Неделя безумств [Стефания Эш] (fb2) читать онлайн

Стефания Эш Неделя безумств

Настоящему Гвидо!

Глава 1

– Привет! Это отдел обслуживания номеров? Говорит Амелия Эштон из люкса. Та самая Амелия? Да, та самая… Спасибо большое. Я рада, что вам понравилось… Подписать фото? Нет проблем. Вашим детям? Гейвин и Хейли… О’кей. Я звоню потому, что мне нужно сменить простыни. Нет-нет, они были в полном порядке. Просто я немного вспотела этой ночью… Горячка? – Амелия усмехнулась. – Можно сказать и так. Нет, мне не нужен аспирин… Кто-нибудь сможет это сделать? Я через пятнадцать минут иду на завтрак. Если это будет сделано к моему возвращению, я буду очень-очень благодарна. Спасибо большое. До свидания.

Амелия Эштон, достаточно знаменитая для того, чтобы поклонники называли ее просто Амелией, улыбнувшись, положила трубку на блестящий позолотой рычаг. Она сидела за туалетным столиком перед зеркалом, окруженным по всему периметру лампочками. Настоящим голливудским зеркалом. Она всегда знала, что у нее будет такое зеркало. Сейчас это был неотъемлемый аксессуар в любом отеле, где бы она ни останавливалась, который обязательно устанавливали для нее. Это был подарок ее лучшей подруги Карис, когда отмечали феноменальный успех первого альбома Амелии, знак признания того факта, что после нескольких лет неустанного труда и неудач она стала наконец звездой.

Амелия вгляделась в свое отражение. Она не сомкнула глаз за ночь, однако выглядела весьма неплохо. Похоже, что новая система упражнений, которую она недавно приняла на вооружение, действовала эффективно. Еще никогда она не ощущала в себе столько энергии, правда, несколько обременительным был бег трусцой в связке с Монстром Франкенштейна. Это было прозвище Франклина, телохранителя Амелии, нанятого по указанию ее менеджера Ровены, после того как фанатичные поклонники забрались в спальню Амелии в Чикаго и украли две дюжины белоснежных шелковых панталон с ее персональной монограммой. Амелия протестовала и заявляла, что ей не жаль панталон, что она лишилась пары панталон в прачечной Кентиш-Тауна еще до заключения контрактов на многомиллионные суммы. Сейчас она способна возместить потери нижнего белья в стократном размере в день. Она не хотела, чтобы этот инцидент стал началом того, что какой-то громадный олух будет следовать в двух шагах за ней в течение всей ее оставшейся жизни. Однако Ровена настояла. Предосторожность никогда не помешает. В конце концов, Амелия была на вес золота в компании звукозаписи.

Амелия взяла мягкую щетку и сделала пробор в длинных рыжих волосах. Волосы у нее были пышные, однако Амелии хотелось взять ножницы и отрезать их, чтобы они не сбивались и не путались, когда она делала минет. Но Ровена была так же непреклонна в отношении волос, как и в отношении телохранителя. Волосы были неотъемлемой частью имиджа Амелии. Ее поклонники платили за эти рыжие волосы. Самое меньшее – до конца этого турне она не могла изменить свою внешность. На обложке альбома Амелия красовалась с длинными огненно-красными волосами, и фанаты хотели и рассчитывали видеть ее именно такой.

Амелия подкрасила губы темно-оранжевой помадой, которая подходила ей более всего. Как же это утомительно! Она пользовалась этой губной помадой начиная с особо удачного сезона 1995 года. А какую одежду она вынуждена носить! Она должна всегда одеваться так, словно собралась в оперу, даже тогда, когда идет делать себе педикюр. Когда она бегает трусцой, ей практически приходится накладывать настоящую маску на лицо, чтобы никто из людей с фотокамерой не догадался, что это та самая девушка, которая в течение последних двух лет получила в Англии приз как женщина, демонстрирующая безупречный вкус в одежде.

Хватит, с нее достаточно. Амелия взяла тонкую бумажную салфетку из розовой коробки на туалетном столике и стерла с губ помаду, которую только что аккуратно нанесла. Затем скрутила пышные рыжие волосы в конский хвост, сняла шелковое платье. Надев через голову белую тенниску с грязным пятном, она натянула сверху хлопковый, в масляных разводах, жакет, висевший на столбике кровати.

– Измени свою жизнь к лучшему, Амелия, – чувственным шепотом сказала она своему отражению в зеркале, которое подмигнуло ей в ответ.

Раздался стук в дверь.

Вероятно, это из отдела обслуживания номеров.

Амелия схватила пригоршню кредитных карточек, открыла дверь пришедшей горничной, сама же юркнула в холл.

Звук пылесоса разбудил молодого человека, который лежал совершенно голый и был привязан к столбикам кровати с пологом.

Глава 2

– Не могу поверить, что ты могла совершить подобное! – кричала Ровена.

Амелия отодвинула подальше от уха мобильник и продолжала помешивать свой капуччино, пока на поверхности пены не растворилась до конца шоколадная пудра.

– Горничная, конечно же, сразу обратилась к прессе, – продолжала Ровена. – Теперь везде появится фото. О чем ты думала? Ты ушла из отеля в его одежде, это же надо! Ты рискуешь карьерой, имей это в виду! Ты не «Роллинг стоунз», Амелия! У тебя свой имидж! Бабушки покупают твои диски для одиннадцатилетних мальчишек!

– Но… но я… – Амелия пыталась вставить хотя бы слово, однако остановить поток слов Ровены было невозможно.

– Как мне удастся вытащить тебя из этой истории, я просто ума не приложу! И где тебя сейчас черт носит, в конце концов? У тебя через пятнадцать минут репетиция!

– Я у подруги, – соврала Амелия. Она посмотрела из окна кафе на шумную нью-йоркскую улицу.

Было нормальное будничное утро. Люди спешили мимо кафе к месту своей работы, и им не было никакого дела до рыжеволосой девушки, которая сидела за столиком с чашкой кофе и мобильником. Они будут сидеть весь день за компьютером, заполнять скучные бланки, печатать письма и задавать себе вопрос: каково быть знаменитым? Каково быть богатым и жить в роскоши? Иметь в своем распоряжении дюжину скоростных лимузинов и гардероб, который больше всей их квартиры? Что это значит – быть всеобщим достоянием? Да-да, с горечью подумала Амелия. Сейчас она была именно таким всеобщим достоянием. У нее нет возможности поцеловать дружка на улице, не опасаясь спровоцировать этим скандал. Она не может изменить прическу, не спросив на то согласие через прессу. Не может даже выйти из отеля в джинсах. Это настоящий кошмар! Вот что такое быть знаменитой.

– У какой подруги? – допытывалась Ровена.

– Ты ее не знаешь.

– Амелия! Снова напомню, что ты не должна общаться с человеком, которого я не знаю! Скажи мне, где ты находишься, и я тут же пришлю тебе Франклина на машине!

– Не присылай его ко мне, Ровена! Если честно, то я все это время одна. Я мирно пью кофе в маленьком кафе, здесь нет никого, кроме меня да еще итальянской мамы, которая сделала мне капуччино. На мне поверх моих волос бейсбольная кепка, так что даже если кто-то и посмотрит на меня, он ни за что не догадается, кто я. Я увижусь с тобой в отеле через час-другой во время завтрака, а сейчас мне нужно побыть в этом уютном кафе.

– Но я…

Амелия выключила мобильник раньше, чем Ровена успела снова обрушить на нее град обвинений. В этот момент женщина за прилавком включила старенький радиоприемник.

Если ты не полюбишь меня, я не знаю, что я сделаю…

Амелия поморщилась при звуке собственного голоса. Пора уходить. Она быстро допила кофе, оставила пятидолларовую купюру и вышла на шумную улицу.

Возвращаясь в отель, Амелия не могла удержаться от улыбки при мысли о парне, которого она оставила привязанным к кровати и которого должна была обнаружить пришедшая произвести уборку горничная. Конечно, бедняжка испытает определенное замешательство.

Звали этого несчастного парня Гвидо. Амелии смутно помнилось, что он был на ее вчерашнем шоу. Она заметила, как он стоял впереди толпы и махал ей белой розой, пытаясь привлечь ее внимание. Позже он каким-то образом умудрился проскочить мимо дремавшего Фрэнки и проникнуть в специально отведенный бар отеля, где Амелия и ее труппа собрались, чтобы немножко выпить и расслабиться. Похоже, он знал одну из поющих в хоре певиц – высокую чернокожую Дарлесу, портрет которой как-то появлялся на обложке итальянского журнала «Вог». Когда Ровена наконец закончила давать указания более трезвым участникам оркестра и пошла спать, Амелия направилась к окружению Дарлесы, чтобы узнать какие-нибудь подробности о смазливом молодом парнишке в белой тенниске.

Когда она оказалась перед ним, Гвидо стал похож на щенка, которому страшно хочется лизнуть очень большую и вкусную кость.

– Я Гвидо, – сказал он как можно более низким голосом.

– Амелия, – ответила она, протянув ему свою элегантную руку. Как будто ей и в самом деле нужно было представлять себя на сборище в ее честь. – Но довольно обо мне, – пробормотала она, опускаясь на кожаный диван рядом с ним. – Расскажи о себе.

Гвидо был моделью, о чем он заикаясь поведал. Для Амелии это не явилось большой неожиданностью, ибо он отличался правильными чертами лица и отличным телосложением. Свою деятельность он начал в родной Италии. Он приехал в Нью-Йорк для показа осенней моды. Молодых модельеров он привлекал слегка байронической внешностью.

Разговаривая, Гвидо постоянно принимал различные позы. Казалось, он был озабочен тем, чтобы Амелия постоянно видела его с наилучшей стороны. Хотя он не всегда хотел быть моделью, признался он ей чуть позже. Он брал также актерские уроки и на следующий год надеялся оказаться в Лос-Анджелесе.

– Да, я могу представить тебя на большом экране, – сказала ему Амелия, впившись взглядом в его полные губы.

Постепенно все шумные участники сборища разошлись, и Амелия и Гвидо остались одни в этом специальном баре. Гвидо катал по столику сигарету, руки его дрожали, и длилось это мучительно долго.

Амелия с трудом удержалась от того, чтобы не протянуть руку, взять его за густые кудри, приподнять его лицо и притянуть для поцелуя.

– Хочешь эту сигарету? – спросила она, предлагая пачку «Мальборо лайтс». – Не знаю как ты, но я хотела бы отправиться в постель, прежде чем начнет светать.

Гвидо поднял голову и покраснел.

– Хотел бы ты тоже поскорее лечь в постель? – спросила Амелия, в упор глядя в его светло-карие глаза.

Он сглотнул. Его кадык нервно задвигался.

– Пошли наверх, – предложила Амелия. – Идем?

Она встала и протянула Гвидо руку.

Он сунул сигарету в коробку и торопливо вскочил, чтобы последовать за ней. При этом толкнул стол и залил себе остатками питья джинсы, которые сохранили на себе весьма непрезентабельное пятно – его Амелия заметила только сейчас, стоя на перекрестке в ожидании зеленого света.

Накануне же она лишь рассмеялась и слегка провела рукой по промежности Гвидо.

– Тебе надо сменить эти намокшие штаны, – сказала она.

На сей раз Гвидо густо покраснел, и Амелии показалось, что бугор под материей джинсов слегка задергался.

Они вышли из бара.

Амелия дала бармену стодолларовую купюру, как бы призывая его к осмотрительности и благоразумию, и они направились к лифту, который доставил их сразу же до мансарды, где располагался ее люкс. Выйдя из лифта, они оказались в просторной гостиной, из которой открывался великолепный вид на Центральный парк. Окна выходили на три стороны, и когда Амелия включила свет, он отразился во всех зеркалах, отчего комната показалась еще просторнее. На середине располагались три громадных дивана и шезлонг, пол был устлан баснословно дорогим восточным ковром, убранство дополнял дорогой античный фарфор.

Амелия бросила украдкой взгляд на свое отражение в одном из зеркал и уселась в шезлонг. Гвидо остался стоять в центре гостиной, не зная, что ему делать. Он еще не мог до конца осознать степень своего везения. Он на самом деле был здесь, в люксе самой Амелии. Он нервно почесал себе крепкую шею и откинул упавшую на глаза густую прядь волос. «О Господи, – взмолился он, – только бы в эту минуту у меня не встал член!»

– Принеси мне питье, ладно? – Амелия кивнула в направлении кухни, которой она вряд ли пользовалась. – Там в холодильнике есть водка и тоник. И лед. Я люблю половина на половину. И себе, конечно, приготовь. И приглуши свет, когда будешь возвращаться.

Гвидо бросился выполнять приказание даже с большей скоростью, чем это делает персонал отеля.

В ожидании Гвидо Амелия закрыла глаза и расположилась в позе большой кошки. Замшевые туфли на высоких каблуках одна за другой свалились на отполированный до блеска деревянный пол. Она была готова отдаться этому мужчине. Весь вечер она испытывала сексуальное возбуждение. Шоу прошло блистательно. Зрители не отпускали ее со сцены почти три четверти часа после окончания представления. Ровена сказала, что Амелия была едва ли не единственной артисткой, в которую банки готовы были без колебаний вкладывать деньги. Выслушав эту новость, Амелия испытала ощущение, весьма похожее на оргазм. Но лишь похожее.

Раздался грохот в кухне. Гвидо уронил бокал. «Он так нервничает», – мысленно улыбнулась Амелия.

– Я очень сожалею! – воскликнул он.

– Оставь это, – откликнулась Амелия. – Горничная уберет завтра утром. Возьми другой бокал и иди ко мне побыстрее. У меня такое ощущение, что я жду тебя целую вечность.

Когда через несколько секунд Гвидо появился с напитками, на его тенниске виднелось большое мокрое пятно, которое не уступало по размерам пятну на джинсах.

Амелия подавила смешок.

– Тебе, кажется, не везет. Можешь все это снять, если хочешь.

Гвидо поставил бокалы на стол и через голову снял тенниску. Обнаженная грудь его показалась Амелии даже шире, чем она могла себе вообразить. Капельки пота поблескивали во впадине между нагрудными мышцами. Гвидо свернул мокрую тенниску и вытер ею пот со лба.

– Тебе слишком жарко? – спросила Амелия и включила позади себя удобно расположенный вентилятор, который элегантно сдувал волосы с лица, но его струя едва ли вообще доходила до Гвидо.

Гвидо залился еще более густой краской, при этом румянец распространился даже на его широкую грудь. Он переминался с ноги на ногу, и эти телодвижения еще рельефнее выявили великолепие его торса. Он походил на древнего грека, скульптурные изображения которого она встречала на страницах книг.

Амелия облизнула пересохшие губы.

– Подойди сюда, – промурлыкала она. – Я хочу пить.

Гвидо подал Амелии бокал, приготовленный для нее, и осторожно присел на край дивана. Амелия прислонила бокал со льдом к его груди, и он удивленно выпрямился. Он был великолепно сложен. На груди виднелся легкий черный пушок. Вероятно, ему было лет двадцать.

– Холодно? – задала риторический вопрос Амелия, водя бокалом по его груди и оставляя на ней влажный след.

Гвидо закрыл глаза и стал покусывать нижнюю губу. «Интересно, – подумала она, – он в самом деле испытывает удовольствие или же лишь притворяется, как притворялся умудренным и опытным в баре? Похоже, что не притворяется». Она провела рукой по туго натянутым джинсам. Под молнией она вполне определенно ощутила начальную стадию эрекции.

Перестав водить бокалом по его груди, Амелия сделала глоток. Водка и тоник, смешанные с некоторым преобладанием первой, смочили ей губы, они сделались более блестящими, более зовущими. Она провела ладонью по чуть заросшей щеке Гвидо, дотронулась до уголка его рта. Затем сжала пальцами подбородок.

– Поцелуй меня, – скомандовала она, поглаживая его красивую челюсть. – Почему бы тебе не поцеловать меня?

Было такое впечатление, что он впервые в жизни целует женщину. Он наклонялся невыразимо медленно. Амелия считала, сколько вздохов она сделала, пока наконец их губы встретились. Раз, два, три… Касание. Легкое прикосновение. Его алые губы показались легче крыльев пролетающей бабочки.

Гвидо откинулся назад, широко раскрыв глаза, словно ошеломленный тем, что он только что совершил.

Амелия нахмурилась.

– Ты называешь это поцелуем? – игриво спросила она.

И тогда Гвидо неожиданно взял ситуацию под собственный контроль.

На сей раз он сам обнял ее за голову, его пальцы погрузились в ее волосы, он потянул ее к себе. Его язык мгновенно оказался между ее губ и стал исследовать внутренность ее рта, не давая ей вздохнуть. Когда он на минуту отпустил ее, Амелия всей грудью вдохнула воздух, словно человек, которого долго держали под водой. Она вытерла рот тыльной стороной ладони, почти ожидая, что подобной силы поцелуй вызовет кровотечение.

– Браво! – пробормотала она, не сразу находя слова. – Это много лучше.

Воспользовавшись моментом, она быстро поставила бокал на пол, чтобы не расплескать его содержимое. И сделала она это вовремя, ибо Гвидо вдруг взял ее за плечи и мягко опрокинул на спинку шезлонга. Затем оказался поверх нее и снова принялся целовать. Амелия автоматически раздвинула ноги и обвила ими крепкие бедра Гвидо. Она вздохнула от удовольствия, почувствовав, как он прижался к ее животу. Похоже, его нервозность как рукой сняло.

Гвидо провел языком по ее губам. Как Амелия и ожидала, его полные губы оказались мягкими, как у женщины. От него исходил запах табака и алкоголя. Амелия уловила также слабый аромат одеколона, используемого после бритья, когда поцеловала его подбородок. «Содержащий себя в полном порядке мужчина», – мысленно улыбнулась она. Это отличительная черта моделей. Музыканты, которых она приглашала к себе в постель, этим отнюдь не отличались, а вот модели… Их работа в том и заключалась, чтобы всегда выглядеть хорошо, и Гвидо определенно отвечал этому требованию. Амелия счастливо ткнулась лицом в его недавно вымытые волосы.

Руки Гвидо медленно перемещались по ее телу, скользили по узкой талии, плотно обтянутой «кошечкой». Левая его рука направилась к грудям, слегка коснувшись одного полного полушария. Амелия вздохнула от сладостного предвкушения, а затем от разочарования, поскольку рука снова убежала прочь. Положив руки на талию, Гвидо стал медленно покачивать тазом во время поцелуя. Выпуклость между его ног весьма быстро превратилась в полноценную эрекцию, восставший член явно стремился вырваться из заточения. Амелия протянула руку к ширинке, чтобы выпустить его наружу, однако была мягко, но решительно остановлена рукой Гвидо.

– Но я хотела… – запротестовала она.

– Еще рано, – сказал Гвидо. – Ты должна подождать.

На мгновение их взгляды встретились. Гвидо окончательно избавился от застенчивости, на его губах появилась озорная улыбка. Амелия позволила себе раствориться во взгляде его карих глаз, издала нервный смешок. Было так приятно потерять над собой контроль.

Пальцы Гвидо играли с шелковистой кисточкой на молнии костюма Амелии. Молния шла через все тело. Начиная от высокого воротника до самого лобка. До самой киски, которая прижималась к находящемуся в заточении твердому стволу. Амелия легонько провела свободной рукой по его ягодицам вплоть до того места, где начинались ноги. На нем не было ничего, кроме джинсов, теперь это стало ясно. Когда Гвидо начал осторожно тянуть за молнию, Амелия тихонько засмеялась, подумав, что не только он один не стал обременять себя нижним бельем.

Гвидо расстегнул молнию у горла и опустил голову, чтобы поцеловать обнажившийся треугольник тела. Амелия убрала длинные волосы, чтобы они не мешали поцелуям. Его бедра тем временем терлись о ее ноющий лобок, и она невольно постанывала от этих приятных прикосновений.

Молния поползла еще ниже. Когда Гвидо запечатлел поцелуй на ее груди, Амелия почувствовала, как ее клитор начал подергиваться, а между ног она ощутила теплую сырость. Кажется, эта сырость готова была просочиться сквозь тонкую ткань ее «кошечки». Она снова сделала попытку добраться до ширинки Гвидо, и, к ее раздражению, он снова оттолкнул ее руку.

Гвидо расстегнул ей молнию до живота. После этого, сидя на Амелии, стал осторожно снимать ее «кошечку» с плеч, покрывая плечи поцелуями. Действовал он мучительно медленно, как бы дразнил ее, и вот наконец обнажил ее груди.

Его губы растянулись в улыбке. Амелия невольно приподняла спину, чтобы представить ему груди под наилучшим углом.

Гвидо чуть отодвинулся, затем наклонился, и его губы соприкоснулись с соском. Крохотный розовый бутон уже успел набухнуть. Гвидо обвел его тугим острым языком, и Амелия издала легкий вздох.

– Да, – прошептала Амелия. – Это восхитительно…

Гвидо обратился к другому соску. Он уже тоже воспрянул, и Гвидо слегка сжал его зубами – один раз, второй, третий, пока Амелия не вскрикнула от жгучего, острого ощущения.

– Так больно? – спросил он, хотя в голосе его не чувствовалось особой тревоги.

– Нет, – выдохнула она, приподнимаясь навстречу Гвидо, подставляя грудь к его рту.

Гвидо стал лизать грудь, словно пробуя ее на вкус, скользя по-змеиному языком по теплой коже, одновременно усиливая давление своего тела на ее ноющий выпуклый лобок.

– Да сними ты свои джинсы! – взмолилась Амелия, пытаясь расстегнуть ему ширинку, в то время как он раздвинул ей молнию на «кошечке» настолько, что проглянули верхние завитки волос лобка. – Прошу тебя.

– Нет. – Он энергично покачал своей красивой головой, так что его черные кудри заволновались, словно листья на дереве.

– Кто здесь командует? – спросила Амелия.

– Я, – ответил Гвидо.

Амелия закрыла глаза, чтобы не видеть проказливой улыбки Гвидо, когда его рука скользнула под ее комбинезон и погладила лобок – о Господи! – так близко к ноющему похотнику. Близко – но недостаточно.

– Потрогай меня здесь, – пробормотала она, пытаясь сократить расстояние между его рукой и клитором и приподнимая таз навстречу руке. При этом ее бедра соприкоснулись, и она почувствовала, что между ног у нее совсем мокро, что влага начинает стекать по ляжкам.

Палец Гвидо дотронулся-таки до набухшего узелка наслаждения, который давно молил о внимании к нему. Гвидо шумно дышал, уткнувшись Амелии в шею. Амелия же отвернула лицо в сторону и закусила руку, чтобы заглушить стоны, когда прикосновения пальца Гвидо к истосковавшейся, ноющей плоти стали чаще и энергичнее.

– Быстрее, – шепнула она сквозь зубы.

Однако Гвидо решил изменить план действий. Приподняв ее за талию, он аккуратно стянул через бедра комбинезон, и Амелия оказалась совершенно голой.

– Я все думал: какой у тебя натуральный цвет волос? – не без подковырки произнес Гвидо, когда ему во всей красе открылся выпуклый лобок, украшенный огненно-красными волосами. У Амелии шумело в голове от испытываемых ею сладостных ощущений, чтобы воспринять его реплику как оскорбление. – Да и по длине они под стать. – Он слегка подергал их, тем самым еще более увеличивая сладострастие.

Амелия снова потянулась к ширинке Гвидо. Под джинсами явно обозначились контуры его эрекции. На сей раз Гвидо не стал протестовать. Он оказался перед ней на коленях. Амелия расстегнула пуговицы, после чего он встал на пол, и джинсы упали к его ногам.

– Ха, у тебя тоже все соответствует, – засмеялась Амелия.

И это была правда. Член Гвидо гордо торчал среди темно-каштановых кудрей, которые были в точности такого же цвета, как и на голове. Амелия лежала, закинув руки за голову, и наблюдала за действиями Гвидо, который шагнул через джинсы и предстал перед ней совершенно голым. Неудивительно, что он работал моделью. Тело его было идеально от бровей до ногтей ног.

Гвидо подошел поближе, и Амелия протянула руку и провела по внутренней стороне бедра снизу и вплоть до аккуратной мошонки. Когда длинный ноготь ее большого пальца прошелся по его бедру, Гвидо тихонько застонал. При этом пенис дернулся и слегка приподнялся вверх. Амелия продолжила движение руки дальше, пока не обхватила пенис ладонью. Она тихонько сдвинула крайнюю плоть назад, затем вернула ее на место, после чего повторила эти действия два или три раза. Она словно пыталась измерить его размеры.

Пенис был большой.

Очень добротный.

Гвидо закинул руки за голову и стоял, словно загорая на утреннем солнце, позволяя Амелии какое-то время подрочить его толстый теплый ствол. Очевидно, он привык к обожанию. Амелия бессознательно приложила ладонь к своей промежности, ощутив теплую, влажную расщелину, которая также жаждала внимания Гвидо.

– Ой! – спохватился он, когда его пенис дернулся в ладони Амелии. Боясь, что слишком быстро кончит, он разжал пальцы Амелии и освободил свой ствол.

– Ну да, – вздохнула Амелия.

Гвидо мгновенно опустился на колени рядом с шезлонгом. Она расположилась таким образом, что каждая из ее ног легла ему на плечи. Комбинезон теперь лежал на полу. Рот Гвидо оказался на одном уровне с ее ноющей киской.

– Поцелуй меня там, – пробормотала она.

Гвидо лизнул клитор точно так же, как он до этого лизал ей груди. Амелия скрестила на груди руки и сжалась, ощутив спазм удовольствия, когда его язык коснулся крохотного сгустка нервов в первый раз. Гвидо выждал какое-то время и лишь затем повторил свое действие, вызвав в ней волну по всему телу.

Амелия не знала, что ей делать с собой. Она импульсивно обняла Гвидо за затылок и притянула голову к себе. Тихонько засмеявшись, Гвидо высунул язык, который оказался длинным и твердым, и стал работать им словно пенисом, пальцами раздвигая срамные губы так осторожно, словно это были лепестки изысканного, нежного цветка.

Амелия не отпустила его голову. Более того, она помогала ему двигать языком. Вглубь и наружу. Вглубь и наружу. Она ощущала, как сырость ее влагалища смешивалась с его слюной, и это все стало капать на анус. Она вся была мокрая. Мокрая и вполне готовая.

– Давай, – горячо зашептала Амелия на ухо Гвидо. – Не тяни, прошу тебя!

Гвидо приложил руку к своему пенису и стал медленно поигрывать им в такт движениям своего языка. Накал игры все нарастал, и сдерживаться становилось все труднее.

Амелия вцепилась пальцами в волосы Гвидо, оттащила его от горячей промежности и приподняла к своему лицу.

– Я хочу, чтобы ты трахнул меня, – сказала она, сверкнув очами.

Гвидо вытер рот тыльной стороной ладони и покачал головой.

– Ты отказываешься меня трахать? – грозно спросила она.

Гвидо сделал глоток из бокала и повалил Амелию на спинку шезлонга. Затем, смеясь, лег на нее. Его язык, холодный и влажный после питья, проделал путь от горла до уха, породив волну озноба во всем ее теле. Потом провел языком по ее выпяченным губам. Он продолжал дразнить ее, однако не спешил с тем, чтобы войти во влагалище.

Амелия схватила его за пенис. Он был умопомрачительно тверд. И как только Гвидо мог себя до сих пор сдерживать? Она сдвинула вниз крайнюю плоть, открыв огромную головку, затем закрыла ее. Тем временем она поудобнее расположилась под Гвидо, приподняв таз таким образом, что головка пениса почти касалась ее вульвы. Гвидо от неожиданности ахнул и сделал попытку отодвинуться. Амелия закрыла глаза, ожидая, что сейчас громадная атласная головка раздвинет ее срамные губы… И вдруг, к ее изумлению, Гвидо скатился с нее на пол и улегся на спину на китайском коврике со вздыбленным к потолку членом.

– Гвидо! – воскликнула Амелия и спрыгнула на него. Она уселась ему на ноги, взяла пенис в руку и стала отчаянно целовать Гвидо в лицо, чтобы отвлечь его внимание, пока она насаживала себя на негнущийся толстый ствол.

– А-а-а! – простонал Гвидо и закрыл глаза, прислушиваясь к сладостным ощущениям, которые все более возрастали по мере того, как пенис постепенно погружался в тесные ножны влагалища.

– Да, вот так! – торжествующе сказала Амелия, скользя по шелковистому стволу все ниже и наконец касаясь попкой бедер Гвидо. – Наконец-то я загнала его… О-о-о, как это здорово! – пробормотала она покрасневшими от возбуждения губами. – Как сладко! – Она стала приподниматься, прислушиваясь к тому, как пенис трется о ее ноющие половые губы. – Правда же, это гораздо лучше?

Гвидо кивнул. Он обхватил ее за ягодицы и стал помогать ее движениям. Вверх и вниз. Вверх и вниз. Вначале медленно, затем все ускоряя. Она ощущала стальную жесткость его члена в своем теле.

Амелия наклонилась вперед и оперлась руками по обе стороны головы Гвидо. Она стонала от сладостных ощущений, когда ее ягодицы касались яиц Гвидо. Он энергично толкнулся вверх, загнав член на полную глубину влагалища. Головка толкнулась в устье матки, породив восхитительно сладостные ощущения во всем теле Амелии. Она откинулась назад, укрыв ноги Гвидо распущенными рыжими волосами.

Глаза Гвидо были плотно закрыты. Бисеринки пота выступили на его лбу. Амелия снова выпрямилась и, вцепившись ногтями в его плечи, стала раскачиваться еще быстрее, стремясь поскорее достичь желанного оргазма.

– Нет, нет! – воскликнул Гвидо, однако у него не оказалось сил для противодействия Амелии. Его твердокаменный ствол начал нервно подергиваться внутри влагалища. Ее киска отвечала ему ритмичными нежными сокращениями. Амелия бросилась вперед на Гвидо, накрыв ему лицо волосами, его тело отчаянно толкнулось в последний раз вперед.

Они кончили вместе. Тела их настолько слились, что могло показаться, будто они сплавились в одно целое. Амелия не могла дышать, пока оргазм сотрясал ее тело, начиная от шеи и кончая подергивающимися бедрами. Гвидо стонал и хрипел, пока его член дергался во влагалище, изливая порции спермы.

Когда оргазм миновал, Амелия не спешила выпускать пенис из своего лона. Она продолжала сжимать его своими бедрами, руками крепко обнимала его за шею.

Они оставались лежать на китайском коврике до тех пор, пока у обоих не успокоилось дыхание.

Глава 3

Амелия тяжело вздохнула и прислонилась лбом к холодному стеклу окна. Внизу Нью-Йорк продолжал бодрствовать, хотя была полночь и парк погрузился в полную темноту. Было жарко, и она распласталась всем телом по поверхности стекла, так, что пальцы рук и ног оказались в углах огромного окна. Интересно, смотрит ли кто-нибудь наверх в эту минуту? Если бы кто-нибудь со стороны парка направил бинокль на нее, он бы сейчас мог увидеть ее тело во всей его наготе. Папарацци в эти дни из кожи лезли вон, чтобы сделать снимок, за который бульварные газеты могут заплатить большие деньги. Какой грандиозный снимок мог бы получиться!

Амелия посмотрела на желтые такси, которые проносились внизу, двадцатью четырьмя этажами ниже. У нее на мгновение закружилась голова. Однако когда она повторила попытку, страх у нее уже прошел. В этом проблема с острыми ощущениями. Ты привыкаешь к ним. И увы! – даже слишком быстро.

Позади нее в комнате послышались шаги Гвидо, который вышел из душа и направлялся к ней, на ходу вытирая полотенцем кудрявую шевелюру. Амелия не стала поворачиваться, она наблюдала за его отражением в стекле. Подойдя к ней, он снял с головы полотенце и обмотал им ее талию.

– Замечательный вид отсюда, – сказала Амелия, все так же не поворачиваясь. – Ты должен это тоже увидеть.

Она почувствовала, как Гвидо положил ей на талию руку, встал позади и слегка коснулся подбородком ее обнаженного плеча, не подозревая, что его щетина царапает нежную кожу.

– Ты права, – согласился он. – Вид действительно замечательный. – Он указал на дома по другую сторону парка.

– Как ты думаешь, кто-нибудь наблюдает сейчас за нами? – игриво спросила Амелия.

– Возможно.

– Должно быть, пока что они были разочарованы.

– Должно быть.

Теплая рука Гвидо скользнула между разгоряченных бедер Амелии и погладила почти так же, как если бы он пощекотал кошку. Амелия еще плотнее прижалась к холодному стеклу. У нее клитор еще побаливал после любовной игры на китайском коврике.

– Это приятно, – выдохнула она.

– Приятно вот это? – Теперь он погладил похотник уже энергичнее. – Или то, что ты прислонилась к окну?

– То и другое.

Гвидо сбросил полотенце на пол и прислонился голым телом к телу Амелии. Она почувствовала, что к ее талии прижался твердый и теплый член. Протянув руку назад, Амелия слегка опустила член, сама приподнялась на цыпочки, и желанный ствол оказался у нее между ног. Головка пениса отыскала набухшие губы. Амелия медленно качнулась назад, затем вперед, смазывая огромную тычину соками, которые до сих пор сочились из ее влагалища.

– Он у тебя уже опять твердый, – заметила Амелия.

В ответ Гвидо энергично толкнулся вперед, одновременно запечатлев поцелуй на ее плече. Амелия опустила голову и захихикала, увидев, как головка пениса вылезла из рыжих зарослей на ее лобке и в промежности.

– Такое впечатление, что это мой член, – засмеялась она.

– Он твой, – шепотом ответил Гвидо. Он обвил рукой ее таз и медленно вставил средний палец во влажное влагалище. – Но ты еще не готова? – поддразнил он ее.

Амелия прижала клитор к его руке и застонала, демонстрируя тем самым, что не согласна с этим его утверждением. Затем оттолкнула его руку и крепко сжала член. Она приподняла зад и попробовала ввести твердокаменный ствол во влагалище.

Осторожно раздвинув ей губы, Гвидо стал медленно входить внутрь. Амелия прерывисто втянула в легкие воздух. Неистовое совокупление на полу несколько обессилило ее. Чувствуя это, Гвидо положил руки на стекло окна, толчки его были предельно осторожными. Амелия снова прислонилась лицом к стеклу. Она энергично вдыхала и выдыхала воздух через рот, отчего стекло запотело, закрывая красивый вид.

Гвидо оторвался от Амелии и помог ей спуститься с подоконника. Оперевшись руками о подоконник, Амелия выставила круглую попку и расставила ноги, предлагая Гвидо войти в нее сзади. Теперь Гвидо имел больше возможностей для маневра. Раздвинув рыжие джунгли в промежности и разомкнув лепестки губ, Гвидо вошел в жаждущее влагалище. Амелия ахнула, почувствовав, как его яйца при каждом толчке стали прикасаться к ее набухшему клитору.

Продолжая неспешно работать бедрами, Гвидо одновременно поглаживал рукой нежную кожу ее спины. В одном месте он задержался, и Амелия поняла, что он нашел там крошечную родинку. Она испытала удивительно теплое чувство, когда он не без труда качнулся, чтобы поцеловать это место, накрыв ее спину своим телом и щекоча пушистыми волосками, украшавшими его грудь.

– Посильнее, – пробормотала она.

Гвидо выпрямился и ускорил темп своих телодвижений. Амелия же просунула руку между своих ног. Когда яйца оказались у нее между бедрами, она коснулась пальцами теплой мясистой мошонки. Гвидо что-то негромко пробормотал по-итальянски, продолжая энергично работать бедрами.

– А-а-а! Еще… сильнее! – простонала Амелия, чувствуя, как сладострастие набирает силу. Чтобы сохранить равновесие, она опять положила руку на стекло. Разгоряченная ладонь ее оставила на стекле отпечаток, который она увидит на следующий день. Внизу нетерпеливые таксисты подавали отчаянные звуковые сигналы. Но ей было на это наплевать. У нее было ощущение, что ей ничего не нужно, кроме этого мужчины, который в этот момент так сладко ее трахает.

– Ну как, достаточно сильно? – спросил Гвидо, продолжая неутомимо вгонять член на всю глубину влагалища, держа Амелию за бедра и как бы насаживая ее на свой ствол.

Амелия лишь кивнула, у нее не было сил для того, чтобы выразить словами, насколько хорошо ей было сейчас.

Она снова сунула руку между ног, отыскала яйца Гвидо и приласкала их, а затем стала энергично массировать себе похотник.

Тем временем Гвидо продолжал вгонять свой твердокаменный пенис в ее лоно, огромная головка ударяла в матку, волны сладострастия захлестывали Амелию все сильнее.

– Гвидо… ах, Гвидо… Гвидо… – словно в бреду повторяла она. Кажется, это было самое сладостное, самое ошеломляющее совокупление в ее жизни.

Звук ее голоса, повторяющего его имя, стал как бы последней каплей для Гвидо. Больше он выдержать не мог. Она почувствовала, как его член спазматически сжался, готовясь выбросить струю спермы. Изо всех сил Гвидо прижался бедрами к округлым упругим ягодицам. Его пальцы обхватили Амелию за талию.

– Амелия! Я спускаю! – крикнул он, и первая могучая струя спермы вырвалась из его ствола.

Амелия откинула голову назад и закричала вместе с ним. Упругие стенки ее влагалища начали ритмично сжиматься вокруг пениса, как бы стараясь выкачать из него все запасы горячей животворной жидкости. Она задергалась в умопомрачительном оргазме, озабоченная лишь тем, чтобы не выпустить из своего лона могучий ствол, который продолжал толкаться в нее, и делала это до тех пор, пока по ляжкам не потекла жидкая смесь спермы и ее собственного сока.

Глава 4

– Давай еще разок, – предложил Гвидо.

Амелия улыбнулась ему из-под разметавшихся по лицу волос. Этот итальянец определенно парень крепкий.

– О’кей, – согласилась Амелия. – Но только на сей раз я буду командовать. – Гвидо с готовностью кивнул. – И я буду наверху, – добавила она.

Он нисколько не возражал, подумав, что будет очень даже неплохо чуть-чуть полежать внизу. Амелия поднялась с шезлонга, на котором она пролежала, свернувшись наподобие кошки, почти час, приходя в себя после любовного поединка у окна, взяла его за руку и повела в спальню. Это была та часть ее роскошного номера, в которой им предстояло провести ночь.

На огромной кровати было навалено столько всевозможных игрушек, что под ними даже простыней было не видно. Это были подарки от поклонников Амелии.

Амелия решительно смахнула всех мишек, кроликов и зеленых лягушек на пол. Была только одна игрушка, с которой она хотела провести ночь под покрывалом.

– Располагайся поудобнее, Гвидо, – скомандовала Амелия.

Гвидо растянулся на середине кровати, подложив руки под голову и скрестив ноги в щиколотках. Амелия принялась что-то искать в гардеробе. Повернувшись к новоявленному Адонису, она громко выразила неудовольствие:

– Нет, так не пойдет.

Гвидо пожал плечами. Он не понял, чего от него хотят. Ему предложили расположиться поудобнее, и он это сделал.

Амелия пояснила:

– Ты должен раздвинуть ноги… малыш.

Гвидо кивнул и повиновался. Он продолжал улыбаться, когда Амелия стала привязывать его запястья, а затем щиколотки к четырем столбикам широкой елизаветинской кровати. У нее большой запас веревок, объяснила она, потому что использовала их в одном из своих видеоклипов. Конечно, не в том клипе, который можно посмотреть по телевизору. Впрочем, Гвидо не стал допытываться.

Гвидо пошевелил правой рукой.

– Слишком слабо, – засмеялся он, освободившись от пут.

Амелия завязала узел снова, затянув его изо всех сил, для чего уперлась ногой в боковину кровати.

– Опять слабо? – спросила она, тяжело дыша после того, как ей пришлось применить весьма немалые усилия.

– Э… нет, – ответил Гвидо, глядя на руку, которая побелела от того, что из нее отхлынула кровь. – Вовсе нет, – подтвердил он, вращая запястьем, чтобы удостовериться, что кровообращение в конечностях не нарушено окончательно. – Это в самый раз.

– Хорошо.

Амелия с минуту постояла перед кроватью, довольная результатом своего труда. Гвидо скорчил рожу.

– Дорогая, и что же ты собираешься теперь со мной делать? – спросил он с притворным ужасом.

– Я собираюсь позабавиться с тобой так, как мне захочется, – ответила она и встала на кровати на четвереньки между широко раздвинутых ног Гвидо. Ее рот оказался на уровне пениса, который еще не до конца встал.

Она провела языком от покрытых пушком яиц до вершины головки. Это сразу же вдохнуло жизнь в пенис, несколько раз дернувшись, он превратился в обелиск.

– Вот за это спасибо, – улыбнулась Амелия и провела длинным красным ногтем по торчащему члену.

– Осторожно, – предупредил ее Гвидо.

– Помолчи, а то я вставлю тебе кляп в рот, – ответила Амелия и, наклонившись, взяла пенис в рот.

Гвидо застонал, ощутив, как язык прикоснулся к глазку на гладкой головке, где уже поблескивала капелька спермы. Язык стал ласкать нежный рубчик головки, в то время как ее пальцы ласково гладили ему яйца. Затем Амелия забрала пенис в рот полностью, продолжая водить по нему языком. Гвидо что-то забормотал по-итальянски, и Амелия это сочла добрым знаком.

Когда Амелия с удовлетворением удостоверилась, что пенис Гвидо обрел необходимую твердость, она оседлала своего пленника. Гвидо закусил губу, и она слегка опустилась над торчащим членом, игриво раздвинув при этом пальцами собственные срамные губы.

– Готов? – спросила она.

Как бы в ответ на это член Гвидо дернулся и снова восстал, наподобие мачты без флага. Амелия стала медленно, дразня Гвидо, опускаться, внимательно наблюдая за выражением его лица.

Поначалу ее половые губы захватили только головку пениса, но уже через пару секунд Амелия приподнялась, и головка выскочила из вульвы. Гвидо содрогнулся и не смог сдержать вздоха разочарования. На второй раз Амелия опустилась чуть пониже, ее бедра дрожали от напряжения, поскольку было не так-то просто совладать с желанием вобрать в лоно весь этот великолепный ствол вплоть до яиц. Гвидо сжал руки в кулаки, ему отчаянно хотелось схватить Амелию и усадить ее на свой член. Он закрыл глаза в предвкушении удовольствия.

Тем временем Амелия предприняла третью попытку. На сей раз ее влагалище вобрало торчавший член до конца, и она застонала от сладострастия, когда попкой коснулась яиц Гвидо. Он толкнулся, насколько мог вперед, вгоняя мощный ствол до отказа, и по всему телу Амелии пробежала дрожь сладострастия. Она откинулась всем телом назад и блаженно замерла в этом положении, наслаждаясь присутствием огромного члена в своем лоне.

Глаза у Гвидо все еще оставались закрытыми. По мере того как Амелия продолжала покачиваться на его тычине, у него на лбу выступали бисеринки пота. Чтобы еще более усилить сладостные ощущения, она дотянулась рукой до мошонки и осторожно провела по ней своими длинными ногтями. Гвидо застонал, а находящийся во влагалище член энергично задергался. В ответ Амелия сжала стенки влагалища.

– О, это так здорово! – проговорил Гвидо, испытывая страстное желание обхватить ее за талию и притянуть посильнее к себе. Однако он мог лишь немного перекатываться с боку на бок, не имея возможности освободить хотя бы одну руку.

Амелия вцепилась в собственные волосы, когда острота наслаждения стала достигать опасной фазы. Стенки ее влагалища крепко удерживали пенис Гвидо.

– Я сейчас буду спускать! Я уже спускаю! – простонал Гвидо, напоследок толкаясь вперед. Уже было невозможно остановить начавшийся процесс семяизвержения. Тугое влагалище несколько раз сжало пульсирующий, выстреливающий спермой ствол, и Амелия словно взорвалась в оргазме.

Она запрыгала на приподнятых кверху бедрах Гвидо, жадно хватая ртом воздух, чувствуя, что ее тело пронизывает некая электрическая волна. Гвидо также задыхался, его бедра тряслись от напряжения.

Он выстрелил последним зарядом спермы, бросив в толчке Амелию себе на грудь. Она обхватила его лицо и сталастрастно целовать, а тем временем волны сладострастия продолжали сотрясать ее тело.

Затем они оба затихли и некоторое время лежали без движения. Пенис Гвидо все еще оставался внутри влагалища, но уже сделался мягким и собирался выскользнуть наружу. Дыхание его стало медленным и спокойным. Судя по всему, Гвидо был близок к тому, чтобы заснуть.

Амелия нежно поцеловала его в шею и не без сожаления оторвалась от обмякшего тела. Она приняла душ, а когда вернулась, любовно посмотрела на мужчину, спящего в той же позе на ее постели. Во сне его лицо казалось еще более юным. На лице светилась простодушная улыбка.

Амелия проверила веревки на его руках и ногах, беспокоясь о том, чтобы они не были затянуты излишне туго, затем взяла из шкафа одеяло и устроилась на просторном диване в гостиной.

Она заснула, когда над Центральным парком стало всходить солнце.

Глава 5

– Я хочу взять на какое-то время отпуск, только и всего.

Это была не самая лучшая новость, которую Ровена услышала в тот день.

– Что ты хочешь? – переспросила она.

– Я сказала – хочу отдохнуть.

– Но ты уже ездила в Сент-Бартс.

– Да, в прошлом ноябре! Послушай, Ровена, я совершаю турне почти целый год. Это становится смешно. Я не вижу свою семью. Не вижу своих друзей. Не вижу даже своей кошки!

– Твоя кошка находится в самом лучшем пансионе!

– Да, но вряд ли она находит в этом особое утешение! Послушай, Ровена, ведь ты всегда была по-настоящему доброй ко мне. И я знаю, что я не добилась бы того, чего добилась сейчас, если бы не твоя вера в меня и не твоя решимость довести дело до конца. Но сейчас, откровенно говоря, я устала от этого. У меня нет своей жизни. Я чувствую, что нахожусь под наблюдением каждый день и каждую минуту, в особенности с того времени, как ты взяла на работу Франкенштейна.

Ровена и Амелия тут же опасливо оглянулись, чтобы удостовериться в том, что эта масса мускулов о шести футах роста не слышала, как они всуе упомянули его имя. Франклин сидел на жестком стуле в углу импровизированного офиса Ровены, склонив тяжеловесную голову.

– Я думаю, что он также может отдохнуть, – пошла еще дальше Амелия, стремясь подать свою просьбу едва ли не как альтруистический акт. – И я могла бы отдохнуть от него.

– Но ты еще не закончила турне, – сурово напомнила ей Ровена. – У тебя двадцать три концерта, на которые распроданы билеты, начиная отсюда и до Лос-Анджелеса. И деньги уже сменили хозяев.

– Скажи им, что я заболела, или придумай что-нибудь еще, – взмолилась Амелия. – Ты можешь сказать, что у меня что-то не в порядке с горлом.

– Я не стану этого делать, – категорическим тоном заявила Ровена. – Хотя если ты будешь и дальше меня злить, я могу сама повредить тебе горло.

Амелия выглянула в окно. Из комнаты Ровены было видно здание Эмпайр-Стейт-билдинг, и Амелия с завистью подумала о туристах, которые разглядывают сейчас город с этого небоскреба. О людях, которые приехали, чтобы провести каникулы в Нью-Йорке. Раньше Амелия наивно полагала, что, сделавшись рок-звездой, она будет иметь возможность поступать так, как ей захочется. Как же она ошибалась! Сейчас у нее свободы намного меньше.

Ровена тем временем продолжала наступление:

– Ты не просто человек, ты – целая индустрия. Скольких людей ты подведешь? Сотни. Тысячи. Сотни тысяч, если считать поклонников!

– О’кей, – оборвала Ровену Амелия, – я уже слышала об этом много раз. Послушай, а сколько времени у меня до следующего представления?

– Мы должны быть в Кливленде в следующий вторник. Как видишь, у тебя целая неделя, – обрадованно ответила Ровена.

– Значит, я могу делать что захочу вплоть до понедельника?

– Ну, – Ровена пожевала губу и стала листать страницы своего пухлого дневника, – не совсем так, душа моя. У тебя репетиции с девяти до пяти, со вторника по воскресенье.

– Восемь часов репетиций каждый день? – вскрикнула Амелия. – Да это просто смешно!

– Грядут большие представления. Они будут показываться по ТВ. Танцовщикам нужна практика. Этикет компании требует, чтобы ты там тоже присутствовала.

– Этикет компании? Кто я, по-твоему? Ответственный за качество выпускаемой компанией продукции?

Ровена нахмурилась, как это сделала бы директриса, которая привыкла к выходкам питомцев из пятого класса.

– Ну ладно, ладно. Я просто пойду и сделаю массаж лица. – Амелия пожала плечами, собираясь отправиться в свою комнату.

– Вот и умница, – улыбнулась Ровена, убедившись в том, что Амелия капитулировала. Она поставила какую-то галочку в своем календаре и потянулась к телефону.

Амелия остановилась у двери.

– Только, пожалуй, для начала я приму ванну.

Нет более подходящего времени для размышлений, чем ванна, подумала Амелия, оставив Ровену, торжествующую по случаю своей небольшой победы. В самых роскошных номерах люкс было по две ванных комнаты – для каждой из двух огромных спален. Ванные комнаты были идентичны и отличались только цветом. Одна из них была цвета шампанского, с канделябром и пушистыми полотенцами с золотистыми краями, вторая – в голубых тонах. На сей раз Амелия выбрала голубую, что более соответствовало ее настроению.

Сняв с себя линялые джинсы и тенниску, которые Амелия позаимствовала утром у Гвидо, она задала себе вопрос: в чем же он вынужден был добираться домой? Не обнаружив халата из китайского шелка, она представила себе, как Гвидо несся через вестибюль отеля, чтобы схватить такси, в этом изумрудного цвета халате. О, Гвидо заслуживает того, чтобы ему платить золотом. Возможно, она попытается его снова разыскать. Пришлет ему подарок и письмо с извинениями за причиненные неудобства или что-то вроде этого. Она сунула палец в дырку на задней части украденных ею джинсов. Может быть, пару новых джинсов?

Амелия включила мраморные краны, и вода стала заполнять ванну, а комната, отделанная зеркалами, – наполняться паром. Амелия наблюдала за тем, как в зеркале над мелкой раковиной постепенно исчезает ее изображение.

«Я должна чувствовать себя счастливой», – сказала себе Амелия в третий или четвертый раз в этот день. Тысячи людей были бы счастливы отдать свою свободу за жизнь с горячей водой в подобных роскошных ванных комнатах. Это наверняка даже лучше, чем совершать омовение в водах Ганга.

Бурлящая вода наполнила ванну до половины. Амелия взяла флакон с пеной для ванны и щедро плеснула в водоворот под кранами. На поверхности появились душистые пузырьки и стали распространяться по всей ванне, образуя дюймовый слой пены. Амелия поболтала пальцами в воде, чтобы определить, насколько она горяча или холодна. В самый раз. Закрутив краны, она стала влезать в воду.

Она опустилась в ванну, и слой пены охватил ее плечи. Амелия собрала волосы в пучок на голове и скрепила его на японский манер парой деревянных шпилек. Она предусмотрительно подтянула стереопроигрыватель в спальне к двери в ванную, и сейчас звучала сюита для виолончели Баха. Нечто такое, что она не могла пропеть. Ей нужно было дать отдых голосу.

Амелия медленно соскользнула в воду, и теперь пена щекотала ей подбородок. Она лежала на спине, наслаждаясь тем, как тысячи крохотных иголочек щекотали кожу – это лопались пузырьки пены.

Несколько минут она просто спокойно лежала, наслаждаясь теплом ароматной воды и красивыми низкими звуками виолончели. Она вообразила, что находится не в Нью-Йорке, а в некоем месте, где работа и слава не имеют значения. Амелия дотянулась до салфетки на бортике ванны и стала медленно водить ею по телу.

Амелия изменила позу таким образом, что одно ее колено вылезло из пены и возвышалось, словно айсберг среди океана. Уже не в первый раз она отметила про себя, насколько бледной была ее кожа, даже уже разгоряченная ванной. Она лениво потерла колено. Ее работа по крайней мере позволяла ей посещать клинику красоты, подумала она с печальной улыбкой, и сглаживать все дефекты.

А турне скоро должно завершиться, заключила она про себя. Еще один месяц – и Ровена не сможет отказать ей в отдыхе. Хотя Амелия понимала, что даже после завершения турне останутся заботы. Компания звукозаписи уже зондировала почву насчет чего-то новенького. Новая песня, новые сольные исполнения, новый альбом должны быть выпущены к следующему Рождеству. Амелия вдруг осознала, что она не написала за несколько месяцев ни одной новой песни, она лишь перепевала старые мелодии. Более того, она не была уверена в том, что способна написать вообще что-нибудь новое.

В последнее время у нее не было никакой потребности писать.

В ванне сбоку была серебристая кнопка размером с десятипенсовую монету. Кнопка, включающая сильную струю. Вздохнув, Амелия поискала ее пальцами под пеной и легонько нажала. Звук виолончели был тут же заглушен жужжанием заработавшего насоса. Движение пузырьков пены оживилось, и вскоре они почти все переместились к лицу Амелии. Она стала отфыркиваться, и легкие пузырьки полетели на пол. Тем временем мощная струя била ей в бедра с такой силой, что они даже заныли.

– Я пускаю пузыри! – запела она. Возможно, ей удастся выпустить альбом песен под таким названием.

Через минуту Амелия устала сидеть в одном и том же положении. Она легла на бок, опираясь на заднюю стенку ванны, как на подушку. Это оказалось неудобно. Уху и шее было жестко. Но наконец ей все-таки удалось найти более или менее приемлемое положение.

Струя стала бить во внутреннюю часть правого бедра. Амелия издала возглас удовольствия, внезапно осознав, что если она самую малость сдвинется, то струя ударит ей прямо в киску. Она изменила положение. Длинные рыжие волосы между бедер затрепетали в потоке струи. Затем струя ударила в клитор. Эффект оказался ошеломительным. Подобных ощущений Амелия еще никогда не испытывала. Она схватилась за край ванны, приблизила зад к струе, чтобы испытать еще более сильные ощущения.

– О Боже! – ахнула Амелия и выпрямилась в ванне, чтобы дать себе передышку. Она была потрясена сделанным открытием и даже покраснела. Вскоре струя автоматически отключилась. Амелия добавила еще немного горячей воды в ванну и стала в задумчивости тереть салфеткой себе шею.

Снова послышались негромкие звуки виолончели.

Амелия провела салфеткой по разгоряченному лицу, посмотрела на свои груди. Несмотря на жару в ванной, соски ее затвердели как на холоде. Она испытывала чувственную истому во всем теле. Как бы украдкой, словно кто-то мог это увидеть, Амелия протянула руку к кнопке и вновь нажала на нее.

Пузырьки пришли в движение.

Держась одной рукой за скользкий край ванны, Амелия протянула другую руку туда, где сильная струя била в ее киску. Это было лучше любого вибратора, которыми она когда-либо пользовалась. Пальцы Амелии осторожно дотронулись до вспухшего клитора. Она слегка отодвинулась назад, потому что удары струи были слишком уж сильными. Вскоре она почувствовала, что достигла фазы плато. Струя, хотя и действовала весьма эффективно, оставалась струей. Тело Амелии жаждало человеческих прикосновений, чтобы довести дело до оргазма.

Амелия осторожно раздвинула срамные губы и заняла такую позицию, что струя больше не била ей в клитор, а как бы выстреливала во влагалище. Получилось своего рода водяное дилдо. Ее пронизали острые сладостные ощущения. Через какое-то время она отодвинулась, чтобы прийти в себя. Чуть отдохнув, она снова раздвинула ноющие губы и, постанывая от желания, сунула во влагалище два пальца.

Тут же начались спазмы, которые быстро распространились по всему телу. Амелия чувствовала, как мышцы влагалища сжимают ей пальцы, словно пытаются втянуть их еще глубже.

– О Господи, Господи! – пробормотала она, энергично двигая взад и вперед пальцами во влагалище и раскачиваясь всем телом. Она самозабвенно мастурбировала, словно какая-то совсем юная девушка, впервые открывшая для себя способ получать наслаждение. Когда ее накрыли волны оргазма, Амелия резко выпрямилась, и вода из ванны выплеснулась на пол.

Затем, когда струя автоматически снова отключилась, Амелия погрузилась в ванну с головой и лежала, наслаждаясь ощущением полного покоя. Наконец она вынырнула на поверхность и сделала глубокий вдох.

– Здорово! – пробормотала Амелия. Она чувствовала, что ей удалось полностью расслабиться, голова ее сделалась совершенно ясной.

Негромко напевая, она смыла пену с волос. Затем выбралась из ванны и набросила на себя пушистое белое полотенце.

Глава 6

После еще одной такой ванны Амелия приняла решение. К черту турне по всему миру. К черту поклонников. Ей нужно отдохнуть, и она отправится в Лондон, чтобы встретиться с подругами и кошкой.

Не прошло и восьми часов после того, как Амелия покинула офис Ровены, испытывая чувство сожаления и покорности, а она уже заказывала билет на «конкорд», направляющийся в Лондон. Когда Ровена обнаружит, что Амелия уехала, будет уже слишком поздно, она будет находиться над Атлантикой. А может, она даже будет толкать перед собой тележку с багажом в зале прибытия в Хитроу. Амелия захихикала, когда выбралась из отеля через служебный вход и села в поджидающее ее такси. Она не могла понять, почему не сделала этого раньше.

– «Время сбежать!» – напевала она, проходя паспортный контроль. Ей пришлось оставить с полдюжины автографов, прежде чем офицеры таможни пропустили ее. После этого у них хватило такта не настаивать на том, чтобы ее обыскивали вплоть до трусиков.

Когда Амелия наконец оказалась в самолете, она обнаружила, что сидит рядом с весьма элегантным мужчиной. Он представился ей еще до взлета. Его звали Криспин Хардкасл, по профессии он был финансист. Амелия назвалась музыкантшей, он не стал спрашивать о подробностях, и посему ей не пришлось ничего уточнять. Когда самолет был уже в воздухе и стюардесса предлагала пассажирам по второму бокалу шампанского, Криспин откинул назад свое сиденье и закрыл глаза.

Амелия оторвала взгляд от журнала и посмотрела на соседа повнимательнее. У него был узкий и совершенно прямой нос. Ресницы были настолько длинными, что касались щек. Красиво зачесанные назад волосы, очевидно, когда-то были глянцевито-черными, сейчас же они слегка тронуты сединой. Амелия предположила, что ему за сорок, хотя ни малейших признаков избыточной полноты в его талии обнаружить было нельзя. Амелия решила, что, покидая самолет, она должна взять у него номер телефона.

Самолет летел на высоте двадцать тысяч футов. Прижав голову к стеклу, Амелия смотрела на пейзаж внизу. Гренландия, над которой они пролетали, была без какого-либо намека на зелень, как, впрочем, и Исландия. Самолет свернул в сторону Шотландии и направился к дому. Амелия попыталась представить, что сейчас говорит Ровена, как она ахает и жестикулирует.

Могла ли она предположить, что Амелия пустится во все тяжкие, чтобы побыть некоторое время в тишине и покое? Амелия припомнила калейдоскоп из десятков полетов вместе с Ровеной и оркестром. Постоянное нарушение суточных ритмов организма. Постоянные судороги в икрах ног, какими бы дорогостоящими ни были места в самолете. Амелия вспомнила, как она летела из Лас-Вегаса после пятой свадьбы матери. Именно тогда она вышла замуж за дантиста, которого затем сменил дизайнер садов. Амелии припомнилось, как он неожиданно потряс ее в отеле. И уик-энд вдруг наполнился смыслом и содержанием.

Амелия едва не рассмеялась на весь самолет, вспомнив некоего ковбоя в кальсонах.

Карис… Они виделись друг с другом в течение последнего года даже реже, хотя Карис наконец-то переехал из Лос-Анджелеса в Лондон, поселившись в доме у продюсера звукозаписи, который некогда был любовником Амелии. Конечно, это продлилось недолго. Но сейчас, кажется, Карис нашла мужчину ее мечты. Регбиста. И подумать только, Карис никогда даже не слышала об этой игре, пока Том не вошел в ее жизнь. Так или иначе, в течение нескольких недель после той судьбоносной встречи Карис сменила свои фирменные красные туфли на резиновые сапожки и проводила все субботы на грязных, обдуваемых ветрами площадках. Амелия заметила для себя, что нужно будет разыскать Карис сразу же после прилета. Она может остановиться у Карис, чтобы сбить Ровену со следа.

Амелия рассматривала различные возможности, открывающиеся теперь перед ней, до тех пор, пока ее не сморил сон. Она спала, не просыпаясь, пока самолет не коснулся земли, а Криспин Хардкасл исчез. Не дав ей своего телефона.

В конечном итоге Амелия сразу же отправилась к себе на квартиру. Квартира пахла затхлостью. В ней никого не было с того времени, как в марте началось ее турне. На подоконнике кухни даже самые закаленные кактусы испустили дух. Из-за огромной кучи конвертов было трудно открывать входную дверь. Амелия оттолкнула ногой запылившиеся конверты и пошла по пустынным безмолвным комнатам, чтобы обозреть ущерб, причиненный временем, пока она отсутствовала.

Счета, счета, рекламные листовки, опять счета. Было лишь одно письмо, которое, похоже, стоило того, чтобы его прочитать. Амелия вскрыла конверт кухонным ножом в ожидании того момента, когда закипит чайник. Она поздравила себя с тем, что предусмотрительно утащила упаковку молока с тележки стюардессы в самолете.

«Дорогая Эми, – начиналось письмо. – Я пыталась в течение нескольких недель дозвониться до тебя, но тебя не застать на одном месте, а твоя охрана ведет себя строже, чем полицейские у ворот Белого дома. Я не видела тебя уже целую вечность, хотя слежу за твоими успехами. У нас все отлично. Я даже как-то навещала твою кошку. Можешь мне поверить, что она скучает по тебе. Но позволь мне перейти к главной сути моего письма, поскольку тебе известно, что эпистолярный жанр никогда не был моей сильной стороной. Дело в том, Амелия, что с тех пор как ты уехала, Том и я все больше и больше сближались. Мы не столь уж молоды, и ты можешь мне не поверить, Эми, но мы решили это сделать. Мы решили связать себя узами брака».

У Амелии буквально отвисла челюсть.

– Связать себя узами брака. Карис!

Амелия вывернула наизнанку розовый конверт и нашла хрустящую белую карточку с приглашением, напечатанным экстравагантными серебристыми буквами:

«Свадьба Карис Еугении Лусарди и Тома Уильямсона… 4 сентября… в церкви Святого Джеймса».

Амелия недоверчиво рассмеялась. Карис выходит замуж? Невероятно! И это должно случиться через четыре дня! Амелия стала тут же набирать незнакомый телефонный номер, указанный в верхней части встревожившего ее письма. Слава Богу, что она приехала домой. Она должна, просто обязана увидеть эту свадьбу.

– Я понимаю, что тебе это может показаться несколько странным, – начала Карис, – но людям свойственно меняться, и я решила это сделать, несмотря на тот ужасный период, когда мы могли спать с кем угодно… Знаешь, по-настоящему меня интересовал не секс, я искала любви. И сейчас в лице Тома я нашла ее.

Глаза у Амелии раскрывались все шире. Она все крепче прижимала трубку к уху, а Карис тем временем продолжала:

– Том – это самый удивительный человек, которого я когда-либо встречала. Он такой надежный и постоянный.

«Значит, скучный и занудный», – расшифровала для себя Амелия.

– И забавный.

«Иначе – глупый».

– И очаровательный.

«Иначе – сноб».

– Все его любят.

«Все любили мистера Блобби».

– Я так рада, что ты вернулась, теперь у меня есть подружка невесты.

– Сочту за честь, – вздохнула Амелия. – Конечно же, будет девичник?

– Небольшой.

Амелия положила трубку с ощущением того, что ей все это снится. Да в самом ли деле эта беседа имела место? Неужто она действительно разговаривала с Карис Лусарди, а не с кем-то еще?

Она лежала на диване, вдыхая аромат английских сортов мыла, по которым скучала во время турне, и прислушиваясь к щелчкам автоответчика. Ровена оставила пятнадцать посланий в течение часа.

– Привет. Меня здесь нет сейчас. Вы можете связаться со мной через Ровену Мартин.

Кассета была на исходе.

– Если бы только это было возможно! Амелия Эштон, это Ровена Мартин, я звоню тебе в шестнадцатый раз за час, чтобы дать тебе последний шанс работать снова в музыкальном бизнесе!

Ровена буквально кричала. На сей раз Амелия сдалась. С тяжелым вздохом она поднялась с дивана и взяла трубку, отсоединив автоответчик.

– О’кей. Ты можешь теперь перестать кричать.

– Амелия! Ты там! Какого черта ты там делаешь? Мы тут с ума сходим!

– Ну да, конечно!

– Нельзя быть такой. – Амелия поразилась внезапной мягкости тона Ровены. – Мы страшно беспокоимся. Скучаем по тебе, малышка. Мы любим тебя, только и всего.

– Вы любите, когда продаются записи. Я не вернусь до понедельника, Ровена. Я узнала, что моя лучшая подруга выходит замуж в пятницу, и я должна быть у нее на свадьбе.

– Но ты обещаешь вернуться в понедельник? О’кей. Отлично. Мы закажем тебе билет на «конкорд» на воскресенье. – Голос Ровены звучал удивительно спокойно.

– Но ты понимаешь, что я не смогу вернуться к концерту в Кливленде?

– Нет проблем. Это под контролем.

Амелия свела брови вместе. Не иначе кто-то подсыпал чего-то Ровене в чай.

– Так ты хорошо отдыхаешь? – спросила Ровена.

Амелия подтвердила.

– А может, ты окажешь своему любимому менеджеру крохотную услугу?

– О нет! Ровена, если ты собираешься попросить меня о чем-то более существенном, то я скажу решительное «нет»!

Ровена тут же перестала разыгрывать из себя паиньку:

– Ах вот как! Не забывай, что ты многим нам обязана!

– Я вам обязана? – ахнула Амелия не веря собственным ушам. – Да у вас не будет работы без меня!

– Ошибаешься, Амелия, – возразила Ровена. – Ты не самая большая рыба в моем садке.

– В самом деле? На прошлой неделе я была самой раскупаемой певицей на земле! Скажи мне, Ровена, какая рыбина, по-твоему, крупнее в эти дни?

– Трейси Хостелли, – без колебаний сказала Ровена.

– Этот старый шептун?

– Этот чрезвычайно богатый шептун, – поправила ее Ровена. – И весьма влиятельный. Господь знает, что ты не заслуживаешь этого, Амелия, но он хочет, чтобы ты подпевала ему в одной из его новых композиций. Он сейчас записывается в Лондоне, и слава Богу, что тебя угораздило отправиться именно туда, а не на какой-нибудь остров в Шотландии. Так что ты находишься в нужном месте и в нужное время и способна сделать работу. Я записала тебя на завтра на утро. Это будет происходить в студии «Слоновий глаз». И займет не больше чем полдня.

– А если я не захочу это делать?

– Дорогая, здесь, на Восточном берегу, существует пословица: что взлетело, должно приземлиться. Очень даже скоро ты, вероятно, будешь радоваться тем гонорарам, которые принесет тебе этот единственный номер. В особенности если ты перестанешь вести себя как капризный ребенок.

Глава 7

Все было решено. Перед тем как вечером лечь спать, Амелия совершила необычное для себя действие – нажала на кнопку будильника и в девять часов утра уже находилась в приемной «Слоновьего глаза». Помощник менеджера студии был настолько потрясен появлением живой звезды в столь раннее время, что никак не мог понять, что она просит его принести чашку чаю.

Трейси Хостелли – это было его настоящее имя – опаздывал. Люди из его окружения возмущались, что он назначил столь ранний сбор, явно не собираясь поспешать. Пока Амелия потягивала чай с двумя кусками сахара – о чем она не просила, – менеджер Хостелли со все возрастающим раздражением отвечал на телефонные звонки. Похоже, каждый из них исходил от какой-нибудь расстроенной девицы с разбитым сердцем.

– Нет, Марион, я не знаю, где он находился прошлой ночью. Я его менеджер, а не его мама. Он сказал, что позвонит тебе? В таком случае, я уверен, у него есть отличное объяснение, почему он это не сделал… Нет, я не знаю, встречался ли он с какой-нибудь девицей… Об этом поинтересуйся в бульварных листках.

Повесив трубку, менеджер Хостелли посмотрел в сторону Амелии и выразительно вскинул брови.

– Черт бы побрал этих баб! Ведь ни одна не поинтересуется мной! Летят как мухи на говно. Ты тоже собираешься втрескаться в него?

– Постараюсь не допустить этого, – ответила Амелия.

И вдруг в комнате воцарилась тишина. На пороге появился Трейси Хостелли с гибкой, хотя и пышных форм, блондинкой. Он небрежно бросил красный велюровый плащ помощнику инженера и поцеловал изумленного менеджера в лысину.

– Простите за опоздание, все простите.

– Ничего, Трейси, – ответил менеджер и строго посмотрел на музыкантов, подавляя ропот недовольства.

Амелия взглянула на часы. Хостелли опоздал на целый час. Она могла бы еще поспать. Разница во времени давала себя знать.

– Приступим к работе? – Хостелли направился в четвертую студию, и все окружение покорно последовало за ним, словно племя Моисея, шагающее по дну расступившегося Красного моря. Амелия взяла свою сумочку и пошла за ними. Трейси Хостелли! Ну и позор! Он даже не обратил внимания на ее присутствие.

В студии Хостелли сел на один из стульев за огромным столом. Менеджер сел рядом. Блондинка уселась по другую руку от Хостелли. Инженер, которого блондинка лишила привычного места, нервно засуетился и стал трогать кнопки управления на столе.

– Короткая конференция, – объявил Хостелли, жестом приглашая музыкантов приблизиться к столу.

Музыканты столпились перед столом, бормоча что-то об условиях работы и сверхурочной оплате. Амелия присоединилась к ним. Она кивнула парню, которого узнала, – это был ударник, принимавший участие в записи ее композиции пару лет назад. Он кивнул ей в ответ и покраснел.

– Все верно, – начал Хостелли. – Как вы знаете, у меня мало времени, чтобы сделать этот альбом. Я улетаю опять в Штаты в воскресенье и хочу, чтобы все было о’кей до моего отъезда. Это означает, что я требую от вас полной концентрации, леди и джентльмены, полной отдачи делу. Надеюсь, что все на месте. Давайте пересчитаем по головам. Мартин… Лестер… Энди… рад видеть, что ты в добром здравии опять. Кто еще? Голоса поддержки?

Хостелли посмотрел в упор на Амелию и одновременно мимо. Все в комнате повернулись, чтобы разглядеть ее.

– Ты певица? – спросил Хостелли.

– Да, – с негодованием ответила Амелия. – Я певица. – Наверняка она была вполне узнаваема без макияжа.

– Я полагал, что я спросил имя, – обращаясь к менеджеру, театральным шепотом произнес Хостелли.

Шумок пробежал среди музыкантов, которые хорошо знали, что более звучным именем в шоу-бизнесе обладала только Мадонна. Амелия почувствовала, что заливается густой краской. Хостелли пригладил волосы и противно усмехнулся.

– О’кей. Пошли, – сказал он, указывая рукой направление. – Я первым запишу свою партию.

Амелия вся кипела и страшно злилась на Ровену. Она вспомнила слухи о том, что Трейси Хостелли не мог выйти на сцену без того, чтобы кто-то из девиц, представляющих группу поддержки, не сделал ему перед этим минет. При этом он заявлял, что это снимает с него напряжение и одновременно улучшает ему голос. Может, он думает, что контракт Амелии распространяется столь же далеко? Это же надо так суметь изобразить, будто он не знает, кто она! Даже если он не слышал ни одной ноты из ее репертуара, что вряд ли вероятно, он должен был по крайней мере видеть портреты Амелии, которыми были обклеены все стены в офисе Ровены.

Из комнаты записи до Амелии доносилось сдавленное завывание, за которым следовали приступы кашля. Хостелли издавал звуки умирающего кота уже почти два часа. Блондинка, которую он привез с собой, все еще сидела за столом, подпиливая себе ногти в опасной близости от кнопок управления.

Внезапно она нажала кнопку, и это позволило инженеру поговорить с артистом через звуконепроницаемую перегородку.

– Я устала, дорогой, – заявила она поразительно сдавленным голосом. Даже не верилось, что такой голос может принадлежать обладательнице столь красивого лица. – Я прогуляюсь по магазинам.

– О’кей, дорогая. Увидимся позже. – Хостелли не без раздражения помахал рукой из своей стеклянной камеры.

Блондинка проскользнула мимо расположившихся на полу гитаристов, которые воспользовались возможностью заглянуть ей под юбку. Амелия не сомневалась, что блондинке это доставило удовольствие. Гм… Вкус Хостелли вряд ли позволял составить о нем высокое мнение. По крайней мере если взять Гвидо – у него есть и обаяние, и ум, и остроумие. А эта блондинка явно одноразового пользования. Заявив, что она устала наблюдать за работой маэстро, она скорее всего подписала себе приговор.

Поймав себя на этих мыслях, Амелия вдруг устыдилась. Какое это может иметь значение? Уж не ревность ли она испытывает к этой старой шлюшке?

Она снова обратила внимание на происходящее. Нет, здесь определенно нет ревности. Если бы этому человеку добавить одну-две черточки Элтона Джона… или Русса Аббо…

Едва закончилась запись, музыканты буквально бросились в бар рядом со студией – они целый день фактически работали без перерыва. Однако Амелия задержалась в студии. Ровена звонила в «Слоновий глаз», чтобы справиться, как идет дело у ее протеже, и разговор был переключен в студию. Пока Амелия болтала по телефону, Хостелли и его менеджер вели беседу в ожидании момента, когда инженер подготовит для прослушивания результаты напряженной работы за день.

– Амелия, да? – елейно спросил Хостелли, когда она положила трубку и собирала вещи, чтобы отправиться домой. – Ты сегодня очень хорошо пела. Должен признаться, я без особого желания пошел на то, чтобы использовать тебя в этой записи, поскольку твое звучание… ну, одним словом, сильно отличается от моего. Однако Ровена настояла, и, несмотря на свои первоначальные сомнения, я вынужден признать, что очень-очень доволен твоей работой.

– Ну что ж, спасибо, – ответила Амелия, не разжимая губ. Конечно, это все-таки похвала, однако она едва взглянула на Хостелли и продолжала застегивать жакет.

Хостелли поправил свой комичный оперный плащ и направился к двери. Затем, к ее удивлению, повернулся к ней с чуть насмешливой улыбкой на сморщенном орехово-коричневом лице:

– Я подумал, не пожелаешь ли ты пообедать со мной. Я заказал столик на двоих в «Меццо».

– А как же ваша подружка? – резко спросила Амелия.

– Моя подружка? – Хостелли на мгновение смутился, вдруг вспомнив об утренней блондинке. – Ах, ты имеешь в виду Анастасию? – Он поправил воротник. – Она не моя подружка. Это подруга одного моего друга. Я показывал ей город.

– Весьма любезно с вашей стороны.

– Я всегда стараюсь помочь своим друзьям, чем могу… Так ты присоединишься ко мне?

Амелия посмотрела на свои уставшие ноги в слишком тесных туфлях. Как хорошо было бы принять горячую ванну. Она мысленно прикинула. В конце концов, Трейси Хостелли продал альбомов на двадцать миллионов. По крайней мере он заплатит по счету. И это может быть даже забавным.

– «Меццо», говорите? – весело спросила Амелия. – Там готовят вегетарианскую пищу?

В машине по дороге в ресторан Хостелли позвонил по мобильному телефону и попросил, чтобы его «гостья» была переведена в более подходящий номер до его возвращения. «Вот так-то, никогда не выступай против маэстро», – подумала Амелия.

Так что Анастасия вынуждена была уносить свои чемоданы, пока Амелия скользила по отполированному полу вестибюля в «Меццо», держась за руку Трейси Хостелли. Их провели вниз к столику в отдельном кабинете. Амелия криво усмехнулась. Тот, кто выбрал крупнейший ресторан Европы для уединения, вряд ли всерьез возражал, чтобы его мгновенно засекли. Едва она успела об этом подумать, как перед их столом оказался папарацци и заснял целый ролик. Хостелли разыграл роль посетителя, который наполовину прячет лицо, разглядывая меню. Амелия откровенно рассмеялась. В конце концов, у папарацци, вероятно, есть семья, которую нужно кормить, к тому же ее репутация здорово испорчена после инцидента с Гвидо. Амелия надеялась, что фоторепортерам удалось запечатлеть Гвидо.

– Чертовы папарацци, – прорычал Хостелли. Когда фотограф ушел, он вынул из кармана пиджака крошечную пудреницу. Он изучал свое отражение под разными углами и, лишь удовлетворившись, что у него ничего не застряло между зубами или не случилось чего-нибудь другого не менее ужасного, стал понемногу успокаиваться. Амелия сделала вид, что ничего этого не замечает.

Блюда, которые они заказали, были из разряда французской кухни с пониженной калорийностью. Амелия лишь несколько раз ткнула вилкой в эффектное сооружение из овощей, основательно приправленных специями. Хостелли вообще не прикоснулся к еде. Зато заказал еще одну бутылку бургундского, выбрав самую дорогую, не задумываясь о том, насколько оно подходит к блюду Амелии. Официант наливал вино маленькими порциями, как его тому учили, но вскоре Хостелли стал заглатывать вино такими дозами, что официант плюнул на этикет и принес бокал побольше. Амелия потягивала минеральную воду и вскоре едва не свалилась со стула, отодвигаясь от назойливых рук Хостелли.

– Ты мне всегда нравилась, – жарко шептал ей Хостелли в ухо. – В особенности после того, как ты выпустила альбом «Маленькие землетрясения» или как он там назывался.

Он спутал ее с Тори Атос. Но Амелия не сочла нужным указать ему на ошибку.

– У тебя великолепные волосы. – Хостелли положил свою громадную лапу ей на колено и игриво стиснул его. – Я очень хотел бы, чтобы они щекотали мне лицо, когда ты будешь сидеть на мне и раскачиваться на моем огромном члене.

У Амелии отвалилась челюсть.

– Прошу прощения?

– Да, я думаю об этом. У тебя не стало мокро между ног? Это самый большой член во всем бизнесе, дорогая. – Он взял ее руку и положил ее на свою ширинку. Спасибо скатерти, иначе для фотографа открылись бы такие возможности, что она вряд ли бы это пережила. Хостелли задыхался, его глаза угрожающе сузились в ожидании ее реакции.

– Я сверху? – будничным тоном спросила Амелия.

– Да. Ты сверху. Для начала.

– Тогда давай расплатимся по счету и уйдем.

Хостелли не стал подзывать официанта. Он бросил кучу пятидесятифунтовых купюр на небольшое серебряное блюдце и практически потащил Амелию за собой наверх. Выйдя наружу, он втолкнул ее в ожидавший лимузин и бросился на широкое заднее сиденье. Водитель поднял стеклянную перегородку, и в салоне стало тихо.

– Ах ты, маленькая рыжая красотка! Настоящая лисонька с огненно-красным хвостом! У тебя и между твоих очаровательных ножек такого же цвета волосы?

– Тебе придется немного подождать, прежде чем ты это увидишь, – ответила Амелия, отталкивая его настырную руку, которая пыталась задрать ей юбку. – Я не хочу, чтобы это произошло здесь и наскоро. Хочу, чтобы я вспоминала потом долгими одинокими ночами, когда ты уйдешь.

Хостелли на момент прекратил созерцание верхней части чулок и посмотрел на нее мутными глазами. На лице его играла похотливая улыбка. Очевидно, Амелия была ему явно по вкусу. Но что ей было сейчас делать?

– Я могу трахнуть любую девчонку, какую захочу, Амелия, – разоткровенничался он. – Но сегодня я хочу только тебя.

– Разве это не заслуживает того, чтобы немного подождать?

Его рука снова заползла ей под юбку. Амелия с неожиданной решительностью оттолкнула ее.

– Ты хочешь сопротивляться?

– Если понадобится, – спокойно ответила Амелия.

Шофер слегка приоткрыл свое окошко. Амелия встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида, и он быстро закрыл его снова. Хостелли продолжал приставать. Он стал целовать ее в шею. Прикосновение его щетины разволновало ее. Она откинула голову назад и вздохнула, испытав нечто вроде удовольствия. На мгновение ей вспомнилась комната в Лос-Анджелесе и ковбой, который так испугался вибратора, приняв его за пистолет, что едва не намочил штаны. И где-то в мозгу мелькнула у нее надежда, что она сможет повторить аналогичный трюк.

Дом Хостелли представлял собой трехэтажное здание недалеко от центра. Шофер помог им миновать весьма внушительную систему охраны со множеством замков и сигналов предупреждения, поскольку Хостелли с большим трудом мог расстегнуть даже собственную ширинку. Он тяжело привалился к Амелии, когда они шли, покачиваясь, в направлении гостиной. Дорогие произведения искусства в стиле модерн украшали кремового цвета стены и отвечали изысканному вкусу. Амелия даже не ожидала от Хостелли подобного вкуса.

Толкнув дверь в комнату, Амелия увидела двуспальную кровать. Она помогла Хостелли опуститься на покрывало и тут же сообразила, что кровать была водяная. Не удержавшись на ногах, Амелия упала на Хостелли.

– Иди сюда, моя дорогуша, – пробормотал он, пока Амелия пыталась отодвинуться от него, перекатываясь на волнах.

– Одну минутку, – успокоила его Амелия. Ей не без труда удалось соскочить с кровати и ощутить ногами твердость пола.

Амелия ненавидела водяные кровати. Она всегда опасалась, что матрац с водой может лопнуть, если затеять слишком сильную возню на нем, или что может ударить током, если включить нагреватель.

– Не возражаешь, если я включу музыку? – спросила она.

Хостелли находился в полубессознательном состоянии и не стал возражать, когда Амелия принялась ходить по комнате. Она нашла стереосистему в шкафу красного дерева. А сверху находился диск с записью ее последних композиций.

– Ха-ха, мистер Хостелли, значит, вы не знаете, кто я такая! – прошипела она.

– Что? – пробормотал он.

Она включила стереосистему на полную мощность.

– Я позабочусь о том, чтобы ты впредь не забывал мое имя. Тебе нравится это? – спросила она.

Однако Хостелли уже спал. И храпел с такой силой, что едва не заглушал ее собственное пение.

Амелия присела на край туалетного столика и окинула Хостелли взглядом. Сколько женщин отдали бы все, чтобы оказаться в ее положении? В комнате наедине с Трейси Хостелли. С Трейси Хостелли на постели. Ха, да от него пользы не больше, чем от вибратора без батареек! Впрочем, это несправедливо по отношению к вибратору. Но что ей делать сейчас? Может, вызвать такси?

Нет, к черту. Она вызовет шофера. Но прежде наведет здесь небольшой порядок.

Глава 8

Как ни странно, шофер, по всей видимости, не был удивлен тем, что Амелия решила уехать столь быстро.

На сей раз она не стала садиться в заднюю часть лимузина, а расположилась рядом с шофером. Шофер не сводил глаз с дороги. Амелия не сводила глаз с него. Ехали молча. Лишь легкое движение адамова яблока выдавало то, что рядом с ней не киборг.

– Сколько вам лет? – неожиданно спросила Амелия.

– Двадцать пять, – вежливо ответил шофер.

«Такого же возраста, как Гвидо», – подумала Амелия.

– Вам нравится ваша работа? – поинтересовалась она.

– Могла быть и хуже, – после колебаний ответил он.

– Но могла быть и лучше? Босс, похоже, дерьмо порядочное?

– Гм… видите ли… я… – пробормотал шофер, не зная, согласиться с ней или же это кончится его увольнением.

– Все так говорят, – ответила за шофера Амелия. – И не думаю, что он платит тебе много. А сколько денег тратит на всякие безделушки! – саркастически добавила она. – Что бы ты хотел по-настоящему делать?

– Я хочу делать то, что делаю. И увидеть мир. Я собираюсь поехать в турне с мистером Хостелли.

– Чтобы посмотреть внутренность отеля, – насмешливо сказала Амелия. Она-то хорошо знала, что во время турне ничего увидеть нельзя, кроме запоров и мини-баров.

– Вы Амелия, так ведь? – неожиданно спросил шофер.

– Да, это я.

Они подъехали к ее дому. Шофер красиво подрулил к тротуару, вышел со своей стороны, обошел машину и открыл дверцу Амелии. Она положила ладонь на его руку и наконец-то поймала его взгляд. Возня с Хостелли настроила ее на чувственный лад, а шофер был, пожалуй, самым интересным мужчиной, какого она видела с момента приземления в Хитроу. Она вскинула голову и одарила его соблазнительнейшей улыбкой.

А почему бы и нет?

– Ты не хочешь зайти ко мне и приготовить мне кофе? – Ее рука все еще находилась в его руке.

Шофер последовал за ней на кухню, нервно присел на краешек одного из высоких деревянных стульев. Амелия поставила чайник и вздохнула. Похоже, она нагоняла благоговейный страх на большинство мужчин. Без обожания к ней относились только такие говнюки, как Хостелли. Шофер играл полупустой коробкой спичек, вертел ее и постукивал ею по столу, пока Амелию не стало раздражать шуршание спичек.

– Ты куришь? – спросила она. По крайней мере он мог занять свои руки чем-то таким, что не создавало шума.

Шофер взял предложенную Амелией сигарету и закурил. Вопреки предписаниям своего менеджера Амелия сделала то же самое. Дымовая завеса, повисшая между ними, кажется, сделала их обоих более смелыми.

Когда был приготовлен кофе, они направились в гостиную и сели напротив друг друга в плюшевые приземистые кресла. Не было никакого другого света, кроме того, что проникал через шторы от уличных фонарей. Шофер вдыхал дым от сигареты, сидел, скрестив ноги в щиколотках, и ничего не говорил.

– Как тебя зовут? – спросила Амелия.

– Давид, – ответил он и провел рукой по коротким белокурым волосам.

– Могу я называть тебя Дэви?

– Нет, – твердо ответил он. – Меня зовут Давид. – Впервые за весь вечер он выразил свою волю.

– Хорошо.

– А как мне называть вас?

– Я думала, ты знаешь мое имя.

– Но ведь это не настоящее имя?

– Боюсь, что так.

– Амелия, – произнес он, как бы пробуя. Сейчас, когда глаза Амелии привыкли к полутьме, она разглядела на его лице улыбку. – Амелия, – снова повторил он.

Ей подумалось, что он сейчас высунет язык и попробует на вкус воздух.

– Ты был так застенчив в машине, – сказала Амелия.

– Я не знал, что вам сказать. Большинство из людей, которых я вожу, не любят разговоров, а если и разговаривают, то не ждут моих ответов, а хотят, чтобы я лишь слушал.

– Как парикмахер?

– Как психиатр, – засмеялся Давид и загасил сигарету в пепельнице, которую Амелия привезла из Испании. – Большинство из приятелей Хостелли считают, что они стоят над нами, плебеями.

– Не думаю, что это относится ко всем, – возразила Амелия. – По своему опыту знаю, что не я изменилась, а люди вокруг меня. Конечно, у меня вдруг появились новые друзья, но в то же время многие люди, которых я знала не один год, почему-то стали бояться идти на контакт со мной.

Не зная, что делать с руками после того, как загасил сигарету, Давид стал нервно вытирать их о брюки.

– Я хочу сказать, что практически не могу приблизиться к кому-то, кто покажется мне привлекательным, не испугав его при этом.

– Испугав?

– Да.

Внезапно Амелия поднялась с кресла и опустилась на колени перед Давидом. Он не смог сдержать возгласа удивления или смятения, когда она стала расстегивать молнию у него на брюках. На нем были мешковатые хлопковые брюки зеленоватого цвета. Амелия выудила полувставший пенис из ширинки, сжала его и провела горячимязыком от головки до яиц.

Давид схватился за подлокотники кресла.

– Вот видишь, ты испугался меня, – засмеялась Амелия.

Пенис Давида моментально вырос в размерах, затвердел и дернулся, толкнувшись головкой ей в нос.

– Осторожнее, – засмеялась Амелия.

– Нет, это ты будь осторожнее. Соображай, где пускать в ход зубы.

– Прости. – Амелия прошлась языком по всей длине пениса, затем взяла головку в рот, чуть пососала его и выпустила. – Ну как, все боишься меня? – спросила она.

На сей раз Давид дерзнул поцеловать ее в губы.

И тогда Амелия взяла пенис в руку. Давид умел хорошо целоваться. Его язык блуждал у нее во рту, но не угрожал ей возможностью задохнуться. Он держал ее за волосы и гладил ей голову. Амелия любила, когда ее гладят. Если бы существовало в природе переселение душ, то она непременно перевоплотилась бы в кошку. В такт его поглаживаниям Амелия тихонько дрочила уже основательно набухший и затвердевший ствол, двигая кожицу головки вверх и вниз. Давид содрогнулся, когда Амелия увеличила скорость. Пенис сделался крепким и гладким, словно мрамор, в руке Амелии, и Амелия также содрогнулась, представив, как этот мощный ствол войдет в ее ноющее влагалище.

Она оторвала свои губы от его губ и вновь опустила голову к его бедрам. На кончике пениса уже поблескивала капелька спермы. С довольным видом она облизала головку языком, ощутив солоновато-сладкий вкус капли.

– Восхитительно! – пробормотал он.

Амелия продолжала лизать пенис, а он впился пальцами в ее узкие плечи. Голова Амелии покачивалась вверх-вниз – она продолжала втягивать губами ствол и вновь выпускать его изо рта.

Однако внезапно, без предупреждения Давид оттолкнул ее голову и вскочил на ноги. Прежде чем Амелия успела что-либо возразить, он сгреб ее руками и потащил в спальню. Он пинком ноги распахнул дверь и уложил ее на широкую двуспальную кровать. В мгновение ока сбросив с себя брюки, он взобрался на нее и стал покрывать поцелуями лицо и шею.

Хихикая, Амелия помогла ему расстегнуть рубашку и сбросить ее. Давид едва ли склонен был любоваться идеальным, цвета слоновой кости, бельем – кружевным бюстгальтером, который надежно поддерживал гордо торчавшие груди, а также французскими трусиками. Он просто содрал их и отбросил.

Амелия поерзала, пытаясь расположиться поудобнее в центре кровати. Давид разбросал подушки и оставил лишь одну, которую подложил ей под бедра, чтобы приподнять их и сделать готовыми для лучшего проникновения ствола, – трюк, который он, очевидно, проделывал и раньше.

Сам Давид все еще оставался в рубашке и галстуке, который, правда, в значительной степени был ослаблен. Амелия стянула то и другое через голову и почувствовала, что головка пениса толкается в срамные губы.

Она ахнула от неожиданности и возбуждения. Давид не терял времени. Не давая ей перевести дыхания, он вгонял ствол в ее еще не вполне раскрывшееся влагалище. Вошел и снова вышел. И затем стал вгонять заново свою мраморную тычину на полную глубину, до самых яиц. Он раздвинул ей бедра таким образом, чтобы проникновение было как можно более глубоким, затем поднял их вверх настолько, что она не могла даже двинуться. Его грудь смяла ей груди. Он громко дышал ей в ухо. Амелия ухватилась за спинку кровати, чтобы не стукаться головой, когда член влетал в ее влагалище до самой матки.

– Помедленнее, чуть помедленнее, – попросила она. Но было уже слишком поздно.

Давид откинул голову назад и громко застонал. Амелия почувствовала, как его пенис словно окаменел во влагалище, затем стал изливать струи спермы. Амелия обхватила его за ягодицы и прижала к себе, стараясь форсировать оргазм также и у себя, прежде чем окончательно завершится семяизвержение. Давид переживал момент экстаза, он закрыл глаза, тело его судорожно подергивалось.

– А-а-а-а-а! – закричал он.

– Я тоже кончаю, – отозвалась она. Однако это было не так – она не достигла оргазма.

Когда судороги Давида прекратились, он упал на нее, обессиленный пережитыми эмоциями. Амелия еще некоторое время ощущала легкие подергивания пениса во влагалище. Она сжала мышцы влагалища, обняла его широкую спину.

Через минуту-другую дыхание Давида успокоилось. Он засыпал. Собравшись с силой, Амелия сдвинула его тяжелое тело с себя. Ее собственное тело ныло от разочарования. Некоторое время она полежала неподвижно, не в силах заснуть, глядя в потолок со смешанным чувством раздражения и удовольствия.

На следующее утро, едва Давид проснулся, Хостелли, который, по всей видимости, встал не с той ноги, позвонил ему по мобильному телефону и стал кричать, что если тот не подъедет к подъезду через две минуты, он будет сразу же уволен. Давид отвечал на звонок, сидя на краю кровати Амелии, а когда телефон отключился, она снова затащила его под одеяло.

– Я полагаю, что ты уже уволен, – улыбнулась она, протягивая руку к столику возле кровати. – Однако вот твой государственный страховой полис.

Она извлекла из сумочки фотографию, сделанную с помощью «Полароида».

Давид взял фото в руку, и у него отвисла челюсть…

Амелии пришлось долго повозиться, чтобы уложить простыню вокруг храпящего босса Давида таким образом, что она была похожа на подгузник. Что же касается чепчика, который она нашла в гардеробе, то это было сделано бесподобно. И какой дурак оставляет фотоаппарат, способный делать мгновенные снимки, под кроватью – в наши дни скандалов и шантажа?

Трейси Хостелли заслужил то, что получил.

Амелия начертала номер телефона знакомого редактора одной из бульварных газет и с улыбкой вручила фото Давиду.

– Ты этого не заслуживаешь, – сухо сказала она. – А вот Трейси Хостелли заслуживает определенно.

Глава 9

Амелия назначила встречу Карис в баре на пятом этаже универмага Харвея Николса вечером, имея в виду, что они смогут совместить разговор и покупку постельного белья с подходящими монограммами в качестве свадебного подарка. Амелия предупредила Карис, когда договаривались о встрече, что будет выглядеть несколько необычно. Поверх своих огненно-рыжих волос она надела парик блондинки, поскольку в Лондоне ее мог не узнать (или не хотел узнать) только Трейси Хостелли. Так что в этот вечер Амелия чувствовала себя в положении инкогнито.

Амелия расположилась на высоком стуле в сияющем огнями баре и заказала водки с тоником и льдом. Карис, как водится, опаздывала, а может, просто не могла узнать свою школьную подругу без знакомой, морковного цвета, челки. Позже выяснилось: виновны в том, что не смогли узнать друг друга, были обе девушки. Лишь заказывая третью порцию спиртного, Амелия сообразила, что симпатичная брюнетка с короткой стрижкой, сидевшая уже полчаса в другой части бара, и есть Карис Лусарди с некогда бесподобно длинными волосами.

Карис поняла это одновременно с Амелией. Они обменялись бурными жестами, соскочили со стульев, бросились друг к другу и горячо обнялись на середине зала.

– Ты совсем не похожа на себя! – сказали они одновременно, обнимая друг друга и позвякивая браслетами.

Впрочем, Амелия затем добавила:

– Моя внешность, правда, изменилась временно. А что случилось с твоими волосами? Просто не могу поверить!

Трансформация облика Карис была удивительна.

– Совершенно новая Карис, – вздохнула Амелия. – Ты выглядишь отлично, чтобы не сказать – потрясающе.

Карис приподняла брови:

– Спасибо. Пытаюсь сохранить достоинство, становясь старше. Послушай, а что это был за парень, которого ты оставила привязанным к кровати в Нью-Йорке на прошлой неделе?

– Ах это? – Амелия улыбнулась. – А где ты вычитала об этом? Надеюсь, не в «Дейли мейл»? Это один из фанатов-поклонников. Я привела его к своему менеджеру.

– Ах, Амелия, ведь все знают, что Ровена любит, когда между ног не так много всего.

– Бисексуальность пришла к ней потом, – возразила Амелия.

– Да, я слышала об этом, – признала с улыбкой Карис. – А как ты поживаешь? Все еще поддерживаешь связь с Ричардом?

Амелия заглянула в пустой бокал. Ричард был ее любовью в 1994 году.

– Я его давно не видела. А ты?

– Я видела его только с тобой, Эми. Вообще-то он был милый. Надежный. Я всегда думала, что у вас все кончится добром. Скорее, надеялась.

– Ах ладно! – Амелия закатила глаза. – Я думаю, что он не смог бы смириться с тем, что моя карьера пошла вверх. Хочешь еще выпить? – Ей отчаянно хотелось сменить предмет разговора. – А потом ты можешь утомить рассказами о своих свадебных планах.

Они были и в самом деле утомительными. Карис и Том собирались венчаться в церкви, где Том был крещен. Карис будет, разумеется, в белом платье. Прием гостей состоится в шатре на газоне отцовского гольф-клуба. Весь клан Лусарди прилетает из Соединенных Штатов всего лишь на пару дней.

– Ах, если бы я узнала об этом пораньше! – пожаловалась Амелия, когда Карис в четвертый раз описала ей самый удобный маршрут от церкви к месту приема. – Я чувствую себя неподготовленной.

– И все-таки ты вовремя оказалась здесь, Эми. Не могу выразить, насколько это важно для меня!

– Ты предпринимаешь очень серьезный шаг. Это конец целой эры, Карис. Кто будет теперь соучастником моего преступления? У нас даже нет времени, чтобы устроить на прощание девичник.

– Ну ладно тебе!

– И это все, что ты можешь сказать? Девичник – это весьма важная составная часть всего дела, – не отступала Амелия. Она решила сыграть на любви Карис к традициям. – Это как прощание с твоим дурным прошлым. Как финальный грандиозный пир перед постом.

– Я думаю, что я весьма долго пировала в жизни, – возразила Карис. – Может, мы пойдем, чтобы выбрать белье до закрытия универмага? Я обещала Тому, что вернусь часов в девять.

– В девять! – Амелия закатила глаза, изображая удивление и недоумение. – И не думай! Я в последний раз выбралась в город с мисс Карис Лусарди, а она мне рассказывает о том, что уйдет домой в девять часов! Это совершенно несерьезно! Давай отправимся в клуб, в котором мы с тобой однажды были – с настоящим футболом, – и подхватим парочку мужчин среднего возраста, чтобы вспомнить старые времена.

– Мужчины среднего возраста? Одна мысль об этом вызывает у меня чувство отвращения.

– А ты вспомни, что частенько сама говорила: tempus fugit – время бежит. И еще: сила притяжения действует постоянно. Неужели ты собираешься заниматься любовью с одним человеком всю оставшуюся жизнь, не проверив, что ты и в самом деле устала от рассеянного образа жизни?

Карис фыркнула и заказала еще вина.

– Я выпью и обдумаю это. Ты еще хочешь?

Амелия почувствовала, что лед тронулся, однако лишь усилила напор:

– Муж на всю жизнь, Карис, а не только на Рождество. Ты просто сходи со мной в последний раз в клуб, и я обещаю, что больше никогда не буду звать тебя. Если ты, конечно, выйдешь замуж за подходящего и единственного.

– Амелия, – рассердилась Карис, – это будет брак навсегда! Ты смеешься над истинной любовью.

Они проспорили до самого закрытия универмага, а выйдя, поймали такси и направились в сторону клуба.

Когда они добрались до клуба, Амелия, все еще пребывающая в парике, назвала вышибале имя своего менеджера, и их беспрепятственно пропустили. Был четверг, и в клубе было малолюдно, лишь в баре находилась стайка юнцов, да еще одна девица восточной внешности, по всей видимости, не имеющая к ним отношения, разговаривала по мобильному телефону. При этом она что-то записывала, хмурила брови и грызла кончик ручки. Амелия оказалась рядом с ней, когда стала заказывать питье. Поймав на себе взгляд, девушка сложила телефон и дружески улыбнулась Амелии.

– Так много мужчин, и так мало времени, – шутливо заметила она.

– Я только что то же самое сказала своей подруге, – поддержала ее Амелия.

Карис выбрала столик подальше от основательно пьяных молодых людей, однако Амелия поставила стул под таким углом, чтобы краем глаза видеть пару задниц, обтянутых полосатыми брюками. Карис вынула вишенку из мартини и закатила глаза.

– Это место – настоящий притон, Амелия, – пожаловалась она. – Не могу даже поверить, что мы долгое время приходили сюда. А эта девица с мобильником! Разве она не могла оставить его дома?

– Это признак девушки, которая делает карьеру, – заметила Амелия.

К девице приклеился посетитель старше ее по крайней мере вдвое, в сером костюме, который был скроен явно на мужчину гораздо меньших габаритов. Он достал банкноту из толстого бумажника и снова небрежно сунул его во внутренний карман. Бармен вежливо кивнул, и перед мужчиной появилась бутылка шампанского с двумя бокалами.

– Ты хочешь напоить меня, Амелия, мешая таким образом напитки? – пожаловалась Карис.

Однако внимание Амелии было сосредоточено в этот момент на другом. Девица в баре громко засмеялась, запрокинув назад голову, когда ее компаньон что-то сказал. Она нацарапала номер на салфетке, он галантно поцеловал ей ручку и удалился.

Через минуту девица также покинула бар.

– Здесь ничего интересного не происходит, – продолжала жаловаться Карис.

И это была правда. Парни у стойки быстро теряли свой шарм, не говоря уж о сознании. Амелия пообещала, что, как только допьет свой бокал, они уйдут.

Но не домой. Пока что.

– Это смешно! – сказала Карис, когда Амелия стала уговаривать ее отправиться в другой клуб. – Том убьет меня!

– Если он это сделает, он не заслуживает того, чтобы выходить за него замуж.

Они встали в длинную очередь, выстроившуюся перед входом в клуб «Скандальный». Прошло не менее получаса, прежде чем девушки подошли к двери.

Когда они вошли внутрь, Амелия подтолкнула Карис к столику у самой кромки танцевальной площадки. В клубе было полно женщин, которые толпились, хихикая, возле столов, ломившихся от напитков. Парочка девушек танцевала босиком в центре площадки вокруг своих туфель и роскошных вечерних сумок. Диджей поставил «Я вся в половой истоме», и все задвигались – начинался настоящий вечер.

– Что здесь происходит? – прошипела Карис.

– Кабаре, – ответила Амелия.

Свет приглушили, песню сменил нарастающий рокот барабанов. Затем, когда эти звуки и визг публики достигли апогея, завихрился дым и мужчина, одетый как Дик Терпин, выпрыгнул из будки диджея. На лице его была маска, в руках – по пистолету.

Амелия и Карис ахнули и засмеялись, когда мужчина начал вращать бедрами под музыку, угрожающе махая пистолетами девушкам в первом ряду. Он приподнимал бедра так энергично, что обе кобуры высоко подпрыгивали. Он остановился перед одной из визжащих девиц, и та в порыве восторга попыталась сдернуть с него шляпу. Он резко поцеловал ее в щеку, ввергнув бедняжку в обморок.

– Это смешно, – бормотала Карис, однако по глазам подруги Амелия видела, что очень скоро ей это все начнет нравиться.

Музыка сменилась, однако ритм оставался все таким же бешеным. Стриптизер, оказавшийся в центре площадки, начал не спеша раздеваться. Вначале он небрежным движением сбросил плащ.

На его лице все еще оставалась маска. И в этом, вероятно, был смысл, подумала Амелия, поскольку лица стриптизеров редко бывают обращены на что-нибудь иное, кроме как на то, что они собираются обнажить. Он занялся своей огромной белой рубашкой, все еще продолжая размахивать пистолетами. Знаком он пригласил матрону лет сорока с лишним расстегнуть ему пуговицы, однако та чуть замешкалась, и он отдал эту привилегию другой женщине. Карис откинулась назад на спинку стула и, похоже, впервые за весь вечер стала почти такой, как прежде. Когда стриптизер избавился от рубашки и занялся плотно обтягивающими его бедра кожаными штанами, Карис сунула пальцы в рот и издала пронзительный свист. Амелия всегда восхищалась подобным талантом своей лучшей подруги.

– Он весьма неплох, – изрекла Карис, когда стриптизер направился к будке диджея, поигрывая пистолетами, а затем снова вернулся в центр площадки.

С этим мнением Амелия была согласна. Потягивая из бокала, она лениво разглядывала сильные квадратные мышцы стриптизера, который предпринимал попытки выбраться из заточения своих кожаных штанов. Затем, повернувшись к ним, он напряг мышцы грудной клетки. Она представляла собой подлинное совершенство и не была избыточно большой и жилистой, какая бывает у накачанных специально. Он провел вспотевшей ладонью по одной из штанин. Рот его был открыт, он тяжело дышал. Снова навел пистолеты на зрителей. Некоторые девушки взвизгнули и отпрянули назад.

Пистолеты остановились на Карис.

Он пригласил ее на танцевальную площадку.

Карис закатила глаза и поднялась из-за стола.

– Совершить такую ошибку, – пробормотала она.

А чуть позже Карис стояла в футе от потного стриптизера, который расстегнул и сбросил ботинки и остался перед ней в кожаных штанах и маске. Карис опустила взгляд на ширинку, которая была завязана кожаным шнурком. Стриптизер указал пистолетом на свой пах. Он слишком тяжело дышал, чтобы говорить.

– О’кей, Дик, – пробормотала Карис. – Ты в самом деле хочешь, чтобы это сделала я? – Она повернулась к зрителям и подмигнула Амелии. Затем взялась тонкими изящными пальцами за шнурок. На секунду заколебалась. Ее глаза встретились с глазами стриптизера. Под маской она едва могла различить их цвет.

Девушки, прежде что-то выкрикивавшие и подбадривавшие стриптизера, умолкли. Наступила тишина. Музыка замерла, на смену ей пришла барабанная дробь. Прожектора были нацелены на Карис.

А Карис словно оцепенела.

Амелия нервно закурила новую сигарету.

– Давай, Карис! – не выдержала она. – Расстегивай ее!

Карис опустилась на колени. Шнурок, который она до этого держала пальцами, теперь оказался у нее между зубами. Она собиралась снять с него штаны зубами! Карис всегда похвалялась, что умеет это делать, однако Амелия пока что не видела этого собственными глазами. Толпа одобрительно зашумела.

Находясь на возвышении и под лучами прожекторов, Карис пыталась как можно крепче уцепиться зубами за шнурок. Запах кожи дразнил ей ноздри. Она подумала, что Дик Терпин надевал эти брюки уже много раз.

Когда она ослабила узел, толпа зааплодировала. После этого дело пошло быстрее. Карис работала по системе – тянула сначала за один конец, затем за другой. Возбуждение ее возросло, когда она увидела, что штаны стали обвисать, а затем медленно сползли вниз по вспотевшим бедрам стриптизера. Карис почувствовала, что у него начинается эрекция. Она посмотрела вверх – в глазах стриптизера сквозила тревога.

– Все в порядке, я не укушу тебя, – пообещала она.

Стриптизер поднял пистолеты над головой и, торжествуя, сделал два выстрела в потолок, после того как его брюки соскользнули на пол.

Разумеется, это был не последний предмет одежды. Впрочем, с плавками из леопардовой кожи Карис расправилась очень быстро. И вот в лучах прожекторов подпрыгнул вверх великолепный пенис с маленькой кожаной полоской, которая должна была поддерживать его в приподнятом состоянии в том случае, если он не проявит естественного энтузиазма.

Зрители ахали и охали от восторга, когда Карис, поднявшись на ноги, возвращалась на свое место. Она вскинула над головой сжатые в кулаки руки – жест победителя. Но едва она приблизилась к Амелии, как стриптизер подбежал к Карис, развернул ее и прижался губами к ее лицу. Одновременно с этим его длинный пенис уперся ей в живот.

Девицы вокруг завизжали от восторга, а Карис почувствовала, что ее вновь затаскивают на танцевальную площадку. Стриптизер взял ее руку и обвил ее ладонь вокруг своего пульсирующего ствола. Карис возмутилась и постаралась выдернуть руку, но он удержал ее. Он стал раскачиваться и двигать членом в ее ладони. Когда он застонал от удовольствия, Карис решила принять вызов и одарить стриптизера самым сладостным оргазмом на публике за всю его профессиональную жизнь.

Они передвинулись в полосу света, и Карис снова опустилась на колени. Она развязала кожаную полоску, которая удерживала член в состоянии сильной эрекции. Стриптизер покачивал бедрами под музыку. Карис слегка подрочила ствол пальцами, затем расположилась таким образом, чтобы при следующем толчке головка пениса попала ей прямо в рот.

Амелия наблюдала за действием, прикрыв собственный рот рукой. Даже те женщины, которые находились в глубине зала, приблизились, чтобы понаблюдать за шоу, услышав, что некая отчаянная женщина собирается устроить стриптизеру минет. Амелию столкнули со стула, когда толпа устремилась к площадке. Она схватила в целях безопасности сумочку подруги и постаралась не потерять своего места в передних рядах.

Карис водила языком вокруг головки пениса, словно перед ней был какой-то экзотический фрукт, вкус которого она пыталась опробовать. Она явно получала от этого удовольствие, равно как и от аплодисментов, сопровождавших действо.

Карис ощущала вкус пота, мыла и секса. В нем перемешались запахи искушенного человека и животного. Затем она ощутила вкус соли, когда провела языком от яиц до кончика пениса, где уже появилась капелька спермы в предчувствии приближения ее губ к самой чувствительной части.

Стриптизер обнял рукой голову Карис, когда она лизнула языком капельку спермы. Карис почувствовала, как его пальцы перебирают волосы у нее на голове. Она лизала, легонько сдвигая рукой крайнюю плоть. Затем ее губы сомкнулись вокруг ствола. Она стала шумно и смачно сосать, оставляя на пенисе следы губной помады. Под стоны девиц и не прекращающуюся ни на миг музыку она сосала, слыша, как вздохи стриптизера становятся все громче. Он слегка согнул колени, еще больше приблизился к ней. Она продолжала сосать и гладить ему яйца.

– Давай, давай, лижи, лижи! – запела стайка девушек.

Стриптизер сбился с ритма. Мышцы его бедер были сильно напряжены. Он словно врос в одно место.

Карис неожиданно оторвала рот от члена, хотя и продолжала держать его рукой, иначе он стал бы дергаться и извиваться, словно выпущенный шланг с водой. Сперма ударила высоко вверх, блестя в свете прожектора. Описав дугу, она низверглась на пол под рев первого ряда зрителей. Карис зазевалась, и горячие капли спермы обрызгали ей лицо.

По окончании шоу Карис потащила Амелию в бар, чтобы заказать питье.

– Я заслужила, – пояснила она. – Это была тяжелая работа.

– Ты была бесподобна, – проговорила девица, оказавшаяся слева от Карис. – Они тебе заплатили за это?

– Нет, но он должен был бы заплатить, – холодно сказала Карис. – Пошли, Амелия. Хочу взять себе сувенир.

Неподалеку от туалета стриптизер подписывал черно-белые фотографии по два фунта за штуку. Здесь был выбор из нескольких поз. С пистолетами и без. Карис выбрала снимок, на котором он прикрывал свои половые органы пистолетами, и протиснулась к началу очереди. Зрители узнали героиню, и никто не стал возражать.

Стриптизер, чье театральное имя было Ребел Род, едва бросил взгляд на многочисленных женщин, которые просили его сделать надписи вроде «Люблю навек» или «Спасибо за эту ночь», однако когда Карис сунула ему фото под нос, он сразу узнал ее по красивому кольцу с изумрудом и бриллиантом, которое он видел, когда она дрочила ему член. Род поднял голову. Сейчас он был без маски, и Карис смогла открыто посмотреть в его темно-серые глаза.

– Я возьму это в качестве гонорара за шоу, – сказала она. – Напиши что-нибудь оригинальное.

Стриптизер улыбнулся, обнажив ряд ровных белоснежных зубов, и начал писать:

«Гостиница «Холидей», комната 605. Жду тебя через двадцать минут».

Карис прижала фото к груди, послала Ребелу Роду воздушный поцелуй и отошла в сторону.

Выйдя из клуба, Амелия попросила показать фото и рассмеялась, прочитав надпись.

– Ну что ж, – вздохнула она, – он будет разочарован. Сейчас, когда ты почти замужняя женщина…

Карис достала зеркальце со дна своей сумочки, губную помаду и стала красить губы.

– Я говорю, он будет разочарован, не правда ли? – повторила вопрос Амелия.

– Возможно, – ответила Карис.

Глава 10

Карис должна была идти на свое последнее свидание с будущим мужем, и поэтому Амелия оказалась в том же клубе одна. На ней опять был светловолосый парик, к которому она уже успела привыкнуть. Он неплохо смотрелся на ней, и она более не чесалась от него, как раньше.

Поскольку это был вечер пятницы, народу в клубе было побольше. Вскоре Амелия заметила ту же самую девушку восточного типа, которая сидела одна в баре, прижав ухом мобильник, и, как и в первый раз, что-то записывала в блокноте с выражением озабоченности на лице. Амелия подсела рядом и стала терпеливо дожидаться, когда девушка закончит свой разговор.

– Сегодня пятница, уже вечер, а вы все не можете оторваться от работы? – спросила Амелия.

Девушка улыбнулась, сложила мобильник.

– Да, можно сказать, что так. Я даю свой телефон всем моим клиентам, чтобы они звонили, если возникнут чрезвычайные обстоятельства. К несчастью, есть и такие клиенты, которые считают, что у них всегда чрезвычайные обстоятельства.

– Ваши клиенты? Вы доктор или что-то вроде того? – Амелия чувствовала, что она слишком наивна.

Рот девушки дрогнул в еле заметной улыбке.

– Можно сказать и так. Я слежу за физическим состоянием моих клиентов.

– Диета и физические упражнения? – шутливо спросила Амелия.

– Массаж, – коротко бросила девушка, снова обращаясь к своему «филофаксу». – Вам это не слишком интересно?

– Почему же, интересно, – возразила Амелия. – Я собираюсь поменять характер своей деятельности, поэтому мне интересно знать, как люди зарабатывают на жизнь. Вероятно, вы могли бы помочь мне изменить образ жизни.

– Не думаю. – Похоже, ее этот разговор начинал раздражать. Она сунула мобильник в карман жакета и допила содержимое бокала.

– Меня в самом деле привлекает альтернативная терапия, – продолжила разговор Амелия.

– Возможно, это так, но вы должны знать, – вздохнула девица, – я не терапевт, я компаньонка.

– Проститутка? – напрямик спросила Амелия.

– Ну, это слишком грубо! – фыркнула она.

Девица постучала сигаретой по столику и холодно посмотрела на Амелию.

– Ну и что вы хотите делать со мной? Арестовать за то, что я использую мобильник в баре?

Амелия покачала головой.

– Вы полицейский в юбке, да? Поэтому вас это интересует?

Амелия снова покачала головой. Девица закурила сигарету, отвернулась и стала стучать наманикюренными ногтями по стойке в такт музыке.

– Нет, – возразила Амелия. – Я не осведомительница, просто меня интересует, что ты делаешь в сверхурочное время.

– В сверхурочное время? – насмешливо переспросила девица.

– Ну да. Я заметила, что ты записываешь адреса, и подумала, что ты вряд ли способна обслужить всех, кто тебе звонит. Не нужна ли тебе помощница? Конечно, ты можешь взять комиссионные.

Девушка от души рассмеялась:

– Нужна ли помощница… Должна сказать, что такого предложения мне еще никогда не делали… – После паузы она спросила: – Ну и как, по-твоему, ты можешь мне помочь? Когда мне звонят мои клиенты, они хотят чего-нибудь особенного, пикантного и уж никак не блондинку.

– Я не уверена, однако…

В этот момент снова зазвонил мобильный телефон, и девушка приглушенно заговорила. Место встречи… Время… Описание внешности.

– Это, конечно, необычно, – услышала Амелия, – но я смогу устроить.

Закончив разговор, девушка повернулась к Амелии.

– Ты не поверишь, но если хочешь, ты можешь получить свое первое задание.

Сью Ли – конечно, это было ее вымышленное имя – втолкнула Амелию в такси и отвезла в отель, где должна была состояться встреча с мужчиной, которого она назвала другом. Амелия назвалась Натали и сказала Сью Ли, что хочет подзаработать на музыкальную школу. Сью Ли посмотрела на Амелию с недоверчивой улыбкой, но лишних вопросов задавать не стала.

Когда они шли через вестибюль дорогого отеля, Амелия поняла, что дежурная знает, с какой целью они идут, однако закрыла на это глаза.

В зеркальном лифте Сью заговорила.

– Тебе это понравится, Натали, – уверила она свою новую подругу. – Он мой постоянный клиент. Обычно он обходится одной мной, но сегодня он, по его словам, чувствует потребность в двух одновременно. Он очень привлекателен и вежлив. Возможно, ты даже его узнаешь. Но держи язык за зубами и делай так, как я тебе скажу.

Сью еще раз внимательно посмотрела на макияж Амелии, сняла пятнышко с ее щеки жестом матери, которая одевает и готовит на выход свое чадо.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросила она. – Если не уверена, можешь сейчас спуститься на лифте. Я не стану возражать.

– Уверена, – быстро ответила Амелия. Сердце у нее гулко стучало, в ушах зашумело от прилива крови.

Дверь открылась. Выйдя из лифта, Амелия улыбнулась, узнав номер, который она когда-то занимала сама во время турне по Англии.

– Следуй за мной. – Сью Ли, кажется, нисколько не смущала роскошь обстановки. – Нам нужно подготовить себя.

В ванной, которая, как помнила Амелия, располагалась с левой стороны, они нашли все необходимое. На перекладине в душе висели две красивые пачки – экзотические творения из парчи и тюля. На полу, рядом с ванной, стояли две пары балетных туфель. Сью взяла белую пачку и приложила к себе.

– А тебе лучше надеть черную, – посоветовала она. – Эта пачка чуть побольше. Ты смотрела «Лебединое озеро»? Я Одетта, ты Одилия.

– Прошу прощения?

– Балет помнишь? – пояснила Сью. – Нам придется немного потанцевать.

– Что за бред!

– В этом нет ничего страшного.

Сью мгновенно разделась и занялась шнурками туфель. Амелия сняла с перекладины пачку и вдруг в ужасе посмотрела на свое отражение в зеркале. Каким образом она сможет снять свое платье в обтяжку, не снимая парика?

– Что с тобой? – спросила Сью, уже успевшая переодеться, увидев, что Амелия еще даже не разделась.

– Я… я…

– Да что с тобой?

Амелия провела ладонью по парику и выпалила:

– Дело в том, что это не настоящие мои волосы.

Сью Ли засмеялась:

– Ну и слава Богу! Я сразу подумала, что эти волосы на тебе смотрятся как-то странно, но не стала говорить об этом. Снимай этот парик, Натали, и мы посмотрим, что у тебя под ним.

Амелия медленно сняла парик и позволила волосам рассыпаться по плечам.

– Ой, здорово! – ахнула Сью. – Просто великолепно! Гораздо лучше, чем в парике. На кой черт ты прячешь такую красоту?

Амелия пожала плечами:

– Я полагала, что блондинки более привлекательны.

– Вовсе не обязательно. – Сью продолжала шнуровать свои туфли. – Но я испытала облегчение, увидев, что ты не лысая.

Амелия чуточку расслабилась.

Стало ясно, что Сью не имела понятия, кто была ее компаньонка. Да и можно ли взять в толк, почему поп-звезда и мультимиллионерша прерывает свое турне по Америке и решает подработать в качестве помощницы проститутки в Лондоне? Амелия натянула на себя черную пачку, которая оказалась чуточку тесноватой, и стала шнуровать туфли, испытывая все возрастающее чувство возбуждения. Из комнаты до нее донеслось покашливание мужчины. Как он, интересно, выглядит? Очевидно, он богат. Привлекателен? Хотелось бы на это надеяться.

– Ты готова? – спросила Сью. Она собрала свои черные волосы на затылке в пучок и чуточку подвела тушью глаза.

– Думаю, что да, – ответила Амелия.

Сью одобрительно вскинула вверх большие пальцы и жестом показала, что им следует выходить на сцену.

Глава 11

Огни в главной комнате были приглушены, однако Амелия различила фигуру мужчины, сидящего у окна в кресле с высокой спинкой. На нем были халат, на который ложились отблески света из окна, и украшенные узором тапочки. Когда Сью и Амелия вошли в комнату, сделав это на пуантах – очевидно, в этом Сью имела гораздо больше практики по сравнению с Амелией, – Амелия услышала, как мужчина вздохнул.

Он ткнул пультом управления в стереосистему, и комнату наполнила красивая музыка. Сью пересекла комнату, подпрыгнула и приземлилась с грацией кошки. Амелия попыталась последовать ее примеру, но сделала это менее успешно, едва не опрокинув дорогую, судя по виду, китайскую вазу. Она выступала на сцене, однако танцевать предоставляла профессионалам.

– Не пытайся изобразить что-то слишком замысловатое, – прошипела Сью, когда они на цыпочках возвращались в центр зала. – Это продлится недолго. – И тут же обворожительно, как истинная профессионалка, улыбнулась клиенту. Музыка окончилась. Сью остановилась, словно лебедь на берегу озера.

На минуту воцарилась тишина. Амелия покачивалась, стоя на носке. Затем раздались жидкие хлопки. Вежливые аплодисменты. Сью легко приподнялась из своей позиции, чтобы поклониться.

Амелия сделала скромный книксен и отошла к стене. Сью пересекла комнату и присела на подлокотник кресла. Мужчина что-то зашептал ей на ухо. Сью выгнула спину и весело засмеялась. Амелия почувствовала, что волна дрожи пробежала по всему ее телу.

Клиент встал и скрылся в другой комнате.

Сью подошла к Амелии.

– Сейчас я пойду к нему, – деловито объяснила она. – Он думал, что хочет нас обеих, когда звонил, но сейчас в этом не уверен. Говорит, что чувствует усталость. Но ты будь наготове, он может воспрянуть.

– О! – Амелия не знала, сердиться ей или радоваться. – Так что мне делать сейчас?

– Просто побудь здесь. Почитай журналы. Вон они, под кофейным столиком. Можешь заказать что-нибудь поесть, если хочешь. Я пробуду там недолго.

С этими напутствиями Сью проскользнула в дверь, за которой чуть раньше исчез клиент. Не было сомнения в том, что там находилась спальня.

Амелия вздохнула. Ей не удалось даже разглядеть лица незнакомца. Она плюхнулась в кресло с высокой спинкой и позвонила, чтобы ей принесли виски с содовой и оставили снаружи.

Сью плохо прикрыла за собой дверь, и очень скоро Амелия оказалась у щели, из которой падала полоска света. Вся спальня была в зеркалах, так что Амелия не могла понять, было ли то, что она увидела, реальностью или отражением.

Сью сидела верхом на лежащем голом мужчине. Она все еще оставалась в белой пачке, на ногах ее были неудобные балетные тапочки. Хихикая, она сдвинулась назад, на бедра мужчины, и теперь у нее появилась возможность взять в руку его пенис. Она стала довольно лениво двигать вверх-вниз крайнюю плоть, не переставая что-то тихонько говорить ему. Клиент отвечал коротко, односложно, однако Сью не переставала дрочить ему пенис.

– Хочешь, чтобы я полизала его? – услышала Амелия.

Мужчина кивнул.

Сью сдвинулась еще дальше, расположившись таким образом, чтобы ее рот мог удобно дотянуться до члена. При этом она приподняла зад, и Амелия увидела, что на Сью больше нет отделанных рюшами трусиков. На Амелию глянула пара упругих голых ягодиц, между которыми виднелась маленькая темная щель. Волосы вокруг щели были сбриты. Амелия заморгала глазами, не в силах поверить увиденному. Сью сосала с видимым энтузиазмом огромный ствол и одновременно пыталась удержаться на ногах мужчины, поскольку хотела дотянуться своим длинным пальцем с наманикюренным ногтем до собственного клитора. Ей это вскоре удалось. Она стала тереть клитор, делая это поначалу медленно. Затем провела пальцем вдоль щели, чтобы смочить маленький твердый бутончик. До Амелии долетели ее тихие стоны. Клиент вздохнул и выгнул тело вперед.

Сью выпустила пенис изо рта, озабоченно спросила:

– У тебя уже скоро?

Клиент кивнул.

Сью соскочила с постели и уперлась руками о столик, приподняв зад и расставив ноги. Клиент тоже слез с кровати и, взяв пенис в руки, двинулся к округлой попке Сью.

– Давай, давай, – взмолилась Сью, раздвигая толстенькие срамные губы пальцами и готовя влагалище для того, чтобы принять огромную тычину.

Клиент повиновался и с хрюканьем вогнал член во влагалище до отказа. Лица Сью в десятках зеркал отразили гамму пережитых ею ощущений – от наслаждения до боли и снова до наслаждения. Рот ее был открыт, и она издала вздох удовлетворения, когда клиент стал ритмично толкаться бедрами о ее зад. Амелия не сразу увидела его лицо. Глаза его были закрыты, губы искажены гримасой. Он сцепил зубы так, словно ему стоило колоссальных усилий вызвать у себя оргазм.

Сью держалась за край стола, который сильно раскачивался и грозил того и гляди опрокинуться, когда клиент с силой вгонял в нее свой член. Тем не менее Сью явно наслаждалась совокуплением, стоны ее делались все громче, переходя временами в повизгивание. Внезапно мужчина остановился и выдернул член, очевидно, собираясь спускать.

Сперма брызнула из члена прямо на заднюю часть пачки. Клиент обхватил Сью за шею и держал ее до тех пор, пока не затихли спазмы и подергивание пениса.

Сью повернулась и посмотрела на клиента. Она облизывала губы, глаза у нее были широко открыты и сияли от пережитого удовольствия. Она опустилась на колени на пушистый ковер и жадно слизала последние капли с опадающего на глазах пениса.

Лицо у клиента тоже смягчилось. Когда Сью отсосала последние капли и встала, он поцеловал ее в лоб и нежно обнял. Бесследно исчезло хищное выражение, которое можно было прочитать на его лице во время совокупления. Сью села на край кровати, чтобы перевести дыхание, а клиент достал из столика пачку денег и отсчитал ей несколько банкнот.

Он отпустил какую-то шутку, которая повергла Сью в неудержимое веселье. Она опрокинулась на кровать и раздвинула ноги, пока он продолжал ее забавлять простенькой историей. Однако затем, видимо, вспомнив, что оплаченное время истекло, она соскочила с кровати и направилась к двери.

Амелия отскочила к креслу, села и сделала вид, что с интересом листает журнал об автомобилях.

– Не скучала? – спросила Сью.

Амелия кивнула:

– Я очень увлеклась.

– Понятно. Заинтересовалась мощностью мотора «мондео»? – догадалась Сью.

– Пошли, – сказала Сью Амелии, вручив ей около трети заработанной суммы. – Он сейчас вымотался и хочет спать. А я быстро приму душ. Ты хочешь?

– Я не слишком испачкалась, – ответила Амелия.

Сью вошла в ванную и включила краны.

Развязывая шнурки тесных туфель, Амелия невольно возвращалась в мыслях к тому, что ей довелось увидеть. Ей показалось, что лицо человека ей знакомо. Однако как она ни пыталась, вспомнить его имя она не могла. Она встречалась с сотнями мужчин его возраста. Это были музыканты, менеджеры, фотографы, продюсеры, директора. У нее была для этого Ровена, которая запоминала их фамилии и имена.

И вдруг она всполошилась. Если ей знакомо его лицо, то он, пожалуй, узнал ее. Хотя вряд ли. Не было никакого намека на это. И потом, что он мог сказать? «Я нанимал проститутку, а это оказалась Амелия». Его смущение защитит ее. Ей оставалось надеяться, что он не был вице-президентом компании звукозаписи. Позже она наведет справки у Сью и определит его личность.

Сью Ли вышла из ванной в совершенно ином облачении, чем она была в баре.

– Не правда ли, симпатичное платье? – спросила она у Амелии. – Он оставил его в ванной для меня. Он всегда дарит мне подарки. Это самый лучший мой клиент.

– Но кто он? – задала мучивший ее вопрос Амелия.

Сью приложила палец к своим свеженакрашенным губам и прошептала:

– Не могу сказать тебе этого сейчас. Сообщу в такси.

Глава 12

Сью откинулась на кожаную спинку сиденья в такси и закурила сигарету. В зеркале заднего вида был виден шофер. На перегородке, отделявшей его от пассажиров, висела надпись: «Не курить». Однако Сью лишь дружески помахала ему.

– Я по-настоящему нуждаюсь в этой сигарете, – объяснила она. – Я дам ему большие чаевые, если он вздумает нас высаживать. Хочешь закурить? – Сью предложила Амелии коробку «Силк-Кат», но Амелия отказалась – это повредит ее драгоценному горлу. – Отвратительная привычка, я знаю, – сказала Сью. – Но помимо всего другого, это еще и заменитель пениса. Я должна постоянно что-то сосать.

Амелия увидела, как шофер такси поднял брови и тактично закрыл стеклянную перегородку. Сью напомнила ей Карис – Карис доброго старого времени. Карис до обручения.

– Так куда мы едем? – спросила Амелия, чтобы переменить тему.

– В частный клуб. Это недалеко оттуда, где мы с тобой встретились. Я трахаюсь с боссом, но сегодня он в отъезде. Повез одну из моих подружек в Нью-Йорк. Никогда нельзя знакомить привлекательных подружек со своим мужчиной, – вздохнула она. – Я так думаю, что заскочу к нему, и если его еще нет, то потрахаюсь с его сыном задарма. – На ее лице появилась улыбка.

– Это в качестве мести?

– Он очень милый мальчишечка. Лет девятнадцати. На подбородке у него еще и пушка не появилось, но зато когда у него эрекция, пенис становится похож на алмазное сверло.

Щеки у Амелии вспыхнули.

– Я уверена, что у него есть дружок, – если тебя это интересует.

– Я, право, не знаю… – Амелия потрогала парик, который она опять натянула на себя. Ее назвали лучшей певицей, и вряд ли найдется в мире девятнадцатилетний юнец, который не знает ее имени и примет. Надо как-то выпутываться из этой ситуации. – Я так думаю, что мне пора заканчивать день и ехать домой, – как можно более небрежным тоном сказала она. – Мне бы только хотелось узнать, кто был тот клиент. Его лицо показалось мне знакомым.

– Я не стану рассказывать тебе об этом человеке, если ты не составишь мне компанию.

– Ну скажи хотя бы имя.

– Нет. Не назову даже инициалов.

Таким образом, Сью пришла в клуб не одна. Привратник тепло ее поприветствовал, расцеловал в обе щеки. Амелия была представлена ему как Натали. Привратник галантно поцеловал Натали ручку и на некоторое время задержал ее в своей. Амелия запаниковала, испугавшись, уж не узнал ли он ее. Или же он пялился таким образом на всех девиц, которые проходили через эти двери, в надежде, что кто-то из них расплавится под взглядом его узких черных глаз.

Естественно, им не пришлось платить. Оставлять плащи свои в раздевалке им не понадобилось – их сразу проводили в отдельную комнату. Сью бросила свой плащ на спинку кресла, обитого красным бархатом, и села за письменный стол. Она тут же закурила сигарету.

– Это кабинет большого человека, – пояснила она, открывая по очереди ящики огромного письменного стола. Один из ящиков оказался заперт. – Ах черт, – прошипела она. – Уверена, что это здесь.

– Что именно? – притворилась непонимающей Амелия.

– Попробуй угадать, дорогуша. Ведь ты не думаешь, что Альфонсо берет средства на содержание этого места в Миндлендском банке?

Сью откинулась на спинку кресла и поставила свои миниатюрные ножки на письменный стол. Затянувшись сигаретой, она выпустила колечко дыма.

– Ты сегодня была молодчиной, Натали, – сказала она. – Я не сразу поверила, когда ты сказала, что хочешь отправиться со мной. Я подумала, что ты или псих, или журналистка… Но ты ведь не журналистка? – Улыбка на ее лице мгновенно сменилась каменным выражением.

– Нет! – энергично возразилаАмелия.

– Обманутая жена, которая пытается застукать мужа с проституткой?

– Нет! – покачала головой Амелия и рассмеялась.

– Да я тоже так не думаю! – Сью также засмеялась. – Хотя поверь мне, такие женщины мне встречались. Мне кажется, что ты вуайеристка. Правда, ведь, Натали?

Сью наклонила голову набок и стряхнула пепел в красивую мраморную пепельницу.

– Я видела, что ты наблюдала в приоткрытую дверь за нашим совокуплением. В комнате-то полно зеркал.

Амелия поперхнулась и попыталась оправдаться:

– Я просто хотела составить представление о том, что мне нужно было там делать.

– Надеюсь, что ты сладко спустила… У тебя есть скрытая камера?

– Ну, это уж совсем смешно! – рассердилась Амелия.

– Я должна это точно знать, потому что мой клиент выше всего ценит конфиденциальность. Если произойдет какая-нибудь утечка в прессу по вине какого-то неразборчивого в средствах свидетеля, то мне придется напустить кого-то на тебя, чтобы он переломал тебе ноги.

– Надеюсь, что ты шутишь, – пробормотала Амелия.

Сью прищурила глаза и выпустила изо рта еще одно колечко дыма.

– Да. Шучу. Они просто переломают тебе руки.

Амелия нервно засмеялась.

– Мне знакомо его лицо, хотя я не могу припомнить его имя.

– Вероятно, это к лучшему.

– Ты обещала, что назовешь его имя, если я отправлюсь с тобой в клуб.

– Попозже.

Сью позвонила в бар и заказала шампанского и два бокала. Когда бармен принес заказ, Сью заперла за ним дверь. Она ловко открыла пробку и разлила пенящуюся жидкость в бокалы. Амелия сделала глоток.

– Мы могли бы составить единую команду – ты и я, – проговорила Сью. – Думаю, мы можем выпить за это.

Амелия подняла бокал и тихонько чокнулась с бокалом Сью.

Сью сидела на краю письменного стола. Она подняла одну ногу, опираясь подошвой туфли о полированное дерево, царапая дорогую полировку узким металлическим каблучком. Амелии было видно, что под черной шифоновой юбкой Сью не было никакого белья. Между бедрами виднелась бритая пухлая писька, на которую падала легкая тень от юбки.

Сью поставила бокал, протянула руку и сорвала парик с головы Амелии. Она засмеялась, когда рыжие волосы рассыпались до плеч, и запустила пальцы в огненно-красные завитки. Их взгляды встретились. Амелия ощутила, как мороз пробежал по ее затылку.

– Ну, морковка, – поддразнила ее Сью, – давай посмотрим, насколько хороша ты в отношениях с другой девушкой.

Амелия тихонько ахнула, когда Сью прижалась своими красными губами к ее розовому рту. Поцелуй был по-мужски крепкий. Сью обвила руки вокруг тела Амелии, навалилась на нее, и вскоре Амелия поняла, что ее спина оказалась прижатой к письменному столу. Рот Сью оставила прижатым к ее рту, длинный сильный язык пытался раздвинуть ей губы и проникнуть внутрь.

Амелия слабо сопротивлялась, пытаясь освободиться от объятий небольшого, но сильного тела, пригвоздившего ее к столешнице. Когда Сью наконец почувствовала, что Амелия перестала сопротивляться, она выпрямилась и засмеялась.

Одна из бретелек ее платья упала с плеча. За ней последовала вторая – в этом ей помогла рука с красными ногтями. Через несколько секунд Сью стояла почти голая перед столом, лихорадочно поглаживая свои крошечные грудки. Она отстегнула чулки и села на стул, стаскивая их с ног.

Амелия постепенно приходила в себя. Она дотронулась до своей губы, затем посмотрела на кровь на пальце.

– Ты укусила меня, – с упреком проговорила она.

– Прости, я сильно возбудилась, – спокойно ответила Сью. Она шагнула к столу и как бы окружила ногами колени Амелии, одновременно обвив ее тело руками. – Разве тебе это не понравилось?

Она вызывающе посмотрела на Амелию, которая лишь саркастически усмехнулась, стараясь не смотреть на гибкое нагое тело перед своим лицом.

– Во всяком случае, я не спустила, если ты спрашиваешь об этом.

Сью взвизгнула от возбуждения, поняв, что по крайней мере она не встретила решительного отказа.

– Я это улажу, если ты этого хочешь.

Она снова наклонилась и поцеловала Амелию в губы, при этом ее безволосый лобок скользил и терся о шелковистый материал юбки Амелии. На сей раз Амелия была более податливой. Она должна была признать, что подглядывание за Сью, когда та совокуплялась с клиентом, ее изрядно возбудило. Сью излучала сексуальность, которая не была привязана к какому-то определенному полу.

Тем временем рука Сью ухватилась за край юбки и задрала ее. Вскоре она уже помогала Амелии освободиться от тесной одежды. Затем аккуратно повесила ее на спинку кресла. Амелия продолжала сидеть на краю стола.

Сью сделала глоток шампанского и протянула бокал Амелии.

– У тебя замечательное тело, – пробормотала Сью, когда Амелия была полностью раздета. – Я заметила это, когда ты переодевалась в отеле. О, какие полные груди! – Она поцеловала каждое из нежных полушарий. – У меня здесь практически нет ничего. – Она показала торчащие пирамидки грудей, словно у девочки-подростка. – Я могла бы гладить своей грудью.

Амелия протянула руку и из любопытства потрогала грудки Сью.

– Тем не менее поцелуй их, – попросила Сью свою новую любовницу. – Пососи их. – Она наклонилась таким образом, что розовые пирамидки оказались перед лицом Амелии.

Амелия высунула язык и осторожно лизнула их. Нежные розовые соски тут же затвердели.

– Посильнее, – попросила Сью. Обняв Амелию за голову, она прижала ее к себе, и один из трепещущих бутонов снова оказался во рту Амелии. – Кусни его, – приказала Сью. – Еще… Да посильнее…

Пока внимание Амелии было сосредоточено на изящных грудках, рука Сью скользнула к ее животу.

– Не надо, прошу тебя, – взмолилась Амелия, поняв, какой оборот принимает дело. – Я не думаю, что мне этого хочется…

– Что?

Было слишком поздно. Сью уже опрокинула ее защитные барьеры. Тело Амелии покрылось гусиной кожей, ее накрыла волна желания.

Амелия закрыла глаза, чувствуя, как тонкие пальцы Сью перебирают волосы ее лобка… О, как это приятно! Пальцы спускаются ниже, к щели, раздвигают наружные губы и касаются клитора. Словно электрические стрелы пронизали тело Амелии, и она закусила губу. Пальцы Сью принялись легонько дергать и массировать похотник, одновременно рот Сью прижался ко рту Амелии, и упругий язык стал раздвигать ей губы.

– А-а-а! – Амелия отстранилась от партнерши и запрокинула голову назад. – Не надо!

– Ш-ш-ш, успокойся, – прошептала Сью. – Ты такая милая и теплая внутри. И мокрая… Тебе это доставляет удовольствие. Не говори мне, что это не так… Ляг на спину и расслабься, Натали. Я сделаю так, что ты кончишь…

Амелия автоматически приподняла бедра и уперлась покрепче ногами в пол. Сью одобрительно улыбнулась, облизнула губы и опустила голову между бедер Амелии.

Язык Сью мгновенно отыскал похотник Амелии, которая удивленно дернулась и еще сильнее приподняла бедра. Сью обхватила Амелию за упругие ягодицы, чтобы было легче сосать. Поначалу ее язык медленно двинулся вверх и вниз вдоль розоватой щели, слегка задевая набухший похотник. При этом Сью не сводила глаз с лица Амелии. Каждая клеточка в теле Амелии начала вибрировать при этих прикосновениях. Ей показалось, что у нее закружилась голова.

– Расслабься и позволь этому случиться. Пусть это произойдет, Натали. Позволь себе кончить. Я чувствую, что это уже приближается, ты уже спускаешь…

Когда Сью снова подняла лицо, оно было мокрым от носа до подбородка. Нет, это была не слюна. Сью снова возобновила свое занятие. Амелия наподдала бедрами вверх и закрыла глаза. Язык Сью погрузился в глубину ее влагалища. Сью больше не надо было просить Амелию кончить. Она вдруг почувствовала, как во всем ее теле каждая мышца то напрягается, то снова расслабляется, словно оно подключено к какому-то источнику электричества.

Амелия судорожно вцепилась в края стола.

– Ой, ой! – выкрикнула она и с такой силой подбросила бедра вверх, что Сью отлетела назад. Впрочем, Сью тут же восстановила равновесие и снова прильнула к киске своей любовницы. Она продолжала лизать и ласкать вульву и клитор Амелии до тех пор, пока та не залила ее лицо солоновато-сладкой жидкостью.

Когда Амелия перестала содрогаться и выпрямилась на столе, Сью села рядом с ней и нежно поцеловала в губы. Амелия была уверена, что она ощутила вкус собственных соков на языке Сью.

– Тебе было приятно? – спросила Сью.

В ответ Амелия лишь кивнула. Она закрыла глаза и издала глубокий вздох.

– Даже слишком приятно, – подтвердила она после паузы.

Сью заглянула ей в глаза:

– Но если мы собираемся быть единой командой, я должна знать, что ты можешь то же самое сделать и мне. Попробуй.

Сью раскинулась на жестком столе и раздвинула ноги, ожидая, когда Амелия окажется между ними.

– Чего ты ожидаешь? – спросила она, приподнимая брови.

Сью соскользнула на пол, и ее гладенько выбритая киска оказалась на одном уровне с краем стола. Она за прядь длинных волос слегка притянула голову Амелии к себе. Ее приоткрытые срамные губы были красноватого цвета и чуть влажными от вожделения.

Амелия пододвинула кресло босса и устроилась между ног. Сью улыбнулась и положила ноги на подлокотники.

Амелия некоторое время смотрела на безволосую киску и промежность, откуда исходил запах мыла и геля после принятого Сью душа, испытывая определенные колебания. Сью застонала и заерзала ягодицами по столу, попрочнее поставила ноги на подлокотниках, и на ее ногах четко обозначились мышцы. Она провела пальцами по срамным губам и медленно их раздвинула, демонстрируя розоватую щель. Амелия обхватила руками ее ноги и наклонила голову к киске.

Сью издала вздох и слегка приподняла бедра над столом – она не могла ждать, когда Амелия начнет действо. Обхватив изящные бедра Сью дрожащими руками, Амелия неуверенно нагнулась, высунула на всю длину свой язык и лизнула вульву, вызвав удовлетворенную улыбку у Сью.

Чувствуя знакомый приятный запах, Амелия продолжала лизать, работая языком все чаще и быстрее и слыша блаженные стоны, которые издавала партнерша. Сью прижала ее голову к себе и, заерзав, рассыпала находившиеся на столе бумаги, которые полетели на пол. Амелия продолжала лизать и посасывать крохотный узелок клитора и делала это все увереннее вплоть до того самого момента, когда Сью судорожно вцепилась в ее волосы на затылке и закричала:

– Я кончаю! Я спускаю!

Бедра Сью заходили ходуном, так что язык Амелии как бы трахал девушку. Затем Сью оторвала голову Амелии от центра наслаждения и приподняла ее, так что их рты оказались на одном уровне. А затем опрокинула, продемонстрировав недюжинную силу, на покрытый ковром пол, уложив ее на спину. Сью стала тереться гладко выбритым лобком о волосатый лобок Амелии. Они обе катались по полу, руки Сью тискали груди Амелии, Амелия лихорадочно гладила ей спину и ягодицы. Сью стонала, ахала и все крепче прижимала к себе тело партнерши. Амелия вставила один палец во влагалище Сью и почувствовала, как мышцы ритмично сжимаются вокруг пальца, словно засасывают его, как некий хищный цветок.

– Я спускаю, я спускаю! – бормотала Сью, а Амелия продолжала работать пальцем, который выполнял функцию пениса и двигался взад-вперед в пульсирующем жарком влагалище.

Пульс Амелии едва успел прийти в норму, когда Сью уже успела одеться. Она извлекла из сумки украшенное драгоценным камнем зеркальце и попудрила щеки и нос. Затем предложила пудреницу Амелии, но тон пудры был неподходящим для ее лилейно-белой кожи.

– Я сейчас собираюсь домой, – сказала Сью. – Ты же можешь оставаться здесь сколько угодно. Только назови мое имя – и тебе бесплатно принесут напитки.

– Спасибо, – ответила Амелия. Впрочем, она не собиралась слишком долго здесь торчать после ухода Сью. – Так как, по-твоему, – чуть поколебавшись, задала она вопрос, – мы можем работать с тобой вместе?

– А почему бы и нет? Завтра я снова буду работать. Встретимся с тобой в том же месте и в то же время, если ты не возражаешь.

Сью повернула ключ и открыла дверь. Амелия кивнула:

– Я буду там завтра… Так кто был тот парень?

Однако Сью не была расположена распространяться об этом. Она помахала рукой и ушла. Амелия улыбнулась про себя. Сью была настоящей профессионалкой.

Амелия бросила последний взгляд на окружающую обстановку и взялась за сумочку. Достав зеркальце, она удостоверилась в том, что парик сидит у нее на голове нормально. Ну и бурный вечер она провела сегодня! Ровена закатила бы истерику. Однако риск и опасность так здорово возбуждали и заводили Амелию! Непредсказуемость выполняемой Сью работы как раз и была причиной ее привлекательности.

В этот момент Амелия неожиданно очнулась от резкого телефонного звонка. Она взяла трубку стоящего на столике телефона, но услышала лишь гудки. Однако телефон продолжал звонить. Амелия взглянула под стол и определила источник – это был лежавший на полу мобильный телефон Сью. Он, видимо, свалился туда, когда Сью взобралась на стол.

Мобильник продолжал отчаянно верещать, словно ребенок, на которого не обращает внимания мать. Амелия медленно наклонилась и подняла его. Нажав на маленькую зеленую кнопку «Говорите», она сделала глубокий вдох и произнесла:

– Алло!

– Алло! – ответили на другом конце провода.

Последовала долгая пауза. Затем мужской голос снова заговорил:

– Ты занята сегодня вечером?

– Нет, не занята, – ответила Амелия.

– Ты работаешь?

– Я не собиралась…

– О!.. – Мужчина, похоже, был разочарован ответом.

Амелия чувствовала, как сердце ее участило удары в груди. Кажется, мужчина не заметил, что разговаривает не со Сью.

– Прошу прощения, – вдруг сказал мужчина. – Я делаю это не часто. Что я должен сделать сейчас? Назначить свидание? – Он нервно засмеялся.

– Я посмотрю, есть ли окно в моем расписании, – так же нервно проговорила в ответ Амелия.

У этого мужчины был приятный голос. Интеллигентный. Чуть фантазируя, Амелия предположила, что ему лет сорок с небольшим. Преуспевающий бизнесмен, с красивыми, чуть седоватыми волосами. Абонент откашлялся в ожидании ответа.

– Ты где? – спросила она.

– Я в Хэмпстеде, – ответил мужчина.

Амелия мысленно прикинула, сколько ей понадобится времени, чтобы добраться до него, сделать дело и вернуться домой, чтобы успеть выспаться. Венчание Карис будет происходить утром. Амелии нужно быть в церкви к одиннадцати. Она взглянула на свои элегантные часики. Было уже половина четвертого. Сущее безумие ехать сейчас, однако…

– Хэмпстед, – повторила она. – Я там буду через полчаса.

Она записала адрес и вызвала по телефону такси.

Спустя полчаса Амелия стояла на тротуаре перед высоким домом и покусывала губы. Внезапная отвага, которая овладела ею в клубе, почти полностью сошла на нет. Она видела свет в комнате наверху и появляющийся временами за шторой силуэт мужчины. Это решительно отличалось от работы в отеле. Амелия вдруг осознала, что она совершенно одна. И вряд ли он чувствует себя настолько усталым, чтобы отменить заказ. Что, если он уродлив? Или если он пожелает, чтобы она сделала что-нибудь ужасное? Или если этот мужчина опасен?

Амелия повернулась и направилась к дороге. Такси она отпустила, и машина ушла, но, может, ей удастся поймать другое. У самой дороги она оглянулась на дом и замерла. У освещенного окна стоял мужчина, опираясь руками о подоконник. Он смотрел на дорогу, туда, где находилась сейчас она. Он знал, что она приехала.

Не отдавая себе отчета в том, как объяснить свое решение, Амелия повернулась и направилась к входной двери дома.

Он открыл дверь, когда она еще шла по дорожке. За его спиной был виден интерьер холла. Стены были выкрашены в желтый цвет, на них висели старинные эстампы на тему «Ярмарки тщеславия». У лестницы висели на вешалке пальто и плащи. Не все они принадлежали мужчинам. Это был семейный дом.

– Входишь? – спросил мужчина. Амелия сразу же узнала голос, который говорил по телефону.

Она вошла в холл и подождала, пока он закроет дверь.

Все было вовсе не так, как она себе представляла.

Мужчина стоял перед ней, нервно причесывая пальцами густые черные волосы. Относительно его возраста она, похоже, не ошиблась. Ему было лет сорок, от силы – сорок пять. На нем была голубая рубашка с открытым воротником и темно-синие брюки с широким кожаным поясом. Ноги у него были босы. Нервно проведя рукой по волосам, он пожал плечами.

– Я так думаю, сюда, – сказал он, показывая ей в сторону гостиной, которая находилась справа от холла.

Амелия сообразила, что стоит на дорогом ковре, переминаясь с ноги на ногу. Прижав к животу сумочку, она огляделась по сторонам. Стены в этой комнате были выкрашены в красный цвет, на них было еще больше эстампов и картин. На стеллажах по обе стороны камина располагались книги по истории и из серии «Сделай сам». На каминной полке стояли фотографии в рамках. Двое детей. Улыбающаяся женщина. Собака дружелюбной внешности. Фото какого-нибудь мужчины Амелия не обнаружила.

– Что-нибудь выпить?

– Если ты тоже хочешь этого, – ответила Амелия.

Он не хотел.

– В таком случае мы можем подняться наверх.

– Меня зовут Натали, – сказала Амелия, когда они поднимались по лестнице.

Мужчина повернулся, посмотрел на нее и улыбнулся, однако своего имени не назвал. Он открыл дверь в спальню. На середине комнаты находилась широкая двуспальная кровать с подушками, покрытая темно-красным покрывалом.

Амелия выскользнула из пальто и повесила его на спинку обитого плюшем кресла. При этом она вспомнила о своем парике и дотронулась рукой до синтетических волос. Что ей делать с ним? Она повернулась к зеркалу, чтобы под предлогом проверки макияжа удостовериться в том, что парик не съехал за время ее поездки в такси. Все было безупречно. Надо лишь постараться не делать слишком резких движений.

Тем временем мужчина расположился на краю кровати, уперевшись ногами в пол. Он снял штаны и трусы, однако остался в рубашке.

– Сделай лишь минет, – сказал он.

«Слава Богу», – подумала Амелия, опускаясь перед ним на колени.

Приподняв нижний край рубашки, она посмотрела на пенис, который был сморщенным и безжизненным. Амелия взяла его в руки, пытаясь вернуть к жизни теплом своих ладоней. Мужчина с закрытыми глазами откинулся назад, упершись локтями в постель.

Все было так странно. Еще никогда она не была так близка с мужчиной, даже не зная, как его зовут. Что она должна сейчас делать? Действовать так, как обычно?

Покусав губу, она принялась трудиться. Очень осторожно погрузила пенис на полную длину в рот, затем выпустила его и сжала головку мягкими губами. Потом провела языком по крошечному глазку. Затем ее язык двинулся дальше, вдоль уздечки, соединяющей крайнюю плоть со стволом. Мужчина шумно выдохнул. Его ствол начал твердеть. Амелия все делала правильно.

Слава Богу, от него пахло чистотой. Когда она проводила языком вдоль всего ствола от головки до яиц, она уловила легкий запах ароматного мыла. Живот у него был плоским и твердым, бедра мускулистыми. Когда пенис встрепенулся и встал, Амелия позволила своим рукам погладить красивые ноги мужчины. Ощутив волосы на ногах, она почувствовала возбуждение.

Затем пенис энергично задергался, и Амелия вынуждена была взять его в руки, чтобы он не бился о ее зубы. Продолжая лизать его пенис, она стала легонько дрочить его рукой.

Амелия бросила взгляд на лицо мужчины. Глаза у него оставались закрыты. На шее поблескивали бисеринки пота. Амелия провела ногтем по яйцам. Живот у мужчины напрягся, и он тихонько застонал от удовольствия. Амелия оторвала рот от члена и улыбнулась, довольная тем, что имеет сейчас такую власть над мужчиной.

Она задвигала рукой быстрее, а когда почувствовала, что мужчина почти готов, взяла головку в рот и прошлась по ней языком. Интересно, что он чувствовал сейчас? Если бы кто-то сделал то же самое с ее клитором, ей показалось бы, что запалили медленно горящий шнур, который невозможно погасить. Мужчина проглотил комок в горле и еще крепче уперся ногами в пол. Амелия продолжала энергично сосать, усилив давление языка на ствол и лаская ему яйца. Затем провела ногтями дорожку по внутренней стороне бедер. Он сделал судорожный вздох. Его стоны возносились к высокому потолку этой красивой комнаты. Он оторвал руку от кровати и обмяк, затруднив ей работу.

Амелия чувствовала, как его твердый ствол упирается в нёбо, как мышцы его сжимаются и затем расслабляются, и первая струя спермы изверглась ей в глотку. Она продолжала сосать, одновременно заглатывая сперму. Тело его дергалось и содрогалось. Его руки стали елозить по шелку ее платья, затем хватать за груди, а потом вдруг расслабились и поникли, как будто под ними оказались не женские округлости, а деревяшки.

Когда все было кончено, Амелия откинулась назад и вытерла уголки рта.

Мужчина лежал в прострации на кровати, прикрыв ладонью глаза. Другой рукой он показал на конверт, лежавший на столике. Он не вымолвил ни единого слова.

Итак, работа была завершена еще до пяти часов утра. Амелия взяла деньги, скатала их в трубочку и сунула в карман. Она сразу же направилась к метро, потому что ей не хотелось больше торчать в этом доме в ожидании такси. Возле станции она отдала свой заработок юной девушке, которая устроилась в спальном мешке рядом с собакой.

Девушка удивленно заморгала, принимая пять двадцатипятифунтовых банкнот из рук Амелии. Она еще не вполне проснулась и, вероятно, подумала, что видит это во сне.

Амелия с облегчением опустилась на сиденье такси, которое взяло курс в сторону ее дома. Все, что ей сейчас требовалось, – это постель. Однако, подъезжая к дому, она вдруг подумала, что у Сью целая когорта каких-то невероятных клиентов, ибо мужчину из Хэмпстеда она тоже где-то и когда-то встречала. Обложка одного из альбомов многое прояснит.

Амелия бросилась к своей обширной коллекции старых виниловых пластинок на 33 оборота. Ее длительные поиски наконец увенчались успехом.

Вот она, эта пластинка. «Послание в полночь» Девонфилда. И вот он сам, одетый в черное и белое. На двадцать лет моложе, в смокинге, элегантно причесан, но определенно – это он. Амелия с трудом могла в это поверить.

– Оказывается, я сосала член самому Тони Девонфилду, – изумленно пробормотала она.

Она сняла с проигрывателя «Бони М» и поставила «Послание в полночь». Когда-то, лет пятнадцать назад, это был один из ее любимых альбомов, хотя уже и в то время он лет пять как вышел из моды. К Амелии этот альбом перешел от старшей сестры, которая увлеклась панками.

Амелия осторожно поставила иглу на бороздку. Диск закружился, однако поначалу слышался только треск, затем – ура! Мороз пробежал по спине Амелии, когда она услышала знакомые струны. Она щелкала пальцами, пока шло вступление к первой песне. Да, это был один из лучших ее альбомов.

Амелия вскочила на ноги и протанцевала все то время, пока не закончилась первая сторона пластинки.

Когда Амелия прослушала и вторую сторону, она повторно поставила и стала слушать две вещи – «Никогда не делай этого» и «Вопросы любви». Это были совершенно изумительные композиции. Амелия проанализировала мелодии и разложила на отдельные ноты. Блестящая попса! Вот что она хотела бы исполнить! Вот каким должен быть ее следующий альбом! В задумчивости она снова проиграла диск.

Все очень просто.

Она может попросить Девонфилда стать продюсером ее нового альбома. Ровена будет здорово поражена.

Однако в то же время все не так просто.

Тони Девонфилд был одним из самых популярных артистов своего поколения, но затем он исчез так же внезапно, как и взлетел на гребень славы. С конца семидесятых он больше не выпустил ни одного альбома. Говорили, что он удалился в деревню и вел жизнь отшельника. Как-то он дал интервью, в котором сказал, что больше никогда не запишет ни единой ноты.

Но это было двадцать лет назад, сказала себе Амелия, вкладывая диск в пакет. У него было достаточно времени, чтобы изменить мнение по поводу собственной карьеры. Амелия решила, что она непременно навестит его до отъезда в Соединенные Штаты. Ведь это такой замечательный повод для него избавиться от одиночества. Разве может он отказаться?

Но перво-наперво ей необходимо посетить свадьбу Карис. Сейчас, когда столько времени потрачено на прослушивание старых мелодий, для сна ей остается всего какой-нибудь час.

Глава 13

К величайшему ее облегчению, Амелии удалось отвертеться от роли подружки невесты, сославшись на то, что у нее было мало времени, чтобы сшить подобающее платье. Вообще трудно было сейчас рассчитывать на Амелию в столь ответственном деле. В церковь она приехала одновременно с матерью невесты, на взятом напрокат голубом «рено-клио». Луис, старший брат Карис, выполнявший роль распорядителя у церковных ворот, тут же пришпилил цветок к бледно-зеленому жакету Амелии.

– Надеюсь, хорошо поживаешь? – спросил Луис, не шевеля ртом.

– Да, Луис, спасибо, – ответила Амелия. Когда-то она испытывала нечто вроде благоговения к Луису. Это было в те времена, когда она была еще неуклюжим подростком, а Луис – эффектным парнем двадцати с чем-то лет, обладателем красивой машины. Сейчас он несколько изменился. Однако что-то в нем осталось от прежнего. Эдакий характерный итальянский шарм.

Заняв место на скамье в той стороне, где сидели представители невесты, Амелия неожиданно обнаружила, что снова думает о Луисе, правда, лицо его оказалось размытым, оно словно обрело черты кого-то другого. Может быть, Гвидо? Дрожь пробежала по телу Амелии, когда она вспомнила свою последнюю ночь в Нью-Йорке. Она вспомнила, как прижималась лицом к холодному оконному стеклу, а он вгонял свою тычину в нее сзади. И как затем по внутренней поверхности ее бедер стекала горячая сперма.

Взгляды всех присутствующих устремились к двери церкви, когда органист заиграл свадебный марш. По проходу шла Карис.

– В каком она платье? Какое оно, ее платье? – забросала Амелию вопросами древняя тетушка Лусарди, поскольку была неспособна что-либо разглядеть своими старческими глазами.

– Платье у нее изумительное! – с чувством проговорила Амелия. И это действительно было так.

Как и следовало ожидать, Карис все сделала на широкую ногу, и ее платье занимало почти весь проход. У платья был плотно обтягивающий пышные формы лиф, отделанный стеклярусом. Начиная от узкой талии юбка расширялась и напоминала лепестки летней розы, перевернутой вниз. Лицо Карис было скрыто тончайшей вуалью… однако Амелия заметила, как Карис подмигнула, когда проходила мимо.

– Букет для тебя, – шепнула Карис.

– Спасибо, – тоже шепотом ответила Амелия.

Даже увидев Карис в этом одеянии, Амелия не осознала до конца, что же такое происходит. Что, выйдя из церкви, Карис будет честной и порядочной женщиной, по крайней мере теоретически. Престарелая тетушка промокала себе платочком глаза.

– Она так похожа на свою мать, – дрожащим голосом произнесла тетушка.

– Да, конечно же, похожа, – согласилась Амелия.

Карис было бы приятно это услышать.

Органист перестал играть. Карис и ее отец подошли к алтарю. Красивый, плотного телосложения, мужчина осторожно откинул с ее лица вуаль. Это было похоже на сцену из волшебных сказок.

А затем невеста и шафер встретились друг с другом взглядом – и все собравшиеся в церкви дружно ахнули, когда Карис воскликнула: «О Боже мой!» – и упала в обморок.

Да разве могла она когда-либо ожидать, что шафером на ее свадьбе окажется не кто иной, как Ребел Род?

Однако свадебный обряд возобновился, как только невеста очнулась. Все пришли к заключению, что Карис всегда была предрасположена к нервным срывам и неудивительно, что треволнения дня и подготовка к важнейшему для нее событию так подействовали на ее нервную систему и стали причиной обморока. К тому же разве Род не был как две капли воды похож на кузена Тони, который свалился с Бруклинского моста в 1984 году? А ведь Тони был любимым кузеном Карис. Возможно, она подумала, что увидела привидение или что-то в этом духе. А поскольку невеста самого Ребела Рода – Мелани – находилась среди собравшихся в церкви, он не посмел высказать какие-нибудь иные предположения на сей счет.

Тем не менее Карис оставалась бледная, как ее свадебное платье, когда начался прием в бело-розовом шатре на лужайке клуба любителей гольфа. Амелия, сидя за столом рядом с многочисленными братьями и сестрами Карис, видела замешательство шафера и наблюдала за этим не без удовольствия.

– Тебе здесь нравится? – спросил Амелию Луис, должно быть, в пятый раз за день.

– Да, – снова кивнула Амелия, передавая ему свой бокал, чтобы он его наполнил.

– Я все еще не могу в это поверить, – снова проговорил Луис. – Моя сестренка, моя милая сестренка выходит замуж! Кажется, еще только вчера вы вдвоем играли в ее комнате в нашем доме. В какие игры вы постоянно играли, Амелия? В доктора и няню?

– Вроде того. – Амелия с улыбкой сделала глоток шампанского. Чаще всего они в эту комнату не попадали, а по водосточной трубе сбегали из дома в поисках настоящих докторов в местном медучилище.

– А ты теперь выросла, – продолжал шептать Луис. Его рука оказалась под столом и легла на обтянутое шелковым чулком колено Амелии. – Ты теперь такая знаменитая и гордая, что больше не хочешь иметь дело со своими старыми друзьями.

– Напротив, – со смиренной улыбкой возразила Амелия, в то время как рука Луиса скользнула вниз и вверх по ноге к тому месту, где кончались чулки. – Я ощущаю, что некоторые из моих друзей изменили свое отношение ко мне.

– Я испытываю к тебе все те же чувства, – признался Луис.

– В самом деле? – удивилась Амелия. Но что это может означать? Уж не думает ли он, что ей до сих пор требуются средства для лечения юношеских угрей?

– Ты мне всегда нравилась, но понимаешь, ты ведь была подружкой моей маленькой сестренки. Я не мог приставать к тебе…

– Никогда бы не подумала, – пробормотала Амелия.

Луис наклонился к ней ближе. Амелия ощущала его дыхание над своим ухом. Должно быть, бриллиантовые серьги от этого запотели, подумала она.

– Но ты выглядишь еще лучше сейчас, – пробормотал он и сжал ей колено. Выпив полбутылки шампанского, он тем не менее выглядел достаточно свежим. Амелия вспомнила, как наблюдала за его переодеванием в окно его спальни, сидя у Карис в шалаше на дереве, тогда ему было двадцать с небольшим. Ей запомнилась его широкая бронзовая грудь с зачатками черных завитков. Амелия посмотрела на тыльную сторону ладони, которая покоилась на ее бедре. Из-под манжета выглядывали черные жесткие волосы. Ногти у него были чистые – не такие, как тогда, когда он проводил все свободное время в гараже, возясь со своей первой машиной.

– Леди и джентльмены! – Отец Карис пытался привлечь внимание собравшихся, постукивая ложкой по хрустальному бокалу.

Невеста и жених собирались разрезать торт. Луис и Амелия последовали за другими гостями, обступившими счастливую чету. Слева от молодоженов, напряженно улыбаясь, стоял Ребел Род с Мелани. Он был настолько пьян, что Амелия усомнилась в том, способен ли он достичь эрекции в предстоящую ночь.

Карис и Том погрузили нож в торт, изготовленный тетушкой Марией. Раздались вежливые аплодисменты. Не хлопал лишь Луис, но вовсе не потому, что был чем-то недоволен, а потому, что одна его рука находилась на плече Амелии, а другая – на ее упругих ягодицах. Когда гости двинулись, чтобы вновь занять свои места за столом, Луис увлек Амелию в сад, подталкивая ее в попку.

– Давай выйдем, – прошептал он.

– Разве у меня есть выбор? – спросила Амелия.

К счастью, была ясная и теплая сентябрьская ночь. Факелы, с которых капал воск, горели вдоль дорожек между деревьями, ночные бабочки кружили в их свете. Луис и Амелия шли, не говоря ни слова, пока шатер не скрылся из глаз.

Затем он отпустил ее руку, которую дотоле вежливо держал, обнял ее и прижался ртом к ее губам.

– Луис, Луис! – пробормотала Амелия, пытаясь нащупать землю своими скользкими туфлями с пряжками, но увы! Она находилась в его объятиях, и он раскачивал ее из стороны в сторону, не прерывая поцелуя, пока у нее не закружилась голова. Под конец Амелия перестала стучать кулачками по его могучей спине и отдалась поцелую. Все оказалось не совсем так, как она себе представляла, сидя в шалаше на дереве одиннадцать лет назад, но, в общем, все было не так уж плохо.

Луис оторвался от Амелии, чтобы вздохнуть. Оказавшись на земле, Амелия достала пудреницу, чтобы посмотреть, что случилось с помадой на губах.

– Я сделал тебе больно? – спросил Луис.

– Нет, – ответила Амелия, приглаживая брови. – Но это был такой поцелуй!

– В него вложено пятнадцать лет подавляемого желания.

Амелия была поражена. Меньше всего она могла предположить, что Луис способен подавлять свои желания.

– В таком случае… – Она обвила его шею руками.

Луис тихонько хрюкнул и ткнулся носом в пахнувшее «Шанелью» плечо. Он положил ладонь ей на попку и стал задирать юбку до тех пор, пока не стали видны подтяжки.

– Погоди, нас могут увидеть, – Амелия услышала голоса и подтолкнула Луиса в кусты, окружавшие площадку для гольфа.

Во время этого движения защелки на ее чулках отстегнулись, и Амелия хихикнула. Луис также засмеялся и развернул ее, прижав к стволу большого дерева.

– Ах, Луис, – выдохнула Амелия, чувствуя через тонкие серые брюки его эрекцию. Она положила руку на пульсирующий ствол.

Луис застонал и снова задрал ей юбку, так что бедрами она ощутила шероховатую кору. Она попыталась чуть отодвинуться от дерева, чтобы не поцарапаться, но не тут-то было. Луис елозил ногами вверх-вниз вдоль ее правого бедра, словно пытаясь утолить свой пятнадцатилетний зуд. Он дышал ей в ухо, и дыхание его становилось с каждым движением все более прерывистым.

– Луис, Луис… – бормотала Амелия, гладя ему спину под пиджаком. Затем перенесла свою руку вперед и стала развязывать ему галстук.

Луис сбросил пиджак на землю. Не говоря ни слова, он осторожно уложил Амелию на пиджак, позаботившись о том, чтобы ее юбка не испачкалась, хотя на чулки ее успело налипнуть немало мусора.

Он завозился с молнией на брюках, однако незнакомая конструкция крючка не поддавалась, и Амелия стала ему помогать. Луис положил руку ей на лобок и стал его тискать через шелковые трусики.

– Не могу поверить в то, что мы с тобой сейчас занимаемся этим.

А Луис уже стаскивал с нее трусики. Они оказались на уровне ее колен. Он задрал юбку до талии и принялся целовать ей живот. Его пенис, освободившийся от брюк и трусов, стучал по ее ноге.

Луис некоторое время возился с ее киской. Он легонько подергал ее за волосы, раздвинул пухлые губы и сунул туда палец, которым стал осторожно двигать взад-вперед. Амелия дрожала в предчувствии большего. Она обхватила ногами его крепкие бедра, взяла в руку пенис и направила его в приоткрывшуюся щель. Затем пальцами раздвинула ноющие срамные губы. Луис уперся локтями и приготовился к штурму влагалища, о котором мечтал пятнадцать лет.

– О-о-о! – счастливо простонала Амелия, когда круглый набалдашник пениса, еще сильнее раздвинув губы, вторгся во влагалище. Она обхватила Луиса за ягодицы и притянула к себе. Все происходило именно так, как Амелия давным-давно рисовала себе в воображении; она лишь не ожидала, что пройдет так много времени, прежде чем они сольются в экстазе.

Луис стонал от невероятного возбуждения. Для него это также был момент осуществления его заветного желания. Он двигался медленно, словно смакуя происходящее. Он бросил взгляд на то место, где соединялись их тела, затем на ее лицо. Чем больше он думал об этом, тем все больше твердел и увеличивался в объеме его ствол. Ведь он в эту минуту долбит, трахает не кого-нибудь, а Амелию, Амелию Эштон!

Амелия уцепилась за траву, на которой лежала, когда Луис ускорил толчки. Ей хотелось закричать, но она сдержалась. Другие гости прогуливались совсем недалеко от того места, где они корчились от сладострастия. Луис застонал, однако Амелия тотчас же прикрыла ему рот рукой.

– Осторожно, – прошептала она.

Луис воспринял это как команду умерить свои толчки.

– Да нет же! – зашипела Амелия. – Долби энергично, но бесшумно.

Луис тотчас же повиновался. Амелия стала подмахивать, одновременно она мяла ему ягодицы. Временами она пощипывала его, чтобы форсировать его оргазм, ибо у нее оргазм уже начинался. Мышцы ее влагалища сжимались вокруг движущегося ствола. Она почувствовала, что у нее закружилась голова, как если бы она собиралась потерять сознание.

– Ах, Луис! – воскликнула она, не в силах более сдерживаться. По звуку ее голоса он понял, что тоже может не сдерживать себя. Он сделал несколько мощных толчков и запрокинул голову назад. В лоно Амелии мощным потоком хлынула сперма.

Он больше не мог молчать. Амелия вцепилась пальцами ему в спину и изо всех сил прижалась к его телу. Луису показалось, что его пенис стал таким огромным, что заполнил собой все ее тело. Оргазм у Амелии, похоже, проходил через весь позвоночник.

– Да! Да! Да! Это изумительно!

Влагалище обхватило пенис, по-хозяйски сжало его, не давая ему освободиться. Еще никогда в жизни Амелия не испытывала такого мощного оргазма.

Луис скатился с нее, оставив следы спермы на кружевной подвязке. Он сжал ей руку и пытался найти слова. Однако не мог. Некоторое время они молча лежали и наблюдали за ногами гостей, прогуливавшихся поодаль. Было такое ощущение, что они дети и опять прячутся от взрослых.

Глава 14

– Привет!

Когда Амелия вышла из туалета, губы у нее опять были накрашены должным образом, чулки она сняла совсем. Она автоматически поздоровалась, увидев знакомое лицо. На свадьбе было множество представителей семейства Лусарди, большинство из которых звали Луис либо Луиза. Но этот элегантный мужчина был не похож на Лусарди, и Амелия никак не могла сообразить, где она видела его раньше.

– Извините, – застенчиво дотронулась она до его локтя. – Вы, случайно, не Гаэтапо – дядя Карис?

– Нет, – с чисто английским выговором ответил мужчина, и это могло означать, что к мафии он никакого отношения не имеет. – Я друг жениха. Криспин Хардкасл. Здравствуйте! – Мужчина протянул руку.

– Здравствуйте.

Они некоторое время смотрели друг на друга. Амелия лихорадочно думала, каким образом поддержать разговор. Мужчина был великолепен… а она свободна. Луис отправился отвозить бабушку в отель на ночь.

– Вспомнила! – сказала вдруг Амелия. – «Конкорд». Вторник. Мы сидели рядом, и вы проспали весь полет. Я была очень разочарована. Не часто мне приходится сидеть рядом с человеком, с которым мне хотелось бы поговорить.

Криспин потер подбородок.

– Весьма сожалею. Не могу вспомнить. У меня отвратительная память на лица. Хотя допускаю, что это свинство с любой стороны – не помнить вас.

Амелия вспыхнула. На этой неделе уже не первый раз ей говорили, что не помнят ее.

– Я думаю, что смотрелась бы совершенно иначе, если бы сохранила свой макияж.

– Да, – сказал Криспин. – Совершенно очаровательно. – Затем слегка сконфуженно пробормотал: – Мне надо вернуться за свой стол. Я должен присматривать за сестрой Тома Каролиной.

– Везучая девушка, – вздохнула Амелия.

– Я увижусь с вами до конца дня, без всякого сомнения. – Он направился к шатру и неуверенно кивнул. – Да, я увижу вас снова.

У Амелии вдруг возникли сомнения в том, что она снова его увидит, и она решилась задержать его.

– Я уверена, что Каролина какое-то время может подождать, – торопливо проговорила Амелия. – Я не знаю Англию настолько хорошо, поскольку наполовину американка. Я обратила внимание, какие великолепные деревенские виды открываются из окон клуба, и хочу попросить: не были бы вы так любезны показать мне некоторые здешние достопримечательности?

– Достопримечательности? – озадаченно переспросил Криспин. – Боюсь, что от меня мало пользы – я ведь сам не из этих мест.

– О, но, может быть, вы скажете мне, что это за деревня? – сказала Амелия, неопределенно обведя рукой вокруг себя. Ее совершенно не устраивал отрицательный ответ. Она взяла Криспина за руку и вывела на веранду. – Вы похожи на человека, который кое-что знает о растениях.

Она заключила его руку между ладонями и погладила ее, заглянув в глубину его глаз. И это тотчас сработало.

– Растения? Ах да, растения, – пробормотал Криспин.

Новоиспеченная миссис Уильямсон стояла на веранде рядом со своим мужем в окружении стайки девушек, которые жаждали все узнать о ее платье и, разумеется, разглядеть кольцо. Когда Амелия проходила мимо, Карис поймала ее взгляд и улыбнулась.

Амелия и Криспин прошествовали далее в сторону сада, где яркие огни, светившиеся в здании клуба, уже не бросали своих отсветов на траву. Теперь Криспин шел вперед вполне целеустремленно. Амелия едва поспевала за ним.

– Куда мы идем? – спросила она.

– Вы хотели увидеть кое-какие растения, – ответил Криспин.

Внезапно из-за облаков выглянуло заходящее солнце и осветило большую оранжерею, располагавшуюся вдоль забора. Именно здесь садовник клуба выращивал отменные цветы, которые затем высаживались в декоративные вазоны. Криспин толкнул дверь и пропустил вперед Амелию. Воздух в оранжерее был жаркий и тяжелый, пахло созревающими помидорами. Виноградная лоза с маленькими зелеными кистями тянулась по подпорке вверх к потолку. Рядом Амелия увидела роскошный арбуз.

– Тропические растения, правда? – спросил Криспин.

– Похоже, – ответила Амелия. – И как вы только нашли!

– Я заметил это, когда выходил покурить.

Криспин закрыл за собой окантованную алюминием дверь оранжереи. Жара внутри была удушающая. Амелия почувствовала, что у нее закружилась голова, хотя и не была уверена, было ли это по причине недостатка кислорода или из-за пьянящего запаха одеколона, исходящего от Криспина, когда он притянул ее к себе и подтащил к мешку с компостом.

– Кажется, я припоминаю сейчас встречу с тобой на «конкорде», – жарко прошептал он ей на ухо. – Ты стала причиной моего весьма эротического сна. Когда я проснулся, я просто испугался…

Дрожь пробежала по всем членам Амелии.

– Я бы убедила тебя дать свой номер телефона, – сказала она, трогая пальцем его дорогой шелковый галстук.

Внезапно Криспин приподнял длинные рыжие волосы Амелии с ее плеч и осторожно поцеловал в затылок. Затем его рот скользнул от затылка к ее губам. От его языка пахло шампанским и тортом. Амелия испытывала опьянение уже от этого. Его рука придерживала ее так, словно ее тело было из тонкой яичной скорлупы. При этом руки его лежали точно на ее лопатках.

– Надеюсь, ты не станешь возражать против поцелуя, – сказал он уже после того, когда поцелуй совершился.

– Теперь уже слишком поздно, – пробормотала она ему врот.

Криспин улыбнулся и еще теснее прижался к ней. Туфли соскользнули с ног Амелии на влажный пол, и она обвила ими его ноги. Криспин продолжал целовать ее, дразня языком губы, одновременно стал тереться бедрами о ее бедра. Амелия ощутила, как набирает силу и твердость его пенис, который упирался ей в живот.

Руки Криспина перестали быть слишком нежными. Они двигались по ее грудям с профессиональной точностью. Через тонкую материю блузки он довел ее соски до твердого состояния. Было даже несколько неприятно от трения материи о соски, и Амелия от души обрадовалась, когда он задрал блузу, и ноющие груди ощутили ласку теплого воздуха оранжереи.

– У тебя просто фантастические сиськи, – сказал Криспин.

Амелия хихикнула, услышав от него неожиданно столь простонародное слово. Он взял в руку ее левую грудь и слегка сжал, наблюдая за реакцией Амелии, которая откинула голову назад от восторга. Затем слегка потряс ее, как бы взвешивая. Наконец нагнулся и нежно поцеловал горошину соска. После этого сжал его зубами и стал посасывать.

– А! – ахнула Амелия.

– Больно?

– Нет-нет, продолжай!

– С удовольствием.

Криспин переключил внимание на другую грудь. На какой-то момент Амелии показалось, что все ее ощущения сосредоточились в грудях. Они ныли и почти звенели от удовольствия при прикосновении к ним. Когда зубы Криспина сомкнулись вокруг соска и стали деликатно его покусывать, она вскрикнула от наслаждения.

Затем его поцелуи стали спускаться вниз. Амелия почувствовала легкие прикосновения к животу и пупку. После его неудачных попыток она помогла ему расстегнуть юбку, и та бесшумно соскользнула на пол.

На Амелии не было трусиков, поскольку Луис оставил их еще раньше в саду. Руки Криспина свободно скользили по ее ягодицам, затем он поднял ее и усадил на прохладный мешок с компостом, отчего у нее прошла дрожь по телу.

– Раздвинь пошире ноги, – шепотом попросил он. Его теплые сильные руки находились на ее бедрах.

Амелия с готовностью повиновалась, развела ноги как можно шире. Криспин придвинулся и оказался между ними. Прежде всего он нежно поцеловал ей лицо, затем опустился перед ней на колени. Его руки скользнули к промежности Амелии. Она ощутила, как его пальцы щекотно перебирают волосы на лобке и в промежности и раздвигают наружные губы.

– Как это красиво! – пробормотал Криспин.

Амелия прерывисто вздохнула. Она чувствовала, как его пальцы прикасаются к лепесткам губ и раскрывают так осторожно, словно это лепестки какого-то нежного диковинного цветка. Она уже была мокрая, внутренняя поверхность бедер сделалась влажной от пота. Она слышала, что дыхание Криспина делается все тяжелее.

– Да, да, – шепнула она, поняв, что лицо его приблизилось к ее промежности настолько близко, что она ощущает тепло его дыхания, и горя нетерпением, когда же его язык коснется того места, которое так ныло и полыхало. Когда контакт совершился, Амелия судорожно вдохнула в себя воздух и ухватилась руками за края полки.

Криспин водил языком вдоль половой щели нарочито медленно, со смаком. Амелия судорожно сжимала пальцами края полки. Он действовал языком весьма искусно, словно пальцем, он лизал ее затвердевший клитор, и спазмы сладострастия пробегали по всему ее позвоночнику.

– Криспин… – пробормотала она.

В ответ он с удвоенной силой лизнул ей похотник.

– Боже, как чудесно ты делаешь…

Ее похвала еще больше подхлестнула Криспина. Амелии было жарко, но она испытывала блаженство. Конденсировавшиеся капли упали с потолка на ее обнаженные бедра, и от этого она громко рассмеялась. Криспин продолжал добросовестно лизать ей вульву, получая удовольствие от ее сладострастных стонов, ахов и вскриков. Не удержавшись, Амелия сжала бедрами голову Криспина. Его пальцы вонзились в ее бедра. Начинался ошеломительный оргазм.

* * *

Бутылка шампанского пробила крышу оранжереи и приземлилась в нескольких дюймах от совокупляющихся. Амелия отклонила голову назад, услышав звон стекла. Голова Криспина была защищена бедрами, которые она быстро сомкнула. К счастью, Амелию спасли помидоры.

– Что за…

Криспин через секунду был уже на ногах.

– С тобой все в порядке?

Амелия кивнула. Она была даже более чем в порядке. Криспин распахнул дверь оранжереи и бросился к зданию клуба, чтобы найти виновника. Амелия натянула слегка испачканную компостом юбку и последовала за ним на приличном расстоянии в ту сторону, где уже затихали звуки празднества.

Амелия вздохнула и сказала себе, что она свое получила. Она взглянула на часы. Сегодня суббота, почти половина десятого. Она вдруг вспомнила, что у нее назначено рандеву в баре.

Глава 15

Амелия спешила в Лондон на всех парах, но когда появилась в баре, опоздав всего на две минуты, Сью выглядела весьма взволнованной. Она тут же надела жакет и, не дожидаясь, когда Амелия подойдет, пошла ей навстречу. Амелия едва успела заказать себе питье, как Сью сунула ей в руку смятый клочок бумаги.

– Похоже, ты поработала пару часов дополнительно прошлой ночью, – саркастически заметила Сью.

– Ты нашла свой телефон? – спросила Амелия.

– Да, спасибо. Я нашла свой телефон. Похоже, я стала выполнять для тебя роль автоответчика. Клиент из Хэмпстеда хочет снова тебя видеть. Сегодня вечером. Как можно скорее. Вот его адрес.

Это здорово. Победа! Амелия почувствовала ликование. Она посмотрела на адрес, написанный на клочке бумаги.

– Но ведь это Уэльс, – удивленно проговорила она.

– Верно, – согласилась Сью.

Амелия ожидала, что это будет Лондон.

– И что же он там делает?

– Я думаю, что это его деревенское убежище, – сказала Сью. – Ты можешь это сделать, Натали? Я хотела бы тебе помочь, но ко мне приезжает в воскресенье старый друг, и я не могу его разочаровывать – надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Мистер Хэмпстед говорит, что он оплатит стоимость проезда или бензина и всякие прочие расходы. Это будет приятная поездка, беби.

С этими словами Сью поцеловала ее в щеку и бросилась к такси, которое ожидало ее и должно было отвезти к месту ее свидания. Бармен, который уже научился узнавать Амелию в парике блондинки и был знаком с ее вкусом, поставил перед ней водку и тоник.

Амелия снова посмотрела на адрес. Уэльс. Это сотня миль отсюда. Ей понадобится время, чтобы добраться туда, а ведь она собиралась вернуться в Соединенные Штаты к ночи в воскресенье. Времени явно в обрез. Но с другой стороны, это для нее последняя возможность узнать своего героя.

Внезапно приняв решение, Амелия отодвинула водку и тоник.

– Спасибо, – сказала она бармену, – но мне лучше сегодня не пить. Мне предстоит провести вечер за рулем.

Четырьмя часами позже Амелия смотрела то на бумажку с адресом, то на надпись на въездных воротах, пребывая в полном недоумении. Надпись совпадала с адресом, она ехала в точности с предписаниями, данными на бумаге, однако тот дом, который стоял перед ней, скорее напоминал развалину. Половина окон вообще не была застеклена, так что говорить об огнях в доме не приходилось.

Амелия решила подогнать взятый напрокат красный автомобиль поближе к воротам, чтобы не утонуть в грязи. Однако когда она попыталась объехать самую большую лужу, машина окончательно застряла. Колеса отчаянно крутились, отбрасывая комья грязи. Чем сильнее Амелия форсировала мотор, тем глубже увязала. Она с тоской посмотрела на трясину, отделявшую ее от дома, на свои элегантные кожаные туфли-лодочки. Разве могла она предположить, что ей понадобятся сапоги?

Мобильного телефона при ней не было, а если бы и был, вряд ли кто-то принял бы ее звонок в этом забытом богом месте. У нее не было ни малейшей надежды выбраться из трясины. Уже стемнело, однако никаких огней в доме не было видно. Амелии захотелось разрыдаться. Она многое отдала бы за то, чтобы оказаться сейчас в шикарном номере отеля. Она заглушила мотор и выключила свет. Какой смысл понапрасну сажать аккумулятор? Амелия нервно постучала пальцами по баранке.

Что еще ей остается делать, если не попытаться попасть внутрь этого ужасного дома, чтобы запалить огонь, пока не стало совсем темно?

Тяжело вздохнув, Амелия открыла дверцу машины. Вначале она хотела было снять туфли, но затем решила, что этой грязи ее чулки не выдержат. С грацией супермодели она погрузила ноги в грязную жижу, при этом выругавшись с выразительностью торговки рыбой.

Никогда еще ей не казалось, что десять футов – это так далеко.

Петли разболтанной деревянной двери продолжали еще долго скрипеть, после того как Амелия открыла ее. Она отыскала дорогу на кухню и, остановившись на каменном полу, с отвращением посмотрела на свои туфли стоимостью двести фунтов, которых не было видно под слоем грязи. Впрочем, она выдавила из себя улыбку, подумав, как смеялась бы Ровена, увидев в эту минуту свою суперзвезду.

Старая газета помогла ей разжечь очаг, а ножки стула послужили топливом, и вскоре в комнате заполыхал огонь. Но тут же обнаружилось, что трубу давно никто не прочищал, и это снова привело Амелию в отчаяние.

– О Господи! – воскликнула она. – Может, мне нужно просто проснуться от кошмарного сна?

Однако это не было сном. Была кошмарная действительность.

Амелия посмотрела на часы. До зари еще оставались долгие часы. Она взяла старый мешок, лежавший в углу, проверила, нет ли в нем крыс, и, не обнаружив оных, легла на него возле очага. Она поджала колени, чтобы согреться, и ей стало до чертиков жалко себя.

Внезапно пламя в очаге заколебалось, и Амелия сообразила, что кто-то за ее спиной открыл дверь. Она осторожно оглянулась, протянув при этом руку к кочерге. Амелия услышала шаги по каменному полу, тяжелое дыхание и, наконец, знакомое покашливание.

– Тебе тепло? – спросил ее Тони Девонфилд.

Амелия резко повернулась, замахнувшись ржавой кочергой. Она провела в этой дыре уже почти три часа, и этого времени было вполне достаточно, чтобы прийти к выводу, что у клиента не все дома.

– Слава Богу, что ты появился, – прохрипела она. – Надеюсь, у тебя есть «лендровер» или что-то в этом роде. Моя машина завязла в грязи, и я намерена ее вытащить и ехать домой.

Тони Девонфилд рассмеялся.

– В этом нет ничего смешного, – напустилась на него Амелия. – Я не собираюсь оставаться здесь ни на минуту, а ты должен мне двести фунтов за пару загубленных туфель.

– Почему? Потому что ты не следовала моим инструкциям?

– Что ты имеешь в виду?

Амелия поднялась на ноги и попыталась запахнуть на себе жакет – она до сих пор еще не согрелась.

– А то, что если бы ты следовала моим инструкциям, ты бы подъехала не со стороны дома, а со стороны флигеля, где я живу. Я подумал было, что ты вообще решила не приезжать, но затем увидел пожар.

– Пожар!..

– Ну, просто небольшое преувеличение. – Девонфилд принялся гасить маленький пожар, учиненный Амелией. – Сейчас я наведу здесь порядок, и мы направимся во флигель. Если ты не хочешь оставаться, тебе не придется этого делать, но я не думаю, что твоя машина будет способна сдвинуться с места раньше утра.

– Ты можешь отвезти меня до ближайшей железнодорожной станции, а машину отправишь потом.

– Я бы с радостью, но у меня нет машины, – криво улыбнулся Девонфилд.

Амелия обхватила голову руками. Ну конечно же, у него нет машины. Он ведь отшельник, черт бы его побрал.

– А до ближайшей деревни я не могу дойти, потому что у меня болит нога. Тебе придется остаться здесь до утра.

Амелия вынуждена была покориться судьбе.

Девонфилд загасил огонь и вывел Амелию из комнаты. В руке он нес факел – другого освещения в доме не было, – и Амелия вынуждена была взять его за руку. Пока они шли, он рассказал ей историю дома. Девонфилд купил его год назад и вознамерился его восстановить, однако, приведя в порядок флигель, обнаружил, что у него пропал к этому интерес. Сейчас он занимается другими проектами «Сделай сам». Амелия попыталась что-нибудь выяснить об этих проектах, но Девонфилд не стал об этом распространяться.

Они вышли через заднюю дверь на грязный двор. Флигель находился довольно далеко и был закрыт стеной. Амелия в отчаянии посмотрела на грязь, которую хорошо было видно в лунном свете, затем на свои ноги, на которых не было ничего, кроме чулок. Не говоря ни слова, Девонфилд поднял ее и понес через двор. На Амелию произвела впечатление его сила; к тому же, несмотря на его слова о больной ноге, он даже не прихрамывал. Вначале она хотела было прикрикнуть на него, но затем почувствовала, что ее решимость побыстрее добраться до Лондона ослабла. Ей захотелось взглянуть на флигель. Увидеть прибежище своего героя.

Девонфилд ловко распахнул дверь в дом. На Амелию тотчас же пахнуло теплом.

– Посиди у огня, – распорядился он. – И сними чулки – они совсем промокли.

Амелия охотно последовала его совету.

Девонфилд вышел в другую комнату, а она оглядела кухню, в которой оказалась. Деревенская кухонька в Уэльсе. Вряд ли она ожидала, что в качестве проститутки окажется в подобном помещении. А тем временем Девонфилд вернулся с двумя бокалами янтарной жидкости.

– Вот, выпей, чтобы согреться и успокоиться.

Амелия с улыбкой взяла протянутый бокал и сделала глоток. В бокале было бренди, которое не относилось к числу ее любимых напитков, однако, обедая в течение последних двух лет в самых фешенебельных ресторанах, она успела узнать, что это весьма дорогой напиток, и оценила этот факт.

– У тебя здесь очень мило, – сказала она.

– Благодарю… Меня это место устраивает. Ты ела? – спросил он.

– Нет.

– А я тут занимался стряпней весь день.

– Стряпней? – удивилась Амелия.

– Я сам пеку себе хлеб. В деревенской лавке торгуют не бог весть каким. Конечно, удобств здесь мало.

– А зачем вообще ты сюда приехал? – не удержалась от вопроса Амелия. – У тебя такой уютный дом в Лондоне.

– К сожалению, то был не мой дом. Дом моего друга.

– О! – Амелия почему-то обрадовалась. Неудивительно, что ей не удалось найти его фото на камине. Она еще раз окинула взглядом кухню. Никаких следов пребывания женщины. – Так, стало быть, ты живешь здесь все время?

– Да, это так.

– Совершенно один?

– Да.

– Так можно затосковать.

– Да нет, я не слишком люблю людей, – ответил Девонфилд.

– О! – Озноб пробежал по ее телу.

Девонфилд попытался улыбнуться.

Он в самом деле стряпал весь день. Он не только испек хлеб, но и приготовил жаркое в горшочках, которое показалось Амелии удивительно вкусным, тем более что за время ее путешествия из Лондона и дальнейших событий она изрядно проголодалась. Кроме того, Девонфилд подал вина. Это было дорогое вино, от которого у Амелии приятно закружилась голова. Они болтали о всякой всячине. О жизни в деревне. О погоде. Но едва Амелия пыталась повернуть разговор на музыкальные темы, Девонфилд менял предмет разговора либо притворялся, что не слышит ее, и подливал ей в бокал вина.

– Мы проболтали с тобой до ночи. Должно быть, я здорово утомил тебя, – сказал он и стал подниматься из-за стола.

– Нет-нет! – Амелия автоматически дотронулась до его руки.

Девонфилд остановился на полпути к раковине и устремил на нее взгляд. Сердце у Амелии дрогнуло. Ей показалось, что в его взгляде было не простое вожделение.

– Я вовсе не устала.

Девонфилд проглотил в горле комок.

– Тебе не следовало это говорить.

Амелия сложила тарелки в посудомоечную машину. Оказавшись рядом с ним, она ждала его следующего хода…

– Может, нам помыться? – спросила она. – Или же мы отправимся спать?..

Глава 16

– Ванная находится вон там. – Девонфилд показал в конец коридора. – Было бы хорошо, если бы ты заколола волосы, – застенчиво добавил он.

Амелия прошла по коридору с сумкой в руке. Тепло из кухни не распространялось столь далеко. Она толкнула дверь и осторожно вошла в холодное помещение. К ее облегчению, никаких пачек на перекладине не висело, были только пушистые полотенца и ваза с засохшими цветами.

Амелия быстро поправила себе макияж, привела в порядок волосы и брызнула на шею «Шанелью № 5». Она спешила вернуться в тепло, а также к Девонфилду, как бы боясь, что две минуты отлучки разрушат тот мостик, который она пыталась перекинуть между ними.

Закончив туалет, Амелия пошла искать Девонфилда. На кухне его не оказалось. По негромким звукам виолончели она определила местонахождение спальни. Девонфилд был занят тем, что зажигал канделябры, которые стояли на старой деревянной подставке. Амелия громко вздохнула. Он обернулся и приветствовал ее нервной ухмылкой.

– Надеюсь, ты не замерзнешь, – сказал он. – Я пока что не успел везде провести центральное отопление.

Амелия села на край кровати и пожала плечами.

– Боюсь, у меня нет запасных чулок, – пожаловалась она.

– Ну ничего.

Девонфилд оказался рядом с ней. Он стал целовать ее обнаженную шею, вдыхая исходящий от нее аромат. Его рука погладила ей плечи, и Амелия, расслабляясь, закрыла глаза. Она легла спиной на чистые белые простыни, а он принялся расстегивать ей платье.

Под серым джерсовым платьем на ней была тугая атласная грация, которая плотно и рельефно обтягивала ее формы.

Амелия тронула пуговицы его рубашки и принялась их не спеша расстегивать. Девонфилд сбросил рубашку. В ответ Амелия освободилась от платья. Девонфилд расстегнул мягкие, поношенные джинсы, и теперь их тела разделяли только ее грация да шелковые трусы на Девонфилде.

Амелия провела пальцами по его твердому подбородку, затем по волосам, которые были густыми и мягкими. Она притянула его голову к себе и поцеловала в нервно улыбающийся рот.

Амелия почувствовала, как он осторожно опускает свое тело на нее. Он прижался пахом к жаркому треугольнику между ее бедер, который представлял собой вместилище желания и страсти. Амелия ухватилась за его ягодицы, прикрытые шелком трусов, и притянула его тело к себе. Тихонько посапывая, она стала двигать тазом и тереться лобком о пенис.

– Натали! – прошептал Девонфилд.

Она напряглась и лишь затем вспомнила, что для него она была Натали. После этого она снова расслабилась и нежно провела ладонью по его спине. Тяжело задышав, она просунула руку между их покачивающимися телами и стала за пояс сдергивать его трусы вниз. Он приподнялся на руках, давая ей возможность довести начатое до конца, и вскоре Амелия увидела восставший ствол, который подергивался между их телами. Затем Девонфилд лег на нее, и его руки принялись оглаживать ей бедра, закованные в кружева и атлас грации. Его пальцы неуверенно остановились у кружевной кромки ее мини-трусиков.

Амелия затаила дыхание, когда он стал скатывать трусики вниз по ногам. Она приподняла попку, чтобы помочь ему их снять. Затем перекатилась на бок и молча ожидала, пока он расстегивал крючки ее грации на спине. Когда все было позади, Амелия снова легла на спину. Теперь она лежала перед ним совсем голая.

Амелия услышала, как Девонфилд ахнул, любуясь плавными линиями ее тела, которое он загораживал от света собой. Он медленно провел рукой по ее бедрам снизу вплоть до талии, словно скульптор, который оценивает красоту божества, высеченного из камня. Холодок, который лился из окна, заставил ее почувствовать легкий озноб. Девонфилд дрожащими пальцами провел по внутренней стороне бедер Амелии и остановился на рыжеволосом лобке. Она тихонько вздохнула и в ответ обхватила пальцами его покачивающийся ствол.

Пенис, который Амелия держала в руке, был гладкий и теплый. Он пульсировал и явно хотел оказаться в ее влагалище. Амелия быстро смочила пальцы слюной и сдвинула крайнюю плоть головки. Девонфилд тихонько застонал, когда она стала легонько дрочить тугой ствол. Как бы в ответ на ее действия он поднес пальцы к ее щели и, поколебавшись, раздвинул губы, после чего погрузил во влагалище один палец.

– Очень приятно, – пробормотала Амелия.

Вдохновленный похвалой, Девонфилд стал двигать пальцем взад и вперед, соблюдая тот же самый ритм, что и Амелия, которая продолжала дрочить его ствол.

Амелии казалось, что она слышит биение собственного сердца в нервной тишине комнаты. Импульсивно выпустив из руки его пенис, она прижала к себе Девонфилда. Она ощутила, как горячий ствол прижался к нежной внутренней стороне ее бедра. Пенис деликатно, но настойчиво толкался в срамные губы и словно просил о том, чтобы его впустили внутрь.

Внезапно Девонфилд оторвался от Амелии и потянулся к комоду, стоявшему рядом с кроватью. Через несколько секунд в его руках оказался презерватив, который он принялся надевать на пенис. Тем временем Амелия одной рукой ласкала ему яйца, а другой – собственные срамные губы. Когда Девонфилд был готов, они встретились друг с другом взглядом.

– Ты уверена? – спросил Девонфилд.

Амелия кивнула.

Девонфилд лег на нее и с тихим стоном вошел во влагалище. Амелия откликнулась таким же стоном, всеми фибрами души она ощутила, что рождается союз, который она ожидала и предчувствовала давно. Девонфилд некоторое время лежал без движения, словно его первый толчок забрал у него всю энергию. Амелия обвила его ногами и покачивалась таким образом, чтобы он проник в нее еще глубже. Его голова с каштановыми волосами уткнулась ей в плечи. Она ощущала запах шампуня, смешанный с легким солоноватым запахом пота. Кожа на его спине была более гладкой, чем поверхность обкатанной морем гальки.

– Тони, – пробормотала она, как бы пробуя это имя на вкус.

Словно разбуженный ее обращением, он возобновил движение, стал тихонько покачиваться взад и вперед, то почти вынимая пенис из ее щели, то вновь загоняя его во влагалище. Похоже, они идеально подходили друг другу. Оба двигались и покачивались так легко и естественно, словно прожили вместе уже много лет. Девонфилд приподнялся над ней, уперевшись в кровать руками. Амелия посмотрела туда, где они соединялись друг с другом в единое целое.

Девонфилд стал двигаться чрезвычайно осторожно. Он покачивался то влево, то вправо. Амелия не сдержала вскрика, когда ощутила, как округлая головка его ствола прикасается к входу во влагалище. Она сжала ему ягодицы, оставляя белые метки от ногтей у него на теле.

Затем он упал на нее. Его толчки сделались более настойчивыми и энергичными. Амелия обвила рукой его шею. Другой рукой она обхватила спину. Теперь он двигался так быстро, что она едва успевала за ним. Она прерывисто дышала ему в ухо, а затем раздался стон, почти крик экстаза. Она отчаянно толкнулась ему навстречу, чтобы форсировать контакт их дергающихся тел. Она хотела, чтобы его ствол касался похотника всякий раз, когда выскакивал из влагалища. Ноги ее дрожали, и она с трудом контролировала свои движения.

Внезапно тело Девонфилда снова оцепенело. Голова его откинулась назад, и он издал крик, улетевший к потолку. Амелия ответила на это мощным толчком ягодиц. Они замерли, словно слившись друг с другом в одно целое. У Амелии закружилась голова от остроты сладостных ощущений, она сжимала ягодицы Девонфилда и мяла, мяла их руками.

Разъединившись, они несколько минут лежали рядом, тяжело дыша и жадно хватая воздух. Амелия лениво протянула руку вверх и коснулась изголовья. Девонфилд поймал в воздухе ее изящную руку, поднес ко рту и нежно поцеловал.

Глава 17

Амелия сделала глубокий вдох. У Девонфилда дыхание пришло в норму, и он, похоже, расслабился. Ей нужно выяснить многие подробности о нем, прежде чем она должна будет его покинуть, хотя первый вопрос, который она задала, прозвучал несколько странно.

– Скажи, – прошептала она ему на ухо, – почему ты спишь с проститутками?

Ей показалось, что она почти услышала, как Девонфилд улыбается, однако он ничего не сказал.

– Я имею в виду, – продолжала Амелия, – что ты не какой-нибудь калека, или урод, или извращенец. Я думаю, что нашлись бы десятки девушек, которые были бы согласны спать с тобой бесплатно…

Девонфилд прижал к ее рту палец:

– Ты хочешь узнать причину или намерена ответить на этот вопрос за меня?

– Прости… Я слишком заболталась… – Она замолкла и закусила губу в ожидании ответа.

Девонфилд шумно втянул в себя воздух.

– Натали, я сплю с проститутками, потому что никому не доверяю.

– Но почему?

– Это давняя история. Я не хотел бы тебя утомлять.

– Утоми меня, – пробормотала она.

– О’кей, – вздохнул Девонфилд. – Давным-давно еще в то время, когда ты была слишком юна, чтобы думать о сексе, у меня было имя в той отрасли промышленности, которая выпускает музыкальные записи.

– В самом деле? – притворилась невинной Амелия.

– Да. Я выступал с оркестром, который имел некоторый успех. Продал несколько пластинок. Заработал энную сумму денег.

Поразительная скромность, подумала Амелия. Оркестр Девонфилда семь раз был первым в рейтинге.

– И вот тут я попал в ловушки, которые расставляет успех. У меня появилась масса «друзей». Множество «возлюбленных». Но затем я устал от сцены и решил уйти. Я хотел делать что-нибудь совсем другое, попробовать найти другой путь. Я оставил оркестр на середине нашего кругосветного турне и так и не возвратился в него.

Я очень быстро увидел, что те друзья, которые ранее окружали меня и, казалось, готовы были все для меня сделать, отпали от меня, как отпадает напившаяся пиявка от иссохшей коровы. Это все друзья, с которыми можно поговорить о погоде. Они потеряли интерес ко мне. И с тех пор я никому не доверяю.

– В том числе и женщинам?

Девонфилд вздохнул:

– По крайней мере, когда я плачу девушке, я точно знаю, зачем она пришла сюда… Хотя ты, – добавил он шепотом, – пришла сюда скорее всего по доброй воле.

Амелия приподнялась на кровати и посмотрела ему в лицо, хотя в темноте рассмотреть его было трудно. Она ничего не сказала, лишь нежно поцеловала его в сурово сжатые губы.

Глава 18

Казалось бы, эту беседу шепотом в середине ночи можно считать победой, однако когда Амелия проснулась утром, она обнаружила, что, кроме нее, в спальне никого нет. Подушка еще сохраняла вмятину от его головы, сам же Девонфилд давно ушел.

Расчесывая волосы перед туалетным столиком, она заметила конверт. Амелия не сразу открыла его, на мгновение забыв, что для Девонфилда она проститутка по имени Натали. Когда же Амелия его вскрыла, у нее упало сердце. В конверте она обнаружила двадцать пятидесятифунтовых купюр и маленькую записку, в которой говорилось, что он ушел на прогулку и будет весьма признателен, если к его приходу она уедет. Машина извлечена из грязи, гласила записка, ее вытащил грузовик на заре.

Амелия не помнила, как она собрала вещи, пытаясь изо всех сил сдержать подступающие к глазам слезы. А чего, собственно говоря, она ожидала? Возможно, она и в самом деле испытывала теплые чувства к нему, но для него-то она оставалась всего лишь проституткой. В лучшем случае он мог посчитать, что она интересуется им из-за денег, а в худшем он может смотреть на нее сверху вниз и видеть в ней не только проститутку, но и дурочку, которая втрескалась в клиента – в мужчину, который способен покупать девчонок, как он покупает туфли.

Амелия медленно направилась босиком к двери, молясь о том, чтобы в последний момент натолкнуться на него. Она расскажет ему свою историю, скажет, что она имеет отношение к шоу-бизнесу, поскольку ей до смерти хотелось работать с ним. Это будет почти правдивая история.

Однако когда Амелия выглянула из окна кухни, она увидела Девонфилда, который шел по косогору, удаляясь от дома. Он вернется не раньше чем через несколько часов. Он и в самом деле не хочет ее видеть.

Амелия приготовила себе кофе и постаралась собраться с мыслями. Ее вдруг осенило: не было бы счастья, да несчастье помогло, и можно воспользоваться тем, что он далеко.

Амелия вспомнила его слова о том, что этот флигель не только место, где он живет, но и где он работает. Над чем он работал? Должно быть, над новой музыкой, и его труды можно здесь обнаружить. Амелия бросила плащ на кухонный стол и решила, что она ничего не потеряет, если обследует сейчас весь флигель. Она ходила по зданию, открывая двери в разные комнаты, до тех пор, пока не обнаружила крохотную дверь, скрывающую узкую лестницу. Чувствуя себя персонажем из волшебной сказки, который боится столкнуться с чудовищем, она осторожно поднялась по лестнице на один пролет. Далее лестница поворачивала за угол, там была еще одна дверь. Амелия подергала за ручку. Дверь была заперта. Амелия поблагодарила мать за надлежащее обучение и за наличие шляпных булавок.

Очень скоро Амелии удалось дверь открыть, и она обнаружила именно то, что искала.

Неудивительно, что Девонфилд позабыл про ремонт всего дома после того, как привел в порядок флигель. Здесь, в мансарде, он устроил себе поистине замечательную студию. Амелия ходила по просторной, полной воздуха комнате, проводила пальцами по совершеннейшей клавиатуре, которая позволяла бы даже безнадежно плохому музыканту ее оркестра превратиться в Моцарта.

Она взяла парочку аккордов на небольшом белом рояле, который доминировал в студии. Имея такую игрушку, она тоже не стала бы рваться в город. Амелия не удержалась и сыграла попурри из своих любимых мелодий. Собравшись было громко сыграть песенку «Нью-Йорк, Нью-Йорк», она вдруг спохватилась. Что она делает? Звуки ее игры, вероятно, долетали до самого Кардиффа.

В тишине, которая установилась после того, как замер последний аккорд, ей показалось, что скрипнула дверь. Она затаилась, словно кролик, прячущийся от ястреба. Скрип не повторился. Она с облегчением вздохнула. Она оставалась одна.

В студию лился свет через крышу. Амелия посмотрела через стекло и, к своему ужасу, увидела, что Девонфилд повернул и направляется назад, к дому. К счастью, Амелия точно знала, что именно ей теперь искать. Она бросилась к магнитофону и схватила одну из лент, лежащих рядом. На этикетке была надпись: «Опус номер 4». Проигрывать времени не было. Оставалось лишь уповать на то, что это была не пустая лента. Сунув ее в карман, она бросилась на лестницу, предварительно захлопнув за собой дверь. Она села в машину и выехала за пределы деревни раньше, чем Девонфилд вернулся в дом.

Увидев выезжающую на дорогу машину, Девонфилд остановился и посмотрел ей вслед. Махать рукой уже было поздно.

Глава 19

Приехав в Лондон, Амелия тотчас же бросилась к магнитофону, даже не удосужившись снять грязные чулки.

Девонфилд не утратил своей манеры. Музыка на пленке не уступала по качеству лучшим песням из «Послания в полночь».

Да нет, она была лучше!

Амелия сидела на краешке стула и полчаса слушала эту потрясающую музыку, равной которой она не слышала никогда. Слов не было, но они уже рождались в ее голове. Это было настоящее произведение искусства.

Она перемотала ленту и сунула ее в карман. Она была в полном восторге. Теперь она может приступить к делу. Автоответчик сердито мигал. На коврике у двери лежали три нечитаные газеты. Амелия подняла одну из них и улыбнулась. «Большой беби Трейси Хостелли в шоке». Он выглядел совершенно измочаленным. Это было ясно.

«Интересно, – подумала Амелия, – заплатит ли он мне за время, проведенное со мной?»

Лента автоответчика была вся заполнена. Ровена в бешенстве… «Самолет в Нью-Йорк отправляется через два часа. Где ты? Амелия, тут же позвони и пообещай, что непременно следующим рейсом вылетишь из Лондона».

Амелия прибыла в аэропорт в последний момент. У нее не было времени насладиться роскошью и удобствами зала для пассажиров первого класса. Она бросилась к самолету сразу после паспортного контроля. Когда она бежала по дорожке, она услышала, как диктор призывал пассажирку Эштон поторопиться.

К сожалению, как объяснила ей стюардесса, которая приняла у Амелии пальто и вручила пару газет, из-за ее опоздания они не могут предоставить Амелии то место, которое она просила. Она не сможет сидеть у окна.

– Не беда, – заверила ее Амелия, не собираясь устраивать из-за этого шум. – Я готова сидеть на крыле и при этом буду чувствовать себя счастливой.

Стюардесса жестом показала ей место. Амелия собралась было положить ручную кладь наверх, но перед этим взглянула на мужчину, рядом с которым она должна была сидеть, и оцепенела. Схватив сумку, она выскочила в проход.

Кажется, сидеть на крыле будет наилучшим вариантом.

– Я не могу сидеть здесь, – прошипела она стюардессе.

Мужчина, сидевший у окна, слегка похрапывал. Амелия напрочь забыла, что она не единственная звезда шоу-бизнеса, возвращавшаяся в Нью-Йорк. Ей вовсе не улыбалось дожидаться, когда Трейси Хостелли проснется, чтобы спросить у него, не нашел ли он себе нового шофера.

– Есть другие места? – спросила Амелия.

– Только не в первом классе, мадам, – ответила стюардесса.

Амелии пришлось возвращаться в Нью-Йорк в дешевом салоне, но она сочла, что легко отделалась. Она пощупала пленку в кармане. В следующий раз она постарается лететь в своем собственном самолете.

В аэропорту ее встретила Ровена.

– О Господи, Амелия, на прошлой неделе я день и ночь делала все, чтобы защитить твою репутацию, – пожаловалась она. – Сначала этот Гвидо, потом Хостелли. Ну как ты могла? Он был взбешен! Грозился, что не будет записываться, если не будет исключено твое имя.

– Меня исключили? – почти равнодушно спросила Амелия.

– Нет! – Лицо Ровены расплылось в широкой улыбке. – Он не может бросить нас, даже если бы попытался. Но боюсь, что в его следующем альбоме ты не будешь принимать участие.

– О Господи! – Амелия была почти рада этому.

Их поджидал лимузин. Рядом с шофером сидел Фрэнки. При появлении Амелии он приветственно помахал своей подопечной, но улыбкой не удостоил.

– Он чувствует себя виноватым, – шепотом объяснила Ровена. – Он считает, что должен был повнимательнее следить за тобой. Умолял не увольнять его. Надеюсь, что ты чувствуешь свою вину перед ним.

– Да, Ровена, конечно.

Лимузин ехал по Нью-Йорку. Амелия смотрела через тонированные стекла, зная, что снаружи ее не видят. Ничего не изменилось. Амелия вспомнила вид из окна флигеля Девонфилда. Казалось, что холмам Уэльса нет ни конца ни края. Зелень травы и голубизна неба с белесыми облаками. И бронзовая спина Девонфилда на ослепительно белых простынях.

Она снова полезла в карман и ощупала пленку.

– Так что ты делала в Лондоне? – весело спросила Ровена.

– Я… гм… – Амелия едва не сказала про пленку, но затем спохватилась. – То да се… В основном ходила по магазинам.

Глава 20

Ровена с улыбкой отключила мобильный телефон.

– Это Франкенштейн, – сказала она. – Он говорит, что кто-то в вестибюле хочет тебя видеть.

У Амелии екнуло сердце. С какой стати она так разволновалась? Ведь это же не он? Не Девонфилд.

Ровена возилась с бумагами и в этот момент дула на только что поставленную подпись Амелии, чтобы та не смазалась.

– Очевидно, он проездом через Нью-Йорк. Разумеется, я оставлю вас наедине. После того как ты протащила его через газеты, я не хочу быть свидетельницей, если ты вдруг начнешь целоваться.

– Надеюсь, это не Хостелли? – жалостно спросила Амелия. Но Ровена уже открывала дверь. – Ровена, не впускай сюда Хостелли без моего адвоката! Я говорю это на полном серьезе! Я возбужу дело и против тебя…

– Пока, Амелия! – Ровена хлопнула дверью. И в следующий момент раздался стук.

Амелия бросила быстрый взгляд в зеркало. Как ей сейчас объясняться? «Послушай, Трейси, я сожалею о случившемся. Я была огорчена тем, что не получила удовлетворения от такого человека. Я помещу объявление в «Таймс» и скажу, что сфотографировать тебя в пеленках была моя идея»?

Стук повторился, на сей раз более настойчиво.

«А твой шофер был такой душка. Что, если я выпишу тебе чек на шестизначную сумму?»

– Амелия, ты здесь?

Амелия сразу же узнала итальянский акцент. Слава Богу, что Хостелли был не единственный мужчина, чье имя она сумела прополоскать в газетах.

– Гвидо! – Она распахнула дверь, улыбаясь почти истерической улыбкой, ибо испытала невероятное облегчение. – Как приятно тебя видеть! Входи! Как ты поживаешь? – В ней пробуждалось чувство вины.

– Нормально, – сказал Гвидо. Он сел на синий шезлонг, на котором некогда восседала в его присутствии Амелия, и положил грязные ботинки на подушечки. – Я ожидал, когда ты вернешься назад.

– Ах, как мило! – пробормотала она.

На нем были новые джинсы, без каких-либо дыр и машинного масла. Вместо невзрачного хлопкового пиджака на нем была шикарная кожаная куртка с меховым воротником.

– Симпатичная куртка, – автоматически произнесла Амелия, подавая водку с тоником.

– Гм… – сморщил нос Гвидо. – Полагаю, что неплохая. Но после выигрыша иска я смогу приобрести даже кое-что от Версачи.

Холодок пробежал по спине Амелии.

– Иска? – шепотом спросила она.

– Да, иска, – подтвердил Гвидо. – Мой адвокат считает, что два миллиона – это не столь уж нереальная сумма в свете того, что я тоже понес моральный ущерб, а затем и потерял работу. – Говоря это, он спотыкался на некоторых словах – очевидно, он повторял на манер попугая то, чему его научили.

– Два миллиона?

– Долларов.

– Долларов?

– Ответчик способен их выплатить, – жестко сказала Гвидо. Протянув руку, он взял один из бокалов из дрожавшей руки Амелии. – Спасибо, – улыбнулся он и сделал глоток, – но я люблю, когда тоника побольше.

Амелия села на диван напротив Гвидо, лицо ее приобрело пепельный оттенок. Гвидо потягивал водку с тоником, однако не спускал глаз с Амелии. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не расплыться в довольной ухмылке.

После некоторой паузы Амелия откашлялась.

– А ты говорил об этом с Ровеной? – спросила она. – Я хочу сказать, что есть иной способ. Ты только подумай, сколько времени займет хождение по судам. К тому же есть шанс, что ты можешь и не выиграть. Ответчик имеет доступ к самым лучшим адвокатам в стране.

Гвидо откинул с лица волосы и пригладил их.

– Я думаю, что Сейер и Рубинштейн имеют к ним доступ.

Амелия недоумевающе уставилась на Гвидо:

– Сейер и Рубинштейн? Ты имеешь в виду рекламные агентства? А при чем здесь они?

– Да. Они использовали один из снимков. Тех самых, которые сделала горничная, когда ты оставила меня привязанным к кровати.

Амелия приложила холодные ладони к пышущим жаром щекам и издала вздох облегчения.

– Сейер и Рубинштейн, – снова пробормотала она.

– Они использовали один из снимков, на которых я без одежды, чтобы разрекламировать кальсоны. Опубликовали с подписью: «Бьюсь об заклад, что он хотел бы сейчас быть в кальсонах Кельвина!»

Амелия вдруг расхохоталась:

– В кальсонах Кельвина?

– Вот именно. Как будто я стал бы прикладывать синтетику к своим яйцам. Моя карьера была погублена. Мое агентство принимает за день по сорок звонков от производителей нижнего белья, и все спрашивают, не стал бы я носить их трусы или кальсоны. Меня приглашает выйти на подиум «Опра Уинфри шоу»!

– Ой, весьма сожалею! – сумела произнести Амелия между приступами смеха.

Гвидо бросил на нее сердитый взгляд.

– Но ты ведь должен согласиться, что в этом есть и смешная сторона! – сказала, оправдываясь, Амелия. – «Опра Уинфри» – это великолепное шоу! А работа есть работа, Гвидо, – добавила она. – До появления тех снимков тебя ведь никто не приглашал.

– Я работал…

– Время от времени.

– Пожалуй, ты права, – вынужден был признать Гвидо. – И я согласился рекламировать белье Павло де Анжело.

С этими словами он встал и быстро стянул с себя джинсы.

На нем были белые трусы с надписью на поясе: «Гвидо Агнелли от Павло де Анжело». По мнению Амелии, они мало чем отличались от трусов от Кельвина. Для вящего эффекта Гвидо стал в позу.

– Очень мило, – пробормотала Амелия. – Даже у меня нет таких персональных трусиков.

– Но ты можешь их позаимствовать, – сказал Гвидо.

– М-м, я ловлю тебя на слове. – Амелия улыбнулась и, встав с дивана, подошла к нему. Она полюбовалась его длинными, бронзового цвета, ногами и провела пальцами по левому бедру. – Но тебе придется их вначале снять.

– С удовольствием.

Ухмыльнувшись, Гвидо сбросил куртку с плеч, и она тяжело упала на пол позади него. Амелия восхищенно провела рукой по его широкой груди, хранящей тепло под серой тенниской.

– Но на сей раз, – предупредил Гвидо, – тебе следует помнить, что теперь у меня есть адвокат.

– Разумеется. – Амелия провела ладонями по талии и дотронулась до пояска его персональных трусов. Сунув пальцы под поясок, она стала стаскивать их вниз, но затем спохватилась, что им помешают громадные ботинки.

– Садись снова, – распорядилась она.

Гвидо осторожно сел в шезлонг. Амелия медленно опустилась перед ним на колени и отыскала шнурки под штанинами джинсов. После этого она без проблем стянула ботинки и джинсы. На нем были толстые шерстяные носки, связанные, должно быть, вручную. Амелия быстро сняла их и сложила рядом с ботинками.

– Пошли в спальню, – пробормотала она.

– Могу я высказать последнюю просьбу?

– М-м… – Амелия взяла Гвидо за руку и быстро повела к кровати. Она помогла ему снять тенниску, а он расстегнул ей блузку. – Покажи мне, какие позы ты собираешься принимать.

Гвидо отошел на шаг и изобразил.

– Очень мило! – пробормотала Амелия.

Гвидо снова приблизился к ней, снял с нее блузку и отбросил в сторону. Он целовал ее, пока расстегивал ей джинсы и стаскивал их вдоль бедер. Амелия села на край кровати, и Гвидо окончательно стащил их с ног. Взяв в руку одну из ее ног, он принялся ее целовать. Было страшно щекотно – Амелия почти забыла о подобных ощущениях.

Она откинулась на спину и закрыла глаза, пока Гвидо целовал ей ногу, поднимаясь все выше. От щиколотки до колена это было терпимо, а вот выше колена…

Амелия вцепилась рукой в простыню, когда Гвидо принялся целовать внутреннюю сторону бедра. А Гвидо вдыхал мускусный запах ее тела, прижимаясь губами к атласной коже. Амелия выпустила простыню и коснулась рукой его волос.

– Поцелуй так еще, – тихо попросила она.

Гвидо взобрался на кровать и лег на Амелию, которая широко развела ноги и обхватила ими его тело. Гвидо гладил ладонями ей бока и задержался на ее шелковом бюстгальтере. Амелия выгнула спину, чтобы он смог подсунуть руки и расстегнуть застежку. Мгновение – и они лежали оба почти голые, если не считать на обоих трусов.

– Хочешь обменяться? – смеясь спросила Амелия.

Гвидо приподнялся и с любопытством оглядел два деликатных предмета одежды, которые остались на них, – его персональные трусы и прозрачные, персикового оттенка, шелковые трусики. Улыбнувшись, он кивнул.

– А почему бы нет? – ответил он. Затем спрыгнул с кровати и стащил свои трусы. Он протянул их Амелии, которая последовала его примеру. Затем они натянули на себя трусы друг друга.

Амелия провела руками по бедрам в своем новом белом наряде.Неплохо. Трусы аппетитно обтягивали ее округлые ягодицы и верхнюю часть розоватых бедер. А что касается Гвидо… Вид у него был забавный. Шелковый треугольник персикового цвета неплохо подошел к его ягодицам, а вот впереди ему нужно было скрывать нечто гораздо большее, нежели у Амелии.

Прикрывая рот ладонью, Амелия захихикала. Она провела рукой по шелковой материи впереди, ощутив под ней жесткие густые волосы. Пенис Гвидо сильно выпирал из-под тоненькой перемычки.

– Ты только представь себе, если бы кто-то сфотографировал тебя сейчас, – проговорила Амелия и жарко поцеловала его в губы.

Затем опустилась на колени и стала шарить у него за спиной.

– Но-но, не смей! – рявкнул Гвидо, решив, что она пытается достать камеру. Он крепко схватил ее за запястье.

– Ой-ой! – взвизгнула Амелия.

– Я думал, что ты полезла за камерой.

Амелия сделала обиженное лицо:

– Гвидо, неужели ты думаешь, что я могла бы сделать нечто подобное?

– Право же, я не знаю.

Он втянул ее на кровать и подмял под себя. Амелия была готова закричать, но увидела, что взгляд его глаз изменился. Он улыбался. Затем засмеялся. Амелия также засмеялась, хотя и несколько нервно.

– Я не сделал тебе больно? – спросил Гвидо, чувствуя, что она не вполне понимает, что же происходит.

Амелия покачала головой.

– Я могу их снять теперь? – Гвидо выпутался из трусиков Амелии и улегся совершенно голый.

Амелия почувствовала, как головка пениса уперлась ей в живот. Она просунула руку между телами и стала ласкать твердеющий ствол кончиками пальцев.

– Ах, как сладко!.. – Гвидо чуть отодвинулся, чтобы она могла обхватить весь его пенис.

Амелия принялась медленно дрочить ствол, открывая и закрывая крайнюю плоть. Пока она массировала ему пенис, он гладил ладонью ее тело, а затем стал целовать ей лицо, чувствуя привкус макияжа.

Амелия сочла, что ствол Гвидо в достаточно боевом состоянии, и оставила его в покое. Обеими руками она взяла его лицо и погрузила язык в его рот, одновременно посасывая губами язык. Гвидо застонал и прижался к ней всем телом еще сильнее. Затем опрокинулся на спину и потянул ее за собой. Амелия оказалась сидящей верхом на его чреслах. Руки Гвидо лежали на поясе его же трусов, в которых она еще пребывала.

Он стал стаскивать трусы, в чем ему охотно помогала Амелия. После этого она снова уселась на него. Она нашла эту позицию чрезвычайно удобной.

Гвидо пальцем дотронулся до ее губ. Амелия поцеловала палец, легонько сжала его зубами. Затем сама провела пальцами по груди Гвидо. Его крошечные соски восстали, и он чуть дернулся, когда она провела ногтями по ним.

Его рука гладила ей бедра, затем груди, тискала и сжимала округлые полушария. Кончиками пальцев он сжимал красные соски, которые контрастно выделялись на фоне нежной плоти. Затем он снова переключил внимание на ее бедра. С удовольствием поиграв густыми рыжими волосами на лобке, он дотронулся пальцами до срамных губ. Амелия знала, что она уже мокрая. Он сунул палец в скользкую щель. Амелия с улыбкой подалась вперед, как бы насаживаясь на его палец.

– Я хочу, чтобы ты вошел в меня по-настоящему, – хрипло проговорила она.

Гвидо широко улыбнулся и положил ладонь ей на талию. Он приподнял ее над собой. Некоторое время, казалось, она парила над его гордо торчащим пенисом. А затем она стала опускаться на него, постанывая и ахая по мере того, как толстый ствол погружался в нее, раздвигая тугие стенки влагалища.

– Знаешь, давай сделаем иначе. Давай встанем, – вдруг предложил Гвидо.

Амелия неохотно слезла с великолепного пениса и встала на ноги.

– Куда ты хочешь меня вести? – шепотом спросила она.

Гвидо показал на переднюю спинку кровати. Амелия послушно схватилась за нее руками, наклонила вниз голову и раздвинула ноги, подставив Гвидо попку. Она чувствовала, как Гвидо занимает позади нее позицию. Он осторожно раздвинул ее ноги еще шире. Амелия почувствовала, как его рука шарит у нее в промежности.

– У тебя здесь совершенно очаровательные рыжие джунгли! – сказал Гвидо.

Амелия улыбнулась. Гвидо отыскал щель, и головка его пениса толкнулась в половые губы. Он получше ухватился за ее талию и принялся загонять ствол внутрь.

Амелия покрепче вцепилась в спинку кровати и задержала дыхание. Это совершенно фантастическое ощущение, когда в тебя медленно, но верно входят. Она тихонько застонала, и Гвидо стал вынимать ствол. Но она знала и понимала, что сейчас пенис вернется.

Гвидо снова погрузил член во влагалище, на сей раз поглубже. Амелия чувствовала, как его яйца бьются о ее лобок и похотник. Ей хотелось сунуть руку назад и потрогать яйца, но она боялась потерять опору.

– А-а-а, очень приятно, – пробормотала она.

Гвидо стал толкаться сильнее. Его дыхание сопровождалось тихими стонами.

– Вгоняй до конца! – вдруг воскликнула Амелия. Оргазм лавиной надвигался на нее, захватывая все тело. Оно вибрировало от сладострастия. Амелия вцепилась ногтями в спинку кровати. Она стонала и вскрикивала и призывала его входить в нее энергичнее и глубже.

Гвидо тоже громко застонал, зашептал какие-то трогательные итальянские слова. Он еще крепче ухватился за ее талию и вогнал ствол до самого основания. Амелия попыталась представить себе его лицо. Должно быть, оно искажено вожделением и страстью. Гвидо подался вперед и схватил ее за груди, которые свисали наподобие тугих шаров. Амелия кончала, стонала, вздыхала и вскрикивала в оргазме. Стенки ее влагалища начали ритмично сжиматься вокруг пениса, словно пытаясь всосать его внутрь.

Внезапно Гвидо громко закричал. Амелия почувствовала, как его бедра с силой ударились о ее зад. Он спускал, наполняя ее своей спермой. И тискал, и мял ей груди, раскачивая их что было сил. Ей показалось, что он тискает ее душу. И это было так здорово, так сладко.

Они оба опустились на колени. Гвидо все еще оставался в ней, и ей казалось, что она сидит у него на коленях. Он привлек ее к себе и в последний раз содрогнулся в оргазме. Амелия засмеялась и притянула его щеку к своим губам. Они оставались в этом положении до тех пор, пока не успокоилось их дыхание.

Когда на следующее утро Амелия проснулась, Гвидо находился рядом с ней в кровати. Он спал, положив руку ей на талию. Она попробовала снять его руку, не разбудив его. Он тихонько застонал и откатился, но глаз не открыл. Амелия посмотрела на профиль спящего. Правильный нос. Правильный рот, который был слегка приоткрыт и из которого вылетал легкий храп. Он был самый красивый из мужчин, каких она знала, и в свете последних событий со снимками он продемонстрировал также незаурядное чувство юмора. Он может стать ее постоянным партнером, если она ему это предложит. Теоретически не было причин, чтобы отказать ему в подобном шансе, однако…

Вдруг Амелия вспомнила, как она расстроилась, проснувшись одна в постели Девонфилда, и, к своему удивлению, поняла, что сегодня она была не против того, чтобы проснуться в одиночестве.

Она тихонько выскользнула из-под одеяла и прошлепала босиком к креслу, на спинке которого висела одежда. Она быстро оделась и подошла к большому окну. За окном был серый день. Такой же, как в то утро в Уэльсе. И ей захотелось так же, как и Девонфилду, тихонечко выйти из комнаты, отправиться на прогулку и долго, долго гулять.

Глава 21

Позавтракав в номере без Гвидо, который так и не проснулся, Амелия и в самом деле вышла на прогулку. Надев на голову бейсболку, она направилась в Центральный парк. Она дошла до забора никем не замеченная. Лишь один парень посмотрел на нее, когда они ожидали зеленого света на перекрестке, да и то, видимо, потому, что она привлекла его внимание тем, что чихнула. Амелия вошла через ворота на территорию парка и зашагала к детской площадке. В школах сейчас шли занятия, и в парке было малолюдно. Она забралась на качели и стала на них кататься, словно какая-нибудь несмышленая девчонка.

Почему этот Девонфилд не выходит у нее из головы? Она рок-звезда. Она может заполучить любого, кого только захочет, но, оказывается, ее тянет к человеку, который вообще ничего не хочет. Амелия закрыла глаза и попыталась мысленно представить себе его лицо. Его серые глаза с морщинками от смеха, которые протянулись до самых щек, когда она рассмешила его какой-то пустой шуткой. Его губы, прямые и серьезные, но складывающиеся в подобие улыбки, перед тем как поцеловать ее.

Амелия продолжала раскачиваться. Снова закрыв глаза, она вспоминала его руки. Руки, которые обнимали ее. Поддерживали ее, когда он выводил ее на безопасную тропку из своего заброшенного дома. Руки, которые передавали ей соль за кухонным столом. Большие, сильные руки с длинными пальцами и безупречными ногтями, которые прикасались к ее вздрагивающей спине.

Он прикасался к ней как возлюбленный. Он осторожно и медленно гладил ладонями ее тело. Он был похож на потерявшего зрение человека, который пытался запомнить навсегда картину или образ. Она не помнит, чтобы с ней так нежно, так любовно обращались. Никто еще не прикасался к ней так, словно она представляла собой некую драгоценность или редкий нежный цветок. Никто до Девонфилда и после него.

А его поцелуй… Тысячи поцелуев, которые он запечатлевал на всем ее теле… Легкие, словно прикосновения лепестка. Иногда крепкие, как будто он хотел выпить весь воздух из ее легких. Его упругий язык, который боролся во рту с ее собственным. Язык, который скользил по всему ее телу… по животу… между бедер… касался ее похотника.

Амелия почувствовала возбуждение уже при одном воспоминании о нем. Она закрыла глаза и увидела макушку его головы между ее ног. Его руки, удерживающие ее бедра в раздвинутом положении. У Амелии шевельнулся и задергался похотник при этом воспоминании. Боже, как он сосал! Она слышала его прерывистое громкое дыхание. И какой обильный поток в конечном итоге хлынул из нее!

Ее похотник все сильнее вибрировал и рассылал сладостные сигналы по всему телу. Амелия чувствовала себя наэлектризованной с головы до пят.

Как жадно он тогда ее целовал! Как сладко тискали ей груди его сильные и в то же время ласковые руки! А потом он покрывал груди поцелуями. Лизал и сжимал губами тугие соски. И она выгибалась ему навстречу. Она стонала и прижимала его голову к своей промежности.

Затем Амелия представила себя лежащей на кровати с раздвинутыми ногами. Его пенис толкается в срамные губы, и она собственноручно направляет его в полыхающую расщелину, в ноющее влагалище. Ее руки лежат у него на ягодицах. Как легко входит в нее его ствол, кажется, они созданы друг для друга. Приняв пенис в себя, ее влагалище затем плотно обхватило его, словно желая удержать его навсегда.

«Да, да», – прошептала она, обняв его за голову, когда он начал акт совокупления.

Похотник Амелии вибрировал и дергался все сильнее. И вдруг она поняла, что на нее накатывает небывалой силы оргазм.

А тем временем небо заволокли тучи, и на пустынный парк упали первые капли дождя. Амелия подставила лицо дождю, который стал целовать и ласкать не только ее лицо, но и шею. Она подумала, что этот дождь – какое-то доброе предзнаменование.

Амелия сошла с качелей и запахнула на себе жакет. Сейчас она чувствовала себя намного счастливее, чем полчаса назад.

Она знала, что непременно снова увидит Девонфилда. Нужно найти способ заставить его хотеть ее так же, как она хотела его.

Глава 22

– Дорогая, – сказала Ровена, когда они садились в лимузин, – я знаю, что, возможно, сейчас не совсем подходящее время говорить об этом, но ты должна понять, что мы начинаем работу над новым альбомом сразу же по окончании турне. А это произойдет завтра вечером.

Амелия посмотрела в окно на дома, мимо которых они проезжали. Она слышала, что сказала Ровена, однако никак не отреагировала.

– У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет? Композиции, которые ты хотела бы исполнить? Артисты и продюсеры на примете? Соображения о новой прическе?

Амелия снова ничего не ответила.

– Я думаю, возможно, Фредди Стерлинг тебе подойдет. Он сейчас на слуху. Сделал последний альбом «Марашино Черриз»…

– Чей альбом?

– «Марашино Черриз». Это те ребята, которые всегда фотографируются без одежды.

– Ах эти…

Амелия продолжала смотреть в окно.

– Мы не станем обсуждать это сейчас, – сказала после паузы Ровена, – но подумать тебе об этом следует. Мы больше не можем держать Робина… Подумай о своих любимцах и дай мне знать как можно скорее.

– Я уже думала об этом, – сказала Амелия, когда шофер припарковал машину.

– Очень хорошо! Так почему же ты не говоришь? Кого ты приметила, малышка?

Амелия проглотила ком в горле.

– Что ты скажешь о Тони Девонфилде?

Ровена изумленно вскинула брови:

– Душа моя, он чудесно подошел бы, но я даже сомневаюсь в том, что он жив.

Они прошли через гулкий стадион к комнате для переодевания. У Ровены был ключ. Она открыла и с присущей ей торжественностью показала Амелии ее персональное место, где она проведет два вечера. Как обычно, комната была завалена цветами и игрушками. Смахнув одну из них со стула, Амелия бросила на него свою сумку.

От нечего делать Амелия взяла карточку, прикрепленную к букету алых роз. Их было двенадцать, они уже слегка привяли. «Я люблю вас. Не могли бы вы выйти за меня замуж?» – прочитала она записку, написанную красными чернилами. Амелия фыркнула. От кого это? Она перевернула карточку, не надеясь увидеть знакомое имя.

– Бредли Ферншоу из Луббока, штат Техас, говорит, что хочет на мне жениться, – сказала она Ровене.

– Все хотят жениться на тебе, Амелия. – Ровена поцеловала свою подопечную в щеку, оставив там легкий оранжевый кружок губной помады. – Все тебя любят.

Ровена посмотрела на факс, который только что сунул ей в руки Франклин. Он был из Лондона, в нем извещалось, что Амелия выдвинута номинантом на Британскую премию.

– Невероятно. – Ровена снова перечитала факс. – Лучшая артистка, лучшая игра… – Список номинаций был очень длинный. – Ты просто должна что-то выиграть.

Амелия снова с неудовольствием посмотрела на море цветов. Взяла еще одну карточку. Подпись расплылась от капель, падавших с цветка, но Амелия вздрогнула – ей показалось, что карточка подписана Девонфилдом.

– Ровена, чья подпись стоит на этой карточке? – взволнованно спросила она.

Ровена оторвала взгляд от столь интересного факса и бросила взгляд на карточку, которую Амелия сунула ей под нос.

– Тут все расплылось… Мне кажется, что это слово «преданность».

– А не Девонфилд или что-то вроде того?

– Нет… У тебя все есть, что тебе нужно на сегодня?

Амелия кивнула. У нее всегда было все, что ей требовалось. До этого дня.

Франклин застенчиво постучал и снова вошел в комнату. Он опустил на пол два или три экстравагантных тропических букета.

– Ровена, вам звонят в офисе. Какой-то парень говорит, что он продюсер и хочет срочно поговорить с вами относительно Амелии.

– Ну как же, продюсер, – саркастически проговорила Ровена. – Эти парни всякими правдами и неправдами хотят добраться до моей драгоценной маленькой звезды. Франклин, запиши номер его телефона и скажи, что я перезвоню ему, когда освобожусь. А в следующий раз, если будут звонить, спрашивай у них имя.

Франклин с виноватым видом вышел из комнаты. Амелия очистила место на туалетном столике и занялась макияжем.

– Все в порядке, малышка? – спросила Ровена.

Амелия кивнула.

– Побольше губной помады сегодня. Нас записывают для ТВ. Ты знаешь, где я, если будет нужда.

Амелия снова кивнула.

– Хорошо. А я пойду и проверю, не упустила ли я чего.

Глава 23

Амелию не слишком привлекал вечер по случаю окончания турне, которое прошло с большим успехом. На нем не будет никого, с кем бы она по-настоящему хотела поговорить. Всего лишь журналисты, охотники выпить и закусить за чужой счет, мужские модели, полные амбиций и надежд. После последней встречи с Гвидо его карьера как модели пошла стремительно вверх, и скорее всего на вечере он будет вместе с последней сенсацией – шестнадцатилетней певицей из Милана.

Вернувшись в отель, Амелия поднялась на лифте, который отвез ее прямо до ее номера. Сбросив фирменные туфли на высоком каблуке, она босиком прошлась по толстому ковру. Остановившись перед зеркалом, она посмотрела на свое отражение – на волосы, падающие на плечи, на атласный лиф шоколадного цвета – это платье было выбрано из-за того, что шоу снимали для ТВ. Спустя месяц после самоволки она оказалась опять в прежнем положении. Теперь было даже хуже.

Амелия налила себе солидную порцию водки с тоником и бросила в бокал лед.

Завтра все начнется сызнова. Запись, переговоры, поездки. Кого хотела бы она видеть продюсером своего альбома? Фредди Стерлинга? Торчать три месяца в студии звукозаписи с этим наркоманом было выше ее сил. Она хотела Девонфилда. И не только для того, чтобы выпустить альбом.

Амелия села за туалетный столик и снова повертела в руках визитную карточку, на которой Ровена прочитала «Devotion». Риск – благородное дело. Как только утром откроется касса аэропорта, она полетит в Лондон, а оттуда отправится прямиком в Уэльс. Она отдаст себя на милость Девонфилду. Расскажет ему всю правду. Самое худшее, что он может сделать, – прогонит ее. Но что бы ни случилось, она будет чувствовать себя не более потерянной, чем сейчас.

В дверь постучали. Мало кто имел возможность беспрепятственно дойти до двери Амелии. Решив, что это ее менеджер, Амелия не ответила. Стук повторился. Она ждала звука удаляющихся шагов. Вероятно, Ровена хотела знать, почему она не на вечере. Амелия допила водку и налила еще. Звука удаляющихся шагов она так и не услышала, однако стук в дверь не повторялся.

Украденная у Девонфилда лента находилась в магнитофоне. Амелия включила его, и комнату наполнила меланхолическая музыка. Где он находится в эту минуту? Сидит за своим столом? Ищет и не может найти запропавшую пленку? Или, может, он снова в Лондоне и звонит Сью Ли? При этой мысли Амелия испытала укол ревности.

Снова раздался стук в дверь.

– Да уходите вы прочь! – воскликнула Амелия. – Неужто непонятно, что я хочу побыть одна некоторое время!

Однако посетитель не собирался сдаваться. Амелия увидела в зеркале, как поворачивается ручка в двери. Она повернулась на стуле. Ручка определенно поворачивалась. Кто-то собирался войти.

– Ради Бога! – выдохнула Амелия, когда дверь стала приоткрываться. – Не могли бы оставить меня в покое?

– Уж не хочешь ли ты сделаться отшельницей?

У Амелии отвисла челюсть. Ибо в дверях стоял не кто иной, как Девонфилд. Стоял и широко улыбался. Руки его были заняты огромным букетом роз. И они были ее любимого цвета – желтые.

– Я могу войти?

Вскочив, Амелия стала закрывать за ним дверь.

– Не могу в это поверить, – пробормотала она.

Девонфилд бросил цветы на пол, и она обвила его шею руками.

– Что ты здесь делаешь?

А затем они стали осыпать друг друга поцелуями. Он целовал ее в лицо, словно пробуя на вкус каждый дюйм ее смоченной слезами кожи. Амелия целовала его в губы, в нос, даже в брови. Затем откинулась назад, чтобы убедиться, что и в самом деле это был он, Девонфилд.

– Просто не могу поверить! Каким образом ты нашел меня? – спросила Амелия.

– Интуитивная прозорливость, – ответил он.

– Что ты имеешь в виду?

– Счастливое совпадение, – начал объяснять Девонфилд. – И еще Ровена – она положила последнее стеклышко, чтобы составилась цельная мозаичная картина.

– Ровена?

– Да. После твоего отъезда я поднялся наверх и сразу понял, что кто-то побывал в моей студии. Поначалу я этим не обеспокоился, но затем обнаружил, что не могу найти вещь, над которой накануне работал. Это «Опус номер 4» – пленка, которую я оставил сверху. Я перевернул все вверх дном, пытаясь ее отыскать, но тщетно. Я вынужден был подумать самое худшее о тебе, поскольку в моем доме никого, кроме тебя, больше не было. Я не имел понятия, кто ты и куда ты уехала. Я позвонил на твой мобильник и узнал, что он принадлежит девушке по имени Сью, которая также не имеет понятия, кто ты такая.

– Я не сказала ей даже своего настоящего имени.

– Теперь-то я знаю, кто ты, и меня это не удивляет. Так или иначе, у меня оставалась надежда что-то узнать у ребят, которые вытаскивали твою машину из грязи. Я спросил, помнят ли они номер машины, чтобы я мог узнать о тебе в фирме, в которой ты взяла машину напрокат. Но уже там, в их гараже, маска с тебя оказалась сорванной.

– Каким же образом?

– У них на стене висел календарь. Он назывался «Красотки года» или что-то в этом духе. Я взглянул на него – и увидел тебя, мисс Февраль. Во всей красоте «Техниколора».

– Поразительно! – Амелия приложила ладонь к полыхающей щеке.

– Я посмотрел на подпись – там значилось, что ты певица. Я подумал, что я, должно быть, ошибся, но затем все вдруг встало на место. Ты в самом деле была певица. И отнюдь не дилетантка. Именно поэтому тебя заинтересовала моя музыка. И поэтому ты украла мою пленку.

– Я очень сожалею, – прошептала Амелия. – Я бы не стала ее брать, но я поняла, что не успею ее прослушать до твоего возвращения домой. Мне страшно хотелось ее услышать, но я не знала, каким образом попросить тебя об этом. Не знала, с чего начать. Ты не стал бы играть «Опус номер 4» девушке по вызову.

– Ты могла бы рассказать мне всю правду.

– А ты поверил бы?

Девонфилд улыбнулся и покачал головой.

– Ну а тебе понравилась музыка?

– Очень!

– Надеюсь, что это тебе понравится даже больше. – Он сунул руку в карман пиджака и извлек еще одну пленку.

Амелия подбежала к магнитофону, чтобы тут же ее поставить.

– Это для тебя, – сказал Девонфилд, когда зазвучала музыка. Пиано, еле слышно. – Я не переставал думать о тебе, как ни старался себя заставить забыть. Еще до того, как я увидел твой портрет в гараже, у меня появилась надежда, что исчезновение ленты может стать поводом для того, чтобы нам снова встретиться. Я ощутил такую связь с тобой, какой никогда ни с кем не чувствовал. Впервые за много лет, видя, как ты отъезжаешь от моего дома, я испытал досаду и чувство одиночества и пожалел, что не попросил тебя остаться. Я бросился назад к дому, чтобы успеть задержать тебя. Ты видела меня?

Позже, когда я узнал, кто ты, я пытался убедить себя, что ты извращенка, мультимиллионерша, которая чудит, притворяясь обычной простой девушкой. Или же думал, что ты страшно хотела встретиться со мной и не могла придумать ничего другого, но затем обзывал себя глупцом и надменным старым ослом. Так или иначе, я был не в состоянии выбросить тебя из головы, Амелия. И вот тогда-то я и начал писать эту вещь.

– Я не могу толком объяснить тебе, почему я сделала то, что сделала, – сказала Амелия. – Все начиналось как бы с игры. Но после этого я буквально умирала от желания снова встретиться с тобой. Я тоже чувствовала, что меня влечет к тебе, но боялась, что я все это просто вообразила.

– Это не так.

– Я прощена за то, что украла пленку?

Девонфилд поднялся с кресла и сел на диван рядом с Амелией. Он провел тыльной стороной ладони по ее лицу и улыбнулся. Амелия закрыла глаза и стала ждать нового прикосновения.

– Думаю, что ты должна быть прощена, – прошептал он и поцеловал ее. – Я не мог поверить своей удаче, когда вчера к вечеру мне удалось попасть к твоему менеджеру. Она сказала, что ты утром спрашивала у нее, не смог бы я выпустить твой новый альбом, но она ответила, что не знает, жив ли я.

– Ты был совершенно неуловим.

– И она направила меня к тебе.

Амелия засмеялась.

– Надо будет не забыть поблагодарить Ровену за оперативность, но ты должен понять, что она, вероятно, ожидает, что мы начнем работу над новыми композициями буквально завтра.

Девонфилд обнял Амелию. Его язык, о котором она так тосковала, раздвинул ее губы и осторожно проник в рот. Она ощутила вкус виски и сигарет. Амелия жадно засосала его язык. Она никогда не позволит ему проводить слишком много времени вдали от нее.

– Я так рад, что нашел тебя, – пробормотал Девонфилд, целуя ее в шею, а затем в ухо. – Я постоянно думал о тебе. И вовсе не из-за того, что ты забрала мою пленку. Я думал о том, что ты говорила мне в ту ночь. Ты разительно отличалась от всех других девиц.

– Должно быть, я действовала не слишком профессионально, – рассмеялась Амелия.

– Ты нуждаешься в практике, – сказал Девонфилд.

Его руки скользили по извивам ее тела. Он стал задирать юбку, обнажая ноги вплоть до застежек, которые прикрепляли чулки к поясу. Нагнувшись, Девонфилд запечатлел поцелуй на обнажившихся бедрах. Амелия почувствовала, как жаркая волна пробежала по всему ее телу.

Протянув руку, Амелия стала развязывать на груди Девонфилда галстук. Затем расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, испытывая дрожь восторга при воспоминании о том, как она делала это первый раз в Уэльсе. Только сейчас кое-что изменилось. Из проститутки и клиента они превратились в любовников.

Рука Девонфилда подлезла под шелковые трусики и стала массировать теплую плоть ягодиц. От удовольствия Амелия выгнулась навстречу. Одновременно она расстегнула все пуговицы рубашки и позволила рубашке и пиджаку упасть на пол. Она помогла Девонфилду стянуть с нее платье, и он лег на нее, прижавшись голой грудью к ее животу. Пока она расстегивала крючки на его дорогих брюках, он справился с ее бюстгальтером. После этого на пол полетели ее трусики.

Амелия услышала стук его туфель, падающих на пол. Он как-то нервно, неловко стянул с себя носки, а она одновременно с ним стащила с него брюки.

Диван был недостаточно вместителен для них. Девонфилд соскочил на пол и потянул на себя Амелию. Она села на него верхом, чувствуя эрекцию через его тонкие белые хлопковые трусы. Девонфилд провел ладонью по ее подвязкам. На ней оставался лишь пояс да чулки. Он расстегнул застежки, и чулки обвисли. Привстав, Амелия освободилась от пояса, а Девонфилд от трусов. И вот они, оба совершенно голые, перекатываются на толстом ковре перед камином.

Когда они остановились, Амелия оказалась внизу. Они оба задыхались и смеялись. Девонфилд откинул с ее лица волосы и заглянул в ее большие зеленые глаза.

Внезапно лицо Амелии посерьезнело. С лица Девонфилда также сбежала улыбка.

– Может, это и глупо, но я вдруг разнервничалась, – шепотом проговорила Амелия.

– Я тоже, – сказал Девонфилд.

– Как будто мы в первый раз это делаем.

– Но сейчас в самом деле все иначе.

Амелия горячо обняла его. Он уткнулся лицом ей в плечи, а затем стал нежно ее целовать. Амелия вдохнула знакомый теплый аромат его волос. Затем стала гладить его ягодицы. Она сжала твердые квадратные мышцы и притянула его тело к себе.

Ее ноги обвились вокруг его ног. Она погладила его левую икру своей ногой. Лицо Девонфилда все еще пряталось у нее на плече. Она ощущала его горячее, прерывистое дыхание. Ей вдруг показалось, что он плачет.

– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила она.

– Никогда в жизни мне не было лучше, чем сейчас, – был ответ.

Он вдруг поднял лицо и широко улыбнулся.

– Я хочу заняться любовью с тобой, – тихо сказал он.

– Я хочу заняться любовью с тобой, – как эхо повторила Амелия.

Она сунула руку между телами, обхватила ладонью восставший пенис и направила его в полыхающую расщелину. После этого обвила ногами его ноги.

– А теперь занимайся со мной любовью, – прошептала она.

Амелия тихонько вздохнула, когда пенис преодолел первый дюйм, раздвигая головкой мокрые жаждущие срамные губы. Она сжала его ягодицы, прижимая к себе, побуждая его продолжать движение.

– До чего же приятно, – выдохнул Девонфилд.

– Очень приятно, – согласилась Амелия, скрещивая на его ногах щиколотки, изо всех сил притягивая его к себе. Она не слышала ничего, кроме их дыхания. А затем она услышала шум приливающей крови в ушах – это означало, что возбуждение ее достигло максимальной точки. Мышцами влагалища она сжала устремленный в глубину ствол. Девонфилд благодарно вздохнул и толкнулся вперед. Упершись ногами в пол, Амелия толкнулась тазом навстречу. Теперь, когда головка пениса уперлась в устье матки, они начали неторопливое равномерное движение.

Девонфилд приподнял голову. Заглянув вначале в ее глаза, он затем перевел взгляд вниз, на лобки, туда, где пенис погружался в лоно Амелии. При каждом движении он легко выскакивал на свободу и с такой же легкостью снова погружался во влагалище.

Амелия положила ладони на талию Девонфилда и стала смотреть ему в лицо. Каждый раз, когда он вздыхал от удовольствия, она чувствовала, как ей делается еще более приятно. Ее удовольствие было тесно связано с его сладострастными ощущениями. Когда она вскрикивала от радости, он толкался еще сильнее. Это было как в танце. Они без слов понимали, что им делать дальше.

– Это… так… изумительно… приятно, – проговорил он, произнося каждое слово после очередного толчка. Он подложил свою руку ей под спину, чтобы как-то защитить от жесткого пола, и приподнял ей таз, чтобы проникнуть в нее еще глубже.

Она сделала все, чтобы поспособствовать ему в этом.

– Глубже, глубже, – простонала ненасытная Амелия.

Волосатые яйца стучали о ее промежность, усиливая остроту ощущений. Она вцепилась в его ягодицы, которые попеременно напрягались и расслаблялись. Погружаясь в Амелию, Девонфилд издавал звук, похожий на хрюканье, – звук удовольствия. Движения его раз от разу становились все более быстрыми и энергичными. Затем он откинул голову назад, открыл рот, жадно хватая им воздух, чресла его конвульсивно задергались.

Амелия толкнулась ему навстречу, мечтая о том, чтобы этот пик наслаждения длился вечно. Она содрогнулась всем телом, когда поток спермы стал изливаться в ее лоно.

После завершения оргазма они откатились в стороны и некоторое время лежали на ковре, постепенно приходя в себя. Однако руки их были вместе, пальцы переплелись. Амелия смотрела в потолок, разглядывая узоры лепнины. По дыханию Девонфилда она поняла, что он засыпает. Шумно вздохнув, он подвинулся к ней и положил голову ей на плечо. Голова была тяжелой, но Амелия не возражала. В эту ночь она вообще не возражала против чего бы то ни было.

Глава 24

На следующее утро Ровена едва не подавилась мюсли, когда Амелия объявила за завтраком, что Тони Девонфилд будет продюсером ее следующего альбома. Но еще большее потрясение вызвало заявление Амелии о том, что она собирается стать его женой. Они намерены лететь в Англию на свадьбу, как только смогут заказать билеты, и начнут работу над новым альбомом сразу же после медового месяца. Амелия прежде всего позвонит Карис, которую она хочет пригласить на роль подружки невесты. Однако на сей раз, улыбнулась Амелия, никаких сомнительных тусовок не будет. Будет самый настоящий девичник.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24