Идеальный жених [Саманта Джеймс] (fb2) читать онлайн

Саманта Джеймс Идеальный жених

Предисловие

Он всегда знал, что он негодяй. Несмотря на то, что все дети Стерлингов появились на свет в одной семье и родители у них тоже были общие, все они, непонятно по какой причине, росли абсолютно непохожими друг на друга. Его старший брат Себастьян был надежен, как скала, один из тех людей, на которых всегда можно положиться, к тому же прилежен, усидчив, старателен – словом, сокровище, а не ребенок, можно сказать, само совершенство. А очаровательная крошечная сестричка Джулианна, еще пускавшая пузыри в колыбели, обладала солнечным характером. Зато Джастин... Джастин оказался точной копией своей матери. И не только внешне, хотя и унаследовал от нее безупречную красоту и прозрачную чистоту глаз, сиявших на солнце, словно два изумруда чистейшей воды, и черные как вороново крыло волосы, и изысканную тонкость черт прекрасного лица. Но, кроме красоты, он получил от нее и... Словом, и во всем остальном он был точным ее подобием. И сам это знал. Знал, потому что не раз имел случай убедиться в этом...

Он не забыл те первые годы, когда мама, бросив отца, сбежала из дому со своим любовником. Впрочем, как он сильно подозревал, любовников у мамы всегда хватало с избытком. Конечно, о подобных вещах не принято говорить вслух. Зато о них обычно шушукаются за спиной свистящим, змеиным шепотом, смакуя пикантные подробности. А Джастин, который в отличие от старшего брата, обитавшего в своем книжном мире, вырос весьма сообразительным мальчишкой, рано догадался, что что-то не так. Он жадно ловил осторожные перешептывания слуг, замечал сочувственные или мрачные взгляды, которыми они обменивались за спиной хозяев, когда думали, что их никто не видит, – ведь легкомысленная маркиза сбежала из дому, бросив троих детей на попечение отца, человека, явно бывшего не в ладах с тем миром, где ему приходилось жить. Джастин рано понял, что их отец, в сущности, не любит никого, в том числе и собственных детей: ни Себастьяна, ни даже прелестную маленькую Джулианну, которую обожали все в доме. И в особенности шаловливого, непослушного Джастина, с которым никогда не было сладу.

Его наставники, все как один наперебой твердили, что проку от него не будет. Что он не имеет ни малейшего понятия о дисциплине. Что у него буйный, непокорный нрав. Что он ленив, упрям и абсолютно не расположен к учебе, в отличие от прилежного, усидчивого Себастьяна. Еще с малолетства Джастин понял одну вещь – как хорошо, что его брат Себастьян появился на свет первым! Джастин и сам признавал, что не годится в наследники отца, потому что из него вышел бы просто ужасный маркиз Терстон. Почему-то так получалось, что он всегда делал что-то не то – думал о вещах, о которых не положено думать, говорил то, о чем вообще лучше бы не упоминать... во всяком случае, при отце. Неудивительно, что они плохо ладили между собой. Особой усидчивостью он тоже не отличался – Джастин был просто не в состоянии часами сидеть на одном месте, вечно ерзал и отвлекался, смотрел в окно, страстно мечтая оказаться где угодно, только не здесь.

Джастин терпеть не мог учебу – собственно говоря, он возненавидел ее сразу же, с того самого дня, как присоединился к старшему брату в классной. В один прекрасный день он решил, что с него довольно. Учебой Джастин был сыт по горло. Поэтому после полдника он просто удрал из класса, не сказав никому ни слова. Наверное, ему следовало бы подумать о том, что их наставник мистер Радерфорд, убедившись, что он не явился на занятия, немедленно поднимет страшный переполох, а потом поставит в известность их отца, маркиза. Да, наверное, он должен был об этом догадаться.

Джастин так никогда и не понял, приходило ли ему в голову, что отец снизойдет до того, чтобы покинуть свой кабинет из-за такого ничтожного повода, как побег младшего сына. Конечно, восьмилетнему мальчишке весело было смотреть, как все сбились с ног, разыскивая его. Забравшись высоко на старую яблоню в саду и укрывшись в ее густой листве, он горящими глазами следил за тем, как внизу лихорадочно мечутся слуги, обшаривая дом, конюшни и окрестности Терстон-Холла. Джастин злорадно захихикал, заметив отца, беспокойно мерявшего землю шагами рядом с деревом, на котором он притаился. А потом отец вдруг остановился... и поднял голову.

То, что маркиз отнюдь не в восторге от очередной выходки своего проказливого младшего сына, стало понятно сразу же – достаточно было увидеть, каким взглядом он смотрел на него.

– Почему ты не в классной? – строго осведомился маркиз.

– Потому что я здесь, – фыркнул мальчишка. – Разве не понятно?

– Спускайся вниз немедленно, слышишь, маленький негодяй!

Смех замер у Джастина на губах. На скулах у него заходили желваки. Ярко-зеленые глаза сердито вспыхнули.

– Нет, – бросил он.

Кипя бессильной злобой, отец сжал кулаки.

– Спускайся вниз немедленно! Слышишь, что я сказал?!

Но ярость, сквозившая в голосе отца, произвела обратное действие – вместо того чтобы напугать Джастина и заставить его подчиниться, она лишь подхлестнула его упрямство. Протянув вверх тонкую ручонку, он крепко ухватился за ветку над головой. Потом потянулся, чтобы забраться повыше. И не услышал, как жалобно треснула ветка, на которой он стоял. Непонятно, что заставило его бросить взгляд вниз, – наверное, какое-то неясное предчувствие. Он с торжеством оглянулся на отца – и увидел, как тот отскочил в сторону, когда сверху ему на голову посыпался дождь из листьев.

Ветка обломилась. Джастин даже испугаться не успел – он понял, что падает, и тут же покатился по земле, больно подвернув руку. Раздался резкий хруст, будто сломалась сухая ветка, и все вдруг вспыхнуло у него перед глазами. А потом он почувствовал жгучую, нестерпимую боль, словно тысяча кинжалов вонзилась в него, кромсая и раздирая на части худенькое мальчишеское тело. На какое-то мгновение он потерял возможность дышать. Боль была настолько сильной, что он едва не лишился сознания.

Наконец ему кое-как удалось перекатиться на спину. Отец, стоя над ним, молча разглядывал Джастина, лицо его было каменным. Потом наклонился к сыну.

– А ну вставай! – прорычал он. И, грубо схватив мальчика за другую руку, одним рывком поднял его на ноги.

Осторожно бросив взгляд на поврежденную руку, Джастин вдруг заметил, что запястье его изогнуто в сторону под каким-то немыслимым углом. Это было так удивительно и страшно, что мальчика чуть не стошнило. Сделав над собой невероятное усилие, он подавил рвущийся из груди крик. Закусив губу, чтобы не застонать от боли, он молча поднял глаза на отца.

– Не смей! – услышал он хорошо знакомый ему злобный окрик. – Слышишь? Не смей!

– Не смей – что? – Как это бывало всегда, невозмутимое спокойствие ненавистного младшего сына только привело маркиза в еще большую ярость.

– Не смей так смотреть на меня!

– Как – так?

– Так, как смотрела она!

Джастин почувствовал, как в нем разом будто всколыхнулось что-то... словно глубоко внутри его вдруг вскрылся какой-то нарыв и наружу бурным потоком хлынули незнакомые ему самому чувства – боль, гнев, возмущение. Чувства, которые он не мог, а может, и не хотел держать в узде. В эту минуту он люто ненавидел отца. Ненавидел за то, что тот своим деспотизмом сломил тихого и безропотного Себастьяна, превратив его в тряпку. Ненавидел за тот пустой взгляд, которым отец обычно смотрел на младшую сестренку. Джастин ненавидел его до такой степени, что не боялся даже, что отец прикажет выпороть его розгами.

Он ненавидел отца... точно так же, как отец ненавидел его самого. Теперь он в этом больше не сомневался.

– Кто – она? – ледяным тоном процедил он. – Ты хочешь сказать мама?

Дикая ярость вспыхнула в глазах маркиза.

– Закрой рот, щенок!

Тяжелая пощечина обожгла Джастину лицо.

Удар был такой силы, что мальчик кубарем покатился по земле. Но теперь он сам вскочил на ноги. В зеленых глазах мальчишки горела такая неукротимая злоба, что отец невольно попятился.

– Не дождешься! – крикнул он в лицо отцу. – Мама любила тебя не больше, чем я, отец! Не больше, чем Себастьян... да и любой другой, если хочешь знать! Может быть, именно поэтому она и сбежала из дому!

Лицо маркиза потемнело, как грозовая туча.

– Как ты смеешь так говорить со мной?! Наглый, злобным щенок! Ты такой же порочный, как она! Будь ты проклят... проклят! Проклят! – Губы маркиза злобно искривились.

Отец уже не в первый раз осыпал его грязными словами... да и, наверное, не в последний. Причем такими... Джастин скорее бы умер, чем признался кому-нибудь, как называет его отец... даже Себастьяну.

Но сейчас он смело смотрел в глаза бесновавшемуся отцу. Джастин не дрогнул... даже не позволил себе моргнуть, хотя каждое слово, срывавшееся с губ отца, словно отравленный кинжал, вонзалось в его душу, разрывало на части сердце. Наконец маркиз выдохся, и воцарилась тишина. С вызовом глядя на отца, Джастин надменно вздернул вверх подбородок.

– Настолько я понимаю, сэр, вы закончили?

В том, как это было сказано, чувствовалось нескрываемое презрение. Презрение тем более странное и ужасающее, что исходило от ребенка его возраста. С проклятием рассвирепевший маркиз снопа поднял кулак и шагнул к непокорному сыну.

И тут непонятно откуда вдруг появился Себастьян.

– Папа, не надо! – закричал он, закрыв собой младшего братишку.– Ты только взгляни, что у Джастина с рукой! Ужас какой! С ней явно что-то не так!

Послали за доктором. Собрав все свои силы, Джастин кое-как доковылял до дома и упал на кровать. Осмотрев его, доктор выразительно поднял бровь.

– Рука сломана. Вот тут, в запястье, – поцокав языком, объявил он. – Думаю, я смогу поставить кость на место. Но не стану скрывать, мой мальчик, мне придется сделать тебе больно... чертовски больно. – Он сочувственно подмигнул Джастину. – Так что не стесняйся, вопи во все горло – тебе будет легче.

Темный силуэт маркиза появился из-за спины доктора. Взгляды отца и сына скрестились, словно обнаженные клинки. И Джастин внезапно почувствовал, что в горле застрял комок. Глаза у него защипало... фигура отца вдруг расплылась. Он с досадой моргнул и снова увидел маркиза совершенно отчетливо.

Ему вдруг бросилась в глаза издевательская жестокая усмешка, кривившая тонкие губы отца. И Джастин мгновенно понял, что отец с нетерпением ждет... жаждет услышать, как он станет рыдать и выть от нестерпимой боли. Губы Джастина побелели, превратившись в одну тонкую полоску. «Мать не захотела противостоять отцу, – подумал он. – Себастьян не смог. А я... я должен».

Себастьян похлопал младшего брата по плечу.

– Джастин, – услышал он его шепот, – ты меня слышишь? Все будет хорошо, только ты...

– Хорошо?! – яростно крикнул Джастин. И его ненавидящий взгляд вновь скрестился со взглядом отца. – Я не буду плакать! Ты меня слышишь? Не буду! Никогда!

Доктор, удовлетворенно кивнув, шагнул к нему.

Раздался сухой треск и громкий щелчок, когда сломанная кость встала на место. Худенькое мальчишеское тело Джастина содрогнулось. Спина выгнулась дугой. Он вцепился в подушку с такой силой, что даже костяшки пальцев побелели. Но он молчал. Все закончилось быстро. Когда он снова упал на подушки, лицо его было мертвенно-бледным и мокрым от пота. Но он не плакал. Ни звука не сорвалось с его губ... Маркиз презрительно фыркнул. Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.

Испорченный негодяй.

При любом удобном случае, при каждой возможности маркиз, стараясь побольнее оскорбить младшего сына, снова и снова повторял: «Испорченный негодяй!» Он кричал это на весь дом. Он выплевывал эти слова ему в лицо. Он злобно бормотал их себе под нос, даже когда оставался один и никто не мог слышать его.

За годы юности Джастин Стерлинг ни разу не видел, чтобы при известии о его успехах в глазах отца вспыхнула гордость за младшего сына. Ни единого раза! Впрочем, надо отдать ему должное, он особенно и не стремился порадовать отца – видимо, понимал, что нечего и пытаться. Маркиз презирал его – и не скрывал этого.

Время шло, голенастый подросток рос и с годами превратился в высокого, широкоплечего, симпатичного молодого человека. Его пребывание в Итоне было ознаменовано многочисленными дерзкими выходками и горой возмущенных писем, которыми заваливали старого маркиза. Недовольство отца поведением младшего сына с каждым годом росло, увеличивая и без того свойственную Джастину любовь к бунтарству. О да, давнишний проступок его матери бросил тень на всю их семью, но и Джастин со своей стороны сделал все, чтобы опорочить семейную честь навсегда. Его выходки были чудовищны, его поведение – возмутительно. И все, что бесило отца, доставляло неизъяснимое наслаждение ему.

Именно тогда он понял, как восхитительно сладка месть.

Он пил. Он играл. Он волочился за каждой юбкой. Его отец знал об этом, и злоба его росла с каждым днем.

Как-то раз теплой июньской ночью, в то лето, когда ему стукнуло восемнадцать, Джастин, спотыкаясь на каждом шагу, ввалился в дом незадолго до рассвета. Он провел весьма приятный вечер в компании дочки местного мельника с бутылкой портвейна и благодаря столь приятному обществу чувствовал, что едва держится на ногах от усталости. К слову сказать, девчонка оказалась весьма и весьма изобретательной, чего он совсем не ожидал. Джастин похотливо ухмыльнулся, припомнив, какие штуки выделывала эта проказница своими пухленькими губками. Вот чертовка, подумал он, и кто бы мог подумать?

– Какого дьявола? Где ты шатался?

Высокая, сухопарая фигура старого маркиза преградила Джастину путь.

Губы Джастина скривились в дерзкой усмешке.

– Желает получить точный отчет о моих ночных похождениях, милорд? – насмешливо осведомился он, не утруждая себя обратиться к отцу, как полагается. Вообще говоря, он давно забыл, когда в последний раз называл его «папа». А теперь скорее бы умер, чем заставил себя сказать ему «отец».

Джастин величественным жестом указал на распахнутую настежь дверь отцовского кабинета.

– Может, присядем, а? Думаю, это займет немало времени, знаете ли... поскольку рассказе моих ночных похождениях может оказаться весьма... хм... занимательным. Только предупреждаю честно – вам это вряд ли понравится.

– Придержи язык! – злобно прошипел старый маркиз. – У меня нет ни малейшего желания выслушивать всю эту грязь! – Он смерил сына взглядом, и в глазах у него вспыхнуло презрение. – Да ты пьян, черт возьми! Будешь это отрицать?

Не отрывая глаз от лица маркиза, разглядывающего его с таким видом, будто для него было унижением даже дышать одним воздухом с ним, Джастин отвесил отцу учтивейший поклон, насколько это было возможно в его нынешнем состоянии. – Удивительно верное наблюдение, сэр!

Тонкие губы отца изогнулись в брезгливой усмешке.

– Господи, как бы я желал, чтобы ты уехал! Уехал и никогда больше не возвращался!

Но его слова вызвали лишь издевательскую усмешку на губах Джастина.

– Именно поэтому я и не уезжаю.

Маркиз в бессильной злобе сжал кулаки.

– Клянусь Богом, я заставлю тебя это сделать! В моей власти сделать так, чтобы ты никогда больше не показывался мне на глаза.

– О да, конечно... Но что тогда скажут люди? – вкрадчиво спросил Джастин. – Из-за тебя когда-то сбежала из дому моя мать, а теперь ты вдобавок вышвырнешь вслед за ней и меня. Впрочем, успокойся, тебе осталось терпеть мое присутствие еще совсем немного. В конце лета я возвращаюсь в Кембридж, помнишь?

– Чему я очень рад! – выплюнул маркиз. – Поскольку твое пребывание в доме превращает мою жизнь в настоящий ад!

Джастин расправил плечи.

– Боже мой, какая чувствительность! – саркастически хмыкнул он. – Однако не забывай, что когда-нибудь я вернусь.

– Ты только посмотри на себя, – взорвался маркиз. – Ты так пьян, что едва стоишь на ногах! К тому же от тебя за версту несет дешевыми духами! Боже правый, ты – точная копия своей распутной матери! Мерзкая шлюха! Опорочила мое имя! А ты... ты позоришь меня! Одному Богу известно, как я мучился, когда вынужден был возиться с тобой все эти годы, когда ты смотрел на меня ее глазами... улыбался её улыбкой! Ты стал для меня живым напоминанием о том, как она посмела поступить со мной... какой она была все эти годы – шлюха, готовая с радостью раздвинуть ноги для любого, кто пожелал бы попользоваться ею. А ты не лучше ее. Испорченная кровь говорит сама за себя, – прорычал он. – Испорченная кровь твоей матери, что течет в твоих жилах. Ни одна порядочная женщина не захочет связать свою жизнь с тобой, щенок! Ни одна порядочная женщина не захочет тебя!

В глазах Джастина вспыхнуло пламя. Все, о чем он мечтал в эту минуту, – это отомстить... нанести ответный удар... чтобы отцу было так же больно, как ему самому.

– Но если мама и в самом деле была такой прожженной шлюхой, как ты говоришь, – резко бросил он отцу в лицо, – то почему ты так уверен в том, что наш отец – ты, а не...

И осекся, еще не договорив до конца. На лице старого маркиза он прочел то, чего даже не осмеливался предположить.

– Иисусе сладчайший! – потрясенно выдохнул Джастин, гадая, уж не сошел ли он с ума. – Так ты не уверен, да?

Маркиз молчал. Воцарилась тишина, настолько жуткая, что обоим вдруг стало нечем дышать.

Тонкие губы Джастина подергивались.

– О... вот так дела! Так вы, может, и не отец нам... Будь я проклят! Какая насмешка судьбы! Надменный маркиз Терстон, гордый, как Люцифер, брошен собственной женой, которая была убита вместе с ее любовником, когда направлялась во Францию... и повязан по рукам и ногам детьми... ублюдками ненавистной шлюхи. Выходит, все это время ты силился угадать, кто же из нас действительно твой... и не мог, да? И поэтому не мог вышвырнуть нас из дома вслед за нашей матерью, верно? Тебе пришлось оставить нас у себя, всех троих, просто потому, что ты ничего не знал точно.

И тут маркиз ожил:

– Замолчи, щенок!

А Джастин вдруг принялся смеяться. Он хохотал и хохотал, и казалось, не мог остановиться...

– Замолчи! – взревел старый маркиз. В его глазах сверкнула черная ненависть. Потеряв голову, он поднял кулак и шагнул к сыну.

И тут произошло то, чего никто не мог ожидать. В горле маркиза что-то захрипело. Огонь в его глазах вспыхнул и потух, как тухнет задутая ветром свеча. Он судорожно рванул галстук и... тяжело рухнул на пол.

Потрясенный Джастин не мог оторвать глаз от отца, лежавшего у его ног на мраморном полу. Маркиз не двигался. Он смахивал на сломанную куклу, и Джастин внезапно почувствовал, как на лбу у него выступил холодный пот. Заставив себя очнуться, он бросился к отцу, упал на колени перед его недвижным телом. Потом протянул к маркизу руку и вдруг заметил, что она дрожит.

– Отец... – неловко прошептал он.

Но старый маркиз, уставившись остановившимся взглядом в потолок, молчал. Лицо его медленно покрывалось синеватой бледностью...

Джастин внезапно почувствовал, что его всего трясет. Ужасная, тошнотворная мысль вдруг пришла ему в голову. Он воровато оглянулся по сторонам. И бросился бежать. Забыв обо всем, он мчался к себе в комнату, словно сам сатана хватал его сзади за пятки.

Старый маркиз был мертв. Мертв.

Джастин поклялся, что никогда не расскажет ни одной живой душе о том, что произошло между ними этой ночью. Поклялся, что до самой своей смерти будет хранить эту ужасную тайну... что она умрет вместе с ним. Никто не должен узнать, что он был здесь, когда... Что он, возможно, убил собственного отца.

Глава 1

Лондон, 1817 год

В «Уайтсе» в этот вечер царила та же атмосфера, что и всегда. Несколько элегантно одетых молодых и не очень молодых джентльменов сгрудились возле столика для игры в кости. Воздух, пропитанный крепкими ароматами бренди и сигарного дыма, казался спертым. Развалившись в кресле и удобно откинув голову на мягкую бархатную спинку, Джастин Стерлинг лениво просматривал утренние газеты с таким видом, словно ему не было дела ни до чего... впрочем, так оно и было на самом деле. Он сидел с благодушным видом, закинув одну длинную ногу на другую, и весь его вид говорил о том, что он бездумно наслаждается покоем и тишиной.

– Клянусь своей душой! – раздался чей-то насмешливый голос, – Значит, ты решил-таки удостоить нас своим присутствием?

Джастин неохотно оторвался от газеты, поднял голову, и взгляд его зеленых глаз остановился на улыбающемся лице его приятеля Гидеона.

Гидеон ткнул пальцем на свободный стул возле него:

– Не возражаешь, если я присяду?

– Я не ослышался? Ты спрашиваешь разрешения? Полно, да ты ли это? – Джастин, отбросив в сторону газету, выразительно поднял брови. Гидеон пользовался репутацией человека, который всегда делает все, что он хочет, когда хочет и где хочет, иными словами, такой же, как и сам Джастин.

– Ну, – хмыкнул Гидеон, – учитывая, в каком отвратительном настроении ты уехал из деревни, я счел необходимым на всякий случай спросить. Как говорится, мало ли что...

Чистая правда, ухмыльнулся про себя Джастин. Даже его невестка Девон, когда он собрался уезжать, не преминула ехидно осведомиться, какая, мол, муха его укусила. Если честно, Джастин и сам этого не понимал. Он давно уже не нуждался ни в чьем обществе – ни в мужском, ни в женском. У него было все – вернее, ему стоило лишь пальцем пошевелить, как он мигом получил бы все, что хотел. И в самом деле, лениво подумал он, чего еще желать человеку?

Сказать по правде, он не знал! И это было хуже всего. Именно по этой причине он и решил тогда, три месяца назад, что скучает, а от этого недуга, как известно, нет лекарства лучше, чем путешествие. И что перемена мест, возможно, пойдет ему на пользу. Он отправился на континент. Один за другим промелькнули Париж, Рим, Вена... Наконец Джастин проник, можно сказать, в самое сердце континента, не отказав себе в удовольствии полюбоваться, что там, внутри...

И вот он вернулся. Вернулся такой же злой, беспокойный и недовольный всем на свете, что и до отъезда.

Джастин потянулся за портвейном.

– И тебе добрый день, – сухо процедил он сквозь зубы.

– Что? А... да, конечно, здравствуй. Я бы сказал даже, что выглядишь ты на удивление хорошо. – Гидеон с завистью разглядывал безупречно сидевший на Джастине сюртук. – Впрочем, в этом скорее всего заслуга твоего портного. Кстати, кто он? Вестон, я полагаю?

Джастин лениво кивнул. Вестон был самый известный – и безумно дорогой – портной в Лондоне.

– Ты угадал.

Гидеон не успел ничего сказать – совсем рядом раздался оглушительный взрыв хохота.

– Две тысячи тому, кто сможет овладеть ею!

Джастин небрежно покосился через плечо как раз в тот момент, когда сэр Эштон Бентли, покачнувшись, отвесил неуклюжий поклон, едва не рухнув при этом под стол. Впрочем, Джастин нисколько не удивился – стойкая любовь сэра Эштона к горячительным напиткам была широко известна в обществе – так же широко, как и его способность, независимо от количества выпитого, каким-то непостижимым образом держаться на ногах.

– Поднимите ставки – чтобы было, ради чего спорить! – завопил кто-то другой.

Голос донесся из того угла, где кучкой толпились мужчины, – возле знаменитого окна-фонаря, или эркера, которыми славился «Уайтс» и у которых обычно собирались Бо Браммел^[1] и его приятели, правда, сегодня никого из них в клубе не было. Беседа, похоже, становилась все более оживленной.

Мужчины разразились грубым хохотом.

– Ни одна живая душа не может похвастаться, что видела ее «киску»! Да уж, если такое и случится, так только в первую брачную ночь!

– Эта крошка ни за что не согласится пустить мужчину к себе в постель до свадьбы! – прорычат чей-то голос. – Да вот спросите хотя бы Бентли!

– Ха! Могу поспорить на что угодно, что обойдусь и без свадебных колоколов, а она все равно станет моей, даже не дождавшись, когда я сделаю ей предложение! Еще до конца сезона у нее на платье будут пятна от травы, или я не Чарльз Брентвуд!

Его собеседник саркастически фыркнул:

– Хочешь сказать, что сможешь затащить ее в кусты? Ее?! Брось! Ни за что не поверю!

– Да за две тысячи я сам готов опрокинуть эту крошку на спину! – завопил Патрик Макелрой, второй сын шотландского эрла. – А ее муж – если он у нее, конечно, будет... то есть, я хочу сказать, если она когда-нибудь решится выбрать одного из той своры поклонников, что бегают за ней по пятам, – и в могилу сойдет – не догадается, что был у нее не первым.

– Ишь ты! А как мы узнаем, что дельце сделано? – последовал неизбежный вопрос. – Хвастать направо и налево, что окрутил, мол, – это одно. А вот как ты докажешь? Вы согласны, друзья?

Навостривший было уши Джастин мысленно согласился с ним.

– Он прав! – крикнул кто-то. – Нужны доказательства!

– Доказательства! – вторил ему нестройный хор голосов. – Нужны доказательства!

– Локон ее волос вас устроит, надеюсь? В конце концов, во всей Англии не найдешь таких волос, как у нее, – цвета пламени!

Скорее всего речь шла о какой-нибудь совсем еще юной дебютантке, имевшей несчастье привлечь внимание этой буйной компании. Естественно, и этот вульгарный шотландец Макелрой, и Брентвуд тоже там, хмыкнул про себя Джастин. Оба этих повесы давно уже прославились полным отсутствием, всякой жалости к слабому и прекрасному полу. Джастин поймал себя на том, что от души жалеет бедняжку, кто бы она ни была.

Он лениво разглядывал толпу молодых людей.

– Обсуждают очередную вертихвостку, – пробормотал он, обращаясь к Гидеону. – Однако я, кажется, проявляю несвойственное мне любопытство. Кстати, старина, раз уж об этом зашел разговор, не знаешь ли, кто эта дама, которой они все так очарованы?

На губах Гидеона вспыхнула насмешливая улыбка.

– Неужели ты еще не догадался? Недотрога, конечно! А кто же еще?

– Что-что?!

– Не что, а кто! Тебя слишком долго не было в Лондоне, друг мой. Поэтому ты и не в курсе последних событий. После того как она в течение двух недель отвергла три предложения руки и сердца – в том числе и от Брентвуда. Вот ее и прозвали Недотрогой. Неудивительно, что она сразу же вошла в моду. Самый лакомый кусочек этого сезона, знаешь ли.

Джастин выразительно закатил глаза к небу:

– Именно то, без чего вы жить не можете в этом своем Лондоне! Еще одна скучная до зубной боли, бесцветная и пресная, дебютантка!

– Ну, какая из нее дебютантка! – пожал плечами Гидеон. – На самом деле ей уже стукнул двадцать один год, хотя, если честно, не припомню, когда состоялся ее светский дебют, да и был ли он вообще. Кстати, пресной и бесцветной ее вряд ли назовешь. – Гидеон, запрокинув голову, громко расхохотался. – «Пресная и бесцветная»! Сказал тоже! Более неподходящие слова для описания Недотроги вряд ли найдешь!

– Ну а как бы тогда ее назвал ты? Какие бы слова выбрал для описания твоей знаменитой Недотроги?

Джастин поднял бокал, глядя, как Гидеон поджал губы, так что они превратились в тонкую полоску.

– Хм... – Он задумчиво пожевал губу. – Знаешь, одним словом это вряд ли возможно! Одно могу тебе сказать – она восхитительна! Но разве одно только это?! Она явно не из тех женщин, что пребывают в плену общепринятых условностей, но и распущенной ее тоже не назовешь. И уж тем более скучной или утомительной. И менее всего пресной и бесцветной. Юные дебютантки предпочитают белые платьица, но я не припомню, чтобы когда-нибудь видел ее в белом. А волосы у нее действительно огненные, цвета пламени. – Гидеон незаметно кивнул в сторону шумной компании. – Так что локон и в самом деле может послужить достаточным доказательством.

– Звучит забавно. Похоже, эту вашу Недотрогу бриллиантом чистейшей воды вряд ли назовешь, – заметил Джастин. – Во всяком случае, если послушать тебя.

– Видишь ли, она не обычная дебютантка. Но может быть, в этом-то вся и прелесть! Она – женщина... черт, как же это сказать? Она сложена как статуя. Не женщина, а Венера Милосская. И почти такого же роста. – Гидеон испустил трагический вздох. – При этом грациозна не больше, чем вытащенная из воды рыба. Поэтому она бы ни за что не пошла танцевать – даже если бы на кону стояла ее жизнь.

Безупречно очерченные, словно нарисованные кисточкой черные брови Джастина изумленно полезли на лоб. Опустив бокал, он уставился на Гидеона с таким видом, будто гадал, уж не ослышался ли oн. Потом притворился, что его сейчас стошнит.

– Ты что – шутишь? Послушать тебя, так эта крошка ростом с гренадера, при этом обладает изяществом слона, забравшегося в посудную лавку, и ты уверяешь, что у нее нет отбоя от вздыхателей?! Сколько предложений руки и сердца она отвергла – три?!

– Именно, – весело подтвердил Гидеон. – И при этом, заметь, она к тому же бедна как церковная мышь!

– Господи спаси и помилуй нас, грешных! Да что вы тут с ума все сошли, что ли?!

С губ Гидеона сорвался мягкий смешок.

– Похоже на то. Все мужчины лишаются разума, когда речь заходит о ней. Хотят ее до безумия. Я бы даже сказал... примерно половина из них уже околдована ею. Они запутались в сетях этой колдуньи. Они очарованы, они ее покорные рабы, они пали к ее ногам, объявив, что умирают от любви. А другая половина... впрочем, вот они все… – Гидеон махнул рукой в сторону шумной компании у окна, – ...можешь сам убедиться – ищут способ забраться к ней под юбку.

Отметив несвойственную Гидеону циничную нотку, Джастин удивленно вскинул брови:

– Откуда столько горечи, старина? – Он кинул на приятеля проницательный взгляд и присвистнул. – Так-так! Только не говори мне, что сам не поддался чарам этой обольстительницы!

Единственным ответом был смех Гидеона. Но еще до того, как смешок слетел с его губ, Джастин успел заметить, как в глазах Гидеона что-то мелькнуло, и он отвел их в сторону. Он слишком давно и слишком хорошо знал своего друга, чтобы не сообразить, что тот что-то скрывает. Не зная, что и думать, Джастин растерянно уставился на него – Гидеон не принадлежал к числу тех мужчин, которые легко теряют голову из-за женщины.

– Только не говори мне, – прорычал он, – что и ты тоже был в числе тех молодых ослов, что крутятся вокруг ее юбки!

Судя по омрачившемуся лику Гидеона, колкость Джастина больно задела его гордость. Но несмотря на это, Джастин не смог удержаться, чтобы не подразнить его.

– Дала тебе от ворот поворот, не так ли?

– Проклятие, не очень-то задирай нос! – обиженно рявкнул задетый за живое Гидеон.

Джастин сделал глоток портвейна.

– Даже и не думал, старина, – спокойно ответил, он. Потом вдохнул чарующий аромат благородного напитка, старательно делая вид, что наслаждается им, в то время как в голове его с бешеной скоростью кружились мысли. Сам он никогда не отличался особой склонностью к рыжеволосым красоткам, к счастью, мысленно добавил он про себя. Возможно, потому, что все они слишком сильно напоминали ему...

– У тебя какой-то странный вид, Джастин. Что-то не так?

– Если хочешь знать, я только что вспомнил об одной рыжей проказнице, которая несколько лет назад изрядно попортила мне кровь...

– Кому – тебе?!

Увы, да... хотя событие, о котором он сейчас невольно вспомнил, было не из тех, которыми обычно принято хвастаться в мужской компании. Признаться, та девчушка больно ранила его гордость. Конечно, рана в душе Джастина с тех пор успела зарубцеваться, но остался шрам, который время от времени еще давал о себе знать. Он до сих пор не мог взять в толк, почему она так взъелась на него. Интересно, в который уже раз с досадой подумал Джастин, чем же он так не понравился ей, что из всей толпы гостей именно его она выбрала для своей мерзкой проказы? Конечно, Себастьян и сейчас не упускал случая напомнить ему ту злосчастную историю. Впрочем, в этом не было необходимости. Джастин и спустя много лет был не в силах забыть, как унизила его та дерзкая девчонка. Он и ребенком был таким – никогда ничего не забывал и не прощал.

Может, поэтому улыбка его вышла натянутой.

– Увы, наверное, стоит честно признать, что все мы не столь безумно привлекательны, как нам хочется казаться. – Он скорее откусил бы себе язык, чем признался Гидеону, что девушка, о которой шла речь, в сущности, была еще совсем ребенок, собственно говоря, как и сам он тогда. Ад и все дьяволы, с опаской подумал Джастин, стоит ему только проболтаться, и Гидеон загонит его в гроб своими шуточками. Поэтому он попытался поскорее перевести разговор на прежнюю тему: – Должно быть, та еще штучка! Я имею в виду ту крошку, которую вы прозвали Недотрогой. Иначе ты вряд ли стал бы крутиться возле ее юбки. Ведь твоя репутация повесы и распутника давно уже известна далеко за пределами Лондона!

– Неужели? А я-то думал, что в этом смысле первое место уже много лет принадлежит тебе, старина. – Гидеон снова обрел апломб и ясно дал понять, что вполне способен дать надлежащий отпор. – Ну, если считаешь, что тебе повезет больше, можешь попробовать. Вот как раз подходящий случай. – Кивком головы он указал в сторону подвыпивших мужчин, которые до сих пор обсуждали Недотрогу, – только теперь в ход пошли уже достаточно крепкие выражения.

Но прежде чем Джастин успел ответить, вновь раздался знакомый им обоим голос Бентли:

– Три тысячи фунтов тому, кто переспит с Недотрогой!

Джастин потряс головой:

– Мой Бог, Бентли пьян как сапожник! Кому-то нужно увести его отсюда, пока он не отправился к игорному столу, иначе он проиграется в пух и прах.

– Ну, кто участвует?

Взметнулось сразу несколько рук. Джастин насчитал пять – Макелрой, Брентвуд, Лестер Драммонд, Уильям Хардуэй, юнец, едва сбросивший с плеч школьную форму, и Грегори Фицрой.

– Принято! – В ответ ликующий многоголосый вопль. – Три тысячи фунтов тому из этих пятерых, кто сможет затащить в постель Недотрогу!

Раздался рев, затем оглушительный хохот, зашуршали банкноты, и подоспевший на зов лакей стремглав кинулся за книгой, куда заносили пари. Джастина сам предмет пари не слишком шокировал, поскольку здесь, в «Уайтсе», случалось и не такое, впрочем, в остальных клубах «для джентльменов» дела обстояли не лучше. Что с них взять, повесы и распутники все как один, с презрительной усмешкой решил он. Правда, справедливости ради следует отметить, что себя и Гидеона он искренне считал такими же, как все, а может, еще и похуже. И тут же поймал себя на том, что невольно задается вопросом, что же такое есть в этой неведомой ему женщине, которую тут именовали Недотрогой, что делает ее столь лакомым кусочком в глазах всех мужчин.

Джастин повернулся к Гидеону и досадливо поморщился, заметив, что тот не спускает с него глаз. Но еще больше ему не понравился вспыхнувший во взгляде Гидеона хорошо знакомый Джастину коварный и насмешливый огонек... Джастин знал, что не ошибся. К тому же Гидеон как-то подозрительно быстро отвел глаза в сторону.

– Заинтригован, да, Джастин?

Тот равнодушно пожал плечами. Гидеон разразился хохотом.

– Ладно тебе юлить, признавайся! Мы слишком долго знакомы, чтобы лицемерить друг с другом. Заинтригован, да еще как! Во-первых, на кону такая сумма, которая может заинтересовать даже тебя. А во-вторых, тебе не терпится узнать, что же это за женщина, которая смогла устоять передо мной!

Аристократически изогнутая черная бровь снова взлетела вверх.

– Какая-нибудь Снежная королева, раз осталась равнодушна к такому красавцу, как ты!

Гидеон не сказал ни «да», ни «нет». Но в глазах его сверкнул огонек.

– Ну, если дело лишь в этом, тогда ты наверняка решил, что уж тебе-то раз плюнуть ее разжечь.

– Я просто не отказался бы попробовать, – с притворной скромностью заявил Джастин.

– Признаюсь, ты меня разочаровываешь. – Гидеон сделал удивленное лицо. – Ты, у которого столько побед, что и не сосчитать! Ты пропадал столько времени и вернулся... как бы это сказать? Почти добропорядочным. Того и гляди, – Гидеон сделал выразительную паузу и добавил: – совсем отупеешь! – Это прозвучало почти оскорбительно.

Да... действительно забавно.

По своей натуре Джастин был сущий дьявол, и все вокруг хорошо это знали... Кроме разве что его собственного брата Себастьяна, никогда не упускавшего случая напомнить ему о немногочисленных приступах добропорядочности. О том, как Джастин пару раз пытался увеличить свое собственное состояние и неожиданно преуспел. Или как два года назад, незадолго до женитьбы Себастьяна, с несвойственным ему великодушием оставил старшему брату фамильный особняк и обзавелся собственным домом. Это и были, по мнению Джастина, те самые приступы добропорядочности, о которых ему не хотелось вспоминать.

Приятная истома потихоньку начала туманить ему голову – впрочем, и неудивительно, поскольку к этому времени он прикончил уже третий бокал портвейна. Но улыбку, появившуюся на его губах, трудно было назвать приятной...

– Искушаешь меня, Гидеон, да? – благодушно пророкотал он. – Это лишнее.

Вместо ответа Гидеон махнул рукой в ту сторону, где молодые люди, толкая друг друга локтями, столпились возле книги, куда заносили условия пари.

– Тогда почему ты еще не там?

Джастин внезапно разозлился.

– Во-первых, послушать тебя, так она страшна, как смертный грех. А во-вторых, это просто какой-то кладезь добродетели...

– О, вот тут ты попал в самую точку, старина! Разве я не говорил, что она дочь викария? Улыбка застыла на лице Джастина. Дочка викария... да еще с волосами цвета пламени. Он зажмурился... это снова напомнило ему о... Но нет. Усилием воли он прогнал вспыхнувшее в его душе подозрение.

– Может быть, я действительно сам дьявол, но у меня нет привычки соблазнять девственниц. – Он бросил на Гидеона уничтожающий взгляд – один из тех, что способны кого угодно заставить пожалеть о том, что он вообще появился на свет.

Впрочем, на Гидеона это не произвело особого впечатления. К взглядам Джастина он давно уже привык. Вместо того чтобы смутиться, он снова разразился хохотом.

– Прости, но у меня было много случаев убедиться, что одной из твоих привычек всегда было пытаться соблазнить все, что шевелится, – особенно если это «что-то» женского пола.

– С детства терпеть не могу рыжих, – коротко бросил Джастин. – И к тому же у меня стойкое отвращение к девственницам.

– Что?! Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя никогда не было девственницы?!

– Честно говоря, не припомню такого случая. – Джастин мысленно перебирал в памяти приятные воспоминания. – Ты же хорошо знаешь мои вкусы – я предпочитаю женщин достаточно искушенных, имеющих опыт в любовных играх, и в первую очередь изящных блондинок.

– Уж не стал ли ты сомневаться в своих способностях? Женщина, прозванная Недотрогой, скорее всего потребует особенно деликатного обращения. Только вообрази себе – девственница, которой еще не касалась рука мужчины и из которой ты сможешь вылепить все, что твоей душе угодно. – Гидеон выразительно облизнулся и почмокал губами. – Или ты опасаешься, что эта хваленая красавица на поверку окажется далеко не столь соблазнительной, как о ней говорят? – подмигнул он.

Джастин только блекло улыбнулся, но промолчал. Им обоим хорошо было известно, что это не так. Гидеон подвинулся поближе.

– М-да... вот уж не думал, что придется тебя уговаривать, но, похоже, ничего другого не остается. Может, тебе кажется, что игра не стоит свеч? Три тысячи, которые предложил Бентли, конечно, не бог весть какие деньги... но можно сделать так, что условия пари покажутся тебе более заманчивыми...

Глаза Джастина подозрительно сузились.

– Что у тебя на уме?

Гидеон и не пытался уйти в сторону:

– Предлагаю удвоить ставки, но с условием, что все это останется строго между нами. Дружеское пари, можем так это назвать. – Он ехидно улыбнулся. – Я часто задавался вопросом... какой должна быть женщина, способная устоять против чар мужчины, которого давно уже считают самым привлекательным во всей Англии? Да и существует ли такая вообще? Шесть тысяч фунтов за то, что такая все-таки найдется. Шесть тысяч – за то, что это будет именно Недотрога.

Джастин не ответил. Хладнокровно и расчетливо соблазнить невинную девушку... намеренно заставить ее влюбиться в себя, а потом... О Боже... Порядочный человек с негодованием отказался бы даже слушать об этом. А то, что он хладнокровно обдумывает такую возможность, уже говорит само за себя. Говорит о его истинном характере – или об отсутствии такового. Вообще это лишь подтверждало то, что он и так знал...

Он проклят... и спасения для него нет. Искупление грехов не для него. Душа его погублена, и что бы там ни говорил Себастьян, как бы он ни возмущался, его уже не изменишь.

– Шесть тысяч фунтов, – с нарочито ленивой медлительностью повторил Гидеон. – И дело того стоит, уж ты поверь мне на слово. Но есть одно условие...

– Что еще за условие?

– Она должна стать твоей не позже чем через месяц.

Губы Джастина раздвинулись в циничной улыбке.

– И какого же доказательства потребуешь ты?

Гидеон захихикал.

– Не забивай себе голову такими пустяками, дружище. Уверяю тебя, я с точностью до минуты буду знать, когда эта крошка стала твоей! «Да ведь он пьян в стельку, – лениво подумал Джастин, – так же как та компания и сам Бентли в придачу, иначе ему бы и в голову не пришло предлагать мне это идиотское пари».

Но он принадлежал к тому сорту мужчин, которые по натуре своей просто не могут не поднять брошенную им в лицо перчатку, к тому же азартный игрок, и, к несчастью, Гидеону это было отлично известно. В жизни его было много женщин. Ему уже стукнуло двадцать девять, и до сих пор ни одной женщине не удавалось занимать его мысли более одной недели. В этом смысле он действительно был истинным сыном своей порочной матери. Так что Гидеон прав, угрюмо подумал Джастин, – одной больше, одной меньше, какая, в сущности, разница? А если к тому же все то, что болтали об этой самой Недотроге, окажется правдой хотя бы наполовину... тогда приключение, которое его ждет, обещает оказаться весьма заманчивым.

Он почувствовал на себе выжидательный взгляд Гидеона.

– А ты знаешь, – заметил он, – что я никогда не заключаю пари, если не уверен, что выиграю?

– Какая самонадеянность! – фыркнул Гидеон. – И все-таки мне кажется, что на этот раз придет твоя очередь платить. И не забудь, что тебе вдобавок еще придется обойти всю эту свору! – Гидеон махнул в сторону Бентли, Макелроя и остальных молодых людей.

Джастин, оттолкнув стул, резко встал.

– Что-то подсказывает мне, – с ленивой усмешкой проговорил он, – что тебе известно, где можно найти это воплощение красоты.

В глазах Гидеона вспыхнуло пламя.

– Ты почти наверняка увидишь ее на балу у Фартингейлов.

Глава 2

Мисс Арабелла Темплтон вытянула шею, изо всех сил стараясь заглянуть за массивную мраморную колонну – одну из тех, что тянулись вдоль стен, – и при этом остаться незамеченной.

Отражение сотен свечей сверкало и переливалось в начищенном до зеркального блеска внушительном канделябре, украшавшем угол бального зала в доме Фартингейлов. И хотя зрелище было поистине захватывающим, Арабелла мгновенно пожалела, что оказалась именно тут, а не,скажем, где-нибудь на краю света. Да, пожалуй, на краю света было бы лучше всего, решила она. Только ведь край света наверняка где-то далеко. Слишком далеко, чтобы дядя Джозеф или тетя Грейс согласились отправиться туда.

– Похоже, он уже ушел, – прошептала она.

– Нет. – Хорошенькая Джорджиана незаметно обежала взглядом целое море лиц. – Остальные успели удрать, только Уолтер крутился возле музыкантов. Это было минуту назад. А теперь, боюсь, я снова его потеряла.

Арабелла закусила губу, с трудом подавив вздох. «Он» – имелся в виду Уолтер Черчилль, достаточно приятный молодой человек, как ей показалось. Впрочем, они почти все были приятными – разве что за исключением Эштона Бентли. Но Уолтер сегодня вечером был особенно настойчив.

Едва переступив порог, она оказалась окруженной толпой поклонников, так назойливо стремившихся привлечь ее внимание, что под конец Арабелла поймала себя на мысли, что готова придушить их собственными руками. Ноги ее, стиснутые бархатными туфельками на два размера меньше ее собственного – вот что бывает, когда природа наградила тебя ножкой гренадерского размера, уныло подумала она, – неимоверно ныли. А все, о чем она мечтала, – это рухнуть в постель и остаться наконец в одиночестве. Однако ее бальная карточка была исписана вдоль и поперек. От пары танцев она, пожалуй, еще как-то смогла бы отвертеться, но куда прикажете девать остальных, которые жадно дышат ей в затылок, наперебой предлагая принести бокал лимонада?! И главное, Уолтера, трещавшего без устали, что в конце концов привело ее в такое бешенство, что Арабелла едва удерживалась, чтобы не завизжать. Наконец, придя в полное отчаяние, она громогласно объявила о настоятельной потребности ответить на зов природы, причем как можно скорее. Арабелла отлично понимала, что все они шокированы подобной откровенностью, однако ей было уже наплевать.

К счастью, Джорджиана успела заметить ее умоляющий взгляд. Хотя она была на год младше Арабеллы, в свое время они вместе учились в школе. Как-то вечером в столовой, где ужинали все воспитанницы, Арабелла пробиралась в облюбованный ею уголок, собираясь, как обычно, перекусить в полном одиночестве. Она как раз проходила мимо стайки девочек, когда ее слуха коснулись неизбежные издевательские комментарии относительно ее цвета волос и роста – комментарии, специально рассчитанные на то, что она их услышит. Чувствуя, как горят ее щеки, Арабелла низко опустила глаза и расправила плечи. Что касается роста, тут она ничего не могла поделать. И к тому же мама всегда твердила ей, что она имеет полное право гордиться своей внешностью. Поэтому она старательно делала вид, что ничего не слышит. Но к несчастью, чтобы пробраться в свой угол, ей надо было пройти мимо них.

Тут из уст главной ее обидчицы Генриетты Карлсон прозвучало совсем уж оскорбительное замечание, а вслед за ним – неизбежный смех. Арабелла долго не раздумывала – думать вообще было не в ее характере, – просто сделала первое, что пришло в голову.

Зато дивное зрелище – Генриетта с вытаращенными от испуга глазами и с локонами, еще недавно тщательно завитыми и перевязанными розовой ленточкой, а сейчас перемазанными густым гороховым супом, – доставило Арабелле неизъяснимое наслаждение. Только поспешный приезд тети Грейс и дяди Джозефа, а также их долгая беседа с директрисой спасли Арабеллу от немедленного и позорного исключения из школы.

Это происшествие положило конец ее одинокому сидению в своем углу. На следующий вечер Джорджиана смущенно попросила позволения присоединиться к ней за столом. Похоже, она «обожала» Генриетту ничуть не больше самой Арабеллы.

Казалось, у них нет ничего общего, и, однако, это нисколько не мешало их дружбе. Конечно, дружба с Джорджианой не могла положить конец вечным насмешкам, к которым Арабелла уже привыкла, но теперь, когда у нее появилась подруга, она почти перестала их замечать. Арабелла никогда не умела сдерживать свой горячий и буйный характер, напротив, Джорджиана казалась тихой, немногословной, всегда немного задумчивой. Именно она когда-то удивительно точно сформулировала различие их характеров: «Разница между тобой и мной в том, что у тебя хватает смелости сказать вслух то, что я осмеливаюсь только подумать». С годами их дружба стала только теснее.

Собственно говоря, воспитание Арабеллы мало подходило для девушки, желающей проникнуть в лондонский свет. Естественно, вначале ее отдали в престижную английскую школу, но из-за миссионерской деятельности отца семья могла оказаться в самых диких уголках – то в Индии, то в Африке. Самой Арабелле всегда нравился Лондон, правда, следует честно признать, что из-за множества светских условностей и ограничений, обязательных для юных леди, жизнь в столице порой казалась ей довольно-таки скучной и утомительной. Арабелла не очень-то стремилась следовать всем этим нормам. Когда она еще жила с родителями, в этом не было особой нужды. А сейчас, став взрослой, она предпочитала быть самой собой.

Привстав на цыпочки, она снова осторожно высунула нос из-за мраморной колонны.

– Джорджиана!

– По-моему, уже можно выходить, – спустя минуту обрадовала ее подруга.

Арабелла, пугливо оглядываясь по сторонам, выбралась из-за колонны.

– Ох, Джорджиана, скоро четвертый танец... а тут, боюсь, отвертеться никак не удастся.

Джорджиана засмеялась.

– Тебе смешно! – обиженно фыркнула Арабелла. – Между прочим, это тебе бы следовало отбиваться от назойливых поклонников, а вовсе не мне! – Миниатюрная, с задорным личиком в форме сердечка, обрамленным шелковистыми светлыми локонами, Джорджиана казалась живым воплощением образа классической «английской мисс», что нельзя было сказать об Арабелле.

Забавно – и матушка Арабеллы, Кэтрин, и ее старшая сестра Грейс в молодости слыли изумительными красавицами. Но Арабелла, скорее, пошла в отца, унаследовав от него не только высокий рост и крепкое телосложение, но и гриву густых огненно-рыжих волос... что было просто ужасно, особенно в том возрасте, когда эталоном красоты считаются хрупкие, бледные, светловолосые красавицы вроде Джорджианы.

– Кстати, у тебя потрясающее платье, Джорджиана. Ты в нем – просто как принцесса, честное слово! – Тонкая рука в длинной перчатке коснулась подола юбки Джорджианы из белоснежного тонкого шелка. – Хотелось бы мне носить белое, но в нем я выгляжу как привидение... – И Арабелла, оторвав от подруги завистливый взгляд, с неудовольствием оглядела в зеркале собственное платье из голубого шелка.

– Зато ты просто ослепительна! – мягко улыбнулась подруга. – Поэтому все и смотрят только на тебя.

Арабелла подавила тяжелый вздох. Доля правды в словах подруги была. Бессмысленно было и пытаться как-то приглушить ее яркую внешность. Арабелла когда-то пробовала это сделать, но потом поняла, что это напрасно, и смирилась.

– Узнаю это выражение лица. Только не пытайся спорить, Арабелла, хорошо? И не надо злиться. Просто прими это как должное. А еще лучше... научись получать от этого удовольствие!

– Ты знаешь не хуже меня, что это не по мне. – Арабелла бесилась, чувствуя себя такой же громоздкой и неуклюжей, как те слоны, на которых она частенько ездила в Индии. Из-за этого она страшно смущалась и в результате становилась еще более неловкой. Ко всему прочему ей приходилось постоянно следить за языком, чтобы случайно не ляпнуть то, что было у нее на уме. И вдобавок у нее никогда не хватало терпения запомнить, как кого зовут и кто по светскому табелю о рангах занимает более высокое положение в свете. Единственные, чей титул она запомнила, были тетя Грейс, ну и, конечно, Джорджиана.

Господи, до чего же ей ненавистно то назойливое внимание, которым она была окружена в этом сезоне! Арабелла успела уже привыкнуть к тому, что ее внешность вызывает всеобщее внимание. Но если раньше на нее поглядывали украдкой, то теперь при одном только взгляде на нее теряли дар речи. Сама Арабелла вряд ли могла бы сказать, что хуже, – иметь шевелюру огненно-рыжего цвета или уродиться самой высокой женщиной во всей Англии (а то и в мире, уныло добавила она про себя). Как ни странно, светское общество охотно прощало все ее оплошности – возможно, из-за всеобщего уважения, которым пользовались дядя Джозеф и тетя Грейс.

Она тяжело вздохнула.

– Все потому, что я оказалась первой из дебютанток, кто в этом сезоне получил предложение руки и сердца.

– А также и второе, и третье, – подхватила Джорджиана, изо всех сил стараясь сделать серьезное лицо. – Знаешь, дорогая, я бы умерла от зависти, если бы не видела собственными глазами, что сама ты до смешного слепа, раз не замечаешь своего очарования.

– Джорджиана, прекрати, иначе я совсем расстроюсь. Ты ведь лучше других знаешь, что мне совершенно не хотелось вызывать подобный ажиотаж! Впрочем, мне следовало бы догадаться... но я и глазом моргнуть не успела, как весь Лондон уже говорил только обо мне. А теперь весь Лондон уже не только говорит, но и таращится на меня. А вдобавок все эти джентльмены кружат вокруг меня, словно стервятники вокруг падали. Кстати, я насмотрелась на это в Африке. Не слишком-то приятное зрелище, скажу тебе.

Джорджиана ничего не ответила. Удивленная ее молчанием, Арабелла бросила на подругу быстрый взгляд.

– Что-то не так?

Джорджиана, приоткрыв рот, смотрела на кого-то в толпе. Прошло немало времени, прежде чем она наконец очнулась.

– Арабелла, там... там он! – Она слегка потрясла головой. – Он здесь!

– Уолтер?! – ахнула Арабелла и попыталась вновь юркнуть за мраморную колонну. Ей бы, пожалуй, это удалось, но Джорджиана успела вовремя повернуться и схватить подругу за рукав.

– Нет, Арабелла! Это он... самый красивый мужчина во всей Англии! Ой! Кажется, он направляется сюда!

– «Самый красивый мужчина во всей...» – Господи помилуй, наверное, он и есть, поскольку в зале на мгновение повисла тишина, а потом послышались возбужденное женское щебетание и смешки.

Арабелла, надменно вздернув подбородок, старательно смотрела в другую сторону. Кто бы ни был этот хваленый красавец, решила она, не стоит спешить любоваться этим восьмым чудом света! И без того, похоже, все женщины в зале, разом придя в необыкновенное возбуждение, пытались обратить на себя его внимание. Но она не какая-нибудь пустоголовая дурочка, чтобы млеть от одного вида мужчины.

Джорджиана незаметно толкнула ее локтем:

– Арабелла, проснись! Вон он, там, разговаривает с вдовствующей герцогиней Каррингтон! Она как раз протянула ему руку для поцелуя.

– Послушай, Джорджиана, перестань толкаться. Когда мне захочется на него посмотреть, я посмотрю.

– О Боже, от него действительно невозможно оторвать глаз! Еще никогда в жизни не видела его так близко.

– Джорджиана, ну что ты, в самом деле! – Это прозвучало злее, чем ей хотелось бы, но тут уж ничего не поделаешь. – Не мала, чтобы мужчина мог так легко вскружить тебе голову. Держу пари, что он самый настоящий негодяй!

Джорджиана даже не пыталась спорить. Вместо этого она только молча хлопала глазами. А когда заговорила, голос у нее был какой-то странный...

– Арабелла... он идет сюда. – С губ ее сорвался сдавленый вздох. – Просто глазам своим не верю... да... точно! Он направляется к тебе!

Арабелла с вызывающим видом отвернулась. Как раз то, что нужно, с горечью подумала она. Очередной стервятник!

– Может, ты ошибаешься, – невозмутимо проговорила онa. – Почему ко мне? Может, к тебе.

Ответа не последовало. Вместо этого вдруг наступила тишина. Тишина, которой, казалось, не будет конца. Арабелла нетерпеливо топнула ногой:

– Ну? Где он, черт возьми?!

По-прежнему никакого ответа. И тут какой-то странный жар пополз у нее по спине. Арабелла могла бы поклясться, что чувствует, как шевелятся волосы на затылке.

– Джорджиана?

Потеряв терпение, она резко обернулась и уткнулась взглядом... нет, вместо лица Джорджианы перед глазами у нее оказался изысканно завязанный узел мужского галстука. Глаза Арабеллы округлились. Взгляд ее пополз выше... выше! – и там, на непривычной для нее высоте внезапно обнаружился сначала немного тяжелый, но вполне мужественный подбородок, потом мужские губы, словно высеченные резцом гениального скульптора, длинный аристократический нос и – глаза цвета прозрачного изумруда под тонко очерченными, почти черными бровями.

И тогда вдруг произошло то, о чем она и подумать не могла. Она, которая, что называется, никогда за словом в карман не лезла, вдруг не нашлась что сказать, – словно проглотив язык, Арабелла молча смотрела на него.

Это был он...

Джастин Стерлинг.

Особняк Фартингейлов был всего в двух кварталах от Септ-Джеймс-стрит. Войдя в дом, Джастин с Гидеоном остановились на пороге бального зала, разглядывая присутствующих.

– Ну и столпотворение! – Выглянув из-за плеча Джастина, Гидеон поднял к глазам лорнет. – Леди Фартингейл завтра будет вне себя от радости. Я слышал, она пригласила на бал половину Лондона.

– И похоже, приехали все, – хмыкнул Джастин, обратив внимание, что из-за тесноты многие были даже не в силах пошевельнуться.

Драгоценные камни ослепительно сверкали и переливались в свете бесчисленных свечей. Наметанным глазом Джастин пробежался по толпе гостей, отметив, что лица большинства из них хорошо ему знакомы, оглядел шуршащие платья и элегантные прически дам. Наконец взгляд его устремился в самый дальний угол бального зала.

– Насколько я понимаю, тебе удалось ее отыскать.

В ответ Джастин выразительно поднял одну бровь.

– Да... Осмелюсь предположить, что ты прав. Такую женщину просто невозможно не заметить.

– Да уж, это точно. И насколько могу судить, рядом с ней ее обычная свита. – Возле них словно из-под земли бесшумно вырос лакей в белых перчатках. Взяв с подноса два бокала с искрящимся шампанским, Гидеон протянул один Джастину. – Глупые щенки! Дуралеи, все как один! – презрительно фыркнул он. – Воображают, что влюблены по уши!

Любовь. На одно короткое мгновение все внутри Джастина вдруг как будто перевернулось. Нет-нет, не то чтобы он считал, что не способен понять столь нежное чувство. Просто знал, что ни одна женщина в мире не сможет полюбить его!

– А как же тогда ты? Что, если не любовь, заставило тебя превратиться в покорного раба этой леди?

Кривая улыбка на губах Гидеона подтвердила, что друг попал в точку.

Взгляд Джастина вновь устремился к женщине в самом конце бального зала. Да, он сразу заметил ее, но не только потому, что яркий, столь необычный для дам лондонского света огненно-рыжий цвет волос выделял ее из толпы. Гидеон оказался прав, с некоторым удивлением вынужден был признаться он. Знаменитая Недотрога вдобавок оказалась на голову выше большинства собравшихся дам, но, насколько он мог судить, ничуть не смущалась и не пыталась казаться ниже ростом. Джастин внезапно почувствовал невольное уважение к этой женщине. Надменно расправив плечи, она держалась так, словно гордилась собой, и, Бог свидетель, ей действительно было чем гордиться.

На ней было бальное платье из бледно-голубого атласа именно того оттенка, который по идее никак не должен был сочетаться с ее волосами цвета пламени... и, однако, как ни странно, прекрасно гармонировал с ними. Платье, туго облегая талию, пышными, мягкими складками спадало до самого пола, приоткрывая самые кончики элегантных туфелек. Фасон его ничуть не скрывал, скорее уж подчеркивал восхитительные линии полной, упругой груди. Джастин прищурился. Бог свидетель, он принадлежал именно к тому типу мужчин, которые восхищаются как раз пышногрудыми женщинами. Плечи девушки были неожиданно хрупкими, но достаточно хорошо развитыми, благодаря чему ее шея выглядела стройной и даже изящной... и на редкость женственной, добавил про себя Джастин, особенно в такие моменты, как сейчас, когда она грациозно склоняла голову набок. Целый водопад сверкающих кудрей пролился на одно молочно-белое плечо, растекшись по пышной груди.

Острое, неизведанное доселе желание вдруг пронзило Джастина с такой силой, что он закусил губу. Наверное, ее ноги имеют такую же восхитительную форму, как и все остальное, внезапно решил он. И попытался вообразить их – длинные, стройные и вместе с тем достаточно сильные... Представив, как они обовьются вокруг него, когда он ворвется в нее, Джастин мысленно застонал. Проклятие, как же он ответил тогда Гидеону? Он и вправду терпеть не мог рыжих, и всегда избегал девственниц, как чумы. Но эта женщина...

Он едва удержался, чтобы не броситься к ней. Спохватился в самый последний момент. И вдруг – впервые за весь вечер – поймал себя на том, что почти ненавидит эту женщину. До этой минуты он даже не видел ее лица, только профиль, да и то издалека, но и этого было достаточно, чтобы почувствовать исходивший от нее соблазн. Нет, он нисколько не волновался, что она обманет его ожидания. Его утонченный вкус, даже привередливость и умение разбираться в женщинах были хорошо известны. Джастин никогда бы не польстился на какую-нибудь уродину, и Гидеон отлично это знал. Он с невольным удовлетворением отметил он про себя, что выиграть это пари будет для него не только честью, но и удовольствием. К тому же вряд ли это доставит ему много хлопот.

Гидеон моментально заметил довольное выражение его лица.

– Потрясающая женщина, не так ли?

Ответа не последовало. Впрочем, в этом не было особой нужды.

– Ну, – пробормотал Джастин, – по-моему, самое время отправить этих самодовольных щенков домой, к мамочке. – И вдруг он рассмеялся. – Будь я проклят! Думаю, беспокоиться не о чем. Ты только посмотри, как она спряталась за той колонной, – точь-в-точь испуганный кролик! А что это за девушка рядом с ней?

– По-моему... да, это Джорджиана Ларвуд.

– Неудивительно, что ее прозвали Недотрогой, вид у нее такой, словно она намерена всех их отвадить. Или не всех, а кого-то одного.

– Возможно, тебя, – с усмешкой бросил Гидеон.

– Вот уж это вряд ли, – промурлыкал Джастин. – Ну а теперь пожелай мне удачи, старина. – Допив шампанское, он поставил пустой бокал на поднос пробегавшего мимо лакея. – О... и, умоляю, не трудись заезжать завтра чуть свет, чтобы узнать подробности, договорились? Сдается мне, ночь будет долгой...

Гидеон, смущенно закашлявшись, поспешил взять с подноса еще один бокал шампанского.

– Ах, даже так! Узнаю руку мастера. Надо бы мне взять у тебя несколько уроков.

– Уверен, ты найдешь себе занятие поинтереснее. – Джастин начал потихоньку проталкиваться сквозь плотную толпу, с каждым шагом продвигаясь к рыжеволосой незнакомке. При этом, встретив кое-кого из знакомых, останавливался, чтобы перекинуться с ними парой слов. Одной из них оказалась и вдовствующая герцогиня Каррингтон.

Остановив Джастина, она цепким взглядом впилась в его лицо, и он в который раз поразился ее живому и выразительному лицу, что было удивительно, учитывая ее возраст.

– Джастин! – воскликнула она, протягивая ему руку. – Как приятно видеть вас снова!

Джастин поцеловал кончики ее пальцев.

– Мне тоже очень приятно, ваша светлость.

С губ старой женщины сорвался дребезжащий смешок.

– Что весьма странно – потому что, признаюсь, было время, когда я искренне считала вас отъявленным негодяем!

Джастин даже опешил от подобного признания.

– Что? Уж не хотите ли вы сказать, что больше так не считаете?

Сухонькие плечи старой герцогини затряслись от смеха.

– Да забудьте вы о своей ужасной репутации! Нет, мой мальчик, я не настолько слепа. Вообще-то, если честно, вы стали даже нравиться мне. Особенно в последние несколько лет.

– С признательностью возвращаю вам комплимент, ваша светлость. Вы мне тоже, – с искренней симпатией сказал Джастин.

– Избавьте меня от вашей лести, мой мальчик, – фыркнула вдовствующая герцогиня. – Приберегите ее для более молодых. Кстати, об этом – совсем недавно я говорила Себастьяну и Девон, что, по моему мнению, пришло время вам остепениться и поискать себе подходящую жену. Так что имейте в виду, если надумаете последовать моему совету, я к вашим услугам. Обожаю быть свахой!

Джастин тихонько рассмеялся.

– Да уж, похоже, это вам по душе.

Герцогиня положила руки на набалдашник своей трости.

– Еще как по душе, – заявила она. Глаза у нее сияли, как у молоденькой девушки. – Помню, как-то раз я сказала вашему брату, что пора бы ему жениться. И посмотрите сами, какой великолепный результат!

Джастину невольно вспомнился Себастьян, вот уже несколько лет наслаждающийся супружеским счастьем. Конечно, в том, что Девон вошла в его жизнь, чувствовался несомненный перст судьбы, подумал он, и, однако, нельзя было отрицать тот факт, что в свое время герцогиня немало способствовала тому, чтобы соединить супружескими узами эту пару, когда Себастьян уже отчаялся завоевать руку и сердце своей возлюбленной.

– Итак, – продолжала герцогиня, величественно взмахнув тростью, – если в моих услугах возникнет нужда, мой мальчик, помните, вам достаточно только слово сказать, и я все устрою!

Джастин с трудом подавил смешок. Пытаясь убедить собеседника, герцогиня действовала не столько словами, сколько своей знаменитой тростью. Каждая ее фраза сопровождалась взмахом или тычком внушительной трости, сильно смахивавшей на увесистую дубинку, и помоги Бог тому несчастному, кто, зазевавшись, оказывался у нее на пути, особенно в момент жаркого спора.

– Уверяю вас, ваша светлость, если до этого когда-нибудь дойдет, вы окажетесь первой, кому я сообщу о своих намерениях.

– Чудесно! – просияла она.

Перед тем как отойти, Джастин отвесил герцогине почтительный поклон. А выпрямившись, успел перехватить насмешливый взгляд Гидеона, который отсалютовал ему бокалом. Джастин улыбнулся про себя. Теперь он мог видеть только спину Недотроги. Однако же она оставалась на прежнем месте. Что ж, очень скоро он увидит ее лицо. Легкий трепет нетерпения пробежал по его спине. Еще несколько шагов, и вот он уже рядом с ней. Джастин коротко кивнул ее приятельнице, но его внимательный взгляд был прикован к ней. И вот она наконец обернулась – та, кого все вокруг именовали не иначе, как Недотрогой. Подсознательно он еще успел отметить про себя, что для женщины она что-то уж слишком велика... и тут его как будто кольнуло... «Какое удивительное сходство», – мелькнуло у него в голове.

Джастин похолодел. Какие-то мысли пополам с проклятиями вихрем закружились у него в голове. Боже правый, что же это?! Ведь у него же было предчувствие... почему он не послушался его?! Он должен был знать! А может, подсознательно он с самого начала знал?!

В эту минуту ему и в голову не пришло поблагодарить Гидеона. Да и Господу Богу он тоже не стал возносить благодарность. Потому что даже в самых безумных своих мечтах не думал, что такое возможно. Но это случилось. Ад и все дьяволы, это все-таки произошло! Эта женщина, что стояла сейчас перед ним, оказалась именно той, что когда-то, еще в юности, отравляла ему жизнь. Испорченная маленькая дрянь, сколько же неприятностей она причинила ему в те далекие дни...

Глава 3

– Мисс Арабелла Темплтон! – выдохнул Джастин, когда снова обрел наконец способность говорить, что произошло достаточно быстро.

Вообще-то он и сейчас сомневался, что все это происходит наяву. В голове у него клубился туман, перед глазами все плыло. Но Джастин скорее бы умер, чем позволил кому-то заметить это. В особенности ей. Немного придя в себя, Джастин бросил взгляд на ее подругу.

– Вы – мисс Ларвуд? – вопросительно пробормотал он. – Или я ошибаюсь?

Вспыхнув, Джорджиана неловко присела.

– Да, – пискнула она.

– Мисс Ларвуд, – высокопарно начал Джастин, – для меня, поверьте, большая честь познакомиться с вами. Позвольте представиться – Джастин Стерлинг. Вы весьма обяжете меня, если позволите перемолвиться словечком с моей старой знакомой мисс Темплтон.

Джорджиана замерла в изумлении.

– Что я вижу? Неужели мисс Темплтон не рассказывала вам о нашем знакомстве? – Прищурившись, Джастин покачал головой, словно не веря собственным ушам. – Господи, да ведь я знал ее еще совсем ребенком!

Джорджиана вдруг непонятно отчего занервничала. Она бросила беспокойный взгляд на Арабеллу, потом снова на него. Джастин слегка улыбнулся.

– Я не кусаюсь, – весело заявил он. – Даю вам честное слово, что через пару минут верну вам вашу подругу в целости и сохранности.

– Да-да, конечно, милорд, – пролепетала бедняжка Джорджиана, снова неловко присела и чуть ли не бегом бросилась прочь.

Джастин повернулся к Арабелле. На лице его играла улыбка – та самая улыбка, при виде которой всех дам обычно бросало в дрожь... всех до единой! Проклятие, кроме нее, разумеется! Судя по выражению ее лица и потому взгляду, который она бросила на него, с таким же успехом он мог бы улыбаться мраморной колонне, возле которой она стояла. Джастин постарался сделать вид, что не заметил этого.

– Сколько воды утекло с тех пор, не так ли?

– Не так уж и много, – отрезала она, выплюнув эти слова сквозь стиснутые зубы.

Столь же обаятельная, что и в детстве, с горечью отметил про себя Джастин.

– Что вы хотите от меня? – резко спросила Арабелла. Джастин почувствовал такое же унижение, как если бы его щелкнули по носу.

– О, да будет вам! Разве так встречают старых друзей?

Он незаметно оглядел ее. Да, похоже, Гидеон был прав. Конечно, красавицей ее не назовешь, но ее губы делали соблазнительной саму мысль о грехе, а глаза невольно заставляли вспомнить о рае на небесах. Господи, спаси и помилуй, неужели он действительно мог в разговоре с Гидеоном назвать ее «пресной» или «бесцветной»?! Если так, то свет не видывал большего осла, чем он!

При ближайшем рассмотрении она, признаться, производила ошеломляющее впечатление, вынужден был признать Джастин. От одного лишь взгляда на Арабеллу у него перехватило дыхание. Куда подевался тощий, голенастый, нескладный подросток, чьи вечно взлохмаченные вихры цвета спелой морковки назойливо лезли в глаза, заставляя забывать об остальном? Теперь перед ним стояла потрясающе обворожительная женщина, при виде которой все его чувства разом смешались, заставив его напрочь забыть обо всем на свете.

Обнаженные плечи безупречной формы казались гладкими, как драгоценный фарфор. Украшавший ее шею небольшой сапфир на тоненькой золотой цепочке уютно устроился в бархатистой ложбинке между упругими полушариями грудей. Это было единственное ее украшение – ни браслетов на по-девичьи тонких запястьях, ни перьев или жемчужных нитей в волосах. Джастин про себя одобрил эту строгую элегантность – она совершенно правильно сделала, что отказалась от драгоценностей, поскольку их отсутствие лишь подчеркивало ее собственную яркую и броскую красоту.

Взгляд Джастина, горячий и жадный, скользнул в соблазнительную ложбинку между ее грудей. Арабелла вздохнула, и темная, жаркая волна желания накрыла его с головой. О Боже, мысленно простонал он, да любая женщина в этом зале тускнеет и блекнет рядом с ней! Она напоминала ему сочный, спелый плод, нетерпеливо ожидающий, чтобы его сорвали.

Джастин заставил себя перевести взгляд на ее лицо – и почти сразу же обнаружил, что глаза Арабеллы потемнели от едва сдерживаемого гнева, а пухлые губы сжались, превратившись в тугой бутон. Поразмыслив, он благоразумно решил, что лучше остаться там, где он стоял. Не стоит подходить к ней ближе – иначе она, чего доброго, возьмет и свернет ему шею, как какому-то цыпленку.

– Почему вы так на меня смотрите? – возмутилась она.

– Просто любуюсь, как вы выросли. Наверняка не уступите ростом ни одному мужчине, верно?

Арабелла оцепенела. Ее гренадерский рост всегда был предметом насмешек. Сколько она помнила себя, она всегда была чуть ли не на голову выше любой из своих сверстниц. И сейчас она действительно не уступала в росте большинству мужчин в этом зале. За исключением Джастина Стерлинга. Строго говоря, ее взгляд упирался прямо в его губы, на которых как раз играла ленивая и слегка порочная ухмылка. И все же ей было приятно, что не приходится смотреть на него сверху вниз.

Жаль только, что этим мужчиной оказался именно он.

– Хотите подразнить меня? – вежливо осведомилась она, – Не стоит.

Он изящно склонился перед ней в глубоком поклоне.

– Мне бы и в голову такое не пришло, – покачал он головой. И опять его взгляд чуть дольше, чем принято, задержатся на соблазнительных полушариях высоко поднятой корсажем груди, и в глазах его мелькнуло что-то похожее на одобрение. – О да, – протянул он, – вы сильно изменились!

Арабелла мысленно пожелала ему гореть в аду. Но вслух сказала совсем другое:

– А вы, как я вижу, ничуть. – Она презрительно скривилась. На самом деле это было неправдой – конечно, он изменился. Он тоже вырос, стал еще выше, чем когда ему было восемнадцать. Она сразу заметила это. Грудь, распиравшая элегантный сюртук, стала еще шире... шире, чем она помнила...

Почему-то это ее беспокоило.

Он шагнул к ней. Арабелла едва удержалась, чтобы не отодвинуться.

– А знаете, – промурлыкал Джастин, – когда мой друг Гидеон рассказал мне о девушке по прозвищу Недотрога, у меня внезапно появилось странное предчувствие. Забавно, вы не находите? – Он мечтательно вздохнул. – Ах, сколько воспоминаний, мисс Темплтон! Не слишком приятных, конечно, но... воспоминания есть воспоминания.

– Неужели? – холодно удивилась она.

– А вы, стало быть, все забыли? Что ж, тогда позвольте мне освежить вашу память. Насколько мне помнится, это случилось в поместье вдовствующей герцогини Каррингтон. Она устраивала прием на открытом воздухе, кажется...

– Любительский спектакль, – подсказала Арабелла.

– Ах да, конечно. Вот видите, ваша память понемногу возвращается... Может быть, вы тогда вспомните, как ползали в саду, играя в какую-то игру? Вообразите мое удивление, когда, проползая под стулом, на котором я сидел, вы ни с того ни с сего воткнули мне в башмак булавку.

– Может, вы зря не надели тогда сапоги? – медовым голосом спросила Арабелла.

– Примерно то же всегда твердил и Себастьян. О, ваши выходки и каверзы всегда доставляли невероятное удовольствие моему брату!

Арабелла вздрогнула. Вообще говоря, ей до сих пор было стыдно за ту ее дурацкую выходку, но она скорее умерла бы, чем позволила ему это заметить. К тому же она привыкла, что последнее слово всегда остается за ней.

– Кажется, я начинаю вспоминать, – прищурилась она. – Вы тогда сильно хромали, когда уходили, не так ли?

– Верно. Я старался изо всех сил не попадаться вам на глаза, но вы заметили мою лошадь и примчались. Честно говоря, я решил, что вы хотите извиниться, поэтому остановился. Вы изящным жестом протянули мне руку для поцелуя – самая настоящая маленькая леди! – и я, дурак, взял ее. Решил, что по крайней мере теперь мне ничто не грозит, поскольку старая герцогиня не спускала с нас глаз.

Он незаметно придвинулся к ней. На этот раз Арабелла решила все-таки отойти, но уперлась спиной в колонну и вынуждена была остановиться. Отступать было некуда. К тому же она и не думала об отступлении. Огонек, вспыхнувший в глазах Джастина, заставил ее сердце забиться чаше. Арабелла внезапно почувствовала, как загорелись у нее щеки, и разозлилась на себя. Какого дьявола, что это с ней?

Сделав над собой невероятное усилие, она посмотрела ему в глаза. «Самый красивый мужчина во всей Англии». Да, она уже успела изрядно наслушаться самых невероятных историй, которые рассказывали о нем в обществе. Кое-кто из дам, вернее сказать, большинство из них считали его неотразимым, и Арабелле было это известно. Чушь! Сама она была уверена, что второго такого негодяя и распутника надо еще поискать!

– Будьте любезны, оставьте меня!

– О, как грубо, мисс Темплтон! Я ведь еще не закончил свой рассказ.

– Не трудитесь. Я помню, что было дальше.

Джастин, словно не слыша, с невозмутимым видом продолжал:

– Но тут герцогиня на мгновение отвернулась. А вы выдернули свою руку, сжали пальцы в кулак и что было силы стукнули меня по носу. А потом удрали, оставив меня с окровавленным лицом, точно я принял участие в боксерском поединке. Именно это мне и пришлось потом говорить всем своим друзьям. Собственно говоря, вы не оставили мне другого выхода.

– Стало быть, вы солгали? – Арабелла даже не пыталась скрыть своего презрения.

– Вероятно, вы очень мало знаете о мужчинах, моя дорогая. И не понимаете, что такое мужская честь. Думаете, у меня хватило бы духу признаться, что нос мне расквасила маленькая девочка?

Арабелла презрительно фыркнула – выходка, абсолютно неприемлемая для любой молодой леди, но ее это мало волновало. Господи, что такой человек может знать о чести?! Эгоистичный, самовлюбленный негодяй, которому не было дела ни до кого и который любил только себя и свои прихоти. Ее мнение о нем нисколько не изменилось к лучшему, когда он в ответ только расхохотался, словно не замечая написанного на ее лице возмущения. Мерзавец! К тому же он явно смеялся над ней, и это было совсем уж обидно.

Ее взгляд скользнул куда-то позади его плеча.

– Что-то я не вижу вашего приятеля, – с нажимом проговорила она. – Может, вам стоит поискать его?

– О, ну не могу же я оставить вас тут одну? – лениво протянул Джастин. – Вообще-то я всегда льстил себя мыслью, что могу быть весьма галантным. Я случайно заметил, как вы прячетесь тут от своих поклонников, в первую очередь от Уолтера, и решил к вам подойти.

Арабелла смешалась. Его наблюдательность совсем некстати, с досадой подумала она.

– Сказать по правде, я удивлена, что вы вообще помните, как меня зовут, – резко бросила она. – Наверное, это потому, что я тогда ранила вашу гордость сильнее, чем вам хотелось признаться, не так ли?

В ответ – опять этот долгий непроницаемый взгляд, от которого, она чувствовала, закипает кровь.

– О, как вы, право, несправедливы к себе, дорогая! Я провел целых три месяца на континенте. И что же я услышал, как только моя нога ступила на землю Англии? Все в один голос только и рассказывали мне о Недотроге. И надо признаться, теперь я догадываюсь почему.

Арабелла оцепенела.

– Вы опять смеетесь надо мной?

– Просто констатирую факт. Мой друг Гидеон поведал мне о несметных полчищах осаждающих вас поклонников. И это действительно так, признайтесь честно. Но до сегодняшнего вечера мне не приходило в голову, что мужчины просто не в силах оторвать от вас взгляд.

– Так же, как женщины – от вас! – парировала она.

– А вы, мисс Темплтон? Вы тоже?

Тон, которым, это было сказано, был льстиво-насмешливым, ленивым и слегка вызывающим. Судя по улыбке, которой сопровождался вопрос, Джастин был страшно доволен собой. Арабелла была ошеломлена... и, что самое неприятное, слегка раздосадована подобной дерзостью. Неужели ему хватает нахальства думать, что она может позволить себе увлечься им?

Вряд ли.

Ни за какие блага в мире!

– Позвольте вас уверить, милорд, что если я когда-либо и обратила на вас внимание, то этим вы обязаны лишь вашей невероятной надменности!

К ее удивлению, самодовольная усмешка, игравшая на его губах, стала только шире.

Это разозлило Арабеллу еще больше.

– А если вам когда-то и удалось заставить меня содрогнуться, то только от отвращения. Позвольте уверить вас, сэр, что меня никогда не привлекали ни смазливое мужское лицо, ни обворожительные улыбки!

По-видимому, Джастина это ничуть не обескуражило.

– О, какая вы сегодня сердитая! Возможно, я ошибся, вы действительно нисколько не изменились.

– Как и вы, сэр. – Прошло одиннадцать лет с тех пор как они виделись в последний раз. Одиннадцать лет... а он все тот же высокомерный наглец. Распутный, похотливый жеребец. И большой любитель разбивать женские сердца – во всяком случае, как ей неоднократно доводилось слышать.

– Польщен, что вы так хорошо меня помните.

– Не стоит, – отрезала Арабелла. – Ваша скандальная репутация опередила вас. Даже если бы этого не случилось, у меня прекрасная память на лица.

Он вновь оглядел ее с головы до ног. До чего же мерзкая у него ухмылка, с досадой подумала Арабелла.

– Признаюсь честно, моя дорогая мисс Темплтон, никак не могу взять в толк, что же все-таки заставляет мужчин липнуть к вам, словно мухи на мед? Уж конечно, не ваше умение флиртовать.

Арабелла растерянно захлопала глазами, гадая, что он имел в виду. Она даже не успела придумать, как ответить на эту новую дерзость, когда Джастин вдруг быстро протянул к ней руку. И не успела она оглянуться, как сильные мужские пальцы сжали ее ладонь.

Она оказалась в западне.

– Не стоит возмущаться, моя дорогая, – промурлыкал он. – Нас могут услышать.

Да, тут он, признаться, был абсолютно прав. Уже несколько голов с любопытством повернулись в их сторону. А совсем близко от них Арабелла успела заметить Уолтера, и вид у него был такой, словно его отхлестали кнутом.

Джастин придвинулся к ней вплотную.

– Мисс Темплтон, наша сегодняшняя встреча оказалась... – он сделал вид, что подыскивает слова, – еще одним сокровищем в моей копилке воспоминаний.

Арабелла почувствовала, что ступает на опасную тропу. С этим человеком нужно держать ухо востро. На губах ее появилась насмешливая улыбка – точная копия его собственной.

– Наверное, мне следовало бы сказать, что она доставила удовольствие и мне тоже, – промурлыкала она, – но вы этого не дождетесь.

Пальцы Джастина сдавили ей руку. Он придвинулся к ней вплотную, загородив ее от остальных.

– Одно слово, моя дорогая. Так сказать, последнее предупреждение. Полегче. Вы меня поняли? Я заслужил свою репутацию не просто так.

Реакция Арабеллы была мгновенной.

– Я не боюсь вас, милорд, – вспыхнула она.

– А стоило бы.

– Кажется, вы говорили, что не кусаетесь, не так ли?

– А может, я вас обманул. Вообще говоря, обо мне ходят слухи, что я просто настоящий пожиратель маленьких девочек... наподобие вас, моя прелесть.

Арабелла выпрямилась во весь рост.

– К вашему сведению, я не девочка! Да и маленькой меня не назовешь, так что смотрите не подавитесь. К тому же у меня тоже есть определенная репутация... весьма толстокожей особы.

Вместо ответа Джастин откинул назад голову и рассмеялся. Арабелла слегка опешила. Сказать по правде, она вовсе не намеревалась веселить его.

– Когда-то вы лишили меня удовольствия поцеловать вам руку. Боюсь, я просто обязан сделать это сейчас.

У нее не было ни единой возможности ему помешать. Арабелла открыла было рот, чтобы возмутиться, но Джастин уже поднес ее руку к своим губам. На мгновение их взгляды встретились, а в следующую минуту его темноволосая голова уже склонилась к ее руке.

Потом он выпустил ее руку, поклонился и быстро смешался с толпой гостей.

Глаза Арабеллы расширились. Слегка приоткрытые губы ее задрожали. Она словно приросла к месту не в силах поверить, что он решился на это. Сказать по правде, она ожидала, что его губы лишь небрежно скользнут по ее пальцам. Но он сделал нечто такое, чего уж она никак не ожидала. Он укусил ее, негодяй!

Глава 4

На следующий день ранним вечером Джорджиана, запыхавшись, влетела в гостиную. Арабелла, собираясь пить чай, сидела там в полном одиночестве. Тетушка-Грейс вышивала у себя наверху.

– Арабелла, ты просто обязана рассказать мне, что произошло! О, знала бы ты, как я разозлилась, когда мама с папой решили уехать пораньше! – Пышные юбки ее разлетелись веером, и Джорджиана плюхнулась на диван рядом с Арабеллой.

Та взялась за серебряный чайничек, который горничная только что поставила перед ней на подносе.

– Чаю, Джорджиана? – предложила она.

– Чай – это чудесно. Спасибо. Ну а теперь немедленно рассказывай!

– Одну ложечку сахара или две?

Джорджиана даже подпрыгнула от возмущения.

– И это все, что ты можешь мне сказать?!

Арабелла подала ей изящную серебряную чашечку.

– А что ты хочешь, чтобы я рассказала?

– Господи ты Боже мой! Конечно, о том, что произошло вчера вечером между тобой и Джастином Стерлингом! Нет, иногда я тебя просто не понимаю, Арабелла! Как ты можешь быть такой спокойной?! В конце концов, он отдал предпочтение тебе! Тебе единственной!

Арабелла, обреченно вздохнув, решила, что единственный способ избавиться от назойливых вопросов Джорджианы – это ответить.

– Только потому, что он долго был на континенте и только недавно вернулся в Лондон. И на бал он приехал лишь для того, чтобы увидеть пресловутую Недотрогу. – Уголки рта у нее опустились. Господи, как же ей надоело это дурацкое прозвище! Пожалуй, Арабелла ненавидела его ничуть не меньше, чем ту невероятную популярность, которой она пользовалась в нынешнем сезоне.

Конечно, как мудро отметила сегодня за завтраком тетушка Грейс, все это кончится сразу же после того, как она примет чье-то предложение. А после того как тетя деликатно напомнила, что ей как-никак уже стукнул двадцать один, только гордость заставила Арабеллу сдержаться. Иначе она бы просто рухнула головой на стол и разразилась бы рыданиями.

Естественно, она этого не сделала. Просто, как обычно, спрятала обиду. Да и потом она знала, что у тетки не было ни малейшего желания сделать ей больно. Они с дядей Джозефом всегда любили ее, как родную дочь. Арабелла прекрасно понимала, как они обрадуются, если она сделает хорошую партию, как это одна за другой сделали три их собственные дочери. Да что далеко ходить? Только позавчера тетя Грейс в очередной раз неназойливо напомнила ей, что одной ее кузине посчастливилось подцепить эрла, второй – виконта, а третья даже стала женой младшего сына герцога.

Но Арабелле была противна даже сама мысль о том, чтобы пытаться кого-то «подцепить». Сказать по правде, она вообще не спешила обзавестись мужем. И в Лондон она тоже приехала совсем не для того, чтобы поохотиться. Единственной причиной, по которой она сейчас оказалась здесь, была жуткая жара, стоявшая в Африке, куда она отправилась с родителями. Арабелла так тяжело переносила ее, что родители, не на шутку перепугавшись, настояли, чтобы это время она провела в Лондоне у тети Грейс и дяди Джозефа.

Может быть, именно потому, что из нее так и не вышла чопорная английская мисс, она и не просыпалась каждое утро в сладостных мечтах о замужестве. Возможно, это все из-за того, что она везде чувствовала себя не в своей тарелке. Ее экзотическая внешность, а в особенности ее рост, всегда выделяла Арабеллу из толпы. Где бы она ни оказалась, люди тут же принимались таращиться на нее, словно на какое-то диковинное животное. Ни одна живая душа в мире, даже Джорджиана, не догадывалась о том, что Арабелла и сама толком не знает, существует ли на свете такое место, где она чувствовала бы себя комфортно.

А если уж ей когда-нибудь и придет в голову выйти замуж, то только за человека, который не станет обращать внимания на то, какая она неуклюжая и неловкая. Который не станет раздражаться из-за того, что она рассмеялась невпопад или брякнула то, чего не следовало говорить... за человека, которыйполюбит ее такой, какая она есть... с ее непокорными вихрами огненно-рыжего цвета, с ее веснушками и всем прочим...

Так, как мама любит папу.

В свое время, когда ее очаровательная, утонченная, элегантная мать внезапно объявила о своем желании стать женой человека, сильно смахивающего на огородное путало, да еще и священника вдобавок, разразился страшный скандал. Да и немудрено, ведь старшая сестра Кэтрин, Грейс, незадолго до этого ловко окрутила виконта Бервилла. Но родители Арабеллы любили друг друга глубоко и нежно, и любовь эта была жива и сейчас.

И Арабелла давно уже решила, что ни за что не согласится на меньшее.

Самая настоящая Недотрога, уныло подумала она про себя. Тетушка Грейс пришла в неописуемый восторг, как только она получила первое предложение руки и сердца, причем от эрла, ни больше ни меньше! И тетушка Грейс едва не скончалась от разрыва сердца, когда Арабелла отвергла лорда Томаса Уилбери. Весь день она таращилась на племянницу с таким видом, будто сильно подозревала, что Арабелла окончательно и бесповоротно сошла с ума, если отказывается от единственного шанса выйти замуж.

Невероятно, но за первым предложением почти сразу же последовало еще одно, на этот раз от Филиппа Уодсуорта. Человек он был порядочный, хотя и весьма недалекий, да к тому же еще на целую голову ниже Арабеллы, что и решило дело. Возможно, это было весьма жестоко с ее стороны, но Арабелла была весьма щепетильна на этот счет.

Когда же поступило третье предложение, от Эштона Бентли, – негодяй попытался даже поцеловать ее! – тетя Грейс не утерпела и, улучив удобный момент, отозвала племянницу в сторонку. Получив нагоняй, Арабелла сочла нужным сухо сообщить тетушке, что считает его поведение по меньшей мере неджентльменским.

– Арабелла, ты меня слышишь?

Возглас Джорджианы вернул ее к действительности.

– Да-да, конечно. О чем это мы говорили? – с притворной рассеянностью спросила она, хотя, конечно, все прекрасно помнила.

– О Джастине Стерлинге, – поспешно подсказала подруга.

– Ах, о нем... – Арабелла поднесла к губам чашку. Джорлжиана обиженно поджала губы.

– Да, о нем.

– Он приехал посмотреть на Недотрогу, – повторила Арабелла. – Поверь мне, Джорджиана, он ни за что бы не приехал, если бы знал, что Недотрога – это я.

– С чего ты это взяла?

– Потому что он на дух меня не переносит. Впрочем, как и я его.

– Послушай, Арабелла, должна признаться, я страшно удивилась, когда услышала, что вы знакомы. Почему ты мне никогда не рассказывала?

– А что было рассказывать? Да, конечно, мы знакомы Бог знает сколько времени. Но мы не виделись с тех пор, как я была совсем еще ребенком. Да и потом, нужно признаться, наше так называемое знакомство ограничивается всего лишь одной встречей. И к тому же весьма неприятной.

– Ой, расскажи! – взмолилась Джорджиана.

Арабелла с неудовольствием поджала губы.

– Я бы предпочла не...

– Ну, прошу тебя, Арабелла! – Джорджиана вцепилась в нее, как терьер в свою добычу.

– Ладно, так и быть, слушай. Все случилось в загородном поместье вдовствующей герцогини Каррингтон. Я как раз собиралась выйти из дома. Проходя мимо комнаты, где сидели двое и разговаривали, я случайно заглянула в нее. Дверь была открыта... о, конечно, ты сейчас скажешь, что это очень дурно с моей стороны, но я незаметно проскользнула в комнату и стала подслушивать.

– И кто это был? Джастин Стерлинг?

– Да, – кивнула Арабелла. – С ним была девушка по имени Эммелина Уинслоу. Я до сих пор помню, как ее звали, потому что в то время, искренне считала ее самым очаровательным созданием на земле. Но тогда она плакала, Джорджиана, плакала навзрыд! И все время, что я стояла за дверью, Джастин Стерлинг смотрел на это с каменным лицом. Я слышала, как он сказал, что есть немало женщин, таких же привлекательных, как она. Больше того, он заявил, что она, мол, всего лишь одна жемчужина из многих, что рассыпаны у него под ногами, и он, дескать, намерен собрать их все до одной! Но не это самое страшное, Джорджиана! Я не могу забыть, как он это сказал, – так холодно, так дьявольски равнодушно!

– Ох, бедняжка! – искренне расстроилась Джорджиана.

– Она была ничто в его глазах, понимаешь? Всего лишь последняя из его побед. А потом он молча встал и вышел. Он прошел мимо меня, задрав кверху нос, – наглый, надменный, распустивший хвост павлин, явно вообразивший о себе невесть что! Он просто оставил Эммелину рыдать там одну, понимаешь? Она плакала так, что у меня сердце разрывалось. И тогда я поклялась, что отомщу за нее. – И Арабелла со смехом поведала подруге, как спряталась под его стулом и вонзила ему в ногу булавку. – Я продырявила ему башмак, – похвасталась она, – хотя, конечно, предпочла бы всадить булавку в его черное сердце.

Джорджиана кусала губы, чтобы не рассмеяться.

– Неудивительно, что он тебя помнит. Арабелла подлила себе чаю.

– Что ж, он это заслужил.

– Похоже на то, – согласилась Джорджиана. – Но, Арабелла, дорогая, ты иногда говоришь просто чудовищные вещи!

Арабелла поднесла к губам чашку. В ее синих глазах вспыхнул огонек.

– Знаю, – примирительно кивнула она. – Это ни в какие ворота не лезет, согласна. Но ты ведь никому не расскажешь?

—Конечно. Ни слова! – поклялась Джорджиана.

Все веселье Арабеллы разом пропало.

– Во всяком случае, теперь тебе известно, почему я считаю Джастина Стерлинга самым мерзким созданием на земле. И его вчерашнее возмутительное поведение на балу только лишний раз подтвердило это. – Но об этом Арабелла не собиралась рассказывать. К слову сказать, при одном воспоминании об этом ее до сих пор била дрожь. Наглость и высокомерие этого человека поистине не имели пределов.

И тут же она с ужасающей отчетливостью вдруг вспомнила, как часто-часто забилось ее сердце, когда он склонился к ее руке...

– Согласна, репутация у него просто ужасная. Но возможно, все, что ему нужно, – это хорошая женщина, которая могла бы исправить его характер... – Джорджиана не договорила.

Арабелла изумленно взглянула на подругу – на хорошеньком личике Джорджианы было какое-то странное выражение... этакая смесь смущения, стыда и тревоги.

– В чем дело? – резко спросила Арабелла.

– Ничего, уверяю тебя, – промямлила Джорджиана.

– Не верю – достаточно только взглянуть на тебя. Ну-ка признавайся! – велела Арабелла.

Джорджнану иной раз приходилось как следует встряхнуть, чтобы выяснить, что у нее на уме, в отличие от Арабеллы, которая имела обыкновение всегда высказываться без обиняков. Иногда она даже жалела, что в этом смысле совсем не похожа на Джорджиану. Арабелле приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы обуздать свой буйный нрав, и, если честно, без особого успеха.

– Джорджиана? – Арабелла вскинула брови. Джорджиана, как перед прыжком, набрала полную грудь воздуха.

– Я просто думала о вас двоих... Недотрога и самый красивый мужчина в Лондоне.

– Умоляю, не называй меня так! И его тоже, кстати.

– Прости. Я знаю, как ты к этому относишься... Но признайся честно, Арабелла, ведь он действительно самый потрясающий мужчина из всех, кого мы видели!

Арабелла ничего не могла поделать с собой. Перед ее мысленным взором опять вспыхнуло непрошеное воспоминание. Мерцающие, как влажные изумруды, глаза, твердая линия губ и мужественная, хотя и дерзкая улыбка, при одной только мысли о которой у нее подгибались колени и в животе все переворачивалось...

– Честно говоря, не заметила, – брякнула она.

Но Джорджиану трудно было обмануть. Впрочем, и заставить замолчать тоже.

– Будет тебе, Арабелла. Ты просто не могла не заметить. Вы с ним просто потрясающе смотрелись вместе... он такой смуглый, черноволосый, эффектный, и на его фоне ты казалась еще ярче, чем обычно. И вдобавок он выше тебя, что особенно здорово. Ты ведь едва достаешь ему до подбородка...

Не совсем, поправила про себя. Арабелла. Насколько она помнила, ее глаза оказались примерно на уровне его губ.

– Должна признаться, – нагнувшись к ней, Джорджиана понизила голос, – это выглядело так романтично!

Арабелла со стуком поставила чашку на блюдце, не заметив, что залила чаем скатерть. Спохватившись, она поспешила за салфеткой, но на бегу неловко толкнула коленкой краешек хрупкого и весьма, как оказалось, ненадежного чайного столика. И конечно, произошло то, что должно было произойти.

Чайный столик опрокинулся. Чашки и блюдца китайского фарфора со звоном разлетелись в разные стороны. А на любимом и безумно дорогом обюссонском ковре тетушки Грейс растеклись безобразные коричневые лужи.

– О Господи! – сокрушенно всплеснула руками Арабелла.

Джорджиана, на бегу подавив смешок, бросилась к двери, чтобы познать горничную. Через пару минут она вернулась, держа в руках завернутый в тряпку кусок льда, который и приложила к ушибленному колену Арабеллы. После чего с довольным видом снова уселась на диван.

– Спасибо, дорогая, – благодарно улыбнулась Арабелла. – Ты просто душечка. – Она немного помолчала, потом мягко добавила: – Как все-таки странно, что мы с тобой стали подругами! Мы ведь такие разные, правда? Ты – тоненькая, хрупкая и грациозная, как китайская статуэтка, а я – здоровенная, неуклюжая дылда!

– Прекрати, Арабелла! – сердито оборвала ее Джорджиана. – Ты себя явно недооцениваешь. Кстати, пока не забыла... Ты собираешься на бал к Беннингтонам?

Арабелла кивнула.

– Хм... – задумчиво промычала Джорджиана. И после небольшой, но весьма многозначительной паузы с невинным видом осведомилась: – А как ты думаешь, он там будет?

Не было ни малейших сомнений, кого она имеет в виду.

– О Боже... что за ужасная мысль! – закатив глаза, застонала Арабелла.

Джорджиана весело рассмеялась. Арабелла тоже смеялась бы... если бы могла. Но ей было не до смеха. Джастин Стерлинг был известен не только своей разборчивостью, но и весьма тонким вкусом. В обществе считалось, что из всех женщин его внимание может привлечь лишь красивейшая. Вспомнив слова подруги, что они с Джастином потрясающе смотрелись бы вместе, Арабелла вспыхнула... Не иначе как Джорджиане вздумалось подшутить над ней. А если нет? У Арабеллы сладко защемило сердце – втайне она почувствовала себя польщенной.

Слава тебе, Господи, его, кажется, нигде не было видно! Если не считать этого, вечер протекал весьма приятно. Наконец, запыхавшаяся и счастливая, Арабелла начала незаметно пробираться в ту часть зала, где был сервирован стол с прохладительными напитками.

– Арабелла!

Она резко обернулась. Сквозь толпу гостей к ней проталкивался Уолтер Черчилль.

– Добрый вечер, Уолтер! А я и не знала, что ты здесь. – Сердце у нее заныло, и Арабелла почти возненавидела себя за эту слабость. Сказать по правде, она почувствовала невероятное облегчение, обнаружив, что ни его, ни... Джастина Стерлинга нигде нет, – и вот на тебе!

В общем-то Уолтер ей нравился. Действительно нравился. А вот что до Джастина, твердо решила Арабелла, этот наглец вообще не заслуживает того, чтобы она о нем думала.

– А я только что приехал, – весело объявил Уолтер. – Арабелла, прошу тебя, мне нужно поговорить с тобой, – добавил он, кивнув в сторону небольшой комнатки по соседству с бальным залом.

Арабелла, поколебавшись немного, кивнула и последовала за ним.

Прямо у входа стоял небольшой диванчик. Именно туда Уолтер и увлек Арабеллу. Усадив ее, он уселся рядом и повернулся к ней. Выражение лица у него стало серьезным, почти торжественным, а в том, как он постарался сесть, чтобы ненароком не коснуться ее, было даже что-то трогательное.

– Арабелла, умоляю, поклянись, что ты не влюблена в него.

Арабелла растерянно моргнула. Если честно, это было не совсем то, чего она ожидала.

– Прошу прошения?..

– Вчера вечером... я видел тебя. На балу у Фартингейлов. И рядом с тобой – его.

До Арабеллы наконец дошло.

– Так ты о Джастине Стерлинге! – ахнула она.

– Да. Ты ведь знаешь, что он собой представляет, не так ли? Бессердечный негодяй! Мерзавец, каких еще поискать! Господи, я слышал, что у него полдюжины любовниц... причем одновременно! Арабелла... – Уолтер бросил на нее умоляющий взгляд, – не делай этого, прошу тебя! Он разобьет тебе сердце!

Нет, это уж слишком! Арабелла долго кусала губы, стараясь сдержать смех, но наконец не выдержала и расхохоталась. Да они не иначе как сговорились – сначала Джорджиана, а теперь вот и Уолтер туда же!

– Успокойся, Уолтер. У меня и в мыслях этого не было. Я не настолько глупа, чтобы поддаться дешевому заигрыванию подобного человека.

– Арабелла, ты сняла камень с моей души! Просто передать не могу, насколько приятно мне это слышать. – Он взволнованно сжал ее руку. – Арабелла, я тебя обожаю! Я преклоняюсь перед тобой...

– Уолтер, прошу тебя... – Арабелла сразу сообразила, что за этим последует. Да что там – она с самого начала это подозревала.

– Выходи за меня, Арабелла! Будь моей женой. Потому что если ты не согласишься, клянусь, это разобьет сердце мне!

Из груди Арабеллы вырвался тяжелый вздох. Она не знала, что ей делать, – плакать или смеяться.

– Уолтер... Уолтер, прошу тебя, остановись.

У него вдруг стало такое лицо, что Арабелла почувствовала, как сердце у нее обливается кровью. Господи помилуй, в полном отчаянии подумала она, и почему так трудно найти подходящие к случаю слова, когда в этом больше всего нуждаешься? И почему ей не пришло в голову заранее приготовить небольшую речь на такой случай?!

Естественно, никакой речи наготове у нее не было. Поэтому Арабелла забормотала, лихорадочно подбирая слона, чтобы хоть как-то смягчить свой отказ и не дать Уолтеру впасть в полное отчаяние.

– Уолтер, попытайся понять. Ты мне очень нравишься, ей-богу! – Собственно говоря, он ей действительно нравился, и им всегда было весело вместе... однако Арабелла не испытывала к Уолтеру никаких романтических чувств. И это было самое главное. Если она и решится когда-нибудь выйти замуж, то только по большой и страстной любви, решила она... а к Уолтеру все это не имело решительно никакого отношения. Но как ему это объяснить, в полном отчаянии думала Арабелла, да еще так, чтобы не разбить его сердце?!

– Ты очень милый и славный, – сбивчиво бормотала она, – и для меня огромная честь, что ты полюбил меня и даже решил сделать мне предложение. В самом деле я уже сейчас с уверенностью могу сказать, что в один прекрасный день ты станешь чудесным мужем... э-э... какой-нибудь другой женщины, – с жаром добавила Арабелла. И замолчала, решив, что этого, наверное, хватит, чтобы Уолтер успокоился.

Уолтер разинул рот, посидел немного, потом захлопнул его.

– Арабелла, о чем ты? – изумленно спросил он. – Ты что-то пытаешься мне объяснить? Но я питаю к тебе... э-э... чувства, и мне казалось, что ты тоже питаешь ко мне... э-э... чувства...

– Питаю, Уолтер, питаю, только не те чувства, которые ты имеешь в виду. Послушай, Уолтер, я не могу стать твоей женой.

Лицо у него вдруг сморщилось, как у обиженного ребенка. На мгновение Арабелла даже испугалась, что Уолтер расплачется. Сердце у нее обливалось кровью от жалости. Сама она была чрезвычайно чувствительной натурой и сейчас мучилась раскаянием, оттого что своими словами причинила ему такую боль.

– Уолтер, пожалуйста, пойми – для меня это тоже трудно. Но еще много лет назад я дала себе слово... нет, не слово, а клятву, что если когда-нибудь выйду замуж, то только по любви.

Уолтер судорожно глотнул.

– Ты меня не любишь?!

– Боюсь, что нет, – вздохнув, мягко сказала Арабелла. – И со временем ты тоже поймешь, что и ты меня не любишь. Я уверена в этом.

Повисла ужасная тишина, от которой у обоих зазвенело в ушах. Он молча смотрел на нее, и вид у него был как у побитой собаки.

– Уолтер, мне очень жаль. Прости меня, – покаянно продолжала Арабелла. – Но все к лучшему, поверь мне. Вот увидишь. – Осторожно просунув руку ему под локоть, Арабелла помогла ему подняться и, незаметно подталкивая, повела к двери, которая так и оставалась открытой.

Уже на пороге он вдруг повернулся и посмотрел на нее. Арабелла нахмурилась.

– Хочешь, я велю подать твою карету?

Уолтер покачал головой:

– В этом нет необходимости. – Наконец, испустив тяжелый вздох, он повернулся и двинулся в бальный зал. Он шел, волоча ноги и ссутулив плечи, вид у него был такой, словно на плечи его вдруг легла неимоверная тяжесть.

Арабелла проводила его взглядом. На душе у нее было тревожно. Вот Уолтер подошел к лестнице, что-то сказал стоявшему там лакею и стал спускаться. От сердца у нее отлегло. Вот и замечательно, подумала она про себя, значит, сцены удалось избежать. В общем-то она и не думала, что Уолтер закатит скандал, но все равно ей сразу стало легче дышать. Скорее всего, решила Арабелла, Уолтер будет держать язык за зубами – трубить направо и налево о том, что получил отказ, явно не в его интересах. А это устраивало и ее тоже. Стоит только слухам о том, что она отвергла очередного соискателя, разлетиться по Лондону, и ей конец, с содроганием подумала Арабелла.

Нервным движением оправив складки своего бледно-желтого муслинового платья, Арабелла взяла себя в руки и решила, что пора присоединиться к остальному обществу.

И тогда вдруг она услышала это...

За ее спиной вдруг кто-то негромко зааплодировал.

Арабелла обомлела. Волосы у нее на затылке шевельнулись, кожа покрылась ледяными мурашками. Еще даже не обернувшись, она уже знала, кто стоит у нее за спиной.

– Еще один отвергнутый вздыхатель, – проговорил Джастин. – Браво, моя дорогая! Сдается мне, их скоро будет столько, что впору создавать собственный клуб... «Разбитых сердец» например.

Арабелла промолчала. Похоже, он испугал ее, сообразил Джастин.

– Хорошо хоть, вам удалось сделать так, что отказ прозвучал достаточно мягко, – одобрительно пробормотал он. – Интересно, а другим так же повезло?

Ответа не пришлось долго ждать – впрочем, ничего другого он и не ожидал.

– Вы прятались за дверью? – словно разъяренная фурия, набросилась она на Джастина. – Шпионили за мной!

– Ничего подобного, – обиделся он. – Я был с лордом Беннингтоном в его кабинете. Он предложил угостить меня бренди, которое ему только что прислали, и, надо признаться, оно оказалось выше всяких похвал. Один совет, если позволите, Арабелла. Если у вас еще когда-нибудь появится желание поговорить с кем-то наедине, убедитесь сначала, что дверь закрыта.

– Для меня большая честь, милорд, что вы помните мое имя! – вспыхнула она. Чопорность, с которой это было сказано, странно противоречила яростному блеску голубых глаз Арабеллы. – А вам не кажется, что как человек воспитанный вы должны были как-то дать нам знать о своем присутствии?

– Возможно. Улучив подходящий момент, конечно. И когда же, по-вашему, лучше всего было это сделать? Между «я тебя обожаю» и «я от тебя без ума»?

Пламя ненависти в ее глазах вспыхнуло еще ярче. Джастин даже не думал, что такое вообще возможно. Но странно, что при этом она как-то умудряется держать себя в руках, удивился он. Где же возмущение, которого он ожидал?

– Очевидно, – невозмутимо продолжат Джастин, – бедному юноше ничего не известно о наших отношениях в прошлом. Иначе ему вряд ли пришло бы в голову, что вы можете быть влюблены в меня.

Она смерила его испепеляющим взглядом.

– Негодяй, – прошипела Арабелла.

– О, вы не правы. Сдается мне, это я должен чувствовать себя оскорбленным. Вы не слишком высокого мнения обо мне и даже не пытались это скрыть. Как бы там ни было, я вынужден заявить со всей откровенностью, что насчет полудюжины любовниц, да еще одновременно, вы явно перехватили. – Джастин невозмутимо пожал плечами. – Нет, не то чтобы мне не понравилась сама идея, но... боюсь, вы слегка преувеличили мои... хм... способности.

Подбородок Арабеллы задрался вверх.

– Похоже, вы не имеете ни малейшего понятия о приличиях, сэр! – ледяным тоном отчеканила она. – Разве прилично говорить такое леди?!

Джастин и раньше знал, что темперамент, которым природа наделила Арабеллу, вполне соответствует цвету ее волос. А ведь он нарочно дразнит ее... и при этом получает огромное удовольствие.

– Да будет вам, Арабелла. Вы устроили великолепное представление, сыграв роль добросердечной, преисполненной сочувствия женщины. Должен поздравить вас – роль вам удалась. Вы никогда не думали о сцене? Нет? Похоже, вы зарываете талант в землю.

Его попытка вывести ее из себя, как видно, увенчалась успехом. Было заметно, что Арабелла едва сдерживается.

– Вы считаете, это доставило мне удовольствие? – вспыхнула она.

– А разве нет?

Ее подбородок задрался еще выше.

– Не путайте меня с собой, – надменно бросила она. – Мне не безразлично, что он чувствует.

– Тогда почему бы вам не выйти за него замуж? – невозмутимо бросил Джастин. И, не дав ей возможности ответить, поспешно добавил: – Ах да, конечно. Как же это я забыл? Вы ведь поклялись выйти замуж исключительно по любви!

Арабелла бросила на него косой взгляд.

– А что – в это так трудно поверить?

Джастин пожал плечами.

– Насколько я слышала, ваш брат тоже женился по любви, – напомнила она с легкой ехидцей в голосе.

– Да... но он вовсе не думал об этом. Просто искал себе невесту, которая бы отвечала его требованиям... его идеалу жены. Ему просто повезло, что вдобавок он еще нашел и любовь. – И снова он не дал ей возможности возразить. – Но мы, кажется, слегка отклонились от темы. Честно говоря, больше всего меня удивило то, что вы оказались способны на столь нежные чувства. Признаться, не ожидал.

Арабелла закусила губу. Она кипела... Еще немного, чувствовала она, и ее терпению придет конец. А Джастин, судя по выражению его лица, нашел эту тему необыкновенно интересной.

– О чем вы задумались, Арабелла? – полюбопытствовал он. Арабелла прищурилась.

– Знаете, милорд, – с нарочитой вежливостью проговорила она, – вряд ли вам захочется это услышать. Уж вы поверьте мне на слово.

– А если захочется?

– Я почему-то представила себе траву... какой она бывает на рассвете, – процедила Арабелла сквозь зубы. – Вам это ни о чем не говорит, а, милорд?

– О дуэли, – хмыкнул он. – Как впечатляюще! О, мне следовало бы догадаться, что если вы обдумываете что-то, то это наверняка способ разделаться со мной.

Ее взгляд не оставил ему ни малейших сомнений в том, что так оно и есть. Вот это темперамент, изумился Джастин. Если бы взгляды могли убивать, он бы сейчас пал трупом на месте. А будь она тигрицей, то наверняка с наслаждением обглодала бы его до костей.

– Простите, но разве не вы только что играли роль добросердечной женщины? Сдается мне, вы просто морочили бедняге голову!

– Будь у меня пистолет, с каким бы наслаждением я всадила пулю вам в сердце! – выпалила она.

– Ах, какой ужас! Похоже, мое хваленое очарование на вас не действует. Я угадал?

– Вы себе явно льстите.

– Арабелла! – Джастин с притворным ужасом всплеснул руками. – Как вы можете говорить такое... джентльмену?!

– Хотите сказать, что вы джентльмен? – фыркнула Арабелла.

Ад и все дьяволы, просто бес, а не девчонка! И с характером, промелькнуло у него в голове. Сказать по правде, их вчерашняя пикировка и сегодняшнее приключение доставили ему удовольствие, какого он не испытывал уже много лет. А язычок у нее как бритва. Джастин вдруг поймал себя на том, что наслаждается каждым словом из этой словесной дуэли, – и плевать ему на то дурацкое пари, что они заключили с Гидеоном. Кстати, не забыть бы сказать ему об этом, когда они увидятся в следующий раз, мысленно отметил он.

Странно, но ему вдруг отчего-то стало весело. От скуки не осталось и следа. Джастин внезапно почувствовал, что снова живет полной жизнью. Он даже не мог припомнить, когда такое было в последний раз.

– Это хорошо, что вы не оставили надежды бедняге Уолтеру, – примирительно заметил он. – С вашим-то язычком... просто страшно подумать, что бы от него осталось. Но не расстраивайтесь. Хочу вас утешить – во мне вы найдете достойного противника.

Она прищурилась.

– Что вы имеете в виду, хотела бы я знать? И к чему эта идиотская ухмылка – как будто вам известно то, о чем не знаю я?

«Горячо!» – мелькнуло у него в голове.

– Сам не знаю, – ответил Джастин. – Не обращайте внимания.

– Непременно, – пообещала она. – А теперь... не хотите извиниться зато, что шпионили за мной, сэр?

– Я не шпионил. По-моему, мы с вами уже это обсудили.

– Нет. Впрочем... будет об этом. Могу ли я по крайней мере рассчитывать, что вы не станете обсуждать с кем-то то, чему стали свидетелем?

– А почему бы и нет, собственно говоря?

– Потому что терпеть не могу сплетни. Вот почему.

Джастин вскинул брови:

– Но ведь это только подтвердит вашу репутацию Недотроги! Уж не хотите ли вы сказать, что вам это неприятно?

– Именно, – сердито проворчала Арабелла. – Ей-богу, если кто-то еще хоть раз назовет меня этим идиотским прозвищем, я закричу!

Губы Джастина дрогнули.

– Это уж точно положит конец сплетням, – с иронией бросил он.

Взгляды их встретились.

– Так могу я рассчитывать на вашу скромность? – повторила Арабелла.

– Можете... но, конечно, не даром, – ответил Джастин.

– И чего же вы хотите?

«Поцелуй». Это слово едва не сорвалось с его уст, но в самую последнюю минуту Джастин, опомнившись, успел прикусить язык. Он вдруг с неудовольствием заметил, что эта мысль привела его в возбуждение. «Поцелуй с мисс Арабеллой Темплтон... Идиот, нашел о чем мечтать! Какой вздор!» Удивительно, что такое вообще пришло ему в голову, учитывая, что она была самой неприятной особой женского пола, какую он мог иметь несчастье встретить! Однако чем черт не шутит... внезапно эта идея показалась ему не столь уж абсурдной. И в некотором роде заманчивой.

Взгляд Джастина остановился на губах Арабеллы. Этот рот самой природой был создан для того, чтобы смеяться, внезапно пришло ему в голову. Ее губы были предназначены для того, чтобы доставить мужчине наслаждение, – розовые, пухлые и такие же восхитительные, как и она сама. Мысленно он снова отметил, с каким безупречным вкусом она выбрала платье, – по контрасту с его бледно-желтым цветом ее кожа отливала перламутром.

Мысль о том, чтобы поцеловать ее, внезапно показалась... да простит его Бог! – по меньшей мере соблазнительной. А тут она, словно подслушав его мысли, вдруг придвинулась к нему. И это еще больше осложнило ситуацию. Впрочем, как и тот взгляд, которым она смотрела на него. Арабелла внимательно разглядывала его, видимо, ожидая, что он скажет, – губы ее чуть приоткрылись, позволив ему заметить ровные маленькие зубки. Господи, промелькнуло у него в голове, вот бы узнать, какова она на вкус!

– Вы не ответили мне, милорд. И не ответите?

Испорченный... он совсем забыл об этом. Выходит, он действительно порочен... иначе как он мог даже мечтать о таком?!

За их спиной вновь заиграла музыка. Джастин поднял брови.

– Подарите мне танец, и я подумаю о вашей просьбе. Вот и все, что он смог сказать.

И, не дожидаясь ответа, увлек Арабеллу в зал.

Глава 5

Он закружил ее в танце, и это случилось так неожиданно для нее, что Арабелла ухватилась за его плечо.

– Джастин! – вскрикнула она. Вероятно, это вышло от испуга. Внезапно его осенило, что она назвала его по имени в первый раз. – Что вы делаете?!

– По-моему, это очевидно. Танцую.

Они, кружась, пронеслись мимо обеих мисс Уилмингтон – Абигайль и Люсинды, проводивших их изумленными взглядами. Джастин, заметив это, учтиво наклонил голову, сопроводив поклон коварной усмешкой. Абигайль, прикрыв лицо веером, что-то пробормотала, а Люсинда, вскинув к глазам лорнет, не смущаясь, таращила на него глаза.

Арабелла выразительно поджала губы.

– Вам кто-нибудь говорил, милорд, что это верх неучтивости – танцевать с одной женщиной и при этом строить глазки другой?

– Боже правый, неужели вы ревнуете?!

– Черта с два! – выпалила она.

Откинув голову, Джастин расхохотался.

– Арабелла, вы просто восхитительны!

Конечно, он так не думает. На самом деле он имеет в виду совсем другое.

– Знаете, я ведь еще не простила вас! – упрямо заявил а она.

– За что?

Она стиснула зубы.

Он выразительно изогнул одну бровь:

– Моя дорогая, что-то не так? Откуда столько желчи? Неужели в соусе, который подавали к ужину, было слишком много базилика? Нет? Ну, тогда успокойтесь. Насколько я помню, его вообще там не было.

Арабелла закусила губу, борясь с желанием завопить во всю мочь.

– Намереваетесь мне отомстить, да? – понизив голос до едва слышного шепота, пробормотала она. – За ту шутку, которую я сыграла с вами, когда была еще совсем ребенком?

– Бой Бог, какая подозрительность! С чего вам вообще пришло это в голову?

– Потому что самой мне казалось, что вы станете избегать меня, как чумы.

– С чего бы я стал вдруг избегать вас? Тогда вы, чего доброго, решили бы, что я вас боюсь.

– А вы, конечно, ничего не боитесь. И менее всего женщин.

Взгляды их скрестились. В его глазах внезапно блеснуло что-то...что-то такое, чего она не могла понять. Одно она знала точно: что бы это ни было, ему нельзя доверять.

– Вам обязательно так таращиться на меня? – учтиво осведомилась Арабелла.

– Простите, – ничуть не смутившись, усмехнулся он. – Я не хотел. Просто я как-то не сразу разглядел ваши веснушки.

Наверняка сравнивает ее с теми элегантными светскими львицами, с которыми до сих пор привык иметь дело. Никогда еще Арабелла так не ненавидела свои веснушки, как в эту минуту. Еще ребенком она яростно терла кожу мочалкой до тех пор, пока она не начинала саднить. Став постарше, она взяла себе за правило утром и вечером протирать кожу специальным лосьоном для сведения веснушек. Пустая трата сил и времени.

Она первая отвела глаза в сторону. И промолчала. Вот это действительно было странно. Арабелла не очень любила танцевать. И уж мысль о том, чтобы танцевать с ним, тем более не могла доставить ей удовольствие. С одной стороны, надо признаться откровенно, он был дьявольски красив. Как ни унизительно, его обаяние действовало и на нее. От него просто веяло искушением, противиться которому не могла ни одна женщина. Арабелла все время чувствовала его руку на своей талии, и кожа в этом месте у нее горела. А другая его рука, которой он сжимал ее пальцы, – большая, сильная, смуглая... Какое-то незнакомое доселе чувство вдруг шевельнулось у нее внутри.

Он снова закружил ее. Арабелла, вздрогнув от неожиданности, споткнулась и вцепилась в него, чтобы не упасть.

– Джастин, прекратите! – прошипела она. Ноги у нее подгибались. А щеки пылали.

– Моя дорогая, но ведь мы танцуем!

– Вы слишком сильно меня прижимаете!

– Неужели?

Вопрос прозвучал достаточно невинно. Зато взгляд, которым он сопровождался, невинным назвать было никак нельзя. Как он сказал вчера вечером? «Обо мне ходят слухи, что я просто настоящий пожиратель маленьких девочек... наподобие вас...»

Арабелла была страшно зла на себя. Дышала она так, будто долго бежала. Но если честно, задыхалась она вовсе не потому, что его рука внезапно крепко сжимала ее талию. Нет, виной всему были его губы, которые вдруг оказались так близко, что она почувствовала теплое дыхание Джастина на своем виске. А его рост... Проклятие, и как ему только удается сделать так, что она чувствует себя рядом с ним хрупкой и маленькой?! Причем было заметно, что это дается ему без особых усилий. И... и это было чертовски приятно! Боже, помоги ей – это было действительно приятно!

И это Джастин Стерлинг! Повеса и распутник, каких еще поискать. Грубиян и худший мерзавец из всех, кого только породила земля.

Взволнованная его близостью и смущенная теми чувствами, которые эта близость в ней вызывает, Арабелла завертела головой, словно в поисках хоть какой-то защиты, попыталась отодвинуться и... со всей силы наступила ему на ногу.

Джастин скривился.

– Мне доводилось уже слышать, что танцы – не ваш конек, – хмыкнул он. – Признайтесь, вы сделали это нарочно!

– Честное слово, нет, – с искренним огорчением возразила она.

Пальцы Джастина крепко сжали ее руку.

– Джастин! Ради всего святого!

– Вы уже в третий раз назвали меня по имени. И все за каких-то десять минут. Вижу, присущее мне обаяние начинает действовать и на вас.

– Я не считала, – стиснув зубы, с досадой буркнула Арабелла. – А теперь, будьте добры, отпустите мою руку.

Но он был неумолим.

– Вальс еще не закончился.

– Джастин...

– Четыре, – тихо пробормотал он.

Арабелла так резко вскинула голову, что едва не ударилась о его подбородок. А потом смерила его таким испепеляющим взглядом, что любой другой мужчина был бы уничтожен на месте. Любой – но не Джастин. Вместо того чтобы сконфузиться, он благодушно взирал на нее, и на губах его играла едва заметная улыбка.

– А теперь послушайте. – Арабелла изо всех сил старалась, чтобы ее слова прозвучали как можно более грозно. – Мне вовсе не хочется устраивать тут скандал. Да и вам скорее всего тоже, поэтому...

Он рассмеялся ей в лицо. Глаза Арабеллы сверкнули.

– Вы считаете это смешным? Но почему?

– Потому что это действительно смешно! Скандал?! Моя дорогая девочка, судя по всему, вы совсем недавно приехали в Англию. Иначе вы знали бы, что наша семья знаменита своей просто-таки скандальной репутацией! Неужто вы ничего не слышали?

– Я считала, что это относится только к вам одному, – подколола она.

– Ну, если вы хотите задеть меня, Арабелла, должен признаться, что этого недостаточно.

Похоже, у него на все имеется ответ! Поразмыслив, Арабелла решила, что единственное, что может ее спасти, – это молчание. Джастин опять закружил ее. Арабелла вновь споткнулась и каким-то чудом не налетела на стоявшую в углу огромную напольную вазу.

Джастин вздохнул и с безнадежным видом закатил глаза.

– Знаете, если вы расслабитесь и будете просто следовать за мной, все будет нормально. Дело в том, что я замечательный танцор.

Арабелла досадливо поморщилась и закусила губу. Впрочем, справедливости ради нужно признать, что это была чистая правда. Джастин двигался легко и непринужденно. Естественно, чего же еще ожидать от такого воплощенного совершенства, мрачно решила Арабелла.

И снова наступила ему на ногу.

– Боже правый! – уныло пробормотал он. – Чем я так провинился перед вами?! Похоже, вы твердо намерены сделать все, чтобы я никогда больше не смог ходить!

Арабелла покраснела. Намек на то давнее происшествие с булавкой ей явно не понравился.

Почти сразу же музыка оборвалась. Арабелла даже не успела отдышаться, как возле них из толпы вынырнул незнакомый ей мужчина. Светловолосый и румяный, он был почти так же высок ростом и крепко сбит, как Джастин. Арабелла с нескрываемым интересом наблюдала за тем, как он, надменно вскинув голову, смерил Джастина взглядом.

– Стерлинг, – пробурчал он в виде приветствия. – Рад тебя видеть.

Арабелла отметила про себя, что говорит он с сильным шотландским акцентом. Джастин приветствовал его коротким кивком.

– Макелрой.

Мужчина, которого он именовал Макелроем, перевел взгляд на Арабеллу.

– Поскольку я не имею удовольствия быть знакомым с твоей дамой, Стерлинг, может, ты будешь так любезен и представишь меня?

– Конечно. Мисс Темплтон, лорд Патрик Макелрой. Макелрой – мисс Арабелла Темплтон.

Судя по его кислому тону, Джастину это не доставило ни малейшего удовольствия.

Макелрой склонился перед ней в поклоне.

– Счастлив познакомиться с вами.

Арабелла с улыбкой присела в реверансе.

– Я тоже, милорд.

За их спиной музыканты вновь вскинули смычки. Макелрой повернулся к ней:

– Мисс Темплтон, могу ли я иметь честь пригласить вас на следующий...

Договорить ему не дали.

– Прости, старина, – резко перебил его Джастин, – но мисс Темплтон уже обещала следующий танец мне.

У Арабеллы не было выхода, кроме как последовать за ним, когда он едва ли не волоком тащил ее за собой в круг танцующих. Придя в себя наконец, она раздраженно выдернула у него руку.

– Что вы себе позволяете, сэр?! А может, я хотела потанцевать именно с ним?

– Поверьте мне, – не разжимая зубов, пробормотал Джастин, – будет лучше, если вы этого не сделаете!

Арабелла сначала даже толком и не поняла, что он хотел этим сказать.

– Ах! – выдохнула она. – Похоже, вы ревнуете?

То, что он не стал с возмущением это отрицать, удивило ее до такой степени, что она даже растерялась. Арабелла все еще упивалась своей маленькой победой, когда он вдруг посмотрел на нее в упор.

– Можете думать и так, если хотите. Но поверьте мне на слово, Арабелла, со мной вы в гораздо большей безопасности, чем с этим человеком.

– Ну это уж позвольте мне судить! – надменно заявила она.

Джастин бросил на нее хмурый взгляд, губы его внезапно вытянулись и стали похожи на тонкую полоску, на скулах заходили желваки. Интересно, подумала озадаченная и заинтригованная Арабелла, с чего это он вдруг так разозлился?

– Он очень опасный человек, – резко бросил Джастин. – В особенности, когда речь идет о добром имени молодой и невинной девушки.

– Неужели? Даже более опасный, чем вы, милорд? – так же резко спросила она. Да, надо признать, мелькнула у нее мысль, что разговор принимает несколько странный оборот. Потом она наверняка станет удивляться, что это на нее вдруг нашло.

– А вот об этом вам знать не следует. – Джастин нагнулся и внезапно посмотрел на нее в упор. – Вы ведь невинная молодая девушка... или я ошибаюсь?

Арабелла даже ахнула от возмущения.

– А вот это вас совершенно не касается, сэр! – выпалила она.

Джастин неожиданно улыбнулся, словно вспышка гнева Арабеллы вновь вернула ему хорошее настроение. И от этого она еще больше разозлилась.

Дальше они танцевали в полном молчании.

Танец закончился, и Джастин склонился перед Арабеллой в глубоком поклоне.

– Уже лучше, – еле слышно пробормотал он. Глаза его смеялись. – Боже правый, даже не верится – вы ни разу не наступили мне на ногу!

Он подвел ее к окну, но не сделал ни малейшей попытки отпустить ее затянутую в перчатку руку. Арабелле очень хотелось выдернуть ее, но она вспомнила его вчерашнюю дерзость и не решилась этого сделать. На губах Джастина внезапно появилась едва заметная улыбка, и это заставило ее моментально насторожиться. Было во всем этом что-то такое, чего она не понимала, но что заставило ее насторожиться, особенно когда он медленным движением поднял ее руку к губам.

– Не вздумайте снова меня укусить! – яростно прошипела она. – Иначе, клянусь, я немедленно укушу вас!

В его изумрудно-зеленых глазах заплясали чертенята.

– Хотел бы я на это посмотреть!

Темная голова Джастина склонилась к ее руке. Нет, он не укусил ее – в самое последнее мгновение что-то пришло ему в голову, и он быстрым движением повернул ее руку ладонью вверх. Подушечкой большого пальца он легко скользнул вдоль ее руки в том месте, где перчатка кончалась, обнажив нежную кожу. А потом Арабелла почувствовала влажное, горячее прикосновение его языка в том самом месте, где только что был его палец...

От неожиданности она онемела. Проклятие, теперь он лизнул ей руку!

Едва переступив порог дома, Арабелла вихрем помчалась к себе в комнату и, стащив с рук перчатки, запихнула их на дно самого нижнего из ящиков комода – никогда в жизни она больше не станет их носить, поклялась Арабелла. Оттуда она бросилась в ванную, где скребла оскверненную руку с таким остервенением, что едва не содрала кожу. Господи, как было бы хорошо никогда больше не видеть этого человека! Если повезет, угрюмо подумала она, может, он снова уберется куда-нибудь на континент или где он там был совсем недавно. Правда, надежды на это мало... Она уже дважды сталкивалась с ним – дважды! Что это – простое невезение? И что теперь прикажете делать? Не может же она прятаться от него до конца сезона!

Перспектива столкнуться с Джастином еще раз не слишком привлекала Арабеллу. Это занимало все ее мысли и на следующий день – вероятно, потому, что вечером в Воксхолл-Гарденз^[2] должен был состояться костюмированный бал, который устраивала леди Мелвилл. Тетушка Грейс, получив приглашение, пришла в страшное волнение. По ее словам, ходили слухи, что там будет не менее тысячи приглашенных. Сама Арабелла радовалась ничуть не меньше – совсем недавно ей довелось быть там свидетельницей запуска воздушного шара, но она никогда еще не бывала в Воксхолл-Гарденз после наступления темноты – только слышала, что это поистине изумительное зрелище.

Правда, все это было до того, как появился Джастин.

И вот теперь она была в таком состоянии, что ей хотелось вопить во весь голос... Неужели он тоже будет там?

Оставалось только надеяться, что нет. Она молилась, чтобы он не пришел.

Одна мысль, что она вновь увидит его... вновь будет гадать, что он сделает в следующую минуту, доводила ее до безумия. Арабелла вспомнила, как накануне они танцевали... Да, Джастин не обманул – танцор он действительно был превосходный... и она рядом с ним чувствовала себя словно слон в посудной лавке. И потом, он слишком близко прижимал ее к себе, строптиво подумала она. И тут же как на грех вспомнила жар его руки, обнимавшей ее за талию, тепло, которым веяло от всего его сильного тела, и ту горячую волну, которая захлестнула ее, когда он вдруг оказался так близко. А влажное, обжигающее прикосновение его языка к ее коже... Господи, спаси и помилуй его язык! К тому же Джастин был слишком красив... чертовски красив и при этом вел себя так, как обычный распутник. И самое главное, он был совершенно непредсказуем!

Арабелла дрожала от злости. Она ему не доверяла. Ее все время мучило подозрение, что Джастин просто забавляется... что ему доставляет удовольствие дразнить ее. Выставить ее дурочкой – вот цель, которую он преследует, решила Арабелла.

Так что она отнюдь не мечтала увидеть его снова. Сказать по правде, она боялась этого больше всего на свете. И при этом – что самое обидное! – никак не могла выбросить его из головы.

Чуть позже заглянув в гостиную, тетя Грейс обнаружила, что Арабелла, устроившись на кушетке, задумчиво смотрит в сад.

– Должна признаться, моя дорогая, вид у тебя не слишком довольный. Что-то случилось?

Арабелла вскинула на нее глаза:

– Тетя Грейс, это ты? А я даже не заметила, что ты вернулась. – Тетушка Грейс в компании нескольких приятельниц с утра отправилась по магазинам. Обрадовавшись ее появлению, Арабелла похлопала по подушкам, приглашая тетку сесть рядом.

Тетя Грейс, изящным жестом оправив юбки, присоединилась к племяннице.

– Моя дорогая, я уже минут пять слежу за тем, как ты недовольно хмуришься, ворчишь себе под нос и бродишь по комнате. В чем дело? Ну-ка признавайся!

Арабелла тяжело вздохнула:

– Да так... ни в чем...

Тетя Грейс какое-то время придирчиво разглядывала ее. Потом наконец решила, что пришло время приступить к допросу.

– Кто-нибудь заходил сегодня? Я имею в виду – какой-нибудь джентльмен?

Арабелла молча покачала головой. Серые глаза тетки смягчились.

– Ах вот в чем дело!

– Да нет же!Вовсе не в этом! Я очень рада, что хоть какое-то время могу побыть одна... можно сказать, наслаждаюсь каждой минутой свободы... – Наслаждалась бы... если бы хоть на минуту могла выкинуть из головы мысли о Джастине Стерлинге, мысленно добавила Арабелла.

Ожесточение, с которым это было сказано, заставило тетку слегка опешить.

– Но у меня и в мыслях не было, что ты так несчастна, дорогая! – искренне огорчилась она.

– Да я вовсе не несчастна! – спохватилась Арабелла, испугавшись, что расстроила ее. – Наоборот, мне очень нравится жить с тобой и дядей Джозефом. И я обожаю Лондон, все это весельем нескончаемые балы! Но эта дурацкая история... я имею в виду, что меня прозвали Недотрогой... Понимаешь, мне это так противно. Я вовсе этого не хотела, честное слово! Поверь, тетя, мне это совсем не по душе. Я с гораздо большей радостью оставалась бы в тени...

Слегка склонив голову набок, тетя Грейс задумчиво разглядывала племянницу.

– Наверное, это действительно весьма неудобно, моя дорогая. Но свет – в особенности лондонский свет – весьма переменчив и непостоянен. В настоящее время ты – гвоздь сезона. И так будет до тех пор, пока не выберешь себе супруга.

Это уже было свыше ее сил.

– Тетя Грейс, – вспыхнула Арабелла. – поверь, если до конца сезона я не услышу ни одного предложения руки и сердца, то буду только счастлива!

– Ну, моя дорогая, не надо так говорить. Наверное, ты просто устала!

Арабелла с трудом выдавила из себя улыбку.

– А знаешь, когда мы с твоей матерью были в твоем возрасте, нас осаждали со всех сторон! – Она мечтательно зажмурилась. – Молодые джентльмены просто в очередь выстраивались перед дверью, чтобы нанести нам визит. Твой дедушка, помнится, жаловался, что его дом превратился в какой-то постоялый двор! – Погрузившись в воспоминания, тетка захихикала, как школьница. – Впрочем, с твоими кузинами была такая же история. Наверное, это у нас семейное!

Арабелла против воли улыбнулась. Несомненно, в ее годы тетка была настоящей красавицей. Да и сейчас щеки ее оставались гладкими и свежими, как персик, а глаза сияли, как у молоденькой девушки. А стоило ей улыбнуться, как на щеках у нее появлялись очаровательные ямочки, делавшие ее совершенно неотразимой.

– Годы были милостивы к тебе, тетя. Грейс. Ты и сейчас очень красива.

Этот комплимент заставил тетку просиять от удовольствия.

– Спасибо, дитя мое. Это так мило с твоей стороны. Но послушай, неужели тебе совсем не приятно видеть столько молодых и привлекательных джентльменов у своих ног? Неужели тебе это нисколечко не льстит?

Арабелла закусила губу.

– Ну... – неуверенно протянула она, – возможно.

– Да-да, понимаю. Но давай все-таки вернемся к вопросу о поиске подходящего супруга для тебя.

Арабелла нетерпеливо вздохнула.

– Тетя Грейс, – начала она, старательно выбирая слова, – мне очень не хотелось этого говорить, но...

– Кажется, я догадываюсь, что ты хочешь сказать, дитя, – оживившись, перебила ее тетушка. – Мне тут пришло в голову... уж не перестаралась ли я, когда уговаривала тебя сделать выбор среди претендентов на твою руку? Наверное, я слегка переусердствовала. Но это только потому, что пожилым женщинам вроде меня страшно нравится устраивать чью-то свадьбу. Все мы по натуре свахи, знаешь ли. Прошло уже столько лет с тех пор, как вышла замуж твоя кузина Эдит. Но думаю, ты, как в свое время твоя мать, предпочтешь сама сделать выбор. И сама найдешь себе мужа. Так что в будущем, моя дорогая, я обещаю молчать. И не стану больше давить на тебя.

Арабелла не ответила. Что-то мучило ее... какой-то вопрос ни на минуту не давал ей покоя... порой у нее было ощущение, что почва уходит из-под ног...

У нее не хватило духу посоветовать тете Грейс вообще выкинуть из головы все мысли о ее будущем замужестве, поскольку она, возможно, никогда не выйдет замуж. В конце концов, она ведь не так красива, не так самоуверенна, как ее двоюродные сестры. Она просто... другая. И в то же время какой-то инстинкт подсказывал ей, что она не создана для миссионерской деятельности, в которой нашли счастье ее родители. Она не «синий чулок»... Впрочем, общественная деятельность тоже не слишком ее привлекает. И в то же время ей было невыносимо думать, что она может до конца дней сидеть на шее у родителей...

Арабелла толком и сама не понимала, чего хочет и к чему стремится. В чем ее призвание? Зато она хорошо знала, чего не хочет...

И все-таки с легким угрызением совести она решила, что может считать себя счастливицей. Ей повезло – ведь всю жизнь ее нежили, любили и баловали. Только сейчас она со всей отчетливостью поняла, почему так любила бывать у тетки. Она всегда была нежно привязана к тете Грейс. А сейчас поняла, что любит ее даже больше прежнего.

В порыве искренней благодарности она потянулась к тете Грейс и крепко сжала ее руки.

– Знаешь, когда я была маленькой девочкой, а папа с мамой уезжали надолго; оставляя меня в школе, я ужасно тосковала. – Горло Арабеллы внезапно стиснуло волнение, настолько сильное, что она с трудом могла говорить. Она отвела глаза в сторону, чтобы не расплакаться. Но потом вдруг словно какая-то невидимая плотина в ее душе подалась, и она заговорила, захлебываясь и от волнения глотая слова: – Но тогда я вспоминала о тебе, и мне сразу становилось легче. Я уже не чувствовала себя такой одинокой, потому что знала, что у меня есть ты, тетя Грейс. Потому что ты всегда была рядом – целовала, обнимала, утешала и любила меня, как родная мать, когда мамы не было рядом и она не могла этого делать. Я никогда не говорила тебе, как много ты для меня значишь.

На глаза тетки навернулись слезы, а через мгновение и у самой Арабеллы защипало глаза. Грейс с нежностью заправила за ухо племянницы выбившийся из прически локон.

– Ох, Арабелла, если бы ты знала, как приятно слышать такое от тебя! Клянусь, я всегда буду рядом с тобой, когда ты будешь нуждаться во мне. Ты дорога мне, как собственное дитя, я всегда любила тебя, как мать. И ты это знаешь.

– Конечно, тетя Грейс. Конечно, знаю! – Они крепко обнялись и долго плакали другу друга на плече.

Наконец тетя Грейс отодвинулась и с улыбкой смахнула слезы.

– Но ты должна пообещать мне, Арабелла, что не будешь больше расстраиваться и переживать, хорошо? И никаких слез! Когда-нибудь ты поймешь, что это самое лучшее время в твоей жизни. Сейчас ты должна только веселиться, быть счастлива и... О, я знаю, что поклялась не заговаривать больше на эту тему, и может быть, вообще сейчас не время об этом говорить, но... Ты же меня знаешь, дорогая... Боюсь, я должна... Впрочем, ты сама поймешь, почувствуешь, когда в твою жизнь войдет любовь. Ты почувствуешь это здесь. – Положив руку на сердце, она улыбнулась. – Как когда-то почувствовали это мы обе – твоя мать и я.

Арабелла растерянно заморгала.

– Но вы с дядей Джозефом... Я всегда почему-то считала, что за вас решали родители...

– О нет, поверь мне! Это был брак по любви, моя дорогая. – Глаза тети Грейс вспыхнули, и она рассмеялась. – Признаюсь, в молодости я была ужасной кокеткой и в свое время устроила ему веселую жизнь. Да уж, я заставила его поплясать! Твоему дяде Джозефу пришлось добиваться моей любви, так что однажды он...

Арабелла в изумлении вытаращила глаза. Быть такого не может! Неужели тетя Грейс покраснела?! Тетушка сконфуженно закашлялась.

– Ну, достаточно сказать, что вскоре я поняла, что для меня он – единственный в целом свете. – Она встала, привычным движением оправляя складки платья. Краска на ее щеках стала гуще. – Однако должна признаться, в те годы он был отчаянным повесой, твой дядя Джозеф!

Арабелла пребывала в полной растерянности. Повесой?! Дядюшка Джозеф? Всегда такой невероятно правильный, с твердыми принципами и безупречными манерами?! Припомнив его сверкающую лысину, Арабелла даже головой потрясла, стараясь представить его в роли повесы...

Но перед ее мысленным взором неожиданно возник Джастин Стерлинг.

Краем глаза Арабелла заметила, что тетя Грейс двинулась к двери. Арабелла тоже встала. Но тетка, дойдя до середины комнаты, остановилась.

– Ты, надеюсь, не забыла о сегодняшнем маскараде, дорогая?

– Нет, конечно.

– Вот и чудесно. Напомню Энни, чтобы она приготовила тебе ванну. На такое событие нельзя опаздывать. – Она снова двинулась к двери, но, сделав несколько шагов, оглянулась через плечо. – Кстати, дорогая, я заметила, как ты вчера вечером танцевала вальс с Джастином Стерлингом.

Арабелла затаила дыхание.

– Что? – растерянно пискнула она. Господи, неужели она так забылась, что произнесла вслух его имя? – Э... да, тетя Грейс. Догадываюсь, что ты имеешь в виду. Судя по всему, мне нужно взять несколько уроков танцев.

– Вообще-то я хотела сказать, дорогая, что вы вдвоем смотрелись просто сногсшибательно. И готова поклясться, что я не единственная, кто обратил на это внимание. Вдовствующая герцогини Каррингтон тоже отметила это. Он такой смуглый, что рядом с ним твоя яркая красота смотрится особенно броско.

Арабелла онемела от неожиданности. Боже... сговорились они, что ли? Джорджиана ведь говорила то же самое. И вот теперь тетя Грейс...

– Я вчера поболтала с ним немного, – продолжала тетушка. – Если ты помнишь, мы давно знакомы с его старшим братом, нынешним маркизом. Кстати, чтобы не забыть, – он устраивает большой прием на будущей неделе. Но Джастин... я бы сказала, что он очень приятный молодой человек.

– Тетя Грейс, но он же самый настоящий распутник! – возмутилась Арабелла. – А его репутация...

– Да-да, я знаю, репутация у него и впрямь скандальная. Но признайся честно, дорогая, что ты вряд ли встречала мужчину красивее его.

– Тетя Грейс! – взвизгнула Арабелла.

Но тетка только выразительно подняла изогнутую бровь.

– Успокойся, дитя мое. Может быть, я и стара, но мои глаза еще никогда меня не подводили. – Она лукаво подмигнула зардевшейся племяннице. – Знаешь, он немного напоминает мне твоего дядю Джозефа... в молодости, конечно.

Посмеиваясь, она грациозно выплыла из комнаты. А Арабелле потребовалось время, чтобы прийти в себя. Она все еще растерянно моргала глазами, когда дверь хлопнула и она сообразила, что осталась одна. Не зная, что и думать, она рухнула в кресло.

Сказать по правде, она не знала, то ли ей смеяться, то ли зарыться головой в подушку и плакать в надежде, что слезы принесут облегчение.

Сначала Джорджиана, а теперь вот тетя Грейс. Ах да, и еще вдовствующая герцогиня Каррингтон, та самая величественная старуха, при одном только виде которой у Арабеллы сердце екало, как у испуганного зайчонка... Что старые, что молодые – одно слово, с досадой подумала она. Может, Джастин Стерлинг знает какое-то мощное заклинание? Святители небесные, да есть ли на свете женщина, способная противиться исходящему от него очарованию? Похоже, она осталась в полном одиночестве. А это плохо – потому что одной ей точно не устоять.

Глава 6

Направившись к лестнице, Арабелла на полдороге остановилась в нерешительности, собираясь заглянуть к тете Грейс, чтобы сообщить, что не поедет на маскарад. И предлог придумала отличный – у нее, мол, жутко разболелась голова. А если тетка не поверит, решила она, тоже не страшно – скажет, что хочет немного побыть одна.

Но часом позже, сидя в душистой ванне, Арабелла внезапно передумала. Будь что будет, расхрабрилась она. Если даже она и столкнется с Джастином, то ни за что не позволит ему снова запугивать себя. И унижать на глазах у всех тоже. Будет держаться с ним холодно и отстраненно, как настоящая леди, и таким образом возьмет над ним верх.

Не хватало еще из-за него превратиться в затворницу, возмущалась Арабелла. Можно представить, какое это доставит ему удовольствие!

Едва переступив порог Воксхолла, Арабелла поняла, насколько была права, когда решила ехать. Пропустить такое изумительное зрелище было бы просто глупо. Надо отдать должное тете Грейс – время их приезда было рассчитано по минутам. Не успели они появиться на пороге, как оркестр грянул что-то бравурное. И ночь будто взорвалась огнями – спрятанные в густой листве деревьев, как по команде, зажглись разноцветные китайские фонарики, а между ними другие, молочно-белые, в форме звезд и полумесяцев. Арабелла, вскрикнув, радостно захлопала в ладоши, как ребенок, – так это было восхитительно!

Ни на минуту не забывая о принятом ею решении, Арабелла все время была начеку, пока они ждали своей очереди войти. Но, смешавшись с толпой гостей, она моментально забыла обо всем. К тому же Джастина нигде не было видно, и на душе у нее сразу стало легче. Арабелла, выкинув из головы все свои страхи, отдалась беззаботному веселью и вовсю наслаждалась маскарадом.

Большинство гостей, приглашенных на бал, явились в масках и тщательно выбранных маскарадных костюмах. Царившая вокруг атмосфера таинственности и интриги будоражила кровь. При ее азартности Арабелле доставляло невероятное удовольствие разгадывать, кто скрывается под той или иной маской. Молодая красавица в полупрозрачной тунике и венке изображала какую-то греческую богиню, а рядом с ней шепталась молодая пара в костюмах Ромео и Джульетты. Для себя Арабелла выбрала платье в испанском стиле из тончайшего шелка. Ее огненно-рыжие кудри скрывала черная кружевная мантилья.

Закончился деревенский танец, и Арабелла весело рассмеялась, когда устрашающего вида пират с противоположного конца бального зала послал ей воздушный поцелуй. Она была уверена, что это не Джастин, – ростом, и телосложением он значительно уступал Джастину. После быстрого танца она запыхалась, на лбу выступили бисеринки пота. Решив передохнуть, Арабелла украдкой проскользнула в миниатюрный замок.

Внутри она обнаружила небольшую скамейку, так и манившую немного отдохнуть. К тому же вокруг не было ни души, и Арабелла поздравила себя с удачей. Самое время посидеть и отдышаться. Откинув на спинку голову, Арабелла устало прикрыла глаза, наслаждаясь мелодичным шумом и журчанием небольшого водоема.

Арабелла не знала, сколько прошло времени. Она совсем уже было собралась встать и уйти, когда неясный звук женских голосов коснулся ее слуха.

– Ты же сама знаешь, что долго без любовницы он не может, – ехидно сказала одна.

– Сама знаю, что не сможет, – согласилась другая. – Только вот интересно, кто же будет следующей счастливицей?

Арабелла застыла. Обе женщины остановились в двух шагах от нее.

– У него всегда была привычка менять женщин одну задругой. Да что там говорить – ты и сама знаешь, – половина дам из тех, что приехали на маскарад, в свое время перебывала в его постели! Разве я не права?

Раздался взрыв приглушенного смеха. Арабелла до боли закусила губу. Она боялась даже дышать – не то, что двинуться с места. Но больше всего она боялась, что ее заподозрят в подслушивании.

– О да! За ним вечно тянется целый хвост из разбитых женских сердец!

– И одно из них – твое, – ядовито усмехнулась первая женщина. – Впрочем, раны даже в сердце заживают иной раз довольно быстро, разве не так? А разбитые сердца можно и заштопать – было бы, как говорится, желание. Может, настало время и тебе попробовать снова вступить в игру?

– Ну, лично я не возражала бы. Посмотри он только в мою сторону, тут же кинулась бы ему на шею, – ничуть не обидевшись, весело ответила ее приятельница. – Но насколько мне известно, Агата снова положила на него глаз. Пару лет назад, если помнишь, они были любовниками – сразу после того, как она вышла за Дансбрука. И сколько мужчин с тех пор было у нее? Дюжина, не меньше!

– Это уж точно. А у него? Держу пари, втрое больше!

Арабелла вся пылала от возмущения. Как легко они говорят о флирте и неосторожности, о любовных связях и супружеской неверности, как легкомысленно относятся к любви и влюбленным! О Боже, какая насмешка над миром, в котором ей предстоит жить!

Мир... их мир, который она не могла ни понять, ни принять, который она всегда презирала от всей души, не имел ничего общего с ее собственным. А мужчина, о котором шла речь, этот джентльмен, – Арабелла скривилась, будто это слово обожгло ей губы, – несомненно, был худшим из представителей их мира.

Любовь – это доверие, любовь – это верность и все то, что связано с ней. Любовь – это то, что соединило ее родителей. А теперь, после недавнего откровенного разговора с тетушкой Грейс, Арабелла точно знала, что та же самая любовь связывала и ее с дядей Джозефом.

– Да, я помню всю эту историю с Агатой. И никогда не забуду, какую жуткую сцену ревности она закатила, когда обнаружила, что он у нее за спиной крутит роман с леди Энн! Можно было голову дать на отсечение, что он ее первая и единственная любовь! Конечно, не могу отрицать, Джастин Стерлинг – любовник, каких поискать. Но это отнюдь не значит, что он единственный мужчина, обладающий такими выдающимися... хм... достоинствами.

Итак, мужчина, о котором они говорят, – Джастин. Ну конечно... И как это она раньше не догадалась?

– Ну, – легкомысленно захихикала первая, – думаю, дорогая, можно уже сейчас без особого труда догадаться, кто будет его следующая пассия! Не так ли?

– Естественно, Недотрога.

– Она самая.

– Ну конечно! А ты видела ее вчера на балу у Беннингтонов? Скакала вокруг него, как... как лошадь! Ничуть не сомневаюсь, что он пригласил ее танцевать исключительно из жалости, хотя, если честно, не понимаю, зачем ему это.

– Совершенно с тобой согласна, дорогая! – с тщеславным удовольствием фыркнула ее собеседница. – Одному Богу известно, что находят в ней мужчины! Любовь к экзотике, может быть? Хотя, знаешь, иногда мне кажется, что для них это просто забава... что они вьются вокруг нее исключительно потехи ради.

Все удовольствие от бала развеялось в мгновение ока. Счастье, переполнявшее Арабеллу, вмиг разлетелось вдребезги, как хрупкая фарфоровая чашка, которую швырнули об пол. Она вся сжалась, как от удара, к горлу разом подкатила тошнота. Вдруг она вспомнила, как утром тетя Грейс говорила о том, как забывчив и изменчив лондонский высший свет.

Гвоздь сезона... царица бала... и такой щелчок по носу! Она грустно усмехнулась. А что же дальше? Неужели в конце сезона ей суждено стать всеобщим посмешищем?!

Арабелла почувствовала, что больше не выдержит. Как во сне она встала и слепо двинулась к выходу, спотыкаясь на каждом шагу. И побежала, глотая слезы и оборачиваясь назад на каждом шагу.

Когда она наконец заставила себя остановиться, сердце ее колотилось так, что едва не выскакивал о наружу. Вспышки фейерверка и разноцветные огни остались где-то далеко позади, неожиданно для себя Арабелла забрела в глухую, заросшую деревьями часть парка. Она пугливо озиралась по сторонам в полной растерянности, к которой добавилась и изрядная доля страха. Судя по всему, она оказалась достаточно далеко от остальных гостей. Конечно, ей доводилось слышать немало леденящих душу историй о разбойниках, подстерегающих в темноте невинных молодых девушек, и ни капельки не сомневалась, что все это чистая правда. Господи, в ужасе подумала она, куда это меня занесло?

Вдруг совсем рядом захрустел гравий под чьими-то тяжелыми шагами. Расширившимися от страха глазами Арабелла вглядывалась в темноту. На всякий случай она подобрала повыше юбки, собираясь бежать. Внезапно перед ней как из-под земли выросла чья-то высокая фигура. Окончательно перепугавшись, Арабелла открыла рот, собираясь завопить во всю мощь своих легких.

– Ради всего святого, – раздраженно прорычал низкий мужской голос, – только не вздумайте кричать! Это всего лишь я.

Мужчина сорвал с лица маску, и у Арабеллы перехватило дыхание. Чувствуя, что вот-вот грохнется в обморок, она робко подняла глаза и увидела хорошо знакомое ей лицо.

– Может, именно поэтому я и собиралась закричать!

Он окинул ее цепким взглядом.

– Что вы здесь делаете? В парке хватает воров и всякого сброда...

–...и всяких негодяев и насильников, – сладким голосом подсказала Арабелла.

Джастин не ответил, только губы его побелели.

– Вы преследуете меня. Какого дьявола... как вы вообще меня узнали?

– Моя дорогая Арабелла, – ухмыльнулся он, – вашу впечатляющую внешность... – он окинул ее выразительным взглядом, – не скроет никакой маскарадный костюм.

Арабелла застыла. Она отлично поняла, что он имеет в виду. Ее рост. Ее волосы. Но Джастин Стерлинг, со всеми его издевательствами и насмешками, понятия не имел, как она уже успела настрадаться из-за собственной внешности. Впрочем, откуда ему знать, как чувствует себя несчастный, в которого тычут пальцами, над которым смеются, над которым издеваются все, кому не лень?

Арабелла чувствовала себя каким-то чудовищем... уродцем на арене цирка, который корчится от стыда в мощном свете ярких ламп.

Мантилья сползла ей на плечи. Арабелла со злостью натянула ее на голову и с размаху воткнула в волосы булавку, чтобы скрыть свои огненные локоны. Рыдание подступило к горлу.

– Неужели вам так приятно оскорблять меня? – воскликнула она.

– У меня и в мыслях не было вас оскорблять!

– О да, конечно... поэтому вы и сочли нужным еще раз напомнить о недостатках моей внешности, да? Но я вовсе не нуждаюсь в этом. Я и без вас знаю, что у меня просто ужасные волосы, но тут уж ничего не поделаешь...

– Ужасные? Ну что вы, совсем наоборот!

Поразительное признание, особенно в его устах... или нет? Джастин и сам этого не знал. Зато он твердо знал другое – что пришел сюда в надежде встретить Арабеллу. С возрастом она превратилась в умную и образованную женщину – женщину, вполне способную дать должный отпор кому угодно, и в этом они были похожи. Их первая встреча, как, впрочем, и вторая, оставила в его душе чувство, близкое к восхищению. Неудивительно, что он с нетерпением ждал следующей встречи. Вернее, искал ее.

– Они... э-э-э... делают вас... мм... такой, какая вы есть – промямлил он, проклиная свое косноязычие. Джастин не узнавал сам себя. Неужели это он, виртуоз обольщения, чей шелковый язык проложил ему дорогу в надушенные будуары стольких светских дам, что он и упомнить не мог, сколько их было на самом деле... и это он сейчас робко блеет, краснея от смущения и заикаясь, как зеленый юнец?! А как же его прославленное умение рассыпать изящные, непринужденные комплименты – умение, давно уже ставшее его второй натурой?

Собственно говоря, ничего удивительного, что на нее это не произвело ни малейшего впечатления. Сверкнув глазами, Арабелла строптиво вскинула голову.

– Позвольте пройти, – ровным тоном проговорила она.

– Ну нет! Только не сейчас. Нам нужно о многом поговорить.

– Нам с вами не о чем разговаривать.

– Так уж и не о чем? – усмехнулся он. – Если вы вспомните, у нас с вами еще осталось одно незаконченное дело.

– Что за дело? – резко бросила она.

– Неужели вы уже забыли? Так скоро? Вчера вечером мы с вами обсуждали, сколько будет стоить мое молчание в отношении вашего дорогого Уолтера, но так и не сошлись насчет цены.

– Он не мой возлюбленный. И вы это знаете.

Ни единого возражения – только светски учтивая улыбка вместо ответа.

– Вы решили помучить меня, не так ли, Джастин? Отомстить за ту шутку, которую я сыграла с вами много лет назад.

– Ну и настроение у вас сегодня!

Арабелла не ответила. Опустив голову, она упрямо молчала. Джастин придвинулся к ней. Теперь их разделяли какие-то полшага.

– Арабелла, – окликнул он.

Его близость лишила ее последних остатков мужества. От него просто веяло мужественностью, и это сводило ее с ума. Все мысли разом вылетели из головы, сердце колотилось так, что она едва могла дышать.

– Не хватает фантазии, да?

Явное торжество в его голосе моментально вернуло Арабеллу к действительности.

– У меня всегда были проблемы с фантазией, – с нажимом проговорила она.

– Да ну? Вот уж никогда бы не сказал. – Джастин не сводил с нее глаз. И вдруг резко помрачнел. – Почему вы так на меня смотрите? – неожиданно спросил он.

– Как я на вас смотрю?

– Будто ломаете себе голову, как бы побольнее уязвить меня. Когда вы так смотрите на меня, я вижу в ваших глазах одно лишь презрение! – Голос Джастина внезапно сорвался, и Арабелла решила, что это не предвещает ничего хорошего.

– Неприязнь, о которой вы говорите, взаимна, – сухим, невыразительным тоном проговорила она. – Какой смысл притворяться, что это не так?

Его глаза сузились.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Я и не собираюсь.

– Почему? Трусите?

– Вовсе нот!

– Тогда почему вы отказываетесь отвечать?

– А почему вы отказываетесь оставить меня в покое? Если кто-то заметит, что вы пошли за мной...

– А что, если уже заметили?

Арабелла сжала губы. Как будто была нужда спрашивать. Он просто дразнит ее, это же и так ясно! Что ж, если он хочет услышать, что она думает... она доставит ему это удовольствие.

– Потому что у меня нет ни малейшего желания, чтобы мое имя упоминалось в связи с вашим.

Глаза его как будто подернулись тонкой корочкой льда.

– В самом деле?

– В самом деле.

– Но почему?

– Просто потому, что вы такой, какой вы есть. Вы – то, что вы есть, понятно?

– Надо понимать, вы имеете в виду мою скандальную репутацию, – криво усмехнулся он.

Позже она сама удивлялась, как у нее вообще язык повернулся сказать такое... бросить ему открытый вызов.

– Да. Я презираю таких, как вы.

– Арабелла, вы явно неверно судите о моем характере, вы на меня клевещете.

– О характере?! – Она бросила на него уничтожающий взгляд. – Не уверена, что он у вас есть.

– О, да будет вам! По-моему, я человек исключительных достоинств.

Теперь он как будто смеялся уже не только над ней, но заодно и над самим собой.

– У вас явно мания величия. Если в вас и есть нечто выдающееся, так только она.

Он склонил голову набок, сверкнув глазами.

– Ну-ну, это уже становится интересно. А серьезно, можно узнать, что вы думаете обо мне?

– Думаю, вам лучше этого не знать.

– Бросьте. Скажите... и вам сразу станет легче.

Арабелла посмотрела ему прямо в глаза:

– Вы – распутник.

Если Арабелла рассчитывала оскорбить его, то просчиталась. Он и бровью не повел.

– Что? И все? Именно поэтому вы так невзлюбили меня?

В ответ – еще один взгляд, только уже сердитый.

– Именно так я и думал. Пожалуйста, продолжайте.

Ее глаза сузились.

– Я знаю, что вы за человек, Джастин Стерлинг.

– Похоже, вы вообще много обо мне знаете. Что, к примеру?

– Я знаю все, что мне нужно знать!

– Например?

– Вы – развратник, – объявила Арабелла.

– И?..

– И еще прожигатель жизни. Фат.

Легкая улыбка тронула его губы.

– Не стоит так тщательно подбирать слова. Уж конечно, вам не составит большого труда отыскать для меня куда более красочные эпитеты.

– Думаете, я не наслушалась рассказов о ваших любовных эскападах?

– И это, несомненно, безумно вас расстраивает.

Нет, он просто невозможен! Ни тени смущения или тем более раскаяния! Арабелле вдруг вспомнилась бедняжка Эммелина Уинслоу, рыдавшая так, будто у нее разрывалось сердце. Как можно быть таким бесчувственным?!

– Вы – грубиян. Самый настоящий хам.

Он выразительно поднял одну бровь:

– Я никогда не соблазнил ни одну женщину против ее желания.

– Вероятно, огромное достижение в ваших собственных глазах. – Подбородок Арабеллы задрался вверх. Его невыносимое самомнение разъярило ее сверх всякой меры. – Вы, лорд Порок...

– Лорд Порок? Как мило, право! И как раз в вашем духе, мисс Святоша! – Джастин устремил в небеса скучающий взгляд. – Вы закончили свою проповедь? Или будет продолжение?

Глаза Арабеллы сверкнули.

– Нет! Не закончила.

– Что ж, тогда, умоляю вас, продолжайте!

– Вы... вы презренный...

Брови Джастина иронически изогнулись.

– И только-то? М-да... Я был о вас более высокого мнения, дорогая.

Арабелла набрала полную грудь воздуха.

– Вы презренный...

– По-моему, вы повторяетесь.

– Вы гнусный и отвратительный человек. Вы внушаете мне омерзение. И при этом невероятно...

– Странный, – закончил за нее Джастин. – Но исключительно в ваших глазах, должен признаться.

Арабеллу передернуло.

– Вы бесчестный человек. Вы невоспитанны и грубы...

– Но только не с дамами, – ловко вставил Джастин.

– Вероятно, они всего лишь игрушки в ваших глазах. Но клянусь в отличие от других пустоголовых дурочек, которые только и могут, что млеть от наслаждения и шушукаться между собой, разглядывая вас украдкой, я вижу вас таким, какой вы есть! Меня вам не обмануть, слышите? Ни одна порядочная женщина никогда и близко к вам не подойдет. Проклятие, я вообще сомневаюсь, что найдется такая, которая смогла бы задеть... – Арабелла замялась.

– Мое сердце? – услужливо подсказал Джастин.

– Что-что? – саркастически переспросила она. – Неужели оно у вас есть?

– Это все? – холодно осведомился Джастин. – Похоже, вы считаете, что я достоин презрения только потому, что питаю слабость к красивым женщинам?

– Ваша репутация на этот счет хорошо известна. И вы это знаете не хуже меня.

– Я не настолько глуп, чтобы лишать себя тех удовольствий, которые сами плывут в руки. Но должен признаться честно, что моя репутация в какой-то мере создана мною же самим.

– Вы – волокита и распутник, Джастин Стерлинг! Более того, вы мне совсем не нравитесь! Вот вам, получайте! Сами напросились! И давайте на этом закончим! – Арабелла попыталась обойти его.

Но он ей не позволил. Сильная рука остановила ее, и Арабелла словно наткнулась на каменную стену.

– Пустите меня, – отчеканила она.

– Не думаю, что это хорошая мысль.

Арабелла повернула голову. По спине ее пробежала дрожь. Только сейчас она заметила, что он улыбается. Но глаза Джастина оставались холодными.

Тон ее стал резким.

– Какого дьявола! Что вы задумали?

Джастин неприятно усмехнулся.

– По-моему, это очевидно, моя дорогая.

Ответить он ей не дал – Арабелла даже пикнуть не успела, как Джастин одним быстрым движением сорвал с ее головы мантилью.

Ее рука взметнулась вверх, но... поймала один только воздух.

– Джастин, для чего вы это сделали?

– Ваше очарование оказалось сильнее меня.

Теперь они стояли лицом к лицу. Свободной рукой он крепко прижал ее к себе, и с губ Арабеллы сорвался изумленный вздох. Она растерянно смотрела на него, стараясь различить в темноте его черты. Ее безумно тянуло к нему. Слишком поздно Арабелла поняла всю опрометчивость и безрассудность своего поступка... и слишком поздно пожалела об этом! Она осмелилась бросить ему вызов, а Джастин Стерлинг был не такой человек, чтобы оставить все как есть. Она, наверное, сошла с ума, если рассчитывала, что это сойдет ей с рук. Случайно это вышло или намеренно, она уже не знала. В одном Арабелла была уверена дразнить его было настоящим безумием, ей наверняка придется за это поплатиться.

В его глазах вдруг сверкнула молния. А потом еще что-то... Что это было? Гнев? Почти наверняка. Желание? Нет, решила она. Уж конечно, не желание. И все же...

– Отдайте! – сердито бросила она.

– Вы сейчас не в том положении, чтобы требовать, дорогая Арабелла.

Да уж, пронеслось у нее в голове, это точно! Более того, она оказалась в ситуации, в которой попросту не должна была оказаться! Близость Джастина сводила ее с ума. Арабелла видела, как тяжело вздымается и опадает его грудь – совсем рядом с ее собственной. Какой же он огромный... широкоплечий... В очередной раз Арабелла удивилась тому, что рядом с Джастином чувствует себя хрупкой и маленькой. Чувствует себя женщиной.

– Ладно, пусть так, – бросила она, всем своим видом изображая презрение. Оставалось только надеяться, что у нее получилось, потому что на самом деле Арабелла была в полном отчаянии. – Я догадалась, что вы затеяли, Джастин.

– Правда? Так расскажите, – шелковым голосом попросил он.

Арабелла нервно облизнула пересохшие губы, изо всех сил стараясь принять храбрый вид, хотя сердце ухнуло в пятки.

– Вы хотите меня напугать.

Он как-то очень противно ухмыльнулся.

– Ну и как – мне это удалось?

– Нет, – соврала Арабелла.

Впрочем, он тут же догадался, что она лжет. Она знала это – достаточно было только посмотреть, как его губы медленно раздвинулись в саркастической усмешке. В темноте зеленые глаза Джастина мерцали, как у большого кота.

– Очень жаль. Возможно, мне следовало бы вас напугать, – проговорил он все тем же медовым голосом, только теперь в нем появилось нечто такое, от чего Арабелла разом похолодела. – Да, наверное, следовало...

Его взгляд ощупал ее с ног до головы, как-то особенно долго задержавшись на контурах ее пышной груди. Сердце Арабеллы забилось часто-часто. А потом вдруг ухнуло вниз, закатившись в узкие носки бальных туфелек.

– Не надо, – грозно предупредила она. – Вы ведь привыкли использовать женщин, Джастин Стерлинг. А потом выбрасываете их, как старые, прохудившиеся туфли, которые ничуть не жаль, и тут же забываете о них навсегда. Но будь я проклята, если позволю поступить так со мной!

– Дорогая моя, неужели вы надеетесь мне помешать?

– Не смейте так говорить!

– Может, стоит напомнить вам ваши же собственные слова? Я ведь негодяй. Распутник. Так что не стоит играть с огнем, вы слышите? Не вздумайте играть со мной! Подумайте лучше о том, чья репутация пострадает, если хоть одной живой душе станет известно, что вы были тут, со мной, в темноте – здесь, в аллее любовников, – в моих объятиях? Уж конечно, не моя! Скорее уж ваша... – Он не договорил.

О Боже! Что она наделала! В своем безумии она зашла слишком далеко... разбудила в нем что-то дикое, даже примитивное, что-то, чему она даже не знала названия... что-то такое, что было уже неподвластно ей. Он сейчас похож на дикого зверя, вышедшего на охоту, промелькнуло у нее в голове.

– Вы не посмеете, – прошептала Арабелла.

– Неужели? – В улыбке Джастина появилось что-то жестокое. – О да, Арабелла, я вижу, вы хорошо меня поняли. Я могу сделать так, что все ваши надежды на удачное замужество сегодня же вечером развеются в прах. Кажется, вы только что сказали, что ни одна порядочная женщина и близко ко мне не подойдет. Что ж... вы правы. Я этого и не отрицаю. Но после того, что могу сделать я, ни один порядочный мужчина не захочет иметь дело с вами. Ни один – вы понимаете? Даже бедняга Уолтер.

Взгляд его подтвердил суровость этих слов. Казалось, даже воздух между ними сгустился, как иногда бывает перед грозой. Повисла зловещая тишина. Лицо Джастина стало похоже на маску каменного идола, и его выражение говорило о том, что надеяться ей не па что. И, Боже, помоги ей! Все, что он говорил, была чистая правда, в отчаянии подумала Арабелла. Застань их кто-то вдвоем – и ей конец! Она будет навеки опозорена.

Она затеяла опасную игру – и проиграла. Слишком близко подошла к краю пропасти. Безошибочный инстинкт всегда подсказывал ей, что Джастин опасный человек. А вот о чем она не догадывалась, так это о том, что он может быть опасен до такой степени.

Ее всю колотило, колени дрожали. Сил у нее хватило лишь на то, чтобы слегка покачать головой. Их взгляды на мгновение встретились, и Арабелла почти сразу же пугливо отвела глаза в сторону.

– Не надо! – сдавленным голосом прошептала она. – Прошу вас, не губите меня...

А ведь он, пожалуй, не отказался бы, мелькнуло у него в голове. Какое-то темное чувство в глубине его души требовало, чтобы он проучил нахальную девчонку. Ему хотелось причинить ей боль. Дать волю своим инстинктам и наказать ее за то, что она осмелилась бросить ему в лицо, будто ни одна порядочная женщина даже близко к нему не подойдет.

Когда-то то же самое сказал его отец. Да... в ту самую ночь, когда он умер. В ту ночь, когда он убил его...

Будь она проклята, промелькнуло у него в голове. Зато, что по-прежнему осталась той же сорвиголовой, только с сильной волей и неистовым темпераментом! Будь проклят этот ее сварливый нрав... ее надменность... ее всегдашнее стремление говорить в глаза все, что она думает! И будь проклят ее острый, как бритва, язык!

Его рука, обхватившая ее за талию, будто окаменела. Арабелла по-прежнему оставалась в его объятиях, но она уже больше не сопротивлялась. Джастину отчаянно хотелось отдаться на волю своим порочным инстинктам, выпустить на волю злобного джинна, который давно уже поселился в его душе, подчинив ее себе, и сейчас сводил его с ума. Вся кровь его кипела, перед глазами поплыл багровый туман. Казалось, еще немного, и он просто взорвется. Какой-то огонь пожирал его заживо, Джастин мог бы поклясться, что чувствует, как плавятся его кости. И в этом тоже была вина Арабеллы. Она разожгла в нем желание, разбудила его гнев, и теперь темная сторона его души требовала, чтобы он швырнул ее на землю, вдоволь насладился сладостью ее губ, а потом покончил наконец с ее проклятой девственностью. И к черту все! Он заставит замолчать свою совесть. Все, что ему хотелось сейчас, – это раздвинуть ей бедра и врываться внутрь... раз за разом... пока весь мир вокруг не взорвется ослепительным фейерверком страсти и наслаждения.

Она права... Он действительно гнусный негодяй.

– Посмотрите на меня, – низким голосом приказал Джастин.

Арабелла медленно подняла на него глаза. Она даже не пыталась отвести их в сторону, хотя сам Джастин чувствовал, каких невероятных усилий ей это стоило. Он видел, как она судорожно сглотнула, заметил слезы, блеснувшие в ее широко раскрытых глазах, почувствовал ее отчаянное желание сдержать страх, не выдать себя... С губ Арабеллы сорвался вздох.

И какое-то неясное чувство подсказало ему, чего ей это стоило – вот так стоять перед ним, изо всех сил стараясь не расплакаться. И каким-то непостижимым образом именно оно, это чувство, дало ему понять, что он, возможно, последний человек, которого она хотела бы видеть свидетелем своих слез...

– Прошу вас, – прошептала она так тихо, что он едва смог расслышать. – Пожалуйста, пощадите меня. Это... это убьет тетю Грейс.

И тогда он мысленно проклял ее – проклял, как до этого проклял себя самого. Ведь он хотел стать свидетелем ее унижения.

Хотел уничтожить ее.

И вот он может торжествовать победу.

Резким движением Джастин оттолкнул ее.

– Идите! – грубо велел он. – Убирайтесь, пока я не передумал!

Повторять дважды ему не пришлось. Подхватив юбки, Арабелла бросилась бежать.

И ни разу не оглянулась.

Глава 7

Вернувшись в свой городской особняк, Джастин сам не заметил, как опорожнил бутылку бренди. Потом, спотыкаясь на каждом шагу и едва сознавая, что делает, кое-как взобрался по лестнице, которая вела в его спальню. И, не раздеваясь, рухнул в постель.

Наутро он проснулся с раскалывающейся от боли головой и... с мантильей Арабеллы в судорожно сжатых пальцах.

Джастин с хриплым рычанием перекатился на спину, чувствуя, как содержимое его желудка, подступив к горлу, рвется наружу. Боже правый, он действительно самый настоящий ублюдок, с омерзением подумал он. Кое-как он сполз с постели и снова потянулся за бутылкой. Может быть, в один прекрасный день, с горечью подумал Джастин, он все-таки поймет наконец, что спиртное не изменит ни его самого... ни того, что он сделал.

А вот Арабелле... хм... Недотроге удалось то, что самому Джастину казалось просто-таки немыслимым. Она нанесла болезненный удар его гордости. Каким-то непостижимым образом этой девчонке удалось пробить броню, которой он окружил свою душу. Еще никогда в жизни Джастин не жалел о том, каким он стал... и не в его привычках было жалеть о том, что он сделал. Он искренне считал себя худшим негодяем из всех, кого породила земля, и не питал ни малейших иллюзий на этот счет. Он давно уже взял за правило ни о чем не жалеть и никогда не оглядываться назад. Но Арабелле как-то удалось пробудить в его душе нечто вроде смутного сожаления или раскаяния – словом, такие чувства, какие достаточно редко испытывал даже Себастьян.

Будь она проклята! Пусть не надеется, что он приползет к ней, чтобы поблагодарить ее за это. Все последующие дни Джастин тщетно пытался выбросить из головы случившееся – и ее заодно!

Как вскоре выяснилось, эта задача оказалась ему не по силам.

Проклиная все на свете – и себя самого в первую очередь! – и устав наконец от одиночества, Джастин как-то вечером велел заложить карету и отправился в «Уайтс». А приехав, прямиком направился к игорному столу. Не прошло и нескольких минут, как за его спиной бесшумной тенью вырос Гидеон. Джастин угрюмо пробурчал невнятное приветствие.

– Мы, похоже, сегодня в разладе со всем миром?

Чувствуя, что еще не много и он взорвется, дав волю кипевшей в нем злобе, Джастин вскинул на Гидеона потемневшие глаза.

– Тебе-то что за дело? – буркнул он.

Гидеон кивнул в сторону стаканчика с костями:

– Просто не хочется стать свидетелем того, как ты просадишь тут все состояние. А вообще-то, если честно, я просто жду, когда же счастье наконец улыбнется мне.

Джастин тупо воззрился на него, два последних дня... или все-таки три… он беспробудно пил. И теперь ему потребовалось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы продраться сквозь мутную пелену, застилавшую его мозг, и понять, о чем говорит Гидеон.

– Дьявольщина, о чем это ты?

– Вообще говоря, это мне даже на руку – я имею в виду, что ты торчишь сейчас здесь, а не танцуешь с той юной леди, о которой мы с тобой говорили и которую я только что имел счастье встретить на балу у Баррингтонов. Я так понимаю, ты в курсе, что, пока ты тут, твои соперники, пользуясь твоим отсутствием, не теряют времени зря? Ходят слухи, что и вчера, и сегодня перед домом, где она живет, выстроилась целая очередь из желающих засвидетельствовать ей свое почтение.

Смерив его злобным взглядом, Джастин ухватил Гидеона за локоть и потащил за собой в угол. В таком состоянии, как сейчас, его вряд ли можно было назвать приятным собеседником. Впрочем, он всегда был таким и не собирался меняться в лучшую сторону.

– Наше пари можешь считать разорванным, – глядя другу в глаза, жестко бросил он. – Мне вообще не следовало бы на него соглашаться.

Гидеона, похоже, это ничуть не смутило.

– Уже слишком поздно давать задний ход, старина. Ты так легко не отделаешься.

Джастин шумно засопел.

– Ад и все дьяволы, Гидеон... – набычился он.

– Или нужно напомнить тебе, что пари есть пари? Нет уж, я не намерен дать тебе возможность сбежать.

– К тому же у меня нет ни малейшего намерения обесчестить ее, – резко добавил Джастин. – Я позабочусь, чтобы чек отослали тебе завтра с утра.

Но у Гидеона, похоже, были другие намерения.

– Нет, нет, мы так не договаривались, – решительно заявил он. – Ты поклялся, что через месяц она станет твоей, – вот о чем шла речь. В конце концов, я спортсмен, – пожав плечами, добавил он. – Жаль только, что весь следующий месяц, а то и больше мне придется проторчать в Париже, так что я буду лишен удовольствия следить за твоими военными действиями... или за отсутствием таковых.

На скулах Джастина заходили желваки. Он молчал, старательно избегая любопытного взгляда Гидеона.

– Что такое? Глазам своим не верю, дружище! Чувствуешь, что теряешь почву под ногами, О да... но боюсь, ты теряешь нетолько ее, а еще и свое хваленое...

Насмешливая улыбка Гидеона только подлила масла в огонь. Джастин упорно молчал. Арабелла уже и так наверняка возненавидела его за то, что случилось на маскараде. В общем, надо признаться откровенно, он сделал для этого все, что было в его силах. Пусть так. Но спустить такое Гидеону! Ну уж нет!

– Это не твоего ума дело, – отрезал Джастин.

Что же... к чести Гидеона следует признать, что он всегда понимал, когда следует вовремя отступить. Сделав вид, что не заметил грубости Джастина, он слегка кивнул.

– Тогда прощай. С нетерпением буду ждать встречи с тобой после своего возвращения.

Распрощавшись с Гидеоном, Джастин вновь вернулся к игорному столу, хотя и успел уже проиграть немалую сумму. Он упрямо твердил себе, что ему нет никакого дела до того, кого же именно из сонма своих поклонников выберет Арабелла и когда это произойдет. В конце концов, это его совершенно не касается.

Тем не менее не прошло и часа, как он уже стоял на пороге бального зала в особняке Баррингтонов, склонившись в изысканном поклоне перед лордом Баррингтоном.

А вот и она...

Арабелла сидела недалеко от стола с прохладительными напитками. На этот раз она была в зеленом, глубоко декольтированном платье, не скрывавшем восхитительных полушарий упругой груди. Зачесанные назад волосы были сколоты на затылке. Джастин был вынужден признать, что ему нравится выбранный ею стиль, поскольку такая прическа самым выгодным образом подчеркивала грациозный изгиб шеи, делая ее хрупкой и изящной. Забыв обо всем, он попытался представить себе, что бы он испытал, если бы приподнял рукой тяжелую массу сверкающих непокорных кудрей у нее на затылке, а потом прижался губами к ее груди, где молочно-белая кожа казалась особенно нежной. Наверное, она в этом месте нежнее персика и мягче, чем самый тонкий и дорогой шелк...

Ад и все дьяволы! Он почувствовал, как на висках выступил пот. Какой черт толкнул его явиться сюда?! С чего ему вздумалось покорно таскаться вслед за ней повсюду, словно он вновь превратился в глупого влюбленного мальчишку? Неужели это он... мужчина, чье имя известно всему Лондону, чьим любовным романам не счесть числа? И притом с кем? С красивыми, опытными, искушенными в любви женщинами, которым хорошо были известны ставки в такой игре и которые не ждали, что он даст им больше, чем он мог им дать, иначе говоря, которые и не ждали от него ничего, кроме возможности удовлетворить снедавшее их желание. В конце концов, не напрасно же он всегда избегал девственниц, как чумы!

По обе стороны от Арабеллы, словно часовые, стояли двое. Гидеон не обманул, мрачно отметил Джастин. Он узнал их сразу же – оба они в тот достопамятный вечер были в «Уайтсе» – Драммонд и Грегори Фицрой. Итак, волки стягивают кольцо... Какое-то дикое, первобытное чувство шевельнулось в его груди. Будь все проклято! Дело ведь не в ней, а в этом проклятом пари! Они сговорились использовать ее, обесчестить ее так же жестоко, бездумно и беззаботно... как делал бы он сам, будь на ее месте любая другая женщина. Любая – но не она, нет...

Он должен предупредить ее. О да, великолепная идея, с иронией подумал он. Можно себе представить, как она это воспримет! В лучшем случае решит, что это очередное оскорбление.

Пробегавший мимо лакеи предложил ему вино. Джастин, не задумываясь, взял бокал и осушил его одним глотком.

Когда его взгляд вновь отыскал Арабеллу, к двум поклонникам возле нее уже успел присоединиться и третий. Джастин мгновенно узнал его – Чарльз Брентвуд. Стоя за спиной Арабеллы, он наслаждался открывавшимся сверху видом. Проклятие, заскрежетал зубами Джастин, не сводя с наглеца глаз... А тот, забыв обо всем, открыто любовался глубоким декольте Арабеллы, которое помрачневший Джастин тут же счел вызывающим. Слишком вызывающим, угрюмо добавил он про себя. Собственно говоря, спохватился он, этой тактикой пользовались многие мужчины... даже он сам. Но то, что сейчас жертвой этого похотливого ублюдка стала именно Арабелла, почему-то сводило Джастина с ума. Нет, конечно, такова нынешняя мода, успокаивал он себя, но... в конце концов, какая разница!

Сейчас он ничего так не желал, как ударом кулака стереть с лица Брентвуда эту самодовольную усмешку.

Именно тогда Джастин вдруг ощутил, что в душе его внезапно проснулось что-то непонятное. Словно смертельный яд, попавший в кровь, это «что-то» со скоростью лесного пожара растеклось по его венам, охватывая его тело огнем, и через какое-то мгновение Джастин сообразил, что видит мир сквозь багровую пелену. В висках у него стучало. Ему хотелось броситься к ней через весь зал и голыми руками разорвать всех, кто толпился вокруг нее. Вначале он решил, что просто пьян, – в конце концов, сегодня он выпил столько, что любой другой на его месте уже вряд ли стоял бы на ногах. Но чувство, которое сейчас доводило его до безумия, было настолько чуждым и диким, что прошло немало времени прежде, чем Джастин наконец сообрази л, что же это такое.

Ревность! Это ее жалящие укусы сводили его с ума!

Только этого мне еще не хватало! – уныло подумал он. Но мысль эта вспыхнула и исчезла где-то в самом дальнем уголке его сознания. Выходит, он ревнует! Он, Джастин Стерлинг, самый распутный и порочный мужчина в этом городе, тот, кто мог без труда соблазнить самую красивую женщину! Да... он ревнует... ревнует безумно!

Дьявольщина, как же это случилось? И почему Арабелла? Как смогла она, девственница, довести его до такого жалкого состояния? Как случилось, что эта огненно-волосая девчонка, эта сорвиголова сделала то, что оказалось не под силу другим? Самые соблазнительные, самые прекрасные женщины из кожи вон лезли, пытаясь заставить его ревновать. Но ни одной из них это не удалось. Ни одной... кроме Арабеллы.

Он хотел ее. Он с ума сходил по ней. В тут ночь в Воксхолл-Гарденз в его душе вспыхнул неистовый огонь желания, и сейчас оно, словно дикий зверь, пожирало его душу. Джастин хотел ее с такой безумной силой, что ему пришлось до боли сжать кулаки, чтобы сдержаться. Он понял, что если простоит тут еще немного, то выдаст себя, – безумие невозможно скрыть, и очень скоро любой в этом зале заметит, что с ним творится.

Будь на ее месте любая другая женщина, он бы не задумываясь взял то, что захотел. Он бы начал осаду ее крепости – так, как делал это всегда, с небрежным изяществом человека, который не сомневается в успехе, – и очень скоро его жертва, покорная и изнемогающая от желания, отдалась бы в его власть, а где и когда это произойдет, решал бы он. Но сейчас происходило что-то непонятное. Желать женщину и добровольно отказаться от нее – такого с ним еще не бывало. И теперь он сам себе удивлялся. Нет, то, что он испытывал в эту минуту, не имело ничего общего с самолюбием или оскорбленной гордостью. Чувство, которое он испытывал сейчас, не имело названия. Оно просто было... и все.

И виной этому была Арабелла.

Арабелла... Но ей противно даже смотреть на него.

Мир вокруг Джастина словно разом погрузился во тьму. Какой же он идиот, что явился сюда, угрюмо подумал он. Но если он сейчас уйдет, тогда она скорее всего даже не узнает, что он был тут. Впрочем, он и так знал, что не уйдет. Что, если это расплата за все его грехи – одному Богу известно, что он это заслужил! – стоять тут и молча смотреть, как она смеется и кокетничает со всеми этими вертопрахами, гореть им за это в аду. В висках у него стучало. Этот последний бокал вина доконал его... Воздух вокруг него внезапно сгустился, и Джастин почувствовал, что задыхается.

Не сказав ни слова, он резко повернулся и вышел на террасу.

Джастин напрасно сомневался – его появление не прошло незамеченным, Арабелла почувствовала, что он здесь, едва он только появился на пороге. То, как это произошло, было довольно странно... Совсем особенное чувство... Вначале ее сердце как будто на мгновение перестало биться. Потом она почувствовала странное покалывание, и кожа на затылке покрылась мурашками, словно кто-то осторожно коснулся ее ледяными пальцами...

Она знала... она догадалась, что Джастин здесь.

И он действительно был тут – стоял возле самой двери, разговаривая с лордом Баррингтоном. Высокий, стройный, в элегантном вечернем костюме, с безукоризненно завязанным галстуком и белой пеной манжет, спадавших на запястья... Ни один мужчина в мире не имел права выглядеть так мужественно, так невероятно соблазнительно. Арабелла отогнала эту мысль, как назойливую муху.

Сделав над собой усилие, она отвела глаза в сторону. Кто-то из джентльменов о чем-то спросил ее. Она услышала свой голос, но даже ради спасения собственной жизни не смогла бы сказать, о чем ее спросили и что она ответила. Лица тех, кто толпился вокруг нее, дрожали и расплывались. Кажется, где-то тут был Джордж... или Грегори? Он спросил, не угодно ли ей бокал вина. Арабелла даже не помнила, как их всех зовут!

Когда она осмелилась снова бросить взгляд в ту сторону, где стоял Джастин, то успела заметить, что он уходит. Он направился в сторону террасы, пробираясь сквозь плотную толпу с той небрежной грацией, что была присуща лишь ему одному.

Арабелла вздрогнула и вскочила как ужаленная.

– Прошу меня извинить...

– Мисс Темплтон!

– Умоляю, куда же вы...

Арабелла резко повернулась.

– Джентльмены, – с нажимом в голосе заявила она, – я не хочу ни вина, ни лимонада, ни закусок. Все, в чем я сейчас настоятельно нуждаюсь, – это несколько минут побыть одной. Прошу вас, оставьте меня.

Они молча разинули рты. Арабелла не знала, что они подумали. Впрочем, ей не было до этого никакого дела. По правде сказать, она и сама не понимала, какая муха ее укусила. Но сейчас она могла думать только о Джастине. Почему он не подошел к ней хотя бы поздороваться? Хорошо знакомый ей тоненький голосок противно захихикал. Благоразумие подсказывало ей, что она сильно рискует: Джастин не просто мужчина, а сам дьявол во плоти и к тому же гордый, как Люцифер. Вряд ли стоит его дразнить, если она не хочет вновь оказаться на краю гибели. Но Арабелла ничего не могла поделать с собой – ее, как магнитом, тянуло к нему, и скорее можно было бы помешать Земле вращаться вокруг Солнца, чем Арабелле последовать за Джастином.

На террасе никого не было. За ее спиной музыканты заиграли вальс. Оставив за собой сверкающие огнями окна бального зала, Арабелла двинулась по извилистой тропинке через сад, с трех сторон огороженный каменной стеной. Здесь, в самом дальнем его углу, она наконец нашла того, кого искала. Джастин, стоя возле фонтана, неподвижным взглядом, словно зачарованный, уставился в небо.

Зачарованный... То же самое чувствовала и Арабелла. Что за безумие овладело ею и заставило последовать за ним сюда?! При одном только взгляде на него все внутри начинало дрожать и колени подгибались, как у тряпичной куклы.

Тем не менее ей как-то удалось взять себя в руки, и голос ее почти не дрожал, когда она небрежно бросила:

– Добрый вечер, Джастин.

– Будь я проклят, если это не мисс Святоша!

Ну вот, пожалуйста! Мисс Святоша! Арабелла вспыхнула.

Он демонстративно повернулся к ней спиной. Не зная, что делать, окончательно растерявшаяся, Арабелла молча осталась стоять, где стояла. Похоже, Джастин намеренно не замечает ее. Она не могла винить его... и все же ей было очень больно...

– Что? Вы еще здесь? – надменно бросил он через плечо.

Губы у нее словно одеревенели. Арабелла совсем растерялась.

– Я... просто... – заикаясь пролепетала она. – Мы ведь не виделись несколько дней. Вы... вы были больны?

– Нет.

Наконец он повернулся.

Ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы не убежать.

– Я видела, как вы вошли, – вырвалось у нее. – Неужели вы так и собирались уйти, не сказав мне ни слова?

– Да.

Что ж... по крайней мере откровенно.

– Послушайте, Джастин. Полагаю, нам вряд ли удастся избегать друг друга, иначе это просто бросится в глаза. Так что, думаю, нам с вами нужно заключить перемирие, Неужели нельзя просто вести себя как цивилизованные люди?

– Совершенно с вами согласен. Так что, если вы явились сюда позлорадствовать, уходите. Ну а если вы намеревались произнести очередную обвинительную речь, так можете не утруждать себя. Вам уже удалось один раз выпороть меня. Можете считать себя удовлетворенной.

Он держался настороженно, как человек, в любую минуту ожидающий удара исподтишка. Вдобавок все это было сказано таким ледяным тоном, что Арабелле внезапно стало стыдно. Она догадывалась, в чем причина. Острое чувство вины заставило ее ссутулиться. Впрочем, откуда ему знать, как ей было неловко за ту ее вспышку, подумала она.

– Джастин, – очень тихо проговорила она, – в тот вечер... я наговорила много такого...

– Вы сказали только то, что думаете. Этого достаточно.

– Но я вовсе не хотела...

– Да нет же, хотели, – отрезал он. – И мы оба это знаем.

Арабелла подняла на него глаза. Джастин стоял, напряженно подняв плечи. В его позе было нечто такое, что можно было подумать...

– Только не говорите, что вы явились сюда, чтобы убиваться из-за моей... – Она осеклась. И снова внимательно посмотрела на него. Да что с ним такое? Он выглядел как-то непривычно. В его глазах было какое-то странное выражение... и во всей его позе чувствовалась какая-то несвойственная ему напряженность... Да он пьян!

И похоже, собирается пить и дальше, как только вернется домой.

– Вы удивлены, Арабелла? Шокированы, да? Вижу, что это так, – с горечью усмехнулся он. – Каким бы я ни был негодяем, но я ведь не бесчувственное бревно. И у меня есть сердце... хотя, полагаю, вам в это трудно поверить.

Арабелла так опешила, что не смогла выдавить ни слова.

– Думаю, я заслуживаю хоть каких-то объяснений. Должна же быть какая-то причина, почему вы до такой степени возненавидели меня. Да, вы невзлюбили меня... причем с первого взгляда. Вы были еще ребенком, но вы уже тогда ненавидели меня. Почему? Я ведь никогда не сделал вам ничего дурного!

– Нет, не сделали... то есть сделали, но не мне... – Арабелла прикусила язык. Она не собиралась обсуждать с ним эту тему, во всяком случае, когда он в таком состоянии.

– Джастин, – беспомощно проговорила она, – вы ошибаетесь. Мне не за что ненавидеть вас...

– Тогда почему вы все это мне наговорили? – обвиняющим тоном бросил он.

Он шагнул к ней. Теперь Джастин был так близко, что она почувствовала тяжелый запах винного перегара. Арабелла поморщилась. К этому она не была готова!

– А что, если я скажу, что вы нравитесь мне? – задыхаясь, продолжал он. – Если скажу, что я без ума от вас?

– Вы без ума от всех женщин! – брезгливо бросила она.

– Это не так. Поверьте, я довольно разборчив. Все знают, что у меня утонченный вкус. Иначе я вряд ли пригласил бы вас танцевать в тот первый вечер, когда мы встретились. И во второй. Да разве бы я явился сюда, будь это не так?

Арабелла, онемев от изумления, уставилась на него. Она понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Мысли у нее разбегались. И что на это сказать? Как прикажете понимать подобное заявление? Она пришла сюда за ним, чтобы извиниться. Приготовилась вновь услышать его насмешки. Его ехидные шутки. Столкнуться с его высокомерием... его надменностью. Да с чем угодно... Но это...

Самые противоречивые чувства охватили ее. Презрение. Тревога. Смятение. Арабелла понимала, что против своей воли поддается очарованию его слов, хотя и не сомневалась, что ей не следует этого делать. Она вдруг почувствовала себя польщенной... и это тоже было безумием. Неужели это и есть способ, которым он добился побед над столькими женщинами до нее? Выходит, все, что ему было нужно, – это застать их врасплох, чтобы они, трепещущие, ошеломленные, сдались на милость победителя? В конце концов, с его внешностью и обаянием нет нужды пускаться на хитрости, поскольку женщины вокруг, казалось, только и ждали удобного случая забраться к нему в постель!

– Что, если я скажу, что умираю от желания поцеловать вас?

О Боже... с каждой минутой все хуже!

На мгновение сердце у нее остановилось. Арабелла почувствовала, что задыхается. Вероятно, он сам не понимает, что говорит.

– Джастин, – мягко спросила она, – сколько вы сегодня выпили?

– Чертовски много. – Это прозвучало так буднично, словно она поинтересовалась, который час. – Но вы, кажется, не ответили на мой вопрос.

– И не собираюсь!

– Почему же? Неужели вы не хотите, чтобы я вас поцеловал?

– Представьте себе, нет. К тому же вы пьяны. – И что это за привычка такая у мужчин – чуть что, напиваться, с тоской подумала она.

– Но все равно я самый красивый мужчина во всей Англии.

Арабелла брезгливо поморщилась.

– В настоящий момент вы – самый отвратительный мужчина во всей Англии! – бросила она. Как будто надеялась кого-то этим обмануть!

– Да будет вам! Все говорят...

– Перестаньте бахвалиться, Джастин, – скривилась она. – Это нелепо! Я и без того знаю, что о вас говорят. Возомнили, что стоит вам только войти в комнату – и все женщины уже готовы пасть к вашим ногам, – собственно говоря, примерно так оно и было, но будь она проклята, если станет поощрять его гордыню!

– А как насчет вас, Арабелла? – прищурился он.

– Что – насчет меня?

– Вас тоже тянет ко мне, как и остальных?

Испуганно заморгав, Арабелла застыла. Джастин шагнул к ней, и все внутри ее сжалось.

– Другие женщины... – заикаясь, начала она.

– Плевать мне на других женщин! – взорвался Джастин. – Мне нужны вы. Я хочу знать, что вы думаете... что вы думаете обо мне.

Арабелла отшатнулась... и почувствовала за спиной стену. Джастин навис над ней. Высокий. Сильный. Мужественный. Путь к отступлению был отрезан.

Их взгляды встретились. Он улыбнулся, потом медленно поднял руку. Словно во сне, она почувствовала, как его пальцы коснулись ее запястья, потом скользнули вверх. А потом что-то словно вспыхнуло у нее перед глазами, и мир вокруг погрузился в темноту.

Арабелла до боли вонзила ногти в ладони. Пьян он был или нет, он оставался невероятно привлекательным.

– Перестаньте, – дрожащим голосом пробормотала она.

Он не послушался. Его взгляд ласкал ее лицо. Судя по всему, от внимания Джастина не ускользнуло, как ее тянет к нему. Она окончательно убедилась в этом, когда он наклонился к ней.

– Вы хотя бы когда-нибудь пытались представить, что вы почувствуете, когда я буду целовать вас? – бархатным голосом спросил он.

Я уже давно пыталась представить себе, что почувствую, когда меня будет целовать мужчина! – едва не выпалила она в ответ.

– Что заставляет вас думать, что я позволю вам поцеловать меня? – вдруг услышала она собственный голос. Что это было? Мольба? Или вызов? Боже, помоги ей... она и сама этого не знала.

– А что заставляет вас думать, что я не осмелюсь это сделать?

У него на все есть ответ!

– Похоже, у вас... мм... просто невероятный аппетит!

– Зато у вас репутация... мм... недотроги. – Джастин кончиком пальца небрежно поднял ей подбородок, и Арабелла с трудом проглотила вставший в горле комок. Она глаз не могла отвести от его скульптурно вылепленных губ. Джастин так низко склонился к ней, что их губы почти соприкоснулись. Почти... но не совсем.

Все внутри ее кричало от возбуждения. Сердце билось так, что ребрам было больно. Она не могла бы двинуться с места, даже если бы захотела...

Взгляд Джастина впился в ее губы.

– Правду, Арабелла! Я хочу услышать правду. Вас ведь никогда еще не целовали?

Она молча наклонила голову. Глаза его потемнели.

– Возможно, пришло время это сделать, – прошептал он.

Все произошло так быстро, что она не успела даже подумать... не успела даже возмутиться. В следующее мгновение губы Джастина горячие, требовательные, завладели ее губами, и поцелуй поглотил готовый вырваться крик. Все ее тело будто разом превратилось в воск, и Арабелла ничуть не сомневалась, что если бы руки Джастина не обвились вокруг ее талии, то она бы просто упала к его ногам.

Поцелуй оказался совсем не таким, как она ожидала, и тем не менее это было как раз то, чего она хотела. Все, о чем она когда-либо мечтала. Арабелла вдруг почувствовала, что скользит. Ее словно подхватил могучий поток и понес с собой туда, где уже не существовало ничего – ничего, кроме ослепительного наслаждения, охватившего ее, когда его рот завладел ее губами. Поцелуй Джастина, жаркий и требовательный, погрузил ее в пучину неведомых доселе ощущений, и внезапно Арабелла почувствовала себя так, словно только сейчас начала жить.

Он неразборчиво пробормотал что-то... Дрожь пронизала ее, когда Джастин кончиком языка обвел контур ее губ. Она не отодвинулась, у нее не было на это сил... Да она и не хотела этого делать. Она чувствовала... О Боже... да ее и впрямь околдовали! Как бы там ни было, сейчас она испытывала то, чего не испытывала еще никогда в жизни. Какая-то искра вспыхнула в ней, и вместо крови жидкий огонь пробежал по ее жилам, охватив все ее тело и воспламенив грудь, а соски болезненно напряглись.

Словно в ответ на его молчаливую просьбу губы Арабеллы покорно раздвинулись. Она ощутила, как в нем быстро нарастает нетерпение. Это было как раз то, чего она не понимала, хотя и чувствовала, как в ней самой происходит нечто странное. Ей вдруг безумно захотелось обвить руками его шею, привстать на цыпочки, прижаться к нему всем телом и раствориться в нем. Но внезапно Арабелле стало страшно... и она не осмелилась. Время будто остановилось для них обоих. Но как раз в тот момент, когда Арабелла почувствовала, что они на грани чего-то... О нет, конечно, она не знала, чего именно, – понимала только, что всей душой жаждет чего-то большего... Джастин вдруг поднял голову.

С ее губ сорвался неясный звук – полустон, полувздох. Неужели все кончилось?

– Арабелла.

Все еще дрожа, она открыла глаза.

Джастин ласково тронул пальцем кончик ее носа.

– Одно маленькое предупреждение, моя дорогая мисс Святоша. Я видел, как вы сегодня кокетничали со своими поклонниками – рассыпали налево и направо улыбки, смеялись и вовсю флиртовали. Не доверяйте им, слышите? Никому из них. Всем им нужно только одно – ваша девственность.

Арабелла моргнула.

– И еще, в следующий раз, когда я соберусь вас поцеловать...

– Да? – прошептала она.

– Бегите, любовь моя. Бегите без оглядки... на край земли... иначе я за себя не ручаюсь.

Глава 8

– Арабелла! Арабелла, да что с тобой такое? Ты сегодня утром просто сама не своя!

Голос тетки, вернувший ее с небес на землю, донесся до нее словно с далеких звезд.

Арабелла с сияющей улыбкой подняла на тетку глаза:

– Да, тетя?

Тетя Грейс, выразительно округлив глаза, указала на ее тарелку:

– Дорогая моя, сначала ты наложила поверх тоста целую гору апельсинового джема. Потом добавила сверху вишневого варенья, которое, осмелюсь сказать, наша кухарка варит отменно, а после положила на все это сооружение еще один слой джема.

Арабелла, захлопав глазами, в растерянности уставилась на тарелку. И с трудом подавила смешок. Ее тост превратился в какую-то непонятную массу...

Словом, во что-то наподобие ее самой, когда накануне вечером она таяла от наслаждения в объятиях Джастина.

– И это еще не все. Я собственными глазами видела, как ты положила добрых полдюжины ложек сахара в чашку с шоколадом.

– Ну что ты, тетя. Не может быть! – Арабелла поднесла чашку к губам, сделала глоток и тут же закашлялась. То, что было в чашке, больше напоминало сироп.

Разговор этот происходил за завтраком. Они сидели в маленькой столовой, примыкающей к кухне. Даже дядя Джозеф, который обычно прятался за газетой, попивая утренний кофе и просматривая обожаемую «Таймс», сейчас выглянул из-за нее и, вопросительно подняв бровь, с любопытством уставился на племянницу.

– Арабелла, что-то не так? – осведомился он.

– Нет, дядя Джозеф, – поспешно пробормотала она. – Просто плохо спала прошлой ночью, вот и все.

Собственно говоря, это была чистая правда.

Всю прошлую ночь Арабелла провертелась с боку на бок, не смыкая глаз. То и дело она, соскочив с постели, принималась бегать из угла в угол, гадая, уж не приснилось ли это ей. Ее первый поцелуй... и с мужчиной, который никогда не смог бы стать ее мужем. Подумать только! То, о чем мечтает каждая девушка, случилось и с ней наконец... только вот рыцарем в сверкающих доспехах оказался самый отъявленный распутник во всем Лондоне.

Как такое могло случиться?! Почему ее это не остановило? Почему не напугало, наконец? Святители небесные, где была ее голова, как она допустила такое?! Начнем с того, что она вообще не должна была этого допускать, кляла себя Арабелла. Но хуже всего было другое. Она была достаточно честна с собой, чтобы признать, что под конец воля Джастина совершенно подчинила ее себе. А должно было быть наоборот... Впрочем, спохватилась она, может, так оно и к лучшему – будь ее воля, она бы, чего доброго, заставила Джастина целоваться с ней до рассвета. А если бы он еще догадался о том, какие ужасные, развратные мысли при этом крутились у нее в голове... Арабелла зарделась, невольно вспомнив, каким восхитительно греховным казалось даже прикосновение его горячих губ...

Вот уж действительно – мисс Святоша!

Ее память вновь услужливо напомнила о том, что случилось накануне... и щеки Арабеллы вспыхнули багровым румянцем. Нет, он точно околдовал ее! Он свел ее с ума! Ослепил... Да и луна вчера светила так ярко... Господи, остановила она себя, я не иначе как спятила, раз не только решилась поверить в подобную чушь, но еще и пытаюсь оправдать ею свое скандальное поведение!

Нет уж, тяжело вздохнула Арабелла, нужно честно признать, что ей просто очень понравилось целоваться с Джастином. Прикосновение его губ к ее губам, аромат его тела, такого горячего, мускулистого, сильного, такого невероятно мужественного заставили ее поддаться соблазну. Она и представить себе не могла, что поцелуй может быть таким невероятно сладостным. Таким соблазнительным... почти порочным. Она испытала такое невероятное наслаждение, что почти желала, чтобы он когда-нибудь поцеловал ее еще раз...

Пальцы Арабеллы смяли накрахмаленную салфетку. Нет, этого никогда не будет, с горечью сказала она себе. Он поцеловал ее просто потому, что был пьян. Но пьян он был или нет, мысль, что они снова увидятся, внушала ей ужас. Что он о ней подумает? Можно не сомневаться, что он будет считать это еще одной своей победой. Что ее ждет? Наверняка он снова станет издеваться над ней, над ее постыдной слабостью, да еще с этим своим надменным видом, который всегда выводил ее из себя.

Итак, она уступила. Она, которая всегда высокомерно презирала всех этих хихикающих девиц и легкомысленных светских красоток, жеманно закатывающих глаза при одном только его появлении и гроздьями вешавшихся ему на шею.

Можно себе представить, с каким удовольствием он припомнит ей это.

То, что случилось вчера, не имеет никакого значения в его глазах. Джастину Стерлингу наверняка случалось сотни раз целовать женщин. Но для Арабеллы... она до сих пор чувствовала его губы на своих губах. Все ее тело горело. Перед глазами вспыхивали и гасли воспоминания... Как его широкая грудь прижалась к ее груди, как его горячее дыхание опалило ей горло, когда он кончиком языка нежно раздвинул ей губы, как ослабели и подогнулись ее ноги.

А после этого ее мысли почему-то всякий раз устремлялись в опасном направлении. Арабелла закусила губу. Дядя Джозеф снова вернулся к своей газете, но тетя Грейс продолжала внимательно разглядывать племянницу, и в глазах ее было какое-то странное выражение.

– Арабелла, – наконец сурово спросила она, – ты опять выходила в сад без шляпки?

Нет! Я выходила в сад с Джастином! – едва не крикнула Арабелла.

Ей вдруг нестерпимо захотелось признаться во всем, рассказать правду... но она не решилась. Вместо этого она просто покачала головой:

– Нет тетя Грейс.

– Ты сегодня вся пылаешь, дитя мое. И к тому же не съела ни крошки, – озабоченно нахмурилась тетя Грейс. – Что ж... очень надеюсь, что это у тебя не лихорадка. – Подойдя к племяннице, она заботливо прижала пухлую ручку к ее щеке. – Нет, лихорадки нет. И слава Богу. К тому же это было бы на редкость некстати. Мы ведь завтра утром уезжаем, ты не забыла?

Арабелла широко раскрыла глаза.

– Уезжаем? – беспомощно переспросила она. И тут в груди ее внезапно вспыхнула надежда. Наверное, в Бат, решила она. А про себя вознесла горячую благодарность небесам. Арабелла обожала бывать в Бате. У тети Грейс и дяди Джозефа там был очаровательный дом. И Арабелла ничего так не любила, как подолгу гулять по тамошним холмам. К тому же сейчас это как нельзя более кстати – там она успокоится, избавится наконец от сумбура, царящего в ее душе.

И главное, она окажется далеко, очень далеко от Джастина. У нее не будет больше случая поддаться его очарованию. Конечно, их встречи были бы весьма познавательны, но при этом наверняка не довели бы ее до добра. Ехидный голосок в ее душе услужливо напомнил, что она сама искала его вчера вечером, но Арабелла, сурово цыкнув, велела ему помолчать.

– Да, дорогая, – кивнула тетя Грейс, – мы уедем достаточно рано.

Арабелла улыбнулась – чуть ли не в первый раз за все утро.

– И куда же мы едем, тетя Грейс?

Тетя Грейс допила оставшийся в чашке кофе.

– Маркиз Терстон и его супруга устраивают прием у себя в загородном доме, ты забыла? Мы отправляемся в Терстон-Холл, так называется его поместье.

– Что?! – Арабелла едва не свалилась со стула. Вот так сюрприз! Все внутри ее оборвалось. Арабелла с трудом сдержалась, чтобы не показать своего ужаса. Конечно, она была знакома с маркизом Терстоном. Старший брат Джастина, Себастьян... Святители небесные, что ей делать?!

– Да, дорогая. – Тетя Грейс отодвинулась от стола. – Приглашение от него пришло еще на прошлой неделе. По-моему, я говорила тебе. Наверное, это просто вылетело у тебя из головы. – В голосе ее появились мечтательные нотки. – Неделя в Терстон-Холле, подумать только... Это прелестное место, дорогая. Признаюсь, жду не дождусь, когда смогу увидеть его вновь.

Чего никак нельзя было сказать об Арабелле. Тетя Грейс уже давно вышла из столовой, а Арабелла, погрузившись в мрачные раздумья, продолжала сидеть за столом. Тетя Грейс не ошиблась – это приглашение действительно вылетело у нее из головы. Точнее, она напрочь о нем забыла. Наконец, очнувшись, она встала из-за стола и тяжело вздохнула.

Можно ли надеяться, что Джастина там не окажется?

Арабелла насмешливо фыркнула. С таким же успехом можно было бы надеяться на то, что утром из-за горизонта не покажется солнце. Естественно, Джастин будет там – такой же надменный, опасный и такой же вызывающе привлекательный, как и всегда.

Арабелла ничуть не обрадовалась, когда тот же ехидный голосок напомнил ее же собственные, сказанные накануне слова: «Полагаю, нам вряд ли удастся избегать друг друга, иначе это просто бросится в глаза. Так что, думаю, нам с вами нужно заключить перемирие. Неужели нельзя просто вести себя как цивилизованные люди?»

О чем она только думала, когда несла всю эту чушь?! Неужели ей не приходило в голову, что настанет момент, когда эти же самые слова ударят рикошетом по ней самой? Что ж, можно не сомневаться: Джастин отыщет благоприятный повод, чтобы избегать ее.

Ну и ладно, мрачно решила она. Во всем этом есть и светлая сторона. По крайней мере можно больше не волноваться, что ему вздумается снова поцеловать ее. Нет ни единого шанса, что это повторится.

Может быть, если она все-таки решится когда-нибудь выйти замуж, то в один прекрасный день будет хвастаться внукам, что, когда была еще совсем молодой, целовалась с самым красивым мужчиной во всей Англии...

Скорее всего они ей просто не поверят. Да и кто сможет поверить в это, добавила про себя Арабелла, когда она сама уже почти в это не верит?

Карета Бериллов представляла собой внушительное сооружение – не только элегантная, но и достаточно комфортабельная, она идеально подходила для долгого путешествия. Тетя Грейс, не умолкая ни на минуту, расхваливала ее на все лады, пока они, оставив позади шумный и чадный Лондон, не оказались за городом. Дядя Джозеф и Арабелла слушали ее вполуха. Наскоро перекусив в придорожной гостинице, они снова двинулись в путь.

Очень скоро дядя с теткой задремали. Арабелла, глядя на них, слегка улыбнулась – уж очень забавную картину они представляли собой в этот момент. Тетя Грейс, слегка приоткрыв рот, чуть слышно посапывала, уронив голову на плечо дяди Джозефа. А тот, низко надвинув на лоб шляпу, чтобы яркое солнце не било в глаза, похоже, спал без задних ног. Однако стоило тете Грейс вздрогнуть во сне, как он привычным движением крепко сжал ее пухлые пальчики.

Арабелле вдруг стало стыдно. Как она могла быть так слепа? Конечно же, она всегда знала, что тетя Грейс с дядей Джозефом нежно любят друг друга. Однако почему-то считала, что любовь пришла к ним уже после свадьбы. И только в эти последние несколько дней ей бросилось в глаза то, чего она никогда не замечала раньше. Легкое прикосновение, вздох, чуть слышный шепот, незаметный кивок головы, обмен улыбками украдкой... все это были свидетельства любви, говорившие о том, что она по-прежнему живет в их сердцах и оба они не только не стесняются этого, но и отнюдь не прочь, чтобы и другие это видели.

В горле у нее застрял ком. Ее собственные родители вели себя точно так же, хотя и были полной противоположностью друг другу, во всяком случае, внешне, – мать, хрупкая и изящная, как дрезденская статуэтка, и отец, шумный, громогласный великан. Однако, думала Арабелла, никто еще не жил в таком полном согласии, как ее родители. Казалось, эти двое – половинки единого целого. Сколько раз случалось, что мама начинала что-то говорить, а папа, подхватив ее мысль налету, договаривал за нее. А потом они оба переглядывались и весело смеялись, а она сама в такие минуты всегда почему-то слегка обижалась, чувствуя себя забытой. Нет, она знала, что родители любят ее. Все свое детство она купалась в этой любви. Не было случая, чтобы она усомнилась в ней. И тем не менее, если честно, случались времена, когда она чувствовала себя немного... одинокой. И даже слегка завидовала родителям... завидовала их любви...

Откуда взялась эта печаль, от которой ей вдруг стало трудно дышать?

Решив во что бы то ни стало избавиться от этого тоскливого чувства, Арабелла принялась разглядывать пейзаж за окном. Теперь они были к северу от Лондона. Вершины холмов украшали ветряные мельницы, а склоны их, радуя глаз путешественников, пестрели цветами.

Незаметно она задремала. Разбудил ее голос тети Грейс.

– Арабелла, – услышала она сквозь сон, – проснись, дорогая. Мы подъезжаем.

Арабелла выглянула в окно и в изумлении вытаращила глаза. Заслонив собой небо, над ней нависала громада Терстон-Холла. Великолепный господский дом, окруженный со всех сторон изящными белыми колоннами, не выглядел, однако, тяжелым – напротив, казалось, парил в воздухе. Арабелле пришлось признать, что зрелище поистине потрясающее.

Одетый в багряную с золотом ливрею лакей помог им выйти из кареты и провел в дом. Не успели они переступить порог, как в холле появился маркиз, чтобы поприветствовать их. Себастьян Стерлинг, такой же высокий, как и его брат, с улыбкой направился к ним. Арабелла заметила, что его исполинский рост не мешает ему двигаться с изяществом и грацией танцора.

– Джозеф, Грейс, добро пожаловать в Терстон-Холл!

– Рад снова видеть тебя, Себастьян!

Мужчины обменялись крепким рукопожатием, и хозяин дома повернулся к тете Грейс:

– Грейс, ты, как всегда, очаровательна. – Потом обернулся к Арабелле и взял ее руку в свои. – И Арабелла! Сколько лет, сколько зим, дорогая!

Арабелла радостно улыбнулась ему. Ей всегда нравились его добродушие, его спокойные манеры.

– Добрый день, милорд.

– Ну-ну, к чему такие формальности! Зови меня Себастьяном.

– Хорошо, Себастьян, – застенчиво пробормотала она.

– Оказывается, в Лондоне только и говорят что о тебе, дорогая. А знаешь, я еще много лет назад предсказывал, что когда-нибудь ты произведешь в Лондоне настоящий фурор и станешь звездой сезона.

– Так оно и есть, – ввернула тетя Грейс. – Тебе известно, скольким поклонникам уже успела отказать эта ветреница? Три предложения руки и сердца! И всем – отказ! – с гордостью объявила она.

Арабелла едва сдержала стон. Тетушка еще не знает об Уолтере. Можно себе представить, что бы она сказала, узнав, что число отвергнутых вздыхателей возросло уже до четырех!

Себастьян подавил смешок.

– Потрясающая женщина! Что ж, мне это по душе.

Как раз в эту минуту в холле появилась небольшого роста женщина, ее светлые волосы в солнечном свете отливали золотом. А глаза, как отметила Арабелла, когда та подошла поближе, были почти одного цвета с волосами.

– Грейс, Джозеф! – пропела она. – Как замечательно снова увидеть вас! – Протянув к приехавшим руки, она радостно обняла их, а потом, взяв мужа под руку, с улыбкой на губах повернулась к Арабелле. – А кто эта очаровательная юная леди?

Себастьян представил женщин друг другу:

– Арабелла, это моя жена Девон. Девон, позволь представить тебе мисс Арабеллу Темплтон. Ее мать, Кэтрин, приходится младшей сестрой Грейс.

Глаза Девон округлились.

– Арабелла! – ахнула она. Потом покосилась на мужа. – Уж не та ли Арабелла, которая много лет назад сыграла с Джастином такую славную шутку?

Арабелла, закусив губу, украдкой бросила взгляд на тетку. Таких шкодливых проделок за ней в детстве числилось немало... однако тетя Грейс до сих пор пребывала в блаженном неведении по этому поводу.

– Единственная женщина, которая осмелилась хорошенько проучить Джастина! – Девон, похоже, едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Глаза ее сияли. – О, чего бы я только не дача, чтобы увидеть это собственными глазами! Вот здорово! Похоже, мы с вами отлично поладим!

Арабелла не могла не улыбнуться в ответ. Живая, приветливая и открытая, Девон сразу же полюбилась ей. Однако что-то ей подсказывало, что вечером тетка наверняка устроит ей допрос с пристрастием...

Но пока Грейс с невозмутимым видом повернулась к Девон.

– С тех пор как родились ваши малыши, мы так редко видим вас в Лондоне, – с сожалением проговорила она.

– С тех пор как они появились на свет, мы практически не бываем в Лондоне, и это вполне нас устраивает. Нам с мужем нравится жить за городом, – просто сказала Девон. – И нам хочется, чтобы наши близнецы росли именно здесь.

Арабелла, не удержавшись, ахнула от удивления. Она не поверила своим ушам.

– Вы выносили близнецов?! – изумилась она, окинув взглядом миниатюрную, хрупкую, как статуэтка, Девон. – Но, Бог мой, как... – И тут до нее дошло, что все вокруг смотрят на нее. Арабелла смешалась, покраснев до слез. – О, простите! Я совсем не хотела вас обидеть.

– Никаких обид! – со смехом покачала головой Девон. – Хотя, если честно, я тогда больше смахивала на корову, ей-богу!

– Ну, это ты погорячилась! – усмехнулся супруг. И ласково погладил ее руку. – Хотя, должен признаться, ты великолепно справилась со своей задачей. – Говоря это, он смотрел на жену, и в глазах его горело пламя, которое ни с чем невозможно спутать. А Девон в ответ послала мужу кокетливую улыбку.

Арабелла вздохнула. Еще одна счастливая супружеская пара, с завистью подумала она. Интересно, много ли их? Она как раз собиралась незаметно откашляться, когда Девон, наконец оторвавшись от мужа, взяла ее за руку.

– Я сейчас кликну Джейн, и она покажет вам ваши комнаты, – радушно проговорила молодая маркиза. – Обед в половине девятого. Думаю, наши гости смогут за это время немного отдохнуть. Вы, наверное, устали, ведь от Лондона путь неблизкий.

И действительно, тетя Грейс с трудом сдерживала зевоту.

– Вздремнуть немного было бы совсем неплохо. А ты как думаешь, Арабелла?

Арабелла придерживалась другого мнения, но предпочла промолчать. Сказать по правде, она нисколечко не устала. Зато была совсем нe прочь до самого обеда посидеть в своей комнате, желательно за запертой дверью. Чем позже она покажется на глаза этому чудовищу, тем лучше. Возможно, подумала она, счастье все-таки улыбнется ей наконец, и Джастин предпочтет остаться в Лондоне.

Погруженная в свои мысли, Арабелла не заметила оценивающего взгляда, которым проводила ее Девон.

– Любовь моя, ты что-то задумала, – подозрительно проговорил Себастьян. – Я очень хорошо знаю этот твой взгляд.

– О нет! Просто мне пришло в голову, что эта юная Арабелла, наверное, весьма энергичная особа.

Себастьян выразительно поднял бровь.

– Эта юная Арабелла, – саркастически хмыкнул он, – скорее всего твоя ровесница. Но в остальном я совершенно с тобой согласен, любимая. Похоже, эта молодая девица действительно на редкость темпераментна.

В ответ Девон улыбнулась ему такой улыбкой, что в голове ее несчастного мужа мгновенно зазвонил колокольчик, предупреждающий о приближении опасности.

– Девон, – тяжело вздохнул он, – немедленно признавайся, что у тебя на уме?

Девон сделала большие глаза.

– Себастьян! – с самым что ни на есть невинным видом воскликнула она. – Не надо на меня так смотреть! Я просто подумала...

– Ну?

–...что они с Джастином, похоже, два сапога пара. Может, это судьба?

– Девон, – сурово остановил ее муж, – ты не понимаешь. И хотя мне страшно понравилась та дерзкая шутка, которую много лет назад сыграла с Джастином Арабелла. – Впрочем, я тебе о ней рассказывал, – однако сам он отнюдь не был от нее в восторге. «Вот дьявольское отродье! А еще дочка викария!» – всегда говорил он, а видела бы ты выражение его лица, когда он...

– Но она ведь уже больше не ребенок, Себастьян. Впрочем, наверное, ты и сам это заметил.

– И тем не менее поверь мне, когда я говорю, что Арабелла Темплтон – последняя женщина в мире, которую Джастин...

– Именно поэтому я и говорю, что, возможно, это судьба, – В огромных янтарных глазах его молодой жены вспыхнул огонек. – А взгляни хотя бы на нас двоих!

Себастьян прищурился.

– Герцогиня уже приехала? – внезапно спросил он. Он имел в виду вдовствующую герцогиню Каррингтон.

– Э... собственно говоря, да, – смущенно отведя глаза в сторону, призналась Девон.

– Похоже, вы двое уже успели обсудить кое-какие дела? Кажется, я угадал. Не так ли?

– Не понимаю... о чем это ты?

– О том, что мне прекрасно известно, моя дорогая, – что больше всего герцогиня обожает играть роль свахи. И что-то подсказывает мне, что ты с удовольствием решила у нее поучиться.

– О, да будет тебе! – возмутилась Девон. – Между прочим, мы с тобой женаты вот уже больше двух лет, и разве был случай, чтобы я пыталась сватать кого-то твоему брату или сестре?

– Ну, ты не хуже меня знаешь, какие чувства питает к замужеству Джулианна. Что же до Джастина и Арабеллы... – Он покачал головой. – Девон, он привык считать ее отчаянным сорванцом.

Маркиза вскинула брови:

– В общем, что-то вроде этого я могла бы сказать и о твоем брате.

– Да, конечно, ты права, но...

Он не закончил – его маленькая жена, подобрав юбки, вихрем промчалась мимо него ивылетела из комнаты.

Теперь уже разозлился он.

– Какого черта?! Куда ты? – крикнул он ей вслед.

Девон крутанулась на каблуках, и юбки заплескались вокруг ее стройных ног. Выражение лица у нее было до такой степени невинное, что в душе ее мужа стали сгущаться самые черные подозрения.

– Проверить, как продвигаются приготовления к парадному обеду.

– Но ты это делала черт знает сколько раз!

Она послала ему воздушный поцелуй.

– Знаю.

Арабелла все-таки попыталась немного подремать, но не смогла. Все внутри сжималось от тревоги, словно сотни бабочек у нее в животе трепетали крохотными крылышками. За час до обеда пришла горничная, чтобы помочь ей одеться. Впрочем, к этому времени Арабелла была уже почти одета. Осталось только воткнуть несколько шпилек в волосы, зашнуровать туфельки да застегнуть бесчисленное количество маленьких пуговок на корсаже.

Стоя перед огромным, до пола, зеркалом в отведенной ей спальне, Арабелла без улыбки рассматривала свое отражение. И пришла к выводу, что выглядит совсем неплохо. Она выбрала платье из газовой ткани персикового цвета, который до некоторой степени смягчал огненный оттенок ее волос. Достаточно скромный вырез на платье был отделан вышивкой из переливчатого бисера, высоко поднятый корсаж подчеркивал пышную грудь. Арабелла не случайно остановила свой выбор на этом платье, поскольку оно относилось к числу ее самых любимых. Ей нужно было успокоиться, почувствовать себя уверенной. Короче говоря, ей нужно было собрать все силы, чтобы встретить врага во всеоружии.

Выйдя из комнаты, она остановилась в коридоре, бросила взгляд налево, потом направо, и на лице ее отразилось колебание.

В дальнем конце коридора распахнулась дверь.

– О, добрый вечер! – услышала она живой, веселый, с богатыми интонациями голос.

Арабелла увидела в дверях потрясающей красоты молодую женщину с великолепной гривой каштановых волос. Незнакомка с улыбкой смотрела на нее.

– Добрый вечер, – неуверенно ответила она. – Вы ведь Джулианна?

– Да, это я. А вы... вы, наверное, Арабелла, я угадала?

Арабелла молча кивнула. Как и юная маркиза, Джулианна оказалась хрупкой и невысокой, ее макушка приходилась Арабелле где-то на уровне подбородка. Глаза у нее были такие же живые и яркие, как у брата, только у нее они оказались голубыми, к тому же в ней не чувствовалось той пронизывающей холодности, от которой Арабелле всегда становилось немного не по себе.

– Я так и решила, что это вы. Я сразу же узнала вас из-за...

– Из-за цвета моих волос, знаю, – с кислым видом кивнула Арабелла. – Естественно, такие волосы трудно забыть. Вот что значит быть рыжей.

– Вообще-то я собиралась сказать, что помню вас еще с детства. – Глаза Джулианны весело сверкнули. – А уж после того случая с моим братцем Джастином...

Арабелла шумно вздохнула и вдруг рассмеялась:

– Похоже, в вашем семействе я пользуюсь печальной известностью. Наверное, я у вас что-то вроде семейного привидения?

– Да что вы! Я прекрасно вас понимаю. Джастин часто бывает такой несносный – хочется просто взять и придушить его голыми руками! Помню, он вечно прятался по углам и дулся, а мы с Себастьяном всегда были веселы, как птички! – Джулианна лукаво склонила головку на плечо. – Может, присоединимся к остальным?

– Да, спасибо. – Арабелла приняла предложение с благодарностью. Она бы одна уж точно заблудилась, можно не сомневаться. Пару раз свернув, они оказались в другом коридоре, которому, казалось, не будет конца.

– Господи помилуй! – не выдержала Арабелла, благоговейно покачав головой. – Какой же громадный у вас дом!

Джулианна рассмеялась – казалось, десятки крохотных серебряных колокольчиков мелодично зазвенели на ветру.

– Сто две комнаты! Настоящее чудовище, верно? Скажу вам откровенно, я предпочитаю свой маленький домик в Лондоне, там куда уютнее.

Арабелла удивленно распахнула глаза.

– Вы живете одна? – Вопрос сорвался с ее губ прежде, чем она успела подумать. Но Джулианна, похоже, ничуть не обиделась.

– Да. Себастьян, Джастин и я – мы все трое наследовали это поместье, когда умер отец. Мы жили тут втроем, а потом Себастьян женился на Девон. Ну, мы и решили, что пришло время каждому из нас устраивать свою собственную жизнь. Думаете, я не знаю, что злые языки называют меня старой девой? – Прекрасные глаза Джулианны потемнели, – нет, просто не понимаю, почему считается, что если женщине уже стукнул двадцать один год, значит ей самое место где-нибудь в чулане или на чердаке, под слоем пыли?! Зато мужчина может резвиться чуть ли не до седых волос, и никому в голову не придет сказать, что он, мол, давно уже вышел в тираж! К тому же, если я предпочитаю не выходить замуж, то это мое личное дело, и ничье больше! Почему кто-то должен решать за меня, что мне делать и как мне жить? Или вам, например? Да и кому угодно!

Арабелла растерянно моргнула. Пылкость, с которой это было сказано, ошеломила ее.

Похоже, Джулианна это заметила.

– Пожалуйста, простите меня. У меня и в мыслях не было читать вам нравоучения.

– Да нет... я не о том, – поспешно успокоила ее Арабелла. И радостно улыбнулась. – Просто так приятно встретить женщину, которая не боится говорить все, что думает. Боюсь, я так и не научилась вовремя придерживать язык. Знаю, что иногда лучше помолчать, и все-таки не могу удержаться. Наверное, поэтому я и приобрела репутацию совершенно невозможной особы. Но это только потому... – И, как всегда в таком случае, взмахнула руками.

– Как несправедливо, – сочувственно вставила Джулианна. – И очень печально.

– Да. Да, очень! Как будто единственная наша цель в жизни – это выйти замуж и нарожать детей... Нет-нет, конечно, в какой-то степени я с этим согласна... Но с другой стороны, я бы очень хотела, чтобы у меня была возможность самой выбирать, как жить... чтобы не оглядываться все время через плечо, гадая, как на это посмотрит свет и что будут говорить по этому поводу досужие кумушки.

– О, вот это по мне! – объявила Джулианна, – Похоже, мы с вами родственные души. Но тогда представляю, как вам осточертело, когда вас называют Недотро...

Арабелла всплеснула руками:

– Нет! Умоляю, только не называйте меня так!

К тому времени как они добрались наконец до гостиной, они уже болтали так непринужденно, словно выросли вместе или дружили много лет. У Арабеллы слегка полегчало на душе. Чуть ли не в первый раз после того, как ей стало известно об этой поездке, она подумала, что, может быть, в конце концов этот званый обед и не станет таким уж ужасным испытанием для нее – в особенности после того как увидела в гостиной Джорджиану вместе с родителями. Сразу воспрянув духом, Арабелла кинулась к Джорджиане, которая с улыбкой уже торопилась ей навстречу.

– Арабелла! Ты представить себе не можешь, как я рада, что ты тоже приехала! – защебетала она. – Честно говоря, я боялась, что ты ни за что... – Наткнувшись на предупреждающий взгляд Арабеллы, Джорджиана моментально прикусила язык. – Ох, кажется, я слегка забылась. Это твоя новая подруга, да? – Она улыбнулась Джулианне. – Познакомь нас.

– Джорджиана Ларвуд. Леди Джулианна Стерлинг, – поспешно пробормотала Арабелла.

Джорджиана сделала реверанс.

– Леди Джулианна, очень рада познакомиться с вами, – поспешно проговорила она.

Но взгляд, которым обменялись при этом две подруги, не ускользнул от острых глаз Джулианны.

– Очень рада, что ваши сомнения, ехать или не ехать, позади и вы решили все-таки почтить своим присутствием наш званый вечер.

– Да нет, не то чтобы я колебалась, – покачала головой Арабелла, – просто это приглашение как-то вылетело у меня из головы... и я совсем забыла о нем, пока тетя Грейс не напомнила мне вчера утром.

Крохотные ямочки появились в углах прелестного пухлого ротика Джулианны.

– Вот и хорошо. А то мне было бы обидно думать, что вы колебались... или что ваши сомнения имеют какое-то отношение к моему брату Джастину. Вы же знаете, какой он может быть противный. От души надеюсь, что он не был груб с двумя такими очаровательными юными леди.

– О нет, он был просто очарователен! – жизнерадостно промурлыкала Джорджиана.

Арабелла уже открыла было рот, чтобы присоединиться к ней. Но предпочла промолчать.

Цепкий взгляд Джулианны впился в смущенное лицо Арабеллы.

– О Боже, – сокрушенно покачала она головой. – Арабелла, только не говорите мне, что этот шалопай снова что-то натворил!

О, если бы она только знала... Арабелле понадобилась вся ее сила воли, чтобы удержаться и не прикрыть ладонью губы, все еще горевшие после поцелуев Джастина.

– Ну... – не подумав, начала она, – пока я уверена только в одном – больше он не осмелится это сделать.

Джулианна засмеялась.

– Так ему! – одобрительно кивнула она. – Не знаю, что он придумал на этот раз, негодяй, но от души надеюсь, что это было что-то не очень уж гадкое. Слава Всевышнему, вы не похожи на всех этих лондонских дам и можете постоять за себя. А если честно, то я сильна подозреваю, что вы как раз та женщина, которая может указать Джастину его место.

В этот момент кто-то окликнул Джулианну с другого конца комнаты. Она помахала рукой, потом снова повернулась к Арабелле с Джорджианой:

– Меня зовет вдовствующая герцогиня Каррингтон. Пойду к ней. – На губах ее расцвела очаровательная улыбка. – Дамы, рада была познакомиться с вами! Добро пожаловать в Терстон-Холл, надеюсь, вам тут понравится.

Джулианна упорхнула. Арабелла с Джорджианой переглянулись.

– Мне она понравилась, – хором сказали обе и рассмеялись – так забавно это вышло.

– Интересно, почему она все-таки не вышла замуж, – прошептала Джорджиана.

Та же самая мысль не давала покоя и Арабелле.

– Мы с ней спустились вниз вместе, – прошептала она в ответ, – и по дороге она рассказала мне, что все уже махнули на нее рукой, считают ее старой девой. Похоже, она очень независимая по натуре, тебе не кажется? Знаешь, оказывается, у нее в Лондоне есть даже собственный дом! – восхищенно сообщила Арабелла. И, помедлив немного, добавила: – Только не подумай чего дурного, но... сколько ей, по-твоему, лет?

– Лет двадцать пять – двадцать шесть, мне кажется. Она такая очаровательная, даже странно, что она до сих пор не замужем. Держу пари, что у нее не было отбоя от поклонников. Наверняка она в первый же сезон получила кучу предложений руки и сердца.

Арабелла закусила губу.

– Но она совершенно определенно дала мне понять, что не желает выходить замуж. И что это никого не касается.

На хорошеньком личике Джорджианы вдруг появилось какое-то странное выражение.

– Что с тобой, Джорджиана?

– Вообще говоря... знаешь, я нечаянно слышала... словом, мама с папой говорили о ней, когда мы ехали сюда. Они думали, что я задремала, ну и разговорились, – призналась, понизив голос, Джорджиана. – Папа сказал, мол, какая жалость, что так случилось. А мама только вздохнула – наверное, говорит, этот страх останется с ней на всю жизнь...

Какое-то неясное воспоминание промелькнуло в памяти Арабеллы. Кажется, в тот вечер на балу у Беннингтонов Джастин рассмеялся и сказал что-то... что, дескать, репутация у его семьи всегда была достаточно скандальной... да, точно! Но что...

И вдруг ей стало невыносимо стыдно за то, чем они занимаются.

– Нет, ты только подумай! – воскликнула она. – Мы с тобой всегда презирали злые языки, а сейчас сплетничаем, как две старые кумушки!

– Да уж! Ты права, – тут же согласилась Джорджиана. – Стыд какой!

Разговор перешел на другие темы, а пока они болтали, Арабелла незаметно разглядывала комнату.

Гостей оказалось не так много, – прикинув про себя, она решила, что приехали человек тридцать, не больше. Многие из них были ей знакомы – всех она когда-то встречала в Лондоне. С другого конца комнаты высокий, плотно сбитый русоволосый джентльмен приветственно помахал ей рукой. Арабелла озадаченно нахмурилась. Лицо явно было ей знакомо. Кто же это такой? Ах да, Патрик Макелрой, на балу у Беннингтонов она танцевала с ним. Она коротко кивнула в ответ в знак того, что узнала его, потом снова повернулась к Джорджиане. И тогда вдруг увидела его. Джастин... И если до этого в животе у нее махали крылышками сотни бабочек, то сейчас их число мгновенно перевалило за тысячу. Он стоял рядом со старшим братом.

Братья Стерлинг были оба высоки ростом, только Джастин стройнее, и волосы у него оказались чуть светлее, чем у Себастьяна. Презренный негодяй, это точно, промелькнуло в голове у Арабеллы, но... до чего хорош! Как и остальные мужчины, Джастин был в вечернем костюме, элегантный сюртук сидел на нем как перчатка, подчеркивая широкие плечи и мускулистую грудь. Он рассмеялся, сверкнув зубами, которые на фоне его смуглой кожи казались особенно белыми, и лениво огляделся.

Взгляды их встретились... о, всего на мгновение. Арабелла с трудом сглотнула. Судя по огоньку в глазах Джастина, он узнал ее, и колени у нее сразу же подогнулись. Ее тело вновь предало ее. Сердце Арабеллы глухо и часто забилось, пульс участился, а потом вдруг вообще, куда-то пропал. Господи, ну что за глупость, ей-богу?! Наверняка этот нахал решит, что она нарочно таращится на него, с досадой подумала Арабелла. Глупышка! – хихикнул знакомый ей ехидный голосок. – Самая настоящая дурочка!

Джастин что-то бросил Себастьяну, а потом отвернулся и принялся пробираться через комнату. И вот он уже стоит возле нее.

– Мисс Ларвуд, как приятно снова видеть вас! И мисс Темплтон... вы ослепительны! Впрочем, как всегда.

Что это? Новая колкость? Зная его, Арабелла не усомнилась бы, что так оно и есть. Отчаянно надеясь, что сумеет скрыть овладевшее ею смятение, она подняла на него глаза. Ей даже удалось растянуть губы в улыбке. Она не знала, что собиралась сказать. Впрочем, она бы все равно не успела этого сделать, потому что как раз в этот момент прозвучал гонг к обеду.

– Мисс Темплтон, окажите мне честь и позвольте проводить вас к столу.

Прежде чем она успела сообразить, что сказать, ее рука уже покоилась на руке Джастина.

Арабелла онемела. Он не просил! Он заранее был уверен, что она не откажется! Если бы у нее хватило смелости, она непременно бы отказалась. Но ей очень не хотелось привлекать к себе внимание. Нахмурившись, Арабелла поняла, что у нее просто нет другого выхода, кроме как позволить Джастину проводить ее к столу.

Глава 9

Сказать по правде, Джастин до последней минуты не подозревал, что будет сидеть за обедом рядом с Арабеллой. Однако пока остальные гости щебечущими стайками стекались в столовую, она ясно и недвусмысленно дала ему понять, что отнюдь не в восторге от этой его затеи.

– Вы ведь это специально подстроили? – понизив голос до едва слышного шепота, возмущенно проговорила она. – Желаете поиздеваться надо мной? Что ж, надо признаться, вам удалось сравнять счет, милорд Порок. Точнее, даже вырваться вперед на целую голову.

– Моя дорогая мисс Святоша, сильно подозреваю, что вам нужно благодарить за это не меня, а мою невестку Девон. Она давно уже вбила в свою хорошенькую романтическую головку, что только жена сможет немного обуздать мой буйный нрав.

– Ни одна порядочная женщина не согласится стать вашей женой!

Итак, она презирает его. Впрочем, разве это не очевидно? Джастин мог бы поклясться, что услышал, как она заскрежетала зубами. Только невероятным усилием воли он смог не выдать овладевшего им гнева.

– Да, – с приятной улыбкой согласился он. – Впрочем, мне кажется, что на этот счет вы уже высказались накануне. И достаточно откровенно.

Но внутренне Джастин кипел. Презрение Арабеллы больно ранило его душу. Но теперь перчатка брошена... вызов сделан. Она ясно дала понять, что ему нечего рассчитывать на снисхождение. Что ж... тогда пусть и сама на него не надеется.

Черная ярость затопила его. В таком состоянии ему море было по колено. И плевать ему на то, что они сидят за обеденным столом и вокруг полным-полно гостей. И пока общий разговор за столом непринужденно порхал вокруг последней театральной премьеры, погоды и ужасного состояния дорог между поместьем и Лондоном, он позволил себе вытянуть ноги и как бы невзначай коснулся бедра Арабеллы. Потом еще раз. Он заметил, как она насторожилась. Когда Арабелла попросила лакея налить ей вина, Джастин самолично наполнил ее бокал. Ей ничего не оставалось, как взять бокал из его руки. Улучив момент, Джастин украдкой скользнул кончиком пальца по ее ладони.

Краем глаза он успел заметить, как на скулах ее вспыхнул румянец. Очаровательно... просто прелестно, удовлетворенно подумал он, и так соответствует персиковому оттенку ее платья! Впрочем, платье это понравилось ему сразу же, как только он заметил ее появление в гостиной, – фасон как нельзя лучше подчеркивал ее упругую, пышную грудь, а ткань мягкими складками струилась вниз, обрисовывая стройные бедра.

Вообще говоря, Джастин был не единственным, кто это заметил. Неприятное чувство ревнивого собственника вспыхнуло в нем, когда он обратил внимание, что взгляд Патрика Макелроя не отрывается от нее ни на минуту. Теперь Макелрой, к счастью, сидел довольно далеко. К тому же по одну с ними сторону стола. Он не мог видеть их, а они не могли видеть его, что как-никак более соответствовало планам Джастина.

Джастин начал закипать уже в тот момент, когда заметил, как Макелрой, выбравшись из кареты, непринужденно шествует к дому. И тут же накинулся на Себастьяна. Похоже, брат отправил приглашение отцу Макелроя, старому эрлу, – у него с ним были какие-то крупные финансовые дела, и Себастьян надеялся, что после обеда они смогут окончательно договориться. Но эрл ответил, что у него, к сожалению, уже есть какие-то планы, и предложил, чтобы его интересы во время заключения сделки представлял его сын Патрик. Себастьяну пришлось согласиться, хотя его собственное общение с Патриком Макелроем до сих пор ограничивалось исключительно краткими встречами в обществе.

Конечно, Патрик Макелрой своими учтивыми манерами и приятным обхождением мог одурачить кого угодно, но была и другая сторона его натуры, которая очень не нравилась Джастину. Когда хотел, Патрик мог быть очень грубым и даже вульгарным. А его гордыня поистине не имела пределов. Всего несколько месяцев назад Джастин был свидетелем, как во время матча по боксу Макелрой едва не убил своего соперника. И хотя бедняга уже сдался и истекал кровью, потребовалось вмешательство судей, чтобы не дать разъяренному Патрику забить его до смерти.

Но сейчас Макелрой, к счастью, сидел очень далеко от него – достаточно далеко, чтобы Джастин мог думать только о своей красавице соседке.

Между третьим и четвертым блюдами она уронила салфетку. Джастин быстро нагнулся, чтобы поднять ее, и воспользовался удобным случаем, чтобы погладить ее колено. Возможно, она уже трепещет? Он очень надеялся, что так и есть. Впрочем, он убедился в этом уже через минуту, когда близко склонился к ее уху, словно бы для того, чтобы шепнуть ей что-то тайком. Арабелла от неожиданности подпрыгнула как ужаленная.

Резко повернувшись к нему, она смерила его ледяным взглядом:

– Если вы намерены и дальше делать мне подобные авансы...

Он ответил ей хмурой улыбкой. Горячее дыхание Джастина обожгло розовую раковину ушка Арабеллы.

– Дорогая моя, – прошептал он, – если бы я делал вам авансы, вы бы уже это поняли!

Джастин не только увидел, но и услышал, как зардевшаяся Арабелла со свистом втянула в себя воздух.

Он опустил голову еще ниже. Теперь его губы почти касались ее виска.

– Или я что-то не так понял? Может, это вы пытаетесь заигрывать со мной?

– Конечно, нет! – Подбородок Арабеллы задрался вверх. – Скажите, вы когда-нибудь слышали об угрызениях совести, милорд?

– Конечно, нет! – ее же собственными словами ответил Джастин.

– Я так и думала. – Сверкнув в его сторону глазами, Арабелла уткнулась в тарелку.

Как ни странно, эта краткая перепалка заставила кровь в жилах Джастина петь от возбуждения. На душе у него неожиданно стало легко. А он еще боялся этого званого обеда! Терстон-Холл всегда был гордостью Себастьяна, он просто обожал отчий дом, тогда как Джастин ненавидел его всеми фибрами души. Он с удовольствием сровнял бы его с землей, если бы мог. Джастин приезжал только в тех редких случаях, когда того требовал престиж семьи, но при этом старался воспользоваться любой возможностью, чтобы сбежать. Терстон-Холл напоминал ему о... – словом, о том, что он рад был навсегда забыть. При одном только виде этой каменной громадины в душе Джастина вспыхивали гнев и возмущение... и великое множество других чувств, которые он предпочитал держать в самых дальних, самых тайных уголках души. Но теперь, когда тут Арабелла, ему по крайней мере не будет скучно. Чем черт не шутит, возможно, ему даже удастся повеселиться!

Конечно, с его стороны было жестоко мучить ее. Он здорово напугал ее в ту ночь на маскараде, с раскаянием подумал Джастин... а ведь он сам был напуган и при этом куда больше ее. Но Арабелла была явно не робкого десятка. Со свойственным ей прямодушием она говорила то, что было у нее на уме... а на уме у нее всегда всего было в избытке, с иронией добавил про себя Джастин. Но по правде сказать, ему это даже нравилось.

И Бог свидетель, при одном только взгляде на нее у Джастина перехватывало дыхание. Стоило ей появиться на пороге гостиной, как в нем вспыхнуло пламя. Она была такая теплая, такая яркая, что все эти утонченные и томные светские барышни рядом с ней разом блекли и казались зеленовато-бледными, словно медузы рядом с тропической бабочкой. А за ее прямолинейностью, которая приводила в ужас многих, чувствовалась пылкая, искренняя и щедрая натура, несколько необузданная, правда, но не ему ее судить – ведь необузданность и пылкость чувств были свойственны и ему тоже.

Обед между тем продолжался. Наконец Себастьян встал и объявил, что гостей в музыкальном салоне ожидает небольшой концерт.

– Могу заранее всех успокоить, – с широкой ухмылкой добавил он, – моя жена петь не будет.

Девон смешно наморщила нос.

Арабелла поспешно встала.

– Мне нужно отыскать мою шаль, – ледяным тоном заявила она. – Здесь довольно холодно.

И направилась к двери. Джастин немного помедлил, глядя, как она идет. Нет, она не скользила... и не плыла, как положено даме. Да уж, задумчиво отметил Джастин, изяществом тут и не пахнет. Высоко вскинув голову и горделиво расправив плечи, Арабелла шествовала, как королева, и Джастин мысленно зааплодировал ей. Конечно, она не могла уменьшиться в размерах, это было просто не в ее силах – однако, надо отдать ей должное, Арабелла даже свой гренадерский рост сумела обратить к своей выгоде.

Она ненадолго остановилась и что-то сказала тетке. Возле нее на стене ярко горели свечи. О, знала бы она, что за дивное зрелище представляет собой в эту минуту! Газовая ткань, из которой было сшито платье Арабеллы, была тонкой, как паутинка, и давала возможность полюбоваться ее длинными, стройными ногами. Джастину на миг представилось, как эти самые ноги обовьются вокруг его талии, и сердце у него замерло. Да, похоже, они с ней прекрасно подойдут друг другу...

Это какое-то безумие! С ума он, что ли, сошел, что мечтает об Арабелле?!

И однако, это зрелище долго стояло перед его мысленным взором – Арабелла с распущенными по плечам огненно-рыжими кудрями, кажущимися особенно яркими на фоне подушки, тяжелые веки томно опушены, словно в сладостном обещании, руками она обнимает его за шею...

Арабелла?! Обнимает его?! Нет, он точно спятил! Презрительно скривившись, Джастин встал и направился в музыкальный салон.

Каким-то чудом Арабелле удалось не заблудиться в череде коридоров, и в конце концов она даже умудрилась отыскать свою комнату. Захлопнув за собой дверь, она прижала к щекам холодные ладони. Арабелла вся пылала. Нет, ей не было холодно. И ей не нужна была шаль. Просто ей хотелось несколько минут побыть одной, чтобы прийти в себя. Нет, Джастин просто невозможен, подумала она. Он ведет себя возмутительно! Выходя из столовой, она украдкой покосилась на него через плечо. Тяжелый взгляд Джастина следовал за ней по пятам, и почему-то у Арабеллы внезапно появилось довольно-таки неприятное чувство, что тонкая ткань ее платья для него не преграда. Нет, каков наглец, снова вспыхнула она. Как он посмел предположить, что она заигрывает с ним?! Даже одна только мысль об этом показалась ей чудовищной!

Как будто у нее могла быть надежда окрутить этого повесу...

Как будто у нее вообще могла возникнуть мысль... или желание... связаться с таким волокитой!

Ехидный голосок тут же услужливо напомнил ей, что речь идет о самом, может быть, потрясающем, самом красивом мужчине, который когда-либо ступал по земле, но Арабелла тут же прикрикнула на него.

На один краткий миг, когда он почти вплотную приблизил свои губы к ее уху, в голове Арабеллы промелькнула безумная мысль, что он намерен поцеловать ее. При этом она напрочь забыла, где они находятся, что их окружают несколько десятков посторонних людей. Весь мир разом перестал для нее существовать. Арабелла забыла обо всем... даже о том, что он негодяй. Распутник. Она помнила лишь, как эти горячие губы властно впились в ее рот. Что-то подсказывало ей, что достаточно лишь слегка повернуть голову и... Что ни говори, соблазн был велик. К счастью, Арабелла разозлилась, и это ее спасло.

Арабелла заметалась из угла в угол, пытаясь взять себя и руки и успокоиться. Когда Джастин был рядом, его присутствие настолько действовало на нее, что она вообще переставала соображать. Что, интересно, в нем такого, что лишает ее последних остатков разума? Но что бы это ни было, поклялась Арабелла, он не узнает об этом. Никогда! Джастину доставляет наслаждение мучить ее, она готова поспорить, что это так. Увы, все, что она делает, почему-то ему только на руку.

Подхватив кружевную шаль, Арабелла крепко сжала губы. В следующий раз, поклялась она, все будет по-другому. Она не позволит ему досаждать ей. И не станет поддаваться ни на какие его провокации.

Поклявшись, что сдержит слово, Арабелла решительным шагом вышла из комнаты.

В гостиной не было ни души. Похоже, она просидела у себя дольше, чем предполагала, решила Арабелла. Досадно, подумала она, поскольку не имела ни малейшего понятия, где находится музыкальный салон. Вернувшись в коридор, Арабелла покрутила головой в разные стороны. Слабый отзвук смеха внезапно коснулся ее ушей. Но холл, в котором она очутилась, оказался пустым и огромным, словно пещера, и смех, эхом отдавшись под потолком, растаял вдали, оставив Арабеллу озираться по сторонам.

– Что-нибудь ищете? – осведомился у нее за спиной мужской голос.

Арабелла круто обернулась.

– Милорд! Господи, как вы меня напугали!

Он развел руками.

– Мои извинения, мадам!

– Вы не знаете, где музыкальный салон? – с лучезарной улыбкой пропела Арабелла. – Или вы тоже заблудились, как и я?

Он шагнул к ней и взял ее под локоток.

– Позвольте мне, – галантно предложил он.

Проведя ее через холл, он свернул в коридор направо, подвел ее к какой-то двери, распахнул ее и с поклоном пропустил вперед Арабеллу.

– После вас, – учтиво промолвил он.

Арабелла переступила порог... и окинула взглядом темную, абсолютно пустую комнату.

– Мне кажется, вы ошибаетесь. Это явно не... Дверь за ее спиной громко захлопнулась.

Арабелла резко повернулась. Патрик Макелрой стоял, прислонившись спиной к массивной двери красного дерева и, скрестив на груди руки, с усмешкой смотрел на нее.

– Что это значит? – возмутилась она.

– Чертовски трудно оказаться с вами наедине, – скривившись, бросил он. – Но сейчас, думаю, нам никто не помешает. Он шагнул к ной.

Арабелла отступила на шаг. По спине у нее поползли мурашки. Слишком поздно она вспомнила то, о чем в тот вечер на балу у Беннингтонов ее предупреждал Джастин.

Он может быть опасен, когда речь идет о невинных юных девушках.

Впрочем, сейчас Патрик Макелрой совсем не выглядел опасным, только какой-то непонятный огонек в его глазах заставил ее насторожиться. В общем, она с самого начала невзлюбила его.

– Моя дорогая Арабелла, я привел вас сюда лишь для того, чтобы сказать...

– Сказать о чем? Что вы сошли с ума? Потому что так оно и есть!

– Да будет вам! Разве я совсем вам не нравлюсь?

– Нравитесь? Вы? – Да у этого негодяя самомнение еще больше, чем у Джастина! Сердце у нее упало. Ей следует быть очень осторожной, напомнила себе Арабелла, наверняка этот ублюдок не просто так затащил ее сюда. Какая же она дура, что позволила ему обвести себя вокруг пальца!

Арабелла бросила взгляд на дверь – та была не заперта. Сделав быстрое движение, она попыталась проскользнуть мимо Патрика. Но он оказался проворнее – его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, словно наручники.

– Не так быстро, любовь моя. Поцелуй – вот все, о чем я прошу. – Он хрипло рассмеялся. – Один поцелуй... ну, и, может быть, что-нибудь еще.

Арабелла испуганно ахнула. Но тут же постаралась скрыть свой страх.

– Пропустите меня, вы, грубое животное!

– Стоит ли так разговаривать с самым пылким из ваших поклонников? – Патрик с силой прижал ее к стене рядом с дверью. Арабелла попыталась вырваться. Волна страха захлестнула ее. Она была довольно сильной – для женщины, конечно. Но справиться с мужчиной вряд ли смогла бы. Кажется, в первый раз за всю жизнь Арабелла поняла, что такое настоящий ужас.

– Пустите меня! – Арабелла попыталась оттолкнуть его, но Патрик, схватив ее руки, легко заломил их ей за спину.

Пригвожденная к стене тяжестью его разгоряченного тела, она даже шевельнуться была не в состоянии.

У нее не осталось ни единого шанса избежать прикосновения его влажных губ. В последний момент в голове у нее промелькнула мысль, что его поцелуй не имеет ничего общего с поцелуем Джастина. Губы Джастина были сладкими, точно мед, и его поцелуи несли блаженство. Сейчас же она не почувствовала ничего, кроме настойчивых движений языка, когда Патрик тщетно пытался раздвинуть ее губы.

Разъярившись, Арабелла вырвала руку и со всей силы ударила его по лицу.

Хрипло выругавшись, Макелрой отпрянул в сторону.

– Сучка! – Спохватившись, он снова попытался схватить ее, но это краткое мгновение замешательства и небольшое пространство, образовавшееся между ними, когда он отпрянул, дали Арабелле необходимую свободу действий. Зажмурившись, она резко вскинула согнутое колено и с размаху двинула Патрика в пах.

Взвыв от боли, Макелрой согнулся пополам. А Арабелла, воспользовавшись этим, стрелой метнулась к двери и распахнула ее.

И тут же уткнулась в чью-то широкую грудь.

Глава 10

Чьи-то сильные руки легли ей на плечи, остановив ее в последний момент, когда она хотела прошмыгнуть мимо. Джастину потребовалось всего одно мгновение, чтобы оценить ситуацию. Он заметил застывшее, искаженное ужасом лицо Арабеллы, и его потемневший взгляд метнулся к Макелрою, который все еще не мог разогнуться. Одной рукой тот вытирал кровь с рассеченной губы, другой осторожно ощупывал предмет своей мужской гордости.

– Эта мерзавка просто невозможна! – прорычал он. – Только посмотри, что она сделала со мной!

Лицо Джастина стало каменным.

– Собери свои вещи и выметайся отсюда! – сквозь зубы процедил он. – Немедленно!

Макелрой попытался выпрямиться.

– И не подумаю! – рявкнул он. – Меня пригласил твой брат.

– Считай, что приглашения не было, – услышали они в ответ.

В следующее мгновение в комнату вошел Себастьян. В его серых глазах стояло презрение. Выражение лица было ледяным. Схватив разинувшего рот Патрика за галстук, он вышвырнул его из комнаты, как описавшегося кота.

На пороге Себастьян обернулся.

– Надеюсь, ты позаботишься о леди? – бросил он через плечо.

– Непременно, – мрачно буркнул Джастин. – Только не откажи в любезности после концерта предупредить ее тетушку, что мисс Темплтон устала и решила подняться к себе.

Арабелла, не оборачиваясь, слегка кивнула в ту сторону, откуда донесся звук захлопнувшейся двери.

– Он ушел? – приглушенно пробормотала она, по-прежнему уткнувшись носом в его грудь. Ей было до сих пор страшно. Судорожно сведенными пальцами она цеплялась за его жилет.

Джастин молча кивнул. Сказать по правде, он был в такой ярости, что все плыло у него перед глазами. Арабелла, осмелившись наконец слегка поднять голову, заметила, как окаменела его челюсть.

– Почему у вас такое лицо? Я ни в чем не виновата! Это все он! Он попытался... попытался поцеловать меня!

Глаза Джастина потемнели. Нет, конечно, он не винил ее, при чем тут она? Выходит, он недооценил Макелроя, угрюмо подумал Джастин. Ему и в голову не могло прийти, что у того хватит духу запереться в комнате один на один с Арабеллой. Усевшись в последнем ряду кресел, он с нетерпением ждал возвращения Арабеллы. Джулианна начала петь, и тут ему вдруг пришло в голову, что Макелроя тоже не видно. Себастьян заметил, как Джастин сорвался с места, и незаметно последовал за братом. А потом... потом он увидел ее лицо, и дикий ужас овладел им...

Арабелла попыталась отодвинуться. Но Джастин ей не позволил. Его руки мягко, но твердо обхватили ее за плечи.

– Нет, я не виню вас, Арабелла. Выкиньте это из головы. – Почувствовав, что девушка вся дрожит, Джастин крепко прижал ее к себе, а потом принялся осторожно гладить ей спину, пока не ощутил, что напряжение понемногу спадает.

Приподняв кончиком пальца ее подбородок, он заставил ее взглянуть ему в глаза и заметил побледневшее от страха лицо. Потом осторожно погладил ее по щеке.

– Он сделал вам больно? – низким, хриплым голосом спросил Джастин.

Арабелла судорожно вздохнула, как будто всхлипнула. Потом покачала головой.

– Не смог... а может, не успел. – Арабелла виновато понурилась. – Я ударила его, а потом... – И она мучительно покраснела до ушей.

Джастин с облегчением заметил, что из ее голубых глаз понемногу ушел страх и они стали такими же ясными, как обычно. После ее слов уголки его губ поползли вверх. Он припомнил, как корчился от боли Макелрой, когда они с Себастьяном ворвались в комнату, и едва не рассмеялся. Что ж, может быть, в другой раз ублюдок подумает, прежде чем навязывать свое общество еще какой-нибудь женщине.

– Должен признаться, – сухо пробормотал он, – что начинаю понемногу понимать, почему вас прозвали Недотрогой.

Арабелла вспыхнула.

– О! – воскликнула она.– Нет, вы... вы просто невозможный человек! Неужели вы не можете ни к чему относиться серьезно?!

– Ш-ш-ш, Арабелла. Тише. Вы вели себя очень храбро. – Она потрясла головой и в растерянности уставилась на него. Взгляд у нее стал какой-то странный, и Джастин только тогда сообразил, что баюкает ее, как ребенка.

Она снова попыталась оттолкнуть его. На этот раз Джастин разжал руки и отодвинулся. Арабелла огляделась:

– Что это за комната?

– Моего отц... – Джастин вовремя спохватился. – Кабинет Себастьяна. – Он кашлянул. Это случилось почти на пороге, всего в двух шагах от...

Он попытался отогнать от себя воспоминания. Нет, он не станет оборачиваться, не станет смотреть... Достаточно с него и того, что ему придется пронести несколько дней в Терстон-Холле, где гнев и ярость до сих пор душили его. Одному Богу известно, каким страшным наказанием были для него эти дни, которые ему приходилось проводить в своем собственном аду! Господи, в отчаянии подумал он, неужели двенадцати лет мучений недостаточно для искупления вины?!

Нет... наверное, на это потребуется вся жизнь.

Лунный луч просочился в комнату сквозь высокие окна и крохотными серебристыми лужицами расплескался на полу. Тяжелые занавески не были задернуты. Арабелла подошла к окну. Джастин зажег несколько свечей, потом неохотно присоединился к ней.

– Арабелла... – окликнул он.

Она молчала, рассеянно комкая рукой тяжелую ткань бархатной шторы.

– Есть одна вещь, которую вы должны знать, – мрачно проговорил он. – То, что сделал сегодня Макелрой... в общем, это не просто так... Для этого была причина...

Ее глаза сверкнули.

– Да, знаю. Он негодяй.

– Дело не только в этом.

– А в чем же еще? Не... – Она осеклась, заметив, что Джастин медленно покачал головой.

– Помните бал у Беннингтонов? В тот же самый вечер в «Уайтсе» пятеро заключили пари. И пари это касалось вас. Макелрой был одним из них.

Арабелла не отрываясь смотрела ему в лицо.

– Что за пари?

Он заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Помните, о чем я предупреждал вас в тот вечер на балу? Когда говорил о ваших поклонниках.

– Да, там тогда еще был Фицрой. И Брентвуд. И Драммонд, – тихо сказала она. Джастин почувствовал, как она постепенно начинает понимать. – Вы тогда сказали... что им нельзя доверять... никому из них, – Арабелла покраснела, потому что все, что им нужно... – Побагровев до слез, она замолчала.

– Ваша девственность, – тихо закончил он. – А пари заключалось в том, что тот, кто обесчестит Недотрогу, получит три тысячи фунтов.

Кровь разом отхлынула от ее лица. Арабелла побледнела до синевы. Глаза ее расширились.

– Вы хотите сказать...

– Да, – отрезал он.

В комнате повисла гробовая тишина. Потом она подняла на него глаза.

– Но я насчитала только четверых, – слабым голосом проговорила она. – А кто же пятый, Джастин? Кто он? Не поэтому ли вы приехали тогда на бал к Фартингейлам? Хотели полюбоваться на предмет пари? Своими глазами увидеть пресловутую Недотрогу? – Арабелла стояла, держась руками за стул. Она так крепко вцепилась в него, что даже костяшки пальцев побелели от напряжения. Вдруг голос ее стал холодным. – Так кто же пятый, Джастин? Вы? Я угадала?

У него на щеке задергался мускул. Во рту появился едкий привкус горечи. В душе вдруг стало темно и пусто. Что делать? Да... Нет. У него просто не поворачивался язык рассказать ей о еще одном пари – том самом глупом, поспешном пари с Гидеоном. Какой же он ублюдок! Он просто не мог этого сделать. Его тянуло к ней так, как никогда не тянуло ни к одной другой женщине. Джастин даже не предполагал, что такое возможно. Какая страшная ирония судьбы, угрюмо подумал он. Святая и грешник... не иначе, как небеса решили зло подшутить над ним, сведя с Арабеллой. Он должен ей рассказать... Но не может. Тогда она уж точно возненавидит его, а одна только мысль об этом была для него страшнее смерти.

Выходит, она была права. У него действительно нет ни стыда, ни совести. Потому что даже в такой момент он думает только о том, как бы выгородить себя.

– Нет, – наконец с трудом выдавил Джастин. – Это был Уильям Хардуэй.

– Уильям, значит... – Она помолчала. – Ну конечно. Он дважды заезжал к нам только на этой неделе.

Вскинув голову, Арабелла повернулась к нему спиной. Его глаза сузились.

– Арабелла?

– Да? – Голос ее звучал почти как обычно. Да и вообще надо признать, она держалась на удивление хорошо, особенно учитывая, что ей только что пришлось пережить. И о чем узнать, добавил про себя Джастин.

– Вы не хотите мне ничего сказать?

– А что вы ожидаете от меня услышать?

Она неохотно обернулась к нему. Сцепленные руки и дрожь в пальцах выдали ее с головой. Тем не менее, когда она заговорила, голос ее звучал почти спокойно:

– Наверное, мне следует поблагодарить вас, сэр, за то, что вы так доблестно защитили мою честь. В конце концов, думаю, она стоит тех денег, что были на кону. Но если честно, не думала я, что это будете вы... в особенности учитывая чувства, которые мы с вами испытываем друг к другу. Хотя, возможно, для вас это просто шутка...

Джастин закусил губу, чтобы не закричать от обиды. Неужели она действительно считает его таким негодяем?!

– Я только предупредил вас, что вы должны быть очень осторожны. И уж, конечно, в мои намерения совсем не входило причинять вам лишнюю боль.

– Конечно, – сухо бросила она. Это было сказано безукоризненно вежливым тоном, но до крайности официально. Арабелла подошла к маленькому столику, где на подносе стояли графин и два бокала, помедлила немного, потом бросила вопросительный взгляд на Джастина:

– Вы позволите?

Брови Джастина полезли вверх.

– Чувствуйте себя как дома, – проговорил он.

Арабелла протянула руку к бокалу.

– Вы составите мне компанию?

Джастин покачал головой:

– Боюсь, виски – это не мой напиток. Слишком уж крепкий, знаете ли. Я предпочитаю бренди.

Джастин от души надеялся, что Арабелла поймет намек. Она не поняла. Вместо того чтобы остановиться, она наклонила графин и плеснула в бокал внушительное количество виски. А потом поднесла его к губам так беззаботно, словно это была чашка с чаем.

Бокал слегка звякнул, и его содержимое одним махом отправилось в желудок. Джастин замер, гадая, что будет дальше. Арабелла, ахнув, схватилась за горло. На глазах у нее выступили слезы, но, к чести ее, следует сказать, что она не закашлялась. И не выплюнула то, что осталось во рту. Правда, виски было весьма дорогое – Себастьян всегда приобретал только самое лучшее.

Слегка отдышавшись, Арабелла недрогнувшей рукой налила себе еще один бокал. Джастин выразительно поднял брови.

– Так-так, – ехидно проговорил он. – Выходит, мисс Святоша также не без порока.

Глаза Арабеллы сверкнули. Она резко повернулась.

– Не смейте издеваться надо иной, Джастин Стерлинг!

Джастин, словно защищаясь, вскинул руки:

– Боже меня упаси! У меня и в мыслях не было портить вам удовольствие!

Арабелла, подойдя к окну, молча уставилась в темноту. Разом утратив всю свою веселость, Джастин не сводил с нее глаз. Настроение Арабеллы показалось ему странным. Впрочем, он и сам чувствовал себя как-то необычно и сам не понимал, что с ним творится. Он догадывался, что ей больно, но при этом что-то подсказывало ему, что облегчить эту боль не в его силах. Боже милостивый, с горечью подумал он, да кто я такой, чтобы советовать ей? Да и вообще примет ли она совет, тем более от меня? Вряд ли. Но уйти и оставить ее одну было свыше его сил.

– Джастин, – внезапно услышал он.

– Да?

Арабелла протянула ему пустой бокал:

– Налейте мне еще!

Джастин осторожно покосился на графин с виски. Вот так да! Он был уже наполовину пуст! Себастьян наверняка разозлится – решит, что это его работа!

– По-моему, Арабелла, с вас уже хватит.

– Ладно, тогда я налью себе сама, – пригрозила она.

Подбоченившись, Джастин внимательно разглядывал стоявшую перед ним девушку. Похоже, она уже сейчас нетвердо держится на ногах, решил он и преградил ей дорогу к столику, на котором стоял графин. Когда Арабелла сделала резкое движение, рассчитывая проскользнуть мимо него, Джастин попытался отобрать у нее бокал, но она воспротивилась. В конце концов ему пришлось силой разжать ее пальцы.

– Я хочу еще, – надув губы, капризно заявила она.

– Нет.

Она возмущенно вскинула на него глаза:

– Это еще почему?

– Дамы не пьют, тем более виски, – сурово отрезал Джастин.

– Но вы-то ведь пьете! – возмутилась она. – Вы тогда даже на бал к Баррингтонам явились совершенно пьяным!

– Я – мужчина.

– И что? – фыркнула Арабелла.

– Мужчины – другоедело.

– Но почему мужчинам можно то, что не позволено женщинам?! – разозлилась она. – Что это за законы такие?! Как это несправедливо! Мы с Джулианной как раз говорили об этом перед обедом.

С Джулианной! Джастин мысленно застонал. Ну конечно! Несмотря на свою кажущуюся хрупкость и воздушность, его младшая сестрица порой бывала упряма, как осленок.

Арабелла заморгала – вероятно, пытаясь сфокусировать взгляд, догадался Джастин. Вдруг она вытянула руку и ткнула пальцем в его сторону, едва не угодив ему в глаз.

– А у вас рот кривой, – радостно объявила она. – Выходит, вы уже больше не самый красивый мужчина во всей Англии!

Ее рука случайно коснулась его лица, и Джастин окаменел. Первым его побуждением было оттолкнуть ее, но потом ему как-то удалось сдержаться. Он никому не позволял касаться его лица. Никогда – с того самого дня...

– Любовь моя, должен вас разочаровать, но это не рот. Это нос.

Рука Арабеллы упала. Она фыркнула, точно разъяренная кошка.

– Любовь моя?! Как вы смеете меня так называть?! И к тому же, насколько я помню, уже не первый раз. Или вы всех своих женщин называете «любовь моя»? Так вот, зарубите себе на носу, Джастин Стерлинг, я не одна из ваших шлюх!

Нет, конечно, нет! – едва не воскликнул он. – Как она могла подумать?!

Арабелла покачнулась. В последнюю минуту Джастин успел подхватить ее.

– Отпустите меня! – громко запротестовала она. – Я вам не слабая женщина! Между прочим, я ни разу в жизни не падала в обморок! – похвасталась она, язык у нее уже слегка заплетался. – Сказать по правде, я вообще презираю тех женщин, которые, чуть что, хлопаются в обморок!

Джастин присмотрелся к ней. Нет, непохоже, что она собирается падать в обморок, решил он. Она просто нетвердо держится на ногах. Джастин усмехнулся – похоже, мисс Святоша, эта дочка викария, пьяна в дым! И при этом настроена весьма и весьма воинственно. Кривая усмешка появилась на губах Джастина. Впервые в жизни он смог в полной мере оценить, с чем годами приходилось мириться Себастьяну, пока тот заботился о непутевом младшем брате.

Взгляд Арабеллы с некоторым трудом сфокусировался на двери за его спиной.

– А где остальные? – вдруг удивилась она.

– В музыкальном салоне, насколько мне известно. – Похоже, званый вечер был в самом разгаре. Джастин слышал, как кто-то играл на клавикордах. Судя по всему, гости были в полном восторге и не спешили разойтись. Джастин от души надеялся, что они пробудут там еще какое-то время. – Боюсь, Арабелла, в вашем нынешнем состоянии вам туда нельзя.

К его удивлению, она тут же согласилась:

– Да. Думаю, вы правы. – Ее глаза остановились на его лице. – Э... я чувствую себя как-то странно... Так бывает всегда, когда напиваешься?

– Да, любовь моя, – мягко ответил он. – Думаю, вам сейчас лучше всего отправиться в постель. Где ваша комната? На третьем этаже?

Арабелла кивнула.

– Нам придется пройти через музыкальный салон, – предупредил Джастин. – Так что ведите себя тихо, хорошо?

Обхватив Арабеллу за талию, он вывел ее в коридор. Она слегка покачивалась, цепляясь за него, и Джастин впервые задумался, как они будут взбираться по лестнице. Не хватало еще, чтобы она рухнула на ступеньки или подвернула ногу. В конце концов он осторожно подхватил ее на руки.

Ахнув от неожиданности, Арабелла крепко обхватила его за шею.

– Поставьте меня на пол! Вы же не можете все время нести меня на руках.

– Глупости, – пропыхтел Джастин. Арабелла так сдавила ему шею, что он еле дышал. – Единственная опасность, которая мне грозит, – это скончаться от удушения.

– О... – пискнула она.

И удавка у него на шее тут же ослабла.

Он легко внес ее на самый верх. У дверей ее комнаты Джастин остановился, нащупывая ручку двери.

– Джастин, подождите.

– Что?

Арабелла уткнулась носом в его шею.

– Моя горничная, – прошептала она, – Энни. Наверное, она ждет, когда я вернусь. Я... я не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии.

– Не волнуйтесь. Я об этом позабочусь.

В самом деле, горничная смирно сидела в углу и кинулась к ним, едва они переступили порог.

– Ваша госпожа плохо себя чувствует, – невозмутимо объяснил Джастин. – Но вы можете идти. Я сейчас пришлю кого-нибудь позаботиться о ней.

Горничная, ничуть не удивившись, сделала реверанс и ушла.

Несколько свечей освещали комнату мягким светом. Джастин пересек комнату и осторожно поставил Арабеллу возле кровати. Она не столько села, сколько упала на нее.

В ее глазах Джастин заметил страх и присел рядом с ней.

– Ну, в чем дело? – поспешно спросил он. – Что-то не так?

Арабелла подняла голову. Вся краска отхлынула от ее лица, и оно стало пепельно-серым.

– Джастин, не говорите никому! – еле слышно прошептала она. – Прошу вас, не рассказывайте о том, что сделал Макелрой! И об этом ужасном пари – тоже, хорошо? – Ее всю передернуло. – Если кто-то узнает, я стану посмешищем...

– Арабелла! – беспомощно воскликнул он. – О чем вы? Думаете, я не понимаю, что вы сейчас чувствуете!

– Откуда вам знать? – выпалила она. – Как вы можете понять... такое?! Разве кто-нибудь хоть раз смеялся над вами? Вы хоть представляете, что такое быть всеобщим посмешищем?! Впрочем, откуда? Вы ведь мистер Совершенство!

Арабелла закрыла лицо руками, и плечи ее затряслись. Она зарыдала.

Джастин был потрясен. Не зная, что делать, он осторожно обнял ее и прижал к себе.

– Арабелла, что за вздор вы несете? Вы, царица лондонского света! Никому и в голову не придет смеяться...

– Но ведь смеялись же! – Отстранившись, она яростно сверкнула на него глазами. – Сколько я себя помню, надо мной всегда смеялись! И всегда будут! Всю жизнь я слышала эти шепотки у себя за спиной! Как будто мало этих ужасных рыжих волос, которые я не могу спрятать... а тут еще вдобавок этот мой рост, из-за которого я смотрю сверху вниз почти на всех мужчин! И так было всегда, слышите? О Господи, я старалась делать вид, что ничего не замечаю... не вижу, как люди таращатся на меня, словно на какую-то диковинку... словно я уродец из цирка! Или сбежавший из зоопарка жираф. А все эти разговоры... это идиотское прозвище, которым меня наградили, – Недотрога! – Из груди Арабеллы вырвался долгий, протяжный стон, и Джастин сжался от боли, словно его полоснули ножом по сердцу. – Всю свою жизнь я мечтала быть такой, как все... хотя бы внешне! Вы хоть понимаете, что это такое – смотреться в зеркало и всякий раз корчиться от омерзения и стыда?! Ненавидеть саму себя и при этом знать, что ты не в силах что-то изменить?!

Горло Джастина сжало судорогой. Бог свидетель, он-то хорошо это знал. Правда, причина была другой...

Руки его сжались сами собой. Рыдания Арабеллы разрывали ему сердце.

Это все виски виновато, мрачно подумал он, это оно развязало ей язык, и чувства, которые копились в ее душе, вырвались наружу. Да еще пережитый ужас... оскорбление, которое нанес ей этот подонок Макелрой, и вдобавок шок, когда она узнала о пари. Проклятие, все вместе!

Он крепко прижимал к себе ее дрожащее тело, чувствуя ее боль, ее отчаяние. Джастин хорошо понимал, что проклятая гордость Арабеллы никогда больше не позволит ей быть столь откровенной, как сейчас. Просто так сложились обстоятельства... случай дал ему возможность увидеть ту часть ее души, что всегда была скрыта от посторонних глаз... увидеть другую Арабеллу, ранимую и беззащитную, которую она всегда скрывала от посторонних глаз.

Острая боль разрывала ему сердце. Боль, которой Джастин никогда не знал.

– Послушайте меня, Арабелла. Вы прекрасны. Да, вы не похожи на других. Но разве вы не понимаете, что именно это и выделяет вас из толпы? Стоит вам только переступить порог, как взгляды всех устремляются к вам, и нет мужчины, сердце которого не дрогнуло бы от восторга и восхищения. Вы – как бриллиант чистейшей воды... как экзотический цветок.

Ее голова уютно устроилась в ямке между его плечом и шеей.

– Не говорите глупостей.

Ее строптивый тон чуть не заставил его улыбнуться. Даже в такую минуту она, по своему обыкновению, пыталась спорить! Но именно это и влекло его к ней. Что ж, нет худа без добра – по крайней мере она перестала плакать.

Уголки губ Джастина поползли вверх. Он легонько поцеловал ее в лоб.

– Любовь моя, поверьте, у меня нет привычки обманывать дам. Я всегда говорю то, что думаю.

– Ради всего святого, – пробурчала она, – перестаньте называть меня «любовь....... – И вдруг она поспешно прижала ладонь к губам. – Боюсь, мне... мне нехорошо. – Соскользнув с кровати, Арабелла упала на колени.

В следующее мгновение Джастин оказался рядом с ней. Арабелла согнулась вдвое.

– Мне... кажется, меня сейчас стошнит, – жалобно простонала она, поднимая на него испуганные глаза.

– Не стошнит, – твердо заявил Джастин. – Просто старайтесь дышать поглубже. И не думайте об этом, слышите? Вот так, любовь моя! Еще раз. Дышите... глубже... – Прошло несколько минут. Джастин легонько провел кончиками пальцев по ее шее. – Как вы себя чувствуете? – шепотом спросил он. – Вам лучше? Может, вы уже можете встать?

Глаза Арабеллы расширились. Она потрясла головой. Кожа ее все еще имела слегка зеленоватый оттенок. Джастин подвинулся, потом осторожно приподнял ее голову и положил к себе на колени.

Арабелла болезненно сморщилась.

– Голова болит, – жалобно простонала она.

– Это все ваши проклятые шпильки виноваты, – фыркнул Джастин. Одну за другой он вытащил длинные шпильки, которыми были сколоты ее волосы, и отбросил их в сторону. Густая масса огненно-рыжих локонов водопадом хлынула вниз, и Джастин украдкой погрузил в них пальцы, наслаждаясь их шелковистой мягкостью, – Так лучше? – Заботливо спросил он, массируя ей виски.

– Да, намного. Спасибо, – Арабелла беспомощно приварилась к нему, с трудом шевеля губами.

Он опустил на нее глаза, и все внутри его сжалось. Ее волосы, невероятно густые и длинные, шелковистыми завитками струились с его колен, огненным водопадом спадая до самого пола. И Джастин внезапно почувствовал, как, сам того не желая, начинает возбуждаться. Его мужская плоть набухла и затвердела. Он попытался справиться с собой, но все было напрасно – желание, острое и мучительное, разлилось в его крови и заструилось по венам, заставив его воспламениться. Нет, он не хотел этого... но его тело отказывалось повиноваться ему. Арабелла слегка повернула голову, и Джастин затаил дыхание. Нахмурившись, она поерзала, устроившись щекой прямо поверх его затвердевшего копья. Иисусе сладчайший, ее рот оказался совсем рядом с его... Джастина кинуло в жар. Арабелла чуть слышно вздохнула. Но даже сквозь ткань ее дыхание опалило его огнем. Джастин почувствовал, что едва может дышать. Кровь бешено стучала в висках... ему казалось, он вот-вот взорвется. Искушение было слишком велико, чтобы он смог устоять.

– Арабелла! Арабелла, вы меня слышите? Я должен уложить вас в постель, – это сорвалось с его губ против его воли. Джастин с трудом подавил стон.

– Нет. Не надо, Джастин. Я даже пошевелиться не могу.

– Так нужно, Арабелла. Мне не поздоровится, если кто-то застанет меня в вашей комнате. Особенно если это случится утром. Вставайте, я вам помогу.

– Все... все болит...

– Знаю, дорогая. У меня ведь большой опыт по этой части, помните?

– Еще бы, ничуть не сомневаюсь в этом. Как вы думаете, это скоро пройдет?

– Конечно, – солгал он. Впрочем, Джастин ничуть не сомневался, что наутро она и не вспомнит об этом.

Арабелла повисла в его руках, словно тряпичная кукла, но каким-то образом Джастину в конце концов удалось поставить ее на ноги. Он постарался как можно быстрее расстегнуть длинный ряд пуговок у нее на спине, расшнуровал ей корсет, а потом просто стащил и платье, и корсет к ее ногам. Теперь она стояла перед ним, окутанная только густым водопадом своих волос, из-под которого выглядывала тоненькая сорочка.

– Мне нужно надеть ночную рубашку, – жалобно простонала Арабелла.

– Не нужно, дорогая. Одну ночь вы вполне сможете проспать, как есть, – проворчал Джастин, вложив в эти слова всю силу своего убеждения... во всяком случае, он от души надеялся, что это так.

Джастин повернул ее. Тончайшая сорочка, которая еще оставалась на ней, ничего не скрывала от его глаз – с таким же успехом она могла ее снять. Свет свечей в канделябре окружил ее мерцающим сиянием, обрисовывая все чувственные изгибы и выпуклости ее прекрасного тела. Груди Арабеллы казались восхитительно округлыми и налитыми, упругие соски, просвечивая сквозь тонкую ткань, задорно торчали вверх. Больше всего на свете Джастину сейчас хотелось бы сорвать эту дурацкую сорочку и прижать Арабеллу к себе. Он сгорал от желания взять в рот один из ее сосков, ласкать его губами, заранее зная, каким сладким окажется он на вкус. Не в силах справиться с собой, он украдкой опустил взгляд вниз, на темный треугольник волос, смутно просвечивающий сквозь ткань, и даже вспыхнул при мысли о том, что они там такие же огненно-рыжие, как ее локоны.

Наконец он заставил, себя очнуться.

– Давайте-ка, – хрипло скомандовал он, – марш в постель! – Джастин опустил ее на перину, стащил с ее ног чулки вместе с туфельками и заботливо укрыл ее одеялом.

Но Арабелла моментально отбросила ею.

– Мне жарко! – плаксиво пожаловалась она. – И потом, без ночной рубашки я чувствую себя как-то странно...

– Ничего, привыкнете. В конце концов, это всего на одну ночь!

– Не привыкну, – жалобно захныкала она. – Вы бы тоже чувствовали себя очень странно, если бы улеглись в постель без ночной рубашки!

– Я никогда не сплю в рубашке.

– Ну а в чем же вы спите? – удивилась она.

– Без ничего.

Глаза у Арабеллы стали круглыми, как плошки.

– Что?– слабым голосом пробормотала она. – Вы хотите сказать, что спите... голым?!

– Да, дорогая, – учтиво ответил Джастин. – Я сплю голым.

– О-о-о... Какой вы порочный, Джастин!

Ее наивность показалась ему даже забавной. Он хотел рассмеяться, но почему-то не смог.

Вместо смеха у него вырвался судорожный вздох. Ему еще никогда не доводилось укладывать женщину в постель – во всяком случае, в столь целомудренном смысле слова. Ад и все дьяволы, да он навеки стал бы посмешищем, узнай кто об этом!

Джастину понадобилась его недюжинная сила воли, чтобы сдержаться, потому что вся кровь в его венах, казалось, разом обратилась в жидкое пламя. Еще никогда в жизни ни одна женщина не вызывала в нем подобных чувств. Еще никогда в жизни ни одну из них он не желал так, как желал эту – единственную, которую он не в силах заполучить! Что это? Злая насмешка судьбы, или все дело в том, что она единственная, которая смогла устоять, гадал он.

– Джастин.

– Что, любовь моя?

– Вы обещали, что никому не расскажете про Макелроя. Не расскажете, правда?

– Конечно, нет.

– Поклянитесь!

Джастин тяжело вздохнул. Язык у нее заплетался, но даже в таком состоянии Арабелла была очаровательна.

– Клянусь.

– И Уолтер. Поклянитесь, что никому не расскажете, что он тоже делал мне предложение.

– Клянусь, – торжественно произнес он, – ни слова об Уолтере.

Тоненькие брови Арабеллы сдвинулись.

– А могу ли я вам доверять? – вдруг подозрительно прошептала она. – Наверное, нет. Сами небось понимаете. Распутнику верить нельзя.

– Вы совершенно правы, Арабелла. Ни в коем случае. И тем не менее даю вам слово, что ваши тайны умрут вместе со мной, – торжественно поклялся Джастин.

Похоже, это ее удовлетворило. Арабелла упала головой на подушку. Джастин, взяв ее за руку, ласково гладил тонкие пальцы. Скоро глаза ее стали закрываться... и вдруг широко раскрылись, как от толчка.

– Вы тогда спросили меня: почему? – вдруг выпалила она.

– Что – почему? – не понял Джастин.

– В ту ночь на маскараде. Вы спросили, почему я так невзлюбила вас.

Джастин оцепенел. Все внутри его похолодело.

– Почему вы невзлюбили меня? – Ему даже сейчас было больно говорить об этом.

– Это все из-за Эммелины Уинслоу.

– Эммелина Уинслоу? – вытаращил глаза Джастин. Что за дьявольщина. Знать бы еще, кто такая эта самая Эммелина Уинслоу.

Голова Арабеллы заметалась по подушке.

– В тот день, много лет назад, когда мы были в поместье у вдовствующей герцогини Каррингтон... ну, когда я спряталась под столом и воткнула булавку вам в ногу... помните? Я... я видела вас вдвоем в доме и... и подслушала ваш разговор. Вы тогда еще сказали ей, что есть много женщин таких же красивых, как она. И что она, мол, лишь одна жемчужина из многих, что рассыпаны у вас под ногами, и вы намерены собрать их все до одной. Вы заставили ее плакать, Джастин! Вы говорили так холодно, так равнодушно! А потом вы ушли и оставили ее... рыдать.

Джастин почувствовал острый укол стыда. На одно короткое мгновение он вдруг мысленно перенесся в прошлое. Горло у него сдавило. Он вспомнил... и многое сразу стало ему понятно.

– Но теперь я чувствую, что уже больше не ненавижу вас, – с детской непосредственностью призналась Арабелла. Джастин посмотрел на нее – и, на душе у него просветлело. – Вы ведь не возражаете? – робко спросила она.

– Нет, – хрипло пробормотал он. Бог свидетель, это все, что он мог сказать.

– Вот и хорошо, – сонно пробормотала она. – Вы посидите со мной, пока я не усну?

Джастин молча кивнул. Пальцы их переплелись, потом отяжелевшие веки опустились ей на глаза, она вздохнула и прижала его руку к груди. Джастин долго сидел возле нее – уже луна высоко стояла в небе, а он все не уходил. Самые разные чувства не давали ему покоя.

Что-то изменилось в их отношениях. Все изменилось, поправился он. Что именно – он не знал. И не хотел знать... Проклятие, он не хотел сейчас думать об этом!

И не мог не думать...

И это пугало его больше всего. Пугало так, как ничто и никогда в жизни.

Глава 11

Когда Арабелла на следующее утро открыла глаза, было уже довольно поздно. Сквозь неплотно задвинутые шторы пробивалось солнце. Застонав, она перекатилась на бок и зажмурилась, чтобы свет не резал глаза. Но веки продолжало жечь, как огнем. Во рту стоял какой-то отвратительный привкус, словно она накануне наелась ваты. Во рту было сухо, как в пустыне Сахаре. Зато в голове гудело так, будто внутри поселился какой-то кузнец да еще устроил там кузницу. Больше всего ей хотелось бы сунуть гудящую голову под подушку и снова уснуть. Но что-то не позволило ей это сделать.

Память услужливо перенесла ее во вчерашний день. Макелрой... его наглые приставания... потом неожиданное и такое своевременное появление Джастина. Дальше следовал провал. Арабелла помнила, как стояла у окна, держа в руке изящный хрустальный бокал...

Она наконец сообразила, почему чувствует себя так мерзко! Никогда больше в рот не возьму ничего крепкого, поклялась Арабелла. Ни за что на свете! А лучше всего вообще никакого спиртного!

Пока она предавалась раскаянию, в дверь постучали.

– Войдите, – проскрипела она.

Это оказалась тетя Грейс, свежая и сияющая, как утренняя заря.

– Доброе утро, Арабелла! – жизнерадостно воскликнула она. – Я принесла тебе шоколад и немного печенья. – Поставив поднос на кровать перед Арабеллой, тетка присела рядом. – Как ты себя чувствуешь?

Арабелла с кряхтением кое-как села и с кривой улыбкой покосилась на тетушку.

– Чудесно, – хрипло пробормотала она.

– Да? А вот вид у тебя неважный. То есть просто ужасный вид. – Грейс с сочувственной улыбкой подала ей чашку из тончайшего китайского фарфора. – Мне очень жаль, что тебе нездоровится, дорогая. Может, тебе станет легче, когда ты поешь...

Святители небесные, если бы она только знала... Арабелла даже зажмурилась от стыда.

– К несчастью, ты не единственная, кто заболел. Патрику Макелрою внезапно стало так плохо, что он даже счел нужным уехать. Наверное, то же самое, что с тобой.

Макелрой! При одном только упоминании его имени тошнота подкатила к горлу. Но вслух Арабелла вежливо сказала:

– Мне очень жаль, что я пропустила все веселье. Тетя Грейс успокаивающе похлопала ее по руке:

– Ничего! Самое главное для тебя – поскорее оправиться, дитя мое. Отдыхай, ни о чем не думай, и, может быть, вечером ты уже сможешь присоединиться к нам за ужином.

Арабелла благодарно улыбнулась тетке:

– Спасибо, тетя. Извинись за меня перед маркизом и его женой, хорошо? От души надеюсь, что моя болезнь не расстроит их планы.

– Конечно, нет, моя дорогая. Кстати, я только что виделась с Девон, и она просила передать тебе ее сожаления.

– Как это мило с ее стороны! – пробормотала Арабелла. – Можно попросить тебя поплотнее задернуть шторы, а то яркий солнечный свет меня раздражает.

– Конечно, дорогая! – Тетя Грейс поспешно бросилась задергивать шторы. – Кстати, ночью дождь лил как из ведра. Впрочем, ты, наверное, слышала?

– Нет, признаюсь честно, я спала как убитая. – Собственно говоря, это была чистая правда.

– А выглянуть в окно, так ни за что не догадаешься, – весело щебетала тетушка Грейс. – Так сейчас тепло и солнечно. – Вернувшись к постели Арабеллы, она ласково поцеловала племянницу в щеку. – Надеюсь, тебе скоро станет лучше, моя дорогая. – Вдруг она нахмурилась. – Неужели Энни позабыла достать твою ночную рубашку?

Арабелла бросила взгляд вниз... и все внутри ее оборвалось. До сих пор она как-то не замечала, что на ней, кроме тончайшей сорочки, ничего нет. И внезапно перед глазами ее замелькали, закружились неясные воспоминания... Тонкие сильные мужские руки, которые так ласково, так уверенно гладили ее спину... руки Джастина. Ей вдруг пришла на память сноровка, с которой он почти мгновенно раздел ее. Собственно, ее это нисколечко не удивило – наверняка ему частенько случалось раздевать женщин.

Она не сразу сообразила, что тетя Грейс ожидает ответа.

– Э-э-э... нет, тетя Грейс. Просто... боюсь, мне было не до того, чтобы надевать ее. – И окончательно сконфузилась, до такой степени нелепым показалось ей объяснение.

Но тетя Грейс только рассеянно кивнула и вышла из комнаты. Оставшись одна, Арабелла рухнула на подушку, совершенно вымотанная этим разговором. Потом она все-таки схватила подушку и сунула под нее голову. Арабелла сама не знала, смеяться ей или плакать. Итак, это Джастин уложил ее в постель. Джастин. Как она теперь осмелится смотреть ему в глаза? Никогда!

Она почти убедила себя, что у нее просто не хватит на это смелости.

Вообще говоря, Арабелла вовсе не собиралась валяться в постели весь день. Несмотря на уверения тети Грейс, что все в порядке, Арабелла не сомневалась, что это будет выглядеть до крайности невежливо, учитывая, что она как-никак приехала погостить. И, размышляя об этом, сама не заметила, как уснула.

Проснулась она только после полудня. Полежала немного, потом очень осторожно оторвала голову от подушки. Слава небесам, похоронный звон в ее голове прекратился! Арабелла проглотила печенье, которое оставила ей тетя Грейс, и сразу почувствовала себя намного лучше. Поспешно умывшись, она причесалась и выбрала в шкафу бледно-голубое муслиновое платье.

Дом, казалось, опустел. Расспросив попавшуюся ей навстречу горничную, Арабелла очень скоро выяснила, что все уехали кататься верхом. Чай, как ей объяснили, будет сервирован на воздухе, возле розария.

Выслушав подробные объяснения, Арабелла мгновенно решилась отправиться туда. При одной мысли, что придется вновь избираться по бесчисленным лестницам обратно к себе в комнату, ей чуть не стало дурно. Однако если тетя Грейс застанет ее в саду без перчаток и без шляпки, разговоров потом не оберешься. Чертыхнувшись, она вернулась к себе, вытащила из сундучка шляпу, отыскала перчатки и чинно вышла из дома.

Тетя Грейс оказалась права. День выдался просто чудесный, намного теплее, чем накануне. Окрестности Терстон-Холла представляли собой дивное зрелище. Арабелла шла куда глаза глядят – спустилась по склону холма, потом взобралась на другой. Солнце клонилось к горизонту. Как ни странно, было довольно жарко. Снова спустившись с холма, Арабелла оказалась возле небольшого, весело журчащего ручейка, петляющего серебристой змейкой между деревьями, прежде чем скрыться с глаз.

Высокие кроны деревьев ловили солнечные лучи, а солнце, закутавшись в сиреневатую дымку, опутало псе вокруг золотистой паутиной. Арабелла остановилась. Было душновато, и на лбу и верхней губе у нее заблестели крохотные бисеринки пота.

Смахнув их тыльной стороной ладони, она покусала губы и нервно огляделась по сторонам. Сама того не заметив, Арабелла зашла довольно далеко от дома. Вокруг не было ни души. Соблазн оказался слишком велик – а сил противиться искушению у нее не было. Не задумываясь Арабелла сняла шляпку и швырнула ее на траву. Вслед за ней полетели перчатки, за ними последовали чулки и подвязки. Нагнувшись, Арабелла подобрала длинные юбки и завязала их узлом вокруг талии, обнажив ноги чуть ли не до колен.

Не колеблясь ни минуты, она ступила в ручей. Вода оказалась холодной, но восхитительно приятной. Арабелла остановилась, завороженно любуясь белыми бурунчиками, которые весело бурлили у самых ее бедер. Невольно ей вспомнились усилия тети Грейс сделать из нее настоящую леди. М-да, подумала она, вряд ли тете понравилось бы, что я забралась в ручей, да еще в таком виде...

За этой мыслью последовала и другая. Лукавая улыбка тронула губы Арабеллы. Ей вспомнилось лето, одно из многих, когда она еще жила в Африке вместе с родителями. Ей тогда было лет пятнадцать или около того. Жара стояла нестерпимая. Как-то ночью она украдкой выбралась из хижины и прокралась к реке. Убедившись, что вокруг ни души и никто ее не увидит, она сбросила с себя одежду...

И плавала обнаженной.

Интересно, что бы сказали в свете, узнав, что она, Арабелла Темплтон, дочка викария, ныряла и плавала обнаженной... и притом много раз? Бедная тетя Грейс, она бы наверняка была в шоке! Да что там, тетушка Грейс пришла бы в неописуемый ужас даже сейчас, увидев племянницу без чулок, с задранными до бедер юбками! Запрокинув голову, Арабелла звонко расхохоталась, не в силах сдержать буйного веселья молодости...

И в тот же самый момент поняла... вернее, почувствовала, что она не одна.

Кто-то наблюдал за ней.

Конечно, это Джастин. Конечно, как же иначе, кому же еще быть? Жаль, что она не может притвориться, что не заметила его. Вот он – стоит на берегу, в том самом месте, где она бросила шляпку и туфельки с чулками. Сердце Арабеллы упало. По виду Джастина было ясно, что он также вряд ли ожидал кого-то встретить, – он был одет так, как одеваются в деревне: свободная белая рубашка без галстука заправлена в плотно облегающие бриджи, на ногах высокие сапоги. Сердце Арабеллы бешено застучало.

Он окинул Арабеллу выразительным взглядом, задержавшись на ее обнаженных бедрах, и губы его раздвинулись в усмешке. При виде его ленивой ухмылки она окончательно растерялась. Мысли безумным хороводом закружились у нее в голове. Скромность требовала, чтобы она немедленно опустила задранные юбки. Но если она это сделает, платье промокнет насквозь. А когда она вернется домой, чего, по-видимому, не избежать, если она, конечно, не рассчитывает проторчать в этом ручье до ночи, как, черт возьми, ей это объяснить?!

И он, конечно, прекрасно это понимал. О, наверняка он уже сообразил это раньше ее, иначе с чего он ухмыляется во весь рот? Увидев выражение ее лица, Джастин покачал головой:

– Ох, Арабелла, держу пари, я знаю, о чем вы сейчас думаете!

– В самом деле? – с кислым видом пробормотала она. – И о чем же, интересно?

– Гадаете, не сбежать ли вам. Или лучше опустить юбки, чтобы укрыть от моих взглядов свои ноги.

– Боюсь, сэр, что я не могу сделать ни того, ни другого. Его ухмылка, сводившая Арабеллу с ума и лишавшая последних остатков самообладания, стала еще шире.

– Стало быть, я угадал.

Щеки Арабеллы вспыхнули пунцовым румянцем.

– Что у вас за странная привычка, сэр, появляться как раз в самый неподходящий момент?

Прямота Арабеллы заставила Джастина расхохотаться. Она просто прелесть, весело подумал он.

– Забавно, что вы видите все в таком свете, – легкомысленно заявил он. – А вот я, признаться, льщу себя мыслью, что стал для вас этаким рыцарем в сверкающих доспехах. Разве вам не кажется, что я очень удачно появляюсь как раз в тот момент, когда вы отчаянно нуждаетесь в помощи?

– Вы? – ошеломленно переспросила она. Он поднял брови:

– Вы не согласны?

– Конечно, нет! Скорее уж вы освоились с ролью моего мучителя!

– Вот как? Интересно, что навело вас на подобную мысль? – И Джастин снова позволил себе окинуть взглядом ценителя ее ноги.

Уголки губ Арабеллы опустились.

– Перестаньте таращиться на меня, как... как...

– Как именно? – вкрадчиво осведомился он.

Потом он увидел ее глаза, ее умоляющий и одновременно сердитый взгляд и мгновенно раскаялся. Она права, уныло подумал Джастин. Он действительно мучил ее. Но... святители небесные, он не мог отказать себе в удовольствии подразнить ее.

– Моя дорогая Арабелла, вы же не можете стоять тут вечно. Впрочем, если вы даже примете это безумное решение, учтите, что я твердо намерен доставить себе удовольствие и вдосталь налюбоваться тем восхитительным зрелищем, что вы являете моему взору.

– О-о... – простонала Арабелла. Щеки ее горели так, что по цвету почти сравнялись с волосами.

Наконец Джастину стало жалко ее.

– Ладно, Бог с вами. Не буду вас мучить. Вылезайте, не то вы простудитесь.

Он был прав. Не может же она торчать тут до конца своих дней! К тому же она чувствовала, как ее ноги уже начинают понемногу неметь от холода.

– Отвернитесь! – взмолилась она.

К ее величайшему изумлению, возражений не последовало. Джастин послушно повернулся к ней спиной.

Закусив губу, Арабелла двинулась к берегу. Но камни предательски скользили под ее босыми ногами. Думая только о том, чтобы не оступиться, Арабелла забыла о Джастине и даже не подозревала, что он, украдкой повернув голову, наблюдает за ней с неподдельным интересом в зеленых глазах. Она была уже почти у цели, когда нога ее все-таки соскользнула, и Арабелла потеряла равновесие.

Из груди у нее вырвался крик.

Она уже падала, когда длинная мускулистая рука обхватила ее за талию и одним мощным рывком вытащила на берег. Мгновением позже она уже почувствовала под ногами сухую, теплую землю.

Над ухом Арабеллы послышался хрипловатый смешок.

– Вот сюда... все в порядке, вы в безопасности, моя дорогая, причем даже не замочив подола вашего очаровательного платья. Надеюсь, вы по достоинству оцените мой джентльменский поступок?

На какую-то долю секунды кончики ее пальцев скользнули по его простой белой рубашке. Сама того не желая, Арабелла коснулась его кожи, почувствовала тепло, исходящее от его тела... твердость его мускулов, распиравших на груди рубашку, силу, которой веяло от него, и знакомый трепет пронизал ее с головы до ног.

Поспешно взяв себя в руки, Арабелла отдернула руку.

– Вы – повеса и распутник, – сухо бросила она. – Но все равно спасибо.

Джастин отвесил ей галантный поклон:

– И ваш покорный слуга, мадам. Впрочем, как всегда.

– Джастин Стерлинг – и вдруг покорный? – Арабелла улыбнулась, – в жизни своей не поверю, пока не увижу собственными глазами!

Миг – и перед ней снова стоял тот же самый Джастин – донжуан.

– Ах, что я вижу? Самая очаровательная улыбка, которую я видел за весь этот сезон! – высокопарным тоном объявил он. – Тем более драгоценная, что, если не ошибаюсь, это первая улыбка, которую вы решились мне подарить.

Арабелла презрительно сморщила нос и села на траву, там, где валялись ее чулки и туфли. Ноги у нее все еще мокрые, рассеянно подумала она. Придется обсушить их, прежде чем обуваться. И тут... страшная мысль вдруг вспыхнула у нее в голове – настоящая леди никогда не позволит себе обнажить руки перед джентльменом кроме как во время еды. А она... сидит на траве перед Джастином без перчаток, с голыми ногами... и при этом ничуть не смущаясь, словно нет ничего естественнее.

Она смотрела, как он с улыбкой опустился на траву рядом с ней.

– Давно вы наблюдаете за мной? – рассеянно спросила она.

– Достаточно долго, чтобы понять, как мне повезло... особенно если бы я смог узнать, о чем, черт возьми, вы думали за мгновение до того, как заметили меня. Признаться, Арабелла, выражение вашего лица меня заинтриговало. Вы напомнили мне хитрого маленького бесенка, замышляющего какую-то очередную каверзу.

Арабелла ничего не смогла с собой поделать – предательская краска опять разлилась у нее по лицу. Она готова была поклясться, что даже шея у нее порозовела.

– А, вы краснеете! – понимающе хмыкнул Джастин. – Раз так, готов поспорить, что я угадал: вы думали о чем-то совершенно неприличном.

– Вряд ли вас так легко шокировать, – огрызнулась она.

– Возможно, вы правы. – Он оперся на локоть. – Мы ведь с вами немного похожи, вам не кажется?

– Ничего подобного! – возмущенно фыркнула Арабелла. Джастин сорвал травинку и сунул ее в рот. Потом покосился на девушку, и в глазах его вспыхнул огонек.

– Разве? – лениво протянул он. Арабелла решительно вскинула подбородок.

– Я так понимаю, вы подразумеваете то, что произошло прошлой ночью? – Она оглянулась через плечо. – Э-э-э... понимаете... я как-то не привыкла пить...

– Если это вас утешит, могу засвидетельствовать, что вы и вчера были такой же спорщицей, как и всегда.

– Очень утешительно, – фыркнула Арабелла. – Только, умоляю, не смейтесь надо мной.

– У меня и в мыслях такого не было. Но оказывается, в вашей натуре есть что-то... м-м... дикое. Я догадывался об этом. Просто почувствовал, знаете ли. Мыс вами... э-э-э... я бы сказал, родственные натуры.

Арабелла стиснула зубы.

– Ничего подобного.

– Рассердились, да? Не стоит, моя дорогая девочка. Я ведь вас хорошо знаю. Вы плескались в ручье, поскольку вокруг не было ни души, потому что вы думали, что никто вас не увидит. – Глаза Джастина сияли. – Я считаю, это здорово, что вы стащили с себя эти дурацкие туфли и чулки. В общем, если бы я даже случайно увидел вас, купающейся в ручье... обнаженной... м-м... можно представить, что сказали бы в обществе, узнав, что Арабелла Темплтон, дочь викария...

Рот у Арабеллы открылся... и тут же захлопнулся. Проклятие, можно подумать, он обладает способностью читать ее мысли! Или... он прав? Неужели в глубине души она такая же дикая, такая же необузданная, как он сам? Она скривилась, вспомнив свое детство... бесчисленные царапины, сбитые до крови коленки...

– Подумать только, неужели мне удалось совершить чудо? Вы молчите, Арабелла! Быть того не может! Признайтесь, это от того, что я оказался прав? Или ошибся?

– Я отказываюсь отвечать на этот возмутительный вопрос! – с достоинством заявила Арабелла.

– Может быть, я и веду себя возмутительно, но я, во всяком случае, честен с вами. Я такой, какой я есть. Вы были абсолютно правы: я соблазнитель женщин. Повеса и распутник.

– Будьте же серьезны, наконец!

– Дорогая, уверяю вас, я серьезен, как похоронные дроги.

Она подозрительно покосилась на него.

– Но если вы отдаете себе отчет в том, что вы собой представляете, возможно, вам еще не поздно перемениться?

– Возможно ли? А разве вы можете измениться? Ах, Арабелла, подозреваю, что нет. – Сам того не желая, Джастин внезапно вспомнил свою мать. Ее вероломство. Ее бесконечные супружеские измены. Во рту появился привкус горечи, и он внезапно почувствовал, как темная сторона его натуры рвется наружу. Но Джастин твердой рукой загнал ее подальше.

Арабелла затрясла головой:

– Вы ошибаетесь, Джастин.

– Пощады! – шутливо взмолился он. – Помилосердствуйте, Арабелла! Неужели вы собираетесь взяться за мое перевоспитание?

– Не знаю еще, – честно призналась она. – Может быть, и попробую.

Он придвинулся к ней. Дьявольский огонь вспыхнул в зеленых глазах Джастина. Он, не скрываясь, окинул Арабеллу долгим, оценивающим взглядом.

– Ну... думаю, при желании меня можно убедить... Голос его стал низким... лениво-чувственным.

Сердце Арабеллы екнуло и провалилось куда-то вниз. Она не могла заставить себя оторвать от него взгляд. Легкий ветерок шевелил его темные волосы. Привлекательность его живого, выразительного лица вдруг поразила ее... она как будто заново почувствовала ее – она, которая почти смогла убедить себя, что его чары на нее не действуют! Как будто впервые она заметила чеканные черты его лица, нос с легкой аристократической горбинкой, четко очерченные губы, массивную челюсть и подбородок, чуть синеватый из-за пробивающейся щетины.

Сейчас он был так близко, что она чувствовала исходивший от него жар. Да что в нем такого особенного? Почему при одном только взгляде на него сердце начинает бешено стучать? Почему по всему ее телу начинают бегать мурашки, а в голову сами собой закрадываются грешные мысли, стоит ему только оказаться рядом? И это притом, что ей отлично известно, что он представляет собой.

– Джастин, у вас ведь было много женщин? – вдруг выпалила она.

Ей все-таки удалось его удивить, догадалась Арабелла. Он бросил на нее долгий, внимательный взгляд.

– С чего вы это взяли, черт возьми?

Арабелла провела языком по внезапно пересохшим губам.

– В ту ночь... помните, на маскараде в Воксхолл-Гардене... я случайно подслушала разговор двух дам. Они говорил и о вас, Джастин. Помню, одна из них даже сказала, что вы любовник, каких поискать. Что вы единственный мужчина, обладающий такими выдающимися… хм... достоинствами, – смущенно добавила она, чувствуя себя как на раскаленной сковородке.

Какое-то мгновение он смотрел ей прямо в глаза. Арабелла смутилась. Ей казалось, Джастин гадает, правильно ли он ее понял. В самом деле, ужаснулась она, неужели у нее повернулся язык сказать такое?! Что, если он прав? Неужели и в ней есть та же необузданность чувств, та же порочность, которую она так осуждала в нем?!

– Понимаю, – задумчиво протянул он. – И теперь вы ломаете себе голову, так ли это?

– Ну... – Арабелла замялась. – Если вы такой ужасный, порочный и отвратительный, тогда почему все женщины сходят по вас с ума? – Теперь, когда она наконец осмелилась сказать то, что не давало ей покоя, слова сами собой полились из нее. Казалось, она не может остановиться. – Я ведь видела их, знаете ли. Губы их говорили одно, а вот глаза, когда они смотрели на вас... Можно подумать, они только и мечтают, чтобы вы их соблазнили!

Джастин, с трудом сдерживавшийся до сих пор, не выдержал и захохотал. Одна мысль о том, что скромная, невероятно правильная Арабелла решилась затронуть подобную тему, ошеломила его. Когда он незаметно последовал за ней к ручью, у него и в мыслях не было, что их разговор примет такой оборот.

Но похоже, она еще не закончила.

– Вам когда-нибудь случалось совершать недопустимые поступки? – нерешительно спросила она.

– А если я сознаюсь, что да?

– Тогда я спрошу: неужели... неужели все недопустимое настолько приятно?

Джастин выразительно поднял брови:

– Почему вы спрашиваете об этом меня? Если не ошибаюсь, прошлым вечером вы утверждали, что у вас и в мыслях нет флиртовать со мной.

– Это правда! Просто я... – Арабелла замялась.

– Вам любопытно?

– Да, – выдохнула она. И добавила с детской прямотой: – А больше мне просто не у кого спросить.

– Благодарю за доверие, – сухо кивнул Джастин. – Вы мне, право, льстите.

Тонкие брови Арабеллы задумчиво сдвинулись.

– Вы не собираетесь мне ответить?

– И не подумаю. – Джастин вскочил на ноги и протянул ей руку.

Она позволила помочь ей подняться.

– Но почему?

Арабелла прислонилась спиной к стволу дерева, в тени которого они только что сидели. Джастин очень медленно, чтобы не испугать ее, оперся о дерево сначала, одной рукой, потом другой.

Арабелла скользнула удивленным взглядом по его рукам, потом посмотрела ему в глаза. Джастин мог бы поклясться, что почувствовал тот момент, когда она сообразила наконец, что попала в ловушку.

– Моя дорогая Арабелла. – Он говорил с чувственной хрипотцой. – Давайте посмотрим на ситуацию моими глазами. Я тут наедине с очаровательной женщиной. Вокруг – ни души. Вы хотели поговорить о недопустимых, возмутительных вещах. А я решил, что лучше покажу вам, как это делается. – И с этими словами он придвинулся к ней поближе.

Арабелла подскочила как ужаленная. Не теряя времени, она попыталась проскользнуть у него под рукой. Он успел обернуться как раз в тот момент, когда она, подхватив с земли туфли и чулки, словно защищаясь, прижала их к груди. Выражение ее лица, смесь самых разных чувств – от растерянности до искреннего и неподдельного возмущения – заставила Джастина отшатнуться.

Он вскинул брови:

– Неужели вы решили, что я хочу вас поцеловать? Арабелла возмущенно фыркнула:

– Можно подумать, я бы позволила вам это сделать! – Но на всякий случай все-таки забежала за дерево и принялась поспешно натягивать чулки.

– Вы действительно шокированы? – тихонько спросил он.

– Нисколько! – с напускной бравадой откликнулась она.

Джастин улыбнулся.

– Бог мой, Арабелла, позвольте уверить вас, что если я и допускаю возмутительные вольности, то только не с невинными молодыми девушками. – Он покосился на дом, – Наверное, нам лучше вернуться. Скоро позовут пить чай.

Арабелла, поколебавшись, приняла предложенную им руку. Надевать шляпку она не стала. Они не спеша двинулись к дому.

– Для человека с таким... э-э-э... богатым опытом, – нерешительно проговорила она, – вы на удивление хорошо умеете держать язык за зубами. Честно говоря, я всегда считала, что мужчины просто обожают хвастаться подобными вещами.

Джастин помог ей перебраться через поваленное дерево.

– Может быть, другие мужчины. Но не я.

– Да, понимаю. – Она выразительно округлила глаза. – Невинные юные леди и все такое. Но я уже не такая юная, как кажется, знаетели. Мне почти двадцать один. Так что вряд ли я буду так уж сильно шокирована, как вы, возможно, предполагаете.

Джастин тихонько засмеялся.

– Поверьте мне, Арабелла, ваши нежные уши вряд ли такое выдержат. Вы сгорите со стыда, да так, что дым наверняка заметят даже в Лондоне.

– Вот уж это вряд ли. Между прочим, меня всегда называли совершенно возмутительным ребенком. – Ей было совсем не трудно поспевать за ним, поскольку ноги у нее были почти такие же длинные, как у Джастина. Вдруг она словно споткнулась. – Посмотрите! Что это? – воскликнула она.

Джастин повернул голову в ту сторону, куда указывал ее палец.

– Это бельведер. Беседка.

– О! – воскликнула она. – Подождите, пожалуйста! – Не дожидаясь ответа, Арабелла подобрала юбки и вихрем понеслась к небольшому ажурному строению на самой вершине холма.

Джастин поспешно двинулся за ней.

– Какая прелесть! – восторженно вскричала она.

Послав ему улыбку, Арабелла наклонилась понюхать нежно-розовые розы, оплетавшие две белоснежные колонны у входа в беседку. – Я просто обожаю розы!

Джастин остановился у подножия лестницы. Нет, с какой-то яростной одержимостью подумал он, никакие самые прекрасные розы не могут сравниться с ней! А ее явное нежелание следовать строгим правиламприличия казалось ему просто очаровательным. Арабелла сводила его с ума. Шляпка по-прежнему болталась у нее на руке. Возбуждение, а может быть, солнце заставило ее щеки порозоветь, и цветом они могли бы поспорить с розами. Он с трудом заставил себя отвести взгляд от ее пухлых губ, которые, казалось, так и просили, чтобы их поцеловали. Боже, ну почему его с такой силой влечет к ней? Она ведь совсем не та женщина, что ему нужна! И тем не менее просто быть рядом с ней... Господи, спаси и помилуй, почему-то это казалось таким правильным...

Арабелла обернулась. Теперь, когда она поднялась на пару ступенек, их глаза вдруг оказались почти на одном уровне.

– Ну, – резко спросила она, – так на чем мы остановились? Ах да, так вы собираетесь открыть мне свои секреты?

– Значит, мы решили обменяться секретами? – пошутил он.

– Ну, положим, вы и так уже почти что стали хранителем всех моих тайн, – буркнула Арабелла. – Во всяком случае, наиболее важных.

Джастин хмыкнул:

– И вас это бесит, да? Я угадал?

Арабелла поджала губы.

– Да, – пробормотала она. – Так что, думаю, будет только справедливо, если и вы взамен тоже откроете мне хотя бы одну из своих.

– Тайну, как вести себя самым возмутительным образом?

– Ну...э-э-э...да. В этом что-то есть. Возмутительно. Вольно. Распущенно. Что во всем этом общего? Что их объединяет?

– Я скорее всего.

На лоб Арабеллы набежали морщинки.

– Очень остроумно, – похвалила она. Потом лучезарно улыбнулась, словно заранее торжествуя победу, и поднялась еще на одну ступеньку, что позволило ей смотреть на него сверху вниз. Надменный, спесивый дьявол, возмущенно подумала она. Что ж, пусть хоть раз почувствует чье-то превосходство, ему это явно не повредит.

Однако как и следовало ожидать, торжество это длилось недолго.

– Я отлично понимаю, что вы затеяли, Арабелла, – выразительно подмигнул Джастин. – Только учтите, со мной это не сработает. – Обхватив ее за талию, он легко опустил ее на ту же ступеньку, где стоял сам.

– Распутник! – с вызовом бросила она.

– Мегера! – не остался в долгу Джастин. – Но должен признать, вы умеете быть настойчивой, если уж твердо решили добиться своего. Увы, должен вас огорчить – как бы вы ни лезли из кожи вон, я не собираюсь посвящать вас в то, что вам так хочется знать.

– Но почему? – возмутилась Арабелла. – Мне кажется, теперь это уже вопрос принципа.

– К черту принципы! У меня нет ни малейшего желания пасть еще ниже в ваших глазах, поэтому на устах моих печать молчания. А кроме того, если честно, мне все чаще и чаще приходит в голову одна идея... Почему вы проявляете такую настойчивость? Уж не потому ли, что для вас это нечто большее, чем простое любопытство?

Арабелла нахмурилась:

– Не понимаю, о чем вы.

Джастин обошел ее и стал взбираться по лестнице.

– Да так просто. – Он бросил на нее долгий, внимательный взгляд. – Вы хотя бы представляете себе, откуда... м-м... берутся дети?

– Конечно, представляю! – возмутилась Арабелла. – Моя мама рассказывала мне об этом. И тетя Грейс тоже. И... – Она прикусила язык.

Джастин уперся руками в бедра. Под его испытующим взглядом Арабелла, окончательно сконфузившись, покраснела до ушей и отвела глаза в сторону.

– И?.. – с вызовом бросил он.

Из красной Арабелла стала пунцовой.

– В вечер накануне того дня, когда должна была венчаться моя кузина Гарриет, я слышала, как тетя Грейс объясняла ей, как... – Стараясь не смотреть на Джастина, она отвела глаза в сторону и смущенно облизнула пересохшие губы. – Чего ей ожидать в первую брачную ночь.

Джастин разразился хохотом.

– Боже! Ну конечно! И как это я сразу не догадался? Вы снова подслушивали под дверями!

– И не думала! – оскорбилась Арабелла.

Но это лишь подлило масла в огонь – Джастин захохотал еще громче.

– Как бы не так!

– Простите, если помешала вашему веселью, сэр... – Арабелла величественным жестом указала на тропинку перед ними, где после вчерашнего дождя осталась громадная лужа.

– И что?

– Там лужа, – терпеливо объяснила она.

Джастин улыбнулся.

– Ну да, лужа, – согласился он.

В глазах Арабеллы вспыхнуло раздражение.

– Настоящий джентльмен, насколько мне известно, заметив, что лужа слишком велика, чтобы дама могла ее обойти, не замочив ног, – тем более когда сам он в сапогах, а на ней только тонкие туфельки, – галантно предложил бы перенести ее на другую сторону.

– Моя дорогая, вы награждали меня многими прозвищами. Но насколько я помню, среди них ни разу не упоминалось слово «джентльмен»! – Ухмылка Джастина стала шире. – Однако если вы настаиваете...

Нагнувшись, он быстрым движением перекинул ее через плечо и широким шагом двинулся вброд через лужу. Когда он наконец поставил Арабеллу на ноги, она задыхалась от возмущения.

– Теперь я понимаю, отчего мне это даже в голову никогда не приходило! – ледяным тоном объявила она, когда дар речи снова вернулся к ней. – Вы, сэр, не джентльмен! И боюсь, не станете им никогда!

Запрокинув голову, он снова оглушительно захохотал, словно услышал что-то ужасно смешное. Фыркнув, как разъяренная кошка, Арабелла бросилась прочь. А вслед ей несся смех Джастина. Вот теперь это настоящая Арабелла, подумал он. Та, которую он знает...

Глава 12

Они вернулись домой еще до того, как позвали к чаю. Арабелла немного поболтала с Джулианной и Джорджианой, потом уселась на диван возле дяди и тетки. Посидев с ними немного и перекинувшись парой слов, она отошла в сторонку, туда, где в тени развесистых ветвей огромного старого дерева стояли два уютных кресла-качалки. Дядя Джозеф с жаром обсуждал с Себастьяном выдающиеся охотничьи качества своих призовых ретриверов, а тетя Грейс мелькала в толпе, с улыбкой переходя от одного к другому.

Арабеллу ни на минуту не оставляли в покое мысли о Джастине – где он, чем сейчас занят, – она была просто не в состоянии не думать о нем. Это страшно бесило ее. Не давало ей покоя. Заставляло чувствовать себя крайне неуютно. А все из-за того, что произошло прошлой ночью. Что-то изменилось, и у Арабеллы внезапно появилось странное ощущение, что ее с неудержимой силой тянет к нему.

Что, конечно, было страшно неразумно.

А в сущности, просто глупо.

И тем не менее она никак не могла отогнать назойливую мысль, что она беспомощна... что просто не в силах противостоять ему. Но, что самое неприятное, где-то в глубине ее души зашевелилась мысль о том, каково это – чувствовать, что тебя хочет Джастин Стерлинг.

Это возбуждало, призналась она себе.

Это было чертовски опасно – вне всякого сомнения.

Этот человек разбил сердца половины дам в Лондоне, назойливо твердил ей внутренний голос. – И разобьет тебе, если ты ему позволишь. Если не остережешься.

Джастин Стерлинг был одним из тех, кого она всегда презирала, – иначе говоря, полной противоположностью всего, во что она верила, что любила.

И тем не менее стоило только увидеть его, как у нее перехватывало дыхание. В груди появлялся какой-то странный трепет. При желании Джастин мог быть невероятно обаятельным. Перед ним просто невозможно был о устоять. Да что там, Арабелла не раз ловила себя на том, что тоже поддается его чарам.

Она брезгливо поморщилась, вновь вспомнив о событиях прошлого вечера. Заигрывания Макелроя... Вот ублюдок! И вдобавок ко всему еще омерзительное пари в «Уайтсе»! При воспоминании об этом ее буквально затрясло от бешенства.

Но то, как преподнес все это Джастин... в его устах вся эта мерзость не выглядела ни оскорбительно, ни грубо. Что-то подсказывало Арабелле, что на свой лад Джастин старается защитить ее – и это было совсем уж невероятно, учитывая, что он за человек.

Здравый смысл подсказывал ей, что ему не следует доверять. События вчерашнего вечера были подернуты дымкой, однако Арабелла смутно помнила, что выпитое виски развязало ей язык, помнила, как рыдала у него на плече, как поведала ему обо всем, что не давало ей покоя, рассказала обо всех своих страхах и огорчениях.

А он? Что сделал он? Возмутился? Почувствовал, что оскорблен в лучших чувствах? Стал презирать ее? Нет. Вместо этого он просто держал ее в объятиях, чтобы дать ей выплакаться, и это было как раз то, в чем она нуждалась больше всего. И... о Господи, как ей хотелось, чтобы он сделал это снова, когда он застал ее забравшейся в ручей! Чтобы он обнял ее, чтобы поцеловал, как будто бы и не было этого утра...

Но нет, он ведь уже целовал ее раньше – один раз! – и конечно, больше этого не случится. Всем известно, что нет на свете женщины, способной навеки завоевать сердце Джастина Стерлинга!

Но тогда почему он сказал, что она прекрасна? Неужели он на самом деле так считает? Глупости, конечно, нет. Сердце Арабеллы терзали сомнения. Он ведь сам признал, что он распутник, повеса и сластолюбец, напомнил ей знакомый ехидный голосок в ее душе. Наверняка отпускать комплименты женщинам давно уже вошло у него в привычку, он делает это бездумно, также, как называет их всех «любовь моя», не вкладывая в эти слова никакого особого смысла.

Но несмотря на все доводы рассудка, странная печаль окутала ее душу. Ах, если бы только...

Водоворот самых разных чувств подхватил Арабеллу. Она не знала, что и думать. В одном Джастин оказался прав – она действительно необузданная. Да, она чувственная, сластолюбивая и даже в какой-то степени бесстыдная. Господи помилуй, выходит, она еще и лицемерка! Подумать только, совсем недавно она имела нахальство читать ему мораль! Арабелла почувствовала невольные угрызения совести. Да что там – она сгорала от стыда, понимая, как распущенно вела себя, когда они вдвоем сидели возле ручья! Достаточно только вспомнить, о чем она спрашивала его!

Нет-нет, Арабелла нисколько не сомневалась, что большинство легенд, которые ходили о его скандальном поведении, на самом деле были чистой правдой. Да ведь он сам только сегодня в этом признался! Он ни минуты не отрицал, что он распутник и повеса. Соблазнитель женщин. Жуир, сластолюбец и развратник. И все же что-то в глубине души подсказывало ей, что Джастин совсем не такой хладнокровный и бесчувственный негодяй, каким ему так хочется казаться. Хотя все вокруг, похоже, нисколько не сомневались в этом.

Краем глаза Арабелла заметила, как присоединившийся к обществу Джастин ласково поцеловал сестру в щеку. В горле у нее встал комок. Здесь, в кругу семьи, он казался совсем другим человеком. Нет, с ними он не был бесчувственным, наоборот. Сейчас перед ней был совсем другой человек, вовсе не бессердечный негодяй, как она считала. Собственно говоря, прошлым вечером он доказал ей, что он не такой.

Арабелла уже и сама толком не знала, чему верить. Не знала, что и думать о нем.

Воздух разорвал пронзительный восторженный вопль, за которым последовал другой. Два малыша, дети Себастьяна и Девон, мчались через лужайку со всей скоростью, на которую были способны их пухлые, в перевязочках, ножки. Оба они через плечо оглядывались на преследующего их Джастина. За ними вперевалочку спешила незнакомая ей женщина. Наверное, нянька, решила Арабелла. Она рассеянно потрясла головой, чтобы хоть как-то упорядочить мысли.

На глазах у изумленной Арабеллы Джастин догнал обоих племянников, подхватил их на руки и, смеясь, закружил их под восторженный писк малышей. Это было настолько неожиданно, настолько не похоже на тот образ, который она уже успела создать, что она замерла в изумлении. И надо же такому случиться, что как раз в этот момент Джастин поднял голову.

Взгляды их встретились. Даже если бы земля вдруг разверзлась у нее под ногами, грозя поглотить ее, Арабелла и тогда не смогла бы отвести глаза в сторону. Собственно говоря, промелькнуло у нее в голове, именно так он всегда действовал на нее.

При его длинных ногах Джастину понадобилось сделать всего несколько шагов, чтобы оказаться рядом. Висевшие у него под мышками малыши радостно повизгивали от восторга, когда он остановился перед ней. На губах Джастина играла слабая улыбка – улыбка, которая странным образом и тронула, и обезоружила Арабеллу.

– Думаю, вы еще не имели чести познакомиться с моей племянницей и племянником.

– Да, пока еще нет. – В горле у Арабеллы вдруг что-то пискнуло. Интересно, заметил ли он ее слабость?

– Тогда имею честь представить вам Джеффри Алана Стерлинга и его сестру Софи Эмилию. Или просто Софи, как мы привыкли ее называть. – Он покосился на кресло-качалку возле нее. – Вы позволите присоединиться к вам?

– Конечно.

Арабелла улыбнулась малышам. Со своими пухлыми, раскрасневшимися щечками и носами-пуговками они были просто очаровательны.

– Настоящие маленькие ангелочки! – Склонив набок голову, она с улыбкой разглядывала обоих. – У Джеффри волосы его отца, зато глаза материнские. А у Софи наоборот – волосы Девон, зато глаза точь-в-точь, как у Себастьяна. – Арабелла удивленно покачала головой. – Забавно, и волосы, и глаза у них разного цвета, и при этом они двойняшки.

– Все так говорят. – Джастин попытался сесть в кресло и тут же обнаружил, что с малышами на руках сделать это не так-то просто.

– Давайте мне одного, – предложила Арабелла. И приглашающим жестом похлопала себя по коленям. Джеффри моментально воспользовался этим предложением, чтобы перебраться к ней. Зато Софи в отличие от своего брата только крепче прижалась к груди Джастина, явно не желая покидать свое безопасное и уютное гнездышко.

– Им всего год, – пояснил Джастин. – Так что пока говорят они немного. Только «мама» и «папа»... ну и «дядя Джастин», конечно, – с нескрываемой гордостью добавил он.

– Естественно, – кивнула Арабелла, спрятав улыбку. Софи, сунув в рот палец, изумленно рассматривала ее широко раскрытыми серыми глазами. – Она просто очаровательна!

Улыбка Джастина стала шире. Он явно был без ума от племянницы.

– Попомни мои слова, Софи, в один прекрасный день ты станешь настоящей красавицей и царицей лондонского сезона! В точности, как мисс Святоша!

Арабелла, закусив губу, отвела глаза в сторону. Вот, пожалуйста! Снова назвал ее красавицей. И зачем он так говорит? Ах, если бы это было правдой, с тоской подумала она. Если бы он действительно так думал! Окончательно смутившись, она даже не заметила, что Джеффри занялся лентой, которой был зашнурован спереди ее корсаж. Вдруг Джастин громко закашлялся. Взгляд его быстро скользнул вниз, потом метнулся куда-то в сторону. Только тогда Арабелла заметила, что проказливые пальчики Джеффри успели уже развязать бант. И корсаж ее платья начал потихоньку разъезжаться в разные стороны.

Она растерянно ахнула:

– О Боже! – и покраснела, как мак.

– Всего один год! – гордо заметил Джастин. – А уже любитель женщин!

Арабелла дрожащими руками поспешно зашнуровала корсаж. Она изо всех сил старалась казаться сердитой, но потом не выдержала и рассмеялась.

– Возможно, ему не следует столько времени проводить в обществе своего дядюшки? – ехидно предположила она.

– Возможно, – хмыкнул Джастин. – Ладно, давайте подумаем, чем бы занять на время этого многообещающего юного джентльмена. – Вытащив из кармана жилета часы, он покрутил их на цепочке перед Джеффри, который, издав восторженный визг, тут же попытался их схватить.

В это самое время глазки маленькой Софи начали сами собой закрываться. Наконец воцарилась блаженная тишина. Джеффри, радостно гукая, возился с часами, пока Софи мирно посапывала.

Было что-то невероятно трогательное в том, как большие и сильные руки Джастина бережно обхватили обмякшее тельце маленькой Софи. Арабелла поморгала... Или ей чудится? Не успела она подумать об этом, как Джастин, опустив голову, прижался губами к шелковистым кудряшкам малышки. У Арабеллы слегка защемило сердце – такой странный контраст представляли они собой: Джастин, смуглый, с длинными, мускулистыми ногами и темными волосами, и светловолосая Софи, доверчиво уткнувшаяся носом ему в плечо и разбросавшая в стороны пухлые ручки. Какое-то новое, незнакомое ей, но могучее чувство всколыхнулось в груди Арабеллы.

Еще неделю назад она называла Джастина распутным негодяем, поскольку искренне считала, что в его душе попросту нет места ни любви, ни преданности. Но его привязанность к маленьким племянникам бросалась в глаза. Впрочем, и они оба тоже души в нем не чаяли, на взгляд Арабеллы, в этом не было ни малейших сомнений. Похоже, что до сих пор она и не подозревала об этой стороне его натуры. Вернее, о том, что она вообще существует.

Мысли вихрем закружились у нее в голове. А что, если она вообще ошибалась в нем? Что, если за маской негодяя и распутника, которую он являл свету, скрывался совсем другой человек? Возможно ли, что его надменность была всего лишь маскарадом, а его цинизм – своего рода щитом, скрывавшим его истинное лицо?

Впрочем, на то, чтобы гадать, времени уже не было. Возле них стояла вдовствующая герцогиня Каррингтон. С царственным видом она кивнула снежно-белой головой сначала в сторону Арабеллы, потом поприветствовала Джастина. Легкая улыбка тронула ее губы. Она заговорила прежде, чем Джастин или Арабелла успели что-то сказать.

– Я знала, – объявила она. Ее костлявые плечи с наброшенной на них шалью заходили ходуном от смеха. – Я знала это! С того самого дня, как я увидела, как вы двое танцуете у Фартингейлов, я уже догадалась, что так и будет!

Джастин вопросительно вскинул брови.

– Ваша светлость? – удивленно пробормотал он. Но старая герцогиня уже повернулась к Арабелле:

– Уолтер – это совсем не тот человек, который вам нужен, дорогая. Осмелюсь предположить, что он уже через месяц надоел бы вам до смерти.

Арабелла замерла в замешательстве.

Опираясь на свою палку, герцогиня невозмутимо продолжала:

– Но вы и Джастин... собственно говоря, я уже говорила об этом вашей тетушке. Вы чудесно смотритесь вдвоем. О-хо-хо, сдается мне, кому-то скоро зазвонят свадебные колокола!

Захихикав, как озорная девчонка, она повернулась к онемевшему Джастину. Смерив его взглядом, герцогиня подняла трость и шутливо помахала ею у него перед носом.

– Ну а теперь, юноша, – коротко заявила она, – осталось только отыскать подходящего человека для Джулианны. Да-да, правда, надо сказать, сама она проявляет удивительное упрямство на этот счет.

Арабелла лишилась дара речи. Герцогиня уже давно присоединилась к остальным гостям, а она все сидела, хлопая глазами, не в силах вымолвить ни слова. Но когда она наконец нашла в себе силы повернуться, то, к вящему своему изумлению, увидела, что в глазах Джастина пляшут веселые чертенята. Почему он смеется? Как он вообще может это делать, учитывая, что сказала герцогиня о свадебных колоколах?!

Но похоже, Джастин несколько иначе воспринял слова герцогини.

– Как вы только что могли убедиться, – мягко проговорил он, – герцогиня принадлежит к числу тех немногих женщин, которые искренне говорят все, что думают. И к тому же она давно уже убедила себя и всех вокруг, что у нее просто дар свахи.

Поверх головы Джеффри Арабелла бросила на него негодующий взгляд.

– Как она узнала об Уолтере? Вы же поклялись, что никому и словом об этом не обмолвитесь!

– А я никому и не говорил.

– Но тогда как...

– Моя дорогая Арабелла, вы меня просто удивляете! – Он покрутил головой. – Да ведь только слепой бы не заметил, что Уолтер сражен вами наповал!

Зато сам он, похоже, нет, уныло подумала Арабелла. Но тогда почему же герцогиня сказала?.. И почему сам Джастин даже не сделал попытки опровергнуть ее слова, когда они остались наедине? Святители небесные, но ведь и она тоже...

Арабелла смущенно отвела взгляд, не в силах больше смотреть в его смеющиеся глаза.

Сердце у нее замерло. Чувство беспомощности охватило ее. Она не может, не должна, не имеет права влюбиться в такого человека, как он.

И тем не менее странная мысль крутилась у нее в голове, не давая Арабелле покоя. Что, если уже слишком поздно?

За обеденным столом вечером все сидели в том же составе, если, конечно, не считать отсутствия Макелроя. Когда обед подошел к концу, джентльмены, как водится, остались в столовой за портвейном и сигарами, а дамы отправились в гостиную пить кофе. Арабелла не находила себе места. Они с Джорджианой ненадолго вышли в сад, а потом, вернувшись в дом, отправились в галерею, где вдоль стен длинной чередой висели семейные портреты, и принялись разглядывать их. Один за другим перед их взором проходили поколения Стерлингов. Сказать по правде, Арабелла почти не обращала внимания на беззаботную болтовню Джорджианы. Мысли ее блуждали далеко. Вдруг Джорджиана ахнула, и это вернуло ее с небес на землю.

– Посмотри-ка! Это ведь Себастьян! И Джастин с Джулианной!

Заинтересовавшись, Арабелла подошла поближе. Узнать всех трех отпрысков маркиза можно было без особого труда – собственно говоря, хотя прошло уже много лет, все они изменились очень мало.

– Ты только взгляни на Джастина! Как он похож на мать, правда? Просто потрясающе!

У Арабеллы перехватило дыхание. Джорджиана была права. Его мать была и в самом деле удивительно красива. Сразу стало понятно, что он пошел в нее. Та же стройность, то же изящество сложения, те же блестящие темные волосы, обрамляющие лицо, черты которого словно вышли из-под резца искусного скульптора. Но внимание Арабеллы привлекли глаза женщины на портрете. Увидев их, она застыла, словно пригвожденная к месту. Огромные, сияющие, похожие на влажные изумруды глаза, опушенные длинными черными ресницами, казавшиеся особенно яркими и живыми на фоне ее волос, просто притягивали к себе взгляд. Арабелле казалось, что она смотрит в глаза Джастина.

А вот их отец, прежний маркиз... Дрожь пробежала у Арабеллы по спине. Сухопарый мужчина с тонкими, злыми губами холодно и неодобрительно взирал на нее со стены... Арабелла сразу же решила, что он ей не нравится.

– Добрый вечер, дамы.

Они были так увлечены портретом, что от неожиданности подпрыгнули как ужаленные.

Это оказался Джастин. В строгом вечернем костюме он был так невероятно хорош собой, что у Арабеллы перехватило дыхание. Одно долгое мгновение он, казалось, смотрел только на нее. Потом перевел глаза на Джорджиану:

– Мисс Ларвуд, я пришел за вами. Вас ждут в гостиной. Кажется, там затевается нечто грандиозное, вроде игры в шарады.

Джорджиана радостно захлопала в ладоши.

– Обожаю шарады! – От радости позабыв обо всем на свете, она вихрем понеслась к двери. Потом, спохватившись, повернулась к подруге. – Арабелла, а ты?

Арабелла слегка покачала головой:

– Возможно, позже. – Ее взгляд обратился к Джастину, и она озадаченно нахмурилась. Что-то явно было не так. За обедом Джастин был очарователен, шутил, поддразнивал ее, и между ними установилась какая-то новая близость. Но сейчас все это исчезло без следа, и он снова казался чужим и далеким.

Сразу почувствовав себя неуютно, Арабелла лихорадочно гадала, как прервать затянувшееся молчание.

– Мы с Джорджианой как раз удивлялись, до чего вы похожи на свою мать, – наконец неловко пробормотала она.

– Да, я знаю. В конце концов, у каждого из нас свое проклятие.

Тон, которым это было сказано, иначе как ледяным нельзя было назвать. Впрочем, он был под стать лицу Джастина – холодному и неподвижному, словно маска.

– Простите, – окончательно смешалась Арабелла. – Мы с Джорджианой не думали, что сюда нельзя...

– Не глупите! Наша портретная галерея к услугам любого из наших гостей. – Джастин как будто напрягся. Потом с губ его сорвался судорожный вздох, и он немного расслабился. – Простите, Арабелла. Штука в том, что я терпеть не могу этот самый портрет. А Себастьян считает, что он тут как нельзя к месту – семья, мол, и все такое. – Джастин скривился. – Когда мы были детьми, отец приказал убрать его с глаз долой. Портрет был написан незадолго до того скандала, и отец считал, что ему тут не место. Он даже вида его не переносил.

– Скандала? – Арабелла озадаченно нахмурилась, стараясь сообразить, о чем идет речь.

– О, полноте! К чему эта притворная вежливость? Не стоит делать вид, будто вы не знаете, что в свое время моя мать сбежала из дому с любовником.

Арабелла растерянно захлопала глазами:

– С любовником?!

С губ Джастина сорвался смешок.

– Невинная вы душа, Арабелла! Да, у моей матери был любовник, и сильно подозреваю, что даже не один. Она как раз переправлялась со своим возлюбленным через Ла-Манш, когда ее убили.

– О... – тоненьким голосом протянула Арабелла. – Простите, я не знала...

Он впился взглядом все смущенное лицо:

– Неужели?

– Правда. – Внезапно Арабелле вспомнилось, что на балу у Беннингтонов Джастин мельком упомянул о каком-то громком скандале в их семье, и как при этом омрачилось его лицо.

– Право, удивлен, что вы ничего не знали. Такие вещи просто лакомый кусочек для сплетников.

– Представьте, не знала. В то время меня вообще еще не было на свете, – напомнила Арабелла. – И потом, вы забыли, в детстве я почти не жила в Англии. Мы с родителями вечно разъезжали по свету.

– Ах да, и верно, забыл, – спохватился Джастин. – Впрочем, справедливости ради следует признать, что Себастьян умудрился стать отцом для нас обоих – и для меня, и для Джулианны. Причем возился с нами куда больше, чем любой из наших родителей.

– Простите, – снова пробормотала Арабелла.

– Не нужно извиняться, – по-прежнему резковато бросил Джастин. Глаза его не отрывались от портрета матери.

Чувствуя, что вступает на зыбкую почву, Арабелла решила, что нужно что-то сказать, хотя бы для того, чтобы немного разрядить атмосферу.

– Так вот почему вы так близки, – мягко проговорила она. – Помню, когда я была еще маленькой, мне так хотелось иметь брата или сестру, что я все время приставала к родителям. Но вскоре после моего рождения мама заболела, и ей сказали, что у нее больше никогда не будет детей. Конечно, прошло немало времени, прежде чем я узнала, в чем дело.

Джастин по-прежнему молчал. Скрестив руки на груди, он стоял, не отрывая глаз от портрета, словно завороженный. Самые разные чувства были написаны у него на лице – боль, гнев, отчаяние и что-то еще, чего она не понимала. Арабелла не сомневалась, что он уже успел забыть о ее присутствии.

Упорное молчание Джастина мало-помалу начинало действовать ей на нервы.

Арабелла неуверенным взглядом окинула галерею.

– И все же, мне кажется, вам повезло, что вы росли в таком месте. Моему отцу все время приходилось уезжать из Англии из-за его миссионерской деятельности. Думаю, он был счастлив работать в самых диких местах – то в Индии, то в Африке, а вот у нас из-за этого никогда не было настоящего дома. Вернувшись, мы обычно останавливались у тети Грейс. Потом меня отдали в школу, и я опять подолгу гостила у нее. Это было, конечно, замечательно, но все мои кузины намного старше меня, и я постоянно оставалась одна. Я была бы счастлива, если бы у меня был такой дом, счастлива жить за городом. Нет, конечно, не такой огромный, как этот, просто обычный дом, уютный и...

Она остановилась. Ей все-таки удалось обратить на себя внимание Джастина. Что ж, уже неплохо.

– Опять я разболталась, да?

– Да. – Вот и все, что он сказал.

Едва сдерживаемое напряжение в его голосе заставило Арабеллу насторожиться. В горле у нее вдруг пересохло. Она почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног.

– Как тогда, когда мы разговаривали о том пари? Я снова наговорила лишнего, да?

Она услышала, как он со свистом втянул в себя воздух и ненадолго задержал дыхание, словно пытаясь успокоиться. Потом слегка покачал головой, тщательно избегая ее взгляда.

– Вы тут ни при чем, Арабелла, поверьте. Все дело во мне. Иногда я веду себя как настоящее чудовище.

– Да, милорд Порок, – мягко согласилась она. – Это уж точно.

И тут Джастин, признаться, весьма удивил ее – порывисто повернувшись к ней, он взял ее руки в свои. Теперь он смотрел ей прямо в глаза.

– Вы согласитесь пойти со мной на веранду? Если я пробуду тут еще хоть немного, даже не знаю, что со мной будет.

Губы Арабеллы приоткрылись. Она вскинула на него глаза. Джастин весь напрягся, словно туго натянутая струна. Губы его превратились в две тонкие полоски, в голосе появилась звенящая нотка. Арабелла даже не пыталась понять, что он имеет в виду, только почувствовала, что воздух между ними вдруг сгустился, как бывает перед грозой. Она просто чувствовала это... чувствовала кожей, всем своим существом. Что это было, она не знала. Впрочем, ее это не слишком волновало. Арабелла понимала только одно – если что и может помочь ему сейчас, так это ее присутствие. И, Бог свидетель, у нее и в мыслях не было сказать ему «нет».

Она порывисто сжала его пальцы.

– Если вы этого хотите...

– Да, хочу. – Арабелла покорно отдала себя в его власть, и Джастин увлек ее за собой. Она и не думала возражать, когда он торопливо вывел ее из картинной галереи. Потом они сбежали по лестнице, свернули в какой-то коридор и скоро оказались в задней части дома. Джастин шел широкими шагами, и Арабелле, чтобы не отставать, пришлось почти бежать за ним. Только оказавшись за дверью, Джастин опомнился и перешел с рыси на шаг.

Теперь они шли медленно. Веранда огибала дом со всех сторон. Рука Арабеллы лежала по-прежнему в руке Джастина. Одна мысль об этом заставляла ее сердце гулко стучать в груди. Интересно, слышит ли его Джастин? – гадала она. Острое разочарование кольнуло ее. Вряд ли, решила она. Скорее всего Джастин, погруженный в какие-то свои мысли, вообще забыл о ее существовании. Но ей было приятно чувствовать теплое и сильное пожатие его пальцев.

Вечер выдался чудесный – ясный и такой теплый, что шаль была ей не нужна. И хотя луны на небе не было, свет, лившийся из окон дома, освещал им дорогу.

– О, смотрите! – Арабелла указала на силуэт вишневого дерева в самом конце дорожки сада. – А вон там? – воскликнула она, увидев еще одно. – Лучшего дерева, чтобы забраться на него, и не придумаешь! Смотрите, как широко и низко над землей раскинулись ветки. Можно просто подпрыгнуть, ухватиться за них, а потом подтянуться, и вы уже на ветке.

Джастин вдруг будто врос в землю.

– Моя дорогая мисс Святоша, только не говорите мне, что обожали в детстве лазить по деревьям! – Он с саркастической усмешкой вскинул брови: – Вы?!

Арабелла смешно наморщила нос.

– Ой, только не надо притворяться, будто вы шокированы!

Джастин немного помолчал.

– Вообще-то я как раз собирался сказать, что в один прекрасный день свалился с этого самого дерева и сломал запястье.

Арабелла не заметила тень, набежавшую ему на лицо.

– Ну, в отличие от вас я никогда не была такой неуклюжей, – легкомысленно продолжала она. – В имении дяди Джозефа в Йоркшире было дерево наподобие этого. Никогда не забуду тот день, когда мама вышла в сад и обнаружила меня на нем висящей вниз головой. Помню, в каком она была ужасе, – ведь задравшиеся юбки закрывали мне лицо!

– Да уж, осмелюсь предположить, любой матери вряд ли понравится обнаружить дочь в таком виде!

Арабелла украдкой покосилась на него. И с радостью убедилась, что его лицо сейчас было уже не таким напряженным и мрачным.

– Да. Мама была просто в шоке. А отец... Знаете, другого такого доброго и мягкого человека еще поискать. Кажется, он тогда в первый раз повысил на меня голос. Хотя, признаться честно, поводов для этого у него было хоть отбавляй, – задумчиво добавила она.

– Вашим родителям известно, что вы стали царицей сезона?

Арабелла поспешно опустила глаза.

– Ну... – промямлила она, – по-моему, я не упоминала об этом, когда писала им в Африку. Хотя тетя Грейс, я уверена, не упустила случая в красках расписать им мои успехи в свете, – сухо добавила она.

Они двинулись дальше вдоль высокой каменной стены. Теплый воздух был напоен нежным ароматом роз. Дойдя до низкой каменной скамьи, Джастин остановился. Окна гостиной были совсем рядом, и лившийся из них свет, выхватив из темноты чеканный профиль Джастина, окружал его серебристым ореолом.

Но потом он выпустил ее руку, и Арабелла внезапно почувствовала какую-то странную грусть и одиночество. Однако Джастин по-прежнему стоял так близко, что вместе с ароматом розы она чувствовала и его запах – горячий, немного мускусный и удивительно мужественный. Стоило ей вдохнуть его, и все внутри ее вдруг затрепетало. О Боже, тоскливо подумала она, он так красив, что на него даже больно смотреть!

Легкая улыбка тронула губы Джастина.

– Что? – шепотом спросила Арабелла.

– Мне вспомнился вечер, когда я как-то раз неожиданно приехал сюда из Лондона. Можно сказать, свалился им как снег на голову. Себастьян и Девон оба были здесь. Честное слово, вы не поверите, но я готов поклясться, что застукал их, когда они целовались!

– И что тут такого странного? – изумилась Арабелла. – В конце концов, они женаты, у них двое детей...

Улыбка Джастина стала шире.

– Тогда они еще не были женаты.

– О... – Арабелла почувствовала, что начинает краснеть.

Джастин хрипло хохотнул.

– Какой у вас изумленный вид! Вы шокированы, мисс Святоша? Напомните как-нибудь при случае, чтобы я рассказал, как эти двое нашли друг друга. Уверяю вас, это целая история.

– Правда? Они такая чудесная пара. И сразу видно, что до безумия влюблены друг в друга.

– Так оно и есть, – подтвердил Джастин.

Глаза Арабеллы расширились.

– Странно слышать это от вас...

– Почему?

– Ну, я думала, то есть мне казалось, что вы не верите в любовь.

Джастин предпочел промолчать.

– Мои родители очень на них похожи, – понизив голос, призналась Арабелла. – Они смотрят друг на друга, и кажется, что для них никого не существует в целом мире, только они двое. Знаете, если честно, мои родители так сильно любят друг друга, что иногда я даже чувствовала себя... лишней, что ли.

– Нисколько не сомневаюсь, что они очень любят вас, Арабелла.

– Да-да, конечно, я знаю, что они меня любят! – отмахнулась она. – Но... я совсем запуталась. – Арабелла смущенно засмеялась. – Сама не знаю, что собиралась сказать.

– В тот вечер вы сказали Уолтеру, что выйдете замуж только по любви, – вдруг бросил Джастин. – Это из-за них? Из-за ваших родителей?

– Да. – Арабелла всплеснула руками. – Даже представить не могу, как можно выйти за человека, если не любишь его. А вы бы смогли?

Джастин только молча поднял брови. Арабелла в досаде закусила губу.

– Да-да, понимаю. Вы явно не тот человек, которому стоит задавать подобный вопрос. Мужчины вроде вас большую часть своей сознательной жизни из кожи лезут вон, лишь бы избежать супружеских уз.

Джастин скрестил руки на груди.

– Мои дорогая мисс Святоша, вот вы уже и разозлились. Давайте сначала решим, какими качествами должна обладать идеальная жена.

– По-вашему, она должна быть бриллиантом чистой воды! – фыркнула Арабелла. – Естественно, как же иначе?

– Вне всякого сомнения.

– Понятно. Значит, вам нужна красивая, покорная и послушная девица?

– Красивая, покорная и послушная, согласен. Но... девица?

– Неужели вы предпочитаете, так сказать... использованный товар?

Джастин криво улыбнулся:

– Использованный? Ну зачем же так? Я бы выразился по-другому. Скажем, я предпочитаю более...хм... искушенных женщин.

Арабелла до того расхрабрилась, что даже позволила себе улыбнуться.

– Ах да, конечно, как это я забыла? Естественно, чтобы дама смогла принять живейшее участие в ваших безнравственных развлечениях, не так ли? Но смею сказать, из вас получится отвратительный жених.

– Мой брат как-то раз сказал мне то же самое.

– Как бы там ни было, – словно не слыша, продолжала Арабелла, – зато, я уверена, из вас выйдет превосходный отец.

– Что?! Я не ослышался? Неужели вы действительно так думаете? – Джастин изобразил живейшее недоверие. – Боже, вы мне льстите!

– О, перестаньте! Вы ведь прекрасно ладите с детьми. Достаточно было только посмотреть на вас сегодня с Джеффри и Софи на руках.

– Что ж, теперь ваша очередь, – угрожающим тоном заявил Джастин, хотя глаза его смеялись. – Кого бы вы предпочли взять в мужья?

– Ну, для того чтобы стать хорошим мужем, мужчине нужно нечто большее, чем красота. – Это был выпад в его сторону, и Джастин моментально это понял. – Тот, кого я выберу в мужья, должен обладать живым и пылким нравом, чего я не терплю, так это глупых, чванливых и самодовольных индюков.

– Что, бедняга Уолтер, похоже, недотягивал до вашего идеала? – саркастически хмыкнул Джастин.

– Нет, – буркнула Арабелла. – А вот уж кто точно недотягивал, так это Филипп Уодсворт.

– Как это?

Арабелла стиснула зубы.

– Недотягивал – в смысле был коротышкой. Он был ниже меня ростом, Джастин. Неужели вам так уж нужно было заставлять меня сказать это? Он дотягивал только вот досюда. – Она коснулась пальцем своего подбородка.

Джастин расхохотался. Глаза Арабеллы вспыхнули.

– Вам обязательно смеяться над всеми на свете? – Обидевшись, она повернулась к нему спиной, чтобы не видеть его ухмыляющееся лицо.

Вновь между ними повисло молчание – настолько плотное, что, казалось, его можно пощупать рукой.

– Простите, – наконец тихо проговорил Джастин. – Мне вовсе не хотелось быть жестоким. – Арабелла продолжала упорно молчать. Тогда он придвинулся поближе. – Вы опять плачете.

Она покачала головой.

– Тогда посмотрите на меня. Прошу вас, любовь моя... посмотрите на меня.

Снова «любовь моя»! К тому же произнесено тем же самым теплым, чувственным голосом, от которого у нее подкашиваются ноги и внутри все переворачивается. Арабелла робко подняла на него глаза. И с удивлением обнаружила, что Джастин уже не улыбается. Его руки, большие и сильные, обхватили девушку за талию, и он одним властным движением привлек ее к себе.

Сердце у Арабеллы екнуло. Глаза ее испуганно расширились. Глаза же Джастина внезапно потемнели, и в них вспыхнуло пламя.

– Джастин... – растерянно ахнула она, хватая воздух пересохшими губами. – Что вы делаете?!

– Не нужно бояться, Арабелла.

Но она уже дрожала так, что не могла остановиться. Дрожь волнами прокатывалась по ней, добираясь до самых кончиков пальцев. Арабелла сама не понимала, что с ней творится. Окончательно сбитая с толку, она покосилась на Джастина: заметил ли он? Как-то раз, помнится, она в запальчивости бросила ему в лицо, что если ему и удастся когда-нибудь заставить ее дрожать с головы до ног, то только от презрения. Но то чувство, что томило ее сейчас, не имело с презрением ничего общего...

Он опустил голову... Как будто хотел... нет, не может быть!

– Я, должно быть, сошел с ума, – глухо пробормотал Джастин.

– Почему? – вырвалось у Арабеллы.

– Потому что, кажется, собираюсь снова вас поцеловать.

Взгляд Джастина обжигал ее.

– О Боже... – слабо проговорила она.

– Почему вы это сказали? – вдруг с какой-то непонятной яростью вырвалось у него. – Почему вы смотрите на меня... так?!

Спина Арабеллы в том месте, где ее обхватили его руки, покрылась гусиной кожей. В голове стояла гулкая пустота. А сердце, казалось, на время перестало биться...

– Потому что я... мне... мне кажется, я сама этого хочу...

Глава 13

Пылающий взгляд Джастина впился в лицо Арабеллы.

– Вы не можете этого хотеть. Это невозможно. Я ведь негодяй. Распутник. Похотливое животное. Кажется, именно так вы когда-то меня называли.

Пальцы Арабеллы вцепились в отвороты его сюртука.

– Мне все равно, Джастин, слышите? Мне все равно!

Господи, зачем он вообще привел ее сюда?! Ему не следовало этого делать. Джастин уже в который раз подумал о том, что она как будто соткана из противоречий – вся такая правильная, искренняя, невинная... и в то же время пылкая, страстная и невероятно женственная. В Арабелле ощущалась рано пробудившаяся чувственность. И беззащитность... ранимость. Джастин вдруг вспомнил, как она переживала из-за своего роста, своих огненно-рыжих волос. Еще вчера она плакала из-за этого. Гордая, упрямая Арабелла... Неужели она даже не подозревает о том, до чего она красива?!

Сейчас ее глаза, в которых отражался лунный свет, сверкали ярче драгоценных сапфиров. Выбившийся из прически шелковистый локон, словно язычок пламени, упал ей на плечо. Джастин стиснул кулаки, борясь с желанием намотать его на руку, чтобы притянуть ее поближе. А ее рот... ее губы, похожие на розовые лепестки, еще чуть влажные от утренней росы... на ягоды первой земляники...

Неистовый огонь желания вспыхнул и запылал в нем, сметая все на своем пути. Последние несколько дней превратились для него в непрерывную муку. С каждым днем ему становилось все труднее держать себя в узде. Быть рядом с ней и не иметь возможности даже кончиком пальца коснуться ее – одна эта мысль буквально сводила его с ума. Но сейчас, здесь, в темноте, где только одна лишь луна была свидетельницей их свидании, Джастин знал, что судьба не оставила ему ни единого шанса. Он уже утратил власть над собой, но ему было все равно. Пусть дьявол возьмет его душу, мрачно подумал он, даже это его не остановит.

С хриплым стоном он привлек ее к себе, и его губы смяли ее рот.

Арабелла то ли вздохнула, то ли ахнула и уперлась руками ему в грудь. Но почти сразу же сдалась. Под яростным натиском его губ губы Арабеллы раздвинулись, и Джастин опять, уже во второй раз, поразился этому, словно на глазах его вдруг произошло какое-то волшебство, только сейчас все было намного лучше, чем когда он целовал ее в первый раз. Сейчас он по крайней мере не был пьян... да и Арабелла была не так потрясена и испугана, как тогда. Да что там потрясена – нет, в этот раз она явно сама желала того же, что и он!

Джастин отважился бросить взгляд на поднятое к нему лицо Арабеллы. Глаза ее были полузакрыты, длинные, густые ресницы слегка трепетали, как крылья бабочки, кидая дрожащие тени на щеки девушки. Но Джастин не сомневался, что если она откроет их, он будет ослеплен сияющей синевой и... Господи, на вкус Арабелла была слаще, чем самый сладкий и соблазнительный из грехов! Джастин зажмурился – он чувствовал, как с головой погружается в водоворот блаженства.

Он уже не мог остановиться – его словно увлек за собой стремительный поток, и Джастин знал, что пути назад не будет. Кровь закипела в его венах, жарко толкалась в виски, сводя его с ума и заставляя терять голову... Джастин хотел молиться, но какая молитва могла ему помочь? А вот Арабеллу, похоже, не мучили никакие сомнения.

Будь на ее месте любая другая женщина, Джастин уже давно увлек бы ее на скамью и взял бы ее прямо там, быстрым движением расстегнув бриджи, он бы выпустил на свободу свое дрожащее от нетерпения, закаменевшее копье, вонзил бы его в податливое женское тело... раз, другой, пока оба они не закричали бы от наслаждения. Одна мысль об этом заставила его содрогнуться.

Но что-то останавливало его. Джастин не мог забыть, что сейчас перед ним не просто женщина, а Арабелла, юная и удивительно наивная. Тело его мучительно корчилось, требуя удовлетворения, но Джастин крепко держал себя в узде.

Сильные пальцы Джастина обхватили ее затылок, запутались в волосах, и он снова с какой-то голодной одержимостью припал к ее губам.Другая его рука ласкала кремово-белую кожу ее груди, чуть прикрытую кружевами низко вырезанного корсажа. Иисусе сладчайший, заскрипел зубами Джастин, почувствовав кончиками пальцев упругие полушария ее юной груди.

Сдавленный вздох сорвался с губ Арабеллы, отдавшись эхом у него в горле, и все помутилось у него перед глазами. Язык Джастина воровался в ее рот, скользнул вдоль зубов. Арабелла выгнулась дугой, и ее грудь, уперлась в грудь Джастина. Он едва окончательно не потерял голову. Она была такая округлая, такая восхитительно полная... такая мягкая и вместе с тем упругая. Ощущение оказалось настолько острым, что он весь содрогнулся. Судорога желания скрутила Джастина с такой силой, что он едва не застонал от муки. Сейчас он отдал бы все на свете, чтобы дотронуться до нее... почувствовать ее всю...

Он хрипло застонал и выдохнул ее имя. Это прозвучало почти как мольба.

– Позволь мне коснуться тебя, Арабелла. Позволь увидеть тебя!

Рука Джастина скользнула за вырез ее корсажа... и ладонь его наполнилась. Он замер, наслаждаясь восхитительной упругостью ее груди, ни с чем не сравнимым ощущением, когда ее затвердевший сосок, щекоча кожу, потерся о его ладонь. В груди Джастина заклокотало. И он вдруг почувствовал, как задрожала Арабелла.

– Арабелла, – шепнул он, припав губами к ее шее. Язык у него заплетался. – Из-за тебя я почти потерял голову. Заставь меня остановиться, слышишь?

– Но... почему? – простонала она. Язык Джастина ласкал мочку ее уха.

– Ты же невинна... Ты девушка...

– Да...

– А если это безумие продлится еще хоть минуту, ты перестанешь быть ею.

– Тогда, наверное, действительно лучше остановиться, – слабым голосом пролепетала Арабелла.

Губы Джастина вновь прижались к ее губам, и Арабелла, забыв обо всем, прильнула к нему. И только что принятое благоразумное решение разом вылетело у Джастина из головы. Уже не думая о том, что делает, он быстрым движением спустил с ее плеч корсаж, сгорая от желания почувствовать прикосновение ее обнаженного тела... ласкать ее, пока она не закричит от наслаждения.

Вдруг где-то совсем близко скрипнула дверь, и на камнях, которыми была вымощена дорожка, зазвучали чьи-то быстрые шаги.

– Арабелла! – окликнул веселый женский голос. – Ты здесь? Мы зашли в тупик. Кажется, без твоей помощи нам не справиться.

Арабелла застыла, разом превратившись в статую. Глаза ее испуганно расширились. Мгновение оба смотрели друг на друга.

– Джорджиана! – выдохнула она наконец. И, испуганно отскочив в сторону, принялась поспешно натягивать на плечи спущенный Джастином корсаж. Руки у нее дрожали.

Но было уже слишком поздно. Джорджиана, стоя в двух шагах от них, потрясенно таращилась на них широко раскрытыми глазами. Рот у нее приоткрылся, словно она собиралась что-то сказать, но внезапно лишилась языка.

Однако это было еще не самое худшее.

Прямо перед ними с помертвевшим лицом застыла тетушка Грейс.

Хотя за свою жизнь Арабелла успела привыкнуть ко всяким неожиданностям, да и ее вечные каверзы всякий раз влекли за собой неизбежную расплату, однако все это и близко нельзя было сравнить с тем, что она испытывала в эту минуту.

Тетя Грейс, открывая и закрывая рот, молча озиралась по сторонам. Потом вдруг сдавленно ахнула, резко повернулась и исчезла в темноте. Джорджиана, выпучив глаза, несколько раз шумно глотнула, затем что-то жалобно пискнула, топчась на месте. А потом вдруг попятилась и через мгновение скрылась в доме.

– Тетя Грейс! – воскликнула Арабелла. Она уже двинулась было за ней, но Джастин остановил ее:

– Подожди... Постой пока тут...

Через минуту тетя Грейс вернулась. За ней, тяжело ступая, с решительным и суровым видом шагал дядя Джозеф. Лицо его потемнело от гнева и напоминало грозовую тучу.

– Арабелла, девочка моя! Господи, да где твоя голова! Неужели ты просто жить не можешь без того, чтобы постоянно не выставлять себя на посмешище?!

Это было так не похоже на дядю Джозефа, всегда спокойного, терпеливого и неизменно доброжелательного, что Арабелла оцепенела.

Очнулась она, только почувствовав, как Джастин шагнул вперед, закрыв ее собой.

– Если кто-то тут и выставляет себя на посмешище, милорд, осмелюсь предположить, что это вы сами. Могу я попросить вас говорить немного тише?

Лицо дяди Джозефа залилось пурпурной краской и стало похоже на переспелую сливу.

– А могу ли я, в свою очередь, попросить вас держать руки подальше от моей племянницы? – ядовитым тоном осведомился он.

– Конечно, сэр. – Пальцы Джастина разжались.

– Ну-с, а теперь... что вы двое можете сказать в свое оправдание?

Губы Джастина побелели.

– А что, требуются какие-то объяснения?

– Попридержи язык, мальчишка! – рявкнул дядя Джозеф.

Глаза Джастина сверкнули.

– Ничего не произошло, – коротко бросил он.

– Неужели? Если мои глаза меня не обманывают, я только что видел, как твои руки...

– Дядя Джозеф! – в полном отчаянии взвизгнула Арабелла.

Гордость ее была растоптана. Больше всего на свете Арабелле хотелось умереть. Или провалиться сквозь землю, лучше всего к самому центру Земли, чтобы никто больше не видел ее и не слышал о ней. Чтобы все вообще забыли о ее существовании. Или оказаться где угодно, хоть за тридевять земель, только не здесь. Ей было невыносимо стыдно. А у тети Грейс был такой вид, словно она вот-вот хлопнется в обморок.

И тут словно из-под земли появился Себастьян.

– Какие-нибудь проблемы? – любезно осведомился он, переводя глаза с дяди Джозефа на Джастина.

– Прискорбная случайность, – ровным голосом сообщил Джастин.

Джозеф что-то глухо прорычал, сжав кулаки. Вид у него был такой, словно он готов взорваться.

Покосившись на него, Себастьян быстро шагнул между ним и Джастином.

– Думаю, никто из присутствующих не желает скандала, – невозмутимо проговорил он, – так что, может быть, вы четверо предпочтете перейти ко мне в кабинет и там спокойно все обсудить?

– Только не теперь! – Это уже была тетя Грейс. В голосе ее звучали едва сдерживаемые слезы. – Джозеф, умоляю тебя! Я этого не перенесу! Давай отложим этот разговор до утра.

– Великолепная мысль, Грейс, – с видом все того же учтивого арбитра согласился Себастьян. – Разумное решение всегда лучше принимать на свежую голову. Итак, часов в семь, хорошо? Тем более что все остальные гости вряд ли проснутся раньше половины девятого. Так что нам никто не помешает.

– Думаю, это нас устроит, – ледяным тоном заявил Джозеф.

Грейс повисла на руке у мужа.

– Джозеф, прошу тебя, проводи меня в нашу комнату.

Джозеф накрыл своей ладонью руку жены.

– Конечно, дорогая. – После чего смерил выразительным взглядом Джастина. – Надеюсь, вы не сбежите, молодой человек?

– Вам не стоит беспокоиться, милорд. – Тон, которым это было сказано, своей ледяной холодностью мог поспорить с арктическими льдами. – Я непременно приду.

Арабелла закусила губу. Тетя Грейс старательно избегала встречаться с ней взглядом, даже старалась не смотреть в ее сторону. Она украдкой покосилась на Джастина. Лицо его в темноте казалось жестким и суровым. Он молча стоял и ждал.

– Арабелла! – резко окликнул ее дядя Джозеф. Окончательно сломленная, она поняла, что ей ничего не остается, как уйти.

А в доме, в гостиной, во всю шла игра в шарады. Однако стоило им только появиться на пороге, как игра прервалась и глаза всех в комнате с любопытством остановились на них. Дядя Джозеф прокашлялся.

– Боюсь, день оказался несколько утомительным для моих дам. Мы решили сегодня лечь пораньше.

Поверил ли им кто-нибудь? Арабелла боялась поднять глаза. Идя к двери, она почти чувствовала, как многочисленные любопытные взгляды сверлят ей спину. Легкий шепоток пролетел по комнате, но о чем говорили, она не расслышала. Арабелла поискала взглядом Джорджиану, но подруги и след простыл.

Она тяжело поднималась по лестнице, чувствуя, как ноги у нее словно наливаются свинцом. Ее репутация погибла – теперь можно не сомневаться в этом, в отчаянии думала она. Тетка помчалась в дом разыскивать дядю Джозефа, стало быть, их поспешный уход наверняка не остался незамеченным... как и их внезапное желание подняться к себе. Теперь вопросам не будет конца. Поползут сплетни... Захлопнув за собой дверь своей комнаты, Арабелла как подкошенная рухнула в кресло, и истерический смешок слетел с ее губ.

О Господи, крутилось у нее в голове, в сущности, я должна быть даже рада! Теперь вряд ли у кого повернется язык назвать меня Недотрогой...

Но она так и не успела решить, плакать ей или радоваться, как кто-то осторожно, как мышь, поскребся в дверь.

Это оказалась Джорджиана.

– Арабелла, с тобой все в порядке? Что произошло? – Схватив подругу за руку, Джорджиана потащила ее к кровати. – Я увидела, как твоя тетушка что-то прошептала дяде на ухо и они вдвоем помчались на веранду. Мне вдруг стало так страшно, что я просто не смогла больше усидеть...

Горло Арабеллы сжала судорога.

– Дядя Джозеф в ярости, – призналась она. – Наверное, Себастьян сообразил, что что-то не так, потому что он тоже вышел... Они договорились встретиться в его кабинете еще до завтрака. – Арабелла понурилась. – Господи, я была такой дурой! Даже не подумала... Мне вообще не следовало идти туда вдвоем с Джастином. Тетя Грейс в полном отчаянии. Она даже не смотрит в мою сторону. Никто из них не сказал мне ни слова. Если бы ты знала, как мне стыдно! – призналась она. – Как я смогу смотреть им в глаза? Все наверняка догадаются... Ох, Джорджиана, боюсь, я опозорила нашу семью!

Джорджиана сочувственно сжала ее руку.

– Это все я виновата. Мне не следовало поднимать такой шум... Если бы я только знала...

Арабелла грустно улыбнулась.

– Что я целовалась с Джастином?

Щеки Джорджианы порозовели.

– Ну... э-э-э... да. Если бы я знала, Арабелла, поверь, я бы даже не пикнула – наоборот, постаралась бы исчезнуть как можно скорее. Мне так жаль, поверь. Это все я виновата!

– Глупости, при чем тут ты? – автоматически ответила Арабелла.

О чем она только думала? Позволить Джастину поцеловать ее! Да еще так... страстно! Даже сейчас, вспомнив, как все было, Арабелла почувствовала, как ее опалило жаром. И тут же сама устыдилась этого. И разве дело только в поцелуе? Нет. Она пала так низко, что позволила ему ласкать ее обнаженную грудь. Теперь она буквально корчилась от стыда и наслаждения одновременно, потому что даже сейчас сгорала от желания вновь почувствовать его руки у себя на груди.

– Арабелла!

По выражению лица Джорджианы было ясно, что она уже давно пытается привлечь внимание своей подруги. Взгляд Джорджианы впился в ее лицо.

– Я спросила... ну и как это?

– Что? – слабым голосом спросила Арабелла.

– Сама понимаешь, – с досадой выпалила та. – Каково это, когда тебя целуют? Что при этом чувствуешь?

Когда тебя целуют? Или когда тебя целует Джастин Стерлинг? Сама Арабелла ни чуточки не сомневалась, что это не одно и то же. У нее уже был случай убедиться в этом. Поцелуи Джастина были полны какого-то неизъяснимого, почти волшебного очарования.

Джорджиана вдруг побагровела, как пион, и в полном ужасе закрыла лицо руками.

– Да что же это я?! – ахнула она. – Как у меня только повернулся язык спросить об этом?! Боже! Прости меня, Арабелла!

К ее величайшему удивлению, Арабелла рассмеялась. Приободрившись, она тоже засмеялась. Вскоре Арабелла проводила ее до дверей. На прощание Джорджиана крепко обняла подругу.

– Не вешай нос, дорогая. Что бы ни ждало тебя утром, я уверена, все к лучшему. Вот увидишь, все обойдется, поверь мне на слово.

У Арабеллы слегка полегчало на душе. Пожелав Джорджиане спокойной ночи, она закрыла за ней дверь и с тяжелым вздохом прислонилась к ней лбом. Ей бы уверенность Джорджианы...

Интересно, что рассказал Джастин Себастьяну о том, что произошло на веранде? Как он это назвал... прискорбный случай? Острая боль кольнула ее в сердце. О чем он сожалеет? Раскаивается, что поцеловал ее? Или злится, что их застали?

Ответа у нее не было. И вдруг она поняла, что ей не хочется знать этот самый ответ.

Что сделано, то сделано. Слишком поздно сожалеть – теперь уже ничего не воротишь. Ей оставалось только надеяться, что внутренний голос не подвел Джорджиану, что все действительно к лучшему.

Почти в то же самое время в другой части дома Джастин только-только задернул в своей комнате тяжелые гардины, когда в дверь постучали. Открыв, Джастин увидел Себастьяна. В руках тот держал поднос, на котором стояли пузатая бутылка с янтарной жидкостью и два хрустальных бокала.

Джастин, широко распахнув дверь, сделал брату знак войти.

– Позволь, я попробую угадать, – буркнул он. – Ты явился дать мне совет?

Себастьян, не ответив, поставил поднос на небольшой столик между двумя креслами, возле которых в камине весело пылал огонь.

– Да нет, какие уж тут советы, – пробормотал он. – Просто подумал, может, тебе захочется поговорить.

Вытаращив глаза, Джастин рухнул в одно из кресел.

– Поговорить?! Знаешь, не могу сказать, что мне так уж этого хочется. Зато вряд ли я смогу устоять перед твоим знаменитым бренди.

– Я так и подумал, – хмыкнул Себастьян. – Кстати, твое любимое и самое лучшее из того, что имеется в погребе.

Развязав галстук, Джастин отшвырнул его в сторону, в то время как Себастьян, осторожно наклонив бутылку, один за другим наполнил оба бокала почти до краев. Передав один Джастину, Себастьян уселся в другое кресло.

Джастин одним глотком опустошил свой бокал, словно бы это была вода, а не бренди. Потом угрюмо покосился на старшего брата.

– Ну, думаю, самое время тебе спросить, каковы будут мои намерения? – проворчал он.

– Мне бы и в голову не пришло указывать тебе, как следует поступить в подобных обстоятельствах, – мягко проговорил Себастьян. – Хотя, признаться, должен заметить... – он выразительно кивнул в сторону окна, – есть там что-то такое, колдовское, что ли... лунный свет... та самая, желанная и единственная, женщина... – словом, ты понимаешь.

Сдавленный стон сорвался с губ Джастина.

– И ты туда же! В точности как старая герцогиня!

Уголки губ Себастьяна поползли вверх.

– И моя жена... – многозначительно добавил он.

– Тебе все это кажется забавным? – Джастин со стуком поставил на стол пустой бокал.

На лице его появилась хищная усмешка. Себастьян услужливо наполнил бокал снова.

– Что ты! Вовсе нет.

Подняв к глазам бокал, Джастин невидящими глазами уставился на янтарную жидкость.

– Я потерял голову, – со вздохом пробормотал он. – И теперь мне некого винить; кроме самого себя.

– К несчастью, это не тот случай, когда можно просто обо всем забыть. Поскольку я сильно подозреваю, что Арабеллу можно с полным правом назвать невинной девушкой.

– Это так, – признался Джастин.

– И к тому же Бервиллы – очень уважаемая семья. Джастин скривился:

– Тебе обязательно все это говорить?

Себастьян пожал плечами:

– На мой взгляд, дело обстоит так: либо ты женишься на ней, либо нет. Все очень просто.

На самом деле все далеко не так просто! Джастин внезапно пришел в ярость.

– Но если у тебя нет намерения жениться на Арабелле, – весело продолжал Себастьян, – то, думаю, это не замедлит сделать кто-то другой. Я слышал, что она и так уже успела отклонить три предложения руки и сердца.

Не три, а четыре, мысленно поправил брата Джастин. Но предпочел благоразумно промолчать, лишь метнув на брата испепеляющий взгляд.

Джастин до боли стиснул зубы, чтобы не взорваться. Бог свидетель, ему вовсе не по душе, что приходится жениться чуть ли не под дулом пистолета! Да и кому бы это пришлось по вкусу?! Но все было в точности, как он и сказал Себастьяну, он действительно потерял голову. Впрочем, подумал Джастин, стоит ли обманывать себя? Там, на веранде, в лунном свете, тихо лившемся на них с небес, не было такой силы, что могла бы помешать ему заключить Арабеллу в объятия! Целовать ее губы, такие теплые, нежные, дрожащие, коснуться... Проклятие! Если бы Грейс с Джорджианой не наткнулись на них и не подняли весь этот шум, он бы и сейчас еще целовал Арабеллу! Ласкал бы ее, не желая... впрочем, черт... и не имея сил остановиться!

Он снова схватился за бокал и немного пришел в себя, когда бренди обожгло ему губы.

– Себастьян... – проговорил он очень тихо, старательно отводя глаза в сторону, чтобы не встретиться взглядом с братом. – Что, если я обидел ее?

– Ты не должен так думать! – резко оборвал его Себастьян.

Джастин слегка покачал головой:

– Не могу. Себастьян, я... – Он внезапно замолчал. Целый вихрь непрошеных мыслей закружился у него в голове. Чувствуя знакомую неуверенность, Джастин заколебался.

Что-то блеснуло в глазах Себастьяна.

– Ты думаешь об отце? – вдруг едва слышно спросил он.

– Да... – Само это слово, сорвавшись с его языка, казалось, потрясло его. Он вдруг понял, что должен рассказать Себастьяну. Разве не пора уже Себастьяну узнать то, что известно ему одному? Что это он, Джастин, убил их отца. Что-то темное удушливой волной поднималось в его душе. Едкая горечь наполнила его рот. Язык решительно отказывался повиноваться ему.

– О чем бы ты сейчас ни думал, – мягко проговорил Себастьян, – выбрось это из головы. Отец с матерью жили в аду, это верно, но в аду, который сами устроили себе. Это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни ко мне. И ты сам это знаешь.

Это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни ко мне... Что-то вдруг словно перевернулось в нем. А что, если Себастьян ошибается? Что, если все-таки имеет?

– Себастьян, – бесцветным голосом проговорил он, – ты никогда не задумывался... что, если мама.... если отец... если мы, все трое, – да, ты, я и Джулианна... – На скулах у него заходили желваки. – О, к дьяволу! Проклятие, забудь об этом! Забудь, слышишь?! Считай, что я ничего не говорил.

Себастьян долго вглядывался в расстроенное лицо младшего брата.

– Что бы сейчас ни тревожило тебя, Джастин, тут уже ничего не изменишь. Мы не в силах изменить наше прошлое, ни ты, ни я. Думаешь, я ничего не помню? Проклятие, знаешь, сколько есть того, что бы я хотел забыть, чего я не в силах забыть? И все равно, когда я вспоминаю наше с тобой детство, я считаю, что нам еще повезло. Нам повезло, что нас трое, что каждый из нас не один. – По губам его скользнула слабая улыбка. – Да, прошлого не изменить. Но теперь нужно подумать о будущем. О твоем будущем. Ты заслуживаешь счастья, Джастин. Разве ты до сих пор еще этого не понял?

У Джастина внезапно защекотало в горле.

– А как насчет Джулианны? Она ведь тоже заслуживает счастья, разве нет? А послушать ее, получается... Впрочем, не думаю, что она действительно так думает.

Какая-то тень скользнула по лицу Себастьяна.

– Согласен, – мрачно пробормотал он.

Лицо Джастина будто разом окаменело.

– Когда я вспоминаю, что с ней сделал этот ублюдок Томас... Жаль, что я тогда не вызвал его к барьеру!

– Это бы ничего не изменило, – мягко напомнил ему Себастьян. – Но я понимаю, что ты имеешь в виду. И все же я верю, что и она когда-нибудь будет счастлива. Послушай, Джастин, бывает время, когда всем нам приходится уповать на помощь того, у кого больше могущества, чем у любого из нас.

Джастин саркастически вскинул брови:

– Твое терпение и смирение не устают меня удивлять.

Себастьян хмыкнул.

– Будь здесь моя жена, думаю, она вряд ли с тобой согласилась бы. – Поднявшись на ноги, он взял в руки поднос.

Джастин тут же поднял полупустой бокал.

– Оставь бутылку, – попросил он.

Себастьян расхохотался.

– Осторожнее, братец! – дружески посоветовал он. – Если ты не появишься у меня в кабинете ровно в семь утра, держу пари, Джозеф душу из тебя вытрясет. По-моему, он настроен не слишком миролюбиво. И я бы не стал рассчитывать на то, что тебе удастся отсидеться в своей комнате.

Этого не будет, подумал Джастин, невидящим взглядом уставившись на захлопнувшуюся за братом дверь. Каким бы негодяем он ни был, он не позволит себе пасть так низко, не позволит, чтобы на долю Арабеллы выпало еще худшее унижение. Было еще кое-что, о чем он почему-то раньше не подумал. Себастьян прав: если на Арабелле не женится он, то это сделает другой. А мысль о том, что Арабелла пойдет под венец с другим мужчиной, была для него хуже самой мучительной пытки.

Женитьба, подумал Джастин, снова и снова прокручивая это слово в своем мозгу, словно пробуя его на вкус. Женитьба.

Он потрясен, вынужден был признаться сам себе Джастин. Одна мысль об этом приводила его в полную растерянность. И все же она согревала его, словно глоток доброго виски, заставляя кровь быстрее струиться по жилам, а холод, сковавший его душу, вдруг как будто начал отступать. Казалось, Арабелла все еще здесь, рядом. Аромат, присущий только ей одной, щекотал его ноздри. Он чувствовал исходившее от нее тепло. Подумать только, теперь она все время будет рядом с ним, как было этим вечером! Сердце Джастина забилось чаше, ему внезапно захотелось большего. С того самого дня, как он впервые увидел ее на балу у Фартингейлов, не было, кажется, дня, чтобы он не думал о ней. Чтобы не мечтал оказаться рядом с ней... сжать ее в объятиях, как он сделал сегодня. Он мечтал о том, чтобы сделать ее своей, заставить ее всецело принадлежать ему одному, почувствовать, как ее нежное тело податливо уступает его ласкам. Одна лишь мысль о том, как это будет – вернее, как ему хотелось бы, чтобы это было, – заставила его кровь закипеть. Но когда же это случится? Сколько ему придется ждать?

И главное, долго ли это продлится?

Супружеская честь, верность... неужели из-за этого он так боится? Джастин не слишком часто сталкивался с подобными добродетелями – черт возьми, с любыми человеческими добродетелями, если уж говорить начистоту! Впрочем, он особо и не расстраивался. Он же не Себастьян, в самом деле! Но он не похож и на свою мать. Их мать...

Но мысль о том, чтобы причинить боль Арабелле, заставить ее страдать, была ему нестерпима. Нет, он не вынесет этого, не вынесет! Но как же быть с его желанием? – холодно напомнил себе Джастин. А он страстно, мучительно желал Арабеллу, в этом не было ни малейших сомнений. Желал ее каждой клеткой своего тела... своей души. О любви ее он даже не мечтал. Что толку мечтать о том, что невозможно? Здравый смысл превыше всего, с горечью решил Джастин. Арабелла никогда не сможет полюбить такого негодяя, как я, напомнил он себе. Но пусть он не обретет любви – зато в их жизни будут и страсть, и нежность. И пока этого для него достаточно.

Одновременно с этой мыслью к нему пришел и ответ, который он давно и тщетно искал. А вместе с ним – спокойствие.

Наконец в душе Джастина воцарился мир.

Теперь он точно знал, как ему следует поступить.

Глава 14

На следующее утро, не успели старинные часы пробить семь, как они уже все выстроились перед дверями кабинета Себастьяна – тетя Грейс с дядей Джозефом и притихшая, осунувшаяся за ночь Арабелла. Появившийся через минуту хозяин дома пригласил их войти. В атмосфере чувствовалось что-то зловещее, как бывает иногда перед грозой. Арабелла, сложив руки на коленях, робко примостилась на краешке стула. Тетя Грейс и дядя Джозеф устроились на диване напротив племянницы. Губы дяди Джозефа были сурово поджаты, он хранил ледяное молчание. Не в его привычках было вопить и возмущаться – впрочем, сейчас Арабелла почти жалела, что это не так. А тетушка Грейс... слегка припухшие глаза ее покраснели от слез, она наверняка проплакала всю ночь.

И все из-за нее.

Распахнулась дверь, и быстрыми шагами вошел Джастин. Коротко кивнув собравшимся, он уселся в кресло напротив потупившейся Арабеллы.

Дядя Джозеф, видимо, решив, что сейчас не до формальностей, перешел прямо к делу.

– В отсутствие родителей Арабеллы, – обращался он исключительно к Джастину, – ее тетка и я заменяем их. Но теперь, похоже, перед нами встает нелегкая проблема.

Арабелла подняла голову.

– Дядя, Джорджиана – моя подруга, она будет молчать, – робко вмешалась она.

– Будет она держать язык за зубами или нет, теперь уже не важно! – вспылил дядя Джозеф. – Это не одна из твоих прежних выходок, пойми ты наконец! Знаю я. Знает твоя тетка. Да мало ли кто наконец...

Тут вмешался Джастин:

– Она не виновата, милорд. Вина за случившееся целиком и полностью лежит на мне, – не опуская глаз, четко и раздельно проговорил он. – Это я соблазнил ее.

Глаза Арабеллы едва не вылезали из орбит.

– Что?! – взвилась она. – Но вы...

– Тихо! – не сговариваясь, рявкнули одновременно Себастьян и дядя Джозеф.

Ошеломленная таким поворотом, окончательно растерявшаяся, Арабелла сникла. Ее взгляд беспомощно уцепился за Джастина. А он в отличие от нее казался на диво спокойным и невозмутимым.

Дядя Джозеф бросил на Джастина испепеляющий взгляд:

– Вы скомпрометировали мою племянницу, сэр! – Пальцы пожилого джентльмена впились в подлокотники дивана с такой силой, что даже костяшки их побелели. – Я требую удовлетворения.

Джастин учтиво наклонил голову:

– Вы его получите, милорд.

Арабелла слабо вскрикнула. Дуэль?! Нет, подумала она, только не это!

– Я обесчестил вашу племянницу и навсегда погубил ее репутацию. Совершенно очевидно, что существует только одна возможность исправить причиненное мною зло. Следовательно, я женюсь на ней.

Лицо дяди Джозефа как будто потемнело еще больше.

– И как можно быстрее. Предупреждаю вас, – жестко добавил он, – я не потерплю никаких отговорок!

Арабелла разинула рот. И тут же снова захлопнула его. Мужчины говорили так, словно ее тут не было. Или это она сошла с ума, или... или они оба. Сердце ее билось так громко, что она не могла сосредоточиться. Столько самых разных чувств захлестнуло ее, что она едва могла дышать. Впрочем, говорить она тоже не могла.

Уж не ослышалась ли она?

Не мог же Джастин в самом деле сказать, что...

– Я позабочусь о специальной лицензии, милорд. Мы с вашей племянницей обвенчаемся, как только это будет возможно.

Онемев от изумления, Арабелла молча смотрела, как мужчины, поднявшись, обменялись рукопожатием.

К вечеру о состоявшейся помолвке знали уже все в доме. Услышав новости, Девон радостно вскрикнула, а потом повисла у Арабеллы на шее.

– О, я знала! – воскликнула она. – Я знала, что ты – она самая и есть!

Себастьян реагировал менее бурно, чем его жена, – он учтиво склонился к руке Арабеллы, но в серых глазах его блеснул смешливый огонек.

– Я очень рад, что это именно вы, – просто, но искренне проговорил он.

На них обоих со всех сторон сыпались поздравления. Джастин только таинственно улыбался, но предпочитал помалкивать. А на сердце у Арабеллы было тяжело. Ее терзали сомнения. Непохоже было, что Джастин сгорает от любви к ней. Временами ей казалось, что она ему даже не слишком нравится! Что за дура она была, кляла себя Арабелла, с какой стати она вообразила, что Джастин будет сиять от радости, словно он и впрямь счастливый жених?!

Под каким-то предлогом Бервиллы поспешили вернуться в Лондон – пора готовиться к свадьбе, как смущенно объяснила всем тетя Грейс. А Арабелле иной раз казалось, что ей это снится. Или происходит не с ней, а с кем-то еще.

Два дня спустя дядя Джозеф радостно объявил им с теткой, что специальное разрешение на брак наконец получено. Церемония венчания должна была состояться через два дня.

Но ей до сих пор не верилось в то, что это не сон.

За день до свадьбы Арабелла сидела в гостиной. Она была в полном смятении. Тетушка вышла посмотреть присланные к свадьбе цветы, которые были заказаны еще накануне. Как странно, тупо подумала Арабелла, похоже, тетя Грейс единственная, кто искренне радуется предстоящей свадьбе. Чай, который она заботливо налила племяннице, остывший и нетронутый, так и остался стоять на подносе. Трудно было поверить, что всего лишь неделю назад они собирались отправиться в Терстон-Холл...

В дверь легонько постучали. Это был Эймз, дворецкий.

– Мисс, к вам пришли.

– Я не хочу никого видеть, Эймз.

Но дворецкий не уходил.

– Возможно, узнав, кто это, вы передумаете, мисс.

Арабелла тяжело вздохнула.

– Эймз, я же сказала...

– Это ваш жених.

Жених. Во рту у нее разом пересохло. Даже в самых смелых своих мечтах Арабелла не могла представить, чтобы Джастина кто-то назвал ее женихом. Сердце ее, глухо заколотившись, вдруг словно провалилось куда-то, а в голове почему-то стало пусто и гулко.

– Мисс? – с тревогой переспросил Эймз. – Если хотите, я могу передать ему, что вы очень заняты...

В голове Арабеллы молнией промелькнула мысль, что с Джастином этот фокус вряд ли пройдет. Он вполне способен силой ворваться в дом.

Она глубоко вздохнула, как перед прыжком.

– Прошу вас, проводите его сюда, Эймз.

– Очень хорошо, мисс.

Спустя минуту в комнату быстрыми шагами вошел Джастин. Он был в костюме для верховой езды, высокие черные сапоги доходили ему до колен, коричневые кожаные бриджи облегали мускулистые ноги, словно вторая кожа.

– Я надеялся, что вы не станете возражать, если я загляну без предупреждения.

– Ничуть, – пробормотала Арабелла, неловким жестом указав ему на обтянутый полосатым дамастом стул напротив нее. – Прошу вас.

– Я подумал, что нам с вами нужно еще раз увидеться. Я имею в виду – перед завтрашним днем. – Проговорив это, Джастин стянул с рук перчатки для верховой езды и небрежным жестом бросил их на чайный столик.

В груди Арабеллы волной поднялась тревога. Почему-то она почувствовала себя на редкость неуютно. В каком-то уголке ее сознания промелькнула мысль, что руки Джастина под стать ему – изящные, но в то же время сильные, с длинными худощавыми пальцами и при этом необыкновенно мужественные. Лицо загорелось. Мысли, как это бывало всегда при встрече с Джастином, двинулись в определенном направлении, и Арабелла обреченно вздохнула, даже не надеясь как-то их обуздать. Интересно, в каком-то безумии вдруг подумала она, а какой он под этим элегантным костюмом, скрывающим его с головы до пят? В ту ночь в Терстон-Холле, когда он на руках отнес ее в постель, она изумилась, с какой легкостью он оторвал ее от земли. Арабелла невольно покраснела, уже в который раз поймав себя на том, что умудряется вспомнить об этом в самое, казалось бы, неподходящее время...

– Арабелла?

Вздрогнув, Арабелла повернулась к нему.

– Да? – тоненьким голосом виновато пискнула она.

Джастин внимательно вглядывался в ее смущенное лицо.

– Я спрашивал, готовы ли вы к свадьбе.

Арабелла не ответила. Она попросту была не в состоянии что-то сказать – язык ее внезапно словно прилип к небу, и она вдруг обнаружила, что решительно не знает, что с ним делать. Мысли у нее разбежались, и она никак не могла их собрать. Завтра в это же самое время они с Джастином будут уже мужем и женой. Она будет его женой. Его женой. Райское слово! И райская жизнь... Нет, остановила она себя, скорее всего ее ждет ад. Женат он или нет, все равно любая женщина при виде его будет думать только о том, как бы затащить его в постель. Или он... что, собственно, еще хуже...

– Да... Нет. Я... я не знаю. Понятия не имею. – Что она несет?! Идиотка! – Все это так странно... так неожиданно, – дрожащим голосом пробормотала она. Собрав остатки мужества, Арабелла заставила себя наконец поднять на него глаза. – Почему? – слабым голосом спросила она. – Зачем вы это делаете? Почему вы вообще согласились жениться на мне?

Джастин слегка поднял брови.

– Согласился? – с неудовольствием переспросил он. – Арабелла, может быть, вы не заметили, но идея обвенчаться принадлежала мне. А вовсе не вашему дядюшке.

Как он может говорить об этом так спокойно, так равнодушно?! И это когда она сама чувствует себя словно на раскаленной сковородке!

– Мне казалось, при одной только мысли о свадьбе вы должны были бежать на край света! – вырвалось вдруг у нее.

Он смерил ее долгим, внимательным взглядом. Потом, осторожно подбирая слова, негромко сказал:

– Можете думать обо мне что угодно. Возможно, я негодяй и подлец. Но я не трус.

Арабелла судорожно втянула в себя воздух.

– Как такое могло случиться?! – растерянно спросила она так тихо, что Джастин едва мог слышать ее слова. – Мы... мы ведь совсем не подходим друг другу. И вы это знаете так же хорошо, как и я. К тому же я уверена, что у вас не было ни малейшего желания жениться. И уж тем более на мне.

Джастин окаменел. Когда он спустя какое-то время заговорил, голос его звучал обманчиво тихо, но Арабелла кожей почувствовала надвигающуюся опасность.

– Почему вы это говорите?

– Вы – самый отъявленный распутник во всем Лондоне! А всем на свете известно, что распутник в три узла завяжется, лишь бы только избежать супружеских уз. Для него брак хуже мышеловки!

Джастин отпрянул, как от удара. Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы сдержаться. Чувствовал он себя так, словно она дала ему пощечину. Господи, можно ли откровеннее дать понять, что одна мысль о браке с ним внушает ей ужас и омерзение?! Впрочем, возможно, он это заслужил, с мрачной горечью подумал он. И ему следует принять это – как расплату за свои многочисленные грехи.

– Вы – леди, не забывайте об этом, Арабелла. Тот факт, что в прошлом я много раз имел дело с женщинами не столь добродетельными, как вы, не имеет никакого отношения к тем обстоятельствам, в которых мы оба оказались. Я обесчестил вас и...

– Да что вы такое говорите, в самом деле?! Мы с вами оба хорошо знаем, что ни о каком бесчестии не было и речи! Мы с нами просто целовались.

– И не только, позвольте вам напомнить. Я ласкал вашу...

Лицо Арабеллы вспыхнуло.

– Вам обязательно напоминать мне об этом?!

– Короче, мое поведение в тот вечер вряд ли можно назвать джентльменским. Нас застали при компрометирующих обстоятельствах, и я намерен исправить это, насколько это в моих силах. Я не позволю, чтобы ваша репутация погибла по моей вине. Поверьте, я достаточно вас уважаю.

Это было сказано так резко, что Арабелла вздрогнула и растерянно моргнула. Откуда ей было знать, что он хоть к кому-то в мире испытывает уважение, тем более к ней? Нет, не совсем так, поправилась она. Он уважает своего брата, невестку. По крайней мере ей казалось, что это так. И уже в который раз Арабелла поймала себя на мысли о том, как же ей, в сущности, мало известно об этом человеке, который совсем скоро станет ее мужем.

Да, она многого о нем не знала. Но плохо это или хорошо, покажет будущее.

– Простите, – покаянно вздохнула она. – Я не хотела вас обидеть, поверьте...

Выражение лица Джастина подсказало ей, что он не слишком в этом уверен.

Арабелла замялась.

– Я просто... Мне бы не хотелось, чтобы вы меня возненавидели, Джастин. Чтобы я стала камнем у вас на шее.

Его лицо мгновенно просветлело. И прежде чем Арабелла успела сообразить, что он собирается сделать, Джастин уже оказался рядом с ней и взял ее руки в свои.

– Как странно, что вы это говорите! – порывисто проговорил он. – Потому что именно об этом я намеревался просить вас... В сущности, я из-за этого и приехал сегодня.

Тепло, исходящее от его сильных рук, подействовало на нее странным образом – все ее тревоги и страхи вмиг рассеялись, как дым. Взгляды их встретились, и между ними будто проскочила искра. Арабелла и сама не поняла, что произошло, но вдруг ее сердце забилось часто-часто, и в висках застучала кровь. И почти сразу же из груди ее вырвался тяжелый вздох.

– Жаль, что мамы с папой не будет со мной в такой день, – горько сказала она. – Наверное, они еще даже не получили моего письма с известием о свадьбе.

Джастин порывисто сжал ее пальцы.

– Знаю, дорогая. И поверьте, мне тоже очень жаль. Но ваш дядя ясно дал понять, что не потерпит никакой отсрочки. Мне бы не сносить головы, если бы я хоть заикнулся об этом. Кроме того... знаете, пожалуй, я тоже предпочитаю, чтобы все оставалось по-прежнему.

Арабелла нахмурилась.

– Почему? – Сердце у нее екнуло. Он боится передумать, мрачно решила она. И что тогда будет с ней?

Губы Джастина растянулись в усмешке.

– Просто на вас легче жениться, моя дорогая, чем ухаживать за вами, – хмыкнул он. – Теперь по крайней мере мне не придется отгонять хлыстом свору ваших обожателей, которые слетаются к вам, точно пчелы на мед, стоит вам только переступить порог!

Арабелла сморщила нос.

– Между прочим, это первый раз, когда вы соизволили явиться ко мне с визитом, – ехидно бросила она.

– Знаю. А с завтрашнего дня в этом вообще не будет нужды. Вы переедете ко мне, поселитесь в моем доме и будете к моим услугам всякий раз, как я буду нуждаться в вас.

«Нуждаться в вас...» Интересно, что он хотел этим сказать? Арабелла не была уверена, правильно ли она его поняла. Нет, робко решила она про себя, лучше уж об этом не думать... во всяком случае, сейчас.

– Я ведь даже не знаю, где вы живете... – смущенно пробормотала она.

– У меня особняк на Беркли-сквер. Не сомневаюсь, что вы найдете его очаровательным. – Внизу, в прихожей, высокие старинные напольные часы гулко пробили час. Джастин встрепенулся. – Как бы мне ни хотелось остаться подольше в вашем милом обществе, к сожалению, мне пора идти. У меня сегодня еще деловая встреча.

Брови Арабеллы взметнулись вверх.

– У вас? Деловая встреча?

При виде изумленного выражения ее лица Джастин рассмеялся.

– Представьте себе! И дела мои идут весьма успешно. Мое последнее приобретение – банк в Шотландии. Так что, как видите, в конечном итоге вы выходите замуж за весьма скучного и респектабельного джентльмена.

Скучного?! Арабелла едва не расхохоталось. Джастина Стерлинга можно было бы назвать каким угодно, только не скучным! Уголки ее губ изогнулись в улыбке.

– Очень жаль, – ехидно сказала она, – а я уж, признаться, сгорала от нетерпения, гадая, каково это – выйти замуж за распутника!

– О, на этот счет можете не беспокоиться – что-что, а это от вас не уйдет! – дерзко бросил он в ответ.

Вспыхнувший в его глазах огонек послужил Арабелле предупреждением. Ей следовало бы помнить, что нельзя безнаказанно дразнить такого человека, как Джастин Стерлинг. И прежде чем она успела опомниться, сильные руки обвились вокруг нее, и Арабелла оказалась в его объятиях. Одна его рука железным кольцом обвилась вокруг ее талии, другой он взял ее за подбородок. Губы Арабеллы слегка приоткрылись от удивления, а мгновением позже он накрыл их своими. И как это бывало до этого, мысли у нее помутились, и весь мир закружился перед ее глазами.

Когда мгновением позже он отодвинулся и отпустил ее, Арабелла все еще была как в тумане. Голова у нее кружилась так сильно, что ей пришлось ухватиться за его руку, чтобы не упасть.

Джастин поддержал ее, уверенно обхватив своими большими, сильными руками за талию.

– Все в порядке? – участливо осведомился он.

Арабелла, кивнув, приоткрыла еще затуманенные глаза.

К ее величайшему удивлению, его всегдашняя бесшабашная улыбка куда-то пропала. Такого выражения лица Джастина она еще не знала – яростное, даже какое-то неистовое. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы Арабелла испугалась.

– Что с вами? – вскрикнула она.

– Я просто подумал...

– О чем?

Его взгляд медленно прошелся по ее лицу, словно ощупывая его, пока наконец не остановился на ее губах, и в глазах Джастина мелькнуло что-то странное.

– Я подумал, что когда я буду целовать вас в следующий раз, вы уже будете моей женой.

Глава 15

Церемония венчания началась в три часа пополудни – минута в минуту – в городском доме, где жил и ее дядя и тетя. Кроме Джорджианы, бывшей ее подружкой, приглашены были только самые близкие – Себастьян, Девон, близнецы, Джулианна и кузины Арабеллы со своими чинными мужьями, чадами и домочадцами. Единственным исключением стала вдовствующая герцогиня Каррингтон. Себастьян стал шафером жениха. Преподобный Линч, бывший много лет одним из близких друзей их покойного отца, маркиза, и которого Арабелла знала чуть ли не с детства, должен был совершить обряд венчания.

Арабелла вошла в гостиную под руку с дядей Джозефом. Колени у нее подгибались, Г9лова кружилась так сильно, что она боялась упасть. У порога они замедлили шаги, и у Арабеллы удивленно распахнулись глаза – по всей гостиной были развешаны гирлянды алых и белых роз. Все это придумала тетя Грейс, чтобы порадовать племянницу.

Но в следующую секунду она уже забыла о розах – ее взгляд устремился к стоявшему у дальней стены Джастину – высокому, смуглому и потрясающе элегантному в шоколадно-коричневом костюме, на фоне которого его зеленые глаза сияли, точно влажные изумруды. Держался он очень прямо, зато выражение лица его поставило Арабеллу в тупик. Он не улыбался... но не был и мрачен. Лицо его было торжественным, на нем была написана твердая решимость. А Арабелла при виде выражения его лица вдруг ударилась в панику. Они ведь еще даже не обвенчаны. Неужели он уже жалеет о том, что произошло?!

Оказаться на всю жизнь прикованной к человеку, который никогда не сможет ее полюбить... Что же она наделала?! Как она сможет это вынести?! А ведь сегодня ее свадьба... Ее свадьба! С того самого времени, как она стала достаточно взрослой, чтобы думать о замужестве, она всегда представляла себе, что когда придет этот день, она будет безумно... безумно влюблена в своего будущего мужа... а он – в нее. А все оказалось совсем по-другому, не так, как она мечтала. Вот она стоит в двух шагах от человека, с которым ей предстоит прожить всю жизнь до конца ее дней, и до конца дней она будет мучиться сомнениями...

Еще неделю назад она твердила себе, что не любит Джастина Стерлинга, что никогда в жизни не полюбит такого человека. Но сейчас она уже не была в этом так уверена... Неужели она все-таки влюбилась в него? Возможно ли это? Арабеллу закружил такой водоворот самых противоречивых чувств, страхов и сомнений, что сейчас она ни в чем не была уверена, и уж менее всего в самой себе.

Но одно она знала точно, и именно это не давало ей покоя. Мысль о том, что Джастин, возможно, никогда не полюбит ее, острой болью раздирала ей сердце. Такой безумной, всепоглощающей боли Арабелла не испытывала еще никогда в жизни, она даже не подозревала, что такое вообще возможно.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не повернуться и не кинуться с криком прочь от него куда угодно – лишь бы не видеть его лица!

Всего три шага сейчас отделяли ее от Джастина, три коротеньких шага – и жизнь ее изменится навсегда. Это были самые трудные, самые мучительные... и, может быть, самые легкие шаги в ее жизни.

Преподобный Линч откашлялся.

– Возлюбленные чада, – проникновенно начал он, – сегодня мы собрались здесь перед лицом Господа нашего...

Все остальное прошло как в тумане. Когда Арабелла наконец очнулась, преподобный Линч уже повернулся к Джастину.

– Берешь ли ты эту женщину себе в жены, чтобы жить с ней по законам Божеским, как повелел Господь, в священном таинстве брака? Клянешься ли ты любить ее, беречь, уважать и содержать ее – в болезни и здравии, в богатстве и в бедности, пока смерть не, разлучит вас?

– Клянусь.

И хотя это было сказано достаточно тихо, в голосе Джастина, в самом его тонепрозвучала такая торжественность, такая ясная, непоколебимая убежденность в том, что так и будет, что Арабелла была потрясена до глубины души. Преподобный Линч заговорил снова, но слова его доносились до нее как сквозь пелену тумана. Господи помилуй, промелькнуло у нее в голове, не знай она, какой репутацией обладает человек, который только что произнес эту клятву, она бы руку дала на отсечение, что он сделает все, чтобы сдержать ее!

Преподобный Линч сделал паузу.

Арабелла не сразу сообразила, что пришла ее очередь дать брачный обет. Руки у нее задрожали. Маленький букетик роз, который она прижимала к груди, затрясся, как под порывом ветра, и она не столько заметила, сколько почувствовала, как он медленно скользит вниз по шелку ее платья. В комнате наступила такая тишина, что этот шорох был единственным звуком, нарушавшим ее...

Арабелла почувствовала, что теряет последнее мужество. Ее затравленый взгляд метнулся к Джастину. Он смотрел на нее в упор, надменно изогнув одну тонкую бровь, в зеленых глазах его мерцал огонек. Он словно бросал ей вызов!

Этого оказалось достаточно – Арабелла привычным жестом строптиво вскинула подбородок.

– Клянусь, – вдруг услышала она собственный голос. И невольно удивилась тому, что он звучит так твердо, когда у нее все внутри сжимается от страха.

Последнее, что она услышала, были слова преподобного Линча:

– А теперь поцелуйте невесту.

Джастин повернулся к ней. Каким-то ускользающим уголком сознания Арабелла успела отметить, как что-то вспыхнуло и погасло в глубине его изумрудно-зеленых глаз, а в следующее мгновение сильные мужские руки обняли ее. Губы Джастина завладели ее губами, и у Арабеллы разом перехватил о дыхание, а по спине забегали мурашки. Неужели это всегда будет так? Господи, если бы это действительно было так! Она надеялась, она молилась, чтобы так было всегда.

Когда он наконец отодвинулся, мир no-прежнему кружился перед ее глазами. Подняв на Джастина глаза, Арабелла заморгала.

– О Господи, – дрожащим голосом прошептала она.

Вглядевшись в ее лицо, Джастин вдруг запрокинул голову и засмеялся... Негодяй, в бессильной злобе подумала она. Засмеялся – на глазах у всех! Не зная, что делать, Арабелла смерила его взглядом, ясно дававшим понять, что она думает о нем в эту минуту. Во всяком случае, она очень надеялась, что это так.

Нет, он совершенно невозможен! Вместо того чтобы смутиться, Джастин вдруг наклонился – и снова поцеловал ее! Поцеловал, когда она меньше всего этого ожидала! На этот раз, когда она наконец заставила себя открыть глаза, на нее обрушился шквал аплодисментов. Почувствовав, как ее щеки начинают гореть и предательская краска, спускаясь ниже, горячей волной растекается по плечам, Арабелла чуть не заплакала от досады.

– Вы негодяй! – едва слышно прошипела она. Джастин быстрым движением взял ее под руку.

– Разве я вас не предупреждал?

Потом был свадебный обед. К тому времени, как со стола убрали первую перемену, дядю Джозефа было просто не узнать. Куда подевались его мрачное настроение, его сурово поджатые губы? Всю его холодность по отношению к Джастину словно ветром сдуло, сейчас он сиял, и Арабелла была рада одному этому. Однако обед пролетел как-то незаметно. Не успела она оглянуться, как все встали из-за стола.

Вся семья столпилась у дверей, чтобы проводить молодых и пожелать им счастья. Сцена вышла фантасмагорическая – близнецы, ошалев от восторга, истошно вопили и скакали как одержимые, путаясь у всех под ногами. Малыши, дети ее кузин, радостно присоединились к ним. Взрослые смеялись и махали руками. Последней появилась тетя Грейс. Она улыбалась, но губы ее дрожали, а глаза подозрительно блестели. В руках она мяла носовой платок.

При виде ее слез что-то вдруг перевернулось в груди Арабеллы. Она, как слепая, кинулась к тетке, крепко обняла ее и спрятала лицо у нее на плече.

– Тетя Грейс... – захлебываясь слезами, выдохнула она. – Мне так жаль. Ты ведь когда-то мечтала, какая у меня будет свадьба, а все получилось так нескладно...

Грейс порывисто обняла ее.

– Все в порядке, дорогая, – прошептала она в ответ так тихо, что услышать ее могла только Арабелла. – Я с удовольствием прощу тебя, – но если ты дашь слово, что поручишь мне заняться приготовлениями к крестинам твоего первенца...

Джастин отошел, чтобы перекинуться напоследок несколькими словами с Себастьяном. И надо же было случиться, чтобы он оглянулся как раз в этот момент. Их с Арабеллой взгляды встретились поверх плеча тетушки Грейс. В его глазах промелькнуло что-то похожее на нежность, а вот Арабелла могла бы поклясться, что ее собственные в этот момент стали огромными. Судорожно сглотнув, она отвела глаза в сторону, во рту мгновенно пересохло. Ей до сих пор почему-то не верилось, что она замужем. Где уж тут было думать о детях? А Джастин... Хотел ли он детей? Мысли Арабеллы устремились к ожидающей ее впереди первой брачной ночи, и она почувствовала, как у нее слабеют ноги. Интересно, заявит ли он о своих супружеских правах?

Дыхание у нее перехватило. Ей невольно вспомнился поцелуй, которым они обменялись совсем недавно, и все ее тело покрылось испариной. Что за глупость пришла ей в голову?! В конце концов, Джастин был здоровым, молодым мужчиной в полном расцвете сил, к тому же хорошо известным своим непомерным сексуальным аппетитом. Поэтому она очень ошибается, если надеется, что он вдруг забудет о своих правах.

Этот животрепещущий вопрос всецело занимал мысли Арабеллы, когда их щегольской экипаж остановился возле кирпичного особняка на Беркли-сквер.

Джастин повернулся к ней.

– Я подумал, что первую ночь мы проведем здесь, – самым что ни на есть невозмутимым тоном объявил он. – Учитывая, какой поспешной получилась наша свадьба, боюсь, у меня просто не хватило времени должным образом подготовиться к свадебному путешествию. Но если вы не возражаете, могу предложить завтра утром отправиться на недельку в Бат. Надеюсь, вы не против?

– О, я просто обожаю Бат! – по-детски обрадовалась Арабелла. – А в это время года там особенно очаровательно!

Нет, грустно подумал про себя Джастин. Если в мире и есть хоть что-то очаровательное, то это она...

Лакей услужливо распахнул перед ними дверцу экипажа.

Джастин, вздрогнув, заставил себя оторвать взгляд от ее губ.

– Пойдем. Позволь мне показать тебе мой... – Он осекся. – Твой новый дом, – поправился он.

Дрожь пробежала по спине Арабеллы. Все ее радостное возбуждение вмиг развеялось как дым.

Предложив ей руку, Джастин провел ее в дом. Там он представил своей молодой жене всю прислугу. А потом предложил показать ей дом. Как он и обещал, особняк оказался очаровательным – достаточно просторным, но в то же время очень уютным, а обстановка – удобной и весьма элегантной и при этом ничуть не претенциозной. Арабелла охала и ахала от восторга, и, хотя Джастин ничего не сказал, она могла бы поклясться, что он польщен.

Под конец он привел ее в комнату, которая, по его собственным словам, служила ему спальней, – огромную, в темно-бордовых и коричневых тонах, где все говорило о том, что ее хозяин – мужчина. Большую часть ее занимала исполинских размеров кровать.

Арабелла старательно отводила глаза в сторону, но все было тщетно – взгляд ее то и дело устремлялся к постели.

– Ты голодна?

От неожиданности она вздрогнула.

– Э-э-э... нет, – тоненьким голоском проговорила она. – Обед был такой плотный, что я, наверное, еще неделю не смогу проглотить ни кусочка. – Ей наконец-то удалось отвести взгляд от кровати.

Похоже, она нервничает, заметил про себя Джастин. Он бы голову дал на отсечение, что это так. Страх заставлял ее голос дрожать... он выглядывал из ее глаз, когда Арабелла пугливо отводила взгляд в сторону, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. Джастин едва не расхохотался, но смех замер у него в горле, когда он напомнил себе, что это их первая ночь. Конечно, она боится – это понятно и простительно. В конце концов, он взял в жены воспитанную в полном неведении юную девушку, невинную – вопреки всем ее самоуверенным утверждениям, что ей, мол, отлично известно о том, откуда берутся дети. Наверняка это чистой воды бравада, решил он.

– Ну, думаю, ты наверняка захочешь ненадолго остаться одна. Я пришлю к тебе Энни.

Арабелла вздрогнула и захлопала глазами.

– Энни? – растерялась она. – Энни здесь?

Джастин кивнул.

– Мне удалось уговорить твою тетушку отпустить ее к нам.

– Спасибо, Джастин, – выдохнула Арабелла.

Этот маленький знак заботы с его стороны почему-то невероятно тронул ее.

– Не стоит благодарности, – учтиво поклонился Джастин.

Он вышел, а вскоре прибежала Энни помочь Арабелле снять свадебный наряд. Небольшой сундучок с самыми нужными ее вещами доставили в дом Джастина еще утром. Открыв его, Энни отыскала там ночную рубашку и пеньюар, который Арабелле предстояло надеть. Присутствие Энни немного успокоило ее нервы, но, причесав Арабеллу, Энни поспешно убежала, пожелав хозяйке доброй ночи.

Оставшись одна, Арабелла поднялась из-за туалетного столика и принялась беспокойно мерить шагами спальню, время от времени останавливаясь, чтобы еще раз полюбоваться своим отражением в огромном, до самого пола, зеркале. И всякий раз, увидев его, она слегка вздрагивала – оттуда на нее смотрела незнакомка. Кто она, эта девушка с блестящими локонами, огненным водопадом спускающимися ей на плечи и спину? Ночная рубашка, которая была на ней, оказалась почти невесомым облачком кружева, легким, как утренний туман, что было особенно странно, учитывая, какую сумму выложила за нее тетя Грейс. На плечах и талии она была украшена кокетливыми крохотными бантиками. Кружево рубашки было таким тонким, что не скрывало ничего – ни ее пышной перламутрово-белой груди, увенчанной розовыми бутонами сосков, ни тонкой талии, ни огненных кудрей внизу живота, ни длинных ног.

Эта рубашка была создана для того, чтобы очаровывать мужской взгляд, чтобы соблазнять. Арабелла даже покраснела, когда подумала об этом... чтобы возбуждать желание. Она вдруг почувствовала... Господи, спаси ее и помилуй за подобные мысли... как вызывающе все это выглядит! Но вслед за этой мыслью тут же подкралась и другая...

Интересно, понравится ли это Джастину? И вдруг с ошеломляющей отчетливостью поняла, что безумно хочет, чтобы это было так! Хочет, чтобы при одном только взгляде на нее в глазах его зажегся чувственный огонек. Хочет очаровать его. Завлечь в свои сети. Хочет с такой невероятной силой, что ей больно даже думать об этом. Не успела она додумать эту мысль до конца, как за спиной у нее слегка скрипнула и открылась дверь. И тут же захлопнулась.

Арабелла повернулась. Первым неосознанным ее побуждением было стыдливо обхватить себя руками в попытке скрыть от Джастина свою наготу. Впрочем, почти сразу же до нее дошло, что глупо было и пытаться скрыться от его взгляда. Она замерла. Жаркий взгляд Джастина мгновенно обежал ее с головы до ног, она почти ощутимо чувствовала его каждой клеточкой своего тела. Задыхаясь, Арабелла приросла к полу, молча моля Бога, чтобы ее надежды сбылись. Молитвы, мечты – все смешалось в ее душе...

Глава 16

Джастин окаменел. Он не мог сдвинуться с места. Не мог пошевелиться, не мог даже дышать. В своем белоснежном воздушном одеянии, с сияющими глазами цвета небесной синевы, Арабелла показалась ему ангелом. Аура невинности, окружавшая ее, сразила его, словно удар ножа.

Что он наделал?! Она была его женой. Его женой! Разве она заслужила это? Господи, какая страшная несправедливость судьбы – послать ей в мужья такого негодяя. Острая, мучительная боль разрывала ему сердце. Джастин так презирал себя сейчас, что ему потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не бежать со всех ног. Никогда еще он с такой отчетливостью не понимал, насколько они далеки друг от друга – он со своей черной душой и она – чистая и светлая, как ангел небесный. И пусть она не понимает этого сейчас, но очень скоро поймет. И тогда она возненавидит его за то, что он сделал с ней. Арабелла возненавидит его. При одной мысли об этом ему захотелось умереть.

Джастин с трудом отвел взгляд от застывшего перед ним дивного видения.

Арабелла не могла понять, что произошло, но отчетливо почувствовала – что-то не так. От ее острого взгляда не укрылось, как вдруг потемнело его лицо... как оно внезапно напряглось и сразу стало похожим на маску. Улыбка, вспыхнувшая на ее личике, вмиг исчезла... будто увяла, как вянет нежный весенний цветок под порывами ледяного ветра.

Нет, это какое-то безумие, в отчаянии подумала она. Где была ее голова, когда она согласилась на этот брак? С тем мужчиной, о котором говорили, что красивее его не сыскать во всей Англии! И кто она? Несчастная неуклюжая замарашка, на которой он никогда, бы не женился, если бы не тот злосчастный поцелуй, во время которого их застукали с поличным. Как ей вообще могло прийти в голову, что такой человек может хотеть ее?!

Арабелла почувствовала, как ледяная петля сдавила ей горло. Обхватив себя руками, она опустила голову.

– Мне очень жаль, – выпалила она первое, что пришло в голову. – Просто я решила, раз уж это наша первая брачная ночь... И если вы думаете, что нам лучше не... клянусь, никто не узнает...

– Арабелла...

– Конечно, я знаю, что брак считается законным только после... но, честное слово, это никого ведь не касается, верно? Кроме нас двоих, я хочу сказать.

– Арабелла, какого дьявола?.. О чем это вы?

Там, где у всех людей бывает сердце, вдруг словно образовалась черная дыра. В глазах защипало, в горле стоял ком. Нет, она не заплачет. Ни за что на свете!

– Я все понимаю, – сдавленным голосом продолжала она. – Честное слово, понимаю. Конечно, я не такая красавица, как те женщины, которых вы знали до меня. Естественно, куда мне до них...

Лицо Джастина вдруг неожиданно просветлело.

– Ад и все дьяволы! – прорычал он. – Что за чушь ты несешь?!

– Я все видела, Джастин. Видела, какое у тебя стало лицо, – словно тебе противно даже смотреть на меня!

Джастин хрипло выругался.

– Подойди ко мне! – сказал он.

– Нет. – Каким-то чудом ей удавалось сохранять остатки достоинства. – Просто... просто скажи мне, что делать. Ну... где мне спать...

Джастин, набычившись, ринулся к ней. Руки Арабеллы сжались так, что ему стоило немалого труда их расцепить. Кожа ее была холодна, точно лед. Ни слова не говоря, он накрыл ее пальцы своими. Лицо у нее было жалкое, как у раненого зверька. И вместе с тем на нем была написана твердая решимость защищаться.

И это тоже на его совести, угрюмо сказал он себе. Как ей объяснить? Джастин не знал, сможет ли он найти нужные слова. Сейчас его пугала вовсе не перспектива остаться наедине с женщиной – если начистоту, он до смерти боялся влюбиться в нее. Ах, Арабелла! Джастин не знал, как и когда это произошло, но почему-то именно она вдруг стала для него всем на свете. И сейчас он безумно боялся сделать что-то такое, что навеки оттолкнет ее...

Будь у него хоть капелька мозгов, мрачно подумал он, он бы немедленно отпустил ее. Но ничего не поделаешь – он такой, какой есть. Жадный, эгоистичный ублюдок. И еще он знал, что ни за что не отпустит ее от себя – вопреки рассудку, вопреки здравому смыслу... вопреки всему.

Он судорожно вздохнул, чувствуя, как внутри поднимается волна самому ему еще не до конца понятных чувств. Но зато теперь он знал... он понял, почему женился на ней. Это было именно то, чего он хотел. О чем всегда мечтал. Эта ночь. Эта минута. Эта женщина.

– Дело не в тебе, – сбивчиво заговорил он. – Поверь мне. Я сам виноват – вошел сюда, а тут ты... вылитый ангел... ну... хм... тебе ведь известно мое прошлое. И моя чертова репутация тоже. Я был сушим дьяволом. И это ты тоже знаешь. Нет, конечно, я понимаю, что это не та свадьба, о которой ты мечтала, и я не тот муж, о котором ты мечтала. Но я бы скорее умер... скорее умру, – торопливо поправился он, – чем обесчещу тебя!

Голос Джастина вдруг стал низким и хриплым.

– Теперь уже ничего нельзя изменить... слишком поздно. Мы – муж и жена. Ты – моя жена, Арабелла. Знаешь, может, это странно звучит, но почему-то я уверен, что это судьба. Она предназначила нас друг другу, и случилось это в тот самый день, когда я переступил порог дома Фартингейлов и увидел тебя...

Рука Джастина, теплая и крепкая, сжала холодные, дрожащие пальцы Арабеллы. Она растерянно опустила глаза вниз, в который уже раз поразившись, какие у него мускулистые, красивые, сильные руки. Потом судорожно глотнула, чувствуя, как все дрожит у нее внутри.

– Посмотри на меня, любовь моя.

Любовь моя! Сердце Арабеллы дрогнуло. Она робко подняла на него глаза.

Горло у нее сжалось. Трепетная нежность, которую она прочла в его глазах, заставила все в ее душе перевернуться. Ему все-таки удалось заставить ее заплакать!

– Джастин... – прерывающимся голосом проговорила она. – О, Джастин...

– Послушай, любовь моя. Пожалуйста, послушай. Ты... Знаешь, у меня просто нет слов, чтобы сказать, какая ты... Как ты изумительно красива сейчас. Разве ты сама этого не понимаешь? – Его пальцы ласкали ее ладонь.

– О, что ты говоришь...

– Ты потрясающая красавица, поверь мне на слово. И когда я сегодня лягу с тобой в постель, то отнюдь не из чувства долга... или для того, чтобы подтвердить наш брак, и ни по какой другой столь же дурацкой причине. Это произойдет потому, что я хочу тебя. Тебя, моя дорогая Арабелла. Потому что я хочу тебя всеми фибрами души. Это ты можешь понять?

Она вскинула на него глаза.

– Да, – еле-слышно выдохнула она.

Ее неуверенность была для Джастина словно острый нож в сердце. Наверное, в таких делах слова не самое главное, решил он. Возможно, ему удастся лучше убедить ее, если...

Джастин опустил голову.

– А... – хрипло протянул он, – похоже, ты не очень-то веришь, что у твоего супруга самые что ни есть серьезные намерения, да? – В ответ – молчание. – Наверное, все дело в том, что мы с тобой слишком много разговариваем, когда давно пора уже перейти... хм... к делу.

Опешив, Арабелла растерянно уставилась в сверкающие зеленые глаза мужа.

– Ч-что?

Руки Джастина уже ухватились за бантики, придерживающие на плечах ее пеньюар. И прежде чем Арабелла успела его остановить, ее белоснежное кружевное одеяние легким облачком утреннего тумана опустилось к ее ногам. То, что она прочла в его взгляде, заставило все ее тело вспыхнуть огнем. Арабелла поежилась – она чувствовала себя как-то странно. Что было совсем неудивительно, если учесть, что она стояла почти нагая, а Джастин в противоположность ей был полностью одет.

– Очаровательная вещичка, – одобрительно промурлыкал он, разглядывая ее ночную рубашку. – Но вероятно, обычно ты надеваешь другую. Это новая, я угадал?

Арабелла вдруг поймала себя на том, что кивнула.

– Это тетя Грейс выбирала, – пролепетала она.

Губы Джастина медленно раздвинулись в улыбке.

– Напомни, чтобы я не забыл поблагодарить тетю Грейс, – у нее исключительный вкус. – Сильные руки Джастина легли ей на плечи. – Но сейчас, думаю, мы вполне обойдемся без нее, – с той же ленивой ухмылкой продолжал он.

В следующее мгновение она оказалась полностью обнаженной. Легкий, какой-то птичий крик, сорвавшийся с губ Арабеллы, когда она обнаружила это, был заглушен мужскими губами, и долгий, жаркий поцелуй заставил ее задрожать. Какой-то туман вдруг окутал ее. Арабелла почти не почувствовала, как Джастин поднял ее на руки и отнес на кровать. Когда он целовал ее, весь мир вокруг Арабеллы переставал существовать. Обвив руками его шею, Арабелла крепко прижалась к нему, однако острый край пуговицы, больно царапнувший ей грудь, заставил ее отодвинуться.

Джастин, который уже с довольным видом протянул к ней губы, почувствовав пустоту, недоумевающе нахмурился.

– Что такое? – буркнул он.

– Так странно... лежать здесь совершенно обнаженной, – с обиженным видом, который показачся ему донельзя забавным, проворчала Арабелла, – когда сам ты полностью одет.

Джастин закусил губу, чтобы не расхохотаться. Нет, она действительно иной раз говорит просто невероятные вещи! Поначалу он решил, что не станет торопиться, чтобы не испугать ее. Но, Господь свидетель, стоило ему только увидеть эту ее ночную рубашку, как все его благоразумие разом рассеялось как дым. Вкус ее губ сводил Джастина с ума, аромат ее обнаженного тела кружил ему голову. Когда она, обнаженная, лежала в его объятиях, он чувствовал, что лишается последних остатков самообладания, иначе он схватил бы ее на руки, расстегнул бы бриджи и уже в следующее мгновение насадил бы ее на свое возбужденное, трепещущее от нетерпения копье и овладел бы ею прямо посреди комнаты.

Едва ли самый подходящий способ овладеть юной девственницей, тем более своей женой.

– Какая непростительная оплошность с моей стороны, – ехидно хмыкнул он.

Усевшись, Джастин быстро сбросил сюртук, за ним последовали рубашка и туфли. Потом, повернувшись к ней спиной, он поднялся, быстрым движением стащил с себя бриджи, швырнул их в угол и обернулся...

Результат превзошел все его ожидания – реакция его мужского естества вполне могла бы соперничать с изумлением его юной жены.

Впрочем, не совсем так, с горечью признался он себе. Глаза Арабеллы испуганно расширились. Взгляд, который она бросила на его восставшее мужское естество, заставил Джастина еще сильнее напрячься. От изумления она даже рот приоткрыла. А потом высунула розовый язычок и облизнула им вмиг пересохшие губы. Каким же мучением для него было видеть это...

Вытянувшись возле нее, Джастин проговорил, постаравшись придать своему голосу ту непринужденную веселость, которой ему сейчас больше всего и недоставало:

– Ну-с, оказывается, моя искушенная невеста отнюдь не так искушена в подобных вещах, как она меня уверяла. Никогда раньше не видела обнаженного мужчины, не так ли, дорогая, я угадал? Особенно такого, который сгорает от нетерпения как можно скорее познать сладость первой ночи со своей молодой женой.

Пробормотав что-то невнятное, Арабелла смущенно зарылась лицом в густую поросль темных волос у него на груди. До этой минуты Джастин даже не подозревал, что существуют женщины, способные краснеть от смущения всем телом. Теперь он увидел это собственными глазами.

Огненно-рыжие кудри языками пламени разметались по плечам и груди Арабеллы. А между ними, кокетливо раздвигая шелковистые пряди, при каждом ее вздохе вздымались нежно-розовые соски – зрелище, от которого у Джастина разом пересохло во рту.

– В первый раз я увидел тебя с распушенными волосами в Терстон-Холле, в тот самый день, когда дуралей Макелрой набросился на тебя с поцелуями. И подумал, что в жизни своей не видел ничего прекраснее этого, – тихо проговорил он. Зажав одну шелковую прядь в кулаке, Джастин поднес ее к губам, вдохнул нежный аромат роз и лавандовой воды, потом бережно опустил на плечо хозяйки. – Они просто великолепны... – благоговейно прошептал он.

– Спасибо, – тоненьким, дрожащим голоском отозвалась Арабелла. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не отпрыгнуть в сторону, когда рука Джастина легла на ее бедро. Но она заставила себя лежать тихо. К тому же, как вскоре выяснилось, ей пока ничто не угрожало – пальцы Джастина лишь слегка поглаживали нежную кожу, не делая ни малейших попыток двинуться дальше. И слава Богу – потому что при виде обнаженного Джастина ее бросало то в жар, то в холод. Да и неудивительно... уж слишком, так сказать, необычным оказалось его тело. Необычным и... и великолепным. Таким же изумительно совершенным, как и его лицо. Контуры его мускулистых плеч были словно высечены резцом искусного скульптора, и, хотя от них даже на расстоянии исходило ощущение грозной силы, они не казались тяжелыми. Под тонкой и гладкой кожей играли и перекатывались мускулы. Густая поросль черных волос покрывала выпуклую грудь и узким мысом сбегала к плоскому животу.

Взгляд Арабеллы медленно двинулся вверх, от мускулистой груди к шее, которая, словно колонна, горделиво поддерживала темноволосую голову. Она не спеша ощупывала взглядом так хорошо знакомые ей чеканные черты. И снова у нее привычно заныло сердце.

– Ты тоже очень красив, – прошептала она. Робкая улыбка тронула ее губы. – Знаешь, тетя Грейс тоже так думает...

Брови Джастина удивленно взлетели вверх.

– Тетя Грейс?!

– Честное слово, – старательно закивала Арабелла, решив, что он ей не верит. – Сказала, что она, может быть, конечно, уже не слишком молода, но что ее глаза еще ни разу не подводили ее.

Джастин рассмеялся тем самым хорошо знакомым ей чуть хрипловатым смехом, от которого у нее все переворачивалось внутри. Осмелев, Арабелла протянула руку к его лицу.

Но тут сильные пальцы кольцом сомкнулись вокруг ее тонкого запястья. У Арабеллы вдруг появилось неприятное чувство, что она сделала что-то не так, но Джастин быстро разуверил ее, – прижав губы к ее ладони, он осторожно положил ее руку к себе на грудь. На фоне курчавых почти черных волос и его смуглой кожи она выглядела удивительно хрупкой и белой, почти прозрачной. При мысли об этом легкая дрожь пробежала у нее по спине. А рука Джастина, лежавшая у нее на бедре, между тем коснулась ее талии и осторожно обвилась вокруг нее. Арабелла и глазом не успела моргнуть, как муж притянул ее к себе. Другая его рука запуталась в огненной гриве ее волос. Мгновение – и он уже целовал ее.

Поцелую, казалось, не будет конца. Губы Джастина припали к ее губам, и от этой сладостной пытки пот выступил на спине у Арабеллы. Не в силах совладать с собой, она вцепилась в его плечи. И невольно поразилась тому, какой он твердый, словно железный... и одновременно горячий. Как солнце, почему-то подумала она. Джастин осторожно обвел кончиком языка розовую раковинку ее уха, потом осторожно пощекотал ее, и с губ Арабеллы сорвался стон.

– Мне так нравится, когда ты целуешь меня, – выдохнула она. – Ты так здорово умеешь целоваться. Впрочем, ты ведь, наверное, и так это знаешь, – спохватилась она.

Джастин снова припал губами к ее губам.

– Спасибо, – прошептал он, и его горячее дыхание опалило ей губы. – Не помню, чтобы хоть кто-нибудь когда-нибудь делал мне такой изысканный комплимент. – Губы Джастина защекотали ее рот, и Арабелла догадалась, что он улыбается. – Но целовать тебя можно не только здесь... – он скользнул губами по ямочкам в уголках ее рта, – но и тут... и тут... – Он был просто неутомим, и Арабелла поймала себя на том, что начинает плавиться.

Она беспокойно заерзала.

– Может, ты лучше мне просто покажешь?

– Великолепная идея, дорогая, – пророкотал Джастин, низко опустив голову. Он прижался губами к изящно выгнутой шейке Арабеллы, позволив себе легкую вольность – пощекотать кончиком языка ее горло, где как сумасшедший бился пульс.

– М-м... как приятно, Джастин!

Приятно? Джастин слегка опешил. Сказать по правде, он ожидал чего-то большего... а тут «приятно»!

Отодвинувшись, он какое-то время восхищенно любовался своей молодой женой, ее обнаженным телом, раскинувшимся поверх покрывала, позволил своему взгляду ненадолго задержаться на треугольнике огненно-рыжих волос внизу ее живота, и у него перехватило дыхание. Джастин ласкал взглядом ее полные молочно-белые груди с наивными розовыми бутонами сосков, распускающимися между кудрями цвета пламени, словно бы пытающимися с бессознательной гордостью предстать его взору еще раз. Наверное, все это было ясно написано у него на лице, потому что Арабелла вспыхнула, но не сделала ни малейшей попытки прикрыться покрывалом или сбросить с себя его руку.

По-прежнему улыбаясь, Джастин низко наклонил темноволосую голову. Ему нравилось смотреть, как расширялись глаза Арабеллы, когда его губы прокладывали цепочку поцелуев вдоль нежной линии ее шеи... или когда кончик его языка дразнящим движением обводил ее восхитительную грудь. Не выдержав, Джастин припал губами к ее груди и услышал, как участилось дыхание Арабеллы.

Он осторожно сжал зубами ее сосок.

Она прерывисто всхлипнула.

Что-то всегда подсказывало ему, что за маской прямодушной, слегка наивной, отчаянной сорвиголовы скрывается сирена-искусительница. Джастин, отодвинувшись, окинул взглядом ее тело. Ни единого изъяна! Оно было поистине совершенным – ничего подобного он никогда не видел. С жадностью скупца, любующегося своими сокровищами, Джастин обхватил руками ее роскошные груди, и ладони его наполнились, а розовые напрягшиеся соски защекотали ему пальцы.

Джастин поцеловал сначала одну, потом другую. После чего медленно, не спеша, слегка ленивыми движениями принялся обводить кончиком языка напрягшийся сосок, пока тот не стал влажным и твердым.

Арабелла сдавленно ахнула.

– Еще? – медовым голосом осведомился Джастин.

Губы Арабеллы дрогнули. Несомненно, это было «да», однако произнесенное настолько тихо, что Джастин не услышал ни звука.

Однако поспешил выполнить ее желание.

Джастина невероятно возбуждало то, что он чувствовал на себе взгляд Арабеллы... видел, как губы ее удивленно и восхищенно приоткрылись, когда его рот сомкнулся вокруг потемневшего влажного соска. Зажмурившись от удовольствия, Джастин лизнул его. Потом слегка покрутил зубами. Ладонь Арабеллы бессознательным жестом обхватила его затылок, пальцы сжались, пытаясь удержать его голову у своей груди.

Арабелла почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Она не могла говорить... не могла даже дышать. То, что она испытывала сейчас, было блаженством. Настоящим блаженством. Она просто утопала в нем. Словно крохотные молнии раз за разом вспыхивали в ее мозгу, когда Джастин обводил кончиком языка ее сосок. Она плавилась, будто воск в жарких лучах солнца. Потом где-то в самом низу живота возникло какое-то странное, неведомое ей доселе томление. Ее ноги беспокойно задвигались. Ей показалось, что между ними вдруг просунулось что-то... но что это такое, она понятия не имела.

Зато Джастин имел. Кровь его кипела, эхом отдаваясь в висках, сердце стучало так, что едва не разрывало ребра. Потеряв голову, он прижал Арабеллу к себе. Губы его вновь жадно и нетерпеливо смяли ее рот. Джастин чувствовал, что сгорает в том пламени, которое зажгла в нем Арабелла. Но как только его худощавые пальцы скользнули в расщелину у нее между ног, Арабелла, вздрогнув всем телом, моментально отодвинулась, и ее пальцы судорожно вцепились ему в руку.

– Подожди, – неистово взмолилась она. – Подожди! Джастин поднял голову. Легкий вскрик, слетевший с ее губ, с большим трудом проник сквозь багровую пелену, застилавшую ему глаза.

Джастин зажмурился, из последних сил стараясь притушить огонь желания.

– Все это слишком стремительно для тебя, я угадал?

– Немного, – созналась Арабелла. Она была ошеломлена, растеряна, ей было страшно неловко. О нет, конечно, ей было несказанно приятно то, что он делал с ней, но...

– Мне страшно, Джастин. Я боюсь.

Шум у него в ушах стал потихоньку стихать, Джастин, склонившись к ней, осторожно отбросил влажный локон, прилипший к ее потной щеке. И тут вдруг почувствовал, что если кто и боится, то в первую очередь он сам.

– Не могу обещать, что ты не почувствуешь боли. Но насколько я понимаю...

– Нет. Дело не в ней.

– А в чем тогда? – Пораженный этим признанием, он внимательно вглядывался в ее лицо.

Дело в том, что ты обладаешь способностью заставить любую женщину влюбиться в тебя, едва не бросила она ему в лицо. Что тебе удалось заставить и меня тоже потерять голову!

– Я знаю, что у тебя было много женщин до меня. Я... я это знаю и мирюсь с этим. – Острая боль полоснула ее по сердцу при этих словах, но Арабелла загнала ее поглубже. – Помню, когда-то ты сам сказал, что предпочитаешь искушенных в любви женщин. А у меня... я ведь совсем неопытна в этом смысле. Ни один мужчина никогда не целовал меня до тебя, Джастин. Я чувствую себя невеждой. Точнее сказать, неумехой. Что, если я вдруг покажусь тебе недостаточно страстной? Мне страшно, что ты разочаруешься во мне. Страшно, что я не смогу доставить тебе удовольствие...

Вот оно! Наконец! Затаив дыхание, Арабелла молча ждала, что скажет Джастин.

А он внезапно жутко разозлился. Не на Арабеллу, нет – на себя самого. Все, что он когда-то сделал или сказал, теперь рикошетом било по нему же!

Он взглянул на нее, заметил, как дрожат у нее губы, какая боль застыла в ее широко распахнутых голубых глазах, с какой мольбой она смотрит на него, и сердце его бешено заколотилось. Волна новых, могучих, неведомых доселе чувств поднималась в нем. А при мысли о каком-то другом мужчине, который мог до него целовать Арабеллу, ярость ударила ему в голову с такой силой, что он даже слегка испугался. Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного. Мысль о том, чтобы ревновать женщину, всегда казалась ему смешной и даже абсурдной. И вот сейчас он вдруг поймал себя на том, что ревнует. Да что там – он просто ослеп от ревности и бешенства! Неужели все мужья испытывают подобные чувства? Но как ни странно... ему это даже нравилось. Ему приятно было думать, что она принадлежит ему одному. Он осторожно коснулся губами ее губ.

– Тебе нечего бояться, Арабелла.

– Неужели? Мне... м-м... приятно то, что ты делаешь со мной. Честное слово, приятно. Но мне очень хотелось бы доставить удовольствие и тебе.

Приложив кончик пальца к ее губам, Джастин заставил ее умолкнуть.

– Так и будет. То есть так оно и есть.

– Но как ты можешь заранее это знать?

Легкая улыбка пробежала по его губам.

– Любовь моя, потому что я чувствую это... здесь. – Схватив ее руку, Джастин потянул ее вниз, заставив коснуться холодными пальчиками его дрожащего от нетерпения жезла и слегка обхватить его, удерживая ее руку своей. Глаза Арабеллы расширились, и губы Джастина расползлись в улыбке.

Но она почти сразу же пропала, и взгляд его впился в ее смущенное лицо.

– Но сильнее всего, – проговорил он голосом, от которого дрожь пробежала у нее по спине, – сильнее всего я чувствую это здесь. – Коснувшись поцелуем ее ладони, он приложил ее к своей груди, где как загнанное стучало его сердце. – Я буду честен с тобой, любовь моя. Такого со мной еще не было никогда. Ни с одной женщиной.

Слезы повисли у нее на ресницах.

– Джастин... – прерывающимся голосом прошептала она. – О, Джастин! – Нежные руки обвились вокруг его шеи. И Арабелла поцеловала его со всей невинной страстью, которую до сих пор так старательно прятала в самой глубине своего девственного сердца.

Когда она наконец отпустила его, он ласково провел рукой по ее растрепавшимся кудрям. Странная кривая улыбка тронула губы Джастина.

– Мне тоже следует кое в чем признаться...

– И в чем же?

– Видишь ли, я тоже боюсь.

– Ты?! – с сомнением в голосе воскликнула она. – Вот уж никогда не поверю!

– Представь себе, – серьезно кивнул он. – Видишь ли, штука в том, что до сих пор я никогда не имел дело с девственницей. И я хочу, чтобы эта ночь стала незабываемой для нас с тобой. Для нас обоих.

Арабелла молча смотрела на нею, завороженная проникновенной нежностью, которой дышали его слова. Ей вдруг пришло в голову, что она будет помнить их до самой своей смерти.

– Джастин, – дрожащим голосом проговорила она, почувствовав, как ее сердце сладкой болью откликнулось на эти его слова, – благодаря тебе я чувствую себя…, особенной.

– А ты и есть особенная. Необыкновенная и... я еще никогда не знал такой женщины, как ты, дорогая моя Арабелла.

«Дорогая моя Арабелла». Ей было безумно приятно слышать это... и то, как он это сказал.

– Мне приятно слышать, что я был первым мужчиной, который тебя поцеловал, – продолжал Джастин низким, чувственным голосом, от которого у нее все переворачивалось внутри. – Приятно, что ни один мужчина до меня не видел тебя обнаженной. Приятно, что я первый, с кем ты легла в постель. – На какое-то время в комнате воцарилось молчание. – А теперь, думаю, пришло время продолжить... с того места, где мы остановились. Надеюсь, ты не возражаешь, моя дорогая жена?

Глаза Арабеллы вспыхнули и засияли.

– Нет, милорд. Нисколько.

Эти ее слова вдруг словно прорвали плотину, удерживающую тот ураган чувств, который бушевал в его душе. Джастин прижал ее губы к своим и задохнулся от наслаждения, когда водопад шелковых кудрей цвета пламени заструился у него по плечам. Он терзал ее губы с жадной настойчивостью, говорившей о том чувственном голоде, который мучил его своими безжалостными когтями. Его жаркое дыхание заполнило ее рот... как очень скоро он заполнит и ее тело, промелькнуло у нее в голове.

Он играл с сосками ее грудей, заставив ее стонать от наслаждения. Рука Джастина скользнула по ее бедрам, его ладонь властным движением накрыла огненно-рыжий холмик кудрявых волос, и будто молния вдруг пронизала Арабеллу с головы до ног. Она ахнуло от неожиданности, но не отстранилась. Это ощущение было прекрасно. Бедра ее беспомощно раздвинулись сами собой.

А впереди ее ждало большее... то, чего она еще не знала. Умелые пальцы Джастина снова и снова касались того места, где скрывалось средоточие ее женственности. Жаркое пламя охватило ее, когда Джастин, осторожно сжав пальцами нежный кусочек ее набухшей плоти, принялся ласкать его. Она поразилась, каким необыкновенно чувствительным он оказался. Дрожь сотрясала все ее тело, перед глазами все плыло. Огненные сполохи вспыхивали и гасли у нее перед глазами, судороги наслаждения пробегали по ее телу от того места, которое ласкали его пальцы. Она невольно ахнула, почувствовав, как его палец дразняще медленно скользнул в ее тело и задвигался там, имитируя то, что должно было вскоре произойти. Арабелла сама не понимала, что с ней происходит... но она вдруг, изогнувшись дугой, задвигалась ему навстречу, словно умоляя о большем... о чем? Она и сама не знала... догадывалась только, что это совсем близко. И когда это произошло, когда взрыв ослепительного наслаждения сотряс ее тело, долгий пронзительный крик вырвался из ее груди.

Затуманенные глаза Арабеллы распахнулись, но взгляд ее слепо блуждал где-то, не видя ничего вокруг. Потом перед глазами у нее вдруг выплыло лицо Джастина. Завороженная его ищущим взглядом, ошеломленная выражением безумного голода, написанным на его лице, Арабелла онемела. Она и не думала возражать, когда Джастин одним движением развел ей бедра и тяжело рухнул на нее. Придерживая и направляя одной рукой свое копье, он лихорадочно протискивался между чуть влажных рыжих кудрей, которые прикрывали ее женский холмик. Потрясенная Арабелла не могла оторвать от него глаз. Его мужское естество предстало перед ней во всем своем великолепии. Ей вдруг представился вставший на дыбы могучий жеребец. Но не успела эта мысль промелькнуть в ее мозгу, как он уже был внутри ее.

Арабелла сдавленно ахнула.

От этого звука Джастин замер. Дрожащим острием своего копья он чувствовал ее девственную плеву, хрупкую преграду, скрывающую ее девственность, и весь трепетал от едва сдерживаемого нетерпения. Хриплый стон вырвался из его груди, мысль о том, что пик наслаждения уже так близко, разрывала его на части. Он сгорал от желания ворваться в нее, до отказа погрузить свое пылающее копье в ее влажную глубину. Но это и было то самое испытание, которого он так боялся. Он понимал, что должен быть очень осторожен, что сейчас нельзя торопиться, не знал только, удастся ли ему это...

Стиснув зубы, он заставил себя отстраниться, хотя это усилие едва не убило его. Дребезжащий смех сорвался с его губ при взгляде на его невинную юную жену – такой у нее был странный, полуиспуганный-полузачарованный вид. Следом за ней Джастин опустил глаза вниз и застонал. Вынырнувшее наружу его копье влажно поблескивало в темноте, и эта влага без лишних слов напомнила ему, как близко он был оттого, чтобы одержать желанную победу. Кровь ударила ему в голову.

Овладев собой, Джастин опустился на локти и коснулся поцелуем припухших губ Арабеллы.

– Скажи мне, если я сделаю тебе больно, – пробормотал он чуть хрипло, от чего это вдруг прозвучало неожиданно сурово. И снова двинулся вперед, понемногу, продвигаясь легкими толчками, пока перед ним вновь не встала преграда ее девственности. Господи, как сладко... какое наслаждение, промелькнуло у него в голове, когда тугие складки обхватили его копье, усилив его возбуждение.

– Хорошо, – серьезно пообещала Арабелла. Потом легкая улыбка скользнула по ее губам. – Прошу тебя, Джастин, возьми меня. Сделай меня своей женой... Сделай меня своей!

Джастин хрипло застонал. Спасения не было. В ее взгляде он прочел такое доверие, такое откровенное, нетерпеливое, неприкрытое желание, что сейчас он не смог бы отодвинуться, даже если бы захотел. Ослепнув и оглохнув, он одним сильным толчком ворвался в нее. И застыл, чувствуя, что заполнил ее до конца.

– О Боже! – вырвалось у нее.

Дыхание Джастина внезапно стало резким и прерывистым.

– Не смей так говорить! – с силой выдохнул он.

И за этими словами ей почудился целый мир... страсти, разочарования... целый океан чувств. Спрятав голову у нее на плече, Джастин нетерпеливо ждал, когда успокоится его бешено колотившееся сердце, наслаждаясь тем, что он глубоко внутри нее, ощущением исходившего от нее тепла. Все это было так неожиданно ново для него, что он в этот момент был всего лишь на волосок от того, чтобы выплеснуть в нее свое семя.

– Я не хотела... – Арабелла потрясла головой. – Джастин, прости. Все это было так... так...

Нежно поцеловав ее в шею, он поднял голову и заглянул в ее затуманенные глаза.

– Я не сделал тебе больно? – Чудо, что он вообще нашел в себе силы заговорить, решил он.

Нежность, с которой она улыбнулась ему, ослепила Джастина.

– Нет, – едва слышно прошептала Арабелла. – Конечно, нет...

Улыбка его вмиг пропала. Но Арабелла, ничего не заметив, притянула его к себе и целомудренно коснулась поцелуем его губ, заставив его окончательно потерять голову.

Снова и снова Джастин врывался в нее, изнемогая от страсти, а когда он почувствовал, как ее ноги кольцом сжались на его талии, то понял, что еще немного и он просто взорвется.

Запрокинув голову, он взглянул ей в глаза. Пот выступил у него на лбу, когда он почувствовал, как крепко она сжимает его, даже внутри.

– Арабелла, – прохрипел он. – Арабелла!

В каком-то дальнем уголке его сознания промелькнуло воспоминание о той ночи в Воксхолл-Гарденз, когда он в первый раз поцеловал ее... Он напомнил себе, как подумал тогда, что чувство, влекущее его к Арабелле, было похотью. Чувственной страстью. Что она была единственной женщиной, оттолкнувшей его, – стало быть, единственной женщиной, которую он пожелал... единственной, которую во что бы то ни стало должен был заполучить.

Но ничто из того, что он испытывал тогда, не подготовило его к этому. К этой ночи. К тому, что она окажется такой сладкой... невероятно сладкой. Мир сверкал и кружился у него перед глазами, и звезды ослепительным дождем хлынули на него с небес, осыпая его мириадами сверкающих брызг.

Ночь, взорвалась...

class='book'>Глава 17 Из Бата они вернулись через неделю.

С той самой минуты, когда Джастин сделал ее своей, Арабеллу больше не мучили ни страхи, ни сомнения. Она ни о чем больше не жалела. Выйдя замуж за Джастина, она, возможно, приняла самое верное в своей жизни решение – впрочем, если вспомнить, то особого выбора у нее не было. Но сказать по правде, теперь это уже не имело большого значения – она знала, что в ее жизни есть место только для одного мужчины. И пока она жива, другого не будет. В конце концов, она ведь уже когда-то поклялась, что выйдет замуж исключительно по любви...

Так оно и вышло.

В глубине души Арабелла давно уже поняла, что Джастин Стерлинг навсегда останется единственным мужчиной, которого она сможет полюбить.

Но это была ее тайна. Тайна, которую она спрятала в сердце и пока что не собиралась никому открывать. То, что произошло между ними, начиналось как забавная буффонада и лишь потом стало весьма приятным сюрпризом – как подозревала Арабелла, для них обоих. И теперь она готова была из кожи лезть вон, лишь бы не нарушить это хрупкое, драгоценное равновесие. Да и нужна ли ее любовь Джастину? Этого она не знала, как не знала и того, сможет ли он тоже когда-нибудь полюбить ее.

Однако он ее хотел – за две недели, прошедшие с ее замужества, Арабелла поняла это достаточно хорошо. За все это время не было ни единой ночи, чтобы муж не занимался с ней любовью. Под его чутким и умелым руководством Арабелла очень скоро поняла, что для того, чтобы заниматься этим, существует множество самых разных способов. И заниматься любовью тоже можно по-разному – игриво, с трепетной нежностью или необузданно и пылко. В объятиях своего весьма искушенного супруга Арабелла успела уже испытать и оценить по достоинству все эти способы, а Джастин, похоже, не мог нарадоваться, с какой пылкостью отдается ему молодая жена. Бывали ночи, когда он буквально набрасывался на нее с голодной жадностью дикаря, и Арабелла с удивлением ловила себя на том, что неистовство Джастина не только не отпугивает, но невероятно возбуждает ее. Или наоборот – занимался с ней любовью томительно медленно, лаская ее с такой пронзительной, щемящей нежностью, что Арабелле хотелось плакать. И всегда... всегда при этом ему удавалось сделать так, что она чувствовала себя единственной. Она всякий раз отдавалась ему целиком – так словно это была последняя ночь в их жизни.

В ту самую ночь, когда Джастин сделал ее своей женой, в груди Арабеллы вспыхнула слабая надежда, что хрупкие ростки любви, возможно, не увянут, а со временем расцветут пышным цветом в его душе. А еще она лелеяла надежду, что когда-нибудь ее любовь сможет смягчить его дикий, неистовый нрав.

Собственно говоря, положа руку на сердце основания надеяться на это у нее были. Вернувшись из Бата, Арабелла почти сразу же обнаружила, что все ее вещи перенесли в спальню Джастина. Признаться, она была поражена. Дело в том, что к огромной хозяйской спальне примыкала другая, чуть поменьше, и Арабелла с самого начала убедила себя, что смежная спальня предназначена именно для нее. Тем более что ей хорошо было известно, что в обществе считается хорошим тоном, когда супруги спят отдельно. Правда, спохватилась Арабелла, ее собственные родители, сколько ей помнилось, всегда спали вместе, впрочем, как и тетя Грейс с дядей Джозефом. Может быть, конечно, ее ждало разочарование... может быть, она слишком рано стала надеяться...

Обернувшись, Арабелла обнаружила, что муж, скрестив руки на груди, задумчиво наблюдает за ней.

– Я надеюсь, ты не станешь возражать, – объявил он, с обычным своим надменным видом выгнув бровь. – Видишь ли, оказывается, мне не слишком по вкусу, когда муж и жена спят порознь. – Несмотря на то что все это было сказано самым небрежным тоном, Арабелла успела заметить блеск в его глазах.

Почувствовав, что ее щеки заполыхали предательским румянцем, Арабелла опустила голову, чтобы блеск в глазах не выдал ее.

– Считайте, что я в полном вашем распоряжении, сэр, – в тон Джастину проворковала она.

Супруги спустились вниз, где в столовой был наскоро сервирован холодный обед. Не успели они покончить с едой, как на пороге с серебряным подносом в руках возник Артур, дворецкий Джастина. С широкой улыбкой он поставил поднос перед своим хозяином.

– Ваше отсутствие не прошло незамеченным, милорд. Поднос был завален письмами.

Лукаво подмигнув Арабелле, Джастин принялся разбирать этот бумажный ворох.

– Похоже, слухи о нашей свадьбе разлетелись довольно быстро, – хмыкнул он. – И теперь все просто сгорают от желания нас увидеть. – Он поднес к глазам изящный конверт. – Фартингейлы сегодня устраивают прием. Готов поспорить, там будет настоящее столпотворение. Как насчет того, чтобы наш светский дебют в качестве мужа и жены состоялся именно там?

В доме у Фартингейлов они и встретились, подумала Арабелла. Интересно, помнит ли Джастин?.. Может быть... а впрочем, вряд ли, уж слишком небрежным тоном все это было сказано. Разочарование острой иглой пронзило сердце, но Арабелла постаралась не выдать себя.

– А это обязательно? – так же небрежно бросила она в ответ.

Джастин непонимающе глянул на жену.

– Ты ведь сам только что сказал, что там будет настоящее столпотворение. – Она сделала недовольную гримаску.

– Да, конечно. Когда дело доходит до званых вечеров и приемов в их доме, леди Фартингейл не жалеет усилий. Можешь быть уверена – там сегодня наверняка соберется весь Лондон.

– Чудесно! И все они станут перемывать нам косточки! Господи, до чего же я ненавижу все эти разговоры! – Арабеллу передернуло.

– Уверяю тебя, это единственный способ положить им конец. И потом – что толку оттягивать неизбежное? Чем раньше общество увидит нас вместе и убедится, что мы женаты и счастливы, тем быстрее успокоятся злые языки.

Он что – шутит над ней? Арабелла подозрительным взглядом уставилась на мужа, но выражение его лица было безмятежно спокойным.

– А если посыплются вопросы?

– Еще как посыплются, можешь не сомневаться, учитывая поспешность нашей свадьбы, – хмыкнул он. – Но кто сказал, что мы обязаны на них отвечать?

– Да, наверное, ты прав, – с облегчением выдохнула Арабелла. – И потом, есть одна вещь, которая доставит мне огромное удовольствий. – Она лучезарно улыбнулась мужу.

– Вот как? И что же это? – с любопытством спросил он.

– Теперь меня уже никогда больше не будут называть Недотрогой!

– Что ж, пожалуй, верно. – Перегнувшись через стол, Джастин с нежностью коснулся губами щеки жены. – Прости, но у меня после обеда дела в банке. И боюсь, они не могут ждать. Ты не против, если я на некоторое время оставлю тебя одну? Надеюсь, долго скучать тебе не придется.

Арабелла улыбнулась:

– Ну, без няньки я уж как-нибудь обойдусь, милорд!

– Вот и чудесно. А если тебе понадобится что-то, обращайся к Артуру.

Арабелла кивнула. Проводив мужа, она принялась бесцельно бродить по дому. Наконец, соскучившись, она даже решила было вздремнуть, но вскоре отказалась от этой мысли – тем более что она и подумала-то об этом только лишь от скуки, потому что, если честно, спать ей совсем не хотелось. Внезапно ей пришло в голову, что со дня свадьбы они с Джастином не расставались ни на минуту. И вот теперь, когда он ушел, она внезапно почувствовала себя – да-да, глупо было бы отрицать! – она почувствовала себя ужасно одинокой. Арабелла поймала себя на том, что скучает по нему, и подумала: испытывает ли Джастин нечто подобное?

Что за дурацкие мысли лезут ей в голову. Строго-настрого велев себе выкинуть из головы подобную чушь, она двинулась вниз по лестнице. У дверей кабинета Джастина она остановилась. Интересно, не станет ли он возражать, если она воспользуется его письменным столом? Ей давным-давно следовало написать родителям, с острым чувством вины подумала она. Правда, у нее никогда не было привычки писать им ежедневно, когда они уезжал и из Лондона, но со времени последнего ее письма прошло уже больше недели, спохватилась она. Чувствуя себя несколько неловко, оттого что без разрешения вторгается на чужую территорию, Арабелла вошла в кабинет и устроилась за письменным столом. В одном из ящиков нашлась стопка писчей бумаги. Обмакнув в маленькую чернильницу остро отточенное перо, Арабелла взялась за письмо.

Дорогие мама и папа!

Надеюсь, это письмо вас найдет. Мы с Джастином только что вернулись в Лондон из Бата. Погода все время стояла просто замечательная.

Перо Арабеллы повисло в воздухе. Что за чушь она пишет? Как будто маме с папой очень интересно, какая в Бате погода!

Вздохнув, она смяла листок, порвала его на мелкие кусочки и снопа принялась за письмо. Дело оказалось куда более трудным, чем она ожидала, поскольку нужные слова почему-то никак не приходили на ум. Один за другим она порвала три листка, прежде чем удовлетворилась написанным. Подумав немного, она со вздохом отложила в сторону перо и еще раз перечитана то, что у нее вышло.

Дорогие мама и папа!

Надеюсь, вы оба здоровы и чувствуете себя хорошо. Наверное, известие о моей скорой свадьбе стало для вас настоящим потрясением, впрочем, как и для меня тоже. Все произошло действительно несколько неожиданно. Наверное, до вас доходили некоторые слухи о моем муже, но мне известно о нем то, что не знает никто, кроме меня. Джастин – хороший человек, лучший из всех мужчин, которых я знаю, и самый лучший муж, о котором может только мечтать женщина. Поэтому, умоляю вас, не волнуйтесь. Уверяю вас, я счастливейшая из новобрачных. С нетерпением жду того дня, когда мы снова будем вместе и вы сможете увидеть его и убедитесь, что это так.

Ваша любящая дочь Арабелла.

Она дважды перечитала письмо.

И застыла. Написанное задрожало и стало расплываться у нее перед глазами. Арабелла поморгала, но все оказалось напрасно. Она видела письмо как сквозь пелену. Ужасная боль разрывала ей сердце, на ресницах повисли слезы. Она низко опустила голову, глотая вставший в горле комок и изо всех сил стараясь не расплакаться. И все-таки не удержалась. Слезинка сползла у нее по щеке и капнула на веленевую бумагу, оставив на ней уродливое чернильное пятно. Сдавленное восклицание сорвалось с губ Арабеллы – письмо, над которым она столько времени трудилась, было безнадежно испорчено...

Как раз в этот момент и вернулся Джастин.

Он как вкопанный застыл на пороге кабинета, не в силах поверить тому, что увидел. Его юная жена, низко опустив голову, сидела за письменным столом. Плечи ее тряслись, и судорожные звуки рыданий, которые он услышал, словно ножом, полоснули его по сердцу.

Он кинулся к ней. Поглощенная своим горем, Арабелла не слышала, как он подошел. Ему пришлось окликнуть ее.

– Арабелла... – неуверенно прошептал он. Голова ее дернулась, как от удара.

– Джастин! – ахнула она. – Я не слышала, как ты вошел!

Он напугал ее, сообразил Джастин. Ему потребовалось сделать над собой некоторое усилие, чтобы его голос звучал, как всегда, ровно. Он спешил домой, сгорая от желания снова увидеть ее. Даже краткая минута в разлуке с женой была для него нестерпима. Он мечтал схватить ее в объятия и целовать... целовать без конца. Конечно, он надеялся, что она тоже скучает. Чего он точно не ожидал, так это застать ее в слезах.

– Что случилось, Арабелла?

– Э-э-э... ничего, – заикаясь пролепетала она. – Совсем ничего, правда. Боюсь, я вела себя ужасно глупо. Прости. Мне не следовало врываться в твой кабинет. Но я... просто мне нужно было написать письмо... маме с папой.

Джастину не понадобилось много времени, чтобы заметить кучу порванной бумаги и единственный уцелевший листок, сиротливо лежащий перед ней на столе. Кровь ударила ему в голову. Все перед глазами у него помутилось. Сам не зная, зачем он это делает, Джастин выхватил листок и поднес его к глазам.

– Джастин! – ахнула Арабелла. – Что ты делаешь?!

Джастин не ответил – глаза его быстро бегали по строчкам. Он буквально проглотил письмо. И конечно, заметил то место, куда капнула слеза, – огромную чернильную кляксу в форме сердечка. И вдруг почувствовал, как смертельный холод пробежал по всему его телу, а сердце словно превратилось в кусок льда.

Он медленно перевел глаза на Арабеллу. Потом провел кончиком пальца по ее щеке и поднял палец к глазам. Он был мокрым от еще не высохших слез.

– Кажется, я еще не ослеп, – медленно проговорил Джастин, ни на минуту не спуская с нее глаз. – И хотя я пока еще не совсем освоился с ролью мужа, мне почему-то кажется, что счастливые новобрачные не льют слезы, расписывая родителям радости супружеской жизни.

Арабелла сделала быстрое движение и, выхватив у Джастина листок, прижала его к груди. Но когда она попыталась прошмыгнуть мимо него к двери, он перехватил ее на полпути. Пальцы Джастина сжались вокруг ее запястья.

Закусив губу, Арабелла смерила его ледяным взглядом.

Ошеломленный, растерянный, Джастин смотрел на нее, чувствуя, что потихоньку начинает закипать.

– Как? Тебе нечего мне сказать?

– А что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?

– Проклятие, что, черт возьми, происходит?!

– Выбирай, пожалуйста, выражения, Джастин!

– Ад и все дьяволы! – взорвался он. – Почему ты не желаешь мне объяснить, что случилось?

Арабелла отвела глаза в сторону. Губы у нее задрожал и Джастин перепугался – на какое-то мгновение ему показалось, что она снова расплачется. Но Арабелла только низко опустила голову. В комнате повисло неловкое молчание.

– Ничего, – повинуясь какому-то порыву, едва слышно пробормотала она.

– Значит, ничего... – выразительно хмыкнул Джастин. – Итак, я возвращаюсь домой и нахожу тебя в слезах. И ты пытаешься меня убедить, что ничего не произошло? Кровь Христова, кого ты хочешь обмануть, Арабелла?! Я решил, что случилось какое-то несчастье! Я подумал... Господи, не знаю, что я подумал!

Она по-прежнему избегала его взгляда, стараясь смотреть куда угодно, только не на него.

– Пожалуйста, отпусти меня, Джастин, – слабым голосом попросила она. – Мне... мне нужно немного побыть одной, чтобы прийти в себя. Надеюсь, ты не возражаешь...

Ее слова были для него словно удар в солнечное сплетение. Но Джастин и без ее объяснений догадался, в чем дело. Конечно, она несчастна. Наверняка уже жалеет о своем поспешном замужестве. А письмо родителям, где она радужными красками расписывает их супружеское счастье, – вранье от начала и до конца. Достаточно посмотреть на нее, чтобы убедиться, что счастьем тут и не пахнет.

Поджав губы, Джастин убрал руку.

– Что ж, хорошо.

Арабелла ринулась к двери. Торопится сбежать поскорее, с горечью подумал Джастин.

Его голос настиг ее на пороге:

– Вечером мы едем к Фартингейлам. Ты должна быть готова к половине восьмого.

Джастин заметил, как напряглись ее плечи, прежде чем она повернулась к нему.

– Если не возражаешь, я бы предпочла сегодня вечером остаться дома, – безукоризненно вежливым тоном проговорила она.

Но Джастин был неумолим:

– Боюсь, у тебя нет выбора, дорогая. Видишь ли, я случайно столкнулся с лордом Фартингейлом. И упомянул, что сегодня мы непременно приедем на их званый вечер. Так что, как видишь, пути к отступлению отрезаны, – если сегодня нас там не будет, досужие языки заработают вовсю. А насколько я понимаю, именно этого ты и хотела всеми силами избежать, не так ли?

Судя по всему, напомнив ей об этом, он совершил большую ошибку. На лице Арабеллы вспыхнула досада, которую она даже не пыталась скрыть.

– Ладно, – буркнула она. – Как скажешь.

Незадолго до восьми их карета остановилась перед лондонским особняком Фартингейлов. Арабелла, не глядя на Джастина, безразличным взглядом уставилась в окно.

– Приехали, – лаконично объявил он.

Выскочивший из дома лакей распахнул дверцу кареты и помог ей выйти.

За все время поездки ни один из них не произнес ни слона. С каждой минутой напряжение все росло. Джастин держался отчужденно. Лицо его было суровым и холодным после той сцены в кабинете он до самого вечера упорно хранил молчание.

Арабелла даже не помнила, когда еще чувствовала себя такой несчастной. Только гордость мешала ей расплакаться.

Не успели они переступить порог бального зала, как их моментально окружила толпа. Дождем посыпались поздравления и пожелания счастья. Но как только волнение немного улеглось, кто-то не удержался все-таки, чтобы не подпустить новобрачным шпильку.

– И везет же вам, Стерлинг! – воскликнул чей-то знакомый голос из толпы. – Подумать только – подцепить Недотрогу! Интересно, как вам удалось взять эту неприступную крепость, а?

О Боже, подумала Арабелла. А она-то надеялась, что больше никогда не услышит это дурацкое прозвище! Стоявший за ее спиной Джастин довольно хохотнул, и она в очередной раз поразилась его умению владеть собой. Он продел ее руку в свою и с видом собственника накрыл ее ладонью.

– О да, согласен, моя жена – не обычная женщина. Поэтому-то я и решил бежать к алтарю со всех ног, пока кто-нибудь меня не опередил.

– Интересно, что вы хотели этим сказать, Макелрой? – выкрикнул из толпы язвительный женский голос. – Скорее уж нам следует удивляться, как это ей удалось заполучить себе в мужья самого красивого мужчину во всей Англии?

Стоявшая неподалеку от молодых эффектная блондинка в зеленом платье понимающе усмехнулась:

– Может быть, лучше спросить, как она рассчитывает его удержать?

Увенчанная элегантным тюрбаном голова повернулась в сторону обеих женщин. Тяжелая трость звучно стукнула по полу. Гости почтительно попятились.

– Побеспокоились бы лучше о себе, милочка! – прогремел знакомый властный голос. – До меня доходили слухи, что было бы поистине чудом, если бы вы с вашим возлюбленным мужем смогли хотя бы вспомнить, как зовут каждого из вас! Что молчите? Зато если бы вы имели счастье видеть, как эти двое обменялись поцелуем у алтаря – чему я была свидетельницей, – то во всем этом зале не нашлось бы ни единой души, посмевшей усомниться в том, что они искренне любят друг друга!

Арабелла вздрогнула и заморгала. Ее обуревали сразу два желания. Первое – поаплодировать вдовствующей герцогине Каррингтон. А второе – протолкаться поближе к эффектной блондинке в зеленом и со всей силы стукнуть ее кулаком, в кровь расквасить ее хорошенький, кокетливо вздернутый носик. Конечно, настоящие леди так себя не ведут, но зато какое бы это было удовольствие, вообразила Арабелла.

Взгляд ее незаметно скользнул к мужу. Опять эта высокомерная усмешка, с досадой подумала она. Выразительно выгнув тонкую черную бровь, Джастин учтиво поклонился вдовствующей герцогине, выражая признательность за поддержку, потом наклонился к Арабелле, почти прижавшись губами к ее уху, чтобы услышать его могла только она одна, и зашептал:

– Я уже решил было, что пришло время продемонстрировать нашу взаимную любовь, дорогая, но так даже лучше, не правда ли? Неплохо она ее отбрила! Вдовствующая герцогиня всегда была на нашей стороне. Настоящий ангел-хранитель, только еще с карающим мечом вдобавок, не так ли, любовь моя? Кстати, не пора ли нам пойти поздороваться с хозяевами?

Арабелла, пробираясь за мужем в плотной толпе гостей, закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Она просто невероятна!

– И от души наслаждается этим, – согласился Джастин. – Знаешь, если бы мне вдруг пришлось выбирать себе защитника, я бы не задумываясь остановился на герцогине. – Он тихонько рассмеялся. – А эта ее знаменитая трость, которой она орудует, как копьем! Да уж, герцогиня – это что-то! Послушайся доброго совета, Арабелла, – если тебе когда-нибудь, не приведи Господь, доведется увидеть ее в ярости, забейся куда-нибудь в угол и сиди тихо, иначе тебе несдобровать!

– Трость, говоришь? – хмыкнула Арабелла. – Ну, не знаю... По-моему, ее язык страшнее любого копья, тем более что она пускает его в ход гораздо чаше!

– Согласен, любовь моя. А учитывая вдобавок ее внушительную внешность, не приходится удивляться, как мало находится желающих бросить вызов столь могучему и опасному противнику, как наша дорогая герцогиня.

– Ну... а мне, если честно, она нравится, – призналась Арабелла.

– Еще бы – учитывая, как вы похожи, – учтиво сказал Джастин.

Весь вечер Джастин практически не отходил от жены ни на шаг. Можно было поклясться, что после свадьбы произошло чудо, которого не мог никто ожидать, и распутник превратился в нежнейшего из мужей – Джастин с самодовольной улыбкой собственника поддерживал Арабеллу под локоток, а стоило ему только заметить, что жена собирается что-то сказать, как он мгновенно наклонялся к ней, словно бы для того, чтобы не упустить ни единого ее слова.

Но ни он, ни она не забыли еще той размолвки, что случилась между ними незадолго до отъезда. Арабелла чувствовала это всеми фибрами души, и ей было невыносимо больно думать о том, что произошло. Ах, как ей не хватало сейчас той близости, что установилась между ними во время поездки в Бат! Но хуже всего было другое – беда в том, что Арабелла даже себе самой не смогла бы толком объяснить, какая муха ее укусила. Теперь она и сама уже не понимала, почему вдруг расплакалась, хотя готова была поклясться, что какая-то причина для этого все-таки была.

Однако сейчас она была безмятежно спокойна. Правда, очень скоро мышцы ее лица потихоньку одеревенели и улыбка, сиявшая на лице, стала казаться приклеенной, но, несмотря на это, Арабелла была преисполнена решимости не дать ни единого повода для каких бы то ни было сплетен.

К ней приблизился лорд Фартингейл:

– Моя дорогая, вы позволите мне ненадолго похитить вашего супруга? Я пригласил нескольких джентльменов продегустировать бутылку моего лучшего бренди, а заодно и выпить за здоровье счастливейшего из женихов!

Ах, если бы он только знал, едва сдерживая слезы, подумала Арабелла. Но она была слишком горда, чтобы позволить кому-то догадаться, что на душе у нее кошки скребут.

– Ах, милорд! – кокетливо прощебетала она. – Кто я такая, чтобы удерживать мужа, когда ему представился счастливый случай отведать вашего знаменитого бренди?

– Я не задержу его надолго, обещаю, – усмехнулся лорд Фартингейл.

Арабелла поболтала с несколькими приятельницами, потом прошлась по залу и наконец остановилась у мраморной колонны в самом дальнем ее конце. Стоя там, она и заметила наконец Джорджиану, отчаянно махавшую ей рукой, и присоединилась к ней.

– Арабелла, ну как ты? – со жгучим любопытством спросила та. И сама засмеялась. – Как странно! Ты ведь теперь замужняя леди! Подумать только! Просто не верится!

Арабелла едва сдержалась, чтобы не завизжать от злости, – так ее доконали все эти разговоры насчет ее замужней жизни. И тут же мысленно дала себе пинка. Джорджиана не заслуживала этого, сурово напомнила она себе. К тому же она, возможно, была единственным человеком, который знал Арабеллу достаточно хорошо, чтобы догадаться, что счастьем тут и не пахнет. Так что ей следует быть особенно осторожной, иначе Джорджиана наверняка заподозрит неладное.

– Может, я и замужем, – весело хмыкнула она, – но, уверяю тебя, до почтенной старой грымзы мне еще далеко!

Джорджиана нахмурилась:

– С тобой все в порядке?

– Все чудесно! – лучезарно улыбнулась Арабелла. – Хотя, признаться, сегодня у меня был нелегкий день. Знаешь, мы ведь только около полудня вернулись из Бата.

Они немного поболтали, строя планы насчет поездки по магазинам. Договорились на следующую неделю, а Джастин все не возвращался. Арабелла машинально обвела взглядом бальный зал, не замечая, что делает это уже не в первый раз.

И конечно, это не прошло мимо внимания Джорджианы.

– Какая беспокойная жена! – захихикала она, насмешливо подмигнув Арабелле. – Вон он, – сжалилась она наконец.

– Где? – встрепенулась Арабелла.

– Идет к нам... Ох нет, кажется, его остановила леди Дансбрук.

Сердце Арабеллы екнуло и обрушилось вниз, закатившись куда-то в самые носки бальных туфелек.

– Агата Дансбрук?

– Да. А я и не знала, что вы знакомы! – удивилась Джорджиана.

– Нет-нет, мы не знакомы, – поспешно поправилась Арабелла. – Просто я уже где-то слышала это имя...

В общем-то, с мрачной иронией подумала Арабелла, она ничуть не покривила душой. Так оно и есть. И перед глазами ее с необычайной отчетливостью встали та памятная ночь в Воксхолл-Гарденз и тот разговор, который она подслушала, когда две дамы взахлеб обсуждали Джастина... и его бесчисленных любовниц. Как же это одна из них сказала? У него всегда была привычка менять женщин одну за другой. Да что там говорить – ты и сама знаешь, – половина дам из тех, что приехали на маскарад, в свое время перебывала в его постели! Разве я не права?

И эта самая Агата Дансбрук – одна из них...

Словно чья-то невидимая рука воткнула ей в сердце отравленный кинжал, а потом еще и повернула его в ране. Арабелла ничего не могла с собой поделать. Она не могла заставить себя не думать о Джастине. Не могла заставить себя не смотреть на Агату Дансбрук.

И тут же с болью была вынуждена признаться себе, что более очаровательное создание трудно было представить. Отливающие золотом локоны леди Дансбрук были уложены короной, но даже с такой прической крохотная, миниатюрная Агата едва доставала Джастину до плеча. Но помимо этого она обладала еще воздушной грацией и изяществом, которого нет и никогда не будет у нее самой, мрачно подытожила Арабелла.

Отвернувшись, она поднесла к губам бокал и сделала большой глоток шампанского.

– Я встречала ее на прошлой неделе, – продолжала между тем Джорджиана. – Нет, только не подумай, что я стала злючкой, но на твоем месте я бы не забивала себе голову всякими глупостями. И не обращала бы на нее внимания. Кстати, ты помнишь Генриетту Карлсон?

– Еще бы, – хмыкнула Арабелла.

– Так вот, леди Дансбрук очень напоминает мне Генриетту.

Очень интересно, подумала Арабелла. И не слишком лестно для леди Дансбрук. Потому что быть красивой – это одно, да вот взять, к примеру, ту же Джорджиану, она ведь тоже красива. Но к сожалению, красота бывает и...

– О, кажется, кто-то меня зовет, – спохватилась Джорджиана. – Значит, увидимся на следующей неделе, дорогая. А может, и раньше.

Арабелла помахала ей вдогонку. Взгляд ее снова вернулся к Джастину, все еще стоявшему с Агатой Дансбрук. Арабелла вся сжалась, когда та у нее на глазах кокетливо засмеялась и, встав на цыпочки, вложила свои пальчики в ладонь Джастина. А потом, вытянувшись вo весь рост, позволила себе погладить его по щеке.

Агата снова положила на него глаз. Кажется, именно так сказала тогда одна из сплетниц.

Похоже, так оно и есть, мрачно решила Арабелла, – достаточно только посмотреть, как она бесстыдно липнет к нему на глазах у всех! Кровь ударила ей в голову с такой силой, что Арабелла даже сама испугалась. Все поплыло у нее перед глазами. Это все шампанское, решила Арабелла. Глубоко вздохнув полной грудью, она неимоверным усилием воли заставила себя отвести глаза в сторону, хотя, признаться, это далось ей нелегко.

И в эту минуту она дала себе клятву...

Нет, она не будет закатывать сцен. Не станет делать слишком поспешные выводы или портить кровь Джастину и себе заодно. Но она не позволит Агате Дансбрук сделать из нее посмешище.

Если через три секунды Агата Дансбрук не уберется куда подальше и не перестанет вешаться на шею ее мужу... О Боже, ее мужу! – она протолкается к ней, выдерет тоненькие розовые пальчики этой мерзавки из ладони Джастина, после чего с наслаждением сожмет свои собственные вокруг ее хрупкой, изящной шейки. При одной только этой мысли пальцы Арабеллы сладострастно зашевелились, а потом сами собой сжались в кулаки.

Раз!

Два!

Три!

Она обернулась.

Ни Джастина, ни Агаты не было видно.

– Сдается мне, кто-то тут у нас опять слегка под мухой? Я угадал? – услышала она знакомый насмешливый голос.

Перед ней стоял муж. Взяв из рук онемевшей от изумления Арабеллы пустой бокал, он сунул его пробегавшему мимо лакею и с улыбкой повернулся к ней.

Вместо того чтобы одарить мужа улыбкой, Арабелла хмуро молчала. Глаза Джастина мгновенно сузились.

– Ты неважно себя чувствуешь? – отрывисто спросил он.

Только теперь Арабелла почувствовала, что напряжение понемногу оставляет ее.

– Нет, – покачала она головой, – со мной все в порядке. – И, заметив, что цепкий взгляд Джастина по-прежнему прикован к ее лицу, поспешно добавила: – Ей-богу, в порядке!

Джастин придирчиво разглядывал ее, словно пытаясь понять, правду ли она говорит.

– А ты, случайно, не заметила, – вдруг мягко улыбнулся он, – что мы сейчас стоим как раз на том самом месте, где месяц назад, так сказать, возобновили наше давнее знакомство?

Арабелла покусала губы.

– Вот как? Не думала, что ты помнишь.

Джастин вопросительно вскинул брови:

– Как же я мог забыть об этом?

– В тот вечер я пряталась тут от Уолтера, – с усмешкой призналась Арабелла. – Ужасно боялась, вдруг он расхрабрится и сделает мне предложение.

– Но вместо Уолтера тебя нашел я. И сделал тебе предложение.

Взгляды их встретились.

Агата вмиг вылетела у Арабеллы из головы. И не только она, а и весь мир заодно с ней будто перестал существовать. Больше всего на свете ей сейчас хотелось обвить руками его шею и сделать так, чтобы оба они забыли этот дурацкий день... забыли эту их дурацкую первую ссору.

Джастин, отыскав ее руку, порывисто сжал ее пальцы и вдруг поднял их к губам. Нет, он не поцеловал их, просто поднес так близко к лицу, что Арабелла могла чувствовать на своей ладони его горячее дыхание.

Легкая улыбка скользнула по ее губам.

– В чем дело, сэр? – насмешливо проворковала она. – Уж не собираетесь ли вы лизнуть меня – как в тот день, о котором вы только что вспоминали?

– Ваша память изменяет вам, мадам, – в тон ей ответил Джастин. – Если вы вспомните, в тот день я вас укусил, а лизнул только в нашу следующую встречу. – Уголки его губ дрогнули в улыбке. Рука Арабеллы по-прежнему лежала в его руке. – О, кажется, я замечаю, как на нас оборачиваются! Может, проделать то же самое еще раз? Представляю, какие начнутся разговоры!

– Да... но ведь теперь мы женаты.

Джастин с улыбкой прижался губами к ее руке, потом ласково переплел ее пальцы со своими.

– Искушаешь меня, да, дорогая? Только должен предупредить тебя заранее – теперь я вряд ли удовлетворюсь, попробовав на вкус одно лишь твое запястье, каким бы нежным оно ни было. Нет, теперь я не остановлюсь, пока не доберусь до твоих губ, и уж тогда попирую вволю! – С коварной усмешкой Джастин провел кончиками пальцев по ее обнаженной руке, от края белоснежной бальной перчатки до воздушного рукавчика на платье.

Естественно, щеки у Арабеллы тут же заполыхали огнем.

– Джастин, – слабым голосом пролепетала она, – как ты только что сказал, на нас уже обращают внимание...

– Прекрасно! Признаться, мне было бы жаль, если бы не обращали.

– Не нужно так говорить, – запротестовала Арабелла.

– Почему? – искренне удивился Джастин. – Как вы только что верно отметили, мадам, мы с вами женаты. И теперь я могу говорить все, что захочу, ничуть не рискуя при этом нарваться на оплеуху, – ехидно добавил он.

– Да, но все же... Послушай, Джастин, – возмутилась она, – немедленно перестань так на меня смотреть!

– Так – это как?

– Как будто... – Горячая краска залила шею Арабеллы и прихлынула к ее щекам. Она сразу же почувствовала, как они запылали огнем.

– Как будто с удовольствием скушал бы тебя всю, смакуя каждый самый крохотный кусочек?

– Да, – выпалила она.

– Непременно так и сделаю. Только боюсь, с этим придется немного подождать.Арабелла сглотнула, чувствуя, как противно задрожали и подогнулись у нее ноги.

– Уж не пытаетесь ли вы заигрывать со мной, милорд?

– По-моему, как-то раз я вам говорил, что вы должны научиться узнавать, когда я это делаю, не так ли?

– Представляю, как бы вы потешались над каким-нибудь несчастным мужем, будь он так поглощен собственной женой, как вы сейчас, милорд!

– Возможно.

Горло у Арабеллы перехватило. Когда Джастин смотрел на нее, как сейчас, все ее внутренности словно завязывались тугим узлом, а сердце начинало стучать так, будто она промчалась галопом от Лондона да Бата. Каким-то непостижимым образом Джастин всегда умудрялся сделать так, что она чувствовала себя единственной женщиной в мире. Единственной в его глазах. Как это ему удавалось, одному Богу известно. Это до сих пор оставалось для нее тайной. Она часто гадала: уж не это ли помогало ему десятками разбивать хрупкие женские сердца?

– И в самом деле, – промурлыкал он. – Думаю, самое время вернуться домой, дорогая.

Арабелла и не думала спорить. Гости уже стали понемногу разъезжаться, и ей вдруг самой захотелось поскорее оказаться дома в объятиях Джастина.

Внизу им пришлось немного подождать, пока их экипаж подгонят к подъезду. Внезапно кто-то смущенно кашлянул у них за спиной. Арабелла с Джастином обернулись, как по команде.

– Уолтер! – ахнула Арабелла.

– Привет, Арабелла. – Взгляды мужчин скрестились. – Мои поздравления вам обоим. Не возражаете, Стерлинг, если я, следуя традиции, поцелую новобрачную?

– Нисколько, – кивнул Джастин.

А меня кто-нибудь спросил, возмутилась про себя Арабелла. Но сказать ничего не успела – Уолтер, приподняв ее под локотки, осторожно коснулся губами ее губ. Потом отодвинулся и принялся внимательно разглядывать ее. Почему-то у Арабеллы появилось неприятное предчувствие, что это еще не все. Казалось, Уолтер хочет что-то сказать. Уж не собирается ли он устроить сцену, ужаснулась Арабелла. Если это так, она умрет от стыда...

Но Уолтер, повернувшись к Джастину, с улыбкой протянул ему руку:

– А вы везунчик, старина! Дайте слово, что позаботитесь о ней, как она того заслуживает!

Джастин молча уставился на протянутую ему руку, и на какое-то мгновение сердце Арабеллы, казалось, перестало биться – такое странное выражение появилось вдруг у него на лице. Однако Джастин молча сжал руку Уолтера и коротко кивнул.

– Непременно, – учтиво бросил он.

– Вот и замечательно. Ну а теперь, надеюсь, вы меня извините – я пригласил мисс Ларвуд на следующий вальс.

Джастин молча проводил жену к экипажу. Всю дорогу, пока они ехали домой, он, как всегда, был изысканно учтив, но держался чуть-чуть отчужденно. Сердце Арабеллы налилось свинцом. Близость, которая, казалось, вновь вернулась к ним на балу, рассеялась, словно утренний туман пол яркими лучами солнца, и Арабелла уже гадала, не почудилось ли ей... Но одна мысль не давала ей покоя, и хотя Арабелла старательно гнала ее прочь, та всякий раз возвращалась...

Это был их первый день в Лондоне в качестве мужа и жены. И он обернулся крахом.

Глава 18

В тот же вечер, оказавшись в постели, они молча вытянулись рядом, стараясь не касаться друг друга. В первый раз за все время со дня их свадьбы Джастин не повернулся к ней, чтобы заключить ее в объятия, и Арабелла молча страдала, чувствуя страшную пустоту в душе.

Прошло не меньше получаса, а скорее всего больше. Арабелла боялась пошевелиться, но мысли лихорадочно кружились у нее в голове. Она лежала с открытыми глазами, молча глотая слезы, чтобы не разбудить Джастина. Потом, почувствовав, что больше не выдержит и закричит, если так будет и дальше, повернулась на один бок, потом на другой.

Но сон упорно бежал от нее. Арабелла приподнялась на локтях и осторожно наклонилась к Джастину, разглядывая его. Он лежал неподвижно, лицом к окну, подложив одну руку под голову. Облизнув губы, Арабелла отвернулась...

– Ты так и собираешься вертеться всю ночь до самого утра?

Арабелла застыла. Что-то ощутимо пригвоздило ее к месту – то ли жесткий тон, которым это было сказано, то ли его недовольный взгляд, который она чувствовала на себе, несмотря на темноту.

Закусив до боли губу, она промолчала.

– Что-то не так? – коротко осведомился Джастин. Вцепившись в одеяло, Арабелла судорожно натянула его до подбородка.

– Нет! – выпалила она. Потом немного подумала. – То есть я хотела сказать, да. Или, вернее... сама не знаю.

– Мне казалось, я женился на женщине, которая имела обыкновение высказываться достаточно откровенно.

Что это – издевательство или просто безобидная шутка? Она никак не могла понять. И от этого почувствована себя совсем несчастной.

– Прости, – тоненьким голоском прошептала она. – Я не хотела тебя будить...

Джастин тяжело вздохнул.

– Ты меня не разбудила. Я тоже не могу уснуть.

Она услышала шорох, когда он заворочался, потом вспыхнула стоявшая на столике у постели свеча. Арабелла откинулась на подушку, молча разглядывая лепнину на потолке. Джастин сел, прислонившись головой к столбику кровати.

– Почему тебе не спится, Арабелла?

– Никак не могу успокоиться, – призналась она. – Все думаю, думаю...

– Интересно, о чем же?

– Обо всем, – выпалила она.

– Ага, – сухо пробурчал Джастин. – Наверное, по-твоему, после этого я должен воскликнуть: «Как же я сам не догадался?» Увы, не догадался. Поэтому спрашиваю снова. О чем ты думаешь? Только, умоляю, не говори, что ни о чем.

Арабелла повернула голову, стараясь по выражению лица Джастина понять, что у него на уме. Но, увидев его обнаженную грудь, тут же забыла обо всем. Во рту у нее пересохло. Ей стоило немалого труда сохранить бесстрастный вид.

Арабелла провела языком по губам.

– А кстати, сам-то ты почему не спишь? – с вызовом бросила она. – О чем ты думаешь? Только, умоляю, не говори, что ни о чем.

На короткое время в комнате воцарилась тишина.

– Что ж, возражения принимаются, – наконец проговорил он. – И раз ты настаиваешь...

Но Арабелла покачала головой. Фраза, сорвавшаяся с уст Джастина, заставила пробудиться ее гордость.

– Нет. Позволь, сначала я. – Сделав храброе лицо, Арабелла перекатилась на бок. И проглотила ком в горле. – Это правда, что вы с леди Агатой были любовниками?

В комнате вновь повисло молчание – настолько плотное, что ей вдруг стало трудно дышать. Собрав все свое мужество, Арабелла украдкой бросила на мужа взгляд, стараясь угадать, не рассердился ли он. Лицо Джастина стало мрачным.

– Где ты это услышала?

– В первый раз? На маскараде в Воксхолл-Гарденз, – честно призналась Арабелла. – Услышала, как две дамы судачили между собой...

– Ну, конечно, как же я сразу не догадался? – криво усмехнулся Джастин. – Естественно, они утверждали, что я большой специалист по части всяких коварных уловок и хитростей. Я угадал?

В голосе его слышалось нескрываемое раздражение.

– Да, – вырвалось у Арабеллы, прежде чем она успела подумать. – Это так?

– Что я большой специалист по части всяких коварных уловок и хитростей? – Джастин метнул в ее сторону хмурый взгляд. – Естественно, нет. Иначе ты вряд ли спрашивала бы.

Предательский румянец снова начал заливать ей щеки.

– Нет, – поспешно поправилась она. – Я имела в виду, что ты и леди Ага...

– Да, – отрезал он. Но почему-то у Арабеллы создалось впечатление, что он в нерешительности. Через минуту сильные руки Джастина легли ей на плечи, и он притянул ее к себе, заставив взглянуть ему в глаза. – Почему ты спрашиваешь, Арабелла?

– Ну... просто я видела тебя сегодня с ней и... Разве это так обязательно? Ну хорошо. В общем, вы так замечательно смотрелись вместе, – неуверенно промямлила Арабелла, чувствуя, как внутри у нее все кипит от злости и унижения. Может, благодаря этому остальная речь далась ей намного легче. – Так вот, мне это противно, понимаешь? Противно смотреть на нее, противно дышать одним воздухом с ней, потому что я знаю, что когда-то вы были любовниками. Мне ненавистна сама мысль о том, что, возможно, когда-нибудь мы столкнемся с ней лицом к лицу! А учитывая твою скандальную репутацию, Джастин, думаю, что этого не избежать. Но когда я заметила, что она дотрагивается до тебя, чуть ли не вешается при всех тебе на шею, мне захотелось расквасить ей нос! Не знаю, как я удержалась, чтобы не кинуться к вам и не придушить эту мерзавку собственными руками! – Арабелла тяжело дышала.

Губы Джастина дрогнули и растянулись почти до ушей.

– О Боже! Оказывается, моя жена ревнива, как тигрица! – развеселился он.

– Счастлива, что доставила вам удовольствие, милорд! – фыркнула Арабелла. Естественно, она покривила душой – это была чистейшей волы бравада. Губы у нее задрожали, в голосе тоже появилась предательская дрожь. Арабелла резко отвернулась, чтобы Джастин не заметил ее слабость.

Слишком поздно. Он успел ухватить ее за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза.

– Арабелла, что это? Слезы?! Дорогая, прости! Меньше всего на свете я хотел причинить тебе боль. Боже мой, Арабелла, ты должна мне поверить... – Теперь голос дрожал уже у него. Всю веселость Джастина как рукой сняло. – Конечно, я не святой. Но это отнюдь не значит, что я десятками укладывал женщин к себе в постель, как тебе, должно быть, кажется. Мой роман с леди Агатой закончился много лет назад. Теперь она ничего для меня не значит. И если тебе даже доведется когда-нибудь столкнуться с ней или с другой дамой, с которой у меня некогда были близкие...

– Как сегодня, например, – выпалила Арабелла.

– Повторяю: если даже такое произойдет, я прошу тебя запомнить одну вешь.

– Какую? – с несчастным видом спросила она.

– Что сколько бы их ни было, есть только одна женщина на свете, которая что-то для меня значит. И эта женщина – ты. Единственная, на кого я смотрю. Единственная, кого я вижу. Единственная женщина в моей жизни – это ты, Арабелла. В моих глазах прекраснее тебя нет никого на свете, ты поняла?

– Правда? – Арабелла даже рот приоткрыла от изумления.

– Правда.– Взгляд Джастина, глубокий и таинственный, завораживал ее. – Клятвы, которыми мы обменялись в день нашей свадьбы... я не забыл о них, Арабелла. Я не забуду о них никогда. Конечно, не знаю, получится ли из меня муж, о котором ты мечтала... муж, который тебе нужен, но... Бог свидетель, я сделаю все, чтобы ты была счастлива! Я буду стараться изо всех сил, клянусь!

Арабелла впилась взглядом в его лицо, заглянула в его глаза... и поняла, что это правда. Джастин не лгал – он действительно постарается сделать все, чтобы она была счастлива. У нее внезапно потеплело на сердце и внутри все оттаяло, как после доброго глотка горячего, с пряностями, вина. Арабелла смущенно отвела глаза в сторону и ей было страшно прочитать в его взгляде то, чего там не было и не могло быть. И страшно, что она не увидит этого...

– Итак... надеюсь, мы друг друга поняли?

Арабелла быстро-быстро закивала. У нее на сердце стало легко, внезапно она почувствовала себя до неприличия счастливой. Но длилось это недолго, новая мысль пришла ей в голову, и лицо ее омрачилось.

Джастин нахмурился;

– Что теперь?

Арабелла робко коснулась его руки.

– А сегодня днем, в кабинете... помнишь? Ты еще сердишься на меня?

Что-то странное, может быть,боль, мелькнуло и пропало в его глазах.

– Я? С чего ты вообще взяла, что я рассердился?

Но Арабелла сразу почувствовала, как при этом напряглась и окаменела его рука.

– Позволь я попробую тебе объяснить. Я сама толком не знаю, что со мной случилось, Джастин. До сих пор не могу понять, почему я вдруг расплакалась, просто так случилось. И тут вдруг вошел ты. – Сначала Арабелле приходилось буквально выталкивать из себя слова, но теперь они лились бурным потоком. – Ты тут ни при чем, честное слово. Все произошло так быстро, я даже подумать ни о чем не успела, правда, Джастин! Может, все дело в том, что в последнее время все вообще как-то странно... Вся моя жизнь вдруг резко изменилась. Не знаю, просто я вдруг почувствовала, что мне страшно не хватает мамы с папой. Только тогда я поняла, как мне хочется, чтобы они оказались тут, со мной, – Голос Арабеллы снова предательски задрожал.

Джастин с хриплым стоном прижал ее к себе.

– Ты права. Все действительно произошло как-то уж слишком стремительно, верно? Возможно, я сделал глупость, что оставил тебя одну. Наверное, мне не следовало уходить. Да и к Фартингейлам не обязательно было ездить – хотя бы в первый вечер можно было побыть вдвоем.

Арабелла, вся дрожа, прильнула к мужу. А Джастин, завернув жену в одеяло, молча обнимал ее, дожидаясь, пока она успокоится. Потом, не выпуская ее из объятий, откинулся на подушки и осторожно погладил Арабеллу по щеке.

– Ну, теперь все в порядке?

Слезы еще дрожали у нее на ресницах, но Арабелла храбро улыбнулась мужу.

– Да. Странный сегодня получился день, правда?

– Похоже на то, – согласился Джастин. Легкая улыбка, даже не улыбка, а скорее тень ее, скользнула по его губам. – Но боюсь, мне тоже следует кое в чем тебе признаться...

– И в чем же?

– Я тоже ревновал, когда Уолтер целовал тебя. Ревновал до безумия.

– О Господи... – выдохнула Арабелла. Уютно свернувшись калачиком в его объятиях, она прижалась к груди мужа. И вдруг принялась хохотать.

Джастин вопросительно заглянул ей в глаза:

– Ну а теперь что?

– Боюсь, мне тоже следует кое в чем признаться вам, милорд, – в тон ему смешливо проговорила Арабелла.

Но ее улыбка быстро увяла. Набрав полную грудь воздуха, Арабелла смущенно подняла на него глаза.

– Знаешь, вдовствующая герцогиня оказалась права, Джастин. Уолтер никогда не мог заставить меня испытать то, что я испытываю в твоих объятиях. – Она положила ладонь ему на грудь – туда, где мощно и ровно стучало его сердце.

Джастин лениво поднял бровь.

– Уж не заигрываешь ли ты со мной, а, жена?

– Да, – немного смущенно, но без тени колебаний поспешила ответить она. – Могу ли я надеяться, сэр?..

Ответом ей стал низкий, чувственный смешок, вырвавшийся из груди Джастина.

– Стоит ли спрашивать, миледи? Одно ваше слово...

Джастин потянулся к жене. Слегка покачав головой, она заставила его остановиться, а легкий толчок рукой опрокинул Джастина на подушки. Он еще ничего не понимал, только догадывался, что Арабелла затеяла какую-то игру, и с нетерпением ждал, что последует дальше. Склонившись к мужу, Арабелла поцеловала его – сначала нежно, но постепенно поцелуй становился все более нетерпеливым и страстным, губы ее слегка приоткрылись, голова склонилась сначала на одно плечо, потом на другое. Джастин не противился, предоставив ей полную свободу делать с ним все, что ей будет угодно, стараясь лежать неподвижно и наслаждаясь тем неистовством, с которым она целовала его.

Вдруг он почувствовал, как острый кончик языка Арабеллы скользнул у него по подбородку, и затаил дыхание. Крепко зажмурив глаза, Джастин упивался неведомым ему доселе наслаждением, когда ее ладони скользили по его коже, гладили широко развернутые плечи, напряженные мышцы груди. Какое-то чувство сродни благоговению охватило его. Ведь это Арабелла, промелькнуло у него в голове. Арабелла ласкает его. Арабелла его хочет...

Каждое ее прикосновение эхом отдавалось в нем, заставляя каждую клеточку его тела трепетать от наслаждения, как будто она держала в своих руках его сердце. Ладошки Арабеллы легли ему на грудь, ее пальцы запутались в густой поросли волос, и он вдруг почувствовал, что она вся дрожит, словно боясь, что он прикажет ей остановиться. Но он не мог это сделать. И не сделал бы, даже если бы от этого сейчас зависела его жизнь.

– Иисусе сладчайший! – выдохнул он, почувствовав, как ее пальцы скользнули вниз, к его плоскому животу, потом еще ниже, к закаменевшим чреслам, и осторожно обхватили основание его дрожащего от нетерпения копья. На лбу у Джастина выступил пот. Ее невинное прикосновение заставило всю кровь в его жилах разом закипеть. Жаркая волна желания охватила тело. Его копье вздрогнуло и восстало, словно вставший на дыбы могучий жеребец. Острая пульсирующая боль пронзила чресла и низ его живота. Господи, промелькнула в его голове безумная мысль, если Арабелла не отпустит его немедленно, он просто сойдет с ума!

Ее губы вновь прильнули к его губам, и Джастин, не выдержав, обхватил ее голову руками и поцеловал ее с голодной страстью. Их языки сплелись в безумном танце наслаждения. Арабелла со стоном прижалась к нему, перекинув через него стройную ногу, курчавый бугорок Венеры терся о бедра Джастина в том же самом невероятно соблазнительном ритме, в котором ее язычок дразняще касался его губ изнутри. Обезумев от наслаждения, Джастин мог бы поклясться, что чувствует, как она истекает соком желания...

Это было невероятно. Это было какое-то безумие. Желание, острое и ослепляющее, вспыхнуло и заполыхало в нем, охватив все его существо. Джастин почувствовал, что больше не в силах терпеть. Скрипнув зубами, он схватил Арабеллу и прижал к груди, ее длинные, стройные ноги обхватили его бедра.

Нетерпеливые пальцы одним рывком задрали вверх тонкую ночную рубашку, обнажив упругие груди. Приподнявшись на локтях, Джастин поймал губами сосок и слегка прикусил его, с удовольствием почувствовав, как тот мгновенно превратился в тугой бутон. А Арабелла, упершись ладонями ему в грудь, изогнулась дугой, и стон наслаждения вырвался из ее груди. Оба лихорадочно ласкали друг друга, чувствуя, как от страсти и нетерпения постепенно сходят с ума. Отблески догорающих в камине дров плясали на сосках Арабеллы, еще влажных от прикосновения его языка. С поднятой до плеч ночной рубашкой и обнаженными упругими грудями, Арабелла являла собой зрелище куда более соблазнительное, чем если бы была полностью обнажена.

И тогда он дотронулся до нее в том месте, где пухлый бугорок ее женственности нетерпеливо терся об основание его напряженного копья. Коснулся узкой, влажно поблескивающей щели. Коснулся крохотного узелка бархатистой розовой плоти, истекающей желанием. И когда Арабелла, содрогнувшись, хрипло вскрикнула от наслаждения и забилась в его руках, Джастин понял, что не в силах дольше терпеть.

Его руки обхватили ее грудь.

– Возьми меня, – каким-то странным, осипшим голосом приказал он. А потом, обхватив Арабеллу за бедра, направил свое копье в ее шелковые ножны. Одним мощным, длинным толчком он наполнил ее всю и замер, закрыв глаза и не в силах вздохнуть. Ошеломленная Арабелла опустила глаза, потрясенная этим новым для нее ощущением. Заметив выражение ее лица, Джастин едва не рассмеялся, но она шевельнулась, и его смех перешел в хриплый стон.

Не в силах справиться с собой, Джастин задвигался резкими, упругими толчками. Волосы Арабеллы огненным водопадом струились вокруг них, почти закрывая обоих с головой. При каждом его толчке тело ее содрогалось, выгибаясь дугой, хриплый крик наслаждения срывался с ее губ. Какое-то ожесточение овладело Джастином. Он был глубоко внутри ее, но сейчас ему было этого недостаточно. Одним быстрым движением он перевернул ее на спину и тяжело рухнул на нее сверху. Она была нужна ему – нужна так, как никто и ничто прежде. На какое-то краткое мгновение ощутив это, Джастин едва не взорвался. Он почувствовал... что боится. Боится так, как не боялся никогда в жизни.

Содрогнувшись под ним, Арабелла слабо застонала. Пальцы ее вцепились в его плечи, и Джастин увидел, как она широко раскрыла затуманенные страстью глаза. Тело ее сотрясала дрожь.

– Джастин, я хочу...

– Знаю, любимая. – Он осторожно коснулся поцелуем ее припухших губ. Потом поцеловал ее шею.

Толчки Джастина участились, стали короткими и резкими. Он готов был сделать все, что угодно, лишь бы доставить ей наслаждение. Пальцы Арабеллы коснулись его напряженных бедер, вздувшиеся мускулы которых по своей твердости больше походили на камень.

– Да... – выдохнула она. – О да...

Джастин не останавливался. Невероятное, чисто мужское тщеславие вдруг охватило его. Да, пронеслось у него в голове. О да! Все, что было ему нужно, – вот оно, перед ним. В его руках! Потому что все, что ему нужно, – это она...

Это было последнее, о чем он успел подумать. Потому что в следующий миг шквал восторга накрыл его с головой и, закружив, унес куда-то вместе с прильнувшей к нему Арабеллой...

Глава 19

В отличие от их первого дня в Лондоне, до отказа наполненного событиями и эмоциями, следующие две недели прошли на редкость гладко. Похоже, оба они на удивление легко приспособились к супружеской жизни. Пару раз, желая побыть вдвоем, они вечерами оставались дома и в этих случаях с удовольствием вели себя, как и положено примерным супругам, к вящей радости Арабеллы. Джастин ни на шаг не отходил от жены. Он был чутким и внимательным, нежным и заботливым, и не только, когда они оставались вдвоем, но и при всех.

Да, мечтательно думала Арабелла, именно таким он и оказался – просто идеальный муж!

– Должна тебе сказать, дорогая, – заявила тетя Грейс как-то раз, когда Арабелла приехала к чаю, – что ты просто сияешь от счастья.

Арабелла добавила сливки в чай.

– Спасибо, тетя, – смущенно пробормотала она.

– Рискну предположить, что это как-то связано с твоим мужем.

Арабелла пунцово покраснела. А тетушка Грейс, заметив это, заулыбалась.

– Стало быть, он добр с тобой, дорогая. Нет-нет, не надо краснеть. Я угадала?

Арабелла осторожно положила ложечку на блюдце.

– Тетя Грейс, – смущенно спросила она, – я бы хотела сказать тебе одну вещь... Можно?

– Конечно, дорогая.

– Знаешь, сейчас я чувствую себя счастливее, чем когда-либо прежде, – призналась Арабелла. Именно так она когда-то написала и родителям, сообщая им о своей скоропалительной свадьбе. – Счастливее, чем надеялась когда-то. Если честно, то я и мечтать о таком не осмеливалась...

Грейс радостно засмеялась:

– Трудно поверить в это, да, детка? Ведь еще какие-то шесть недель назад ты пыталась убедить меня, что просто не создана для замужества!

– Нет, я не об этом, – досадливо отмахнулась Арабелла. – Дело не в том, чтобы просто выйти замуж, понимаешь? Главное – выйти за кого нужно. Самое важное – сделать правильный выбор! – выпалила она, сама немало удивившись, как быстро нашла нужные слова.

– Если бы ты знала, как мне приятно слышать это. Особенно от тебя, Арабелла. Просто не знаю, что со мной было бы, если бы твой брак оказался неудачным. Наверное, я бы этого просто не пережила. – Тетушка Грейс ласково погладила пальцы племянницы. Она поднесла к губам чашку, сделала несколько глотков и поставила ее на поднос. Арабелла улыбнулась, заметив выражение ее лица, – тетушка Грейс сейчас была похожа на довольную кошку, досыта налакавшуюся сливок.

– Тетя, – сухо пробормотала она, – мне кажется, ты просто умираешь от желания что-то сказать? Я угадала?

– Да нет, так, ерунда. Ничего особенного, – небрежно отмахнулась тетка, старательно отводя глаза в сторону. – Просто подумала, а не пора ли подумать о том, как организовать крестины. И все такое... Это же столько хлопот!

– Тетя Грейс! – ахнула Арабелла.

Грейс весело засмеялась. Даже спустя несколько минут, когда они, допив чай, направились к выходу, глаза ее все еще лукаво сверкали. Возле двери Арабелла повернулась, чтобы поцеловать на прощание тетку, и внезапно, вспомнив о чем-то, замерла.

– Ой, чуть не забыла, – спохватилась она. – Тетушка Грейс, не было писем от папы с мамой?

Грейс покачала головой:

– Боюсь, что нет, дорогая.

Арабелла нахмурилась. Она сгорала от нетерпения поскорее узнать, как восприняли родители весть о ее скоропалительном замужестве, не огорчились ли они. Но писем все не было. Странно, раньше мать писала ей как минимум раз в неделю. Непонятно, почему сейчас за столько времени нет ни одного письма...

Голос тети Грейс вернул Арабеллу к действительности. Ей, как всегда, без труда удалось догадаться, о чем думает племянница.

– Не волнуйся, дорогая, – поспешила она успокоить Арабеллу. – Ты ведь знаешь, как ужасно иногда работает почта. Особенно когда письма идут издалека. Тем более из Африки.

Арабелле стало немного легче.

– Да, пожалуй, ты права, – пробормотала она.

Спрятав разочарование и постаравшись выкинуть грустные мысли из головы, она наклонилась к тетке и нежно расцеловала ее в обе щеки.

– Ох, чуть не забыла, дорогая, – спохватилась Грейс. – Я хочу, чтобы вы с Джастином приехали к нам пообедать в следующую среду. Обычный семейный ужин – никаких гостей, только мы четверо.

До среды оставалась еще почти неделя, быстро прикинула про себя Арабелла.

– Мне нужно посоветоваться с Джастином, – машинально ответила она. – Может, у него уже есть какие-нибудь планы на этот вечер. Я пришлю тебе записку, хорошо?

На обратном пути по дороге домой она проезжала мимо городского особняка Ларвудов. В экипаже, стоившем у крыльца, она увидела Джорджиану. Та тоже заметила подругу и замахала рукой. Арабелла велела кучеру остановиться. Джорджиана зазвала ее к себе, и Арабелла опомнилась, только когда стрелка часов уже вплотную приблизилась к восьми...

Джастин как раз спускался по лестнице, когда она, как буря, ворвалась в дом. Остановившись на последней ступеньке, он молча смотрел на запыхавшуюся жену, всем своим видом выражая неодобрение. Потом лениво приподнял бровь, смерил взглядом виновато потупившуюся Арабеллу, бросил выразительный взгляд на часы, которые как раз начали бить, и снова посмотрел на нее.

– О нет! – в отчаянии застонала она, швырнув зонтик и ридикюль подоспевшей горничной. Потом бросила виноватый взгляд на мужа, невольно отметив про себя, что сегодня – в элегантном вечернем сюртуке, с безукоризненно завязанным галстуком, который кажется особенно белым на фоне смуглой, как бронза, кожи, – он выглядит чертовски привлекательно.

– Мы кого-нибудь ждем сегодня вечером? – Арабелла поспешно подбежала к нему. – Дай мне минутку, чтобы переодеться, хорошо? Только одну минутку, честное слово.

Уголки губ Джастина дрогнули и поползли вверх.

– Я уж начал бояться, что ты заблудилась или забыла, где ты живешь, – с усилием проговорил он. – А теперь признайся честно, любовь моя, неужели даже сейчас у меня нет оснований тебя ревновать?

– Ни малейших! – расхохоталась Арабелла, кидаясь к нему в объятия. У нее словно камень с души свалился. – Прости, что я опоздала, но я была у тетушки Грейс, она предложила мне выпить с ней чаю, а на обратном пути я встретила Джорджиану. Ну и...

– Угу, – с притворной мрачностью проворчал Джастин. – Только не говори мне, что потом ты встретилась с Уолтером, потому что это совсем другое дело.

Арабелла растерянно захлопала глазами.

– Только не пытайся меня убедить, что ревнуешь к Уолтеру!

– А если и так?

Ревнивые, собственнические нотки, звучавшие а его голосе, вдруг тронули ее до глубины души.

– Ну, тогда мне придется поломать голову, что можно сделать, чтобы как-то изменить ситуацию.

– Прекрасная идея, – одобрительно кивнул Джастин, блестя глазами. – Может, начнем прямо сейчас? – Он протянул ей руку.

Едва дыша, Арабелла вложила свои пальцы и ладонь мужа. Улыбаясь, она позволила ему проводить ее в комнату. У порога он широко распахнул дверь и с поклоном пропустил Арабеллу вперед.

– После тебя, моя дорогая.

Арабелла переступила порог... и застыла, словно пораженная громом. Едва дыша, она изумленно оглядывала комнату. Везде, сколько хватало глаз, стояли розы – десятки, сотни алых, только что срезанных роз. Комната была залита светом свечей. Они были везде – на старинном резном бюро, на каминной доске, на столиках возле кровати. Это было фантастическое, сказочное зрелище. А на маленьком столике перед камином красовался китайский фарфор и стояли два высоких и узких хрустальных бокала.

– Джастин... – едва смогла выговорить она. – Как очаровательно! Просто невероятно!

Захлопнув дверь, Джастин прислонился к ней спиной, любуясь тем, как в ее лице смешались изумление и восторг.

– Совершенно с тобой согласен. – Он не в силах был отвести взгляд от ее приоткрытых губ. Потом величественным жестом указал на накрытый стол. – Может, поужинаем, пока еще ничего не остыло?

– Конечно. – Арабелла позволила Джастину подвести ее к столу и усадить на стул. Не желая звать лакея или горничную, он взялся самолично прислуживать жене, хотя потом она так и не смогла вспомнить, что же они все-таки ели в тот вечер. Впрочем, сказать по правде, ей это было безразлично. Она могла думать только о том, как это Джастину пришла в голову идея устроить романтический ужин вдвоем. Этот сюрприз и его откровенное желание порадовать ее тронули Арабеллу до глубины души.

Она поднесла к губам бокал с вином и сделала глоток. Взгляды их встретились.

– Все было просто восхитительно. – Она снова окинула взглядом комнату. – Но ты обязан объяснить мне, какая же все-таки причина...

Джастин пожал плечами:

– Просто решил, что не отказался бы провести незабываемый вечер наедине с собственной женой.

Пламя, разгоравшееся в его глазах, заставило ее затрепетать.

– Странно, – вдруг услышала Арабелла собственный голос, – но мне казалось, мы и так почти каждый вечер проводим с тобой вдвоем.

– Что такое? Уж не ослышался ли я? Неужели ты опять недовольна?

– У меня нет причин жаловаться, – возразила Арабелла. – По крайней мере пока... – Ее улыбка стала лукавой.

Не сводя с нее глаз, он осторожно взял из ее пальцев бокал и отставил его в сторону. Потом поднялся, обошел стол и притянул Арабеллу к себе.

– Это звучит как вызов.

– Неужели? – Втайне Арабелла была весьма заинтригована поведением собственного мужа. – А мне показалось, что это… приглашение.

От его грудного, чувственного смешка у нее разом перевернулось все в душе. Ей безумно нравилось слушать, как смеется Джастин, тем более что это случалось нечасто. И поэтому, когда это случалось, Арабелла была просто счастлива. И внезапно ей пришло в голову, что еще никогда она не видела его таким спокойным, даже умиротворенным, как сегодня вечером.

Она вдруг вспомнила слова, которые он произнес в их первую брачную ночь, когда она стояла перед ним в одной ночной рубашке. И, повинуясь внезапному порыву, Арабелла с лукавой усмешкой запустила два пальца за лацкан его безупречного сюртука.

– По-моему, мы вполне можем обойтись без этой... этой штуки.

На одно короткое мгновение во взгляде Джастина вспыхнуло обжигающее пламя. И опалило Арабеллу.

Он быстро освободился от сюртука, вслед за ним последовал и жилет.

– Все, что прикажете, миледи. – Его рубашка полетела в угол.

Наконец и бриджи Джастина упали к его ногам, и во рту Арабеллы разом пересохло. Казалось, боги были щедры к Джастину, наделив его не только лицом, которого не постыдился бы любой из них, но и божественно прекрасным телом. В свете свечей оно отливало золотом. Отблески пламени и тени плясали на нем, и эта игра света и теней придавала ему какую-то почти греховную соблазнительность.

И как будто для того, чтобы подчеркнуть это, его мужское естество прямо у нее на глазах стало расти и увеличиваться в размерах, пока не восстало во всей своей горделивой мощи. Арабелла почувствовала, что ей стало трудно дышать. Что она способна сделать это с ним, до сих пор приводило ее в изумление... Увидев, как расширились глаза его юной жены, Джастин лениво усмехнулся.

– Моя дражайшая Арабелла, уверяю тебя, я чувствую себя несколько странно, стоя перед тобой обнаженным, когда... – его улыбка стала шире, – когда сама ты полностью одета.

У Арабеллы вспыхнули щеки. Стало быть, и он тоже вспомнил об их первой брачной ночи...

Бросив на мужа кокетливый взгляд, она сложила губки бантиком.

– Тогда, может быть, ты мне поможешь... – Она повернулась, заставив пышные юбки взметнуться вокруг ее стройных ног, и подставила ему спину, вдоль которой тянулся длинный ряд крохотных пуговок.

– О, конечно, дорогая! – Джастин шагнул к ней, и прежде чем Арабелла успела сообразить, что происходит, се платье уже лежало на полу возле ее ног. Пальцы Джастина запутались в ее волосах. Одну за другой он вытащил длинные шпильки, удерживающие на затылке пышную корону ее волос, наслаждаясь тем, как вся эта масса шелковистых кудрей струится у него между пальцами.

– Господи, как хорошо от тебя пахнет, – пробормотал он. – Чертовски хорошо...

Со слабым криком Арабелла повернулась к нему, и подставила мужу губы для поцелуя. Их губы встречались снова и снова. Казалось, они не могли насытиться друг другом.

– Дотронься до меня, любимая, – хрипло попросил он. – Коснись меня там. – Голос Джастина стал низким и чувственным. – Коснись меня... сейчас.

Сильные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья и настойчиво потянули ее руку вниз. Костяшками пальцев Арабелла почувствовала броню мускулов, покрывающих его плоский живот. И вот уже кончик его копья, шелковистый и горячий, словно сам запрыгнул ей в руку.

От неожиданности и удивления с губ Арабеллы сорвался слабый крик, но ей отнюдь не было неприятно выполнить его просьбу. Единственное, чего она сейчас желает, – доставить наслаждение Джастину. Не успев ни о чем подумать, она сделала то, о чем он просил, – ее пальцы, скользнув по всей длине его копья, обхватили его шелковистую напряженную плоть и, повинуясь древнему инстинкту, задвигались вверх-вниз. Ощущение тяжести в ее руке заставило сердце затрепетать от восторга. Он был горячее, чем огонь. И твердый... невероятно твердый, хотя она чувствовала, как под тонкой кожей он часто и нетерпеливо пульсирует в ее руке, и ритм этот удивительным образом совпадаете бешеным биением ее собственного сердца.

– Тебе приятно? – прошептала Арабелла.

Она услышала, как Джастин со свистом втянул в себя воздух, воодушевлённая огнем, разгоравшимся в его глазах, и той непонятной властью, которую она имеет над ним, Арабелла, затаив дыхание, отважилась на большее. Ее холодные пальчики робко сомкнулись вокруг его плоти. Ведомая то ли каким-то инстинктом, то ли молчаливым одобрением Джастина, она обхватила его плоть сначала одной рукой, а потом и двумя.

Обжигающий взгляд Джастина погрузился в ее глаза. Веки его отяжелели. Он набрал полную грудь воздуха, потом со свистом выдохнул его.

– Вот так... – хрипло пробормотал он, задыхаясь от нестерпимого желания. – Вот так... да...

Он сделал какое-то неуловимое движение, с почти кошачьей гибкостью протолкнув свое напряженное копье еще глубже между ее ладоней. Едва дыша, Арабелла подушечками пальцев ласкала его плоть, наслаждаясь неправдоподобной шелковистостью, под которой чувствовался жидкий огонь.

Наградой ей был хриплый вздох, вырвавшийся из груди Джастина.

– Арабелла... – прозвучал полустон-полусмех. – Ты хоть представляешь, что ты делаешь со мной?

Кровь бешено стучала у Арабеллы в висках. Конечно, лениво подумала она про себя. Краем глаза она успела заметить жемчужно-серую каплю, сверкнувшую на самом кончике его копья, – еще одно неоспоримое свидетельство сжигавшего его желания. Сейчас у Джастина было такое лицо, словно он вот-вот взорвется. Оцепенев, Арабелла опустила глаза вниз – туда, где двигались ее пальцы. Завороженная представившимся ей зрелищем, она почувствовала, что не в силах отвести глаза в сторону. И машинально облизнула пересохшие губы.

– Ради всего святого, не делай так!

Джастин отпрянул в сторону. Арабелла и опомниться не успела, как сильные руки мужа уже обхватили ее за талию. Он прижал ее к себе так крепко, что у нее хрустнули кости, а в следующий миг она уже лежала на постели.

Его тяжелое тело рухнуло на нее сверху. Арабелла подставила ему губы, но он не поцеловал ее, как ей хотелось. Его губы не сжали ее сосок, как она втайне надеялась. Вместо этого она вдруг почувствовала, как его дыхание обожгло ей низ живота.

– Сдается мне, моя сладкая ведьмочка, ты заслуживаешь, чтобы тебя тоже немного помучили!

Своими широкими плечами Джастин легко развел в стороны ее бедра. Потом кончиком языка дразняще прошелся по нежной внутренней поверхности ее бедра... выше... еще выше...

Всe в голове Арабеллы помутилось. Ей вдруг стало понятно, что он собирается делать, и ее руки бессильно упали на подушку. Всякий раз, занимаясь с ней любовью, Джастин придумывал что-нибудь новенькое. Он не переставал ее удивлять. За последние две недели он многому научил ее, став ее наставником в науке нежной страсти. Но похоже, промелькнула в ее затуманенном мозгу смутная мысль, ей еще предстоит многому научиться.

– Джастин... – Она с трудом могла дышать, не то что говорить. Нетерпеливое ожидание сжигало ее, отдаваясь томительной болью в каждом уголке, в каждой клеточке ее тела, но мучительнее всего оно было именно здесь, в самом низу живота, где она чувствовала горячее дыхание Джастина. – В ту ночь, когда мы поженились... когда ты сказал, что, кроме поцелуев, мне предстоит еще многое узнать... ты именно это имел в виду?

Низкий, гортанный рык, вырвавшийся из его груди, подтвердил правильность ее догадки.

При виде его темноволосой головы... там, у нее между ног, Арабеллу затрясло. Волосы Джастина на фоне белой кожи ее бедер казались почти черными.

– О Боже... – слабым голосом проговорила она. – А то... что ты делаешь сейчас, это... м-м... похоть, да?

Джастин кончиком пальца осторожно раздвинул завитки огненно-рыжих волос, прикрывающих низ ее живота, и обнажил нежно-розовую, чуть влажную плоть. Голова его начала медленно опускаться...

– А ты как думаешь? – пророкотал он.

Но он не дал ей времени ни чтобы подумать, ни чтобы ответить на этот сложный вопрос – собственно говоря, он не дал ей времени ни на что. Его губы жадно прильнули к самому сокровенному комочку ее плоти, язык Джастина дерзко и бесстыдно пробрался внутрь, лаская, дразня и терзая тело Арабеллы. Это было так мучительно приятно, так дьявольски соблазнительно, что она вскрикнула и забилась в его руках, почувствовав, что еще немного, и она просто не выдержит...

Очень медленно Джастин поднял голову и посмотрел на жену. Глаза у него горели голодным огнем, как у дикого зверя.

– Скажи мне, любовь моя... признайся мне честно – ведь тебе приятно?

Руки Арабеллы вцепились ему в волосы, но не для того, чтобы оттолкнуть, совсем нет...

– Да... – прошептала она. – О да...

И тогда он снова припал к ней, посылая крохотные молнии наслаждения по всему ее телу. Арабелла почувствовала, что ее уносит какой-то мощный поток. Что она балансирует на самой грани острого, мучительного наслаждения – такого, которого она еще не знала. И когда оно обрушилось на нее, она вдруг услышала свой собственный крик... потом еще и еще.

Дыхание со свистом разом вырвалось из его груди, и Джастин вдруг почувствовал, что больше просто не в силах ждать. Он упал на нее сверху, придавив всей тяжестью своего могучего тела, черты лица его заострились, кожа на скулах натянулась, в глазах горел огонь желания. Пальцы их переплелись. И в следующий миг губы Джастина жадно и нетерпеливо смяли ее рот.

– Арабелла! – хрипло, со стоном пробормотал он. – О Господи!.. – Казалось, он сейчас раздавит ее. Глубоко и часто дыша, Джастин задвигался внутри нее, не в силах остановиться и чувствуя, что уже на краю... Тело Арабеллы тесно обхватило его горячую, напряженную плоть, требуя удовлетворения с той же неистовой силой, что и его собственное. Но, Бог свидетель, еще никогда ему не было так хорошо! Так... так правильно. Это Арабелла разожгла в нем этот огонь. Она воспламенила его... и Джастин горел и плавился вместе с ней, чувствуя, как не только его тело, но и душа его, и сердце тоже плавятся в этом горниле страсти...

Он подхватил ладонями ее ягодицы. С каждым движением, с каждым толчком он все ближе продвигался к вершинам экстаза. Когда-то Джастин гордился тем, что великолепно владеет собой, но сейчас запрокинутое, искаженное лицо жены, жажда наслаждения, которую он читал в нем, лишили его последних остатков разума. Оторвавшись от нее, Джастин хрипло зарычал. Он как будто оказался в стремительном горном потоке, который нес его со все возрастающей скоростью, и у него не осталось сил, чтобы сопротивляться. Джастин знал, что пик наслаждения уже близко.

И он наконец наступил для них обоих, наступил одновременно. Прошло немало времени, прежде чем кто-то из них смог пошевелиться. Удовлетворенный, усталый, Джастин тяжело откатился в сторону и, довольно вздохнув, притянул жену к себе. Он видел, что она улыбается. Вернее, почувствовал это, проведя кончиком пальца по ее губам.

– Ну а теперь что? – с любопытством спросил Джастин.

– Просто подумала о тетушке Грейс, – смешливо пробормотала Арабелла в ответ.

– О тетушке Грейс, значит. Как лестно для меня.

– Кстати, они приглашают нас пообедать имеете в будущую среду. Тебя это устраивает?

Джастин ткнулся носом в еще влажные от пота волосы у нее на виске.

– Моя дорогая, единственное мое желание – это порадовать тебя.

Арабелла, откинув голову назад и удобно устроившись в ямке у него на плече, подняла на мужа глаза. Черные брови Джастина поползли вверх.

– Снова тетушка Грейс? – полюбопытствовав он.

Арабелла лукаво кивнула.

– Да, – еле слышно созналась она. – Знаешь, Джастин, моя тетушка Грейс просто обожает все устраивать: вечера, приемы... ну и все такое прочее... Так вот хочу предупредить тебя заранее, чтобы ты не удивлялся, если она вдруг скажет что-то...

– Что – неужели еще одна прямодушная женщина?! Знаешь, дорогая, кажется, я начинаю думать, что ты унаследовала эту черту от своих родственников с материнской стороны.

Но мягкая ирония Джастина только усилила ее смущение.

– Да... э... боюсь, из-за нашей скоропалительной свадьбы она несколько расстроилась... ведь ей хотелось устроить все более торжественно... Короче... понимаешь, теперь она вбила себе в голову, что вместо этого она займется устройством торжества по случаю крестин нашего первенца. В качестве, так сказать, компенсации... – выдавила из себя Арабелла.

– И что – она уже занимается этим? – Его улыбка была почти ленивой.

Арабелла затаила дыхание. Что-то непохоже, что перспектива стать отцом напугала его, решила она, стараясь разгадать выражение его лица. Но ход его мыслей оставался для нее загадкой.

– Ты не против детей? – осторожно спросила она.

Джастин пожал плечами.

– Не стану кривить душой, – сухо бросил он. – Вообще говоря, если не брать в расчет последние две недели, я и о женитьбе-то никогда не думал, а уж о детях и подавно.

Арабелла набрала полную грудь воздуха.

– Если у нас с тобой когда-нибудь будут дети, – задумчиво прошептала она, – мне бы хотелось, чтобы они были похожи па тебя.

Джастин застыл. Господи, если бы она только знала, о чем говорит!.. Ребенок, который был бы похож на него... Словно чья-то безжалостная рука одним махом скрутила ему внутренности, и он скорчился от нестерпимой боли. Какое-то время ему даже было трудно дышать. Джастин судорожно сглотнул – ему показалось, что его вот-вот вырвет.

– Я видела портрет твоей матери в галерее Терстон-Холла, – мечтательно вздохнула Арабелла. – Знаешь, ты как две капли воды похож на нее. Я бы хотела, чтобы у нас родилась дочь с такими глазами, как у тебя. Или сын, который будет точной копией своего отца.

Джастин боролся с собой, изо всех сил стараясь сдержаться. И не смог.

– Ради всего святого! – взорвался он. – Даже не думай об этом!

Его резкость стерла улыбку с лица Арабеллы. Она села, натянув на грудь простыню.

– Неужели сама мысль о том, чтобы иметь детей, так раздражает тебя? – осторожно спросила она. – Или тебе неприятно даже думать о том, что они могут быть похожи на меня?

У Джастина вдруг что-то заклокотало в горле.

– Ад и все дьяволы, Арабелла, что за дурацкая идея? Даже слушать тебя смешно, ей-богу! Чушь какая! Если бы я боялся, что наши будущие дети могут быть похожи на тебя, стал бы я жениться на тебе, подумай сама!

– Стало быть, – неуверенно проговорила она, – тебя не очень пугает, если у нашей дочери будет такая же рыжая шевелюра, как у меня?

– Ничуть, – коротко буркнул он.

Это было не совсем то, что она жаждала услышать. Желая избавиться от неуверенности, Арабелла робко протянула руку к лицу Джастина. Резким движением он схватил ее и сжал запястье. Арабелла похолодела, когда Джастин молча заставил ее убрать руку.

Она почувствовала себя так, словно он ударил ее по лицу. Острая боль полоснула ее по сердцу. Собрав все свое мужество в кулак, Арабелла заставила себя встретиться с ним взглядом.

– Ты сделал то же самое в нашу первую брачную ночь, – вызывающе вскинув голову, проговорила она. – И вот теперь опять. Это уже второй раз... – тихо прошептала она. – Джастин, почему? Тебе неприятно, если я дотронусь до твоего лица?

Отбросив в сторону простыню, он сорвался с постели, стараясь не замечать ее... словно бы даже не слыша, что она сказала.

Арабелла оцепенела. Кусая губы, чтобы не разрыдаться, она смотрела, как он молча повернулся к ней спиной и потянулся за халатом.

– Джастин? – робко окликнула она.

Яростно дернув за пояс, Джастин затянул его на себе и резко повернулся.

– Весь этот разговор о детях явно преждевременный, – не глядя на нее, буркнул он. И решительно двинулся к двери.

Арабелла соскользнула с кровати. Схватив висевший в гардеробе халат, она поспешила надеть его, но запуталась в рукавах. Стук захлопнувшейся двери заставил ее вздрогнуть. Но ей уже было все равно. Арабелла бросилась за ним. Она ворвалась в кабинет через какую-то минуту после него.

Джастин широкими шагами пересек комнату и, подойдя к столу, стоявшему возле окна, потянулся за хрустальным графином. Раздалось громкое бульканье, и Арабелла недовольно поджала губы, поскольку не сомневалась, что он прекрасно знает о ее присутствии. Но Джастин предпочитал даже не смотреть в ее сторону. Вместо этого он взял со стола полный до краев бокал и, повернувшись к ней спиной, молча уставился в окно.

– Наверное, ты прав, – скрестив руки на груди, бесстрастным тоном проговорила Арабелла. – Разговор насчет наших будущих детей и в самом деле может подождать. Хотя до сих пор мы с тобой не делали ничего, чтобы этому помешать. Но я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос. Почему тебе так неприятна сама мысль о том, что я могу дотронуться до твоего лица?

Вначале ее это удивило. Потом она почувствовала себя задетой. Но теперь Арабелла была решительно настроена добиться от него правды.

Джастин молча опрокинул в себя содержимое бокала и потянулся, чтобы налить еще.

– Пожалуйста, смотри на меня, когда я разговариваю с тобой.

Он резко обернулся, его зеленые глаза сейчас походили па осколки арктического льда.

– Тебе обязательно говорить об этом именно сейчас?

– Тебя это не устраивает? – с тем же вызовом в голосе бросила она. – А когда же, по-твоему наступит подходящий момент? Видимо, никогда?

В глазах Джастина вспыхнул зловещий огонек.

– Если не возражаешь, Арабелла, я бы предпочел остаться один. Виски я люблю пить без свидетелей.

– Представь себе, возражаю, – не сдавалась она. – Послушай, Джастин, что я такого сделала?! Или сказала? Проклятие, ответишь ты мне или нет?!

Губы Джастина скривились в каком-то подобии усмешки.

– Ну и лексикон у тебя, дорогая! Особенно для дочки викария, я бы сказал.

Арабелла растерянно уставилась на него. Этого человека с тонкими, злыми губами и холодным лицом она не знала. Ей вдруг показалось, что он прямо на глазах отдаляется от нее... уходит куда-то, куда она никогда не сможет последовать за ним... куда он сам не пустит ее. Но почему, черт возьми? Почему?!

Сердце у нее стучало. Удары размеренно и гулко отдавались в ушах, она вдруг почувствовала, что от невыносимого напряжения вот-вот закричит. Застыв, Арабелла смотрела на мужа, не осмеливаясь шелохнуться, и только какой-то смутный инстинкт подсказывал ей, что происходит что-то ужасное. Она ощупывала взглядом застывшее лицо Джастина, чувствуя, что за этой божественно прекрасной маской он скрывает нечто такое, что боится показать даже ей.

Ее гнев улетучился так же быстро, как и появился. Однако все происшедшее между ними сильно подорвало ее уверенность в себе. Арабелла чувствовала себя сбитой с толку, уничтоженной. Она была ранена в самое сердце. Ей потребовалось все ее мужество, чтобы не убежать.

– Почему ты смотришь на меня так? Джастин, ради всего святого, что с тобой?

Он рассмеялся коротким, лающим смехом.

– Мы с тобой женаты всего лишь три недели, а ты, похоже, уже решила, что знаешь меня наизусть!

У Арабеллы перехватило дыхание. Каким жестоким он, оказывается, может быть!

– Ты сам когда-то сказал, что мы в чем-то похожи, помнишь? – Она покачала головой, и в глазах у нее появилось умоляющее выражение. – Почему ты это делаешь, Джастин? Почему ты так холоден со мной?

– Что такое, Арабелла? – Он насмешливо всплеснул руками. – Уж не ошибся ли я? Или тебе не правится то, что ты видишь? Ты разочаровалась во мне? Жалеешь, что вышла за меня, а не за Уолтера?

Его насмешливый, язвительный тон больно ранил ее.

– Кажется, я догадываюсь... понимаю, что ты делаешь, Джастин. Решил сделать все, чтобы оттолкнуть меня, да?

– Ад и все дьяволы! Неужели мужчина не может просто побыть один?!

Да, конечно... но в эту минуту Арабелле была нестерпима сама мысль о том, чтобы оставить его одного. Ей хотелось броситься к нему, обвить его шею руками, прижаться к нему так крепко, чтобы он забыл обо всем. Но что-то подсказывало, что делать этого не стоит, потому что он попросту оттолкнет ее. Холодок пополз у нее по спине, и она с отчаянием подумала, почему же вечер, начавшийся так замечательно, вдруг закончился столь плачевно.

Глубокий дрожащий вздох вырвался из ее груди.

– Что-то не так, Джастин. Я... я чувствую это. Что-то произошло...

– Все в порядке, черт побери!

Повисшая в комнате тишина была настолько плотной, что ее, казалось, можно было резать ножом. Арабеллу била неудержимая дрожь. Стараясь справиться с этим, она обхватила себя руками, словно в надежде согреться. У нее вдруг появилось такое чувство, что она разом превратилась в кусок льда.

– Значит, теперь так будет всегда? – едва слышно проговорила она. Голос ее дрожал от слез, которые она изо всех сил старалась удержать. – Неужели все, что нас связывает, – это страсть? И все, что мы можем делить с тобой, – это постель? Неужели ты не можешь мне ничего рассказать?..

– Арабелла, – с ледяной вежливостью перебил ее Джастин, – прошу тебя удалиться. – С этими словами он повернулся и снова молча уставился в окно. Лунный свет, выхватив из темноты профиль Джастина, очертил его тонкой серебряной линией, и сейчас, когда он не шевелился, Арабелле вдруг показалось, что вместо живого человека она видит перед собой статую.

Молчание, казалось, длилось целую вечность. Арабелле захотелось закричать... встряхнуть его... заставить вспомнить о своем существовании.

Джастин словно забыл о ней.

О том, что она тут, рядом.

– Джастин...

Прорычав какое-то проклятие, он резко обернулся.

– Ты теперь всегда будешь преследовать меня?! – сдавленным от ярости голосом прорычал он. – Черт меня дернул жениться на такой мегере! Уходи, слышишь?! Отправляйся в постель и оставь меня одного, дьявол тебя побери!

Такого она не ожидала. Его злость, как отравленная стрела, вонзилась в сердце Арабеллы.

Все было кончено. Вздрогнув, словно насмерть раненный зверек, Арабелла со сдавленным криком выбежала за дверь.

Глава 20

Как только за ней со стуком захлопнулась дверь, Джастин обернулся. Мучительная боль полоснула его по сердцу. Ему хотелось выть от ярости и злобы... рычать и рвать землю когтями, подобно зверю, в которого он вдруг превратился.

Он закрыл глаза. Его всего трясло. Но даже сейчас перед его сомкнутыми веками стояла Арабелла. Белое, как мел, лицо ее было искажено от боли, испуг и страдание в ее глазах рвали его сердце на части.

– Иисусе сладчайший, – с мукой в голосе прошептал он. – Что же я наделал?!

Эти слова погребальным звоном отдались у него в голове.

Ублюдок, корчась от жгучего стыда и ненависти к себе, подумал он. Проклятый ублюдок! Никогда еще он не презирал себя, как в эту минуту. Никогда еще не ненавидел себя так, как сейчас. Джастин всегда знал, какие демоны скрываются в его душе. Но до этого дня он и не подозревал, что в нем уже не осталось ни крупицы добра. Не догадывался, в какого злобного, жестокого дьявола он успел превратиться.

Внезапно почувствовав себя усталым и постаревшим, Джастин рухнул в кресло. И только тогда увидел, что по-прежнему сжимает в руках бокал с виски. Судорожно вздохнув, он одним глотком опрокинул и себя его содержимое и с ругательством сморщился, когда огненная жидкость обожгла ему внутренности.

Все потемнело в его душе.

Темнота душила его, и Джастин скорчился в своем кресле, чувствуя себя как в аду.

Волею судьбы она вошла в его жизнь... оказалась в его постели... пробралась в его сердце. Шаг за шагом Арабелла уничтожила все барьеры, которыми он окружил свое сердце. Она сделала то, что не удавалось до нее ни одной женщине... что было не под силу никому, кроме нее...

Только сейчас ему вдруг пришло в голову, что за три недели, прошедшие со времени его свадьбы, он ни разу не испытал того мучительного беспокойства, которое до этого годами отравляло ему жизнь. Каждый новый день приносил ему радость, когда рядом была Арабелла. Утром, открывая глаза, Джастин улыбался, чувствуя радость бытия... упивался счастьем просто от того, что живет, что он молод и полон сил... Казалось, он долгие годы блуждал в темноте и вдруг вышел на свет, увидел перед собой переливающийся яркими красками мир, в котором бурлит жизнь. Это чувство было таким непонятным и новым для Джастина, что он до сих пор не мог привыкнуть к нему.

А ночи... Господи помилуй, какими теперь стали его ночи! Арабелла охотно и радостно кидалась ему в объятия, отдавая ему всю себя без остатка, давая ему все, о чем он просил. И даже больше.

А он? Что сделал он?

Именно то, что она сказала. Он оттолкнул ее.

Джастин до боли закусил губу. Неужели Бог решил наконец заставить его расплатиться за все его грехи? – мрачно подумал он. Наказать его за то, во что он превратился. За всех, кому он причинил зло. За жизнь, которую он вел, за дорогу, на которую он вступил, не думая, куда она приведет его.

И ему уже несуждено измениться, с угрюмой покорностью судьбе подумал Джастин.

Он не смог бы этого сделать, даже если бы захотел.

Даже если бы от этого зависела его собственная жизнь.

Не смог бы – потому что просто не знал как.

Уныло тянулись часы. Ночь утекала между его пальцами, точно песок. Луна медленно катилась к горизонту.

Джастин поднялся, тяжело зашагал наверх по лестнице.

Войдя в свою комнату... в их комнату... он замер, прислушиваясь. Арабелла спала. Беззвучно стащив с себя халат, Джастин осторожно скользнул в постель, стараясь не разбудить ее. Но, словно почувствовав его присутствие, Арабелла, не открывая глаз, сонно потянулась к нему, и Джастин чуть слышно выругался. Казалось, даже во сне она старается отыскать его, хотя, Бог свидетель, он был не достоин этого. Проклиная себя за слабость, Джастин молча прижал ее к груди.

Ладонь Арабеллы привычным жестом легла ему на грудь. Джастин замер, не осмеливаясь даже дышать, когда она поерзала, словно устраиваясь поудобнее, потом ее голова устроилась у него на плече, и Арабелла, тихо всхлипнув, задышала глубоко и ровно, как будто наконец обрела покой.

Джастин кончиком пальца коснулся ее щеки. И тут же noчувствовал, что она мокра от еще не высохших слез.

Он застыл.

От мучительного стыда Джастин скорчился, словно глотнул кислоты. Он вдруг почувствовал себя пустым... будто у него все выгорело в душе.

– Арабелла... – с болью и мукой вырвалось у него. – О Господи... – Он так боялся причинить ей боль... и сделал это. Он заставил ее плакать. Арабелла плакала из-за него!

Черная пропасть в его душе, казалось, стала еще глубже. Арабелла была такой чистой, такой доброй, такой искренней. А он поступил с ней как последний мерзавец. Впрочем, он всегда это знал – знал, кто он такой. И отец его тоже это понимал. Может быть, так даже лучше, с тупой покорностью подумал Джастин. Лучше – потому что теперь она сама убедилась, с каким бессердечным, мерзким негодяем свела ее судьба.

Теперь она уже не станет обманываться на его счет.

Да, она ослепительным метеором ворвалась в его жизнь... Насмешница-судьба подстроила так, что Арабелла оказалась в его объятиях, но это не надолго. Она не останется с ним. Об этом нечего и мечтать. И лучше смириться с этим и принимать все как есть, наслаждаться тем, что пока еще она с ним, потому что скоро этого не будет.

Потому что, Бог свидетель, счастье его не может длиться вечно.

Сердце подсказывало Джастину, что так и случится.

Возможно, это было неизбежно. Он спал и видел сон. Ему снилось, что он снова вернулся в Терстон-Холл. Стоял июнь. Теплая летняя ночь. Сквозь туман, окутывающий его мозг, Джастин внезапно сообразил, что снова пьян. Спотыкаясь на каждом шагу, он брел по коридору мимо кабинета отца...

И вдруг то, что произошло в ту ночь, с ослепительной ясностью вспыхнуло в его мозгу.

Высокая фигура старого маркиза выросла перед ним, преграждая путь.

– Какого дьявола? Где ты шатался?

– Желаете получить точный отчет о моих ночных похождениях, милорд? Может, присядем, а? Думаю, это займет немало времени, знаете ли... поскольку рассказ о моих ночных похождениях может оказаться весьма... хм... занимательным. Только предупреждаю честно – вам это вряд ли понравится.

Джастин снова услышал отцовский голос, раз за разом впивающийся ему в сердце, словно отравленный ядом кинжал.

– Придержи язык, щенок! У меня нет ни малейшего желания выслушивать всю эту грязь! Да ты пьян, черт возьми! Будешь это отрицать?.. Боже правый, да ты так пьян, что едва стоишь на ногах! К тому же от тебя за версту несет дешевыми духами! Ты – точная копия своей распутной матери! Мерзкая шлюха! Опорочила мое имя! А ты... ты позоришь меня!

Джастин вздрогнул и съежился, как от удара. Он не проснулся, но даже во сне продолжал слышать презрительные выкрики отца, эхом отдающиеся в стенах коридора, разрывающие тишину, звучащие сквозь пелену лет, которые отделяли его от той ночи, словно время было не властно над той ненавистью, которую питал к нему отец. И вот наконец весь мир исчез, и остались только они двое...

– Одному Богу известно, как я мучился, когда вынужден был возиться с тобой все эти годы, когда ты смотрел на меня ее глазами... улыбался ее улыбкой! Ты стал для меня живым напоминанием о том, как она посмела поступить со мной... какой она была все эти годы, – шлюха, с радостью готовая раздвинуть ноги для любого, кто пожелал бы попользоваться ею.

– Нет, – прошептал во сне Джастин. – Нет...

– А ты не лучше ее. Испорченная кровь говорит сама за себя. Испорченная кровь твоей матери, что течет в твоих жилах.

Вдруг он почувствовал, как чьи-то руки вцепились в него. Кто-то тряс его за плечо.

Но сон, не желая расставаться со своей жертвой, жадно лил кровь его сердца...

– Ни одна порядочная женщина не захочет связать свою жизнь с тобой, щенок! Ни одна порядочная женщина не захочет тебя!

– Нет! – закричал Джастин. – Нет! И резко взмахнул рукой.

Пронзительный женский крик разорвал темноту.

Джастин подскочил на постели как ужаленный. Ничего не понимая, он дико крутил головой, пытаясь хоть что-то разобрать в темноте. И вдруг услышал, как где-то на полу, возле кровати, плачет Арабелла.

Действительность внезапно обрушилась на него, словно каменная глыба.

– Арабелла! Господи, я ударил тебя? Тебе больно? – Он лихорадочно шарил в темноте, стараясь отыскать ее.

– Нет, – чуть слышно прошептала она. – Все в порядке. Правда.

Теперь она стояла на коленях возле него, и Джастин чувствовал, что она с тревогой вглядывается в его лицо.

– Тебе что-то приснилось, Джастин. Какой-то кошмар. Ты кричал...

– Да... – Отпустив ее, он хватал воздух широко открытым ртом.

Потом потер ладонью лоб, как будто пытаясь вспомнить, что произошло.

Арабелла робко тронула его за плечо:

– С тобой все в порядке?

Джастин не ответил. Просто не мог. Его до сих пор трясло.

– Ты меня испугал, Джастин. Ты так кричал. Что тебе приснилось?

– Мой отец, – прошептал он.

Джастин поднял голову. И Арабелла невольно вздрогнула, в его глазах сейчас стояла такая безысходность, такое отчаяние и одиночество, что ей вдруг стало нечем дышать. В эту минуту Джастин был так похож на маленького мальчика, что на глаза ее навернулись слезы. Что-то подсказывало ей, что он растерян, что ему страшно, потому что он сам не понимает, что с ним происходит. Но почему? Что могло так напугать его?

Не думая ни о чем, она заговорила.

– Прошу тебя, Джастин, – забыв о себе, взмолилась она. – Прошу тебя, не молчи, скажи хоть что-нибудь! Поговори со мной! Я не могу больше! Я чувствую, как что-то «стало между нами, и я не могу так жить. – Она помотала головой. – И не хочу!

Мольба в ее голосе вдруг словно уничтожила невидимую преграду, которую Джастин воздвиг в своей душе. Он потянулся к ней... коснулся ее щеки... почувствовал, что она мокрая от слез.

– Я обидел тебя. Я сделал тебе больно, – с какой-то сдержанной яростью в голосе хрипло проговорил он. – Прости меня, Арабелла. Я не хочу, чтобы это произошло снова. Но... – Его плечи вдруг напряглись... потом безнадежно поникли, словно под тяжестью того, что легло на них. – Не думаю, что должен рассказывать тебе об этом. Я вообще не уверен, что смогу хоть кому-то об этом рассказать... когда-нибудь.

Крупная дрожь сотрясала Джастина. Арабелла могла бы поклясться, что чувствует, как он сражается с демонами, терзающими его душу, и поняла, что никакая сила в мире не заставит ее отступиться.

– Попробуй, Джастин. Пожалуйста... попробуй.

В комнате повисла такая тишина, что она слышала стук собственного сердца.

Наконец она услышала его голос.

– Если я расскажу тебе, ты возненавидишь меня, – с какой-то пугающей безнадежностью в голосе заявил он.

– Нет. Нет! Я никогда не смогу возненавидеть тебя, Джастин. Никогда!

Что-то темное, дикое внезапно проступило в заострившихся чертах его лица.

– Даже если я признаюсь тебе, что убил собственного отца?

– Ты не делал этого! Ты не мог! Ты бы никогда этого не сделал. Я тебе не верю. – Яростная убежденность в ее голосе заставила Джастина оцепенеть.

– Так поверь, Арабелла. Поверь, потому что это правда. – Заметив недоверие в ее глазах, Джастин слабо покачал головой: – Нет-нет, это не то, что ты подумала!

– Что это значит? – Она не оставляла своих попыток вернуть его. – Объясни же мне наконец, что ты хочешь этим сказать!

Джастин посмотрел на свои руки:

– Я убил его, но не этими руками. Его убила моя злоба... моя черная душа, – каким-то странным, изменившимся голосом произнес он.

– Расскажи мне, как это случилось, – попросила она.

Мало-помалу она вытянула из него все. Джастин заговорил, и она поразилась, каким вдруг пустым и безжизненным стало его лицо. Голос Джастина звучал на редкость невыразительно – казалось, он говорит о ком-то другом. И при этом он старался не смотреть на нее.

Она слушала его, чувствуя, как в груди разливается ноющая боль, как леденящий холод сковывает ее душу. Теперь она начинала понимать, каким было его детство. Она видела маленького мальчика, который отчаянно старался завоевать любовь своего отца, но все его усилия были тщетны. Теперь она уже больше не удивлялась, вспоминая, как он когда-то сказал, что Себастьян был ему и отцом, и матерью, и не только ему, но и Джулианне, что он дал ему больше, чем родной отец, с которым они никогда не ладили. Что же удивительного, думала она, что Джастин вырос таким вспыльчивым и язвительным?

– Мне было всего восемнадцать, я пробирался домой на рассвете, когда он застал меня. Я был пьян в дым... едва мог стоять на ногах. Заметив это, он пришел в бешенство. – На губах Джастина появилась горькая улыбка. – О нет, ничего нового для себя он, естественно, не увидел. Но в этот раз почему-то взбесился и набросился на меня. Между нами вспыхнула ссора. Он назвал мою мать шлюхой. Собственно говоря, я и сам это знал. Да что я – вся Англия это знала. Моя матушка была весьма темпераментным созданием – она прекрасно знала, что дьявольски хороша собой, и пользовалась своей красотой, чтобы соблазнять мужчин. Сводить их с ума. Да простит меня Бог, иной раз мне приходило в голову, что моя мать, следуя своему собственному пониманию того, что такое радости жизни, готова раздвинуть ноги перед каждым – просто для того, чтобы лишний раз позлить отца. А в моих жилах текла испорченная кровь. Ее кровь. Именно поэтому он и ненавидел меня... потому что я был точной копией своей матери. Он презирал меня... брезговал мной – также, как презирал ее. Он сам мне это говорил... Естественно, когда рядом не было Себастьяна. Но в ту ночь... он крикнул мне в лицо, что ему противно дышать одним воздухом со мной... назвал меня презренным ублюдком. Достойным отпрыском своей распутной матери.

Арабелла была потрясена.

– Джастин, что ты говоришь?! Это он был испорчен до мозга костей, а вовсе не ты! Нет... не ты! Не смей даже думать об этом! Никогда!

– Ты ошибаешься, – с трудом шевеля побелевшими губами, прошептал Джастин. – Ты просто не знаешь. Мне вдруг захотелось причинить ему такую же боль, какой причинил мне. Отомстить ему... за все.

– Но кто посмеет осудить тебя за это? – горячо возразила она. – Господи! – взорвалась Арабелла. – Каким же чудовищем нужно быть, чтобы говорить такое собственному сыну?!

– О, поверь мне, ты еще всего не знаешь, – с горечью усмехнулся Джастин. – Дело в том, что я, вполне возможно, вовсе и не его сын. Впрочем, как и все мы – я... Джулианна... возможно, даже Себастьян.

Все мысли разом смешались в голове у Арабеллы. Ее рот приоткрылся, глаза полезли на лоб.

– Уж не собираешься ли ты сказать, что он, может быть, вовсе не твой отец?

Он молчал так долго, что Арабелле показалось, еще немного, и она просто спятит.

– Не знаю, – наконец с трудом выдавил он из себя. – Ну как ты не понимаешь?! Учитывая скандальную репутацию нашей матери, всякое возможно... Знаешь, мне иногда приходила в голову странная мысль... возможно, она была единственной, кто знал это наверняка. Но как бы там ни было, эту тайну она унесла с собой в могилу.

Глаза Джастина потемнели.

– Как раз в ту самую ночь это и пришло мне в голову, и я швырнул это ему в лицо. Я насмехался над ним, над тем, что мать всю жизнь наставляла ему рога. Я хохотал как безумный. Даже спросил, знает ли он, кто из нас троих его собственное отродье...

И мне удалось-таки причинить ему боль. Ох, видела бы ты, как он взбесился! Весь побагровел, даже губы посинели. Ах, как я был счастлив в эту минуту! И я смеялся, Арабелла. Да, я хохотал и не мог остановиться. А он принялся орать на меня, а потом вдруг рухнул на землю как подкошенный. Дернулся, схватился за грудь и затих. А я... я оставил его там. Просто убежал и оставил его там лежать.

Даже сейчас, спустя столько лет, Джастина всего передернуло при этом воспоминании.

– Мое поведение иначе, как мерзким, нельзя было назвать. Впрочем, как всегда... Не сказав никому ни слова, я взял лошадь и умчался в Лондон, так что ни одна живая душа не узнала, что в ту ночь я был там. Утром его обнаружили слуги. И я никогда и никому ни словом не обмолвился, что был тогда с ним... что это я убил его. Ни единому человеку... даже Себастьяну.

При мысли о том мучительном чувстве вины, с которым он был вынужден жить все эти годы и которое, возможно, пожирало его, как дикий зверь, сердце Арабеллы едва не разорвалось от жалости.

– Джастин...

– Это еще не все, – перебил он таким тоном, что ей стало не по себе.

Отвернувшись, Джастин подошел к зеркалу, висевшему на стене возле старинных рыцарских доспехов.

И снова голос Джастина разорвал воцарившуюся в комнате тишину.

– Помнишь ту ночь в Терстон-Холле, когда на тебя набросился этот подонок Макелрой? Никогда не забуду то, что ты тогда сказала... что всю свою жизнь мечтала быть такой, как все... ничем не отличаться от других. Ты тогда еще спросила меня, понимаю ли я, что это такое – смотреть в зеркало и корчиться от отвращения при одном только взгляде на свое отражение. Каково это – ненавидеть то, что ты видишь, лютой ненавистью, зная при этом, что не в силах что-либо изменить. Тогда я ничего не сказал тебе, но я знаю, каково это. Помню, как незадолго до той ночи, когда я... когда умер мой отец, я стоял перед зеркалом в своей комнате, разглядывая свое отражение. Вдруг оно треснуло и разлетелось у меня перед глазами. Я даже не помню, как ударил по нему. Никогда не забуду, как наклонился... поднял с полу один осколок... поднес его к своему лицу и...

Арабелла сдавленно ахнула, когда, несмотря на темноту, увидела, как он сделал резкое движение, взмахнув рукой, словно намереваясь перечеркнуть собственное лицо...

Чувствуя, как все дрожит у нее внутри, Арабелла ошеломленно уставилась на него, слепо вглядываясь в знакомые, чеканно прекрасные черты его лица.

– Джастин, – сдавленно прошептала она, – Джастин, нет... Рука его бессильно упала.

– Естественно, у меня не хватило решимости это сделать, – скривился он. – Ну вот, Арабелла, теперь тебе все известно. Теперь ты видишь все уродство, которое кроется под личиной «самого красивого мужчины во всей Англии». И понимаешь, что на самом деле я просто трус и негодяи. Но ведь ты всегда это знала, с самого начала.

– О Боже, Джастин! Ты тут ни при чем. Ты не виноват. Это он отравил тебя...

– Отравил? Он? Нет. Это я отравляю все, к чему прикасаюсь...

Жгучее презрение к самому себе, которое слышалось в этих словах, заставило Арабеллу вскочить на ноги. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, но она даже не заметила этого. Обхватив мужа руками, она припала к нему, крепко прижавшись щекой к его плечу.

– Прекрати это! Если бы... если бы ты изуродовал свое лицо, мне кажется, я бы просто этого не перенесла.

Он обернулся.

– Почему ты не обвиняешь меня? Почему не ненавидишь меня, Арабелла?

– Не смей так говорить! – яростно бросила она. – Не смей даже думать об этом!

– Разве ты не слышала, что я сказал? Неужели ты ничего не поняла?!

– Я все слышала. И все поняла.

– Тогда почему ты все еще здесь? Как ты можешь оставаться со мной? Дышать со мной одним воздухом...

Голос Джастина дрожал и прерывался от нахлынувших на него чувств, которые он пытался сдержать – и не мог. Сердце у нее заныло. Сегодня ей удалось краем глаза заглянуть в его душу, и ей открылось такое, чего она и вообразить себе не могла. Что-то вдруг переменилось в ней. Арабелла вдруг почувствовала, что после всего этого она уже не сможет просто повернуться и уйти. Джастин нуждается в ней. Может, он и сам еще не понимает этого, но скоро поймет. Она не может предать его. И не сделает этого.

В горле у нее саднило. Проглотив комок, Арабелла глубоко вздохнула. Потом подняла на него затуманенные слезами глаза – в них он мог прочесть все, что было у нее на сердце, словно в открытой книге, но сейчас ее это не волновало.

– Я твоя жена, Джастин. Хороша бы я была, если бы сбежала от тебя, вместо того чтобы быть с тобой в печали и радости. Долг жены – быть всегда рядом с мужем, и я буду с тобой – всегда.

– О Господи... – Голос Джастина снова стал хриплым. – Какой же я негодяй! Снова заставил тебя плакать!

– Все в порядке. – Арабелла храбро улыбнулась сквозь слезы. Но тут губы у нее задрожали, и она, вся дрожа, прильнула к мужу. – Только обними меня, Джастин, просто обними меня – и не отпускай, хорошо?

Сильные, мускулистые руки обхватили ее, и муж крепко прижал ее к себе – именно так, как ей хотелось. Джастин яростно целовал дрожащие губы жены, потом подхватил ее на руки и понес... Он снова опустил ее на постель... теперь не было ни слов, ни слез – ничего, кроме счастья принадлежать ему...

Глава 21

На следующей неделе, в среду, Джастин весело насвистывал, усаживаясь в свой щегольской экипаж. Он с утра побывал у своего поверенного, и хотя этот визит обошелся ему в кругленькую сумму, но дело того стоило. Да, стоило, довольно подумал он.

Уголки его губ торжествующе поползли вверх. Господи, благоговейно подумал он, как же изменилась за последнее время его жизнь! Все началось с того, что он обзавелся собственным домом в Лондоне. А потом и женой. А потом и загородным домом вдобавок, и не где-нибудь, а в Кенте. Джастин довольно улыбнулся про себя – да уж, Господь свидетель, он становится таким респектабельным, что дальше просто ехать некуда!

Как странно, спохватился он, что с появлением жены его жизнь внезапно стала... как бы это сказать... намного проще. А по логике вещей должно было бы быть наоборот, удивился Джастин. Собственно говоря, все женатые мужчины уверяли его, что именно так и будет.

Но какой смысл обманывать себя, подумал Джастин. Стань его женой любая другая женщина, а не Арабелла, все сейчас было бы совсем по-другому. Не исключено, что он бы сейчас ломал голову, как половчее ускользнуть из брачных сетей, саркастически хмыкнул он про себя, вместо того чтобы запутаться в них окончательно и бесповоротно. Ад и все дьяволы, да будь на месте Арабеллы любая другая женщина, вряд ли он вообще когда-нибудь женился бы! У Джастина не было ни малейших иллюзий на этот счет. Скомпрометировал ли он женщину или нет – он бы непременно отыскал способ ускользнуть из брачных пут.

Но сейчас он почему-то не чувствовал себя несвободным. Не ощущал себя так, словно его загнали в ловушку. Не считал, что его посадили на цепь. Как ни странно это звучит, Джастин обрел наконец свободу.

И может быть, впервые за всю жизнь он мог радостно и с нетерпением смотреть в будущее. Да, действительно, он наслаждался жизнью. И это ощущение полноты и радости бытия было удивительно и ново для него, поскольку раньше, сколько он себя помнил, жизнь для него была всего лишь чередой серых и унылых будней.

Зато теперь все по-другому. Теперь каждый его день не похож на предыдущий.

На прошлой неделе из Терстон-Холла на один день вырвался Себастьян – он приехал по делам, а заодно, как бы между делом, сообщил, что у одного из его друзей внезапно скончался отец. И этот его друг, по словам Себастьяна, горел желанием поскорее продать доставшееся ему от отца в наследство небольшое загородное имение – землю и дом вместе со всей обстановкой. Джастин рассеянно слушал Себастьяна, но потом в голове у него забрезжила одна интересная мысль. С обжигающей ясностью он вдруг вспомнил тот вечер в Терстон-Холле, когда они с Арабеллой целовались. Тогда она пожаловалась ему, как еще ребенком всегда тосковала по дому, которого у нее, в сущности, никогда не было. В то время как у него самого – несмотря на все ужасные воспоминания детства и печальные события, омрачившие его юность, – всегда был дом. Это было место, куда он мог вернуться в любую минуту, где он чувствовал себя в безопасности... Джастин всегда воспринимал это как должное, возможно, именно потому, что просто не представлял себе, как может быть по-другому.

Зато теперь он хорошо это понимал. Возможно, свою роль тут сыграл их недавний разговор о детях, которые когда-то, может быть, родятся у них, – мысль, которая до сих пор изрядно пугала Джастина. И он хорошо понимал почему. Ведя разгульную жизнь, он привык считать себя одиноким волком. Мысль о том, чтобы обзавестись женой, а уж тем более детьми, никогда не посещала его раньше. Но теперь, уныло признался себе Джастин, это стало реальностью, причем тем более неизбежной, что сам он с каждым днем все более страстно и пылко желал свою юную жену.

Дети, подумал он снова, словно пробуя это слово на вкус. Что ж, когда придет это время, он будет готов и к этому. Да и не только готов. Черт побери, да он действительно изменился, вдруг с радостью и изумлением понял Джастин. Вся его жизнь изменилась, когда и нее вошла Арабелла. Теперь, когда она рядом, он чувствовал себя обновленным, сильным, непобедимым.

Его мысли вновь обратились к поместью. Не успел Себастьян уехать, как Джастин принялся потихоньку наводить справки. Он даже потратил целый день на то, чтобы самолично осмотреть продаваемое поместье. Первое, что поразило его, – это небольшое вишневое дерево, росшее прямо под окном гостиной. Джастин хмыкнул, вспомнив рассказы Арабеллы о том, как она доводила до безумия свою мать, когда в детстве, как индеец, постоянно карабкалась по деревьям.

Сейчас, спустя столько лет, жизнь его, словно бурная река, вошла наконец в свое русло. И как ни трудно в это поверить, все вдруг встало на свои места... сделавшись, как бы это сказать, задумался он, правильным, что ли... Теперь будущее казалось ему удивительно безмятежным...

Черт, он просто дождаться не мог той минуты, когда сможет все рассказать Арабелле. Радостное предвкушение охватило Джастина. Он уже заранее наслаждался, пытаясь представить себе ее лицо. Она удивленно распахнет глаза, слушая его, а потом кинется ему на шею и примется осыпать его поцелуями с тем неистовством, которое так привлекало его в ней, с тем же самым, с которым потом будет отдаваться ему ночью, как она делала всегда, радостно и безыскусно отдавая ему себя без остатка.

Джастин довольно ухмыльнулся.

Вернувшись к себе на Беркли-сквер, он не успел выпрыгнуть из коляски, как увидел ее. Сияя глазами, Арабелла лукаво улыбалась ему, стоя на нижней ступеньке лестницы.

Наклонившись к жене, он легким поцелуем коснулся ее губ, почувствовав, что вот-вот взорвется из-за переполнявших его чувств.

– Именно ты мне и нужна, – радостно объявил он.

– Именно вы, сэр, мне и нужны, – перебила она. – Дело в том, что я только вернулась от Джорджианы и...

– Ну что ж, уже лучше, а то я было подумал, что ты опять крушишь магазины, – ехидно хмыкнул он.

Арабелла с притворной обидой насупила брови.

– Ой, да будет тебе! По-моему, я еще не успела потратить ни пенса из своих карманных денег!

– М-да... это верно. И меня до сих пор не дергают просьбами заново отделать весь этот дом. Да, похоже, мне крупно повезло с женой! Я имею в виду, что мне досталась скупердяйка. Поскольку с тобой, моя дорогая, можно не волноваться, что в один прекрасный день ты пустишь меня по миру.

– А для чего заново отделывать этот дом?! – вытаращила глаза Арабелла. – По-моему, он и так просто очарователен!

Джастин почувствовал себя польщенным. Ему до сих пор было радостно слышать, что дом ей нравится.

– Как бы там ни было, – продолжала щебетать Арабелла, – у меня есть для тебя новости. И мне кажется, ты будешь рад их услышать.

– Кстати, у меня тоже есть для тебя новости. Но, как галантный джентльмен, охотно уступаю даме возможность порадовать меня. Прошу, дорогая.

– Спасибо. Как я уже сказала, мой визит к Джорджиане оказался весьма и весьма познавательным.

Джастин подал жене руку.

– В каком смысле, интересно? – удивился он.

– Знаешь, пока я сидела у нее, к Джорджиане явился еще один гость. Причем такой, которого никто из нас не ждал. Угадай кто. Готова поспорить, что ты ни за что не догадаешься.

Джастин украдкой бросил на жену взгляд – она вся лучилась от радости и только что не приплясывала от нетерпения, ожидая, что он скажет.

– Ты права, – сухо обронил он. – Даже вообразить себе не могу, кто это мог быть.

Арабелла смешно сморщила нос.

– Какой ты скучный, – надув губы, досадливо протянула она.

– Любовь моя, я же вижу, что ты просто умираешь от нетерпения сказать мне, кто это был. Я просто предоставляю тебе такую возможность.

– Ну ладно, ладно, уговорил. Так вот – это был Уолтер! А когда я собралась уходить, оба они, похоже, ничуть не возражали против того, чтобы остаться вдвоем. Мне показалось, что они чудесно поладили. Кстати, ее матушка по секрету сообщила мне, что он является к ней с визитом уже в третий раз на этой неделе! Представляешь?!

Джастин едва не споткнулся.

– Джорджиана и Уолтер?!

– Представь себе! Ну не чудеса ли?

Джастин сам не понимал, почему его рот внезапно разъехался едва ли не до ушей, – это вышло само собой. Глядя на него, Арабелла расхохоталась.

– Как ты думаешь, возможно, и для них тоже вскоре зазвонят свадебные колокола?

– Честно говоря, я бы нисколько не удивилась, – созналась Арабелла, просовывая руку ему под локоть.

Их взгляды встретились, и на один долгий миг весь мир вокруг них словно перестал существовать. И Джастин, как это бывало всегда, вдруг почувствовал, как в горле у него встал комок. Ее глаза, такие чистые, такие невинные, своей голубизной могли сравниться разве что с небом над головой. И вся она лучилась таким счастьем, такой любовью, что у него вдруг потеплело на сердце. Джастину на мгновение даже стало страшно высказать мысль, которая крутилась у него в голове целый день, ни на мгновение не давая ему покоя. А вдруг он ошибается? Возможно ли это? Неужели это он сделал ее счастливой?! Именно эта мысль весь сегодняшний день преследовала его, и, едва подумав об этом сейчас, он чуть было не рухнул на колени под грузом нахлынувших на него чувств.

Господи, до чего же она очаровательна! Теплый ветерок игриво перебирал непокорные завитушки у нее на висках. От волнения Арабелла разрумянилась и своей свежестью могла поспорить с розой. Губы ее подрагивали в улыбке. Джастину вдруг вспомнилось, какой она была в постели... как охотно и радостно всегда шла навстречу его грубым, примитивным мужским желаниям, и вспыхнувший в его теле знакомый жар заставил всю кровь в его жилах разом воспламениться. Ему вдруг мучительно захотелось подхватить ее на руки, отнести наверх, в спальню, закрыть дверь и любить ее – любить до тех пор, пока от изнеможения они оба не смогут пошевелиться.

Он незаметно погладил ее тоненькие пальчики, лежавшие на его рукаве. И уже открыл было рот, чтобы предложить ей заняться тем, что не давало ему покоя, когда появившийся на пороге Артур широко распахнул перед ними дверь. Они вошли в дом, а через минуту Артур подал ему поднос с ворохом писем и приглашений. Когда Джастин повернулся к Арабелле, она уже скрылась на лестнице.

Вот и замечательно... и очень даже хорошо, одобрительно подумал Джастин, именно там, в спальне, ей самое место...

И тут кто-то постучал в дверь. Артур бросился открывать, а в следующую минуту на пороге появился Гидеон.

Брови Джастина поползли вверх.

– Вот так сюрприз! Уже вернулся из Парижа?

– Да, старина, месяц пролетел быстро. Ради Бога, прости, что я вот так врываюсь к тебе без приглашения, но мне показалось, я видел тебя в «Уайтсе»...

– Боюсь, ты ошибся, я давненько уже там не бывал.

– А-а... – ничуть не смущаясь, протянул Гидеон. – Впрочем, неудивительно. Когда у человека молодая жена, ему и без того есть чем заняться, верно?

В глазах Гидеона блеснуло жадное любопытство, но Джастин сделал вид, что ничего не заметил.

– Прости, дружище, но ты явился несколько не вовремя.

Гидеон всплеснул руками.

– Бога ради, не извиняйся! – жизнерадостно возразил он. – Я только на минутку. Собственно говоря, я заглянул, только чтобы уладить одно дельце...

Взгляд Джастина стал жестким.

– Забудь об этом, – отрезал он. Господи, с ужасом спохватился он, совсем из головы вылетело! Проклятое пари!

– Как же, как же, – настаивал Гидеон. – Мы ведь поспорили, что известная леди в течение месяца станет твоей, и ты выиграл. Если честно, мне и в голову не могло прийти, старина, что тебя окрутят и заставят жениться на этой крошке...

– Меня никто не заставлял, – с нажимом заявил Джастин.

Гидеон невозмутимо пожал плечами:

– Факт остается фактом. Как бы там ни было, ты выполнил условия нашего пари... и выполнил их полностью. А я, – невозмутимо продолжал он, – привык всегда платить долги.

Подмигнув, он сунул в руку Джастину пухлый кошелек.

Джастин уже открыл было рот, чтобы запротестовать, но, прежде чем он успел это сделать, в воздухе взметнулись пышные юбки... Проклятие, Арабелла!

– О... привет! – воскликнула она, заметив Гидеона.

Джастин вздрогнул и повернулся так, чтобы Арабелла не заметила кошелек в его руке. Он догадывался, что там внушительная сумма денег, и с губ его сорвалось едва слышное ругательство. Черт возьми, он не мог сейчас вернуть Гидеону деньги. Представив, какую сцену устроит ему Арабелла, он даже зажмурился от ужаса.

– Гидеон уже уходит, – с легким намеком в голосе объявил он.

– Да-да, конечно. – Быстро сообразив, что его выпроваживают, Гидеон отвесил изящный поклон. – Итак, мои поздравления вам обоим.

Дверь за ним еще не успела захлопнуться, как Арабелла уже бросила любопытный взгляд на кошелек в руке Джастина.

– Ага! – ехидно бросила она. – Кажется, я заметила, как он тебе подмигнул. Немедленно признавайся, что это такое у тебя в руке?

Сердце у Джастина упало.

– Ничего такого интересного, – небрежно бросил он. – Ей-богу!

– Ничего интересного? Мм-м... звучит весьма таинственно. Держу пари, что это целое состояние. А ну-ка давай посмотрим, что там такое! – Смеясь, она вытащила у него из рук кошелек и заглянула внутрь.

Глаза ее расширились.

– Батюшки! Да тут целая куча денег! – удивленно присвистнула она. Потом бросила на мужа любопытный взгляд. – Уж не провернули ли вы вдвоем какое-то удачное дельце?

Джастин заколебался.

– Нет.

– Я так и подумала. Честно говоря, мне всегда казалось, что Гидеон не из тех, кто любит делать деньги, – Арабелла невольно поджала губы. – Конечно, я знаю, он твой друг и все такое, но помню, как-то раз он пригласил меня на танец... тяжелое испытание, должна тебе признаться. Все, о чем он был способен говорить, – это как ему безумно повезло накануне за картами. Впрочем, мне и раньше доводилось слышать, как люди выигрывают целые состояния, заключив какие-то безумные пари. Остается только надеяться, что он не из...

И тут она осеклась. Взгляд Арабеллы остановился на пухлом кошельке, который она по-прежнему держала в руках, и слова застряли у нее в горле. Улыбка стекла с ее лица. Медленно, как будто боясь поверить, она подняла на мужа глаза.

– Джастин... – побледневшими губами пролепетана она. – Этого не может быть... Скажи мне, что это не...

Она замолчала. Ужас и неверие мелькнули и ее глазах.

– Джастин?! – Это уже прозвучало скорее как мольба... Казалось, целую вечность Джастин не мог выдавить ни слова. Он молча смотрел на нее и как будто чего-то ждал.

Потом он решился.

– Помнишь то пари, о котором я тебе рассказывал? – очень тихо проговорил он.

Арабелла застыла. Вся ее кровь, капля за каплей, медленно отхлынула от ее лица, и оно стало синевато-бледным. В глазах ее мелькнул страх. Только эти глаза, синие, словно льдинки, казалось, жили на ее помертвевшем лице. И тогда Джастин вдруг с обжигающей ясностью понял, что сам, собственными руками, убил ее веру в него. Она отшатнулась, словно он ее ударил.

– О Боже... – прошептала она. И эти слова погребальным колоколом отдались в его мозгу...

Арабелла сразу сообразила, что это за деньги. Пари... то самое пари, где на кону стояла ее девственность! И деньги, которые она держала в руке, были платой за нее...

Эта мысль вонзилась ей в сердце, словно кинжал.

Она жалобно всхлипнула, когда Джастин, схватив ее за руку, поволок за собой в кабинет. Вытащив кошелек из ее ослабевших пальцев, он брезгливо швырнул его на стол.

Арабелла так и осталась стоять, где стояла, не в силах пошевелиться. Все внутри ее как будто заледенело. Мертвенный холод сковал все ее тело, добравшись до самых кончиков пальцев. А лишь за миг до этого она радостно трепетала, словно огонек на ветру.

Джастин, заглянув ей в лицо, подхватил жену под руку.

Она поспешно отстранилась:

– Со мной все в порядке...

– Да, конечно. – Кривая усмешка мелькнула у него на губах. – Я и забыл. Ты ведь никогда не падаешь в обморок, верно?

– И сейчас не собираюсь, – отрезала она.

Круто повернувшись, Арабелла отошла к дальнему краю стола, постаравшись оставить между собой и Джастином как можно больше места. Она бы просто не вынесла сейчас, если бы он дотронулся до нее.

Помолчав немного, она заговорила, и ее голос разорвал воцарившуюся в кабинете звенящую тишину.

– Мне казалось, ты говорил, что в пари участвовали пятеро... пятеро мужчин, которые поспорили между собой, кому из них достанется моя девственность. Насколько я помню, Джастин, ты не говорил мне, что тоже участвовал в этой... затее. Я совершенно точно помню это.

Он покачал головой:

– Так оно и было.

Арабелла нетерпеливо отмахнулась.

– Но это же какая-то бессмыслица! – раздраженно воскликнула она. – Ты же сам только что сказал...

– Я помню, что я сказал. Но я не был среди тех пятерых, кто заключил между собой это самое пари.

Арабелла почувствовала, что терпение ее на исходе.

– Не лги мне!

– Я не лгу. И не стану тебе лгать. Никогда. – Он немного помолчал. – Мы с Гидеоном заключили свое пари. Так сказать, частным образом. И удвоили ставку.

– Ставку, когда на кону стояла моя девственность. Называй вещи своими именами, Джастин. Это облегчает дело, – с горечью усмехнулась она.

Странно. Ей вдруг показалось, что он никак не может решиться. Секунды медленно текли, словно песок в песочных часах, и Арабелла вдруг почувствовала, что начинает закипать.

– Ну! – потребовала она. – Скажи же!

– Да. Да, черт возьми! Мы с Гидеоном договорились удвоить ставку за твою девственность.

– Стало быть, в этом пари участвовали только вы двое – Гидеон и ты?

Джастин покачал головой:

– Гидеон заверил меня, что ты никогда не отвечала на его ухаживания. Так что наше пари заключалось в том, достанется ли твоя девственность мне... – Снова повисло молчание. – Смогу ли я завоевать тебя... за месяц, – очень тихо, почти беззвучно, добавил он.

И он добился этого... Проклятие, и вправду всего за месяц! О Господи! Господи... Перед глазами Арабеллы с быстротой молнии пронеслось воспоминание об их брачной ночи... о том, с какой томительной, щемящей нежностью он в первый раз овладел ею... И она скорчилась от нестерпимой муки, потому что сейчас не было для нее худшей пытки, чем вспоминать о том, что было для нее когда-то предметом ее особой женской гордости. И вот он стоит перед ней – ее муж... стоит возле письменного стола, скрестив руки на груди, и молча наблюдает за ней.

Как он может быть так спокоен? Арабелле хотелось завопить от ярости и унижения, броситься к нему и кулаком стереть с его надменного, красивого лица это невозмутимое выражение. Но хотя внутри у нее все кипело, гордость Арабеллы заставила ее держаться с таким же ледяным спокойствием, что и Джастин.

– Сколько? – холодно осведомилась она. Джастин ничего не сказал.

– Это глупо, Джастин. Я ведь просто могу пересчитать, – напомнила она, выразительно глянув на пухлый кошелек.

– Шесть тысяч фунтов.

Значит, она и тут оказалась права. Действительно, целое состояние.

– Что ж, – все тем же невозмутимо холодным тоном протянула Арабелла, – похоже, ты и в самом деле уверен в своем... умении убеждать.

Снова между ними повисло тягостное молчание. В мозгу у нее молнией вспыхнула догадка – похоже, он просто не знает, что ей сказать, поэтому и молчит.

– Ах да, конечно, – проговорила она, словно размышляя вслух, – как это я забыла? Пари ведь состояло вовсе не в том, чтобы жениться на мне. Нужно было всего лишь затащить меня в постель. – Истерический хохот душил ее. И в то же время Арабелла едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться от невыносимого стыда и унижения. У нее вдруг промелькнуло в голове, что ей, можно сказать, еще повезло. Влюбившись в него по уши, она могла отдать ему свою драгоценную девственность просто так... даже не став его женой. И если не в ту самую ночь в Терстон-Холле, когда тетя Грейс и Джорджиана, можно сказать, застигли их на месте преступления, так в следующую…

В конце концов, Джастин – самый красивый мужчина во всей Англии, а она – всего лишь неловкая и неуклюжая дурнушка. И надо же такому случиться, что она, дура несчастная, сама, можно сказать, сыграла ему на руку! Потому что, стоило ей только оказаться в его объятиях, почувствовать его губы на своих губах, как весь мир для нее переставал существовать...

О Господи, как же она умудрилась забыть, какой он негодяй! Бог свидетель, он никогда и не скрывал этого. А когда тетя Грейс и Джорджиана, можно сказать, схватили его за руку, ему просто ничего не оставалось, кроме как жениться на ней. Он был попросту вынужден это сделать...

Она вдруг почувствовала себя преданной. Жгучий стыд, волна за волной, захлестывал Арабеллу, заставляя ее мучительно содрогаться от доселе не испытанного унижения. Но она не унизится до того, чтобы признаться ему в этом. Пусть даже ее сердце разорвется на части! Вместо того чтобы расплакаться, Арабелла склонила голову на плечо и принялась задумчиво разглядывать мужа, словно видела его в первый раз.

– Значит, вот почему ты так быстро согласился жениться на мне – просто тебя поджимало время, да? А тебе очень хотелось выиграть это пари, я угадала? – Джастин, посерев, уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Арабелла не позволила ему этого сделать. – Теперь мне многое понятно. Признаться, я решила, что ты согласился жениться на мне ради того, чтобы спасти мое доброе имя. Ах, бедняжка Джастин, как же тебе не повезло! Какая жестокая насмешка судьбы – самый красивый мужчина во всей Англии вынужден пойти под венец только потому, что ему чертовски не повезло! Господи, из-за какого-то поцелуя! Даже и не знаю, жалеть тебя или прославлять твое благородство? Ну что ж, теперь по крайней мере между нами не осталось ничего недосказанного, верно? Теперь я по крайней мере точно знаю, чем ты руководствовался, когда вел меня к алтарю. Знаю, что для тебя важнее всего деньги, а вовсе не честь, как я почему-то решила...

– Прекрати, Арабелла!

– С какой это стати? – вспыхнула она.

На щеках Джастина выступили два ярких пятна.

– Ради всего святого, вспомни, что, когда я заключил с Гидеоном это дурацкое пари, я ведь даже еще не знал, что Недотрога – это ты! – взорвался он.

Арабелла презрительно фыркнула:

– И на этом спасибо! Мне, знаешь ли, сразу как-то легче стало. Впрочем... как же я сразу не догадалась? Естественно, ты не знал, что речь идет обо мне! Ну конечно, столь привлекательный мужчина вряд ли унизился бы до того, чтобы показаться рядом с таким ничтожеством...

– Я вовсе не это хотел сказать, и ты это прекрасно знаешь!

– Хочешь убедить меня, что ты не такой негодяй, каким я тебя считала, Джастин? Не стоит, тебе вряд ли это удастся!

Он поджал губы.

– Мне это известно. Тем не менее...

Не слушая его, Арабелла резко повернулась и направилась к двери.

Она была уже у самого выхода, когда его руки тяжело легли ей на плечи.

Арабелла, вздрогнув, упрямо вскинула голову.

– Пусти меня, – бесцветным голосом проговорила она. – Я должна переодеться к обеду.

Губы Джастина превратились в тонкую белую полоску. Впрочем, как и у Арабеллы.

– С этим можно подождать.

– Нет, нельзя. Хочу напомнить тебе, что сегодня тетя Грейс и дядя Джозеф ждут нас у себя.

Он молча выругался сквозь зубы.

– Проклятие, Арабелла! Мы никуда не поедем, пока не выясним это недоразумение!

– Мы уже все выяснили! – ожесточенно крикнула она. – И я не собираюсь огорчать своих близких, оставшись дома, когда они меня ждут! А если ты откажешься поехать со мной, что ж, воля твоя! Тогда я поеду без тебя! В любом случае этот разговор может подождать.

Руки его упали. Она не знала, что он подумал. Сказать по правде, сейчас ее это нисколько не волновало. Расправив плечи и надменно вскинув подбородок, Арабелла с непроницаемым лицом проплыла мимо Джастина к двери.

Атмосферу, царившую в экипаже, иначе как предгрозовой трудно было назвать. Арабелла, забившись в угол обитого бархатом сиденья, хранила упорное молчание. Джастин сидел напротив с каменным лицом. Но как они ни пытались избежать этого, взгляды их то и дело встречались. Однако оба они не делали попытки начать разговор.

Наконец карета резко остановилась возле городского особняка, где жили тетя Грейс и дядя Джозеф. И тут Арабелла внезапно спохватилась, что Джастин так и не рассказал ей ту новость, о которой шла речь. Вздохнув, Арабелла закусила губу. Если Джастин надеется, что она станет его расспрашивать, пусть выкинет это из головы, решила она.

Каким-то чудом им обоим удалось сохранить невозмутимый вид и приветствовать ее родных, ничем не давая им понять, что между ними что-то произошло.

Тетя Грейс радостно сжала руки Арабеллы, она расплылась в улыбке, на щеках ее сразу же появились две лукавые ямочки.

– А у меня для тебя сюрприз, дорогая! – весело объявила она.

Арабелла с трудом заставила себя улыбнуться.

– Правда, тетя?

Сияя от радости, тетя Грейс молча взяла племянницу за руку и потащила ее за собой в гостиную. При виде их сидевшая там пара одновременным движением поднялась с дивана, и Арабелла приросла к месту. Взгляд ее перебегал с тонкой фигуры светловолосой изящной женщины к рослому рыжеволосому мужчине и обратно...

Она растерянно заморгала, потом потрясла головой, словно не веря собственным глазам. Рот у нее приоткрылся, губы жалобно задрожали.

– Мама... – едва слышно выдохнула она. – Папа...

И в следующее мгновение Арабелла разразилась слезами.

Глава 22

Но плакала она явно не от счастья, угрюмо подумал вошедший вслед за ней Джастин. Да, это не были слезы радости.Скорее уж его жена плакала от того, что чувствовала себя обманутой... Преданной...

Обед прошел довольно-таки натянуто. Родители Арабеллы держались вежливо, но довольно сдержанно. От внимания Джастина не ускользнуло, как взгляды их обоих то и дело устремлялись к дочери. Арабелла сидела между ними. Лицо ее было бледно, в глазах до сих пор блестели слезы. Забывшись, она то и дело закусывала губу, словно боялась, что не выдержит и расплачется. Первое время Грейс, по своему обыкновению, весело щебетала, стараясь смягчить возникшее за столом напряжение, но разговор не клеился. Наконец, потеряв всякую надежду, она сдалась и теперь тоже сидела, погрузившись в угрюмое молчание.

Похоже, ни для кого из присутствующих не было тайной, что Арабелла несчастна. Джастин был уверен, что это конец, потому что хуже, чем есть, быть просто не может.

Но как выяснилось, он ошибался.

Покончив наконец с обедом, они перешли в гостиную. Арабелла уселась в кресло у камина, стоявшее рядом с диваном, на котором устроились ее родители. Джастин решительно откашлялся. Иногда прямой путь – самый короткий, решил он. К тому же для чего оттягивать неизбежное?

Он повернулся к родителям Арабеллы, поскольку все, что он намеревался сказать, касалось в первую очередь их.

– Мистер и миссис Темплтон, мне кажется, у вас до сих пор остаются некоторые сомнения, – с обезоруживающей улыбкой начал он, хотя на душе у него кошки скребли. – Я думаю, будет лучше, если мы с вами откровенно все обсудим.

Дэниел Темплтон, по-видимому, тоже решил не тратить времени зря.

– Что ж, очень хорошо, – нахмурив кустистые рыжие брови, объявил он. – Начну с того, что новость о скоропалительной свадьбе Арабеллы стала для нас громом с ясного неба. Будь мы здесь, мы с ее матерью вряд ли согласились бы на этот брак.

Теперь даже у тетушки Грейс стало такое выражение лица, словно она вот-вот расплачется. Бог свидетель, с отчаянием подумала она, этот торжественный вечер, которого она ждала с таким нетерпением, того и гляди, обернется катастрофой.

Джозеф, заметив это, бросился жене на выручку.

– Ну-ну, не торопись, Дэниел, – накрыв руку жены своей, примирительно пророкотал он. – Учитывая все обстоятельства, мы с Грейс сделали то единственное, что еще можно было сделать, – ощетинился он, видимо, вспомнив, как было дело. – Вы и до этого часто оставляли Арабеллу на наше попечение и никогда еще не ставили под сомнение правильность наших решений.

– Да, но до сих пор у нас для этого не было никаких оснований. Но, клянусь Богом, Джозеф, вообрази наше отчаяние и ужас, когда мы с Кэтрин узнали, что Арабелла была вынуждена дать согласие на брак с этим... – Он замялся. Взгляд отца Арабеллы обратился к Джастину.

Тот, понял его без слов, невесело усмехнулся.

– Что ж, давайте! Не стесняйтесь! – с горечью бросил он. – Вряд ли вам удастся задеть мои чувства.

– Ладно, будь по-вашему, коль вы настаиваете. Итак, мы были потрясены, узнав, что наша дочь стала женой человека подобного сорта. – Губы Дэниела скривились от отвращения. – Нет нужды говорить, что нам хорошо известна ваша скандальная репутация, сэр!

– Именно поэтому мы бросили все и немедленно вернулись домой, – вставила Кэтрин.

– И что же мы обнаружили? – продолжал Дэниел, – Я знаю свою дочь, сэр. И несмотря на то что она нам писала, ее вряд ли назовешь счастливой. Достаточно только на нее посмотреть!

Глаза всех в комнате разом обратились к Арабелле.

Сердце у Джастина заныло. Арабелла молча сидела, опустив глаза, губы у нее дрожали. Он заметил, как она судорожно сглотнула... как побелевшими пальцами стала мять подол своего платья...

Внезапно он почувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение. Судорога сжала его горло... Джастину показалось, что ему не хватает воздуха. Ему было нестерпимо больно видеть ее такой. Да что там – для него это было хуже самой мучительной пытки! Бог свидетель, он не рассчитывал... не мог рассчитывать, что она встанет на его защиту! Но если бы она хоть слово произнесла...

– Должен сказать откровенно, сэр, я считаю, что вы просто воспользовались неопытностью невинной молодой девушки, – загремел Дэниел. – Мы с ее матерью обсудили это между собой и решили, что на этот счет не может быть двух мнений. Арабелла еще не достигла совершеннолетия. И мы не давали согласия на этот брак. Поэтому я считаю, что у нас есть все основания требовать, чтобы он был аннулирован!

С губ Джастина сорвалось проклятие.

Грейс испуганно ахнула. Даже на лице Кэтрин отразился ужас. Джозеф, заметив это, метнул в сторону зятя короткий предупреждающий взгляд.

– Пожалуйста... – слабым, дрожащим голосом пробормотала Арабелла. – Может быть, вы перестанете говорить обо мне так, словно меня тут нет? Между прочим, я уже больше не ребенок! – Она повернулась к отцу: – Папа, не надо винить Джастина! И дядю Джозефа с тетей Грейс. Дело в том, что если бы кто-то пронюхал, что мы с Джастином... целовались, моя репутация погибла бы окончательно.

Дэниел посмотрел на расстроенное лицо дочери и немного смягчился.

– Мы все иногда делаем ошибки, Арабелла. Но эту ошибку, к счастью, еще можно исправить. Уверен, что этот брак будет нетрудно объявить недействительным.

Джастин весь напрягся, как туго сжатая пружина. Сейчас ему стоило невероятного усилия воли взять себя в руки и не взорваться.

– Сэр, вынужден напомнить вам, что это касается только мужа и жены. И мне очень не нравится, что вы пытаетесь вмешиваться в столь деликатное дело. А теперь, если никто из вас не возражает, я хотел бы поговорить со своей женой. Наедине.

Его взгляд скрестился со взглядом священника. Рыжие брови Дэниела сошлись на переносице.

– Э... видите ли, мой мальчик, я ведь пока что ее отец...

– Конечно. А я – хоть вам, возможно, и неприятно об этом слышать – все еще ее муж, – непререкаемым тоном отрезал Джастин. – И сейчас я желаю поговорить со своей женой наедине.

Дэниел всем своим видом ясно показывал, что не намерен сдаваться. Джастин – тоже. Джозеф и Грейс молча встали и двинулись к двери. Сейчас они оба переминались на пороге, ожидая, что будет дальше. А Джастин с Дэниелом, сверля друг друга взглядами, не сдвинулись с места. Они походили на двух псов, готовых перегрызть друг другу глотки из-за понравившейся им кости.

Наконец терпение Джастина лопнуло. Выругавшись сквозь зубы, он повернулся к Арабелле.

– Арабелла... – тихо окликнул он.

Ожидание, казалось, тянется бесконечно. Арабелла сидела молча, глядя на свои руки, безвольно лежащие на коленях. Она молчала так долго, что Джастин принялся гадать, слышала ли она, что он зовет ее. Она подняла на него глаза в тот момент, когда он уже готов был взорваться.

– Я... пожалуйста, папа. Все и порядке.

Дэниел с неудовольствием поджал губы, но вынужден был подчиниться. Он неохотно поднялся на ноги, оглянулся на жену, потом подошел к дочери. С тяжелым вздохом он погладил ее по таким же рыжим, как у него самого, волосам.

– Позови, если мы тебе понадобимся, хорошо? – тихо прошептал он.

Дверь за ним захлопнулась. Джастин и Арабелла остались одни.

Джастин не шелохнулся. Взгляд Арабеллы снова опустился вниз, на ее судорожно сжатые руки. Джастину еще никогда не доводилось видеть у нее такого бледного, до синевы, безжизненного лица.

– Ну, – с сардонической усмешкой проговорил он, – все прошло просто замечательно. Конечно, я давно успел убедиться в том, что я распутник и негодяй. Но признаться, до сегодняшнего дня я даже не подозревал, что, для того чтобы остаться наедине с собственной женой, мне нужно будет просить разрешения у ее родителей!

Слова Джастина, а вернее, то, как это было сказано, заставило ее вскинуть голову. Глаза Арабеллы полыхнули синим огнем.

– Не смей говорить дурно о папе! – бросила она. – Мой отец – самый лучший, самый добрый, самый замечательный на земле человек!

Джастин глубоко вздохнул. У него было такое чувство, какое бывает, когда пробираешься в полной темноте и кажется, что почва вот-вот уйдет из-под ног.

– Да, согласен. Твои родители – порядочные и весьма достойные люди. И я ничуть не сомневаюсь, что они искренне любят тебя. Поэтому неудивительно, что и ты так сильно привязана к ним. Ну и ситуация тоже, скажем так... весьма неординарная...

Арабелла ничем не показала, согласна она с ним или нет. Взгляд ее снова стал безучастным. Плечи опустились, руки вновь принялись теребить складки платья. Вся ее поза выражала отчаяние и безнадежность.

Сделав несколько шагов, Джастин подошел к ней и тихо опустился на колени.

– Арабелла, ты не хочешь даже посмотреть на меня?

Мягкие губы Арабеллы жалобно задрожали. Она зажмурилась, еще ниже опустив голову, и не ответила.

Тоскливая боль разлилась в груди Джастина. Повинуясь какому-то неосознанному чувству, он хотел взять ее руку в свои.

Это оказалось ошибкой. Прошипев что-то, Арабелла отшатнулась от него, как от прокаженного.

– Не смей! – прошептала она. – Не дотрагивайся до меня!

На скулах Джастина заходили желваки. В груди его удушливой волной поднимался гнев. Но, сделав над собой невероятное усилие, он загнал обиду подальше и сделал вид, что ничего особенного не произошло.

– Прошу тебя, Арабелла, – тихо проговорил он, – давай поедем домой и спокойно все обсудим.

– Нет.

– Что? – Ему показалось, что он ослышался. Арабелла покачала головой:

– Нет. Я... мне не хочется возвращаться домой. Во всяком случае, с тобой.

Глаза Джастина сузились.

– И что ты собираешься делать? Остаться тут?

Она нерешительно кивнула.

Джастин глубоко вздохнул.

– Любовь моя...

– Нет! Не смей меня так называть! И не смотри на меня так! – тонким дрожащим голосом воскликнула она. – Может быть, отец прав, и наш брак действительно нужно аннулировать!

– Но я этого не хочу! – тихо, но твердо проговорил Джастин.

Арабелла медленно подняла на него глаза. Если бы Джастин уже не стоял на коленях, одного этого взгляда было достаточно, чтобы заставить его сделать это. Ему показалось, что почва уходит у него из-под ног.

– А почему бы тебе не спросить, чего хочу я?

Он опустил голову. Больше всего ему сейчас хотелось бы заглянуть в ее сердце.

– И чего же хочешь ты? – тихо спросил он.

Арабелла тяжело задышала.

– Не знаю, – покачав головой, с трудом проговорила она. – Но я не могу думать, пока ты здесь. Когда ты рядом, со мной что-то происходит, понимаешь? Мне нужно побыть одной, Джастин! Прошу тебя, уйди! Мне нужно побыть одной!

– Нет. Тебе нужен я. Твой муж!

– Мой муж! Мой муж! – Теперь она уже почти кричала. – Человек, который женился на мне из-за какого-то пари!

– Это неправда...

– Тогда почему ты сразу не рассказал мне все, как есть? Ты говорил мне о том пари в «Уайтсе», – выпалила Арабелла. – Но ты ни словом не обмолвился мне о своем пари с Гидеоном! Почему?!

Предательские мурашки побежали по спине у Джастина. Он знал, что она права. И сам ненавидел себя в эту минуту.

– Возможно, мне следовало это сделать. Когда Гидеон сообщил мне, что уезжает в Париж, я сказал, чтобы он выкинул из головы это дурацкое пари. Но он просто отказался меня слушать. Арабелла, Богом клянусь, это пари для меня ничего не значит!

Ему не следовало этого говорить – Джастин понял это еще до того, как слова слетели с его губ. Понурившись, он беспомощно махнул рукой.

– Арабелла... прости меня... Поверь, мне очень жаль...

– О, конечно, ничуть не сомневаюсь, что ты жалеешь... о том, что я все узнала!

– Нет. Мне жаль, что я вел себя так глупо, так легкомысленно, так недостойно... что вообще ввязался в это пари. Да, возможно, я поступил эгоистично, но мне не хотелось, чтобы ты когда-нибудь узнала об этом моем поступке. – Он сделал нетерпеливый жест. – Господи помилуй, ну как мне тебе объяснить?! Я не хотел, понимаешь, не хотел причинить тебе боль!

Арабелла ничего не сказала – она просто смотрела на него с молчаливым упреком в глазах, который был для Джастина хуже самой изощренной пытки.

– Арабелла, человек, который согласился на это пари... Так вот, его больше не существует. Теперь, когда я с тобой... все изменилось. Я изменился. Может быть, в первый раз за всю свою жизнь я чувствую себя... счастливым. Спокойным. Я... – Дыхание у него перехватило. Джастин лихорадочно искал нужные слова, от души надеясь, что ему это удастся. – Я никогда ничего подобного не чувствовал, любовь моя. Никогда, честное слово! И это все благодаря тебе, Арабелла. Я знаю это. Я это чувствую. Когда я вспоминаю нашу с тобой первую ночь… то, что было между нами... ничего драгоценнее этого для меня нет, поверь. То, что между нами было – проклятие, то, что есть, – я не могу это потерять. И не хочу, понимаешь? Я не хочу потерять тебя. Для меня это хуже смерти.

Но она затрясла головой... снова и снова... словно не желая слышать то, что он говорил. Словно отталкивая его...

– Пожалуйста, уйди! – прошептала она.

– Арабелла... не делай этого! Не прогоняй меня. Я не хочу, чтобы все закончилось... так.

– Лучше бы этого вообще не было! – выкрикнула она.

Джастин молча смотрел на нее. Они были женаты. Боже правый, они ведь были мужем и женой! Они принадлежали друг другу душой и телом... Неужели же она не чувствует этого?!

– Не говори так! – Стараясь не замечать непримиримого выражения на ее лице, не думая ни о чем, он сжал ее руку в своих. Внутри у Джастина все горело – горло, легкие – все жгло, словно огнем. Но он не замечал ничего, кроме мучительной боли в сердце.

– Ты когда-то сказала, что жена всегда должна быть рядом с мужем, Арабелла. В ту ночь, когда я рассказывал тебе о своем отце...

– Я помню, что я сказала. Но... теперь все изменилось.

Слова эти обрушились ему на голову, словно каменная глыба, всей своей тяжестью придавив Джастина к земле... Ему хотелось схватить ее за плечи, встряхнуть, потребовать, чтобы она выслушала его. Хотелось прижать ее к себе и не отпускать. Не дать ей уйти. С ужасающим чувством беспомощности Джастин смотрел на нее, и ему казалось, он видит, как она ускользает от него – туда, где он уже никогда не увидит ее...

– Ты ошибаешься, – хрипло пробормотал он. – Ничего не изменилось. Кроме меня. Только я изменился... – В глазах у него все расплывалось, и Джастин вдруг понял, что у него на глазах слезы. И Арабелла тоже расплывалась у него перед глазами. Но ему уже было все равно, даже если она заметит, что он плачет. Все, о чем он мог думать сейчас, – это как помешать ей уйти. Он должен был хотя бы попытаться... Но как? Он не знач. – Прошу тебя, любимая! Мы все уладим, я тебе обещаю. Просто... – Судорога удавкой сжала ему горло. – Пойдем со мной! Давай вернемся домой! Я... я умоляю тебя, Арабелла. Давай вернемся домой.

Какой-то сдавленный звук вырвался из горла Арабеллы, полурыдание-полувздох, и почему-то это потрясло Джастина до такой степени, что он замолчал.

– Ничего не говори больше! И не смотри на меня так! – Вырвав у чего руку, Арабелла бегом бросилась к двери.

Джастин понял, что все было бесполезно. Не о чем спорить... не о чем просить.

И тогда он ушел. Ушел один.

На следующий день около полудня Себастьян, весело насвистывая какой-то легкомысленный мотив, входил в дом своего младшего брата на Беркли-сквер. Они с Джастином пользовались услугами одного и того же поверенного, и, незадолго до этого вернувшись из его конторы, Себастьян примчался к брату, горя желанием поздравить его с удачной покупкой. Артур пригласил его в дом.

– Милорд, – почтительно пробормотал он, взяв из рук Себастьяна шляпу и зонтик, – ваш приход как нельзя более кстати...

Дворецкий провел его в кабинет хозяина. Признаться, Себастьян пропустил его слова мимо ушей. И вспомнил о них, только когда увидел младшего брата.

Широко раскинув ноги, Джастин полулежал в кресле перед камином. Опешивший Себастьян сразу даже не узнал его – от обычно беззаботного и самоуверенного Джастина не осталось ничего. От его вида Себастьяна бросило в дрожь – всегда такой элегантный, сейчас Джастин был небрит, подбородок его зарос густой щетиной, мятая и несвежая рубашка расстегнута почти до пояса.

– Господи, спаси и помилуй, старина! – ахнул Себастьян. – Ты чертовски паршиво выглядишь!

Джастин угрюмо отсалютовал брату наполовину пустой бутылкой бренди.

– Спасибо. Могу, если хочешь, вернуть тебе комплимент.

Себастьян заглянул в его опухшие, налитые кровью глаза и беззвучно выругался.

– Ты пьян?!

Челюсть Джастина окаменела.

– Еще нет. Но я пытаюсь. – Нетвердой рукой он поднес бутылку к губам. – Ах, прости, как же я забыл о вежливости? Присоединяйся, если хочешь. Клянусь, ты не пожалеешь! Чертовски хорошее...

Себастьян вырвал бутылку и брезгливо оттолкнул от себя его трясущуюся руку.

– Пошел ты к дьяволу! А где Арабелла?

– Моя прелестная жена предпочла провести прошлую ночь в доме своих дяди и тети. – С губ его слетел дребезжащий смешок. – А утром оттуда явился лакей, посланный, чтобы забрать ее вещи. Так что, думаю, не сильно ошибусь, предположив, что в настоящий момент она решает, стоит ли ей сразу подать прошение о том, чтобы наш брак считался недействительным, или немного подождать. Или ждет, что решат на этот счет ее родители.

Себастьян не верил собственным ушам.

– Ради всего святого, избавь меня от своего дурацкого сарказма! – прогремел он. – И если так, тогда что ты тут сидишь, черт тебя подери?! Разве твое место сейчас здесь?!

– Она не желает меня видеть.

– О, какая чушь! – поморщился Себастьян.

– Она сама сказала мне об этом, Себастьян. Она сказала сама... Сказала... что уходит от меня, – выдавил из себя Джастин. – Нет, не так. Это я вынудил ее уйти. Это я во всем виноват... вернее, мое подлое, мерзкое поведение. Ох, Себастьян, ты должен поехать к ней!

Себастьян тяжело вздохнул в ответ.

– Может, мне тоже стоит выпить...– Налив себе изрядную порцию, он опустился в кресло напротив Джастина. – Расскажи мне, что случилось, – попросил он.

Не выбирая слов и не щадя себя, Джастин принялся рассказывать, он не пропустил ничего: начав с того памятного бала в доме Фартингейлов, он закончил вчерашним визитом Гидеона и сценой, которая разыгралась позже вечером в доме Грейс и Джозефа.

Себастьян внимательно слушал брата, стараясь не пропустить ни единого слова. Но вот Джастин закончил. Себастьян посмотрел на него и выразительным жестом вскинул брови.

– Что ж, – со вздохом объявил он, – тебе не позавидуешь!

– Спасибо, – с мрачной иронией заявил Джастин. – Просто не знаю, что бы я стал делать без твоей поддержки!

Отмахнувшись, Себастьян наклонился к нему.

– То, что произошло между вами, ужасно для вас обоих. Но не думаю, что аннулировать ваш брак можно с такой легкостью, как считает Дэниел. Во-первых, Арабелла согласилась на него добровольно – и получила согласие своего дяди с теткой. И во-вторых, брак фактически совершился, не так ли?

Вместо ответа Джастин испепелил старшего брата злобным взглядом.

Губы Себастьяна насмешливо дрогнули.

– Согласен, вопрос дурацкий.

– Ничего... – Джастин невидящим взглядом уставился куда-то в угол.

– Она – лучшее, что было в твоей жизни, верно? – напрямик спросил Себастьян.

– А я – худшее, что было в ее...

– Станешь так думать – наверняка так и будет. Как ты только не понимаешь, что это ни к чему не приведет?! Джастин, опомнись! Случается, что все поворачивается не так, как нам хотелось бы, – такова жизнь, и тут уж ничего не поделаешь. Может быть, все не так уж плохо, как ты думаешь. Возможно, ей действительно нужно время. Она успокоится… и вернется к тебе.

Джастин долго молчал.

– А что, если нет?

– Тогда заставь ее это сделать!

Мысли Джастина перенеслись к Арабелле.

Он вдруг снова увидел ее такой, как вчера, – бледной, с осунувшимся лицом, с выражением стыда и муки в остановившихся глазах – бледная тень той Арабеллы, которую он знал.

В душе у него стало черно и пусто.

– Я не смогу. И не стану этого делать, – сказал он упавшим голосом. – Себастьян, я больно обидел ее...

– Неужели ты намерен оставить все как есть?!

– А что, черт возьми, прикажешь делать? – взорвался Джастин. – Связать ее и силой увезти от родителей? Нечего сказать, здорово придумано! Уж тогда ее папенька наверняка подаст на меня в суд за похищение!

– Не думаю. В конце концов, Дэниел весьма здравомыслящий человек. Когда он увидит собственными глазами, что Арабелла несчастна без тебя, он откажется от своих намерений, вот увидишь. И Кэтрин тоже.

– Себастьян, ты как будто не слышал меня! Это Арабелла не хочет возвращаться ко мне! Думаю, она была бы рада никогда больше меня не видеть. Господи, да ей противно дышать одним воздухом со мной – я же сам видел, какое у нее было лицо!

– Она сердита и обижена на тебя, – мягко напомнил брату Себастьян. – Кстати, если ты помнишь, я видел ее, когда вы были вместе. Так вот, насколько я помню, она едва могла оторвать от тебя взгляд, впрочем, как и ты от нее.

Джастин со стоном уронил голову на руки. Какой-то инстинкт с самого начала подсказывал ему, что счастье его продлится недолго, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Да и сама Арабелла, если разобраться, тоже была слишком хороша для такого мерзавца, как он. Раньше он просто плыл по течению, бездумно прожигая свою жизнь, и только когда обрел Арабеллу, в его жизни появился смысл. Он обрел счастье. Обрел себя. Но теперь он потерял все, и ему некого в этом винить, кроме себя самого.

– Все, как она сказала... – хрипло прошептал он. – Все изменилось...

– Нет, Джастин. Ты ошибаешься. Ничего не изменилось.

Джастин поднял голову.

– Прости, мне вовсе не хочется быть грубым, но... что ты можешь знать о таких вещах?

Себастьян понимающе усмехнулся:

– Вообще говоря, немало.

– Какого дьявола... Что ты хочешь этим сказать? – взорвался Джастин. – И какого черта ты ухмыляешься?

– Ну, если тебе станет легче, вспомни, что точь-в-точь такой же разговор мы вели с тобой года два назад, только тогда ты утешал меня. А теперь наши роли переменились. Неужели ты забыл то время, когда Девон решительно отказывалась видеть меня?

Губы Джастина превратились в тонкую, словно прорезанную лезвием ножа щель.

– Помню, конечно. И кто был в этом виноват? Я, конечно. Впрочем, как всегда. Помнится, из-за меня тогда все твои надежды жениться на Девон едва не пошли прахом.

– О нет, ты тут ни при чем, Джастин, – отмахнулся Себастьян. – Мы с Девон потом выяснили это между собой. – Себастьян немного помолчал. – Похоже, у нас это наследственное – мы оба ведем себя как идиоты с женщинами, которых любим.

Джастин застыл, как будто над головой его оглушительно грянул гром. Он молча уставился на Себастьяна. Потом вдруг глаза его расширились, и слезы разом высохли в них, как по мановению волшебной палочки. Едва мог дышать, он весь покрылся холодным потом. О Боже, пронеслось у него в голове, не может быть! Что же это такое? Это сосущее, болезненное чувство, грызущее изнутри его душу... Неужели это любовь? Как странно. А он мог бы поклясться, что это нож, раз за разом вонзающийся в кровоточащую рану. В его сердце... в самое его сердце.

Но разве любовь может причинять такую боль? Нет... невозможно, думал Джастин, так не может быть. Любовь – это совсем другое. Любовь – это радость, наслаждение и... Это что-то искреннее, чистое, как...

Как сама Арабелла.

Неужели он любит Арабеллу? Быть такого не может. Джастина снова прошиб пот. Признаться даже самому себе, что он влюблен в собственную жену... Нет, это было не то признание, которое он сделал бы с легкой душой. В конце концов, всю свою жизнь он бежал от любви.

Она все же настигла его.

Но почему-то легче от этого Джастину не стало.

Собственно говоря, ему даже стало тяжелее.

Глава 23

– Мадам, – торжественно объявил Эймз, – к вам посетитель.

Сидевшая на диванчике Арабелла удивленно вскинула на него глаза:

– Ко мне?

Ее сердце вдруг забилось торопливыми, неровными толчками. Может, это Джастин? Самые разные чувства, нахлынув на Арабеллу, раздирали ее на части. Надежда... страх... и многое другое. На пороге гостиной выросла высокая мужская фигура, и сердце Арабеллы разом ухнуло вниз.

Но это оказался не Джастин, а Себастьян.

Арабелла едва не расплакалась от досады. Со времени той ужасной сцены, которая разыгралась в этой самой гостиной, прошло уже целых два дня. Не успел Джастин уйти, как Арабелла, извинившись, поспешно поднялась к себе. Она вдруг словно ослепла и оглохла и не чувствовала ничего, кроме мучительной боли. И если бы кто-то сказал ей, что Джастин сейчас мучается ничуть не меньше ее самой, Арабелла не поверила бы.

Но потом она долго лежала без сна в своей девичьей постели, в которой так сладко спала прежде. Арабелла надеялась, что сон успокоит ее, но он бежал от нее. Мысли не давали ей покоя. Все казалось каким-то... неправильным, что ли. Без Джастина постель казалась ей пустой. К утру Арабелла окончательно измучилась. Конечно, она еще злилась... и при этом чувствовала себя ужасно несчастной. Она обижалась... и при этом отчаянно тосковала.

Но теперь... Взгляд Арабеллы метнулся к чайному столику, на котором стоял поднос с чашками.

– Хотите чаю?

Но Себастьян решительно отказался. Арабелла закусила губу.

– Вы ведь виделись с Джастином? – Вопрос вырвался у нее прежде, чем она успела остановиться.

– Да, вчера, – кивнул он.

Руки Арабеллы бессильно упали на колени.

– Это он попросил вас прийти сюда? – Но прежде чем Себастьян успел ответить, Арабелла уже сделала свой собственный вывод. – Нет, конечно же, нет. Джастин слишком упрям для этого. И слишком горд.

По губам Себастьяна скользнула легкая усмешка.

– Похоже, вы хорошо успели узнать его.

– Как он? – вырвалось у нее.

И Арабелла поперхнулась, будто этот вопрос обжег ей язык. Нет, ей совсем не хочется это знать. Ей это безразлично, твердила она себе, но... это было сильнее ее. Арабелла ничего не могла с собой поделать.

Себастьян поднял брови:

– А вы не догадываетесь?

– О-о! – беспомощно простонала Арабелла. – Пьет, должно быть. Я угадала?

– Ну, если хотите знать, от этого ему не легче. – Некоторое время Себастьян молча разглядывал ее. – Вообще говоря, ему неизвестно, что я здесь. И я явился вовсе не для того, чтобы умолять вас простить его. И просить вас вернуться к нему я тоже не стану.

– Тогда для чего вы здесь?

– Сам не знаю... – с подкупающей искренностью ответил Себастьян. – Но раз уж я все равно пришел, позвольте, я кое-что вам расскажу. Прошу вас, Арабелла, выслушайте меня, это очень важно, поверьте. – Себастьян снова замолчал. – Очень странно, – задумчиво проговорил он наконец, – но все сегодняшнее утро меня не перестает мучить воспоминание о том, что случилось много... очень много лет назад. Дело в том, что я никак не могу выкинуть это из головы и... в общем-то, если честно, именно поэтому я здесь.

Арабелла удивленно смотрела на него:

– О чем вы? Не понимаю...

– Это случилось, когда мы все еще жили в Терстон-Холле, вздохнув, заговорил Себастьян. – Джастину в то время было лет восемь... может, девять, не больше, если мне не изменяет память. Как-то раз во второй половине дня Джастин исчез. Он должен был вернуться в классную, но не пришел. Поднялся страшный переполох. Очень скоро все, кто был в доме, бросив свои дела, уже искали его. Шли часы, и, по мере того как время близилось к вечеру, тренога становилась все сильнее. Джастин как будто испарился. Обнаружил его отец – просто случайно поднял голову вверх и увидел Джастина. Паршивец, спрятавшись среди ветвей старой яблони во фруктовом саду, несколько часов подряд любовался на эту безумную суету внизу, когда все носились по имению, разыскивая его и уже потеряв от страха голову. Отец, конечно, взбесился. Он крикнул Джастину, чтобы он немедленно спустился. Не знаю, что бы сделал Джастин, – не уверен, что он послушался бы. Но тут ветка, на которой он стоял, внезапно обломилась, и Джастин рухнул па землю. Но упал неудачно, на руку. Его запястье вывернулось под каким-то немыслимым углом, и я догадался, что рука у него сломана. Наверное, боль была адская... Я помчался к нему бегом... Не помню, чтобы я когда-нибудь бегал так, как в тот день. Я перепугался до смерти – ни разу в жизни я еще не видел отца в таком бешенстве, как тогда...

Арабелла похолодела. Все внутри ее вдруг сжалось, словно разом обратившись в ледяной ком. Она внезапно вспомнила, как Джастин когда-то показал ей то самое дерево...

– Наш отец... как бы это сказать? В общем, его вряд ли можно было назвать добрым человеком. Конечно, он видел, что Джастину больно, но если вы думаете, что это могло бы смягчить его сердце... Как бы там ни было, послали за врачом. Тот приехал, сказал, что кость сломана и что ее нужно поставить на место. Дьявольщина, готов поклясться, что Джастину было безумно больно, а ведь он был совсем еще ребенок! Но он не издал ни звука, пока врач возился с его рукой. Помню, как стоял возле него, держа его за руку. Врач сказал, что будет очень больно, что пусть он кричит, – мол, это нормально, и все поймут, если он заплачет. Но Джастин.... Джастин только бросил взгляд на стоявшего в дверях отца и поклялся, что не издаст ни звука... что не заплачет, чего бы это ему ни стоило. Поклялся, что отец никогда – никогда! – не увидит слез на его глазах! Думаю, отец продал бы душу дьяволу, чтобы услышать, как Джастин плачет! Я прочел это в его взгляде. Но Джастин так и не заплакал. Он вообще не издал ни звука – как и обещал. Он не доставил отцу такого удовольствия – видеть, как он плачет, – тихо проговорил Себастьян. – Ни тогда. Ни потом. Ни разу в жизни!

Оба долго молчали. Наконец Себастьян поднял на Арабеллу глаза.

– Как странно, вы не находите? Я хочу сказать – для ребенка. Чтобы мальчишка его возраста никогда не плакал. Вы понимаете?

У Арабеллы сдавило горло. Ей вдруг представился Джастин, несчастный, одинокий ребенок, лишенный родительской любви... Она видела, как он лежит – беспомощный, терзаемый болью и ненавистью, гладя в лицо беснующемуся отцу, и кусает до крови губы, чтобы не заплакать. А она еще смеялась над ним, издеваясь над его неловкостью, когда он рассказывал, как в детстве свалился с дерева... Сейчас она бы с радостью откусила себе язык за те слова...

Мысли лихорадочно закружились у нее в голове, словно вспугнутые летучие мыши, и Арабелла застыла, не зная, что и подумать. Но тут услужливая память подсунула ей еще одну картину. И острое чувство вины, словно ядовитая змея, ужалило Арабеллу в самое сердце. Она вся сжалась, с болью и раскаянием вспоминая, как всего какие-нибудь два дня назад Джастин стоял в этой самой комнате, с осунувшимся лицом смотрел на нее. Вспомнила загнанное выражение в его глазах, стыд, страх и отчаянную безнадежность в его лице. Вспомнила, как оно дернулось, как от удара, а потом словно застыло. Что же она тогда сказала ему? «Ничего не говори больше! И не смотри на меня так!» Да, именно это она тогда и бросила ему в лицо...

Арабелла затрясла головой, будто пытаясь отогнать мучительное воспоминание. Потом подняла глаза на Себастьяна.

– Но почему вы так уверены, что он никогда в жизни больше не плакал? Откуда вам знать?

– Откуда? Просто я хорошо знаю своего брата, – ничуть не удивившись, отрезал Себастьян. По тому, как решительно он это сказал, Арабелла поняла, что в душе Себастьяна нет ни тени сомнений на этот счет. – Понимаете, Арабелла, наше с Джастином детство было отнюдь не безоблачным. И особой радости...

– Я знаю, – поморщившись, поспешно перебила она. – Джастин мне рассказывал... – О том, что Джастин рассказал ей не только об их безрадостном детстве, но и о той ночи, когда умер их отец, она не стала говорить. И о том, что Джастин до сих пор уверен, что это он стал причиной смерти отца, как если бы убил его собственными руками... о том, что он до сих пор мучится стыдом и раскаянием, – обо всем этом Арабелла решила умолчать. В конце концов, Джастин как-никак поверил ей свою тайну, и она скорее выроет себе язык, чем предаст его доверие.

Но Себастьян, казалось, ничего не заметил.

– Джулианна совсем не помнит мать, – тяжело вздохнув, снова заговорил он. – Она была еще совсем крошкой, когда мать сбежала из дому. Жаль, конечно... но, думаю, мы должны возблагодарить судьбу, что это случилось тогда, а не позже. Для самой Джулианны это в какой-то степени было счастьем. А вот для Джастина... – Себастьян сокрушенно покачал головой, и лицо его потемнело. – Знаете, Арабелла, мне почему-то всегда казалось, что для Джастина это было тяжелее, чем для любого из нас. Ему отчаянно была нужна мать, а ее не было с ним. Думаю, это изменило его навсегда. Он ведь был похож на нее как две капли воды. Может, именно поэтому он всю свою жизнь верил, как верили все вокруг, что свой разнузданный характер он унаследовал именно от нее, что он, мол, дерзкий, непокорный, что его хлебом не корми, только дай сделать кому-то гадость. И вот теперь все в Лондоне считают его человеком совершенно аморальным, лишенным каких-либо принципов... иначе говоря, распутником и негодяем. Но ведь это же не так, поверьте! Мы оба, Джулианна и я, знаем, что это не так. Потому что мы знаем совсем другого Джастина! Он совсем не такой, каким хочет казаться. Впрочем, думаю, вы, Арабелла, тоже теперь знаете, что он вовсе не тот, за кого себя выдает.

Да, Арабелла это знала. Бог свидетель, она уверена, что это так!

– Всю свою сознательную жизнь бедняга Джастин жил как будто в своем собственном аду. Бродя ощупью в кромешной тьме, он словно искал что-то... или кого-то... Я всегда ломал себе голову, гадая, что же он все-таки ищет. Думаю, он и сам толком этого не понимал. Но я уверен, что в конце концов он нашел это в вас, Арабелла. С вами он совсем другой... не такой, как всегда... не такой, каким все привыкли его видеть. С вами... не знаю, как это объяснить... он как будто вышел из тьмы на солнечный свет...

Себастьян, словно сам удивляясь своим словам, неуверенно покачал головой.

– Не прогоняйте его, Арабелла. Не заставляйте его вновь вернуться назад, во мрак, где он томился всю жизнь. Прошу вас... не делайте этого... не будьте так жестоки! Нет-нет, я помню, как пообещал, что не стану вмешиваться, но... Но вы и Джастин... вы просто созданы друг для друга, Арабелла, поверьте! Девон тоже заметила это – между прочим, еще раньше меня. Она сказала мне об этом еще в первый день, когда увидела вас. Но эта пропасть, что разделила вас с Джастином...Тут я ничего не могу поделать. Я бы уничтожил ее собственными руками, если бы я смог, но... это не в моих силах.

Себастьян надолго замолчал. Арабелла сидела, не поднимая глаз.

– Прошу вас, – очень тихо проговорил он. – Не делайте пока ничего. Не принимайте поспешных решений. Сначала поезжайте и посмотрите на него. Прежде чем вы решите, что вам делать, прежде чем разрушить все, что связывает вас... просто поезжайте и посмотрите на него. Послушайтесь моего совета, Арабелла. Думаю, вы найдете его в Кенте. Он говорил, что у него там еще много дел, – я имею в виду в доме, который он там купил.

Арабелла, ничего не понимая, озадаченно захлопала глазами:

– Какой дом? В Кенте?!

– Да, поместье и дом. Неужели вы ничего не знаете? Выходит, он вам не говорил?

Потрясенная всем услышанным, Арабелла могла только молча смотреть на него.

– Так вы, выходит, ничего не знали до сегодняшнего дня?!

Арабелла со свистом втянула в себя воздух.

– Он ни словечка мне не сказал... – И тут она осеклась. Нет... не совсем так... Джастин что-то говорил, да, конечно! Неужели это и была та самая новость, которой он обещал похвастаться? И вновь чувство вины острыми когтями впилось ей в сердце. Боже милостивый... не может быть! Да, точно! Он хотел ей рассказать, но тут приехал Гидеон, а потом... потом вспыхнула ссора.

Сквозь пелену слез, застилавшую ей глаза, Арабелла увидела, как Себастьян, вздохнув, тяжело поднялся на ноги.

– Мне пора. Девон ждет меня. Боюсь, она станет беспокоиться, если я задержусь.

Как во сне, Арабелла проводила его до дверей, попрощалась, а потом снова вернулась в гостиную и опустилась на диван, едва сознавая, что делает. Чай, про который она давно забыла, остывший и даже успевший уже подернуться пленкой, так и остался стоять на столике.

Голова у нее гудела. Сердце билось неровными, частыми толчками, и каждый из них давался ей с таким с трудом, что Арабелле не хватало воздуха. Она попыталась вдохнуть полной грудью – и тут же скорчилась от резкой боли в сердце. Разговор с Себастьяном не прошел для нее даром. Он стал для Арабеллы жестоким напоминанием о том, что пришлось перенести Джастину, когда он был еще ребенком. Но почему-то Арабелле казалось, что детство его было куда тяжелее, чем он рассказывал ей, куда ужаснее, чем думал Себастьян. B ту ночь, когда Джастин, едва придя в себя после мучившего его ночью кошмара, рассказал ей, как умер его отец, Арабелле многое стало ясно. Она догадалась, что Джастин безумно любил отца, любил так, как может любить только одинокий ребенок, любил, несмотря на все унижения и боль, которые причинял ему жестокий отец. Арабелла попыталась представить себе Джастина, каким тот был в детстве, – и это удалось ей без особого труда, – самолюбивого, гордого маленького упрямца, о котором рассказывал ей Себастьян и который скорее умер бы, чем позволил кому-то увидеть слезы у него в глазах. Именно таким он был, ее муж... ее Джастин. Человеком, который ни за что бы не позволил кому-то догадаться, как ему больно...

Но он просил ее вернуться домой вместе с ним, спохватилась Арабелла. Умолял ее, и слезы стояли в его глазах, когда он смотрел на нее...

Слезы... слезы на глазах у мальчика, который поклялся, что никогда не заплачет.

А она... она повернулась к нему спиной...

Внезапно Арабелла почувствовала, что тоже плачет. Слезы неудержимо катятся у нее по щекам, а она даже не вытирает их...

Только тогда она наконец поняла то, чего не понимала до сих пор... чего не понимал и не видел никто из окружающих Джастина, – что стены, которыми он окружил себя, вовсе не для того, чтобы не впускать кого-то в душу, ее, например, – а просто чтобы защитить его израненное сердце... чтобы никто и никогда больше не смог причинить ему боль.

А она отвернулась от него. Она оттолкнула его, жестоко, неумолимо!

Но почему он все-таки женился на ней, с болью в душе снова и снова спрашивала себя Арабелла. Непонятно... Если бы он намеревался лишь хладнокровно соблазнить ее, это не составило бы ему особого труда. Вспомнив, как у нее слабели и подгибались колени, стоило ей только почувствовать на себе обжигающий взгляд Джастина, Арабелла вспыхнула. Да, будь он немного настойчивее, она бы не устояла...

Но вместо этого он женился на ней – он, человек, всегда открыто кичившийся своим абсолютным презрением к тому, что принято считать долгом. Сердце Арабеллы затрепетало. Ей отчаянно хотелось верить в то, что чувства, связавшие их двоих в эти бесценные дни их супружеской жизни, были больше, чем обычная страсть... больше, чем просто желание...

Погрузившись в свои невеселые мысли, Арабелла забыла обо всем. Очнулась она, только когда услышала какой-то неясный шум. Она испуганно вздрогнула и вскинула голову. И тут же обнаружила, что она уже не одна, – ее дядя и тетка вместе с родителями, войдя в гостиную, молча и встревоженно разглядывали ее. Отвернувшись, Арабелла поспешно смахнула слезы и вытерла тыльной стороной ладони мокрые щеки, чтобы они не заметили, что она снова плакала.

Ее мать, похоже, решила не тратить попусту время и сразу приступила к делу:

– Мы увидели в окно, как карета маркиза Терстона отъехала от дома. Надеюсь, его визит не расстроил тебя, Арабелла? Как ты? С тобой все в порядке?

– Со мной все чудесно, мама, – поспешно проговорила Арабелла, заставив себя улыбнуться.

– Ох, Арабелла, как же приятно видеть, что ты снова улыбаешься! – с облегчением воскликнула ее мать. – Мы тут как раз думали, как бы доставить тебе удовольствие, потом посоветовались с Грейс, и она попросила кухарку приготовить к обеду твое любимое...

– Я не буду обедать с вами, мама, – тихо, но решительно перебила Арабелла. Она поднялась на ноги и покачнулась, поскольку голова у нее закружилась и перед глазами все поплыло. Отец, заметив это, подскочил к ней и поддержал ее, иначе она упала бы.

Арабелла вздрогнула и заморгала.

– О Господи, – прошептала она. – Опять эта слабость! И какие-то странные головокружения, причем вот уже второй раз за последние дни.

Ее мать и Грейс обменялись многозначительными взглядами. Заметив это, Арабелла озадаченно нахмурилась и с подозрением взглянула сначала на свою мать, потом на тетушку Грейс.

– Что такое? – недовольно спросила она.

И тут до нее дошло... Она почувствовала, что вот-вот лишится чувств.

– О-о-о... – пролепетала она, растерянно переводя взгляд с матери на тетку и обратно.

– Вероятно, это просто обычное переутомление, – преувеличенно бодрым тоном объявила мать.

Арабелла машинально положила ладонь на живот. Слабая искорка надежды вспыхнула где-то в самой глубине ее души, вспыхнула и стала потихоньку разгораться.

– Очень надеюсь, что нет, – слегка смутившись, тихо проговорила она.

Мать, побледнев, отшатнулась, как от удара.

– Нет! Только не это! Господи, Арабелла! Только не говори мне, что ты понесла от этого... этого... субъекта...

– Мама! – Резкий окрик Арабеллы прозвучал, как удар хлыста. Мать с теткой испуганно переглянулись и даже слегка попятились. – Мама, что ты такое говоришь?! Этот, как ты выражаешься, субъект – мой муж! Да, да, ты не ослышалась – мой муж! Кстати, на тот случай, если ты вдруг забыла, его зовут Джастин. Я была бы крайне признательна тебе, если бы с нынешнего дня ты называла его именно так.

Мать, потрясенная такой отповедью, только открывала и закрывала рот, словно вытащенная из воды рыба.

– Арабелла... – немного придя в себя, пролепетала она. – Боже мой, что ты говоришь?!

Немного устыдившись своей резкости, Арабелла подошла к матери и ласково взяла ее руки в свои.

– Мама, послушай, – тихо, но твердо проговорила она. – Я ведь уже больше не ребенок. Я давно уже взрослая. Вы с папой так долго не видели меня, что никак не можете привыкнуть и смириться с этой мыслью. Вы по-прежнему видите во мне маленькую девочку, которую когда-то оставили здесь. Но я давно уже женщина – взрослая, самостоятельная женщина, которая хорошо знает, чего она хочет. – Арабелла слабо улыбнулась. – Странно, правда? Потому что, когда вы с папой уезжали в Африку, я, если честно, еще этого не знала. В общем-то и потом тоже. Не знала даже, когда начался сезон и я стала выезжать. Я и себя-то тогда еще толком не знала. Не знала, кому можно верить, а кому нет. Но теперь я хорошо понимаю, что сделала что-то не так. Нет, вернее, я теперь знаю, что мне нужно сделать. Что я обязана сделать – просто потому, что это правильно.

– Конечно, я согласна, что ты уже больше не ребенок, но, Арабелла...

– Мама, – решительно перебив ее, напомнила матери Арабелла, – насколько я помню, чтобы выйти замуж за папу, ты в свое время сбежала из монастыря. Или я ошибаюсь?

– Да, конечно, но...

Арабелла приложила палец к губам матери, разом положив конец всем еевозражениям.

– Нет-нет, не спорь, пожалуйста! Вы с папой всегда следовали велению сердца. И между прочим, тетя Грейс с дядей Джозефом тоже! Так что вы поймете меня, если я теперь поступлю точно так же. – Ее взгляд упал на пораженного отца. – Папа, никакого расторжения брака не будет.

Нахмуренные брови матери понемногу разгладились, и лицо ее разом как будто посветлело. Отец Арабеллы внимательно посмотрел дочери в глаза, словно пытаясь понять, о чем она думает.

– Арабелла, ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь?

– Да, папа. Это и есть то, о чем я мечтала, – с сияющим лицом объявила Арабелла. – А теперь, надеюсь, вы меня извините, – я возвращаюсь домой, к мужу. Мне не следовало оставлять его одного. Это была большая ошибка. Больше я никогда так не сделаю. Но напоследок я хочу попросить вас вот о чем. Вы весьма обяжете меня, если с радостью примете его в нашу семью.

Дэниел, чуть заметно улыбнувшись, обнял жену за плечи и притянул ее к себе.

– Знаешь, как больно видеть, что твой ребенок страдает? Когда-нибудь ты нас поймешь, Арабелла. И простишь. Потому что мы с твоей матерью хотели только одного – чтобы ты была счастлива.

Кэтрин тоже улыбалась – глаза ее все еще застилали слезы, но она изо всех сил старалась улыбнуться Арабелле дрожащей улыбкой.

– Конечно, дорогая. Твое счастье... Понимаешь, это для нас главное!

Столько самых разных чувств нахлынуло на Арабеллу в эту минуту, что у нее перехватило дыхание. В горле у нее застрял комок, она готова была разрыдаться. Никогда она еще не любила их, как в этот момент, никогда с такой отчетливостью не понимала, как много они значат в ее жизни.

Она расцеловала их обоих.

Дядя Джозеф, ставший безмолвным свидетелем их разговора, незаметно вышел из комнаты и отправился распорядиться, чтобы подали карету. Тетя Грейс, тоже успевшая сообразить, к чему идет, поспешила к дверям. Очень скоро они услышали, как она распоряжается, поторапливая горничных, чтобы те поскорее собрали вещи Арабеллы.

– Так-так, тетя Грейс! – усмехнулась Арабелла, когда та вернулась. – Вижу, вам просто невтерпеж поскорее избавиться от меня!

Грейс засмеялась. Потом, спохватившись, прикрыла ладонью рот, чтобы Кэтрин не услышала ее.

– Дорогая моя, – заговорщически прошептала она через плечо покосившись на сестру с зятем, – просто уму непостижимо, как это ты столько времени не могла догадаться о том, что я увидела давным-давно!

– Вот как? Значит, давным-давно? И когда же это случилось, интересно знать? – хмыкнула Арабелла.

– Господи, да все на том самом балу у Фартингейлов, когда ты впервые вальсировала со своим будущим мужем! Ты тогда была просто ослеплена. А он был явно сражен наповал. А я смотрела на вас обоих и думала... О, знала бы ты, какие надежды появились у меня в тот вечер! – Тетушка Грейс зажмурилась.

– Тетя Грейс! – изумленно ахнула Арабелла.– Значит, уже тогда?.. – И засмеялась.

– Уже тогда!

Арабелла порывисто обняла ее.

– Знаешь, ты всегда была самой любимой моей тетушкой! И останешься ею навсегда!

– Глупышка! Я же твоя единственная тетушка, ты забыла? – Глаза тети Грейс сияли лукавством. При мысли о том, как все удачно устроилось, она просто лучилась радостью. Не выдержав, она захлопала в ладоши, как ребенок, закружилась по комнате.

– О, какой счастливый день! – восторженно пропела она. – С сегодняшнего дня начинаю планировать торжественный прием по случаю крестин твоего первенца!

Арабелла тихо засмеялась.

– Не рановато ли? – остановила она не в меру разошедшуюся тетку. – Впрочем, – вздохнула Арабелла, – думаю, ты права. Скорее всего долго ждать тебе не придется.

На следующий день, почти в то же самое время, Арабелла сидела в карете, которая, подпрыгивая на проселочной дороге, двигалась в сторону графства Кент. Когда ей наконец удалось выехать из Лондона, было уже довольно поздно, к тому же ехавшая впереди карета внезапно перевернулась, и Арабелла потеряла немало времени, нетерпеливо дожидаясь, пока ее вновь поставят на землю. Словом, час был уже поздний, а ехать ночью она опасалась. Поколебавшись немного, Арабелла решила переночевать в придорожной гостинице.

И хотя она отъехала не так уж далеко от Лондона, городишко, через который она сейчас проезжала, казалось, попал сюда из какого-то другого мира. По обе стороны проселочной дороги, по которой, громыхая колесами, катила карета, почти до самого горизонта расстилались поля, радуя глаз проезжающих путешественников свежей, сочной зеленью. Арабелла полной грудью вдыхала ароматный воздух. Примостившись на краешке сиденья, она не отрываясь смотрела в окно, мысленно подгоняя взмыленных лошадей, которые и без того неслись во весь опор.

Себастьян, еще не догадываясь, что Арабелла пустится в путь, назвал ей в разговоре несколько примет, по которым можно было понять, что, ехать уже недолго, – например, деревушку с древним кельтским крестом посреди рыночной площади. Арабелла лихорадочно озиралась по сторонам, боясь пропустить этот памятный знак. Ну вот, теперь уже недалеко, с облегчением вздохнула она. Осталось всего несколько миль.

Огибая холм, дорога описала дугу, и, как только экипаж выехал из-за поворота, Арабелла восторженно ахнула, увидев вдалеке небольшой старинный дом, похожий на средневековый замок. Нетерпеливо высунувшись в окно, Арабелла не могла оторвать от него глаз, а замок с каждой минутой становился все ближе. От восторга у нее захватило дух. По обе стороны дома, словно грозные часовые, высились две узкие каменные башни, придававшие замку неожиданно строгий вид. Но если не считать этого, во всем остальном он был просто очарователен – на фоне изумрудной зелени полей дом радовал глаз, словно изящная бонбоньерка на туалетном столике светской красавицы. Арабелла даже представить себе не могла, что где-то может существовать такая прелесть. Увидев его, она поняла, что именно о таком доме она мечтала всегда. О доме, в котором когда-нибудь будет жить...

Очень скоро карета резко остановилась. Кучер спрыгнул на землю и почтительно помог ей выйти.

Арабелла выбралась из кареты и полной грудью вдохнула свежий, какой бывает только за городом, воздух. Потом блаженно зажмурилась, когда легкий ветерок донес до нее сладкий аромат каких-то неизвестных ей цветов. Она окинула взглядом окрестности дома, и глаза ее остановились на небольшом вишневом деревце, которое росло прямо перед домом. Арабелла благоговейно вздохнула. Мечтательная улыбка появилась на ее губах, и какое-то странное, ей самой непонятное чувство вдруг всколыхнулось в душе Арабеллы. Боже, с легкой завистью подумала она, какое, наверное, счастье жить в этом доме... каждое утро просыпаться, выглядывать в окно – и видеть перед собой эту вишню! Господи, да об этом можно только мечтать!

Одолев широкие каменные ступеньки крыльца, Арабелла оказалась перед массивной дверью с ярко начищенным медным молотком на ней. Но прежде чем она успела дотронуться до него, дверь широко распахнулась, словно приглашая ее войти, совсем как в сказке, подумала про себя Арабелла.

От неожиданности она слегка вздрогнула. Потом, собравшись с духом, подняла глаза – выросшая на пороге высокая мужская фигура почти заполнила собой дверной пролет. У Арабеллы задрожали колени – одетый в высокие кожаные сапоги с заправленными в них туго облегающими ноги бриджами и расстегнутую почти до пояса простую рубашку, казавшуюся особенно белой на фоне черных курчавых волос, которыми заросла его грудь, Джастин мог свести с ума любую женщину...

Сердце у нее екнуло.

– Привет, Джастин, – прошептала Арабелла, застыв на пороге. Острое, томительное желание всколыхнулось в ней при одном только взгляде на знакомую сильную фигуру мужа. Неужели прошло всего только несколько дней с тех пор, как он последний раз обнимал ее?! А ей казалось, с тех пор, как она таяла под его поцелуями, миновала целая вечность...

Господи, как же давно это было, с голодной тоской в глазах подумала Арабелла. Как ей хотелось броситься к нему на шею, прижаться к широкой груди, закрыть глаза и забыть обо всем – об этой ужасной ссоре, о той горечи, что скопилась у них в сердцах, о разлуке, в которой страдали они оба, – забыть и не чувствовать ничего, кроме этих сильных, горячих рук, в кольце которых ей всегда было так уютно и спокойно.

Только вот вряд ли ему это понравилось бы. Украдкой взглянув на мужа, Арабелла тоскливо понурилась. Хотя ее собственное сердце радостно запело при виде Джастина, сказать такое о нем она вряд ли осмелилась бы. Стоя на пороге, он молча разглядывал ее. Губы его были сурово сжаты, выражение лица при виде свалившейся словно снег на голову жены стало непроницаемым, только на скулах заиграли желваки.

– Я так понимаю, это моего брата следует благодарить за то, что сегодня я имею удовольствие видеть тебя здесь? – с мрачной иронией в голосе осведомился он.

Едкая горечь, которой было пропитано каждое слово, больно ранила Арабеллу. Сказать по правде, в глубине души она надеялась, что их встреча будет совсем другой. Ей потребовалось собрать все свое мужество, чтобы заставить себя взглянуть в глаза Джастину.

– Да, это Себастьян рассказал мне, где я смогу тебя отыскать, – тихо ответила она. – Но приехала я по собственной воле. Если хочешь знать, он меня об этом не просил. Да и потом, ты ведь знаешь, как он всегда волнуется за тебя. Все, что он делает, он делает ради тебя, и тебе это известно.

Глаза Джастина потемнели. Сейчас они были такого цвета, каким бывает океан в штормовую погоду. Он уже открыл было рот, собираясь что-то сказать, но потом передумал и промолчал.

– Может быть, ты позволишь мне войти? – мягко спросила Арабелла.

Она бросила эту фразу машинально, не задумываясь, а потом вдруг похолодела от страха, впервые подумав о том, что ей делать, если он вдруг откажется впустить ее в дом.

Но Джастин, поколебавшись немного, неохотно посторонился, и Арабелла протиснулась в дом. Оставив сумочку в прихожей, она послушно проследовала вслед за Джастином через прихожую и оказалась в просторной гостиной, где он, по-видимому, и сидел, когда она приехала.

Арабелла неторопливо обвела взглядом комнату.

– Почему ты мне не сказал, что купил этот дом? – Слабая улыбка вспыхнула у нее на губах. – Джастин, если бы ты только знал, как он мне нравится. Не дом, а просто мечта! Никогда в жизни не видела ничего красивее...

– Я собираюсь его продать, – резко оборвал ее Джастин.

Слова замерли на губах Арабеллы. Резко повернувшись, она посмотрела на мужа в упор. Сердце ее застучало так сильно, что едва не выпрыгнуло из груди. Она даже на мгновение испугалась, что Джастин услышит, как громко оно стучит.

– Но почему?! – потрясенно спросила она.

– Ты спрашиваешь почему? Потому что мне вообще не следовало его покупать, вот почему! А сейчас я приехал только для того, чтобы уладить несколько вопросов с управляющим.

Арабелла, не веря собственным ушам, покачала головой. Ей показалось, она ослышалась.

– Прошу тебя, не нужно гак говорить! – взмолилась она. – Ты все еще сердишься, да? Ты ведь купил этот дом... Джастин, ты ведь об этом собирался мне рассказать, когда вернулся домой и объявил, что у тебя для меня сюрприз?

– Теперь это уже не важно, – отрывисто буркнул Джастин.

Вся кровь разом отхлынула от лица Арабеллы. Ей показалось, он собственной рукой воткнул ей в сердце нож, а потом еще и повернул его, чтобы она побыстрее истекла кровью. Арабелла робко подняла на мужа страдальческие глаза. Сейчас он казался ей таким чужим... таким далеким, таким... таким холодным.

– Нет, это важно! – запинаясь возразила Арабелла. – Прошу тебя, Джастин, не надо так! Нам с тобой о многом нужно поговорить!

– По-моему, мы и так уже все обсудили. О чем же нам еще говорить?

– По-моему, о многом.

– А по-моему, не о чем! – отрезал он. Бросив это, Джастин отвернулся, – Надеюсь, ты извинишь меня, если я не стану тебя провожать?

Это было сказано таким издевательски-вежливым, ледяным тоном, что Арабелла просто онемела от обиды и неожиданности. Не в силах сдвинуться с места, она молча буравила его взглядом. Вот чертов упрямец, с бессильной злобой подумала она. Все та же надменность, все то же высокомерие, которые всегда был и для нее словно кость в горле! Господи помилуй, неужели он действительно хочет, чтобы она уехала?! Волна отчаяния захлестнула ее. Но Арабелла, закусив губу, решила не сдаваться. Нет уж, пусть не надеется, что отделается от нее так легко, упрямо решила она.

– Если ты и впрямь решил избавиться от меня навсегда, тогда тебе придется придумать что-нибудь еще, – тихо, но решительно заявила она. – Или силой вышвырнуть меня за дверь, потому что сама я не уеду, и не надейся! Во всяком случае, до тех пор, пока ты не скажешь мне открыто и прямо, что между нами все кончено и ты не желаешь больше видеть меня своей женой!

На одно короткое, как удар сердца, мгновение голос Арабеллы предательски задрожал. Однако она не отвела взгляд в сторону.

Молчание, казалось, длилось целую вечность. На мгновение Арабелле показалось даже, что лицо Джастина немного смягчилось. Но потом он поднял глаза к потолку и, казалось, напрочь забыл о ней. Не сказав ни слова, он повернулся к ней спиной, все так же молча прошел через всю комнату, остановился у окна и, скрестив на груди руки, устремил взгляд в сторону полей.

Но за мгновение до того, как он отвернулся, Арабелла успела заметить в его глазах нечто такое, от чего у нее в груди все перевернулось. Ей вдруг показалось, что вся кровь в ее жилах разом превратилась в лед. Арабелле с трудом удалось сдержать рвущийся с губ крик.

Она знала, что это ей не почудилось. Знала еще до того, как услышала низкий, сдавленный голос мужа.

– Уходи, Арабелла. Слышишь? Уходи и оставь меня одного!

Сердце у нее болезненно сжалось. Арабелла стояла молча, словно глухой голос Джастина, отняв у нее все силы, пригвоздил ее к месту. То, о чем вчера говорил с ней Себастьян, с ошеломляющей яркостью вспыхнуло в ее мозгу. Она вновь увидела маленького мальчика, поклявшегося, что никогда не заплачет, как бы больно ему ни сделали. И на один краткий, ослепительный миг ей удалось заглянуть глубоко в душу Джастина. Арабелла вдруг увидела его – увидела таким, каким он был сейчас, – оскорбленного, униженного человека, чья гордость была больно ранена... и в то же время безумно одинокого и беззащитного.

И тогда она внезапно догадалась, почему Себастьян, смирив собственную гордость, явился к ней. Как это он тогда сказал? Не заставляйте его вновь вернуться назад, во мрак, где он томился всю свою жизнь...

И она ни за что не сделает этого. Она просто не сможет. Какое-то могучее чувство всколыхнулось в душе Арабеллы. Она внезапно почувствовала, что должна спасти Джастина – спасти от него самого. Она может сделать это... и сделает – чего бы ей это ни стоило!

Словно какая-то плотина вдруг прорвалась в ее душе, и чувства, которые она так долго сдерживала, могучей волной хлынули наружу и затопили ее. Обхватив руками Джастина, Арабелла крепко прижалась к нему, почувствовав щекой его рубашку. Он вздрогнул, однако не сделал ни малейшей попытки высвободиться или оттолкнуть ее, как она боялась.

– Ты ведь не можешь сказать этого, не так ли? – дрожащим голосом прошептала Арабелла. – А если бы смог... если бы смог, то ведь сказал бы...

Пальцы Джастина сжали ее запястья.

– Арабелла...

Слезы потоком хлынули у нее из глаз и потекли по щекам, моментально насквозь промочив тонкую ткань его рубашки.

– Прости, если я сделала тебе больно, Джастин! Мне так жаль...

Джастин застыл. Потом медленно повернулся к ней лицом и заглянул в ее измученные глаза. В его лице была трагическая неуверенность...

Но теперь, когда самое главное уже было сказано, Арабелла почувствовала, что не в силах остановиться.

– Мы с тобой оба были такими идиотами! Зачем, зачем я оттолкнула тебя, Джастин? Зачем?! Я должна была выслушать тебя! Ты же пытался мне объяснить! Я помню, как ты говорил, что все изменилось, что теперь ты совсем другой человек, совсем не тот, кто заключил с Гидеоном то дурацкое пари! Теперь я это поняла! Я верю тебе, Джастин. Еще не поздно, еще можно начать все сначала! И тебе не удастся так легко избавиться от меня! Больше я не оставлю тебя, Джастин. Можешь говорить все, что угодно, – я не уйду! Что бы ты ни сказал, что бы ты ни сделал, вот увидишь! И я ни за что не отпущу тебя – никогда!

– Арабелла, Бог мой, ты хоть слышишь, что ты сейчас говоришь?!

Но ей уже было все равно. Зарыдав в голос, Арабелла уткнулась лицом в его грудь.

– Да! Да, слышу, черт возьми!

Сильные руки Джастина обхватили ее дрожащее тело.

– Только не плачь, – с какой-то яростной силой выдохнул он. – Господи помилуй, только не плачь, слышишь?! – Он ласково пригладил взъерошенную гриву ее огненно-рыжих волос. – Я люблю тебя, радость моя. Я так люблю тебя.

– И я люблю тебя, Джастин! – захлебываясь слезами, пробормотала она. – Я тоже люблю тебя!

Из груди Джастина вырвался хриплый стоп.

– Ты не можешь так говорить! Ты не должна...

– Не смей так говорить, Джастин! Даже думать об этом не смей, слышишь?! – Она вскинула на него глаза. – Ты вбил себе в голову, что не стоишь ничьей любви, но, черт побери, это не так! Разве ты сам не видишь? Я люблю тебя, Джастин! И люблю тебя таким, какой ты есть, а вовсе не вопреки этому, понимаешь?! Я безумно люблю тебя! И буду любить всегда.

Он уставился на нее во все глаза, словно не верил собственным ушам.

– Ты... ты уверена? – выдохнул он наконец.

Глаза Арабеллы потемнели.

– Да! Да, конечно, уверена. Еще как! – Затаив дыхание, она робко коснулась кончиками пальцев его небритой, заросшей щетиной щеки.

И Джастин не отодвинулся – вместо этого он позволил ей сделать то, о чем она мечтала так давно. Ее пальцы осторожно и ласково погладили его по щеке, скользнули вдоль носа, прошлись вдоль изогнутых дугами бровей и скульптурно очерченных высоких скул. Закрыв глаза, она, как слепая, ощупывала его лицо, заново наслаждаясь его красотой. Потом открыла глаза, и взгляды их встретились. Глаза Джастина вспыхнули. Схватив ее руку, он прижался лицом к ее ладони, и она почувствовала, как его губы обожгли ее кожу.

Слезы вновь хлынули из глаз Арабеллы, но на этот раз она улыбалась, хотя губы у нее дрожали. С хриплым стоном Джастин заключил ее в объятия, осыпая ее лицо поцелуями. Он губами пил ее слезинки, одну задругой, и сердца их бились в унисон.

Наконец, почувствовав, что Арабелла уже не так дрожит, он слегка отодвинулся и, не выпуская ее из объятий, смущенно заглянул ей в глаза.

– Хочешь, я покажу тебе наш новый дом?

Она робко кивнула. Крепко сжимая ее руку в своей, Джастин провел ее по всему дому. Обойдя его целиком, они снова вернулись в гостиную, с которой начали осмотр. Со снисходительной улыбкой Джастин смотрел, как его юная жена, радостно покружившись по комнате, снова бросилась к окну и восторженно всплеснула руками:

– Ой, какая прелесть, Джастин! Только вот тут, перед окном, обязательно должен быть маленький садик, хорошо? Вот тут, где вишневое дерево, ты согласен? Я посажу тут примулы и водосбор!

Губы Джастина невольно разъехались в широкой улыбке.

– Если честно, то из-за этого дерева я и решил купить дом. Оно понравилось мне с первого взгляда. Знаешь, я будто снова увидел тебя... нет, не такую, как сейчас, а маленькую девочку, которая карабкалась по деревьям, как обезьянка.

Арабелла изо всех сил старалась сдержать улыбку, но ей это плохо удалось.

– Ну, – сияя глазами, пробормотала она, – готова поспорить, что это самое подходящее место, чтобы жить тут всей семьей.

– Совершенно с тобой согласен. – Кивнув, Джастин снова притянул жену к себе.

Но Арабелла, положив обе ладони ему на грудь, слегка отодвинулась, и глаза ее внезапно стали серьезными.

– Джастин, ты не понял? Ты хоть слышал, что я сказала, или нет? Конечно, нет, я так и знала. Так вот – это самое подходящее место, чтобы жить тут всей семьей. Нашей семьей, Джастин.

На какое-то мгновение брови Джастина сошлись на переносице. Казалось, он хочет понять, но боится. Потом в глазах его что-то вспыхнуло, и взгляд Джастина, обежав зардевшуюся от смущения Арабеллу, скользнул вниз по ее плоскому пока еще животу.

– Погоди-ка... – заикаясь пробормотал он. – Уж не хочешь ли ты сказать, что ты... что мы... что у нас с тобой...

– Ну, пока еще точно не могу сказать – слишком рано, – поспешно забормотала она, отчаянно залившись краской до самых кончиков ушей. – Но у меня никогда, никогда еще не было задержки. – Голос ее дрогнул. – А вот теперь... на целую неделю! – Арабелла, набрав полную грудь воздуха, робко подняла на него сияющие каким-то новым светом глаза. – Скажи, тебе очень неприятно думать о том, что ты станешь отцом почти сразу же после того, как ты стал мужем?

Волнуясь, Арабелла ждала, что он скажет. И ответ Джастина не заставил себя долго ждать.

– Вовсе нет, – улыбаясь до ушей, спокойно ответил он. – Вообще-то, если честно, думаю, мы с тобой должны были быть готовы к такому повороту событий.

Глаза у Арабеллы стали огромными, как чайные блюдца. Успев подумать про себя, что своей голубизной они могут поспорить с небом, Джастин рассмеялся и признательным поцелуем припал к губам жены.

– Как бы там ни было, – с притворной суровостью произнес он, заставив себя оторваться наконец от нее, – для начала у меня есть одно условие.

Арабелла слегка смутилась.

– И что же это за условие? – робко спросила она.

Джастин кивком указал на росший за окном огромный старый дуб:

– Я требую, чтобы ты дала мне слово, что никогда не станешь учить нашу дочь карабкаться вон по тому дереву! Обещаешь?

А потом он улыбнулся ей той самой улыбкой, от которой, наверное, млели сердца всех женщин на свете... и ее в первую очередь. Арабелла рассмеялась и повисла у него на шее. О, как же она любит его!

Эпилог

Семь лет спустя.

Грейсон Себастьян Стерлинг, которому только-только стукнуло четыре года, уцепился за складки пышной материнской юбки. Арабелла улыбнулась и заглянула в синие, словно бескрайнее летнее небо, глаза сынишки.

– Да, дорогой? Что ты хочешь?

В глазах малыша плясали чертенята.

– Мама, – смеялся он, – а я вижу панталончики Лиззи! Во-он там! – Маленький пальчик указал куда-то за окно.

Арабелла, резко повернувшись, бросилась к окну гостиной.

Повиснув на нижних ветвях огромного старого дуба, ее крохотная дочка весело улыбнулась матери. А потом повернулась к брату и показала ему язык.

Пронзительный вопль, который при виде этого зрелища издала перепуганная Арабелла, моментально разбудил сонно припавшую головой к ее плечу малышку.

– Джастин, она снова забралась на дерево! Господи, ну что нам с ней делать?! Боже милостивый, как она вообще ухитрилась вскарабкаться на эту проклятую ветку?!

Джастин, оторвавшись от утренней газеты, которую он читал, лениво поднял голову и моментально оценил ситуацию.

– Что-то мне подсказывает, дорогая, что все это как-то связано вон с тем пони, который трусит по лужайке с очень довольным видом. Наверное, радуется, бедняга, что хоть ненадолго избавился от своей хозяйки.

В волнении сжав руки, Арабелла смотрела, как муж стремглав выбежал из дома. А тем временем Лиззи, воспользовавшись, что на нее никто не смотрит, подтянулась повыше. Она попыталась взобраться на другую ветку, но, как ни быстро она это проделала, ее отец оказался проворнее. Сильные руки кольцом обхватили ее талию, и мгновением позже девочка была уже с величайшей осторожностью опущена на землю.

Не прошло и пяти минут, как всю троицу водворили под крылышко заботливой няни. А Арабелла, чувствуя, что совсем без сил, со стоном рухнула на диван.

– О Боже, – в полном отчаянии простонала она. – Вот увидишь – завтра утром, как только появятся гости, она проделает ту же самую штуку! Готова поспорить, что так и будет! Вдовствующая герцогиня Каррингтон будет в ужасе! Господи, ну что за непоседливый ребенок! Из-за выходок этой девчонки у меня когда-нибудь разорвется сердце!

Джастин выразительно поднял бровь.

– Любовь моя, – осторожно начал он, – сдается мне, вдовствующей герцогине на это наплевать. Вот увидишь, она и бровью не поведет. Кроме того, по-моему, тебе бы уже давно следовало привыкнуть к подобным штучкам – боюсь, наша Лиззи в этом отношении пошла в тебя. И когда-нибудь ей тоже суждено стать царицей лондонского света, помяни мое слово!

– Знаешь, от этого мне не легче, – со вздохом огрызнулась возмущенная Арабелла. – Но что самое ужасное, мама с папой только смеются над ее выходками. А она, видя это, пускается во все тяжкие!

Ухмыльнувшись, Джастин заключил раскрасневшуюся жену в объятия. И как это бывало всегда, стоило ему только коснуться ее, как его охватила нежность. Нет, жизнь прекрасна, пронеслось у него в мозгу. Как все изменилось! Теперь он уже больше не считал себя нелюбимым или нежеланным – даже мысль об этом казалась ему нелепой. По ночам его больше не мучили кошмары – все это осталось в далеком прошлом. Теперь его не пугало будущее – Джастин смотрел в него с оптимизмом и наслаждался каждой минутой, проводимой вместе со своей обожаемой Арабеллой. Потому что именно ей удалось избавить его от мучительного чувства вины, многие годы глодавшего его душу. Потому что именно благодаря ей каждый его день был лучше и радостнее прежнего.

Через пару часов они рука об руку зашли в детскую, поцеловали каждого из детей, пожелав им доброй ночи, – семейная традиция, которая неизменно повторялась каждый вечер.

Элиза, или Лиззи – девочка обожала, когда ее называли этим уменьшительным именем, – все еще проказливо кувыркалась в постели, когда родители пошли к ней в спальню. Ей уже исполнилось шесть лет, и она унаследовала непокорные огненно-рыжие кудри своей матери, которые достались той от отца. Зато огромные глаза ее сверкали, словно влажные изумруды самой чистой воды. Арабелла всякий раз удивлялась, до чего она напоминает ей Джастина.

Ее младший братик Грейсон, которого в семье звали Грей, уже спал. Арабелла, склонившись к сыну, осторожно поцеловала его в нежную щечку. А длинные пальцы Джастина ласково взъерошили шелковистые волосы сына, такие же темные и густые, как у него самого.

В другой комнате, уютно свернувшись клубочком в своей колыбельке, посапывала маленькая Тесса, которая своими пышными каштановыми волосами и нежными, точеными чертами лица очень походила на свою тетушку Джулианну. Взглянув на нее, родители обменялись понимающими взглядами и тихонько рассмеялись – уж очень забавно было смотреть, как маленькая Тесса, засунув в рот крохотный пальчик, сладко почмокала, а потом, зевнув, как котенок, перевернулась на другой бок и засопела.

Осторожно прикрыв за собой дверь детской, Арабелла просунула руку под руку мужа и прислонилась усталой головой к его плечу.

– Знаешь, по-моему, у нас с тобой получились очень даже симпатичные дети, ты не находишь?

– Согласен, дорогая! – усмехнулся он.

Теперь, когда все их дети сладко спали в своих постелях, Джастин и Арабелла мечтали только о том, чтобы поскорее оказаться в своей. Вытянувшись под одеялом во весь рост, Арабелла зевнула и крепко прижалась к Джастину.

Он ласково провел подушечкой пальца по губам жены и удивился.

– Почему ты улыбаешься? – спросил он.

– А что тут такого? – смешливо фыркнула она.

Джастин поднял брови.

– Да, в общем, ничего. Только у тебя в последнее время какой-то подозрительно загадочный вид.

Арабелла игриво пощекотала его обнаженную грудь.

– Боже, и ты еже жалуешься?! Да ведь ты и так знаешь все мои секреты!

– Неужели? – прищурился он.

– Конечно, знаешь. Ну... кроме разве что одного.

– И что же это за секрет такой, которого я не знаю?

– Да так... Знаешь, я тут подумала, – рассеянно пробормотала Арабелла, подняв глаза к потолку, – скоро нам, пожалуй, придется нанять еще одну няню.

– Арабелла, – с напускной строгостью зарычал на жену Джастин, – давай-ка не увиливай, моя дорогая! И не пытайся увести разговор в другую сторону.

Она широко раскрыла глаза – ну, просто сама невинность, с усмешкой подумал Джастин.

– О, что ты такое говоришь!

Джастин вздохнул:

– Ладно, твоя взяла. Конечно, наша Лиззи не ангелочек, но...

– Нет-нет, Лиззи тут ни при чем.

Джастин, приподнявшись на локте, с подозрением уставился на жену, по лицу которой блуждала загадочная улыбка.

– Тогда в чем дело?

Улыбка Арабеллы стала шире. И тут до Джастина наконец дошло. Глаза у него полезли на лоб.

– Что?! – слабым голосом проговорил он. – Уж не хочешь ли ты сказать, что ты опять... – Он с трудом сглотнул, с восторгом и удивлением уставившись на улыбающуюся жену. А потом, улыбнувшись, с видом собственника погладил жену по плоскому еще животу и немного растерянно покачал головой. Джастину все еще не верилось в то, о чем Арабелла уже давно догадалась. – Ну и ну, просто не знаю, что и сказать! – пробормотал он. – Господи... да ведь Тессе не исполнилось еще и четырех месяцев!

– Ну, я ведь когда-то говорила, что со временем из тебя получится великолепный отец, помнишь? Так оно и вышло, – улыбнулась она, с гордостью посмотрев на Джастина. – И не только замечательный отец, но еще и самый лучший на свете муж!

– И? – подсказал Джастин.

В глазах его вспыхнул хорошо знакомый ей огонек.

– И самый великолепный в мире любовник!

И конечно, к величайшей радости и удовлетворению Арабеллы, Джастин немедленно решил доказать ей, что она не ошиблась.

Уже гораздо позже, когда утомленная и счастливая Арабелла, уронив голову на его плечо, готова была провалиться в сон, тишину в спальне вдруг разорвал взрыв хохота.

Арабелла, сонно вскинувшись, оторвала взъерошенную голову от его груди и удивленно уставилась на мужа слегка припухшими со сна глазами.

– Что с тобой? Что такое?

Джастин решил, что теперь его очередь подразнить ее.

– Я тут просто подумал... – захлебываясь смехом, начал он.

– О чем?

– О тетушке Грейс.

Он снова захохотал. Его смех, низкий и звучный, раскатился по комнате, и Арабелла снова почувствовала, как внутри у нее все переворачивается.

– И что тетушка Грейс? – с любопытством спросила она.

– Как – что? У нас ведь опять есть для нее новость, разве не так? Она ведь завтра приезжает к нам погостить? Вот она удивится, верно? Держу пари, она просто с ума сойдет от радости, когда узнает, что у нас снова ожидается прибавление семейства.

Смех Арабеллы, похожий на серебряный колокольчик, рассыпался по комнате, перекликаясь со смехом Джастина.

– Это уж точно, – утирая слезы, пробормотала она. – Ей придется ломать голову, как поторжественнее устроить еще одни крестины...

Примечания

1

Браммел, или Красавчик Браммел, – родоначальник дендизма, элегантным костюмам которого завидовали наследник английского престола и лорд Байрон. Именно Браммел первым предложил формулу: хорошо одет тот, чей костюм совершенно незаметен. Это положило начало не только новой моде в одежде, но и новой философии жизни

(обратно)

2

увеселительный сад в Лондоне, излюбленное место гулянья, существовал с 1661 по 1859 год

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Эпилог

*** Примечания ***