Обман и обольщение [Лаура Ли Гурк] (fb2) читать онлайн

- Обман и обольщение (пер. Анна Сергеевна Мейсигова) (и.с. Шарм) 879 Кб, 256с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Лаура Ли Гурк

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Лора Ли Гурк Обман и обольщение

Посвящается Сэнди Оукс и Рейчел Гибсон, которые с самого начала верили в то, что из истории о Треворе может выйти нечто стоящее. Эта книга – для вас, так же как и моя самая искренняя признательность. Мало кто может похвастаться более преданными друзьями.

Пролог

Каир, 1882 год

Тревор Сент-Джеймс знал толк в простых удовольствиях, которые ему дарила жизнь. Французский коньяк, турецкая сигара, шелковое постельное белье и страстная женщина… Сегодня вечером ему посчастливилось насладиться всем вышеперечисленным. Тревор откинулся на подушки и, сделав глоток коньяка, принялся рассматривать женщину, которая спала рядом с ним. Ее тело было поистине прекрасно.

Женщина пошевелилась во сне, и Тревор отставил бокал. Если Изабелла проснется, то ему будет гораздо сложнее осуществить задуманное.

Тревор поднялся, оделся и при тусклом свете лампы принялся открывать ящики ее туалетного столика. В третьем сверху нашел шкатулку с драгоценностями. Шкатулка была заперта, но он с легкостью открыл ее. Внутри Тревор обнаружил бриллианты и жемчуга, которые красноречиво говорили о страстной любви, которую Луччи питал к своей молодой жене. Но бриллианты и жемчуга не интересовали Тревора. То, что он искал, принадлежало ему по праву.

Тревору пришлось вынуть несколько украшений, прежде чем он обнаружил старинное золотое ожерелье с лазуритом, которое Луччи у него украл. За это ожерелье Британский музей наверняка выложит кучу денег.

Тревор вынул из кармана точную копию ожерелья, которую принес с собой, и положил в шкатулку, а шкатулку снова поставил в ящик.

Когда он стал задвигать его, ящик заскрипел.

Изабелла проснулась и приподнялась на локтях.

– Так скоро? – спросила она.

– Мне нужно идти. Мой корабль отплывает на рассвете.

– У нас есть еще несколько часов, – прошептала она.

– Луччи мог изменить свои планы. Мне не хочется, чтобы он застал меня тут.

– Это невозможно. Он уехал в Александрию по делам.

– Но он может неожиданно вернуться. Нет, риск чересчур велик. – Тревор взял Изабеллу за запястья, широко развел ее руки и запечатлел поцелуй между грудей. – Я ведь его самый ненавистный соперник.

Он отпустил Изабеллу, выпрямился и снял со спинки кровати свой шейный платок.

Изабелла потянулась, как кошка, и зевнула.

– Я давно хочу тебя, Тревор. И когда я вечером увидела тебя в опере, поняла, что сегодня наконец получу желаемое.

Тревор подошел к туалетному столику. Изабелла со вздохом сказала:

– Я бы хотела еще раз встретиться с тобой. Зачем тебе вдруг понадобилось уезжать в Англию?

– У меня нет выбора. Я получил титул графа, и у меня появились определенные обязанности.

– Какие именно?

– Я должен занять место старшего брата, жениться на благовоспитанной девушке из уважаемого и, будем надеяться, богатого семейства, а также произвести на свет наследника.

– Ты? – Изабелла весело рассмеялась. – Вот почему ты едешь в Англию? Чтобы похоронить себя в глуши, превратиться в обыкновенного сельского сквайра и проводить свободное время, охотясь на лис? Как это ужасно, как обыденно! Нет, подобная жизнь не для такого мужчины, как ты.

Тревор перестал застегивать жилет. Он представил себе свой дом, зеленые поля, каштановые рощи, увитый розами Эштон-Парк, настоящий английский ростбиф и кексы, пылающие камины – все, что он оставил на родине десять лет назад. Сердце его сжалось от тоски. Он почувствовал, что действительно хочет вернуться домой.

– На самом деле я с нетерпением жду того момента, когда вернусь в Англию.

– Ты шутишь! – Изабелла села в кровати и посмотрела на него с явным неодобрением. – Может быть, ты влюбился в какую-нибудь бледнолицую английскую девчонку?

– А какое отношение имеет любовь к женитьбе?

Изабелла рассмеялась и опустилась на подушки.

– А ведь мы с тобой очень похожи, – заявила она. – Я тоже вышла замуж по расчету. Я буду скучать по тебе, mio саго.[1] Но когда устанешь от своей английской жены, деревенского дома и отвратительного английского дождя, может быть, вернешься сюда, и мы еще раз насладимся друг другом.

Тревор вспоынил об ожерелье и подумал, что это вряд ли когда-либо произойдет. Но его это не волновало. Они оба получили то, что хотели, вот и все. Тревор направился к двери.

– Береги себя, Тревор, – сказала Изабелла.

– Непременно. – Он остановился у двери и посмотрел на нее. – Тебе тоже не помешает вести себя более осторожно. Вдруг Луччи узнает о нашей мимолетной встрече?

– Если он узнает об этом, – заявила она, – то сначала придет в ярость, а потом простит меня и поверит любым моим объяснениям. Он всегда верит мне. Он любит меня.

– Пока – да.

Скептический тон Тревора, его циничная ухмылка на мгновение поколебали самодовольное тщеславие Изабеллы. Она посмотрела на него с некоторой растерянностью и спросила:

– Разве ты не веришь в любовь?

Тревор рассмеялся:

– Дорогая, после того, что произошло между нами, как ты можешь задавать мне такие вопросы?

– Я говорю о чувстве, а не о том, что произошло между нами.

– Это одно и то же.

Изабелла нахмурилась.

– А чего ты ожидала? Что я буду сходить по тебе с ума, как и твой муж? Не хмурься, милая. Я знаю, что тебе от меня нужна была совсем не любовь. И я – не Луччи. Я не позволю, чтобы мною манипулировали и делали из меня дурака. – Он помолчал и потом добавил: – Не притесняй его слишком круто. Даже самая пылкая страсть может со временем перегореть.

Изабелла встала на колени и откинула с плеч темные волосы, демонстрируя Тревору все свои прелести.

– Ты так думаешь? – спросила она.

Тревор окинул ее изящное тело долгим изучающим взглядом, а потом сказал то, что она ожидала услышать:

– Нет. Пожалуй, нет.

– Не забывай меня, Тревор, – прошептала Изабелла.

– Никогда, – ответил он. – Я буду помнить тебя и эту чудесную ночь до конца дней своих.

Изабелла откинулась на подушки, ее губы тронула удовлетворенная улыбка. Тревор вышел из спальни. Но в тот момент, как за ним закрылась дверь, он тут же забыл о ее существовании.

Глава 1

Италия, 1832 год

Маргарет Ван Альден размышляла о том, можно ли умереть от скуки.

Сейчас дамы пили чай. По мнению Маргарет, это было ужасное мероприятие, с которым следовало покончить как можно быстрее. Уже больше часа они обсуждали погоду, скандальные лондонские сплетни, а также плачевное состояние здоровья всех собравшихся.

– В Англии сейчас ужасно, – сказала герцогиня Арбэтнот. – Леди Мортон написала мне, что дожди сводят ее с ума. – Герцогиня поставила чашку на блюдце и продолжила: – Нам несказанно повезло, что мы сейчас находимся в Италии. В это время года тут так мило. Сельский пейзаж просто прекрасен!

Маргарет с тоской посмотрела в окно, сквозь которое проникали яркие лучи средиземноморского солнца. Она не понимала, почему они обязаны сидеть в этой пыльной гостиной. Вот бы сбежать отсюда под любым предлогом. Маргарет как раз перебирала в уме различные варианты побега, когда появился Джузеппе, дворецкий, и доложил:

– Прибыл лорд Хаймс.

Леди стали поспешно поправлять прически и платья. Лорд Хаймс сначала, как положено по этикету, поприветствовал замужних дам, затем подошел к Салли и Агаве и лишь потом к Маргарет.

Его взгляд выражал явное восхищение, не оставляя сомнений в том, что он пришел сюда ради нее. Но в глазах лорда Хаймса читался также трезвый расчет, как будто он сейчас смотрел на дорогую картину, которую собирался приобрести. Маргарет в который раз почувствовала себя вещью, которую выставили на аукционе, чтобы продать джентльмену с самым высоким титулом.

– Мисс Ван Альден. – Он нагнулся к ее руке и коснулся губами пальцев. Поцелуй был коротким, поскольку Роджер Гастингс никогда не переступал грань дозволенного. Маргарет он казался невыносимо скучным.

Лорд Хаймс отпустил ее руку и отошел. Маргарет подождала, пока ее новый гость уселся, принял чашку чая и ответил общими фразами на вопрос герцогини о его здоровье, а потом преувеличенно тяжело вздохнула и приложила руку ко лбу. Все в комнате посмотрели на нее с тревогой. Все, кроме Корнелии. В ее взгляде читалось недоверие.

– Ох, – опять сказала Маргарет и поникла в кресле, с нетерпением ожидая услышать тот самый вопрос, который поможет ей сбежать отсюда.

Его задала леди Литтон:

– Маргарет, дорогая, ты плохо себя чувствуешь?

– Моя голова, – пробормотала Маргарет. – Она буквально раскалывается от боли. Я должна прилечь. Прошу меня извинить. – С этими словами Маргарет направилась к двери. Но как только вышла, со всех ног помчалась по коридору, а потом вверх по лестнице. Оказавшись в передней комнате своих покоев, девушка с облегчением перевела дух. Наконец-то она в безопасности. Слава Богу, все позади.

Наверняка лорд Хаймс раздосадован ее поспешным уходом. Может быть, на этот раз он поймет ее намек, перестанет следовать за ней повсюду и вернется в свое поместье в Дареме, или откуда он там родом.

Маргарет знала, что Хаймс хочет жениться на ней. Он уже говорил на эту тему с отцом, однако у нее не было ни малейшего желания выходить за него замуж. Для него женитьба означала лишь приобретение богатой жены, чьи деньги он использовал бы для того, чтобы погасить многочисленные долги.

У отца Маргарет столько денег, что ими можно вымостить половину старого доброго Манхэттена. Неудивительно, что от поклонников у Маргарет нет отбоя.

Охотники за приданым. В течение того года, который Маргарет провела в Лондоне, она перевидала таких не один десяток. Все они соперничали друг с другом за право обладать миллионами Ван Альдена, но никому из них не было дела до ее сердца. Некоторых Маргарет презирала, другим сочувствовала, но ни один из них не смог пробудить, в ней любовь. Да и они не любили Маргарет, девушка в этом не сомневалась. А уж Хаймс и подавно.

Маргарет вышла на балкон. Ярко светило солнце, дул легкий бриз. Перед ней расстилались луга и поросшие лесом холмы. Маргарет смотрела на зеленеющий пейзаж с тоской. Ей так хотелось оседлать лошадь и отправиться на прогулку, но час уже был не ранний. Дома, в Америке, ей не пришло бы в голову задумываться о подобных вещах, но по другую сторону Атлантики считалось нарушением этикета, если девушка вдруг решила ближе к вечеру прокатиться верхом.

Размышления Маргарет прервал стук в дверь. Маргарет вернулась в комнату и села на софу.

– Войдите!

В личной гостиной Маргарет появились Корнелия и отец Маргарет.

Генри Ван Альден отличался могучим телосложением, у него были серые глаза, пронзительный взгляд, квадратный подбородок, который выдавал в нем решительного и волевого человека. Именно эти качества помогли ему стать одним из самых богатых людей Америки. Сейчас на его лице застыло недовольное выражение, которое так хорошо знали финансисты с Уолл-стрит, да и сама Маргарет тоже. Работников с Уолл-стрит оно лишало дара речи. Маргарет же, наоборот, сохраняла спокойствие.

Они сели на два стула напротив Маргарет. Маргарет собралась с духом и приготовилась к еще одной стычке касательно ее будущего. Она с вызовом посмотрела сначала на отца, потом на кузину и заявила:

– Почему же вы молчите? Говорите, что хотели. Поучите меня уму-разуму. Раньше начнем – раньше закончим.

– Хаймс появился у нас только затем, чтобы тебя увидеть, – сказал Генри, – но как только он появился, ты, сославшись на головную боль, ушла.

Маргарет бросила укоризненный взгляд на Корнелию, и отец это заметил.

– Корнелия и словом об этом не обмолвилась. Кстати, твоим будущим обеспокоена также герцогиня Арбэтнот.

– Неужели? – воскликнула Маргарет точно таким тоном, как это делала сварливая пожилая леди.

Однако отец оставил этот выпад без ответа.

– Факт остается фактом, – продолжил он. – Лорд Хаймс попросил моего разрешения ухаживать за тобой, и я не стал ему препятствовать. Хаймс будет хорошим мужем.

– Я так не думаю.

– Но почему он тебе не нравится? – воскликнул Генри Ван Альден, явно раздосадованный и сбитый с толку. – Хаймс приятный молодой человек. Он виконт. Завидная партия, как говорит Корнелия.

– Правда? Мне известно, что он отчаянно нуждается в деньгах.

– Как и любой британский дворянин.

– Он просто охотник за приданым. Неужели ты не понимаешь?

Обстановка накалялась. Но тут в разговор вмешалась Корнелия:

– Мэгги, неужели ты не понимаешь, что приданое интересует любого мужчину, желающего вступить в брак?

Корнелии можно только позавидовать, подумала Маргарет. Она влюбилась в богатого мужчину, занимавшего высокое положение в обществе. Поэтому у кузины не было никаких оснований сомневаться в искренности чувств будущего мужа.

– Хаймсу не нужна жена. Ему нужны деньги, – заявила Маргарет.

– Проклятие, Маргарет! – Голос Генри прогремел, словно ружейный выстрел. Его терпение лопнуло. – Неужели ты не понимаешь, насколько важно для тебя выйти замуж за джентльмена, который вращается в самых высоких кругах общества? Который может дать тебе уважаемое имя, обеспечить положение среди знати?

Теперь у Маргарет по-настоящему разболелась голова. Положение в обществе так много значило для ее отца, поскольку это было единственное, чего он не мог купить за деньги. Хотя влиятельные люди Нью-Йорка охотно вели с ним дела, их жены и дочери с презрением относились к выскочкам Ван Альденам. Двери их домов были для них закрыты. Надеясь, что британцы окажутся более сговорчивыми, Генри отвез дочь в Лондон и поручил заботам кузины Корнелии. Год назад кузина вышла замуж за виконта и благодаря связям в обществе могла помочь Маргарет найти титулованного супруга.

Но пока ее попытки терпели одно сокрушительное поражение за другим. Генри Ван Альден получил множество предложений насчет его дочери. Однако оказалось, что Маргарет не желает становиться членом высшего общества, во всяком случае, не ценой брака с первым попавшимся графом или виконтом, и отказывала каждому претенденту на ее руку.

– Я выйду замуж только по любви. – Маргарет с вызовом посмотрела на отца и вздернула вверх подбородок, как это часто делал сам Ван Альден. – Я не люблю Хаймса, – заявила Маргарет, – и ни за что не стану его женой.

– Тебе двадцать три года, и я не допущу, чтобы ты осталась старой девой. Я намерен выдать тебя замуж до конца этого года. Ты говоришь, что Хаймс тебе не подходит? Отлично. Тогда выбери другого – Эджуэра, Монтроуза, Уортингтона – мне все равно, кого хочешь. И покончим с этим раз и навсегда.

То, что отца совсем не волновали ее чувства, ужасно разозлило Маргарет. Она перестала сдерживаться и воскликнула:

– Может быть, я просто без памяти влюблюсь в какого-нибудь нищего художника, который будет рисовать мой портрет в лунном свете, а потом увезет меня с собой на греческий остров, где мы поселимся в крошечной лачуге и будем жить в грехе!

Ее дерзкий выпад попал в самую точку.

– Ты не посмеешь так поступить! – взревел Генри. – Все, хватит с меня твоих глупостей. Ты выйдешь замуж, как полагается, и только за уважаемого джентльмена. Я старею и хотел бы, пока жив, понянчить внуков.

Его слова погасили злость Маргарет. В последнее время отец все чаще напоминал ей о своем возрасте.

– Не говори так, – попросила она.

– Мне пятьдесят два года. Ни один мужчина из нашего рода не жил дольше пятидесяти пяти лет, и мне скорей всего уготована та же участь.

– Ты проживешь еще очень много лет, папа.

Корнелия деликатно кашлянула и промолвила:

– Может быть, продолжим этот разговор в другой раз? Уже больше шести часов вечера, а бал начинается в восемь. Нам нужно собираться.

Маргарет с благодарностью посмотрела на кузину. Генри поднялся со стула и проворчал:

– Не понимаю, почему это женщинам нужно так долго собираться для выхода в свет. Думаю, часа было бы более чем достаточно.

– Для мужчин – может быть, – ответила Корнелия. – Но женщинам требуется больше времени, чтобы выглядеть наилучшим образом.

Маргарет встала и подошла к отцу.

– Не волнуйся, папа, – сказала она, взяв его под руку. – Я выйду замуж, если найду подходящего мужчину. У нас пока есть время.

– Время бежит быстрее, чем ты думаешь, моя девочка. Я хочу, чтобы ты быстрее определилась в этой жизни, чтобы у тебя появилась собственная семья и дети. – Генри на мгновение умолк. – Ты не веришь в это, я знаю, – сказал он будто нехотя, – но любовь – не самое главное в жизни, и брак может быть удачным, даже если в нем не будет настоящей любви. Я не любил твою мать, и она меня не любила. Но у нас был хороший, крепкий брак, и мы в итоге привязались друг к другу.

– Да, папа, знаю, – сказала Маргарет, думая о том, как невыносимо скучно было бы прожить всю жизнь в хорошем, крепком браке, испытывая к мужу лишь чувство привязанности. Она чмокнула отца в щеку, а потом ласково, но настойчиво подтолкнула в сторону выхода. Когда Генри Ван Альден вышел, Маргарет закрыла за ним дверь и повернулась к кузине.

– Корнелия, ты ангел, – сказала Маргарет. – Спасибо. На этот раз папа вел себя не так агрессивно. По крайней мере не угрожал лишить меня наследства.

– Он подумал, будто ты говорила серьезно насчет того художника. Право же, Маргарет, иногда ты ведешь себя возмутительно. Греческий остров, надо же!

– Именно это и вывело его из себя, – сказала Маргарет. – Отец считает, будто может угрозами заставить меня выполнить его волю. Да и ты не лучше. Зачем ты навязываешь мне этого Хаймса?

– Не откажи ты лорду Эджуэру, лорду Уортингтону и лорду Монтроузу, я не стала бы этого делать. Иногда в это трудно поверить, Мэгги, но твой отец тебя любит. И хочет, чтобы ты была счастлива.

– И для этого меня нужно выставлять на всех балах, во всех гостиных Европы, словно товар в витрине магазина? Разве я вещь, которую надо продать? Дополнение к деньгам, которые хотят обменять на полновесный титул? – Маргарет покачала головой. – Но быть товаром я ни за что не соглашусь.

– Ты читаешь слишком много суфражистской литературы. В ухаживании и браке нет ничего постыдного.

– Правда? Если я выйду замуж за человека, который меня не любит, то брак станет для меня хуже тюрьмы.

Корнелия подняла вверх руки, показывая, что сдается.

– Теперь мне понятно, почему твой отец становится таким раздражительным после разговоров с тобой! Мэгги, я познакомила тебя с огромным количеством приличных молодых людей, но ты всех их отвергла.

– Я знаю, чего хочу, и добьюсь своего.

– У тебя слишком большие запросы. Мужчинам не под силу тягаться с тем романтическим образом, который ты себе продумала. Ты не знала лорда Хаймса, но в тот момент, когда тебе сказали, что у него проблемы с деньгами, ты решила, будто он – очередной охотник за приданым.

Часы на каминной полке пробили половину седьмого. Корнелия вскочила с места.

– Боже правый! – воскликнула она. – Надо заканчивать с болтовней. Пора собираться. ~ Кузина направилась к двери. – Подумай над моими словами, – бросила она напоследок. – Увидимся внизу.

Корнелия в спешке убежала, а Маргарет позвонила, вызывая горничную. Через мгновение девушка появилась в комнате, неся платье для предстоящего бала. После того как Молли помогла ей одеться, Маргарет отослала ее. Она хотела побыть в одиночестве.

Отец считал ее глупой. Корнелия – наивной. Пожалуй, они правы, думала Маргарет, рассматривая себя в зеркале. Она далеко не красавица.

Маргарет показала язык своему отражению. Вообще-то ее внешность не имеет никакого значения. Мужчинам нужны только деньги ее отца.

И все же Маргарет не теряла надежды встретить мужчину, который полюбит ее.

Тревор шел следом за дворецким по длинному коридору, с интересом разглядывая картины итальянских и голландских художников, которыми были увешаны стены. Его наметанный глаз тут же определял их стоимость. Когда Эдвард связался с ним в Каире и сообщил, что он может передать ему ожерелье на вилле недалеко от Рима, Тревор понятия не имел, что место пребывания его друга окажется таким шикарным. Если Эдварду по карману снимать такой дом, то денег у него куры не клюют. Тревор бросил восхищенный взгляд на Рембрандта, а потом вышел на галерею с мраморными колоннами, где пол был выложен малахитовой плиткой. Знай он об этом раньше, удвоил бы цену за ожерелье.

– Лорд Кеттеринг скоро к вам присоединится, – сказал дворецкий, поклонился и вышел.

Когда он продаст Эдварду ожерелье, у него будет три тысячи фунтов. Но к несчастью, ему вскоре понадобится еще большая сумма. Тревор подумал о письме, которое получил на раскопках в Луксоре месяц назад. Единственное письмо, которое написала ему мать за все десять лет, прошедшие с тех пор, как он уехал из Англии. Его родительница не сочла нужным осведомиться о здоровье и счастье своего второго сына. Сообщила ему о смерти брата, поинтересовалась его финансовым положением и пожаловалась на ужасное состояние дел в поместье, которое обнаружилось после смерти Джеффри. Закончилось письмо требованием вернуться и исполнить свой долг перед семьей. Мысль о том, что долг перед семьей священен, внушалась ему с самого раннего детства, и мать была уверена, что младший сын выполнит его.

Тревор помнил, что родительница склонна все драматизировать и преувеличивать опасность, и поэтому связался с семейным поверенным. Ответ Коллира был сухим и резким. Долги умершего брата Тревора составляли примерно двести тысяч фунтов. Это была огромная сумма.

Тревор стоял между двух мраморных колонн и смотрел на Тибр, поверхность которого золотили последние закатные лучи солнца. Он ломал голову над тем, как ему выплатить такой огромный долг. Он думал об Эштон-Парке, о людях, живших на его землях, чье благосостояние целиком зависело от того, как шли дела в поместье, а также о торговцах и ремесленниках из близлежащей деревни, которые также нуждались в поддержке Тревора.

Невеселые размышления Тревора прервал звук приближавшихся шагов. Он повернулся и увидел Эдварда. Тот шел ему навстречу.

– Тревор! – приветствовал его Эдвард. – Рад видеть тебя. Но что у тебя за вид? Почему ты не бреешься?

Тревор провел рукой по подбородку, поросшему щетиной.

– Мой камердинер решил, что я ему мало плачу, – ответил он.

– У тебя нет никакого камердинера и не было со времен Кембриджа. – Он пристально посмотрел на Тревора: – Опять эта проклятая малярия, да?

– Был небольшой приступ. Должен признаться, путешествие из Каира оказалось довольно неприятным. Но я принимаю хинин и сейчас чувствую себя довольно сносно, особенно если учесть сложившиеся обстоятельства. А ты как?

– У меня все хорошо. Ты принес его?

– Разумеется.

– Я волновался за тебя. Ты очень рискуешь, мой друг.

– У меня были кое-какие трудности, – признался Тревор. – Но я с ними справился.

– Сегодня чудесный вечер. Почему бы нам не прогуляться?

Тревор, опиравшийся о колонну, выпрямился и направился вслед за Эдвардом. Они молча пошли по узкой тропе, миновали группу растущих лимонных деревьев и оказались у беседки на берегу пруда. Однако Эдвард не стал там задерживаться и повел Тревора к причалу для прогулочных лодок.

Тревор вынул из внутреннего кармана пиджака коробочку, завернутую в газету. Распаковал ее, открыл и, развернув защитную хлопковую ткань, явил на свет прекрасное золотое ожерелье с лазуритом.

Эдвард тихонько присвистнул, восхищенный увиденным.

– Это Восьмая династия, – произнес Тревор. – Ожерелье принадлежало жене жреца. К сожалению, в гробнице больше не оказалось ничего ценного. Ее успели разграбить.

Эдвард положил коробку во внутренний карман пиджака.

– Насколько я помню, мы договорились, что если эта вещь будет полностью соответствовать твоему описанию, я куплю ее за три тысячи фунтов. – Тревор кивнул, и Эдвард достал внушительную пачку банкнот. – Ты отлично поработал, – продолжил он. – Музей с радостью приобретет ожерелье для египетской коллекции.

– Только не говори им откуда она у тебя.

– Я никогда не болтаю лишнего. А теперь расскажи, почему ты так задержался в Каире?

– Как всегда, меня задержал Луччи.

– Этот человек причиняет нам все больше и больше неприятностей, – заявил Эдвард.

– Пожалуй, ты прав. Луччи украл у меня ожерелье. Причем еще до того, как я выбрался из гробницы Хенета. Наверняка он и его люди шли за мной по следам.

– Как тебе удалось его вернуть?

Тревор многозначительно улыбнулся:

– Не забывай, что у Луччи невероятно красивая и постоянно скучающая жена.

Эдвард рассмеялся:

– Понятно. Собираешься вернуться в Египет?

– Нет, я еду домой.

– Так я и думал. Ты мой самый лучший поставщик, и мне жаль терять тебя в этом качестве. Но с другой стороны, теперь мы будем чаще видеться. – Он замолчал и окинул своего друга долгим, внимательным взглядом. – Конечно, я слышал о твоем брате. Как ты себя чувствуешь в роли графа?

Тревор отвернулся и стал смотреть на лебедей, плавающих по глади пруда.

– Чертовски неуютно, – ответил он.

– Тревор, должен тебе сказать, что до меня дошли слухи о некоторых… гм, финансовых трудностях. Если об этом знаю я, то…

– Значит, об этом знают все вокруг, – договорил Тревор, стараясь не выдать своего смятения. – Спасибо за информацию.

– Самоубийство графа не могло остаться незамеченным.

– Разумеется. Я собираюсь как можно скорее поехать в Кент и лично разобраться в ситуации.

– Когда отплываешь? – спросил Эдвард.

– Завтра днем.

– Замечательно. Переночуешь здесь. Как видишь, места предостаточно.

Тревор посмотрел вдаль, на роскошные сады, окружавшие эту дорогую виллу.

– Да, места здесь более чем достаточно, – согласился он. – Поместье Кеттерингов, видимо, приносит хороший доход, раз ты в состоянии снимать такую виллу. Или Британский музей так щедро платит тому, кто занимает место директора?

– О нет, я не снимаю эту виллу. Я тут такой же гость, как и ты. Дом принадлежит дяде моей жены, Генри Ван Альдену. Он американец, миллионер. Но о последнем, я думаю, нетрудно догадаться. Нажил свои деньги на шоколаде и сейчас вкладывает их в различные рискованные предприятия.

Тревор мысленно пожалел, что у него нет богатых родственников. Мужчины остановились на лестнице, ведущей на галерею.

– Так заночуешь здесь? – спросил Эдвард.

– Не хотелось бы никому мешать.

– Ван Альден не будет против. Он увлекается археологией и охотно поговорит с тобой о Египте. Ну что, приготовить тебе комнату?

– Приготовь. Я оставил вещи в пансионе синьоры Кальветти на Пьяцца ди Анджело.

– Я пошлю за ними. – Он посмотрел на запыленную дорожную одежду Тревора: – Сегодня Ван Альден и его дочь дают бал. Так что тебе необходим фрак.

Тревор покачал головой:

– Я очень устал, а мне предстоит еще одно длинное путешествие. Так что мне не до балов сейчас.

– Джузеппе сообщит, когда твоя комната будет готова. У нас тут гостят еще несколько человек, и поэтому время завтрака строго не обговорено. А теперь, с твоего разрешения, я пойду переодеваться, иначе опоздаю. Рад был снова повидать тебя, мой друг, – сказал он, поднялся на галерею и вошел в дом.

Тревор опустился на одну из кованых скамеек, которые стояли на галерее. Он там долго сидел, курил сигару и смотрел, как сумерки уступают место ночи. Он размышлял о словах Эдварда насчет слухов, опутавших весь Лондон, и о том, что именно стало известно в свете. Черт побери, если всем станет известно, в какой тяжелой ситуации он оказался, то ему никогда не удастся добыть деньги. Проклятие, что же теперь делать?

Глава 2

Напевая себе под нос, Маргарет из ниши наблюдала за парами, которые кружились в вальсе.

Маргарет глотнула еще шампанского – это был уже четвертый бокал – и выглянула из-за пальмы. В этот момент ее заметил мужчина, одетый во все черное. Маргарет в отчаянии застонала в безуспешной попытке спрятаться. Но Роджер уже шел к ней.

– Мне показалось, что я увидел, как вы мелькнули между деревьями, – сказал он. – Я говорил вам, как прекрасно вы сегодня выглядите?

– Да. По крайней мере дважды.

– Прошу меня простить, если повторяю одно и то же. Но это истинная правда. Вы действительно превосходно выглядите.

– Будьте добры, ответьте мне на один вопрос. Что именно вы находите во мне превосходным?

Роджер уставился на Маргарет, ошеломленный ее прямотой.

– Ну… – Он замолчал и внимательно посмотрел на нее. Потом собрался с духом и произнес: – У вас красивое лицо.

– Правда? А как насчет моих глаз? Разве они не сверкают, как бриллианты?

Роджер улыбнулся:

– Это довольно избитое сравнение.

– А мои волосы напоминают цветом соболиный мех?

Его улыбка стала еще шире.

– Нет, – ответил Роджер. – У вас обыкновенные русые волосы.

Маргарет рассмеялась, Роджер тоже. Она посмотрела на него и вдруг поняла: когда Роджер радуется чему-то по-настоящему, когда не говорит слова, которые, как ему кажется, обязан ей говорить, он нисколько не раздражает Маргарет.

У него очень красивые губы. Интересно, каково это – целоваться с мужчиной?

Вдруг ей пришла в голову безумная мысль. Маргарет не хотела выходить замуж за Роджера, но вот поцеловаться с ним… Она допила шампанское и поставила бокал под растущий рядом папоротник.

– Сады вокруг виллы так прекрасны в лунном свете, – произнесла Маргарет. – Не хотите посмотреть на них?

Роджер изумленно уставился на нее.

– Прямо сейчас? – спросил он.

– Ждите меня в саду, в центре самшитового лабиринта в полночь, – прошептала Маргарет и вышла из своего убежища. Роджер так и остался стоять в нише, глядя ей вслед, разинув от удивления рот.

Дверь в галерею открылась, и до Тревора донеслись звуки бала. Несколько мужчин вышли на воздух, чтобы выкурить сигары. Тревор не желал никого видеть. Он хотел тишины и покоя. Хотел подумать над тем, как выйти из тяжелой ситуации, в которой оказалась его семья. Где достать двести тысяч фунтов.

Проклятие, каким же идиотом надо быть, чтобы наделать столько долгов! Во всем виноват Джеффри. Ему было лень заниматься делами поместья. Джеффри всегда был таким. Его высокомерие не знало границ. А теперь, когда сундуки семьи Эштрнов опустели, Джеффри пустил себе пулю в лоб.

Тревор подумал, станет ли Элизабет носить траур весь год или притворяться, будто она глубоко скорбит по драгоценному супругу. Вряд ли, подумал Тревор с присущим ему хладнокровием. Ведь Элизабет ненавидит черный цвет.

Тропинка повернула, и перед Тревором возникла стена из плотно растущего самшита. Все, тупик. Он повернул назад и какое-то время шел тем путем, который избрал в самом начале, а потом свернул на другую тропу.

Элизабет. Тщеславная, легкомысленная женщина, которой достался тщеславный и глупый муж. Она беспокоилась о поместье еще меньше, чем Джеффри.

В своем письме к нему мать жаловалась на ужасное состояние Эштон-Парка. Крыша над западным крылом протекает, ковры вытерлись, канализация перестала исправно работать еще три года назад. Фамильные драгоценности проданы, портреты в позолоченных рамах заложены в ломбард. Обеденный сервиз из чистого серебра, подарок королевы Елизаветы первому графу Эштону, тоже пошел с молотка.

Черт с ними, с драгоценностями, портретами и традициями. Эштон-Парк имел для Тревора значение только по одной причине: он принадлежал ему.

Тревор еще раз повернул и оказался на небольшой площадке. В центре журчал фонтан, в лунном свете струи воды отливали серебром. В тенистых уголках стояли каменные скамейки, скрытые от постороннего взгляда перголами с вьющимися розами. Это место явно предназначено для любовных свиданий. Тревор уселся на ближайшую скамью и невидящим взглядом уставился на фонтан, видневшийся среди листвы. Его мысли перешли от прошлого к будущему. Впервые в жизни у него на самом деле появилось что-то свое, и он не намерен терять его только потому, что его старший брат вел себя как идиот.

Его размышления прервал шелест юбок, и Тревор увидел, как на площадке появилась девушка в бальном платье. Она явно была в числе приглашенных на праздник и просто решила прогуляться. Вдруг она остановилась.

– Почему бы тебе не поцеловать меня?

Этот вопрос застал Тревора врасплох. На какой-то миг ему показалось, что девушка обращается к нему, но потом Тревор сообразил, что она не может видеть его за увитой розами перголой. Тревор никогда раньше с ней не встречался, и вряд ли девушка могла обратиться е такой просьбой к совершенно незнакомому ей мужчине.

Тревор продолжал наблюдать за ней.

– Роджер, я хочу, чтобы ты поцеловал меня, – прошептала девушка, а потом покачала головой: – Нет. Слишком прямолинейно. Так у меня ничего не получится.

Девушка начала беспокойно ходить из стороны в сторону. Она была глубоко погружена в свои мысли и совершенно не подозревала, что в десяти футах от нее сидел посторонний мужчина. Вдруг она остановилась, подняла голову, как будто для того, чтобы посмотреть на воображаемого партнера, и опять спросила:

– Не хочешь ли ты поцеловать меня? – Потом вздохнула и произнесла: – Нет, так тоже плохо.

Тут до Тревора наконец дошло, что девушка задумала. Он улыбнулся. Сейчас должно было состояться ее свидание с мужчиной – причем, судя по ее поведению, первое в жизни, а это было своеобразной репетицией предстоящих событий. Тревор окинул девушку оценивающим взглядом. Если бы он мог, то сказал бы ей, что у нее нет никаких поводов для волнения. Рядом с таким созданием только слепцу или непроходимому глупцу потребуется поощрение.

Девушка была очаровательна. Синее бархатное платье с глубоким вырезом открывало ее молочно-белую кожу. Девушка была прекрасно сложена.

Внимание Тревора привлекло вежливое покашливание. Без сомнения, это был тот самый Роджер.

– Лорд Хаймс, – девушка сделала ему знак подойти ближе, – я вижу, вам удалось найти путь сквозь лабиринт.

– Это заняло у меня немало времени, – ответил мужчина. – Довольно утомительная прогулка.

Девушка шагнула к Роджеру. Взглянув на небо, он проговорил:

– Прекрасный вечер, не правда ли?

– Да, погода замечательная, – согласилась девушка. Она посмотрела на луну, а потом опустила голову и перевела взгляд на стоявшего перед ней мужчину. – Италия такая романтичная страна, вам не кажется?

– М-м-м… да. Думаю, что да, – запинаясь, ответил тот, неуклюже дергая узел своего шейного платка, как будто ему было тяжело дышать. Ухмылка на лице Трево-ра стала еще шире. «Что за бесчувственная рыба!» – мысленно воскликнул он. Похоже, этот Роджер был до крайности холодным, да еще и глупым человеком. А вот его подругу ему было искренне жаль. Позор, что такой соблазнительной девушке приходится прикладывать так много усилий, чтобы получить поцелуй.

Роджер прокашлялся и заявил:

– Должен сказать, что ваше приглашение прогуляться вдвоем меня поразило. Обрадовало, конечно, но и поразило тоже. У вас так много поклонников.

– Никто из моих поклонников еще не целовал меня, – сказала девушка.

– В этом я не сомневаюсь, – напыщенно ответил Роджер. – Вы же не простолюдинка. Ни один джентльмен не осмелится вести себя столь дерзко с девушкой вашего положения.

Тревор открыл рот от удивления. «К черту правила! Поцелуй ее, идиот! Неужели ты не видишь, что она этого хочет?»

– Конечно, нет. – В голосе девушки звучало разочарование.

– Но это лишь в том случае, если джентльмен с вами не обручен, – продолжил Роджер. – После помолвки поцелуи не запрещены. – Он замолчал, собираясь с духом, потом схватил девушку за руку и опустился на одно колено. – Маргарет – могу я называть вас так? – И, не дожидаясь ответа, произнес: – Вы мне очень нравитесь, я вас искренне уважаю. Вы станете мне превосходной женой. Вы выйдете за меня замуж?

Тревор с трудом сдерживал смех. Девушка попыталась высвободить руку, но Роджер крепко держал ее.

– Скажите, что выйдете за меня замуж! – воскликнул он. – Мы будем прекрасной парой.

– Не сомневаюсь в этом, но я не думаю, что…

– Моей матушке вы тоже очень нравитесь, хоть вы и американка. Она одобрила мой выбор и дала согласие на то, чтобы я попросил вашей руки.

«Ага, – подумал Тревор, – значит, он сначала попросил разрешения у мамочки. Как это мило».

Девушка предприняла еще одну отчаянную попытку высвободить руку.

– О, Роджер, пожалуйста, встаньте! Мне следовало знать, что из моей затеи ничего не получится. Нам лучше просто забыть об этом.

Мужчина в изумлении посмотрел на нее:

– Забыть?

– Ну разумеется. Вы сделали мне предложение. Я польщена. Но не могу выйти за вас замуж.

– Но вы же сами пригласили меня сюда. Заставили меня поверить…

– Мне очень жаль, если я ввела вас в заблуждение, простите меня. Но, поженившись, мы совершили бы ужасную ошибку.

– Ясно, – холодно произнес Роджер, поднявшись с колена. – Вы правы. Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем впустую потратить время, ухаживая за невоспитанной американкой. Прощайте.

Он чопорно поклонился и ушел.

Тревор больше не мог сдерживаться и громко рассмеялся.

Маргарет вскрикнула и обернулась. К ней шел мужчина, высокий, широкоплечий, облаченный в помятую одежду. Его черные волосы были небрежно зачесаны назад, а щеки поросли щетиной. Однако покрой одежды был превосходным, а когда он заговорил, по его тону и произношению Маргарет поняла, что незнакомец принадлежит к высшим слоям общества.

Мужчина подошел к ней. У него были правильные черты лица, глубоко посаженные глаза. Маргарет покачала головой и попятилась, выпитое шампанское давало о себе знать.

– Если вы сделаете еще хоть шаг, то окажетесь в фонтане, – заметил мужчина.

– Кто вы такой? – спросила она.

– Не помню, чтобы я когда-нибудь веселился так, как сейчас, – произнес он, не ответив на ее вопрос. – Ваш жених вел себя как дурак. Я рад, что вы отказались выходить за него замуж.

– Как вы посмели прятаться тут и подслушивать!

– Я пришел сюда раньше вас, – ответил незнакомец. – Если вы хотели уединиться, вам следовало бы сначала удостовериться, что тут никого больше нет.

Маргарет это совсем не успокоило. У нее вообще появилось ощущение, что мужчина и не собирался ее успокаивать.

– Вы должны были сразу заявить о своем присутствии.

– И тем самым испортить самое романтическое событие в вашей жизни? Нет, на такое я не способен.

– Вы присутствовали при личном разговоре! – гневно воскликнула Маргарет.

– А мне почему-то показалось, что вы хотели получить поцелуй, а не разговор.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Правда? – Он провел по ее губам кончиком пальца. Едва заметное прикосновение парализовало Маргарет. Она ощутила, как сердце бешено забилось в груди. – Если вы действительно хотите поэкспериментировать с поцелуями, – тихо проговорил незнакомец, продолжая гладить ее губу, – то вам нужно найти мужчину, который знает толк в подобных вещах.

Маргарет схватила наглеца за запястье и отшвырнула его руку.

– Такого, как вы, например?

– Это предложение? Конечно, я с радостью займу место бедняги Роджера. – Он наклонился и добавил доверительным шепотом: – Можете мне верить, я не стану портить впечатление от первого поцелуя. Никаких падений на колени и предложений руки.

Его дразнящая улыбка стала еще шире. Маргарет не сомневалась, что в душе он просто смеется над ней. Она открыла рот, чтобы ответить, но не смогла найти достаточно резких и уничижительных слов, которые сбили бы спесь с этого самоуверенного павлина. В итоге Маргарет сделала единственное, что пришло ей в тот момент на ум. С головой, кружащейся от шампанского, с пылающими от смущения и ярости щеками она молча развернулась и просто убежала.

Продолжая улыбаться, Тревор смотрел ей вслед. Вдруг он заметил, как что-то блеснуло в свете луны. Тревор наклонился, поднял с земли вещицу и присвистнул. Это оказалась золотая заколка, усыпанная бриллиантами. Вертя в руках украшение, которое, наверное, стоило сотни фунтов стерлингов, Тревор думал о стройной фигуре девушки, о ее нежных губах и невинных, робких попытках соблазнения. Такая комбинация показалась ему необычной и очень заманчивой. Он вдруг почувствовал волну желания. Жаль, что Маргарет выбрала для прогулки под луной не его, а этого болвана Роджера. Уж он-то знал, как доставить девушке удовольствие.

* * *
На следующее утро Тревор проснулся чуть свет. Накануне во время прогулки с Эдвардом он заметил рядом с виллой конюшню. А он так давно не ездил верхом! Тревор принял ванну, оделся и направился к лошадям.

Главный конюх провел его внутрь, и Тревор медленно пошел вперед, восхищенно оглядывая лошадей в стойлах. Хозяин виллы наверняка знал толк в лошадях. Тревор остановился возле великолепной черной кобылы. Лошадь фыркнула и затрясла головой, откинув назад черную гриву.

В этот момент в конюшню вошел мужчина. Он наверняка был важной персоной, судя по тому, как конюх бросился ему навстречу и как приветствовал его.

– Доброе утро, Роберто, – ответил мужчина. – Оседлай Шеваля!

Конюх поспешил выполнить приказание. Мужчина подошел к Тревору и одобрительно кивнул в сторону кобылы:

– Синдер – хорошая лошадь, – сказал он.

– Она объезжена?

Мужчина рассмеялся:

– Как положено. Но она далеко не каждому позволяет садиться в седло. Например, с моей дочерью она дружит, но, видимо, потому, что Синдер чувствует в ней родственную душу.

– Думаю, лошади не выбирают седока, – возразил Тревор. – Просто мы разрешаем им везти себя.

– Возможно, но у Синдер, как и у моей дочери, свое мнение на этот счет.

Словно в подтверждение этих слов, кобыла вдруг взвилась на дыбы и стала бить воздух копытами. Затем опустилась и изо всех сил пнула задними ногами ограждение стойла.

Тревор зашел в пустовавшее рядом с лошадью стойло и крепко схватил Синдер за гриву, а второй рукой принялся гладить шею кобылы.

– Тише, – проговорил Тревор ласковым голосом, – успокойся.

Сначала лошадь начала вертеть головой, пытаясь высвободиться, но Тревор намотал гриву себе на руку и терпеливо ждал, ни на секунду не ослабляя хватку. Вскоре Синдер сдалась и затихла.

– Что ж, – сказал мужчина, – кажется, вы ей понравились.

– Нет, она делает вид, будто ждет, когда я решу на нее сесть. Тогда и посмотрим, кто кого.

– Пожалуй, вы правы. Кстати, я как раз собирался проехаться. Не хотите ли присоединиться ко мне?

– Охотно. – Тревор отпустил гриву лошади и вышел из стойла. Он протянул руку и представился: – Лорд Эштон.

– Я догадался. Эдвард мне говорил о вас, – ответил мужчина и тоже представился: – Я Генри Ван Альден.

Когда привели оседланных лошадей, хозяин дома встал рядом с Шевалем, жеребцом чалой масти, и обернулся: интересно, как Тревор справится с норовистой кобылой? Тревор медленно сел в седло, взял в руки поводья и движением головы сделал конюху знак отойти. Как только Роберто сделал шагв сторону, Синдер громко заржала, затем попыталась опустить голову, собираясь встать на дыбы. Но Тревор изо всех сил натянул поводья, не дав ей возможности сбросить его на землю.

Какое-то время кобыла яростно крутилась и скакала под ним, но в итоге Тревору удалось успокоить ее. И тогда она благосклонно позволила всаднику вывести ее с конюшенного двора.

– Превосходно, – сказал Генри, когда Тревор поравнялся с ним. – Вы умеете обращаться с лошадьми.

Тревор почувствовал, что для этого человека такие слова были самой лучшей похвалой.

– Эдвард рассказывал мне, что вы занимаетесь археологией, – сказал Ван Альден.

– Да, можно сказать и так.

Генри указал на гряду зеленых холмов, возвышавшихся невдалеке:

– Там мы обнаружили интересные руины. Не хотите ли взглянуть?

Они скакали несколько миль и, оказавшись на вершине холма, остановились.

– Весьма впечатляющие руины, – заметил Тревор. – Памятник прекрасно сохранился.

– Да, неплохо. Хотя здание немного пострадало от землетрясения. Все ценные предметы давным-давно исчезли, но некоторые мозаики остались в первозданном виде. – Ван Альден прочел небольшую лекцию о римской археологии и рассказал о собственных интересных находках, например, о таком чуде техники, как древний водопровод, обнаруженный в этом здании. – Но я полагаю, вам не очень интересны римские руины. Ведь ваша специализация – Египет, не так ли?

– Да. Я жил там последние десять лет.

– Но сейчас, насколько я понимаю, вы унаследовали титул графа?

– Совершенно верно.

Генри окинул его оценивающим взглядом:

– А вместе с титулом вы получили в наследство и денежные проблемы, не так ли?

– Эдвард слишком много болтает. По-моему, вас это совершенно не касается, мистер Ван Альден.

– Разумеется. Кстати, Эдвард не говорил мне ничего такого, о чем бы не судачили в Лондоне последние несколько недель. Покойный лорд Эштон обанкротился, вы остались без средств к существованию, и негде взять кредит.

Тревор с трудом сдержался, чтобы не чертыхнуться. Боже правый, неужели в Лондоне все знают о его финансовых проблемах и каждый считает своим долгом напоминать ему о них?

Словно прочитав его мысли, Генри произнес:

– Я не хотел вас оскорбить, но, как бизнесмену, мне любопытно было бы узнать одну вещь. Появись у вас деньги, что бы вы с ними сделали? Купили бы еще земли?

– Раньше вложение денег в землю имело смысл, потому что в любом случае приносило прибыль. Но сейчас времена изменились. Цены на зерно падают, а рента за землю остается прежней. Поэтому сельское хозяйство в том виде, в каком оно сейчас существует, уже не приносит прибыли. Вряд ли ситуация в скором времени изменится.

– Так что бы вы сделали?

– Развивал бы индустрию, – ответил он. – Фабрики и заводы – вот что принесет деньги.

Генри посмотрел на него с изумлением:

– Это необычное заявление для человека с вашим положением. Большинство английских аристократов свято верят в то, что они должны и дальше жить исключительно на те средства, которые им приносит аренда земли. Даже если сейчас это стало неприбыльно.

– Похоже, большинству английских аристократов не хватает здравого смысла, – сухо ответил Тревор. – Моему брату его точно не хватало.

Генри рассмеялся и сказал:

– Что ж, никогда не думал, что встречусь с аристократом, который не считает ниже своего достоинства заниматься производством.

Тревор развернул лошадь, намереваясь ехать обратно к дому.

– Я практичный человек, мистер Ван Альден, – сказал он.

– В этом нет никакого сомнения, – ответил Генри с задумчивым видом.

Глава 3

Когда позже этим же утром Маргарет вошла в столовую, намереваясь позавтракать, от запаха бекона и жареных почек ее затошнило.

Корнелия сидела за столом рядом со своим мужем, лордом Кеттерингом. На другом конце стола восседала герцогиня Арбэтнот. Она оглядела Маргарет и нахмурилась.

– Дорогая, ты плохо выглядишь сегодня, – сказала герцогиня.

– Со мной все в порядке, леди Арбэтнот. – Маргарет налила себе кофе и села. – А где папа? – спросила она.

В этот момент скрипнула дверь. Маргарет подняла голову. В столовую вошел отец, ведя под руку леди Агнес, за ними следовала леди Салли. Она не сводила восторженного взгляда с высокого мужчины, который вел ее под руку к столу. Он показался Маргарет ужасно знакомым.

Да, это он, ее незнакомец!

До чего же он красив.

Их взгляды встретились. Маргарет почувствовала, что краснеет. Отец начал представлять ему гостей:

– Вы, конечно, знаете лорда Кеттеринга и герцогиню Арбэтнот. А это моя дочь, Маргарет Ван Альден. Дамы и господа, позвольте вам представить Тревора Сент-Джеймса, графа Эштона. Он прибыл к нам вчера вечером из Египта, чтобы встретиться по делам с нашим Эдвардом. А потом собирается ехать домой, в свое поместье в Кенте.

Граф Эштон не сводил с Маргарет глаз. Всего лишь минуту назад он точно так же смотрел на леди Салли.

По его лукавой улыбке Маргарет догадалась, что он сейчас вспоминает вчерашнюю ночь. Если он всем расскажет о том, что произошло в парке, ее репутация будет безнадежно испорчена.

Маргарет захотелось швырнуть печенье ему в лицо.

– Итак, Эштон, наконец-то вы возвращаетесь домой, – сказала герцогиня.

– Это мой долг, – ответил Эштон.

– Давно пора, – с сарказмом заметила герцогиня. – В последний раз мы виделись на балу в Кембридже, как раз перед выпускными экзаменами.

– На балу? Мы с вами танцевали, ваша светлость? Думаю, что нет, иначе я бы обязательно это запомнил.

– Не хотите ли, лорд Эштон, задержаться и посмотреть с нами карнавал, прежде чем отплыть в Англию? – обратилась Корнелия к графу.

– Я бы с удовольствием, леди Кеттеринг, но мой корабль отплывает сегодня днем. Но это весьма соблазнительное предложение. Ваш дом прекрасен. – Он повернулся к Маргарет: – И сад вокруг тоже очень красив, не так ли, мисс Ван Альден?

Эштон смотрел на нее, как кот – на мышь.

– Что? О да…

– Особенно лабиринт, – добавил он.

Боже правый! Неужели он собирается все рассказать? Маргарет протянула руку за кофе, но от волнения опрокинула чашку. Кофе разлилось на белую скатерть и потекло на ее платье. Маргарет схватила салфетку, ощущая на себе взгляды собравшихся за столом людей.

– Маргарет, что с тобой? – спросил отец, заметив, как она покраснела.

– П-простите, – запинаясь, проговорила Маргарет, – не знаю, что на меня нашло.

– Может быть, выйдем в сад, прогуляемся? – предложил лорд Эштон. – На воздухе вам станет лучше.

Маргарет вскочила на ноги.

– Я так не думаю. – Она выбежала из комнаты.

Генри посмотрел на Эштона. Тот устремил взгляд на дверь, за которой исчезла Маргарет. На губах его играла довольная улыбка. «Неужели сердце Маргарет дрогнуло?» – мысленно воскликнул Ван Альден.

Маргарет знала, что никакие газеты не могли дать столько сведений об английском обществе, сколько помещалось в голове герцогини Арбэтнот. Девушка полагала, что лорд Эштон – один из охотников за наследством. Сейчас, если учесть события прошлой ночи, девушка очень нуждалась в информации. Ведь предупрежден – значит вооружен.

Маргарет нашла герцогиню на южной террасе. После нескольких замечаний о красоте цветущих азалий и успехе вчерашнего бала Маргарет направила разговор в нужное ей русло.

Однако герцогиня, будучи весьма проницательной, сразу же раскусила ее истинные намерения.

– Итак, юная леди, вы решили, что Эштон – вам пара?

– Так может решить мой отец, герцогиня, – призналась она. – Ведь у Эштона есть титул, не так ли?

– Не стоит задирать нос и говорить о титуле, как будто это болезнь. Это не делает тебе чести, Маргарет.

– Простите меня, я не хотела быть грубой.

После извинения герцогиня пришла в хорошее расположение духа.

– Бедное дитя. Вы, американские девушки, очень странные создания. Бесстрашные, прямолинейные и в то же время наивные. Ты хочешь расспросить меня об Эштоне?

– Да, – призналась Маргарет. Герцогиня откинулась в кресле.

– Я знаю все о его семье, его происхождении и детских годах, но не видела Эштона больше десяти лет, и какой он теперь, сказать не могу.

– Расскажите, что знаете.

– Он не женат. Второй сын. Сначала титул унаследовал его старший брат, но он умер около двух месяцев назад.

– Я помню. Его смерть породила много слухов. Ведь он застрелился, не так ли? – Ей пришла в голову мысль, что, возможно, этот факт остудит желание отца и Корнелии выдать ее замуж за Эштона. Маргарет спросила с надеждой в голосе: – А в их семье не было случаев помешательства?

– Нет, конечно! – воскликнула герцогиня. – Предыдущий граф Эштон застрелился, потому что не смог заплатить долги. Я помню Тревора и Джеффри еще детьми. Джеффри свято чтил традиции. Много внимания уделял своей внешности, был тщеславен. А Тревор являлся его полной противоположностью. Правила поведения для него не существовали. Он постоянно попадал в переделки.

– Он не производит впечатления благородного человека, – заявила Маргарет.

– Чепуха! – с горячностью воскликнула герцогиня. – Он – весь в отца, вот и все. Я очень хорошо знала его семью. Отец Тревора в молодости был просто неотразим. Вел беспутный образ жизни, менял женщин как перчатки. Я уже говорила, что не видела Тревора много лет, но уверена, что человек он благородный. Хотя репутация его далеко не безупречна.

Маргарет решила выяснить самое главное.

– Деньги у него есть? – спросила она. – Я должна это знать.

– Мне не хочется тебе лгать, дорогая. Однако Тревор – партия незавидная.

– Незавидная партия? – Маргарет покачала головой. – Мужчина, по которому сходят с ума все женщины, но у которого нет никаких средств к существованию. Я так и думала.

– Ты никогда не найдешь себе мужа, Маргарет, если будешь отвергать каждого, у кого нет таких денег, как у твоего отца. – Герцогиня вздохнула. – В дни моей молодости все было по-другому. Ни у одного из нынешних джентльменов нет столько денег, сколько было в те времена у отца Тревора. Но это естественно, если учесть современное положение экономики.

– Если Эштона так волнует состояние поместья, почему он уехал из Англии и так долго не возвращался? Было бы логично предположить, что после смерти отца он захочет остаться и помогать брату вести дела.

– Похоже, ты совсем не понимаешь характер наших английских джентльменов, не так ли, моя дорогая? – После такого загадочного заявления она выпрямилась и дружелюбно похлопала Маргарет по руке. – Ты обнаружишь, что они ужасные гордецы. Джеффри не просил помощи, а Тревор не мог выступать на вторых ролях, особенно если учесть то, что он считал брата полным болваном, и все вокруг об этом знали. К тому же тут не обошлось без женщины.

– Понятно. Она была актрисой. А может, оперной певицей?

– Нет-нет. Я имею в виду леди Эштон.

– У него был роман с женой брата? – изумленно воскликнула она.

– Ходят такие слухи но я им не верю. Леди Эштон была тщеславной, капризной кокеткой. Но Джеффри поверил слухам и лишил Тревора дохода с поместья, доставшегося ему в наследство от отца. Он также запретил брату появляться в доме и перестал здороваться с ним в обществе. Кончилось тем, что Тревор вынужден был уехать в Египет.

В этот момент Маргарет заметила, что к ним направляется Корнелия, и вскочила на ноги.

– Было очень интересно с вами поговорить, – сказала Маргарет, – но мне пора идти.

Маргарет присела в реверансе, прежде чем повернуться к герцогине спиной, проскользнула мимо Корнелии и побежала через террасу в сторону ведущей в дом двери.

Корнелия проводила кузину взглядом, а потом повернулась к герцогине:

– Я случайно услышала окончание вашего разговора. Она расспрашивала вас об Эштоне?

– Конечно. Видимо, наводит справки о каждом новом претенденте на ее руку. Разве не так?

– Так ведь она ищет причину, чтобы отказать им, – объяснила Корнелия, опустившись на стул. – Не кажется ли вам, что граф Эштон – именно тот мужчина, который нужен Маргарет? – спросила она.

– По-моему, такого мужчины просто не существует, – сухо ответила герцогиня. Корнелия склонна была с ней согласиться.

Генри поставил витиеватую подпись под контрактом и отложил его в сторону. Сидевший напротив него Эдвард покачал головой и спросил:

– Вы уверены, что правильно поступаете? Все-таки замораживание продуктов – слишком новое, еще не до конца проверенное дело.

– Ты слишком консервативен, Эдвард, – возразил Генри. – Риск – благородное дело.

– Возможно, но мысль о замороженном пиве вызывает у меня отвращение.

Генри рассмеялся. Он хотел перечислить все очевидные преимущества замораживания продуктов, но в этот момент в дверь постучали, и появился лорд Эштон.

– Прошу меня извинить за вторжение, – сказал он, – но перед отъездом хочу поблагодарить вас, мистер Ван Альден, за гостеприимный прием.

– Задержитесь ненадолго, Эштон. Меня крайне заинтересовало ваше утреннее замечание насчет того, что следует развивать промышленность, а не уповать лишь на те доходы, которые приносит аренда земли. Не могли бы вы ненадолго отложить ваш отъезд? Хочу сделать вам деловое предложение, которое может вас заинтересовать.

– Вы заинтриговали меня, мистер Ван Альден! – воскликнул Тревор.

– Именно на это я и рассчитывал. Вечером моя дочь, племянница и остальные дамы отправляются на званый ужин. Мы же собираемся сыграть в покер, после чего обсудим наше дело. Ужин будет подан в семь вечера, потом нас ждет покер и бренди.

Тревор кивнул и вышел, закрыв за собой дверь. Эдвард уставился на Генри:

– Вы хотите сделать Тревору деловое предложение? ~ спросил он.

Не ответив на вопрос, Генри сказал:

– Расскажи мне немного о нем. Что он за человек?

– Я о нем высокого мнения. Тревор очень умен. Обладает силой воли и решимостью. Окружающие любят и уважают его. Особенно женщины, – добавил Эдвард не без зависти.

– Что ты можешь сказать о его финансовом положении?

– Оно ужасно. Обычно Тревор очень находчив, но тут, я думаю, он попал в заведомо проигрышную ситуацию.

– А ты доверил бы ему вести ваши общие дела?

– Да, хотя считаю, что порой он ведет себя слишком самоуверенно. Он игрок, любитель рисковать.

– Так-так-так! – рассмеялся Генри. – Точь-в-точь как я в молодости.

– Что вы собираетесь предпринять? Заняться с ним бизнесом?

– Возможно. Но сейчас я хотел бы заполучить его в качестве зятя.

Эдвард изумленно уставился на Ван Альдена:

– Но они познакомились только сегодня утром! Не кажется ли вам, что вы немного торопите события?

Генри пожал плечами и ответил:

– Корнелия уже много месяцев пытается подыскать Маргарет хорошего мужа. Она избрала традиционный, тонкий и деликатный путь. Пока я не вмешиваюсь, но вижу, что этот метод не работает. Боюсь, как бы моя дочь в итоге не осталась старой девой. Пора действовать более решительно.

– Что вы хотите этим сказать?

– Хочу предложить Эштону жениться на моей дочери.

– Вы шутите?

– Совсем нет. Эштону нужны деньги. Мы оба это знаем. Он может обеспечить высокое положение и моей дочери, и их будущим детям, что для меня немаловажно. К тому же он намерен сам зарабатывать себе на жизнь.

– Вы его совсем не знаете.

– С меня достаточно и того, что ты мне о нем рассказал. Уверен, на сей раз Маргарет не станет очень упрямиться. Она уже к нему неравнодушна.

– Право же, мистер Ван Альден, – Эдвард нахмурился, – нельзя обращаться с людьми как с акциями на бирже.

– Браки по расчету происходят сплошь и рядом. Эштон оценит мое предложение. Он человек практичный.

– Может быть, – с сомнением в голосе произнес Эдвард, – однако Тревор высоко ценит свою холостяцкую свободу. Кроме того, я имел в виду не Тревора. Вряд ли ваша идея покажется Маргарет такой же привлекательной, как вам с Тревором. Ей точно не понравится, что ее брак устраивают как выгодную сделку.

Генри ухмыльнулся и сказал:

– Пожалуй, ты прав. Моя дочь слишком упряма.

– Вся в отца.

Генри рассмеялся.

Пока мистер Ван Альден планировал будущее семейное счастье дочери, сама Маргарет, уютно устроившись под любимым деревом, держала в руках книгу и лакомилась шоколадными трюфелями, которые доставала из стоявшей рядом корзинки.

Маргарет читала скандально известный и повсеместно запрещенный роман. Ей пришлось ждать несколько месяцев, чтобы заполучить его копию.

Эротические сцены поразили ее. Она буквально проглотила роман. Но эти сцены все еще стояли у нее перед глазами. Она прижала ладони к раскрасневшимся щекам.

– О Боже, – пробормотала девушка, – ну надо же…

Дрожа от странного волнения, Маргарет отложила книгу в сторону.

«Впрочем, если бы рядом со мной был любимый мужчина, который тоже любил бы меня, то почему бы и нет?»

Маргарет закрыла глаза. Ее клонило ко сну, и она уплыла в царство Морфея, грезя о ярко-синих глазах знакомого мужчины.

Маргарет разбудило жужжание мухи. Она прогнала ее, приподняла голову и увидела лорда Эштона.

Он сидел всего в нескольких футах от нее. Маргарет мгновенно стряхнула с себя остатки сна и приготовилась к обороне.

– Ваш литературный вкус поражает меня, мисс Ван Альден.

Маргарет хотела забрать у него книгу, но Эштон поднял руку над головой, и теперь девушка не могла до нее дотянуться. Он дерзко улыбнулся, как будто спрашивая ее, хватит ли у нее смелости приблизиться к нему и попытаться забрать собственность. Маргарет не знала, чего ей хотелось больше – убить его или спрятаться под ближайшим кустом. В итоге она ограничилась свирепым взглядом и словами:

– Я думала, вы уже уехали.

– Ваш отец великодушно предложил мне погостить еще несколько дней.

Она оказалась права. Эштон – очередной претендент на роль ее мужа, нищий аристократ.

– Надеюсь, вам у нас понравится, – с надменной вежливостью проговорила она. – Пожалуй, мне пора идти. Настало время чаепития. С вашей стороны было бы очень любезно вернуть то, что мне принадлежит.

– Разумеется. – Но вместо того чтобы отдать ей книгу, Эштон вытащил из кармана ее золотую заколку: – Я искал вас, чтобы вернуть вот это. Вы уронили ее вчера вечером в саду.

Маргарет снова покраснела. Она не сомневалась, что Эштон получал удовольствие, наблюдая, как она дрожит от смущения, словно наколотая на булавку бабочка. Маргарет выхватила у него заколку и бросила в корзинку.

– Я имела в виду, – выдавила она сквозь стиснутые зубы, – мою книгу.

– Ах да. Книгу. – Эштон протянул ей злополучный роман. – Интересная вещь. Но немного надуманная.

Маргарет не хотела вступать с ним в литературный спор, особенно такой книги, как эта. Но она подумала о прочитанных сценах и почувствовала жгучее любопытство.

– Надуманная? – спросила девушка, стараясь не выдать своего любопытства.

– Разумеется. Заниматься любовью в карете весьма неудобно.

– Неужели? – воскликнула она. – А как же вы?.. – Маргарет запнулась, заметив на его губах дразнящую улыбку. – Вам нравится меня смущать?

– А почему вы смущаетесь? Потому что я застал вас за чтением эротического романа? Я не болтлив, пусть это будет нашим секретом. К тому же вам все равно, что я о вас думаю, не так ли?

– Вы правы.

– Тогда мы можем просто дружить.

Дружить? Значит, вот какую стратегию он избрал! Маргарет улыбнулась, довольная тем, что наконец-то разгадала его замыслы. Она поднялась.

– Это действительно весьма необычный подход, лорд Эштон, но вы зря теряете время.

Эштон поднялся и с удивлением посмотрел на нее:

– Теряю время? Что вы хотите этим сказать? – Притворяться он умел.

– Уверена, на эту приманку можно поймать много богатых наследниц, лорд Эштон, но только не меня. Поэтому если хотите жениться на приданом, то лучше вам поискать в другом месте. У меня нет желания выходить за вас замуж.

– Спасибо, что предупредили, – серьезным тоном ответил Тревор, но дразнящий огонек в его глазах не исчез. – Когда мне придется заковать себя в кандалы брака, я непременно вспомню о ваших словах. Но я действительно предлагал только дружбу.

– Неужели вы считаете, что мы сможем стать друзьями после того, как вы вели себя со мной? – Она уставилась на него, не веря своим глазам. – Но с какой стати?

– Вы мне нравитесь.

– Неужели? Что ж, очень жаль. – Маргарет посмотрела ему в глаза. – Потому что вы мне совсем не нравитесь.

Она обошла его, направилась в сторону виллы и услышала позади смех. У Маргарет появилось дурное предчувствие, что это еще далеко не конец.

Эдвард подал Тревору бокал с бренди, после чего мужчины уселись в уютные кожаные кресла в комнате, отведенной для игры в карты. Они ждали Ван Альдена, который диктовал письмо своему секретарю, Алистеру Марстону.

– Что ж, Тревор, – сказал Эдвард, глотнув бренди и задумчиво посмотрев на друга, – после такой увлекательной жизни в Египте, боюсь, в Англии ты заскучаешь.

– Уверяю тебя, я найду чем развлечься.

– Да уж, представляю. Ты всегда любил приключения. Помню, как в школе ты постоянно втягивал меня в свои проделки.

– Не делай из меня козла отпущения. Ты получал от них такое же удовольствие, как и я.

– Верно. – Эдвард рассмеялся. – Особенно мне запомнилась ночь в Кембридже, когда мы прокрались в комнату к твоему брату и склеили все страницы его учебников. Боже, как он разозлился!

Тревор с улыбкой заметил:

– Джеффри никогда не обладал чувством юмора.

– Нам очень повезло, что старик Уолстон не поверил Джеффри, когда он кричал, что это сделали мы с тобой.

– У него не было доказательств, поэтому директор и не поверил ему.

– К тому же, насколько я помню, ты уже придумал нам подходящее алиби. – Эдвард мечтательно вздохнул: – Хорошие то были деньки.

– Кто сказал, что они закончились? – спросил Тревор, подняв бокал. – Теперь, поскольку я буду жить в Англии, мы с тобой обязательно ввяжемся в какое-нибудь безрассудное приключение.

– Нет-нет. Для меня эти дни остались в прошлом.

– Ты женат меньше года и уже успел так измениться?

– Вряд ли Корнелии понравится, если я стану участвовать в твоих проделках. Она смирилась с моим небольшим бизнесом – продажей египетских древностей. Но вряд ли смирится с тем, что я буду приходить домой пьяный в четыре утра. – Он глотнул бренди и добавил: – Злить жену – себе дороже.

– Правильно. Так можно лишиться единственного удовольствия, которое приносит супружество.

– Я совсем не это имел в виду! Если бы мне нужно было только удовлетворить похоть, я бы с легкостью нашел для этого подходящую женщину. Но я не хочу.

– И никогда не смотришь на других женщин, – серьезным тоном добавил Тревор, но в его взгляде светилась насмешка.

Однако Эдварда это не смутило.

– Конечно, смотрю, – улыбаясь, ответил он. – Но жена – единственная женщина, которую я хочу по-настоящему.

– Браво, Эдвард! У меня складывается ощущение, что ты влюблен в собственную жену.

– Так оно и есть.

Тревор внимательно посмотрел на друга, и ему стало жаль Эдварда.

– Плохи твои дела, – проговорил он. – Вряд ли ты сможешь выйти победителем из этой ситуации.

– Брак – не игра, в которой нужно выиграть, Конечно, на этом пути встречаются и горести, и различные неприятности, но супружество может сделать человека счастливым. – Он печально покачал головой. – Ты всегда считал женитьбу чем-то ужасным. Не могу понять почему.

– А почему я должен считать ее чем-то замечательным? Среди моих знакомых нет никого, кто порекомендовал бы супружескую жизнь как путь к обретению счастья.

– Я могу это сделать. Брак доставил мне много счастья.

Тревор мог бы возразить, что Эдвард женился совсем недавно и новизна впечатлений пока еше не успела стереться. Но он лишь пожал плечами и сказал:

– Тебе лучше знать.

– Боже, Тревор, глядя на тебя, можно решить, что женитьба для тебя – хуже смерти. Но это совсем не так. Ты должен найти себе жену, и однажды ты с удивлением обнаружишь, что все не так плохо, как тебе казалось раньше. Поверь мне, брак сделает из тебя другого человека.

– Зачем мне становиться другим человеком, если я нравлюсь себе и таким? У меня нет причин стремиться к переменам. – Он глотнул бренди и добавил: – Правда, чувство долга рано или поздно заставит меня жениться, но брак не изменит моего образа жизни или моего характера, уверяю тебя. Я в любом случае останусь тем же реалистом, что и сейчас.

Эдвард открыл было рот, явно собираясь с ним поспорить, но в этот момент в комнату вошел Ван Альден со своим секретарем. Тревор этому искренне обрадовался. Он считал, что такие темы, как перерождение под воздействием любви, не должны возникать в разговоре двух разумных и трезво смотрящих на жизнь мужчин.

– Вы двое успешно поделили между собой весь сегодняшний выигрыш, – сказал Алистер, с восхищением глядя на Тревора и Ван Альдена.

Было уже довольно поздно. Почти весь вечер четверо мужчин провели за игрой в покер. Теперь у Тревора было на шестьсот фунтов больше, чем до того, как он сел за стол.

– Жаль, что с нами нет Хаймса, – с усмешкой произнес Ван Альден. – Мы с Тревором выиграли бы еще больше. Хороший парень, прекрасно играет в вист и баккара. Но в покере полный ноль.

Это имя привлекло внимание Тревора.

– Хаймс? – переспросил он.

– Лорд Хаймс, – объяснил Эдвард. – Он виконт, у него имение в Дареме. Может быть, вы знакомы.

Тревор вспомнил, как прошлой ночью видел виконта на коленях, вспомнил, как по-дурацки тот вел себя, и улыбнулся. Да, в каком-то смысле можно сказать, что он действительно с ним знаком. Но Тревор не сказал ни слова.

– Кстати, что с ним случилось? – спросил Эдвард. – Сегодня утром, когда я спустился вниз, Джузеппе сказал, что Хаймс приказал заложить коляску и уехал еще на рассвете, не сказав никому ни слова. Даже не оставил зациску.

– Правда? – Тревор зажег сигару и быстро, один за другим, пустил к потолку три кольца дыма. Его улыбка стала еще шире. – Он поступил очень некрасиво.

Ван Альден пожал плечами и заявил:

– Ну, в этом я не могу его упрекнуть. Моя племянница объяснила, что прошлой ночью он сделал предложение Маргарет и она отказала ему. Так что Хаймс правильно поступил, что уехал. Мы оказались бы в чертовски неловкой ситуации.

Интересно, подумал Тревор, рассказала ли Маргарет своей кузине о том, какую роль он сыграл в событиях прошлой ночи. Вряд ли она решилась бы на такое.

Эдвард зевнул, отодвинул стул и встал.

– Пойду-ка я спать, – сказал он.

– Спать? – удивился Тревор. – Не забывай, дамы только что вернулись со званого ужина. Корнелия наверняка еще не заснула и ждет тебя, чтобы расспросить, как ты провел этот вечер, а потом пожурить за то, что так много проиграл.

Эдвард действительно проигрался в пух и прах, однако произнес с улыбкой:

– Мы еще не так давно женаты, чтобы ссориться по мелочам. Если она и ждет меня, то совсем не для того, чтобы расспросить о покере.

Мужчины рассмеялись. Эдвард допил бренди и повернулся к Тревору:

– Я рад, что ты пробудешь здесь еще несколько дней. Нам нужно о многом поговорить.

Тревор посмотрел в сторону Ван Альдена, а потом ответил:

– Я пока не знаю, насколько задержусь в вашем доме, но уверен, что мы с тобой вдоволь пообщаемся.

– Отлично. Спокойной ночи, джентльмены. – Эдвард поставил бокал на стол и вышел из комнаты.

Секретарь Ван Альдена тоже поднялся и сказал:

– Уже поздно. Я, пожалуй, пойду отдыхать. – Пожелав спокойной ночи, Алистер ушел. Генри и Тревор остались вдвоем.

Генри подошел к бару, взял новую бутылку бренди. Вернувшись к столу, наполнил два бокала, сел, закурил сигару и задумался, не зная, с чего начать разговор.

– Лорд Эштон, – заговорил он наконец, – я человек простой. Я заработал много денег, потому что умею рисковать, разбираюсь в людях и знаю, как обратить сложившуюся ситуацию себе во благо. Помогите мне в одном деликатном деле. Дело непростое. Но лучше вас с ним никто не справится. Я это понял сразу, как только мы с вами познакомились.

– Вы меня заинтриговали, – ответил Тревор.

Генри посмотрел на дверь, чтобы еще разубедиться, что она закрыта и никто не может подслушать их разговор.

– То, что я хочу предложить вам, может стать идеальным решением ваших проблем. У вас появится столько денег, что вы спасете свое поместье и еще останется на безбедное существование до конца жизни. Ну как, вам это интересно?

Тревор нахмурился:

– Кого я должен убить?

Генри рассмеялся.

– Итак, что вы задумали? Выкладывайте.

– Все очень просто. – Генри затянулся сигарой и медленно выпустил дым. – Я хочу, чтобы вы женились на моей дочери.

Глава 4

– Что? – Тревор ушам своим не поверил.

– Я хочу, чтобы вы женились на моей дочери.

– Вы, должно быть, шутите.

– Напротив, говорю вполне серьезно. Серьезнее быть не может.

– Но вы едва меня знаете, – сказал Тревор.

– Правда. – Генри затянулся сигарой. – Но, как я уже сказал, я хорошо разбираюсь в людях. И я думаю, что вы станете хорошим мужем моей дочери.

Такое заявление изумило Тревора. Он видал много отцов молоденьких девушек, но никто из них пока не высказывал о нем такого мнения.

– Но почему? – изумленно воскликнул Тревор.

– Во-первых, у вас есть титул. Это очень важно. – Генри покрутил бокал с бренди и сделал еще один глоток. – У меня невысокое происхождение. Мои родители эмигрировали в Америку из Голландии. Муж моей матери делал шоколад, и я превратил его маленькую кондитерскую в бизнес стоимостью в миллион долларов, расширив его и включив туда другие предприятия. Я разбогател. Но деньги не имеют значения, если ты происходишь из простой семьи. Я хочу, чтобы мою дочь уважали. Хочу, чтобы она и ее дети получили от жизни все самое лучшее. Если не имеешь хорошей родословной, надо ее купить.

– Понятно. И тут появляюсь я.

– Совершенно верно.

– Но почему вы выбрали меня? Любой титулованный бедняк с радостью взял бы Маргарет в жены. – Тревор вспомнил о напыщенном лорде Хаймсе. – Наверняка у нее нет отбоя от поклонников.

– О да. Это для нас не проблема. – Генри тяжело вздохнул. – Но Маргарет всем отказывает.

– Но почему?

– Хочет выйти замуж по любви.

– И вы хотите, чтобы я влюбил ее в себя?

– Совершенно верно.

– И вы позволите обмануть вашу дочь, чтобы обеспечить ей спокойное будущее?

– Я не прошу вас обманывать Маргарет, – раздраженно ответил Ван Альден. – Надеюсь, что вам удастся ее покорить. Кроме того, пусть лучше она разочаруется в своих мечтах, но обеспечит спокойное будущее себе и своим детям, чем поддастся им и разобьет себе сердце, выскочив замуж за первого встречного проходимца.

– Ваша дочь явно не разделяет это мнение.

Генри нетерпеливо покачал головой и сказал:

– Маргарет считает, что брак – это сплошная романтика. Что жизнь – непрерывная цепь приключений. Я люблю свою дочь, но давно перестал ее понимать. Маргарет неправильно представляет себе сущность брака. Ей придется проститься с иллюзиями, не важно, выйдет ли она замуж по любви или нет.

Это было правдой. Тревор убедился в том, что в браках мало романтики.

– Мой план принесет немало выгоды и вам, Эштон. Вы все равно должны жениться, чтобы произвести на свет наследника. – Он замолчал, а потом выложил главный козырь: – И вы отчаянно нуждаетесь в деньгах.

Тревор смерил его пронзительным взглядом:

– Похоже, мистер Ван Альден, что вы не упустили ни одного важного пункта.

– Я говорил вам, что в курсе вашего финансового положения. Ни для кого не секрет, что ваш брат обожал купаться в роскоши и ничего не смыслил в делах поместья.

– Не нужно рассказывать мне о недостатках моего брата. Я и без вас их знаю.

– Итак, вы будете в этом участвовать?

Тревор не ответил. Он глотнул бренди и задал еще один вопрос:

– Какое приданое вы собираетесь дать за Маргарет?

Ван Альден с улыбкой заметил:

– Я не сомневался, что денежная сторона дела будет играть для вас важную роль.

– Вы сами подняли эту тему.

– Что же, назовите вашу сумму.

Тревор задумался. В такого рода переговорах лучше запросить побольше.

– Пятьсот тысяч фунтов.

Генри глазом не моргнул, поджал губы и приготовился торговаться:

– Я дам вам единовременно двести тысяч фунтов, ведь именно столько задолжал ваш брат? Кроме того, запишу три тысячи фунтов на содержание поместья и пятьсот – на содержание Маргарет. Остальную часть ее наследства запишу на ваших будущих детей, а пока поместьем будет управлять доверенное лицо. – Он посмотрел Тревору в глаза: – Ну как, согласны?

Тревор задумался. Молчание длилось долго. Он думал о наивном желании Маргарет узнать, что такое настоящий поцелуй, и чем это для нее обернулось. Вспоминал ее лицо. Маргарет могла пробудить в нем желание. Он не сомневался в том, что ему удастся покорить ее. Но стоило Тревору вспомнить ее лицо и невинный взгляд, как что-то заставляло его повременить с ответом.

В то же время женитьба на этой девушке была идеальным решением всех его проблем.

– Согласен, – наконец ответил Тревор. – Но на двух условиях.

Ван Альден нахмурился:

– В вашем положении неразумно навязывать условия.

– Не забывайте, что ваши шансы найти для Маргарет подходящего мужа уменьшаются с каждым днем. Во-первых, я не согласен, чтобы мне выдавали месячное содержание, словно какому-то школьнику. Если я женюсь на вашей дочери, то буду ее обеспечивать. Для этого мне нужен капитал.

– Я дам вам триста тысяч фунтов.

– Четыреста, – твердо заявил он. – Или ищите кого-нибудь другого.

Ван Альден обдумал его слова и нехотя проговорил:

– Ладно. Но я все равно настаиваю на том, чтобы назначить дочери личное содержание. И чтобы любые серьезные инвестиции проходили только с моего согласия.

С его стороны это была большая уступка, а Тревор подозревал, что Ван Альден крайне редко идет на уступки.

– Согласен, – ответил Тревор.

– Это – первое условие. А второе?

– Вы должны дать мне абсолютную свободу в действиях. Вы не станете подвергать сомнению средства, с помощью которых я получу согласие вашей дочери на брак.

– Не думайте, что я не слышал о вашей репутации, Эштон. Эдвард рассказал мне о вашей связи с женой брата. Он уверяет меня, что это все неправда, хотя и признает, что были и другие похожие случаи. Мне нужен мужчина, который умеет обращаться с женщинами, но если вы собираетесь намеренно скомпрометировать ее, я не стану…

– Ничего подобного я делать не собираюсь. Ее репутация не пострадает. Я не намерен лишить ее невинности, если вы этого опасаетесь. Даю вам слово чести. Вы согласны?

– Да, согласен. – И с угрозой в голосе добавил: – Если вы нарушите обещание, Эштон, если обесчестите мою дочь, я убью вас собственными руками.

– В этом я не сомневаюсь. Но я не нарушаю данного слова. И не бесчещу невинных девушек.

Этот ответ удовлетворил Ван Альдена.

– Я верю вам, – сказал он. – По возвращении в Лондон я подготовлю условия брачного контракта. Мы подпишем его, когда вы добьетесь согласия Маргарет. У вас не так много времени. До Пасхи осталось всего семь недель. После нее Маргарет отправится в Лондон, к началу светского сезона. Если вы не добьетесь ее руки здесь, в Италии, то в столице у вас наверняка появятся соперники, и я не стану препятствовать им.

Тревора это нисколько не испугало. Семь недель – более чем достаточный срок, поэтому насчет других претендентов на руку Маргарет можно не волноваться.

– Что она будет делать до этого времени?

– Пока Маргарет останется в Риме, чтобы посмотреть иа карнавал. В первую неделю поста поедет во Флоренцию вместе с лордом и леди Кеттеринг, а незадолго до Пасхи вернется в Лондон.

– Из-за карнавала мне вряд ли удастся найти свободный номер в гостинице.

– Я позабочусь об этом. – Ван Альден наклонился вперед. – А теперь я могу рассказать вам кое-какие вещи о Маргарет, чтобы помочь вам добиться цели. Вы должны узнать, что ей нравится, а что – нет. Итак, Маргарет любит…

– Не стоит, – прервал его Тревор. – Я не собираюсь потворствовать каждому ее капризу. Кроме того, вы все равно не расскажете того, что действительно может мне пригодиться.

– Но…

– Я думал, мы согласились, что я буду действовать так, как сочту нужным. Уверяю вас, информация о вкусах вашей дочери мне никак не поможет. Если я буду делать только то, что ей нравится, она никогда в меня не влюбится! Все женщины одинаковы.

– Маргарет не похожа на тех женщин, которых вы знали раньше.

В этом Тревор сомневался. Да, Маргарет наивна и чиста, но она женщина, и этим все сказано.

– Это не имеет значения. Тайна – часть моей игры. Положитесь на меня и не задавайте вопросов.

Ван Альден раздраженно дернул себя за усы.

– Придется, другого выхода у меня нет.

– У меня тоже, – заверил его Тревор и поднялся. – То же самое можно теперь сказать и о Маргарет.

Он направился к двери, но остановился.

– Я бы посоветовал вам вести себя так, будто вы меня не одобряете. Говорите ей, что вы лучше разбираетесь в людях, что я самый неподходящий выбор, что у меня ужасная репутация. Можете запретить Маргарет сближаться со мной. Это сделает меня более привлекательным в ее глазах.

– Ерунда какая-то. Не понимаю, зачем это нужно.

Тревор ухмыльнулся.

– Ее прежние поклонники тоже этого не понимали, и Маргарет всех их отвергла. – С этими словами Тревор вышел из комнаты.

Оказавшись у себя в спальне, Тревор громко расхохотался. Он радовался победе, но в то же время не верил своему счастью.

Тревор ослабил галстук и растянулся на кровати, напоминая себе о том, что удача – это как непостоянная любовница. Ею нужно наслаждаться, пока она рядом, но полагаться на нее не стоит. Тревор понимал, что его победа была временной и радоваться пока рано. Если он хочет добиться руки Маргарет, то ему понадобится больше чем просто удача. Ему понадобится стратегия.

Два дня назад Маргарет ему сказала: «Если хотите жениться на приданом, поищите другую невесту». Маргарет невинна, но отнюдь не глупа.

Он должен придумать план, целую операцию, чтобы пробудить в ней интерес к нему, зажечь огонь желания и, конечно, заслужить ее доверие. Самый легкий путь – это остаться с Маргарет наедине. Но даже когда ее отец уедет, рядом с ней постоянно будет Корнелия. Черт бы побрал эти правила морали, из-за которых девушка не может выйти из дома одна!

Тревор понимал, что добиться ее руки будет непросто, но он сделает для этого все.

Завтра же он пошлет телеграмму в Англию и сообщит Коллиру, что откладывает возвращение на родину еще на два месяца, и попросит его попридержать кредиторов. Это вызовет новую волну слухов, но тут уж ничего не поделаешь. Тревор пустит в ход всю свою изобретательность. Маргарет Ван Альден станет его женой. Просто она пока еще об этом не знает.

На следующий день, ближе к вечеру, Тревор пришел к выводу, что если его вчерашние размышления были правильными, то его будущая жена действительно станет для него бесценным подарком. Но добиться ее будет очень непросто. Особенно если учесть тот факт, что за весь день он ни разу не увидел свою будущую супругу.

Маргарет позавтракала в своей комнате, потом приказала заложить экипаж и уехала погостить на виллу к леди Рэтгейт. Вместе с ней туда отправились леди Кеттеринг и герцогиня Арбэтнот. Позже Маргарет прислала записку, в которой сообщила, что уступила горячим просьбам леди Рэтгейт и осталась у нее на чай. Конечно, Тревор мог бы тоже заглянуть к леди Рэтгейт, но он не собирался преследовать Маргарет.

Тревора нисколько не удивил тот факт, что девушка избегает его. Он ожидал такой реакции. Тревор вежливо отклонил предложение Эдварда и мистера Ван Альдена помочь им с раскопками римской гончарной мастерской и в четыре часа пополудни сидел на обитом бархатом диване в окружении дам, которые не поехали к леди Рэтгейт. Они потчевали его чаем, сладостями, а также столь необходимой для него информацией о Маргарет.

– Конечно, – говорила леди Агнес, – Мэгги – современная девушка и придерживается современных взглядов. Это восхитительно.

– Ерунда, – возразила леди Литтон и неодобрительно посмотрела на дочь. – Агнес, дорогая, не забивай себе голову этими глупыми современными взглядами. Тебе это не пристало. Маргарет – американка. – Она помахала рукой в воздухе и добавила: – Ну, вы знаете: суфражистки,[2] право голоса и все такое. Крайне неприлично.

Тревор глотнул чаю и спросил:

– Разве мисс Ван Альден – суфражистка?

Агнес захихикала:

– Нет-нет. Она не раздает памфлеты и не выступает с речами. Но Маргарет крайне прямолинейна и очень любит приключения. Она всегда балансирует на грани дозволенного.

Тревор вспомнил свидание Маргарет с Роджером в саду и невольно улыбнулся:

– Правда? Каким образом?

Агнес наклонилась вперед с явным намерением посплетничать.

– Прошлой осенью на званом ужине у леди Лонгфорд, – начала Агнес, – Маргарет вошла в комнату, где отдыхали мужчины, и сыграла в вист с лордом Невиллом, лордом Кавертоном и лордом Эджуэром. Она даже сделала несколько ставок. Это стало сенсацией сезона.

– Вполне закономерно. – Леди Литтон так яростно затрясла головой, что Тревор подумал: еще немного – и чучело куропатки на ее шляпе сейчас взлетит вверх. – Говорят, она курила сигары вместе с джентльменами в комнате для игры в карты. Но что еще можно ожидать от американки? Дерзкие девчонки с ужасными манерами. Приезжают к нам, чтобы выскочить замуж за наших молодых джентльменов и украсть их у наших английских барышень.

– Мама, это неправда, – запротестовала Агнес. – Маргарет не болтает чепухи и не вышла замуж за одного из наших джентльменов. Совсем наоборот. Она говорит, что никогда не станет женой англичанина.

– Конечно, не станет, – ответила графиня. – Ни один из джентльменов не женится на девушке, которая курит сигары.

– После того случая с вистом ей сделал предложение лорд Хаймс, мама. По-моему, ты к ней несправедлива.

– Хватит, Агнес. Маргарет в одиночестве ездит верхом, манеры у нее ужасные.

– А мне нравится, что она смелая, – стояла на своем Агнес.

– Но разве пристало женщине быть смелой? – Салли повернулась к Тревору: – Что скажете, лорд Эштон? К тому же мисс Ван Альден любительница приключений.

Тревор улыбнулся и откинулся на диване. Если Маргарет Ван Альден хочет приключений, она их получит. Не в его правилах разочаровывать красивую девушку.

Джованни Луччи любил бывать дома. Но ему часто приходилось разъезжать по делам, и сейчас он чувствовал себя счастливым, когда шел по мощеному, засаженному финиками и пальмами двору своей роскошной виллы неподалеку от Каира.

Но к удивлению Джованни, его жена, прекрасная Изабелла, не сбежала вниз по каменным ступеням, чтобы встретить его. Он зашел внутрь и увидел Юсуфа, дворецкого.

Слуга поклонился и сказал:

– Хозяин, как хорошо, что вы вернулись, случилось нечто ужасное. Госпожа плохо себя чувствует, уже тридня не поднимается с постели.

– Изабелла больна? Что с ней?

Юсуф упал на колени и взмолился:

– Хозяин, я подвел вас! Я недостойный червь, вы должны убить меня. Это я во всем виноват.

– Она в спальне? – спросил Луччи.

Юсуф кивнул. Луччи бросился к лестнице и, перепрыгивая через две ступени, через считанные минуты оказался в спальне жены.

Изабелла лежала на кровати, укрывшись шелковыми простынями. Служанки стояли рядом с ней и махали пальмовыми веерами. Увидев хозяина, они упали на колени.

– Жена моя, ты заболела? – Луччи отодвинул легкую кружевную занавеску, которая закрывала ее кровать, и сел. Он прикоснулся рукой к ее щеке, и сердце его сжалось от боли, когда он увидел, какая она бледная.

– Мой дорогой, – прошептала Изабелла и взяла его за руку, – мой дорогой супруг, ты наконец вернулся домой. – К его изумлению, Изабелла разрыдалась, и Луччи понял, что это была не просто болезнь. Тут скрывалось нечто большее.

– Что случилось? – воскликнул он. – Что с тобой произошло?

Изабелла смахнула слезы с лица и жестом велела служанкам выйти.

– О, мой дорогой супруг, не знаю, как рассказать тебе о случившемся. Тот мужчина пришел сюда. Он вломился в дом глубокой ночью.

– Мужчина? Какой мужчина?

– Тот высокий джентльмен, с которым ты познакомил меня прошлой осенью. Не помню, как его зовут.

– Сент-Джеймс. – Луччи мрачно поджал губы.

– Да-да, – кивнула Изабелла. – Он проник в дом через балконную дверь. Она была заперта, но ему удалось бесшумно ее открыть. Когда я проснулась, то обнаружила, что он стоит надо мной. Он… он сказал, что если я закричу, он убьет меня. А потом он… о Пресвятая Дева Мария, не могу сказать, что он сделал со мной!

Луччи все понял.

– Я стала сопротивляться, но он ударил меня, сделал то, что хотел, после взломал мою шкатулку с украшениями и взял оттуда ожерелье из лазурита, которое ты мне подарил. Он… о Боже, я обесчещена! – Изабелла снова разразилась слезами.

Луччи смотрел на свою красавицу жену, дрожа от ужаса и отвращения при мысли о том, что ей пришлось пережить. Он был в ярости. Изабелла попыталась опять заговорить, но Луччи взревел:

– Хватит! Больше ни слова. Сент-Джеймс поплатится за это жизнью, и я обешаю, что это будет медленная и мучительная смерть.

Луччи направился к выходу и не видел, как в прекрасных карих глазах Изабеллы зажегся злобный торжествующий огонь, а чувственные красные губы изогнулись в удовлетворенной улыбке.

У нее не было выхода. Маргарет призвала на помощь все свое воображение, но ей так и не удалось придумать разумный предлог, чтобы не пойти на ужин и избежать встречи с Тревором Сент-Джеймсом.

Маргарет пришлось спуститься к ужину. Она расправила складки своего красного шелкового платья и подумала о глазах Эштона, об озорных искорках, которые всегда светились в их синей глубине. Но не это тревожило Маргарет, а ощущение, что за его дразнящими улыбками и дерзкими манерами скрывалась непреклонная воля, которую она не могла сломить и подчинить себе. Она чувствовала, что Тревор знал ее самые потаенные секреты и, не раздумывая, использовал это преимущество против нее, чтобы добиться своей цели. Маргарет была уверена, что он такой же охотник за приданым, как все претенденты на ее руку. И все же в ее душу закрадывались сомнения. Эштон вел себя совсем не так, как полагается настоящему поклоннику.

Маргарет поклялась себе больше не думать об этом мужчине. Завтра они собираются в Рим, полюбоваться на карнавал, а Эштон уже сказал Корнелии, что должен вернуться в Лондон и не сможет вместе с ними поехать. Уж как-нибудь она вытерпит один этот ужин, а потом Эштон исчезнет из ее жизни.

Часы на каминной полке прозвонили четверть девятого. Маргарет вошла в столовую, но задержалась на пороге. Слева от ее пустого стула сидел тот самый мужчина, встречи с которым она так отчаянно пыталась избежать. Маргарет хотела уйти, но это означало бы оскорбить его перед лицом всего общества. Конечно, идея была не лишена привлекательности, но Маргарет не могла так низко поступить. Кроме того, она уже и так слишком долго от него бегала.

Чувствуя себя солдатом, вступающим в битву, Маргарет направилась вдоль длинного обеденного стола к своему месту и заняла его, не бросив ни единого взгляда в сторону соседа слева.

– Простите, я опоздала, – пробормотала она. Лакеи начали подавать первое блюдо – бульон, и разговор пошел о предстоящем карнавале.

Герцогиня назвала этот праздник увлекательным зрелищем. Ван Альден выразил сожаление, что будет вынужден пропустить его, поскольку утром ему предстоит ехать в Лондон.

Зашел разговор о маскарадных костюмах.

Эштон повернулся к Маргарет.

– А какой костюм выбрали вы, мисс Ван Альден? – спросил он.

– Колумбины, – ответила она и отвернулась.

– Насколько я помню, возлюбленным Колумбины был Арлекин. Кто же будет вашим Арлекином, Маргарет?

Шокированная его дерзкими словами и интимным тоном, Маргарет повернулась к Эштону, намереваясь осадить его, как он того и заслуживал. Но когда посмотрела ему в глаза, резкие слова сразу вылетели у нее из головы. Смех и обрывки разговоров отошли на второй план. Маргарет показалось, будто весь мир исчез, остались только она и Эштон. Эштон посмотрел на ее губы. Он хочет поцеловать ее. Маргарет не возражала бы. Она едва слышно вздохнула. Эштон удовлетворенно улыбнулся.

Маргарет выпрямилась, пытаясь вернуться в реальность.

– Вы могли бы стать моим Арлекином, милорд, – сказала Маргарет, пытаясь вести себя так, будто столь дерзкие предложения выслушивала по сто раз на дню. – Но это невозможно: ведь вы возвращаетесь в Лондон и не сможете присутствовать на карнавале.

– Ничего подобного. Я все-таки попаду на карнавал. Разве вы не слышали? Лорд Кеттеринг любезно пригласил меня посмотреть на праздник с его балкона. Я получил еще несколько подобных предложений.

– Что? – Она посмотрела на Эдварда, беседовавшего с герцогиней. Неужели все сговорились помогать этому охотнику за приданым?

Маргарет перевела взгляд на Эштона. Он продолжал смотреть на нее, на его лице появилось самодовольное выражение. «Боже правый, – подумала Маргарет, чувствуя, как ужас сжимает сердце. – Что же мне делать? Как вырваться из этой западни?»

Глава 5

Следующее утро выдалось суматошным. Слуги паковали вещи и делали другие приготовления для переезда хозяев в Рим. Эдвард отправился в путь вместе с леди Литтон и ее дочерьми в их городской дом на Пьяцца ди Витторио. Тревор не присоединился к другу. Он появился в столице вместе с герцогиней Арбэтнот и ее сопровождением.

В другом экипаже Маргарет и Корнелия ехали вместе с Ван Альденом на железнодорожную станцию. Пока носильщики разгружали поклажу, девушки и Генри направились на платформу, с которой поезда отправлялись во французский порт Кале.

Прежде чем сесть в вагон, Ван Альден повернулся к племяннице:

– Корнелия, дорогая, присмотри за Маргарет, пока меня не будет рядом.

Корнелия всегда крайне серьезно относилась к своей роли наставницы Маргарет.

– Можете на меня рассчитывать, дядя Генри. Счастливого пути. – Она поцеловала его в щеку и отошла в сторону, чтобы отец и дочь могли попрощаться без свидетелей.

– Девочка моя, поступай так, как будет говорить тебе Корнелия, – твердо сказал Ван Альден. – И никаких споров.

Маргарет мысленно скрестила два пальца.

– Да, папа, – ответила она, надеясь, что производит впечатление послушной дочери.

– Хорошо. Я должен вернуться в Лондон, но меня крайне беспокоит то, что ты остаешься без меня. Особенно сейчас.

– Особенно сейчас? – в замешательстве спросила она. – Что это значит?

Ван Альден дернул себя за усы. Ему явно было не по себе.

– Я знаю, что Эдвард и Эштон – давние друзья и деловые партнеры, – сказал он, – и потому они хотят подольше побыть вместе. Но мне не нравится, что Эштон будет гостить у Эдварда и Корнелии, пока ты будешь там, а я – в Лондоне. Мне это совсем не нравится.

Маргарет удивилась.

– Не нравится? – воскликнула она.

– Нет. Знай я, что все так получится, не стал бы приглашать его пожить на нашей вилле.

Маргарет в растерянности посмотрела на отца. В его глазах светилось беспокойство.

– Я не совсем тебя понимаю, папа. О чем ты говоришь?

– Я знаю, что они вместе учились в Итоне и Кембридже, но Эштон – настоящий шалопай.

– Правда? Почему ты так думаешь?

Ван Альден убедился, что Корнелия находится достаточно далеко, чтобы их слышать, и ответил:

– Эдвард рассказал мне, что Эштон поставляет египетские древности музеям и коллекционерам, но только достает он их не всегда честным путем.

Услышав эту новость, Маргарет почувствовала, как ее сердце сжалось от восхитительного ощущения опасности.

– Хочешь сказать, что он их ворует? – спросила девушка.

– Возможно. Точнее, он их выкапывает, не спрашивая на то официального разрешения египетских властей.

– И Эдвард тоже замешан в этом? – Маргарет ушам своим не верила. На Эдварда это не похоже.

– У него возникли подозрения. Но доказательств нет. Тем не менее Эштон тебе не пара.

Маргарет отвернулась и уставилась на стоявший рядом киоск, притворившись, будто ее заинтересовали разложенные там газеты.

– Лорд Эштон выражал такое желание? – спросила она, изо всех сил стараясь изобразить равнодушие.

– Он спрашивал меня о тебе, видимо, хотел поухаживать. Но я дал ему понять, что ни за что не выдам тебя за него замуж.

– А почему гы ему отказал? Ведь у него есть титул.

– Только то, что у мужчины есть титул, еще не означает, что он станет тебе хорошим мужем. Я хочу, чтобы с помощью замужества ты обрела положение в обществе, а не потеряла его.

Это становилось все более интересным. Маргарет повернулась к отцу:

– У него такая плохая репутация?

– Достаточно плохая, во всяком случае, в отношении женщин. Перед тем как Эштон покинул Англию, в обществе только и говорили, что о его связи с женой брата. Потом еще ходила молва насчет жены греческого посла. В ту пору Эштон жил в Каире. Насколько я понял, муж вызвал его на дуэль.

– Жена посла? – выдохнула Маргарет, дрожа от радостного возбуждения. – Какой скандал! А что там случилось?

– Тебе не обязательно знать все детали, – отрезал Ван Альден. – Просто запомни, что Эштон – не для тебя. Держись от него подальше, дорогая. Я уже сказал Корнелии и Эдварду, что не считаю его подходящим на роль твоего жениха. Корнелия получила четкие указания всегда быть рядом с тобой.

– Ох, папа! – воскликнула Маргарет, раздраженная тем, что другие люди имеют право контролировать каждый ее шаг. Как она сможет наслаждаться карнавалом, если каждую секунду за ней будет следить Корнелия? Маргарет любила кузину, но Корнелия была невыносима, когда дело касалось соблюдения приличий. – Я уже не ребенок.

Ван Альден строго посмотрел на дочь:

– Я знаю, что делаю, Мэгги. Хоть раз в жизни будь послушной дочерью и сделай так, как я прошу.

Он поцеловал ее в щеку и повернулся к вагону, не заметив взгляда, который послала ему Маргарет. Его заметила Корнелия, которая в этот момент подошла к кузине.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Иногда папа выводит меня из терпения.

Приехав домой к Эдварду, Тревор решил подождать его в библиотеке. Он как раз наливал себе в бокал портвейн, когда на пороге появился хозяин. Тревор замер, не донеся бокал до рта, и молча уставился на друга.

Эдвард увидел выражение его лица и нахмурился.

– Только попробуй засмеяться, – с угрозой сказал он. Тревор подавил приступ веселья, однако не смог удержаться и спросил:

– А фиолетовые лосины – обязательная часть костюма?

– Хватит, Тревор. – Эдвард поправил горб из папье-маше, который скрывался под плащом с зелеными и фиолетовыми полосами. – Я и так чувствую себя идиотом.

– Ну, в конце концов, Пульчинелло – главный шут в итальянской комедии, разве не так?

– Перестань. – Эдвард опять завел руку за спину и в итоге вытащил из-под костюма обидный горб. – Я ненавижу эту штуку, – проговорил он и бросил его в угол.

– Разумный шаг, – одобрительно сказал Тревор и поднял бокал. – Тебе было бы очень неудобно сидеть на балконе с таким выростом на спине.

Эдвард поправил плащ и наконец обратил внимание на костюм Тревора.

– Ты весь в черном? – спросил он, с сомнением разглядывая его черный камзол, лосины и сапоги длиной до колена. – Я думал, ты оденешься Арлекином.

– Я так и оделся.

– Но Арлекин никогда не носил черной одежды.

Тревор указал на поношенную многоцветную накидку, свисавшую со спинки стула.

– Это все, что я смог найти для Арлекина, – ответил он.

– Я разыщу себе другой костюм, – сказал Эдвард. Ему надо было срочно успокоиться. Он опустился в кресло, качая головой. – Мне не важно, как я его добуду и сколько он будет стоить. Одно дело – сидеть в таком виде на балконе с друзьями, но я отказываюсь появляться в нем на балу в Британском посольстве.

Тревор решил, что пришло время поговорить о том, ради чего он приехал к другу. Он закрыл дверь библиотеки и сел на стул, стоявший напротив Эдварда.

– Скажи, ты помнишь, как мы однажды учинили взрыв в школе и нас вызывал к себе директор? Нам было тогда по тринадцать лет.

– Ты имеешь в виду День Гая Фокса,[3] когда мы попытались сами сделать петарды в химической лаборатории? Конечно, помню.

– И ты помнишь, как я взял всю вину на себя, чтобы тебя не исключили?

– Да, конечно. Это был мой третий проступок, и директор обязательно отослал бы меня домой. Ты же безобразничал гораздо больше, чем я, и все-таки каким-то образом умудрился окончить школу только с одним замечанием. Тебе всегда чертовски везло, Тревор. Это нечестно.

– Что ж, надеюсь, удача еще какое-то время будет сопутствовать мне.

Помолчав, Эдвард сказал:

– Если это деньги, то я охотно одолжу тебе…

– Нет, это не деньги. То есть не совсем деньги.

Эдвард удивленно уставился на него:

– Тогда что же это?

Тревор перевел дух и заявил:

– Помоги мне завоевать сердце одной девушки. Я собираюсь жениться.

Карнавал начался. Маргарет могла слышать его звуки из своей комнаты – сначала это был отдаленный гул, но с каждым мгновением он становился все громче, пока не превратился в настоящий рев. Но комната Маргарет выходила в сад, и она не могла видеть, что сейчас происходит на улице.

– Ох, побыстрее, Молли, – поторопила она служанку, переминаясь с ноги на ногу, пока девушка застегивала пуговицы у нее на спине. – Я не хочу ничего пропустить.

– Простите за замечание, мисс, но если вы перестанете вертеться, то я закончу гораздо быстрее.

Маргарет перестала вертеться.

– Ну вот, – произнесла горничная, – я закончила.

Маргарет повернулась и спросила:

– Как я выгляжу?

– О, мисс, вы выглядите просто замечательно. Костюм сидит на вас как влитой.

– Это потому, что ты его так туго зашнуровала. Уверена, что упаду в обморок задолго до ужина. Или, что еще хуже, меня начнет мучить отрыжка, и леди Литтон будет шокирована.

Служанка рассмеялась, а Маргарет повернулась к зеркалу. На ней было полосатое платье из бархата. Сшитые по косой рукава у плеч были собраны в буфы, а потом постепенно сужались и в конце плотно обнимали запястья. И полосы, и рукава очень ее стройнили. Молли собрала ее волосы в высокую прическу, которая также делала Маргарет выше и стройнее. Но квадратный вырез казался ей все-таки неприлично глубоким. Помня о своей слишком пышной груди, Маргарет попыталась подтянуть материю вверх, но у нее ничего не получилось. Она нетерпеливо вздохнула и отвернулась от зеркала, а потом схватила белые перчатки и побежала к двери, натягивая их на ходу.

– Подождите, мисс! – крикнула вслед ей Молли. – Ваша маска.

Маргарет вбежала обратно в комнату, взяла из рук служанки голубую атласную маску и снова помчалась к выходу. Она спустилась по лестнице и влетела в библиотеку. Ее балкон был выбран в качестве наблюдательного пункта за карнавалом. Но Маргарет не собиралась ждать приезда гостей, чтобы посмотреть на праздник. Она ринулась в дальний угол комнаты, к створчатым дверям, которые вели на балкон. Маргарет открыла их и резко остановилась, обнаружив, что там уже кто-то есть. На другом конце балкона, облокотившись о перила, стоял лорд Эштон. Он был во всем черном и нисколько не походил на Арлекина.

Пытаясь отдышаться, Маргарет положила руку на живот и замерла на месте. Бархатный камзол подчеркивал его и без того широкие плечи, лосины облегали стройные ноги и мускулистые бедра. Его мужественная красота опять поразила Маргарет.

Девушка продолжала стоять в дверях, раздумывая, настолько ли уж ей нужно поскорее увидеть карнавал, чтобы встречаться ради этого с Эштоном. Но прежде чем она решила незаметно уйти, Эштон повернулся и увидел ее.

– Добрый вечер! – сказал он и кивнул в сторону доносящегося с плошади гомона. – Кажется, как будто тут собрался весь мир, не правда ли? Выходите на балкон и сами убедитесь в этом.

Любопытство возобладало над опасениями, и Маргарет направилась вперед. Она встала рядом с Тревором и, облокотившись на перила, стала рассматривать открывшуюся сцену. В обед улицы Рима еще были обманчиво спокойными и тихими, но теперь, на закате солнца, вечный город волшебным образом преобразился.

Все балконы домов и дворцов, окружавших Пьяцца дель Пополо, были ярко освещены и увешаны яркими флагами и тканями. Кареты, украшенные цветами и лентами, с черепашьей скоростью везли своих богатых пассажиров на балы и светские рауты. Сама площадь была битком набита принцессами и пажами, рыцарями и крестьянами, молочницами и клоунами. Толпа неистово ревела, музыканты играли на флейтах и аккордеонах, на каждом углу свое искусство демонстрировали жонглеры, акробаты и фокусники.

– О, посмотрите! – воскликнула Маргарет и показала на три воздушных шара, летевших высоко над городом. – Я всегда хотела полетать на воздушном шаре!

– Зачем? – спросил Тревор.

– Чтобы увидеть землю такой, какой ее видит Бог, – ответила Маргарет. – Вам так не кажется?

– Я никогда об этом не думал, – сказал Тревор, не сводя с нее глаз.

Маргарет наклонилась, чтобы лучше рассмотреть площадь.

– Как много народу! Но наверняка так не будет продолжаться всю неделю.

– Днем – нет. Поскольку праздник стихает только к рассвету, днем на улицах будет спокойно.

– Да, должны же люди когда-нибудь спать.

– Именно. Но такое веселье будет происходить каждую ночь, пока не наступит вторник. В этот день в восемь вечера начнется Великий пост.

Маргарет повернула к нему голову:

– Вы говорите так, будто уже видели карнавал.

– Несколько раз, в Риме и в Венеции. Я подумал, что раз у вашего отца тут есть дом, то вы уже тоже видели карнавал.

– Нет, – ответила Маргарет, качая головой. – Папа купил виллу всего год назад. Он приехал сюда по делам и когда узнал, что продается загородный дом, на территории которого находятся римские руины, то тут же приобрел его. – Она криво улыбнулась Тревору: – Мой отец – страстный любитель археологии.

– Да, я знаю. Он показал мне раскопки в первое же утро, как только я приехал.

– Правда? – Маргарет рассмеялась. – И без сомнения, замучил вас до смерти рассказами о мозаике и гончарной мастерской.

– На самом деле нет. Он поведал мне свои теории о технологиях, которые использовали древние римляне, и я с интересом выслушал его. – Тревор повернулся к Маргарет и окинул ее пристальным взглядом. Она вдруг осознала, насколько близко находится от нее этот мужчина. – А что интересует вас, мисс Ван Альден?

Маргарет почувствовала, что это просто любопытство.

– Вряд ли вас заинтересует то, что интересно мне, – быстро проговорила Маргарет и убежала в библиотеку.

Тревор последовал за ней и закрыл за собой дверь.

– Почему же? Говорят, вы большая любительница приключений. Это правда?

Маргарет остановилась. Значит, эти курицы опять о ней сплетничали. Что же они рассказали Эштону на этот раз? Маргарет повернулась к Эштону:

– Человеку вашего положения не пристало слушать сплетни.

– Человеку моего положения сплетни часто приносят пользу. Но уверяю вас, я не сплетничаю. Я просто слушаю. Так что не беспокойтесь, Маргарет, никто не узнает о вашем увлечении эротическими романами и романтическими встречами при луне. Эти тайны я унесу с собой в могилу.

– Вам обязательно напоминать мне об этом? – воскликнула Маргарет.

– Наверное, нет. Но мне интересно все, что касается вас. Ваши поступки подтверждают то, что мне о вас рассказали.

– И что же вам обо мне рассказали?

– Что вы – очень современная девушка, курите сигары, играете в карты, что вы очень смелая.

Она поняла, что имел в виду Эштон.

– Надеюсь, вас обрадует, что от сигар меня стошнило, что я проиграла в карты, а лорд Эджуэр после моего смелого вторжения в комнату для джентльменов еще месяц с ужасом смотрел на меня.

– Значит, вы любительница приключений? В этом я могу вам помочь. Обещаю, мои приключения вас не разочаруют.

– О каких именно приключениях вы говорите?

– Для начала я подумал, что вы, может быть, хотите лично поучаствовать в карнавале, а не просто посмотреть на него с балкона.

Откуда Эштон узнал о ее самом заветном желании?

– Вы готовы стать моим проводником?

– Проводником, телохранителем, участником всех ваших приключений. Что вы на это скажете?

Маргарет подозрительно посмотрела на Тревора:

– Почему вы вдруг решили сделать мне такое предложение?

– Последние десять лет я вел весьма необычную, полную опасностей жизнь. Но все это в прошлом. Теперь я стал частью так называемого цивилизованного общества, и меня одолела тоска. Графский титул обязывает меня появляться в свете, посещать балы и приемы, а это так скучно! Насколько я понимаю, вам тоже не нравится светская жизнь. Поэтому мы оба получим удовольствие от моей затеи.

Его объяснение было разумным. И все-таки Маргарет сомневалась. Вдруг он очередной охотник за приданым?

– Если вы ищете приключений и веселья, возьмите с собой мужчину.

– Я и так провожу все время с мужчинами. Мы пьем вместе, играем в карты, веселимся и попадаем в различные переделки. Так что если я возьму с собой друга, то в этом не будет ничего уникального.

– А что мы будем делать?

– Все, что пожелаете.

На мгновение подозрения исчезли, уступив место радостному волнению. С Тревором Маргарет могла попасть в места, о которых знала лишь понаслышке, увидеть вещи, о которых читала только в книгах.

– Ваше предложение звучит крайне неприлично, – едва дыша, проговорила Маргарет.

– Ну и что? Мы будем вести себя осторожно, и никто ничего не узнает.

– Отец сказал, чтобы я держалась от вас подальше.

– Правда? – Тревор загадочно улыбнулся.

Он подошел к ней вплотную, поднял руки, взял лицо Маргарет в ладони и принялся гладить пальцами ее щеки. Сердце девушки учащенно забилось. Руки Тревора задевали с обеих сторон ее грудь, и от этого интимного прикосновения девушку бросало то в жар, то в холод. Маргарет знала, что должна отвергнуть предложение Эштона, оттолкнуть его и выйти из комнаты, высоко подняв голову. Но вместо этого Маргарет смотрела в его синие глаза, завороженная его пристальным взглядом и теплом, исходившим от его тела.

– Я не удивлен, что ваш отец приказал вам держаться от меня подальше. – Он медленно нагнул к ней голову и остановился, когда его рот оказался всего лишь в дюйме от губ Маргарет. – Но мы оба знаем, что вы не всегда делаете то, что вам велят.

– Не всегда, – прошептала Маргарет.

– И я тоже. Запретный плод нам обоим кажется слаще. – С этими словами он накрыл ее губы поцелуем, который был совершенно не таким, каким представляла его в своем воображении Маргарет. В этом поцелуе не было нежной сладости, о которой она мечтала, не было романтической галантности, которой она ждала от своего придуманного принца. Этот мужчина целовал ее требовательно и ненасытно, и кровь в жилах у Маргарет забурлила.

Маргарет ухватилась за стол у нее за спиной и приоткрыла губы. Его язык ворвался внутрь, а руки опустились на талию, чтобы оторвать ее от стола и привлечь к себе Маргарет, тихо вскрикнув, прервала поцелуй. Она схватилась за лацканы его костюма и спрятала лицо у него на плече. Но Тревора это не смутило. Он продолжал ласкать Маргарет, покрывая поцелуями ее шею, пробуя на вкус ее нежную кожу.

Тревор легонько укусил ее за мочку уха. Маргарет задрожала. Она чувствовала близость его мускулистого тела, силу его объятий. Маргарет еще крепче схватилась за бархатные отвороты его камзола.

– О, пожалуйста, Эштон, вы должны остановиться.

– Должен? – прошептал Тревор. От его теплого дыхания у Маргарет мурашки побежали по телу. – Но почему?

– Дверь в коридор открыта. Нас может кто-нибудь увидеть.

– Но разве риск не придает поцелую особую прелесть? Так что можете считать поцелуй нашим первым совместным приключением. Разве не этого вы хотели в ту ночь, когда я встретил вас в саду?

– Да, – еле слышно прошептала Маргарет. – Но сюда в любой момент могут войти.

Тревор медленно провел большим пальцем по ее нижней губе.

– Я намерен вас соблазнить и не собираюсь этого скрывать.

Маргарет попыталась высвободиться из объятий Тревора, но он еще крепче обнял ее.

– Вы слишком много о себе мните, Эштон, – прошептала Маргарет.

– Ничего подобного. Просто сообщаю вам о своих намерениях.

– Я уже говорила вам, что не выйду за вас замуж.

– Разве я сказал, что собираюсь на вас жениться? Мне в голову бы такое не пришло. Больше всего я ценю свободу.

Маргарет едва держалась на ногах, охваченная желанием.

– Остановитесь, прошу вас! – выдохнула она.

– Ваше слово для меня закон. – Тревор тотчас же отстранился от Маргарет. – Ну что, Маргарет, вы согласны вместе со мной посмотреть карнавал?

Маргарет понимала, что, согласившись на его предложение, рискует своей репутацией. Но соблазн был слишком велик, и она поддалась искушению.

– Да, – ответила она, – согласна.

– Завтра вечером, на балу у герцогини Арбэтнот, договоримся о дальнейших действиях. Оставьте для меня вальс. – Тревор отпустил Маргарет, посмотрел на нее и улыбнулся.

– Почему именно вы? – с печалью в голосе спросила Маргарет, остановившись в дверях. – Почему впервые это произошло именно с вами? Ведь вы мне даже не правитесь.

«Пока не нравлюсь, – подумал Тревор, глядя ей вслед. – Но я вам понравлюсь, милая Мэгги. Непременно».

Маргарет не знала, как ей удалось прожить вчерашний вечер и нынешний день. Каждая улыбка, каждый направленный на нее взгляд, казалось, был наполнен особым смыслом, как будто все окружающие знали, что ее целовал мужчина, что она собиралась вместе с ним тайно присоединиться к толпе на улице и посмотреть карнавал.

Целоваться ей очень понравилось. Этого Маргарет не могла отрицать.

«Я намерен тебя соблазнить».

И Маргарет не сомневалась в том, что он говорил серьезно. Если учесть, что рассказывали об Эштоне отец и герцогиня Арбэтнот, он вполне мог это сделать. Эштон соблазнил немало женщин. Маргарет знала, что должна вести себя крайне осторожно, но ей хотелось вырваться из монотонной жизни, которую она вынуждена была вести. И если опираться на опыт вчерашнего вечера, Маргарет не сомневалась, что Тревор Сент-Джеймс способен осуществить ее мечту. Контроль за ситуацией был в ее руках. Она возьмет от их встреч только то, что ей хочется, и отдаст ровно столько, сколько получит взамен.

Маргарет кружилась в вальсе с неуклюжим итальянским послом и то и дело беспокойно оглядывалась. Куда подевался Тревор?

Уже десять вечера, а он так и не появился на балу. Маргарет протанцевала еще один вальс, кадриль и два рила, и лишь после этого Тревор появился в зале. Эдвард уже вел ее на очередной танец, когда раздался его голос.

– Извини, Кеттеринг, – произнес Тревор, – но мисс Ван Альден обещала этот вальс мне.

Эдвард отступил в сторону, Маргарет с облегчением перевела дух.

– Наконец-то, – сказала она, когда Тревор взял ее за руку и повел в центр зала. – Я думала, ты вообще не приедешь. – Как-то незаметно они перешли на ты.

– Скучала по мне? – Он прижал ее к себе так близко, как позволяли приличия, и закружил по залу.

– Я подумала, что ты изменил свое решение.

– Конечно, нет. А ты?

– Тоже нет. Почему ты опоздал?

– Из-за очаровательной Лили Розетти, оперной певицы. Восхитительная женщина, одни волосы чего стоят! Черные, как смоль.

Маргарет выразила свое негодование, но тут же поняла, что Тревор ее разыгрывает.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она.

– Что именно? – спросил он.

– Дразнишь меня.

– А-а-а, это… – Тревор рассмеялся. – Наверное, потому что ты мне веришь.

– Больше не буду, – пообещала Маргарет. Он крепче сжал ее руку.

– Очень на это надеюсь, Мэгги. Друзья должны понимать друг друга.

Маргарет хотела возразить, мол, они не друзья, но Тревор нагнул голову и тихо сказал ей:

– Бал скорее всего закончится лишь на рассвете. Придумай какой-нибудь предлог, чтобы пораньше уехать отсюда. В полночь ты должна быть дома. Переоденься, подожди еще час, пока все заснут, а потом иди к заднему входу в сад. Я буду ждать тебя там.

Маргарет кивнула, дрожа от нетерпения.

– Что мне надеть? – спросила она. – Мужской костюм?

Тревор расхохотался.

– Тише, – шепнула Маргарет. – Что в этом смешного?

– Мужской костюм? Право же, Мэгги. – Тревор покачал головой и бросил взгляд на глубокий вырез ее платья. – Вряд ли ты кого-нибудь этим обманешь.

– Ох! – Маргарет поняла, что он имел в виду, и почувствовала, как румянец горячей волной залил ей щеки. – Что же мне надеть? – спросила она, услышав финальный аккорд вальса.

– Что-нибудь простое и удобное. Ты сможешь нарядиться крестьянкой? Надо найти блузу, юбку, шаль и ботинки на низком каблуке.

– Думаю, мне удастся отыскать что-то в этом роде.

– Хорошо. – Тревор повел ее к Эдварду и Корнелии, которые стояли вместе с друзьями неподалеку от стола с пуншем. Там он остановился, поднял ее руку и произнес шепотом: – Если ты решишь надеть корсет, не затягивай его слишком туго. Не хочу, чтобы ты упала в обморок, если нам придется бежать по темным улицам или перебираться через стены.

Тревор поцеловал пальцы Маргарет и ушел.

Глава 6

Тревор стоял рядом со стеной, окружавшей сад, и ждал. Безумное веселье карнавала прорывалось даже сквозь высокое каменное ограждение. В последующие ночи Маргарет увидит много интересного. Любопытно, какова будет ее реакция.

Тревор вспомнил вчерашний вечер. Он пока не собирался целовать ее, но в глазах Маргарет прочел желание и не смог устоять против искушения.

Тревор все еще чувствовал тонкий лимонный аромат ее кожи, тепло и мягкость ее тела. Вспомнил вкус ее губ, и его охватило желание. Желание проснулось в Треворе и сейчас, при одном лишь воспоминании об их встрече в библиотеке.

Он глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух. Ее страстный ответ на поцелуй немало удивил Тревора. Маргарет могла позволить ему и более смелые ласки, если бы он решил настаивать на них. Но Тревор знал, что для девушки поцелуй был просто приключением. Несколько сорванных с ее губ поцелуев не помогут ему завоевать сердце Маргарет. Чтобы привести ее к алтарю, необходимо контролировать каждый свой шаг. Иначе он рискует потерять богатую наследницу. Маргарет должна ждать его поцелуев, мечтать о них. Это часть его плана.

Его внимание привлекло белое пятно. Тревор прищурился и увидел, как Маргарет выскользнула из задней двери виллы и направилась к нему. На девушке был костюм итальянской крестьянки. Волосы Маргарет заплела в косу, на плечи набросила коричневую шаль из домотканой материи. К поясу юбки на шнурке был привязан кошелек.

– Ну, как я выгляжу? – спросила она. – Я одолжила одежду у одной из служанок. Кажется, она дочь крестьянина.

– Надеюсь, она не догадывается, зачем тебе понадобился ее наряд, – сказал Тревор, открывая калитку, за которой была темная узкая аллея.

– Она думает, что я взяла его для того, чтобы сшить такой же для костюмированного бала. – Маргарет посмотрела на штаны и рубаху Тревора из грубой шерстяной ткани и одобрительно кивнула: – Мы выглядим как настоящие неаполитанские крестьяне, не так ли?

Тревор закрыл за собой калитку и, взяв Маргарет за руку, повел ее по аллее. Аллея сворачивала на одну из боковых улиц, которая вела на Пьяцца дель Пополо.

– Как тебе удалось сбежать с бала? Были проблемы?

– Никаких, – ответила Маргарет. – Мне просто повезло. Как только ты уехал, у Эдварда разболелась голова, и мне не пришлось выдумывать предлог, чтобы пораньше вернуться домой.

Тревор мысленно улыбнулся. Молодчина Эдвард.

– Да, – сказал он. – Тебе повезло.

– Что будем делать?

– Что пожелаешь. Ночью будем прогуливаться по площади и останавливаться, если тебя что-то заинтересует.

В течение следующих двух часов Тревору пришлось останавливаться чуть ли не каждую минуту. Музыканты и кукловоды заворожили Маргарет, пожиратели огня и канатоходцы поразили, а маленькая мартышка шарманщика в костюмчике из красного бархата рассмешила своими трюками. Маргарет положила на нос обезьянке крекер и рассмеялась, как ребенок, когда обезьянка дернула головой, подбросив крекер в воздух, а потом поймала его ртом.

У Маргарет был приятный смех, веселый и естественный, не похожий на сдержанное хихиканье, свойственное благородным девицам. При звуке ее смеха Тревору захотелось привлечь Маргарет к себе и поцеловать. Не здесь и не сейчас.

Шарманщик подарил Маргарет гвоздику и чмокнул девушку в обе щеки, восхваляя ее красоту до небес, как и положено пылким итальянцам. Но взгляд мужчины задержался на круглом вырезе ее блузы и роскошных изгибах груди, которые скрывались под тонкой материей. Тревор нахмурился и схватил Маргарет за руку, почувствовав укол ревности, что было ему совершенно несвойственно. Тревор решил, что когда они поженятся, он закажет для Маргарет новый гардероб. Только скромные платья с застежкой до самого подбородка.

– Зачем ты бежишь? – спросила Маргарет, когда он потащил ее прочь.

Тревор опомнился, перевел дух и сбавил темп. В его сердце бушевала буря эмоций. Этого он от себя не ожидал и очень удивился.

– Хочу, чтобы ты посмотрела выступление акробатов.

– У нас еще уйма времени, – заметила Маргарет, указав на сцену, к которой они приближались. – Они только начинают устанавливать оборудование.

Тревор повел ее к месту, откуда открывался отличный вид на сцену. Вдруг за их спинами раздались громкие злобные крики. Тревор и Маргарет обернулись и увидели, как прямо на их глазах высокий худой мужчина в костюме Мефистофеля швырнул на землю маску, сбросил длинный черный плащ, размахнулся и ударил кулаком мужчину, наряженного индейцем. Удар был такой силы, что тот упал.

– Драка! Ой, как интересно! – воскликнула Маргарет. Почувствовав, что атмосфера накаляется, Тревор схватил Маргарет за руку и попытался увести.

– Нет, я хочу посмотреть! – воскликнула Маргарет.

– Исключено, – сказал Тревор. – Надо выбраться из толпы, прежде чем ситуация не вышла из-под контроля.

Но Маргарет заупрямилась:

– Я хочу посмотреть. Мне интересно.

В этот момент мужчина, стоявший впереди нее, ударил кулаком своего соседа. Мужчины вокруг них словно обезумели. В воздухе замелькали кулаки, послышалась ругань.

Тревор тоже мысленно выругался, раздосадованный неожиданным сопротивлением Маргарет. Из-за нее им не удалось вовремя выбраться из толпы. Тревор понял, что может попрощаться с её деньгами, а также и со своей жизнью, если Ван Альден узнает, какому риску он подвергал его единственную дочь.

Тревор повернул девушку к себе лицом, поднял ее и положил себе на плечо, как мешок с картошкой.

– Ради Бога, опусти голову! – Он побежал через толпу. Он ловко увернулся от пары кулаков, направленных ему в голову, и через некоторое время оказался на одной из узких улиц, примыкавших к площади.

Там было пусто, и Тревор поставил Маргарет на землю.

– Ты что, с ума сошла? Когда начинается уличная драка, единственный разумный выход – это бежать, и чем быстрее, тем лучше.

– Я не ожидала такого поворота событий, – призналась девушка.

– Ты должна меня слушаться, Маргарет. Тебе тоже могло достаться в том побоище.

– Разумеется, – согласилась Маргарет. Она посмотрела на Тревора, и в ярком свете газовой лампы, висевшей над ними, Тревор увидел, что Маргарет улыбается, а глаза ее лучатся весельем. – Но должна признаться, я никогда еще так не веселилась.

– По-моему, это наша главная цель. Веселье и приключения.

– Хотелось бы знать, какие еще приключения нас ждут впереди.

– Уже поздно, – сказал Тревор. – Пора возвращаться домой.

Маргарет взяла его под руку, и они направились к дому Эдварда.

– Объясни мне, – попросил Тревор, – почему девушка из приличной семьи до того любит приключения, что даже уличная драка вызывает у нее восторг?

– Я много читаю, – смеясь, ответила Маргарет.

– Это я уже заметил.

Маргарет вспомнила тот день, когда Тревор застал ее за чтением запрещенного романа, и сердито ткнула его локтем в бок.

– В детстве я проводила много времени в одиночестве, – продолжала девушка. – Мама умерла, когда мне исполнилось три года, а папа постоянно был занят делами. Так получилось, что я проводила много времени в одиночестве, за чтением книг. Мне нравились «Три мушкетера» и «Последний из могикан». Ты только представь, насколько интересней казалась мне жизнь Д'Артаньяна и Соколиного Глаза, чем мое собственное серое существование.

– Большинство девочек предпочли бы Джейн Остен и Шарлотту Бронте.

– Я их тоже читала. Я читала все, что попадалось под руку. Классику, бульварные романы, детективы. Это было моим спасением.

– Спасением? – Он опять посмотрел на нее. – Какое странное слово. Что ты имеешь в виду?

– Мужчине это сложно понять, но жизнь девушек полна ограничений. Самые сложные задачи, с которыми мы сталкиваемся, пока растем, это какую шляпку подобрать под платье и каким цветом вышить рисунок на носовом платке. Наши занятия состоят в том, чтобы ходить по комнате взад и вперед, стараясь не уронить книги, лежащие на голове, а также срезать цветы и составлять из них букеты. К тому времени как мне исполнилось шестнадцать, я поняла, что такая жизнь не для меня, чем очень огорчила мою гувернантку.

– Гувернантку?

– У меня их было семь.

– Семь?

– На самом деле шесть. Миссис Хорстон появилась у нас, когда мне было тринадцать, но проработала всего неделю, поэтому ее можно не считать. А когда мне исполнилось шестнадцать, папа, слава Богу, расстался с идеей о гувернантках.

– Ты их не любила, потому что они ограничивали твою свободу? – спросил Тревор.

– Конечно, – смеясь, призналась Маргарет. – Вообще-то я ничего не имела бы против гувернанток, если бы они научили меня чему-нибудь полезному. Но они твердили, что юным леди незачем учить биологию и геометрию.

– Все это я знаю, – сказал Тревор. – А вот в Америке, я слышал, девушкам дают хорошее образование и разрешают высказывать свое мнение.

– Но все равно эта свобода не безгранична, – возразила Маргарет. – Прочитав «Трех мушкетеров», я захотела научиться фехтовать. Но моя гувернантка, услышав это, пришла в ужас и строго-настрого запретила мне даже думать о подобных вещах. Когда отец вернулся домой, я убедила его, что при желании девушка может научиться фехтовать. Что фехтование считается благородным и изящным занятием, овеянным традициями, и что я уже заплатила за первый урок из моих карманных денег… – Маргарет весело посмотрела на Тревора. – Мой папа ненавидит попусту терять их.

– Итак, ты добилась своего и научилась фехтовать. У тебя хорошо получается?

– Неплохо. Хотя я фехтовала только с другими девушками, а они практиковались еще меньше, чем я. Поэтому мне трудно судить.

– Надо будет как-нибудь сразиться с тобой на шпагах и посмотреть, на что ты способна.

Маргарет остановилась и посмотрела на него. Ее лицо засветилось от удовольствия, настоящего удовольствия, которое она не прятала за маской напускной скромности, как это сделали бы на ее месте другие женщины.

– Ты не шутишь? – воскликнула Маргарет.

– Разумеется, нет. Я совершенно серьезно. – Если Маргарет способна радоваться таким пустякам, ему это только на руку. Тревор пошел вперед, Маргарет тоже зашагала рядом с ним нога в ногу.

– Теперь мне понятно, почему леди Агнес так говорила о тебе, – сказал он через какое-то время.

– И что же она обо мне говорила?

– Она сказала – кстати, с восхищением, – что ты очень современная девушка с передовыми взглядами. Я начинаю понимать, что она имела в виду.

– О да, я знаю, что стала притчей во языцех среди подруг Корнелии.

– Такова участь большинства американок. Вы делаете вещи, о которых англичанки не смеют даже мечтать.

– Думаю, в стремлении к свободе я превзойду любую свою соотечественницу. Я всегда восставала против правил. Скажи мне, что этого делать нельзя, и я обязательно это сделаю.

После такого заявления Тревор вспомнил о сегодняшнем неприятном событии. Он не должен позволять ей вести себя с ним таким образом. Тревор не сказал ни слова, пока они не оказались в саду, примыкавшем к дому Эдварда с задней стороны. Только там он решил, что пришло время объяснить Маргарет, кто главный в их ночных приключениях.

– Маргарет, прежде чем я соглашусь продолжать наши тайные прогулки, ты должна пообещать мне, что будешь беспрекословно выполнять мои приказания. – Она хотела возразить, но Тревор сказал: – Не стоит терять время на споры. Ты должна выполнить условие, или конец всей игре. Не думай, что я блефую или что тебе удастся меня обмануть. Я не твой отец, которым ты с такой легкостью манипулируешь.

Маргарет не понравилось то, что он сказал, но спорить она не стала. Поняла, что Тревор не шутит.

– Хорошо, – сдалась она наконец. – Даю тебе слово.

– Отлично. Мы пропустили выступление акробатов, но завтра ночью опять пойдем на площадь и посмотрим на них.

– Я готова. Но вряд ли китайские акробаты окажутся интереснее, чем то, что я увидела сегодня.

– Не стоит загадывать. Уверен, мы увидим еще много такого, что и представить невозможно.

– А я уверена, что ты справишься с любыми трудностями. – Маргарет посмотрела на него с восхищением, и Тревор почувствовал, что этот взгляд с лихвой искупил все, что он сегодня перенес. – Ты совершил геройский поступок, вытащив меня из дерущейся толпы, – продолжила Маргарет.

– Я совершенно с тобой согласен, – тихо произнес Тревор и взял ее за руки. – Я тоже очень рад, что мы встретились. Особенно в такие моменты, как сейчас, когда я могу побыть с тобой наедине.

Однако Маргарет не была уверена, что хочет остаться с ним наедине. Она не могла забыть, что Тревор ей шепнулв библиотеке.

«Я намереваюсь соблазнить тебя».

Она согласилась сыграть в опасную игру с опасным мужчиной и теперь, когда карты были сданы, не была уверена, что хочет этого. Она думала, что контроль за ситуацией находится в ее руках, но оказалось, что она не может заставить Тревора поступать так, как ей хочется. Маргарет начала освобождать свои руки. Тревор отпустил одну, а другую поднес к губам.

– Не убегай, Мэгги, – пробормотал он, касаясь дыханием ее пальцев.

– Я не убегаю.

– Нет? – Он повернул руку Маргарет и поцеловал ладонь, а потом посмотрел ей в глаза, лаская нежную кожу на внутренней стороне ее запястья. – Хорошо. Я надеялся, что мы задержимся тут на несколько минут. – Тревор чувствовал, как дрожала рука Маргарет, и он нежно привлек ее к себе, ожидая, что девушка не станет сопротивляться.

Но реакция Маргарет оказалась совсем иной. Она высвободила ладонь и сложила руки на груди, не осознавая, как эта поза подчеркивает ее роскошные изгибы. Маргарет вся состояла из интригующих противоречий. Романтична, как школьница, цинична, как опытная женщина. А какое у нее тело!

– Какие у тебя намерения насчет меня? – спросила Маргарет.

– Я довольно ясно высказался на эту тему еще вчера, в библиотеке.

– Ты сказал, что намерен соблазнить меня.

– Могу это повторить.

– Не знаю, что и думать, – призналась Маргарет. – Я не привыкла к таким шокирующим признаниям.

– Да, ты привыкла к более благородным признаниям, – с улыбкой произнес Тревор. – Их изрекают мужчины, стоящие на коленях, которые, заикаясь, признаются, что ты им очень нравишься, а потом предлагают свои руку и сердце.

– К чему я привыкла, – со злостью сказала Маргарет, – так это к мужчинам, у которых при взгляде на меня в глазах загораются доллары.

– Ты недооцениваешь себя, – сказал он. – Надо быть идиотом, чтобы, глядя на тебя, видеть только деньги.

Она вздрогнула от легкого прикосновения его пальцев.

– А ты что видишь, когда смотришь на меня?

Тревор не сразу ответил. Потом наконец сказал:

– Я вижу девушку, из которой получится великолепная любовница, но строптивая жена.

Маргарет затаила дыхание.

– Значит, вот чего ты добиваешься? – спросила она. – Хочешь сделать меня своей любовницей?

Тревор привлек ее к себе.

– Я хочу тебя и пойду на все, чтобы ты стала моей.

– Я вижу, ты не выбираешь слов.

– Я должен это делать? Тебя никак нельзя назвать деликатной особой, которая падает в обморок, услышав о том, что мужчина жаждет обладать ею.

– И твое желание не имеет ничего общего с моими деньгами?

Тревор еше крепче сжал ее в объятиях и едва слышно рассмеялся:

– И ты говоришь, будто это я делаю шокирующие заявления? Мэгги, есть женщины, которые платят мужчинам за определенные услуги. Но еще ни одна женщина не предлагала мне за это деньги. И сейчас не знаю, то ли злиться, то ли чувствовать себя польщенным.

– Я совсем не это имела в виду! – задыхаясь, выпалила она. – Ты невыносим!

– Но это же хорошо. Будь я еще одним скучным английским джентльменом, ты бы отвергла меня. И я не смог бы сделать вот этого. – Тревор впился ей в губы, ожидая, что Маргарет станет сопротивляться. Однако она обвила его шею руками и приоткрыла губы.

Такой сладостный ответ молниеносно зажег в нем огонь желания. Он провел языком по нижней губе Маргарет, а потом скользнул между зубами, пробуя ее на вкус.

Она выгнулась ему навстречу. Это инстинктивное движение заставило Тревора забыть о сдержанности и самоконтроле. Он прижал ее к стене, поросшей вечнозеленой бугенвиллией, всем весом своего тела и принялся неистово ласкать ее рот языком. Это было уже слишком.

Маргарет испуганно охнула и отвернулась. Тревор понял, что пора остановиться.

Он отстранился от нее, стараясь взять себя в руки.

– Теперь тебе ясны мои намерения? – нежно проговорил он, проводя пальцем по ее мягкой, округлой щеке. Маргарет задрожала и посмотрела на него.

– Значит, – прошептала девушка, – тебе нужна я, а не мои деньги?

Тревор поцеловал ее шею.

– Мэгги, прямо сейчас мне от тебя нужна только одна вещь, – совершенно искренне ответил он, – и она не имеет никакого отношения к деньгам, уверяю тебя.

Он почувствовал, как Маргарет расслабилась в его объятиях, едва слышно вздыхая, и приоткрыла губы, явно ожидая еще одного поцелуя. Но как бы сильно ему ни хотелось задержаться тут, еще раз насладиться ее губами, ее роскошным телом, которое она однажды с охотой отдаст ему сама, Тревор знал, что должен идти. Если он хочет завоевать ее, то должен всегда оставлять Маргарет слегка неудовлетворенной, жаждущей большего. Тревор напомнил себе о терпении и неохотно отодвинулся.

– Скоро рассвет, – сказал он. – Мне лучше уйти. Если мы задержимся в саду, то станет совсем светло и нас могут увидеть.

– Ты прав, – сухо ответила Маргарет и высвободилась из его объятий.

– Увидимся завтра. – Он схватил ее руку, поцеловал и ушел. Тревор надеялся, что Маргарет сейчас томилась от такого же горячего желания, которое горело в каждой клеточке его тела. Если впереди его ждала мука неутоленной страсти, то и ее тоже.

Глава 7

Следующей ночью Тревор опоздал. Маргарет стояла у садовой стены и сгорала от волнения. Она старалась успокоиться, твердя себе, что не так-то просто сбежать с бала, который устраивала леди Литтон.

Большую часть вечера леди Салли провела, повиснув на руке Тревора. Маргарет почувствовала новую волну раздражения, вспомнив, с каким спокойствием Тревор отнесся к попыткам леди Салли обратить его внимание на себя. Честное слово, на что только не готовы пойти некоторые девушки, чтобы отхватить себе мужа!

Тревор даже не пытался ее избегать. Наоборот, три раза танцевал с ней, и это заметила не только Маргарет. Гости тут же начали сплетничать на эту тему: некоторые говорили, что скоро появится известие о помолвке, другие цинично замечали, что лорд Литтон никогда не согласится на такой брак, поскольку сам в долгу как в шелку, а союз с Эштоном ему ничего не принесет.

Маргарет опять попыталась понять, что замышляет Тревор Сент-Джеймс. В начале их знакомства она считала, что перед ней – еще один охотник за приданым. Но потом он заявил, что хочет соблазнить ее, а не взять в жены. Маргарет снова вспомнила о том, с каким вниманием он относился к леди Салли, и почувствовала досаду. Если Тревор хочет соблазнить ее, то почему ухаживает за другой девушкой? За весь вечер он ни разу не подошел к ней, только посмотрел в ее сторону.

Сквозь шум карнавала Маргарет услышала звон церковных часов. Была уже половина двенадцатого. Она беспокойно переступила с ноги на ногу, желая, чтобы Тревор поскорее отделался от леди Салли и пришел в сад. Они пропустят все веселье.

Скрипнула калитка. Маргарет увидела Тревора и облегченно вздохнула.

– Я уже начала думать, что ты сегодня не придешь.

– Мне едва удалось ускользнуть с бала леди Литтон.

– Я так и думала. От леди Салли просто так не сбежишь.

– Правда? Маргарет, я польщен, ты обращаешь внимание на то, с какими дамами я общаюсь.

– У тебя и так полно дел, а ты тратишь время на болтовню с леди Салли? – После этих слов во взгляде Тревора зажегся дразнящий огонек, и Маргарет захотелось проглотить язык. Она говорила так, будто ревновала, хотя ничего подобного не чувствовала. Карнавал продлится всего неделю, и Маргарет не хотела терять драгоценное время.

– Леди Салли – очаровательная девушка, но она имеет на меня далеко идущие виды. Дальше, чем простые светские разговоры.

Маргарет думала точно так же. Однако вслух она сказала совсем другое:

– Ты слишком много о себе мнишь. Не все девушки желают поскорее выскочить замуж. Может быть, леди Салли просто хочет пококетничать с тобой?

– Вряд ли. Когда дело касается незамужних девушек, флирт никогда не бывает безобидным. В таких случаях всегда возникает вопрос о цене, которая обычно включает в себя обручальное кольцо. – Прежде чем Маргарет успела заявить, что она тоже незамужняя, однако не помышляет ни о каких обручальных кольцах, Тревор добавил: – Увы, леди Салли ждет разочарование.

– Почему?

– Я не уверен, что готов пожертвовать своей свободой. Прелести холостяцкой жизни все еще кажутся мне привлекательными.

Маргарет покачала головой и сказала:

– Бедная Салли. Я думаю, мой отец был прав насчет тебя. Ты действительно становишься дьяволом, когда дело касается женщин.

– Но тебя это, похоже, не волнует.

– Это потому, что у меня нет желания выходить замуж за твой титул.

Тревор в эту минуту как раз открывал калитку. Он замер и с улыбкой приложил руку к сердцу.

– Ты ранишь меня, Маргарет. Уверяю тебя, я могу предложить женщине не только имя и титул. Ты в самом начале нашего знакомства прямо заявила, что не хочешь выходить за меня замуж. Однако многих женщин такая перспектива обрадует.

– Ага, – сказала Маргарет, кивая. – Ты не просто дьявол во плоти, ты еще и самовлюбленный и тщеславный дьявол. – Она скользнула в калитку и подождала, пока Тревор не закрыл ее за собой. – Так почему же никто из этих женщин не добился своей цели? – спросила Маргарет и взяла его под руку.

– Меня никогда не прельщала идея женитьбы, – ответил Тревор, ведя ее по узкой аллее.

– Я думала, что граф обязан жениться.

– Это так. Но я стал графом совсем недавно. Зачем же мне сломя голову мчаться к алтарю, если семейная жизнь требует больших расходов, заставляет постоянно нервничать и ограничивает мою свободу?

– Ради наследника, наверное.

– Да, – ответил Тревор, – но стоит ли ради этого отказываться от холостяцкой свободы?

– Я думаю, нет, – призналась Маргарет. – Не знаю почему, но я никогда не смотрела на брак с этой стороны.

– Может быть, потому, что ты никогда не разговаривала об этом с мужчиной? – предположил Тревор.

– Может быть. – Маргарет улыбнулась ему. – Это просто замечательно, что я могу слышать искреннее мнение мужчины на этот счет. Я рада, что мы можем разговаривать друг с другом как настоящие друзья.

– Я тоже, Маргарет, – серьезно ответил Тревор. – Я тоже.

Они бродили по площади, любовались фейерверками, лакомились мороженым, разглядывали витрины магазинов. Когда они проходили мимо лавки ювелира, что-то в витрине привлекло внимание Тревора. Он сделал несколько шагов вперед, но потом остановился.

– Подожди здесь, – сказал Тревор. – Я быстро.

Он вернулся к ювелирному магазину и зашел внутрь. Маргарет осталась на улице, в замешательстве глядя ему вслед. Скоро Тревор вернулся и с поклоном преподнес ей маленькую коробочку.

– Что это? – спросила Маргарет, беря коробочку.

– Подарок, на память о наших ночных прогулках. Не самое дорогое или красивое из твоих украшений, конечно, но оно напомнило мне о тебе.

– Спасибо. – Маргарет открыла коробочку и увидела маленький серебряный брелок в форме скрипки, лежавший на синей бархатной подложке.

– Я знаю, что ты необычная девушка, но надеюсь, что у тебя все-таки есть такая обычная вещь, как браслет, куда ты сможешь его прикрепить.

– Да, есть. – Она в замешательстве посмотрела на Тревора: – А почему скрипка напомнила тебе обо мне? Я ведь не умею играть.

Тревор с улыбкой сказал:

– Как-нибудь расскажу тебе.

Такой ответ не удовлетворил ее, но Тревор не стал пускаться в объяснения. Он заинтриговал Маргарет, а это было частью его игры. В конце концов Маргарет сдалась и положила коробочку в кошелек.

Они пошли к центру площади, посмотрели китайских акробатов.

– Потрясающе, – сказала Маргарет, когда представление закончилось и они пошли бродить дальше. – Как можно стоять на голове и в то же время жонглировать ногами? – спросила она, обходя двух мужчин, одетых в домино. – Я ничего подобного не видела.

Прежде чем Тревор успел ответить, Маргарет заметила таверну и остановилась.

– Ох, посмотри! Давай зайдем внутрь.

– Категорически нет. В такие заведения ходит только один тип женщин, и ты к нему не принадлежишь.

– Ради Бога. Тревор! Ты говоришь, как мой папа.

Она направилась к двери, но Тревор схватил ее за плечо:

– Нет. Туда я тебя не поведу.

Маргарет попыталась высвободиться, но Тревор крепко держал ее.

– Это мое приключение, помнишь? Ты сказал, что поведешь меня всюду, куда бы я ни захотела. Так вот, я хочу в таверну.

– Тебе там не понравится, Мэгги. Поверь мне.

– Я сама разберусь, что мне нравится, а что – нет. Может, мне больше никогда не выпадет такой шанс.

– Его у тебя и сейчас нет. Мы туда не пойдем. У меня нет желания драться с каким-нибудь пьяным парнем, у которого нож в руке и он считает, что может за тобой приударить.

– Это ты предложил мне гулять по ночам, – заявила Маргарет. – Сказал, что будешь моим гидом и телохранителем, что покажешь мне все, что я захочу увидеть.

Маргарет опять попыталась вырваться из его рук, но Тревор еще крепче схватил плечо девушки и прижал ее к груди, обняв другой рукой за талию.

– Я сказал «нет», и если ты не хочешь устраивать публичную сцену, то лучше согласись со мной.

Маргарет снова ощутила, что под маской любезности скрывался другой Тревор Сент-Джеймс, которого было невозможно себе подчинить.

– Я не знала, что ты такой благонравный пуританин, Тревор.

– Вот еще одна причина, по которой ты кажешься мне такой очаровательной девушкой, – с легкостью проговорил он. – Твоя необычная точка зрения. Еще ни одна женщина не называла меня благонравным пуританином.

Маргарет открыла рот, намереваясь добавить, что он также ведет себя как настоящий тиран, но его слова заставили ее совершенно забыть о резком ответе.

– Ты действительно считаешь меня очаровательной? – Слова вырвались у Маргарет прежде, чем она сумела остановить их.

– Да. – Но девушка не успела насладиться чувством радости, которое пробудили в ней эти слова, потому что Тревор тут же добавил: – Я также считаю, что отец тебе потакает.

Вся прелесть момента сразу исчезла. Маргарет воскликнула:

– Хочешь сказать, что я избалованная?

– Это определение подходит как нельзя лучше.

– Ну, это уже слишком! Во-первых, мне все равно, что ты обо мне думаешь. Во-вторых, ты пообещал мне… – Но тут Маргарет замолчала, глядя на приближавшегося к ним грязного бородатого мужчину, который протянул к ней руку и пробормотал что-то на итальянском.

Маргарет посмотрела в его наполненные слезами глаза и почувствовала жалость.

– Конечно, – сказала она и потянулась за кошельком, привязанным к поясу.

– Маргарет, мне кажется, тебе не следует… – начал Тревор, но слова предостережения застряли у него в горле, когда незнакомец схватил кошелек и умчался прочь.

– О нет! – воскликнула она, глядя вслед вору. – Там же остался твой подарок.

– Стой на месте, – приказал Тревор и побежал следом за мужчиной.

Маргарет не знала, что делать. Сначала она пошла следом, но потом остановилась, вспомнив, что дала слово слушаться Тревора в ситуациях, подобных этой.

А вдруг она пропустит еще одно увлекательное приключение? Маргарет в нерешительности закусила губу. Тревор и вор исчезли за углом.

Что, если Тревор попадет в беду и ему понадобится ее помощь? Эта мысль побудила Маргарет пуститься следом за мужчинами.

Она бежала за ними по узким изогнутым улицам Рима и вскоре потеряла их из виду. Маргарет остановилась. Она поняла, что безнадежно потерялась, и теперь не знала, что делать дальше. А еще ее снедала тревога за Тревора. К счастью, вскоре Маргарет услышала шаги, и на улице показался ее друг. Увидев ее, он выругался и сбавил темп, но только для того, чтобы схватить ее за руку, а потом с новой силой устремился вперед, таща за собой Маргарет.

– Быстрей! – закричал он. – Нам надо выбраться отсюда.

Она услышала за спиной топот и поняла, что за ними гонятся двое мужчин. Тревор свернул на другую улицу, а потом в темный проход между домами, но тут дорогу им перегородила каменная стена. Шансов на спасение не было, а преследователи приближались. Тогда Тревор толкнул Маргарет за огромную кучу мусора и сам тоже спрятался рядом. От ужасного запаха Маргарет затошнило, и она прикрыла рукой нос и рот.

– Что случилось? – прошептала девушка. – Как…

– Ш-ш-ш, – прервал ее Тревор. – Молчи.

Они стали напряженно ждать, и вот рядом со входом в их убежище появились двое мужчин. Они начали злобно спорить на итальянском языке.

– Англичанин! – закричал один из них. – Мы знаем, что ты тут. Лучше тебе выйти.

– Проклятие, – пробормотал Тревор, тяжело вздохнув. – Ради Бога, не двигайся, – добавил он, обращаясь к Маргарет.

– Тревор, не надо, – попросила она, когда Тревор начал подниматься.

– Другого выхода нет. Они пьяны и хотят драться. – Тревор вышел из укрытия и повернулся к преследователям.

Он осторожно пошел вперед и исчез из виду. Маргарет услышала звуки ударов и встала. Она увидела, как мужчина в желтом домино попытался стукнуть Тревора по голове, но тот уклонился от его кулаков. Через мгновение Тревор повернулся и ударил его в солнечное сплетение, потом в челюсть, после чего итальянец откинулся назад и ударился головой о каменную стену. Он сполз на землю и замер.

Тут на Тревора набросился второй мужчина и ударил его кулаком в щеку. Тревор пошатнулся.

Маргарет вскрикнула, огляделась и увидела торчавшую из кучи мусора палку. Она взяла ее и вышла из укрытия. В этот момент итальянец замахнулся, собираясь еще раз ударить Тревора. Маргарет изо всех сил стукнула нападавшего по голове.

Палка сломалась, но сделала свое дело. Тревор метнулся в сторону, а итальянец без чувств повалился на землю. Маргарет посмотрела на Тревора и нервно рассмеялась.

– Боже мой, – выдохнула она, ошеломленная тем, что совершила. – Я ударила его.

Впервые за свою скучную жизнь она сделала что-то нужное, что-то по-настоящему полезное.

– Тревор, я сделала это, – произнесла Маргарет.

– Пойдем отсюда, – сказал Тревор, забрал у нее палку и отбросил в сторону. Он схватил Маргарет за руку и увел ее с места происшествия. Лишь когда они смешались с ревущей толпой, Тревор замедлил шаг и остановился.

– Слава Богу, – проговорила она. – Ты не пострадал? – Взглянув на него, Маргарет заметила, что на щеке синяк. Она протянула руку, но Тревор оттолкнул ее. – Тебе же больно!

– И поделом. Не буду в следующий раз разыгрывать из себя героя. – Он дотронулся до щеки. – Тебе, насколько я помню, приказано было оставаться на месте.

– Я подумала, что тебе может понадобиться помощь.

– А если бы он увидел тебя прежде, чем ты его ударила? Он мог схватить тебя и сбежать, прикрываясь тобой как щитом.

– Об этом я не подумала, – призналась Маргарет. – Но все хорошо, что хорошо кончается. Это было настоящее приключение!

Тревор вытащил из кармана кошелек Маргарет, взял свободной рукой ее за запястье и положил кошелек ей на ладонь.

– В следующий раз оставляй деньги дома.

– Непременно, – сказала Маргарет. – Обещаю.

– Не обещай того, чего не сможешь выполнить, Мэгги, – сказал Тревор и направился к дому Эдварда. Маргарет последовала за ним.

Когда они вошли в сад, Тревор не стал задерживаться там, как было прошлой ночью.

– Уже поздно, – сказал он. – Иди к себе.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Пожалуйста, прости меня, – сказала Маргарет. – Я просто пыталась помочь.

Тревор остановился.

– Я знаю, – сказал он.

– Просто я раньше никогда никого не спасала. Может, тебе это покажется глупым, но впервые в жизни я чувствую, что сделала что-то нужное.

Тревор окинул ее долгим изучающим взглядом.

– Думаю, в этом сумасшедшем объяснении есть свой смысл, – сказал он наконец, – но дело-то ведь не в этом, правда?

Маргарет закусила губу и опустила взгляд.

– Да, не в этом.

Тревор подошел к ней.

– Если с нами опять произойдет что-либо подобное, не вмешивайся. Я ведь твой телохранитель. – Он коснулся пальцами ее щеки. – Ты могла бы пострадать.

Тревор почувствовал перемену в настроении Маргарет. Она подошла к нему вплотную и заглянула в глаза. Девушка явно ожидала поцелуя.

Тревор напомнил себе о терпении и не стал ее целовать. Лишь коснулся губами ее лба и сказал:

– Тебе пора идти.

– Еще не поздно, – произнесла Маргарет. В ее голосе слышались упрямые нотки.

– Поздно. У меня есть другие дела.

– Дела? В такой час?

– Мой род занятий таков, что иногда приходится заниматься делами в предрассветные часы.

– Как интересно! Видимо, это связано с египетскими сокровищами. А мне нельзя с тобой?

– Нет.

– И ты не расскажешь мне, чем будешь заниматься? – Тревор покачал головой. – Может, хоть намекнешь?

– Нет.

Маргарет вздохнула:

– Ты просто невыносим.

– Счастлив это слышать. – Тревор исчез в темной листве кустов, оставив Маргарет ломать голову над тем, что означали его слова.

В таверне было темно. Горело несколько маленьких ламп, в воздухе висел плотный сизый дым от сигар и было столько народу, что Тревору потребовалось несколько минут, чтобы найти нужного ему человека. Когда их взгляды встретились, мускулистый итальянец, сидевший за столом в углу, кивнул и указал на пустой стул напротив него. Тревор подошел к нему и занял предложенное место.

– Ты опоздал, – сказал мужчина.

– Меня задержали. – Тревор взял со стола бутылку вина и налил себе стакан.

– Ах да. Я видел даму. У нее такая роскошная фигура, что издалека она может сойти за итальянку. Друг мой, я восхищаюсь твоим вкусом, но она не похожа на англичанку. Большинство твоих английских леди были слишком худыми.

– Она не англичанка, – ответил Тревор, игнорируя его многозначительную улыбку. – Ты следишь за мной, Эмилио? Посылаешь записки, требуя тайной встречи. Зачем?

– Я узнал, что ты в Риме, и решил возобновить наше знакомство. Подумал, что тебе может понадобиться моя помощь.

– В чем именно?

– От друзей в Каире я узнал, что тебя ищет Луччи, – ответил Эмилио.

Тревора это не удивило.

– Что еще ты слышал?

– Что ты украл у него ценное египетское ожерелье.

– Но сначала его у меня украл Луччи.

Эмилио вздохнул и покачал головой:

– Это был не очень умный поступок, мой друг. Ты знаешь, каким жестоким может быть Луччи. Он убьет тебя, не задумываясь.

Тревор пожал плечами и глотнул вина.

– Пока ему это не удалось. К тому же тебя это не касается.

– Неужели ты считаешь, что после всего, что нам с тобой пришлось пережить за эти годы, я буду сидеть, сложа руки, зная, что тебя могут убить?

– Давай обойдемся без фальшивых сантиментов. Скажи лучше правду.

– Мне стало также известно, что ты решил уйти из бизнеса.

– Да, новости летят со скоростью ветра. – Он откинулся на стуле и внимательно посмотрел на Эмилио: – Давай, Эмилио, выкладывай, что тебе нужно?

– У тебя есть связи, мой друг, связи, которые для меня очень важны. Я надеялся…

– …получить от меня имена моих покупателей, – договорил за него Тревор.

– Теперь они тебе не нужны. Английские графы не занимаются контрабандой древностей. Кроме того, если объединить твои контакты с моими, я смогу вытеснить Луччи из этого бизнеса, что, надеюсь, тебя порадует.

– Ты считаешь это достаточной причиной, чтобы отдать тебе список?

– Не отдать. Я готов заплатить за него.

– Сколько?

Тревор допил вино в стакане и отодвинул стул.

– Я подумаю об этом и дам знать о своем решении.

– Когда?

– Пока не знаю.

С этими словами он поднялся и вышел.

Глава 8

– Как это благородно! Вы поступили как настоящий рыцарь! – заявила Салли, с восторгом глядя на стоявшего рядом мужчину. – Прийти на помощь бедной беззащитной женщине, встретиться в темном переулке с двумя ворами! Никогда не видела таких храбрецов, лорд Эштон.

– Ничего особенного не произошло, – с улыбкой ответил Тревор. Его попытка казаться скромным показалась Маргарет фальшивой.

– Перестань, – вступил в разговор Эдвард, одобряюще хлопая его по плечу. – Леди Салли права. Ты поступил храбро, вернув крестьянской девушке кошелек и заработав за это синяк. Ведь это могли быть ее единственные деньги.

Тревор покачал головой. К облегчению Маргарет, он поменял тему разговора:

– Итак, лорд Литтон, в июне вы займете место в парламенте. Скажите, какие, по вашему мнению, будут последствия от нового Земельного акта?

Мужчины заговорили о политике, и Маргарет отошла от них. Сначала они будут говорить о Земельном акте, потом вспомнят о низких ценах на американскую пшеницу и в очередной раз решат, что во всех бедах британской экономики виноваты американцы.

Маргарет направилась к столу, где разливали пунш. Ее догнала Салли.

– Прекрасная идея, Маргарет, – сказала она, поравнявшись с ней. – Политика – такая скучная вещь, не так ли? Как только мужчины начинают обсуждать такие вещи, я тут же чувствую себя не у дел.

Маргарет не сомневалась в том, что Салли говорит правду. Когда разговор заходил о чем-то, не имеющем отношения к моде, сплетням или погоде, Салли тут же терялась. Но Маргарет вежливо улыбнулась ей, вспомнив о Корнелии.

Возле стола они увидели Агнес, и Маргарет обрадовалась, что ей не придется одной выносить общество Салли.

– Агнес, как я рада тебя видеть! – воскликнула Маргарет. – Тебе нравится карнавал?

– Да, очень. Мы получили столько удовольствия, не правда ли, Салли?

Но Салли, казалось, не слышала. Она не сводила глаз с мужчины, стоявшего в другом конце переполненной гостиной.

– Лорд Эштон настоящий мужчина, – произнесла она мечтательно. – А до чего красивый! С начала карнавала он уже дважды был у нас в гостях, не так ли, Агнес?

Маргарет в изумлении переспросила:

– Эштон был у вас в гостях?

Салли повернулась к ним. Ее глаза сияли.

– По-моему, он ко мне неравнодушен, – шепотом призналась девушка. – Может быть, сделает мне предложение в Лондоне, когда начнется светский сезон.

Маргарет сделала глоток пунша, пытаясь справиться с возрастающим чувством гнева. Тревор сказал ей, что не намерен жениться, но у Салли, похоже, сложилось другое впечатление. Выходит, он обманывает или ее, или Салли. Маргарет начала понимать, каким образом Тревор заслужил свою дурную славу. Она решила напомнить Салли об этом.

– У Эштона ужасная репутация, – стараясь справиться с волнением, произнесла Маргарет, – станет ли он хорошим мужем?

– Женитьба меняет многих мужчин.

Маргарет сомневалась в этом. Она спросила:

– Согласится ли отец на ваш брак? Эштон ведь разорен.

Но похоже, ничто не могло поколебать энтузиазма Салли. Она лишь рассмеялась:

– А какое это имеет значение? Папа знает, что большинство аристократов сейчас на мели. Если Эштон сделает мне предложение, я уговорю папу. – Она опять мечтательно вздохнула. Маргарет захотелось скрипнуть зубами. – Он такой замечательный. Такой волнующий.

Интересно, подумала Маргарет, что сказала бы Салли, узнай она, чем Тревор занимается по ночам?

Вечером, когда они встретились в саду, Маргарет высказала Тревору все, что думала на этот счет. Но Тревор не мог или, как казалось Маргарет, не желал, ее понять.

– Да, – подтвердил он, – я дважды навещал ее. Ну и что?

– Она думает, что ты хочешь на ней жениться, как подумала бы любая девушка в сложившихся обстоятельствах. Ты обманываешь ее.

– Я?

Маргарет удивленно заметила:

– Ведь ты сказал, что не хочешь жениться.

– Сказал. Но в последнее время я все чаще задумываюсь о том, что мне пора обзавестись семьей.

– Обзавестись семьей?

– Да. И в этом частично виновата ты.

– Я? О чем ты говоришь?

– Ты напомнила мне о том, что я должен произвести на свет наследника. Тут ты права.

У Маргарет закружилась голова. Она не говорила ничего подобного. Или все-таки говорила?

– То есть ты хочешь сказать, что выбрал в качестве жены леди Салли?

– Она подходит на роль графини.

– Это уже слишком! – Маргарет почувствовала себя оскорбленной. – Ты говоришь, что… что хочешь соблазнить меня, и в то же время намерен жениться на леди Салли!

Тревор был явно изумлен:

– Маргарет, ты же ясно сказала, что не хочешь выходить замуж. Я граф и наконец-то смирился с мыслью, что обязан вступить в брак. Я должен помнить о своем долге. Кроме того, я пока только подумываю о женитьбе. Не понимаю, почему ты так расстроилась.

– Я не расстроилась! – воскликнула девушка. – Просто я… я… – Она запнулась, не зная, как выразить свои чувства, чтобы Тревор не подумал, будто она ревнует. – Ведь мы решили не обсуждать вопросы брака!

– Ты права, – согласился Тревор и подставил ей руку. Они пошли дальше. – Я больше не буду об этом говорить, – сказал он. – И обещаю, что пока мы… пока мы будем общаться, не стану предлагать замужество другой девушке.

– Как мило с твоей стороны, – сухо ответила Маргарет, но он, похоже, не заметил иронии в ее голосе. Больше они об этом не говорили.

Этот вечер они провели в театре, где посмотрели несколько представлений из комедии дель арте.[4] Они и раньше видели старые итальянские комедии, но сейчас, сидя на грошовом месте в захудалом театре, Маргарет воспринимала все совсем по-другому.

– Никогда не думала, что толпа может быть такой разборчивой, – сказала Маргарет, когда представление закончилось. – Боже мой! Забросать актеров помидорами! Хотела бы я, чтобы публика в Нью-Йоркской академии музыки вела себя так же. Интересно, что сказала бы по этому поводу миссис Астор?

– Из того, что ты мне рассказала о своих американских друзьях-аристократах, можно сделать вывод, что если кто и заслуживает помидоров, так это сама миссис Астор.

Маргарет рассмеялась:

– Они не мои друзья, и это хорошо. Надутые старые кошки, вот они кто.

– Почему? Потому что не одобряют зрителей, которые забрасывают помидорами бездарных актеров?

– Нет. Потому что они решили, что мой папа не настолько хорош, чтобы позволить ему забронировать ложу в их драгоценной академии. – Она подняла нос и произнесла высокомерным тоном: – Знаете ли, эти Ван Альдены такие выскочки. Мы не можем впустить их в наше общество, моя дорогая. Их доллары могут быть зелеными, но вот их кровь недостаточно голубая для нас.

Тревор улыбнулся ее пародии на миссис Астор. Но он чувствовал, что за шутками и смехом Маргарет скрывает боль, и понял, что она хоть и притворяется, будто ее нисколько не трогает, что путь в высшее общество ей закрыт, но это ранит ее.

– Думаю, твоему отцу тяжело мириться с тем, что у него есть деньги, но его не принимают в обществе.

– Да, он тяжело это переносит, – со вздохом подтвердила Маргарет. – Он хочет вращаться в высших кругах и остро реагирует, когда нас не приглашают в нужные дома. Но ему больно не за себя, а за меня. Помню, когда мне исполнилось шестнадцать, папа устроил грандиозный праздник. Пригласил лучших музыкантов, лучших поваров, купил самого дорогого вина. Пригласил сливки общества. Но…

– Но? – спросил Тревор, когда Маргарет осеклась.

– Но никто не пришел, – ответила она.

Тревор услышал боль в ее голосе. Его сердце замерло.

– Тебе, наверное, было очень больно, – мягко сказал он.

– Миссис Астор и ее друзья – всего лишь стая злобных кошек. Меня не волнует их мнение.

– А чье мнение для тебя важно? – спросил Тревор.

– Таких людей мало. Мой папа и Корнелия. Эдвард. Несколько моих американских подружек.

– И признание общества для тебя ничего не значит?

– А почему я должна добиваться, чтобы меня признали ненавистные мне люди?

Ее слова задели в Треворе чувствительную струну.

– В каком-то отношении мы с тобой очень похожи, – произнес он. – Я тоже мятежная душа. Но со временем понял, что цена, которую мы платим за такое отношение к обществу, очень высока. Особенно это касается тебя, ведь ты девушка.

– Почему мнение посторонних должно что-то значить для меня?

– Это несправедливо, но так устроен мир. Не стоит обманывать себя. Мнение других значит очень много. Если ты не собираешься переселиться на необитаемый остров, то ты должна научиться его уважать.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Маргарет. – И я учусь, хотя бы ради папы. Он только и думает о том, чтобы я заняла как можно более высокое положение в обществе.

Тревор решил, что пришло время напрямую коснуться вопроса ее замужества:

– Так вот почему твой отец стремится поскорее найти тебе титулованного мужа.

– Я так и знала! – воскликнула Маргарет. – Он говорил тебе, что жаждет поскорее выдать меня замуж?

– Да, говорил. Он считает, что брак с английским аристократом превратит тебя в респектабельную даму.

– Почему бы ему не выставить меня на «Сотбиз»[5] и раз и навсегда не покончить с этим?

– Но в одном твой отец прав. С помощью брака ты добьешься нужного положения в обществе.

Маргарет упрямо вздернула подбородок:

– Я не выйду замуж за мужчину, которого не люблю и который не любит меня, только ради того, чтобы меня приняли в высшее общество.

– Значит, любовь для тебя так важна?

Маргарет с изумлением уставилась на него.

– Любовь – это все, – заявила Маргарет.

– Может быть, – пробормотал Тревор, но Маргарет бросила на него такой яростный взгляд, что он решил перевести разговор в более безопасное русло. Теперь по крайней мере он знал, к чему должен стремиться.

– Как поступил твой отец, когда академия отказалась предоставить ему ложу?

– Пошел к Вандербильту и еще нескольким бизнесменам, которым академия тоже отказала, и они все инвестировали деньги в строительство нового театра под названием «Метрополитен». Он откроется уже в следующем году.

Тревор рассмеялся и заметил:

– Твой папа настоящий борец, не правда ли? Неудивительно, что он заработал столько денег.

Когда они дошли до садовой калитки, Тревор спросил:

– Тебе понравился сегодняшний вечер?

– О да. Было очень весело.

Тревор оперся о каменную стену и внимательно посмотрел на ее лицо, освещенное лучами луны.

– И ты простила меня за то, что я уделял внимание леди Салли? – с улыбкой спросил Тревор.

Маргарет отвела глаза.

– Леди Салли пусть катится подальше, – сухо ответила она. – Какое мне дело до того, что она выставляет себя дурой ради такого мужчины, как ты?

Тревора радовало, что Маргарет успела привязаться к нему.

– Что будем делать завтра ночью? – спросила она.

– Завтра мы никуда не пойдем, у меня другие планы.

– Другие планы? – Это сразу привлекло внимание Маргарет.

– Боюсь, что да. У меня деловая встреча в «Ройяле», которую я не могу перенести.

– Это казино, не так ли? Что ж, превосходно! Я всегда хотела попасть в игровой клуб.

– Я не возьму тебя с собой.

– Почему?

– Я, как ты знаешь, не соблюдаю приличий, но даже мне не придет в голову повести приличную девушку в игровой клуб!

– Почему? Разве женщин туда не пускают?

– Только женщин определенного типа.

– Любовниц и дам полусвета?

– Совершенно верно.

– Жизнь очень несправедлива к женщинам. Мы лишены всего интересного и увлекательного.

– Пожалуйста, не читай мне суфражистских лекций. Я не могу изменить мир, а если бы даже мог, не стал бы этого делать. Меня все устраивает.

– Еще бы, ведь ты мужчина!

– А ты женщина. Так что смирись с существующим порядком вещей. Уверен, ты великолепно проведешь время на балу в посольстве.

Маргарет поморщилась:

– Что за удовольствие танцевать с толстыми неуклюжими послами, которые наступают тебе на ноги?

– Я понимаю тебя, – с улыбкой заметил Тревор. Маргарет быстро ухватилась за его слова:

– Тогда можно, я пойду с тобой?

– А что, если тебя кто-нибудь узнает?

– Вряд ли. Сейчас карнавал, и я думаю, многие будут в костюмах. Если я закрою лицо, меня никто не узнает.

– И все же это рискованно.

– Я думала, ты любишь рисковать.

– Не будем это обсуждать. Я не возьму тебя с собой, и точка.

Она хотела возразить, но Тревор заключил ее в объятия и поцеловал.

Поцелуй был откровенно чувственным. Маргарет испытала ни с чем не сравнимое блаженство.

Тревор разжал объятия и взял в ладони лицо Маргарет. Он нежно прикусил ее нижнюю губу и стал посасывать ее.

Маргарет обвила руками его шею и прильнула к нему, желая большего.

Однако Тревор отстранился от нее, а потом запечатлел на ее губах страстный поцелуй, вышел через калитку и исчез в темноте.

Маргарет осталась в саду. Губы покалывало от его поцелуев. Она опасалась, что наступит момент, когда Тревор подчинит ее своей воле.

Маргарет приказала себе не думать о подобных глупостях. Однажды она встретит своего принца – мужчину, который будет не только желать, но и любить ее. А пока она будет веселиться. И если Тревор полагает, будто его поцелуи, какими бы сладкими они ни были, помешают ей, то он сильно заблуждается.

– Сент-Джеймс не сел ни на один из кораблей, отплывших в Англию. Я узнал об этом час назад.

Луччи хмуро посмотрел на человека, стоявшего рядом, а потом окинул взглядом разодетую толпу, наполнявшую гостиную.

– Пойдем со мной, – приказал он. Глава египетского порта вышел за ним в сад, и они спустились вниз по усыпанной гравием дорожке.

– Синьор Саллах, когда нас окружают британские чиновники, надо говорить тихо. Я не хочу, чтобы Сент-Джеймс узнал о том, что я ищу его, раньше, чем он окажется передо мной на коленях.

– Ясно. Мои люди проверили списки пассажиров всех кораблей, которые отправлялись из Каира на следующий день после ограбления. Сент-Джеймс не поехал в Лондон. Он направился в Рим.

– В Рим? Вы уверены?

– Уверен. – Спутник Луччи явно оскорбился таким вопросом. – Он не сделал попытки скрыть свою личность. Видимо, не опасался, что вы станете преследовать его.

– Он дурак. – Луччи подумал о своей прелестной жене, о том, как над ней надругались. Его гнев с каждым днем разгорался все сильнее. – Я сам поеду в Рим.

Саллах удивился:

– Вы с Тревором давно соперничаете из-за египетских древностей. Зачем тратить столько сил, чтобы вернуть украшение?

– Это вас не касается, – резко ответил Луччи.

– Конечно. Я предоставил вам информацию, которую вы просили.

– Вам за нее заплатят, Саллах, – заверил его Луччи. – Зайдите завтра к моему поверенному. Деньги будут ждать вас.

– Вы щедры, как всегда, – сказал египтянин. – Благодарю вас.

– Вы заслужили это. А теперь оставьте меня.

Саллах поклонился и произнес:

– Передайте мои искренние пожелания вашей супруге. Я слышал, она заболела. Надеюсь, ничего серьезного.

Саллах вернулся к гостям. Луччи остался в саду, сел на каменную скамью, стоявшую среди пальм, и вновь погрузился в мучительные раздумья о юной жене.

Изабелла отказывалась от еды. Она не разговаривала, не выходила из своих покоев. Просыпалась среди ночи, рыдала. Не подпускала его к себе.

– Я успокоюсь, лишь когда узнаю, что его нет в живых.

«Скоро, моя милая, скоро это произойдет».

Следующей ночью Тревор шел через роскошно убранные комнаты «Ройяла», ему почему-то было не по себе. Хотя его черный вечерний костюм сидел на нем безупречно, теперь Тревору, когда он пробирался сквозь толпу рыцарей, крестьян, принцев и демонов, казалось, что именно он вырядился в какой-то дурацкий маскарадный костюм. В отличие от него все эти люди пришли в игровой клуб с какого-нибудь костюмированного бала или собирались на него и потому были одеты соответствующим образом.

Тревор заметил полного мужчину, одетого в зеленый бархат, с набитым ватой гребнем на спине и с маской дракона в руке. Он осторожно пробирался сквозь толпу, стараясь никого не задеть своим длинным хвостом. Тревор вспомнил слова Маргарет о толстых послах и ухмыльнулся. Если мужчины, с которыми она была вынуждена танцевать на балу в посольстве, походили на этого дракона, ее можно было только пожалеть.

Все, что он сказал Маргарет накануне ночью, было правдой. Он не мог позволить ей взять над ним верх. Если Маргарет почувствует, что может контролировать его, манипулировать им, то отбросит его в сторону, как вчерашнюю газету. Этого Тревор не допустит.

Он добьется своей наследницы, медленно соблазняя ее, давая ей всегда немного меньше, чем она хочет. Искусно искушая Маргарет, он в итоге заставит ее сделать то, что ему нужно, причем она даже не почувствует, что ею манипулируют. Он заставит ее пойти вместе с ним к алтарю.

Тревор остановился возле бара, чтобы налить бокал портвейна, а потом направился к столам для игры в покер, зная, что там он найдет Эмилио. Вокруг одного из столов собралась толпа, и Тревор увидел его там. Итальянец был в костюме мальтийского пирата. В руке он держал карты, на его лице застыло озабоченное выражение.

Тревор понял, почему вокруг него собралась толпа. Эмилио играл с женщиной.

Она была одета в костюм турецкой наложницы – вернее, так, как европейская женщина представляет себе костюм турецкой наложницы. На ней было шелковое золотистое платье, подпоясанное синим шарфом, и шелковые белые шаровары. Накидка из синего шелка покрывала ее голову и плечи, скрывая волосы. Поскольку женщина сидела спиной к Тревору, он не мог разглядеть ее лица. Однако на женщину, способную обыграть Эмилио в покер, стоило посмотреть поближе. Тревор стал пробираться сквозь толпу, и скоро оказался рядом со столом. Он был заинтригован.

Эмилио заявил, что партнерша блефует, и, удвоив ставку, положил карты на стол.

– Две пары, – провозгласил он. – Короли и восьмерки.

Женщина ничего не сказала, а просто бросила карты на стол. У нее оказался фул хаус.[6] Она сгребла свой выигрыш, а Эмилио поднял руки, показывая, что сдается.

– Я закончил, – сказал он, отодвигая стул. – После трех проигрышей подряд только дурак станет играть дальше с женщиной, которая столь же красива, сколь умна и удачлива. – Он посмотрел на людей, обступивших стол: – Кто-нибудь хочет занять мое место?

Тревор решил принять вызов.

– Я хочу, – сказал он.

Эмилио встал и, широко улыбаясь, воскликнул:

– Тревор, наконец-то ты появился! – Но когда он посмотрел ему в лицо, улыбка тут же погасла. – Что случилось с твоим глазом?

– Ничего особенного.

– Драка? Вот почему ты опоздал? Ты ведь никогда не опаздываешь на встречи.

– Из-за движения, – объяснил Тревор. – Ты же знаешь, во время карнавала улицы забиты людьми и каретами.

– Мы уже стали волноваться. – Наклонившись к нему, Эмилио тихо добавил: – Твоя любовница отлично играет в покер, друг мой.

– Моя любовница?

Тревор в изумлении посмотрел на женщину, сидевшую напротив него. Она подняла на него взгляд, и хотя нижняя часть ее лица была скрыта под чадрой из белого шелка, Тревор сразу же узнал карие глаза, искрившиеся озорным смехом.

– Черт побери! – воскликнул Тревор, едва не выронив бокал. – Что ты тут делаешь?

– Тревор, mon cher![7] – проговорила Маргарет с сильным французским акцентом. – Я ждю тебя, конечно. И я отлично провожю врэмя. Этот покэр – он такой интэрэсный!

Тревор готов был убить ее. Но в этот момент Эмилио толкнул его в освободившееся кресло.

– Она сказала, что ты ее неждешь сегодня и потому удивишься ее появлению. Поскольку мы оба пришли сюда, чтобы встретиться с тобой, она предложила сыграть в покер. Я и не подозревал, что проиграю ей все деньги.

Маргарет рассмеялась, услышав это.

– Просто новичкам везьот, – проговорила она.

– Это совсем не так, моя дорогая Марш, – сказал Эмилио. – Вы загипнотизировали меня своими прекрасными глазами и отвлекли от игры. Думаю, что намеренно. Берегись, Тревор, как бы она не сделала того же с тобой.

– Вряд ли, – процедил Тревор сквозь зубы. Его единственным желанием было поскорее вывести отсюда Маргарет, пока ее не узнал какой-нибудь английский джентльмен. Но он не мог сделать это прямо сейчас. Тревор поставил бокал на зеленое сукно стола с такой силой, что еще чуть-чуть, и стекло бы треснуло, и устремил на Маргарет пылающий яростью взгляд. К его удовлетворению, смеха в ее глазах стало меньше. Она быстро отвернулась от него и заговорила с другим мужчиной за столом.

Эмилио наклонился к нему и тихо спросил:

– Почему ты мне не сказал?

– Что именно?

– Что она – твоя новая любовница.

– Потому что это не так, – ответил Тревор с такой злостью, что Маргарет перестала говорить с соседом слева и вопросительно посмотрела на него. Однако, увидев выражение его лица, быстро отвернулась.

Эмилио ухмыльнулся и сказал:

– Разве это не та женщина, с которой ты гулял по карнавальным улицам последние несколько ночей? Я тут же узнал ее, несмотря на костюм. Когда я начал с ней говорить, она не стала скрывать, что знает тебя.

– Правда? – спросил Тревор. Если ее узнал Эмилио, то могут узнать и другие. Скандал погубит Маргарет, да и его тоже.

Право раздавать карты перешло к мужчине, сидевшему рядом с Маргарет, и Эмилио отступил в сторону.

– Играем в пятикарточный покер, – объявил мужчина и стал раздавать карты.

Тревор надеялся победить Маргарет в этой партии и забрать все фишки, которые у нее были. Она этого заслуживала.

Желая добиться своего, эта девчонка открыто выступила против него и подвергла свою репутацию огромному риску. При мысли о возможных последствиях ее поступка сердце Тревора сжалось от ужаса. Он представил себе, что произойдет, если об этом узнает отец Маргарет.

Тревор прогнал эту мысль и сконцентрировался на игре. Он видел, что у него может получиться флэш.[8] Когда подошла его очередь, он скинул ненужную карту и взял другую. Это была трефа, именно то, что он ждал. Но Тревор был в такой ярости, что не чувствовал никакой радости. Все, что он хотел, – это поскорее увести отсюда Маргарет.

Когда он решил попытать счастья и завоевать эту богатую наследницу, то даже не представлял себе, каким испытанием это обернется для его терпения и нервов. Она оказалась испорченной, избалованной и отчаянной девчонкой. Тревор недооценил Маргарет.

Маргарет изучила свои карты и подняла ставку на десять тысяч лир. Двое мужчин сказали «пас». Когда очередь дошла до Тревора, он поддержал ее ставку, а потом добавил к ней еще десять тысяч.

После него еще двое игроков вышли из игры. Остались Маргарет и Тревор.

– Может быть, сейчас тебе нужно сбросить карты, – предложил Тревор, намеренно дразня ее. – Будет ужасно, если ты проиграешь.

– Я в игре, – сказала Маргарет и поддержала его ставку. Она положила на стол карты. У нее было три дамы.

Тревор улыбнулся, мрачно и удовлетворенно.

– Очень глупо с твоей стороны, – сказал он и бросил свои карты на стол. Все они были трефовой масти, и толпа вокруг взволнованно загудела. Он сгреб фишки и встал. – Джентльмены, меня ждут другие приятные дела, поэтому желаю вам веселой ночи. – Тревор посмотрел на Маргарет. Его взгляд говорил о том, что ей лучше пойти за ним.

Она нервно облизнула губы, но не сдвинулась с места. Тревор подошел к ней, взял ее за запястье и потянул вверх из-за стола, к немалому удивлению людей вокруг.

– Что ты делаешь? – воскликнула Маргарет и в отчаянии схватилась за свои фишки, но Тревор потащил ее прочь. Маргарет попыталась вырваться, но он еще крепче сжал руку и привлек ее к себе.

– Я советую тебе идти спокойно, Марго, – тихо проговорил Тревор. – Даже любовницам не дозволено устраивать сцены в «Ройяле».

– Но я еще не закончила!

– О нет, закончила. – Он глянул через стол на Эмилио, который смотрел на них с искренним изумлением. – Эмилио, давай лучше встретимся в другой раз.

– Понятно, – со смехом ответил итальянец. – Приходи ко мне завтра днем.

Маргарет не оставалось ничего другого, как выйти вслед за Тревором из клуба. Он приказал, чтобы им подали к крыльцу кеб, и когда дворецкий отправился искать экипаж, Маргарет решила, что пришло время попытаться все объяснить:

– Тревор, я…

– Ни слова больше, – бросил он.

Они продолжили ждать в молчании. Тревор ни разу не посмотрел в ее сторону, и Маргарет поняла, насколько он зол.

Она не знала, что делать. Ее отец был единственным мужчиной, который осмеливался гневаться на нее. Но Тревор вел себя по-другому. Его молчание таило в себе угрозу. Маргарет чувствовала, что этот мужчина ей не по зубам. Ее охватило сильное беспокойство.

Когда подъехал кеб, швейцар клуба «Ройял» вышел и открыл для них дверь. Тревор втолкнул ее внутрь, бросил швейцару чаевые, сел в экипаж и назвал вознице адрес ближайшего переулка, который вел к дому Эдварда.

Кеб тронулся. Маргарет откинула с лица вуаль и бросила на Тревора тревожный взгляд. Тревор смотрел в окно, и по жестким линиям его профиля Маргарет поняла, что ее опасения не напрасны. Он все еще пылал от ярости.

Экипаж полз через переполненные улицы со скоростью улитки. Карнавал продолжался, но тишина внутри кеба была более оглушительной, чем крики веселившейся толпы. С каждой минутой напряжение все возрастало. Когда кэб прибыл по нужному адресу, Тревор высунул голову из окна и крикнул вознице:

– Сверните в переулок и остановитесь на полпути.

– Хорошо, сэр.

Кеб остановился в темном переулке. Маргарет взялась за ручку дверцы, намереваясь сбежать, но Тревор оказался проворнее. Он схватил ее за запястье:

– Не так быстро. Сначала нам надо кое-что обсудить.

– Ладно, – сказала она. Маргарет понимала, что поступила нехорошо и должна извиниться перед Тревором. – Мне стыдно, что я так себя повела.

– Еще бы! Ты только представь себе, сколько англичан являются членами этого клуба! А если бы кто-нибудь тебя узнал? – Маргарет промолчала. – У тебя не хватает ума подумать о последствиях своих поступков.

Маргарет поморщилась, понимая, что Тревор прав.

– В костюме или без, но тебя могли узнать. Не удивлюсь, если завтра утром наши имена появятся в колонках светской хроники.

– В моем костюме меня никто не мог узнать. Я в этом уверена.

– Ты не можешь быть ни в чем уверенной. Такой скандал навеки погубит тебя. Но давай на минуту отложим в сторону вопрос о твоей репутации. Тебе не пришло в голову, что тебя могут шантажировать?

– Шантажировать?

– Боже мой, Маргарет, твой отец – один из самых богатых людей мира. Шантаж – вполне реальная угроза. Ты вела себя глупо и эгоистично и, кроме того, нарушила слово, данное мне прошлой ночью. Ты всегда так легко нарушаешь слово?

Маргарет вздернула подбородок, желая сказать что-то в свое оправдание.

– Я думаю, здесь не только моя вина. Ты…

– Конечно, виновата не только ты, – прервал ее Тревор прежде, чем Маргарет успела заявить, что он тоже нарушил данное ей слово. – Твой отец также несет за это ответственность.

– Какое отношение имеет к этому мой отец? – в изумлении воскликнула Маргарет.

– Самое прямое, – мрачно ответил Тревор. – Ты всю жизнь крутила им как хотела, и он позволял это. Ты настолько привыкла делать все по-своему, что превратилась в капризную, испорченную девчонку, которая творит все, что взбредет ей в голову, и не думает, как это скажется на других, и которая явно нуждается в порке!

Ни один мужчина не осмеливался говорить ей такие вещи. Маргарет разозлилась. Она решила напомнить Тревору, что не только она нарушила слово:

– Когда я согласилась участвовать в твоих ночных вылазках, ты пообещал, что мы побываем везде, где я захочу. Ты нарушил обещание.

– Только для того, чтобы защитить тебя, – крикнул Тревор. Его ярость становилась все сильнее, а голос – все громче. – Я приказал тебе держаться от клуба подальше ради твоего же блага!

– Это было не так, – с готовностью возразила ему Маргарет. – Ты не приказывал мне держаться от него подальше. Ты только сказал, что не возьмешь меня с собой, и все.

– Не придирайся к словам, – процедил он сквозь зубы. – Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.

– Даже если я понимаю, – вспыхнула она, – то что с того? Я тебе не служанка, чтобы ты мог мне приказывать!

После этих слов Тревор потерял над собой контроль.

– Клянусь Богом, ты испытываешь мое терпение! – крикнул он. – Сегодня ты рисковала не только своей репутацией, но и моей тоже! Лучше не надейся, что будешь и дальше совершать такие безумные поступки. Когда мы поженимся, я, черт побери, положу этому конец!

– Что ты сказал? – прошептала девушка.

– Мэгги…

– Негодяй! – Дверца кареты с треском распахнулась. – Я никогда не выйду за тебя замуж!

Она выскочила из кеба раньше, чем Тревор успел задержать ее, и с такой силой хлопнула дверцей перед его лицом, что замок заклинило и он не сразу смог открыть дверцу. Тревор услышал, как за ней с лязгом закрылась калитка сада, и он с проклятиями откинулся назад, вытянул ногу и ударил каблуком в дверцу, отчего та открылась.

Он мгновенно выпрыгнул из кеба, но когда схватился за железные прутья калитки, то понял, что Маргарет заперла ее за собой. Тревор увидел, как она мелькнула между деревьями, со всех ног несясь к дому. Шелковая материя ее костюма блестела в свете луны.

Тревор опять дернул калитку – бесполезно.

– Черт, – пробормотал Тревор. Несколькими неосторожными словами, брошенными в горячке момента, он погубил почти все шансы на то, чтобы завоевать Маргарет.

Глава 9

Маргарет мчалась по темным коридорам дома к своей спальне, словно испуганный олень. Вместо выстрелов охотников в ее голове эхом раздавались слова Тревора. «Когда мы поженимся. Когда мы поженимся».

Он говорил ей, что хочет ее соблазнить, потому что желает ее, но это оказалось ложью. Ему нужны деньги. Как и всем остальным.

Вообще-то Маргарет знала это. Но ей хотелось верить, что Тревор не такой, как все, что он целовал ее, потому что в нем кипела страсть.

Тревор назвал ее капризной, испорченной девчонкой. Возможно, он прав. Она привыкла к тому, что все потакали ее прихотям, и была слишком упрямой, чтобы расстаться со своими романтическими идеалами.

Когда поднялось солнце, чувства Маргарет опять оказались у нее под контролем. Тревор Сент-Джеймс обыкновенный охотник за приданым, а она знала, как справляться с такими типами.

– Извините, милорд, но мисс Ван Альден сегодня утром никого не принимает.

– Понятно, – сказал Тревор, бросив взгляд на невозмутимое лицо дворецкого.

Его не удивило, что Маргарет отказывалась видеть его. На самом деле было бы глупо ожидать другого, если вспомнить, как она отреагировала на его вчерашнюю глупейшую оговорку. Тревор бросил визитную карточку на серебряный поднос, стоявший на столе возле двери, и повернулся к дворецкому:

– Не могли бы вы передать лорду Кеттерингу, что я хочу его видеть?

Слуга ушел, и через минуту появился Эдвард. Он начал спускаться по лестнице, но заметил мрачное выражение лица Тревора и остановился.

– Что случилось?

– Мы можем поговорить где-нибудь с глазу на глаз?

– Конечно. Пойдем в библиотеку.

Тревор молчал, пока за ними не закрылись двери библиотеки, после чего поведал Эдварду о событиях вчерашней ночи, предусмотрительно понизив голос.

– Проклятие! – проговорил Эдвард, опустившись на стул. – Вчера я специально сделал все так, чтобы мы пораньше покинули бал, поскольку думал, что Маргарет опять пойдет с тобой. Я понятия не имел, что у нее такие планы. Ее кто-нибудь узнал?

– Хотелось бы надеяться, что нет. У нее был хороший маскарадный костюм. Но в клубе собралось столько народу, что я не могу за это поручиться, может, кто-нибудь и узнал.

– Если я что-нибудь услышу, то сообщу тебе. – Эдвард откинулся на стуле и окинул друга внимательным взглядом. – Ты не очень-то переживаешь. Впрочем, тебе это присуще.

– Но не в эту ночь, – ответил он, криво улыбнувшись. – Не могу поверить, что из-за Маргарет я потерял самообладание.

– А я могу. Она не очень-то уважает все эти дамские штучки насчет этикета и репутации. Слава Богу, что Корнелия не такая, иначе я бы быстро сломался. Все эти ухаживания и так переворачивают жизнь мужчины с ног на голову. Так что я тебя не виню.

– В любом случае сделанного не воротишь. Теперь, когда она обо всем знает, мне придется в десять раз труднее. Маргарет отказывается видеть меня.

– Может быть, она передумает, если дать ей время на размышления. Вдруг она сжалится над тобой и даст тебе еще один шанс?

– Вряд ли.

– Может, это и к лучшему, – со вздохом произнес Эдвард. – Я видел тех многочисленных претендентов на ее руку. Вполне достойные люди. Маргарет просто не желает выходить замуж. Неужели тебе нужна жена, которая будет открыто выказывать тебе неповиновение? Мне нравится Маргарет, но я бы ни за что на ней не женился. Ее страсть к свободе любого сведет в могилу.

– Только не меня.

– Ты стал графом, – напомнил ему Эдвард. – Ты должен заботиться о своем положении в обществе. Я знаю, что ты уже договорился с ее отцом, но тебе ничего не стоит отказаться. В мире есть другие наследницы.

Но Тревору не нужны были другие наследницы. Он сказал:

– Напрасно ты думаешь, что я так легко сдамся.

– Но ведь она даже видеть тебя не хочет!

Тревор встал и направился к двери.

На улице его ждала карета. Возница спросил, куда он желает ехать. Тревор усмехнулся. Он и сам не знал, куда ехать.

Тревор знал, что Маргарет будет сегодня на балу у Ванетты. Он мог получить на бал приглашение, но зачем? Она наверняка откажется с ним танцевать под каким-нибудь дурацким предлогом.

Пора действовать. Тревор составил план. Но чтобы этот план сработал, ему понадобится помощь Эмилио и Эдварда. Однако Эдварда трудно будет убедить. Тревор назвал вознице адрес Эмилио и сел в карету.

На следующий день Эдвард взял Корнелию и Маргарет для осмотра достопримечательностей. Они взяли с собой путеводитель Бедекера, сели в карету и направились к церкви Сан-Себастьяно с ее знаменитыми катакомбами. Был последний день карнавала, и экипаж полз по Ашхиевой дороге со скоростью улитки. Маргарет была рада еще раз посмотреть на праздник, но сейчас он почему-то не казался ей таким уж захватывающим. Она вспомнила о ночных вылазках вместе с Тревором и с ужасом осознала, что скучает по нему.

Он так и не появился на балу у Ванетты.

Разноцветный дождь конфетти вдруг пролился над их головами, прервав размышления Маргарет. Корнелия испуганно заохала и, раскрыв зонтик, принялась стряхивать с одежды конфетти, застрявшие в кружеве.

Тут Маргарет увидела в толпе двух мальчиков с огромным кульком конфетти. Сорванцы скорчили ей рожи, словно бросая вызов. Маргарет собрала с пола конфетти и, поднявшись во весь рост в медленно двигавшейся карете, открыла ответный огонь.

– Ох, Мэгги, не дразни их, – попросила кузина, – а то они сделают что-то ужасное. Вдруг они кинут в нас пустыми яйцами, наполненными мукой? Мы же испачкаемся с ног до головы!

Маргарет проигнорировала просьбу кузины и продолжала швырять в мальчишек конфетти, пока те не сдались и не спрятались в толпе.

– Право же, Корнелия, – сказала она, когда села обратно, – ты стала такой напыщенной после того, как вышла замуж. Эдвард, не дай ей превратиться в одну из этих скучных замужних дам.

Эдвард вздрогнул и повернулся, вперив в нее бессмысленный взгляд:

– Что? Простите, я все прослушал.

– Дорогой, ты сегодня чем-то озабочен, – заметила Корнелия. – Что случилось?

– Ничего особенного, – торопливо ответил Эдвард. – А что могло случиться?

– Не знаю, но у тебя всю неделю болит голова, а сегодня ты вообще сам не свой.

– Видимо, я просто устал от шума.

Корнелия с улыбкой погладила его по руке:

– Я тебя понимаю. К счастью, завтра мы уезжаем во Флоренцию. Там спокойно и тихо. Карнавал хорош только в первые несколько дней.

Они подъехали к церкви Сан-Себастьяно, быстро осмотрели ее и последовали за своим гидом, францисканским монахом, вниз по узкой каменной лестнице в темные туннели и пещеры, которые располагались под церковью. Лабиринт освещали только стенные факелы. Их мрачное мерцание подчеркивало царившую вокруг зловещую атмосферу.

Монах вел их по узкому извилистому коридору. По обе стороны находились боковые туннели. В каменных стенах встречались грубо вырубленные ниши, которые, как объяснил им гид на ломаном английском, являлись местами захоронений ранних христиан.

Монах остановился и указал на пещеру. Вход в нее преграждала каменная стена. Монах сказал, что во времена римского императора Нерона тут прятались христиане. Они годами жили в этом ужасном темном месте, и только вера их поддерживала.

Глаза монаха зажглись фанатичным огнем, когда он принялся рассказывать о том, что их подвиг оказался напрасным. Римские солдаты нашли их и не дали выбраться наружу, завалив пещеры камнями. Тысячи христиан оказались заживо погребенными и умерли от голода.

У Маргарет по спине побежали мурашки. Монах был похож на безумца – сверкающие глаза, растрепанные волосы, грязная борода. Маргарет закрыла глаза и представила себе, каково это – жить на протяжении многих лет в этом ужасном подземелье.

А когда открыла их, то обнаружила, что осталась одна. Монах, Корнелия и Эдвард ушли. Маргарет направилась вслед за ними и хотела крикнуть, чтобы ее подождали, но кто-то схватил ее, зажал ей рот и потащил назад, в черный туннель. Девушка попыталась высвободиться.

– Тише, mia сага,[9] – прошептал кто-то на ломаном английском. – Тебе не причинят вреда.

Незнакомец долго тащил ее по темному коридору.

Наконец они оказались в месте, где сходилось несколько туннелей, освещенных факелами. Продолжая крепко держать ее, похититель повернул Маргарет к себе лицом, и она увидела с полдюжины мужчин, одетых в темно-коричневые робы францисканских монахов. Один из них вышел вперед, откинул капюшон, и Маргарет увидела его лицо.

– Эмилио! – в изумлении воскликнула Маргарет. Красивый итальянец улыбнулся ей и с поклоном проговорил:

– Моя дорогая Марго, вот мы и встретились снова.

Корнелия взяла мужа под руку и направилась вместе с ним вслед за францисканцем вверх по лестнице, ведущей обратно в церковь.

– Ох, Эдвард, это была жуткая экскурсия, – сказала она. – Но уверена, что Маргарет очень понравилось. Не так ли, Мэгги?

Корнелия обернулась, но не увидела Маргарет. Она остановилась и остановила мужа.

– Мэгги! – позвала Корнелия, но ей ответило лишь эхо, донесшееся из глубины катакомб. – Эдвард, где она? Еще минуту назад она была сзади.

– Ты же знаешь Мэгги, – ответил Эдвард, – видимо, она обнаружила что-то интересное, задержалась и потеряла нас. Иди наверх, а мы с монахом ее поищем.

Эдвард позвал францисканца, который ждал их наверху лестницы, и тот спустился к нему. Мужчины направились обратно, а Корнелия, проводив их взглядом, пошла вверх. Она убеждала себя, что Эдвард был прав. Маргарет всегда витала в облаках, даже если они просто ходили по магазинам.

Корнелия села на скамью и стала ждать. Прошло довольно много времени, а Эдвард с монахом все не возвращались, и она уже начала волноваться. Лишь через полчаса они появились в церкви. Рядом с ними шел третий человек, но это была не Маргарет. Это был Тревор Сент-Джеймс.

– Лорд Эштон? – Мужчины подошли к ней, и Корнелия поднялась. – Что вы тут делаете?

Тревор не ответил. Он повернулся к монаху и сказал по-итальянски:

– Оставьте нас, пожалуйста.

Монах ушел.

– Что происходит? – спросила Корнелия, переводя взгляд с Тревора на мужа. – Вы нашли Маргарет?

– Нам не нужно искать ее, леди Кеттеринг, – сказал Тревор. – Мы точно знаем, где она находится.

Никогда в жизни Маргарет не чувствовала себя такой беспомощной.

У нее были завязаны глаза, и она понятия не имела, куда ее везут. Она только знала, что едет в повозке где-то за городом, причем повозка давным-давно свернула с главной дороги и теперь трясется по кочкам и ухабам. Вместе с ней там находятся по крайней мере трое мужчин, включая негодяя Эмилио. Вторая повозка, в которой едут остальные бандиты, следует за ними.

Еще Маргарет знала, что настала ночь. Солнце село, и воздух, напоенный ароматом цветущих лимонных деревьев, стал прохладным. В траве отчаянно стрекотали миллионы цикад.

Маргарет была связана, во рту торчал кляп.

Чувство страха уступило место ярости. Минуты складывались в часы.

Видимо, Эмилио догадался, кто она такая, и уже потребовал с Эдварда и Корнелии выкуп. Те сообщат отцу, он даст денег, бродяги просто отпустят ее, и все.

Наконец повозки остановились. Маргарет услышала потрескивание дров в костре и почувствовала восхитительный запах еды.

Бандиты обустроили лагерь в лесу, на поляне. Там, куда не доходил свет от костра, стояла кромешная тьма. Маргарет с ужасом осознала, что даже если ей удастся сбежать, ей некуда будет идти.

Один из мужчин подвел ее к огню, где сидели Эмилио и еще трое бандитов. Шестой похититель черпал еду из котелка и раскладывал ее по тарелкам. Тут Маргарет поняла, что это женщина.

Женщина улыбнулась ей, когда подала тарелку с ароматным рагу и ложку.

Эмилио показал на одно из одеял, лежавших на земле, и произнес:

– Садись, Марго.

– Зачем ты привез меня сюда?

Эмилио не ответил. Вместо этого он сказал что-то женщине, стоявшей рядом. Та взяла кожаный бурдюк, подала Маргарет, а потом тоже села.

– Вода, – объяснил Эмилио.

Маргарет взяла бурдюк и принялась жадно пить.

– Помедленней, – сказал Эмилио. – Иначе тебе станет плохо.

Маргарет стала пить маленькими глотками, пока не утолила жажду.

– Ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты похитил меня?

– Похитил? – Он покачал головой: – Нет, Марго, ты наша гостья.

– Гостья? Значит, вот как ты обращаешься с гостями? – Она коснулась ноющих от веревок запястий и со злостью посмотрела на Эмилио: – А я-то думала, ты настоящий джентльмен!

Эмилио расхохотался и перевел ее слова остальным. Его подельники тоже рассмеялись.

– Ешь, – сказал Эмилио, – ведь ты голодна, а моя мать готовит прекрасное рагу.

– Твоя мать? – удивилась Маргарет. – Она, видимо, не знает, какого ужасного сына вырастила.

– Она знает, что просто так я ничего не делаю.

– Если тебе нужны деньги…

– Нет-нет. – Он покачал головой. – Я не обычный уличный вор, чтобы похищать людей за деньги.

– Тогда ради чего?

– Ради того, что для меня ценнее денег. Ешь, Марго, набирайся сил. Мы доберемся до лагеря лишь через два дня.

Маргарет пала духом. Что же им нужно, если не деньги? В душу снова закрался страх.

Глава 10

Той ночью Маргарет впервые в жизни легла спать на холодную жесткую землю. Сон все не шел.

Утром мать Эмилио дала ей одежду. Маргарет долго смотрела на простую белую блузу, юбку из домотканого полотна, толстую шерстяную накидку и крепкие кожаные башмаки. Одежда была очень похожа на ее карнавальный костюм, который она носила во время ночных прогулок с Тревором. А вдруг Тревор придет ей на помощь?

Однако надежда исчезла так же быстро, как появилась. Тревор не герой. Он ни за что не рискнет ради нее своей жизнью, особенно после того, как она его отвергла. Ведь ему нужна не она, а ее деньги.

Мать Эмилио сказала ей что-то. Маргарет перевела на нее взгляд и увидела, что женщина стояла рядом и ждала, когда она переоденется в предложенную одежду. Конечно, в юбке и блузке ей будет гораздо удобнее, чем в батистовом белом платье и туфельках на каблуках, которые сейчас были на ней. Но Маргарет посмотрела на мужчин вокруг и, покраснев, покачала головой.

Женщина пробормотала что-то на итальянском, материнским жестом похлопала ее по щеке, а потом развернула одеяло, которое держала в руках, чтобы закрыть ее от нескромных взглядов. Маргарет не считала, что одеяло справится с этой задачей, но это лучше, чем ничего. Она стала переодеваться, но мужчины, занятые сборами, не обращали на нее внимания.

Бандиты оставили повозки и продолжили путешествие верхом. Они направлялись в горы. С каждой новой милей, отделявшей ее от Рима, Маргарет все больше впадала в уныние.

Она ехала на лошади вместе с огромным, неуклюжим парнем, который крепко держал ее за талию, чтобы она не пыталась сбежать. Запястья ей связали, но не стали надевать на глаза повязку и затыкать рот кляпом. Вокруг возвышались безлюдные отроги Абруццких гор,[10] поросшие лесом. Кляп и повязка просто не понадобились.

На третий день они взобрались высоко в горы. Зеленая весна римских предместий сменилась зимней побуревшей травой, серыми гранитными скалами и горными вершинами, запорошенными снегом.

На ночь они остановились, но Маргарет долго не могла уснуть.

Вдруг она услышала, как хрустнула ветка, в следующее мгновение на рот ей легла рука, заглушив крик, и толкнула ее на спину. В тусклом свете тлеющих углей Маргарет увидела глаза Тревора Сент-Джеймса.

Ее затопила волна облегчения. Она спасена. Тревор пришел за ней. Он заберет ее отсюда, как ей представлялось в мечтах.

Тревор приложил палец к губам и вытащил что-то из-за пояса. Маргарет заметила блеск стали. Это был нож. Он перерезал веревки, стягивавшие ее запястья и лодыжки, выпрямился и начал медленно отходить назад, сделав ей знак следовать за ним. Маргарет поднялась. Тревор взял ее за руку и повел в темноту. Он ничего не говорил, но Маргарет чувствовала его теплую, крепкую ладонь, и это придало ей силы.

Вскоре они пришли к тому месту, где Тревор оставил лошадь. Она была привязана к невысокой ели. Тревор остановился и обнял Маргарет.

– Мэгги, с тобой все в порядке? – шепотом спросил он, покрывая поцелуями ее лоб, щеки, губы.

Она обвила руками шею Тревора и спрятала голову на его широкой груди.

– Надеюсь, мы опять стали друзьями, – прошептал он, касаясь губами ее волос.

Эти слова напомнили Маргарет об истинных намерениях Тревора, и в ней опять вспыхнула ярость.

– Отпусти меня, – процедила она сквозь зубы и оттолкнула его. – Ты лжец. Ты подлая змея.

Тревор покачал головой и со вздохом проговорил:

– А ведь я спас тебе жизнь.

– Ты спас мою жизнь только потому, что боялся, как бы мое приданое не выскользнуло из твоих рук, – заявила Маргарет.

– Ты могла бы по крайней мере поблагодарить меня.

– Поблагодарить тебя? – Она сжала ладони в кулаки. Ей хотелось ударить его. – За что? – спросила Маргарет. – За то, что ты лгал мне, обманывал меня, вел себя как жадный до денег негодяй? Что ж, большое тебе спасибо!

Тревор опять схватил ее одной рукой за талию, а другую положил ей на рот.

– Ради Бога, неужели ты хочешь, чтобы эти проклятые бандиты проснулись? Помолчи, пока мы не окажемся подальше отсюда.

– С тобой я никуда не поеду.

– Тогда возвращайся к Эмилио и его друзьям. Лагерь вон за тем холмом. Или возвращайся домой одна, без еды, воды, без одеял и карты. Желаю удачи.

Маргарет закусила губу. Она ненавидела Тревора, но боялась, что бандиты ее убьют.

– Или они, или я, – быстро бросил Тревор и взял лошадь под уздцы. – Выбирай. – Он похлопал коня по шее: – Кстати, его зовут Хадриан.

Маргарет с сомнением оглядела красивого вороного и спросила:

– Это жеребец? Он спокойный?

Тревор вскочил в седло, и, словно отвечая на вопрос Маргарет, Хадриан прыгнул в сторону с явным намерением сбросить седока.

– Вполне, – проговорил Тревор, с силой дернув поводья. Когда лошадь успокоилась, он протянул Маргарет руку. – Твой отец рассказывал мне, что тебе нравятся норовистые лошади. Где же твоя любовь к приключениям?

– Думаю, приключений мне теперь хватит надолго. – Маргарет схватила Тревора за руку и села в седло позади него. – Отличный план. Спасти меня, чтобы потом скакать по горам на необъезженном жеребце.

– Ты знаешь, как трудно найти лошадь во время карнавала? Хадриан – лучшее, что я смог отыскать. Во всяком случае, это не кляча, которая помрет где-нибудь по дороге.

– Да хоть оба помирайте, только сначала довезите меня до какого-нибудь цивилизованного места.

– На таких разговорах далеко не уедешь. Или ты хочешь пойти пешком?

Маргарет знала Тревора и предпочла промолчать.

* * *
Тревор никогда раньше не организовывал похищение. Но предполагал, что всего предвидеть невозможно и даже тщательно продуманный план может дать сбой.

Он осторожно вел лошадь по каньону, жалея, что было темно, хоть глаз выколи. До рассвета было еще несколько часов, но они пока не могли остановиться. Надо показать Маргарет, что они достаточно далеко уехали от Эмилио.

– Как ты узнал, где меня искать?

Тревор вздохнул. Он знал, что скоро Маргарет начнет задавать вопросы. Но Тревор уже подготовил на них ответы.

– Эмилио прислал мне письмо с требованием выкупа и написал в нем, где мы должны встретиться. Так я понял, куда он направился. Все очень просто.

– Он требовал от тебя выкуп? Но почему?

– А от кого же еще? Он уверен, что ты моя любовница.

– Я думала, он догадался, кто я на самом деле.

– Нет. Узнай он об этом, сообщил бы о похищении твоему отцу с требованием денег, и тогда нам с тобой пришлось бы долго объяснять ему, как все произошло.

– Эмилио сказал, что сделал это не из-за денег.

– Конечно, из-за денег. – Тревор посмотрел на нее через плечо. – Люди почти все делают из-за денег. Разве ты этого не знаешь?

– Теперь знаю. – Она помолчала и добавила: – Но, Тревор, ведь у тебя их нет.

– Спасибо, что напомнила, – сухо произнес Тревор. – А то я забыл.

– Так что хотел получить за меня Эмилио?

– Эмилио украл тебя, потому что ему нужен мой список.

– Не поняла.

– Мы с ним занимаемся одним и тем же бизнесом…

– То есть воруете для музеев разные древности.

– Мы добываем древности для различных клиентов. Да, мы работаем с музеями, но в основном это частные коллекционеры, богатые люди, для которых анонимность много значит. Я занимаюсь этим очень давно, и у меня великолепный список клиентуры. Именно его хочет заполучить Эмилио, а также мои рекомендации. Я ушел из этого бизнеса, и тогда Эмилио предложил мне продать список, но я отказался.

– Почему?

– Когда у тебя есть что-то очень ценное, ты не продаешь это первому встречному.

– Наверное, Эмилио боялся, что тебе сделают более выгодное предложение. И потому похитил меня, чтобы тебя шантажировать.

– Что-то вроде этого.

Помолчав, Маргарет сказала:

– Корнелия и Эдвард, наверное, сходят с ума от волнения.

Тревор хорошо знал, что сейчас чувствовала Корнелия. Это была не тревога. Это было бешенство. Он все еще помнил выражение ее лица, когда рассказал ей правду. Если бы там не было Эдварда, она, наверное, прикончила бы Тревора прямо в церкви. Но в итоге с помощью Эдварда удалось переманить Корнелию на их сторону. Она согласилась прикрыть отсутствие кузины, но взамен потребовала от него такую же клятву, которую он дал Ван Альдену, – что он не станет покушаться на невинность Маргарет.

– Они знают, что я отправился тебя искать, – сказал Тревор. – Примерно через неделю ты их увидишь, и все будет хорошо.

– Через неделю? О нет. Что случится, когда это станет известно? Моя репутация будет погублена. Папа меня убьет!

– Мы с Корнелией уже позаботились об этом. Никто не узнает о том, что с тобой случилось, в том числе и твой отец. Корнелия с Эдвардом уехали в Неаполь. На ближайшие две недели они поселятся в загородном доме, куда мы сейчас и направляемся. Все думают, что ты тоже уехала в Неаполь. Там ты, конечно, заболеешь и будешь якобы лежать в постели. Поэтому если тебя вдруг решат навестить какие-нибудь знакомые, им просто скажут, что ты не можешь их принять, и они ничего не заподозрят.

У Тревора больше не было сил отвечать на ее вопросы. У него слипались глаза. Поэтому он дернул за поводья, и лошадь остановилась.

– Почему мы остановились?

Он спрыгнул с лошади, взял Маргарет за талию и помог ей спуститься вниз.

– Я три дня скакал за тобой по пятам и почти не спал.

– Но Эмилио отправится, за нами в погоню. Необходимо как можно дальше уехать от его лагеря.

– Это не имеет значения. – Тревор снял притороченные к седлу сумки, перекинул их через плечо, отстегнул свернутые одеяла и вынул из чехла ружье. – Эмилио подумает, что мы направились по дороге, ведущей в Рим. Утром он поедет в этом направлении. Так что мы в безопасности. Как ты отнесешься к живописному туру по сельской Италии?

Маргарет наклонилась, и посмотрела на толстое шерстяное одеяло, которое расстелил на земле Тревор:

– Боюсь, мне не понравится сервис.

– Ну, это дешевый тур. Приходится довольствоваться тем, что есть. – Он развернул второе одеяло, тоже толстое, и кинул поверх первого. Сняв шляпу, Тревор положил рядом с собой ружье, потом забрался между одеял и откинул край, приглашая Маргарет лечь рядом: – Прыгай сюда.

Она не двинулась с места.

– У тебя больше нет одеял?

– Нет.

– Ты действительно полагаешь, что мы должны спать вместе? – в смятении воскликнула она. В ее голосе звучали ярость и возмущение. Хороший знак. Ярость лучше, чем равнодушие. – Почему бы каждому из нас не завернуться в свое одеяло? – стояла на своем Маргарет.

– Потому что ночью в горах очень холодно, а мы не должны разжигать огонь, чтобы не привлечь к себе Эмилио. Если мы будем спать вдвоем, то не замерзнем. Ну а если тебе мало этой причины, то не забывай, что одеяла-то мои и я могу делать с ними все, что захочу. Ты идешь или нет?

Маргарет продолжала стоять на месте. Тревор натянул одеяло до подбородка.

– Поступай как знаешь.

Тревор устроился поудобнее и, закрыв глаза, стал ждать. Он понимал, что не пройдет и минуты, как холодный горный воздух заставит ее передумать.

Все произошло еще быстрее. Секунд через пятнадцать Маргарет откинула одеяло и заползла внутрь, стараясь держаться как можно ближе к краю.

– Тревор? – позвала она его.

– Да?

– А в этой части Италии… водятся змеи?

Тревор улыбнулся в темноте и ответил:

– Конечно. Десятки различных видов. Некоторые из них ядовитые. Тут и медведи есть.

– О Боже.

Одеяло зашевелилось, и Тревор почувствовал, как она подвинулась к нему. Еще один хороший знак. Будь он проклят, если дело не идет на лад.

* * *
Маргарет проснулась от свиста ветра. Она чувствовала лицом его холодное дыхание, но под одеялом было тепло. Не до конца проснувшись, Маргарет еще глубже нырнула в одеяло, и образы того, что случилось вчерашней ночью, закружились у нее в голове, подобно обрывкам сна. Она вспоминала, как посреди бандитского лагеря вдруг появился Тревор и спас ее, словно герой романа.

Но Тревор не был героем. Он был лжецом.

Эта мысль заставила Маргарет выбросить из головы дурацкие романтические фантазии. Маргарет открыла глаза, ожидая увидеть Тревора спящим рядом, но его не было.

Куда он мог деться? Судя по слабому серому свету, проникавшему в глубь каньона, еще не совсем рассвело.

Она услышала стук шагов по каменистой почве и быстро закрыла глаза, притворившись, будто еще спит. Тревор прошел мимо нее. Когда шаги стихли, она приоткрыла глаза. Сквозь опущенные ресницы в десяти футах от себя Маргарет увидела каблуки его черных запыленных сапог и лежавшие рядом седельные сумки. Ее взгляд скользнул выше, мимо сапог и заправленных в них бежевых саржевых штанов. У Маргарет пересохло в горле. Тревор был без рубашки.

Никогда в жизни она не видела голую мужскую спину. Единственное, что приходило ей на память, – это мраморные статуи, увиденные в Италии. Она не могла отвести от него взгляд, завороженная рельефными, твердыми мускулами спины и плеч. Они выглядели так, словно были изваяны из камня, но стоило Тревору двинуться, как они стали играть под его покрытой золотистым загаром кожей.

Оживший Давид. Ей захотелось притронуться к нему.

Тревор вытащил из сумки маленькое зеркало, выпрямился и повернулся к ней лицом. Маргарет закрыла глаза, надеясь, что он не заметил ее пристального взгляда, но через несколько мгновений в ней вновь проснулось любопытство. Она открыла глаза и теперь с изумлением смотрела на треугольник густых черных волос, которые спускались по животу и исчезали за поясом его штанов. Какое-то мучительное теплое ощущение разлилось по телу Маргарет.

Теперь Тревор стоял, повернувшись к ней вполоборота. Он повесил зеркало на ветку на уровне глаз, взял фляжку и брызнул на лицо водой. Затем вытащил из сумки маленькую чашку, кисть для бритья и бритву.

Маргарет смотрела, как Тревор брился, пряча глаза под длинными ресницами, завороженная этим мужским ритуалом, который видела впервые в жизни. Пока Тревор аккуратно собирал бритвой мыло, Маргарет вспоминала, как он целовал ее лицо прошлой ночью, как его щетина слегка царапала ее кожу, словно мягкая наждачная бумага. Маргарет думала о том, какие все-таки странные создания эти мужчины. Их не поймешь.

Тревор вытер платком остатки мыла с лица, пригладил рукой влажные волосы и снял зеркало с ветки. Маргарет тут же закрыла глаза, чтобы Тревор не заметил, что она подсматривает. Он подошел к ней и шепнул на ухо:

– Мэгги, вставай, дорогая. Нам пора ехать.

Маргарет зашевелилась и издала сонный вздох, который прозвучал довольно убедительно. Она разыграла сцену пробуждения – зевала, терла глаза руками, а потом перевернулась на спину. Оказалось, что Тревор все еще без рубашки, и вид его голой груди еще сильнее взволновал Маргарет. Ее взгляд задержался на золотистой коже и черных завитках волос. Она вцепилась руками в край одеяла, борясь с желанием дотронуться до них.

– Хорошо спала?

Вопрос звучал достаточно невинно, но когда Маргарет подняла ресницы, то увидела, что Тревор смотрел на нее и улыбался особой, понимающей улыбкой, и ей стало ясно, что она зря разыграла сцену пробуждения. Тревор знал, что она следит за ним.

Маргарет пришла в ужас, ее щеки вспыхнули от смущения. Она отвернулась, откинула одеяло и встала.

«Он просто невыносим, – подумала Маргарет, отходя в сторону. – Его невозможно провести».

Свой завтрак, состоявший из яблок и сушеной говядины, они съели в седле. Маргарет жевала жесткое мясо и с печалью вспоминала о крепком горячем кофе, вареных яйцах и сочащихся маслом вафлях. По сравнению с этим завтраком вяленая говядина казалась особенно невкусной. Через час Маргарет опять проголодалась. Когда они остановились на обед, она получила еще одну порцию яблок и мяса, которые не утолили голод.

Маргарет пыталась думать об этом как о большом приключении. Но не могла вспомнить ни одного дня своей жизни без изысканной, горячей пищи, в которой никогда не было недостатка. Приключения – приключениями, а голод – не тетка.

Так как местность была гористой и они ехали на лошади вдвоем, приходилось передвигаться очень медленно. В конце дня Маргарет казалось, что они покрыли около двадцати миль, но Тревор оценил пройденное расстояние всего лишь в восемь или девять миль.

– Когда мы попадем в Неаполь? – спросила Маргарет.

– С такой скоростью – не раньше чем через десять – двенадцать дней.

У Маргарет заурчало в желудке.

– Тревор, я не хочу критиковать наше путешествие, но неужели мы будем все время есть только яблоки и вяленое мясо?

К ее удивлению, Тревор рассмеялся и воскликнул:

– Неужели тебе не нравится моя еда? Маргарет, ты меня убиваешь.

– Ну, может быть, это и к лучшему, – сказала она, пытаясь смотреть на вещи оптимистично. – Я похудею.

– Боже упаси! Не смей терять ни дюйма. Терпеть не могу тощих женщин.

– Правда?

– Да. У тебя великолепная фигура.

Возможно, Тревор всю жизнь лгал, но после таких слов его трудно было ненавидеть.

Он засунул руку в карман и вытащил мятный леденец:

– Держи. Я не позволю тебе похудеть. Это поможет продержаться до тех пор, пока мы не остановимся на ночевку.

Через час Тревор натянул поводья, и лошадь остановилась.

– Ужин? – с надеждой спросила Маргарет.

Он указал на лощину внизу. Горный поток, вдоль которого они ехали, расширялся, превращаясь в неторопливую реку.

– Как ты отнесешься к жареной форели?

Маргарет скептически оглядела воду и заявила:

– Не думаю, что тебе удастся поймать форель, если, конечно, в твоих сумках не прячется удочка.

– Честное слово, Мэгги, твое недоверие к моим способностям причиняет мне такую боль, что ее не выразить словами. – Тревор дернул поводья, и они стали спускаться по каменистому холму.

В его способности Маргарет верила. А вот в его честные намерения – нет.

«Когда мы поженимся». Эти слова опять всплыли в памяти, и Маргарет напомнила себе, что хоть Тревор Сент-Джеймс и действовал хитрее, чем остальные мужчины, он ничем от них не отличался. Однако стоило ей посмотреть на его широкую спину, стоило вспомнить, что скрывалось под бежевой рубашкой из саржи, как ей вдруг захотелось, чтобы он не был похож на остальных мужчин.

Когда они спустились к реке, Тревор предложил ей сходить за дровами.

– Как ты собираешься ловить рыбу? – спросила Маргарет.

– Это уже моя забота. Лучше принеси сухого хвороста.

Маргарет долго бродила по лесу, а когда вернулась, Тревор уже расчищал на каменистом берегу реки место для костра. Рядом с ним на платке лежали пять увесистых форелей, вычищенных и нанизанных на прутья.

Маргарет бросила березовые сучья рядом с кострищем. Когда она выпрямилась, то заметила недалеко от Тревора лежавшую на земле самодельную сеть.

– Подумать только! У тебя была с собой сеть!

– Жаль, что нет удочки. Тут очень хорошие места. – Он взял самые тонкие ветки и принялся выкладывать их в центр кострища. – Мне понадобятся спички. Принеси мне сумки.

Маргарет вернулась, неся сумки и одеяла. Она расстелила одно на земле рядом с Тревором и потом села, наблюдая за тем, как он выворачивает сумку в поиске спичек.

– Любишь рыбачить? – спросила Маргарет.

– Обожаю. В детстве я часто рыбачил, но уже много лет этим не занимался. В моем поместье в Кенте есть реки, где водится форель.

Он отвернулся, чтобы зажечь огонь, а Маргарет принялась рассматривать вещи, которые Тревор вытряхнул из сумки на одеяло. Среди сушеной еды, носовых платков и принадлежностей для бритья она заметила темно-коричневую фляжку. Маргарет взяла ее в руки. Там плескалась какая-то жидкость.

– Что это?

– Хинин. – Он подбросил дров в разгорающееся пламя, отчего в небо взмыли искры. – У меня малярия. Неизбежное следствие десятилетнего пребывания в Африке.

– Маляриюневозможно вылечить.

– Нет. Но хинин помогает.

Тревор подкинул дров в костер.

Маргарет положила фляжку с хинином обратно в сумку и заметила два куска мыла.

– Когда мы сможем поесть?

– Думаю, через полчаса.

Маргарет взяла мыло, расческу и встала:

– Тогда я пойду искупаюсь.

Он посмотрел на нее и сказал:

– Возьми другой кусок мыла. Это мой.

– Не все ли равно?

– Запах лимона и вербены подходит тебе, а мне, думаю, не очень.

– У тебя есть мыло с лимоном и вербеной? – воскликнула Маргарет.

– Я угадал? Ты ведь пользуешься именно таким мылом?

– Да. – Маргарет взяла из сумки другой кусок мыла и поднесла его к носу. – Спасибо.

– Не за что. Если собираешься искупаться до ужина, поторопись.

Маргарет огляделась. Голые березы не скрывали вид на реку.

Как будто прочитав ее мысли, Тревор сказал:

– Тут есть неглубокое место. – Он указал на изгиб реки прямо напротив их лагеря.

– Нет, так я не могу! – воскликнула Маргарет. – Тут меня будет видно.

– Кому?

Маргарет вскинула брови и многозначительно посмотрела на Тревора.

– Я не буду подсматривать, обещаю! – Он повернулся спиной к воде.

Маргарет наблюдала за ним, пока снимала платье. Оставшись в сорочке и панталонах, нырнула в воду. Она оказалась такой холодной, что девушка невольно вскрикнула, однако Тревор не обернулся. Он сидел спиной к реке, пока Маргарет купалась и мыла голову. Это успокоило ее, однако где-то в глубине души она чувствовала разочарование: Тревор даже украдкой не попытался посмотреть на нее.

Тревор понял, что совершил большую ошибку. Когда он подумал о том, что надо вытащить Маргарет в какую-нибудь глухую местность и побыть с ней наедине, мысль показалась ему разумной. Тревор полагал, что интимность ситуации поможет ему сблизиться с Маргарет, что она опять начнет доверять ему и ощутит огонь страсти. Но он не представлял себе, каким испытанием это станет для его чувств.

К счастью для Тревора, вода была слишком холодной, и Маргарет через несколько минут вышла из реки и села рядом с Тревором. Одежда липла к ее телу, и казалось, что она голая.

Тревор занялся приготовлением рыбы, а Маргарет принялась расчесывать волосы. Тревор искоса поглядывал на нее, думая о том, что она скажет, если он возьмет у нее расческу и сам причешет ей волосы. Тогда он сможет поцеловать ее шею и вдохнуть восхитительный лимонный аромат ее кожи.

Однако в том состоянии, в котором он сейчас пребывал, о поцелуях следовало забыть. Вести себя благородно оказались чертовски трудно.

Они ели молча. Маргарет так проголодалась, что ей было не до разговоров, а Тревор боролся со своими желаниями.

Наконец осталась всего одна форель. Тревор заметил, с каким вожделением смотрела на рыбу Маргарет. Однако она не брала ее, и Тревор, чувствуя ее колебания, сказал:

– Это твое.

Она неохотно покачала головой и ответила:

– Тебе она нужна больше, чем мне. Ты наверняка еще очень голоден.

– Я уже голодал раньше, а ты – нет. Чувство голода тебе непривычно. – Он взял форель и положил ее перед Маргарет: – Бери.

Маргарет опять попыталась отказаться, но он прервал ее:

– Не спорь со мной. Я уже говорил, что не позволю тебе превратиться в тень. – Он опустил взгляд вниз, к круглому вырезу ее блузки, где выступали очертания груди. – Это будет грехом.

Маргарет чуть не прикрыла вырез рукой, но остановила себя, подумав, что этот жест выглядел бы ужасно нелепо. Его взгляд, казалось, жег ее кожу сквозь хлопковую материю. Она смотрела на его лицо, на котором играли отсветы костра, и видела голодное выражение, которое, как инстинктивно чувствовала Маргарет, не имело никакого отношения к еде.

Тишину нарушил крик совы. Птица, сидевшая на дереве позади них, сорвалась с ветки и улетела. Маргарет посмотрела вниз на лежавшую перед ней рыбу. Она сняла ее с прута, положила на колени платок и начала снимать кожу, покрытую чешуей.

– Давай разделим ее пополам, – предложила Маргарет, чувствуя, что должна сказать хоть что-то. Она очистила форель от костей и протянула половину ему.

Одно мгновение Тревор, не двигаясь, смотрел на руку Маргарет, а потом взял ее за запястье и привлек к себе и форель, и саму Маргарет. Он нагнул голову, раскрыл губы и, сомкнув их вокруг рыбы, начал медленно есть ее из рук Маргарет. Девушка смотрела на его склоненную голову, чувствовала тепло его губ кончиками пальцев. Какое-то время она не могла дышать.

«Я ненавижу его, – напомнила себе Маргарет. – Я действительно ненавижу его».

Тревор прожевал рыбу и проглотил, но не отпустил запястье Маргарет.

– Прекрасная идея, – пробормотал Тревор. Его большой палец очерчивал медленные круги на ее ладони.

Маргарет не могла пошевелиться.

– Почему ты хотел жениться на мне? – прошептала девушка.

Он резко отпустил ее руку и отвернулся.

– Не вижу смысла это обсуждать, Ты недвусмысленно дала мне понять, что думаешь по этому поводу. – Тревор улыбнулся, но в его улыбке была горечь. – Если мне не изменяет память, ты назвала меня змеей. – Он поднялся. – Надо принести еще дров. Ночь будет холодная.

Тревор повернулся к ней спиной и пошел в лес. Маргарет смотрела ему вслед. Она вдруг подумала, что, возможно, той ночью в карете ранила его чувства. Он всегда казался ей самоуверенным, и Маргарет ощутила укол совести, вспомнив о том, как грубо оттолкнула его.

Маргарет не жалела о том, что поступила подобным образом. Она не отдаст мужчине свое сердце до тех пор, пока не уверится в том, что он по-настоящему любит и ценит ее. Но сейчас, глядя вслед удалявшемуся Тревору, девушка подумала, что легче достать луну с неба, чем встретить такого мужчину.

Глава 11

Следующее утро выдалось светлым и солнечным, но пока Тревор и Маргарет пробирались вниз по скалистому ущелью, небо заволокло облаками. На горы опустился холодный туман. Маргарет стала дрожать и инстинктивно прижалась к теплой спине Тревора.

Он посмотрел на нее через плечо и спросил:

– Замерзаешь?

– С ч-чего т-ты взял? – спросила Маргарет, стараясь не стучать зубами. Дыхание белым облаком вырывалось у нее изо рта.

Тревор остановил лошадь возле поваленного молнией дерева и соскочил с седла. Он вынул нож и стал срезать с него ветки.

– Что ты делаешь? – спросила Маргарет.

– Скоро пойдет снег, хочу заготовить сухих веток для растопки костра. – Тревор завернул их в одно из одеял и закрепил его у себя на спине. – Передвинься вперед, – сказал он, – чтобы я мог сесть позади тебя. Так тебе будет теплее.

– П-почему нам не п-переночевать тут?

Тревор указал на небольшие отверстия в скале с одной стороны глубокого ущелья, по которому они ехали.

– Нам лучше найти какое-нибудь приличное укрытие на случай, если пойдет снег. Надеюсь, скоро нам попадется пещера побольше.

Маргарет подвинулась вперед, и Тревор сел позади нее. Он расстегнул пальто и обернул девушку его полами.

Оказавшись в объятиях Тревора, Маргарет сразу начала согреваться. Она удовлетворенно вздохнула, положила голову ему на плечо и, убаюканная теплом его рук, заснула.

Когда лошадь остановилась, Маргарет открыла глаза. Шел снег, стоял серый туман, а землю тронул мороз. Маргарет потянулась, зевнула и, оглянувшись, вопросительно посмотрела на Тревора. Он смахнул снег с полей ее шляпы.

– Как ты посмела заснуть? Ты пропустила мою лекцию о прекрасных видах Италии.

Маргарет снова зевнула.

– Вот из-за нее-то я и заснула.

Тревор рассмеялся и легонько дернул ее за подбородок.

– Прости, что утомил тебя, – произнес он и поднял ее лицо вверх. Прежде чем Маргарет поняла, что он задумал, Тревор быстро поцеловал ее в губы. – Я вижу, гид из меня пока получается не самый лучший, – сказал он, немного отстраняясь назад, чтобы лучше видеть ее.

Он положил руку ей на шею. Прикосновение замшевой перчатки к коже было холодным и жестким, но в движении большого пальца, ласкающего линию подбородка, было столько ласки и нежности, что сердце Маргарет учащенно забилось. В его глазах Маргарет увидела желание.

Тревор наклонил голову, и она раскрыла губы в предвкушении поцелуя. Но Тревор не стал ее целовать.

– Я тоже этого хочу, – с улыбкой прошептал Тревор, – но сейчас не время.

Маргарет мгновенно пришла в себя. Она съежилась от острого чувства стыда, проклиная Тревора за то, что ему удалось так легко обмануть ее, а себя – за то, что опять оказалась дурой.

– Почему мы остановились? – спросила девушка. – Мы будем тут ночевать?

Тревор указал на пещеру примерно в десяти ярдах от них. Вход в нее был достаточно большим.

– Ваш номер, мэм, – провозгласил он.

Маргарет посмотрела на пещеру, и ей стало страшно.

– А медведей там нет?

– Думаю, что есть, – веселым тоном произнес Тревор и спрыгнул на землю. – Но меня больше беспокоят летучие мыши.

Маргарет судорожно сглотнула.

– Летучие мыши?

– Да. Они очень грязные и будут летать ночью по пещере, мешая нам спать.

Маргарет поморщилась.

Тревор снял со спины одеяло с сухими ветками и положил на землю.

– Стой тут, – сказал он, достав из сумки ружье.

У Маргарет не было ни малейшего желания приближаться к пещере. Тревор пошел вперед, остановился примерно в пятнадцати футах от входа, вскинул ружье и выстрелил. Громоподобное эхо пронеслось по ущелью и затихло вдали.

– Здесь нет летучих мышей, – сказал Тревор, вытащил из-за пояса нож, заглянул внутрь, шагнул вперед и исчез в темноте. Маргарет затаила дыхание и приготовилась ждать, но через несколько секунд Тревор появился.

– Все чисто, – объявил он, опуская ружье и пряча нож. – Мы переночуем здесь.

Маргарет пошла за ним в пещеру. Внутрь проникал тусклый серый свет. Пещера оказалась небольшой, примерно десять футов в глубину и семь в ширину. Она не заметила туннелей и темных закоулков, где могло бы прятаться какое-нибудь опасное животное. Влажный пол и стены были покрыты мхом и лишайником.

– Дом, милый дом, – проговорил Тревор. – По крайней мере на эту ночь.

– Если не возражаешь, в следующем году я сама займусь организацией путешествия и постараюсь, чтобы у нас не было недостатка в горячей пище и чтобы ночевали мы в уютных отелях.

– Что ж, ладно. А сейчас нужно найти дров.

Им не пришлось долго идти. Недалеко от пещеры ущелье переходило в лес. Голые заледеневшие ветви берез и кленов появились перед ними в сером тумане, на земле лежал ковер из покрытых снегом листьев.

Вернувшись в пещеру, Тревор свалил дрова в кучу.

– Давай разожжем огонь, а потом я посмотрю, что можно приготовить на ужин.

Место для костра Тревор выбрал почти у самого входа в пещеру и начал выкладывать круг из камней, а Маргарет тем временем разбирала ветки.

– Зачем разводить костер так близко от входа? Чтобы дым выходил наружу? – спросила Маргарет.

– И для этого тоже. Но в основном для того, чтобы ночью сюда не забрались волки.

– Волки? – пришла в ужас Маргарет.

Тревор взял ружье, обошел костер и направился к выходу.

– Не бойся. На самом деле волки боятся людей, а огня и подавно. Просто считай все это приключением.

Маргарет вернулась в пещеру, подкинула дров в огонь. Сняла шляпу, перчатки и пальто, которые насквозь промокли, и положила рядом с костром. Затем расплела влажные волосы, чтобы их высушить, расстелила на полу одеяла и взяла сумки, надеясь найти что-нибудь съестное.

Выбор был небольшой. Несколько яблок, курага, немного сыра и вяленое мясо. Маргарет отложила все это в сторону и стала ждать Тревора.

Он вернулся с завязанным узлом полотенцем.

– Ты что-то нашел? – с надеждой в голосе спросила Маргарет.

Она принялась развязывать узел и нашла внутри четырех маленьких куропаток, уже ощипанных, выпотрошенных и готовых к жарке.

– Ты их убил не ружьем.

– Разумеется, иначе их вряд ли удалось бы пожарить. Кстати, пора заняться готовкой.

– Я займусь, – сказала Маргарет, вытащила из кучи древесины два тонких прутика и ножом принялась очищать их от коры. – Как же все-таки тебе удалось их поймать? – спросила девушка.

– С помощью моей сети. Я обнаружил целую стаю спящих в снегу птиц, накинул на них сеть и поймал сразу четырех.

Маргарет нанизала куропаток на импровизированные вертела, закрепила над углями, положив края веток на камни.

– Вот, – сказала она, – главное – не забыть их перевернуть.

Тревор не ответил, он смотрел на вход в пещеру.

– Что ты там увидел? – спросила Маргарет.

– Снег. Я давно его не видел. В Египте снега нет.

– Как мне хочется поехать в Египет! Эта страна кажется мне такой экзотичной и удивительной.

Тревор рассмеялся:

– Там жарко, как в аду. Мало воды, зато много кобр и скорпионов. И везде песок. В еде, в одежде, в глазах.

– И все же тебе там нравилось. Десять лет – это не малый срок.

– Мне нравился не Египет. Мне нравилась свобода. В детстве моя няня, миссис Мадлен, твердила мне: «Не копайся в грязи, Тревор, испачкаешься. Не подходи близко к воде, упадешь и испортишь новый костюм». Я ее возненавидел и был счастлив, когда меня определили в школу.

Маргарет улыбнулась ему и спросила:

– Значит, переезд в Африку и все эти раскопки дали тебе возможность покопаться в грязи и таким образом отомстить няне?

– Скорее всего. Ведь я и мои рабочие неделями не мылись и не брились. Если бы миссис Мадлен увидела меня, умерла бы от стыда – ведь ей так и не удалось сделать из меня человека.

– В детстве у меня тоже была няня, миссис Стаббинс. Она постоянно морщилась, как будто объелась кислых яблок. И заставляла меня вышивать. А вышивку я ненавидела.

– Какой кошмар!

– Лучше не вспоминать, – сказала Маргарет и попросила Тревора: – Расскажи мне подробнее о Египте.

– Хочешь знать, находил ли я мумии? Воровал ли золото и драгоценные камни из могил фараонов?

– Ну да, – смеясь, призналась Маргарет.

– Вообще-то золото и драгоценности попадаются крайне редко. Пока ты не найдешь нетронутую могилу, о сокровищах можно забыть. А когда найдешь золото, оно обходится тебе очень дорого. Рабочим, которые обнаружили его, нужно заплатить столько денег, сколько дадут за чистый вес этого золотого предмета.

– Но почему?

– Это вошло в традицию, и если не следовать ей, не найдешь рабочих, желающих поехать с тобой на раскопки. А вообще это уменьшает случаи воровства. Рабочие поступают с ворованными золотыми вещами очень просто – они расплавляют их и продают как обычное золото. Их интересует не археологическая ценность вещи, а только ее вес.

– А что насчет мумий?

– Мумий в Египте полно. Главное – найти забальзамированное тело какой-нибудь важной персоны. В настоящее время ни музеям, ни коллекционерам не нужны мумии какого-нибудь писца Рамзеса или рабыни Нефертити.

Маргарет рассмеялась и спросила:

– А вести раскопки разрешено законом?

– Нет. Но если подкупить нужных чиновников, можно заниматься чем угодно.

– Значит, если чиновники на твоей стороне, можно воровать?

– Если не я, то этим будет заниматься кто-нибудь другой. Твой отец понял бы меня. Но ты не поймешь.

– Почему?

– Ты когда-нибудь оставалась без денег? Перебивалась с хлеба на воду, не имея возможности заработать на пропитание? Я прошел через все это.

– Почему же сын графа оказался в таком положении?

– Может быть, потому, что после смерти отца поместье перешло в руки его старшего брата? Или потому, что старший брат ненавидел его и отказался купить ему место в армии, не пожелал использовать свое влияние, чтобы определить его в политики, отказался предоставить ему хоть какой-то капитал, чтобы он мог зарабатывать на жизнь самостоятельно? А потом старший брат вообще перестал платить ему законное месячное содержание и запретил появляться в их доме. А когда он уехал из Англии, то был слишком гордым, чтобы унижаться и просить у бывших школьных друзей приюта, еды и денег взаймы.

– Может быть, старший брат выгнал его, потому что он спал с его женой? – вырвалось у Маргарет.

– Значит, эта пикантная сплетня все еще ходит в свете? Приятно сознавать, что над некоторыми вещами время не властно.

– Сплетня? Хочешь сказать, что это неправда?

– А ты поверишь мне, если я так скажу?

– Пожалуй, нет.

– Тогда я не стану ничего объяснять.

– Значит, ты спал с ней.

– Скорее, это она спала со мной.

– Не понимаю, – заявила Маргарет.

– В ту ночь я вернулся домой после попойки с одним из моих друзей и сразу завалился спать. А когда я проснулся, обнаружил, что рядом со мной лежит голая женщина. Конечно, я отказал ей, но…

– Отказал?

– Мэгги, хочешь – верь, хочешь – нет, но мне не все равно, с кем переспать. Элизабет – красивая женщина, но она не в моем вкусе. Холодная, как мраморная статуя.

– Думаешь, я поверю, что леди Эштон забралась к тебе в постель, как уличная шлюха?

– Шлюхи водятся не только на улицах. Самые знаменитые королевы тоже были шлюхами.

– Но почему она так поступила?

Тревор расхохотался:

– Не знаю, что бы со мной было, если бы не ты! Наверное, лопнул бы от самомнения.

– Я не то имела в виду. Просто я… ну… – Маргарет запнулась и растерянно посмотрела на Тревора.

– Наконец-то я шокировал тебя, – сказал Тревор.

– Да. Элизабет, наверное, безумно любила тебя.

– Боже мой! Мэгги, мне жаль разрушать твои романтические иллюзии, но любовь не имела к этому никакого отношения. Элизабет нужен был наследник, а Джеффри не мог ей в этом помочь.

– Почему?

– Джеффри был импотентом. Он не мог… м-м-м… исполнять супружеские обязанности, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Маргарет поняла и покраснела до корней волос.

– Я давно знал об этом несчастье, с тех пор как друзья в Кембридже взяли его с собой в бордель. Одна из тамошних девиц была моей подругой и все мне рассказала. В то время мне это показалось забавным. Джеффри и Элизабет были женаты почти пять лет, а у них все еще не было наследника. Элизабет это очень тревожило. Для женщины в ее положении наследник – это самое главное.

– Как вас обнаружил Джеффри? – спросила Маргарет.

– Это случилось прямо там, в моей комнате. Наверное, он пошел в спальню Элизабет, обнаружил, что ее там нет, и все понял. Когда он появился у меня на пороге, я как раз проснулся и увидел рядом с собой Элизабет. Мы оба были голыми.

– Для него это был, наверное, самый ужасный момент в его жизни.

– Да, это его взбесило.

– А ты пытался все объяснить?

– Конечно. Но Джеффри мне не поверил. Меня нельзя было назвать образцом добродетели, и мой брат считал, что я способен на любое распутство. Он лишил меня дохода и запретил появляться в поместье. Семья отвернулась от меня. Не знаю, что он думал о роли Элизабет во всем этом. За десять лет, что меня не было в Англии, я не получил от брата ни одного письма и всего одно письмо от матери, в котором она сообщила о самоубийстве Джеффри. Мою мать нельзя назвать сострадательной или любящей женщиной. Как и Джеффри, она терпеть меня не могла. Теперь я тебе рассказал, почему сын графа оказался в таком отчаянном положении, что ему пришлось закрыть глаза на то, что его бизнес – противозаконный.

Маргарет не знала, стоит ли верить Тревору.

– Судя по твоему виду, не скажешь, что жизнь у тебя была такой уж тяжелой.

– Это потому, что с тех пор прошло уже десять лет и я научился справляться с трудностями. Я сам устанавливаю себе правила, сам зарабатываю на жизнь. Мне никто не помогает.

– И все потому, что твой брат решил, будто ты спал с его женой.

– Нет, Джеффри возненавидел меня задолго до этого случая. Он всегда считал меня нахальным, распутным вольнодумцем. И был совершенно прав.

– А что ты думаешь о брате?

– Я считал его тщеславным, напыщенным павлином, который придавал слишком много значения всяким пустякам. Он все время задавался, даже когда мы были маленькими. Я просто не мог удержаться и порой жестоко над ним подшучивал. Например, мазал ему стул вареньем, подсыпал соль в чай. Незадолго до того, как умер отец, к нам в поместье приехал принц Уэльский. Я положил в табакерку Джеффри перца, и он так чихал, что забрызгал слюной сюртук принца.

– Ты действительно очень злой. Бедный Джеффри. Неудивительно, что он тебе не доверял. Ты его так мучил!

– Только потому, что он представлял собой такую соблазнительную мишень для шуток. Если бы он хоть раз просто рассмеялся и равнодушно пожал плечами, я бы тут же перестал его изводить. Кстати, он был очень злым. Когда Джеффри узнал, что одна наша незамужняя служанка забеременела, он тут же выгнал ее, даже не заплатил ей жалованье. Поэтому пусть твое мягкое романтическое сердце не тревожится насчет Джеффри. Он этого недостоин. Знаешь, в первую ночь, когда мы с тобой встретились, Хаймс сразу напомнил мне брата. Такой же надменный, надутый и самодовольный болтун, которых с таким постоянством воспроизводит высшее британское общество.

– А что ты подумал обо мне в ту ночь? Наверное, я показалась тебе глупой и неопытной.

– На самом деле ты показалась мне сладкой и соблазнительной, слишком роскошной, чтобы попасть на тарелку к Хаймсу.

– Ты говоришь так, будто я не человек, а какой-то десерт.

– Так и есть. – Тревор взял руку Маргарет и поцеловал. – Кожа как сливки, – пробормотал он, – губы как спелые ягоды.

– Не надо, – в отчаянии проговорила Маргарет, пытаясь высвободить руку, но Тревор крепко ее держал. – Не говори таких вещей.

– Почему?

– Потому что ты мужчина, который перепробовал почти все десерты на столе. Я просто одна из многих.

– Некоторые сладости соблазнительнее других.

– Некоторые также богаче.

Тревор напрягся и отпустил ее руку.

– Это правда, – сухо проговорил он и повернулся к огню. – Давай лучше поедим жареных куропаток. Диета из богатых наследниц может привести к несварению желудка.

Маргарет пошевелилась во сне. «Спокойствие», – героически сказал себе Тревор, чувствуя исходящее от ее тела тепло. Спокойствие, стратегия и черт знает какое количество выдержки.

Тревор мечтал зарыться лицом в ее волосы, превратить ее тихое дыхание в быстрые, короткие вздохи страсти. Тревор не смотрел на нее, но мучил себя завораживающими образами ее мягкого, женственного тела. Боже, как он хотел ее!

Он мог сделать это. Очень просто.

Маргарет тоже его хотела, он в этом не сомневался. Тревор никогда не думал, что девственницы могут быть такими желанными, но в невинности Маргарет было что-то невероятно соблазнительное. Она отвечала на его ласки так эротично, что в его теле тут же разгорался пожар.

Было еще не поздно. Он мог разбудить ее руками и поцелуями, взять то, что хочет, и дать ей то, о чем она мечтает. Так чего же он ждет? Но стоило телу Тревора задать такой вопрос, как разум тут же нашел ответ. Он сжал ладони в кулаки и уставился на темный потолок цещеры.

Он не может так поступить. Он дал слово.

Он пообещал Ван Альдену и Эдварду, что не станет лишать ее невинности, не станет компрометировать, чтобы заставить ее выйти за него замуж. И он сдержит обещание.

Кроме того, было еще слишком рано. Маргарет не была готова для этого. Да, она хотела его, но должна была захотеть так сильно, чтобы пойти вместе с ним к алтарю. Чтобы это случилось, он должен был медленно, поцелуй за поцелуем, ласка за лаской возбуждать в ней это желание, пока ее страх не сгорел бы в огне страсти.

«Подожди, – словно заклинание, твердил себе Тревор. – Ты должен подождать».

Он почувствовал, как Маргарет снова шевельнулась во сне. Ее колено задело бедро Тревора. Он стиснул зубы и заставил себя лежать неподвижно, взывая к разуму.

Он не мог сделать этого. Слишком рискованно.

Тревор начал вспоминать все причины, почему он должен был держать себя в руках. Если он возьмет ее сейчас, то Маргарет согласится выйти за него замуж только ради того, чтобы спасти свою честь, или опасаясь, что у нее будет ребенок. Но Маргарет всегда будет думать, что он манипулировал ее чувствами, и возненавидит его. Этого Тревор не вынесет. Ему не нужна холодная и покорная жена.

Ее нога опять коснулась его тела. О Боже. Тревор отпрянул назад. Прикосновение Маргарет жгло его. Он сел и подумал, что ему надо прогуляться. 'Морозный воздух приведет его в чувство.

– Тревор?

Звук голоса Маргарет застал его врасплох. Тревор посмотрел на нее. В пещеру смотрела луна, заливая серебристым светом длинные темные волосы Маргарет, разметавшиеся по ее плечам.

– Я думал, ты спишь.

– Я спала, – сказала она, зевая. – И мне снился сон.

Маргарет перекатилась на спину, подняла руки над головой и потянулась, выставляя вверх грудь. У Тревора пересохло в горле. Он не мог оторвать взгляда от соблазнительных очертаний, представляя, какой роскошный вид скрывается под шерстяным одеялом.

Он попытался отодвинуться и понял, что не может этого сделать. Тревор чувствовал, как испаряется его сила воли, и покорился неизбежному.

– Что тебе снилось? – спросил он, ложась рядом с ней.

– М-м-м… – Маргарет вздохнула, тихо и сонно. Звук был таким эротичным, что Тревор едва не лишился разума. – Ты когда-нибудь хотел чего-то так сильно, что тебе становилось больно, чего-то, что, как ты знаешь, рано или поздно станет твоим, но пока никак не идет тебе в руки?

– Нет, – сжав зубы, солгал Тревор. – Никогда.

– А я хотела.

– И что это такое?

– Настоящая любовь.

Откуда она набралась тахих глупых идей?

– Такой вещи не существует, – сказал Тревор.

– Нет, существует, и однажды я ее встречу.

– Однажды? – Откинув одеяло, Тревор сел и повернулся к Маргарет. – Ради Бога, что ты хочешь этим сказать?

– Да, однажды я встречу мужчину моей мечты. – Она говорила с такой убежденностью, с какой миссионеры читают Священное Писание. – Мужчину, который любит и хочет меня; меня, а не мои деньги. Он будет настоящим рыцарем, – продолжила Маргарет, – честным и благородным, который пойдет за мной на край света и умрет за меня.

Ее слова разозлили Тревора. Значит, пока он лежал и сходил с ума от эротических видений, ей в этот момент снился какой-то несуществующий белый рыцарь, какой-то герой, который жил только в ее воображении, – короче, ей снился какой-то мужчина, но это был не он!

– Это сон школьницы, а не взрослой женщины, – резко сказал Тревор.

– Нет. – Маргарет покачала головой и отвела от него взгляд. – Настоящая любовь существует в реальности.

– Не существует. Ты хочешь знать, что такое реальность? – Тревор нагнулся к ней, опираясь о руки, загораживая лунный свет, льющийся через вход в пещеру. Он заставил Маргарет посмотреть на него. Рядом со своей ногой Тревор почувствовал изгиб ее бедра, и все мысли о терпении, стратегии и логике вылетели у него из головы. – Вот это, – шепотом произнес он, придвигаясь так близко к Маргарет, что их губы почти соприкоснулись, – вот это реальность.

Тревор поцеловал ее. Пусть Маргарет знает, что он – не благородный рыцарь. Он схватил край смятого шерстяного одеяла, которое находилось между ними, отшвырнул в сторону, а потом опустился на Маргарет.

Он провел ладонями вдоль ее широких бедер и узкой талии, положил одну руку на спину Маргарет, второй рукой накрыл грудь девушки и тихо вздохнул.

Он взял в ладонь ее грудь, нашел сквозь материю сосок и принялся медленно ласкать его большим и указательным пальцами.

Маргарет вскрикнула и инстинктивно выгнула спину, еще сильнее прижавшись к его руке, показывая, что хочет большего. Тревор знал, что должен остановиться, но хватит лл у него сил?

– Что ты делаешь? – Маргарет оттолкнула его руку. – Ты не можешь сделать это!

«Я остановлюсь, – мысленно пообещал ей Тревор. – Но не сейчас. Боже, только не сейчас».

Возбуждение бушевало в нем, как пламя, но Тревор чувствовал, как дрожала Маргарет, слышал, как она едва слышно вскрикивала, выдавая свое волнение и страх. Она была невинна, и она боялась. Тревор старался взять себя в руки, но это ему плохо удалось.

– Боже, Мэгги, – выдохнул он, пряча лицо в изгибе ее шеи, – Боже, ты такая сладкая.

Тревор принялся слегка покусывать нежную шею Маргарет, ласкал и целовал ее, раздувая огонь ее страсти, пока Маргарет не начала извиваться под ним, учащенно дыша.

Тревор нашел пуговицы на своих штанах. Он желал лишь одного – поскорее освободиться от болезненного напряжения, но его пальцы дрожали, и первая же пуговица отказалась расстегиваться, сопротивляясь неуклюжим движениям его руки. В этот короткий момент разум на мгновение вернулся к нему. Если он не остановится сейчас, то уже не остановится никогда. Тревор замер.

– О Боже, – прохрипел он, – что я делаю?

С мучительным стоном Тревор оторвался от Маргарет и упал рядом. Он едва дышал, сердце гулко билось в груди, тело кричало от боли и желания.

– Тревор? – прошептала Маргарет.

Но Тревор сжал кулаки и приказал себе не двигаться, не смотреть на нее. Если он увидит Маргарет, лежавшую на одеяле, растрепанную, разгоряченную, то уже не сможет остановиться.

– Я пытаюсь, – задыхаясь, проговорил Тревор, – поступить благородно. Хотя бы раз в жизни. И мне очень трудно.

– Но…

– Ложись спать, Мэгги. – Тревор отвернулся и лег на край одеяла, как можно дальше от Маргарет. Его тело горело от неудовлетворенного желания. – Ложись спать.

Глава 12

На следующий день, после обеда, они добрались до Соры, маленькой деревушки у подножия гор. Казалось, что вся она состоит из одной улицы, на которой располагались побеленные дома из камня.

Маргарет ловила на себе любопытные взгляды тех немногих жителей, которые попадались им на пути.

Тревор заметил извозчичий двор и, соскочив с седла, направился туда: следовало позаботиться о ночлеге. Тамошний работник выслушал Тревора, а потом махнул Маргарет, чтобы она тоже спустилась на землю. Когда она подошла к ним, Тревор сказал:

– В деревне нет постоялого двора, но он говорит, что одно семейство вверх по дороге, возможно, примет нас к себе на ночь. У них есть лишняя комната.

Маргарет и Тревор пошли по пустой улице к дому, который выглядел несколько больше других. Во дворе полная женщина в белом переднике кормила цыплят. Она посмотрела на них с дружелюбным любопытством.

Тревор подошел к ней, а Маргарет осталась за воротами. Она слушала, как Тревор объяснял ей что-то на беглом итальянском языке. Его голос звучно вибрировал в сонном, послеобеденном воздухе. Она смотрела на него и в сотый раз вспоминала о том, как бесстыдно Тревор касался ее вчерашней ночью. Маргарет знала, хотя бы из прочитанного ею запретного романа, что мужчины действительно делают такие вещи. Но ничто в этой книге не подготовило ее к тому, насколько удивительным это окажется в реальности, насколько пьянящими будут такие ласки.

Со вчерашней ночи Тревор обращался с ней подчеркнуто вежливо и отстраненно. Ее попытки завести разговор были встречены короткими, односложными ответами. Тревор старался не прикасаться к ней. Маргарет поймала себя на мысли, что перебирает в голове варианты, как бы она повела себя, если бы он попробовал это сделать.

Тревор перестал разговаривать, и Маргарет вышла из задумчивости. Она обнаружила, что Тревор и женщина смотрят на нее. Потом хозяйка дома направилась прямо к ней и, улыбаясь, сказала что-то по-итальянски, а потом взяла ее за руки и с чувством пожала их. Затем она повела ее в дом, сказав Тревору, чтобы он следовал за ними.

Женщина поднялась вверх по узкой лестнице и зашла в маленькую комнату. Там была кровать с кованым основанием и умывальный столик, окно выходило на улицу. Она указала на кувшин и тазик, стоявшие на умывальном столике, а также на ночной горшок в углу, после чего повернулась к ним. Ее круглое лицо расплылось в улыбке, когда она похлопала по кровати.

Маргарет поняла, что имела в виду пожилая женщина. Она почувствовала, как щеки вспыхнули румянцем, но улыбка хозяйки стала еще шире. Она сказала что-то Тревору, отчего тот рассмеялся, и Маргарет нахмурилась. Женщина взяла кувшин и вышла из комнаты.

– Что ты ей сказал? – спросила Маргарет. Тревор положил седельные сумки и свернутые одеяла на кровать.

– Я объяснил ей, что мы молодожены и проводим медовый месяц, путешествуя по Италии.

– Что?

– На нас напали бандиты, но нам удалось сбежать на одной из их лошадей, поэтому у нас нет багажа и экипажа. Синьора Бартоли была очень тронута этой историей.

Маргарет судорожно сглотнула. Она искоса посмотрела на кровать, и ей вдруг представилось, как они лежат там вдвоем. Маргарет почти почувствовала вес его тела, вдавливающего ее в мягкий пуховый матрас.

– Ты сказал ей, что мы женаты? – повторила она. Неприличные картины горячили ей кровь.

– Итальянцы очень романтичные и страстные люди, но они ревностные католики. Мы – мужчина и женщина, которые путешествуют в одиночестве. Что я должен был сказать ей?

Маргарет заставила себя отвести взгляд от кровати. Она повернулась к Тревору, но не смогла посмотреть ему в глаза.

– Ты мог сказать, что мы с тобой брат и сестра.

– Не говори глупостей. Ты совсем на меня не похожа. Никто бы не поверил. Если бы я так нагло соврал хозяйке, нам пришлось бы еше одну ночь провести под открытым небом, а мне этого совсем не хочется, потому чго небо заволокло тучами и, похоже, скоро пойдет дождь.

В дверь постучали. Когда Тревор открыл ее, в комнату вошла синьора Бартоли. Она несла с собой несколько белоснежных полотенец, кусок мыла и кувшин, наполненный водой. Не переставая болтать, она отдала все это Тревору, от души поцеловала Маргарет в обе щеки, пробормотала что-то ласковым голосом и вышла.

– Мне кажется, она относится к нам как к своим детям, – сказал Тревор, закрыв за ней дверь. – Говорит, это ужасно, что юной невесте пришлось пережить столько неприятностей во время медового месяца.

– Я не невеста, – отрезала Маргарет.

– Это только на один вечер, Мэгги. Ты же можешь притвориться на один вечер, правда?

– Думаю, да, – вздохнула девушка.

– Хорошо. Тогда давай умоемся и пойдем вниз. Синьора Бартоли предложила нам поесть горячего, а я только об этом и мечтаю.

Умывшись, они спустились на первый этаж и пошли в ту сторону, откуда по всему дому распространялся восхитительный пряный аромат пищи и доносился гул непринужденного разговора.

Они оказались на кухне. Помещение было большим, но половину места занимал длинный обеденный стол, во главе которого сидел пожилой, но крепкий мужчина. Рядом с ним стояли два пустых стула – видимо, предназначенные для Тревора и Маргарет. Далее за столом сидели двое мужчин среднего возраста. Две женщины, явно их жены, сидели рядом с ними. У одной на руках спал младенец. Шесть детей в возрасте от пяти до пятнадцати лет занимали оставшееся место вокруг стола.

На другом конце стола, напротив хозяина, тоже стоял стул, предназначенный для хозяйки. Но синьоре Бартоли сидеть было некогда. Она бегала по кухне, помешивая еду в котлах, наполняя вином бокалы, нарезая хлеб и разливая по тарелкам горячий мясной суп с овощами. Было ужасно шумно, и Маргарет с удивлением подумала, как люди вокруг надеялись хоть что-то расслышать в таком гвалте и как ребенок мог так безмятежно спать на руках у матери. Это было странно и в то же время весело.

Разговор ненадолго затих, чтобы гости могли познакомиться с членами семьи. Они называли себя, а Тревор переводил Маргарет, кто кому кем доводится. Сначала она искренне пыталась все запомнить, но в конце концов сдалась. Все, что ей удалось запомнить, это что хозяйку дома звали София Бартоли, что пожилой мужчина по имени Густаво приходился ей мужем, что две молодые женщины были их дочерьми, а двое молодых мужчин – соответственно их мужьями.

Маргарет застенчиво улыбнулась хозяину. В ответ тот пристально осмотрел ее с головы до пят. Видимо, ему понравилось, что он увидел, потому что он улыбнулся ей, а потом указал рукой на место рядом с собой. Она приняла приглашение, а Тревор уселся на пустой стул напротив нее.

Разговор вокруг них возобновился. Все начали говорить одновременно, и на кухне опять стало шумно. Так продолжалось во время супа, пасты и рыбы. Для Маргарет, которая привыкла к мучительно-вежливому, ничего не значащему разговору, такая манера поведения была удивительной. Она радовалась непринужденной атмосфере, хотя не понимала, о чем идет разговор.

Мужчины вели ожесточенный спор. Судя по экспрессивным интонациям их голосов, темой спора скорее всего была политика. Дети возились и играли, берясь за ложки только после того, как их матери сурово напоминали им о еде. София большую часть времени бегала между плитой и столом, подавая еду. Две молодые женщины сидели вместе и, похоже, разговаривали о младенце, который все еще спал в объятиях матери, не ведая о том, что творится вокруг.

Маргарет наблюдала за людьми вокруг, и ей стало завидно. О такой семье можно только мечтать.

К Маргарет подошла София, собираясь положить ей еще порцию рыбы.

– Нет-нет, пожалуйста, – взмолилась Маргарет, накрывая ладонями тарелку. – Больше не надо.

Пожилая женщина сказала что-то Тревору, и тот перевел ей:

– София беспокоится, что тебе не нравится, как она готовит.

– О нет, все очень вкусно, – ответила Маргарет, надеясь, что ее отказ не очень обидит хозяйку. – Дело в том, что мне действительно не надо есть так много.

Пока Тревор переводил ее слова, Маргарет смотрела на Софию. Пожилая женщина покачала головой и что-то сказала. Тревор улыбнулся.

– Что она сказала? – шепнула Маргарет.

– Она сказала, что раз ты замужняя женщина, тебе нужно много есть.

– Но почему?

Тревор окинул ее пристальным, оценивающим взглядом, медленно коснулся им ее губ, плеч, рук, а потом посмотрел ей в глаза.

– Потому что не исключено, что ты ешь за двоих, – наконец ответил Тревор.

Маргарет опять покраснела. Увидев такую реакцию, София рассмеялась. В ее искрящихся глазах светилось материнское одобрение. Она с чувством потрепала ее по щеке и только потом отвернулась.

Тревор не смеялся. Он просто смотрел на нее, улыбаясь одним уголком рта, и Маргарет вновь иочувствовала, какую власть он имеет над ней. Взгляд Тревора завораживал, заставлял ее забыть обо всем на свете. Маргарет казалось, будто в мире остались только она и Тревор. Именно таким образом влюбленный жених мог смотреть на свою юную жену – интимным взглядом, говорящим о нежности и любви, о скрытой страсти и секретах, доступных лишь им двоим.

Это было притворством, но у Тревора это хорошо получалось. Так хорошо, что на мгновение Маргарет показалось, будто он действительно любит ее.

Он отвел взгляд раньше, чем это сделала Маргарет, и чары рассеялись. Девушка приняла из рук Софии чашку кофе, а Тревор вступил в разговор с мужчинами. Искоса глядя на него, Маргарет думала, что же на самом деле он чувствует по отношению к ней.

С жестокой откровенностью Тревор называл ее испорченным ребенком, но она все еще могла слышать его опаленный страстью голос, шепчущий ей о том, какая она сладкая и желанная. Тревор дразнил и смущал ее, командовал ею, но он спас ее от бандитов. Ему нужны были только ее деньги, но он смотрел на нее так, как будто желал завоевать ее любовь. Одним своим словом Тревор мог привести ее в бешенство, одним поцелуем – возбудить в ней страсть. И каждый раз, когда ей казалось, что она раскусила этого мужчину, он все переворачивал с ног на голову.

Тревор что-то сказал, и мужчины вокруг рассмеялись, а Густаво одобрительно хлопнул его по плечу. Он едва знал этих людей, но создавалось впечатление, будто он был частью их семьи, просто еще один сын, который пришел в гости к отцу и матери на воскресный обед. Однако собственный брат Тревора выгнал его из дома. Маргарет не знала, можно ли верить истории, которую он рассказал, но сердце говорило ей, что Тревор не лгал. Но может быть, только глупцы доверяют голосу сердца?

«Я еще не раскусила тебя до конца, Тревор Сент-Джеймс, – думала Маргарет, наблюдая за ним. – Но я постараюсь это сделать».

Когда еда подошла к концу, дочери Густаво и Софии вместе с внуками отправились по домам, и в кухне воцарилась тишина. Густаво и Тревор вышли на улицу, чтобы выкурить по сигарете, а София начала убирать со стола. Маргарет предложила ей помощь, но женщина налила ей еще кофе и отослала с кухни.

Девушка направилась вместе с чашкой в общую комнату и сразу же обнаружила в одном углу на маленьком столике самодельную шахматную доску и коробку с деревянными фигурами. Когда Тревор появился на пороге комнаты, он увидел ее рядом с доской и подошел поближе.

– Ты умеешь играть? – спросил он.

– Да. Папа научил меня играть еще в детстве.

– И у тебя получается?

Маргарет воинственно вздернула подбородок и повернулась к нему:

– Настолько получается, что однажды я его обыграла, и с тех пор он перестал играть со мной в шахматы. Мой папа не из тех, кто любит проигрывать.

– Легко в это верю. – Тревор поставил перед ней стул. – Ну что, сыграем?

– Конечно, – согласилась Маргарет, – но предупреждаю тебя, так же как предупреждала папу: я не позволю тебе выиграть только потому, что ты мужчина.

– Боже упаси! – Он подвинул ее стул к доске, а сам сел напротив.

– Играя с джентльменами, леди не должна позволять, чтобы дух соревнования взял верх над ее благоразумием. Будет лучше, если она проиграет, чтобы не ранить чувства мужчины и не оскорбить его гордость.

Тревор ответил, качая головой:

– А я-то считал, что дамы проигрывают мне только потому, что делают это хуже меня. Что ж, еще одной иллюзией меньше.

Маргарет рассмеялась:

– Посмотрим, как ты сыграешь на этот раз.

Она достала из коробки белую фигуру, но Тревор вырвал ее из руки Маргарет прежде, чем она успела поставить ее перед собой на доске.

– Поскольку мы не делаем скидку на пол игрока, значит, не даем даме право первой начинать игру. – Он вытащил из коробки черную пешку и спрятал руки под столом. – Все ради духа честной игры, конечно, – добавил Тревор, вынимая руки, сжатые в кулаки.

Маргарет не могла поспорить с этим, хотя привыкла к тому, что в шахматах женщинам дозволялось делать первый ход. На мгновение она замешкалась, а потом указала на левую руку. Тревор разжал кулак. На его ладони лежала черная пешка. Он подал ей фигуру со словами:

– Похоже, сегодня удача на моей стороне.

– Да, и она тебе скоро понадобится, – с улыбкой ответила Маргарет.

Они расставили фигуры на доске и со всей серьезностью приступили к игре. Тревор начал ходить с королевской пешки, Маргарет ответила ему пешкой, стоявшей перед слоном. Скоро они оба сконцентрировались настолько, что не заметили, как Густаво придвинул к ним свое кресло, чтобы посмотреть на игру.

Маргарет играла очень хорошо. Тревор был удивлен этим, но не потому, что она была женщиной, а потому, что он не думал, что ей хватит терпения для шахмат. Маргарет изучала доску, а он в это время смотрел на нее. Ее темные брови были сурово нахмурены, губы упрямо поджаты, и Тревор понял, что недостаток терпения она с лихвой искупала упорством и настойчивостью. Как и он, Маргарет любила выигрывать.

Вечер подходил к концу.София и Густаво пошли спать, оставив их в комнате одних, поглощенных игрой в шахматы. Тревор наконец понял, какой стратегии придерживается Маргарет. Она была здравой, и Маргарет просчитывала каждый ход, медленно приближаясь к намеченной цели. Но в итоге ее однобокая настойчивость стоила ей игры. Тревор позволил Маргарет шаг за шагом осуществлять свой план, и вскоре она решила, что загнала его в ловушку.

– Шах, – объявила Маргарет, делая ход ладьей.

– Шах и мат, – сказал Тревор, двигая вперед коня.

Маргарет разочарованно опустила плечи.

– Я не заметила его, – со вздохом призналась она. Тревор с улыбкой произнес:

– Ты хороший игрок, Мэгги. Но тебе не хватает гибкости.

– Хочешь сказать, что пока мы играли, ты знал, каким будет мой следующий ход?

– Не каждый ход, – смеясь, ответил Тревор, глядя на ее мрачное выражение лица. – Были моменты, когда ты по-настоящему удивляла меня.

– Чудовище. А я не могла предугадать и половину твоих ходов. Это очень унизительно. Иногда мне казалось, что, может быть, ты выпил лишнего за едой.

– Даже если ты и права, то что в этом плохого? Вино было очень хорошим, и София то и дело подливала его в мой бокал.

– Я видела. Никогда не встречала таких гостеприимных людей. Они отнеслись к нам как к членам семьи.

– Ну, когда семья такая большая, то еще двое мало что значат. – Тревор рассмеялся. – Ты знаешь, что у Софии с Густаво девять детей и двадцать шесть внуков?

– Боже мой! Представляешь, какая это большая ответственность?

– Это одна из причин, почему ты не хочешь выходить замуж? – спросил Тревор. – Потому что дети – это ответственность, которая тебе не нужна?

Заявление Тревора поразило Маргарет. Она откинулась на стуле и уставилась на него.

– Я не против замужества, – сказала Маргарет.

– Да? А мне показалось, что против.

– Ты говоришь так потому, что я не хочу выходить замуж за тебя, – возразила Маргарет.

– Что ж, должен признаться, что как мужчина, который может много чего предложить будущей супруге, твое горячее сопротивление такой возможности действительно ранило мою гордость. – Он непринужденно пожал плечами. – Но я справилсяс этим.

– Да?

– Только дурак, Мэгги, станет преследовать женщину, которая его не хочет. А я не дурак.

– Я никогда не говорила… – Она замолчала и закусила губу. – Я никогда не считала тебя дураком, – сказала Маргарет.

– Дело в том, что ты ищешь настоящую любовь, – легкомысленным тоном заметил Тревор. – Не так ли?

– Не смейся надо мной.

– Я не смеюсь.

– Смеешься. Я не думаю, что ты вообще веришь в любовь.

Он услышал нотки печали в ее голосе и понял, что судьба предоставляет ему отличный шанс, которым грех не воспользоваться. Ему нужно немедленно взять Маргарет за руку, посмотреть ей в глаза и сказать что-нибудь значительное и сентиментальное – что он, разумеется, верит в любовь и считает, что обрел ее рядом с ней.

Но Тревор не мог ей так бессовестно лгать, чтобы достичь желанной цели.

– Я не смеюсь над тобой, Мэгги, – ласково сказал он. – Просто я думаю, что люди тратят много времени, выносят столько неприятностей и расходуют уйму сил на то, чего не существует в реальности. По-моему, люди принимают за любовь то, что на самом деле является приукрашенной страстью.

– Ты очень циничен.

– Может быть. Но я обнаружил, что любовь – очень ненадежное чувство. Одной любви недостаточно, чтобы вступить в отношения длиною в жизнь.

– А что, по-твоему, является важным условием для таких отношений? – спросила Маргарет, прищурившись. – Может быть, деньги?

– Ты обвиняешь меня в цинизме, а сама считаешь, что каждый мужчина, который проявляет к тебе интерес, думает только о твоих деньгах.

– Как и ты, я делаю выводы на основе своего опыта.

– Ну конечно, как только я тебя увидел, то сразу понял, что передо мной – умудренная опытом женщина.

– Ты действительно смеешься надо мной. Может быть, с моей стороны глупо верить в то, что замужество должно отличаться от делового соглашения. Наверное, только идиоты полагают, что люди женятся и выходят замуж по любви. Но я в этом уверена. Три мои самые близкие подруги вышли замуж, потому что этого ожидало от них общество, потому что они боялись остаться старыми девами, потому что их родные давили на них так сильно, что они сдались. И ничего хорошего из этого не вышло. Они несчастны в браке.

– А чего хочешь ты, Мэгги?

– Я выйду замуж только по любви. За мужчину, который полюбит меня такую, какая я есть, упрямую, избалованную, даже если у меня не будет гроша в кармане. Этот мужчина будет любить меня до конца жизни. И я обязательно его дождусь. – Она подняла голову и увидела на губах Тревора слабую улыбку. – Что в этом плохого?

Он мог сказать ей, что в этом плохого. Он мог сказать Маргарет, что впереди ее ждало горькое разочарование, что не было ничего более мучительного, чем разбитые мечты и утраченные иллюзии. Лучше вообще не мечтать и ни во что не верить. Но Тревор не стал ей этого говорить. Все равно она не поверит.

Тревору хотелось прижать Маргарет к себе, целовать и ласкать ее до тех пор, пока она не перестанет думать о рыцаре на белом коне, которого не существует в природе, и не поймет, что мужчина, за которого она должна выйти замуж, сейчас сидит перед ней.

– Уже поздно, – сказал Тревор, – пора спать. Рано утром надо отправляться в путь.

Маргарет поднялась, взяла лампу со стола и направилась к лестнице.

Когда она очутилась в спальне, то поняла, что там побывала София. На кровати лежала женская ночная рубашка, рядом с ней – черепаховый гребень и зеркало. Рубашка была из простого белого хлопка, но аккуратная вышивка и связанное вручную кружево говорили, что ее шили с любовью и заботой. На умывальном столике Маргарет заметила маленькую глиняную баночку. Она открыла ее и увидела самодельное мыло с запахом лаванды.

Маргарет закрыла баночку пробковой крышкой и улыбнулась, подумав о предусмотрительности Софии. Хозяйка принесла все эти вещи, будучи уверенной, что молодая жена захочет принарядиться для мужа, когда он придет к ней в спальню.

Но Тревор не был ее мужем. Ее улыбка погасла, и она, нахмурившись, поставила баночку с мылом на стол. Тревор никогда не станет ее мужем. Он ее не любит. Он вообще не верит в любовь.

Маргарет расчесала волосы черепаховым гребнем, умылась ароматным мылом и надела ночную рубашку. Она делала это не для Тревора, для себя. Так, по крайней мере, ей хотелось думать.

Она скользнула между накрахмаленными хлопковыми простынями и закрыла глаза, зная, что будет лучше, если она заснет прежде, чем здесь появится Тревор. Но сон не шел к ней. Маргарет не могла забыть прошлую ночь. Как Тревор ее ласкал! Сколько страсти было в его ласках! Тревор наконец зашел в комнату, но не стал ложиться на кровать. Взял подушку и растянулся на полу рядом с окном.

Постепенно его дыхание стало ровным и спокойным. Маргарет поняла, что Тревор уснул. Казалось, она должна радоваться тому, что Тревор повел себя так благородно. Он даже не прикоснулся к ней. Видимо, отказался от мысли жениться на ее деньгах. Но Маргарет почему-то не испытывала радости, она чувствовала разочарование, и это сбивало ее с толку.

Глава 13

Они покинули Сору рано утром. В дополнение к обычному грузу на Хадриана взвалили еще и пеньковую сумку с едой, которую вручила им София. Тревор сказал Маргарет, что с таким количеством припасов они могли бы добраться до Алжира.

София и Густаво попытались отказаться от платы за свое гостеприимство, но Тревору каким-то образом удалось убедить их принять пятьсот лир.

– Ну, какую историю ты сочинил на этот раз? – спросила Маргарет, когда Тревор повернул жеребца на дорогу, ведущую к югу, вдоль которой среди пожухлой травы и молодой весенней поросли валялись обломки древнеримского здания.

– Мэгги, что ты имеешь в виду? – спросил Тревор. Но Маргарет не так-то просто было провести.

– Если на нас напали бандиты, откуда у тебя взялись деньги, чтобы заплатить Густаво и Софии?

– А, ты про это. Ну, нам же удалось сбежать на одной из бандитских лошадей, разве ты не помнишь? И в седельной сумке мы обнаружили немного денег.

– Нам очень повезло, – саркастически заметила Маргарет. – Ты врешь и глазом не моргнув.

– Это ложь во спасение, – сказал Тревор. – Мы должны были вознаградить Густаво и Софию за их доброту.

– Разумеется. Но меня удивляет, что ты можешь убедить кого угодно в чем угодно.

– Ошибаешься. Мне не удалось убедить тебя выйти за меня замуж.

– Ты даже не пытался. Сказал это таким тоном, словно все было предрешено заранее.

– А что я должен был делать? Опуститься перед тобой на колени и попросить твоей руки, сказав, что моя мамочка уже одобрила мой выбор и что все общество будет нам завидовать?

Образ Тревора на коленях, лепечущего признания, как это делал Роджер, был слишком комичным. Маргарет не выдержала и рассмеялась.

– То есть это не сработало бы, верно? – спросил он, смеясь вместе с ней. – Скажи, что должен сделать мужчина, чтобы завоевать тебя? Через какие испытания пройти? Прискакать за тобой на белом коне, убить дракона и увезти тебя в прекрасный замок?

Маргарет притворилась, будто обдумывает его слова, а потом проговорила:

– Такой вариант, пожалуй, устроил бы меня.

– Нет, не устроил бы. Я уже сделал это, но ты не воспылала ко мне нежными чувствами. Правда, Хадриан черный, а не белый, Эмилио больше похож на змею, чем на дракона, а что касается замка… – Тревор жестом указал на руины вдоль дороги, – то он не очень-то прекрасен. У него явно протекает крыша.

Поразмыслив, Маргарет пришла к выводу, что Тревор прав. Он хоть не рыцарь на белом коне, но он спас ее.

– Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты спас мне жизнь. Прости меня, пожалуйста.

– Забудь об этом. Мне не нужна твоя благодарность.

– А что тебе нужно?

– Чтобы ты принимала меня таким, какой я есть.

– А какой ты? Как только я начинаю думать, что поняла тебя, ты меняешься. Общаться с тобой – все равно что стоять на зыбучем песке.

– Ты должна доверять мне.

– Доверять? Не так это просто. То ты предлагаешь мне дружбу, то говоришь, что собираешься меня соблазнить. Так кто ты? Злодей или герой?

– И то и другое, Мэгги. Почему все должно быть либо черным, либо белым?

– Не знаю, – растерянно произнесла Маргарет. – Скажи, в тебе больше зла или добра?

– Это тебе решать, – помолчав, ответил Тревор.

С той ночи, которую они провели в пещере, прошла неделя. За это время Тревор ни разу не прикоснулся к ней. Маргарет не забыла его страстные ласки и терялась в догадках. Почему вдруг он к ней охладел?

Они ехали на юг, по направлению к Неаполю, и пейзаж постепенно менялся. В отличие от суровых Абруццких гор здесь все зеленело и цвело. Серо-зеленую листву оливковых деревьев ласкал мягкий, теплый ветер, а луга пестрели весенними цветами. На одном из таких лугов они остановились, чтобы пообедать. Удобно устроившись на одеяле под оливковым деревом, достали сумку с провизией, которую им дала София, и наелись до отвала. Тревор лег на одеяло с яблоком в руках, а Маргарет отправилась погулять в ближайшую рощу.

Когда она вернулась, то обнаружила, что Тревор сидит, скрестив ноги, и пишет письмо.

– Кому ты пишешь? – спросила Маргарет.

– Корнелии и Эдварду, чтобы они знали, что с нами все в порядке и что мы приедем в Неаполь примерно через неделю, – ответил Тревор: – Не хочу, чтобы они волновались. Если я отправлю письмо из ближайшего города, они получат его гораздо раньше, чем мы приедем.

– А кому еще ты пишешь? – с любопытством спросила Маргарет, заметив второе письмо, выглядывающее из отделения его папки для письменных принадлежностей.

– Это тебя не касается.

Маргарет выхватила папку и побежала прочь.

– Мэгги, вернись! – крикнул Тревор.

Девушка остановилась и, подняв письмо, помахала им в воздухе.

– Отдай письмо. – Тревор поднялся. Маргарет покачала головой и стала пятиться. Тревор догнал ее, схватил за талию, привлек к себе и, потеряв равновесие, упал на траву, увлекая за собой Маргарет. Девушка упала на него и тут же попыталась встать, но Тревор удержал ее. Маргарет так хохотала, что у нее не быдо сил сопротивляться.

Тревор выбрался из-под нее и лег сверху, прижав Маргарет к земле, и, выхватив у нее письмо, засунул его в карман штанов, решив при первой же возможности уничтожить его. Письмо к матери не содержало ничего такого, чего не знала Маргарет, но он не хотел, чтобы Маргарет удовлетворила свое любопытство, выкрав его позже.

– Теперь тебе никуда не деться.

Маргарет знала, что ее попытки ни к чему не приведут, перестала смеяться и посмотрела ему в глаза, синие, как вечернее небо.

– Я не стала бы читать твоего письма, честное слово. – Голос Маргарет дрогнул.

– Это не спасет тебя. Ты бросила мне вызов, я выиграл, а ты проиграла. А теперь я думаю, какую награду потребовать за это. – Тревор провел кончиком пальца по губам Маргарет и дерзко улыбнулся ей. – Что должен делать мужчина, когда ему в руки попадается красивая женщина?

Маргарет нахмурилась и сказала:

– Не говори так. Не лги мне.

– Мэгги, ты действительно красивая. Такая красивая, что дух захватывает.

– Хватит! Я не красивая, и с твоей стороны очень жестоко говорить мне такие вещи.

– Жестоко? – Тревор удивленно уставился на нее. – С чего ты взяла, что ты некрасивая?

– Я вижу свое отражение в зеркале.

Маргарет снова попыталась высвободиться, но Тревор не отпускал ее, и девушка сдалась, учащенно дыша.

– Ты само совершенство. Маргарет, твои губы созданы для поцелуев, а бархатистая кожа – для ласк. – Тревор усадил Маргарет себе на колени. – Помнишь брелок, который я подарил тебе в Риме? Я купил его, потому что твоя фигура напоминает мне скрипку. – Тревор с благоговением очертил ладонями изгиб ее талии. – При виде этих женственных округлостей мои руки сами тянутся к тебе. Ты говоришь, что мечтаешь о благородном рыцаре, и я стараюсь стать им, но, Мэгги, ни один мужчина не сможет смотреть на тебя и оставаться бесстрастным. Я вот не могу. Я… – Его голос дрогнул, когда ладони коснулись ее груди.

Тревор поцеловал ее. Губы Маргарет приоткрылись, и она обвила руками его шею. Тревор потерял самообладание.

Честь, обещания – пусть все катится к чертям!

Тревор стал расстегивать брюки, но, взглянув на Маргарет, остановился. Глаза ее были закрыты, губы покраснели от поцелуев. Ее бедра инстинктивно двигались в такт движению его рук, и Тревор, завороженно глядя на нее, продолжил ласки. Он видел, что Маргарет достигла оргазма. Она выгнулась и, запрокинув голову, застонала.

Тело Тревора пульсировало от неутоленного желания, однако он испытал наслаждение – такое, какое не испытывал ни с одной из скучающих жен или пресыщенных любовниц, побывавших в его постели. Он убрал руку, расправил юбку Маргарет, застегнул ей блузку, перекатился на спину и уставился в небо.

– Ты сводишь меня с ума, – произнес Тревор. – Ты медленно и верно сводишь меня с ума.

При звуке его голоса Маргарет открыла глаза, но не смогла заставить себя посмотреть на Тревора. То, что он делал с ней, то, что она ощущала, когда его рука… О Боже, у нее не хватало духу говорить о том наслаждении, которое она испытала.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, – продолжил Тревор, – но я никогда не соблазнял невинную девушку и не могу сделать этого сейчас. Когда я думал, что рано или поздно мы поженимся, все было по-другому, но потом ты отвергла меня, и я не могу лишить тебя девственности, как бы сильно я этого ни хотел.

– Я… – Маргарет попыталась сосредоточиться, – я не понимаю.

– Вспомни об эротическом романе, который ты читала, особенно о той его части, где описывается, что делает мужчина в процессе занятия любовью, и ты все поймешь.

– Ох. – Маргарет покраснела. Хотя девушка не до конца поняла, о чем говорил Тревор, она уловила общую идею, что он не довел дело до конца и теперь чувствовал себя не самым лучшим образом. – Мне жаль, – прошептала Маргарет. – Ты… ты в порядке?

– Переживу. Хотя…

В этот момент Хадриан громко заржал и встал на дыбы. Веревка, которой он был привязан к дереву, натянулась.

– Стой! – Тревор вскочил, Хадриан опять встал на дыбы, и веревка лопнула. Хадриан понесся прочь, волоча за собой обрывок веревки.

Маргарет посмотрела на ветку оливкового дерева, к которому был привязан конь, и спросила:

– Что с ним случилось?

Тревор указал на холм вдалеке, где на фоне неба вырисовывались четкие силуэты лошадей. Хадриан мчался к ним со скоростью ветра. Когда он достиг их, лошади повернулись и поскакали прочь, скрывшись за гребнем холма.

– Кобылы, – со вздохом сказал Тревор. – Дикие.

– Тревор, он унес с собой все, что у нас было, кроме еды, которую нам дала София, и двух одеял. Надо его вернуть.

– Пешком мы Хадриана не догоним. Дикие кобылы его уведут.

– Надо его подождать. Вдруг он вернется?

– Вряд ли.

– Обычно лошади возвращаются, если убегают. Почему ты думаешь, что Хадриан не вернется?

– Потому что он жеребец, – ответил Тревор и начал собирать то, что осталось от их вещей. – Хадриан почуял запах кобылы, и теперь ничто его не остановит.

«Я его хорошо понимаю», – мысленно добавил Тревор.

В каком-то смысле Маргарет была рада, что конь сбежал и им пришлось идти пешком. После того, что она испытала ночью, она просто не могла бы сидеть с Тревором в одном седле и прикасаться к нему.

Больше она не позволит Тревору вести себя подобным образом. Но не так-то легко его остановить.

«Я просто мужчина, Мэгги». Эти слова не шли у Маргарет из головы. Тревор не был похож ни на одного мужчину, которых она знала. Отважный, смелый, красивый, он опьянял ее, словно шампанское.

Маргарет остановилась, глядя на шагавшего впереди Тревора. Неужели она влюблена в него? Не может быть.

Тревор обернулся.

– Ты устала? – спросил он. – Можно передохнуть.

– Нет! – испуганно воскликнула Маргарет. Тревор с удивлением посмотрел на нее. – Я чувствую себя нормально, спасибо. До ночи еще далеко, так что давай продолжим путь.

Маргарет не привыкла далеко ходить, да еще по ухабистой дороге, и едва брела, ощущая сильную боль в ногах. И когда Тревор в очередной раз предложил отдохнуть, не стала возражать.

Она пошла за ним в сторону леса, тянувшегося вдоль дороги. Маргарет в полном изнеможении опустилась на одеяло, которое Тревор расстелил на поросшем травой берегу ручья.

Тревор сел рядом с ней и раскрыл сумку с едой. Когда они поели, еще не совсем стемнело, чтобы лечь спать.

– Как далеко мы от Неаполя? – спросила Маргарет, нарушив затянувшееся молчание. – Сколько нам еще идти?

– Не меньше недели.

– Это ужасно. – Маргарет вздохнула и принялась расшнуровывать башмаки. Сняла их и поморщилась от боли.

Тревор был слишком наблюдателен, чтобы не заметить это.

– Ноги болят? – спросил Тревор.

– Да, немного.

– Опусти их в воду, – сказал Тревор, растянувшись на одеяле. – Станет легче.

Повернувшись спиной к Тревору, Маргарет сняла чулки, свесила ступни с обрывистого берега и опустила их в прохладную воду.

Через какое-то время она обернулась и посмотрела на Тревора. Глаза его были закрыты, и Маргарет подумала, что он спит. Солнце уже давно село за холмами, стало прохладнее. Она вынула ноги из воды.

– Тебе легче? – спросил Тревор. Он открыл глаза и, улыбаясь, смотрел на нее.

Маргарет взяла одно из полотенец, которые лежали в сумке с едой.

– Чуть-чуть, – ответила девушка и принялась вытирать ноги.

– Всего лишь чуть-чуть? – Тревор сел, наклонился, взял ее за щиколотки и положил ее ноги себе на колени. Маргарет попыталась высвободиться.

– Не бойся. У тебя красивые ноги, – произнес Тревор. – Ты знаешь об этом?

Охваченная страхом и вспыхнувшим желанием, Маргарет ничего не ответила.

Тревор, видимо, почувствовал это и посмотрел на Маргарет.

– Я не кусаюсь, Мэгги, – ласково произнес он и продолжил массаж. – Ложись и расслабься.

Маргарет легла, но не могла расслабиться.

Тревор опустил ее ногу на одеяло и взялся за другую. Проделал все то же самое, что и с первой, завернул Маргарет в одеяло и поцеловал.

– Ложись спать, Мэгги, – сказал Тревор и лег рядом с ней.

Однако в душе Мэгги бушевала буря эмоций. Разве могла она уснуть?

Тревор постоянно ей говорит, что она красивая, просит ее доверять ему. Но Маргарет не верила мужчинам. Считала: всем им нужны ее деньги.

Но Маргарет хотелось думать, что он говорит искренне, что он полюбил ее, хотелось забыть о его репутации дамского угодника.

Два последующих дня Тревор почти не разговаривал с Маргарет. Не прикасался к ней, не говоря уже о том, чтобы поцеловать.

С каждой пройденной милей настроение его все ухудшалось. И когда Маргарет спросила, как долго еще им идти до Неаполя, Тревор едва сдержал гнев.

– Три дня назад я сказал тебе, что нам идти еще целую неделю. Зачем ты опять спрашиваешь меня об этом? – воскликнул он.

– Что с тобой? – удивилась Маргарет. – Никогда не видела тебя таким злым.

Тревор промолчал. Неудовлетворенное желание давало себя знать. К тому же когда вечером они остановились на ночевку, голова у него просто раскалывалась от боли.

Это было первым симптомом малярии, а настойку хинина унес с собой Хадриан. Они молча поели, и Тревор сразу же лег.

– Ты собираешься спать? – удивилась Маргарет. – Еще рано.

– Я устал.

– Плохо себя чувствуешь? – Маргарет склонилась над ним.

– Все нормально, – ответил Тревор. – Просто я устал, и у меня разболелась голова.

– Ты выглядишь совсем больным. – Маргарет дотронулась до его щеки.

Тревор отбросил ее руку:

– Ради всего святого, зачем ты меня мучаешь?

– Не понимаю, – ответила Маргарет.

– Не провоцируй меня, я сдерживаюсь из последних сил.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты прекрасно все понимаешь. Ты играешь со мной, и мне это не нравится. Ты знаешь, что я хочу тебя, хочу на тебе жениться. Я не забыл, как в Риме ты мне сказала, что не намерена становиться моей женой, но я надеялся тебя уговорить. Я не романтик, не намерен становиться перед тобой на колени и признаваться в любви. Но я не желаю терпеть это двусмысленное положение. Когда доберемся до Неаполя, я оставлю тебя с Корнелией и Эдвардом и вернусь в Англию. На этом наши отношения закончатся. Для меня мучение видеть тебя и знать, что ты не моя.

– Зачем ты все усложняешь? – воскликнула Маргарет.

– Тот же вопрос я могу задать тебе. – Тревор попытался встать, но Маргарет его схватила за рукав.

– А что с моими деньгами? Хочешь сказать, что они тебе не нужны?

– Врать не стану. Я человек небогатый, и любое приданое, которое даст за тобой отец, для меня очень важно. И все же ни одну богатую женщину я не просил стать моей женой.

– Ты не любишь меня. Ты вообще не веришь в любовь, – сказала Маргарет.

– Могу сказать лишь одно. Я не встречал ни одной женщины, ни богатой, ни бедной, которую я желал бы так сильно, как тебя. Именно поэтому я и готов провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Решать тебе.

Тревор поднялся и пошел прочь, не проронив больше ни слова. Он потерял последний шанс завоевать Маргарет. Тревор долго бродил по лесу, размышляя над тем, как было бы хорошо послать все к чертям и просто идти и идти вперед, пока Маргарет не останется далеко позади. К черту ее, к черту ее деньги, к черту ее невероятно соблазнительное тело и дурацкие представления о любви.

До чего же она наивна! Чтобы получить ее, он должен был всего лишь произнести три простых слова. Дать ей иллюзию. Всего лишь солгать.

Но Тревор не мог этого сделать, так что все его усилия напрасны. Он сгреб угли, накрыл плечи Маргарет одеялом и лег так, чтобы не касаться ее.

Тревор проснулся на рассвете. Головная боль усилилась. Маргарет еще спала.

Тревор подумал, что, если он искупается и побреется, ему станет легче. Но без хинина он не сможет остановить приступа.

Тревор снял рубашку, ботинки и носки и вошел в воду. Голова стала немного меньше болеть. Тревор вышел на берег как раз в тот момент, когда Маргарет проснулась.

– Доброе утро. – Маргарет села, откинула с лица волосы и улыбнулась.

Тревор надел рубашку и принялся застегивать ее, надеясь, что Маргарет не заметит, как ему было плохо. Но когда она присмотрелась к нему, то ее улыбка погасла, и Тревор понял, что он надеялся напрасно.

Она озабоченно нахмурилась и сказала:

– Ты выглядишь совсем больным.

– Со мной все в порядке, – ответил Тревор, приглаживая мокрые волосы ладонью. – Нам пора идти.

Они тронулись в путь, и какое-то время Тревор выдерживал скорость, но ближе к полудню ему стало хуже. Голова раскалывалась, тело ныло, и когда солнце стало высоко в небе, он почувствовал озноб.

Скоро Маргарет с Тревором подошли к развилке. Тревор остановился, не зная точно, куда идти. Карта потерялась, а думать логически он сейчас был не в состоянии.

– Почему мы остановились? – спросила Маргарет. – Мы заблудились?

У Тревора потемнело в глазах.

– У нас проблема посерьезнее, – едва слышно ответил Тревор.

Сумка с едой выскользнула у него из рук, он учащенно задышал, пытаясь сохранить равновесие, но не смог и рухнул на землю.

Маргарет опустилась на колени рядом с ним и положила руку ему на лоб. Ее ладонь была мягкой и прохладной.

– Ты весь горишь.

– Это малярия, – с трудом проговорил он. – Нет… хинина.

– Что же делать? – простонала она.

Последнее, что Тревор помнил, было ласковое прикосновение руки Маргарет к его щеке. Потом все заволокла тьма.

Глава 14

Маргарет сидела рядом с Тревором посреди дороги.

Тревор впал в беспамятство. Девушка огляделась вокруг, она не знала, где они находятся и к кому обратиться за помощью.

Маргарет хоть и плохо разбиралась в медицине, но решила, что прежде всего необходимо найти воду. Вдоль дороги, по которой они шли, протекал ручей. Укутав Тревора в одеяло, Маргарет вытащила из сумки с едой бутыль с вином, вылила из нее остатки кьянти, пошла к ручью и наполнила ее водой. Ей не удалось влить ему в рот даже несколько капель. Тогда, намочив полотенце, она принялась обтирать ему лицо и шею. Так продолжалось несколько часов, однако лихорадка все усиливалась. Что, если он умрет? Маргарет похолодела. Ее охватило отчаяние. Но она приказала себе успокоиться. Истериками и слезами Тревору не поможешь.

Маргарет вспомнила, что в детстве, когда у нее была лихорадка, ее клали в ванну с прохладной водой и уксусом. Уксуса у Маргарет не было, зато воды хоть отбавляй. Маргарет схватила Тревора за ноги и потащила к ручью. Сняла с него ботинки, носки и рубашку и положила его на мелководье.

Жар начал спадать. Вытащив Тревора из воды, Mapгарет положила его на одеяло, легла рядом и, прижавшись к нему, накрыла себя и его вторым одеялом. Теперь ей оставалось только молиться и ждать, когда жар спадет. Жар не спадал, но дыхание у Тревора стало более спокойным. Маргарет уснула. Разбудил ее стук колес. По дороге катилась повозка. Солнце уже стояло высоко в небе. Девушка вскочила и побежала навстречу повозке, крича и размахивая руками. Управлявший парой гнедых хозяин остановился.

Судя по внешнему виду, это был фермер. Он посмотрел на Маргарет и что-то сказал по-итальянски. Маргарет не знала итальянского и жестом показала ему, чтобы он подошел. Однако фермер не двинулся с места. Маргарет подошла поближе к фермеру, схватила его за руку и показала в сторону ручья.

– Пожалуйста, – взмолилась Маргарет, – помогите мне.

Мужчина, видимо, понял, что случилась беда, спустился с повозки и последовал за Маргарет.

– Napoli, – сказала она, указав на себя и Тревора, и махнула в сторону дороги.

В ответ мужчина уставился на нее непонимающим взглядом, и Маргарет принялась лихорадочно думать, что сделать, чтобы он понял ее. В порыве вдохновения она взяла сумку с едой и вытащила оттуда папку Тревора. Там она нашла письмо, которое он писал Эдварду с Корнелией, и указала на адрес.

– Нам надо попасть туда, – сказала она. – Napoli. – И добавила: – Лиры, – потерев пальцами друг о друга, надеясь, что фермер поймет этот жест. – Много лир, если отвезете нас в Неаполь.

Некоторые жесты универсальны. Хозяин повозки понял Маргарет. Кивнув, он поднял Тревора и потащил к дороге. Маргарет собрала вещи и последовала за ним.

С ее помощью фермер уложил Тревора на дно повозки и сел на свое место. Маргарет села рядом с Тревором и облегченно вздохнула. Мужчина дернул вожжи, и повозка покатилась вперед, по дороге, которая сворачивала от развилки налево.

Маргарет положила голову Тревора к себе на колени и нежно провела рукой по волосам.

– Ты слишком долго заботился обо мне, – сказала Маргарет. – Пришла моя очередь позаботиться о тебе.

Маргарет задремала и проснулась, лишь когда повозка остановилась. Фермер свернул с дороги в небольшую рощу. Солнце стояло высоко в небе, и Маргарет поняла, что проспала почти все утро. Тревор лежал на боку, прижавшись к ней.

Маргарет вопросительно посмотрела на итальянца. На этот раз он понял ее, поскольку опустил руку и вытащил сверток с завтраком, а потом спустился вниз. Она кивнула ему и аккуратно переложила голову Тревора на одеяло. Он не проснулся. Фермер протянул ей руку, намереваясь помочь спрыгнуть с повозки.

Маргарет уже собралась принять его помощь, но когда посмотрела ему в глаза, вдруг отдернула свою руку.

Итальянец как-то странно смотрел на нее. У Маргарет по спине побежали мурашки. Она инстинктивно почувствовала опасность.

Мужчина попытался схватить ее за руку, но Маргарет отпрянула. Фермер полез за ней в повозку. Маргарет похолодела от ужаса.

– Нет. – Она покачала головой и отступила еще на шаг. Ее ноги уперлись в сиденье, и Маргарет поняла, что попала в ловушку. Итальянец учащенно дышал. – Нет, – сорвалась она на крик, схватившись за сиденье. – Отпусти меня!

Маргарет пинала его, молотила по его ногам пятками. Но итальянец еще сильнее сжал ее и потащил к краю повозки.

И вдруг Маргарет услышала яростный вопль, итальянец взвизгнул от боли и споткнулся. Она вдруг оказалась на свободе и тут же повернулась назад. Тревор стоял на коленях с ножом в руках.

– Мое! – прорычал он, словно дикое животное. Тревор поднял руку, схватил Маргарет и толкнул к себе за спину, потом наклонился к мужчине, лежавшему на дне повозки лицом вверх. Схватив его за рубашку, Тревор поднял его с силой, которая казалась фантастической, если учесть его состояние. Тревора била дрожь. Каким-то непостижимым образом он понял, что хотел сделать с Маргарет итальянец, и приставил нож к горлу мужчины. Появилась кровь, Тревор сказал что-то по-итальянски, и Маргарет увидела, как на побелевшем лбу итальянца выступил пот. На его лице отразился ужас.

Тревор бросил его к краю повозки и крикнул Маргарет, чтобы она взяла вожжи. Девушка вскарабкалась на место возницы, схватила вожжи, и в этот момент Тревор столкнул мужчину на землю.

– Но! – крикнула Маргарет, и лошади пустились вскачь.

Она слышала за спиной яростные крики хозяина повозки. Девушка обернулась и увидела, что он бежал за ними. Тревор, все еще сжимая нож в трясущейся руке, стоял на коленях у края повозки на случай, если итальянцу все же удастся их догнать. Когда стало ясно, что этого не произойдет, Тревор рухнул на пол и снова впал в забытье.

– Они должны были приехать три дня назад. – Корнелия подняла чашку с чаем и посмотрела на мужа, чье лицо было скрыто лондонской газетой «Таймс» недельной давности. – Эдвард, ты слушаешь меня?

– Конечно, слушаю. – Он опустил газету и посмотрел на нее. – Тревор предупредил меня, что они могут немного опоздать, и просил нас не волноваться, если они задержатся на несколько дней.

Корнелия поставила чашку на стол и поднялась. Она подошла к окну, но не для того, чтобы полюбоваться чудесным видом на Везувий. Ее мысли были далеко отсюда.

– Я не могу не волноваться. – Корнелия отошла от окна и принялась мерить шагами комнату. – Мне не следовало соглашаться на это. Наверное, в тот момент я просто сошла с ума.

– Похоже, ты не успокоишься, пока еще раз не поговоришь на эту тему, – мрачно заявил Эдвард, откладывая газету. – Ты согласилась, потому что мы с Тревором не оставили тебе выбора.

– Да, и это все еще тревожит меня. Зачем ты решил помочь ему с этой возмутительной затеей? О чем ты думал?

Помолчав, Эдвард ответил:

– Когда мы с Тревором учились в Кембридже, я видел, как местные девочки чуть не на голове ходили, чтобы привлечь его внимание. Но Тревор не замечал их. Он всегда относился к женщинам с любезной снисходительностью, только и всего. Тревор никогда ни в кого не влюблялся.

– Что подтверждает мою точку зрения.

Эдвард покачал головой и продолжил:

– На следующий день после того, как Маргарет отказала ему, он пришел ко мне. Я предложил Тревору найти другую наследницу, но он не согласился. Сказал, что ему нужна Маргарет и он сделает все возможное, чтобы ее завоевать. По-моему, он влюблен в нее, хотя никогда не признается в этом даже себе самому.

Корнелия была настроена скептически:

– Возможно, Маргарет ему нравится, но ведет он себя с ней как-то странно. Во всяком случае, ухаживанием это не назовешь.

– Не могу с тобой не согласиться. Однако Маргарет вряд ли понравилось бы традиционное ухаживание. Всех потенциальных женихов она отвергла.

– Дело не в этом, – резко произнесла Корнелия. Она уже жалела, что согласилась участвовать в этом деле. Но в тот момент лорду Эштону удалось ее уговорить, что его план – единственно правильный в сложившейся ситуации.

Однако теперь его затея не казалась ей такой уж здравой. Вот уже две недели, как Корнелия не находила себе места от тревоги. Принятое решение жгло ее изнутри. Если кто-нибудь узнает правду, Маргарет будет опозорена. Даже если Эштон в итоге женится на ней, их нигде не будут принимать, несмотря на его титул и положение в обществе. А если об этом узнает Ван Альден, ее дядя… Об этом лучше не думать. Возможно, он желает этого союза, но вряд ли одобрит поведение Эштона.

– Эдвард, вы с лордом Эштоном старые друзья, но с тех пор, как он уехал в Египет, прошло десять лет. Он мог очень измениться за это время.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, дорогой, что не у всех мужчин такое же доброе сердце, как у тебя, и не все ведут себя так же благородно. Есть мужчины, которые, если их поставить в ту же ситуацию, в какой сейчас находится твой друг, непременно воспользуются молодостью и неопытностью Маргарет и лишат ее самого ценного.

– Тревор не способен на подлость.

– Откуда ты знаешь?

– Он дал слово чести.

Преданность Эдварда другу вызывала у Корнелии восхищение.

– Ты полагаешь, что Эштон станет Маргарет хорошим мужем?

– Как можно с уверенностью ответить на твой вопрос? Тревору не присуща жестокость. Он не пьет, не играет в карты. Он очень здраво обо всем судит.

– Он будет изменять Маргарет.

Эдвард с улыбкой ответил:

– Мужья, которые не грешат этим, – никчемные. Мы с тобой это хорошо знаем. Возможно, Эштон один из тех, кто будет хранить верность жене.

– Вряд ли.

– Корнелия, когда мы с Тревором учились в школе, то постоянно хулиганили и попадали в переделки. Однажды нас поймали с поличным, и Тревор взял всю вину на себя, чтобы меня не отчислили из школы. Тревор никогда не нарушал обещаний, данных другу, а о том, чтобы жестоко обойтись с женщиной, не могло быть и речи.

Корнелия вздохнула и сказала:

– Даже если ты прав, нет никакой гарантии, что Маргарет согласится выйти за него замуж.

Дверь в гостиную открылась, Появилась горничная и с поклоном произнесла:

– К нам едет повозка на очень большой скорости.

– Спасибо, Мария.

Корнелия бросилась к окну и увидела, что по аллее, ведущей к дому, мчится повозка. В повозке сидела женщина.

– Боже правый! – воскликнула Корнелия, когда повозка подъехала ближе. Она бросилась к двери. – Мэгги! Наконец-то! – крикнула она на ходу.

Муж побежал следом за ней. Повозка резко затормозила у входа. Корнелия едва узнала кузину, такой у нее был вид. Вся в пыли, в грязи. Волосы спутаны.

– Святые небеса! – воскликнула Корнелия. – Мэгги, дорогая! Что случилось?

Маргарет обняла кузину и указала рукой на повозку:

– Надо немедленно послать за доктором.

Увидев лежащего без сознания Тревора, Эдвард воскликнул:

– О Боже! Что стряслось?

– Потом расскажу. Срочно пошли за доктором.

Эдвард помчался к конюшне.

– И скажи доктору, чтобы взял с собой хинин! – крикнула Маргарет ему вслед и повернулась к кузине: – Надо уложить Тревора в постель.

С помощью слуг Тревора перенесли в дом. Он очнулся лишь на мгновение, когда его переложили на кровать, и снова впал в забытье. Когда по требованию Маргарет принесли холодную воду, девушка принялась омывать грудь Тревора.

– Что с ним случилось? – спросила Корнелия.

– У него приступы малярии. Нужен хинин. Но три дня назад у нас сбежала лошадь с поклажей, в сумке была фляга с настойкой хинина.

В комнату вошел Эдвард.

– Я послал за доктором, – сказал он. – Как Тревор?

– Не знаю, – покачала головой Маргарет. – Он уже два дня в таком состоянии.

Маргарет коснулась щеки Тревора. Щека была горячая. Приехал доктор, осмотрел Тревора и поспешил успокоить Маргарет.

– Вы сделали все, что могли, – сказал он, достав из сумки большую коричневую бутыль. – Приступы малярии невозможно остановить без хинина.

– Он выздоровеет? – спросила Маргарет.

– В таких случаях трудно дать точный прогноз. Но он сильный мужчина. Мы дадим ему хорошую дозу хинина и посмотрим, как на это отреагирует его организм. Я завтра приеду, но если его состояние ухудшится ночью, сразу же пошлите за мной. А пока продолжайте обмывать его прохладной водой и попытайтесь дать ему немного чая или бульона.

Доктор отмерил дозу хинина в чашку, зажал Тревору нос, чтобы тот открыл рот, и влил в него лекарство. Тревор закашлялся, но проглотил жидкость.

– Через восемь часов дайте ему вторую дозу, – сказал доктор.

– Спасибо вам, – поблагодарил доктора Эдвард. – Я провожу вас.

Мужчины вышли из комнаты, а Маргарет осталась сидеть в кресле. К ней подошла Корнелия и положила руку ей на плечо.

– Пойдем, Мэгги, – попросила она. – Ты устала. Тебе нужно поесть, принять ванну и лечь спать. Ты сделала все, что могла.

– Нет. Я останусь здесь.

– Я принесу тебе поднос с ужином, – сказала Корнелия и вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой.

«Милая Корнелия, никогда не забывает о приличиях», – подумала Маргарет с едва заметной улыбкой. Как будто Тревор в его нынешнем состоянии способен посягнуть на ее честь!

Маргарет вспомнила его слова: «Я хочу, чтобы ты стала моей женой, и на меньшее я не согласен».

Она вдруг сделала для себя неожиданное открытие: ей хочется стать его женой, она желает его как мужчину и безумно его любит.

Маргарет поняла это только сейчас. Время шло мучительно медленно. Маргарет не притронулась к еде, которую ей принесла Корнелия. Она не переставала протирать лицо и грудь Тревора смоченной в воде губкой и молилась, чтобы жар отступил.

Бог услышал ее мольбы. Незадолго до рассвета Маргарет положила ладонь ему на лоб. Лоб был влажным и прохладным. Тревор перестал бредить и уснул.

Всхлипывая от радости и вознося благодарственные молитвы, Маргарет прижалась губами к его ладони, поудобнее устроилась в кресле и забылась сном.

Глава 15

Проснувшись утром и открыв глаза, Тревор заморгал от яркого солнечного света. Он понятия не имел, где находится. Повернул голову и увидел рядом с собой Маргарет.

Она спала, сидя в кресле. Волосы ее были растрепаны, под глазами легли темные тени.

Маргарет проснулась и увидела, что Тревор смотрит на нее.

– Ты не спишь, – пробормотала девушка с улыбкой. – Слава Богу.

Тревор глянул на ее покрытое дорожной пылью лицо и увидел в глазах Маргарет нежность, которую никогда не видел в них раньше. Нежность, облегчение и еще что-то, что он не смог определить. Тревор вдруг почувствовал себя неуютно.

– Ну что, Мэгги, напугал я тебя? – спросил он шутливым тоном.

Маргарет перестала улыбаться и ответила:

– Не то слово. Я боялась, что ты умрешь.

– Меня не так просто убить. Даже малярии.

– Как ты себя чувствуешь?

– Такое ощущение, будто по мне проехал поезд. – Тревор обвел взглядом комнату: – Где мы?

– В Неаполе. Приехали сюда вчера вечером. Помнишь, как мы сюда попали?

Тревор покачал головой:

– Помню только, что мы потеряли лошадь, потом шли пешком весь день и все утро. Больше ничего.

– Неудивительно. Тебя лихорадили три дня. Я довезла нас сюда в повозке. Этого тоже не помнишь?

– Нет.

Маргарет поднялась:

– Пойду скажу Эдварду и Корнелии, что тебе стало лучше. Ты голоден? Распоряжусь, чтобы тебе принесли завтрак.

Маргарет подошла к двери и уже положила ладонь на ручку, но вдруг остановилась и повернулась к Тревору.

– Ты помнишь последнюю ночь перед тем, как заболел? – спросила она, глядя ему в глаза. – Когда ты сказал мне, что я должна сделать выбор?

– Да, – ответил он, – помню.

– Тогда напиши моему отцу и попроси его согласия на брак. Мне хотелось бы выйти замуж в Лондоне, пусть отец начнет готовиться к нашей свадьбе. Я люблю тебя, Тревор. – Маргарет улыбнулась ему и вышла из комнаты.

Тревор ушам своим не верил. Маргарет любит его. Знай он, что болезнь возымеет такое действие, давно выбросил бы флягу с хинином.

Волна ликования захлестнула Тревора. Маргарет любит его. А говорят, не бывает чудес.

– Обручена? С Эштоном? – изумилась Корнелия.

– А с кем же еще? – Маргарет перестала расчесывать мокрые волосы, посмотрела на отражение Корнелии в зеркале, стоявшем на туалетном столике, и рассмеялась, увидев выражение ее лица.

– Ты, кажется, удивлена, – заметила Маргарет.

– Поражена, – ответила Корнелия.

– Странно. Разве не ты хотела, чтобы я нашла подходящего англичанина и вышла за него замуж? – шутливо спросила Маргарет.

Но Корнелия, казалось, ее не слышала, погруженная в собственные мысли.

– Значит, это сработало, – рассеянно пробормотала она.

– Что именно?

– Я хочу сказать, что нам наконец удалось познакомить тебя с мужчиной, который тебе понравился.

– Понравился? Нет, не то слово. – Маргарет подошла к кровати и упала на нее. – Когда ты осознала, что любишь Эдварда, тебе хотелось смеяться, петь, кричать о своей любви на площадях?

– Нет, такого не было. Все произошло более спокойно. А ты влюблена в Эштона? Ну конечно, иначе не согласилась бы выйти за него замуж.

– Ох, Корнелия, я никогда не испытывала ничего подобного. Это… это такое счастье!

Маргарет подошла к окну и отдернула штору.

– Пока Тревор спит, может, прогуляемся? День выдался чудесный.

– Давай, если хочешь.

– Ты должна рассказать мне все, что случилось после того, как меня похитили.

Корнелия уставилась в окно, как будто не слышала еевопроса.

– Корнелия, что с тобой? – спросила Маргарет. – Ты как-то странно себя ведешь.

– Правда? Может быть, потому, что у меня нет такой страсти к приключениям, как у тебя. Эти две недели я места себе не находила от волнения.

– Все было не так уж страшно, честное слово. Похитители обращались со мной на редкость дружелюбно! А Тревор вел себя как герой. Он пробрался в лагерь и спас меня. Конечно, временами было очень тяжело, но сейчас я вспоминаю об этих двух неделях как о самом удивительном приключении в моей жизни.

– Рада это слышать.

– А теперь расскажи мне о том, что вы делали, пока меня не было.

– В тот момент, когда мы поняли, что ты исчезла, в церкви появился лорд Эштон. Эдвард еще раньше пригласил его поехать с нами, но он чувствовал, что ты почему-то сильно разозлилась на Эштона, поскольку отказалась принимать его за день до нашей прогулки. Поэтому Эдвард решил предупредить Эштона, чтобы он с нами не ездил. Но в то утро Эштон получил письмо, в котором говорилось о том, что тебя похитили. Преступники требовали выкуп, но, насколько я поняла, им были нужны не деньги, а какой-то список.

– Я все это знаю. А что было потом?

– Лорд Эштон сам все устроил. Сказал, что разыщет тебя, а мы с Эдвардом должны поехать сюда и ждать. Он телеграфировал в Неаполь и договорился насчет этого дома. Мы быстро собрали вещи и уехали из Рима вечерним поездом, а лорд Эштон поскакал за тобой.

– Бедная Корнелия! Ты, наверное, ужасно переживала.

– Да, – ответила кузина. У нее был такой несчастный вид, что Маргарет обняла ее за плечи и сказала:

– Ну, теперь-то я в порядке, честное слово. Я вернулась целая и невредимая.

– Слава Богу. Я не простила бы себе, если б с тобой случилась беда.

– Глупости! Ты не виновата в том, что враги Тревора решили меня похитить.

Выражение лица кузины стало еще более горестным, и Маргарет решила шуткой поднять настроение Корнелии:

– В какой ужас пришла бы леди Литтон, узнай она об этом! Она задрала бы нос и заявила, что ни одна британская девушка не позволила бы, чтобы ее похитили.

– Никому не рассказывай о том, что с тобой случилось, – предостерегла ее Корнелия. – Если в обществе узнают, что ты провела две недели в глуши, наедине с лордом Эштоном, разразится скандал. Твоя репутация будет запятнана. Пострадает и сам лорд Эштон, и мы с Эдвардом, поскольку должны были лучше следить за тобой.

– Я знаю, знаю! Сохраню все это в тайне. Но если распространится слух о том, что мы с Тревором столько времени были наедине, как они сразу вообразят себе самое худшее, хотя для этого нет никаких оснований.

– Надеюсь, что это так, – сказала Корнелия. Маргарет поняла, что она имела в виду, и покраснела.

– Конечно! – воскликнула девушка. – Лорд Эштон был… то есть он не… в общем, ничего такого не случилось! – Это было не совсем правдой, но у Маргарет не хватило бы духу поведать кузине о том, что она пережила в пещере и на лугу.

– Слава Богу, что Тревор оказался человеком чести.

– Папа знает о том, что случилось?

– Упаси Боже! – Корнелия пришла в ужас даже при одной мысли об этом. – Он никогда не простит меня, если узнает, что с тобой произошло. Ведь он оставил тебя на мое попечение. Пообещай, что ты никогда не расскажешь дяде Генри об этом.

– Корнелия, ты не должна винить себя, да и папа не стал бы обвинять тебя в случившемся. Конечно, жаль, что из-за этой секретности мы не станем искать похитителей и они не получат по заслугам за свои преступления. Но тут уж ничего не поделаешь. Я рада, что папа не в курсе, иначе он бы поднял столько шума! К счастью, вы вели себя очень осторожно, так что я уверена, что об этом вообще никто никогда не узнает.

– Надеюсь, что нет. Я схожу за Молли, чтобы она помогла тебе одеться. – С этими словами Корнелия встала и торопливо направилась к двери.

Маргарет удивленно посмотрела ей вслед. Она не могла понять, почему на протяжении всего разговора кузина так странно вела себя.

В последующие дни никто в доме не поднимал в разговоре тему похищения Маргарет и ее последующего спасения. Корнелия рассеянно молчала, Эдвард был слишком благовоспитан и вежлив, чтобы говорить об этом, а Тревор большую часть времени проводил в своей спальне, восстанавливая силы после болезни. Поскольку он принимал хинин, то быстро шел на поправку. Через три дня Тревор настолько окреп, что можно было начать подготовку к путешествию домой. Все считали, что чем скорее они отправятся в Англию, тем будет лучше. Особенно сильно туда рвались Корнелия и Маргарет, желая побыстрее начать подготовку к свадьбе. Эдвард купил билеты на корабль, который отплывал в Дувр уже на следующий день.

Тревор уже послал телеграмму Ван Альдену, и тот дал согласие на брак и свое отцовское благословение. Он заверил их, что немедленно начнет готовиться к церемонии. Такая реакция удивила Маргарет. Ведь в последнем разговоре с ней папа недвусмысленно заявил, что Тревор ему не нравится. Видимо, он так хотел поскорее выдать дочь замуж, что сразу согласился.

Маргарет страдала от морской болезни и все семь дней плавания провела в своей каюте. Тревор порывался навестить ее, но Маргарет даже думать не хотела о том, что он увидит ее в таком жалком состоянии.

Когда они высадились в Дувре, то сразу увидели у причала Ван Альдена, который приехал их встретить. Он пожал руку Тревору и поздравил его с тем, что ему удалось завоевать руку самой лучшей девушки на свете. Затем повернулся к Маргарет и воскликнул:

– Мэгги, девочка моя! Ты сделала меня счастливым человеком.

Ван Альден заключил ее в объятия. Маргарет обняла и поцеловала его.

– Спасибо, папочка. Я тоже очень счастлива.

– К свадьбе почти все готово, – весело заявил Ван Альден. – Я получил особое разрешение на брак, поместил объявление в газетах и разослал приглашения. Венчание назначено на субботу на два часа дня, в соборе Святого Павла.

– В субботу! – воскликнула Маргарет. – Но до субботы осталось всего три дня. А у меня еще нет свадебного платья!

Луччи провел в Риме целую неделю, прежде чем ему удалось узнать о том, где сейчас находится Тревор Сент-Джеймс. Как только он прибыл в Вечный город, то сразу связался со своим братом, Антонио. Чтобы найти Тревора, они наняли целую армию детективов, а также подключили всех знакомых в больших городах Италии и крупных портах. Прошла неделя, а их усилия так ни к чему и не привели – они не смогли напасть на след врага. Но на восьмой день, открыв газету, Луччи понял, где искать Тревора.

В колонках светской хроники всех европейских газет, включая римские, появилось объявление о том, что британский пэр Тревор Сент-Джеймс, граф Эштон обручился с мисс Маргарет Ван Альден, единственной дочерью американского миллионера Генри Ван Альдена. Как сообщалось, жених совсем недавно унаследовал титул и, поскольку последние десять лет жил в Египте, намеревался поскорее обосноваться в своем поместье в Кенте. Поэтому счастливая пара решила не тянуть с бракосочетанием и пожениться через три дня после выхода объявления в лондонском соборе Святого Павла.

Итак, настало время действовать. Луччи поднялся с дивана и подошел к звонку, намереваясь вызвать брата и сказать ему, что им нужно немедленно отправляться в Лондон. Но тут Луччи подумал, что не стоит так торопиться.

Его враг скоро женится, и тогда у Луччи появится способ отплатить за страдания его возлюбленной Изабеллы.

«Я дам ему время насладиться женой, привыкнуть к своему счастью. И только потом заберу ее у него».

Луччи удовлетворенно улыбнулся.

Глава 16

Маргарет совершенно напрасно волновалась о свадебном платье. Конечно, было слишком поздно заказывать его у Ворта, но Генри послал из Дувра телеграмму мадам Вальмон, самой прославленной из лондонских кутюрье. Когда они прибыли в столицу, мадам Вальмон уже готова была принять их в своем модном доме на Риджент-стрит и показать самые лучшие модели весенней коллекции, а также предложить десятки различных тканей, ленты и кружева, из которых потом целая армия портних могла бы за три дня сшить ее приданое.

Тревор не поехал с ними в Лондон. Он нанял карету и направился в Эштон-Парк, расположенный всего лишь в пятнадцати милях от Дувра. Тревор намеревался встретиться с семьей и осмотреть имение. Маргарет немного расстроилась из-за этого, потому что хотела, чтобы Тревор был рядом с ней, когда ее станут атаковать журналисты – а они обязательно будут охотиться за ней до самой субботы. Тем не менее Маргарет понимала, почему Тревор так поступил. Он сказал, что если журналисты и вообще вся суета свадебных приготовлений станут действовать ей на нервы, пусть пошлет ему срочную телеграмму. Он приедет за ней, и они просто сбегут. Разразится скандал, зато журналистам будет о чем писать.

В течение следующих трех дней было много моментов, когда предложение Тревора казалось Маргарет очень привлекательным. Тем утром, когда они приехали в Лондон, в «Панче» появилась карикатура, на которой очень похожая на Маргарет дама покупала титул леди Янки-дудл[11] в «Харродз» – самом фешенебельном универсаме Лондона.

Это привело ее в ярость, но оказавшийся рядом Эдвард помог ей увидеть происходящее в юмористическом свете. Он напомнил Маргарет о ее собственных словах, которые она сказала, когда в прошлом году газеты так же иронизировали насчет замужества Корнелии: «Тебе нужно поменять дату свадьбы на четвертое июля,[12] вместо оркестра, исполняющего свадебный марш, пригласить ребят с банджо, подать вместо фруктового торта яблочный пай и пригласить самых ужасных и грубых людей, которые тебе известны. Это послужит им хорошим уроком». Конечно, Маргарет шутила, когда прошлым летом предложила такой сценарий свадьбы кузине. Но теперь это показалось ей хорошей идеей.

За день до свадьбы в город приехали мать Тревора, его бабушка и невестка. Они появились в доме Ван Альдена в сопровождении леди Литтон, чтобы познакомиться с невестой. Как позже узнала Маргарет, Тревор собирался прибыть в Лондон в день венчания, потому что у него было много дел в поместье.

Когда будущие родственники появились в гостиной, взгляд Маргарет тут же устремился на высокую женщину с седеющими черными волосами. Ее синие глаза и правильные черты лица сразу вызывали в памяти лицо и глаза Тревора. Леди Литтон еще не успела представить ее Маргарет, но девушка уже знала, что перед ней стояла мать Тревора.

– Здравствуйте, – вежливо проговорила она и улыбнулась ей.

– Рада с вами познакомиться, моя дорогая, – сквозь зубы процедила женщина.

Эти слова были сказаны таким холодным тоном, что Маргарет растерялась, не зная, что говорить дальше. К счастью, леди Литтон продолжила представления и избавила Маргарет от необходимости отвечать. Она указала на стройную, очень красивую блондинку:

– Это Элизабет, леди Эштон.

Вдова Джеффри посмотрела на Маргарет с нескрываемой ненавистью.

Леди Литтон указала на пухлую пожилую даму слева от себя:

– А это вдовствующая графиня.

– Ой, какая ты красавица! – воскликнула бабушка Тревора, широко улыбаясь. Маргарет тоже ей улыбнулась.

Пожилая дама повернулась к Эдварду:

– У этих американок такие хорошие зубы. Неудивительно, что они так нравятся нашим английским джентльменам. И у них рождается много мальчиков, не правда ли? – Она похлопала Маргарет по руке: – Ты кажешься мне доброй, здоровой девочкой, и это очень хорошо. Я уверена, ты сразу забеременеешь. Мальчики, моя дорогая. Много мальчиков. А теперь давайте пить чай с пирожными.

– Давайте, – сказала Корнелия, подводя черту под неловкой сценой.

Здравый смысл Корнелии, ее сдержанность и деловитость помогли Маргарет пережить оставшиеся до венчания три дня. В субботу днем, выходя из свадебного экипажа, Маргарет даже удивилась, насколько спокойно и умиротворенно она себя чувствовала. Взяв под руку отца, Маргарет пошла вверх по ступеням, улыбаясь толпе журналистов и зевак.

В церкви тоже было полным-полно народу. Маргарет увидела своих самых близких подруг: Анну Крофт, которая стала маркизой Гластон, Джозефину Фарнер, теперь – виконтессу Атерсли, и Элизу Уитмор, которая вышла замуж за виконта Сетона.

Идя к алтарю, Маргарет посмотрела на виконта Атерсли и вспомнила, как незадолго до Рождества к ней пришла Джозефина и просила одолжить ей денег, чтобы покрыть карточные долги мужа. Ее отец только что потерял все свое состояние в неудачной сделке и не мог ей помочь. Что касается лорда Сетона, то обществу своей американской жены он предпочитал охотничий домик в Шотландии. Анна приехала на свадьбу без мужа, и Маргарет, одна из немногих, знала, почему он отсутствует. Маркиз Гластон был болен – неизбежное следствие его бесчисленных связей с женщинами.

Венчание вызвало у Маргарет бурю эмоций.

Оно длилось всего пятнадцать минут. Когда Маргарет взяла Тревора под руку и они направились к выходу из церкви, у девушки перехватило дыхание, она была на грани обморока. К горлу подступила тошнота. Только бы ее не вырвало. В противном случае карикатуристам «Панча» будет чем заняться в ближайшие дни.

Маргарет сидела на диване в гостиной отцовского дома и вела задушевный разговор со своими американскими подругами. Тревор не сводил с нее глаз. Тревор бывал на многих свадьбах, но никогда еще не видел такой красивой и в то же время такой печальной невесты.

К нему подошла мать:

– Полагаю, ты сделал правильный выбор, Тревор.

– Спасибо, мама, – сухо ответил он. – Очень рад, что Маргарет тебе понравилась.

– Конечно, я предпочла бы, чтобы ты женился на английской девушке.

– Разумеется.

– Но она достаточно мила. Для американки. – Она деликатно кашлянула. – Леди Литтон сказала мне, что ее отец – один из самых богатых людей Америки. Это прекрасно. У нее большое приданое?

Тревор сурово сжал губы и окинул мать высокомерным ледяным взглядом, которому научился у нее много лет назад. Она с оскорбленным видом переместилась на другой конец гостиной, так и не утолив свое любопытство, а Тревор опять посмотрел на Маргарет.

Словно почувствовав его взгляд, она повернулась к нему. Ее обычно выразительное лицо было серьезным и непроницаемым. Интересно, о чем она сейчас думает?

Маргарет отвела взгляд. Тревор почему-то испытал чувство, отдаленно напоминающее стыд. Он подавил его и обернулся к лорду Сетону. Тот проявлял огромный интерес к коллекции картин Ван Альдена и как раз в этот момент спрашивал у отца Маргарет, нельзя ли ее посмотреть.

– Разумеется, – ответил польщенный Ван Апьден. – К сожалению, самые лучшие экземпляры находятся на моей вилле в Риме, но здесь тоже есть на что посмотреть.

Тревор решил пойти вместе с ними, и трое мужчин покинули гостиную. Генри и Сетон шли по длинному коридору впереди Тревора и обсуждали живопись – тему, которая оказалась близка им обоим. Но Тревор не принимал участия в разговоре. На самом деле он едва их слушал и молча следовал за ними, погруженный в собственные мысли. Вскоре мужчины оказались в конце галереи и вошли через двойные двери в бальную залу. Тревор увидел висевшие на стене залы шпаги и маски и удивленно воскликнул:

– Набор для фехтования в бальной зале? Зачем?

– Моя дочь и некоторые ее подружки увлекаются фехтованием, – объяснил ему Ван Альден. – В этом доме только бальная зала достаточно велика, чтобы там можно было упражняться. На самом деле у них тут своего рода спортивный клуб. – Он повернулся к лорду Сетону: – Полагаю, ваша жена тоже тут бывает, когда приезжает в Лондон?

Слегка нахмурившись, граф ответил:

– Да. Признаться, меня тревожит ее пристрастие к чисто мужскому виду спорта. Но с другой стороны, фехтование полезно для здоровья и вполне безопасно.

– На что только мы не соглашаемся, чтобы порадовать наших женщин, – смеясь, заметил Ван Альден. – Моей дочери очень нравится этот спорт. Я даже несколько раз фехтовал с ней. Должен сказать, это у нее хорошо получается. Даже очень хорошо, если учесть, что она – женщина.

Они вернулись в гостиную и присоединились к остальным гостям.

Когда свадебный ужин подошел к концу, Маргарет поднялась наверх с Корнелией. Гости словно по команде стали расходиться. Мать Тревора, бабушка и Элизабет поехали в гостиницу, сам Тревор пошел вместе с Эдвардом и Ван Альденом в кабинет выкурить сигару.

Тревор с нетерпением ждал, когда Корнелия спустится вниз. Как только она появилась на пороге кабинета, Тревор тут же встал и направился к двери. Он остановился возле Корнелии, и та шепнула ему:

– Второй этаж, третья комната справа.

Тревор кивнул, пожелал всем спокойной ночи и поднялся наверх. Он не знал, как Маргарет встретит его. Ему оставалось лишь надеяться, что Корнелии удалось развеять ее страхи. Но надежда не оправдалась.

Маргарет, одетая в шелковую сорочку и пеньюар, сидела за туалетным столиком и расчесывала волосы. Когда он вошел, Маргарет повернулась к нему, но тут же отвела взгляд и стала причесываться дальше. Даже с порога Тревор почувствовал ее напряженное состояние.

Тревор посмотрел вокруг себя. На столе, возле окна, он заметил бутылку шампанского в хрустальном ведерке со льдом. Он закрыл дверь и подошел к столу.

Сняв свадебный сюртук, он открыл шампанское и наполнил два бокала. Затем подошел к Маргарет, поставил один бокал на туалетный столик, а сам опустился в неудобное кресло времен королевы Анны, стоявшее позади нее.

Маргарет начала причесывать волосы быстрыми, отрывистыми движениями. Она явно нервничала.

– Это было… это была хорошая свадьба, – запинаясь, проговорила Маргарет.

– Очень хорошая. – Тревор глотнул шампанского и отставил бокал. Протянув руку через плечо Маргарет, он забрал у нее щетку.

– Что?..

– Ш-ш-ш. – Тревор собрал волосы Маргарет и позволил им упасть на спину одной тяжелой темной волной. – Пей шампанское, – сказал он и стал ее причесывать.

Маргарет схватила бокал, опустошила его наполовину и поставила обратно. Пока Тревор расчесывал ей волосы, Маргарет перебирала пальцами содержимое ее дамского несессера, переставляя флакончики духов. Тревор ощутил запах лимонного мыла и наклонился, вдыхая сладкий, характерный аромат ее тела.

– Я мечтал о том, как буду тебя причесывать, еще когда мы были в Италии.

Пальцы Маргарет остановились. Она замерла.

– Мечтал? Но почему?

Вместо ответа Тревор отодвинул щеткой волосы Маргарет в сторону и поцеловал ее в шею.

Маргарет дернулась.

Тревор снова поцеловал шею Маргарет, пробуя ее языком. Маргарет попыталась встать.

Тревор выронил щетку.

– Мэгги, – прошептал он, – не бойся меня.

– Я не боюсь.

Однако Тревор чувствовал, что это не так, и пристально посмотрел Маргарет в глаза, отражавшиеся в зеркале.

– Разве что немного, – призналась Маргарет и опустила взгляд.

Тревор едва заметно улыбнулся и пробормотал:

– Ты не умеешь лгать.

Тревор перевел дыхание, чувствуя, что тоже начинает волноваться. Он неделями мучился от желания, едва не сошел с ума, но теперь, когда у него появилось законное право овладеть ею, не воспользовался им и ждал, когда Маргарет тоже захочет его.

– Ты думаешь, мы правильно поступили? – вдруг спросила Маргарет.

Ее вопрос застал Тревора врасплох.

– Конечно, – ответил он, продолжая ее ласкать.

– Однажды ты сказал, что из меня получится отличная любовница, но неудобная жена. Теперь ты тоже так думаешь?

– Да, я уверен, что ты будешь неудобной женой, но я готов к трудностям.

– Как благородно с твоей стороны. У нас обязательно должны быть отдельные спальни? – спросила Маргарет.

– Нет, не обязательно, – ответил Тревор и потянул пояс ее пеньюара.

Маргарет запахнула пеньюар и завязала пояс.

– Я не желаю, чтобы ты встречался с другими женщинами! – заявила она. – Ты не должен мне изменять!

Так вот что ее тревожит! Тут Тревора осенило.

– Пойдем со мной, – сказал Тревор и повел ее к двери.

– Куда? – спросила Маргарет.

– Сейчас увидишь.

Он открыл дверь, снова взял ее за руку, и они вышли в коридор.

– Куда ты меня ведешь? – прошептала Маргарет, когда они стали спускаться с лестницы.

– С того дня, как я встретил тебя, у меня появилась тяга к ночным приключениям.

Они прошли по галерее и оказались в бальной комнате. Тревор поставил лампу на стол и повернулся к Маргарет.

– Однажды ты сказала мне, что хорошо фехтуешь. Думаю, пришло время это проверить.

– Сейчас? – недоверчиво спросила Маргарет. Тревор зажег два газовых рожка, висевших на стене справа и слева от двери, и в зале стало светло. – Хочешь сразиться со мной сейчас?

– Почему бы и нет? – Тревор бросил спички на стол, снял шпагу со стены, надел защитную маску и встал в центре зала. Отсалютовав ей шпагой, Тревор сказал: – Защищайся.

Маргарет надела маску, сняла с крючков шпагу и, встав в позицию, тоже отсалютовала Тревору.

Поединок начался. Тревор был уверен в победе, но Маргарет владела шпагой гораздо лучше, чем он думал. Тот, кто тренировал ее, поработал на славу. Хотя Маргарет не хватало физической силы, она с лихвой компенсировала этот недостаток быстротой и умом. Однако Тревор не волновался за исход поединка. Он был гораздо сильнее Маргарет и имел за плечами годы практики. Ему ничего не стоило покончить с ней через несколько коротких минут, но он решил так не делать. Тревор позволил ей наступать, а сам лишь защищался, отбивая ее атаки.

Но у его очаровательной партнерши было гораздо более серьезное преимущество, чем скорость. В какой-то момент Тревор отвлекся, разглядывая соблазнительные изгибы ее тела под тонкой шелковой одеждой, и в этот момент он понял свою ошибку. Воспользовавшись моментом, Маргарет совершила молниеносный выпад и коснулась его груди резиновым концом шпага.

– Укол! – воскликнула Маргарет, широко улыбаясь. Это была ее первая улыбка за целый день. – Признайте, сэр!

– Как тебе это удалось? – Тревор был вне себя от изумления.

– Просто я лучше тебя фехтую, – сказала Маргарет и подняла шпагу, намереваясь продолжить поединок.

Они начали медленно сходиться, внимательно глядя друг на друга. Маргарет учащенно дышала, ее полная грудь высоко поднималась. Под тонкой материей обозначились набухшие соски. Тревор почувствовал, что пришло время закончить бой и потребовать награду за свою победу. Впервые с начала поединка он начал фехтовать в полную силу, чтобы заставить Маргарет отступить и сдаться.

Вскрикнув, она действительно стала пятиться, однако продолжала мастерски отражать его удары. Но тут она наступила на край пеньюара и споткнулась. Тревор выбил шпагу из ее руки, и Маргарет упала, взметнув облако шелка и кремового кружева. На мгновение Тревор увидел ее длинные обнаженные ноги.

– Это нечестно! – рассмеялась она, снимая маску. Тревор протянул ей руку и помог встать. – Тебе удалось сделать это только потому, что я наступила на подол.

Тревор покачал головой и тоже снял маску.

– Когда выигрываешь ты, – говоришь, что фехтуешь лучше меня. Когда побеждаю я, заявляешь, что потерпела поражение из-за того, что зацепилась за юбку.

– Конечно, – призналась Маргарет. – Разве не все так делают?

– Я, например, так не делаю.

Она улыбнулась и повесила шпагу и маску на стену.

– Я считаю, что ты победил меня случайно. В следующий раз я надену бриджи, и тогда мы посмотрим, на что ты способен.

Маргарет потянулась вверх, чтобы затушить газовые лампы, а Тревор подумал, что вид роскошных бедер его жены в облегающих бриджах будет отвлекать его от игры ничуть не меньше, чем шелковое неглиже. Но он не стал мечтать о будущих удовольствиях, а сконцентрировался на том, что сулила ему сегодняшняя ночь.

– Признайся, Мэгги, я победил. И теперь хочу получить награду.

Она посмотрела ему в глаза. Их разделяло несколько шагов.

– Какую награду ты хочешь?

Маргарет покраснела, на ее губах играла озорная улыбка. Не успела она опомниться, как Тревор подхватил ее на руки, Маргарет стала вырываться.

– Хватит, жена моя. Мы и так потеряли много времени. Сейчас я тебя поцелую.

Она обвила руками его шею и прошептала:

– Я люблю тебя.

Тревор поцеловал ее. Настоящая любовь – это та, которой занимаются в постели. Тревор слишком долго ждал этого момента.

Маргарет приоткрыла губы. Взъерошила его волосы, коснулась языком его языка, и от этой несмелой ласки по телу Тревора пробежала дрожь. Боже, надо немедленно отнести ее в спальню, иначе их первая брачная ночь пройдет прямо тут, на полу бальной залы.

Тревор прервал поцелуй и повернулся к двери.

– Возьми лампу, – сказал он.

Маргарет взяла лампу, они вышли на галерею и стали подниматься наверх.

В спальне Тревор взял у нее лампу, поставил на столик возле кровати и повернулся к Маргарет. Он одним движением снял с нее пеньюар, дернув за завязки, и стал расстегивать сорочку.

Маргарет хотела погасить лампу, но Тревор схватил ее за запястье:

– Оставь свет. Я хочу смотреть на тебя.

Маргарет покачала головой:

– Нет!

Тревор стал ее ласкать, и Маргарет постепенно расслабилась. Тревор стал расстегивать ей сорочку, и когда расстегнул, Маргарет вся дрожала. Глаза ее были закрыты.

– О Боже, – хриплым шепотом произнес Тревор и взял в ладони ее грудь, лаская пальцами ее набухшие соски.

Тревор ласкал ее, целовал, дразнил, посылая волны желания в каждую клеточку тела Маргарет. Она обвила руками шею Тревора и прильнула к нему, дрожа от наслаждения.

Тревор скользнул рукой между ее ног и принялся ласкать ее потайное местечко, Маргарет схватилась за его плечи, чтобы не упасть, и начала двигаться вместе с движением руки Тревора, не в силах сдержать стоны.

– Тревор! О Тревор! – выдохнула Маргарет, взлетев на вершину блаженства.

Тревор повернулся к кровати, снял с нее покрывало, откинул верхнюю простыню, подхватил Маргарет на руки и положил в центр. Она откинулась на подушки и посмотрела на Тревора. Не сводя с нее глаз, Тревор стал раздеваться.

Когда дело дошло до брюк и он спустил их до бедер, Маргарет отвела взгляд и уставилась в потолок. Матрас прогнулся, и Маргарет поняла, что Тревор лег рядом. Когда он дотронулся до нее, Маргарет испуганно подскочила. Тревор положил руку ей на живот, спустился ниже и опять скользнул между ее ног. Она напряглась, когда почувствовала, что его палец проник внутрь ее. Ощущение было очень приятным.

Рядом с бедром Маргарет почувствовала что-то еще, твердое и горячее. «Будет немного больно», – объяснила ей Корнелия.

Один его палец двигался внутри ее, а другой ласкал и дразнил чувствительное потайное местечко, скрытое завитками волос.

– Тревор, – охнула Маргарет, – мне так хорошо!

Тревор отнял руку и лег на нее.

– Пора, Мэгги, – хрипло шепнул Тревор. – Больше я ждать не могу.

Маргарет раздвинула ноги, а Тревор без предупреждения одним мощным рывком вошел в ее лоно. Маргарет показалось, будто ее пронзили ножом.

Она застонала. Боль была невыносимой. И Маргарет уткнулась в плечо мужа.

Тревор стал покрывать ее тело поцелуями.

– Мэгги, Мэгги, я причинил тебе боль, прости меня.

Боль почти утихла, и в голосе Тревора Маргарет слышала тревогу и сожаление. Она судорожно сглотнула, ее руки скользнули ему на спину.

– Я в порядке, – проговорила Маргарет. – Все закончилось?

– Нет.

– Это… – Маргарет облизнула сухие губы, – это плохо.

– Прости меня, дорогая. – Тревор коснулся губами ее уха.

Маргарет не хотела, чтобы он просил прощения, чтобы жалел о том, что произошло. Она пошевелилась. Боль утихла, но неприятное ощущение осталось. Маргарет снова пошевелила бедрами.

– Ради всего святого, не шевелись, Мэгги.

Тревор перенес вес тела на руки. Маргарет видела, как напряглись его мускулы, и поняла, что Тревор изо всех сил сдерживается, хочет дать ей время привыкнуть к нему и почувствовала, что ее любовь к нему возросла во сто крат. Теперь они – муж и жена. Ему не надо сдерживаться. Маргарет опять покачала бедрами.

– О Боже, – простонал Тревор, – не шевелись.

Однако Маргарет выгнулась ему навстречу, полностью приняв его в свое лоно. Он хрипло вскрикнул и стал двигаться – яростно, грубо.

Маргарет задвигалась вместе с ним. Тревор больше не сдерживался. Он наслаждался.

– Я люблю тебя! – воскликнула Маргарет, обхватив его бедра ногами. Она была счастлива, что могла не только получать, но и дарить наслаждение. – О, Тревор, я так тебя люблю!

Тревор сжал ее в объятиях и задрожал. Потом рухнул на нее, обдав горячим дыханием.

– Мэгги, – прошептал он, касаясь рукой ее волос, – моя жена.

Маргарет повернулась кТревору и поцеловала его в шею.

– Мой муж, – улыбаясь, проговорила она. – Мой герой.

Долгое время Маргарет лежала под ним. Потом Тревор зашевелился, поцеловал жену в щеку и перекатился на спину.

– Отдельных спален не будет, только общая, – прошептал он и забылся сном.

Маргарет не хотелось спать. Ей хотелось петь и смеяться от счастья. Она встретила мужчину, которого полюбила, и вышла за него замуж. Разве не об этом она мечтала?

Глава 17

Тревор проснулся. Лампа погасла, но сквозь ставни в комнату проникал серый свет. Наступило утро. Маргарет зашевелилась, Тревор повернул голову и увидел, что она смотрит на него.

Маргарет лежала на боку, подложив ладонь под щеку, стыдливо прикрыв грудь простыней. Ее длинные волосы падали ей на лицо и обнаженные плечи. Тревор лег на бок и погладил Маргарет по щеке. Его пальцы пробрались сквозь спутанную массу шелковых прядей и легли на тыльную сторону шеи.

– Доброе утро, – сказал он, привлек ее к себе и поцеловал.

Маргарет не сопротивлялась и ответила на поцелуй Тревора со страстью, от которой его желание вспыхнуло с новой силой. Свободная рука Тревора нырнула под простыню и принялась изучать тело Маргарет, в то время как его язык изучал ее рот. Он провел пальцами по ее груди, по атласной коже ее живота, потом скользнул между ног. Пальцы коснулись ее лона, и Тревор почувствовал, что Маргарет готова принять его.

Тревор прервал поцелуй и откинул простыни, которыми они были укрыты.

– Иди сюда, жена! – Он поднял Маргарет, намереваясь усадить ее к себе на бедра.

Вид Маргарет, ее обнаженной груди возбудил его. Такую картину он хотел бы созерцать каждое утро.

Тревор вошел в нее, и от наслаждения у него закружилась голова.

В полном изнеможении он рухнул на постель.

Такого полного удовлетворения он не испытывал ни с одной любовницей.

Но Мэгги – не любовница. Она его жена. А это – совсем другое дело. Маргарет не шевелилась, и Тревор подумал, что она заснула.

Маргарет вдруг подняла голову и посмотрела ему в глаза. Уголки ее губ изогнулись в загадочной улыбке.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– Я думаю, – смущенно проговорила она, – что мне нравится быть замужем.

Тревор рассмеялся. К его радости, он понял, что ему тоже нравится быть женатым. Очень даже нравится.

Генри поставил витиеватую подпись на банковском чеке и передал его через стол Тревору:

– Этого хватит, чтобы привести в порядок Эштон-Парк. Ты уже решил, куда вложишь деньги?

Тревор взял чек, не глядя на сумму, сложил его пополам и спрятал в карман.

– У меня есть несколько вариантов. Можно построить ткацкую фабрику по производству льняных тканей. Рядом с Уэйверли таких нет. Ближайшая фабрика находится в Ситтингборне, но до нее двадцать миль. У меня много земли, которая в данный момент не используется. На ней можно посеять лен, климат вполне подходящий. Из льна можно делать не только ткань, но и масло, так что с одного урожая мы получим двойную прибыль. Думаю, это выгодное вложение капитала.

Генри кивнул и добавил:

– Не говоря уже о выгоде, которую принесет фабрика самой деревне Уэйверли.

– Процветание деревни находится в прямой зависимости от близлежащих поместий. Я теперь граф, и моя обязанность – заботиться о людях, которые там живут. Их нуждами и так слишком долго пренебрегали. Но я не предложил бы такого плана, если бы не чувствовал, что мы сможем заработать на нем.

– Согласен. Это разумная идея. Я знаю несколько инженерных фирм в Лондоне, где нам могли бы разработать план фабрики. Полагаю, ты уже думал о том, в каком именно месте ее построить.

– Конечно. Кстати, я хотел бы встретиться с вашими бухгалтерами. Они смогут сделать предварительные расчеты издержек и прибыли.

Генри кивнул.

– Ты сказал, что у тебя есть и другие предложения?

– Да, есть одна мысль. Это дело может принести огромную прибыль, но уж слишком велик риск.

– Самые прибыльные дела всегда связаны с риском. Что конкретно ты имеешь в виду?

– Электрическое освещение.

– Ты не думаешь, что мода на электричество скоро пройдет?

– Нет, не думаю. А вы?

– Тоже не думаю, – ответил Генри. – Скорее всего электричество окажется самым важным открытием века. Допустим, мы с тобой правы. Каков твой план?

– Я знаком со многими аристократами, которые женились на американках с наследством и которые, так же как и я сам, собираются перестраивать и подновлять поместья. Их жены, конечно, привыкли к современным удобствам, и я уверен, что им очень не хватает света и тепла в их новых домах по эту сторону Атлантики. Большинство английских поместий такие темные и страшные, что могут любого вогнать в уныние. Я знаю, что многие аристократы содрогнутся при одной лишь мысли о том, что в их древних домах может появиться электрическое освещение, но ради семейного спокойствия люди готовы пойти на серьезные жертвы.

– Особенно когда для этого есть деньги, – добавил Генри. Он поразмыслил над словами Тревора, но через какое-то время покачал головой: – Не сомневаюсь, что у нас с тобой есть много знакомых, которые хотели бы провести в свои дома электричество. В принципе твой план может принести выгоду. Но это новая сфера деятельности, и я не знаю никого, кто разбираетея в ней. Где ты возьмешь необходимые для этого опыт и знания?

Тревор не стал прямо отвечать на вопрос тестя и задал ему встречный вопрос:

– Вы, знакомы с сэром Уильямом Крэндоном?

– Он баронет, если не ошибаюсь. И наверняка лучше всех в Англии разбирается в электричестве.

– Совершенно верно. Его знания нам очень помогут.

– Не сомневаюсь. Но насколько мне известно, он тоже аристократ. Ему уже предлагали работать в этом направлении, но он отказался. Вряд ли удастся убедить его принять участие в нашем предприятии. Особенно если учесть, что у меня нет на него выхода.

Тревор с улыбкой ответил:

– У меня есть. Он мой старый приятель. Мы занимались некоторыми очень прибыльными делами в Фивах, а потом он стал баронетом и вернулся в Англию. Думаю, его можно уговорить поделиться с нами своими знаниями. Разумеется, за хорошую плату. Хотя в обществе об этом еще не знают, вчера я услышал от лорда Сетона, который приходится двоюродным братом его жене, что кредиторы Крэндона собираются подать заявление о его банкротстве.

Генри усмехнулся:

– Я знал, что не ошибся в тебе, Эштон. Ты прирожденный делец. Не каждый обладает таким талантом, Ты уверен, что в тебе нет крови янки?

Тревор улыбнулся. Он подумал, что в этом отношении он ни за что не может поручиться, ведь многие его предки считались распутниками. Если в нем действительно есть капля американской крови, то получил он ее не в постели, а где-нибудь на сеновале. Поэтому Тревор не стал распространяться на эту тему, а начал рассказывать о других вариантах, как можно заработать на электричестве. Генри выслушал, его и предложил несколько своих идей. Их беседу прервал стук в дверь. Внутрь заглянула Маргарет. Генри воскликнул:

– Мэгги, ты же знаешь, что меня нельзя беспокоить, когда я разговариваю по делу.

Маргарет с улыбкой вошла в кабинет.

– Поскольку ты разговариваешь с моим мужем, я подумала, что это правило не действует, – сказала она. – Особенно в первое утро после свадьбы.

Генри тут же сменил гнев на милость:

– Ну что ж, пожалуй, ты права. Прости, дорогая.

– Все в порядке, папа. Я знаю, ты забываешь обо всем на свете, когда речь заходит о бизнесе. – Она улыбнулась Тревору и предупредила: – Он будет держать тебя тут целый день.

– Не будет, – ответил Тревор и поднялся. – У меня встреча с моими адвокатами через… – он вынул карманные часы, – через полчаса. Вернусь к обеду.

Маргарет вздохнула:

– Значит, наши пути расходятся. Поскольку мы уезжаем завтра утром в Кент, я решила походить с Корнелией по магазинам, а после мы пойдем на чай к леди Лонгфорд.

– Прости, что у нас с тобой не будет свадебного путешествия, но я должен вернуться домой.

– Я понимаю, – сказала Маргарет. – Отправимся путешествовать в другое время.

– А что касается сегодняшнего дня, думаю, мы сможем найти час-другой, чтобы поупражняться в фехтовании перед ужином. – Тревор взял руку Маргарет и поднес ее к губам. – Мне очень понравилось фехтовать с тобой, – шепотом добавил он. – Хочу заниматься этим как можно чаще.

– И я, – тоже шепотом ответила Маргарет, покраснев при воспоминании о вчерашней ночи.

Когда Тревор вышел из кабинета, Генри улыбнулся дочери:

– Мэгги, девочка моя, тебе нравится замужняя жизнь?

– Очень нравится, папа, – ответила она.

Генри ласково потрепал ее по подбородку. Больше всего он радовался не тому, что оказался прав насчет замужества, а тому, что не ошибся в Треворе. Маргарет любит его, это ясно как день. А когда счастлива дочь, счастлив и отец.

Генри был не единственным, кто в этот день чувствовал себя счастливым. То же самое можно было сказать и о Маргарет.

– Мэгги, ты вся светишься. Такая перемена, и всего за одну ночь, – сказала Корнелия, когда они шли по отделу тканей универсама «Харродз».

– Ты замужняя женщина, Корнелия, и не можешь не понимать, почему я счастлива.

Однако кузина не улыбнулась, а очень серьезно посмотрела на Маргарет и сказала:

– Я рада, что ты так хорошо себя чувствуешь, дорогая.

– Да, я счастлива, но мне почему-то с трудом верится, что ты на самом деле за меня рада. Последнее время ты какая-то мрачная.

– Я просто устала. Путешествие домой и суета последних дней не прошли для меня бесследно.

Маргарет заподозрила неладное. Но не успела высказать свое мнение по этому поводу, как Корнелия указала на образцы тканей, лежавшие вокруг них, и неожиданно рассмеялась:

– Моя дорогая, вряд ли тебе удастся найти в этом отделе подходящий подарок для лорда Эштона.

– Ты права, – ответила Маргарет. – Вообще-то я направлялась туда. – Маргарет кивнула в сторону двери.

Она вышла из текстильного отдела, и Корнелия последовала за ней. Маргарет прошла мимо клюшек для гольфа и бит для крикета и остановилась у витрины рыболовных принадлежностей. Одна удочка стояла на видном месте. Маргарет указала на нее и восхищенно заявила:

– Какая прелесть! Лучше не бывает.

– Ты про удочку?

– Разумеется. Тревор страстный рыболов.

– Очень странный свадебный подарок, тебе не кажется?

– Возможно, – сказала Маргарет. – А ты что предлагаешь?

– Я подарила Эдварду золотые запонки с его инициалами. Он был очень доволен.

«Тревор положит запонки в комод и тут же забудет о них», – подумала Маргарет.

К ним подошел молодой человек в серой фланелевой униформе:

– Дамы, могу я вам помочь?

– Это последняя модель, не так ли? – спросила его Маргарет, указывая на удочку.

– О да.

– А как по-вашему, мужчина обрадуется, получив такую удочку в качестве свадебного подарка?

Продавец оправился от шока и широко улыбнулся.

– Мадам, любой джентльмен обрадуется.

– А вам что подарила супруга?

– Запонки, – со вздохом ответил молодой человек.

– Я беру удочку, – сказала Маргарет. – Пожалуйста, подберите к ней все необходимые рыболовные снасти.

– У вас открыт счет в нашем магазине?

– Да. Он на мою девичью фамилию, Маргарет Ван Альден.

Служащий явно читал газеты. Всего лишь мгновение назад он непринужденно, дружелюбно общался с ней, но теперь все кардинально изменилось.

– Леди Эштон, – произнес он подобострастным тоном, склоняясь перед Маргарет в формальном поклоне, – прошу меня извинить. Я не знал… я тут недавно… То есть я понятия не имел… – Он замолчал, придя в замешательство.

Маргарет удивленно посмотрела на продавца.

– Успокойтесь, – сказала она и, подойдя к нему, доверительно шепнула: – Я стала графиней только вчера и еще не совсем к этому привыкла.

Продавец густо покраснел, еще раз поклонился ей и отвернулся, чтобы выписать чек.

– Бедняжка, он так расстроился, – обратилась Маргарет к Корнелии. – Не все ли равно, кому продать удочку?

– Разумеется, нет, – ответила кузина. – К титулованной даме не обращаются в таком фамильярном тоне.

– Откуда он знал, кто я такая.

– Знать такие вещи – часть его работы. И тебе следовало отругать его.

– Зачем мне его ругать? Он и так расстроился.

– Ты – графиня и должна была поставить его на место.

– Нет, не должна, – горячо возразила Маргарет. – Если это означает грубить несчастным продавцам и задирать нос перед людьми, которые стараются быть приветливыми, то лучше я останусь такой, какая я есть сейчас.

Корнелия со вздохом произнесла:

– Когда ты станешь хозяйкой Эштон-Парка, то обнаружишь, что высокомерный вид и суровый тон действуют на английских слуг и продавцов гораздо больше, чем дружелюбная улыбка, особенно если ты – американка. В этом я убедилась на собственном опыте.

Маргарет не хотела приобрести подобный опыт.

– Дело в том, – добавила Корнелия, – что у меня не было свекрови. А ты можешь обратиться за советом к матери Тревора.

– Это обязательно?

– Я знаю, ты ее недолюбливаешь. А ты могла бы у нее многому научиться. В английских сельских домах вести хозяйство не так-то просто.

– Я долгое время вела папино хозяйство. Думаю, что справлюсь.

– Это не одно и то же. Ты привыкла к современным удобствам, к дружелюбным слугам. Многое за тебя делала домоправительница. Эштон-Парк – совсем другое дело.

– Леди Эштон? – Продавец положил перед ней счет.

– Корнелия, – прошептала Маргарет, – как мне подписаться? Маргарет Сент-Джеймс? Леди Эштон?

– Маргарет Эштон, – ответила кузина. – Ты не считала нужным запомнить то, что я рассказывала о титулах, но я знала, что однажды ты об этом пожалеешь.

Маргарет пожала плечами и расписалась своим новым именем.

– Теперь обязательно запомню.

– Вам доставить ваши покупки, миледи? – спросил продавец.

– Нет, спасибо. Заверните их, пожалуйста.

– Отвезешь покупки леди Лонгфорд? – спросила Корнелия.

– Нет, я поеду домой. Ты подбросишь меня туда, ладно? Извинись за меня перед леди Лонгфорд. Я просто в восторге от этой удочки. Скорее бы подарить ее Тревору. Он уже наверняка вернулся со встречи. – Маргарет ослепительно улыбнулась кузине. – О, Корнелия, я знаю, что он придет от нее в восторг.

К тому времени как Маргарет вернулась домой, она вся горела от нетерпения. «Нет ничего приятнее, –думала она, – чем найти хороший подарок для любимого».

Держа в руках кучу свертков, она попыталась нащупать ручку двери. Но прежде чем ее неуклюжие попытки привели к успеху, дверь открылась сама. Симс услышал, что к парадному крыльцу подъехал экипаж, и, как и полагается хорошему дворецкому, поспешил отворить дверь.

– Я возьму ваши покупки, леди Эштон?

– Да, но только не относите их далеко. Спасибо. – Освободившись от пакетов, Маргарет сняла перчатки и кинула их на поднос для визитных карточек. Следом за перчатками туда же полетела ее шляпка. – Где все? – спросила она, снимая накидку.

– Лорд Эштон и лорд Кеттеринг сейчас в кабинете вашего отца, пьют чай, миледи. Ваш отец отлучился по делам. Прикажете отнести покупки в вашу комнату?

– Нет, дайте их мне. – Маргарет повесила накидку на вешалку, забрала у дворецкого свертки и направилась вниз по длинному коридору, который вел в кабинет, находившийся в задней части дома.

Тревор и Эдвард действительно были там. Маргарет слышала их голоса.

– Должен признаться, это была очень напряженная неделя, – говорил Эдвард. – Пока ты разбирался с делами в Кенте, я не раз думал, что Маргарет вот-вот струсит. Но теперь она выглядит очень счастливой. Мне кажется, все отлично сработало.

– Я тоже так думаю, – ответил Тревор. – Но я рад, что это наконец закончилось.

– Ухаживание – чертовски сложная вещь, не так ли? Адское испытание для нервов. Но мне кажется, ты прекрасно держался.

Маргарет остановилась возле полуоткрытой двери. Интересно, что ответит Тревор.

– Ошибаешься, Эдвард. Были моменты, когда мне казалось, что я схожу с ума. Ты просто не был там и не видел меня. К алтарю я пришел полной развалиной.

Маргарет улыбнулась, довольная тем, что ее муж не всегда был таким разумным и собранным, каким казался. Она сделала еще шаг к двери, намереваясь открыть ее, но остановилась.

– Просто поразительно, что в результате ты женился на Маргарет. Никому из моих знакомых не удалось бы провернуть такой возмутительный план. – Эдвард рассмеялся. – Только тебе могло прийти в голову организовать похищение девушки, чтобы завоевать ее сердце.

Маргарет похолодела. Тревор организовал ее похищение? Уж не ослышалась ли она? Эдвард между тем продолжал:

– Надо же – нанять своего приятеля Эмилио, чтобы он украл ее, а потом прийти ей на помощь, чтобы она подумала, будто ты настоящий храбрец и герой! Боже, что за идея!

– Мне нужно было остаться с ней наедине, – сказал Тревор. – Узнав, что я хочу на ней жениться, она не пожелала даже разговаривать со мной. Что я должен был делать?

– И все же это весьма странный способ завоевать сердце девушки.

– Согласен.

– Но, Тревор, если Маргарет когда-нибудь узнает правду, она тебе этого не простит.

«Слишком поздно», – с горечью подумала Маргарет.

– Она не узнает, – заявил Тревор.

– Я точно не стану ей рассказывать. В любом случае ты добился потрясающих результатов. Ведь Маргарет любит тебя.

– Да, – ответил Тревор, – знаю.

– Но ты не любишь ее, верно?

– Она мне очень нравится, – сказал Тревор. – А в любовь я просто не верю, ты же это знаешь.

Маргарет закрыла глаза. Острая боль пронзила каждую клеточку ее существа. Она вспомнила о том, как говорила Тревору, что любит его. Но только сейчас Маргарет осознала, что никогда не слышала от него тех же слов в ответ. Ни разу. Она ему просто нравилась.

Какой же глупой она была.

– Когда я согласился тебе помочь, то надеялся…

– На что? – перебил его Тревор. – Что любовь преобразит меня? Сделает меня другим человеком? Поможет встать на путь истинный?

– Что-то вроде этого.

– Я не верю в сказки, – заявил Тревор. – И Маргарет пора перестать в них верить. Она носит теперь мое имя, – продолжил Тревор. – Получила надежное и высокое положение в обществе. Скоро у нее появятся дети, и ей будет чем заняться. Ей не придется страдать от того, что я стану проигрывать деньги в карты, или напиваться каждую ночь до беспамятства, или спать с кем попало. Я буду ей верен, буду хорошим мужем, я сделаю все, что в моих силах, чтобы она была счастлива со мной. Что еще может ожидать женщина от брака?

Маргарет подавила истерический смех. Тревор намеревается стать ей хорошим мужем. Как благородно с его стороны.

Вся эта история была фарсом от начала и до конца – их ночные вылазки, похищение, спасение и свадебные клятвы.

Какой дурочкой она, наверное, выглядела со стороны. Дурочкой с наивным взглядом, с доверчивым сердцем. Как он, должно быть, смеялся над ее романтическими, детскими представлениями о любви, над тем, как легко ему удалось обвести ее вокруг пальца. Ей хотелось убежать, закрыть уши руками, чтобы больше ничего не слышать. Ей хотелось умереть.

– Не волнуйся, Эдвард, – сказал Тревор. – Я позабочусь о Мэгги. Все сработало как нельзя лучше. Маргарет счастлива, Ван Альден доволен, Эштон-Парк спасен, кредиторы наконец слезли с моей шеи.

Маргарет пришла в ярость. Деньги. Тревор тоже оказался охотником за приданым. Маргарет вошла в кабинет.

– Еще один британский аристократ спасен от банкротства, – сказала Маргарет. Голос ее дрогнул. – Боже, храни Америку.

Мужчины поставили на стол чашки с чаем и поднялись. Эдвард густо покраснел и отвел взгляд. Тревор как ни в чем не бывало спокойно смотрел на нее.

– Мэгги, – сказал он, – я думал, ты пошла на чай к леди Лонгфорд.

– Я передумала. – Она еще крепче сжала пакеты, которые держала в руках. – Если вы оба закончили поздравлять друг друга с тем, какие вы умные, то я хотела бы поговорить с Тревором наедине. – Маргарет повернулась к Эдварду: – Оставь нас, пожалуйста.

Эдвард перевел взгляд с Маргарет на Тревора и закрыл за собой дверь.

Несколько секунд Маргарет и Тревор смотрели друг на друга.

Потом Тревор подошел к ней:

– Мэгги, я…

– Негодяй. – Маргарет бросила свертки на пол и залепила Тревору пощечину.

Он не шелохнулся. Вообще никак не отреагировал. Это еше больше разозлило Маргарет.

– Ты лживый, самолюбивый негодяй! – Она замахнулась с намерением снова его ударить, но Тревор схватил ее за запястье.

В его синих глазах мелькнуло что-то, похожее на угрозу. Но когда он заговорил, его голос прозвучал неожиданно мягко:

– Я никогда тебе не лгал.

Маргарет высвободила руку.

– Ты начал со мной общаться, потому что тебе нужны были мои деньги. Разве это не так?

– Так. Но ты об этом знала. И не раз бросала мне в лицо это обвинение. Однако от меня тебе тоже было кое-что нужно. Приключения, интересные встречи, риск, новые впечатления. – Тревор провел пальцем по ее щеке и губам. – Мои поцелуи.

Маргарет отвернулась.

– Ты говорил, что хочешь меня, но хотел только мои деньги.

– Если бы я не хотел тебя, то никакие деньги не заставили бы меня на тебе жениться.

Недаром говорят, что от любви до ненависти один шаг. В этот момент Маргарет ненавидела Тревора.

– Ты знал, что я не хочу выходить замуж за мужчину, который меня не любит! Ты притворялся, будто любишь меня, только бы я согласилась стать твоей женой.

Тревор отвел глаза. Маргарет показалось, будто ему стало стыдно. Словно прочитав ее мысли, Тревор отвернулся и подошел к камину и опять посмотрел на Маргарет.

– Что ты хочешь мне сказать? – спросил он. – Ты жочешь сказать, что я теперь навеки проклят тобой, потому что стремился к более благородным отношениям, чем простое совращение? Прости меня, если я не понимаю, что преступного в том, что я хотел сделать тебя своей женой, а не любовницей.

– Как ты смеешь говорить о благородстве после того, что сделал? Ты приказал своим дружкам похитить меня! Меня связали, заткнули рот кляпом, надели повязку на глаза, не говоря уже о том, что напугали до смерти! Я боялась, что Эмилио и его люди меня убьют или сделают со мной кое-что похуже этого. И ты придумал все это только затем, чтобы потом спасти меня, сыграть роль рыцаря в сияющих латах!

– Нет, я сделал это потому, что ты, узнав о моем желании жениться на тебе, отказалась даже говорить со мной. А я знал, что если не останусь с тобой наедине, если не заставлю тебя провести со мной какое-то время, ты никогда не дашь мне шанс завоевать тебя.

– И заодно получить мои деньги.

– Ради всего святого, Мэгги, перестань говорить о деньгах! – крикнул Тревор. – Как ты думаешь, зачем они были мне нужны? Мой никудышный брат наделал кучу долгов. Мне нужно было срочно найти двести тысяч фунтов, но я не мог этого сделать. Его кредиторы уже собирались отобрать у нас Эштон-Парк, и тогда мои мать и бабушка лишились бы крыши над головой, а я – единственной возможности обеспечить себе достойное будущее. Вот когда твою семью будут выгонять из дома, тогда приходи и читай мне лекции о морали.

– Думаешь, что это тебя оправдывает? Дает тебе право манипулировать мною, лгать мне?

– Я никогда тебе не лгал. Просто умалчивал о некоторых вещах.

– Не говорить всей правды – значит лгать! Ты заставил меня верить в то, чего не было на самом деле.

– Ты верила в то, во что хотела верить.

Маргарет повернулась и изо всех сил пнула лежавший рядом с ней сверток. Он проехал по полу и остановился у окна.

– Я любила тебя! Ты можешь это понять? – Маргарет сжала кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладонь. – Конечно, не можешь, – продолжила она, – ведь ты не веришь в любовь. Ты просто не способен любить. – Маргарет с трудом сдерживала слезы. – Однажды ты обвинил меня в том, что я никогда не думаю о последствиях своих поступков. Но ты поступаешь точно так же. Тебе абсолютно наплевать на мои чувства. Ты с самого начала делал все, чтобы я в тебя влюбилась и согласилась стать твоей женой. Что ж, теперь твое драгоценное поместье спасено и у тебя есть деньги, о которых ты мечтал. Надеюсь, ты ими подавишься.

Маргарет пнула второй сверток. Он перелетел через ковер и приземлился к ногам Тревора.

– Это твой свадебный подарок, дорогой. Я купила его, потому что знала, что он тебе понравится. Только сейчас я поняла, какая это замечательная вещь для охотника за приданым. С такой удочкой ты можешь наловить себе сколько угодно богатых наследниц. Повесишь ее над камином в гостиной Эштон-Парка, в знак подтверждения твоей очередной победы.

Маргарет вышла из кабинета.

Глава 18

Маргарет, с такой силой хлопнула дверью, что Тревору показалось, будто прогремел ружейный выстрел. Он медленно перевел дух и посмотрел на длинный, обернутый бумагой сверток, лежавший у его ног.

«Я купила его, потому что знала, что он тебе понравится».

Тревору стало не по себе. Неужели его мучают угрызения совести?

«Я любила тебя. Ты не веришь в любовь, ты просто не способен любить», – звучали в ушах слова Маргарет.

С его губ сорвалось ругательство, которым мог бы гордиться любой моряк. Тревор выпустил из рук подарок, подошел к бару, взял бутылку бурбона из штата Кентукки, который так любил Ван Альден, и налил себе полный бокал. Глупая, наивная девчонка. Когда наконец она повзрослеет? Когда перестанет верить в сказки?

Тревор поднял бокал и уставился на золотисто-коричневую жидкость, точь-в-точь такого же цвета, как глаза Маргарет. Он подавил навязчивый образ и одним глотком выпил спиртное, потом взял бутылку и опустился в кожаное кресло рядом с камином.

Тревор смотрел на пламя, думая, что неплохо было бы напиться. Он налил себе еще одну порцию, потом еще. Но мысли о Маргарет продолжали мучить его.

Он ранил ее. Сильно ранил. Он знал это и сожалел, что все так вышло. Но он ничего не мог с этим поделать. И если бы можно было начать все сначала, он скрыл бы только то, что случилось в Италии.

Дверь отворилась, и на пороге появился Эдвард.

– Ван Альден вернулся и хочет знать, почему Маргарет отказывается выходить из своей комнаты, а Корнелия плачет. Обе говорят, что это из-за тебя. Он не понимает, что могло случиться за те несколько часов, пока его не было, и желает знать, куда ты делся. Что мне ему сказать?

Тревор вздохнул и повернулся к огню.

– Ничего, – ответил он. – Я сам с ним поговорю.

– Тогда я скажу, что ты здесь. – Прежде чем выйти, Эдвард спросил: – С тобой все в порядке?

– Я в порядке. Черт возьми, в полном порядке. Как Мэгги?

– Заперлась в своей комнате и не хочет выходить. Надеюсь, ты понимаешь почему.

Тревор глотнул бурбона.

– Все не так серьезно, как кажется, – ответил он. – Мэгги просто расстроилась, ее гордость уязвлена. Она справится с этим.

Эдвард пересек комнату и сел в кресло рядом с Тревором.

– Ты в этом уверен? – спросил он.

– Конечно. – Тревор беспокойно поерзал в кресле, не отрывая взгляда от пламени в камине. – Она не ребенок. Неужели ей так трудно расстаться со своими романтическими фантазиями?

– Романтические фантазии?

Тревор не ответил, и Эдвард продолжил:

– Ты по-прежнему ничего не понимаешь, да? Я уже говорил тебе, что ты взял на себя большую ответственность.

– Действительно взял. Я женился.

– Я не это имел в виду. Ты хладнокровно соблазнял ее, и Маргарет полюбила тебя, полюбила всем сердцем и душой. Ты хоть представляешь себе, что это значит?

Примерно то же самое сказала ему Маргарет. Тревор встал и отвернулся.

– Ради Бога, Эдвард, хватит болтать о любви! – сорвался он на крик. – Ты что, начитался дамских романов?!

– Ты знаешь, что не прав, потому и нервничаешь.

– Черт побери, Эдвард, я вынужден был так поступить.

– Знаю. Но теперь это уже не имеет значения. Что ты собираешься делать?

– Поговорю с Ван Альденом, а потом напьюсь, – ответил Тревор, снова наполнив бокал. – Наверное, это не очень ответственно с моей стороны, но вполне понятно, учитывая сложившуюся ситуацию.

– А после этого?

– Утром мы с женой поедем в Эштон-Парк, как я и планировал.

– Ты шутишь. – Эдвард удивленно уставился на него. – Тревор, неужели ты думаешь, что Маргарет захочет куда-то поехать с тобой?

– Эдвард, у Маргарет нет выбора.

Эдвард расхохотался:

– Это уже напоминает комедию. Современный вариант Катарины и Петручио.[13] Насколько я помню, он тоже хотел ее денег.

Тревор окинул друга ледяным взглядом и спросил:

– С чего это ты развеселился?

– Насколько я знаю, никому еще не удавалось заставить Маргарет сделать то, чего она не хочет. Если у нее в голове поселится какая-то мысль, никто не сможет остановить ее, даже ее собственный отец.

– Но я ей не отец. Я ее муж. Мы уедем утром, Маргарет станет хозяйкой в Эштон-Парке и научится быть послушной женой.

– Ладно. – Эдвард встал и направился к двери. – Маргарет – послушная жена, – повторил он, выходя в коридор. – Бог тебе в помощь, Тревор.

Маргарет сидела в кресле, свернувшись калачиком, и смотрела в темноту за окном. Она долго плакала и выплакала все слезы.

Как же она ошиблась! Ведь она с самого начала знала, что Тревор Сент-Джеймс охотник за приданым, лжец и распутник. Знала о его денежных проблемах, о незаконном бизнесе в Египте, о многочисленных связях с женщинами.

«Ты верила в то, во что тебе хотелось верить».

Тревор лгал ей. Но что еще хуже, она лгала самой себе. Ей хотелось верить, что Тревор любит ее, что любовь его изменила, превратила в благородного и честного человека. Но это было заблуждением. Он так и остался лживым эгоистичным негодяем.

Раздался стук в дверь.

– Мэгги, открой, пожалуйста. – Это была Корнелия, Маргарет поднялась с кресла, подошла к двери и отодвинула задвижку.

Корнелия облегченно вздохнула:

– Мэгги, все волнуются за тебя, особенно твой отец. Ты не спустилась к ужину, не впустила служанку, которая принесла тебе еду, не желаешь ни с кем говорить. На тебе лица нет. Хорошо, что я заварила крепкий чай.

– Пожалуй, тебе тоже не мешает выпить чаю, – сказала Маргарет, заметив, как покраснели у Корнелии глаза. Кузина тоже плакала.

Корнелия вошла и поставила поднос на туалетный столик. Потом налила две чашки, добавила в каждую большую порцию сахара и передала одну чашку Маргарет. Взяв вторую, Корнелия опустилась в кресло у окна.

– Кто бы мог подумать, – сказала она, глотнув чаю.

– Это какой-то кошмарный сон. – Маргарет облокотилась о туалетный столик и посмотрела на кузину. – Тревор с самого начала лгал мне. Он сам организовал мое похищение. Нанял этих людей, а потом притворился, будто спасает меня, и все ради того, чтобы побыть со мной наедине и попытаться соблазнить, уговорить меня выйти за него замуж. Эдвард об этом знал.

Корнелия отвела взгляд.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Маргарет внимательно посмотрела на кузину. Она вспомнила, что та уже не в первый раз отказывается разговаривать о похищении.

И тут она поняла почему.

– Ты тоже об этом знала, – прошептала Маргарет. – Боже мой, ты знала, что никакого похищения на самом деле не было. – Корнелия молчала. – Ты знала? – сорвалась на крик Маргарет.

– О, Мэгги. – Кузина подняла на нее полный отчаяния взгляд. В ее глазах блестели слезы.

– Ты знала и тоже участвовала в этом. Ты лгала мне.

– Мне так жаль, – всхлипнула Корнелия. – Сначала я не знала, что он задумал. Но когда он мне рассказал и я поняла, что Эдвард на его стороне, мне пришлось согласиться с ними. У меня не было другого выхода.

– Не было выхода? Разве ты не могла сказать «нет»? Или это не пришло тебе в голову?

– Сначала я хотела отказаться! – Корнелия шмыгнула носом. – Но Эштон уже все устроил, и Эдвард убедил меня, что его план сработает, и я… я согласилась на это, потому что… ну, потому что я знала, что Эштон понравился дяде Генри и что они уже договорились насчет приданого и брачного контракта. К тому же Эштон убедителен и может уговорить кого угодно, кому, как не тебе, об этом знать! Я поверила ему, поверила, что у него благородные намерения и что ты ему очень нравишься.

– Нравлюсь? – Маргарет была в ярости.

– Ты сердишься. О Боже, это я во всем виновата. Прости меня.

Маргарет повернулась к Корнелии спиной. Она не могла смотреть на ее слезы, видеть ее взгляд, полный искреннего раскаяния, слушать ее извинения.

– Тебе не приходило в голову, что ты могла рассказать правду, когда мы были в Неаполе? – холодно спросила Маргарет.

Маргарет слушала Корнелию рассеянно, погруженная в собственные мысли.

– Ты сказала, что папа и Тревор заранее договорились насчет брачного контракта? – Она осторожно поставила чашку на столик, чувствуя, как у нее почва уходит из-под ног. Маргарет медленно повернулась к Корнелии. – Значит, они договорились о свадьбе еще в Риме? Торговались, как будто это была взаимовыгодная сделка? Папа заплатил Тревору за то, что тот согласился взять меня в жены. О Боже.

Никогда еще Маргарет не чувствовала себя такой униженной.

– О, Мэгги, нет! – воскликнула Корнелия и вскочила на ноги. – Ты придаешь этому какой-то ужасный смысл. Все богатые семьи обсуждают брачный контракт. Они вынуждены это делать, чтобы защитить свои интересы.

Маргарет пропустила ее слова мимо ушей.

– Тревор, Эдвард, ты. И даже мой отец. Какой ужас! Настоящий заговор.

– Да не было никакого заговора! – воскликнула Корнелия, схватив Маргарет за руку. – О, дорогая, пожалуйста, поверь мне.

– Я хочу побыть одна, если не возражаешь.

Корнелия бросилась к двери, но, прежде чем выйти, повернулась к Маргарет:

– Мы просто думали, что для тебя так будет лучше.

Бушевавшие в душе Маргарет эмоции, должно быть, отразились на ее лице. Корнелия все поняла, разразилась слезами и вышла.

Маргарет подошла к кровати и откинула покрывало. Ее обманули и предали все, кого она любила.

Маргарет погасила лампу, залезла под покрывало и дала волю слезам.

На следующее утро Маргарет проснулась в совсем другом настроении. Маргарет знала, что члены ее семьи приняли сторону Тревора потому, что любили ее и желали ей добра. Но мотивы поступков Тревора были далеки от благородства.

Когда служанка принесла чай, Маргарет попросила ее принести все, что подавали к завтраку, и с аппетитом поела. Затем стала просматривать почту, скопившуюся за последние несколько дней. Из-за предсвадебной суеты раньше у нее не было на это времени. Когда в комнату зашла ее камеристка Молли, чтобы помочь ей одеться, Маргарет как раз изучала пачку писем, пытаясь отыскать одно важное послание, пришедшее от фирмы «Пелем и Смайт», лондонских адвокатов семьи Ван Альден.

– Ох, мэм! – воскликнула Молли. – У вас осталось совсем мало времени!

– Мне некуда спешить, Молли, – сказала Маргарет.

– Прошу прошения, миледи, но я должна как можно быстрее одеть вас, чтобы служанки начали упаковывать ваши вещи для путешествия в Кент. Нам нельзя мешкать.

– Ага, вот оно, – воскликнула Маргарет, выуживая письмо, которое искала. Она вскрыла его и быстро пробежала глазами. Это было обычное поздравление с приближающейся свадьбой, но заканчивалось оно предложением, которое отложилось у нее в памяти. Она нашла его и еще раз перечитала.

«Разумеется, мы урегулировали все вопросы, касающиеся вашего брачного контракта, но если вам потребуется консультация по вопросам, связанным с вашим браком, пожалуйста, обращайтесь к нам».

Маргарет задумчиво похлопала письмом по ладони, а потом решительно кивнула.

– Да, мистер Пелем, я думаю, что мне потребуется ваша консультация, – пробормотала она себе под нос.

Краем глаза Маргарет заметила какое-то движение. Она подняла взгляд и увидела, что Молли все еще стоит у постели, в отчаянии ломая руки.

– Молли, я не еду в Кент. Так что нам некуда спешить.

– Не едете? Но Эштон сказал, что к половине десятого вы должны быть готовы, иначе опоздаете на поезд. А сейчас уже почти восемь.

– Лорд Эштон может ехать куда и когда ему заблагорассудится. Я остаюсь в Лондоне. – Маргарет соскочила с кровати, подбежала к секретеру и достала свои канцелярские принадлежности. Открыв чернильницу, она взяла перо и быстро написала записку, потом свернула, положила в конверт, на котором поставила адрес и имя самого мистера Пелема.

– Спустись вниз и отдай это нашему второму дворецкому. Его зовут Альберт, верно? Пусть он немедленно доставит письмо. – Маргарет отдала конверт горничной. – Это очень важно.

Молли взяла письмо.

– А что передать его светлости?

– То, что я тебе сказала. Он может ехать куда хочет, а я остаюсь в Лондоне.

– О нет, мадам, я не смогу! – Молли в ужасе уставилась на нее. – Он мой новый хозяин. Если я скажу ему это, он рассчитает меня.

– Ничего подобного, даю тебе слово. А теперь иди.

Молли направилась к двери.

– Лорд Эштон очень рассердится, миледи. Господа привыкли к тому, что все их желания исполняются, уж это я знаю наверняка. Ему это точно не понравится.

Разумеется, Тревору это не понравилось. Когда служанка сказала, что ее госпожа отказывается ехать с ним в Кент, он уставился на нее, не веря своим ушам. И, как и предсказывала Молли, разозлился. Наверное, это отразилось на его лице, потому что, когда Тревор медленно встал со стула, Молли попятилась.

– Пожалуйста, сэр, я сказала вам только то, что велела передать моя госпожа.

Тревор понял, что испугал девушку, она была совсем еще юной и явно опасалась, что ее могут рассчитать.

– Все в порядке, Молли, – успокоил он девушку. – Я с этим разберусь.

Она тут же расслабилась и проговорила:

– Да, сэр. Спасибо, сэр. – Молли поклонилась ему и вышла из столовой.

Эдвард усмехнулся и озорно посмотрел на Тревора.

– Послушная жена, да? – иронично спросил он.

Но Тревор пропустил его слова мимо ушей. Он направился к двери, намереваясь подняться в спальню к жене. Однако его остановил Ван Альден.

– Давай лучше я поговорю с ней, – сказал он. – Возможно, мне удастся убедить Маргарет поехать с тобой.

Тревор хотел было возразить, что убеждения и уговоры тут не подействуют, но передумал.

– Хорошо, попробуйте.

Ван Альден вышел. Но к тому времени как завтрак подошел к концу, Тревор уже точно знал, что был прав. Убеждения и уговоры не подействуют на Маргарет.

Он положил вилку, встал и обратился к Корнелии:

– Не могли бы вы проследить, чтобы экипаж подали вовремя? Иначе мы опоздаем на поезд. И прикажите служанкам упаковать вещи Маргарет. Мы уезжаем в девять тридцать.

Корнелия помолчала, потом кивнула.

– Да, конечно, – без особого энтузиазма ответила она.

– Спасибо. – Тревор вышел из столовой и поднялся на второй этаж. Еще на лестнице он услышал рокочущий голос Ван Альдена.

– Черт побери, Маргарет! – кричал он. – Что за чушь!

Тревор остановился и заглянул внутрь, Ван Альден, красный как рак, метался по комнате, а Маргарет в одной ночной рубашке стояла перед ним, скрестив руки на груди, упрямо вздернув подбородок.

– Чушь? Он нанял людей, чтобы они меня похитили. По-твоему, это чушь?

– Эштон мне все объяснил. У него не было другого выхода.

– И ты одобряешь это?

– Конечно, нет. Но что теперь об этом говорить? Ведь ты не пострадала.

– Не пострадала? Ты устроил мою свадьбу, словно выгодную сделку, после чего меня похитили люди Тревора, а он якобы спас меня и таскал по лесам и горам целых две недели. И ты еще говоришь, что я не пострадала?

– Твоя репутация осталась незапятнанной. Эштон позаботился об этом.

– Но речь идет о вещи гораздо более важной, чем моя репутация! – воскликнула Маргарет. – Вы двое устроили мою жизнь за меня. Как вы могли так поступить?

Ван Альден остановился и посмотрел на нее.

– Я делал это ради твоего счастья, – сказал он.

– В следующий раз, когда захочешь меня осчастливить, сначала посоветуйся со мной, папа.

Наступило молчание, и Тревор решил воспользоваться моментом.

– Хватит! – сказал он. – Мистер Ван Альден, я хотел бы поговорить с женой наедине.

– Эштон… – начал было Генри, но Тревор не дал ему договорить:

– Мистер Ван Альден, я вас уважаю, но прошу впредь не вмешиваться в нашу жизнь. Это проблема между мужем и женой, которую мы должны разрешить сами. Иначе Маргарет будет обращаться за вашим сочувствием всякий раз, когда мы с ней будем ссориться.

Ван Альден сжал губы. Он явно понял точку зрения Тревора и согласился с ней. Потому не стал больше ничего говорить, коротко кивнул своему зятю и вышел из спальни, не сказав больше ни слова.

– Папа! – крикнула Маргарет, но Ван Альден закрыл за собой дверь, даже не посмотрев в ее сторону. Она повернулась к Тревору: – Я ненавижу тебя.

Это прозвучало по-детски, и Тревор проигнорировал ее выпад.

– Мы едем в Кент, – сказал он, – и я предлагаю тебе переодеться во что-нибудь более подходящее для путешествия.

– Я не поеду с тобой в Эштон-Парк. Никогда. Я собираюсь встретиться с поверенным нашей семьи, чтобы он составил прошение об аннулировании нашего брака.

– Теперь уже поздно. Или ты забыла прошлую ночь?

– Не смей даже упоминать о ней! – воскликнула Маргарет и отвернулась, смахнув слезу. – Ты праздновал победу.

Какое-то время Тревор смотрел на нее. Ее била дрожь, она никак не могла успокоиться. Он понимал, что причинил ей боль, но не мог позволить себе пойти на поводу у жены, хотя и испытывал стыд.

– Для меня это тоже было важно, Мэгги, – тихо произнес он. – Я хочу, чтобы ты услышала меня, чтобы поверила мне.

– Поверила? После того, что ты сделал? Да я скорее поверю дьяволу, чем тебе.

– Ты доверяла мне настолько, что согласилась выйти за меня замуж.

– Это была ошибка, и я хочу исправить ее. – Маргарет повернулась к нему. – Если я не могу добиться аннулирования брака, то подам на развод.

– Ты шутишь. На каком основании?

Маргарет горько, с иронией улыбнулась ему и спросила:

– Ты похитил меня. Разве это не основание?

– Я не совершил ничего ужасного после того, как мы поженились. Суд будет учитывать только этот период. К тому же необходимо мое согласие на развод, а я ни за что его не дам.

– Мне странно слышать от тебя подобные заявления, – с издевкой произнесла Маргарет. – Мой дорогой муж, разве ты не знаешь, что за деньги можно купить все?

– Но только не развод в Англии, дорогая. Насколько я помню, за эти два дня я тебе не изменял. Я не сумасшедший, не двоеженец и не состою с тобой в кровном родстве. К тому же мы оба знаем, что я не импотент и не гомосексуалист. Других поводов для развода нет. Кроме того, чтобы начать бракоразводный процесс, тебе потребуются деньги. Вряд ли твой отец даст необходимую сумму. Он хорошо относится ко мне и одобряет наш брак. Для него очень важно общественное мнение, а развод неминуемо приведет к скандалу.

– Но у меня есть свои деньги!

– Которые после свадьбы переходят под мой контроль. – Видимо, Маргарет не задумывалась об этом раньше, потому что выражение ее лица изменилось. – Ты можешь подать на развод, писать письма поверенным, но будешь это делать в Эштон-Парке. – Он посмотрел на часы, которые вынул из кармана: – Сейчас три минуты десятого, мы уезжаем в девять тридцать. В твоем распоряжении двадцать семь минут. Служанкам нужно время, чтобы упаковать твои чемоданы, Если в девять тридцать тебя не будет внизу, я вернусь, перекину тебя через плечо и отнесу в карету. Мне все равно, что на тебе будет надето. Я ясно выразился?

– Конечно, – огрызнулась Маргарет. – Сила есть – ума не надо.

– Совершенно верно.

Глава 19

Путешествие в Кент заняло всего два часа, но это время показалось Маргарет вечностью. Невестка и мать Тревора не делали попыток завести с ней разговор, а его бабушка всю дорогу просидела в вагоне-ресторане. Тревор предпочел ехать в вагоне для курящих.

Новым родственникам Маргарет не понравилась, и она никогда еще не чувствовала себя такой одинокой и всеми покинутой.

Ее настроение слегка улучшилось, когда поезд подъехал к городку Уэйверли. На платформе нового графа и его жену встретили мэр и другие важные персоны. Мэр произнес церемонную и напыщенную речь, упомянув о прелести американской невесты Эштона. Супруга викария преподнесла ей букет, а местные ребятишки хором пропели «Янки-дудл». Главная улица городка была празднично украшена, на тротуарах стояли толпы людей, которые при виде двух карет лорда Эштона принялись махать флагами и носовыми платками.

Они сделали еще одну остановку в центре Уэйверли, у помоста, специально возведенного для такого случая. Там их опять ожидали речи, цветы и любопытные взгляды.

Эти люди явно потратили много сил и времени, чтобы организовать такую встречу, и Маргарет была очень тронута их радушием. До Эштон-Парка оставалось еще несколько миль.

Маргарет глазам своим не поверила, когда десять мужчин распрягли лошадей и заняли их место.

– Что они делают? – спросила она Тревора, когда тот прыгнул в карету и карета тронулась. – Не собираются же они тащить нас до поместья?

– Думаю, что собираются, – ответил Тревор. – Такова традиция.

Мужчины смеялись и, очень довольные, тащили экипаж вперед под звон колоколов. Когда деревня осталась позади, Маргарет выглянула из окна, наслаждаясь видом холмистой местности, поросшей сочной зеленой травой, и с улыбкой махая прохожим, которые встречались им по пути.

Когда они въехали на земли Эштон-Парка, Маргарет не могла не заметить, в каком плачевном состоянии они находятся. Она ничего не знала о сельском хозяйстве, о том, каким образом его нужно вести, но даже она поняла, что вокруг царит запустение. Половина полей явно не обрабатывалась уже несколько лет, и никто не готовил их к весеннему севу. Заборы, огораживающие пастбища, держались на честном слове, животные выглядели исхудалыми и апатичными.

Домики крестьян-арендаторов выглядели ужасно. Многие пустовали. Едва завидев кареты, люди выбегали на улицу, кричали и махали им вслед. Видимо, надеялись, что с приездом графа их жизнь изменится к лучшему.

Предыдущий граф Эштон был мотом, и после его смерти Тревору досталась тяжелая ноша. Маргарет искоса посмотрела на мужа. Он был мрачен. Видимо, думал о трудностях, которые ждали его впереди.

Экипаж свернул на проселочную дорогу, которая вилась сквозь рощу каштанов и кленов, и Маргарет высунулась из окна, чтобы рассмотреть дом, к которому они приближались.

Он был сложен из серого известняка и выглядел поистине величественно. Рядом с посыпанной гравием подъездной дорожкой, повторяя каждый ее изгиб, протекал ручей. Высотой в четыре этажа, окруженный прекрасным садом с террасами и фонтанами, Эштон-Парк не уступал даже самым богатым домам Ньюпорта.

Но чем ближе они подъезжали к Эштон-Парку, тем страшнее становилось Маргарет. Когда экипаж проехал по очаровательному каменному мостику и остановился у парадного входа, где их ждали слуги, Маргарет уже успела заметить, что ручей и пруды были забиты ряской, сады поросли сорняками, фонтаны не работали. Все вокруг говорило о былом великолепии, и Маргарет мысленно прикинула, что на восстановление Эштон-Парка потребуется очень много денег. Ее денег.

Экипаж остановился возле белых широких ступеней.

Тревор спрыгнул на землю и предложил ей руку. Маргарет приняла ее и спустилась вниз, разглядывая потрепанные клумбы и кусты.

Они прошли мимо слуг, поднялись вверх по ступеням и остановились, чтобы новый хозяин обратился к тем, кто живет на его земле. Тревор сказал арендаторам, что хотя тут многое изменилось за то время, пока его не было в поместье, он рад, что традиция встречать невесту осталась прежней. Потом он заговорил о преемственности, о земле и о его надеждах на возрождение поместья. Тревор протянул Маргарет руку и представил ее арендаторам, которые встретили ее громкими приветственными криками. Потом Тревор отступил назад, и Маргарет поняла, что должна что-то сказать. Она была совершенно не готова к такому повороту событий. Маргарет обернулась и посмотрела на мужа. Тревор ответил ей решительным взглядом, и Маргарет поняла, что если не желает выглядеть полной дурой перед этими людьми, то должна хоть что-то сказать.

– Спасибо, – нерешительно произнесла Маргарет, глядя на море лиц перед собой. Поскольку она намеревалась подать на развод, то не могла сейчас говорить о будущем и своем счастливом браке. Это было бы лицемерием. Она просто сказала: – Я потрясена вашей добротой. Вы искренне рады меня видеть.

Все захлопали.

После этого выступил Чиверс, дворецкий. Он преподнес Маргарет подарок – массивный чайный поднос из чистого серебра. Маргарет с благодарностью приняла подарок, позируя для фотографов. Потом ее познакомили со слугами, их было всего двенадцать. В доме было темно и очень холодно.

Чай пили в библиотеке. Здесь было теплее. В камине ярко пылал огонь.

Тревор не стал пить чай вместе со всеми. Управляющему поместьем потребовалось срочно обсудить с ним дела. Отношения между супругами по-прежнему оставались натянутыми, однако ближе Тревора у Маргарет здесь никого не было.

Маргарет очень устала.

Она не могла дождаться, когда сможет наконец подняться в свою комнату и рухнуть на кровать.

В библиотеку зашел Тревор:

– Ты выглядишь уставшей, моя дорогая. Наверное, ты хочешь отдохнуть перед ужином.

– Да, я устала. – Маргарет поднялась с места.

Тревор повел ее наверх, по бесконечным темным коридорам. Сквозь окна, занавешенные тяжелыми бархатными портьерами, едва пробивался дневной свет. Ковры были потертыми, обивку мебели погрызли мыши. Все было покрыто пылью и грязью.

Тревор, казалось, прочел ее мысли. Когда они свернули в очередной коридор, он сказал:

– Как видишь, чтобы привести дом в порядок, придется много потрудиться.

«И потратить много денег, – опять подумала Маргарет. – Моих денег».

– Мэгги, – продолжил Тревор, – дом – это твое поле деятельности, и я надеюсь, что ты займешься его обустройством. Можешь менять все, что сочтешь необходимым.

– Ты позволяешь мне тратить мои собственные деньги, – съязвила она. – Как благородно с твоей стороны.

Тревор пропустил ее слова мимо ушей.

Они пришли в спальни, которые располагались в западном крыле здания. Тревор объяснил, что тут находятся их личные владения.

– Это все твое, – сказал он, открывая дверь. Маргарет оказалась в царстве красного бархата, блестящей парчи и позолоченных карнизов. Ее личная гостиная была такой же аляповатой и темной, как и весь дом, и она сразу же возненавидела ее.

Маргарет пересекла гостиную и оказалась в спальне. В центре стояла массивная кровать из темного дерева. В их брачную ночь Тревор клялся, что у них не будет раздельных спален.

Тревор открыл дверь, которая вела в смежную комнату, еще более пышную, чем ее собственная:

– А это моя спальня.

Их взгляды встретились, и суровое выражение его лица смягчилось. Теперь Тревор был похож на того мужчину, за которого она выходила замуж.

– По ночам в английских домах очень холодно, Мэгги. Я хочу, чтобы меня согревали не только одеяла и огонь камина.

«Тревору нужен наследник», – подумала Маргарет.

– Я пришлю тебе служанку. Пока отдыхай. Ужин в восемь вечера. – Он поклонился ей и вышел.

Маргарет вдруг захотелось позвать Тревора, упасть в его объятия, сказать ему, что она его любит. Но ведь она его больше не любит. Она думала, что ее муж – честный, храбрый, что он заслуживает доверия. Но она ошиблась.

После ужина Мэгги поднялась наверх, в свою спальню. Тревор очень хотел последовать за ней. Но он не забыл, как Мэгги отреагировала на его замечание о том, что ему будет холодно без нее спать. Вряд ли Мэгги встретит его с распростертыми объятиями.

Тревор не забыл их первую брачную ночь. Он не мог поверить, что эти сладкие, горячие воспоминания не мучили ее так же, как и его.

Тревор встал, извинился и, взяв бутылку бурбона из набора, который подарил ему на свадьбу Ван Альден, направился к себе в кабинет. Он не стал звать слугу, сам разжег огонь в камине, наполнил бокал и опустился в потрепанное кожаное кресло.

Все его мысли были сосредоточены на Мэгги. Как добиться того, чтобы поместье стало для Мэгги родным домом.

В настоящий момент это казалось нереальным, но Тревор не желал мириться с таким положением дел. Черт побери, его жена была страстной, откликалась на каждую его ласку.

Тревор поднял бокал:

– Пью за терпение, стратегию и выдержку.

Несмотря на свое решение, в течение следующего месяца у Тревора не было возможности соблазнить свою законную супругу. У него было множество других неотложных дел.

Необходимо было починить сточные сооружения. Тревор поручил Блэкни, своему управляющему, заняться этим.

Второй его проблемой были поля. Тревор готов был заплатить тому, кто пожелает обосноваться на его земле и заняться сельским хозяйством. Слух об этом распространился по всему графству. Тревор продлил старые договоры на аренду земли и подписал новые на все пустующие коттеджи. После ремонта сточных сооружений Тревор приказал Блэкни заняться ремонтом и побелкой домов арендаторов.

Тревор отправился в Лондон и купил там столько лошадей и коров, что они заполнили все конюшни и пастбища Эштон-Парка. Он также совершил набег в женский отдел одежды универмага «Харродз» и, невзирая на смешки тамошних продавщиц, купил кое-какие вещи для Мэгги. Его путешествие в менее роскошные магазины района Сохо вызвало не так много комментариев. Тревор вернулся домой в сопровождении инженера, которого ему порекомендовал Ван Альден, чтобы обсудить на месте постройку ткацкой фабрики. Он составил все необходимые чертежи, и строительство началось.

Но при всей своей занятости Тревор не переставая думал о Мэгги.

Его мать рассказывала ему о том, чем занимается Мэгги, хотя в общем-то рассказывать было не о чем. Мэгги писала письма, гуляла в саду и старалась ни с кем не общаться. Тревор встревожился. Это не похоже на Маргарет. Когда он смотрел на Маргарет, сидевшую на противоположном конце обеденного стола, то чувствовал, что она несчастлива.

Слуг в доме не хватало, и дворецкий порекомендовал нанять еще шестерых садовников, четырех горничных, двух лакеев, шестерых конюхов и судомойку. Тревор согласился и отпустил дворецкого, намереваясь заняться другими делами.

Тревор работал с восхода солнца до глубокой ночи и вечером едва доползал до кровати. Но не всегда засыпал. Он думал о том, как близко от него сейчас Маргарет и в то же время – как далеко. Разумеется, он мог зайти к ней и потребовать, чтобы она исполнила свой супружеский долг, но не стал этого делать. Слова «спокойствие, стратегия и выдержка» стали для него своего рода заклинанием.

Прошел месяц с тех пор, как они переехали в Кент. Поля были засеяны, началось строительство фабрики, в доме починили самое необходимое. Лошадей, которых Тревор купил в Лондоне, привезли. И Тревор решил попытаться соблазнить собственную жену.

Маргарет прогуливалась по саду Эштон-Парка. Выдалось чудесное апрельское утро, дождь наконец прекратился.

Маргарет вошла в беседку, увитую розами, села на каменную скамейку и стала читать послание, которое получила от лондонских поверенных. Она надеялась получить прямой ответ на свой запрос, каким образом она может получить развод. Прошлое письмо двухнедельной давности было слишком осторожным и туманным. Ей советовали не торопиться и хорошенько все обдумать.

Однако Маргарет снова написала мистеру Пелему, сообщила, что все обдумала, но решения своего не изменила. Маргарет быстро пробежала напечатанные на машинке строки и разочарованно вздохнула. Мистер Пелем подтвердил то, что сказал ей Тревор месяц назад. У нее не было ни единого шанса ни аннулировать брак, ни получить развод.

Маргарет сунула письмо в карман и задумалась. Видимо, придется смириться с тем, что Тревор ее не любит и никогда не полюбит, и родить ему наследников!

Но Маргарет знала, что не сможет жить в браке без любви.

Маргарет повернула голову и увидела Тревора.

– Моя мать говорит, что ты тут часто бываешь.

– Тебе что-то нужно? – спросила Маргарет.

– Да. Хочу тебе кое-что показать. Пойдем со мной.

Маргарет поднялась и, стараясь не касаться Тревора, последовала за ним.

– Куда мы идем?

– Увидишь.

Он вывел ее из сада и направился к конюшням. Там стоял конюх и держал двух оседланных лошадей. Вчера вечером за ужином Тревор говорил, что купил в Лондоне коней. Маргарет поняла, что рыжая кобыла – одна из них.

– Ее зовут Траффлз,[14] – сказал Тревор и передал Маргарет поводья. – Я знаю, ты любишь быструю езду, а эта кобыла даже тебя удивит своей скоростью.

Маргарет давно не ездила верхом! Она закусила губу и взглянула на мужа.

– Ты приказываешь мне поехать с тобой? – спросила она.

– Нет. Я прошу тебя прокатиться со мной, потому что мне кажется, что тебе это понравится.

Маргарет хотела спросить, какое ему до этого дело. Она крепче взялась за поводья и подняла одну ногу к стремени.

– Встретимся вон у того дуба, – сказала Маргарет, вскочила в седло, и не успел Тревор опомниться, как она помчалась вперед.

Маргарет достигла дуба на другом конце луга раньше Тревора. Остановив кобылу, она развернулась и стала смотреть на скачущего к ней мужа.

– Так нечестно, – сказал Тревор, когда его конь, крупный вороной жеребец по кличке Аведон,поравнялся с ней. – Ты пришла первая только потому, что ускакала раньше меня.

– Не отрицаю, – сказала Маргарет. – А лошадь действительно очень быстрая.

– Это свадебный подарок. Надеюсь, ты сохранишь его, что бы с нами ни случилось в будущем.

Он знал, что его жена все еще надеялась получить развод. Затаив дыхание, Маргарет ждала, что Тревор заговорит на эту тему, но он решил обойти ее стороной. Тревор указал на ворота с привратницким домиком в стене, за которыми простирались поля и луга Эштон-Парка.

– Поскакали дальше? – спросил он. – Я хочу показать тебе, чем мы с Блэкни занимались весь этот месяц.

Тревор хотел, чтобы она увидела результаты его трудов и поняла, куда он потратил ее деньги. Маргарет не понимала, зачем ему это было нужно. Она кивнула, и они, проехав мимо домика привратника, направились вперед по дороге.

– Я слышала, – сказала Маргарет, смотря на засеянные поля по обе стороны дороги, – что ты посадил лен и строишь ткацкую фабрику.

– Да. Так у нас будет собственное сырье для производства ткани.

Маргарет не хотела отдавать ему должное, но это действительно была очень разумная идея. Они скакали мимо коттеджей арендаторов, и Маргарет не могла не заметить, насколько поменялся их внешний вид по сравнению с тем серым мартовским днем, когда она впервые их увидела. Тревор показал ей строящуюся фабрику, и здание оказалось гораздо больше, чем ожидала Маргарет. Он рассказал ей, что на ней будет работать около трехсот человек, однако умолчал о том, какую пользу принесет его проект местной экономике. Маргарет знала, как много работал Тревор, и не могла не восхищаться тем, сколько он успел сделать всего за месяц.

– Ты голодна? – спросил он. – Наверное, да, ведь уже полдень. Давай пообедаем.

Но вместо того чтобы развернуть лошадь обратно к дому, он поскакал в сторону леса.

– Куда мы едем? – спросила Маргарет, следуя за ним.

– Скоро увидишь.

Тревор скакал мимо дубовых и каштановых деревьев, пока не оказался на поляне. Там уже было расстелено покрывало, рядом стояла корзинка с едой. Из корзинки торчала бутылка вина.

– Я подумал, что неплохо было бы устроить пикник, – объяснил он.

Тревор спрыгнул, привязал лошадей к дереву, а затем помог Маргарет спуститься с лошади. Они сели на покрывало, Тревор открыл корзинку и вынул из нее бумажный сверток.

– Копченая форель, – сказал он, выложив ее на салфетку. Снова заглянул в корзину, и вытащил маленький полотняный мешочек. – Сушеные абрикосы.

Маргарет улыбнулась, вспомнив Италию.

– А есть ли там вяленое мясо?

– Разумеется.

Маргарет перестала улыбаться. Она едва сдерживала слезы. Маргарет отвернулась, чувствуя, как рушится тщательно спланированная система защиты. Она взяла ломтик хлеба, который лежал возле форели.

– А что дальше? – язвительно спросила она. – Скажешь, что я красивая?

Тревор пожал плечами:

– Я мог бы это сказать, но зачем? Ты все равно мне не поверишь.

– Конечно, не поверю.

– Ну тогда я не стану этого говорить. Иначе ты назовешь меня лжецом, а мне не хочется ссориться с тобой. – Он передал ей масло и нож, взял бутылку вина. – Давай спокойно поедим.

Однако Маргарет искала предлог для ссоры.

– Итак, ты уже потратил достаточное количество моих денег на свои земли. Что теперь? Дом?

– Да, – спокойно ответил Тревор. – Я намерен сделать его более современным. Провести электричество, оборудовать несколько туалетов и ванных комнат. Эштон-Парк твой дом, Мэгги, и я хочу, чтобы тебе было в нем уютно.

– Уютно? Мне никогда не будет в нем уютно. Дом – это прежде всего дружная и любящая семья. Мы оба знаем, как ты относишься к такой сентиментальной чепухе, да и твои родственники не встретили меня с распростертыми объятиями. Они задирают нос всякий раз, когда видят меня, для них я всего лишь маленькая невоспитанная американка. Хотя, – с горечью добавила Маргарет, – никто из них не задирает нос при виде моих американских денег.

– Я все это знаю… Но к сожалению, родственников не выбирают. Элизабет – пустоголовая тщеславная курица, она ненавидит всех женщин, которые кажутся ей красивей, чем она. У моей матери жестокость и высокомерие в крови. Но все-таки я собираюсь кое-что предпринять, чтобы исправить ситуацию. Элизабет пока этого не знает, но очень скоро ей придется переехать в Лондон. А что касается моей матери, то она будет воевать с каждым, кто попробует покуситься на ее положение в доме. Я поговорю с ней, но это все, что я могу сделать. Я уже говорил тебе раньше, что она подчинит себе любого, кто не будет ей сопротивляться. – Он замолчал, пристально глядя Маргарет в глаза. – Я не думаю, что ты позволишь кому бы то ни было взять над собой верх.

Маргарет открыла рот, собираясь напомнить Тревору, что намерена подать на развод и что ей абсолютно все равно, что о ней думает его мать и как она с ней обращается. Она хотела ему об этом сказать, но не успела. Тревор вскочил на ноги и заявил:

– Знаешь, ты сегодня злая, а я не хочу с тобой ссориться. Думаю, будет лучше, если ты выпустишь пар в драке.

Тревор пошел к поваленному дереву, отломал две сухих палки и начал очищать их от сучков.

– Что ты делаешь? – спросила Маргарет. – Если ты опять ответишь мне «сейчас увидишь», то я в тебя чем-нибудь запущу.

Вместо ответа Тревор бросил к ее ногам одну из палок, а другую наставил на нее и сказал:

– Защищайся.

– Фехтовать на палках? – Маргарет в недоумении уставилась на него.

– Почему бы и нет? Мы с братом в детстве часто дрались на палках.

– И конечно же, ты всегда побеждал, поэтому брат ненавидел тебя.

– Ты права. – Тревор ухмыльнулся. – Я тоже ненавидел его за то, что он не умел достойно проигрывать.

Маргарет поднялась и взяла в руки палку:

– Я принимаю твой вызов. Но думаю, ты должен дать мне фору из-за моей одежды.

– Ты часто прибегаешь к этой уловке, не так ли?

– А ты попробуй фехтовать в юбке, корсете и турнюре и тогда поймешь. – Она наставила на него палку. – Пять очков форы.

– Да это грабеж, – сказал Тревор. – Я дам тебе три.

– Ну ладно.

Они начали сражаться. Никто не хотел проигрывать, но и выигрывать они тоже не торопились. Маргарет наступала, и скоро Тревор уперся спиной в дерево. Она потребовала, смеясь, чтобы Тревор просил у нее пощады, но он высвободил самодельную шпагу, которую Маргарет удерживала своей палкой, поднял ее вверх и со всей силы опустил на оружие Маргарет. Дерево треснуло и сломалось напополам.

Маргарет изумленно охнула и выпрямилась. Прижав руку к груди, она печально посмотрела на обломки палки.

– Я подозреваю, – заметила Маргарет, – сейчас ты скажешь, что разоружил меня и потому автоматически считаешься победителем.

– Нет, – ответил Тревор. В его глазах зажегся озорной огонек. – В данный момент это опасно. Представляю, что ты можешь натворить с оружием в руках.

Маргарет рассмеялась, отбросила в сторону палку и опустилась на траву. Тревор растянулся рядом с ней. Несколько минут они молча смотрели в небо над их головами. Маргарет почему-то вспомнила ночь в Риме. Интересно, о чем сейчас думает Тревор? Может быть, тоже о той ночи? Она повернула к Тревору голову и обнаружила, что он смотрит на нее. Маргарет напряглась.

– Хочешь опять соблазнить меня?

Тревор подвинулся ближе и коснулся кончиками пальцев ее щеки.

– Я пытаюсь быть романтичным. У меня получается?

– Нет, – прошептала она.

Но это была ложь. Маргарет уже ощущала то волшебное притяжение, которое исходило от Тревора. Он провел ладонью по ее щеке, затем по шее, неторопливо прокладывая дорогу к груди, и от его прикосновений кожа Маргарет покрылась мурашками. Она посмотрела в глаза Тревору и почувствовала, что вновь поддается его чарам. Так легко и так быстро. Какая же она глупая. Маргарет зажмурилась.

– Нет, – прошептала она, – не надо.

Маргарет попыталась отодвинуться, но Тревор обнял ее за талию, медленно опустил на траву, а сам лег сверху. Маргарет ощутила на себе вес его тела и затаила дыхание.

– Мэгги, – шепнул он ей на ухо, очерчивая руками изгиб ее бедер, – посмотри на меня.

Она отчаянно замотала головой, не открывая глаз.

– Посмотри на меня. – Тревор взял ее за подбородок, не давая ей отвернуться.

У нее не было сил противостоять ему. Маргарет открыла глаза, посмотрела на него и поняла, что все еще любит его, несмотря ни на что. Несмотря на то, что он использовал ее, лгал ей и манипулировал ее чувствами. Она продолжала любить его, несмотря на то, что месяц боролась со своей любовью, пыталась убить ее в своем сердце. Поэтому сейчас Тревор был сильнее ее, и он, не раздумывая, использовал бы это преимущество, чтобы получить от нее то, что ему было нужно.

– Зачем ты делаешь это? – прошептала Маргарет. – У тебя есть мои деньги, ты заплатил кредиторам, твое поместье спасено. У тебя есть все, что ты хочешь.

– Нет, не все, – пробормотал Тревор и наклонился, чтобы поцеловать ее.

Маргарет всхлипнула и отвернулась. Она догадалась, почему Тревор организовал все это.

– Верно, – проговорила Маргарет, когда губы Тревора коснулись ее щеки. – Тебе ведь еще нужен наследник, не так ли?

Тревор вздохнул и оторвался от нее. Он перекатился на спину и встал на ноги.

– Похоже, собирается дождь. Нам лучше поспешить домой.

Обратный путь они проделали молча.

Глава 20

На следующее утро после пикника Тревор вошел в гостиную Маргарет и увидел, что она сидела и писала письмо своим адвокатам. Он заглянул через ее плечо, но Маргарет не сделала попытки спрятать послание.

– Итак, – произнес Тревор, распрямившись, – ты все еще намерена развестись со мной.

– А ты думал, что пикник изменит мои планы?

Тревор улыбнулся. Похоже, его нисколько не расстроило занятие жены.

– Нет, – ответил он. – Я говорил, что ты можешь сколько угодно писать адвокатам письма насчет нашего развода.

Маргарет разозлилась, положила ручку и повернулась к нему.

– Ты уверен, что все мои попытки ни к чему не приведут? – заявила она.

– Да. Однако в нашем мире все возможно. В любом случае я никак не могу заставить тебя не делать этого. – Он покачал головой. – Но я зашел к тебе не для того, чтобы поговорить о разводе.

– А для чего?

– Пойдем со мной. – Тревор направился к двери, показав ей жестом следовать за ним.

– Зачем? – Маргарет даже не шелохнулась.

– Я хочу услышать твое мнение кое о чем. Это важно.

Она спустилась вслед за ним с лестницы, а потом прошла запутанными коридорами и оказалась в комнате, которую никогда не видела раньше. С первого взгляда ей стало ясно, что это была комната для музицирования. Там стояли рояль и арфа, различные диваны, кресла и стулья. Комната была декорирована в желтой, коричневой и белой гамме. Толстый слой пыли говорил о том, что ею очень редко пользуются.

– Какая отвратительная комната! – воскликнула Маргарет.

– Правда? – невинным тоном спросил Тревор. – А почему?

Он смотрел на нее со знакомым невинным выражением лица, и Маргарет тут же насторожилась.

– Потому что это так и есть, – осторожно ответила она.

– А что можно сделать, чтобы она не выглядела так плохо?

Маргарет бегло огляделась вокруг:

– Это бессмысленный вопрос. Я же сказала тебе, что не останусь тут жить.

– Я понимаю. Но если бы осталась, то что бы ты сделала?

Маргарет посмотрела вокруг себя более внимательно и ответила:

– Ну, наверное, сначала я бы убрала с окна эти тяжелые шторы. – Она указала на портьеры из коричневато-желтого бархата.

– Почему?

– Потому что им наверняка уже сотня лет. Они пыльные, изношенные, да еще и ужасного цвета. И висят так, что закрывают половину окна. – Маргарет пересекла комнату и отдернула одну портьеру. – Смотри, какой отсюда открывается красивый вид на озеро и лес. Почему его нужно скрывать?

– Может быть, вообще не вешать занавеси?

– Нет. – Маргарет отошла на несколько шагов назад и внимательно посмотрела на окно. – Я бы повесила с каждой стороны по портьере, но так, чтобы они не загораживали окно. Я выбрала бы какой-нибудь нейтральный цвет, например светло-бежевый, а сверху сделала бы простой ламбрекен. Тогда занавеси обрамляли бы окно, как картину, и подчеркивали бы вид, а не скрывали его.

– А что еще ты изменила бы? – спросил Тревор, прислоняясь плечом к косяку двери.

Маргарет указала на барочный стол, стоявший рядом с софой, и решительно заявила:

– Я выкинула бы эту вещь. Ненавижу позолоту на мебели. И заново оштукатурила бы потолок, – добавила она, поднимая голову вверх: – Похоже, тут текла вода.

Она медленно пошла по комнате.

– Каминный экран времен королевы Анны очень милый. Я бы его оставила. А вот китайскую вазу эпохи Мин передвинула бы. С одной стороны у нее трещина, поэтому я поставила бы ее в угол, чтобы скрыть трещину. – Маргарет увидела тяжелые бронзовые фигурки, стоявшие на камине, и охнула: – Что это?

– Статуэтки богини Кали.[15] Мой двоюродный прадедушка Монти привез их из Индии в 1848 году.

– Я, конечно, не хочу обидеть дядюшку Монти, но они ужасны. Лучше всего их выбросить.

– Значит, с бронзовыми статуэтками старика Монти покончено. Еще что-то?

– Да, – кивнула Маргарет. – Я бы поменяла цветовую гамму. Музыкальная комната – место отдыха, поэтому все в ней должно настраивать на спокойствие, безмятежность. Желтый цвет слишком кричащий. Я бы отделала комнату в светло-бежевой и зеленой гамме. И тогда после долгого трудного дня эта комната служила бы мне тихой гаванью, местом, где я чувствовала бы себя как дома…

Маргарет оборвала себя на полуслове. Она поняла, что замыслил Тревор. Он пытался вовлечь ее в обустройство Эштон-Парка, чтобы привязать ее к этому дому. Он хотел втянуть ее в ремонт, чтобы она начала относиться к поместью как к родному дому. Умная, дьявольски умная тактика.

Да он и сам дьявол.

– Вот что я бы сделала, – завершила Маргарет, глядя ему в глаза, – если бы это был мой дом. Но он – не мой. Я собираюсь подать на развод.

– Развод – дело долгое, – заметил Тревор. – Не будешь же ты все это время сидеть, сложа руки. Почему бы тебе не заняться домом?

– Не имею ни малейшего желания заниматься им.

– Неужели ты лучше будешь бесцельно бродить по нему, мучаясь от скуки? Это так не похоже на тебя, Мэгги. Обустройство дома станет для тебя еще одним приключением, причем весьма нелегким. Я же знаю, как ты любишь трудные задания.

Предложение Тревора действительно понравилось Маргарет. Поскольку ей больше нечем было заняться, в голову постоянно лезли всякие мысли о Треворе, а это было опасно. Однако Маргарет сказала:

– Твоей матери это не понравится.

– Что ж, значит, ей не повезло.

– Знаешь, этот твой план не сработает. Не надейся, что если я соглашусь обустроить Эштон-Парк, то передумаю насчет развода.

– Хорошо.

– Я просто предупреждаю тебя.

– Это честно. Теперь я предупрежден.

Она нервно облизнула губы и сказала:

– Я не хочу этим заниматься.

– Почему? – Тревор выпрямился. Он смотрел на нее так, как кот смотрит на мышь. – Чего ты боишься?

– Я ничего не боюсь, – ответила Маргарет.

– А мне кажется, что боишься, – мягко проговорил Тревор и медленно пошел в ее сторону. – Ты боишься, что мой план сработает и ты останешься тут.

– Это глупость.

– Да? – Он остановился перед ней. – Тогда почему бы тебе не принять мое предложение?

Маргарет оказалась в ловушке. Неудивительно, что он обыграл ее в шахматы. Однако все-таки как здорово будет доказать Тревору, что он ошибается, что на этот раз все его планы ни к чему не приведут.

– Ладно, – в итоге согласилась Маргарет. – Я сделаю это.

Она прошла мимо него, но успела заметить на его губах удовлетворенную улыбку.

– Я ненавижу этого человека, – проговорила она, поднимаясь наверх в свои апартаменты.

Но даже в надежных стенах собственной спальни ей не удалось спрятаться от Тревора. На кровати Маргарет увидела коробку шоколадных трюфелей и отороченную шелком корзинку, в которой лежали кусочки лимонного мыла и духи из универсама «Харродз», перевязанные желтой ленточкой. Рядом с ними она заметила три романа, причем весьма эротического содержания, как поняла Маргарет, когда открыла одну из книг.

Он действительно дьявол.

На следующее утро Тревор сделал еще два шага к достижению семейного счастья. Он сказал Мэгги, что отправит Элизабет в Лондон.

Как и ожидал Тревор, Элизабет очень обрадовалась тому, что будет теперь жить в столице, но не обрадовалась содержанию, которое он ей назначил.

– Боже мой, Тревор, неужели ты думаешь, что я смогу жить на двести фунтов в месяц?

– Блэкни утверждает, что вы с матерью жили на десять фунтов в месяц.

– Ты же прекрасно понимаешь, что между Лондоном и провинцией огромная разница. Содержать дом в столице на эти деньги нереально.

– Я подозревал, что ты скажешь что-то подобное.

Тревор вынул из верхнего ящика стола лист бумаги и дал его Элизабет.

– Что это? – спросила она, нахмуренно разглядывая графы с проставленными напротив суммами.

– Это бюджет, моя дорогая. Я знаю, что ты с трудом разбираешься в таких вещах, но тебе придется сделать над собой усилие.

– Это нелепо. За двадцать фунтов я не смогу снять дом в Мейфэре.[16] И только десять фунтов в месяц на гардероб? Почему я должна жить, отказывая себе во всем необходимом? Ты теперь богат.

– Да, но я не могу выделить тебе больше. Иначе ты все проиграешь. – Она попыталась возразить, но Тревор прервал ее: – Ты забываешь, с кем говоришь, Лиззи. – Элизабет поморщилась. – Ты на моих глазах проиграла в вист больше полутора тысяч фунтов за один вечер. Эти деньги были очень нужны Джеффри, но он никогда не заботился о благополучии поместья, чего не скажешь обо мне.

– Я изменилась, Тревор. Честное слово. Я уже несколько лет не играю в карты.

– Только потому, что у тебя нет денег. Я говорил с Коллиром. Я знаю, куда уходили деньги, твои и Джеффри. Вы пускали на ветер каждый шиллинг, который попадал к вам в руки, а когда своих средств не стало, стали занимать. Так что теперь ты будешь учиться экономить. И я предупреждаю тебя; если ты потратишь больше означенной суммы и явишься ко мне со слезами, я ничего тебе не дам. Я не такой дурак, каким был мой брат. Если ты окажешься в долгах, я просто перестану давать тебе деньги, и тебе придется провести остаток своей жизни тут, в сельской глуши.

– Как ты можешь быть таким жестоким? – В глазах Элизабет заблестели слезы. – Разве ты не знаешь, как туго нам пришлось в последний год? Баранина каждый день, и огонь зимой только в библиотеке. И никаких приемов. – Она всхлипнула, и слеза упала на белоснежно-фарфоровую щеку. – Как ты можешь так поступить со мной?

– Ох, Лиззи, – со смехом ответил Тревор, – ты прекрасная актриса. В мелодраме тебе не было бы равных.

Она смяла листок бумаги. Слезы в ее глазах высохли так же быстро, как появились.

– Это невероятно! – воскликнула Элизабет и принялась мерить шагами кабинет. – Ты высокомерный мерзавец! И всегда таким был!

Он усмехнулся и заметил:

– Ты говоришь так только потому, что я не пал жертвой твоих чар десять лет назад.

Она повернулась и посмотрела на него. На ее губах появилась издевательская улыбка.

– Надо же, какой ты заносчивый. И всегда таким был. Ты вовсе не казался мне таким неотразимым. Не очень-то я тебя и хотела, знаешь ли.

– Да, я это знаю. Но это вряд ли имеет значение, ведь я тебя вообще никогда не хотел.

Улыбка исчезла, в глазах Элизабет зажглась ненависть.

– Боже, как я тебя презираю.

– И это разбивает мне сердце.

Элизабет, пылая от негодования, выбежала из кабинета. Тревор проводил ее взглядом и вздохнул.

Теперь ему предстояла встреча с матерью. И Тревор подозревал, что с ней будет не так легко справиться, как с Элизабет.

Кэролайн заговорила сразу, как только появилась на пороге:

– Право же, Тревор, я очень рада, что ты вызват меня сегодня утром. Мы должны решить, что нам делать с твоей женой.

– Да, мама. Это именно то…

– Я понимаю, что она американка и потому не знает, как следует управлять графским поместьем. Сегодня она спустилась вниз и спросила, можем ли мы позавтракать не в восемь, а в девять. Ей, видите ли, захотелось покататься на лошади. Я объяснила ей, что у слуг есть расписание, но она заявила, что мы можем его изменить. А еще она сказала, что хочет выкопать астры в южном саду и заменить их ромашками. Ты знаешь, что я занимаюсь южным садом сама и что ненавижу ромашки. К осени они становятся такими потрепанными. А еще она говорит, что собирается переделать весь дом. Переделать! Можешь себе это представить? Конечно, я сказала ей, что это невозможно, но… Чему ты улыбаешься?

Тревор не сказал ей, что улыбался потому, что знал: ее упрямство еще больше разожжет желание Маргарет заняться домом. А именно этого он и добивался!

– Мне смешно, потому что ты ненавидишь каждого, кто посягает на твою власть. Теперь я понимаю, почему ты и эта легкомысленная девчонка Элизабет так хорошо поладили. Она никогда не вмешивалась в домашние дела.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Мне власть точно не нужна. Это привилегия мужчин. У нас, женщин, другая роль, и она включает в себя умение вести домашнее хозяйство. Да, теперь я вижу, что Маргарет милая и красивая девушка – для американки, конечно, – и понимаю, почему ты решил на ней жениться. Но она должна наконец научиться себя вести. До сегодняшнего утра она не выказывала никакого интереса к поместью, и, честно говоря, это было спасением, потому что она ничего не знает! Твоя жена еще более неопытна, чем была когда-то Элизабет.

– Мама…

– Я не понимаю, почему эти американки сначала изо всех сил стараются выйти замуж за британских аристократов, а потом пытаются переделать все вокруг на свой манер. Почему бы им просто не остаться в своем Нью-Йорке? Кстати, это напомнило мне еще об одной проблеме. Ванные комнаты, Тревор! Она хочет устроить тут ванные комнаты! И электричество! Что бы сказал на это твой отец?

– Мама, я объяснил ей, что мы…

– Я знаю, что у американцев нет своих традиций, но почему они не могут по крайней мере уважать традиции другого народа? Пожалуйста, пойми меня правильно. Я ценю ту финансовую помощь, которую мы получили благодаря Маргарет. Без ее приданого мы вряд ли выпутались бы из долгов, но…

Она еще долго разглагольствовала о деньгах Маргарет, и Тревор решил, что пришла пора вспомнить о методе, к которому прибегал в таких случаях его отец.

– Все, достаточно! – заорал он и ударил кулаком по столу. – Сядьте!

Это сработало как заклинание. Кэролайн замолчала, изумленно уставившись на него, и опустилась в кресло.

– Право же, Тревор, ты ведешь себя как твой отец, – сказала она с оскорбленным видом.

– Поскольку в нашей семье отец был единственным разумным человеком, то я приму твои слова в качестве комплимента.

– Не нужно меня оскорблять.

– Я хотел встретиться с тобой, чтобы прояснить тебе некоторые моменты. Это я попросил жену заняться обустройством дома, и хотя Маргарет будет согласовывать со мной основные моменты ремонта, я передал это дело полностью в ее ведение. – Тревор увидел, что его мать вот-вот взорвется от ярости, и добавил: – Я посоветовал ей обращаться за помощью и к тебе тоже, потому что знаю, что хоть ты мыслишь и очень консервативно, но всегда даешь здравые советы.

Кэролайн хмуро прослушала неискреннюю похвалу и заявила:

– Это очень благородно с твоей стороны, Тревор. И ты разрешишь ей устроить ванны и провести электричество?

– Да.

– Это невозможно! – воскликнула она. – Я не могу позволить, чтобы Эштон-Парк был так осквернен!

– Похоже, ты забываешь, что я граф, – холодно заметил Тревор. – Ты подчиняешься мне, и у тебя нет другого выхода, кроме как согласиться с моим решением.

Кэролайн побледнела. Она впервые почувствовала, что ее власти пришел конец.

– И что ты прикажешь мне делать, пока твоя жена будет превращать Эштон-Парк в один из тех вульгарных домов ее Нью-Плимута?

– Маргарет из Ньюпорта, мама, и я думаю, они кажутся тебе вульгарными только потому, что ты никогда в них не бывала. Если судить по лондонскому дому Ван Альдена, то это самые изящные и удобные жилища, которые только можно себе вообразить.

– Есть вещи поважнее, чем комфорт, Тревор, – презрительно заявила она. – Есть традиции, есть правила поведения, освященные временем.

– Прекрасно. Тогда ты можешь поехать вместе с Элизабет в Лондон и помочь ей устроиться на новом месте. Мне кажется, Элизабет твоя помощь понадобится больше, чем Маргарет. А потом можешь вернуться и обучить ее всем премудростям ведения английского хозяйства.

– Понятно. Ну а что мне делать после того, как я превращу твою жену в настоящую графиню?

– Путешествовать, – ответил Тревор и подмигнул ей. – Я порекомендовал бы тебе посетить Италию. Может быть, там ты встретишь какого-нибудь богатого джентльмена, в которого влюбишься. Может быть, даже выйдешь за него замуж.

– Право, Тревор, никогда в жизни я не слышала таких глупостей. Откуда у тебя эти романтические бредни?

Маргарет еще не спала. Тревор отпустил камердинера и начал раздеваться, глядя на полоску света, которая пробивалась из-под двери в ее спальню. Он представлял, как Маргарет лежит в кровати и читает, одетая в одну из своих прозрачных ночных рубашек, или, может быть, она сидит за туалетным столиком и расчесывает волосы.

Его изголодавшееся тело тут же отреагировало на эти образы. Тревор с проклятием отогнал эротические видения. Он не хотел представлять себе Маргарет. Он хотел видеть ее. Хотел прикасаться к ней. Просто хотел ее.

Он развязал галстук, снял жилет и стал расстегивать рубашку. Наверное, ему стоит просто зайти к ней и заявить, что начиная с этого момента они будут спать в одной постели. Черт, ведь Маргарет сама не хотела спать отдельно, и если они окажутся в одной постели, то соблазнить ее будет гораздо легче.

Тревор стащил с себя рубашку и бросил ее рядом, раздумывая над этой идеей, однако отказался от нее. Маргарет еще не была готова к этому. Он полагал, что жена к нему не безразлична, хотя и всячески это скрывает. И пикник доказал его правоту. Прояви он настойчивость, получил бы от Маргарет не только поцелуй. Но после этого она еще больше возненавидела бы его.

Хотя он может зайти и просто поговорить с ней. Тревор подошел к двери и замешкался, думая, не следует ли ему сначала постучать. Но потом решил, что это его дом, его жена и у него есть полное право заходить в ее спальню в любое время. Он взялся за ручку и открыл дверь.

Маргарет действительно читала, но не в кровати. Она сидела в мягком кресле рядом с окном, свернувшись калачиком, ее волосы были распущены. Услышав его шаги, Маргарет подняла голову и быстро закрыла книгу, а потом украдкой бросила ее в ящик стола, который стоял возле кресла, как будто не хотела, чтобы он знал, что именно она читала.

– Я рад, что ты не спишь, – сказал Тревор. – Хочу поговорить с тобой.

Он сел на край кровати. Ее пеньюар не был застегнут, и он не мог не заметить пышных очертаний ее груди под бледно-розовым шелком ночной рубашки.

Маргарет покраснела и запахнула пеньюар.

Тревор отвернулся и перевел дух, пытаясь вспомнить, что он хотел сказать, под каким надуманным предлогом пришел сюда, чтобы побыть с Маргарет, увидеть ее.

– Я хочу сообщить тебе, что Элизабет уезжает в Лондон. Через неделю ее здесь не будет. Моя мать поедет с ней и поможет ей устроиться. Бабушка тоже отправится с ними, потому что хочет походить по магазинам.

– Понятно.

– Я поговорил с матерью о тебе. Она теперь поняла, какое место занимает в доме. И какое место занимаешь ты.

– Меня это не интересует. Я хочу подать на развод.

– Не надо.

– Отпусти меня.

– Нет.

– Мое приданое оставь себе, я не буду с тобой судиться.

– Нет.

– Но почему? Если мы разведемся, ты сможешь снова жениться и у тебя появится наследник.

– Не в этом дело.

– А в чем же тогда? – в отчаянии воскликнула Маргарет.

– Ты моя жена, ты принадлежишь мне, и я не отпущу тебя. Свое я ни за что не отдам.

– Я не принадлежу тебе и не останусь тут в качестве твоей жены. Ты не любишь меня. Когда мой отец вернется из Нью-Йорка, я перееду к нему в Лондон.

Тревор внезапно поднялся с кровати, схватил ее за талию и прижал к себе. Все это произошло так быстро, что Маргарет не успела отреагировать. Он опустил голову и накрыл ее рот жадным, властным поцелуем.

Она безжизненно замерла в его объятиях, не прижимаясь к нему, но и не отталкивая его от себя. Поцелуй стал более нежным. Теперь Тревор соблазнял ее лаской, а не силой. Его ладони скользили по напряжённой спине Маргарет, рот пробовал на вкус ее сочные губы. Он целовал и ласкал ее до тех пор, пока Маргарет не сдалась ему с еле слышным вздохом и расслабилась в его руках. Она прижалась к его груди, и в этот момент Тревор потерял голову от страсти.

Он готов был на все, чтобы овладеть ею и освободиться от мучительного напряжения в теле.

Вдруг он понял: Маргарет победила его. Она оказалась сильнее. Тревор отпустил ее и пошел к себе в спальню.

– Я не дам тебе развод, – спокойно сказал он, остановившись в дверях, – поэтому если ты намерена упорствовать, то будь готова к войне. К тому же ты пообещала, что останешься тут, пока не закончишь отделку дома. Надеюсь, ты сдержишь свое слово.

– Так же, как ты сдержал свое? – с горечью сказала Маргарет. – Ведь ты поклялся заботиться обо мне, любить и уважать?

Она сражалась с ним. Упрямая, гордая, недоверчивая и сентиментальная. Та Мэгги, которую он знал.

– Если станешь моей, я буду заботиться о тебе, – тихо произнес он. – Если будешь относиться ко мне с уважением, я тоже буду тебя уважать. А что касается любви… – Он пристально посмотрел на нее. – Я буду счастлив остаться и любить тебя всю ночь напролет.

– Ты говоришь не о любви, а о совокуплении.

– Это одно и то же. Только глупые мужчины и романтичные женщины думают по-другому.

– Ты действительно в это веришь? Это лишний раз доказывает, какие мы с тобой разные.

– Разные или нет, но мы теперь муж и жена.

– Не навсегда. Я не буду жить с мужчиной, который меня не любит. Мне все равно, сколько на это уйдет времени, но я разведусь с тобой.

– Я знаю, но предупреждаю тебя: я сделаю все возможное, чтобы ты изменила свое решение. И не буду играть по правилам.

Оказавшись у себя в спальне, Тревор задумался. Он сделает все, что в его силах, чтобы Маргарет осталась его женой.

Она ответила на его поцелуй со страстью, которая напомнила ему прежнюю Маргарет. И читала она «Правильные формы» Дебретта, изучая титулы английской аристократии и правила обращения к ее представителям.

Это обнадеживало.

В течение последующих двух недель Тревор продолжал соблазнять жену. То и дело попадался Маргарет на глаза, выезжал вместе с ней верхом на утреннюю прогулку. За обеденным столом втягивал ее в разговор, невозмутимо сносил всё ее колкости. Он оставлял ей подарки, которые сама Маргарет называла взятками, в тех местах, где она обязательно должна была их найти. Каждый вечер он заходил к ней в спальню и разговаривал, используя в качестве предлога переделку дома. Он делал все возможное, чтобы разрушить ее защиту и заставить сдаться ему на милость.

Усилия Тревора начали приносить свои плоды. Ее сопротивление потихоньку ослабевало. Порой она даже ловила себя на мысли, что начинает вновь верить Тревору, думать о том, что, может быть, он на самом деле любит ее. Она старалась избегать Тревора, но это было невозможно. Она старалась пробудить в себе ненависть к Тревору, но это у нее плохо получалось.

В мае к ним приехали погостить Корнелия с Эдвардом.

– Он сводит меня с ума, Корнелия, – сказала Маргарет кузине, когда та поднялась к ней в гостиную. – Ни на минуту не оставляет меня в покое.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Корнелия, усаживаясь в кресло и снимая перчатки и шляпку.

– Он следует за мной, когда я еду кататься верхом. Он оставляет подарки – духи с запахом лимона и вербены, шоколадные трюфели, романы. Вчера вечером я нашла в тарелке для супа браслет с изумрудами. Это какой-то кошмар!

– Бедная Мэгги, – с улыбкой произнесла кузина, – какой у тебя ужасный муж!

– Это не смешно! – воскликнула Маргарет. – Я знаю, почему Тревор ведет себя подобным образом. Дело вовсе не в том, что он меня любит. Он просто хочет наследника.

– Разумеется. Дети – главная цель брака.

– И он пытается очаровать меня, – продолжила Маргарет, пропустив слова Корнелии мимо ушей, – только бы я с ним не разводилась – боится, что я заберу с собой все деньги.

– Развод! – Корнелия выпрямилась. – Ты, наверное, шутишь.

– Я говорю совершенно серьезно.

– Ты понимаешь, что это такое? Развод невозможен. Скандал тебя погубит.

– Мне все равно.

– Зачем тебе разводиться? Судя по тому, что ты мне рассказала, Эштон оказался очень заботливым супругом. Должна признаться, что ты меня обрадовала. Теперь я могу вздохнуть с облегчением. Никогда бы не подумала, что он окажется таким романтиком.

– Тревор не романтик. Он снова пытается манипулировать мною, чтобы добиться своего. Ради поместья Тревор готов на все. Когда у него появятся наследники, а вложенные деньги начнут приносить прибыль, он сразу согласится на развод.

– Прости, но ты говоришь глупости. Подарки, внимание…

– Это сплошное притворство. Он делает это не для того, чтобы продемонстрировать свою любовь. Он просто старается задержать меня и получить все, что ему нужно. Тревор не любит меня.

– Ты уверена?

– Он сам мне это говорил.

В гостиную вошла служанка. Корнелия посмотрела на поднос с чаем, который она несла, и перевела взгляд на Маргарет:

– Если не возражаешь, Мэгги, нам с тобой сейчас лучше выпить по стаканчику мадеры.

Маргарет отослала служанку и со вздохом опустилась на стул.

– Мне не нужна мадера. Мне нужен развод.

– Но, Мэгги, подумай о последствиях. Если ты разведешься, ни один приличный мужчина не женится на тебе.

– А зачем мне снова выходить замуж? – с горечью спросила Маргарет.

– В Англии практически невозможно добиться развода.

– Я знаю.

– Может, проще наладить отношения с Эштоном? Даже если он не любит тебя, ты ему очень дорога, и у вас много общего. Вы оба обожаете приключения и риск. Не все счастливые браки основаны на любви. Многие пары довольствуются чувством привязанности и общими интересами.

– Мне этого недостаточно, – сказала Маргарет. – Я слишком сильно его люблю, чтобы довольствоваться его привязанностью.

– Ох, Мэгги, – Корнелия вздохнула, – мне так жаль, что ты несчастлива. Это я виновата.

– Ты здесь ни при чем. Тревор уговорил тебя и Эдварда помочь ему, и вы согласились. Ради меня. Никто не заставлял меня выходить за него замуж. Это был мой выбор. Я сама убедила себя в том, что он испытывает ко мне глубокие чувства.

– Мэгги…

– Но теперь все изменилось, – с печальной улыбкой сказала Маргарет. – Я повзрослела. Рассталась с романтическими идеалами и теперь воспринимаю мир таким, какой он есть на самом деле. Тревор женился на мне из-за денег. Теперь я понимаю, что настоящей любви вообще не существует.

– Как ты можешь так говорить? Ведь ты любишь его.

– А что толку?

– Эштон тобою дорожит. Внимателен к тебе. Может быть, со временем он научится тебя любить, и ваш брак обретет смысл.

– Нет, Корнелия. Словами «они жили долго и счастливо» заканчиваются все сказки. А в сказки верят только маленькие девочки.

Глава 21

Корнелия и Эдвард ехали целый день, устали и довольно рано отправились спать. Маргарет пошла к себе, заперла входную дверь и ту, которая соединяла их спальни. Она подозревала, что у Тревора есть ключи, но надеялась, что он поймёт намек и не станет ее беспокоить.

Однако Тревор намек не понял.

Маргарет сидела за туалетным столиком и причесывалась, когда услышала какой-то треск. В зеркале Маргарет видела отражение гардероба. Она обомлела, заметив, как его двери медленно открылись. Не в состоянии сдвинуться с места, Маргарет решила, что в Эштон-Парке завелось привидение.

– Боже правый! – воскликнула она, когда из гардероба вышел Тревор, раздвигая руками ее платья. Щетка выпала у нее из рук, и она вскочила. Повернувшись к нему, Маргарет сказала: – Ну ты меня и напугал! С чего это вдруг ты решил спрятаться в гардеробе? Ты что, следил за мной?

– Если даже и так, то ты это заслужила. Закрыла все двери, чтобы я не мог войти, – ответил Тревор, стряхивая с себя пыль и паутину. – Сначала я подумал, не выбить ли мне их ногой, как это делают герои старинных романов, но двери здесь из прочного английского дуба. И я решил, что лучше не ломать себе ноги.

– Может, проще было бы воспользоваться ключом? – спросила она.

– Разумеется. – Тревор ухмыльнулся. – Но так интереснее. Похоже на приключение.

– Как ты туда попал?

– Позади гардероба в стене есть железная лестница, которая ведет вниз через старый мусоропровод к подземному ходу.

– Потайной ход? Как интересно! – Маргарет не стала скрывать любопытства. – А зачем он нужен?

– Согласно семейной легенде, его построила супруга десятого графа Эштона, пока он воевал с французами на Пиренейском полуострове, чтобы она и ее любовник могли встречаться друг с другом. Подземный ход ведет в дом егеря. Удобно, не правда ли?

– У нее был роман с егерем?

– Это шокирует, не спорю, но легенда гласит, будто они безумно любили друг друга.

– Ты это все придумал, – заявила Маргарет. – До дома егеря отсюда не меньше четверти мили. Зачем тратить столько сил и денег на такой длинный ход?

– Для романтической связи тайна – самое главное.

– Дай я сама посмотрю. – Маргарет подошла к гардеробу, раздвинула одежду и заглянула внутрь. Тревор сказал правду. Задняя стенка была отодвинута, и Маргарет увидела отверстие в стене. Там, на деревянном полу, стояла лампа, и в ее свете она увидела темную дыру. – Невероятно! – Она повернулась к Тревору: – Покажи мне его весь.

– Попроси как следует, может, и покажу, – ответил Тревор.

– Не хочешь, я пойду одна.

– Вряд ли. Ведь ты боишься пауков. – Он медленно покачал головой с серьезным выражением лица, но в глазах блестели искорки смеха.

– Пауки? – Маргарет судорожно сглотнула и с опаской заглянула в темный провал. Но жажда приключений оказалась сильнее страха. – Ты не показал бы мне начало хода, если бы не хотел показать его целиком.

– Тогда переоденься, – сказал Тревор.

– Ох, конечно. – Она вытащила из гардероба полосатую муслиновую юбку, блузку и ботинки. – Отвернись.

– Я твой муж, или ты забыла?

– Не напоминай мне об этом, – парировала Маргарет. – Просто отвернись. И не подглядывай.

– Мне кажется, мы уже спорили по этому поводу, – сказал Тревор. – Я думал, что после свадьбы мне не придется больше отворачиваться. Это была одна из причин, по которой я на тебе женился.

Маргарет проигнорировала его замечание и быстро оделась.

– Все, – сказала Маргарет. – Я готова.

Они залезли в гардероб и оказались в узком коридоре. Тревор взял с пола лампу и начал спускаться с лестницы, Маргарет последовала за ним. Сначала стены вокруг были из кирпича и дерева, потом стали земляными, и Маргарет поняла, что они находятся под домом. Лестница закончилась, и Маргарет оказалась в туннеле. Она заметила крепкие деревянные балки, которые поддерживали перекрытия над их головами, не дававшие стенам осыпаться.

– Похоже на шахту, да? – заметила Маргарет.

– Тот, кто строил ход, точно был шахтером. Но откуда ты знаешь, как выглядит шахта?

Маргарет с улыбкой ответила:

– В детстве я каждый год, в августе, гостила в летнем доме моего дяди Йохана в Катскильских горах.[17] Кстати, это отец Корнелии. Там было несколько заброшенных шахт, и однажды мы с братом Корнелии, Эндрю, решили спуститься и посмотреть.

– Вы с ума сошли. Заброшенные шахты очень опасны.

– Я знаю, но мы были детьми и очень хотели увидеть Абрахама.

– Кого?

– Это привидение, о котором местные жители сочинили множество легенд. Так звали одного мужчину, который погиб в шахте и, говорят, после смерти начал преследовать всех, кто туда спускался. Мы хотели на него посмотреть.

– Посмотрели?

– Нет, – смеясь, ответила Маргарет. – Зато мы заблудились, и нам пришлось провести в шахте целую ночь. За нами послали десять поисковых отрядов, и один из них нас обнаружил. Конечно, дядя Йохан рассказал об этом моему папе, и разразился скандал.

– Представляю. Бедный твой отец.

– И это я слышу от тебя, который сам в детстве вытворял бог знает что! Эдвард рассказывал мне об одной проделке, в которую ты его втянул, когда вы еще учились в школе. Что-то насчет того, как вы взорвали школьную лабораторию, пытаясь устроить фейерверк.

– А, ты об этом. Что ж, я, как и ты, всегда любил приключения. Без них жизнь кажется такой скучной. Вот почему я подумал, что тебе будет интересно посмотреть подземный ход. Мы с тобой давно не гуляли по ночам. Что ты думаешь об этом нашем приключении?

– Пока оно мне очень даже нравится. Я часто слышала, что в старинных домах есть потайные ходы, но ни разу не видела их. – Она рассмеялась. – В Америке такие вещи давно вышли из моды. Ни в одном доме на Мэдисон-авеню нет потайного хода.

– По-моему, это позор.

– Согласна, Должна признать, Тревор, тебе всегда удается придумать что-то интересное.

Из уст Мэгги подобные слова, звучали как самая высокая похвала.

– В доме есть еще несколько потайных ходов и комнат, – сказал Тревор.

– Правда? А где?

Тревор не стал разглашать все секреты, решил оставить их для следующих ночных приключений.

– Мы уже пришли, – сказал он, указывая вперед.

– Откуда ты знаешь? – За пределами пятна света, который отбрасывала лампа, была кромешная тьма.

– Я много раз тут ходил. В детстве это было одно из моих любимых мест. – Вдруг Тревор кое-что вспомнил и рассмеялся. – Однажды ночью, мне тогда было одиннадцать лет, я встретил тут старого лорда Кеттеринга, отца Эдварда. Он спускался с лестницы из спальни моей матери.

– Что? – изумилась Маргарет. – У отца Эдварда был роман с твоей матерью?

– Да, и не один год. Так что не удивляйся. В нашем кругу романы на стороне – обычное дело.

– Я знаю, но никак не могу к этому привыкнуть. – Маргарет покачала головой. – Твоя мать кажется мне такой неприступной.

– У нее было много любовников. – Он помолчал и добавил: – После того как женщина родила нескольких наследников, она может жить в свое удовольствие. Главное, чтобы о ее романах никто не узнал.

– Понятно. И твой отец не возражал?

– Он просто этого не знал. Он по полгода жил в Камберленде с герцогиней Арбэтнот. Так что вряд ли имел право ее критиковать.

– С герцогиней? Ты меня обманываешь.

– Нет. Они были любовниками почти восемь лет.

– А тебе не больно сознавать, что твои родители изменяли другдругу?

– Когда я был маленьким, то очень страдал из-за этого, но со временем успокоился. Понял, что в среде аристократов подобное поведение никого не шокирует, считается вполне нормальным, даже законным.

– Теперь мне понятно, – пробормотала себе под нос Маргарет.

– Что тебе понятно?

– Понятно, почему ты не веришь в любовь. Как ты можешь думать иначе, если с самого детства перед тобой были такие отвратительные примеры. – Маргарет остановилась. – И у нас будет так же? Как только на свет появятся наследники, ты заживешь своей жизнью и будешь заводить любовниц?

– А ты сама будешь мне изменять?

– Нет, я просто не смогу.

– Тогда я тоже не буду тебе изменять.

Туннель неожиданно закончился. Маргарет подняла голову и увидела между креплениями потолка небольшое квадратное отверстие.

Тревор поставил лампу на балку, взял Маргарет за талию и поднял. Она подтянулась, наклонилась вперед и исчезла в проходе. Тревор последовал за ней.

Оказавшись в маленьком каменном коттедже, Маргарет огляделась. В камине лежали дрова, на столе стояли фрукты, сыр и вино, кровать была застелена.

– На следующее утро после того, как мы приехали в Эштон-Парк, – сказала она, – я пошла погулять и наткнулась на этот дом. Я заглянула в окно и решила, что в нем никто не живет. Но сейчас тут очень уютно.

Тревор поставил лампу на стол, подошел к камину. Разжег огонь и повернулся к Маргарет.

– Огонь, вино, кровать, – пробормотала она. – Все, что нужно для того, чтобы соблазнить женщину.

– Не отрицаю, – честно признался Тревор. Его ответ разозлил Маргарет.

– Ты слишком много о себе мнишь.

– Что плохого в том, что я решил организовать романтическую встречу с собственной женой? – Он подвинул к ней стул. – Или в том, что хочу заняться с ней любовью?

Маргарет посмотрела на стул, но не двинулась с места.

– Если учесть, что я не желаю быть твоей женой, ты действительно много о себе мнишь.

Он обошел стол и занял место напротив нее.

– Я просто надеюсь на лучшее. Почему бы тебе не присесть, чтобы мы могли обсудить это за едой?

Маргарет нехотя выполнила его просьбу.

– Ты относишься ко мне как к данности, и мне это не нравится, – заявила она.

Тревор наполнил бокалы вином и один подал ей.

– Мэгги, я убедился в том, что не должен относиться к тебе как к данности. Как только я начинаю относиться к тебе подобным образом, ты делаешь то, чего я от тебя совсем не ожидаю.

– Тебе не следовало говорить мне об этом. Теперь я поняла, что ты уязвим, и при желании могу использовать это против тебя.

– Я не хочу с тобой воевать, Мэгги. Ты обвиняешь меня во лжи, а сама только что сказала неправду. В нашу первую брачную ночь ты мне призналась в любви.

– Я любила тебя до того, как узнала, какой ты на самом деле негодяй. А сейчас не люблю.

Тревор подошел к ней и наклонился, чтобы поцеловать.

Маргарет отвернулась:

– Ты мне противен. Ты готов на все, чтобы получить желаемое.

– Совершенно верно, – сказал Тревор и поцеловал ее в щеку, в уголок рта и добавил: – Я предупреждал тебя, что буду играть не по правилам. – Тревор запустил руку ей в волосы, повернул ее лицом к себе и коснулся губами ее губ. – Я хочу любить тебя, а ты хочешь со мной воевать.

– Прекрати! – взволнованно проговорила Маргарет. – Не надо.

– Поцелуй меня.

– Не хочу.

Но Тревор продолжал целовать Маргарет, соблазняя ее, заставляя ответить на его ласку. Она выставила вперед руки, не желая сдаваться.

– Ответь мне, поцелуй меня, – опять проговорил Тревор, проводя языком по чувствительному изгибу ее нижней губы, обнимая одной рукой ее за талию. Он ласкал ее спину, целовал губы до тех пор, пока Маргарет очень медленно не расслабилась в его объятиях и не открыла рот навстречу его поцелую.

– Ну же, Мэгги, – шептал он, не отнимая губ, – поцелуй меня.

И Маргарет сдалась. Она перестала отталкивать его, а, наоборот, со стоном обвила руками шею Тревора и прижалась к нему.

Изголодавшееся тело Тревора немедленно отреагировало. Его поцелуй стал жадным, властным. Он скользнул языком внутрь рта Маргарет и встретился с ее языком. Желание пронзило Тревора. Он стал расстегивать ей блузку.

Маргарет прервала поцелуй и схватила его за запястье:

– Прекрати! Я не хочу.

Тревор продолжал раздевать ее, касаясь костяшками пальцев нежной груди. Поцеловал шею, пробуя на вкус пахнувшую лимоном кожу Маргарет.

– Ты действительно хочешь, чтобы я перестал?

– Да! – в отчаянии крикнула Маргарет. – Не трогай меня. Я тебя ненавижу!

Он еще крепче обнял ее и распахнул блузку, целуя ямочку у основания ее шеи.

– Нет, ты меня любишь.

– Не люблю.

– Любишь, гордость мешает тебе это признать. – Он вытащил блузку из-за пояса юбки.

Маргарет задрожала. Тревор почувствовал, что ее сопротивление тает. Он продолжал ее раздевать, лаская и целуя каждый дюйм ее тела.

– Не надо, – шептала Маргарет, зажмурившись.

– Я хочу тебя, Мэгги. – Раздев ее, Тревор положил ладони ей на грудь. – Ты любишь меня, – проговорил он.

– Я никогда тебя не любила! – выкрикнула Маргарет.

– Лгунья. – Он нежно покусывал мочку ее уха, ласкал пальцами затвердевшие соски. Маргарет начала стонать, запрокинула голову и выгнулась навстречу Тревору. Он продолжал ее целовать.

Не открывая глаз, Маргарет обхватила руками его голову и прижала к груди.

– Ты любишь меня, – пробормотал он, – скажи, что любишь.

– Нет. – Маргарет отвернулась и покачала головой: – Нет, не скажу!

Тревор стал ласкать пальцами ее лоно, проникая все глубже, Маргарет стала метаться в его объятиях, задыхаясь от наслаждения.

– Ты любишь меня, – сказал он. – Я знаю, что любишь. Признайся!

Он нашел ее потаенное местечко и начал ласкать его. Взлетев на вершину блаженства, Маргарет застонала и еще крепче прижалась к мужу.

– Да, я люблю тебя, Тревор. Люблю, люблю, люблю!

Ликуя, Тревор вошел в нее и стал двигаться. Через несколько мгновений его тело взорвалось от острого, почти невыносимого блаженства. Никогда в жизни Тревор не испытывал ничего подобного.

Маргарет плакала. Он ощущал ее слезы на своем плече, чувствовал, как она всхлипывала в его объятиях. Тревор обхватил ее покрепче и подошел к кровати. Продолжая держать Маргарет одной рукой, другой он откинул одеяло. Она не открыла глаза, когда он положил ее на кровать и сам лег рядом. По ее щекам струились слезы, и он понял, как сильно он обидел ее. Боль, словно ножом, пронзила ему сердце.

А потом он почувствовал нежность и пылкое желание защитить, успокоить Маргарет. Тревор поцелуями собрал влагу с ее щек и поклялся, что никогда больше не заставит ее плакать. Держа Маргарет в объятиях, Тревор внезапно сделал поразительное открытие. Ему казалось, что это он соблазняет Маргарет, но на самом деле все было по-другому. Маргарет считала, что в жизни самое главное – любовь. Тревор считал, что любви вообще не существует. Но каким-то непостижимым образом Маргарет сумела переубедить его. Тревор почувствовал в своем сердце настоящую любовь.

Когда он проснулся, в лицо ему светило яркое утреннее солнце. Он закрыл глаза и в полудреме повернулся на бок, протягивая руку к Мэгги. Но его ладонь нащупала лишь смятые простыни.

Он окончательно проснулся и сел, в изумлении глядя на пустое место рядом с собой. Маргарет ушла. Тревор откинул одеяло и поднялся. Он вспомнил вчерашнюю ночь, ее слезы, и ему стало не по себе. Он быстро оделся и вышел из коттеджа, пытаясь успокоить себя предположением, что скорее всего Маргарет захотела позавтракать или принять ванну, но не стала его будить.

Тревор поднялся к ней в комнату, но там ее не было. Он спустился в столовую, но обнаружил там только Эдварда.

– Доброе утро, – поздоровался Эдвард.

– Где Мэгги? – спросил Тревор.

– Они с Корнелией недавно уехали. В коляске. Маргарет оставила тебе записку на каминной полке.

Тревор пересек комнату и схватил сложенный листок бумаги. Было всего восемь утра – слишком рано, чтобы куда-либо ехать. Тревор развернул листок и пробежал его глазами. Его худшие догадки подтвердились.

– Что случилось? – спросил Эдвард.

– Мэгги ушла от меня, – ошеломленно произнес он. Эдварда новость нисколько не удивила.

– Этого следовало ожидать, – сказал он. Спокойствие Эдварда вывело Тревора из себя.

– Ты знал об этом, – процедил Тревор сквозь зубы.

– Да, знал. Рано утром Маргарет пришла к нам и сказала жене, что уходит от тебя. Она умоляла Корнелию поехать вместе с ней. Они упаковали вещи и уехали примерно полчаса назад.

– И ты не пытался ее остановить?

– Нет, – не моргнув глазом, ответил Эдвард.

– Черт побери, Эдвард! Куда она поехала? В ваше поместье? В Лондон?

– Маргарет поехала в Лондон. Ван Альден вернулся из Нью-Йорка, и она отправилась к нему. Они как раз успевают на девятичасовой поезд.

– Проклятие! Я не отпущу ее.

Помолчав, Эдвард спросил:

– А какое тебе до этого дело?

– Она моя жена! – отрезал Тревор.

Этот ответ не удовлетворил Эдварда. Он поднялся, пристально глядя на Тревора:

– Хочешь сказать, что все-таки любишь Маргарет?

– Конечно, люблю! – крикнул он, изо всей силы стукнув по столу кулаком.

– Как пали сильные мира сего, – с улыбкой произнес Эдвард.

– Что тебя так насмешило?

– Я вспомнил, что ты говорил три месяца назад, – сказал Эдвард и процитировал слова Тревора: – Влюбился в собственную жену, ну надо же!

– Это не смешно, Эдвард, – огрызнулся Тревор.

– Я говорю вполне серьезно, – ответил Эдвард и сел, чтобы закончить завтрак.

– Мэгги, ты уверена, что хочешь этого? – спросила Корнелия. Они с Маргарет сидели в открытой коляске, которая ехала по дороге, ведущей в деревню. Они уже проделали половину пути, но было еще не поздно вернуться. – Может быть, ты передумала?

– Нет, – ответила Маргарет и отвела глаза. – Я не могу остаться с ним, Корнелия. – Ее голос дрогнул. – Давай не будем об этом говорить.

– Хорошо. Но я хочу…

Корнелия не договорила. Лошади вдруг заржали, кучер изо всех сил натянул поводья, и экипаж резко, рывком остановился.

– В чем дело, Хауэлл? – спросила Маргарет. Хауэлл не ответил.

Маргарет встала и увидела, что путь им преградили четверо всадников, вооруженных пистолетами. Лица они прятали под платками.

– Не двигаться, – крикнул один из всадников и поскакал вперед, остальные последовали за ним. Один мужчина схватил за уздцы лошадей, а два других стали по обе стороны экипажа, нацелив на женщин пистолеты. Главарь подъехал к Маргарет.

– Мы похищаем вас, леди Эштон, – сказал он с сильным итальянским акцентом.

– Невероятно! – Маргарет изумленно уставилась на него, а потом вдруг расхохоталась: – Не могу в это поверить.

– Это правда, синьора.

Хауэлл тоже посмотрел на нее. Не иначе как его хозяйка сошла с ума.

– Это разбойники, миледи, – сказал Хауэлл.

– Разбойники, ну конечно! – Маргарет упала на сиденье. Ее трясло от смеха. – Мой муж сошел с ума. Меня снова похищают итальянские бандиты! – Маргарет посмотрела на главаря. – Скажите, синьор, – обратилась она к нему, – как Тревору удалось такое провернуть? Мы уехали из Эштон-Парка всего полчаса назад. Он, наверное, знал, что такое могло случиться, и на всякий случай приказал вам быть неподалеку.

Наступило молчание.

– Ну, хватит, – сказала Маргарет, – не нужно притворяться. Можете сказать мне правду.

Главарь банды поднял пистолет и направил его на Маргарет:

– Вы поедете с нами.

Она подняла руки вверх и встала.

– Разумеется, – хихикая, сказала Маргарет. – Не хочу портить шутку.

– Шутку? – взревел мужчина. – Думаете, это шутка? Позвольте заверить вас, что это не так. Это вендетта. – Он повернулся в седле и ударил Хауэлла по голове рукояткой пистолета. Кучер упал вперед. Маргарет перестала смеяться, увидев, что по затылку Хауэлла потекла кровь, и сердце ее сжалось от ужаса.

Глава 22

После разговора с Эдвардом Тревор побрился, переоделся и вызвал управляющего. Он приказал камердинеру упаковать самые необходимые вещи, а сам спустился вниз, чтобы переговорить с Блэкни. Тревор надеялся, что его отсутствие продлится недолго. Ведь ему нужно только найти Мэгги и привезти обратно в поместье. Однако на случай, если ему придется ехать с ней в Лондон, Тревор хотел дать наставления Блзкни, как вести дела, пока его не будет в Эштон-Парке. Строительство ткацкой фабрики должно идти своим чередом, несмотря ни на какие обстоятельства.

В холле появился Эдвард. Он нес дорожную сумку.

– Я тоже поеду, – заявил Эдвард.

– Почему ты не уехал с ними с самого начала?

Эдвард пожал плечами:

– Можешь считать меня безнадежным романтиком, но я хотел увидеть твою реакцию на поступок Маргарет. Она сказала, что ты отнесешься к случившемуся совершенно спокойно. Но я был уверен, что ты сильно расстроишься.

Тревор был не просто расстроен. Он был взбешен. Он опасался, что Мэгги не вернется к нему. Что бы он ни делал.

Тревор нетерпеливо глянул на часы. Двадцать минут девятого. У него еще полно времени, чтобы вовремя добраться до станции. Но он не мог совладать с собой и метался по холлу, вместе с Эдвардом ожидая, когда Дженкинс подаст карету.

Когда за парадной дверью послышался шум подъезжающего экипажа, Тревор, не дожидаясь помощи дворецкого, сам распахнул ее и выскочил наружу. Но на козлах сидел не Дженкинс. Там была Корнелия, и Тревор сразу понял, что случилось что-то ужасное.

Он сбежал с лестницы навстречу подъезжающей коляске. Эдвард ринулся следом за ним. Экипаж резко остановился, и Корнелия прыгнула в объятия супруга.

– Они увезли Мэгги, – всхлипывая, проговорила она. – Мы… мы ехали на станцию, когда они напали на нас. О, Эдвард, это было так ужасно!

Тревор посмотрел на Хауэлла, который без сознания лежал лицом вниз на полу коляски.

– Кто, Корнелия? – резко спросил он. – Кто это был?

– Я… я не знаю. – Корнелия покачала головой, пряча лицо на груди у мужа. – Их было четверо… Четверо итальянцев.

– О Боже. – Тревор вспомнил предупреждение Эмилио и понял, кто похитил Мэгги.

«Луччи ищет тебя. Ты знаешь, какой это жестокий человек».

– Маргарет над ними смеялась, – продолжила Корнелия. – Она смеялась. Думала, что это вы послали за ней итальянских бандитов. Она думала, что это шутка.

– Дорогая, – сказал Эдвард и встряхнул Корнелию за плечи, – постарайся прийти в себя. Куда они поехали?

– Я не знаю. Они ударили Хауэлла по голове и посадили Мэгги на лошадь. Меня отпустили, чтобы я вернулась сюда и… и сказала, что скоро они пришлют инструкции. И еще они сказали, что это вендетта против вас, Эштон. И если вы свяжетесь с полицией, они убьют Маргарет.

Тревор повернулся к побледневшим от страха слугам, которые толпились в дверях.

– Чиверс, – обратился он к дворецкому, – пошли кого-нибудь за доктором Трэверсом, чтобы он осмотрел Хауэлла. Он ранен.

– Хорошо, сэр. Послать за полицией?

– Нет, пока не надо. Эллис, – он повернулся к горничной, – принеси бренди для леди Кеттеринг. Эдвард, пойдем внутрь.

Эдвард кивнул и повел плачущую жену в дом. После хорошего глотка бренди Корнелия пришла в себя.

– Почему? – беспомощно спросила она. – Почему они это сделали?

– Из-за денег? – предположил Эдвард. – Может быть, они потребуют выкуп.

– Нет, – покачал головой Тревор. – Нет, не из-за денег. – Он немного подумал. – Из-за ожерелья? – пробормотал Тревор, ероша ладонью волосы. – Зачем ему похищать Маргарет из-за ожерелья! Это бессмысленно.

– Какое ожерелье? – спросила Корнелия. – Вы знаете, кто эти мужчины?

– Да, почти уверен, что знаю их.

Корнелия прижалась к мужу.

– Они не говорили ни о каком ожерелье, – сказала она.

Тревор несколько минут сидел, не двигаясь, и вспоминал обо всех делах, которые имел с Луччи за десять лет их знакомства. Каждый раз, когда Луччи присваивал одну из его находок, ему удавалось либо вернуть ее, либо украсть у него вещь такой же ценности. Это было чем-то вроде игры, и Луччи никогда не мстил ему за его выходки.

Тревор вспомнил об Изабелле.

Все это было из-за Изабеллы, потому что он переспал с ней в ту ночь в Каире. Он переспал с женой Луччи, и теперь итальянец собирается…

– О Боже! Я убью его! – Тревор вскочил на ноги и кинулся к двери, забыв об Эдварде и Корнелии, которые смотрели на него как на помешанного. Наверное, так оно и было. Догадки, воспоминания, обрывки разговоров кружились в его голове, как стекла в калейдоскопе. – Чиверс! – крикнул он. – Чиверс, иди сюда!

Через мгновение в гостиной появился дворецкий.

– Что вам угодно, сэр? – как всегда, спокойно и невозмутимо осведомился Чиверс.

– Чиверс, что ты мне рассказывал месяц назад о нашей судомойке? Она встречалась с итальянцем, да?

– Да, сэр. С итальянским матросом, который снимал комнату в Дувре. – Длинный нос дворецкого недовольно сморщился. – В то время, сэр, вы говорили, что нас не касается, с кем Энни встречается по выходным.

– Теперь это имеет значение, – мрачно ответил Тревор. – Пошли ее к нам, ладно?

– Слушаюсь, сэр. – Дворецкий поклонился и вышел.

– О чем ты думаешь? – спросил Эдвард. – Полагаешь, тут есть связь?

– Не знаю, но они должны были следить за домом, дожидаясь случая, чтобы схватить Мэгги. Разве возможно, чтобы в тихой английской деревне не заметили четырех итальянцев?

– Невозможно. А вот в Дувре скрыться очень легко, ведь там полным-полно иностранных моряков. Это отличный вариант, если в доме есть человек, который поставляет информацию о том, что в доме происходит.

– Лучше всего с этим справляются служанки.

– Но опять встает вопрос – зачем это нужно? – Эдвард покачал головой. – Луччи никогда бы не поступил так без веской причины. Ты считаешь, что дело не в деньгах. Какие еще могут быть причины?

– Есть одна очень хорошая причина. Главарь говорил о вендетте. – Тревор глянул на Корнелию. Ему хотелось, чтобы она вышла из комнаты, и потому он сказал: – Вы все еще расстроены. Может быть, вам прилечь?

– Я никуда не пойду, – нахмурившись, произнесла Корнелия. – Я хочу знать, за что эти мужчины мстят Мэгги.

– Не Мэгги. Мне. – Тревор коротко поведал о его делах с Луччи и закончил рассказ историей с ожерельем Хенета и его встречей с Изабеллой. Реакция Корнелии была именно такой, какую ожидал Тревор.

– Вы спали с женой этого человека? Как вы могли? – Она вскочила на ноги. На ее лице сначала появилось изумленное, а потом и злое выражение. В руках она судорожно крутила носовой платок, как будто собиралась задушить им Тревора. – Ничего странного, что он вас преследует. Если из-за вас пострадает Мэгги, то…

– Мадам, я никогда не говорил, что веду безупречную жизнь, – отрезал Тревор. Он злился на себя гораздо больше, чем на Корнелию, поскольку понимал, что сейчас Мэгги страдает только по его вине. – Это произошло гораздо раньше, чем я встретил вашу кузину. И если вас это утешит, – хмуро добавил Тревор, – можете отхлестать меня кнутом после того, как все это закончится. Я это вполне заслужил.

– Не искушайте меня, – огрызнулась Корнелия.

– Прекратите, вы оба. Взаимными обвинениями делу не поможешь. Надо решить, что делать дальше, – сказал Эдвард.

В этот момент в гостиной появилась Энни. Рыжеволосая служанка присела в реверансе.

– Вы посылали за мной, сэр? – обратилась она к Тревору.

– Да, Энни. Садись.

Она села на ближайший от двери стул.

Тревор прислонился к камину и скрестил руки на груди.

– Чиверс сказал, что ты встречаешься с итальянским матросом из Дувра. Это правда?

– Да, сэр. Мистер Чиверс говорил, что я не должна этого делать, что он человек неизвестный – моряк, да еще иностранец. – Она перевела дух. – Что-то случилось, сэр?

– С тобой – нет, а вот твоя госпожа в опасности.

– Значит, это правда? – Энни в ужасе посмотрела на Тревора. – К нам на кухню прибежала Элис и сказала, что госпожу похитили бандиты, но Элис всегда придумывает всякие истории, и мы с поваром решили, что это очередная история.

– Мы подозреваем, что итальянский матрос, с которым ты встречаешься, причастен к похищению.

Энни разразилась слезами и стала оправдываться:

– О, сэр, я не хотела ничего плохого. Правда не хотела. Но он такой красавчик и с такими хорошими манерами. Мистер Чиверс сказал, что не стоит мне встречаться с иностранцами, но я не понимала почему. Раньше я гуляла с Дейви – это сын нашего торговца рыбой, сэр. Но Дейви начал предъявлять на меня права. А мне это не понравилось.

– Энни, расскажи мне об этом итальянце, – попросил Тревор, прервав ее.

– Его зовут Антонио, сэр. Мы звали его Тони, – шмыгнув носом, ответила Энни.

Предположение Тревора подтвердилось. Антонио – брат Луччи.

– Я познакомилась с ним в булочной месяц назад, – продолжила Энни. – Это было воскресенье, я возвращалась из церкви. Он не хотел платить три пенса за булочку и чай, а я ему сказала, что он ведет себя как разбойник… – Энни покраснела, поняв, что выбрала не самое подходящее слово. – Так мы познакомились.

– И ты начала с ним встречаться? Он расспрашивал тебя о доме?

– Да, сэр, проявлял любопытство. Он хотел знать о распорядке дня, о том, когда ее светлость выезжает верхом, собирается ли она возвращаться в Лондон, когда начнется светский сезон.

– Энни, есть ли у тебя предположение, куда Тони и его друзья могли увезти мою жену?

Девушка еще гуще покраснела, опустила голову и пробормотала:

– Иногда мы с Тони встречались в роще недалеко от Первис-Лоджа. Сам старик умер прошлым летом, и жилище теперь на замке. Его сын уехал в Австралию или еще куда-то, его никак не могут найти. Но я уверена, что Тони не стал бы похищать ее сиятельство. Он не такой.

Тревор повернулся к Эдварду:

– Первис-Лодж. Вот это место.

Энни встала и обратилась к Тревору:

– Я еще нужна, сэр?

Он жестом показал ей идти, и девушка юркнула в дверь, словно испуганная мышь. Корнелия посмотрела ей вслед, неодобрительно качая головой:

– Какая она все-таки глупышка. Встречается с мужчиной, которого едва знает. – Она посмотрела на Тревора: – Думаете, они сейчас в Первис-Лодже?

– Почему бы и нет? Это идеальное место. Там никто не живет, вокруг лес, дом может вполне сойти за крепость, и до него отсюда всего миля пути.

Эдвард поднялся:

– Что ты собираешься делать?

– Луччи хочет встретиться со мной. Я нанесу ему визит, не дожидаясь приглашения.

– Ты не должен идти туда один, – решительно произнес Эдвард. – Я с тобой.

– Нет. Поезжай за судьей.

Руки Маргарет были заведены назад и связаны. Сначала она долго пыталась высвободить их, но потерпела неудачу. Веревки не ослабли, и она только натерла себе запястья. Путы на лодыжках тоже не поддавались. Во рту у нее не было кляпа, но это не могло ей помочь. Дом стоял в глубине леса, и ее никто не мог услышать.

Маргарет посмотрела на двух мужчин, что сидели в пыльной гостиной и играли в карты. Окна были заколочены досками, и комнату освещала лампа, стоявшая на их столе. Она знала, что еще двое похитителей находятся снаружи. Мужчины разговаривали только по-итальянски, и Маргарет ничего не понимала.

Что они хотят с ней сделать? Тот, кого звали Луччи, говорил о вендетте. Месть. Она вздрогнула от ужаса. Воображение рисовало ей картины одну страшнее другой. Маргарет закрыла глаза и начала молиться, чтобы Тревор пришел ей на помощь.

Тревор знал каждый дюйм местности вокруг Эштон-Парка, включая Первис-Лодж. Он был окружен плотным лесом каштановых и кленовых деревьев, стены обвивали побеги плюща и стебли одичавших плетистых роз, окна были заколочены. Первис-Лодж выглядел неприступным.

Прячась за густыми кустами, Тревор неслышно подобрался к дому. Рядом с дверью он увидел двух мужчин с пистолетами в руках. Они курили сигары и тихо разговаривали на итальянском. Луччи среди них не было.

Тревор присел на корточки в разросшемся подлеске и, наблюдая за охранниками, стал думать, что делать дальше. Он мог подождать, пока появится Эдвард с судьей и его людьми. Но ему не хотелось доверять спасение Мэгги сельской полиции. Мистер Шелтон наверняка просто вломится в дом, начнется стрельба, и Мэгги может пострадать.

Тревор пригнулся к земле, нашел пару камней величиной с кулак, бросил их в лес и увидел, как двое итальянцев резко повернулись в ту сторону, куда они упали. Мужчины переглянулись, один из них вынул изо рта сигару и, выставив вперед пистолет, направился в обход дома. Он прошел всего в каких-нибудь двадцати футах от Тревора, когда тот бросил еще один камень в самую гущу леса позади дома. Мужчина пошел на звук, Тревор последовал за ним. Итальянец остановился среди деревьев и стал озираться. Тревор прыгнул на него, выбил из рук пистолет и ударил его по голове с такой силой, что тот потерял сознание.

«Одним врагом меньше, – с облегчением подумал Тревор. – Осталось еще трое».

Он взял пистолет мужчины, вытащил пули и бросил его в кусты. Затем снова подкрался к двери и стал ждать. Второй охранник скоро забеспокоился. Несколько минут он нетерпеливо ходил из стороны в сторону, потом заглянул за оба угла дома.

Разумный человек в таком случае поднял бы тревогу, но Тревор уже раньше встречался с подельниками Луччи и рассчитывал на прошлый опыт. Вместо того, чтобы обратиться к хозяину, который придет в ярость, что его беспокоят по пустякам, охранник наверняка попытается сам разрешить проблему. Так и случилось: итальянец пошел за дом следом за исчезнувшим приятелем. Тревор сбил его с ног, и через несколько секунд еще один охранник упал без чувств на землю. Тревор разоружил его, потом обошел жилище и бесшумно вошел в дверь. Осталось еще двое.

Из комнаты справа от него доносился голос Маргарет. Это, если ему память не изменяет, гостиная. Тревор почувствовал облегчение. С Маргарет все в порядке.

– Что ты хочешь со мной сделать? – спросила она.

– Синьора, – ответил ей Луччи, – если вы не закроете рот, я заткну его кляпом. Понятно?

– Да. – Маргарет замолчала.

Луччи снова заговорил, на этот раз по-итальянски:

– Мне надоела эта игра, Антонио. Как ты думаешь, Сент-Джеймс уже достаточно поволновался? Может быть, послать за ним и покончить с его мучениями?

– Как скажешь, Луччи, – ответил Антонио. – Хочешь, чтобы я сходил в поместье?

– Нет. Пошли Стефано. Я не желаю, чтобы Тревор использовал тебя как заложника.

Тревор покинул дом еще раньше, чем его враг закончил говорить. Он понял, что у него появилась прекрасная возможность покончить с третьим подельником Луччи. Он встал рядом с дверью, прислонившись спиной к стене, и стал ждать Антонио. Как только тот появился на пороге, Тревор схватил его, накрыл рот рукой и приставил дуло пистолета к его виску.

– Ни звука, Антонио, – прошептал он, – или я вышибу тебе мозги. Мы сейчас немного прогуляемся.

Он столкнул Антонио с крыльца и повел в лес. Ударил его рукояткой пистолета по затылку, и итальянец упал.

– Все в порядке, Луччи, – пробормотал он, поворачиваясь к дому. – Теперь остались только ты да я.

Когда Тревор вошел в дом, там было тихо. Он подкрался к гостиной, но не посмел заглянуть внутрь, потому что опасался, что его увидят, и стал ждать.

Если ему повезет, Маргарет и Луччи опять начнут разговаривать и по звуку их голосов он поймет, кто где находится. Если ему очень повезет, Луччи начнет тревожиться насчет Антонио и пойдет его искать.

Так продолжалось довольно долго. Звенящую тишину дома разорвал голос Луччи.

– Похоже, моему брату немного не повезло, – громко произнес он. – Я думаю, Сент-Джеймс, что будет лучше, если ты присоединишься к нам.

Проклятие. Он не двигался, надеясь, что Луччи сказал это наугад, но следующие его слова лишили Тревора этой надежды:

– Друг мой, я вижу твое отражение на стеклянной двери.

Тревор посмотрел налево, увидел закрытую дверь, ведущую в библиотеку, и молча выругался, проклиная себя за то, что сразу не обратил на это внимания.

Он со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы и вошел в гостиную. Его руки были подняты вверх, в правой он продолжал держать пистолет. Тревор посмотрел на Маргарет. Она была привязана ногами и руками к стулу, а позади нее стоял Луччи и держал дуло пистолета у ее виска.

– Как же ты не заметил двери? – улыбаясь, проговорил Луччи.

– Похоже, я стал стар для таких дел.

– Брось пистолет на пол и ударь его ногой.

Тревор повиновался. Не отводя взгляда от Луччи, он спросил:

– Мэгги, ты в порядке?

– Да.

Теперь, когда пистолет Тревора оказался на другом конце комнаты, Луччи расслабился.

– Как видишь, она в полном порядке, – сказал итальянец. – Пока. – Он несколько секунд смотрел на Тревора, а потом сказал: – Ты появился тут раньше, чем я ожидал.

– Ты недооцениваешь меня, – произнес Тревор с улыбкой. – Так было всегда.

– Это к делу не относится, – сказал Луччи. – Но как ты узнал, где меня искать?

– Ты, наверное, привык к молчаливым арабским слугам. Английские судомойки гораздо разговорчивее их. Они обожают рассказывать другим слугам о своих красивых ухажерах.

– Мой брат – красивый парень, да?

– Да, и сейчас он лежит без сознания в лесу. Когда он придет в себя, у него будет сильно болеть голова. Еще двое валяются за домом. Вряд ли они поспешат тебе на помощь. Когда наконец ты станешь нанимать бандитов, у которых в голове мозги, а не труха?

Луччи ответил, качая головой:

– Тебе не следовало так поступать. Ну да ладно, теперь это не имеет значения. Ты здесь, а это именно то, что мне нужно.

– Теперь, когда я здесь, почему бы тебе не отпустить ее? Она тебе не нужна.

– Еще как нужна, – ответил Луччи, кладя свободную руку на плечо Маргарет. – Она мне очень пригодится. Когда ты умрешь, я, пожалуй, заберу ее с собой. Она мне очень понравилась. – Луччи поднял руку и схватил Маргарет за щеку. Она испуганно охнула, и Тревор невольно шагнул вперед.

– Не двигайся, – приказал Луччи, крепче сжимая пистолет.

Тревор замер на месте. Молча, с мучительной болью в сердце он смотрел, как Луччи схватил Маргарет за волосы и запрокинул ее голову. Удерживая пистолет у ее виска, Луччи впился слюнявым поцелуем в щеку Маргарет. Его взгляд был направлен на Тревора. Он явно ожидал его реакции.

Так вот в чем заключалась месть Луччи. Тревор должен был наблюдать за страданиями Маргарет, не в силах ей помочь. Но Тревор не стал играть по его правилам. Скрестив руки на груди, он заставил себя посмотреть на Луччи скучающим взглядом:

– И это все из-за женщины? Если ты так хотел ее, попросил бы меня. Я бы тебе ее отдал.

Луччи выпрямился и взял в ладонь грудь Маргарет.

– У тебя очень красивая жена.

Маргарет отвернулась. На ее лице были написаны отвращение и страх. Тревор едва сдержался, чтобы не накинуться на Луччи. Но вместо этого пожал плечами:

– Наверное, да.

– Она твоя жена, Как ты можешь быть таким бессердечным?

Тревор притворился, будто до него только сейчас дошло, что тут происходит:

– Ага, теперь мне все понятно. Ты узнал о нашей встрече с Изабеллой и хочешь отомстить мне, овладев моей женой. – Он покачал головой: – Право же, Луччи, неужели ты меня так плохо знаешь?

– Что это значит? – спросил Луччи, отпуская Маргарет.

Тревор знал, что если они с Мэгги выберутся из этой переделки живыми, то ему придется много чего объяснить ей. Но сейчас у него не было иного выхода, кроме как ответить Луччи следующим образом:

– Ну, ты же знаешь, как я отношусь к женщинам. Они милые создания, но не стоят того, чтобы из-за них переживать.

– Но она твоя жена! – закричал Луччи, явно раздосадованный тем, что Тревор отказывался играть по его правилам.

– И что же? К тому же она богатая американка, и ее деньги теперь принадлежат мне.

– Ты женился на ней из-за денег?

– Конечно! А для чего еще жениться?

Луччи шагнул к нему. Он был в ярости.

– Я женился по любви! – заорал итальянец. Тревор сочувственно посмотрел на него и спросил:

– Хочешь сказать, что потратил столько сил и времени только потому, что я переспал с Изабеллой, и ты теперь ревнуешь?

– Ты не просто переспал с ней! Ты опозорил ее, изнасиловал. Ты мерзавец! Она сопротивлялась.

– Что? Ты, наверное, сошел сума.

– Я знал, что ты будешь это отрицать.

– Конечно, буду. – Он презрительно фыркнул. – Ни одна женщина не стоит таких усилий. Что еще она насочиняла?

– Это ты сочиняешь. Изабелла никогда мне не лжет!

– Луччи, Изабелла соврала бы самому Господу Богу, если бы была уверена, что он ее не уличит во лжи. Изабелла сама пригласила меня к себе в кровать. Я не брал ее силой. – Тревор говорил, а сам лихорадочно вспоминал ту ночь в Каире, пытаясь найти факты, которые могли бы ему помочь. – Я докажу это. Ты уехал по делам в Александрию, когда я был с ней, и должен был вернуться через три дня. Как она выглядела, когда ты приехал домой? У нее были синяки? Если бы она сопротивлялась, у нее должны были остаться какие-то следы борьбы.

– Я не стану слушать это! – заорал Луччи, яростно тряся головой. – Она была в истерике, когда рассказывала о том, что ты сделал с ней. Она плакала. Ее одежда была разорвана. Она показывала ее мне.

Тревор шагнул вперед.

– Очень легко порвать одежду, выпустить несколько слез и истерично поломать руки. У нее были синяки?

– К тому времени как я вернулся домой, они уже сошли.

– Через три дня? – Тревор заметил, как во взгляде Луччи промелькнуло сомнение: – За такое короткое время синяки могли побледнеть, но не исчезнуть. Наверное, она очень слабо со мной боролась.

– Конечно. Ведь она женщина. И была напугана.

– Ради всего святого, Луччи! Открой глаза. У твоей жены были десятки любовников, и никто из них не применял силу, чтобы овладеть ею. Что же ты сделаешь – убьешь нас всех?

– Молчать! – Пистолет задрожал в руках Луччи. Он повернул дуло к Тревору и наставил его точно в пах. – Моя жена добродетельная женщина. Я тебе не верю. Ты опозорил ее тело, но я не дам тебе опозорить ее имя.

Тревор видел, что Луччи вот-вот сорвется; Он мог сейчас застрелить Тревора, но у Тревора не было другого выхода, ему только оставалось злить Луччи.

– Добродетельная? Как может быть добродетельной женщина, переспавшая с половиной твоих партнеров по бизнесу? Ее похождения уже стали легендой. Даже до тебя, наверное, доходили слухи об этом.

– Ложь! Это все ложь!

– Лжет тут только одна Изабелла. Она сама говорила мне, что ты поверишь всему, что она тебе скажет. – Тревор сделал еще шаг вперед. – Наверное, после того как я ушел, Изабелла обнаружила пропажу ожерелья. Да, я украл его, не отрицаю, но ты знал, что я попытаюсь вернуть украшение себе. Как еще Изабелла могла объяснить исчезновение ожерелья? Как еще она могла отомстить мне за то, что я обвел ее вокруг пальца? Она, наверное, с рыданием поведала тебе историю об изнасиловании и умоляла отомстить за нее.

Луччи побледнел как полотно. Тревор понял, что попал в точку.

– Луччи, она твоя жена. Ты любишь ее и сделаешь все, что она попросит. Но Изабелла не стоит этого. Она лживое злобное создание, и она переспала с половиной знакомых тебе мужчин.

– Нет, нет, я не хочу этого слышать!

– Это всем известно. Всем, кроме тебя.

– Я не желаю слушать эту ложь! Я убью тебя!

Луччи поднял пистолет.

– Нет! – крикнула Маргарет и дернулась на стуле, к которому была привязана. Стул опрокинулся вместе с ней на пол и сбил с ног Луччи. Прогремел выстрел, и в этот момент в комнату ворвались люди Шелтона.

Тревор кинулся за своим пистолетом и вместе с полицейскими побежал к тем, кто лежал на полу. Луччи толкнул лежавшую на нем Маргарет. Она скатилась на бок, но прежде чем он успел подняться на ноги, его схватили представители закона.

Тревор растолкал их, не обращая внимания на Луччи, которого волокли к выходу. Он думал только о Маргарет. Вдруг он заметил темный ручеек, который струился из-под нее на пыльный деревянный пол.

– Боже, нет! – закричал Тревор и упал рядом с ней на колени. – Эдвард, помоги мне.

Маргарет лежала на боку, все еще привязанная к стулу. Она не двигалась и молчала. Тревор вытащил из сапога нож и перерезал веревки на ее запястьях. Затем передал нож Эдварду. Тот занялся веревками на ногах, а Тревор положил пальцы ей на шею, пытаясь нащупать пульс. Ее сердце билось, но очень слабо.

– Мэгги! – Он уложил ее на спину. – Боже всемогущий! Мэгги, скажи что… – Тревор замолчал, увидев красное пятно на ее правой груди, животе и плече. Кровь насквозь промочила шерстяное дорожное платье Маргарет. Ее глаза были закрыты, лицо стало пепельно-серым. «О нет, – мысленно воскликнул Тревор. – Нет, нет, нет!»

– Господи, – прошептал Эдвард, – он выстрелил в нее.

Тревор принялся стаскивать с себя рубашку.

– Возьми мою лошадь и скачи за доктором. Траверсом, – сказал он Эдварду, прижимая рубашку к ране на груди Маргарет. – Эштон-Парк стоит на полпути между этим местом и его больницей. Я возьму Мэгги и буду ждать тебя дома.

Эдвард выбежал из комнаты.

Тревор осторожно поднял жену на руки. К нему подошел судья и предложил отвезти Маргарет в поместье в его экипаже. Тревор пошел за ним на улицу. Его люди расступились, давая им пройти. Это были те самые люди, которые всего шесть недель назад встречали свою американскую графиню песнями и улыбками.

Тревор вынес Маргарет из дома и пошел в лес, где на поляне была спрятана карета судьи. Он бережно положил ее на сиденье. Экипаж тронулся и поехал вперед. Тревор продолжал прижимать рубашку к телу Маргарет, чувствуя, как ее кровь сочится у него по пальцам.

«Не умирай, любовь моя. Не умирай».

Маргарет чувствовала себя так, словно попала под копыта дикой лошади. Все тело ныло. Она попыталась открыть глаза, но не смогла – веки отяжелели. Грудь словно жгло огнем, она задыхалась.

Маргарет слышала, как Корнелия распоряжалась насчет кипяченой воды и бинтов. Вокруг нее суетились и всхлипывали служанки. Хлопали двери, раздавались звуки шагов. И вдруг наступила тишина.

Маргарет подумала о Треворе. Ей в голову пришла страшная мысль, что она могла опоздать и итальянец все-таки застрелил ее мужа. Но потом она услышала его голос. Он был мягким, тихим и раздавался совсем близко. Маргарет сконцентрировалась на словах, которые говорил ей Тревор:

– Мэгги, с тобой все будет в порядке. Мы с Корнелией остановили кровотечение, доктор появится с минуту на минуту. Ты поправишься. Ты обязательно поправишься.

Он говорил очень тихо, и Маргарет приходилось напрягать слух, чтобы слышать его слова. Она с удивлением узнала, что ранена. Маргарет смутно припоминала выстрел. Значит, Луччи попал в нее, а не в Тревора.

– О Боже! – простонал он. – Как я хочу, чтобы ты открыла глаза и посмотрела на меня. Не обижайся на меня за все то, что я наговорил о тебе Луччи. На самом деле я так не думаю, поверь мне. Я должен был вывести его из себя.

Его пальцы коснулись ее лица. Маргарет почувствовала, как он нежно провел по ее щеке, подбородку, губам. Она хотела объяснить ему, что догадалась, почему он так вел себя с Луччи, но у нее не было сил.

– Мне нужно так много всего тебе рассказать, – хрипло продолжал Тревор. – Сначала это были деньги. Я захотел тебя с первой минуты нашей встречи, но решил жениться на тебе из-за денег. Я не придавал любви никакого значения. Я никогда никого не любил и считал, что любви не существует. Я говорил тебе об этом, помнишь?

Маргарет помнила. Они разговаривали об этом в тот вечер, когда играли в шахматы.

– У меня было много женщин. Но ни одна из них ничего для меня не значила. Мне нравилось их общество, но это была быстро проходящая страсть. С тобой у меня все по-другому. Я знаю, ты не веришь мне, знаю, что разбил тебе сердце. Но я искуплю свою вину, клянусь.

Маргарет почувствовала, как он крепко обхватил пальцами ее руку. Она ждала, когда Тревор заговорит вновь, надеясь, что все это не сон.

– Мэгги, ты не можешь покинуть меня. Ты моя жена, и я не позволю тебе умереть. – Он почти кричал, в его голосе слышалась злость. – Ты слышишь меня?

Она хотела сказать ему, что слышит его.

– Я знаю, ты не слышишь меня, – продолжал Тревор, – но если бы слышала, я сказал бы, что люблю тебя. Потому что это чистая правда.

Маргарет почувствовала, как он откинул волосы с ее лба и поцеловал в щеку.

– Я не знал, что такое любовь, до тех пор, пока не встретил тебя, – шепнул ей на ухо Тревор. – Я никогда не испытывал этого чувства, не думал, что оно есть на свете. Ты все время говорила о настоящей любви, но я не верил тебе. Считал, что ты просто наивна. Но я ошибался. Теперь я знаю, что такое настоящая любовь, и я боюсь, Мэгги. Впервые в жизни я чувствую страх. Я боюсь, что, может быть, уже слишком поздно. Боюсь, что ты умрешь, и мне придется жить без тебя. Если это случится, моя жизнь потеряет всякий смысл, все свои краски. – Он отпрянул от нее и в отчаянии вскрикнул: – Проклятие, Маргарет! Если ты умрешь, с кем я буду искать приключений? Кто будет фехтовать со мной и смешить меня и спорить со мной так, как это делаешь ты? Кто будет называть меня героем?

Маргарет попыталась открыть глаза. Наконец ей это удалось, и она увидела, что Тревор стоит на коленях у ее кровати, низко опустив голову.

– Если ты умрешь, – сказал он, – я никогда не покажу тебе Египет. Мы с тобой никогда не полетаем на воздушном шаре, и я не скажу нашим дочерям, что они не должны учиться вышивать, а сыновьям – что они могут играть в грязи столько, сколько им захочется. Я не отвезу тебя на греческий остров и не нарисую твой портрет в лунном свете. Я ведь хотел этой осенью поехать с тобой на Капри в свадебное путешествие. Мэгги… – Голос Тревора дрогнул, он отпустил ее руку. Его мускулистые плечи поникли, он уронил голову на кровать. – Я люблю тебя, и если ты умрешь, у меня уже не будет шанса доказать тебе это.

Маргарет чувствовала такое сильное, всепоглощающее счастье, что ей хотелось кричать. Она подняла руку и дотронулась до волос Тревора.

– Я не… – прошептала Маргарет.

Тревор посмотрел на нее. Ее рука упала, но он подхватил ее и сжал в своих ладонях.

– Мэгги? – Он придвинулся к ней, глядя на нее так, будто не мог поверить в то, что она открыла глаза и заговорила.

– Я не… не умру, – прошептала Маргарет. – Ненавижу, когда… героиня… в конце умирает…

– Я тоже, – ответил Тревор и наклонился, чтобы поцеловать ее.

Маргарет на мгновение закрыла глаза и тут же открыла их.

– Сделай кое-что для меня, – попросила она, открывая их опять.

– Все, что хочешь.

– Скажи еще раз, что любишь меня, – шепнула Маргарет.

Тревор счастливо, с облегчением рассмеялся. А потом без конца повторял:

– Я люблю тебя, я люблю тебя, люблю!

В тот день доктор Трэверс уже во второй раз приехал в Эштон-Парк. Его провели в спальню Маргарет. Он промыл и перевязал рану, а потом вышел в коридор, чтобы поговорить с ожидавшими его членами семьи.

– Она потеряла много крови и ослабла, но рана не задела жизненно важных органов. Конечно, всегда есть риск инфицирования, но я надеюсь, что все будет в порядке. Леди Кеттеринг, я объясню, что делать дальше. Сейчассамое главное – покой и постельный режим. Я приеду навестить больную завтра утром.

Через несколько часов в поместье приехал Ван Альден. Он посмотрел на Тревора так, будто собирался задушить его голыми руками, но когда спустился вниз после визита в спальню дочери, выражение его лица стало более благосклонным. То, что рассказала ему Маргарет за время их короткой встречи, его явно порадовало. Тревор знал, что заслуживает гнев Ван Альдена, но перемену в настроении тестя встретил с облегчением.

К вечеру Маргарет стало гораздо лучше – она уже могла сидеть в постели. После ужина все семейство собралось в ее комнате, чтобы развлечь больную и выпить немного вина. Маргарет пила чай и держала Тревора за руку, слушая последние новости.

– Луччи, его брат и еще двое бандитов сидят в тюрьме, – сообщил Эдвард. – Их обвинили в похищении и попытке убийства. Шелтон сказал, что суд состоится через две недели.

– Я добьюсь, чтобы их повесили, – пообещал Ван Альден. – Эту женщину, Изабеллу, тоже надо было бы наказать. Но к сожалению, за ложь мужу не судят.

– Она заплатит за то, что сделала, – заверил его Эдвард. – Я обратился в Британское посольство с запросом, и мне ответили, что египетские власти, которые занимаются проверкой бизнеса Луччи, обнаружили множество незаконных сделок. Мой знакомый в посольстве сказал, что они намерены конфисковать его имущество. Изабелла лишится всего.

Тревор повернулся к жене и сказал так тихо, чтобы только она могла слышать его:

– Прости, что тебе пришлось услышать о моей связи с Изабеллой. Она была короткой и довольно неприятной. Я не хотел, чтобы ты знала об этом.

Маргарет шепнула в ответ:

– Не важно. Это было до того, как мы с тобой познакомились. Я никогда не буду попрекать тебя прошлым.

– Ну и слава Богу.

Разговор вокруг продолжался, но Тревор с Маргарет молчали, слишком поглощенные друг другом. Корнелия посмотрела на них и поднялась с места.

– Я хочу произнести тост, – сказала она, подняв бокал. – Давайте выпьем за настоящую любовь.

– Давайте, – хором ответили Эдвард и Ван Альден, подняв бокалы. Тревор последовал их примеру. Он коснулся бокалом чашки Маргарет и с улыбкой произнес:

– Я выпью за любовь – самое главное, что есть в жизни.

Эпилог

Капри был прекрасен, особенно ночью, когда луна отражается в море и заливает призрачным светом римские руины. Сидевшая на мраморной колонне Маргарет нетерпеливо поерзала, чем заслужила упрек мужа:

– Не двигайся. – Тревор посмотрел на нее поверх мольберта. – Я почти закончил.

– Это хорошо, – весело отозвалась она. – А то у меня сейчас сведет шею.

– Ты же хотела, чтобы тебя нарисовали в лунном свете, – напомнил Тревор. – Так что не жалуйся.

– Я и не жалуюсь, – ответила Маргарет. – На самом деле я считаю, что наш медовый месяц – самое лучшее приключение, которое у нас с тобой было.

– Вижу, что я создал опасный прецедент, – со стоном заявил Тревор. – Приключения, развлечения, потом опять приключения. – Он добавил еще один штрих и заявил: – Все, я закончил.

Маргарет спрыгнула с колонны. Она взяла пеньюар из золотистого шелка, сшитый из такой же материи, что и соблазнительно открытая сорочка, которая была на ней надета, и отряхнула его от песка. Накинув его на плечи, Маргарет подошла к Тревору, чтобы посмотреть на его творение. Она с сомнением оглядела картину, не зная, что сказать.

– Ну как? – спросил Тревор.

Маргарет набрала побольше воздуха и честно призналась:

– Это ужасно.

Он мазнул голубой краской по ее носу.

– Какая дерзость! Тебе обязательно все время говорить только правду? Разве ты не знаешь, что должна была восхититься моим творением? Я твой муж, и ты должна мне льстить.

– Правда? – Маргарет нахмурилась. – Так, дай подумать… Льстить… Что-то не припомню такого. Это входит в клятву о любви, уважении и заботе?

– Да, конечно. – Отложив в сторону кисть и палитру, Тревор схватил жену, и они со смехом упали на песок.

Тревор распахнул полы ее пеньюара и лег на Маргарет. Она обвила руками его шею.

– Боюсь, мы ведем себя слишком скандально, – сказала Маргарет. – Слуги на этой вилле думают, что мы с тобой пара сумасшедших путешественников.

– Так оно и есть.

– Я знаю. – Маргарет счастливо улыбнулась ему. – Разве это не прекрасно?

– Да, – серьезно ответил Тревор. – Я люблю тебя.

Она нежно коснулась его щеки кончиками пальцев и, улыбнувшись, сказала:

– Ты влюбился только после того, как соблазнил меня.

– Нет, – покачал головой Тревор. – Все было наоборот. Это ты соблазнила меня.

– Не все ли равно, кто кого соблазнил?

Тревор тихо рассмеялся:

– Черт, нет. Мадам, вы можете соблазнять меня в любое время, когда заблагорассудится.

– Так я и буду поступать, – заверила его Маргарет. – Каждый день.

Тревор прошептал, целуя ее:

– Боже, мне нравится быть женатым.

Примечания

1

Мой дорогой (ит.)

(обратно)

2

Участницы движения за равноправие женщин.

(обратно)

3

Британский праздник, когда принято пускать фейерверки.

(обратно)

4

Итальянский народный театр, в котором актеры носят маски.

(обратно)

5

Один из самых известных аукционов мира.

(обратно)

6

Покерная композиция, состоящая из трех и двух карт одинакового достоинства (например, два короля и три дамы).

(обратно)

7

Мой дорогой (фр.).

(обратно)

8

Пять карт одной масти.

(обратно)

9

Моя дорогая (ит.).

(обратно)

10

Название горного массива в итальянской провинции Абруцци.

(обратно)

11

«Янки-дудл» – народная американская песня, ставшая своеобразным символом страны.

(обратно)

12

День независимости США, национальный праздник

(обратно)

13

Главные герои пьесы У. Шекспира «Укрощение строптивой».

(обратно)

14

Truffles – шоколадные трюфели (англ.)

(обратно)

15

Индийская богиня смерти.

(обратно)

16

Аристократический район Лондона.

(обратно)

17

Отроги Аппалачей, находятся в штате Нью-Йорк.

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Эпилог
  • *** Примечания ***