Испанский триумф [Валентин Соломонович Тублин] (fb2) читать постранично

В. Тублин ИСПАНСКИЙ ТРИУМФ

Ранним декабрьским утром 708 года от основания Рима одинокий всадник пронесся по Яникульскому мосту через Тибр и с той же скоростью устремился дальше, разбрызгивая желтую грязь.

Улицы были пусты. Вообще-то они всегда бывали пусты в такие вот ранние часы: магистраты начинали работать позднее, лавки, таверны, харчевни еще не открыты, а публичные дома уже закрыты. Даже бродяги, просящие подаяния на ступенях храмов, выходили на промысел позднее. И все же… огромный город казался обезлюдевшим, вымершим… словно кладбище.

Однако все объяснилось просто. Накануне весь город принимал участие в празднествах, которые были устроены городскими эдилами в честь царицы Клеопатры, вот уже два месяца гостившей в Риме по приглашению сената и самого Цезаря. Зрелище удалось на славу и стоило немногим меньше, чем какая-нибудь небольшая война. Травля разнообразных животных продолжалась весь день и закончилась боем гладиаторов и таким обильным угощением за счет городских властей, что на следующее утро не осталось в Риме никого, кто не жаловался бы на головную боль с похмелья.

Поэтому появление всадника в темном дорожном плаще, сплошь покрытом грязью, прошло незамеченным. Между тем наблюдательный трезвый взгляд мог бы увидеть здесь немало интересного. Этот всадник, несущийся на измученном коне, изнуренный вид самого всадника, его полная боевая форма, какую носили только в действующей армии, — все говорило о том далеком пути, который пришлось ему проделать. Рог на шлеме означал, что всадник имеет чин корникулария, помощника центуриона, а белые перья на этом шлеме — о важности и срочности выполняемого поручения. Действующая армия… Срочное поручение… Да, здесь было над чем подумать, над чем поразмыслить… Но и думать и размышлять было в это утро некому. Никем не замеченный, всадник добрался до нужного ему дома и осадил коня. Затем постучал.

Он прошел через атриум, оставляя на выложенном мозаикой полу грязные следы. Филемон, секретарь Цезаря, высокий грек с неестественно белым лицом, распахнул дверь. Цезарь сидел за столом. При звуке шагов он оглянулся и встал.

Сколько раз корникуларий Аксий Крисп мечтал о такой вот встрече с великим человеком, не просто в толпе, не случайно, а так, как сейчас, выполняя ответственное и опасное поручение. Сколько раз представлял, что скажет ему Цезарь и что ответит Цезарю он, Крисп. Сколько надежд, самых смелых, связывал он с этой встречей… Но сейчас все слова и все мысли, казавшиеся ему такими важными, Так волновавшие его в начале пути, исчезли из памяти, словно их никогда и не было. Он стоял пошатываясь, и усталость давила его к земле, словно могильная плита. Позднее, придя в себя, он долго пытался вспомнить хоть что-нибудь из этой встречи, хоть какую-нибудь деталь, но тщетно. Одно только он запомнил: каких усилий стоило ему каждое движение. Собрав немногие оставшиеся у него силы, стараясь не качаться, он приветствовал Цезаря, как полагалось по уставу, выкрикнув деревянным от усталости голосом: «Венера и Десятый! Срочное донесение легата Квинта Педия императору Цезарю. Доставил корникуларий третьей центурии десятого легиона Аксий Крисп. Венера и Десятый!»

И он отдал честь. Затем непослушными руками достал из сумки толстый пакет с донесением. Цезарь, не читая, положил его на стол. Аксий Крисп стоял пошатываясь. У ног его образовалась грязная лужа, темные капли продолжали падать на сияющий мраморной белизной пол. На первый взгляд корникуларию Криспу можно было дать не более семнадцати лет. «Совсем еще мальчик», — подумал Цезарь и отвернулся. Длинными тонкими пальцами побарабанил по столу, поглядел на печать. Пакет был отправлен пятнадцать дней тому назад. Следовательно, эти две недели мальчик должен был не спать совсем или спать, не слезая с седла. Он еще раз, теперь уже с явной симпатией, взглянул на корникулария Криспа из десятого легиона: тот по-прежнему стоял, пошатываясь. Глаза его были открыты. Цезарь смотрел на него и улыбался — корникуларий спал стоя.

— Вы свободны, — сказал Цезарь. — Вы свободны, — сказал он громко. Аксий Крисп, не мигая, смотрел на него широко раскрытыми глазами. — Венера и Десятый!

Аксий Крисп вздрогнул, закрыл и открыл глаза.

— Корникуларий Крисп слушает!

Цезарь по-прежнему улыбался. «Семнадцать лет…»

— Отведите его в спальню, — распорядился он. — Поставьте у дверей стражу, пусть выспится.

Секретарь записывал, его неестественно белое лицо не выражало ничего.

— Это все?

— Да. Иди.

Но едва успели за спиной у секретаря закрыться двери, как звонок вернул его обратно.

— Я слушаю, господин.

— Вот что… — Цезарь смотрел в окно.

За окном клубилась, наползая, рассветная муть. Рабы, проводившие Аксия Криспа, вернулись и насухо вытерли пол. Секретарь терпеливо ждал.

— Приготовить приказ о производстве корникулария Криспа в центурионы. Я