Дурень [Григорий Яковлевич Бакланов] (fb2) читать постранично

Григорий Бакланов Дурень

Говорили, он убил человека, отбывал срок. Но сам он, когда его спрашивали об этом, кто из любопытства спросит, а кто и с опаской, он только рукой махнет:

— Та-а-а!..

И сядет на порожек крыльца или на чурбак какой-нибудь, на что попало сядет, закурит, вроде бы, к долгому рассказу приступая. Да так молча и выкурит сигарету и другую об нее прижжет. Появился он здесь прошлой осенью, работу искал: грядки вскопать, яму вырыть, сушняк спилить, костры жег огромные. Откуда он, толком не знали. Говорили — аж из Казахстана, другие говорили — из Молдавии. А по выговору не поймешь, вроде бы, южный, акающий.

Как-то наняли его перекрыть крышу сарая, сменить подгнившие столбы у забора, кое-что по саду нашлось, в общем, работы на неделю. В обед хозяйка вынесла ему в беседку полную тарелку супа и на газетке — два куска черного хлеба. Он снял фуражку, положил на скамейку рядом с собой, ел не спеша. Вот интеллигентная женщина, а понимает, что значит рабочему человеку горячего поесть. Хлеба только мало вынесла, а так бы сорвать на огороде луку зеленого, в соль натолкать, да — с хлебом. Он доел суп, слил из тарелки последние капли в ложку, закурил, рубашка на его спине просыхала.

В субботний день сам хозяин вышел поговорить с ним: ученый человек, профессор, надо дать отдых мозгам:

— Простите, как ваше имя-отчество?

— Семен.

— А по батюшке?

— Та-а-а… — Семен рукой махнул.

— Я не вникаю в подробности, но вот я наблюдаю вас уже не первый день… Человек вы достаточно еще молодой, физически сильный, а впечатление такое, как будто у вас интерес к жизни потерян. Но в жизни многое зависит от нас самих. Вот вам пример: в Англии есть физик с мировым именем. Он прославился теорией происхождения Вселенной, в частности исследованием так называемых черных дыр, гравитационных ловушек.

Семен уважительно кивнул.

— Эти черные дыры поглощают все, даже свет. А между тем он — совершенный инвалид.

Он передвигается в кресле-коляске, мизинцем нажимает кнопку на ручке кресла, ни руки, ни ноги у него не действуют. Он даже говорить не может, за него говорит компьютер. И вот этот человек…

Закурив и выпустив дым ноздрями, Семен согласился:

— А чего? Верю. Забот у него никаких, за хлебом ходить не надо.

Про хлеб он не случайно сказал. Каждый раз перед магазином милиционер перевстревает его. Семен уже и с тылу научился заходить, выглянет из-за угла — нет милиции? — тогда решается. И только устремился, тот — как из-под земли.

Стоит. Молчит. И Семен стоит перед ним.

— Ну? Регистрацию получил? Давай паспорт. А то понаехало вас…

И Семен каждый раз отдает ему сотню. Отдать легко, а пойди-ка заработай ее, сотню эту.

— Нет, вы, кажется, не поняли, о чем я говорю. Главный подвиг Стивена Хокинга даже не научный, а то, что он нашел в себе мужество жить! В инвалидном кресле он летает через океан, его принимал в Белом доме президент!

— Ви-иктор! — раздалось из форточки. — Виктор Константинович, тебя — к телефону!

Семен снова взялся за лопату. И слышал, как в доме хозяйка выговаривает мужу:

— Ты мешаешь ему работать!

А Семен копал и думал: вот ты — ученый человек, а половину участка продать пришлось. И кто купил? Шрам из-под глаза через всю щеку, это — ножом. А еще рассказывала Нюрка, она ходит к ним полы мыть, будто год целый возили его в коляске не хуже того инвалида, который дырами в небе занялся. Чего-то они там не поделили между собой, пуля на разборке задела ему позвоночник, обе ноги отнялись.

Но год прошел, опять на ноги встал, половину участка у профессора откупил, а когда забором отгораживался, еще надвинулся, метров десять прихватил. Хозяйка было туда-сюда, хотела судиться, но пришли к ней двое: «А домишко-то у вас, глядим, деревянный. Дерево, оно хорошо-о горит…». И она не стала мужа волновать, пожаловалась Семену: там у нее вишни росли. И Семен, закончив работу, взял с нее меньше, чем заранее в уме распланировал. У него не первый раз так: либо ему не доплатят при расчете, либо размечтается, а потом — сколько дадите.

На зиму, по совету этой профессорши, пустила его в кухню вдова знаменитого в прежние времена человека. Дом от него заперла, ванной сказала не пользоваться, мол, газовую колонку пережжет, пожару еще наделает, раковина на кухне есть. Он не обижался: мало ли, чужой человек полезет в ванную, еще заразу какую-нибудь занесет. Это у кого все есть, те обижаются, а у кого нет ничего — необидчивы. Он и за то был благодарен, что пустили дачу сторожить, а на жизнь себе заработает, ему и немного надо. Об одном жалел: телефон от него заперли. Звонить ему было некуда и некому, но все ж таки — телефон.

Зима в том году стояла снежная. И все подсыпало и подсыпало. Как закружит метель, к утру ни с крыльца соступить, снегу по колено, ни машину из гаража выкатить.

Семен обзавелся большой дюралевой лопатой, вначале сам ходил, предлагал дорожки расчистить, потом от просителей отбою не стало, уже и по отчеству обращаются: