Почему я стал фантастом... [Рэй Дуглас Брэдбери] (fb2) читать постранично, страница - 2

неослабевающего интереса в том, что научная фантастика позволяет описывать стоящие перед человеком проблемы и его переживания, так сказать, в почти чистом виде; в своих лучших образцах научная фантастика — это литература предельных ситуаций, причем ситуацию выдвигает не общество и не история, а сам автор, руководствуясь соображениями наиболее выразительной характеристики своих героев, не испытывая никаких ограничений, если не считать границ научно возможного; даже принцип научной вероятности здесь необязателен.

Независимо от своей эстетической ценности научная фантастика может выполнять и социальную функцию. Ее тема — это прежде всего воздействие науки и техники на каждодневную жизнь человека; об этом воздействии почти совсем не говорится в других областях современной литературы. Ныне мировой технический прогресс идет такими темпами, что его можно назвать экспоненциальным,^[1] но гуманитарные науки и искусство обычно даже не пытаются осознать этот факт, а просто закрывают на него глаза. Поэтому важна сама постановка вопроса научной фантастикой, ибо она дает читателю представление о характере общества, в котором он живет.

Мне кажется, однако, что приведенные соображения — это лишь обобщение чего-то гораздо более глубокого, и можно сказать, что подлинная причина моего увлечения фантастикой коренится в области психологии, в которой я смыслю так же мало, как и всякий другой человек.

ФРИЦ ЛЕЙБЕР (США)

Я пишу научную фантастику, потому что она дает безграничный простор моему воображению и могучий толчок моим чувствам; к тому же, фантастам сравнительно легко печататься.

Вначале я писал рассказы, в которых господствовал сверхъестественный и противоестественный ужас. Потом я увлекся научной фантастикой, потому что в наш век это основная форма фантастической литературы и еще потому, что вслед за Гербертом Уэллсом, Генриком Ибсеном и такими философами, как Бертран Рассел, я считаю, что научное мировоззрение сыграет большую роль в решении стоящих перед миром проблем. В молодости я испытывал сильное воздействие таких писателей, как Эдгар По, Говард Ловкрафт, Артур Мейкен, Леонид Андреев и другие, а позднее я прибавил к ним еще Олафа Степлдона и Карела Чапека. Из писателей, не принадлежащих к числу фантастов и научных фантастов (сюда я включу также Ибсена и Уэллса), больше других на меня повлияли Шекспир (в постановках его пьес участвовали мои родители, а какое-то время и я сам), Освальд Шпенглер, Достоевский, Чехов, Виктор Гюго, Жюль Ромэн, Роберт Грейвс, Найджел Болчин, Якоб Вассерман, Бернард Шоу, итальянский драматург Пиранделло, Карл Юнг, Зигмунд Фрейд, Альфред Адлер, Ч. П. Сноу и Джек Лондон.

Научная фантастика учит смелее, глубже, острее видеть и воспринимать предельные возможности развития явлений больших и малых, материальных и бестелесных, устоявшихся и едва пробивающихся, почти бесспорных и почти невозможных. Воображение используется в ней так, как оно и должно, по-моему, использоваться, — чтобы постигнуть все возможные и мыслимые последствия того или иного человеческого действия, исследовать все «потоки времени» и «варианты вселенной», какие можно себе представить. Для воображения нет ни одной запретной области, какой бы малопривлекательной или с первого взгляда бесполезной она ни казалась. Научная фантастика позволяет созерцать весь мир, больше того, всю вселенную. Она дает нам возможность освободиться от национальных и идеологических ограничений. Она обостряет интерес ко всем наукам и всем областям знания, ко всем людям и всем разумным существам, пусть это и не «люди», ко всему, что обладает если и не разумом, то способностью чувствовать. Да, научная фантастика не знает границ!

ДЭЙМОН НАЙТ (США), президент Общества научных фантастов

Я не рискнул бы сказать, что это я избрал научную фантастику; скорее она избрала меня. Я начал ею заниматься с 1939 года, потому что за много лет до этого уже стал ее рабом; она пленила и захватила меня целиком, чего не могла сделать никакая другая литература.

Впервые я прочел научно-фантастический журнал в 1933 г. Это был августовский выпуск «Удивительных историй», основанный Хьюго Гернсбеком в 1926 г. Все последующие значительные события моей жизни были следствием этого события; и я часто думаю, кем бы я стал, если бы в те годы еще не выходил этот журнал. Я начал переписываться с другими энтузиастами научной фантастики, покинул родной Орегон, когда мне исполнилось восемнадцать, и стал снимать со своими новыми друзьями квартиру в Нью-Йорке. Один из этих друзей, Фредерик Пол, нашел мне первую мою работу редактора-ассистента в издательстве «Книги для всех». Потом я познакомился с Джеймсом Блишем, который устроил меня референтом в литературное агентство Скотта Мередита. Оба раза я уходил с работы примерно