Воители трех миров [Владимир Николаевич Федоров] (fb2) читать постранично, страница - 3

штук. Железки могут подкладываться в пищу врага и, попадая вместе с ней в желудок, причинять смерть. Часто сикэрэ применяются при отступлении со специальным магическим заклятием, благодаря которому преследующий враг бывает не силах удержаться от оставленной для него "приманки" и проглатывает ее вместе с таящейся внутри гибелью.

По словам И.А.Худякова, ойуны-противники не гнушаются применять друг против друга и упомянутое уже эн-вольтирование. "Иногда один шаман, желая отомстить другому шаману, делает из гнилушки человека с глазами, ушами и носом, эту человеческую фигурку мажут кровью и называют именем дьявола враждебного шамана (конечно, если имя известно). Затем связывают его ниткой или ремешком и секут иногда до смерти, и в этом случае шаман его, хотя бы был и за 1000 верст, покрывается ранами, пухнет и помирает. Если же деревянного дьявольчика сожгут, то шаман его помирает весь в коростах".

Как видно из перечисленных способов и приемов борьбы, они воздействуют опосредованно и не несут прямого контакта с врагом. Но бывают и случаи, когда сражающиеся стороны сходятся, что называется, лицом к лицу. Для этого шаманы обычно превращаются либо в своих мать-зверей, либо в других животных и сущностей, но, кажется, никогда не бьются в человеческих ипостасях.

Предания и легенды рассказывают об их поединках нечто вроде подобных историй. В пору своей полной силы известный ойун Хагыстайы из Борогонцев услышал, что в одном из соседних улусов живет шаман Хаас Атах ("Еусиная нога"), отличающийся особой кровожадностью. Захотелось Хагыстайы посмотреть на него, и он, приняв образ ястреба, полетел прямо на восток. Добравшись до нужного места, гость с удивлением увидел маленькую старую юрту в два окошка с крошечным двором — хозяйство очень бедного человека. В центре двора стояла трехразвильчатая коновязь, на которую и опустился ястреб.

Едва он успел это сделать, как дверь юрты со скрипом отворилась, и из нее шагнул старик с белыми волосами, пунцовым лицом и воспаленными "медно-красными" глазами. Судя по накинутому на согбенную спину пальтишке, подштанниках и обуви на босу ногу, он вышел во двор по нужде. Сделав свое дело, старикашка так же, не обращая внимания ни на сидевшего на столбе ястреба, ни на что другое, уплелся обратно в свое жилище. Но не успела захлопнуться дверь за равнодушным хозяином, как Хагыстайы услышал громкий шум, свист и клекот и тут же увидел падающую на него сверху огромную страшную птицу с распластанными на полнеба крыльями. От неожиданности и безысходности шаман обмер и сжался, но вдруг заметил в оперении правого крыла птицы небольшой просвет. Оттолкнувшись от столба, Хагыстайы устремился в эту спасительную нишу, пролетел сквозь крыло, выбив при этом из него пару перьев, и устремился что было мочи домой, на запад. Гигантская хищница, видимо, не ожидавшая от ястреба такой прыти, не сумев затормозить падение, с разгону разбила вдребезги коновязь и вырыла во дворе ров длиной в десять саженей. А потом отпрянула от земли и бросилась в погоню, быстро настигая ястреба. Долетев до первого большого озера своих владений, Хагыстайы стремительно бросился вниз. Проломив прорубь, в которую прошел бы целый невод, он, пав перед духами глубин, взмолился о помощи и напомнил им, что считает себя их сыном. Преследователь тоже сложил крылья и нырнул в пучину, пробив прорубь величиною с целое озерко. Но, вспомнив его кровавое прошлое и решив защитить "дитя", духи стали метать в хищную птицу железные пики, стремясь попасть в спинную вену. В конце концов им это удалось, и "злой дух Гусиной ноги" (или, может быть, его мать-зверь?) оказался повержен. Вскоре умер и сам красноглазый старик, а вместе с ним и два его сына, поскольку жизнь их зависела от тех двух перьев, что выбил из крыла Хагыстайы... Жили в старину в Западно-Кангаласском улусе брат и сестра — шаман и удаганка — служители небесного божества Джюсэгэя, покровителя конного скота. Как-то однажды уда-ганка, возвратившись после очередного полета в дальние края, с тревогой рассказала брату:

— На Вилюе появился абаасы ойун Наача — невиданно кровожадный и свирепый, по всей Лене, до самой Олекмы пожрал шаманов. Говорят, у него морда красная от крови, а живот неимоверно раупт. Видно, и до нас с тобой скоро очередь дойдет, не уйти от этой беды. Но давай сразу догововоримся: как начнем с ним биться, я превращусь в волка и попытаюсь свалить его мать-зверя за загривок, а ты обращайся в медведя и хватай злодея за задние ноги. Может, и одолеем. А если я почувствую, что нам не совладать, то крикну тебе, чтобы спасался. Тогда сразу беги по тропе на небеса к Джюсэгэю и проси у него защиты. А что мне делать — я сама соображу...

На том они и порешили.

Наача не заставил себя долго ждать, и через несколько дней в виде огромного лося примчался на поединок. Как и договаривались брат с сестрой, удаганка волчицей вцепилась в его шею, а шаман медвежьими челюстями ухватил за сухожилье. Но могучий сохатый так замотал головой, что