Ирландская роза [Патриция Грассо] (fb2) читать онлайн

Патриция Грассо Ирландская роза

Пролог

Лондон, Англия, ноябрь 1563 года

– О'Нейл!

Услышав свое имя, Хью О'Нейл обернулся и обвел внимательным взглядом переполненную галерею Уайт-Холла, дворца королевы Елизаветы. Представительный мужчина средних лет с серебристой седой шевелюрой медленно шел к нему, прокладывая себе дорогу в толпе пышно разодетых придворных.

– Лорд Фицджеральд? – спросил Хью, протягивая руку.

– Да, – подтвердил Фицджеральд, с плохо скрытым изумлением оглядывая собеседника.

А посмотреть и впрямь было на что. Молодой ирландец шести футов ростом, широкоплечий и узкобедрый, обладал мощной фигурой солдата. Непокорная грива блестящих каштановых волос, румяная физиономия и сверкающие карие глаза выдавали отличное здоровье и беспечный нрав. Хью О'Нейл в свои двадцать семь лет был наделен неотразимым обаянием, власть которого над людьми лишь возрастала с годами.

– Вы недавно прибыли из Ирландии? – с улыбкой спросил Хью, несколько удивленный внимательным взглядом старика.

Лорд Фицджеральд кивнул и быстро осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.

– Берк просил передать вам, что ваш дядя ждет рождения мальчика. Вам следует подумать о подарке на крестины.

Услышав эту новость, Хью широко улыбнулся. Его дядя Шон никак не мог обзавестись наследником, и появление юного претендента на Тирон все еще оставалось делом будущего. Перед внутренним взором Хью невольно возник образ дядиной жены – медные волосы, зеленые глаза… Потрясающая красавица! Хорошо знакомый с дядюшкиным норовом, о котором недаром шла дурная слава, Хью почти жалел маленькую английскую леди. В прошлом году он встречал ее при дворе – и был очарован ее. Он едва не потерял голову.

– Простите? – Хью вдруг понял, что его собеседник что-то говорит.

– Я сказал, – повторил лорд Фицджеральд, – что моя дочь Фиона стоит вон там. Я хотел бы вас ей представить.

– Почту за честь!

Двое ирландцев начали пробираться через заполненный толпой зал, но их остановил сэр Генри Сидней.

– Лорд Бегли хотел бы поговорить с вами, – сказал он, обращаясь к Хью.

Пообещав вскоре вернуться, Хью извинился и покинул зал вместе с сэром Генри. Они молча прошли по лабиринту полутемных коридоров и оказались в кабинете премьер-министра.

– Добрый вечер, – приветствовал их Бегли и жестом предложил гостям сесть.

Сэр Генри и Хью опустились в кресла, стоявшие перед письменным столом.

– Последние известия из Ирландии таковы: у Шона О'Нейла родилась девочка, его надеждам обрести наследника не суждено было сбыться, – сказал Бегли, наблюдая за реакцией молодого человека.

Хью едва не раскрыл рот от удивления, но затем улыбнулся и с видимым облегчением вздохнул.

– Ее Величество чрезвычайно добры, соблаговолив сообщить мне об этом, – сказал молодой человек. – Должен ли я испросить позволения на то, чтобы вернуться в Ирландию и занять принадлежащее мне по праву место в парламенте?

– Не торопитесь, мальчик мой, не торопитесь… – Доверяя своей интуиции, которая почти никогда его не подводила, лорд Бегли решил, что удивление молодого человека было вполне искренним. Этот О'Нейл явно не пользовался услугами шпионов. – Мы должны дать вашему дяде время обдумать и принять наши условия, иначе он рискует поставить юную Кэтрин Деверо в крайне щекотливое положение.

– Я страстно хочу дождаться того дня, когда смогу занять свое место в парламенте Дублина и на деле доказать моей королеве свою преданность, – мягко проговорил Хью, – но, разумеется, я всецело полагаюсь на величайшую мудрость Ее Величества.

Лорд Бегли довольно улыбнулся. Несомненно, этот О'Нейл будет преданно служить Англии и королеве.

Глава 1

Дублин, апрель 1567 года

«Ирландский туман, – подумал он, – все одинаково скрывает: и деяния святых, и козни грешников…» Ему было приятно вновь почувствовать себя дома. Боже, как давно он здесь не был!

Двигаясь по дублинским дорогам к своему дому, который давно перестал быть ему родным, Хью О'Нейл радовался как ребенок, ощущая, как сырой туман охлаждает его разгоряченное лицо. Наконец-то он вернулся в родные края! Как долго ждал он этого дня!

Хью думал о том, что теперь первым делом сможет отомстить за убийство своего отца и брата. Его отец, Мэтью, старший, но незаконнорожденный сводный брат Шона О'Нейла, когда-то давно рассорился с Шоном. Каждый из братьев желал главенствовать в Ольстере. Парламент Дублина поддержал притязания Мэтью, но жители Ольстера были на стороне Шона. Все кончилось тем, что люди Шона, напав на Мэтью из засады, схватили и убили его.

Но Хью отомстит за отца! А потом обрушит карающий меч на двоюродного брата Терлоу, дабы отплатить этому негодяю за смерть своего старшего брата Брайена. Когда Шон был в Лондоне и вел с королевой переговоры о мире, Терлоу убил Брайена. Хью не сомневался, что сделал он это по приказу Шона.

Хью упивался мыслями о мщении. И самым приятным было то, что англичане не станут ему мешать, а дублинский парламент, безусловно, поддержит все его притязания на Тирон.

Королева верила в преданность Хью О'Нейла, он ведь воспитывался в Англии и много лет провел при дворе Ее Величества.

– Сделайте все, что нужно, чтобы очистить Ольстер от наших врагов, – приказала ему королева, благословляя его на разные подвиги.

«И это была ее первая ошибка, – подумал Хью. – Даже если ирландец проживет в Англии тысячу лет, его сердце все равно будет принадлежать родине».

– Господи, как я ненавижу ирландский климат, – пожаловался сэр Генри Сидней, прерывая размышления своего спутника. – Неужели на этом небе никогда не бывает ни солнца, ни звезд?

– Сейчас в Англии тоже идет дождь, – напомнил ему Хью.

– Это так, мой друг, – кивнул сэр Генри, – но английский дождь… как бы это сказать…

– Не такой мокрый? – услужливо подсказал Хью.

– Не такой пронизывающий, – пытался объяснить сэр Генри. – Он как-то дружелюбнее…

Съехав с основной дороги, путники двинулись по широкой тропе, которая вела ко двору, расположенному позади особняка О'Нейла.

– Я когда-нибудь рассказывал вам, как моя семья получила свой герб, Красную Руку Ольстера? – спросил Хью.

– Нет, по-моему, мне не приходилось слышать эту историю, – покачал головой сэр Генри.

– Борясь за плодородные земли Ольстера, – начал Хью, – вожди О'Нейлов и О'Доннелов решили так: они поплывут на своих лодках по озеру Лох-Ней. Тот, кто первым коснется берега, и будет владеть этим краем. Увидев, что противник опередил его и вот-вот причалит к берегу, мой знаменитый предок отрубил себе руку, бросил ее на берег, до которого еще не успел дотронуться О'Доннел, и провозгласил себя правителем Ольстера.

Сэр Генри искоса взглянул на своего спутника.

– Очаровательная история… – тихо произнес он.

– Интересно, сможет ли кто-нибудь из нас, нынешних О'Нейлов, принести такую жертву? – задумчиво проговорил Хью.

– Ну, если вы настолько безрассудны, что собираетесь разбрасываться кусками собственного тела, – фыркнул англичанин, – то не отрубайте себе хоть ту руку, в которой держите меч. Она может вам еще пригодиться.

Хью тихо рассмеялся.

– Благодарю за совет, – промолвил он.

Войдя в просторный холл, Хью с радостью отметил, что тут все сделано как надо. Восстановление и перестройка дома, которыми он занялся после смерти Брайена, стоили потраченных на них денег.

Хью провел сэра Генри в кабинет, налил два маленьких стаканчика виски и протянул один из них англичанину. В этот миг раздался стук в дверь, дубовая створка распахнулась, и в комнату вошла полная женщина средних лет.

– Пег? – спросил Хью.

Экономка кивнула и достала из кармана запечатанное письмо.

– Человек от вице-короля доставил это сегодня для сэра Генри Сиднея. – Она протянула послание хозяину, а тот передал его сэру Генри. – Может, принести вам чего-нибудь поесть? – осведомилась Пег.

– Нет, подождем до вечера, – ответил Хью, отпуская ее.

Экономка вышла, затворив за собой дверь. Сломав печать, сэр Генри прочел послание, поднял глаза и рассмеялся.

– Вице-король пишет, что вам пока нечего бояться. Шону О'Нейлу не до вас. Он занят другими делами.

– Какими же? – приподнял брови Хью.

– Он готовится внезапно напасть на О'Доннелов, – ответил сэр Генри.

– А как об этом узнал Рассел? – спросил Хью, явно не заинтересовавшись.

Сэр Генри пожал плечами.

– Видимо, у него есть в Ольстере надежный соглядатай, – предположил он.

«И соглядатай этот затаился в доме Шона, – подумал Хью. – Возможно даже, это молодая красавица-жена или недовольный член клана?»

– Надеюсь, вы заночуете у меня? – предложил Хью с любезной улыбкой.

– Нет, – сэр Генри потянулся за своим плащом, – Рассел ждет нас сегодня вечером в Дублинском замке.

– Сегодня вечером? – Хью недовольно взглянул на собеседника, потом улыбнулся. – Что ж, я пятнадцать лет ждал встречи с домом. Еще несколько часов уже не имеют значения.

Рядом со старинной крепостью Хаскулф-Дан возвышался Дублинский замок – символ английского могущества в Ирландии. Это большое четырехугольное здание было одновременно цитаделью, резиденцией вице-короля и тюрьмой – средоточием силы и власти Англии.

Хью и сэр Генри Сидней последовали за молодым английским солдатом, который повел их по лабиринту темных коридоров в комнату Совета. Путь мужчинам освещал лишь факел, который держал в руке солдат.

«Почему за нами послали в столь поздний час? – с беспокойством думал Хью. – Что случилось? Какие-то срочные вести – или это ловушка? Не вонзится ли сейчас мне в сердце кинжал убийцы?»

Солдат постучал в дверь, потом открыл ее и предложил гостям войти. Увидев трех знакомых мужчин, вставших при их появлении, Хью облегченно улыбнулся.

– Садитесь, – пригласил их сэр Вильям Рассел, наместник королевы Елизаветы.

Поприветствовав кивком лорда Фицджеральда и лорда Берка, членов дублинского парламента, Хью сел за стол и повернулся к вице-королю.

– Что за неотложное дело заставило вас послать за нами в столь поздний час? – спросил молодой человек, беря стаканчик виски, который предложил ему солдат.

– Настал день вашего торжества. Ваш враг Шон О'Нейл повержен, – ответил Рассел, потом кивнул солдату, и тот, выглянув в коридор, пригласил войти какого-то человека, стоявшего за дверью.

В комнату стремительно шагнул воин из клана О'Доннелов. В руках он держал грязный, вонючий сверток.

– Положи на стол, – приказал вице-король, а потом добавил: – Разверни.

– Боже мой! – воскликнул лорд Фицджеральд.

– Черт возьми, – пробормотал лорд Берк.

Хью побледнел. На столе лежала отрубленная и вымазанная дегтем голова мужчины.

– Что это такое? – севшим голосом спросил молодой человек.

Вице-король достал из железного шкафа тысячу марок, пересчитал их и протянул воину. Солдат проводил посланца О'Доннела до двери.

– Вы не узнаете своего дядю Шона? – осведомился вице-король. И, не дожидаясь ответа, повернулся к солдату и приказал: – Насадите ее на пику и выставите у северо-западных ворот. Путь весь Дублин знает, что ждет изменника, выступившего против королевы.

Минуту или две Хью ошеломленно смотрел на вымазанную дегтем голову, чувствуя, как в нем медленно закипает ярость. Бешеная гордость О'Нейлов взыграла в нем. Пальцы Хью сжали рукоятку кинжала, но Берк положил руку на плечо молодого человека и предостерегающе покачал головой.

«Я должен был победить Шона в честном поединке, – подумал Хью, – и устроить ему потом похороны, достойные поверженного правителя этих земель. Никто не смел осквернять его останков! У жителей Ольстера долгая память, и англичане еще поплатятся – жестоко поплатятся – за это бессмысленное зверство!»

– Ну? – сказал вице-король.

– Наконец-то мы одержали верх над О'Нейлом, – проговорил сэр Генри, глядя на Хью, – но вас, похоже, это не слишком обрадовало.

Чертыхнувшись в душе, Хью выдавил из себя улыбку:

– Все хорошо, Генри, но я чувствую себя обманутым: меня лишили возможности отомстить.

Вице-король усмехнулся.

– Надеюсь, вы это переживете, – с довольным видом заявил он.

Данганнон, Ольстер, Ирландия

Шон О'Нейл, надежда и опора мятежных обитателей Ольстера, был мертв. Холодные серые облака, мрачные и угрюмые, низко нависали над землей, словно сами небеса оплакивали его кончину.

Кэтрин Деверо О'Нейл, одетая во все черное, опустилась на колени у могилы мужа и попыталась молиться, но мысли постоянно возвращались к земным делам и тревогам. Что теперь с ней будет? Шон ушел, предоставив ей самой заботиться о себе, их четырехлетней дочери и о том ребенке, которого она, Кэтрин, носила под сердцем. Как она сможет сказать детям, что в могиле лежит обезглавленное тело их отца? Или о том, что собственный двоюродный брат предал Шона, положив начало тем событиям, которые закончились его ужасной смертью? С другой стороны, как она может скрыть от них правду? И что им теперь делать? Куда идти? Должна ли она вернуться в Англию, к своим родным, – или остаться в этой варварской стране ради наследника, который через несколько месяцев появится на свет?

– Как же мне поступить? – в отчаянии воскликнула Кэтрин.

– Мама, ты что-то сказала? – спросила Мев. Дочка Кэтрин была миниатюрной копией матери – рыжие волосы, изумрудно-зеленые глаза…

– Я разговариваю с твоим отцом, – ответила Кэтрин.

Малышка огляделась вокруг и снова удивленно посмотрела на мать.

– С отцом? А где он? Я его не вижу! – разочарованно заявила она.

– Это не значит, что его здесь нет, – мягко проговорила Кэтрин. – Ты же не видела сегодня солнца, но оно на небе, ты не можешь увидеть своего брата, но он здесь, у меня в животе.

– Я уже так долго жду, – капризно протянула девочка. – Когда же я его увижу?

– Я же говорила тебе! – с улыбкой отозвалась Кэтрин. – Он будет с нами осенью.

– И отец тоже? – спросила Мев.

– Нет, – ответила Кэтрин. – Твой отец теперь на небесах.

«Хотя едва ли Шон после смерти попал в рай», – подумала женщина, вздохнув. Она тяжело поднялась с колен и, взяв дочь за руку, увела ее с кладбища.

Братья Патрик и Конел О'Доннелы, воины, служившие Шону О'Нейлу, поджидали Кэтрин во дворе.

– Не сомневаюсь, – сказал Конел, – что Терлоу провозгласит себя правителем и наследником О'Нейла и двинется на Данганнон.

– Хью сейчас в Дублине, – заметил Патрик, наблюдая, как Кэтрин и Мев идут по дорожке к дому. – У него больше прав на Тирон, чем у Терлоу.

– Если мы перейдем на его сторону, – задумчиво проговорил Конел, – то нам, возможно, удастся отомстить за смерть Шона.

– А как быть с Кэтрин и Мев? – спросил Патрик, искоса взглянув на брата. – Мы же поклялись защищать их.

– Кейт решила вернуться домой, – откликнулся Конел. – В Данганноне ей придется несладко – особенно когда сюда заявится Терлоу.

– Думаешь, Хью поможет нам отвезти ее в Англию?

– Не знаю, – ответил Конел, – но, пожалуй, стоит попытаться. Ты останешься здесь с Кейт, а я поеду в Дублин.

Издали увидев мужчин, Мев стремительно бросилась к тому, кого любила больше всех.

– Дядя Патрик! – закричала она. Рассмеявшись, Патрик подхватил ее на руки.

– Мой отец теперь на небесах, – сообщила ему Мев. – И еще я увижу своего маленького братика, только забыла когда.

– Правда? – Мев кивнула:

– Так сказала мама.

– Ну, значит, так оно и есть, – улыбнулся Патрик. – А как насчет поцелуя?

Мев звонко чмокнула его в губы.

– А как насчет меня, девушка? – спросил Конел. Наклонившись вперед, Мев прикоснулась губками к его щеке, и Патрик улыбнулся, отметив ту сдержанность, с которой малышка поцеловала его брата.

– Есть срочное дело, которое нам нужно обсудить, – сказал Патрик, обращаясь к Кэтрин.

Забрав у него Мев, Кэтрин поставила девочку на землю и сказала:

– Иди в дом, Мод или Полли дадут тебе попить. – Когда малышка убежала, Кэтрин выжидательно посмотрела на братьев.

– Терлоу возвращается в Данганнон, – сообщил ей Патрик.

– Убейте его! – вскричала Кэтрин. – Я хочу, чтобы он умер.

– Это не так просто, – сказал Конел. – Терлоу будет новым главой клана О'Нейлов.

– А мой ребенок?

– Шон объявил Терлоу своим преемником, и ничего нельзя изменить, пока он жив, – объяснил Патрик. – Клан поддерживает его.

– Терлоу предал Шона, – возразила Кэтрин. – Неужели О'Нейлы пойдут за изменником?

– Да, он вероломный негодяй, но доказать это невозможно, – мрачно проговорил Патрик. – А кроме того, О'Нейлы не могут ждать, когда родится и вырастет сын Шона. Клану нужен вождь, чтобы сдерживать наступление англичан.

– А моим детям что-нибудь угрожает? – спросила женщина.

– Вдова Шона и его дети всегда будут под защитой клана, и даже Терлоу не посмеет вас тронуть, – заверил ее Конел.

– И что мне теперь делать?

– Пока оставайтесь здесь, – посоветовал ей Патрик. – Хотя бы до тех пор, пока мы не поймем, куда ветер дует.

– Я отправлюсь в Дублин, чтобы подготовить ваш отъезд, – сказал ей Конел. – Тогда в случае необходимости вы сможете быстро отплыть в Англию.

– И не делайте ничего такого, что могло бы разозлить Терлоу, – предупредил ее Патрик, глядя вслед удаляющемуся брату.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Кэтрин. Она скорее умерла бы, чем легла в постель с распутным мерзавцем, который однажды уже пытался ее изнасиловать.

– Я имею в виду, – ответил Патрик, – что вам следует оставить вашу очаровательную привычку сводить мужчин с ума.

На губах у Кэтрин впервые за много дней мелькнула улыбка.

– Я попытаюсь, – пообещала женщина, – но это будет нелегко. Что же касается Терлоу, то никакие мои усилия не помогут. Боюсь, мне придется либо уступить ему, либо его разозлить.

– Ничего… Мы что-нибудь придумаем, – промолвил Патрик.

Конел меж тем отправился в путь и через несколько дней сумасшедшей скачки прибыл в Дублин. Здесь Конел узнал, что Хью живет в доме, построенном его дедом, Конном О'Нейлом, первым графом Тирона. В этом особняке старик останавливался, когда дела приводили его в город.

Подъехав прямо к дому О'Нейла, Конел представился экономке, открывшей ему дверь. Пег пригласила его войти и поспешила в библиотеку сообщить о посетителе. Услышав, кто к нему пожаловал, Хью встал с кресла и обошел стол, чтобы встретиться лицом к лицу с одним из самых верных и славных воинов О'Нейла.

– Ну? – вопросительно поднял он бровь, когда Конел молча остановился перед ним.

– Я ваш родственник Конел О'Доннел из Ольстера, – представился гость. – Шон О'Нейл мертв.

– Знаю, – сказал Хью, окидывая оценивающим взглядом могучую фигуру человека, о котором много слышал, но которого никогда прежде не видел. – Трудно было не заметить его голову, торчащую на пике.

Конел опустился на одно колено.

– Я присягаю вам на верность от своего имени и от имени моего брата Патрика, – торжественно произнес он.

– Встань, – промолвил Хью и протянул ему руку. – Твой брат всегда был любимчиком Шона и, насколько я помню, никогда не лез за словом в карман.

– Да уж, он такой! – ухмыльнулся Конел. – Послушаешь его – обхохочешься, если только он не вздумает вышучивать вас. Вот тогда вам станет не до смеха…

– А почему он не приехал сюда и сам не присягнул мне на верность?

– Патрик остался в Данганноне. Охраняет вдову Шона и его дочь, – пояснил Конел. – Мы поклялись Шону, что никому не дадим их в обиду.

Хью тут же вспомнил красавицу-англичанку, у которой ему удалось однажды украсть поцелуй. Маленькая и изящная, с нежным цветом лица без единой веснушки; грива медно-рыжих волос, полыхающих, как солнце на закате; крошечный прямой носик, очаровательная улыбка, поразительные глаза, изумрудная зелень которых могла бы поспорить с лугами Ирландии.

– Как леди себя чувствует? – спросил Хью. Конел пожал плечами.

– Убийство Шона стало для нее ужасным ударом – медленно проговорил он. – Их дочери Мев всего четыре года, и леди Кэтрин вновь ждет ребенка.

– А что слышно о Терлоу?

– Мы полагаем, что он вскоре заявится в Данганнон и провозгласит себя новым вождем клана О'Нейлов. Леди Кэтрин может попасть в беду… Терлоу пытался изнасиловать ее перед битвой при Фарсетморе. Из-за этого Шон с ним и рассорился. Но вернуться домой и объявить своим преемником кого-то другого так и не успел. Мы хотели просить вас помочь доставить леди Кэтрин в Англию.

– Моя экономка проводит тебя в комнату, где ты сможешь отдохнуть, пока я все обдумаю, – уходя от прямого ответа, промолвил Хью, и лицо его вновь стало непроницаемым. – Мы поговорим об этом завтра утром.

После того как Пег увела Конела, Хью налил себе виски и поднес стаканчик к губам. В этот миг раздался стук в дверь и на пороге появился сэр Генри Сидней.

– Вы готовы? – спросил англичанин.

– К чему? – недоуменно нахмурился Хью.

– Нас ждут у лорда Фицджеральда, – напомнил ему сэр Генри.

– Ах, дьявол! Совсем забыл! Пожалуйста, извинитесь за меня! – воскликнул Хью. – Мне только что привезли весьма важное известие. Семейные дела, сэр Генри, семейные дела! – Заметив, с каким любопытством посмотрел на него англичанин, Хью добавил: – Я расскажу вам об этом, когда сам хорошенько все обдумаю и решу, что мне делать.

– Леди Фиона будет весьма разочарована, – проронил сэр Генри. – Она помнит вас по Лондону и хотела бы возобновить прежнее знакомство…

– Ну, она переживет это разочарование, – возразил Хью, – как изволил однажды выразиться вице-король. Передайте Фионе, что я нанесу ей визит сразу, как только освобожусь. Надеюсь, это будет скоро.

Язвительный тон Хью заставил сэра Генри поджать губы. Он что-то сердито проворчал и неодобрительно заметил, направляясь к двери:

– Ну, как знаете, друг мой, как знаете. – Оставшись один, Хью залпом выпил виски и, снова наполнив стаканчик, сел в кресло у камина и погрузился в размышления.

Что же делать с беременной вдовой Шона? – думал он. Бросить на произвол судьбы – и пусть сама разбирается с Терлоу? Или помочь ей уехать в Англию? Ни то ни другое не годится, если она родит сына. Тогда придется навсегда отказаться от притязаний на Тирон.

Хью отхлебнул виски, вновь припомнив фигурку Кэтрин, и тут в голову ему пришла одна интересная мысль. Он даже рассмеялся, поразившись тому, насколько просто оказалось решить все его проблемы.

– Я совершенно точно знаю, что с вами делать, леди Кэтрин, – заявил он, обращаясь к камину, – и вы сами мне поможете!

Потерев в предвкушении руки, Хью вскочил на ноги, прошелся по комнате, а потом плеснул себе еще виски и поднял стаканчик в приветственном жесте. За Кэтрин Деверо О'Нейл и за то, чтобы все сложности в нашей жизни разрешились так же легко и просто!

Глава 2

Не подозревая, что и она, и ее дети уже стали разменной монетой в разгорающейся яростной борьбе двух мужчин за власть, Кэтрин смотрела из окна своей комнаты во двор. Стояло ясное весеннее утро. Могла ли Кэтрин еще месяц назад предположить, что в такой веселый, погожий денек на ней будут вдовьи одежды? А главное – что ей придется встретиться с Терлоу лицом к лицу? «Ну, все-таки я буду с ним не одна», – мысленно успокаивала себя Кэтрин, вновь бросая тревожный взгляд вниз.

По двору взад-вперед нервно расхаживал Патрик – весь как натянутая струна, словно англичанин, оказавшийся в одиночку в Ольстере.

Вчера к вечеру в Данганнон прибыл гонец, а сегодня утром здесь ожидали Терлоу. Патрик предупредил Кэтрин, чтобы она весь день носа не высовывала из своих покоев. Сам же Патрик попытается за это время выяснить, чего хочет Терлоу, и будет говорить с ним от ее имени, ссылаясь на то, что она в тягости и что ей неможется. Но к ужину ей все-таки придется выйти, иначе она рискует навлечь на себя гнев Терлоу.

Кэтрин увидела вдали отряд всадников. Они стремительно приближались…

Охрана Терлоу состояла из воинов самой устрашающей наружности. Громадные, высоченные, широкоплечие, они должны были защищать вождя О'Нейлов от врагов, заслоняя его в бою своими могучими телами. Наемники были облачены в кольчуги, железные шлемы, яркие клетчатые гольфы до колен и кожаные башмаки. Коротко остриженные над бровями, волосы сзади длинными космами падали на плечи. В ножнах покачивались мечи, в руках сверкали боевые топоры.

Патрик поднял голову и, заметив Кэтрин, взмахом руки велел ей отойти от окна. Она поспешно шагнула назад и быстро юркнула в постель.

В комнату пулей влетела служанка Кэтрин, Полли.

– Миледи, – прошептала она, – Терлоу уже у ворот!

– Хорошо, – ответила Кэтрин, – но почему шепотом?..

Экономка Данганнона Мод вошла в комнату, взглянула на свою дочь и приказала:

– Полли, принеси горшок и приготовь для Кэтрин влажные полотенца.

Потом женщина повернулась к Кэтрин и объяснила:

– Вряд ли кто-то соблазнится дамой, которую вот-вот вывернет наизнанку.

И Кэтрин с Мод дружно расхохотались.

Пустив коня шагом, новый вождь О'Нейлов величественно въехал во двор Данганнона и обвел все вокруг внимательным взглядом.

Терлоу был настоящим гигантом – выше шести футов ростом, – но при этом не казался тучным, вся его мускулистая подтянутая фигура говорила о многих годах, проведенных в боях и походах. Уже один внешний вид Терлоу внушал почтение, если не сказать^[1] страх, даже самым отчаянным головорезам. Обладая гладкой кожей и короткой, но буйной белокурой шевелюрой, Терлоу был весьма и весьма привлекательным мужчиной. Когда он улыбался, его лицо принимало обманчиво простодушное мальчишеское выражение.

«Все, что принадлежало Шону, теперь стало моим, – с довольной усмешкой думал Терлоу. – Все, кроме одной медноволосой красотки, но и с этим я скоро разберусь».

Патрик приблизился к Терлоу и опустился на одно колено.

– Отныне вы – мой господин, – торжественно проговорил он, не сводя глаз со стоявшего перед ним мужчины. Патрик надеялся, что бог простит ему мерзкую ложь, которая только что слетела с его уст. Клятвопреступление, конечно, страшный грех, но другого выхода у Патрика не было.

Терлоу изумленно воззрился на Патрика.

– Не так давно ты говорил совсем другое, – сказал новый вождь О'Нейлов, явно наслаждаясь смущением собеседника.

– Я – как старший в роде О'Доннелов – в силу наследных прав являюсь маршалом войск О'Нейлов, а потому обязан хранить верность вождю клана, кем бы этот человек ни был, – с достоинством ответил Патрик. – Присягая вам, я отдаю новому вождю свое сердце, свой меч – и клянусь служить до последнего вздоха.

– Что ж… Я прекрасно понимаю человека, для которого долг – превыше всего, – проговорил Терлоу. – О'Доннелы всегда были храбрыми воинами и преданно служили О'Нейлам. Встань, я не сержусь на тебя.

И Терлоу зашагал к дому. Войдя в холл, гигант огляделся. Он уже не мог скрыть своего нетерпения.

– Приведите Кейт, – приказал Терлоу, направляясь к кабинету.

– Увы, сейчас я не могу этого сделать, – откликнулся Патрик.

Его слова заставили Терлоу резко остановиться. Он повернулся на каблуках, глаза его расширились от удивления и гнева, а правая рука легла на рукоять меча.

– Я не хотел вас обидеть, – торопливо добавил Патрик, не сводя глаз с руки, готовой выхватить меч из ножен. – Но нынче утром миледи стало дурно. Обычное дело… Она ведь в тягости. И просила вам передать, что весьма сожалеет, однако выйдет из своих покоев лишь вечером.

– Я ждал пять лет и больше тянуть не намерен, – взорвался Терлоу и шагнул к лестнице. – Никакие увертки ей теперь не помогут.

Борясь с отчаянным желанием вцепиться ему в глотку, Патрик быстро подошел к нему и мягко тронул его за локоть.

– Не сочтите за дерзость, но, перед тем как вы встретитесь с Кейт, я должен вам кое-что сказать, – проговорил Патрик и, увидев, что Терлоу с любопытством смотрит на него, торопливо продолжил: – Вряд ли вам доставит большое удовольствие свидание с женщиной, которую постоянно рвет. Смею вас заверить, это весьма непривлекательное зрелище, особенно с утра. Или, может, вы хотите подержать перед ней таз?

Терлоу уселся в любимое кресло своего покойного кузена и нетерпеливо взглянул на вошедшего вслед за ним Патрика.

– Ну, что еще? – сердито спросил гигант.

– Я хотел бы знать, как вы намерены поступить с Кейт, – сказал О'Доннел, уверенный, что ему недолго осталось ходить по земле.

– Ты осмеливаешься задавать вопросы О'Нейлу? – недоверчиво глядя на него, прорычал Терлоу.

– Я хотел бы убедиться, что ей ничего не грозит.

– О, меня она может не бояться, – ответил Терлоу, а потом почти весело добавил: – Дело в том, что я решил жениться на ней.

Слова Терлоу не слишком удивили Патрика. Немного помолчав, он спросил:

– Можно мне дать вам совет?

– Ты собираешься учить меня, как обращаться с женщинами? – вскричал Терлоу, подумав, что это явно не самая удачная шутка знаменитого острослова Патрика.

– Нет, ничего такого я делать не собираюсь, – ответил Патрик, с трудом выдавив из себя смешок. – После смерти Шона мне пришлось очень долго утешать Кэтрин… И я мог бы подсказать вам, как завоевать ее сердце, – если, конечно, вы хотите, чтобы она вышла за вас замуж по доброй воле.

– Конечно, хочу, – мрачно кивнул Терлоу. – Но даже если она заартачится, я все равно заполучу ее!

– Она постоянно думает о том, что носит ребенка, отец которого лежит вон там, на кладбище… И от этих грустных мыслей день и ночь льет слезы, – солгал Патрик. – Не торопите ее, будьте ласковы и терпеливы – и вы добьетесь ее любви.

– Некогда мне ее обхаживать! – резко проговорил рассерженный Терлоу. Как и все О'Нейлы, он привык сразу получать все, что пожелает.

– Если вы хотите добиться ее расположения, то дайте ей время, – посоветовал Патрик. – У Кейт золотое сердце, и на добро она всегда отвечает добром.

Терлоу внимательно посмотрел на Патрика и глубоко задумался.

– Ладно. Я, пожалуй, подожду пару дней, – наконец проворчал он.

– Кейт доверяет мне, – продолжал Патрик. – Чем больше времени вы мне дадите, тем дольше я смогу нашептывать ей на ушко ваше имя и расписывать ваши многочисленные достоинства.

– Что ж, ладно… Будь по-твоему, – нехотя согласился Терлоу. – Но помни: я не собираюсь ждать вечно.

Кэтрин вышла из своих покоев лишь перед самым ужином. Как и подобает безутешной вдове, она была в черном платье со строгим высоким воротником. Этот мрачный наряд немного оживляли лишь рюши из белых кружев. Платье подчеркивало болезненную бледность Кэтрин, и женщина казалась измученной и изможденной. Волосы ее были убраны назад, перетянуты шнурком и уложены строгим узлом на затылке. Темные круги под глазами говорили о долгой череде бессонных ночей… На Кэтрин не было никаких драгоценностей, кроме обручального кольца, но это не умаляло ее красоты, а только подчеркивало хрупкость и ранимость.

Кэтрин медленно спустилась по лестнице. Колени у нее дрожали, руки тряслись от страха, но лицо оставалось спокойным. Борясь с тревожными предчувствиями, она немного постояла внизу, но потом собралась с духом, гордо расправила плечи и решительно направилась в кабинет.

– Войдите, – откликнулся Терлоу, когда она постучала в дверь.

Услышав его голос, Кэтрин невольно вздрогнула, но, собравшись с духом, решительно открыла дверь. Со стаканом виски в руке, Терлоу развалился в кресле, задрав на стол ноги в грубых башмаках. От этого зрелища Кэтрин стало дурно, и ей пришлось схватиться за дверь, чтобы не упасть.

Терлоу вскочил и бросился к ней; осторожно поддерживая за талию, он подвел ее к креслу, усадил, а сам опустился перед нею на одно колено. Его огромные ручищи накрыли ее хрупкие пальчики и нежно сжали.

– Я искренне оплакиваю Шона, – пророкотал он. – И очень сожалею, что недостойно вел себя прежде… Ну, когда я…

«Пытался изнасиловать меня», – подумала Кэтрин.

– … не смог совладать со своими чувствами, – закончил он.

Кэтрин кивнула, лицо ее оставалось печальным, в то время как в душе она вся кипела.

Грязная свинья! Если бы он сражался на стороне Шона, то битва при Фарсетморе закончилась бы по-другому и Шону вместе с Макдоннелами не пришлось искать убежища в замке Данлюс. Этот негодяй так же виновен в его смерти, как и его убийца.

Боясь, что глаза могут выдать ее мысли, Кэтрин потупилась – и увидела у Терлоу за поясом кинжал. С трудом подавив страстное желание выхватить его и всадить Терлоу в грудь по самую рукоятку, женщина со вздохом отвернулась.

– Как глава клана, – продолжал Терлоу, похлопывая ее по руке, – я клянусь всеми святыми, что буду беречь и защищать вас и детей Шона.

– Защищать, – эхом откликнулась она. – Но от кого? У нас нет врагов, и нам некого бояться…

– О, чтобы стать графом Тирона, Хью О'Нейл пойдет на все! – заявил Терлоу. – И если на пути у него окажутся дети Шона, он не остановится перед убийством, а ваша королева все ему простит. Ведь О'Нейл – ее любимец! Но не пугайтесь! Вам не о чем беспокоиться. Я сам позабочусь о вашей безопасности. – «А кто защитит нас от тебя?» – подумала Кэтрин, вслух же сказала:

– Я не сомневаюсь: что бы ни случилось, мы всегда сможем положиться на вас.

Ободренный ее словами, Терлоу заглянул в ее прекрасные глаза – и был заворожен сиянием этих дивных изумрудов. Ему страстно захотелось схватить женщину, сдавить в объятиях, крепко прижать к груди и овладеть ею прямо здесь, но, помня совет Патрика, он сдержался, едва не застонав от самой сладкой муки на свете.

– Так мы идем ужинать? – осведомилась Кэтрин, и этот простой вопрос рассеял колдовские чары ее взгляда.

Вскоре белокурый гигант и рыжеволосая красавица вошли в большой зал. Здесь уже было полно народа. Кэтрин села рядом с Терлоу и окинула взглядом стол, на котором стояли хлеб, масло и мед. Чувствуя, что не сможет проглотить ни крошки, женщина посмотрела на Терлоу, который с улыбкой наполнял вином ее кубок. Кэтрин заставила себя улыбнуться в ответ, подняла кубок и сделала маленький глоток.

В этот миг вошла Мод, таща котел ячменной похлебки, заправленной кусочками вареной свинины.

– Мой мальчик, ты, как всегда, выглядишь отлично, – весело сказала Мод, беззастенчиво окидывая Терлоу оценивающим взглядом.

– А чувствую себя и того лучше, – хвастливо заявил гигант.

– Правда? – лукаво усмехнулась Мод. – Стоило бы проверить!

– Ох, Мод! Был бы я чуть постарше – не миновать тебе беды!

– Нет, милый! Это тебе беды не миновать бы! – парировала Мод. – Да знаешь ли ты, что, когда я в молодости исповедовалась, священники, бедняги, от ужаса лишались дара речи!

Терлоу от души рассмеялся, и хохот его громовыми раскатами разнесся по всему залу.

Прислонившись к стене у двери, Патрик смотрел на стол, уставленный яствами, и молил бога, чтобы Кэтрин не потеряла самообладания. Господи! Ведь она – всего лишь слабая женщина, и в любую минуту выдержка может изменить ей! С огорчением заметил Патрик и то, что Кэтрин ничего не ест. Когда Терлоу указал на ее тарелку и что-то сказал ей на ухо, у Патрика упало сердце. Видимо, Терлоу разъярился и сейчас прикончит их всех! Патрик схватился за кинжал, однако ничего страшного не случилось. В полном изумлении О'Доннел смотрел, как Кэтрин встает и идет к выходу из зала, а Терлоу сочувственно качает головой.

– Мне опять неможется, – прошептала Кэтрин, проходя мимо Патрика, и выскользнула из зала.

Итак, сегодня ей удалось обмануть Терлоу. Облегченно вздохнув, Патрик снова прислонился к стене и закрыл глаза. Но завтра все начнется сначала, и так будет продолжаться до тех пор, пока он не сможет увезти Кэтрин из Данганнона.

– Ты дал мне хороший совет, – прогремел у него над ухом голос Терлоу.

Патрик вздрогнул и широко раскрыл глаза.

– Однако обхаживать леди – дело нелегкое! Я совершенно измотан, – пожаловался Терлоу. И тихо спросил: – Не знаешь ли ты тут бабенки посговорчивее?

Патрик улыбнулся.

– Вы могли бы зайти к Мауре, – подсказал он.

– А кто она такая?

– Да вы, наверное, ее помните. Любовница Шона, живет здесь в деревне.

– Побольше бы мне таких слуг, как ты! – воскликнул Терлоу. Мысль о том, что он сможет заполучить не только жену, но и любовницу Шона, привела гиганта в полный восторг. – Я не забуду твоего усердия!

– О, в этом я не сомневаюсь, – с усмешкой ответил Патрик.

После того как Терлоу удалился, Патрик незаметно вышел из зала и поднялся наверх. Не потрудившись постучать, он проскользнул в спальню Кэтрин – и остолбенел. То, что он увидел, заставило его замереть от восхищения.

Кэтрин сидела в большой бадье перед камином, и Полли терла красавице спину. Услышав шум, обе женщины обернулись. Став пунцовой от смущения, Кэтрин охнула и до подбородка погрузилась в воду, а Полли бросила на Патрика укоризненный взгляд.

Патрик опустился в ближайшее кресло.

– Мне очень жаль, что я помешал вашему купанию, – извинился он, однако в его улыбке не было ни тени раскаяния, – но нам нужно поговорить, пока Терлоу занят другими делами.

– Это какими же? – полюбопытствовала Кэтрин.

– Он отправился с визитом к Мауре.

– Говорила я, что даже от нее может быть польза, – пробормотала Полли.

– Терлоу собирается жениться на вас, – сообщил Патрик.

– Жениться? – воскликнула Кэтрин. – Но я не хочу выходить за него замуж, и он не сможет меня заставить!

– Совершенно верно, – ответил Патрик, – но он может сделать так, что вы сами захотите обвенчаться с ним.

Поняв, на что он намекает, Кэтрин побледнела.

– Я посоветовал ему не торопить вас, – продолжал О'Доннел. – Но вы же понимаете, Кейт, что долго он ждать не станет. Так вы уезжаете или остаетесь?

– Уезжаю, – не колеблясь, ответила женщина. – Есть какие-нибудь вести от Конела?

– Пока нет. – Патрик посмотрел на Полли. – А ты с нами, девочка?

– С вами, – решительно кивнула та.

– В письмах в Англию – ни слова о вашем скором приезде! – предупредил Патрик. – И не злите Терлоу. Мы затеяли опасную игру, и нам остается положиться лишь на господа бога. Только он сможет защитить нас и не дать врагам разгадать наши замыслы.

Патрик встал и пошел к двери, но потом остановился и оглянулся, весело сверкнув глазами.

– И позвольте мне еще добавить, Кейт, – поддразнил он ее, – что у вас чертовски соблазнительная… э… спина.

И он выскочил из комнаты прежде, чем большое мокрое полотенце ударилось в дверь.

Почти неделю Кэтрин удавалось избегать Терлоу. Правда, каждый вечер она ужинала с ним в большом зале, но потом рано уходила спать. Дни Терлоу проводил с воинами О'Нейла, а ночи – с Маурой.

Каждое утро Кэтрин ходила на кладбище. Она считала, что ее долг – ухаживать за могилой Шона и молиться о спасении его души. И пусть раньше у Кэтрин были все основания презирать его, теперь это не имело никакого значения. Она опускалась на колени, осыпала могилу свежими цветами, принесенными из сада, и просила господа ниспослать грешной душе Шона вечный покой.

– Могли ли мы знать много лет назад, сколь пророческими окажутся твои слова, – сказала вслух Кэтрин как-то утром, не подозревая, что ее могут услышать.

И вдруг за спиной у нее раздались тяжелые мужские шаги. Пораженная, Кэтрин резко обернулась и выставила вперед руки, пытаясь защититься от неведомой опасности.

– Я не хотел вас напугать, – извинился Терлоу, склоняясь над нею.

От страха и волнения Кэтрин не могла произнести ни слова и лишь кивнула в ответ. Она прижала руку к своей пышной груди, стараясь успокоить отчаянно колотившееся сердце.

– О каких это пророческих словах вы говорили? – спросил Терлоу.

– В день нашей свадьбы, – сказала Кэтрин, с трудом переводя дыхание, – Шон попросил меня каждое утро приносить цветы на его могилу. Это была шутка.

– Или предчувствие. – Терлоу протянул ей руку: – Пойдемте отсюда, я хотел бы поговорить с вами.

Он помог ей встать, и они вместе вернулись в дом.

– Вчера ночью прибыл гонец, – сообщил Терлоу, оказавшись с Кэтрин в кабинете. – Хью О'Нейл и его люди никак не перестанут досаждать мне. Завтра утром мне придется уехать недели на две.

Сердце Кэтрин возликовало, но лицо осталось бесстрастным.

– А что случилось? – спросила она.

– О, ничего страшного. Поверьте, вам не о чем беспокоиться, – ответил Терлоу. – Здесь останется Патрик. Он будет беречь вас как зеницу ока. А когда я вернусь в Данганнон… – Гигант чуть помедлил, но потом собрался с духом и решительно заявил: – Я очень нежно отношусь к Мев и к вам, а потому думаю, что нам надо пожениться. Я уверен, что Шон одобрил бы мое решение.

Кэтрин, хоть и знала о замыслах Терлоу, все же была поражена. Итак, он действительно собирается осуществить свое гнусное намерение! Сначала этот негодяй предал ее мужа, потом уложил в постель его любовницу, а теперь надеется, нет – твердо намерен – жениться на его вдове! Сгорая от желания перерезать Терлоу горло, Кэтрин опустила глаза и постаралась скрыть охвативший ее гнев.

– Я не могу сейчас выйти за вас замуж, – сказала она и украдкой взглянула на гиганта.

У Терлоу появился в глазах опасный блеск.

– Однако, – быстро поправилась Кэтрин, – я вам не отказываю… Просто все это так неожиданно… Я в полной растерянности…

Она закрыла лицо руками и расплакалась. Стараясь успокоить ее, Терлоу опустился перед нею на колени и нежно погладил по руке.

– Шон ушел так недавно, – прошептала Кэтрин. – Сейчас я могу думать только об одном: как мне произвести на свет здорового ребенка. Поймете ли вы смятенное женское сердце?

– Конечно! – Терлоу был искренне растроган и даже забыл о своем желании немедленно уложить красавицу в постель; теперь ему хотелось оборонять и утешить Кэтрин. – Господь создал женщин хрупкими и слабыми, – сказал он. – Вполне естественно, что вы сейчас взволнованы. Подумайте над моими словами. Новое супружество быстро исцелит ваше исстрадавшееся сердце.

«Скорее его исцелит твоя смерть!» – подумала Кэтрин, но вслух произнесла со слабой улыбкой:

– Я обещаю вам подумать над вашим предложением. – Ободренная тем, что Терлоу не разъярился, Кэтрин целомудренно поцеловала его в щеку и прошептала:

– Мне будет вас недоставать.

Терлоу пылко прижал ее к груди, но, не рискуя испугать женщину, на большее не отважился.

Был первый день июня – веселый, ясный, теплый. Патрик и Кэтрин стояли рядом во дворе и ждали Терлоу, чтобы попрощаться. Когда гигант вышел из дома и поспешил к Кэтрин, она протянул ему руку и заставила себя тепло ему улыбнуться.

– Нам будет вас недоставать, особенно Мев… Она уже успела к вам привязаться, – залепетала Кэтрин, опасаясь, что он начнет ее целовать. – Но я уже придумала, как отвлечь ее от грустных мыслей.

– А она грустит? Почему? – удивился Терлоу.

– Ну как же… Сначала она потеряла отца, а теперь – вы уезжаете…

– Но я же вернусь, – напомнил он. Кэтрин улыбнулась.

– Для малышки две недели и вечность – почти одно и то же.

– И как же вы будете ее развлекать? – полюбопытствовал Терлоу.

– Мы устроим пикник!

– Но бродить поокрестностям опасно, – предупредил он.

– Мы не поедем далеко, – постаралась успокоить его Кэтрин, опасаясь, что Терлоу решит остаться в Данганноне. – И с нами будут Патрик и Полли.

Кивнув в знак согласия, Терлоу притянул Кэтрин к себе. Его губы скользнули по ее губам и прижались к ее щеке.

– Надеюсь, что мать Мев тоже будет обо мне скучать, – прошептал он ей на ухо.

Притворившись смущенной, Кэтрин отвернулась, а Терлоу удовлетворенно улыбнулся, заметив, как вспыхнули ее щеки. Выпустив ее из объятий, он вскочил на коня и выехал из ворот. Отряд воинов двинулся за своим предводителем.

– Неплохо придумано, – одобрительно пробормотал Патрик, а потом с величайшим облегчением рассмеялся: – Совсем неплохо придумано, Кейт.

– Я сегодня уже умывалась, – пожаловалась Кэтрин, вытирая рукавом рот. – А теперь мне снова придется скрести себя, оттирая следы его мерзких губ!

Рассмеявшись, Патрик предложил ей руку и повел в дом.

Чуть позже Кейт, Патрик и Полли с малышкой Мев отправились на прогулку. Поместье осталось далеко позади, а они все продолжали идти неспешным шагом, пока Мев не устала. Тогда Патрик подхватил ее на руки и посадил к себе на плечи. Кэтрин заметила ему, что они далеко ушли от Данганнона, но Патрик успокоил ее, пообещав показать прелестное местечко для пикника. Они прошли еще немного и за поворотом дороги увидели карету. Возле нее стояли двое мужчин.

– Конел! – закричала Кэтрин и бросилась к брату Патрика.

Обрадованный тем, что вдова Шона жива и здорова, Конел крепко обнял ее, а потом представил ей другого мужчину, по имени Дик, и распахнул дверцу кареты. Полли забралась внутрь и взяла у Патрика Мев.

– Поехали, – сказал Патрик, поворачиваясь к Кэтрин.

– Ничего не понимаю, – пробормотала женщина, совершенно сбитая с толку.

– Мы отправляемся в Англию, – пояснил Конел.

– Но я не могу вот так взять и уехать, – запротестовала Кэтрин. – Я же ничего не взяла с собой! А как же мои платья?

– Если мы станем укладывать вещи, то через час уже вся округа будет знать, что вы собираетесь бежать! – резко проговорил Патрик. – А еще через два часа об этом узнает Терлоу, и это погубит нас всех! Садитесь в карету! Быстро!

Кэтрин вздохнула и подчинилась.

Глава 3

Тихой беззвездной ночью Хью О'Нейл вышел во двор и окунулся в теплый прозрачный туман. Из ночной мглы появилась карета и свернула к дому. Когда она остановилась, Хью шагнул к ней и открыл дверцу.

– Патрик О'Доннел? – спросил он.

– Он самый.

Хью оглядел остальных пассажиров кареты, и его внимание привлекла одна из женщин, безвольно откинувшаяся на спинку сиденья.

– Она больна? – встревоженно нахмурился он.

– Мы дали ей сонного зелья, – ответил Патрик. – Она думает, что мы отплываем в Барнстейбл-Бей, и я пока не стал говорить ей, что все будет немного по-другому.

Взгляд Хью упал на Мев, которая спала на руках у Полли.

– А девочка?

– Просто устала. За эти дни на ее долю выпало слишком много приключений.

– Я возьму леди Кэтрин, – сказал Хью, – а ты неси девочку.

Хью подхватил Кэтрин на руки и зашагал к дверям. Почувствовав сквозь сон тепло его тела, Кэтрин уютно устроилась у него на груди. И было в этом неосознанном жесте столько нежного доверия, что потрясенный Хью на миг остановился и посмотрел на прелестное лицо, которое годами грезилось ему по ночам.

Войдя в дом и взбежав по лестнице, он направился в одну из спален, окна которой выходили в тенистый сад, и осторожно положил женщину на кровать. Шедшая за ними следом Пег шепотом велела Патрику и Полли отнести Мев в соседнюю комнату.

«Она ангельски красива, – подумал Хью, склоняясь над Кэтрин, чтобы получше рассмотреть ее дивное лицо. – Надеюсь, что и кротка она тоже как ангел». Безотчетным движением он протянул руку и отвел локон рыжих волос, упавший ей на щеку.

Зеленые глаза распахнулись, и Кэтрин изумленно посмотрела на красивое мужское лицо, возникшее, словно видение, прямо перед ней. Потом глаза ее снова закрылись, и она погрузилась в тяжелый сон.

«Как могло это прелестное создание любить моего дядю? – удивленно подумал Хью, и незнакомое, жгучее чувство ревности царапнуло его сердце. – И вообще, как она могла выносить дурной нрав Шона, известный всей Ирландии?»

Кэтрин всхлипнула во сне, словно ее мучили ночные кошмары. Одинокая слезинка скатилась у нее по щеке.

– Спи спокойно, – прошептал Хью, осторожно смахнув слезинку кончиками пальцев. Казалось, его низкий голос успокоил молодую женщину. Хью повернулся, чтобы уйти, и, к большому своему конфузу, обнаружил, что все остальные стоят в дверях и с любопытством и удивлением смотрят на него.

Кэтрин проснулась около полудня. Еще не совсем придя в себя, она медленно обвела взглядом комнату, роскошное убранство которой не могло остаться незамеченным.

«Довольно богатая обстановка для английского постоялого двора», – подумала Кэтрин; однако, как ни старалась, не могла вспомнить, каким образом здесь очутилась.

Несмотря на слабость и тошноту, Кэтрин села в постели. Взглянув на свою ночную рубашку, женщина удивленно нахмурилась: почему на ней чужая одежда? Кому она принадлежит? И почему она, Кейт, не может вспомнить, как они прибыли сюда? Может быть, она потеряла сознание?

Приоткрыв дверь, в спальню заглянула Полли. Увидев, что Кэтрин проснулась, служанка поманила кого-то стоявшего в коридоре. В комнату вошел Патрик. Он остановился у изножья кровати, и Кэтрин зарделась от смущения.

– Кейт… – Патрик замялся. Ему страшно не хотелось начинать этот разговор. Кэтрин же, склонив голову набок, выжидающе смотрела на своего верного друга.

В этот миг незаметно появился Хью. Он остановился в дверях, наблюдая за сценой, которая разыгрывалась в комнате. Его быстрый взгляд скользнул по лицу ничего не понимающей женщины и отметил ее смущение. Кэтрин тряхнула головой, словно стараясь разогнать туман, окутывающий ее мысли, и великолепная грива рыжих волос рассыпалась по ее хрупким плечам, прикрыв их сверкающим огненным плащом. Восхищенный этой картиной, Хью замер на пороге.

– Кейт, – снова начал Патрик и покосился на дверь. Проследив за его взглядом, Кэтрин изумленно вздохнула.

– Доброе утро, – радушно сказал Хью.

– Вы-ы-ы! – Кэтрин торопливо натянула одеяло до самого подбородка.

– Хью О'Нейл к вашим услугам. – Он поклонился ей с подчеркнутой галантностью. – Мне льстит, что вы меня помните.

– Где я? – спросила Кэтрин, поворачиваясь к Патрику.

– В Дублине, – ответил он, в душе проклиная нетерпеливость Хью.

– Ты предал меня! – закричала Кэтрин. – Ты – подлый, презренный!.. – Ее трясло от гнева. Забыв, что на ней лишь ночная рубашка, Кэтрин выскочила из постели и бросилась на них, как дикая кошка.

– Это самое безопасное место для вас с Мев, – попытался объяснить ей Патрик. – Хью…

– Искать спасения в логове льва? – оборвала его Кэтрин. – Ты – болван! Этот О'Нейл хочет смерти моих детей!

Резко повернувшись к Полли, Кэтрин приказала:

– Принеси Мев. Мы уезжаем.

Восхищенный решительностью и отвагой своей гостьи, Хью мягко рассмеялся и жестом повелел Полли оставаться на месте.

Когда Кэтрин снова взглянула на него, его смех превратился в оглушительный хохот.

Кэтрин, собираясь прекратить это издевательство, схватила с ночного столика бронзовый подсвечник и, зажав его в руке, двинулась на своего тюремщика.

– Если вы попытаетесь остановить меня, – пригрозила она, – я убью вас.

Громкий хохот смолк. Хью, не шевелясь, ждал, когда женщина набросится на него. Его глаза внимательно следили за каждым ее движением.

– Отойдите в сторону! – выкрикнула Кэтрин, испуганная тем, что он вовсе не собирается отступать.

Она подняла было подсвечник, чтобы нанести удар, но Хью крепко схватил ее за руку. Они стояли теперь лицом к лицу. Их взгляды скрестились.

– Если бы я хотел убить вас, – сказал Хью, – то, поверьте мне, мадам, вы давно были бы мертвы.

Увидев, что лицо Кэтрин вдруг позеленело, перестав отличаться цветом от ее глаз, Хью отшвырнул подсвечник прочь, подхватил ее на руки и побежал к кровати. В следующий миг содержимое желудка Кэтрин перекочевало в ночной горшок. Пошатываясь от слабости, она привалилась к плечу Хью.

– Сейчас вам станет легче, – заверил он ее. – Желудок изверг остатки сонного зелья.

Хью помог ей лечь в постель и вышел, жестом приказав Патрику следовать за собой.

– Я хочу видеть свою дочь, – потребовала Кэтрин, пытаясь приподняться на локте.

– С Мев все в порядке, – успокаивающе прошептала Полли, стараясь укрыть свою госпожу одеялом.

– Ты все знала, – осуждающе проворчала Кэтрин.

– А вы предпочти бы остаться с Терлоу? – с вызовом парировала девушка. – Хью хотя бы не причастен к смерти Шона.

– Ох, уходи. – Кэтрин сердито отвернулась и почти тут же заснула.

Полли облегченно вздохнула. Самое худшее осталось позади. Буря миновала. Если бы только знать, что, привезя Кэтрин в Дублин, они не совершили роковой ошибки!

На следующее утро Полли отдернула занавески, и комнату залили потоки солнечного света. Застонав, Кэтрин попыталась поглубже забраться под одеяло.

– Пора вам восстать из мертвых, – громко объявила Полли.

– Почему ты такая безжалостная? – Кэтрин медленно приподнялась в постели. В этот миг раздался стук в дверь, но, прежде чем женщина успела ответить, дверь распахнулась. В комнату вбежала Мев, прыгнула на постель и крепко обняла мать. Увидев сияющее личико дочери, Кейт сразу повеселела.

– Мне здесь нравится, – заявила Мев. – Дядя Хью – очень милый, он совсем не похож на дядю Терлоу.

– Дядя Хью? – эхом откликнулась Кэтрин, отводя золотисто-рыжий локон с личика малышки. Потом заставила себя улыбнуться и сказала: – Моя дорогая, я очень рада, что тебе здесь хорошо.

– Дядя Хью сказал, что меня назвали в честь великой ирландской королевы, – защебетала девочка. Ее зеленые глаза сверкали от возбуждения. – Когда-нибудь и я буду королевой Ирландии. Дядя Хью мне обещал!

– Это прекрасно! – Кейт крепко обняла дочку. – Я уверена, что ты станешь величайшей королевой на свете и будешь куда лучше Елизаветы Тюдор.

– Елизаветы Тюдор? А кто это? – наивно спросила девочка.

Услышав смех, мать с дочерью обернулись. Скрестив руки на груди и привалившись плечом, на двух рыжеволосых красавиц весело смотрел Хью.

– Доброе утро, – поздоровался он с Кэтрин. – Как вы себя чувствуете? Вам уже лучше?

Не зная, что делать, Кейт растерянно глядела на него. Надо ли ей опасаться этого человека? Что он замышляет? Если ничего дурного – то зачем их похитил?

«А он неплохо сложен, – подумала она, бессознательно окидывая мужчину оценивающим взглядом. – Очаровательная улыбка… А когда смеется, в глазах у него вспыхивают теплые огоньки…»

– Мама, скажи «доброе утро», иначе дядя Хью решит, что ты не леди, – громким шепотом проговорила Мев.

– Доброе утро. – Кэтрин покраснела, поняв, куда завели ее непрошеные мысли. – Благодарю вас, мне значительно лучше.

Не дожидаясь приглашения, Хью шагнул в комнату и неторопливо подошел к изножью кровати.

– Да, дядя Хью, прошу вас, входите, – не скрывая раздражения, медленно проговорила Кэтрин.

– Пойдем, Мев, – засуетилась Полли. – Скажем, чтобы твоей матушке принесли завтрак и согрели воду для купания.

Хью посмотрел на Кэтрин, и улыбка застыла у него на губах. Большая ночная рубашка Пег соскользнула с плеча Кейт, и это обнаженное плечо показалось ему невероятно, просто неправдоподобно соблазнительным.

«Что, черт возьми, происходит? – спросил он сам себя, чувствуя, как напряглись его чресла. – Множество хорошеньких девиц пыталось забраться ко мне в постель, но у них ничего не вышло, потому что я их отверг. А сейчас веду себя как юнец, который не может справиться со своими взбесившимися желаниями».

Хью нахмурился и отвел глаза, но взгляд его тут же вернулся к белоснежному плечу. Хью ничего не мог с собой поделать!

Господи Иисусе! Да она соблазнительна, как первородный грех!

Заметив, куда направлен взгляд Хью, Кэтрин зарделась от смущения и торопливо натянула на плечо рубашку.

– Нам нужно о многом поговорить, но сейчас я вынужден уйти, и меня почти весь день не будет дома, – сказал он.

«Интересно, а грудь у нее тоже порозовела? – подумал он, любуясь ее нежным румянцем. – А бедра? А…»

Он откашлялся, решительно выбросив из головы эти опасные мысли, и спросил:

– Вы отужинаете со мной?

– Как вам будет угодно, – потупившись, ответила Кэтрин. Она надеялась, что через час-другой ее уже не будет в Дублине, но сообщать это Хью не собиралась.

– Тогда до вечера. – Решив, что она уже не так злится на него, Хью собрался было уходить, но у двери остановился и сказал: – Вы можете свободно разгуливать по всему дому, но не делайте глупостей. За вами будут присматривать. – И он вышел из комнаты.

Кэтрин откинулась на подушки и мрачно уставилась на дверь.

«Что он хочет обсудить со мной? – думала она. – Едва ли он намерен помочь мне уехать в Англию! А тут, значит, за мной будут присматривать? Самонадеянный нахал!»

Вечером Кэтрин стояла на верхней площадке лестницы, в отчаянии оглядывая свой невзрачный наряд. С тяжким вздохом женщина попыталась разгладить складки на своей юбке, той самой, которую надела в день побега из Данганнона. Юбка была почти новой и довольно изящной, но в дороге она страшно помялась, а полотняная блузка вообще напоминала рубаху простой крестьянки.

«Я ведь одевалась для прогулки по лесу, – уныло думала Кэтрин. – А теперь – что ж… Ничего не поделаешь!»

Она расправила плечи и, еще не зная, что предстоящий разговор перевернет всю ее жизнь, начала спускаться по лестнице.

О чем О'Нейл хочет говорить с ней? – в сотый раз думала она. Неужели он надеется, что она позволит ему лишить ее детей того, что принадлежит им по праву рождения? О нет, она не собиралась ничего уступать! С другой стороны, Кейт не могла не признать, что до сих пор Хью вел себя как человек порядочный и благородный. Может быть, растроганный ангельской кротостью беззащитной вдовы, он отпустит ее с дочерью в Англию?

На нижней ступеньке лестницы Кейт на миг остановилась и осмотрела пустынный холл. Вдруг неизвестно откуда появилась Пег и, окинув красавицу внимательным взглядом, повела ее в гостиную.

Когда дверь открылась, Хью с улыбкой обернулся. На нем были темно-коричневые панталоны, белая рубашка и короткая куртка. Наряд простой, но весьма элегантный. Его карие глаза сверкали, а усыпанное веснушками лицо излучало силу и здоровье.

Стараясь не встречаться с ним взглядом, Кейт отвернулась, осматриваясь по сторонам. Можно было безошибочно сказать, что эта комната принадлежит одинокому мужчине. На окнах – тяжелые занавески, на стенах – дорогие гобелены с изображением охотничьих сцен. В камине горел веселый огонь, защищая хозяина и гостью от вечерней прохлады.

Хью чувствовал себя среди всей этой роскоши как рыба в воде, что не ускользнуло от внимательных глаз Кэтрин.

Мужчина пересек комнату, предложил ей руку и проводил к столу.

– Миледи, вы выглядите уже гораздо лучше, – с улыбкой произнес он.

– Прошу простить меня за мой наряд, – проговорила Кэтрин и снова мучительно покраснела. Рядом с Хью она чувствовала себя оборванкой. – Я… мы столь спешно покинула Данганнон, что…

– Этой беде легко помочь! – перебил ее Хью, небрежно махнув рукой. – Утром я позабочусь об этом.

– Нет! – вскричала Кэтрин. – Вы не должны этого делать.

– Но я настаиваю. – Он был настолько мил, что это приводило ее в ярость.

Она хотела уже объяснить ему, насколько неуместно его предложение, но тут появилась Пег с ужином. Экономка подала им фаршированную жареную куропатку, зелень в масле и уксусе, тушеный лук и вино.

Кэтрин решила, что ей легче будет добиться своего, когда Хью насытится и разомлеет от еды и вина. Поэтому, отдавая должное прекрасному ужину, она медленно ела и украдкой поглядывала на Хью, который, казалось, ни на миг не сводил с нее глаз.

– Так что же вы хотели обсудить со мной? – спросила наконец Кэтрин, прерывая молчание.

– Не стоит смешивать дела и удовольствия, – небрежно заметил Хью с насмешливой улыбкой. – Миледи, вам нужно научиться быть более терпеливой.

«Как он смеет поучать меня!» – возмущенно подумала Кэтрин. Гнев вспыхнул в ее душе, словно пламя, разбуженное порывом ветра. Но, не осмеливаясь поставить наглеца на место, она промолчала.

– После ужина у нас будет достаточно времени для деловой беседы, – добавил он. Поднося к губам свой бокал, Хью заметил мятежный блеск в ее глазах, но понадеялся на ее благоразумие.

– Я постараюсь исправиться, милорд, – мягко ответила Кейт, вспоминая, что решила покорить своего тюремщика ангельской кротостью.

Хью допил вино. Бешеный взгляд Кейт резко контрастировал с ее сладкой улыбкой. Хью поразился железному самообладанию этой женщины и понял, что недооценил ее. Подумав, что если она немного расслабится, то выслушает его более благосклонно, он наполнил вином ее бокал.

– Мне сказали, что сегодня вы осматривали мои конюшни, – дружелюбно заметил Хью. – Миледи, мне бы не хотелось, чтобы вы наделали глупостей. Конокрадство карается в Ирландии смертью.

Кэтрин отпила глоток из своего бокала.

– Не думала, что, одолжив у вас лошадь, я заслужила смерть, – возразила она. – Кроме того, вы сами сказали, что не стоит смешивать дела и удовольствия.

Губы Хью дрогнули.

– Миледи, я постараюсь исправиться, – улыбнулся он, повторив ее фразу. – Пожалуйста, называйте меня Хью, так меня зовут все мои друзья. А вас?

– Меня, милорд? – холодно переспросила Кэтрин.

– Как вас зовут ваши друзья?

– Леди Кэтрин.

Хью удивленно приподнял брови.

– Расскажите мне, пожалуйста, о себе… Кейт, – попросил он.

– Леди Кэтрин. Запомните, – ледяным тоном поправила его Кейт.

Губы Хью снова дрогнули.

– Леди Кэтрин, расскажите мне о вашей жизни в Англии и о вашей семье.

– Ничего особенного рассказать вам не могу, – ответила Кэтрин. – Со времен Тюдора, деда королевы, семья Деверо живет в замке Базилдон. В награду за свою службу и преданность Тюдору мой прапрадед получил в жены мою прапрабабушку, владелицу этого замка. Когда мой отец пребывал во Франции по поручению старого короля Генриха, он встретил там мою мать и женился на ней в Париже. – Забывшись, Кэтрин улыбнулась и добавила: – Они поженились, не испросив позволения у короля.

Хью тоже улыбнулся.

– Похоже, ваш отец был смелым человеком, – проговорил он.

Кэтрин кивнула.

– К счастью, король Генрих хорошо относился к нему и скоро простил своего любимца. Государь никогда не забывал об их родстве… А когда отец умер, нас стала опекать королева.

– Вас? – вскинул брови Хью.

– Моего брата, сестер и меня, – пояснила Кэтрин.

– И сколько же у вас сестер? – полюбопытствовал Хью.

– Две, и обе младше меня. Ну, а что вы можете сказать о себе?

– У меня никого нет, – ответил Хью. – Старый король Генрих требовал, чтобы вожди ирландских кланов посылали своих сыновей в Англию. Хотят этого ирландцы или нет, государя не интересовало. Он желал, чтобы отпрыски древних ирландских родов воспитывались в знатных английских семействах. Король считал, что там из юных ирландцев сделают настоящих англичан.

– Но если Англия и впрямь стала вашим домом, то почему вы вернулись в Ирландию? – спросила Кэтрин, уже заранее зная ответ.

– Мой отец Мэтью был сводным братом Шона, – начал свой рассказ Хью. – Его старшим сводным братом. Люди говорили, что Мэтью был незаконнорожденным и не имел на отцовские земли никаких прав. Так это или нет, но дед мой Конн О'Нейл объявил своим наследником именно его. Парламент Дублина поддержал моего отца, но за Шоном пошел весь Ольстер.

Кэтрин опустила глаза.

– Да, я слышала эту историю, – тихо промолвила она.

– Тогда вы должны знать, что люди Шона расправились с моим отцом, – спокойно продолжал Хью. – Когда же мой старший брат хотел занять его место – место, принадлежащее ему по праву, – он тоже пал от руки жестокого убийцы.

– Вы хотите сказать, что мой муж убил вашего брата? – дрожащим голосом спросила Кэтрин.

– Когда Брайен погиб, Шон был при дворе Тюдоров, – сказал Хью, наполняя вином ее бокал.

– Так кто же убил Брайена? – Кэтрин недоуменно воззрилась на своего собеседника.

– Терлоу, – коротко бросил Хью.

Понимая, что это наверняка было сделано по приказу ее покойного мужа, Кэтрин потеряла всякий аппетит, но отпила немного вина.

«Конечно же, Хью ненавидит Шона, – подумала она. – И неудивительно! Но что, если, мстя мертвому врагу за прежние злодеяния, Хью решил теперь убить его вдову и дочь?!»

– Вы любили его? – не удержавшись, спросил Хью.

– Что?

– Вы любили моего дядю? Вы были счастливы с ним? Не могу поверить, что…

– Как вы смеете! – От гнева у Кэтрин засверкали глаза. – Вас совершенно не касается моя семейная жизнь!

Хью усмехнулся.

– Хорошо, миледи, я еще раз попытаюсь исправиться, – с легким поклоном проговорил он.

И до конца ужина они больше не спорили. Непринужденно поддерживая легкую беседу, Хью даже смог пару раз рассмешить свою прекрасную гостью. Бокал Кэтрин ни на миг не оставался пустым, и вскоре у нее слегка закружилась голова. Хью встал, галантно предложил гостье руку и провел через зал в свой кабинет.

Выпитое вино придало Кэтрин храбрости, и красавица, не таясь, окинула комнату оценивающим взглядом. У окна стоял стол, а в камине весело потрескивали пылающие дрова. Два удобных кресла у камина так и манили присесть и насладиться теплом и покоем.

Хью усадил Кэтрин в одно из кресел, а сам опустился в другое. Потом посмотрел на женщину и задумался, прикидывая, как бы получше начать этот трудный разговор.

– Зачем вы привезли меня сюда? – резко спросила Кэтрин, невольно помогая Хью перейти прямо к делу.

– Вам угрожала смертельная опасность, и вас надо было где-то спрятать, – мягко ответил Хью. – Это во-первых. А во-вторых… в общем, мы должны как можно скорее пожениться.

«Этого мне только не хватало, – подумала Кэтрин, мгновенно забыв о своем намерении сохранять ангельскую кротость. – И этот туда же!»

– Простите, – процедила красавица сквозь зубы, – но не кажется ли вам, что вы спятили?

– Вы должны выйти за меня замуж, – повторил Хью, тихо и отчетливо произнося каждое слово.

– Нахальство, видимо, является семейной чертой, – резко проговорила Кэтрин.

– Чьей семьи? Вашей или моей? – с невинным видом осведомился Хью.

– Я не собираюсь играть словами, – раздраженно ответила женщина. – И замуж выходить за вас тоже не собираюсь!

Она гордо вскинула голову и посмотрела Хью прямо в глаза, но усмешка, искривившая его губы, испугала ее. Дразнить своего тюремщика было величайшей глупостью!

– Пожалуйста, поймите меня! – умоляюще произнесла Кэтрин. – Я совсем недавно овдовела и не имею ни малейшего желания снова выходить замуж.

– Недавно овдоветь и вновь выйти замуж – не самая страшная вещь на свете. С вами могло случиться кое-что и похуже, – холодно сказал Хью. – Вы не согласны со мной?

– Вы угрожаете мне? – вскинула голову Кэтрин.

– Упаси боже! – воскликнул мужчина, прижав руку к груди.

«Сначала малышка была кроткой, как голубица, – с нарастающим раздражением подумал он, – а потом превратилась в разъяренную фурию. М-да, сварливая особа! Однако она решительна и умна – и хорошо знает, чего хочет».

Пытаясь успокоиться, Хью несколько раз глубоко вздохнул, после чего продолжил:

– Я лишь хотел сказать, что быть графиней Тирон лучше, чем стать бездомной нищенкой или оказаться во власти Терлоу.

– Графиней Тирон? – эхом откликнулась Кэтрин. – Вы говорите загадками.

– Выслушайте меня внимательно, – сказал Хью, подавшись вперед. – Вам некуда ехать. В Англии вас никто не ждет. Мать ваша вновь вышла замуж, а когда ваш брат вырастет и женится, хозяйкой Базилдона станет его супруга. Вы будете жить там на положении бедной родственницы. Конечно, королева может выдать вас замуж за англичанина, но уверены ли вы, что он будет заботиться о ваших детях, носящих имя ирландского бунтовщика? – Хью помолчал, давая Кэтрин время осмыслить его слова, а потом добавил: – Наш брак был бы выгоден нам обоим.

– Каким образом? – спросила Кэтрин.

– Королева отказывалась признать мои права на Тирон из-за Шона, – ответил Хью, – а Шона не признавала из-за меня.

Он вздохнул. Ему не хотелось давать Кэтрин никаких обещаний, но выхода не было… Хью встал с кресла, подошел к столу, налил себе еще виски и, повернувшись, взглянул на свою гостью.

– Если мы обвенчаемся, то королева провозгласит меня графом Тирон, а если вы родите сына, то я объявлю его своим наследником, – медленно произнес он.

– Королева не настолько глупа, – усмехнулась Кэтрин. – Она никогда не разрешит нам пожениться.

– А почему вы думаете, что я уже не заручился ее согласием? – возразил Хью.

– Если, как вы утверждаете, в Англии ни мне, ни детям моим делать нечего, – промолвила Кэтрин, – то я могу вернуться в Данганнон. Когда-нибудь мой сын станет его хозяином.

– Вернуться к Терлоу? – Губы Хью скривились в усмешке. – Вы считаете это разумным?

– Терлоу еще только мечтает завладеть тем, чем обладал Шон, – рассудительно проговорила Кэтрин.

– Весьма тонко подмечено, – кивнул Хью, восхищаясь ее логикой. – Красивые женщины редко обладают острым умом, но вы, миледи, – счастливое исключение…

Его снисходительный тон рассердил Кэтрин, и она пропела на манер веселой ирландской песенки:

– Как же мне повезло – я встретила мужчину, который способен оценить и то и другое.

– Я хотел сделать вам комплимент, – спокойно сказал Хью, не обратив внимания на ее насмешку. – Так вот, Терлоу принадлежит к клану О'Нейлов и, говорят, хочет жениться на вас. Если вы вернетесь в Данганнон, он или обвенчается с вами, или убьет вас с досады.

Увы, Хью был прав. Патрик считал точно так же. Кэтрин понимала, что в борьбе с Терлоу ей не победить. Никогда.

– А с чего бы вам помогать вдове Шона и его детям? – спросила женщина. – Ведь Шон убил вашего отца и, похоже, велел прикончить вашего брата.

– У меня нет другого выхода, – просто ответил Хью. – Вместе мы победим, а врозь будем лишь мешать друг другу.

Кэтрин встала, подошла к Хью и посмотрела ему прямо в глаза.

– Вы действительно объявите сына Шона своим наследником?

– Да, – твердо пообещал Хью. Отвернувшись, Кэтрин долго размышляла над его словами.

– Мне еще надо подумать, – наконец сказала она. Хью улыбнулся, привлек ее к себе и, приподняв ладонью ее лицо, заглянул в глаза.

– Вы должны согласиться, – настойчиво проговорил он.

– Я подумаю, – повторила Кэтрин, пытаясь высвободиться из его рук.

С легким вздохом Хью выпустил женщину из объятий и, стараясь говорить как можно убедительней, мягко произнес:

– К сожалению, раздумывать вам некогда, миледи. Нам нужно пожениться побыстрее – пока Терлоу не выкрал вас и не вернул в Данганнон.

Кэтрин колебалась. Мысль о подобном решении проблемы не приходила ей в голову. Она прикрыла глаза. Да, похоже, выбора у нее нет…

– Вы подпишете документы, провозглашающие сына Шона вашим наследником? – спросила она.

– Я же обещал! – откликнулся Хью, понимая, что победил.

– При свидетелях? – настаивала Кэтрин.

– Да.

Взгляд Хью упал на ее грудь, и он вдруг подумал о долгих-долгих ночах, которые им с Кэтрин придется провести в супружеской постели.

– Если я действительно соглашусь выйти за вас замуж, – медленно произнесла Кэтрин, прекрасно понимая, что означает этот взгляд, – то каким будет наш брак?

– Простите, не понял?

Порозовев от смущения, Кэтрин потупилась и, тщательно подбирая слова, осторожно произнесла:

– Я… я полагаю, что это будет брак только по названию.

– Нет, миледи! Вы ошибаетесь. Мы будем жить, как надлежит супругам.

Хью вновь приподнял лицо Кэтрин за подбородок, и ей пришлось посмотреть на будущего мужа. Глядя ей в глаза, он добавил спокойно, но твердо:

– Вы будете уважать и почитать меня, делить со мной ложе и рожать мне детей. И брак наш будет таким, каким ему положено быть. Вы же понимаете, что тут и спорить не о чем!

Взволнованная его словами, его близостью, теплом его тела, Кэтрин, заикаясь, произнесла:

– Н-но я р-разделю с вами ложе только после того, как родится мой сын.

– Вы разделите со мной ложе сразу после венчания, – возразил он.

– Я не стану делать ничего, что может повредить ребенку, которого я ношу! – вскричала Кэтрин.

Восхищенный ее отвагой, Хью на мгновение задумался. Ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть, какими станут эти прекрасные, но холодные глаза, когда он разбудит в ней женщину.

– Ну хорошо, – уступил он, – можно сделать так: дабы брак наш был настоящим, мы разделим с вами ложе сразу после свадьбы, а потом я не прикоснусь к вам до тех пор, пока вы не оправитесь после родов. По-моему, это неплохая мысль.

– И мы составим с вами письменное соглашение?.. – настаивала Кэтрин.

– Нет, мадам! – прогремел Хью, глядя прямо в зеленые колдовские глаза. – То, что я делаю или не делаю в своей спальне, обсуждению со стряпчими не подлежит!

«Господи Иисусе! – потрясенно думал он. – Это же змея, вероломная змея, ловко прикинувшаяся прелестным ангелом! Интересно, как с ней справлялся Шон? А как она умудрялась ладить с этим самодуром? Увы, тайну эту Шон унес с собой в могилу…»

– Что это, черт подери, вы на меня так уставились? – окончательно выходя из себя, рявкнул Хью.

– Смотрю, не появится ли пена, – нежным голоском ответила Кэтрин.

– Какая еще пена?

– Ну, понимаете, – проговорила женщина с самым невинным видом, – у некоторых безумцев, как я слышала, появляется пена на губах… Вот я и смотрю… О, простите, я не хотела вас оскорбить.

Обычно никогда не теряющий самообладания, Хью на этот раз с трудом взял себя в руки. Он сосчитал про себя до десяти, а потом для большей надежности добавил еще двадцать.

– Даже если вы броситесь мне в ноги и на коленях будете молить меня исполнить свой супружеский долг, – мрачно пообещал он, – то я все равно не сделаю этого, пока не родится ребенок. Даю вам слово джентльмена.

Потом он окинул Кэтрин презрительным взглядом и ядовито добавил:

– И слово это мне будет нетрудно сдержать! – Кэтрин усмехнулась и отошла от Хью подальше.

Она понимала, что, став его женой, вынуждена будет подчиняться его желаниям и капризам. Если бы только она могла добраться до дома… Но Тирон по праву принадлежит ее сыну, и она хотела, чтобы он унаследовал его.

«Что же делать? Лучше уж этот О'Нейл, чем Терлоу или какой-то неизвестный англичанин», – с горечью подумала она.

Кэтрин резко повернулась к Хью, и тот вздрогнул от неожиданности, поскольку в это время откровенно любовался фигурой своей будущей жены. Поймав его взгляд, Кэтрин зло сощурилась, однако ничего не сказала. Вновь подойдя к Хью, женщина решительно посмотрела ему в глаза.

– Хорошо, – заявила она. – Я согласна. – Хью облегченно вздохнул и улыбнулся.

– Не скрепить ли нам это соглашение поцелуем? – предложил он, и глаза у него заблестели.

Кэтрин замерла, а потом отступила на шаг назад.

– Когда будут подписаны все документы, – ледяным тоном ответила она.

Глядя в ее взволнованное лицо, Хью почувствовал, что теряет голову. Глаза Кэтрин были прекрасны, как зеленые просторы Ирландии в солнечный день. От этого колдовского взора тело Хью начало пылать и кровь закипела в жилах. Он шагнул к Кэтрин, склонился над ней. Его губы властно прильнули к ее устам, лаская, пробуя на вкус, жадно впитывая их свежесть.

Кэтрин не могла пошевелиться – и чувствовала, как уступает страстному призыву мужчины. По телу ее разлилось удивительное тепло, ноги подкосились, но рука Хью, крепко обнимавшая Кэтрин, не давала ей упасть.

– Отпустите меня, – выдохнула она.

Но он не собирался разжимать объятий.

Отрезвило Хью лишь холодное прикосновение острого клинка, приставленного к его горлу. Он резко отпрянул от Кэтрин.

– Откуда?.. – только и смог прохрипеть он изумленно.

– Я взяла нож сегодня за обедом.

Стиснув рукоятку ножа, Кэтрин отступила на несколько шагов, но взгляд ее не отрывался от губ Хью. Боже, помоги ей! Ее неудержимо влекло к этому мужчине!

Изо всех сил пытаясь сохранять достоинство, Кэтрин швырнула нож на стол, развернулась на каблуках и гордо выплыла из кабинета. Она величественно прошествовала через холл, а потом, подобрав юбки, стремглав помчалась вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и мечтая поскорее оказаться в своей спальне, чтобы не слышать оглушительного хохота Хью.

«Прекрасная, смелая и умная», – удивленно думал между тем Хью, с восхищением глядя ей вслед. То, что такая женщина может быть англичанкой, просто не укладывалось у него в голове. Однако сейчас Кэтрин здесь, в Ирландии, у него в доме. И скоро станет его женой!

Как сложится их жизнь? Трудно сказать. Но одно Хью знал наверняка: скучать с этой необыкновенной женщиной ему не придется. Никогда!

Глава 4

На следующее утро, после завтрака с Патриком, Конелом и Диком, Хью задержался за столом. Когда Пег пришла собрать посуду, Хью попросил ее присесть и объявил, что хочет сообщить всем важную новость. Мужчины и Пег с любопытством уставились на него.

– Мы с леди Кэтрин решили пожениться. И как можно скорее, – сказал Хью.

Ответом ему было ошеломленное молчание. Первым пришел в себя Патрик.

– А она знает об этом? – спросил он с кривой улыбкой.

– Вчера вечером она приняла мое предложение, – с достоинством ответил Хью и, обведя всех строгим взглядом, добавил: – По-моему, всем давно известно, что бог не обделил леди Кэтрин ни красотой, ни умом, ни отменным вкусом.

Мужчины громко расхохотались, и Хью с удовольствием присоединился к ним.

– Я послал за портнихой Фионы Фицджеральд, – отсмеявшись, сказал он Пег. – Так что, когда приедет мадам Бюжоль, отведите ее наверх к леди Кэтрин.

– Неужели вы разбудили бедную женщину среди ночи? – с веселим изумлением спросил Патрик.

– Нет, – широко улыбнулся Хью, – я послал ей письмо еще вчера утром.

Четверо мужчин вновь весело рассмеялись, но почтенную женщину самонадеянность Хью отнюдь не привела в восторг.

– Не нужно читать мне нотаций, – сказал Хью, заметив, что Пег недовольно поджала губы. – Мы сможем через две недели устроить небольшое торжество?

– Да, конечно, – степенно кивнула экономка.

– Очень хорошо. Приготовьте для леди Кэтрин комнату рядом с моей, но ей пока ничего не говорите.

Экономка изумленно посмотрела на хозяина. То, что он предлагал, выходило за рамки приличий.

– У меня совершенно честные намерения, – заверил ее Хью с невинным видом. – Я просто хочу избавить леди Кэтрин от лишних хлопот. Ну зачем ей двадцать раз перебираться из комнаты в комнату? Пусть уж сразу обоснуется в своей будущей спальне. Ну все, я вас больше не задерживаю.

Пег вышла, продолжая возмущенно ворчать. Неужели хозяин и впрямь надеялся, что она ему поверит?!

– Договорись с отцом Данном из церкви Святой Марии. Пусть он объявит о нашей женитьбе – но так, чтобы этого никто не услышал. Если он сумеет все устроить как надо, то церковь Святой Марии может рассчитывать на щедрое пожертвование. Если же нет, то мы обвенчаемся в другом храме. Так отцу Данну и передай! – распорядился Хью, поворачиваясь к Конелу.

– Подкупать священника?! – удивился Патрик. Даже Дик не осмеливался вести себя так со слугами божьими, хотя порой и мечтал об этом. Да, ничего не скажешь, лихо Хью О'Нейл вершит дела! Просто любо-дорого посмотреть!

– Если после оглашения весть о нашей свадьбе разлетится по всей округе, то Терлоу наверняка попытается выкрасть Кэтрин прямо из-под венца, – объяснил Хью Патрику и Конелу. – Поэтому лучше нам быть поосторожнее. С Терлоу шутки плохи!

Мужчины согласно закивали.

– Я поручаю вам обоим охранять леди Кэтрин, – продолжал Хью. – Берегите ее как зеницу ока! Отдыхать будете по очереди. Сами знаете: от Терлоу всего можно ожидать.

– Если с леди Кэтрин, упаси бог, что-нибудь случится, – сказал Патрик, вставая и собираясь уходить, – то только по вине Конела.

Издав возмущенный вопль, Конел вскочил и кинулся вслед за братом.

В этот миг прибыл сэр Генри Сидней. Войдя в комнату, он опустился в кресло, с которого только что встал Патрик.

– Я получил ваше письмо, – проговорил англичанин, сдерживая зевок. – Что за срочность?

– Я собираюсь жениться, и мне нужна ваша помощь, – ответил Хью.

Сэр Генри удивленно посмотрел на него – и вдруг весело улыбнулся.

– Собираетесь жениться и нуждаетесь в моей помощи? – воскликнул он. – Я что, должен подержать вам свечку?

Хью усмехнулся и покачал головой.

– Мне нужно составить брачный контракт. Мы должны подписать его сегодня вечером.

– И кто же невеста? – полюбопытствовал сэр Генри.

– Кэтрин Деверо О'Нейл, – медленно проговорил Хью, внимательно наблюдая за тем, какое впечатление произведут его слова на собеседника. – Вдова моего дяди Шона.

Сэр Генри изумленно вскинул брови:

– Дочь покойного графа Базилдона?

– Вы ее знаете?

– Нет, – покачал головой англичанин. – А почему такая спешка?

– Леди не очень-то хочет снова выходить замуж, – пояснил Хью, – но когда мы подпишем контракт, отступать ей будет некуда.

Молодой человек хитро улыбнулся и, не удержавшись, выложил главное:

– Сразу после свадьбы мы с Кэтрин будем просить Ее Величество, дабы она признала наши права на Тирон. А чтобы доказать королеве свою преданность, я готов разделаться с бунтовщиками, которые не желают покоряться англичанам. Разумеется, снаряжу отряд солдат на свои деньги. Это должно понравиться Ее Величеству. Вы не находите?

Сэр Генри кивнул. Он сразу сообразил, что, порадовав королеву добрыми вестями, удостоится монаршей милости. А это было бы не лишним, совсем не лишним!

– Перечислите мне все то, что вы хотите внести в свой брачный контракт. Мой стряпчий подготовит этот документ, и нынче же вечером я привезу его вам.

– Спасибо, друг мой! – с чувством поблагодарил англичанина Хью. – Сейчас Пег подаст вам завтрак. А я взгляну, как дела у Кэтрин со швеей, и сразу после этого присоединюсь к вам.

Поднявшись наверх, Хью хотел было постучать в дверь, но сообразил, что у него есть шанс застать Кэтрин неодетой, и тихо проскользнул в комнату.

«Кажется, мне повезло», – подумал он, замирая от восхищения.

Женщины не заметили Хью. Полли внимательно разглядывали рисунки портнихи, Мев скучая смотрела в окно, мадам Бюжоль снимала с Кэтрин мерку. На красавице была лишь тонкая нижняя сорочка, и Хью, стоя возле двери и боясь вздохнуть, пожирал свою суженую взглядом.

У Кэтрин были удивительно стройные ножки с маленькими ступнями и изящными лодыжками. Восхищенный взгляд Хью скользнул выше; мужчина залюбовался округлыми, невероятно соблазнительными бедрами. От одного вида этих бедер у Хью потекли слюнки. Но тут он заметил слегка округлившийся живот Кэтрин и, вспомнив, что она носит ребенка его дяди, сердито нахмурился. Кэтрин вдруг наклонилась, чтобы что-то сказать мадам Бюжоль, которая стояла перед ней на коленях, и жадному взору Хью открылась в вырезе сорочки роскошная, пышная женская грудь.

Хью вздохнул, не в силах оторвать взора от этого чудесного видения; ему нестерпимо захотелось приблизить миг свадьбы. Две недели вдруг показались ему вечностью.

«Боже, благодарю тебя, – произнес про себя Хью. – По какой-то неведомой причине ты так милостив ко мне!»

Кэтрин подняла голову и увидела стоящего в дверях Хью. В его глазах горело желание – безумное, страстное, обжигающее. Этот пылкий пристальный взгляд заставил ее почувствовать себя полностью обнаженной и очень уязвимой. Внезапно Кэтрин вспомнила вчерашний поцелуй, вся зарделась, затрепетала. Жар горячей волной залил ее лицо, плечи, грудь, она едва могла дышать.

– Дядя Хью! – обрадовано воскликнула Мев, отворачиваясь от окна.

Рассмеявшись, Хью подошел к ней и опустился на колени, чтобы малышка могла обнять его крепко-крепко.

– Мама говорит, что мы останемся здесь навсегда, – затараторила девочка. – Я так рада! Я люблю тебя, дядя Хью. Можно мне завести собственную лошадку?

– Мев! – строго прикрикнула Кэтрин на дочь. Хью улыбнулся, подумав, что женщины начинают хитрить и лукавить, едва появившись на свет. И, кажется, даже не осознают своего коварства, просто оно у них в крови. Бросив восхищенный взгляд на мать, Хью обнял ребенка и серьезно сказал:

– Может быть, но помни: только очень хорошие девочки получают в подарок пони!

«Опять он торгуется!» – подумала Кэтрин, но по-настоящему рассердиться на Хью не смогла.

– Полли, пусть Патрик отведет вас с Мев в конюшню и покажет вам лошадей, – предложил Хью, не обращая внимания на то, что его прекрасная невеста сердито нахмурилась. Служанка же, наоборот, страшно обрадовалась, заулыбалась и, подхватив Мев, побежала разыскивать Патрика. Хью многозначительно подмигнул Кэтрин, невольно вызвав в ней новую вспышку ярости. Значит, Хью заметил, что Полли влюблена в Патрика, и теперь ловко использует ее чувства в своих целях. Нет, каков негодяй!

Кэтрин перевела взгляд на мадам Бюжоль. Красота этой маленькой стройной женщины уже отцвела, и в каштановых волосах серебрились седые нити. Однако мягкие карие глаза сохранили молодой блеск и светились добротой и лукавым весельем. Портниха не любила злословить, не совала нос в чужие дела, и ее золотое сердце не ведало ни зависти, ни злобы.

– Леди Кэтрин такая красавица! – воскликнула эта милая женщина, поворачиваясь к Хью.

– Да, мне повезло. Я очень счастливый человек, мадам, – ответил Хью. Он медленно улыбнулся и вновь погрузился в созерцание полуобнаженного тела своей невесты.

– О! – выдохнула Кэтрин, вновь вспыхивая от смущения.

– Пойдемте посмотрим рисунки, которые я принесла, – предложила портниха, увлекая Кэтрин к постели, где были разложены наброски моделей.

Под журчание приятного голоса мадам Бюжоль, которая, не останавливаясь, рассказывала что-то о фасонах, тканях и расцветках, Хью положил руку на обнаженное плечо Кэтрин. Стоя между Хью и портнихой, слыша их голоса, Кэтрин не понимала ни единого слова; она вся превратилась в ощущения. Когда пальцы Хью начали медленно ласкать ее плечо, по всему телу Кэтрин разлилось странное томление.

– Леди Кэтрин нужно полностью обновить свой гардероб, – сказал Хью портнихе, делая вид, что не замечает, в какое смятение повергла красавицу его ласка. – Три-четыре туалета требуются немедленно, а подвенечное платье со всем, что полагается, должно быть готово через две недели. Остальное можно закончить попозже. Ну что, сумеете?

– Разумеется, милорд, – с улыбкой заверила его портниха.

Неожиданно Хью обнял Кэтрин и целомудренно поцеловал ее в висок.

– Дорогая, сэр Генри ждет меня в кабинете. А сегодня вечером можно будет подписать наш брачныйконтракт.

С этими словами он направился к двери, но, внезапно что-то вспомнив, остановился на пороге.

– Мадам Бюжоль, не забудьте сделать складки на юбках пошире, – попросил Хью пожилую женщину.

От смущения Кэтрин хотелось провалиться сквозь землю. А портниха, ничего не понимая, удивленно посмотрела на Хью.

– Леди Кэтрин в тягости, – без обиняков сказал тот.

– О! – воскликнула мадам Бюжоль и растроганно вздохнула. Она, конечно, решила, что отец ребенка – Хью. На лице у нее появилась понимающая улыбка. – L'amour! – прошептала добрая женщина.

– Oui, l'amour! – ответил Хью и вышел, но до женщин еще долго доносились с лестницы раскаты его смеха.

– Мадам Бюжоль, нет ли у вас платья, в котором я могла бы появиться сегодня вечером? – спросила Кэтрин, когда к ней вернулось самообладание.

Портниха прервала свою работу и задумалась.

– Да, у меня есть одно платье, – нерешительно проговорила она, – но я сшила его для леди…

– Я заплачу за него втрое больше, – перебила ее Кэтрин.

Щедрость молодой женщины изумила мадам Бюжоль.

– Видите ли, сегодня вечером мне совершенно нечего надеть, – пояснила Кэтрин.

Искренне радуясь помолвке этой прелестной и великодушной дамы, мадам Бюжоль решила, что изящный наряд нужен сейчас леди Кэтрин куда больше, чем кому бы то ни было, и кивнула в ответ.

– Я принесу платье сегодня после обеда и подгоню его вам по фигуре, – с улыбкой проговорила она.

«Да, леди Фиона Фицджеральд придет в ярость, когда узнает, что лишилась и возможного жениха, и нового платья – да еще по вине одной и той же женщины», – подумала мадам Бюжоль и довольно улыбнулась. И дело тут было вовсе не в злорадстве. Просто леди Кэтрин ей нравилась, а леди Фиона – нет.

Спускаясь вечером в холл, Кэтрин выглядела как королева. Розовато-сиреневое платье с длинными, ниспадающими широкими складками рукавами удивительно шло ей. Корсаж изящно обрисовывал ее грудь, а квадратный вырез подчеркивал красоту стройной шеи. Правда, вырез этот казался Кэтрин слишком смелым. Она предпочитала более закрытые платья. Ах, если бы у нее были бусы или колье… Или хотя бы какая-нибудь накидка!

Кэтрин хмуро покосилась на открытую всем взорам ложбинку между грудей, а потом вдруг улыбнулась. В голову ей пришла озорная мысль. Этот высокомерный О'Нейл имел наглость заказать платье для невесты, когда никакой невесты у него еще и в помине не было! Надо наконец сбить спесь с этого нахала, и она, Кейт, этим займется! Разумеется, она не собирается нарушать их договор, но О'Нейл получит только то, что ему причитается, и не более!

Но когда Кейт подошла к дверям кабинета, самоуверенности у нее поубавилось. Женщина опять разволновалась и почувствовала, что отчаянно трусит. После того, как она подпишет брачный контракт, пути назад уже не будет. Так стоит ли это делать? Нужно ли ей остаться здесь – или схватить Мев в охапку и бежать отсюда без оглядки? Да, бежать… Но куда? И как? Кэтрин же покинула Данганнон, не взяв с собой ничего. Вообще ничего! Ни денег, ни драгоценностей…

Она решительно расправила плечи и постучала.

Хью распахнул дверь и тотчас же заметил, что красавица опять колеблется. Он, не раздумывая, обнял ее, быстро ввел в комнату и захлопнул дверь, а сэр Генри Сидней и Патрик поднялись со своих кресел.

– Вы сегодня просто ослепительны, миледи, – сделал Хью комплимент невесте, надеясь, что это поможет ей успокоиться. – Дорогая, ваш наряд великолепен!

– Я рада, что он вам понравился, – ответила Кэтрин с очаровательной улыбкой. – Он будет вам стоить втрое дороже обычного платья.

Сэр Генри и Патрик рассмеялись, Хью же промолчал. Его губы чуть дрогнули, а в глазах вспыхнули веселые огоньки. Он не ожидал, что леди Кэтрин окажется столь дерзкой, но ему это даже нравилось. Хью любил, когда ему бросали вызов.

– Миледи, позвольте представить вам сэра Генри Сиднея, – церемонно проговорил молодой человек. – Сэр Генри и Патрик подпишут наш брачный контракт как свидетели.

Кэтрин протянула англичанину руку.

– Милорд, мне очень приятно познакомиться с вами, – промолвила красавица.

– Ну а я, не буду скрывать, очень рад, что у Хью хватило ума жениться на англичанке, – ответил сэр Генри.

Хью подвел Кэтрин к столу, подписал свадебный контракт и, протянув ей перо, сказал:

– Распишитесь вот здесь, Кэтрин.

– Я не собираюсь подписывать документ, которого не читала, – твердо заявила женщина.

– Вы умеете читать? – искренне удивился Хью. Оскорбленная до глубины души, Кэтрин бросила на жениха испепеляющий взгляд.

– Я брала уроки у учителя моего брата, – холодно объяснила она. – И вообще, у меня есть еще множество талантов, о которых вы даже не подозреваете.

– Надеюсь, – пробормотал он, и взгляд его устремился на ее грудь.

Кэтрин покраснела до корней волос. Отчаянно сдерживая смех, сэр Генри и Патрик отвернулись.

– Здесь все в порядке, – заверил невесту Хью. – Вам вовсе незачем это читать.

– Но я настаиваю! – с вызовом проговорила Кэтрин.

– Вы не доверяете мне? – вскинул брови жених.

– Не слишком, – процедила сквозь зубы красавица. Делать было нечего. Хью протянул ей документ и отошел, не спуская с нее глаз. Кэтрин долго и внимательно изучала контракт. Пожалуй, даже слишком долго и внимательно. Ей показалось, что там все в порядке, да она, честно говоря, и не подозревала Хью в обмане. Ей хотелось лишь подразнить этого самоуверенного человека.

Наконец Хью потерял терпение и, шагнув к Кэтрин, вновь протянул ей перо. Почему он так торопится? Боится, что она передумает?.. С тяжким вздохом Кэтрин подписала документ. После этого к столу подошли сэр Генри и Патрик и тоже украсили контракт своими росчерками. Хью заулыбался и предложил всем по глотку виски.

– За леди Кэтрин, самую прекрасную женщину на свете! – провозгласил жених, торжественно поднимая свой бокал, и Кэтрин почувствовала, что сверкающие карие глаза Хью окончательно берут ее в плен.

Сэр Генри и Патрик, одобрительно кивнув, осушили свои бокалы. Было видно, что тост Хью пришелся мужчинам по душе. Кэтрин одарила своего жениха ослепительной улыбкой.

– А теперь – не отужинать ли нам? – предложил Хью.

– Вы не будете против, если я потолкую с Патриком с глазу на глаз? – спросила Кэтрин.

Хью молча кивнул и вышел вместе с сэром Генри. Кэтрин подбежала к Патрику и с покаянным видом заглянула ему в лицо.

– Я наговорила тебе вчера много ужасных вещей, – дрогнувшим голосом произнесла она. – Слова мои были жестоки и несправедливы. Прости меня…

– Не стоит говорить об этом, – с улыбкой откликнулся Патрик.

– Ты считаешь, что я поступаю правильно? – тревожно глядя на него, спросила Кэтрин.

– Это ведомо лишь господу богу, но мне кажется, что с Хью вам будет хорошо, – медленно проговорил мужчина.

– Я думаю лишь о том, что сын Шона должен любой ценой унаследовать Тирон! – воскликнула Кэтрин, отчаянно нуждаясь в поддержке друга.

Патрик дотронулся до ее руки и промолвил:

– Вы правы. Тирон должен принадлежать вашему сыну.

– Жизнь с Шоном была сплошным мучением, – призналась Кэтрин. – Он бесстыдно бегал за всеми женщинами подряд… Не пропускал ни одной юбки… И я быстро поняла, сколь наивными и смешными были мои мечты о счастливом супружестве. А злобный нрав Шона и его мерзкая привычка то и дело пускать в ход кулаки превратили мое существование в ад. И вот теперь я снова выхожу замуж – и оказываюсь во власти другого О'Нейла… А что, если он такой же негодяй, как его милейший дядюшка?

– Клянусь, что не дам вас в обиду! – ответил Патрик. – Однако я готов побиться об заклад, что Хью и Шон – это небо и земля. Но если окажется, что я все-таки ошибся, то мы с братом поможем вам бежать в Англию.

– Что бы я делала без тебя? – прошептала Кэтрин, сжимая его руку. – Ты будешь на свадьбе моим посаженым отцом?

– Сочту за честь! – ответил Патрик. От волнения голос его дрогнул, а глаза подозрительно заблестели.

В уютной столовой Хью в нетерпении поджидал Кэтрин и Патрика. Как только Кэтрин вошла, Хью предложил ей руку, подвел красавицу к столу, усадил на стул с высокой спинкой и сам сел рядом. Сэр Генри и Патрик заняли места напротив.

Пег подала ужин. На столе появились креветки в масле, фазан под острым соусом, вареный картофель и огурцы, сдобренные оливковым маслом, и красное бургундское вино.

– Свадьба будет очень скромной, – сказал Хью, обращаясь к сэру Генри.

– Я попросила Патрика быть моим посаженым отцом, – перебила жениха Кэтрин.

– Прекрасно! – с искренним одобрением кивнул Хью и посмотрел на Патрика с теплой улыбкой.

«Возможно, и впрямь стоит ему довериться», – подумала Кэтрин – и решила воздать своему жениху добром за добро.

– Милорд, я могу взять все предсвадебные хлопоты на себя, – проговорила она.

– О, не беспокойтесь. Я уже все уладил, – ответил Хью, слегка похлопав Кэтрин по руке. – От вас требуется лишь одно – подойти к алтарю и вовремя сказать «да».

Кэтрин нахмурилась.

– Когда? – сердито буркнула она.

– Что – «когда»? – непонимающе воззрился на нее Хью.

– Если от меня требуется только сказать «да», – не скрывая сарказма, проговорила Кэтрин, – то уж будьте любезны уведомить меня, когда именно мне предстоит это сделать. И можете быть спокойны: мое «да» будет лучшим «да» на свете!

Хью сузившимися глазами пристально посмотрел на невесту, а сэр Генри и Патрик сделали вид, будто ничего не слышали – и вообще внезапно оглохли.

– Я не хотел оскорбить вас, миледи, – наконец проговорил Хью. – Просто предсвадебные хлопоты немедленно привлекут внимание Терлоу, а это слишком опасно. Он способен на все, и я вздохну спокойно, лишь когда мы обвенчаемся.

Кэтрин вынуждена была признать, что Хью абсолютно прав, и почувствовала себя ужасно глупо.

– Я стала слишком раздражительной, – пробормотала она, пытаясь извиниться. – С беременными женщинами это бывает…

– Я понимаю, – с мягкой улыбкой откликнулся Хью и погладил Кэтрин по руке, успокаивая, как ребенка.

Пег внесла десерт – свежую землянику со взбитыми сливками, однако Кэтрин пребывала в таком смятении, что едва притронулась к этому лакомству. Разговор шел о ее собственной свадьбе, а она, невеста, чувствовала себя совершенно посторонней! Впрочем, скоро мужчины принялись толковать о политике и войне, и Кэтрин потеряла к беседе всякий интерес.

– Макгайр снова начал нападать на наши отряды, – заметил сэр Генри.

– Вот как? – с вежливым равнодушием откликнулся Хью.

– Да, – кивнул сэр Генри. – Королеве придется послать кого-нибудь, чтобы положить этому конец. Вы же понимаете, что Рассел не может разобраться. И…

– Прошу прощения, но я очень устала, – перебила его Кэтрин, вставая со стула. Ее уже тошнило от всех этих разговоров о сражениях и убийствах. – Позвольте пожелать вам доброй ночи.

Хью тотчас же вскочил и взял невесту под руку.

– Чувствуйте себя как дома, – сказал он сэру Генри и Патрику. – Я скоро вернусь. – И, повернувшись к Кэтрин, он промолвил с улыбкой: – Я хочу вам кое-что показать.

Поднимаясь с ним наверх, Кейт никак не могла успокоиться. Высокомерная снисходительность жениха просто бесила ее. Она искоса взглянула на него, пытаясь прочесть на его симпатичном лице ответы на мучившие ее вопросы. До конца своих дней ей придется теперь подниматься по этой лестнице рука об руку с Хью О'Нейлом. Она совершенно не знает этого человека, однако скоро станет его женой. Господи, что с ней будет? И что ждет их всех?

Не остановившись перед спальней Кэтрин, Хью увлек невесту дальше по коридору и ввел в большую, прелестно обставленную комнату. Там красавицу уже поджидала Полли. Кэтрин устремила на Хью удивленный взгляд.

– Это лучшая комната в доме. Здесь и пристало жить хозяйке, – пояснил Хью.

Его неожиданная заботливость тронула Кэтрин до глубины души.

– Как это мило с вашей стороны, – пробормотала женщина, обводя роскошную спальню взглядом.

Кровать с пологом на четырех столбиках, задрапированная бархатным покрывалом и такими же занавесками, казалась просто необъятной. Стены комнаты были украшены цветными гобеленами, а перед камином стояли два глубоких мягких кресла. Пол был покрыт великолепным персидским ковром.

Но кое-что Кэтрин здесь удивило. В Англии в ее спальне была лишь одна дверь, а в Данганноне – две. В этой же комнате Кэтрин насчитала целых четыре двери. Одна вела в коридор, а три других?

Словно прочитав мысли женщины, Хью открыл первую дверь.

– Это гардеробная. Тут будут храниться все те наряды, которыми я собираюсь вас задарить, – объяснил он, подмигнув невесте. Восхищенный смех Кэтрин, серебряным колокольчиком зазвеневший в комнате, показался ему райской музыкой. – Здесь небольшая гостиная. Она выходит в сад, – продолжал Хью, открывая вторую дверь.

«Возможно, в конце концов все сложится не так уж и плохо», – подумала Кэтрин, понимая, что Хью хочет угодить ей.

– А эта? – спросила она, показывая на третью дверь.

– Там моя спальня, – ответил Хью и виновато улыбнулся, сразу напомнив Кэтрин мальчишку, которого застукали с горшком повидла в руках.

Красавица нахмурилась.

Наблюдавшая за ними Полли не выдержала и громко захихикала. Жених с невестой тут же грозно воззрились на нее.

– Благодарю вас за вашу доброту, – сказала наконец Кэтрин. Она хотела величественным жестом отстранить его, но Хью притянул ее к себе, запечатлел у нее на щеке целомудренный поцелуй и вышел из спальни.

С помощью Полли Кэтрин разделась и облачилась в шелковую ночную сорочку, которую принесла ей сегодня днем мадам Бюжоль. Потом красавица подошла к камину и устремила задумчивый взгляд на танцующие язычки пламени. Постояв так, она повернулась к веселым огонькам спиной и пристально посмотрела на дверь, соединяющую ее комнату со спальней Хью.

– Вам нужно что-нибудь еще? – спросила Полли, собираясь уходить.

– Да, мне кое-что нужно, – быстро ответила Кэтрин, и на лице у нее появилась озорная усмешка. Женщина подошла к ночному столику, стоящему возле кровати, и принялась двигать его к злосчастной двери, бросив через плечо: – Тащи сюда эти кресла.

– Что? – смущенно прошептала Полли, зардевшись как маков цвет.

– Я сказала, тащи сюда эти кресла, – весело повторила Кэтрин.

Она придвинула столик вплотную к двери, а потом укрепила свою баррикаду двумя креслами.

– Эти О'Нейлы ужасно самонадеянны, – объяснила красавица перепуганной служанке. – И Хью ничем не отличается от своих родичей.

Позже, пожелав сэру Генри и Патрику доброй ночи, Хью отправился к себе. Поднимаясь по лестнице, он с радостью думал, что замыслы его наконец-то начинают осуществляться. Он зашагал по коридору, потирая руки от удовольствия. Но, проходя мимо комнаты Кэтрин, Хью вдруг замер на месте. Из спальни молодой женщины доносились рыдания.

Остановившись в нерешительности и не зная, что предпринять, Хью посмотрел на дверь. Может быть, он сделал что-то не так? Или, наоборот, не сделал того, что нужно? Может быть, он должен утешить Кэтрин? Как-то ободрить ее?

Хью осторожно нажал на ручку двери. Дверь не дрогнула. Она была заперта.

Тогда Хью поспешил к себе и стремительно направился прямо к той двери, что соединяла их спальни. Он попытался было войти к Кэтрин, но дверь лишь слегка приоткрылась.

– Уходите, – закричала из своей комнаты молодая женщина. – Как вы смеете ломиться ко мне?

Судя по гневу, звучавшему в ее голосе, она явно не нуждалась ни в каком ободрении.

Хью нахмурился и отступил на шаг, а потом мрачно проговорил:

– Не к вам, а к себе. Это мой дом. Почему вы плачете?

– Не ваше дело! Да, дом этот ваш, но мои мысли и чувства, слава богу, принадлежат только мне! – крикнула ему Кэтрин. – Я – не ваша собственность!

«Пока еще нет, но скоро будешь!» – подумал Хью и улыбнулся. Потом, напустив на себя суровость, он строгим тоном произнес:

– Предупреждаю вас, мадам: через две недели эта баррикада должна исчезнуть.

Бац! Что-то тяжелое ударилось в дверь с той стороны.

Подойдя к своей кровати, Хью принялся раздеваться, но глаза его были прикованы к заветной двери, а мысли – к разъяренной женщине – удивительно прекрасной разъяренной женщине – в соседней спальне.

Как может он надеяться на то, что ему удастся объединить вождей кланов и изгнать английских собак с ирландской земли, если он не в силах справиться со своей собственной невестой?

– Черт подери, – пробормотал Хью, отбрасывая эту мысль. Ирландец всегда знает, что на уме у англичан! Он присел на постель и с возрастающим страхом посмотрел на проклятую дверь. Конечно, он, Хью, обведет вокруг пальца любых врагов. Он – сильный, ловкий, умный мужчина. И единственное, чего ему не дано, – это понять женщину!

Глава 5

– Я не хочу учиться верховой езде, – захныкала Полли. – Я боюсь лошадей.

– Нужно обязательно уметь ездить верхом, – настойчиво проговорила Кэтрин. – И твой первый урок начнется прямо сейчас.

Полли побледнела, но ничего не сказала.

Пока обе женщины шли в конюшню, Кэтрин с удовольствием ощущала, как теплые солнечные лучи ласкают ее лицо. С тех пор как она приехала в Дублин, солнце лишь второй раз выглянуло из-за туч. Все остальные дни были серыми и мрачными. Впрочем, и на душе у Кэтрин было не веселее.

За годы своей унылой жизни с Шоном Кэтрин пристрастилась к верховой езде, и теперь ей недоставало прогулок по окрестностям Данганнона. Она не привыкла сидеть в четырех стенах. Ей отчаянно хотелось вскочить на лошадь и вихрем помчаться вперед. Желание это было таким сильным, что Кэтрин решила пойти на хитрость – лишь бы добиться своего. Он отлично все продумала. Никакого риска нет. Она немного покатается и вернется обратно. Хью ничего и не узнает.

– Оседлайте для Полли самую смирную лошадку, – приказала Кэтрин старшему конюху О'Нейла. – А я возьму вот эту славную кобылку.

Конюх Симус задумчиво поскреб в затылке, пытаясь сообразить, что же ему делать. Он нутром чуял, что прогулка невесты может очень не понравиться милорду.

– Что-нибудь не так? – Кэтрин удивленно вскинула брови.

– Нет, нет, миледи, – ответил конюх и с тяжким вздохом пошел за лошадьми.

Несколько воинов О'Нейла с интересом наблюдали, как две женщины вывели лошадей из конюшни. Кэтрин объяснила, как нужно правильно садиться в седло, а потом заставила Полли все повторить.

– Хорошо, – кивнула Кэтрин, выслушав служанку. – А теперь влезай!

Дрожа от страха, Полли подошла к лошади, но не смогла взобраться на нее. Воины громко расхохотались, и Кэтрин еще больше захотелось птицей взлететь в седло. Красавица не могла позволить этим людям насмехаться над ней.

– Я помогу тебе, – сказала Кэтрин служанке.

– Вы поможете мне? – воскликнула Полли. – Но вам нельзя напрягаться! В вашем положении…

– Чепуха! Я сказала, что помогу тебе. – Голос Кэтрин был жестким, и Полли поняла, что лучше не спорить.

Собрав все силы, Кэтрин подсадила Полли в седло. С торжествующей улыбкой молодая женщина посмотрела на людей Хью, но те сделали вид, что ничего не заметили. Тогда Кэтрин ловко вскочила на свою кобылку.

Прогарцевав по заднему двору, она показала служанке, как надо управляться с лошадью. Потом потребовала, чтобы Полли сама проделала все то, что увидела. Что ж… Молодая ирландка оказалась способной ученицей.

– Оставайся здесь и сделай несколько кругов по двору, – велела ей Кэтрин, – а я немного проедусь.

– Нет, – запротестовала Полли. – Вы… – Кэтрин рысью выехала со двора, не дав девушке договорить.

Полли едва не заплакала. В душе у нее боролись два чувства: страх за свою госпожу и боязнь бешеной скачки. Однако решив, что сейчас не время дрожать за себя, Полли отважно послала свою лошадь вперед, но тут в поводья вцепилась крепкая мужская рука.

Это была рука Патрика. Нахмурившись, он стащил Полли с лошади, а потом посмотрел туда, куда умчалась Кэтрин. За ней во весь опор несся на своем скакуне Хью.

Вот он настиг ее – и Кэтрин почувствовала, как сильные руки выхватывают ее из седла и пересаживают на другую лошадь. Испуганно завизжав, молодая женщина принялась яростно отбиваться.

– Вы – маленькая дурочка! – рявкнул у нее над ухом знакомый голос.

Кэтрин взглянула на своего похитителя и увидела разъяренного Хью. Видимо, он вернулся домой раньше, чем предполагал.

– Моя дорогая, вы собирались сбежать? – мрачно осведомился мужчина.

– И бросить Мев?! – вскричала потрясенная Кэтрин.

Больше никто из них не произнес ни слова. Хью боялся, что может в ярости наговорить лишнего, а Кэтрин не желала ничего объяснять и молча кипела от злости.

Когда они въехали на задний двор, к ним поспешил Патрик. Он помог Кэтрин спуститься с жеребца, на котором ее привез Хью. Она тут же повернулась к жениху.

– И что вы теперь собираетесь делать? – резко спросила молодая женщина.

С трудом сдерживаемый гнев Хью вырвался наружу.

– Я запрещаю вам покидать этот дом до нашей свадьбы, – прорычал О'Нейл, нависая над ней. Потом бросил взгляд на своих людей, которые с явным интересом наблюдали за происходящим, жадно ловя каждое слово. – Вы поняли?

– Я просто учила Полли ездить верхом, – пробурчала Кэтрин, обиженная тем, что ее так резко отчитали на глазах у воинов и слуг. – Мне не нужна горничная, которой надо подавать карету! – мрачно добавила она, сердито топнув ногой.

– Но вы же знаете, что вам нельзя выходить из этого дома, тем более одной! Это опасно! Вас может похитить Терлоу!

– А вас может утащить серый волк! – ядовито ответствовала Кэтрин и попыталась проскользнуть мимо Хью в дом. Но жених оказался проворнее и резко схватил ее за плечо.

– Не бейте меня! – вздрогнув, вскрикнула она.

– Бить вас? – удивленно отозвался Хью. – Вы что, считаете меня чудовищем? Почему вы решили, что я вас ударю?

«Потому что твой дядя Шон бил меня!» – хотела закричать Кэтрин, но промолчала. Страшные воспоминания вновь всплыли у нее в памяти. Разве могла она забыть тот ужасный день в башне Данганнона? Муж тогда так избил Кэтрин, что она потеряла второго ребенка. И вот теперь другой О'Нейл в ярости хватает ее за плечи.

«Дело в Шоне», – понял Хью. Было совершенно ясно, что милый дядюшка нередко пускал в ход свои громадные кулаки. И хотя этой маленькой, прекрасной, своенравной женщине сейчас не помешала бы хорошая трепка, Хью никогда не позволил бы себе ничего подобного. У него просто в голове не укладывалось, как можно ударить женщину!

Карие глаза Хью потеплели, и он с сочувствием посмотрел на невесту. Господи, как же она настрадалась за годы жизни с Шоном!

– Прошу вас, не рискуйте понапрасну. Поберегите себя – хотя бы ради ребенка, которого вы носите, – тихо проговорил Хью.

Но гордую и упрямую Кэтрин лишь оскорбила жалость Хью.

– Я не нуждаюсь в ваших заботах, – высокомерно заявила она. – Или вы думаете, что вам лучше знать, как вести себя беременной женщине?

– Если вы родили одного ребенка, – возразил Хью, – то это еще не значит, что вам теперь известно об этом все на свете!

– А вы, милорд, скольких детей родили вы? – резко осведомилась Кэтрин. – Я ношу уже третьего!

– Третьего?! – изумился Хью. – А что же случилось со вторым?

– Я упала, – буркнула молодая женщина, и лицо ее исказилось от болезненных воспоминаний. Рассказывать при посторонних, как все было на самом деле, ей совершенно не хотелось.

– Упали? С лошади? – спросил Хью, пытаясь понять, что же тогда произошло. Впрочем, он тут же пожалел о своих словах.

Кэтрин вздрогнула, как от удара.

– Моя прошлая жизнь вас не касается! – срывающимся голосом прокричала она.

– Пойдемте, мадам, – твердо проговорил Хью, – ничем тяжелее рукоделия вам до родов заниматься нельзя!

– Идите к черту! – выпалила Кэтрин и сердито отвернулась от него.

– Что вы собираетесь сейчас делать? – строго спросил Хью.

– Ах, простите, милорд. Нам с Мев запрещено выходить в сад? – съязвила она.

– Нет.

– Прекрасно! – Не сказав больше ни слова, Кэтрин повернулась на каблуках и, надменно вскинув голову, пошла прочь.

Хью смотрел, как она уходит, сердито покачивая бедрами, и скрипел зубами от ярости. Наконец он огляделся, заметил Патрика и тут же, к восторгу зрителей, сорвал на нем свою злость.

– Научи Полли ездить верхом, – мрачно распорядился Хью. – Леди Кэтрин хочет, чтобы ее горничная умела держаться в седле.

Выругавшись про себя, Патрик сердито посмотрел на застенчиво улыбающуюся Полли. Но когда его взгляд упал на пышную грудь девушки, Патрик вдруг весело ухмыльнулся.

«Черт возьми, – подумал он, – учить Полли верховой езде – не такое уж неприятное дело!»

Кэтрин в наряде для пикника сидела в саду на траве, прислонившись к дереву. Закрыв глаза, она полной грудью вдыхала дивные ароматы, разлитые в воздухе.

«Я – пленница Хью», – мрачно думала Кэтрин. Ей отчаянно хотелось разрыдаться. Она чувствовала себя птицей в золотой клетке. Да, тюрьма ее была роскошной, и все же это была тюрьма!

Кэтрин открыла глаза. Перед ней стояла Мев и что-то ей протягивала. Разглядев, что именно сжимает в кулачке малышка, Кэтрин рассмеялась до слез. Мев держала в руке любимые цветы Хью, которые умудрилась с корнем вырвать из земли. Вытерев слезы, Кэтрин с улыбкой приняла подарок дочери, сплела из цветов венок и торжественно возложила его на рыжекудрую головку Мев.

– Надо, чтобы и у тебя была корона! – воскликнула девочка, в восторге пританцовывая на месте.

Кэтрин сплела второй венок, и Мев по всем правилам короновала мать этой прелестной цветочной гирляндой.

– Нужно сплести корону и дяде Хью, – заявила малышка.

– Сомневаюсь, крошка моя, что дядя Хью захочет надеть корону из цветов. Золотой венец устроил бы его куда больше, – со вздохом ответила Кэтрин, но, взглянув на удрученное личико дочери, поспешно добавила: – Впрочем, может быть, пока ему понравится и эта.

Мордашка Мев просветлела, и Кэтрин принялась за работу.

Хью в одиночестве размышлял у себя в кабинете. Здесь молодого человека и разыскала Пег. Постучавшись и войдя, она объявила:

– Прибыли лорд Фицджеральд и Фиона!

– О, проводите их сюда, – распорядился Хью. Он надеялся, что Фиона Фицджеральд будет держать себя в руках и не наговорит Кэтрин никаких глупостей. С приветливой улыбкой Хью встретил гостей на пороге кабинета, сердечно поздоровался с ними и пригласил их войти «в его скромную обитель».

Лорд Фицджеральд был уже далеко не молод, но все еще поразительно хорош собой. Голову его венчала густая копна серебристо-седых волос, а тело казалось крепким и поджарым. Он отличался ярким живым умом, что шло Дублинскому парламенту лишь на пользу. Единственным недостатком этого вельможи была удивительная снисходительность, с которой он относился к выходкам своей обожаемой дочери. Впрочем, его можно было понять: других детей у него не было.

Вслед за своим отцом в комнату величественно вплыла Фиона Фицджеральд – гордая, надменная и ослепительно прекрасная. Ее темно-каштановые волосы, голубые, как сапфиры, глаза, пухлые розовые губки и нежный атлас кожи многие поэты с удовольствием воспели бы в стихах, а придворные – в прелестных мадригалах. Воистину, о такой женщине любой мужчина мог только мечтать. С поразительной красотой Фионы соперничало лишь ее высокомерие – естественный результат слепой отцовской любви.

– Простите нас за вторжение, – извинился лорд Фицджеральд. – Получив от вас приглашение на свадьбу, Фиона вбила себе в голову, что должна познакомиться с невестой. Скоро ты сам убедишься, мой мальчик, что женщины – невероятно упрямые существа: поджарят тебя на медленном огне – но своего добьются!

– Кажется, я уже сейчас готов согласиться с вами! – воскликнул Хью, вспомнив упорное нежелание Кэтрин спокойно сидеть дома и заниматься рукоделием.

О'Нейл вздохнул и вновь любезно улыбнулся гостям.

– Прошу вас, садитесь! – радушно предложил он.

Лорд Фицджеральд с дочерью расположились у камина, а Хью принес еще одно кресло из дальнего конца комнаты.

– Я позову Кэтрин, – сказал молодой человек и шагнул к двери.

Но она внезапно распахнулась, и в кабинет влетела Кэтрин с Мев на руках. Не успел Хью и рта раскрыть, как Мев водрузила ему на голову «корону», а Кэтрин громко расхохоталась.

– Ваши слуги всегда так бесцеремонны? – с издевкой спросила Фиона.

– О! – Кэтрин обернулась на голос. – Простите, милорд, – смущенно сказала она Хью. – Мы не знали, что у вас гости.

Хью взял у нее из рук Мев и проговорил:

– Позвольте представить вам лорда Фицджеральда и его дочь, леди Фиону.

Кэтрин сделала изящный реверанс, а потом вновь покосилась на Хью. «Корона» из цветов оказалась ему велика и съехала на ухо. Нежно улыбнувшись, Кэтрин сняла с головы жениха венок, ласково пригладила растрепавшиеся волосы и опустилась на стул рядом с его креслом. Развеселившись, Кэтрин взглянула на Фиону – и была поражена той нескрываемой ненавистью, которой пылали прекрасные синие глаза гостьи.

– Мне хотелось бы пожелать вам счастья! Пусть жизнь ваша будет долгой и безоблачной! – с чувством проговорил лорд Фицджеральд, не сводя восхищенного взгляда с прелестной и благородной дамы, которой предстояло через две недели стать хозяйкой этого дома. Неудивительно, что О'Нейл так спешит со свадьбой.

– Вы – дочь покойного графа Базилдона? – осведомилась Фиона, мгновенно оценив красоту Кэтрин и подметив все ее недостатки. Можно было не сомневаться, что от цепких глаз Фионы не укроется ничего!

– Да, после его смерти титул унаследовал мой брат, – холодно ответила Кэтрин, неловко чувствуя себя под изучающим взглядом гостьи.

– Я познакомилась с Хью в Лондоне, – промолвила та и одарила молодого человека одной из самых обольстительных своих улыбок. Когда же Фиона вновь посмотрела на Кэтрин, ее голубые глаза, казалось, превратились в две сверкающие льдинки. – Там мы провели вместе немало упоительных часов.

Хью неловко заерзал в своем кресле, а лорд Фицджеральд выразительно кашлянул.

Кэтрин же вдруг почувствовала себя старой сплетницей, сующей нос в чужие дела. Как это ни ужасно, ей отчаянно захотелось узнать, что же связывало Хью и Фиону. И при мысли о том, что между ними что-то было, у Кэтрин неожиданно сжалось сердце.

«С чего бы это?» – расстроилась она.

А Фиона, довольная тем, что сумела смутить Кэтрин, решила нанести ей смертельный удар.

– Видите ли, – продолжила синеглазая красавица, – мой отец надеялся, что мы с Хью поженимся.

Теперь уже лорд Фицджеральд и О'Нейл закашляли вместе, и Фионе пришлось замолчать.

– Отличное виски, – поспешно изрек лорд Фицджеральд, – но, по-моему, слишком крепкое.

– Да, вы правы, – согласился Хью.

Кэтрин трясло от возмущения. Как смеет эта особа говорить ей такие вещи?! Она покосилась на жениха, пытаясь понять по его глазам, что он обо всем этом думает, но молодой человек сосредоточенно изучал свой бокал. Тогда Кэтрин вновь повернулась к прекрасной ирландке и холодно сказала:

– Как и подобает истинной англичанке, я очень люблю свою родину. Однако Лондон мне не нравится. Он кажется мне настоящей клоакой. К тому же там полно всякой швали.

И Кэтрин окинула Фиону презрительным взглядом, чтобы та, упаси бог, не усомнилась, кто тут имеется в виду.

Это было явное оскорбление, и лицо Фионы пошло пятнами. Лорд Фицджеральд пробурчал что-то себе под нос и одним глотком осушил свой бокал.

Пряча улыбку, Хью откинулся на спинку кресла.

Он немного успокоился: у английской розы оказались острые шипы, и она вполне могла постоять за себя.

– Я с величайшим прискорбием узнал о трагической кончине вашего супруга! – промолвил лорд Фицджеральд, отчаянно пытаясь перевести разговор на другую тему.

– А кто был ваш покойный супруг? – встрепенулась Фиона.

– Шон О'Нейл, – еле слышно ответила Кэтрин.

– Шон О'Нейл! – воскликнула ирландка. – Но ведь он умер всего три месяца назад!

Лицо Кэтрин стало белее мела. Хью обеспокоенно посмотрел на невесту.

Заметив его волнение, Фиона безжалостно продолжила:

– Должна предупредить вас, моя милая. Весть о том, что вдова Шона О'Нейла, не успев оплакать супруга, тут же снова выскочила замуж, молниеносно разлетится по всему Дублину. Подумать только! Через три месяца… Под венец! И главное – с кем? С племянником покойного! Скажут, что благородной леди не пристало вести себя столь… опрометчива. – И, посмотрев на Кэтрин чистыми голубыми глазами, Фиона для верности добавила: – Господи, какой ужас! В день вашей свадьбы бедный Шон перевернется в гробу!

– Мне очень жаль, что мы оскорбили вас в лучших чувствах, миледи, – резко сказала Кэтрин и так стремительно вскочила со стула, что Фиона испуганно вжалась в спинку кресла. – Видите ли, истинной леди нестерпима мысль, что она может кого-нибудь огорчить. Этого ей не позволяет воспитание, о котором вы, к сожалению, и понятия не имеете. А теперь прошу меня простить. – И Кэтрин, подхватив дочь на руки, быстро вышла из комнаты.

– Как ты смеешь! – обрушился на Фиону лорд Фицджеральд.

– А что я такого сказала? – с невинным видом спросила Фиона, безмятежно глядя на отца.

Разъяренный Хью быстро встал и, не глядя на Фиону, отрывисто бросил:

– Я должен пойти к своей невесте. Пег проводит вас.

– Мне очень жаль, – извинился лорд Фицджеральд.

– Это не ваша вина, сэр, – поспешил успокоить его Хью, а потом резко повернулся к Фионе: – Ваша злоба превращает вашу невероятную красоту в самое настоящее уродство, – процедил он сквозь зубы. – Засим позвольте откланяться!

Отчаянно страшась предстоящего разговора, Хью медленно поднимался по лестнице, на все лады кляня Фиону Фицджеральд. Кэтрин только-только начала смиряться со своей участью и так мило вела себя с гостями… А теперь ему, видимо, придется начинать все сначала.

– Проклятая Фиона, – раздраженно шипел Хью себе под нос. – И проклятый Шон О'Нейл! – Мысль о том, что Кэтрин была женой его дядюшки, почему-то не давала молодому О'Нейлу покоя.

Хью постучал в дверь спальни Кэтрин, но ответом ему было гробовое молчание.

Он постучал снова, и еще раз.

И вновь тишина.

Так и не дождавшись разрешения, Хью открыл дверь и вошел. Кэтрин стояла около окна спиной к нему. Хью пересек комнату и остановился рядом.

Но Кэтрин даже не пошевелилась.

Тогда Хью протянул руку и, мягко развернув Кэтрин к себе, заглянул ей в лицо. По щекам у нее текли слезы. Кончиками пальцев он смахнул их.

– Я стучал, – сказал Хью.

– Я слышала, – выдохнула Кэтрин.

– Почему вы не ответили?

– Я подумала, что вы уйдете, но, видимо, ошиблась.

Слова ее заставили Хью усмехнуться.

– Прошу прощения за все то, что произошло внизу, – мягко промолвил он. – Вам не за что извиняться, – покачала головой Кэтрин. – Леди Фиона совершенно права. Нам следует отложить свадьбу или…

– Фиону Фицджеральд нельзя назвать леди! – прервал ее Хью. – И она ничего не знает о том, почему мы вынуждены спешить.

– Она очень красива! – вырвалось у Кэтрин.

– Да, с этим трудно не согласиться, – спокойно подтвердил О'Нейл.

– Что вас с нею связывает? – спросила Кэтрин, не в силах скрыть любопытства.

– С Фионой? – безразличным тоном осведомился Хью. – Совершенно ничего. В Лондоне ей представили множество мужчин, и я оказался всего лишь одним из них. Видит бог, эта кошка охотится за титулом, а не за супругом, – сердито усмехнулся молодой человек. – Неужели вы ревнуете?

– Нисколько, – передернула плечами Кэтрин. Продолжая улыбаться, Хью притянул ее к себе.

В следующий миг он скользнул губами по ее лицу, ища нежный рот.

– Отпустите меня, – потребовала она, когда его губы коснулись ее трепещущих уст.

– Никогда, – и Хью со спокойной уверенностью собственника властно приник к ее губам.

Кэтрин уперлась кулачками ему в грудь и попыталась оттолкнуть его, но Хью не выпустил женщину из объятий. Одной рукой он обхватил ее властно за талию и крепко прижал к себе. Другая обвила шею Кэтрин, мешая ей откинуть голову назад и уклониться от поцелуя.

Его поцелуй был нежным и возбуждающим, Хью слегка покусывал уголки ее рта, пытаясь добиться ответа и с восторгом получая его.

Кэтрин перестала сопротивляться. Руки ее легли Хью на плечи, и Кэтрин безвольно приникла к нему. И в то же мгновение его поцелуй стал жарким и требовательным. Проникнув в ее рот, его язык принялся исследовать влажные глубины, лаская, искушая и дразня… Дрожа от желания, которое она так долго подавляла в себе, Кэтрин начала отвечать на поцелуи.

– Иди ко мне, – хрипло прошептал Хью, произнося эти слова как магическое заклинание.

Мгновенно разозлившись на себя, Кэтрин отпрянула назад и ошеломленно посмотрела на его губы. Да что же с ней творится?! Не задумываясь о том, чем все это может кончиться, Кэтрин размахнулась и изо всех сил ударила Хью по лицу.

О'Нейл в полном изумлении воззрился на свою невесту. Потом дотронулся до своей пылающей щеки, усмехнулся и медленно двинулся к двери.

– Была ли причиной этой пощечины Фиона, мой поцелуй… или ваш страстный ответ на него? – уже с порога поддразнил красавицу Хью и вышел из комнаты.

Когда дверь за ним закрылась, в нее тут же ударил многострадальный подсвечник. Уже изрядно искореженный, он в очередной раз со звоном упал на пол.

– Поднимите его и бросьте еще раз, мадам! – крикнул из коридора Хью. – Похоже, скоро мы озолотим в Дублине всех мастеров, делающих канделябры и шандалы!

– Негодяй! – тихо пробормотала Кэтрин, в ярости отворачиваясь от двери и подходя к окну. В голове у нее была полная сумятица, мысли путались…

«Конечно, жизнь с Шоном трудно было назвать счастливой, – думала Кэтрин, – однако он все же заслуживал того, чтобы оплакать его как подобает. Вдове приличествовало бы носить по нему траур хотя бы год… А три месяца – это мало, слишком мало!»

Глава 6

Кэтрин и Хью должны были пожениться в самый канун дня летнего солнцестояния. И вот теплым солнечным утром Полли и Пег принялись суетиться вокруг невесты. С охами и вздохами женщины помогли Кэтрин умыться и одеться, после чего уставились на нее с такой гордостью, словно вся она была творением их рук. Возбужденная, Мев весело прыгала вокруг матери, а та подозревала, что похожа сейчас на майское дерево^[2], и чувствовала себя преглупо.

Да, нелегкий предстоит ей день…

«А за ним ведь придет ночь – самая короткая и самая чарующая ночь в году», – с кривой улыбкой подумала Кэтрин.

Этой колдовской ночью на земле властвуют злые духи, кружа людям головы и творя свои черные дела. И самый вредный бес, самый коварный демон-искуситель появится сегодня вечером в этой комнате…

Что бы ни думала о себе Кэтрин, выглядела она как роскошная летняя роза. Низкий квадратный вырез ее светло-желтого платья с длинными, ниспадающими широкими складками рукавами открывал соблазнительную ложбинку меж грудей. Прорези на юбке и рукавах позволяли увидеть шелковую нижнюю юбку и тончайшую сорочку. Сложный узор, вышитый золотой нитью и зернами жемчуга, подчеркивал глубокое декольте и прорези на платье. Великолепные медно-рыжие волосы Кэтрин были зачесаны назад и уложены на французский манер. Шею женщины украшала двойная нитка крупных жемчужин с изумительной застежкой, отделанной драгоценными камнями, – свадебный подарок Хью.

В коридоре послышался какой-то шум, и все три женщины повернулись к двери. Пег пересекла комнату, чуть-чуть приоткрыла дверь и строго посмотрела на хозяина.

– Что вам угодно? – холодно спросила она.

– Мне нужна леди Кэтрин, если вы не возражаете, – громко заявил молодой человек.

– Но я решительно возражаю, – ответила Пег. – Она не расположена сейчас принимать гостей! – Женщина попыталась закрыть дверь, но этому помешала обутая в сапог нога Хью.

– Милорд, вы хотите навлечь несчастье на этот дом? – сурово осведомилась Пег.

– Нет, – послышалось за дверью.

– Тогда уходите. Увидеть невесту перед свадьбой – к беде!

– Она не обманывает вас, дядя Хью! – крикнула из комнаты Мев, и женщины дружно расхохотались.

Хью убрал ногу, и дверь захлопнулась у него перед носом. Выругавшись, О'Нейл повернулся и пошел к лестнице. Через несколько минут он уже ехал в храм Святой Марии.

А вскоре Патрик и Кэтрин стояли в боковом приделе маленькой церкви и ждали, когда настанет время идти к алтарю. Но вот в придел заглянул Конел, и бледная, дрожащая Кэтрин едва не лишилась чувств от волнения.

– Пора, – сказал Конел и исчез.

– Кейт, пощипайте себя за щеки, – велел ей Патрик, когда она неуверенно взглянула на него. – Вы бледны как смерть.

– Я посмотрю на тебя, когда ты сам пойдешь под венец, – ответила Кэтрин, похлопав себя по щекам.

Патрик подал ей руку и повел к алтарю. На полпути она вдруг замешкалась, но Патрик крепко держал ее за руку, и бежать было невозможно. Дорога была одна – только вперед.

Не обращая внимания на гостей, Кэтрин скользнула взглядом вдоль прохода – туда, где перед украшенным цветами алтарем стоял Хью вместе с отцом Данном. Подойдя к ним, Патрик поднес дрожащую руку Кэтрин к губам, а потом отступил назад.

– Успокойтесь, – прошептал Хью, сжимая ей пальцы. Он подвел ее к алтарю, и оба они опустились на колени перед отцом Данном.

Бездумно повторяя хорошо знакомые молитвы, Кэтрин на самом деле не слышала ни слова из того, что говорил священник; голос его доносился до нее откуда-то издалека и не мог заглушить беспокойных мыслей, вертевшихся у нее в голове.

Кэтрин искоса взглянула на Хью и заставила себя сосредоточиться на его положительных чертах. Он был хорош собой… умен… щедр… терпелив… а как восхитительно целовался!..

Когда Кэтрин подумала о предстоящей ночи, взгляд ее скользнул по его фигуре вниз.

– Леди Кэтрин, – голос отца Данна вернул женщину к действительности.

Хью повернул голову, чтобы взглянуть на нее. Затуманенный взор Кэтрин явно говорил об охватившей ее любовной истоме. Хью с трудом подавил смех. Маленькая лицемерка!

– Ответьте отцу Данну, – прошептал он краешком губ.

Витавшая в облаках Кэтрин вздрогнула от неожиданности, покраснела и взглянула на священника.

– Простите? – смущенно прошептала она. «Миловидная, но глуповата», – подумал отец Данн. Он благожелательно улыбнулся и прокашлялся.

– Согласны ли вы, Кэтрин Мери О'Нейл, назвать этого мужчину, Хью Оуэна О'Нейла, своим законным супругом?

– Да, – выдохнула женщина. Отец Данн кивнул Хью и сказал:

– А теперь обменяйтесь кольцами.

Хью начал было надевать кольцо Кэтрин на палец, но вдруг неожиданно остановился и скрипнул зубами от ярости.

Кэтрин перевела взгляд с его возмущенного лица на свою руку – и испуганно охнула. На пальце у нее все еще было обручальное кольцо Шона!

– Простите! – пробормотала Кэтрин и попыталась исправить неловкость. Она быстро сняла злосчастное кольцо, но так как у нее не было карманов и сунуть его было некуда, то она надела его на средний палец правой руки.

Хью надел Кэтрин на палец свое кольцо, а потомвзглянул на священника, который был явно потрясен этой сценой.

– Она вдова, – объяснил святому отцу Хью, и лицо его потемнело от злости.

Чуть заметно пожав плечами, отец Данн торжественно провозгласил Хью и Кэтрин мужем и женою.

– Теперь вы можете повернуться к собравшимся, – сказал священник и громко объявил: – Дамы и господа, я представляю вам лорда Хью О'Нейла и жену его леди Кэтрин.

«Господи, что я наделала!» – подумала Кэтрин, и сердце у нее болезненно сжалось. Но сожалеть было поздно. Исправить что-либо было уже невозможно.

– Простите меня, – повторила Кэтрин, взглянув на своего мужа.

– Все забыто, – ответил Хью. – И не будем больше об этом говорить. – Взяв Кэтрин за локоть, он вывел ее из храма и помог сесть в ожидавший их экипаж.

Главный зал в доме О'Нейла был красочно убран садовыми цветами. Войдя внутрь, новобрачные остановились в дверях, чтобы приветствовать гостей.

Кэтрин увидела, что к мужу ее вернулось хорошее настроение, и тоже повеселела. А Хью так и не выпустил ее руки из своей. Он то и дело подносил ее к губам и с улыбкой заглядывал в загадочные изумрудные глаза жены. Всем вокруг О'Нейлы казались влюбленной парой, хотя оба они немало удивились бы, узнав, как выглядят со стороны.

– Лорд и леди Берк, – представил жене Хью стоящую перед ними пару. – Это мои близкие друзья.

Ровесник Хью, лорд Берк был высок, строен и хорош собой, а правильные черты его смуглого лица явно говорили о нормандском происхождении. Прелестная маленькая леди Берк, которую ничуть не портила беременность, была полной противоположностью своему мужу.

Когда Берк с женой отошли, Хью сказал Кэтрин, что у них уже есть два сына: мальчики сейчас дома, в Коннауте, а лорд и леди Берк задержались в Дублине, чтобы присутствовать на свадьбе Хью, и через несколько дней вернутся к себе в поместье, где и будут дожидаться рождения третьего ребенка.

Когда перед новобрачными появился лорд Фицджеральд с дочерью, Хью ободряюще сжал Кэтрин руку.

На Фионе было ярко-голубое платье. Цвет его подчеркивал невероятную синеву ее глаз, а глубокое декольте дерзко открывало соблазнительную ложбинку меж грудей. На шее у Фионы сверкало великолепное ожерелье из сапфиров и бриллиантов, с усыпанной драгоценными камнями застежкой. Ожерелье это притягивало к себе глаза всех мужчин, взгляды которых затем опускались вниз, на пышную белую грудь, и ласкали шелковистую кожу красавицы.

Кэтрин сравнила свою собственную грудь с божественными формами Фионы и с грустью подумала, что не ей тягаться с этой синеглазой ведьмой!

– Я хотел бы пожелать вам счастья, – проговорил лорд Фицджеральд, пожимая Хью руку; потом лорд Фицджеральд обернулся и указал на пару, стоявшую позади него. – Это моя племянница Эйслинг и ее муж, лорд О'Брайен. Впрочем, с ним вы, конечно же, знакомы.

Леди Эйслинг О'Брайен была невероятно красивой женщиной. У нее были такие же сапфировые глаза, как и у ее двоюродной сестры Фионы, волосы цвета расплавленного золота и нежное лицо с персиковым румянцем на щеках. Однако поражало то, что лорд О'Брайен годился ей по возрасту даже не в отцы, а в деды. Это явно был брак по расчету, и если леди Эйслинг повезет, то она может вскоре стать богатой молодой вдовой.

Демонстративно не замечая Кэтрин, Фиона сладко улыбнулась Хью, но глаза ее украдкой следили за новобрачной. Потом Фиона вместе с отцом отошла в сторону.

Одним из самых почетных гостей, пришедших поздравить молодых, был вице-король Ирландии. Сэр Вильям Рассел, невысокий, плотный человек средних лет, испытывал неодолимое отвращение к ирландцам, но с величайшим пиететом относился к английским титулам и даже домогался одного из них для себя.

– О'Нейл, вы сделали великолепный выбор, – воскликнул сэр Вильям, а потом улыбнулся Кэтрин. – Когда королева одобрит ваше прошение, мы непременно устроим в Дублинском замке празднество в вашу честь!

– Ловлю вас на слове! – рассмеялся Хью. – Пока же я счастлив видеть вас среди самых дорогих наших гостей.

Сэр Вильям милостиво кивнул и отошел.

– Человек, который хочет получить титул, должен обратиться с прошением к королеве, – пояснил Хью, отвечая на вопросительный взгляд жены. – В нашем случае это лишь простая формальность.

На свадебном пиру Кэтрин сидела за главным столом между мужем и вице-королем. Патрик занял место справа от Хью, а сэр Генри Сидней расположился слева от вице-короля. На столе лежали свежие караваи хлеба, стояли миски с янтарным медом, золотистым маслом и множество бутылок с красным и белым вином.

Слуги внесли первую перемену блюд – креветок в черепашьем соусе и свежайших устриц. Хью сначала положил немного креветок жене, а потом себе. Один из оруженосцев О'Нейла громко возвестил, что молодожены должны угостить друг друга устрицами, дабы с честью выдержать все любовные схватки первой брачной ночи. Слова эти заставили Кэтрин покраснеть, и Хью посмеялся над ее смущением, а заодно и над тостом оруженосца.

– Позволь мне, – прошептал Хью, поднося устрицу к ее губам.

И Кэтрин вдруг вспомнила другой свадебный пир, так похожий на этот… Женщина вздрогнула и окаменела. Она отчаянно боролась с рыданиями, подступившими к горлу и отчаянно рвавшимися наружу.

Хью обнял ее за плечи, привлек к себе и тихо спросил:

– Что случилось?

– Ничего, – солгала Кэтрин, потупившись и не смея поднять на него глаза.

– Скажи мне, что тебя тревожит, – мягко проговорил Хью. – Я хотел бы, чтобы у нас не было секретов друг от друга.

– Я пробовала устриц Шона, когда… – Увидев, каким холодным тут же стал взгляд мужа, Кэтрин на миг заколебалась, а потом снова попыталась объяснить: – Я вспомнила об его ужасном конце и… и испугалась за тебя…

– Новобрачные всегда угощают друг друга устрицами. Это древний ирландский обычай, – сказал Хью. – Так что бояться тут нечего.

– О! – выдохнула Кэтрин.

Хью склонился над ней и поцеловал ее в губы. Гости одобрительно загалдели, и Кэтрин вновь залилась краской.

Великолепный пир продолжался. Вторая перемена состояла из ростбифа, тушеных ножек ягнят и зажаренных целиком молочных поросят. За ними последовали слоеные пироги с мясом уток, жаворонков, голубей и воробьев. Были поданы чаши с салатом, морскими гребешками и редиской. И наконец появился соблазнительнейший десерт – свежий сыр, желе в изящных формочках, благоухающая земляника со взбитыми сливками и огромный свадебный пирог.

После того как со столов было убрано, оруженосцы О'Нейла сдвинули их в сторону и освободили большую часть зала. Первыми пошли танцевать новобрачные, а вскоре к ним присоединились и остальные гости.

Потом Кэтрин танцевала с Патриком и сэром Вильямом – пока рядом с ней вновь не оказался Хью. Он предложил жене обойти гостей, но, очутившись возле двери, увел Кэтрин в холл.

– Пег привела Мев, – пояснил Хью, указывая в сторону лестницы. – Я хотел бы кое-что показать тебе.

Малышка спустилась по ступенькам, и Хью вывел жену и падчерицу в сад.

– Патрик! – позвал молодой человек. Зеленые глаза Мев, так похожие на материнские, распахнулись от радостного удивления, когда появился Патрик, ведя в поводу черного шотландского пони. В следующий миг Мев бросилась к Патрику. Тот рассмеялся, посадил девочку на пони и повел лошадку по саду.

– Да, вы знаете, как доставить удовольствие женщине! – заметила Кэтрин. Глаза ее сияли: она видела, как счастлива ее дочь.

– Мадам, я все это делаю только ради вас, – сказал Хью. И, заметив, как Кэтрин побледнела, торопливо добавил: – Никаких торжественных проводов невесты в опочивальню не будет. Иди и приготовься. Я распоряжусь, чтобы Пег присмотрела за Мев.

– Спасибо, – выдохнула Кэтрин и проскользнула в дом.

Хью с довольной ухмылкой посмотрел ей вслед.

Кэтрин обнаружила, что Полли ждет ее в комнате. Увидев взволнованное лицо своей госпожи, Полли благоразумно решила, что лучше ей пока помолчать. Она вынула шпильки из великолепных волос Кэтрин, помогла ей снять платье и надела на нее очаровательную ночную рубашку, сшитую мадам Бюжоль специально для этой ночи.

– Оставь меня, – промолвила Кэтрин. – Я хочу несколько минут побыть одна.

– Сегодня вечером вы затмили всех женщин! – искренне сказала Полли и направилась к двери.

– Полли! – окликнула девушку Кэтрин. Когда служанка обернулась, Кэтрин указала на постель, украшенную гирляндами цветущих веток, что по древним языческим поверьям должно было давать супругам многочисленное потомство. – В этом нет никакой необходимости. Ведь я уже беременна.

– Я просто думала, что за этим ребенком последуют другие… – смущенно пробормотала Полли.

Оставшись одна, Кэтрин подошла к большому зеркалу и принялась внимательно изучать свое отражение. Ее ночная рубашка полупрозрачного шелка цвета слоновой кости была расшита сверкающими золотыми нитями. Плотно облегая грудь, она ниспадала широкими складками на живот и бедра, почти скрывая беременность. Рукавов у сорочки не было, и лиф с глубоким вырезом удерживали на плечах две ленты из золотого атласа. Все одеяние, казалось, сияет в полумраке, и Кэтрин с отливающими медью волосами, обрамлявшими ее прекрасное лицо, была похожа на древнюю языческую богиню, освещенную отблесками костра.

«Я же не невинная девочка! Чего же я боюсь? – говорила она себе, стараясь успокоиться. – Я заключила сделку и должна выполнить все ее условия ради счастья своих детей».

Облаченный в шелковую ночную рубаху, Хью молча появился в дверях, соединяющих их спальни; он подошел к Кэтрин сзади и положил руки ей на плечи.

Глаза супругов встретились в зеркале. Обжигающий взгляд мужчины заставил Кэтрин повернуться – и она оказалась с ним лицом к лицу. Все мысли о детях и заключенной сделке тут же вылетели у нее из головы.

Хью заметил смятение жены и, не дав ей опомниться, решительно привлек к себе.

Нежно, но крепко обняв за плечи, он прижал ее к своему сильному телу и припал к ее трепещущим устам в страстном поцелуе.

– Моя чудесная, восхитительная женушка, – прошептал Хью ей прямо в губы и поднял голову, чтобы заглянуть в ее колдовские зеленые глаза.

И тут увидел две робкие слезинки, медленно катившиеся у нее по щекам.

Однако Хью, одержимый желанием исполнить свой супружеский долг, решительно развязал золотые ленты, освободил полные груди красавицы и с наслаждением полюбовался ими. Но когда рука его дотронулась до живота Кэтрин, он внезапно ощутил мягкий толчок. Ребенок Шона!

Почувствовав себя похотливым животным, Хью тихо выругался и отступил на шаг.

– Иди в постель, – приказал он и отвернулся.

– Но…

– Никто не должен заподозрить, что мы так и не стали супругами, – оборвал ее Хью. – Сегодня ночью мы будем спать в одной постели. Иди ложись, пока я не передумал.

Смущенная, но и обрадованная, Кэтрин скользнула в постель и натянула одеяло до подбородка.

А расстроенный Хью сел в кресло перед камином и погрузился в размышления. Он думал о своей жене…

Он хотел ее, и хотел безумно. Уж в этом-то сомневаться не приходилось. И грезил он о Кэтрин уже очень давно.

Еще пять лет назад Хью встретился при дворе Тюдоров с Шоном и Кэтрин. Те только что обвенчались, и Хью уже тогда был очарован прекрасной пятнадцатилетней женой своего дяди. Позднее в тот давний вечер он умудрился увлечь ее в укромный уголок и там украсть у нее поцелуй.

К сожалению, Шон застал их вдвоем и внезапно нарушил их упоительный тет-а-тет. Шон тогда пригрозил, что убьет Хью, и залепил Кэтрин звонкую пощечину.

С той поры Кэтрин почти каждую ночь являлась Хью в снах. И вот она стала его женой…

«Тогда мне помешал Шон, – подумал Хью, – а сегодня – его неродившийся сын».

«Нет, – поправил себя Хью. – Дело вовсе не в ребенке, а в тех двух слезинках, что катились у Кэтрин по щекам».

Прожив пять лет с Шоном, Кэтрин была запугана. И теперь ей нужно время, чтобы привыкнуть к Хью и научиться доверять ему. Что ж… Оставить ее в покое до родов – не такая уж великая жертва. Он, Хью, может и подождать. Ведь впереди у них – годы супружеской жизни.

На следующее утро Хью проснулся очень рано. Кэтрин тихо посапывала, свернувшись калачиком рядом с ним. Внимательно разглядывая ее умиротворенное лицо, он решил, что она скорее нежный ангел, чем коварная искусительница. Взгляд Хью скользнул по ее полуобнаженному телу, и мужчина с досадой почувствовал, как в жилах у него закипает кровь.

Но тут же на губах у Хью заиграла легкая улыбка. Почему бы ему сейчас не насладиться этим прекрасным телом? В конце концов, Кэтрин же согласилась быть ему, Хью, настоящей женой!

Он потянулся к пышной соблазнительной груди Кэтрин. Но тут в голове у него пронеслась страшная мысль, и рука его замерла в воздухе, едва не коснувшись большого темного соска. Будет ли стоить это мимолетное удовольствие того, чтобы потом всю оставшуюся жизнь выслушивать горькие упреки жены?! Ведь она до гробовой доски будет считать его человеком без чести и совести!

Нет! Хью ужаснулся и быстро отдернул руку. Ради будущего мира в семье он должен побороть сейчас свою плотскую страсть.

«Неутоленное желание еще никого не убило, – уговаривал себя Хью. – Оно может только замучить до полусмерти, но не убить».

И чтобы положить конец этой пытке, он выскользнул из постели и скрылся в собственной спальне.

Кэтрин беспокойно пошевелилась в полусне и инстинктивно поискала на огромном ложе человека, который согревал ее ночью. Затем женщина открыла глаза и обнаружила, что она одна.

Неожиданно дверь распахнулась, и Кэтрин испуганно вздрогнула. На пороге появилась Полли и бросила на нее понимающий взгляд.

– Я приготовила вам ванну в комнате лорда О'Нейла, – объявила девушка.

– А где м-мой… лорд О'Нейл? – спросила Кэтрин, стараясь говорить как можно более небрежно.

– Он играет в саду с Мев в кавалера и даму, – губы Полли насмешливо изогнулись, когда она услышала, как официально назвала ее госпожа своего нового мужа. – Они ждут вас завтракать.

Надев шелковое платье персикового цвета с очень скромным высоким воротником, отделанным кружевами, Кэтрин торопливо спустилась по лестнице, но перед дверью в сад в нерешительности остановилась. Чувствуя себя очень неловко из-за своих вчерашних слез, Кэтрин уже в который раз спросила себя: собирался ли ее муж воспользоваться этой ночью своими супружескими правами? В конце концов, Кэтрин же согласилась делить с ним постель!

– Черт возьми, – прошипела Кэтрин, досадуя на свою излишнюю нервозность, и заставила себя выйти в сад.

Ведя в поводу черного пони, на котором сидела Мев, Хью повернулся и увидел жену. Она в смущении замерла на пороге. Щеки ее пылали, и выглядела она как редкий и прекрасный цветок, неожиданно расцветший у него в саду. Господи, как же хотелось Хью сорвать этот цветок и насладиться его благоуханной свежестью!

– Доброе утро, миледи, – приветствовал О'Нейл жену и галантно поклонился ей, потом кивнул поджидавшему неподалеку молодому груму и снял Мев с пони.

– Мама, ты видела, как я каталась на Угольке? – радостно закричала Мев.

– На Угольке? – изумленно вскинула брови Кэтрин.

– Так зовут моего пони! – гордо пояснила малышка.

– Да, моя хорошая. Ты прекрасная наездница. А тебе не кажется, что Воронок было бы лучшим именем для лошадки?

Зеленые глаза девочки засверкали. Ее маленький вздернутый носик обиженно сморщился, и она стала удивительно похожа на свою мать в минуты гнева.

– Мне больше нравится Уголек, – настойчиво повторила Мев, – и это мой пони.

– Ну что ж, пусть будет Уголек, моя маленькая, – ласково проговорила Кэтрин.

– Мадам, ваша исключительная красота затмевает все эти гордые цветы, – беззастенчиво польстил ей Хью, обводя рукой сад.

– Милорд, вам следовало бы быть поэтом, – ответила Кэтрин, и на губах у нее появилась слабая улыбка.

– Богатство поэта – его стихи, – сказал Хью, – а я предпочитаю нечто более осязаемое и, уж конечно, более ценное. Мы будем завтракать?

Когда они втроем вошли в дом, Хью бесцеремонно обнял Кэтрин за талию. Женщина удивленно взглянула на него и встретила его обезоруживающую улыбку.

– Надеюсь, ты хорошо спала? – спросил он, наклоняясь к жене.

– Д-д-да, – заикаясь, произнесла она, и лицо ее стало таким же пунцовым, как самые яркие розы в саду.

Незаметно пролетел день, и наступил вечер. Уложив Мев в постель, Кэтрин сразу же отправилась в свою комнату. Если бы красавица присоединилась к мужу, который читал в кабинете, то это поставило бы ее в неловкое положение, и она решила избежать двусмысленных разговоров с ним.

В комнате ее поджидала Полли. Она помогла своей госпоже и пошла к двери, но, не удержавшись, обернулась на пороге, многозначительно закатила глаза и пожелала Кэтрин «сладких снов».

Кэтрин удивленно покачала головой. Откуда это Полли так хорошо разбирается в «сладких снах»? Ясно, что без Патрика тут не обошлось!

Юркнув под одеяло, Кэтрин покосилась на дверь, соединяющую две комнаты, и подумала о муже. Ей казалось, что она ощущает его сильные руки на своем теле, чувствует, как этот крепкий, могучий мужчина вдавливает ее в постель… В этот миг во чреве у Кэтрин шевельнулся ребенок, и она даже застонала от стыда: боже, куда завели ее глупые мысли?!

– Что со мной творится? – вопросила Кэтрин в пустоту. Затем услышала за дверью шум и поняла, что Хью собирается ложиться спать.

«Не попытается ли он забраться ко мне в постель?» – невольно подумала женщина, не зная толком, хочет она этого или нет. Кэтрин, конечно, была благодарна мужу за уважение, проявленное им к ее чувствам, но вместе с тем испытала легкое чувство досады. Неужели он настолько равнодушен к ней, что не рискнет даже попробовать?..

Хью лег в постель и грустно уставился на дверь в комнату жены. Любопытно, что делает сейчас Кэтрин. Сладко спит – или думает о нем? При мысли о том, что Кэтрин может сейчас вспоминать Шона, у Хью болезненно сжалось сердце.

Весь день Кэтрин вела себя как и подобает нежной и любящей жене. Так, может, она не будет больше настаивать на том, чтобы Хью не приближался к ней до рождения ребенка?

Конечно, таково было условие их сделки. Но женщины, непостоянные по самой своей сути, часто меняют свои решения. Быть может, Хью нужно только открыть дверь…

А что потом?

Упрямая и гордая, Кэтрин никогда не согласится признать, что эта дурацкая договоренность была нелепейшей ошибкой. А если согласится?

Нет! Рисковать тут нельзя! Он не хочет брать ее силой. Не желает и просить, боясь услышать в ответ отказ.

С тяжким вздохом Хью повернулся на другой бок, но еще долго лежал с открытыми глазами, уныло глядя в темноту.

Глава 7

– Матушка, я хочу покататься на Угольке, – сказала Мев, игравшая у камина.

– Нельзя, потому что под таким дождем твой пони простынет, занеможет и умрет, – твердо ответила Кэтрин.

Стоя в своей комнате у окна, Кэтрин, томимая беспокойством, всматривалась в темноту ненастного сентябрьского вечера и вздыхала. Пройдет еще два долгих, тоскливых месяца, прежде чем она разрешится от бремени. Взглянув на свой округлившийся живот, Кэтрин спросила себя, сколько же еще он может расти, и вдруг испугалась: а что, если она останется такой же толстой и после родов? Женщина опять вздохнула и вернулась в кресло у камина. Усевшись поудобнее, она снова взяла в руки недошитую детскую распашонку.

В комнату вошла Полли и объявила:

– Приехал сэр Вильям Рассел. Он и лорд О'Нейл ждут вас в кабинете.

– Побудь с Мев, – распорядилась Кэтрин, медленно поднимаясь на ноги.

Расправляя складки своего платья, она почувствовала, что стесняется своей фигуры – слишком бесформенной для того, чтобы показываться гостям – да еще столь важным. И женщина пожалела, что беременность ее уже невозможно скрыть.

Спустившись вниз и деликатно постучавшись, Кэтрин вошла в кабинет. Едва она появилась на пороге, Хью тотчас оказался рядом; он проводил ее к креслу перед камином и, заботливо усадив, сам примостился на подлокотнике.

– Простите мою неучтивость, – сказала Кэтрин сэру Вильяму. – Однако сейчас мне не слишком удаются реверансы…

– Не стоит извиняться, миледи, – ответил вице-король. – У меня есть для вас превосходная новость, но я получил нынче и крайне прискорбное известие.

Хью покосился на жену, затем выразительно посмотрел на сэра Вильяма. Тот, однако, не заметил этого предостерегающего взгляда.

– Начните с плохого, – с улыбкой попросила Кэтрин. – Пусть хорошая новость послужит нам потом утешением.

– А может, не стоит сейчас о грустном? – заботливо спросил Хью, пытаясь заглянуть жене в глаза.

– Если я жду ребенка, то это еще не значит, что я сама впала в детство и меня надо опекать, как неразумного младенца, – резко ответила Кэтрин.

Хью со страдальческим видом закатил глаза. Жена его порой вела себя словно капризное дитя, хотя и утверждала во всеуслышание, что таковым не является.

– Супруга лорда Берка скончалась, – скорбно проговорил сэр Вильям. – Умерла родами…

Тут он взглянул на округлившийся живот Кэтрин и испуганно замолчал. Только сейчас сэр Вильям понял, какую ужасную бестактность совершил.

Хью и Кэтрин побледнели.

– Дьявол, – пробормотал Хью и встревоженно посмотрел на жену. – Ты себя плохо чувствуешь?

Потрясенная страшной вестью, Кэтрин все же отрицательно покачала головой. Эта красивая и смелая женщина никогда не задумывалась о том, что рождение ребенка может стоить ей жизни. Хью накрыл ледяную руку жены своей теплой ладонью.

– Ну, а какова же хорошая новость? – дрожащим голосом спросила Кэтрин.

– Я глубоко сожалею, леди Кэтрин, – извинился сэр Вильям, а затем добавил с улыбкой: – Впрочем, теперь я должен называть вас графиней…

– Что? – в один голос воскликнули Хью и Кэтрин.

– Ее Величество получила ваше прошение и изволила ответить согласием, – торжественно проговорил сэр Вильям. – В первый день нового года в Дублинском замке я объявлю, что вы являетесь отныне графом и графиней Тирон.

Хью просиял, затем наклонился и коснулся губами щеки Кэтрин.

– Спасибо, – шепнул он.

Кэтрин улыбнулась ему, завороженная нежностью его взгляда. На миг супруги забыли о своем госте. Сэр Вильям негромко кашлянул.

– Но есть одно маленькое условие, – многозначительно произнес он.

– Вот как? И какое же? – осведомился Хью, устремив на вице-короля внимательный взгляд.

– Наступит весна, и в Дублин прибудет сэр Генри Багенал, дабы…

– Мой отчим? – удивленно перебила гостя Кэтрин.

– Ах, да. Я запамятовал, что ваша матушка в прошлом году сочеталась с ним браком. Или это было два года назад? Но как бы то ни было, Багенал должен встать во главе армии и разгромить отряды клана Макгайра, которые, как вам известно, постоянно нападают на наши войска. И от вас, Хью, ожидают обещанной помощи, причем за ваш собственный счет, как вы и говорили.

Кэтрин уже хотела возразить, но почувствовала, как Хью предостерегающе сжал ей руку. И женщина с трудом заставила себя промолчать.

– Я сочту за честь помочь Ее Величеству и своему тестю, – ответил Хью вице-королю. Мысль о том, что ему придется воевать с соплеменниками, внушала О'Нейлу глубочайшее отвращение, но выбора у него не было.

– Я распоряжусь, чтобы об этом известили Ее Величество. Приезжайте первого января на торжества в Дублинском замке, – любезно проговорил сэр Вильям и широко улыбнулся.

Кэтрин вежливо улыбнулась в ответ, но лицо Хью осталось непроницаемым.

– Я должен обсудить с вами еще кое-что, – сказал сэр Вильям, пристально глядя на него. – С глазу на глаз!

– Я вас покину. – Кэтрин с помощью мужа встала с кресла и направилась к двери, бросив на ходу: – Боюсь, что я не успеваю приготовить приданое к рождению малыша.

– Мадам, если вы и дальше намерены сидеть за шитьем день и ночь, – поддразнил ее Хью, – то в Дублине скоро не останется ни клочка голубой ткани.

Кэтрин улыбнулась и вышла из кабинета. Повернувшись к сэру Вильяму, Хью заметил, что тот восхищенно смотрит ей вслед.

– Она прекрасна даже на сносях! – воскликнул вице-король.

Хью в веселом изумлении уставился на гостя: казалось, сэр Вильям потерял голову от восторга!

– Мне остается лишь поблагодарить вас, – сдерживая смех, проговорил Хью.

– Я хочу сказать, что большинство женщин и в обычном состоянии куда менее прелестны, – объяснил сэр Вильям. – А леди Кэтрин в последние месяцы просто расцвела!

– Тогда мне следует позаботиться, чтобы она почаще беременела, – ухмыльнулся Хью. И со значением добавил: – Вы же знаете, что каждая женщина – загадка, разгадать которую способен лишь муж.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – откликнулся сэр Вильям.

Хью рассмеялся, потом спросил:

– Так что же это за дело, которое вы хотели обсудить со мной с глазу на глаз?

– Из Англии пришли плохие вести. – Сэр Вильям протянул ему письмо, адресованное Кэтрин. – Учитывая состояние вашей жены, я решил сказать вам об этом наедине.

– Что случилось? – встревожился Хью.

– Эстер Деверо, младшая сестра леди Кэтрин, отправилась к своему жениху во Францию. Но корабль, на котором плыла сия девица, так и не пришел в порт, и она, по-видимому, погибла. Я полагаю, что ее мать подробно рассказывает в этом письме о случившемся несчастье. Зная, что леди Кэтрин в тягости, Багенал упомянул о горе, постигшем его семью, в своем послании ко мне и попросил, чтобы я сообщил об этом вашей супруге как можно мягче. Вы же понимаете, сколь опасны для будущей матери такие потрясения. Это может скверно отразиться на ребенке.

– Как это произошло? – спросил Хью, пряча письмо во внутренний карман камзола.

– Одному богу известно! – Сэр Вильям пожал плечами. – Корабль просто исчез где-то между Англией и Францией. Возможно, затонул во время шторма…

– Черт возьми! Как можно мягко сообщить такую новость? – Хью немного помолчал, а потом промолвил: – Пожалуй, лучше всего рассказать об этом Кэтрин после родов. Сестру ее мы все равно не воскресим, а вот малыша наверняка погубим. Прошу вас, не говорите пока никому о гибели мисс Деверо.

Сэр Вильям кивнул.

– Вы можете рассчитывать на меня!

– А королева может рассчитывать на меня, – откликнулся Хью, пожимая вице-королю руку.

– Я позабочусь, чтобы Ее Величество узнала об этом.

И сэр Вильям направился к двери.

Оставшись один, Хью достал письмо, которое вручил ему гость. Как мог такой безобидный клочок бумаги нести в себе столько горя и боли? И что теперь делать? Отдать письмо Кэтрин или нет? Если она каким-то образом узнает о гибели сестры, то будет винить мужа в том, что он скрыл от нее страшную правду.

Нет, молчать нельзя. Это может оказаться ошибкой. Непоправимой ошибкой.

А если Кэтрин потеряет малыша? Что ж, он, Хью, это переживет. Ведь это, в конце концов, ребенок Шона.

Хью вышел из кабинета и поднялся наверх, к Кэтрин. На этот раз он остановился у двери, постучал и, лишь дождавшись разрешения, переступил порог.

Кэтрин сидела в кресле перед камином. Когда муж подошел к ней, она одарила его ласковой улыбкой. В другом кресле устроилась Полли, а Мев играла на коврике у ее ног.

У Хью сжалось сердце: неужели он сейчас разрушит эту идиллию, проникнутую миром и покоем домашнего очага?

– Полли, отведи Мев вниз, – распорядился Хью. – Я хочу поговорить с леди Кэтрин наедине.

Когда дверь за служанкой и малышкой закрылась, он принялся беспокойно расхаживать по комнате. Наблюдая за мужем, Кэтрин недоумевала: в чем она могла провиниться на этот раз?

– Что случилось? – наконец спросила женщина, нарушая тягостное молчание.

Хью резко остановился. Он хотел что-то сказать, но, поколебавшись, отвел глаза.

«Она доверяет мне», – вздрогнув, подумал он. Лицо Кэтрин было обращено к нему, и он взволнованно заглянул ей в глаза. Нет, он не может сказать ей правды! Вдруг потеря ребенка погубит Кэтрин? Господи, этого Хью не переживет!

– Так что же стряслось? – снова спросила его жена.

– Завтра я хочу поговорить с двумя леди, готовыми занять место няни, – сказал Хью. – И поскольку та из них, которую мы выберем, будет заботиться о твоих детях, то решать, конечно же, тебе.

Кэтрин кивнула, довольная тем, что муж считается с ее мнением.

– В котором часу мне нужно быть в кабинете? – осведомилась она.

– В десять, – ответил Хью.

– Я обязательно приду.

Не сказав больше ни слова, он стремительно вышел из комнаты, быстро спустился по лестнице и направился в кабинет. Остановившись у камина, молодой человек достал из внутреннего кармана камзола роковое письмо и швырнул его в огонь. Он сообщит жене о гибели сестры, как только ребенок появится на свет. Вряд ли Кэтрин узнает страшную правду до родов.

На следующее утро Кейт спустилась в кабинет Хью с опозданием; впрочем, она появилась как раз вовремя, чтобы избавить себя от сердечных мук, которые могли грозить ей в будущем. Она вошла без стука и поспешно уселась в кресло рядом с мужем, а затем посмотрела на молодую особу, сидевшую напротив; та тотчас поднялась, сделала книксен и снова опустилась на стул.

– Это Мегги О'Малли, – представил Хью жене полногрудую блондинку.

Кэтрин принялась разглядывать это юное существо, меньше всего походившее на няню. У восемнадцатилетней Мегги О'Малли были светлые волосы и голубые глаза. Слишком светлые волосы и слишком голубые глаза, чтобы это могло понравиться Кэтрин. Взгляд ее зеленых, проницательных глаз опустился на пышную грудь. Слишком пышную, чтобы это пришлось Кэтрин по вкусу. Когда она снова критически оглядела Мегги, та улыбнулась. Ну и ну! У этой потаскушки даже все зубы были целы!

«Мы с Хью, конечно же, поженились не по любви, – думала Кэтрин, глядя на девушку. – А ведь даже в самом счастливом браке женщина целиком и полностью зависит от капризов и прихотей своего мужа…» Нет, Кэтрин вовсе не нужна была столь опасная соперница, как красотка Мегги. Возможно, Кэтрин и делает из мухи слона, но осторожность никогда не помешает!

– У Мегги прекрасные рекомендации, – услышала Кэтрин голос мужа.

– Мы должны побеседовать с другой женщиной, – сказала она девушке. – После этого мы сообщим вам о нашем решении.

Бросив напоследок умоляющий взгляд на Хью, Мегги О'Малли встала, присела в почтительном поклоне и вышла.

– Ну, что скажешь? – с надеждой спросил Хью.

– Она нам не подходит, – решительно ответила Кэтрин.

– Почему? – изумился Хью.

– Этой девице место не в детской, а в борделе! – гневно заявила Кэтрин. – Позови следующую.

Покачав головой, Хью пошел к двери и знаком пригласил в кабинет вторую няню. В комнату вплыла Нелли Доуд, полная пятидесятилетняя женщина.

– Она нам подойдет, – сказала Кэтрин.

– Она подойдет? – изумленно переспросил Хью.

– Да.

– Но ты даже не поговорила с ней, – возразил он. Кэтрин с улыбкой посмотрела на мужа.

– Нелли – троюродная сестра Пег. Кроме того, Мев нужна няня, которая заменила бы ей бабушку. – И, повернувшись к Нелли, Кэтрин ласково проговорила: – Пойдемте наверх. Я хочу познакомить вас с моей дочерью Мев.

Зашуршали юбки, и дверь за женщинами закрылась.

Хью недоуменно глядел им вслед, пытаясь понять, что же происходит. После общения с собственной женой иметь дело с остальными англичанами казалось теперь ему, ирландцу, детской забавой.

Семена, брошенные в землю ранней весной, стали по осени обильными хлебами. Крестьяне собрали свой урожай, и Кэтрин, подобно им, ожидала и готовилась к своему, надеясь разрешиться от бремени в этом холодном ноябре.

Утром Хью уже уехал в парламент, когда Кэтрин, еще более располневшая, но сияющая, спустилась вниз, чтобы обсудить с Пег сегодняшнее меню. Проходя по фойе, Кэтрин схватилась за поясницу, почувствовав тупую боль в спине.

Она с радостью ожидала рождения малыша, и чем скорее это произойдет, тем лучше, думала она. Для нее было чрезвычайно важно снова обрести прежнюю стройность и грацию к тому дню, когда ее муж будет принимать свой новый титул, – менее чем через два месяца. О том, что после рождения ребенка Хью станет добиваться ее близости, она не думала.

Кэтрин прошла через пустынный большой зал и зашла на кухню, где сидели Полли и Пег, угощаясь подогретым сидром. Почувствовав странное, хоть и не совсем забытое, ощущение в низу живота, Кэтрин с удивлением оглядела себя. Экономка проследила за ее взглядом.

– Ребенок! – вскричала Пег, вскакивая со стула. – Мы должны отвести вас наверх.

– Полли, пусть Патрик поедет и отыщет Хью в парламенте, – спокойно сказала Кэтрин, с облегчением подумав, что наконец-то наступило ее время. Без всякого страха перед тем, что ей предстояло, Кэтрин медленно направилась обратно через пустынный большой зал, по пятам сопровождаемая озабоченной Пег. Наверху Пег помогла Кэтрин раздеться и надеть на себя голубое белье, сшитое специально для рождения сына. Оставив на минуту свою госпожу, экономка принялась подбрасывать топливо в огонь камина. Когда она обернулась, то увидела, что Кэтрин расхаживает по комнате.

– Скорее в постель! – воскликнула испуганная Пег.

– Не хочу ожидать этой пытки в постели, – отказалась Кэтрин. – Приготовь все, что надо, а я пока похожу.

– Жена столь же упряма, сколь хитер ее муж, – проворчала Пег, но послушно принялась готовить все необходимое.

Вскоре из парламента вернулись Хью и Патрик. На ходу сбросив плащ, Хью стремительно взбежал наверх и ворвался в спальню жены.

– Почему ты не в постели? – воскликнул Хью, удивленный тем, что она стоит возле камина.

– Мне нужно отвлечься, – сказала Кэтрин, оборачиваясь к нему и поглаживая живот, чтобы успокоить спазмы. – Ты составишь мне компанию?

Хью взял ее за руки.

– Конечно, милая, только ты должна сесть.

– Я не хочу сидеть, – почти выкрикнула Кэтрин, превозмогая боль.

Крошечные капельки пота проступили на ее верхней губе.

– Но я хочу сесть.

Хью сел в кресло перед камином и мягко притянул ее к себе, усадив на колени и заключая в объятия. Кэтрин положила голову ему на плечо. Они сидели молча, глядя на языки пламени, пляшущие в камине. Вдруг Кэтрин глотнула воздух и издала стон: эта схватка была мучительнее предыдущих.

– Я пошлю за лекарем, – сказал Хью.

– Нет! – Кэтрин заставила себя безмятежно улыбнуться. – Пег и Полли знают, что надо делать, но мне и вправду пора в постель.

– Я останусь здесь, с тобой, – предложил Хью. Он был, казалось, даже более бледен, чем она.

– Нет, – ласково улыбнулась Кэтрин. – Тебе нечего здесь делать. Найди Патрика. Ему все это уже знакомо, и он поможет тебе скоротать время.

На дрожащих ногах Хью спустился вниз в фойе. Ему никогда не приходилось видеть рожающих женщин. Он был до глубины души потрясен мучениями Кэтрин. Потом он подумал о ребенке – ребенке Шона, – который сейчас силился войти в этот мир. Хью очень хотел, чтобы Тирон унаследовал его собственный ребенок, но он был обязан сдержать данное им слово. Поступить иначе означало бы потерять эту женщину.

Пройдя к себе в кабинет, где уже сидел Патрик, Хью кивнул ему и бросился в одно из кресел у камина. Решительно отодвинув предложенное виски, он покачал головой:

– Налей себе, я не могу сейчас пить.

Патрик опустился в другое кресло, сделал пару глотков, усмехнулся и глубокомысленно изрек:

– Зря. Виски – это единственный способ пережить роды.

– Бывает, женщины умирают во время родов.

– Иногда, – согласился Патрик и, удобнее устраиваясь в кресле, посоветовал: – Расслабьтесь, милорд. Впереди у вас долгое ожидание.

Хью пробормотал себе под нос какое-то ругательство, затем поднялся и взял графин с виски.

Несколько часов двое мужчин просидели в молчании, передавая друг другу бутылку, мыслями их владела Кэтрин, там, наверху, в муках дававшая жизнь своему ребенку.

Наступило и прошло время ужина. Когда дверь внезапно отворилась, Хью и Патрик встрепенулись и устремили взгляды на вошедшую Пег.

Та расплывалась в счастливой улыбке.

– Девчушка – ну просто красавица! – объявила она.

– Что? – в один голос воскликнули оба мужчины. Экономка рассмеялась, глядя на их застывшие в изумлении лица, и повторила:

– Будем нежить еще одну девочку.

Хью вскочил с кресла. Удовлетворенная улыбка играла на его красивом лице. Издав ликующий звук, он энергично потер руки.

Патрик и Пег озадаченно глядели на него.

– Сын Шона О'Нейла никогда не унаследует мой графский титул, – сказал Хью, отвечая на их немой вопрос. – И мне не придется нарушать данное слово, чтобы увидеть, как мой сын по праву станет моим наследником. – Хью устремился к двери и стал подниматься наверх так быстро, что Пег едва поспевала за ним.

Войдя в спальню жены, Хью увидел то, чего он вовсе не ожидал. Казавшаяся хрупкой, почти крошечной на огромной постели, его жена прижимала к себе пронзительно кричавшего младенца. Вместо того чтобы встретить его радостной улыбкой, Кэтрин отвернула лицо, но Хью успел заметить слезы, катившиеся по ее щекам.

– Пусть они побудут одни, – сказала Пег, уводя из комнаты Полли.

Хью нахмурился, подошел и присел на краешек постели. Кэтрин не шевельнулась, по-прежнему не замечая его присутствия.

– Дай ее мне, – сказал Хью и забрал из ее рук дочь.

Он развернул пеленки и осмотрел ее. Черные волосы девочки и розовый цвет лица обещали, что она станет редкой красавицей, равно свидетельствуя о том, что она – дочь Шона О'Нейла.

– Наша малышка – настоящая красавица, – сказал Хью, снова заворачивая ее в пеленки. – Я буду с радостью холить и лелеять ее.

Кэтрин пристально посмотрела на него. Свежие слезы выступили у нее на глазах и покатились по щекам.

Прижимая ребенка к груди, Хью бросил на нее быстрый взгляд.

– Расскажи мне, что тебя мучает.

– Я не родила мальчика. Тебе не было необходимости жениться на мне, – сказала она с горечью в голосе. – Наш брак пока еще не стал настоящим браком, и его легко отменить.

– Я ни о чем не жалею и ничего не хочу отменять, – ответил Хью. – Судьба распорядилась так, что после меня графом станет мой собственный сын, и у нас с тобой достаточно времени, чтобы дать ему жизнь.

– Передай мне девочку, – сказала Кэтрин с трепетной улыбкой. Душа ее воспрянула, словно с нее сняли тяжкий груз.

У Хью перехватило дыхание, когда Кэтрин обнажила одну из своих полных грудей и поднесла к ней девочку. Малышка тотчас перестала кричать. Она громко чмокала своим маленьким ротиком, а ее крошечные ручки теребили теплую материнскую плоть.

– Как мы назовем ее? – осевшим вдруг голосом спросил Хью.

– Она похожа на Шона, – сказала Кэтрин, не отрывая взгляда от дочери. – Я назову ее Шаной.

Болезненная гримаса на мгновение исказила черты Хью, но, когда Кэтрин посмотрела на него, лицо его вновь было безмятежным.

– Что ж, пусть она будет Шаной, – согласился он.

– Пусть это и не положено, но я хочу, – сказала Кэтрин, – чтобы ее крестными были Патрик и Полли.

– Прекрасный выбор. – Хью запечатлел целомудренный поцелуй на ее щеке, и глаза его вновь заблестели. – Я совершенно уверен, что Шана будет прелестно выглядеть в голубом.

Глава 8

Солнце лучезарно сияло в тот день, когда Хью О'Нейлу должны были пожаловать титул; и в самом деле, его счастливая звезда начинала свое невероятное восхождение. Церемония в Дублинском замке была назначена на утро, а вечером там же должны были состояться торжества в честь О'Нейлов. Сама по себе церемония была простой и недолгой. После окончания, немногие ее участники отправились по домам в предвкушении самого грандиозного за многие годы светского события для ирландской знати.

Когда Хью и его сопровождающие вернулись домой, Хью пригласил Патрика и Конела к себе в кабинет. Разливая своим верным соратникам виски, Хью бросил взгляд на жену. Кэтрин склонила голову, приподняв идеальной формы бровь. Хью слегка кивнул, признавая ее немой вызов, и налил немного виски и для нее.

– Пусть судьба всегда будет к нам щедра и милостива, – первой сказала Кэтрин.

– За самую красивую графиню христианского мира, – прозвучал откровенный комплимент Хью.

– Доброго здоровья и долгих лет графу и графине Тирон, – предложил Конел.

Подмигнув Кэтрин, Патрик отважился на рискованный тост:

– За процветание графа Тирона и его графини, и да пусть господь ниспошлет этому дому много прекрасных, сильных сыновей.

Кэтрин порозовела, но подняла свою чашу вместе с мужчинами и выпила. Никогда ранее не пробовав этот ирландский напиток, она совершенно не представляла, насколько он крепок. Глаза ее расширились от изумления, когда жгучий ручеек пробежал от ее губ до самого желудка. Дыхание у нее перехватило, и она стала ловить ртом воздух.

Хью похлопал ее по спине и посмотрел на нее укоризненным взглядом, словно говоря: «Мне, конечно, стоило бы тебя предупредить, но ты сама виновата». Забрав у нее из рук чашу, он ворчливо сказал:

– Едва ли малышке пойдет на пользу, если мама будет поить ее хмельным молоком.

– Если у Шаны разовьется вкус к виски, – парировала Кэтрин с дерзкой улыбкой, – я буду уверена, что она – настоящая О'Нейл.

Трое мужчин рассмеялись, признавая эту фамильную слабость.

– Отдохните перед сегодняшним торжеством, графиня, – поддразнил ее Хью. – Зевать в лицо вице-королю считается здесь неприличным. Вы свободны.

Присев перед ним в глубоком реверансе, словно перед королевской особой, Кэтрин склонила голову в притворном смирении и пробормотала:

– Как прикажете, ваше сиятельство.

– Поднимись, прекрасная дама. – Хью предложил Кэтрин руку и с преувеличенной учтивостью проводил к дверям. Когда она выходила, он отвесил ей шлепок пониже спины, заставив ее слегка взвизгнуть.

– И присматривай получше за своим выводком, мамочка, – грубовато приказал он.

Как зачарованный, Хью наблюдал за тем, как она шла через фойе, легкая, грациозная и… желанная.

Настало время для решительных действий, подумал он, очень надеясь, что и здесь ему улыбнется удача и, начиная с этой ночи, граф и графиня Тирон будут спать в одной постели.

– Утрите слюни, милорд граф, – с грубоватой прямотой заметил Патрик, когда Хью повернулся к ним. – Ваши намерения очевидны, но все равно придется подождать ночи. – Конел и Патрик разразились хохотом, глядя на глуповатое выражение лица новоиспеченного графа, и тот, не выдержав, улыбнулся.

Ближе к вечеру Кэтрин искупала и накормила Шану. Она была обеспокоена тем, что девочка изрядно проголодается до следующего раза, но все же не могла сдержать охватившего ее возбуждения перед предстоящим торжеством в Дублинском замке.

Кэтрин сидела в одной шелковой сорочке и туго затянутом корсете, пока Полли укладывала ей волосы простым, но элегантным узлом ниже затылка.

– Подай мне подкладки, – приказала она вспотевшей от утомительной работы женщине. – Я не хочу, чтобы заметили пятна на платье, когда у меня потекут соски. – Положив на соски маленькие подушечки, Кэтрин надела платье, и Полли застегнула ей на спине крошечные изумрудно-зеленые пуговички.

– Вы просто прелесть, миледи, – не выдержалаПолли.

Кэтрин поглядела на себя в зеркало.

Платье, в цвет ее изумрудно-зеленым глазам, было сшито из роскошного бархата. Изучая свое отражение, Кэтрин вдруг обеспокоилась реакцией ее мужа на чересчур смелый вырез, обнажавший ее груди почти до сосков. Зная, что на торжестве будут присутствовать Фиона, ее кузина Эйслинг и много других хорошеньких женщин, Кэтрин приказала мадам Бюжоле сделать вырез, который притягивал бы взор ее мужа, не давая ему блуждать на чьей-либо чужой груди.

– Подай мне жемчуг, – приказала Кэтрин служанке.

В этот момент через смежную дверь вошел Хью, одетый в элегантный наряд. Его бархатные панталоны и камзол были темно-зеленого цвета, а сбоку на поясе висел древний кельтский меч Конна О'Нейла. Эфес и ножны меча украшали драгоценные камни.

Приблизившись к ней сзади, Хью улыбнулся ей в зеркале, и Кэтрин повернулась к нему.

– Ты просто восхитительна, – сказал он. Взгляд его обратился к прислуге.

– Убери жемчуг на место, Полли, и оставь нас. – Хью приказал Кэтрин повернуться кругом, чтобы он мог рассмотреть ее, но когда она снова увидела его лицо, одобрительная улыбка на нем сменилась огорченной гримасой.

– Платье, конечно, изысканно, но я против того, чтобы открывать мои сокровища жадным взглядам других мужчин. – Он раздраженно повысил голос: – Это платье не подходит. Сейчас же сними его.

– Но сегодня все леди наденут такие платья, – возразила Кэтрин, обиженная его категоричным тоном.

– Какое мне дело до всех остальных леди! Я не на них женат.

– Надеюсь, нет. – Кэтрин мило улыбнулась, как-то уж слишком мило. – Конечно же, я сниму его. – Повернувшись к нему спиной, она пробормотала: – Пуговицы, Хью. Помоги мне расстегнуть их.

Довольный таким редким для нее послушанием, Хью прикоснулся к пуговицам, но ее медовый голосок остановил его.

– Мне больше нечего надеть, поэтому я не смогу присутствовать на торжестве. Ты должен до мелочей все запомнить, а когда вернешься, мне расскажешь.

Руки Хью замерли, потом опустились. Наблюдая за ним в зеркале, Кэтрин поняла, что победа осталась за ней.

– Ха! У тебя полно платьев, но у нас уже нет времени выбирать, – проворчал Хью. – Наверное, мне весь вечер придется охранять тебя.

Кэтрин живо повернулась и одарила его легким поцелуем в щеку.

– У меня есть для тебя подарок, – сказал он, доставая из кармана камзола шкатулку, украшенную драгоценными камнями.

Приняв ее, Кэтрин полюбовалась камнями и искусной работой мастера.

– Спасибо. Я буду хранить и беречь ее.

– Глупенькая, подарок внутри.

Покраснев и проклиная свою недогадливость, Кэтрин открыла шкатулку. Великолепное ожерелье из изумрудов и алмазов сверкало на бархатной подушечке.

– О! – воскликнула она. – Я… Я не знаю, что сказать!

Хью подумал, что ожерелье может неплохо помочь ему перевести их брачные отношения в столь желанное для него русло.

– Разреши помочь тебе, – предложил он, забирая из ее рук ожерелье и надевая ей на шею.

Взгляд Хью невольно задержался на крупном изумруде в обрамлении бриллиантов, словно подмигивающем ему из глубокой, манящей выемки между ее грудями. Он вздохнул и раздраженно нахмурился. Руки его задержались на секунду, лаская пышную соблазнительную плоть его жены, потом медленно скользнули к ее плечам.

– Спасибо, – пробормотала Кэтрин, смущенная его прикосновением. – А вот у меня нет для тебя никакого подарка.

– Ты подарила мне то, что по-настоящему ценно, – возможность иметь титул и семью.

Тронутая его словами, но сожалея, что ничего не может подарить ему, Кэтрин сказала:

– И все же я должна подарить тебе что-нибудь еще.

– В таком случае я подумаю, какой подарок мне бы хотелось получить от тебя больше всего, – сказал Хью, – и сообщу тебе об этом.

Не ведая о его мужском желании и так и не поняв скрытого смысла его слов, Кэтрин с улыбкой приняла предложенную им руку.

В большом зале Дублинского замка собрался весь цвет дублинской знати, чтобы приветствовать новоявленного графа и графиню Тирон. Когда Хью с Кэтрин вошли в зал, шум голосов стих и море лиц повернулось навстречу им. Мажордом вице-короля торжественно объявил, обращаясь к благородному собранию:

– Милорды и леди, граф Тирон, графиня Тирон. – Присутствующие разразились аплодисментами.

Вице-король Рассел выступил вперед и повел почетных гостей в дальний конец зала, где бы они могли приветствовать всех тех, кто желал лично поздравить их и высказать добрые пожелания. Наконец эта приятная, но утомительная часть вечера была окончена.

– Освежающие напитки поданы в соседнем зале, – сказал вице-король, не отрывая глаз от соблазнительной ложбинки между грудей Кэтрин, где призывно сверкал великолепный изумруд. – Главный зал сегодня только для танцев, и, я надеюсь, вы окажете нам честь, начав танцевать первыми.

Хью торжественно повел Кэтрин в центр зала.

После танца, когда отзвучала музыка, сэр Вильям пригласил Кэтрин на следующий танец. Кэтрин вспомнила про обещание мужа охранять ее от других мужчин. Интересно, как ему это удастся, с веселой улыбкой подумала она.

Однако танцуя с сэром Вильямом, Кэтрин заметила Хью танцующим с леди Фионой, и настроение у нее тут же упало. Вид этой пары вызвал у нее досаду; чувство, весьма похожее на ревность, больно кольнуло ее в сердце.

Заметив, что Кэтрин смотрит в их сторону, Хью ответил ей взглядом, в котором сверкала бешеная ярость. Неужели он тоже ее ревнует? Кэтрин несколько воспряла духом.

Сжигаемый ревностью, Хью видел, как лорд Фицджеральд пригласил Кэтрин на следующий танец. Поскольку Фиона явно не желала отпускать его, Хью пришлось снова пригласить ее, но взгляд его то и дело обращался туда, где танцевала его жена.

Заметив, куда именно направлено все внимание Хью, раздосадованная Фиона попыталась отвлечь его.

– Я еще не поздравила вас, милорд граф, – нежно проворковала она, будто невзначай прижимаясь к его руке своей роскошной грудью. – Примите мои самые искренние поздравления!

– Спасибо. – Хью невольно опустил взгляд на ее соблазнительно обнаженную почти до самых сосков грудь. – Вы сегодня выглядите просто ослепительно.

– Я разочарована тем, что мы так до сих пор и не возобновили наше столь приятное знакомство, – промурлыкала Фиона, откровенно давая понять, что сделать это и сейчас еще не поздно.

Хью вновь обласкал взглядом ее прелести, чувствуя, как внутри медленно рождается желание, словно его плоть просыпается от долгого, глубокого сна. Он мысленно выругал себя за отсутствие самообладания, а заодно и Кэтрин – за то, что так долго мучила его.

«Моя скромница-жена – словно саднящая рана, – подумал он с досадой. – Но с меня довольно! Сегодня ночью я положу конец нашей игре в целомудрие. Эта медноволосая притворщица больше не будет терзать мое сердце, а также все остальные жизненно важные органы».

Мысль была совершенно разумной, но настолько возбуждающей, что Хью понадобилась вся его сила воли, чтобы скрыть от проницательной партнерши свое состояние.

Ловко лавируя среди танцующих, он повел Фиону по залу. Музыка закончилась как раз в тот миг, когда они оказались рядом с Кэтрин и лордом Фицджеральдом. Одного взгляда на жену было достаточно, чтобы понять, что та далеко не в восторге от его выбора партнерши. В надежде, что его тайные замыслы в отношении Кэтрин и сегодняшней ночи все же осуществятся, Хью пригласил ее на следующий танец. Но едва она подала ему руку, как подошел сэр Вильям Рассел.

– Мне необходимо поговорить с вами наедине, – сказал вице-король, делая вид, что не замечает разочарования Хью, который едва не застонал от досады. – Конечно же, лорда Фицджеральда я тоже приглашаю с нами.

Хью пробормотал свои извинения Кэтрин, и они отошли, оставив ее один на один с Фионой.

– Примите мои поздравления, – с усмешкой сказала Фиона, едва мужчины ушли.

– Благодарю вас, леди Фиона, – улыбнулась в ответ Кэтрин, сделав многозначительное ударение на слове «леди».

Во взгляде прекрасных голубых глаз Фионы сверкнула ненависть.

– Насколько я понимаю, вы сегодня принимаете поздравления по случаю рождения дочери, – стараясь не остаться в долгу, парировала она.

– Шане уже два месяца, – просто ответила Кэтрин, решив не ввязываться в словесную дуэль.

Но Фиона, горя желанием уязвить Кэтрин как можно сильнее, продолжила:

– Должно быть, Хью озабочен тем, сможет ли он передать графский титул своему наследнику, ведь до сих пор вам удавалось рожать только дочерей.

Глаза Кэтрин приобрели ледяное выражение. Она решительно шагнула к темноволосой красавице, но в этот момент появились мужчины.

– С вашего позволения, я украду свою жену на несколько минут, – сказал Хью, мгновенно почувствовав предгрозовую атмосферу. Он мягко, но настойчиво увлек ее в сторону. – Терлоу шлет нам свои поздравления.

– Поздравления от Терлоу?

– И напоминание о том, что он все еще О'Нейл. – Хью ободряюще взял ее за руку. – Я послал ему ответ, написав, что надеюсь, он будет столь же любезен, когда ты родишь мне наследника.

– Не стоило бросать вызов Терлоу. Это к добру не приведет.

– Доверься мне, – сказал Хью, привлекая ее к себе. – Я обещаю, что ни тебе, ни детям никто не причинит вреда.

– Как ты сможешь нас надежно защищать, – обиженно заметила Кэтрин, – если все твои мысли заняты только леди Фионой Фицджеральд и ее роскошным бюстом, с которого ты не сводил глаз!

– Кажется, ты говоришь, как ревнивая жена, – поддразнил он ее.

– Я вовсе не ревную! – возмутилась Кэтрин.

– Я пытался отделаться от Фионы, но ты в это время любезничала с лордом Фицджеральдом.

Кэтрин бросила выразительный взгляд в сторону Фионы, которая кокетничала с окружившими ее молодыми людьми.

– Эта потаскушка, наверное, заранее договорилась со своим отцом.

Хью рассмеялся.

– Спрячь свои коготки, моя кошечка. Тебе нечего опасаться. Фиона вполне безобидна, хоть и надоедлива. Все, что ей нужно, – это выйти замуж за какого-нибудь лорда, который был бы достаточно молод, чтобы наделать ей кучу детишек.

Кэтрин удовлетворенно хмыкнула и отвернулась. Когда она снова повернулась к нему, Хью едва не ослепила лучезарная улыбка, сиявшая на ее губах.

– А что вы скажете, милорд граф, – плутовским тоном спросила она, – если мы испытаем, насколько сильно развито у леди Фионы чувство собственности?

– Ты говоришь загадками, мой английский сфинкс.

– Пойдем со мной. – Кэтрин взглядом указала направление. – Лорд Берк недавно вновь стал лакомым кусочком для дам. Он неотразимо красив и достаточно молод, чтобы не дать скучать нашей белокурой соблазнительнице.

– Неплохо придумано! – Хью одобрительно ухмыльнулся ее затее. – Давай посмотрим, что из этого выйдет.

Лорд Майкл Берк – высокий, хорошо сложенный, красивый мужчина с черными, горящими опасным огнем глазами – был одет в роскошный, шитый золотом камзол и панталоны глубокого фиолетового цвета. Всем своим видом он воплощал образ богатого аристократа, каковым, собственно, и являлся.

Пробираясь к нему через шумную толпу, Кэтрин почти не отводила от него взгляда. Ей казалось, что она поняла, почему он так притягивает женщин, и в глубине души надеялась, что из ее затеи ничего не получится. Если вздорная, глупая Фиона сможет увлечь этого неотразимого, роскошного красавца, то и вправду в мире нет места справедливости. Хотя пусть лучше она запускает свои коготки в Берка, чем в ее мужа.

– Очень рад тебя видеть, Майкл, – приветствовал друга Хью.

– Мы были опечалены, узнав о кончине вашей жены, – сказала Кэтрин.

– Благодарю вас. – Берк тепло улыбнулся им. – Я прервал свой траур, чтобы принести вам мои поздравления.

– Вы приехали в Дублин с сыновьями? – спросила Кэтрин. – Я уверена, что моя дочь Мев с удовольствием бы познакомилась с ними.

– Нет, они остались дома.

– Возможно, мы могли бы породнить наши семьи, – полушутя предложил Хью. – Ведь у нас растут две красавицы, а у тебя двое сыновей.

– Но Шане всего лишь два месяца, – испуганно воскликнула Кэтрин. Оба мужчины рассмеялись.

– Если дочери так же красивы, как и их мать, я бы с радостью породнился семьями, – сказал Берк, окидывая женщину восхищенным взглядом. Кэтрин покраснела.

– Я должен танец дочери Фицджеральда, – сказал Хью, будто только что вспомнив. – Майкл, не составишь ли пару Кэтрин?

– С удовольствием. – Берк ослепительно улыбнулся Кэтрин, которая ответила ему такой же улыбкой.

Хью на секунду засомневался, не слишком ли необдуманно он поступает, оставляя жену со своим красавцем-другом. Но решив, что может положиться на порядочность друга, если уж не жены, отправился искать Фиону.

– Тяжело терять любимого человека, – сказала Кэтрин. – Наверное, вы все ужасно тоскуете по леди Берк.

– Да, моим сыновьям было трудно пережить эту утрату.

– Но не вам? – прямодушно спросила Кэтрин. Слова сорвались с ее языка прежде, чем она поняла, что сказала бестактность.

Вопрос прозвучал как слишком личный. Лорд Берк подумал о друге, искренне надеясь, что чувства этой прекрасной леди к своему мужу еще не остыли.

– Простите меня, – в смущении извинилась Кэтрин. – Я не собиралась быть столь бестактной. Я потеряла многих любимых мною людей и знаю, что такое скорбь.

Она отвела взгляд. Затем снова поглядела в его глаза и сказала, не думая:

– У нас с мужем были разногласия, но Хью всегда хорошо относился ко мне. Уверена, мы с ним вместе на долгие годы, и, надеюсь, эти годы будут для нас обоих счастливыми.

Распознав в ее беззащитной откровенности зарождающуюся любовь к своему другу, лорд Берк был тронут доверчивостью Кэтрин. Пускай леди дважды побывала замужем, она все еще оставалась наивной, как дитя. И столь же искренней. Приятное исключение среди искушенных светских дам.

– Между мной и леди Берк не было большой любви, – признался он. – Это был брак по расчету.

Кэтрин понимающе кивнула и переменила тему:

– Вы знакомы с Фионой, дочерью лорда Фицджеральда?

– Нет. – Он удивленно покачал головой.

– Фиона – настоящая красавица, и, что гораздо важнее, – у нее ангельский характер. С первого дня моего приезда в Дублин она не перестает проявлять ко мне самое искреннее участие.

– И она, очевидно, не дала вам почувствовать себя одинокой, – сказал Берк с вежливой улыбкой, начиная скучать от этого разговора. – Приятно осознавать, что мы, ирландцы, – радушные люди.

– О, да вот и они! – воскликнула Кэтрин, наблюдая за танцующими. – Видите Хью в паре с темноволосой женщиной? – И затем добавила, не сдержав досады: – С той самой леди, с роскошной грудью?

Лорд Берк повернулся столь стремительно, что едва не опрокинул Кэтрин, но в последний момент все же успел поддержать ее. Он пробормотал извинения, однако по его взгляду, прикованному к прекрасному видению, танцующему с его другом, можно было догадаться, что он полностью поглощен юной красавицей и уже не замечает никого, кроме нее.

«Кельтская сирена, – между тем думал лорд Берк. – Если она так же хороша вблизи, как издалека, я добьюсь ее!»

Между тем танец закончился, и Хью повел Фиону к ним, ловко пробираясь сквозь толпу.

– Кейт беседует с лордом Берком, – по пути обронил он. – Вы знакомы с ним?

– Нет, – ответила Фиона. В упоении от своего триумфа над маленькой английской выскочкой, Фиона не замечала никого вокруг.

– Вам просто необходимо с ним познакомиться, – сказал Хью. Затем, понизив голос, добавил: – Он недавно овдовел.

– В самом деле? – Последняя фраза Хью вызвала в ней некоторый интерес.

Когда они подошли к Кэтрин и Берку, Фиона ослепительно улыбнулась. Ее голубые глаза тотчас с удовольствием отметили правильные красивые черты его лица, широкие плечи и великолепную фигуру. Заблестевшие глаза Берка тем временем откровенно любовались ее прелестями. Когда их горящие взоры встретились, Фиона ощутила себя так, словно он раздел ее донага, и по телу ее пробежала сладкая дрожь от дерзких и грешных мыслей.

– Леди Фиона, – начал Хью, затем откашлялся, чтобы скрыть свое веселое изумление. – Разрешите представить вам лорда Майкла Берка.

Фиона присела перед Берком в глубоком реверансе и грациозно протянула ему руку. Когда он поклонился и коснулся ее руки губами, она почувствовала, как вместе с поцелуем в ее тело проникает пылающий огонь; голова у нее закружилась от возбуждения. Ни один мужчина никогда не производил на нее столь ошеломляющего впечатления!

Хью повернулся к Кэтрин:

– Не выпить ли нам чего-нибудь прохладительного, милая?

– Конечно, – согласилась Кэтрин, беря его под руку. Не сказав больше ни слова, они направились в соседний зал, оставив Берка и Фиону с сияющими улыбками на лицах и жадным вожделением во взорах.

Остаток вечера Хью и Кэтрин провели вместе, танцуя и принимая поздравления. Росток их взаимного чувства, пробившийся на свет и столь легко распознанный окружающими, остался ими не замеченным. Время от времени они посматривали в сторону Берка и Фионы, которые не сводили друг с друга восторженных взоров.

Чувствуя легкое головокружение от возбуждения и вина, Кэтрин увлекла Хью в нишу.

– Уже поздно, – громко прошептала она. – Шана, наверное, ужасно проголодалась и сердится на меня.

– Ничего, Нелли позаботится о ней, пока мы не вернемся.

– Но мне срочно нужно сцедить молоко. У меня болят груди, – пожаловалась Кэтрин.

Хью усмехнулся, подумав, что у него самого уже давно кое-что болит. Он приподнял ее подбородок и заглянул в завораживающие зеленые глаза.

– Вы сегодня необычайно красивы, моя графиня.

– А вас, милорд граф, природа одарила прекрасным вкусом, – дерзко ответила Кэтрин, и глаза ее сверкнули из-под полуприкрытых ресниц.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Ты ведь только недавно родила, и…

– Я полностью здорова, но мои груди переполнены молоком, и мне нужно домой.

– Великолепно! – В предвкушении жаркой ночи любви, Хью едва сдержал ликующий возглас. – Тогда отправимся тотчас же?

Кэтрин облегченно кивнула, не ведая о его намерениях. Они стали пробираться сквозь толпу к выходу.

По пути они встретили лорда Фицджеральда, который озабоченно спросил, не видели ли они Фиону.

– Я видел ее с лордом Берком, – сказал Хью и бросил многозначительный взгляд на жену.

Поняв, что от нее требуется, Кэтрин с невинным видом добавила:

– Лорд Берк, наверное, проводил ее домой.

– Вам не следует беспокоиться, – добавил Хью. – С Берком ей ничто не угрожает. Он позаботится о вашей дочери.

– Возможно, вы правы, – сказал лорд Фицджеральд. – В кабинете у вице-короля собирается компания для весьма интересной азартной игры. Если вы увидите Фиону, скажите ей, где меня найти.

Когда пожилой лорд отошел, супруги О'Нейл переглянулись и прыснули от смеха.

Фиона, полная грез после столь восхитительного знакомства и выпитого вина, наслаждалась волнующей близостью очень красивого, очень мужественного и очень богатого мужчины, сидевшего рядом с ней. Она осознавала, что ее поведение выходит за рамки приличий, но гнала от себя беспокойные мысли. В самом деле, что ж плохого в том, что она разрешила ему проводить ее домой?

– Вот мы и дома, моя красавица, – сказал Берк, когда экипаж остановился. Он открыл дверцу и вышел, а затем обернулся, чтобы помочь ей. Едва она ступила на землю, Берк неожиданно подхватил ее на руки.

– Но это не мой дом! – воскликнула Фиона, ее сердце сжалось от неясной тревоги.

– Совершенно верно. Этот дом – мой, – сказал Берк с плотоядной ухмылкой.

Вскрикнув от негодования, Фиона попыталась освободиться, но силы их были явно не равны. Посмеиваясь над ее тщетными усилиями, Берк внес ее внутрь особняка, затем, под изумленными взглядами стражи и прислуги, пронес наверх, в свою комнату. Он с силой захлопнул ногой дверь, небрежно бросил свою ношу на огромную кровать и захохотал, когда она торопливо перебралась подальше от него в противоположный угол.

– Выпустите меня сейчас же! – потребовала Фиона. – Вы погубите мою репутацию!

– Твоя репутация и так уже погублена, сердце мое, – ответил Берк, явно довольный собой.

Фиона вскочила с кровати и подошла к нему. Ее голубые глаза сверкали от ярости.

– Ты – подлый ублюдок… – прошипела она и со всей силы ударила его по лицу.

Берк тут же вернул пощечину, скорее изумив ее, чем причинив боль.

Гнев Фионы сменился страхом, она отпрянула.

– Вы безумны! – с ужасом прошептала она, приложив дрожащую руку к пылающей щеке.

Берк ухватил ее за запястье и притянул, вжав в свое сильное, жаждущее женских ласк тело, затем толкнул на кровать и отрывисто бросил:

– Не двигайся.

Со вздохом разочарования взъерошив свои волосы, Берк подумал, что худшего начала нельзя было и придумать. Он присел на кровать рядом с ней и почувствовал, как она напряглась в испуге. С улыбкой посмотрев в ее широко раскрытые, полные ужаса глаза, он произнес с восхищением:

– В гневе ты еще прекраснее.

Фиона даже рот раскрыла в изумлении от столь причудливой смены настроения. Она решительно не могла понять этого человека.

– Я в столь же здравом рассудке, как и ты, моя кельтская богиня, – серьезным тоном сказал Берк, надеясь, что ему удастся развеять ее страхи. – Когда я вижу перед собой такой лакомый кусочек, я очень хорошо знаю, чего мне хочется, и ты, моя соблазнительница, именно то, чего мне хочется сейчас больше всего на свете.

– Нет! – с замиранием сердца воскликнула Фиона, в то же время чувствуя, как горячая волна сладкого ужаса поднимается по ее телу вверх, заставляя пылать щеки.

Берк обнял ее за плечи и пылко привлек к себе.

– Не бойся, доверься мне! Я действительно хочу тебя, любовь моя.

Его близость, запах и ощущение его сильного, горячего тела лишили ее воли; она не могла больше противиться страсти, пылавшей в его глазах.

– Мой отец потребует удовлетворения, – еле слышно прошептала Фиона.

– Он вызовет на дуэль своего зятя? – улыбнулся Берк. – Не думаю.

– Зятя? – Она растерянно взглянула на него.

– Да, моя кошечка, – сказал Берк, жарко целуя ее в губы. Он почувствовал, что ее решимость слабеет и что победа близка. – Ты выйдешь за меня замуж и станешь матерью моим сыновьям.

– Но я почти не знаю тебя! – возразила она. – Кроме того, ты носишь траур.

– Мы назначим свадьбу на август. – Он властно и решительно заключил ее в объятия. – У меня будет достаточно времени, чтобы соблюсти приличия, а у тебя – чтобы узнать меня лучше. Утром я отвезу тебя домой и объявлю твоему отцу о наших планах.

В тот момент, когда его губы сомкнулись с ее устами в неистовом, чувственном поцелуе, Фиона поняла, что погибла. Ее не раз целовали многие мужчины, но ни один из поцелуев не доставлял ей столько наслаждения, как этот. Руки ее как-то сами собой легли ему на плечи, а затем она обняла его за шею и пылко ответила на его огненный поцелуй.

– Завтра, – прошептал он, теребя губами нежную мочку ее уха, – ты будешь смотреть на меня такими же глазами, какими леди Кэтрин смотрит на своего мужа.

– Эта потаскуха? – воскликнула Фиона, встрепенувшись и отдергивая голову.

Берк озадаченно посмотрел на нее:

– Это чрезвычайно странно, моя ненаглядная, что ты столь нелестно о ней отзываешься. И это после того, как леди Кэтрин мне все уши прожужжала о твоих добродетелях.

– Она… что? – ошеломленно переспросила Фиона. Берк пожал плечами, а затем хитро прищурился.

– Возможно, ей было приятно познакомить нас в такой радостный для нее вечер.

– Или, может быть, леди Кэтрин очень хотелось, чтобы я перестала заглядываться на ее мужа, – фыркнула она.

– Пусть только посмеют твои прекрасные глаза поглядеть на другого мужчину! Тогда не жди от меня пощады! – с угрозой произнес Берк, и во взгляде его сверкнула холодная ярость. Он грубо встряхнул ее, так что Фиона едва не прикусила язык. Она вновь с опаской взглянула на него – поистине этот красавец был непредсказуем. Он явно не шутил. Фиона вдруг поняла, что он и в самом деле способен задушить ее в порыве ревности.

– Д-да, м-милорд. – Она судорожно глотнула. Судя по всему, лорд Берк был не из тех, кем можно крутить, как ей вздумается. О, господи! Неужели она совершила ужасную ошибку?

– Хорошая девочка, – уже без угрозы в голосе, спокойно сказал он и погладил ее по голове.

Хотя жестокость претила его натуре, Берк понял, что этой вздорной кошечке нужно остричь коготки, если он не хочет, чтобы однажды она в кровь расцарапала его сердце. Он опрокинул ее на постель и наклонился над ней.

– Прежде чем наступит рассвет, моя киска, ты начнешь ласково мурлыкать в моих объятиях, – сладким голосом пообещал он и припал к ее рту страстным, требовательным поцелуем.

– Майкл… – Она со стоном выдохнула, полностью подчиняясь его власти и отдаваясь его изысканным ласкам.

Хью и Кэтрин, все еще посмеиваясь над своей проделкой и перекидываясь шуточками по поводу того, что сейчас поделывают Фиона и лорд Берк, вернулись домой. Поднимаясь наверх по лестнице, они уже на середине пути услышали пронзительный плач голодной Шаны.

– Я переоденусь и составлю тебе компанию, пока ты кормишь Шану, – сказал Хью, направляясь в свои апартаменты.

– Полли, ты все еще здесь? – удивилась Кэтрин, открыв дверь в свою комнату.

Полли, дремавшая в кресле у камина, вскочила при звуке голоса госпожи.

– Тебе вовсе не нужно было меня ожидать.

– Такова уж наша нелегкая доля – ожидать свою госпожу, – сказала Полли, подавляя зевок.

– Помоги мне снять платье, – попросила ее Кэтрин, – а потом принеси Шану.

Полли вышла, а Кэтрин надела ночную рубашку и пеньюар. Вынув заколки, она принялась расчесывать свои роскошные волосы.

Хью, одетый в шелковый вечерний халат, появился в дверях, соединяющих комнаты, как раз в тот миг, когда Полли внесла Шану, чей плач не затихал ни на миг.

– Уже поздно, – сказал Хью служанке, наблюдая за тем, как его жена обнажила тугие груди и приложила влажный сосок ко рту дочери. – Отправляйся к себе и отдыхай.

В теплом полумраке комнаты царила уютная, домашняя атмосфера. Кэтрин, словно языческая богиня, сидела перед ярко горящим камином; ее огненные волосы густой волной ниспадали на плечи, сверкая и переливаясь в свете пламени. Хью не отрывал от нее завороженного взгляда.

Насытившись, Шана закрыла свои небесно-голубые глазки и сладко засопела.

– Похоже, она запьянела, – хихикнула Кэтрин, разрушая колдовские чары, которые владели ее мужем.

– Я отнесу ее в детскую, – предложил Хью.

– И напугаешь бедную Нелли, появившись перед ней в халате? – снова хихикнула Кэтрин, пряча грудь. – Я сама ее отнесу. – Прижимая к себе сладко спящую Шану, она встала и понесла ее в детскую.

Когда Кэтрин вернулась, Хью стоял перед камином. Кэтрин подошла к мужу, любуясь красивыми чертами его лица, великолепной фигурой. Хью улыбнулся, обнял ее за плечи и притянул к себе. Она обхватила его за талию, прильнула к нему, положив голову ему на грудь. Неожиданно для самого себя Хью испытал невероятное волнение от этого простого жеста, столь естественного между мужем и женой.

– Это был чудесный вечер, – сказала Кэтрин, испытывая уютное чувство защищенности в его объятиях. Хью обхватил ладонями ее лицо и коснулся своими пылающими, жаждущими поцелуя губами ее уст.

Губы Кэтрин послушно раскрылись, позволяя его языку ощутить их влажное тепло и нежность. Она положила руки ему на грудь, затем обняла за шею, прижимаясь к нему всем телом, словно прося защиты.

Жгучее, пульсирующее желание медленно разгоралось в ее лоне. Как будто со стороны она услышала негромкий, страстный женский стон. И тут же пронзило унизительное осознание того, что этой женщиной, так сладострастно стонущей, была она сама.

– Нет! – испуганно вскрикнула Кэтрин и отшатнулась.

Хью нахмурился и вновь приблизился к ней.

– Что случилось? – терпеливо спросил он.

– Я… я не могу. – Кэтрин снова отступила.

Лицо Хью исказилось от гнева, но он тотчас же постарался подавить это естественное чувство и вздохнул, понимая, что уложить ее в постель в первый раз может оказаться нелегкой задачей.

– Не далее как сегодня из твоих собственных уст, милая, я услышал, что ты полностью оправилась после родов, – рассудительно возразил он, вновь обнимая ее.

– Я не могу! – Кэтрин почувствовала, что дальнейшее отступление невозможно. Она вырвалась, но смогла лишь прижаться к задней спинке кровати. Слезы отчаяния навернулись у нее на глаза, когда она поняла, что ей некуда бежать.

Хью стоял перед ней, высокий, мощный, рассерженный, и под горящим взглядом его темных глаз она боялась пошевелиться, опустив глаза.

– Скажи, что беспокоит тебя, Кейт, почему ты бежишь от меня?

«Мне страшно, – подумала Кэтрин, – я боюсь, и я запуталась». На самом деле она сама едва ли могла объяснить причину своих поступков, таких неразумных на первый взгляд. Мысль о любви владела всем ее разумом, но ей хотелось, чтобы ее любили ради нее самой; чтобы ее не просто укладывали в постель для того, чтобы мужчина мог получить титул или произвести на свет сыновей. Она больше не хотела быть вещью, которой пользуются в своих целях мужчины. Ей хотелось, чтобы муж считался с ее желаниями, с ее чувствами… Но как она могла объяснить ему все это? Он лишь посмеется над ее глупостью.

А Хью видел перед собой женщину, обуреваемую самыми разными чувствами: страх, смятение, желание, стыд, печаль – все это он прочел на ее лице. Его челюсти непроизвольно сжались, и на скулах заиграли желваки. Неужели все это только из-за того, что ей придется разделить с ним постель? Или она оплакивает Шона? Неужели он, Хью, всегда будет жить в тени своего бесчестного дядюшки?

В конце концов гордость Кэтрин возобладала над остальными чувствами. Не желая, чтобы он узнал о ее сомнениях, а тем более – о той нежности, которую она втайне питала к нему, она сказала с наигранным возмущением:

– Я не намерена давать грудь дочери Шона, а потом ложиться в постель с другим мужчиной.

– С другим мужчиной? – рявкнул Хью, грубо хватая ее за плечи. – Я твой муж! – Он яростно встряхнул ее. Затем завел ей руки за спину и с легкостью сковал их там одной рукой. – Шон мертв, а мы с тобой живы, – прорычал он.

Не в силах больше сдерживаться, он свободной рукой ухватился за ворот ее ночной рубашки и с силой рванул вниз, обнажая ее прекрасное тело.

Застыв от ужаса, Кэтрин молча наблюдала, как его жадный, пылающий взор пожирал ее наготу, как его гнев переходил во все более распаляющееся желание. Когда он поднял на нее сверкающие глаза, она в панике попыталась освободиться.

– Моя жена не смеет отвечать мне отказом в моем собственном доме! – прорычал он, опрокидывая ее на кровать, а затем набрасываясь на нее, словно хищник на добычу.

Охваченная безотчетным страхом, Кэтрин извивалась и брыкалась, отбиваясь изо всех сил. Она даже попыталась вцепиться ему в лицо, но Хью тотчас перехватил ее руки и сковал их у нее над головой. Кэтрин продолжала неистово сопротивляться, но Хью лишь смеялся над ее усилиями, ожидая, пока она устанет и успокоится.

Наконец силы оставили Кэтрин, она затихла, лишь грудь ее продолжала вздыматься от тяжелого, частого дыхания. Она лежала, почти не двигаясь, придавленная к постели его тяжестью, и с настороженностью наблюдала за ним.

– Я заставлю Шона О'Нейла оставить нас навсегда, – пробормотал Хью. Он наклонил голову и с жадной требовательностью припал к ее губам. Кэтрин противилась поначалу его требовательному поцелую, но лишь до тех пор, пока от его прикосновений не начали разгораться тлеющие угольки ее страсти. Сладкая дрожь пробежала по всему ее телу; она затрепетала и, не в силах сдерживаться более, ответила на его поцелуй.

Хью чуть приподнялся и пристально посмотрел на нее, но она в смущении отвела взгляд. Освободив ее руки, он коснулся ее горящих щек и заставил взглянуть на него.

– Кейт, – нежно прошептал он, увидев в ее глазах желание.

– О, боже, – только и смогла простонать Кэтрин, удивленная не меньше Хью пробуждением так давно таимой неудовлетворенной страсти, и Хью начал осыпать легкими, словно касание ветерка, поцелуями ее виски, веки, нос и шею, затем снова нежно приник ко рту. Его губы неторопливо скользнули вниз по ее тонкой, длинной шее, а его горячие ладони в это время ласкали мягкую, нежную плоть. Губами он отыскал ее набухшие соски и начал вбирать в рот, пробуя их на вкус.

Хью хотел отдалить желанный момент полного обладания, но понимал, что не сможет. Только не в этот раз. Он провел жадными руками по ее спине вниз к ягодицам, к бедрам, сминая и сжимая их в порыве страсти, покрыл поцелуями ее живот и бедра, а затем развел ноги, открывая источник ее сладострастия, влажный и трепещущий, полностью готовый к его вторжению.

И Хью не заставил себя ждать, одним движением он вонзился в нее до самого предела.

Кэтрин вскрикнула, застонала, побуждая его снова и снова идти на приступ. А затем, с глухим горловым стоном, Кэтрин выгнулась, предлагая ему себя с первобытной неистовостью: ее трепещущее тело жаждало отдаться до конца, ощутить пик наивысшего удовольствия.

Наконец, дрожа от наслаждения, Хью излился в нее. Разрядка была такой мощной, что он даже впал в минутное забытье; и как сквозь туман мелькнула мысль о том, что, пытаясь покорить ее, он сам оказался покоренным.

Когда выровнялось дыхание и сердцебиение, Хью освободил ее от своей тяжести, лег рядом и бережно прижал к себе.

– Не уходи, – всхлипнула она, уткнувшись ему в плечо.

– Никогда, – ответил он, целуя ее, но глаза Кэтрин уже смыкались в сладкой дреме.

Хью с нежностью разглядывал жену, внезапно он понял, что любит эту женщину больше всех на свете. Он вспомнил, как она сопротивлялась ему вначале, и подумал со вздохом, что она, видимо, все еще любит Шона. А значит, она не должна пока знать о его, Хью, любви. Он не собирался вкладывать ей в руки оружие, благодаря которому она в любой момент сможет одержать над ним верх!

Хью пробудился перед рассветом. Кэтрин спала, уютно устроившись у него на плече. Словно ребенок, получивший новую игрушку, он был не в силах противиться искушению и стянул с нее покрывало. С восторгом разглядывал он восхитительную, изысканную, прекрасную женщину, которая теперь принадлежала ему безраздельно. Неотразимая в своей наготе, она раскинулась, открывая его жадному взору все свои тайны. Легко, едва касаясь, он провел рукой по ноге, по соблазнительному изгибу ее бедра и выше – к мягким белоснежным холмам… Подняв глаза, Хью с удивлением встретился с манящим взглядом колдовских зеленых глаз.

– Поцелуй меня, – прошептала Кэтрин, прижимаясь к нему всем телом.

Глава 9

Зима была на исходе, и жизнь Кэтрин наконец вошла в обычное русло. Днем она занималась дочерьми и хлопотала по хозяйству, ночи же принадлежали Хью. Но несмотря на то, что каждую ночь она делили ложе, в сердце женщины закралась тревога.

Кэтрин была безнадежно влюблена в своего мужа, однако Хью ни разу не заговорил с ней о любви. Ее беспокоило равнодушие супруга, который, как ей казалось, заботился лишь о том, чтобы жена поскорее родила ему наследника. Ей и в голову не приходило, что каждый из них страдает в одиночестве, не смея первым заговорить о своих чувствах.

И все же зима принесла кое-какие перемены. После того как один из лакеев О'Нейла стал настойчиво ухаживать за Полли, Патрик наконец решился и сделал ей предложение. Свадьбу назначили на июнь.

А вот известие о другой свадьбе вызвало в Дублине массу кривотолков. Рассказывали, что леди Фиона Фицджеральд исчезла с приема, устроенного по случаю получения Хью О'Нейлом титула графа, вместе с лордом Берком. Не обнаружив своей дочери дома, обезумевший от ярости лорд Фицджеральд ворвался в спальню Берка и едва ли не за волосы вытащил из его постели свою визжащую, совсем голую дочь. Он обозвал Фиону шлюхой, и тогда лорд Берк схватился за меч, грозясь отправить старика на тот свет, если лорд Фицджеральд не оставит в покое его, Берка, будущую супругу. Слова лорда Берка заставили отца Фионы немного остыть, однако он не удержался и язвительно заметил, что брачная ночь обычно наступает после бракосочетания, но никак не наоборот. На что лорд Берк, приказав Фионе вернуться в постель, попросил своего будущего тестя готовиться к свадьбе в августе. Учитывая переменчивый нрав любвеобильного красавчика-вдовца и не желая испытывать судьбу, лорд Фицджеральд поспешно объявил о помолвке дочери и приказал своим стряпчим поскорее составить брачный контракт.

– Кейт, – позвал жену Хью.

Голос мужа прервал неспешное течение мыслей Кэтрин, которая, о чем-то мечтая, в одиночестве прогуливалась в саду, наслаждаясь погожим весенним днем.

Она повернулась и с изумлением воззрилась на человека, который стоял рядом с ее супругом.

– Сэр Генри! – узнав гостя, вскричала женщина и, подхватив юбки, побежала навстречу своему отчиму.

Сэр Генри Багенал раскрыл объятия, и леди О'Нейл припала к его груди.

– А это еще что? – улыбнулся тот, заглядывая в ее влажно блестевшие глаза. – Слезы радости или огорчения?

– Радости, – всхлипнув, ответила Кэтрин. – Я думала, что никогда больше не увижу никого из вас…

– Но ведь у тебя есть собственная семья – муж, дети… Неужели ты так соскучилась по нам? – с нежностью глядя на падчерицу, спросил сэр Генри. – Ну-ка, отойди подальше, моя дорогая, дай мне хорошенько разглядеть тебя.

Сэр Генри окинул молодую женщину пристальным взглядом, довольно улыбнулся и заметил:

– Очаровательная девушка превратилась в прелестную женщину.

Со слезами на глазах и радостной улыбкой Кэтрин снова прижалась к груди отчима: за долгие шесть лет ее впервые навестил английский родственник.

– Пойдем в дом. Там ждут вас две чудесные внучки, – сказала она, взяла отчима под руку и повела его по садовой дорожке. Хью молча последовал за ними.

За ужином Кэтрин сидела между отчимом и мужем. Женщина много говорила, не обращая внимания на роскошно накрытый стол: она изголодалась по новостям из Англии.

– Рассказывайте, рассказывайте, сэр Генри, – умоляюще глядя на гостя, просила Кэтрин, то и дело дергая отчима за рукав, словно нетерпеливый ребенок.

– Дай человеку спокойно поесть, – вступился за гостя Хью. – После ужина у вас будет достаточно времени для разговоров.

– Расскажите мне обо всем, сэр Генри, – не слушая замечаний мужа, просила Кэтрин. – Я хочу все-все знать.

Сэр Генри снисходительно улыбнулся, понимая, как она соскучилась по новостям из родного дома.

– Твой брат теперь паж при дворе, – начал он. – Между прочим, любимый паж королевы. А Бригитта беременна и вполне счастлива со своим шотландцем. Ты знаешь, что она пыталась убежать от него?

– Нет! – Кэтрин рассмеялась и повернулась к мужу: – Вот видишь, не одна я такая. Строптивость – наша фамильная черта.

Выражение задорного лукавства на лице жены заставило Хью улыбнуться.

– Твоя мать, слава богу, здорова и шлет тебе привет, – продолжал сэр Генри, – но она все еще оплакивает Эстер.

– Оплакивает Эстер? – удивленно повторила Кэтрин.

– Ты ничего не знаешь? – взволнованно спросил сэр Генри. – Мы послали тебе печальное сообщение несколько месяцев назад… – Осознав свою оплошность, гость замолчал, беспомощно глядя на помрачневшего Хью.

– Какое сообщение? – бледнея, требовательно спросила Кэтрин.

Сжав ей руку, сэр Генри ответил:

– Корабль, на котором Эстер плыла во Францию, разбился. Никто не уцелел.

– Никто не уцелел… – с болью в голосе повторила Кэтрин и повернулась к мужу. Замешательство и смущение Хью лишь подтвердили ее догадку.

Хью попытался было что-то сказать, но Кэтрин отвернулась от него и встала.

– Прошу извинить меня, – обратилась Кэтрин к отчиму и быстрым шагом направилась к двери.

Поднявшись в свою спальню, она сбросила одежду и отпустила Полли, но не смогла заставить себя лечь в постель. Подойдя к камину, Кэтрин невидящим взглядом уставилась на огонь. Сознание того, что Хью знал о гибели Эстер, но ничего не сказал ей, не давало Кэтрин покоя. Горькие слезы сожаления и обиды медленно катились у нее по щекам. Скорбела ли она по своей погибшей сестре или же страдала от того, что муж обманул ее доверие? Она и сама не знала…

Но не прошло и часа, как Хью открыл дверь в спальню жены. Желая оправдаться, он вошел и остановился посреди комнаты.

«Черт бы все побрал!» – выругался он про себя и подошел к Кэтрин, которая сделала вид, что не замечает его присутствия. Узнав о смерти Эстер, Хью не решился сразу поведать Кэтрин горестную весть, а потом ему никак не удавалось выбрать подходящий момент.

– Мне очень жаль, – извиняющимся тоном произнес он и легонько коснулся ладонью плеча жены.

Резко повернувшись, Кэтрин сбросила его руку со своего плеча. Как он мог обмануть ее! Слезы обиды жгли ее глаза.

– Ты знал о моей сестре, да?

– Да, но… – Хью попытался оправдаться.

– Ты принимаешь меня за дурочку? Как ты мог обмануть меня?! – Она едва не задохнулась от возмущения и отвернулась, давая мужу понять, что разговор их окончен. Однако Хью не собирался отступать. Он мягко повернул ее лицом к себе и сказал:

– Вице-король Рассел рассказал мне о том, что случилось с твоей сестрой, и я вовсе не собирался ничего скрывать от тебя, тем более – обманывать…

– Это была ложь во благо, да? – с горечью спросила его Кэтрин.

– Можно сказать и так. В любом случае я не мог тогда сообщить тебе о смерти Эстер. Ты была на седьмом месяце, и я боялся за ребенка, – решительно произнес он. Но Кэтрин продолжала дуться. – Боже правый, Кейт! – вскричал Хью. – Разве ты не понимаешь, что твои переживания непременно сказались бы на здоровье малышки? Мадам, неужели вы готовы рисковать жизнью детей ради того, чего вы не в силах изменить?

– Нет, – с болью в голосе прошептала Кэтрин, – нет, но… но позже…

– Позже у меня не хватило мужества, – признался Хью. – Иногда отвага может покинуть даже самого бесстрашного мужчину. Я боялся омрачить наше только что обретенное счастье и ждал благоприятного момента, чтобы сказать тебе все, но этот момент так и не наступил. – О'Нейл привлек жену к себе и, взяв в ладони ее лицо, заглянул ей в глаза. – Поверь мне, дорогая, я разделяю твое горе и очень сожалею, что лишь добавил тебе страданий. Прости меня, пожалуйста, прости.

– Да, ты прав. Я прощаю тебя, – после коротких раздумий ответила Кэтрин.

Хью поцеловал ее в лоб, обнял и сказал:

– Я должен идти. Сэр Генри ждет меня внизу. Мы должны составить план выступления против клана Макгайра, а времени у нас очень мало.

Кэтрин кивнула, но лицо ее все еще оставалось мрачным.

– Если будешь хмуриться, у тебя появятся морщинки, – пошутил Хью и указательным пальцем коснулся вздернутого носика жены. Затем быстрым шагом направился к двери, но на пороге остановился и с вожделением посмотрел на Кэтрин. – Надеюсь, ты будешь ждать меня в постели, – сказал он, – и не смей разочаровывать меня, красотка, не то тебе придется испытать ужасные мучения…

Кончики губКэтрин дрогнули в улыбке, и Хью, облегченно вздохнув, покинул спальню жены. Но как только дверь за ним закрылась, улыбка исчезла с лица женщины. Она тяжело опустилась в кресло у камина и невидящим взором уставилась на огонь.

– Бедная маленькая Хэтти, – прошептала Кэтрин. – Дорогая моя сестренка, ты покинула меня навсегда.

Мысленно Кэтрин перенеслась в те далекие годы, когда она со своей семьей жила в Англии в замке Базилдон.

Эстер, младшая из трех сестер Деверо, всегда жаловалась на свои веснушки. На самом деле они были только у нее одной, и Бригитта подтрунивала над малышкой и предрекала той самые губительные последствия, ожидавшие Хэтти в будущем из-за этого «жуткого изъяна». Теперь Кэтрин не придется больше защищать сестренку от шутливых нападок Бригитты…

На долю Эстер выпало мало счастливых минут. Именно она, младшая в семье, стала свидетельницей ужасной гибели отца от рук браконьеров, и это событие было причиной ее тяжелейших душевных страданий. По ночам Эстер мучили кошмары, и она, вся дрожа, со страшным криком просыпалась.

«Может, теперь, – подумала Кэтрин, – ты наконец обрела покой?»

Леди О'Нейл глубоко вздохнула, вернувшись мыслями к Хью.

Кэтрин любила своего мужа, но он ни разу не позволил ей заглянуть ему в душу, и она не знала, какие чувства питает Хью к ней, Кэтрин, своей жене. Вот и теперь он сидит в своем кабинете и вместе с сэром Генри составляет план военного похода. Точно так же, как Шон! Тошнотворный страх закрался в сердце Кэтрин. Хью не должен сопровождать сэра Генри. Она не вынесет еще одной утраты. Но как же ей предотвратить беду? Ведь Хью не посчитается с мнением жены. Да и вообще даже не станет ее слушать…

Запершись в своем кабинете, Хью целыми днями обдумывал возможные варианты предстоящей военной операции, но в то же время мысли его все чаще возвращались к Кэтрин. В последнее время она вела себя странно. Она грустила, что-то явно тревожило ее, однако на вопросы мужа о том, что ее беспокоит, отвечала уклончиво. Просыпаясь ночью, он много раз замечал, что Кэтрин не спит.

Стук в дверь вернул Хью к действительности.

– Войдите, – пригласил он и с удивлением увидел жену на пороге.

Кэтрин вошла, придвинула кресло поближе к мужу и села. «Не мои ли мысли о ней привели сюда Кэтрин?» – подумал было Хью и улыбнулся супруге.

– Извини, что отрываю тебя от работы, – тихо сказала женщина, – но мне необходимо срочно поговорить с тобой…

Хью согласно кивнул, но Кэтрин неожиданно отвела взгляд и прикусила нижнюю губу. Она явно нервничала. И все же она вскоре взяла себя в руки, подняла голову и смело встретила его выжидающий взгляд.

– Я… я считаю, – запинаясь, проговорила она, – что ты не должен сопровождать сэра Генри в этом походе…

В порыве негодования Хью хотел было заявить жене, что военный поход чисто мужское дело, но сдержался и спокойно спросил:

– Почему ты так считаешь, дорогая? – Ободренная его спокойствием, но все же не в силах совладать с волнением, Кэтрин вскочила на ноги и быстрым шагом прошлась по кабинету. Она думала о том, что должна сказать Хью, но все тщательно обдуманные доводы теперь казались Кэтрин совсем неубедительными.

Хью наблюдал за тем, как меняется выражение ее лица, и с трудом сохранял серьезность.

Наконец Кэтрин остановилась, повернулась к нему лицом и с укором произнесла:

– Негоже поднимать оружие против собственных братьев. – Она надеялась, что Хью правильно поймет ее. – Макгайры беспокоят королеву, так пусть она с ними и справляется.

– Она и справляется, – заявил Хью.

– Как?!

– Посылая сэра Генри и меня усмирить их.

– Перестань смеяться надо мной! – Кэтрин в отчаянии повысила голос. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Это не твое дело.

– Я хочу получить титул графа Тирона, – заявил Хью, – поэтому согласился воевать с Макгайрами.

– Ты готов кровью заплатить за титул? Не слишком ли высока цена?! – вскричала Кэтрин, не в силах больше сдерживать себя.

Хью поднялся со своего кресла и подошел к жене.

– Запомни: наследство предков бесценно, – с угрозой произнес он. – Цена за то, что принадлежит мне по праву рождения, не может быть слишком высокой!

– Ты… ты неправильно понял меня…

– Хватит об этом! – резко бросил Хью и, нависая над женой, словно хищная птица, грозно посмотрел на нее.

– Шон сражался за королеву, и я похоронила его, – прошептала Кэтрин, и слезы бессилия покатились у нее по щекам. – Теперь и ты не вернешься…

Лицо Хью смягчилось.

– Значит, ты боишься за меня? – внезапно догадался он и привлек жену к себе.

Кэтрин обняла мужа, пряча лицо у него на груди. Хью легонько похлопал ее по спине, успокаивая и ободряя.

– Женщинам всегда страшно, – мягко произнес он, – когда их мужчины уходят воевать. Но так было всегда, и я не волен ничего изменить. Мне надо идти.

Кэтрин с ужасом отпрянула от него. То же самое говорил ей Шон, а потом Патрик привез в Данганнон его обезглавленное тело. И вот теперь – Хью. Он уедет, и ей снова придется страдать в одиночестве. Страх в сердце женщины вдруг сменился гневом и яростью. Желая причинить Хью боль, Кэтрин воспользовалась своим единственным оружием: словно бичом, она хлестнула его словами.

– Ну так иди и умри за свою королеву! – прокричала женщина. – Сначала Шон, а теперь – ты. Может, найдется третий О'Нейл, который захочет возвыситься, женившись на мне.

Звонкая пощечина заставила ее замолчать. От сильного удара Кэтрин пошатнулась, но удержалась на ногах, прислонившись к стене. Сожалея о содеянном, Хью хотел было поддержать ее, но Кэтрин, прижимая руку к пунцовой щеке, распахнула дверь и выбежала в коридор.

– Кейт! – громко позвал Хью, и в голосе его слышалась мольба.

– Шон тоже бил меня, – тихо сказала она и исчезла в глубине темного коридора.

Патрик, Полли и несколько слуг, которые находились неподалеку от кабинета, стали невольными свидетелями этой неприятной сцены. Они видели, как их госпожа, вся в слезах, выбежала из кабинета мужа, и слышали ее ответ. Все они молча уставились на Хью, который вслед за женой вышел в коридор. Мрачные лица и осуждающие взгляды слуг красноречивее любых слов дали Хью понять, что все они считают его виновником происшедшего.

– Я не бил ее, – прорычал он, обращаясь к Патрику. – Я лишь дал ей пощечину.

Ничего не говоря, Патрик отвернулся. Его пренебрежение показалось Хью оскорбительным.

– Занимайтесь своими делами! – взревел он, и люди, словно мыши, бросились врассыпную.

Хью с удовлетворением наблюдал, как испуганные слуги молниеносно исполнили приказ. В темном холле стался один Патрик.

– Она – моя жена, – сказал Хью. – И я веду себя с ней так, как считаю нужным.

Повернувшись на каблуках, он вернулся в кабинет и громко хлопнул дверью.

Несколько минут Патрик стоял у закрытой двери, о чем-то напряженно раздумывая. Затем сделал шаг вперед и решительно постучал.

– Уходи! – послышалось из кабинета, но Патрик открыл дверь и вошел в комнату.

– Я же сказал: уходи! – прорычал Хью, но Патрик, не обращая внимания на его слова, опустился в кресло напротив О'Нейла.

– Ты помнишь тот день, когда Кейт пыталась научить Полли кататься верхом? – неожиданно спросил Патрик. – Ты еще поинтересовался, не лошадь ли виновата в том, что Кэтрин потеряла ребенка.

Отложив перо, Хью воззрился на защитника Кэтрин.

– Да, помню, – кивнул он.

– У Кейт случился выкидыш, потому что Шон избил ее до полусмерти, – сказал Патрик. – Это был мальчик, Шон собственной рукой убил своего наследника. А все из-за того, что Кэтрин пожалела одного из пленников Шона – Сорли Макдоннела. Хочу пощадить твои чувства, поэтому не стану подробно рассказывать о том, что Шон сделал с женой.

– Я не знал, – удрученно прошептал Хью. Сейчас он казался себе чудовищем, поднявшим руку на слабую женщину.

– Если ты еще раз ударишь ее, – с угрозой произнес Патрик, – я убью тебя.

От такого оскорбления Хью схватился за кинжал и, отвечая на вызов, предостерег:

– Ты поклялся мне в верности.

Вскочив на ноги, Патрик шагнул к О'Нейлу, грозно посмотрел тому в глаза и предупредил:

– Я отрекусь от клятвы и буду защищать Кэтрин. – Хью глубоко вздохнул, успокаиваясь, и с виноватой улыбкой произнес:

– Правду говоря, я ненавижу, когда мужья бьют своих жен.

Коротко кивнув, Патрик направился к двери, но голос Хью заставил его обернуться.

– Патрик?

Р-раз! Кулак О'Нейла обрушился на челюсть Патрика, и воин растянулся на полу.

– Никогда больше не смей угрожать мне, – сказал Хью и протянул руку, помогая Патрику подняться на ноги. – Я – не Шон О'Нейл. И не смей приписывать мне его отвратительные повадки.

Патрик кивнул и снова шагнул к двери. Вот тогда-то Хью и решил сполна насладиться местью, отвечая на угрозу Патрика.

– Между прочим, – будничным тоном проговорил он, – вчера перед ужином я видел в саду, как Джейк прогуливался с Полли. Не понимаю: кто из вас решил жениться на ней?

Не отвечая на колкость, Патрик как ошпаренный выскочил за дверь, бормоча себе под нос:

– Вот лицемерная ведьма. Я покажу ей, как заигрывать с лакеями.

Когда тем вечером Хью вошел в гостиную, сэр Генри уже сидел за столом. Место Кэтрин пустовало.

Поздоровавшись с гостем, Хью сел и уставился на дверь. Однако в зал вместо его жены вошла Полли и, приблизившись к мужчинам, сказала:

– Леди Кэтрин нездоровится. Она просит ужинать без нее. – Служанка бросила на Хью полный осуждения взгляд, а потом многозначительно посмотрела на сэра Генри. – Вас же, милорд, она просит извинить ее.

– А меня нет? – спросил Хью.

– О вас она не упоминала, – ответила Полли и пошла прочь.

– Между вами не все гладко, да? – заметил сэр Генри.

– Она считает, что я не должен воевать с Макгайрами, – ответил О'Нейл.

– Она боится за тебя, – догадался сэр Генри. – Ее мать тоже волнуется за меня.

– Кэти уверена, что меня ждет судьба Шона, – сердито бросил Хью.

– Это понятно, – задумчиво произнес сэр Генри. – Не забывай, что Кэтрин всегда оставалась наедине со своими тревогами. До сих пор она вела жизнь затворницы.

– Но она уже не ребенок, – раздраженно заметил Хью, – и должна понимать, что для мужчины долг превыше всего.

– Да, – согласился сэр Генри. – Но женщины – существа слабые от природы. Я знаю Кэтрин с детства и, возможно, поэтому более к ней снисходителен.

– А какой она была в детстве? – неожиданно полюбопытствовал Хью.

Сэр Генри задумался на мгновение, глаза его затуманились, он улыбнулся своим воспоминаниям.

– У нее были огромные зеленые глаза, слишком, пожалуй, большие для ее маленького личика, копна медных волос, пламенеющих, словно закат, и тоненькие цыплячьи ручки и ножки…

Хью весело расхохотался.

– С тех пор она поправилась, и это явно пошло ей на пользу, – заявил он.

– О да, – улыбнулся сэр Генри. – Я тоже это заметил.

– Она всегда была упряма? – спросил Хью, не в силах сдержать любопытство.

– Все три девочки Деверо были упрямыми, очаровательными сорванцами, – возвращаясь к своим воспоминаниям, ответил старик. – Когда твой дядя впервые пожелал увидеть Кэтрин, она предстала перед ним в облике мальчишки-конюха.

Представив себе Шона, знатока женщин, известного своими любовными похождениями, которому предстояло жениться на мальчишке-конюхе, Хью затрясся от безудержного хохота. Он многое бы отдал за то, чтобы увидеть выражение лица дядюшки в тот миг, когда перед ним впервые предстала его суженая.

Поздно вечером, надеясь, что Кэтрин, быть может, еще не спит, Хью вошел в спальню жены. Но женщина спала, и Хью остановился возле кровати, не смея потревожить Кэтрин. Он смотрел на уснувшую жену, на ее покрасневшие от слез веки и испытывал мучительные угрызения совести.

Хью любил Кэтрин и теперь, зная, что причинил ей боль, сам страдал. В нерешительности топчась у кровати, он думал о том, что делать: раздеться и, как обычно, лечь рядом с ней или уйти, а завтра утром заставить ее извиниться?

С поникшей головой, согнувшись под тяжким грузом одиночества и болезненного раскаяния, Хью еще несколько минут смотрел на спящую жену, а потом повернулся и ушел в свою спальню.

Проснувшись утром, Кэтрин обнаружила, что спала одна. Уверенная в том, что Хью все еще злится на нее и поэтому отказался делить с ней ложе, Кейт решила воспользоваться случаем, который позволит ей подавить в себе любовь к мужу. Так ей будет легче смириться с утратой, если Патрик после битвы привезет домой мертвого Хью.

Вечером за ужином Кэтрин, как всегда, сидела между отчимом и мужем, не принимая участия в беседе, но внимательно прислушиваясь к разговору мужчин.

А они, конечно же, говорили о предстоящем сражении. Зная, что после ужина они на много часов запрутся в кабинете Хью, чтобы еще раз обсудить планы кампании, Кэтрин извинилась и отправилась в свою комнату.

Приняв ванну, она отпустила Полли, набросила на плечи шелковый халат и опустилась в кресло у камина. Закрыв глаза, Кэтрин попыталась забыться, выбросить из головы все тревожные мысли, и ей уже почти удалось это, как ощущение чьего-то присутствия заставило ее открыть глаза.

Она не ошиблась: перед ней стоял Хью. Он с нежностью смотрел на нее, и сердце Кэтрин учащенно забилось.

– Да? – сдержав сердечный порыв, холодно спросила она.

– Нам нужно поговорить, – отозвался Хью и, к великому удивлению Кэтрин, встал перед женой на колени, взял ее руки в свои и поднял на нее полный страдания взгляд карих глаз. – Прости меня, дорогая, за то, что я ударил тебя. Клянусь, никогда больше я не подниму на тебя руки.

Кэтрин кивком ответила на его извинения и опустила глаза на свои руки, покоившиеся в его сильных больших ладонях. Он терпеливо ждал, когда она заговорит, но Кейт молчала. Ей страстно хотелось очутиться в его объятиях, прижаться к его груди, обнять его и никогда не отпускать, но она только что поклялась себе, что выбросит из сердца любовь к нему, поэтому его слова не могли разрушить той картины, которую Кэтрин создала для себя в своем воображении. Глазами души она видела, как Патрик на взмыленном коне везет безжизненное тело Хью, а она… Она должна будет пережить и это. Ради детей.

Сделав над собой усилие, Кэтрин посмотрела на мужа. Он все еще надеялся на ее прощение.

– Ты хочешь сказать мне что-то еще? – ледяным тоном осведомилась она, в то время как сердце ее разрывалось на части от горя.

– Нет, – резко бросил Хью, встал и направился в свою спальню. Он так и не заметил горячих слез, которые заструились по щекам его жены.

В течение всей последующей недели их отношения не изменились. По ночам, ворочаясь без сна на широком ложе, Кэтрин ждала, что Хью, быть может, откроет дверь ее спальни, и тогда она… Она так и не придумала, что скажет ему тогда. Но это было неважно. Двери ее спальни так и остались закрытыми: Хью не пришел.

А спустя несколько дней она сама вошла в комнату мужа, села у окна и стала смотреть во двор, где сновали воины и, суетясь, бегали слуги. Мужчины готовились к походу. Среди вооруженных людей Кэтрин тщетно пыталась найти мужа. Она уже давно следила из окна за приготовлениями к походу и с трудом подавляла страстное желание спуститься вниз и попрощаться с Хью. И все же усилием воли ей удалось подавить этот порыв.

Вдруг сильные руки легли ей на плечи, и Кэтрин живо обернулась: перед ней стоял Хью.

– Я уезжаю, – сказал он.

– Да, – кивнула Кэтрин, заставляя себя не смотреть в его грустные глаза.

Хью целомудренно поцеловал жену в лоб, отступил на шаг, чтобы лучше видеть ее милое лицо, ставшее для него таким родным, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вдруг передумал, повернулся и молча пошел прочь.

Когда дверь за ним закрылась, Кэтрин опустила голову и уставилась на свои дрожащие руки.

Боже правый! Неужели она позволит Хью отправиться навстречу смерти, так и не сказав ему о своей любви?!

– Хью! – вскричала женщина и выбежала в коридор. Она неслась вниз по лестнице, и ее звонкий крик заполнил все уголки огромного дома, вырвался во двор и заставил смолкнуть воинов и слуг.

Увидев жену, Хью спрыгнул с коня. Вся в слезах, Кэтрин бросилась к нему в объятия. На глазах у своих воинов Хью О'Нейл крепко прижал жену к груди.

– Умоляю, вернись живым, – со стоном прошептала Кэтрин.

– Обещаю, – поклялся он, приподнял ей голову и заглянул в полные слез изумрудные глаза. Склонившись над Кэтрин, он страстно поцеловал ее в губы, вложив в этот поцелуй всю свою любовь. Ни на кого не обращая внимания, они, обнявшись, застыли посреди двора. Хью целовал и целовал Кэтрин, позабыв обо всем на свете.

– Похоже, мы никогда не вернемся, поскольку никогда не уедем отсюда, – словно гром, прозвучал в тишине веселый голос Патрика. Воины О'Нейла громко расхохотались.

Хью неохотно оторвался от жены. Напоследок он поднес к губам руки Кэтрин и медленно поцеловал холодные пальцы. Они смотрели в глаза друг друга, словно хотели навсегда запомнить дорогое сердцу лицо, пока новое замечание Патрика не разрушило их уединения.

– А если когда и уедем, то состаримся прежде, чем попадем на поле брани, – съязвил О'Доннел.

Воины дружным хохотом ответили на его шутку. Хью в последний раз быстро поцеловал Кэтрин и взлетел в седло, ворча под нос:

– Черт бы тебя побрал, Патрик О'Доннел. – И, пришпорив коня, пронесся по двору.

Поднеся руку к припухшим от поцелуев и слез губам, Кэтрин долго еще стояла во дворе, провожая взглядом войско О'Нейла.

После отъезда Хью время для Кэтрин, несмотря на многочисленные занятия по хозяйству, тянулось бесконечно. Большую часть дня она посвящала дочерям, кроме того, решила помочь Полли готовиться к свадьбе. Не обращая внимания на возражения девушки, Кэтрин заказала у мадам Бюжоль подвенечное платье – это был ее свадебный подарок невесте.

Знаменитая портниха стала частым гостем в особняке О'Нейлов, и с ее появлением в дом вернулись радость и звонкий смех. Мадам Бюжоль увлеченно пересказывала последние дублинские новости и скандальные слухи, которыми с портнихой щедро делились ее клиентки, оживленно беседовала с хозяйкой особняка и журила Полли и Пег за то, что они плохо ухаживают за своей госпожой, поскольку молодая женщина явно похудела, а под глазами у нее от забот и тревог появились темные круги. Посещения мадам Бюжоль скрашивали одиночество Кэтрин, и вскоре между двумя женщинами возникло чувство взаимной симпатии.

Хью отсутствовал уже месяц, и Кэтрин, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, все дни напролет занималась делами, по вечерам же тянула время, лишь бы попозже оказаться в постели.

В тот вечер она, как всегда, принимала теплую ванну и, думая о чем-то, грустно улыбалась. Грохот ударившей о стену, внезапно открывшейся двери вернул Кэтрин к действительности. Задыхаясь от быстрого бега вверх по лестнице, в комнату влетела Пег.

– Хо-хозяин вернулся, – хватая воздух ртом, выдохнула экономка. – Он во дворе…

Кэтрин вскочила на ноги и ошалело уставилась на Пег. Спустя мгновение леди О'Нейл уже стояла в луже воды на полу, нетерпеливо протягивая руку к Полли.

– Подай полотенце! – приказала Кэтрин нерасторопной служанке.

Полли вздрогнула и поднесла своей госпоже большое полотенце. Недолго думая, Кэтрин обернула мягкую ткань вокруг своей талии, свободный конец перебросила через плечо наподобие греческой туники и бегом направилась к двери.

– Что вы делаете, миледи?! – обретя наконец дар речи, вскричала Полли.

Не обращая на нее внимания, Кэтрин собралась было выскочить в коридор, но на пути у нее возникла Пег.

– Уйди! – велела ей Кэтрин.

– Вы не можете в таком виде… – попыталась вразумить ее экономка, но Кэтрин уже не владела собой.

– Уйди, или я выгоню тебя! – закричала она и с кулаками набросилась на Пег.

Экономка неохотно отступила назад, освобождая путь своей госпоже, и Кэтрин, полуобнаженная, с каплями воды, сверкающими в пламенно-рыжей копне волос, ринулась к лестнице. Выкрикивая имя Хью, она стремглав неслась по ступеням и оказалась в холле в тот самый миг, когда со двора входили туда вице-король Рассел, сэр Генри Багенал и Хью с Патриком. При виде Кэтрин мужчины остановились.

Подхватив сползающее полотенце, леди О'Нейл бросилась в объятия мужа. Хью крепко прижал к себе Кэтрин и в жадном поцелуе приник к ее устам. И только насытившись сладостью ее губ, он обратил внимание на необычный наряд своей супруги.

– Похоже, за время нашего отсутствия мода в Дублине резко изменилась, – сказал Хью, повернулся к друзьями, и все мужчины дружно расхохотались.

– Вы победили? – спросила Кэтрин, поднимая на Хью сияющие от счастья глаза.

– Победили, – ответил Хью, подхватил женщину на руки и через весь холл понес к лестнице. Внезапно вспомнив о друзьях, он повернулся к ним и сказал: – Устраивайтесь в кабинете, я скоро вернусь.

Сэр Генри снисходительно улыбнулся.

– Она – истинная дочь своей матери, – обратился сэр Генри к ошарашенному вице-королю. – В ее жилах течет горячая французская кровь.

На правах родственника он распахнул перед сэром Расселом дверь в кабинет Хью и пропустил гостя вперед.

На лестничной площадке Хью едва не сбил с ног Пег, которая спешила вниз, ожидая приказаний.

– Принесите виски гостям, Пег, и накройте на стол, – распорядился он и тут увидел Полли. – Стыдно, Полли. Ты как встречаешь Патрика? Где твое полотенце?

Полли от смущения покраснела и потупила глаза, но Хью уже пронесся мимо, влетел в комнату Кэтрин, ногой захлопнул за собой дверь и устремился к кровати.

Опустив женщину на постель, он одним рывком сорвал с нее полотенце. При виде ее роскошного тела О'Нейл замер от восторга.

– Поцелуй меня, – попросила Кэтрин, призывно раскрывая объятия.

Он склонился над женщиной и прильнул губами к ее сладкому рту. Упиваясь медовым вкусом ее уст и расстегивая заупрямившийся ремень, он хрипло прошептал:

– Извини, я не в силах дольше терпеть…

С глухим стоном он овладел ею, и в тот же миг Кэтрин закричала от наслаждения.

Глядя в ее изумрудные, полные любви глаза, Хью тихо произнес:

– Жди меня, я не задержусь.

– Я люблю тебя, мой доблестный граф, – ответила Кэтрин.

– И я люблю тебя, моя графиня.

Он попытался встать, но горячие бедра обхватили его талию, не желая отпускать.

– Ты – мой пленник, – улыбаясь, проговорила женщина, – и я не отпущу тебя.

– В каком же сражении ты пленила меня, любовь моя?

– О мой дорогой, ты – пленник любви!

Глава 10

Погожим июньским днем в церкви Святой Марии в присутствии многочисленных слуг и воинов О'Нейла Патрик и Полли сочетались браком. В одиночестве восседая на первой скамье, Кэтрин смотрела, как Хью вел Полли к алтарю, где рядом с отцом Данном ждал невесту взволнованный жених.

Патрику и Полли Хью был обязан своим счастьем, ведь это они привели Кэтрин в его дом, поэтому сейчас он с радостью играл роль посаженого отца невесты и не пожалел денег на свадьбу. Для обслуживания гостей, которыми на сей раз стали воины и слуги О'Нейла, Хью нанял людей в городе.

Проходя мимо скамьи Кэтрин, Хью весело подмигнул жене, а потом, подведя невесту к жениху, нагнулся и прошептал Патрику на ухо:

– Патрик, пощипай себя за щеки. Ты бледен как смерть.

Бросив растерянный взгляд на улыбающуюся Кэтрин, Патрик понял, что над ним подшутили, вздохнул с облегчением и наконец расслабился. Полли одарила его смущенной улыбкой, и они оба, взявшись за руки, повернулись к отцу Данну.

Церемония бракосочетания была недолгой, и вскоре все дружной толпой поспешили в особняк О'Нейла, где столы уже ломились от всевозможных яств, а горячительные напитки в изобилии подносили гостям нанятые на этот день посторонние слуги.

Сидя во главе стола в большом зале, Кэтрин довольно улыбалась, наблюдая за молодоженами и собственным супругом. Вечером начались танцы, мужчины, захмелев, приставали к девушкам, но праздник не омрачали политические распри, никто ни с кем не ссорился, все дружно веселились, подшучивая над женихом и невестой.

Спустя некоторое время Кэтрин узнала, что свадьба лорда Берка не была столь безмятежной.

– Проводите невесту на супружеское ложе, – прямо над ухом у Кэтрин прозвучал голос Хью. – Патрик ждет не дождется, когда же наконец он сможет исполнить свой супружеский долг. Как, впрочем, и я.

Кэтрин снисходительно улыбнулась, провожая взглядом захмелевшего супруга, который уже спешил в другой конец стола, и подала знак Пег. Женщины встали и направились к выходу, но голос Хью заставил Кэтрин остановиться.

Покачиваясь, граф Тирон поднял свой бокал и громко произнес:

– За невесту!

Все мужчины дружно подняли кубки, желая счастья новобрачным, а Хью, осушив бокал, обратился к Патрику:

– Держу пари, что моя госпожа первой подарит мне наследника!

– Вызов принят, и все же я убежден в обратном, – ответствовал Патрик.

– Вам придется изрядно потрудиться с вашими женщинами, – прозвучал в зале чей-то веселый голос.

– Только не с моей! – уверенно заявил Хью.

– И не с моей! – поспешно заверил гостей молодой супруг.

– Делайте ваши ставки, друзья мои! – завопил Конел, поднимаясь из-за стола. – Деньги достанутся тому, чья жена первой понесет.

– Согласен! – громко заявил Патрик.

– Пусть будет так! – вскричал Хью и покосился на дверь зала, надеясь, что Кэтрин уже вышла. Но он ошибся. Она стояла у входа с лицом, пунцовым от смущения и злости. Хью, чувствуя свою вину, неловко поклонился.

Выругавшись про себя, Кэтрин выпрямилась и с гордо поднятой головой выплыла из зала. «Вот наглец, – подумала она и улыбнулась. – Со мной тебе придется-таки повозиться».

В комнате новобрачных все давно было готово. Пег и Кэтрин помогли испуганной Полли лечь в постель, подбадривая девушку улыбками и нежными словами, но не успели они покинуть спальню, как в комнату ворвались мужчины: Хью поддерживал под локоть Патрика, на котором была лишь ночная сорочка.

Глядя на молодого супруга, Кэтрин хихикнула:

– Патрик, ты неотразим. А сзади ты выглядишь просто потрясающе…

Женщины и Хью громко рассмеялись, подшучивая над Патриком, который краснел от смущения и молчал, будто язык проглотил.

– Пошли, – небрежно бросила Кэтрин, обращаясь к мужу. – Нам пора заняться своими делами, не то молодые выиграют пари. А я, между прочим, давно присмотрела лошадь, которую мне хочется купить. Конел уже собрал приличную сумму.

Сладкий тон скрывал вызов, горевший в глазах Кэтрин, и Хью обеспокоенно переступил с ноги на ногу.

– Разумеется, дорогая, – согласно кивнул он. – Если ты этого хочешь…

Пег первая выскочила из спальни, за ней медленно последовали Кэтрин и Хью. Наконец-то молодожены остались одни.

Не сводя глаз с Полли, Патрик сбросил сорочку и забрался в постель. Чувствуя, как девушка напряглась, он обнял ее, крепко прижал к себе, а потом нежно погладил по лицу.

– Посмотри на меня, дорогая, – прошептал он, а когда Полли послушно взглянула на мужа своими карими глазами, молодой супруг ободряюще улыбнулся. – Когда ты жила в Данганноне, – медленно заговорил Патрик, – ты разговаривала с матерью о том, что происходит между мужем и женой в супружеской спальне?

– Нет, – тихонько призналась Полли. – Однажды она сказала мне, что порядочные девушки узнают об этом в день своей свадьбы. Раньше им знать не положено.

Патрик вздохнул, предвидя трудности. Если когда-нибудь ему доведется встретиться с Мод, уж он ей скажет пару ласковых слов.

– Но ты хоть догадываешься, что происходит между мужчиной и женщиной? – удрученно спросил он.

– Я знаю… – прошептала Полли. – Леди Кэтрин все мне рассказала.

Поблагодарив Кэтрин про себя, Патрик в душе поклялся молиться за ее здоровье всякий раз, как только он окажется в храме, что, впрочем, случалось весьма редко, и, глядя в глаза Полли, спросил:

– И что же она рассказала тебе, дорогая?

– Леди Кэтрин сказала, что мне будет очень приятно с таким славным мужчиной, как ты, – ответила девушка, потупив глаза. – И еще она сказала, что я должна во всем довериться тебе.

– И ты мне доверишься, дорогая?

– Ну конечно. Но если ты не перестанешь болтать и не займешься делом, – внезапно заявила Полли, – то Хью О'Нейл и его жена выиграют пари и им достанутся деньги, на которые я очень рассчитываю.

От такой наглости Патрик замер на мгновение, а потом громко расхохотался.

– Господи, ну и жена мне досталась! – воскликнул он, прижимая к себе Полли и страстно ее целуя.

А тем временем в большом зале гости продолжали веселиться. Им не мешало отсутствие молодоженов и хозяев особняка. Все наперебой заключали пари, и кошель Конела буквально рос на глазах.

Было начало июля, шел дождь, и Кэтрин, сидя у погасшего камина, ждала, когда же наконец появится солнце. Мев и Шана играли на полу у ее ног, но женщина думала о муже и о том, что Хью не умеет мириться с поражением. Он раздражался из-за любого пустяка и был мрачнее тучи, а все потому, что Кэтрин не забеременела, хотя он прилагал столько усилий.

Кэтрин посмотрела на свой оскорбительно плоский живот, который скрывало изящное розово-сиреневое платье, и улыбнулась. А потом вдруг рассмеялась. Ах, это платье! Если бы Фиона Фицджеральд узнала, что Кэтрин увела у нее из-под носа не только желанного жениха, но и новое платье, с ней, наверное, случился бы удар!

Мысли Кэтрин прервало неожиданное прибытие Хью: он вошел в комнату и опустился в кресло рядом с женой. Маленькая Шана бросила игру, посмотрела на Хью и, указывая на него тоненьким пальчиком, прощебетала:

– Папа… папа…

От неожиданности Кэтрин замерла в своем кресле: женщине никогда не приходило в голову, что ее дочери будут считать Хью своим отцом. Теперь, внезапно столкнувшись с этим вопросом, Кэтрин подумала, что девочки рассуждают вполне разумно, и поведение дочерей показалось ей естественным.

Мев, не желая уступить младшей сестре, вскарабкалась Хью на колени и крепко обняла его за шею.

– Дядя Хью, ты хочешь быть моим папой? – спросила девочка, устремив на отчима обезоруживающий взгляд огромных изумрудных глаз.

– Мне бы этого очень хотелось, дорогая, – ответил Хью, – но ты не должна забывать своего настоящего отца. Твой отец, Шон О'Нейл, был смелым человеком, вождем ирландцев, и, когда Шана подрастет, ты расскажешь ей о нем. Ты обещаешь?

– Обещаю, – заверила его Мев, глаза которой от удивления стали почти круглыми. До сих пор никто при ней не произносил имени Шона, и в ее собственных воспоминаниях отец давно превратился в смутную тень.

Хью поцеловал Мев в кончик вздернутого носика и опустил девочку на пол. Мев, вновь обретя уверенность в своем превосходстве над сестрой, вернулась к игре, а Хью повернулся к Кэтрин.

– Господи, Кейт, не расстраивайся! – Он попытался утешить жену, готовую вот-вот заплакать. – Не стоит плакать, разве только от радости – если ты беременна.

– Я не плачу, – всхлипнула Кэтрин и вытерла нос платком.

Подперев щеку рукой, Хью внимательно разглядывал жену. Сощурив глаза, он с загадочной улыбкой внезапно спросил:

– Ты счастлива?

Застигнутая врасплох, Кэтрин удивленно воззрилась на него.

– Почему ты спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответила она.

– Тебе нравилась жизнь в поместье? Ты бы хотела вернуться в Данганнон?

– В Данганнон?

– Сегодня я встречался с лордом Фицджеральдом и лордом Берком, – сказал Хью. – Я просил их помочь нам вернуться в Данганнон.

Кэтрин ошеломленно смотрела на мужа.

– Но… но ведь в Данганноне обосновался Терлоу, – с трудом проговорила она.

– Да, он там, – спокойно подтвердил О'Нейл. Кэтрин подозрительно покосилась на мужа.

– О чем ты? Я не понимаю, – сощурив глаза, спросила она. – Что ты задумал, Хью?

Озорная, мальчишеская улыбка заиграла на губах Хью, глаза загорелись.

– Я задумал стать вождем О'Нейлов, – вскинув голову, заявил он.

Кэтрин испуганно ахнула.

– Ты собираешься объявить войну Терлоу? Мне нравится этот дом, я довольна своей жизнью…

– Переговоры предпочтительнее войны, – перебил ее Хью.

– А лорд Фицджеральд и лорд Берк? Они-то тут при чем?

– Они помогут устроить встречу с Терлоу, – объяснил Хью.

– Ты уже получил титул графа Тирона, – напомнила Кэтрин. – Почему бы тебе не остановиться?

– Возглавив клан О'Нейлов, – мечтательно произнес Хью, – я объединю вождей других кланов, и мы освободим Ирландию от англичан. Давно пора изгнать их из наших земель.

Потрясенная Кэтрин смотрела на мужа круглыми от ужаса глазами. Со дня их свадьбы минуло больше года, а Хью так и остался для нее незнакомцем. Кэтрин казалось, что О'Нейл дорожил дружбой вице-короля и других англичан, тогда как на самом деле он притворялся – и к тому же очень умело. Она и не подозревала, что он столь искусно может скрывать свои истинные чувства.

– Я… я… ведь я тоже англичанка, – растерянно проговорила она.

– Если будешь вести себя хорошо, – улыбнулся Хью, – то для тебя я сделаю исключение.

Кэтрин не ответила на его улыбку.

– Ты такой же, как Шон, – мрачно отозвалась она.

– Мой дядюшка всегда пренебрегал дипломатией, – ответил Хью.

– Видимо, он знал, что переговоры ни к чему не ведут. Ты в самом деле веришь, что Терлоу по собственной воле откажется возглавлять клан?

– Да. – Хью встал, посмотрел на девочек, мирно игравших на полу, и переменил тему разговора: – Мев – копия своей матери, и не только внешне. Забравшись ко мне на колени, она пыталась меня соблазнить, чтобы добиться моей благосклонности. Ты заметила?

– О! – Уголки губ Кэтрин приподнялись, и женщина очаровательно улыбнулась.

– А вы, мадам, – Хью показал пальцем на жену, – поспешите с рождением ребенка, иначе я проиграю пари.

– Уфф! – выдохнула Кэтрин, когда за Хью закрылась дверь комнаты. – Мой супруг в своем мужском невежестве считает, что ему достаточно приказать – и у меня появится дитя. Он даже готов заранее заказать пол ребенка.

Однако приподнятое настроение Кэтрин быстро сменилось тревогой. Причиной подавленного состояния стало беспокойство, которое у Кэтрин вызывали мысли о Терлоу. Усилием воли она заставила себя не думать о нем. Она давно знала, что не в силах изменить будущее.

Днем в дом О'Нейлов явились промокшие насквозь гости: лорд Фицджеральд и лорд Берк. Хью с сердечной улыбкой на устах вышел из кабинета и поспешил им навстречу, но улыбка угасла, когда он увидел, что мужчины не одни. Вопросительно приподняв брови, Хью ждал объяснений.

– Фиона уговорила нас взять ее к вам, – поспешно сказал лорд Берк. – Она хотела навестить леди Кэтрин.

Хью посмотрел на бледное, явно встревоженное и растерянное лицо Фионы и понадеялся, что жена простит его.

– Пег, – обратился он к своей экономке, – проводите леди Фиону к мадам. Она в гостиной с девочками.

Когда ирландская красавица с двумя коробками в руках вошла в комнату, Кэтрин поднялась со своего кресла и удивленно воззрилась на нее. Фиона делано улыбнулась, переводя взгляд с Полли на Нелли, а потом на девочек.

– Я… я хотела поговорить с вами, графиня, – неуверенно промолвила Фиона.

Не усмотрев в ее словах даже намека на оскорбление, более того, отметив про себя крайнее напряжение, сквозившее в каждом жесте и в выражении лица гостьи, Кэтрин велела Полли увести всех из комнаты.

– Пусть малышки останутся, – попросила Фиона, – я привезла им подарки.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – ледяным тоном пригласила Кэтрин свою гостью. В голосе графини не слышно было ни одной сердечной нотки. Она не могла сообразить, какой неприятности ожидать от Фионы. Красавица опустилась на предложенный ей стул, и Кэтрин повернулась к ней, бросая косые взгляды на Полли. Служанка топталась у двери, не решаясь оставить свою госпожу наедине с женщиной, которую она считала заклятым врагом графини. Но твердый взгляд госпожи заставил Полли покинуть комнату, и Кэтрин с каменным лицом снова повернулась к неловко ерзавшей на стуле Фионе.

– Я принесла кукол для ваших дочерей, – сказала Фиона, открывая коробки. Мев, визжа от восторга, схватила одну из кукол, а вторую передала Шане.

– Чему мы обязаны столь неожиданным удовольствием? – сухо осведомилась Кэтрин.

– Я… я никогда ни перед кем не извинялась, – начала Фиона, – и вот… я хотела бы попросить у вас прощения за мое… за мое скверное поведение…

– Почему? – удивилась Кэтрин. Слова Фионы звучали заученно.

– Я люблю Майкла, – неожиданно заявила Фиона. – С ним я познала счастье… Благодаря вам и Хью… – Она замолчала, но скоро снова заговорила: – Мое поведение непростительно, и я понимаю, что вряд ли могу рассчитывать на вашу дружбу, но поверьте – мне искренне жаль…

Сомневаясь в искренности ее слов, Кэтрин не сводила с Фионы изучающего взгляда.

– Я принимаю ваши извинения, – наконец проговорила Кэтрин и кивнула, но лицо ее осталось бесстрастным.

– Ну что ж, принести извинения не так уж и трудно, – сказала Фиона, довольная, что ей удалось успешно покончить с этим унизительным делом.

– Первый шаг всегда бывает самым трудным, – согласилась Кэтрин. – Со временем все становится легче.

– О да! – весело заявила Фиона, и Кэтрин улыбнулась, ощущая, как исчезают напряженность и настороженность. Вскоре обе женщины принялись живо обсуждать дела, связанные с предстоящей свадьбой Фионы. Обстановка становилась все более непринужденной, когда Фиона вдруг замолчала и изумленно уставилась на платье Кэтрин.

– У вас прекрасное платье, – восторженно заметила она, – но оно почему-то кажется мне знакомым.

– Вы не ошиблись, Фиона, – сразу же ответила Кэтрин, и уголки ее губ дрогнули в улыбке. – Мадам Бюжоль шила его по вашему заказу, но продала платье мне. Так уж получилось, что в Дублин я попала в наряде для пикника…

В огромных голубых глазах Фионы застыло выражение безмерного удивления, но вскоре победило любопытство, и молодая женщина с интересом посмотрела на хозяйку дома.

– Не сердитесь, дорогая Кэтрин, но мне бы очень хотелось узнать, что же с вами приключилось, – сказала Фиона. – История платья кажется мне весьма занимательной…

Внезапно дверь в комнату открылась, и Полли с порога заявила, что отец Фионы и ее жених собираются уходить. Служанка явно радовалась, что поможет Кэтрин поскорее избавиться от тягостного присутствия Фионы Фицджеральд, но, к своему удивлению, обнаружила, что хозяйка и гостья пребывают в прекрасном настроении.

– Побудь с девочками, Полли, а я провожу леди Фиону, – распорядилась Кэтрин, поднимаясь со своего кресла.

Служанка кивнула и недоуменно покачала головой, провожая взглядом двух недавних соперниц. Женщины же спустились по лестнице, весело болтая, чем безмерно удивили мужчин, ожидавших Фиону в холле.

Лорд Берк одобрительно кивнул, чрезвычайно довольный, что его невеста сумела справиться с непростым заданием. Очень уж он сомневался, что Фиона сможет побороть гордость и примириться с Кэтрин.

Когда за гостями закрылись двери, Хью с улыбкой спросил:

– Что случилось, дорогая?

– Фиона извинилась за свое несносное поведение, я ее простила, вот и все, – ответила Кэтрин и поцеловала мужа в щеку. – А теперь расскажи мне: зачем приходили лорд Фицджеральд и Берк?

Улыбка исчезла с лица О'Нейла.

– Они пригласили нас на свадьбу… – медленно проговорил Хью и поспешно добавил: – Берк сказал, что на его свадьбе я смогу встретиться с Терлоу…

– О боже! – вскричала Кэтрин. – Только не с Терлоу! Я не хочу его видеть!

– Тебе нечего бояться, дорогая. – Хью обнял Жену и успокаивающе погладил по спине. – Я ни на минуту не оставлю тебя одну.

Бросив последний взгляд на свое отражение в зеркале, Кэтрин увидела мужа: он стоял в дверном проеме между двумя спальнями и довольно улыбался. На нем были камзол и панталоны светло-коричневого цвета и кремовая шелковая рубашка. Кэтрин смутилась под пристальным взглядом мужа и нервно провела рукой по платью, разглаживая несуществующую складку. Потом гордо вскинула голову и посмотрела Хью в глаза.

– Тебе не нравится мое платье? Со мной что-то не так? – встревоженно спросила она. – Почему ты молчишь?

– Ты ослепительна, любовь моя, у меня нет слов, чтобы описать твою красоту, – сказал Хью, приближаясь к жене.

Он не сводил с нее восторженного взгляда, а Кэтрин и в самом деле больше походила на кельтскую принцессу, сошедшую со старинной картины, чем на живую женщину. Ее шелковое платье цвета спелых персиков сияло золотой вышивкой, которая украшала широкие рукава, всю юбку и обрамляла глубокое декольте. Сходство с языческой принцессой придавали Кэтрин и огненно-рыжие волосы, свободно ниспадавшие почти до талии. На белоснежной шее женщины сверкало великолепное ожерелье, подарок Хью О'Нейла. Это ожерелье в течение нескольких столетий получали от своих предшественниц жены вождей клана О'Нейлов. Кэтрин не знала, каким образом ожерелье попало в руки к Хью, но она не сомневалась, что это было именно оно. Сегодня муж настоял на том, чтобы она надела это ожерелье.

– Дорогая моя! – выдохнул Хью. – Мне заранее жаль дам, которые сегодня будут присутствовать на свадьбе Фионы и Берка.

Кэтрин снисходительно усмехнулась.

– Ты прав, мы смотримся неплохо.

– Однако не забывай, что высокомерие – прямой путь в ад.

После бракосочетания в церкви Святой Марии гости поспешили в дом лорда Берка, где должен был состояться пышный прием. В большом зале чета О'Нейлов присоединилась к длинной очереди гостей, желающих поздравить молодоженов. Оказавшись наконец перед улыбающимся женихом и светящейся от счастья невестой, Кэтрин от всего сердца пожелала Фионе счастья, на что новобрачная ответила искренней улыбкой, а Хью подумал, что его другу, лорду Берку, кажется, удалось приручить строптивую красавицу.

– Поздравляем, поздравляем! – Хью пожал Берку руку и значительно тише – чтобы, не дай бог, не услышала Кэтрин – добавил: – Майкл, ты не против заключить еще одно пари?

– Хью, не смей! – вмешалась Кэтрин и, краснея, повернулась к Фионе: – Запретите своему супругу заключать пари с моим мужем. В противном случае соревноваться придется нам.

– Вы не находите приятным это соревнование? Нам с вами не обязательно стремиться к победе, чтобы получить удовольствие, – рассмеялась Фиона, и ее синие глаза засверкали, как драгоценные камни.

– О, вы правы, – согласилась Кэтрин. – Поскорее устраивайтесь на новом месте и приезжайте ко мне. Нам будет о чем поговорить, – пригласила Фиону леди О'Нейл.

– Спасибо, непременно, – искренне обрадовалась Фиона. Наконец-то она обрела подругу, которой до сих пор у нее не было.

– У нас еще будет время поговорить о пари, – прошептал лорд Берк, обращаясь к Хью.

Не подозревая, что новобрачная уже ждет ребенка, О'Нейл согласно кивнул. Он был уверен, что на сей раз выигрыш достанется ему.

Удовлетворенно улыбаясь, Хью повел жену к столу. Усаживаясь на отведенные им места, Кэтрин и Хью обвели взглядом зал, ища глазами Терлоу. Они увидели его на другом конце огромной комнаты. Занятый разговором с красивой темноволосой женщиной,Терлоу, казалось, ни на кого не обращал внимания.

– Кто она? – спросил Хью, повернувшись к жене. – Ты ее знаешь?

– Ее зовут Маура, – равнодушно ответила Кэтрин.

– Кто она такая?

– Любовница Шона.

Хью, жалея, что не сдержал любопытства, ободряюще сжал руку жены. Теперь он сожалел не только о том, что заставил Кэтрин отвечать на его вопросы, но прежде всего о том, что согласился встретиться с Терлоу в доме лорда Берка. Но было уже поздно изменить что-либо, и Хью решил сдержать обещание, данное Кэтрин накануне.

Тем временем на столе появились печеная форель, креветки, обильно политые маслом, и свежайшие устрицы. Гости, сидевшие рядом с супругами О'Нейл, тихо смеялись, наблюдая, как графиня уговаривала мужа не слишком увлекаться устрицами, в то время как граф советовал жене есть их как можно больше.

Блюда менялись: вскоре подали барашка под чесночным соусом, ростбиф и молочных поросят, потом – слоеные пироги с мясом голубей, а на десерт – желе, сладкие пирожки с фруктами и, разумеется, огромный свадебный пирог.

Позабыв о Терлоу, Кэтрин с удовольствием пробовала отменные на вкус многочисленные блюда. Вскоре заиграла музыка, и Хью пригласил жену на танец. И тогда Кэтрин ощутила на себе чей-то недобрый взгляд. Вздрогнув, она оглядела толпу и увидела Терлоу; хищная улыбка придавала его лицу злобное выражение. Перепутав шаги, Кэтрин споткнулась.

– Что случилось? – забеспокоился Хью. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, да, – поспешно ответила Кэтрин и предложила: – Давай погуляем в саду, здесь невыносимо жарко.

Ни о чем больше не спрашивая, Хью повел жену к выходу, но на пороге их догнал слуга вице-короля.

– Милорд желает видеть вас… – сообщил слуга.

– Подожди меня, – обратился Хью к жене, чувствуя, что ее пальцы судорожно сжались, цепляясь за рукав его камзола. – С тобой все в порядке?

– Да, не беспокойся. – Кэтрин храбро улыбнулась. – Я подожду тебя здесь.

Проводив взглядом Хью, она поспешно вышла в сад. Приближалось время встречи Терлоу и лорда Берка, и Кэтрин решила, что Терлоу пока не покинет зала.

– Добрый вечер, графиня. – Хриплый голос раздался прямо у нее над ухом, и сильная рука коснулась ее плеча.

Вздрогнув, Кэтрин резко повернулась, чувствуя, как волна ужаса захлестывает ее, лишая сил. Слабость разлилась по всему телу, она еле удержалась на ногах.

– Когда я узнал, что вы вышли замуж за Хью О'Нейла, – процедил сквозь зубы Терлоу, – мне захотелось перерезать вам глотку. Но теперь вам нечего бояться. Я лишь хочу поговорить с вами.

Он схватил Кэтрин за руку и потащил в глубь сада, подальше от ярко освещенного зала.

– Вы заставили меня устроить на вас охоту, моя дорогая, – склонившись над испуганной женщиной, проговорил Терлоу.

– Да? Но вы быстро утешились, – бодро заявила Кэтрин, которая уже успела прийти в себя.

– Ревнуете?

– Ну что вы!

– Вы помните любовницу Шона? Ее зовут Маура. – Взгляд Терлоу был полон злобы, и даже улыбка не могла смягчить жестокого выражения его лица. – Маура – очень нежная и любящая женщина. Она охотно выполняет все мои желания, чего нельзя сказать о вас.

Кэтрин промолчала, чувствуя, что хладнокровие быстро покидает ее. Где же муж? Она попыталась оглянуться, и в этот миг Терлоу схватил ее за руку. Кэтрин испуганно вздрогнула, но его прикосновение оказалось неожиданно нежным. И тогда женщина поняла, что Терлоу испытывает к ней не просто страсть. Кэтрин сделала попытку вырваться, но его пальцы, словно железный обруч, стиснули ее руку.

– Вы делаете мне больно, – простонала Кэтрин, но Терлоу не ослабил хватки.

– Я хочу вас, моя неуловимая голубка, – страстно прошептал О'Нейл. – Ни одна женщина не может утолить моего желания. – Горящий, полубезумный взгляд Терлоу огнем жег лицо Кэтрин. Его глаза жадно исследовали ее тело, рассматривая лицо, шею, грудь. – Вы – избранница О'Нейлов, – внезапно заявил он. – Об этом говорит ожерелье, которое вы носите. Я – тоже О'Нейл, и вы станете моей, даже если мне придется взять вас силой.

– Этого не будет никогда, – резко возразила Кэтрин.

Терлоу расхохотался. Бросив на нее жадный, полубезумный взгляд, он развернулся и исчез в темноте.

Потрясенная женщина застыла на месте, потом медленно побрела к дому лорда Берка. Она вспомнила, что не сказала мужу о своем решении выйти в сад, и теперь спешила в зал, где Хью, обеспокоенный ее исчезновением, уже, наверное, искал жену.

Внезапно из тени показался едва различимый силуэт, и Кэтрин, тихонько вскрикнув от испуга, остановилась. Однако вскоре она узнала женщину, вставшую у нее на пути.

– Пропусти меня, – приказала Кэтрин.

– Вы не можете мне приказывать. Я вас не боюсь. К тому же Терлоу, а вовсе не Хью возглавляет клан О'Нейлов. И Терлоу принадлежит мне. Он накажет вас за то, что вы предали Шона.

– Кто ты такая, чтобы угрожать мне? – отозвалась Кэтрин. – Не надейся, что Терлоу женится на тебе. Ты всего лишь шлюха, одна из тех, к кому мужчины идут, чтобы утолить свою животную страсть. Так поступал мой муж, так ведет себя Терлоу, да и многие другие…

Оскорбленная высокомерием Кэтрин, Маура занесла руку для удара, но леди О'Нейл неожиданно ловко перехватила ее в воздухе и в тот самый момент заметила у Мауры на шее знакомое ожерелье.

– Это мое ожерелье, – прошипела Кэтрин. – Сними его сейчас же.

– Когда-то это ожерелье было твоим, но теперь оно мое. – Маура любовно провела пальцами по золотому украшению на своей шее. – Терлоу подарил его мне вместе со всем, что принадлежало тебе.

Кэтрин внезапно подалась вперед, чтобы сорвать ожерелье с шеи любовницы Терлоу, и Маура, застигнутая врасплох, ничего не успела предпринять.

Тяжелая рука вдруг легла на плечо Кэтрин, и железные пальцы сжали ее запястье.

– Отпусти Мауру, – приказал Терлоу.

Но Кэтрин не собиралась отдавать какой-то любовнице свое ожерелье. Она даже не взглянула на Терлоу, столь неожиданно появившегося позади нее. Но прежде чем Кэтрин успела что-либо сказать, она услышала голос Хью:

– Отпусти мою жену!

– Вели ей отпустить Мауру, – ответил Терлоу, разжимая пальцы.

– Отпусти ее, Кейт, – попросил Хью.

– Нет, – возразила Кэтрин. – Это мое ожерелье.

Терлоу оскорбительно расхохотался: его забавляло, что Хью не может справиться с собственной женой.

– Отпусти ее! – не на шутку разозлился Хью. Кэтрин неохотно убрала руку с шеи Мауры и, не глядя на мужа, обратилась к Терлоу:

– Это ожерелье моя мать получила в наследство от своей матери и передала его мне, когда я вышла замуж. В течение многих веков ожерелье было собственностью моей семьи, теперь оно принадлежит Мев, твоей крестнице.

Взглянув в бездонные, как озера, зеленые глаза Кэтрин, Терлоу почувствовал, что тонет в их глубине.

– Сними ожерелье, – неожиданно для себя приказал он своей любовнице.

– Но… – начала было возражать Маура, переводя взгляд с Кэтрин на Терлоу, однако передумала и поспешно сняла с шеи ожерелье.

Перепуганная жесткостью взгляда Терлоу, Маура протянула Кэтрин украшение, однако это не спасло ее от злобы любовника. Разъяренный Терлоу со всего маху ударил женщину по лицу.

Хью попытался удержать Терлоу, но тот лишь огрызнулся, злобно глядя на своего кузена.

– Эта женщина принадлежит мне, и я могу делать с ней все, что мне угодно, так же, как и ты со своей!

Все замолчали.

Спустя мгновение Хью взял Кэтрин за руку и отвел ее под ближайшее дерево, чтобы она могла спокойно вздохнуть. Медленно приходя в себя, она наконец перестала дрожать.

– В лице Мауры ты обрела непримиримого врага, – сказал Хью. – Неужели ожерелье стоило того?

– Я не позволю этой женщине обладать драгоценностями, которые принадлежат моей дочери, – резко ответила Кэтрин. – Ей еще повезло. Если бы не Терлоу, я бы изувечила ее.

Хью задумчиво покачал головой, а потом шутливо погрозил Кэтрин пальцем:

– Ты непослушная девочка, Кейт О'Нейл. Жена не должна возражать мужу, тем более – в присутствии посторонних. И, как советовал Терлоу, я накажу тебя за непослушание.

С этими словами Хью крепче обнял Кэтрин и закрыл ей рот поцелуем.

Глава 11

Март 1569 года

Кэтрин проснулась и нехотя открыла глаза. В спальне было еще совсем темно и очень холодно.

«Не разжечь ли огонь в камине?» – подумала она, но вылезать из теплой постели не хотелось. Взглянув на спящего рядом мужа, Кэтрин нахмурилась и тяжело вздохнула. Ее сердце сжалось в безотчетной тревоге. Какие новые трудности и беды принесет им еще один день в этом бесконечном кровавом конфликте с Терлоу?

С начала сентября все сильнее разгоралась борьба между лидерами клана О'Нейлов. Хью направил большую группу своих воинов в Ольстер, чтобы не давать людям Терлоу покоя, а также разослал шпионов по окрестностям. Даже оплот его врага, Данганнон, и тот оказался в зоне их внимания; сведения оттуда поступали достаточно регулярно.

В конце концов благодаря активной и умелой деятельности своих агентов Хью начал завоевывать доверие и поддержку своих родственников на севере. Взбешенный Терлоу немедленно отплатил Хью той же монетой. Вскоре стало ясно, что эта яростная схватка между лидерами клана может окончиться только с гибелью одного из них.

Однако Кэтрин упорно гнала от себя эти жуткие мысли. Вот и сейчас она постаралась не думать о неизбежности страшного конца. Глядя на спокойно похрапывающего мужа, она чуть заметно улыбнулась, вспомнив, как неохотно уплатил он лорду Берку деньги, проиграв их забавное пари по поводу того, чья жена понесет первая. И улучшить его настроение могла только мысль о той сумме, которую он должен будет получить с Патрика.

Теперь, на четвертом месяце беременности, она молилась, чтобы у нее родился мальчик. Хью был настолько глуп, что заключил с лордом Берком еще одно пари – тот, у кого родится сын, должен будет получить значительную сумму с отца дочери. И Кэтрин не на шутку тревожилась – что, если Хью проиграет и это пари? Хоть бы у них с Фионой родились дети одного пола, тогда можно было бы наконец вздохнуть спокойно.

Кэтрин выскользнула из постели и, дрожа от утреннего холода, перебежала через комнату, чтобы разжечь едва тлеющие в очаге угли. Забравшись вновь в постель, она прильнула к широкой спине мужа, пытаясь согреться. Внезапно ей в голову пришла, как показалось ей, весьма удачная мысль, и озорной огонек мелькнул в ее глазах.

Она обхватила мужа за талию и осторожно скользнула рукой туда, где мирно покоился предмет его мужской гордости. От нежного прикосновения он мгновенно налился силой и затвердел в ее руке. Кэтрин удовлетворенно вздохнула в предвкушении любовной игры и, крепче прижавшись к мужу, принялась ласкать его.

Хью издал нечто среднее между стоном и рыком, и в следующее мгновение она оказалась распростертой под его тяжелым телом. Приподнявшись на локтях, муж склонился над ней, и в глазах его зажегся дьявольский огонь.

– Что ты делаешь, женщина? Своей щекоткой ты разбудила дракона!

– Это ты-то дракон? – спросила Кэтрин, едва сдерживая смех.

– Нет, глупая девица! Это мой дружок. И это очень голодный дракон! Так что держись!

Ее взгляд проследил за взглядом Хью. Его орудие было полностью готово к атаке.

Веселый смех в глаза Кэтрин сменился радостным блеском.

– Моя Кейт, – пробормотал Хью, приблизив губы почти вплотную к ее губам, – готова ли ты еще раз испробовать плодов от древа познания?

– Люби меня, – прошептала она в ответ.

Хью улыбнулся и принялся осыпать легкими поцелуями ее губы, виски, веки и кончик вздернутого носа. Когда он вновь добрался до ее рта, то не стал больше сдерживать свое желание и приник к ней жадным, требовательным поцелуем. Его большие грубые ладони накрыли ее груди, а затем заскользили вниз к животу, к бедрам, потом еще ниже… проникая в ее святая святых, туда, где рождалась ее чувственность.

Вслед за руками отправились блуждать по всему ее телу и губы. Сгорая от желания, Кэтрин запустила пальцы в густые волосы мужа, прижимая его голову к своей груди. Хью жадно припал губами к ее возбужденному соску, заставив ее стонать и изгибаться от наслаждения. Потом опустился ниже, покрывая ее тело жадными, горячими поцелуями. Его язык дразнил и ласкал ее живот, бедра…

– Возьми меня, скорее, – выдохнула Кэтрин, сгорая от желания.

Хью обхватил ладонями ее ягодицы и приподнял, но не вошел в нее, а только положил ее ноги себе на плечи и опустил лицо между ее бедер. Его язык дразнил шелковистую внутреннюю поверхность ее ног, а затем неожиданно погрузился в ее влажные недра, разжигая неведомый ею ранее чувственный пожар.

Сжигаемая этой почти невыносимой сладкой пыткой, Кэтрин стонала, полностью отдаваясь сводящим ее с ума ощущениям.

Доведя ее страсть до высшей точки, Хью дождался, когда она вся затрепетала, накрыл ее своим телом и резким сильным движением вонзился в жаркую нежность ее тела.

В ту минуту, когда Кэтрин застонала, содрогаясь от наслаждения, Хью сжал ее тело в экстазе, низвергая в нее свое семя.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина, если не считать их тяжелого, утомленного дыхания. Хью перекатился на бок и, заключив Кэтрин в объятия, ласково поцеловал ее в висок.

– Насильник женщин, – улыбаясь, прошептала она.

– Победитель драконов! – с шутливой гордостью парировал он.

Кэтрин открыла глаза, посмотрела на его хитро улыбающееся лицо, а потом опустила взгляд. «Дракон» и впрямь казался теперь совсем безобидным. Кэтрин крепко обняла мужа и весело, от души рассмеялась.

– Я люблю тебя, – сказала она.

Хью заглянул в ее сияющие глаза, а затем крепко поцеловал в губы.

– Я тоже тебя люблю, – сказал он. – Что ты собираешься сегодня делать? Мне нужно поехать на заседание парламента, вернусь только к вечеру.

– Я хотела бы навестить Фиону перед тем, как она уедет в Конноут, чтобы там дожидаться рождения ребенка.

– Небольшая поправка, моя радость, ты, видимо, хотела сказать, дожидаться рождения дочери! Хорошо, только возьми карету.

– Лучше я поеду верхом.

– Кейт, возьми карету или оставайся дома, – не терпящим возражений тоном сказал Хью. – Я не хочу, чтобы мой сын подвергался хотя бы минимальному риску!

Трезво рассудив, что из-за такой мелочи спорить не стоит, Кэтрин легко уступила:

– Если это так важно для тебя, мой повелитель, хорошо, я возьму карету.

Хью наградил ее нежным поцелуем, тронутый ее неожиданной кротостью.

А в это время далеко на севере, в Данганноне, Терлоу председательствовал на военном совете, главной задачей которого было разработать наиболее действенные меры, чтобы как можно сильнее досадить англичанам. В совете принимали участие Кальваг О'Доннел и Сорли Макдоннел, главные враги покойного Шона О'Нейла.

– Учитывая, что в вашем распоряжении есть всего лишь пять сотен вооруженных людей, как вы собираетесь вести войну против англичан и в то же время успешно обороняться от Хью О'Нейла? – спросил О'Доннел, скептически приподняв бровь.

– Разумеется, это невозможно, – поддержал его Макдоннел.

– Моя война с кузеном Хью вскоре закончится его полным поражением, – заявил Терлоу с самодовольной улыбкой.

Сорли и Кальваг удивленно переглянулись. Из той информации, которую они получали от своих шпионов, естественно было бы сделать совсем иной вывод. Они знали, что Хью О'Нейлу удалось добиться весьма ощутимых успехов.

– Я подстроил ловушку, в которую мой братец непременно попадется, – пояснил весьма довольный собой Терлоу. – Скоро я покончу с Хью О'Нейлом навсегда.

– И что же это за ловушка, если не секрет? – с живым интересом спросил Сорли Макдоннел.

Терлоу громко расхохотался.

– Скоро вы сами все увидите! Если бы вы только знали, какую соблазнительную приманку я ему приготовил! Он просто не сможет на нее не клюнуть! Потерпите немного – и вы все поймете.

– Скажи, это очень больно? – с деланным равнодушием спросила Фиона, встревоженно вглядываясь в глаза своей новой подруги.

Кэтрин улыбнулась. Она сразу заметила бледность и нездоровый лихорадочный блеск в глазах молодой женщины, но мудро воздержалась от вопросов. Теперь она поняла причину ее беспокойства.

– О чем ты? – лукаво улыбаясь, спросила она. Фиона чуть поморщилась, ей было не до шуток.

– Перестань, Кейт! – воскликнула она, нервно поглаживая свой огромный живот. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я тебя спрашиваю!

Кэтрин улыбнулась и взяла ее за руку.

– Конечно, это больно, ты и сама это знаешь. – Но, почувствовав, как вздрогнула Фиона, Кэтрин решила ее успокоить: – Но вполне терпимо. Когда твой ребенок окажется возле твоей груди, ты сразу же забудешь о боли, уверяю тебя.

– Ты, верно, просто жалеешь меня, хочешь успокоить? – нервно сглотнув, спросила молодая женщина.

– Подумай сама, – улыбнулась Кэтрин, – если бы это было так невыносимо, разве мир был бы так густо населен?

– И правда, я как-то об этом не подумала. – Фиона заметно повеселела. Но затем вновь обеспокоенно взглянула на подругу. – Я очень боюсь, что останусь такой же толстой и неуклюжей, как сейчас.

– Об этом не стоит беспокоиться, – успокоила ее Кэтрин. – Я рожала уже дважды, и моя фигура почти не изменилась.

– А мой противный муж, – продолжала жаловаться Фиона, – теперь постоянно надо мной подшучивает. Раньше он называл меня не иначе как «кельтской сиреной» и своей красавицей, а теперь я для него «мамаша-утка». Но если честно, я и правда чувствую себя такой огромной и неуклюжей. – Фиона всхлипнула.

– А ты и правда напоминаешь утку, когда ходишь, – заметила Кэтрин с лукавыми искорками в глазах.

Но обиженная Фиона тут же разразилась слезами.

– Не плачь, я же пошутила, – стараясь не смеяться, сказала Кэтрин. – Лучше подумай о том, что твой срок близится к концу, скоро у тебя появится малыш, самое дорогое и прелестное существо на свете, и ты опять станешь такой же легкой и изящной, как и прежде, а мне еще ждать целых пять месяцев! Если вернешься в Дублин до того, как наступит мой срок, то сама увидишь, какая я буду тогда неповоротливая и неуклюжая.

– Ты всегда умеешь поднять мне настроение, – улыбнулась Фиона. – Спасибо тебе, – сказала она с чувством.

– Ну что ж, я рада, что смогла тебя немного развлечь, – сказала Кэтрин, поднимаясь с места. – А теперь мне пора. Уже поздно. И счастливого вам пути. Надеюсь, ты сообщишь, кто у тебя родится.

Фиона тоже начала подниматься со стула, но Кэтрин жестом остановила ее.

Все еще погруженная в мысли о будущем ребенке, Кэтрин вышла во двор, где ее поджидала карета. Открывая дверцу, кучер О'Нейлов неожиданно закашлялся и как-то смущенно отвернулся от нее, подавая руку, чтобы помочь подняться на подножку.

Кэтрин села в карету, и дверца за ней захлопнулась. Женщина поудобнее устроилась и откинулась назад. Ей хотелось отключиться от всего и подарить себе хоть несколько мгновений спокойного отдыха, прежде чем муж и дочери начнут требовать ее внимания.

Неожиданно карета резко рванула с места, и Кэтрин, сброшенная с сиденья от резкого толчка, растянулась на полу.

– Господи! – только и смогла произнести она, призывая мысленно всевозможные проклятия на голову пьяного дурака-кучера.

Кэтрин с трудом вновь вскарабкалась на сиденье и, вцепившись обеими руками, попыталась удержаться на нем, в то время как ее безжалостно швыряло из стороны в сторону. Ей удалось передвинуться по сиденью к окну и выглянуть наружу. То, что она увидела, очень ее встревожило. Карета ехала явно в противоположную от поместья О'Нейла сторону, и Дублин должен был уже вот-вот скрыться вдали.

Стараясь привлечь внимание кучера, Кейт начала отчаянно стучать в стенку кареты, однако это не возымело никакого действия.

Они ехали довольно долго. Ей уже начало казаться, что эта безумная скачка никогда не кончится. Но наконец экипаж резко остановился, и Кэтрин вновь едва не упала с сиденья. От боли и страха слезы хлынули у нее глаз. Она понимала, что ее привезли не домой.

Снаружи послышались чьи-то твердые уверенные шаги, дверца кареты распахнулась, и Кэтрин увидела незнакомца с безобразным шрамом на щеке, одетого в ливрею О'Нейлов.

– Вылезайте, – грубо приказал он. Кэтрин испуганно отпрянула в глубь кареты. Тогда незнакомец протянул руку, чтобы вытащить наружу, но в этот миг сзади послышался топот копыт. Незнакомец обернулся к вновь прибывшим. Надежда Кэтрин на спасение, вспыхнувшая было в ее душе, тут же погасла. По всей видимости, это были сообщники ее похитителей. Но зачем она понадобилась им? Только ли ради выкупа или здесь было что-то похуже?

– Графиня? – Возле окна кареты появился человек, чье лицо показалось Кэтрин знакомым.

– Лиам! – воскликнула она, и вслед за мгновенной радостью у нее упало сердце. Кэтрин вспомнила, что бывший воин Шона теперь служит у Терлоу.

– Выходите, графиня, – приказал Лиам, протягивая ей руку.

Ошеломленная всем происходящим, Кэтрин не могла пошевелиться. Так, значит, ее похитил Терлоу!

– Выходите же, – повторил нетерпеливо Лиам. – Мы едем в Данганнон.

– Нет! – воскликнула Кэтрин, отшатнувшись от протянутой к ней руки.

Не обращая внимания на ее отчаянное сопротивление, Лиам вытащил женщину наружу и, грубо ухватив за локоть, повел, почти поволок к стоящим поодаль лошадям.

– Пожалуйста, прошу вас! – умоляла Кэтрин сквозь рыдания. – Не делайте этого! Ради всего святого! Поездка верхом убьет ребенка, которого я ношу!

Несколько мгновений воин внимательно смотрел на нее. Отчаяние и ужас, так явно читающиеся на лице несчастной женщины, видимо, все же тронули его суровую, не знающую жалости душу. Но он только с сожалением покачал головой.

– Я получил приказ, – мрачно сказал он.

Сняв свой плащ, он накинул его на плечи Кэтрин и подсадил в седло. Сам сел сзади и сделал своим людям знак трогаться. Им предстоял долгий утомительный путь до владений Терлоу.

К тому времени, когда Хью вернулся домой из парламента, зимнее солнце уже клонилось к горизонту. Он вошел в большой зал, увидел Патрика, сидящего перед камином, и, усевшись рядом с ним в кресло, с блаженным вздохом вытянул ноги. Поджидая, пока накроют стол к ужину, мужчины спокойно сидели у огня, потягивали эль и мирно болтали.

– Ужин готов, – сообщила Пег с озабоченным выражением лица. – Прямо не знаю, что делать, леди Кэтрин еще не вернулась. Может быть, подождем ее?

– Не вернулась?! – воскликнул Хью, вскочив на ноги. – Что-то случилось! Она должна была уже быть дома.

– Может, она просто задержалась, почувствовала себя плохо? – предположил Патрик.

– Фиона сообщила бы об этом. – Хью был явно встревожен. – Собери людей. Едем к Беркам.

Вскоре Хью в сопровождении группы вооруженных людей уже въезжал во двор поместья Берков. Приказав своим людям ждать его, Хью спешился и поспешно вошел в дом, направляясь прямо в большой зал, где уже был накрыт стол.

– Где Кэтрин? – прямо с порога спросил Хью, не тратя время на приветствия и объяснения. Его тревога возрастала с каждым мгновением.

– Она уехала несколько часов тому назад! – взволнованно воскликнула Фиона.

В этот момент в зал быстрым шагом вошел Патрик в сопровождении начальника стражи лорда Берка.

Начальник стражи прокашлялся, чтобы привлечь к себе внимание, и сказал:

– Мы нашли в конюшне три трупа с перерезанными горлами.

Лорд Берк мгновенно вскочил со стула. Хью вопросительно посмотрел на Патрика.

– Это наши люди, – мрачно подтвердил тот худшие опасения своего патрона.

– Так, значит, ее похитили, – сжимая кулаки, прорычал Хью.

– Кто мог осмелиться убить ваших людей и похитить жену? – в недоумении спросил Берк.

– Терлоу, – коротко бросил Хью, разворачиваясь. – Патрик, отправь Дика домой, чтобы он собрал остальных людей. Нужно проверить все дороги из Дублина, но главное внимание следует уделить дорогам, ведущим на север.

– Я поеду с вами, – заявил лорд Берк, отдавая распоряжение начальнику стражи собрать по тревоге людей.

Ночь была дождливой и холодной. Дул ледяной пронизывающий ветер. Пришлось ехать очень быстро, так как все понимали, что с каждой упущенной минутой все меньше шансов найти графиню. Хью направил своих людей проверить дороги на северном направлении, и меньше чем через час была обнаружена брошенная карета.

– Мерзавец! Негодяй! – Хью злобно пнул ногой экипаж. – Он мне за все ответит!

– Мы не можем быть уверены в том, что это дело рук Терлоу, – заметил Патрик.

– Черта с два! – прорычал Хью. – Мы немедленно едем в Данганнон!

– Это самоубийство, – горячо возразил Патрик. – Если только леди Кэтрин похитил действительно Терлоу, он сделал это с одной-единственной целью – захватить тебя! Да он только и ждет, чтобы ты примчался в Данганнон за своей женой!

– Патрик прав, – поддержал его лорд Берк. – Трудно придумать более верный способ заманить тебя в ловушку.

– Нужно связаться с нашими людьми в Ольстере и в Данганноне, – посоветовал Патрик. – И, получив от них сведения, тщательно продумать план спасения леди Кэтрин.

– Моей жене и ребенку грозит смерть! – отрезал Хью, упрямо сжав челюсти. Он не желал слушать ни о каких планах. – Мы немедленно едем в Данганнон! Если вы не хотите, я поеду один.

Лорд Берк бросил многозначительный взгляд на Патрика, тот кивнул в ответ. Они слишком хорошо знали горячую натуру и упрямство О'Нейлов.

– Сегодня ночью мы никуда не поедем, – веско сказал лорд Берк и, отворачиваясь от Хью, подал незаметный знак Патрику.

В тот же момент Патрик неожиданно схватил руки Хью и заломил их ему за спину. Это позволило лорду Берку нанести мощный удар в челюсть, так что Хью мгновенно потерял сознание. Патрик подхватил его, не дав упасть, и потащил к своей лошади.

– А вы решительнее, чем я думал, – усмехаясь, заметил Патрик, – вот только сомневаюсь, что он будет вам благодарен за это, когда очнется.

Грязная, разбитая, падающая от усталости, Кэтрин все же смогла сделать нечеловеческое усилие, чтобы гордо выпрямиться в седле, когда они подъезжали к Данганнону. Решительно настроенная не уронить достоинства в глазах своих похитителей, она не проронила ни единой слезинки с той самой ночи, как ее похитили.

Лиам, всегда с уважением относившийся к леди Кэтрин, не мог не оценить ее мужества. Всю долгую дорогу он проявлял о ней заботу, всегда был рядом, помогал, поддерживал. Когда Кэтрин смертельно уставала, так что едва могла держаться в седле, он пересаживал ее к себе на лошадь. Прижавшись к его широкой груди, Кэтрин могла немного отдохнуть и расслабиться.

Не раз за эти дни Кэтрин думала, что ей все же есть за что благодарить бога даже в такой отчаянной ситуации. Если бы не Лиам, она не смогла бы выдержать все тяготы этого бесконечного пути.

Въехав во двор замка, Лиам спешился и помог Кэтрин сойти на землю. Несмотря на смертельную усталость, Кэтрин все же нашла в себе силы удивиться, оглядевшись вокруг. Их приезд явно не остался незамеченным, однако почему-то их никто не встречал.

– Что ты делаешь? – воскликнула Кэтрин, когда Лиам неожиданно схватил ее за запястья и скрутил их веревкой.

– Простите меня, – прошептал он, – это необходимо.

Кэтрин понимающе кивнула, принимая его извинения. А у Лиама внезапно сжалось сердце от жалости к этой гордой, благородной женщине, готовой простить его предательство. Кэтрин с удивительным достоинством перенесла все тяготы пути и несчастья, а теперь была готова к унижениям и оскорблениям, которые, как она прекрасно понимала, ожидали ее здесь, в доме, где она когда-то была хозяйкой.

– Идем. – Схватив Кэтрин за локоть, Лиам подтолкнул ее к дому.

«Я графиня Тирон, и никто не должен увидеть моего страха» – снова и снова твердила она про себя, словно молитву.

Вместе с Лиамом они вошли в дом и направились к большому залу, откуда доносился громкий гул голосов. У входа Кэтрин чуть замешкалась, но Лиам крепче сжал ее локоть и подтолкнул вперед.

При появлении Кэтрин гул постепенно смолк. А когда пленница в сопровождении своего стража проходила сквозь толпу, в зале воцарилась неестественная тишина. Сидящие за большим столом вожди ирландских кланов оторвались от беседы и молча подняли глаза на растрепанную женщину с красивым, но измученным лицом.

Кэтрин остановилась прямо перед ними. Терлоу, развалившись в кресле, встретил ее самодовольной улыбкой. Вечер обещал быть очень интересным.

Не обращая на него внимания, Кэтрин твердо посмотрела на Сорли Макдоннела, который чуть рот не раскрыл от изумления, когда узнал, кто стоит перед ним. Ему слишком хорошо был знаком открытый, прямой взгляд этих зеленых глаз. И сейчас он напомнил Макдоннелу о неоплатном долге перед их обладательницей. Когда-то, много лет назад, она спасла ему жизнь. Он хотел было что-то сказать, но внимание Кэтрин переключилось на Кальвага О'Доннела, с которым она раньше никогда прежде не встречалась.

– Добрый вечер, – приветствовал ее Терлоу. – Рад, что вы навестили нас.

Только теперь Кэтрин перевела на него взгляд. В ее глазах горел открытый вызов, и губы кривились в презрительной усмешке. Она молчала, словно считала ниже своего достоинства отвечать ему.

Ярость захлестнула Терлоу. «Эта мерзавка смеет открыто выражать свое неповиновение! – мелькнуло у него в голове. – Ну, ничего, завтра к этому времени она уже будет валяться у меня в ногах и молить о снисхождении!» Несколько успокоенный этой мыслью, Терлоу обратился к присутствующим:

– Позвольте, господа, представить вам ту самую приманку, о которой я говорил вам в прошлый раз. Леди Кэтрин О'Нейл, графиня Тирон, жена моего кузена Хью О'Нейла.

Кэтрин по очереди пристально взглянула на каждого из вождей ирландских кланов. Она знала, что именно они ответственны за гибель ее мужа.

– Вы уж извините меня за прямоту, – дерзко сказала Кэтрин, – но я чувствую себя словно свинопас, которого заставляют раскланиваться перед свиньями!

Самодовольная улыбка Терлоу мгновенно погасла, сменившись злобной гримасой. Все замерли. Мужчины были ошеломлены подобной безрассудной дерзостью.

Но в эту минуту неожиданно громко рассмеялся старик Макдоннел, разрядив обстановку, но вызвав удивленно-недовольный взгляд Терлоу.

– Девица так же смела и остроумна, как и прекрасна, – продолжая смеяться, заметил Сорли Макдоннел. Терлоу сдержанно кивнул ему в ответ, и по залу пронесся вздох облегчения.

– Как смели вы привезти меня сюда помимо моей воли? – спросила Кэтрин, прожигая взглядом Терлоу.

– Голубка моя, – насмешливо отвечал тот, – вы же и сами знаете ответ.

Он нагло ухмыльнулся и скользнул выразительным жадным взглядом по пышной груди стоящей перед ним женщины. Этот взгляд был столь недвусмысленным, что у присутствующих не осталось ни малейших сомнений по поводу его истинных намерений. Не были они тайной и для Кэтрин.

– Я требую, чтобы вы меня немедленно отпустили, – пытаясь скрыть свой страх, заявила она.

Терлоу не удостоил ее ответом, лишь откинул голову назад и громко рассмеялся. Он явно наслаждался ситуацией. Все, кроме Сорли Макдоннела, присоединились к нему.

Зная, что здесь сейчас присутствуют многие воины Шона О'Нейла, Кэтрин решила попытаться сыграть на этом и привлечь их на свою сторону.

– Что же это за мужчины, которые воюют с беременными женщинами?! – громко спросила она, сбрасывая с плеч плащ.

Терлоу скользнул мрачным взглядом по ее животу.

– Я воюю только против англичан, мадам, – сказал он.

– Тогда почему вы похитили вдову Шона О'Нейла? – так же громко спросила Кэтрин.

– Замолчи, женщина! – Терлоу вскочил с кресла и оперся могучими руками о стол. – Ты жена Хью О'Нейла, а не вдова Шона О'Нейла!

– Шон мог бы быть еще жив, если бы ты не предал его! – резко сказала Кэтрин. – Да, да, именно ты, Терлоу О'Нейл, бросил своего вождя и позволил одному отправиться в подстроенную ему ловушку. И теперь ты можешь сидеть за одним столом с его заклятыми врагами?! Трус! Ты не вызываешь у меня ничего, кроме отвращения!

Терлоу открыл было рот, но прежде, чем он смог что-либо сказать, в зале прозвучал пронзительный женский голос:

– Ах ты, английская сучка! Теперь-то ты мне за все заплатишь!

Прежде чем ее успели остановить, Маура подбежала к Кэтрин и залепила ей звонкую пощечину.

Вражда между двумя красавицами была хорошо известна, но то, что деревенская девка осмелилась ударить графиню, вызвало настоящий шок у присутствующих.

Маура вновь намеревалась нанести удар, но Кэтрин не стала дожидаться. Сжав связанные в запястьях руки в кулаки, она изо всех сил ударила Мауру по лицу. Женщина отшатнулась, разозлившись еще больше, а затем бросилась на Кэтрин, намереваясь вцепиться ей в лицо. Тогда по приказу Терлоу один из его воинов схватил Мауру, заломив ей назад руки.

Внезапно Кэтрин покачнулась, силы оставили ее, усталость и отчаяние непосильным грузом придавили ей плечи. Почувствовав, что она вот-вот упадет, Лиам поддержал ее за талию. Женщина тяжело оперлась на него.

«Она падает от усталости, – подумал Терлоу, – но все так же горда и держится с достоинством. Какой прекрасной парой она могла бы стать для такого человека, как я!»

– Отведите Мауру домой, – приказал он своим людям, а когда та попыталась было возразить, прикрикнул на нее: – Здесь я хозяин, и все обязаны мне подчиняться!

Мауру безо всякого почтения выволокли из зала, несмотря на ее громкие протесты.

– Это относится и к вам, графиня, – обратился Терлоу к своей пленнице. – Вам отведена ваша прежняя комната. Там все осталось так, как было в тот день, когда вы сбежали.

Кэтрин невесело усмехнулась.

– Пленница в золотой клетке? – съязвила она. – А я думала, что военнопленных заковывают в цепи и отправляют в подземелье.

– Дорогая моя, у вас еще все впереди, возможно, и цепи тоже, – с похотливой улыбочкой заметил Терлоу, вызвав у своих людей непристойный смех.

Однако в следующее мгновение его голос вновь стал жестким; на самом деле он уже устал от бессмысленных пререканий с дерзкой пленницей.

– Вы будете делать все то, что я вам велю. Ведь вам, кажется, очень дорого то отродье, что вы носите под сердцем? – И, заметив страх, мелькнувший в глазах Кэтрин, мысленно поздравил себя с победой: кажется, он нащупал ее слабое место. – А сейчас ступайте к себе в комнату, – резко добавил он.

В эту минуту к ним подошла Мод, старая экономка Данганнона и мать Полли. Не обращая внимания на грозный вид хозяина, она нежно обняла Кэтрин.

– Вы очень бледны, моя дорогая, что с вами? Вам нехорошо?

– Я боюсь за ребенка, которого ношу, – прошептала бедная женщина.

Резко повернувшись к Терлоу, Мод с укором взглянула на него, словно он был не всесильный вождь клана, а нашкодивший непослушный мальчишка. Понимая, что справиться с этой старухой он не в силах, Терлоу недовольно отвернулся, но ничего не сказал. Ведь она знала его с самого рождения. Как может он угрожать женщине, которая утирала ему нос и меняла пеленки? Разумеется, хитрая старая карга прекрасно знала, что может позволить себе некоторые вольности в обращении с ним, которые вождь никогда не спустил бы никому другому. Впрочем, границы она никогда не переступала, и у Терлоу не было повода ее приструнить.

– Помой ее и накорми, а затем уложи в постель, – приказал Терлоу, понимая, что именно это Мод собиралась сделать и без его приказа. – Запри ее в комнате и принеси мне ключ. А ты, Лиам, проводи их наверх.

– Развяжите ей руки, – потребовала Мод.

Как же ей хотелось, чтобы Терлоу и в самом деле был сейчас маленьким мальчиком, которого она когда-то шлепала и наказывала за его жестокие шалости.

Терлоу кивнул Лиаму, и тот поспешно перерезал веревку, стягивающую запястья Кэтрин.

– Пойдем, красавица, – ласково сказала Мод, – я позабочусь о тебе.

Кэтрин слабо улыбнулась ей и пошла вперед, но не сделала и нескольких шагов, как ноги ее подкосились, в ушах зазвенело, все закружилось у нее перед глазами, очертания предметов и людей размылись, превращаясь в мутные пятна.

Отчаянным усилием воли Кэтрин заставила себя сделать еще несколько шагов, лишь бы не показать врагам своей слабости, но пол неожиданно уплыл у нее из-под ног, и она провалилась в черную вязкую тьму.

К счастью, Лиам успел подхватить Кэтрин на руки прежде, чем она упала. Мод грозно взглянула на растерявшегося от неожиданности Терлоу и подала знак Лиаму побыстрее унести бедняжку из зала, в котором вновь воцарилось гробовое молчание. Гордость и отвага хрупкой маленькой женщины тронули сердца грубоватых, но честных воинов, наблюдавших за этой сценой. Теперь в Данганноне у Кэтрин было больше сочувствующих, чем она могла даже надеяться.

Лиам отнес Кэтрин в ее прежнюю спальню на втором этаже, осторожно положил на кровать и поспешно ретировался, предоставив пленницу заботам Мод. Экономка тут же распорядилась приготовить ванну и ужин.

Кэтрин вскоре пришла в сознание, и тут же безнадежное отчаяние захлестнуло ее с головой. Слезы хлынули у нее из глаз, тело затряслось от бессильных рыданий. Мод молча обняла ее и бережно держала, пока женщина наконец не успокоилась.

Между тем слуги приготовили для Кэтрин ванну. Мод искупала ее, вымыла и расчесала ее роскошные волосы, и постепенно к Кэтрин вернулись силы и бодрость духа. Несмотря на церковные проповеди о вреде мытья, экономка считала, что для души нет ничего полезнее горячей ванны, и теперь лишний раз убедилась в своей правоте.

Надев на Кэтрин ночную рубашку, Мод помогла ей лечь в постель, а затем настояла на том, чтобы Кэтрин съела несколько ложек тушеного мяса, которое принесла служанка.

В первый раз за последние несколько дней Кэтрин почувствовала, что ей тепло и уютно. Откинувшись на подушки, она сказала, улыбаясь:

– Полли и Патрик обвенчались.

– Знаю, – улыбнулась ей в ответ Мод.

– Но откуда? – удивилась Кэтрин.

Мод собралась было ответить, но вовремя спохватилась и, покачав головой, прижала палец к губам. Затем, накрыв Кэтрин теплым пушистым одеялом, по-матерински ласково погладила ее по голове и спросила:

– И когда же должен родиться ребенок?

– В августе. – Кэтрин вздохнула и вытерла невольно набежавшую слезу. – Я так соскучилась по моим девочкам. Знаешь, Шана просто копия отца.

Она закрыла вдруг ставшие невероятно тяжелыми веки и через мгновение погрузилась в глубокий, лишенный сновидений сон. Поправив еще раз одеяло, Мод поднялась и вышла из комнаты, не забыв запереть за собой дверь, как велел Терлоу.

Не только гости, но и слуги в замке давно уже спали, когда Терлоу, одетый в ночной халат, вошел в комнату Кэтрин через дверь, соединяющую их спальни. Из кровати не слышалось ни единого звука.

Пройдя через всю комнату, Терлоу остановился возле Кэтрин и принялся разглядывать спящую женщину, восхищенный ее красотой. Ее великолепные волосы, раскинувшиеся по подушке, тускло мерцали в лунном свете, кожа казалась нежной и прозрачной, как у ангела. Но Терлоу хорошо знал, какое дьявольское упрямство скрывается за этой ангельской внешностью. А при мысли о зеленых глазах, глубоких, как море, в которых мужчина мог утонуть и пропасть, Терлоу почувствовал возбуждение. Он вновь хотел ее. Так было всегда, стоило только ему ее увидеть.

«Пусть она сбежала от меня, – думал он, – пусть стала женой другого, все равно Кейт моя и я никому ее не отдам! Нас разлучит только смерть!»

Терлоу скинул халат и остался полностью обнаженным. Трудно было бы найти более великолепный образчик мужской красоты и силы. Пропорционально сложенный, но более мощный, чем большинство мужчин, Терлоу обладал великолепно развитым телом воина. Широкие плечи и тонкая талия делали его неотразимым в глазах женщин. Черты его лица были довольно приятны, но их портило выражение жестокости и холодного цинизма, лишая его подлинной привлекательности. Такие качества, как доброта и сострадание были вовсе чужды Терлоу.

Откинув одеяло, Терлоу лег рядом с Кэтрин. Кровать скрипнула под его тяжестью, и Кэтрин, выхваченная из сна этим звуком, медленно открыла глаза. Сначала она ничего не поняла, но, когда Терлоу повернулся, чтобы заключить ее в объятия, все ее чувства возопили об опасности. Действуя почти инстинктивно, Кэтрин соскочила с постели как раз в тот момент, когда его рука скользнула по ее плечам.

– Нет! – закричала она, отпрянув назад. Женщина прижалась к стене, ноги ее дрожали, а широко раскрытые глаза были полны ужаса.

Но сопротивление жертвы лишь усилило неудержимое желание Терлоу овладеть ею. Воин до мозга костей, он получал удовольствие лишь от настоящей схватки, каким бы оружием ему ни приходилось сражаться. Чем отчаяннее было сопротивление – женщины ли, врага ли, – тем больше удовольствия получал он, подчиняя их своей воле.

Терлоу сбросил с себя одеяло, чтобы она могла лучше рассмотреть его во всей красе и не сомневалась более в своей участи. Увидев, что она никак не отреагировала на явную демонстрацию его намерений, он небрежным жестом заложил руки за голову и приказал не терпящим возражения тоном:

– Возвращайся в постель.

– Нет, – прошептала Кэтрин, с ужасом глядя на его огромное, готовое к бою орудие.

Кэтрин затравлено огляделась, словно загнанное в угол животное. Бежать было некуда.

– Вернись в постель. Я приказываю.

Голос Терлоу звучал жестко и властно, хотя сам он не сделал ни единого движения. Казалось, его забавляла эта игра в кошки-мышки.

Ужас захлестнул Кэтрин. Единственное желание – бежать во что бы то ни стало – затуманило ее сознание. Она отчаянно рванулась к двери, понимая в глубине души, что бежать ей все равно не удастся. И точно, не успела она сделать и пяти шагов, как Терлоу вскочил с постели и набросился на нее, срывая с нее ночную рубашку.

Отчаянный крик Кэтрин разорвал ночную тишину. Она вырвалась и стремительно бросилась к двери… Дверь оказалась заперта, и женщина обернулась, чтобы встретить своего мучителя лицом к лицу.

На несколько мгновений Терлоу и его жертва застыли, пристально глядя друг на друга. В глазах женщины застыл страх, а Терлоу откровенно наслаждался видом обнаженной красавицы. Он едва смог сдерживать свое желание, когда увидел ее набухшие от беременности груди с большими темными сосками, вызывающе торчащими, словно от возбуждения. Изящные линии бедер и округлый живот придавали ей особую привлекательность в глазах такого сластолюбца, каким был Терлоу.

Он придвинулся ближе и, обдавая горячим, прерывистым дыханием, прижал ее к двери всем своим мощным телом. Подобно слепцу, ощупывающему свое бесценное сокровище, Терлоу ласкал ее щеки, шею, плечи; его губы следовали за руками, оставляя на ее нежной коже горящие следы поцелуев. И наконец он обхватил ладонями ее полные груди, издав при этом сладострастный стон. Одна его рука скользнула вниз, к ее округлившемуся животу, затем по бедрам и прижалась к мягкому треугольнику волос между ними.

– Нет! Пожалуйста, – взмолилась Кэтрин. – Мой ребенок…

Но Терлоу не обращал внимания на ее мольбы. Он сжал ее в объятиях, впиваясь в рот грубым, требовательным поцелуем, погружаясьв его сладостные глубины… Не испытывая ничего, кроме отвращения, Кэтрин пыталась бороться. Но что она могла сделать? Ухватив железной рукой гриву золотых волос, Терлоу оттянул назад ее голову. Его яростный взгляд требовал, чтобы она подчинилась, отдалась ему добровольно… Кэтрин плюнула ему в лицо.

Реакция Терлоу была мгновенной и жестокой. Он ударил ее наотмашь тыльной стороной руки по лицу, так, что она упала, затем поднял и прижал к двери, навалившись на нее всем телом. Он раздвинул ей ноги, намереваясь взять ее силой, но в этот момент Кэтрин в отчаянии всхлипнула:

– Не делай этого, иначе… я убью себя!

Терлоу медленно разжал руки, и Кэтрин, обхватив руками живот, сползла на пол, да так и осталась лежать, скорчившись, у его ног.

Терлоу был раздосадован. Наконец-то она полностью в его власти, он может сделать с ней все, что захочет… Но этого было ему мало. Он хотел видеть желание, а может, даже страсть в ее глазах. Последний раз взглянув на рыдающую Кэтрин, Терлоу резко развернулся и направился к себе в комнату. Ему было необходимо, чтобы она добровольно отдалась ему. И он добьется своего, пусть даже на это уйдет некоторое время. Спешить все равно некуда. Хью О'Нейл уже никогда ее не получит назад.

Глава 12

На следующее утро Мод поднялась как обычно и, захватив два подноса с едой для ирландских вождей, остановившихся в их доме, направилась к их комнатам. Оставив один поднос перед дверью О'Доннела, она подошла к комнате, которую занимал Сорли Макдоннел. Неожиданно дверь приоткрылась, и оттуда выглянул сам Макдоннел, прижав к губам палец.

– Тсс! – прошептал он и кивком головы пригласил зайти в комнату.

Мод колебалась всего несколько мгновений, в конце концов, она уже не молоденькая девушка, чтобы бояться заходить в спальню к мужчине. Она вошла, и дверь за ней захлопнулась.

– Вчера вечером мне показалось, что вам не безразлична судьба леди Кэтрин, – тихо сказал старик Макдоннел. Он замолчал на мгновение, смущенный бесстрастным выражением ее лица, затем все же решился продолжить: – Мне даже показалось, что вы любите ее.

Мод лишь молча кивнула, подозрительно глядя на соратника Терлоу.

– О'Нейл изнасиловал ее вчера ночью, – прямо сказал Макдоннел, и в его голосе Мод явно услышала сострадание. – Я слышал, как она кричала.

Женщина всплеснула руками и заторопилась уйти.

– Я должна немедленно пойти к ней. Бедняжка!

– Подождите, я хочу сказать вам еще пару слов. Передайте леди Кэтрин, что я помогу ей, но мое участие должно остаться в тайне. Когда я уеду завтра утром, то пошлю сообщение ее мужу. О'Нейл ждет, что Хью попытается освободить ее и угодит в расставленную ему ловушку. Я предупрежу его и помогу освободить жену. Но вы должны передать ей, чтобы она была осторожна. Терлоу О'Нейл – опасный и непредсказуемый человек. Пусть не делает ничего, что может спровоцировать его на убийство. Вы понимаете меня?

– Да. – Мод кивнула, облизнув пересохшие губы. – Очень хорошо понимаю.

– Постарайтесь, чтобы и леди Кэтрин это также поняла. Я не хочу жертвовать своим положением и даже жизнью ради мертвой пленницы.

– Не беспокойтесь, милорд, я позабочусь о том, чтобы сохранить леди Кэтрин живой и невредимой до самого ее освобождения.

Макдоннел кивнул и с улыбкой открыл перед старой служанкой дверь.

Некоторое время спустя Мод принесла поднос с едой в комнату Кэтрин. Она сразу заметила валявшуюся на полу разорванную рубашку и с беспокойством подошла к кровати. Необузданный в своей похоти Терлоу вполне мог замучить Кэтрин до смерти этой ночью.

Поставив поднос на столик возле кровати, Мод внимательно посмотрела на спящую женщину. Ее сердце буквально разорвалось, когда она увидела ее расцарапанное лицо, распухшие губы и чудовищный кровоподтек на пол-лица.

Мод осторожно поправила на ней одеяло и коснулась ее руки. Кэтрин вздрогнула и сжалась, словно ожидая удара.

– Не бойтесь, это я, – прошептала старуха, успокаивающе погладив бедняжку по руке.

– Мод? – с облегчением прошептала Кэтрин, окончательно проснувшись. Но глаза ее при этом наполнились болью и стыдом.

– Этот негодяй взял вас силой? – прямо спросила Мод.

Кэтрин покачала головой и отвернулась.

– Хорошо. Тогда слушайте внимательно, у нас не так уж много времени, – прошептала экономка. – Я виделась сегодня с Сорли Макдоннелом. Он обещал вам помочь.

– Он поможет мне бежать? Когда? Сегодня? – в глазах Кэтрин вспыхнула надежда.

– Не сегодня, деточка. Завтра он уедет и пошлет сообщение вашему мужу. Потом они вместе придумают план, как вас вызволить отсюда. Милорду графу следует быть осторожным, чтобы не попасть в ловушку Терлоу.

– И как долго мне придется ждать?

– Это, к сожалению, мне неизвестно. Одно лишь могу сказать. Вы не должны давать Терлоу повода убить вас. Хотя, как мне кажется, убийство не входит в его планы, все же не следует слишком злить и дразнить его. Учтите, чем яростнее будет ваше сопротивление, тем настойчивее и безжалостнее будет он сам.

– Так что же мне делать? – растерянно прошептала Кэтрин. – Сдаться на его милость?! Да я лучше умру!

– Не говорите так! – воскликнула Мод, испуганно перекрестившись. – Это тяжкий грех! Подумайте о своих дочерях! Неужели вы хотите лишить их материнской любви только из-за своего гордого нрава?

– Я ненавижу Терлоу! Как же я могу позволить ему… – Кэтрин содрогнулась при воспоминании о прошлой ночи. Его грубые поцелуи до сих пор жгли ей кожу. Ей хотелось смыть их с себя.

– Иногда нам, женщинам, приходится делать то, что не нравится. Подумайте, разве жизнь не стоит нескольких недель смирения? Неужели счастливой жизни с мужем и детьми вы предпочтете холод могилы?

Кэтрин отвела взгляд и машинально погладила свой живот. Сражение с Терлоу равносильно самоубийству, она хорошо это понимала. Но что будет с ней, если после всего Хью не захочет больше иметь с ней дело? Что будет с ее дочерьми? Нет, Хью благородный человек, даже если он не захочет больше знать ее как свою жену, детям он не сделает ничего дурного. И она хочет жить! Хочет увидеть своего будущего ребенка!

– Хорошо, я постараюсь, – тихо ответила она.

– Ну, вот и хорошо. А теперь поешьте, вам нужны силы.

Кэтрин взглянула на поднос и тут же недовольно поморщилась.

– Ты же знаешь, я терпеть не могу молоко, – капризным тоном сказала она.

Мод облегченно улыбнулась. Кэтрин все больше становилась собой.

– Мне кажется, вам не повредит сейчас горячая ванна.

– Да, пожалуйста, я так хочу смыть с себя запах этой свиньи!

Уже через полчаса Кэтрин с блаженством погрузилась в горячую воду, приятно пахнущую травами. Закрыв глаза, она попыталась выбросить из головы все мысли о Терлоу. Этот час принадлежит ей, и она не станет тратить его на такого негодяя.

Почувствовав, что в комнате все как-то изменилось, Кэтрин открыла глаза. Мод с напряженным выражением лица смотрела на что-то позади нее. Кейт обернулась и встретилась с пылающим взглядом Терлоу, стоящего на пороге.

– О, боже, – только и смогла пробормотать Кэтрин в отчаянии, погружаясь глубже в воду.

– Доброе утро. – Терлоу вошел и направился прямо к ней.

Слишком смущенная, чтобы отвечать ему, Кэтрин сидела, опустив низко голову, в то время как Терлоу с наслаждением изучал восхитительную картину, открывшуюся его жадному взору. Ее золотистые, с медным отливом волосы были высоко подобраны и небрежно сколоты в пучок, но несколько прядок выбились, окружая ее лицо и шею огненными завитками. Густой румянец залил щеки и шею и даже слегка коснулся пышных грудей, соблазнительно подрагивающих в такт ее быстрому взволнованному дыханию. Выражение ее глаз Терлоу не мог видеть, так как они были опущены, но он прекрасно представлял себе, как они сверкают от ярости.

– Оставьте нас, – приказал Терлоу, бросив тяжелый взгляд в сторону Мод.

– Я моюсь, – попыталась протестовать Кэтрин. – Вы не можете…

– Я вижу, – чуть насмешливо ответил Терлоу и сел на стул недалеко от нее.

– Я что, уже не могу рассчитывать на уединение в этом доме?

– Нет, голубка моя. Во всяком случае, мое общество вам придется терпеть всегда, когда это будет мне угодно. – Терлоу наклонился вперед и положил ладонь на ее обнаженное плечо. – Кейт, я не хочу причинять вам боль. Если бы вы так яростно не сопротивлялись мне вчера, я не был бы так… груб с вами.

– Да, я понимаю, – тихо прошептала Кэтрин, хотя в душе у нее все противилось такой покорности. Словно это она была виновата в том, что он чуть не изнасиловал ее. – Но поймите и вы меня, я не могу допустить, чтобы был причинен вред моему ребенку.

Кэтрин изо всех сил старалась не встретиться с ним взглядом. Она боялась, что он прочтет ее истинные чувства, что бушевали сейчас в ее груди. Уж кем-кем, а дураком Терлоу не был.

Приятно удивленный ее покладистостью, Терлоу решил, что это результат их ночной встречи. Возможно, строптивице просто нужен настоящий мужчина, который сумел бы держать ее в руках. Что ж, если это действительно так, он теперь может позволить себе проявить великодушие.

– Хотя это произошло в значительной степени по вашей же собственной вине, – сказал Терлоу, почти любуясь своим благородством, – я все же прошу у вас прощения за то, что невольно причинил вам боль, пытаясь проявить мои… искренние чувства. Можете не беспокоиться, я не трону вас до рождения ребенка. Но после того, как ваш ребенок родится, вы станете навсегда моей. Итак, я прощен, моя голубка? Да или нет?

– Да, – тихо ответила Кэтрин и, придав своему взгляду подобающую случаю робость, подняла глаза.

– Ну, вот и чудесно! А теперь я помогу вам мыться.

– Нет! – Ее протест был слишком импульсивным и резким.

Взгляд Терлоу вновь приобрел прежнюю холодность.

– Отчего же нет? – с подозрением спросил он.

– Нет необходимости вам исполнять роль служанки, – нашлась Кэтрин. – Вы прощены, зачем же наказывать вас.

– Но я настаиваю. И это вовсе не наказание… – Он погладил ее обнаженное плечо, и Кэтрин едва не скривилась от отвращения. Терлоу почувствовал, как она напряглась, но приписал это совсем другой причине.

– Расслабься, – тихо сказал он, принимаясь умело массировать ей спину.

Через несколько минут Кэтрин и впрямь расслабилась, закрыла глаза и даже незаметно для самой себя оперлась на его сильные руки. Довольный достигнутым эффектом, Терлоу положил одну руку ей на грудь.

Изумленная этим нежным прикосновением, Кэтрин открыла глаза и встретилась с его внимательным испытующим взглядом. «Он проверяет меня!» – догадалась женщина и отвела взгляд, вспыхнув от смущения. А Терлоу продолжал ласкать ее груди уже более смело, но так же нежно. Помня наставления Мод, Кэтрин не протестовала. Но ее смущала ее собственная реакция. Взглянув из-под полуопущенных ресниц на сильную руку, играющую с ее левой грудью, она была потрясена, когда почувствовала, как затвердели ее соски.

– Взгляни на меня, – глухо произнес Терлоу. Кэтрин послушно подняла глаза. – Ты больше не станешь бороться со мной?

– Нет, – покачала головой Кэтрин, с трудом подавив внутренний протест.

Терлоу нагнулся к ней и властным поцелуем накрыл губы. Его язык требовал доступа к сладости ее рта, и Кэтрин ничего не оставалось, как подчиниться. Ей было неприятно и мерзко, но поцелуй затянулся, и совсем скоро женщина почувствовала со страхом, как ее начала поглощать совсем иная – мощная сила, сопротивляться которой было бесполезно.

– Встань, – прошептал Терлоу. – Я хочу видеть тебя целиком.

– Но вы же сказали… – запротестовала Кэтрин.

– Я знаю, что я сказал, – резко оборвал он ее, а затем уже мягче добавил: – Но я не обещал, что не стану прикасаться к тебе.

– Вы… вы… не смеете! – Терлоу насмешливо прищурился.

– Хотите снова повторить вчерашний урок? Драться со мной бесполезно.

Кэтрин медленно встала, глядя в сторону, чтобы скрыть навернувшиеся слезы стыда и негодования.

– Так-то лучше!

Терлоу припал поцелуем к темному, призывно торчащему соску, лаская другой сосок ладонью. Свободной рукой он гладил и мял ее живот, ягодицы, треугольник шелковистых волос между бедрами…

– А ты хочешь меня, моя бесценная! – пробормотал Терлоу, когда его пальцы проникли в горячую, влажную глубину ее тела.

Кэтрин задрожала – не то от желания, не то от отвращения… Она и сама уже не могла себя понять. Терлоу же не сомневался в ее реакции. Однако он не мог долго наслаждаться этой приятной, но довольно рискованной игрой. К тому же его ждали дела.

– На сегодня довольно, – сказал он, опуская руки. – Отдыхай до вечера. Мои гости уезжают завтра, и я хочу, чтобы вечером ты приняла на себя роль хозяйки этого дома.

Он направился к двери, но на пороге обернулся, пожирая взглядом ее нагую красоту.

– Я хочу, чтобы сегодня вечером ты надела платье из изумрудного шелка.

– Из изумрудного шелка? – растерянно повторила Кэтрин.

– Ну да, то самое, которое ты надевала в Белтане, когда я в первый раз тебя увидел. – Терлоу улыбнулся своим воспоминаниям. – Я прикажу, чтобы Мод приготовила его.

– Но я…

– Надень, я настаиваю, – перебил он ее. – Этим ты доставишь мне огромное удовольствие. Твое изумительное тело хочет меня, и только твое упрямство мешает тебе это понять.

С этими словами Терлоу вышел из комнаты. Он явно был доволен всем произошедшим.

Ошеломленная Кэтрин продолжала стоять в ванне. Горькие слезы стыда и раскаяния текли у нее по щекам. Она чувствовала себя грязной от его сладострастных прикосновений. Жгучий стыд владел ее сердцем. Ее тело предало ее, оно отвечало на эти мерзкие ласки вспышкой желания. И теперь Кэтрин чувствовала себя вдвойне отвратительно. Она принялась яростно тереть себя мочалкой, словно хотела стереть следы его поцелуев. Затем, отмывшись, она вылезла из ванны, добежала до кровати и, горько рыдая, упала на подушки. Она оплакивала свою честь, свою гордость, свою любовь… ибо она не сомневалась, что после того, как она станет принадлежать Терлоу, Хью не простит ей предательства. Возможно, он не прогонит ее прочь, он достаточно благороден для этого. Но Кэтрин сомневалась: захочет ли он еще раз прикоснуться к ее телу, будет ли относиться с прежней нежностью и заботой?

Она проплакала весь день и успокоилась только тогда, когда благословенная ночь спустилась на землю и окутала ее темным плащом, скрывая от посторонних глаз грехи простых смертных.

Ближе к вечеру зашла Мод.

– Как вы, миледи? Терлоу не причинил вам вреда? – обеспокоенно спросила добрая женщина.

– Нет. Пострадала лишь моя гордость.

– Очень хорошо! – Мод заметно повеселела.

– Чему же вы радуетесь? – грустно удивилась Кэтрин.

– Ну, главное, что с вами все в порядке и с вашим ребеночком тоже. А от уязвленной гордости еще никто не умирал.

Нехитрая философия этой простой женщины оказалась бальзамом для израненной души Кэтрин.

Вечером, надев, как приказал Терлоу, зеленое шелковое платье, Кэтрин вышла из комнаты и направилась к лестнице. Ей невольно пришло на память, что это платье было одним из самых любимых у ее покойного мужа. Шон также часто просил надеть его. Неудивительно, что Терлоу его хорошо запомнил.

Но теперь по вполне понятным причинам платье было ей несколько узковато. Лиф слишком туго затягивал располневшую талию, и грудь почти полностью вылезала из глубокого выреза. Кэтрин не знала, что делать, она чувствовала себя совершенно голой. И тогда ей в голову пришло неожиданное решение. Она распустила сложный узел на затылке и тряхнула головой. Волосы золотым дождем окутали ее фигуру до талии. И тогда Кэтрин перебросила несколько густых прядей себе на грудь. По крайней мере, теперь она была защищена от излишне любопытных нескромных взглядов. Она уже дошла до середины лестницы, как услышала низкий чувственный мужской смех.

– Я пришел проводить вас вниз, миледи, – произнес Терлоу, поднимаясь по лестнице.

– Дверь не была заперта, – пробормотала Кэтрин в замешательстве.

Но Терлоу не обратил на ее слова никакого внимания. Поравнявшись с ней, он положил руки ей на грудь и отвел назад волосы, обнажая соблазнительно выступающие из декольте полушария.

– Ваши груди восхитительны, – сказал он, лаская их горячими ладонями. – Они созданы для того, чтобы все ими восхищались.

Кэтрин с досадой почувствовала, что заливается краской. Довольно улыбнувшись, Терлоу предложил ей руку. Вместе они спустились вниз и вошли в зал.

Там царило оживление. Зал был полон людьми – сегодня здесь собрались воины трех кланов. Пока Терлоу вел ее к стоящему на возвышении столу, Кэтрин чувствовала себя крайне неуютно, ощущая на себе мужские взгляды. Ей показалось, что ее, словно военный трофей, выставляют на всеобщее обозрение.

Терлоу усадил ее рядом с собой. По правую руку от него сел Кальваг О'Доннел. Почти тотчас же появился Сорли Макдоннел и опустился на свободный стул возле Кэтрин. Она почувствовала себя несколько более уверенно. А когда стали подавать еду и разливать вино, она и вовсе успокоилась, перестав быть центром внимания.

– Я поднимаю этот кубок в честь леди Кэтрин! – громко провозгласил Терлоу. Последовав его примеру, остальные вожди кланов также подняли в приветственном жесте свои кубки.

Кэтрин сидела молча, сжав под столом руки и опустив взгляд. Ей не хотелось принимать столь сомнительную честь. Но Терлоу повелительным жестом положил свою руку ей на плечо.

– Выпейте, – приказал он. – Это поможет вам успокоиться.

Кэтрин подняла глаза и, встретившись с ним взглядом, чуть вздрогнула. Она поняла, что он не потерпит никакого, даже малейшего непослушания с ее стороны. Молча кивнув, она подняла свой кубок и выпила все до капли. Тепло разлилось по ее жилам, напряжение действительно несколько ослабло. Кэтрин, вздохнув, чуть откинулась на высокую спинку кресла.

Довольный ее покорностью, Терлоу улыбнулся и собственническим жестом погладил ее обнаженное плечо. Затем наклонился и, едва не касаясь губами ее шеи, прошептал:

– Улыбнись и изобрази из себя приветливую хозяйку.

Смирив гордость, Кэтрин подчинилась. Она посмотрела сначала на Кальвага О'Доннела и с улыбкой произнесла:

– Добрый вечер вам, милорд. Надеюсь, вы нашли здесь все по вашему желанию.

– Добрый вам вечер, графиня. – Взгляд О'Доннела, скользнув по ее лицу, опустился на пышную грудь, с трудом сдерживаемую тесным корсажем. – Щедрость Данганнона… безгранична!

Намек был слишком прозрачен. Кэтрин вспыхнула, а Терлоу громко рассмеялся, увидев ее замешательство. С трудом сдерживая нарастающую ярость, Кэтрин повернулась к Макдоннелу и с трудом выдавила из себя улыбку.

Стараясь скрыть свое сочувствие за холодностью, Макдоннел ответил ей насмешливым циничным взглядом.

– Вижу, ты не терял времени даром, – сказал он, обращаясь к Терлоу. – Тебе удалось подчинить себе эту строптивую кошечку.

– Конечно! – усмехнулся Терлоу. – Ведь все, что ей было нужно, – так это настоящий мужчина, который способен поставить ее на место… или лучше сказать – положить.

Эта грубая шутка была встречена громким смехом. Терпение Кэтрин кончилось. Вся горя от унижения, она резко встала.

– Надеюсь, благородные лорды извинят меня? – сказала она, недвусмысленно выделив слово «благородные».

– Сядьте, – приказал Терлоу, и Кэтрин показалось, что он сейчас прожжет ее своим взглядом. – Сядьте и ешьте. Ведь вы не хотите выставить себя на посмешище.

– Я не желаю сидеть здесь, пока вы обсуждаете меня так, словно меня здесь нет. Или вы полагаете, что у меня нет никаких чувств? – Голос Кэтрин дрожал от гнева и слез.

– Извините нас, грубых воинов, – снисходительным тоном произнес Терлоу. – И ешьте спокойно. Вам нужно набраться сил.

– Прошу вас, сядьте, – поддержал его Макдоннел. – Я не хотел вас оскорбить.

Кэтрин колебалась несколько мгновений, но все же села. Все опять вернулись к еде. Вскоре мужчины вообще забыли о ее присутствии и принялись обсуждать планы. Они говорили о том, как расправятся с англичанами после того, как Терлоу уладит свои дела с Хью О'Нейлом. При упоминании имени мужа Кэтрин насторожилась, однако Терлоу, заметив это, подал знак своим собеседникам сменить тему.

Кэтрин совсем не хотелось есть. Она была полностью погружена в свои невеселые мысли и с трудом заставляла себя проглотить кусочек того или другого, да и то делала это лишь тогда, когда Терлоу, неустанно следивший за каждым ее движением, слишком уж настаивал. Так, под неусыпным надзором Терлоу, ей пришлось выпить два бокала вина, и теперь она чувствовала себя немного захмелевшей. Гости же от большого количества выпитого вина и вовсе развеселились, начали шуметь и отпускать скабрезные шуточки.

Терлоу также был пьян. Он обнял Кэтрин за плечи и притянул к себе, пробормотав на ухо:

– Я считаю минуты до того счастливого мгновения, когда мы останемся одни, моя голубка!

Кэтрин сразу же протрезвела от этих слов и попыталась оттолкнуть его.

– Поцелуй ее! – закричал кто-то. Его тут же поддержали другие:

– Да, целуй ее!

– Усмири эту бабу!

– Ты ведь и не таких кобыл объезжал!

– Возьми ее!

– Завали ее прямо тут, на столе! – Разгоряченный вином и этими криками, Терлоу сжал Кэтрин в своих железных объятиях и, закинув ей голову назад, впился в губы яростным поцелуем. Женщина едва не задохнулась, на ее глазах выступили слезы, она уже не сопротивлялась, мечтая только об одном – чтобы эта бесконечная пытка наконец кончилась. Внезапно Терлоу разжал объятия, и Кэтрин буквально рухнула на свой стул.

Воины разразились ликующими одобрительными криками, приветствуя удаль своего вождя, а Кэтрин с трудом удержалась, чтобы не вытереть рот рукавом.

– Так, значит, теперь пленники сидят за столом вместе с хозяевами! – раздался пронзительный женский голос. К Кэтрин подошла Маура и, уперев кулаки в свои широкие роскошные бедра, смерила соперницу вызывающим взглядом. – Неужели ты хочешь взять на мое место эту английскую неряху?! – обратилась она к Терлоу. – Этой твари самое место на кладбище!

– Лиам! – зычно крикнул Терлоу, отвернувшись от своей любовницы.

Мгновенно возникший возле стола Лиам схватил Мауру, которая тут же попыталась вырваться из его железной хватки, но тщетно.

– Отведи эту девку домой и проследи, чтобы она там и оставалась. Отвечаешь за нее головой, – сказал Терлоу своему воину, а затем, подмигнув, добавил: – Возможно, тебе придется лично сторожить ее всю ночь…

Пирующие встретили это заявление раскатами хохота. Широко усмехнувшись, Лиам поднял визжащую и брыкающуюся Мауру и, закинув ее на плечо, пару раз шлепнул по аппетитной попке. Затем широким шагом направился к выходу.

– Я должен проводить леди Кэтрин в ее комнату, – сказал Терлоу, поднимаясь с места. – Мы с вами еще успеем поговорить до вашего отъезда. – И, повернувшись к Кэтрин, предложил ей руку. – Пойдем, голубка моя.

Женщина вложила свою дрожащую руку в его широкую ладонь и позволила вывести себя из зала.

Наверху Терлоу вошел вместе с Кэтрин в ее комнату, запер дверь и, повернувшись к ней, заключил ее в свои медвежьи объятия. Он смял ее рот яростным поцелуем. Женщина чувствовала огонь, который сжигал Терлоу, могла ощутить его яростное желание, сопротивляться которому было бесполезно. Со сладострастным вздохом он обхватил ее роскошную грудь и помог ей вырваться из плена тесного платья.

Наконец, задыхаясь, Кэтрин смогла оторваться от его губ. Откинув голову назад, она прошептала:

– Вы же обещали… мой ребенок! Пожалуйста… умоляю вас!

– Вы плачете? – удивился Терлоу. Его голос показался Кэтрин холоднее ледяного зимнего ветра. – Неужели мои поцелуи доводят вас до слез?

Кэтрин отвернулась, не зная, что сказать.

– Вы боитесь меня? – спросил он и, повернув к себе лицом, заглянул в ее широко раскрытые, полные страха и муки глаза.

– Нет, – солгала она.

Терлоу усмехнулся, отпустил ее и направился прочь из комнаты.

– Я могу… – Услышав ее голос, Терлоу остановился на пороге. – Я хотела бы навестить могилу Шона… Это мой долг как вдовы…

Терлоу обернулся и посмотрел на нее долгим, пытливым взглядом.

– Я подумаю над этим, – наконец сказал он и вышел, хлопнув дверью.

Кэтрин без сил опустилась на постель. Она слышала, как повернулся ключ в замке, как удаляются по коридору его тяжелые шаги… Каким еще унижениям он собирается подвергнуть ее?

Постепенно мысли ее обратились к ее девочкам, к мужу. О чем думает и что делает сейчас Хью? Вспоминает ли о ней?

«Боже! Если бы не ребенок, которого я ношу, – прошептала несчастная женщина, – я бы прямо сейчас покончила со своей никчемной жизнью и сберегла бы честь мужа».

На следующее утро Кэтрин разбудили громкие голоса и ржанье лошадей, доносившиеся со двора. Не сразу она вспомнила, что сегодня должны уехать вожди кланов. Скоро Макдоннел свяжется с Хью, и тогда муж придет ей на помощь… Но сколько пройдет времени? Как долго ей удастся сдерживать Терлоу? При мысли об этом отчаяние охватывало Кэтрин. Нет, ей все-таки необходимо самой попытаться бежать. В конце концов – стоит попытаться. Если у нее все получится, то Хью не придется подвергать себя смертельной опасности.

Она встала, оделась и, воспользовавшись тем, что дверь была открыта, спустилась во двор.

– Что вы здесь делаете? – спросил Терлоу.

– Вы обещали, что я могу навестить могилу Шона, – спокойно ответила Кэтрин.

– Я ничего не обещал. Я только сказал, что подумаю.

– Ну и как?

Терлоу благосклонно улыбнулся.

– Мадам, вас должен кто-то сопровождать, а я в данный момент занят.

– А Лиам?

– Все мои люди также заняты.

– А Мод? – продолжала настаивать Кэтрин.

– У Мод есть свои обязанности по дому. Люди не могут бросить все свои дела и выполнять ваши прихоти.

– Ну, должен же найтись хоть кто-нибудь! – в отчаянии воскликнула Кэтрин. От ощущения полной своей беспомощности она чуть не плакала.

При виде ее слез решительность Терлоу явно ослабла.

– Лиам! – громко позвал он. Лиам тотчас же явился на его зов.

– Найди этого придурка, помощника конюха, – резким тоном приказал Терлоу.

Лиам чуть заметно подмигнул Кэтрин и направился к конюшне, а воспрявшая духом женщина подарила своему тюремщику обворожительную улыбку.

К ним подошел долговязый худенький юноша лет тринадцати-четырнадцати с длинными каштановыми волосами и большими голубыми глазами. Его лицо вполне могло бы послужить какому-нибудь художнику в качестве модели при изображении ангелов, если бы не отрешенно-бессмысленный взгляд его удивительных глаз. Испуганный громким голосом Терлоу, мальчик втянул голову в плечи и растерянно посмотрел на своего повелителя. Кэтрин поняла, что он довольно медленно соображает.

– Не бойся, Тим, – между тем сказал ему Терлоу. – Вот, это леди Кэтрин. Ты будешь сопровождать ее, когда она соберется пойти на кладбище, сегодня, а также в любой другой день, когда она захочет. Ты понял меня?

– Да! – прошептал Тим.

Открыв рот, он во все глаза смотрел на красавицу, стоящую перед ним. Ему казалось, он видит прекрасный сон. Красавица улыбнулась ему, и Тим, вспыхнув, опустил голову.

– Так что же, пойдем? – спросила Кэтрин и протянула ему руку.

Так, взявшись за руки, графиня и помощник конюха направились мимо Терлоу и его воинов к выходу со двора.

– Кажется, леди Кэтрин покорила сегодня еще одно сердце, – усмехнулся Лиам, глядя им вслед.

– Занимайся своим делом, – грубо оборвал его Терлоу.

Выйдя со двора, Кэтрин и Тим прошли мимо семейной часовни О'Нейлов, находящейся возле кладбища. Заметив, как нервничает мальчик, Кэтрин заговорила с ним:

– Когда-то я жила здесь. Шон О'Нейл был моим мужем, и Данганнон был моим домом. Ты помнишь меня?

Тим резко остановился и внимательно посмотрел на нее. Какое-то смутное воспоминание забрезжило в его затуманенном мозгу. В глазах появилось выражение узнавания.

– Да, миледи, я помню вас. – Он вновь смутился и добавил: – Вы так прекрасны, что я никогда не смог бы вас забыть…

– Спасибо, – рассмеялась Кэтрин. – Я тоже тебя помню. С тобой тогда случилось несчастье. Теперь ты полностью выздоровел?

– Я хорошо себя чувствую, – отвечал Тим, смущенно глядя на нее. – Но люди говорят, я очень с тех пор изменился. А О'Нейл сказал, что я повредился рассудком. Сам-то я ничего не помню.

На кладбище Тим не пошел, а остановился возле ворот. Страх перед мертвецами оказался сильнее его желания услужить леди Кэтрин.

Дойдя до могилы Шона, Кэтрин опустилась на колени. Она смотрела на могильный камень, и перед ее внутренним взором предстало лицо умершего мужа.

«Здесь так спокойно, – мысленно обратилась она к нему. – Так тихо… Я не приходила к тебе так долго, потому что вынуждена была бежать от Терлоу. У тебя родилась еще одна дочь. Я назвала ее в твою честь – Шана. Она вылитая твоя копия».

И тут так долго сдерживаемые рыдания прорвались наконец наружу, горькие слезы хлынули из глаз.

– О, Хью, мой милый, где же ты? – прошептала она сквозь рыдания.

– Не плачьте, миледи, – раздался за ее спиной голос Тима. Даже страх перед мертвыми не мог удержать юношу, когда он увидел, как горько плачет Кэтрин. Он опустился рядом на колени и взял за руку. – Пожалуйста, не надо плакать. Тим ваш самый преданный, самый лучший друг!

– Спасибо, Тим, – печально улыбнулась Кэтрин. – Я тоже буду твоим самым верным другом.

Не зная, что бы такое сделать, чтобы порадовать леди Кэтрин, мальчик сказал:

– Завтра я украду цветы из сада О'Нейла, и вы сможете положить их на могилу.

– Спасибо. Мне будет очень приятно.

И, подумав о том, как вытянется лицо у Терлоу, когда тот увидит свой опустошенный сад, Кэтрин неожиданно засмеялась. Довольный Тим тут же присоединился к ней.

Глава 13

Для обитателей особняка О'Нейл наступили тягостные времена; больше других страдал сам Хью. За те несколько суток, что минули со дня похищения его жены, измученный переживаниями и тревогой за Кэтрин, он, казалось, постарел лет на десять. Сознание вины, терзавшее сердце Хью, не давало ему покоя ни днем, ни ночью. Он поклялся с мечом в руке защищать любимую – и вот потерпел неудачу… Легче терпеть муки ада, чем страдать от сознания собственного бессилия.

Когда план немедленного нападения на Данганнон был отвергнут, Хью пришел в ярость. Он бушевал и проклинал всех на свете, но в конце концов вынужден был согласиться с разумными доводами друзей.

Его соглядатаи в Ольстере, опытные и искусные в своем ремесле, подтвердили, что леди Кэтрин попала в руки Терлоу. Она не пострадала во время похищения, с ней даже удалось поговорить, но об освобождении пленницы и речи быть не могло. Терлоу слишком хорошо охранял свою ценную добычу.

Хью, лорд Берк, Патрик и Конел часами обсуждали все новые варианты плана спасения Кэтрин – и отметали один за другим. Прежде всего Хью настаивал на том, чтобы его жена ни в коем случае не подвергалась опасности, но сердцем чувствовал, что выполнить это требование почти невозможно.

– Милорд, – прервала беседу друзей появившаяся в дверях Пег, – Фрэнсис Макдоннел хочет поговорить с вами о леди Кэтрин.

Присутствующие с изумлением уставились на вошедшего. Это был тот самый воин, который в свое время привез в Дублинский замок отрезанную голову Шона О'Нейла.

– Проходите, – пригласил Хью гостя и кивком отпустил экономку.

Припомнив обстоятельства смерти Шона в Кашендане, Патрик и Конел обменялись многозначительными взглядами и с подозрением воззрились на сына Макдоннела.

– Я прибыл с сообщением от Сорли Макдоннела, – заявил Фрэнсис.

– Говорите, – коротко приказал Хью и подался вперед, чтобы не пропустить ни единого слова.

– О'Нейл удерживает вашу жену…

– Знаем, – зло перебил посланца Патрик. – Откуда у вас такие сведения?

– Не мешай, – гневно бросил Хью и повернулся к Фрэнсису. – Говорите, – потребовал он.

– Я видел графиню собственными глазами, – продолжил Фрэнсис. – Мы находились в Данганноне, когда ее привезли туда. О'Нейл ждет – и, по-моему, очень надеется, – что вы очертя голову броситесь ее выручать. Открытое нападение на замок равносильно самоубийству. Мой отец просит вас о встрече на этой неделе в Антриме.

– Макдоннелы не способны придумать новую хитрость, – с презрением заявил Патрик. – Они заманили Шона в ловушку и теперь снова…

– Клянусь – это не ловушка, – сказал Фрэнсис.

– Ваше гостеприимство коварно, – язвительно усмехнулся Конел. – Макдоннелы предложили Шону воспользоваться их гостеприимством, а затем отравили и обезглавили его. В довершение всего сами отвезли его отрезанную голову в Дублинский замок.

– Почему Сорли предлагает мне свою помощь? – подозрительно глядя на Фрэнсиса, спросил Хью.

– Мой отец предлагает помощь не вам, – ответил посланец, – а вашей супруге. Он перед ней в долгу.

После этих слов в зале воцарилось тягостное молчание. Глаза Хью затуманила боль, и голос предательски дрогнул, когда, нарушая тишину, он спросил:

– Как она чувствует себя?

– Она держится гордо и независимо. Я не ожидал от женщины подобного мужества, – ответил Фрэнсис, с сочувствием глядя на Хью. – В одном вы можете быть спокойны: с вашей женой обращаются хорошо. Пока.

Хью кивнул и повернулся к Конелу:

– Попроси Пег позаботиться об этом человеке. Скажи всем, что выезжаем на рассвете, – распорядился он и, вновь обратившись к Фрэнсису, пояснил: – Моя экономка накормит вас и покажет комнату, где вы сможете отдохнуть.

– Куда мы едем? – спросил Патрик, когда за Конелом и Фрэнсисом закрылась дверь.

– В Антрим, – бросил Хью, вставая.

– Было бы неплохо появиться там внезапно, – задумчиво произнес Патрик. – Нельзя забывать, что предложение Макдоннела может быть частью плана Терлоу.

Хью согласно кивнул, прекрасно понимая, что иного выхода у него нет.

– Придется рискнуть, – тихо сказал он.

Лорд Берк, до сих пор не проронивший ни слова, поднялся со своего места:

– Я уезжаю, но на рассвете вернусь со своими людьми.

– Нет, – остановил его Хью. – Вы не поедете в Антрим, друг мой. Фиона вот-вот родит, и вы должны…

– Я ничем не смогу ей помочь, – возразил Берк, – разве что подержу за руку.

– Оставайтесь в Дублине, – настойчиво повторил Хью. – По крайней мере, вы сможете уведомить вице-короля и королеву, если я попаду в ловушку. В их власти освободить Кейт, но и я не могу сидеть сложа руки. Я не брошу жену и ребенка на произвол судьбы.

Понимающе кивнув, лорд Берк вышел; за ним последовал Патрик.

Плеснув виски в стакан, Хью пересел поближе к камину.

«Все это моя вина», – в который раз подумал он. Посмеет ли он когда-нибудь посмотреть жене в глаза? Сколько страха и мучений придется еще пережить Кэтрин, пока Хью вырвет ее из лап Терлоу?

Дни Кэтрин в Данганноне ничем не отличались один от другого, по ночам же Терлоу настойчиво добивался ее, и хотя до поры до времени ей удавалось избегать его домоганий, она испытывала постоянный страх и омерзение. Едва Терлоу давал волю нежным чувствам, Кэтрин, не стесняясь в выражениях, заявляла, что он ей противен. Она сама не понимала, откуда брались издевательские насмешки, слетавшие с ее губ. Однако удивительнее всего было то, что Терлоу даже не пытался взять ее силой или хотя бы просто ударить ее. Видимо, решила Кэтрин, от любви он лишился слуха.

Каждое утро женщина выходила во внутренний двор, где ее уже ждал Тим с цветами, наворованными в саду Терлоу, и в сопровождении подростка направлялась на кладбище.

Хотя Тиму было приказано сопровождать Кэтрин повсюду, она не сомневалась, что воины Терлоу не спускают с них глаз и о любом отклонении от установленного маршрута немедленно доложили бы Терлоу, что навлекло бы на мальчика гнев О'Нейла.

За женщиной и мальчиком наблюдала также Маура, от глаз которой ничего не могло укрыться: вскоре она поняла, что Тим боготворит Кэтрин. Полная решимости любой ценой избавиться от ненавистной соперницы, ирландка задумала использовать влюбленность Тима, чтобы погубить зеленоглазую красавицу.

Однажды, возвращаясь с кладбища, Тим неловко сжал руку Кэтрин и, краснея от смущения, сказал:

– У Дейзи новые щенки. На конюшне. Вы не хотите посмотреть на них?

– Почему бы нет, Тим! Я с удовольствием посмотрю на щенков Дейзи.

Никто не остановил их, когда они шли в конюшню. Впрочем, Кэтрин не сомневалась, что слуги тут же бросились сообщать об этом Терлоу, который непременно разозлится, узнав, что она посмела отправиться куда бы то ни было без его разрешения.

«К черту Терлоу!» – в сердцах выругалась Кэтрин. Она устала от постоянных запретов, ограничивающих ее свободу даже в пределах поместья, и больше не собиралась с ними мириться.

В полутемной конюшне пахло лошадьми, кожаной упряжью и собаками. Тим повел Кэтрин к дальнему стойлу, и когда глаза женщины привыкли к мраку, она увидела Дейзи, огромную лохматую собаку – ирландского волкодава, – окруженную десятком беспокойных серых пушистых комочков.

Прижавшись друг к другу в тесном стойле, Кэтрин и Тим присели на корточки, чтобы получше рассмотреть игривых щенков. Малыши, пошатываясь и падая, наперегонки устремились знакомиться с дружелюбными существами, которые так приятно щекотали их толстые брюшки. Шустрые щенки лизали пальцы людей, тыкались влажными холодными носами в человеческие ладони. Играя со щенками, Кэтрин заметила, что один из них хромает.

– Это у него от рождения, – пояснил Тим. – Пока я никому не сказал об этом.

– Почему?

– Хромые собаки не годятся для охоты. Терлоу прикажет утопить его.

– Нет! – вскричала Кэтрин. – Я не позволю!

Ничуть не сомневаясь в том, что Кэтрин сможет спасти щенка, мальчик облегченно вздохнул.

– Вы о нем позаботитесь?

– Да, я возьму его себе, он станет моим другом.

– Мадам! – прогремел голос Терлоу, который явился в конюшню в сопровождении Лиама. – Что вы тут делаете? Немедленно возвращайтесь в свою комнату!

Кэтрин побледнела, но Тим не растерялся.

– Это я привел миледи сюда, – сказал он, смело глядя на Терлоу.

«Она очаровала этого слабоумного мальчишку, – ревниво подумал О'Нейл. – Надо посадить ее под замок, пока у нее не появились другие, более дееспособные обожатели».

– Миледи грустила, – пробормотал Тим под грозным взглядом Терлоу. – Щенки рассмешили ее. Я сделал что-то не так?

Терлоу впервые обратил внимание на щенков.

– Ты не сделал ничего плохого, – ответил он, потрепав паренька по щеке. – Леди Кэтрин может наведываться к щенкам, когда пожелает.

Кэтрин и Тим заулыбались.

– Один хромает, – заметил Лиам.

– Избавься от него, – приказал Терлоу.

– Нет! – резко возразила Кэтрин. Удивленные ее реакцией, мужчины в недоумении воззрились на нее. Кэтрин сделала шаг вперед, протянула руки к Терлоу и умоляюще посмотрела ему в глаза.

– Пожалуйста, – попросила она, – позвольте мне ухаживать за хромым щенком.

– Вы решили сделать никчемную собаку своей любимицей? – удивился Терлоу и недоверчиво посмотрел на Кэтрин.

Она поспешно кивнула. Кэтрин прекрасно понимала, что от хромого щенка, как, впрочем, и от изнеженного любимца графини, в которого пес со временем превратится, пользы Терлоу не будет, поэтому она ожидала, что он не откажет ей в просьбе. Ведь до сих пор он не отказывал ей ни в чем, кроме свободы.

– Это неподобающий подарок, – воспротивился Терлоу, небрежно махнув рукой.

– Я хочу этого щенка, – настаивала Кэтрин, взяв его мозолистую руку своими нежными руками. – Пожалуйста.

– Ладно, – смягчился Терлоу. – А теперь идите домой.

– Спасибо, – промурлыкала Кэтрин и улыбнулась Тиму. – До завтра.

Тим проводил ее пристальным, полным обожания взглядом.

– Вот что, дружок, – одернул юнца Лиам, заметивший мечтательное выражение на лице подростка. – Тебе не удастся заигрывать с леди Кэтрин без ведома О'Нейла. Берегись.

– Ну что вы… – краснея, виновато пробормотал Тим.

– Будь умником, мальчик, – еще раз предостерег паренька Лиам и дружески похлопал его по плечу. – В следующий раз ты так легко не отделаешься.

Маура знала, что по вечерам люди О'Нейла собираются на ужин в большом зале и в это время в конюшню можно пройти незамеченной. Прихватив глиняный горшок с тушеным мясом, она отправилась на поиски Тима. Найти паренька не составило труда – он заканчивал работу в последнем стойле.

– Ах вот ты где? – радостно заявила Маура, бесстыдно наступая на него. – Я искала тебя.

– Искали? Меня? – удивился Тим. Он всегда восторгался красотой Мауры, но ему и в голову не приходило, что она может обратить на него внимание.

– Я натушила слишком много мяса и не знала, что с ним делать, – солгала она. – Тогда я вспомнила о тебе – таком красивом юноше – и решила угостить.

– Вы вспомнили обо мне? – польщенный ее словами, Тим расплылся в улыбке.

– Ну да. Вот я и принесла тебе вкусное мясо, – сказала Маура. «Ну и дурачок этот мальчишка», – подумала она, решив, что легко сможет воспользоваться его доверчивостью. – Ты мне очень нравишься, Тим, – не стесняясь, продолжала Маура. – Мне бы хотелось подружиться с тобой.

– Правда? – Тим был счастлив. Теперь у него будут две подруги! И обе – красавицы! Люди О'Нейла никогда больше не будут над ним смеяться. Быть может, они даже станут завидовать ему и уважать его.

Маура вручила Тиму горшок и присела рядом на куче сена. Глядя, с каким аппетитом подросток уплетает мясо, хватая куски руками и запихивая их в рот, Маура улыбалась, умело скрывая омерзение, которое у нее вызывали его ужасные манеры.

– Вкусно, – промычал Тим с набитым ртом, не заметив, как Мауру передернуло от отвращения. – А вы такая красивая, – восторженно пробормотал мальчик.

Маура улыбнулась, но тут же поморщилась, когда услышала следующие слова Тима:

– Конечно, вы не так красивы, как леди Кэтрин. Но… тоже очень-очень красивая…

– Тебе нравится леди Кэтрин? – спросила Маура, с трудом сдержав сильнейшее желание ударить мальчика.

– Она – мой лучший друг, – похвастался Тим. – Я подарил ей одного щенка Дейзи. О'Нейл мне разрешил.

– Я знаю, ты добрый, – ласково проговорила Маура. – Ты, наверное, самый лучший друг леди Кэтрин.

– О да, – кивнул Тим и засунул в рот большой кусок мяса.

Маура закрыла глаза, сдерживая приступ тошноты, а потом улыбнулась подростку.

– Приходи ко мне на ужин завтра вечером, – пригласила она.

– На ужин? – От такого приглашения бледно-голубые глаза Тима радостно блеснули.

– Ну да, я же приглашаю тебя, глупенький, – засмеялась Маура, но тут же серьезно добавила: – Ты должен пообещать, что никому об этом не скажешь. Люди обожают сплетни, сразу пойдут слухи… Ты понимаешь, о чем я говорю? – Она соблазнительно улыбнулась, но, видя невинное выражение на лице Тима, сообразила, что смысла ее намека юноша так и не понял. – Не говори никому о нашей дружбе, это будет наш секрет, – предупредила Маура. – Иначе мы не сможем дружить. – Она не хотела, чтобы люди в будущем показывали на нее пальцами.

– Я умею хранитьсекреты, – хвастливо заявил Тим. – О да, я буду молчать.

– Замечательно!

Повторив свое приглашение, Маура взяла у него из рук пустой горшок и ушла.

Радость переполняла сердце Тима – он никогда не думал, что ему посчастливится завоевать дружбу таких красивых женщин.

На следующий день Терлоу поднялся наверх и решительно зашагал по коридору к комнате Кэтрин. Не постучав, он толкнул дверь, вошел и с порога обнаружил, что в комнате никого нет. Разозлившись, Терлоу бросился на поиски Мод и наткнулся на нее у входа в кладовую.

– Где она? – рявкнул Терлоу.

– Пошла на кладбище, – на ходу ответила Мод, но тяжелая рука, опустившись на ее плечо, заставила экономку остановиться.

– Но уже полдень, – возмутился Терлоу.

– Ну конечно, об этом все знают, – огрызнулась Мод. Она торопилась, у нее было немало дел, да и ужин пора было готовить. Она была слишком занята, чтобы нянчиться со взрослым мужчиной, которому вдруг вздумалось капризничать, как избалованному мальчишке. Если она припозднится с ужином, он разозлится еще больше. Эти мужчины порой ведут себя как дети!

Улыбаясь и щурясь, словно кот, загнавший в угол свою жертву, Терлоу распорядился:

– Приготовь легкий ужин на двоих. Сегодня вечером мы с леди Кэтрин будем ужинать вдвоем в ее комнате.

И, развернувшись на каблуках, пошел прочь.

Уже несколько недель Кэтрин была его пленницей, а Хью все еще не появился. Неужели граф Тирон забыл о своей супруге? Почему Хью не спешит спасать Кэтрин? Терлоу с удовольствием похоронил бы его рядом с Шоном…

У входа на кладбище он увидел Тима. Глаза мальчишки, устремленные на Кэтрин, которая стояла на коленях у могилы Шона, светились любовью и преданностью. В сознании Тима Кэтрин занимала место сразу за Девой Марией.

Отстранив мальчика, Терлоу направился к Кэтрин, которая не заметила его прихода. Склонившая в молитве голову, женщина являла собой живое воплощение непорочной чистоты. Длинные распущенные волосы, словно огненным плащом, укрывали ее. Глядя на эту красавицу, никто бы не догадался, сколь мятежен, несгибаем ее дух. Но Терлоу знал Кэтрин лучше других.

– Возвращайтесь к себе, – прервав ее молитвы, хриплым голосом приказал О'Нейл.

«Будь ты проклят! Чума на твою голову!» – вздрогнув от неожиданности, мысленно пожелала ему Кэтрин. Ведь он разрешил ей приходить на могилу Шона. Неужели даже здесь она не может побыть одна?

– Я не закончила молиться, – ответила она, не поднимая глаз.

Терлоу, раздраженный очередным проявлением непокорности, да еще в присутствии мальчишки-конюха, схватил Кэтрин за руку и рывком поставил ее на ноги.

– Я приказал вам немедленно вернуться к себе.

– А я сказала, что еще не закончила молиться, – упрямо повторила женщина, стараясь высвободить руку из его сильных пальцев.

– Твои молитвы затянулись! – рявкнул Терлоу и в приступе ярости сильно встряхнул ее. – Хватит ублажать мертвецов, пора обратиться к живым. Я – живой и хочу тебя прямо сейчас.

– Ты – детоубийца, свинья и сын свиньи! – не владея собой, вскричала Кэтрин. – Чтоб ты сдох!

В ответ Терлоу со всего маху ударил ее по лицу, едва не сбив женщину с ног. Он успел подхватить пошатнувшуюся Кэтрин, но в тот же миг, с криком: «Не трогайте ее!» – на Терлоу набросился Тим.

В руке О'Нейла блеснул острый клинок, нацеленный в грудь подростка, и Тим погиб бы на месте, если бы Кэтрин не перехватила и не удержала руку со смертоносным кинжалом.

– Пожалуйста, успокойся, Терлоу! – взмолилась женщина. – Он ведь ничего не понимает…

Угроза, нависшая над Тимом, охладила пыл женщины, словно ее окатили ледяной водой.

Терлоу смерил Кэтрин долгим, оценивающим взглядом, все еще держа кинжал наготове.

– Прости меня, прости, – извинялась она, цепляясь за рукав его камзола. – Из-за беременности я стала раздражительной. Я вовсе не хотела обидеть тебя.

Просьба Кэтрин, мольба, которую Терлоу видел в ее глазах, успокоили О'Нейла, но он не собирался прощать Тима, посмевшего возразить своему господину.

– Прошу тебя, будь снисходителен к Тиму, – прошептала Кэтрин.

Терлоу посмотрел на нее, их взгляды встретились, и О'Нейл понял, что женщина готова покориться ему.

– Как мне воспринимать потоки злобы, которые извергают твои уста? – спросил Терлоу.

– Ты больше не услышишь моих проклятий, – пообещала женщина. Она опустилась на колени, давая понять, что подчинится желаниям Терлоу. – Только умоляю, прости мальчика.

– Встань! – Терлоу рывком поднял ее с колен. – Ты не будешь противиться мне?

– Клянусь честью…

– У женщин нет чести.

Усилием воли Кэтрин подавила гнев и произнесла:

– Клянусь здоровьем моих дочерей.

Сунув кинжал за пояс, Терлоу медленно повернулся к Тиму:

– Тебе сегодня повезло, молокосос. Ты обязан жизнью леди Кэтрин и своему слабоумию. Но запомни: тебе повезло в последний раз. Никогда не поднимай руки на своего господина. Теперь возвращайся на конюшню.

Тим в нерешительности переступил с ноги на ногу и выжидательно посмотрел на Кэтрин. Он был предан ей душой и телом, и угрозы Терлоу не могли изменить его отношения к ней.

Видя его колебания, женщина успокаивающе улыбнулась:

– Со мной все будет хорошо. До завтра, Тим. – Паренек неохотно кивнул, повернулся и пошел прочь.

– Спасибо, – провожая взглядом Тима, проговорила Кэтрин. – Я бы не пережила, если бы он погиб из-за меня.

Женщина поднялась на цыпочки и поцеловала Терлоу в щеку.

О'Нейл опешил – впервые Кэтрин прикоснулась к нему по собственной воле. Он посмотрел ей в лицо и поморщился, заметив на щеке багровый след от удара. Он не собирался портить ее красоту и теперь почувствовал угрызения совести. Надменность куда-то внезапно исчезла, и Терлоу, растерявшись под влиянием необычных и неприятных ощущений, опустил глаза. И тогда он увидел цветы на могиле Шона.

– Откуда они у тебя? – спросил О'Нейл, указывая на роскошный букет.

– Я сорвала их в твоем саду, – ответила Кэтрин. – Ты сердишься?

– Нет, – поспешно ответил Терлоу. – Можешь рвать любые цветы, какие тебе понравятся.

«Как же я ненавижу тебя», – думала Кэтрин, все еще коря себя за то, что своим неосмотрительным поступком навлекла опасность на Тима. Ее похититель никогда не посмел бы причинить страдания ей самой, но мог безжалостно расправиться с теми, кого она любила. Легче самой подчиниться, чем всю жизнь испытывать угрызения совести из-за гибели мальчика.

– Идем, – позвал Терлоу, предложил Кэтрин руку, и они вместе двинулись к выходу с кладбища.

Во внутреннем дворе они миновали отряд тяжеловооруженных всадников О'Нейла. От зорких глаз воинов не укрылся багровый след на щеке леди Кэтрин, и лица мужчин вдруг помрачнели. Радость по поводу похищения жены Хью О'Нейла давно канула в прошлое, и теперь многие возмущались поведением Терлоу. Самые же смелые хоть и шепотом, но уже выражали свое недовольство. В конце концов, Кэтрин была вдовой Шона О'Нейла и матерью его детей, и бывшие воины Шона помнили о ее доброте и восхищались достоинством, с которым молодая женщина переносила выпавшие на ее долю испытания. О да, многие не одобряли поведения Терлоу…

Приближалось время ужина, и Тим, покинув конюшню, зашагал по дорожке, ведущей в деревню. Он шел к Мауре, помня о ее приглашении, но всю дорогу думал о том, что случилось на кладбище. Правильно ли он поступил? О'Нейл был его господином, и Тим присягал ему на верность, но паренек любил леди Кэтрин, был предан ей всей душой и считал своим долгом защищать даже ценой собственной жизни. Противоречивые чувства бушевали в сердце Тима, пока он, бледный и взволнованный, шел к дому Мауры. Он так и не решил, как ему вести себя дальше.

Вспотев от непосильных размышлений, Тим постучал в дверь дома Мауры. Услышав ее голос, он толкнул дверь. Преподнеся хозяйке букет цветов, сворованных в саду Терлоу, юноша переступил порог дома. Было уже довольно поздно. Следуя совету Мауры, которая накануне поздним вечером угостила его мясом в конюшне, Тим пришел к ней в гости почти ночью, когда все воины собрались на ужин в большом зале дома О'Нейла.

Подавленный и грустный, Тим за столом угрюмо молчал. Изображая радушие, Маура наблюдала за своим гостем, отмечая про себя его странное поведение. Не говоря ни слова, она поставила перед ним миску с луковым супом и блюдо с картофелем и тонкими ломтиками окорока.

Устроившись против мальчишки, Маура смотрела, как он ест, и все больше убеждалась в том, что Тим чем-то сильно расстроен.

– Что случилось? – наконец спросила она. – Тебе не нравится суп?

– Да что вы! – встрепенулся Тим. – Суп очень вкусный, но нынче на кладбище такое произошло…

Маура мгновенно насторожилась и с деланным спокойствием произнесла:

– Хорошие друзья делятся друг с другом и радостями, и бедами. Если ты мне расскажешь, что случилось, я постараюсь помочь тебе.

– О'Нейл пришел на кладбище за леди Кэтрин, – сообщил Тим. – Он велел ей вернуться в дом и ударил ее, когда она не захотела ему подчиниться. Почему она должна была возвращаться домой? Ведь до ужина было еще далеко.

Маура нахмурила брови. Английской ведьме явно везло: она без труда могла получить от Терлоу то, чего так хотелось самой Мауре. Ирландка вдруг подумала, что сегодня ей наконец удастся осуществить давние замыслы, и решила воспользоваться удобным случаем.

– О'Нейл хочет обладать леди Кэтрин, – заявила Маура, смутив юношу своей откровенностью.

– Н-но… – от смущения Тим стал заикаться, – о-она н-не хотела идти с ним…

– Я ее очень хорошо понимаю, – кивнула Маура.

– Почему? – наивно спросил юноша. Изобразив ужас, Маура перегнулась через стол и, понизив голос, сообщила:

– У О'Нейла член как у жеребца, и его любовницы страшно мучаются…

– Нет! – вскричал Тим и так резко вскочил, что едва не опрокинул стол. – Я спасу ее!

Паренек бросился к двери, спеша на помощь своей лучшей подруге, но Маура, схватив его за рукав, успела остановить. Подтащив к столу, она уговорила Тима сесть и серьезно сказала:

– О'Нейл убьет тебя. Но если хочешь, я помогу тебе и твоей леди.

Тим облегченно вздохнул и с мольбой посмотрел на Мауру.

– Но как мы спасем ее?

– Я помогу леди Кэтрин сбежать отсюда, – сказала Маура. – Но она не должна знать, что это мы с тобой помогли ей.

– Почему? – удивился Тим. – Ведь она обрадуется.

– Нельзя безнаказанно обмануть О'Нейла, – пояснила Маура. – Леди Кэтрин знает это и не позволит нам рисковать жизнью ради нее. Она откажется от нашей помощи. Ты понимаешь?

– Понимаю, – кивнул подросток и заулыбался. Маура довольно усмехнулась и поставила перед Тимом большой кусок пирога с мясом.

Сказавшись больной, Кэтрин два дня не показывалась во внутреннем дворе. Два дня она не посещала кладбища. Два дня Тим с цветами в руке взволнованно вышагивал по двору, напрасно ожидая ее.

«Пойдет ли она на кладбище сегодня? Или все еще боится домогательств О'Нейла?» – думал Тим. У него разболелась голова от непривычных размышлений. Занятый своими тревогами, он прозевал появление той, с кем так хотел встретиться, и заметил леди Кэтрин только тогда, когда она громко с ним поздоровалась.

Голубые глаза Тима засияли. Он улыбнулся и вручил Кэтрин цветы, но по дороге на кладбище все время внимательно заглядывал в лицо, боясь увидеть следы жестокости О'Нейла. Однако леди Кэтрин, хоть и была бледна, выглядела как обычно, если не считать еле заметного синяка у нее на щеке.

– Это больно, миледи? – внезапно спросил он и, смущенный собственной дерзостью, потупился, опустив взгляд на ее живот.

Кэтрин резко остановилась и, перехватив его взгляд, удивленно воззрилась на юношу.

– Очень больно, – серьезно проговорила она, полагая, что он говорит о родах.

Тим тяжело вздохнул. Больше всего на свете ему хотелось посадить О'Нейла на кол. Как этот огромный и такой сильный мужчина мог столь жестоко обращаться с такой нежной и хрупкой леди?

– Я… я… – запинаясь, сказал Тим, – х-хотел бы в-вам помочь…

– В этом нет необходимости, – улыбнулась Кэтрин. – Я справлюсь сама.

Странное предложение Тима показалось ей забавным.

– Оставайся моим верным другом, – добавила она. – Я всегда буду помнить о твоей дружбе, мой галантный защитник.

Кэтрин улыбнулась подростку и погладила его по впалой щеке. Смущенный, но довольный и гордый, Тим расплылся в улыбке.

Как всегда на кладбище, Кэтрин опустилась на колени у могилы Шона, положила цветы, перекрестилась и начала молиться. Вдруг на могильную плиту упала тень. Вздрогнув от неожиданности и в испуге прижав руки к груди, женщина обернулась.

– Тим, ты удивляешь меня, – воскликнула Кэтрин, увидев юношу, который встал на колени рядом с ней.

– Миледи, я должен поговорить с вами сейчас же, пока О'Нейл нас не слышит. – Тим быстро огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто за ними не подсматривает.

– Да?

Тим отвел взгляд, опасаясь, что не сможет солгать под пристальным взором зеленых глаз Кэтрин.

– Вчера вечером, когда я возвращался домой из деревни, меня остановил незнакомец. Он знал, что я ваш друг, и передал со мной послание для вас.

– Это был мужчина? – спросила Кэтрин. – Как он выглядел?

– Было слишком темно, и я не разглядел его, – пробормотал Тим.

– А послание? Где оно? – Сердце Кэтрин бешено заколотилось.

– Это устное послание, миледи. Он просил передать вам, что будет ждать вас здесь в пятницу вечером. Все уже будет готово, – говорил Тим, глядя в сияющие радостью зеленые глаза Кэтрин, и едва не проговорился, что это он готовит побег, но вовремя вспомнил предостережение Мауры и придержал язык. Побег может сорваться, если он не сохранит тайны.

«Хью где-то рядом», – подумала Кэтрин.

– Ты сделаешь кое-что для меня? – спросила женщина.

– Все, что угодно! Мы же друзья, – откликнулся Тим.

– Обещай, что никому не скажешь об этом, – попросила она.

– Клянусь!

– Ты хороший человек, Тим. – Кэтрин погладила конюха по щеке. – Ты хочешь жить в Дублине со мной и моим мужем?

– В-вы возьмете меня с собой? – выдохнул удивленный Тим, с обожанием глядя на Кэтрин.

– С радостью, если ты согласишься. Подумай об этом.

Глава 14

В тот день, когда Тим передал Кэтрин послание от таинственного незнакомца, Хью со своими воинами прибыл в лагерь Макдоннела в Антриме. С улыбкой приветствуя гостя, Сорли Макдоннел крепко пожал Хью О'Нейлу руку. Несколько секунд мужчины пристально разглядывали друг друга. Воины О'Нейла, замерев у Хью за спиной, не выпускали из рук рукояток своих мечей.

– Это не ловушка, – сказал Сорли, стараясь разрядить обстановку. – Я – человек чести.

– Охотно верю, и все же я обезопасил себя на всякий случай, – ответил Хью и, встретив вопросительный взгляд радушного хозяина, пояснил: – Если вы лжете, на вас обрушится вся мощь войск Бесса Тюдора.

Суровое лицо Макдоннела помрачнело, но недовольное выражение быстро исчезло. Старик моментально взял себя в руки и только кивнул в ответ:

– Пожалуй, на вашем месте я вел бы себя точно так же. – Широким жестом он пригласил гостей в свою походную палатку. – Заходите, вам надо отдохнуть и подкрепиться.

Сорли и Хью в сопровождении Патрика и Фрэнсиса Макдоннела скрылись за пологом.

Предложив гостю сесть, Макдоннел разлил по стаканам виски и угостил О'Нейла. Потягивая золотистый напиток, мужчины молча изучали друг друга.

На первый взгляд Хью показался Сорли более уравновешенным, чем его сумасбродные родственники Шон и Терлоу, а по темпераменту и даже внешне очень похожим на своего деда Конна О'Нейла. Проницательный взгляд умных глаз молодого О'Нейла говорил об осмотрительности и хитрости. Оставалось лишь выяснить, будет ли Хью полезен Ирландии или он поддержит англичан.

Хью, в свою очередь, пристально разглядев старика, сделал вывод, что Макдоннел не лишен благородства. Неискушенный и не разбирающийся в тонкостях светских манер, но умный и проницательный Сорли Макдоннел был достаточно могущественным вельможей, чтобы сохранить за собой главенство в клане, однако он не смог удержать в повиновении раздираемую войнами Ирландию. И все же в сражении неплохо иметь такого человека на своей стороне.

– Однажды графиня спасла мне жизнь, – медленно проговорил Сорли, усаживаясь поудобнее на своей походной кровати. – Теперь я хочу помочь ей.

– И что вы решили? – спросил Хью.

– Взять Данганнон приступом. Ваши люди пойдут вместе с моими, вы же сыграете роль моего пленника. Мы внезапно нападем на Терлоу. Если его воины остановят нас, мы скажем, что привели в Данганнон пленника.

– Ваш план слишком рискованный, и мне он не нравится, – вмешался Патрик.

– Нам не приходится выбирать, – повернувшись к своему воину, сказал Хью.

– Вонзить вам в спину кинжал не составит труда, – предостерег друга Патрик. – Не доверяйте Макдоннелам.

Фрэнсис Макдоннел, задетый за живое оскорбительными словами Патрика, выхватил меч из ножен, но Сорли жестом остановил сына.

– Ваш человек вправе не доверять нам, – признал глава клана Макдоннелов, – но Шона О'Нейла убили не по моему приказу.

Хью кивнул, давая понять, что верит старику, впрочем, сейчас это не имело большого значения. Он сам давно подумывал о том, как бы избавиться от дядюшки, и смерть Шона была ему только на руку.

– Вам решать, – продолжал Сорли Макдоннел. – Но только со смертью Терлоу ваше право на главенство в клане О'Нейла станет неоспоримым.

– Знаю, – бросил Хью.

– А вы когда-нибудь задумывались о будущем Ирландии? – внезапно спросил Сорли.

Беседа становилась небезопасной: речь шла о государственной измене. Не желая прилюдно излагать свои намерения, Хью многозначительно посмотрел на Фрэнсиса Макдоннела. Без слов поняв гостя, Сорли глазами показал сыну на выход. Подчинившись жесту Хью, за Фрэнсисом вышел и Патрик. Ему хватило ума понять, что, оставшись в шатре, он вызвал бы неприязнь младшего Макдоннела.

Оставшись наедине с Сорли, Хью отпил большой глоток виски, подумал немного, посмотрел хозяину прямо в глаза и неожиданно попросил:

– Расскажите, как моя жена спасла вам жизнь. – Старик отхлебнул виски и откинулся в кресле.

– Хорошо, – сказал он, чуть прикрыв глаза, – будь по-вашему. Я расскажу. Это случилось около пяти лет назад.

– Лорд Макдоннел?

При звуке женского голоса удивленный Макдоннел пошевелился на охапке соломы, которая в темнице служила ему ложем.

– Кто вы? – спросил он, медленно поднимаясь наноги.

– Я супруга О'Нейла, – послышалось в темноте.

Макдоннел подошел к железной решетке, и Кэтрин подняла свечу вверх, чтобы он мог увидеть ее лицо. Старый ирландский вельможа молча уставился на женщину, он давно не видел такой красавицы.

– Милорд, вы ранены? – спросила гостья. Ответом ей было молчание.

– Милорд? – позвала она.

– Я польщен… – наконец отозвался Сорли и внезапно вспылил: – Какого черта вы здесь делаете?

– Я принесла вам теплую воду, целебную мазь и еду, – сказала она.

– Леди О'Нейл, – не сводя с нее удивленного взгляда, старик пустился в объяснения, решив, что у нее доброе сердце, но слабый рассудок, – я здесь пленник, а не гость. Помогая врагу своего мужа, вы навлечете на себя его гнев.

– Вы не враг моему супругу, – ответила Кэтрин. – У вас общий враг – королева Елизавета.

– Возможно, но все же я сомневаюсь, что супруг одобрит ваш поступок.

Без лишних слов Кэтрин смочила мягкую тряпочку в теплой воде и протянула узнику сквозь прутья решетки. Макдоннел с улыбкой принял дар, промыл рану и смазал ее целебной мазью. Когда он закончил, Кэтрин передала ему хлеб, ветчину, сыр и яйца, а также мех с вином.

– Зачем вы это делаете? – спросил Сорли, жадно вонзая зубы в кусок ветчины.

– Исключительно ради своего мужа, – ответила Кэтрин.

– Ради О'Нейла? – не поняв, переспросил Макдоннел.

– Ирландия – опасная страна, – объяснила женщина. – Если Шону когда-нибудь потребуется помощь, надеюсь, вы вспомните обо мне и отплатите ему той же монетой.

– О'Нейлу повезло, что его любит такая женщина, как вы…

– Миледи, нам пора… – послышался в темноте шепот служанки.

– Сейчас, Полли… – начала было Кэтрин, когда дверь наверху с треском распахнулась, и обе женщины, испуганно охнув, обернулись.

На пороге стоял Шон, с лицом, искаженным яростью.

– Ах ты, вероломная сука! – ринувшись вниз, заорал он. Следом за ним, стараясь остановить хозяина, бежал Патрик.

Кейт, окаменев от ужаса, застыла на месте, не в силах оторвать глаз от лица мужа. Подбежав, он ударил ее кулаком, и женщина, отлетев на несколько шагов, упала на пол. Полли страшно закричала, а Патрик повис на руке у Шона.

– Опомнись! – заорал Патрик прямо О'Нейлу в ухо. – Ты убьешь ее!

– Прочь! – в бешенстве прорычал Шон, отталкивая своего верного воина.

Рыдая, Кэтрин сжалась на каменном полу. Шон, схватив ее за волосы, рывком поставил женщину на ноги и снова ударил со всего маху. Со страшным криком Кэтрин ударилась о стену.

– Прошу тебя, прошу, – молила она, – не бей меня, ты убьешь…

Подскочив к ней, Шон на мгновение остановился, но тут Макдоннел неосмотрительно дал волю своим чувствам, вновь распалив гнев О'Нейла.

– Ты глупец! – заорал Сорли из своей темницы.

И тогда Шон снова замахнулся, держа жену за волосы. Неожиданно Кэтрин ударила первой, целясь ногой ему в пах. От боли Шон согнулся пополам, а она бросилась к лестнице. Она успела добежать до лестничной площадки, когда сильная рука схватила ее за лодыжку и потащила вниз.

– Патрик! – закричала Кэтрин. – Помоги мне! – Схватив О'Нейла сзади, Патрик рванул со всей силы, и Шон покатился вниз, увлекая за собой жену. С жутким глухим стуком женщина упала на живот и осталась неподвижно лежать на каменном полу.

– О господи! – опомнившись, простонал Шон, опустился рядом с женой на колени и перевернул ее на спину. Нос и губы Кэтрин были в крови, безобразные синяки уже проступали на ее белой коже.

– Она потеряла ребенка, – выдохнул Патрик. Шон медленно повернулся и посмотрел на большое алое пятно, которое росло на глазах, пропитывая насквозь широкую юбку женщины.

– Позови Мод! – заорал Шон, поднимая жену на руки.

– На следующее утро, – заканчивал свое повествование Сорли, – Патрик – кажется, он теперь ваш воин? – спустился в темницу и освободил меня. Шон дал мне коня и снабдил продовольствием. Мне хватило еды, чтобы добраться до замка Данлюс.

Хью, не перебивая, выслушал рассказ Макдоннела, а потом мрачно заметил:

– Ну что ж, Шон поплатился головой за доброту своей жены.

– Я уже говорил вам: не я приказал убить Шона О'Нейла, – беззлобно напомнил Сорли. – Он погиб, когда я ехал из Данлюса сюда. Мой сын, болван, решил отомстить за пытки, которым меня по приказу Шона подвергли в Данганноне. Неужели из-за этого мы с вами должны быть врагами?

– Нет, – медленно произнес Хью. – Ваш сын просто лишил меня удовольствия самому разделаться с любимым дядюшкой.

Сорли понимающе кивнул и спросил:

– Итак, что же вы ответите мне? Вы когда-нибудь думали о будущем Ирландии? И о роли клана О'Нейлов в истории нашей страны?

– Я не собираюсь поддерживать Бесса Тюдора, – откровенно признался Хью.

– Значит?..

– Восстание. Ирландией должны править ирландцы.

– Поистине замечательные слова, – кивнул старик. – Но как этого добиться?

– Северные и южные кланы должны объединиться, – сказал Хью. – Нам предстоит тайно обучать своих людей – стольких, скольких сможем принять на службу.

– Англичане разрешают нам держать пятьсот воинов, – перебил его Сорли Макдоннел. – Этого явно мало для победы.

– Нам разрешают держать пятьсот воинов единовременно, – улыбнувшись, заметил Хью. – Обучив пятьсот человек, мы уволим их и призовем на службу следующих пятьсот. И так будем поступать, пока не создадим армию.

– Простая, но мудрая мысль. – Макдоннел обнажил в улыбке пожелтевшие зубы. Ему определенно нравился молодой О'Нейл. – Но как мы вооружим армию, если нам запрещают ввозить в страну свинец?

– Свинец нам придется закупать по особому разрешению и уже после доставки в Ирландию отливать из него пули, – заявил Хью. – Но есть и другие дела, которые главам кланов придется решать самостоятельно. – Он озабоченно посмотрел в глаза собеседнику. – Крепости и замки в Ирландии, к нашему несчастью, находятся в плачевном состоянии.

– Да, вы правы, с этим нам придется справляться самостоятельно, но получить разрешение на ввоз свинца – дело нешуточное…

Старик замолчал, подумал и вдруг спросил:

– Английская королева благоволит вам настолько, что даст такое разрешение?

– Брат моей жены – фаворит Ее Величества, – ответил Хью.

– Вы можете стать самым знаменитым О'Нейлом в истории нашей страны, – заключил Макдоннел, окрыленный надеждой. Будущее Ирландии уже не казалось ему таким мрачным. – Если вы выступите со мной против Терлоу, у нашей родины появится шанс!

– Вы сомневаетесь в том, что я готов рисковать головой ради своей жены? Вы ошибаетесь, Кейт для меня – все!

– Ах да, леди Кэтрин, – вздохнул Сорли, улыбаясь своим воспоминаниям. – Когда ее привезли в Данганнон, она отказалась приветствовать Терлоу. Она сказала, что не собирается оказывать почтение свиньям.

Хью тоже улыбнулся, представив себе любимую – медноволосую, зеленоглазую, своенравную красавицу Кэтрин. В разговоре возникла пауза. Взгляды мужчин встретились.

– Когда вы ее видели последний раз, как она чувствовала себя? – тихо спросил Хью.

«Боже милостивый, – подумал Макдоннел, заметив страдание в глазах О'Нейла. – Он затеял женитьбу ради титула, а в итоге влюбился в свою жену!»

– Ей оказывали почести, словно знатной даме. – Макдоннел уклонился от прямого ответа.

– Черт побери! Я не об этом спрашиваю! – взорвался Хью.

– Знаю. – Сорли решил, что Хью следует знать правду, чтобы встреча с женой не принесла ему разочарования. – Ваши опасения вполне обоснованы: Терлоу изнасиловал вашу жену. Я слышал ее крики, но не смог предотвратить несчастья. Это было бы равносильно самоубийству. Вам придется смириться…

Хью побледнел, и лицо его исказила гримаса бессильной ярости. Он хотел что-то сказать и уже открыл было рот, но старик помешал ему, строго предупреждая:

– Умерьте свой пыл, Хью О'Нейл. – Макдоннел встал и, меняя тему разговора, сказал: – Ваши люди утомлены. Мои тоже. Мы отдохнем пару дней, а затем тронемся в путь.

– Согласен, – бросил Хью, поднимаясь со своего стула. – Мне понадобится время, чтобы предупредить своих доверенных людей в стане Терлоу.

Мужчины скрепили соглашение рукопожатием и вышли из палатки.

Была пятница. Вопреки заведенному порядку, в то утро Кэтрин не пошла на кладбище. Она сказалась больной и днем оставалась в своей комнате, чтобы, отсутствуя за ужином, не вызвать подозрений. Согласно ее плану, Тим должен был, как обычно, ждать ее утром во дворе и громко спрашивать всех, тревожась, не больна ли его госпожа. Кэтрин даже сумела так все ловко организовать, что о ее недомогании Тима уведомил сам Терлоу.

Вспоминая об утренней сцене, Кэтрин чуть улыбнулась. Как же легко удалось обмануть Терлоу.

– Мне плохо, – пожаловалась она ему, – у меня кружится голова и тошнота подступает к горлу. Наверное, что-то с желудком… Передай, пожалуйста, Тиму, что сегодня я не пойду на кладбище.

– Ты хочешь, чтобы я стал посыльным? – возмутился Терлоу. – Чтобы я передавал твои послания этому слабоумному мальчишке?

– Но ты же все равно пойдешь в конюшню через двор. Разве разговор с мальчишкой, который обожает своего господина, может оскорбить тебя?

«Ну что ж, – решил про себя Терлоу. – Таким образом я верну мальчику долг. Ведь благодаря ему поведение Кэтрин изменилось к лучшему – она стала уважительнее, смиреннее и покорнее. Если бы тогда на кладбище Тим не бросился защищать ее…»

– Быть по-твоему, – согласился Терлоу, выходя из комнаты своей пленницы.

Тени удлинялись, спускались сумерки. Откинувшись на подушки, Кэтрин в который уже раз обдумала свои действия. Решив, что все идет по плану, она удовлетворенно улыбнулась. Весь день она провела в постели, искусно притворяясь больной. Вечером она отпустит Мод, которая так ни о чем и не догадалась, переоденется в старую мужскую одежду, найденную на дне сундука розового дерева, и выскользнет из дома. Когда обнаружат ее исчезновение, Кэтрин уже будет в безопасности.

Протянув руку, она дернула за шнурок сонетки, а когда появилась Мод, Кэтрин скорчила мучительную гримасу и попросила:

– Передайте Терлоу, что я слишком плохо себя чувствую и не спущусь к ужину.

– Хорошо, миледи, – сказала Мод, но в дверях обернулась и заявила: – Я принесу вам поесть, когда накрою стол мужчинам.

– Ох, нет! Не утруждайте себя! – выдохнула Кэтрин. – Весь день меня тошнит, я не хочу есть…

– Вам плохо, я знаю, но ребеночку нужно питание, – не уступала Мод. – Вы должны поесть.

– Да. – Кэтрин не стала больше возражать, но и не решилась поговорить с Мод начистоту, предвидя, что старая экономка начнет упрашивать ее отказаться от опасного замысла. И все же Кэтрин надеялась, что, обнаружив ее исчезновение, Мод не поднимет тревогу.

Едва за экономкой закрылась дверь, Кэтрин выпрыгнула из постели и бросилась к заветному сундуку розового дерева. Беспорядочно разбрасывая по комнате сорочки и юбки, она докопалась до дна и извлекла оттуда рубашку, панталоны, гольфы, берет и башмаки.

Сердце бешено колотилось у Кэтрин в груди, и руки тряслись, когда она принялась рассматривать мужскую одежду. В нерешительности она остановилась посреди комнаты, думая о том, стоит ли ей переодеваться сейчас или, может быть, сначала добежать до часовни и только там поменять платье.

«Сейчас», – внезапно решила она. В одежде конюха ей будет легче незамеченной перебежать через двор. Но надо спешить. Вдруг кто-нибудь – например, Терлоу – заглянет к ней в комнату, и тогда все пропало…

Скинув ночную сорочку и надев рубашку и гольфы, Кэтрин принялась натягивать панталоны. Только тогда она с ужасом обнаружила, что они слишком тесны для ее располневшей талии и выступающего вперед живота. Застонав от разочарования, она все же попыталась скрыть живот под широкой рубашкой навыпуск. Подняв вверх свои роскошные огненно-рыжие локоны, она спрятала их под большим суконным беретом. Наконец она надела грубые кожаные башмаки и тихонько подошла к двери. Припав к дубовой створке, Кэтрин прислушалась.

Из коридора не доносилось ни звука. Дверь с легким скрипом открылась, и женщина выглянула в коридор. Никого. Глубоко вздохнув, Кэтрин решительно переступила порог и закрыла за собой дверь.

Прижимаясь к стене, она тихонько кралась в полумраке едва освещенного коридора, пока не подошла к первой ступеньке лестницы. Снизу слышался шум голосов – мужчины ужинали в большом зале. Кэтрин остановилась, думая, какой путь выбрать: то ли покинуть дом через главный вход, но тогда она может случайно повстречать опоздавшего на ужин воина, или же через задний вход, поблизости от которого находились комнаты прислуги.

Дрожа от страха, она пробежала через холл и бесшумно приблизилась к двери. Рывком распахнув тяжелую створку, она выскочила из дома. Во дворе не было ни души.

Кэтрин бегом завернула за угол здания и очутилась в саду. Она решила оглядеться и, прислонившись к каменной стене, остановилась. Сердце колотилось в груди, страх сковывал все члены. Кэтрин вдруг подумала, что в темноте ее бледное лицо видно издали, и, присев, взяла в горсть земли и размазала ее по щекам. Скрыв предательскую бледность, она двинулась вперед, прошла через сад и очутилась у входа на кладбище.

Тем временем Мод вышла из кладовой и по длинному коридору направилась в холл, где едва не столкнулась с Терлоу, который собрался было навестить Кэтрин. Раздраженный и недовольный, он стоял у подножия лестницы, когда на него едва не налетела старая экономка.

– Я отнесу Кэтрин ужин в комнату, – сообщила Мод. – Она неважно себя чувствует и вряд ли спустится вниз.

В очередной раз узнав о плохом самочувствии пленницы, Терлоу недовольно поморщился, а затем спросил:

– Она ходила сегодня на кладбище?

– Вы что, не поняли? – огрызнулась Мод. – Женщине нездоровится, и она весь день провела в постели.

– Я сам отнесу ей ужин, – заявил Терлоу, отнимая у экономки поднос с едой. – Посмотрим, так ли уж плохо она себя чувствует.

– Не беспокойте ее понапрасну, – проворчала Мод.

– Возвращайтесь на кухню, Мод, – велел экономке Терлоу, разозленный ее наставлениями. – Я уже взрослый и сам знаю, что мне делать.

– Как бы не так, – буркнула Мод, резко повернулась и зашагала по коридору в направлении кухни.

Толкнув ногой дверь, Терлоу вошел в спальню Кэтрин и сразу же увидел валявшуюся на полу одежду. Комната была пуста. Громко призывая на помощь Мод и Лиама, Терлоу со всех ног бросился вниз по лестнице, влетел в зал, сунул в руки экономке поднос с ужином для Кэтрин и рявкнул так, что зазвенела посуда:

– Эта дура сбежала! – Затем, уже спокойнее, добавил: – Но уйти далеко она не могла. Мод, поищите ее в доме. Ты, Лиам, беги в конюшню. Я посмотрю на кладбище.

И, развернувшись на каблуках, Терлоу стремительно направился к выходу.

В то время, когда Терлоу отдавал распоряжения Мод и Лиаму, Кэтрин уже шла по кладбищу. Ночь выдалась безлунной, и в темноте женщина ничего не видела. Она медленно продвигалась вперед, подстегиваемая страхом, а обостренный слух ловил малейших шорох.

Вдруг в темноте послышался храп лошади, и Кэтрин поспешила в том направлении. Вскоре она уже различила во мраке очертания двух коней. Однако, к величайшему разочарованию женщины, там, где она ожидала увидеть Хью, стоял Тим.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась Кэтрин. – Ты решил ехать с нами?

– Н-нет, э-это я у-устроил ваш побег, – заикаясь от волнения, ответил мальчик. – Я вам со-солгал про н-незнакомца и про по-послание тоже…

Горькие слезы разочарования хлынули из глаз Кэтрин и покатились по перемазанным землей щекам, оставляя на коже светлые полосы. Женщина смотрела на Тима, прекрасно понимая, что ей, беременной, не добраться до Дублина с помощью лишь слабоумного мальчишки. Это была не просто глупая затея – это было слишком опасно.

– Нет, Тим, мы с тобой никуда не поедем, – решительно произнесла она, лихорадочно соображая, как незамеченной вернуться в дом. – Я ведь правда считала, что ты передал мне послание от моего супруга.

– У нас нет времени на разговоры, миледи, – взмолился Тим, не обращая внимания на возражения Кэтрин. – Нам пора ехать.

– Мы не сможем убежать, Тим, только навлечем на себя гнев Терлоу, – попыталась она объяснить мальчику свой отказ.

– Но я должен помочь вам, вы же мой лучший друг, – упрямился Тим, хватая Кэтрин за руку. – Поедем!

Кэтрин резко дернулась, высвободила руку из его цепких пальцев, но в тот же миг услышала, как Тим захрипел, а глаза его расширились от боли. Внезапно он пошатнулся и стал падать. Кэтрин, ничего не понимая, хотела поддержать мальчишку, но под тяжестью его тела не устояла на ногах и медленно опустилась на колени. И тогда она увидела кинжал, по самую рукоятку вонзенный в спину Тима.

– Святая богородица! – вскричала она. – Что это?

Ответом ей было молчание. И пустота в мертвых глазах.

– О боже, – прошептала Кэтрин, склоняясь над распростертым на земле телом мальчика.

Но не успела Кэтрин опомниться от страшного потрясения, как из мрака выступил Терлоу. Он схватил кинжал, рванул на себя, а затем тщательно вытер окровавленное лезвие о рубашку мертвеца.

Женщина завороженно смотрела, как на спине у Тима растет темное пятно. Вдруг опомнившись, она вскочила на ноги и бросилась бежать. Ей казалось, что она только что заглянула в холодные бесстрастные глаза смерти, и, подчиняясь инстинкту самосохранения, в бегстве искала спасения.

Терлоу настиг ее в два прыжка. Он навис над ней, как грозный бог возмездия. Схватив женщину за руку, он развернул ее к себе и ударил кулаком по лицу.

От сильного удара в глазах у Кэтрин потемнело, она пошатнулась и стала падать, но Терлоу удержал ее за плечо и ударил еще раз. Из носа и рассеченных губ Кэтрин хлынула кровь.

– Вероломная сука, – прорычал Терлоу и потащил ее к дому. Женщина в состоянии полуобморока даже не пыталась сопротивляться.

– Лиам! – рявкнул Терлоу, проходя сквозь толпу воинов, собравшихся во внутреннем дворе. – Приведи с кладбища лошадей и забери мертвеца!

В холле, беспокойно вышагивая взад-вперед, ждала Мод. При виде окровавленного лица Кэтрин она вскрикнула и в ужасе уставилась на Терлоу. Не говоря ни слова, О'Нейл стал подниматься по лестнице, подталкивая вперед свою пленницу. Перепуганная Мод поплелась вслед за ними.

Внезапно Терлоу резко повернулся к экономке, и Кэтрин, теряя равновесие, упала на колени. О'Нейл подхватил ее под локоть и рывком поставил на ноги, едва не вывернув ей плечо. Не обратив внимания на крики женщины, он толкнул ее в спину, заставляя подняться на следующую ступеньку.

– Тима заверните в саван. Завтра утром похороним его, – распорядился Терлоу, не глядя больше на экономку.

– Святая Дева Мария! – вскричала Мод и осенила себя крестным знамением, а потом добавила: – Леди Кэтрин ранена.

– Я сам позабочусь об этой дьяволице! – не поворачивая головы, рявкнул Терлоу и снова потащил стонущую от боли, не способную сопротивляться Кэтрин в ее комнату.

Пинком раскрыв дверь, он втолкнул Кэтрин в спальню с такой силой, что женщина упала. Затуманенными страхом и болью глазами смотрела она на нависшего над ней разъяренного гиганта.

– Не бей меня, пожалуйста, – взмолилась она.

Терлоу с отвращением пнул ее ногой, а затем поднял одну из разбросанных по комнате сорочек. Смочив ткань водой из таза, он вернулся к лежавшей на полу Кэтрин и опустился перед ней на корточки. Дрожа от ужаса, женщина отползла в сторону.

Не обращая внимания на мольбы беглянки, он до боли сжал ее плечо.

– Не двигайся – а то убью! – пригрозил он ей. Не церемонясь, Терлоу вытер грязь и кровь с ее лица, осмотрел рассеченную губу, разбитый нос и заплывший чернеющим кровоподтеком глаз. Женщина выглядела ужасно, но опытный взгляд Терлоу сразу определил, что шрамов у нее на лице не останется.

– Ты собиралась бежать, – глухо проговорил он, прикладывая к ее разбитой губе холодную влажную ткань.

– Нет, – возразила Кэтрин, вновь пытаясь отодвинуться, но Терлоу держал ее крепко.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что этот сопляк собирался похитить тебя? Может, даже изнасиловать? – насмешливо спросил он.

– Нет! – Кэтрин помотала головой. – Он не…

– Все равно он мертв, – сквозь зубы процедил Терлоу, бросив на Кэтрин полный ненависти взгляд. – Почему бы тебе не свалить все на него?

Воспоминание о жестоком убийстве паренька вернуло Кэтрин к действительности.

– Ублюдок! Зверь! – закричала она, и во взгляде ее сверкнула безумная ярость. – Убийца грязный!

Оскорбленный Терлоу поднял руку для нового удара, но вовремя опомнился.

– Ты сама во всем виновата, – резко сказал он. – Это из-за тебя я убил Тима. Его смерть на твоей совести. Вот и живи с сознанием этого, если сможешь.

Терлоу усмехнулся, глядя Кэтрин прямо в глаза, а затем развернулся на каблуках и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

– Нет, нет, – прошептала женщина в пустоту своей спальни и, закрыв лицо руками, разразилась горькими рыданиями. – О Тим! Ведь я не знала… Я и не думала, что ты решишься на такое! Прости меня, мальчик!

Утро следующего дня встретило обитателей Данганнона дразнящими весенними запахами. Солнце светило ярко, и западный ветер дул мягко, словно ласкал землю. Воздух был пропитан теплом и каким-то особым умиротворением. Но спокойствие, разлитое в воздухе, лишь подчеркивало ужас событий предыдущего вечера.

В это утро хоронили Тима. Терлоу стоял около могилы и наблюдал за тем, как завернутое в саван тело юного конюха опускали в свежевырытую яму. Он был озадачен, так как не вполне понимал, какие именно причины привели к трагическим событиям прошлого вечера. Терлоу признавал, что убийство подростка не было для него, главы О'Нейлов, особой доблестью. Потому он старался убедить себя в том, что вся вина за гибель мальчика лежит на Кэтрин. Он считал, что женщина уговорила Тима помочь ей бежать, но все же не был до конца в этом уверен. Он просто не представлял, как женщина столь благородного происхождения могла воспользоваться в собственных целях привязанностью и доверчивостью слабоумного подростка, понимая, что ему грозит в случае неудачи их замысла. А о какой удаче могла идти речь с таким помощником? Впрочем, Кэтрин никогда не отличалась благоразумием.

«Ее надо заточить в темницу, – думал Терлоу, – не то у нее появится более умный и опытный союзник».

Даже не взглянув на завернутое в саван тело, О'Нейл решил, что мальчишке уже ничем не помочь, и облегченно вздохнул: чувство вины исчезло окончательно, Терлоу отвернулся от могилы и выбросил из головы мысли о Тиме.

У входа на кладбище стояла Маура, досадуя на себя за то, что доверилась глупому мальчишке. Должна же была она знать, что этот придурок провалит дело!

Увидев Терлоу, Маура скрыла бушевавшую в душе злобу под маской скорбного спокойствия.

– Ты ни в чем не виноват, Терлоу, – сказала она, когда О'Нейл поравнялся с ней.

Погруженный в размышления о Кэтрин, Терлоу пожал плечами.

– Спасибо, ты хороший друг, Маура, – рассеянно произнес он.

Ободренная его словами, Маура поверила, что все еще может рассчитывать на его внимание.

– Вы – желанный гость в моем доме, – пригласила она Терлоу. – У меня никто не побеспокоит вас.

Терлоу остановился и посмотрел на обращенное к нему красивое лицо женщины, но все-таки отказался:

– В другой раз, Маура. Сейчас я должен навестить графиню.

– Это она во всем виновата, и вы должны ее наказать, – прошипела Маура. – Из-за нее погиб Шон, а теперь Тим. – В голосе бывшей любовницы Шона прозвучала плохо скрытая ненависть. – Англичанка – настоящая ведьма, ее надо сжечь на костре, пока она всех нас не погубила.

– Шона убили Макдоннелы, – спокойно возразил Терлоу. – Возвращайся в деревню и забудь об этих глупостях.

Сдерживая клокочущую в груди ярость, Маура гордо вскинула голову и пошла прочь. Она не позволит Кэтрин украсть у нее О'Нейла. Английской ведьме удалось околдовать Терлоу, но ей не удастся стать полноправной хозяйкой Данганнона, уж она, Маура, об этом позаботится!

Пока Терлоу отсутствовал, Мод тихонько открыла дверь в спальню Кэтрин. Оглядев комнату, она увидела разбросанную по полу одежду.

«Господи! Да что же это такое! – про себя возмутилась экономка и перевела взгляд на кровать, на которой спала женщина. – Зачем она решилась на такую глупость?»

Мод помнила приказ старика Макдоннела, который велел ей удерживать Кэтрин от любых рискованных действий, пока ее муж, Хью О'Нейл, не приедет за своей супругой. И вот что произошло: несчастная пленница вся в синяках, а мальчишка – мертв.

Модмедленно подошла к кровати, поставила поднос на ночной столик и присела на край постели. В свете дня она могла хорошо рассмотреть разбитое лицо спящей женщины. Уродливый струп образовался на распухшей нижней губе, а заплывший глаз с почерневшим кровоподтеком выглядел просто ужасно.

Кэтрин пошевелилась и застонала от боли – у нее ныло все тело, а лицо горело от множества ушибов и царапин. Вдруг она открыла глаза и посмотрела прямо в лицо старой экономки.

– На вас страшно смотреть, миледи, – прошептала Мод. – Как вы себя чувствуете?

– Мне кажется, я сейчас умру, – ответила Кэтрин, и лицо ее исказила тревога. Она опустила руки и ощупала живот. Случилось что-то ужасное, но что именно – она не помнила.

– С ребеночком все в порядке, – успокоила ее Мод.

Кэтрин облегченно вздохнула и попыталась улыбнуться, но разбитые губы исказила лишь гримаса боли.

– Принесите мне ночную сорочку, – попросила она экономку.

С помощью Мод она стала переодеваться, когда внезапное головокружение вызвало приступ тошноты. Мод едва успела подставить таз. Когда тошнота отступила, Кэтрин в изнеможении упала на кровать. Придя в себя, она обеспокоенно окинула взглядом всю комнату и, словно проснувшись, спросила:

– А где все?

– На кладбище. Хоронят Тима, – ответила Мод, готовая в любой момент прийти Кэтрин на помощь.

Из глаз молодой женщины хлынули слезы. Они текли и текли по ее разбитому лицу, и все тело Кэтрин сотрясалось от рыданий. В памяти у нее возник образ Тима с кинжалом в спине и его стекленеющие глаза, доверчиво глядевшие на нее. Если бы она не колебалась, если бы быстро приняла решение – Тим сейчас был бы жив! Это она виновата в его гибели!

Экономка помогла Кэтрин переодеться и уложила ее в постель. Смочив в воде полотенце, она протерла ей лицо, шею и грудь. Наконец Мод удалось успокоить свою бывшую хозяйку, и она собиралась было предложить ей немного поесть, когда дверь в комнату с треском распахнулась и на пороге возник Терлоу. Он жестом приказал экономке покинуть спальню, сам же быстрым, решительным шагом направился к кровати.

Мод медленно встала и, глядя Терлоу прямо в глаза, предостерегла:

– Будьте с ней помягче. Она сильно пострадала, и ваши нежные ухаживания могут ее убить.

Хмуря брови, Терлоу повернулся к Кэтрин и содрогнулся при виде ее разбитого лица. Он поступил с ней слишком жестоко – это правда, но ведь это она во всем виновата, она пыталась сбежать!

– Вы больше не будете ходить на кладбище, – заявил он. – И вообще не будете покидать свою комнату.

Кэтрин отвернулась и зарыдала. Терлоу присел на краешек постели и погладил ее по плечу. Ему хотелось утешить бедняжку, приласкать ее, но он не посмел. Постепенно она успокоилась, рыдания прекратились, и Кэтрин уснула.

Почему вчера она пыталась сбежать? – недоумевал Терлоу. Почему в свое время она сбежала из Данганнона и вышла замуж, предпочтя ему, главе клана О'Нейлов, какого-то сына незаконнорожденного?

Для всех женщин, которых он когда-либо знал, Терлоу был желанным любовником, а выйти за него замуж мечтала каждая вторая. Он благородно предложил Кэтрин брак, но она пренебрегла им. Почему? Впрочем, теперь это уже не имело значения. Никогда больше она не покинет Данганнона, разве только после его, Терлоу, кончины.

Прошло три дня со смерти Тима, но Кэтрин так и не оправилась от потрясения. Подавленная, она часами сидела у окна, пытаясь понять, кто подсказал мальчишке этот безумный план. В том, что сам он этого не смог бы придумать, она не сомневалась.

Почти ежедневно Терлоу расспрашивал ее о том, что произошло в ту роковую ночь, но Кэтрин вновь и вновь уверяла его, что она уговорила Тима тайком привести на кладбище лошадей и вместе с ней убежать из Данганнона. Она не могла навести Терлоу на след человека, который заставил Тима действовать. Она бы просто не пережила гибели еще одного человека, готового рисковать жизнью ради ее спасения.

Выглянув из окна, Кэтрин удрученно вздохнула. Начинался новый день, который ей снова придется провести в одиночестве. С вчерашнего вечера дверь в ее спальню больше не закрывали, но это не значило, что ей предоставили свободу.

Тихий стук в дверь нарушил ход ее мыслей. В комнату вошла Мод, чтобы забрать поднос с нетронутым завтраком, но, посмотрев на молодую женщину, безразличную ко всему, что творилось вокруг, экономка решила задержаться. Ей было искренне жаль Кэтрин, и она сделала вид, что убирает комнату, лихорадочно думая о том, как завязать разговор.

Внезапно Кэтрин отвернулась от окна и громко спросила:

– Мод, где Терлоу?

От неожиданности экономка вздрогнула, но быстро ответила:

– Внизу, в зале.

– Хорошо, – сказал Кэтрин, встала и направилась к двери.

– Куда вы? – удивилась Мод.

– Мне нужно переговорить с ним.

– Не стоит, – предостерегла Мод. – Не напоминайте Терлоу о своем присутствии в Данганноне, тем более о том, что вам стало лучше.

– Уверяю вас, что он ни днем ни ночью не забывает о моем присутствии здесь, – ответила Кэтрин, открывая дверь.

Она решительно переступила порог своей тюрьмы, но, подойдя к лестнице, вдруг заколебалась. Стоит ли, в самом деле, показываться на глаза Терлоу? Но что, в конце концов, он может с ней сделать? Изнасиловать или в худшем случае – убить… Больше ничего.

Вскинув голову и расправив плечи, Кэтрин стала спускаться по лестнице. В холле мужество покинуло ее: от страха ноги налились свинцом и закружилась голова. Сглотнув комок, подступивший к горлу, она превозмогла страх и, глубоко вздохнув, вошла в зал. Поначалу никто не заметил ее. Дрожа, Кэтрин медленно шла вдоль длинного стола, в конце которого сидел Терлоу и о чем-то увлеченно беседовал с Лиамом.

По мере того как женщина шла вперед, воины, сидевшие за столом, замолкали и в недоумении провожали ее глазами. В наступившей тишине она подошла к Терлоу и остановилась прямо перед ним. Тот, видимо, почувствовал, что атмосфера в зале внезапно изменилась, поднял глаза и увидел Кэтрин.

Лиам быстро вскочил на ноги, предлагая ей сесть, но Терлоу резко прикрикнул на него:

– Сиди!

Покраснев от смущения, Лиам нехотя подчинился. Терлоу же, пристально глядя на пленницу, сразу понял ее настроение.

«Она вся дрожит, я почти чувствую ее страх», – с удовлетворением подумал он.

Смертельно бледная, Кэтрин непроизвольно отступила назад. Она совершила ужасную ошибку, придя в этот зал. Ну почему она не послушалась Мод? Она повернулась, решив уйти, но ее остановил прозвучавший позади ледяной голос:

– Стой!

Когда она вновь повернулась к Терлоу, тот осведомился:

– Что вам надо?

Кэтрин колебалась, мечтая лишь о том, чтобы поскорее очутиться в своей спальне.

– Чего вы хотите? – угрюмо повторил Терлоу свой вопрос и зло бросил: – Я не могу ждать целый день, пока вы наконец соизволите открыть рот.

Усилием воли заставив себя заговорить, Кэтрин сделала шаг вперед и произнесла дрожащим, но все же громким голосом:

– Я хочу посетить кладбище.

Терлоу откинулся на спинку стула, запрокинул голову назад и разразился громким хохотом. Затем, оглядев весь зал и своих воинов, воззрился на Кэтрин.

– Вы, должно быть, шутите, – ледяным тоном проговорил он.

– Нет, я… – пролепетала бедная женщина, пытаясь оправдаться.

– Черт возьми! – перебивая ее, взревел Терлоу и с треском грохнул кулаком по столу. Не сводя глаз с Кэтрин, он медленно поднялся и пошел прямо на нее. Однако женщина выдержала его тяжелый взгляд и не отступила.

«Или она в самом деле очень храбрая, – подумал Терлоу, – или просто дура».

– Вы пытались сбежать, причем именно через кладбище, а теперь осмеливаетесь просить разрешения посещать могилы? Вы считаете меня дураком? Мадам, вы меня изумляете.

– Прошу вас, – взмолилась Кэтрин, обхватив огрубевшую, мозолистую ладонь Терлоу своими нежными руками. – Для меня это так важно.

Трепетное прикосновение ее тонких пальчиков словно огнем обожгло Терлоу. Несколько секунд он завороженно смотрел в бездонные зеленые глаза женщины, но, осознав, что в зале присутствуют его люди и с любопытством наблюдают за этой сценой, ехидно поинтересовался:

– Просветите нас, миледи, почему для вас столь важны посещения кладбища? Вы готовите новый побег?

– Вы запрещаете мне ухаживать за могилой мужа и…

– Ваш муж жив, миледи, – прервал ее Терлоу. – Он живет в Дублине. Или вы запамятовали?

– …и Тима, – не обращая внимания на слова О'Нейла, продолжала Кэтрин. – Я должна молиться о прощении. Прошу вас…

Бегло осмотрев зал, Терлоу заметил смущение и сочувствие на лицах многих воинов и понял, что не может отказать Кэтрин в присутствии многочисленных свидетелей.

– Хорошо, – неохотно согласился он и, взяв ее под руку, повел к выходу из зала. – Я провожу вас, – вежливо проговорил он.

Во дворе Терлоу резко повернул Кэтрин лицом к себе и грозно предупредил:

– За вами будут присматривать. Если вы попытаетесь сбежать, я убью Мод.

– Да, я все поняла, – ответила Кэтрин, а затем спросила: – Вы разрешите мне сходить в сад за цветами?

Терлоу согласно кивнул, и она повернула в сад, но остановилась на полпути, вспомнив про Дейзи и ее щенков.

– Кто-нибудь позаботился о собаках Тима? – спросила она.

– Эти собаки принадлежат мне, как, впрочем, и все в Данганноне, – заявил Терлоу. Его взгляд вдруг смягчился, и он с удивительной нежностью дотронулся до щеки Кэтрин. – Все, не забывайте об этом, – бросил он и отвернулся.

Убрав могилу Шона, Кэтрин подошла к свежему холмику, расположенному поблизости, опустилась на колени и положила на могилу Тима собранные в саду цветы. Склонив голову, она стала молиться за упокой души мальчишки, в смерти которого считала себя виноватой.

– Прости меня, – наконец прошептала Кэтрин. – Ты погиб из-за меня. Если бы я решилась… – В отчаянии она громко разрыдалась.

«Но ты уже избавился от земных страданий, – вдруг подумала она, – мне же предстоит терпеть муки заточения. Как долго?..»

Предавшись горестным размышлениям, Кэтрин не заметила, что на кладбище она не одна. И только поднявшись с колен и повернувшись, чтобы уйти, она встретилась взглядом с черными, полными ненависти глазами, глядевшими на нее в упор.

Вскрикнув от испуга, Кэтрин попятилась.

– Вот ты где, зеленоглазая ведьма, – прошипела Маура и осенила себя крестным знамением, словно хотела защититься от колдовских чар. – Я не позволю тебе погубить Терлоу, как ты уже погубила Шона.

– Уйди, – резко бросила Кэтрин, делая шаг вперед.

Но Маура не собиралась уступать ей дорогу. Увидев на лице соперницы синяки и ссадины, она довольно улыбнулась.

– Уйди или пожалеешь, что не послушалась меня, – пригрозила ей Кэтрин.

«Английская ведьма уже потеряла свою привлекательность», – подумала Маура и, презрительно расхохотавшись, пошла прочь.

Кэтрин долго смотрела ей вслед. Возвращаясь с кладбища по знакомой дорожке, она вдруг с отчаянием поняла, как она одинока. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Но теперь, окруженная врагами, Кэтрин с трудом верила, что совсем недавно Данганнон был ее собственным домом.

Глава 15

Кэтрин остановилась у входа на кладбище и огляделась. Она не могла отделаться от безотчетного чувства тревоги, которое поселилось в ее сердце после ужасной кончины Тима. Вот и сейчас, несмотря на жаркое утро, странный холодок пробежал по ее спине, заставив плотнее закутаться в шаль.

Казалось, все было как всегда, ничего не предвещало опасности. И все же Кэтрин не могла отделаться от неприятного чувства, будто за ней наблюдают. Еще раз внимательно оглядевшись по сторонам, Кэтрин вошла на кладбище и направилась к могиле Тима.

Она опустилась перед могилой на колени, положила на нее только что сорванные в саду цветы, перекрестилась и помолилась за душу покойного. Однако беспокойное чувство тревоги не покидало. Решив на этот раз не ходить на могилу своего бывшего мужа, она встала, повернулась… и вскрикнула от испуга.

В нескольких футах от нее стояла Маура. Глаза любовницы Терлоу сверкали каким-то диким блеском, а зубы обнажились в злобной улыбке, больше похожей на бешеный оскал дикой кошки. Потрясенная Кэтрин в растерянности отступила на шаг.

– Попалась, английская ведьма! Теперь никакие чары не спасут тебя, – с безумным, злым смехом сказала Маура. – Тебе следовало бы бежать, когда выпал шанс. Больше у тебя такой возможности не будет!

– Так это ты спланировала наш побег с Тимом?! – осененная внезапной догадкой, воскликнула Кейт.

Внезапно Маура бросилась вперед и, оказавшись возле соперницы, замахнулась для удара. Однако прежде, чем блестящее лезвие кинжала вонзилось ей в грудь, Кэтрин перехватила руку Мауры и дернула изо всех сил. Потеряв равновесие, та упала, с глухим стуком ударившись о землю.

Кейт не стала дожидаться, пока Маура поднимется, и с криками о помощи побежала к выходу с кладбища. Но, наступив на подол юбки, споткнулась и упала, едва успев выставить руки так, чтобы защитить при падении живот.

В следующее мгновение Маура настигла ее, и соперницы, сцепившись, покатились в грязь. Кэтрин старалась отразить атаки противницы, но сил у нее не хватало, и Маура прижала ее к земле.

Блестящее лезвие сверкнуло на солнце, рассекая воздух. Отчаянным рывком Кэтрин перекатилась на правый бок, выставив руку навстречу разящему выпаду. Клинок пронзил ладонь ее левой руки, и кровь потоком хлынула из раны.

– Нет! – закричала Кэтрин в отчаянии.

Маура вновь занесла над головой кинжал. Но на этот раз он не опустился, перехваченный сильной мужской рукой.

– Чертова притворщица! – прорычал Терлоу, выбивая кинжал из руки Мауры. Завернув ей руки за спину, он швырнул свою бывшую любовницу наземь, не позаботившись о том, чтобы отобрать у нее оружие.

Затем Терлоу повернулся к Кэтрин, но боковым зрением все же заметил, как Маура подобрала с земли кинжал и вновь бросилась на соперницу.

Обхватив Мауру за шею, Терлоу с силой сдавил ей горло и не отпускал, пока жизнь не покинула ее тело.

Кэтрин в ужасе смотрела, как сопротивление Мауры становилось все слабее и наконец прекратилось вообще. Охваченная страхом, она вскочила на ноги и бросилась к могиле Тима, крича:

– Помогите! Ради господа нашего, кто-нибудь, помогите мне!

– Вернись! – крикнул Терлоу, затем, зло выругавшись, бросился следом.

Кэтрин в отчаянии озиралась по сторонам в поисках укрытия. Только теперь она почувствовала пульсирующую боль в руке и, взглянув, увидела свою окровавленную ладонь. Кровь стекала по пальцам, залила юбку и блузку.

– О боже, – простонала она, бессильно падая на колени. Голова у нее закружилась, к горлу подступала тошнота.

– Не бойся, я не причиню тебе зла, – сказал подбежавший Терлоу. Он скинул с плеч кожаную куртку и накинул ей на плечи, так как видел, что женщину бьет озноб. Затем оторвал кусок от ее юбки, обмотал вокруг раны и, подняв Кэтрин на руки, поспешил к дому.

– Мод, – позвал Терлоу, поднимаясь по лестнице. Осторожно положив женщину на ее кровать, он обернулся к застывшей в немом изумлении экономке и коротко пояснил: – Маура пыталась убить ее.

– Мне понадобится горячая вода, – сказала Мод, тут же принимаясь за дело. – Пошли кого-нибудь за моими иглами и нитками. – Заметив мертвенную бледность Кэтрин и ее полузакрытые глаза, она бросила через плечо: – Еще пришли кубок разогретого вина и мои сонные травы.

Сбежав вниз по лестнице, Терлоу немедленно распорядился выполнить поручения Мод, после чего решил, что следует заняться телом Мауры, и вышел во внутренний двор.

– Эй! – окликнул один из его людей, бежавший от конюшни. – У нас неприятности…

Воздух с шипящим свистом рассекли стрелы. Одна из них попала в плечо бежавшего воина и свалила его с ног. Другая, с отличительным знаком графа Тирона, вонзилась в землю рядом с ногой Терлоу.

Внутренний двор Данганнона был полон неизвестно откуда взявшимися воинами Макдоннела и О'Нейла. Застигнутые врасплох, люди Терлоу бросали оружие.

– Добрый день, кузен, – сказал Хью, внезапно появившись перед похитителем своей жены.

– Тебя-то я и поджидал, – прорычал Терлоу. – Подходящий денек для того, чтобы предстать перед своим создателем, не так ли?

– Если ты спешишь на эту встречу, – усмехнувшись, ответил Хью, обнажая кинжал, – не смею тебя задерживать.

Воины обеих противоборствующих сторон расступились, освобождая место для поединка своих предводителей.

С довольным смехом Терлоу выхватил из ножен свой кинжал. По сравнению с этим гигантом даже граф Тирон, отличавшийся богатырским сложением и ростом, казался маленьким и тщедушным.

Хью и Терлоу кружили друг вокруг друга в смертельном танце. Каждый старался оценить сильные и слабые стороны противника. Силой Терлоу, несомненно, превосходил своего кузена, но Хью был более гибок и проворен.

– Давай, сын ублюдка, – издевался Терлоу. – Тебе придется убить меня, чтобы получить обратно свою жену, а это у тебя вряд ли получится.

Забыв об осторожности, Хью сделал молниеносный выпад, однако только рассек щеку противника острием клинка.

– Ты пришел брить меня или убивать? – спросил Терлоу, всем своим видом демонстрируя уверенность в своих силах, какой на самом деле не испытывал. Он знал, насколько силен его кузен в подобных поединках. – Подходи ближе и сражайся как мужчина.

Однако Хью не поддался на уловку. Чтобы победить такого человека, как Терлоу, следовало сохранять хладнокровие.

Поединок проходил в полном молчании. Громкое дыхание сражавшихся и свист рассекаемого клинками воздуха нарушали тишину. Вновь и вновь противники сходились, нанося удары и отскакивая, но ни один не мог одолеть другого.

Неожиданно Терлоу приблизился и оказался в зоне досягаемости своего кузена. Хью сделал выпад, но промахнулся, и Терлоу отскочил назад.

Хью устремился за ним. Заранее рассчитав этот маневр, Терлоу со всей силой ударил противника ногой по коленям. Потеряв равновесие, Хью упал и выронил оружие.

Терлоу мгновенно воспользовался этим. Хью перехватил руку, нацелившую острие ему в горло, и, собрав все свои силы, попытался отвести в сторону сверкающий на солнце клинок.

– Ты долго лизал английские ботинки и стал нежен, как девушка, – презрительно усмехнулся Терлоу.

В ответ Хью изо всех сил ударил кузена коленом в пах. Терлоу взвыл от боли и повалился в сторону. Хью перекатился, подхватил с земли свой кинжал и, вновь оказавшись на ногах, бросился на противника. Однако Терлоу уже успел подняться.

Тяжело дыша, соперники вновь закружили друг вокруг друга. Казалось, этот бой не кончится никогда, но развязка оказалась скорой и непредвиденной.

– Ночи с прекрасной Кэтрин стоят риска быть убитым, – насмехался Терлоу, стараясь спровоцировать противника на безрассудные действия. – Столько страсти и желания…

Его слова достигли цели. Хью зарычал от ярости и словно безумный бросился на Терлоу. Сверкающая сталь клинка едва не вонзилась ему в грудь. Но в последнее мгновение Хью успел уклониться в сторону, быстро переложил кинжал из правой руки в левую и вонзил его в горло соперника. В тот же миг он бросился на землю, откатился и вновь вскочил на ноги.

Сраженный точным ударом, Терлоу выронил свое оружие и схватился руками за кинжал, торчавший в его шее. Поток крови с бульканьем хлынул изо рта, и Терлоу рухнул замертво на землю.

Громкий жалобный крик, похожий на предсмертный вопль умирающего животного, огласил внутренний двор.

Кэтрин! Хью в сопровождении Патрика ворвался в дом и бросился вверх по лестнице. Крики прекратились как раз в тот момент, когда Хью достиг двери спальни.

– Откройте! – зарычал он, барабаня кулаком по запертой двери.

– Мод, ты там? – позвал Патрик. – Это я, Патрик. Открой дверь.

Звякнул засов, и дверь открылась. Хью и Патрик ринулись в комнату мимо экономки. Кэтрин без сознания лежала на кровати.

– Что ты с ней сделала, ведьма? – вскричал Хью, устремляясь к жене.

– Зашиваю ей рану на руке, – будничным тоном ответила Мод. – Она без сознания.

Хью хотел было обнять жену и уже присел на край кровати, но Мод решительно остановила его.

– Лучше займитесь своими людьми и позвольте мне закончить мою работу. Когда она придет в себя, я дам ей снотворного, чтобы уменьшить боль. Ребенку это не повредит.

Затем Мод повернулась к Патрику:

– А тебе, парень, лучше убраться отсюда подобру-поздорову. Не успела я отвернуться, как ты тут как тут, увел у меня дочку, да и женился на ней.

– При всем уважении к тебе, Мод, я бы охотно избежал этого, лишь бы ты не стала моей тещей, – осклабился Патрик и пулей выскочил за дверь.

Хью склонился над кроватью и поцеловал жену в лоб.

– Слава богу, – сказал он и вышел из комнаты.

– Аминь, – прошептала Мод, вдевая нитку в иголку.

Кляня себя за все страдания, выпавшие на долю жены, Хью спустился по лестнице и вышел во внутренний двор. Тело Терлоу уже унесли, и воины столпились в ожидании дальнейших распоряжений.

Лиам приблизился к Хью, опустился на колено и торжественно произнес:

– Я, Лиам Макмартин, клянусь в верности и вручаю свою жизнь графу Тирону – новому вождю клана О'Нейлов.

Раздались громкие одобрительные возгласы воинов О'Нейла, и Хью пристально взглянул на склонившегося перед ним человека. Еще одна цель была достигнута, но в сердце отчего-то царила странная пустота.

– Встань, – сказал Хью Лиаму. – Я принимаю твою клятву.

Поочередно все подчиненные Терлоу клялись Хью в верности. Когда встал с колен последний из них, Хью направил группу людей под руководством Конела сделать приготовления к намеченным на следующее утро похоронам Терлоу.

– Как чувствует себя леди Кэтрин? – спросил Сорли Макдоннел, подходя к Хью.

– Не лучшим образом.

– Бедняжка, – посочувствовал старик. – Для выздоровления потребуется время, но она молодая, крепкая и сильная духом.

– Надеюсь, – кратко ответил Хью.

Сорли открыл было рот, чтобы сообщить, что не сможет воспользоваться гостеприимством нового вождя, поскольку спешит возвратиться в замок Данлюс, но не успел ничего сказать. Одинокий всадник, одетый в цвета Макдоннелов, с головокружительной скоростью влетел во двор Данганнона. Не обращая внимания на воинов О'Нейла, мгновенно обнаживших клинки и окруживших Хью, молодой человек на ходу спрыгнул с лошади.

– Ангус! – воскликнул Сорли, удивленный неожиданным появлением своего родственника. – Что ты здесь делаешь?

– Данлюс постигло страшное несчастье, – сообщил Ангус. Его широко раскрытые глаза, полные ужаса, свидетельствовали о серьезности событий. – Леди Макдоннел приказала призвать вас и вашего сына домой.

– Что случилось? – воскликнул Сорли Макдоннел. – Говори же!

– Кухни Данлюса обрушились в бушующее море, – произнес Ангус голосом, полным благоговейного ужаса.

– Что? – Макдоннел не мог поверить своим ушам. Воины О'Нейла и Макдоннела сгрудились вокруг посланца, желая послушать необычную историю.

– С моря налетел неистовый шторм с проливным дождем и бешеным ветром, – поведал Ангус трагическим тоном. – Каким-то образом кухни не удержались на главной башне и рухнули в море!

Слушатели, решив, что посланец Макдоннела обезумел, глядели на него с плохо скрытым насмешливым изумлением.

– Жена вашего сына просто не знала, что делать, – пожав плечами, закончил Ангус. – Приготовить еду невозможно.

Сорли Макдоннел громко рассмеялся, откинув голову.

– Значительная часть дня уже позади, так что мне и моим людям следует скорее отправляться в путь, – сказал он Хью.

– По крайней мере зайдите и подкрепитесь, – пригласил О'Нейл.

– Это мы сделаем, – согласился старик. – Подозреваю, что в Данлюсе ужин меня не ждет.

– Лиам, проследи, чтобы лошади Макдоннела были накормлены, – распорядился Хью. Новый глава клана О'Нейлов пригласил своих гостей в главный зал Данганнона.

Два часа спустя Хью вышел во внутренний двор проводить Макдоннела и пожелать ему доброго пути, после чего стал знакомиться с хозяйством О'Нейлов. С ним были Патрик и Лиам. Изучение хозяйственных отчетов Данганнона, которые велись из рук вон плохо, растянулось на весь остаток дня. Всем троим стало совершенно ясно, что Терлоу был в первую очередь воином, а не управляющим.

Сосредоточиться на хозяйственных проблемах оказалось для Хью нелегким делом. Его мысли постоянно обращались к лежащей в своей спальне Кэтрин. Спит она или проснулась? О чем она думает? Знает ли, что он здесь? Простит ли она его за то, что не смог сразу прийти на выручку?

Пришло время ужина. Хью не терпелось бежать наверх к жене, но долг требовал быть сейчас в главном зале вместе со своими людьми. Пересилив себя, Хью направился в главный зал мимо лестницы, один вид которой подвергал его волю труднейшему испытанию.

Когда ужин закончился, Хью извинился и неторопливо направился к выходу из зала, то и дело останавливаясь, чтобы побеседовать или перекинуться шуткой со своими людьми. Выйдя в переднюю и увидев, что в ней никого нет, он ускорил шаги, затем взбежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и остановился у двери комнаты Кэтрин.

Он тихонько отворил дверь и вошел. Мод сидела на стуле возле кровати, на которой спала Кэтрин. Пройдя через комнату, Хью долго рассматривал свою жену. На ее бледном лице были отчетливо видны следы побоев. Мод забинтовала ее раненую руку полоской белой льняной ткани.

– Я дала ей снотворное, – сказала ему экономка. – Утром ей станет лучше.

– Спасибо тебе, – сказал Хью. – Теперь пойди отдохни.

– Но я не хочу оставлять ее одну, – возразила Мод.

– Я побуду с ней. Я все-таки ее муж.

Мод скептически посмотрела на Хью, затем нехотя кивнула и вышла из комнаты.

Хью снял кожаные ботинки и куртку и устроился на стуле возле кровати, расслабленно вытянув ноги. Так просидел он довольно долго, не отрывая любящего взгляда от лица женщины, из-за которой за последние дни ему пришлось пережить столько горя и тревог. Подавшись вперед, он оперся подбородком на руку, размышляя о том, что сейчас снится Кэтрин, сознание которой погружено в тяжелый туман действием снотворного снадобья.

Вот уголки ее губ дрогнули и приподнялись в улыбке, которую сменило угрюмое выражение. Шепча непристойные слова, Кэтрин застонала, голова ее беспокойно заметалась по подушке.

Хью молча изучал лицо своей жены. Определенно, ее сны были не из приятных. Когда несколько слезинок скатились по ее щеке, Хью пересел на край кровати и взял жену за руку. Он ласково погладил ее по щеке, и это подействовало успокаивающе. Тогда Хью осторожно прилег рядом и заключил ее в объятия.

Мысли самого Хью были не более радостными, чем сны Кэтрин. Он не знал, что ему делать. Кажется, впервые в жизни он по-настоящему растерялся. Как заставить ее забыть о перенесенных ею страданиях? Как набраться смелости и просить, чтобы она простила его и полюбила вновь?

Он долго так лежал, пока благословенный сон не смежил его веки.

Глава 16

На следующий день рано утром Мод вошла в спальню Кэтрин и обнаружила спящего на кровати Хью. Она осторожно потрясла его за плечи, он мгновенно проснулся и хмуро уставился на экономку. Мод, приложив палец к губам, молча показала на дверь.

Хью кивнул и осторожно отодвинулся от жены. Стараясь не шуметь, он надел сапоги и куртку и вслед за экономкой вышел в коридор.

– К похоронам Терлоу и Мауры все готово, лучше сделать это пораньше. Вам приготовлена теплая вода для умывания. Я побуду с графиней, пока она не проснется, – сказала Мод и исчезла за дверью.

Несколько часов спустя Кэтрин стояла у окна своей комнаты и с тоской смотрела во внутренний двор, где Хью что-то обсуждал с Патриком. Сердце ныло от любви к мужу, причиняя больше страданий, чем пульсирующая боль в раненой руке.

Кэтрин не сомневалась, что теперь, когда ее честь погублена, Хью больше не захочет близости с ней. Конечно, она не виновата, но от этого ей было не легче. Впрочем, и у нее есть гордость. При первой возможности Кэтрин предложит мужу расторгнуть брак и отправится домой, в Англию. От этой мысли сердце в ее груди разрывалось на тысячу мелких кусочков, и каждый кричал от боли. Но Кэтрин не могла жить с человеком, который продолжал бы называть ее женой только из чувства долга или жалости и не мог ответить любовью на ее любовь.

Хью поднял глаза и увидел ее. Оборвав предложение на полуслове, он отвернулся от Патрика и чуть не бегом бросился в дом, оставив собеседника в полном недоумении. Патрик в растерянности посмотрел вверх и заметил Кэтрин, отступившую от окна. Вот оно что, подумал он, лукаво улыбаясь. Что ж, ему доставит огромное удовольствие подшутить над графом.

Хью вошел в спальню без стука, Кэтрин повернулась на звук открывшейся двери. Несколько мгновений муж и жена стояли неподвижно, скованные необъяснимой неловкостью.

Кэтрин отметила его усталое лицо, тени под глазами. Эти долгие недели не прошли для него даром. Он, наверное, очень о ней беспокоился. И слабая надежда затеплилась в груди Кэтрин. Сумеет ли он забыть содеянное Терлоу и полюбить ее вновь?

Внимательно рассматривая жену, Хью заметил, что ночная сорочка плотно облегает ее тело. Недавно расчесанные волосы пылали огнем в лучах солнца, заглядывавшего в окно за ее спиной. Его взгляд упал на ее раненую руку. Сумеет ли она простить его за то, что он не смог ее уберечь?

Хью пересек комнату, сел на один из стульев перед камином и жестом пригласил Кэтрин сесть рядом.

– Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? – спросил он, когда она опустилась на стул рядом с ним.

– Да, – ответила Кэтрин, не глядя на него из боязни увидеть отчуждение и жалость в его глазах. Жалость без любви.

«Она презирает меня», – решил Хью, когда увидел, что она упорно отводит взгляд. Он нервно прокашлялся, прочищая горло, сказал:

– Нам надо поговорить о будущем.

Кэтрин с величайшим интересом изучала подол своей рубашки. Ее сердце отчаянно колотилось, она понимала, что ей следует сразу сказать то, что она намеревалась, иначе решимость и мужество окончательно покинут ее. Полный разрыв станет для них лучшим выходом. И чем раньше это произойдет – тем больше надежды, что она сумеет это как-нибудь пережить.

– Посмотри на меня, – более резко, чем намеревался, сказал Хью, прерывая ее невеселые мысли.

Кэтрин подняла на него глаза, полные боли, и Хью почти пожалел, что попросил ее об этом.

– Я… я хочу уехать домой, в Англию, – тихо, но твердо сказала Кэтрин.

– Ты моя жена, и твое место рядом со мной. – Хью попытался скрыть за жесткостью страдание, которое ему причинили ее слова. Он никогда не позволит ей уехать. Со временем он вновь завоюет ее любовь и доверие.

Кэтрин смутилась, и у нее затеплилась слабая надежда. Быть может, еще не все потеряно, если он и в самом деле не хочет избавиться от нее.

– Но, как же…

– Ты действительно полагаешь, что я позволю тебе уехать, когда ты носишь наследника Данганнона? – Едва эти слова слетели с языка, Хью понял, что не стоило этого говорить. Он многое бы отдал, чтобы вернуть их обратно.

А Кэтрин совсем упала духом. Она нужна своему мужу только из-за ребенка, из-за наследника. А после рождения ребенка? Что потом будет с ней, с ними?

– Когда мы вернемся в Дублин? – выдавила из себя Кэтрин, с трудом сдерживая слезы.

– В следующем году.

– Что? – Кэтрин так удивилась, что на мгновение забыла о своих горестях.

– Я теперь – вождь клана О'Нейлов, поэтому мое место и место моей семьи в Ольстере, – сказал Хью. – Мой сын должен родиться здесь, среди своих.

– А как быть с моими детьми? – вскричала Кэтрин. – Я не смогу жить без своих дочерей.

– Не беспокойся, дорогая, – мягко улыбнулся Хью. – Конечно, Мев и Шану привезут сюда.

– Не беспокоиться? – вспыхнула Кэтрин, вскакивая на ноги. Глядя в упор на удивленного ее реакцией супруга, она воскликнула: – Ты полагаешь, что мне очень приятно здесь жить? Что Данганнон наполнен для меня счастливыми воспоминаниями, бесчувственный ты болван? Я не останусь в этом чертовом месте. – Она так резко повернулась, что ее густые волосы взметнулись пламенным вихрем за ее спиной, и отошла к окну.

Хью принялся с чрезмерным интересом изучать носки своих сапог. Он молчал. Так прошло несколько долгих мгновений. Наконец он тяжело вздохнул, поднялся и, пройдя через комнату, встал позади нее.

– Прости меня, Кейт, любимая. Я знаю, что виноват перед тобой. Можешь ли ты простить меня за все то, что пришлось тебе выстрадать?

Окончательно растерявшись, Кэтрин повернулась и увидела в глазах мужа муку и отчаяние.

– В том нет твоей вины, – тихо сказала она.

На его мужественном красивом лице отразилось облегчение, глаза прояснились. Хью взял здоровую руку жены, порываясь поднести ее к губам, но Кэтрин отняла руку.

– Пожалуйста, – сдавленно произнесла она, – не надо.

Она так истосковалась по его прикосновениям, по его ласкам, но боялась поддаться своему желанию, ибо не верила, что у них все может быть по-прежнему. А сердце рвать себе больше не могла.

– Как хочешь, – холодно произнес Хью и, резко повернувшись, вышел из комнаты.

Когда жена уже не могла его видеть, Хью на мгновение задержался и вытер сбежавшую по щеке слезу. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить самообладание, он нацепил на лицо маску невозмутимого, уверенного в себе человека и направился вниз – его ждали обязанности главы клана О'Нейлов.

Под тем предлогом, что у нее очень болит раненая рука, Кэтрин весь день не выходила из спальни. Ужинала она в одиночестве у себя в комнате, глотая еду пополам со слезами. На следующее утро Хью предложил вместе совершить прогулку, но она отказалась, даже не позаботившись объяснить свой отказ.

Кэтрин мечтала быть рядом с мужем, но добровольно заточила себя в спальне, поскольку стыдилась смотреть в глаза людям О'Нейла, ставшим свидетелями ее позора. Хью не хотел принуждать ее, но с каждым днем его терпение истощалось.

Наконец настал вечер, когда терпению Хью пришел конец. Он хотел одного – чтобы жена была рядом, и был намерен одолеть все преграды.

В преддверии предстоящего сражения Хью подкрепился двумя рюмками виски, а затем поднялся наверх и без стука вошел в комнату жены.

Его взору предстала картина безмятежного материнства. Кэтрин сидела перед камином и шила детскую одежду. Хью бесшумно пересек комнату и встал рядом.

– Как ты меня напугал! – воскликнула Кэтрин, схватившись за сердце. – Я полагала, что ты сейчас ужинаешь.

– Именно этим я и собираюсь заняться, дорогая. Я пришел за тобой.

Кэтрин опустила взгляд к шитью и, нахмурившись, сказала:

– Нет, я не могу. Моя рука…

– Ты вполне здорова, – не дал ей закончить Хью. – Кроме того, я больше не желаю ужинать без тебя.

– Я не голодна, – солгала она, не решаясь поднять на него глаза.

– Чего ты боишься? – прямо спросил Хью.

– Ничего я не боюсь, – буркнула она. – Оставь меня в покое.

– Теперь я здесь хозяин, – заявил Хью ледяным, не терпящим возражений тоном. – Ты моя жена и должна исполнять свою роль, роль хозяйки, даже если тебе это не по душе.

– Пожалуйста… Ты просто не понимаешь, – взмолилась Кэтрин.

Голос Хью смягчился:

– Тогда расскажи мне, чтобы я понял. Что так тревожит тебя?

– Я… Я… Терлоу прикасался ко мне.

Хью напрягся. Зачем она старается причинить ему боль? Или таким образом она укоряет его, своего мужа, за то, что тот не смог уберечь ее от позора?

– Я знаю, что сделал Терлоу, – холодно сказал он, – и не вижу необходимости ворошить прошлое.

– Но…

– Мадам, я знаю, что он сделал, и предпочитаю забыть об этом. Что было, то прошло.

– Ты предпочитаешь забыть об этом? – эхом откликнулась Кэтрин. Слова мужа возмутили ее. Она поднялась и встала к нему лицом. – Как тебе легко забыть об этом! Но только это сделали со мной, а не с тобой!

Полный решимости на этот раз добиться своего, Хью навис над нею всей своей массой. Рядом с ним Кэтрин казалась совсем маленькой и хрупкой.

– Я не вижу никакой связи между случившимся и обычным ужином, который прошу тебя разделить со мной.

Плечи Кэтрин поникли. У нее не осталось сил бороться не только с ним, но и с собой.

– Эти люди в зале… им известно, что я…

– Я буду рядом с тобой, – пообещал Хью. – Преодолей свой страх хотя бы один раз, и после этого вечера выходить из комнаты станет проще. Ты мне веришь?

Хью протянул руку и терпеливо ждал. Кэтрин перевела взгляд с его полных надежды глаз на эту руку, но так и не смогла совладать с собой.

– Я… Я не могу…

– Возьми мою руку и войди в главный зал с гордостью, как подобает хозяйке, – сказал Хью. И, видя ее нерешительность, пригрозил: – Иначе я отволоку тебя туда за твои роскошные волосы на глазах у всех.

Кэтрин нервно сглотнула и чуть отступила.

– Ты не сделаешь этого!

– Хочешь рискнуть? – спросил он с вызовом. На какое-то мгновение Кэтрин замерла, потом вздохнула и направилась мимо него к выходу. Она уже открыла было дверь, но отпрянула, услышав доносившийся снизу шум. Обернувшись к Хью, женщина взмолилась:

– Прошу тебя, не заставляй меня это делать! – Сердце Хью дрогнуло, но он даже виду не подал.

Стоило немного уступить – и все пришлось бы начинать заново.

Рука об руку они спустились по ступеням. С каждым шагом шум застолья становился громче, а лицо Кэтрин – бледнее.

– Вместе мы одолеем это, – сказал Хью, остановившись в передней, чтобы запечатлеть ободряющий поцелуй на ее лбу. – Обещаю.

Крепко уцепившись за его руку, она расправила плечи и кивнула. Хью повел жену в главный зал, стараясь не обращать внимания на то, что ее судорожная хватка доставляла ему довольно сильную боль.

Под громкие крики собравшихся граф и графиня Тирон с королевским достоинством вступили в зал и направились к главному столу.

Воины О'Нейла приветствовали Хью и улыбались Кэтрин. Немного успокоившись, Кэтрин начала отвечать им улыбкой, но, когда перед ними предстал Лиам, ее улыбка невольно погасла.

– Добрый вечер, графиня, – сказал он, прежде чем отступил в сторону. – Я рад, что вы выздоровели и снова с нами.

– Спасибо, – еле слышно прошептала Кэтрин. Между тем из-за стола им навстречу поднялся Патрик.

– От всего сердце рад видеть, что вам стало лучше, – сказал он, отодвигая стул, чтобы ей было удобнее подойти к своему месту.

– Спасибо, Патрик, – со слабой улыбкой поблагодарила Кэтрин.

Неся блюдо с тушеным мясом, из кухни торопилась Мод. Поставив его на стол перед хозяевами, экономка с чувством сказала:

– Это замечательно – видеть вас на вашем законном месте, миледи.

– Вечно ты забывала принести мне мой ужин, – поддразнила ее Кэтрин. – Если бы я сегодня не спустилась, то, наверное, умерла бы от голода.

– Участь слуги – выполнять приказы господина, – сказала Мод и, скосив взгляд на Хью, добавила: – Что я и делала.

Мод поспешно ушла, а Кэтрин с сердитым выражением повернулась к мужу. Хью поднял руки, жестом стараясь выразить свою полную невиновность.

– Клянусь, эта чертовка никогда не слушала ничьих приказов, – разрядил обстановку Патрик, вызвав общий смех. – Кроме того, она так же воспитала и свою дочь, и я подозреваю, что их уже не исправишь.

Сдерживая улыбку, Патрик перевел взгляд на Кэтрин, прикидывая, как на нее подействуют стрелы его остроумия.

– Все женщины одинаковы – придирки, придирки… Между прочим, Кейт, голод вам не грозил. Вы явно прибавили в весе с тех пор, как мои глаза в последний раз любовались вашей хрупкой фигуркой.

Хью громко рассмеялся, за что Кэтрин наградила его испепеляющим взглядом.

– Мой муж запамятовал, что эта пышная фигура откормила его кошелек, – сказала она. – Скоро Хью станет отцом, а Ирландия получит третьего графа Тирона.

Хью едва не поперхнулся.

– Может родиться девочка, – осторожно напомнил он.

– Нет, это определенно мальчик, – сказала Кэтрин, отламывая большой ломоть хлеба и густо намазывая его маслом.

Ложка Патрика остановилась на полпути ко рту. Сдерживая улыбку, он взглянул на Хью, но тот бросил ему красноречивый взгляд – «будь к ней снисходительней».

Потянувшись за своим кубком, Кэтрин подняла глаза и побледнела. Прямо перед ней стоял Лиам и держал в руках серый, жалобно повизгивающий меховой комочек.

– Графиня, я принес вам привет от Дейзи, – сказал Лиам с поклоном.

Кэтрин недоуменно взглянула на него, склонив голову набок.

– Мы уже отняли от матери щенков, – пояснил Лиам. – Этот не годится для охоты. Вы не изменили своего решения?

– Что значит – не годится для охоты? – переспросил Хью.

– Бедняжка хромает, – ответил Лиам, показывая на одну из задних лап щенка. – Посмотрите. Она деформирована.

Хью и Патрик перегнулись через стол и каждый по очереди осмотрел покалеченную лапку. Испуганный щенок вновь жалобно заскулил.

– Дай его мне, – приказал Кэтрин. Прижав его к груди, она стала гладить его по головке, приговаривая: – Ты, мой бедный малыш, не бойся, я тебя никому не отдам.

В ответ на ласку щенок лизнул Кэтрин в подбородок, заставив ее хихикнуть. Наконец он уютно прижался, примостив голову к ее плечу, словно маленький ребенок, и глядя черными печальными глазами на свою новую мать.

Довольная, Кэтрин отщипнула кусочек мяса и предложила малышу. Щенок жадно схватил угощение, после чего вернулся к своему новому месту в этой жизни – на ее грудь.

– Хромой, а не дурак, – заметил Патрик, вызвав общий смех.

– Его имя – Вулкан, – объявила Кэтрин.

– Вулкан? – в один голос переспросили Патрик и Лиам.

– Самое подходящее имя, – согласился Хью. – Я помогу тебе выдрессировать его.

– Просветите меня, – сказал Патрик. – Что за имя такое – Вулкан? Звучит по-иностранному, но не английское.

– Римское, – ответил Хью. – Вулкан был могущественным богом огня и сыном Юпитера, короля олимпийских богов. Юпитер сбросил Вулкана с небес, и тот при падении на землю сломал ногу. После этого он так и остался хромым богом.

– За что же Юпитер покалечил собственного сына? – недоуменно спросил Патрик.

Затрудняясь с ответом, Кэтрин и Хью вопросительно переглянулись.

– Уже забыл, – признался Хью.

– Вы начали интересную историю, но бросили на середине, – проворчал Патрик.

Кэтрин пожала плечами и, обращаясь к Лиаму, сказала:

– Спасибо вам за Вулкана.

Затем разговор перекинулся на иные темы, причем Хью и Патрик ни разу не упомянули имя Терлоу. Убаюканная мирным журчанием их голосов, Кэтрин не смогла удержать зевок.

– Полагаю, настало время проводить тебя наверх, – заметил Хью. – Оставь Вулкана Патрику, он пристроит его на ночь.

– Нет, – сразу встрепенулась Кэтрин. – Вулкан будет спать со мной.

Хью не решился взглянуть на Патрика, боясь, что тот рассмеется ему в лицо. Собака будет спать с его женой, а он – нет? Хью знал, что никогда с этим не смирится.

– Ладно, – проворчал он, не желая портить хорошего настроения.

В спальне Кэтрин опустила щенка на пол. Вулкан побежал, насколько позволяла его хромота, осматривать свои новые владения.

Кэтрин взглянула на мужа и робкоулыбнулась.

– Прости, я вела себя отвратительно. Ты был прав.

– Я всегда прав, – поддразнил ее Хью. – Тебе следует чаще прислушиваться к моим мудрым словам.

Кэтрин улыбнулась.

– Приятных снов, дорогая, – прошептал он, поднося ее здоровую руку к своим губам, после чего вышел из комнаты. Спустившись вниз, Хью направился в кабинет, где его ждали Патрик и запутанные хозяйственные бумаги, требующие тщательного исследования.

Спустя несколько часов Хью пожелал доброй ночи Патрику и поднялся в свою комнату. Он присел на край кровати, снял сапоги, но, подчинившись внезапному импульсу, решил еще раз навестить свою жену.

Хью бесшумно открыл смежную дверь, прошел через комнату и остановился около кровати. Картина, представшая его взору, заставила его улыбнуться: щенок уютно устроился, прижавшись к мирно спящей Кэтрин.

Хью наклонился, осторожно убрал локон со лба Кэтрин и нежно поцеловал ее. Затем еще раз взглянул на собаку и увидел, что та открыла глаза и внимательно наблюдает за ним.

– Тебе недолго осталось спать на моем месте, собачонка, так и знай, – прошептал Хью.

Словно поняв его, Вулкан тихо, недовольно заворчал.

– Позаботься о своих манерах, или тебя прогонят из этой комнаты, – строго прошептал Хью, грозя щенку пальцем. – Здесь я хозяин, а не ты.

Вулкан тихо взвизгнул и закрыл глаза. Довольный этим выражением покорности, Хью отправился в свою постель.

Глава 17

Угнетенное состояние не покидало Кэтрин. В течение всей последующей недели она целые дни напролет проводила в своей комнате, лишь вечерами отваживаясь в сопровождении мужа спускаться в главный зал, чтобы поужинать с ним, и по-прежнему не могла преодолеть в себе страх перед воинами клана О'Нейлов.

Кроме того, душу ее терзало чувство вины за гибель Тима. Считая себя виновницей смерти юноши, она ни разу не ходила на его могилу – неподобающее уклонение от исполнения своего долга для такой женщины, как Кэтрин.

С наступлением мая стало еще теплее. Каждый новый день заставал Кэтрин у окна ее комнаты. Она мечтала свободно наслаждаться теплом солнечных лучей, подставляя им свое лицо, и старалась отвлечь себя шитьем детской одежды.

Нежно любимый ею Вулкан тоже доставлял немало хлопот и неприятностей. Кэтрин никак не удавалось обучить его простейшим командам. К тому же щенок стал причиной раздора в ее отношениях с Мод.

Кэтрин настаивала, чтобы экономка выводила Вулкана во двор на прогулку. С каждым днем Мод все решительнее противилась исполнять дополнительную обязанность. Кэтрин понимала, что не права, но без мужа боялась показываться на глаза его людям.

Отвернувшись от окна, Кэтрин пересекла комнату и позвонила. Вулкана вновь следовало вывести на улицу. Вскоре появилась весьма недовольная Мод.

– Надо вывести Вулкана, – сказала Кэтрин.

– Выведите его сами, – огрызнулась Мод. – Я не буду нянькой для этой никудышной шавки.

– Я – графиня Тирон, – твердо напомнила Кэтрин. – Выполняй мои приказы или ищи другую работу.

– Я не буду ни прислуживать этой бестии, ни искать другую работу, – возразила Мод не менее решительно. – Здесь хозяин – граф, а не вы.

Несколько мгновений женщины глядели друг на друга, словно собирались вцепиться друг другу в волосы. Наконец Кэтрин отступила.

– Я не могу выводить Вулкана, – призналась она, опуская голову, чтобы скрыть слезы. – Я бы выводила, если бы могла.

– Почему же? – сразу смягчившись, спросила экономка.

– Я… Я боюсь.

– Вам нечего бояться, – заверила женщину Мод. – Я часто вижу вас у окна и знаю, что вы давно не выходили из дома. Вы не сможете провести остаток своей жизни в четырех стенах. Погуляйте с Вулканом в саду. Вот увидите, ничего страшного не случится.

Кэтрин нервно прикусила губу, не зная, на что решиться.

– Я могла бы нарвать в саду цветов для могил, – наконец сказала она. – Где мой муж?

Мод заколебалась. В состоянии Кэтрин вряд ли стоило идти на кладбище.

– Граф у себя в кабинете.

Следуя за радостно поскуливающим Вулканом, Кэтрин покинула свое убежище и сама спустилась вниз – впервые с того рокового дня, события которого до сих пор оживали в ее снах. Очутившись в безлюдной передней, Кэтрин направилась по коридору в кабинет.

Хью только что дал необходимые указания Патрику, который утром должен был отправиться в Дублин. Ему и нескольким надежным воинам клана О'Нейла поручил срочно привезти в Данганнон Полли, Мев, Шану и няню девочек Нелли.

– Войдите, – пригласил Хью, услышав стук в дверь. Едва дверь отворилась, Вулкан бросился исследовать новую территорию.

– Надеюсь, я не оторвала вас от важных дел, – сказала Кэтрин, улыбнувшись мужчинам. – Я могу зайти позже.

– Входи, – сказал ей Хью. В его душе вновь вспыхнула надежда, что, может быть, его жена освободилась от своих страхов и эмоционального напряжения и все наконец-то наладится.

– Могу ли я нарвать цветов в саду? – спросила Кэтрин. – Я хочу пойти на кладбище.

– Это твой дом, – сказал ей Хью. – Тебе нет надобности спрашивать моего разрешения, чтобы куда-либо пойти.

– Конечно, я только хотела быть уверенной. – Румянец смущения окрасил ее щеки. – Извините, что побеспокоила вас.

– Сходи с ней, – обратился Хью к Патрику, когда Кэтрин вышла из кабинета. – Сейчас ей не стоит одной идти на кладбище, ведь она впервые решилась самостоятельно покинуть стены комнаты. Кейт считает тебя другом.

Патрик кивнул и вышел вслед за Кэтрин.

Вулкан, несмотря на хромоту, весело бежал впереди. Он, не останавливаясь, проскочил в ворота на кладбище. Кэтрин же замешкалась, она обвела взглядом безлюдное кладбище. От страха холодок пробежал по ее спине, и, хотя солнце уже заметно пригревало, ее охватил озноб.

Собрав все свое мужество, Кэтрин шагнула в ворота. Ничего страшного не случилось, и к ней вернулось дыхание, которое она непроизвольно задержала, Кэтрин направилась к могиле Шона. Ее чувства обострились, улавливая каждый звук, каждый шорох.

Опустившись на колени перед могилой, Кэтрин заменила давно увядшие цветы свежими. Перекрестившись, она прочитала молитву за упокой души своего бывшего мужа.

Несколько минут спустя пришел Патрик и, чтобы не испугать Кэтрин неожиданным появлением, издалека окликнул ее. Он опустился на колени рядом с ней, перекрестился и наскоро пробормотал полузабытую молитву.

– Мы с Шоном росли вместе с детства, – сказал Патрик. – Утрата – единственное неизбежное событие в жизни ирландца.

– Аминь, – отозвалась Кэтрин. – Мои сестры, дразня меня, говорили, что Ирландия – варварское место, но в действительности это просто место, где есть все – и горе, и печаль, и счастье. Вот только каждая унция радости, которая нам здесь выпадает, приправлена фунтом горя.^[3]

Патрик кивнул и помог Кэтрин встать с колен. Когда он повернулся к выходу с кладбища, она покачала головой и повела его в другую сторону.

– Тебя послал Хью? – спросила она, пока они шли между могил.

– Он просто заботится о том, чтобы ничто не помешало вашей прогулке.

– Вот как? – с сомнением в голосе пробормотала Кэтрин.

– Граф чувствует себя виноватым, – добавил Патрик.

– Почему? – искренне удивилась Кэтрин.

– Он считает себя ответственным за то, что оставил вас без защиты и не смог сразу вырвать из рук Терлоу.

– Хью не мог предвидеть… Какая глупость! Он ни в чем не виноват.

– Я рад, что вы так думаете, – заметил Патрик. – Но вам следовало бы сказать ему об этом.

– Мы пришли. – Кэтрин остановилась перед другой могилой. Она опустилась на колени, положила свежие цветы и помолилась.

– Тим? – спросил Патрик, услышав имя, которое произнесла Кэтрин. – Он был еще совсем мальчик. Что с ним случилось?

Не отвечая на его вопрос, Кэтрин молча смотрела на могилу. Как могла она рассказать о гибели Тима, о своей ужасной вине перед ним? Что подумает тогда о ней Патрик? А когда все станет известно Хью, что он подумает о ней? Горькие слезы отчаяния потекли по ее щекам.

Патрик опустился на колени рядом с ней и, заботливо обняв ее за плечи, сказал:

– Так что же произошло?

– В том была моя вина, – всхлипывала Кэтрин. – Тим погиб из-за меня.

Убежденный в ее неспособности причинить вред кому-либо, Патрик дружески поддерживал Кэтрин, пережидая поток ее слез.

– Расскажите: что случилось?

– Тим был мне другом и захотел помочь мне бежать, но я заколебалась. Терлоу… – Она замолкла, не в силах продолжить.

Уже уставший от необычно длинного и долгого путешествия, к ним, прихрамывая, подошел Вулкан. Кэтрин взяла щенка на руки, и он вылизал ей лицо, слизав и соленые слезы с ее щек.

– Его убил Терлоу. В том нет вашей вины, и не перекладывайте его грех на своих плечи, – сказал Патрик, потом добавил: – Вы должны мне поверить. Помните, чтобы я солгал хоть раз?

– Да, помню. – Кэтрин неожиданно улыбнулась сквозь слезы.

– Хм, да, действительно, но не в таких важных случаях. – Патрик ласково щелкнул ее по кончику вздернутого носа, заставив улыбнуться. – Давайте, я понесу Вулкана.

– Ладно, побалуй его, пока это еще возможно, – сказала Кэтрин, передавая ему щенка. – Волкодавы быстро взрослеют.

Патрик поднес Вулкана к лицу и чмокнул его в мокрый нос.

– Это правда. Через несколько месяцев уже Вулкан будет катать меня на своей спине.

Когда они вышли за пределы кладбища, Патрик украдкой взглянул на отрешенное, полное безмолвного отчаянья лицо Кэтрин. Да, он мог посоветовать ей не винить себя, но между словом и делом – бездна.

Стоя во внутреннем дворе с Конелом и Лиамом, Хью видел, как Патрик и Кэтрин спускались по дорожке от кладбища. Заметив ее опухшие, покрасневшие глаза, он понял, что она плакала, и расстроился. Плакала она из-за того, что произошло с ней или с Шоном? Теперь еще более, чем прежде, Хью хотел, чтобы жена доверилась ему.

– Я ждал тебя, – сказал Хью и, принимая щенка из рук Патрика, добавил: – Пожалуй, пора приступать к обучению этого бездельника.

– Боюсь, что даже у тебя вряд ли что-нибудь выйдет, – предупредила Кэтрин. Она занималась с щенком целую неделю – и все безрезультатно.

Патрик, Конел и Лиам посмеивались, предвкушая фиаско своего господина. Несколько других воинов, стоявших поблизости, подавили улыбки.

– Готов ли кто-нибудь из присутствующих, включая мою жену, заключить пари? – предложил Хью.

– Мы не собираемся лишать вас денег, заработанных с таким трудом, – саркастически заметил Патрик. Все присутствовавшие, включая графиню, рассмеялись.

В этот момент появилась Мод и, проворчав, что переводить хорошие продукты на собаку – величайший грех, передала Хью большое блюдо с аппетитными кусочками мяса. Не обращая внимания на ее реплику, Хью взял поднос с мясом и провел им перед носом Вулкана. Тот нетерпеливо дернулся в его руках.

– Первый урок Вулкана – команды «сидеть!» и «стоять!», – объявил Хью, передавая блюдо жене.

Хью посадил Вулкана на землю, похлопывая его по задней части спины и приговаривая: «Сидеть». За послушание он наградил щенка кусочком мяса. Вулкан быстро усвоил этот урок.

С командой «стоять» оказалось труднее. Хью приказал Вулкану сидеть, затем стоять, после чего скатал из мяса маленький «хвостик» и стал удалять его от щенка. Однако, едва Хью оставил мясо на земле, Вулкан сделал резкий рывок и проглотил лакомый кусочек.

От столь неожиданной развязки зрители покатились со смеху. Хью нахмурился, казалось, раздосадованный поведением щенка, но на самом деле он был доволен. Он сам кувыркался бы колесом, если бы только это могло вызвать такой же веселый смех жены.

– Если моя леди полагает, что добьется большего успеха, она может попробовать, – предложил Хью критически подняв бровь.

Передав поднос Патрику, Кэтрин подошла к щенку и опустилась рядом с ним колени. Посмотрев на Хью, она сказала:

– Отойди немного и положи на землю кусочек мяса.

Когда Вулкан хотел было рвануться к мясу, Кэтрин удержала его и мягко сказала:

– Стоять.

Вулкан извивался, пытаясь освободиться, и поскуливал.

– Стоять! – твердым тоном приказала Кэтрин, и щенок успокоился.

Кэтрин отвела руки. Вулкан, глядя на нее, склонил голову набок и помахал хвостом, но остался стоять на прежнем месте, подчиняясь команде. Удовлетворенная, Кэтрин наградила щенка кусочком мяса.

– Ему необходимо ласковое материнское обучение, – заключила она.

Наблюдая за столь неожиданным поворотом событий, Хью хмурился. Он-то надеялся добиться признательности жены, обучая ее любимца.

– Вулкан должен выучить команду «ко мне!», – объявил Хью, затем приказал щенку стоять и немного отошел. Вытянув руку, он поводил в воздухе кусочком мяса и приказал: – Ко мне!

Вулкан повернул голову в сторону и лег на землю, положив голову на передние лапы. Двор огласился хохотом.

– Думаю, щенок устал, – предположила Кэтрин, продолжая смеяться.

– Или объелся, – добавил Патрик. Все, кроме Хью, рассмеялись вновь.

– Оставим что-нибудь на завтра, – согласился Хью и, глядя на Кэтрин, добавил: – Как же это замечательно – слышать твой смех.

Взволнованная, Кэтрин густо покраснела. Хью поднял уставшего щенка с земли, сунул ей в руки и, повернувшись, направился в дом.

Ранним утром следующего дня Кэтрин вышла во двор. Она проснулась на рассвете, чтобы проводить в путь Патрика, который отправлялся в Дублин за ее дочерями. Едва дыша от волнения, Кэтрин стояла рядом с мужем и смотрела на Патрика, уже сидевшего верхом на коне.

– Будь осторожен, – напутствовала она. – Сколько времени понадобится на переезд?

– Я отвечаю за малюток собственной жизнью, – заверил ее Патрик. – Мы вернемся в Данганнон через месяц.

Кэтрин встала на цыпочки и пожала ему руку со словами:

– Да хранит тебя, господь, мой друг.

Хью пожал Патрику руку и пожелал благоприятной погоды. Когда воин выехал за ворота, Хью посмотрел на жену и встретил пристальный взгляд ее полных боли глаз из-под изломленных в страдании бровей.

Хью надеялся, что приезд Мев и Шаны поможет Кэтрин забыть об ужасных событиях недавнего прошлого. Со своей стороны в ближайшие недели он намеревался проводить с женой как можно больше времени.

Освещенные лучами восходящего солнца, медные волосы Кэтрин вспыхнули ярким пламенем. Ее огромные зеленые глаза сверкали восхитительными изумрудами, а соблазнительные алые губы призывали к поцелуям.

Хью, не устояв перед искушением, наклонился, чтобы вкусить обещанную этими губами сладость. Внезапно в памяти Кэтрин вспыхнула картина – Терлоу ласкает ее, целует… Она застыла, скованная чувством вины, к которому примешивалось укрепившееся в подсознании отвращение. Едва коснувшись ее холодных безответных губ, Хью отпрянул, почувствовав жестокое разочарование.

– Я никогда не обижал тебя, – сказал он с досадой.

– Прости, – извинилась Кэтрин, искренне сожалея о своей холодности, однако в ее глазах еще стояла отчужденность.

Хью заставил себя улыбнуться и переменил тему. Он приложил руку к ее раздувшемуся животу.

– Наверное, роды уже скоро. Долго носить такую тяжесть изнурительно.

– По-видимому, я продолжаю полнеть, – ответила Кэтрин, – но нам ждать еще три месяца.

– Скоро ты будешь ходить вперевалку, как утка, моя драгоценная женушка, – поддразнил Хью, пропуская ее в дом.

– Утка? – задохнулась она от возмущения. – Как ты мог даже предположить такое? Я никогда не переваливалась, как утка.

– Когда ты носила Шану, твоя походка точь-в-точь напоминала утиную, – стоял на своем Хью, когда они поднимались по лестнице.

– Никогда!

– Ты видела себя со стороны? – спросил он. – При взгляде на тебя уже сейчас в голову приходит сравнение с уткой.

Глаза Кэтрин полыхнули гневом, но в этот момент она вспомнила жалобы Фионы и улыбнулась. Действительно, время родов приближалось. Просто муж старался развеселить ее и отвлечь от переживаний.

Вспомнив, как отпрянула от его ласкового прикосновения, Кэтрин почувствовала себя виноватой и попыталась искупить проявленную прежде холодность.

– Ты позаботишься о том, чтобы завтрак для нас подали в мою комнату?

– Да. – Хью поцеловал ее в щеку и, незаметно вздохнув, повернулся, чтобы уйти.

Глядя ему вслед, Кэтрин поднесла руку к щеке, которую его губы одарили поцелуем. «Может, он по-прежнему меня любит?» – подумала она, чувствуя, как в ней вновь воскресает надежда. Но в следующее мгновение страхи вновь одержали верх, и плечи поникли, словно придавленные непосильной ношей. Она оказалась недостойной его любви. Она запятнана низкой похотью Терлоу.

Спускаясь по лестнице, Хью мысленно потирал ладони. Его жена робко попыталась наладить дружеские отношения, и ему следовало воспользоваться представившимся случаем. Все-таки это был хоть и небольшой, но шаг вперед.

На следующий день, когда Кэтрин стояла на коленях перед могилой Тима, ее терзали самые ужасные чувства. Страх не позволял ей даже обернуться, но за внешней неподвижностью скрывалось безумное нервное напряжение.

Вдруг мужская тень упала на могильный камень. Вскрикнув, Кэтрин обернулась и, защищаясь, подняла руки.

– Это я, – сказал Хью, поймав ее руки.

Еще дрожа и тяжело дыша, Кэтрин с облегчением уткнулась лицом ему в плечо. Потребовалось несколько долгих минут, чтобы к ней вернулось самообладание.

«Боже всемогущий! – подумал Хью. – Сколько ужасов пришлось ей пережить, если она боится даже тени?»

– Нельзя так подкрадываться к людям, – сказала Кэтрин, понемногу приходя в себя. – Ты испугал меня.

– Я не подкрадывался, но прошу простить, если перепугал тебя. – Хью прочитал надпись на могиле и заметил: – Я думал, что ты ходишь на могилу Шона.

– Иногда хожу, – ответила Кэтрин, наконец-то найдя силы отстраниться от его ласковых рук. Она вновь повернулась к могиле и собрала увядшие цветы.

– Кем был этот Тим? – спросил Хью. – Почему ты ходишь на его могилу?

Кэтрин словно оглохла. Что могла она сказать? Если бы она сказала правду, то потеряла бы его навсегда. Ни один здравомыслящий мужчина не пожелает иметь жену-убийцу.

Хью опустился на колени рядом с ней и мягко, но настойчиво попросил:

– Ответь же мне.

– Разве Патрик тебе не рассказал?

– Патрик никогда бы не стал обманывать твое доверие. Я вновь спрашиваю тебя: кем был этот Тим?

Кэтрин раздумывала, ища приемлемый ответ. Наконец она просто сказала:

– Тим был конюхом.

– Конюх – не такая уж значительная персона. – Хью понимал, что здесь сокрыто нечто большее. – Почему ты ухаживаешь за его могилой? Пожалуйста, Кейт, не отгораживайся от меня, – настаивал Хью. – Позволь мне разделить с тобой бремя твоих забот и тревог.

Кэтрин вздохнула. Она понимала, что рано или поздно ей придется сказать правду. И она решила принять свою судьбу, какой бы печальной она ни была.

– Бремя убийства невозможно разделить.

– Убийства?

– Я виновна в гибели Тима. Если бы не я, он был бы сейчас жив.

Хью недоверчиво покачал головой. Он был уверен, что она не способна причинить зло кому бы то ни было. Кроме того, Хью любил Кэтрин, и сейчас ему было все равно, даже если бы она и в самом деле убила какого-то конюха. Гораздо больше его беспокоили ее мучения.

– Расскажи мне все, – сказал он. – Все, до мелочей.

Не отводя взгляда от могилы юноши, Кэтрин подробно рассказала об их безумном плане побега и его смерти. Закончив повествование, она поникла головой от стыда.

– Напрасно ты винишь себя, – сказал Хью, поднимая ее лицо, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Ты будешь теперь презирать меня? – спросила Кэтрин.

– Я тебя люблю, – сказал Хью, сердце которого разрывалось при виде отчаянной надежды, вспыхнувшей в ее глазах. Хью заключил жену в объятия, и Кэтрин прижалась головой к его надежному, сильному плечу.

По мнению Хью, виноват во всем был именно он. Первопричиной всех этих неприятностей стала его неспособность защитить Кэтрин. Он поклялся, что отныне все будет иначе.

В течение нескольких следующих недель Хью ухаживал за Кэтрин, которая, уже второй раз оказавшись замужем и в третий раз вынашивая ребенка, еще никогда не становилась объектом ухаживаний. Он оказывал ей всевозможные знаки внимания, которые так милы женщинам. Но чаще всего они беседовали. Они делились воспоминаниями детства и надеждами, которые возлагали на собственных детей, обсуждали планы Хью относительно Ирландии.

Хью постоянно говорил о своей любви и подшучивал над увеличивающимися размерами Кэтрин. Он видел, что постепенно ее душевные муки стихают и она становится прежней – веселой и взбалмошной женщиной, в которую когда-то давно без памяти влюбился.

Вечерние визиты Хью стали для них обязательным ритуалом. Порой они говорили ночи напролет. А иногда за весь вечер ни единого слова не слетало с их губ. Им нравилось просто находиться в обществе друг друга.

С точки зрения Хью, в их отношениях неразрешенной оставалась лишь одна проблема. Он не хотел ограничиваться платонической любовью.

«Терпение – добродетель, – повторял про себя Хью, – и мне наверняка уже уготовано место на небесах».

Глава 18

– Хью!

Кэтрин поспешно – насколько ей позволяли семь месяцев беременности – спускалась вниз по лестнице. Встревоженный ее криком, Хью выскочил из кабинета и оказался в передней как раз в тот момент, когда она достигла нижней ступеньки.

– Мои девочки наконец приехали! – крикнула Кэтрин, проносясь мимо него.

Радуясь, в основном за жену, Хью поспешил вслед за ней.

– Спокойнее, дорогая, – предупредил он, когда во внутреннем дворе появилась карета в сопровождении вооруженных всадников. – Излишнее волнение вредно для ребенка.

Когда карета остановилась, Хью подошел к ней и открыл дверцу. С радостным визгом Мев и Шана бросились в его раскрытые объятия. Хью подхватил девочек на руки, звонко чмокнув каждую из них в щечку, и повернулся лицом к жене, которая, счастливо смеясь и плача, смотрела на них.

Шестилетняя Мев была миниатюрной копией своей матери. Ее медные волосы были аккуратно уложены, и лишь несколько огненных волосков высвободились из прически после крепких объятий отчима. Огромные зеленые глаза казались слишком большими для маленького личика, которому нос со слегка вздернутым кончиком придавал озорное выражение.

Двухлетняя Шана была поистине женским воплощением Шона О'Нейла и ошеломила всех, кто не видел ее прежде. На лице девочки сияли голубые глаза отца, а сочные чувственные губы больше подошли бы распутнице, чем невинному ребенку. Головку венчала блестящая грива черных волос, взлохмаченных теперь в диком беспорядке.

Хью опустил девочек на землю. Визжа от радости, они побежали к матери. Кэтрин опустилась на колени, обняла их обеих, и принялась целовать, плача от радости.

– Мама, тебе грустно? – спросила Мев.

– Это слезы радости, принцесса, – ответила Кэтрин, не в силах выпустить дочерей из своих объятий. – Когда вы рядом, я счастлива.

Не понимая, как это можно – плакать от радости, Мев сосредоточенно нахмурилась. Она плакала лишь тогда, когда ей было грустно или больно. Однако прежде, чем Мев успела задать следующий вопрос, раздался голос ее сестры.

– Смотри! – Шана указывала на живот матери.

– Там внутри растет ваш новый брат или сестра, – пояснила ей Кэтрин. – Так же, как росла Мев и ты сама.

Когда Шана наконец переварила эту поразительную информацию, на лице появилось недоверчивое выражение.

– У всех мам вырастает большой живот, глупая, – вмешалась Мев. – Когда рождается ребенок, живот исчезает, как по волшебству.

Столь наивное понимание материнства вызвало громкий смех присутствующих. Мев недовольно посмотрела на смеявшихся, чем вызвала еще большее веселье, поскольку в гневе еще более походила на свою мать.

– Мод, взгляни на моих дочерей, – позвала Кэтрин.

Мод появилась в дверях и с улыбкой посмотрела на маленьких девочек. «Наконец-то, – подумала экономка, – Данганнон огласится детским смехом. Господи, как же долго мы этого ждали!»

– Ты была совсем крошкой, когда я видела тебя в последний раз, – сказала она Мев. – Теперь ты уже почти взрослая.

Мев засветилась от гордости. Не имея представления о социальных различиях, она опустилась перед экономкой в изящном, хотя еще и нетвердом реверансе. Присутствовавшие задыхались от смеха, и Мев вновь оглянулась, словно выискивала того, кто посмел дважды посмеяться над ней.

– А это Шана, – представила Кэтрин младшую дочь.

Когда экономка подошла поближе, чтобы получше рассмотреть ребенка, на ее глазах появились слезы.

– Одно лицо с Шоном, – залилась слезами Мод, оказавшись во власти воспоминаний и переживаний.

Она достала платок из кармана своего передника и шумно высморкалась, затем добавила:

– Я буду молиться, чтобы ей передался ваш темперамент. Ей ни к чему становиться столь же неистовой, как ее отец.

Подчиняясь твердой руке Хью, Вулкан сидел, повизгивая и горя нетерпением познакомиться с вновь прибывшими. Получив наконец-то свободу, он бросился к девочкам и радостно лизнул Мев и Шану. Заметно выросший и прибавивший в весе, Вулкан едва не опрокинул малышку.

– Сидеть! – приказала Кэтрин. Вулкан сел, но беспокойно дергавшийся хвост выдавал его возбуждение.

– Девочки, это – Вулкан, – представила Кэтрин собаку с напускной торжественностью. – Вулкан, это – мои дочери.

Если собаки способны испытывать восторг, подобно людям, то в эту минуту Вулкан продемонстрировал это в полной мере. Потеряв голову при виде столь замечательной игрушки, Мев и Шана бросились к щенку, гладя и целуя его, он же в ответ радостно лизал девочек.

Кэтрин улыбнулась и попросила Мод приглядывать за этой троицей, а сама встала, чтобы поздороваться со своей камеристкой. Она обняла и поцеловала Полли, а затем подошла к Патрику, стоявшему рядом с Хью.

– Все, что вы заказали, привезено, – сообщил Патрик Хью.

– Что вы привезли? – спросила Кэтрин.

– Ничего особенного, – уклонился от ответа Хью. Но счастливая Кэтрин не стала обращать на это внимания, она благодарно улыбнулась Патрику и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

– Спасибо, что привез моих девочек домой целыми и невредимыми. Ты всегда был хорошим другом.

Патрик ухмыльнулся.

– С вашего позволения, позволю себе заметить, что вы выглядите так, словно проглотили кого-то целиком.

Кэтрин улыбнулась и обратилась к Хью:

– Ты не возьмешь Шану на руки? У меня не хватит сил.

– Поговорим позже, – сказал Хью Патрику. Он поднял Шану на руки и вслед за женой направился в дом.

К ужину Кэтрин спустилась вниз, ведя Мев и Шану за руки; Вулкан следовал за ними. За несколько коротких часов, проведенных с дочерьми, выражение тревоги и неуверенности, так свойственное ей последнее время, исчезло, словно его никогда не было. Она поистине светилась от счастья.

– Мы будет ужинать здесь? – спросила Кэтрин, заходя в маленькую семейную столовую.

– Да, – кивнул Хью. – Вновь объединившись своей семьей, первый вечер мы проведем в нашем узком кругу. В главном зале на наше отсутствие не обратят внимания.

Подойдя к ним, Хью погладил Мев по голове и взял Шану на руки. Оказавшись в стороне, Вулкан заскулил, привлекая к себе внимание. Хью слегка нахмурился, однако ласково похлопал и щенка.

– Собака, – прощебетала Шана, указывая на Вулкана.

– Верно, птенчик, – улыбнулся Хью и добавил, многозначительно взглянув на жену: – Вулкан – собака, а не член семьи.

Игнорируя замечание мужа, Кэтрин, также улыбаясь, возразила:

– Вулкан – собака и член семьи.

– Патрик сообщил, что лорд и леди Берк шлют горячие приветы, – сказал Хью, оставив без внимания ее слова. – Фиона родила дочь, которой дали имя Грания.

– Как замечательно, – откликнулась Кэтрин. – Мы должны послать подарок.

– Все уже сделано. Будем ужинать?

Ужин превратился в приятный семейный вечер, который четверо О'Нейлов и Вулкан провели в тесном кругу. К досаде матери, Мев быстро обнаружила выгоду в присутствии Вулкана, когда требовалось доесть порцию, а Вулкан быстро понял, сколь выгодно находиться рядом с девочками во время еды. Как ни старалась Мев скрыть свои действия, все понимали, что большая часть мяса с ее тарелки перекочевала в пасть Вулкана. После десерта Шана прильнула к плечу Хью и вскоре уснула.

– Давай передадим этих бесят в заботливые руки Нелли, – предложил Хью, когда Мев тоже стала зевать.

– Мев, ты не хочешь поспать сегодня со мной? – спросила Кэтрин.

Услыхав это предложение, Хью нахмурился. Хотел бы он, чтобы то же самое жена сказала ему.

– Нет, а то Шана потеряет меня, – сонно ответила Мев. – Можно, Вулкан будет спать с нами?

Хью довольно хмыкнул, на что Кэтрин укоризненно покачала головой и нахмурилась.

– Если Вулкан захочет, он сможет провести ночь в вашей комнате, – ответила она дочери.

Уложив девочек в постель и подоткнув одеяла, Кэтрин поцеловала Мев и спящую Шану. Хью последовал ее примеру. Пожелав спокойной ночи Нелли, они направились было к двери, но Кэтрин вдруг повернулась и пересекла комнату в обратном направлении.

– Охраняй моих девочек, – прошептала она, почесывая пса за ухом. – Я буду скучать по тебе.

В ответ Вулкан лизнул ее руку.

У дверей комнаты жены Хью взял руку Кэтрин и поднес ее к своим губам. Когда другая рука коснулась его щеки, Хью поднял глаза и встретился взглядом с ее бездонными зелеными глазами, полными любви. Внезапно Кэтрин обвила шею мужа руками и прильнула к нему.

– Спасибо тебе за то, что привез моих девочек домой, – прошептала она, и ее нежное дыхание приятно защекотало его шею.

– Они также и мои девочки.

– Да, действительно, – согласилась с улыбкой Кэтрин.

Хью приподнял рукой ее подбородок и пристально посмотрел в глаза. А затем быстро наклонился, завладевая ее губами, – долго сдерживаемая страсть взяла верх над осторожностью. Кэтрин прижалась к его крепкому сильному телу, отвечая столь же страстным поцелуем. Оторвавшись от ее губ, Хью начал осыпать ее лицо, шею, грудь жгучими поцелуями, которые, казалось, оставляли пылающие следы на ее шелковистой коже, и низкий стон наслаждения вырвался из горла Кэтрин. Этот хриплый звук вернул ее к действительности.

– Ребенок, – прошептала Кэтрин, освобождаясь от его объятий.

Хью понял, что она имела в виду, немедленно ее отпустил, отступив на шаг.

– Какую причину ты найдешь после рождения ребенка? – с досадой спросил он, после чего повернулся и пошел прочь.

Кэтрин с болью в сердце смотрела ему вслед.

Несколько дней спустя Кэтрин с мужем коротали вечер перед камином в его кабинете. Нелли уже увела Мев и Шану – в компании Вулкана – спать.

– Войдите, – сказал Хью, услышав стук в дверь.

– Извините, – начала Полли и перевела взгляд на Кэтрин. – Ваша ванна уже готова. Следует ли мне нагреть воду погорячее?

– Нет, я сейчас приду, – ответила Кэтрин.

– Полли, остаток вечера можешь провести по собственному усмотрению, – объявил Хью и, поймав удивленный взгляд жены, пояснил: – Нынче ночью роль камеристки исполню я сам.

– Но… – хотела возразить Кэтрин.

– Иди к себе, Полли, – приказал Хью, не обращая внимания на протест жены.

– Благодарю вас, милорд, – и Полли поспешила ретироваться, пока господин не изменил своего решения.

Поднявшись с кресла, Хью улыбнулся жене и спросил:

– Неужели ты хотела бы разлучить Полли и Патрика в годовщину их свадьбы?

– Ох, я совсем забыла.

В комнате Кэтрин прямо напротив камина в клубах пара стояла ванна, наполненная горячей водой. Сняв свой камзол, Хью засучил рукава рубахи и помог жене раздеться.

– Нет никакой необходимости мыть меня, – сказала Кэтрин, когда Хью взял в руки мочалку.

Хью поклонился с преувеличенной галантностью и произнес:

– Но я настаиваю, миледи. Ваш покорный слуга счастлив услужить вам.

Он аккуратно намылил ее щеки и шею, затем осторожно ополоснул – так, чтобы мыло не угодило в прекрасную изумрудную зелень глаз. Сделав шаг в сторону и неспешно намыливая ей спину, он легкими и весьма эротичными прикосновениями вернул к жизни чувственные зоны, которые она сама уже считала онемевшими.

Затем Хью вновь расположился перед ней. Его улыбка предвкушения напоминала Кэтрин выражение лица умирающего от голода человека при виде роскошного стола.

Отложив в сторону мочалку, Хью намылил руки и начал нежно растирать ее груди ласкающими, возбуждающими поглаживаниями.

Кэтрин не могла сдержать чувственного вздоха. Ее муж довольно засмеялся, но, почувствовав прилив напряжения в паху, испугался, что может просто не выдержать эту пытку. Ну, спрашивается, зачем он истязает себя таким образом? Даже если Кэтрин загорится ответным желанием, им все равно уже нельзя будет поддаться зову страсти.

Хью вновь намылил руки и начал массировать ее живот. Вдруг он ощутил движение ребенка под своими руками и удивленно посмотрел на жену. Кэтрин кивнула и умиротворенно улыбнулась. И тогда, может быть, впервые в жизни, Хью почувствовал, как его сердце затопила волна удивительной нежности. Глубокое, огромное чувство истинной любви связало их в этот миг неразрывной нитью, заставив обоих устыдиться своих плотских желаний, казавшихся сейчас чем-то мелким, недостойным.

– Пожалуй, купание закончилось, – прошептала Кэтрин, доверчиво протягивая ему руку.

Хью помог жене встать, заботливо обернул ее полотенцем, помог выбраться из ванной, аккуратно вытер, надел ей через голову ночную рубашку. А затем, усадив жену в кресло, Хью заговорщицки подмигнул ей и исчез, выйдя в свою комнату через смежную дверь.

Недоумение Кэтрин длилось недолго. Через минуту он вернулся.

– Вот взгляни… – сказал он, достав из-за спины маленькую шкатулку и торжественно открывая ее.

– Мои драгоценности! – обрадованно воскликнула Кэтрин.

– Только что из Дублина, – улыбнулся он. Кэтрин приняла шкатулку, встала и положила ее на кресло.

– Твоя заботливость дороже всех драгоценностей. – С этими словами она притянула к себе его голову и прильнула к его губам в долгом страстном поцелуе.

Хью провел рукой по ее роскошным волосам и сокрушенно прошептал:

– Если бы не ребенок, я прямо сейчас лег бы с тобой в постель, хотела бы ты того или нет. Но я не желаю причинить вред своему сыну.

– Или дочери, – напомнила счастливо улыбавшаяся Кэтрин и лукаво добавила: – Ведь я могла и ошибиться, предсказывая рождение мальчика.

Рыча проклятия, Хью сгреб жену в охапку, уложил в постель и резким движением укрыл ее одеялом по самый подбородок.

– Надеюсь, под одеялом я в безопасности, – поддразнила его Кэтрин.

Приблизив свои губы почти вплотную к ее губам, Хью тихо, с шутливой угрозой предупредил:

– Пока, душа моя, пока…

Глава 19

Ребенок появился на свет в одну из жарких грозовых ночей в начале августа.

– Спасибо тебе за моего сына, – сказал Хью, нежно целуя жену в щеку.

– Нашего сына, – поправила его Кэтрин, прижимая к себе спящего малыша. – Взгляни! Разве он не само совершенство? О, да я вижу, он похож на тебя! У него твои волосы и цвет кожи, не говоря уже о темпераменте – он такой же буйный и упрямый!

– Я уверен, что никогда не видел более восхитительного ребенка, – радостно согласился с женой Хью, подвигая кресло ближе к кровати, и гордые родители предались созерцанию самого прекрасного творения, которое они когда-либо видели, – своего сына.

– Как мы его назовем? – спросила Кэтрин, прерывая молчание.

– А что хочешь ты?

– Я бы хотела назвать его именем твоего отца, – ответила Кэтрин. – Мэтью – очень славное имя.

– Мэтью Тимоти Конн О'Нейл, – твердо произнес Хью, и глаза его заблестели от нахлынувших чувств.

– Спасибо, любовь моя, – сказала Кэтрин. – Будущий граф Тирон должен иметь тесные связи по обе стороны Ирландского моря. Почему бы нам не пригласить две пары крестных родителей?

Хью улыбнулся – идея ему сразу понравилась – и предложил:

– Лорд и леди Берк будут превосходными крестными.

Кэтрин согласно кивнула.

– Мой брат – любимчик при дворе и стал бы прекрасным выбором в качестве английского крестного отца.

– А кто будет крестной матерью? – спросил Хью. – Не хотела бы ты пригласить свою сестру Бригит?

– Бригит – теперь шотландка по мужу, – ответила Кэтрин. – Почему бы нам не подумать о большем? Королева вряд ли сможет отречься в будущем от своего крестного, племянника одного из ее любимчиков. Кроме того, трудно представить выше честь, чем быть крестным королевы. Так пусть она и будет крестной матерью Мэтью.

– Моя дорогая, с каждым днем ты все более начинаешь мыслить столь же мудро, как я.

– Раньше ты этого не говорил, – поддразнила его Кэтрин. – Ты говорил, что я не утруждаю себя логическими…

– Давай забудем все, – перебил ее Хью. – Я беру свои слова назад.

– До следующего раза. – Хью засмеялся и сменил тему:

– Ты разрешишь Мэтью отправиться со мной в главный зал?

– Да, но только на несколько минут, и его нужно запеленать потеплее. – Кэтрин подмигнула ему. – Полли будет сопровождать тебя. Возможно, Патрик поймет наш намек. – При этих словах Полли, прибирающая после родов комнату, покраснела, а Мод засмеялась.

Сопровождаемый Полли, гордый Хью понес сына вниз, где зал уже был переполнен воинами О'Нейла и слугами. Прижимая ребенка к груди, вождь клана прошел к главному месту у большого стола, и в зале воцарилась тишина.

– Друзья! – громко объявил Хью. – Представляю вам Мэтью Тимоти Конна О'Нейла, наследника Данганнона.

Собравшиеся разразились радостными криками одобрения. Хью с гордостью посмотрел на сына, который на мгновение раскрыл глазки, потревоженный оглушительным шумом. Хью не отрывал от него взгляда. Ясные голубые глаза, цвет которых обязательно изменится на изумрудно-зеленый, смотрели на него с маленького сморщенного личика.

«Волосы и цвет кожи – мои, – подумал Хью, – но глаза – матери. Этот ребенок воистину смешал в себе родительскую кровь».

Хью поднял сына так, чтобы все видели крохотное чудо, которое они с Кэтрин произвели на свет. Раздались новые, столь же бурные, одобрительные возгласы, и Мэтью Тимоти Конн О'Нейл громко закричал, окончательно проснувшись.

– Ему пора к матери, – сказал Хью, передавая сына Полли, и, подмигнув ей, добавил: – А я намерен выпить за рождение моего первого сына с каждым из моих людей.

Полли улыбнулась при слове «первого» и направилась с ребенком к дверям. У выхода, подпирая стену, стоял Патрик и наблюдал за происходящим. Вид его жены, идущей через зал и бережно прижимающей к груди ребенка, совершенно очаровал его.

Проходя мимо него, Полли отчаянно покраснела. Невозможно было не понять, о чем говорили улыбка и сияющие глаза ее мужа.

Повернувшись ей вслед, Патрик с удовольствием смотрел, как она удалялась, покачивая бедрами. Пусть будет недалек тот день, когда его собственный сын прижмется к этой груди. Воодушевленный подобными мыслями Патрик направился к большому столу поздравить Хью и выпить за здоровье наследника Данганнона.

Был очень поздний час, когда Хью, чуть пошатываясь, поднялся по лестнице и открыл дверь в спальню жены. Он тихо вошел и, приблизившись к кровати, с любовью поглядел на жену и сына. Затем нагнулся и поцеловал жену в лоб.

– Не беспокойся, сынок, – прошептал он. – У тебя будет много братьев и сестер.

Хью улыбнулся, глядя на спящую жену. Уже совсем скоро Кэтрин разделит с ним постель.

– Черт бы побрал ее ледяное сердце, – проворчал Хью, одиноко сидя в своем кабинете.

Кэтрин оправилась от родов, но продолжала всеми правдами и неправдами избегать объятий и ласк мужа. Страх перед близостью с мужчиной не оставлял ее. Один лишь бог знал, сколько усилий приложил Хью, пытаясь помочь жене справиться с этим страхом, но каждый раз все заканчивалось ее слезами и просьбами дать ей еще немного времени. Кто бы мог представить, что Терлоу даже из могилы сможет разрушить его брак? В Данганнон на крестины Мэтью скоро соберутся гости, и у него не будет возможности завлечь жену в свою постель.

Дверь неожиданно отворилась. На пороге стояла Кэтрин в блеске всей своей красоты, вернувшейся к ней после рождения ребенка. И вновь Хью почувствовал острый укол в сердце.

На Кэтрин были надеты темно-зеленая юбка из дорогого бархата и белая льняная кофточка в крестьянском стиле с пышными рукавами, собранными на запястьях. Вырез кофточки, рукава и подол юбки были расшиты золотыми нитями. Свои отливающие медью волосы она разделила на пробор и заплела в две косы, закрутив их вокруг ушей и закрепив мерцавшими золотом заколками. Кроме обручального кольца, на ней не было других украшений, зато тугой черный корсаж великолепно подчеркивал по-девичьи тонкую талию.

Жаркий румянец, вызванный суматохой по поводу предстоящих крестин, окрашивал щеки Кэтрин. После рождения сына она почти полностью вернула себе былую стройность фигуры, хотя вынашивание ребенка отразилось легким намеком на полноту. Глядя на ее упругую гладкую кожу и гибкий стан, трудно было поверить, что она родила троих детей.

– Приближается кортеж лорда Берка, – сказала Кэтрин.

– Сейчас иду.

Медленно, словно неся непосильный груз, давящий его к земле, Хью поднялся со стула, и они вместе вышли на улицу.

Длинный кортеж, состоящий из вооруженных всадников, колясок с багажом роскошной кареты Берков, остановился во внутреннем дворе. Сразу было видно, что леди Фиона не привыкла путешествовать налегке. Слуги О'Нейлов подбежали к коляскам, помогая слугам Берков выгрузить багаж.

Лорд Берк соскочил со своего жеребца и с радостной, восхищенной улыбкой поклонился Кэтрин. Лишь затем он повернулся, чтобы помочь своей жене выйти из кареты.

Фиона, как всегда, выглядела прекрасно. На ней было темно-синее дорожное платье и окантованная мехом накидка в тон. Она и раньше имела пышную фигуру, но сейчас, казалось еще более располнела после рождения дочери.

Увидев Кэтрин, Фиона радостно вскрикнула и, подбежав к ней, бросилась в объятия подруги, целуя ее, смеясь и плача.

Кэтрин, увлеченная встречей с Фионой, не замечала, что происходит вокруг. А тем временем лорд Берк вернулся к карете, чтобы помочь выйти еще одной даме. Заинтригованный, Хью поспешил вперед, чтобы встретить друга и эту нежданную, но очень милую гостью.

Леди, появившаяся из кареты Берка, была среднего роста; природа одарила ее кремовой, словно персик, кожей, волосы отливали золотом, а ярко-голубые глаза сверкали, как два драгоценных сапфира.

– Приветствую и поздравляю с рождением сына. – Лорд Берк улыбнулся и пожал руку.

– Благодарю. – Хью улыбнулся незнакомке: – Добро пожаловать в Данганнон. Уверен, что эти древние каменные стены еще не видели лица или фигуры прекраснее.

Молодая леди улыбнулась: ей было лестно слышать столь откровенный комплимент. Румянец окрасил ее щеки, только добавив красоты.

– Я хочу вам представить леди Эйслинг О'Брайен, кузину Фионы, – произнес лорд Берк. – Мне кажется, что Эйслинг и ее муж были на вашей свадьбе.

Эйслинг изящно присела в реверансе и протянула рукусо словами:

– Встретить самого известного ирландского графа – для меня огромное удовольствие.

Она так нежно улыбалась, что напомнила Хью прекрасного ангела.

– Осмелюсь заметить, – ответил Хью любезностью на любезность, – вы и в самом деле достойны вашего имени, которое означает «мечта».

– Я надеюсь, приятная мечта, – прошептала Эйслинг, скромно потупив взор. Но через мгновение она подняла глаза и, встретив его заинтересованный взгляд, зарделась от удовольствия.

– Чрезвычайно приятная мечта, – понизив голос до чувственного шепота, заметил Хью.

– Фионе нужна была компаньонка для путешествия, – вставил Берк, – а леди Эйслинг недавно овдовела.

– Мадам, примите мои соболезнования в связи с вашей утратой, – сказал Хью.

– Спасибо, милорд, но, если говорить откровенно, я ненавидела своего мужа, – отвечала Эйслинг и звонко рассмеялась, увидев, как шокировало Хью ее смелое заявление.

Нежные переливы смеха Эйслинг привлекли внимание Кэтрин. Фиона подвела Кэтрин к кузине и представила их друг другу.

– Мы рады, что вы будете нашей гостьей на крестинах наследника Данганнона, – приветствовала ее Кэтрин.

– Благодарю вас, – ответила Эйслинг, окидывая Кэтрин оценивающим взглядом. Ей было совершенно ясно, что графиня Тирон хоть и мила, но явно проигрывает в сравнении с ней, Эйслинг. – Рождение первого сына – очень радостное событие.

Эйслинг снова повернулась к Хью:

– Интересно, унаследует ли мальчик привлекательную внешность своего отца.

Хью приосанился, услышав комплимент. Кэтрин бросила быстрый, внимательный взгляд в сторону красотки. Может, это всего лишь игра ее воображения?

Действительно ли Эйслинг надменна и холодна по отношению к ней и чрезмерно любезна по отношению к Хью? Судя по выражению лиц окружавших ее людей, никто, кажется, ничего не заподозрил.

– Мадам, позвольте, я провожу вас в дом? – слишком любезно, с точки зрения Кэтрин, произнес Хью, предлагая гостье свою руку.

– Вы оказываете мне большую честь, милорд, – не менее любезно ответила Эйслинг. – Зовите меня просто по имени: между близкими друзьями не должно быть формальностей. Можно, я буду называть вас Хью?

Хью довольно улыбнулся и кивнул.

– Насколько я пониманию, Данганнон насквозь пропитан историей, – продолжала хитрая красотка. – Я очень прошу вас, Хью, познакомить меня с вашим поместьем. Мне бы хотелось услышать удивительные истории о ваших славных предках.

– Я с радостью выполню ваше пожелание, – отвечал с глупой, самодовольной улыбкой Хью, – так же, как и любое другое.

Забытая мужем, Кэтрин пристально посмотрела им вслед. Затем, вспомнив свои обязанности хозяйки дома, она улыбнулась Беркам и повела их в дом.

Хью пригласил гостей в большой зал и усадил в кресла напротив камина. В камине потрескивал огонь, отогревая путешественников, продрогших от октябрьского холода. По распоряжению Кэтрин, служанка принесла лучшее виски О'Нейлов для мужчин и глинтвейн для дам.

В зал вбежали Мев и Шана; следом за ними трусил Вулкан с лентой на шее.

Мев, более недели старательно упражнявшаяся, сделала гостям реверанс, достойный принцессы. Шана попыталась было повторить его за сестрой, но лишь звучно шлепнулась на попку. Вулкан проявил свое сочувствие, лизнув ее в лицо. Девчушка тут же захихикала, заставив рассмеяться и остальных. Покачав головой, Хью поднял Шану себе на колени и поцеловал ее в щечку.

– Какие милые дети! – воскликнула Эйслинг.

– Спасибо. – Кэтрин подумала, что, возможно, ее первое впечатление об этой женщине было ошибочным.

– Девочки – дети графини, а не ваши? – спросила Эйслинг сладким голосом, бросив взгляд в сторону Хью. – Я не права?

Хью смущенно посмотрел на жену, затем откашлялся и сказал:

– Шон О'Нейл был их родителем, но так как я – единственный отец, которого они помнят, я считаю их своими детьми. Стоит ли говорить, что я люблю их как родных. Верно, моя красавица? – Он поцеловал Шану в щеку.

Девчушка же, которой было всего два года, томно посмотрела своими голубыми глазами на отчима и руками обвила его шею.

– Я люблю тебя, – ответила Шана, поставив свой носик к носу Хью. Она громко поцеловала его в губы и с видом собственницы положила голову ему на плечо. С не по годам развитым инстинктом зрелой женщины, она словно молчаливо бросала вызов всем присутствующим дамам, включая собственную мать, – попробуйте, отберите у меня этого мужчину.

Хью ухмыльнулся, а Кэтрин снисходительно улыбнулась, наблюдая за дочерью. Она не могла не думать о том, что редкая красота Шаны и ее шаловливо-фривольное поведение могут однажды плохо закончиться, если она вдруг окажется в руках бессовестного мужчины.

– Щедрость и доброта – благородные качества, которые редко можно встретить среди таких великих людей, как вы, – сказала Эйслинг, кокетливо улыбаясь Хью.

Кэтрин, которая медленно потягивала вино, неожиданно поперхнулась. Поняв, что она смеется над ним, Хью бросил на жену рассерженный взгляд. К счастью, в этот момент Нелли принесла в зал Мэтью.

– А вот и мой принц, – сообщила Кэтрин, забирая Мэтью из рук няни. Как это свойственно всем женщинам на свете, Фиона и Эйслинг начали ворковать над малышом, чьи испуганные изумрудно-зеленые глаза с опаской смотрели на незнакомые лица.

– Что за прелестное дитя, – не скрывала своих чувств Фиона.

– Да, – с восторгом согласилась Эйслинг. – Настоящий ангелок!

Кэтрин, довольная комплиментами, сделанными ее сыну, с гордостью улыбнулась.

– Я полагаю, что должен сдержать слово в отношении нашего пари, – заметил лорд Берк.

На лице Хью появилась ликующая улыбка. Кэтрин подняла на него глаза. Ей показалось, что муж любуется вовсе не сыном, а выставленными на всеобщее обозрение прелестями Эйслинг, наклонившейся, чтобы посмотреть на ребенка. Именно с этого момента безжалостное чувство ревности начало прокрадываться в сердце и мысли Кэтрин.

– Я думаю, этот красивый малыш похож на своего отца, – заявила Эйслинг.

Уверенная в том, что именно ее прелести приковывают взгляд графа, Эйслинг соблазнительно наклонилась вперед.

Хью улыбнулся и взглянул на жену в тот самый миг, когда Кэтрин пронзила кокетку уничтожающим взглядом. Лорд Берк, предчувствуя возможные неприятности, бросил укоризненный взгляд на свою жену. Фиона виновато опустила глаза: привозить с собой Эйслинг было серьезной ошибкой.

– Вы, должно быть, почувствовали облегчение, когда леди Кэтрин смогла родить мальчика вслед за двумя девочками? – невинным голосом спросила Эйслинг у Хью. – Это ведь никогда нельзя предугадать.

«Настоящая красота – это не только красивая внешность, – решил Хью, меняя свое мнение об Эйслинг, – выходки этой красавицы делают ее безобразной».

Кэтрин хотела поставить на место зарвавшуюся красавицу, но Мэтью выбрал как раз этот момент, чтобы громко заплакать. Хью попытался разрядить обстановку, пошутив:

– Хотя мой сын и унаследовал мою привлекательную внешность, но, к сожалению, характер он унаследовал от своей матери.

Хуже он ничего не мог сказать. Рассмеялись все, кроме Кэтрин, которая, натянуто улыбнувшись, поднялась со стула.

– Мэтью голоден, – произнесла она, в то время как его маленьких ротик искал через блузку ее грудь. – Надеюсь, вы меня извините.

– Странно, что леди Кэтрин еще не нашла кормилицу, – сказала Эйслинг.

Кэтрин выходила из комнаты, но, услышав эту фразу, оглянулась и увидела, как блондинка призывно улыбается Хью.

– Кейт – прекрасная мать, и ей нравится самой кормить детей, – защищал свою жену Хью.

– Как необычно, – заметила Эйслинг, – но согласитесь, что голодный младенец мешает родителям, когда они чем-либо увлечены, особенно ночью.

Скривив губы в презрительной гримасе, Кэтрин снова оглянулась. Однако в следующее мгновение весело, от души засмеялась.

Явно недовольная тем, что ее отец уделяет внимание какой-то чужой тете, Шана избрала более простой путь, чтобы достичь желаемого. Она обхватила голову Хью своими пухлыми ручками и повернула к себе лицом.

– Я люблю тебя, папа, – сказала Шана и чмокнула его в нос, а ее мать, выйдя в фойе, еще долго потом про себя посмеивалась.

Когда подошло время ужина, Хью прошел через соединяющую дверь в комнату жены. Она стояла у кровати, где лежала ее шкатулка с драгоценностями. Хью заметил, сколько внимания она уделила своему туалету – этим вечером она выглядела особенно красивой.

Кэтрин с увлечением перебирала драгоценности, и от нее трудно было оторвать взгляд. Персикового цвета платье было намеренно скроено так, чтобы приковывать взгляды всех и каждого: облегающий фигуру лиф и смелое декольте подчеркивали ее тонкую талию и пышную грудь.

Хью молча сел в кресло возле камина. Он мог лишь надеяться на то, что ее настроение в конце концов улучшилось.

– Я почти готова, дорогой, – бросила ему Кэтрин через плечо.

Хью услышал нотку нежности в ее голосе, внимательно взглянул на нее, недоумевая, что может за этим крыться. Но Кэтрин, казалось, заботил только выбор украшений для вечера. Хью расслабился, вытянув ноги и стал наблюдать за женой.

На самом дне шкатулки Кэтрин нашла ожерелье из прекрасно подобранных жемчужин и приложила его к платью. Решив, что оно не подходит, она отложила его в сторону.

Хью представил, как она сморщила свой маленький курносый носик, и улыбнулся.

Следующим было изысканное опаловое ожерелье с драгоценной застежкой. Но после долгого обдумывания она отказалась и от него.

– Мне не нравится леди Эйслинг, – произнесла Кэтрин как бы невзначай. – А что ты думаешь?

– Я полагаю, что несправедливо судить о человеке на основании одной только встречи с ним, – осторожно ответил Хью.

Кэтрин нахмурилась, не такого ответа она ожидала. Но тут она наконец-то нашла нечто поистине восхитительное, и на ее лице появилась озорная улыбка. Кэтрин достала из шкатулки древнее кельтское золотое ожерелье, которое когда-то могла носить только избранница мужчины клана О'Нейлов. Оно прекрасно дополнит платье и станет ясным и недвусмысленным напоминанием ее знаменитому мужу и той интриганке. Захлопнув шкатулку с драгоценностями, Кэтрин с сияющей улыбкой повернулась к мужу.

– Ты мне не поможешь?

Хью встал и прошел через комнату к жене. Взяв у нее ожерелье, он развернул ее к себе спиной и принялся застегивать сложные застежки.

– Ты считаешь ее хорошенькой? – спросила Кэтрин, разглядывая себя и Хью в зеркале.

– Кого? – Хью сделал вид, что не понял.

– Леди Эйслинг. – Кэтрин пыталась владеть собой, но в ее голосе проскользнуло раздражение. – Что скажешь?

– Довольно мила. – Сначала Хью озадачила явная обеспокоенность Кэтрин; он замешкался, теребя в руках застежку ожерелья, но тут внезапная мысль ошеломила его.

Кэтрин ревновала!

Хью улыбнулся: как это свойственно человеческой природе – возжелать того, что представляет ценность для другого.

– Ты ревнуешь? – прямо спросил он.

– У леди Эйслинг нет достоинств, которым бы я могла позавидовать.

Ради интереса Хью задержал свои пальцы на ее шее дольше, чем следовало. Умелыми руками он помассировал ей спину и прошептал ей на ухо:

– Ты так напряжена, дорогая, расслабься.

– Очевидно, я слишком волнуюсь перед торжественной церемонией, – пробормотала Кэтрин, прижимаясь к нему спиной и позволяя целовать себя в шею. Как и прежде, ее тело, изголодавшееся по прикосновениям мужа, покрылось мурашками, и ее затопила горячая волна чувственного желания.

Хью развернул Кэтрин лицом к себе и пылко поцеловал в губы. А затем, со словами: «Давай присоединимся к нашим гостям», – предложил руку.

В большом зале стоял гул, словно в пчелином улье. Рука об руку супруги направились к столу. Пока они шли, Хью приветствовал то одного, то другого из своих гостей, а Кэтрин, уважаемая и любимая всеми, тепло всем улыбалась и кивала.

Подходя к столу, Хью улыбнулся Кэтрин и поцеловал ей руку. Улыбаясь в ответ, Кэтрин бросила быстрый взгляд на Эйслинг и с радостью отметила, что блондинка видела эту сцену супружеской преданности. И здесь Хью преподнес жене первое из ряда разочарований, которые ожидали ее в течение этого и последующих дней.

– Было бы не очень красиво не обращать внимания на наших гостей, дорогая, – произнес он, отпуская ее руку. – Нам следует присоединиться к ним и играть роль любезных хозяев.

Не говоря больше ни слова, Хью провел Кэтрин к месту возле Фионы, сам же, развернувшись, ушел и занял место на противоположном конце стола между Эйслинг и Берком.

Отсюда, со своего места, Кэтрин хорошо был виден другой конец стола, и она не могла не обратить внимания на шокирующую откровенность платья Эйслинг, почти полностью обнажавшего ее грудь. Кэтрин нахмурилась, увидев, как Хью наклонился к гостье и что-то прошептал ей на ухо.

– Ты чем-то недовольна? – поинтересовалась Фиона.

– Нет, я всего лишь подумала о поразительном сходстве между тобой и твоей кузиной.

– Неужели? – удивилась Фиона. – Я не думаю, что в нас есть что-то схожее, кроме цвета глаз.

Кэтрин криво улыбнулась и перевела разговор на другую тему:

– Расскажи мне о Гранин.

В течение этого нескончаемого, как ей казалось, ужина Кэтрин терпеливо хранила на лице искусственную улыбку. Она вежливо слушала утомительные рассказы своей подруги о ее дочери, начиная с момента зачатия до того дня, когда чета Берков поехала в Данганнон. Словно ястреб, Кэтрин наблюдала за тем, какие знаки внимания Хью оказывал Эйслинг, и постепенно выражение ее лица становилось все более мрачным.

Когда ужин наконец закончился, Хью впервые за весь вечер взглянул на жену и подал ей знак, чтобы она отпустила прислугу отдыхать. Вместе со своими знатными гостями они намеревались пройти в кабинет. Но, поднявшись из-за стола, Хью преложил руку Эйслинг, а жену оставил позади вместе с Берками, которые обменялись обеспокоенными взглядами.

В кабинете Хью, угощая лорда Берка виски, заметил растущее раздражение Кэтрин. Эйслинг отказалась уступить свое место рядом с Хью, и несчастная Кэтрин почувствовала себя чужой в собственном доме.

– У вас прекрасный вкус в выборе драгоценностей, – сказала Эйслинг, обращаясь исключительно к Хью. – Мне очень нравится ожерелье вашей жены.

Хью отрыл было рот, чтобы ответить, но Кэтрин его опередила.

– Благодарю, – сказала она. Поддразнивая завистливую соперницу, Кэтрин принялась лениво перебирать пальцами звенья ожерелья. – Это историческая бесценная вещь, оно передавалось из поколения в поколение как знак женщины – избранницы вождя клана О'Нейлов, и владеть им имеет право только она, так же, как только она имеет право на О'Нейла.

Трудно было не понять этого предупреждения, и в сапфировых глазах Эйслинг промелькнуло выражение неприязни. Хью поперхнулся виски.

– Какие новости из Дублина? – спросил он своего друга, пытаясь перевести разговор на более безопасную тему.

– П-прости? – Лорд Берк героически пытался сдержать смех при виде того, как две знатные дамы выпускают свои коготки и обмениваются колкостями.

Фиона попыталась спасти положение.

– Кейт, я услышала прелестную сплетню о… – начала она, но ее перебила Эйслинг:

– До сегодняшнего дня самой прелестной сплетней было похищение леди Кэтрин.

Онемев от подобной наглости, О'Нейлы и Берки изумленно уставились на Эйслинг. Затем Хью взглянул на Кэтрин и даже не узнал свою взбалмошную, но добрую жену – столько неприкрытой ненависти сверкало во взгляде, которым она словно пыталась испепелить свою обидчицу.

– Это, наверно, было таким ужасным испытанием для вас, Хью, – продолжала Эйслинг. – Должно быть, отвратительно, когда о твоей жене ходит дурная слава. В самом деле, это просто позор.

– Эйслинг, как ты можешь говорить подобные вещи! – возмущенно воскликнула Фиона. – Кейт не просила, чтобы ее похищали.

Кэтрин побледнела. На ее лице отразились и гнев, и злость, и какая-то беспомощность.

«Как смеет это жалкое подобие женщины, эта кровожадная гарпия причинять боль моей жене!» – кипел от злости Хью. У него чесались руки, так хотелось задушить ее. К сожалению, Эйслинг была их гостьей, и приходилось обходиться с ней учтиво.

Презирая самого себя, Хью изобразил на лице улыбку.

– Не желаете ли завтра осмотреть замок, леди Эйслинг?

– С удовольствием. – Эйслинг окинула Кэтрин взглядом победительницы.

– Пришло время кормить Мэтью, – сказала Кэтрин, поднимаясь со своего места, и, бросив пренебрежительный взгляд на мужа, добавила: – Я должна заботиться о наследнике Данганнона, – с этими словами Кэтрин удалилась – с высоко поднятой головой и… отчаянием в душе.

В эту ночь Кэтрин не могла заснуть. Она встала со своей одинокой холодной постели и начала расхаживать по спальне из угла в угол. Оказавшись перед дверью, соединяющей ее комнату с комнатой Хью, Кэтрин внезапно поняла, что эта дверь была единственной преградой между ними – если не считать ее собственного упрямства. Она могла просто открыть дверь, войти к мужу и оказаться в его объятиях… И все-таки у нее не хватило смелости сделать это. Кэтрин признавала, что Эйслинг была очень красива. И больше всего на свете ей хотелось отослать эту дрянь назад в Дублин или еще куда-нибудь, но только подальше от Данганнона. Она понимала в глубине души, что Хью не виноват в том, что ему понравилась другая женщина, особенно такая красавица, как Эйслинг, готовая дать ему все то, в чем она, Кэтрин, так упорно ему отказывала. Ах, если бы она только смогла оказаться в объятиях мужа… Все решилось бы само собой…

Дрожащей рукой Кэтрин взялась за дверную ручку, но тут же опустила ее. Она не могла решиться, не могла пересилить себя… Кэтрин прижалась лбом к разделяющей их двери и зарыдала, дав волю слезам, которые она сдерживала весь вечер.

Хью в своей комнате слышал приглушенные рыдания и осторожно подкрался к двери. Стремясь успокоить жену, он потянулся было к дверной ручке, но едва дотронулся до нее, как тут же отдернул руку, словно ошпаренный.

«Ничего, пусть поплачет», – решил он. Кэтрин никогда не уступит, если он будет каждый раз ее жалеть.

Хью вернулся в кровать, но звуки горьких рыданий просачивались сквозь дверь и терзали его. Перевернувшись на живот, Хью положил пуховую подушку на голову, чтобы не слышать, как за стеной плачет его несчастная мучительница.

Поздним утром следующего дня Хью и Эйслинг закончили свое путешествие по Данганнону у конюшенного двора. Хью находил весьма забавным то, что молодая знатная леди хочет, чтобы он показал ей свои конюшни, но спрятал улыбку, когда он провел свою хорошенькую гостью внутрь.

Что же касается Эйслинг, то она надеялась, что рядом никого не будет и ей наконец удастся соблазнить Хью. Он был богат и знатен и, без сомнения, был бы щедрым любовником, дарил бы ей дорогие подарки и проводил бы с ней все ночи, во время своих приездов в Дублин.

Эйслинг обратила внимание на великолепную каурую кобылу, которую Хью подарил жене, еще когда она носила под сердцем Мэтью. Кэтрин обожала свою Сейбл.

– Я никогда еще не видела более красивой лошади, – заметила Эйслинг.

– Это мой подарок Кэтрин, – ответил ей Хью, наблюдая за красавицей.

– Ах, как вы щедры! – проворковала Эйслинг. В ее сапфировых глазах светился восторг, и нежный румянец окрасил ее лицо.

– Вы не хотели бы прокатиться на лошадях завтра рано утром? – предложил Хью.

– Мне бы хотелось прокатиться на Сейбл, – ответила Эйслинг, рассчитывая, что граф более чем заинтересован в том, что она могла ему предложить. А разве могло быть иначе?

– Ну… – колебался Хью, не желая оскорбить чувства жены. Все-таки Сейбл принадлежала ей.

– Я уверена, леди Кэтрин не будет против, если мы немного покатаемся, – настаивала Эйслинг. – Но, конечно же, я спрошу у нее разрешения.

– Очень хорошо, – опрометчиво согласился Хью. Он предложил Эйслинг руку, и они, непринужденно болтая, направились обратно во внутренний двор. Здесь он оставил ее, чтобы она присоединилась к дамам.

Прогуливаясь по саду, Эйслинг следила за Кэтрин и Фионой. Подруги сидели на скамейке спиной к ней. Что-то в их поведении подсказывало ей, что беседа их не предназначалась для чужих ушей. В надежде выведать что-либо полезное для себя, Эйслинг спряталась за кустарником и прислушалась.

– Я знаю, тебя что-то волнует, – говорила Фиона. – Не Эйслинг ли причина твоего беспокойства?

– Отчасти, – призналась Кэтрин. – Я знаю, она посматривает на моего мужа.

– Извини, – сказала Фиона, – я и не представляла, что такое может случиться. Сразу же после крестин я буду настаивать на отъезде в Дублин.

Эйслинг, притаившаяся за кустом, недовольно скривилась.

– Но все же большая часть вины лежит на мне, – сказала Кэтрин.

– Что ты имеешь в виду?

Кэтрин очень хотелось поделиться с Фионой. Глубоко вздохнув, она призналась:

– Между мной и Хью уже давно нет близости.

– О, моя дорогая! Мне так жаль. – Кэтрин повернулась к своей подруге:

– Это мой выбор, а не его.

У Фионы открылся от удивления рот.

– Но почему?! Все знают, как ты любишь мужа. Почему же ты оказываешь ему в близости?

– Я-я… боюсь, – ответила Кэтрин. – Терлоу… – Она оборвала себя, не в силах объяснить как следует свои страхи.

Однако в отличие от Кэтрин Фиона никогда не стеснялась обсуждать самые интимные и щекотливые темы.

– Так что же произошло? – настаивала Фиона. Ей искренне хотелось помочь подруге, но она никак не могла понять, что именно ее так беспокоит.

– Я… – Кэтрин залилась краской. – Терлоу дотрагивался до меня… он видел меня голой.

– Ты была его пленницей.

– Но я ненавижу Терлоу и чувствую себя такой грязной, – объяснила Кэтрин. – Что, если Хью подумает… Я не могу…

На лице Фионы появилось скептическое выражение недоверия, а затем она рассмеялась и смеялась до тех пор, пока слезы не потекли из глаз. В конце концов Фиона остановилась и вдохнула воздуха, одной рукой поглаживая заболевший от смеха живот.

Кэтрин с обидой смотрела на нее. Как могла подруга смеяться над ее горем?

– Кейт О'Нейл, как ты, жена зрелого мужчины, родившая троих детей, все еще можешь оставаться до такой степени наивной?

– Что ты имеешь в виду? – спросила сбитая с толку Кэтрин.

Более опытная Фиона, подняв бровь, ответила:

– Я не была девушкой, когда выходила замуж. Ты тоже считаешь меня грязной, потому что кто-то другой, а не Майкл прикасался ко мне?

– Ну… – Кэтрин замешкалась, не желая отвечать на этот вопрос, чтобы не задеть чувства подруги.

– Ну спасибо, – сухо произнесла Фиона, затем усмехнулась. – Хоть мой муж должен был бы знать женщин лучше, он считает, что я чиста как девственница. Ну почти. И Хью чувствует то же по отношению к тебе. Влюбленные мужчины теряют рассудок. – Не желая того, Кэтрин улыбнулась.

– Мой совет тебе: немедленно отправляйся в постель к мужу, – решительно сказала Фиона.

Услышав, что кто-то приближается, обе женщины обернулись.

За безмятежной улыбкой Эйслинг прятала ярость, кипевшую в этот момент в ее душе. Она готова была возненавидеть свою кузину. Для нее, Эйслинг, будет большой удачей, если леди Кэтрин не последует совету Фионы.

На следующее утро, когда слуги в замке еще спали, Кэтрин направилась к конюшням. Она провела еще одну длинную бессонную ночь в своей комнате, и доказательством этому были темные круги у нее под глазами. Словно по волшебству, графиня перевоплотилась в неряшливого паренька, одетого в поношенный костюм наездника, состоящий из узких бриджей, рубашки, шапочки и удобно разношенных кожаных ботинок.

Кэтрин думала, что долгая прогулка верхом на Сейбл поможет ей привести мысли в порядок. После она сможет поставить на место эту шлюху, которая посмела вторгнуться в ее дом.

Войдя в конюшенный двор, Кэтрин застыла на месте при виде представшей перед ней картины: Хью сидел на жеребце, а бесстыжая шлюха, словно королева, восседала верхом рядом с ним.

Эйслинг первая заметила Кэтрин и одарила ее торжествующей и в то же время снисходительной улыбкой. Со стороны казалось, что Эйслинг была графиней, а Кэтрин ее замарашкой-конюхом.

Взгляд Кэтрин упал на лошадь под Эйслинг, и ее глаза раскрылись от злости и удивления.

– Что это значит? – резко спросила она. Услышав голос жены, Хью повернулся с улыбкой к Кэтрин, но тут заметил, как она была одета. С неодобрением он с ног до головы осмотрел ее мальчишеский костюм, потом взглянул на Эйслинг, словно сравнивая их. Огорченное покачивание головой означало, что его жена не выдерживала никакого сравнения с сидевшей рядом с ним безупречно одетой красавицей. Взгляд Хью встретился с взглядом Кэтрин.

– Мы с Эйслинг собираемся прокатиться, – ответил Хью. – Ты присоединишься к нам?

– Сейбл принадлежит мне, – настойчиво сказала Кэтрин. – Заставь ее слезть с моей лошади.

Хью повернул голову и вопросительно взглянул на Эйслинг, но та отвела глаза. Очевидно, леди обманула его, сказав, что спросит разрешения у Кэтрин. Но теперь уже ничего нельзя было поправить. Хью понял, что оказался между двух огней и ему остается лишь уповать на светское воспитание жены, а затем, позже, попытаться успокоить ее. Что еще он мог поделать?

– Кейт, в конюшнях полно лошадей, – сказал Хью, указывая на конюшню. – Возьми другую.

– Я хочу Сейбл. – Для большей убедительности Кэтрин топнула ногой.

– Сейбл твоя, потому что я выбрал и подарил ее тебе, – начиная злиться, ответил Хью. – Ты забыла, что Эйслинг наша почетная гостья. Извинись сейчас же.

Хью и Кэтрин долго и пристально смотрели друг другу в глаза. В конце концов Хью нарушил тишину словами:

– Мы ждем.

– Иди к черту! – взорвалась Кэтрин, махнув на него кулачком. – И забирай свою почетную гостью с собой!

С этими словами она резко повернулась и зашагала по дороге, по которой пришла.

– Вернись! – крикнул Хью. Услышав этот приказ, Кэтрин ускорила шаг, а затем легко побежала по дорожке. Наблюдая за ней, Хью с трудом скрывал восхищенную улыбку: облегающие бриджи как нельзя лучше подчеркивали несомненные прелести ее фигуры.

– Прошу прощения за то, что стала причиной вашей ссоры, – сказала Эйслинг, чтобы отвлечь на себя внимание Хью.

– Не беда, – сказал Хью, подавляя безумное желание тут же на месте задушить ее. – Примите, пожалуйста, мои извинения за поведение моей жены.

Эйслинг улыбнулась:

– Разве я могу отказаться принять извинения столь красивого мужчины?

Привлекая любопытные взгляды скучающих слуг, Кэтрин ворвалась в фойе, взбежала вверх по лестнице и захлопнула за собой дверь комнаты. Подойдя к окну, она выглянула во двор.

– Так вот же она, – послышался с порога раздраженный голос Мод.

Кэтрин обернулась. Заметив несчастное выражение на ее лице, Мод взяла кричащего Мэтью из рук Нелли и под каким-то предлогом отослала ее.

Кэтрин села в кресло напротив камина и, взяв у экономки своего сына, дала ему грудь. Достигнув долгожданной цели, Мэтью тотчас успокоился и начал жадно есть.

– Я теряю мужа, – простонала Кэтрин, поднимая полные страдания глаза на Мод. Ее нижняя губа дрожала: она с трудом старалась сдержать слезы.

– Чему же тут удивляться, – спокойно пожав плечами, сказала Мод. – В конце концов, ни для кого не секрет, что вы с графом спите в разных постелях.

– Это не твое дело, – резко бросила Кэтрин.

– Нравится вам это или нет, но вам придется выслушать то, что я вам скажу, – так же резко ответила Мод. – Я встретила вас здесь как невесту Шона и, когда он умер, помогла вам его похоронить. Я приняла у вас двух детей и ухаживала за вами, когда вы переживали смерть еще одного. И я была тем человеком, который заботился о вас, когда Терлоу хотел вас обесчестить. Я была вам больше матерью, чем ваша собственная мать, и поэтому вы должны выслушать меня.

– Извини. – Кэтрин виновато опустила голову.

– Так-то лучше, – фыркнула Мод. – Скажите мне, вы любите графа?

– Да. Очень!

– Тогда боритесь за него.

– Но как? – со слезами на глазах воскликнула Кэтрин.

– Вы сами знаете ответ на этот вопрос, – усмехнулась Мод.

– Но я не могу, не могу!

– В таком случае не жалуйтесь, если ваше место в его постели займет другая женщина. Ожидать, что он будет жить как монах, несправедливо, не говоря уж о том, что это неестественно, – заявила Мод. – Он вас любит, иначе не мучился бы столько времени, но даже любовь имеет границы. Идите к нему, и он вас приласкает. Поверьте, Хью О'Нейл не похож на Терлоу.

– Хорошо, – вздохнула Кэтрин, – я подумаю. – Мод кивнула и собралась уходить, но вдруг остановилась у двери.

– Леди Эйслинг – настоящая красавица. Не думайте слишком долго, – сказала она и захлопнула за собой дверь.

Глава 20

Часовня Данганнона была переполнена. Здесь собрались почетные гости, родственники клана О'Нейлов, их воины и вассалы, чтобы присутствовать при крещении Мэтью Тимоти Конна О'Нейла. Когда-нибудь этот младенец станет лордом и будет владеть всеми близлежащими землями.

О'Нейлы и Берки стояли напротив деревенского священника у богато украшенного цветами алтаря. Держа на руках непоседливого Мэтью, лорд Берк с женой стояли между гордыми родителями: Кэтрин – по левую сторону от Фионы, а Хью – по правую сторону от Берка.

Когда священник начал свою литанию, Кэтрин задумчиво посмотрела на мужа, окидывая всю его высокую, крепкую фигуру неосознанно влюбленным взглядом. Внезапно ее пронзило воспоминание о его жарких объятиях, его пылких ласках…

Неужели она может его потерять? – спрашивала себя Кэтрин. Но ведь она любит мужа, как же она сможет жить без него?

Кэтрин подняла взгляд и, встретившись с ним глазами, покраснела от смущения. Губы Хью тронула загадочная улыбка. Его напряженный, обволакивающий взгляд манил и пленял.

Внезапно она поняла, что Хью окидывает ее всю точно таким же взглядом, что и она его минутой раньше. Его темные выразительные глаза останавливались на всех соблазнительных изгибах ее роскошного женского тела.

Кэтрин почувствовала себя совершенно обнаженной. Знакомое пульсирующее ощущение возникло у нее между бедер. И когда Хью, уверенный в том, какое действие оказывает на нее его страстный изучающий взгляд, понимающе улыбнулся ей, ее щеки вспыхнули еще ярче.

Кэтрин не в силах была отвести от него глаз. Как может он проделывать с ней это сейчас, когда они стоят перед священником в часовне, переполненной людьми? Что же он делает!

Обрызганный святой водой, Мэтью сердито засучил ножками и пронзительно закричал, освобождая Кэтрин от чар чувственности, наложенных мужем. Лорд Берк с радостью отдал кричащего ребенка его крестной. К счастью для Кэтрин, церемония вскоре завершилась, и все прошли в большой зал.

Когда огромный зал заполнился гостями, воцарилась атмосфера праздника. Кэтрин, забрав Мэтью из рук Фионы, стояла возле Хью, чтобы приветствовать многочисленных поздравляющих. Гордые, они показывали наследника Данганнона всем, кто подходил к ним.

– Слава господу, – прошептал Хью, – похоже, в Ольстере О'Нейлов больше, чем нищих в Лондоне.

– Ирландцы всегда имели много детей, – улыбнувшись, сказала Кэтрин. – Но я уверена, что они также пришли сюда, чтобы посмотреть на величайшего из графов.

– Возможно, они пришли, чтобы увидеть тебя, – возразил Хью. – Должно быть, они думают, что ты не такая, как все, если сумела пленить и женить на себе двух О'Нейлов.

– Если ты помнишь, дорогой, пленницей-то была я, а ты был тем, кто пленил меня.

Хью открыл было рот, чтобы достойно ответить на ее выпад, но тут вновь заголосил Мэтью, возвещая о том, что он голоден.

– У нашего сына твой характер, – сказала Кэтрин. – Попытайся в будущем подавать ему лучший пример. Извини, но я должна покормить его.

Они все вместе с гостями и многочисленными родственниками вернулись в дом.

Наблюдая, как Кэтрин поднимается по лестнице, Хью не сомневался в том, что означал блеск ее глаз: его неуступчивая жена готова была вернуться в его объятия. Если бы ему сейчас удалось остаться с ней наедине, Кэтрин, пожалуй, не отвергла бы его…

Хью окинул взглядом переполненный зал и, высмотрев Патрика, направился к нему. Он решил прибегнуть к помощи своего верного соратника, чтобы застать Кэтрин в одиночестве. Однако Патрика он не увидел и решил поискать его в саду. Не подозревая, что за ним самим идет охота, Хью покинул зал. Охотник – а им была леди Эйслинг – тотчас последовал за ним.

Поднявшись к себе наверх, Кэтрин покормила Мэтью и оставила его в детской с Нелли, а сама вновь спустилась вниз к гостям. За этот небольшой промежуток времени Кэтрин окончательно решила вернуть себе внимание и любовь мужа. Войдя в зал, она стала искать в толпе Хью.

Приветствуя гостей, раздавая улыбки направо и налево, Кэтрин медленно продвигалась по направлению к Патрику.

– Ты не знаешь, где мой вечно ускользающий муж? – спросила она, поравнявшись наконец с ним.

– Мне кажется, он вышел в сад, чтобы подышать воздухом.

– Спасибо, я его поищу там.

Она уже направилась к выходу, когда Патрик, который видел, как Эйслинг выходила следом за Хью, схватил ее за руку:

– Не следует ли хотя бы одному из вас остаться здесь, с гостями?

– Мне важно поговорить с ним, – ответила Кэтрин, отстраняя его руку. Она осмотрела толпу: – Кажется, гости неплохо развлекаются и без моей помощи.

С этими словами Кэтрин удалилась. Что бы ни случилось, его вины в этом не будет, решил Патрик, наблюдая за ней. В конце концов, он пытался остановить ее.

Патрик неторопливо вышел в фойе и занял позицию неподалеку от входа, чтобы прогонять любопытствующих и, если будет нужно, помочь пострадавшим.

Кэтрин шла по главной аллее сада. Хотя дни стояли солнечными и теплыми, но ранний октябрьский вечер был прохладен, и она ощущала легкий озноб.

Перебирая в уме еще раз то, что она хотела сказать Хью, Кэтрин едва не споткнулась, увидев перед собой нежную пару. Ее радужное настроение мгновенно улетучилось, а сердце сжалось от острой боли.

Посреди аллеи стояли Хью и Эйслинг, слившись в страстном объятии. К несчастью, ослепленная яростью Кэтрин не заметила, что ее муж отчаянно пытается высвободиться и при этом не причинить вреда своему страстному противнику.

Презрительная гримаса исказила лицо Кэтрин, а из горла вырвался приглушенный боевой клич. Не думая долго, она хватила блондинку за волосы и резко дернула назад, оттащив ее от мужа. Не утолив этим свой гнев, она швырнула ошеломленную Эйслинг на землю.

– Может, на моей лошади ты и ездила, но оседлать моего мужа тебе не удастся, – прошипела она. Затем, повернувшись к онемевшему, ошеломленному этой сценой Хью, она бросила ему в лицо: – Изменник!

Резко повернувшись, она умчалась прочь по аллее, словно внезапно налетевшая, мимолетная буря.

– Кейт! – кричал Хью. Проклиная все на свете, он побежал за ней по саду, через двор и в фойе. У лестницы он настиг ее, схватил за руку и повернул так резко, что они столкнулись. Кэтрин тут же отпрянула, словно ей было противно даже касаться его, но Хью не разжал руки.

– Ты целовал Эйслинг, – обвинительным тоном сказала она.

– Нет, это Эйслинг целовала меня, – возразил он.

– Какая, к черту, разница? – взвизгнула Кэтрин, отчаянно пытаясь освободиться.

Хью сильно встряхнул ее:

– Большая, черт возьми! Я люблю тебя, Кейт! – Кэтрин перестала бороться, а Хью опустил руки, освобождая ее. В глазах Кэтрин застыла боль; но он как завороженный смотрел в них, словно был их пленником, и сейчас они выносили ему приговор. Она подняла руку и со всей силы ударила его по щеке. Потом, разом утолив ярость, Кэтрин повернулась и, опустив плечи, стала подниматься по лестнице к себе наверх. Хью удрученно смотрел ей вслед. Когда она скрылась, он опустился на нижнюю ступень и потер горевшую щеку. Рука его жены оказалась тяжелой.

Взгляду Хью явились черные ботинки, а когда он поднял глаза, то увидел сочувственное выражение на лице Патрика.

– Поберегись, – процедил сквозь зубы Хью, – а не то твоя уродливая голова украсит копье возле собора в Дублине.

Патрик сел рядом с ним.

– Еще не все потеряно, – сказал он. – Когда Кейт успокоится, она по-другому будет смотреть на то, что сделала. В конце концов, ты ведь сказал ей, и все в зале слышали, что ты любишь ее. Какая из женщин не хочет, чтобы ее муж на весь мир кричал о своей любви к ней?

Хью внимательно взглянул на своего соратника, но ничего не сказал.

– Весь Ольстер будет судачить, – продолжал Патрик. – Только представь, великий граф во всеуслышание признается в любви своей жене.

Хью нахмурился. Его собеседник явно испытывал его терпение.

– Отдохни часок-другой, – посоветовал Патрик, не думая о последствиях. – Гости подумают, что вы с женой наслаждаетесь прекрасными моментами великой любви, соединяющей вас.

– Иди к черту, – проворчал Хью. Он встал и отправился к себе в кабинет, где надеялся найти виски и душевный покой.

Наступила ночь, но Кэтрин, оскорбленная и растерянная, все еще металась по комнате. Босиком, одетая в легкую ночную рубашку, она не ощущала холода приближающейся зимы, проникавшего в комнату через открытое окно. Страдание притупило ее чувствительность к мирским неудобствам.

«Я потеряла Хью навсегда», – думала Кэтрин. Ударить его после того, как он признался ей в любви, было непростительной ошибкой. В конце концов, ее муж был не бог, а всего лишь человек со всеми человеческими слабостями. Муки одиночества станут ей наказанием за слишком долгие сомнения и колебания.

Черт бы побрал ее упрямую гордость!

Внезапно Кэтрин подняла глаза и увидела, что стоит напротив двери в смежную комнату. Посмеет ли она подойти к нему сейчас? Что он скажет? Хочет ли он ее по-прежнему или ему теперь милей леди Эйслинг? Есть только один способ узнать это.

Дрожащей рукой Кэтрин открыла дверь, вошла и тихо закрыла ее за собой, отрезав путь к отступлению. Она взялась за лямки своей ночной рубашки, и та, словно опадающие с цветка лепестки, соскользнула на пол.

Прекрасная и нагая, она стояла, не отрывая глаз от фигуры спящего мужа.

Глубоко вздохнув, Кэтрин собрала всю свою храбрость и приблизилась к нему. Она долго стояла возле кровати во всем великолепии своей наготы и смотрела на Хью, но в конце концов возобладал страх быть отвергнутой. Кэтрин уже повернулась с намерением найти убежище в своей комнате, когда внезапно рука мужа ухватила ее за талию и притянула на кровать.

– Так ты ложишься или нет? – спросил Хью, оказываясь лицом к лицу с растерявшейся Кэтрин. – Может, ты хотела поговорить со мной о каком-то неотложном деле? – Он явно ее поддразнивал, но в его голосе звучало столько нежности, что Кэтрин сдалась.

– Ложусь, – тихо пробормотала она и с облегчением приникла губами к его губам. Всю свою любовь, всю неутоленную страсть и желание вложила Кэтрин в этот волнующий поцелуй.

Хью ответил ей с не меньшим пылом, а затем шепнул:

– Ты озябла, любовь моя. Позволь мне согреть тебя.

Кэтрин тихо вздохнула и скользнула под одеяло. Они лежали несколько мгновений рядом, наслаждаясь забытым ощущением близости. Но вот Хью перевернул Кэтрин на спину, его возбужденная мужская плоть уперлась ей в низ живота.

– Больно? – спросила она, погладив его щеку.

– Немного, – улыбнулся он и спросил: – Ты все еще боишься меня, любимая?

– Нет. Теперь не боюсь.

Хью лег на нее сверху. Его требовательный поцелуй был красноречивее любых слов; язык его, жаждущий ощутить сладость ее рта, находил ее за нежными, словно бутон розы, губами.

Оставив ее рот, Хью принялся осыпать легкими поцелуями все ее лицо – виски, нос, подбородок… Кэтрин, выгибаясь в первобытном жесте подчинения мужчине, подставила ему шею. Хью застонал и приник к ее шее лицом, вдыхая аромат ее кожи. Навсегда прощаясь со своими страхами, Кэтрин крепко обняла мужа, желая его, чувствуя потребность слиться с ним – стать единым существом и воспарить над бренной землей.

– Не спеши, любовь моя, – шепнул Хью. Губы его скользнули вниз, к белоснежным упругим холмам, язык лизнул влажный сосок. – Завтрак моего сына…

Приподняв ладонями ее набухшие груди, Хью припал ртом сначала к одному соску, затем к другому, всасывая материнское молоко. Кэтрин дрожала от наслаждения, ощущая горячую пульсацию в своем лоне.

Оторвавшись от груди, язык Хью заскользил вниз, оставляя за собой судорожное волнение, словно биение тысяч невесомых стрекозиных крыльев. Затем, минуя шелковистое таинство лона, Хью осыпал поцелуями ее бедра, ноги до самых пальчиков. Вернувшись снова к увлажнившемуся шелку гнездышка между ног, Хью стал терзать языком ее пульсирующую сокровищницу, пока из горла Кэтрин не вырвался страстный стон.

– Возьми меня, – прошептала она, – умоляю, возьми меня!

Дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвалась Мод. Следом за ней вбежал Патрик. Хью подскочил на кровати, закрыв собой Кэтрин от взглядов незваных гостей.

– Леди Кэтрин исчезла, – кричала Мод, – а Мэтью кричит от голода. Мы просто не знаем, что делать!

– Я обежал сад и конюшни, – добавил Патрик. – Сейбл в своем стойле.

Из-под одеяла позади Хью появилась растрепанная рыжеволосая головка.

– Принеси мне Мэтью, – спокойно сказала Кэтрин, обращаясь к Мод, и села, тщательно придерживая одеяло под подбородком.

Патрик с улыбкой взглянул на Хью, который в свою очередь вопросительно приподнял одну бровь. Широкая хитрая ухмылка расплылась на его лице.

– Не сочти за труд, Мод, – повторила Кэтрин, – принеси мне моего сына.

Экономка поспешно покинула комнату и тотчас вернулась с пронзительно голосившим Мэтью на руках.

– Патрик, передай Полли, что она мне пока не нужна, – сказала Кэтрин, когда он направился к выходу.

– Моя жена будет счастлива услышать эту новость, поскольку сейчас она как раз валяется в постели.

– Полли заболела? – тотчас насторожилась Мод. Патрик ухмыльнулся теще.

– Нет, дорогая мамочка, просто она беременна. – С этими словами он удалился, и до оставшихся в комнате донесся его веселый смех.

– Хм! – фыркнула Мод, передавая Мэтью его матери. – Этот вертопрах наконец-то оказался на что-то способен.

Кэтрин откинула одеяло и дала голодному сыну грудь. Мэтью принялся сосать так, словно хотел насытиться на месяц вперед.

Хью радостно улыбнулся жене и сыну, затем окликнул Мод, которая уже повернулась уходить.

– Скажи гостям, чтобы не искали нас до ужина. Пусть Патрик обо всем позаботится, – распорядился хозяин Данганнона.

– Слушаюсь, милорд. – Дверь за экономкой захлопнулась.

Удовлетворенный, Хью наблюдал, как его сын сосет материнское молоко.

– Ну и жадина, не правда ли? – улыбаясь заметил он.

– Весь в тебя.

Хью улыбнулся и обнял жену за плечи.

– Думаю, нам стоит нанять кормилицу, – сказала Кэтрин, в точности подражая голосу леди Эйслинг. – Голодный ребенок мешает, когда родители чем-то увлечены, особенно ночью. Что вы на это скажете, мой великий граф?

Хью нежно повернул ее лицо к себе и приподнял за подбородок. Улыбаясь и глядя в завораживающие зеленые глаза, онпоцеловал жену прямо в губы.

– Я безумно люблю вас, моя милая графиня.

Примечания

1

В те времена ирландцы носили юбки-килты, которые в отличие от шотландских были не клетчатыми, а одноцветными, чаще всего оранжевыми, длинные куртки более темного оттенка, чем килт, светлые рубахи без воротника, большие суконные береты, а на ногах – клетчатые гольфы и грубые кожаные башмаки. (Здесь и далее прим. пер.)

(обратно)

2

Майское дерево – украшенный цветами столб, вокруг которого танцуют 1 мая в Англии.

(обратно)

3

1 унция = 28, 35 грамма; 1 фунт = 453, 59 грамма.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

*** Примечания ***