Моему судье [Алессандро Периссинотто] (fb2) читать постранично

Алессандро Периссинотто Моему судье

* * *

Дата: Четверг 29 апреля 23.12

От кого: angelo@nirvana.it

Кому: miogiudice@nirvana.it

Тема: Почему я убил

Вы хотите знать, как я его убил? Я тоже. Конечно, я не говорю про бесстрастный отчет о событиях того вечера, — представляю, сколько раз вы уже прочли об этом в протоколах допросов и в заключениях экспертизы. Нет, я хочу сказать, как я пришел к решению убить его, да, потому что в какое-то мгновение я принял такое решение — и убил. Не думал прежде, что могу убить; по правде говоря, никогда об этом не задумывался: разве об убийстве думаешь просто так, от нечего делать, рассматривая и такую возможность. Теперь знаю, что могу и что, наверное, убью еще. Но в тот вечер — нет, в тот вечер ничего не было запланировано: это как обычно, убийцами становятся случайно, по стечению обстоятельств. Помните у Камю, в «Постороннем»? Когда на пляже сверкает нож. Достаточно пустяка — солнца, выражения лица, любой малости, которую принимаешь за вызов. Я, например, даже идти не хотел в тот ресторан, мне не нравится, как там готовят, и не нравится тамошняя публика, и в придачу у меня был когда-то роман с девушкой, которая жила по соседству, возле канала Навильо-Гранде, так что я обходил стороной эти места, они на меня наводят печаль. Это Пьеро настоял, он все уговаривал: «Давай приходи, все придут, это мой день рождения, я приглашаю». И так я попал на этот ужин, как посторонний очутился на том самом пикнике на пляже, куда, может, ему вовсе не хотелось. А может, достаточно было, чтобы сладкое подали поскорее или чтобы не так тянули с горячим. Выйди мы оттуда минут на десять раньше, сейчас он был бы еще жив, а я не писал вам этот мейл. А он как раз подошел, пока мы ждали кофе. Он был со своей девушкой и ее приятельницей — обычные мерзкие хари. Это я о приятельнице, потому что у девушки, у Стеллы, лицо мадонны и ласковая, извиняющаяся улыбка, словно она просит прощения за его шуточки; я всегда спрашивал себя: что у нее общего с этой мразью? Он посмотрел на меня, я бы сказал, сверху вниз, но так только говорится, а на самом деле куда ему, в нем всего-то росту метр шестьдесят. Словом, он посмотрел, а потом и говорит громко:

— Выходит, ты еще можешь себе позволить такой ресторан? А то я слышал, что теперь ты ночуешь на вокзале в пустых вагонах.

Вот оно, сверкнувшее лезвие. А после сел за свой столик. Мои друзья сразу заговорили о другом, но я уже как язык проглотил. Потом почти сразу он поднялся, похоже, забыл что-то в машине, потому что пошел прямо к выходу. Я следом. Оказалось, забыл мобильник. Взял его с сиденья. Я стоял чуть поодаль, и ему меня не было видно. Сперва я думал, он тут же вернется, я и сам толком не знаю, зачем пошел за ним. Но нет, он встал снаружи, у стены, на которой вывеска, там, где светло, набрал номер и стал говорить. Иногда развязно хохотал, или так мне казалось.

Тогда-то я и решился. Вдруг меня пробрала злость, вроде дрожи, от которой меня всего передернуло. Я сел в машину, в свой белый «рено-4». В газетах пишут, что вы ее нашли. На таком же точно «рено-4» я ездил, когда был мальчишкой, как только получил права, но купил я его вовсе не из-за тоски по прошлому — теперь это была единственная машина, которую я мог себе позволить. Мне продала ее одна моя приятельница за триста евро, мы даже не стали переписывать машину на меня, оттого у нее тоже куча неприятностей, но она, я вам ручаюсь, тут ни при чем. Потом я завел мотор и еще секунду подумал о том, что сейчас сделаю. Секунду, всего секунду. Подумать в последнюю секунду, что вот-вот убьешь человека, — это уже умысел? Хотелось бы верить, что нет.

Он стоял у стены, на свету, — прекрасная мишень. Я тронулся.

От удара капот у меня смяло в гармошку: вы, господин судья, представляете себе кузов «рено-4»? Чуть покрепче фольги, надавить посильнее пальцем — и будет вмятина. Бампер, однако, крепкий, и должно быть, бампером ему переломало обе ноги, когда их придавило к стене. Я дал задний ход и отъехал, и тут он рухнул на землю и закричал, а прежде от неожиданности он и не пикнул. Тогда я снова включил первую передачу, обычно коробка у меня барахлит, это еще те самые коробки с длинным рычагом, которые ставили раньше вровень с приборной доской, но в тот вечер первая включилась с полпинка: как видите, я прав, когда говорю о стечении обстоятельств. Я снова тронул, и на этот раз бампер пришелся не по ногам — ему раздавило голову, раскололо как орех. Думаю, он умер мгновенно.

Не стоит верить, господин судья, тому хладнокровию, с которым я рисую эту сцену. То, что написано, и правда перестает быть осязаемым, но если бы вы могли видеть то, что видят мои глаза, когда я их закрываю! Если б могли попасть в один из кошмаров, которые каждую ночь населяют мои сны, вы бы узнали, какой неизбывный ужас испытывает тот, кто убил. Людям кажется, что если бы на самом деле после было так ужасно, никто бы не убивал снова, но как раз необъятность ужаса и подсказывает, что теперь ты уже по ту