Эрвин Лазар ДЖОННИ-БЕДНЯК И АРНИКА
Глава первая, В КОТОРОЙ МЫ ДОГОВАРИВАЕМСЯ ВМЕСТЕ СОЧИНЯТЬ СКАЗКУ, А ТАКЖЕ ЗНАКОМИМСЯ С ЕЕ ГЕРОЯМИ
— Сочини мне сказку! — О чем? — О короле-селезне и принцессе-утке. — Значит, сказку об утках? — Да, но на самом деле это не утки! — А кто же? — Настоящий король и настоящая принцесса, просто их заколдовала злая ведьма! — Почему она их заколдовала? — Из-за Джонни-бедняка. — А Джонни-бедняк — англичанин? — Вовсе нет! Джонни-бедняк — это Джонни-бедняк, и все. У него нет ни гроша, он бродит по белу свету и насвистывает разные песенки. — А почему из-за него заколдовали короля и принцессу? — Потому что злая ведьма не хочет, чтобы Джонни-бедняк женился на Арнике. — А кто такая Арника? — Ну, принцесса, кто же еще?! — А, все ясно! Жила-была принцесса Арника, и была она такая добрая и милая, что от ее улыбки даже волки и медведи становились ручными, даже буйный вихрь стихал и становился ласковым ветерком. Все любили дочь короля Эштёра. — Какого короля? — Эштёра. Разве не так зовут отца Арники? — Да, конечно. Его зовут Эштёр.За лесами, за горами, не доходя до следующих гор, но перейдя еще один дремучий лес, находилось Круглое озеро. На берегу озера стоял королевский замок с тридцатью шестью башнями и тремя сотнями окон. В этом замке жили король Эштёр и принцесса Арника. Король Эштёр был справедливым человеком. Он всегда наказывал только тех, кто провинился, и награждал только тех, кто этого действительно заслуживал. Он был таким справедливым, что, разгневавшись или рассердившись, вообще не отдавал никаких приказов. Если кто-то выводил его из себя, а такое, как известно, часто случается с королями, Эштёр уходил в тронный зал, говоря: — Не обращайте внимания на мои слова, что бы я сейчас ни сказал. Уж очень я зол! Прочь с глаз моих, собачье отродье, а не то всех изничтожу! Убирайтесь вон отсюда и считайте скорей до тысячи! Только после этого можете заглянуть ко мне, посмотрите, успокоился ли я! Ну тут, конечно, всех как ветром сдувало. А Главный счетовод его величества начинал громко и мерно считать до тысячи. После чего кто-нибудь заглядывал в зал. Правда, делал он это без особой боязни, потому что обычно к этому времени гнев короля Эштёра утихал. Иногда все-таки и после этого король не успокаивался и, замечая, что придворные подсматривают за ним, снова кричал: — Убирайтесь прочь, собаки! В подобных случаях Главный счетовод его величества считал еще раз до тысячи. Чаще всего уже при счете восемьсот восемьдесят восемь король Эштёр сам выходил из тронного зала и говорил: — Не обижайтесь, что я называл вас собаками, но я был так зол, так зол, ну, прямо как собака. Однако двухтысячный гнев, точнее, гнев тысяча восемьсот восемьдесят восьмой случался у короля Эштёра очень редко. Так же редко, как редко встречается белая ворона в стае. Король Эштёр был мудр, и гнев его улетучивался быстро.
— А куда улетучивался гнев короля Эштёра? — В Гневстрану. — Там живут гневы? — Да, они все время поджидают тот момент, когда можно будет проникнуть к кому-нибудь в сердце. А когда проникнут, человек дрожит, краснеет, покрывается красными пятнами и так орет, что, того гляди, лопнет. — Пока гнев не улетит домой, в Гневстрану. — Верно. Хорошо, если он еще вовремя улетит. — А что будет с человеком, если он случайно попадет в Гневстрану? — О, тысяча бед, горестей и мучений. — Разве не бывает доброго гнева? — Почему же, бывает, да еще как бывает! — А гнев короля Эштёра добрый или злой? — Бывало, что к нему в сердце попадал добрый гнев, а бывало — и злой. Но сейчас я хочу рассказать тебе о добром гневе короля Эштёра.
Однажды случилось так, что у Главного счетовода его величества от счета во рту пересохло. Ему пришлось досчитать ни много ни мало — до пяти тысяч. Однако на подобный стойкий гнев у короля Эштёра была особая причина. Случилось такое, что могло вывести из себя кого угодно. В один прекрасный день во двор королевского замка въехали два рыцаря. Их серебряные шлемы сияли и сверкали, позолоченные латы звенели и гремели, жеребцы под рыцарями били копытами, рыли землю и храпели. На звон, грохот и храп во двор высыпали все обитатели замка, от мала до велика. Вышли даже король Эштёр и принцесса Арника. — Кто вы такие и что здесь происходит? — спросил король. — Приветствуем вас, о величайший из монархов, — торжественно произнесли рыцари. — Мы рады приветствовать и прекрасную принцессу Арнику, самую красивую девушку на всем белом свете. — И вовсе я не самая красивая девушка на свете, — прошептала Арника на ухо отцу. — Ничего, — ответил ей король Эштёр, — найдется человек, для которого ты и на самом деле будешь самой красивой в мире. — Тут он повернулся к рыцарям и осведомился: — С чем пожаловали к нам? — Великий король, — заявили те, — каждый из нас хотел бы взять в жены твою дочь. Но так как жениться на ней может лишь один из нас, мы решили устроить здесь, во дворце, поединок, победитель которого и хотел бы взять в жены Арнику. Обрадовалась королевская челядь, что сможет посмотреть настоящий рыцарский поединок. Раз! — и рыцари вытащили мечи из ножен. Но радость челяди и восклицания рыцарей: «Готов! Готов!» — были преждевременны. — Сейчас же прекратите! Остановитесь! — закричал король Эштёр. — Не сметь устраивать потасовку! Рыцари придержали коней, опустили мечи и уставились на короля. — В чем дело, ваше величество, вы не хотите отдавать Арнику за одного из нас? — Не мне решать это, — проговорил король. — Арника выйдет замуж за человека, которого полюбит. — Значит, все будет решать Арника? — Конечно! Моя дочь выйдет за человека, который придется ей по душе. И который ее полюбит. Вот вы зарубите друг друга насмерть, а моей дочери вовсе не понравится победитель. А уж если ей приглянется побежденный, об этом вообще подумать страшно. Лучше совсем не начинайте поединок. — Неужели, о великий король, вы хотите сказать, что вашу дочь не интересует, кто окажется победителем в этом поединке?! — То, что я хотел сказать, я уже сказал, — отрезал король Эштёр. — Моя дочь выйдет замуж за человека, которого она полюбит. — А вдруг она полюбит бродягу? Или бездомного оборванца? Или нищего? Тут лицо короля Эштёра пошло красными пятнами. Люди, хорошо знавшие его, поняли, что он сейчас впадет в лютый гнев. — Тогда она выйдет замуж за бродягу, бездомного оборванца, нищего, — заметно повысив голос, произнес король. — Это слова, недостойные короля! — высокомерно воскликнули рыцари. И тут король Эштёр закричал: — Недостойные короля, но достойные человека! Бросить в темницу этих негодяев! Отрубить им головы! Тут же Главный счетовод его величества начал громко считать вслух: «Один, два, три…» Король же тем временем вбежал в тронный зал, забился в дальний угол и стал там бушевать, рвать, метать, буйствовать — гнев явно проник к нему в сердце. Рыцари же стояли посреди двора и в страхе переглядывались: — Неужели нас теперь казнят? — Нет, конечно. Только убирайтесь отсюда поскорее! Чтобы духа вашего здесь не было! — проговорил Первый министр его величества. К этому времени Главный счетовод досчитал уже до трехсот тридцати трех. Не успели придворные и глазом моргнуть, как рыцарей уже и след простыл. Когда Главный счетовод его величества досчитал до тысячи, к королю в тронный зал заглянули заглядатаи. Но король Эштёр был так разгневан, что запустил в них короной. Только при счете «пять тысяч» король Эштёр окончательно успокоился. Он вышел из тронного зала и сказал: — Помнится, в гневе я приказал отрубить рыцарям головы. Надеюсь… — Конечно, ваше величество, — ответил Главный министр, — мы их и пальцем не тронули. Пусть бегут, куда глаза глядят и ноги несут. — Слава богу! — успокоился король. — Спесивые остолопы! Разве можно за таких типов отдавать мою дочь?! — Тут он посмотрел на Арнику: — Правда, дочка? Арника улыбнулась: — Конечно, папа.
— Это потому, что она полюбит Джонни-бедняка, да? — Я тоже так думаю. — А когда же наконец появится сам Джонни-бедняк? — Сейчас, сейчас. Он уже в соседнем лесу.
Глава вторая, В КОТОРОЙ ДЖОННИ-БЕДНЯК, САМЫЙ СВОБОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК НА БЕЛОМ СВЕТЕ, СРАЖАЕТСЯ СО СТОЛИКОЙ ВЕДЬМОЙ
Джонни-бедняк весело шагал в самой глубине Квадратно-Круглого Леса. Шагал и насвистывал. Свистел он то грустно, то весело. Все зависело от настроения. «Я самый бедный человек на белом свете», — приходило ему на ум. И Джонни-бедняк начинал насвистывать грустную мелодию. И правда, ведь, кроме того, что было на нем, перочинного ножа да посоха, у Джонни не было ничегошеньки. «Но в то же время я самый богатый человек на белом свете», — размышлял дальше Джонни-бедняк. И тут же заливался соловьем, выводил веселые трели. И верно, Джонни был самым богатым человеком на белом свете: и лес, и голубой небосклон, и птицы на ветках, и трава вдоль тропинки, по которой он вышагивал, — все принадлежало ему. Тогда он еще веселее выводил коленца, потому что его озаряло: «Я ведь еще и самый свободный человек на белом свете. Иду куда хочу! Где захочу на траве поваляться, там и повалюсь. Никто мне не указчик. Эге-ге, да я ведь самый свободный человек на белом свете!» Но вскоре настроение у Джонни опять падало. Внезапно ему в голову приходила мысль о том, что он самый большой раб на всем белом свете. Раб своей собственной свободы: нет у него ни друзей, ни любимой, нет даже пяди земли, где бы он мог преклонить колени и сказать самому себе: «Ну вот я и дома!» Так брел Джонни-бедняк по Квадратно-Круглому Лесу, насвистывал, размышлял и даже не подозревал, что прямиком шагает в нашу сказку и уже ступил во владения Столикой Ведьмы. Знал бы — так бросился бы бежать сломя голову. Мы надеемся, правда, не из-за того, что он попал в нашу сказку, а из-за злой Столикой Ведьмы, хитрее и коварнее которой не найти и за семью морями и за семью лесами.— А почему ее звали Столикой Ведьмой? — Потому что она умела являться в ста обличьях: собаки, волка, летучей мыши, осы… Да кого хочешь, если нужно было. Не говоря уж о человеческих обличьях. Их она меняла, как иные люди — перчатки. Захочет — станет прекрасной и молодой, а надо будет, то страшной, безобразной и старой-престарой. — А плохо быть ведьмой, правда? — Почему же? — Приходится всем причинять горе и печаль. А это, наверное, очень плохо. Да?
Столикая Ведьма, пригорюнившись, подпирала спиной стену собственного дома. Мучила ее одна-единственная мысль: вот-вот истекут заветные семь лет. Дело в том, что каждой ведьме полагается раз в семь лет заманить в рабство хотя бы одного человека. Причем не силой, о нет! Хитростью! Иначе вся ее колдовская сила исчезает. Так вот, у Столикой Ведьмы времени оставалось уже меньше года, а в сети к ней так никто и не попался, потому что все окрестные жители знали о Ведьме и обходили ее владения стороной, а чужих здесь, на самом краю света, и вовсе не бывало. Потому-то и грустила Столикая Ведьма у себя на крыльце. «Ой-ёй-ёй, что со мною будет? — размышляла она. — Неужели я лишусь своих колдовских чар?» Но в этот момент — ого! — она вдруг услышала чей-то свист, и глаза у нее заблестели от радости: — Я буду не я, если по тропинке кто-то не идет. И не ошиблась. Это Джонни-бедняк брел по тропинке прямо к дому Столикой Ведьмы. — Ну, вот ты и пришел, мой миленький! — обрадовалась Столикая и тут же превратилась в дряхлую старушку на костылях и с палкой в руках. В это время Джонни-бедняк как раз подошел к ее дому. — Ох, ох! Сыночек дорогой, как хорошо, что ты забрел сюда, — прошамкала старушка, — помоги мне, несчастной, старой, больной женщине. — Чем же я могу тебе помочь, бабушка? — спросил Джонни-бедняк. — Ой, да совсем я больная, в чем только душа держится. Одной ногой уж в могиле стою, — фальшиво запричитала Столикая Ведьма, — прошу тебя, поступай ко мне в услужение.
— Видите ли, бабушка, — почесал в затылке Джонни-бедняк, — я с радостью вам помогу, но вот в услужение не пойду. Я, да будет вам известно, самый свободный человек на свете, поэтому никогда ни к кому в услужение не нанимаюсь. При этих его словах Столикая Ведьма побледнела. «Кошачий хвост тебе в глотку! — подумала она. — Угораздило же именно самому свободному человеку на свете завернуть ко мне». — Однако, кто бы там он ни был, все равно я просто так его не отпущу, — пробормотала она едва слышно. И заканючила: — Сынок, речь-то идет всего о трех днях. Мне и нужно-то всего-навсего три дня. Три денечка. Они пролетят — ты и глазом не успеешь моргнуть. — Нет, — покачал головой Джонни-бедняк, — даже на минуту, даже на полминуты не пойду к тебе в услужение, ни к кому и никогда не пойду, и все тут! — Я щедро заплачу! — не унималась Столикая Ведьма. Тут Джонни-бедняка охватило любопытство: — И сколько бы ты мне заплатила? — Иди сам посмотри. Столикая Ведьма подвела его к двери чулана и открыла ее. Оттуда хлынул такой ослепительный свет, что Джонни-бедняк невольно закрыл ладонями глаза. Чулан был доверху набит драгоценностями. Золотые монеты, жемчуг, серебряная посуда, самоцветы — все это искрилось, переливалось, блестело. Столикая Ведьма, хитро прищурившись, смотрела на Джонни-бедняка, потом бросила небрежно: — Все это может стать твоим. И поработать-то надо всего три дня. Как вы думаете, что на это ответил самый свободный человек на белом свете? — Да зачем мне весь этот хлам? — вот что он сказал. Столикая Ведьма чуть не лопнула от злости, так и распиравшей ее: — Это-то хлам?! Дурень ты эдакий! Да это самые что ни на есть сокровища! Кошачий хвост тебе в глотку! Самые богатые короли и те бы от радости в пляс пустились, если бы могли взять хоть что-нибудь из этого чулана… Ну ладно уж… За три дня службы у меня ты получишь все это. Но Джонни-бедняк опять покачал головой: — Что я стану делать с этими сокровищами? Я даже унести их с собой не смогу. А если и смогу, на кой черт мне убиваться — такая тяжесть! — Ну и дурак же ты, парень, как я погляжу! — зашлась от злости Столикая Ведьма. — Нет ничего проще. Купишь себе лошадь да телегу, на нее и положишь сокровища. И сам в карете поедешь, пешком-то уж, наверное, не пойдешь! — Во-первых, — начал Джонни-бедняк, — я люблю пешком ходить. Во-вторых, будь у меня лошадь и карета, пришлось бы мне все время только о том и думать, где корм для лошади купить да как карету починить — то новые колеса нужны, то еще что-нибудь. Только этого мне не хватало! В-третьих, кругом полно грабителей да разбойников, мне все время пришлось бы охранять лошадь с каретой, не говоря уж о сокровищах. Так и свистеть разучишься вольным посвистом! Пропади они пропадом, эти сокровища, бабушка! — До чего ты бездельный парень, до чего никудышный! — завопила Столикая Ведьма. — Испугался забот о лошади и карете! Наймешь себе слуг! Построишь настоящий дворец, окружишь его высокой стеной, ров пророешь и наполнишь водой, ни один грабитель не пройдет. — И всю жизнь потом торчать в этом замке, пока не заплесневею?! Тогда уж не пустишься бродить по белу свету! Только и думай: что там с моим замком? Не ударила ли в него молния? Ой, да как там мой замок?! Ой, да как там мои сокровища?! Нет, бабушка, не нужны мне твои драгоценности. Но я с удовольствием помогу тебе просто так, бесплатно. Скажи только, что нужно сделать. Столикая Ведьма в душе готова была разорвать его на части от злости, но сделала вид, что не расслышала слов Джонни, предложившего ей свои услуги. — И работы-то почти никакой за эти три дня, — снова затараторила она. — Снимай лишь каждый день по яблоку вон с той яблони, да и дело с концом. Во дворе у Столикой росла невысокая, чахлая яблоня, а на ней висело три яблока. Висели они невысоко, даже ребенок мог бы до них дотянуться. — Это же сущий пустяк, — проговорил Джонни-бедняк, — да я без всякой платы сорву их тебе. И шагнул было к яблоне. Но тут Ведьма, отбросив в сторону костыли и клюку, как подскочит, словно ее ужалила оса: — Стой, не прикасайся! Джонни-бедняк подозрительно посмотрел на старуху: — Вон ты какая вдруг стала прыткая, бабуля! А говорила, что в тебе душа еле держится?! Которая нога у тебя хромая? А? Почему Столикая Ведьма так испугалась, вполне понятно. Ведь яблоня была, конечно, не простая, а волшебная. Несчастные люди, которые решались пойти в услужение к Ведьме, думали, посмеиваясь, что служба пустячная, а сокровища огромные. Ведь и ребенок мог, казалось, спокойно сорвать яблоки. И за такую-то работу Ведьма сулила огромные деньги. Первое яблоко действительно сорвать было легко. Но никто из этих несчастных, разумеется, не подозревал, что за ночь яблоня так вырастала, что даже самый ловкий человек, целый день карабкаясь по ее стволу, не мог добраться до второго яблока. А на третий день яблоня вырастала еще выше, даже на крыльях не долетишь до ее вершины. И тогда Столикая Ведьма говорила своей жертве: «Не получишь ты никаких сокровищ! А раз ты не справился со службой, все! Пойдешь ко мне в рабство! Теперь ты весь мой, с потрохами!» Вот как бывало. И ничего не мог поделать бедняга, он ведь сам соглашался пойти в услужение к Ведьме.
— Но ведь Джонни-бедняк не пошел в услужение к Столикой? — Не пошел, ты же сама слышала. — Значит, он не будет со всеми потрохами принадлежать злой Ведьме? — Даже ноготь его мизинца не будет ей принадлежать. — Хорошо, что ему не нужны никакие сокровища, правда? — Правда. — А если бы ты забрел в Квадратно-Круглый Лес к Столикой Ведьме, ты тоже отказался бы от сокровищ? — Думаю, ты понимаешь, все не так просто. Мне пришло в голову, что на эти сокровища я могу многое купить. — Что, например? — Например, тебе заводную куклу. Хороший дом рядом с лесом и речкой, много новых платьев маме и тебе. Мы смогли бы отремонтировать и заново оштукатурить дедушкин дом и даже обнести его забором. — Но ведь Джонни-бедняк ни секунды не раздумывал! Он сразу же сказал — нет! — Ему легко, он ведь самый свободный человек на свете. У него нет никого, кому он хотел бы купить новые платья, заводную куклу, нет дома, который нужно бы отремонтировать, оштукатурить и обнести забором. — Вот пошел бы ты в услужение к Столикой Ведьме, и попал бы к ней в рабство. — В этом вся и штука. К сожалению. — Знаешь, что я подумала? — Что? — В последний момент ты бы понял: ох, не чистое тут дело. И отказался бы. Так ведь? — Да. Согласен. Думаю, я бы все-таки не пошел в услужение к Ведьме. — Ну вот видишь! Пусть уж лучше у меня не будет заводной куклы. Ведь и Джонни-бедняк вон оставил Ведьму с носом.
Глава третья, В КОТОРОЙ У ДЖОННИ-БЕДНЯКА БОЛИТ НОГА И КОЛЕТ СЕРДЦЕ
И в самом деле Джонни-бедняк оставил Столикую Ведьму с носом. Здравствуй и прощай! Тем более, что смутное подозрение по поводу того, что он имеет дело с ведьмой, у него все же было. Так что он шел довольно быстро, торопясь поскорее убраться подальше от этого странного дома. Однако Столикая Ведьма была сделана не из того теста, чтобы вот так, за здорово живешь, выпустить жертву из своих рук. Прежде всего она должна была дать выход своей злобе. Обратившись вихрем, Столикая понеслась над лесом, ломая на ходу деревья. Джонни-бедняку тоже здорово досталось. «Ну и погодка», — пробормотал он, стремглав несясь вперед. Всякое у него бывало. Ему в дороге приходилось не раз попадать и в бури, и в град, и в грозу, так что вихрь его не очень-то испугал. Наконец Столикая немного вывихрилась. «Надо бы еще что-нибудь придумать, — решила она, — пока этот недотепа не выбежал за пределы моих владений». Недолго думая она, встряхнувшись, превратилась в огромную волчицу. Да как защелкает зубами! Как завоет! Весь лес так и содрогнулся от страха! «Только волков еще не хватало», — мелькнуло в голове у Джонни-бедняка, и он, не раздумывая, припустил еще быстрее. Волчий вой слышался все ближе и ближе, и Джонни-бедняк даже почувствовал на спине дыхание злобного зверя. Понял он, что тут не до шуток, и помчался изо всех сил. А Столикой только того и надо. Она тут же превратилась в небольшой пенек прямо на тропинке, по которой бежал Джонни-бедняк! Хлоп! И Джонни-бедняк споткнулся! Да как растянется прямо на дорожке! Грохнулся он так, что аж земля задрожала. И к сожалению, что-то к тому же хрустнуло в ноге. — Нога! — вздохнул Джонни-бедняк. Действительно, он сломал ногу. Джонни хотел было подняться, да не смог. Нога ныла, ее то и дело пронзало болью. Столикая Ведьма между тем быстро обратилась опять дряхлой старухой. Она поспешно стала оправлять юбку, приводить в порядок растрепавшиеся волосы. — Сейчас подойду к нему, — буркнула она, — пообещаю его вылечить. Помогу ему доковылять ко мне домой, а уж оттуда его светлости никогда не выбраться. Не будь я знаменитой Столикой Ведьмой! Она очень торопилась, потому что видела, что Джонни-бедняк лежит на самой границе ее земли, причем в ее владениях находится только сломанная нога, а туловище, голова, руки — уже за их пределами. И Ведьма торопилась заманить юношу к себе. Если обманом не удастся, то, на худой конец, силой. Но пока она приводила в порядок волосы и платье, рядом с Джонни-бедняком появилась какая-то девушка. — Кошачий хвост тебе в глотку! — злобно пробормотала Столикая Ведьма. — Что же теперь делать? — Ой-ёй-ёй, бедненький, да ты ногу себе сломал, — проговорила между тем девушка. Джонни-бедняк так удивился, увидев девушку, что даже забыл о сломанной ноге. Он поспешно сел. Тут ему явно повезло: в один миг он целиком оказался вне владений Столикой. — А-а т-ты кто такая? — заикаясь, пробормотал он. А заикаться Джонни стал потому, что никогда еще не видел такой красивой девушки. То есть даже не в красоте дело… Он никогда не видел такой милой, точнее говоря, такой красивой и славной девушки. Ай-яй-яй, тут ногу Джонни-бедняка опять пронзило болью, и боль эта отдалась в сердце.
Девушка тем временем помогла ему встать, и они вместе двинулись к ее дому. — Обопрись смелее на мое плечо, — проговорила девушка. — Нет! — решительно отказался Джонни-бедняк. — Я такой тяжеленный, что ты еще упадешь, чего доброго. — Не упаду, — сказала девушка, — иди-ка сюда. Нога у тебя сильно болит? — Довольно сильно, — ответил Джонни-бедняк, — но еще сильнее меня что-то колет в спину. — Вот как? — удивилась девушка. — И меня тоже! А что, вы думаете, кололо им в спину? Это стальной иглой своего злобного взгляда буравила спины молодых людей Столикая Ведьма. — Ну остановитесь же! Кошачий хвост вам в глотку! Я вам еще покажу! — бормотала она в бессильной злобе.
— Девушка, которая помогла Джонни-бедняку, и есть Арника? — Конечно! Она пошла в лес за грибами и увидела, как какой-то человек бежал, бежал и вдруг — хлоп! — свалился как подкошенный и не может подняться. Вот она и поспешила ему на помощь. — И они уже полюбили друг друга? — Мне кажется, да. Потому что у них обоих заныло сердце. А у Джонни-бедняка сердце даже кольнуло. — Люди очень быстро могут полюбить друг друга? — Это по-разному бывает. Но важно не то, быстро или медленно, а по-настоящему или нет. — А есть и не настоящая любовь? — Нет. Просто бывает так: два человека считают, что полюбили друг друга, а на самом деле это вовсе не так. — Но Арника и Джонни-бедняк на самом деле полюбили друг друга, а не вовсе не так, правда? — Это скоро выяснится. — А как мы это выясним? — Это станет ясно из их поступков. — А что они сейчас делают?
Арника отвела Джонни-бедняка к себе в замок с тридцатью шестью башнями, наложила ему повязку, приказала затопить баню и накормить его. При этом она была очень веселой и счастливой, такой ее в замке никогда не видели. Придворные и слуги перешептывались между собой: — Что это случилось с нашей Арникой? Вон какая веселая да счастливая! И все после того, как у нас в замке появился этот, со сломанной ногой? И Арника удивлялась сама себе: «Что это со мной? Почему я так весела? Уж не с тех ли это пор, как у нас поселился молодой человек?» Король Эштёр только улыбался в усы, потому что прекрасно знал, отчего так весела Арника. Конечно! Его дочь влюбилась в Джонни-бедняка! А Джонни-бедняк все стонал, вздыхал, вечно был недоволен. Можно было подумать, что его беспокоит сломанная нога. Но он стонал, вздыхал и привередничал вовсе не из-за ноги, беспокоило его сердце. Оно прыгало и скакало, словно веселый козленок. Когда Арника была рядом, сердце Джонни-бедняка прыгало от радости. Когда девушки не было поблизости, сердце волновалось в ожидании Арники. Видно, сердцу хотелось, чтобы Арника все время сидела на краю кровати Джонни-бедняка. — Только этого еще не хватало! — бранил Джонни-бедняк свое прыгающее козленком сердце. — Ты забыло, что я самый свободный человек на свете?! Сегодня я здесь, а завтра — там. Разве не понимаешь, никто мне не нужен! Но сколько бы он ни отчитывал свое сердце, оно продолжало счастливо биться. Волей-неволей Джонни-бедняк был вынужден признаться себе, что любит Арнику. Белый свет ему без девушки был не мил, лес казался мрачным и неприветливым, странствия больше не влекли его, даже огромный голубой небосклон казался бесцветным и холодным, похожим на стеклянный колпак. — Вот и пришел конец твоей свободе, Джонни! — вздыхал Джонни-бедняк.
— Это все из-за того, что он влюбился в Арнику? — Да, Джонни-бедняк думал именно так. — А как пришел конец его свободе? — Он уже не может просто так бродить по белу свету, ему теперь надо уделять внимание Арнике. Теперь он чувствует ответственность за нее. — Как это? Если Джонни-бедняк захочет побродить по белу свету. Арника непременно отпустит его. — Я тоже так думаю. Но представь себе, в один прекрасный день Джонни захочется побродить по белу свету, а Арника в это время заболеет. Джонни тогда придется остаться дома, чтобы ухаживать за ней, лечить ее, заботиться о ней. — Но если бы Арника заболела, Джонни-бедняку просто не захотелось бы уходить из дома! Он сам бы стал ухаживать за ней, лечить ее, заботиться о ней. Разве не так? — Ну что ж, резонно. — Вот видишь. Значит, Джонни-бедняк по-прежнему остается самым свободным человеком на свете. — Давай подождем немного. Может быть, он сам об этом догадается.
Когда нога у Джонни-бедняка зажила, он радостно заплясал посреди комнаты. Потом поблагодарил Арнику, а затем, покраснев, проговорил: — Арника, я хочу еще кое-что сказать тебе. И Арника покраснела, потупила взор и стала смотреть на кончики своих туфелек. — Я люблю тебя, — произнес Джонни-бедняк. — И я тебя тоже, — прошептала едва слышно Арника. Они обнялись, поцеловались, а потом, взявшись за руки, направились к королю Эштёру. Король Эштёр сразу все понял. — Я догадываюсь, дети мои, что вы хотите мне сказать. Вы собираетесь пожениться. Благословляю вас, дети мои. Но у меня есть одна просьба. Я верю: вы любите друг друга. Но я буду верить еще больше, если ваша любовь выдержит испытание временем. Ты, Джонни, отправляйся бродить по свету и через полгода, если не разлюбишь мою дочь, возвращайся сюда. Ты же, Арника, жди его. И если через полгода он вернется, а ты по-прежнему будешь гореть желанием выйти за него замуж, мы устроим пир на весь мир. Согласны? Джонни и Арника были немного огорчены. Но делать было нечего, и они согласились.
Глава четвертая, В КОТОРОЙ ВСТУПАЮТ В ДЕЙСТВИЕ ЗЛЫЕ ЧАРЫ СТОЛИКОЙ ВЕДЬМЫ И, К СОЖАЛЕНИЮ, ЛЮБОВЬ ДЖОННИ-БЕДНЯКА ЧУТЬ-ЧУТЬ ОСЛАБЕВАЕТ
Вот отправился Джонни-бедняк бродить по белу свету, а Арника принялась ждать его. Но скитания по белу свету теперь не доставляли Джонни-бедняку никакого удовольствия. Он уже не свистел ни весело, ни печально и все время думал об Арнике, только о ней. В голове у него была Арника, Арника и только Арника. Арнике тоже казалось, что время тянется очень и очень медленно. Она то и дело заглядывала в календарь, а дни все тянулись и тянулись, словно боялись закатов солнца. Однако пусть медленно, но время все-таки шло. К концу шестого месяца Арника не выдержала и попросила короля Эштёра: — Дорогой отец, давай пойдем посмотрим, не идет ли Джонни. — Но ведь шесть месяцев еще не прошли. — А вдруг он перепутает и придет раньше? — с надеждой в голосе сказала Арника. Вышли они из замка, и двинулись по дороге к лесу, и все смотрели, не увидят ли вдали крошечную точку, не начнет ли она расти, расти, пока не превратится в Джонни-бедняка. При этом король и Арника внимательно следили за тем, чтобы случайно не забрести во владения Столикой Ведьмы, понимая, какими бедами и несчастьями им это может грозить. Но Джонни-бедняк все не шел и не шел, и на глазах у Арники заблестели слезы. — Он, наверное, забыл меня, — жалобно проговорила она. — Ну уж, — укорил ее отец, — еще рано огорчаться. Чего же ты плачешь?! Наконец наступил долгожданный день, когда срок путешествия Джонни-бедняка истек. Арника от радости не чуяла под собой ног. Она надела самое красивое свое платье и вместе с королем Эштёром пошла встречать Джонни. Но на радостях они совсем забыли об осторожности и не заметили, как перешли границу владений Столикой Ведьмы. — Пора бы Джонни и появиться, — заметила Арника. В этот момент большой куст рядом с ними зашелестел, и перед Арникой и королем Эштёром появилась Столикая Ведьма. — Джонни-бедняка поджидаете? — спросила она. — А вот и не дождетесь! Быть ему моим! Кошачий хвост вам в глотку! А вас сейчас же превращу в уток! Что-то зашипело, загремело, затрещало и — хлоп! — по земле, переваливаясь, зашагали селезень и утка. Так были заколдованы Арника и король Эштёр. Что же теперь будет? Они поспешно засеменили домой, переваливаясь с боку на бок по-утиному и громко крякая. А вдогонку им еще долго звучал ехидный, визгливый, победный смех Столикой Ведьмы. Подойдя к Круглому озеру, Эштёр и Арника громко закрякали от удивления. Их замок с тридцатью шестью башнями и тремя сотнями окон исчез, не было нигде и придворных. На берегу озера стоял лишь полуразвалившийся, скособоченный деревенский утятник. Впрочем, по водной глади Круглого озера плавало множество уток, они плескались, ныряли и громко крякали. Это и были придворные. Все они тоже превратились в уток. — Вот так дела, — уныло пробормотал король Эштёр. — Я, выходит, стал королем-селезнем, а ты — принцессой-уткой. — Не беспокойся, отец, — сказала Арника, — скоро появится Джонни и освободит нас от злых чар. Она прыгнула в воду, грустно сделала круг по озеру, а остальные утки вежливо уступали ей дорогу и кланялись, выражая свое почтение, потому что даже в утином обличье Арника выглядела настоящей принцессой.— А Джонни-бедняк сможет освободить их от злых чар? — Надеюсь. — Но он ведь не волшебник! Как же он расколдует их? — Своей любовью. Если он по-настоящему любит Арнику, то непременно сможет расколдовать и ее и короля Эштёра. — Значит, в любви есть волшебная сила? — Да. — Но так бывает только в сказке? — Нет! Не только в сказке. И в жизни тоже.
Джонни-бедняк тем временем шел по лесу, все ускоряя шаг. — Вот здорово, вот хорошо! — радостно пел он во всю мочь. — Шесть месяцев прошли, и теперь мы с Арникой будем вместе! И он мчался во весь дух. Вот он вошел в Квадратно-Круглый Лес, во владения Столикой Ведьмы. — Еще немного — и я в замке короля Эштёра! — обрадовался Джонни-бедняк. В это время ему очень захотелось пить. «Неужели нигде поблизости нельзя выпить воды? Может, найду какой-нибудь ручеек или забреду в чей-нибудь дом — попрошу напиться». И только он это подумал, как за поворотом его взору открылся красивый домик. Он, как радуга, переливался различными цветами, во дворе его росли пальмы и эвкалипты, а в середине двора бил ключ с чистой, кристально прозрачной водой. «Вот здесь я и попрошу напиться», — решил Джонни-бедняк. Он остановился у калитки и громко крикнул: — Эй, есть тут кто-нибудь? Дверь домика распахнулась, и на крыльце появилась необыкновенно красивая девушка, такая красивая, что у Джонни-бедняка рот раскрылся от изумления. Красавица мило улыбнулась ему и спросила: — Что ты хочешь, незнакомец? — Да вот пить очень захотелось, — запинаясь, пробормотал Джонни-бедняк, не в силах отвести глаза от прекрасной девушки. — Проходи в дом, проходи, — пригласила она. Джонни-бедняк вошел, девушка усадила его в плетеное кресло и стала угощать различными напитками, один вкуснее другого. Потом предложила жаркое с хлебом и маслом. — Как хорошо, что ты заглянул ко мне, — проговорила красавица. — Почему? — удивился Джонни-бедняк. — Я ведь тебя давно знаю, — ответила девушка. — Ты Джонни-бедняк. — Откуда ты меня знаешь? — Я видела тебя в замке у короля Эштёра. И… ты не рассердишься, если я тебе скажу? — Что? — Что я полюбила тебя с первого взгляда, — выпалила девушка, потупив глаза. — Знаешь, красавица, — произнес Джонни-бедняк, — я жених Арники, дочери короля Эштёра. К ней сейчас и тороплюсь. — Жалко мне тебя, Джонни, — заметила красавица. — Пока ты бродил по белу свету, Арника совсем забыла тебя. — Неправда! — воскликнул Джонни-бедняк в страхе. — Нет, правда! Она уж давно вышла замуж за какого-то королевича. И вообще забыла, что ты есть на белом свете. Джонни-бедняк побелел как мел, сердце его учащенно забилось. — Не верю, — резко бросил он. — Коль не веришь моим словам, можешь сам в этом убедиться. Они и замок свой забросили, и с Круглого озера ушли навсегда, чтобы ты их никогда больше не нашел. Джонни-бедняк сидел в кресле сгорбившись, как бессильный старик. Руки и ноги его словно налились свинцом, ему казалось, что он больше никогда не сможет пошевелить ими.
— Но ведь она его обманывает! Ведь она не сказала ни единого словечка правды! — Конечно, она все лжет. — Это… это Столикая Ведьма? — Конечно! — Не дай ей заманить Джонни-бедняка в ловушку! — Тут я ничего не могу поделать. Джонни-бедняку самому придется выбираться из беды. — А он выберется? — Увидим.
Глаза прекрасной девушки, вернее, Столикой Ведьмы, загорелись от радости. «Уж теперь-то наверняка Джонни-бедняк будет принадлежать мне со всеми потрохами, — размечталась она, — никуда он теперь, голубчик, не денется! Кошачий хвост тебе в глотку!» — Забудь ты эту Арнику, — проговорила она ласковым голосом, — оставайся со мной. Буду тебе верной женой. Вот увидишь, ты будешь счастлив со мной. Джонни-бедняк смотрел, смотрел на прекрасную девушку, и вот он совсем уж было протянул руку к красавице, как вдруг вспомнилось ему милое, дорогое лицо Арники, и Джонни поспешно отдернул руку. — Неправда! — воскликнул он. — Арника не могла забыть меня! Он вскочил и только сейчас изумленно заметил, сколько злобы в глазах у прекрасной незнакомки. В то же мгновение Джонни вскочил и помчался к Круглому озеру что было мочи. Тогда Столикая Ведьма превратилась в вихрь и понеслась над лесом. Над головой Джонни-бедняка гремел гром, в лицо дул ветер. «Видно, опять я попал к той самой Ведьме, от которой в прошлый раз еле ноги унес. Ну и простофиля! Чуть было не поверил, что Арника забыла меня! Ох и дурак же я!» И он бежал, бежал, что было сил. Столикая опять попыталась устроить трюк с «волком» и «пеньком», но на этот раз Джонни-бедняк был начеку и в два счета выбежал за пределы ее владений. И что же он увидел? Замок-то с тридцатью шестью башнями и в самом деле исчез с лица земли. На берегу Круглого озера высился лишь скособоченный утятник, а в воде плескалась большая утиная стая. Тут Джонни-бедняк опять засомневался: уж не сказала ли Столикая Ведьма правду? Но, поразмыслив, понял, что опять, видно, какое-то колдовство свалилось на его голову. «Пусть мне придется обойти хоть полсвета, я все равно отыщу свою любимую Арнику», — решил он.
Пригорюнившись, Джонни-бедняк уселся на берегу озера, чтобы немного отдохнуть да обдумать, что делать дальше. Так он сидел, размышлял и вдруг заметил, что утки в озере заволновались: захлопали крыльями по воде, закрякали. И вот Джонни-бедняк увидел, как красивая белая утка направилась прямо к нему. Утка вышла из воды, подошла к Джонни, положила голову к нему на колени и грустно-грустно посмотрела на него. Джонни-бедняк тоже печально посмотрел на утку, потом стал поглаживать ее и приговаривать: — Уточка белая, не встречала ли ты мою Арнику? И только он это сказал, как раздался подземный гул, земля вздрогнула — хоп! — и на берегу Круглого озера снова возник замок с тридцатью шестью башнями и тремя сотнями окон, а утки снова превратились в людей. — Эй, эй, эй, эй! Тону! — раздался отчаянный крик откуда-то с середины Круглого озера. Это надрывался не умеющий плавать Главный счетовод его величества. К счастью, другие придворные плавать умели, и Главного счетовода с грехом пополам вытащили на берег. Арника снова превратилась в пригожую девушку. Она даже, кажется, стала еще краше, чем была. Человеческий облик вернулся и к королю Эштёру. Как только немного поутихли радости и восторг по случаю освобождения от злых чар, Арника вдруг в страхе воскликнула: — Ой, Джонни, что с тобой случилось? И вправду, с Джонни произошло нечто необыкновенное. В тот момент, когда всем вернулся человеческий облик, Джонни, наоборот, превратился в селезня. Люди смотрели, дивились и мрачнели. — Черт возьми! Тут что-то не так! — говорили придворные мудрецы. Стали ломать головы придворные мудрецы, умники-разумники. И придворные дураки, дурни и глупцы тоже не остались в стороне. Все шевелили мозгами, но никто ничего не мог придумать. Одно было ясно: Джонни-бедняк освободил всех от злых чар, но сам превратился в селезня. Тут явно не обошлось без колдовства. Правда, это ни на йоту не приблизило их к решению, ведь про колдовскую силу мы с вами и без них знаем. Арника рыдала, плакала, убивалась, слезы так и лились из ее глаз, когда она гладила селезня, и, наконец, она сквозь слезы промолвила: — Раз так получилось, я не хочу быть человеком. Уж лучше я буду уткой, только бы Джонни опять мог стать человеком. И в тот же миг желание ее исполнилось. Джонни-бедняк принял человеческий облик, а Арника снова превратилась в утку. — Так нельзя! — в сердцах закричал Джонни-бедняк. — Ведь это я во всем виноват. Пусть я буду селезнем, а Арника — человеком. Не успел он и рта закрыть, как и его желание исполнилось. Арника вновь приняла человеческий облик, а Джонни стал селезнем. Опять схватились за головы придворные мудрецы и умники: — Что же такое делается? Опять злые чары? — Видно, мы в чем-то ошиблись, — грустно произнес король Эштёр. — Это моя вина, — признался Джонни-бедняк. — Я на мгновение поверил лживым речам Столикой Ведьмы, чуть не согласился остаться у нее, потому что вообразил своей дурацкой головой, что Арника забыла, разлюбила меня. Любовь моя чуть-чуть ослабела, поэтому я заслужил эту горькую участь, и пускай я на веки вечные останусь селезнем. — Ну уж нет! — решительно заявила Арника. — Пусть лучше я всегда буду уткой! — Что вы, что вы! — проговорил Первый министр. — Не надо так убиваться. Один день ты будешь уткой, другой день — Джонни селезнем. Спокойно себе проживете до скончания века. — Но если Джонни будет селезнем, то и я хочу быть уткой! — сказала Арника. — Я хочу быть такой же, как он. Переглядывались и перешептывались друг с другом придворные, но ничего разумного им в голову так и не пришло.
— А если бы Джонни-бедняк ни на секунду не поверил Ведьме? Тогда Арнике не пришлось бы становиться уткой? — Конечно! — Неужели им никак нельзя помочь? — Не знаю. — Послушай! Пусть они пойдут к Семиглавой Фее и попросят, чтобы она развеяла эти злые чары. Семиглавая Фея наверняка сможет помочь им, ведь она самая добрая волшебница на свете. Разве не так? — Но ведь они не знают, где живет Семиглавая Фея. — Так пусть поищут!
Глава пятая, В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО У ЗНАМЕНИТОГО ГРАБИТЕЛЯ КТОНЕ СПРЯТАЛСЯ ЯНЕ ВИНОВАТ УДИВИТЕЛЬНОЕ ЧУТЬЕ НА МЯЧ
К счастью, среди дворцовой челяди была одна древняя старушка, которая тоже не раз слышала о добрых чудесах Семиглавой Феи. — Отправляйтесь-ка вы к Семиглавой Фее. Только она может помочь вам, — посоветовала старушка. — А где живет Семиглавая Фея? — спросила Арника. — Этого я, увы, не знаю, — ответила старушка. — Ничего, мы ее непременно найдем, — решил Джонни-бедняк, — даже если она живет на другом конце света. Недолго думая они попрощались с королем Эштёром, с министрами, с Главным счетоводом его величества, попрощались со всеми обитателями замка и сразу же двинулись в путь. — Хорошо, что мы можем идти и днем и ночью, — заметила Арника. — Как это? — удивился Джонни-бедняк. — Спать-то нам все-таки надо. — Очень просто, — пояснила Арника. — С утра до вечера я буду человеком, а ты — селезнем. Я возьму тебя под мышку и спокойно пойду по дороге. А тем временем ты можешь спать, сколько твоей душе угодно. Вечером же мы поменяемся: ты возьмешь меня под мышку и будешь нести до самого утра. А я спокойно высплюсь. Таким образом мы с тобой не будем терять ни минуты. Увидишь, мы очень быстро отыщем Семиглавую Фею. Джонни-бедняк очень обрадовался: он понял, что Арника к тому же умница-разумница. Он гордился ею. И поскольку в это время как раз стемнело, Джонни-бедняк принял человеческий облик, а Арника стала уткой. Джонни-бедняквзял утку под мышку и быстро зашагал по дороге. Конечно, на этот раз он не преминул обойти стороной владения Столикой Ведьмы в Квадратно-Круглом Лесу. Так они шли целых семь дней и семь ночей и не встретили в пути ни единого человека. — Как ты думаешь, Арника, не сбились ли мы с дороги? — встревожился Джонни-бедняк. — Не бойся, милый, — проговорила она в ответ, — надо только по-настоящему захотеть, и мы непременно отыщем Семиглавую Фею.— Они ведь очень хотят ее найти? — Да. — А если кто-нибудь очень захочет добиться своего, это ему непременно удастся? — Наверное. — Ты в этом не уверен? — Не знаю даже… Точно знаю только то, что надо очень сильно захотеть.
Шли они, шли по берегу какой-то речушки, ярко светило солнце, и Арника несла Джонни-селезня под мышкой. Вдруг на пригорке вдали она увидела отару овец. — Смотри, Джонни, там вон отара, — сказала Арника, — значит, где-то поблизости должен быть и пастух. Может, он знает, где живет Семиглавая Фея. Вскоре они разыскали и пастуха. Он дремал в холодке, в тени большого развесистого дерева. — Я, к сожалению, ничего не слышал о Семиглавой Фее, — покачал головой пастух, — но не советую тебе, дочка, идти дальше этой дорогой, если, конечно, тебе жизнь дорога. — Почему же? — поинтересовалась Арника. — Да тут неподалеку объявилась шайка знаменитого разбойника Ктоне Спрятался Яне Виноват, — объяснил пастух. — Как бы он не ограбил тебя, а то еще отнимет твоего селезня. Обойди эти места стороной от греха подальше. — Спасибо за добрый совет, дядюшка, — поблагодарила Арника, — но я не сверну с пути, даже если поблизости бесчинствует сотня отъявленных головорезов. И она, не раздумывая, двинулась дальше. — Смелая девушка, ничего не скажешь, — пробурчал пастух, — только не попасть бы тебе в беду! Отважная Арника смело шагала вперед с селезнем под мышкой. Но все же в глубине сердца у нее зародилась тревога: лучше бы, конечно, не встречаться с разбойником Ктоне Спрятался Яне Виноват. Не успела она пройти и сказочный километр пути, как за спиной у нее зашевелились кусты. Арника в страхе отпрянула и оглянулась. Из кустов на дорогу выбрался здоровенный усатый мужчина весьма воинственного вида. — Кошелек или жизнь! — прокричал он страшным голосом, от которого кровь стыла в жилах. — Милый, дорогой, знаменитый разбойник, — быстро затараторила Арника. Она, разумеется, сразу поняла, с кем имеет дело. — Смилуйся надо мной, ведь у меня и гроша ломаного нет за душой. — Но у тебя есть селезень, — заметил усатый здоровяк. — Выбирай: селезень или жизнь! Он сделал шаг вперед и протянул руку, чтобы вырвать селезня у Арники. — Уж лучше тогда убей меня! — Девушка скорей спрятала за спину селезня, то есть Джонни-бедняка. Тут знаменитый разбойник громко расхохотался. — Уж не хочешь ли ты потягаться со мной силой?! — громко гоготал он. — Да я дуну, и ты улетишь, как пух одуванчика! — Арника! — едва слышно прошептал Джонни-бедняк. — Мне бы сейчас стать человеком! Арника согласилась: — Быть мне уткой, а Джонни — человеком! Хлоп! И колдовство свершилось. Знаменитый разбойник Ктоне Спрятался Яне Виноват протянул было руку к Арнике, чтобы вырвать у нее селезня. И вдруг, к его величайшему удивлению, вместо хрупкой девушки перед ним возник мускулистый, широкоплечий молодой человек. У разбойника рот открылся от удивления, однако он все же справился с собой и закричал изо всех сил: — А ну отдай утку! В ответ Джонни-бедняк отвесил ему такие две оплеухи, что Ктоне Спрятался едва удержался на ногах. В глазах у него вспыхнули молнии, а потом посыпались искры. — Тут явно не до шуток, — испугался разбойник и пустился наутек. Немного отбежав, он закричал: — Ты еще об этом пожалеешь! Вот соберу своих, мы тебя за милую душу отделаем! Теперь настал черед Джонни-бедняку уносить ноги. Он побежал так, что пятки засверкали. — Пока мы не выйдем за пределы владений этого разбойника, я, пожалуй, буду человеком, — сказал Джонни-бедняк. — Как-никак мне легче с ним справиться. Но на самом деле справиться с разбойником оказалось не так уж легко. К вечеру Джонни-бедняк услышал свист, улюлюканье и треск сучьев. Видно, разбойники нагоняли его. — Вон он! — послышался рев знаменитого разбойника Ктоне Спрятался Яне Виноват. — Хватайте его! Через несколько минут Джонни-бедняк был окружен. Он отчаянно отбивался, но справиться с дюжиной здоровяков во главе с Ктоне Спрятался Яне Виноват он, разумеется, не мог. Разбойники скрутили ему руки, связали веревкой и поволокли в глубь леса в свой лагерь. Там они на радостях пустились в пляс вокруг клетки, в которой заперли Джонни-бедняка. Отъявленный головорез предводитель грабителей Ктоне Спрятался Яне Виноват объявил приговор: — До утра потомишься здесь. К утру придумаю для тебя какую-нибудь особенно жестокую казнь. — А позавтракаем мы жареной утятиной, — добавил его помощник. Через некоторое время разбойники начали устраиваться на ночлег, и вскоре послышался дружный оглушительный храп. А Джонни-бедняку, конечно, было не до сна. Неужели им с Арникой суждено погибнуть от рук грабителей?! Не спала и Арника, но она гнала прочь грустные мысли, ей хотелось скорее придумать, как бы перехитрить Ктоне Спрятался. — Мы должны бежать, Джонни, — тихо проговорила она. — Но как? — Давай подумаем! — Не так-то легко выбраться из этой клетки! Вон какие толстые прутья! Боюсь, ничего не получится! — в отчаянии махнул рукой Джонни-бедняк. Но Арника уже придумала, что можно сделать. Раз! — и она вылезла из клетки, ведь в это время Арника была уткой, вот она и протиснулась между прутьями. Джонни-бедняк как хлопнет себя по лбу! Теперь и он знал, как ему поступить. — До чего же умная у меня невеста! — обрадовался он и скорее проговорил: — Хочу стать селезнем, а Арника пусть станет человеком!
Хоп! И желание его осуществилось. Тут и Джонни не составило труда пролезть сквозь прутья. Теперь они опять могли двинуться в путь. — Видишь, Джонни, — сказала Арника. — Нет худа без добра.
— А это правда, что нет худа без добра? — Так говорят. — Скажи, да или нет. — Бывает худо с добром, но бывает самое худое худо без всякого добра. — А если, например, я порежу ножом палец, какое же здесь добро? — Ты поймешь, что с ножом надо обращаться очень осторожно, узнаешь, что такое боль. — А в том, что дядюшка Винце умер, разве есть добро? — Конечно, нет. Это как раз самое худое худо.
Тут Джонни-бедняк снова принял человеческий облик, Арника же опять стала уткой. Джонни собрался с духом и побежал изо всех сил. Утром разбойники, конечно, обнаружили, что клетка пуста, и пустились в погоню. К полудню они напали на след беглецов и вскоре догнали их. В это время Джонни-бедняк как раз пробегал по арбузному полю. Недолго думая он начал швырять в разбойников арбузы. И вот чудеса: те с необыкновенной легкостью бросились ловить арбузы. Ни один не разбился! Разбойники хватали арбузы руками, останавливали ногами, принимали на голову. Словом, действовали как заядлые футболисты. Джонни-бедняк только удивлялся. Войдя в раж, разбойники даже стали просить Джонни: — Бросай еще, уж очень нам понравилась эта игра! — Ну и чутье у вас на мяч! — удивлялся Джонни. — Что, что? — переспросил Ктоне Спрятался, знаменитый разбойник с большой дороги. — Поразительное чутье на мяч, — повторил Джонни-бедняк. — Бьюсь об заклад, из вас получилась бы отличная футбольная команда. Разбойники удивленно переглянулись между собой: — Что это такое, футбол? Джонни-бедняк соорудил из тряпок мяч и стал обучать разбойников игре в футбол. — Почему это нельзя касаться мяча рукой?! — возмущался Ктоне Спрятался. — Мне все можно! — Вообще, может быть, и можно, — спокойно втолковывал ему Джонни-бедняк, — но в футболе за игру рукой назначается штрафной удар. Наконец и до разбойника дошло, что в футбол надо играть по правилам. К тому же выяснилось, что главарь разбойников так здорово ведет мяч ногой, что лучше и представить себе нельзя. Разбойники играли азартно, самозабвенно, позабыв обо всем на свете. Они были счастливы, ведь они играли в первый раз в жизни и только теперь поняли, что такое радость спортивного состязания. Наконец новоявленные футболисты устали. Ктоне Спрятался Яне Виноват махнул рукой и неожиданно заявил: — Игра что надо, но на это не проживешь. Сейчас мы с тобой разделаемся и опять за работу: грабить на большой дороге, обирать, взламывать, бесчинствовать. — Как это не проживешь? Еще как проживешь! Ведь вы же будете профессиональными футболистами, — уверенно заявил Джонни. — Как это? — с недоверием спросил главарь разбойников. — Вы замечательно играете и можете победить любой футбольный клуб в мире! — Допустим, — продолжал Ктоне Спрятался Яне Виноват, — победить-то победим, а дальше? — А дальше за свою игру вы получите деньги, вполне сможете прожить на них, — сказал Джонни-бедняк. — Ни за что не поверю, — заявил Ктоне Спрятался Яне Виноват, знаменитый разбойник с большой дороги. — Напрасно, — спокойно заметил Джонни-бедняк и терпеливо стал втолковывать грабителям, что к чему, пока они, наконец, не смекнули, что он прав. — Только вы, пожалуйста, умойтесь, побрейтесь, оденьтесь поприличнее, и я отведу вас в ближайший город, там мы и попробуем кое-что предпринять. Положитесь на меня. Разбойники расфуфырились и вскоре вместе с Джонни отправились в ближайший город. Джонни-бедняк пошел прямо на стадион и заявил: — Моя футбольная команда может обыграть любой ваш футбольный клуб. — Ну-ну! — заулыбались служащие стадиона. — Ни за что не поверим, ведь в нашем городе тренируется спортивный клуб «Знаменитость»! А это всемирно известный клуб! Да они сотню голов закатят твоим молокососам! — Готов побиться об заклад на тысячу золотых, — гордо заявил Джонни-бедняк, — мы разобьем их в пух и прах. — Согласны, — заявил от имени горожан бургомистр. — Что ты делаешь, остановись, у нас ведь нет денег, — прошептала Арника на ухо Джонни, — где мы возьмем тысячу золотых, если Ктоне Спрятался Яне Виноват проиграет. — Не бойся, не проиграет! — уверенно заявил Джонни-бедняк, — его приятели играют как черти. — Но ведь по-настоящему они никогда не тренировались, — не унималась Арника. — Тренировались, да еще как! — усмехнулся Джонни-бедняк. — Подумай только, сколько раз им приходилось уносить ноги от полицейских самых разных стран. Да они настоящие стайеры. Они столько бегали, что больше некуда. Ты сама скоро убедишься, как здорово они умеют носиться по полю. Футбольный матч был назначен на следующий день. В полдень на стадионе яблоку негде было упасть. Вот на поле выбежали футболисты спортивного клуба «Знаменитость». Они явно красовались перед публикой: то разминались, то делали небольшие пробежки. Всем своим видом они старались показать, что сейчас наголову разобьют новоявленных любителей футбола и получат в награду тысячу золотых монет. Наконец на поле выбежала и команда Ктоне Спрятался. Тут главный полицмейстер города, сидевший на трибуне стадиона, пробормотал, обращаясь к своему помощнику: — Вот тот центрфорвард очень мне кого-то напоминает, — и кивком головы указал на разбойника Ктоне Спрятался. — Странно, и мне тоже, — проговорил помощник шефа полиции. И вот матч начался. Подобной игры никто никогда в городе не видел! Меньше всего к такому натиску были готовы футболисты прославленного спортивного клуба «Знаменитость». Разбойники не проигрывали ни одного единоборства, каскад финтов демонстрировал Ктоне Спрятался Яне Виноват, знаменитый грабитель с большой дороги. Он носился по полю со скоростью курьерского поезда. Зрители как раскрыли рты от удивления в самом начале, так и просидели до конца поединка. Команда разбойников победила спортивный клуб «Знаменитость» со счетом 9:0. Сам капитан забил пять голов. Вскоре после матча бургомистр отсчитал ему тысячу золотых. Знаменитый грабитель с большой дороги не верил своим глазам. — Самое удачное ограбление никогда не приносило нам столько! — пробормотал он потом, обращаясь к Джонни-бедняку. — Ни в жизнь больше не пойду в разбойники! Так Яне Виноват, знаменитый разбойник с большой дороги, превратился в еще более знаменитого центрфорварда. — Скажи, как тебя зовут? — спросил Ктоне Спрятался у Джонни-бедняка. — Джонни-бедняк, — ответил тот. — Прекрасно, — обрадовался Ктоне Спрятался Яне Виноват, знаменитый центрфорвард, — в знак благодарности мы назовем свою команду твоим именем. Начиная с сегодняшнего дня, мы будем называться спортивный клуб «Джонни-бедняк». Так и пошло. Когда ты научишься хорошенько читать и тебе как-нибудь доведется рыться в старых пожелтевших газетах, ты найдешь в них сообщения о том, что команда спортивного клуба «Джонни-бедняк» легко победила лучшие футбольные команды мира, завоевав при этом Европейский кубок, Кубок Моря-Окияна, Кубок Мира и даже Кубок Кубков.
— Ты спрашиваешь, почему Ктоне Спрятался Яне Виноват и его приятели стали грабителями на большой дороге, если они так здорово умели играть в футбол? Но ведь они не знали о своем таланте. Это Джонни-бедняк обратил внимание на их ловкость. И помог им. — Люди, значит, часто не знают о своих талантах? — Да, очень часто они и не подозревают о своих способностях. И занимаются совсем другим, нелюбимым делом. — А талант есть у всех людей? — Да, у всех. — Точно? — Совершенно точно. — А у меня, например, какой талант? — Вырастешь, тогда будет ясно. — А сейчас у меня нет никакого таланта? — Почему же? У тебя талант задавать вопросы. — Тогда я задам такой вопрос: найдут ли Джонни и Арника Семиглавую Фею? — Если ты хочешь, они могут ее найти сейчас же, но тогда сказке придет конец. — Нет, пусть еще не конец, ладно? — Я тоже так думаю, тем более что Арника и Джонни-бедняк должны еще встретиться с Дéзё Медношахтом. — А кто это такой? — Маленький такой человечек, в очках. Он живет посреди большого, покрытого цветами луга и ждет, чтобы кто-нибудь пришел к нему, но все стараются избегать встречи с ним. — Почему? Этот Медношахт злой? — Вовсе нет. Просто он очень и очень обидчивый.
Глава шестая, В КОТОРОЙ ДÉЗЁ МЕДНОШАХТ УСПЕЛ МНОГО РАЗ ОБИДЕТЬСЯ, НО В КОНЦЕ КОНЦОВ ЕГО ПЕРЕХИТРИЛИ
Весело шагал Джонни-бедняк по дороге, повеселела и Арника. Они были рады, что им удалось так удачно пристроить знаменитого разбойника Ктоне Спрятался Яне Виноват и всю его команду. — До чего же красиво кругом! — радовался Джонни-бедняк. — Теперь я уверен, что прекрасная Семиглавая Фея живет где-нибудь поблизости. — Верно, верно, — согласно закивала головой Арника, — ты только посмотри, какой чудесный луг! А сколько цветов! И правда, луг был очень красивый, брести по нему — одно удовольствие. Вокруг благоухали цветы, нежно склоняясь к путникам; среди густой травы то там, то здесь юркали проворные ящерицы изумрудного цвета. — Удивительно, что мы никого не встречаем, — проговорила Арника, — а ведь жить здесь было бы прекрасно! И в этот момент из густой травы показалась чья-то взлохмаченная темная шевелюра, а потом возникла и фигурка коренастого человечка в роговых очках, за стеклами которых виднелись черные бусинки грустных глаз. — А я не в счет, что ли? — буркнул обладатель черного чуба. — Я что, по-вашему, не человек? — Не обижайтесь, — сказал Джонни-бедняк, — мы вас поначалу не заметили. Тут черночубый заголосил: — Как это вы меня не заметили? Как это так? Не врите! Вы меня издалека увидели. Просто не хотели со мной встречаться. Решили небось обойти меня стороной. И в глазах у него появились крупные слезы. Джонни-бедняк в замешательстве пытался что-то сказать в оправдание, но незнакомец не давал ему и рта раскрыть. Наконец Джонни-бедняку удалось ввернуть несколько слов. — Вовсе я не хотел избежать встречи с тобой, ведь я даже не знаю, кто ты такой! — произнес он. — Ага, опять ты врешь, — запричитал черночубый, — не может быть, чтобы ты не знал обо мне. Ведь я — знаменитый Дезё Медношахт. Все люди почему-то обходят меня стороной. И как ни оправдывался Джонни-бедняк, Дезё Медношахт больше его не слушал. Он продолжал всхлипывать, взвизгивать, рыдать, стонать и захлебываться слезами. Понурив свою черную чубатую голову, он был совершенно безутешен. Добрый час успокаивал его Джонни-бедняк, потом еще час, но все безрезультатно. Дезё Медношахт продолжал утопать в слезах. Наконец Джонни-бедняк обессилел. Повернувшись к Арнике, он прошептал: — Давай оставим этого Дезё Медношахта в покое, мы с ним только зря время теряем. Так мы никогда не найдем Семиглавую Фею. — Джонни, как тебе не стыдно, ты очень нетерпелив! — укоризненно покачала головой Арника. — Не можем мы бросить обиженного, расстроенного человека в беде. Мы должны утешить его. Однако весь день ушел впустую. До самого заката Джонни-бедняку не удалось осушить слезы Дезё Медношахта, успокоить его. — Может, хоть к утру повеселеет? — пробормотал Джонни-бедняк, устраиваясь на ночлег. Утром они поднялись на рассвете. Джонни-бедняк проснулся в прекрасном настроении, и ему казалось, что весь мир вокруг веселый и радостный, но он ошибался. Не успел Дезё Медношахт и глаза продрать, как опять заревел, ткнув пальцем в плечо Джонни-бедняка. — Ты хотел меня бросить, хотел оставить здесь одного, хотел убежать без оглядки, — снова заныл Дезё Медношахт и опять обиделся на целый день. Как ни утешал его Джонни-бедняк, он проканючил до самой ночи. Прошло еще несколько дней, а Джонни-бедняк так ничего и не придумал. — Никогда, видно, не дойти нам до Семиглавой Феи, — отчаивался он. У Джонни даже несколько волосков на голове поседело, а Дезё Медношахт все всхлипывал и всхлипывал, сидя на корточках. — Ой-ёй-ёй, что же нам теперь делать? — спросил Джонни-бедняк у Арники.
Дезё Медношахт услышал его и тут же громко захлюпал носом: — Ага, с ней тебе больше нравится говорить! Тебе с твоей уткой приятнее, чем со мной. Со мной ты вообще не хочешь считаться! И снова надулся на целый день. Ночью Арника что-то прошептала на ухо Джонни. — Ты думаешь, поможет? — усомнился Джонни. — Будем надеяться! — проговорила Арника. На следующее утро, как только Дезё Медношахт открыл глаза и наморщил лоб, размышляя над тем, по какому поводу ему обидеться на этот раз, Джонни-бедняк опередил его. — Ага, — прокричал он, — ты на меня криво посмотрел! Я, видно, надоел тебе вместе с моей уткой, ты ждешь не дождешься, чтобы мы убрались отсюда подобру-поздорову. И он с обиженным видом уставился на Дезё Медношахта. Тот, надо сказать, не на шутку растерялся. Еще никогда в жизни он не был в подобном положении. Не он обиделся, а на него обиделись. Его опередили. — Вовсе нет! — оправдываясь, начал Дезё Медношахт. — Пожалуйста, не обижайся, Джонни, я очень рад, что ты здесь вместе со мной, что твоя утка тоже с нами, и вовсе я не смотрел на тебя криво. — Не верю, — захныкал Джонни-бедняк, — ты меня обманываешь! Я по тебе вижу, что ты нас с уткой терпеть не можешь. Тут силы покинули несчастного Дезё Медношахта. Такого с ним еще не бывало! Не он обиделся, а на него обиделись. Ай-яй-яй! Он схватился за голову и принялся утешать Джонни-бедняка, не понимая, что же все-таки произошло.
— Значит, Джонни-бедняк перехитрил Дезё Медношахта? — Конечно! — У нас тоже есть знакомые, которые обижаются из-за каждого пустяка? — Увы, есть. — А почему они обижаются из-за пустяков? — Потому что считают себя центром земли. Такой человек думает, что только он может попадать в трудные положения, только он, и больше никто. А что и у других могут быть свои заботы, им в голову не приходит. — Но теперь Джонни-бедняк как следует проучил Дезё Медношахта? — Верно. — А Джонни-бедняк обиделся понарошку? — Конечно. Он обиделся исключительно с воспитательными целями. — Ты тоже иногда обижаешься на меня с воспитательными целями? — Да. — А по-настоящему? — К, сожалению, и такое бывает. — Значит, бывает, что и ты считаешь себя центром земли? — Наверное, случается и такое. Но не забывай, бывает и справедливая обида. — А по-справедливому можно обижаться? — Да. — И в таких случаях ты не считаешь себя центром земли? — В таких случаях — нет. — А я? — Ты тоже нет. — А кто же тогда центр земли? — Никто. Вернее, каждый из нас.
Несколько часов подряд молил Дезё Медношахт о прощении, пока наконец Джонни-бедняк не смилостивился и не простил его. — Ну ладно, Дезё, я больше не сержусь, — проговорил он и поспешно, чтобы Дезё Медношахт не успел опять обидеться, рассказал ему историю своих злоключений. А кончил рассказ тем, что теперь они с Арникой ищут Семиглавую Фею. — Так что же вы мне раньше-то об этом ничего не сказали?! — воскликнул Дезё Медношахт. — Как же мы могли тебе сказать, когда ты все время был на нас обижен? Да ты нам слова не давал вставить, вел себя как заносчивый индюк. — Что правда, то правда, — согласился Дезё Медношахт, — но теперь я прошу вас не сердиться на меня. Тем более что я знаю, где живет Семиглавая Фея. — Где? — не смог удержаться Джонни-бедняк, сердце так и забилось у него в груди. Дезё Медношахт показал рукой вдаль. — Вон там, на горизонте, виднеется крытый дранкой дворец. Видишь? — Что-то там виднеется. — Это дворец короля Ай-Ах Тана Кутарбана. Сразу же за дворцом начинается Страна Чудес. Там и живет Семиглавая Фея. — Большое спасибо тебе, Дезё. Оказывается, ты можешь быть умным и приятным, когда не обижаешься по любому поводу. — А мне все время бывает обидно, что люди меня сторонятся. Вот ты говоришь, что я умный и приятный. Это правда? — Да! Если только ты не дуешься по пустякам. — Раз уж вы все равно идете к Семиглавой Фее, попросите ее заодно помочь мне. Надоело мне жить одному. Все один да один. — Тебе можно обойтись и без волшебства, — сказал Джонни-бедняк. — Просто не обижайся на всех по любому поводу, пересиль себя. Если кто-то на тебя криво посмотрел, расспроси этого человека. Может, у него какая-нибудь беда. Тогда лучше постараться помочь ему. — Я? Помочь? — Конечно! Вот нам же ты помог. Мы теперь знаем, где живет Семиглавая Фея. Дезё Медношахт с удивлением посмотрел на Джонни, его вечно хмурый взгляд посветлел, подобрел, глаза засияли. Он долго махал вслед уходящему Джонни-бедняку, а потом стал громко, на весь луг, кричать: — Эй, люди добрые! Приходите ко мне в гости! Спешите на мой луг! Местные жители поначалу недоверчиво отнеслись к приглашениям Дезё Медношахта: вдруг он опять начнет обижаться? Но потом осмелели, подошли поближе, и тогда Дезё Медношахт стал рассказывать им веселые, забавные истории. Дезё больше ни на кого не обижался, со всеми был приветлив и предусмотрителен. — До чего сердечный человек, а мы и не знали! — говорили все о Дезё Медношахте. Джонни-бедняк и Арника даже слышали, как Дезё Медношахт радостно кричит: — Может, я и в самом деле сердечный человек? Да, именно это и кричал Дезё Медношахт.
Глава седьмая, В КОТОРОЙ МЫ ВСТРЕЧАЕМСЯ С БРАТЬЯМИ ЧЕРЕСЧУР И АРНИКА ПОМОГАЕТ ИМ ПОДРУЖИТЬСЯ
Джонни-бедняк был счастлив. Он радовался за Дезё Медношахта и был в восторге оттого, что они с Арникой скоро очутятся в Стране Чудес у Семиглавой Феи.— Но на пути в Страну Чудес они еще должны встретиться с двенадцатью братьями Чересчур. — С какими такими братьями? — Но ты сам однажды сказал, что рядом со Страной Чудес живут двенадцать братьев. — Разве я это говорил? — Конечно! Неужели не помнишь? Братья Чересчур. — А, братья Чересчур. Теперь припоминаю. Конечно, Арника и Джонни встретятся с этими братьями.
Приблизительно на полпути между лугом Дезё Медношахта и королевским дворцом Ай-Ах Тана Кутарбана Джонни-бедняк и Арника проходили мимо старого, полуразвалившегося дома. — Очень пить хочется, — сказала Арника, — давай зайдем, попросим напиться. Так они и сделали. В доме вокруг большого деревянного стола сидели одиннадцать очень мрачных молодцов. Все они были похожи друг на друга, сразу видно, что это братья. Только Джонни-бедняк хотел попросить стакан воды, как вдруг все одиннадцать братьев хором вскрикнули, словно от боли, и все одиннадцать схватились за правую ногу. Причем сделали это одновременно, как по команде. Потом они вскочили из-за стола и стали прыгать по комнате каждый на левой ноге, схватившись за правую ногу. — Болван! Остолоп! Безрукий! Дубина стоеросовая! — кричали они при этом хором. — Что такое? Да не сошли ли вы с ума? — невольно воскликнул Джонни-бедняк, удивленно смотря на братьев. — С ума сошли! С ума сошли! И вовсе мы не сошли с ума! Просто этот безрукий бревно уронил, да прямо на ногу! — Кто уронил? Какое бревно? — Наш двенадцатый брат. Он пошел в лес по дрова да как шмякнет бревно! И теперь у нас у всех болит правая нога. — С чего это вы решили, что все случилось именно так? — удивился Джонни-бедняк. — Так мы это чувствуем! Видишь ли, над нами довлеет страшное проклятье. Если у одного из нас что-нибудь не в порядке, у всех остальных случается то же самое. Ой-ёй-ёй, до чего же болит нога! Представляешь теперь, как ужасна наша жизнь? Недавно вон тот глупец ухитрился поскользнуться и свалиться в реку, а плавать, дуралей, не умеет и, конечно, начал тонуть, задыхаться, звать на помощь. Так мы на берегу едва-едва живы остались. Хорошо, течение вынесло его на берег. — Молчал бы уж! Кто позавчера объелся? А у нас, несчастных, животы болели! Обжора! — Да ты бы лучше помалкивал! Помнишь, как ты заблудился в прошлом году? Мы из-за тебя целых три дня мерзли и голодали! Не мог дороги отыскать! Братья уже готовы были вцепиться в волосы друг другу. Джонни-бедняк даже за голову схватился, взгляд его перескакивал с одного брата на другого. Но они внезапно прекратили перепалку и опять принялись охать и стонать. — Ох, тяжело, ох, тяжко, ох, давит на плечо! — наперебой кричали братья. — Вот дубина, до чего сучковатое бревно выбрал! Ну зачем надо тащить такую тяжесть! Так они долго стонали, охали, ахали, сокрушались. — А сейчас что с вами происходит? — поинтересовался Джонни-бедняк. — Теперь наш полоумный братец домой бревно тащит, то самое, что ногу ему придавило… Выбрал, олух, самое тяжелое. Ой-ёй-ёй-ёй, за что нас так бог наказал?! И вдруг заговорила Арника, она по-прежнему была под мышкой у Джонни-бедняка: — Как вам не стыдно?! Братья удивленно завертели головами: — Кто это сейчас сказал? Неужели твоя утка? У тебя говорящая утка?! — На самом деле это не утка, а моя невеста — принцесса Арника, просто ее злая ведьма заколдовала. — Не ври, мы тебе не верим! — хором закричали братья. При этом они не переставали охать, отдуваться, стонать, корчить рожи и потирать плечо с перекошенными от боли лицами. Как видно, двенадцатый брат усердно тащил бревно к дому. — Я легко вам могу это доказать, — заявил Джонни-бедняк. — Пусть я буду селезнем, а Арника — человеком! Хоп! — и желание мгновенно исполнилось. Перед братьями очутилась Арника во всей своей красе. У братьев вытянулись лица и округлились глаза. — Вот это да! Краси-и-и-вая! — хором воскликнули они, но Арника смотрела на них хмуро, даже с презрением. — А кто из вас обычно говорит заклинание, чтобы вы могли поменяться обличьем? — наперебой стали спрашивать у Арники братья. И тут же глубоко вздохнули и перевели дух: двенадцатый брат, очевидно, опустил бревно на землю, чтобы передохнуть. — Это всегда говорит тот, кто в данный момент человек, — ответила Арника. — А ты не боишься, что в один прекрасный день, когда ты будешь уткой, зашвырнет он тебя куда-нибудь в кусты да там и бросит? А?! Вот и останешься уткой! — Не верите вы друг другу! В этом и есть корень всех ваших бед! — сердито проговорила Арника.
— А это правда, что если бы один из них захотел, другой бы навсегда потерял человеческий облик? — Да. — Мне бы такое никогда в голову не пришло. — И очень хорошо. — А Джонни-бедняку и Арнике? — Ты сама должна понимать, что об этом не может быть и речи! — А вот братьям Чересчур это почему-то пришло в голову. — Из-за дурного склада ума они и страдают. — Это я понимаю. Были бы они дружны, пошли бы да помогли своему двенадцатому брату? Да?! Вот и не пришлось бы стонать и стенать, всем-то вместе куда легче управляться с делами! — Верно! Именно это Арника и собирается объяснить им. — Если бы у нас было бы так же, как у братьев Чересчур — у тебя заболело и мне сразу же больно, это хорошо или плохо? — Я думаю, мы и сейчас как братья Чересчур. У меня очень сердце болит, если с тобой что-нибудь случается. — Я о другом думаю. Вот если бы, скажем, я упала, набила бы себе синяки, оцарапалась, мне было бы больно. А у тебя тоже появились бы синяки и царапины? — А по-твоему, это хорошо или плохо? — Но ведь я бы тогда бегала осторожнее, чтобы не упасть и непричинить тебе боль. — Очень мило с твоей стороны. — А ты бы меньше курил, чтобы я по утрам не кашляла? — Тогда бы я, наверное, совсем бросил курить. — Вот и хорошо. Мы были бы внимательнее друг к другу. Так пусть же Арника скажет братьям Чересчур, чтобы они заботились друг о друге, хорошо? — А она уже сама им это объясняет.
— Эх, вы, глупцы несчастные! — проговорила Арника. — Вы готовы скорее на берегу задохнуться, чем прыгнуть в воду и помочь брату! Готовы три дня мерзнуть и голодать, вместо того чтобы помочь вашему родному брату выбраться из леса! — Вот еще! Так мы и будем друг за другом бегать да в воду прыгать? — заворчали братья. — Но ведь вы могли бы быть самыми счастливыми людьми на свете, — продолжала Арника. — Любой из вас, попав в беду, мог бы рассчитывать на помощь остальных одиннадцати. Среди вас могли царить доверие и любовь. — И правда, — задумчиво произнес старший брат, а остальные круглыми от удивления глазами уставились на Арнику. — Как нам это раньше в голову не пришло? И тут они опять застонали: двенадцатый брат, видно, взвалил себе на плечо бревно. Но теперь уже братья Чересчур мгновенно вскочили со своих мест и побежали. Они помчались навстречу брату — помочь ему. Для двенадцати человек бревно оказалось таким легким, что они и веса-то его не почувствовали. И не пришлось им стонать и стенать от тяжести. Братья легко несли бревно и вдруг хором закричали: — Эй, глаза щиплет. Кто это из нас плачет? — Я, — проговорил двенадцатый брат. — Плачу от радости.
Глава восьмая И ПОСЛЕДНЯЯ, В КОТОРОЙ ВСЕ КОНЧАЕТСЯ ВПОЛНЕ БЛАГОПОЛУЧНО, И МЫ УЗНАЕМ, ЧТО У СТОЛИКОЙ ВЕДЬМЫ ПОЯВЛЯЕТСЯ СТО ПЕРВОЕ ЛИЦО
И опять Джонни-бедняк был счастлив. Радовалась и Арника. Да и как им было не радоваться, ведь на земле еще двенадцать человек стали счастливы. Джонни-бедняк шагал очень быстро, почти бежал, и вскоре они подошли к дворцу короля Ай-Ах Тана Кутарбана. Король сам выглянул из окна, улыбнулся им и приветливо помахал рукой. — Семиглавая Фея уже ждет вас! — весело прокричал он. — Разве она знает, что мы идем к ней за помощью? — Конечно! В этот момент неподалеку зазвучала приятная музыка, и молодые люди вдруг очутились лицом к лицу с Семиглавой Феей. Она приветливо смотрела на них и улыбалась. — Так какая же у вас ко мне просьба? — спокойно спросила она. — Мы бы хотели… Мы пришли, чтобы… — растерялся Джонни-бедняк. — Мы хотели бы… словом, нам бы… пусть мы оба будем или людьми или уж утками… Лишь бы одинаково… словом… если можешь, помоги нам, пожалуйста!.. Ничего не ответила Семиглавая Фея, лишь ласково улыбнулась, но Джонни-бедняк почувствовал: кто-то мягко дотронулся до его руки. То была Арника. Семиглавая Фея вернула ей человеческий облик. Молодые люди обнялись. Они были так счастливы, что забыли обо всем на свете. Так бывают счастливы люди, которые по-настоящему любят друг друга. И вдруг они оба почувствовали легкий укол. Это в их сердца вошли добрые чары Семиглавой Феи, и они поняли, что никакое злое колдовство не сможет больше повредить им.— Они поблагодарили Семиглавую Фею за помощь? — Конечно. — А сейчас они спешат домой, к королю Эштёру, чтобы он тоже стал счастлив, да?
Джонни-бедняк и Арника очень торопились домой. И все при виде их счастливых, радостных лиц становились мягче и добрее, уж очень хороши и милы были эти молодые люди. Один из вечеров они провели у двенадцати братьев Чересчур, другой — у ставшего весельчаком Дезё Медношахта, третий у знаменитого центрфорварда Ктоне Спрятался. Его команда именно в тот вечер в тяжелейшем матче выиграла Кубок Моря-Окияна. А еще через несколько дней Джонни и Арника увидели вдали тридцать шесть башен родного замка на берегу Круглого озера.
— А со Столикой Ведьмой что стало? — А по-твоему, что с ней должно случиться? — Не знаю. А на самом деле ведьмы есть? — Нет, конечно. — Но в этой сказке есть Ведьма. — Ты же сама просила, чтобы она была в сказке. — А теперь я не хочу, чтобы в сказке была Ведьма. — Но ведь как раз сегодня, в двенадцать часов по сказочному времени, Столикая Ведьма потеряет свою колдовскую силу. Именно сегодня истекают семь лет ее колдовской силы, а в сети к ней так никто и не попался. — Выходит, ей так никого и не удалось заманить к себе на службу? — Не удалось. — И что же она сейчас делает?
Столикая Ведьма в это время причитала и охала: — Ох-ох, и часа не пройдет, как я потеряю свою бесовскую силу! О покровительница чертей и ведьм, помоги мне! Помоги еще раз! Пошли же сюда кого-нибудь! Но тс-с! Что это? Шаги! Кто-то идет! — О, покровительница чертей и ведьм, спасибо тебе, услышала ты мои молитвы! — возликовала Столикая Ведьма. Но радовалась она преждевременно. Потому что к ее домику приближались Джонни-бедняк и Арника. А от них исходили волшебные чары добра, которыми одарила их Семиглавая Фея. Столикая тут же поняла: над этими людьми у нее нет и никогда не будет никакой власти. — Ах, это ты, Джонни-бедняк, — зло выпалила она. — Ты погубил меня! Пропади пропадом вся твоя свобода! Провались она в тартарары! Ух! До чего ж я тебя ненавижу, самый свободный человек на свете! — Что это вы, бабушка, так ненавистью исходите? — сказал Джонни-бедняк. — И не надоело вам все время стращать людей, строить козни да злиться! Не надоело вам свистеть, кричать, улюлюкать? Неужели никогда не хотелось вам полюбить кого-нибудь? Сделать доброе дело? Помочь кому-нибудь? — Ах ты глупый добряк! Слюнтяй противный! Да что ты понимаешь?! Знаешь ли ты, как приятно заглядывать в расширившиеся от ужаса глаза людей?! Как здорово промчаться ветром над лесом, так и выкорчевывая деревья?! А как приятно выть по-волчьи! Что ты понимаешь?! — Чепуха все это! — решительно отрезал Джонни. — А вы знаете, что такое любить кого-нибудь? — Нет… — ответила Столикая. — А вас кто-нибудь любил? — Нет… — повторила Ведьма. — Видите! Тогда вы даже представить себе не можете, насколько это приятнее, чем летать над лесом на помеле. — Ты это серьезно? — Еще как серьезно! И думаю, что сейчас вам представляется последняя возможность стать добрым существом. Ведь через пять минут у вас пропадет ваша злая колдовская сила! Верните же свободу людям, которых вы коварно заманили в ловушку и сделали своими рабами. Может, тогда из вас еще получится нормальный человек. — Хорошо, хорошо, я готова попробовать, — испуганно проговорила Столикая Ведьма. — Кошачий хвост вам в глотку! Ладно! Возвращу им свободу! Хлоп! Отворились дверцы темницы, и оттуда один за другим стали выходить пленники Ведьмы. Они жмурились на ярком, солнечном свете, с радостью подставляли бледные лица под лучи ласкового летнего солнышка. — Спасибо тебе, Джонни-бедняк! — наперебой благодарили они своего освободителя. — А тебе мы сейчас покажем! — стали подступать бывшие пленники к Столикой. — Джонни! — взмолилась та. — Не давай меня в обиду! — Хорошо, я помогу тебе, прячься за мою спину, — сказал Джонни-бедняк, а сам стал убеждать бывших пленников Столикой не трогать старуху. — Она теперь никому не причинит зла! Кончились ее колдовские чары! И действительно, не успел он проговорить это, как Столикая Ведьма почувствовала: какой-то обруч, жестко стягивающий ее сердце, лопнул. И ей стало приятно и легко на душе. Она почувствовала нечто необыкновенное, нечто замечательное и, не в силах побороть себя, вдруг стала ласково поглаживать Джонни-бедняка по плечу. Злая колдовская сила ее пропала. Столикая превратилась в обыкновенную старушку с черным платком на голове. — Уж не гоните меня, старую, — взмолилась она, — позвольте у вас остаться. — Конечно, матушка! — сказала ей Арника. — Оставайтесь жить у нас.
— Скажи, если бы у Столикой Ведьмы не пропала колдовская сила, стала бы она тогда доброй старушкой? — Каверзный вопрос. Может, да, а может, и нет. — Значит, она просто вынуждена была стать доброй? — Трудно сказать. Правда, однажды, когда она баюкала маленького Джонни… — У Арники и Джонни-бедняка родился сын? — Да. Так вот, однажды, баюкая маленького Джонни, она задумчиво проговорила: «Знаешь, маленький Джонни, здорово было носиться по воздуху на помеле или обернуться летучей мышью. Страшенным вихрем корчевать вековые деревья тоже неплохо. Но твою добрую и доверчивую улыбку я не променяю ни за что на свете!» — Это она сказала от чистого сердца? — Мне кажется, да. — Значит, теперь сказке пришел конец? — Конечно! — И конец счастливый? — Счастливый, а разве это плохо? — Нет, это как раз хорошо… А в жизни ведь не всегда все хорошо кончается? — В жизни? Нет, к сожалению. — Значит, эта сказка — неправда? — Нет, почему же. Просто это значит, что мы оба очень-очень хотим, чтобы и в жизни все кончалось благополучно. — Я очень-очень этого хочу. Ты ведь сказал, что нужно очень-очень хотеть. Даже если неизвестно, получится у тебя или нет. — Конечно!
Последние комментарии
7 часов 54 минут назад
16 часов 46 минут назад
16 часов 48 минут назад
2 дней 23 часов назад
3 дней 3 часов назад
3 дней 5 часов назад