Жил-был Щелкунчик [Ребекка Уинтерз] (fb2) читать онлайн

Ребекка Уинтерз Жил-был щелкунчик

Первая глава

— Тсс, Анна, милая. Запомни, петь вслух можно дома, а не на балете, — тихонечко одернула Мег Робертс свою шестилетнюю дочку. Девочка сидела у нее на коленях и жизнерадостно, хотя и несколько фальшиво, распевала «Вальс цветов».

Хотя воскресное представление «Щелкунчика» балетной труппы Сент-Луиса предназначалось для родителей с детьми, Мег заметила в зале множество взрослых зрителей.

— Прости, мама. А когда выйдет принц? — громко прошептала Анна. Сидящая перед ней старушка окинула ее возмущенным взглядом.

Прежде чем Мег успела повторить свое увещевание, Анна поднесла пальчик к губам и лукаво улыбнулась. При виде этой улыбки сердце Мег наполнилось любовью и гордостью. В сияющих глазах Анны, вновь обращенных к сцене, светился бурный восторг.

В темноте зала Мег глядела на свою дочурку. Щеки Анны зарумянились от восхищения первым в ее жизни балетом. Хотя до Рождества оставалось чуть больше недели, весь последний месяц Анна ждала только этого дня. Даже сейчас она прижимала «Щелкунчика» — свою любимую книжку с картинками — к лифу красного вельветового платья, которое Мег сшила сама.

Потрепанное сокровище, привезенное из России, дочка везде таскала с собой. Из-за русских букв Анна не могла прочитать ни слова, но иллюстрации покорили ее сердце, особенно изображение принца Марципана, сражающегося с Крысиным Королем. С первого взгляда Анна заметила, что у него такие же темные волосы и голубые глаза, как у нее. Мег беспокоило, что ее дочь наделяла принца Марципана всеми качествами своего отца, которого не видела ни разу в жизни.

Разительное сходство принца с отцом Анны не позволяло Мег забыть свое горькое прошлое. Тем более, что эта книга была его первым подарком и осталась постоянным напоминанием о мужчине, который с легкостью профессионала соблазнил глупенькую, чувствительную, восторженную Мег. Но даже не имея перед собой этой книги, она не смогла бы забыть Константина Руденко. Анна была его точной копией.

С каждым прошедшим днем Мег переживала все больше, замечая растущее сходство. Каждый день ее охватывали волнующие вспышки воспоминаний. Выражение лица, с которым Анна повернула голову, заметив что-то интересное, вновь пробудило память Мег и вызвало чувство стыда и унижения. Особенно теперь, когда она знает, что все было подстроено, что ей лгали, ее использовали…

— Смотри, мама!

Танцоры в русских костюмах начали исполнять свои немыслимые прыжки, и Анна, забыв, где находится, снова запела.

— Тише! — шикнула пожилая женщина через плечо. Еще несколько зрителей обернулись в их сторону.

Смутившись, Мег крепче обняла дочку.

— Здесь нельзя петь и разговаривать, — шепнула она, зарывшись лицом в короткие темные кудряшки Анны. — Ты беспокоишь других людей. Если снова начнешь шуметь, нам придется уйти.

— Нет, мама, — взмолилась девочка со слезами на глазах. — Я еще не видела принца. Я буду хорошо себя вести, обещаю.

— Ты всегда так говоришь, а потом забываешь.

— Я не забуду, — пообещала Анна так горячо, что Мег не сдержала улыбку. Все же она понимала, что ее дочь не способна молчать так долго.

— Не слезай с моих рук.

— Ладно. — Анна обвила рукой шею Мег и чмокнула ее в щеку, усаживаясь поудобнее. Примерное поведение дочки успокоило Мег, и некоторое время они безмолвно наблюдали за развитием сюжета волшебной сказки.

Затем трубы возвестили о появлении игрушечных солдатиков. Неожиданно Анна соскользнула с колен матери.

— Вон принц Марципан, мама. Видишь? — радостно взвизгнула она, указывая пальцем на танцора, возглавляющего шествие. В восторге она не видела ничего вокруг себя, но Мег не могла не заметить рассерженных взглядов женщины, сидящей впереди.

К счастью, на этот раз многие дети в зале вскочили со своих мест. В шуме восторженных выкриков и аплодисментов вопль Анны прошел почти незамеченным. По блеску глаз своей дочери Мег поняла, что значил для нее этот момент. Девочка стояла, как зачарованная, пока принц не исчез со сцены после победы над Крысиным Королем.

Как только он скрылся, Анна повернулась волчком и снова влезла Мег на колени.

— Мама, — громко прошептала она, — мне нужно пи-пи.

Ничего удивительного. Волнение было слишком сильным, да и в любом случае Мег знала, что ее дочка не высидит представление до конца.

— Хорошо. Не забудь свою книгу.

Мег сняла со спинки кресла свое и дочкино пальто, взяла девочку за руку, и они начали пробираться к выходу.

— Не так быстро, киска, — сказала она, пытаясь удержать Анну, рванувшую вприпрыжку по почти пустому фойе. Как выяснилось через несколько минут, девочка не могла забыть своего принца.

— А мы пойдем с ним знакомиться, когда все закончится, мама? — выпалила Анна, стоя у фонтанчика с питьевой водой.

— Не думаю, что это возможно.

— Миссис Бизли сказала, можно.

— Посмотрим, — буркнула Мег, слегка разозлившись на учительницу начальных классов, подкинувшую Анне эту идею. Мнение миссис Бизли почему-то всегда оказывалось более весомым, чем ее собственное.

— Кажется, нашей не по годам развитой дочурке спектакль понравился, — донесся до Мег чей-то голос. Видимо, какой-то мужчина болтает с женой, подумала она и не стала оборачиваться, дожидаясь, пока Анна напьется из фонтанчика.

— Помнишь маленький бревенчатый домик под Санкт-Петербургом, любовь моя? — последние два слова были сказаны по-русски.

Мег ахнула.

Константин. Нет. Быть не может.

Но этот вопрос, произнесенный тихим, чувственным голом, который она помнила слишком хорошо, задел самые глубокие струны ее души. Она не могла ошибиться.

Ее бросило в холодный пот, и она покачнулась, зажмурившись от изумления.

Предполагалось, что он сейчас на другом конце света, ведет жизнь, которую она никогда не понимала и не хотела разделить. Но сердце, лихорадочно стучащее в груди, утверждало прямо противоположное.

Он не в Петербурге. Он здесь, в этом театре, где только что назвал ее любимой. Повернувшись, Мег сможет до него дотронуться.

Боже мой.

Но осознав реальность его присутствия, Мег задрожала от ярости и страха. Она злилась на себя за свою слабость, за то, что поддалась воспоминаниям. Не тускнеющим воспоминаниям о том, как он любил ее семь лет назад…

Умом она всегда понимала, что он враг ей. Но было время, когда ее сердце, переполненное любовью, отказывалось прислушиваться к голосу разума и, самое главное, отказывалось верить.

Он знает про Анну.

Это не должно ее удивлять. Естественно, он знает про Анну. Он знает о людях такие вещи, которые не имеет права знать ни один человек, потому что в этом заключается его работа. Всего лишь работа.

Значит, он преследовал их, ждал подходящего момента, чтобы забрать принадлежащее ему, забрать свою дочь…

Что может быть лучше общественного места, где Мег не посмеет устроить скандал, чтобы не травмировать Анну? Похолодев от страха, Мег почувствовала, как заходится у нее сердце.

С ослепляющей ясностью она вспомнила ужасные часы одиночества, проведенные в промозглой камере московского изолятора, и своих безжалостных охранников.

— Мег?

Она не знала, сколько прошло времени… несколько секунд, наверное. Но этого хватило, чтобы оживить в ее памяти годы сердечной боли. Она не обернулась.

— Я не знаю, что ты говорила ей об ее отце, но теперь я здесь, и мы можем вместе рассказать ей правду. Не пытайся сбежать от меня, или я устрою скандал. Я уверен, что ты побоишься расстроить Анну, и поэтому надеюсь на твою помощь.

Его английский был таким же идеальным, как всегда, и даже слишком правильным. Любой посторонний слушатель принял бы его за американца, возможно, с восточного побережья.

Стон, сорвавшийся с губ Мег, не ускользнул от внимания Анны. Девочка отошла от фонтанчика, уступив место следующему ребенку.

— Мама? Что случилось?

От ужаса Мег не способна была сдвинуться с места, и это уберегло ее от опрометчивых поступков, подсказанных инстинктом самосохранения. Нет более ужасной ловушки, чем угроза собственному ребенку.

— Н-ничего, киска. Идем скорее в зал.

Она схватила Анну за руку и чуть ли не силком потащила к дверям. Мег знала, что скрыться от него не сможет, но не собиралась разыгрывать из себя беспомощную жертву, пока он празднует очередную легкую победу.

— Мама, ты бежишь слишком быстро, — возмутилась Анна, но Мег, чей страх возрастал с каждой секундой, только ускорила шаг.

Не важно, что Россия сильно изменилась после перестройки. Может, КГБ теперь называется по другому, но по-прежнему служит правящему режиму. Тайная полиция все еще существует в странах бывшего Союза.

Мег хотела бы никогда больше не встречаться с этим страшным человеком, сумевшим так легко сойти за американца, следившим за ней на протяжении нескольких лет и преследующим ее по пятам.

Такие люди, стремясь к цели, не останавливаются ни перед чем. А сейчас, по-видимому, его целью стала Анна.

Но на этот раз есть одно различие. Мег уже не наивная двадцатитрехлетняя девушка, судящая о людях по себе. Время и жизненный опыт сделали свое дело, и то юное восторженное создание исчезло навсегда. Все, что осталось у Мег от былых ночей страсти — ее горечь… и ее дочь.

Если они с Анной успеют вернуться в зал до того, как он их нагонит, у нее появится некоторое время на размышление. Пока же она с бешено стучащим сердцем тащила за собой упирающуюся Анну.

— Мег? Анна?

Услышав их имена, Анна выдернула руку и обернулась.

— Кто ты? — спросила она с нескрываемым любопытством.

Уступив его коварству, Мег была вынуждена остановиться и взглянуть в лицо мужчины, которого когда-то любила. Мужчины, приходящегося Анне отцом. Она не хотела смотреть на него, не хотела узнавать. Но Анна пожирала их глазами, и Мег побоялась ранить ее чувства.

Когда она наконец осмелилась взглянуть на него, у нее закружилась голова при виде ярко-голубых глаз в обрамлении густых ресниц. Он всегда оставался для нее самым привлекательным мужчиной, хотя запомнила она его немного другим.

В их первую встречу его каштановые волосы касались воротника мрачного серого пиджака, обычной формы сотрудника КГБ. Теперь же он был коротко подстрижен и, словно благополучный американский бизнесмен, носил темно-синий костюм в сочетании с бледно-голубой рубашкой, подчеркивающий его высокий рост и стройную, спортивную фигуру. Но разница заключалась не только в этом.

В отличие от немолодых женатых мужчин, работающих вместе с Мег в торговом представительстве европейской фирмы, он стал еще красивее за прошедшие годы. Теперь, в возрасте, приближающемся к сорока, он излучал такое обаяние мужественности, что ее тело откликнулось вопреки ее воле.

— Я очень люблю тебя и твою маму, — ответил он дочери.

— Правда? — Казалось, Анна поражена и, что еще хуже, заинтересована.

Мег зажмурилась от растущей ярости. Будь проклят он и его неподражаемая способность очаровывать свои жертвы. Как всегда, его излюбленные пути не имели ничего общего с грубой силой.

С нахлынувшим чувством беспомощности она ждала его ответа, все еще не веря до конца в его неожиданное появление. Как будто начали сбываться кошмары, мучившие ее на протяжении последних лет.

— Как тебя зовут? — тихо спросила Анна.

— Константин Руденко.

— К-конста… Как ты сказал?

Он усмехнулся.

— Твоя мама называла меня «Кон».

Дерзость, жестокость, рассчитанная самоуверенность этого мужчины вызвали у Мег вспышку безудержного гнева.

— Это русское имя, как и твое.

— У меня что, тоже русское имя?

— Вот именно. — Он повторил его с родным акцентом, его голос смягчился. Затем взгляд его глаз метнулся к Мег, — Ты меня не забывала.

— Нет! — воскликнула Мег. Ее хрупкий душевный мир и с трудом завоеванная независимость оказались под угрозой. Она обняла дочку за плечи, словно пытаясь ее защитить.

Но детское любопытство Анны было задето слишком сильно. Она попыталась вырваться из маминых объятий.

— Мама говорила, что мой папа живет в России, и поэтому не может ко мне приехать, — громко прошептала девочка, слишком поздно вспомнив, что это следовало хранить в тайне. Мег не уставала повторять ей снова и снова, что ее секрет никто больше не должен узнать.

— Анна! — одернула ее Мег, но безуспешно.

— Видишь ли, твоя мама ошибалась, Анечка.

На этот раз Анна сумела высвободиться и подошла к нему ближе.

— Ты похож на принца Марципана!

С быстротой молнии она обернулась и взглянула на Мег, ошеломленную блеском в глазах дочери.

— Мама! Он похож на принца! — Девочка торопливо начала листать книгу и показала ей страницу с обтрепанными краями. — Видишь?

Одним плавным движением Кон опустился на корточки, чтобы Анна смогла представить ему доказательство. Его губы изогнулись в довольной улыбке, и он отодвинул пальцем вьющуюся прядь волос, скользнувшую по его лбу.

— Ты знаешь, что я подарил эту книжку твоей маме, когда она возвращалась из своей первой поездки по России двенадцать лет назад?

Во второй раз за последние несколько минут Мег громко ахнула.

Анна широко распахнула глаза.

— Правда?

— Да. У меня эта книжка тоже самая любимая. Ведь ты моя дочка, и наши вкусы совпадают. — Он окинул Мег еще одним выразительным взглядом. — Твоя мама сильно грустила из-за смерти твоего дедушки. Поэтому, когда она ехала домой, я положил эту книжку в ее чемодан, чтобы хоть чуточку ее утешить. Я надеялся, что благодаря моему подарку она почувствует себя лучше и захочет однажды вернуться в Россию, потому что я любил ее уже тогда.

У Мег слезы навернулись на глаза. Лгун, — кричало ее сердце. Но она не могла отрицать того факта, что эта прекрасно изданная, дорогая книжка, которой она восхищалась в московском «Доме книги» и которую не могла себе позволить, загадочным образом оказалась среди ее вещей. И все благодаря темноволосому, красивому сотруднику КГБ, сопровождавшему группу иностранных студентов, который отвозил ее из тюрьмы в аэропорт.

Мег, вместе с другими семнадцатилетними ребятами из ее автобуса, была задержана за то, что они раздавали свои джинсы, футболки и прочие личные вещи доброжелательным русским подросткам. Ничего не подозревая, Мег подарила молоденькой девушке солнечные очки… и угодила за решетку. Ее до сих пор бросало в дрожь при мысли об этом кошмарном событии.

В тюрьме один из охранников сообщил ей о смерти ее отца в Соединенных Штатах. По его словам, из-за опрометчивого решения Мег нарушить закон и ее сношений с фарцовщиками она не сможет вернуться домой на похороны.

Он казался Мег роботом, не способным на проявление чувств. Он оставил ее одну, чтобы она «обдумала» свой поступок, и Мег в отчаянии рухнула прямо на пол. Несколько часов она оплакивала свою мать, погибшую годом раньше, и своего любимого отца. Уильям Робертс умер в тысячах километров от нее, и она никогда больше его не увидит.

Но незадолго до рассвета Кон пришел за ней, провел ее по длинным коридорам к задней двери, где уже ждала машина, готовая отвезти ее в аэропорт. Она не встретилась со своими спутниками по поездке, зато вернулась в Соединенные Штаты вовремя, чтобы успеть на похороны. Книга осталась единственным напоминанием.

Только благодаря своевременному вмешательству Кона ей позволили беспрепятственно вернуться в Штаты. Его совершенно бескорыстный подарок заставил Мег изменить свое мнение об агентах КГБ как о бездушных монстрах.

Шесть лет спустя Мег с радостью воспользовалась возможностью съездить в Россию по культурному обмену. Она надеялась отыскать Кона и лично поблагодарить его за доброту.

Естественно, она с ним встретилась. По своей наивности она верила, что их встреча была случайной, и не подозревала, что Кон следил за ней даже после ее возвращения в Штаты. Это означало, что его чувства никогда не были искренними. И что во время второй своей поездки в СССР Мег стала его мишенью. Она узнала об этом от агентов ЦРУ после возвращения. Каждый поступок Кона был направлен на то, чтобы возбудить в ней любовь. Так случалось и раньше, с одинаково наивными и, как правило, молодыми американцами — туристами, дипломатическими работниками. Случившееся между Мег и Коном, как оказалось, не было редкостью. «Любовь» Кона объяснялась политическими причинами; он действовал по приказу.

А теперь он приехал за Анной.

— Ты правда мой папа?

Простой вопрос Анны нарушил молчание. Надежда, прозвучавшая в ее серьезном голосе, едва не довела Мег до слез. Приближался момент истинны. Кон не отступит.

— Да. Я твой папа, а ты моя маленькая дочурка. У нас с тобой одинаковые голубые глаза, одинаковые каштановые волосы и прямые носы. — Он легонько ущипнул Анну, и та хихикнула. — Но улыбка у тебя мамина. Видишь?

Он вытащил несколько фотографий из кармана пиджака.

— Вот мы с твоей мамой едим мороженое и пьем шампанское. Я только что признался ей в любви. Взгляни на ее рот. Вот здесь изгиб, — он прикоснулся к нижней губе Анны, — в точности как у тебя.

Анна хихикнула снова, а затем положила драгоценную книгу прямо на пол, чтобы взглянуть на черно-белые снимки. Впервые в ее жизни у нее не находилось слов. Как и у Мег, внезапно вспомнившей, что Кон точно таким же жестом касался ее губ. А потом целовал до умопомрачения….

В тот миг она даже не замечала, что их фотографируют.

Должны быть и другие фотографии. Мег почти не сомневалась, что все их ночи и дни были засняты на пленку. Ее охватывала глубокая, мучительная боль при мысли, что самые чудесные мгновения ее жизни — их с Коном любви — пылятся в архивах КГБ.

— Мама, смотри! Это ты.

— Верно, — пробормотал Кон, — а вот мы с твоей красивой мамочкой сфотографированы перед гостиницей и в музее.

Кон не смог бы выдумать более успешного плана для завоевания сердца дочери, чем представить ее любопытному взору эти доказательства былой любви.

Во время обеих поездок Мег по России ей строго-настрого запрещали фотографировать, за исключением снимков, сделанных на Красной площади. Поэтому у нее не сохранилось на память ни одной фотографии Кона.

— И вот еще, — сказал он, когда Анна просмотрела остальные снимки, — мы с твоей мамой в аэропорту. Я уговаривал ее остаться в России и выйти за меня замуж, но она все равно села в самолет. — Его голос наполнился грустью, и Мег цинично подумала об его незаурядном актерском таланте.

Теперь его рука обвивала тонкую талию Анны, а девочка, сама того не замечая, прижалась к его груди. Глядя на дочь, Мег почувствовала, что ее сердце разрывается на куски.

Анна взглянула на мать взволнованными глазами.

— Почему ты так сделала, мама? Почему ты уехала от папы?

Мег глубоко вздохнула. Она презирала Кона за то, как он поступил с ней. Как поступил с ними обеими.

— Потому что, если бы я осталась хоть ненадолго, то уже не смогла бы вернуться в Америку. А у меня были дела дома. Я не могла бросить своих учеников.

— Разве ты учительница?

После краткой паузы Мег ответила:

— Уже нет, киска. Но была… когда-то.

— Как миссис Бизли? — Казалось, Анна потрясена ее признанием.

— Да, я работала в средней школе. — Но став матерью-одиночкой, Мег сильно изменилась. Осознав, что в действительности произошло с ней в России, она бросила преподавание русского языка, чтобы никогда больше не вспоминать эту страну и свое прошлое. Анна была слишком маленькой, чтобы понять, поэтому Мег никогда не рассказывала ей об этом.

К несчастью, Анна отыскала «Щелкунчика» в кладовке, куда Мег запрятала старые книги. Девочка влюбилась в него с первого взгляда и везде носила с собой. У Мег не хватало духу отобрать у нее книгу, но об ее происхождении она умолчала.

— Это правда, папа?

По единственному вопросу дочери Мег поняла, что все изменилось безвозвратно. Мало того, что Анна безоговорочно признала Кона своим отцом, теперь она еще и сомневается в ее правдивости.

Вот ирония судьбы — мать всем жертвовала ради ребенка на протяжении шести лет, но стоило появиться мужчине, чей вклад ограничился лишь мимолетным удовольствием, как он с молниеносной скоростью завоевал и любовь, и безоговорочное доверие своей дочери.

— Да, правда. Твоя мама прекрасно говорит по-русски. А когда она четыре месяца в Санкт-Петербурге преподавала английский русским школьникам, мы с ней все свободное время проводили вместе.

Мег начала задыхаться.

— Анна… спроси у своего отца, почему он не поехал в Америку со мной? — Она сама замечала, как срывается ее голос.

— Но я поехал, — ответил Кон с такой поспешностью, что у нее захватило дух. — Видишь ли, перед тем, как уехать из страны мне нужно было уладить множество разных дел. Но я всегда знал о тебе, Анечка. Я всегда любил тебя, даже когда был очень далеко. И вот я здесь, и собираюсь остаться навсегда.

Пока не завоюет сердце Анны. А затем скроется вместе с ней. Мег не сомневалась в этом. Единственное, что ее удивляло — с чего это вдруг в Коне проснулся такой мощный отцовский инстинкт, заведший его на другой конец света?

— Ты можешь спать в моей комнате, — предложила Анна, устраняя препятствия с прямолинейностью невинного ребенка.

— Я не против, — мягко пробормотал Кон. — Для этого я и приехал — чтобы жить с тобой и твоей мамой. Я хочу, чтобы мы стали одной семьей. Можно, я поеду в вашей машине?

— У нас красная «тойота». Ты сядешь сзади со мной и почитаешь мне книжку, а мама будет рулить.

— Мы будем читать по очереди. Тебе нравится твой дом?

— Да. Но я хочу собаку. А злой дядя-хозяин нам не разрешает.

— Тогда ты полюбишь Ганди и Тора. — Он укутал Анну в ее зимнее пальтишко, не умолкая ни на секунду.

— Ганди и… кто?

— Тор. Это мои немецкие овчарки, и я рассказывал им о тебе. Им очень хочется с тобой познакомиться. Они будут играть с тобой и станут твоими верными друзьями. — При этих словах Анна взвизгнула от восторга.

Бессильная ярость бурлила в душе Мег. Он не брезговал ничем, даже откровенным подкупом наивной девочки. Мег была готова закричать, но балет закончился, и фойе наполнилось людьми. Ради Анны ей придется держать себя в руках, пока они не останутся наедине, вдали от детских ушей.

Константин Руденко пользовался в своей стране неограниченной властью, но Мег не позволит ему качать права здесь, у нее дома.

Она подошла к дочери и положила недрогнувшую руку на ее плечо.

— Идем, Анна.

Но Анна не слышала. Она протянула вперед ладошки, чтобы погладить твердое лицо Кона. На какое-то мучительное мгновение Мег вспомнила прикосновение его щетины к своим щекам после ночи, проведенной в его объятиях. После ночи любви…

— Можно, я отнесу тебя к машине, Анечка? Я так давно мечтал подержать на руках свою маленькую дочурку.

Анна, которая до сих пор терпеть не могла мужчин, пытавшихся ухаживать за Мег, была явно очарована его хрипловатым голосом и ласковым взглядом. Она с готовностью обвила руками его шею. Ее глаза светились неподдельным счастьем.

— Что такое «Анечка»?

— Моя маленькая Анна. Так в России папы называют своих любимых дочерей.

— Я уже не маленькая. Ты смешной, папа. — И она впервые чмокнула его в щеку.

— А ты очаровашка, совсем как твоя мама. — Он сжал ее в объятиях с таким видом, словно мечтал об этом всю жизнь.

Мег отвернулась. Ей было больно видеть, как ее дочь восхищается мужчиной, способным ради своих грязных целей манипулировать самыми глубокими чувствами ребенка.

Она никогда ему этого не простит. Никогда.

Вторая глава

— В какой стороне искать машину, любовь моя? — спросил Кон все с той же нарочитой нежностью, глубоко проникавшей в сердце Мег вопреки ее воле. — Мы с Анной уже готовы.

Мег едва не крикнула, что он сам все прекрасно знает, раз смог выследить их в театре. Но когда она увидела, как замечательно они смотрятся вместе, с каким доверием Анна обнимает его за шею, у нее комок подкатил к горлу, и она не смогла произнести ни слова.

Анна мечтала об отце с тех самых пор, как увидела свою лучшую подружку, Мелани, с ее папой. Из-за этого Анна всегда чувствовала себя обделенной. Родственная связь, возникшая несколько минут назад, была такой крепкой, что и не разорвать.

Люди, выходившие из театра, видели перед собой отца и дочь. Мег заметила, что взгляды некоторых женщин задерживаются на удивительном лице Кона.

Родство Мег с темноволосой девочкой, сидящей на его руках, гораздо менее очевидно. Ее пепельные волосы и серые глаза свидетельствуют о другой генетической линии — еще одна насмешка судьбы, с которой ей пришлось примириться.

Мег запахнула пальто под порывом холодного ветра и направилась к машине, припаркованной на обочине за углом. Она шла в нескольких шагах от Кона, чтобы избежать случайного прикосновения. Когда он уселся на заднее сиденье рядом с Анной, тоже стараясь держаться на расстоянии, у нее вырвался вздох облегчения.

Пока он может праздновать победу, тем более, что Анна сама липнет к нему и закидывает вопросами. Но вернувшись домой, они окажутся на ее территории. Там уже Мег будет устанавливать правила. Первым делом ужин, — решила она, — и как только Анна поест, сразу же отправится в постель.

Когда дочь уснет, Мег объяснится с Коном и выпроводит его до пробуждения Анны. А затем, как можно скорее, позвонит адвокату, помогавшему ей улаживать дела отца и тетки после их смерти. Мег надеялась получить судебный ордер, запрещающий Кону приближаться к ней и к дочери.

Поскольку они не были расписаны, и Кон не является американским гражданином, вряд ли у него есть какие-то права на дочь. И, конечно же, когда адвокат узнает о деятельности Кона в КГБ, он сделает все возможное, чтобы уберечь Анну от общения с отцом, не говоря уже о предотвращении ее выезда из страны. Как жаль, что дядя Ллойд умер. Он служил в морской разведке, и мог бы подсказать наилучшее решение.

Мег понятия не имела, как сильно продвинулась карьера Кона в КГБ, но вряд ли он мог уйти из организации, которой посвятил всю жизнь. Естественно, когда они с Коном оставались наедине, им было не до разговоров о политике. Ему всегда удавалось находить укромные местечки для свиданий; их неудержимо влекло друг к другу, они никогда друг другу не надоедали. Их болтовня была воркованием влюбленных.

По-видимому, когда Кону не удалось склонить Мег к замужеству — что означало для нее предательство родной страны — он разработал новый план. Он решил приехать за Анной. Но сначала дождался, пока она станет достаточно взрослой, чтобы откликнуться на его ухищрения и его чары.

Может, он и вправду стремится общаться с дочерью, но Мег всегда знала, как сильно он любит свою родину, как глубоко предан своим убеждениям. Естественно, он хочет, чтобы Анна разделяла его взгляды, а значит, попытается забрать ее с собой.

— Где мои собаки, папа?

— В доме, который я купил для тебя и твоей мамы.

— Ой, мамочка! — радостно воскликнула Анна, захлопав в ладоши. — У папы есть дом для нас! Где это, пап? Мы сейчас туда поедем?

— По-моему, у твоей мамы другие планы на вечер.

Мег прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Она едва не врезалась в фургон, стоявший на дорожке, ведущей в гараж. Кон определенно делал все, чтобы подлизаться к маленькой девочке, истосковавшейся по отцовской любви. Если Мег начнет с ним спорить при Анне, это только расстроит дочку и приведет к неприятностям.

А неприятности определенно будут.

Проснувшись на следующее утро, Анна узнает, что папа навсегда исчез из ее жизни. Мег не успокоится, пока между ней и Коном не будет стоять судебный запрет. Вернувшись домой, она под каким-нибудь предлогом забежит к соседям, чтобы позвонить Бену Авери. Она не постесняется разбудить адвоката и судью посреди ночи!

Как только Мег въехала на стоянку и выключила двигатель, Анна выскочила из машины, настолько увлеченная Коном, что о матери даже не вспомнила.

— Идем, папа. Я покажу тебе свой акварум. — Ей никогда не удавалось правильно выговорить это слово. — Ты можешь даже покормить рыбок, если хочешь.

— С удовольствием, но сначала мы должны помочь твоей маме, — тихо сказал Кон, открывая дверь со стороны водительского сиденья. Мег его заботливость не удивляла. Причину всегда можно найти — по-видимому, он просто не хочет выпускать ее из виду.

Избегая его взгляда, она вылезла из машины, отстранила протянутую к ней руку и двинулась вперед нетвердой походкой. Она шла, не оглядываясь, к двери подъезда трехэтажной новостройки.

Нечего было и пытаться привлечь внимание Анны, которая, вцепившись одной рукой в книгу, а другой — в отцовскую ладонь, с нетерпением спешила показать ему свой дом.

— Здесь живет Мелани! — объявила она, проходя мимо двери квартиры на втором этаже.

— Это твоя подружка?

— Да, самая лучшая. Но иногда мы ссоримся. Знаешь, — Анна с доверительным видом прижалась к Кону, — она говорит, что у меня нет папы.

— Когда ты познакомишь меня с ней, мы ей докажем, что она ошибалась.

Анна запрыгала от восторга, ее личико просияло.

— Она говорит, что у моей мамы был любовник. — Это оказалось новостью для Мег, чей мир рушился прямо на глазах. — Что такое любовник, папа?

Мег поежилась. Кон тем временем замедлил шаг и снова взял Анну на руки.

— Я сейчас скажу тебе что-то очень важное. Когда мужчина и женщина любят друг друга больше всего на свете, они женятся и становятся любовниками. Поэтому ты родилась, и мы оба любим тебя больше жизни.

— Но вы с мамой не поженились.

— Просто мы жили в разных странах, и это все осложняло. Но теперь, когда я приехал, мы поженимся и заживем очень счастливо.

У Мег перехватило дыхание.

— А завтра вы сможете пожениться?

Кон рассмеялся.

— А свадьба на следующей неделе в моем доме тебя не устроит? Сначала нужно, чтобы твоя мама собрала вещи и переехала.

Побоявшись устроить сцену, которая могла бы травмировать Анну и вызвать любопытство соседей — а многие из них сейчас возвращались домой с рождественскими покупками и уже успели заметить Кона с Анной на руках — Мег чуть ли не бегом бросилась по коридору к своей квартире. На ее двери висел огромный рождественский венок, обвитый красный лентой, но сейчас она даже на него не взглянула.

Ей пришлось повозиться с ключом, прежде чем он попал в замочную скважину. Сверхъестественная власть Кона над Анной пугала ее и приводила в ярость. Его обаяние объяснялось долгими годами работы в КГБ. Там его научили находить подход к людям.

— Отнеси меня в мою спальню, папа. Там мой акварум, — приказала Анна, ткнув пальцем в нужном направлении. Кон пронес ее через маленькую, скромно обставленную гостиную, в которой Мег сегодня утром сделала уборку. В углу стояла елка с выключенной гирляндой — кривенькое, хилое деревцо; ничего лучшего Мег не могла себе позволить. Но все же золотые и серебряные шары в обрамлении цветных лампочек оказались неожиданно нарядными. Когда Кон ненадолго замедлил шаг, Анна успела щелкнуть выключателем на стене, чтобы похвастаться елкой.

Мег заперла входную дверь, не замечая его победного взгляда. Кон смог зайти так далеко лишь благодаря ее невмешательству. Как только они с девочкой скрылись из виду, Мег расстегнула пальто и бросила его на спинку стула, решив, что более подходящего момента для разговора с адвокатом ей уже не представится.

Миссис Розен, вдова из квартиры напротив, должна сейчас быть дома. Обычно в это время она дает уроки игры на скрипке. Анна была ее младшей ученицей и за последний год добилась значительных успехов. Но сейчас, выходя в коридор, Мег меньше всего думала о музыкальных способностях своей дочери. Она молилась, чтобы старушка никуда не ушла, чтобы можно было воспользоваться ее телефоном и попросить пару минут присмотреть за дверью квартиры Мег. А то мало ли, вдруг Кону вздумается сбежать прямо сейчас…

— Мисс Робертс?

Мег вздрогнула, застигнутая врасплох двумя незнакомцами, одетыми в одинаково небрежные спортивные костюмы и куртки. Они стояли прямо перед ней, преграждая путь.

Внезапно она вспомнила припаркованный на дорожке фургон и почувствовала себя обреченной. Естественно, Кон не мог действовать в одиночку. Агенты КГБ? После падения «железного занавеса» они сменили вывеску, но Мег понимала, что несмотря на весь творящийся в России беспорядок, они по-прежнему опасны. Возможно, некоторые из их оперативников продолжают работать в США с разведывательными целями.

Словно прочитав ее мысли, оба достали из карманов удостоверения.

ЦРУ. Мег резко развернулась, но темноволосая женщина средних лет остановила ее, схватив за предплечье.

— Мы знаем, что неожиданное появление мистера Руденко вас потрясло, мисс Робертс. Нам нужно поговорить. Внутри.

Мег рывком высвободила руку.

— Так я вам и поверила, что вы из ЦРУ, — прошипела она. — Я знаю, что такое ваша служба безопасности. То же самое КГБ! Вы кого угодно обманете, даже родную мать.

Пожилой мужчина в очках с роговой оправой покровительственно улыбнулся.

— Пожалуйста, не препятствуйте нам, мисс Робертс. То, что мы вам расскажем, развеет ваши страхи, — произнес он с преувеличенной вежливостью, от которой бросало в дрожь.

Мег замерла.

— Конечно, если бы я отказалась, вы втолкнули бы меня в дверь под дулом пистолета. Но зная, что я не посмею расстроить свою дочь, вы можете быть уверены, что я подчинюсь. — Она повернулась и вошла в квартиру, двое агентов следовали за ней по пятам.

Тут же дверь комнаты отворилась, и оттуда выглянул ухмыляющийся Кон. Наверное, хотел убедиться, что Мег готова к сотрудничеству. Как в старые добрые времена. Случись это тогда, она бы, конечно, подумала, что он по ней соскучился. Из ванной доносился шум бегущей воды — по-видимому, Кон предложил Анне искупаться.

Мег взглянула в чертовски голубые глаза.

— Меня тошнит от тебя, — буркнула она. — От всех вас! И, — она ткнула пальцем в Кона, — насколько я понимаю, ты уехал из собственной страны, ты всех предал! Так почему бы тебе не оставить в покое невинных людей и детей? Убирайся на какой-нибудь необитаемый остров, чтобы там играть в свои дурацкие военные игры. Авось, вы там все друг друга поубиваете… и слава Богу.

С неожиданным равнодушием Кон ослабил узел галстука и снял пиджак. Не сводя глаз с Мег, он бросил пиджак на стул поверх ее пальто, невольно привлекая ее внимание к своим мускулистым рукам и плечам. Держался он, как у себя дома.

— Через несколько минут Анна вылезет из ванны и придет сюда, чтобы поужинать с нами. Ты напугаешь ее, если будешь орать, как базарная торговка, вместо того, чтобы вежливо поприветствовать Уолта и Лейси Боуманов, работающих вместе с тобой в торговом представительстве. Ты этого хочешь? Или я должен сказать ей, что тебя срочно вызвали на работу? Дальше по коридору есть пустая квартира, ключи от которой у меня. Там вы и сможете поговорить.

— Мама? Папа? — Неожиданно Анна влетела в гостиную, одетая в пижаму с кенгурятами, ее кудряшки мелко дрожали. Но, увидев незнакомцев, она тут же перестала улыбаться и, к огромному облегчению Мег, бросилась прямо к матери, минуя Кона. Мег подхватила ее на руки и крепко прижала к груди. Будь ее воля, она бы никогда ее не отпустила.

— Киска? — Ей удалось сохранить голос ровным. — Это Боуманы. Они работают со мной в торговом представительстве «Стронг-Моторс». — Она врала, потому что ничего другого ей не оставалось. — Ты раньше с ними не встречалась.

Немолодая женщина улыбнулась.

— Это правда, Анна. Но мы с Уолтом много слышали о тебе.

— Ты очень умненькая девочка, — добавил мужчина. — И очень похожа на маму с папой.

— А мой папа похож на принца Марципана.

Женщина кивнула.

— Я слышала, вы сегодня ходили на «Щелкунчика». Это мой любимый балет. Тебе понравилось?

— Да. Особенно принц!

Глаза Кона заметно увлажнились, когда он с любовью взглянул на дочь. Мег вновь поразилась его выдающемуся актерскому таланту.

— Нам нужно поговорить с твоей мамой пару минут, — продолжил мужчина. — Ты не против?

— Нет. Мы с папой приготовим ужин. У нас будут спагетти. Папа говорит, они в России по-другому называются.

— Верно, Анечка. — Кон радостно усмехнулся. — У меня уже слюнки текут. Идем. — Не дав Мег опомниться, он стащил Анну с ее рук и повел на кухню, оставив Мег с двумя агентами. Возможно, она никогда уже не узнает, кто они на самом деле и на кого работают. Это может быть одно правительство… или другое.

Женщина неуверенно улыбнулась.

— Вы не возражаете, если мы присядем?

Руки Мег сжались в кулаки.

— Нет, возражаю. Говорите, что хотели сказать, и убирайтесь.

Она знала, что почти визжит, но ей приходилось подавлять страх и ярость с того самого мгновения, когда Кон настиг их в театральном фойе. Сейчас она была на грани истерики и могла бы заорать на весь дом, даже забыв про Анну.

Они так и остались стоять. Мужчина заговорил первым.

— Мистер Руденко уехал из Советского Союза больше пяти лет назад, мисс Робертс.

Мег покачала головой и зло рассмеялась.

— Он кагэбэшник. Они не уезжают.

Мужчина поднял брови.

— Этот смог.

— Даже если так, это всего лишь уловка, чтобы похитить Анну и увезти с собой в Россию!

— Нет, — возразила женщина. — Он принял американское гражданство в октябре этого года. После всех тайн, которые он выдал в обмен на политическое убежище, он уже никогда не сможет вернуться.

— Почему я должна вам верить? — вырвалось у Мег. Она была так взвинчена, что не могла устоять на месте. — Во-первых, нашему правительству больше не нужны сделки с русскими перебежчиками ради получения информации. «Холодная война» закончилась. А теперь я хочу, чтобы вы убирались. Вон из моей жизни и из жизни Анны!

— Мы все еще заключаем такие сделки, когда речь идет о высших чинах КГБ, — невозмутимо продолжил мужчина. — А именно, о человеке, который принадлежал к высшим кругам и мог пролить свет на очень щекотливые вопросы… дать нам важную информацию о похищениях американских граждан, военных и штатских, в Советском Союзе и за его пределами.

Женщина кивнула.

— Он никогда не одобрял эту тактику старого режима и жестокость по отношению к русским и иностранцам. Это было одной из причин его отъезда.

Нехотя, Мег вынуждена была признать их правоту хотя бы в одном. Вмешательство Кона помогло ей освободиться из московской тюрьмы.

— Предоставленная им информация помогла нашему правительству найти ответы на многие вопросы, которые считались безнадежными, — сказала женщина. — В некоторых случаях факты, сообщенные мистером Руденко, облегчили страдания людей, не знавших, что случилось с их близкими родственниками.

— Мистер Руденко оказал огромную услугу нашей стране, — твердым голосом заявил мужчина. — Разве вы не слышали в новостях о пропавшем без вести военном летчике? Его самолет исчез над Россией пятнадцать лет назад.

Мег вспомнила трагическую историю, ставшую несколько лет назад главной новостью в средствах массовой информации. Она не могла забыть голос пожилой женщины из Небраски, плачущей от горя и облегчения, когда Пентагон наконец получил доказательства гибели ее сына. Эта женщина сказала, что теперь может умереть спокойно.

— Мистер Руденко дал нам подробную информацию об аресте летчика и о его гибели.

Мег, прищурившись, взглянула на агентов. Она не могла так просто поверить Кону, никогда не действовавшему без причины. На собственном горьком опыте она убедилась, что любые его поступки, даже самые великодушные, как например, подаренная книга, объяснялись какими-нибудь тайными целями.

— Даже если это правда, — возразила Мег, — это ничего не меняет. Зачем было человеку ждать пять лет, чтобы затем объявиться так внезапно и потребовать общения с дочерью? — Ее лицо исказилось от боли. — Насколько я понимаю, — продолжила она, повысив голос, — все это ложь, и вы участвуете в этом! Я не знаю и знать не хочу, на кого вы работаете. Меня это не касается. А теперь выметайтесь из моей квартиры, и чтоб духу вашего здесь не было!

— Из-за перехода на нашу сторону, ему пришлось скрываться и сменить имя, — спокойно пояснила женщина, пропустив мимо ушей возмущенные вопли Мег. — Чтобы уберечь от опасности вас и вашу дочь, он жил вдали от вас эти пять лет и избегал встречи до тех пор…

— Пока не смог подловить нас в общественном месте, где я не осмелилась расстроить мою дочь. Которая как раз стала достаточно взрослой, чтобы проникнуться доверием к своему блудному отцу, — с горечью сказала Мег.

Мужчина покачал головой.

— Нет, пока не исчезла угроза, и он не начал новую жизнь. — Он помолчал. — Теперь мистер Руденко уже полностью освоился. Он написал несколько книг о России и, в том числе, книгу-разоблачение о КГБ и методах его работы. Она выйдет весной, естественно, под псевдонимом. Издатель надеется, что она попадет в списки бестселлеров. Короче, он неплохо зарабатывает и в состоянии содержать вас и Анну.

— Хватит с меня. Убирайтесь. Немедленно!

— Когда вы успокоитесь настолько, что сможете задавать вопросы, позвоните в офис сенатора Стрикленда, и он все вам объяснит.

Стрикленд? В памяти сразу возникло лицо пожилого сенатора от штата Миссури. Насколько Мег могла судить, это политик с незапятнанной репутацией. Какая разница. Наверняка сенатора Стрикленда можно купить, как и любого другого человека.

— Вероятно, вы не знаете, что он работает в Комитете международных отношений при Сенате и сотрудничает с нами с 1988 года. Ему известно о вашем романе с мистером Руденко и о дочери, которую вы зачали во время вашего пребывания в Советском Союзе. Уверяем вас, он ваш друг и очень вам сочувствует. Он ждет, что вы вскоре ему позвоните.

Мег почувствовала, что бледнеет. Если они все же говорят ей правду, то не только КГБ и ЦРУ, но даже сенатор от ее родного штата в курсе самых интимных подробностей ее личной жизни! От шока она утратила дар речи.

Женщина долго и внимательно изучала ее лицо.

— Мисс Робертс, ваш страх и недоверие полностью оправданы. Поэтому мистер Руденко и попросил нас переговорить с вами — чтобы вы поняли, что он теперь американский гражданин и хочет общаться со своей дочерью.

— Вы со мной поговорили, — буркнула Мег сквозь зубы. — Можете считать вашу миссию выполненной.

Она стремительно бросилась к двери и широко ее распахнула, страстно желая избавиться от агентов и уложить Анну в постель прежде, чем Кон окончательно заморочит девочке голову. Счастливый голосок Анны и радостный смех ее отца, донесшиеся из кухни, подстегнули решимость Мег немедленно положить конец этой дурацкой ситуации.

Она убедилась, что оба агента исчезли из виду, затем тихонечко прикрыла дверь и бесшумно направилась к квартире миссис Розен. Только бы Кон ее сейчас не подловил.

Когда на звонок в дверь не ответили, Мег запаниковала. Она могла бы сходить к Гарретам (они жили чуть дальше по коридору), но побоялась оставить собственную квартиру без присмотра. Кроме того, ее заставил остановиться взволнованный голос дочери.

Сквозь закрытую дверь она слышала, как Анна спрашивает у Кона, а вдруг «эти люди» увезли ее мамочку на работу? Мег нестала дожидаться ответа и поторопилась вернуться в квартиру, чтобы успокоить дочку.

— Мама! — воскликнула Анна при виде Мег. Девочка бросилась к ней, ее испуг как рукой сняло. — Где ты была? Мы уже приготовили ужин!

— Я думаю, твоя мама проводила Боуманов до лестницы. Разве не так? — Кон предложил подходящее объяснение прежде, чем Мег что-либо пришло на ум. Она с тревогой на него взглянула. Судя по торжествующему взгляду его голубых глаз, он раскусил ее намерение, но был полностью уверен в своей победе.

— Идем, мама. Мы голодные.

Анна потянула Мег за руку, оттаскивая ее от Кона. Он ленивой походочкой направился на кухню вслед за ними. Похоже, разговор с адвокатом придется отложить до окончания ужина.

Может быть нечаянно, рука Кона скользнула по плечам Мег, когда он пододвинул к ней стул. Мег невольно вздрогнула от его прикосновения и испугалась, что он мог это заметить. Но, к счастью, все его внимание было обращено на Анну. Он усаживал ее за маленький обеденный стол, где уже были расставлены полные тарелки макарон с сыром и спаржей и стаканы с молоком.

— Сначала надо помолиться, — объявила Анна, как только ее отец сел напротив. — Твоя очередь читать молитву, папа. Пожалуйста?

— Почту за честь, — пробормотал он чуть хрипловато, сжав ее маленькую ладошку в своей большой руке.

Мег не стала закрывать глаза и смотрела, как склонились две похожие друг на друга темноволосые головы. В красивой, очень личной молитве, произнесенной по-русски, Кон благодарил Бога за то, что Он сохранил жизнь его любимой женщины и ребенка, за то, что наконец дал им возможность встретиться и начать новую жизнь, даровал им пищу, которой не хватает многим людям в других частях света. И, наконец, за это первое Рождество, которое они проведут вместе. Аминь.

— Что ты сказал, папа? — спросила Анна, наматывая на вилку спагетти.

Кон поднял голову и взглянул на свою дочь.

— Я рассказал Богу, как я счастлив, что наконец оказался с тобой и твоей мамой.

С набитым ртом Анна объявила:

— Мелани говорит, что в Бога верить глупо. А я ей скажу, что Бог помог тебе приехать в Америку ко мне и маме. Я тебя люблю, папа.

Признание Анны и ее милая улыбка — еще более трогательная из-за кусочка сыра, прилипшего к губе — в сочетании с выражением глаз, потемневших от наплыва чувств, растопили сердце Мег. Она поняла, что ее злость улетучивается сама собой.

Неожиданная молитва Кона казалась на удивление искренней. На краткое мгновение Мег почти забыла, что все его поступки были частью игры. Игры, которая за долгие годы стала для него второй натурой.

Возможно ли, что он и вправду был верующим, и скрывал это до сих пор? Способен ли он на такое притворство? Она не знала.

Кон посмотрел на Мег.

— Мы все сделали правильно? — тихо спросил он. — Анна мне помогала. Наша девочка — отличная повариха.

— И очень уставшая, — заметила Мег, оставив вопрос без ответа. Отведя взгляд, она убрала непослушный локон с разрумянившейся дочкиной щеки. — Я думаю, мы обойдемся без сладкого и сразу ляжем спать. У тебя был долгий день, киска.

Анна кивнула, к удивлению Мег, ожидавшей возражений.

— Папа сказал, мне надо лечь пораньше, чтобы хорошо выспаться перед поездкой.

Поездкой? Какой еще поездкой? Боже мой!

Сердце Мег забилось в два раза быстрее. Ее взгляд метнулся к Кону. Он тем временем допивал молоко, поглядывая на нее поверх стакана. Его невозмутимый вид привел ее в ярость.

— Так как завтра воскресенье, вы с Анной можете съездить ко мне в гости. Дорога займет два часа.

Мег глубоко вздохнула и встала из-за стола. Не позволив ему продолжить, она повернулась к Анне и заявила:

— Если ты закончила, отправляйся в ванную и почисть зубы.

— Но я хочу, чтобы папа мне помог. Он обещал, что уложит меня. Он хотел почитать мне «Щелкунчика» по-русски, а я бы ему почитала истории доктора Сьюса.

— Я тем временем вымою посуду, — подытожила Мег ровным голосом. Кон не должен узнать, что своим появлением выбил ее из колеи.

Не замечая его любопытных взглядов, она чмокнула Анну в лоб и начала убирать со стола. Пока она, как ни в чем не бывало, складывала посуду в мойку, они встали и вышли из кухни.

Когда Мег смахнула крошки с кухонного стола и полила огромную красную герань, подаренную начальником, в квартире стало совсем тихо. Сняв туфли на высоких каблуках, она погасила свет в кухне и бесшумно прокралась через гостиную в коридор, прислушиваясь к голосам.

Мег уловила обрывки фраз. Анна читала «Внутри, снаружи, вверх тормашками» доктора Сьюса. Время от времени Кон останавливал ее и заставлял повторять некоторые слова по-русски. По-видимому, ее акцент казался Кону ужасно смешным, и он произносил все больше и больше русских слов, иногда разражаясь гортанным смехом, но чаще нахваливая ее и называя своей милой Анечкой. В конце концов все стихло.

Мег вздрогнула, вспомнив, как когда-то лежала в его объятиях, желая лишь одного — чтобы их любовь никогда не кончалась, чтобы он вечно называл ее любимой. Но все оказалось ложью, реальной была только боль от его предательства.

Мег на цыпочках вошла в спальню Анны, пройдя мимо аквариума и шкафа к широкой кровати. Кон лежал поверх одеяла, закрыв глаза и обнимая одной рукой ребенка. Девочка была укрыта любимым одеялом с изображением Винни-Пуха, она спала, прижавшись к отцовскому плечу. Несколько книг, включая «Щелкунчика», были в беспорядке разбросаны на постели.

В свете ночника, падающем на спинку кровати, черты лица Кона казались более резкими. У него появились новые морщины возле глаз и около рта. Мег склонилась над ним, чтобы лучше его рассмотреть.

Он выглядит усталым, подумалось ей. Но затем она упрекнула себя в излишнем сочувствии, в том, что обращает внимание на мельчайшие изменения в его облике, делающие его еще более привлекательным. Она не может позволить себе сочувствие или влечение к нему.

Потому что он собирается украсть у нее Анну.

Мег не могла забыть это ни на секунду. Сейчас, когда Кон уснул, самый подходящий момент для звонка Бену Авери. Адвокат добьется, чтобы Кона выдворили из ее квартиры на законных основаниях. Как бы сильно Анна ни расстраивалась, Мег должна это сделать и сделает немедленно. Она не позволит Кону и шагу ступить за порог ее квартиры, забрав с собой дочь.

Мег тихонечко вышла на кухню и сняла трубку висящего на стене телефона, чтобы позвонить адвокату.

Она невольно ахнула, услышав позади неожиданный шум шагов. Когда она обернулась, Кон стоял в коридорчике между кухней и гостиной, но все равно слишком близко, на ее взгляд.

Он вовсе не спал!

Мег похолодела, осознав происшедшее — он следил за ней все то время, что она провела в комнате Анны. Несомненно, когда она склонилась над ним, лежащим на кровати, он догадался об ее противоречивых чувствах. Эта мысль подстегнула ее гнев.

Анна может считать его принцем Марципаном, но для Мег он всегда оставался черным принцем, прекрасным темной, дьявольской красотой. И слабое мерцание огней новогодней елки только подчеркивало его мрачный облик.

— Кому бы ты ни звонила, так просто я отсюда не уйду. Я пришел к дочери. Но ты мать Анны, и это дает тебе право решать. — Его голос оборвался.

Словно во сне Мег повесила трубку и взглянула на него; от страха и боли она не могла даже вздохнуть.

— Может, когда-то так оно и было. Но сегодня ты поставил Анну перед свершившимся фактом. — Она говорила, запинаясь, слезы застилали ей глаза. — Как ты мог быть таким… напористым? Таким бестактным? То, что ты сказал Анне… о своем отцовстве… изменило нашу жизнь навсегда!

— Я надеялся на это, — произнес он хриплым шепотом.

Ее руки сжались в кулаки.

— Я не позволю тебе увезти ее в Россию! — закричала Мег. — Я в лепешку расшибусь, но не допущу этого. Только через мой труп.

— Сила твоего воображения так же беспредельна, как и мания преследования, но я не собираюсь похищать Анну. Наша дочь никогда меня не простит, если я разлучу ее с тобой. Мне бы не хотелось пробуждать такие чувства в своем единственном ребенке. Кроме того, боюсь, что Константин Руденко стал в бывшем Союзе персоной нон грата. Стоит только мне ступить на землю матушки-России, — пробормотал он задумчиво, — и это будет мой последний шаг на свободе. — Его губы изогнулись в невеселой улыбке. — Я не собираюсь лишать свою дочь отца. Особенно теперь, после того, как я провел почти шесть лет в изоляции, строя планы и готовясь… чтобы мы смогли быть вместе до конца наших дней, Мегги.

Третья глава

Мегги. Этим именем он называл ее, когда поцеловал впервые…

Внезапно она вновь почувствовала себя той наивной двадцатитрехлетней девушкой с сияющими глазами, сидящей на переднем сидении черной «волги» Кона на пути из аэропорта в петербургскую гостиницу, где Мег предстояло прожить следующие четыре месяца.

Мег давно уже сходила с ума по Константину Руденко, и как только снова его увидела, тут же поняла, что влюбилась. Суровый, безумно привлекательный сотрудник КГБ должен был охранять ее и сопровождать на занятия в школу. Ее чувства к нему продолжали расти с тех пор, как он освободил ее из заточения во время ее первой поездки и подарил эту прекрасную книгу…

Как и прежде, его слово было законом, и все вокруг подчинялись его малейшим указаниям. Он помогал ей преодолеть любые бюрократические препоны и улаживал проблемы. С ним она чувствовала себя под заботливой охраной, а вовсе не под конвоем. Помимо прочего он был обязан звонить в ее номер каждую ночь между тремя и четырьмя часами и убеждаться, что она ночует в гостинице.

Хотя, будучи иностранкой в русском городе, Мег не имела ни малейшего намерения снова вступать в конфликт с законом.

Поселившись в гостинице, Мег не могла дождаться первого ночного звонка. Дело осложнялось наличием соседки по комнате, миссис Проктер, преподавательницы русского языка из университета Иллинойса. Мег жутко огорчало, что ее телефонные разговоры с мистером Руденко могут быть подслушаны пожилой соседкой.

Он, как и агент, приставленный к миссис Проктер, должен был звонить и вежливо спрашивать, все ли в порядке, а затем сразу класть трубку. Но Мег не давала ему закончить разговор так быстро и в первые несколько ночей пыталась обсуждать с ним домашние задания своих учеников — единственную тему, которая пришла ей на ум.

Через несколько дней ей удалось продержать его на телефоне пятнадцать или двадцать минут, перейдя наконец к более личным вопросам и выяснив, что его зовут Константином. Мег хотела от Кона (как она втайне начала его называть) гораздо большего, чем ночные звонки. Но для этого требовалось уединение, недостижимое из-за постоянного присутствия рядом миссис Проктер.

Пожилая женщина была шокирована поведением Мег и всячески осуждала ее «легкомыслие». Вскоре Мег поняла, что терпеть не может эту старую мымру.

Еще более невыносимым оказалось то, что Кон, отвозивший ее в гостиницу по вечерам, ни на минуту лишнюю не задерживался, чтобы поболтать.

К концу второй недели Мег так соскучилась по его обществу, что начала строить планы соблазнения. В пятницу, когда он вырулил на служебную автостоянку у гостиницы, она не сразу вылезла из машины.

С подступившим к горлу комком она повернулась к нему. Ее взгляд скользнул по его чуть длинноватым волосам и ярко-голубым глазам, никогда не выдававшим сокровенных чувств и мыслей.

— Если ты не против, я бы хотела обсудить с тобой нечто важное. Так как на ужин я опоздала, ты не мог бы пойти со мной? Или еще лучше, — продолжила Мег, задыхаясь от волнения, — я надеюсь, что ты сводишь меня в ресторан, где мы могли бы поговорить. До сих пор я ужинала в гостинице, а мне бы так хотелось посмотреть город, пока я здесь.

Его красивое лицо исказила недовольная гримаса.

— В чем загвоздка? — спросил он деловым тоном, не прибавившим ей храбрости.

— В… в том, как я живу.

— Твой номер не соответствует американским стандартам?

— Нет. Вовсе нет. Может, дело в том, что у меня никогда раньше не было соседки по комнате. Боюсь, мы с миссис Проктер не сумели поладить. Мы люди разных поколений и… мне бы хотелось жить в отдельном номере. Не важно, если он будет не таким просторным, и мне придется больше платить. Мне так нужно уединение. — И возможность болтать с тобой всю ночь напролет, мысленно добавила она.

Он склонил голову и внимательно на нее взглянул. Мег понятия не имела, о чем он думает на самом деле.

— Пошли, — сказал он неожиданно. — Идем в гостиницу. Пока ты будешь ужинать, я что-нибудь придумаю.

Ее сердце екнуло. По крайней мере, он не отказал. Вдохновленная своим успехом, Мег пулей вылетела из машины и бросилась к дверям гостиницы. Пока Кон разговаривал с администратором у стойки, она помчалась в свой номер на втором этаже, чтобы бросить портфель и привести себя в порядок.

Дрожа от возбуждения, Мег подкрасила губы и надушилась французскими духами, затем натянула изящно скроенное шелковое платье цвета кофе с молоком. Она расчесывала свои светлые пепельные волосы, пока они не рассыпались по плечам мягкой блестящей волной, в надежде понравиться ему, в надежде, что он составит ей компанию за ужином. Их первым совместным ужином…

Но ее сердце упало, когда, спустившись в фойе, она обнаружила там только администратора. Он вежливо сообщил о приготовленном для нее номере на третьем этаже, в который она сможет переселиться после ужина.

Мег была признательна Кону за его быструю помощь, не все же не могла скрыть разочарования: он снова исчез не попрощавшись. Утратив аппетит, она помчалась обратно в свой номер, чтобы опередить миссис Проктер, болтающую в столовой с какой-то учительницей из Англии. Наверняка они сплетничали о Мег.

К счастью, она успела перенести вещи до возвращения миссис Проктер.

Внутреннее убранство безликой современной гостиницы было скучным и однообразным, но новый номер оказался гораздо просторнее предыдущего. Здесь имелся большой письменный стол с настольной лампой, за которым было удобно проверять домашние задания. Снова Мег была тронута заботой и предусмотрительностью Кона. Она с нетерпением ждала ночи, чтобы поблагодарить его по телефону.

Услышав стук в дверь, Мег решила, что это кто-то из персонала. Но прежде чем она успела дотянуться до ручки, дверь открылась сама.

Мег тихонько ахнула, увидев перед собой Кона. Он никогда раньше не поднимался в ее номер. Ее сердце забилось быстрее. Их взгляды встретились, и от блеска в его глазах ее бросило в жар.

Он к ней неравнодушен. Она видит это, чувствует.

— Нравится комната? — спросил он хрипловатым голосом.

Мег не находила слов.

— Да, — выдавила она наконец. — Все замечательно. Спасибо.

Кон взглянул на нее сквозь полуопущенные ресницы.

— Здесь есть клуб неподалеку, там мы могли бы выпить, и ты познакомилась бы с нашей ночной жизнью. Я бы выкроил часок для тебя, если ты не против.

Она судорожно сглотнула.

— Я согласна.

— Ночи сейчас холодные. Надень что-нибудь теплое.

Еле дыша от волнения, Мег бросилась к шкафу за плащом.

— Я буду ждать тебя в машине.

Оглянувшись, она успела заметить, как Кон уходит по слабо освещенному коридору. Если это клуб, значит, будут и танцы. Желание прикоснуться к нему, оказаться в его объятиях становилось почти мучительным.

На сборы ушло не больше мгновения. Мег сбежала по лестнице и вихрем промчалась через вестибюль, чтобы не потерять зря ни одной драгоценной секунды. Ее щеки пылали от лихорадочного возбуждения, которое она не в силах была скрыть.

Кон стоял возле машины, засунув руки в карманы плаща — одинокий силуэт вдали. По-видимому, он следил за выходом, так как при ее появлении сразу шагнул вперед и распахнул дверцу со стороны пассажирского сидения.

Без единого слова он завел двигатель, и машина отъехала от бордюра, влившись в скудный поток ночного транспорта. Мег любила Санкт-Петербург, прозванный «Северной Венецией» за его каналы и мосты. Возможно, в ту ночь город показался ей особенно прекрасным, потому что рядом с ней был мужчина ее мечты. Ей с трудом верилось, что они наконец оказались вместе. Будь ее воля, их свидание длилось бы не один час. А намного, намного дольше…

Судя по всему, Кон хорошо знал город. Он проехал через несколько узеньких, сквозных переулков и остановился рядом с группой дорогих автомобилей, припаркованных у старого дома.

Сердце Мег забилось еще быстрее, когда Кон, как обычно, помог ей вылезти из машины. Но теперь все было по-другому. На этот раз он обнял ее за талию, направляясь к входной двери. Мег слышала музыку в стиле шестидесятых, доносящуюся из здания.

Кон улыбнулся, превратившись из строгого агента КГБ в потрясающе красивого мужчину, о котором она так долго мечтала.

— Ты удивлена.

— Сам знаешь. — Мег улыбнулась в ответ, влюбленная до головокружения.

— Мы не так скучно живем, как утверждает ваша пропаганда.

Кон помог ей снять плащ и передал его гардеробщику. Затем они прошли мимо бара в следующую комнату, где несколько пар танцевали под живую музыку. Оркестр играл великолепно, и Мег почувствовала себя совсем как в Нью-Йорке.

Краем глаза она заметила, как Кон подозвал официанта. Через долю секунды им указали на свободный столик. Кон что-то шепнул официанту, и тот мгновенно исчез.

Кон усадил Мег за столик и сам сел напротив. Его глаза лукаво блеснули.

— Можно, я закажу что-то такое, что тебе наверняка понравится?

Мег серьезно на него взглянула.

— После того, как ты освободил меня из той ужасной тюрьмы и помог вернуться домой на похороны отца, я доверяю тебе всей душой. — Она говорила совершенно искренне.

Впервые ей удалось пробить своими словами его скорлупу и коснуться сердцевины. Она поняла это по его потемневшим глазам, по напряженной позе.

Оркестр заиграл мелодию группы «Битлз».

— Потанцуем, — пробормотал Кон низким голосом.

Мег только этого и ждала. С дрожью в коленках она вышла вслед за ним на танцплощадку, так страстно желая оказаться в его объятиях, что даже боялась этого, боялась, что не сможет скрыть своих чувств.

Видимо, он понимал ее состояние, поскольку сразу выбрал правильную дистанцию, не пытался злоупотреблять их близостью и не показывал, что эта близость его волнует.

Как многие из его соотечественников, он оказался прекрасным танцором. Казалось, их тела созданы друг для друга. После трех танцев, вернувшись к своему столику, Мег обнаружила там шампанское и вазочки с мороженым.

— Какое потрясающее сочетание, — воскликнула она, поняв, что благодаря любви весь мир кажется ей восхитительным.

Чувствуя жажду после танцев, Мег залпом осушила бокал с шампанским и взглянула на Кона, удивившись его хмурому виду. Стремясь улучшить его настроение, она склонилась к нему.

— Мы будем еще танцевать? — Она могла только надеяться, что ее вопрос прозвучал не слишком умоляюще.

— Нет времени, — ответил Кон с холодной, мрачной решимостью. — Я заберу твой плащ, а ты пока доедай мороженое.

Мег не хотелось уходить так быстро, но у нее не было выбора. Кон на службе. Удивительно, что он смог выкроить хотя бы час на исполнение ее желаний.

— Ты готова?

Мег кивнула и неохотно встала из-за стола. Они направились к выходу через толпу посетителей. Кон больше не дотрагивался до нее как раньше. Теперь он вел себя совершенно иначе, как будто злился на нее. Может, потому, что раскрыл перед ней какую-то часть себя, обычно спрятанную за личиной сотрудника КГБ? Или хотел показать, что их свидание было лишь кратким отклонением от курса и больше никогда не повторится.

В машине Мег молчала. Окружающая Кона аура запрета мешала ей продолжить разговор. Девушка смотрела в боковое окно, стараясь не думать об ужасном моменте расставания.

Они почти приехали, когда Кон внезапно свернул направо, удаляясь от освещенных улиц во тьму.

— Кон? К-куда мы едем? Это не та дорога. — Он не ответил. Вскоре они выехали из города и оказались в настоящем лесу. Мег не на шутку разволновалась. — Я думала, ты должен вернуться… туда, куда должен.

Не замечая ее вопросов, Кон продолжал гнать вперед, пока впереди не показалась пустая площадка для парковки. Он съехал с шоссе и выключил двигатель. Единственным звуком, который теперь доносился до Мег, был отчаянный стук ее сердца.

Оглядевшись по сторонам, она увидела деревья, стеной обступившие дорогу, и сияющие над головой звезды. Красота ночи не ускользнула от ее внимания, но сейчас ей было не до этого. Сидящий за рулем мужчина оказался незнакомцем, и она была полностью в его власти.

Не в силах больше выносить молчание, Мег повернулась к нему. В полутьме она заметила взгляд его глаз, явное выражение страсти, нашедшее отклик в ее собственном сердце.

— Ты боишься меня?

— Нет, — ответила Мег дрожащим голосом. И это было правдой.

Он шепотом ругнулся.

— А надо бы. За последние шесть лет ты из хорошенькой, бойкой девчушки превратилась в роскошную женщину. Друзья мне завидовали, когда я вызвался сопровождать тебя.

Мег облизала губы, польщенная неприкрытым желанием, прозвучавшем в его голосе.

— Я рада, что ты это сделал. Иначе мне пришлось бы искать тебя.

— Объясни, что ты имеешь в виду.

Мег опустила глаза.

— Просто я не могла забыть твою доброту. Я собиралась найти тебя и поблагодарить. И еще… я надеялась… узнать тебя поближе.

Она услышала его вздох.

— Твоя откровенность так же поражает, как и шесть лет назад.

Мег вскинула голову, повернувшись к нему.

— Ты так говоришь, как будто обиделся.

— Напротив, мне очень приятно твое доверие. Но не оскорбишься ли ты, если я скажу, как сильно хочу оказаться с тобой в одной постели и любить тебя? Как сильно хочу целовать твое лицо и волосы, каждый дюйм твоего прекрасного тела?

При этих его словах Мег не смогла сдержать дрожь.

— Нет, — пробормотала она, глядя в его глаза, — потому что мечтала об этом с той самой минуты, как сошла с трапа самолета.

Со стоном Кон произнес:

— Иди ко мне.

Он протянул руки, но она опередила его, сама бросившись к нему в объятия.

— Мегги, — услышала Мег его шепот, прежде чем их губы сомкнулись. Он целовал ее с жадностью, разгоняющей все сомнения.

С восторгом она прильнула к нему, страстно его целуя, отдаваясь неизведанным ранее ощущениям. Она так долго ждала этой минуты, что с трудом верила в реальность происходящего. Это был сон, от которого не хочется просыпаться.

В помрачении чувств она не замечала бегущего времени. Как и приближающихся огней, внезапно превратившихся в фары едущего по дороге автомобиля.

С неожиданным проворством и силой Кон оттолкнул ее от себя. Ее помада размазалась, щеки горели, все тело сотрясала дрожь.

Когда машина проехала мимо, Кон завел двигатель и выехал на дорогу, управляя автомобилем с обычной легкостью и аккуратностью, его лицо вновь стало непроницаемым.

— Кон… я… я не хочу возвращаться. Я не хочу, чтобы эта ночь так закончилась. Пожалуйста, не отвози меня домой прямо сейчас.

— Я должен, Мегги.

— Из-за твоей работы?

— Да.

— Но когда мы сможем снова быть вместе? По-настоящему вместе, больше чем на час?

— Я что-нибудь придумаю.

— Пожалуйста, придумай побыстрее.

— Не говори ничего, Мегги, и пожалуйста, больше не дотрагивайся до меня.

Его чувства оказались не менее сильными, чем ее. Теперь, убедившись в глубине его страсти, Мег не возражала против возвращения в гостиницу. Его неестественное молчание доказывало, что к их прежним отношениям возврата уже не будет.

Подъехав к гостинице, Кон остался в машине и не стал провожать Мег. Как только она вошла в здание, он умчался, словно за ним гнались.

Мег пулей промчалась по вестибюлю и лестнице, радуясь, что возвращается в пустой номер. По крайней мере этой ночью никто не будет ей мешать.

Но приняв душ, почистив зубы и улегшись в постель, она долго не могла уснуть. Адреналин все еще бурлил в ее крови; сон не шел. Телефон стоял справа от кровати, и она повернулась на бок, дожидаясь звонка.

Когда звонок прозвучал, она схватила трубку в ту же секунду.

— Кон? — радостно воскликнула Мег.

— Никогда не называй меня так по телефону.

В смущении она прошептала:

— Прости. Я не подумала.

— Суббота почти наступила. К десяти будь готова и собери теплые вещи на два дня. — Сигнал оборвался.

Мег положила трубку и обняла руками подушку, сгорая от любви и желания. Теперь уснуть и вовсе не удастся.

Чтобы скоротать время, она достала бумаги и составила учебный план на следующую неделю. Затем, покончив с этим делом, принялась проверять сочинения своих учеников.

Работа пришлась как раз кстати; Мег занималась ею до девяти, а затем отложила тетради и собрала вещи в дорогу. В полдесятого она вышла из номера и спустилась позавтракать, здороваясь со знакомыми учителями. К счастью, миссис Проктер среди них не было.

Ровно в десять Кон вошел в вестибюль. Мег почувствовала его приближение еще до того, как увидела — у нее словно земля ушла из-под ног. Она бросилась к нему, схватив дорожную сумку и кошелек с документами.

Для окружающих он оставался тем же сотрудником КГБ, сопровождавшим ее во время пребывания в Санкт-Петербурге. Разницу видела только Мег. Когда Кон так глядел на нее, она испытывала эмоциональный и душевный подъем, который не могла скрыть. Ее неудержимо влекло к нему.

Он тоже не выспался, но морщины у рта и тени под глазами придавали ему чувственный вид, делая его еще более привлекательным. Мег покорно направилась вслед за ним и уселась в машину, пока он укладывал в багажник ее сумку.

Они выехали из города по тому же шоссе, что и накануне. Машин вокруг становилось все меньше, и вскоре показался поворот на лесную дорогу.

Мег повернулась на сидении, любуясь резко очерченным профилем Кона и его подтянутой, спортивной фигурой. Он был одет, как обычно. Если честно, она видела его только в белых рубашках и темных костюмах — должно быть, это такая униформа. Но ему идет. И даже очень. Мег не могла глаз от него отвести.

— Я никогда раньше вот так не сбегала с мужчиной, — призналась она. — А т-ты? С женщиной, я хочу сказать.

Он окинул ее кратким, но выразительным взглядом.

— А я — да.

— Я не должна была спрашивать, но для меня это так ново.

Конечно, у него есть опыт в любовных делах. Из ночных разговоров Мег знала, что ему чуть больше тридцати. Такому привлекательному мужчине, да еще холостому, женщины небось проходу не дают.

— У меня было не так много женщин, как ты могла вообразить, — сказал Кон с насмешкой в голосе. — При такой работе я не могу поддерживать длительные отношения. Те несколько женщин, с которыми я был близок, тоже работали в КГБ. Если это что-то значит для тебя, Мегги, мне никогда раньше не нравились иностранки. Меня самого удивляет глубина моих чувств к тебе, как бы сильно мне ни хотелось уйти и оставить тебя в покое.

Мег вздрогнула от возбуждения.

— Спасибо за откровенность.

Он крепче сжал руль своими длинными пальцами.

— Ты никогда не занималась любовью с мужчиной. — Это было утверждение, а не вопрос.

— Никогда. А для тебя это важно?

— Да.

Она моргнула, борясь с неожиданными слезами.

— Понимаю.

Кон буркнул по-русски что-то неразборчивое.

— Мы приехали, Мегги.

Мег была так увлечена разговором, что ничего не замечала вокруг. Теперь, повернув голову, она увидела, что оказалась посреди густого леса, возле низенького строения, которое вполне можно было назвать хижиной дровосека.

Внезапно ее охватило ощущение реальности происходящего. Мег надеялась, что искренность поможет ей возместить недостаток опыта, но сейчас убедилась в обратном. Кон был сильным, искушенным, опытным мужчиной… а теперь он, наверняка, повернется и отвезет ее обратно в город.

Это невыносимо. Внезапно Мег выскочила из машины и бросилась в лес.

— Мегги? Куда это ты собралась? — сердито окликнул ее Кон.

— Я скоро.

— Не уходи далеко. Здесь можно заблудиться.

— Я не заблужусь.

Дай мне секунду, чтобы прийти в себя, — мысленно взмолилась она, продолжая бежать.

Начав задыхаться, Мег утомленно прислонилась к дереву. Ее мучил стыд. Разве так ведут себя взрослые женщины? Кон разочаруется в ней, и будет прав.

И тогда она услышала, как он ее зовет. Его голос был сердитым и расстроенным. Возможно, он подумал, что женщина, которую он сам вызвался охранять, обвела его вокруг пальца. Если бы он только знал правду… она никогда не хочет с ним разлучаться. Никогда.

Голос Кона звучал все ближе. Теперь он был полон тревоги. Неужели Кон действительно боится за нее? Могут ли его чувства к ней быть столь же глубоки и искренни, как ее чувства?

Ответ нашелся сам, когда Мег столкнулась с Коном на пути к хижине.

— Прости, что напугала тебя, — сказала она, услышав его тяжелое дыхание и поток неразборчивых русских ругательств, сорвавшихся с поджатых губ.

В следующее мгновение он схватил ее, прижал к себе, его глаза пылали обжигающим голубым пламенем.

— Мегги…

Яростная, неожиданно жгучая страсть, прозвучавшая в его возгласе, лишила Мег дыхания, открыла самое важное для нее. Он все еще хочет быть с ней. Ничто не изменилось.

Не задумываясь, она подставила губы для поцелуя… и растаяла в его объятиях. Он поднял ее на руки и отнес в хижину, распахнув дверь ударом ноги.

Их сердца слились воедино, и все случившееся позже оказалось естественным и неизбежным. Опьянев от возбуждения, Мег забыла все на свете, кроме того, что они были мужчиной и женщиной, желающими познать друг друга.

С этого момента рухнули все барьеры, разделяющие иностранную гостью и агента КГБ. Их отношения управлялись всепоглощающей страстью. Страстью, вырвавшейся на свободу и наложившей отпечаток на все оставшиеся у них дни и ночи. Единственным их желанием было любить друг друга до умопомрачения…

Подумать только, и это было частью игры.

Мег покачала головой, отбрасывая воспоминания. Она надеялась, что боль осталась в прошлом. Но возвращение Кона в ее жизнь и жизнь Анны разбередило незажившие раны.

Она посмотрела на него обвиняющим взглядом.

— Скажи, — произнесла она, не пытаясь скрыть свои чувства. — Как ты умудрился с таким честным лицом предлагать мне замужество?

— Когда именно, Мегги? — тихо спросил Кон. — Помнится, я умолял тебя стать моей женой каждый раз, когда мы занимались любовью. Возможно, это я должен спрашивать. Что заставляло меня просить твоей руки снова и снова, когда я заранее знал твой ответ? — Сейчас его голос был таким же несчастным, как раньше, когда он рассказывал Анне о прощании с Мег в аэропорту.

У него хорошо получалось! До ужаса хорошо.

— Хватит вранья, Кон! — Мег усмехнулась, пытаясь скрыть сомнение. — Ты работал на свою страну. Делал карьеру. Уверена, что ты не одну меня умудрился соблазнить. Небось и детишек настрогал по ходу дела… — Она внезапно умолкла, задохнувшись от ярости. — Зачем было разыскивать Анну, когда в России тысячи одиноких женщин, которые с радостью согласятся выйти за тебя замуж и нарожать детей? Как я поняла, женщин там больше чем мужчин. Ты мог бы выбрать любую и создать семью, если бы…

Он спокойно перебил ее.

— Женщина, которую я выбрал, стоит сейчас передо мной, а мой ребенок несколько минут назад заснул в моих объятиях.

Мег стиснула зубы.

— Ты выбрал меня, ладно. Мой дядя служил в морской разведке, помнишь? Так после его смерти тетя рассказала мне и про КГБ, и про то, как они вербуют иностранцев. К примеру, меня — племянницу американского офицера. Тем более, что я была увлечена Россией и даже приехала во второй раз. Ты действовал, как по нотам, Кон. И, при всем твоем обаянии, почти преуспел. Ты добивался, чтобы я уехала из своей страны, сначала подружившись со мной, а затем затащив в постель. Но ничего у тебя не вышло. Я все равно вернулась в Штаты, а тебе, наверняка, влетело за твою неудачу. Поэтому ты следил за мной, а когда узнал о моей беременности, стал дожидаться и строить планы, чтобы забрать свою дочь и вернуться с ней в Россию.

Мег чувствовала, что кричит все громче, но уже не могла остановиться.

— Так вот, я тебе этого не позволю! Мы не женаты, и если ты попробуешь ее увезти, я обвиню тебя в похище…

— Мама! — испуганный вопль Анны потряс Мег до глубины души. Ошеломленная, она взглянула на дочь, стоящую под новогодней елкой с любимой куклой в руках. При виде ее заплаканного личика Мег расстроилась окончательно. — Почему ты ругаешь папу?

Кон среагировал так быстро, что Мег и опомниться не успела. Одним плавным движением он подхватил Анну на руки и поцеловал в нос.

— Она не ругала меня, Анечка. Просто твоя мама очень расстроилась. Я раньше жил в России, и она боится, что однажды я захочу вернуться и заберу тебя с собой.

— Без мамочки? — переспросила Анна таким тоном, словно это было чем-то немыслимым. Мег расплакалась.

— Без мамочки никто никуда не поедет, — уверенно заявил Кон, не сводя глаз с Мег. Она диву давалась, как он умудряется играть так убедительно.

Он чмокнул Анну в макушку.

— А теперь тебе пора вернуться в кроватку, потому что на завтра у нас большие планы, а мы с мамой еще не закончили разговор. Ты знаешь, что мы долго были в разлуке. Есть вещи, которые я должен ей сказать. Понимаешь? Ты уже достаточно взрослая, чтобы самой дойти до спальни и улечься в кровать?

— Да. — Анна кивнула, тряхнув темной кудрявой челкой. Она повернула голову, взглянув на Мег умоляющими глазами. — Папа нас любит, мамочка. Можно, мы завтра поедем к нему? Там меня собачки ждут.

Мег с удивлением уставилась на дочку. Каким простым все кажется Анне. Как чиста ее вера. Она не знает ни настоящего страха, ни предательства. Эти чувства лежат за пределами ее жизненного опыта… так разве способна она понять? Теперь, с появлением ее любимого принца, ее папочки, мир ее детства обрел завершенность.

— Я живу в Ганнибале, — сообщил Кон еле слышно. — В штате Миссури. Там родился Марк Твен.

Мег не удержалась от колкости.

— Еще скажи, что Марк Твен жив и принимает гостей в своем дома на Хилл-стрит.

Кон крепче обнял Анну.

— Забавно, что ты упомянула Хилл-стрит. Я живу как раз на холме, на этой самой улице.

Прямо как в сказке. Агент КГБ на родине Бекки Тэтчер и Гека Финна.

Мег зло рассмеялась и сложила руки на груди, чтобы не швырнуть в него чем-нибудь.

— Анна, тебе давно пора спать.

— Она права, — согласился Кон. — Поцелуй меня на ночь, Анечка.

Мег не стала любоваться их телячьими нежностями и резко развернулась, направившись в комнату Анны. Ей было трудно смириться с фактом, что менее восьми часов назад Анна не знала имени своего отца и даже представить себе не могла, что когда-нибудь с ним увидится.

Она стояла возле кровати и смотрела, как ее дочь ворочается под одеялом. Ее приковывал к себе взгляд невинных голубых глаз, проникающий прямо в душу.

— Бог привел к нам папу. Разве ты не рада, мама? Пожалуйста, радуйся.

Мег присела на кровать, и склонилась над Анной, крепко ее обняв.

— Ой, киска, — тихо всхлипнула она, — если бы это было так просто. — Ее тело сотрясали рыдания, а успокаивающие поглаживания Анны только усугубляли гнетущую слабость.

— Это просто, — донесся от двери низкий мужской голос. — И мы все будем счастливы.

Четвертая глава

Затем рука Кона скользнула по ее волосам. От его ласки Мег бросило в дрожь. Задохнувшись от волнения, она выпустила Анну, поднялась на ноги и в панике выбежала из комнаты.

Кон последовал за ней более медленным шагом.

— Ты устала, Мегги. Иди спать. Я лягу на кушетке. Если Анна проснется посреди ночи, я позабочусь о ней.

Мег резко развернулась. Теперь, выплакавшись, она поняла, что ничего уже не боится. Но ее желание выяснить отношения начало таять, когда она столкнулась с Коном лицом к лицу. Стоя босиком рядом с ним, она чувствовала себя маленькой и слабой, слишком взволнованной. Он же казался еще выше, еще темнее и гораздо опаснее, чем раньше.

— Почему, Кон? — выпалила она, борясь с охватившим ее влечением. — Скажи честно, зачем ты приехал? Не говори только, что из-за любви ко мне. Мы оба знаем — это ложь. Ты меня использовал! Да, я сама виновата. Я, правда, сама на тебя вешалась и очень сильно облегчила твою задачу. И мне теперь придется всю жизнь расплачиваться за наивность. Но зачем выдумывать сказки, которые только расстроят впечатлительного ребенка? Если ты сказал правду и действительно стал перебежчиком, то единственная реальная причина, которая приходит мне в голову — это совместная опека, чтобы ты мог забирать Анну к себе на шесть месяцев в году. Я этого не вынесу. Ты меня слышишь?

Вопрос повис в воздухе, но у Кона впервые не нашлось готового ответа. Пока Мег ждала, он присел на кушетку и привычным жестом провел руками по волосам. Мег вновь обратила внимание на его сильное, гибкое тело, знакомое до мелочей…

Она покачала головой, злясь на себя за такие мысли по отношению к врагу.

Погрузившись в раздумья, Мег и не заметила, как Кон вынул портативный магнитофон из кармана пиджака. Он положил его на кофейный столик с мраморной столешницей — один из нескольких предметов меблировки, унаследованных ею от родителей, и едва ли не самый ценный. Зарплаты школьного учителя отцу хватало только на самое необходимое. Если бы не стипендия, Мег никогда бы не удалось съездить за границу.

Внезапно гостиную наполнили звуки горьких рыданий. Мег удивленно моргнула, узнав собственный детский голос. Ее взгляд метнулся к Кону, склонившемуся над магнитофоном.

Стены тюремной камеры снова сомкнулись вокруг Мег. Она вспомнила, как в отчаянии стучала кулаками по бетонному полу. Боль, пережитая в те ужасные минуты, нахлынула вновь, ошеломляя своей силой, и Мег не смогла сдержать слезы, струящиеся по лицу.

«Ох, папа. Ты умер… мой папа умер… Я должна вернуться домой к тебе! Они должны меня освободить! Выпустите меня отсюда, сволочи… Папочка…!»

Вновь пережитое горе было невыносимым. Не задумываясь, Мег бросилась к Кону, но он уже нажал на «стоп».

— Зачем ты сохранил эту запись? — Мег схватила его за руку, тряхнула, заставила поднять взгляд. — Что ты со мной делаешь? Как ты можешь быть таким жестоким? — Она набросилась на него, не замечая собственных слез, намочивших его рубашку.

Внезапно Кон схватил ее и обнял. Сжав в ладонях ее лицо, он бережно вытер влагу с ее ресниц.

— Когда я приказал охраннику прокрутить для меня эту запись и услышал твой безутешный плач, ко мне вернулось одно, почти забытое воспоминание.

— Какое воспоминание?

— О моем детстве в Сибири, о школе. О санках, которые сделал для меня отец в подарок на день рождения. У него были золотые руки. Я очень его любил и так гордился подарком, что потащил эти санки с собой в школу похвастаться перед друзьями. Мне было тогда восемь лет. Я не вспоминал этот случай, — Кон убрал с лица Мег прядь пепельных волос, укачивая ее в своих объятиях, — пока не встретил тебя. Тогда твоя боль так сильно меня тронула, что я почувствовал ее как свою. От меня зависело, сколько времени ты проведешь в тюрьме. Ты нарушила закон и заслуживала наказания. Я верил в это. — Он глубоко вздохнул. — Но когда я услышал, как ты зовешь папу, что-то во мне сломалось. Я понял, что должен тебя отпустить. — Он прекратил ее укачивать и взглянул прямо в глаза. — Ни один ребенок, какого возраста бы он ни был, не должен испытывать таких страданий.

Мег знала, что сейчас он говорит правду. Кон хотел утешить ее в ту ужасную ночь. Единственное, что он смог сделать — это подарить книгу, тайком подсунув ее в чемодан. Во время второй своей поездки Мег спросила Кона об этом, но он ответил уклончиво: «Просто подарок». Теперь она поняла.

— Ты не сказал мне это раньше, когда я спрашивала. Но ты так поступил потому, что понял, как мне было плохо. Как одиноко.

— Да. Я хотел, чтобы у тебя осталось что-то ценное, хотя бы одно хорошее воспоминание о моей стране. И обо мне…

Мег опустила голову.

— Когда таможенник в Нью-Йорке раскрыл мой чемодан, я увидела там книгу. Я глазам своим не поверила. Знала ведь, что это ты положил, но не понимала, почему, и понятия не имела, откуда ты мог узнать, что я именно о ней мечтала.

— В твоей гостинице весь персонал работал на КГБ, Мегги. Именно поэтому туда селили американских учителей и студентов. Так вашему гиду было проще следить за вами и докладывать мне. Он записывал все, что привлекало ваше внимание в магазинах, особенно книги. Частью нашей работы было находить людей, симпатизирующих Советскому строю, и вербовать их.

Мег бросило в дрожь при мысли, что с момента ее прибытия в Москву и до самого последнего мгновения, когда Кон усадил ее в самолет, за ней и ее друзьями велась постоянная слежка.

— Наверное, его разочаровало, что вместо всякой пропаганды мне так понравился «Щелкунчик». Я жутко хотела его купить, но у меня не было лишних денег.

— Он удивился. Обычно американские студенты сметают с прилавков все подряд. Родительских денег им хватает на любые глупости. Но ты другая.

Мег глубоко вздохнула и вытерла набежавшие слезы.

— И насколько же другая?

— Ты была хорошенькой девчонкой, независимой и избалованной, как остальные, но невероятно храброй. У тебя была внутренняя свобода. Тебя, такую юную, невозможно было запугать. Меня, признаюсь, это заинтриговало.

Она подняла голову и их взгляды встретились. Мег была потрясена его признанием, но еще больше смущена и взволнована. Все-таки он долгие годы работал в КГБ.

Что-то из сказанного им сегодня, наверняка, было правдой. Но какова доля лжи? И что она делает в его объятиях, прильнув к нему всем телом, когда их губы разделяют считанные сантиметры?

В смятении она оттолкнулась ладонями от его груди и попыталась встать. Ей нужно держаться от него на расстоянии — чтобы сопротивляться сексуальному влечению, которое он пробуждает в ней.

— Вижу, в твоем КГБ тебя отлично вымуштровали, — холодно сказала Мег. — В театре ты нас подловил очень даже профессионально. Само собой получилось, да, Кон? Но есть кое-что, чего ты не знаешь. Если ты попытаешься отобрать у меня Анну, я подам на тебя в суд. У нее нет никого кроме меня и никого не было с самого рождения. Жестоко нас разлучать. И я тебе не позволю!

— Я же говорил, что не собираюсь этого делать. Я хочу, чтобы мы жили вместе, втроем. — Довольная улыбка появилась на его губах. — В любом случае, слишком поздно ставить условия, Мегги. Мы с дочкой уже связаны, и я обещал ей, что буду здесь утром, когда она проснется. После нескольких месяцев, проведенных вместе, ты должна знать, что я не нарушаю обещаний.

— Одно нарушил, — ледяным тоном напомнила Мег. Когда Кон поднял взгляд, она продолжила, — Ты обещал, что я не забеременею. У меня хватило дурости тебе поверить.

Кон нахмурился.

— Мы оба знаем, что я пользовался презервативами. Каждый раз. Но видимо, наша девочка так сильно хотела появиться на свет, что ей это не помешало.

— Нет, Кон. Это ты постарался, чтобы все выглядело случайностью.

— Давай разберемся. Когда ты приехала в Россию во второй раз, я вовсе не собирался тебя соблазнять. А если бы действительно хотелэтого, то затащил бы тебя в постель в первый же день.

Незачем было напоминать, что именно Мег сделала первый шаг к сближению. Ее бросило в краску от унижения и стыда.

— Между прочим, — продолжил Кон, — дел у меня было очень много, а ты была одной из самых незначительных моих обязанностей. Я должен был перепоручить твою охрану кому-нибудь из подчиненных. Вообще-то, это настолько рутинная работа, что у меня даже спрашивали, зачем я утруждаю себя сопровождением какой-то американской учительницы. Я не стану отрицать, что некоторые из наших агентов спят со своими «объектами» ради получения информации. Я взялся сопровождать тебя еще и для того, чтобы уберечь от такой ситуации.

— Почему?

Кон откинулся на спинку дивана.

— Потому что, уезжая из России в первый раз, ты казалась воплощением невинности. И честности. Шесть лет спустя, увидев твое имя в списке иностранных преподавателей, я захотел узнать, насколько ты изменилась. — Он умолк на краткое мгновение. — И единственной переменой оказалось то, что из подростка ты превратилась в прекрасную женщину. Тем сильнее мне захотелось удостовериться, что ни один мужчина не воспользуется тобой в моей стране.

— Я тебе не верю, Кон.

Он склонил голову набок и окинул Мег выразительным взглядом.

— Разве я тебя к чему-то принуждал, Мегги? И вспомни, ведь это ты меня бросила.

Надо же, теперь она еще и виноватой оказалась.

До встречи с Коном Мег не знала любви. У нее не было друзей-мальчишек в школьные годы, не было сексуального опыта, который мог бы подготовить ее к вспышке ярких и бурных чувств к человеку, ставшему впоследствии отцом Анны.

Мег была единственным ребенком у пожилых родителей, которые души в ней не чаяли. Люди верующие, небогатые, они окружили ее заботой, привили интерес к учебе.

Они были пацифистами и искренне верили, что понимание — ключ к миру во всем мире. В соответствии со своими убеждениями, они включили Мег в специальную «русскую» программу, проводимую среди старшеклассников и студентов колледжа. Родители так и не узнали, что их взлелеянная мечта привела Мег по пути запретной страсти в смертельно опасную ловушку.

— Я не могла отказаться от своего гражданства и от всего, что у меня было в жизни!

— Вот именно, только не ради меня, — беззвучно прошептал Кон, но Мег расслышала и снова разозлилась на него за то, что он вечно вызывал в ней чувство вины. — Поэтому я взял все, что ты могла мне предложить — все эти дни и ночи в твоих объятиях. Я всего лишь мужчина, Мегги. Ты знаешь, как все было.

— Ничего я не знаю, — со злостью выпалила она. — Все оказалось ложью! Ты с самого начала собирался заморочить мне голову и… соблазнить. И тебе это удалось.

— Ты права. Я должен был склонить тебя на свою сторону. Но, как я уже говорил… мне это не удалось.

Мег, ожидавшая оправданий и совершенно не готовая к такому равнодушному признанию, почувствовала себя оплеванной.

— Кроме прочего, я должен был следить за иностранными туристами. Твой дядя говорил правду. Если кто-то из них приезжал во второй раз, его заносили в специальный список и отслеживали каждый его шаг. Если же этот человек приезжал в третий раз, его сразу пытались завербовать. — Кон сверлил ее взглядом. — Как видно, мрачные воспоминания о нашей тюрьме не помешали тебе приехать во второй раз. А значит, я в тебе не ошибся — у тебя железная воля. Это меня настолько заинтересовало, что я позаботился взять тебя под личную опеку.

Мег вскинула голову.

— А я была так наивна, что сочла нашу встречу случайностью, — со злостью сказала она. — Я глазам своим не поверила. Думала, не смогу тебя найти, чтобы поблагодарить за возвращение домой на папины похороны и за подаренную книгу. А ты оказался прямо там. Прямо в аэропорту! — Она отчаянно пыталась не сорваться на крик. — Но еще удивительнее было узнать, что ты мой сопровождающий, — продолжила Мег через секунду. — Я чувствовала себя принцессой, которую охраняет доблестный рыцарь. Я возвела тебя на пьедестал. Подумать только, возвести на пьедестал агента КГБ!

Кон глубоко вздохнул.

— А нельзя ли отложить это до утра? Я устал. Спокойной ночи, Мегги.

Не успела Мег и слова сказать, как он скинул ботинки и плюхнулся на кушетку, повернувшись к ней спиной. При виде этого Мег разъярилась окончательно.

— Какого черта ты делаешь?

— Тсс. Ты разбудишь Анну. По-моему, и так все ясно. Я ложусь спать.

В ужасе Мег воскликнула:

— Нет! Только не здесь!

Он обернулся и взглянул на нее через плечо, его темные волосы были слегка растрепаны.

— Если ты пригласишь меня в свою кровать, я не откажусь.

Мег не удостоила его ответом.

— Я позвоню адвокату, Кон.

— Разве уже не слишком поздно? Но можешь попробовать, — равнодушно предложил он. Затем снова улегся, придавив диванный валик, чтобы было удобнее.

Мег развернулась и бросилась в кухню.

Трубки не было. Очевидно, Кон куда-то ее припрятал, пока Мег укладывала Анну.

— Успокойся. Со мной тебе ничто не угрожает. Если утром ты все же захочешь позвонить адвокату, пожалуйста, звони. Это значит всего лишь, что твой разговор с сенатором Стриклендом состоится чуточку раньше. Спокойной ночи, Мегги.

Мег издала звук, одновременно похожий и на рыдание, и на стон, уставившись невидящим взглядом в спину Кона. Через пару минут ритм его дыхания изменился. Он и вправду уснул!

Что ей делать? Похитить Анну из собственной квартиры?

У нее вырвался невеселый смешок. Ей не удастся тайком забрать отсюда дочку. Анна не захочет расстаться с Коном после такой недолгой встречи. И куда Мег ее повезет?

В отчаянии Мег вспомнила рассказ одной из своих разведенных приятельниц. Шерил говорила о том, как тяжело ей общаться с бывшим мужем, который все еще строит из себя члена семьи. Подругу мучили чувства подавленности и безысходности, и все более частые приступы страха.

Впервые Мег поняла, что имела в виду Шерил. Но если бы она рассказала ей о своих отношениях с Коном и о случившемся на балете, вряд ли бы Шерил поверила. Мег и самой верилось с трудом.

Хотя один из ее затаенных страхов осуществился. Кон с налету завоевал сердце Анны. Что касается другого страха Мег — потребует ли Кон, чтобы Анна жила с ним несколько месяцев в году, время покажет.

Сегодняшний эпизод на балете доказывал лишь одно — где бы ни был Кон, что бы он ни делал, в первую очередь он позаботится, чтобы обожаемая дочурка была на его стороне. И сопротивления он не потерпит, тем более от Мег.

На всяких интригах и махинациях Кон собаку съел. И что изменит разговор с адвокатом, сенатором Стриклендом или агентами ЦРУ? Никто из них не способен дать Мег ту уверенность, в которой она нуждалась.

В ее жизни еще не возникало таких сложных переделок, и справляться придется в одиночку. Сначала Кон попытается внушить ей ложное чувство безопасности… а лишь затем нанесет удар. В конце концов дело все равно дойдет до суда. Наверное, имеет смысл подыгрывать ему, пока не подвернется благоприятная возможность расстроить его планы.

Мег бросило в дрожь. Она выключила елочную гирлянду. Кона теперь не было видно, но в темноте его присутствие почему-то казалось еще более ощутимым.

Что за ирония. Когда-то Мег все на свете бы отдала, лишь бы увидеть Кона лежащим на этой кушетке. После того, как она узнала о своей беременности, ее самой заветной мечтой было встретиться с Коном на пороге и упасть в его объятия.

Я была не в себе, — подумала Мег, жалея о том, что не слушала свою тетушку Маргарет.

После смерти родителей Мег жила у тетки, скрученной артритом и страдающей от сильных болей. Маргарет пришла в ужас, когда Мег наконец отважилась рассказать ей о своем московском приключении, закончившемся арестом и тюрьмой.

Маргарет была вдовой. Ее муж Ллойд, приходившийся Мег родным дядей со стороны отца, сделал успешную карьеру в морской разведке. Он трагически погиб, когда Мег было чуть больше двадцати. Именно Ллойд сильнее всех возражал против обучения Мег русскому языку и ее поездки в СССР. Маргарет поддерживала его мнение.

У двух братьев были совершенно противоположные взгляды на место России в современном мире. Отец Мег был не только пацифистом, но и политологом, считавшим, что изучение языков может стать основой взаимопонимания между народами. Он утверждал, что когда-нибудь две нации смогут мирно сотрудничать. США потребуются учителя и дипломаты, понимающие Россию и знающие русский язык — такие люди, как Мег.

Дядя Ллойд, со своей стороны, полагал, что все умозаключения брата являются наивными мечтами. Он подкреплял свое мнение холодными и неумолимыми фактами. Когда Мег рассказала тете о случившемся, Маргарет заявила, что будь Ллойд жив, он раздул бы из ареста своей племянницы международный скандал.

Мег не понимала, почему ее тетя так сильно переживает. В конце концов она рассказала о красивом сотруднике КГБ, который освободил ее, отвез в аэропорт и преподнес прощальный подарок.

Но чем больше Мег его защищала, тем больше возражений находилось у тети. В конце концов Маргарет выложила ей всю секретную информацию, которую узнала от мужа, и о деятельности КГБ, неизвестной большинству простых американцев, и о сведениях, сообщенных советскими перебежчиками.

Сейчас, оглядываясь в прошлое, Мег глубоко сожалела о том, что не верила тетке. Будучи дочерью своего отца, Мег пропускала мимо ушей тетины советы, не подозревая, что однажды они ей понадобятся.

Вскоре после рождения Анны тетя умерла. Затем началась перестройка. В прессе появлялось все больше и больше разоблачений, касающихся деятельности КГБ. К ужасу Мег, все, что пыталась внушить ей тетя, оказалось правдой.

А теперь еще и Кон объявился, окончательно разрушив ее душевный покой.

Внезапно Мег почувствовала, что умирает от усталости. Она побрела в спальню и переоделась в свободную футболку и пижамные штаны. Взяв с кровати подушку, она направилась в комнату Анны, нуждаясь в утешении.

Она влезла под одеяло и прижалась к Анне, крепко ее обняв. Вдохнула запах — щеки и волосы девочки пахли мылом, которым пользовался Кон. Со стоном Мег отвернулась и зарылась лицом в подушку.

Легчайший аромат напомнил ей о последней ночи, которую они с Коном провели вместе. Она вспоминала жгучую синеву его глаз, свою неудержимую страсть и его русскую нежность, идущую из глубины души. Он снова просил ее выйти за него замуж и остаться с ним навсегда.

Мег не уставала выслушивать от него эти слова. Она ответила, что согласится с радостью… при условии, что полгода они будут проводить в России, а другую половину — в США. Учитывая дядины связи в Пентагоне и высокое положение Кона, наверняка это можно устроить. Поскольку каждый из них любит свою страну, это единственная возможность для них жить вместе.

Кон покачал головой.

— Твое желание невыполнимо, Мегги. Чтобы мы могли быть вместе, ты должна отказаться от американского гражданства. Твои родители все равно уже умерли. Если ты меня любишь, ты это сделаешь.

— Ты и сам знаешь, как сильно я люблю тебя, Кон. Но что, если я тебе надоем? Я этого не переживу, — прошептала Мег, прижимаясь к нему всем телом. — Что, если ты разлюбишь меня и потребуешь развода? Я останусь совсем одна и даже не смогу вернуться в Штаты.

Кон ответил ей со злостью, еще более пугающей из-за тихого и сдержанного тона. Он сбросил ее руку, вылез из кровати и начал одеваться. Ошеломленная его реакцией, Мег натянула одеяло до подбородка.

Он глядел на нее с осуждением.

— Ты не знаешь, что такое любовь, если можешь, лежа в моих объятиях, с одним и тем же выражением на лице говорить о замужестве и о разводе. Беда твоей страны в том…

— Не только моей страны, Кон, — перебила его Мег и умолкла. Последняя волшебная ночь оказалась испорченной.

Он широкими шагами вышел из спальни, а Мег тем временем занялась сборами, готовясь к отъезду в аэропорт. Кон отнес ее сумки и помог ей усесться в машину, не обращая внимания на ее вопросы и попытки примирения. Его ледяное молчание разбивало ей сердце.

Снова Кон превратился в пугающего и неприступного сотрудника КГБ. Он домчал ее в аэропорт за рекордно короткое время, велел охраннику проследить за ее багажом и проводил в самолет. Когда он помогал ей отыскать свое кресло, Мег вспомнила о своем первом отлете из России.

Почти «дежавю», если не считать одной мелочи. На этот раз они с Коном были совсем одни в огромном чреве лайнера. Остальные пассажиры еще не прошли на посадку. Мег чувствовала себя опустошенной, душевная боль казалась ей невыносимой.

— Мегги…

Она помнила звук его сдавленного голоса и свой собственный ответный вздох. Его глаза странно блестели в полумраке.

— Не уезжай. Останься со мной, любовь моя. Я тебя люблю. Мы сразу поженимся. У меня много денег. Ты сможешь выбрать себе самую лучшую квартиру. У нас все будет хорошо. Я буду всегда заботиться о тебе, — яростно клялся он, заключая ее в свои объятия.

Больше всего на свете ей хотелось сказать «да». Мег прижалась к Кону, целуя его со всей страстностью, на которую была способна. Но все же она была дитя Запада. Страх за свое будущее не позволил ей ответить согласием.

Ослепленная слезами, почти обезумев от отчаяния, она воскликнула:

— Неужели ты думаешь, что я хочу тебя бросить? Без тебя моя жизнь станет совсем другой!

Лицо Кона снова стало непроницаемым, и он отстранился.

— Кон, не смотри на меня так! Я не вынесу. Я… я накоплю побольше денег и приеду в следующем году.

— Нет. — Он произнес это слово со странной решимостью, которую она не понимала. — Не возвращайся. Ты слышишь меня? — Он сильно ее встряхнул. — Никогда больше не возвращайся.

— Но…

— Сейчас или никогда.

Сломленная его безжалостностью, она неуклюже шагнула к нему, всхлипывая:

— С тобой мне ничего не страшно. Но если с тобой что-нибудь случится, у меня ничего не останется.

Кон резко выдохнул:

— Прощай, Мегги.

Он отпустил ее и направился к выходу, чтобы через секунду навсегда исчезнуть из ее жизни.

Мег в ужасе выкрикнула его имя, но бесполезно.

Он ушел.

Пятая глава

— Мама! Мама! — Мег почувствовала, как что-то тычется ей в лицо. — Почему ты плачешь?

Пробудившись от дремоты, Мег растерянно взглянула на дочку заспанными глазами. Было утро.

— Наверное… мне приснился кошмар.

— Поэтому ты спала со мной?

После недолгой заминки Мег ответила:

— Да.

— Тебе надо было лечь с папой. Тогда бы ты не напугалась. Мелани говорит, что ее мама с папой спят вместе, когда не ссорятся. Вы с папой поссорились?

Есть ли хоть одна деликатная тема, которую бы Анна не обсудила с Мелани?

Мег возмущенно фыркнула и отбросила одеяло, решив не отвечать. Видимо, Анна встала чуть раньше, потому что была уже одета в любимую голубую кофточку с розовыми сердечками и такие же штанишки. И когда только успела?

В тревоге Мег протянула руки к дочери и прижалась к ней на долгое-долгое мгновение. Анна обняла ее в ответ, но сразу же попыталась вырваться.

— У нас там кексы на завтрак, но я ему сказала, что ты любишь тосты, поэтому он стал их жарить, а мне велел тебя разбудить.

Только теперь Мег почувствовала запах кофе. Анна кофе варить не умела, значит, Кон и это взял на себя. Как всегда — он уже распоряжается ее квартирой, ее дочерью, ее жизнью…

Но чего еще от него можно ждать?

Разозлившись, Мег выместила свою ярость на постели, которую начала убирать. Лишь бы только оттянуть момент встречи.

— Быстрее, мам. Я хочу увидеть наш дом и собачек.

— Ты же пропустишь занятия в воскресной школе, — напомнила Мег, зная ответ Анны заранее. Но не сказать этого она не могла.

— Папа говорит, что возле нашего дома есть церковь. Я смогу пойти туда на следующей неделе. Он говорит, что в моем классе шесть детей.

Движения Мег стали такими дергаными, что она разорвала пододеяльник, зацепившийся за спинку кровати.

Анна сделала круглые глаза.

— Ой, мам. Что-то рвется.

— Так и есть, — буркнула Мег, застелила кровать покрывалом и направилась в ванную.

— Я скажу папе, что ты встала!

Когда Анна умчалась, Мег взглянула на себя в зеркало. Бледное, изможденное лицо, но это даже к лучшему. Она умылась, затем расчесала волосы и собрала их в хвост. Косметика и духи не потребуются. Да и переодеваться не стоит. Чувственная молодая женщина, изо всех сил стремящаяся понравиться Кону, исчезла навсегда.

— Мама? Телефон!

Мег мотнула головой. Она даже не услышала звонка. Должно быть, Кон с утра вернул трубку на место и подсоединил провод.

— Иду.

К неудовольствию Мег, когда она увидела Кона, стоящего у стены с трубкой в одной руке и чашкой кофе в другой, ее сердце забилось в безумном ритме. Не замечая его напряженного взгляда, она выхватила у него телефонную трубку и повернулась спиной. Она не виновата, что красота этого мужчины пробуждает в ней такие чувства. Даже ладони вспотели.

— Алло? — Ей удалось сохранить спокойный и ровный тон.

— Я говорю с мисс Мег Робертс?

Мег растерянно моргнула, услышав вежливый женский голос.

— Да.

— Пожалуйста, не кладите трубку. С вами будет говорить сенатор Стрикленд.

Мег прислонилась к дверному косяку и взглянула на Анну. По настоянию Кона девочка начала счищать со стола пятно, которое сама посадила, разлив лак для ногтей. Очевидно, к поездке она уже готова.

— Мисс Робертс? Это сенатор Стрикленд.

Мег сразу узнала этот старческий резкий голос с продолжительными паузами.

— Да, сенатор.

— Я звоню, чтобы предложить вам свою поддержку и сообщить, как я рад вашему воссоединению с этим молодым человеком.

Воссоединению? Молодым человеком?

— Я бы сказал, что мужчина, согласившийся пройти через такие испытания и опасности, должен любить по-настоящему. Вы знаете, что этот ваш молодой человек — один из самых крупных советских перебежчиков? И после шести лет затворничества, когда он так жаждал встречи со своей американской возлюбленной и ребенком… Я понимаю, у вас сейчас некоторые трудности. Но мистер Руденко заслуживает, чтобы его выслушали, и я чертовски надеюсь, что вы сделаете ему такое одолжение.

У Мег возникло подозрение, что двое агентов ЦРУ уже рассказали сенатору о ночном разговоре, и вряд ли ему понравился их доклад. Но единственное, что она успела — невнятно хмыкнуть в ответ.

— Мы с моей женой почтем за честь, если вы согласитесь прийти к нам на ужин. Моя секретарша созвонится с вами после рождественских каникул. Вам обоим нужно время, чтобы оживить ваши отношения и составить планы на будущее. Как я вам завидую. — Он дружески рассмеялся.

У Мег сдавило горло.

— Сп-пасибо, сенатор, — прошептала она.

— Если я чем-нибудь могу вам помочь, позвоните моей секретарше, и она мне передаст. Уверен, это будет очень счастливое Рождество.

Не успела Мег повесить трубку, как телефон зазвонил снова. Отвечая на звонок, Мег почувствовала на себе пристальный взгляд Кона. Она откашлялась.

— Алло?

— Привет.

Мег невольно зажмурилась.

— Привет, Тед.

— Эй? Что стряслось? Ты на себя не похожа.

Она потерла затылок свободной рукой и направилась в гостиную, насколько позволял телефонный шнур, подальше от любопытных глаз и ушей.

— Я… по-моему, я слегка приболела. — Даже если бы Кон не перевернул ее мир вверх тормашками, ей бы все равно понадобился предлог, чтобы уклониться от свидания с Тедом. Может, один обед с ним ничего и не значит, но все-таки… Не нравится он ей. И вообще никто не нравится.

— Какая жалость. А я хотел позвать вас с Анной покататься на санках в парке. А потом мы могли бы где-нибудь пообедать

Теперь он еще и Анну приплел, чтобы подлизаться.

— Звучит очень заманчиво. Может, в другой раз, когда мне полегчает, — солгала Мег.

— Ладно. — В его голосе звучало явное разочарование. — Значит, увидимся на работе.

— Да. Завтра я буду. По-моему, все, что мне нужно, это как следует выспаться. Спасибо за звонок.

Расстроенная собственной нервозностью, она попрощалась и вернулась на кухню, чтобы повесить трубку.

— Тед Дженкинс, лучший продавец года из «Стронг-Моторс» — сказал Кон, явно ее поддразнивая. — Тридцать лет. Разведен. Сильно расстроен из-за того, что не может наладить с тобой отношения, и никогда не наладит. Почему бы тебе не позавтракать, пока я буду одевать Анну? Тогда мы сможем выехать.

— Откуда ты знаешь о нем?

— Как и все влюбленные мужчины, я прощупал почву в поисках конкурентов. Уолтер Боуман обратился к вам, желая, якобы, купить спортивную машину. Кончилось тем, что Тед Дженкинс устроил для него тестовый пробег, а к концу пробега выболтал все, что я хотел узнать.

В нормальных обстоятельствах любая женщина пришла бы в восторг, узнав о том, как сильно интересуется ею любимый мужчина. Но в отношениях Мег с этим человеком не было ничего нормального.

Все же ее это тронуло. А значит, все начинается заново… Даже не посмотрев на тарелку с остывшими тостами, стоящую на кухонном столе, Мег вышла из кухни. Она не могла больше выносить пристальных взглядов Кона.

Он никогда не играет честно! Мег пугала мысль, что он может узнать, какую власть все еще имеет над ней. Лучше всего сейчас подыграть ему, ради Анны.

Дочь хочет увидеть его дом. Утолив ее любопытство, Мег заявит Кону, что ему придется переговорить с адвокатом, если он хочет общаться с Анной в будущем. Любые последующие встречи должны проходить только в присутствии Мег.

Даже если Кону удалось каким-то образом завоевать расположение сенатора Стрикленда, закон существует и для него. Разозлившись, Мег нечаянно порвала шнурок. Она расстроено вздохнула. Теперь придется надеть мокасины вместо кроссовок.

— Вот твое пальто, мама. Папа на улице разогревает для нас машину.

— Что ж, очень умно, — буркнула Мег себе под нос. Ее взбесило, что Кон посмел взять ключи без спроса.

— Папа сказал, что ты устала, поэтому он поведет машину. Он говорит, что ты очень много работаешь, и он собирается как следует о тебе заботиться.

Мег не могла больше этого вынести. Застегнув пальто, она наклонилась к дочери, сжимающей свою куклу.

— Киска, — она поправила темную вьющуюся прядь, упавшую Анне на лоб, — я знаю, как тебя обрадовала встреча с папой, но это не значит, что мы будем жить вместе.

— Нет, будем, — с абсолютной уверенностью заявила Анна. — Я сказала папе, что хочу сестричку, такую, как у Мелани. И знаешь что? — Ее глаза округлились. — Он ответил, что сделает для меня сестричку, как только вы поженитесь на следующей неделе. Он хочет много детей.

Мег глубоко вздохнула и уткнулась лицом в худенькое плечо Анны.

— Анна! Я не выйду замуж за твоего папу.

— Нет, выйдешь. Папа так сказал. Он пообещал, что останется с нами навсегда. Не бойся, мама. — Она провела рукой по волосам Мег.

Мег прижалась к дочери на целую минуту, не сразу взяв себя в руки.

— Взрослые не всегда могут выполнить свои обещания, Анна.

— Папа выполнит, потому что он мой папа и любит меня, — возразила девочка со слезами в голосе. — Быстрее, мама. Он нас ждет.

Она вырвалась из объятий Мег и пулей вылетела из квартиры. Испугавшись за дочь, Мег схватила кошелек с кухонного стола, закрыла дверь и бросилась вслед.

К счастью, воскресным утром на улице людно не бывает, тем более зимой. Большинство соседей все еще сидели по домам, и Мег не пришлось отвечать на многочисленные трудные вопросы, такие как: «Почему ты такая бледная, Мег? Кто этот красивый незнакомец, что ночевал сегодня у тебя? Почему он сидит за рулем твоей» тойоты» рядом с Анной?»

Кон вышел из машины навстречу Мег, не сводя внимательных глаз с ее лица. Сейчас она была искренне рада, что не стала наряжаться и краситься. Наверняка он сравнивает усталую, встревоженную женщину со страстной, ослепленной любовью красоткой, какой она была раньше.

— Если ты хочешь вести, я сяду сзади, — предложил Кон.

Он казался таким рассудительным, что Мег не сдержалась.

— Чего это ты вдруг интересуешься моим мнением?

Она обошла машину и плюхнулась на заднее сиденье прежде, чем он успел подать ей руку.

Кон захлопнул дверцу. Бросив в сторону Мег вопросительный взгляд, на который она не ответила, он вернулся к водительскому сиденью и сел. Спустя секунду они тронулись в путь.

Кон включил радио и выбрал волну, на которой звучали рождественские гимны. К его огромной радости, Анна начала подпевать. Мег видела в зеркале лицо Кона. Вновь она была тронута тем, с какой любовью он глядит на Анну.

Внезапно Мег сообразила, что она впервые едет пассажиром в собственной» тойоте «. Непривычно было восседать на заднем сидении, пока Кон вел машину и развлекал их чересчур говорливую доченьку. Мег с неохотой признала, что ей это нравится, особенно сегодня, на обледеневшей дороге и сильном ветру.

Хотя, не будь здесь Кона, сама бы Мег никуда не повезла Анну в такой ненастный день. Они бы, как всегда, отправились в церковь, расположенную в нескольких кварталах от дома, а после вернулись бы домой и пообедали. Затем Анна позанималась бы скрипкой, поиграла бы с Мелани, а Мег тем временем шила бы или читала.

В последнее время Анна все чаще ходила в гости к Мелани, с тех пор, как у подружки появилась новорожденная сестра. Поэтому Анну так сильно захватила идея заиметь собственного братика или сестричку. А Кон пообещал исполнить любое ее желание. Неудивительно, что Анна с ума по нему сходит. Так же, как и Мег в свое время сходила по нему с ума.

Мег не могла не смотреть на его темные волосы, широкие плечи, невероятно красивый профиль. Должна же быть на него управа! — мысленно кричала она. В конце концов она резко отвернулась к окну, но все же на секунду успела перехватить его обжигающий взгляд. По ее телу пробежали мурашки, дыхание сбилось.

Расстроившись, Мег и не заметила, как машина выехала на стоянку.

— Мне еще не нужно в туалет, папа.

Несмотря на горловой смех Кона, Мег занервничала, не понимая причину остановки. Кон повернулся на сидении, чтобы видеть обеих своих спутниц.

— Мы уже почти в Ганнибале. Но прежде, чем мы приедем, я должен раскрыть одну тайну. — Его голос был очень серьезным, и Мег насторожилась. — Я знаю, что твоя мама умеет хранить секреты, а ты, Анечка? Если я скажу тебе что-то очень, очень важное, ты не забудешь о том, что это наша семейная тайна, и никто больше не должен ее узнать?

Наша семейная тайна. Мег затаила дыхание, глядя, как Анна с торжественным видом кивает головой.

— Когда я уехал из России, мне пришлось сменить имя.

— Почему, папа?

Мег ощутила в нем странное напряжение, словно он с трудом пытается подавить какие-то неприятные чувства.

— Некоторые люди ненавидели меня за то, что я предал свою страну, — произнес Кон глухим голосом, — а других здесь, в Америке, злило, что я приехал сюда. Им не нравилось мое русское имя. Я им не нравился.

Что-то в его тоне заставило Мег поверить, что он действительно переживает. Анна тоже была тронута.

— Зато ты нам нравишься, папа! — Она тут же бросилась на его защиту, ее детское сердечко готово было простить ему все, что угодно. — Мы тебя любим, правда, мама?

— И я люблю вас обеих, — сказал Кон хрипло, не дав Мег возможности возразить. — Поэтому для нашей безопасности я взял другое имя.

Услышав такую важную новость, Анна забыла даже о любимом рождественском гимне, звучащем сейчас по радио.

— И как тебя теперь зовут?

— Гарри Джонсон.

Гарри Джонсон? Мег едва удержалась от смеха. Если есть на свете человек, которому меньше всего подходит это имя, так это сотрудник КГБ Константин Руденко. Что за чушь.

— Так зовут одного мальчика в нашем классе! — радостно воскликнула Анна. — У него светлые волосы и маленький попугай. Миссис Бизли однажды велела нам принести в школу своих домашних животным, и мама помогла мне отнести мою рыбку.

Кон кивнул, явно довольный ее реакцией.

— Тысячи мальчиков и мужчин в Соединенных Штатах носят имя Гарри Джонсон. Поэтому я выбрал именно его.

— И теперь на тебя никто больше не злится?

— Да. У меня теперь появилось много новых друзей и соседей, и все они зовут меня Гарри или мистер Джонсон.

— А можно, я буду и дальше называть тебя папой?

Кон отстегнул ее ремень безопасности, взял девочку на руки и поцеловал.

— Ты — единственный человек в мире, который обязан называть меня папой, Анечка.

— Если не считать моей будущей сестры.

— Вот именно, — пробормотал Кон, крепче ее обнимая.

Наконец Анна подняла голову, заглянув за спинку сиденья, ее голубые глаза сверкали, как бриллианты.

— Мама, теперь ты должна называть папу» Гарри «. Не забудь, — прошептала она.

У Мег заныло сердце, и она опустила глаза. В любом случае она не сможет называть так Кона. Все это слишком непривычно: ей не справиться. Впрочем это не важно, ведь они будут видеться как можно реже и не на людях.

Она почувствовала на себе взгляд Кона.

— Обычно твоя мама называла меня» милым «, поэтому, я думаю, проблем не будет.

Мег больше не могла разыгрывать эту комедию. Теперь ей казалось, что после вчерашнего балета прошла целая вечность.

— Надвигается буря, Гарри, — усмехнулась она. — Если ты и вправду собираешься показать нам твой дом, лучше поторопись.

От белозубой улыбки Кона у нее что-то екнуло внутри.

— Похоже, тебе тоже не терпится.

Он усадил Анну на сиденье, пристегнул ремень и снова выехал на шоссе. До Ганнибала оставалось около шести миль.

— Жду, не дождусь, когда мы уже доедем до дома, — признался Кон дочери, взъерошив свободной рукой ее кудряшки. — Я так скучал по своей девочке.

— Я с тобой, папа, и ты никогда больше не будешь одиноким. Правда, Клара? — спросила Анна у куклы, названной в честь героини» Щелкунчика «. — Клара тоже тебя любит, папа.

— Я рад.

Мег, как ни пыталась, не могла не замечать звуков его низкого, приятного голоса, и его нежных взглядов, обращенных к дочери. У нее комок подступил к горлу при виде того, с какой любовью обращается к нему Анна. Кажется, Кон тоже был глубоко тронут.» Милая «, — прошептал он по-русски, и взял девочку за руку.

Он победил, — подумала Мег. Теперь Анна уже никогда не будет принадлежать ей без остатка. Мег прижала ладонь к сердцу, словно это могло уменьшить ее боль. Что же делать?

Они свернули с шоссе и въехали в маленький городок Ганнибал, прославленный Сэмом Клеменсом, описавшим свое детство на Миссисипи в середине девятнадцатого столетия.

Мег не знала, что у Кона на уме, но подозревал, что он ради Анны провезет их мимо речного парохода, стоящего на приколе в центре города, где располагался дом-музей Марка Твена.

Вместо этого Кон выбрал путь, ведущий мимо старинных зданий, украшенных к Рождеству, и знаменитого особняка Рокклиффа. Они миновали еще один квартал, затем Кон свернул за угол и выехал на дорожку, явно нуждающуюся в расчистке после недавнего снегопада. Они оказались во дворе старомодного двухэтажного дома, напоминавшего книжную лавку Бекки Тэтчер в исторической части города.

— Мы дома, Анечка. — Кон остановился перед гаражом, рассчитанном на две машины, и отстегнул ремень безопасности.

Анна вертелась волчком, глядя вокруг сияющими глазами.

— Где мои собаки, папа?

— На веранде, ждут нас.

Мег недоверчиво взглянула на дом, а затем уставилась на Кона. Анна с его помощью вылезла из машины, даже забыв про куклу. У Мег в голове не укладывалось, что этот любящий отец и примерный семьянин был когда-то всемогущим агентом КГБ, внушавшим одинаковый ужас и советским гражданам, и иностранцам.

Она вышла из машины, ошеломленно озираясь по сторонам. Кон велел им подождать, пока он расчистит ступени и отопрет дверь.

Анна завизжала от восторга, когда на крыльцо выскочила роскошная немецкая овчарка, и начала носиться кругами по снегу, обнюхивая ноги девочки и размахивая хвостом. Без сомнения, Кон умел обращаться с собаками. Этот пес был так прекрасно выдрессирован, что ни разу не оскалил зубы и не сделал ни одного угрожающего движения.

По команде Кона пес сел и позволил Анне себя погладить. Мег знала, что ее дочка не боится собак. У пожилой супружеской пары, живущей в доме напротив, был замечательный золотой ретривер, и Анна с Мелани обожали с ним играть.

— Мегги, иди познакомься с Тором, — радушно предложил Кон. Это вызвало в Мег воспоминания о другом месте, другом времени, когда она жила только им одним, и в разлуке считала часы до новой встречи.

В следующие несколько минут собаке почти удалось отвлечь Мег от ее тревог. Казалось, Тор безумно рад знакомству с Анной. Он всячески выражал свой восторг и громко лаял, вызывая у Анны и ее отца приступы смеха.

Мег никогда раньше не видела Кона таким счастливым. Забыв о своих опасениях, она с улыбкой подняла голову и заметила, что Кон смотрит на нее совсем как раньше пронзительными ярко-голубыми глазами. Мег вздрогнула и отвернулась.

— Где другая собака? — спросила Анна.

— Ганди в доме, занята, — загадочно ответил Кон. — Хочешь посмотреть, что она делает?

— За мной, Тор, — приказала Анна, поднимаясь по лестнице вслед за отцом. Мег еще не успела дойти до двери, как внутри раздался изумленный возглас Анны. Охваченная любопытством, Мег выбежала на закрытую, отапливаемую веранду, и обнаружила там еще одну немецкую овчарку, лежащую на подстилке в углу и кормящую трех крохотных щенков. Молодая мама подняла голову и с гордостью взглянула на вошедших людей.

Кон присел на корточки и обнял Анну, не сводящую глаз с удивительного зрелища.

— Вот рождественский подарок, который я тебе обещал, Анечка, — прошептал он.

— Ой, папа! — радостно взвизгнула она. — Посмотри на самую маленькую. Она у меня в ладошке поместится.

— Это мальчик. — Голос Кона был нежным и чуть насмешливым.

— Можно его подержать? Пожалуйста?

— Ненадолго, когда он поест. Сейчас их нельзя беспокоить.

— Как его зовут? — громко прошептала Анна. Тихо шептать она вообще не умела.

— Думаю, ты сама его назовешь, раз это твоя собака. Остальным мы подыщем хозяев, когда они подрастут и смогут обходиться без мамы. Но этот щенок для тебя.

И снова Анна взглянула на Мег сияющими, как звезды, глазами.

— Мама, я назову его Принц Марципан Джонсон.

Мег не удержалась от смеха, и Кон рассмеялся вместе с ней.

— Можно, мы будем звать его Принцем, чтоб было короче? — выдавил наконец Кон. Он поднялся на ноги. — По-моему, мы Ганди уже надоели. Давай войдем в дом вместе с Тором. — Он распахнул другую дверь, ведущую вовнутрь. — Попробуй найти здесь твою комнату.

— Мою комнату? Идем, Тор. — Анна взяла пса за ошейник, и они вместе протиснулись в дверь. Мег не знала, кто из них более счастлив. Но как только они скрылись из виду, реальность ситуации навалилась на нее с такой силой, что трудно было дышать.

— Кон…

— Позже, Мегги. Если только ты не хочешь присоединиться ко мне в ванной.

Она засунула руки в карманы пальто и взглянула на Ганди, занимавшуюся щенками. Еще долго после ухода Кона Мег стояла на веранде, желая выбросить из головы его сильное, гибкое тело, знакомое до боли.

Мег слышала внутри голос Анны, но не могла сдвинуться с места, охваченная сладкими и мучительными воспоминаниями. Ей было трудно войти в дом, купленный на деньги, вырученные от продажи военных тайн.

Шестая глава

Мег боялась.

Боялась, что дом Кона ей понравится. Боялась растерять остатки своей решимости, боялась, что грани сгладятся, и она уже не сможет отличить правду от лжи. Боялась стать такой, как Анна — ранимой и восторженной до… до какой степени? Мег не знала.

Даже став перебежчиком, Кон остался русским, остался человеком, любящим свою страну. Нельзя осуждать его за желание вернуться домой, в крохотный сибирский поселок. Место, где он в детстве катался на санках, где был счастлив в кругу семьи.

У него есть деньги и возможность путешествовать с американскими документами. Он вполне способен забрать Анну с собой. Что может быть естественнее стремления показать дочери места, где прошло его детство, привить ей любовь к матушке-России? Добившись совместной опеки, Кон будет вправе увести Анну, куда захочет, даже не поставив в известность Мег.

Много лет назад она отвергла его предложение, не желая остаться в России навсегда. Прошлого не изменишь. Кон знает о ее чувствах. И наверняка не станет ее предупреждать, увозя Анну.

Пора поговорить с ним по душам.

Охваченная приливом энергии, Мег вбежала в дом. Но на полпути через кухню остановилась, очарованная необычной обстановкой, белоснежной кухонной мебелью в традиционном британском стиле. Широкие половицы сияли золотистым блеском, оттеняя бледно-желтые стены и внушая чувство тепла и уюта. Остальные помещения на первом этаже имели такой же классический облик.

Небольшой по размеру дом со старомодными окнами был пропитан духом прошлого. Несколько антикварных вещей в гостиной и столовой, сочетающихся с удобной мягкой мебелью, обитой зеленым ситцем, создавали ощущение безвременья.

Ее взгляд остановился на изящной винтовой лестнице со сделанными вручную перилами. Мег медленно вошла в рабочий кабинет через створчатые застекленные двери. Два книжных шкафа по обе стороны камина хранили в себе впечатляющую коллекцию классической литературы на различных языках, включая, конечно, русский.

Единственным напоминанием о современности был шкаф с документами и компьютер на рабочем столе.

Была ли эта обстановка отражением личных вкусов Кона, или он всего лишь купил этот очаровательный дом?

Разве знает она настоящего человека, скрывающегося под личиной кагэбешника, если общалась с ним только в служебной машине, в гостинице или ресторане под пристальным взором КГБ?

Или в лесной хижине?

Мег вздрогнула, осознав всю ненормальность происходящего. Анна была зачата от чужака, в чужой постели, на чужой земле…

Конечно, в те дни Кон не мог привести любовницу к себе домой, где бы этот» дом» ни находился. Мег умудрилась полностью миновать обычный этап знакомства и ухаживания мужчины и женщины.

По словам Уолта и Лейси Боуманов, Кон прожил в Ганнибале пять лет. Могло ли американское правительство подарить ему этот дом вместе с новыми документами, чтобы скрыть тот факт, что он является русским перебежчиком?

Кем был настоящий Кон?

Действительно ли его звали Константином Руденко с рождения, или он получил это имя в организации, на которую работал?

Мег подумала, что сходит с ума, пытаясь найти ответы, и закрыла лицо ладонями.

Другая пара ладоней легла ей на плечи. Сильные, теплые, мужские руки, знакомые до боли. Она хотела вырваться, но силе, удерживающей ее тело, невозможно было противиться. Низкий, хрипловатый голос прошептал:

— Не пытайся решить прямо сейчас все мировые проблемы. — Можно подумать, он прочитал ее мысли.

Мег затаила дыхание, чувствуя, как осторожные пальцы коснулись ее шеи и начали бережно разминать затекшие мышцы.

— У нас с тобой до сих пор не было возможности остаться наедине, — пробормотал он, скользнув губами по ее уху. — Как сильно я ни люблю Анну, я бы сошел с ума, если бы не улучил момент, чтобы поцеловать ее маму. Боже мой, прошло шесть бесконечных, ужасных лет, любовь моя.

Жар его тела опалил Мег, и она вновь почувствовала прилив страсти, охватившей ее вопреки всем страхам и сомнениям. Его губы блуждали по ее пылающим щекам, его гладкая, чисто выбритая кожа пахла мылом.

— У меня не было никого после тебя, и, по-моему, никого, кроме тебя, уже не будет. То, что мы пережили вместе, невозможно повторить ни с кем другим. Помоги мне, — простонал он, заключая ее в свои объятия.

Мег не хотела отвечать, но уже чувствовала себя одурманенной, потерявшей голову и забывшей, кто друг и кто враг. Губы ее не слушались, и, еще не поняв, что случилось, она сама приоткрыла рот навстречу его поцелую. Ее страсть вырвалась на свободу. Как и тогда…

Все повторилось, как она и боялась. Безумное желание, чувственный восторг сделали ее слабой и подчинили себе. Прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз испытывала подобные ощущения.

Она и не заметила, как Кон расстегнул ее пальто, и крепче привлек к себе, поглаживая ее спину, запустив пальцы под пояс ее юбки, касаясь разгоряченной кожи.

С беспомощным стоном Мег обвила руками его шею, изогнулась всем телом, зная, к чему это приведет, желая этого так страстно, что почти не замечала звука приближающихся шагов и радостного детского голоса, зовущего Тора.

Анна.

Нельзя, чтобы дочка увидела их в такой ситуации. Мег уперлась руками в грудь Кона, но он, похоже, ничего не замечал, и целовался все крепче, не давая Мег и слова произнести.

Он жаждал ее со всей страстью изголодавшегося мужчины. К своему стыду, Мег отвечала ему взаимностью, когда в кабинет вприпрыжку вбежала Анна в сопровождении верного Тора.

Ужаснувшись, что ее застали в таком виде, Мег попыталась разомкнуть объятия. Вопреки ее ожиданиям, Анна явно не знала, что сказать.

Видимо, Кон заметил эту неестественную тишину и с тихим стоном прервал поцелуй. Его глаза сияли яркой синевой, когда он взглянул на дрожащие губы Мег.

Так как он, судя по всему, тоже утратил дар речи, Мег поняла, что выкручиваться придется ей.

Она воспользовалась временным замешательством Кона, чтобы отстраниться. Но она и подумать не могла, что испытает такое сильное чувство потери, выскользнув из его объятий. Точно так же она была не готова к вопросу в глазах Анны; это напомнило ей Кона… его изучающий взгляд. Тор в ожидании вертелся у ног девочки.

Господи, из-за Анны Мег почувствовала себя влюбленной школьницей, которую родители застали с дружком в крайне предосудительном виде! Прежде чем у нее нашлись слова для оправдания, Анна сама взяла быка за рога.

— Вы с папой делаете ребеночка?

Мег должна была это предвидеть. У нее перехватило дыхание, когда руки Кона скользнули по ее плечам. Он нежно, но крепко сжал их.

— Еще нет, Анечка, — спокойно ответил он. — Сначала твоя мам должна согласиться выйти за меня замуж. Могу я спросить у нее?

— Нет! Пожалуйста… — взмолилась Мег, но Анна серьезно кивнула. Мег не могла сопротивляться, когда Кон стоял прямо перед ней, сжимая ее плечи мертвой хваткой.

— Мегги. — Он пропустил ее просьбу мимо ушей. — Благодаря сенатору Стрикленду мы сможем устроить свадьбу прямо здесь, в этом доме, в среду. Нас обвенчает мой друг, судья Верховного суда штата, а Лейси и Уолт будут свидетелями. Не хватает только твоего согласия.

Вчера он набросил петлю ей на шею. А теперь затянул узел.

— Я хочу, чтобы мы стали одной семьей. Анна не должна расти без отца, и я, естественно, не хочу, чтобы ее воспитывал чужой человек. По-видимому, и ты не хочешь, раз до сих пор не вышла замуж.

Чистая правда, но Мег скорее умрет, чем признается в этом.

— Ты сможешь бросить свою работу в «Стронг-Моторс» и полностью посвятить себя воспитанию Анны. Этому дому нужны мать и отец, муж и жена. Мне даже не хотелось елку наряжать, пока мы не собрались здесь все вместе.

Наступила длинная пауза, в течение которой Мег пыталась осмыслить услышанное.

— Анна, — произнесла она наконец дрожащим голосом, — я должна поговорить с твоим отцом наедине. Почему бывам не выйти с Тором на веранду и не взглянуть на маленьких щенков? Но только не трогай их.

— Ты пойдешь замуж за моего папу? — упрямо спросила девочка.

— Анна, — сказала Мег со всей возможной строгостью, — делай, что велено, прошу тебя.

Но дочка отказалась подчиниться. У Мег сердце облилось кровью при виде слез, выступивших у нее на глазах.

— Я хочу жить у папы. У меня здесь розовая спальня и кроватка с пологом, и зеркало, и маленький столик, и… и все остальное!

— Анечка… — тихо обратился к ней отец. Этого оказалась достаточно, чтобы дочь взяла Тора за ошейник и вышла из комнаты.

Как Кону это удается?

Мег в гневе отвернулась, снова заметив, как удивительно ему идут джинсы и темный свитер. Она твердо решила не придавать значения собственным чувствам к нему.

— У меня нет ни малейшего желания выходить за тебя замуж, и нам вовсе не обязательно жениться, чтобы ты мог видеться с Анной. — У нее сдавило грудь, дышать было трудно. — Если ты скажешь, какие дни на неделе хочешь проводить с ней, я буду привозить ее сюда и разрешу тебе с ней общаться.

— Теперь это твой дом, — последовал упрямый ответ. — я хочу, чтобы вы обе жили здесь постоянно до конца ваших дней.

— Это немыслимо, Кон. Но я могла бы составить расписание ваших встреч.

— Нет.

Он невозможен!

— Боюсь, это все, что я могу предложить. Ты пообщался с дочерью. Теперь я забираю Анну домой. Пожалуйста, отдай мне ключ от машины.

К ее удивлению, Кон вынул ключ из кармана и протянул ей без единого слова, со странной улыбкой на смуглом красивом лице.

Еще сильнее удивляло то, что он без малейшего возражения позволил ей уехать. Он стоял на крыльце и держал Тора, пока Мег тащила к машине бьющуюся в истерике Анну.

— Папа! Папа! — крикнула девочка изо всех сил, когда Кон вернулся в дом и закрыл за собой дверь. Вопли дочери напомнили Мег о магнитофонной записи, услышанной прошлой ночью. Они должны были разорвать его сердце, но он и пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь. Боль, которую чувствовала Мег, стала почти смертельной.

— Не дай маме увезти меня, папа! — душераздирающий крик Анны было слышно на милю вокруг, а ее слезы не прекращались всю дорогу.

Самым ужасным для Мег оказалось то, что как ни пыталась она достучаться до дочери, сколько ни повторяла, что вскоре Анна снова увидится с отцом, на обратном пути девочка рыдала, не умолкая.

— Я тебя ненавижу, мама, — заявила она осипшим голосом, когда Мег выехала на стоянку возле дома. — Клара тоже тебя ненавидит, и мы никогда больше не полюбим тебя снова.

Лицо Анны горело; казалось, у нее жар. Чувство вины едва не заставило Мег вновь завести машину и вернуться в Ганнибал. Но она должна была проявить твердость, иначе все было бы кончено.

— Черт бы тебя подрал, Кон, — шептала она сквозь зубы, пытаясь сдержать слезы боли и обиды. Отныне в ее отношениях с дочерью всегда будет трещина.

О да, он прекрасно справился. Он, как никто, умеет создавать хаос и разрушения! Теперь ее слезы уже невозможно было остановить.

Будь ты проклят, Кон, за то, что я люблю тебя… так же отчаянно, как и Анна. Будь проклят!

— Мег? Звонит медсестра из школы, где учится Анна. Вторая линия.

Мег прикрыла глаза. Наверняка, Анна заболела. Она вчера отказалась от ужина после возвращения из Ганнибала и сегодня перед школой даже не притронулась к еде.

— Спасибо, Шерил.

Дрожащей рукой Мег взяла телефонную трубку; голова у нее болела так сильно, что она не представляла, как сможет выдержать до конца рабочего дня. Четыре таблетки аспирина до сих пор не подействовали, и ее уже начало подташнивать. Если так пойдет и дальше, придется отпроситься домой.

— Да? Это Мег Робертс.

— Привет. Я Карла Морли. Я сегодня заменяю миссис Хиксон, у нее грипп. Хотела бы спросить, ничего, если папа Анны отвезет ее домой? Анна сегодня утром плохо себя почувствовала и попросила меня позвонить ему в Ганнибал. А до вас я не смогла дозвониться, вы были на обеде. Он сразу же приехал.

Откуда Анна могла узнать его телефон? Если только он сам не дал ей номер тайком от Мег.

— Дело в том, что у нас не записан телефон мистера Джонсона, но он объясняет это тем, что до недавнего времени жил за границей. Я ответила, что не имею права отпускать с ним Анну из школы без вашего на то согласия.

Слава Богу.

— И не отпускайте. Я уже выезжаю. Спасибо за звонок. — Голос Мег дрожал. Возможно, если бы не вмешательство Карлы Морли, Кон бы уже находился на пути в Ганнибал вместе с Анной, которая после ссоры с Мег готова отправиться с ним куда угодно.

Шерил окинула Мег сочувственным взглядом.

— Что-то с Анной? Ты побледнела, как простыня.

— Она з-з-заболела. — Это правда. А про Кона рассказывать не обязательно, даже Шерил. — Я поеду и заберу ее домой. Ты меня не прикроешь?

— Естественно. Тебе вообще не стоило сегодня выходить на работу. Отправляйся домой и сиди там, пока вы обе не выздоровеете.

— Спасибо, Шерил. В следующий раз я тебя выручу.

На пути через торговый зал с ней попытался заговорить Тед, но Мег ответила, что Анна заболела, и что ей некогда с ним лясы точить. Тед проводил ее до стоянки, усадил в машину и попросил позвонить, если что.

Мег поблагодарила его за сочувствие и тут же выбросила из головы. К счастью, обещанная накануне буря так и не разразилась. Улицы были более-менее очищены от снега, и Мег мчалась к своей цели, забыв про ограничения скорости. Чтобы не терять зря времени, она бросила машину на стоянке для школьных автобусов.

С бешено стучащим сердцем она ворвалась в медпункт, и обнаружила там Анну. Девочка сидела на коленях у Кона, склонив кудрявую головку ему на грудь. Мег не переставала удивляться их сходству… и тому, как естественно они смотрелись вместе.

Кон взглянул на Мег своими удивительными глазами. Чувство облегчения при виде дочери сменилось испугом, когда Мег заметила пылающее лицо Анны.

— Киска, миссис Морли сказала, что ты заболела.

— Мне плохо. — Тоненький, слабый голосок казался неузнаваемым. Мег бросилась к Анне и схватила ее на руки. К ее удивлению, девочка не стала сопротивляться.

Миссис Морли сочувственно улыбнулась.

— Сейчас тяжелый грипп ходит. Только этим утром несколько учеников заболели.

— Да, наверное, — невнятно пробормотала Мег. Кон поднялся во весь свой впечатляющий рост, и она почувствовала на себе его вызывающий взгляд.

— К счастью, завтра начинаются рождественские каникулы, — примирительным тоном сказала медсестра. — Праздников ей хватит, чтобы поправиться.

— Спасибо, миссис Морли.

— Не за что. Мистер Джонсон, как только приехал, тут же ее успокоил. Рядом с папой тебе сразу стало лучше, правда, Анна? — Женщина улыбнулась Анне, а затем, с явной симпатией, Кону. — Счастливого Рождества.

Мег мысленно поблагодарила медсестру за ее тактичность. Без сомнения, миссис Морли повидала на своем веку множество разведенных родителей, и знала, как вести себя с ними.

— Счастливого Рождества, — откликнулась Анна гораздо более радостным тоном.

— Откуда ты узнала папин телефон? — спросила Мег, выходя из медпункта. Кон раскрыл перед ней дверь, и она слишком остро чувствовала его присутствие.

— Я сказала миссис Морли, что папа живет в Ганнибале и что его зовут Гарри Джонсон. Она и позвонила.

К неудовольствию Мег, Кон окинул ее обвиняющим взглядом.

— Наша дочь — очень умная и находчивая девочка, — начал он по-русски. — Смотри, не оттолкни ее от себя своей паранойей.

От его упрека Мег почувствовала себя мелочной и подлой. И виноватой, конечно, потому она вечно ожидала от него самого худшего. Этот случай частично подтвердил правдивость его рассказа, предоставив ему моральное преимущество. Раз его номер есть в телефонной книге, значит, он действительно прожил здесь длительное время.

— А можно, мы сейчас поедем домой? Я вчера так и не подержала Принца, и он по мне соскучился.

— Я приласкаю его за тебя, Анечка, — ответил Кон, прежде чем Мег успела вставить слово. Ее мир продолжал рушиться: теперь Анна уже не считает их квартиру своим домом.

Видимо, Кон заметил нездоровую бледность Мег. Открывая дверь ее машины перед Анной, он сказал:

— Сейчас тебе и твоей маме надо лечь в постель.

Анна встревожено взглянула на мать.

— Ты заболела, мама?

— Нет, — торопливо заверила ее Мег, пока Кон застегивал ремень безопасности. — Просто устала.

— Папа поедет с нами?

— Это маме решать, — вмешался Кон, снова отводя Мег роль козла отпущения в этой тщательно спланированной пьесе.

— Не уезжай, папа! — Анна опять расплакалась. Она громко всхлипывала, размазывая слезы по щекам.

Мег неожиданно почувствовала себя совершенно беспомощной. Она прислонилась к капоту; всякое желание бороться исчезло окончательно. У нее не хватит сил сопротивляться одновременно и Кону, и собственной дочери. Безжизненным голосом она сказала:

— Папа может поехать за нами в своей машине.

Слезы Анны высохли, как по волшебству.

Мег ожидала увидеть выражение триумфа на лице Кона. Но когда он распахнул перед ней дверцу машины, в синеве его глаз промелькнуло нечто, похожее на боль. Мег растерялась окончательно, не понимая, как он может вызывать в себе такие чувства… всего лишь ради эффекта.

— Я буду ехать следом за вами, Анечка.

— Об-бещаешь? — Сбивчивый вопрос Анны был чем-то средним между всхлипыванием и кашлем.

Мег крепче сжала руль. Она не узнавала свою дочь в этом испуганном ребенке, боящемся потерять папу навсегда. У ее обычной доверчивости и жизнерадостности обнаружилась обратная сторона.

По-видимому, Кон тоже понял душевное состояние Анны. Неожиданно он открыл заднюю дверь и уселся в машину.

— Я поеду с вами, а мою машину заберу позже.

Прежде, чем Мег успела вмешаться, Анна отстегнула ремень безопасности, перелезла на заднее сиденье к Кону и крепко обняла его за шею. Мег взглянула на них в зеркало, и ее сердце наполнилось болью при виде того, как нежен Кон со своей дочерью. Он укачивал ее на руках, нашептывая что-то приятное.

И тогда до нее дошло. Он любит Анну.

Это чувство невозможно сыграть. Интуиция подсказывала ей, что он любит свою маленькую Анечку не менее сильно, чем Мег. И Анна отвечает ему такой же безоглядной любовью. Если Мег и надеялась когда-то, что Анна отвыкнет от Кона со временем, теперь об этом можно забыть.

На всем пути домой Мег была погружена в свои мысли. Выехав на стоянку и выбравшись из машины, она обнаружила, что Анна спит, уткнувшись заплаканным личиком в плечо Кона. В прошлую ночь Анна рыдала несколько часов, пока не уснула.

Кон вылез из машины, держа Анну на руках и умудрившись не разбудить ее.

К счастью, в это время дня вокруг было не слишком людно. Мег открыла квартиру, и Кон отнес Анну в ее спальню. Мег проследовала за ним и встала в дверях, глядя, как осторожно он раздевает девочку и укладывает в кровать. Он нежно погладил ее щеку тыльной стороной ладони, затем резко выпрямился и взглянул на Мег.

Почувствовав нарастающее напряжение, Мег поторопилась перейти в гостиную. Ей казалось, что она награни нервного срыва.

— Мы можем пожениться послезавтра, и то, что случилось сегодня, никогда больше не повторится. Но если ты слишком эгоистична, чтобы заботиться об интересах Анны, я предупреждаю, что намерен и дальше поддерживать с ней отношения.

— А как насчет моих интересов? — Мег резко обернулась, взмахнув пепельными волосами и гофрированной юбкой из черной шерсти.

Кон изучал взглядом ее лицо, лихорадочный румянец на щеках, блестящие серые глаза, высокую грудь под бежевой шелковой блузкой.

— У тебя нет любимого мужчины.

— Не твое дело, — огрызнулась Мег.

— Мое, Мегги. Если бы ты осталась в России, мы были бы сейчас женаты, и у Анны вполне могла бы быть сестра или брат.

— То, о чем ты мне сейчас твердишь — дело прошлое. С тех пор я совершенно изменилась! Скорее всего, ничего бы у нас не вышло, потому что ты уже был женат… на своей стране. И… и я боялась. — От волнения ее дыхание ускорилось.

— Я уехал из России, — коротко возразил Кон. — Тебе это о чем-то говорит?

— Зачем? — воскликнула Мег. — Зачем ты уехал? Для человека твоего положения это не имело смысла. И не морочь мне голову сказками о любви!

Он нахмурился.

— Я ведь тоже человек, Мегги. Всего лишь мужчина, влюбившийся в молодую американку и готовый ради свидания с ней на любой риск. После твоего отъезда я… заболел.

Седьмая глава

Мег встревожено взглянула на Кона.

— Ты заболел? — прошептала она, поднеся ладонь к горлу, где он наверняка мог увидеть лихорадочно бьющуюся жилку.

Кон переступил с ноги на ногу.

— Так говорят у нас, когда агент «перегорает». Я в жизни никогда не болел, а тут внезапно у меня началась затяжная депрессия. Я похудел, мучился бессонницей и непонятным беспокойством. Как я уже говорил, в моей жизни было несколько женщин. С одной из них я встречался довольно долго, но мне всегда удавалось избегать сильных переживаний.

Мег понятия не имела об этом романе. Сколько это продолжалось? Собирался ли Кон жениться на этой женщине? Приступ острой ревности заставил ее почувствовать себя слабой и уязвимой. Пока Кон не добавил:

— Почему-то расставание с тобой далось мне гораздо тяжелее. Мне предложили отпуск. Я поехал на Урал, надеясь отдохнуть, порыбачить. Но уже через несколько дней мне пришлось вернуться — из-за беспокойства я места себе не находил. Я набросился на работу с такой яростью, что даже друзья начали меня избегать. К тому времени единственным удовольствием, которое осталось у меня в жизни, было следить за тобой… с помощью одного агента, живущего в Соединенных Штатах.

Мег поежилась, внезапно ощутив леденящий холод, хотя на самом деле в квартире было очень тепло.

— В один прекрасный день агент позвонил мне и сообщил, что Мег Робертс беременна.

Кон долго молчал, очевидно погрузившись в воспоминания. Затем продолжил, низким, сбивчивым голосом.

— Это оказалось для меня полнейшей неожиданностью, потому что я предохранялся. — Он взглянул на ее губы. — Так как в России ты ни с кем больше не встречалась, и после отъезда тоже, я знал, что ты беременна от меня.

Мег опустила голову, избегая его пристального взгляда.

— Мысль о том, что в тебе растет наш ребенок, захватила меня. Мне казалось, что я разделяю с тобой это чудо, и это развеяло мою депрессию. Когда агент передал мне фотографию Анны, сделанную в роддоме, я чуть с ума не сошел. Я не мог взять ее на руки, поцеловать ее мягкую кожу, увидеть, как она сосет твою грудь. В ту минуту я решил уехать.

— Кон…

— Тогда уже началась перестройка, «холодная война» подходила к концу. Перемены в стране заставили меня по-новому взглянуть на всю мою жизнь, на мое будущее. Все эти годы я работал на КГБ и не знал ничего другого. Но после рождения Анны я задумался о том, чего хочу от жизни. — Говоря, Кон расхаживал по комнате, но затем резко остановился. — Не обманывайся на этот счет, Мегги. Россия всегда останется для меня Родиной. Но я хотел иметь семью.

Кон взял семейную фотографию Мег со стола и несколько секунд ее рассматривал.

— Я даже не знаю, живы ли еще мои родители. Они наверняка считают меня погибшим. Эта часть моей жизни закончилась навсегда.

Он поставил снимок на место.

— Мне нужна моя дочь. Последние два дня, проведенные с ней, почти заполнили пустоту в моей жизни.

Мег перевела дыхание.

— Если это правда, почему ты не связался с нами, как только приехал в Штаты? Мы бы договорились о встречах… — Подумать только, сколько лет потеряно…

— Уехав из России, я передал вашему правительству секретную информацию. Мне пришлось скрываться. Новые документы я получил совсем недавно. Затем ситуация в мире изменилась, и угроза почти исчезла. Но, зная о методах работы КГБ и желая уберечь вас с Анной от опасности, я выжидал до сих пор.

Он пристально взглянул на Мег.

— Было рискованно так долго оставаться в стороне, зная, что в любой момент ты можешь влюбиться в другого мужчину и выйти за него замуж, дав Анне отчима. Но я пошел на этот риск, потому что верил, что так или иначе смогу когда-нибудь встретиться с ней… и с тобой тоже.

На его лице появилось хмурое, задумчивое выражение.

— Этот день настал, — тихо сказал Кон. — Но выбор за тобой — составим ли мы расписание встреч, чтобы Анна каждый раз страдала? Или поженимся, создав для нее нормальную семью? В мире, где полных семей становится все меньше, мы можем дать ей стабильность, которой лишены миллионы детей.

Возможно, Мег была наивной дурочкой, но почему-то она поверила Кону. Должно быть, из-за его откровенного признания в любви к России…

— Ты знаешь, что я не отниму у тебя Анну, — пробормотал Кон, догадавшись о ее мыслях. — Наверное, только замужество поможет тебе развеять этот дурацкий страх.

— Но ты любишь Россию! Я знаю, любишь!

— Да, но не могу вернуться, Мегги. Моя жизнь здесь, с тобой. Я заслужил право жить как нормальный человек. Став моей женой, ты сможешь уйти с работы. Мы будем проводить вместе двадцать четыре часа в сутки. Разве не об этом мы мечтали в России? — Понизив голос, он добавил, — Но будешь ты спать со мной или нет, зависит только от тебя. Как тебе это?

Как ей это?

Ужасно. Как сможет Мег жить с ним в одном доме, год за годом, желая его, как только может женщина желать мужчину, и все время бояться, что он начнет тосковать по своей стране, по прежней жизни? Сейчас он говорит, что не может вернуться, а если передумает? Ясно ведь, чем это обернется.

— Это всего лишь доверие, Мегги. Редкое качество, которого у нашей дочери в избытке. Похоже, тут она не в тебя пошла.

Мег вспыхнула. Отвернувшись, Кон направился в кухню, и снял телефонную трубку.

— Кому ты звонишь? — смутившись, спросила Мег.

Ровным тоном он ответил:

— Всего лишь вызываю такси. Надо, чтобы меня отвезли к моей машине. Я не успел накормить собак, когда мне позвонили из школы. Пора возвращаться к ним.

— Но если тебя не будет, когда Анна…

— Как я уже говорил, — перебил он ее командным тоном, — родители не должны жить отдельно друг от друга. — Он начал набирать номер.

Представив себе реакцию Анны, когда девочка проснется и увидит, что папа ушел, Мег поняла, что не выдержит очередной истерики. В ужасе она воскликнула:

— Подожди!

Кон замер, сжимая трубку в руке.

— Если ты хочешь подбросить меня до школы, лучше не надо. Некому будет присмотреть за Анной, а она должна как следует выспаться. — Он нажал две последние кнопки.

Мег вскинула голову.

— Заткнись! Ты прекрасно знаешь, о чем я!

Кон повесил трубку, и, даже на расстоянии, Мег увидела в его глазах довольный блеск. Ее охватило презрение.

— Ты с самого начала был уверен в своей победе. Это лишь вопрос времени. Агенты КГБ никогда не проигрывают.

Кон нахмурился.

— Агенты и политика тут вовсе не при чем. Это не игра, Мегги. Я борюсь за свою жизнь, за твою и Аннину. Без тебя у меня нет будущего.

Его голос дрожал от наплыва чувств, и это разрывало ей сердце. Звучащая в его словах твердая уверенность, несокрушимая логика, нашедшая отклик в душе Мег, смела последний барьер, воздвигнутый между ними.

— Итак, данной мне властью я объявляю вас мужем и женой. Да не разлучат люди тех, кого соединил Господь. Можете поцеловать невесту.

Неужели прошло всего два дня с тех пор, как Мег согласилась на его предложение?

Кон не отпускал ее руку с той самой секунды, когда надел на ее палец дорогое кольцо с огромным бриллиантом. А с последними словами церемонии его хватка стала еще крепче.

Мягкий бледно-розовый шифон длинного свадебного платья выгодно подчеркивал цвет ее лица, но Мег была уверена, что Кон видит сквозь тонкую ткань каждое биение ее сердца. Она избегала его взгляда из страха заметить в его глазах злорадный блеск победителя.

С той самой минуты, когда Мег вошла в гостиную Кона, украшенную для церемонии, и поздоровалась с судьей Лундквистом и Боуманами (которые, как она поняла, не были супругами и тоже пользовались вымышленными именами), она старалась не смотреть на своего будущего мужа. И теперь зажмурилась, поворачиваясь к нему для традиционного поцелуя.

Но когда теплые губы Кона неожиданно коснулись ее ладоней, Мег в изумлении раскрыла глаза. Она никогда раньше не слышала, чтобы жених целовал невесте руки, и решила, что это, наверное, русский обычай.

Внезапно Кон поднял свою темноволосую голову и взглянул в ее смущенные глаза.

— Наконец-то! — прошептал он, дав ей понять, что замечал ее холодность. Мег и опомниться не успела, как он припал к ее губам, целуя ее с таким жаром, что она при всем желании не могла не ответить.

— Теперь моя очередь, папа, — заявила Анна, дергая его за рукав.

Мег ненадолго вернулась к реальности, когда Кон прервал поцелуй. Он подхватил Анну на руки и обнял их обеих, сначала чмокнув дочку в щеку, а затем вернувшись к ждущему ротику своей жены. От его поцелуев Мег совершенно потеряла голову. Мало того, Уолтер Боуман, как оказалось, снимал все происходящее на видео. И это открытие вызвало у нее стыдливый румянец.

Телефонный звонок и сообщение Лейси Боуман о том, что сенатор Стрикленд передает свои поздравления, заставило Мег взять себя в руки. Она неуверенной походкой отошла от Кона, склонила голову, притворившись, что приводит в порядок смятый букетик Анны, но на самом деле восстанавливая дыхание. Затем поправила воротничок дочкиного платья. И лишь тогда направилась в кабинет Кона поговорить с сенатором.

К счастью, старик был говорлив, как обычно. Мег так смущалась, что едва могла выдавить слово. Тем более, когда Кон обнял ее за талию и привлек к себе.

Оклик Анны позволил ей вырваться из объятий Кона, пока тот заканчивал разговор с сенатором. Казалось, ему не хочется ее отпускать, и, уходя, она чувствовала на себе его взгляд.

— Что, киска? — спросила она, вернувшись в гостиную.

— Смотри! — радостно воскликнула Анна. — Это принц Марципан!

Сначала Мег решила, что речь идет о щенке. Лишь затем она заметила большую, около полуметра ростом, куклу-щелкунчика, которую дочь вынула из коробки и освобождала от цветной оберточной бумаги.

— Рождественский подарок от меня и Уолта, — пояснила Лейси Боуман. — Ей ведь балет понравился, вот мы и решили подарить на память.

— Видишь, мама? — Анна бросилась к ней с игрушкой в руках, ее лицо светилось радостью. — Он похож на папу! А его рот может открываться и закрываться! Смотри! — Она дернула за рычаг, показывая, как открывается рот у красивой, раскрашенной вручную куклы. Мег подозревала, что этот щелкунчик сделан в России, а не в Германии. Мундир был явно русским.

Затем в гостиную вошел Кон и остановился возле дочери, положив ладонь ей на плечо. Когда Мег подняла голову, почувствовав его приближение, у нее вырвался вздох изумления. Темные волосы и голубые глаза Кона были точь-в-точь как у игрушечного солдатика. А его кожа казалась оливково-смуглой, оттеняемая темно-синим костюмом и белой рубашкой.

Он стоял перед ней, такой высокий, такой красивый, как настоящий русский принц. Сердце Мег снова забилось в безумном ритме, когда она представила себе его в казацком мундире и папахе верхом на лошади.

И это ее муж.

Мег судорожно сглотнула и отвернулась, густо покраснев. Судья, подмигнув ей, провозгласил тост за семейное счастье. Мег покорно отхлебнула шампанского, предложенного Лейси Боуман. Кон тем временем взял на руки Анну, сжимающую в охапке букет и щелкунчика. Шутя, он налил ей в бокал клюквенного сока, чтобы она не чувствовала себя обделенной.

Несмотря на все попытки Мег сохранять хладнокровие, она была тронута тем, как обращается Кон с дочерью. Она не могла отрицать, что появление Кона многое добавило в жизни Анны.

Проснувшись вечером в понедельник и узнав, что мама наконец согласилась выйти замуж за папу, Анна тут же прекратила все свои истерики.

Теперь, успокоившись, девочка словно излучала какой-то внутренний свет. Она с радостью помогала укладывать вещи и готовиться к переезду. Мег заметила, что известие о намеченной свадьбе, полностью изменило поведение дочери.

Все гости на свадьбе видели, как счастлива Анна рядом с отцом. Уолт со своей видеокамерой не отходил от нее ни на шаг. Сейчас девочка обсуждала с Коном достоинства щелкунчика, явно позируя. В конце концов Лейси велела Уолту прекратить съемку и выпить с ней на посошок. Мег к тому времени так сильно себя взвинтила, что даже пить не могла.

Ей не хотелось приглашать на свадьбу Уолта и Лейси, так как они с самого начала были с Коном заодно. А теперь, когда они собрались уходить, Мег поняла, что ей нравится их ненавязчивое присутствие. Ей не хотелось отпускать их… ведь после их ухода ей придется остаться наедине с Коном. С мужем… который сейчас представлял самую большую угрозу ее душевному спокойствию.

Анна обняла Лейси и поблагодарила за подарок, а затем Лейси с Уолтом ушли, обменявшись на прощание многочисленными рождественскими пожеланиями.

Кон запер дверь, и обернулся, скользнув взглядом по лицу и фигуре Мег. Это напомнило ей Россию, когда он одним только взглядом давал понять, как сильно жаждет близости. Сейчас, как и прежде, ее бросило в дрожь. К счастью, Кон тут же повернулся к дочери.

— Теперь, когда свадьба закончилась, и мы стали одной семьей, думаю, нам нужно это отпраздновать.

Анна смотрела на него с благоговением.

— Куда мы пойдем, папа?

— Если твоя мама не против, я бы хотел сходить на Рождественское шоу в театре Молли Браун. Там будут песни, танцы и все твои любимые герои Марка Твена. Ну как?

Анна тут же бросилась уговаривать Мег, а Кон, молча, ждал ее ответа. Мег решила, что на детском спектакле, в окружении родителей с детьми, она спокойно сможет обдумать свои планы на ближайшие несколько часов.

— По-моему, звучит заманчиво.

Кон, заметно обрадовавшись ее согласию, взглянул на часы.

— Надо идти, если мы хотим успеть.

— Я возьму пальто. — Анна пулей вылетела из комнаты, и Мег бросилась следом. Она не могла остаться наедине с Коном, пытаясь забыть вкус его губ и страсть, которую он возбуждал в ней своими прикосновениями.

В прошедшие несколько дней ей удавалось мириться с его присутствием не только благодаря вечной занятости — она делала покупки и готовилась к переезду, но и потому что рядом постоянно находились Анна и Мелани.

Анна, конечно же, рассказала всем соседям о готовящейся свадьбе, в результате чего куча людей, включая родителей Мелани, Гарретов и миссис Розен, завалили Мег поздравлениями и гостинцами.

Кон, гордый тем, как его дочь играет на скрипке, проникся глубоким уважением к ее учительнице. Он пообещал миссис Розен раз в неделю привозить Анну на занятия в Сент-Луис. Анне в свою очередь было обещано, что при каждом визите у нее будет оставаться время на общение с Мелани. Не удивительно, что Мелани в него прямо-таки влюбилась.

Большую часть вторника она ходила за Коном по пятам и засыпала его вопросами. Кон отвечал на них с безграничным терпением и юмором, разбирая аквариум и раскладывая рыбок по банкам с водой, в которых им предстояло ехать в Ганнибал.

Мег знала, что Анна будет скучать по подружке, но Мелани придется гораздо тяжелее. После Рождества Мег и Анна собирались вернуться за оставшимися вещами, а к Новому Году — переехать окончательно.

Чтобы утешить девочек, Мег пригласила Мелани в гости с ночевкой на следующие выходные. Естественно, ее предложение вызвало бурное обсуждение и сгладило боль расставания.

По настоянию Кона и Анны, Мег уволилась с работы, обойдясь даже без обычного уведомления за две недели. Начальник не был на нее в обиде, видимо, из-за того, что в рождественские каникулы бизнес практически замирал.

Тед как-то пронюхал о готовящейся свадьбе Мег с отцом Анны, и позвонил, чтобы узнать подробности. Кон, как назло взявший трубку, ответил, что Мег занята и перезвонит ему после возвращения из свадебного путешествия.

Мег, не собиравшаяся ни в какое путешествие, могла Теду только посочувствовать. Она решила в ближайшие дни отправить ему письмо с объяснениями. Он был хорошим человеком, и Кон не имел права его обижать.

— Замерзла? — промурлыкал Кон ей на ухо, отвлекая от воспоминаний. Мег и не заметила, как он вышел в коридор вслед за ней и Анной. — Быть может, это тебя согреет. — Стоя рядом с ним, Мег чувствовала, как подкашиваются у нее колени. Она обернулась и увидела в руках у Кона элегантное пальто из черного кашемира с атласной подкладкой. — Примерь, Мегги.

Словно во сне, она просунула руки в рукава и завязала пояс на тонкой талии.

— Мама, ты такая красивая.

— Чистая правда, Анечка, — пробормотал Кон, натягивая строгое темно-синее пальто. Он любовался серебристым блеском пепельных волос Мег на фоне мягкой черной ткани. Заметив в ее глазах вопрос, он улыбнулся. — Считай это рождественским подарком.

— Спасибо, — шепнула Мег, отвернувшись, чувствуя необъяснимую, ужасную боль. У Кона могло быть множество причин для отъезда из России, но главной из них была Анна. А чтобы сблизиться с дочерью, ему пришлось сблизиться с Мег.

Мег не обманывала себя. Кон не может любить ее после всех этих лет. Любовь, как пламя, нужно поддерживать, а они столько времени провели в разлуке. Наверняка, он сообщил Мег о своей связи с другой женщиной, чтобы остудить ее чувства.

Он мог осыпать ее подарками или разыгрывать влюбленного, но причина этого одна — она мать его ребенка. Все дело в Анне. Не будь ее, и Кон никогда бы не приехал в Миссури, чтобы жениться на Мег.

Из-за их былых чувств друг к другу ему очень легко притворяться, что его любовь не умерла. Но горькая правда состоит в том, что Кон был бы так же щедр к любой другой женщине, которой посчастливилось бы стать матерью его ребенка. Он ждал встречи шесть лет; по его словам, он был даже готов к тому, что Мег выйдет замуж за другого. Вряд ли это похоже на человека, влюбленного горячо и страстно.

Ей вспомнилось признание Кона о других женщинах в его жизни. Видимо, ни одна из них не забеременела, и поэтому его отношения с ними не длились долго, поэтому он так и не женился за все эти годы.

Вряд ли Мег понимала, впервые ложась с ним в постель семь лет назад, что ее жизнь изменится безвозвратно, и что ее шанс обрести любовь с обычным американским мужчиной потерян навсегда.

— Хотя бы ради Анны изобрази хорошее настроение, ладно? Все-таки это день нашей свадьбы, — сердито прошептал Кон, когда они выходили из дома.

Судя по тому, как изменился его голос, он догадался о мыслях Мег. Ради Анны она постарается в будущем не задевать его.

Мег не знала, продолжал ли он злиться, когда они подошли к машине. Это был «бьюик» — самый подходящий автомобиль для человека по имени Гарри Джонсон. Интересно, какую бы машину выбрал Кон, если бы ему не пришлось подстраиваться под эту несуществующую личность?

Аннина счастливая болтовня с заднего сидения заставила их острее почувствовать свое неловкое молчание. К счастью, дочь не заметила ничего неладного к тому моменту, когда машина выехала по расчищенной от снега улице к театру-кафе, расположенному возле пристани. Кон высадил Анну и Мег перед входом, нашел место для парковки, и присоединился к ним.

После пронизывающего уличного холода театр встретил их манящим теплом. Зал был полон, но официантка в платье старинного покроя отвела их к заказанному заранее столику. Он стоял прямо перед сценой, так что представление Анне видно было прекрасно.

Следующие четыре часа пролетели незаметно. Они вкусно поужинали и посмотрели шоу, вел которое актер, играющий Марка Твена. Музыканты исполняли песни двадцатых и пятидесятых годов, популярные на Миссисипи.

Мег бы конечно понравилось, будь она с любым другим мужчиной и в любой другой день. Кон развалился в кресле, явно наслаждаясь спектаклем. Но когда перед началом последнего действия погас свет, и Мег осмелилась взглянуть в сторону Кона, она заметила на его окаменевшем лице отсутствующее выражение. Он был где-то далеко, погруженный в мысли о другом времени, другом месте.

Наверное, впервые со дня встречи на балете Мег действительно поняла, как сильно он скучает по родине, как многим он пожертвовал, чтобы быть с дочерью.

Шесть лет, проведенные вдали от России, вдали от ее прекрасного языка и древней культуры, должны казаться ему вечностью. Как он, наверное, соскучился по своим соотечественникам. Как может жить здесь человек, будучи плотью от плоти своей страны с ее удивительной и яркой историей, с ее огромным вкладом в мировое искусство — в литературу, музыку, танец и театр?

Мег любила его страну. Она больше, чем кто бы то ни было, понимала, как сильно он тоскует по лесам и горам своей родины. Семь лет назад она многие часы провела с ним в машине, проезжая через тихие деревушки по длинным проселочным дорогам. Если Мег не просила отвезти ее в кафе или музей, он вез ее за город.

Наверное, это естественно для человека, чье детство прошло в Сибири, среди снежных сугробов зимой и цветущих лугов летом. Его дом вряд ли был намного просторнее той бревенчатой избушки, и жизнь, наверное, была не такой уж легкой, но ведь его там любили…

— Плачешь, Мегги? — мрачно усмехнулся Кон, неожиданно повернув голову и перехватив ее взгляд. — Может, ты внезапно почувствовала себя пленницей? И, по-твоему, стены твоего нового дома ничем не отличаются от стен тюремной камеры?

Мег не сразу нашлась, что ответить, настолько он был не прав. Она опустила голову, разыскивая чистую салфетку. Надо было вытереть слезы, пока Анна их не заметила.

— Гарри? — раздался сзади глубокий женский голос. Обернувшись, Мег и Анна увидели высокую, статную брюнетку в театральном костюме, склонившуюся над Коном и обнимающую его за плечи. — Я так и думала, что это ты. Здесь других таких красавцев отродясь не было.

— Сэмми.

Мег поразило, с какой легкостью женское имя слетело с губ Кона. По-видимому, они отлично знают друг друга — вставая, Кон на секунду коснулся губами щеки темноволосой красотки.

Обняв актрису за талию, он взглянул на Мег. От ревности она утратила дар речи — и Кон это знал! Это было ясно по блеску его глаз.

— Сэмми Рэйнс, познакомься с моей женой Мег и нашей дочерью Анной.

Мег чувствовала, что женщина внимательно ее разглядывает, пытаясь понять, когда это у Кона могла появиться такая большая дочь.

— Ты хочешь сказать, что сбежал от меня и женился, пока я была на гастролях? — воскликнула Сэмми, протягивая руку для приветствия. — Сердцеед! — Она снова повернулась к Мег. — Как вам это нравится? Этот типчик уверял, что будет ждать моего возвращения. У вас была очень скоропалительная свадьба, верно?

— Вообще-то, мы с К… Гарри давно уже знаем друг друга. — Мег наконец-то опомнилась.

Женщина снова взглянула на Кона.

— Ну, ты крутой!

Похоже, она была ровесницей Кона, в отличие от Мег. Очевидно, она питала какие-то планы на его счет и теперь пыталась скрыть разочарование. Но Мег заметила, как побледнело лицо актрисы под слоем грима.

Спал ли с ней Кон? И сколько это продолжалось?

Мег была настолько поглощена собственными переживаниями и страхами, что даже не подумала о женщинах, которые были у Кона после его отъезда из России. Наверняка его клятвы в верности слегка преувеличены. Кон не был монахом, и никогда не пытался им быть. Естественно, он позволял себе некоторые вольности, когда предоставлялась такая возможность. Мало кто из женщин мог устоять перед его красотой и обаянием. Уж кому знать, как не Мег.

Господи, она все еще влюблена в него. И всегда будет любить.

Женщина по имени Сэмми повернулась к Анне.

— Тебе понравился спектакль, детка?

Анна кивнула.

— Мы пришли сюда, потому что мои мама с папой сегодня поженились.

— Сегодня? Поэтому на тебе такое красивое платье?

Анна кивнула еще раз, и Сэмми вопросительно взглянула на Кона.

— Это правда.

— Что ж, поздравляю. Если бы я узнала до начала спектакля, наш директор сделал бы объявление. Вот. Держи леденец. — Она вынула из кармана конфету и протянула Анне, но девочка спросила разрешения у родителей, прежде чем взять.

Кон смотрел на актрису с теплой, приветливой улыбкой, и Мег ощутила какое-то нехорошее чувство. Кон ни разу не взглянул на нее так с тех самых беззаботных дней в Санкт-Петербурге, когда они оставались наедине, и он мог позволить себе расслабиться.

— Спасибо, Сэмми. Мне всегда приятно видеться с тобой, — пробормотал он.

— Совершенно взаимное чувство.

Актриса отвернулась от Кона и с любопытством взглянула на Мег.

— Вам повезло. Берегите этого удивительного мужчину. С ним никто не сравнится.

Мег знала, что Сэмми права, и ее душевная боль стала еще глубже. Откуда эта женщина так хорошо его знает? Как будто Кон раскрыл перед ней такую сторону своей души, которую прятал от Мег.

Кон обнял Сэмми на прощанье.

— Когда-нибудь мы пригласим тебя к ужину.

— Я дам тебе подержать моего щеночка, — предложила Анна, с легкостью умудряясь разговаривать с леденцом во рту.

— Еще и щеночек? У вас в доме столько всего интересного, что тебе, наверное, и спать ночью некогда.

Анна захихикала, а Мег, несмотря на всю свою взвинченность, почувствовала к этой женщине какое-то расположение.

— Мне очень понравилось представление, мисс Рэйнс. Нам всем понравилось.

Актриса с улыбкой поблагодарила ее и ушла. Кон отправился ее провожать, о чем-то секретничая с ней на ходу. Глядя им вслед, Мег почувствовала нарастающую в груди жгучую зависть. В волнении она выскочила из-за стола и помогла Анне застегнуть пальто. Одевшись, они начали проталкиваться сквозь толпу к выходу, где и встретились с Коном.

Мег чувствовала на себе его взгляд, но посмотреть на него не решалась. Она подождала, пока он возьмет на руки Анну, и пошла следом за ним к машине, стараясь держаться на безопасном расстоянии.

— Мы сейчас поедем за елкой? — радостно спросила Анна.

— Думаю, на сегодня хорошего понемножку. Как насчет завтрашнего утра, после того, как ты выспишься и плотно позавтракаешь?

— Ладно. А кто эта тетя, папа? Я видела, как ты целовался с ней.

— Она моя хорошая подруга.

— Ты ее тоже любишь?

Мег невольно задержала дыхание в ожидании его ответа.

— Если так, как тебя и твою маму, то нет.

— А она тебя любит?

— Есть разная любовь, Анна. Я встретился с ней несколько лет назад, когда ее маленький сын потерялся на пикнике. Кончилось тем, что чуть ли не весь город бросился на поиски. Мне удалось его найти, он спал в кустах возле пещеры Марка Твена.

У Мег заныло сердце.

— Как его зовут? — поинтересовалась Анна.

— Бред.

— Сколько ему лет?

— Восемь.

— А у него есть папа?

— Да, но его папа с ним не живет.

— Как ты его нашел?

— Мне повезло.

Анна крепче обняла Кона за шею.

— Я рада, что ты мой папа.

— И я, — прошептал он.

И я тоже, — подумала Мег.

Восьмая глава

Вернувшись в дом, Анна первым делом потискала щеночка, затем поднялась по лестнице в свою спальню. Кон сказал, что придет поцеловать ее на ночь после того, как накормит собак и выключит свет.

Но как только ее кудрявая головка коснулась подушки, Анна провалилась в сон, сжимая в объятиях щелкунчика.

Мег спрятала в шкаф вечернее платье и прибралась в комнате. Убедившись, что дочка крепко спит, она вынула щелкунчика из ее расслабленных рук и поставила на белый французский комод. Уютная спальня, с ее розовой и белой мебелью, казалась воплощением детской мечты.

После Рождества, когда оставшиеся вещи будут перевезены в дом Кона, комната наполнится игрушками Анны и ее многочисленными куклами. Пока что единственным крупным предметом, который они взяли с собой, был аквариум. Кон сразу же установил его и наполнил водой под неусыпным присмотром Анны.

Мег взглянула на рыбок, вспомнив день, когда купила этот аквариум, даже не догадываясь, где он в конце концов окажется. Анна всегда мечтала о животных в доме, а так как в их многоэтажке это было запрещено, рыбки оказались наилучшим решением.

Теперь у ее дочери есть целых три собаки. И отец, обожающий ее до безумия, и способный проявить твердость, когда это нужно. Поначалу Мег боялась, что он избалует Анну, но со временем убедилась в обратном. Для этого он слишком сильно ее любил.

Притворялся ли он? Осмелится ли Мег поверить, что Кон не отнял бы у нее Анну, если бы они не поженились?

— Мегги?

Мег вздрогнула, услышав хрипловатый голос Кона. Подняв голову, она увидела в дверях его темный силуэт.

— Теперь, когда Анна уснула, я бы хотел поговорить с тобой.

Ее пальцы сжались на аквариумном стекле.

— Я… я иду.

Во рту у Мег пересохло, когда она шла вслед за Коном по коридору. Она встревожилась, заметив, что он успел переодеться в черно-голубой махровый халат. Есть ли у него что-нибудь под халатом?

Не важно, что она занималась любовью с этим мужчиной семь лет назад. Он оставался для нее загадкой, и сейчас больше, чем когда бы то ни было. Вечный незнакомец… Ей хотелось бы довериться ему, но это так непросто.

— Перед свадьбой я сказал, что ты будешь решать, спать тебе со мной или нет.

Ее ногти вонзились в ладони.

— А теперь, женившись, ты решил добиться своего и забыть про обещания.

— В каком-то смысле, да. Я хочу, чтобы ты спала в моей постели, Мегги. Я не буду ни к чему тебя принуждать, но мне нужно, чтобы ты лежала рядом со мной. Не отказывай мне в этом, любовь моя.

— Я не твоя любимая, — выдохнула Мег, чувствуя головокружение от нехватки воздуха

— Нет, моя и всегда ею останешься.

— Хватит врать, Кон. Господи, прошу, не надо больше лжи, — взмолилась она, заливаясь слезами. — Ты сказал, что хочешь общаться с Анной, и ты это получил. Тебе мало?

— Я хотел бы сказать, что этого хватит. Но не могу.

— А если я откажусь?

— Не надо. Я так долго ждал.

— Значит, теперь, когда ты добился того, чего хотел, маску можно сбросить, да?

— Не было никакой маски, — спокойно возразил Кон, засунув руки в карманы. — Я просил твоей руки еще в России. Я предложил тебе выйти за меня замуж, как только встретился с тобой на балете. Теперь ты моя жена. Сейчас нас ничто не разделяет.

— Если не считать того, что я даже не знаю, кто ты такой, — всхлипнула Мег. — Я ничего не знаю о тебе. Я не знакома с твоими родителями. В России ты был большим человеком, кагэбешником, и я даже не знаю, была ли наша связь частью твоей работы или нет. Ты сказал, что тебя зовут Константин Руденко. Так это имя, данное тебе при рождении, или псевдоним?

Мег была на грани истерики и уже не могла остановиться.

— В моей стране ты притворяешься обычным американцем Гарри Джонсоном. Он живет в сказочном доме, водит «бьюик» и строит из себя мистера Хорошего Парня перед ничего не подозревающими соседями. Откуда мне знать, какой ты на самом деле? Видела ли я тебя настоящего? Каким ты был в детстве, в юности? Да и было ли у тебя детство? Кто ты?

Кон, помрачнев, покачал головой.

— Я не знаю, Мегги. За этим я и пришел к тебе. Чтобы узнать.

Казалось, его слова идут из глубины души. Мег совершенно не ожидала от него такого ответа. Растерявшись она направилась в комнату для гостей, расположеннуюмежду спальней Кона и детской. Мег провела в этой комнате прошлую ночь, ворочаясь без сна, боясь и предвкушая день своей свадьбы.

Кон остановился в дверях.

— Может, мы поищем ответа в постели? Это единственное место, где у нас не бывает проблем. Давай, с этого и начнем. — Он ухватился за дверной косяк, словно ища поддержку. — Клянусь, Мегги, я и пальцем к тебе не притронусь, если ты не захочешь. Просто полежи со мной. — Его голос дрожал от возбуждения. — После стольких лет разлуки, — он так легко перешел на русский, что Мег даже не сразу заметила, — позволь мне хотя бы взглянуть на тебя, вдохнуть пьянящий аромат твоих волос, почувствовать тебя рядом. Я прошу тебя, Мегги.

После такой отчаянной просьбы, произнесенной на его родном языке, Мег поняла что у нее не осталось сил для сопротивления. Его мольба вызывала в ней слишком много сладостных воспоминаний.

Мег достала ночнушку из комода и ушла в ванную переодеваться. Ее сердце билось все быстрее, чуть из груди не выскакивало. Кону удалось ее разжалобить.

Когда она вернулась в комнату, он все еще стоял у двери и глаз с нее не сводил.

Несколько шагов до кровати, казалось, растянулись на тысячу миль. Когда Мег влезла под одеяло, Кон выключил свет и шагнул к ней.

— Мегги? — прошептал он.

— Я… по-моему…

— Если я проведу эту ночь с тобой, — перебил он ее, — ты сможешь не бояться, что я украду Анну. Тебя ведь это пугает, правда?

Нет, — кричало ее сердце. — Я боюсь гораздо худшего. Я боюсь, что ты никогда не полюбишь меня так, как люблю тебя я.

Матрас скрипнул, когда Кон нырнул под одеяло. Хотя их тела не соприкасались, Мег чувствовала его тепло и запах мыла на его коже. Она не знала, раздет ли он, и хотела бы увидеть то, что скрывала от нее темнота ночи.

— Поговори со мной, любовь моя. — Его низкий, бархатный голос казался дуновением ночного ветерка. — Расскажи, как долго ты не могла меня забыть после возвращения из России. Никто больше не влюбился в тебя за время полета?

Ой, Кон. Мег уткнулась лицом в подушку, чтобы подавить стон.

— Я смотрел вслед твоему самолету, пока он не исчез в облаках, потом вернулся в коттедж и напился до самозабвения. По крайней мере, я надеялся забыть. Но ничто не могло смыть твой запах с простыней и подушек. Боже мой, Мегги… такая ужасная пустота после всего, что у нас было… Меня уже не волновало, буду ли я жить или умру.

— Ты думаешь, мне было легче? — возмутилась Мег. Рассказ Кона всколыхнул в ней такую волну воспоминаний, что все чувства, пережитые в прошлом, нахлынули снова с прежней, ошеломляющей силой. — Мне было все равно, даже если бы самолет разбился. Из-за тебя я вообще ни о чем не могла думать, даже о людях, которые летели со мной. Дома меня никто не ждал, и мое сердце осталось в России. Я хотела умереть, потому что не могла представить тебя с другой любовницей, тем более с какой-нибудь из ваших русских красоток. Я видела, как они пялились на тебя, когда мы гуляли.

— Мегги!

— Да, пялились, Кон. Ты сам знаешь, и не пытайся отрицать. Я понятия не имела, что могу быть такой ревнивой.

Он глубоко вздохнул.

— Думай, что хочешь, но я видел перед собой одну-единственную блондинку, которая сошла с трапа самолета и устроила настоящий переполох среди моих приятелей. Каждый из наших сотрудников отдал бы всю годовую зарплату за право сопровождать тебя. Когда они узнали, что ты под моей опекой, я нажил себе врагов.

Мег была бы польщена, расскажи это любой другой мужчина. Но сейчас ее бросило в дрожь. Должно быть, он преувеличивает, но… откуда ей знать?

— Слава Богу, твой самолет не разбился, — пробормотал Кон. — Рассказывай, что случилось, когда ты приехала в Штаты. Что ты делала? Как себя чувствовала?

Зачем он спрашивает, когда и так все знает?

Мег крепко зажмурилась, словно это могло облегчить ее боль. После того, как таможенники и агенты ЦРУ оставили ее в покое, она чувствовала себя освежеванной заживо.

— Когда самолет приземлился в Нью-Йорке, меня отделили от остальных пассажиров и увезли на ужасный, двухдневный допрос.

Она услышала громкий вздох Кона.

— Из-за меня, — сказал он. — Потому что они узнали о нашей связи.

— Да.

— И после этого ты решила никогда больше не возвращаться в Россию.

— Да, — торопливо смахнув набежавшие слезы, продолжила Мег. — До того, как мне сказали, что ты наметил меня для вербовки, я собиралась копить деньги на следующую поездку.

— Теперь ты понимаешь, почему я запретил тебе возвращаться, — буркнул он.

— Хорошо еще, что мне нужно было так много всего сделать, а то бы я сошла с ума, вспоминая тетины угрозы. И все равно, я плохо спала и сильно похудела. Спасла меня, наверное, необходимость искать жилье и разбирать вещи. И, конечно, поиски работы.

— Ты не вернулась в школу.

— Нет. Я хотела найти занятие, которое бы не напоминало о тебе. Поэтому я ухватилась за первое подвернувшееся предложение с приличным заработком.

— «Стронг-Моторс»?

— Да.

— Расскажи о беременности. Когда ты впервые узнала, что ждешь нашего ребенка?

Переведя дыхание, Мег ответила:

— Как я уже говорила, у меня пропал аппетит и началась бессонница. Когда прошел месяц, а я чувствовала себя все хуже и жутко уставала, подруга посоветовала мне сходить к врачу. Сначала мне не хотелось, но потом, когда меня начало тошнить по утрам, я поняла, что что-то не так, и позвонила нашему семейному доктору. Он выслушал мой рассказ и тут же отправил меня к гинекологу. Я жутко разозлилась, так как знала, что ты пользовался презервативами. И тогда он прочитал мне лекцию о том, что ни один метод предохранения не дает стопроцентного результата. В итоге, после обследования у гинеколога выяснилось, что я действительно беременна. Я не хотела верить.

Наступила тягостная тишина.

— Ты собиралась…

— Нет, Кон. Я даже не думала об аборте. Что бы ни случилось между нами, наш ребенок ни в чем не виноват. Я бы не смогла причинить ему вред. Если честно, я почувствовала огромную ответственность, когда узнала. У меня появилась причина жить дальше. Я делала все, что советовал мне доктор, чтобы ребеночек родился здоровым и сильным.

— Спасибо, что рассказала, — прошептал Кон. — Знаешь, я бы жизнь отдал, лишь бы быть с тобой.

Мог ли он лгать так искренне? Мег все еще сомневалась.

— Когда я увидел фотографию маленькой Анны, я начал разрабатывать такой план побега, чтобы подставить под удар как можно меньше людей. Это стало для меня задачей номер один. Нужно было продумать все до последней детали и расписать чуть ли не по секундам.

— И как же ты сбежал? — Мег не удержалась, чтобы не спросить.

— Я не могу рассказать.

Гнев вспыхнул в ней с новой силой, и она уселась в кровати, отбросив волосы с лица.

— И еще хочешь, чтобы я тебе доверяла?

Кон приподнялся на локте, спокойный, как пантера, готовая к прыжку.

— По-твоему, мне не хотелось бы рассказать, через что я прошел ради вас с Анной?

— Не понимаю, зачем скрывать. Я думала, у мужа и жены не должно быть тайн друг от друга.

— Я тоже так считал, — усмехнулся Кон. — Но подробности моего отъезда из России — дело другое. Я должен молчать ради людей, рисковавших для меня своими жизнями.

— Думаешь, тебя все еще ищут?

— Уже нет. Но я в черном списке.

Мег судорожно сглотнула.

— Значит, тебе угрожает опасность?

— С какой стороны?

Ее бросило в дрожь.

— Не дразни меня, Кон.

— Может, нам лучше оставить эту тему?

— Неужели тебе что-то грозит со стороны нашего правительства?

— Вполне возможно, если учесть, что они доверяют мне не больше, чем ты. — Он потянулся за подушкой, и прижал ее к груди, на мгновение спрятав лицо.

Мег отвела взгляд, почувствовав всю беззащитность и отчаяние этого жеста.

— Даже после того, как ты передал им информацию?

Кон опустил голову.

— Ты сама сказала это однажды. Человек, отказавшийся от собственной страны — предатель для всех.

Когда-то она бросила это обвинение ему в лицо. Жестокие слова. Если никто не доверяет ему, какой же одинокой была его жизнь в прошедшие шесть лет. Какой одинокой она будет до самого последнего дня.

Кон слез с кровати, все еще одетый в халат. Но пояс развязался, и Мег удалось увидеть его грудь, покрытую темными волосами.

— Я знал, нечего было надеяться, что мы сможем начать все заново. Но как это ни глупо, я должен был попытаться. Спокойной ночи, Мегги.

Он направился к двери, но внезапно остановился.

— Вот тебе еще один подарок к Рождеству… Обещаю, что никогда больше не попрошу тебя лечь со мной.

— Куда мы поставим елку, папа?

— Куда твоя мама захочет.

Этим утром они ходили за покупками. Мег предоставила Анне право развлекать Кона, пока они блуждали от одного магазина к другому в поисках елочных украшений. Гирлянд и мишуры с маленькой сосенки, установленной в ее бывшей квартире, явно не хватало на купленную Коном двухметровую голубую ель.

Но вернувшись домой, Мег не могла и дальше избегать Кона. Анна не пропускала мимо ушей ни единого слова и замечала все, что происходило между ее родителями. В итоге, Мег выбрала для елки место в гостиной прямо напротив окна. Теперь их елка будет видна всем соседям. Единственное, что нужно — передвинуть стол и лампу.

Ее предложение было встречено с восторгом. Кон, одетый в джинсы и свитер, установил пушистую красавицу за пару минут. Как только Мег распутала гирлянду, Анна, сопровождаемая верным Тором, передала ее Кону, который тут же повесил гирлянду на дерево. Втроем дело у них спорилось. Заглянув в окно, любой случайный прохожий увидел бы счастливую и дружную семью.

Никто не знал о непроглядном мраке в душе Кона или о том, что после его ухода из спальни прошлой ночью Мег лежала без сна, изнывая от желания.

Что-то непостижимое произошло во время их разговора. Мужчина, ошеломивший Мег своим обещанием никогда больше не просить о близости, был совсем не тем человеком, который чуть раньше умолял ее лечь с ним рядом.

Не решившись подойти к нему, чтобы не нарваться на отказ, она осталась одна в постели. До утра она так и не уснула, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах.

Каждый раз, когда Мег пыталась представить себя на месте Кона, ей делалось дурно. Она могла понять его одиночество, неизбывную тоску и уныние, охватившее его после переезда из России в такую чужую и чуждую страну, как Соединенные Штаты.

Сотрудники ЦРУ дали Мег почитать несколько статей о перебежчиках, и их главная тема навсегда отпечаталась в ее памяти. Эти люди жили с последствиями своего предательства до конца своих дней.

Может, поэтому Кон стал таким замечательным отцом, полностью отдавшись своей новой роли. Должно быть, это помогает ему забыть прошлое. Поэтому он и хотел провести вчерашнюю ночь в одной постели с Мег — чтобы хоть ненадолго избавиться от своей боли.

Если честно, Мег не может его винить за эти по-человечески понятные чувства и побуждения. Если бы все сложилось по-другому, и она осталась в России навсегда, ей бы тоже пришлось несладко и понадобилось бы какое-нибудь занятие, позволяющее отвлечься.

— Мама, ты забыла открыть последнюю коробку.

Очнувшись от тягостных раздумий, Мег разорвала упаковку и протянула Анне очередную гирлянду. В этот миг незащищенности ее взгляд невольно метнулся к Кону, смотрящему на нее с таким видом, словно он читал ее мысли. Ее бросило в дрожь — столько боли было в его глазах, столько тоскливой безысходности. Мег не могла этого вынести. Она извинилась и ушла на кухню готовить ужин.

Следующие несколько дней были посвящены домашним хлопотам. Но Кон заметно отдалился от Мег, и она молча страдала. Расстроенная и смущенная из-за этого вечного незнакомца, который никогда еще не был с ней так холоден, она должна была что-нибудь предпринять, чтобы снять напряжение.

Во время одной из поездок на бывшую квартиру, Мег отыскала среди вещей пачку открыток. Она несколько лет переписывалась с Татьяной Смирновой, пожилой учительницей русского языка. Последнее письмо навело Мег на мысль о рождественском подарке для Кона, способном развеять его тоску.

Когда Кон приехал забрать их с Анной, Мег сказала, что хочет прогуляться вместе с дочерью по местным магазинам. Кон высадил их в центре, предупредив, что уезжает по делам и вернется через пару часов.

Как только он исчез из виду, Мег поделилась с Анной своим секретом. Они поймали такси и сообщили водителю адрес художественной галереи на окраине Сент-Луиса, которую Татьяна упоминала в своем письме. Там продавались русские поделки и сувениры. Мег и Анна приятно провели целый час, разглядывая картины, иконы, игрушки, головные уборы, украшения, пасхальные яйца — произведения искусства ушедших веков.

После долгих сомнений Мег выбрала написанную маслом картину. Это был горный пейзаж с цветущим лугом на переднем плане и пыльной дорогой, исчезающей вдали. Но решающим фактором стало название картины, напечатанное по-русски: «Урал весной».

Анна не отходила от икон, больше всего ей понравился образ Богородицы. Сочетание цветов — золото и лазурная синева на потемневшем дереве — действительно радовали глаз, и Мег согласилась приобрести икону вместе с картиной.

Тайком от дочери она шепотом попросила продавщицу добавить к покупкам матрешку, стоящую на витрине. В черно-розовой деревянной куколке прятались несколько «подружек», вложенных одна в другую. Анна будет рада сюрпризу.

Продавщица положила матрешку в пакетик, и Мег сунула его в свою вместительную сумку. Покупки обошлись ей более чем в тысячу долларов, одним махом истощив многолетние сбережения. Но напряженность в отношениях с Коном так сильно ее ранила, что она готова была ради примирения на любые жертвы.

Они вернулись в центр на такси и зашли в универмаг упаковать подарки, а затем принялись разглядывать витрины в ожидании Кона.

Хотя Анне не терпелось рассказать все отцу и вручить подарок, ей удалось сдержаться. Но ее глаза сияли, как голубые топазы, и Кон, заметив это, вопросительно поглядывал на Мег. При виде радостного возбуждения дочери и веселого блеска в глазах Кона на сердце у Мег полегчало, и вражда была забыта.

В канун Рождества шел сильный снег, на радость Анне. В сопровождении собак она гуляла во дворе, пока ее папа расчищал дорожки и лепил для нее снеговика. Мег, накрывавшая на стол и следившая за дочерью из окна столовой, заметила, что к Анне присоединились несколько ребятишек примерно ее возраста.

С улицы доносились веселые вопли, изредка заглушаемые лаем собак, и Кон, похоже, радовался не меньше детей.

Наблюдая за ним, Мег снова и снова задавалась вопросом — что, если он действительно такой, каким кажется? Человек, способный сделать трудный выбор. Заботливый отец. Мужчина, продолжающий любить женщину несмотря на пролетевшие годы. Что, если у него не было никаких тайных целей, и все, сказанное им, было правдой? Слезы выступили у нее на глазах…

В ту ночь Мег не смогла уснуть. Бесшумно прокравшись по лестнице в полночь и сложив под елкой подарки, она вернулась в свою огромную кровать и долго лежала без сна, глядя в темноту полными слез глазами.

Ранним рождественским утром Анна вбежала в комнату Мег в сопровождении обеих собак, вне себя от радости. Папа готовит завтрак, сообщила она. Он сказал, что Санта-Клаус уже приходил, и как только они покушают, можно будет идти смотреть подарки.

Настроение у Мег было совсем не праздничное, когда она вылезла из постели и, пошатываясь, побрела в ванную. Проплакав большую часть ночи, она не чувствовала в себе сил для встречи с Коном, тем более в рождественское утро. Но ей пришлось заставить себя ради Анны.

Душ слегка привел ее в чувство. Мег расчесала волосы и скрепила их заколками по бокам, затем припудрила бледные щеки и накрасила губы. Она надела вишневое трикотажное платье, почти новое, и черные туфли без задников, удобные и в то же время достаточно нарядные.

— Вот так и иди, — пробормотал Кон, когда она начала спускаться по лестнице. Он снимал ее на видео. — Счастливого Рождества, Мегги.

— Счастливого Рождества, — откликнулась Мег. При виде смуглого, красивого лица Кона у нее перехватило дыхание.

Анна стояла рядом с отцом в новом клетчатом платье, сияя от счастья.

— Ты должна поцеловать папу, мамочка. Папа говорит, это традиция.

— Только если она захочет, Анечка.

Мег поднялась на цыпочки, подставляя ему свои губы. Кон не должен догадаться о глубине ее страсти, о том, какие усилия она прикладывает, чтобы удержать себя в руках перед дочерью. Незачем притворяться, что она не помнит каждую секунду из тех нескольких месяцев, когда он был ее любовником.

Сила его влечения воспламенила Мег, и этот поцелуй доставил ей острое и неожиданное наслаждение.

Да поможет ей Бог. Мег хотела испытать это наслаждение снова.

Девятая глава

— Уже можно идти, папа? Я съела яйца и выпила все молоко.

— Как считаешь, Мегги? Мы готовы?

Мег подняла глаза и на мгновение перехватила безрадостный взгляд Кона. Их контакт продлился долю секунды, но ошибиться она не могла, и на сердце у нее стало еще тяжелее.

Кивнув, она поставила кофейную чашку на блюдце.

— Может, я сначала сниму вас обоих?

Не дожидаясь ответа, она выскочила из-за стола и схватила видеокамеру.

Прошел еще один час. Собаки вертелись у Анны под ногами, а девочка шумно восхищалась новым кукольным домиком и игрушечным сервизом, который подарил ей Кон. Мег же засунула в ее чулок матрешку, большой леденец и дешевые часики с Русалочкой на циферблате.

Анна вытряхнула содержимое чулка и уставилась на странную куклу.

— Что это, Мама?

Мег рассмеялась, глядя на свою растерявшуюся дочурку. Кон тоже хмыкнул, недоуменно взглянув на жену, словно спрашивая, где она могла достать русскую игрушку. Оттенок веселья в его голосе, когда он обратился к дочери, напомнил Мег прошлое. Период времени, когда она была безумно влюблена в Кона и не скрывала своих чувств. Вечер в петербургской гостинице, когда он совсем как сейчас сидел на полу у ее ног. Только на этот раз он поглаживал личико Анны и теребил ее пушистые кудряшки.

— Смотри, Анечка.

С обычной ловкостью, которой Мег не уставала восхищаться, он разделил матрешку на две половинки. Анна увидела внутри куколку поменьше и взвизгнула от изумления.

— Открывай дальше, — сказал Кон.

Через несколько секунд на ковре лежали четырнадцать половинок, а Анна с сосредоточенным видом пыталась собрать все заново.

Мег решила, что пора вручать подарок Кону.

— Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, нервничая, слишком поздно засомневавшись в своем выборе. Быть может, ему не нужны напоминания о том, что осталось позади.

Кон взял сверток у нее из рук и начал снимать упаковочную бумагу. Анна была слишком увлечена куклами, чтобы заметить наступившую тишину, но Мег почувствовала себя неуютно. Затаив дыхание, она следила за Коном. О чем он думает, глядя на картину?

— Это вид Уральских гор. Ты, наверное, скучаешь по России, и я подумала…

— Мегги… — Когда он взялся за раму, его пальцы побелели.

— У меня тоже есть подарок для тебя, папа.

Анна отбросила половинку матрешки, к которой никак не могла подобрать пару, и полезла под елку доставать свой сюрприз.

Взяв у нее сверток, Кон поднес его к уху и потряс, рассмешив Анну.

— Интересно, что моя Анечка мне приготовила?

Больше ждать девочка не могла.

— Это… икона, да, мам?

Улыбка Кона померкла. Он бережно достал из пакета икону и с благоговением провел указательным пальцем по золотому окладу.

Анна растолкала собак и присела на корточках рядом с отцом.

— Это маленький Иисус со своей мамой. Мне она больше всех понравилась. Мама говорит, она из России. Тебе нравится, папа?

Кон сгреб Анну в охапку, зарывшись лицом в ее темные кудри.

— Я люблю ее, — хрипло ответил он. — Люблю, почти так же, как тебя.

Несколько ласковых русских слов, произнесенных сдавленным шепотом, едва не заставили Мег расплакаться. Она отвернулась, спрятав лицо, и начала распаковывать коробки конфет, присланные ее начальником и Тедом.

— А где подарок для мамы? — спросила наконец Анна.

— Папа мне уже подарил, — поторопилась с ответом Мег. — Помнишь красивое черное пальто, которое я надевала вчера?

Анна кивнула.

— Вообще-то, я готовил еще один сюрприз для твоей мамы, но не успел к Рождеству.

— Не надо, пожалуйста. — Мег взяла корзинку с фруктами от миссис Розен и направилась на кухню, чтобы проверить индейку и уменьшить огонь в духовке. — Я ничего больше не хочу. Ты и так слишком много для нас сделал.

Кон не пошел вслед за ней, и Мег смогла спокойно заняться приготовлением рождественского ужина. Зато Анна притащила на кухню свой кукольный домик и рассовала по матрешке в каждую комнату. Ее болтовня не прекращалась ни на секунду. Куклам было велено вести себя хорошо, а не то их накажет щелкунчик, стоящий на страже на одном из кухонных табуретов.

Затем новые приятели Анны из соседнего дома пришли взглянуть на ее подарки и собак, живущих на веранде. Матрешка привела детей в восторг, они тут же принялись разбирать и собирать ее, отнимая половинки друг у друга, так что Кону пришлось вмешаться, пока дело не дошло до драки.

В конце концов это занятие им наскучило, и они убежали во двор играть в снежки, оставив Мег в покое.

Покончив с готовкой, Мег решила убраться в гостиной, но оказалось, что Кон и сам прекрасно управился. Комната сияла чистотой. Картина и икона стояли на полке, и в камине горел огонь. Мег решила разыскать Кона и сказать спасибо.

Не обнаружив Кона в кабинете, Мег громко позвала его, но ответа так и не дождалась. Принца, Тора и Ганди тоже не было видно, а двух других щенков забрали соседи из дома напротив. Мег проверила входную дверь, но крыльцо оказалось пустым, а обе машины стояли в гараже.

Наверное, они с другой стороны дома. Мег побежала по дорожке, поскальзываясь на каблуках и зовя Анну. Вокруг не было ни одной живой души. Ничего, кроме снега. Только одинокий снеговик со старым галстуком Кона на шее.

Безмолвный свидетель похищения?

Охваченная ужасом, она бросилась через дорогу, даже не вспомнив о пальто и ботинках, молясь, чтобы это оказалось ошибкой, надеясь застать Анну у соседей. Но дети, открывшие ей дверь, сказали, что Анна ушла вместе с папой и собаками.

Когда Мег вернулась домой за ключами от машины, ее душили слезы. Она медленно проехала по дорожке и начала прочесывать обледенелые улицы, расспрашивая прохожих, не встречался ли им мужчина с маленькой девочкой, двумя немецкими овчарками и щенком. Никто их не видел.

Поняв, что счет идет на секунды, Мег повернула обратно и вихрем ворвалась в дом. Единственное, что ей оставалось — вызвать полицию и помешать Кону уехать из страны вместе с дочерью. Он сейчас может быть где угодно, следуя очередному плану бегства.

Обливаясь слезами, она схватила трубку и набрала номер службы спасения. Когда она рассказала о пропаже дочери, диспетчер записал ее адрес и велел дожидаться прибытия полицейских.

Следующие несколько минут показались Мег вечностью. Хотя она и знала, что это безнадежно, что-то заставило ее выйти на улицу и позвать Анну во всю силу своих легких.

Вскоре двое соседских ребятишек и их родители вызвались помочь ей в поисках. Мег поблагодарила их, но не стала делиться подозрениями насчет Кона. Это дело полиции.

Наконец перед домом остановилась машина и двое офицеров вошли вместе с Мег в помещение, чтобы составить протокол.

— Успокойтесь, мэм, и объясните, почему вы думаете, что ваши родные пропали. Как давно они ушли?

— Не знаю. Около часа назад. Я возилась на кухне, а потом заметила, что голосов не слышно. Даже собаки исчезли.

— Может, они ушли гулять.

— Конечно, я так и подумала сначала, но потом проехалась по окрестностям, и не нашла их. Никто их не видел. Наша вторая машина стоит в гараже.

— Может, они зашли в гости к соседям. Сегодня ведь Рождество.

Она вздохнула.

— Вы не понимаете. Мой муж…

— …уже здесь. — Резкий мужской голос, который мог принадлежать только Кону, заставил Мег умолкнуть.

— Мы были дома у Фреда и показывали ему щенка, мама. У него есть корабль в бутылке и рыжая кошка, такая жирная, что она все время спит. — Анна промчалась через прихожую и бросилась к матери. Собаки кружили у ее ног, тихонько поскуливая. Мег слова вымолвить не могла. Она только крепче обняла свою дочь.

Один из офицеров кивнул Кону.

— Ваша жена испугалась, что вы с дочкой пропали.

Мег видела и раньше боль во взгляде Кона, но с этим страдальческим выражением ничто не могло сравниться. Внутренний свет, сиявший в его глазах, померк, словно часть его души умерла.

Ее сердце сжалось от страха. Что она натворила?

Кон взглянул на офицера.

— Знаете, как бывает, когда вы женаты всего пять дней. Мы пока не привыкли разлучаться.

Кон снова применил свой актерский талант, мастерски выпутавшись из сложной ситуации. Но Мег знала, что отныне их отношения изменятся навсегда.

Он обнял ее за плечи и привлек к себе, пылко поцеловав в висок.

— Мы встретили Фреда Дийкстру, и он позвал нас в гости. Он вдовец, бывший железнодорожник, и живет через два дома от нас. Он подарил Анне шоколадного Санта-Клауса.

— Прости, — с болью прошептала Мег. — Я… я не понимала…

Кон погладил ее по руке.

— Когда он помогал мне переезжать, я его замучил своими рассказами о тебе и Анне. В итоге он захотел познакомиться с тобой. Мы с Анной как раз возвращались, чтобы спросить, можно ли пригласить его к нам на ужин, и тут увидели полицейскую машину. А потом столкнулись с миссис Дунлоп, и она сказала, что ты нас разыскиваешь. Прости, что заставили тебя волноваться.

Он склонился к ней и крепко поцеловал в губы. Офицеры, наверняка, сочли это проявлением любви. Но Мег его бездушный поцелуй показался издевательством над их былой страстью.

— Клянусь, что никогда больше не буду таким легкомысленным, миссис Джонсон.

Мег знала, что говорит он одно, а думает совсем о другом. Она не могла сдержать дрожь. Никакие извинения не помогут ей вернуться на тот уровень отношений, которого они достигли сегодняшним утром. До ее звонка в полицию.

— Что ж, тогда мы уходим. — Офицер улыбнулся. — Счастливого Рождества.

— Простите за беспокойство. Счастливого Рождества.

Кон крепко сжал ее руку и пошел провожать полицейских.

— Анна, деточка, вернись на крыльцо и сними ботинки. Смотри, вода на полу.

— Хорошо, мама. Тор, ко мне. Ко мне, Ганди.

Мег почти успела подняться по лестнице, когда вернулся Кон, отрезав ей путь к бегству. Он вошел следом за ней в спальню и бесшумно прикрыл дверь.

— Изв-вини, — сбивчиво начала Мег. — Я знаю, что это звучит глупо, но…

— Скажи мне одну вещь, — ледяным тоном потребовал Кон. — Ты меня выдала?

Она отрицательно покачала головой, уставившись в пол.

— Нет.

— Не лги, Мегги. Если ты хотя бы намекнула, нам придется переехать, и я буду вынужден снова сменить имя. Если это так, я должен связаться с… нужными людьми и доложить им о случившемся. Наверное, я сейчас уже ничего не могу изменить.

Мег почувствовала себя еще более виноватой.

— Нет, Кон. По телефону я сказала только, что Анна пропала. И Дунлопам говорила то же самое.

— Но ты собиралась все рассказать обо мне, когда я вошел. Не отрицай.

Она отчаянно искала слова, которые могли бы его успокоить. Их не было.

— Я бы не рассказала, — выдавила она наконец.

— Ты зарываешь талант в землю, Мегги.

Мег подняла заплаканные глаза и поежилась, увидев перед собой его бесстрастное лицо.

— Ни одна Мата Хари не сумела бы разыграть такую убедительную комедию, как ты этим утром, когда пыталась вернуть мне частичку России. А включить в спектакль нашу невинную малютку Анну было и вовсе гениальным ходом. Мои поздравления, любимая. — Последнее слово он произнес с особенно жестокой усмешкой, вызвав у Мег болезненный стон. — Ты заставила меня поверить, что у нас еще есть надежда.

Невысказанные чувства — злость, и что-то еще, что Мег не сумела определить — сквозили в каждом жесте Кона, когда он выходил из комнаты.

Представив себе возможные последствия своего поступка и угрозу, которой подвергся Кон, Мег без сил рухнула на постель.

— Мама?

Услышав на лестнице шаги Анны, Мег пулей выскочила из кровати и бросилась в ванную умываться, пряча от дочери следы слез.

— Можно, Фред придет к нам ужинать? Он хороший.

Мег подумала, что гость поможет ей развеяться и скоротать остаток дня. Да и Кону придется вести себя, как ни в чем ни бывало.

— Конечно можно, киска. Почему бы тебе не взять собак и не сходить за ним? Он сможет провести у нас вечер и посидеть у камина. А ты покажешь ему свои игрушки.

— Можно, я пойду прямо сейчас?

— Да. Но не забудь переобуться и надеть шапку.

— Не забуду.

Мег спустилась вместе с Анной по лестнице и занялась обычными кухонными хлопотами.

После ухода дочери Мег решила зайти в кабинет к Кону и предупредить его о приглашенном госте. Но ледяной взгляд Кона заставил ее замереть на пороге.

— Где Анна?

У Мег пересохло в горле.

— Она пошла звать мистера Дийкстру к ужину. Я как раз хотела сказать тебе.

Он смотрел на нее прищуренными глазами, откинувшись на спинку кресла.

— Я рад, что ее хотя бы несколько минут не будет в доме. То, что я хочу сообщить, много времени не займет, но мне бы не хотелось говорить при ней.

— Т-ты с-со…

— Я не намерен отвечать на твои вопросы, — грубо перебил ее Кон. — Все, что от тебя требуется, это слушать меня.

— Я твоя жена! — в ужасе воскликнула Мег. — Ты не имеешь права так со мной обращаться, что бы ни случилось.

— Я забыл, — усмехнулся он с холодным презрением. — Да, ты моя жена… которая пять дней назад в этом самом доме клялась перед Богом любить и почитать меня, быть для меня утешением, спасением, опорой…

— Прекрати! — закричала Мег. — Я не вынесу этого.

Он перевел дыхание и поднялся с кресла.

— Тебе и не придется. Я уезжаю.

— Что?

— Мой банковский счет переписан на твое имя. Можешь брать деньги, когда захочешь. Тебе хватит. Дом тоже принадлежит тебе.

— Ты что? — с тревогой спросила она. — О чем ты говоришь? Куда ты едешь?

Кон поджал губы.

— Если я отвечу, ты все равно мне не поверишь, так что это не важно.

— И к-как долго тебя не будет?

— Будь твоя воля, я бы никогда не вернулся, а значит, разницы никакой.

Мег застонала.

— Не говори так. Разница есть. Ты не можешь так поступить с Анной.

— Она переживет. Я тоже расстался с родителями очень рано, и ничего, живу ведь. Кроме того, у нее есть ты.

— Кон… не делай этого. — Внезапно Мег испугалась за него. — Я тебя подставила? — Сообразив, что Кон не собирается отвечать, она продолжила, — Неужели ты ненавидишь меня так сильно, что даже смотреть на меня не можешь? Все дело в этом?

— Я уеду завтра, как только Анна ляжет спать. — Он продолжал говорить, словно не слыша ее. — Пусть думает, что я отправляюсь в Нью-Йорк по делам.

— Каким еще делам? — дрожащим голосом спросила Мег.

— Неужели ты решила наконец проявить хоть какой-то интерес к моей писательской карьере? — Мег была раздавлена прозвучавшим в его вопросе презрением. — Ты думаешь, откуда все это? Думаешь, меня купили обещанием красивой жизни, и твое правительство до сих пор платит мне за секретную информацию?

До свадьбы Мег предполагала нечто подобное. Слишком поздно она поняла, что это не так.

Безжизненным тоном она спросила:

— Что же ты написал? Уолт Боуман, или кто он там на самом деле, говорил что-то о КГБ и… — ее голос оборвался.

Кон изогнул черную бровь.

— Когда я уеду, ты сможешь порыться всласть в моем кабинете, и сама все выяснишь. По крайней мере, у Анны хотя бы видеозаписи останутся на память об отце. У меня и этого не было.

Мег чувствовала, что теряет его, и не имела ни малейшего представления, как его удержать. В отчаянии, она сказала:

— Я думала, ты любишь Анну. Я думала, ты приехал в Америку из-за нее, ради нее.

— Какая разница, что каждый из нас думал, если теперь выяснилось, что я объявился слишком поздно? — Кон прожигал ее насквозь своим взглядом. — А сейчас, если не ошибаюсь, я слышу лай Тора и Ганди. Значит, Анна и Фред уже у входной двери. Разве мы не встретим вместе нашего гостя, любовь моя?

— Миссис Джонсон? Это сенатор Стрикленд.

Слава Богу. Мег стиснула в руке телефонную трубку и села в кровати, молясь, чтобы Анна не услышала звонок. Сегодняшний день — следующий после Рождества — оказался таким кошмаром, которого и врагу не пожелаешь.

— Спасибо, что перезвонили. Спасибо, — пробормотала Мег. — Я уже и не надеялась, что вы получите мое сообщение до следующей недели.

— У меня есть секретарша, которая отслеживает звонки на случай непредвиденных обстоятельств. Она позвонила мне домой, как только услышала ваше имя.

— Пожалуйста, простите, что я побеспокоила вас так поздно, но я в отчаянии. — Мег не могла скрыть дрожь в голосе. — Мне нужна ваша помощь.

— Кажется, это серьезно. По странному совпадению, мы с женой только что обсуждали вашу свадьбу, возвращаясь с концерта. Выбирали день для обещанного ужина.

— Сенатор… мой муж ушел от меня прошлой ночью.

Наступила долгая пауза.

— Семейная ссора?

— Нет. Все гораздо хуже. Даже не знаю, с чего начать. Я вне себя от горя, а моя дочь просто с ума сходит. Я должна его найти и сказать, что люблю его. — Мег сдержала рыдание, ей понадобилось не меньше минуты, чтобы обрести контроль над чувствами и голосом. — Он должен вернуться к нам. Должен.

— Расскажите, что произошло.

Горячие слезы потекли по ее лицу.

— Я довела его своей паранойей. Я решила, что он хочет украсть у меня Анну и увезти в Россию. — В нескольких словах Мег объяснила причину своего звонка в полицию. — Все это время я отказывалась верить собственным глазам. Я должна пойти к нему и умолять о прощении.

— Он уехал в своей машине?

— Да.

— Я займусь этим сразу же, и как только появится информация, тут же свяжусь с вами. Но сомневаюсь, что смогу что-либо выяснить до утра.

— Спасибо. Я у вас в долгу, — с жаром поблагодарила Мег.

— Раз уж я добился вашего воссоединения, то и теперь постараюсь что-нибудь сделать. А пока не сдавайтесь.

— Не сдамся, — пообещала она. — Я влюбилась в него, когда мне было семнадцать. И всегда буду любить.

— Первая любовь причиняет больше всего страданий, — добродушно заметил сенатор. — Ваш муж говорил, что испытал такое же чувство, когда увидел вас впервые.

Мег моргнула.

— Кон говорил это?

— Гм. Скажите, вы знакомы с библейской историей про Иакова и Рахиль?

Ее сердце гулко застучало в груди.

— Да.

— Когда мы разговаривали с вашим мужем, я сказал ему, что его судьба напоминает мне судьбу Иакова. Иаков влюбился в Рахиль с первого взгляда и семь лет работал за нее. И даже когда его вынудили по закону жениться на Лии, он проработал еще семь лет ради любви к Рахиль. Немногим женщинам удается возбудить такую любовь в мужчине.

После недолгой паузы сенатор продолжил:

— Ваш муж потратил почти семь лет жизни ради встречи с вами, нарушил законы своей бывшей страны, подвергался смертельной опасности. Вряд ли он может уйти от вас навсегда.

— Спасибо, — прошептала Мег сквозь слезы. — Мне нужно было это услышать. Спокойной ночи, сенатор.

Повесив трубку, Мег вылезла из кровати и поднялась в кабинет Кона. Если память ее не подводит, она видела среди его многочисленных книг Библию, когда просматривала бумаги. Естественно, он хранил результаты своей работы в компьютере, но в папках она нашла достаточно документов, чтобы понять: он писал не только о КГБ, но и об истории и культуре России.

Отыскав Библию, Мег уселась за стол и раскрыла 29главу «Бытия». Строфа 20, подчеркнутая черной ручкой, сразу привлекла ее внимание.

«И служил Иаков за Рахиль семь лет; и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее.»

Внезапно буквы начали расплываться перед ее глазами. Мег опустила голову на сложенные на столе руки и зарыдала.

Десятая глава

— Я не хочу идти в новую школу, мама. Принц будет плакать, и что, если папа приедет домой и не найдет меня?

Прошло три недели после рождественских каникул. В каждый из этих дней Мег приходилось выслушивать Аннины жалобные возражения, повторяющиеся снова и снова, как заезженная пластинка.

Если бы Мег не ходила вместе с Анной в ее новую школу и не дежурила бы в здании целыми днями в качестве добровольного сторожа, девочка бы и вовсе из дома не вышла.

Честно говоря, Мег и сама не захотела бы отпускать от себя Анну, если бы у нее не было возможности проводить большую часть дня с дочерью в школе. Без Кона дом опустел. Его отсутствие давило на всех, особенно на собак. Они вновь и вновь возвращались к дверям его кабинета и выли, не находя хозяина.

В первую ночь после его исчезновения Анна пришла в комнату Мег со своим щелкунчиком и с тех пор спала только с матерью. Мег знала, что в будущем это обернется новыми проблемами, но рядом с девочкой ей становилось спокойнее и она даже не пыталась ее выпроваживать. Ни к чему хорошему это не привело: теперь Анна не отходила от матери ни на шаг. Кон проявил себя слишком хорошим мужем и отцом за ту неделю, что они прожили вместе. Неудивительно, что Мег и Анна горевали.

Мег не сомневалась, что сенатор Стрикленд сделал все возможное, чтобы найти Кона. Лейси Боуман позвонила ей на следующее утро после телефонного разговора с сенатором. Мег узнала от ЦРУ только одно — Кона нет в стране.

Из-за Анны Мег не позволяла себе впасть в отчаяние. Ей пришлось и дальше притворяться, что он уехал в деловую поездку, связанную с изданием его книг, и вернется, как только сможет.

Каждый раз, когда звонил телефон, Анна бросалась к нему со всех ног, хватала трубку и кричала: «Папа?» Это повторялось так часто, что у Мег сердце кровью обливалось. Кончилось тем, что она запретила дочери отвечать на звонки.

Мелани пару раз приезжала в гости с ночевкой. Она была так очарована Принцем, что даже домой возвращаться не захотела. Но Анна не пожелала делиться с подругой своим щенком. Дело, естественно, окончилось ссорой и смертельной обидой. После того, как Мелани уехала, Анна заявила, что не хочет больше ее видеть. Теперь у нее появились новые друзья — Джейсон и Эбби, живущие через дорогу. Мег решила, что пока лучше оставить все, как есть. А со временем отношения с Мелани наладятся сами собой.

С уроками игры на скрипке было покончено после того, как Анна проревела целые сутки, отказываясь ехать в Сент-Луис. Вдруг папа вернется, а она будет так далеко.

Январь подходил к концу, а Кон так и не появился. Мег почти утратила надежду увидеть его снова. Чем больше она размышляла над этим, тем сильнее убеждалась, что он не вернется в Россию, а найдет себе новое местожительство.

Кон знает несколько европейских языков и может осесть в Германии, Австрии или даже во Франции. Американское правительство обеспечит его новыми документами и всем необходимым, чтобы начать новую жизнь.

И все по вине Мег. Ей казалось, что ее душа омертвела.

Так как Анне было все труднее мириться со своей потерей, семейный врач посоветовал Мег обратиться к хорошему детскому психологу и направил ее к коллеге, практикующему в Ганновере. Прием был назначен на одиннадцать часов в субботу. Мег, нуждавшаяся в поддержке, молилась, чтобы консультация врача пошла на пользу им обеим. Другого выхода она не видела.

В пятницу после ужина Мег поделилась своими планами с Анной. Девочке вовсе не хотелось идти к врачу, но пришлось подчиниться, потому что она боялась отпускать маму одну. Мег как раз пыталась объяснить, зачем им нужен доктор, когда внезапно в дверь позвонили.

— Папа! — завопила Анна и опрокинула стул, рванувшись к входной двери. Собаки успели ее опередить и лаяли гораздо громче обычного.

У Мег екнуло сердце — так бывало всегда, потому что какая-то надежда все равно оставалась. Но бессмысленно было объяснять Анне, что если бы папа вернулся домой, он вошел бы с черного хода, из гаража. И не стал бы звонить.

Наверняка это Джейсон или Эбби. Мег ждала, что они с минуты на минуту заявятся играть с Принцем, который без Кона совсем избаловался. Или Фред, ставший за последние дни настоящим другом семьи. Ему единственному удавалось как-то образумить Анну.

На полпути к двери Мег услышала женский голос, повторяющий по-русски: «Моя маленькая мышка».

Это еще что?

Выскочив из столовой, Мег увидела Анну на руках у пожилой грузной женщины, укутанной в черную шаль. Длинные седые волосы незнакомки были стянуты в узел, на ее шее и запястье блестел янтарь. Со слезами на глазах она прижимала к себе Анну, словно самое дорогое сокровище.

— Анечка. — Низкий, твердый, знакомый голос раздался с веранды. — Это твоя бабушка, но ты можешь звать ее баба Аня.

— Ее зовут, как меня!

— Да, Анечка. Это судьба. Она приехала из Сибири, чтобы жить с нами.

Кон.

Мег беззвучно прошептала его имя, и он, словно услышав, шагнул ей навстречу. Мег не могла налюбоваться на его высокую стройную фигуру и удивительное лицо. Его сияющие голубые глаза были обращены к ней, но теперь она заметила в его взгляде какую-то робость, которой не было раньше.

— Мегги, могу я представить тебе мою мать? — сказал он дрожащим голосом.

Его мать.

— Это и есть мой обещанный рождественский подарок. Она не говорит по-английски, но мы ее научим, правда?

Окрыленная любовью, Мег бросилась в объятия к Кону, едва не сбив его с ног. Она засыпала его клятвами в любви, просьбами о прощении, неудержимым потоком слов, развеивающим любые сомнения в ее искренности.

Мег запомнила тот волшебный момент, когда Кон понял, что может ей верить. Он застонал от удовольствия и, на виду у своей матери и Анны, принялся страстно целовать истосковавшиеся губы своей жены. Теперь им ничто не мешало свободно выражать свои чувства и желания. Мег не замечала ничего, кроме его рук и губ, кроме тепла его тела, прижимающегося к ней.

— Вы с папой снова ребеночка делаете?

Анна!

Кон сумел прервать поцелуй прежде, чем Мег опомнилась, но отпускать жену он не стал. Обхватив ее своими сильными руками и опустив подбородок ей на плечо, он обратился к дочери.

— Завтра я и твоя мама сядем с тобой рядышком и поговорим про детей. А пока я хочу познакомить ее с моей мамой.

С молниеносной быстротой он развернулся, обнял Мег за талию и прижал к себе.

— Мама, это Мегги. Моя жена, — срывающимся от волнения голосом произнес он по-русски.

Мать Кона, все еще держащая Анну на руках, подняла голову.

Мег ахнула, когда ясные голубые глаза, такие же яркие, как у Кона, скользнули по ее лицу добродушным, но пристальным взглядом.

И не только глаза. Черты лица тоже были похожи, а встречающиеся среди седины темные волосы доказывали, от кого Кон унаследовал свою каштановую шевелюру.

Пожилая женщина медленно опустила Анну на пол и погладила ладонью щеку Мег.

— Доченька, — ласково сказала она.

Мег кивнула.

— Мама.

Они обнялись. Мег расцеловала свою свекровь в обе щеки, чувствуя в себе прилив любви и счастья. Эта удивительная женщинадала жизнь Кону и долгие годы считала его погибшим. Мег всегда мечтала познакомиться с ней.

Кто знает, через какие трудности и лишения ей пришлось пройти? Какая радость — увидеть встречу матери и сына!

У Мег накопилось слишком много вопросов, требующих ответа. Но сейчас все были слишком взволнованы. Собаки вертелись у Кона под ногами, радуясь его возвращению.

— Я так рада, что ты приехал, папа. Я так долго тебя ждала.

— И я, Анечка, и я тоже.

Теперь, когда папа вернулся и заключил Анну в свои объятия, никакие врачи ей больше не понадобятся.

Мег тоже хотела бы оказаться на ее месте. Кон был их защитником, их опорой, светом их жизни. Их любовью.

Постепенно Мег даже на расстоянии смогла почувствовать исходящую от Кона жаркую волну желания. Ему тоже не терпелось поскорее остаться с ней наедине.

Но сначала надо было позаботиться об Анне и о его матери. Мег еще успеет вдоволь полюбезничать со своим мужем. Они ждали почти так же долго, как Иаков и Рахиль, и смогут потерпеть еще немножко.

Мег ответила на невысказанный вопрос Кона:

— Мы поселим твою маму в комнате, в которой я раньше спала. Там все чисто и убрано. У нее будет отдельная ванная. И Анне понравится, что бабушка будет жить рядом.

Кон поставил Анну на пол. Он тяжело дышал, не в силах справиться с волнением.

— А где твои вещи?

У Мег перехватило дыхание.

— Сам-то ты как думаешь?

— В твоей спальне, — захихикала Анна. — Ты глупый, папа.

Он взъерошил ее темные кудряшки, буркнув по-русски:

— Тебе не кажется, что у нашей девочки слишком длинные уши?

Мег ответила с непроницаемым лицом:

— В отца пошла.

— Мой Дима тоже от своего отца это унаследовал, — добавила Аня. Кон усмехнулся, заметив недоуменный взгляд Мег.

Мег снова обняла свекровь и взглянула на мужа влюбленными глазами.

— Вот, значит, какое твое настоящее имя? Дмитрий?

— Да, — ответила за него мать. — Дмитрий Леонидович.

— Тебе нравится, любовь моя?

— Настолько, что я согласна назвать так нашего будущего сына.

Кон сглотнул и окинул ее голодным взглядом.

Мег рассмеялась ему в лицо.

— Ты слишком долго отсутствовал, так что теперь готовься наверстывать упущенное.

Аня похлопала Мег по руке.

— Вижу, ты подходишь моему Диме. Такая женщина ему и нужна, горячая, как и он сам.

Мег густо покраснела. Пытаясь скрыть смущение, она спросила:

— Вы сразу узнали вашего сына, когда увидели?

— Конечно. — Аня кивнула, глядя на него с гордостью. — Таких голубых глаз, как у моего Димы, больше ни у кого в Шурышкарах не было. — Она протянула руку и коснулась его лба над левой бровью. — Видишь маленький шрамик под волосами? Он заработал этот шрам и еще один, на левом плече, когда упал с дерева. Года четыре ему тогда было. Он всегда любил деревья и все время упрашивал папу взять его с собой в горы.

Мег глубоко вздохнула, подумав, что Кон любит деревья и горы до сих пор. Она знала все его приметы еще по тем временам, когда они были любовниками. А шрам на плече, о происхождении которого Кон не помнил, часто любила целовать. Ей была дорога каждая частичка его великолепного тела.

В этот миг Кон встретился с ней взглядом. Судя по выражению его глаз, сияющих голубым пламенем, он вспоминал то же самое.

Мег кашлянула. Перейдя на английский, она спросила:

— Где находятся Шурышкары?

— Север Западной Сибири, Полярный Урал.

— Это многое объясняет, — пробормотала Мег.

Кон молча кивнул. Но Анна почти сразу прервала тишину, вклинившись между родителями и бабушкой.

— Что такое «шуры-шкары»?

Кон усмехнулся.

— Это поселок, в котором я родился, Анечка.

Не в силах больше сдерживать любопытство, Мег воскликнула:

— Но как же ты нашел свою мать?

— Я с самого начала собирался привезти ее сюда. Но, как и в твоем случае, мне пришлось дожидаться безопасного момента. К несчастью, кое-какие проблемы помешали ей приехать к Рождеству, как было запланировано.

— Ой, Кон… — голос Мег дрогнул. Теперь, когда все ответы получены, причина его исчезновения в день Рожества ясна, как день. Мег взглянула на него умоляющими глазами. — Ты сможешь прос…

— Эта тема закрыта, Мегги, — перебил ее Кон. — Сегодня у нас начинается новая жизнь.

— Да, — прошептала она, и, взяв под руку свою свекровь, спросила по-русски, — Вы не устали? Хотите подняться в спальню, отдохнуть до ужина, а потом посмотреть дом?

Пожилая женщина призадумалась.

— Мы сегодня летели из Сан-Франциско, и я хорошо наелась в самолете. Лучше уж я познакомлюсь как следует со своей маленькой внучкой, а потом лягу спать.

Когда они поднимались по лестнице, Анна с собаками убежала вперед, а Кон плелся позади, обвешанный сумками, его мать сказала:

— Анна очень похожа на Димину сестру, Надю. Такая же веселая, любопытная, бедовая.

— Надя умерла от туберкулеза в четырнадцать лет, — тихо шепнул Кон по-английски.

У Мег заныло сердце.

— А твой отец?

— Пошел за дровами в лес, и его сердце отказало. Это случилось пять лет назад.

— Как же она жила все эти годы?

— Работала уборщицей.

— Сколько ей лет?

— Шестьдесят пять.

— Она замечательная, Кон.

— Да. Как и ты.

Поздним вечером, когда в доме наконец воцарилась тишина и погасли огни, Кон вошел в свою спальню, где его с нетерпением дожидалась Мег.

— Когда я заглянул к ним в последний раз, мама читала Анне «Щелкунчика». Анна уже успела нахвататься от нас русских слов.

— Что тут удивительного, милый? — прошептала Мег. Она с радостью прильнула к нему, когда он сбросил халат и улегся в кровать. — Миссис Бизли сказала, что она невероятно смышленая для своего возраста. А миссис Розен говорила то же самое насчет ее музыкальных способностей. Она унаследовала это от отца.

— От матери тоже. Характером она точно в тебя, — пробормотал Кон между поцелуями. — Когда я уходил, они там болтали совершенно свободно.

Мег не могла сдержать чувств.

— Эта книга связала нас, словно волшебством, мой милый.

Кон убрал волосы с ее лба.

— Когда я встретился с мамой, и мы начали говорить о прошлом, я очень многое вспомнил. Одним из самых сильных впечатлений моего детства было как мама читала мне «Щелкунчика». Поэтому мне хотелось, чтобы у тебя осталась именно эта книга на память о России. Она стала для меня символом любви и надежды, Мегги. Нашей с тобой любви. А теперь все сбылось. — Он снова поцеловал ее и крепко обнял. — Как я мечтал о тебе, Мегги. Я люблю тебя так сильно, что даже страшно становится.

— А мне страшно подумать, что я чуть было снова тебя не потеряла.

— Я не обманывал тебя, Мегги. Когда я выходил из дома в Рождество, мне и вправду казалось, что надежды больше нет. Но я должен был попытаться еще раз.

— Слава Богу, что попытался! Я так сильно тебя люблю! Кон… — она застонала от удовольствия, когда он впервые прикоснулся к ее плоти. — Я не могу поверить в это. Я не сплю?

— Какая разница? — спросил он хрипло. — Мы наконец вместе. Любые вопросы и объяснения могут подождать, ведь главное то, что ты сейчас со мной. Люби меня, Мегги. — В его умоляющем голосе отражалась вся сила его желания, и тело Мег не могло не откликнуться. Она отдавала себя единственному мужчине, который был для нее всем — защитником, другом, любовником, мужем, отцом ее ребенка.

Немногим женщинам довелось заехать так далеко от дома, пройти такой необычный и трудный путь к своему счастью.

Но она сделала бы это снова ради любви Константина Руденко — властителя ее сердца и, что еще важнее, сердца Анны.

Оглавление

Первая глава

Вторая глава

Третья глава

Четвертая глава

Пятая глава

Шестая глава

Седьмая глава

Восьмая глава

Девятая глава

Десятая глава