Музыка теней [Джулия Гарвуд] (fb2) читать онлайн

- Музыка теней (пер. А. О. Сизов) (а.с. Тайна -3) (и.с. Шарм) 867 Кб, 248с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Джулия Гарвуд

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джулия Гарвуд Музыка теней

Кендре Гарвуд.

За ту радость и любовь, которые ты даришь нашей семье.

Ты настоящее сокровище.

Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним; а праведник смел, как лев.

Притчи, 28:1

Пролог

Давно это было. В год свирепых штормов, бушевавших в море, с далеких земель пришли первые орды воинов. Они спустились из-за гор на наше побережье, маршируя парами в сверкающих, словно стекло на полуденном солнце, доспехах, бряцая оружием из каленого железа. Их колонны растянулись, насколько хватало глаз. Они не задумывались о том, чьи владения нарушают, сметая все на своем пути. Шли по нашим красивым землям, забирая лошадей и еду, вытаптывая посевы, насилуя женщин и убивая мужчин. И все во имя Господа.

Они называли себя крестоносцами и искренне верили, что миссия их священна, сам папа благословил их поход. Они должны покорить неверных и силой меча заставить их распахнуть объятия Господу.

Единственный путь в земли, куда вела их вера, лежал через наш перевал. Достигнув побережья, они забрали наши корабли, чтобы переплыть море на пути к своей цели.

В те дни наша маленькая страна называлась Моншансо. Она была небогатой, но мы не роптали. Нами правил король Гренье. Он любил свою страну и хотел ее защитить. Когда захватчики вторглись в наши земли, неся смерть и разрушение, король пришел в ярость, но не позволил гневу взять верх над разумом. Король был мудрым и нашел выход.

Он решил брать пошлину за проход через наши земли. Перевал в горах был узким, и защищать его не составляло труда. Наши воины привыкли к лютым ветрам высокогорных плато. Они могли удерживать перевал месяцами. Зима была на носу.

Предводитель завоевателей был взбешен, услышав о пошлине. Ведь он и его люди свой поход считали священным. Он грозился убить всех до единого в Моншансо, не щадя ни женщин, ни детей, если их не пропустят. Король Гренье стоял перед выбором: либо он и его подданные принимают Господа, либо остаются язычниками, преграждающими путь святым воинам.

В этот судьбоносный момент наш мудрый король принял религию завоевателей. Он сказал предводителю крестоносцев, что он и его подданные тоже поборники Господа и он не преминет доказать это делом.

Он призвал людей Моншансо и огласил им свою волю с балкона королевского дворца. Предводитель крестоносцев стоял позади него.

– С этого дня наша страна будет называться Сент-Бил в честь святого покровителя королевской династии. Он защитник простых людей, – продолжал король Гренье. – Мы поставим статую в его честь на дворцовой площади, а на дверях кафедрального собора повесим иконы с его изображением, чтобы каждый посетивший наши земли, знал о его благодеяниях. Мы также обязуемся уплатить дань папе римскому в знак уважения и повиновения. Пошлина, которую я намерен взимать за проход через наши земли, пойдет на уплату дани.

Предводитель завоевателей оказался в затруднительном положении. Если он откажется платить пошлину – разумеется, золотом, – король не сможет платить дань папе. А что скажет понтифик, узнав о деянии крестоносца? Не отлучит ли он его от церкви?

Проведя ночь в раздумьях, предводитель крестоносцев решил все же заплатить пошлину. Это сыграло огромную роль в истории нашей страны. Теперь любой отряд крестоносцев, желая пройти через наши земли, платил пошлину безоговорочно.

Король остался верен своему слову. Все золото, полученное от крестоносцев, переплавляли в монеты с изображением святого Била с нимбом над головой.

Для золотых монет построили специальное хранилище, а вскоре снарядили корабль, чтобы отправить дань его святейшеству. В один прекрасный день сундуки с золотом погрузили в трюм, на пристани собралась огромная толпа, чтобы посмотреть, как судно отплывет в Рим. Вскоре после этого поползли слухи. Никто не видел, сколько золота погрузили на корабль, да и было ли оно там вообще. Некоторые послы утверждали, что до папы дошли лишь жалкие крохи. Пересуды о несметных богатствах нашего короля накатили волной и отхлынули, как морской прилив.

Вскоре в Святую землю был найден короткий путь, и крестоносцы больше не появлялись в нашем королевстве. Мы радовались наступившему затишью.

Но в покое нас не оставили. Каждый год приезжали люди в поисках легендарного золота. Однажды прибыл барон из самой Англии. До его короля дошел слух о золоте, и он послал гонца на разведку. Наш мудрый правитель позволил барону осмотреть дворец и прилегающие к нему земли, и тот отправился домой ни с чем. Золота он так и не нашел. Поскольку король Гренье был столь гостеприимен, барон предупредил его, что принц Иоанн собирается напасть на Сент-Бил. Как объяснил барон, принц Иоанн вознамерился править миром и завладеть английской короной. Барон не сомневался, что Сент-Бил вскоре присоединится к владениям Англии.

Завоевание началось годом позже. Когда Сент-Бил официально стал частью Англии, поиски золота возобновились. Очевидцы рассказывали, что кладоискатели не оставили камня на камне.

Но если золото и было, то оно исчезло бесследно.

Глава 1

Уэллингшир, Англия

Принцессе Габриеле едва исполнилось шесть лет, когда ей пришлось предстать перед постелью умирающей матери. Два верных стража вышагивали неторопливо, чтобы она поспевала за ними, и проводили ее в покои матери по длинному коридору. Их тяжелые ботинки гулко стучали по холодному каменному полу.

Габриелу в последнее время то и дело звали к постели умирающей матери.

Габриела смотрела на камушек в руке, который нашла. Матушке он непременно понравится. Камушек был маленький, черный, с белой прожилкой зигзагом. Одна сторона – гладкая, как ладошка мамы на щеке Габриелы, другая – шершавая, как папины бакенбарды.

Каждый вечер на закате Габриела приносила маме какое-нибудь сокровище. Два дня назад поймала бабочку. Крылышки у нее были золотые, с пурпурными пятнами. Матушка сказала, что в жизни не видела такой красивой бабочки. Она поблагодарила Габриелу и попросила ее выпустить Божье создание на волю. Габриела открыла окно и выпустила бабочку.

А вчера Габриела нарвала цветов на холме за стенами замка. Запах вереска и меда окружал ее, и ей казалось, что запах этот слаще аромата маминых масел и духов. Она перевязала стебли цветов красивой ленточкой, но как ни старалась, узел завязать не смогла, попросту не умела этого делать. Ленточка развязалась еще до того, как она вручила маме букет.

Рядом с постелью стояла корзина, полная камней, найденных Габриелой. Их матушка очень любила. Этот камушек наверняка ей понравится.

Матушка пообещала, что еще не скоро отправится на небеса, а она всегда держала слово. И сегодня Габриела шла к ней со спокойным сердцем.

По стенам и полу метались солнечные зайчики. Если бы Габриела не была так занята камушком, она бы попыталась догнать их. Она любила играть в этом длинном коридоре. Ей нравилось скакать на одной ноге с камня на камень. Впрочем, до второго сводчатого окна она так ни разу и не добралась не упав. А окон было пять.

Иногда она кружилась так долго, что пол уходил из-под ног, стены мчались перед глазами, и она падала.

Особенно Габриеле нравилось бегать по коридору, когда отец бывал дома. Он был очень высоким, пожалуй, выше любой колонны в церкви. Отец подзывал ее к себе, а когда она подбегала, брал на руки и поднимал высоко над головой. Если они играли во дворе, Габриела протягивала руки к небу, и ей казалось, что она вот-вот достанет до облака. Отец каждый раз делал вид, будто вот-вот уронит ее. Она знала, что этого не случится, и визжала от восторга. Габриела обнимала его за шею, и он относил дочь в покои матери. Иногда он пытался петь, но голоса у него не было, и Габриела хихикала, зажимая ладошками уши, но никогда не насмехалась над отцом.

Сегодня отца дома не было. Он уехал в северную Англию, в гости к своему дяде, Моргану. Но Габриела не волновалась, мама не умрет, если папы не будет рядом.

Стивен, начальник стражи, открыл ей дверь в покои матушки и подтолкнул легонько.

– Вперед, принцесса, – поторопил он ее.

Она повернулась и сердито посмотрела на него:

– Отец велел вам называть маму принцессой Женевьевой, а меня вы должны называть леди Габриела.

– Это здесь, в Англии, вы – леди Габриела, а в Сент-Биле вы – наша принцесса. А теперь поторопитесь, вас ждет матушка.

Увидев Габриелу, мать подозвала ее. Голос у нее стал слабый, она была бледна. Сколько Габриела помнила себя, матушка не вставала с постели. Она объяснила дочери, что ноги ее не слушают, и она разучилась ходить. Но однажды она научится снова. И если случится чудо, она непременно войдет босая в ручей и вместе с дочерью будет собирать гальку.

И конечно же, потанцует с отцом.

В покоях было полно народу. Все расступились, пропустив Габриелу. Священник, отец Гартнер, шептал молитвы в алькове. Королевский лекарь, который постоянно хмурился и мучил маму своими черными пиявками, тоже был здесь. Габриела порадовалась, что сегодня мерзкие создания не пьют мамину кровь.

Рядом с постелью стояли служанки и дворецкий. Матушка отложила вышивание, прогнала слуг и подозвала Габриелу.

– Подойди, дитя мое, посиди со мной, – велела она. Габриела подбежала к матери, забралась на постель и протянула ей камень.

– О, какой красивый, – прошептала мать, взяла камень и стала его рассматривать. – Самый красивый из всех, которые ты мне принесла.

– Матушка, ты всегда так говоришь. У тебя каждый камень самый красивый.

Мать жестом попросила дочь сесть поближе. Габриела придвинулась и сказала:

– Ты не можешь сегодня умереть. Ты обещала, помнишь?

– Помню.

– Но отец рассердится, так что даже не думай.

– Наклонись ближе, Габриела, – сказала мать. – Мне надо прошептать тебе кое-что на ушко.

По блеску в глазах матери Габриела поняла, что та решила поиграть с ней.

– Это секрет?

Толпа придвинулась. Каждому хотелось услышать, что же она скажет дочери.

Габриела оглядела помещение:

– Мама, зачем здесь все эти люди?

Матушка поцеловала ее в щеку.

– Они думают, что я знаю, где спрятаны несметные сокровища, и надеются, что я скажу тебе, где именно.

Габриела хихикнула. Ей нравилась эта игра.

– А ты скажешь?

– Не сегодня, – ответила она.

– Не сегодня, – повторила Габриела так, чтобы все ее слышали.

Мать с трудом села. Дворецкий кинулся к постели и подложил ей под спину подушки. Лекарь поспешил сказать, что цвет лица у королевы стал лучше.

– Мне действительно лучше, – сказала королева. – А теперь оставьте нас, – приказала она, голос ее звучал все громче и громче. – Я хочу остаться наедине с дочерью.

Все покинули покои, лишь две служанки остались у дверей, чтобы, если понадобится, выполнить любую просьбу хозяйки.

– Тебе правда стало лучше, и ты расскажешь мне сказку? – спросила Габриела.

– Да. Какую сказку ты хочешь услышать?

– Про принцессу, – ответила Габриела радостно.

Мама не удивилась. Ее дочь всегда просила рассказать одну и ту же сказку.

– В далекой стране Сент-Бил жила-была принцесса, – начала мама. – Жила она в белоснежном замке на вершине горы. Ее дядя, король, очень любил принцессу, и она была счастлива.

Когда мама замолчала, Габриела нетерпеливо поерзала.

– А принцесса – это ты, да, мам?

– Ты же знаешь, что я. И что это сказка о том, как мы познакомились с папой.

– Знаю, но могу слушать об этом снова и снова.

Мама продолжала:

– Когда принцесса достигла совершеннолетия, ее родители заключили сделку с Джеффри, бароном из Уэллингшира. Принцессе суждено было выйти за него замуж и жить с ним в Англии.

Она знала, что дочь обожает все, что связано со свадебной церемонией, платьями, музыкой, и не упустила ни единой детали. Габриела хлопала в ладоши и радостно кричала, когда мама рассказывала о празднике, особенно когда дело дошло до свадебного торта и медовых пряников. К концу повествования голос мамы стал тише, речь замедлилась. Она утомилась. Девочка, как всегда, взяла с нее обещание не умирать сегодня.

– Обещаю. А теперь твоя очередь рассказать мне сказку, как я учила тебя.

– Как ты учила меня? И как твоя мама учила тебя?

Мама улыбнулась:

– Ты запомнишь ее и будешь рассказывать своим дочерям, чтобы они не забывали о своих корнях и о Сент-Биле.

Габриела приняла торжественный вид, закрыла глаза и сосредоточилась. Это было ее наследством, и мама заверила ее, что однажды она поймет, что все это значит. Она положила руки на колени и открыла глаза. Мама ободряюще улыбнулась ей, и девочка начала:

– Давно это было. В год свирепых штормов, бушевавших в море…

Глава 2

В Англии царили распри. Барон Косуолд из Аксхолма, ближайший советник короля Иоанна,[1] и барон Перси из Уорка, которого король называл своим другом, враждовали последние десять лет, пытаясь уничтожить друг друга. Каждый хотел быть богаче другого, обладать большей властью и влиянием. Быть ближе к королю. Они спорили по любому поводу, и каждый желал заполучить принцессу Габриелу в жены. Они готовы были вцепиться друг другу в глотку при упоминании ее имени.

Короля забавляло их соперничество, и он не упускал случая натравить их друг на друга. Он знал об их страсти к дочери барона Джеффри, Габриеле, но не собирался отдавать ее ни тому ни другому. Но подразнить был не прочь.

О красоте Габриелы ходили легенды по всей стране. Она выросла в графстве Уэллингшир, неподалеку от королевского дворца, вела уединенный образ жизни, а достигнув совершеннолетия, была представлена ко двору. В сопровождении отца, барона Джеффри из Уэллингшира, Габриела была удостоена аудиенции короля. Встреча длилась не более десяти минут, но этого оказалось достаточно, чтобы король Иоанн был пленен ее красотой.

Иоанн славился своим распутством. Соблазнять жен или дочерей своих баронов было для него делом обычным.

Впрочем, Габриелу он не трогал, поскольку ее отец был одним из самых влиятельных и могущественных баронов Англии.

Иоанну и без того хватало распрей под боком. Очередная проблема была ему не нужна. На него нападали со всех сторон, хотя он был уверен, что его вины в том не было. Разногласия с папой Иннокентием III в последнее время лишь усугубились. Поскольку Иоанн отказывался признать назначение папой Стивена Ленгтона епископом Кентерберийским, папа наложил на Англию интердикт.[2] Все службы были отменены, за исключением крещений и исповедей. Но поскольку епископы и священники разбежались, скрываясь от гнева Иоанна, то и эти две службы посетить было практически невозможно.

Отлучение буквально взбесило Иоанна, и он конфисковал все церковные земли и имущество.

Реакция папы была суровой. Он отлучил от церкви и самого Иоанна, лишив его права на престол и правление страной. Он не только отлучил от церкви и без того черную душу Иоанна, чье место в аду, но и освободил его подданных от присяги на верность сюзерену. Теперь бароны больше не обязаны были ему подчиняться.

Из достоверных источников Иоанн знал, что король Франции претендует на английский престол и некоторые бароны подбивают его на вторжение. И хотя король Иоанн был уверен в своих силах и способностях защитить трон, это могло отнять много сил и средств.

Были у короля и другие проблемы. Восстания в Уэльсе и Шотландии становились все более организованными. Король Шотландии, Уильям, его не беспокоил. Он уже присягнул на верность Иоанну. Головной болью короля были горцы. Король Уильям заверял его, что держит кланы в узде, но вожди не слушали никого, кроме старейшин клана.

Чем дальше на север, тем сильнее свирепствовали кланы. Междоусобиц было столько, что за всеми и не уследишь.

Лишь один шотландский вождь, уже преклонного возраста, не представлял угрозы и пользовался заслуженным уважением: Алан Монро. Он был кроток нравом, что для вождя шотландского клана дело неслыханное. Он не роптал, не собирался расширять владения. Возможно, именно поэтому завоевал уважение и любовь.

Чтобы усмирить некоторых ретивых баронов, король Иоанн прислушался к совету шотландского короля и назначил свадьбу леди Габриелы с Аланом Монро. И хотя нужды в том не было, он увеличил ее приданое крупным наделом земли в Северном нагорье. Долина, которую он намеревался подарить молодоженам, называлась Финнис-Флэт. Дом вождя Монро находился в ее юго-восточном конце.

Помолвка на какое-то время успокоит мятежных шотландских баронов, и королю Уильяму не придется подавлять очередной мятеж. Беда в том, что, испытывая симпатии к своим северным собратьям, к восстанию могут присоединиться жители шотландских предгорий.

Когда Алану Монро предложили взять в жены Габриелу, тот с радостью согласился. Он надеялся, что с протекцией короля Иоанна соседние кланы перестанут претендовать на Финнис-Флэт и на его земле наступит долгожданный мир.

Против помолвки возражали только двое: Перси и Косуолд, но с их мнением Иоанн не считался.

Отец Габриелы, Джеффри, также одобрил помолвку. Ему очень хотелось, чтобы дочь осталась в Англии и вышла замуж за настоящего английского барона, дабы он мог навещать ее и внуков, тем не менее он понимал, что Габриела не будет в безопасности до тех пор, пока Иоанн сидит на троне. Барон Джеффри видел, какие похотливые взгляды король бросает на Габриелу. От дальнего родственника, вождя Бьюкенена, он слышал, что шотландский барон, будущий муж Габриелы, человек достойный и не обидит его дочь. Что в устах Бьюкенена было высшей похвалой, поскольку шотландцы никого не жаловали, кроме членов своего клана. Барон Джеффри и вождь Бьюкенен приходились друг другу родственниками по линии жены барона, однако вождь терпеть не мог отца Габриелы, поскольку ненавидел все связанное с Англией, хотя по иронии судьбы сам взял в жены английскую леди.

С благословения короля Иоанна и с согласия барона Джеффри назначили дату свадьбы. Единственным человеком, чьего мнения не спросили и кого поставили в известность в последнюю очередь, была сама принцесса Габриела.

Глава 3

За день до отъезда из Сент-Била у барона Косуолда появилась надежда.

Король Иоанн дал ему какое-то бессмысленное поручение, и он хотел как можно скорее выполнить его. Король наконец-то пообещал ему, что по возвращении в Англию Габриела будет принадлежать ему, Косуолду. Он также заверил Косуолда, что отец Габриелы, презиравший королевского фаворита, не станет чинить препятствий и даст согласие на свадьбу.

Косуолду также было известно, что король послал его соперника, барона Перси, на север, к королю Уильяму. Его поручение требовало времени, и Косуолд рассчитывал вернуться раньше и сыграть свадьбу, пока Перси в отъезде.

Король дал Косуолду совершенно четкие указания. Он должен убедиться, что управляющий, вечно недовольный жизнью низкорослый мужчина по имени Эмерли, которого король Иоанн поставил наместником земель Сент-Била, не обворовывает его.

Иоанн завоевал королевство Сент-Бил несколько лет назад и в жестоком сражении едва не разрушил все до основания. Как только земли оказались в его распоряжении, он приказал обыскать дворец и все церкви. Он хотел знать, остались ли какие-либо сокровища. Король не доверял никому, даже человеку, которого сам назначил присматривать за новыми владениями Короны.

Король все еще не мог забыть слухи о спрятанном золоте, хотя сам считал это полной чепухой. И все же было в этом деле что-то загадочное, и он хотел, чтобы Косуолд разведал, как обстоят дела. Иоанн не верил отчетам Эмерли.

Когда Эмерли впервые появился в Сент-Биле, он опросил каждого старше двадцати. И в ответ услышал примерно одно и то же. До всех доходили слухи о сокровищах. Одни считали, что золото досталось папе, другие – что сокровища украл король Иоанн. Косуолд тоже ничего толком не узнал.

День близился к завершению, и уже стало прохладно, когда Косуолд вышел размять ноги из королевского дворца. Тропинка вела по склону холма к порту. С высоты он видел, как его люди загружают вещи на корабль, готовый к отплытию в Англию. Еще до наступления темноты он будет в каюте, ожидая отлива.

Косуолд закутался в теплый плащ и накинул на голову капюшон. Ему не терпелось убраться подальше от этого Богом забытого уголка.

Он проходил мимо крытого соломой домика и заметил старика, несущего дрова. Старик увидел, как дрожит Косуолд, и бросил вполголоса:

– Это ж надо, замерзнуть на таком теплом ветру.

– Да как ты смеешь, наглец! – рявкнул Косуолд. – Ты что, не знаешь, кто я такой? – Очевидно, старик не знал, что Косуолд представляет власть короля Иоанна и может отправить его на виселицу. – Меня боится даже наместник Эмерли, – хвастливо заявил Косуолд.

Старика не впечатлили его слова.

– Я и правда вас не знаю, – признался он. – Я был в горах, посещал больных. Вернулся совсем недавно.

– Ты лекарь?

– Нет, священник. Я в ответе задуши людские. Я едва ли не последний священник в Сент-Биле. Меня зовут отец Альфонс.

Барон наклонил голову и долго смотрел в лицо старику. Ветра и годы выдубили его кожу, но глаза сияли, как у юноши.

Косуолд подошел ближе, преграждая путь старику.

– Раз ты священник, значит, не можешь лгать, не так ли?

Вопрос удивил старика, но он не подал виду.

– Нет, не могу. Обманывать грешно.

Косуолд кивнул, удовлетворившись ответом:

– Положи дрова и прогуляйся со мной. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.

Священник бросил дрова у запертой двери дома, сцепил руки за спиной и последовал за бароном.

– Давно ты служишь в Сент-Биле? – спросил Косуолд.

– Так давно, что не припомню, сколько лет минуло. Но я доволен. Сент-Бил стал мне домом, и я с сожалением покину его.

– Значит, в лихолетье ты был здесь?

– Вот как вы называете вторжение англичан, которые убили нашего любимого короля, Гренье Второго, и разграбили страну? Лихолетье?

– Отвечай на вопрос, священник!

– Да, я был здесь.

– Знал ли ты короля Гренье до того, как тот умер?

– Хотите сказать, до того, как его убили. – Косуолд не успел ответить на дерзость, поскольку отец Альфонс сразу продолжил: – Да, я знал его.

– Беседовал ли ты когда-нибудь с ним?

– Конечно.

– Знал ли ты принцессу Женевьеву?

Черты старика смягчились.

– Да, я знал ее. Она была племянницей короля… дочерью его младшего брата. Народ Сент-Била любил ее. Им не понравилось, что английский барон взял ее в жены и увез отсюда.

– Барон Джеффри из Уэллингшира?

– Да.

– Свадьба состоялась здесь, не так ли?

– Все верно, здесь. На церемонию пригласили всех жителей Сент-Била.

– А знаешь ли ты, что у принцессы Женевьевы родилась дочь?

– Здесь все об этом знают. Мы не в изоляции. Новости доходят сюда так же быстро, как и в любое другое место. Ее назвали Габриела, и она наша королева.

– Ваш король – Иоанн, – напомнил ему Косуолд.

– Зачем вы задаете мне все эти вопросы?

– Не твоего ума дело. Раз ты жил здесь все это время, до тебя наверняка доходили слухи о спрятанном золоте.

– Так вот что вас интересует, – пробормотал старик.

– Отвечай!

– Да, до меня доходили слухи.

– Правдивы ли они?

Священник отвечал, тщательно взвешивая каждое слово:

– Я так скажу, в сокровищнице короля было много золота.

– Это я и без тебя знаю. Знаю также, что ваш король собирал большую пошлину за проход через земли, и еще знаю о его преклонении перед святым Билом и о дани, которую он обещал уплатить папе.

– О, святой Бил. – Старик кивнул. – Наш покровитель и защитник. Мы очень чтим его.

– Я заметил, – сказал Косуолд с издевкой в голосе. – Куда ни ступи, везде блаженные лица и закрытые в молитве глаза. Узнай папа, что вы поклоняетесь святому, как Богу, отлучил бы вас от церкви.

Отец Альфонс медленно покачал головой:

– Мы не поклоняемся святому. Мы молимся Господу нашему. Мы чтим папу, но считаем, что многим обязаны нашему покровителю, святому Билу. Он не оставляет нас в наших бедствиях.

– Ладно, пусть так, – проворчал Косуолд. – Под взором своего покровителя скажи мне, золото отослали папе?

Священник молчал.

– Отвечай, – потребовал Косуолд. – Ты видел золото?

– За все эти годы я видел лишь несколько золотых монет. Одну из них мне подарила принцесса Женевьева.

Он явно уклонялся от ответа, но Косуолд не собирался отступать.

– Ты видел сокровищницу?

– Лишь однажды, – ответил отец Альфонс.

– Это было до или после того, как папе уплатили дань?

– Прошло так много лет. Моя память уже не та, что была раньше.

Косуолда уязвил столь туманный ответ.

– Ты мыслишь вполне здраво, старик. Именем твоего короля, Иоанна, приказываю отвечать мне. Когда ты видел золото?

Отец Альфонс молчал. Тогда Косуолд, схватив его за шиворот, приподнял над землей.

– Если не скажешь сию же минуту, – прорычал он, – велю выбросить в море все иконы твоего покровителя.

Отец Альфонс ловил ртом воздух. По глазам Косуолда он понял, что тот готов осуществить свою угрозу.

– Я видел золото в сокровищнице после того, как папе уплатили дань.

– Я бы хотел услышать детали, – заявил Косуолд. Священник вздохнул.

– Я только приехал сюда, когда меня привели к королю Гренье Первому. Он был добрым и умным человеком. Он показал мне дворец и прилегающие земли…

– Он показал тебе сокровищницу?

– Да, – ответил священник. – Но это произошло случайно. Не думаю, что король хотел, чтобы я увидел золото. Мы прогуливались по коридорам дворца, мило беседуя, и прошли мимо открытых дверей. И я увидел, что это сокровищница и внутри двое слуг складывают золото в мешки и ставят их друг на друга. Золотые монеты были повсюду: на полках и на полу. И король, и я сделали вид, будто ничего не заметили.

– Что было дальше?

– Шло время. И вот однажды меня призвали к постели умирающего короля, чтобы я соборовал его. Его сын стоял подле ложа и выслушивал последние наставления отца. По пути в покои короля я заметил, что двери в сокровищницу открыты. Но на этот раз сокровищница оказалась пуста. Золота я не увидел. Ни монетки.

– И сколько его спрятано?

– Не знаю.

– А ты сделай предположение, – велел Косуолд.

– Ходили слухи, что золота было достаточно, чтобы выиграть войну. Ведь золото – это сила. На него можно купить все, даже королевство.

– Так где сейчас золото?

– Не знаю. Оно словно испарилось. Возможно, его отправили папе. Если вопросов больше нет, я бы хотел зайти в дом и прилечь, дать отдых своим старым костям.

– Ступай, – сказал Косуолд. – Но держи язык за зубами.

Священник кивнул и пошел по тропе, поднимающейся на холм.

Косуолд презрительно хмыкнул. Как могло такое большое количество золота просто исчезнуть, не оставив следа? И никто его не хватился за все эти годы? Он крикнул вслед старику:

– Значит, ваш глупый король зарыл золото и никому не сказал об этом? Унес тайну с собой в могилу? Коварный был человек.

Отец Альфонс обернулся и, едва сдерживая гнев, ответил:

– С чего вы взяли, что он никому не сказал?

Глава 4

Барон Косуолд кипел от ярости. Не успел он присесть с дороги после возвращения из Сент-Била, как посланник короля оповестил его о помолвке леди Габриелы с вождем Монро. Свадьба состоится в Арбейнском аббатстве через три месяца. Известие повергло его в уныние. Посланник передал также какие-то приказы от короля Иоанна, но Косуолд никак не мог сосредоточиться. И попросил гонца повторить сказанное королем.

Барон с трудом держал себя в руках. Но, добравшись до дома, выпустил пар. Он негодовал, что король не сдержал обещания. Косуолд ворвался в зал, схватил первую попавшую под руку вазу и швырнул на пол. Следом полетела чаша.

Вышла Исла, дочь его сестры, поприветствовать его. Она была робким созданием и боготворила Косуолда, ловя каждое его слово. Она уже привыкла к нраву дяди и потому забилась в угол, чтобы не попасть под горячую руку.

Охваченный гневом, он не сразу заметил ее. Он метался из угла в угол, швыряя на пол все, что попадалось ему на пути. Косуолд вел себя как капризный ребенок, которому не дали игрушку. Он схватил с сундука кубок и запустил им в стену, разбив вдребезги.

– Я сам во всем виноват! – орал он. – Я как глупец поверил этому лживому сыну уличной девки. С чего я взял, что на этот раз все будет иначе?

Исла нервно одернула юбку и отошла от стены. Смеет ли она ответить? Хочет ли он услышать ее ответ? Она закусила губу, обдумывая все «за» и «против». Если она примет неверное решение, гнев дяди обрушится на нее. Однажды так уже случилось, и с месяц после этого она ходила с синяками на руках. Воспоминания об этом охладили ее пыл. Исла хранила молчание, пока Косуолд не остыл.

Спустя десять минут он рухнул на стул и потребовал вина. Слуга кинулся за новыми кубками, чтобы заменить разбитые хозяином. Вскоре ему принесли кроваво-красное вино. Исла поставила кубок перед дядей, но пролила немного через край. Она тут же вытерла пятно подолом, низко поклонилась и попятилась.

Он сделал глоток, навалился на спинку стула, тяжко вздохнул и изрек:

– Не осталось в Англии честных людей. Ни единого.

Только теперь он заметил Ислу и подозвал ее к себе:

– Подойди, дитя мое, сядь рядом. Расскажи, что нового случилось, пока я отсутствовал. Что слышно от Перси? Что замышляет этот бастард?

Исла была серой мышкой, и любое внимание было ей в радость. Она подбежала к столу и села напротив дяди.

– Барона Перси отправили в Шотландию сразу после вашего отъезда в Сент-Бил.

– Это мне известно, – нетерпеливо бросил Косуолд. – Он вернулся?

– Вернулся, – ответила Исла. – Но я слышала от его оруженосца, что через несколько недель он готовится отбыть в Арбейнское аббатство. Барон Перси так расстроился из-за помолвки леди Габриелы, сказал оруженосец, что даже плакал. Видимо, барону дали какое-то очень неприятное поручение.

Это была первая хорошая новость с тех пор, как Косуолд сошел на берег. Он довольно хмыкнул, представив, как Перси распускает нюни.

– Он и правда рыдал, как старуха? И люди видели это? Расскажи поподробнее.

Исла едва не рассказала дяде о том, как Перси в гневе кричал и швырял все, что попадало под руку, узнав о помолвке леди Габриелы и вождя Монро, но вовремя сообразила, что Косуолд только что делал то же самое, и прикусила язык.

– Он поклялся, что женится на ней и без согласия короля, и без согласия отца невесты.

Косуолд расхохотался:

– Вечно он витает в облаках.

Исла потупила взор.

– Хотела бы я, чтобы он не был так требователен к своей будущей супруге.

Косуолд пропустил слова племянницы мимо ушей. Он залпом опустошил кубок, вытер рукавом губы и подбородок и налил себе еще.

– А Перси не сказал, как собирается сдержать клятву?

– Вы имеете в виду, как он женится наледи Габриеле без разрешения?

– Да, именно это я и имею в виду.

Косуолд уже готов был наказать племянницу за то, что та медлит с ответом, когда Исла пробормотала:

– Нет, он ничего не сказал. Тот же оруженосец поведал мне, что, если король не приедет на церемонию, барон Перси будет его представителем.

– Значит, король намерен посетить Арбейнское аббатство?

Исла кивнула:

– Но барон уверен, что король не успеет, потому что его величество сами сказали, что у них еще много дел, не терпящих отлагательства.

– Выходит, Перси надеется, что король не успеет на церемонию, я правильно понял? – Он ухмыльнулся.

Исла снова кивнула:

– Перси хвастался, что король наделил его полномочиями говорить от его имени и принимать решения на свое усмотрение.

От хорошего настроения не осталось и следа.

– Значит, барон Перси волен делать что пожелает? – пробормотал он.

– Так мне сказали. – Исла всплеснула руками и вскричала: – Дядя, вы должны жениться на Габриеле. Ведь я питаю чувства к барону Перси, хоть это нехорошо. И вам это прекрасно известно. Разве вы не видите, как я страдаю?

Косуолд провел ладонью по подбородку.

– Он играет с тобой, Исла, потому что видит, как легко доброе слово может вскружить тебе голову и завоевать твою преданность.

Она прижала руки к груди.

– Я всегда буду предана вам, дядюшка. Когда умер отец, вы приняли меня, и я ни в чем не нуждалась. Я люблю вас и всегда буду вам предана, – пылко повторила она и добавила: – Я знаю, как сильно вы желаете взять в жены леди Габриелу. И если это случится, возможно, барон Перси сделает мне предложение. Я, конечно, не самая красивая девушка в королевстве, но если вы с Габриелой поженитесь, то и я с ней породнюсь. А для барона Перси это должно много значить, ведь правда?

Косуолд не нашелся что сказать. Ему жаль было юную племянницу. Перси никогда не возьмет ее в жены. Косуолд вообще сомневался, что племянница выйдет замуж. Уж слишком она была некрасива. Лицо в оспинах, кожа болезненного желтоватого цвета, губы едва выделялись двумя тонкими линиями, исчезая вовсе, когда она говорила. Из нее получилась хорошая служанка, и сейчас, когда она повзрослела, с ней можно было поговорить. Косуолд привык к ней и не собирался гнать из дому. Но если Исла захотела выйти замуж, то кому же ее сосватать? Приданого у нее не много, если, конечно, он сам не добавит к тому, что оставил ей после смерти отец. Он понимал, что с большим приданым у нее бы не было отбоя от женихов, но не желал делиться тем, что нажил. Косуолд был ее единственным родственником. Когда она поймет, что дядя не станет заботиться о ее приданом, она, конечно, расстроится, но со временем печаль пройдет, она смирится со своей судьбой. Больше ей все равно пойти некуда.

– Надежда умирает последней, – пробормотал он, чтобы хоть что-нибудь сказать. – Не забывай, мы с Перси враги. Не думаю, что он оставит вражду, особенно если я возьму в жены Габриелу. Но похоже, этот трофей все же достанется Монро.

– Вы можете помешать этому, – сказала Исла. – Ведь вы такой умный и хитрый. Вы придумаете, как все устроить. Я слышала, что леди Габриела еще не знает, что ее выдают замуж за вождя Монро.

– Ты питаешь иллюзии, но мне нравится ход твоих мыслей.

– А если барон Перси все же полюбит меня, вы дадите разрешение на свадьбу?

– Дам.

– Спасибо, дядюшка, – прошептала Исла. Теперь, взяв с дяди слово, она вспомнила о хороших манерах. – Как прошла ваша поездка?

Косуолд ослабил ремень, вытянул ноги и развалился на стуле.

– Жалкое местечко, этот Сент-Бил. То жарко, то холодно.

– Вы нашли сокровище короля?

– Нет.

– А оно существует?

– Нет, – ответил он слишком быстро.

Что толку говорить ей правду? Она не умеет держать язык за зубами и в самый неподходящий момент может выболтать все, как с Перси. Любовь делает женщин глупыми.

Косуолд никому не собирался рассказывать, что сокровища существуют на самом деле. Он решил найти их и присвоить. И уж точно не собирался он делиться ни единой монетой с королем Иоанном. Хватит терпеть его ложь. С такими деньжищами Косуолд сколотит армию и возьмет силой все, что захочет. От таких перспектив у него закружилась голова.

Но чтобы мечты стали реальностью, нужно быть практичным. Габриела – ключ к сокровищам. Косуолд полагал, что местоположение клада передается из уст в уста от поколения к поколению. Если он сам не может стать ее мужем, чтобы выведать тайну, значит, нужно сделать так, чтобы она досталась тому, кем он легко может манипулировать. И он знал, кому именно.

– В ближайшие дни я снова уеду, и снова надолго, – заметил Косуолд.

– А далеко?

Он кивнул:

– В Шотландию, к горцам.

Исла ахнула.

– Вы поедете в Арбейнское аббатство?

– Сначала мне нужно встретиться с королем Иоанном и ответить на его вопросы. Я должен рассказать ему о поездке в Сент-Бил. К счастью, он сейчас на севере страны и после встречи с ним я смогу продолжить свой путь в Шотландию.

– В аббатство, – сказала она и кивнула.

– Я должен заехать еще в одно место и лишь затем поеду в аббатство. Я буду на месте задолго до свадьбы.

Исла набралась храбрости и спросила:

– Я знаю, что прошу слишком многого, но есть ли хоть малейший шанс, что вы возьмете меня с собой? Я очень хочу посмотреть на свадьбу принцессы. Уверена, это будет незабываемая церемония.

Ну вот, теперь и она врет ему. Ее нисколько не интересует свадьба леди Габриель! Но там будет Перси, и она хочет видеть его. Косуолд хотел отказать племяннице, но вдруг передумал. Она может пригодиться.

Исла потупила взор, готовая к отказу.

– Хорошо. Ты можешь поехать со мной.

Она вскинула голову. Слезы радости блестели в глазах. Скоро она увидит любимого и, быть может, придумает, как заставить его полюбить ее. Нет ничего невозможного. Исла готова на все, чтобы выйти замуж за барона Перси.

На все.

Глава 5

Они собирались похоронить брата Макхью на поле брани. А чтобы поразвлечься, решили похоронить его заживо.

Поляна, которую выбрали для казни, располагалась на Финнис-Флэт – священных землях клана Макенна. Клан называл это место Долиной Макенны, поскольку многие воины клана окропили кровью это поле. Когда закончилась последняя битва, земля стала черной от крови людей Макенны.

А виной бойни был вождь Кольм Макхью. Могучий вождь и его свирепые воины, словно кипящее масло, заполнили долину, сметая все на своем пути. Их мечи, не зная пощады, разили направо и налево, а от их боевого клича дрожали горы. Для воинов клана Макенна, которые ждали врага у склона холма, зрелище было поистине ужасающим.

И Макхью выделялся на фоне прочих жестокостью в бою. До того дня некоторые воины клана вообще не верили в существование Макхью и его невероятную силу, пока воочию не убедились в достоверности слухов. Макхью походил скорее на разъяренного зверя, нежели на человека.

Кто-то даже говорил, что он наполовину лев, наполовину человек: его лицо будто вытесали из камня, соломенные волосы развевались, словно грива льва, а яростью он не уступал зверю. Он разрубал жертву на куски с такой скоростью, что не было видно меча.

Так по крайней мере рассказывали о нем. Воины постарше лишь посмеивались в усы, слыша подобные речи. Впрочем, и они не могли отрицать, что сила в Макхью нечеловеческая. Некоторые поговаривали, будто дело здесь нечисто, он появлялся перед врагом будто тень, и, лишь пав перед ним на колени, можно было вымолить пощаду. Макхью был непобедим, его еще ни разу не удалось схватить. Единственным предупреждением о его появлении была музыка. Музыка теней. Вместе с музыкой раздавался его боевой клич и в унисон ему свист клинка. Если воин слышал музыку, то в следующую секунду он был уже мертв.

Однако вождь Оуэн Макенна хорошо знал, что Кольм Макхью – человек из плоти и крови. За последний год он дважды стоял вместе с ним и двадцатью другими вождями в большом зале королевского дворца, где они собирались по повелению короля Шотландии. Могучий Макхью не разговаривал с ним лично, но Макенна слышал, как жалят его слова. Когда король огласил, зачем собрал вождей, все посмотрели на Макхью, будто его земли и его сила были важнее владений Макенны. Все дело заключалось в Финнис-Флэт. Долина примыкала к землям обоих кланов. Это были плодородные земли, ни единого камня, здесь паслись отары овец. Местами выращивали ячмень. Но ни один клан не претендовал на долину. Долина принадлежала Иоанну, королю Англии. Шотландский король широким жестом подарил своему союзнику древние земли. Раз за разом Макенна пытался урвать кусок долины себе, но Макхью снова и снова восстанавливал паритет.

Макенна люто ненавидел своего врага! Не проходило и дня, чтобы Макенна не думал о Макхью. Но хуже всего то, что его враг плевал на него. Клан Макенна в глазах Макхью не стоил даже ненависти.

Оуэн понимал, что его гложет грех зависти. Этот грех разъедал его изнутри, но он не в силах был справиться с собой. Он мечтал уничтожить клан Макхью и ради этого готов был продать душу дьяволу, хоть и не признавался в том исповеднику.

Список его притязаний был длинным. Он мечтал о землях Макхью. Он желал войти в союз с кланами Мейтланд, Бьюкенен и Синклер. Он мечтал о его силе и ловкости. Он хотел, чтобы враги также боялись его. Он хотел, чтобы друзья были такими же преданными. Он хотел все, чем владел Макхью. Но больше всего Макенна жаждал отмщения.

И сегодня наконец настал тот день, когда жажда мести будет утолена. Сегодня настал день правосудия.

Какой чудный день для казни… или казней, если удастся убить всех Макхью. Жаль, что он лично не может присутствовать при этом. Но когда его обвинят в преступлении, у него будет полно свидетелей, которые подтвердят, что видели его в Арбейнском аббатстве.

Оуэн тщательно разработал план и лично выбрал солдата, который присмотрит за погребением.

– Самое важное, – наставлял он, – это правильный момент. Ты должен убедиться, что вождь Макхью показался на горизонте, и только тогда начинай закапывать его брата. И ничего не бойся. Стрелы не долетят до тебя, а у его коня нет крыльев. К тому времени как он доберется до поверженного брата, будет уже слишком поздно, а ты вместе с твоими людьми успеешь спрятаться. Отряд солдат будет ждать в роще, и когда Макхью подъедет, они нападут на него. – Он хлопнул в ладоши и злорадно добавил: – Если все пойдет хорошо, то и вождь Макхью, и его брат Лайам будут мертвы еще до наступления темноты.

Воин, которого выбрал Оуэн, был широкоплеч и глуп, звали его Гордон. Оуэн велел солдату повторить приказ, дабы убедиться, что тот все правильно понял.

Поймать Лайама Макхью было проще простого. Они устроили засаду в той самой роще. Макхью жестоко избили, сняли обувь и, привязав за лодыжки к лошади, оттащили в яму, которую заранее вырыли.

Пока ждали появления Макхью, шестеро из семерых оставленных воинов стали обсуждать, как следует его хоронить.

Обсуждение переросло в спор. Трое солдат считали, что нужно закопать его вниз головой, оставив над землей ступни. Когда закончатся судороги, они будут уверены, что он мертв. Трое других предложили бросить его в яму вперед ногами. Они хотели слышать, как он будет молить о пощаде, пока голова его не скроется под землей.

– Он не должен выжить, – возражал один из солдат. – Надо закопать его вниз головой. Так надежнее.

– Пока мы его били, он не издал ни звука, с чего вы взяли, что он будет стенать сейчас? – вторил ему другой.

– Поднимается туман. Он уже мне по щиколотку. Вы все равно не разглядите его лица.

– Стяните с него капюшон и полейте ему на голову воды. Тогда он очнется, – предложил один солдат.

– Закопаем его головой вниз.

– А я говорю – вверх, – крикнул солдат и толкнул приятеля в плечо.

Гордон знал, что еще немного, и начнется потасовка. Он сказал свое веское слово, не сводя взгляда с горизонта. Лайам Макхью отправится в могилу ногами вперед.

Глава 6

В те дни полагалось впервые увидеть жениха перед алтарем, но Габриела надеялась хотя бы издали посмотреть на суженого. Единственное, что она знала овожде Монро, так это то, что он был в летах. Никто не говорил ей, насколько он стар на самом деле, и она томилась в трепетном ожидании. А что, если он так стар, что не может стоять на ногах? Если у него нет зубов, и он ест только жидкую кашицу? Она знала, что возраст и внешность не главное, но что делать, если он дурно воспитан? Или хуже того, если он жесток? Сможет ли она жить с ним?

Мама часто повторяла ей, что не стоит беспокоиться из-за всего на свете. Но разве ожидание неизвестного не повод для беспокойства? Ах, как ей нужен сейчас совет мамы. Она успокоила бы Габриелу, отогнала страхи. Но мама умерла две зимы назад. Габриела понимала, что должна благодарить Бога за то, что мама была с ней так долго, но порой ей очень хотелось с ней поговорить. Сегодня был как раз такой случай, ведь Габриела собиралась замуж.

В Северное нагорье Шотландии она ехала в сопровождении отца, двадцати воинов и прислуги. Направлялись они в Арбейнское аббатство, где и состоится венчание уже через неделю. В комнатах при аббатстве обещали разместить всех сопровождающих.

Двигались тяжело и медленно. Но чем ближе была их цель, тем замкнутее становилась Габриела.

Тропа, по которой они ехали, была разбитой и узкой, но когда они проехали перевал, отец оказался рядом, верхом на скакуне. Барон Джеффри пытался развеять опасения дочери.

Он кивнул на сочную долину внизу:

– Ты заметила, сколько здесь зелени, Габриела?

– Да, отец, заметила, – ответила она печально.

– А ты заметила, какой чистый здесь, в Северном нагорье, воздух?

– Заметила.

Барон не мог оставить дочь в таком унынии.

– Некоторые горцы считают, что отсюда можно дотянуться до неба рукой. Как по-твоему, это возможно?

Обычно мама говорила о возвышенном, витала в облаках и передала эти качества дочери. А отец был человеком практичного склада.

– Думаю, они ошибаются, – ответила Габриела. – Мы недостаточно высоко, чтобы дотянуться рукой до неба. Такое возможно только в Сент-Биле.

– Откуда ты знаешь?

– Мама говорила.

– Вот оно что… – Барон Джеффри грустно улыбнулся. – А что именно она тебе рассказывала?

– Она мне часто это говорила. Говорила, что если стоять у статуи святому Билу лицом к гавани, то будешь ближе к небу, чем в любом другом уголке мира.

Габриела погладила золотой медальон, который носила на шее. Он был сделан из монеты с изображением святого Била. Она носила его с самого детства. Ее мать похоронили точно с таким же.

Отец заметил жест дочери.

– Я тоже по ней скучаю, – сказал он. – Но она всегда будет жить в наших сердцах. – Он вздохнул и продолжил: – А ты заметила, какое здесь голубое небо? Такими же голубыми были глаза у твоей матери.

– Я заметила. А еще я заметила, что вы, папа, беспрестанно указываете мне на то, как красива эта земля. С чего бы вдруг? – В голосе ее звучало лукавство.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо здесь, чтобы ты жила в мире с собой и окружающим. Чтобы была довольна.

Ей захотелось возразить. Разве смысл жизни в том, чтобы быть довольной? А как же страсть и любовь? Неужели об этом можно только мечтать? Почему нельзя сделать так, чтобы было все и сразу? Ей хотелось задать все эти вопросы отцу, но она не смела. Она решила быть такой же практичной, как отец. Она стала взрослой, скоро она станет замужней женщиной, так что пора оставить детские мечты.

– Я постараюсь довольствоваться тем, что имею, папа, – пообещала она.

Продвижение снова замедлилось, поскольку дорога пошла вниз по каменистой гряде. Отец заметил грусть в ее глазах.

– Доченька, – воскликнул он, – ты не на похороны едешь! У тебя свадьба! Радуйся!

– Я постараюсь, – пообещала она.

Через час караван остановился. Нужно было дать лошадям отдых и размять ноги. Отец попросил Габриелу прогуляться с ним.

Оба молчали, пока не дошли до березового леска, по которому бежал ручей.

– Я встречался с вождем Монро и знаю его семью. Он будет добр к тебе.

Она не хотела говорить о своем будущем, но отец, похоже, был настроен серьезно.

– Тогда и я буду добра к нему.

Барон покачал головой:

– Какая же ты своенравная.

Она посмотрела на отца:

– Отец, я вас не понимаю.

Он вздохнул:

– Твоя жизнь изменится после свадьбы. Брак не будет равным. Тебе придется с этим смириться.

– Но ведь вы с мамой были на равных.

Он улыбнулся:

– Были, но это скорее исключение.

– Может быть, и я смогу стать исключением?

– Со временем, возможно, так и будет. Но я не хочу, чтобы ты волновалась по поводу своего будущего мужа. Меня заверили, что он не поднимет на тебя руку, а ведь многие мужья бьют своих жен. – В голосе его прозвучало презрение.

– Отец, мне кажется, вы больше меня переживаете из-за этой свадьбы. Вы хоть догадываетесь, что я сделаю с мужем или любым другим мужчиной, который посмеет поднять на меня руку?

Он огорченно покачал головой:

– Чего уж тут догадываться, я сам тебя тренировал. – Прежде чем она смогла прервать его, он продолжил: – И тем не менее после свадьбы твоя жизнь сильно изменится. Ты не сможешь делать то, что тебе заблагорассудится. Тебе придется считаться с чувствами и желаниями мужа. Придется учиться послушанию.

– Вы хотите сказать, мне придется расстаться со своей свободой?

Он вздохнул. Судя по голосу, дочь расстроилась.

– В каком-то смысле, – ответил он неопределенно.

– В каком-то смысле?

– И после свадьбы, – продолжил барон Джеффри, – тебе придется делить ложе с мужем… – Он замолчал и откашлялся, чтобы скрыть смущение. Говорить с дочерью о супружеских обязанностях было выше его сил. Подумав, он решил, что попросит кого-нибудь из женщин в свите рассказать дочери, что происходит в первую брачную ночь.

– Вы что-то хотели мне сказать? – напомнила Габриела.

– Мы уже недалеко от аббатства, – произнес он. – Пожалуй, в часе езды. А если поедем в другую сторону, то столько же до Финнис-Флэт.

– Еще не скоро стемнеет, может быть, взглянем на долину?

– Ты забыла, что я должен заехать к вождю Бьюкенену и засвидетельствовать ему свое почтение? – Он кивнул в западном направлении. – Когда поднимемся на следующий хребет, я покину вас. Я доберусь до его дома уже затемно. А ты со свитой продолжишь путь к аббатству.

– А можно мне с охраной посмотреть на долину, а потом присоединиться к остальным? Уверена, мы быстро обернемся. Очень хочется посмотреть на земли, которые подарил мне король Иоанн.

Он обдумал ее просьбу и дал согласие:

– Если пообещаешь, что возьмешь всех четверых телохранителей, если захватишь с собой лук и стрелы, если будешь внимательна и осторожна, если обещаешь, что все обойдется без приключений, если вернешься к свите засветло – то так и быть.

Она сдержала улыбку.

– Без приключений, папочка?

Барон Джеффри посмотрел на дочь. До чего же она хороша! Черные волосы, голубые глаза, точь-в-точь как у ее матери. Он испытал прилив отеческой гордости. Габриела умела читать и писать и бегло говорила на четырех языках. Мать Габриелы проследила, чтобы дочь обучили женским премудростям, кроме того, его дочь умела ездить верхом и неплохо стреляла из лука. Да что там неплохо, она била в цель лучше, чем он.

– Без приключений, папочка? – переспросила Габриела, удивляясь рассеянности отца.

Он встряхнулся.

– Ты знаешь, о чем я. Не прикидывайся наивной девочкой. Я знаю, что ты любишь пошалить.

– Ума не приложу, о чем вы…

Он прервал ее:

– Обещай, что обойдется без приключений и шалостей.

Она кивнула:

– Обещаю. Обойдется без приключений и шалостей.

Барон Джеффри неловко погладил ее по плечу и кивнул в сторону лошадей, смущенный собственными чувствами.

Габриела поспешила следом за ним.

– Отец, вы слишком уж беспокоитесь обо мне. Я буду осторожна, как и обещала, так что не хмурьтесь. Ничего со мной не случится.

Двумя часами позже ей пришлось убить человека.

Глава 7

Габриела предотвратила убийство.

А ведь она всего-то и хотела, что развеяться, отвлечься от тяжелых мыслей. И уж точно не хотела становиться свидетелем таких страшных событий.

Поездка началась довольно приятно. Поцеловав на прощание отца и пожелав ему счастливого пути, она с трудом сдерживала себя, чтобы идти, а не бежать к своему коню по кличке Плут. Она даже позволила одному из солдат подсадить ее в седло. Плут гарцевал в нетерпении, почуяв, что ему позволят промчаться с ветерком.

Поскольку барон Джеффри наблюдал за ней, Габриела не дала Плуту пуститься в галоп, как он того хотел. Как благонравная девушка, она пустила коня легкой рысью. У нее было такое чувство, будто отец все прекрасно понимает, но она все же заставила себя повернуться и помахать ему на прощание, прежде чем скрылась из виду.

Габриела ослабила удила, и Плут пустился галопом. Ей казалось, что они летят. Не прошло и нескольких минут, как они поднялись на ближайший холм. Она смеялась от восторга, страхи, гнетущие ее, отступили.

Как обычно, впереди был Стивен, по бокам скакали Кристиан и Люсьен. Фост, самый молодой из телохранителей, ехал позади, прикрывая тыл. Солдаты были так похожи, что могли сойти за братьев. У всех были светлые курчавые волосы, голубые глаза и загорелая, выдубленная ветрами кожа. Одеты они были в мундиры из черной ткани с едва заметной эмблемой королевского дома Сент-Бил над сердцем.

Характерами они заметно отличались. Должно быть, в силу возраста и положения, Стивен, командир маленького отряда, был молчалив и редко улыбался. Кристиан чаще высказывал свое мнение, и его легко было рассердить. У Люсьена было изумительное чувство юмора, Фост был тихоней.

Все говорили на родном языке. Все четверо, как и Габриела, могли говорить на гэльском, но предпочитали не делать этого.

Габриела понимала, как ей повезло, что у нее есть такие преданные телохранители. Они были рядом всю ее сознательную жизнь. Охраняли ее, когда из-за жажды приключений она оказывалась в трудной ситуации, хранили ее секреты даже от отца. Конечно, ее безопасность была превыше всего, но умение держать язык за зубами она ценила не меньше. Они не задумываясь рисковали жизнью ради ее спасения.

Не далее как месяц назад Фосту пришлось заступаться за нее на деревенском рынке. Она прогуливалась вдоль прилавков, когда за ней увязались двое подвыпивших парней с явно распутными намерениями. Фост встал у них на пути, и они даже не поняли, что произошло, когда оказались на земле.

Вспоминался ей и другой случай, имевший место год назад. Габриела пошла в отцовские конюшни проведать жеребенка, недавно появившегося на свет. Она свернула за угол, когда лопнула веревка, которая держала телегу с зерном на вершине холма, у амбаров. Телега покатилась вниз с пугающей скоростью. Кристиан успел отшвырнуть ее в сторону, а сам получил удар колесом по ноге. Нога распухла, и он неделю не мог ходить.

Она поежилась, вспомнив, сколько пришлось пережить этим смелым людям из-за нее. Но были и другие случаи. Когда она была маленькой девочкой, а на часах у ее покоев стоял Стивен, она всегда могла улизнуть на двор, чтобы послушать, как играют музыканты. Вспомнился ей также день, когда они с подругой Элизабет вопреки воле отца убежали на речку, взобрались на иву и упали в воду. Люсьен вытащил их из реки, отвел к кухарке, чтобы та вытерла девочек насухо и нашла им одежду, чтобы барон Джеффри ничего не узнал. Она никогда не забудет день, когда на поляне за замком расположились лагерем изможденные дорогой странники. Ей велели держаться от лагеря подальше, но она считала, что любой приезжий – желанный гость и его надо должным образом приветствовать. Кухарка в это время пекла пирожки с ягодами. Габриела дождалась, пока она выставила их на подоконник, чтобы стыли, бросила пироги в подол и отнесла странникам. Те с радостью приняли дары и предложили девочке прогуляться с ними. Она согласилась и побежала переодеваться. Благо Люсьен и Кристиан были рядом и вовремя остудили ее пыл. Когда служанка спросила ее, откуда у нее на юбке жирные пятна, охранники промолчали, но вечером, оставшись с Габриелей наедине, объяснили ей, чем могло закончиться такое приключение.

Кристиан и Фост были ее телохранителями сравнительно недавно, а вот Стивена и Люсьена она помнила с детства. Что бы ни случилось с Габриелей, кто-то из верных охранников всегда был рядом. Когда матушке стало совсем плохо и она позвала к себе дочь, Габриела сердцем чувствовала, что больше не увидит мать. Два долгих и печальных дня сидели они с отцом возле умирающей женщины и гладили ее руки. Многие слуги приходили проститься с хозяйкой и уходили, а четверо охранников стояли за дверями покоев на страже и преданно ждали. Ни один не покинул своего поста.

Скача по зеленой траве Финнис-Флэт, Габриела размышляла о том, как много они сделали для нее, и возблагодарила Бога за то, что послал ей таких друзей.

Стивен свернул на восток, и Габриела отвлеклась от своих мыслей. Теперь, когда лошади размялись, они перешли на рысь. Вокруг были разбросаны крупные камни, окруженные изумрудной зеленью. Холмы поросли вереском и цветущими травами. Отец рассказывал Габриеле, что вся Шотландия необычайно красива, но здесь, в Северном нагорье, ей казалось, что краше уголка не сыщешь на всем свете.

Чем выше они поднимались, тем прохладнее становился воздух. Аромат сосен щекотал ноздри. Ветер ласкал лицо.

Они поднимались почти два часа и неожиданно оказались на вершине плато. Стивен уже осмотрел местность и доложил Габриеле, что к их цели можно добраться только одним путем.

– Поскольку мы пришли с юга, прямой путь лежит через рощу, и я не уверен, что там можно проехать верхом. Впрочем, возможно, у нас получится.

– А если не получится? – спросил Кристиан.

– Тогда мы пойдем другой дорогой, – ответил Люсьен.

– А Финнис-Флэт за лесом? – спросила Габриела.

– Да, принцесса.

Она прикрыла глаза от солнца ладошкой и осмотрела долину с востока на запад. Лес простирался насколько хватало глаз. Плато было огромным.

– А как далеко тянется лес? – спросила она.

– Я не пытался пройти его до конца, – ответил Стивен и посмотрел на солнце. – Но у нас много времени, и мы можем выяснить.

– Если деревья могут помешать нам, не проще ли объехать с запада или востока? Может, так быстрее? – спросил Люсьен.

Ответил Кристиан:

– Отец принцессы Габриелы сказал нам, что с востока лес тянется по всей равнине, а за лесом озеро Кеник. На западе также леса, и в них живут дикие Бьюкенены.

– Дикие? – Люсьен покачал головой.

– Так их называет барон Джеффри. И судя по тому, что я от него слышал, это не преувеличение.

– Насколько я понимаю, кланы никому не позволяют проходить через свои земли, – вставил Фост.

Габриела нахмурилась и посмотрела на телохранителя:

– Фост, мы сейчас на землях Макенны, и нас никто не попытался остановить.

– Нет, принцесса, – ответил он. – Мы не на землях Макенны. Их владения и впрямь примыкают к Финнис-Флэт с юга, но мы на юго-восточном склоне, а эти земли контролируются кланом Монро, вашего будущего мужа. Поэтому нас и не тронули.

Габриела устремила взгляд на горизонт, но ничего не заметила. С тех самых пор как они оказались на Северном нагорье, она не видела ни души. То ли местные жители прячутся, то ли не желают вступать в контакт, то ли их просто очень мало и они рассеяны по огромной территории.

– Стивен, а что, если нам вернуться и обойти по восточному склону, чтобы зайти с севера? – спросила Габриела.

– Принцесса, разве вы не заметили гору, преграждающую путь с севера? Вождь Бьюкенен рассказал вашему отцу, что под горой крутой обрыв с нависающей над долиной скалой.

– А ваш отец сказал, что единственная тропка, по которой можно спуститься с севера, охраняется. Если вы посмотрите вон туда, то ее можно даже увидеть, – объяснил Люсьен.

– Гора с севера и тропа контролируются кланом Макхью, а они не терпят чужаков, – добавил Фост.

– Не терпят? – переспросила Габриела с усмешкой.

– Они быстры на расправу, – сказал Кристиан.

– Мы не можем допустить, чтобы вы пошли там, – сказал Стивен.

– Вождь Макхью человек опасный, – сказал Фост.

– Верно. Мы слышали, что клан Макхью отличается жестокостью, а их предводитель настоящий дикарь, – добавил Кристиан.

Она покачала головой:

– Мало ли что могут сказать о человеке. Любую гадость.

– Тогда какие будут распоряжения, принцесса? – спросил Стивен. – Какой выберем путь?

– Пойдем прямо и попытаемся пробраться через лес, – сказала она. – По-моему, это самая короткая дорога. Кроме того, неплохо размять ноги.

Стивен поклонился:

– Как скажете, принцесса. Я предлагаю ехать на лошадях так долго, как получится, чтобы спрятать их от посторонних глаз. Фост, останешься с лошадьми, когда нам придется спешиться.

Им удалось довольно далеко углубиться в лес. Дважды они возвращались и искали объездные пути вокруг колючих кустов. Но когда пересекли ручей, лес стал реже и они пошли быстрее. Доехав до опушки, спешились. Габриела передала поводья Фосту и пошла за Стивеном.

Кусты расступились перед ними, когда Стивен поднял руку, чтобы принцесса остановилась. Она замерла и напрягла слух. Сняла с плеча лук и переместила под руку колчан со стрелами. Вскоре она услышала смех.

Она стояла не шелохнувшись. Доносились мужские голоса, но слов было не разобрать.

Габриела подняла руку, чтобы никто не вздумал ей перечить, и осторожно пошла вперед. Она сместилась чуть левее, и долина стала видна как на ладони. Она насчитала семерых мужчин. Все семеро были облачены в монашеские одеяния с накинутыми на голову капюшонами.

Сначала ей показалось, что они хоронят одного из братьев, вознесши молитву за упокой его души. Они стояли вокруг ямы. Рядом с ямой возвышалась куча свежего грунта. Поняв их истинное намерение, Габриела ахнула. Восьмой человек лежал на земле. Одет он был не в монашеское платье, а в перекинутый через плечо выцветший клетчатый плед. Руки и ноги его были связаны, тело покрывали синяки и ссадины.

Габриела подошла ближе. Она почувствовала на плече руку Стивена, но покачала головой и стала продвигаться дальше. Деревья все еще прикрывали ее, но теперь она могла прислушаться к разговору.

Мужчины спорили о том, каким образом бросить пленника в яму. Трое хотели похоронить его головой вниз. Еще трое возражали, предлагая бросить его в могилу вперед ногами. Тот, что молчал до сих пор, вероятно, их главарь, принял окончательное решение.

Но все сходились в одном: пленника нужно привести в чувство, чтобы он понимал, что с ним делают.

Габриеле стало дурно от таких разговоров, хотя ветер доносил до нее лишь обрывки фраз. В каком грехе повинен этот несчастный? Какой закон он нарушил? Но она уже решила для себя, что ни за одно преступление, каким бы тяжким оно ни было, человек не может быть так жестоко наказан.

Вслушиваясь в их разговоры, Габриела поняла, что единственный грех бедолаги в том, что он брат вождя Кольма Макхью.

Наконец их предводитель изрек:

– Хэмиш, присматривай за тем выступом. Мы не станем закапывать Лайама Макхью, пока не объявится его брат.

– Гордон, ты уже говорил мне, что делать, именно этим я и занимаюсь. Но хотелось бы знать, как мы поступим, если вождь Макхью не объявится вовсе, чтобы спасти братца?

– Объявится, – ответил другой. – Когда поймет, что тут происходит, бросится со всех ног, только все равно не поспеет. Братец его уже испустит дух, а мы будем за границей его владений.

– А как он узнает, что это его брата хоронят заживо? – последовал вопрос.

– До него наверняка уже дошли слухи, что его брат в беде, – сказал Гордон. – Лиц он, конечно, с такого расстояния не разглядит, зато разберет тартан на пледе.

– А если не разберет? Расстояние-то большое, – заметил Хэмиш.

– А я говорю, он увидит, что мы хороним Лайама заживо.

– А зачем мы облачились в монашеские платья? Ведь если он не увидит лица брата, то и наших лиц не увидит. Я уже чешусь под этой робой. По мне вши ползают, и воняю, словно свинья.

– Хватит ныть, Кеннет, – приказал Гордон. – Мы надели эти ворованные одежды, чтобы Макхью не признал нас.

– А признает… – Хэмиш замолк, поежившись. – Придумает для нас казнь пострашнее.

Воины согласно загомонили.

– Может, оставить его и унести ноги? – спросил Кеннет и отошел от ямы.

– Не говори ерунды, – сказал Гордон. – Вождь Макхью никогда не узнает, кто мы такие. Думаешь, почему нас наняли в низине? – добавил он быстро, пока не появились новые жалобщики. – И заметь, нам неплохо платят. Хочешь уйти?

– Нет, но… – начал Хэмиш.

– Хватит болтать! – рявкнул Гордон. – Пни его, Роджер, – велел он воину, который стоял к пленнику ближе других. – Может, удастся его расшевелить. Я хочу, чтобы он был в сознании, когда мы бросим его в яму.

Роджер сделал, как ему велели, но Лайам не пошевелился.

– Вряд ли он очнется, – заметил Кеннет. – Похоже, ему недолго осталось жить.

– Не надо было его так сильно бить, Гордон, – пробормотал Хэмиш.

– Мы все приложились, – напомнил ему Роджер.

– Мы делали то, что нам велели, – парировал тот.

Гордон кивнул:

– Вот именно. Хороший солдат должен выполнять приказ.

Кеннет откинул капюшон и почесал за ухом.

– Напомни-ка мне, что сделал Лайам Макхью?

– Я тебе уже десять раз повторял! – гаркнул Гордон, подкрепив слова такой оплеухой, что Кеннет едва не свалился в яму.

– А ты еще разок повтори.

– Мы схватили Лайама и собираемся убить его, чтобы выманить брата из-за гор. А уж здесь его застанут врасплох воины, притаившиеся в леске на востоке.

Кеннет снова почесал за ухом.

– А что с ним сделают, когда поймают?

Гордон покачал головой:

– Убьют и похоронят рядом с братом.

– А из какого клана воины? Ну те, что прячутся в леске? – Он кивнул в сторону деревьев на востоке и вытянул шею, пытаясь хоть кого-нибудь разглядеть.

– Не твоего ума дело, из какого они клана, – ответил Гордон. – Меньше знаешь – крепче спишь.

– Гляньте-ка, похоже, Лайам очухался, – заметил один из воинов и пнул пленника.

Роджер удовлетворенно хмыкнул:

– Отлично, значит, все поймет, когда мы бросим его в яму. Ману, у тебя есть еще вода, чтобы полить ему на голову? Пусть окончательно придет в себя.

– Да ничего он не очухался, – возразил Кеннет. – Даже глазом не моргнул. Подох, похоже.

– Но если мы плеснем на него водой…

– Нету больше воды, – перебил его Ману. – Но можно плюнуть ему в лицо.

Наемники рассмеялись. Габриела услышала последние два имени: Фергус и Катберт. Солдаты вели себя будто на ярмарке. Она знала, что важно запомнить все семь имен, потому что в один прекрасный день их настигнет кара.

Смех Хэмиша оборвался, когда он заметил вождя Макхью.

– Вон он! Вон он едет! – завопил Хэмиш, натягивая на голову капюшон. – Это Макхью!

Все, включая Габриелу, посмотрели на вершину холма. На солнце силуэт воина на коне выглядел размытым золотым пятном.

– У нас полно времени, – сказан Кеннет. – Макхью не сможет прилететь сюда на крыльях.

– Посмотрите, сколько с ним народу. Я насчитал двадцать человек! – воскликнул Ману. Голос его дрогнул.

Гордон был словно на иголках. Ему показалось, что сзади кто-то есть. Он повернулся и схватился за меч. Никого. Осмотрел западный и восточный склоны, но и там никого не увидел.

– Зря теряем время, – сказал он. – Бросайте его в яму. Зароем – и в путь.

Роджер и Катберт схватили Лайама за ноги и потащили к яме. Голова его дернулась на кочке. Фергус схватил его за волосы и посмотрел ему в лицо.

– Глаза у него закрыты, – произнес он разочарованно.

– Они и были закрыты, – вставил Кеннет. Наемники поволокли Лайама к яме, когда услышали отдаленный шум. Огляделись и увидели, что с дальнего конца долины к ним приближаются всадники.

– Наверное, Бьюкенены, – пробормотал Ману. – Отсюда не разглядишь, но, похоже, они.

– Они убьют нас! – вскрикнул Хэмиш. Он обежал вокруг ямы. – Надо спрятаться. Но где?

Катберт и Ману выронили бесчувственное тело Лайама.

– Поднимите его, черт возьми, – прикрикнул Гордон. – Ну, живо! Когда я стаскивал его с лошади, он видел меня. Придется убить его и только потом бросить в яму. Нет времени закапывать его живьем.

Но Катберт, Ману, Роджер и Кеннет не выполнили приказ. Они бежали в кусты следом за Хэмишем и Фергусом.

Гордон вытащил меч. В тот же момент Габриела достала стрелу из колчана и вложила в лук.

Бьюкенены были слишком далеко, так же как и Макхью, их стрелы не могли достать семерых наемников.

Неожиданно дело приняло новый оборот. Из засады выскочили солдаты и бросились в сторону Бьюкененов. В гуще сражения могла оказаться Габриела с ее телохранителями.

Габриела не сводила глаз с Гордона, предводителя этих крыс. Его пленный не шевелился. Лайам лежал на земле, а Гордон стоял над ним с обнаженным мечом, нервно поглядывая на север. Он попятился было, но передумал и решительно шагнул вперед. Габриела понимала, что Гордон не может оставить Лайама в живых, ведь тот видел его лицо.

– Стивен, – прошептала она, – если я промахнусь…

– Вы не промахнетесь.

– И все же. Если я промахнусь, будь наготове.

Гордон решился. Он взмахнул мечом, намереваясь разрубить Лайама пополам.

Стрела Габриелы остановила его. Рука ее не дрогнула, острие пронзило черное сердце Гордона.

Секундами позже земля задрожала у нее под ногами, потому как Бьюкенены и их враги сошлись на поле брани. Звон стали и крики наполнили воздух. Сеча началась.

Битва переместилась в ее сторону. Габриела молилась, чтобы Лайама не затоптали в сражении. К счастью, подоспели Фост и Кристиан с лошадьми. Габриела вскочила на спину Плута и надвинула капюшон на голову. Она надеялась, что в пылу битвы ее не заметят.

Но Стивен преградил ей путь. Он знал, что она задумала.

– Мы с Кристианом проследим за этим. Люсьен и Фост отведут вас к ручью. Торопитесь, принцесса. Вам нужно уходить отсюда.

Габриела не стала тратить время на препирательства. Она пришпорила коня и помчалась к лесу. Спустя какое-то время Стивен и Кристиан присоединились к ним. Она возблагодарила Бога за то, что они не пострадали в сражении.

– Он жив? – Она спешилась и подбежала к Стивену. Лайам Макхью лежал поперек крупа лошади.

– Пока еще дышит, – ответил Стивен.

– Тогда надо спешить. Я знаю, где искать помощь.

Глава 8

Вот и еще одна битва сотрясает криками и лязгом воздух.

Макхью присоединился к сражению. Плотной линией воины надвинулись на врага. Бьюкенены надавили с другой стороны. За считанные минуты враг оказался в окружении. Никакой пощады. Око за око. После окончания битвы поляна была усеяна телами.

Бродик покачал головой:

– Это не его воины, и это не их стрелы. Я не видел такого клейма раньше. Макенна не оставил следов. – Он поднял кусок оборванной веревки. На ней были пятна крови. – Этим они связали твоего брата.

– А я все равно уверен, что это дело рук Макенны, – проворчал Кольм.

– Без доказательств ты не сможешь обвинить его на совете кланов.

– Лайам где-то рядом. – Кольм осмотрелся по сторонам. – Будем искать, пока не найдем его и того, кто его забрал.

– Бьюкенены с тобой, – сказал Бродик. – Пока не свершится возмездие.

Два вождя разделили своих людей на небольшие отряды, несколько часов прочесывали местность, но Лайама Макхью так и не нашли.

Он словно сквозь землю провалился.

Глава 9

Лайам Макхью находился в плачевном состоянии. Его избили, спина была исполосована плетью до костей. Все тело покрывали синяки, на голове кровоточила рана.

Габриела знала, что раненому окажут помощь в Арбейнском аббатстве. Скорее бы туда добраться.

Они скакали, пока не стихли звуки побоища. Тогда Стивен снял безжизненное тело Лайама Макхью с коня и положил на землю. Габриела промыла раны воина, смочив оторванную от платья тряпицу в ручье. Ему нужны были лекарственные настои и мази. Нужно было зашить рану на голове, но она не хотела делать этого сама, дабы не причинять ему боль.

Ручей делал поворот в сосновом бору, уводя их дальше от Финнис-Флэт. Здесь они были в безопасности. Габриела надеялась, что погони не будет. Люсьен и Фост стояли на страже, а Стивен и Кристиан помогали Габриеле. Рана на голове Лайама не переставала кровоточить.

– Принцесса, у вас все платье в крови, – заметил Стивен.

– Не имеет значения, – ответила она. – Меня волнует только раненый. Он потерял много крови.

– Вряд ли он выкарабкается, – сказал Кристиан. – Что мы будем делать с его телом?

Габриела не удивилась прямоте Кристиана. Он не был бессердечным. Просто он был самым практичным среди них.

– Если он умрет, на то воля Божья. Но я сделаю все, чтобы этого не случилось.

– Как и мы, – заверил ее Стивен и добавил: – Этот воин не видел вашего лица.

Она мягко улыбнулась:

– Разумеется, он же не открывал глаз.

– Вы не поняли нас, принцесса, – произнес Кристиан. – Вы можете оказаться в опасности.

Стивен согласился:

– Мы не знаем, кто эти люди, видели они нас или нет. Ваша стрела прервала жизнь предводителя наемников, но остальные сбежали. Если они узнают, что это вы убили их вожака, они могут отомстить. Никто не должен знать, что вы были здесь.

Габриела поняла, что они правы. Но беспокоилась не только о своей безопасности. Если наемники узнают, что она убила одного из них, они станут мстить не только ей, но и ее охране. Этого она допустить не могла.

– И что вы предлагаете? – спросила она.

– Когда приблизимся к Арбейнскому аббатству, Люсьен и Фост проводят вас к свите, – сказал Стивен.

– Вы можете надеть накидку, чтобы скрыть пятна крови на платье, – сказал Кристиан.

– А как же раненый? – спросила Габриела.

– Мы доставим его в аббатство другим путем. Монахи позаботятся о нем.

Кристиан кивнул:

– Если он умрет, вождь Макхью может обвинить в этом вас. Вы слышали, что наемники говорили о нем.

– Да, слышала. И все же они собирались похоронить ни в чем не повинного человека заживо. Так что я не верю ни слову из того, что они говорили. – Они хотели возразить, но она продолжила: – Этот человек теперь на нашей совести. Мы вместе найдем путь в аббатство и войдем туда, чтобы не привлекать внимания. Я оставлю его, лишь когда буду уверена, что он в надежных руках.

– Но, принцесса… – начал Кристиан.

Она не дала ему договорить:

– Монахи – слуги Господа, ведь так? Я попрошу их никому не говорить, как Лайам попал в аббатство. Если я возьму с них слово, они не станут его нарушать.

– Есть еще одно обстоятельство, принцесса, – сказал Стивен. – Вы не можете оказаться посреди распри.

Она знала, что они не отступятся.

– Хорошо. Я предлагаю компромисс. Как только я удостоверюсь, что Лайам в безопасности и за ним присматривают, я удалюсь.

– И вы никому не расскажете о случившемся?

– Никому.

Глава 10

Пробраться в аббатство незамеченными оказалось на удивление легко. Дверь во внешней монастырской стене с южной стороны оказалась распахнута настежь. Монах подпер дверь камнем, чтобы ему легче было затаскивать внутрь мешки с зерном, которые он сгружал с повозки.

Габриела и ее телохранители наблюдали за ним из кустов у обочины дороги. Каждый мешок весил больше самого монаха, настолько тот был тщедушен, хотя и не очень стар, лет пятидесяти. Монах попытался взвалить мешок на плечо, но чуть не упал навзничь и перехватил мешок обеими руками, прижав к животу.

Габриела выехала из укрытия:

– Отец, вам помочь?

Поначалу монах испугался, но потом живо закивал:

– Помощь мне точно не помешает.

Люсьен и Фост направились к повозке, и Люсьен отобрал у него мешок.

– Куда складывать, отец?

– Слева за дверью склад. Если вы сложите зерно туда, буду вам очень признателен. – Он достал платок, вытер потную шею и с улыбкой подошел к Габриеле: – Добро пожаловать. Меня зовут отец Гилрой.

Только сейчас он заметил раненого, который лежал на лошади Стивена.

– А это что такое? – потребовал он объяснений. Он поспешил поближе и, осмотрев раны, ужаснулся: – Что случилось с этим беднягой? Он жив?

– Жив, – ответил Кристиан.

Стивен спешился и взял Лайама на руки:

– Этому человеку, как вы понимаете, нужна помощь. Здесь есть лекарь?

– Да, и не один, – поспешно ответил монах. – Пойдемте, я провожу вас.

Люсьен и Фост закончили с разгрузкой, и Габриела передала Люсьену поводья.

Монах проводил их до двери.

– Как зовут этого человека?

– Его зовут Лайам Макхью, – ответила Габриела.

Реакция отца Гилроя удивила ее. Заслышав имя, он резко остановился. На лице его застыла маска недоверия. Он заметно побледнел.

– Я не ослышался, вы сказали – Макхью? – От волнения он перешел на крик. – Умоляю, скажите, что я неправильно вас понял.

– Тише; отец, не надо кричать, – сказал Стивен.

– Бог мой! Ведь это Лайам Макхью. Если он умрет…

Габриела шагнула к нему.

– Мы надеемся, что при должном уходе он не умрет, – сказала она спокойно.

Отец Гилрой взял себя в руки.

– Да, да, да, разумеется, мы поможем, – произнес он, запинаясь. – Вот что я вам скажу. Если он умрет, нам всем придется заплатить за это. А теперь пойдемте. Рядом с моей кельей есть пустая комната. Мы поместим его туда. Я покажу вам путь и пойду за братом Франклином. Полагаю, он самый опытный из нас.

Люсьен и Фост остались с лошадьми, а Стивен и Кристиан с Лайамом на руках сопровождали Габриелу и монаха в стенах аббатства. Коридор, по которому вел их отец Гилрой, был темным и узким. Пахло как в сырой пещере. Все двери были из растрескавшегося старого дерева. Монах кивнул на одну из дверей:

– Это моя келья.

Он тихонько постучал костяшками пальцев в соседнюю дверь, чтобы убедиться, что комната все еще никем не занята, отодвинул засов, открыл дверь, зашел сам и придержал дверь, чтобы зашли остальные.

Комната была крошечной. На простой деревянной раме лежал соломенный тюфяк. Над постелью было маленькое окошко. Тюфяк покрывало серое шерстяное одеяло. Из мебели в комнате были только стул и сундук. Ведро с водой и ковш стояли на сундуке рядом с двумя свечами.

– Положите его на кровать, только осторожно, – сказал монах. – Пусть отдыхает на боку, чтобы его спина… Боже правый, его бедная спина… – Он тяжело вздохнул. – Полагаю, брат Франклин на вечерней молитве. Что ж, когда я вернусь, то принесу из своей комнаты епитрахиль[3] и масла, чтобы соборовать Лайама Макхью.

Габриела запротестовала:

– Но это же для умирающих.

– А вы можете дать гарантию, что он не умрет?

Она понурилась:

– Разумеется, не могу.

– Тогда он должен быть соборован, чтобы предстать перед Господом чистым.

Монах направился к выходу, но Кристиан преградил ему путь:

– Отец, никто не должен знать, как он попал сюда.

– Тогда скажите, не вы ли нанесли ему эти раны? Я должен знать правду.

– В таком состоянии мы и нашли его, – сказал Кристиан.

– Ну да, иначе зачем вам брать на себя такое бремя, – согласился монах. – Обещаю, никто не узнает о вашей причастности к судьбе брата вождя Макхью, но хотелось бы знать, что с ним случилось?

– С вашего позволения мы не станем называть своих имен, – сказал Кристиан.

Монах покачал головой:

– Боюсь, уже поздно. Стоило мне увидеть эту прелестную леди, и я сразу догадался, кто вы такие. О вашем приезде говорят уже не первую неделю. – Он повернулся к Габриеле и низко поклонился. – Для меня честь лицезреть вас, леди Габриела. Не беспокойтесь, я не выдам ваших секретов.

– Спасибо, отец, – ответила она, но монах уже выскочил в коридор.

– Принцесса, вам пора уходить, – сказал Стивен.

Кристиан кивнул:

– Да, принцесса, пора.

Они беспокоились за нее, и ей жаль было разочаровывать их.

– Я не могу бросить его сейчас. Он слишком слаб. Кто-то должен остаться с ним. Прежде чем уйти, я должна убедиться, что ему обеспечен надлежащий уход.

Переубедить ее было невозможно. Очередной аргумент – мол, придется довериться еще и отцу Франклину – не возымел действия. Она заявила, что отец Франклин тоже человек верующий и не нарушит слова, которое они с него возьмут.

– Чем больше народу знает о нас, тем проще будет нас найти… – начал было Стивен.

– Жизнь этого человека важнее.

– Мы не можем согласиться с этим, принцесса, – сказал Кристиан, – но подчинимся вашему приказу.

Лайам по-прежнему не подавал признаков жизни. Даже не стонал, когда отец Франклин искусно, что Габриела вынуждена была признать, зашивал ему рану. Он предлагал вместо швов прижечь рану каленым железом, но Габриела не разрешила, поскольку рана уже не кровоточила. Была и другая причина. Едва ли воин заботился о своей внешности, но он был красив, и Габриела сочла, что шрам от швов все же лучше, чем обожженная рана.

Лишь убедившись, что все возможное сделано, Габриела решилась вверить жизнь раненого двум монахам.

Солнце уже садилось, когда она оставила Лайама.

Глава 11

У парадного входа в Арбейнское аббатство Габриелу встретили с подобающей помпой.

Настоятель велел позвать его, как только гостья объявится у ворот, и теперь со всех ног бежал навстречу, завязывая пояс вокруг необъятного живота. Попутно он отдавал приказания готовить еду и питье.

Он поклонился и заговорил, запинаясь:

– Какая честь. Какая честь предложить вам наше скромное гостеприимство, миледи. Мы так рады.

Он пожал ей руку и тряс до тех пор, пока она не выдернула ее.

Габриела представила охранников и сказала:

– Спасибо, что разрешили нам расположиться у вас и провести в вашем аббатстве венчание.

– Мы все в предвкушении, каждый готовится к великому событию. Ведь таинство свершится уже через неделю. Этот союз, бесспорно, сблизит наши страны. – Он щелкнул пальцами и велел слуге поторопиться. – Вы, должно быть, голодны и вас мучает жажда. Пройдемте внутрь. Мы накормим вас и ваших солдат. Я полагаю, они не отходят от вас ни на шаг, когда вы покидаете свою страну?

– Это так. Но их общество мне приятно.

Красивая молодая женщина вышла вперед и сунула Габриеле под нос букет цветов. Габриела улыбнулась и взяла букет, после чего женщина сделала неловкий реверанс.

– Чудесные цветы, – сказала Габриела, но женщина уже ретировалась.

– Приятным ли было путешествие? – спросил настоятель.

Габриела с трудом сдержала смех. Интересно, что сказал бы настоятель, узнай он правду? Они в аббатстве уже несколько часов, но он об этом не ведает. Вернувшись к лошадям, Габриела и ее телохранители обогнули аббатство через лес, чтобы выйти к парадным воротам. Эта прогулка заняла всего несколько минут, но поскольку о Лайаме Макхью она проговориться не могла, то лишь сказала:

– Путешествие было приятным, но перед тем, как сесть за стол, я бы желала переодеться.

Плащ прикрывал пятна крови Лайама Макхью. Погода стояла теплая, и настоятель мог решить, что ей нездоровится, поскольку она так тепло оделась.

– Разумеется. Брат Ансельм покажет вам ваши комнаты. Надеюсь, вам в них будет удобно.

– Не сомневаюсь в этом.

– Мы ждали вас несколько раньше и уже стали беспокоиться.

– Приношу вам свои извинения. Здесь так красиво, что я совсем не следила за временем.

Настоятеля ее ответ, похоже, удовлетворил. Он взял ее под руку, и они пошли внутрь.

– Гости прибывают уже не первый день и встают лагерем под стенами монастыря. Большинство из Англии, что неудивительно, но некоторые прибыли издалека: Испания, Франция, и все с подарками по поводу столь знаменательного события. Но подарок ваших подданных из Сент-Била нас просто поразил. Это статуя вашего святого покровителя. Они попросили нас поставить ее в ризнице до церемонии. Полагаю, после свадьбы вождь Монро захочет поставить ее в своей часовне. Другие подарки вы увидите на пиру.

Габриела с улыбкой кивнула. Настоятель болтал без умолку о гостях, подарках и предстоящем торжестве. Похоже, ему еще не приходилось быть свидетелем столь грандиозного события, и она не стала лишать его удовольствия, прерывая на полуслове.

Они вошли в просторный зал, когда настоятель остановился и жестом подозвал человека, идущего им навстречу.

– Я познакомлю вас с вождем Макенна. Он тоже гость, но скоро покидает нас. Вождь, познакомьтесь, это леди Габриела. Наконец-то она приехала.

Мужчина подошел к ним с теплой и искренней, как ей показалось, улыбкой. Шаг его был широким, осанка горделивой. Черные волосы зачесаны назад, а на его красивом лице не было ни единого шрама. Габриела решила, что жизнь его лишена превратностей.

Он поклонился ей:

– Мне говорили, что вы красавица, и теперь я в этом убедился.

– Благодарю за комплимент.

– Вы ведь наверняка знаете, что леди Габриела выходит замуж за вождя Монро, – сказал настоятель.

– Конечно, знаю, – ответил Макенна. – Он мой хороший друг, – сказал он Габриеле, – и по его просьбе я буду присутствовать на церемонии. Это будет великий день для двух стран. Возвращение долины… я хотел сказать Финнис-Флэт… Северному нагорью принесет мир кланам, поскольку вождь Монро проследит, чтобы долиной пользовались мудро. С нетерпением жду церемонии. – Он снова поклонился. – Увидимся там, – сказал он и ушел.

Настоятель подождал, пока он удалился на достаточное расстояние, и сказал:

– Вождь Макенна удивил нас своей щедростью. Он привез нам со своих полей целую телегу зерна. Раньше он не славился такой добротой, поэтому мы очень обрадовались. Вождь стал мудрым человеком. А вот и брат Ансельм. Он проводит вас.

Две комнаты, отведенные Габриеле, находились в самом просторном крыле аббатства. Они оказались на удивление большими, ив них вели несколько дверей. Слуги разбирали ее платья, готовясь к празднику. Габриела не снимала плащ, пока не осталась одна. Она не знала, как объяснить пятна крови на юбке нежного кремового цвета. Она спрятала испачканное платье на дно сундука с одеждой.

Поздно вечером, когда служанки легли спать, Фост и Люсьен проводили Габриелу в комнату к Лайаму. Отец Франклин и отец Гилрой были там и отчаянно спорили.

– Он приходил в себя? – спросила она шепотом.

Франклин улыбнулся:

– Нет еще, но он стонал, и мне кажется, он скоро очнется.

– Не думаю, что он очнется, – произнес вполголоса отец Гилрой. – Его жизнь висит на волоске, Франклин.

– Если он умрет, Кольм Макхью не оставит от монастыря камня на камне. Нужно сообщить ему, что его брат у нас. Пусть заберет его, пока он жив.

– Не думаю, что он умрет, – резко заметил Франклин. – Но согласен, что вождю Макхью следует сообщить о том, что Лайам здесь. Тебе стоит выехать с рассветом.

– Уж лучше я присмотрю за пациентом, а ты поезжай во владения Макхью, – ответил Гилрой.

– Я слишком стар и немощен для такого путешествия, – прошептал Франклин.

Гилрой фыркнул:

– Ничего ты не стар и не немощен, Франклин. Ты просто трусишь, вот и все.

– А ты нет?

– Я тоже. Еще больше, чем ты, – сказал Гилрой. – А еще я старше на два года, поэтому ты должен ехать,а я остаюсь. Мое сердце не выдержит гнева вождя Макхью.

Гилрой повернулся к Габриеле:

– Мы уже битый час спорим.

Габриела нахмурилась:

– Не понимаю, чего вы боитесь. По-моему, вождь Макхью будет рад узнать, что его брат жив.

– Возможно, – предположил Франклин. – Но что, если Лайам умрет прежде, чем Кольм Макхью приедет за ним? Тем более если Гилрой скажет ему, что Лайам еще жив?

– Ты хотел сказать, если ты скажешь ему, что Лайам жив, – резко возразил Гилрой.

– Вы все усложняете, – сказала Габриела. – А Кольму Макхью обязательно надо все рассказать. Он наверняка сходит с ума от беспокойства.

Хотя говорили они негромко, Габриела предложила, выйти в коридор, дабы не тревожить Лайама.

– Лайам нас не слышит, – сказал Франклин. – Он еще не очнулся.

Но Гилрой вышел вместе с Габриелей в коридор и прикрыл за собой дверь.

– Миледи, обещаю вам, мы с Франклином договоримся. Один из нас обязательно известит Кольма Макхью.

– Мои телохранители просили узнать, не нужна ли вам их помощь, чтобы посидеть с Лайамом. Его нельзя оставлять одного.

Гилрой облегченно вздохнул. Идея ему явно пришлась по душе.

– Это весьма кстати. Мы с Франклином обещали вам, что никто не узнает о вашем участии в этом деле, но мы также решили, что не стоит упоминать Лайама вообще. Слишком много возникнет вопросов и домыслов. Мы будем держать все в тайне так долго, как это возможно. Поэтому не станем просить еще кого-то посидеть с ним.

Франклин тоже вышел в коридор.

– Гилрой сказал, что вы не знаете, кто нанес Лайаму такие раны, но мы можем заверить вас, что в стенах монастыря он находится в безопасности. Тем более что рядом ваши телохранители.

– Я бы тоже хотела посидеть с ним, но понимаю…

– Это невозможно, принцесса, – сказал Люсьен.

– Вам нельзя находиться в мужской комнате, – добавил Франклин.

Габриела не стала спорить, поскольку знала, что он прав, и обратилась к отцу Гилрою:

– Но вы обещаете, что один из вас обязательно сходит во владения Кольма Макхью?

Плечи отца Гилроя поникли.

– Да, непременно.

– Надеюсь, вы понимаете, миледи, что, кто бы из нас ни пошел, не вернется, – сказал Франклин.

Гилрой кивнул, соглашаясь, и Франклин похлопал его по плечу:

– Я буду скучать по тебе, Гилрой.

– Это опасное путешествие? – спросила Габриела.

– Путешествие не опасное, – ответил Франклин.

– Дорога отнимет много времени?

– Нет, – ответил Гилрой.

– Мы беспокоимся не о том, как добраться туда, миледи, а о том, как оттуда выбраться.

Габриела считала, что они преувеличивают. Она не верила, что Макхью такой кровожадный, как его расписывают монахи.

– Обещайте, что не станете тянуть с этим, – произнесла она.

– Обещаем, – сказал Гилрой.

Габриела и монах по-разному поняли сказанное. Гилрою понадобилось три дня и три ночи, чтобы собраться с духом и отправиться в путь. И хотя к тому времени Лайам уже достаточно окреп, Гилрой все равно переживал. Он все еще не был уверен, что вождь Макхью отпустит его в аббатство.

Наконец отец Гилрой одолжил лошадь и поскакал по дороге, но путь его лежал не во владения Макхью. Монах решил поехать к союзнику Макхью, вождю Бьюкенену. Гилрой наивно полагал, что Бродик Бьюкенен не станет бурно реагировать на известие о том, что брата Макхью сильно избили.

Чем ближе подъезжал монах к землям Бьюкененов, тем сильнее его обуревали страхи. Его била дрожь, и он едва не свалился с лошади. Но Бог сжалился над ним. Он отдыхал под раскидистым дубом на границе владений Бьюкененов, когда увидел на горизонте всадника.

Он не знал, друг это или враг. Стоит выехать ему навстречу или лучше спрятаться. Гилрой помолился и решил рискнуть.

На его счастье, это оказался барон Джеффри. Отец Гилрой перекрестился, благодаря Бога, и окликнул барона, когда тот подъехал ближе. Он напомнил барону, что они уже встречались в аббатстве два года назад. Гилрой не стал ничего говорить о дочери барона, но спросил, не от Бьюкенена ли тот возвращается.

– Мне показалось, вы скачете с той стороны.

– Верно, – ответил барон Джеффри.

– А вы хорошо знакомы с Бьюкененом?

– Мы дальние родственники. Я хотел навестить его и не имел намерений задерживаться, но случилось несчастье. Пропал один из воинов. На его поиски отправили отряд, он должен был вернуться еще вчера, но разразилась сильная гроза. Мне пришлось ждать возвращения вождя Бьюкенена.

– А пропавший воин, случайно, не Лайам Макхью?

– Да. Так вы уже слышали о происшествии?

– Я видел его, – ответил отец Гилрой. – Бедолагу привезли в аббатство.

Барон от удивления лишился дара речи.

– Вы получите отпущение всех грехов, хоть вы и англичанин, если вернетесь и скажете вождю Бьюкенену, чтобы он, в свою очередь, оповестил вождя Макхью, – сказал Гилрой.

Пока барон Джеффри раздумывал об услышанном, отец Гилрой взобрался на лошадь и поспешил ретироваться.

– Стой! – крикнул ему барон. – Ты от меня так просто не уйдешь. Лайам жив?

Отец Гилрой пришпорил лошадь, чтобы та прибавила ходу, и крикнул, не оборачиваясь:

– Надеюсь, Бог не оставил его своей милостью.

Глава 12

Вожди кланов, живших на Северном нагорье, были людьми вспыльчивыми. Они славились своим непредсказуемым, безрассудным и грубым нравом. А также отличались жестокостью. Но скажи им об этом барон Джеффри в лицо, они решили бы, что барон им льстит.

Да, они были странными людьми, особенно вождь Бродик Бьюкенен. При встрече Бродик вновь сказал Джеффри, невзирая на родство, что на дух его не переносит, ведь он англичанин. Но поскольку его жена и племянница Джеффри тоже англичанка, добавил, что не терпит не всех англичан, а лишь некоторых.

Вождь грубо сказал Джеффри, чтобы ноги его не было на землях клана. Но Джеффри знал, что если он послушается родственника и не будет навещать его при случае – а его визиты в Шотландию не смогут остаться незамеченными, – тот воспримет это как смертельную обиду и станет мстить.

Барон нанес визит вежливости лишь однажды, сразу после свадьбы Бродика с леди Джиллиан. Дядя Морган просил его навестить Джиллиан. Морган, младший брат отца Джеффри, был раздражительным и замкнутым стариком. Он почему-то считал, что Джиллиан будет хорошо среди шотландских горцев. К своему удивлению, Джеффри обнаружил, что его дядя оказался прав и леди Джиллиан вполне счастлива в браке. Она приняла гостя с должным гостеприимством, и это несколько сгладило грубость ее мужа.

Хотя Джеффри ни за что не признался бы в этом Бродику, визит к нему произвел на Джеффри впечатление. Они жили не в замке, а в скромной хижине, чуть больше той, в которой жила прислуга Джеффри. Впрочем, ни Бродика, ни Джиллиан этот факт, похоже, не смущал, их занимали более насущные проблемы. Основной обязанностью Бродика было защищать жену и интересы клана. Джиллиан, конечно, хотелось присутствовать на свадьбе Габриелы, но поскольку она сказала Бродику, что он скоро станет отцом, тот наотрез отказался отпускать жену.

Монах, рассказавший Джеффри о судьбе Лайама Макхью, спешил так, словно за ним гналась свора диких псов. Вскорости он исчез за поворотом.

Джеффри вернулся во владения Бьюкененов, и Бродик не был рад видеть родственника так скоро.

Вождь ринулся на Джеффри как на врага. Он был высок и мускулист, тело его покрывали боевые шрамы, а взгляд не предвещал ничего хорошего. Рядом с вождем шел свирепый воин по имени Дилан. Затем к встречающим добавилась еще пара воинов.

Джеффри не торопился спешиться и дождался, пока Бродик сам подойдет к нему. Вождь встретил его, не скрывая враждебности, но барон и не ждал от него иного.

– Я думал, что избавился от тебя.

Джеффри пропустил оскорбление мимо ушей.

– Лайам Макхью в Арбейнском аббатстве.

Бродик поумерил свой пыл.

– Он жив?

Барон передал слова монаха.

– И что же, гром его раздери, означают слова «надеюсь, Бог не оставил его своей милостью»? Лайам либо жив, либо мертв.

– Должно быть, он хотел сказать, что Лайам Макхью был жив, когда он оставил его, – предположил Джеффри. – Передашь это вождю Макхью?

– Передам.

Бродик повернулся к барону спиной и пошел прочь, попутно отдавая приказы своим людям. Сам он собирался вместе с Макхью ехать в Арбейнское аббатство. Он был уверен, что Кольм Макхью готов на все, чтобы выведать, кто обошелся так с его братом. Даст Бог, Лайам будет жив, когда они доберутся до аббатства.

Глава 13

Пока Гилрой набирался храбрости, чтобы сообщить родным Лайама о его местонахождении, Габриела готовилась к свадьбе. Каждый вечер, когда все ложились спать, она навещала Лайама. Тот не приходил в себя. Ее телохранители охраняли его покой. Когда Лайам наконец очнулся, отец Франклин терпеливо разъяснил ему, что, хотя храм Божий и является святой землей, где творить зло грешно, он не может гарантировать, что какой-нибудь язычник не проникнет сюда, чтобы довершить свое черное дело, а посему рисковать не стоит. Он сказал Лайаму, что леди Габриела прибыла в аббатство для венчания и любезно согласилась выделить ему охрану. Лайам был еще очень слаб и не стал возражать. Лайам не говорил со стражей, он не понимал их языка.

Когда Лайам пришел в себя, отец Гилрой решился доставить послание и отправился в путь на рассвете следующего дня. Вернулся уже затемно. Он постучал в дверь леди Габриелы, и она рада была видеть его, хотя и удивилась, что он вернулся так скоро. Она проводила его на балкон, усадила на стул и сама села напротив.

– Вы хорошо себя чувствуете, отец? – спросила она.

– Да, – ответил он. – А вы, миледи?

– Замечательно, – сказала она. – Но меня терзает любопытство. Могу я узнать, как вы умудрились так быстро выполнить поручение?

– Я летел как ветер, – хвастливо ответил он.

В дверях появилась служанка с подносом. Габриела кивнула ей, и та поднесла кубок с водой монаху. Мучимый жаждой, отец Гилрой поблагодарил ее и сделал большой глоток.

– Вождь Макхью обрадовался известию о брате?

– Полагаю, что так, – ответил он. – Видите ли, я отправился не во владения Макхью. Я решил, что будет разумнее обратиться к Бьюкенену, чтобы тот сообщил обо всем вождю Макхью. Они союзники, и до владений Бьюкененов от аббатства гораздо ближе.

– Понятно. – Габриела положила руки на колени. – А вождь Бьюкенен обрадовался известию?

– Думаю, обрадовался, – сказал он неуверенно.

– То есть вы не знаете этого наверняка? – спросила Габриела в замешательстве.

Он кашлянул.

– Видите ли, мне не пришлось ехать во владения Бьюкененов. Ваш отец как раз возвращался от них, и я сообщил радостную весть ему. Уверен, барон рад будет передать ее вождю Бьюкенену.

Габриеле показалось, что монах усложнил довольно простое поручение. Она не понимала, почему он боится вождя Макхью, если намерен сообщить ему хорошую весть.

– Что ж, возможно, вы правы, – сказала Габриела.

– Ваш отец скоро вернется, – сообщил он.

– Я так соскучилась. Быть может, он согласится прокатиться со мной по окрестностям. Я не жалуюсь, но мне хотелось бы развеяться немного за стенами монастыря.

– Сейчас в окрестностях полно народу. Из многих стран прибыли послы посмотреть на венчание. Несколько баронов из Англии встали лагерем под стенами. А они, как вы знаете, любят путешествовать с комфортом. Я слышал, один шатер размером с нашу церковь. Ваша свадьба с вождем Монро станет настоящим событием.

– Удивительно, что они проделали весь этот путь ради церемонии, – заметила Габриела.

– Это для многих важное событие, – объяснил отец Гилрой.

Раздался стук в дверь, и вошел отец Франклин. Он поклонился принцессе, но проходить не стал, а жестом подозвал Гилроя.

– Похоже, отцу Франклину нужно переговорить со мной с глазу на глаз, – сказал Гилрой. – Я догадываюсь, в чем дело. Я пропустил заутреню, – объяснил он. – Видимо, он хочет отчитать меня.

Спустя минуту двое монахов спорили в дверях вполголоса. А внимание Габриелы привлек шум внизу. Она перегнулась через перила и наблюдала, как один монах кричал что-то двум другим, выходившим из церкви. Увы, она не могла разобрать слов. Двор быстро наполнился людьми, все были возбуждены, жестикулировали и громко переговаривались. Некоторые монахи, перекрестившись, становились на колени и принимались молиться.

Произошло что-то ужасное.

– Леди Габриела?

Выражение лица отца Гилроя было красноречивее всяких слов. Случилась беда.

Она испугалась. Неужели что-то с отцом? Боже, только не это.

Габриела заставила себя успокоиться и подождала, пока кто-нибудь объяснит ей, что стряслось.

Гилрой подтолкнул Франклина:

– Ты объясни.

– Все дело в вожде Монро, миледи. Он не может взять вас в жены.

– Не может? – переспросила она, пытаясь понять, что происходит.

– Нет, миледи, не может, – сказал Гилрой. – Он мертв.

Глава 14

Жаль, ему не хватило времени обставить все как несчастный случай. Это облегчило бы ему жизнь. Он подумывал о том, чтобы задушить Монро, но решил, что это слишком рискованно.

Утопить его тоже не удастся. Что, если он хорошо плавает? Или громко кричит? Один громкий возглас, и ему придут на помощь.

Он обдумывал еще несколько способов, которые сошли бы за несчастный случай, но в итоге отверг их все.

Лучше всего, решил он наконец, воспользоваться ножом. Быстро и просто. Вот только никто не поверит, что это несчастный случай. Сложно нечаянно упасть на нож раз этак пять или шесть – ему пришлось нанести вождю Монро несколько ударов, прежде чем тот скончался.

Ему случалось убивать и раньше, но так еще ни разу. Его положение позволяло нанимать для этой грязной работы кого-нибудь другого. Но сейчас все было иначе. Он не мог пойти на риск и доверить это дело кому бы то ни было. Он должен сделать все сам, но так, чтобы подозрение не пало на него.

К счастью, Монро за последние годы обрюзг. Его охрана потеряла былую удаль. Ведь у Монро не было врагов. Да и откуда им взяться? Он никогда не вмешивался в войны кланов и никогда не хотел большего, чем уже имел. Вождь был начисто лишен амбиций, он был вялым, как прошлогодний лист.

А еще вождь не менял привычек и каждый вечер прогуливался перед сном, невзирая на погоду и местопребывание. Прогулки совершал в одиночестве. В этот вечер Монро шел в аббатство.

Ждать в темноте посреди леса было невыносимо, но когда он услышал, как шуршит палая листва под ногами Монро, он сжал рукоять ножа и приготовился к броску.

Печально, но факт: вождь Монро погиб страшной смертью.

Глава 15

Отпели покойного в северной часовне аббатства. Многие из клана Монро шли в аббатство на венчание, а оказались на похоронах и надели траур по своему вождю. Всего несколько вождей с Северного нагорья присутствовали на похоронах. Они приехали бы со всех концов Шотландии, чтобы воздать последние почести усопшему, если бы знали, что случилось. Ритуал пришлось совершить на следующий день после кончины, поскольку стояла необычно теплая погода и тело начинало разлагаться.

Присутствие англичан не приветствовалось, хотя вряд ли кто-либо из баронов хотел сидеть в душной церкви и выслушивать, как попы восхваляют добродетели покойного.

Исключением являлись барон Джеффри из Уэллингшира и его дочь, леди Габриела. Близкие Монро разрешили им присутствовать лишь потому, что их вождь должен был взять леди в жены. Ей позволили присутствовать на службе, но она и ее отец сидели на последней скамье. Никто не захотел сидеть рядом с ними.

Габриела и не ожидала особой вежливости. Она была благодарна уже за то, что ей позволили помолиться за душу вождя Монро. Отец и остальные воздавали ему такие почести, поскольку он был хорошим человеком. За что же его убили? Ограбление не могло послужить мотивом, ведь ничего не похитили. Золотые перстни и украшенный драгоценными камнями кинжал были при нем, когда нашли тело.

Габриела подумала о Лайаме Макхью и о человеке, который нанес ему страшные раны. Как могут люди быть столь жестокими?

Служба закончилась, тело вождя Монро, завернутое в белый саван, вынесли из церкви. Габриела склонила голову, когда процессия скорбящих проходила мимо нее. Лишь однажды она подняла глаза и заметила, что многие бросают на нее взгляды.

Последняя пара – молодой человек и пожилая женщина – остановились перед ней. Габриела почувствовала сверлящий взгляд женщины.

– Возвращайся домой. Тебе нет места среди нас, – прошипела старуха. Ее слова были наполнены ядом.

Молодой человек взял женщину за плечи и нежно подтолкнул к выходу, куда направилась процессия:

– Пойдем, мама, дядя не одобрял злобы.

Габриела почувствовала, что у нее горят щеки. С ней еще никогда не говорили подобным тоном.

Когда пара дошла до бокового придела храма, юноша обернулся и сочувственно улыбнулся Габриеле.

Она хотела подняться, но отец удержал ее.

– Мы дождемся, когда все Монро уйдут, – предупредил он. – Эта женщина – сестра вождя Монро. Лучше нам не идти за ними следом. Мы можем наслушаться гадостей в свой адрес.

– Но за что? – недоумевала Габриела.

– Они считают, что их вождя убили из-за тебя.

Девушка удивленно посмотрела на отца.

– Они обвиняют тебя в его смерти, – уточнил он.

Габриела ахнула:

– Считают, что это я убила его?

– Разумеется, нет, Габриела. Но они уверены в том, что если бы их вождь не решил жениться на тебе, остался бы жив. Монро как раз направлялся в аббатство, когда убийца напал на него.

– Что за нелепость.

Отец похлопал ее по руке:

– Не принимай это близко к сердцу.

Габриела поднялась.

– Их грубость и невежество меня нисколько не трогают.

Вошел Стивен.

– Все спокойно. Монро ушли. Барон, который ждал вас у входа, вернулся в свой лагерь.

Отец кивнул:

– Пойдем и мы. Габриела, охранники проводят тебя до твоих покоев.

– Стивен, а что за барон нас ждал?

Вместо Стивена ответил отец:

– Перси. – Он пошел к выходу, но задержался, чтобы пропустить дочь вперед.

– Не понимаю, зачем он приехал на свадьбу? Он не твой друг и не союзник. Да и вождя Монро едва ли знал.

Отец вздохнул:

– Мне давно следовало тебе все объяснить. Перси говорит, что король послал его на церемонию бракосочетания. Но я думаю, у него свои планы. Я хотел оградить тебя. Понимаешь, барон Перси и барон Косуолд люди неприятные. Они сделают все, чтобы достичь своей цели. Я надеялся, что после твоей свадьбы они оставят свои притязания.

Он дал знак Стивену, чтобы тот открыл дверь.

– Я прав, Стивен? – спросил он, когда они спускались по ступеням. – Это Перси ждал нас, чтобы поговорить с Габриелой?

– Да, барон. Он все время бродил вокруг церкви, с ним был еще один человек. Но барона Косуолда я не заметил.

– Косуолд уехал в Шотландию. Не представляю, что у него на уме.

– А о чем они могли говорить со мной? – спросила Габриела.

– Я объясню все чуть позже, – ответил отец. – А сейчас ступай, и пусть слуги начнут собирать твои вещи. Завтра утром поедешь в Англию. Если бы не поздний час, я отправил бы тебя немедленно.

– А ты не поедешь со мной? – спросила Габриела.

– Нет, сначала я должен предстать перед королем. Ему наверняка уже сообщили об убийстве Монро, и мне нужно взять официальное разрешение отбыть в Англию. Я нагоню вас через несколько дней.

– Это из-за Перси и Косуолда ты так рвешься домой? – спросила она.

– Да, из-за них, – мрачно ответил отец.

Они вышли во внутренний двор, Стивен и Фост шли чуть позади.

– Я не рассказывал тебе об этой парочке и их постоянном соперничестве. Если один из них чего-либо захочет, второй тотчас же пытается это заполучить. Они словно играют в игру. – Отец покачал головой, поморщившись от отвращения. – Я надеялся, что свадьба с Монро избавит тебя от их домогательств. Ты представить себе не можешь, как я разгневался, узнав, что Перси приехал на церемонию и встал лагерем под стенами монастыря. Полагаю, со дня на день появится и Косуолд.

– Мертвые не женятся, – заметил Фост. – Теперь оба радуются, что кто-то убил вождя Монро.

Стивен кивнул:

– Им это очень удобно.

– Я подумал о том же, – сказал барон Джеффри.

– Вы хотите сказать… – начала Габриела.

– Тебя ограждали от зла этого мира, и тебе неведомо, на какие подлости способны люди. Я расскажу тебе, что узнал, когда приехал в гости к Бьюкененам. Вождь Бьюкенен и его союзники, Макхью, искали брата вождя Макхью.

Отец не стал подробно рассказывать, что хотели сделать те, кто схватил Лайама.

– Мне поведали, что на веревке, которой его связали, была кровь, и они уже приготовили для него могилу.

– А они знают, кто были эти люди, милорд? – спросил Стивен.

– Нет, не знают. Бродик и вождь Макхью нашли одного у ямы, но он им незнаком. На нем не было одежды с тартаном клана. Вскоре Бродик вернулся домой, где я его и дожидался.

– Так тебя не было с ним на поисках, папа?

– Нет, конечно. Он бы никогда не взял меня с собой. Но к счастью, брата Макхью нашли. Я уже возвращался от Бродика, когда на пути мне попался монах с радостной вестью. Он попросил передать вождю Макхью через Бродика, что Лайам в монастыре. – Отец улыбнулся. – Монах так спешил, что я не успел его ни о чем спросить. Думаю, клан Макхью рад будет узнать, что Лайам жив и идет на поправку. Настоятель ничего не говорил о бедолаге?

Габриела бросила хитрый взгляд в сторону Стивена и ответила:

– Ничего.

– Тем лучше, – сказал отец.

– Хочется верить, что добра в этом мире больше, чем зла, – произнесла Габриела.

– У тебя доброе сердце, как у твоей покойной матери, Габриела. – Барон Джеффри поцеловал ее в щеку. – Времени в обрез, а у меня еще куча дел перед отъездом, но я непременно попрощаюсь с настоятелем.

Когда отец свернул за угол, Габриела сказала Стивену:

– Я чувствую себя обманщицей. Надо было рассказать отцу, как нашли Лайама.

– Пусть лучше не знает об этом. Неизвестно, чем все это закончится. Мы спасли одного человека, но убили другого. И оба они для нас чужаки. Не стоит впутывать в это вашего отца. А вам лучше всего вернуться домой.

Габриела согласилась:

– Кто мог подумать, что путешествие так печально закончится.

Глава 16

Габриела собиралась к себе, когда ее позвал отец Гилрой:

– Миледи, на два слова, прошу вас.

Он подбежал к ней. Лицо его раскраснелось, он хмурился.

Габриела подумала, что плохих новостей она больше не перенесет.

– Да, отец?

– Они здесь. – Он говорил так быстро, что она с трудом разбирала слова.

– Кто именно? – спросила она.

– Вождь Макхью и вождь Бьюкенен. И с ними воины. Они на вершине холма, рассматривают аббатство.

– Но ведь это хорошая весть, не так ли?

– Нет, нет. То есть да, конечно, – пробормотал он, заикаясь. – Они пришли за Лайамом, и это, разумеется, хорошо.

– Ну так выйдите и поприветствуйте их. А потом проводите вождя Макхью к его брату.

– В этом нет надобности, – ответил Гилрой.

– Не понимаю. Вождь Макхью приехал за братом, и его просто необходимо сопроводить к нему, – настаивала Габриела.

– Брата он увидит, в этом я не сомневаюсь, – заявил Гилрой. – Но сопровождать вождя никуда не надо.

Габриела совсем запуталась.

– Но как он увидит брата?

– Лайам ждет его за воротами, – выпалил монах.

Габриела пришла в ужас:

– Бедолага не мог сам подняться. Как он выбрался за ворота монастыря?

Гилрой отвел глаза.

– Мы с отцом Франклином отнесли его туда.

– И бросили? – Она ушам своим не поверила.

– Вы не понимаете. Вождь Макхью могучий воин. Жестокий и беспощадный.

– Вы боитесь его?

– Только дурак не боится вождя Макхью.

– Но бросить беспомощного человека… – начала было Габриела.

– Пойдемте со мной, – сказал монах. – Думаю, вы поймете, когда сами все увидите. Не беспокойтесь, нас никто не заметит. Мы заберемся на стену и выглянем оттуда. Я покажу дорогу.

Они вышли во двор и поднялись по узкой лестнице на внешнюю стену, сложенную из огромных камней. Гилрой указал на холм:

– Видите их?

Увиденное впечатлило ее настолько, что Габриела потеряла дар речи и могла лишь кивнуть.

Отличить вождей от воинов было нетрудно. Оба вождя были впереди, верхом на великолепных лошадях: одна вороная, другая серая. Вожди были похожи на древних богов Эллады.

– Вождь Макхью тот, что справа, – сказал Гилрой.

Он настоящий? Она закрыла глаза, открыла их и снова увидела его.

– Он… довольно крупный. Впрочем, оба крупные, – сказала Габриела, переводя взгляд с Макхью на Бьюкенена.

Монах засмеялся:

– Они горцы. Не такие цивилизованные, как мы.

– Они пришли сюда, чтобы забрать одного из своих, значит, братская любовь им не чужда. Они люди, отец, – сказала она, не одобряя суждения монаха.

– Видите Лайама? – прошептал Гилрой, хотя Габриела была уверена, что их не услышат.

– Мы увидим их счастливое воссоединение, – произнесла Габриела. – Мы нарушим этим какой-нибудь закон?

– Не думаю. Кроме того, нас ведь никто не увидит.

Они подождали пару минут, затем Габриела прошептала:

– Лайам с трудом идет. Он старается не хромать, придерживает правую ногу. И замедляет ход. Ему не подняться на холм.

– Гордыня подстегнет его.

– Но ведь гордыня – это грех.

– Не для горца.

Габриела посмотрела на вождя Макхью. Лицо у него было суровое. Он спокойно наблюдал за тем, как его брат с трудом идет к нему.

Какой варвар, подумала Габриела. Неужели он не любит брата? Ведь он приехал за ним. Почему он не поможет ему? Почему никто не поможет бедному Лайаму?

Все они варвары, решила Габриела. Все до единого.

Лайам старался стоять прямо, но когда хотел сделать очередной шаг, покачнулся и едва не упал. Вождь Макхью слез с лошади и передал поводья вождю Бьюкенену.

– Я была не права, что думала о них плохо, – сказала Габриела. – Вождь все же решил помочь брату. – Она улыбнулась и добавила: – Это и есть братская любовь.

Она смотрела, как вождь подошел к хромающему брату. Он не сказал ему ни слова, не улыбнулся, не обнял. Вместо этого изо всех сил двинул кулаком.

Глава 17

Бродик не мог поверить, что ему приходится урезонивать союзника. Обычно терял выдержку он. Но не сегодня.

Сегодня его задача была ясна: не дать Кольму наломать дров. И задачка эта была не из легких. Немалых трудов ему стоило уговорить его не разносить аббатство в щепки в поисках брата.

Кольм не поддавался на уговоры, но все же держал себя в руках по пути к аббатству. Но затем он увидел Лайама, прислонившегося к воротам монастыря, и его обуял гнев.

– Бог мой, – прошептал Бродик, когда увидел Лайама, затем вспомнил, что должен урезонить Кольма и добавил: – Он живой.

Кольм промолчал. Он смотрел с минуту на жалкие попытки Лайама идти, затем спешился, подошел к брату и одним ударом лишил его чувств. Голова Лайама дернулась, и он повалился на плечо Кольма.

Положив брата поперек седла, Кольм подозвал двух всадников и велел им ехать по обе стороны от его лошади.

– Кто-то должен знать, что случилось с моим братом, Бродик. Кто бы ни принес его в монастырь, он обязательно что-нибудь видел. Лайам не мог встать и сам дойти сюда с того чертова поля. Его принесли. – Макхью кивнул в сторону аббатства. – Он до ворот-то еле дошел. Кто-то помог ему.

– Его могли оставить у ворот.

– Или его могли занести внутрь. Если кто-то в аббатстве знает, что случилось, то я выпытаю правду, чего бы мне это ни стоило.

Бродик кивнул в сторону палаток под стенами монастыря:

– Ты не сможешь прорваться за стены силой. Это святая земля. Ты не должен здесь обнажать меч.

Кольму не нравилось, когда кто-то указывал ему, что он должен, а чего не должен делать. Он бросил на Бродика тяжелый взгляд:

– Давно ли ты так печешься о соблюдении правил? Ты стал слаб духом после того, как женился.

– Моя жена не вышла бы за слабого духом.

Кольм сел на лошадь и пустил ее медленным шагом вверх по склону.

– А может, она делает тебя слабым, потому что сама слабая. Женщины часто так поступают.

Бродик нисколько не обиделся на подобное заявление.

– Ты же видел мою жену.

Кольм пожал плечами:

– Ну видел. – Он усмехнулся и добавил: – Сильная женщина. Исключение из правил.

– Вот именно, сильная. А что до нашего дела, так меня в это не впутывай. Я не стану воевать с кучкой стариков.

– Я тоже не собираюсь воевать с монахами. Просто хочу узнать, что случилось.

– Может, у брата спросишь, когда он очухается?

– Попробую.

– Зря ты его так сильно. Когда он теперь очнется?

– Ничего, ведро воды приведет его в чувство.

Они уже спускались по другую сторону холма, когда Кольм спросил:

– Ты видел, что они с ним сделали?

– Видел, – спокойно ответил Бродик.

Кольм еще долго будет помнить, как брат пытался подойти к нему. Спина и ноги брата были так изранены, что на них живого места не было. Такого до конца жизни не забудешь.

– Пусть твои люди отвезут его в дом Кевина Драммонда. Его жена знает толк во врачевании, – предложил Бродик.

– Нет, они отвезут его домой. Там он получит необходимый уход. После того как я смогу с ним поговорить, непременно наведаюсь в аббатство.

– Я знаю, – ответил Бродик, – и поеду с тобой.

– Нет, не поедешь. Я и так у тебя в долгу. Эти выродки похоронили бы Лайама заживо, не подоспей ты со своими людьми. Я бы ни за что не добрался вовремя.

– Тот мертвец со стрелой в груди, там, у ямы… это не наших рук дело, – напомнил Бродик.

– И все равно я у тебя в долгу.

Бродик улыбнулся:

– Что ж, пусть так.

Они нагнали остальных. Дилан, правая рука Бродика, следовал за воинами Макхью. Услышав свист Бродика, он остановил процессию.

Рядом с Лайамом была примерно дюжина воинов из клана Макхью и почти столько же из Бьюкененов.

Поскольку они находились недалеко от Дункан-Блафф, то решили дать Лайаму отдых и лишь затем продолжить путь. Брат Кольма еще не отошел после удара в челюсть. Но от помощи отказался и слез с лошади сам, едва не упав на колени. Все видели, что ноги у него в крови, но никто не поспешил его поддержать. Все молча смотрели, как он выпрямился и пошел вслед за братом на плоские скалы, нависавшие над долиной.

Лайам старался не морщиться, но каждый шаг отдавался болью. Дойдя до скал, он сел и прислонился к камню.

Приветствие Кольма было простым.

– Кто сделал это с тобой? – Он встал перед Лайамом, скрестив на груди руки.

– Если бы я знал, кто это сделал, они были бы уже мертвы, – ответил Лайам.

Это была пустая болтовня, и оба это понимали. Лайам никого не мог убить в таком состоянии. Лицо его было серым, и Кольму показалось, будто его брат вот-вот потеряет сознание. Но речь шла о гордости Лайама, и потому Кольм продолжил разговор.

– Да, уверен, так и было бы, – согласился он. – Расскажи, что случилось?

– Я не много помню, – сказан Лайам. – Я выехал из владений Монро, направляясь домой через равнину, и остановился у ручья набрать воды. Я все еще был на землях Монро. Да, в этом я уверен. Кто-то ударил меня сзади по голове, потом по спине. Я потерял сознание, а когда очнулся, руки и ноги у меня были связаны. На голову надели мешок. – Он закрыл глаза, силясь вспомнить, как все случилось. – Их было по меньшей мере четверо. Я не стал сопротивляться, хотел, чтобы они думали, будто я все еще без сознания. Они говорили, и голосов было четыре… постой… нет, может, и больше.

Он потер ладонью шею и снова закрыл глаза.

– Кто-нибудь из них обращался к тебе? – спросил Брейден, правая рука Кольма, он и другие воины подошли к ним.

– По-моему, нет. – Лайам говорил едва слышно, слов было не разобрать. – Ну почему я не могу вспомнить, черт побери?

Кольм понимал, почему брат не может вспомнить: он получил несколько ударов по голове.

– Ты сказал, что слышал их голоса. О чем они говорили? – спросил Бродик.

– Говорили, что убьют столько Макхью, сколько смогут.

– Если их было всего четверо или около того, как они могли надеяться убить столько опытных воинов? – спросил Бродик.

Брейден протянул Лайаму кожаную флягу с водой. Лайам сделал глоток и кивком поблагодарил его.

– В лесу прятались солдаты. Им было велено убить столько Макхью, сколько будет возможно. Чем больше убьют, тем больше награда. – Он сделал еще один глоток и продолжил: – Один из них сказал, что если солдат в лесу на самом деле нет, то им придется столкнуться нос к носу с Кольмом. Тот воин хотел убить меня и уйти поскорее, но тот, что был у них главным, сказал, что они должны подождать.

– Подождать чего?

– Не знаю.

– А имена их ты слышал? – спросил Бродик.

– Может, и слышал, но не помню.

Кольм продолжал расспрашивать брата в надежде на полезную информацию, но тщетно.

– Ты помнишь, как тебя привезли в аббатство? – спросил он.

– Нет, но помню, как пришел в себя. Я был в маленькой комнате. Со мной сидели два монаха. Один из них был лекарем, а второй сидел с распятием в руках и все время молился. Видимо, думал, что я умираю.

– А что это были за монахи? – спросил Бродик.

– Того, что лечил, зовут отец Франклин. Я спросил его, как я попал в аббатство, но он сказал, что не знает.

– Ты веришь ему? – спросил Кольм.

– Да, после того, как он объяснил, я ему поверил. Он сказал, что отец Гилрой попросил его помочь. Гилрой – это тот монах, который молился надо мной, – добавил он.

– И отцу Франклину было неинтересно, откуда ты взялся? – спросил Бродик.

– Ему было интересно. Он спросил, кто меня ранил, я сказал, что не помню. Я слышал, как он спрашивал о том же у отца Гилроя, но тот ответил, что лучше ему не знать подробностей.

– А отец Гилрой что тебе рассказывал?

– Он сказал, что разгружал телегу с зерном, поднял глаза, а там я.

– Один? И никого рядом? – спросил Кольм.

– Тот же вопрос я задал отцу Гилрою, но он толком ничего не ответил. Сказал, что не может сказать ни да ни нет.

– Загадками говорил, – проворчал Кольм.

Лайам попытался встать. Опираясь на камень, он поднялся на колени, но повалился назад. Лайам выругался, проклиная свою немощь, и решил передохнуть, прежде чем предпринять еще одну попытку.

– Со мной этот отец Гилрой загадками говорить не станет, – сказал Кольм. – Он скажет мне то, что я хочу знать.

– Кольм, ты пойми, отец Гилрой пытался защитить меня. Он говорил, что те, кто меня ранил, могут пробраться в аббатство и…

– Убить тебя, – продолжил его мысль Бродик.

– Да, – ответил тот. – Гилрой считал, что эти демоны не остановятся ни перед чем даже в святых стенах. Они с отцом Франклином решили сохранить в тайне мое пребывание в аббатстве из соображений безопасности. Но была еще одна проблема. Они не могли находиться со мной день и ночь, не вызывая подозрений. Да и бойцы из них неважные.

– И как же они решили эту проблему? – спросил Кольм.

– Гилрой обратился за помощью, и меня охраняли люди, знающие толк в этом ремесле.

– У монаха не может быть такой подготовки, – заметил Брейден.

– Не может, – согласился Кольм. Он перестал мерить шагами скалу и остановился перед братом. – Кто в аббатстве присматривал за тобой?

– Они попросили помощи у воинов, которые прибыли на свадьбу вождя Монро.

– Из какого клана были эти люди? – спросил Бродик.

Прежде чем Лайам ответил, Кольм задал еще один вопрос:

– Это были горцы?

– Нет, но отец Гилрой доверял им полностью.

– Значит, они точно горцы, – сказал Бродик.

Воины, слушавшие разговор, закивали. Ведь доверять можно только горцам, и то не всегда.

– А я вам говорю, они не были горцами. Не знаю, откуда они, но Гилрой их хорошо знал, раз доверял им.

Кольм понимал, что нужно спешить с расспросами, пока брат еще что-то соображает. Лайама покачивало. Глаза у него слипались.

– Сколько их было? – спросил он.

– Кого? – устало спросил Лайам.

Кольм терял терпение.

– Воинов, Лайам, воинов, которые тебя сторожили.

– Четверо. Все время по двое. Иногда они стояли внутри, иногда за дверью.

Бродик бросил взгляд на Кольма и спросил:

– Они были вооружены?

Лайам улыбнулся:

– Нет.

– Вопрос кажется тебе смешным? – спросил Бродик, пытаясь понять реакцию Лайама.

– Да, кажется. Увидишь их, поймешь, что я имею в виду. Могу заверить тебя, вождь Бьюкенен, оружие им было ни к чему.

– Они неуязвимы? Ты это хочешь сказать? – спросил Брейден так, словно его оскорбило само предположение, что кто-то может быть сильнее горца.

– Неуязвимых людей не бывает, – заявил Кольм. – Что сказали тебе эти воины, Лайам? Они не объяснили, как ты появился в аббатстве?

– Нет, они говорили только друг с другом.

И Бродик, и Кольм ждали продолжения, но Лайам молчал. Тогда Бродик спросил:

– А почему они не говорили с тобой?

– Думаю, они не понимали меня, – ответил тот. – Уж я-то точно их не понимал. Они говорили на незнакомом мне языке.

Кольм не знал, что и думать.

– Наверное, Гилрой их понимал.

– Не уверен. При мне он с ними не разговаривал.

– Тогда как он… – рявкнул Кольм и умолк. Продолжать расспросы бесполезно. Брату нужен отдых. Оставалось лишь надеяться, что, когда Лайам наберется сил, он сможет больше вспомнить о людях, которые захватили его.

Кроме того, он надеялся получить более полную информацию от Гилроя.

Кольм снял ножны с мечом и передал Брейдену.

– Отвези Лайама домой, – приказал он.

Он подошел к лошади, достал лук со стрелами и их тоже передал Брейдену.

– И скажи Бьюкененам, чтобы ехали домой. – Кольм выразительно посмотрел на Бродика и добавил: – Все Бьюкенены.

Но Бродик забрался в седло и сказал:

– Я еду в аббатство с тобой.

Брейден кивнул:

– Не хочешь, чтобы кто-нибудь из нас пошел вместе с тобой в аббатство?

– Не хочу, – твердо заявил Кольм.

– Тогда, вождь, разреши мне взять половину воинов и подождать тебя снаружи с твоим оружием.

– Поскольку наш вождь пойдет в аббатство, то и мы подождем снаружи с его оружием, – сказали воины Бьюкенен.

Бродик кивнул:

– Нам понадобятся мечи, если мы найдем негодяев, пытавших твоего брата.

– Я придушу их голыми руками, – сказал Кольм.

– А если они будут вооружены?

Кольм бросил на него гневный взгляд:

– И что с того?

Бродик покачал головой:

– Сдается мне, тебе просто не терпится убить кого-нибудь.

– Я убью тех, кто напал на моего брата, – ответил Кольм.

И это не было пустой угрозой. Это была клятва.

Глава 18

Соперничество между бароном Косуолдом и бароном Перси переросло в смертельную вражду.

Они пытались выведать друг у друга, что каждый замышляет. Шпионы были повсюду. Не все слуги барона Перси были верны ему. Один из них, Уильям, герольд барона, тайно служил барону Косуолду. Герольд за солидное вознаграждение запоминал и рассказывал все, что говорил при нем Перси.

Когда известие о смерти вождя Монро достигло лагеря Перси, коварный герольд под вымышленным предлогом покинул пределы аббатства и побежал к Косуолду, чтобы сообщить новость. Барон всегда оповещал Уильяма о своем местопребывании, и потому герольд без труда нашел хозяина в замке вождя Макенны, где шла трапеза в большой зале.

Ужасная новость не произвела того впечатления, на которое рассчитывал Уильям. Ни Косуолд, ни Макенна ничуть не удивились. Косуолд лишь безразлично пожал плечами, а Макенна со скучающим видом отправил в рот кусок ржаного хлеба.

Барон Перси также не проявил интереса, когда услышал эту новость. Неужели оба барона предполагали такое развитие событий? Они предвидели смерть Монро или желали ее? А вождь Макенна? Убит его соплеменник, а ему хоть бы что. Даже сочувствия не выразил.

Косуолд отодвинулся от стола и жестом пригласил герольда проследовать за ним. Когда они остались наедине, он велел ему возвращаться в лагерь Перси и держать ухо востро.

– Отправляйся немедленно, чтобы успеть засветло. Я вернусь завтра утром.

Герольд проводил Косуолда взглядом и еще долго стоял, почесывая затылок. Монро был вождем могущественным и уважаемым. Но его убили посреди ночи.

Однако никто этому не удивляется.

Почему?

Глава 19

Бродик всем сердцем был согласен с Кольмом. Будь у него возможность, он и сам убил бы мерзавцев, покушавшихся на Лайама. Макхью были союзниками Бьюкененов, следовательно, враги Макхью были и врагами Бьюкененов. Чуть больше года назад Бродик отправился в опасное путешествие по землям англичан, чтобы помочь жене. Тогда Макхью пришли на подмогу, и теперь настал черед Бьюкененов отплатить тем же.

Но вождь Макхью был одиночкой. Он отверг помощь и не захотел сражаться бок о бок с кем-либо, кроме людей своего клана. Бродик, впрочем, придерживался тех же взглядов, и, чтобы изменить их, нужна была война с Англией. Теперь он понимал значение союза. Наряду с Макхью своими союзниками он называл такие сильные шотландские кланы, как Синклеры и Мейтланды. Вожди этих кланов стали близкими друзьями Бродика.

К аббатству ехали молча. В конце пути Бродик поравнялся с Кольмом и спросил:

– Знаешь, как я познакомился с женой?

«Что за странный вопрос?» – подумал Кольм.

– Она привезла брата вождя Рамзи Синклера к нему домой, – ответил он.

– Все верно. Мальчишке было пять или шесть лет от роду. Один из воинов клана решил, что он должен стать вождем вместо Рамзи. Он намеревался использовать парня, чтобы выманить Рамзи в чистое поле и там убить.

– Почему вдруг ты вспомнил об этом сейчас?

– Быть может, Лайама использовали с той же целью. Чтобы выманить тебя.

– Не исключено. Уже дважды за последний месяц мои воины из охраны Лайама попали в засаду.

– Кого-нибудь убили?

Макхью обиделся.

– Конечно, нет. Мои воины всегда готовы к неожиданностям.

– А нападавшие?

– К несчастью, я не успел спросить, кто их послал, ни один из них не остался в живых. Но горцами они не были.

– Бродяги? Хотели украсть, что плохо лежит?

Кольм покачал головой:

– Ты же слышал, что говорил Лайам. Был приказ убить столько Макхью, сколько получится. Бродяги и изгои не были бы так организованны. Они воруют и разбегаются в разные стороны, словно крысы.

– Истинно так, – сказал Бродик. – Брат Рамзи был мальчишкой, а Лайам взрослый мужчина. Он ведь почти одного с тобой возраста, верно?

– На пять лет моложе, но все равно уже не юнец.

– Тогда почему он не был готов к неожиданностям?

– Это я спрошу у него, когда он поправится. Его тренировали не хуже остальных.

– Выходит, тот, кто стоит за этими нападениями, хочет избавиться от всех Макхью?

– Похоже на то.

– Финнис-Флэт, вот причина этих нападений.

– Да, – сказал Кольм. – За всем этим стоит Макенна. Уверен.

– Но у тебя нет доказательств.

– Макенна алчный. Хочет присвоить всю землю себе. Но я не позволю ему. Не потерплю чужаков на своей территории. Долина всегда была общими пахотными землями и нейтральными территориями между нами и кланом Макенна.

– Эти земли наш король подарил королю Иоанну много лет назад. А тот, в свою очередь, передал их женщине, которую Монро должен был взять в жены. Финнис-Флэт была ее приданым.

– Я знаю.

– Да, но,помимо этого, женщина, о которой идет речь, член семьи моей жены. Ее отец – барон Джеффри из Уэллингшира.

– И как ты терпишь свою английскую родню?

– С трудом. Но куда деваться? Я стал терпимее. Если помнишь, моя жена тоже была англичанкой.

– Это меня не касается.

– А ты потерпишь Монро на своей скале?

– А ты? – спросил Кольм. – Ведь клан Бьюкененов примыкает к границам Финнис-Флэт с запада.

– Да, но между нами будет лес.

– У меня нет претензий к Монро. Если их вождь не будет мешать нам засевать северный конец долины, я не стану возражать против его присутствия.

Они поднялись на холм перед монастырем и стали смотреть на шатры, расположенные к югу.

– Это палатки англичан, – сказал Бродик.

– Они не могли приехать на свадьбу Монро, если, конечно, их не пригласили твои английские родственники.

– Не в таком количестве, – ответил Бродик. – И Монро они здесь точно не нужны. Нет, должно быть, в аббатстве какие-то новые торжества.

Спустившись с холма, они передали поводья Брейдену и Дилану.

– Будь начеку, – предупредил Кольм, когда они подошли к воротам.

– Я всегда начеку, – заверил его Бродик. Он позвонил в колокол. Вскоре монах открыл им тяжелую деревянную дверь.

Настоятель, который, судя по огромному животу, никогда не пропускал трапезу, пригласил их войти.

– Вы пришли, чтобы выразить свои соболезнования? – Вожди не успели ответить, поскольку настоятель продолжил: – Вы, наверное, расстроились, что не успели на отпевание, но погода такая теплая, что нам пришлось торопиться, чтобы семья могла забрать покойного домой и предать земле. Вы, видимо, хотели пообщаться с родственниками усопшего? Но они, к сожалению, уже уехали. Если желаете, провожу вас в часовню, чтобы вы помолились за душу покойника.

Кольм и Бродик переглянулись. Кольм повернулся к настоятелю и заговорил с ним, не делая никаких скидок на то, что тот слуга Господа:

– О чем вы говорите, черт возьми?

Настоятель отшатнулся и погладил себя по животу. В монастыре жизнь была размеренной, а в последние дни ему пришлось изрядно понервничать.

– Так вы не знаете… А я решил… Вождь Монро… – Заметив сердитый взгляд Макхью, настоятель заговорил быстрее: – Он мертв. Разве не поэтому вы здесь?

– Монро умер? – Слова монаха ошеломили Бродика.

– Как он умер? – поинтересовался Кольм.

– Его убили, – едва слышно произнес настоятель. Перекрестился и добавил: – Под покровом ночи.

– Когда это случилось? – спросил Бродик.

– Как его убили? – спросил Кольм.

Настоятель испугался. Особенно страшным казался ему вождь Макхью. Голос монаха дрожал, когда он отвечал на вопросы, которые следовали один за другим.

Кольм заметил, что стоило ему сделать какое-нибудь движение, и настоятель вздрагивал. Он убрал руки за спину, чтобы монах понял, что ему не причинят вреда.

Настоятель поспешил объяснить:

– Я-то думал, вы пришли попрощаться с покойным, а вы и не знали о смерти вождя Монро. Произошло недоразумение. Мне так жаль огорчать вас печальной новостью, ведь вы пришли на радостное событие. На свадьбу, я полагаю?

– Какая может быть свадьба, если жених скончался? – спросил Бродик, подумав, что настоятель немного не в себе.

– Мы здесь не из-за свадьбы или похорон, – сказал Кольм. – Мы здесь из-за моего брата.

Настоятель удивленно посмотрел на них:

– Вашего брата?

Кольм хотел схватить монаха за грудки и вытрясти из него душу, но сдержался. Не дело обращаться так со слугами Господа. По обескураженному виду настоятеля было понятно, что он ничего не знает о Лайаме.

Настоятель вытер влажные от пота ладони об одежду. Глаза вождя стали темно-серыми, цвета грозового неба.

– Так быстро все меняется. Мы не привыкли к этому в монастыре. Только что подобрали нового избранника для леди Габриелы. Это какой-то хаос. – Он понизил голос и теперь шептал заговорщически: – В главном зале два барона из Англии. И оба заявляют, что говорят от имени короля Англии, Иоанна. Англичан становится все больше. Вам лучше подождать наверху, если не хотите вмешиваться.

– А из-за чего спорят бароны? – спросил Бродик.

– Мы не станем впутываться в дела англичан, – сказал Кольм. – Не забывай, зачем мы здесь. – Он снова обратился к настоятелю: – У вас есть монах по имени Гилрой. Я хотел бы поговорить с ним.

– А могу я узнать, о чем пойдет речь?

– Нет.

Настоятель опешил от такого резкого отказа, но тут же кивнул:

– А, понимаю. Вы хотите исповедаться. Простите, я не должен был спрашивать. Пройдите наверх, а я приглашу к вам отца Гилроя. Он проводит вас в храм, где вы сможете очиститься от грехов.

Никто из вождей не произнес ни слова.

– Это не займет много времени, – сказал настоятель и повел их по ступеням.

Бродик кивнул на Кольма и сказал:

– Учитывая, сколько на нем грехов, я не рассчитывал бы на это.

Кольму было не до шуток. Он отодвинул Бродика плечом.

– Я здесь не для исповеди. Я пришел задать несколько вопросов касательно моего брата. Хочу как можно быстрее разобраться с этим и уйти. Возможно, мне удастся убедить отца Гилроя пойти со мной. Когда рядом столько англичан, я не могу ни думать, ни дышать.

– Сомневаюсь, что Гилрой захочет с нами пойти. Но за спрос не бьют, – сказал Бродик.

– А кто сказал, что я стану его спрашивать?

Бродик пожал плечами. Кольм все равно сделает по-своему, и мнение Бродика не в счет. Кроме того, и сам Бродик, возможно, поступил бы так же, если бы речь шла о его брате. И все же вырвать монаха из его обители и под страхом наказания заставить говорить о похитителях Лайама или о его спасителях… это может еще больше запятнать их души в глазах Господа.

Настоятель так внимательно прислушивался к их разговору, что не заметил, как закончилась лестница. Запыхавшись, он остановился и произнес:

– Вот мы и пришли.

Настоятель пошел было вниз, чтобы привести Гилроя, но Бродик остановил его:

– Скажите, настоятель, барон Джеффри и его дочь все еще здесь, или они уже уехали в Англию?

– Барон Джеффри? Вы знаете этого англичанина?

Бродик вздохнул.

– Мне стыдно признаться, но он мой родственник, – сказал он и добавил торопливо: – По линии жены.

– И все равно, какой позор, – сказал Кольм.

Бродик промолчал, напомнив себе, что Кольм его союзник.

– Я никогда не видел дочь барона, – сказал он настоятелю.

Настоятель с радостью ответил:

– Барон уехал на встречу со своим королем, а его дочь готовится к отъезду в Англию, но, боюсь, ей придется задержаться.

– Это почему же? – спросил Бродик.

– Вы не понимаете, – сказал настоятель. – Весь этот хаос из-за спора, за кого леди должна выйти замуж.

– А ее отец знает об этом? – поинтересовался Бродик.

– Нет, он уехал до того, как оба барона встретились здесь.

– А когда ожидают возвращения барона Джеффри? – Хотя будущее леди Габриелы его не касалось, Бродик все же чувствовал на себе бремя ответственности.

– Сомневаюсь, что кто-нибудь сообщил ее отцу о происходящем. Такое впечатление, что оба барона с нетерпением ждали, когда он уедет, чтобы заявить о помолвке с его дочерью. Оба ведут себя так, словно дело не терпит отлагательств. Из того, что мне довелось услышать, я понял, что они хотят сыграть свадьбу до того, как отец невесты сможет вмешаться. – Настоятель огляделся. – Странно все это, ох как странно. Но у леди есть охрана, и в стенах монастыря она в полной безопасности.

Подобная наивность возмущала Кольма. В аббатстве полно чужаков, преимущественно англичан. Как можно им верить? Гилрой сомневался в том, что монастырь безопасное место, раз попросил воинов охранять Лайама, пока тот был без сознания. Кольму стало любопытно, что подумает настоятель, если узнает, что Лайам был его гостем.

– А леди Габриела согласилась выйти замуж за нового суженого? – спросил Бродик.

– Она пока не знает об этом. Но скоро за ней пошлют. – Настоятель вздохнул и покачал головой. – Лишь тогда ей станет известно о подобном бесчинстве.

Глава 20

Барон Косуолд ворвался в аббатство днем того же дня в сопровождении своих приближенных. Лизоблюды всегда следовали за ним, сейчас их было двадцать три. Так много их было неспроста, поскольку Косуолд надеялся запугать и впечатлить Перси.

Косуолд чувствовал свою власть. В руке у него был указ, который подтверждал, что только он, и никто иной, может говорить от имени короля.

Но Перси не испугался. Как и у Косуолда, у него везде были шпионы, и хотя он не знал об указе, но ему было известно, что его враг хочет прибрать к рукам и Финнис-Флэт, и леди Габриелу. Он предполагал, что барон Косуолд способен даже прибегнуть к силе ради достижения своих целей.

Но Перси был готов. В зал он вошел в сопровождении своры прихлебателей. Он не собирался уступать никому, ведь в руке у него был указ, который подтверждал, что только он, и никто иной, может говорить от имени короля. Король послал его на свадьбу вождя Монро с леди Габриелой, но после того, как жениха убили, он решил, что вправе решать судьбу Габриелы.

У каждого, кто облечен властью, найдется в рукаве пара козырей.

Бароны сошлись в центре гостевого зала. Двери, ведущие во внутренний двор, были распахнуты настежь. Эта баталия не могла произойти без свидетелей.

Перси напал первым. Он пронзил воздух тонким костлявым пальцем и сказал:

– Не смейте вмешиваться и подвергать сомнениям мои решения, ибо я говорю от имени короля Иоанна, и только я буду решать будущее леди Габриелы.

– Будущее с вами? – фыркнул Косуолд. – А вдобавок вам достанется Финнис-Флэт? Неужели вы, тупица, считаете, что так и случится? Уж ее-то вы точно не получите, об этом я позабочусь.

– У вас нет таких полномочий, Косуолд. Я буду сопровождать леди в Англию. – Перси не счел нужным добавить, что собирается силой заставить ее согласиться на брак с ним.

Косуолд шагнул навстречу.

– Вы не вправе говорить от имени короля, поскольку у меня на руках указ короля Иоанна, в котором он наделяет меня полномочиями действовать от его имени.

Перси был вне себя. На лбу у него вздулись вены.

– Нет, это у меня указ короля с его личной подписью и печатью. Вы меня не одурачите. Я знаю, чего вы добиваетесь, но вы ее не получите.

Бароны перешли на крик. Перепалка переместилась во двор, где зрителей прибавилось.

По одну сторону валуна, положенного посреди лужайки в качестве разграничительной линии, стоял Перси и его пособники, по другую – Косуолд со своими прихлебателями.

– Хотите, покажу вам указ? – спросил Косуолд. – Вот королевская печать. А вот и дата, Перси. Если не уйдете с дороги, я велю вас вышвырнуть.

Перси фыркнул.

– Когда был подписан ваш указ? – требовательно спросил он. – Я знаю, где вы были, знаю и о вашей темной сделке с вождем.

Косуолд пропустил эту реплику мимо ушей. Он щелкнул пальцем, и один из сопровождающих передал ему свиток. Он помахал им перед носом Перси:

– Вот он. Король Иоанн передал полномочия мне.

Кольм и Бродик наблюдали за происходящим внизу, облокотившись на парапет. Кольм скучал в ожидании отца Гилроя. Настоятель уверял их, что это не займет много времени, но ошибся.

Кольму не терпелось забрать монаха и убраться подальше от глупых английских баронов.

– Где этот чертов отец Гилрой? – проворчал он.

– Наверняка уже в пути, – ответил Бродик.

Кольм пригляделся к толпе под ними. Среди прочих было множество людей в монашеском одеянии.

– Если бы знать, как этот Гилрой выглядит, я бы вытащил его оттуда сам.

Бродик ухмыльнулся:

– Помнишь, я говорил тебе, что не стоит затевать войну с монахами? Так вот, едва ли у тебя получится забрать монаха из монастыря силой, а по своей воле Гилрой вряд ли согласится поехать с нами. Мы с тобой…

– Что мы с тобой?

– Если верить жене, люди боятся нас.

Внимание их привлек очередной выкрик.

– Какие громкие эти англичане, – заметил Бродик. – Жаль, что у нас нет с собой лука со стрелами. Мы могли бы избавить мир от некоторых из них.

Кольм улыбнулся:

– Точно, могли бы.

В этот момент Косуолд хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Приведите ко мне леди Габриелу. Мы решим все здесь и сейчас. – Он повернулся к своим людям, кивнул и снова обратился к Перси: – Я принял решение. Она выйдет замуж до конца этого дня.

Глава 21

Настоятель отыскал Гилроя и Габриелу в саду, где они неспешно прогуливались. Габриела уже выразила свою признательность отцу Франклину и теперь собиралась поблагодарить отца Гилроя за то, что держали все в секрете. Однако настоятель прервал ее.

– Леди Габриела, это просто безумие! – Он запыхался от быстрой ходьбы.

Габриела проводила его до каменной скамьи и уговорила сесть и отдышаться.

Кивнув, он плюхнулся на скамью и тяжело задышал.

– Да, так лучше.

Гилрой сцепил руки в замок за спиной.

– Вы говорили о каком-то безумии.

– Ах да. Вас вызывают во двор. Отец Гилрой, возможно, вам стоит сопровождать ее. Какая схватка! Ужасно, просто ужасно слышать, что они говорят. И это в святых стенах монастыря. Позор на их головы!

– Какая схватка? – спросила Габриела.

– Два барона из Англии сцепились во дворе. Одного, я полагаю, зовут Косуолд, а другого…

– Перси.

– Да, миледи, верно. Перси.

– И эти бароны вызывают леди Габриелу? – спросил Гилрой.

– Скорее, барон Косуолд.

Габриела была возмущена.

– Я не собираюсь отвечать ни одному из них, не желаю ни видеть их, ни говорить с ними. Я готова отправиться домой и не вижу причин откладывать отъезд.

Гилрой коротким кивком выразил свое согласие.

– В эту самую минуту ее стража выводит лошадей к воротам, поскольку леди Габриела едет немедля. Ее вещи уже упакованы.

Настоятель покачал головой:

– Не думаю, что бароны позволят ей уйти.

– Тут ведь дело серьезное, верно? – спросил Гилрой.

Настоятель вздохнул:

– Верно. У каждого из баронов при себе указ, в котором написано, что они действуют от имени короля. Но указ в руках Косуолда более свежий, если верить дате на свитке. – Настоятель вдруг вскочил на ноги. – Боже мой, я совсем забыл. В этой суете совсем запамятовал о поручении. Как же так? Отец Гилрой, я ведь искал вас, когда меня позвал барон Косуолд.

– А зачем вы искали меня? – спросил Гилрой.

– Я обещал послать вас на стену. Видите ли, там два… – Он замолчал.

– Два? Чего два? – спросил Гилрой.

– Вождя, – ответил настоятель неохотно. – Бьюкенен и Макхью. Они не сказали, зачем вы нужны им, но, кажется, вождь Макхью говорил что-то о брате. Вы понимаете что-нибудь?

Гилрой запаниковал.

– Расскажете мне потом, а то вожди заждались. – Настоятель улыбнулся и добавил: – А еще я слышал, что один из них, кажется, Макхью, хотел забрать вас с собой.

Гилрой судорожно сглотнул.

– Слышали?

– Может быть, они хотят сделать вас духовным вождем своего клана? Вы ведь хотели иметь свой приход, насколько я помню? Вы также хотели спасти как можно больше заблудших душ, разве нет?

Гилрой неистово закивал в знак согласия. Он действительно хотел иметь свой храм и свою паству. А какой священник не хочет? Но не среди жестоких вождей и их неуправляемых кланов. Он не желал прожить остаток жизни в постоянном страхе.

– Я бы предпочел молиться о пропащих душах здесь, настоятель, – прошептал он. – Так что мне делать: идти к вождям или сопровождать леди Габриелу к баронам?

– Я сам пойду с ней, а вы ступайте к вождям. Люди из их кланов стоят под стенами, и чем скорее вы поговорите с ними, тем лучше.

Гилрой понимал, что выхода нет.

– Что ж, покончим с этим поскорее.

Он еще раз попрощался с Габриелей и отправился на опасное задание.

Габриела хотела отказаться идти к баронам, но передумала, не желая ставить настоятеля в неловкое положение. Ведь ему пришлось бы объяснять разгневанным баронам, почему он пришел один.

– Я выслушаю баронов и тотчас же покину стены монастыря. Еще раз спасибо вам за гостеприимство и доброту. Мы с отцом очень ценим вашу заботу.

– Я провожу вас, миледи, но разве вы не хотите взять с собой вашу стражу? Они непременно изъявят желание быть рядом, когда вы предстанете перед баронами.

Она покачала головой:

– Моя стража слишком занята, чтобы заниматься подобными глупостями. К тому же встреча не займет много времени.

Он не стал разубеждать ее. У Габриелы были весомые причины не брать с собой охрану. Ее отец не доверял этим баронам, да и она тоже. Габриела подозревала, что бароны могут спровоцировать драку, и хотя ее телохранители были натренированными воинами, их могли взять числом.

Она хотела бы, чтобы отец был рядом. Он знает Перси и Косуолда и знает, чего от них ждать, на что они способны. Габриела была готова ко всему, но то, что ее ждало, не могло привидеться и в страшном сне.

Глава 22

Гилрой едва волочил ноги, поднимаясь по ступеням, и беспрестанно молился. Когда он поднялся на стену и огляделся, у него задрожали колени и ему пришлось прислониться к парапету, чтобы не упасть.

Боже, как их много! И все смотрят на него.

Голос его заскрипел, как ржавые дверные петли:

– Кто-то хотел меня видеть?

В его сторону направились двое горцев. Их длинные шаги быстро съели расстояние, разделявшее их. Гилрой вжался в стену и ждал. Еще один горец стоял на лестнице позади него. Кто-то подтолкнул его вперед.

– Это ты монах Гилрой? – спросил кто-то с верхней ступеньки.

Он поднял глаза. Два гиганта стояли плечом к плечу. Они были одинакового роста и обоих покрывали боевые шрамы. Гилрой несмело шагнул в их сторону.

– Я отец Гилрой.

Броди к заметил, что монаха бьет дрожь, а лицо покрыто мертвенной бледностью.

– Мы не причиним тебе вреда, монах, – сказал Бродик.

– Я вождь Макхью, – представился Кольм.

Гилрой кивнул:

– Да, вы с братом похожи.

– А я вождь Бьюкенен.

Монах нашел в себе силы улыбнуться, глядя на Бродика:

– Да, я знаю. Вы дикий Бьюкенен.

– Как ты назвал меня? – Он скорее удивился, чем разгневался.

– Она назвала вас диким Бьюкененом.

Бродик приподнял бровь:

– Кто назвал меня так?

– Леди Габриела, – ответил монах. – Разве вы не знаете, кто она? – Он поспешил объяснить: – Она дочь барона Джеффри из Уэллингшира, они родственники вашей жены.

Хорошее настроение Бродика испарилось. Ему все время напоминали о его английской родне. Это было унизительно.

– Мне нужно задать тебе несколько вопросов, – нетерпеливо сказал Кольм.

– Да?

– Насколько я понимаю, это ты ухаживал за моим братом, когда его принесли сюда?

– Нет, не я. Я не обучен врачеванию. Это отец Франклин выходил Лайама, а я помогал, чем мог. Его раны были ужасны, и признаю, к своему стыду, какое-то время я думал, что он не выживет.

Кольм кивнул.

– Кто привел его сюда?

– Я не могу сказать.

Кольм наклонил голову и некоторое время смотрел на Гилроя.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу. – Гилрой смотрел в глаза вождю, ведь он говорил правду. Он не мог сказать, потому что дал обещание леди Габриеле хранить тайну. Он не знал, почему она хотела сохранить в секрете свое участие в этой истории, но уважал ее волю.

Расспросы продолжались, но Гилрой понимал, что вождь Макхью не верит ему, потому что он возвращался к одному и тому же: как Лайам попал в аббатство.

– А кто-нибудь еще мог видеть, как Лайама сюда доставили? – спросил Бродик.

– Не думаю. Я старался сделать все, чтобы сохранить в тайне его пребывание здесь.

– Ты сам поднял его и занес в монастырь? – спросил Кольм, скрестив руки на груди в ожидании ответа.

Гилрой почувствовал себя дурно. Что ему делать? Чтобы сдержать данное обещание, ему придется соврать вождю. Как нехорошо. Жаль, он не может поговорить со своим исповедником, ведь он даже не мог сказать, какой именно грех он собирается совершить. Не смертный ли грех он берет на душу, или сие прегрешение ему простится? Нет, не может это быть смертным грехом, ведь не человека же он убил. И все же грех есть грех.

Гилрой попал в затруднительное положение и не знал, как из него выбраться.

– А что, если я скажу, что мог поднять его и занести внутрь?

Кольм посмотрел на Бродика:

– Он пошутил?

Бродик покачал головой:

– Похоже, что нет.

Гилрой спросил:

– А что, если я скажу, что не помню?

Кольм не скрывал своего раздражения:

– Ты не помнишь, как поднимал человека, который тяжелее тебя минимум вдвое? Такой подвиг не забывается.

Гилрой понурился. Он оставил попытки перехитрить их.

– Простите вождь, но больше я ничего не могу вам сказать. Я дал слово хранить молчание и сдержу его.

Кольм был вне себя.

– Ты дал слово человеку, который едва не убил моего брата?

– Нет, не давал. Я понятия не имею, кто были эти ужасные люди. Я бы не стал покрывать их, даже если бы они пришли ко мне на исповедь. – Он торопливо поднял руки. – И никто из них мне не исповедовался. Клянусь, я о них ничего не знаю. Я также не знаю, что случилось с вашим братом. Я лишь видел последствия их злодеяния.

Внимание Бродика привлек шум во дворе. Один из воинов Бьюкененов подозвал его:

– Там внизу неприятности.

Один из людей Макхью перегнулся через парапет.

– Ты должен взглянуть на это, вождь, – сказал он Кольму.

– Какое мне дело до англичан и их проблем? – спросил Бродик, подходя к парапету.

– Неприятности удочери барона Джеффри.

Глава 23

Габриела направлялась во внутренний двор монастыря. Она хотела как можно скорее закончить встречу и отправиться домой. Настоятель семенил следом, а она шла мимо келий, маленькой часовни и примыкавшей к ней пекарне. Она уже подходила к воротам, выходящим во двор, когда заметила женщину, наблюдавшую за ней. Габриела кивнула ей и улыбнулась, но ответа не получила. В выражении лица женщины сквозило отвращение, а маленькие, как у хорька, глазки источали ненависть.

Габриела от удивления остановилась как вкопанная. Несмотря на то что раньше они не встречались, Габриела все же догадывалась, кто это. Такое можно было ожидать только от Монро. Отец предупреждал ее, что клан Монро считает ее виновной в смерти своего вождя. Сама идея казалась ей нелепой. Она хотела подойти к женщине и объясниться, но та подобрала юбки и убежала прочь.

Настоятель в этот момент догнал Габриелу.

– Вы знаете эту женщину?

– Нет, не знаю, – ответила Габриела. – Она выглядела расстроенной.

– Да, это так. И расстроилась она, судя по выражению ее лица, из-за вас.

Габриела кивнула:

– Должно быть, она из клана Монро, я им не особо нравлюсь.

– О нет, леди Габриела, это не так.

– Не так? – спросила она, испытав облегчение. Ей не хотелось бы думать, что ее презирает целый клан. – Не всем Монро я не нравлюсь?

– О нет, всем, всем без исключения, – весело сказал настоятель. – Но эта женщина вовсе не из клана Монро. Я не припомню ее имени, хотя нас знакомили, но она из свиты одного из баронов. За последние дни я встречал столько людей, что не могу помнить их имена. Эти англичане все на одно лицо.

Чудесно, подумала Габриела. Не хватало еще враждовать со всем кланом.

– Мне наплевать на их мнение.

Настоятель жестом пригласил ее пройти во двор:

– Давайте, продолжим наш путь.

– Да, конечно, – согласилась Габриела. – Но вам вовсе не обязательно идти со мной. Уверена, у вас есть дела поважнее. Я предпочитаю встретиться с баронами одна.

Она прошла через арку и оказалась посреди жаркого спора. Она не сразу заметила двух баронов, поскольку площадь была заполнена людьми, и все они старались перекричать друг друга. Это был кромешный ад. Видимо, произошло что-то чрезвычайное, раз они спорят с таким пылом, подумала Габриела. Она встала в тени, дожидаясь, когда закончится перепалка.

Она осматривалась по сторонам, пытаясь понять, кто из присутствующих бароны. И тут дыхание у нее перехватило, она едва не потеряла сознание. Брат Лайама стоял на стене и смотрел вниз. Теперь он казался еще больше и страшнее, чем в первый раз, когда она увидела его на холме. И даже не рост делал Кольма Макхью таким ужасным, а его поза и каменное выражение лица. Это был самый пугающий человек, которого ей доводилось встречать.

Вождь рядом с ним также производил сильное впечатление. Его она тоже узнала. Это был дикий Бьюкенен.

Она подумала, что если станет смотреть на двух горцев и дальше, то растеряет свою решимость. Поэтому Габриела сосредоточилась на том, что происходило перед ней.

Наконец ее заметил один, затем другой, и толпа замолчала.

Барон Косуолд заметил ее раньше Перси. Он низко поклонился ей и протянул руку навстречу:

– Леди Габриела, как хорошо, что вы смогли присоединиться к нам. Мы уже встречались во дворце короля Иоанна. Уверен, вы помните меня.

Габриела не стала отвечать на его вопрос, а просто смотрела на него и молча ждала, когда ей объяснят цель этой встречи.

– Я говорю от имени короля, – заговорил он.

Она подошла к нему, и барон молча проклял дьявольское соглашение, которое заключил с Макенной. И о чем он только думал? Как он мог отдать ее другому? Она стала еще прекраснее.

Пока леди шла в центр двора, все хранили молчание.

Кольм Макхью наблюдал за перебранкой внизу с отвращением и любопытством. Что за глупость спорить о том, кто имеет право говорить первым! Когда крики вдруг стихли, ему стало интересно, что могло послужить тому причиной. И тогда он увидел ее. Она шла с высоко поднятой головой.

Барон Перси нарушил молчание.

– Миледи, я вижу, вы не помните Косуолда, – сказал он, подавляя смех. – Мы тоже с вами встречались, когда вы предстали перед королем Иоанном.

Зря Перси спросил, не помнит ли она о встрече с ним, потому как его ожидал тот же холодный молчаливый ответ, которого удостоился Косуолд.

– И Косуолд ошибается, – продолжил Перси. – Он не говорит от имени короля. Это я говорю от его имени.

Косуолд размахивал документом:

– У меня указ, подписанный королем Иоанном, он вверил в мои руки ваше будущее. У Перси нет никаких прав. Печать подтверждает, что я сейчас главный.

Перси не собирался упускать своего шанса.

– Как водится, барон Косуолд несет чепуху. Поскольку вождь Монро мертв, я решил, что вы вернетесь со мной в Англию, и там король Иоанн решит вашу судьбу.

Косуолд повернулся к Перси:

– Здесь всем известно, что вы задумали. Вы хотите взять леди в жены, не покидая стен аббатства. Но она с вами никуда не поедет.

– Нет, поедет! – вскричал Перси.

Габриела ушам своим не верила. Они что, оба спятили? Ее тошнило от них. Как они могли драться из-за нее так, будто она кусок мяса, брошенный псам? Она знала, что дело не в ней. Нет, все дело в Финнис-Флэт. Обоим баронам нужна эта ценная земля.

Несколько человек из кланов Макхью и Бьюкененов присоединились к вождям и смотрели со стены вниз. Но взгляд Кольма был прикован к женщине, ставшей эпицентром этой бури. Ему было интересно, что происходит у нее в душе. Однако Габриела умела скрывать свои чувства. Ее выдержка и королевское достоинство произвели на него впечатление.

Косуолд хлопнул в ладоши, чтобы обратить на себя внимание. Он повернулся к своим людям и кивнул им:

– Я решу все здесь и сейчас.

Толпа расступилась, и вождь Оуэн Макенна вышел вперед. Он кивнул кому-то. Затем увидел на стене Макхью и Бьюкенена и заметно напрягся.

– Ты посмотри, кто выполз из-под камня, – сказал Бродик. – Это же наш старый знакомый.

– Высокомерная свинья, – усмехнулся Кольм. Барон Перси не был знаком с вождем Макенной.

– Кто этот человек, который смеет вмешиваться в действо?

– Я вождь Макенна, и я согласился взять в жены леди Габриелу и принять ее приданое. Отныне Финнис-Флэт будет называться Долиной Макенны.

Косуолд самодовольно улыбнулся:

– Да, Финнис-Флэт будет вашей.

Наверху Кольм тут же отреагировал:

– Черта с два она будет твоей.

Бродик выпрямился.

– Мы не можем этого допустить. – Он посмотрел на Габриелу и удивился, почему она не протестует против такой наглости баронов. Она польщена или обижена?

Макенна подошел к Габриеле с теплой улыбкой на лице. Она не улыбнулась в ответ. Макенна подумал, что ее переполняют эмоции от такого внимания. В конце концов, она вот-вот станет женой влиятельного вождя. Уж точно более влиятельного, чем покойный Монро. Кроме того, Макенна куда симпатичнее. Женщинам нравятся красивые мужчины. Должно быть, она еще не поняла, какое счастье ей привалило.

– Вождь Макенна и леди Габриела поженятся до конца дня, – объявил Косуолд.

Толпа загудела.

– Макенна, у тебя нет прав на нее. Я Гарольд Монро, и скоро стану вождем клана. Я должен взять в жены эту женщину по праву первородства.

Толпа расступилась, чтобы дать ему дорогу. Габриела узнала мужчину. Он был рядом с разгневанной старухой на похоронах.

Монро подошел к ним, и Макенна бросил ему вызов:

– Ты не первенец вождя Монро. У него вообще не было сыновей. А посему ты не можешь говорить о праве первородства.

– Я первый сын его брата, – крикнул тот. – И коль мой дядя мертв, я требую руки леди Габриелы и права на Финнис-Флэт, которая отныне будет называться Долиной Монро.

Косуолд попытался взять ситуацию под контроль:

– Вы можете требовать чего угодно, но вы не получите ни ее, ни Финнис-Флэт.

– Долину Макенны, – поправил его Макенна. – С этого дня это Долина Макенны.

– Что за хитрости? – зашипел Перси на Косуолда. – Что за соглашение вы заключили с этим человеком? Он знает, что вы хотите забрать ее себе?

– Вы глупец, Перси.

Она не достанется никому из них, подумал Косуолд. Он давно отказался от притязаний на Габриелу. Король ставил на его пути одну преграду за другой, но Косуолду нужно было только золото. В этом и заключалась сделка с Макенной. Вождю достанутся девушка и долина, а Косуолд сможет расспросить ее. Он верил, что она знает о сокровищах Сент-Била. Не мытьем, так катаньем он выведает ее тайны.

На его счастье ни Перси, ни Макенна, ни даже король Иоанн не знали о существовании сокровищ. Вождь Макенна, эта жадная свинья, не сказал ни слова против, когда Косуолд заявил, что желает видеть Габриелу в любой момент. Вождя интересовала только Финнис-Флэт.

Косуолда не волновал тот факт, что Макенна может и не дожить до дня осуществления своей мечты. Если нужно, Косуолд приведет достаточно воинов, чтобы вырезать весь его клан.

Гарольд Монро не собирался так легко сдаваться. Ему пришлось кричать, чтобы его услышали:

– Я заявляю свои права наледи и Долину Монро!

Казалось, каждый в толпе имеет свое мнение и желает его непременно выразить.

Косуолд поднял руку, призывая к тишине. Но никто не обратил на него внимания.

– Барон Косуолд требует тишины! – выкрикнул оруженосец барона, Генри Уиллис, из-за спины хозяина, приправив свой приказ парой крепких ругательств.

Косуолд поморщился и повернулся, чтобы обжечь его взглядом.

– Не ори мне в ухо! – велел он.

Генри заскрежетал зубами. Он не любил, когда ему затыкали рот на людях, но еще больше не любил разочаровывать барона. Косуолд был его освободителем. Он спас его от виселицы, и Генри поклонялся ему, потому что барон сделал его важной персоной.

Генри знал, кем был раньше. Внешностью он не блистал: толстая шея, грубые черты, приплюснутое лицо, маленькие уши, толстые губы. Крохотные глазки. Но руки были большими. Большими и сильными. Видно, оттого, что он знал о своей непривлекательности, с лица его не сходило презрительное выражение.

Свою внешность он компенсировал своими дарованиями. Он мог свернуть человеку шею раньше, чем тот успевал опуститься на колени, и делал это не колеблясь, без всякой на то причины. В мире было всего несколько человек, которых он боялся, в том числе Косуолд. Генри знал, что Косуолд использует его самого и его подручных, Сирила и Малкольма, для самой грязной работы, но им хорошо платили и их уважали, даже побаивались.

Генри услышал, как засмеялся Малкольм, и ткнул его локтем под ребра. Поскольку Косуолд все еще смотрел на него, он сказал:

– Я не буду больше кричать, но, барон, если бы вы взяли силой то, что вам надо, было бы быстрее.

Барон все еще гневался.

– Мы оставили оружие за воротами, забыл? Если бы у меня был меч, я зарезал бы Перси.

– Я с радостью зарежу его для вас, – выпалил Малкольм. Наемник протолкался вперед, чтобы барон увидел его.

– Жаль, что вы не привели с собой больше людей. Даже без оружия вы показали бы Перси, у кого в руках настоящая сила. Кроме того, посмотрите на этих горцев, они ходят так, будто хозяева здесь. Их так много, что я со счету сбился, – сказал Генри.

– Они меня не интересуют, а их не интересуют наши дела. А вы двое помалкивайте, пока я не закончил. Я больше не нуждаюсь в ваших советах.

Малкольм и Генри поклонились в ответ:

– Да, барон.

Перси, как ни напрягал слух, не смог в таком гаме расслышать, о чем Косуолд говорит со своими людьми. Когда же Косуолд повернулся к нему, он крикнул:

– Вы ничего не будете решать здесь.

Перси кричит, словно пойманная в силок птица, подумал Косуолд.

– Я уже все решил.

Кровь прилила к лицу Перси.

– Я хочу ее – и получу что хочу.

С Габриелы было довольно. Она не могла более слушать ни слова из уст этих омерзительных болтунов.

– Прошу вас, минуту внимания.

Габриела говорила спокойным голосом, и потому лишь несколько человек, что стояли рядом, расслышали ее. Один из них закричал:

– Дама просит вашего внимания, барон.

Косуолд и Перси повернулись к ней. Макенна стоял между ними. Все трое улыбались, как влюбленные поклонники.

– К кому из баронов вы хотели обратиться? – пропел Перси.

– К обоим.

Все ждали ее слов. Габриела непременно выберет одного из них, и Косуолд был уверен, что она подчинится воле короля. Перси думал так же и тоже был уверен в себе.

– Да, леди Габриела? – сказал Косуолд.

– Похоже, произошло какое-то недоразумение, – начала она.

– Неудивительно, учитывая этот шум, который поднял Перси, – прервал ее Косуолд.

– Дайте ей сказать, – выкрикнул кто-то из толпы.

– Ладно, ладно. – Косуолд кивнул. – Так что вы хотели сказать, миледи?

– Я попытаюсь решить ваш спор. Сегодня я не выйду замуж ни за одного из вас.

– Но я согласился взять вас в жены, – сказал Макенна, пораженный ее отказом.

– Но я не дала согласия выйти за вас.

Он открыл от удивления рот и повернулся к Косуолду:

– Она может отказать?

– Не может, – выкрикнул тот. – Не усложняйте все, Габриела, ведь я говорю от имени короля…

Габриела отмахнулась от его помпезного заявления:

– Да, да, это я уже слышала. Несколько раз.

Она что, издевается над ним? Косуолд прищурился. Он не знал наверняка. С виду она просто ангел, и в голосе ее нет ни тени сарказма.

– Барон Косуолд ошибается. Это я говорю от имени короля, – настаивал на своем Перси.

Она обратилась к нему:

– И вы говорили это не раз. Позвольте, я задам вопрос вам обоим. Где был мой отец, когда принимались эти решения?

Ни один из них не мог ей ответить на этот вопрос.

– Вы специально дождались, пока он уедет, чтобы заявить об этой непристойности?

– Непристойности? – взревел Косуолд. – Да как вы смеете говорить со мной в таком тоне?

Перси также негодовал, а Макенна выглядел так, будто готов был ее ударить, но Габриела стояла на своем и не собиралась уступать.

Макенна хотел схватить ее за руку, чтобы поставить рядом с собой, но поднял взгляд на стену и увидел, что Макхью и Бьюкенен все еще там, наблюдают за происходящим. Он решил, что лучше не трогать ее, чтобы не устраивать сцен. Но позже, когда они останутся наедине, он научит Габриелу уважению.

– Леди Габриела, вы не вправе принимать решения, – сказал ей Перси.

– Совершенно с вами согласна.

Косуолд и Перси переглянулись.

– Согласны? – спросил Косуолд. – Тогда к чему этот шум?

– Решать действительно не мне, а моему отцу. Только он вправе определять мое будущее, и уж точно не вы.

– Значит, вы отказываетесь? – начал Макенна.

Боже, он такой же тупоголовый, как эти бароны, подумала Габриела.

– Позвольте мне выразиться максимально ясно. Мое будущее будет решать только мой отец.

– Вы пойдете против воли короля? – спросил Перси.

Она посмотрела ему в глаза:

– Я не знаю, какова воля моего короля. Лично мне он ее не изъявлял.

– Я говорю от имени короля! – вскричал Перси.

– Барон Косуолд сказал то же самое. Не знаю, кому верить. Дождусь отца, пусть он и решает.

Габриела поклонилась баронам и хотела уйти, когда ее остановил женский крик:

– Это издевательство! Она смеется над вами!

Исла подбежала к Косуолду. Он выглядел испуганным.

– Что ты делаешь? – зашипел он.

Исла не смела поднять на него глаза.

– Простите, что не сказала раньше, но я не могла, это ужасно.

– Кто эта женщина? – спросил один из приближенных Перси.

– Племянница барона Косуолда, – ответил тот.

– Исла, что на тебя нашло? – Косуолд схватил ее за руку и больно сжал запястье, шокированный ее поведением.

– Дядюшка, простите, что расстраиваю вас, но вы должны знать правду. Я не позволю ей унизить вас. – Хотя слез в ее глазах не было, она театрально всхлипнула. – Жениться на ней – позор для благородного мужчины.

– Почему? О чем вы говорите? – потребовал объяснений Перси. Он был скорее удивлен, нежели разгневан.

Исла ткнула пальцем на Габриелу и крикнула:

– Она… она шлюха!

Глава 24

На несколько мгновений воцарилась тишина. Затем толпу будто прорвало. Кто-то поддерживал Габриелу, кто-то осуждал.

Габриела молчала. Да и что скажешь на столь нелепое обвинение?

Перси жестом призвал толпу к тишине.

Голос Косуолда дрожал от негодования.

– Чтобы бросать подобные обвинения, надо иметь веские доказательства. – Его племянница разрушила все его планы, но игнорировать ее он не мог. – Исла, на каком основании ты опозорила леди Габриелу?

– То, что я сказала, правда.

– Говорите, – сказал Перси, – на каком основании вы сделали такое заявление.

Исла повторила громче:

– Потому что это правда.

В толпе зашептались.

– Откуда вам это известно? – потребовал объяснений Перси.

– Я видела ее, – сказала Исла.

Шепот стал громче.

– Продолжай, – велел Косуолд. – Говори, что ты видела.

– Дело было ночью, три дня назад, меня разбудил какой-то шум. Я открыла дверь, чтобы посмотреть, что случилось. Эта женщина, – она указала на Габриелу, – крадучись свернула за угол. Меня снедало любопытство, и я пошла следом за ней, в некотором отдалении, чтобы она меня не заметила.

– Как ты могла что-нибудь видеть в темноте? У леди была свеча?

Поколебавшись, она выпалила:

– Ярко светила луна.

– И куда привела тебя леди Габриела? – спросил Макенна.

– Она остановилась перед дверью и постучалась. Я стояла за колонной. Дверь открыли, она посмотрела по сторонам и зашла в комнату.

– А вы видели, кто открыл дверь? – спросил Перси.

Исла снова понизила голос:

– Мужчина.

– Ты его знаешь? – спросил дядя.

– Нет, – сказала Исла. – Но я видела его на званом обеде в тот день. По-моему, это посол Франции.

Перси подозвал свою свиту:

– Найдите его и приведите сюда.

Один из свиты тут же ответил:

– Он уехал еще вчера.

Макенна проявил нетерпение.

– Если было темно, как ты могла узнать мужчину? – спросил он у Ислы. – Может, это был ее отец. Может, это вообще был не мужчина, а ее служанка. – Если обвинения Ислы подтвердятся, его план рухнет. Он чувствовал, как Долина Макенны уплывает из рук.

Уверенность Ислы росла.

– Это был мужчина, – решительно заявила она.

Макенна внимательно вглядывался в лица людей. Ему нужно было знать, какова их реакция. Подняв голову, он увидел ухмылки на лицах Макхью и Бьюкенена. Что именно они слышали? Его репутация могла пошатнуться. Если он хочет выйти из ситуации победителем, надо быстро соображать.

Он бросил на Ислу насмешливый взгляд и произнес:

– Уверен, дитя, твои мотивы благородны, но ты ошиблась.

– Не ошиблась, – ответила Исла дерзко. – Я видела, как она выходила из комнаты. Волосы ее были распущены, платье расстегнуто. Мужчина подошел закрыть дверь, на нем не было рубашки.

– Это ложь! – воскликнула Габриела. – Не знаю, почему эта женщина клевещет на меня.

– Это правда! – вскричала Исла. – Я видела тебя, ты отдалась мужчине.

Толпа взревела, Макенне не сразу удалось угомонить ее.

– Выходит, – сказал он Исле, – твое слово против слова леди Габриелы.

Почти все закивали. Только в окружении барона Косуолда люди знали, что Исле нельзя доверять.

И тут заговорил человек за спиной вождя Макенны:

– Эта женщина говорит правду.

Все повернулись на голос. Вперед вышел молодой монах. Голову его покрывал капюшон, руки он убрал в широкие рукава монашеского одеяния.

– Я как раз закончил ночную молитву и вышел из часовни, когда увидел, как кто-то крадется мимо келий, где гости не останавливаются. Сначала я не мог разглядеть лица, но потом при свете факелов увидел, что это леди Габриела. – Он посмотрел на изумленную Ислу и добавил: – Леди Исла не врет.

– Она шлюха!

– Ее негоже брать в жены!

Габриела не могла вымолвить ни слова. Ей казалось, что ее сбросили со скалы, а внизу уже ждет стая голодных волков, чтобы разорвать ее на части. Ее осудили и прокляли.

Она попыталась найти в этом безумии какой-то смысл. Как могло такое случиться? Должно быть, в Ислу вселился бес. Но как же монах? Почему он подтвердил слова Ислы?

Лайам. Боже, все дело в Лайаме! Монах мог видеть ее, когда она шла навестить больного. Но она никогда не покидала своих покоев одна, только в сопровождении телохранителей, по крайней мере одного. Но он всегда шел впереди, а монах, похоже, увидел ее, когда стражник уже скрылся из виду. Это единственное объяснение.

Если она попытается сказать что-нибудь в свое оправдание, то никто не поверит, что помыслы ее были чисты.

Ее обвинили двое. А этого достаточно, чтобы считать ее вину доказанной.

– Вам нечего сказать в свое оправдание? – взревел Косуолд.

Она отказалась говорить что-либо. Толпа уже вынесла вердикт.

Она поклялась никому не говорить о своем участии в судьбе Лайама. Они не знают, что она убила человека в Финнис-Флэт. А если это вдруг раскроется, что будет с ней и ее людьми? Она ничего не могла сделать, чтобы прекратить этот кошмар, и едва сдерживала слезы.

Гнев барона Косуолда по отношению к племяннице поутих. Мотивы Ислы ясны. Она лишь пыталась спасти его от позора, которого было бы не избежать, если бы всплыла правда о леди Габриеле. А это было лишь вопросом времени. Даже если бы монах промолчал, вождь Макенна пришел бы в бешенство, узнав, что его невеста не девственна. Конечно, Исла могла найти более подходящее время, но она лишь пыталась защитить его.

Вопрос о будущем Габриелы отпал сам собой. Всего минуту назад четверо мужчин добивались ее руки, но теперь все изменилось. Кому она теперь нужна? Кто возьмет в жены порочную женщину?

Глава 25

Косуолд был вне себя. Это правда. Все правда. Габриела – порочная женщина. Она обманула его. Обманула ихвсех, заставив поверить в свою невинность. Ее внешность помогала ей водить за нос мужчин. Ангельское личико и эти глаза, эти чарующие голубые глаза… Она прекрасна. Ну какой мужчина усомнится в ее невинности?

Каким же идиотом он был, пытаясь заполучить ее. Скольким она отдалась? Ему становилось плохо при одной лишь мысли об этом.

Косуолд посмотрел на Перси. На лице соперника застыло выражение ужаса. Он не мог вымолвить ни слова.

Но даже если и было что сказать, слова потонули бы в реве Макенны. Вождь кричал о своем добром имени и о позоре, который принесла ему Габриела. С каждым словом он поднимал взгляд все выше. Чего же он ждал? Что горцы поаплодируют его отказу жениться на Габриеле?

– Теперь она ничего не стоит, – сказал Перси, когда Макенна замолчал. – Король Иоанн не даст ей приданого. Так что Финнис-Флэт вам не достанется, Макенна. Равно как и вам, Монро.

– Думаете, она нужна мне теперь? – Монро плюнул на землю перед Габриелой. – Пусть катится ко всем чертям. – Он повернулся и пошел прочь. Проходя мимо Макенны, бросил: – Она твоя, Макенна. Если тебя не смущают пересуды за спиной. Слышал, что сказал барон? Шлюху можешь оставить себе, но Финнис-Флэт тебе не видать.

Макенна еще никогда не испытывал такого унижения. Гнев его обратился против Косуолда.

– Ты знал, что она порочна, когда предлагал мне сделку? Знал или нет?

Косуолд возмущенно ответил:

– Разумеется, нет. Я был уверен, что она невинна. Я знал, что вам нужна Финнис-Флэт. Ведь вы называли ее Долиной Макенны еще до того, как я предложил вам сделку, а я лишь хотел…

Он умолк на полуслове, едва не проболтавшись об обещании, которое ему пришлось дать Макенне, чтобы тот согласился на сделку.

Макенна также не желал, чтобы все узнали об условии их соглашения. Он оттащил Косуолда в сторонку, повернувшись к остальным спиной.

– Ты потребовал, чтобы я позволил тебе видеться с ней в любое время, когда ты того пожелаешь, хотя ты так и не объяснил, зачем тебе это нужно. Скажи, тебе она отдавалась? Ты хотел и дальше делить с ней ложе? Она была твоей любовницей? – С каждым словом он все больше и больше краснел.

Косуолд едва не забыл о золоте. Поведение Габриелы совершенно выбило его из колеи. Ему она больше не нужна, но он все еще хотел заполучить золото. Он отчаянно пытался найти выход из положения. Чтобы узнать тайну клада, ему нужна Габриела. Но если он отвезет ее к королю Иоанну, то потеряет ее навсегда. Если король будет в плохом расположении духа, то попросту казнит Габриелу, а если в хорошем, сделает ее своей наложницей, пока она не наскучит ему, а после пустит ее по рукам. Так или иначе, он, Косуолд, больше не увидит Габриелу.

Перси не переживал. Он предпочел бы взять Габриелу в жены, впрочем, как любовница она его тоже вполне устраивала. Его страсть не предполагала пышных церемоний. Если Габриелу предадут забвению, овладеть ею не составит труда. Он сможет видеть ее, когда захочет. Осталось лишь дождаться, пока Косуолд умоет руки.

Косуолд решил действовать быстро, пока Габриела не пришла в себя. Он опасался, что она обозлится и сбежит под защиту отца. Он не мог этого допустить.

– Я полагаю, не стоит терять время и везти женщину в Англию, чтобы там дожидаться короля Иоанна. Поскольку я говорю от его имени, я решу ее судьбу здесь и сейчас.

– Вы не посмеете ее убить! – вскричал Перси.

Исла прижала руку к груди.

– Почему она вас так заботит?! – воскликнула она. – Вы не можете желать ее после того, что узнали.

– Заставьте ее замолчать, Косуолд. Никто не желает ее слушать.

– Умолкни, – велел Косуолд, отмахнувшись от нее. – Перси прав, ты уже достаточно сказала.

– Я вполне серьезно, Косуолд, – продолжал Перси. – Вы не можете убить Габриелу.

Косуолд усмехнулся:

– Я не собираюсь ее убивать. Я хочу, чтобы она страдала до конца жизни, какой бы короткой та ни была.

После этого он обратился к Габриеле. Он подошел к ней, толпа расступилась, давая ему дорогу.

– Властью, данной мне королем, я предаю вас изгнанию.

Толпа удовлетворенно взревела. Кто-то аплодировал, кто-то выкрикивал:

– Она получила по заслугам!

Косуолд подождал, пока все успокоятся, затем продолжил:

– Вы понимаете, что это значит, Габриела? С этой минуты вы вне закона. У вас нет ни дома, ни страны, ни короля, ни титула. Верноподданные короля Иоанна более не будут ведать о вашем существовании. Вы суть ничто.

– А как же барон Джеффри? – спросил Перси. – Вы не подумали о том, что он сделает, когда узнает, что вы изгнали его дочь?

– Когда он узнает, будет уже поздно.

Перси изо всех сил старался не выказать своей радости. Габриела покинет эти стены, и он последует за ней. Когда Габриела удалится от аббатства на достаточное расстояние, он схватит ее. У него достаточно людей, чтобы устроить засаду и обезвредить ее охрану. Никто не узнает, что с ней стало, Перси сможет заточить ее в подземелье своего замка и держать там столько, сколько захочет.

У Косуолда были такие же намерения.

– Исла, ступай и передай моим слугам, чтобы готовились к отъезду, – велел он шепотом.

Она кивнула и поспешила исполнить поручение. Но, проходя мимо отвергнутой, чуть замедлила шаг и торжествующе улыбнулась ей так, чтобы никто, кроме Габриелы, не заметил.

Глава 26

Что заставило эту женщину врать? А монах? Какие цели преследовал он, подтвердив ее ложь?

У Бродика не было ответов на все эти вопросы. Он знал лишь одно: эти двое за десять минут разрушили жизнь Габриелы. Опозорили и обесчестили ее, украли у нее будущее, унизили ее отца. Нет никаких сомнений, что и барон Джеффри, и его дочь впадут в немилость к королю, ведь Габриела более не представляет для него никакой ценности. Бродик понимал, что велик шанс конфискации баронских земель – Иоанн прославился тем, что отнимал чужое добро, включая жен и дочерей, – а учитывая непредсказуемый нрав короля, барона Джеффри могли и казнить, дабы другим было неповадно.

А Габриела? Что станется с ней?

– Мы увидели англичан во всей их греховности, – сказал Кольм с отвращением.

– Габриела невинна, – сказал отец Гилрой. В глазах его стояли слезы. – Она добрая, – настаивал он. – Если бы вы только знали…

Монах вовремя умолк. Он едва не проболтался о том, что сделала Габриела, чтобы спасти Лайама. Она никогда не обесчестила бы доброго имени своей семьи.

– Что именно? – спросил Кольм.

– Если бы вы только знали ее, – быстро проговорил Гилрой. – Она не виновна в этих ужасных грехах.

Кольм повернулся к монаху:

– Это мы и так знаем.

– Да, знаем, – согласился Бродик.

– Знаете?

Бродик вздохнул:

– Знаем. Но сейчас это не играет роли. Посмотри на них. Они уже вынесли ей приговор.

– Да, верно. – Гилрой не находил себе места. Он посмотрел на Габриелу и прошептал: – Ужасная жизнь ожидает ее по возвращении в Англию. Ее передадут королю Иоанну. Он развратный человек, скажу я вам, а когда она ему наскучит… – Он не мог продолжать. Будущее Габриелы представлялось ему таким ужасным, что он не в силах был даже думать об этом.

– Женщина, которая обвинила ее… – начал Бродик.

– Исла, – ответил Гилрой. – Я слышал ее имя.

– Она лжет, – сказал Кольм.

Гилрой кивнул в знак согласия:

– Ей предстоит ответить перед Господом за свои прегрешения.

– Но как же монах? – спросил Бродик. – Почему он подтвердил ее слова?

– Не знаю.

– А монаха этого знаешь?

– Знаю. Он молод и предан служению. Я верю, что он честный человек. Не могу представить себе, что побудило его сказать, будто он видел Габриелу. Он ошибся, и я отыщу его, чтобы разузнать, что именно он видел.

– Сделанного не вернуть, – сказал Бродик.

Гилрой понурил голову:

– Да-да. Они разрушили жизнь леди Габриелы. Стыд и срам.

– Монах?

– Да, вождь Макхью?

– Когда я покину аббатство, ты поедешь со мной.

Гилрою вдруг захотелось броситься вниз с парапета. Он сделал шажок назад, посмотрел на ступени, прикидывая расстояние, но все же нашел в себе силы и храбрость. Он не побежит. Он вежливо откажет.

– Вы приглашаете меня служить вашему клану…

– Если ты расцениваешь это как приглашение, дело твое.

– А если я откажусь? – спросил монах, сглотнув.

– Ты не откажешься.

Ком в горле мешал говорить, и Гилрою непросто было взять себя в руки. Оставалось надеяться, что вождь хочет лишь поговорить и не станет мстить за брата.

– Я буду рад сопровождать вас, – проскрежетал он.

Бродик рассмеялся:

– Чего уж лукавить? У тебя на лице все написано.

– Я действительно немного волнуюсь, – сказал Гилрой, устыдившись. – Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь клану Макхью.

– Ступай, возьми все, что тебе нужно в дороге, – велел Макхью.

Бродик подождал, пока монах скроется из виду, и сказал:

– Я слышал, что, когда монах находит себе пристанище среди кланов, от него невозможно избавиться. Сдается мне, этот Гилрой будет мозолить тебе глаза до конца твоих дней.

Услышь Гилрой слова Бродика, он не согласился бы с ними. Ему хотелось как можно скорее покончить с этим и убраться подальше от Макхью.

Он не хотел, чтобы вождь тащил его через двор за ноги, поэтому до своей кельи добрался бегом. Там он взял святую воду, масла, епитрахиль и нехитрые пожитки. Вождь Макхью послал с ним одного из своих воинов, видимо, затем, чтобы Гилрою не пришла в голову мысль о побеге. Видит Бог, как сильно ему хотелось удрать, но леди Габриела попала в беду, и он отогнал свои страхи прочь. Он думал лишь о том, как помочь ей.

Он подумал, что она будет переживать за своих телохранителей, которые ждут ее за воротами. Не стоит им сейчас быть рядом с ней. Четыре стража и юная девушка против обезумевшей толпы? Нет-нет. Им надо дожидаться ее снаружи, пока драма не закончится. А затем, даст Бог, они помогут Габриеле найти пристанище и укрыться от этих ужасных людей.

Гилрой направился к центральным воротам. Воин преградил ему путь.

– Ты вернешься к вождю Макхью, – сказал он и взял два мешка с вещами Гилроя. – Я прослежу, чтобы твою поклажу прикрепили к одной из лошадей.

– Молю вас, будьте снисходительны ко мне, – сказал Гилрой. – Я должен передать телохранителям леди Габриелы, чтобы ждали ее. Она не захотела бы подвергать их опасности. Это займет не больше минуты.

Воин кивнул в знак согласия.

Стивен стоял чуть севернее ворот, держа под уздцы коня Габриелы. Он пошел навстречу, когда заметил Гилроя в сопровождении горца.

– Габриела скоро будет. Все ее веши при вас? – спросил монах.

Стивен покачал головой:

– У нас лишь немногие из ее вещей. Ее служанки пакуют сундуки. Мы планируем встретиться с ними после обеда. А почему вы спрашиваете?

Ему не хотелось лгать, но он оправдывался перед Богом тем, что им движет желание защитить воинов и Габриелу от жаждущей крови толпы.

– Ее планы изменились. Она все сама вам расскажет. Она просила передать, чтобы вы дождались ее здесь.

Стивен не видел причин сомневаться в словах монаха, поскольку Гилрой стал другом Габриеле.

По дороге на стену, где их ждал Макхью, воин, сопровождавший Гилроя, спросил:

– Почему ты наврал тому человеку?

– Чтобы защитить его и остальных. Леди одобрила бы мой поступок, – добавил он. – Она не хотела бы, чтобы они участвовали в этом, поскольку их слишком мало.

Провожатый поднялся с Гилроем до середины лестничного пролета и остался там. Поднявшись наверх, монах дождался, пока один из вождей подзовет его. Бродик заметил Гилроя и махнул ему рукой.

Гилрой кашлянул, чтобы привлечь внимание Макхью, и молвил:

– Вождь, я не могу уйти, пока не удостоверюсь, что леди Габриела в безопасности. С вашего позволения, я буду рядом с ней какое-то время. – Макхью не успел ответить, поскольку Гилрой обратился к Бродику: – Вождь Бьюкенен, отца Габриелы здесь нет, чтобы встать на защиту ее чести и достоинства. Вы ее единственный родственник и должны ей помочь.

– Не смей указывать мне, монах, – резко ответил Бродик. – Я и без тебя это знаю.

– Конечно-конечно, – сказал Гилрой, не переставая кивать.

Бродик отпустил Гилроя и посмотрел на толпу внизу. Толпа бесновалась, подхлестываемая Косуолдом и Перси.

– Кольм, я заберу ее в свой дом. Там она будет в безопасности.

– Безопасность не вернет ей доброго имени, – мрачно заметил Кольм.

С этим Бродик спорить не стал.

– Она не заслужила такой участи.

– Ее отец… он ведь не такой, как эти бароны?

– Иначе я не пустил бы его на свою землю, – ответил Бродик. – Я знаю, что он человек справедливый.

– Пошли ему весточку, что его дочь у тебя, и он приедет за ней.

– Все не так просто. Барону Джеффри придется собирать вассалов и готовиться к войне. Если король конфискует его земли…

– Он станет слабым.

– Да. Габриеле нужен сильный покровитель. Она кузина моей жены. Я встану на ее защиту, но это не докажет ее невиновности.

– Не все ли тебе равно, что думают другие?

– Все равно, – сказал Бродик. – Но будь Габриела моей женой, я убил бы любого, кто усомнился бы в ее чести.

– Я тоже, – сказал Кольм.

– Но у нее нет мужа, который стал бы на защиту ее чести.

– Нет.

– Может быть, возьмешь ее в свой дом?

Кольм нахмурился:

– Не все ли равно, ты будешь ее защищать или я? Твой клан так же силен, как и мой.

– Но я не могу взять ее в жены.

Кольм долго молчал. Он понимал, к чему клонит Бродик.

– Ты просишь слишком много.

– За тобой должок. Я лишь прошу уплатить его.

– Брак? Об этом не может быть и речи.

Бродик пожал плечами:

– А по-моему, в этом есть смысл. Если ты возьмешь ее в жены, все поймут, что она девственница. Ты не стал бы брать в жены порочную женщину. Тебя боятся и уважают. Ты сможешь вернуть ей доброе имя, дав ей свое.

– Нет. Тебе придется искать другой выход, – пылко ответил Кольм.

Бродик не сдавался. Он знал, что рано или поздно Кольм Макхью совершит благородный поступок.

– Ты считаешь, что есть более могущественный вождь, у которого нет жены?

– Я ничего не считаю, Бьюкенен. Это твоя проблема, не взваливай ее на меня.

– Услуга за услугу. Я помог тебе спасти брата, ты берешь себе жену.

Кольм сжал зубы.

Один из воинов Бьюкенена окликнул их:

– Вождь, леди Габриела уезжает. Они открывают ворота.

Бродик посмотрел вниз. Один из мужчин плюнул на землю перед Габриелой.

Кольм увидел, как еще один вышел из толпы и позвал ее. Когда она не обратила на него внимания и прошла мимо, он схватил ее за руку и ударил по лицу. Если бы он не держал ее, она упала бы на землю.

Кольм уже спускался по ступеням. Бродик бежал следом. Кольм бросил одному из своих людей:

– Узнай, кто это был.

Воины, как Макхью, так и Бьюкенены, поняли, что к чему. Гилрой не понял. Он не видел, что произошло внизу.

– О ком он говорит? Чего он хочет? – спросил он одного из воинов, когда тот пробегал мимо него.

Воин не сбавил темпа и крикнул на ходу:

– Он хочет знать, кто ударил леди Габриелу.

– Кто-то ударил ее? Боже правый! – воскликнул Гилрой и поспешил за остальными. – Но что…

Последний воин ответил ему:

– Он хочет знать имя человека, которого собирается убить.

Глава 27

Это был сущий кошмар.

Час назад она была леди Габриелой, дочерью барона Джеффри из Уэллингшира и принцессы Женевьевы из Сент-Била. Она была окружена любовью и заботой, впереди ее ждало светлое будущее. Теперь ее ненавидели, обращались с ней как с прокаженной и ее жизнь разрушена.

Она думала лишь о том, как выжить. Нужно найти безопасное место для себя и телохранителей. Она не знала толком, куда пойдет, главное – убежать от баронов и их головорезов как можно быстрее и как можно дальше. Тогда, в спокойной обстановке, она сможет обдумать свое положение.

Но сначала нужно успокоиться и прийти в себя. Сердце в груди билось так, что она едва дышала. Пока она шла к воротам, люди выкрикивали в ее адрес ругательства. Путь этот казался ей бесконечным.

Стыд и унижение были невыносимы. Неимоверным усилием воли Габриела держала себя в руках. Она шла неспешным шагом – хотя видит Бог, как ей хотелось бежать, – ни одна слезинка не упала с ее ресниц. Гордость – это все, что у нее осталось. Габриела будет беречь ее.

Лицо заныло от удара. Она пыталась увернуться, но у нее ничего не вышло. Наглец, оскорбивший ее, ухмылялся. Он был вдвое крупнее ее, и если бы она не заметила кулак, он запросто мог сломать ей челюсть.

– Не тронь ее, – взревел Косуолд.

Габриела пошатнулась от удара. В спину ей кинули камень. Она выпрямилась и пошла дальше. Очередной камень попал в бедро. Габриела снова услышала крик барона. Не трогать ее? Что за бредовый приказ? Косуолд, Перси и Исла разрушили ее жизнь. Ее лишили всего. Она более не существовала в глазах земляков, у нее не было дома. Разве изменится что-нибудь, если ее попросту убьют?

Настоятель ждал ее у ворот. Он открыл створку и прошептал:

– Да поможет вам Бог.

Поверил ли он лжи? В глазах его стояли слезы, но она не могла с уверенностью сказать, были это слезы жалости или разочарования.

Габриела вышла, услышала за спиной скрип закрывшейся створки ворот и опускаемого засова.

Стивен вскрикнул, заметив ее, соскочил с лошади и бросился к ней, а Люсьен, Кристиан и Фост обнажили мечи, готовясь принять бой.

Она понимала, что выглядит ужасно. Один из камней рассек ей кожу под правым глазом, и она чувствовала, как по щеке течет кровь. Челюсть болела и начинала отекать.

– Принцесса, что случилось? – спросил Стивен.

– Все в порядке, – ответила она, голос ее был на удивление громким. – Но мы немедленно должны уходить.

– Вы вся в крови! – Кристиан побагровел от гнева и повернулся к воротам, держа меч наготове. – Кто это сделал? Мы убьем его.

– Нет, вы не вернетесь в аббатство, – сказала Габриеле.

Фост снял через голову накидку, смочил водой из фляги и, наклонившись в седле, протянул Габриеле.

– Болит? – спросил он с сочувствием.

– Нет, – ответила она и стерла со щеки кровь. – Я вам все расскажу, но потом. А сейчас прошу вас, давайте уедем отсюда как можно быстрее.

Они не стали оспаривать приказ. Стивен подсадил ее на спину Плута, подал ей поводья и вскочил в седло своей лошади. Он решил, что она хочет нагнать свиту отца, и направился на юг.

– Нет! – воскликнула Габриела. – Мы идем на север.

– Но ваш отец… – начал Люсьен.

– Вы не понимаете. Если бароны передумают и решат отвезти меня к королю… к их королю Иоанну, то они будут искать нас на юге. Они никогда не найдут нас, если мы укроемся на севере.

– Но почему… – начал Стивен.

– Все вопросы потом, – сказала она. – Я все объясню, когда мы будем далеко отсюда.

Стивен кивнул:

– Едем на север.

Кристиан замыкал процессию и первым почувствовал, как дрожит под ногами земля. Горцы приближались с холма. Он окликнул остальных.

Габриела оглянулась назад, и ее охватил страх. Она решила, что это ее враги преследуют их. Но когда всадники приблизились, она узнала двоих: Бьюкенена и Макхью. Они казались дикими, свирепыми и опасными. Притягательное зрелище, как молния: красивое издали, но пугающее вблизи.

Стук копыт оглушил ее.

– Пропустите их, – велела она охране и сама отъехала в сторону. Но вместо того чтобы проскакать мимо, горцы рассыпались веером. Габриела попыталась пустить Плута в галоп, но их окружили. В центре орды воинов они поднялись на следующий холм.

Из аббатства видны были только члены клана, возвращавшиеся домой. Габриела и ее телохранители терялись среди всадников.

Неужели этого они и добивались? Она чувствовала такое облегчение, удаляясь от баронов, что мотивы горцев ее мало волновали. Кроме того, среди всадников она заметила отца Гилроя. Бедолага вцепился в луку седла, стараясь не свалиться с лошади. Если бы намерения их были нечисты, они не стали бы брать монаха в свидетели.

Они направлялись на северо-запад. Когда спустя два часа они оказались на границе Финнис-Флэт, один из воинов крикнул, что это земли Бьюкененов. Плут устал и нуждался в отдыхе. Габриела натянула поводья, но, к ее удивлению, никто из горцев не попытался ее остановить. Они тоже придержали коней, однако не успела она спешиться, как они спрыгнули на землю и окружили ее.

Телохранители были настороже. Руки держали на поясе, взгляд их был напряжен. Они понимали, что стоит им потянуться за мечами, и жизнь их оборвется. Горцы будут драться насмерть за своих вождей, а телохранители умрут за свою принцессу. Если горцы не нападут на них, мечи телохранителей останутся в ножнах.

Габриела знала, что ее воины не отступят, как бы много противников ни было перед ними. Она боялась за их жизнь. Кто-то из горцев велел своим отойти. Габриела надеялась, что это Бьюкенен, но когда воины расступились, вперед вышел не ее родственник, а второй вождь.

Он был такой же огромный, вызывающий страх, как и во время их первой встречи, но сейчас была в нем одна особенность, удивившая Габриелу. Если бы не шрамы, обветренная кожа и грубые черты, его можно было бы назвать красивым. Понравилась ей не столько внешность, сколько его волосы, светлые, с рыжеватым оттенком. Они обрамляли лицо, напоминая ей о викингах из древних легенд. Наверняка он такой же жестокий и грубый, как скандинавы.

Кольм Макхью остановился в шаге от Стивена. Воины смерили друг друга взглядами, затем Кольм приказал:

– С дороги!

Стивен не шевельнулся. Кольм был на голову выше и мускулистее, но Стивен не собирался уступать. Он слушался только приказов принцессы Габриелы. То же касалось и остальных телохранителей. Фост и Кристиан встали рядом со Стивеном, а Люсьен прикрывал спину Габриелы. Бродик подошел к Кольму, а Габриела сказала:

– Они не причинят нам зла. – Она верила, что горцы пришли им помочь. Но после сегодняшнего дня была готова ко всему. – Расступитесь, я буду говорить с ними, – приказала она.

Телохранители посторонились, не сводя напряженных взглядов с горцев.

– На каком языке вы разговариваете? – спросил ее Бродик на гэльском.

Она ответила на том же диалекте:

– На этом языке говорят в родной земле моей матери, в Сент-Биле.

Она превосходно говорила на языке горцев. Бродик решил, что это отец обучил ее. Его жене, Джиллиан, следовало бы взять у Габриелы пару уроков.

Бродик обратился к Кольму:

– Вот видишь, она только наполовину англичанка.

Кольм не знал, почему это так важно для Бродика. Он лично считал, что англичан наполовину не бывает. Поэтому в ответ лишь пожал плечами.

Бродик подошел к Габриеле. Ее стража придвинулась ближе. Бродик бросил на них гневный взгляд.

– Довольно! – воскликнула Габриела, подняла руку и повторила: – Довольно!

Поскольку она говорила на гэльском, Бродик и Кольм решили, что она отдает приказ их воинам. Ее уверенность в себе позабавила Бродика, но разозлила Кольма.

Только дождавшись приказа вождей, горцы попятились, не сводя глаз с охраны принцессы. Видно, им не терпелось подраться.

– Ты знаешь, кто мы? – спросил Бродик.

Она кивнула:

– Вы дикий… простите, вы мой родственник, вождь Бьюкенен. Я много слышала о вас. В основном говорили о вашем коварстве и силе.

Он сцепил руки за спиной.

– И кто же рассказывал обо мне?

– Мой отец, барон Джеффри.

– Значит, все, что он говорил, – правда. Он не стал бы врать.

Габриела понимала, что нужно поздороваться и с другим вождем, и при одной мысли об этом по спине у нее побежали мурашки. Она повернулась к Макхью и посмотрела в его проницательные глаза:

– Вас я тоже знаю. – В ответ он слегка приподнял бровь. – Вы вождь Макхью, и у вас странная традиция приветствовать своего брата.

Кольм не понял, что она имеет в виду.

– И как же я приветствую его?

– Кулаком.

Значит, она видела, как Лайам покидал аббатство.

Габриела заметила, что взгляд Кольма на миг потеплел. Этого мига хватило ей, чтобы понять, что он не чудовище.

Отец Гилрой протолкался к ним. Он поклонился Габриеле и обратился к Кольму:

– Вождь Макхью, эти добрые люди охраняли вашего брата, пока он в аббатстве поправлялся от ран. Это о них я вам говорил. Не забывайте об этом.

Все-таки этот монах не лишен храбрости, раз осмеливается напоминать ему о том, что он обязан уважать этих людей. Кольм терпеть не мог никаких обязательств. Любой неоплаченный долг всегда тяготил его.

Он не поблагодарил телохранителей, но кивнул в знак признания их заслуг. Воины, услышав слова Гилроя, заметно расслабились.

– Кто-нибудь пытался проникнуть к брату, пока вы охраняли его? – спросил он телохранителей.

Габриела хотела ответить отрицательно, но решила не вмешиваться в разговоры мужчин.

– Стивен, кто-нибудь пытался причинить Лайаму вред, пока ты и другие охраняли его?

Он кивнул:

– В первую ночь приходили двое.

– Что он сказал? – спросил Бродик у Габриелы.

Габриела была так удивлена, что пропустила слова Бродика мимо ушей.

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Вы просили нас охранять его, и мы выполнили свой долг, – ответил Люсьен.

– Мы сами разобрались, – кивнул Фост.

Бродик и Кольм устали дожидаться ответа.

– Что они говорят? – спросил Кольм.

Габриела извинилась и велела Стивену и остальным разговаривать напрямую с вождями.

Стивен повернулся к Кольму и сказал на гэльском:

– Вождь Макхью, в первую ночь нашего дежурства к вашему брату приходили двое.

Вожди удивились, что спутники Габриелы тоже говорят на их наречии, но виду не показали. Кольм скрестил руки на груди и ждал дальнейших объяснений.

– Они были одеты как монахи, но в рукавах держали ножи, – сказал Люсьен.

– Это было наше с Люсьеном дежурство, – объяснил Кристиан.

– Мы убедились, что они намерены убить вашего брата, и лишь тогда стали действовать, – сказал Люсьен.

– И что же вы сделали? – спросил Бродик.

– Убили их, – честно признался Кристиан.

Кольм одобрительно кивнул.

– Они что-нибудь сказали? Вы слышали их имена? – спросил он.

– Они не говорили, откуда они или кто их послал? – спросил Бродик.

– Нет, – ответил Люсьен. – Они говорили на том же языке, что и вы, но иначе.

– Опишите их, – велел Бродик.

Люсьен сказал, что воины были бородатыми, с длинными волосами, крепкого сложения, но невысокими. После того как он закончил, Кристиан добавил:

– Ничего примечательного в них не было.

– Ни отметин на коже, ни клейма на клинках, – сказал Люсьен.

– Мой брат спал той ночью? – спросил Кольм.

Кристиана такой вопрос оскорбил.

– Никакого боя не было, мы не дали им шанса достать ножи.

– Значит, засада, – сказал Бродик и одобрительно кивнул.

– Нет, – сказал Люсьен, – они видели, как мы идем.

Кольм восхищался их самомнением.

– Что вы сделали с телами?

– Мы не могли оставить Лайама без охраны, поэтому положили тела в углу комнаты и дождались, когда Стивен и Фост сменят нас, – сказал Кристиан. – Затем мы вынесли тела из аббатства и сбросили в овраг. Было еще темно, и нас никто не видел.

– Мы забросали их землей, но сейчас звери скорее всего добрались до них.

Вопросы продолжались, но Габриела не слушала их. Она все никак не могла свыкнуться с мыслью, что ее телохранители так запросто рассуждают о том, что убили двух человек. Габриела так вымоталась, что ей хотелось лишь сесть в одиночестве и провести пять минут в тишине. Ее мир рухнул, и ей нужно время, чтобы привести мысли в порядок и решить, что делать дальше.

Но чтобы понять, что произошло, понадобится гораздо больше времени.

Когда вожди закончили с расспросами, она подозвана Стивена.

– На два слова, – сказала она.

Габриела отошла со Стивеном на расстояние, чтобы никто не услышал их, но на всякий случай говорила на языке Сент-Била.

– Почему ты не рассказал мне о случившемся?

– Простите, принцесса, но я думал, если тела найдут, для вас безопаснее будет не знать ничего о них.

– Ты опознал их? Они могли быть в Финнис-Флэт?

– Каждый из нас осмотрел тела, но мы никого не узнали. Принцесса, только вы видели их всех в лицо.

– Никто из тех людей не подходит под описание, которое Люсьен дал вождям. И все же я думаю, они шли за нами до аббатства.

Стивен покачал головой:

– Это исключено. Кристиан проследил, чтобы за нами никто не шел. Он бы заметил их.

– Откуда же они узнали, что Лайам в аббатстве?

– Кто-то мог видеть его или видеть, как мы заносим его внутрь. Сложно сохранять секретность в таком многолюдном месте.

– Что ж, все так, но главное, что сейчас он в безопасности.

– А вы, принцесса? Видя на вашем лице порезы и синяки, я не считаю, что вы в безопасности. Вы расскажете мне, что случилось?

Как ни ужасно было сделать признание, но она поведала Стивену, что произошло во дворе аббатства. Она не могла смотреть ему в глаза, пересказывая, какими словами ее называли, и голос ее дрожал, когда она сказала, что нашелся монах, подтвердивший историю Ислы.

Стивен согласился с ее выводами:

– Он мог видеть вас, когда вы шли проведать Лайама.

Из всех четверых Стивен был самым прагматичным, и в случае чрезвычайных ситуаций самым невозмутимым, но даже он не мог сдержать гнев.

– Ваша безопасность – это наш долг, принцесса, а вы держали нас в неведении. Если бы мы знали, что происходит в стенах аббатства…

Она перебила его:

– Вас бы убили при попытке защитить меня. Я не могла этого допустить.

– Наш долг защищать вас! – воскликнул Стивен в сердцах.

Кристиан, Фост и Люсьен подбежали к ним:

– Стивен, ты повысил голос на принцессу Габриелу!

– Когда вы услышите то, что услышал я, вы поймете мой гнев. Мужчины осмелились бросать в нее камни!

Габриеле не пришлось заново переживать кошмар, пересказывая его еще раз. К ним приблизился вождь Макхью:

– Мне еще предстоит выяснить, как мой брат попал в аббатство. Вы ничего не слышали на этот счет?

Ответила Габриела:

– Прошу вас помнить, вождь, что лишь немногие знали о том, что он живет в келье среди монахов. Быть может, Лайам сам вспомнит что-нибудь. Спросите лучше у него.

Кольм переключил внимание на ее телохранителей:

– Брат рассказывал, что пытался говорить с вами. Почему никто из вас не ответил ему? Лайам думал, что вы его не понимаете, но уж коль скоро вы прекрасно говорите на гэльском, я хочу знать, почему вы не общались с ним?

Фост посмотрел на Стивена. Получив от него разрешение говорить, он сказал:

– Мы не хотели.

Глава 28

Телохранители Габриелы были наглыми, вызывающе грубыми и говорили жестокую правду. Кольму они нравились. Если бы он не знал истины, решил бы, что они родились и выросли среди горцев. А поскольку он не считал подобные черты характера недостатками, то у него не было причин вырывать Фосту язык за его дерзость.

Он еще о многом хотел расспросить их касательно Лайама, но сначала решил разобраться с Габриелой. Чем быстрее он объяснит ей, что ее ждет, тем лучше. За ним должок, и его нужно уплатить.

Все готовились в путь, Кольм дождался, пока телохранители Габриелы оставят их наедине, и лишь тогда обратился к ней:

– Габриела…

– Да, вождь Макхью.

– Пройдемся.

Это была не просьба. Это был приказ.

– Пройтись с вами?

Он кивнул:

– Да.

Вождь привык повелевать. Габриела задумалась. Он выглядит достаточно сильным, чтобы поднять лошадь и даже не вспотеть при этом. Она видела мощь в каждом его движении, но это не пугало ее. Рядом с ним она почему-то чувствовала себя в безопасности. Но какой в этом смысл?

Впрочем, какой смысл во всем сегодняшнем дне?

– В моем присутствии ты будешь говорить только на гэльском, – приказал Кольм.

Она старалась сдерживаться и не возражать против его приказов. Вождь привык отдавать приказы членам своего клана, и они выполняли их беспрекословно. Но она не член клана Макхью.

Ни слова не говоря, Габриела пошла на поляну посреди рощи, остановилась и повернулась к вождю.

Кольм остановился в нескольких шагах от нее. Он старался не реагировать на ее красоту, но не мог. Габриела была хороша: длинные, слегка вьющиеся волосы цвета ночи, кремовая кожа, голубые блестящие глаза. А какие губы! Боже, от таких губ в голову мужчинам приходят разные фантазии. Даже с синяком на скуле и кровавым порезом на щеке она была неотразима.

Кольм не мог позволить себе увлечься женщиной, забыв о делах клана. Со временем он, конечно, привыкнет к ее внешности, но он не был уверен в своих сторонниках. Даже сейчас они таращились на нее. Ничего, он отвесит им пару оплеух, чтобы не пялились на кого не надо.

Габриела терпеливо ждала, когда вождь Макхью заговорит. От его пристального взгляда ей стало не по себе.

Она сдержано улыбнулась:

– Что вы хотели сказать мне?

Кольм не стал ходить вокруг да около.

– Ты едешь со мной в мой дом.

Уж не ослышалась ли она?

– Повторите, пожалуйста, я не совсем поняла.

– Ты едешь со мной в мой дом.

– Почему?

Кольм нахмурился:

– Потому что я так решил.

– Объясните зачем.

Он медленно и шумно выдохнул. Он знал, что это будет нелегко. Иметь дело с Бьюкененом вообще нелегко. И этот случай не исключение.

– Твой родственник предложил это…

– Дикий Бьюкенен?

– Да…

– Что именно он предложил?

– Не перебивай меня.

– Простите, вождь, но то, что вы сказали, меня удивило, и я…

От смущения у нее зарделись щеки, и Кольм понимал, что если не перестанет отвлекаться, то никогда с этим делом не покончит. Он нахмурился и начал все сначала:

– Бродик предложил, чтобы ты жила у меня, под защитой моего клана. Там ты будешь в безопасности.

Габриела скрестила руки на груди и, помолчав, ответила:

– А почему вождь Бьюкенен заботится о моей безопасности?

– Твоего отца не было в аббатстве, а поскольку Бродик твой родственник, то его долг защищать тебя.

– Но не Бродик мой опекун, а отец.

Кольм кивнул:

– Все так, но ведь его там не было, верно? А мы там были.

– Да, вы там были. Когда я вышла во двор, то посмотрела наверх и увидела вас, но я думала… я решила, что вы уехали. – Она вздрогнула и покачала головой. – Сама не знаю почему. Я ведь не смотрела на стену после того, как поднялась шумиха. – Она перешла на шепот: – А когда вы уехали?

– Сразу за вами.

Она пришла в ужас.

– Значит, вы видели… – Она не договорила.

– Да.

Неужели все воины и их вожди стали свидетелями ее позора? Ну разумеется. Поэтому и смотрят на нее. Считают ее опороченной, думают, что она уподобилась Иезавель?[4] Но почему они не оскорбляют ее, как прочие?

Габриела остановилась и расправила плечи. Она решила, что не станет оправдываться или опровергать что-либо. И падать духом тоже не станет. Пусть думают о ней что хотят, швыряют в нее камнями, обвиняют в том, чего она не совершала.

Кольм заметил печаль в ее глазах. Ему захотелось приласкать ее.

– Ты смущаешь меня, – пробормотал он.

Габриела не ответила ему, мысли ее были заняты другим. Почему этот человек предложил ей разделить с ним кров? Какая ему от этого польза?

Ей и ее телохранителям определенно нужно безопасное место, чтобы обдумать свое положение и строить планы на будущее. Остаться с кланом Макхью – решение здравое, хотя и временное. Но она не знает мотивов, которые двигали вождем, когда он делал предложение. Насколько благороден Макхью? Движут ли им собственные интересы?

– Я полагаю, вы хороший человек и благородный вождь… – начала Габриела.

– Откуда ты знаешь, какой я?

Такой ответ был ей на руку.

– Я не могу этого знать…

– Ты только что сказала…

– А поскольку я не могу этого знать, то не обижайтесь, но я должна понимать ваши мотивы. Поэтому я еще раз спрошу, почему вы хотите…

– Я ничего не хочу, хотение тут ни при чем. Я возвращаю долг вождю Бьюкенену, только и всего.

События разворачивались с такой скоростью, что Габриела не успевала их обдумывать.

– Вы не хотите… то есть вы таким образом оплачиваете долг?

Разве он только что не сказал это? Таких сложных женщин Кольм еще не встречал. Ее эмоции менялись с молниеносной быстротой. То она смиренна, то напугана, а теперь сердится, будь он проклят. Он предполагал, что она не обрадуется, когда узнает, что ей придется жить с ним, но такой странной реакции он не ожидал. Похоже, это будет еще сложнее, чем он думал.

– Спасибо, вождь, что предложили мне кров. Не беспокойтесь, это всего на несколько дней.

– То, что я предлагаю, не временная крыша над головой. Ты не покинешь клан через несколько дней. Ты поедешь со мной в мой дом и останешься там.

Его позвал один из воинов. Кольм поднял руку, призывая ее к молчанию, и ответил воину:

– Подожди, пока я не закончу с этим.

Габриела предположила, что под «этим» вождь имеет в виду ее.

– Благодарю за гостеприимное предложение, – сказала она, – но я не могу поехать с вами.

Она отклонила его предложение, поскольку решила поехать к вождю Бьюкенену. Там она и ее телохранители тоже будут в безопасности.

Но почему Бьюкенен не сделал ей подобного предложения?

Кольм не знал, как продолжать. Говоря по правде, он удивился, когда она отклонила его предложение о покровительстве. Неужели эта глупая женщина не понимает, какая опасность ей грозит? Она хоть знает, что это такое – быть вне закона?

Он решил просветить ее на этот счет, но, прежде чем успел сказать что-нибудь, Габриела задала вопрос:

– А почему вождь Бьюкенен не предложил мне свой кров и свое покровительство? Я все же его родственница.

Кольм оглянулся, нашел в толпе Бродика, напрягавшего слух в надеже подслушать разговор, и повернулся к Габриеле.

По выражению лица Кольма Бродик догадался, что разговор не клеится. Он пересек разделявшую их поляну, не сводя глаз с Габриелы, и обратился к ней:

– Почему так долго?

– С ней трудно, – объяснил ему Кольм.

Она тут же выразила протест:

– Не могу согласиться с вами, вождь. Я не считаю, что со мной трудно общаться.

– Тогда в чем проблема? – спросил Бродик у Кольма. – Ты сказал ей, что должно произойти?

Ага, вот в чем заключалась его ошибка. Он сказал ей, что предложил Бродик, вместо того чтобы требовать от нее послушания.

– Вождь Макхью любезно предложил…

– Я – что? – проревел он.

– Вы любезно… – начала она.

Когда он прищурился, а морщина между бровей стала глубже, Габриела поняла. Слово «любезно» звучало для него как оскорбление. Какие странные люди эти горцы. Она с нетерпением ждала той минуты, когда окажется подальше от них.

Она не рискнула улыбнуться.

– Вождь Макхью предложил мне свое покровительство, и я отклонила его предложение. Вежливо отклонила.

– Она хочет знать, почему ты не предложил ей свои кров и покровительство, Бродик, – сказал Кольм.

– Такты не посвятил ее в план целиком?

– Не успел. Она не дала мне такой возможности, все время перебивала.

– Габриела, – вежливо начал Бродик, – я мог бы предложить тебе свой кров, жена будет рада. Безопасность тебе обеспечена.

– Я с радостью приму ваше предложение, но только на несколько дней. – Она не дала ему шанса сказать, что Макхью может предложить ей больше, чем покровительство. Он может дать ей свое имя.

Вместо этого Габриела приняла предложение, которого он не делал.

– Женщина упрямо отказывается от помощи, – сказал Кольм.

Бродик кивнул.

Кольм обратился к Габриеле:

– А что будет через несколько дней? Что ты намерена делать?

– Сначала я должна найти отца и предупредить его об опасности.

– Найти его? Но ты же не знаешь, где его искать, – сказал Бродик.

Габриела покачала головой:

– Он отправился к королю Иоанну, чтобы доложить о кончине Монро, а потом хотел присоединиться к нам и вместе ехать в Англию.

– И ты собираешься изъездить всю страну в надежде наткнуться на него? – спросил Кольм.

– Даже если ты найдешь его, ты не сможешь вернуться с ним в Англию. Тебя изгнали, – напомнил ей Бродик. – Если тебя поймают, то подвергнут наказанию, а если поймают вместе с отцом, то и ему не поздоровится.

Они хотели заставить ее смотреть правде в глаза, но она упрямо не желала мириться с мыслью, что ей придется отвечать за то, чего она не делала.

– Мой отец должен знать, что случилось.

– Возможно, его предупреждают в эту самую минуту, – сказал Бродик. – Или скоро предупредят. Плохие новости быстро распространяются. Ему также скажут, что мы тоже были там. – Он кивнул на Кольма. – И я уверен, он приедет ко мне, чтобы найти тебя.

В это она поверила.

– Да, пожалуй, так он и сделает. И это еще один довод в пользу вашего предложения остаться с вами.

Бродик раздражено вздохнул. Он не знал, как втолковать ей.

– Знаешь, в тяжелой ситуации, когда иного выхода просто нет, когда твоей жизни грозит опасность, ты можешь прийти в мой дом, поскольку ты кузина моей жены. И все же…

Кольм прервал его:

– Мы потеряли достаточно времени, Бродик. Если ты ей не скажешь, скажу я.

Габриела нахмурилась и спросила:

– Что вы мне скажете, вождь?

Ответил Бродик:

– Если ты будешь рядом с отцом, то он пострадает. Разве ты этого хочешь, Габриела?

– Нет, конечно, нет, но…

И тут она поняла. Вся тяжесть ситуации навалилась на нее. Боже, что же ей делать? Никто не будет чувствовать себя в безопасности рядом с ней. Даже Бьюкенен и Макхью.

Брейден, командир отряда Макхью, позвал вождя. Кольм повернулся и увидел, что с ним разговаривает еще один воин и оба смотрят на Габриелу. Затем к ним присоединился Дилан, командир воинов Бродика.

– В чем дело? – крикнул Кольм.

Брейден подошел к нему и объяснил:

– Англичане. – Он бросил взгляд на Габриелу, прежде чем продолжить. – Оба барона ищут ее. У каждого своя армия.

– Они направляются сюда? – спросил Бродик.

– Нет, вождь, – ответил воин. – Один барон поехал на юг, а другой повел войско в земли Монро.

– Габриелу они не найдут и придут сюда, – сказал Бродик.

Кольм согласился с ним. Он отвел Брейдена в сторонку и отдал ему несколько распоряжений, после чего вернулся к Габриеле.

– Теперь ты понимаешь? – спросил он раздраженно.

Она все еще не понимала.

– Но зачем им искать меня? Вы же были там. Слышали, как они проклинали меня от имени короля Иоанна. Они сказали, что я для них больше не существую.

– Теперь ты уязвима, – объяснил Бродик.

Кольм выразился еще яснее:

– Теперь любой мужчина, обладающий достаточной силой, может обладать тобой. Или мне выразиться еще понятнее?

Она в ужасе покачала головой.

– Поскольку у тебя нет больше ни короля, ни дома, тебя некому защитить от хищников, – объяснил Бродик.

Габриелу охватил страх.

– Как мне защитить отца и телохранителей? Они убьют их, – прошептала она.

– Ты беспокоишься о других? Подумай лучше о себе, – посоветовал Бродик.

Она сделала глубокий вдох и посмотрела на вождей:

– Вам нужно немедленно уезжать. Вы в опасности, пока находитесь рядом со мной. Уезжайте. Оставьте меня.

– Она нас отпускает? – Кольм недоумевал.

– Похоже на то, – сказал Бродик.

Она, видимо, не знает, что оскорбляет их, если думает, что они сбегут при первых признаках опасности. И он, и Бродик рады были любой возможности подраться с англичанами.

Кольмсказал ей разгневанно:

– В будущем, Габриела, не подвергай сомнению мой авторитет.

Она не сразу поняла.

– О каком будущем вы говорите?

– Когда станешь моей женой.

Глава 29

Ее никто не спрашивал. Макхью просто сказал ей, что должно произойти, после чего ушел.

Учитывая обстоятельства, Габриела решила, что справилась с собой. Она не билась в истерике, не упала в обморок, когда вождь объявил ей, что она проведет с ним остаток своих дней. Лишь слегка побледнела.

Она утешала себя тем, что никогда не выйдет за Макхью. Он ей не нравился, а она, очевидно, не нравилась ему. Видно, долг его перед Бродиком ужасен, коль он собирался разрушить свою жизнь, взяв в жены женщину, которую едва знает и о которой наслушался гадостей. Габриела не сомневалась в том, что Макхью считает ее падшей женщиной.

Ни о каком браке не может быть и речи.

А что, если она сделает вид, будто согласна? Только на время? Этот маленький обман даст ей шанс спокойно все обдумать. Спустя два-три дня она скажет ему, что уедет.

Она взвесила все «за» и «против». С одной стороны, она и ее телохранители будут в недосягаемости для баронов. У них будет крыша над головой и покровительство. Даже если бароны узнают, где она, они не осмелятся вторгнуться во владения Макхью, поскольку понимают, что живыми им оттуда не выбраться. С другой стороны, ей придется жить… с ним.

Вождь Бьюкенен был явно доволен поступком союзника. Улыбаясь, он отдал своим людям приказ уходить. Габриела похлопала его по плечу. Она собиралась испортить ему настроение.

– Кузен Бродик?

Улыбка исчезла с его лица.

– Вовсе не обязательно называть меня кузеном.

– Вы можете ответить мне на пару вопросов?

– Что-нибудь случилось? – спросил он настороженно.

– Я понимаю, что вы чувствуете ответственность за меня, поскольку я ваша родственница.

Габриела не поняла, почему он поморщился, когда она сказала об их родстве. Может, ему напомнить, что он взял в жены англичанку? А когда жена обращается к нему, он тоже морщится?

Она решила перейти сразу к делу:

– Какой долг он должен уплатить, чтобы переложить на свои плечи ответственность за меня? Ведь он меня даже не знает.

– Спроси его об этом, – предложил он. – Если он сочтет нужным объяснить, то ты узнаешь ответ.

– И вот еще что, вождь, – продолжила Габриела. – Если мой отец приедет к вам, попросите его не приезжать за мной.

Бродик собирался уйти, но передумал.

– Габриела, Макхью не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Он защищает свою собственность.

С этими словами он ушел, оставив Габриелу в полном ужасе. Собственность? Теперь она стала вещью?

Несмотря на ноющее чувство в животе, она велела себе оставаться сильной. Она будет осторожна с этим Макхью. Если она не будет привлекать к себе внимание, возможно, он оставит в покое ее и ее телохранителей. А если она не будет путаться у него под ногами, он не станет ее донимать.

– Габриела, пора ехать, – раздался голос Макхью у нее за спиной. Она едва не упала в его объятия, когда повернулась.

– Я не слышала, как вы подошли, – выпалила она. – Вы ходите точно лев.

Он удивился:

– А ты видела львов?

– Вообще-то видела. В Сент-Биле отец как-то показал мне двух львов. Очень красивые.

«И страшные, – добавила она про себя. – Прямо как Кольм».

Габриела пошла за ним к лошадям.

– Вождь, я хочу, чтобы вы знали, я не стану оправдываться, и мне все равно, поверили вы в то, что говорили бароны, или нет.

– Тебе не все равно, – ответил он, не останавливаясь. – И мы знаем, что та женщина солгала.

Она схватилась за сердце и остановилась.

– Вы знаете?

– Разумеется. Я с самого начала знал, что она врет.

Кольм покончил с разговорами, и она ахнуть не успела, как он подхватил ее и забросил на спину Плута. Брейден протянул ей поводья.

– Твоим воинам разрешается поехать с тобой, – сказал Кольм.

Неужели он думает, что она поехала бы с ним, если бы ее воинам не разрешили сопровождать ее? Кольм сел на лошадь и поехал вперед.

Остальные двинулись за ним боевым порядком. По равнине они шли галопом, но сбавили скорость, добравшись до холмов. Воины выстроились цепью, чтобы пройти по узкой тропе, петлявшей среди склонов. Преодолев крутой поворот, Габриела увидела, что они оказались на скале, нависшей над Финнис-Флэт. Отсюда наблюдали за долиной бандиты, схватившие Лайама. Они ждали появления Макхью. Габриела вгляделась вдаль, прикидывая, возможно ли разглядеть лица с такого расстояния. Невозможно, подумала она. Только орлы на такое способны.

Она поняла, что задерживает процессию, и поспешила. Плут споткнулся о трещину в скале, и вниз полетели камни. Габриела посмотрела направо и ахнула. Под ней раскинулась бездна. Ее конь с трудом шел по каменистой гряде. Она отпустила поводья, чтобы он сам выбирал путь, и все же он еще дважды споткнулся, прежде чем тропа стала более широкой и не такой крутой. К тому времени она уже успела натерпеться страху.

Когда они добрались до травянистого склона, она нагнулась и потрепала Плута, благодаря его за пройденный путь. Выпрямившись, она поймала на себе удивленный взгляд Макхью.

Они продолжили путь. Похолодало, воздух стал влажным, Габриела продрогла до костей. Без теплого плаща она не могла согреться. Она думала, никто не замечает ее состояния, пока Макхью не велел Люсьену посторониться, чтобы ехать рядом с ней. У Люсьена не было выбора, жеребец Макхью просто оттеснил его в сторону.

– Ты замерзла, – сказал Кольм.

– Да, замерзла, – ответила она и добавила: – От вашего взгляда, вождь, мне не станет теплее. Быть может…

Она не поняла, что случилось. Еще секунду назад она сидела на спине Плута – и вдруг оказалась на коленях у Кольма, завернутая в его плед.

Грудь его была точно скала. Теплая скала. Как и его колени. Она так устала, что позволила себе расслабиться. От него приятно пахло вереском. Бароны, которые приехали на свадьбу, надушились духами, думая, что это отобьет вонь немытых тел. Габриелу тошнило, когда она стояла в одном помещении с ними. Но Макхью совершенно не походил на баронов.

Ей вдруг стало стыдно. Нехорошо обманывать его, какими бы благими ни были ее намерения.

– Я обманула вас, – выпалила она. – Я останусь с вами только на два-три дня, вождь, и я не собираюсь выходить за вас замуж. Я не стану винить вас, если вы сбросите меня с лошади. Надеюсь, что не сбросите, но винить не стану.

Его реакция удивила ее. Он ничего не сказал, лишь накинул плед ей на голову.

Люсьен скакал рядом. Он бросил на Кольма угрожающий взгляд и спросил:

– Принцесса, вам нужна моя помощь?

Она сбросила плед с лица.

– Мне стало тепло, Люсьен. Нет причин для беспокойства. – Она повернула голову и посмотрела на Кольма с укоризной, но когда повернулась обратно, Люсьен заметил на ее устах улыбку.

Макхью крепче прижал ее к себе. Женщина прошла за сегодняшний день через все круги ада, и после этого способна улыбаться. Если она и боялась того, что уготовил ей день грядущий, виду не подала.

– Мне не нужно разрешение твоих телохранителей, чтобы прикасаться к тебе, – сказал Кольм.

– Их разрешение не нужно, – согласилась Габриела. – Но тебе нужно мое разрешение.

Он не удостоил ее ответом.

Они обогнули очередной холм, и перед ними предстала его крепость. Сторожевая башня уходила ввысь и, казалось, терялась в облаках. Каменная стена окружала его твердыню, а деревянный подъемный мост лежал поперек рва, заполненного водой, на дне рва чернели речные валуны.

Кольм жестом велел ее телохранителям проезжать внутрь вместе с его воинами. Он всегда въезжал в ворота последним. Это был своего рода ритуал. Проехав внутрь, он занес над головой сжатый кулак, и мост поднялся. Скрежет металла навеял на Габриелу ощущение, будто ее заперли в подземелье. Она закрыла глаза и прогнала прочь мрачные мысли. Это ее убежище, а не тюрьма.

Солнце клонилось к закату, когда они проезжали по двору замка к главной башне. Все вокруг окрасилось золотом в лучах заходящего солнца.

Люди клана побросали свои дела и вышли приветствовать своего вождя и поглазеть на нее. Дети бежали за ними гурьбой. Некоторые женщины улыбались. Скоро это изменится, когда они узнают, в чем ее обвинили. Габриела надеялась, что к тому времени она будет далеко отсюда.

По меркам Сент-Била его дом не представлял собой ничего особенного. Квадратная конструкция не была большой, хотя к ней возводили пристройку. Три стены были каменные, а четвертую, деревянную, сейчас укрепляли валунами. Рядом с центральной башней установили леса с лебедкой, чтобы тяжелые камни можно было поднимать на самый верх.

– Ваша крепость очень отличается от английских.

– Чем именно?

– Замки в Англии обычно о двух стенах. Внешняя стена окружает двор замка, затем идет еще одна стена между башней и верхним двором. А иногда строят разводной мост внутри, чтобы отделить дом лорда от прочих сооружений.

– Мне не нужны две стены.

– И у вас только одна смотровая башня, – заметила Габриела.

– Мне нужна именно одна.

– Надеюсь, вы не сочтете, что я критикую ваш дом. Я просто указала на различия. Уверена, здесь я буду в полной безопасности.

Он ничего не ответил. Отец Гилрой прошел мимо нее и помахал рукой. Не будь она завернута в плед Макхью, непременно помахала бы в ответ.

Конюшни располагались на полпути между верхним и нижним двором крепости. В дверях никто его не встречал. Есть ли у него родня, кроме Лайама? Она почему-то не спросила. Впрочем, ей не составит труда это узнать в ближайшее время.

Макхью спешился с ней на руках. Едва он опустил ее на землю, как она отошла, чтобы соблюсти дистанцию между ними.

– Где мне и моим телохранителям отведут комнаты? Или нам занять два пустующих домика? А есть пустующие домики? – Боже, она нервничает. Что-то она разговорилась. – К слову сказать, я бы хотела отдохнуть. Мне просто нужно знать, где мне расположиться.

Отец Гилрой спас ее от этого потока слов:

– Принцесса Габриела, вы также устали и проголодались, как и я?

Она схватила его руку, как будто от этого зависела ее жизнь.

– Да, именно так, – сказала она с куда большим энтузиазмом, чем того требовала ситуация. – Я спрашивала вождя, где мне остановиться на ночь.

– Будешь спать внутри, – сказал Кольм.

Брейден подошел к высокой дубовой двери и распахнул ее. Она поблагодарила его и прошла внутрь, но остановилась на пороге. В башне было темно, она не видела, куда идти. Кольм взял ее за руку и повел за собой.

Деревянный пол скрипел под его ногами, а по коридору гуляло эхо от стука мужских сапог. Свет просачивался через открытую дверь. Когда глаза Габриелы привыкли к темноте, она разглядела просторную комнату с низким потолком. Справа была большая кладовая. Полки были битком забиты зерном, ячменем и бочками с вином. Запасов было столько, что клан Макхью сдержал бы осаду в полгода, если не больше. Вот только нужно еще добраться до крепости по отвесной тропе.

Слева проем в стене вел к лестнице. Ступени были на удивление широкими. На втором этаже находился главный зал. В камине гостеприимно горел огонь.

Служанка – полная пожилая женщина по имени Морна – поприветствовала их и пригласила сесть у огня. Кольм дал ей поручения и вышел. Стивен и Люсьен ушли с ним, чтобы присмотреть за лошадьми.

На третий этаж вела еще одна лестница. Там, как объяснила Морна, располагалась оружейная. Вождь Макхью распорядился, чтобы телохранители Габриелы спали там вместе с отцом Гилроем, пока не поступит дальнейших приказов. Габриеле отводилась комнатка рядом с оружейной.

Ей было все равно. Хоть стойло в конюшне. Тяготы дня навалились на нее. Она устала от путешествия, пропылилась насквозь. Комната рядом с оружейной сейчас казалась ей сущим раем. А когда Морна сказала, что приготовила им еду и покажет, где можно умыться, благодарности Габриелы не было предела.

За ужином отец Гилрой сел рядом с ней и говорил без умолку.

– Здесь нет часовни, – прошептал он. – Я не видел ее во дворе и спросил у служанки, она мне сказала, что ее попросту нет. Неужели все они язычники? Если так, то у меня работы невпроворот.

– Это будет сложно, но я уверена, вы справитесь, – сказала Габриела.

Он придвинулся ближе и прошептал:

– Не думаю, что вождь привез меня, чтобы я заботился о душах его подданных. Видимо, он хочет, чтобы я объяснил ему, как Лайам попал в аббатство. Он знает, что я не все рассказал ему о брате.

– Уверена, что он не станет держать вас силой.

Морна прервала их разговор:

– Что-то не так с едой? Ты, дочка, едва притронулась к ужину.

– Еда бесподобная, – сказала Габриела. – Просто я не так голодна, как мне казалось.

– Тебе бы поспать. Уж прости мне мою прямоту. Проводить тебя в твои покои?

Габриела кивнула. Она пожелала спокойной ночи отцу Гилрою, а также Кристиану и Фосту, и пошла за Морной наверх. Ее нагнал Люсьен. Он нес ее сумку со сменой белья и самым необходимым для путешествия.

– А брат вождя здесь? – Спросила она у Морны.

– Здесь. Не просыпался еще, как приехал. Наш лекарь присматривает за ним.

За первой дверью, которую они прошли, были покои вождя.

Комната, которую отвели Габриеле, раньше использовалась под склад. Там было влажно и пахло плесенью. Морна зажгла несколько свечей и поставила их на стол напротив кровати.

– Я пыталась проветрить комнату, но здесь стало холодно. Если хочешь, занавешу окно гобеленом.

– Я сама.

– Я приготовила тебе постель и положила несколько одеял на всякий случай. За дверью на сундуке есть вода для умывания. Я разожгу камин. Мой муж, Данал, принес сухих дров.

– Я сама разожгу камин позже.

– Но разве тебе положено заниматься хозяйством?

Габриела улыбнулась:

– Положено.

Морна нахмурилась:

– Не моего это ума дело, но я заметила пятна крови на платье и на плече. Ты порезалась?

– Видимо, да, – ответила Габриела, не желая рассказывать правду.

Морна вытерла руки о тряпку, заткнутую за пояс, и подошла к Габриеле:

– Раз у тебя нет служанки, придется мне делать ее работу. Я помогу тебе снять платье и осмотрю рану.

– Я сама могу позаботиться о себе.

– Каким образом? – спросила Морна, помогая ей стащить платье. – Разве ты сможешь обработать порезы на спине?

Габриела решила, что возражать бесполезно.

– Спасибо, Морна.

Увидев спину Габриелы, Морна закудахтала, словно курица:

– Ах ты бедняжка. Твоя спина – это один большой синяк. – Она принесла таз с водой и смочила в нем чистую тряпку. – Как это произошло? Ты поскользнулась и упала? – Решив, что так оно и было, Морна продолжила: – Ну конечно, упала. Сейчас я принесу целебную мазь. Закутайся в одеяло, чтобы не простыть.

Габриела вынуждена была признать, что ей приятно, когда за ней ухаживают. Это напомнило ей о доме.

Страх за отца и тоска по дому нахлынули на нее. Она помолилась Богу, чтобы он позаботился об отце, села на кровать и закрыла глаза. Она сидела так и ждала, когда вернется Морна. В наступившей тишине она могла спокойно поразмышлять над событиями дня.

Случившееся не укладывалось в голове. Бароны оклеветали ее. Дело не только в Финнис-Флэт. Разве эти жадные свиньи могут желать большего?

Вернулась Морна с мазью. Намазала Габриеле спину, вымыла ей лицо, смазала порез под глазом.

– Это тоже от падения?

Габриела кивнула.

– Болит? – Голос Морны был полон сочувствия.

– Нет, – ответила Габриела, хотя ощущала боль.

– Могу я сделать для тебя что-нибудь еще?

– Нет, Морна, благодарю вас. Вы славная женщина.

Морна покраснела до кончиков рыжих волос.

– Я делаю лишь то, что мне велели, деточка. Наш вождь хочет, чтобы тебе было хорошо здесь. Можно, я задам тебе один вопрос?

– Да, конечно.

– Как мне называть тебя? Воины, которые пришли с тобой, и священник называют тебя принцессой. Ты принцесса?

– Когда-то была. Теперь уже нет.

Так не бывает, подумала Морна. Видимо, решила она, миледи сильно ударилась головой, когда упала, и плохо соображает.

– У тебя не двоится в глазах, детка?

Вопрос показался Габриеле забавным.

– Нет, – заверила ее Габриела. – Не двоится.

Как только за пожилой женщиной закрылась дверь, Габриела подошла к окну, чтобы задернуть тяжелые гобеленовые шторы. Обычно холодная погода ей нравилась, но сегодня ей хотелось зарыться под одеяла и уснуть. На улице было темно хоть глаз выколи, ни единой звездочки в небе. Габриела видела лишь золотой свет в оконцах домов, усыпавших холм. Семьи готовились ко сну, устав от трудного, но плодотворного рабочего дня. Она попыталась представить себе идеальную семью: здоровые папа и мама и детский смех. И еще ощущение безопасности.

Мысли ее снова вернулись к отцу. Как он там? Не грозит ли ему беда? Слышал ли он о том, что сделали бароны?

Только когда холод стал невыносимым, она задернула гобелен и залезла в постель. Она слишком устала, чтобы разводить огонь в камине. Габриела прочла молитву, завернулась в плед Макхью и тут же уснула.

Она просыпалась среди ночи один раз. В комнате было тепло. В камине горел огонь. Что за чудеса? Она перевернулась на другой бок и снова уснула.

На следующее утро Габриела спустилась в большой зал, где ее уже ждал Стивен. Она поздоровалась с ним и спросила, не заходил ли он или кто-нибудь из телохранителей к ней в комнату ночью.

– Вождь Макхью попросил служанку проведать вас, прежде чем отправиться спать.

– С чего бы вдруг?

– Должно быть, Морна рассказала ему о синяках и ссадинах у вас на спине. Наверное, вождь беспокоится о вас.

– Значит, это Морна развела огонь в камине?

Стивен покачал головой:

– Она сказала вождю, что ваша комната выстудилась, и он приходил к вам.

– Он входил в мою комнату? – Габриела ушам своим не верила.

– Да, входил, – ответил Стивен. – Разжег огонь в камине. Фост не смог остановить его, и ему пришлось войти следом и стать рядом с вами, чтобы закрыть от посторонних глаз. Но он говорит, что вы с головой укрылись одеялами и вас нельзя было увидеть.

Стивен говорил так, будто ничего не случилось.

– А как Фост пытался его остановить? – спросила она, усаживаясь за стол.

– Он сказал, что встал у него на пути.

Она подумала немного и спросила:

– И что сделал вождь?

– Как выразился Фост, убрал его с дороги. Он не вдавался в подробности. – Губы Стивена скривились в ухмылке, столь несвойственной ему.

– Но он правильно сделал, что развел огонь, – сказала Габриела.

– Только сделано это было грубо, – заявил он с осуждением. – Если позволите, я пойду к своим. Вождь хотел поговорить с вами после завтрака.

– Где он?

– Не знаю, принцесса. Он передал, чтобы вы дождались его здесь.

И она дожидалась, дожидалась больше часа. Габриела стояла рядом с Морной и кухаркой, милой женщиной по имени Уилла, и слушала, как они обсуждают преимущества тушеного фазана перед жареным на углях. Ей было интересно, поскольку она ровным счетом ничего об этом не знала. Ее отвлек звук хлопнувшей двери. Секундой позже она услышала мужской голос и шаги на лестнице.

– Это вождь идет, – сказала Морна. – Мы с Уиллой пойдем по делам, чтобы вам не мешать.

Вождь вошел в сопровождении Брейдена и еще одного воина. Они поклонились ей и прошли в кладовую.

Макхью стоял на верхней ступени и смотрел на нее. Габриела опустила глаза. Она радовала глаз. Волосы обрамляли ангельское лицо, рассыпавшись по плечам шелковыми волнами. Невозможно было не замечать плавных изгибов ее стана. Он хотел ее, и это ему не нравилось. Габриела усложняла его жизнь.

Когда он вошел в зал, Габриела шагнула ему навстречу. Несмотря на хмурое выражение его лица, видимо, обычное для него, Габриела улыбнулась ему и пожелала доброго утра.

Кольм был не в духе.

– Сядь, Габриела, я буду говорить о твоем будущем.

Что он имеет в виду? Она ведь сказала ему, что останется у него в гостях еще на две ночи. Неужели он забыл?

Габриела отодвинула от стола стул, села на него и сложила руки на коленях.

Кольма не ввела в заблуждение ее смиренная поза. Он видел, что она нервничает. Габриела сжала руки в кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Она сидела, выпрямив спину, не глядя ему в глаза.

Он встал перед камином, скрестив руки на груди, и смотрел на нее.

– Вы хотели сказать мне что-то, вождь? – спросила она, когда пауза затянулась.

– Да. Габриела, как бы я ни старался скрыть это, клан рано или поздно узнает о том, в каком ты положении.

– Вы хотели сказать, они узнают о том, что я шлюха?

Он прищурился.

– Ты не станешь говорить этого слова впредь. – Он подождал, пока она кивнет, и продолжил: – Есть способ не допустить сплетен.

– Почему вас волнует, что люди будут говорить обо мне? Я здесь не задержусь. Если, конечно, вы не прикажете нам уехать сегодня же. Я угадала? Вы этого хотите?

– И ты поедешь к Бьюкенену! – воскликнул он гневно.

– Да, но только на одну или две ночи. Я отдохнула и уже решила, что стану делать.

– Неужели? И что же ты станешь делать?

– Поеду в Сент-Бил.

Он тяжело вздохнул:

– Сент-Бил контролируют англичане, разве нет?

– Да, но в горах я могу…

Он перебил ее:

– И как ты туда попадешь? Переплывешь через океан?

– Нет, конечно. Я думала…

– Ты хоть плавать-то умеешь?

– Я не собираюсь добираться туда вплавь! – воскликнула она в сердцах. – Я поплыву на корабле.

– И какой же капитан пустит тебя на борт? – спросил Кольм. – Если он попадется, то наказанием ему будет смерть. И тебе, и твоим воинам. – Он подумал и добавил: – Но если даже ты убедишь кого-то взять тебя с собой, как ты сможешь доверять ему? Ты не думала, что твоих телохранителей могут убить, а тебя пустить по кругу? – Он заметил, как кровь отлила от ее лица, и сказал: – Ты потрясена? Мужчины способны на такое. Ты забыла, какими глазами смотрели на тебя бароны? Как ты думаешь, что они сделают с тобой, если схватят?

Он продолжал засыпать ее вопросами. Она должна понять, насколько тщетна ее надежда на мирную жизнь в Сент-Биле.

– Мир не без добрых людей. Они помогут мне, – ответила Габриела.

– И ты готова подвергнуть этих людей смертельному риску ради спасения собственной жизни?

– Нет, не готова.

Кольм опроверг каждый ее аргумент, и через несколько минут надежды ее растаяли.

– Ты выйдешь за меня, Габриела.

Плечи ее поникли.

– Да что же это творится? Почему каждый мужчина, который встречается мне на пути, говорит о браке со мной? За последние два дня меня силком тащили замуж два наглых барона, один выскочка из Монро и жалкий вождь по имени Махенли.

Кольм улыбнулся:

– Жалкого вождя, о котором ты говоришь, зовут Макенна.


Она пожала плечами:

– Поскольку я не собираюсь даже разговаривать с этим грубияном, мне все равно, как его зовут.

– Все решено, – объявил Кольм. – Ты выйдешь за меня, и никто не посмеет называть тебя иначе, чем леди Габриела.

– Вы даже не спросили, согласна ли я.

– А с какой стати я стану спрашивать?

Его наглость не знает границ. Габриела почувствовала, как кровь снова приливает к лицу. Ей стоило огромных усилий сдержать свое возмущение.

Кольм видел, что она негодует. Она сжала кулаки. Он знал, что рано или поздно она выйдет из себя. Интересно, она понимает, насколько очевидны ее эмоции? Скорее всего нет, да и вряд ли она стала бы их скрывать.

Брейден прервал их:

– Вождь, они ждут вас.

Кольм кивнул и снова повернулся к Габриеле.

– Есть вопросы? – спросил он раздраженно.

Он серьезно? Конечно, у нее есть вопросы. Не одна сотня.

– У меня нет приданого.

– Мне не нужно приданое.

– Тут вы отличаетесь от других. Им была нужна лишь Финнис-Флэт.

– Нечего сравнивать меня с этими бастардами, – выпалил он гневно.

– Ради долга перед вождем Бьюкененом вы готовы поставить крест на своем будущем? Не пойму, зачем вам это нужно?

– Ты считаешь, что нужна этим людям из-за Финнис-Флэт?

– Из-за чего же еще?

Ее вопрос был наивным, но совершенно невинным. Она и правда не знала себе цены, а значит, никогда не пользовалась красотой, чтобы добиться желаемого.

– Я не стану тратить время на обсуждение их низких целей, – сказал он.

– А вы? Вы готовы разрушить свою жизнь…

– Габриела, ни одна женщина не сможет разрушить мою жизнь. Я ей этого не позволю, – заявил он.

– Я и не думала.

– Не знаю, как английские бароны обращаются со своими женами, но подозреваю, что дурно.

– Не все, – возразила она.

– Мы наших женщин не обижаем. Я никогда не сделаю тебе больно, и ты будешь под моей защитой.

Она верила ему. И замужество вдруг перестало ее пугать. Быть может, потому, что ей просто некуда деваться.

– А когда вы хотите отпраздновать свадьбу?

– У тебя есть выбор, – сказал он и нетерпеливо глянул на выход. У него оставалось все меньше времени на этот разговор. – Мы женимся сейчас или через шесть месяцев. Если сейчас, то нам не придется выполнять супружеские обязанности шесть месяцев.

Габриела была сбита с толку.

– Почему шесть месяцев? – спросила она.

– Чтобы клан знал, что ребенок, которого ты носишь, мой.

– Но вы же говорили, что не поверили той лжи…

Кольм перебил ее:

– Предложение исходит от Бродика. Он не хочет, чтобы у кого-либо возникли вопросы, если ребенок родится в срок после свадьбы.

Ошеломленная и обиженная его прямотой, он смогла лишь покачать головой, когда он спросил ее, есть ли еще вопросы.

На полпути к лестнице он вспомнил, что хотел поговорить с ней еще кое о чем.

– Габриела, я позволил твоим телохранителям сопровождать тебя, куда бы ты ни пошла, чтобы ты чувствовала себя в безопасности, но они не смогут остаться.

Она вскочила на ноги:

– Они должны остаться.

Ее вспышка поразила Кольма. Она спокойно приняла его решение относительно ее будущего, а сейчас настроена воинственно.

– Нет, они не останутся, – сказал он спокойно. – Защищать тебя – это мой долг, мой и моих воинов. Вмешательство в это дело посторонних оскорбительно.

– Вы не понимаете. Вы должны…

– Это не подлежит обсуждению! – рявкнул он. – Твоих телохранителей щедро вознаградят за то, что они встали на защиту моего брата.

– Вознаградите их, разрешив остаться со мной.

Он покачал головой:

– Я не изменю своего решения. Сейчас я вынужден заняться другим неотложным обязательством, и время поджимает. Но когда я вернусь, то поговорю с твоими воинами. Я не привык оправдываться в своих решениях, но в данном случае сделаю исключение. Я объясню им свои мотивы, после чего мои воины проводят их через горы. У тебя есть время попрощаться с ними.

Он спустился на две ступени и, обернувшись, сказал:

– Я жду твоего полного согласия.

Она смотрела на него несколько секунд, затем сделала реверанс.

– Как вам будет угодно.

Кольм был рад, что обошлось без слез. Крепость он покинул в хорошем расположении духа. А когда три часа спустя вернулся, ему сообщили, что леди Габриела уехала.

Глава 30

Макхью догнал ее у основания скалы клана. Она все еще была на его земле, хотя и близко к границам. Опоздай он хоть на час, и Габриела была бы уже на Финнис-Флэт, где ее подстерегали хищные твари, ожидавшие темноты, чтобы выползти из своих нор.

О чем эта чертовка думала, когда пошла по диким землям в сопровождении лишь четверых мужчин?

Но с ней ничего не случилось. Теперь она в безопасности. Так думал он, пока подъезжал к ней. Он кипел от гнева и всерьез подумывал взвалить ее на плечо и увезти в свою крепость. Можно приволочь и силой.

Габриела слышала, как грохочет земля под копытами его лошади. Она остановилась, чтобы напоить коня. Габриела отошла достаточно далеко от Плута и понимала, что не успеет убежать от Кольма.

Глаза его метали молнии, челюсти были сжаты. Он спешился еще до того, как лошадь остановилась. Габриеле хотелось попятиться, но она взяла себя в руки и гордо вскинула подбородок, дожидаясь, пока он подойдет.

Ее охрана встала на пути у вождя, но Габриела знала, что вождь не отступит. Она достаточно времени провела в его обществе, чтобы понять, что он за человек. Но ведь и ее телохранители тоже не отступят. Только в ее власти предотвратить столкновение.

– Пропустите меня, я хочу поговорить с вождем.

Фост был обеспокоен.

– Принцесса, – прошептал он, – мы не можем допустить, чтобы он сделал с вами что-нибудь.

Стивен, как и Габриела, хорошо разбирался в людях. Он понял, что представляет собой вождь. Он видел, как приветствовали его люди клана Макхью, когда он вернулся в крепость. Они откровенно радовались и вовсе не выглядели напуганными. У них были крепкие дома, и возле каждой двери лежала приличная вязанка дров. Дети не прятались при появлении Кольма и его воинов. Макхью защищал то, что было ему дорого. А в глазах Макхью Стивен увидел радость при виде Габриелы, значит, она все же дорога ему.

Стивен хлопнул друга по плечу и сказал:

– Пропусти ее к вождю, с ним наша принцесса в безопасности.

Кольм не обратил на ее телохранителей никакого внимания.

– Мне нужно поговорить с тобой, Габриела. – Тон его не предвещал ничего хорошего.

Вождь навис над ней словно башня, и ей пришлось отступить на несколько шагов, чтобы не запрокидывать голову, глядя на него.

– Что вы хотели мне сказать?

– Ты, видимо, чего-то не поняла, когда мы разговаривали утром. Я хочу знать, чего именно, чтобы еще раз объяснить.

– Разговаривали? Не очень-то это походило на разговор. Вы просто отдавали приказы.

– Которым ты обязана подчиняться.

– С какой стати?

– Потому что я так сказал.

– Это не ответ. Почему вы думаете, что я стану подчиняться вашим приказам? Я не член вашего клана.

– Ты должна подчиняться моим приказам потому, что скоро станешь моей женой и соответственно членом клана Макхью.

– Но, вождь, я никогда не давала своего согласия стать вашей женой.

– Ты взбалмошная и вздорная женщина! – рявкнул он. – Ты упрямее всех, вместе взятых, в окрестности.

Он хотел сбить с нее спесь, она должна понять, кто здесь главный. Но ее ответ привел его в замешательство.

– Вы не предел моих мечтаний, вождь. Но в отличие от вас я не стану перечислять всех ваших многочисленных недостатков.

У нее хватило храбрости улыбнуться ему. Он едва не расхохотался, настолько удивительным было ее поведение. Нужно отдать этой женщине должное. Похоже, все же придется тащить ее в крепость силой. Он угрожающе шагнул к ней, но она не попятилась. Габриела смотрела ему в глаза и ждала, что он станет делать.

Она не трусила, и это ему понравилось. Он решил в последний раз попросить ее по-хорошему, прежде чем прибегать к крайним мерам.

– Насколько я понимаю, ты уехала, потому что не хотела становиться моей женой, я хочу, чтобы ты знала…

Она прервала его:

– Дело не в этом.

– Так в чем же?

– Вы приказали моим телохранителям уехать, и я не могла допустить этого. Я пыталась объяснить вам, почему они должны оставаться со мной, но вы не захотели слушать.

– И поэтому ты уехала?

– Да, поэтому. А что еще мне оставалось? – спросила она и продолжила, не дав ему рта раскрыть: – Я хотела поехать к Бьюкенену, чтобы уговорить его освободить вас от обещания.

Говорить с Бьюкененом от его имени? Неслыханно!

– Ты ни с кем не будешь говорить от моего имени. Ты никогда не будешь решать мои проблемы. Поняла?

– Обещаю. Я даже не стану вас упоминать. Я просто скажу ему, что вы не позволили моим телохранителям остаться, и я вынуждена была покинуть ваши владения. – Она повернулась и пошла прочь.

Он последовал за ней.

– Меня удовлетворит, если ты вообще не станешь разговаривать с ним.

«Значит, придется ходить неудовлетворенным», – подумала Габриела и ускорила шаг.

– Ты сказала, что я не стал слушать твоих объяснений по поводу того, что твои телохранители не могут остаться.

– Именно.

– Могу выслушать их сейчас, – сказал он. – Но вот что я тебе скажу, Габриела: английские солдаты никогда не будут жить бок о бок с моими воинами.

– Они не английские солдаты, они обиделись бы, если бы услышали ваши слова. Они из Сент-Била, а эмблемы у них на форме означают, что они из королевской гвардии.

Габриела так увлеклась, что довольно далеко углубилась в лес. Кольм шел за ней и уже дважды приподнимал ветки над ее головой, чтобы она могла пройти.

– Мою мать звали леди Женевьева, она была принцессой королевского дома Сент-Била. Когда она вышла замуж за моего отца, телохранители сопровождали ее в Англию, и лишь убедившись, что она под надежной защитой своего мужа, вернулись на родину. Мама рассказывала, что отцу поначалу не нравилось их присутствие в замке, но со временем он не просто привык к ним, но уже не мог без них обходиться.

– А сколько времени потребовалось телохранителям твоей матери, чтобы убедиться в ее безопасности?

– Три года. Они жили в замке три года.

Кольма передернуло.

– Кольм, отец расстроился, когда они уехали.

– Думаю, ты преувеличиваешь.

– Отец им доверял, – настаивала она.

– Ты говоришь, с твоей матерью оставалось трое телохранителей. Но у тебя их четверо.

– Спустя месяц после моего рождения в Уэллингшир прибыло четверо телохранителей. Их послал мой дядя, он все еще был королем. В их обязанности входило охранять меня. Стивен со мной дольше всех. Затем появился Люсьен. Кристиан и Фост приехали позже.

– Кто их посылал? Ведь Англия уже много лет владеет их страной.

– Граждане Сент-Била. Англия может захватить мою страну, но люди до сих пор верны семье моей матери.

– Стивен называл твою мать леди Женевьевой, а тебя зовет принцессой Габриелой. Разве она не была принцессой?

– Когда я была ребенком, они называли меня маленькой принцессой. С тех пор это вошло в привычку, но сейчас это уже не имеет значения.

– Не имеет, – согласился он и задал следующий вопрос: – Для чего нужны четверо телохранителей, чтобы присматривать за маленькой девочкой?

– Одного вполне хватило бы, – сказала Габриела. – Но отец не согласился бы с этим. Он считал, что я люблю пошалить и даже четверых мало, чтобы держать меня в поле зрения. Но я вовсе не была своевольной, просто я была любопытным ребенком. – Она подождала, что он скажет на это, но, поскольку он промолчал, она продолжила: – Папа не беспокоился за меня, когда телохранители были со мной. Они спасали мне жизнь столько раз, что и не сосчитать.

Только теперь Габриела поняла, что не знает, где находится. Кругом был лес.

– Что будет, если я не позволю им остаться? Что они станут делать? – спросил Кольм.

– Они все равно останутся. Они дали клятву.

– Даже если это грозит им смертью?

– Да, – прошептала Габриела. – Но они умрут с честью, а тот, кто посмеет их убить, бесчестен.

Черт, придется их терпеть.

– Пусть остаются, но лучше им не ждать три года, чтобы понять, что я могу тебя защитить.

Габриела была счастлива. Кольм Макхью все же оказался честным и здравомыслящим человеком.

– Я согласна стать вашей женой, вождь. Через шесть месяцев. Даю вам слово. – Она поднялась на цыпочки и скрепила обещание поцелуем. Она едва коснулась его губ, но он не мог скрыть своего удивления. – Я не должна была вас целовать? – спросила она и почувствовала, что краснеет. Видимо, она нарушила приличия.

Кольм между тем нагнулся и поцеловал ее так, что у нее дух захватило. Закружилась голова, сердце едва не выскочило из груди.

Габриела посмотрела на него и стыдливо опустила глаза.

– Хорошо, что мы одни. Целоваться, пока мы не обвенчались, грешно.

Кольм заметил, что Габриела не очень переживает из-за этого.

– Мы скоро поженимся, так что это не грех. И мы не одни. – Он позвал, не поворачивая головы: – Стивен?

– Да, вождь?

– Сколько воинов наблюдает за нами?

– Я насчитал семерых.

Кольм был разочарован. Он ожидал от опытного воина большей наблюдательности.

– Нет. Их восемь.

– Их было восемь, но теперь их семь.

– Что приключилось с восьмым?

В голосе Стивена звучало удовлетворение.

– С ним приключился Кристиан. Ваш воин слишком близко подошел к принцессе. Кристиан остановил его. Он его не убил, просто отправил спать.

Кольм выругался вполголоса и пошел обратно к лошадям. Габриеле пришлось бежать, чтобы поспеть за ним. Он подождал ее и взял за руку.

– Вождь, если вы знали, что ваши люди наблюдают за нами, зачем же вы поцеловали меня так…

– Как?

– Страстно.

– Это мое право, – ответил он. – Поскольку мы собираемся пожениться, можешь называть меня Кольм. – Он продолжил, не глядя на нее: – И вот еще что, Габриела. Ты не будешь мне больше перечить. С телохранителями вопрос решен, но это единственная уступка с моей стороны. У меня нет времени целыми днями урезонивать упрямую жену. Есть дела поважнее.

– Я не могу даже возразить вам?

Он кивнул:

– Договорились, Габриела?

Она опустила глаза.

– Как скажете, вождь.

Глава 31

Для Сары Тобиас сплетни были все равно что печенье с кремом – устоять невозможно. Она обожала первой передавать сплетни, и ей было не важно, правда это или вымысел. Заканчивая очередную историю, она входила в раж, лицо ее покрывала испарина, дыхание сбивалось, ладони становились влажными. Она считала, что сплетни возбуждают так же, как близость с мужчиной. А порой еще сильнее.

Сара редко распускала слухи о чьей-то хорошей работе или большой удаче. Грех всегда интереснее, а если этот грех – блуд, то новость становится совсем уж пикантной.

Однажды за ужином ее брат, Нилл, рассказал, что ему довелось услышать в Арбейнском аббатстве.

Сара съела два печенья, пока слушала его, и еще три, выпытывая детали. Когда Нилл закончил, ее уже распирало от нетерпения, и последнее печенье она засунула в рот целиком.

Еще до обеда следующего дня все в клане Данбар знали о Габриеле. Но Саре и этого было мало. Она напекла печенья и пошла с ним к своей дальней родственнице, Хильде, которая была замужем за Босуэллом. Она покинула владения клана Босуэллов, лишь когда все до единого узнали о случившемся.

Распускать сплетни было не единственной слабостью Сары. Рассказывая одну и ту же историю раз в тридцатый, она уже не испытывала такого удовлетворения. Сплетня устаревала, и Сара придумывала разные подробности, чтобы ее оживить. Ничего непристойного, разумеется. Только немножко перчинки. Разве это может кому-нибудь навредить?

Спустя две недели слухи дошли и до клана Макхью.

Габриела почувствовала, как изменилась атмосфера. Женщины, которые раньше улыбались ей, сейчас отводили глаза и спешили пройти мимо. Габриела поняла, что им все известно.

Кольм вернулся с охоты, на которой провел целый день, и у конюшен заметил поджидавшего его Брейдена. По выражению его лица он понял, что его ждут плохие новости. Первая его мысль была о Габриеле. Неужели с ней что-нибудь случилось?

Он спросил, не слезая с лошади:

– С Габриелей все в порядке?

– С ней все хорошо.

Второй вопрос Кольма также можно было предугадать.

– Что она натворила на этот раз?

– Да вроде бы ничего, насколько мне известно, – заверил его Брейден.

Кольм спрыгнул с лошади, бросил поводья конюху и спросил:

– Она не пыталась уехать?

Брейден улыбнулся:

– Пока не пыталась. – Он посмотрел на небо и добавил: – Впрочем, солнце еще не зашло.

Габриеле не просто было привыкнуть к новому дому. Каждый день она выкидывала что-нибудь новенькое. За прошедшую неделю дважды покидала крепость, и дважды Кольму приходилось возвращать ее. Она уверяла его, что не пыталась сбежать. В первый раз она объяснила свой поступок тем, что хотела покататься на лошади и посмотреть Финнис-Флэт. Во второй раз она сказала, что ей хотелось немного поохотиться.

– Леди Габриеле нужно время, чтобы привыкнуть к законам, по которым мы живем, – сказал Брейден, встав на ее защиту.

Кольм нахмурился:

– Она знает законы. Но постоянно их нарушает. Мне уже дважды приходилось бросать дела и пускаться за ней в погоню.

– Ведь я предлагал съездить за ней.

– Это моя ответственность и, следовательно, моя головная боль. Я не стану перепоручать ее кому бы то ни было.

Брейден знал, что дело не в этом. Хотя Габриела прожила в их крепости всего четырнадцать дней, Кольм относился к ней как к своей собственности. Не терпел ничьего присутствия рядом с ней. Едва выносил ее телохранителей. Они подчинялись только Габриеле и слушали только ее приказы. Кольм не мог мириться с этим, хотя вынужден был признать, что охраняли они ее хорошо.

– Никто из нас не считает леди Габриелу головной болью. Мужчины сходят с ума по ней, да и женщинам она нравится. Она для каждого находит доброе слово и улыбку.

– Она отвлекает мужчин от работы?

– Есть немного, – признал Брейден. – Но не умышленно. Кольм, ты хоть заметил, что она красива?

– Разумеется, заметил! – гневно воскликнул Кольм.

– Вот и остальные заметили. Мужчинам нравится смотреть на нее.

– Значит, я удвою их работу. Если будут заняты с утра до вечера, у них не останется времени на то, чтобы глазеть на нее.

– Ты говоришь так, будто ревнуешь ее.

Кольм бросил на него мрачный взгляд, и Брейден пожалел о сказанном.

– Я много лет был тебе другом, – сказал он. – Не хотел сердить тебя, просто сказал как есть. Прошел слух, что ты хочешь жениться на ней, но мой тебе совет: объяви об этом всему клану.

– Некогда мне, – проворчал Кольм.

Он должен был объявить клану о помолвке в первый же день, но вот уже две недели избегает Габриелы, убеждая себя, что у него есть более важные дела.

Он должен уделить ей время. Над ним тяжким грузом висит долг, который он выплатит, лишь взяв Габриелу в жены. Он терпеть не мог быть в должниках и должен бы радоваться предстоящей свадьбе. Но радости не было.

Этим утром он наконец признался самому себе: Габриела – опасная женщина. Ему не нравилось то, что она делала с ним. Не нравились чувства, которые она в нем вызывала. А началось все с поцелуя. Этот поцелуй пробудил в нем чувства, которых он не испытывал доселе. А от того, как она смотрела на него, становилось только хуже. Его словно одурманили. Надо взять себя в руки.

– Надеюсь, вождь, ты не станешь тянуть и объявишь клану о своем решении.

– Что ты хотел мне сообщить? – спросил Кольм вместо ответа. Тут он заметил двух лошадей, привязанных к дереву, и по клеймам на крупе понял, кому они принадлежат. – Что здесь нужно Босуэллам?

– Они распространяют слухи.

– Какие слухи?

– Слухи о леди Габриеле дошли и до нашего клана, и виной тому двое из клана Босуэллов. Киннон Босуэлл сказал, что ему необходимо поговорить со своей кузиной Ребеккой, которая замужем за одним из наших воинов. Заявил страже у ворот, что дело срочное, но когда те впустили его, он не пошел к родственнице. И он, и его приятель, Эдвард, изъявили желание видеть леди Габриелу.

Кольм пришел в ярость.

– Они уже виделись с ней?

– Нет, не виделись, – заверил его Брейден.

– Тогда пусть уносят ноги, пока целы.

– Я был на западном поле, – продолжал Брейден, – где тренировал воинов, когда ко мне подъехал телохранитель ледиГабриелы и сказал, что возникли проблемы.

– Который из них?

– Люсьен.

– Хоть кто-то из них соблюдает субординацию, – заметил Кольм сухо. – Что он сказал?

– Он спросил, приходятся ли нам Босуэллы союзниками. А когда я поинтересовался, зачем ему это нужно, он ответил, что собирается убить двоих.

– Ты позволил ему?

– Нет, вождь, но клянусь, когда я услышал, что они говорят о леди Габриеле, я сам едва их не убил. Я уже собирался вышвырнуть их из замка, но тут вернулся ты.

– Где сейчас Габриела?

– В главном зале.

– Найди Босуэллов, – велел он. – Приведи их ко мне. Я хочу сам услышать, что они говорят о леди Габриеле.

Отдав приказ, Кольм пошел в дом. Он хотел увидеться с Габриелой, прежде чем встретиться с Босуэллами. Габриела пережила достаточно потрясений. С нее уже довольно.

Черт возьми, он сам во всем виноват. Нужно было сразу жениться на ней. Только так можно остановить клевету. Никто не посмел бы сказать дурного слова про его жену. Это было бы последнее слово.

Подъехав к башне, Кольм заметил Габриелу. Она стояла спиной к нему и разговаривала с кем-то. В нескольких шагах от нее Кольм увидел Босуэллов. Он выругался и ускорил шаг. Молодые люди с таким жаром разговаривали с ней, что не сразу заметили его. Не слышали они и Фоста с Люсьеном, которые подошли к ним сзади. Телохранители уже были за их спинами, но остановились, когда Габриела подняла руку.

Жест не остался незамеченным Кинноном. Он подошел к ней и спросил:

– Что вы делаете?

Габриела улыбнулась:

– Пытаюсь спасти вам жизнь.

Эдвард не сразу понял, что к чему, Киннон оказался сообразительнее. Он повернулся и столкнулся нос к носу с Люсьеном. После чего обратился к Габриеле. Голос его дрожал.

– Я только хотел передать вам то, что говорят другие. Думал, вам будет интересно знать. Они не могут убить меня за это.

– Они не могут, – сказал Кольм, – зато я могу.

Не будь он так зол, пожалуй, рассмеялся бы. Парни до того испугались, что, пытаясь убежать, наткнулись друг на друга.

Как бы Кольм в ярости не убил Босуэллов, подумала Габриела. Киннон и Эдвард совсем еще молодые и глупые. Им, видно, нечем было заняться, раз они проделали столь долгий путь только ради того, чтобы посмотреть, как она отреагирует на сплетни о ней. Смерти они не заслужили, а припугнуть их стоит.

– Вождь, как я рада, что вы дома, – сказала она елейным голоском. – Не желаете послушать, что говорят обо мне Босуэллы? Вас это позабавит.

Лицо Киннона покрылось красными пятнами, лицо Эдварда смертельно побледнело.

– Вряд ли меня это позабавит, – сказал Кольм. Он обнял Габриелу и поцеловал на глазах у изумленных Босуэллов, после чего обратился к ним:

– Но я послушаю, что вы говорили о леди Габриеле, которая скоро станет моей женой.

– Скоро станет… – Киннон судорожно сглотнул.

– Вашей женой? – вне себя от страха произнес Эдвард. – Мы не знали. Мы бы ни за что…

– Ни за что не стали клеветать на леди Габриелу? Вы это хотели сказать? – спросил Кольм.

От злости он готов был придушить этих глупцов. Вместо этого он все крепче прижимал к себе Габриелу и понял это только после того, как она ущипнула его.

– Мы хотели посмотреть, как она выглядит. Мы слышали, она очаровывает мужчин, и хотели на себе это испытать, – объяснил Киннон.

– Мы только повторили то, что слышали от других, – сказал Эдвард.

Люсьен и Фост почти вплотную подошли к Киннону и Эдварду. Оба с надеждой смотрели на Кольма, ожидая, когда тот прикажет избавиться от негодяев.

Габриела почувствовала, что судьба двух Босуэллов в ее руках.

– Киннон и Эдвард поведали мне удивительную историю. Оказывается, я уже родила четверых детей, всех, разумеется, вне брака и от четырех разных мужчин. Но что самое удивительное, все это случилось за один год. – Она рассмеялась и добавила: – До чего же, оказывается, я любвеобильная!

– Все это выдумки, – заявил Киннон. – Теперь-то мы понимаем. Ведь понимаем, Эдвард?

Его приятель энергично закивал:

– Понимаем. Еще как понимаем.

– Если нам позволят уйти, мы никогда больше не будем передавать сплетни о леди Габриеле. Будем говорить о ней только хорошее. Расхваливать ее.

– Люсьен, Фост, отойдите. Габриела, иди в дом, – распорядился Кольм.

Габриела хотела спросить, что он с ними сделает, но понимала, что задавать подобные вопросы при посторонних нельзя. Не убьет же он их, право.

Она неспешно удалилась. Босуэллы говорили о ней гадости. И все же ей было их жаль.

Кольм заметил, что Габриела не торопится уходить. Позже он напомнит ей о послушании. Она наполовину англичанка, видимо, поэтому такая своевольная.

Он вернулся к Босуэллам, у которых тряслись поджилки:

– Когда очнетесь, пойдете к своему вождю и расскажете о том, что здесь произошло сегодня. Не вздумайте ему лгать. Я об этом узнаю. Скажите ему, что единственная причина, по которой я сохранил вам жизнь – это то, что вы рассмешили мою будущую жену.

Эдвард кивнул.

– Мы передадим вождю все слово в слово, – пообещал он.

Киннон поскреб подбородок.

– Вождь, вы сказали – когда мы очнемся. А что вы…

Он так и не закончил. Кольм двигался так быстро, что ни Киннон, ни Эдвард так и не поняли, что случилось. Времени среагировать у них просто не было. Секундой позже оба лежали на земле.

Люсьен одобрительно кивнул, Фост ухмыльнулся.

Кольм бросил на Босуэллов взгляд и приказал:

– Привяжите их к лошадям и выпроводите с моей земли.

Несколькими минутами позже, по дороге на кузницу, Кольм все еще неистовствовал. Да как смели эти Босуэллы говорить гадости о Габриеле?! Ведь все, кто ее знал, не сомневались в том, что она добрая, милая женщина. И уж конечно, непорочная. Нужно было убить негодяев. Габриела расстроилась бы, зато у Кольма настроение было бы куда лучше.

Он неожиданно остановился. Когда ее чувства стали столь важны для него?

Кольм попытался выбросить Габриелу из головы. У него полно дел. Он дошел до кузницы, где обсудил с кузнецом новые лезвия для мечей, после чего поднялся на холм. Там шла тренировка у новичков из дружины. Они держали щиты, но ни один не умел пользоваться доспехом. Некоторые пытались использовать его как оружие. Кольм решил, что им еще рано брать в руки мечи. Брейден орал на них, но все без толку. Один из молодых бойцов ухмыльнулся, и Брейден сбил его с ног. Ну почему самые неопытные всегда самые наглые? На поле битвы они обуза, и бывалым воинам придется присматривать за ними, вместо того чтобы биться с врагом. Это может стоить жизни.

Стивен и Кристиан подошли и встали рядом с Кольмом.

– Люсьен рассказал нам, что случилось с людьми из клана Босуэллов, – сказал Стивен.

Кольм никак не прокомментировал его слова.

– Почему вы не убили их? – спросил Кристиан.

– Принцесса расстроилась бы, ведь она сердобольная, – объяснил ему Стивен. – Думаю, только поэтому они все еще живы.

Трое воинов наблюдали за тренировкой. Один из молодых воинов обронил меч.

– Из милосердия я должен дать им перебить друг друга, и дело с концом, – проворчал Кольм.

– Сначала они должны научиться драться врукопашную, – заметил Кристиан.

Кольм кивнул. Меч может сломаться во время боя, и тогда воин станет добычей врага, если не владеет приемами рукопашной. И о чем только думал Брейден, когда выдал им мечи? К концу дня по всему полю будут валяться отрубленные конечности.

На поле собралось уже более сотни людей клана, не считая молодых бойцов. Кольм видел, что Брейден не справляется с ситуацией и нужно выделить ему помощников из опытных воинов. Но никто не хотел возиться с новичками. Кольм стал спускаться с холма, когда ему в голову пришла неожиданная мысль.

– Стивен, пора тебе и твоим парням отрабатывать свой хлеб.

– Как именно?

– Я еще не видел вас в деле. Завтра потренируетесь с моими воинами. Если я сочту вас достойными, то поможете тренировать новобранцев.

Кольм, даже не глядя на Кристиана, понял, что тот улыбается. Что ж, завтра он собьет с него спесь.

Глава 32

Босуэллы испортили Габриеле настроение, передавая сплетни, которые слышали о ней. Но очень скоро она успокоилась и ей стало смешно.

Что за удовольствие говорить о других гадости? Это не только отвратительно, но и жестоко. Однако настроение они ей все же испортили.

Во всем виноват Кольм, думала она, поднимаясь в главный зал. Уже две недели она жила у него в доме, а он так и не удосужился объявить о помолвке. Сделай он это, Босуэллы не осмелились бы оскорблять ее.

Кольм вообще никому ничего не сказал. Видимо, не хотел брать ее в жены. Он очень мало общался с ней. Только и делал, что распекал ее за тот или иной поступок, и ни разу не поговорил по-человечески.

Однажды, прогуливаясь с отцом Гилроем, они обсуждали Кольма. Монах посоветовал ей проявить понимание. На Кольме лежала ответственность за клан, и дел у него было невпроворот.

– Я знаю, дела клана для него важнее, – сказала она. – А я здесь вообще чужая.

– Они полюбят вас, – заверил ее монах.

Габриела не была уверена в этом. Она решила, что даст Кольму еще неделю на официальное объявление о помолвке.

– Я подожду еще неделю, а потом уеду, и он никогда не найдет меня.

Ей стало легче, когда она выговорилась. Она расправила плечи и вошла в зал, где на лавке лежало ее вышивание.

– Вы что-то сказали? – спросил Лайам Макхью. Габриела обрадовалась, увидев его.

– Доброго вам дня, Лайам, – сказала она.

Брат Кольма сидел на одном из высоких стульев, стоявших возле камина. Он поднялся ей навстречу:

– Леди Габриела, прошу вас, посидите со мной.

Она села на стул напротив огня и заметила, что он не поморщился, когда садился. Раны на ногах, судя по всему, зажили. Шрамы под коленями были еще видны, но они наверняка зарубцуются. А вот шрамы на спине останутся на всю жизнь. Хорошо еще, что лицо Лайама не пострадало. Он выглядел совершенно здоровым.

– Отец Гилрой рассказал мне о вас, – сказал Лайам с улыбкой.

– Как так получилось, что мы встретились с вами впервые за две недели?

– Я не хотел никого видеть, пока не наберусь сил.

– А сейчас вы в порядке?

– Да, – заверил он ее. Он смотрел на нее несколько секунд, затем спросил: – Где я мог вас видеть? Я уверен, что мы не встречались. Я бы запомнил такую красивую женщину. Быть может, вы являлись мне во сне? Ваши телохранители охраняли меня в аббатстве. Я должен поблагодарить вас за это.

– Поблагодарите их лично.

– Да, вы правы, – согласился он. Лайаму было интересно узнать о королевстве Сент-Бил, и Габриела с радостью ответила на его вопросы.

Он ей нравился. В отличие от брата Лайам был хорошим собеседником и не лишен шарма. Должно быть, от женщин у него нет отбоя, решила Габриела: он хорошо выглядит и у него отменное чувство юмора. Он рассмешил ее до слез, когда рассказывал, какие шалости они устраивали с Кольмом на пару, когда были мальчишками. Пожалуй, то время, что она провела за разговором с Лайамом, было лучшим за весь период пребывания во владениях Макхью. А еще Габриела была благодарна за то, что Лайам ни разу не упомянул причину, по которой она здесь оказалась.

Габриела привыкла есть одна. Но в этот вечер к ней присоединились Кольм и Лайам. Кольм сидел во главе стола, Лайам – напротив. Когда Габриела вошла в зал в сопровождении отца Гилроя, Лайам кивнул ей, а Кольм ждал со свойственным ему каменным выражением лица, пока она сядет. Она выбрала место не задумываясь. Кивнув Лайаму Габриела села рядом с Кольмом.

Отец Гилрой занял стул рядом с Лайамом.

Никто не произнес ни слова, пока Морна не принесла на подносе селедку, соленую треску, солонину и баранину, а спустя несколько минут – свежий хлеб с отрубями.

– Как поохотились сегодня, вождь? – обратилась Габриела к Кольму, чтобы завязать разговор.

– Как и планировал.

Она ждала продолжения, но вождь молчал, словно воды в рот набрал. Габриела взяла ломоть хлеба, который предложил ей отец Гилрой, и отломила кусочек, размышляя, о чем еще спросить вождя.

Мужчины ели молча, а она, занятая своими мыслями, продолжала крошить хлеб.

Наконец Габриела спросила:

– Чем намерены заниматься сегодня?

– А что?

– Да ничего, просто любопытно.

Отец Гилрой принялся рассказывать какую-то забавную историю, а Габриела уставилась на стол. Она превратила ломоть хлеба в гору крошек. Надеясь, что никто этого не заметил, она собрала крошки и бросила на поднос.

Когда монах закончил свою историю, Габриела спросила у Кольма:

– А в это время года погода всегда хорошая?

– Нет.

Но ведь должна быть тема, которая его интересует, подумала Габриела и заговорила с ним о новом строительстве.

Лайам негромко беседовал с монахом, но, услышав, о чем идет разговор, отвлекся.

Габриела вздохнула и потянулась за хлебом, но Кольм накрыл ее ладонь своей. Его голос был на удивление мягок.

– Почему ты нервничаешь сегодня?

Сегодня? Да она всегда нервничает рядом с ним. Но почему? Никаких внятных объяснений она придумать не могла. Должно быть, это происходит само собой. Из двух братьев красавцем был Лайам. Он выгодно отличался от брата и нравом. Но влекло ее к Кольму. Видно, что-то с ней не так, раз она предпочла грубого и мрачного мужчину.

– Ответь мне, Габриела.

– Я должна отвечать так же односложно, как вы отвечали мне? Я всего лишь хотела поговорить.

Лайам прервал их:

– Кольм, ты узнал что-нибудь о Монро?

– Слухов много, но пока ничего определенного.

Лайам перевел взгляде монаха на Габриелу и пояснил:

– Вождя Монро убили.

– Мы знаем, – сказал отец Гилрой. – Леди Габриела должна была выйти за него замуж.

– Да, должна была. Я узнал о помолвке незадолго до того, как, покинув владения Монро, попал в засаду.

– А могу я спросить, что вы там делали? – спросил Гилрой.

Лайам улыбнулся:

– Встречался кое с кем.

– А с кем? – не унимался монах.

– С одним человеком.

Монах хотел уже задать следующий вопрос, но Лайам ответил:

– С женщиной, отец. Я встречался с женщиной. Имени ее я не назову.

Гилрой покраснел.

– Если бы здесь была часовня, вы могли бы исповедаться.

Лайам пожал плечами:

– Вы слышали, что Монро перессорились из-за того, кому быть следующим вождем? Брейден считает, что миром дело не кончится.

Далее братья обсуждали, кто должен возглавить клан.

– Думаете, когда-нибудь станет известно, кто убил вождя? – спросила Габриела.

– Мы не успокоимся, пока не найдем преступника, – заявил Лайам.

– Мы? – переспросил отец Гилрой.

– Вожди Бьюкенен, Синклер, Мейтланд и Макхью, – ответил Лайам. – Они уже собирались, чтобы поделиться информацией.

Габриела надеялась, что правосудие восторжествует.

– Никто не должен умирать от удара ножом в спину, – сказала она.

– Это поступок труса, – согласился с ней Кольм.

Она посмотрела на его руку, которая лежала на ее ладони. Она была вдвое больше ее руки и очень теплой. Как может простое прикосновение быть таким приятным? Неужели она так изголодалась по любви, что одно прикосновение способно пробудить такие эмоции? А он, наверное, даже не задумывается о том, что делает. Недовольная собой, Габриела отвернулась и стала слушать отца Гилроя, который рассказывал о жизни в аббатстве.

При каждой возможности отец Гилрой вставлял пару слов о преимуществах своей часовни при клане. Он привел несколько примеров, полагая, что ему удается делать это незаметно.

– Часовня предоставит Лайаму возможность сознаться в грехах, которые он мог совершить с женщиной Монро, – заверил он Кольма. – А вы, вождь, – продолжил он, – могли бы исповедаться мне в любое удобное для вас время… даже дважды в день, если надо.

Габриела рассмеялась:

– Отец, нужно просто попросить нашего вождя построить часовню.

– Нашего вождя? – переспросил Лайам.

Она посмотрела на Кольма:

– Ведь теперь вы наш вождь, мой и отца Гилроя. Разве не так?

Выражение его лица оставалось непроницаемым.

– Это так.

Лайам нахмурился.

– Я что-то упустил? Почему это так? – спросил он. – Ты что, действительно собираешься строить часовню?

– Возможно.

– Здесь есть души, алчущие спасения, – сказал Гилрой, бросив взгляд на Лайама.

– Наши души спасутся, если мы построим часовню? – спросил Кольм с усмешкой.

– Это будет шаг в правильном направлении. Впрочем, людям клана понадобится пример, чтобы войти в храм, встать на колени и попросить у Господа прощения за прошлые прегрешения. – Он снова посмотрел на Лайама и добавил: – Попросить от чистого сердца. Мне кажется, после того, что случилось с вами, вы должны быть благодарны Богу.

– Кольм, отец Гилрой так и не рассказал мне, как я попал в аббатство из Финнис-Флэт.

– Вы могли дойти, – предположил Гилрой.

– Нет, не мог.

Гилрой вздохнул:

– Я уже говорил вам, что не могу этого сказать.

– Но ты ведь знаешь, так?

– А вы нашли людей, напавших на Лайама? – спросила Габриела.

– Ты бы знала, если б мы их нашли.

– Но вы ведь не прекратите поиски? – спросила она.

– Нет, ни в коем случае.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, отец, – сказал Лайам. – Вы ведь знаете, как я добрался до аббатства? Вы волею судеб оказались рядом с Финнис-Флэт, когда я был там?

– Вы ведь не думаете, что монах мог…

Кольм сжал руку Габриелы.

– Нет, мы не думаем, что он причастен к нападению. Мы лишь надеемся, что он видел людей, которые пытались убить Лайама.

– Я был в аббатстве, когда привезли Лайама, – сказал Гилрой.

– Я знаю, ты скрываешь что-то, и хочу знать, что именно, – потребовал объяснений Кольм.

Габриела забеспокоилась. Она хотела наедине сообщить ему о том, что это ее стрела убила одного из нападавших и ее телохранители отнесли Лайама в аббатство, но Кольм торопил события.

– Я должна сказать вам… – начала она.

Он бросил на нее суровый взгляд, оборвав на полуслове:

– Я говорю с монахом, Габриела, пришло время рассказать правду.

Отец Гилрой съежился на стуле.

– Итак, отец? Вы расскажете нам сами, или нужно выбивать из вас правду? – спросил Лайам.

Габриела вскочила на ноги, опрокинув стул.

– Поверить не могу, что вы просите отца Гилроя рассказать то, чего он рассказать не может!

– Не может или не хочет?

– Не может! – воскликнула Габриела, негодующе глядя на Кольма. – Я не позволю вам запугивать отца Гилроя. Он священнослужитель. Он не раз говорил, что не может сказать. Оставьте его в покое или будете иметь дело со мной.

В этот момент появился Брейден:

– Вождь, они готовы.

Кольм поднял стул, который опрокинула Габриела, и отставил его в сторону.

– Идем со мной, Габриела. – Он взял ее за руку и потащил за собой.

Он не сказал, куда ведет ее, но она рада была подчиниться. Оставшись с ним наедине, она сможет объяснить ему, что произошло в Финнис-Флэт.

Они были уже недалеко от выхода, когда Кольм бросил через плечо:

– Я женюсь на Габриеле, Лайам.

Лайам изумился:

– Ты женишься?

Габриела опешила:

– Вы даже брату не сказали? Я здесь уже две недели, а вы не могли найти время…

– Я видел Лайама не чаще, чем ты, за последние две недели.

– Это не оправдание, – пробормотала она.

В дверях стоял воин. Увидев их, он поклонился Габриеле и открыл дверь. Она удивилась его поступку. Ведь он вождю должен кланяться, а не ей.

В лицо ей ударил холодный ветер. Кольм отпустил ее руку и вышел. Он остановился на верхней ступеньке и кивком подозвал ее.

Свет заходящего солнца золотом озарил лица собравшихся внизу людей. Они смотрели на нее. Двор был заполнен до отказа, весь клан собрался по зову вождя.

Габриела была так изумлена, что не могла понять, что происходит. Все смотрели на нее. Никто не улыбался. Неужели Босуэллы добрались до каждого? Габриела отогнала эту ужасную мысль. Почему у них такой мрачный вид? Она не видела, что у них в руках.

Габриела придвинулась ближе к Кольму. Их руки соприкоснулись. Она подняла на него глаза и прошептала:

– Меня забросают камнями?

– Во имя всего святого… – начал он, но остановился. Он не мог сердиться на нее. Разумеется, она ждала худшего. Ведь он не сказал ей, что должно произойти. В последнее время ей столько пришлось пережить. Неудивительно, что она испытывала страх.

– Неужели ты думаешь, я позволю кому-нибудь причинить тебе боль? Теперь ты моя, Габриела.

Кольм повернулся к своему клану, поднял руку и объявил:

– После долгих раздумий леди Габриела наконец согласилась стать моей женой. Мне посчастливилось взять в жены столь сильную, прекрасную и непорочную женщину. Вы будете чествовать ее, как чествуете меня.

Послышались радостные возгласы. Кольм обнял ее и поцеловал.

Габриела дрожала от переполнявших ее чувств. Поцелуй длился лишь секунду. Приветственные возгласы не смолкали. А Габриела думала лишь об одном: камнями ее не забросают.

Глава 33

Кольм не предупредил ее. Знай Габриела, что он созвал клан, чтобы объявить о помолвке, переоделась бы и привела в порядок волосы. У нее даже не было времени нарумяниться. Открылась дверь, и вот они перед ней, смотрят, оценивают.

Пораженный, Лайам стоял рядом с Кольмом, когда тот объявлял клану о своей воле. Впрочем, Лайам выглядел довольным. Когда толпа разошлась, он хлопнул брата по плечу и крепко обнял Габриелу.

– Я – то думал, Габриелу пригласили в гости за ту помощь, которую мне оказали ее телохранители в аббатстве. Но оказывается, причина куда значимее. – Он посмеялся, подталкивая Кольма, пока они шли обратно в дом. – И ты скрывал это от меня, брат. Сколько же я был в забытьи? Похоже, я многое пропустил. Хочу услышать все подробности.

– Расскажу как-нибудь в другой раз, – пообещал Кольм.

Лайам взял Габриелу под руку, подмигнул и сказал:

– А вы уверены, что выбрали того Макхью? С Кольмом будет ох как непросто. Может, передумаете, пока не поздно?

– Поздно, Лайам, – ответил Кольм, – кроме того, она вполне счастлива. – Он повернулся к ней: – Ведь так, Габриела?

– Ну… – Как ответить ему? Учитывая события последних двух недель, мысли о счастье не приходили ей в голову.

От необходимости отвечать ее спас Лайам:

– Мне у Габриелы выспрашивать подробности?

– В этом нет нужды, – заявил Кольм.

Габриела обрадовалась, когда Лайам, пожелав им спокойной ночи, отправился наверх. Она не хотела отвечать ни на какие вопросы. На уме у нее было кое-что поважнее. Пришло время рассказать Кольму правду. Для этого ей нужно остаться с ним наедине. Сердце ее учащенно забилось.

– Кольм…

– Ты вы глядишь усталой, Габриела, отдохни немного. – Он кивнул на дверь, отпуская ее.

Она пошла за ним.

– Я бы хотела поговорить с вами.

– Это может подождать? – Он снял со стены факел, чтобы выйти с ним на улицу.

Открылась дверь, вошли Брейден и Стивен. Габриела надеялась, что они пройдут мимо, но они не собирались уходить. Им нужно было поговорить с Кольмом. Она напомнила себе, что на нем лежит ответственность и у него много дел.

– Я хотела… впрочем, до завтра я могу подождать. Мы сможем поговорить рано утром? – спросила она.

Кольм кивнул, и Габриела, облегченно вздохнув, поспешила наверх. Ей не придется признаваться сегодня.

Отец Гилрой ждал ее наверху. Он хотел поздравить ее, но она не предоставила ему такой возможности. Габриела жестом подозвала его к себе и прошептала:

– Простите, что все еще не сказала Кольму правду. Я уже дважды пыталась рассказать ему, что это я и мои телохранители принесли Лайама в аббатство, но оба раза меня прерывали. Думаю, лучше будет рассказать ему об этом, когда мы останемся наедине. Вам пришлось испытать на себе его гнев и гнев Лайама из-за обещания, которое я взяла с вас.

– Чем дольше откладывать разговор, тем труднее будет признаться.

– Знаю, но мне страшно.

– Вождь Макхью обрадуется, когда узнает, что это вы спасли его брата.

– Правда гораздо сложнее, чем вы можете себе представить, но не беспокойтесь, завтра до заката Кольм обо всем узнает.

– И я?

– Да.

Она надеялась признаться ему на исповеди, что повинна в смерти человека. Но тогда придется сказать, что она сожалеет об этом, а лгать грешно. Тот человек заслужил смерть.

Морна была очень взволнована, что Габриела выходит замуж за ее вождя, и не преминула сказать ей об этом несколько раз за завтраком.

– Никто не поверил тому, что говорили о тебе эти Босуэллы. Ведь наш вождь берет тебя в жены. Он объявил, что ты непорочна, но мы и так это знали. Ведь знали, Уилла? – бросила она через плечо.

Кухарка выглянула из кладовой:

– Знали-знали. Конечно, знали.

– Спасибо вам за вашу веру в меня. – Габриела опустила глаза. Перед ней на столе стояла миска с какой-то массой.

– Такая светлая женщина, как ты, не стала бы марать себя грехами, будь ты порочна, наш вождь не взял бы тебя в жены.

Уилла вынесла хлеб и положила рядом с миской:

– Ты сейчас поешь, дочка. Тебе надо поправиться, а то ты просто кожа да кости.

Габриела не хотела обижать кухарку, но ей необходимо было знать, из чего приготовлена масса, прежде чем съесть хоть ложку. Будет хуже, если она подавится при ней.

– Как это называется, Уилла? – спросила она.

– Овсянка.

Морна смахнула со стола на ладонь крошки.

– Берешь хлеб и макаешь его в овсянку.

– В овсянку?

– Это полезно, дочка, – настаивала Уилла. – Это каша из пареного овса и приправлена моими травками.

– Мы тебя оставим, чтобы ты съела все, пока горячее, – сказала Морна.

Габриела рассеянно взяла ложку и зачерпнула массу.

– Морна, а что вы имели в виду, когда сказали, что такая светлая женщина, как…

– Как ты.

– А почему вы думаете, что я светлая?

– Не только я. Здесь все так думают.

– Я так думаю, – сказала Уилла.

– Наверное, это потому, что ты все время проводишь с отцом Гилроем. Ты молишься вместе с ним?

Габриела рассмеялась:

– Нет, конечно. Ему здесь одиноко, потому я и гуляю с ним. Мы вместе привыкаем к новой обстановке и теперь чувствуем себя куда лучше, чем в самом начале. Люди очень дружелюбны к нам.

Женщины поклонились ей, благодаря за похвалу в адрес клана.

– Завтрак стынет, – напомнила Уилла.

– Я думала дождаться нашего вождя.

– Он встал рано и уже уехал.

Когда женщины оставили ее одну, Габриела попробовала овсянку и с удивлением обнаружила, что она вполне съедобна. Просто она была безвкусной.

Габриела быстро позавтракала и пошла на поиски Кольма. Должно быть, он встал с рассветом.

Фост догнал ее по пути к конюшням.

– Куда направляетесь, принцесса?

– Ищу Кольма.

– Он на тренировочной площадке со своими солдатами. Не хотите посмотреть на поединки?

Фосту не терпелось понаблюдать самому, и поскольку Кольм все равно занят, Габриела решила пойти навстречу телохранителю.

– Показывай дорогу, Фост.

– Я думаю, вам понравится, принцесса. Мне точно понравится.

– Не понимаю твоего восторга. Ты видел, как тренируются солдаты моего отца в Уэллингшире едва ли не каждый день.

– Они действительно тренировались почти каждый день, как и положено вассалам.

– В Англии долг рыцаря защищать своего господина. Здесь наверняка действует тот же принцип.

– Нет, здесь несколько иначе. Для баронов в случае победы не имеет значения, сколько людей полегло на поле брани, сражаясь за них, но для Макхью потеря даже одного воина кровная обида.

Габриела подобрала юбки, чтобы поспевать за Фостом.

– Думаешь, что научишься чему-то новому?

– Возможно, но не по этой причине я так спешу посмотреть на поединки. Вы скоро сами все поймете. Мы сядем повыше, на холме, между двумя тренировочными площадками, чтобы все видеть.

Фост вел ее по тропе, петлявшей среди деревьев; тропа полого спускалась. Наконец Габриела увидела тренировочную площадку.

Площадок, собственно, было две, примерно одинакового размера и разделенных стогами сена. На одной площадке тренировались лучники. Мишени находились так далеко, что центр был едва различим. Чуть дальше воины тренировались в метании боевого топора. Даже с такого расстояния Габриела слышала свист тяжелого оружия. На другой площадке шли поединки на мечах. Воины кружили парами, а люд, от мала до велика, собрался поглазеть и при возможности показать свое мастерство.

На площадках было человек сто, но Габриела легко нашла Кольма. Он был самым внушительным воином. Он стоял на дальнем конце площадки, скрестив руки на груди и расставив ноги. Несмотря на дальнее расстояние, Габриела видела, что он хмурится, из чего следовало, что ему не нравится происходящее.

Она смотрела на него с восхищением. Его загорелая кожа покрылась капельками пота, а мышцы на руках и ногах свидетельствовали о нешуточной мощи. И хотя она понимала, что неприлично смотреть так на мужчину, не могла отвести от Кольма глаз.

– Не желаете, чтобы я расстелил одеяло, дабы вы могли сесть? Или вы не хотите задерживаться? – спросил Фост.

– Одеяло мне не нужно, – ответила она и села. Она подобрала под себя ноги и поправила юбку, не сводя глаз с Кольма.

– Вы видите Стивена? Он стоит рядом с вождем. – Фост указал рукой.

– Я вижу его. А что он делает?

– Наблюдает за поединком Люсьена.

Габриела присмотрелась и заметила своего телохранителя.

– А почему Люсьен участвует в поединке?

– Вождь вызвал его, – ответил Фост. – Если он сочтет нас достойными, мы будем тренировать новобранцев. Его опытные воины считают это занятие ниже своего достоинства. Стивен сказал, что вождь желает, чтобы мы отрабатывали свое пребывание здесь, и мы охотно согласились.

Габриела наблюдала за поединком Люсьена. Движения ее телохранителя были плавными и изящными. Он противостоял воину Макхью без видимых усилий. Но верх не мог одержать ни тот ни другой.

– Стивен превзошел всех в стрельбе излука. Вождь не дал ему времени принести свой, и ему пришлось взять лук Брейдена. Но мне кажется, принцесса, вы победили бы в этом состязании.

Она рассмеялась:

– Твоя вера в меня неоправданна. Скажи мне, Фост, а что думают вождь и остальные о победе Стивена?

– Это впечатлило их. Брейден и Стивен не противники. Они уважают друг друга и даже успели подружиться. Вождь поставил Стивена тренировать новобранцев в стрельбе излука под присмотром Брейдена.

– А ты?

– Мой поединок завтра.

– Тебе вовсе не обязательно сидеть рядом со мной. Ты же знаешь, что здесь я в безопасности. Кроме того, с площадки меня будет видно.

– Слишком далеко.

– Если я вижу отсюда, как хмурится Кольм, то уж ты-то меня точно разглядишь.

– Завтрашний день меня вполне устраивает. Кроме того, скоро поединок Кристиана, и я не хотел бы его пропустить. Да и Люсьен уже почти закончил, – добавил он и кивнул в сторону телохранителя. – Думаю, он позволит воину Макхью одержать верх сегодня.

– Почему ты так думаешь?

– Иначе он бы уже закончил бой. Он не бьется в полную силу, потому что его противник старше лет на пятнадцать, если не больше. Люсьен не станет унижать его в присутствии вождя. Я поступил бы именно так.

Стивен сделал для себя те же выводы. Он отошел и поговорил с Брейденом. Несколькими минутами позже Кольм остановил поединок. Следующая пара вышла на площадку.

– Люсьен, подойди сюда, – велел Кольм.

Тот подбежал:

– Да, вождь?

– Стивен говорит, что ты дрался не в полную силу. Это так?

– Да, это так.

Кольм готов был выслушать оправдания и удивился его честности.

– Объясни – почему?

– Он много старше. Я не хотел унизить его.

– Чушь. Если я правильно тебя понял, то, защищая Габриелу от нападения, ты тоже сделаешь скидку на возраст?

– Нет, я убью нападающего, чтобы защитить принцессу. Возраст не будет иметь для меня значения.

– Ты оскорбил моего воина, отказавшись сражаться с ним в полную силу. Завтра я прослежу, чтобы ты показал, на что способен.

Кольм велел убрать оружие. Пришло время рукопашной. На площадку вышли опытные воины. Целью их было прижать противника к земле. Здесь требовалась не только грубая сила, но и хитрость. Несколько раз Кольм останавливал схватку, чтобы указать воинам на их ошибки.

Кристиан встал рядом со Стивеном.

– Они дерутся иначе, чем мы, – сказал он.

Кольм услышал замечание Кристиана и подозвал его к себе:

– Покажи, в чем разница.

– Простите вождь, но я вынужден отказаться. Я не могу биться с вами.

– А с чего ты взял, что у тебя есть выбор?

Стивен поспешил объяснить:

– Теперь, когда вы объявили о помолвке с принцессой Габриелой, никто из ее телохранителей не станет биться с вами.

Кристиан кивнул:

– Мы должны защищать вас так же, как и ее.

Брейден не удержался:

– Вождя защищают его воины.

Стивен кивнул:

– Все верно, но мы защищаем человека, за которого принцесса выйдет замуж.

Кристиан посмотрел на вершину холма, где сидела принцесса Габриела.

– Кроме того, ей не понравится, если мы примем бой, вы ей нравитесь.

Кольм тоже заметил Габриелу. Она уже переживает из-за него? Вряд ли. Телохранитель ошибся. Если женщине небезразличен мужчина, она не станет бегать от него. Он вернулся к разговору:

– Не хочешь биться со мной, Кристиан, будешь биться с кем-нибудь другим. – Он кивнул одному из воинов клана, и тот тут же сделал шаг вперед. – Эван, скажи Кристиану, сколько тебе лет.

– Вождь?

Кольм повторил. Эван хоть и удивился причудам вождя, но повиновался. У них с Кристианом была разница в возрасте всего в несколько месяцев.

– Эван для тебя тоже слишком стар? – спросил Кольм с сарказмом.

Брейден дал сигнал к бою, и Эван двинулся на Кристиана. Воин Макхью бросился вперед, но Кристиан встретил его жестким ударом ноги, и тот рухнул наземь.

Кристиан выждал несколько минут, однако Эван не поднялся. Тогда он подошел к нему и предложил свою помощь. Эван оттолкнул руку Кристиана, встал, потряс головой и снова бросился на противника. Затем еще. И еще. Кольм был раздражен до крайней степени. После того как Кристиан сбил противника с ног в четвертый раз, Кольм вышел на площадку, поднял своего воина и встряхнул:

– Четыре раза Кристиан сбил тебя с ног одним и тем же приемом, ты что, не сообразил, что надо сменить тактику?

Эван нахмурился:

– Я знал, что он снова ударит меня ногой, но думал, что успею.

Кольм снова встряхнул его:

– Но ты не успел.

– Не успел.

– Почему не пытался поставить блок?

Кольм показал ему, как это делается, но Эван туго соображал. Кристиан еще дважды отправлял его глотать пыль.

Участь Эвана разделили еще два воина. Затем вызов Кристиану бросили более опытные бойцы. Одному из них даже удалось опрокинуть его. Но уже в следующей атаке Кристиан расквитался с ним.

Кольм велел Кристиану показать прием на нем, чтобы он мог объяснить своим воинам, как защищаться от подобных атак. Вождь был гораздо быстрее Кристиана, и тому пришлось поваляться. После очередного падения Кристиан перекатился на бок и сел. Из уголка рта текла кровь. Он вытер ее, посмотрел на Кольма и рассмеялся.

– Еще разок, вождь? – спросил он и вскочил на ноги.

– Это не игрушки, Кристиан! – рявкнул Кольм. – Завтра ты поможешь тренировать молодых воинов. А до тех пор попридержи свое высокомерие. В бою у них не будет второго шанса. И твой долг обучить их, как остаться в живых. А когда они будут готовы, мы с Брейденом научим их побеждать.

Глава 34

После тренировки Кольм отправился на озеро, где смыл с себя пот, затем пошел в главный зал. Он как раз проходил мимо конюшни, когда Габриела выводила из стойла своего коня. Конь был под седлом.

Кольм остановился за воротами и стал наблюдать за ней. Габриела поправила выбившуюся прядь волос и закрыла за Плутом ворота.

– Куда это ты собралась? – спросил Кольм. Габриела вздрогнула и посмотрела на него:

– Добрый день, Кольм.

Если она думает, что он станет тратить время на любезности, ему придется разочаровать ее.

– Я задал тебе вопрос.

– Хочу покататься. Плуту надо размяться.

– И куда именно ты направишься?

– Это уж как придется.

– Случайно, не через Финнис-Флэт?

Ей показалось, что он читает ее мысли.

– Да. Я решила съездить в гости к вождю Бьюкенену. Познакомиться с его женой. Я ей все-таки родственница, если вы не забыли.

– Нет.

– Не забыли?

– Нет, ты не покинешь земли клана. Ты можешь сколько угодно скакать по холмам, но за скалу тебе выезжать не позволено. – Он сцепил за спиной руки. – Я вынужден взять с тебя слово.

Она потупила взор:

– Как вам будет угодно.

Кольм повернулся и пошел к дому, но остановился. Он посмотрел на свою суженую. Габриела стояла рядом с конем, держа Плута за поводья, и ждала, пока Кольм уйдет. Он знал, что она задумала. Как только он скроется из виду, она направится в сторону Финнис-Флэт.

– Ну уж нет, Габриела, этот номер со мной больше не пройдет.

– Прошу прошения?

Он вернулся к ней:

– Не прикидывайся невинной овечкой. Я уже знаю, что означает твое «как вам будет угодно» – ты будешь делать то, что тебе угодно. Ты должна пообещать мне, что не будешь выезжать за скалу.

Габриела не собиралась сдаваться. Она смело шагнула ему навстречу.

– Вы хотели уделить мне несколько минут нынче утром, поскольку мне надо сказать вам кое-что очень важное, но когда я спустилась, вас уже не было.

Он тоже шагнул ей навстречу.

– Я не могу ждать пол-утра, покаты проснешься. Вставай раньше, и я выслушаю тебя.

Габриела сделала еще один шаг.

– Вы невыносимы.

– Я жду твоего обещания.

– Даю слово, – сдалась она.

Они были так близко друг от друга, что она чувствовала его горячее дыхание.

– А вы дайте слово, что сегодня вечером поговорите со мной, – сказала она. – Мне нужно сделать это наедине.

– Скажи сейчас.

– Мы не наедине.

Он прижал ее к себе.

– Не знаю, как мне ужиться с такой упрямой женщиной.

Он поцеловал ее в губы.

– И я не знаю, – прошептала она.

Он хотел лишь коснуться ее губ, но поцелуй затянулся.

Габриела забыла обо всем на свете. Осталось лишь волшебное прикосновение Кольма. Она ответила на поцелуй со страстью, о которой и не подозревала.

Он пришел в себя раньше и отстранился. Габриела была как во сне и не сразу поняла, что прильнула к нему всем телом.

Кольму пришлось соблюдать дистанцию, иначе он не мог ручаться за себя. Он не мог опорочить Габриелу и лечь с ней раньше свадьбы. Но она не собиралась упрощать ему жизнь. Еще ни одна женщина не нравилась ему так сильно.

Он взял поводья Плута и подсадил Габриелу в седло. Хлопнув по крупу, он послал коня в галоп.

Глава 35

Косуолд начал поиски Габриелы, как только она исчезла. Несколько дней он прочесывал окрестности аббатства, но Габриела как в воду канула.

Шпионы докладывали ему, что Перси тоже гоняется за ней, но не прошло и нескольких дней, как он сдался. Ничего удивительного, подумал Косуолд. Перси никогда не хватало выдержки. Наверняка он вернулся к королю Иоанну ныть о несправедливой доле.

Но Косуолд был не из тех, кто сдается на полпути. Он поехал на юг, решив, что Габриела направилась домой, вслед за прислугой. Он нагнал их караван неподалеку от английской границы, где они встали лагерем на ночлег. После часа угроз и запугиваний Косуолд наконец поверил, что они ничего не знают. Он позволил перепуганным путешественникам продолжить путь, но не раньше, чем конфисковал сундуки Габриелы, обосновав это тем, что она вернется за ними в Арбейнское аббатство.

Разочарованный, но не павший духом, Косуолд вернулся в Северное нагорье. Габриела прячется где-то в этих варварских, Богом забытых землях, и он отыщет ее.

В последующую неделю он выжидал, прислушиваясь и приглядываясь ко всему. Слухов было много, и по обрывочной информации Косуолд окончательно убедился, что Габриела не покидала Северное нагорье.

Слухи упорно множились. Из третьих рук Косуолд узнал, что Габриелу держат в клане Макхью, но он не знал, как проверить эту информацию. Горцы жили замкнутыми общинами, и Косуолд понимал, что если начнет открыто интересоваться местонахождением Габриелы, то вождю Макхью очень скоро станет об этом известно и он спрячет Габриелу туда, где ее никто не сможет найти. Риск слишком велик. Барон потратил немало времени, чтобы придумать, как выманить Габриелу из укрытия.

Он готов был к очередному шагу: удостовериться, что Габриела действительно у Макхью. Для этого он вызвал вождя Макенну. У вождя были люди, которые сумеют остаться незамеченными на Северном нагорье и при этом за деньги готовы сделать все. Когда люди Макенны построились перед ним, он объяснил им, чего хочет.

– План прост, – заявил он. – Вы принесете вещи Габриелы во владения Макхью и отдадите их лично ей.

– А если они не позволят нам увидеть ее? – спросил один из них.

– Скажете, что просьба исходит от настоятеля. Скажете, что ее сундуки находились на сохранении в аббатстве до тех пор, пока он не узнал наверняка, где она остановилась.

– Что нам делать, когда мы увидим ее?

– Не делайте ничего, – сказал Косуолд. – Оставьте ей вещи и возвращайтесь за наградой.

– Деньги и женщины?

– Да.

– А если ее там нет?

– Тогда привезите обратно ее вещи.

– А вознаграждение мы получим?

Косуолд заверил их, что непременно получат. Он не предвидел осложнений. План был безукоризненным. Все должно пройти гладко.

Глава 36

Прошло еще два дня, а обещанного разговора так и не последовало. Габриела не могла остаться с Кольмом наедине. Как бы рано она ни вставала утром, его уже не было. Возвращался он поздним вечером, ужинал в одиночестве и снова исчезал.

Настроение у него не улучшилось. При мимолетных встречах он либо не обращал на нее внимания, либо ворчал.

Габриела решила, что он намеренно избегает ее. Наутро третьего дня Морна подметала в зале и болтала без умолку.

– Вождь никак не может успокоиться после нападения на Лайама, – сказала она, качая головой. – Он сказал, что должен найти виновных. Все рыщут, пытаются выяснить хоть что-нибудь. – Морна передвинула стул и продолжила: – А третьего дня прошел слух, будто у Шеймуса Макалистера украли овец, так теперь они еще и это отребье ищут. Нашли их вчера, как будто и без того мало бед. Кузнец наш, Гекерт, повздорил с мясником, Эдвином. Они постоянно ссорятся.

Габриела терпеливо слушала Морну, не перебивая. Она с облегчением поняла, что не из-за нее Кольм не появляется дома. И все же ей нужно сказать ему правду. Тогда совесть ее будет чиста.

Габриела чувствовала себя одинокой. Почти все вечера она проводила с Лайамом за ужином и настольными играми. Его любимой была игра в шашки «лиса и гуси», он с нетерпением расставлял доску и фигуры, когда Морна уносила подносы с остатками еды. Габриеле нравилось проводить с ним время, но их разговоры никогда не касались серьезных тем. Она не могла рассказать ему о своей роли в его спасении. Вождем был Кольм, он дал ей кров, и за него она выйдет замуж. Он первым должен узнать обо всем.

Не делилась она своими страхами и с отцом Гилроем. Он все равно ничем не мог ей помочь. За последние три дня она вообще мало общалась с монахом. Он вошел в доверие клюдям клана, его приглашали в дом, чтобы разделить трапезу и благословить детей, и был безмерно счастлив.

С телохранителями она тоже не делилась своими проблемами.

Молчание тяготило ее.

Габриела беспокоилась за отца. В безопасности ли он? Или король уже пленил его? Она молила Бога, чтобы он не оставил его в трудную минуту. Хватило ли времени барону Джеффри собрать армию и призвать вассалов? Станут ли они сражаться на его стороне против короля? Бродик говорил, что отец приедет к Бьюкененам сразу, как только узнает, что Габриела живет среди горцев. Но от них не было никаких известий. Если с отцом не случилось беды, почему он не пришлет весточку?

Габриела больше не в силах была ждать. Завтра она отправится к Бьюкененам. Бродик знает ее отца и посоветует что-нибудь.

Кольму она не скажет, что собирается навестить Бродика.

Габриела пошла к тренировочным площадкам, детально обдумывая план действий. Ее внимание привлекли радостные возгласы на холме, где недавно она сидела с Фостом и наблюдала за поединками. На вершине собрались люди: и стар и млад.

Девушка, пробегая мимо, поклонилась Габриеле и сказала:

– Лайам снова начал тренироваться. Он окончательно выздоровел. – Девушка побежала дальше, чтобы присоединиться к друзьям.

Лайам действительно выздоровел и очень хорошо выглядел.

Не позавидуешь его жене, подумала Габриела, а ведь однажды и он остепенится.

Габриела поспешила спуститься с холма. В животе урчало, близился полдень. На завтрак Морна снова накормила ее овсянкой, а больше пары ложек Габриела не могла заставить себя съесть. Уилла постоянно напоминала ей, что такая еда хорошо скажется на ее весе. Однако Габриела не хотела поправляться. Сама мысль об этом претила ей.

Она уже почти дошла до дома, когда к ней подбежала женщина:

– Леди Габриела?

Габриела повернулась.

– Да? – Прошли те времена, когда она беспричинно улыбалась первому встречному, жизнь научила ее осторожности.

– Мы с вами еще не знакомы, – сказала женщина. Она была довольно симпатичной, с пышными формами, глазами цвета свежей травы и роскошными, длинными, вьющимися рыжими волосами. – Меня зовут Фиона, я из клана Данбаров. Я дочь вождя. Недавно вышла замуж. Мой муж, Девин, один из приближенных вождя Макхью.

– Рада познакомиться, – ответила Габриела вежливо, но сдержанно.

Фиона не улыбалась.

– Уверена, вы знакомы с моей сестрой.

– Вряд ли. Она тоже замужем за кем-то из Макхью? – Фиона наигранно удивилась, и Габриела это заметила. – Вы хотели мне что-то сказать?

– Моя сестра, Джоанна, помолвлена с вождем Макхью.

Если девушка хотела произвести впечатление на Габриелу, то ей это удалось.

Но Габриела быстро пришла в себя.

– Передайте ей мои поздравления.

Фиона округлила глаза.

– Непременно.

Габриела продолжила свой путь, Фиона ее окликнула.

– Скоро вы сможете лично ее поздравить. Она приезжает через несколько дней.

Габриела сделала вид, будто не расслышала. Она заметила Люсьена, который ждал ее во дворе, и поспешила к нему.

– Принцесса, вы раскраснелись, но сегодня не холодно и дело явно не в погоде.

– Это от ветра, – объяснила она, удивляясь своему спокойствию. – Ты, случайно, не знаешь, где может быть вождь Макхью?

– Нет, не знаю. Если хотите, я поищу его.

Она покачала головой:

– Пока не надо. Я сама найду его позже.

– Вы сегодня поедете кататься верхом?

– Нет, останусь в доме и закончу вышивание. Это успокаивает.

– Если я вам не нужен, пойду к Фосту и помогу ему со стрелами. Он переделывает их, чтобы они были похожи на стрелы Макхью. Здесь делают их тоньше и крепче, что позволяет им лететь дальше и быстрее. Попробуйте как-нибудь, принцесса, вам понравится.

– Такая большая разница?

– Давайте, я покажу вам нашу стрелу и стрелу Макхью.

Вскоре Люсьен вошел в зал и положил на стол перед Габриелой две стрелы. Габриела только что перекусила хлебом и медом. Она отставила поднос и взяла стрелу Макхью, чтобы взвесить ее на ладони.

– Древко тонкое, но, похоже, крепкое. А вот оперение какое-то странное.

Морна услышала ее слова. Она подошла к столу, чтобы убрать поднос, и, посмотрев на стрелу через плечо Габриелы, заметила:

– Похоже, из гусиного пера.

Внимание их привлекли шаги на лестнице. Кольм и Лайам вошли в зал вместе. Габриела положила стрелу на стол и повернулась к братьям.

– Есть добрые вести. Скоро привезут вашу одежду и другие вещи. Сюда направляется целый караван. Там ведь не только одежда?

Габриела удивилась.

– Не может этого быть, – сказала она Кольму. – Слуги должны были отвезти мои вещи в Уэллингшир. Каким же образом они попали сюда?

– Их привезли из аббатства, – объяснил вождь.

– Отец отослал их обратно? Может быть, прислал весточку? – Лицо ее просветлело.

Кольму пришлось разочаровать ее:

– Нет, твой отец ничего не прислал.

На глаза ее навернулись слезы.

Лайам толкнул брата локтем в бок и кивнул на Габриелу.

– Подойди ко мне, Габриела, – приказал вождь.

Она смахнула слезы и подошла.

– Возможно, ты узнаешь об отце завтра, – предположил Лайам, поскольку Кольм молчал.

– Возможно, – тихо произнесла она и подумала: «Возможно, и солнце завтра взойдет на западе».

– Мы с Бродиком пытаемся выяснить, где он. Я знаю, это не просто, но наберись терпения.

– Он может быть в Уэллингшире.

Кольм кивнул:

– Я уже послал весточку в Англию.

Ошеломленная Габриела не знала, как благодарить его. Тут она вспомнила о Джоанне и нахмурилась. Только что в глазах ее стояли слезы, и вот она опять чем-то недовольна. Кольм совершенно запутался. Теперь-то что не так? Ему никогда ее не понять. Он был уверен, что она обрадуется, узнав, что он занимается поисками ее отца. Да, черт возьми, она должна быть благодарна ему. А она смотрит на него так, будто готова задушить.

Габриела решила, что пока не время говорить с ним о Джоанне. Чтобы обсудить этот вопрос, ей нужно остаться с ним наедине.

– Кольм, если вы помните, я просила вас уделить мне время. Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.

– Я помню.

– Мне понадобится много времени.

Лайам кивнул Люсьену и прошел к столу, где налил себе вина в кубок. Он заметил стрелы:

– А это что здесь делает?

Ответил Люсьен:

– Я хотел показать разницу. Принцесса, если не возражаете, я пойду помогу Фосту. – Ее верный телохранитель поклонился и вышел.

Кольм взял обе стрелы.

– Чье это? – спросил он.

– В какой цвет окрашено оперение? – спросила она. Он осмотрел стрелу.

Габриела решила, что он не понял, что она имеет в виду. Она подошла к нему и указала на полоску на каждом пере:

– Видите, желто-оранжевый. Это цвет Люсьена.

– Зачем он окрасил оперение? – спросил Лайам.

– Чтобы не ошибиться. Иногда во время тренировок наши стрелы ложатся так близко друг от друга, что единственный способ определить, чья стрела вошла точно в яблочко, можно лишь по цвету оперения.

– Ты стреляешь излука? – спросил Кольм.

– Да. Я не всегда тренируюсь с телохранителями. Если позволите, я пойду наверх и займусь вышиванием.

Она дошла до середины зала, когда Кольм велел ей становиться.

– В какой цвет красит оперение своих стрел Фост?

– Красный.

– Кристиан?

– Зеленый.

– Стивен?

– Фиолетовый.

– А ты?

– Синий. Я крашу оперение своих стрел в синий цвет.

Кольм еще долго смотрел ей вслед. Когда шаги на ступенях стихли, он подошел к каминной полке, где лежала сломанная стрела, которую он вытащил из убитого в Финнис-Флэт воина.

Оперение было синим.

Глава 37

Кольм держал доказательство в своих руках, но все равно не мог поверить своим глазам. Мыслимо ли это? Неужели Габриела была тогда в Финнис-Флэт, неужели стала свидетелем неслыханной жестокости?

Его милая, нежная Габриела достала из колчана стрелу, вставила ее в лук и пристрелила злодея.

Нет, она не могла убить человека. У нее не хватило бы духу.

И все же доказательство было у него перед глазами.

– Кольм, что с тобой? – спросил Лайам. – Долго ты собираешься смотреть на сломанную стрелу?

Мысли его путались, он не ответил брату. Он вспомнил, как Габриела вскочила на ноги, встав на защиту монаха. А ведь его всего лишь спросили, как Лайам попал в аббатство.

Она была там… как и ее телохранители. Мог Стивен или кто-либо другой воспользоваться ее стрелой? Да, должно быть, так и было. У Габриелы не хватило бы на это мужества.

Кольм позвал Морну и велел ей передать Габриеле, что желает говорить с ней. Служанка поторопилась исполнить волю вождя. По его глазам она поняла, что он вне себя. Она лишь надеялась, что не леди Габриела тому виной. Девушка расстроится, если вождь повысит на нее голос.

Морна постучалась в дверь Габриелы.

– Вождь зовет тебя, дочка. Хочет поговорить с тобой.

Служанка открыла дверь и заглянула в комнату. Габриела сидела на кровати и занималась вышиванием.

– Миледи, что-то случилось. Вождь чем-то расстроен. Я не стала бы заставлять его ждать.

Морна продолжала нашептывать советы, провожая хозяйку в зал:

– Если вождь станет кричать, не обращай внимания. Он тебя не обидит.

– Он когда-нибудь кричал на вас, Морна?

– Нет, никогда. Но все равно страшно. Я бы в обморок упала от страха.

Забота служанки тронула Габриелу.

– Не волнуйтесь, я не упаду в обморок.

– И все же ты лучше сядь, мало ли – голова закружится. – В зал Морна не пошла, остановилась на пороге. – Может, и не в тебе дело. Может, что-то другое.

Кольм разговаривал с братом, когда Габриела вошла. Лайам встал и улыбнулся ей. Она заметила, что он очень устал. Ему непросто было набирать былую силу. Габриела посмотрела на Кольма. Вождь не улыбался.

– Вы желали говорить со мной? – спросила она.

– Подойди ближе. Мне надо показать тебе кое-что. – Он протянул сломанную стрелу. Кольм ожидал немедленной реакции, но Габриела лишь слегка удивилась. – Ты узнаешь ее, Габриела?

Она подошла, посмотрела на оперение и сказала:

– Да, это моя стрела.

– Она сломана.

– Вижу. Где вы нашли ее? Я не охотилась со своим луком и стрелами в окрестностях.

– Я нашел ее в Финнис-Флэт.

– В Финнис… – Она все поняла и попятилась. – Интересно, как она там оказалась?

– Я думал, ты объяснишь мне. Рассказать, когда и при каких обстоятельствах я ее нашел?

Это она и без него знала.

– Она сломана, Кольм. Выбросьте ее.

Лайам навалился на стол, тщетно пытаясь понять, о чем идет речь.

– Может, вы просветите меня? – потребовал он.

– Это стрела, которую я достал из мертвеца в Финнис-Флэт, Лайам. Он лежал возле могилы, которую вырыли для тебя.

– Ты хочешь сказать…

Габриела посмотрела на Лайама и выпалила:

– Это моя стрела. Вот что хочет сказать Кольм.

– Отвечай на мои вопросы без промедления, – приказал Кольм. – Ты была в Финнис-Флэт?

– Да.

– Когда я там был? – спросил Лайам, задыхаясь. От нетерпения ее голос стал резким.

– Да, я была там в тот самый момент.

– Кто из твоих телохранителей убил врага твоей стрелой?

– Я сама это сделала.

Габриела услышала, как ахнули Морна и Уилла, подслушивавшие разговор из кладовой. Она подалась к Кольму и сказала:

– Он сам напросился.

Кольм в смятении запустил пятерню в волосы.

– Все это время… я пытался выяснить… Почему ты не рассказала мне? – Он покачал головой и продолжил: – Ты вообще собиралась поставить меня в известность?

– Я пыталась. Не раз просила уделить мне немного времени.

– Есть разница: любезно просить меня уделить время или сказать, что речь идет о жизни и смерти.

– Откуда мне знать, какими словами взывать к вашему вниманию?! – вскричала Габриела в сердцах.

Габриела понимала, что ведет себя словно мегера. Морна предупреждала ее, что вождь может накричать на нее, а на деле она сама повысила на него голос.

Стивен вошел в зал в самый неподходящий момент.

– Принцесса? У вас неприятности?

Она не ответила, зато ответил Кольм:

– Чертовски верно подмечено.

Габриела повернулась к Стивену.

– Он все знает, – сказала она, вздохнув.

– Ага. – Телохранитель посмотрел на Кольма и спросил у Габриелы: – Вы рассказали ему?

– Нет, он сам понял. Моя стрела, Стивен. Мы забыли вытащить ее.

– Стрела. Ну конечно. Я не подумал о том, что оперение окрашено. Как я мог об этом забыть?

– Ты был занят тем, что уносил Лайама с поля. Не вини себя. Рано или поздно Кольм все равно все узнал бы. Да я и сама решила, что пришло время рассказать ему правду.

Кольм смерил их взглядом, полным скептицизма:

– А к чему вообще эти секреты?

– Мы не знали, кто эти люди и откуда они, а следовательно, не знали, какие могут быть последствия, – ответил Стивен.

– Вы боялись мести из-за того, что убили человека? – спросил Кольм.

– Из-за того, что я убила человека, – уточнила Габриела.

– Это правда? – спросил он у Стивена.

– Да, – ответил тот и с гордостью добавил: – Принцесса Габриела стреляет лучше любого из нас. У нас не было времени на ошибку. Трус занес над Лайамом меч и собирался разрубить его пополам. Принцесса остановила его. – Он кивнул Лайаму: – Выстрел был безупречным. Враг умер мгновенно.

Габриела наблюдала за лицом Кольма. Вождь мрачно переваривал услышанное. Что он будет думать о ней теперь? С тех пор как они познакомились, она побывала и падшей женщиной, и хладнокровным убийцей.

Кольм опустил руки на плечи Габриелы и повернул ее к себе:

– Рассказывай, как все было, а когда закончишь, Стивен подытожит.

Габриела с радостью излила душу. Она быстро рассказала все, начиная с того, что ей захотелось посмотреть Финнис-Флэт.

– Когда мы подошли к опушке, услышали голоса и спрятались, чтобы нас не обнаружили.

– Ты видела их лица?

– Не сразу. На них были монашеские одеяния с капюшонами. Но двое сняли капюшоны, и их лица мы видели.

– А имена?

– Да. Они спорили и называли друг друга по именам. Но из какого они клана, мы не знаем. Имя их предводителя, которого я убила, Гордон.

– А о чем они спорили?

Габриела посмотрела на Лайама с сочувствием, прежде чем ответить.

– Они хотели привести Лайама в чувство, чтобы он знал, что его похоронят заживо. А спорили они о том, как бросать его в могилу: головой вниз или вверх.

– Но они хотели закопать его только тогда, когда увидят, что вы скачете, вождь, – добавил Стивен.

Кольм сцепил руки за спиной и прошелся по залу. Он остановился перед камином и задумчиво уставился на огонь.

– Они не сказали, почему хотели увидеть меня?

– Да, вождь, – сказал Стивен. – Лайам был приманкой. Они использовали его, чтобы добраться до вас.

Глава 38

Кольм поклялся, что найдет проклятых ублюдков. Ему было плевать, сколько это может занять времени – год, десять или целую жизнь, – он будет охотиться на них, пока не убьет всех до единого. Но прежде чем убить их, он узнает имя того, кто послал их. Такое злодеяние было учинено по повелению влиятельного человека, того, кому от этого была какая-то выгода. Во имя всего святого справедливость восторжествует.

Но дело обернулось так, что ему не пришлось ждать целую жизнь, не пришлось ждать даже год. Всего до полудня. Не пришлось и охотиться за ними. Они пришли сами.

После того как Стивен и Габриела рассказали, что видели и слышали в Финнис-Флэт, Лайам стоптал ноги, выпуская пар.

– Нет, ты слышал, что сказал Стивен? Они говорили по-нашему, но с иным акцентом: более гортанно. Наверное, они из низины или с приграничных земель. Надо созывать клан и союзников, прочешем все земли, найдем их. Они хотели похоронить меня заживо? Разрубить надвое? Сукины дети! – Лайам был в ярости.

Кольм молча стоял перед камином, скрестив руки на груди. Он позволил брату выговориться. Когда Лайам стал описывать, как именно он разделается с врагами, Кольм решил, что с него довольно.

– Габриеле ни к чему выслушивать это, Лайам.

– Они будут страдать. Богом клянусь, они будут молить о пощаде, – поклялся Лайам. Устав от собственной тирады, он опустился на стул.

– Ты же знаешь, мы найдем их, – сказал Кольм.

– Знаю.

Поскольку Кольм был занят разговорами с Лайамом и Стивеном, Габриела решила, что самое время улизнуть. Она дважды пыталась выйти, но Кольм дважды возвращал ее. Наконец он пресек ее попытки, обняв и прижав к себе.

Бедный отец Гилрой вошел в зал в надежде получить обед, но тут же был допрошен с пристрастием. Монах с облегчением узнал, что истина обнаружена, но когда стало известно, что Габриела лишила жизни человека, опечалился.

Габриела была в полном изнеможении. Утомительное это дело – говорить правду. Она прижалась к Кольму и расслабилась. Переложила тяжкое бремя со своих плеч на его плечи.

Когда Кольм позволил Стивену уйти на тренировочную площадку, а отцу Гилрою на кухню, они остались наедине. Впрочем, ненадолго.

– Габриела, – начал он.

В зале появилась Морна:

– Прошу прощения, вождь, но они уже здесь. Если вы сейчас заняты, я поставлю их в угол, и пусть ждут наказания.

Вслед за Морной вошел мужчина:

– Лебедка сломалась, и строители не могут поднимать камни наверх. Они просят, чтобы вы взглянули.

Кольм кивнул:

– Я буду через минуту, Эммет.

Габриела молча наблюдала, как Морна втащила за шиворот двух мальчишек. Оба понурили головы. Кольм отпустил Морну и велел мальчишкам рассказать, что они натворили.

Он возвышался над ними, словно башня, и Габриела могла лишь догадываться, о чем думали дети, глядя снизу вверх на этого гиганта. Мальчишки не боялись, но пытались перекричать друг друга.

Кольм поднял руку:

– По одному. Итан, говори первым, а ты, Том, перестань пялиться на леди Габриелу и слушай, что я тебе говорю.

– Да, вождь. А она ваша леди? – спросил Том.

– Да, а теперь помолчи, пока я слушаю Итана.

– Да, вождь. А вы с ней поженитесь? – не унимался Итан.

Кольм демонстрировал чудеса терпения. Он был суров с детьми, но они чувствовали себя в безопасности, иначе не задавали бы столько вопросов.

Габриеле мальчишки понравились. Им было лет по пять, близнецы, хотя и не очень похожи. У обоих веснушки и огромные карие глаза, в которых блестел дьявольский огонек.

Трижды Кольм напоминал им, зачем они здесь, прежде чем Итан начал рассказ.

– Понимаете, вождь, дело было так…

Это были единственные слова, которые поняла Габриела. Том все время перебивал его, и история стала настолько запутанной, что Габриела никак не могла понять, что натворили мальчишки.

Затем Том, который был побойчее брата, решился рассказать все сам. Его история была столь же сбивчивой и непонятной.

Мальчишки все время махали руками, пихали друг друга и бросали косые взгляды в сторону Габриелы.

Кольм, судя по всему, понял, о чем идет речь, поскольку сказал им:

– Вы больше не войдете в кухню, пока вас не позовут.

– Да, вождь. А можно нам зайти, чтобы поиграть с кошкой?

– Нет, нельзя.

– Да, вождь, – сказал Итан. – А можно нам хоть иногда заглядывать?

– Вам можно заходить на кухню, только если вас позвала Уилла. Вам понятно?

– Да, вождь, – сказал Том. – А можно, мы…

– Нет, нельзя. А теперь ступайте к Уилле и извинитесь перед ней.

Мальчишки кивнули.

– Да, вождь, – произнесли они в один голос.

– После этого вы пойдете к своей тете и извинитесь перед ней.

– Да, вождь, но это не мы просыпали ее муку.

– Вы извинитесь за плохое поведение.

– Да, вождь, а можно, мы…

– Довольно, Том. – Его тон стал заметно резче, и он добился желаемого эффекта. Мальчишки испуганно заморгали и кивнули. Лайам кашлянул, чтобы скрыть смех. – Больше я не желаю ничего слушать, – сказал Кольм. – Я решу, как вас наказать. Приходите завтра и узнаете, что вам нужно будет сделать.

Мальчишки побежали в кладовую, после чего вернулись к столу, за которым сидел Лайам.

– Лайам, тебе уже лучше? – спросил Итан.

– Да, мне лучше.

– А можно нам посмотреть на твою спину? – спросил Том. – Куда тебя ранили?

– Нет, нельзя.

– А можно, мы…

Лайам улыбнулся и погладил мальчишек по головам:

– Вы сегодня сделали одну очень хорошую вещь.

Мальчишки просияли от нежданной похвалы.

– Правда? – удивился Итан.

– Правда, – ответил Лайам.

– А что мы сделали? – полюбопытствовал Том.

– Вы показали мне, что в мире есть чистота, – пояснил Лайам. – А теперь ступайте, пока вождь не придумал, как наказать вас. – Когда мальчишки убежали, он добавил: – Они подняли мне настроение.

– Непохоже, чтобы они раскаялись, – заметила Габриела.

– А они и не собирались раскаиваться, – сказал Кольм.

– Как ты их накажешь? – спросил Лайам.

– Выслушаю ваши предложения. Им уже запрещено появляться на конюшнях, на тренировочной площадке, на холмах за замком, в оружейной, теперь еще и на кухне.

– А где их отец? – спросила Габриела.

– Его нет.

Она решила, что он погиб, и не стала задавать вопросов.

– Прошу прощения, вождь, но насчет лебедки… – сказал Эммет, который все это время терпеливо ждал в углу.

– Иду, – ответил ему Кольм.

Лайам поднялся и подошел к Габриеле. Кольм направился к лестнице, но остановился как вкопанный, когда Лайам обнял Габриелу.

– Ты что это делаешь?! – воскликнул Кольм.

– Выражаю Габриеле свою благодарность.

Кольм почувствовал укол ревности. Никто не смеет прикасаться к его женщине, даже родной брат.

– Отпусти ее.

Лайам проигнорировал его слова, поцеловал Габриелу в лоб и прошептал ей на ухо:

– Спасибо.

Лишь когда Кольм двинулся на брата с явным намерением оторвать его от Габриелы силой, Лайам отпустил ее и вышел из зала.

Сначала Габриела опешила, но потом поняла, что ничего предосудительного Лайам не сделал.

Кольму было не до нежностей. Он прижал Габриелу к себе и впился губами в ее губы. Каждый их поцелуй был лучше предыдущего, но, отпустив ее, Кольм вышел, даже не взглянув на нее. Габриела смотрела ему вслед. Ей никогда не понять его.

Сняв с души камень, Габриела решила размять ноги, благо времени у нее было предостаточно. Она пошла на конюшни, чтобы побаловать Плута. Затем отправилась на поиски Фоста и Люсьена. Она нашла их на холме за крепостью, где они делали стрелы. Люсьен натирал древки маслом, а Фост крепил наконечники. Она села рядом с Фостом и занялась оперением. Мужчины говорили на родном языке, и она услышала, как они обсуждают новость. Теперь Кольм знает, что они были в Финнис-Флэт. Спустя час Габриела, пребывая в прекрасном расположении духа, спросила, не желают ли телохранители составить ей компанию и прокатиться по окрестностям. Люсьен хотел закончить работу, поэтому Фост оседлал только двух лошадей.

Габриела видела, что Плуту не терпится размяться. Едва они выехали за ворота крепости, как Габриела отпустила поводья и позволила Плуту скакать, как тому заблагорассудится. Направившись на север, они взлетели на ближайший холм, и Габриела остановила коня. Впереди открылась долина, и она пристроилась за Фостом.

– Повернем назад? – спросил он спустя пару минут. – Скоро прибудет караван с вашими сундуками. Интересно, не забыл ли настоятель послать статую святого Била? Отец Гилрой поставил бы ее перед часовней.

– Часовни еще нет и в помине, – сказала Габриела. – Но до тех пор статуя может постоять в кладовой.

– Быть может, однажды ваш отец пришлет ту статую, что стояла во дворе перед окнами вашей матушки. Ей подарил эту статую ваш дед, когда она уезжала из Сент-Била. – Глаза его наполнились печалью. – В горах Сент-Била сейчас уже лежит снег.

Габриела видела, что Фост скучает по дому, и почувствовала себя виноватой, что увлекла за собой телохранителей в такую даль.

– Я думаю, вскоре вы все вернетесь домой, – сказала она.

Он улыбнулся:

– Стивен говорит то же самое, но сначала вы должны выйти замуж.

– А вы должны удостовериться в моей безопасности.

– Мы и сейчас уверены, что вождь не причинит вам зла и будет вас защищать.

– Скоро вы начнете жаловаться на мороз и снег.

Он кивнул:

– Скоро.

Они продолжили свой путь в сторону Финнис-Флэт. Габриела знала, что караул не выпустит ее за пределы земель клана. Она поехала медленнее, чтобы не оступиться на повороте. Они обогнули холм, за которым тропа шла прямо, и Габриела вынуждена была натянуть поводья. К ним приближалась процессия. Три узкие телеги, груженные сундуками, и навьюченные тюками тяжеловозы, которых под уздцы вели люди, преградили им путь.

– Боже, – прошептала Габриела.

Прежде чем Фост успел спросить, в чем дело, она повернула Плута и пустила его в галоп.

Фост вскоре догнал ее. Они были уже недалеко от крепости, когда он спросил:

– Что случилось, принцесса?

– Те люди… они здесь. Глазам своим не верю. Зови остальных, скорее, Фост.

У конюшен Габриела спешилась и бросила поводья конюху. Она не сообразила, что во двор можно въехать и на коне, и ей пришлось бежать всю дорогу. Голова распухла от вопросов. Нужно знать наверняка: те ли это люди? И что они делают во владениях Макхью?

Габриела должна была убедиться, прежде чем проклинать их. Фост не видел их, потому что оставался с лошадьми, но остальные сопровождали ее до опушки на краю Финнис-Флэт. Они видели некоторых, но не всех и не так четко, как она. Если бы она могла услышать их речь, была бы уверена. Их голоса она бы точно узнала.

Фост дважды свистнул, чтобы позвать остальных телохранителей. Стивен тренировал новобранцев из Макхью и как раз вложил стрелу в лук, когда услышал свист. Ничего не объясняя, он бросил лук и побежал.

Кристиан показывал воину новый прием в рукопашной. Когда он услышал свист, бросил воина наземь и побежал на звук, перепрыгнув на ходу через поверженного противника.

Когда Стивен и Кристиан подбежали к Габриеле, Фост и Люсьен уже стояли рядом. Дождавшись всех четверых, она рассказала им об увиденном.

Стивен согласился с ней, что нужно знать наверняка, прежде чем что-либо предпринимать.

– Как глупо с их стороны прийти сюда, – сказал Люсьен.

– Я тоже об этом подумала, – произнесла Габриела.

– А чего им бояться, принцесса? Они же не знают, что мы их видели, – заметил Кристиан.

– Кто-нибудь из вас видел их лица отчетливо? – спросила она.

– Я видел не всех, – ответил Стивен. – Помню, как стал у всех за спиной, чтобы не мешать выстрелу. Да и на головах у них были капюшоны.

– Не думаю, что я вспомню их лица, – вторил ему Люсьен.

– Принцесса видела их всех, она вспомнит, – сказал Кристиан. – Верьте своим чувствам, – добавил он, обращаясь к ней.

– Когда я услышу их голоса, то узнаю наверняка.

Внимание их привлек цокот копыт по деревянному подъемному мосту. Караван прибыл. Караул остановил их у ворот. Проехать внутрь разрешили только телегам, а остальным воинам велели сгрузить тюки с лошадей и дальше идти пешком. Мужчины спешились и пошли впереди телег, поднимаясь по холму, где их ждали Габриела и телохранители. Чем ближе они подходили, тем сильнее билось сердце Габриелы. Когда они подошли достаточно близко, чтобы можно было различить их лица, Габриелу охватил страх.

Не ведая, что идут навстречу своей погибели, мужчины переговаривались и смеялись. Габриела услышала их голоса, однако не поняла, те это люди или не те.

Стивен не сводил с них глаз.

– Принцесса?

– Да, теперь я уверена, – прошептала она.

Телохранители заслонили ее.

– Фост, найди вождя.

– Это она? – спросил один из мужчин.

– Нам сказали, у нее черные волосы и она хороша собой, – произнес другой. – Если эти люди отойдут от нее, я смогу ее разглядеть.

– Мы не можем отдать сундуки, пока не убедимся, что они принадлежат ей.

Один из них проворчал вполголоса:

– Давайте заканчивать с этим поскорее. Я не собираюсь дожидаться вождя.

Кольм работал с каменщиками на стене башни. Он вышел из-за стены со старой веревкой в руках, когда Фост его позвал.

Гости выстроились перед первой телегой. Тот, что повыше, вышел вперед и сказал с важным видом:

– Мы привезли скарб леди Габриелы. Оставим все здесь, если скажете нам, что это она и есть. – Он указал на Габриелу.

Никто ему не ответил. Кольм подошел к Габриеле.

– Что случилось? – спросил он.

Рядом с ним она почувствовала себя в безопасности. И все же рука ее дрожала, когда она взяла его ладонь.

– Эти люди привезли мои вещи. – Она шагнула навстречу, но Стивен преградил ей путь. – Я – леди Габриела.

Тот, что говорил от лица гостей, бросил беспокойный взгляд на вождя и обратился к Габриеле:

– Значит, это ваши сундуки?

– Да, мои.

– Мы привезли их из аббатства.

Габриела повернулась к Кольму:

– Эти люди могут быть интересны вам, вождь.

Кольм обвел их взглядом.

– С чего бы это? – спросил он.

Повернувшись спиной к гостям, она прошептала:

– Они любят копать ямы.

Глава 39

– Ты уверена, Габриела? – спросил Кольм.

– Да. Хотите, назову вам их имена. Я запомнила их все до единого.

Он ответил, не глядя на нее:

– В этом нет необходимости. Иди в дом, Габриела, и оставайся там.

Его самообладание поразило Габриелу. Она знала, что Кольм кипит от ярости, но виду не подавал.

Кристиан не стал спрашивать разрешения и отправился на поиски Брейдена. Он полагал, что командира вождя следует поставить в известность о том, что происходит.

Люсьен и Фост проводили Габриелу, а она оглядывалась всю дорогу. Кольм с грозным видом подошел к приезжим. В ужасе они бросились врассыпную и попытались укрыться за телегами, но увидели, что позади них на холм поднимается дюжина воинов клана.

Дверь закрылась за Габриелой, и она поднялась в зал. Снаружи не доносилось ни звука – гробовая тишина, – телохранители не подпускали ее к окну. Прошел час, затем еще один, и еще. Снаружи не доносилось ни звука. Несмотря на попытки Люсьена и Фоста отвлечь ее, мрачное предчувствие не покидало Габриелу.

Когда солнце уже садилось, в зал вошел Стивен. Один.

– Принцесса, ваши сундуки разместят в кладовой.

– Благодарю. Завтра я разберу вещи. Ты не знаешь, Кольм скоро придет?

– Вождь покинул владения. Не думаю, что он сегодня вернется.

– Миледи, ужин на столе, – объявила Морна.

– Я хотела дождаться вождя и его брата…

– Они оба покинули владения, – сказал Стивен.

– Только они?

– Не только.

Больше он ничего не сказал.

Морна рассказала Габриеле подробности:

– Многие воины клана отправились с вождем. Чужаки, которые принесли ваши вещи, тоже уехали с ними. Судя по выражению их лиц, они не хотели ехать, но их заставили.

Видимо, Морна не знала, что это за чужаки и что они сделали, но Габриела не собиралась рассказывать ей об этом.

Она рано легла в постель, но уснула лишь под утро.

Кольма не было долгих пять дней и ночей. О своем возвращении он никому не сообщил. Однажды утром Габриела спустилась в зал и увидела, что он стоит у камина. Габриела ладонью разгладила складки на платье и поправила плетеный пояс. Знай она, что Кольм вернется, провела бы больше времени перед зеркалом. Надела бы свое любимое платье изумрудного цвета, а не это выцветшее, голубое, привела бы в порядок волосы, вплетя в них красивую ленту.

Габриела знала, что выглядит не наилучшим образом.

– Вы вернулись, – сказала она.

Кольм оглядел ее жадным взором. Черт возьми, а ведь он скучал по ней. Скучал по ее улыбке, по тому, как она хмурится, по ее смеху, но больше всего он скучал по поцелуям.

– Ты долго спишь, Габриела.

– Вы даже не поздоровались.

– Ты заболела?

– Она не спит по ночам, вождь, – сказала Морна, ставя на стол подносы. На столе уже стояло четыре кубка. Она поклонилась вождю и добавила: – Порой она поднимается к себе лишь под утро.

– Откуда вам это известно? – спросила Габриела.

– Гаррет рассказал Дэвиду, Дэвид рассказал Эйткину, а тот рассказал моему мужу, который рассказал мне.

– Но как Гаррет узнал?

– Нэвил ему рассказал. А хотите, я расскажу, откуда узнал Нэвил?

Нет, она не хотела. У нее было такое чувство, что эта канитель может продолжаться до утра.

– Габриела, подойди, – велел Кольм.

Она подошла, поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Она сделала шаг назад, посмотрела на него и сказала:

– Добро пожаловать домой, вождь.

Вот это, по ее мнению, было достойным приветствием.

– Почему ты не спишь по ночам? – спросил Кольм.

Она оставила его вопрос без ответа и, в свою очередь, задала вопрос:

– Вы рады, что вернулись? Если да, так и скажите, хотя бы из вежливости.

– Да, очень рад, глупая женщина. А теперь отвечай на мой вопрос.

Поскольку он назвал ее глупой с улыбкой на устах, она не стала обижаться.

– Я не знаю, почему не сплю по ночам.

– Тебя что-то тревожит?

– Я тревожусь об отце, от которого до сих пор не получила весточки. О будущем муже, который уезжает невесть куда на несколько дней, и о нем ни слуху ни духу. А вдруг с вами случилась беда?

– Ты беспокоилась обо мне?

Габриела ткнула его пальцем в грудь.

– И вы еще меня называете глупой? – Она сделала глубокий, вдох, прежде чем продолжать. – Да, я о вас беспокоилась, но в моем списке переживаний вы были на последнем месте.

– Ты лукавишь, Габриела, но это у тебя плохо получается.

– Я знаю, вы не хотите на мне жениться, – начала она. – Но…

– Я возьму тебя в жены, – раздался голос с лестницы. Лайам вошел в зал.

– Нет, Лайам, ты не возьмешь меня в жены, – сказала она в сердцах. – Я пытаюсь поговорить с Кольмом наедине. Прошу тебя, оставь нас.

Кольм одной рукой обнял Габриелу и прижал к себе.

– Леди Габриела согласилась стать моей женой.

– Я знаю, но тебе она не нужна, а мне нужна, – сказал Лайам. – И она не твою жизнь спасла, а мою. Я в неоплатном долгу перед ней.

Кольм начал сердиться.

– Ты думаешь, я отдам ее тебе или кому-либо другому?

– Значит, она все же нужна тебе? – спросил Лайам.

– Вот именно, нужна! Очень нужна!

Лайам кивнул и произнес с довольной улыбкой:

– Давно надо было сказать ей об этом.

Он спустился вниз. Кольм с Габриелой слышали, как он посмеивается.

Кольм заглянул ей в глаза.

– Я никуда не отпущу тебя, Габриела. – Он страстно поцеловал ее.

Ни одна женщина не возбуждала его так, как Габриела. Надо остановиться, иначе будет поздно.

Он прервал поцелуй, сердце Габриелы бешено билось в груди. Она едва дышала. В этот момент раздался мужской голос:

– Вождь, прошу прощения, но с лебедкой снова проблемы.

Каменщик стоял прямо позади нее. Кольм жестом велел ему уйти.

– Габриела, ты не спросила, где я был все это время.

– А вы бы ответили?

– Нет.

– Потому я и не спросила. Не хочу знать, что стало с теми людьми. Не желаю, чтобы мне снились кошмары.

– Спи спокойно, – сказал он. – Я не стал хоронить их заживо.

– Именно этого я и боялась. Вы читаете мои мысли. Лайам грозился свершить ужасную казнь. – Она вздохнула. – Но вы не стали хоронить их заживо. – Она наклонила голову и несколько секунд пытливо смотрела на него. – Вы отпустили их по домам?

– Нет.

Габриела знала: Кольм не из тех, кто прощает врагов. Как и Лайам.

– Вы выяснили, кто приказал им схватить Лайама?

Он не успел ответить, в зал вошли двое мужчин. Кольм не обратил на них внимания.

– Вы нужны вашим людям, – вздохнула Габриела.

– Нужен.

– Тогда идите.

Он кивнул:

– Да, я пойду. – Он взял ее за руку и повлек за собой. – Седлайте мою лошадь, – велел он одному из тех, кто его ждал. – Меня не будет до вечера, – сказал он второму. – Передай это всем, кто хотел со мной говорить.

Габриела отошла в сторону, чтобы пропустить в кладовую мужчину с мешком зерна на плече.

Он приветствовал ее кивком и обратился к Кольму:

– Мне помочь леди Габриеле отнести ее вещи наверх?

Кольм заглянул в кладовую и увидел сундуки на полу.

– У тебя слишком много вещей, – посетовал он.

Габриела рассмеялась:

– Неужели все думают, что мои сундуки забиты платьями?

Молодой воин кивнул:

– Англичанам нужно больше вещей, чем нам.

– А Макхью делают выводы, не зная фактов, – заявила она. – Если у вас есть минутка, вождь, откройте один из сундуков.

– Зачем? – спросил Кольм.

– Откройте и поймете.

Она заинтриговала его.

– Какой из них открыть?

– Любой, на выбор.

Кольм взялся за один из сундуков, приподнял его и подивился весу.

– Данен, берись с того конца, – велел он.

– У англичан одежда весит больше, чем камни, – сказал Данен.

– Одежда не может столько весить, даже у англичан.

На сундуке было четыре запора, Кольм открыл их все и поднял крышку. Внутри он увидел забитые до отказа мешки.

Габриела посоветовала вскрыть один из них кинжалом. Кольм так и сделал. Из мешка посыпалась соль.

Он был поражен.

– Ты привезла соль?

– Да. Это был мой дар вождю Монро, а теперь она ваша.

– Соль дороже драгоценных камней, – пролепетал Данен. Глаза его возбужденно горели. – А главное – нужнее. Так ведь, вождь?

Кольм кивнул.

– Все сундуки с солью?

– Все, кроме одного. Вы довольны?

– Доволен. Знай хоть кто-нибудь, что внутри, сундуки не оказались бы здесь.

Он закрыл замки и вышел. Мальчишка-конюх вывел коня Кольма. Животное нервничало, и Кольму пришлось успокаивать его. Вороной, как звали коня, оказался великолепен. Он был едва ли не вдвое крупнее Плута, и Габриела полагала, что управлять им вдвое сложнее. Кольм подсадил ее на спину Вороного, сел позади и взял поводья.

– Куда мы едем? – спросила она.

К ним подбежала женщина с корзинкой.

– Вождь, если у вас найдется минутка…

– Придется подождать.

Он обнял Габриелу за талию, крепко прижав к себе, и пустил коня рысью. Габриела не могла понять, что нашло на Кольма. Он не спешил бросить ее и заняться нуждами клана. Он, похоже, сбегал от клана, чтобы побыть с ней.

Когда они перебрались через ров, Кольм пустил Вороного галопом. Они остановились, лишь оказавшись на скале, с которой открывался чудесный вид на долину, которую пересекал ручей. Он спешился и опустил ее на землю. Руки его задержались на ее талии.

– Сядь со мной. Нам надо поговорить, – сказал Кольм. Его тон встревожил Габриелу.

– Дурные вести? Вы поэтому хотели, чтобы мы остались наедине? Чтобы я не опозорила вас перед кланом своими слезами?

– Ты не можешь опозорить меня.

Она села под деревом и натянула юбку на колени.

– Я привыкла ожидать худшего.

Он опустился перед ней на колено и взял ее за подбородок.

– Я привез тебя сюда, чтобы нам никто не мешал, как это часто случается в моих владениях.

– Это потому, что вы не распределяете полномочий. А зря. Если бы вы переложили часть ответственности на Брейдена и брата, вы не только сняли бы часть бремени со своих плеч, но продемонстрировали бы им свое доверие. Ведь не только вы можете принимать верные решения.

– Я привез тебя сюда не для того, чтобы ты учила меня.

– И все же подумайте над моими словами.

Он сел рядом с ней и привалился спиной к дереву.

– Подумаю, – сказал он, вытянул ноги и положил одну на другую.

Габриела подумала, что он выглядит спокойным, но львы тоже так выглядят перед атакой.

– Если бы вести были хорошими, вы бы уже рассказали.

– Они не плохие и не хорошие. Вот что я знаю: люди, которые принесли твои сундуки, никогда бы не пришли в мой дом, если бы знали, что их видели в Финнис-Флэт. Мне пришлось допросить их с пристрастием.

Габриела не стала расспрашивать его об этом.

– И они ответили на ваши вопросы?

– У них не было выбора. Они утверждали, что не знают имени человека, который их нанял. Только их главарь знал.

– Гордон. Он был их вожаком, и я его убила. – Она погладила Кольма по колену, словно пытаясь утешить. – Простите.

– За что?

– За то, что вы никогда не узнаете, кто их послал.

– Их послал Макенна.

– Но как…

– Я потом объясню. – Габриела кивнула, и он продолжил: – Барон Косуолд отвез твои сундуки в аббатство. Почти сразу после твоего отъезда из монастыря он отправился на твои поиски. То же самое сделал второй барон.

– Перси? – Ее передернуло. – Эти двое настоящие дьяволы.

– Они распускали о тебе слухи, пытаясь таким образом выйти на твой след. Косуолд прослышал, что ты живешь в моем клане, и решил убедиться в этом. Лучший способ – это послать с твоими сундуками людей, которые доложат ему, что видели.

– Разве не настоятель их прислал?

– Косуолд уверял, что это сделал он. А настоятель был уверен, что поступает правильно. Проблема была лишь в том, чтобы найти людей для выполнения задания. Косуолд не мог послать англичан. Они не прошли бы так далеко в наши земли, а если бы им это удалось, они бы не вернулись обратно и не смогли бы доложить ему.

– Но как он…

– Люди, которых нанял Гордон, не знали, что им платит Макенна. Но Макенна их знал. Гордон назвал ему их имена.

– А как вы об этом узнали?

– Удивительно, что может вспомнить человек, если его сильно попросить. Хэмиш рассказал, что слышал, как Косуолд и Макенна заключили договор. Косуолд знал, что король Иоанн не отдаст тебя ему, вот он и пообещал тебя Макенне. Финнис-Флэт достанется Макенне, а Косуолд сможет видеть тебя, когда пожелает. Они намеревались делить тебя.

Габриеле стало дурно при одной мысли об этом. Она попыталась встать, но Кольм усадил ее обратно.

– Один из наемников сообщил мне, что он подслушал разговор Косуолда со своим наперсником. Косуолд действительно хотел сделать тебя содержанкой. Но не только этого он добивался. Он считал, что ты скрываешь какую-то тайну.

К удивлению Кольма, Габриела не спросила его, что это за тайна.

– Ты ведь знаешь, что ему было нужно? – спросил он.

– Да.

– Габриела?

Она прижалась к нему.

– Ему нужны были богатства Сент-Била.

Она пересказала ему историю, которую слышала бессчетное количество раз.

– Говорят, король Сент-Била Гренье не все золото послал папе, большую его часть он спрятал. Говорят также, что тот, кто найдет его, будет править миром. Никто так ничего и не нашел, но слухи не прекратились.

– Тогда почему Косуолд верит, что золото существует?

– Не знаю.

– И почему он уверен, что ты знаешь, где золото?

– Считается, что король передал тайну своей дочери, а та своей дочери и так далее…

– Твоя мать говорила когда-нибудь о сокровище?

– Она рассказывала мне легенду, и не раз. Однако считала, что вера людей в золото зиждется на их жадности.

– А жители Сент-Била? – спросил он. – Они верят в легенду?

– Некоторые верят, некоторые нет. Им не много нужно: вдоволь еды, которую они сами добывают охотой и рыбалкой, и вдоволь дров, чтобы отапливать свои дома. Они живут простой жизнью.

– Иными словами, им это золото ни к чему.

Он обнял Габриелу за талию, а она переплела свои пальцы с его пальцами и задумалась о доме матери. Ее прикосновение было легким, как перышко, но произвело на Кольма сильное впечатление.

– Теперь пришел мой черед задавать вопросы, Кольм. Вы сказали, что Косуолд должен был знать наверняка, что я живу в вашем клане, прежде чем что-либо предпринять. Что это значит? Что он хотел сделать?

Кольм покачал головой:

– Мне еще предстоит узнать, что он задумал, и я непременно это узнаю,Габриела.

– Он изгнал меня именем короля Иоанна, вы помните? И Перси присоединился к нему. И все же сразу после того, как я покинула аббатство, они начали искать меня? – Ее пальцы поглаживали шрамы на его запястье. – Откуда вы знали, что я непорочна? Вы сказали, что Исла солгала.

– Все дело в луне. Она сказала, что луна светила так ярко, что она отчетливо видела тебя той ночью, Габриела. Не было никакой луны. Я уверен в этом, потому что искал Лайама, но пришлось прекратить поиски из-за наступившей темноты и ждать до утра.

– Не думаю, что монах соврал. Мне кажется, он видел меня, когда я шла к Лайаму.

– Об этом я тоже думал.

– Вы обручены с другой женщиной? – выпалила она. – Леди Джоанной? Вы обещали взять ее в жены?

– Я собирался жениться на ней.

– Когда это было?

– Три года назад.

– И почему же вы не женились?

– Ее отец решил, что другой союз сделает его клан сильнее, и выдал ее замуж за вождя Данбара. Он был в годах, как и вождь Монро.

– Она скоро приедет?

– Не слышал, но ей будут рады. Ее сестра замужем за одним из моих воинов.

Главный вопрос она не решалась задать. Любил ли он Джоанну? Ответит ли он, если Габриела задаст этот вопрос?

– Что вы будете делать с Макенной?

– Убью его.

– Тогда вам придется воевать с кланом Макенна? – спросила она и добавила: – А что, если Косуолд объединится с Макенной против вас?

– Не беспокойся, – ответил Кольм. – Косуолд и Перси не властны над тобой.

Если все действительно обстоит так, как говорит Кольм, почему ей страшно?

Глава 40

Король Иоанн требовал отчета, и барон Косуолд боялся встречи с ним. Ему было велено явиться в замок Ньюэлл, где король отдыхал после провальной кампании против валлийцев. Многие бароны так устали от нападок короля, что готовы были поднять восстание. Косуолд подозревал, что Иоанн пребывает в скверном расположении духа.

Перси также вызвали в Ньюэлл, чтобы выслушать его версию случившегося в Арбейнском аббатстве. Можно было лишь догадываться, сколько лжи выльет на Косуолда его соперник.

Косуолд позволил Исле сопровождать его. Он уже привык рассказывать ей о трудностях, не опасаясь, что она проболтается. Она настолько зависела от него, что едва ли рискнет предать покровителя.

Она хорошо прислуживала. Исполняла малейшие его прихоти и следила за слугами. Косуолд никогда не входил в холодное помещение и не брал в руки пустой кубок. Она знала, что он любит вкушать, а чего гнушается. Косуолд понимал, что рано или поздно он должен будет жениться, чтобы жена родила ему наследников, однако Ислу он решил оставить при себе.

Она набралась опыта за время поездки в Арбейнское аббатство и теперь с трудом скрывала возбуждение. И Косуолд знал, в чем причина. Исла прослышала, что Перси тоже будет там. Какой же наивной она была, надеясь, что у нее есть будущее с врагом Косуолда! Когда в Арбейнском аббатстве она обвинила Габриелу в распутстве, он сначала был раздражен спектаклем, но потом понял, что карту можно разыграть с пользой для себя.

– Тебе снова не терпится увидеть барона Перси? – спросил он у нее по пути в замок Ньюэлл.

– Да.

– Исла, он даже не разговаривает с тобой.

– Разговаривает, – стояла она на своем. – Иногда.

– Ты напрасно тратишь время, вздыхая по нему.

Она сдержала улыбку.

– Поговаривают, будто он собирается жениться.

Косуолд безразлично пожал плечами:

– Значит, он отказался от своих притязаний на леди Габриелу. Что ж, давно пора, ему все равно не видать ее, как своих ушей.

– Думаю, теперь он хочет завладеть кем-то другим, – сказала она.

Косуолд приподнял бровь:

– Откуда ты знаешь?

– Слухами земля полнится, – торопливо произнесла Исла. – Слышно что-нибудь о людях, которых вы послали с поручением? Вы, кажется, расстроились, когда они не вернулись в срок.

Косуолд посвятил Ислу в свои дела, но не стал вдаваться в подробности, и она не знала, о каком поручении идет речь.

– Нет, пока о них ни слова. Прошло уже немало времени. Похоже, они растворились в воздухе, как и мой соглядатай, Малкольм.

Исла знала, что Малкольм боится Косуолда. Она не раз видела большого уродливого воина рядом с дядей. Он готов был убить, если на то будет воля барона. Исла слышала, что Малкольм ударил леди Габриелу. Жаль, что не покалечил ее. Исла нисколько не стыдилась своей лжи.

– А когда вы видели Малкольма в последний раз? – спросила она с притворным интересом.

– Мы осматривали холмы к западу от аббатства. Он скакал рядом со мной, а потом словно сквозь землю провалился.

– А что вы искали, дядя?

– Не твоего ума дело. Ну наконец-то мы на месте. В присутствии короля Иоанна будь тише воды, ниже травы. Солнце уже садится, так что едва ли он удостоит меня аудиенции сегодня.

Косуолд ошибся. Король изъявил желание говорить с бароном, едва тот переступил порог замка. Косуолду не позволили даже умыться с дороги.

Исла проводила дядю до главного зала, но остановилась в дверях. Она стояла так близко от тяжелых штор, что запросто могла спрятаться за ними, не привлекая внимания.

Зал был вдвое больше, чем в замке Косуолда. В каждом торце было по камину. Король сидел за длинным столом, накрытым скатертью. Ее края свисали чуть ли не до пола.

Его величество оделся в вишневого цвета платье, в тон вина, которое он пролил на белую скатерть, вставая. Иоанн не был красавцем. Исла всегда думала, что король могуч, как Бог, ведь он может уничтожить целое королевство одним мановением руки. Иоанн уже доказал всему миру, что не боится папы. После отлучения он остался в выигрыше, поскольку конфисковал церковные земли. Люди говорили, что король Иоанн может украсть у святого его благочестие.

Помост, на котором стоял Иоанн, делал его гораздо выше Косуолда, который опустился на колено и склонил голову. Иоанн позволил ему подняться, и в этот момент в зал вошел барон Перси. Затем появилась женщина одного с Ислой возраста. В красивом платье, с украшениями из сверкающих драгоценных камней на шее и в волосах. Она не походила на Перси, но ведь Исла тоже нисколько не напоминала своего дядю. Должно быть, это одна из кузин.

Впрочем, в ней слишком много надменности. Она не пряталась за Перси, но опустилась на колено перед королем и дождалась, пока Иоанн позволит им обоим подняться.

Иоанн обратился к Перси.

– Вижу, вы взялись за ум, барон, и последовали моему совету, – сказал он, кивнув на женщину рядом с бароном.

– Леди Беатрис, возвращайтесь в свои покои. – Перси хлопнул в ладоши, вошли двое слуг, чтобы проводить ее.

Когда женщина удалилась, Иоанн обратился к Перси:

– Вы хоть знаете, какие неприятности причинили мне?

– Я исполнил вашу волю, – сказал Перси.

– Предоставьте мне отчет, немедля, – приказал король. – Тогда я решу, правильно вы поступили или нет.

Перси вкратце пересказал, что произошло в аббатстве.

– Я был крайне удивлен, узнав, что леди Габриела вела себя как уличная девка. Я знал, что вы непременно наказали бы ее, и хотел привезти к вам, чтобы вы решили ее дальнейшую судьбу.

– Теперь ваша очередь, Косуолд.

Барон рассказал, что случилось после известия об убийстве Монро, и, изложив свою точку зрения на события, добавил:

– Я решил, что вы не стали бы тратить свое время на какую-то шлюху, и сам принял решение.

– И что же это? Говорите, не томите.

– Я изгнал ее. Действуя от вашего имени, отнял у нее все. У нее нет больше ни короля, ни страны, ни семьи. Ее выгнали из аббатства. Я думаю, такая судьба хуже, чем скорая казнь. Вы согласны со мной, мой повелитель?

Иоанн потер подбородок.

– Согласен, – вымолвил он наконец. – Поверить не могу, что прекрасная дочь барона Джеффри сама погубила себя. Я возьму в осаду Уэллингшир и убью ее отца, поскольку он не исполнил свой долг и не уберег дочь от позора. Она мне больше не интересна.

Иоанн взял со стола кубок и сделал глоток. Вино полилось по бороде, и он вытер ее тыльной стороной ладони.

– Полагаю, у вас, Косуолд, тоже нет больше планов на Габриелу? Перси потерял к ней интерес, думаю, вам стоит сделать то же самое.

Косуолд повернулся к Перси:

– Чего это вы ухмыляетесь?

– Я женюсь на леди Беатрис через два месяца. И получу солидное приданое. Весьма солидное.

Исла прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Этого не может быть. Перси должен был взять в жены ее. Он обещал.

Когда Косуолд вышел из зала вслед за королем Иоанном, Исла не сдвинулась с места. Она смотрела на Перси, который тоже остался в зале.

Перси видел, что Исла жмется к окну, и решил поговорить с ней, чтобы закрыть тему раз и навсегда. Она не должна стать источником проблем. И если придется припугнуть ее, он это сделает. Он подошел к помосту, налил вина в монарший кубок и бросил через плечо:

– Исла, хватит прятаться, поди сюда, мы поговорим.

Она подошла к нему на негнущихся ногах.

– Кто такая леди Беатрис? – спросила она требовательно.

– Моя будущая жена. Ты же слышала, скоро мы поженимся.

– Но вы ведь не любите ее. Вы любите меня. Вы сами это сказали. И обещали жениться на мне.

– Попридержи язык! – рявкнул Перси. Он видел, что она на грани срыва. – Ты что, хочешь, чтобы тебя услышал король Иоанн? За то, что ты сделала, тебя запрут в башне до конца твоих жалких дней.

– За то, что я сделала? – вскричала она.

Он наотмашь ударил ее по лицу.

– Я велел тебе попридержать язык! Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Своей ложью ты разрушила жизнь леди Габриелы. Это ты ее оклеветала.

Исла прижала ладонь к онемевшей щеке.

– Вы сами велели мне опорочить ее. Сказали, что, если я это сделаю, вы женитесь на мне.

– Я никогда не женюсь на тебе, Исла. Ты мне противна. И ты племянница Косуолда.

Она начала всхлипывать:

– Но вы же обещали…

Исла схватила его за рукав, но Перси вырвал руку:

– Поди прочь.

– Я лгала ради вас.

– Было дело, – признал Перси. – Но теперь правду уже никто не узнает, верно?

– Зачем? Зачем вы заставили меня солгать? Почему вы хотели разрушить жизнь леди Габриелы?

– Я знал, что мне она не достанется. И хотел сделать так, чтобы и Косуолду она тоже не досталась. А знаешь, что я хотел сделать потом? Я собирался найти ее и увезти в свой замок. Я проводил бы с ней каждую ночь. Только представь себе эту картинку, Исла. Я бы ласкал ее, обладал ею…

Она попыталась ударить его, но он лишь рассмеялся:

– Что ты за жалкое создание, и такое уродливое! Я знал, что Косуолд припас сюрприз для меня, и он не разочаровал, когда появился в аббатстве с указом короля. Но я был готов. У меня была ты. Ты была моим маленьким сюрпризом, моей страховкой, если ничто другое уже не поможет. И ты все сделала: вовремя и по моему сигналу. Если я не мог жениться на леди Габриеле, то только так я мог сделать ее своей.

– Я всем расскажу об этом, – пригрозила Исла. Ее отчаяние обернулось злобой.

– Расскажешь о том, что ты натворила? Если двор узнает, что твоя ложь разрушила жизнь леди Габриелы, тебя проклянут. Я сказал тебе, что твоя ложь нужна мне, чтобы завладеть Финнис-Флэт, которую я выгодно продам, и мы заживем с тобой в счастье и достатке. Что за наивная дурочка! Ты не думала о том, что король Иоанн заберет земли обратно? Да, по твоим глазам видно, что не думала. Впрочем, я и не ожидал от тебя сообразительности. Поверила же ты, что я могу полюбить тебя.

– Если вам так нужна эта Габриела, зачем же вы женитесь на Беатрис? – спросила Исла и снова всхлипнула.

– Она богата, – признался Перси. – Она мне пригодится. И в один прекрасный день я возобновлю поиски Габриелы. Я не сдамся так легко. Твой дядя должен понимать это.

– Я скажу королю Иоанну, что вы заставили меня лгать.

Он фыркнул:

– Он не поверит тебе.

– Вы уверены, что я не поверю ей, Перси?

Барон выронил кубок, увидев в дверях зала его величество.

– Вы не так поняли наш разговор, – пролепетал он. – Я все объясню…

– Молчать! – закричал король. Он сделал знак охране:

– Проследите, чтобы барон никуда не делся, пока я не поговорю с этой женщиной.

Исла испугалась, однако ненависть к Перси пересилила страх перед королем. Она склонила голову, но краем глаза видела, как король взошел на помост и сел на трон.

– На колени передо мной, – приказал он. – А теперь рассказывай о своей лжи.

Она рухнула на колени и созналась во всем, моля о пощаде. Иоанн пришел в ярость. Он послал за Косуолдом. Когда тот вернулся, он приказал Исле повторить свой рассказ. Исла не смогла посмотреть ему в глаза, так велики были ее стыд и страх.

– Уберите ее с глаз моих, – приказал король.

А когда солдаты приблизились к ней, она взмолилась:

– Милости вашей прошу. Что станет со мной? Куда я пойду?

Иоанн знаком велел охране остановиться и холодно посмотрел на Ислу:

– А ты подумала о том, что станет с леди Габриелой? Куда пойдет она?

Исла указала на Перси:

– Это он заставил меня.

Из зала ее выволокли силой, бьющуюся в истерике. Когда дверь за ней закрылась, король вперил взор в баронов.

Ни Косуолд, ни Перси не произнесли ни слова. Они молча ждали решения короля.

– Вы оба должны понимать, с какими трудностями я столкнулся в эти дни. Знать освободили от клятвы верности мне, поскольку меня самого отлучили от церкви. Всюду заговоры. День и ночь мне приходится быть начеку. Один из самых влиятельных баронов, Джеффри из Уэллингшира, собирает против меня армию. Из-за вас, Косуолд, ведь это от моего имени вы изгнали его дочь.

– Убейте его, и одной проблемой меньше, – предложил Перси.

– Вы идиот! У Джеффри много сильных союзников, недовольных мной. Они присоединятся к нему в борьбе против меня. Вы предлагаете мне убить их всех? А вы с Косуолдом будете выплачивать мне их долю налогов?

– Вы же знаете, нам это не по силам, – сказал Перси.

– Среди моих врагов есть и те, кто обратится за помощью к французскому принцу Филиппу. Он жаждет отобрать у меня корону. Хватит с меня проблем. Где теперь леди Габриела? Жива ли она?

– Я полагаю, она живет в одном из кланов, в Северном нагорье Шотландии. Это дикие племена.

– Кто-то заявил на нее свои права?

– Сие мне неведомо, но это не имеет значения. Вы можете силой вернуть ее в Англию, – сказал Косуолд.

Иоанн покачал головой:

– Вы сняли с нее все обязательства, глупец. Объявили, что у нее нет больше короля, а значит, она не обязана отвечать на мой призыв.

– Но вы все равно можете привезти ее силой.

– Молчать!

Несколько минут Иоанн обдумывал положение, прежде чем принял решение.

– Сначала я должен помириться с бароном Джеффри, пока он не собрал под свои знамена всех союзников. Я пошлю к нему гонца с известием о том, что мне стало известно о непорочности его дочери. Габриеле достанется Финнис-Флэт. Если она еще не обручена, я найду ей достойного супруга.

– А если обручена? – спросил Косуолд.

– Тогда преподнесу ей Финнис-Флэт в качестве свадебного подарка.

– Теперь, когда выяснилось, что она непорочна, вождь Макенна готов взять ее в жены, – сказал Косуолд.

Король поднялся.

– Я верю, барон Косуолд, что вы непричастны к этой истории. Вы остаетесь моим верным соратником. Что до вас, Перси, полагаю, вам нужно время, чтобы поразмыслить над своим проступком. – Он махнул охране: – Уведите его.

Когда Перси под конвоем проходил мимо Косуолда, тот встал на пути. Перси бросил на врага горящий взгляд.

– Это еще не конец, – прошипел он.

– Боюсь, что конец, – ухмыльнулся в ответ Косуолд. – И я победил.

Глава 41

Кольм направлялся во двор, чтобы дать распоряжения своим людям, когда на лестнице ему встретилась Габриела.

– Доброе утро, – сказала она. – Какой замечательный выдался день.

Кольм дождался, когда Габриела поравняется с ним. Он не мог отвести от нее восхищенных глаз. На Габриеле было платье благородного синего цвета, и Кольм залюбовался ею. Будь они женаты, он отнес бы ее наверх и уложил в постель.

Он не выдержит пять долгих месяцев. Возвратившись из похода, попросит священника благословить их союз. Когда он согласился взять ее в жены, Бродик предложил подождать со свадьбой шесть месяцев. Случись Габриеле понести в первую декаду, ни у кого не возникло бы сомнения по поводу отцовства. Но теперь у Кольма родилась новая идея на этот счет. Он-то наверняка будет знать, кто отец. А того, кто осмелится усомниться, он просто разрубит на куски, и дело с концом.

Он хотел прямо сейчас рассказать Габриеле о своих планах, но передумал.

– Лайам остается за старшего. Если возникнут проблемы, обращайся к нему, – сказал Кольм.

– Могу я спросить, куда вы направляетесь?

Вопрос удивил его. Ведь он посвятил ее в свои планы.

Неужели она забыла?

– На войну, Габриела.

У нее подогнулись колени.

– Прямо сейчас?

– А что в этом удивительного? Я же сказал тебе, что намерен сделать.

Она схватила его за руку:

– Вы сказали, что собираетесь убить Макенну.

– И непременно сделаю это.

– Но вы не готовы к войне. Нельзя просто так с бухты-барахты отправиться воевать.

– С чего ты взяла, что я не готов к войне?

– Сначала нужно объявить войну, – начала она. – Затем подготовиться. Изготовить оружие, уложить в повозки. Заготовить провиант, тоже уложить в повозки. Также уложить в повозки все необходимое, чтобы обеспечить человеческие условия.

Он сдержал улыбку и попросил:

– Расскажи-ка мне поподробнее о человеческих условиях.

Она принялась вспоминать, что брала знать, когда отправлялась в поход.

– Нужен прочный шатер, в шатре надо расстелить ковры, чтобы не ступать босым по сырой земле, когда идешь спать.

– Может, мне еще и кровать с собой захватить?

– Некоторые так и делают.

– А вино? Сколько бочек я должен взять?

– Столько, сколько сочтете необходимым, – ответила Габриела. – Есть определенные правила, Кольм. В цивилизованной войне…

– Война не может быть цивилизованной. Ты только что рассказала, как англичане готовятся к войне. Но я не англичанин.

– Но ведь готовиться все равно надо.

– У меня есть меч, лук и верный конь. Больше мне ничего не нужно.

– Тогда мне остается лишь молиться, чтобы война закончилась вашей победой прежде, чем вы проголодаетесь.

Она хотела уйти, но он привлек ее к себе и крепко поцеловал.

– Вы вернетесь ко мне? – спросила она.

– Вернусь.

Кольм ушел.

Кольм и его воины отсутствовали уже четыре дня, когда в его владениях появилась Джоанна.

Габриеле было небезынтересно встретиться с женщиной, на которой Кольм собирался жениться. Габриела твердо решила, что, как бы хороша ни была Джоанна, она не станет ревновать. Видно, Кольму она была небезразлична, раз он хотел взять ее в жены. Быть может, он даже любил ее.

Габриелу Кольм не любил. Жениться на ней его вынудили обязательства. Иначе он и не взглянул бы на нее.

А любит ли Кольма Джоанна? Можно ли его не любить? Он хорош собой, он смелый и сильный мужчина – защитник. Но что ей делать, если Джоанна любит его? Все равно она не будет ревновать.

Быть может, они даже станут подругами. Будут делиться женскими секретами.

Однако Габриеле понадобилось всего несколько минут общения, чтобы понять – подругами они не станут. Леди Джоанна оказалась стервой.

Фиона представила их друг другу. Джоанна была высокой, гораздо выше Габриелы, и худой. Формами не блистала, хотя было в ее красоте что-то классическое. Волосы до пояса, бледная кожа. Длинные ресницы прикрывали небесного цвета глаза. Она была хороша и знала себе цену.

– Джоанна, это леди Габриела, – сказала Фиона. – Я рассказала ей, что вы с вождем Макхью собирались обвенчаться, но отец против твоей воли выдал тебя за вождя Данбара.

– А ты рассказала леди Габриеле, что мой муж умер, теперь я свободна и могу выйти за Кольма? И я не упущу этой возможности.

Леди Джоанна не дождалась реакции, на которую рассчитывала. Габриелу так удивили ее слова, что она рассмеялась.

– Чего смеешься? – разозлилась Джоанна. – Я не сказала ничего смешного.

– Я бы выразила свои соболезнования по поводу кончины вашего супруга, но, похоже, вы уже сняли траур.

Джоанна взбеленилась:

– Я все о тебе знаю.

– Как ни странно, я о вас ничего не знаю.

– Неудивительно, я же не уличная девка.

Габриела лишь пожала плечами, что еще больше разозлило Джоанну.

– Кольм не возьмет в жены шлюху, так что у тебя нет шансов.

Габриела понимала, что Джоанна нарывается на скандал.

– Желаю вам хорошо погостить, – сказала она и ушла. Той ночью Габриела долго не могла уснуть. Она лежала, откинув одеяло, и думала о словах Джоанны.

Однажды, когда она станет женой Кольма, непременно расскажет ему, от какой страшной участи она его спасла.

Глава 42

Война не была цивилизованной. Она была кровавой и тяжелой.

Макхью не собирался нападать внезапно. Он сделал все, чтобы Макенна знал о его намерениях. Макхью пустил слух по соседним кланам, что идет мстить за брата.

Когда слух дошел до Макенны, он собрал войско, но не успел созвать союзников. Он поклялся, что нога Макхью не ступит на земли Макенны, и выдвинул войско вперед, чтобы нанести удар первым.

Макенна никогда не менял стратегии, полагая, что оправдавшая себя однажды схема будет работать от битвы к битве. Он будет нападать и отступать, раз за разом, волна за волной. Его воины были не так хорошо обучены, зато их было вдвое больше, и с каждой новой волной он будет бросать в бой свежие силы. У него было и еще одно преимущество: лучники. Когда воины Макхью будут спускаться с холмов в долины, преследуя врага, прятаться от стрел им будет негде. Даже если они дойдут до выхода из последней долины, лучники их добьют в упор.

Кольм рассчитывал на глупость Макенны.

Вождю Макенне и в голову не приходило, что враг может пересекать долины в темноте. Даже глупцы не станут скакать ночью. В темноте их лошади поломают ноги и сбросят седоков. Но Макхью не поехали верхом, они шли молча, ведя лошадей в поводу. К утру они зашли в тыл врагу. Они атаковали, вынудив воинов Макенны вступить в бой или бежать. Большинство бежали.

Выбив армию Макенны на открытое пространство, воины Макхью сражались как мечами, так и врукопашную и вскоре выиграли сражение, поскольку воины Макенны были трусливы, как и их вождь. Некоторые даже пытались прикрываться товарищами, будто щитами. Макхью прокалывал обоих мечом.

Кольм всегда первым бросался в бой, ведя за собой своих воинов. Макенна держался позади.

Тела покрывали долину, словно короста. Каждого мертвого воина из клана Макенны переворачивали в поисках вождя. Но его так и не нашли. Кольм стоял посреди поля битвы, с клинка капала кровь. Он негодовал – Макенне удалось уйти.

– Найдите его! – взревел он.

Замок Макенны захватили, деваться ему было некуда. Охота продолжалась.

Кольм нашел врага спустя три долгих дня. Он прятался, как последний трус, в гроте, неподалеку от скалы, выходившей на озеро Лох-Горнох. Два воина с обнаженными мечами защищали своего вождя.

Брейден соскочил с коня и встал рядом с Кольмом.

– Прочь с дороги, – приказал Кольм.

Воины бросили оружие и пустились наутек, спасая свои жизни.

Кольм занес над головой свой двуручный меч.

Последнее, что увидел Оуэн Макенна, – блеск клинка.

Последнее, что он услышал, – звук стали, рассекающей воздух.

Глава 43

Габриела стояла у окна своей комнаты и смотрела, как мальчишки дерутся на деревянных мечах. Она услышала, как один из них крикнул, что теперь его очередь быть вождем Макхью, и вскоре поняла, что это означает. Он должен победить. Побеждали всегда двое: Кольм и Лайам. Знают ли братья, как обожают их мальчишки?

Давешние проказники, Итан и Том, стояли тут же и просили взять их в игру, но мальчишки постарше не обращали на них внимания. Габриела удивилась, что малыши так просто сдались. Они потолковали о чем-то, прыснули и побежали в другой конец замка. Они уже придумали себе новое приключение.

От детского смеха настроение Габриелы улучшилось. С тех пор как Кольм отправился на войну, она грустила. Жив ли он, здоров ли? Боже, спаси и сохрани его!

Она знала, что Макенна способен на любое злодеяние, ведь он едва не убил Лайама. За последние дни она выслушала немало историй о коварном тиране, коим являлся Макенна. Он использовал людей для свершения своих зловещих замыслов. Верность клану не шла дальше личной выгоды. Неугодных попросту убивали. Он не гнушался прикрываться женщинами и детьми в стычках с соседними кланами. Выставлял их перед стенами замка, чтобы нападавшему сначала пришлось убить невинных.

Слушая все новые и новые ужасные истории, Габриела вспомнила, что видела собственными глазами в Арбейнском аббатстве. Щедрость вождя Макенны по отношению к монахам была лишь частью плана, теперь в этом не было никаких сомнений. Он обманул настоятеля, да и ее тоже. Когда их представили друг другу, вождь Макенна показался Габриеле милым и симпатичным. Но сейчас, зная правду, она корила себя за то, что судила о человеке по его внешности. Она ошибалась на его счет, как ошибалась насчет Кольма. Ведь если судить по его внешности, никогда не разглядишь его большое сердце.

Она старалась не думать о Макенне и о том, что творится сейчас на поле брани. Однако ночью, свернувшись клубочком под одеялом, лежала без сна, представляя себе картины, одна другой страшнее. Кольм ранен, рядом с ним никого нет.

Он не должен погибнуть в бою. Он нужен своему клану.

Но стоило отмахнуться от одной тревоги, как в голове тут же появлялась другая. Почему до сих пор нет известий от отца? У него было достаточно времени, чтобы послать весточку ей или Бьюкенену. Может быть, Уэллингшир в осаде? Габриела знала, что отец не сдастся без боя.

Столько страданий… и все из-за лживого слова. Габриела надеялась, что однажды узнает, за что та женщина оклеветала ее. Как могла она разрушить жизнь человека, которого даже не знала? Сожалеет ли Исла о содеянном? Или, как и многие до нее, нашла оправдание своим злодеяниям?

Габриела пыталась успокоить себя. Она не позволит страху овладеть ею. Нужно занять себя чем-нибудь.

Она снова помолилась Богу за отца и Кольма.

Почувствовав холод, подошла к окну, чтобы задернуть шторы. Краем глаза заметила, что внизу что-то изменилось, отдернула шторы.

– Боже мой! – Она опрометью помчалась вниз, едва не свернув себе шею на крутых ступенях.

Лайам был уже в зале, когда услышал ее возглас.

– Габриела, что случилось? – Ему пришлось поймать ее.

– Итан… Том… с мечами, – выпалила она.

– Да, я видел, мальчишки играют во дворе…

– С настоящими мечами, – выговорила она, задыхаясь. – У них настоящие…

Продолжать не было надобности. Лайам бегал гораздо быстрее ее, и уже через секунду она услышала топот его сапог на лестнице. Габриела откинула прядь волос с лица, снова подобрала подол и побежала следом.

Стонов не было, значит, ничего страшного не случилось, но она сама должна убедиться, что с мальчишками все в порядке. Габриела бежала быстро и выскочила как раз в тот момент, когда тяжелая дверь за Лайамом закрывалась. Удар в бедро оказался такой силы, что она полетела вниз головой во двор. Она бы устояла, если бы не запнулась за подол, который отпустила, пытаясь удержать равновесие.

От беды ее спас Кольм. Он держал Тома, когда увидел ее. Он подтолкнул мальчишку к Кристиану и успел оказаться у нее на пути.

Она упала ему на грудь.

Габриела выразилась неподобающими леди словами, оглянулась по сторонам в надежде, что никто ее не услышал, и только сейчас заметила, что находится в объятиях Кольма. Она так обрадовалась, что не удержалась и поцеловала его. Он прижал ее к груди.

Оказавшись на земле, она спросила:

– С вами все в порядке?

– Да?

– А война?

– Окончена.

– И каков исход?

– Как и ожидалось.

Она знала, что лишнего слова из него клещами не вытащишь. Впрочем, она была так рада видеть его, что решила не обращать на это внимания.

Лайам прошел мимо них, держа под мышкой Итана. Сорванец кричал и умолял отпустить его, чтобы подобрать меч. Кристиан шел следом с Томом на буксире. Малыш без умолку говорил, и ему было, похоже, все равно, что Кристиан не слушает его.

На краткий миг Габриела и Кольм остались наедине.

– Я соскучилась, – сказала она.

Габриела надеялась, что Кольм скажет ей, что тоже скучал, но он лишь коротко кивнул.

– Габриела, я говорил тебе, что мы поженимся через шесть месяцев… – начал он.

– Да, и один месяц уже на исходе.

– Не важно, сколько месяцев прошло. Я больше не могу быть верным своему слову.

Уилла оборвала его на полуслове.

– Вождь, уделите мне минутку, – сказала она, на ходу вытирая о фартук руки. – Эти черти снова напроказничали. Они залезли в курятник и пугали моих несушек. Теперь у нас нет яиц. Курочки от Итана и Тома просто шарахаются. Запретите им там появляться, вождь.

– Хорошо, Уилла. Я поговорю с ними, – ответил Кольм.

Краем глаза он видел, как к нему подходят люди: каменщик с оборванным концом веревки в руках, кузнец с новыми клинками, молодой воин, – и каждый со своими проблемами.

Он ответил на несколько просьб, затем махнул рукой и велел им ждать, пока он не поговорит с Габриелой. Но когда он повернулся к ней, ее и след простыл.

– Куда она запропастилась? Габриела!

– Простите милосердно, вождь, но, кажется, ваша невеста пошла к конюшням, – сказал один из воинов.

– И телохранители с ней, – добавил другой.

– Вот дьявол! – Она снова взялась за старое. Вечно она от него бегает.

Кольм позвал Брейдена и поручил ему разбираться с остальными вопросами, а сам направился к конюшням.

Габриела исчезла раньше, чем он успел сказать ей, что свадьба состоится не через шесть месяцев, а гораздо раньше, потому что он не может больше выносить эту муку, что последний месяц был для него сушим кошмаром и что далее терпеть выше его сил. Он не мог находиться с ней в одном помещении, не думая о близости с ней. Это уже не лезло ни в какие ворота. Стоило ей войти в зал, как он спешил уйти. Она не представляет, какую власть имеет над ним, а потому ему приходится держать ее на расстоянии.

А поскольку она непорочна, ей не понять, как действует на него любое ее прикосновение.

Он догнал ее у стойла Плута. Габриела уже открыла калитку, но Кольм пинком захлопнул ее, после чего велел телохранителям выйти. Не задавая лишних вопросов, они покинули помещение и стали ждать за воротами.

Кольм не стал медлить, повернул ее лицом к себе. В глазах ее стояли слезы.

– Ты никуда не уедешь, – сказал он.

– Как вам будет угодно.

– Ты не поняла, я никуда тебя не отпущу.

– Но, Кольм…

– Ты никуда не уедешь. – Голос его переполняли эмоции.

Она толкнула его в грудь.

– Я не могу остаться здесь! – вскричала она. – Я не смогу оставить тебя в покое, буду преследовать тебя на каждом углу, буду приставать к тебе с поцелуями. Тебе не удастся избегать меня. Я могу быть очень настойчивой, когда добиваюсь, чего хочу. А хочу я тебя. – Она перешла на шепот.

Вот и все, она сделала этот шаг, теперь все зависит от него – либо принять ее, либо отвергнуть. Она подняла на него глаза. Он был совершенно спокоен. Габриела знала, что шокировала его, открыв ему душу. Мыслимое ли дело для леди – показывать свою страсть, но слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Впрочем, Габриела не жалела о сказанном.

– Вы сказали, что не можете быть верным своему слову, не можете жениться на мне, и я принимаю ваше решение. Но если бы я осталась, не важно, поженились бы мы или нет, я бы все равно вас преследовала. Вам от меня не спрятаться.

Он не знал, что ответить.

– Ты каждый раз поражаешь меня, Габриела. Я предложил тебе стать моей женой, а ты переживаешь, что я загублю свою жизнь. Ты прошла через все круги ада, а ничего, кроме доброты, в тебе нет. А теперь ты думаешь, что я отвергаю тебя, и открываешь мне душу. Не знаю, как объяснить эти чудеса, но не представляю себе, как буду жить без тебя. Ты нужна мне, Габриела, я не могу ждать еще пять месяцев. Мы поженимся в ближайшее время.

Глава 44

Свадьба состоится через две недели, ровно столько готов был ждать Кольм. Он считал, что четырнадцати дней вполне достаточно для подготовки к торжествам.

Морна и Уилла очень нервничали, ведь у их вождя и его невесты все должно быть идеальным. Морна собрала женщин клана, чтобы отчистить крепость до блеска, а Уилла и ее помощницы занялись составлением меню. Остановились на запеченном фазане, фаршированных поросятах, решили испечь множество разных пирогов – от мясных до ягодных. На столе непременно будет мед и лучшее вино.

– В своем свадебном наряде, миледи, вы будете неотразимы, – сказала Морна. – Отец Гилрой обвенчает вас. В волосы вам вплетут цветы, и море цветов будет вокруг вас, вождя и священника. Отец Гилрой предлагал провести церемонию в Арбейнском аббатстве. Он сказал, что вы принцесса Сент-Била и у вас должна быть королевская свадьба, но наш вождь и слушать не стал. Он не объяснил причину отказа, но мы с Уиллой полагаем, что дело в людях клана. Ведь всем захочется участвовать в торжествах.

– Это будет великий день, – сказала Уилла.

Но планы пришлось менять.

Габриела получила радостную весть от отца. Вождь Бьюкенен приехал к Макхью, чтобы сообщить ей о послании от барона Джеффри.

– С твоим отцом все в порядке. Король не пошел на него войной и не отнял земли. Он знает, что ты живешь у Макхью, и просил передать, что скоро приедет, чтобы повидать тебя и рассказать, как все было. Есть еще новости. – Он посмотрел на Кольма. – Твой отец хочет тебя увезти.

– Он знает, что меня изгнали. Как же я смогу поехать с ним в Англию?

Бродик не знал, что ответить.

Не прошло и часа, как караульный оповестил вождей, которые обсуждали проблемы с новым вождем Монро, что прибыл посол от короля Иоанна с сообщением для леди Габриелы.

– С послом прибыли епископ, три священника и несколько слуг, – сказал караульный. – Они говорят, что вы непременно должны выслушать их. У них с собой какой-то свиток и подарок для леди Габриелы.

– А солдаты? – спросил Кольм. – Посол пришел с английскими солдатами?

– Все так, вождь. Двенадцать человек. Они сложили оружие на землю в знак добрых намерений.

Кольм нахмурился:

– У англичан не бывает добрых намерений.

Кольм хотел уже отказать в аудиенции, но Бродик заставил его передумать.

– Разве тебе не интересно узнать, с чем они пожаловали? – спросил он. – Если тебе не понравятся их речи, то никогда не поздно… – Он осекся, заметив, что леди Габриела рядом и слушает их.

Кольм огласил свое решение: солдаты останутся снаружи, остальные могут войти.

Приказ опустить мост эхом прокатился по двору.

– Габриела, иди в дом, – сказал Кольм.

– Как вам будет угодно.

Она хотела остаться. Ей, как и Бродику, было интересно узнать, что скажет посол, но она не осмелилась перечить Кольму в присутствии союзника и друга. Кроме того, она понимала, что добром это не кончится. Если Кольм выпятил подбородок, ничто не может поколебать его.

Хотя никакой команды не было, воины Макхью выстроились в линию вдоль дороги, ведущей от подъемного моста во двор крепости. Почти все они были вооружены и готовы к любым неожиданностям. Габриела решила, что они излишне осторожны. Что могут сделать посол, слуги и несколько священников? Ни у слуг, ни у священников не может быть оружия, а посол не осмелится обнажить меч и тем самым оскорбить вождя.

Вскоре появился Стивен и рассказал, что происходит.

– Говорят, процессия эта пришла за вами, принцесса, чтобы увезти вас отсюда. Люди клана знают, что за стенами замка стоят английские солдаты. И еще прошел слух, будто у посла новости для вас лично. Возможно, это приказ возвратиться в Англию. – Он кивнул на воинов, выстроившихся вдоль дороги: – Но Макхью не отдадут вас без боя.

– Люди, которые пришли сюда, не вооружены и немногочисленны.

– Но эти люди сообщат воинам, которые ждут их за стенами, а те передадут королю Иоанну, что произошло.

– Столько лжи в последнее время. Откуда нам знать, что этот посол от короля Иоанна?

– Предположим, что это правда, но надо быть готовыми ко всему, – мрачно произнес Стивен.

Он потянулся к ручке, чтобы открыть дверь, но в этот момент из дома вышел Лайам. Он кивнул Габриеле, дал ей пройти в дом и встал рядом с братом.

Они выглядели устрашающе. Во главе воинов стоял Кольм, слева от него стояли Лайам и Брейден, справа – Бродик. Рядом с Брейденом встали Кристиан и Люсьен. Фост занял место рядом с Бродиком.

– Иди к ним, – сказала Габриела Стивену. – Я останусь в доме и не буду вам мешать.

Стивен поклонился ей и поспешил присоединиться к остальным.

Только за ней закрылась дверь, как отец Гилрой снова распахнул ее и вбежал в дом. Он выглядел так, будто за ним гнались.

– Епископ здесь, – молвил он. – Я не готов его принять!

Он бросился наверх, но, вспомнив о приличиях, резко остановился и пропустил Габриелу вперед. Но когда они поднялись до второго этажа, он обогнал ее и на третий уже бежал. У него не было времени переодеться, но он хотел хотя бы умыться и стряхнуть пыль со своей одежды.

Габриела мерила шагами зал, ожидая, когда кто-нибудь расскажет ей новости.

Вскоре к ней присоединился отец Гилрой.

– Я побуду с вами, пока меня не позовут. Наш вождь будет ждать, когда посол объяснит причину визита.

– Я бы встала у окна, чтобы видеть, что происходит, – сказала Габриела. – Но тогда меня заметят, а это нехорошо.

– Да, нехорошо, – согласился с ней монах.

– И нехорошо подслушивать. Но если бы вы встали чуть ближе к окну, то услышали бы, что говорят…

Гилрой кивнул:

– Мне надо глотнуть свежего воздуха.

Монах встал у окна так, чтобы его не было видно.

– Я как раз вовремя. Процессия уже идет, – доложил он. – С помпой и блеском. Епископ в торжественных одеждах на послушной лошади. Он уже не молод, но не старик.

– А посол?

– Идет пешком, под мышкой у него свиток. Одет обыкновенно, видимо, нервничает, все время оглядывается по сторонам. Бедолага опасается, что его могут растерзать в любую минуту. – Гилрой поежился и добавил: – А ведь могут. Я сам испытывал нечто подобное.

– А остальные?

– Их там немало. Первым идет епископ, за ним посол, потом монахи, последними идут слуги. Некоторые лица мне знакомы, они и впрямь из аббатства.

Габриела хотела подойти к окну, чтобы взглянуть хоть одним глазком, но отец Гилрой замахал на нее руками:

– Епископ может узнать вас, леди Габриела, лучше вам не показываться.

– Тогда рассказывайте, что там происходит.

– Епископ все еще верхом, но уже остановился. К нему подходит слуга, чтобы принять поводья и помочь ему спешиться. – Гилрой перекрестился и помолился. Затем он сказал: – Епископ решил благословить собравшихся, думал, вожди преклонят перед ним головы, но никто из них с места не сдвинулся.

Епископ не обиделся на Кольма и остальных, когда они отказались проявить покорность. Слуга принял у него поводья, однако епископ остался на лошади.

Посол вышел вперед. Решив, что самый высокий из воинов, которые стояли с каменными лицами, и есть вождь, он обратился к нему:

– Его величество король английский Иоанн послал весть леди Габриеле. Она здесь?

– Здесь, – ответил Кольм. – Но ты передашь эту весть мне, а уж я решу, стоит ей ее услышать или нет.

Посол не стал возражать. Он откашлялся, расправил плечи и начал читать заранее отрепетированную речь, словно глашатай: громко, нараспев, чтобы все услышали его.

– Ужасная несправедливость свершилась в отношении леди Габриелы. Ее ложно обвинили и ошибочно осудили. Но теперь его величеству достоверно известно, что леди Габриела невиновна. Король велит огласить, что барон Джеффри из Уэллингшира будет щедро вознагражден за несправедливость к его дочери, а сама леди Габриела отныне будет называться принцессой Габриелой из Сент-Била и будет считаться личным другом его величества короля Англии.

Посол застыл в ожидании реакции. Она не заставила себя долго ждать.

– Здесь и без того каждый знает, что леди Габриела невиновна. И ваш король нам для этого не нужен, – сказал Кольм.

– Король Иоанн хочет доказать свою искренность.

– И как он собирается это сделать? – спросил Кольм.

Посол достал свиток и держал его так, чтобы каждый мог убедиться, что печать не тронута.

– Чтобы доказать свою искренность, – повторил он, – и в надежде на прощение за содеянную несправедливость, его королевское величество сим заверяет, что земли, известные как Финнис-Флэт, остаются за леди Габриелой. Он поставил свою подпись под этим документом и скрепил его королевской печатью. В документе говорится, что земли эти никогда больше не будут принадлежать Англии. Он также сказал, что Бог покарает его, если он не сдержит своего обещания.

С этими словами посол сделал шаг вперед и протянул свиток. Кольм взял свиток и передал Лайаму.

– Зачем здесь эти священники? – спросил он.

– Для защиты, вождь Макхью, – ответил он. – Мы надеялись, искренне надеялись, что вы выслушаете послание от моего короля и не причините зла посланнику.

Кольм удивленно посмотрел на Бродика, затем снова на посла:

– Священники не защитили бы тебя от моего гнева, если бы послание пришлось мне не по нраву.

Посол судорожно сглотнул.

– Но оно ведь пришлось вам по нраву, вождь? – спросил он.

– Вполне. Я не убиваю послов, если даже послание мне не по душе. Можете оставаться на моей земле, пока не отдохнете. Остальных это тоже касается.

У посла от облегчения подогнулись коленки.

– Благодарю вас, вождь, но еще не все извинения принесены и не все подарки вручены. Его величество хочет знать, что принцесса Габриела приняла его извинения. Я должен услышать это из ее уст, чтобы передать своему королю.

– Приведите принцессу, – велел Кольм телохранителям Габриелы.

Глаза людей, собравшихся во дворе крепости, были прикованы к двери башни.

Габриела показалась в проеме. Грянули трубы, и взревела толпа.

– Слава принцессе Габриеле! – крикнул посол и опустился на колено, склонив голову. Его примеру последовали все гости.

Габриеля, недоумевая, посмотрела на Кольма. Она не знала, что делать. Она не привыкла, чтобы перед ней опускались на колени. Но от Кольма помощи было мало. Он молча ждал, когда она подойдет к нему.

И она его не разочаровала. Лайам посторонился, чтобы Габриела могла встать рядом с ним.

– Вы должны разрешить им подняться, – шепотом проинструктировал ее Кольм.

Щеки ее зарделись от смущения.

– Вы можете встать. – Дальнейшие ее слова удивили гостей. – А теперь поклонитесь вождю Макхью, ибо с его согласия вы стоите на этой земле. Передо мной опускаться на колени не надо, а если вождь захочет, чтобы преклонили колена перед ним, он скажет вам об этом сам.

Из толпы Макхью раздались одобрительные возгласы.

Кольм позволил послу говорить, и посол повторил отрепетированную речь. Одобрительный рев толпы оглушал. Посол закончил речь и дождался, когда толпа утихнет.

– Могу я передать его королевскомувеличеству, что вы простили его?

Габриела уже открыла рот, чтобы сказать, что она прощает короля, но что-то удержало ее. А что, если это лишь очередной фокус?

– Я подумаю. Получите ответ перед тем, как тронетесь в обратный путь.

Посол выглядел обескураженным, но все же поклонился и молвил:

– Я буду ждать вашего ответа.

Лайам взял руку Габриелы.

– Люди клана всегда уважали тебя, но теперь они тебя просто боготворят.

Кольм оттолкнул его руку:

– Иди признавайся в любви кому-нибудь другому, а Габриелу оставь в покое.

Лайам рассмеялся. Он подмигнул Габриеле и сказал:

– Как вам будет угодно, вождь.

– Вождь, нужно отметить это событие, – сказал Брейден. – Ведь теперь у нас и принцесса, и Финнис-Флэт.

Кольм согласился, но не хотел приглашать в башню чужаков, даже епископа. Погода стояла отличная, на небе ни облачка, и Кольм велел ставить столы прямо во дворе, а из погреба принести бочку эля.

Епископ наконец-то слез с лошади, его и монахов пригласили к столу. Простые люди клана все еще с опаской относились к английским гостям.

Габриела не сводила глаз к посла, когда он шел к столу через толпу. Она не слушала, что происходит вокруг, пока Кольм не похвалил отца Гилроя.

– Быть может, вождь, скоро вы захотите построить часовню? – сказала Габриела.

– Быть может, – ответил Кольм.

– Статуя святого Била, которую настоятель сохранил для вас, принцесса, скоро будет здесь, – сказал епископ. – Возможно, вы построите часовню в его честь? Я о нем ничего не слышал, – признался епископ. – Но в прежние времена многих причисляли клику святых. Вы не знаете, много ли чудес он совершил?

Габриела не имела ни малейшего представления. Заметив ее нерешительность, отец Гилрой воскликнул:

– Святой Бил был святым человеком!

Когда епископ поднялся из-за стола, отец Гилрой прошептал Габриеле:

– К своему стыду, я тоже ничего не знаю о святом Биле. – Он заметил Морну с подносом еды. – Да-да, я как раз проголодался, – сказал он, тут же забыв о святом Биле.

Габриела с удивлением увидела, что женщины несут подносы с мясными пирогами, хлебом и дичью – люди делились своей едой.

Она огляделась по сторонам в поисках Кольма, но того нигде не было. Габриела отправилась на поиски, но ее то и дело останавливали, чтобы поздравить с радостной вестью.

Выбравшись из толпы, она направилась к башне. Ей хотелось побыть одной, чтобы спокойно подумать. Несмотря на то что вести, которые принес посол, были хорошими, что-то было не так.

Когда Кольм нашел ее, она сидела на камне.

– Габриела, что с тобой?

– Я думаю.

Он прижал ее к себе, поцеловал и попытался увести на праздник.

– Я думаю, что король Иоанн замыслил недоброе. Но я никак не могу понять, что бы это могло быть, – сказала она Кольму.

– Я внимательно прочту свиток и, если хочешь, попрошу Лайама и Бродика прочесть его, – заверил он Габриелу. – Ты права, что не доверяешь Иоанну.

Кольм отправился на поиски Бродика и Лайама, а Габриела вернулась на праздник. Морна чуть не силой усадила ее за стол и заставила отведать угощение. А поскольку она сама приготовила мясной пирог, ей очень хотелось, чтобы Габриела съела кусочек побольше.

Люди вокруг возбужденно разговаривали. Новость о том, что Финнис-Флэт будет принадлежать Макхью, не сходила с уст. Они утроят урожай зерна, даже оставив часть земли невспаханной. От их искренней радости заулыбалась и Габриела. И все же она не сводила глаз с посла.

С чего бы вдруг королю Иоанну отдавать ей Финнис-Флэт? И какова в этой истории роль его цепных псов, баронов? А ведь они явно сыграли в этой истории какую-то роль. Король сказал, что земля – это его дар. Первый раз, когда она услышала о Финнис-Флэт, это было ее приданым. Но что изменилось сейчас? Уж точно дело не в щедрости короля. Щедростью он не отличается.

«Королю нужно мое прощение. Вот в чем дело». Габриела вдруг отчетливо поняла, что на уме у Иоанна. Она ударила ладонью о стол, чем вызвала немалое удивление, вскочила с места и направилась к послу.

Телохранители последовали за ней. Когда принцесса подошла к послу, Кристиан встал у нее за спиной.

– Встаньте, – приказала она послу.

Смех разом стих, наступила тишина.

– Вы ответите на мои вопросы, – потребовала она. – Вы сразу возвращаетесь к королю Иоанну?

– Нет, сначала я должен заехать в аббатство, – ответил посол, оглядываясь по сторонам. – Я проведу там ночь, а утром отправлюсь в путь.

– Бароны также ждут моего ответа?

– Да, принцесса.

– А это, случайно, не Косуолд и Перси?

– Точно не знаю.

Толпа придвинулась ближе. Габриела увидела Джоанну и епископа рядом с ней.

– Я знаю, что задумали король и бароны, – сказала Габриела. – Если я приму извинения короля, то снова стану его подданной и не буду больше вольна в своих решениях.

Посол смотрел на носки своих сапог.

– Не стану лгать, а посему скажу так: Финнис-Флэт будет приданым, которое вы принесете тому, кого выберет для вас король.

– А если я не приму его извинений, Финнис-Флэт вернется к королю?

– На сей счет не уверен, но такая возможность существует.

Тишина стояла такая, что, упади сейчас со стола хлебная крошка, звук разнесся бы по всему двору.

– А король не учел, что я уже могу быть замужем?

– Учел, и если это так, то Финнис-Флэт достанется вашему избраннику и король не станет вмешиваться.

Габриела обвела взглядом толпу и объявила во всеуслышание:

– Я вышла замуж сегодня.

Посол принял ее слова на веру и спросил:

– За вождя Макхью?

– Да, – ответила Габриела. – За вождя Макхью.

– Но ты не могла выйти замуж сегодня! – воскликнула Джоанна. – Ты нас не обманешь. Ты нагло врешь перед лицом епископа. Гореть тебе за это в аду!

Габриела в гневе пошла на нее:

– Я вышла замуж сегодня.

Джоанна попятилась. Ярость в глазах Габриелы напугала ее. Она решила, что принцесса собирается ее ударить.

– Я вышла замуж сегодня, а Финнис-Флэт достанется вождю Макхью, – повторила она.

Толпа одобрительно загудела.

Когда шум утих, Габриела снова заговорила:

– Вам нужны доказательства? Ждите здесь, я их сейчас принесу.

– Мы и так верим, что ты стала женой нашего вождя и отдашь ему Финнис-Флэт, – крикнул кто-то из толпы.

Габриела подошла к послу:

– Но вам, насколько я понимаю, доказательства нужны.

Посол кивнул.

– Я должен знать наверняка, чтобы передать сию весть королю Иоанну. – Он почувствовал растущий гнев толпы и поспешил добавить: – И тогда Финнис-Флэт достанется вождю Макхью без промедления.

Габриела пошла к башне, Кристиан опередил ее, чтобы открыть дверь.

– Доказательства там? – спросил он.

– Да, – ответила Габриела.

Габриела в сопровождении охранников поднялась на второй этаж и остановилась перед входом в зал, чтобы расправить складки на платье и пригладить волосы.

– А вы готовы выйти замуж сегодня, принцесса? – спросил Стивен.

Она кивнула.

В зале Кольм как раз дочитывал свиток. Он передал его Бродику, а Лайам и отец Гилрой с кубками в руках ждали своей очереди.

Габриела вошла в зал:

– Кольм, не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Глава 45

Габриела и в самом деле вышла замуж в тот же день.

Церемония прошла в главном зале перед камином. Не было никакой помпезности в браке между принцессой из Сент-Била и влиятельным шотландским вождем. Все произошло быстро и без лишнего шума. Несмотря на то что снаружи и так ничего не было видно, Габриела настояла, чтобы окна, выходившие во внутренний двор и на озеро, были занавешены тяжелыми шторами. Она не хотела, чтобы посол или Джоанна видели церемонию.

Поскольку Бродик был единственным родственником Габриелы на церемонии, ему пришлось вести ее под руку и давать свое согласие на брак, когда отец Гилрой спросил о таковом. Лайам и телохранители Габриелы стали свидетелями.

Габриела нервничала, и когда монах попросил их взяться за руки, пальцы ее дрожали. Отец Гилрой начал читать молитву, и Габриела наконец поняла, что происходит. Колени ее подогнулись, дыхание перехватило. Свершалось таинство, теперь она принадлежит Кольму до конца своих дней.

С изумлением смотрела она, как Кольм накрывает их сплетенные пальцы тартаном клана. Он смотрел ей в глаза, когда произносил клятву, но она не понимала ни слова из того, что он говорит. Она вдруг забыла гэльский. Но настала ее очередь произносить клятву. Габриела зашептала слова на языке своей матери. Отцу Гилрою пришлось остановить ее и попросить начать заново.

– Я не понимаю, что вы говорите, принцесса Габриела, – пояснил он.

Она, впрочем, и сама не понимала. Она пообещала что-то Кольму, но никак не могла вспомнить, что именно. Кажется, она обещала быть верной и любящей женой и чистить его конюшню до конца своих дней.

Габриела в замешательстве посмотрела на священника. Лицо его ничего не выражало, и это был хороший знак.

«Во веки веков, пока смерть не разлучит вас».

С клятвами и молитвами было покончено, благословение получено. Габриела расслабилась, когда Кольм поцеловал ее. Она перестала дрожать, страхи ушли.

– Объявляю вас мужем и женой, – произнес отец Гилрой.

Поздравляли их приглушенными голосами. Телохранители откланялись и по настоянию Габриелы присоединились к празднованию во дворе. Кольм позволил Лайаму поцеловать ей руку, а Бродику удалось даже прижать ее к груди.

– Надо отметить свадьбу, – сказал Лайам.

– Какое милое предложение, – пробормотала она. – Но пожалуй, в другой раз.

Она схватила священника за руку и потащила вниз по лестницам, наставляя по пути, что он должен сказать послу.

– Вы поведаете послу, что обвенчали нас, но…

Кольм остановил ее, поймав за талию и прижав к себе.

– Я сам позабочусь об этом. Нет надобности в спешке.

Она не могла согласиться с ним, ведь она пообещала послу предъявить доказательства. Он наверняка заподозрит что-нибудь, если ему придется долго ждать. Она поклонилась:

– Как вам будет угодно.

Лайам рассмеялся, а Бродик поинтересовался, что рассмешило его. Лайам с радостью объяснил:

– Если Габриела говорит «как вам будет угодно», это значит, что она не согласна и сделает все с точностью до наоборот. Она думает, что ей удается таким образом заговорить Кольму зубы, но мы-то давно уже поняли, что к чему.

Бродик кивнул.

– «Да» значит «нет», а «нет» значит «да»? – Он хлопнул Кольма по плечу: – Тебе повезло. Моя даже не пытается мне заговаривать зубы, она просто не слушает меня.

Кольма, похоже, нисколько не смущало ее упрямство, ему даже нравилось это качество его благоверной.

– Вождь Макхью, так мне идти к послу? – спросил Гилрой.

– Останешься здесь, – велел Кольм.

– Но когда я с ним все же увижусь, что мне ему сказать?

– Скажешь правду, – ответил Кольм. – Только не заикайся о том, когда прошла церемония.

Отец Гилрой до сих пор сжимался от ужаса, когда вождь хмурился, однако виду не подавал.

Лайам все же настаивал на тосте за новобрачных. Он сбегал в погреб и принес кувшин вина. Наполнив кубки, пожелал молодоженам долгой и счастливой жизни.

– И как ты и говорила, Габриела, за идеальный брак, – добавил он.

Габриела была озадачена. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь говорила об идеальном браке.

– Кольм, разве я говорила что-то подобное, когда произносила клятву? – спросила она. – Если так, то мне очень жаль. Наш брак не будет идеальным. Я также не могу обещать, что из-за меня не будет проблем. Вы только посмотрите, что я натворила в день свадьбы. Я не солгала послу, но ввела его в заблуждение. Да и весь ваш клан тоже.

Кольм не мог понять, что ее тревожит.

– Ложь, проблемы? Ты уже стала Макхью, – рассмеялся он, поцеловал ее и уже серьезно добавил: – Скажи, что подарить тебе на свадьбу. Проси все, что хочешь.

Ей не пришлось думать долго.

– Хочу, чтобы вы построили часовню для отца Гилроя. Она должна быть готова к первой годовщине нашей свадьбы.

Гилрой был приятно удивлен ее заботой и прозорливостью. Кольм нисколько не удивился такой просьбе.

– Сделаем. Что-нибудь еще?

– Для меня важны традиции, – сказала Габриела. – Поэтому подарите мне то, что мой отец подарил на свадьбу моей маме.

– И что он ей подарил?

– Скоро узнаете.

Посол и епископ ожидали Габриелу. Но вместо Габриелы появился Кольм.

– Леди Макхью сказала мне, что тебе нужны доказательства того, что она моя жена. Но ведь она сказала тебе об этом, не так ли?

– Да, вождь, но, с другой стороны…

– Да тебя убить мало за то, что ты считаешь мою жену обманщицей.

– Что вы, что вы, я вовсе не считаю так. Но кто-нибудь может подумать…

– Моя жена не лжет.

– Да, вождь. Она говорит только правду.

Габриела прижалась к Кольму. Она смотрела только на посла и не видела, здесь ли еще Джоанна. Оставалось лишь надеяться, что та не станет скандалить. Вперед вышел отец Гилрой.

– Мне доподлинно известно, что вождь Макхью и леди Макхью поженились. Я лично совершил священное таинство обряда. Слышал их обеты и благословил на брак. – Он театрально вознес глаза к небу и сказал: – Разрази меня гром, если я лгу. – Выждав несколько секунд, он добавил: – Пусть Господь меня накажет.

Епископу не терпелось отправиться в обратный путь.

– Я подтвержу правдивость твоих слов. Итак, дело решено. А теперь давай отправимся в аббатство.

Посла такой ответ удовлетворил.

– Что ж, быть посему. Финнис-Флэт принадлежит вам, вождь Макхью.

– Это что, теперь нашему вождю принадлежит сокровище Сент-Била, – сказал отец Гилрой. Ему казалось очевидным, что двух мнений насчет его слов и быть не может, достаточно было взглянуть на красоту Габриелы.

Габриела покраснела.

– Я сей же час разошлю по кланам гонцов, дабы они объявили всем, что с принцессы Габриелы сняты все обвинения, – сказал посол. – А также, что ее приданое перешло вам, вождь Макхью.

– У вас есть власть на то? – спросил отец Гилрой.

– Конечно, есть.

Минутой позже посол с епископом откланялись. Габриела с облегчением вздохнула. Теперь можно расслабиться. Во всяком случае, так ей казалось.

Но тут она вспомнила, что впереди первая брачная ночь.

Люди клана Макхью не спешили расходиться, им было что отпраздновать. Вождь вернулся с победоносной войны против Макенны, владения их расширились, включив в себя вожделенную Финнис-Флэт, а их вождь нашел себе жену. Отец Гилрой не уставал напоминать им, что они благословлены. Гости разошлись ближе к ночи. Столы и скамьи отнесли в башню.

Лайам и Кольм проводили Бродика до конюшни, ему пора было возвращаться домой.

– Учти, с кланом Макенны ты не покончил, – сказал Бродик Кольму. – Они плодятся быстрее крыс, скоро изберут вождя, и будет тот не лучше Оуэна, ты уж поверь. Надеюсь, смерть его была ужасна.

– Ужасна, – едва слышно проговорил Кольм.

– Вы нам союзники, они и к вам придут, – напомнил Лайам.

Конюх подвел Бродику лошадь.

– Твой долг уплачен, – сказал вождь Бьюкенен Кольму. – Остался еще один.

– Что еще за долг?

– Я подарил тебе Габриелу.

– Ты мне навязал ее силой, – сухо заметил Кольм. – Но я тебе за это благодарен.

– Вернуть долг будет несложно.

– Говори, чего ты хочешь.

– Отдай одну из ваших дочерей за моего сына.

– Церковь не даст вам благословения, – сказал Лайам. – Ведь вы с Габриелой в родстве.

– Но не по крови, лишь по браку. Союз сей будет правомочен, а дочь твоя придет ко мне с большим приданым.

Кольм рассмеялся:

– Хочешь получить Финнис-Флэт?

– Угадал.

– Ты получишь Финнис-Флэт, когда жена подарит мне дочерей, ну а твоя родит сыновей.

– Придется подождать, – сказал Бродик. – Но я тебя уже опередил, Джиллиан под сердцем носит дитя, а ты не можешь с Габриелой лечь еще… пять месяцев, насколько я помню.

– Да, именно столько я думал выждать, но…

– Думал? Ты забываешь о репутации Габриелы.

– О том, что она непорочна, весть дойдет своим чередом. Да и посол, если не обманет, пошлет гонцов по кланам.

– На это нужно время, – заметил Бродик. – Ты обещал ей шесть месяцев, Кольм.

– Если Габриела скажет, так тому и быть.

Бродик и Лайам рассмеялись.

– Получится ли продержаться? Она красива, как и моя жена, – сказал Бродик.

– Получится ли? Да я более дисциплинированный, чем вы все, вместе взятые.

Кольм направился к крепости, а Лайам и Бродик смотрели ему вслед.

– Что скажешь? – спросил Бродик.

– Мой брат человек упрямый и дисциплинированный. Скажу, что передумает он не раньше чем через день.

– Не позднее чем через час.

Глава 46

Ожидание было мучительным. Габриеле казалось, что прошло уже полночи, когда она наконец вымылась и привела в порядок волосы. Ванну вынесли из ее комнаты, постелили новые простыни, в камин добавили пару поленьев.

Минуты шли как часы. Волосы все еще были влажными, значит, времени прошло не так уж много, но ей казалось, что целая вечность.

Габриела надела белую сорочку, расшитую золотыми и серебряными нитями. Она хотела надеть синее платье, но оно было мятым. Она села у огня и стала расчесывать волосы. В комнате было тепло и уютно. День был напряженным, но Габриела не устала.

Ну где же Кольм?

Он сказал, что не может дождаться, когда она будет принадлежать ему. Правда, свадьба состоялась несколько раньше, чем он рассчитывал, но ведь они теперь муж и жена. Неужели он передумал?

Каждый звук вызывал в ней страх и предвкушение. Она все расчесывала и расчесывала волосы, стараясь думать о приятном. Погода сегодня была чудесной, и мясной пирог удался.

Что могло задержать его? Неужели нужды клана для него важнее, чем она? Даже в такую ночь?

Ей не терпелось покончить с этим. Она достаточно знала о близости между мужчиной и женщиной, чтобы сгорать от любопытства и в то же время бояться.

Она сравнивала это ощущение с вывихнутым в детстве пальцем. Она упала с камня и повредила палец. Отец знал, что делать, и, попросив Стивена держать ей руку, рывком вставил палец на место. Боль тут же ушла. Ей было страшно, но когда все закончилось, она знала, что бояться больше нечего.

Насколько она знала, с близостью так же: страшно, больно, позабыто.

Она отложила гребень. Волосы почти высохли.

Неужели Кольм забыл о ней?

Надо думать только о приятном, не взвинчивать себя.

Кольму понравился ее подарок, он даже удивился, когда увидел соль. Габриела вдруг вспомнила, что не сказала ему о главном: на следующий год придет еще один груз соли, и его клан будет обеспечен на долгое время. Соли будет так много, что ее можно будет обменять на зерно.

Неужели она ничего для него не значит?

Габриела чувствовала, как ее захлестывают эмоции. Быть может, Кольм говорил ей, что она нужна ему, только из жалости? А она поверила. Нет, решила Габриела, он не мог так поступить. Кольм прямой и кристально честный. Он не стал бы лгать из жалости.

На глаза ей навернулись слезы. Еще немного, и она разрыдается. Она редко плакала, но потом долго не могла успокоиться.

Как смеет Кольм обращаться с ней подобным образом? Кольм дал ей свое имя и свою защиту и ничего не попросил взамен. Габриела не могла на него злиться. Он обошелся с ней грубо, но не жестоко.

Мысли ее переключились на королевского посла. Его недоверие причинило ей боль. С другой стороны, он всего лишь исполнял волю короля и, если честно, был неплохим малым. Нельзя во всем винить его.

Джоанна. Вот стерва! Неужели она думала, что достаточно просто заявить во всеуслышание, что она собирается замуж за Кольма? Чего она ждала? Что Габриела отступится? Или струсит? Стерва! Желчная стерва!

Слез как не бывало. Если бы Джоанна вошла сейчас в комнату, Габриела просто выцарапала бы ей глаза. Представив себе эту картинку, Габриела улыбнулась.

Вот так-то лучше.

В коридоре раздались шаги.

Кольм. О Боже, наконец-то!

Она вскочила на ноги, затем села, затем снова вскочила. Может, встать у камина? Или сесть на край постели? Может, он ожидает увидеть ее под одеялом?

Габриела решила дождаться его, стоя у камина.

Страшно, больно, позабыто…

Кольм постучался в дверь, выждал секунду и вошел. Увидел Габриелу и обомлел, до того она была хороша.

Угли в камине позади нее делали ее одеяние полупрозрачным. Он видел все изгибы ее безупречного стана.

Он не мог уйти от нее в эту ночь. Да и ни в какую другую тоже.

Чего она боится? Ведь она знает его, знает, что он не сделает ей больно. Но вот страх растаял.

В таком освещении и в такой маленькой комнатке Кольм казался великаном. Она заметила, что у него мокрые волосы, на теле, которое покрывала лишь накидка из тартана, все еще виднелись капли воды. Значит, он ходил к озеру ополоснуться. Так делали многие жители клана. Он был великолепен.

Она желала его и сама сделала первый шаг.

– Ты хоть знаешь, как ты прекрасен? – прошептала она.

– Я об этом и не думаю, – сказал он. – Когда ты узнаешь меня получше…

Габриела сделала еще один шаг ему навстречу. Кольм забыл, что хотел сказать. От нее пахло полевыми цветами, и он страстно желал ее.

Она обвила его шею руками и прошептала:

– Я и так знаю тебя. Ты мой покровитель.

Кольм медленно снял с нее сорочку. Щеки Габриелы зарделись, но не от смущения. Она не закрылась от него руками. Кольм обнял ее и крепко поцеловал. Тело ее было мягким, а кожа шелковистой. Поцелуй их длился столько, сколько Кольм мог сдерживать свою страсть.

Он подхватил ее на руки и отнес на постель, после чего скинул свои одежды и оказался над ней. Габриела ахнула, когда его кожа коснулась ее кожи.

Кольм хотел познать каждый дюйм ее тела. Он начал целовать ее губы, затем спустился ниже, к шее. Он вдыхал нежный аромат ее тела и слышал, как бьется ее сердце. Кольм целовал ее груди и ложбинку между ними. Рука его обхватила Габриелу за талию.

Ее ответные поцелуи становились все более пылкими.

Пальцы Кольма подобрались к ее лону, и он почувствовал, как сначала Габриела напряглась, но затем расслабилась.

Вскоре она застонала от наслаждения, сладкая мука становилась невыносимой. Она впилась ногтями в его спину.

Больше Кольм ждать не мог, он вошел в нее, и она выгнула спину, вскрикнув от боли. Он прошептал ей на ухо несколько ласковых слов, и Габриела успокоилась.

Боль быстро прошла, уступив место наслаждению, и она стала двигаться с ним в одном ритме. Движения Кольма становились все быстрее и энергичнее. Вдруг она почувствовала невыразимое блаженство и ощутила, как он изливает в нее семя.

Они долго лежали без движения, тяжело дыша. Никогда еще Габриела не испытывала ничего подобного, ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.

Она знала, что мужу было так же хорошо, как ей. Это нетрудно было понять. Он лег рядом с ней, обнял ее и прижал к широкой груди. Ей было так хорошо рядом с Кольмом.

Она любила этого мужчину.

Глава 47

Какое-то время они лежали молча, наслаждаясь близостью. Первой нарушила молчание Габриела:

– Кольм?

Он зевнул.

– Да?

– За что ты ударил Лайама? Помнишь, там, у аббатства?

– Помню. Сам он идти не мог, а взвали я его на плечо, это было бы для него унизительно.

– Тебя послушать, получается, что поколотить брата – это акт милосердия?

– Выходит, что так.

Она думала уже о другом. Несколько минут она молчала, после чего спросила:

– Ты любил Джоанну, когда был помолвлен с ней?

– Нет.

Он не считал нужным что-либо объяснять. Они лежали молча еще какое-то время, пока Габриела не прошептала:

– Скоро прибудет еще соль. Я забыла тебе сказать. Когда принесут последний сундук, твои кладовые будут забиты солью.

– Это хороший подарок, – сказал он. – У нас соль на вес золота.

Габриела сменила тему:

– А те двое, что хотели убить Лайама в аббатстве, их тоже послал Макенна?

– Да. Видимо, они были из числа наемников. Похоже, Макенна нанял всех выродков, каких смог найти.

– Мне жаль, что моим телохранителям пришлось их убить.

Он улыбался в темноте.

– Спи, Габриела, тебе нужно набраться сил.

– Ты расскажешь мне, что случилось с людьми, напавшими на Лайама?

– Нет.

– Еще один вопрос, последний. Из Уэллингшира привезут статую святого Била, которая принадлежала моей матери. Это традиция. Статуя довольно большая. Не возражаешь?

– Нет, если ты не собираешься водрузить ее у постели. А теперь спи.

– Мне поцеловать тебя, пожелав спокойной ночи?

– Не искушай. Тебе сейчас надо поспать.

Блеск ее глаз возбудил Кольма, и он не удержался. Во второй раз он не был столь нежен. Он понял, как доставить жене удовольствие…

Когда все закончилось, он приподнялся над ней на локтях и внимательно посмотрел на нее:

– А теперь спи.

На сей раз Габриела кивнула и закрыла глаза.

Глава 48

Начиная с событий в замке Ньюэлл, жизнь Косуолда превратилась в сплошное мучение.

Его уже тошнило от необходимости демонстрировать королю свою покорность, но деваться было некуда. Иоанн не мог простить ему выходку Ислы. Когда Косуолд попытался напомнить, что это Перси втянул Ислу в заговор и практически вынудил ее солгать, король Иоанн справедливо заметил, что Исла его племянница и, следовательно, Косуолд несет за нее ответственность. К тому же Перси и без того понес наказание. Его лишили титула и земель и заточили в темницу. А чтобы Исле неповадно было впредь плести интриги, ее заточили вместе с Перси.

Косуолд понимал, что его главная задача – вновь добиться расположения Иоанна. У короля ужасный нрав, что бы ни случилось, он во всем винил Косуолда. Барон из кожи вон лез, чтобы угодить королю. Везде сопровождал Иоанна, был у него мальчиком на побегушках. В результате король сменил гнев на милость. Ему нужен был собеседник, чтобы рассказывать об очередных баронских женах, которых ему удалось соблазнить.

Косуолд был рядом, когда прибыл гонец с хорошими новостями: леди Габриелу все же удалось найти. Ее держат среди горцев в крепости клана Макхью. Иоанн возликовал. Это давало ему возможность примириться с бароном Джеффри, да и с остальными тоже.

Прежде чем отправить посла к Макхью и огласить свою волю леди Габриеле, король вызвал его и дал четкие указания. Косуолд снова был рядом и все слышал. Король объяснил Косуолду, что он выбрал именно этого посла, поскольку тот обладает прекрасной памятью и может слово в слово повторить любое послание. Выразив королю свое восхищение его мудростью, Косуолд осмелился напомнить ему, что сам недавно вернулся из Северного нагорья и может дать дельный совет.

– Путь в земли клана опасен. Горцы враждебно относятся ко всем чужакам, – сказал Косуолд. – Пусть посол остановится в Арбейнском аббатстве и продолжит путь в сопровождении свиты. Монахи охотно согласятся за вознаграждение. – Заметив, что король недоволен, Косуолд торопливо добавил: – Я готов лично помочь, в меру своих сил.

– От помощи не откажусь, Косуолд. Вы будете платить мне вдвое больше налогов, – сказал король. – Платите монахам, раз вам так хочется, это не моя забота. Главное, чтобы посол добрался до места целым и невредимым.

Косуолд нагрузил повозку дюжиной бочек с лучшим вином, которое можно купить за деньги, и отправил его в аббатство. Затем испросил у государя разрешение уехать домой, дабы проследить за сбором урожая зерна. Король разрешил.

Косуолд спешно собрал своих людей и отправился в Арбейнское аббатство. Он отобрал лучших солдат, и, несмотря на малочисленность, его отряд представлял собой грозную силу. Он не хотел рисковать. На просторах Северного нагорья люди часто бесследно исчезали. Косуолд все еще рассчитывал получить информацию от наемников, которых он отправил в клан Макхью подтвердить личность Габриелы. Он подозревал, что они вообще не ездили к Макхью, присвоив все содержимое сундуков.

Монахи Арбейнского аббатства как раз начали вечернюю молитву, когда их прервал громкий стук. Настоятель поспешил к воротам, раздраженно покачивая головой.

Монахам, отправившимся в земли Макхью, еще не пришло время возвращаться. Они задержатся в пути из-за епископа. Он гостил в аббатстве, когда прибыл посол из Англии. Услышав вести для леди Габриелы, он вызвался сопровождать посла, поскольку ему нечасто доводилось доставлять добрые вести от английского короля. После визита монахи должны были сопроводить епископа в его резиденцию, что отнимало у них лишних два часа. Они не могли вернуться так рано.

Настоятель сдвинул засов и со скрипом открыл створку. Увидев, кто пожаловал, он открыл ворота шире и с удивлением спросил:

– Что снова привело вас в Арбейнское аббатство?

Барон Косуолд прошел во двор в сопровождении одного из своих помощников по имени Сирил. Он повернулся к нему и велел разбить лагерь у стен монастыря. Лишь после этого барон обратился к ничего не понимающему настоятелю.

– Я пришел от имени короля Иоанна, – объявил он.

– Зачем? – спросил настоятель.

У Косуолда были припасены объяснения.

– Король отправил посла с важным сообщением во владения Макхью. Я слышал, что в Северном нагорье неспокойно, – соврал Косуолд, – и, опасаясь за жизнь посла, я собрал небольшую армию, чтобы обеспечивать его безопасность.

Косуолд не знал, что попал в точку, поскольку не слышал о том, что случилось с Макенной. Настоятель проводил барона в зал.

– Уверен, с послом ничего не случится, барон, но чтобы вы убедились сами, приглашаю вас дождаться его возвращения здесь. Я попрошу поваров приготовить вам ужин. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома, в любую минуту я к вашим услугам.

Настоятель ушел, чтобы отдать распоряжения насчет нежданного гостя. Когда после полуночи вернулись уставший посол со своими людьми, Косуолд встречал их.

Посол удивился, увидев барона.

– Король дал для меня какие-то новые указания? – спросил он.

– Нет, – ответил Косуолд. Он придвинул к столу стул и предложил послу присесть. – Король доверяет вам и понимает, насколько важную миссию вы выполняете. Ваша безопасность много значит для него. А поскольку желание короля для меня закон, я здесь для того, чтобы выступать гарантом вашего благополучного возвращения. Присаживайтесь, выпьем вина, откушаем сыра, и вы расскажете мне о своих приключениях. Правду ли говорят, что Макхью дикие и свирепые люди? Как поживает леди Габриела? Она все так же прекрасна?

Послу льстило внимание барона, и он с радостью поделился своими впечатлениями. После второго кубка он немного захмелел, и беседа потекла свободно.

– Хотите, я слово в слово передам вам все, о чем там говорили?

– Нет-нет, увольте. – Косуолд всплеснул руками. – Приберегите доклад для короля. Мне гораздо интереснее узнать, что за люди эти горцы.

– Королю я не собираюсь рассказывать все слово в слово. Он только желает знать, приняла ли леди Габриела его извинения и Финнис-Флэт в подарок. – Он сделал глоток вина. Косуолд ждал, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. – Леди Макхью все так же хороша. И похоже, вполне счастлива. Люди ее клана рады были услышать, что Финнис-Флэт теперь принадлежит их вождю. Они…

Косуолд перебил его:

– Леди Макхью? Вы хотели сказать – леди Габриела?

– Теперь она леди Макхью. Она вышла замуж за вождя Макхью, ох и свирепый воин, скажу я вам. У меня сердце в пятки ушло от одного его взгляда.

Посол попивал вино и рассказывал о впечатлениях от Макхью. Он не заметил, как расстроился его собеседник. Услышав, что леди Габриела и Макхью прекрасная пара, Косуолд с такой силой сжал кубок, что край стал продавливаться под его пальцами. В горле встал ком. Он опоздал. Габриела снова ускользнула от него. Лишь усилием воли он сдержал свои эмоции. Неужели и сокровища потеряны навсегда?

Как только посол умолкал, Косуолд снова наполнял его кубок. Вина было выпито уже немало, и язык у посла стал заплетаться, а веки отяжелели.

– Что-то меня в сон клонит, – признался он и стал подниматься.

Но Косуолд предложил ему еще сыра и хлеба.

– На сытый желудок лучше спится, – сказал барон, широко улыбаясь, и посол потянулся за едой. – Что еще слышно? – спросил Косуолд. – Макхью живут довольно замкнуто. Очень интересные люди, – добавил он, чтобы посол не почувствовал никакого подвоха. Впрочем, он сомневался, что наутро посол будет в состоянии вспомнить разговор.

– Пока я ждал леди Макхью, мне предложили столько незнакомой еды! Особенно мне понравились сладкие хлебцы…

Косуолд не прерывал его в надежде, что тот сам расскажет что-нибудь интересное.

– Они праздновали, – говорил посол, время от времени зевая. В зубах у него застрял сыр, и Косуолд отвернулся. Поведение пьяного посла становилось отвратительным.

– А по какому поводу? – спросил барон, не в силах скрыть раздражения.

– Финнис… – Похоже, посол потерял нить рассуждений.

– Они праздновали присоединение Финнис-Флэт к их землям? – подтолкнул его Косуолд.

– Да. Да… Теперь она принадлежит им.

– А они говорили о чем-нибудь еще?

Посол моргнул несколько раз, в глазах у него двоилось.

– О чем?

– О золоте, – проворчал Косуолд. – О золоте они говорили?

Посол почесал подбородок.

– Нет. Никакого золота.

Косуолд откинулся на стуле и закрыл лицо ладонями.

– Все пропало, – прошептал он.

Он думал, что посол уже уснул, но ошибся.

– Сокровище.

– Что вы сказали? – резко спросил Косуолд.

– Сент-Бил. Там сокровище.

– Они знают о сокровище? – потребовал он объяснений. Он потряс посла за плечо, чтобы тот очнулся.

– Священник сказал… они получат сокровище… – пробормотал он.

Косуолд подался вперед:

– А кто-нибудь говорил, где это сокровище?

– Нет… леди Макхью сказала… леди Макхью сказала…

Косуолд схватил посла за руку:

– Что сказала леди Макхью о сокровище?

– Сказала, что вождь получит землю… и не получит сокровище.

Косуолд отпустил посла и встал. Значит, еще не все потеряно.

Глава 49

Кольм был ревнивцем. Он не спускал глаз с Габриелы и поймал себя на том, что его раздражает любой мужчина, который стоит рядом с ней или пялится на нее.

За те несколько дней, что прошли после их свадьбы, мало что изменилось. Однажды за ужином Кольм и Лайам остались вдвоем. Когда Уилла и Морна убрали со стола, Лайам решился поговорить с братом на эту тему.

– Кольм, давай сядем у огня, мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

Лайам подбросил в камин пару поленьев, придвинул стул и сел на него.

Кольм навалился на каминную полку и молча ждал, что скажет брат.

– У тебя есть причины не доверять Габриеле? – спросил Лайам.

Вопрос оскорбил Кольма, но он понимай, что брат не хотел обидеть его или Габриелу.

– Конечно, нет, – проворчал он.

Лайам кивнул:

– Все верно. Она не станет тебя обманывать. Мне лично ясно, кому принадлежит ее сердце.

– Кому же, интересно?

Лайам рассмеялся:

– Не притворяйся, что слеп. Она любит тебя.

Кольм никак не отреагировал на слова брата. Любовь удел женщин, но не воинов.

– Чего ж ты задаешь вопросы, если ответ тебе известен?

– Из-за того, как ты себя ведешь. Ты ревнуешь ее.

– Ничего я не ревную. Я лишь охраняю то, что принадлежит мне. Габриела заслуживает не меньшей защиты, чем любой другой член клана.

– Она твоя жена, Кольм.

– И я буду защищать ее всеми силами.

На лестнице появилась Габриела. Она уступила дорогу двум воинам, которые несли сундук наверх.

– Габриела, почему ты хочешь поставить соль в своей комнате?

Когда воины прошли, она сделала последние наставления:

– Поставьте сундук у камина в моей комнате.

– Я покажу им, куда идти! – воскликнула Морна и поспешила на помощь. – Но, миледи, почему вы хотите поставить соль в своей комнате?

– Это не соль, – объяснила она Морне и обратилась к Кольму: – Если помнишь, Кольм, я говорила, что все сундуки, кроме одного, заполнены солью. Я только теперь отыскала этот сундук. Он оказался в самом низу, под солью.

– Ты будешь носить одежду с тартаном клана. Английские платья тебе ни к чему, – ответил Кольм.

– Может, они мне и ни к чему, но выбрасывать их я не собираюсь. Кроме того, в сундуке много других вещей, которые напоминают мне о Уэллингшире и Сент-Биле.

– Боже правый, Габриела, разве тебе недостаточно вещей, напоминающих о доме? – изумился Лайам. – Кольм, ты видел, какую статую привез посол? Пока часовня не построена, она стоит в кладовой. Потом ее перенесут в церковь.

– Нет, Лайам, – сказала Габриела. – Ее не перенесут в церковь. Она будет стоять у входа, чтобы можно было ею любоваться. Такова традиция.

– В Сент-Биле статуи святых не стоят в церквях?

– Конечно, нет. Мы молимся Богу, а не статуям.

– А правда, что твой отец послал еще одну статую?

– Да. Она принадлежала моей маме, а теперь, после того как я вышла замуж, достанется мне.

– А еще будут? – спросил Кольм.

– Что-то около дюжины, – пошутила Габриела.

Она рассмеялась, глядя на обескураженные лица братьев. Тут появились ее телохранители. Они испросили разрешения поговорить с ней. По их серьезным лицам Габриела поняла, о чем пойдет речь: они собираются домой.

Габриела вздохнула, едва сдерживая слезы. Плакать здесь неуместно. Она посмотрела на Кольма и по выражению его лица поняла, что с ним они уже переговорили. Габриела медленно подошла к ним, сложив руки на груди, словно в молитве.

– Вы уезжаете домой. – Она смотрела на Стивена, когда произносила эти слова.

– Пришло время, принцесса. Теперь мы уверены, что с вождем вы в безопасности.

Она пожала ему руку:

– Ты был мне верным другом, Стивен. Я буду по тебе скучать.

Он поклонился и отошел. Следующим был Люсьен. Габриела пожала руку и ему:

– Я доставила вам немало хлопот своими шалостями, правда? Думаю, ты рад избавиться от меня.

– Нет, принцесса, не рад. Я буду скучать. Вы навсегда останетесь в моем сердце.

Следующим стоял Фост. Очередное рукопожатие.

– Ты можешь поверить, что скоро ты будешь в горах Сент-Била?

– Я буду скучать, принцесса.

Кристиан был последним.

– Ты столько раз спасал мне жизнь, что и не сосчитать. Я буду скучать, Кристиан.

– Я вернусь, принцесса, вот увидите.

Они поклонились и ушли. По щеке Габриелы стекла одинокая слеза. Не говоря ни слова, она поднялась к себе.

Кольм знал, что ей нужно побыть одной. Он выждал, сколько смог, затем вошел в ее комнату. Она лежала на постели и плакала. Кольм сел рядом, прижал ее к груди и стал гладить по голове. Пусть выплачется.

Глава 50

Отец Гилрой помог Габриеле избавиться от тоски, вселив в ее душу чувство вины.

– Конечно, ты скучаешь по телохранителям. Они были тебе как старшие братья все эти годы. Но ты должна понимать, что им надо найти свой путь в жизни. Сент-Бил их дом. Сердце твое должна переполнять радость за них.

Габриела понимала, что монах прав, но ей сложно было испытывать радость за них – она слишком сильно скучала. К счастью, она была так занята, что времени на хандру не оставалось.

Люди клана облегчали ей жизнь. Она завоевала их уважение, когда они узнали, что Габриела убила человека, спасая Лайама от смерти. Она снискала их любовь, выйдя замуж за их вождя и подарив им Финнис-Флэт. Она продемонстрировала свой характер, поставив на место эту выскочку, леди Джоанну, а это высоко ценилось среди людей клана.

Каждый помог ей так или иначе. Морна и Уилла научили, что значит быть хозяйкой в доме. Теперь Габриела решала, что нужно приготовить на завтрак, обед и ужин, она указывала, когда следует проветрить комнату и сменить постельное белье, и еще сотни мелочей, которые делали башню домом.

Ни разу ни Морна, ни Уилла не сказали ей «нет», ни разу не сказали, что она не права. На ошибки указывали тонко и незаметно.

– Сегодня на ужин у нас будут пирожки с мясом, – сказала Габриела Уилле.

Кухарка покачала головой. Габриела попробовала еще раз:

– Сегодня на ужин у нас будет курица?

Снова легкое покачивание головы. Габриела вздохнула:

– Тогда баранина.

Уилла одобрительно кивнула:

– Да, леди Макхью. Сегодня на ужин будет баранина.

Каменотес и свечных дел мастер держали ее в курсе того, что творится в соседних кланах. Они считали, что их госпожа должна знать обо всех междоусобицах.

Габриела еще не представляла себе, где какие кланы живут.

– Зачем мне знать обо всех междоусобицах? – спрашивала она.

Свечных дел мастер искренне удивился такому вопросу:

– Если тебе неизвестно, кто с кем дерется, то откуда ты будешь знать, с кем говорить, а кого проклинать?

Габриела не нашлась что ответить. В тот вечер, готовясь ко сну, она расспросила Кольма о кланах.

– В Северном нагорье так много кланов. Я в них совсем не разбираюсь.

– Завтра я нарисую тебе карту и покажу, где кто живет.

– До или после того, как ты свозишь меня к Бьюкененам?

Она отошла подальше от света, чтобы переодеться в ночную сорочку. Ее стеснительность изумляла Кольма. Сам он был уже в постели. Он лежал на боку, подперев голову ладонью, и лениво смотрел на нее.

Габриела встала перед камином, чтобы согреться, и принялась расчесывать волосы.

– Зачем ты надеваешь платье на ночь? – спросил Кольм. – Я все равно сниму его, как только ты ляжешь в постель.

Она опустила руку с гребнем и повернулась к нему:

– Я должна навестить Бьюкененов. Ты отвезешь меня завтра?

– Нет.

– Леди Джиллиан моя родственница.

– Ты ее ни разу в жизни не видела.

– Все равно она дорога мне.

– Завтра не смогу, у меня дела.

– А кто-то другой может отвезти меня к ним?

– Нет.

– А послезавтра?

– Нет. Иди в постель.

Она долго смотрела на него.

– Нет.

Ее отказ не произвел на Кольма никакого впечатления. Деваться ей было некуда, и, чтобы не замерзнуть, она, поколебавшись, легла в постель.

– Знай, я не к тебе пришла, а в постель.

Она стала перелезать через него на свою сторону, но в долю секунды он стащил с нее ночную сорочку, и Габриела упала ему на грудь. Кольм перевернулся, пригвоздив ее к матрасу, и легонько укусил за шею.

– Знай, я собираюсь заниматься с тобой любовью.

Последнее слово всегда оставалось за ним.


Габриела шла к озеру с Лили, женой Брейдена. Лили была беременна, ждала первенца. Лили от смущения говорила почти шепотом. Эта милая женщина очень нравилась Габриеле.

– Это озеро, в котором купаются мужчины? – спросила Габриела.

– Они купаются на том берегу, отсюда не видно. Им-то все равно, – сказала Лили, – но они знают, что нам не все равно.

– Чудесный день, не правда ли? Воздух такой свежий. – Габриела потянулась и подставила лицо солнцу.

– Вода в озере очень чистая, – сказала Лили. – Но ледяная. Даже летом не прогревается. По щиколотку зайдешь – и начинаешь дрожать. Не понимаю, как мужчины могут там купаться.

– Спасибо, что предупредила меня. Я и пробовать не стану.

Габриела села под деревом, наслаждаясь тишиной. Она любила это время дня: обед уже позади, а до ужина еще несколько часов.

Лили рассказывала о приготовлениях к родам, когда из-за кустов выскочили Итан и Том. Том преследовал Итана.

– Они не должны находиться здесь без присмотра, –сказала Лили.

Габриела согласилась с ней. Она подозвала мальчишек. Итан попытался обогнать Тома, но тот был первым. А Итан так спешил, что споткнулся о корень и полетел в воду.

Лили стала звать на помощь, а Габриела скинула обувь и бросилась за мальчишкой. Вода была такой холодной, что сердце едва не остановилось. Она схватила Итана и вытащила на берег. Он глотнул воды и теперь откашливался. Отдышавшись, он сказал Тому:

– Холодная.

– Леди Габриела, а можно мне попробовать… – начал Том.

Она знала, куда он клонит.

– Нет, тебе нельзя лезть в воду. А теперь оба идите за мной.

Лили закутала Итана в свою шаль.

– Сегодня вечером будешь чихать, – сказала она.

Габриела стучала зубами.

– Снег и тот теплее этой воды, – заметила она.

Лили кивнула.

– Тетя мальчиков живет всего в двух домах от нас. Я провожу их до дома. А ты переоденься, пока сама не заболела.

На ее счастье, ни Кольма, ни Лайама в башне не было. Она добралась до комнаты незамеченной. Но беда в том, что Том и Итан разболтали, что видели, как леди Габриела прыгала в воду. К тому времени как она переоделась и обогрелась у огня, весь клан знал, что она купалась в озере.

Уилла и Морна постучались в дверь.

– Вам принести еще одеял, миледи?

– У меня все хорошо, – заверила она их. – Но я бы хотела, чтобы вы показали мне, где дом близнецов, мне надо поговорить с их тетей.

Уилла показала ей дорогу. Габриелу пригласили в дом, и, войдя, она поняла, почему дети бегают без присмотра. Их тетя была стара и большую часть дня дремала.

Итан выглядел бодро, за него можно было не волноваться. Оба брата сидели за столом и ели то самое блюдо, к которому Уилла безуспешно пыталась приучить Габриелу. Близнецам еда была явно по вкусу.

– Они не выйдут до завтра, – заверила Габриелу тетя. – Итан, ты забыл о приличиях? Поблагодари леди Габриелу за то, что спасла тебя от смерти. И извинись перед ней.

Извинения были принесены и приняты. Тетя вышла на крыльцо вместе с Габриелой и прикрыла за собой дверь.

– Простите, миледи. Итан и Том хорошие ребята. Они живут у меня с того дня, как умерли их родители. Соседи помогают мне, но я с ними уже не справляюсь.

Габриела взяла пожилую женщину за руку.

– Я поговорю с вождем, – пообещала она. – Уверена, он придумает что-нибудь.

Вернувшись в башню, Габриела не находила себе места. Ее мучило чувство вины. Она сидела за столом в зале, когда вошли Кольм и Лайам. По тому, как хмурился первый и ухмылялся второй, она догадалась, что братья уже слышали о происшествии.

– Как поплавала? – спросил Лайам.

Габриеле было не до шуток. Она пристально посмотрела на Кольма:

– Разве ты не запретил им появляться у озера?

– Мне казалось, что запретил, – сказал он. – С тобой все в порядке?

Его забота немного остудила ее.

– Мальчик едва не утонул. Нужно делать что-нибудь. – Она подошла к мужу и поцеловала его в щеку. – Ты позаботишься об этом? Боюсь, они не доживут до шести лет.

Уилла принесла ужин. Габриела уже поела, но села за стол и подождала, пока Кольм и Лайам закончат трапезу.

– После того как я вытащила из воды Итана, Том тоже захотел нырнуть.

Лайам поперхнулся вином. Габриела подождала, пока он откашляется, после чего поинтересовалась, знают ли братья, сколько лет тете мальчиков.

– Не хочу быть невежливой, но на вид ей все восемьдесят, – сказала она.

– Вообще-то она примерно одного с тобой возраста, – сказал Лайам. – Вот что делают три года жизни с этими сорванцами.

Габриела хмуро посмотрела на Лайама:

– Это не смешно. – Она обратилась к Кольму: – Она их любит, но не можете ними справиться.

Кольм кивнул:

– Я с ней поговорю.

Габриелу это успокоило, она знала, что Кольм сдержит слово.

Двумя днями позже Габриела вошла в зал с корзиной трав и увидела Тома и Итана. Они бежали наверх. Внизу стояла Морна и с умилением смотрела им вслед.

– Куда они идут? – спросила Габриела.

– В твою комнату, дочка, – ответила Морна.

Габриела встревожилась:

– Зачем?

– Твои вещи перенесли в комнату вождя. Мальчики будут жить в башне.

– А как же их тетя?

– Останется в своем доме. Она вполне счастлива таким решением и сказала, что для мальчиков это будет лучше. Они будут навещать ее.

Габриела хотела спросить, что на этот счет думают сами мальчишки, но сверху донесся радостный смех, и вопрос сам собой отпал.

Глава 51

Это был славный день. Кольм удивил Габриелу: он предложил ей прокатиться верхом. Они скакали до скалы, с которой открывался прекрасный вид на долину, и оттуда пустили коней неспешным шагом.

До этого Кольм еще ни разу не откладывал насущные проблемы ради того, чтобы праздно провести с ней время. Габриела решила, что Кольм хочет с ней поговорить.

– Нет, Габриела, я не собирался с тобой поговорить, – опроверг ее предположение Кольм. – Просто я знаю, что ты хотела прокатиться и прогулять Плута.

– Обычно в таких прогулках меня сопровождал Фост. Ты такой внимательный.

– Будем рассуждать или покатаемся?

Ей, конечно, приятно было побыть с мужем наедине, но время неумолимо летело вперед. Он заговорил с ней об Итане и Томе:

– Им будут давать задания, которые им по силам, а после этого они могут играть.

– Кто будет давать им эти задания, и кто будет следить за тем, чтобы они их выполняли?

Они ехали так близко, что крупы коней почти соприкасались.

– Хозяйка моего дома. – Он неожиданно поцеловал ее. – Ты же сама советовала, чтобы я распределял обязанности.

– Да, но…

– Нам пора возвращаться, – сказал он.

Он сказал это с неохотой, к удовольствию Габриелы. Видимо, ему приятно проводить с ней время.

Они уже подъезжали к подъемному мосту, когда им навстречу выбежал воин.

– Вождь, прибыл посол, говорит, что его послал отец твоей жены.

– Мой отец? – встрепенулась Габриела.

Кольм вовремя подхватил ее поводья, иначе она ускакала бы без него.

– Где посол? – спросил Кольм.

– У скалы. Караульный не пропустил его дальше, не получив твоего разрешения.

– Пусть там и остается. Я сам его выслушаю.

– Да, вождь, – сказал воин.

– Габриела, ты будешь ждать внутри.

– Я лучше поеду с тобой, муж.

– Ты будешь ждать внутри.

На дипломатию у Габриелы уже не осталось сил.

– Дай-ка, я объясню тебе по-другому. Я поеду с тобой. А прежде чем ты снова откажешь мне, я хочу заметить, что знаю всех слуг отца в лицо и смогу сказать тебе, из Уэллингшира этот посол или нет. Кроме того, я по-прежнему буду на твоей земле. Ты много раз позволял мне ездить к границам с телохранителями.

Это был весомый аргумент, и Кольм решил сменить гнев на милость.

Габриела держалась позади Кольма до самой границы с Финнис-Флэт.

– Кольм, а что, если он привез плохие вести?

– Тогда мы выслушаем их вместе.

В этот момент она увидела за поворотом посла.

– Это Найджел! – воскликнула Габриела. – Один из самых преданных слуг моего отца. Он много лет служит нашей семье.

Габриела поспешила к послу и не успела спешиться, как Найджел протянул ей свиток. Она не сомневалась в его подлинности – свиток был скреплен печатью отца. Она развернула свиток и прочла про себя.

– Отец едет повидать меня… нас. Он будет здесь к концу недели. Это чудесная новость, Найджел, большое тебе спасибо. – Габриела посмотрела на Кольма: – Найджел устал с дороги, ему нужно отдохнуть. Я могу рассчитывать на твое гостеприимство?

– Можешь. – Кольм дал знак одному из своих воинов: – Отведешь его на кухню.

Когда Найджел скрылся из виду, она прочла письмо Кольму:

– «Доченька, приеду к концу недели. Хочу посмотреть, как ты устроилась. Я слышал, ты вышла замуж и у тебя все хорошо. Но я должен убедиться в этом сам, а для этого мне надо посмотреть в глаза тебе и твоему мужу. Услышав, что случилось с тобой в аббатстве, я пришел в ярость и стал тебя искать. Вождь Бьюкенен послал весточку, что ты в безопасности и под надежной защитой. Радость моя была велика, доченька, но ярость никуда не делась. Я созвал вассалов и стал готовиться к войне. Многие бароны ко мне присоединились. Король попытался исправить то, что натворили Косуолд и Перси, но я не успокоюсь, пока сам не покараю их».

В глазах Габриелы стояли слезы радости.

– Приедет отец. Какое счастье!

Кольм подсадил ее на спину Плута.

– Если ты и дальше будешь так улыбаться, то, пожалуй, я соглашусь.

Он протянул ей поводья и вскочил на своего коня.

– Постой, – крикнула Габриела, – я еще не все прочитала.

– Ну что там еще?

– Он велел навестить мою драгоценную кузину. Ей одиноко среди Бьюкененов.

Она догадалась, что Кольм не поверил ей, и поскакала от него прочь.

Кольм расхохотался и бросился за ней в погоню.

В понедельник Брейден поехал с Габриелой посмотреть, не пересекает ли ее отец Финнис-Флэт.

– Но ведь посол прибыл только вчера, – сказал Брейден.

– Вчера.

– А твой отец написал, что прибудет к концу недели.

– Он может приехать и раньше, – объяснила Габриела.

Брейден, видя, как она возбуждена, не стал ее разубеждать и проводил до скалы, с которой открывался вид на долину.

Во вторник Кольм уехал. Вождь Рамзи Синклер созывал совет вождей, чтобы обсудить последние события в Северном нагорье. Люди никак не могли успокоиться после убийства вождя Монро, а теперь еще и агрессия вождя Макенны с его последующей смертью. В итоге клан Монро разделился надвое, там шла отчаянная борьба за власть между племянниками покойного вождя. А у людей клана Макенна вождя не было вовсе. Пока положение не стало катастрофическим, необходимо решить, как жить дальше.

Кольм не знал, как долго будет отсутствовать, но обещал Габриеле приехать раньше ее отца.

– Зачем мне каждый раз брать с собой провожатого? – спросила она. – Я ведь остаюсь на нашей земле, что со мной может случиться?

– Ты будешь брать с собой провожатого, и с тобой ничего не случится.

Во вторник после обеда с ней поехал Майкл. Они вернулись через два часа.

В среду она уговорила Джеймса сопровождать ее. Они вернулись через час.

В четверг это был Филипп. Шел дождь, и их не было три часа.

В пятницу с ней снова поехал Майкл.

Габриела не вернулась.

Габриела пропала. Это произошло на крутом повороте у скалы. Майкл скакал впереди. Он свернул за поворот, и пятнадцать – двадцать секунд Габриела оставалась одна. Им хватило этого времени.

Майкл был уверен, что Габриела едет сзади. Он слышал, как фыркает Плут, как стучат его подковы по камням. Майкл был уверен, что Габриела пустила коня шагом перед поворотом, как обычно. Тропа в этом месте сужалась, с одной стороны был обрыв с осыпью, с другой – крутая скала, поросшая густым кустарником.

Габриела и ее провожатый весело беседовали.

– Кажется, вождь хотел расширять тропу в этом месте. Так что тебе не придется бояться за коня, – сказал Майкл.

Он оглянулся, ожидая ответа. Плут был сзади. Габриелы в седле не было.

– Леди Макхью? – воскликнул он, спрыгивая с лошади.

Нет ответа. Он решил, что она упала, и побежал в обратном направлении, выкрикивая ее имя.

– Леди Макхью, где вы? Вы не ушиблись?

Майкл докричался до патрульных, и они подняли тревогу.

От криков Плут испугался и понесся сломя голову. Майкл отчаянно пытался найти хозяйку. Не прошло и четверти часа, как прибыли воины Макхью и организовали поиски. Из крепости прискакали Лайам и Брейден, лучшие следопыты в клане.

Майкл вырубил большую часть кустарника и затоптал место, где пропала Габриела, так что никаких следов не осталось. Лайам отошел чуть дальше в надежде найти следы и поднялся довольно высоко на холм.

– Брейден, – крикнул он.

Брейден прибежал на его крик. Лайам показал следы:

– Их было как минимум человек пятнадцать.

– Я думаю, больше, – ответил Брейден.

Лайам прошел по следам, но они терялись в подлеске на вершине холма.

– Похоже, здесь они разделились на два отряда.

Они вышли на скалу, нависавшую над тропой.

– Здесь они прятались, – сказал Лайам. – Они ждали, пока она проедет под ними.

– Смотри! – воскликнул Брейден и подобрал с колючего куста кусок зеленой ткани. – Леди Габриела была сегодня в зеленом платье. – Он мрачно посмотрел на Лайама. – Я организую поиски. Мы найдем этих выродков. Возьми двух воинов и скачи к вождю Синклеру, чтобы оповестить Кольма.

Лайам кивнул. Эта была самая страшная миссия в его жизни.

Глава 52

Габриела очнулась с ужасной головной болью. Она открыла глаза и попыталась понять, где находится. Огляделась и увидела, что лежит на чужой постели в незнакомой комнате. Потолок был низким, сидя она могла дотянуться до него рукой. Воздух спертый, пахло плесенью. Помещением явно давно не пользовались. Спину царапала солома, а одеяло, которое кто-то набросил на нее, кололо кожу. Она почувствовала жжение на щеке и коснулась ее кончиками пальцев. Пальцы оказались в крови. Габриела заметила царапины на руке.

Туман в голове мало-помалу рассеивался. Плут. Она ехала верхом. Там было какое-то животное. Нет-нет. Она услышала шум, приняла его за рычание голодного хищника. И ощутила острую боль.

Внизу скрипнула дверь, и Габриела услышала, как в здание заходят люди. Габриела тут же пришла в себя. Ей хотелось выглянуть, но она боялась, что ее заметят.

Она не могла сказать, сколько внизу человек, пока не услышала их голоса.

– Молись, чтобы она очнулась, Лоуд. Если она не очнется, он тебя убьет и похоронит в одной могиле с ней. Ты видел, как он посмотрел на нас? Будто в него вселился дьявол. В жизни не видел таких глаз.

– Я сделал, как мне велели, – оправдывался Лоуд. – Он велел сделать все быстро, чтобы она не подняла шум, а потом отдать тебе. Я все так и сделал, Кенни. Плевать я хотел на его бешенство. Нечего на нас орать. Пока они там прохлаждались, мы на брюхе по колючкам ползали, чтобы выкрасть ее. Мы сделали то, что нам было велено.

– Зря ты ее из рогатки.

– Я так на птиц охочусь.

– Женщина не птица, Лоуд. Кроме того, своим птицам ты шеи сворачиваешь.

– А как иначе сохранишь в них весь жир?

– Ты мог свернуть ей шею.

– Я взял самый маленький камень.

– Надеюсь, она очнется.

– Нам нужна была помощь.

– Эндрю был неподалеку.

– Какой от него толк? Мелковат он. На вид лет десять и тяжести носить не может. Он должен был послать с нами мужчину, а не мальчишку.

– Его внешний вид обманчив, он не намного младше нас. Ты не смотри, что он маленький и плюгавенький. Я слышал, он убил людей больше, чем ты птиц. Говорят, хорошо владеет ножом. Многих зарезал.

– А ты видел его в деле?

– Нет, но слышал от других. Я предпочел бы держаться подальше от Эндрю. Сходи погляди, жива ли она.

Габриела услышала, как заскрипели ступени. Одна из них хрустнула.

– Нет, меня эта лестница не выдержит, – сказал Лоуд. – Позови мальчишку, пусть посмотрит.

– Говорю тебе, Эндрю не мальчишка. Он уже взрослый и захочет поразвлечься с девицей.

Габриела закрыла глаза и постаралась успокоиться. С лестницы снова донеслись шаги. В комнату вошел мужчина.

Он ударился головой о низкий потолок, склонился над ней и положил руку ей на грудь. Габриела притворилась, будто все еще без сознания, хотя ей хотелось убить его, когда он сжал пальцами ее грудь. Он отдернул руку, когда Кенни завопил снизу:

– Так она живая или нет?

– Живая, но в себя еще не пришла. – Он толкнул ее. – Глаз не открывает.

– Тогда спускайся, он уже едет, я слышу топот копыт.

Лоуд выругался и пошел вниз.

Снова открылась дверь, и вошел тот, кого они ждали. Ей не нужно было видеть его лица, чтобы понять, кто это. Она по голосу узнала барона Косуолда.

Габриела пришла в бешенство. Что ему здесь нужно? Зачем она ему понадобилась? Но на размышления времени не было. Надо придумать, как выбраться отсюда.

– Вы уверены, что она без сознания? – спросил Косуолд и тут же продолжил, не дожидаясь, когда Кенни и Лоуд ответят ему: – Вы давно здесь? Она могла услышать вас? Что вы говорили?

– Мы только что вошли, правда, Кении? – сказал Лоуд. – У нас не было времени на разговоры. Мы вошли, и я поднялся наверх, проверить, дышит ли она.

– Она живая, – сказал Кенни.

– Но еще не очнулась.

– Принесите ее сюда, – велел Косуолд.

– Она еще не очнулась, – напомнил Кенни.

Габриела услышала какую-то возню, а потом голос:

– Сейчас принесу ее вам.

Мужчина поднялся наверх, поднял Габриелу, вышел на лестницу и передал ее с рук на руки.

– Неси стул, Лоуд, и веревку, привяжем ее.

Габриела по-прежнему притворялась, будто сознание не вернулось к ней. Она знала, что Косуолд рядом, и чувствовала на себе его липкий взгляд, ощущала тошнотворный запах его духов.

Лоуд обмотал ее веревкой за талию и крепко связал концы двойным узлом.

– Все, привязал, – сказал он. – Не сбежит.

Узел был прямо у ее пальцев. Он не мог не понимать, что она легко развяжет веревки. Он хочет доказать, что она в сознании? Или он просто глуп?

– Принеси воды, – приказал Косуолд. Получив воду, он продолжил: – А теперь выметайтесь. Оба.

Кенни забрюзжал вполголоса:

– Хочет наедине с ней остаться.

– Что он с ней будет делать, с привязанной?

– Ждите снаружи, пока я не позову вас! – рявкнул Косуолд.

Как только дверь за ними закрылась, Косуолд схватил Габриелу за волосы и плеснул ей воду в лицо.

Она застонала и медленно открыла глаза. Его перекошенное лицо было прямо перед ней.

– Просыпайся, Габриела, просыпайся.

Он намеренно причинил ей боль, ударив затылком о спинку стула, а потом нежно погладил по щеке. Ее передернуло от этого прикосновения. Косуолд подтащил стул и сел напротив нее.

– Не хотел делать вам больно, Габриела. – Она не ответила. Глаза Косуолда горели дьявольским огнем. – Хочу задать вам один вопрос, только и всего. Ответите и можете отправляться на все четыре стороны. Всего один вопрос. Вы ведь поможете мне?

Она не ответила. Он молча ждал. И вдруг наотмашь ударил ее по лицу.

– Вы готовы слушать? – спросил он. Габриела не ответила. Косуолд снова ударил ее. – Где золото? Мне нужны сокровища Сент-Била. Где они?

Она приготовилась к новым побоям и ответила:

– Нет никакого золота.

Он не стал ее бить.

– Есть. Я был в Сент-Биле. Ваш король не отправил золото папе. Он его спрятал.

– Если и так, то он унес эту тайну в могилу.

– Нет-нет. Секрет этот передавался из поколения в поколение. Ваша мать знала тайну, не так ли? И рассказала ее вам.

– Она мне ничего не рассказывала, потому что никакого золота нет.

– Монах все подтвердил. Посол проболтался, сказал, что, когда об этом зашла речь, вы сказали монаху, что не Макхью получит сокровища. Так что вы знаете, где золото.

– Речь шла не о золоте.

Он снова ударил ее, разбив Габриеле губу.

– Вы не вполне поняли меня, Габриела. Золото освободит меня от власти короля. Я стал пешкой в его руках. Даже если я пойду против него, у меня не будет союзников. Бароны считают меня его лакеем. Если бароны поднимут восстание, они убьют меня вместе с королем. Так что мне нечего терять.

Неужели он думает, что она пожалеет его? Он сошел с ума.

Косуолд продолжал:

– А я-то думал, это будет просто: я попрошу вашей руки, и вы станете моей. Я слышал легенды о сокровищах, но не верил им, пока наш король не послал меня в Сент-Бил, чтобы проверить его наместника. Его величество думал, что наместник обкрадывает казну. Я своими глазами видел величественный дворец и золотые монеты. Мне сказали, что их оставили как напоминание о былых временах, а остальное золото отправили папе. – Косуолд ухмыльнулся и постучал пальцем по лбу. – Но начнем с того, что никто не мог сказать, сколько именно было золота. Чем больше людей я спрашивал, тем больше убеждался, что основную часть золота король оставил себе. А потом я повстречал старика, который видел золото собственными глазами. Золота было очень много. А потом оно просто исчезло. Куда, Габриела? Куда оно могло исчезнуть?

– Алчность застит вам глаза, барон. Говорю вам еще раз: нет никакого золота.

Косуолд громко вздохнул:

– А я говорю, есть. После всего, что я сделал, его не может не быть.

– Не могу ничего вам сказать, потому что не знаю.

– Так вы признаете, что золото существует? – Косуолд вел себя так, будто поймал ее на лжи.

Габриела покачала головой:

– Нет.

Он закинул ногу на ногу и молча смотрел на нее. Прошла минута. Страх Габриелы перерос в ужас.

– Вы любите отца? – спросил Косуолд.

– Где он? Что вы с ним сделали?! – воскликнула Габриела.

– Пока ничего. Ваш отец путешествовал с небольшой свитой, его легко было захватить. Я наблюдал за ним и напал на границе владений Макхью. Не волнуйтесь, он все еще жив, хотя и не в лучшей форме. Скажите, где золото, и я сохраню ему жизнь. – Габриела не ответила, и Косуолд продолжил: – Думаете, я вам лгу? Откуда мне было знать, что барон Джеффри направляется сюда? Доказать легко. Я пошлю людей, чтобы они отрубили ему руку. Когда вы увидите на пальце кольцо с его печатью, сразу поверите мне.

– Нет! – вскричала Габриела. – Вы не посмеете убить барона!

– Не посмею? Отчего же? Я уже убил одного вождя.

– Монро? Вы убили вождя Монро?

Он пожал плечами:

– Я не мог отдать ему вас. Мне нужно было поговорить с вами о золоте. Макенне было плевать, что я сделаю с вами, при условии, что я отдам ему Финнис-Флэт. Разумеется, о сокровищах он ничего не знал. Иначе он не пошел бы на сделку. Живой он оказался совершенно бесполезен. После того как его убили, от него больше толку. Мы находимся на одной из его ферм. В его клане царит такой беспорядок, что они даже не знают, что мы здесь.

– Мой муж придет за мной.

– Сначала ему придется вас найти. Мои люди тщательно запутали следы при отходе. Вы хотите потерять и отца, и мужа?

– Нет.

– Тогда говорите, где золото, и советую вам поторопиться. Мы не можем торчать здесь до скончания века. Ваш муж рано или поздно найдет вас, и мне придется его убить.

– Я скажу.

Он ахнул от нетерпения:

– Ну так говорите же скорее!

– Золото в Уэллингшире, – солгала она. – Оно надежно спрятано.

Он рассмеялся:

– Если бы золото было в Уэллингшире, ваш отец…

– Он ничего не знает о золоте. Мама не сказала ему. Я единственная, кто знает. Сокровища принадлежат королевскому дому Сент-Била.

– Вам придется поточнее сказать мне, где именно оно спрятано, ибо Уэллингшир велик. В замке?

– Нет. Золото зарыто.

– Где? – Лицо Косуолда перекосилось.

– Я могу показать. Вы ведь сами сказали, Уэллингшир велик.

– Тогда поедем туда.

– Мой муж может найти нас там, а я не хочу, чтобы вы его убили. Нужно послать его в другом направлении.

– Каким образом?

– Он умеет читать и писать.

– Но как…

– Я могу написать ему письмо и сказать, что сбежала с отцом…

– Люди Макенны. – сказал он, кивая сам себе. – Скажете мужу, что это они похитили вас.

К тому моменту, когда письмо под диктовку Косуолда было закончено, он уже верил, что идея с письмом принадлежит ему.

– Я не хочу, чтобы гонца убили, он должен донести письмо до адресата. У вас есть мальчишка, которого вы могли бы послать с письмом? Муж не станет убивать ребенка.

– Да, – сказал Косуолд. – Я найду мальчишку. Заканчивайте поскорее, уже темнеет, с первыми лучами солнца мы отправимся в путь.

Габриела торопливо приписала: «Прошу тебя, приезжай как можно быстрее, я буду делать все, как тебе угодно».

* * *
Когда Лайам добрался до владений Синклеров, Кольм был еще на полпути к дому. Лайам вернулся по северной дороге и догнал брата у границы с Финнис-Флэт.

Кольм заметил его и похолодел.

– Габриела, – крикнул Лайам издали, – ее похитили!

– Кто?

– Не знаю. Может, Брейден что-нибудь сможет разъяснить.

Ярость переполняла Кольма.

– Если с ней что-нибудь случится…

– Не думай об этом.

Но ни о чем другом Кольм думать не мог.

На землю спустилась ночь, когда он въехал в свою крепость. Он молился, чтобы Габриела уже нашлась и встречала его. Он бы сказал ей, нет, он прокричал бы небесам, что любит ее. Нужно было раньше сказать ей об этом. А сейчас может быть уже слишком поздно.

Со смотровой башни прокричали:

– Едет всадник. Один.

Кольм и Лайам повернули лошадей. При полной луне они увидели, как к крепости приближается всадник. Они выехали ему навстречу.

– У меня послание для вождя, – сказал гонец, когда они пересеклись. Голос у него дрожал от страха. Он достал свиток.

– Кто ты такой? – спросил Лайам.

– Меня зовут Эндрю.

– Кто тебя послал?

– Он из клана Макенны. А я из клана Данбаров. Я возвращался с охоты, когда он попросил меня передать это тебе. Он сказал, что дело срочное. Что в письме – не знаю, не умею читать.

Кольм взял у него свиток и прочел. Затем передал письмо Лайаму, указав на последнюю строку. «Как тебе угодно» было подчеркнуто.

Он схватил Эндрю за горло и вытащил из седла.

– Здесь сказано, что все написанное – ложь. Значит, и ты врешь.

Кольм сжал пальцы, и глаза Эндрю вылезли из орбит. Он рассказал им все.

Эндрю провел их к ферме.

Кольм знал, что Габриела внутри. Надо действовать осторожно. В окне горел свет от одинокой свечи, и он чувствовал запах печного дыма. Воины Косуолда встали лагерем к югу от фермы, где трава была сочнее. Они готовились ко сну, их костры горели бездымно.

Брейден разведал, сколько их, и доложил Кольму. Воины Макхью окружили лагерь и фермы. Когда все были на позиции, Кольм дал сигнал к нападению. Караульный у двери умер от рук Кольма мгновенно, не успев произнести ни звука. Кольм попробовал открыть дверь, но она была заперта изнутри. Кольм выбил ее и ринулся внутрь.

Косуолд спал, сидя на стуле. От грохота он вскочил и потянулся за мечом на поясе, но было уже поздно. Он знал, что сейчас умрет.

Лоуд сидел на краю лестницы, Габриела – в комнате на соломенном тюфяке.

– Убей ее! – крикнул Косуолд.

Габриела ринулась вперед и что было силы толкнула Лоуда в спину. Тот покатился с лестницы и сломал шею.

Кольм перерезал Косуолду горло и бросил окровавленный клинок на пол.

Он бросился наверх, к жене, а Габриела упала в его объятия, всхлипывая.

– Я знала, что ты придешь.

Кольм крепко прижал ее к себе.

– Я не мог потерять тебя, Габриела.

Габриела посмотрела на мужа:

– Кольм, мой отец в руках армии Косуолда. Они…

– Он у Бьюкененов. Бродика предупредили на совете вождей, что он прибыл. Твой отец слишком устал, чтобы ехать куда-либо сегодня. Ты увидишься с ним завтра.

Он поднял ее на руки. Габриела положила голову ему на плечо.

– Отвези меня домой.

Глава 53

Отец Габриелы не сразу проникся симпатией к Кольму. Да и вождю барон не очень понравился.

Барон изменил свое к нему отношение, когда увидел, как Кольм обращается с его дочерью. Не было никаких сомнений в том, что вождь любит жену и будет холить и лелеять ее. А Кольм проникся симпатией к барону, когда увидел, как дочь и отец любят друг друга.

По случаю приезда барона Уилла приготовила запеченного на углях фазана и такое количество прочих блюд, что Габриела потеряла им счет.

Вошел Лайам, его представили барону.

– Габриела рассказывала вам, как спасла мне жизнь? – спросил он.

– Нет, но мне не терпится услышать, – сказал барон.

– Миледи, можно на минутку? – спросила Морна.

Габриела извинилась и вышла из зала.

– Я отпустила Мэри домой пораньше, – сказала Морна. – Она помогает с мальчиками. Спасибо, дочка, что позволила ей работать в башне. Но сорванцы опять вытворяют невесть что. Я думала, они уже спят. Пошла проверить и увидела, как они выходят из комнаты вождя.

Итан и Том стояли на лестнице и прислушивались, вытянув шеи.

– Простите меня, миледи, – сказал Итан.

– И меня, – эхом отозвался Том.

– Расскажите хозяйке, что вы натворили, – велела им Морна. Она пыталась быть строгой, но в голосе ее звучала нежность.

– Мы хотели посмотреть, что в сундуке, – сказал Том, опустив глаза.

– В моем сундуке? – спросила Габриела. – Зачем?

Итан пожал плечами:

– Просто так, из интереса.

Том кивнул.

– Там статуя лежит.

– Это ты ее разбил, не я, – сказал Итан.

– Пойду посмотрю, что они там натворили, – сказала Морна. – Ты, дочка, присмотри пока за ними.

– Нет-нет, я сама. Ступайте вниз, Морна.

Габриела отвела близнецов в их комнату, уложила в постель и укрыла одеялом. Она объяснила им, что нельзя трогать чужие вещи без разрешения, и взяла с них слово не ходить больше в комнату вождя. Затем пожелала им спокойной ночи, поцеловала каждого в лоб и вышла, закрыв за собой дверь.

По пути в свою комнату Габриела подумала, что надо попросить Кольма снять крышку с сундука, ведь если сорванцы залезут в сундук, а крышка захлопнется, они могут серьезно пострадать.

В комнате было тепло, в камине тлели угли. Крышка сундука была откинута. Статуя святого Била валялась на полу, голова отдельно от тела.

Габриела подняла обе части и подошла к камину, чтобы разглядеть, можно ли склеить камень. В сумрачном свете углей что-то блеснуло. Габриела поднесла место скола к глазам и остолбенела. Это было золото. Статуя внутри оказалась пустой, и полость была заполнена золотом. Она не верила своим глазам.

Габриела села на кровать, не выпуская из рук обломки.

Значит, миф оказался правдой. Король Гренье действительно спрятал золото. Габриела задумалась. А что, если в других статуях тоже золото? Надо выяснить. Она аккуратно положила обломки на кровать и, порывшись в сундуке, нашла еще одну статую. Габриела зажмурилась и ударила статуей о каменную печь. Лишь с третьей попытки статуя раскололась.

– Простите, святой Бил, – прошептала она.

В этой статуе тоже оказалось золото.

Габриела снова села на кровать. Статуя в кладовой тоже наполнена золотом. Можно даже ее не ломать.

Еще одну статую везут из Уэллингшира. Ту, что мама привезла с собой, когда вышла замуж. Неужели мама знала тайну святого Била?

Одна мысль рождала другую, и так до бесконечности. Голова шла кругом. А что, если огромная статуя, которая стоит на берегу гавани, тоже полна золота? Габриела рассмеялась. Король Гренье всех перехитрил.

Она долго еще сидела на кровати, вспоминая, что рассказывала ей матушка. Давно это было. В год… Подсказки были там. Неужели мама поняла их? Но если так, сказала ли она об этом мужу?

Габриела не знала, как долго просидела в полутьме. Наконец она поднялась, сложила обломки в сундук и закрыла крышку.

Когда она вернулась в зал, отец и Кольм сидели молча. Кольм с явным облегчением встал, поцеловал ее в щеку и сказал:

– Я оставлю вас наедине, вам есть о чем поговорить. – Он наклонился и прошептал ей на ухо: – Приходи быстрее, я буду ждать тебя.

Лайам тоже ушел, чтобы не мешать отцу с дочерью. Габриела села у огня. Прежде чем он успел спросить что-нибудь, она выпалила:

– Я люблю его, отец.

Он кивнул:

– Это видно.

– А вы сможете жениться снова? – спросила она. – Я была бы рада за вас. Мне грустно оттого, что вы одиноки.

– Может быть. Когда-нибудь.

– Если вы не очень устали, я хотела бы расспросить вас о Сент-Биле.


Габриела лежала рядом с Кольмом и шептала ему на ухо нежности. Они только что занимались любовью, и она учащенно дышала. Габриела рассказала мужу, как страшно ей было в лапах Косуолда.

– Я боялась, что не увижу тебя снова.

– Я не мог тебя потерять, – прошептал Кольм. Голос его дрогнул. – Я люблю тебя, Габриела.

Глаза ее наполнились слезами.

– Ты меня любишь, – прошептала она и поцеловала его. – Ты только что сделал мне подарок, который отец когда-то сделал маме.

– Любовь была его подарком?

– Да. И случилось это не сразу. Поначалу отец ей не нравился. Ведь он увез ее из дома. Мне казалось, у тебя уйдет еще больше времени на это, ведь ты все время куда-нибудь уезжаешь, оставляя меня одну.

Кольм рассмеялся:

– Это из-за того, что я боялся тебя, боялся твоих чар, боялся твоей власти надо мной. Но больше я не стану от тебя бегать. Я дам Лайаму и Брейдену больше власти, а свое время, все без остатка, посвящу тебе.

Они полежали какое-то время молча, потом Габриела спросила:

– Тебе понравился отец?

– Я еще недостаточно знаю его, чтобы сказать наверняка. Он был неприветлив, поскольку заметил царапины на твоем лице и руках. Но когда узнал, что это дело рук Косуолда, стал относиться ко мне гораздо лучше.

– Близнецы сегодня забрались ко мне в сундук.

Кольм рассмеялся:

– Им любопытно…

– Нужно снять крышку. Я боюсь, она может упасть, если они полезут снова.

– На днях я свожу тебя к Бьюкененам. Проведаешь свою родственницу. Можно будет взять Итана и Тома с собой и забыть их там.

– Ты не бросишь их. Я знаю. Да… Итан разбил одну из статуй.

Кольм зевнул.

– И что?

– Внутри оказалось золото.

– Что оказалось внутри?

– Золото, – прошептала Габриела. – Статуя была набита золотом. Я разбила вторую, и в ней тоже золото.

Его реакция была похожей на ее.

– Значит, сокровища все-таки не вымысел.

Габриела рассказала ему историю, которую столько раз слышала от матери.

– Теперь я понимаю, каким умным был король Тренье, – сказала Габриела. – Он знал, что его подданных могут убить, и переименовал страну, назвав ее именем святого, собрал дань и оговоренную часть золота отправил папе. Таким образом он оградил подданных от насилия со стороны крестоносцев, ведь напасть на жителей королевства отныне означало пойти против воли папы.

– Но зачем он все это время прятал золото?

– Король понимал, что огромные богатства вызовут зависть соседей и алчность самих граждан.

– Деньги портят людей.

– Это верно.

Кольм улыбнулся:

– Да, умно было защитить страну с помощью своего святого.

– Это еще не все. Я спросила у отца, и он подтвердил мои догадки. Нет никакого святого Била.

Последовала долгая пауза, после которой пораженный Кольм спросил:

– Он выдумал святого?

– Он спас своих подданных. Но что скажут отцы церкви, когда узнают? Я не могу им это рассказать.

– Не можешь.

– Теперь Сент-Билом правит король Иоанн. Сокровищ он не получит. Однажды я расскажу своим детям о них, и пусть сами решат, что с ними делать.

Кольм рассмеялся:

– Неудивительно, что статуи никогда не ставили в церквях.

– Такова традиция.

– А установил ее король, который знал, что это богохульство.

– Пусть наши дети рассудят нас, – сказала Габриела.

– А уж я постараюсь, чтобы их было много, – сказал Кольм и привлек жену к себе.

Примечания

1

Иоанн Безземельный, король Англии из династии Плантагенетов, правил с 1199 по 1216 г.

(обратно)

2

Отлучение от церкви.

(обратно)

3

Часть облачения священника.

(обратно)

4

Распутная жена Ахава, царя Израиля.

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Глава 35
  • Глава 36
  • Глава 37
  • Глава 38
  • Глава 39
  • Глава 40
  • Глава 41
  • Глава 42
  • Глава 43
  • Глава 44
  • Глава 45
  • Глава 46
  • Глава 47
  • Глава 48
  • Глава 49
  • Глава 50
  • Глава 51
  • Глава 52
  • Глава 53
  • *** Примечания ***