Феникс в обсидиане / Phoenix in Obsidian [Майкл Муркок] (fb2) читать постранично, страница - 2

не знал, какой же из образов соответствует моему истинному «я». Я метался, стремясь сохранить верность каждому, и порою становился невменяемым.

Это продолжалось недолго. Очнувшись, решил восстановить на Земле красоту, разрушенную мной.

Там, где сражались армии, мы посадили цветы. Где были города, зашумели леса. И Земля стала благородной, спокойной и прекрасной.

Моя любовь к Эрмижад не исчезла.

Наоборот, она становилась все сильнее, и я любил каждую новую черточку, которую в ней открывал.

На Земле воцарилась гармония. И венцом ее был союз Вечного Победителя Ерекозе и Верховной принцессы элдренов Эрмижад.

Страшное оружие, которым мы уничтожили человечество, было надежно спрятано, и мы поклялись никогда больше к нему не прикасаться.

Города элдренов, разрушенные Маршалами Человечества под моим предводительством, были восстановлены, и на их улицах весело смеялись дети элдренов, чудесные цветы украшали балконы и террасы. Зеленый дерн покрыл скалы, его стригли мечами, оставшимися от людей. И элдрены забыли тех, кто пытался их уничтожить.

Один лишь я помнил, как человечество потребовало, чтобы я повел его в бой против элдренов. Вместо этого я уничтожил человечество. В смерти каждого мужчины, женщины, ребенка был виноват только я. Река Друна стала красной от крови, и сейчас еще ее вода имеет сладковатый привкус. Но вода не в силах смыть мою вину, и кара за нее все равно когда-нибудь настигнет.

Но я был счастлив. Казалось, никогда еще у меня не было такого душевного покоя, такой ясной головы.

Мы бродили с Эрмижад по террасам Лус Птокай, столицы элдренов, и никогда не уставали друг от друга. Порой вели философские разговоры, а иногда сидели молча, вдыхая тонкие ароматы сада.

Бывали дни, когда садились на удивительный корабль и отправлялись в плавание — нам хотелось еще раз увидеть чудеса этого мира: равнины Тающих Льдов, горы Скорби, могучие леса и благородные холмы, бесконечные степи двух континентов — Некралала и Завара — некогда населенных людьми. Правда, иногда мной овладевала печаль, и тогда нам приходилось плыть обратно, к третьему континенту, южному, носящему название Мернадин, принадлежащему с незапамятных времен элдренам.

Когда это случалось, Эрмижад становилась еще заботливее, стараясь убаюкать мою память и совесть.

— Знаешь, я уверена, что все было предопределено, — говорила она. Ее прохладные нежные руки прикасались к моему лбу. — Люди хотели уничтожить нашу расу. Их погубило собственное высокомерие. А ты был всего лишь орудием в руках провидения.

— Это значит, что у меня нет свободы воли? Но имел ли я право устраивать эту бойню? Я надеялся, что люди и элдрены смогут жить в мире…

— И ты пытался их предостеречь. Но они не вняли твоим словам. Они даже пытались убить тебя, так же как пытались уничтожить элдренов, что им почти удалось. Не забывай об этом, Ерекозе. Они были близки к успеху.

— Иногда мне хочется, — признавался я, — опять очутиться в мире, где меня звали Джоном Дакером. Когда-то мне казалось, что это слишком сложный и жестокий мир. Теперь же я понимаю: в любом мире есть то, что я ненавижу, но оно принимает различные формы. Временные циклы меняются, но человечество остается все тем же. Я хотел его изменить. Мне это не удалось. Возможно, такова моя судьба — пытаться изменить человеческую природу и каждый раз понимать, что это невозможно.

Но Эрмижад не принадлежала к племени людей. Она пыталась, но не могла понять того, о чем я говорил. Это было единственным, чего постичь она не могла.

— У твоего рода масса достоинств, — говорила она и умолкала, не зная, что еще сказать.

— Да, но наши добродетели превратились в пороки. Юноша ненавидит грязь и нищету, но, чтобы восстановить равновесие, он уничтожает прекрасное. Глядя на униженных, гибнущих людей, он идет убивать. Глядя на голодающих, он сжигает урожаи. Ненавидя деспотию, он душой и телом отдается Великой Войне тиранов. Чтобы победить беспорядок, он будет разрабатывать проекты, которые принесут еще больший хаос. Пылая любовью к миру, будет преследовать образование, объявлять вне закона искусство, сеять вражду. История человечества была лишь затяжной трагедией, Эрмижад.

В ответ Эрмижад прикасалась губами к моей щеке:

— А теперь эта трагедия окончилась.

— Нет, так только кажется. Просто элдрены жизнестойки и знают секрет спокойствия. А я чувствую, что трагедия продолжается — она повторяется тысячекратно и все в новых и новых вариантах. Но трагедии нужны актеры на главные роли. Мне кажется, я — один из них. Возможно, меня снова призовут сыграть роль. А наша встреча с тобой — лишь небольшой антракт.

Что она могла на это ответить? И ускользая от спора, она нежно обнимала меня, надеясь, что я забудусь в ее объятиях.

Птицы с ярким оперением и грациозные звери бродили там, где когда-то стояли города и где разыгрывались кровавые драмы; но в глубине этих молодых лесов, среди новорожденных холмов жили духи. Дух