Единственный чеченец и другие рассказы [Антон Блажко] (fb2) читать постранично

Блажко Антон Единственный чеченец и другие рассказы

Об авторе

Родился в 1970, закончил СПб Госуниверситет по специальности история. С 1993 служит в ОВД СПб, выезжал в командировки во вторую чеченскую кампанию. Художественные произведения публикуются впервые

Малая судьба

— Вставай, Серега! — мосластая рука с обмотанным грязным пластырем суставом тронула спящего за плечо. — Пора.

Бормотнув «ага», тот повернулся на бок, урывшись глубже в спальник. Будь ты хоть дважды кадровый офицер, трудно продирать глаза в рассветной полутьме, когда на улице ждет сырой холодок да неохотная возня в ближних палатке, а с вечера опять было злоупотреблено «шилом»… Вставший раньше зажег свечу, огонек высветил темный гражданский свитер и пятнистые штаны на светлых помочах. Скребанув голову и недельный щечный ворс, он качнул тело сильнее:

— Баранов, ну! Выезд через полчаса.

Тело вздохнуло, потянулось и сбросило оголовье мешка, явив выбритый острый череп и малость припухшее сухое лицо. Зевнув, обладатель вылез из кокона, почесал грудь под защитной фуфайкой и свесил с топчана ноги в аналогичных кальсонах.

— Как там, дождь?

— Пока не предвидится.

— Бойцы поднялись?

— Нет, тебя ждут с сосами в люлях…

Обнажив мускулистый торс, Баранов натянул камуфляжные брюки с портупейным ремнем и по-утреннему волглые боты. Бросив на шею полотенце, откинул фанерную дверь и полез из землянки наружу.

Слыша, как товарищ походя «строит» кого-то, оставшийся нарезал черный хлеб и положил рядом с дымящейся тушенкой на снарядный ящик, застеленный боевым листком. Часть дурости в полевых условиях отменялась, и бланки из замполитского железного ящика пошли на быт. Алюминиевый закопченный чайник пристроил на земле, чтобы не опрокинуть случайно. Заварку брали пайком и готовили по вкусу, возмещая крепостью ее сорт и прочие обиходные невзгоды.

Вернулся Баранов, растираясь казенным вафельным полотенцем и матеря дневальных за вечно обделанный толчок и пустые рукомойники. Водя из них стекала за ночь, сколько ни наливай, вскакивающие за час до подъема бойцы сопровождения вообще не мылись в промозглую рань, так что прикорнувшего где-нибудь дежурного из больных и хилых понять было можно. В расположении имелся отдельный господский сортир, меньше и чище, но им пользовались в основном старшие офицеры, упрямый капитан предпочитал общий ввиду стратегической близости и известного военного демократизма — командир, но не барин. Окончив ВВшное училище, когда в дипломах еще не значилось «юрист», он мог начистить повару рыло за промашку с обедом для роты и удрючить ее же в грязи строевой при чьей-нибудь вине. Солдаты предпочитали его напарника, полуштатского Федорина, который в их жизнь не лез и умеренно использовал привилегии офицера крепостной армии, наличествовавшие и здесь.

Ложка у Баранова была складная, из походного набора в кожаном чехле. «Инструмент» все предпочитали носить с собой, Бог весть, где выпадет подкрепляться в следующий раз. Капитан вообще с чувством и толком относился к экипировке и снаряжению, имел в арсенале закордонный рюкзак, сжимавшийся в комок спальник, водоотталкивающий обувной крем и пружинящие стельки. Особую гордость вызывал «Золинген» в кожаных ножнах и пижонский разгрузник, он же тканевый бронежилет с карманами, ремнями, «липами» и чем-то вроде кавказских нагрудных патронташей для газырей. От прямого попадания не спасали и штатные стальные, почему командиры манкировали ими, а даже удержанная спецматериалом железка могла ушибить тело до смерти. Тем не менее временный ротный неизменно таскал свой прикид, игнорируя легкую зависть и шутки коллег.

Черпая расползшуюся волокнистую массу, он сказал:

— Возьми воды, если поздно вернемся, хоть пыль смоем. Мандавохи скоро начнут грызть, в баню надо.

— С пивом и бабами?

— Пойдет с пивом…

Отсутствие мелочей, создающих комфорт цивилизованной жизни, тяготило часто острее всего. Странно было думать, что в ста километрах к северу люди ходят по асфальту среди целых домов, смотрят телек, достают из холодильников ту же запотевшую бутыль… Полоскались тут от случая к случаю, ковшиком из ведра в дранной старой палатке, по тягомотности процедуры большей частью не прибегая к ней совсем. Вода тоже составляла проблему, ее возили из села, где имелась артезианская скважина, насос и дизель таскали ежедневно свой. Поблизости бурчала стремительная грязная речка, переполнявшаяся в дожди, там мыли технику и бултыхались иногда в жару, хотя воины стращали друг друга, что выше по течению гадит и мрет скот, а «чехи» подсыпают дуста. Поредевшую худобу ныне далеко не гоняли, а отравить напрочь быстрый ручей сумел бы разве что Бен Ладен, навалив «КАМАЗАМи» мышьяк или трупов. Дохляк в водоемах тут был не редкость, колхозных прудов следовало остерегаться, но из луж пьют только по безвыходности в разгар боев. А став на