Шесть ворот на свободу [Дж Т Макинтош] (fb2) читать онлайн

Дж. Т. Макинтош Шесть ворот на свободу

Глава 1

Сначала он не знал, что было – рай или ад – скорее, ни то и ни другое… потом уже не сомневался, что попал в самую настоящую преисподнюю… но прошло время и он проснулся в уютном мире, который не был Землей, совсем не походил на рай и уж, конечно, не был преисподней. В его затуманенном сознании всплыло слово «чистилище», и, поскольку, ему совсем не хотелось быть человеком без имени, оказавшемся в месте без названия, он тут же окрестил этот новый для себя мир:

Чистилище.

Здесь было очень тепло и мягко, высокая трава, на которой он лежал, нежно касалась его тела. Чистый прозрачный воздух был почти неподвижным, а сидевшие на деревьях птицы, на удивление спокойны – и не то чтобы они молчали, а просто вели себя так, словно оберегали покой спящего человека, изо всех сил стараясь не разбудить его.

Почему-то здесь не было ни одной мухи, лишь откуда-то издалека доносились жужжание пчел.

Место, в которое он попал, скорее напоминало райские кущи, чем чистилище. Трава тут было такой земной, а воздух столь теплым и напоенным сладостными ароматами, какого не бывает в реальной жизни. Это был рай, или волшебная сказка, счастливый мир, в который можно попасть после смерти, или во сне.

Только вот он – чужак в этом ласковом, прекрасном мире, некое несовершенное существо, или больное животное? Он понял это, попытавшись подняться.

Хотя вряд ли кто-нибудь мог его здесь увидеть, он, спотыкаясь, забрался в густой кустарник, где его начало мучительно и долго рвать. Потом, страдая от невыносимой жажды, он нашел ручей – его привел туда животный инстинкт – и вволю напился. Его опять вырвало, и он снова стал пить.

После этого он поднялся на ноги. Мысли о том, что надо жить дальше, перестали быть такими невыносимыми. И хотя у него от голода болел желудок, он не стремился поскорее заполнить эту пустоту. С ним снова все будет в порядке, стоит только хорошенько поесть, но для этого еще не пришло время. Здоровый желудок сам знает, когда он должен опорожняться, и когда следует принять хорошую порцию еды, а главное, когда следует довольствоваться малым.

Он нашел куст крыжовника и высосал сок из нескольких крупных и очень спелых ягод. Взглянув на колючки и перепутанные ветки, он подумал: «До этого куста никто не дотрагивался вот уже несколько лет. Его давно уже надо было подрезать». Потом ему на глаза попались зеленые яблоки на огромной разросшейся яблоне, но он не стал их срывать, усилием воли заставив себя пройти мимо.

Мучительный голод требовал остановиться, но он знал, что этого делать нельзя ни в коем случае.

Он многого не знал, и среди всего прочего – как он сам выглядит. Знал только, что на нем нет никакой одежды и что у него стройное, легкое тело – и больше ничего.

Особенно не задумываясь над тем, что делает, он поднял руку, дотронулся до подбородка и понял, что бритва, очевидно, уже достаточно давно не касалась его щек.

Волосы у него были длинными, а когда он посмотрел на свои ногти, то его даже передернуло от отвращения.

И хотя в его сознании возник запрет – он откуда-то знал, что нельзя грызть ногти – омерзение охватившее его от вида длинных, грязных ногтей, было столь велико, что у него не оставалось никакого другого выбора. Зубы у него оказались просто великолепными, и он почувствовал себя заметно легче, когда ногти у него на руках стали короткими и чистыми. С ногтями на ногах он пока ничего не мог поделать.

Кроме мыслей о внешности, его по-настоящему беспокоил лишь один вопрос из множества роившихся у него в мозгу.

Все остальные могли подождать… часы, дни, недели, или целые годы, но вот… Почему ему так хорошо здесь, в Чистилище? Почему он так счастлив и спокоен? Он смутно, но как о чем-то очень близком, знал о существовании Земли – так чувствуешь присутствие женщины, рядом, в темноте.

Вне всякого сомнения, Земля – это «дом». И все же, несмотря на это ощущение, несмотря на любовь к той Земле, о существовании которой он знал, но совсем не помнил, когда оглядывался по сторонам, понимая, что это не Земля, его душу наполнял покой. Дом может быть местом, о котором ты часто думаешь, твердо зная, что он никогда и никуда не денется, но в которое ты, тем не менее, сейчас совсем не стремишься возвратиться. Сейчас, или когда-либо потом.

Когда ему удалось найти крупные, сочные ягоды черной смородины, он съел всего несколько штук. Его организм был еще не в состоянии справиться с большим количеством кислоты. Потом он увидел дерево с большими красными зрелыми яблоками и съел одно. Он ел очень осторожно и понемногу, но вместо того, чтобы отступить, голод становился просто невыносимым. Каждая попавшая ему в рот крошка еды, вызывала новый приступ волчьего аппетита. Он почувствовал, что снова хочет пить и понял, что отошел от ручья. Но гораздо больше, чем о еде он мечтал помыться.

Его бледная кожа казалась чистой, но, судя по тому, как отросли у него волосы и ногти, он понимал, что такое могло произойти только, если ему уж очень давно не приходилось мыться – и он чувствовала себя грязным.

Правда, он подозревал, что времени прошло гораздо больше, чем можно было судить по бороде и ногтям. Идея глубинного сна, или оживления через длительный промежуток времени, не была для него новой. Впрочем, он просто знал о существовании подобных вещей, без каких бы то ни было личных ассоциаций. В глубинном сне жизнь практически замирает, и все процессы замедляются – в том числе и рост ногтей и волос.

Чтобы снова стать человеком и перестать воспринимать себя, как животное, ему было необходимо помыться. Кроме того, в воде он сможет посмотреть на себя. Это очень важно. Ему хотелось увидеть себя из самого обычного любопытства, а вовсе не из тщеславия. Знания просыпались в его, очевидно еще не совсем проснувшемся мозгу, по мере того, как в них возникала необходимость. Однако он все еще не имел ни малейшего представления о том, как выглядит.

С каждым новым шагом он все больше выпрямлял спину. Еще не видя себя, он знал, что у него красивое тело: широкая грудь и плечи, да и двигался он легко. У него были сильные руки и ноги – казалось, его тело само стремится к движению. Помывшись, как следует, и досыта поев, он захочет пробежаться, попрыгать и поплавать, и поработать, чтобы дать выход накопившейся энергии.

Когда он проходил мимо зарослей кустарника, оттуда выскочило какое-то маленькое животное. А потом еще одно.

Он видел ящериц и зайцев, и маленьких ланей, и слышал, хотя они еще не попадались ему на глаза, овец и кабанов.

Он больше не ел ягод, но решил, что пока не будет убивать животных ради еды. Он не сможет развести костер, правда, ему было хорошо известно, что человек, доведенный до крайности, станет есть и сырое мясо, но решил, что сделает это только если уж совсем будет умирать от голода.

И тут он вышел к воде: голубое, сверкающее в лучах солнца озеро раскинулось перед ним на целую милю. Прозрачная вода завораживала, и он, быстро сбежав по поросшему травой склону, бросился в озеро. У него не возникло сомнений по поводу того, умеет ли он плавать – он плыл, наслаждаясь прохладной, чистой водой и тем, как ловко его тело справляется с этой новой задачей.

Потом он нашел удобный, плоский камень и, заглянув в ровную гладь озера, увидел свое лицо.

Он не был красивым человеком. Тяжелая квадратная челюсть, темные, колючие глаза под черными бровями – лишь прячущаяся в уголках рта едва уловимая улыбка смягчала это лицо. Он остался доволен. Из воды на него смотрело лицо настоящего мужчины, а не мальчишки, или какого-нибудь слабоумного слабака.

Стало темнеть, и он, вдруг, неожиданно для себя понял, что очень устал, и тогда голод отступил куда-то на второй план. Он подумал было, что надо бы соорудить что-нибудь вроде постели или шалаша, при этом он плохо себе представлял, что эти слова означают. Подумав вскользь, что в окружающем лесу его могут поджидать какие-нибудь опасности, а потом нашел небольшое углубление между двух камней на самом берегу озера, удобно устроился на мягком мху и тут же заснул.

* * *

Ему снились более яркие, чем в реальной жизни вещи, однако, его сны оказались куда менее фантастическими, чем можно было бы предположить, а потом их на удивление легко было вспомнить во всех подробностях.

Его совсем не удивило, что во сне он вспомнил то, что ускользало от его бодрствующего сознания. Вряд ли он появился на свет уже взрослым человеком. У него было прошлое, и его подсознание знало про это гораздо больше, чем та часть мозга, что анализировала реальную ситуацию.

Правда, он не мог вспомнить ничего, что касалось бы лично его самого. Только города, большие города, над которыми светило сразу несколько солнц. Он видел империю гораздо более великую, чем та, о которой мечтали древние, союз мирных и процветающих планет, точнее не планет, а целых звездных систем.

В проносившихся в его спящем сознании ярких видениях он видел галактику, которой правят подобные ему люди.

Чистилище было частью этой галактики.

Чистилище… во сне он понимал, что ему что-то известно.

Но это место не играло никакой роли в той грандиозной панораме, что проплывала перед его мысленным взором.

Он видел Землю, мир, где все начиналось; Землю, которая, во многом была узнаваемой для тех, кто жил в 25 столетии, и в те времена, когда колеса вертелись благодаря пару, когда миром правили феодалы, и когда потрясающие достижения Греции и Рима, чуть не привели к рождению мира, в котором можно жить, когда фараоны создавали свои царства, а человек еще только начинал познавать окружающий его мир.

Да, он был на Земле. В огромной империи людей, охватывающей тысячи других миров, он знал, где его дом.

Он был не просто землянином, местом его рождения был Лондон.

Он это знал… но не хотел возвращаться назад.

Открыв глаза, он понял, что все тело у него затекло и болит, что его мучает страшная жажда, но есть совсем не хочется. Слишком поздно он понял, что ему не следовало ложится спать, не наполнив желудок – необходимо было поддерживать силы своего организма, а не подвергать его новым испытанием. Он понимал, что ресурсы его тела не беспредельны.

Был уже день, впрочем, солнца он разглядеть не смог, хотя небо было голубым и совершенно безоблачным.

Не задумываясь над тем, что делает, он нырнул в озеро.

Оказавшись в воде, он окончательно проснулся и понял, что смертельно хочет пить и есть.

Он напился воды, и она, словно тяжелый, свинцовый шар, наполнила его желудок. Он быстро выскочил из озера.

Сейчас только одно имело значение – мясо. Ему просто необходимо было съесть кусок мяса.

Потребовалось всего лишь две минуты, чтобы поймать зайца.

Он был настолько голоден, что сумел догнать улепетывающего со всех ног зверька. Одним быстрым, нетерпеливым движением он свернул ему шею… Сорвав часть шкурки, он стал пить еще бегущую по жилам животного кровь и поспешно впился зубами в его теплое мясо.

Когда от зайца не осталось ничего, кроме обглоданных косточек, он спокойно вернулся к озеру и помылся. Вне всякого сомнения, ему просто необходимо научится разводить огонь. У него ничего для этого не было, и он весьма скептически относился к древним теориям о том, что, потерев одну сухую палочку о другую, можно добиться желаемого результата. Кроме того, все палочки, попадавшиеся ему на глаза были такими влажными, что вряд ли от них мог быть какой-нибудь толк. И тем не менее, он должен был развести огонь. Поглощать сырое мясо, как дикий зверь возможно, когда ты только что не теряешь сознание от голода, но он знал, что больше никогда не будет испытывать «такого» голода. Во всяком случае, в этом мире изобилия.

Однако пройдут часы, прежде чем он снова захочет есть.

Здесь столько фруктов, что два или три дня у него в запасе есть, а потом он снова кого-нибудь убьет, разведет костер и поджарит себе мяса. Уж к тому-то времени он наверняка придумает, как сделать грубую печь или горшок, и как добыть огонь.

Он снова удобно устроился на камне и подумал, что даже в раю неплохо было бы иметь какую-нибудь одежду.

Он вспомнил свой сон… и понял, что даже если и лишился всех своих знаний, его сознание, поставленное перед жесткой необходимостью, сумеет справиться с возникающими трудностями.

Стрэнд в Лондоне по-прежнему вел к Трафальгарской площади, посреди которой стоял неизменный адмирал

Нельсон. А ведь со времен Трафальгарской битвы прошел уже не один век. Морское сражение. Когда же это было? Почти через два тысячелетия после того, как родился Христос…

Сражение произошло в 1815 году, а сейчас… 3610 год? Или 3650?

В Чистилище это не имело никакого значения.

Гораздо важнее было осознание того, что даже здесь необходимо соблюдать приличия и найти хоть что-нибудь, напоминающее одежду. Откуда-то он знал, что раньше не ходили обнаженными, но это состояние ему понравилось, и он решил, что теперь в теплую погоду он будет носить только самые необходимые вещи. Однако, хотя он и был в прекрасной физической форме, кожа у него оказалась довольно-таки чувствительной. Босые ноги покрывали царапины и ссадины, а когда он случайно наступал на мелкие камешки, то испытывал сильную боль. А на камнях и бревнах было бы гораздо удобнее сидеть, если бы у него было надето хоть что-нибудь, напоминающее штаны. Пожалуй, лучше всего подошли бы плавки, в набедренной повязке было бы не так удобно. Надев их, да еще какие-нибудь сандалии, и засунув за пояс нож, он был бы готов к любым неожиданностям – во всяком случае, пока ему ничего особенно опасного здесь не встретилось. Для начала сгодится и каменный нож. Он пожалел, что не может побриться – для этого необходима металлическая бритва. А еще ему очень хотелось подстричь волосы и ногти на ногах.

Подобрав острый камень, он занялся большим пальцем левой ноги. У него ушло много времени на то, чтобы спилить ноготь, но вот чего-чего, а времени у него здесь было предостаточно. Закончив работу, он выбросил осколок камня. В следующий раз, во время отдыха, он займется другим пальцем.

Прежде чем покинуть ставший уже таким привычным камень, он собрал несколько достаточно сухих палочек и положил их на камень. Если несколько дней не будет дождя, палочки совершенно высохнут, и тогда ему будет гораздо легче развести костер.

А потом, впервые ощутив свое одиночество, он двинулся в путь. Он был уверен, что обязательно почувствовал бы присутствие в Чистилище других людей – но их не было.

Оставшись в одиночестве, ты всегда чувствуешь это. И тогда, в зависимости от характера, ты или вешаешься, или садишься спиной к дереву и ждешь смерти, или же спокойно принимаешь этот факт, как данность, и пытаешься сделать что-нибудь полезное. Он прекрасно понимал, что не увидит в траве ни шпильки для волос, ни брошенную небрежной рукой спичку, да и пустая банка из-под пива ему вряд ли попадется. Небеса не пошлют ему нож и парочку кастрюлек, даже невзирая на то, что они ему сейчас совершенно необходимы.

Когда он подошел к месту, где от озера наверх вел крутой склон, он решил забраться повыше. Всегда полезно иметь возможность хорошенько оглядеться по сторонам. Сверху он сможет как следует разглядеть свои владения.

Несколько мгновений спустя, когда крутой подъем немного выровнялся, он осмотрелся и сделал одно очень важное открытие.

Чистилище было поразительно плоским местом.

Правда, в сторону озера, конечно же, шло понижение, иначе озера просто не было бы. Он обнаружил несколько речушек, таких узких, что через каждую из них он мог бы легко перепрыгнуть. Следуя вдоль одной из них, он вышел в самую высокую точку своего королевства – впрочем, это было бы совсем не высоко.

Здесь не было ни гор, ни холмов и, поскольку его глазам предстала совершенно плоская местность, то больше, чем на несколько сотен ярдов он ничего не мог разглядеть. Кроме, разве что противоположного берега озера. Повсюду бурная растительность скрывала от него горизонт, и не имело никакого смысла забираться на дерево – они были невысокими, с густой листвой и нигде не росли поодиночке.

Подумав о деревьях, он сообразил, что все они были достаточно молодыми – каждому из них было не более тридцати или сорока лет. Неужели Чистилище было создано по мановению волшебной палочки сорок лет назад, а потом по странному стечению обстоятельств о нем забыли? Нет – он видел куриц и цыплят, которые не смогли бы выжить в этом мире, совсем не таком дружелюбном для домашней птицы, как для взрослого, сильного мужчины.

Так что, вывод напрашивался сам собой. Поскольку Чистилище имело явно искусственное происхождение, значит его кто-то построил около полувека тому назад. И этот кто-то время от времени наведывался сюда, чтобы проверить, все ли здесь в порядке и починить то, что в этом нуждалось…

Он остановился, чтобы оглядеться по сторонам, и тут сзади на него кто-то налетел. Сначала послышалось сердитое ворчание, а потом шипение. Падая, он приземлился на змею, а кабан, налетевший на него, моментально скрылся в кустах. Змея же сначала замерла от неожиданности, но потом быстро пришла в себя и заскользила вверх по дереву.

Это была безобидная травяная змейка, но после этого происшествия он подумал, что попал совсем не в райские кущи. Он может быть ранен, или даже убит. Дикий кабан, козленок или свирепый баран могут напасть на него и, если им удастся застать его врасплох, то и убить. Здесь не было опасных зверей, вроде львов, пантер или тигров – во всяком случае, такое у него сложилось впечатление. Но ему уже попадались на глаза коровьи лепешки, хотя самих коров он еще не видел. А если здесь есть коровы, то должны быть и быки, которые могут оказаться очень опасными…

* * *

Целый день он занимался тем, что изучал мир, в который попал – то, как он это делал, могло бы показаться странным постороннему наблюдателю, но в его действиях была своя логика. И хотя ему еще не было ясно, попал ли он на остров диаметром в шесть миль, или в самый центр континента, площадью в двадцать миллионов квадратных миль, а может быть, он и вовсе оказался в мире, где моря являются огромной редкостью и который, в основном, состоит из суши. Небольших речушек здесь было множество, и они изобиловали рыбой – мелкая рыбешка в маленьких ручейках. Он решил, что для него центром вселенной будет озеро, в пресной воде которого водилось достаточно рыбы. Он видел, когда купался. Не лосось, конечно, но вполне приличная речная рыба, вроде лещей, пескарей и окуней. Они на удивление его совсем не боялись и с любопытством плавали вокруг него.

Итак, он изучил прилегающую к озеру местность, кое-где очень детально, а иногда пропуская целые квадратные мили.

Он набрел на большой луг, поросший высокой травой, и там увидел пасущихся коров. Словно по какому-то тайному соглашению этот район был отведен для них – коровам не было никакой необходимости уходить отсюда в другие места, где росло множество деревьев и кустов и где не было таких роскошных пастбищ.

Кроме этого района, местность вокруг озера была практически одинаковой. Сочная, буйная растительность, множество мелких животных, которые не знали чувство страха – очевидно, им за свою короткую жизнь еще не приходилось встречаться с человеком – но при этом ничего особенно замечательного в этом мире не было, только деревья, кусты, цветы и трава.

И все совершенно дикое. Он нашел множество винограда и позавтракал зелеными и черными ягодами. Они были мелкими и кислыми. Он знал, что лозу надо подрезать – только в нескольких кистях ягоды были такими, какими они должны быть. Чисто автоматически он сорвал несколько кистей, мешавшим своим соседям расти, оставив те, что были хоть немного защищены от птиц.

Все листья здесь были больше и бледнее обычных листьев.

Он понял, что в Чистилище никогда не бывает дождей и мороза, дует лишь легкий ветерок, что времена года не сменяют друг друга, а растения получают всю необходимую им влагу из почвы, свет же проникает сюда из неизвестного источника и обеспечивает этот мир точно так же, как и солнце, только без ослепительного света и жары.

Вечером, наступление которого он скорее почувствовал – свет даже и не начинал меркнуть – а из-за того, что снова проголодался, хотя весь день только и занимался тем, что пробовал то виноградинку или яблоки, то апельсины и персики. Тут почему-то не росло ни орехов, ни инжира, ни фиников – может быть, для них здесь не хватала тепла.

Теперь его организм требовал хорошо приготовленного мяса или рыбы. С каждой минутой он чувствовал себя все более сильным, и совершенно не сомневался в том, что сможет добыть себе мяса или рыбы на обед. У него не было оружия, и все-таки он был уверен, что с этой задачей справится.

Но вот огонь?

Было унизительно оказаться в тупике перед проблемой, решить которую мог любой дикарь. Ему нужна была спичка.

Даже в этом роскошном, теплом мире было достаточно сухих веток, которые сразу загорелись бы, стоило поднести к ним горящую спичку. Спичка… фосфор… рыба…

Он покачал головой. С таким же успехом можно заказать автоматическую электропечь.

Трение, подумал он. Только трением можно довести температуру влажного дерева до той критической точки, в которой произойдет возгорание. Потереть две палочки – хорошая идея, только вот она может ни к чему не привести.

Нескольких секунд сосредоточенных усилий наверняка будет достаточно.

Но вот как это сделать?

Он собрал сухие ветки и траву, сложил их на плоский камень и внимательно посмотрел на то, что у него получилось.

– Ты обязательно загоришься, – сказал он вслух.

В этот момент он почувствовал в себе какую-то твердость и упрямство, что-то, не позволяющее ему сдаться. Но пока он отложил это открытие на самую дальнюю полку – сейчас необходимо было развести огонь и все остальное не имело значения. Он будет сражаться до конца – пока у его ног не запылает костер. Если сегодня вечером у него ничего не выйдет, он станет питаться яблоками и виноградом, но все равно добьется своего. Больше он ни за что на свете не будет есть сырое мясо. Он убьет кого-нибудь себе на ужин только в том случае, если сможет приготовить себе еду на огне.

Сначала он обдумывал, а не поймать ли ему рыбу или какого-нибудь зверька, а потом заняться решением главной задачи. Но быстро отказался от этой идеи. Это означало бы, что, в конце концов, ему придется поступить так же, как сегодня утром, только вот уважительных причин у него для этого не будет никаких. Если у его ног на траве будет лежать рыба, а он при этом не сможет развести огня, он не выдержит и съест ее сырой.

Нет. Он обязательно разведет костер.

Некоторое время, впрочем, без особой надежды на успех, он пробовал воспользоваться самым примитивным способом добывания огня – взял длинную палку и тер ею о сухую ветку до тех пор, пока обе поверхности не стали теплыми на ощупь. И только. Во всяком случае, одного он все-таки добьется – высушит дерево. Потом он попробовал крутить палку в ладонях, сделав углубление в сложенных на камне ветках и листьях. Если бы листья были достаточно сухими, подумал он, у меня все бы получилось. К сожалению, хотя ему и удавалось нагреть отдельные ветки и листья, он никак не мог высушить все до такого состояния, чтобы занялся огонь. Тем не менее, ему все же удалось набрать вполне приличное количество очень сухих листьев, которые сразу загорятся, как только ему удастся сделать последний, завершающий шаг.

Если бы только у него был кусочек веревки или чего-нибудь вроде того, он мог бы ускорить процесс вращения – тогда наверняка удалось бы добиться успеха. Но мечтать о веревке, это все равно, что сожалеть об отсутствии спичек. В следующий раз, когда он убьет какое-нибудь животное, он обязательно сделает ремень из его кожи. А пока придется обходиться тем, что у него есть.

Тут ему пришло в голову, что кусок дерева в форме ножа, длинный, плоский и тонкий, словно мясницкий нож, будет гораздо эффективнее, чем просто палочка, которую он держал сейчас в руках. В этом случае в самом нужном месте будет происходить постоянное трение. И если при этом он найдет солидный кусок дерева, за который сможет как следует ухватиться, тогда ему удастся приложить побольше силы и у него все получиться.

Он начал все сначала, взяв в руки новую палку, которой он придал нужную форму. Через минуту яростных усилий у него уже было углубление в сложенных на камне ветках и листьях. Он добавил еще сухих листьев и приступил к работе с таким отчаянным упорством, что через несколько минут над камнем начал подниматься дым, а потом появился и небольшой огонь, в который он осторожно стал подбрасывать сухие листья, сначала по одному, а потом и по несколько штук сразу, пока огонь не разгорелся настолько, что туда уже можно было подбросить веточки и куски дерева побольше.

Ему все-таки удалось развести огонь.

Только теперь он огляделся по сторонам и заметил, что небо уже совсем потемнело и что единственным источником света теперь был его костер, на который он потратил столько сил. На небе не было ни луны, ни звезд.

Он все-таки развел огонь. А теперь ему надо было приготовить себе какую-нибудь еду.

Было уже слишком темно, чтобы пытаться поймать большую рыбу. Да, и вообще, озеро было примерно в миле отсюда, а в речушках водилась только всякая мелочь – и все же, почему бы не попробовать? Маленьких рыбок можно будет положить на камень рядом с огнем – и они изжарятся. А можно даже положить их и прямо в костер.

Он на ощупь поймал несколько дюжин мелких рыбешек, а потом разложил их на камнях, испек пару яблок и полил рыбу виноградным соком.

Когда он, наконец, принялся за еду, она показалась ему просто великолепной. Только вот он мог съесть раз в десять больше. Впрочем, когда с рыбешками было покончено, он все-таки уже не испытывал больше такого жгучего голода. Сегодня он съел целого зайца, много фруктов и потрясающе вкусный ужин из жареных рыбешек с печеными яблоками. И не важно, что ему показалось этого мало.

Зная, что костер погаснет, и, не расстраиваясь особенно по этому поводу, он заснул. Завтра он зажжет другой костер.

* * *

На следующее утро развести огонь ему не удалось. Впрочем, это не было неудачей, просто огонь не разгорелся.

Вместо того чтобы с вечера высушить несколько веток и сохранить их, он сжег все, включая и те палки, благодаря которым он и развел костер. А теперь, когда здесь, в

Чистилище, наступило утро, он сделал новое открытие – несмотря на то, что в этом мире не было дождей, по утрам была такая влажность, что требовалось несколько часов, чтобы все высохло. Ветки и листья были гораздо более сырыми, чем вчера вечером. Кроме всего прочего, тело у него затекло и болело, и ему было ужасно холодно, совсем, как вчера. Правда сегодня, он не испытывал такого голода и жажды, но зато у него ужасно болели руки от вчерашних усилий добыть огонь. В результате, он довольно быстро отказался от попыток развести костер снова.

Ему не хотелось возвращаться к озеру, поскольку до сих пор он занимался изучением местности вокруг него.

Помывшись в ручье, он позавтракал яблоками и виноградом.

А потом пошел вдоль по ручью в ту сторону, откуда он начинался. Он обнаружил, что примерно в милях в шести от озера находится скала, из отверстия в которой вытекал ручей. А дальше, за скалой, земля резко уходила вниз.

Он взглянул на прозрачную воду, с шумом вытекающую из скалы, и решил, что, вряд ли тут находится источник. Вода стекала с одной из самых высоких точек в здешних местах, но похоже это было на фонтан в каком-нибудь общественном саду, вода в который поступает по проложенным под землей трубам. И не важно, что выглядело оно все достаточно натурально.

Ну, хорошо. А почему бы и нет? Он уже смирился с мыслью, что Чистилище – это искусственный мир. Очень уютный, с буйной растительностью, мир, где не встретишь никаких опасных существ. Он даже крыс здесь не видел. И ни одного хищника, включая пернатых. Кроме того, тут почти не было кроликов. Если бы кто-нибудь специально не следил за их количеством, они наводнили бы Чистилище, и превратили «его» в голую пустыню.

Ему было знакомо слово экология, и он приблизительно представлял себе, что оно означает. Мир, наподобие этого, должен был быть спланирован так, чтобы кролики, например, не плодились, как это у них принято, и не сожрали все, что здесь растет. Что-то должно сдерживать рост численности животных, сокращать количество насекомых и поддерживать сложное равновесие флоры и фауны.

Холмов тут просто не существовало, и все же, стоило ему дойти до того места, где брала начало одна из речушек, земля обрывалась в… Пустоту.

Он вглядывался вниз, пытаясь хоть что-нибудь там увидеть.

Это мог быть туман. Очень похоже. Все серое. Но если это и туман, то кажется, будто смотришь на него через стекло.

Крутой склон, такого крутого он здесь еще не видел, на расстоянии примерно четверти мили от его ног заканчивался серым туманом.

И тут его охватил первобытный ужас, такой, наверное, в древние времена испытывали пещерные люди – он испугался, что стоит ему сделать одно неверное движение и он покатится по склону в бездонную пропасть. Но через несколько мгновений он справился с собой и осторожно спустился вниз.

Растения, попадавшиеся ему на пути, росли не так густо и были куда более жесткими. Жизнь здесь, за ручьем, была для них постоянной борьбой. По правде говоря, только птицы, да сухая трава и, словно сделанные из проволоки, чахлые кустики украшали эти склоны. Повсюду ему на глаза попадались гнезда. Птицы инстинктивно строили свои гнезда в единственном месте, куда не забредали остальные обитатели Чистилища. Наверняка животные, взглянув в эту серую, отталкивающую пропасть, поворачивали назад, туда, где цвели цветы и зеленела трава.

Наконец, он добрался до самого дна. Тропинка вела к стене. Трудно было назвать это как-нибудь иначе, хотя, стоя лицом к этой стене, на расстоянии трех футов, он совсем не был уверен, что перед ним, вообще, находится какое-то препятствие.

В радиусе десяти ярдов от стены ничего не росло. Ветка, которую он бросил в стену, отскочила назад и, внимательно рассмотрев ее, он не обнаружил на ней никаких повреждений. Он предполагал, что ветка вернется к нему обожженной.

Он осторожно приблизился стене и коснулся ее рукой. Она слегка поддалась от его прикосновения, а потом его рука остановилась, точно натолкнувшись на невидимое препятствие. На ощупь он ничего не почувствовал.

Сначала ему показалось, что стена идет совершенно прямо, но, присмотревшись повнимательнее, он обнаружил, что она слегка изгибается. Возможно, это был огромный ровный шар… подняв голову, он сообразил, что стена так высока, что он не сможет рассмотреть ее верхней части, которая терялась где-то в синем небе – так что она вполне могла переходить в громадный купол.

Значит он пленник.

Он приговорен к одиночному заключению в этом идиллическом мире. Интересно, подумал он, что же за преступление я совершил?

Глава 2

Через три дня, рано утром, он вернулся к горке камней, которую сложил, когда отправился изучать Чистилище. Он прошел около пятидесяти миль – весь этот странный мир по периметру – не считая, конечно, тех случаев, когда спускался с холмов в поисках пищи.

Теперь он точно знал, что этот рай или тюрьма, на самом деле, был парком, построенным менее пятидесяти лет назад, и спланированным таким образом, что все здесь было тщательно продуманно и ничего не было лишнего.

Пустое пространство по периметру вдоль стены было всюду примерно одинаковым. То тут, то там около стены можно было увидеть скатившийся со склона камень, но в остальном внешняя граница была настолько ровной, что было ясно – она специально сделана именно такой.

Внутри, на плоском пространстве за стеной, довольно круто вверх поднимались холмы – так что получалось что-то наподобие блюдца с озером посреди. И нигде холмы не были настолько высокими, чтобы можно было заглянуть поверх ближайшего скопления деревьев, которые, как правило, всегда росли поблизости. На самом деле, только с трех точек на внешнем кольце холмов ему удалось увидеть небольшой кусочек озера.

Около сотни мелких речушек брали свое начало в этих холмах, и все они дружно стекали в озеро. Было ясно, что именно они, да еще несколько ключей и отвечают здесь за ирригацию всей земли.

Очевидно, в Чистилище никогда не было ни дождей, ни туманов. Он бы сказал, даже после своих поверхностных наблюдений за изменениями погоды и тем, что их вызывает, что создать мир, вроде Чистилища, с научной точки зрения невозможно. Однако он видел множество указаний на то, как это было сделано.

Ключи-источники не были естественного происхождения. Они просто не могли быть настоящими. Их тут сделали, и где-то существовали насосы, которые питали их водой. Наверное, где-то посреди озера был сделан водосток, чтобы уровень воды в нем всегда был одинаковым и чтобы вода поступала в ключи.

Поскольку в закрытой полусфере было очень много водоемов, высокая влажность была неизбежной и поэтому избыточная влага должна регулярно куда-то сбрасываться – впрочем, об этом, наверное, тоже позаботились. Может быть, купол поглощал влагу, а потом вместе с озером, питал ее речушки. Если что-то нарушится в равновесии влажности, содержание в воздухе кислорода, углекислого газа и всего остального, тот кто способен был создать Чистилище, несомненно, мог и навести порядок, если в этом возникнет необходимость. Он был уверен, что некоторые деревья, кустарники и цветы созданы для специальных условий – одинаковая, ровная температура, отсутствие дождей, прямых солнечных лучей, мороза и смены года. Иные же растения и живые существа просто приспосабливались к новым условиям.

И при этом здесь одновременно можно было обнаружить цветущие яблони и такие, у которых только завязывались почки, деревья с зелеными, незрелыми яблоками и уже перезрелые, падающие на землю аппетитные краснобокие плоды. Можно было увидеть отдыхающие перед новым циклом деревья.

Если он оказался в тюрьме, то надо признать, что это тюрьма с весьма благоприятными условиями, да еще и площадью около ста пятидесяти квадратных миль. Впрочем, он начал сомневаться в том, что попал в тюрьму.

В шести точках по периметру, в стене, на высоте двадцати футов, располагались какие-то странные круги, диаметром около трех футов. И хотя они были скорее розоватого цвета, чем серого или голубого, они не слишком выделялись на фоне стены, в которой они были сделаны. И все же они были каким-то необъяснимым образом похожи на окна или дверные проемы. Заглянув внутрь, он ничего не увидел.

Если он смотрел с расстояния трех футов, то видел только то, что располагалось внутри этих трех футов. А когда он пытался заглянуть сквозь двери дальше, в глубину, единственное, что он мог бы с уверенностью сказать, что там есть какое-то отверстие.

Двери, расположенные на высоте двадцати футов и находящиеся на одинаковом расстоянии друг от друга по всему периметру от внешней стены – что это может означать? Что тюремщики, сторожа, ученые или самые обычные враги могут воспользоваться этими дверями, чтобы добраться до него, а он ничего не сможет поделать, чтобы вырваться на свободу? Нет, не так – если они открыты с его стороны. И хотя ему придется затратить немало сил и времени на то, чтобы соорудить лестницу, он был уверен, что сумеет это сделать. И если это будет путь к спасению, он им обязательно воспользуется.

Возможно, подумал он, они не предполагают, что он сумеет войти в одну из шести дверей. Пока. Ведь он еще почти ничего не знает про то положение, в котором оказался.

Рано или поздно, он сумеет добраться до дверей. А то, что при этом ему предстояло столкнуться с определенными трудностями, было своего рода предупреждением, навязанной чьей-то чужой волей отсрочкой.

Во всяком случае, он был настолько уверен в природе этого явления, что окрестил двери Воротами. Стену он мысленно называл просто стеной, никаких определений для нее не требовалось, поскольку других стен здесь не было.

И так как он был единственным обитателем этого мира, следовало, что ему не было никакой необходимости придумывать себе имя.

* * *

Во время своих исследовательских экспедиций он питался фруктами и птичьими яйцами, высасывая их из скорлупы. Ему на глаза стали попадаться признаки того, что экологический баланс, который он принял, как данность несколько раньше, был не так уж безупречен. Но с другой стороны – почему он должен быть идеальным? Ведь теперь и сам он является природным фактором.

Предполагалось, что он соберет достаточно беспомощных домашних птиц и станет ухаживать за ними, будет подрезать виноградную лозу и заниматься деревьями, сажать овощи и заготавливать семена, построит загоны для овец и коров, и вообще, начнет защищать одних обитателей Чистилища, за счет уменьшения количества других. Человек всегда старается контролировать окружающую его среду – если, конечно, может.

Одним из недостатков этого мира было слишком большое количество птиц. В данный момент эта проблема еще не стояла так остро, но судя по миллионам яиц, которые он видел, и, учитывая тот факт, что их практически никто не трогал, здесь очень скоро будет столько птиц, что от буйной растительности ничего не останется, словно после нашествия армии изголодавшихся кроликов.

Поэтому он съедал одни яйца и уничтожал другие, но не варварским способом, не все подряд, а так, в качестве предварительных мер в борьбе с будущими птичьими ордами.

Он не имел ничего против того, чтобы птицы населяли его мир, но ему совсем не хотелось, чтобы их стало столько, что ему некуда будет ступить.

Вскоре он научился разбираться в птичьих яйцах, наблюдая за поведением птиц. Если он не очень шумел и не подходил очень близко, птицы вообще не обращали на него никакого внимания. Было ясно, что птиц для этого мира подбирали так же, как и животных: лишь некоторые из них были несъедобными, а многие являлись самыми настоящими деликатесами – голуби и фазаны, куропатки и перепела, тетерева и дикие утки.

Кроме того, что он обнаружил Ворота, узнал про птиц и получил кое-какую, пусть и отрицательную информацию про стену, ему не удалось больше узнать ничего, что могло бы изменить его положение. Он не нашел ни коробка спичек, ни ножа, ни место, где бы предпочел устроить себе жилище.

Поэтому он решил продолжить свои исследования, и сразу понял, откуда отправится в свою новую экспедицию.

Когда он впервые проснулся в этом мире, он был жалким, полуживым существом с затуманенным сознанием. Его, вне всякого сомнения, накачали наркотиками. Он понимал, что до этого момента у него была другая жизнь – не меньше двадцати лет.

Тем не менее, с тех самых пор, как пришел в себя, он вообще не изучал те места, где проснулся. Он несколько дней бродил по Чистилищу, но ни разу не приблизился к тому месту, где вновь вернулся к жизни. После того, как жажда заставила его найти озеро и речушку, он занимался решением других проблем.

Там обязательно должно что-то находиться. Следы… какой-нибудь предмет, вроде булавки, или окурок и обгоревшая спичка, а может быть, даже консервная банка.

Он задумался. Может ли он отыскать это место? Уже и теперь, исследовав около одного процента территории, он знал, что у него здесь развилось чувство направления, которое родилось, вероятно, из-за того, что он был обнаженным и совершенно беззащитным, а может быть, его способность ориентироваться объяснялась какими-то другими причинами, о существовании которых он просто не знал. Ему казалось, что он сможет без особых проблем найти то место, откуда пустился в путь. Но, на всякий случай, он решил вернуться туда, тем же путем, каким пришел – через холм, вдоль реки и к озеру, там он найдет место, где нырнул в воду, и пойдет дальше.

Ему понадобилось на все это часа три или четыре, но это время пролетело очень быстро. Ему было хорошо известно, что жизнь цивилизованных людей, как раньше и его тоже, проходит по часам, но он больше не поклонялся времени. Он вполне мог позволить себе исследовать Чистилище хоть целых сто дней подряд, или оставаться на одном месте до тех пор, пока не научится добывать огонь в тот самый момент, как у него возникнет в этом необходимость. Он может забыть обо всем на свете и построить лестницу из веток, а потом добраться по ней до каких-нибудь ворот.

Естественно, если самым важным для него является получение удовольствия от жизни, собственное благополучие и удобства, тогда он должен отдать все силы тому, чтобы как следует научиться добывать огонь, да еще изготовить себе какое-нибудь оружие, при помощи которого можно было убивать животных и птиц и ловить рыбу. Впрочем, оказалось, что эти вещи не были для него самыми важными, потому что он решил сначала побольше узнать о Чистилище, в котором оказался. В конце концов, вегетарианцы доживают до ста лет. Он вполне может прожить без мяса несколько дней.

Возле дерева он нашел веточки, которые оставил там сушиться. Рядом лежало еще несколько палочек – вероятно, их сложили птицы, в подражании ему. Они были совершенно сухими. Вода здесь почти всюду проходила под землей. Если положить что-нибудь на камень, оно высохнет очень быстро.

Он взял веточки с собой, решив, что через несколько часов разведет костер и приготовит себе еду.

Зная, что идет в нужном направлении, он легко нашел полянку, где началась его жизнь. Однако там не оказалось ничего интересного. Его собственные босые ноги не оставили никаких следов на траве. Да и вообще никаких других следов здесь тоже не было.

Если он приполз сюда, или забрел в бессознательном состоянии, то откуда? Наверное, вот с этого холма. Он сделал несколько шагов…

И сухие палочки выпали из его рук на землю. Они ему больше не понадобятся.

* * *

Когда он увидел дом, все его теории рассыпались в прах. Его глазам предстала вовсе не грубая хижина, а прекрасно спланированный роскошный дом, в котором могли разместиться человек двадцать – при этом они совершенно не мешали бы друг другу. И хотя дом казался здесь совсем не к месту, он уверенно и нахально стоял посреди поляны, которая вполне могла стать и садом.

Передняя дверь была открыта.

Никаких воспоминаний. Он был абсолютно уверен, что никогда не видел этого дома, и ничего не знал о его существовании. И тем не менее, здравый смысл подсказывал ему, что он, спотыкаясь, выбрался из этого дома, прошел несколько шагов, и упал на землю, а потом пришел в себя у подножия холма и отправился, как полный кретин, обследовать территорию у озера, вместо того, чтобы сразу обратить внимание на то место, где пришел в себя.

Впрочем, теперь это уже не имело значения. Он нашел дом.

Он очень медленно приблизился к великолепному строению.

Огромные окна были чистыми – в этом мире не было смога, который мог бы их испачкать. Мелкие животные и птицы относились к дому как любому другому неодушевленному предмету. Птицы присаживались на крышу передохнуть, а зайчишки бесстрашноносились возле его стен.

Но никто не подходил к открытой двери.

Он понял почему, когда оказался совсем около нее. Там было нечто такое, что не причинило ему вреда, но заставило вздрогнуть и испытать страх. Он был человеком, и поэтому отказывался испытывать страх. Но, конечно же, птицы и животные реагировали иначе.

Он переступил невидимый барьер и вошел внутрь – неприятное ощущение прошло.

Куда бы он не входил в этом доме, всюду было светло. В окнах и выключателях не было никакой необходимости.

Внешние комнаты, те, в которых были большие окна, оказались не самыми главными в доме. Большая, выложенная плиткой веранда выходила на озеро, которое блестело за деревьями, а остальные наружные комнаты были узкими, это были скорее коридоры, а не комнаты, по стенам которых располагались полки и подставки для домашних цветов.

Теперь ему надо будет решить вопрос – захочет ли он и дальше ходить голышом. Он обнаружил в доме полный набор одежды. Впрочем, в доме было все: мебель, кровати с простынями и одеялами, полностью оборудованная кухня, забитая всем необходимым кладовая, холодная и горячая вода, библиотека и мастерская в задней части дома, да такая, что, когда он ее увидел, у него перехватило дыхание. Там были не только все ручные и электрические инструменты, какие он мог себе представить, но и такие, о назначении которых он даже не догадывался, аккуратно сложенные доски, огромные листы фанеры, металлические трубы, кронштейны, балки, рулоны войлока, листы пластика, брезент… Он не увидел здесь ни проволоки, ни материала для изготовления изгородей и понял, что они должны храниться где-то в другом месте, специально предназначенном для таких объемных вещей, они ведь только мешали бы в мастерской.

Он вернулся на кухню, испытывая, уже ставший привычным, голод. Только один раз за все шесть дней пребывания в Чистилище он чувствовал себя по-настоящему сытым – когда убил и проглотил зайца. Теперь он насытится как следует, так, что не сможет после этого пошевелиться.

Электрическая печь, холодильник, который тихонько гудит, и, хотя здесь не могло быть свежих продуктов, он был уверен, что консервы в прекрасном состоянии. В конце концов, он всегда может выйти из дома, убить антилопу, принести домой и приготовить… в предвкушении этого изысканного пира его желудок громко заурчал.

Насколько он помнил, на глаза ему не попалось никакого оружия. Вероятно, в этом мире, о котором он иногда думал, как о рае, временами называл адом, а чаще обычного считал Чистилищем (здесь ты находишься словно на пути из одного места в другое), оружие было запрещено. И все же, наверняка предполагается, что единственный человек, находящийся в этом Чистилище, будет убивать и есть мясо.

Ему понадобится всего несколько минут, чтобы изготовить в мастерской лук и несколько смертоносных стрел. Антилоп здесь так много и они ничего не боятся, что он сможет подобраться к какой-нибудь из них так близко, что уж наверняка не промахнется.

Предвкушение того, как он приготовит и будет есть свежее мясо было сладкой мукой… но на одной из стен на кухне висело зеркало и, увидев отражение, он решил, что есть вещи, которые необходимо сделать до того, как отправляться на охоту.

После того, как он помылся, побрился и привел в порядок свои ногти и волосы, он занялся вещами в шкафу. Сначала решил надеть костюм, рубашку, галстук и даже носки, но потом все-таки остановился на шортах цвета хаки и мягких кожаных сандалиях. Здесь, в Чистилище, даже цивилизованному человеку не нужно больше одежды.

Затем, все еще голодный, он изучил другие спальни, те, мимо которых прошел раньше, после того, как нашел ту, в которой ему удалось подобрать для себя одежду. Только две из них были готовы для того, чтобы в любую минуту принять постояльца, точно так же, как та, что он посчитал своей.

В остальных были не застеленные маленькие кроватки и детская одежда.

В громадных шкафах тех двух спален, что были приготовлены, он обнаружил женскую одежду – она могла бы удовлетворить самый изысканный вкус – но здесь была одежда, приготовленная не для одной женщины, а для двух, и при этом такая, какую стали бы носить только молодые и привлекательные женщины.

Неожиданно он весь покрылся потом.

Мужчина может смириться с ситуацией, в которую он попал.

Он может представить себя живущим в одиночестве, когда его единственными собеседниками будут свиньи и куры.

Мужчина понимает, что должен с этим жить точно так же, как если бы у него была одна нога, или один глаз, или он вовсе был бы слепым.

Но когда появляется надежда… Здесь была приготовлена для него одежда, разнообразные припасы, спички и множество других вещей, при помощи которых он мог развести огонь, не прикладывая при этом особых усилий – как самый обычный и беспомощный цивилизованный человек.

Здесь были тепло и свет, пища и книги, чтобы он мог занять свой ум. А еще тут была женская одежда и детская.

Это же наверняка сделано с какой-то целью. Только вот с какой?

Больше того: шорты и сандалии были ему в самый раз, да и рубашка, которую он, не удержавшись, померил была его размера. И вообще, вся одежда в шкафу его спальни точно подходила ему. И вот тут, в этих комнатах, была не просто одежда для какой-нибудь женщины, а для двух вполне определенных.

Он отбросил в стороны мысли о том, что должно было быть две, и стал думать так, словно была одна. Мог ли он не заметить девушку, которая, так же, как и он и в такое же время, что и он, пришла в себя? Несомненно, такое вполне могло произойти. На площади в 150 квадратных миль два человека могут бродить месяцами, даже не подозревая о существовании друг друга. Он не оставил никаких следов своего пребывания, и ему ни на минуту не пришло в голову, что здесь, в Чистилище, может находиться еще кто-нибудь.

Предположим, Она пошла вверх по холму, а не вниз.

Предположим, Она не смогла так ловко, как он справиться с трудностями дикой жизни, а упала и, скажем, сломала ногу, или умерла от голода в этом мире изобилия? От этой мысли у него по спине пробежал холодок.

В обычном, свободном мире мужчина сам предпочитает выбрать себе подругу. Многие даже считают, что они в праве выбирать и прогонять женщин, а потом снова выбирать и снова прогонять… и так до самой смерти.

Он же, оказавшись в этом мире, не искал возможности выбирать. Ему была нужна одна женщина.

Он не был старым и больным. И она не будет ни старой, ни больной. А остальное не имело значения.

Она просто должна была здесь быть. Если на свете существует хоть какая-нибудь справедливость, надежда и счастье – Она должна быть здесь.

Но Ее не было в доме. Он осмотрел здесь все. Первый этаж был огромным, а комнаты на других этажах просторными и светлыми. Дом был полон множеством вещей, но при этом он оставался пустым.

Ну, вполне разумно предположить, что она сделала тоже самое, что и он. Ею двигал инстинкт, или ее поведение было результатом постгипнотического внушения, или еще чего-нибудь в таком же роде. Она ведь вполне могла выбраться из дома и отправиться бродить по Чистилищу, точно так же, как и он. У него не было ни малейших сомнений, что Она не вернулась в дом – слишком уж пустой и нежилой у него был вид. И, несмотря на то, что он старался вести себя очень осторожно, когда осматривал дом, следы его пребывания здесь можно было заметить. Если, конечно, их было кому замечать. Он сам не заметил ничего такого, что говорило бы о том, что до него в доме кто-то уже побывал.

Возможно, Она, так же, как и он, не заметила дома и, оказавшись более практичной, решила сосредоточить все свои силы на разведении огня. А может быть, Она просто заблудилась. Или – и этого он боялся больше всего – Она впала в отчаянье.

Женщины совсем не похожи на мужчин. Они часто бывают способны на горазда большее, чем мужчины, но ведь они же и многого не могут. Мужчина, поняв, что он остался один, как Робинзон Крузо, будет продолжать жить. Женщина же, оказавшись в подобной ситуации, может решить, что она не хочет жить.

* * *

Он снова прошел по дому, и увидел гораздо больше, чем в первый раз, но ничего такого, что помогло бы ему решить загадку, которая его так занимала.

И вдруг он сообразил. Если здесь еще никто не побывал, то был ли он сам в доме раньше? Предположим, Она нашла дом до того, как он вернулся… тогда еще ничто не указывало на его существование. В таком случае возникает вопрос: вышел ли он сам из дома?

Заставив себя успокоиться и еще раз обдумать ситуацию, он пришел к выводу, что его первые предположения все-таки были верными. Он очнулся в доме, но не совсем пришел в себя, и, покинув дом, выбрался наружу. Иначе, почему дверь так беззаботно была оставлена открытой? Даже учитывая тот факт, что ее охранял барьер? Тогда, в каком месте этого громадного дома он мог очутиться? В одной из этих безупречных постелей? На чистом, словно отполированном полу?

На первом этаже он заглянул в двери, мимо которых прошел раньше. И, в конце концов нашел то, что искал. Каменные ступени вели вниз, в подвал. И хотя тут было холодно и пусто по сравнению со всем остальным домом, как только он открыл дверь, тут же загорелся свет.

Он спустился по ступенькам. В голове у него зашевелились какие-то неясные воспоминания: он вполне мог взобраться вверх по этим ступеням, открыть дверь и доползти до выхода из дома. Он не мог вспомнить, как проделал все это, но его предположения показались вполне правдоподобными и вполне укладывались в схему.

В небольшом подвале было три предмета. Они располагались рядом друг с другом на одинаковых каменных подставках.

Это были саркофаги.

Эти странноватые гробы были накрыты медными крышками – он успел заметить их еще находясь на лестнице. Вот только в том месте, где должна была быть голова, находились стеклянные пластины – таких он не видел ни на одном гробу.

Он осторожно подошел к первому из них – ему совсем не хотелось нарушать покоя мертвых. На медной крышке было написано: Рекс. Сквозь стекло он увидел, что гроб пуст.

Бессознательно он дотронулся до крышки и понял, что легко может ее открыть.

Внутри и в самом деле никого не было. Значит, у него есть имя. Он – Рекс.

Он подошел к следующему гробу, ни секунды не сомневаясь в том, что написано на его крышке – Регина. А через мгновение он уже разглядывал ее через стеклянную пластину.

Это была Она. Так в детских книжках рисуют Спящую Красавицу, и он протянул руку, чтобы поднять крышку и, поцеловав, разбудить. Но крышка не сдвигалась с места.

Регина была хорошенькой блондинкой – маленькая головка, тонкие черты лица, наверное, она была совсем миниатюрной, стройной и очень женственной. Благодаря тому, что она была такой крошечной, он увидел ее обнаженные плечи, которые показались ему весьма соблазнительными. У нее были золотистые волосы и, насколько он мог разглядеть, безупречная кожа.

Регина. Она. И очень даже привлекательная.

Подумав это, он тут же вспомнил про третий гроб и его охватило любопытство. Что может там находиться? Ребенок?

Собака?

Он подошел и заглянул внутрь.

И у него перехватило дыхание.

Регина была хорошенькой, более того, наиболее симпатичной из всех встреченных им когда-либо девушек – самая соблазнительная, привлекательная и желанная из всех крошечных блондинок, с которыми он был знаком. Но сейчас он смотрел на очень красивую женщину.

На медной табличке было выгравировано: «Венера».

Он стоял между двумя саркофагами и ничего не понимал. Он мечтал о женщине с такой страстной тоской, какую в состоянии понять лишь пария. Правда, по тому, как здесь все было устроено, он понимал, что должна быть Она…

Но почему их было две?

* * *

Он не должен пытаться открыть крышки гробов – это ему было ясно. Его собственная открывалась изнутри, женщины сделают то же самое, если им, вообще, суждено проснуться.

Этикетки на крышках, а не имена. Он спокойно отнесся к надписям Рекс и Регина. Он был готов стать правителем этого мира и называть свою супругу Регина. Она должна была быть его супругой – их объединяли этикетки на крышках гробов, или хранилищ, в которых они находились.

А как же тогда Венера? Она была красива и соблазнительна, и вполне могла бы сыграть роль богини любви. Но почему богиня любви должна была находиться здесь, где есть один мужчина и одна женщина, и живут они в единственном доме, имеющемся в этом маленьком мире? Прекрасная, темноволосая женщина была не только крупнее Регины, она явно было старше – на вид ей можно было дать лет двадцать пять, в то время, как Регине – около девятнадцати. Его собственный возраст, очевидно, находился где-то между этими двумя числами. Все указывало на то, что Венера предназначалась не для него. В таком случае для кого же?

Она была создана для любви. Такая женщина вполне может оказаться развращенной, или, наоборот, сберегать себя для одного единственного мужчины, но с первого взгляда было ясно, что она не является убежденной противницей мирских утех.

Он был так озадачен, что выбрался из подвала и направился в маленькую библиотеку, которую заметил в самом центре дома, в комнате без окон.

Книги, собранные здесь, были невероятно интересными, но у него за последние несколько дней выработалась привычка быть терпеливым, к тому же, ему некуда было спешить. Так что, он стал внимательно разглядывать книги вместо того, чтобы сразу заняться поисками информации о Венере.

Книг здесь было всего около сотни, они аккуратно размещались на четырех полках застекленного книжного шкафа. Книги располагались в простом, логическом порядке, не имевшем никакого отношения к их размеру. Самые разнообразные справочники самых разнообразных размеров стояли первыми на каждой полке, потом шла всякая другая литература, следом художественная, а потом – все остальное. Он заметил словарь, однотомную энциклопедию, атлас, медицинский словарь, краткий справочник по истории. Были еще семизначные математические таблицы, музыкальный словарь, художественная энциклопедия, кулинарная книга, книга по садоводству и альбом, посвященный флоре и фауне. Библия и коран. Об остальных вероисповеданиях рассказывалось в кратких статьях энциклопедии.

Он пробежал глазами по названиям. «Богатство наций», «Жизнь Джонсона» Босуэлла. «Капитал». «Происхождение видов». «Толкование сновидений» Фрейда. Полное собрание сочинений Шекспира. Толстая поэтическая антология. Книжка карикатур. «Унесенные ветром». «Гордость и предрассудки». «Девятая Симфония» Шостаковича.

Почти все книги были совершенно новыми, ничьи руки их еще не касались. Последняя дата, которую ему удалось обнаружить – 3646. Он брал книги и новые переплеты скрипели у него в руках. Так что, надпись на форзаце одной из книг он заметил совершенно случайно: «Секция К. Отделение Науки и Образования, Лондон». И так на всех книгах.

Значит, он здесь в качестве подопытного кролика. Так он и думал. Вполне может быть, что Секция К сейчас наблюдает за ним и видит все, что он делает. Впрочем, разве это имеет какое-нибудь значение? По большому счету, на самом деле? Если ты попал в ловушку, где тебе грозить смерть, ты просто обязан попытаться из нее выбраться, даже если ты подозреваешь, что некто засадил тебе в эту ловушку специально, а теперь сидит и хладнокровно анализирует то, как ты делаешь все, чтобы вырваться на свободу. Если бы ты знал, что кто-то экспериментирует с твоей едой, тебе все равно пришлось бы есть.

Неожиданно он напрягся.

Шаги в коридоре. Человек.

Потом, все еще прислушиваясь к этим шагам, он заставил себя расслабиться и остаться там, где был, хотя ему очень хотелось бросить все эти книги и пойти посмотреть, что там происходит.

Когда он вошел в подвал, он нарушил контакт, впустил свежий воздух, или каким-то иным способом запустил процесс оживления. Через некоторое время Регина проснулась, совсем, как он, и точно так же, как и он, поползла наверх по ступеням, выбралась из дома и, пройдя несколько шагов до поляны, остановилась, чтобы отдохнуть, или даже заснула там.

Он отчаянно надеялся, что это Регина, а не Венера. Он, вообще, не мог понять, зачем здесь нужна Венера. Но зато видел множество причин, оправдывающих существование Регины.

Он не пошел за ней, не стал навязывать свое общество и помощь, во-первых, потому что она в этом не нуждалась, а главным образом, потому что у него самого было достаточно времени, чтобы сориентироваться в Чистилище, так что, и Регина имеет на это все права. Ничто не может причинить ей вреда. Она вернется через полчаса, а может быть, через два или три дня. В этом мире она не умрет. Этот мир создан не для смерти.

Но ведь вполне возможно, что проснулась Венера, а не Регина. Он снова вернулся к книгам. В словаре говорилось, что Венера была богиней любви в римской мифологии, греки называли ее Афродита, но это все ему было известно и без словаря. Кроме того, в словаре говорилось, что она символизирует сексуальную сторону любви, любовные стремления и отношения. Энциклопедия отослала его к Афродите, что ему, впрочем, ничего нового не дало – ведь если Венера и Афродита одно и тоже, тогда почему же ту, что находится здесь, зовут Венера, а не Афродита? Ну, хорошо, имя «Афродита» означает «Рожденная из пены». Сама богиня не была очень красивой (в таком случае, женщина, лежащая в гробу в подвале, не может быть Афродитой), но она могла награждать красотой других. Она была богиней плодородия и покровительницей семейного очага. (Возможно в этом все и дело.) ее собственная история не имеет особого значения. Он понимал, что на самом деле не является королем, а Регина королевой.

Венера же, это всего лишь надпись, не являющаяся сущностью некоего мифического существа. И все же, этикетки и надписи делают для того, чтобы обозначать что-нибудь. Его с Региной этикетки говорили о том, что они муж и жена, и он знал, что так и будет, хотя не помнил, чтобы видел Регину раньше. Но почему же другую женщину назвали Венерой?

Дальнейшие поиски почти ничего ему не дали. Загадка осталась неразгаданной. Поскольку ему нравилось иметь теории на все случаи жизни, он тут же придумал подходящую: возможно, Венера никогда не проснется. Она может быть просто символом, а не богиней. Она тут, словно для того, чтобы присматривать за ними с Региной – Страж, загадка и предупреждение о том, что она в любой момент может проснуться. Мужчина и его подруга должны всегда помнить об этом…

* * *

Регина уже знала, что она Регина и что где-то здесь есть Рекс.

Для нее пробуждение было гораздо более мучительным, чем для Рекса, но зато все произошло гораздо быстрее и полнее. С самого начала ее сознание было ясным. Она столько сил потратила на то, чтобы выбраться из своего гроба, что ей пришлось прислониться к нему, чтобы не упасть. Голова у нее кружилась. Ее тошнило, именно поэтому она и стала выбираться наружу – ей не хотелось, чтобы ее вырвало прямо там, у саркофага. Через несколько мгновений она сумела закрыть крышку и оперлась о каменную подставку. Именно в этот момент она увидела свое имя.

И, несмотря на то, что сейчас ей больше всего на свете хотелось, снова впасть в забытье, которое положило бы конец ее мучениям, движимая любопытством, она, еле передвигая ноги, подошла к следующему ящику. Таким образом она узнала, что Рекс уже проснулся. А потом она заглянула в третий саркофаг.

В этот момент она решила, что в конце концов, пожалуй, стоит пожить на свете. Пока Регина не видела Венеры, ей хотелось только одного: забраться обратно под медную крышку своего гроба и там потерять сознание. Но теперь она знала, что ее зовут Регина, и что где-то неподалеку есть Рекс, и оба они уже проснулись. А вот Венера все еще спит. Ей просто необходимо было не спать.

У нее настолько сильно болело все тело, что она вряд ли могла бы определить, что конкретно у нее болит. Она страшно замерзла, но у нее не было сил даже на то, чтобы дрожать. Все мышцы мучительно ныли, и ей начало казаться, что все-таки больше всего у нее болит желудок и голова.

Ноги едва держали ее, и она все время боялась упасть, понимая, что ее отчаянно напряженная нервная система тут же среагирует на самую крошечную боль – Регина совсем не хотела терять сознание. У нее болели все зубы, а глаза казались слишком большими и горячими.

И тем не менее, ей все же удалось дойти до лестницы и, наполовину ползком, забраться по ступеням. То, что наверху было гораздо теплее, доставило ей что-то, похожее на удовольствие, Регине стало немного легче.

Когда она оказалось в доме, ей даже и на секунду не пришло в голову выйти из него наружу. Вместо этого, она подошла к лестнице и начала подниматься с удовольствием ступая голыми ногами по мягким, толстым коврам после жесткого и холодного пола.

Десять минут в ванне – а мысли о быстрой смерти все еще были желанными. Впрочем, ей стало немного легче и она уже без ужаса думала о том, что надо жить дальше.

А потом случилось еще кое-что, укрепившее ее волю к жизни. Сначала – осознание того, что другая женщина готова занять ее место, если она откажется от того положения, которое ей здесь уготовано. Теперь же – она внимательно взглянула на себя в зеркало. И ее настроение начало постепенно улучшаться. Она была не просто хорошенькой. Стройное, миниатюрное тело, которое сейчас заставляло ее так страдать, вызвало бы у нее невыносимые муки зависти, если бы принадлежало кому-нибудь другому.

Гладкая, безупречная кожа. Стройные, слишком длинные для ее роста, ноги с красивыми коленями, и очень впечатляющие бедра. Плоский живот и талия, к которой не смог бы придраться даже самый капризный ценитель красоты. А форма груди заставила ее подумать о том, что, возможно, здесь сила тяготения не такая, как на Земле. Она могла надеть что угодно, или вовсе ничего – она не нуждалась ни в каких ухищрениях для того, чтобы хорошо выглядеть. Она и так была просто великолепна.

Ну, хорошо. Пора заняться тут делом, только вот интересно, где это здесь находится? Она снова приняла душ, и нашла приготовленную специально для нее комнату, ни на секунду не задумываясь над тем, откуда здесь все взялось. Впрочем, она все-таки подошла к окну и выглянула наружу, чтобы понять, в каком же мире она находится (каким-то образом она знала, что это не Земля), и что нужно надеть. Она тут же решила, что подойдет что-нибудь легкое – сарафаны, шорты и тому подобные вещи. Но в настоящее момент она была в доме и по всей вероятности должна была скоро встретиться с Рексом. От этой мысли ей снова стало нехорошо. Рекс, кем бы он там ни был, был очевидно важной персоной. Она не думала о последствиях предстоящей встречи. Она просто должна постараться выглядеть как можно лучше.

Вряд ли Рекс осознавал, что он уже в шестой или седьмой раз спускался в подвал, чтобы полюбоваться прекрасной Венерой. И уж, конечно, он не знал, сколько времени стоял возле нее, не сводя глаз с ее прекрасного лица. В подвале было намного холоднее, чем в доме, где было прохладнее, чем снаружи. По всей вероятности именно это, решил он, и послужило причиной пробуждения Регины – ведь он не закрывал за собой двери. Для полуголого человека здесь было довольно холодно, ему гораздо уютнее было бы наверху. Кроме того, он все еще был голоден.

Он наклонился, чтобы повнимательнее разглядеть Венеру. И заметил едва уловимое движение. Она не то чтобы дышала, но и не было неподвижной, словно каменное изваяние.

– Попробуй поцеловать стекло, – послышался ядовитый голос. – Может, что-нибудь и получиться.

Глава 3

Рекс резко повернулся. Всего в нескольких шагах от него стояла Регина, холодная и в полной мере владеющая собой. На ней было розовое платье и туфли на высоких каблуках. И еще она что-то такое сделала со своими волосами.

– Привет, Регина, – сказал Рекс. – Ты чудесно выглядишь.

– Я знаю. Очень мило с твоей стороны, что ты обратил на это внимание.

– Похоже, ты пришла в себя гораздо быстрее, чем я.

– У меня такое ощущение, что я никогда не приду в себя. Я все еще кошмарно себя чувствую. Но ведь это не повод для того, чтобы распадаться на части, – заявила она.

Ее спокойствие сбивало Рекса с толку.

– Мне понадобилось несколько дней, чтобы понять, что со мной происходит, – признался он.

– Естественно. Мужчины всегда поднимают страшный шум даже из-за самого пустякового недомогания. Женщины принимают это как данность.

– Ты называешь это недомоганием?

– А как ты это называешь? – пожав плечами, спросила она.

– Ты вышла из дома, тебя… тошнило?

– Пожалуйста, – холодно проговорила она. – Мы же совсем не знаем друг друга. Давай оставим интимные подробности на потом – если оно, это потом, вообще наступит. Кроме того, я не выходила из дома. Разве я должна была это сделать?

– Да нет, не должна…

– Ну, ладно. Расскажи мне, что все это значит.

– А я и сам не знаю, что все это значит. – Но он все-таки рассказал ей все, что ему самому было известно, а в заключении добавил: – Очевидно, мы – своего рода подопытные кролики, возможно, за нами все время кто-то наблюдает, а может быть, они следят за тем, как мы попытаемся выбраться из Чистилища.

– Мы можем отсюда выбраться? – резко спросила Регина.

Он еще ничего не сказал ей о Воротах.

– Со временем. И, мне кажется… нам придется приложить для этого определенные усилия. Но суть заключается в том…

– Давай сразу договоримся вот о чем, – сказала Регина.

– Я могу совсем ничего не знать. Я могу быть всего лишь Региной предназначенной для Рекса. – Она без особого энтузиазма взглянула в сторону Венеры. – Я могу весить ровно в половину меньше тебя, так что справиться тебе со мной ничего не стоит. Возможно, нас объединяют надписи на этих ящиках. Но я не потерплю, чтобы мужчина, даже несмотря на то, что он оказался единственным мужчиной в том месте, где я в этот момент нахожусь, говорил мне в чем заключается, а в чем не заключается суть. Я в состоянии думать. И могу сложить два и два и при этом получить тот результат, который мне в данный момент хочется получить. Если нас здесь только двое… – Она бросила еще один задумчивый взгляд на третий ящик… – то прежде, чем мы с тобой продвинемся дальше, я хочу, чтобы ты понял, что это вовсе не означает будто я обязательно должна стать твоей женой. И уж я ни в коем случае не являюсь твоей наложницей или предметом, данным тебе в придачу к этому дому. Тебе это ясно?

– Не совсем.

– Хорошо. Скажу проще.

– Да, ладно, не беспокойся. Мне кажется, я уловил смысл твоих слов, – он вдруг почувствовал, как холодно в подвале и на его коже появились мурашки.

– Знаешь, ты мог бы еще что-нибудь надеть, – без всякого сочувствия в голосе сказала Регина. – Как я.

– Ты хочешь есть? – спросил он. – Пойдем, совершим набег на кухню.

Она не нашла, что на это возразить, и они поднялись вверх по ступенькам, а потом плотно прикрыли за собой дверь, ведущую в подвал.

Регина хорошо ориентировалась на этой кухне. Несколько мимолетных взглядов в шкафы, ящики и холодильник, кажется, совершенно точно сказали ей, что здесь есть, а чего нет.

– Картошка выглядит совершенно нормальной, но свежих овощей нет, – сказала Регина. – Здесь не растет петрушка, но за домом есть мята…

– Откуда ты знаешь? – с подозрением спросил он.

– Что?

– Ты же не выходила из дома.

– А что, надо обязательно сначала посмотреть и только тогда ты узнаешь, что у тебя есть?

– Да.

– Ну, во всяком случае, за домом есть мята. – Регина пожала плечами. – Ты принесешь или я должна сходить сама?

– Суть заключается в том…

– Никогда, никогда больше, – сказала она с грустью в голосе, – не говори мне, в чем заключается суть.

– Ты ведь не видела собственными глазами, что здесь растет мята?

– Нет.

– Значит, ты должна это помнить. Ты жила здесь раньше. Тебе знакомо это место.

– А тебе не знакомо?

– Мне кажется, да. Мне пришлось его осматривать. У меня ушло шесть дней на то, чтобы обнаружить этот дом, а увидев его, я был сильно удивлен.

– Ну, так ведь ты же мужчина. Совсем неудивительно, что ты проснулся, выполз из дома, а потом потратил шесть дней на то, чтобы его снова найти. Я просто осталась там, где была. Ладно, хватит разговаривать, ты принесешь мне мяты? Надеюсь, ты ее сразу узнаешь.

– Да. Хорошо, я принесу мяту.

Он оставил Регину на кухне, а сам отправился за дом.

Здесь когда-то был огород, но за ним много лет никто не ухаживал и он был запущен. Он снова обратил внимание на то, что сорняков как таковых тут не было, впрочем, тут все дело в том, что считать сорняком – ведь любое нежелательное растение это сорняк, а этот огород совсем одичал. Ревеня было много и он был просто великолепен. В отличие практически от всего остального. Мята была сносной.

Вернувшись на кухню, он увидел, что Регина надела поверх своего розового платья передник и очень ловко справляется сразу с несколькими проблемами.

Спасибо, – сказала она, взяв мяту у него из рук. – А теперь иди помойся. Обед будет готов через двадцать минут. И давай сразу договоримся вот о чем…

– Еще о чем-то?

– Да. Я терпеть не могу, когда мужчина болтается у меня на кухне. Нет, ты, конечно, можешь готовить себе сам, при условии, что после этого ты все будешь приводить в порядок. Но когда я готовлю – никаких советов, разговоров или предложений помощи. Пожалуйста!

– Понятно, – сказал Рекс.

Он принял душ и надел рубашку с шортами, чтобы продемонстрировать Регине, как он ценит ее превращение из обнаженной, едва живой девочки-сиротки в элегантную, прекрасную и уверенную в себе хозяйку дома. Но он снова почувствовал себя неуютно и снял рубашку. Одно дело – надеть шорты, в которых гораздо удобнее сидеть, да и, вообще, надо же соблюдать приличия; и совсем другое – надевать совершенно ненужную тебе рубашку. Он решил, что это будет неправильно.

У него еще оставалось время, чтобы спуститься в подвал и посмотреть, не произошло ли с Венерой каких-либо изменений. Регина занята на кухне и ничего не узнает.

Будет лучше, если она не будет знать о его интересе к Венере, ведь он же хочет, чтобы в их Чистилище царили мир и покой.

Венера по-прежнему спала в своем гробу. Привычка часто приводит, если не к презрению, то к пресыщению.

Хорошенькая девушка, к чьей красоте мужчина привык, часто становиться гораздо менее соблазнительной, чем сигара и стаканчик спиртного, или хороший бифштекс. Временами она все-таки побеждает бифштексы, сигары и спиртное. Но только временами и очень ненадолго.

Однако сколько бы он не смотрел на Венеру, она с каждым разом становилась все красивее и загадочнее. И это несмотря на то, что рядом с ним была совершенно очаровательная Регина.

– Принести тебе обед сюда? – язвительно поинтересовалась Регина. – Я его сброшу тебе с лестницы, хочешь?

Она снова оказалась у него за спиной и он снова ее не слышал.

– Регина, – твердо проговорил он, – в этом маленьком мире живут всего три человеческих существа. Что ты можешь сделать с тем, что здесь есть еще и Венера? Убить ее?

– Эта мысль мне не приходила в голову. Надо будет ее как следует обдумать.

Рекс посчитал разумным прекратить обсуждение этого вопроса. Там, где живет всего один мужчина и две женщины, трудно рассчитывать, что женщины будут вести себя разумно по отношению друг к другу.

Обед, приготовленный, в основном, из консервов, был вкусным, что Рекс и не преминул сообщить Регине. Она только пожала плечами в ответ.

– Знаешь, мы оба ужасно проголодались, – сказала она. – Не мог бы ты на ужин поймать цыпленка? Кстати, надо бы заняться цыплятами. Они такие беспомощные и могут стать чьей угодно добычей.

– Ты права… Регина, огородом, что находится за домом, никто не занимался уже много лет. Кусты крыжовника, малины и черной смородины превратились в настоящие заросли, а овощи, там, где они еще есть, переросли и цветут. И тем не менее, не могли же эти цыплята бегать тут годами. Они не умеют летать – это же самая обычная домашняя птица.

Регина оказалась очень практичной.

– В таком случае, первым делом надо заняться именно ими.

Нам же понадобятся свежие яйца. Можешь начинать прямо сейчас.

– А ты мне будешь помогать?

– Если тебе это нужно. Только сначала я должна привести в порядок весь этот дом.

– По-моему в этом нет никакой необходимости. Смога здесь нет, так же, как и пыли.

– Прежде чем я займусь чем-нибудь другим, – твердо заявила Регина, – этот дом будет вымыт и вычищен.

Они уже заканчивали обед. Регина почти ничего не ела, только пробовала понемногу и удовлетворенно кивала головой.

– А теперь иди и займись делом. – сказала она. – И не отвлекай меня по пустякам, потому что я буду очень занята. Мне кажется, первым делом надо построить загон для кур и загнать туда несколько штук, или, если хочешь, можешь что-нибудь посадить. Можно еще убить кабана и тогда у нас будет свинина и сало. Только не ходи ловить рыбу: подожди, пока у нас будет свежее молоко, овощи и разные травы для приправ. Скот, о котором ты мне говорил, находится отсюда примерно в восьми милях к юго-востоку, так что…

– К юго-востоку? Откуда тебе, вообще, известно, где здесь находится юг?

– Консервированное молоко, – наливая ему кофе, с отвращением проговорила Регина. – Скоро мы тут устроим все, как полагается. Мы правильно сделали, что не стали открывать вино. Из растущего здесь винограда хорошего вина не получиться – пока не займемся им вплотную и не будем защищать его от птиц… Юг? Вон там. – Она показала рукой. – Дом выходит практически на юг, но не совсем. Немного на юго-запад.

– Откуда тебе это известно?

– Пей свой кофе быстрее, – сказала Регина, раздраженно пожав плечами. Она не понимала его вопроса. – До конца дня осталось всего около пяти часов. Нет, за коровой сегодня ходить не надо. Может пройти несколько дней, прежде чем мы получим свежее молоко. Плохо, но тут уж ничего не поделаешь.

– Ты такая романтичная особа, Регина, – со вздохом сказал Рекс.

Она хмыкнула, впервые за все время. У нее определенно есть чувство юмора.

– А какая девушка тебе здесь нужна? – спросила она. – Я, конечно же, симпатичная, маленькая блондинка, и мне совсем не нравится, что мне придется заниматься курами и коровами, но совсем не бесполезное существо.

– Ты очень даже полезное существо, – серьезно проговорил он.

– Так что тебе придется довольствоваться тем, что у тебя есть.

– Я вполне готов этим довольствоваться, – тихо сказал Рекс. – А ты?

Регина поднялась, и как-то отстранено начала убирать со стола.

* * *

Вечером этого дня уставшие, но очень довольные тем, что им удалось сделать, они сидели на веранде после великолепного ужина, приготовленного из цыпленка с грибами. Когда Рекс сказал, что сможет отличить съедобные грибы от несъедобных, и что он не видел грибов неподалеку от дома, Регина фыркнула, вышла из дома, а через пять минут вернулась с полной корзинкой, и при этом туфли у нее остались совершенно чистыми.

Рекс построил надежный загон для кур справа от дома и загнал туда нескольких кур и петуха. Оказалось, что он работает быстро и умело, и что даже в одиночку ему не составляет труда справиться с довольно серьезными проблемами. У него еще осталось время на то, чтобы поработать полчаса в огороде – он привел в порядок ревень, вырвал высокую траву и посадил еще мяты.

Теперь они сидели, потягивая вино, очень довольные друг другом. Рекс принял душ и надел полотняные брюки и рубашку. Регина же выглядела просто очаровательно в свободном вечернем платье голубого цвета. Платье было каким-то бесформенным, но это не имело никакого значения – с формами у Регины было все в порядке.

– Завтра, – сказала она, – мы…

– Теперь, – твердо перебил ее Рекс, – ты послушаешь меня. Мы можем работать целый день. Мы можем работать целый день, но не будем тратить вечера на разговоры про работу. Мы не можем посмотреть телевизор, или послушать радио, но зато у нас есть множество пластинок. Давай поставим что-нибудь хорошее и просто послушаем.

– Шуберта? – быстро проговорила Регина.

– Почему Шуберта?

– А что еще здесь есть?

– Бах, Бетховен, Брамс, Барток, Берлиоз, Бородин, Балакирев.

– Ха. – Она вскочила и поставила пластинку. Это был квартет «Смерть и Девушка». И они стали слушать…

Он подскочил от неожиданного сильного тычка в бок.

– Только тупоголовый кретин может заснуть посредине квартета Шуберта! – возмущенно заявила Регина.

– Я же провел на ногах целый день, – миролюбиво сказал Рекс. – У тебя же было всего полдня.

– Но ведь это ты хотел послушать музыку, – уже немного мягче проговорила она и выключила проигрыватель. – Уже совсем темно, а надо встать пораньше, чтобы успеть сделать как можно больше, пока светло. Пошли спать.

– Пошли, – не стал спорить Рекс.

– Нет, не вместе. Конечно же, не вместе, – уточнила она.

– Ты же не сможешь мне помешать.

– Не смогу. Однако, постараюсь сделать все, что в моих силах. Никакого удовольствия ты не получишь, если, конечно, ты не садист.

– Но почему? Здесь дело в Венере?

– Ты что, никак не можешь забыть эту черноволосую суку?

– Нет, она тут совершенно не причем.

– Тогда почему не вместе?

Она нахмурилась, ни на секунду не потеряв при этом своей привлекательности.

– Ну, во-первых, – заявила она, – ты не сделал ничего, чтобы меня завоевать.

– Завоевать тебя! Да ты целый день перечишь мне, слова не даешь сказать! Кроме того, я считаю, что бить женщин нельзя, – сообщил он. – Разве только в тех случаях, когда возникает необходимость.

– Так ты что, все-таки садист? – в глазах Регины появился опасный огонек.

– Не думаю. Я бы мог получить свое, не причинив тебе особенной боли, даже если бы ты при этом сопротивлялась.

И вдруг, совершенно неожиданно, она превратилась в маленькую, хрупкую девочку.

– Тогда у нас не было бы будущего, – тихо сказала Регина и вышла из комнаты.

Он не стал проверять закрыла ли она дверь в свою комнату. Ему, правда, пришла в голову мысль пойти и посмотреть на Венеру. Но Регина наверняка об этом узнает. Она всегда знает. А он так устал.

* * *

Рекс и Регина упорно трудились шесть дней, а потом, по молчаливому согласию, один день отдыхали.

Вместе они работали, только если возникала необходимость.

Впрочем, такой тяжелой работы, с которой Рекс не мог справиться сам, практически не было, а помощь Регины, в таких ситуациях была совершенно незначительной. Она и в самом деле весила в два раза меньше, чем он. Физически они не очень подходили друг другу. Регина была крепкой и здоровой девушкой, и легко справлялась со всей домашней работой, но она была очень хрупкой, и его невероятная физическая сила стала важным фактором в их отношениях.

Если бы он взял ее силой, это было бы все равно, что обидеть ребенка.

Они постепенно разделили сферы деятельности, внося коррективы каждый день. Поначалу Рекс был не только охотником (он изготовил себе лук в самый первый день, и у него уходило всего несколько минут на то, чтобы подстрелить какую-нибудь дичь) и мясником, но еще и садовником. Но когда стало ясно, что у Рекса слишком много обязанностей и у него иногда целыми неделями до чего-нибудь не доходят руки, Регина почти полностью взяла на себя заботу об огороде – только в самом начале она работала под руководством Рекса. Она знала все про фрукты, овощи и травы, но только с кулинарной точки зрения; то, как они растут, было для нее загадкой. С покорностью, которая сначала удивила Рекса, Регина выполняла все его рекомендации, а если чего-то не знала, задавала ему вопросы. Впрочем, продолжалось это всего неделю. За это время она прочитала все, что было написано в их книгах по этому вопросу, кое-что проверила на практике, и была готова спорить с Рексом по поводу садоводства точно так же, как и по любому другому.

Два вопроса всегда вызывали ссоры и столкновения между ними. Первый был следствием того, что ни один из них не был создан для дружеских отношений с противоположным полом. Рексу нужна была женщина. Чувства же Регины были куда более сложными. Ей хотелось, чтобы ее уговаривали, даже не обязательно, чтобы завоевывали. Однако Рекс считал, что в сложившейся ситуации он выглядел бы смешно, если бы стал ухаживать за Региной. Поэтому он даже и не пытался. Поскольку он не мог обращаться с ней, как с женой, Рекс вел себя с ней, словно она была его сестрой.

Регину это совершенно не устраивало.

Другим поводом для ссор были Ворота.

– Может быть, ты и хочешь сбежать отсюда, а вот я – нет, – говорила Регина.

– Я не хочу сбежать. Если эти дыры на самом деле являются Воротами, их нужно как следует исследовать. Это же очевидно.

– Не говори мне, пожалуйста, – сердито отвечала Регина, – что очевидно, а что нет.

– Ну, какая муха опять тебя укусила? Я совершенно не собираюсь вот так взять и завтра броситься в эти Ворота. Я же строил загон для кур и коров, а не лестницу, по которой мог бы добраться до Ворот. Но ведь на самом деле, очевидно…

– Совсем не очевидно, что кто-то из нас должен покинуть этот мир.

– Знаешь, я взрослый, здоровый мужик, и мне нужна женщина. Если я не могу получить ее здесь…

– Не отвлекайся, пожалуйста. Почему ты помешан на мысли о том, что должен уйти отсюда?

– Я ни на чем не помешан, – мягко ответил Рекс. – Ведь это же ты мне все время возражаешь. Почему ты не хочешь спокойно объяснить, по какой причине ты отказываешься думать о том, чтобы пройти через Ворота и покинуть этот мир?

Регина не стала устраивать ему грандиозного скандала, Она никогда этого не делала. Рексу часто казалось, что вот, сейчас, у нее лопнет терпение и она ударит его и запустит чем-нибудь тяжелым, но она была слишком практичной, чтобы совершать такие не рациональные поступки.

– Ну, я хотела бы когда-нибудь вернуться на Землю, – сказала она. – Мне кажется, что любой человек, рожденный на Земле, так или иначе стремится туда.

Кроме всего прочего, Рексу было просто интересно. Для Регины не существовало границы между тем, что она знала хорошо и между тем, в чем была не до конца уверена. С ним дело обстояло совсем не так. Она знала больше, чем он.

– Я не спешу, – продолжала Регина. – Я же сказала когда-нибудь… Земля это единственное место, ради которого я бы покинула этот мир, и я обязательно вернулась бы назад… Рекс, тебя снятся сны?

– По правде говоря, да, – удивленный ее вопросом, признался он.

– О чем?

– О мирах, перенаселенных людьми. Галактика, которая тоже перенаселена. Все так неясно, но…

– Мы оттуда родом, – кивнув, сказала Регина. – Ты хочешь туда вернуться? Лично я, нет. Здесь мир, покой, и у нас есть цель, и мы занимаемся осмысленной деятельностью. Ты находишь в своих снах мир и осмысленность?

– Мир? Нигде в галактике не идет война…

– Я же не это имела в виду, ты ведь понимаешь.

– Ты считаешь, что здесь рай?

– Ты назвал этот мир Чистилищем, – пожав плечами, сказала она. – Ну, допустим, ты прав, и это и в самом деле Чистилище. Не рай, и, конечно же, не ад. Но это место настолько лучше всех остальных, о которых я слышала, что мне кажется чистым безумием захотеть добровольно его покинуть.

– И тебя не огорчает то, что ты тут одна?

– Ну, я здесь не совсем одна.Всего лишь наполовину. Ты…

И тут разговор переходил в другую область их постоянных столкновений.

Однажды на седьмой день, Рекс взял корзинку, а Регина повесила на плечо пляжную сумку, потом они закрыли дом и отправились в путь.

Рекс, как обычно, был одет в шорты и сандалии. Регина впервые за все время оделась откровенно легкомысленно.

Она всегда оставалась изысканно элегантной, даже когда надевала что-нибудь практичное, вроде шортов для работы в огороде. Поскольку она была невероятно практичной во всем остальном, трудно было представить, что девушка, наделенная столькими прелестями, не будет ими гордиться.

И тем не менее она впервые надела нечто настолько вызывающе соблазнительное – коротенькая зеленая маечка прикрывала плечи и немного руки, но зато совсем не скрывала грудь Регины, на ней еще была коротенькая желтая юбочка с разрезом спереди и бледно-зеленый плащ, который был нужен ей исключительно для красоты. На ногах у Регины были туфли на высоких каблуках, совершенно не подходящие для прогулок на природе, но зато идеально подчеркивающие ее щиколотки и икры.

– Замечательно, – сказал Рекс, увидев ее.

– По-моему, нет никакой нужды распространяться по этому поводу весь день, – с вызовом заявили Регина. – Впрочем, ты все-таки обратил внимание. Я уже начала думать, что если я хочу, чтобы ты меня заметил, я должна носить из одежды только золотую цепочку на поясе, а на поводке держать пантеру.

– Я все замечаю. Больше всего мне понравилось голубое платье, которое ты надела в первый вечер.

– Ну, знаешь, мог бы и сказать. Ты вел себя так, словно на мне было надето платье из мешковины.

– Ты что, забыла, я ведь сделал тебе предложение.

– Так ты это так называешь?

– А разве здесь, в Чистилище, это не то же самое?

Они спускались по склону, а это означало, что они обязательно скоро окажутся возле озера. Не доходя до него, они повернули направо, чтобы обойти озеро и выйти на другую сторону, где, по словам Регины (которая там, правда, никогда не бывала) находилась полянка с мягкой травой, а неподалеку можно было купаться – здесь озеро было достаточно глубоким.

– Регина, ты видишь разные вещи, – сказал Рекс. – Ты многое знаешь. Если бы я спросил тебя, как выглядит местность в двух милях к юго-западу отсюда, ты бы рассказала мне, хотя никогда там не бывала…

– А ты разве так не можешь?

– Нет. Мне пришлось обследовать эту местность, когда я еще плохо понимал, что происходит. Тогда я успел узнать лишь малую часть этого мира…

– Так значит, ты заранее не знаешь, что тебе предстоит увидеть?

– Нет. Никогда.

Она молчала, обдумывая его слова. Она никогда не задумывалась над мотивами своего поведения, и никогда не обдумывала заранее свои слова или поступки. Регина просто умела что-то делать, и все тут. Например, она знала, что плохо умеет плавать, и, если понадобится, была готова нанести ответный удар ниже пояса, в том случае если Рексу придет в голову потешаться над ней, когда они окажутся в воде. И тем не менее, ее удивляло, что Рекс, который все так хорошо делал, не обладал способностью, к которой она относилась, как к вполне естественной вещи. Возможно – впрочем, она ни за что не призналась бы в этом Рексу – предполагалось, что они должны что-нибудь сделать с этими Воротами, и ее способность видеть на расстоянии, которой не обладал Рекс, имеет важное значение.

Словно услышав ее мысли, Рекс сказал:

– Расскажи мне о Воротах и о стене.

– Ну, – холодно проговорила Регина, – каждый раз, когда речь заходила о Воротах, все заканчивалось грандиозной ссорой.

– Ты ведь их чувствуешь, не так ли?

– Стену, а не то, что ты называешь Воротами.

– А ты не видишь того, что находится за ними? За стеной? Вне этого мира?

– Нет, – помолчав, тихо ответила она.

– Нет?

– Ничего. Пустота.

Он мог бы сказать кое-что еще, но ему не хотелось начинать новую ссору в этот день отдыха. Именно тогда он принял решение. Они попали в мир, где жизнь была достаточно легкой и почти беззаботной, так что, они вполне могли бы счастливо прожить здесь еще лет девяносто, после того, конечно, как были бы решены определенные проблемы. Работы тут было ровно столько, чтобы они оба оставались в хорошей физической форме.

Может быть, им только кажется, что здесь рай?

Регина упрямо игнорировала сам факт существования Ворот.

Рекс же не мог больше находить уважительных причин для того, чтобы не обращать на них внимания. Он обязательно должен выяснить, действительно ли они являются Воротами.

У него было множество поводов откладывать исследование Ворот – то, что они делали, было необходимо, чтобы обеспечить себе спокойную жизнь в будущем.

Теперь все было сделано. Он мог придумать еще множество причин, чтобы заняться чем-нибудь другим, а мог и начать действовать. Существовал только один способ, чтобы узнать, что же это все-таки такое.

* * *

Когда они добрались до полянки, оказалось, что она выглядит точно так, как описала ее Регина. Даже булыжник, который должен был лежать на берегу, оказался на месте.

– Ты будешь переодеваться с этой стороны, а я с другой, – махнув рукой в сторону булыжника, распорядилась Регина.

Рекс изумленно уставился на нее, поскольку понимал, что она вряд ли станет купаться голая, но лично ему не пришло в голову захватить с собой плавки.

– Все в порядке, – успокоила его Регина. – Я побеспокоилась об этом за тебя. – Она раскрыла сумку и достала оттуда завернутые в полотенце плавки. А потом отправилась за валун.

Рекс надел плавки и нырнул в озеро. Через мгновение Регина присоединилась к нему.

Рекса удивило, что она плавает так плохо. Несмотря на то, что она не была сильной и многие виды физических упражнений были ей недоступны, она была весьма независимой особой, достаточно целеустремленной, и если уж делала что-нибудь, то делала это хорошо. Она великолепно готовила. Становилась хорошим садовником.

Бегала Регина так же быстро, как и он – это было одним из ее талантов. И не было никакой причины, почему бы ей не быть хорошей, или выдающейся пловчихой.

Впрочем, он понял, что причина для этого была. Регина боялась воды. Только борясь с собой, со своим страхом, она вообще научилась плавать, Регина никогда не сдавалась, если считала, что может одержать победу. Но по-прежнему сражалась с водой и собственным страхом, и поэтому плавала так плохо.

Рекс был наблюдательным человеком, и заметил, что она боится, хотя ни за что на свете не признается в этом, что он воспользуется тем, что лучше Регины чувствует себя в воде для того, чтобы испугать и унизить ее. Поэтому он обращался с ней осторожно и заботливо, не обращая внимания на ее неуклюжие движения (пожалуй, впервые, она делала что-то некрасиво).

Но тут Регина впала в другую крайность и начала жаловаться:

– Я же не ребенок. Я не утону. Не надо обращаться со мной точно я сделана из бумаги.

– Конечно, Регина, – мягко произнес он, и она окончательно рассвирепела.

Но выходя из воды, они весело смеялись… А потом вдруг смех смолк. Если она хотела, чтобы все оставалось, как есть, подумал Рекс, ей не следовало идти с ним купаться.

Она всегда казалась ему привлекательной. Сейчас же, и это было совсем на нее не похоже, Регина была невероятно соблазнительной – золотистые волосы рассыпались по плечам, на гладкой и нежной коже блестели капельки воды, безупречно сложенное тело…

На ее лице в тот момент, когда умер смех, появилась понимание и страх – она боялась себя и его. Ему удалось сдержаться только благодаря невероятному усилию над собой – а в следующее мгновение, когда момент прошел, и они оба это поняли, Рекс вдруг сообразил, что не должен был сдерживаться, потому что приоткрывшаяся всего на несколько секунд дверь уже снова была плотно закрыта.

Они почти в полном молчании поели, и Рексу показалось, что в Глазах Регины прячется едва уловимая насмешка.

Потом, вздохнув, она легла на траву и сразу заснула.

Рекс сел рядом. Они словно загорали на солнце, только вот никакого солнца видно не было. Теперь, взглянув на Регину внимательнее, Рекс заметил, что ноги и плечи у нее гораздо темнее остального тела, наличие которого она до сих пор тщательно скрывала. Он и сам загорел, хотя раньше этого не замечал, но Регина загорела только в некоторых местах. Его возбуждал этот контраст, притягивая его взгляд к более интимным частям ее тела. У Регины была теплая кожа, но совсем не обжигающая – почему же так горят у него руки? Он осторожно вел рукой по ее телу, словно изучал его. Ведь они касались друг друга всего несколько раз, случайно, когда работали вместе. Она продолжала спать, а Рекс уже забыл об осторожности, он больше не боялся сделать неверное движение. Регина улыбнулась во сне, и Рекс почувствовал, что ее тело ожило у него под руками.

А потом она проснулась, все еще улыбаясь, и оказалось, что все в порядке.

Только Рекс должен был быть очень осторожным и нежным, потому что он был первым мужчиной в ее жизни.

* * *

После этого все изменилось – они знали, что так будет.

– А теперь мы на самом деле Рекс и Регина, – серьезно проговорил Рекс.

Регина только фыркнула в ответ.

– Могу сказать, и при этом рассчитывать на то, что ты не устроишь мне скандала, но я не предполагал, что для тебя это будет впервые.

– Ты уже сказал. Очевидно, для тебя это был не первый раз. Ты слишком много знаешь.

Он сел к ней поближе, и ласково поцеловал.

– Знаешь, мне это нравиться.

– Регина… а как насчет детей?

– Что насчет детей? – спросила Регина так, словно это не имело никакого значения.

– Ты не боишься, ведь здесь есть только я?

– Мне кажется, мы справимся. Если тебя интересует, хочу ли я детей, мне кажется, что это не совсем правильный вопрос. Потому что, оказавшись в подобном месте, мы не можем не иметь детей.

Он снова поцеловал ее, с трудом справившись с возникшим вновь желанием, и испытывая к ней настоящую нежность. Это было совсем не трудно. Правда, в другом мире, населенном тысячами людей, он, наверное, никогда не выбрал себе эту девочку в жены, никогда не выбрал бы Регину. Но ведь сейчас это не имело никакого значения.

Ему надо было ей кое-что сказать. У двоих людей, живущих в таком крошечном мир, не должно быть друг от друга секретов.

– Завтра я войду в первые Ворота, – тихо проговорил Рекс.

Регина застыла.

– Понятно. У меня будет потрясающий медовый месяц.

– Ну, что ты? Ведь вполне может быть, что меня не будет всего пятнадцать минут.

– Или несколько лет, а может быть, ты не вернешься никогда. Почему ты не можешь довольствоваться тем, что у тебя здесь есть?

– Потому что Ворота существуют, – терпеливо объяснил он.

– Ты хочешь сказать, что ты из числа тех кретинов, которые считают, что на горы надо взбираться, просто потому что они есть на свете? – возмущенно спросила Регина.

– Очень даже может быть.

Она вскочила на ноги и с довольно сердитым видом начала одеваться.

– Не делай этого, – сказал Рекс, который тоже поднялся с земли.

– А почему нет?

– Если ты задаешь дурацкий вопрос, – ответил он, – то всегда получишь такой же дурацкий ответ.

На этот раз Регина вела себя так страстно, что даже удивила Рекса.

Глава 4

– Лично я не очень бы ей доверяла, – довольно мрачно проговорила Регина, с подозрением глядя на очень ненадежную на вид лестницу.

Она и не скрывала, что рассчитывает на то, что Рексу понадобится слишком много времени и усилий на то, чтобы построить лестницу, которую можно будет отнести к северной стене, и что он, в конце концов, откажется от этой затеи.

Однако Рекс затратил всего несколько часов, чтобы накануне вечером смастерить подходящую лестницу. Хотя она не отказывалась помочь Рексу донести лестницу до стены, считая, что ее отказ будет выглядеть несерьезно, Регина не могла удержаться от язвительных замечаний по поводу всего этого предприятия.

На этот раз Рекс ответил на ее ехидную реплику:

– Она не только достаточно прочная и выдержит мой вес, но еще вполне надежна в качестве опоры, если мне придется спуститься на двадцать футов с другой стороны.

– А ты думаешь, тебе придется?

– Нет. Я думаю, что там передатчик материи.

– А это что такое?

– Мне кажется, я помню, что знал что-то про космические путешествия, без космических кораблей. Я ничего про это сейчас не помню, а в книгах ничего нет – я смотрел. Мне кажется, это что-то новое, находящееся в стадии экспериментов, и не имеющее никакого коммерческого значения. Но я считаю, что Ворота – это двери, ведущие в шесть разных мест, которые могут находиться где угодно в галактике. А не просто отверстия в стене.

– Я слышала про это, – медленно проговорила Регина. Наверное, именно поэтому я не вижу, что находится за стеной. Может быть, там нет ничего, кроме космоса.

Он считал, что это маловероятно, но решил не продолжать обсуждение этой проблемы. Он спешил отправиться в путь.

Лестница была сделана из металлических трубок – несколько секций, соединенных вместе. Наверху была деревянная площадка, огороженная с трех сторон. Если его догадки были верными, он провалится в Ворота по пути туда и обратно, а когда будет возвращаться назад, наверняка потеряет ориентацию – так что он хотел быть уверенным в том, что надежно приземлится на платформу, когда окажется в своем мире.

Рекс надел простой серый комбинезон, под которым была еще и рубашка с шортами. Он был уверен, что это поможет ему быстро приспособиться к абсолютно любой климатической обстановке. Если он окажется в мире, где нет кислорода – ну, значит, он проиграл. Если же он попадет в мир, населенный людьми, там наверняка принято носить комбинезоны. Или шорты с рубашкой.

– Хочешь, я пойду с тобой, – мрачно предложила Регина.

– Нет, оставайся здесь, Регина.

– Почему ты не хочешь взять меня с собой?

– Потому что мы еще ничего про это не знаем. Ворота могут оказаться не более чем самыми обычными пятнами на стене. Или дверями, ведущими в открытый космос, и я умру в тот самый момент, как пройду через них.

– Я не останусь тут одна. Если ты не вернешься через двадцать четыре часа, я пойду за тобой.

– Нет, Регина, – резко возразил Рекс. – Меня может что-нибудь задержать, или я могу попасть в плен, меня могут ранить. Да мало ли что может случиться. Я обещаю тебе, что вернусь, если это, вообще, будет возможно сделать. Ведь может так произойти, что я нападу на какой-нибудь след…

– Ты же сможешь тогда вернуться и рассказать мне, ведь так?

– Этого я не знаю. Лично я считаю, что эти Ворота не могут действовать, как самые обычные двери. Если я смогу, я вернусь через пять минут и расскажу тебе, что я видел. Но меня совсем не удивит, если я не смогу этого сделать.

– Ты не станешь рассказывать каждому встречному про наш мир?

– А ты как думаешь? – ухмыльнувшись, спросил он.

Заставив Регину пообещать, что она подождет его по меньшей мере двадцать дней, прежде чем даже подумает о том, чтобы отправиться вслед за ним, Рекс поцеловал ее и повернулся к лестнице. Регина резко развернула его к себе и крепко поцеловала.

– Ты что, собираешься вот так взять и уйти? – сердито спросила она. – Братский поцелуй, и все мысли о том, что лежит по ту сторону Ворот.

Подобно тысячам женщин во все века и во всех странах, она сделала все, что могла, чтобы задержать его. И как большинство из них, конечно же, добилась своего.

А потом он ушел.

На самом верху лестницы Рекс привязал один конец нейлоновой веревки, которую он обмотал вокруг пояса, к одной из металлических трубок, огораживающих платформу.

После этого, махнув на прощание Регине рукой, коснулся Ворот.

Он почувствовал сильный толчок, и все. Больше ничего.

Регина видела, что он исчез, и ее это совсем не удивило.

Рекс наверняка был прав насчет Ворот. А еще, наверное, он был так создан, что обязательно должен был рано или поздно пройти сквозь все Ворота.

Она прождала пять минут, ей казалось, что Рекс умер.

Возможно, это было не так, она верила в то, что Ворота – это всего лишь Ворота, и что Рекс находится где-то в другом мире живой и невредимый. Но здесь, в Чистилище его не было. Ее способность видеть на расстоянии сейчас ничего не смогла ей дать. Он исчез и все, словно его и не было.

А потом она стала медленно, точно она очень устала, подниматься вверх по склону холма.

С самого начала этот мир, который они с Рексом называли Чистилищем, имел для нее какое-то особое значение, приют, о котором она мечтала всю свою жизнь. Правда, она чувствовала, что когда-нибудь она должна будет вернуться на Землю, но не за тем, чтобы остаться там навсегда, а чтобы «дом» одарил ее ощущением мира, надежности и безопасности. Но этот визит вполне можно отложить лет на семьдесят. Она будет вполне дееспособной в девяносто лет, а после того, как ей исполнится сто, Чистилище станет не просто местом, где она решила жить, но и местом, где она умрет.

Регина презрительно фыркнула – подобные размышления были совсем не в ее характере. Уход Рекса заставил ее ненадолго задуматься о таких вещах, как смерть.

Они еще не любили друг друга, и оба знали, что остаются друг для друга чужими. Ведь они не выбирали себе партнера, и оба все время помнили об этом, сейчас, когда Рекс покинул Чистилище, это место, которое она искала всю жизнь, стало для нее не более чем сумасшедший дом из ее самых страшных снов. Этот мир лишился мира и стал бессмысленным.

Регина была вынуждена признать, что женщина нуждается в мужчине гораздо больше, чем мужчина в женщине. Она знала, что Рекс был готов жить в Чистилище один. Жизнь в одиночку, даже здесь, в этом райском мире, была не для нее.

* * *

Сначала он не знал, что это было – рай или ад – скорее, ни то и ни другое… потом, уже не сомневался, что попал в самую настоящую преисподнюю… но прошло время и он очнулся в не очень уютном мире.

На этот раз он лежал на чем-то жестком – камень, засохшая грязь, глина – очевидно он попал в заброшенную каменоломню. В этом небе, сером и каком-то свинцовом, было солнце и по тому, как оно пряталось за облаками, опускаясь прямо за полуразрушенной стеной каменоломни, Рекс решил, что скоро должен наступить закат. Было холодно и вот-вот должен был пойти дождь. Температура здесь была градусов на двадцать ниже, чем в Чистилище.

Но важнее всего было открытие того, что передатчик материи аналогичен тому неприятному процессу возрождения, через который они с Региной прошли уже один раз, считая, что больше этого с ними никогда не произойдет.

Он снова превратился в больное животное – отвратительный вкус во рту, все мышцы мучительно болят. И все же, сейчас это происходило не совсем так же, как в первый раз.

Казалось, прошло меньше времени – больше нескольких часов, но гораздо меньше недель, так, во всяком случае, показалось Рексу. Кроме того, его память, воспоминания о Чистилище, не покинули его. Он отчетливо помнил, что помахал рукой Регине, а потом сильный толчок…

Веревка была отрезана аккуратно, словно ножницами.

Очевидно, проносить вещи через Ворота можно, но они не могут быть прикреплены к предметам, оставшимся в Чистилище.

Теперь он подозревал, что именно таким способом они с Региной оказались в Чистилище. Слишком похоже было ощущение, которое он испытал. Это не могло быть случайностью. Но в его мире был еще один, дополнительный фактор – замедленное возрождение.

Рекс решил на время оставить все попытки понять, в чем тут дело, его гораздо больше в настоящий момент занимало то, что его отчаянно тошнило. Но прежде, чем двинуться дальше, он должен был убедиться в том, что сможет вернуться сюда, в это конкретное место, иначе ему больше никогда не видать Чистилища.

У него за спиной не было ничего похожего на Ворота. Когда

Рекс понял это, все его существо охватил ужас – ведь он мог, как и там, в Чистилище, находясь в полубессознательном состоянии отползти на сотни ярдов от Ворот, и тогда их местоположение окажется потерянным для него навсегда. Потом он заставил себя успокоиться. Он был уверен, что не двигался в этом совсем недружелюбном мире.

И хотя у него за спиной не было ничего явно указывающего на существование Ворот, они наверняка находились именно там.

Ему ужасно хотелось вернуться немедленно, как он обещал Регине. Впрочем, сразу несколько соображений заставили его передумать.

Во-первых, он всерьез сомневался, сможет ли перенести второй переход через такое короткое время. Умножить свои страдания, снова пройти через испытание, которое превращает сильного, здорового мужчину в дрожащую, грязную, больную развалину – об этом ему было даже страшно подумать. Ведь и в нормальном-то состоянии переход был невероятно тяжелым, а его состояние сейчас было далеко от нормального. Рексу совсем не хотелось экспериментировать.

Во-вторых, раз уж он сюда попал, бессмысленно возвращаться, ничего не узнав, и даже не попытавшись узнать.

На каменоломне уже давно никто не работал – по вполне понятной причине, камень был уже давно выработан. Рекс постарался запомнить расположение больших булыжников, скопление мха и еще несколько заметных предметов. Однако этого все равно было недостаточно в большой открытой каменоломне. Рекс немного расчистил землю у Ворот – приметный знак для него, и больше ни для кого другого.

Только после этого он посчитал, что можно покинуть это место.

С трех сторон примерно на пятьдесят футов, поднимались стены, построенные из камня и земли, а с четвертой была подъездная дорога, заросшая чахлым кустарником. Именно оттуда доносился какой-то шум, но пока его мало занимало то, что происходило вокруг – его отчаянно рвало. Он нашел густые кусты, забрался туда и привел себя в порядок.

На этот раз, несмотря на то, что сила, голод и жажда вернулись к нему гораздо быстрее, сразу после того, как он пришел в себя, к нему не вернулась прежняя энергия и стремление действовать. Ему было по-прежнему холодно. Он нигде не видел никаких признаков воды и не надеялся, что сможет здесь убить какое-нибудь животное или найти ягод.

За кустарниками проходила грубая ограда из колючей проволоки, возможно, чтобы дети не могли попасть на каменоломню – для них здесь было явно опасно. Рекс обратил внимание на то, что Ворота располагались в таком месте, куда не часто заходили люди, и которое не имело ни навеса, ни даже полуразрушенной хижины, которая могла бы привлечь бродяг.

Перебраться через ограду оказалось довольно сложной проблемой. К счастью, у него осталась большая часть веревки, единственное, что у него было с собой кроме одежды, это да еще складной нож. Накинув веревочную петлю на один из металлических столбиков, Рекс перебрался через ограду, а потом спрятал веревку возле столбика.

Через мгновение он уже смотрел на шоссе.

Шоссе было огромным. Ряды машин мчались в одну сторону в сгущающихся сумерках. Значит, где-то есть другое шоссе, по которому машины спешат в противоположном направлении.

Рекс увидел громадные грузовики, которые, несмотря на свои размеры, мчались на скорости около ста миль в час, но тут были и другие машины, похожие на грузовики для перевозки скота – они ехали гораздо медленнее. А маленькие блестящие автомобильчики проносились мимо них, словно сверкающие стрелы. И большие автобусы с людьми, которых Рекс никак не мог рассмотреть – автобусы не уступали в скорости грузовикам. На этом скоростном шоссе не было ни пешеходов, ни велосипедистов.

За спиной Рекса высился холм, с которого собрали все камни, а потом про него словно бы и забыли. Очень осторожно Рекс взобрался на холм, он решил, что большинство людей, спешащих по своим делам по этому шоссе, выглянув в окно, скорее всего посмотрит вперед или вбок. Он же шел так, чтобы его, в самом крайнем случае, мог разглядеть лишь тот, кто посмотрит назад. Но ведь машины мчатся по шоссе с невероятной скоростью, кроме того, уже смеркается, так что могут подумать, что у них разыгралось в сумерках воображение.

Обойдя каменоломню, Рекс оказался позади нее за холмом и его глазам предстал нескончаемый поток машин.

Невдалеке, примерно в миле или двух от этого места, начинался город. Рекс видел дома и церкви, и уличные фонари, которые начало окружать призрачное сияние – на город опустился вечер. Город выглядел так, что трудно было себе представить, что он, вообще, где-то кончается, его улицы и дома терялись во мраке надвигающейся ночи.

Вместо того чтобы, как это принято у окраин других городов, располагаться полукругом, граница этого шла по прямой линии, и исчезала где-то вдалеке. Город был огромным, Рекс решил, что в нем наверняка живет не меньше десяти миллионов человек. Впрочем, судя по тому зрелищу, что предстало его глазам, и по тому, каким интенсивным было здесь движение, правильнее было предположить, что этот город населяет около ста миллионов жителей.

* * *

Рекс все еще чувствовал себя отвратительно.

Благодаря движению он согрелся и все тело у него стало болеть гораздо меньше, но его мучила невыносимая жажда – ему казалось, что язык у него распух, а по животу его кто-то изо всех сил колотит чем-то тяжелым. Он ужасно хотел есть.

На холме Рекс не заметил ничего похожего на воду. Здесь также не было и ничего живого, кроме травы и редкого кустарника. Он был так голоден, что поднял с земли ветку и начал ее жевать. По крайней мере, таким образом ему удалось почистить зубы и исчез отвратительный вкус во рту.

Рексу удалось лишь чуть-чуть взглянуть на город – а потом опустились сумерки и улицы окутала дымка. Теперь он мог вернуться в Чистилище, придумав себе в оправдание множество доводов и уважительных причин. Например, он должен был рассказать Регине о том, что он здесь увидел.

Ей следует знать, что за одними из Ворот существует огромный город, такой, какие они с ней не раз видели во сне.

Но ведь в этом чужом городе наступила ночь, самое подходящее время для того, чтобы в него войти. Днем он мог оказаться единственным живым существом, передвигающимся по городу пешком, а ему этого очень не хотелось. Рекс отбросил все мысли о возвращении, спустился с холма и направился в сторону города, стараясь по возможности как можно ближе держаться к кустам.

Через час он подошел к первым домам. Уличные фонари были зажжены, но, похоже, здесь городские власти экономили на освещении улиц. Так что, рассмотреть можно было только самое необходимое, все остальное тонуло в темноте.

Рекса это вполне устраивало.

Он подождал немного, пока не появились прохожие. Тут их, разумеется, было совсем немного. Двуногие, двурукие, а некоторые даже в комбинезонах. Кажется, можно идти дальше.

Никто не обращал на Рекса внимания. Он прошел мимо вывески на которой было написано: «Меркурий».

Наверное, так называется город. Очень неподходящее название. Это конечно же не планета Меркурий, о существовании которой Рекс смутно помнил. Этот город мог находиться на Земле, но Рекс в этом сомневался, точно так же, как он в свое время сразу понял, что Чистилище это не Земля.

Сейчас он заметил, что сила тяжести на этой планете больше, чем в его мире и чем на Земле. Впрочем, больше, но не намного, а он был сильным человеком, так что это открытие не вызвало у него особого беспокойства.

Одна из двух основных проблем, которые волновали его сейчас больше всего, была вскоре решена очень просто. Он увидел, как какой-то человек пьет воду из общественного фонтанчика, и с трудом сдержался, чтобы не отпихнуть его в сторону.

Рекс пил очень осторожно, потому что уже знал, что бывает, когда пьешь на пустой желудок.

Хотя он вошел в город на том же уровне, на котором проходила дорога, он вскоре оказался на тротуаре, нависающем над шоссе, точнее, над частью шоссе. Внизу находился тоннель с односторонним движением, где было всего три полосы, по которым легковые машины и грузовики въезжали в город. У всех была одинаковая скорость, и они держались четкими, ровными рядами – очевидно, управление здесь было автоматическим. Если до Меркурия машины доезжали управляемые вручную, то попав в город они подчинялись единому автоматическому управлению.

Пешеходов на улицах было совсем мало, и большинство из них куда-то спешили. И никто по-прежнему не обращал на Рекса никакого внимания, почти все шли по одиночке, но Рексу удалось подслушать один разговор. Стандартный английский, с небольшими изменениями. Если мне придется разговаривать, я не вызову никаких подозрений, подумал Рекс. Если будет сокращать слова, как принять здесь, только длинное предложение сможет выдать его, и его примут за жителя какого-нибудь другого города этой планеты.

Одежда на людях была совсем не примечательной, серая и однообразная, приспособленная к местному климату – при этом мужчины и женщины одевались совершенно одинаково. В туники и брюки. Рексу ни разу не попалось на глаза ни одной юбки, да и цветом одежда на женщинах ничем не отличалась от того, что было надето на мужчинах.

Несколько человек были одеты в такой же комбинезон, как и у Рекса.

Ему уже попалась на глаза одна надпись:

«Меркурий». Тут он увидел еще одну. Горящие буквы без обиняков предупреждали: СУДНЫЙ ДЕНЬ БЛИЗОК. И никаких указаний на то, как надо понимать эту надпись – в литературном или евангелическом смысле. Впрочем, никто не обращал на нее никакого внимания, только одна маленькая девочка. Сначала Рексу показалось, что ей лет одиннадцать, но, взглянув внимательнее, он решил, что ей, наверное, около двадцати, бросила на надпись мимолетный взгляд, передернула плечами, и поспешила прочь.

То, как никто здесь ни на кого не обращал внимания, показалось Рексу странным, но в конце концов он нашел этому объяснение, которое его удовлетворило. Везде, где плотность населения составляла примерно два человека на десять квадратных миль, эти два человека были знакомы и болтали или сражались друг с другом стоило им встретиться. Там же, где на одной квадратной миле размещалось десять человек, все точно так же были знакомы между собой и чужак был явлением, которое непременно надо немедленно изучить. В большом же городе можно было спокойно пройти несколько миль и не встретить ни одного знакомого. А в таком громадном городе, как этот, люди двигались безмолвно, точно плавучие острова, не удостаивая даже взглядом миллионы незнакомцев живущих с ними в городе.

Рексу очень хотелось остановить кого-нибудь, все равно кого, но он боялся, что его тут же арестуют. У него наверняка должна быть рабочая карточка, или пропуск, или, по крайней мере удостоверение личности.

Вход в дома и другие здания находился по одну сторону огороженного тротуара на некотором расстоянии от ограды.

На дороге внизу тоже находились какие-то входы – идущие под углом тоннели, расположенные по обе стороны дороги, в которые машины заезжали не снижая скорости, и вскоре исчезали из вида. Угол наклона был естественно везде одинаковым, потому что движение и здесь было односторонним.

Почти сразу, после того как закончились окраины, тротуары стали крытыми. Рекс как раз во-время успел под одну из крыш, потому что совершенно неожиданно пошел дождь.

Освещение по всему городу было одинаковым – света было достаточно, но нигде он не горел слишком ярко. Витрины магазинов, которых становилось все больше, были тускло освещены. Прошло немало времени, прежде чем Рексу на глаза попался бар, и еще дальше он не встречал ничего похожего на место, где местные жители развлекались.

Наконец он заметил что-то из этой области, по всей вероятности, это было заведение, где показывали стриптиз.

Рексу очень хотелось зайти в каком-нибудь здание, магазин или бар, или даже дом, но поскольку у него не было денег, он решил, что будет идти до тех пор, пока ему на глаза не попадется библиотека, или общественный читальный зал, пусть даже и туалет – тогда он сможет составить себе представление о том, что можно найти внутри зданий в городе под названием Меркурий.

Он снова увидел сверкающее предупреждение о приближении судного дня. На этот раз он заметил, что на самом деле прохожие не игнорируют ее, они просто совершенно сознательно ее не видят – они знают, что она здесь висит и старательно не смотрят в ту сторону.

По крайней мере, у Рекса здесь не было никаких проблем с чтением вывесок и надписей. Когда он обнаружит библиотеку или церковь, у него не будет никаких сомнений по поводу того, куда он пришел.

И хотя, находясь неподалеку от города, он видел множество башен и шпилей, которые он принял за церкви, он пока еще не видел ни одной. В конце концов он заметил одну, но она была на противоположном тротуаре.

Даже в тусклом свете уличных фонарей, Рекс смог прочитать надпись на огромном транспаранте: СУДНЫЙ ДЕНЬ БЛИЗОК.

Итак, значит это предупреждение имеет евангелическое значение. Людей запугивают, чтобы они искали спасения и утешения у церкви, совсем как в Темные Века.

Теперь Рекс уже прошел почти две мили в сторону центра города, и здесь пешеходов стало гораздо больше, чем на окраинах, где главным образом это были ремесленники, возвращающиеся домой с работы. Здесь было намного теплее, но вовсе не потому, что тут город каким-то образом обогревался, просто на всех уровнях город сам отдавал окружающей атмосфере свое тепло. Крыша над тротуаром была сконструирована так, чтобы удерживать тепло. Рексу нередко встречались люди, которые вели себя на теплой сухой улице, словно это была совсем не улица, а коридор какого-нибудь здания – кое-кто прямо в шлепанцах заходил в соседние магазины или дома, ребенок неопределенного пола лет шести выбежал из своего дома прямо в тоненьком комбинезоне и вскоре скрылся в расположенном неподалеку доме, девушка в белом переднике, возможно продавщица из булочной, вышла, чтобы позвонить своему приятелю из общественного телефона, чтобы никто не мог подслушать их разговора, неопрятный старик в мешковатых брюках и в расстегнутой рубашке, довольно хорошенькая молодая женщина, первая хорошенькая женщина, которая попалась Рексу на глаза в этом сером, равнодушном городе, в ярко-голубых джинсах и белом свитере, тонком и очень облегающем. В скучном однообразном Меркурия ее яркая, веселая одежда казалась такой же странной и необычной, как купальник на заседании Верховного Суда.

Абсолютно прямой, диаметром примерно в пятнадцать футов, трубопровод шел по самому верху здания на противоположной стороне, и, возможно, на одном из домов на той стороне улицы, на которой находился Рекс. Вероятно, это был какой-то специальный вид транспорта, вроде метро, только в воздухе. Другого применения трубопроводу Рекс придумать не мог, если только это не был еще один пешеходный проход.

Впрочем, все это не имело особого значения, и не было в новинку для Рекса – обычная жизнь любого города, с небольшими вариациями в зависимости от того, на какой планете этот город находится, ведь при всех недостатках человек является индивидуалистом и старается делать все не так, как другие.

Больше всего здесь Рекса поразила удивительная апатия жителей этого города, где только две девушки показались ему живыми. Нет, вот еще двое: юноша и девушка стоят держась за руки, и смотрят в глаза друг друга – они очевидно нашли там те восхитительные вещи, что видели в глазах своих любимых миллионы влюбленных до них. Но большинству из этих людей на все наплевать. Они даже спешат как-то равнодушно, словно, на самом деле, они и не хотят никуда попасть.

Может быть, и правда близок судный день?

Может быть, у него складывается превратное представление об этом городе и его жителях. Ведь это наверняка мужчины и женщины, которые, устав после рабочего дня, возвращаются домой. По витающим в воздухе запахам Рекс чувствовал, что наступило время ужина или обеда, он не знал, как это здесь называется. Вентиляция в городе была ненавязчивой и вполне достаточной, но очевидно никаких специальных усилий не делалось для того, чтобы избавить жителей от кухонных запахов, в то время как все остальные запахи отсутствовали как в любом другом городе.

Запахи еды были интересными, но не очень соблазнительными – еще один штрих к наблюдениям Рекса. Обоняние у него было особенно обострено здесь, поскольку воздух в Чистилище был исключительно чистым, так что Рекс очень надеялся на свои ощущения. Что касается еды он привык к ароматам свежих фруктов, чуть прожаренного в собственном соку мяса, жареного лука, специй… если Регина оставляла кухонную дверь открытой, он всегда знал, что будет на обед и какие приправы Регина решила положить на этот раз.

В Меркурии пахло старыми овощами, которые слишком долго готовились, кипящим в кастрюлях сушеным мясом, рыбой, пудингов, готовящихся на нутряном жире, мучных приправ, жареного хлеба и вареного риса… Рекс был удивлен, что эти запахи вместо того чтобы заставить его еще больше страдать от голода, сделали его менее острым.

Когда Рекс подошел к перекрестку, он увидел не просто мост, а пешеходный переход, идущий под прямым углом между зданиями, дороги внизу не было. Он решил пойти по этому переходу, поскольку на улице, по которой он шел, уже долгое время ему не попадалось ничего интересного. Он довольно быстро отказался от идеи вернуться назад, чтобы посмотреть на церковь – вне всякого сомнения ему наверняка встретятся еще церкви.

Здесь почти не было пешеходов. И хотя это означало, что тут он вряд ли увидит что-нибудь интересное, могло ведь быть совсем и наоборот. Если он рискнет сделать что-нибудь необычное, у него есть шансы остаться никем не замеченным.

Через некоторое время он подошел к другой дороге, идущей на нижнем уровне, только эта скорее напоминала железную дорогу без рельсов. Длинные зеленые поезда были совершенно одинаковыми, движение было двусторонним, и двигались поезда с одинаковой скоростью, точно друг за другом.

Здесь вообще никого не было, кроме маленькой девочки, которая стояла у ограды на противоположной стороне – она была занята тем, что, как и большинство ее сверстников на других планетах, наблюдала за проходящими поездами. Он оторвал от нее взгляд всего лишь на одно мгновение, а когда посмотрел снова, то невольно вскрикнул.

Девочка перекинула одну ногу и собиралась перекинуть другую. И хотя она почти наверняка слышала его крик, она не посмотрела на Рекса. Девочка следила за поездами, мчавшимися внизу. Дождавшись приближения одного из поездов, она медленно соскользнула с ограды и упала точно перед поездом, который тут же на нее наехал. Не было слышно ни ее крика, ни какого-нибудь другого шума, только ровное гудение моторов. Поезд проехал и на земле осталось лишь небольшое пятно, и больше ничего.

Девочке было лет девять или десять.

* * *

Прежде чем Рекс обнаружил церковь, он стал свидетелем еще одного самоубийства. Это произошло при большом стечении народа. Мужчина лет тридцати пяти вдруг перепрыгнул через ограду одного из заполненных людьми пешеходных проходов, и бросился головой вниз на проходящую внизу автостраду.

Больше всего Рекса потрясло равнодушие горожан. Несколько любопытных заглянули вниз через ограду, чтобы убедиться, что мужчина действительно умер, а не лежит на дороге извиваясь от невыносимой боли. Только Рекс и еще две женщины средних лет остановились, чтобы посмотреть, что же на самом деле произошло.

Службе движения сразу стало известно о происшествии. Все машины объезжали тело несчастного, впрочем, он упал возле обочины и не очень мешал движению. Через три минуты появилась машина с красным крестом – скорая помощь. Все остальные автомобили стали объезжать и ее тоже. Для Рекса было полной неожиданностью то, как машина скорой помощи подбирает жертву дорожно-транспортного происшествия – она остановилась «над» телом, а потом поехала дальше, при этом на дороге не осталось ничего, кроме влажного треугольника, вероятно, какая-то дезинфекция.

Удовлетворенные увиденным, женщины пошли прочь. Им не придется подавать жалобу городским властям, что на дорогах валяется мусор, который никто не убирает вовремя.

Прежде чем Рексу удалось обнаружить церковь, он повстречался с маньяком-убийцей.

Кто-то закричал у него за спиной и он удивленно оглянулся, ведь до сих пор он не слышал ничего, похожего на громкий крик или возглас в этом громадном городе.

Девочка бросилась под поезд сохраняя полнейшее молчание, точно так же, как и мужчина, который решил покончить все счеты с жизнью под колесами мчащихся автомобилей.

Свидетели второго самоубийства не были ни удивлены, ни взволнованы – никто из них не издал ни звука.

Резко повернувшись, Рекс увидел, что прямо на него несется мужчина с кухонным ножом в руке – было сразу видно, что он не в своем уме. Об этом говорило его лицо, искаженное какой-то дикой гримасой.

За те несколько секунд, что потребовались мужчине, чтобы поравняться с Рексом, тот по реакции людей, окружавших его, сумел понять, что это не совсем обычное явление – многие были напуганы, а кое-кто сильно удивлен. Люди молча кончающие с собой, не удостаивались даже взгляда, но безумец с кухонным ножом в руке по всей вероятности не был явлением, характерным для этого города.

У Рекса было время, чтобы почувствовать это, но вот испугаться он не успел. А потом, через несколько мгновений Рекс понял, что ему совершенно нечего боятся, потому что маньяк не собирался нападать на него – он преследовал старушку, которая, судя по ее измученному и испуганному виду, вообще не знала этого мужчину.

Рекс, решивший вести себя, как наблюдатель, не должен был ничего делать. Ему следовало оставаться только зрителем, потому что, вмешавшись он мог подвергнуться изматывающему допросу, его могли арестовать и, вообще, раскрыть его тайну… Более того, он рисковал жизнью.

Но он действовал не думая. Когда мужчина пробегал мимо него, Рекс поймал руку с ножом, направил ее вверх, изо всех сил сжав запястье убийцы. Впрочем, особой силы тут не требовалось. Нож выпал из руки, на это Рекс и рассчитывал. Он не собирался ломать руку маньяку. Тот взвыл и осел на тротуар. Он не пришел в себя, наоборот, впал в какую-то апатию.

Его убрали из-под ног прохожих так же быстро, как и труп мужчины, покончившего с собой. Трое мужчин в белых халатах, кто и как их вызвал Рексу понять не удалось, появились, словно по волшебству, и повели его к входу в ближайшее здание. С ними был человек в голубом костюме – возможно, полицейский.

К великому удивлению Рекса полицейский не заговорил с ним, а только задал один короткий вопрос перепуганной насмерть старушке. Он поговорил с зеваками (на этот раз все остались стоять на своих местах, в отличие от случаев самоубийства). Потом полицейский издалека коротко кивнул Рексу, поднял нож и тоже вошел в здание.

И все. Поток пешеходов снова потек по тротуару и все свидетели происшествия, не обращая никакого внимания на Рекса, отправились дальше по своим делам. Старушка поспешила прочь в тот самый момент, как полицейский ее отпустил. Прошла минута после того, как маньяка увели, а Рекс по-прежнему стоял, не двигаясь, пораженный только что случившимся – единственный свидетель того, что наэтом месте что-то произошло.

Когда он уже решил было двинуться дальше, все еще не понимая, почему у него даже имени не спросили, Рекс заметил, что у стены что-то лежит. Это оказался бумажник маньяка, который отлетел в сторону во время их короткого столкновения.

Рекс наклонился и поднял его.

В бумажнике не оказалось ничего, кроме бумажных денег и нескольких монет. Скорее, это был кошелек, а не бумажник, в котором предполагалось носить только деньги.

Никакого удостоверения личности.

В большинстве других мест в галактике человек, поднимающий с земли кошелек, обязательно привлек бы внимание. Здесь этого никто даже не заметил. Никого он не заинтересовал.

Рекс постоял несколько мгновений с сомнением глядя на кошелек. Возможно, тот бедняга сумасшедший отчаянно нуждался в этих деньгах, может быть, их наличие означало возможность получить лечение, а отсутствие – смерть. А вдруг его семья нуждается в этих деньгах? Рекс мог бросить кошелек назад, туда, где он лежал, или попытаться вернуть его владельцу. Но Рекс не мог рисковать и сделать это законным порядком со всеми формальностями, он же не знал, в чем заключались формальности здесь, в этом городе. Он мог остановить кого-нибудь, объяснить суть дела, сказав, что он очень спешит…

Но чем больше он об этом раздумывал, тем яснее он понимал, что он должен или выбросить кошелек, или взять его себе. Но если он оставит себе кошелек, это будет означать, что он его украл. Впрочем, Рекса это мало беспокоило. Он вошел в этот город чтобы как можно больше узнать о нем. Не мог же он зайти в бар или магазин, или еще куда-нибудь, без денег. Он не собирался воровать, но по чистой случайности деньги сами попали ему в руки.

Больше такого удачного стечения обстоятельств может не представится.

Бросив взгляд на деньги, он решил, что сумма тут, вероятно, была небольшая. Скорее всего, половина недельной зарплаты. На купюрах не было названия, только цифры. На маленькой медной монетке была написана цифра один, на монетке побольше – пять, небольшая серебряная монета называлась десять, на первой банкноте стояла цифра сто – общая сумма равнялась пятистам. Посчитав, что маленькой серебряной монетки хватит на телефонный звонок, Рекс решил, что на один вечер денег у него вполне достаточно – ужин со щедрой выпивкой, посещение парочки развлекательных представлений, несколько мелких покупок в магазинах, ему хотелось получить представление об уровне жизни. Имея в кармане деньги он сможет войти в работающий ночью супермаркет и сравнить цены.

То, что в кошельке было совсем немного денег, помогло Рексу принять решение. Он положил кошелек в карман.

Еще до того, как Рекс нашел церковь, ему предложили любовь, или то, что считается любовью на улицах Меркурия.

Девушка просто схватила его за руку и, не обращая ни на кого внимания, посмотрела на него – а вокруг напряженно бурлила жизнь. Он улыбнулся ей, стараясь деликатно дать ей понять, что он не заинтересован в ее услугах. При этом он попытался проделать все это молча.

Он должен был понимать, что этого не следовало делать – его улыбка возбудила девушку, ей не часто улыбались подобным образом.

– Без денег, – сказала она. – Ничего не надо. Идем сюда.

Она потащила Рекса к какой-то будке, тот подумал, что это, вероятно, телефон-автомат. Так и оказалось. Когда девушка закрыла дверь, щелкнул замок.

Девушка поднесла руку к молнии на своей тунике, но тут в более ярком свете она впервые смогла посмотреть Рексу в глаза. И застыла на месте.

– Двадцатник, – прошептала она. – Вам надо было сказать мне.

В следующее мгновение она уже выскочила из будки, и за ней захлопнулась дверь. У Рекса не сложилось впечатление, что девушка была напугана и стремилась поскорее сбежать от него: она просто знала, что ни один Двадцатник, что бы это там не означало, не может заинтересоваться ею. Они не пользуются общественными услугами – вроде этой девушки.

Поскольку Рекс оказался в телефонной будке, он огляделся по сторонам и нашел, что оборудование здесь такое же, как то, к которому он привык. Он правильно понял, что обычный телефонный звонок стоил десять – неизвестно чего.

Справочник, как и все справочники в мире, был длинным списком имен. Как и на большинстве планет это была не книга, а легко управляемый экран. Рекс сделал несколько попыток и увидел имена всех национальностей, но, главным образом, здесь были вполне знакомые имена – Пирсон, Пизли, Пэчмэнн, Павоне, Полинский, Петров, Поль, Пьернэ, Патон.

Телефон Управления Науки и Образования не значился. Так же, как не объяснялось, что такое Судный День и кто такие Двадцатники. Под заголовком «Самоубийство» он обнаружил короткую запись: «Если вы обязательно должны это сделать, позвоните нам, и мы все сделаем. Без задержек. Бесплатно. Безболезненно»

Вскоре после того, как он вышел из телефонной будки, Рекс обнаружил церковь. СУДНЫЙ ДЕНЬ БЛИЗОК, сообщала надпись над дверью. Но несмотря на такое пугающее предупреждение, дверь в церковь была открыта и внутри горел свет. И доносилась органная музыка.

Рекс вошел, церковь была огромной, как собор. Разглядывая церковь, размеры которой невозможно было определить по тому скромному входу, через который Рекс попал внутрь – их наверняка было несколько и они должны были располагаться, по крайней мере, на четырех пешеходных уровнях – Рекс понял, почему ему понадобилось столько времени, чтобы найти церковь. Если они все были такими же огромными, тогда их требовалось совсем немного.

Несмотря на то, что церковь была большой и сейчас никакой службы не шло, даже священника было не видно, здесь находилось очень много народа. Перед всеми алтарями – а их было великое множество – стояли коленопреклоненные люди и крестились. Тысячи зажженных свечей освещали церковь, словно электричества было недостаточно. Каждую минуту в церковь входили и выходили из нее сотни людей.

Оглядевшись по сторонам Рекс заметил громадные трубы органа и, проследив за ними взглядом, увидел совсем небольшой орган, на котором, к великому удивлению Рекса, играл органист. Он думал, что звучащая музыка – это запись на пленке.

Судя по интерьеру, церковь была римско-католической.

Подумав о католицизме, Рекс стал внимательнее вглядываться в толпы людей, и наконец заметил, что кроме тех, кто входил и выходил из церкви, многие двигались длинной процессией в сторону большой арки рядом с главным алтарем. Он ошибся, сначала приняв эту арку еще за один вход в церковь. Люди входили через другую дверь, преклоняли перед алтарем колени, и входили под арку.

Исповедь. Там внутри должны быть священники, и очень много.

У Рекса появился план, и он двинулся в сторону арки. Он не был католиком, но ведь существует тайна исповеди. Что будет, если он подойдет к священнику и признается ему, что не принадлежит к их миру и попытается получить у него совет и информацию? Очень интересно, что из этого получится.

* * *

Рекс добрался до каменоломни на рассвете и перелез через ограду – как раз вовремя, потому что становилось все светлее и его могли увидеть с дороги, по которой однообразно катился поток машин, который не стал меньше даже ночью.

Снова обвязавшись веревкой, Рекс уверенно направился в сторону Ворот, ведущих в Чистилище. Но уверенность его начала улетучиваться по мере приближения к ним.

Он прекрасно помнил те ориентиры, по которым должен был определить местонахождение Ворот. Только в бледном утреннем свете здесь все выглядело иначе. Тени лежали не так. Кое-что и вовсе исчезло. А когда Рекс наклонился, чтобы найти свои заметки не земле, оказалось, что здесь прошел сильный дождь и все смыл. Ведь он же сам постарался сделать их маленькими и неприметными для постороннего глаза.

Рекс около часа бродил по каменоломне, сначала время от времени бросая взгляды через плечо, чтобы убедиться в том, не заметили ли его с шоссе, а потом он забыл обо всем. Он должен был найти дорогу назад, в Чистилище.

Совершенно очевидно, что тот, кто построил здесь Ворота, сделал все возможное, чтобы никто из местных жителей не мог случайно попасть в Чистилище. То, как легко он оказался здесь, означало, что Ворота это возможность попасть из Чистилища в Меркурий, а не наоборот – если только у тебя нет ключа. Ему следовало быть поосторожнее и позаботиться о ключе. Но чем дольше он искал, тем больше терял надежду на то, что когда-нибудь сможет найти дорогу назад.

Может быть, для этого надо находиться к Воротам под определенным углом и в какой-то определенной точке. И все же, упрямо повторял про себя Рекс, предполагалось, что он должен вернуться в Чистилище. Он был в этом совершенно уверен. Значит, он не учитывает какого-то фактора.

Чувствуя, что его охватывает отчаяние, Рекс с удивлением понял, что Чистилище (и Регина) значат для него больше, чем он думал. Вполне возможно, что Чистилище это маленький искусственный рай. И тем не менее, это его дом – теплое, безопасное и уютное место, где мужчина всегда может найти, чем заняться, как следует поработать днем, а вечером насладиться отдыхом. Во всех отношениях его мир – полная противоположность Меркурию.

Его передернуло от мысли, что он может навсегда остаться пленником этого громадного города, на планете Буллан.

Теперь, как никогда, он понимал то, что все время пыталась сказать ему Регина. Она не считала Чистилище самым лучшим на свете местом, просто она хотела объяснить ему, что их мир в тысячу раз лучше многих других.

Чувствуя себя не в силах бороться с отчаянием, Рекс заставил себя опуститься на поросший мхом камень подальше от любопытных глаз, и как следует все обдумать.

Возможно, Ворота открываются только в определенное время.

Впрочем, вряд ли дело обстоит именно так – ведь эти Ворота могут оказаться смертельной ловушкой, если человек, убегая от преследователей, доберется до них, а они будут закрыты.

Нет, проблема заключалась в том, чтобы их найти. Регина не понимала, как человек может искать что-нибудь, если оно находится на своем месте…

Если сравнивать его с Региной, у него полностью отсутствовала способность видеть на расстоянии. Но если у него такая способность вообще есть, наверняка в экстремальной ситуации она должна ему помочь.

Рекс встал, закрыл глаза и попытался прогнать все мысли, сделать так, чтобы его сознание оказалось отгороженным от окружающего мира. Потом он стал думать о Чистилище и Регине, и о том, как сильно он хочет отыскать дорогу домой.

С закрытыми глазами Рекс бродил по заброшенной каменоломне.

Он не мог бы сказать, как он нашел Ворота и прикоснулся к ним.

Он проснулся…

* * *

Регина с трудом дотащила Рекса до дома. Она плакала, а он как-то смутно понял, что его не было семнадцать дней. В Чистилище сейчас была ночь. Регина бросилась к Воротам прямо в ночной рубашке в то самый момент, как почувствовала, что Рекс вернулся.

Это пробуждение было самым тяжелым, потому что он не спал и ничего не ел на Буллане. После тяжелого перехода из одного мира в другой прошло всего двенадцать часов, а Рекс был вынужден подвергнуться этому испытанию снова.

Его как всегда мучили жажда и голод, но на этот раз все его существо было скованно отчаянной слабостью и усталостью, такой, что он даже не мог говорить, лишь время от времени произносил отдельные слова.

Снова с памятью у него все было в порядке и ему захотелось прийти в себя проверенным способом – забраться в кусты, поесть фруктов и выпить чистой родниковой воды, а потом купаться в озере, но Регина напомнила ему, что озеро находится в семи милях, а до дома нужно пройти всего одну.

Несмотря на то, что Регина была крошечной и не очень сильной, она буквально на себе дотащила Рекса до дома и оставила в ванне.

Через час, измученный и слабый, но чистый Рекс самостоятельно, хоть и с трудом добрался до кровати. Он был удивлен и обижен тем, что Регины нигде не было видно.

Потом он принюхался и, несмотря на сковавшую все тело усталость, нашел в себе силы, чтобы выбраться из постели.

Регина готовила не его любимое блюдо – цыпленка с грибами – она жарила мясо… Это не могло быть свежее мясо, потому что сама Регина не могла убить корову или быка. Но пахло мясо гораздо аппетитнее, чем то, что ели в Меркурии.

Рекс спустился вниз прямо в пижаме. Когда он вошел, Регина наливала в бокалы вино.

Прошло довольно много времени прежде, чем Рекс понял, что уже может говорить. По правде говоря, после такого ужина ему и двигаться-то не особенно хотелось.

Рекс рассказал Регине обо всех очевидных выводах, которые он сделал, находясь на Буллане, а она слушала и почти не задавала вопросов. Он рассказал ей, что видел три самоубийства.

Главным образом он рассказывал Регине о своих впечатлениях, не упоминая деталей.

– Это грустное, измученное, бессмысленное место. Там нет ничего очевидно плохого – ни правительства, которое угнетает население, там не идет война, и не высок процент преступности. Никто не голодает, и ни у кого нет никаких проблем, кроме того, что проблемой является абсолютно все.

– Ну, должна же быть какая-нибудь причина для всего этого. Может быть, там чего-нибудь не хватает в воздухе или пище?

– Я думаю, что тут все гораздо сложнее. Конечно, я не знаю в подробностях, какое у них правительство, законы, система наказаний, ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Но похоже, они не видят для себя никакого будущего.

– Никто?

– Конечно же есть исключения, но они только подтверждают правило. Они не считают самоубийство чем-то из ряда вон выходящим, и мне кажется, я понимаю почему. Они не живут с мыслями о том, что надо покончить счеты с жизнью, но просто они всегда находятся в состоянии депрессии, и когда происходит что-нибудь серьезное, когда что-нибудь случается, ну, например, той девочке не купили куклу, которую обещали купить – они считают, что единственный выход из положения это самоубийство.

Рекс немного помолчал, а потом сказал:

– Но существуют Двадцатники… Может быть, они олицетворяют собой надежду.

– Ты ничего мне про них не рассказывал.

– Нет, еще не рассказывал… Я говорил тебе, что после посещения церкви я разговаривал в баре с девушкой, которая знала, что еще один укол пекса ее убьет, но она все равно его сделала… После того, как она умерла, в баре появился Двадцатник. Это была женщина. Двадцатниками могут быть мужчины и женщины, молодые и старые. Когда она вошла, все сразу поняли, кто она такая.

– А как она выглядела?

– Я не помню, да это и не имеет значения.

– Что такое Двадцатники?

– Нечто особенное. Ты это видишь и чувствуешь. Она сразу подошла ко мне и спросила:

– «Двадцатник? Откуда?» Я молчал и только смотрел на нее.

– А что потом?

– Потом… практически ничего. Она спросила, что произошло, и я рассказал ей, после чего она ушла. Похоже, существует союз Двадцатников. Они ни секунды не сомневалась в том, что я Двадцатник – как и двое других жителей этого города, которые заглянули мне в глаза – после этого меня предоставляли самому себе и все, что я говорил было правильным.

– Ну, всем известно, что ты особенный. Ты же Рекс. Естественно, ты являешься Двадцатником. Вот только мне в голову пришел один вопрос…

– Да, – сказал Рекс.

– Что означает твое «169» и мое «170»?

– Ты тоже Двадцатница.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила Регина.

– Поверь мне, это так, – улыбнувшись, сказал он.

– Получается, что рядовые жители Меркурия это другая раса? Крестьяне? А мы раса господ?

– Что-то вроде этого. Только у меня такое впечатление, что на миллион крестьян приходится два Двадцатника, и что у крестьян, вероятно, тоже есть душа, так что, в конечном итоге они могут оказаться гораздо важнее Двадцатников.

– Да я не страдаю от мании величия, – пожав плечами сказала Регина. – Я только имела в виду, что, может быть, само существование Двадцатников заставляет всех остальных хотеть только одного – забиться куда-нибудь и там умереть?

– Возможно, это и так но мои наблюдения говорят о другом.

– Если не считать Двадцатников, ты нарисовал довольно мрачную картину, Рекс.

– Это еще не самое худшее. Я не говорил тебе про священника. Я рискнул и рассказал ему кое-что про наш мир и про тебя… Мне не следовало ни о чем беспокоиться, в том громадном городе нет ни одного человека, которому было бы настолько не наплевать на все что с ним происходит, что он стал бы тратить силы на то, чтобы изгнать чужака из города или подать на него в суд, или, вообще, открыто объявить, что он чужак. Они и так, все чужие друг другу. Кроме того, он понял, что я Двадцатник. Они все это сразу понимают, если только ты не ходишь опустив глаза или не смотришь на них.

– А что он рассказал тебе про Двадцатников?

– Ничего. Он просто игнорировал мои вопросы. Однако в конце он кое-что мне сказал. Я поделился с ним своими сомнениями по поводу бумажника, а он ответил мне, что в данных обстоятельствах он не считает, будто я поступил неправильно взяв эти деньги, чтобы узнать кое-что про Меркурий. Сумма была совсем незначительной. Так вот, я обнаружил три вещи, благодаря которым они кое-как еще держаться на плаву. Жители Меркурия называют их пекс, лекс и секс.

– Ну, одно из них звучит вполне нормально.

– Они понимают его совсем по-другому. Секс у них существует только как один из путей ухода от действительности. Поэтому он является самым слабым и наименее надежным из трех предметов о которых я тебе говорил. Все это занимает крошечную долю твоей жизни.

Нет, я не воспользовался ни одним из множества предложений, правда, если честно, мне было немного интересно. Пекс несколько лучше. Это наркотик, не алкоголь, хотя подают его в барах. В нем нет никаких пищевых добавок, поэтому после него тебя не выворачивает наизнанку. К нему не наступает привыкания. Действие начинается моментально и длится по крайней мере около часа. Как и алкоголь, он высвобождает все доступные резервы счастья и радости, которые имеются в человеке.

Его душа поет целый час. А потом ему приходится расплачиваться – он чувствует себя еще более несчастным, единственным лекарством от этого является время или новый укол.

– А ты пробовал его?

– Нет. Может быть, мне следовало, но я не мог рисковать выкинуть какую-нибудь безумную шутку в Меркурии.

– И они не запрещают это зелье? – изумленно спросила Регина.

– Запретить надежду многих людей на счастье? Кроме того, никто не доказал, что он представляет физическую опасность.

– Ты же сказал, что какая-то девушка умерла после такого укола.

– У нее было больное сердце и она это знала. Кто-то рассказал мне про нее, когда выносили тело. В этом огромном городе все ратуют за пекс, кроме психологов и социологов. Естественно, счастье – это сильный стимулятор – та девушка просто не пережила его.

– Остается лекс. Это значит закон?

– Да, но только в ином смысле. Они имеют в виду Закон Божий.

– Религия как-то не укладывается в то общество которое ты описал. Но если они все там религиозны, разве им это не помогает?

– Не так, как следовало, потому что они слишком сильно на нее рассчитывают. Бог для них совсем не утешитель, они хотят, чтобы он был отцом, матерью, доктором, нянькой, исповедником, опорой и убежищем. Религия им не помогает, хотя они отчаянно припадают к ней, потому что они в нее ничего не вкладывают, они только берут. Нет, они, конечно, приносят в церковь деньги, очень много денег. Но это единственное, что они отдают.

– Деньги? Разве они не бедные? У меня сложилось впечатление, что у них бедное общество.

– Они бедны во всем кроме денег. Меркурий автоматизирован и очень удобен для жилья. Я не знаю, что там производиться, но я совершенно уверен, что средний житель этого города достаточно хорошо обеспечен. К сожалению они не понимают как можно использовать преимущество сравнительного изобилия.

Рекса передернуло.

– Я просто умирал от голода. Как только у меня появились деньги, я пошел в ресторан и заказал себе какую-то еду.

Трудно поверить, что, хотя я и был голоден, что вполне мог убить кролика и проглотить его сырым, как я уже однажды поступил здесь, я оставил в своей тарелке большую часть еды.

– Что, очень плохо?

– Не то, из чего это было сделано. Все продукты были сушеные, замороженные или консервированные, но «ты» смогла бы из этого что-нибудь сделать. В Меркурии они берут воду, кладут туда картошку, морковку, лук и мясо и очень долго варят. Супом называется жидкость, а остальное подают на второе. Почему они так делают? А потому что им наплевать. Поварам и тем, кто это ест. Никому ни до чего нет дела.

– Ты мне ничего не рассказал про священника, – сказала Регина. – Только, что он кое-что тебе рассказал «потом». Что это значит?

– После того, как он узнал кое-что про наш мир, про тебя и меня, он задал мне несколько вопросов. В определенном смысле он был хорошим, терпеливым человеком. Но когда я ответил на все его вопросы и попросил у него помощи, он вытянул руки и тихо сказал: – Помогите мне.

Глава 5

На следующий день после возвращения с Буллана Рекс бродил вокруг дома, много ел и пил, часто отдыхал, а время от времени, чувствуя, что ему это необходимо, делал короткую сложную зарядку.

Он попытался сообщить Регине кое-какие интересные выводы, которые он сделал, но она не хотела ничего больше знать.

Она выслушала его отчет о первой экспедиции через Ворота, теперь все было позади, вопрос был закрыт.

Естественно Рекс отправился в библиотеку чтобы выяснить, кто такие Двадцатники, и обнаружил, что там не было никаких упоминаний о них ни в прозе, ни в поэзии, ни в художественной литературе, ни в истории и антропологии, социологии, и вообще где бы то ни было.

Но зато он обнаружил кое-что, чего не заметил раньше и что показалось ему очень важным. Его ужасно расстроила собственная невнимательность. Книги в маленькой библиотеке были новенькими, датированными 3646 годом. Те же, что были не очень новыми, относились к разным годам до 3597. Это были энциклопедии, словари, разные справочники по истории.

Информация по садоводству, медицине, искусству и тому подобным вещам была подробной вплоть до 3646 года, но современные достижения науки, психологии, политике и социологии кончались на 3597 году. И это были только справочники. В таком случае получалось, что Двадцатники появились в последние полвека. Так же точно он никак не мог узнать, какой была политическая ситуация в галактике в 3646 году, потому что в 3597 они не могли предвидеть будущего…

Если не считать этих своих изысканий, Рекс занимался тем, что пытался поправить свое здоровье, восстановить силы и душевный покой – ему это удалось настолько, что к вечеру он уже настолько пришел в себя, что когда они с Региной поднимались вверх по лестнице, он игриво ущипнул ее.

Регина, которая шла немного впереди, повернулась к нему и холодно сказала:

– Нет.

– Это еще что значит, нет?

– Рекс, возможно, ты был прав, когда говорил, что мы здесь находимся ради какой-то цели. Я с этим не спорю. Мне только не нравится твоя уверенность в том, что «ты» знаешь, в чем заключается эта цель, а от «меня» даже и не ожидается того, что я смогу понять такую сложную проблему.

– Регина, я никогда не дела вида, что я знаю…

– Ты настаиваешь на том, что необходимо исследовать Ворота. Ты говоришь, что мы находимся здесь ради этого. А я утверждаю, что в этом Тюремном Саду Ворота являются шестью землями.

Регина была совершенно спокойна и полностью владела собой, в ее голосе не звучало истерических ноток, но если бы она стала кричать на Рекса и драться с ним, он гораздо менее серьезно отнесся бы к ее словам. Рекс понял, что сейчас ему устроят первую в истории их мира Сцену.

– Давай либо пойдем в постель, – так же спокойно, как и Регина, сказал он, – и обсудим все это, или вернемся назад и устроимся поудобнее в креслах внизу.

– Где мы будем это обсуждать, не имеет никакого значения, потому что, на самом деле, говорить-то тут особенно не о чем. Я уверенна, что ты не прав. Если ты собираешься и дальше развлекаться с этими твоими Воротами, после того, как я практически на себе притащила тебя сюда после первой твоей экспедиции, и после того, как ты сам признался, что чудом разыскал Ворота и смог вернуться назад – я не могу тебе помешать. Но я хочу, чтобы ты меня хорошенько понял: в смысле личных отношений мы вернулись туда, откуда начали. Ты спишь в своей комнате, а я – в своей. Все это так важно, что мы даже не имеем права делать вид, что мы друзья, а уж тем более, не можем оставаться любовниками до тех пор, пока между нами будут продолжаться разногласия и споры по поводу Ворот.

– Давай поговорим… – начал Рекс.

– О, Господи, ну почему ты ведешь себя, как дурак? – возмутилась Регина. – Разве разговоры могут что-нибудь изменить? Когда Адам и Ева были в Эдеме, самое главное заключалось в том, съедят они яблоко или нет. Здесь же, главное – Ворота. То, что ты вошел в одни из них, не кажется мне таким уж страшным несчастьем – ведь ты вернулся, и ничего не изменилось, но…

– Так ты хочешь сказать, что у нас с тобой здесь возникла та же ситуация, что у Адама с Евой в Эдеме?

– Я не знаю, и ты тоже не можешь этого знать.

– Ева там, в Эдеме, совершила ошибку.

– А здесь, в Чистилище, ошибку совершает Рекс.

– Интуиция Евы-Регины?

Регина отвернулась и начала снова подниматься по лестнице.

– Я же сказала тебе, что спорить бесполезно, – проговорила она. – Ты считаешь, ты чувствуешь, ты в этом просто уверен, что твое предназначение заключается в том, чтобы исследовать Ворота. Я считаю и чувствую, и я уверена, что мы должны повернуться к себе самим лицом, и прожить здесь жизнь, чудесную и свободную. Все. Спокойной ночи.

Регина вошла в свою спальню и попыталась закрыть за собой дверь. Рекс не дал ей этого сделать. Очень осторожно, но твердо он отвел ее руку от двери, а когда она попыталась сопротивляться, втолкнул ее в комнату.

Регина сражалась молча и отчаянно, пытаясь вырваться из его рук, а Рекс просто держал ее за запястья – он ждал, когда она устанет. Вскоре она начала задыхаться, но не сдалась, а наоборот стала вырываться еще сильнее, и тогда Рекс выпустил ее руки, обнял ее и так прижал к себе, что почувствовал, как пряжка на ее платье впилась ему в живот.

Регина могла пустить в ход ногти, но она этого не сделала. И хотя она продолжала отбиваться, было ясно, что она просто хочет высвободиться, и не собирается причинить ему боли.

– Я ведь ждал, ты помнишь? – спросил Рекс касаясь губами ее губ. – Но после того как мужчина и женщина поженились, и не важно была ли у них брачная церемония или нет, после того, как они занимались любовью, он уже не может ее изнасиловать. Ты моя, Регина.

– Я… не… твоя, – сжав губы, задыхаясь, проговорила Регина, вложив все свои силы в еще более отчаянную попытку освободиться. – И никогда не буду твоей, если ты не откажешься исследовать Ворота.

Рекс грубо поцеловал ее и еще сильнее сжал руки.

– Если ты попросишь меня отпустить тебя, потому что сегодня у тебя нет настроения заниматься любовью, или ты себя плохо чувствуешь, это одно дело, – прошептал он ей в ухо. – Но раз ты выдвигаешь ультиматум, раз ставишь меня перед выбором – капитуляция или победа, неужели ты думаешь, что я сдамся?

Регина начала колотить его кулаками по спине, но без особого энтузиазма.

– Ладно, ты сильнее меня, – сердито выдохнула она. – Ну, давай, бросай меня на кровать, или на пол?

– Я мог бы. Могу. Но надеюсь, что мне не придется этого делать.

– Придется

Он толкнул ее на кровать, и прижал всем своим весом. Но после этого он не стал делать ничего, он даже ничего не говорил. И тогда Регина ехидно прошептала:

– Ну, что? Забыл, что нужно делать дальше?

– Ты сказала то, что думаешь, – ответил Рекс, – а теперь послушай меня.

– Я не собираюсь еще раз выслушивать твои соображения по поводу Ворот.

– А я не собираюсь тебе ничего про них говорить. Я хочу сказать тебе вот что: мои занятия Воротами это мое дело. Ты моя жена. Эти две вещи совершенно не связаны между собой, и я не позволю тебе устанавливать между ними связь.

Регина была изумлена и не скрывала этого.

Обоим было жарко, и после отчаянного сражения их тела покрылись потом. Словно оказывая Регине любезность, Рекс начал медленно расстегивать пуговицы на ее платье. Она оттолкнула его руку, но как-то механически. А через некоторое время Регина уже помогала своему мужу. Конфликт был разрешен.

А потом совершенно случайно, обнимая Регину, Рекс впервые за все время назвал ее «крошка», а потом замолчал. Они оба подумали об одном и том же.

– Если у нас будет ребенок, – тихо проговорила Регина, – мы справимся?

– Да, – уверенно ответил Рекс.

– Хорошо. Мы должны иметь детей.

– Я готов, – сообщил ей Рекс

* * *

В течение нескольких недель Рекс и Регина трудились не покладая рук, и в конце концов наступило время, когда им оставалось только поддерживать порядок.

Тема Ворот временно была закрыта. Они поселили в сарае кое-какой скот, устроили загоны, сделали свою первую ловушку возле озера, а около дома сделали небольшой водоем, где начали разводить рыбу. И хотя хищных птиц, животных и птиц не допускали в этот заповедник, когда он создавался, многие живые существа были неспособны долго обходиться без участия человека в их судьбе.

Возможно, ни один другой мир изобилия, не был так хорошо оборудован и приспособлен, как этот, искусственный. Если Рекс и Регина не станут пользоваться запасами еды, имеющимися в доме, а будут каждый день питаться свежим мясом, яйцами, птицей, рыбой и фруктами, естественные ресурсы Чистилища будут, при самом минимальном участии людей, все время увеличиваться. И через некоторое время, считал Рекс, возникнет необходимость убивать животных и рыбу, которых они будут не в состоянии съесть, чтобы они не заполонили весь их мир. Через несколько лет их станет так много, что они уничтожат всю дикую растительность и займутся их с Региной полями. И хотя земля будет давать гораздо больше, чем им двоим нужно, они не смогут прокормить огромные стада скота, которые вскоре наполнят загоны возле их дома.

Исследуя границы Чистилища, Рекс уже начал уничтожать яйца с целью установить контроль над количеством птиц.

Теперь ему в этом помогала Регина. После того, как она провела всего одну неделю ничего не делая и наслаждаясь жизнью, Регина попыталась надеть одно очень узкое платье, которое уже носила раньше, и не смогла. Впав в отчаяние, она довела себя до такого состояния, что платье стало висеть на ней и Рекс сказал: «Ты что-то уж очень худая.» Тогда она стала ходить на прогулки.

Иногда она проходила несколько миль вдоль границы их мира, собирая яйца и разбивая их в самое большое пластиковое ведро, которое могла унести. Потом она подмешивала их в корм скоту. С кормом у них были проблемы, поскольку запасов зерна, имеющихся в доме, вполне хватало для двух людей, но было совершенно недостаточно для нескольких стад скота, а первый урожай они должны были собрать не скоро. Впрочем, коровы и козы, свиньи и овцы, да и домашняя птица, были не особенно разборчивыми. Если им давали пищу, вполне подходящую для людей, они спокойно ее поедали. Они жили на такой протеиновой диете, какую ни одно домашнее животное никогда не получало.

Сначала Рекс считал создателей Чистилища, которыми по его представлению являлась Секция К, Лондон, Земля, всевидящими и всезнающими богами, которые устроили в их мире все самым лучшим образом и следовали при этом какому-то своему плану.

Но теперь он несколько изменил свое мнение. Чистилище не являлось прекрасно сбалансированным убежищем, как он думал раньше. Здесь обязательно должны были быть хищники, чтобы поддерживать равновесие в природе. Оленей тут было так много, что приходилось кормить домашний скот их мясом. Куропатки и рябчики не являлись для Рекса и Регины деликатесами. Рекс не возражал бы, если бы несколько охотничьих клубов устроили у них выездную сессию, а их добыча была бы незаметно переправлена куда-нибудь, где ей были бы рады, например, на Землю.

Рексу нравилось быть охотником, ему не нравилось быть мясником.

Про Ворота они забыли. Они оставили лестницу там, где она была, хотя Рекс не имел ни малейшего желания и не видел никакой причины, по которой он должен был бы вернуться на Буллан.

Его моральным долгом, как правителя мира, где царили благоденствие и изобилие, было сделать что-нибудь для другого мира, живущего в нужде. Но Буллан не был миром нужды – там царили благоденствие и изобилие. Только они на Буллане не знали, как от этого надо получить удовольствие, но что он мог с этим поделать?

Рекс и Регина работали не все время и вскоре они прочитали почти все книжки из своей маленькой библиотеки, по крайней мере, те разделы, которые могли быть им полезными в жизни в Чистилище. Менее одаренные люди были бы счастливы жить этой жизнью изобилия. Они не могли. Их мир был чудесным, он был их домом и всегда останется домом, но Рекс искал чего-то большего, его интересовало то, что находилось за пределами их мирка…

Однажды, когда Регина занималась делами – ей надо было посмотреть, как ведут себя животные на южном берегу озера, потому что Рекс споткнулся о корень и растянул лодыжку – он снова просмотрел книжки, и тут его осенило.

Это не было воспоминанием. Он просто сделал выводы.

Их обеспечили всем необходимым, на самом деле, у них было всего даже больше чем нужно. Огромные подземные насосы отвечали за циркуляцию воды – из озера к источникам расположенным в нескольких милях и назад. Либо настоящая планета, явно не Буллан, обеспечивала их мир силой притяжения, либо за это тоже отвечали машины.

Вот только странно, что их совсем не обеспечили пищей для ума – если, конечно, Ворота не имели к этому отношения, может быть, те, кто создал их мир надеялся, что скука и любопытство заставит их стать исследователями.

Он уже несколько недель не спускался в подвал, чтобы посмотреть на Венеру. Он спустился вниз по лестнице и стал внимательно ее разглядывать. Он знал, что любит Регину. Это не была любовь с первого взгляда, скорее чувство возникшее между людьми выросшими вместе.

Венера была также прекрасна. Рекс любил Регину, и не мог полюбить Венеру, он считал, что мужчина не может влюбиться в прекрасное лицо спящей женщины. Ведь у Венеры могло быть уродливое тело. Или она окажется полной дурой.

А может быть она умерла.

Впрочем, он пришел сюда не затем, чтобы смотреть на Венеру. Он впервые сделал то, что до сих пор ему ни разу не приходило в голову.

Он внимательно осмотрел подвал.

Стены здесь были выкрашены белой краской, а пол сделан из пластика. И хотя здесь было холодно, сырости не чувствовалось. Рекс обнаружил вентиляционные трубы и заинтересовался тем, куда они ведут. Похоже, что не наверх. Ни в доме, ни снаружи он не ощущал потоков холодного воздуха. Никаких дверей – скрытых или явных – ему обнаружить не удалось.

Два пустых ящика гроба, казалось, потешаются над ним, и он подошел к тому, из которого выбрался некоторое время назад. Подставка была очень прочной, крышка легко открывалась и закрывалась, при этом замок не срабатывал.

А замки были расположены на равномерном расстоянии друг от друга по кругу. Стоит их закрыть, и будет гораздо проще разбить дубовую крышку, чем взломать замки.

Эта мысль заставила его задуматься на мгновение, но что толку стоять рядом с ящиком и его рассматривать.

Рекс забрался внутрь и закрыл крышку.

Сразу, как он и предполагал замки закрылись. Он, конечно, опять мог впасть в состояние, в котором он находился раньше, или оказаться перенесенным в какое-нибудь другое место, как в случае с Воротами. Однако не произошло ни того, ни другого. Основание, на котором он лежал начало быстро опускаться, и Рекс с облегчением вздохнул. Его догадка оказалась верной.

Спуск проходил гладко, без толчков, когда он прекратился, зажегся свет.

Рекс оказался в нижнем подвале.

Здесь было еще холоднее, ближе к минусовой температуре, а Рекс уже успел замерзнуть в верхнем подвале. Он быстро огляделся по сторонам и к своей огромной радости обнаружил теплоизоляционный костюм висевший на крючке. Не теряя времени, Рекс надел его, и моментально начал согреваться.

Подвал был огромным и Рекс сразу же сообразил, что здесь находится самое сердце искусственно созданного мира, Чистилища. Рекс не имел инженерного образования, и поэтому не мог определить назначение машин по их внешнему виду. Здесь не было видимых работающих частей, стояла полная тишина – ни что не указывало на то, что машины работают. Но вот Рекс увидел какие-то приспособления к которым вели и от которых отходили огромные трубы, вероятно, это водяные насосы, а вот эти с трубами поменьше наверное поставляют воздух или другие газы. А вот генераторы или трансформаторы.

Рекса не интересовала техника, и поэтому, хотя все, и произвело на него впечатление, особого любопытства машины у него не вызвали. Не обращая на них внимания, он занялся изучением всего остального.

От трех оснований наверх шло три шахты, открытые на несколько футов с одной стороны. С того места, где Рекс стоял, они казались, совершенно одинаковыми.

Он, Регина и Венера находились в состоянии глубинного сна в течение многих дней, может быть месяцев, лет, веков.

Такое состояние требует холода, нулевой температуры, или даже температуры ниже нуля. Можно предположить, что они пролежали некоторое время здесь в подвале, каждый в своей шахте, а в определенный момент – либо по прошествии какого-то времени, либо связанный в изменениями в их физическом состоянии – были подняты в верхний подвал.

Там должны были произойти другие изменения. Он пришел в себя на несколько дней раньше Регины. Они же с Региной опередили Венеру уже на несколько месяцев.

Рекс внимательно изучил шахту Регины, и сделал вывод, что она точно такая же как и его собственная. Ничто даже не указывало на то, что основание, на котором она поднялась наверх, по-прежнему оставалось на своем месте, когда Рекс опустился снова вниз.

Но осмотрев шахту Венеры, Рекс заметил, что она немного отличается от двух других…

Неожиданно он понял, что Регина стоит рядом.

И хотя Рекс никогда не будет обладать таким экстрасенсорным талантом, какой был у Регины, они оба знали, что кое-какие способности у него есть. В его случае предмет должен был быть очень важным для него, и только тогда он мог его почувствовать. Вот, например, когда он не мог найти обратную дорогу в свой мир, он воспользовался этой своей способностью, чтобы отыскать Ворота. Регина же видела и чувствовала все в независимости от того, насколько это для нее было важно.

И тем не менее, Рекс всегда знал, где она находится, если в данный момент ему необходимо было это знать.

Поэтому, когда она спустилась вниз, он протянул ей другой теплоизоляционный костюм и сказал:

– Вот, надень его.

– Ты самый настоящий кретин, – сказала Регина, одеваясь. – Я думала, что ты умер.

– Почему?

– А, я думаю, что это еще один сенсорный блок, вроде той стены, что окружает Чистилище. Я знала, что ты в подвале, но не знала, что ты там делаешь, если не считать, конечно того, что ты пускал слюни возле той красотки. А потом… тебя просто не стало. У меня было такое же ощущение, как в тот момент когда ты вошел в Ворота.

– Прости меня. Здесь естественно должен был быть блок иначе ты бы сразу узнала про существование второго подвала. Послушай, а почему ты так быстро вернулась?

– В тот момент как ты начал спускаться в подвал, я поняла, что ты что-то затеял.

– Иногда я забываю, что ты ведьма, – со вздохом сказал Рекс.

* * *

Кроме приборов и машин, они обнаружили в подвале огромную библиотеку микрофильмов, и кое-что еще.

Рекс просматривал названия на футлярах с микрофильмами, и вдруг он с удивлением обнаружил, что под заголовком «Археология» можно было найти не одну единственную книгу по археологии, а целую библиотеку, в которой были все сколько-нибудь значимые работы по этому предмету или, по крайней мере, давалось их описание и краткое содержание. Неожиданно Регина крикнула:

– Смотри-ка, что я нашла.

В витрине яйцевидной формы находилась модель галактики.

Но вот что было интересно в ней: от некоторых крошечных точек, которыми были отмечены системы (масштаб был слишком маленьким, поэтому планеты отмечены не были) к пластиковой оболочке вели едва видимые тоненькие проволочки, а оттуда к щиту на стене тянулись более толстые провода.

Их было шесть.

– Ворота, – без всякого выражения сказала Регина. В ее голосе никогда не звучало особого энтузиазма, когда речь заходила о Воротах.

Рекс кивнул. Тут не могло быть и речи о простом совпадении.

Он поискал ручки управления у основной модели и нашел их.

Можно было сделать так, что любой, интересующий вас район космического пространства, мог быть увеличен так, что заполнял собой всю витрину. Но даже в этом случае рассмотреть детали было достаточно сложно. Но сами системы, даже планеты размерами с булавочную головку вполне можно было рассмотреть.

Найти Солнечную Систему и увеличить ее изображение было совсем не трудно. Перед Рексом была самая обычная модель, а вовсе не точное изображение настоящей галактики.

Девяносто пять процентов изображения было неточным, указывая на то, что люди, создавшие эту модель, не знали точно, сколько планет входит в систему каждого солнца, они не знали размеров этих планет, а иногда даже и того, есть ли там какие-нибудь описания вообще. Но изображение Солнечной Системы было таким точным, естественно, в тех пределах, в каких позволял масштаб, что каждую даже самую крошечную планету можно было легко узнать.

В Солнечную Систему не вело никаких проводков.

Даже Регина, которая изо всех сил старалась думать о подобных вещах как можно меньше, была удивлена.

– Секция К, Отдел Образования и Науки, Лондон, Англия, Европа, Земля, Солнечная Система, похоже не хочет чтобы мы зашли к ним пожаловаться на недостатки созданного ими мира, – заметила Регина.

– Похоже не хочет, – задумчиво проговорил Рекс. Ему придется перестраивать кое-какие из своих теорий. Не было никакой необходимости ставить штампы на книгах.

Совершенно ясно, что как только Рекс и Регина поймут, как здесь все устроено и обнаружат второй подвал, они захотят вернуться на Землю.

С одной стороны модели была панель с названиями систем и планет, расположенными в том порядке, в каком их можно было увеличивать. Вскоре Рекс обнаружил Буллан, девятую планету звезды под названием Картейдж, проводок шел прямо от Буллана, подтверждая то, что уже не нуждалось в подтверждении. Дальше этот проводок шел прямо к верхней точке круга находящегося на щитке.

Пять других проводков шли к мирам под названиям: Крэста, Нери, Лендфол, Чатер и Байрон.

Ни одна из этих планет не принадлежала к солнечной системе известной Рексу и Регине, здесь не было звезд, с которыми дружили моряки на Земле еще в те времена, когда люди не летали в космос.

– Знаешь, это не имеет никакого значения, – сказал Рексвозвращаясь к полкам с микрофильмами и настраивая проектор.

Двадцать минут спустя он хмуро посмотрел на Регину, которая молча за ним наблюдала.

– Ни единого слова, ни про одну из этих планет, – задумчиво проговорил он. – А про все остальное, пожалуйста, сколько хочешь.

– Значит, они хотят, чтобы у нас по поводу этих планет сложилось собственное мнение.

Рекс с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Регину застали врасплох и она признала то, что упорно отказывалась признавать. Но он ничего ей не сказал.

Вместо этого он вернулся к модели и начал вертеть ручки без всякой видимой цели.

– Хотелось бы знать, – сказала Регина, – что это ты делаешь?

– Гадаю, – ответил Рекс.

– Гадай вслух, а то скучно стоять рядом.

– Предполагается, что рано или поздно нас заинтересуют Ворота и мы станем их изучать, так?

Регина поколебалась немного, а потом сказала:

– Я все-таки думаю…

– Регина, будь честной сама с собой. Ты не хочешь пройти через те Ворота и не хочешь чтобы я это сделал. Ты любишь наш мир и чувствуешь себя здесь хорошо. Это нормально.

– Ты хочешь сказать…? – с надеждой проговорила Регина.

– Я хочу сказать, что все это важно и имеет значение, но ты должна согласиться с тем фактом, фактом, а не просто моим мнением, что нас здесь поселили, потратив неслыханное количество денег, не только для того, чтобы выяснить сможем ли мы побороть любопытство заставляющее нас обследовать шесть дверей ведущих отсюда в другие миры. Адаму и Еве говорили, что они не должны есть яблоко. Нам же с тобой вообще ничего не сказали.

Он замолчал, давая ей возможность что-нибудь сказать если она захочет. Она промолчала.

– Впрочем, соблазн тут не особенно велик, – задумчиво продолжал Рекс. – Мы молоды, это очевидный факт, но так же очевидно и то, что на наших плечах головы вполне зрелых людей. Мы Двадцатники, а это кое-что да значит, даже если мы и не знаем что именно. Я бы не стал открывать Шкатулку Пандоры только потому, что на ней написано «Не открывать» Я не могу сказать, что мне очень хочется войти в следующие ворота, ведущие на Крэсту, меня совсем не привлекает перспектива снова испытать боль, голод, жажду, подвергнуться опасности, а возможно, остаться там навсегда…

– Тогда зачем идти туда? Ты прав, нам не говорили, чтобы мы не трогали Ворота, но ведь и не говорили, чтобы мы ими занимались. Если ты не хочешь идти туда, Рекс…

– Это наше предназначение, – ответил Рекс. – Давай пока считать так. Ты все-таки признала то, чего не признавала раньше.

Регина молчала, и тогда Рекс продолжал:

– Предположим, мы здесь затем, чтобы изучить Ворота, в таком случае, каждому ясно, что начинать надо с ближайших.

– Да?

– Нам пришлось построить лестницу и отнести ее к…

– Я поняла. Считай, что я ничего не сказала.

– Поскольку лестницу надо будет передвигать, или иначе нам придется строить другие, совершенно очевидно, что мы станем проверять Ворота по порядку двигаясь налево или направо. Какой нам смысл выбирать Ворота, ведущие в Лендфол, следующими после Буллана – ведь они расположены дальше всего от нашего дома, в то время как Ворота на Крэсту находятся всего в миле или двух к северо-востоку, а Ворота на Байрон находятся на том же расстоянии к северо-западу?

– Если все твои вопросы будут такими же простыми, тебе не придется делать пауз для того, чтобы получить ответ.

– Предполагается, что мы предпримем определенные шаги, – сказал Рекс. – на самом деле, срочности тут никакой нет, все как раз наоборот складывается так, чтобы мы не спешили. Есть, конечно, несколько намеков, например, штампы на книгах, но никаких определенных указаний нам не дается. Тем не менее мы должны были рано или поздно заняться исследованием Ворот. Мы должны войти в них, во все по очереди, по часовой стрелке, или против.

– Может быть.

Регина неожиданно почувствовала какое-то беспокойство и начала ходить по подвалу.

– В моем мозгу нет никакого специального устройства, – сказала она. – Нам обоим это известно. В то самое мгновение, как ты вернулся с Буллана я это почувствовала, а перед этим не было ничего. Я лежала в кровати и не могла заснуть. Никакого предчувствия. И тут ты вернулся. И все. Тем не менее у меня есть предчувствие по поводу всего этого. Если ты и дальше будешь поступать по-своему случится что-нибудь ужасное. Я это знаю.

– Вполне может быть и так. Но неужели ты не понимаешь, что это не имеет никакого значения? Люди делают то, что они должны…

Регина беспокойно расхаживала вокруг Рекса. Неожиданно она остановилась у основания шахты Венеры.

– Что это такое? – спросила она.

– Я тоже это видел, – спокойно проговорил Рекс, который подошел к ней и встал рядом.

В отличие от двух других шахт на основании этой был громадный, бросавшийся в глаза выключатель. И хотя около него не было никаких надписей, было ясно, что если его перевести в другое положение, может что-нибудь произойти.

Например, Венера спустится сюда вниз, или это ее убьет, а может быть наоборот, оживит – могло произойти великое множество вещей. Этот выключатель был большим вопросительным знаком.

– Что ты хочешь с этим сделать? – тихо спросила Регина изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более равнодушно.

Рекс пожал плечами и ничего не сказал. Он просто отошел в сторону, оставив Регину возле шахты.

Назначение всех остальных машин было им обоим совершенно непонятно, поэтому они просто не обращали на них внимания. Они не пытались все понять, только то, что необходимо было понять в данный момент.

Взяв с собой проектор и несколько самых интересных микрофильмов, Рекс покинул ту часть подвала, где располагалась библиотека. Регина стояла возле модели галактики и что-то внимательно рассматривала, но когда Рекс подошел к ней, она подняла голову.

– Ты получил, все что хотел, а теперь хочешь уйти? – спросила она.

В ее голосе звучал вызов, совсем как в ту первую неделю, когда они еще только встретились. Впрочем, с тех пор все изменилось, и она редко с ним так разговаривала. Регина не искала ссор, она скорее бросала ему вызов, чтобы заставить его принять решение по какой-нибудь из множества проблем, которые у них возникали в первую неделю их совместной жизни.

– А ты разве есть не хочешь? – миролюбиво поинтересовался Рекс. Они провели в этом подвале уже несколько часов.

– Ты что, собираешься все так здесь и оставить? – сердито спросила Регина.

– Что ты имеешь в виду?

– А вот я не собираюсь.

Регина подошла к основанию шахты Венеры и демонстративно перевела выключатель в другое положение.

– Зачем ты это сделала? – мягко спросил Рекс.

– Это надо было сделать.

– Ты так считаешь?

Регина молча пожала плечами.

– Ты хочешь сказать, – начал Рекс, – что это вроде необходимости взобраться на гору, уж раз она существует на свете?

– Может быть.

– Так же, как путешествие через Ворота – ведь они как и горы, являются реальностью, а значит, их надо изучить?

Регина сделала вид, что не слышал этого.

Они оба, не отрывая взглядов, несколько минут смотрели на шахту. Ничего не происходило.

– Пора обедать, – сказал Рекс и они направились к своим шахтам.

Устроившись в своей, Рекс на мгновение засомневался в том, поднимет ли механизм их вверх, но все обошлось.

Импровизированный лифт начал работать сразу, как только они оба были готовы к подъему.

* * *

Вечером, просматривая микрофильмы, пока Регина сидела за столом и перешивала платья, которые ей не очень нравились, Рекс обнаружил одну и ту же повторяющуюся тему, сильно его озадачившую.

Почему Земле придается такое большое значение?

Эмоциональные связи – это понятно. На Земле и только на Земле родилось человечество. Люди могли жить в тысячах, возможно, миллионах других миров, но только на Земле история человечества имеет свое начало.

И все же, не теряя эмоциональных связей, Земля могла оставаться Родиной, которую немного презирают, и все же любят, миром прошлого, который должны защищать от реальной жизни ее повзрослевшие сыновья и дочери – музей, или даже храм, странный старый мир, не идущий ни в какое сравнение с огромными, новыми, пышащими здоровьем и жизнью мирами, взявшими в свои руки бразды правления.

Земля должна стать своего рода некрополем.

Но этого почему-то не произошло.

Земля контролировала все. Каждая колония зависела от Земли, и именно поэтому между поселениями людей никогда не возникало крупных конфликтов. Никто не мог рисковать остаться без поддержки Земли. Это означало, не только то, что никто не смел бросить вызов Земле, но еще и то, что никто не осмеливался обидеть других детей Земли – они боялись родительского гнева. Естественно мелкие стычки возникали, но страх потерять расположение Земли не превращал их в разрушительные войны.

И вовсе не потому, что Земля прекрасно справлялась со своими обязанностями.

И не потому, что она стремилась к власти.

– Что значит для тебя Земля, Регина? – спросил Рекс.

– Дом, – рассеяно произнесла Регина, она была сосредоточена на своей работе. – Родной мир. И все.

– Многие из ранних колонистов называли Землю своей Старой Родиной, или чем-то вроде того. Но это им не помешало покинуть ее…

Все еще рассеяно Регина проговорила:

– Я это чувствую, а ты нет?

– Честно говоря, нет.

– Ну… человеческие существа могут жить на разных планетах, но не существует ни одного мира, который настолько бы походил на Землю, что там могли бы родиться люди. Земля – это дом, это то место, где все началось.

Значит это и в самом деле эмоциональная проблема.

– И ты хочешь когда-нибудь туда вернуться?

– Когда-нибудь. – Регина подняла глаза и внимательно посмотрела на Рекса. – Не пытайся втянуть меня во что-нибудь, Рекс. Наш мир просто чудесен. А Земля – это шумный, перенаселенный, вопящий сумасшедший дом, как и почти все остальные миры. Меньше всего на свете я хотела бы вернуться туда и остаться там жить. Я только хотела сказать, что ведь у каждого время от времени возникает желание взглянуть на старые места снова, когда-нибудь.

Рекс не стал на это ничего говорить, хотя ему было очевидно, что он не входит в понятие каждого. На следующий день щиколотка Рекса уже так не досаждала ему и они с Региной вместе отправились на южный берег озера, чтобы проверить, как там себя ведут животные. Регина не успела добраться до них накануне.

Посередине обсуждения совершенно жизненной проблемы, заключающейся в том, надо ли убивать или кастрировать молодых быков – они решили, что предпочтительнее было бы все-таки их убивать, если бы только они сумели придумать способ доставлять туши в дом – Регина вдруг сказала:

– Она вышла.

– Венера? А что она делает?

– Я не имею ни малейшего представления, – пожав плечами ответила Регина. – Знаешь, слепец был бы сильно удивлен, что зрячий человек так мало знает – не чувствует запахов, многого не слышит, и становится беспомощным в темноте. Я знаю только то, что нас теперь трое.

– Зачем ты это сделала, Регина?

Она поняла, что он имел в виду.

– Я никогда не стану строить дом на горе с вулканом, или работать не покладая рук в долине, которую рано или поздно должен уничтожить горный обвал. Я хочу знать, на каком свете я нахожусь. Если рано или поздно что-то должно случиться, я предпочитаю, чтобы это произошло раньше.

– Вернемся назад? Я спрашиваю потому, что мне кажется, это была твоя идея.

– Нет. Пойдем дальше.

Они вернулись к озеру, когда уже наступил вечер, они шли по самому берегу, потому что здесь идти было легче. Они почти не разговаривали. Регина была задумчивой, она впервые решила заглянуть в свою душу, и только потому, что ей пришлось это сделать.

Накануне, в подвале Рекс сказал кое-что, и его слова произвели на нее неожиданное для обоих впечатление.

«Регина, будь честной сама с собой»

Она снова отказалась признать, что они «вынуждены» исследовать Ворота. А он Рекс сказал: Будь честной сама с собой. Она-то прекрасно понимала, что изо всех сил пытается обмануть себя. Она хотела остаться навсегда в их уютном, удобном мире и чтобы Рекс был рядом. Все ее существо восставало против того, что в их мире была еще одна женщина – Венера. Но именно потому, что она была, Регина перевела выключатель.

Регина находилась в полнейшем замешательстве и это ее страшно раздражало. И еще одна мелочь (Регина убеждала себя, что это конечно же мелочь), о которой она постоянно думала, но никогда не говорила с Рексом – испытанные ею удивление и радость, когда она, взглянув на себя впервые в зеркало, обнаружила, как чудесно она выглядит, и ужас, который она совсем недавно пережила, поняв, что немного растолстела, а значит, существовала опасность, что она может перестать быть такой же привлекательной, какой была сначала.

Чудо-зеркальце скажи…

Мысли об этом, как, впрочем, и обо всем остальном, были взаимосвязаны, только вот Регина оказалась в весьма неприятном положении: она не знала, хочет ли она, да и вообще, может ли связать все воедино.

Неожиданно появилось какое-то новое ощущение… Регина почувствовала приближение Венеры.

– Нам оказали честь, или точнее, сейчас окажут, – сказала она. – В особенности тебе, поскольку ты мужчина.

– О чем ты говоришь?

– Об историческом событии. Изумительное зрелище. Ты присутствуешь при Рождении Венеры из Пены.

Рекс, ничего не понимая, смотрел на Регину.

– За холмами, – объяснила она.

Они не спешили. Регина ревниво следила за Рексом и заметила бы любой, даже самый маленький признак нетерпения. Ей этого не удалось.

Они обошли небольшой холм, и там, из воды им навстречу вышла Венера.

Она была обнажена и, как и опасался Рекс, просто великолепна. Она и вправду была богиней, потому что ни одна смертная женщина не была столь величественно прекрасна. Она должна была быть дочерью Зевса. Даже Регина понимала, что купальник на таком совершенстве выглядел бы так же вульгарно, как человеческая одежда на собаках и кошках.

Ни пены, ни волн, естественно, на этом озере не было, ведь на нем не было никаких течений. И то, что они впервые повстречались с Венерой, когда она купалась, было чистой случайностью… А может быть, все-таки нет? Регина заметила, что на лице Венеры нет ни малейшего признака удивления; и что она идет прямо им навстречу. Значит, вполне возможно, что Венера, как и сама Регина, обладает той обостренной способностью видеть и слышать, которой лишен Рекс.

Венера легко взобралась на высокий берег, изящно изогнулась, чтобы подобрать ноги и, практически одновременно, встала. Ее длинные темные волосы почти совсем не намокли, она ровно дышала, а капельки воды уже начали исчезать с ее безупречно гладкой кожи. На самом деле, она скорее не богиня, а воплощение прекрасной женщины, подумала Регина, которая вдруг почувствовала себя ужасно молодой, слабой и беззащитной. И дело было не в том, что Венера была старой – ей было двадцать два, или двадцать шесть, не больше. Регина изо всех сил отгоняла мысли о Венере, как о богине. Эта Венера – самая настоящая женщина. Даже если она была прекраснее любой, обычной женщины, все равно она не была богиней.

– Вероятно, вы – Рекс и Регина, – сказала Венера.

– Вероятно, – ответила Регина. – Мы рады тебя видеть. Во всяком случае, Рекс рад. Ты должна простить меня за отсутствие энтузиазма по поводу твоего появления.

Венера рассмеялась и одновременно схватила их обоих за руки и соединила их вместе.

– Тебе нечего бояться, Регина, – произнесла она мягким чуть хриплым голосом. – Я хочу, чтобы с самого начала между нами не возникло никаких подозрений, ревности и недомолвок. В том вопросе, который тебя беспокоит, я буду держаться в стороне. А в остальных…

– В каких вопросах ты не будешь держаться в стороне? – поинтересовалась Регина, поскольку Венера замолчала, а Рекс, который, улыбаясь, смотрел в глаза Венере, явно не собирался ничего говорить.

Венера снова улыбнулась.

– Ну, знаешь, это просто так нечаянно вылетело. Я хотела сказать, например, что если Рекс… Нет, нет, это может подождать. Мы же только минуту назад встретились.

Рекс думал: «Она знает больше, чем знали мы с Региной, когда впервые пришли в себя. Может быть, она знает даже больше, чем мы сейчас».

– Итак, теперь у нас тут будет настоящий Райский Сад, – задумчиво проговорила Регина. – Купаться голышом – это я понимаю. Только насколько я вижу, ты и не подумала прихватить с собой одежду.

Венере, казалось, потребовалось некоторое время и усилия, чтобы понять, о чем говорит Регина – она вспомнила, что на ней ничего нет.

– А разве это имеет какое-нибудь значение? – спросила она. – Если я не ошибаюсь, нас здесь всего трое?

– Только трое, – с иронией в голосе проговорила Регина.

– Трое – это уже компания.

– Я огляделась по сторонам в подвале, – сказала Венера, – но мне надо было обязательно выбраться из дома. Мне даже не пришло в голову поискать какую-нибудь одежду. Я знала, что здесь должна быть вода…

Рекс, который так и не произнес ни слова, кивнул, словно соглашаясь сам с собой. Как и его, Венеру потянуло на свежий воздух, а потом к озеру. Но в отличие от него, она достаточно хорошо осознавала, где находится и что с ней происходит – во всяком случае, она успела прочитать имена на табличках в подвале. Он считал совершенно естественным то, что она поспешила к озеру, как и он сам.

Рекс никак не мог понять, почему Регина сразу пошла наверх, ни на секунду не заинтересовавшись тем, что находится снаружи дома. Может быть Регина – цивилизованная личность, а они с Венерой дикари.

Несмотря на то, что сказала Венера, Регина оставалась ревниво подозрительной, и только что в открытую не показывала своего антагонизма. Венера усугубляла сложившуюся непростую ситуацию тем, что продолжала стоять перед Рексом вместо того, чтобы, например, сказать, что ей пора возвращаться в дом, и тогда Рекс и Регина последовали бы туда за ней, только немного позже.

Рекс это понимал и поэтому первыми его словами были:

– Как насчет того, чтобы искупаться, Регина? Пошли купаться.

Он не плохо все придумал – они с Региной теперь всегда купались голышом, впрочем, купальных принадлежностей у них все равно не было, так что все трое пошли купаться голышом – они приняли Венеру в свою семью. После этого была на них одежда или нет уже не имело серьезного значения. Только вот Регина не стала плавать лучше, чем вначале, а Венера плавала так же прекрасно, как и Рекс.

По дороге домой Рекс попросил Венеру пойти вперед, понимая, что они с Региной находятся на грани отчаянной ссоры, повода для которой не было никакого. Когда Венера ушла, Рекс мягко обнял Регину за плечи и тихо сказал:

– Ты сама ускорила ее появление, не забыла?

– Значит, я одна во всем виновата. Понятно.

– Я этого не говорил. Если кто-нибудь в этом и виноват, так это тот, кто посчитал необходимым чтобы Венера была с нами. Это самая настоящая загадка…

– Вовсе нет, – холодно сказала Регина. – Мне совершенно ясно, зачем это сделано.

– А мне нет.

– Раз уж «она» тут, мы просто вынуждены будем заняться Воротами.

Рекс ожидал совершенно другого объяснения.

– Да? – спросил он.

– Неужели ты не понимаешь? У нас с тобой был союз. Стоило ей появиться, и мы начали ссориться. Это неизбежно. Это не твоя вина, и не моя, и даже не ее.

Просто такова ситуация. Ее обещание, если его вообще можно рассматривать как обещание, ничего не значит. Три человека в этом мире… это означает, что мы должны исследовать, то, что находится за его пределами.

И снова, вот уже в который раз Рекс был поражен практичностью своей красавицы девочки-жены.

– Да, я понимаю, что ты хочешь сказать, – медленно проговорил он. – Но я не понимаю, в таком случае, зачем ты трогала выключатель?

– Я уже тебе объяснила.

Рекс решил, что они и так уже достаточно долго обсуждали эту проблему. Он поцеловал ее, надеясь что она поймет, что она для него Регина, а Венера – это всего лишь Венера.

Она ответила ему с уже знакомой страстностью, в которой, он только теперь это понял, была неуверенность и незрелость. Они не скоро вернулись домой.

* * *

Венера не доставляла им совершенно ни каких хлопот. Она вела себя, как незаметная свекровь или теща, но совсем не такая, какими принято их себе представлять.

Если ей казалось, что Рекс и Регина хотят провести вечер в одиночестве, она отправлялась в свою комнату, прихватив с собой книгу или микрофильм. Если Регина была занята чем-то другим, но только в этих случаях, Венера готовила еду, которая почти не отличалась от той, что делала Регина. Если надо было сделать какую-нибудь работу, Венера с удовольствием ее делала, казалось, что у нее слишком много свободного времени и ей нечем заняться, хотя она была гораздо более спокойной и уравновешенной, чем Регина или Рекс.

Одежда не была проблемой. Венера одевалась в такую одежду, что Регина все время чувствовала себя ужасной модницей. И хотя Регина была всего лишь хорошенькой девушкой, а Венера очень красивой женщиной, Венера всегда держалась в тени.

Рекс не дал Регине ни единого повода для беспокойства.

Так же как и Венера. Они с Рексом работали вместе или уходили куда-нибудь вместе, и вскоре Регина совершенно перестала обращать на это внимание, так, словно она могла в любой момент увидеть Рекса, стоило ей только выглянуть в кухонное окно.

Но… Все они знали: присутствие Венеры означает что их маленький мир стал перенаселен, там стало слишком много людей или, наоборот, недостаточно. Самое удивительное во всем этом было то, что сама Венера была абсолютно счастлива и совершенно спокойна.

Вторая экспедиция через Ворота была предпринята Рексом и Региной. Венера хотела отправиться с Рексом, и Регина не смогла придумать ни одного достойного возражения, кроме того, что ей не хотелось оставаться одной.

– Если это «необходимо» сделать… – сказала однажды вечером Регина.

Рекс знал, что будет лучше, если он не будет ничего говорить.

У подножия лестницы, которая вела ко вторым Воротам и которую они с Венерой построили вместе, Рекс проверил в карманах своего комбинезона, не забыли ли они чего-нибудь необходимого.

Они ничего не забыли. А потом они смущенно повернулись к Венере.

– Увидимся через семнадцать дней, или около этого, – весело проговорила она.

Именно в этот момент Регина вспомнила, что Венера не ответила на один вопрос, и неожиданно этот вопрос показался ей очень важным.

– Венера, – проговорила она, – когда мы впервые тебя встретили, ты сказала, что в одном вопросе будешь держаться в стороне, а вот в других… Ты обещала рассказать нам позже, что ты имела в виду.

Венера улыбнулась. Рекс уже давно заметил, что в ней не было никакой злобы, возможно, она и вправду, в определенном смысле, была богиней любви.

– Я не обещала вам этого, – сказала она, – но я отвечу на твой вопрос, Регина. Здесь Рекс считается главным. Но я никогда не подвергала это сомнению, не так ли? Но если бы я посчитала, что не Рекс должен быть главным, а я, я бы обязательно с этим что-нибудь сделала.

В ее голосе не прозвучало угрозы, но, тем не менее Рекс понял, что она говорила всерьез. То, что терпеливая, спокойная Венера должна оказаться самым главным лицом в проекте, связанном с их миром, казалось логичным и понятным, каким бы ни был этот проект. Ну, если не самой главной, то хотя бы в ее функции должен был входить контроль за тем, как претворяется в жизнь проект. Эти две функции похожи, но не идентичны. Контролер берет на себя руководство только в том случае, когда в этом возникает необходимость.

Регина, которая уже поднялась на несколько ступенек, начала спускаться вниз.

Кажется она решила, что тут нужно кое-что обсудить, или даже поспорить. Ведь в конце концов Венера оставалась в их мире одна.

Рекс обнял Регину и мягко подтолкнул ее вперед.

– Понятно, – сказал он. – Пока, Венера.

– Удачи вам.

Рекс и Регина забрались по лестнице, помахали Венере (Регина сделала это как-то неуверенно), и одновременно коснулись Ворот.

Глава 6

Это было хуже, чем пробуждение в Буллане, или даже в Чистилище. Тогда у Рекса все болело, и словно выворачивало наизнанку, но это было временным явлением.

Сейчас же ему было так плохо, что он, превратился в тень самого себя, сильный человек которого скосила тяжелая болезнь. Даже для того, чтобы подняться на ноги, нужно было приложить такое усилие, что он решил остаться там где был.

Жара была невыносимой и обжигающей. Его комбинезон уже весь промок от пота и от него поднимался пар. Регина лежала без сознания, и хотя Рекс отчаянно хотел ей помочь, пока он ничего не мог для нее сделать.

Крэста находилась очень далеко от Земли, практически на границе с другой галактикой. Здесь не должно было быть так жарко. Вероятно, они оказались на экваторе. Вокруг них была ослепительно желтая пустыня – и больше ничего.

Это вполне могла быть Сахара, на Земле, только вот солнце здесь было меньше, горячее, небо не таким голубым, а сила тяжести чуть больше. Именно поэтому Рекс не хотел подниматься на ноги – это была одна из причин.

Другая же заключалась в том, что он еще прекрасно помнил, как он искал Ворота на Буллане, поэтому старался не двигаться с места, чтобы получше запомнить расположение Ворот. Сейчас у него возникли очень серьезные опасения на этот счет. Дул легкий ветерок и песок все время менял очертания, так что приметные точки могли измениться в считанные доли секунды, стоило только подняться серьезному ветру.

Такая пустыня не могла быть маленькой. В мире, где дуют ветры, небольшое скопление песка легко разносится в разные стороны – и хотя сила тяжести здесь была несколько больше земной, песок сдвинуть с места не так уж сложно.

Он огляделся по сторонам, чтобы понять, в какую сторону надо идти, но ничего не увидел. Стрелка компаса, который он взял с собой, бесцельно металась по циферблату, и Рексу стало ясно одно: если он хочет исследовать этот мир ему необходима Регина.

Рекс протянул руку и погладил ее по щеке, потом по волосам. Она дышала, но так, будто находилась в глубоком трансе.

На этот раз они с собой взяли три предмета – компас, флягу с водой и нож. Все это можно было выбросить, если бы оказалось, что в этих предметах нет необходимости. С компасом уже все было ясно – он был здесь совершенно бесполезен. Нож еще может пригодиться, а может быть и нет. Но вот фляга с водой была на вес золота.

Рекс сделал первый глоток из бутылки. То, что жажда, более сильная чем в два предыдущих пробуждения, только сейчас заставила его сделать над собой усилие и взять в руки флягу, было еще одним доказательством его тяжелого физического состояния, он словно находился в летаргическом сне. Он попил совсем немного, частично потому, что не хотел расходовать воду, но главным образом из-за того, что его измученный желудок не мог справиться даже с малым количеством воды.

Рекс отполз на несколько ярдов в сторону и там его вырвало, после этого он вернулся, отхлебнул из фляги еще немного и с облегчением обнаружил, что после этого ему стало на много лучше. И хотя сначала он чувствовал себя гораздо хуже на Крэсте, чем на Буллане, свой первый глоток воды в Буллане он получил не сразу. Теперь же у него начала сразу проходить головная боль и он был в состоянии подняться на ноги.

В отличие от их уютного мира здесь нельзя было оставлять Регину, чтобы она сама пришла в себя. В любой момент из-за холма… из-за любого холма могло появиться племя диких бедуинов. Рекс помог Регине сесть, и она застонала, не открывая глаз. Он посидел несколько мгновений, обнимая ее за плечи, а потом Регина открыла глаза и невнятно пробормотала:

– Уйди.

Рекс уже хорошо знал Регину и поэтому не стал с ней спорить. Оставив возле нее фляжку с водой, он уселся за ближайшей дюной. Если не считать голода, который являлся частью любого пробуждения и невыносимой жары характерной только для этого мира, Рекс начал постепенно приходить в себя. Перед экспедицией они с Региной в течение нескольких дней специально слишком много ели, и очевидно это помогло. К тому же, им по всей видимости сильно повезло, что здесь было жарко. Правда, на Крэсте было слишком жарко, но все равно это было лучше, чем на Буллане, где царил невероятный холод.

Рекс понял, что если бы они оказались в по-настоящему холодном мире, они бы просто не проснулись. Ворота на Аляску или Лабрадор были бы воротами в могилу. Он надеялся, что Секции К это известно.

Рекс подумал, что им непременно следовало взять с собой еду.

Ему ужасно хотелось снять свой комбинезон, но он не был уверен, что загара, полученного им под мягким солнцем Чистилища окажется здесь недостаточно для того, чтобы не сгореть. Он вообще мог получить солнечный удар. Поэтому Рекс не стал снимать комбинезона и отчаянно потел.

Ему показалось, что Регины как-то долго не слышно, поэтому он поднялся на ноги и вернулся к ней.

Регина сидела подобрав под себя ноги и, спрятав подбородок в коленях – она спала. Рекс поставил ее на ноги, она немного покачнулась, потом посмотрела на Рекса, он не заметил в ее взгляде особой любви.

– Дай мне умереть, – сказала Регина.

– Не смей даже думать об этом.

– Ты такой веселый, бодрый, – обиженно проговорила она. – Ты что уже давно пришел в себя?

– Всего несколько минут назад.

Путешествие оказалось для Регины гораздо более тяжелым испытанием, чем для Рекса, ведь она была крошечным, хрупким существом, к тому же не очень сильным физически.

С видимым усилием Регина взяла себя в руки, понюхала воздух и огляделась по сторонам.

– Все в порядке, – сказала она без всякого энтузиазма.

– Я знаю, где мы находимся. Оставайся там, где ты стоишь.

Регина, спотыкаясь, отошла примерно ярдов на двадцать и, закрыв глаза, повернулась вокруг своей оси два или три раза. Затем, все так же с закрытыми глазами она вернулась и остановилась всего в нескольких дюймах от того места, где должны были быть Ворота. Открыв глаза, она сказала:

– Нам не нужно запоминать это место. Я смогу найти дорогу назад. Вон там север. – Она махнула рукой в сторону севера.

– У тебя что, есть еще и способность определять части света?

– Нет… мне кажется, что я чувствую вокруг какой оси вращается мир, если он вообще вращается. В этом я не совсем уверена. Примерно в четырех милях отсюда на восток находится город.

Город, находящийся на расстоянии четырех миль в мире, где не работает компас, было бы очень трудно найти, если бы у Регины не было ее удивительных способностей. Четыре мили не такое уж большое расстояние, и его должно было быть прекрасно видно. Но они могли разглядеть лишь перекатывающиеся волны песка и песчаные холмы, закрывавшие горизонт.

– Ты можешь почувствовать целый мир? – спросил Рекс.

– Только очень смутно… Знаешь, очень странно. Я привыкла жить в крошечном мире, где все ясно. Оказавшись здесь, я чувствую себя так, будто вышла из дома на свежий воздух. Моя способность чувствовать людей и предметы не ограничивается расстоянием. Я ничего не знаю про другую часть этого мира, и уж, конечно, про другие миры тоже.

– Так значит ты чувствуешь людей?

– Только то, что там есть люди. Мужчины и женщины, не инопланетяне. Я не знаю, какие они – черные, красные или, может быть, зеленые, гномы или великаны, друзья или враги. Я больше ничего не знаю…

Город был небольшим, точнее Регина ничего не могла сказать. На расстоянии пятидесяти миль здесь больше не было других городов, хотя, возможно, и было несколько деревень. Население планеты, по словам Регины, было небольшим – люди жили, в основном, на экваторе. Ей казалось, что земельные массивы располагались узкими полосами вокруг экватора, а громадные моря разбивались на части голыми скалами, покрывавшими большую часть планеты.

Эта информация была явно недостаточной, но зато очень полезной – ведь Регина смогла рассказать все это про новый незнакомый мир после того, как всего лишь понюхала воздух.

Их комбинезоны оказались весьма подходящей одеждой для этой планеты, только вот не хватало защитных шлемов.

Поэтому Рекс снял рубашку, которая у него была надета под комбинезоном и разорвал ее на две части, чтобы сделать тюрбаны, которые должны были защитить их от солнца.

Повернувшись снова к Регине, он заметил, что она неподвижно лежит лицом вниз на раскаленном песке.

Он опустился рядом с ней на колени и заметил, что она едва дышит. Нащупав ее пульс, Рекс почувствовал, что он стал очень учащенным и неровным. Они оба ни секунды не сомневались, что здоровы. В своем родном мире они страдали только от небольших ушибов или других подобных вещей – этого вполне можно было избежать.

Она сказала: «Дай мне умереть»

Регина у которой было так много причин для того, чтобы жить, у которой был свой мир, где она хотела жить, которая была из числа Двадцатников, она совершенно серьезно сказала: «Дай мне умереть»

То, что она пережила, наверное, было намного тяжелее, чем страдания самого Рекса.

Он засунул руку под комбинезон Регины, чтобы услышать, как бьется ее сердце, и вскрикнул от удивления. Она вся горела. Как и он, она была вся в поту, но, хотя он и не мог измерить ее температуру, он понял, что она невероятно высокая.

Людей, у которых высокая температура, надо держать в тепле, но то, что происходило сейчас не было описано ни в одном медицинском учебнике. Рекс отнес Регину в некое подобие тени, возле ближайшего холма, осторожно снял комбинезон, рубашку и юбку, которую Регина надела на случай, если в этом мире женщины обязательно должны носить юбки, а потом вылил немного драгоценной воды на обжигающе горячую кожу Регины.

Неожиданно ему в голову пришла мысль и постепенно заполнила все его сознание, он уже не мог думать ни о чем другом. Регина была категорически против того, чтобы исследовать Ворота, вместе или поодиночке.

На самом деле, она ведь не говорила, что согласна его сопровождать, она скорее вела себя так, как будто хотела ему сказать – если тебя не остановить, я пойду с тобой.

Регина обладала особым талантом. Это была не телепатия, и она не могла предвидеть будущее. И тем не менее, у нее был дар предчувствия. Может быть, она знала, что для нее эти Ворота смертельно опасны?

Рекс заметил, что Регине стало немного лучше – щеки у нее порозовели, дыхание выровнялось, а кожа почти высохла.

Когда она наконец открыла глаза, он сказал:

– Мы возвращаемся назад.

Регина улыбнулась и в ее голосе прозвучали такие знакомые язвительные нотки:

– Ты мог бы это сделать, а я – нет. Неужели ты думаешь, что я смогу снова пройти через этот кошмар так скоро и не умереть?

Она полусидела, прислонившись спиной к песчаному холму и тихонько смеялась. Она только чуть-чуть пошевелилась, а кожа снова стала обжигающе горячей и покрылась потом.

– Знаешь, это даже смешно, – сказала она. – Больше всего на свете я хотела бы вернуться назад, однако, я не могу этого сделать. Я должна помочь тебе исследовать эту преисподнюю. Если я не заставлю себя подняться и идти вперед, а потом победить эту болезнь я больше никогда не увижу нашего мира.

* * *

Сначала Регина вела его ровно по прямой, а потом они повернули на юг.

– Вон за той грядой, – сказала она, кивнув в сторону нескольких песчаных холмов, – находится город. Если мы обойдем эти холмы, то как раз окажемся там, где он начинается. Если же мы станем перебираться прямо через холмы, нас могут заметить.

Рекс кивнул.

Регина выпила почти всю воду, но ее все равно мучила жажда. Затем она заставила себя идти вперед, согласившись надеть только импровизированный тюрбан на голову.

– Это солнце, – объяснила она Рексу, – совсем не похоже на наше. Оно очень горячее, но совершенно безвредное.

Когда Рекс начал возражать, она сказала:

– Причина того, что происходит со мной заключается совсем не в этой планете – тут виноваты Ворота. Я знаю, что мне нужно делать. Главное – никогда больше не проходить через Ворота, естественно, после того, как я вернусь назад… А что касается моего нынешнего состояния – мне нужно выпить хоть немного воды, что-нибудь съесть, как следует пропотеть, не останавливаться, и тогда солнце и жара помогут мне.

Когда гряда стала настолько низкой, что они смогли заглянуть через нее, они увидели то, о чем Регина ничего не говорила.

Город состоял из приземистых бетонных зданий, широких улиц и еще там был большой зеленый парк – в общем город был похож на типичный североафриканский город, только без арабского влияния в архитектуре. По улицам ездили самые обычные автомобили, и, хотя было слишком далеко, чтобы рассмотреть все в подробностях, Рекс и Регина заметили, что по улицам ходят самые обычные люди.

Самым удивительным было то, что пустыня резко кончалась в двадцати ярдах от дороги, которая шла вокруг города. На дороге не было ни одной песчинки.

Впрочем, Рекса это совсем не удивило. Технология, которая использовалась для создания мира, их с Региной мира, должна была являться характерной для всей человеческой расы. Все, что можно было сделать в их мире, вполне можно было сделать и на Крэсте. Город в пустыне нуждался в стене, похожей на ту, что окружала Чистилище, поэтому здесь была стена. Только она была прозрачной. Она была построена для того, чтобы в город не попадал песок.

Уже некоторое время назад Регина надела юбку и рубашку.

Похоже, она и вправду знала, что для нее лучше, потому что теперь она довольно твердо стояла на ногах.

– Интересно, мы сможем пройти сквозь эту стену? – проговорила Регина.

– Давай проверим.

Они подождали, пока мимо них не прошло несколько человек, они хотели выяснить, как выглядят люди, населяющие Крэсту. Посмотрев на них, Рекс и Регина успокоились – их одежда, рост, цвет кожи, и вообще внешний вид не показались бы необычными в этом городе. Впрочем, кое чем они все-таки отличались от крэстийцев, те не носили тюрбанов на головах. Рекс и Регина сняли их и спрятали в песке, а потом смело шагнули вперед.

На внешней дороге не было никакого движения и никто не смотрел в сторону пустыни. Им это было ни к чему.

Рекс и Регина легко прошли сквозь невидимую стену, перешли через дорогу и, оказавшись на одной из улиц, почувствовали себя спокойнее.

Город начинался сразу за стеной, здесь не было ни предместий, ни окраин. Из-за пустыни, конечно.

Скоро Рекс и Регина оказались в деловом квартале. И хотя их не игнорировали так, как это было с Рексом в Меркурии, смотрели, главным образом, на Регину, что показалось Рексу вполне естественным.

Эти люди казались чем-то озабоченными, встревоженными, каждому явно надо было куда-то спешить.

Рекс и Регина не разговаривали друг с другом, они слушали. Обрывки разговоров, которые им удалось подслушать, были на стандартном английском.

Когда они увидели открытые двери, ведущие в церковь, они вошли внутрь, и им сразу стало ясно, что, как и все остальное, здешние церкви совсем не походили на те, что Рекс видел на Буллане. Тут никто не напоминал прихожанам, что близится Судный День. Эта церковь была маленькой, очень современной, а внутри было прохладно и пусто.

Ничего похожего на арку, которую Рекс видел в церкви на Буллане, здесь не было, и вовсе не потому, что церковь была католической. Крэстийцы были слишком занятыми людьми, чтобы каждую минуту и по каждому поводу обращаться за помощью к священникам.

После того, как они пробыли в Стрэнде 7 около часа, Рекс и Регина поняли, что таким образом им не удастся ничего узнать.

А с другой стороны они уже достаточно много знали. Крэста была совсем новым миром, не таким богатым, как многие планеты, но и не совсем нищим, специализировались жители планеты на производстве различных изысканных безделушек, потому что естественные ресурсы планеты можно было не принимать в расчет. Это было место, куда отправляются люди, готовые трудиться изо всех сил и испытать свое счастье, здесь нельзя было сколотить состояние, но тут было тепло и много свободного пространства за счет морей и пустынь. Впрочем, очень скоро здесь должна возникнуть проблема численности населения. Мир, который не может обеспечивать себя ни сельскохозяйственными продуктами, ни экономически, это все равно что замок, построенный из песка.

Рексу и Регине повезло – они нашли, оставленную кем-то на скамейке в парке, газету. Стрэнд 7 был недостаточно большим городом, чтобы иметь собственную газету.

«Крэста Таймс» печаталась для всех городов планеты и выходила раз в неделю. Рекс и Регина были очень довольны: газета оказалась толстой, в ней печаталось всего несколько объявлений, и очень подробно рассказывалось о жизни на Крэсте.

Поскольку никто из жителей города не сидел на скамейке в парке с газетой в руках, они быстро ее просмотрели, а затем, аккуратно сложив, распихали по карманам. Теперь, из обрывков разговоров, нескольких объявлений и того, что они сумели извлечь из газеты, плюс несколько предположений и догадок, Рекс с Региной узнали, в чем заключается главная проблема Крэсты и ее жителей, проблема, от решения которой зависит будущее поселения – в морях не было рыбы.

До колонизации на Крэсте вообще не было никакой жизни.

Почву планеты надо было обрабатывать очень долго, прежде чем на ней выросло бы что-нибудь полезное. Трава, которую они видели, была искусственной. Крэста не могла позволить себе выращивать декоративные растения.

Многие годы в моря запускали рыбу, планктон и водоросли и все органические отходы, которые оставались от попыток сделать почву планеты плодородной. Главная проблема заключалась в том, что любое живое существо, привезенное на планету, могло существовать только за счет того, что импортировалось из других миров.

Крэста готова была забрать все, что не нужно было другим: отходы, любые, неядовитые стоки, растения, в самом разнообразном состоянии, в общем все, что им готовы были отдать. Имея возможность получать все это бесплатно, если не считать стоимости доставки, которая была достаточно внушительной, Крэста не могла позволить себе быть разборчивой. Они надеялись, что если сбросить все, что только возможно, в моря или удобрять в достаточной степени бесплодную почву, то рано или поздно, можно будет получить желаемый результат.

Все перевозки осуществлялись при помощи космических кораблей, нигде ни единым словом не упоминалось о Воротах.

Крошечный мир под названием Чистилище мог вдохнуть жизнь в Крэсту, сделать ее настоящей, пышущей здоровьем планетой. Тысячи птиц и животных, сотни видов растительности можно было доставить сюда из Страны Чудес…

Конечно же, Крэсте этого показалось бы недостаточно, они стали бы воевать за то, чтобы получать все больше и больше, и в конце концов Чистилище погибло бы, как и всякая курица, несущая золотые яйца.

* * *

Рекс и Регина многое узнали, но они не вступали ни в какие, даже самые мимолетные контакты с жителями этого маленького города.

В отличие от Рекса во время его пребывания на Меркурии – там ему удалось получить все необходимые сведения от людей.

– Если мы хотим что-нибудь узнать здесь без денег, –наконец проговорила Регина, – надо сделать так, чтобы что-нибудь случилось.

– У тебя есть какие-то идеи на этот счет?

– Считается, что из нас двоих за идеи отвечаешь ты. Тебе удалось многое выяснить в Меркурии. Что тебе мешает сделать это тут?

По правде говоря, то, что сейчас с ним была Регина, заставляло Рекса быть более осторожным. Если бы что-нибудь случилось на Буллане, ему надо было бы заботиться только о себе. В случае же, если жители этого города заподозрят что-то неладное, и у них с Региной возникнут проблемы – например, их начнут преследовать и арестуют,

Рексу придется думать о безопасности двоих. Кроме того, без Регины он не сможет найти Ворота в пустыне.

Да и вообще, одному гораздо легче завязывать контакты с другими людьми. На парочки не принято обращать внимание.

– Оставайся на этой скамейке, – сказал он Регине. – Если со мной что-нибудь случится, не вмешивайся.

– Что ты собираешься сделать?

Рекс не ответил, потому что не знал, что сказать, он просто поспешил прочь из парка.

Но тут он вспомнил, что на соседней улице видел вывеску, что в одном из домов располагается иммиграционная служба.

Не оглядываясь на Регину, он отправился туда, вошел внутрь, и сказал девушке, сидящей за столом:

– Я хочу вернуться.

Девушка-служащая, худенькая, с белесыми, выгоревшими ресницами, смущенно улыбнулась и ответила:

– Вы же знаете, что это невозможно.

– Повторяю, я хочу вернуться назад.

– Куда?

– На Землю.

Девушка была так поражена, что сначала даже не смогла рассмеяться.

– Вы приехали прямо оттуда?

Что-то подсказало ему, что нельзя говорить «да».

Но и сказать «нет» Рекс тоже не мог, зная, что не сможет ответить на следующий вопрос.

– А какое это имеет значение? – сердито спросил он, стараясь держаться воинственно, и не показаться девушке слишком умным, так чтобы, если окажется, что он чего-то не знает, она отнесла бы это за счет его общей неосведомленности.

– Вы прекрасно знаете, – терпеливо, точно ребенку, начала объяснять девушка, – что если вы покинули Землю добровольно, то обязались не возвращаться туда, вы можете съездить на Землю в гости, и то не раньше, чем через тридцать лет. Если же вы покинули Землю не по своей воле, вы никогда не сможете туда вернуться.

– Нормальный человек не в состоянии понять и половины того, что он подписывает, – проворчал Рекс.

– Вам должно быть это известно, – покачав головой, сказала девушка, – если вы действительно прибыли сюда с Земли… мне кажется, земляне сами не понимают, какой честью считается просто быть жителем Земли, как любой человек, рожденный на другой планете, мечтает хотя бы раз в жизни попасть туда, как…

– Считается честью? – Рекс не мог не задать этого вопроса, хотя тип, которого он изображал, никогда бы его не задал. – А вы так не думаете?

– Вы ведь тоже так не думаете, иначе вас бы не было здесь.

Больше Рекс не мог ничего придумать, ни одного вопроса, задав который он мог бы узнать что-нибудь полезное. Нужно задавать правильные вопросы, если ты хочешь получить интересующие тебя сведения.

– Чем я могу вам помочь? – неожиданно резко спросила девушка.

– Если вы не можете отправить меня назад, вы ничем не можете мне помочь.

– А кроме этого, что еще я могу для вас сделать?

– У меня нет работы.

Вот этого-то как раз и не следовало говорить. Девушка не стала смеяться. Ей было совсем не весело. Впервые за все время она посмотрела на Рекса с подозрением.

– Кто вы? – спросила она.

Кажется, он попал в очень сложное положение. В Стрэнде 7 невозможно было оказаться безработным, это было известно каждому. Даже он сам это понимал – в мире, подобном Крэсте, где еда стоила гораздо дороже многого другого, никому не было позволено бездельничать. Именно поэтому все куда-то спешили – вы должны работать, чтобы оправдать свое содержание здесь – и никто не должен ни на секунду усомниться в том, что вы приносите пользу.

– Послушайте, – умоляюще произнес Рекс, – я готов сказать и сделать все, что угодно, только бы убраться отсюда. Вы не знаете, как мне это сделать?

– Что вам известно про птиц? – осторожно спросила девушка.

Рекс знал, что это ловушка. Все равно как спросить у человека, утверждающего, что он только что вернулся из Меркурия, так ли хорошо, как и раньше, там освещены улицы. Он не мог угадать ответ. Он должен был знать его.

– Про каких птиц? – спросил он, и ничуть не удивился, когда по глазам девушки понял, что это один из многих неверных ответов.

Она потянулась к кнопке на столе.

* * *

Рекс в единую долю секунды перепрыгнул через стол и схватил девушку за запястье. В конторе не видно было других служащих, но раз эта девушка сидела тут за своим столом, наверняка к ней время от времени кто-нибудь обращался за консультацией.

Другой рукой Рекс прикрыл девушке рот, и она пыталась укусить его, или, хотя бы, закричать. К счастью, девушка оказалась хрупкой и слабой, как ребенок.

Рекс протащил ее через дверь, расположенную позади стола, а потом по коридору и, наконец, втянул девушку в первую попавшуюся дверь. Ему повезло: это оказался туалет с душем и без окон.

Здесь она неожиданно прекратила сопротивляться.

– Вы Двадцатник, – проговорила она.

Рекс не отпустил ее, он просто изменил тактику. Не думая об этом специально, они с Региной не поднимали глаз. Они не хотели, чтобы в них узнали Двадцатников, хотя и не понимали, что их может выдать. Но в пылу сражения с девушкой, которая о чем-то догадалась, интересно, о чем, подумал Рекс, он не сумел скрыть своей принадлежности к клану, о котором ничего не знал. Теперь же, когда это произошло, он хотел получить у девушки информацию о Двадцатниках, несмотря на то, что всего две минуты назад его интересовала только Крэста. А несколько секунд назад он был бы счастлив, если бы мог не сомневаться, что они с Региной благополучно отсюда выберутся.

– Ну и что? – спросил он.

– Зачем же вы меня держите в таком случае?

Рекс отпустил девушку. Двадцатникам не было нужды прибегать к насилию.

– Кто такой Двадцатник? – спросил он.

Девушка изумленно уставилась на Рекса.

– Расскажи мне, – потребовал он, чувствуя, что девушка не может ему не подчиниться.

– Вы должны знать, – сказала девушка, на которую манера Рекса, казалось не произвела никакого видимого впечатления.

– Расскажи мне все, что ты знаешь о Двадцатниках.

Хороший вопрос. Он был ей понятен.

– Ну… во-первых, вы особенные, я хотела сказать, доминирующая личность. В вас вливается девятнадцать людей.

– Вливается?

– Это самоубийство. Только вместо того, чтобы навсегда покончить счеты с жизнью, они сливаются с Доминирующей личностью, и таким образом получается Двадцатник. Всем известно, что от них ничего не остается. Никаких воспоминаний, лишь разнообразные умения, таланты и способности. Впрочем, кое-кто верит, что сохраняется что-то от души. Самое лучшее, что есть в каждой их этих девятнадцати личностей. Они совершают самоубийство, но их души обретают новое тело, да и умирают ведь они не совсем.

– А что получается в результате?

– Двадцатники. Они уравновешенны. Никогда не совершают самоубийств. По крайней мере, никто не знает, чтобы это случалось. В них нет зла.

– Или в ней?

– Женщины Двадцатники? Их очень мало. И вовсе не потому, что небольшое число женщин совершает самоубийства, просто среди женщин очень мало Доминирующих Личностей. Ну что, я сдала экзамен? Чего вы хотите на самом деле?

– Мне нужна была только информация.

– Не обо мне естественно. – Девушка с сомнением посмотрела на Рекса. – Я же никто. И ничего плохого не сделала.

– Меня интересует Крэста.

– Вы прибыли на последнем корабле?

– Нет.

– Вы прибыли сюда, как птицы, – кивнув, сказала девушка. Наконец-то Рекс понял.

– Здесь неожиданно стали появляться птицы, не так ли? И вы хотите, чтобы их было больше?

– Мы мечтаем о миллионах птиц, – воскликнула девушка.

– А это возможно?

– Что с ними происходит? Они не умирают?

– Большинство умирает. Но некоторым удается остаться в живых. Вы же знаете про птиц, ведь правда? Откуда они прилетают?

Рекс знал, откуда на Крэсту прилетали птицы. На территории возле Ворот со стороны Чистилища было множество птиц. Сознательно или по глупости многие из них залетали в Ворота. Тут Секция К совершила ошибку. Рекс был уверен в том, что жители Крэсты не должны были ничего знать о существовании скрытого передатчика материи в их мире, и, конечно же, появление птиц могло выдать его местонахождение неподалеку от Стрэнда 7. То, что некоторые птицы были мертвыми, не имело серьезного значения.

– Больше птицы не будут сюда прилетать, – сказал Рекс.

По щекам девушки потекли слезы. Она плакала молча, просто слезы, будто по собственной воле, бежали из ее глаз.

– Значит это просто была ошибка, – прошептала она. – А мы-то думали… кое-кто думал… что кто-то пытается нам помочь. Или что где-то в этом мире, в каком-то неизвестном месте, есть жизнь.

– Боюсь, – тихо проговорил Рекс, которому было ужасно жалко девушку, – что было непростительной ошибкой позволять птицам прилетать сюда. Это повредит…

– Крэста должна погибнуть?

– Дело не в этом… Поверь мне, если живые существа прибудут на Крэсту… из другого мира от этого ничего не изменится. Потому что это очень маленький мир.

– Иногда, даже от самого малого бывает польза.

Рекс покачал головой. На самом деле, главная причина, о которой он не мог ей сказать, заключалась в том, что если из Чистилища в Крэсту будут продолжать попадать живые существа, то рано или поздно крэстийцы обнаружат Ворота.

Удивительно, что они еще этого не сделали.

– Я свяжу тебя и засуну в рот кляп, – сказал Рекс.

– В этом нет никакой необходимости, – пожав плечами ответила девушка. – Вы же Двадцатник. Разве я могу вам противиться?

Это означало, что либо Двадцатники обладали гипнотическим даром, либо Двадцатникам надо было беспрекословно подчиняться, вне зависимости от того, откуда они появились.

– Я не могу рисковать, – сказал он. – Мне очень жаль.

Она не сопротивлялась, когда Рекс привязывал ее к стулу полосками полотенца для рук, которое висело в туалете.

Она просто посмотрела на него и сказала:

– Двадцатник, если все, что я слышала правда, вы должны быть добрым, моральным и справедливым человеком. Крэста находится между жизнью и смертью. Речь идет не о добровольной смерти, которая ждет почти каждого жителя галактики – мы умрем медленной, мучительной смертью, потому что у нас здесь хорошее поселение, но мы не можем ни импортировать, ни создать достаточно живых форм, чтобы самим остаться в живых. Двадцатник, откуда бы вы ни прибыли, вы должны помочь нам.

– Я ничего не могу обещать, – ответил Рекс. – Но если я смогу что-нибудь для вас сделать, я непременно это сделаю. Как тебя зовут?

– Вера. Вера Тейлор.

– Я совсем тебя не знаю, Вера, но ты одна сделала для своего мира гораздо больше, чем миллионы человек, живущих в другом городе, в котором я побывал. – Он помолчал, потом добавил, – По крайней мере вы «хотите» жить.

– Разве это не логично? – проговорила она, и подобрала под себя коленки так, чтобы ему было удобно привязать ее ноги к стулу. – В других местах можно жить, поэтому люди убивают себя. Здесь же, жизнь это борьба, так что самоубийства случаются крайне редко.

– Спасибо, Вера, – сказал Рекс. Возможно она, сама того не сознавая сообщила ему нечто очень важное.

* * *

Через пять минут Рекс подошел к Регине и сказал:

– Давай выбираться отсюда.

Отдых не принес Регине никакой пользы, она была какой-то вялой и потухшей. Она поднялась на ноги с видимым усилием.

Регина выпила много воды, в этом городе воды было сколько хочешь, но она ничего не ела. У них не было денег, а еда тут была самой ценной вещью – они не видели здесь ни одного толстого человека, зато многие жители Стрэнда 7 были очень худыми.

Регине просто необходимо было как следует поесть и отдохнуть в течение нескольких дней прежде, чем она снова сможет совершить обратное путешествие в Чистилище.

Уставшая, больная и голодная она, возможно, не переживет еще одно подобное испытание. Но что они могли сделать?

Зайти в какой-нибудь дом и потребовать пищи и крова, сообщив хозяевам, что они являются Двадцатниками? Пойти на воровство?

Нет, в иммиграционном центре, в туалете, сидела связанная Вера, которую могли обнаружить в любой момент – так что выбора у них не было, им необходимо поскорее выбираться с Крэсты.

На них по-прежнему не обращали никакого внимания. На границе города им не пришлось долго ждать, пока опустеет дорога – они вышли из города и, оказавшись в пустыне, почувствовали себя спокойнее.

– Что случилось? – спросила Регина.

– Я расскажу тебе позже. Я знаю, ты в плохом состоянии, и нам нужно побыстрее уходить отсюда…

– Если я останусь жива, я никогда больше не войду в Ворота. Ты ведь это знаешь, не так ли?

– Иногда бывает хуже, а иногда лучше…

– Рекс, неужели после этого ты по-прежнему хочешь пройти через остальные Ворота?

– Ну, ты же сама сказала, что я переношу это не так тяжело.

Регина открыла было рот, чтобы напомнить ему, в каком состоянии он вернулся с Буллана, а ведь путешествие туда было не таким сложным, как сюда, и о том, что он провел в Меркурии несколько часов и, по чистой случайности получил возможность подкрепить свои силы едой. Но ее усталый мозг не хотел подчиняться, и она промолчала. Регина могла только из последних сил, еле передвигая ноги, тащиться с ним рядом.

По дороге назад Рекс внимательно смотрел по сторонам, надеясь обнаружить трупы птиц. К своему великому облегчению он не увидел ни одного. Хотя птицы и выдали крэстийцам секрет существования Ворот, они не сообщили им, где эти Ворота находятся. Появляясь на Крэсте, вне всякого сомнения, мучимые жаждой и слабые так же, как и люди после перехода, птицы все-таки имели достаточно воли к жизни, чтобы немедленно отправиться на поиски воды и пищи. Воду, вероятно, они находили достаточно легко, однако, для птиц на Крэсте не было пищи.

Без удивительного чувства направления, которым обладала Регина, они бы никогда не нашли Ворота. Случайность, показавшая им точное место, где находились Ворота, оказалась бы совершенно бесполезной, если бы они не находились от них на расстоянии пятидесяти ярдов.

Неожиданно, словно из ничего, появился большой голубь, который отчаянно бил крыльями. Он упал на землю, точно его подстрелили, но через несколько секунд он пошевелился, взлетел, и начал делать большие круги в небе.

– Для него там ничего нет, – сказала Регина.

Крошечное усилие, которое ей пришлось приложить, чтобы обдумать свою мысль, а затем произнести ее вслух, оказалось для нее слишком тяжелым – у нее подкосились колени и она упала на песок. До Ворот Рекс донес ее на руках.

Глава 7

Рексу с большим трудом удалось спуститься вниз по лестнице. Как ни странно, Регина не потеряла сознания, Но она была так слаба, что даже не могла пошевелить рукой. Рексу пришлось оставить ее на платформе, на самом верху лестницы, потому что он знал, что если попытается помочь ей спуститься, они оба свалятся вниз.

На этот раз у него не было воды. Но совсем рядом с лестницей находились птичьи гнезда, в которых лежали яйца. Рекс выпил несколько штук, и отнес Регине. Через полчаса, с его помощью, Регина смогла спуститься вниз.

И тут рядом с ними оказалась Венера – сильная и энергичная. Регина с облегчением оперлась на ее руку.

Сначала Венера начала извиняться перед ними, что не появилась раньше – она проверяла стада и находилась далеко от Ворот – но вскоре поняла, что Рекс и Регина находились в таком состоянии, что обоих совершенно ничего не интересовало, кроме того факта, что она наконец пришла и что у нее, в отличие от них, достаточно сил, чтобы им помочь.

Рекс, правда, обратил внимание на то, что Венера, как и Регина, сразу узнала об их возвращении, но он решил, что подумает об этом своем открытии позднее.

Рекс собирался загородить Ворота так, чтобы птицы больше не могли к ним приблизиться, но решил, что это вполне может подождать еще несколько часов. Все равно сейчас он ничего не мог делать.

День близился к вечеру и уже начало смеркаться, когда они добрались до дома, при этом Венера практически несла Регину и еще умудрялась поддерживать Рекса. Только оказавшись в доме, он спросил:

– Сколько времени нас не было?

– Двадцать девять дней, – ответила Венера.

Венера повела Регину наверх, чтобы помочь ей улечься в постель, а Рекс устроился в кресле – он понял, что Венере была отведена малоприятная роль няньки.

После того, как Венера дала ему выпить чего-то теплого, изумительно вкусного и подкрепляющего силы, он смог принять душ и переодеться. Регина же, которая не ела и не пила ничего, кроме тех нескольких яиц, вынутых из птичьих гнезд, спала так крепко, что если бы в ее комнате заиграл духовой оркестр, она бы этого даже не заметила. Рекс надел брюки от пижамы, намереваясь остаться у себя наверху, а потом, когда желудок опять придет в норму отправиться спать. Но потом из кухни до него донеслись очень соблазнительные ароматы, и он решил спуститься вниз.

Он не стал снимать пижаму, у него даже не было сил, чтобы надеть тапочки.

Венера ничего ему не сказала, только протянула ему чашку бульона, приготовленного почти так же хорошо, как это делала Регина, а потом Рекс получил жареного цыпленка, которого съел с огромным удовольствием. При этом он легкомысленно поглощал пиво, запасы которого были необыкновенно малы, а они еще не начали варить своего собственного, но сейчас Рексу больше всего на свете хотелось пива и он, не задумываясь о завтрашнем дне, мог бы совершенно спокойно выпить последнюю банку.

– Расскажешь мне о вашем путешествии? – наконец спросила его Венера.

– Прости меня, – серьезно ответил Рекс, – я веду себя просто недопустимо. Мы приняли твою помощь, Венера, и при этом вообще тебе не рассказали…

– Не будь дураком, Рекс, – сердито проговорила Венера. – Регина едва жива, а ты еще только начинаешь приходить в себя. Ты немного захмелел, но в этом нет ничего страшного… Еще пива хочешь?

Понимая, что она намекала на то, что он уже достаточно выпил, Рекс тем не менее с удовольствием взял из рук Венеры новую банку. Он смутно помнил, что Венера пробежала несколько миль, когда почувствовала их возвращение – она была в грязном платье, растрепана и тяжело дышала. Но с тех пор она уже нашла время, чтобы привести себя в порядок, надеть скромное голубое платье, настолько скромное, что Рекс не в первый раз подумал, что Венера даже слишком честно держит свое слово, данное Регине, и уж если не старается сознательно выглядеть непривлекательной, то, по крайней мере, делает вид, что она никакая не Венера, хотя каждому видно, что она именно… Рекс запутался в своих размышлениях, и вместо того, чтобы залпом проглотить остатки пива, начал потягивать его маленькими глоточками.

Они с Венерой еще ни разу не были настолько наедине.

Регина, которая обычно все видела и чувствовала, теперь ничего не видела и не чувствовала. Ничего подобного еще ни разу не происходило раньше.

– Венера, – сказал Рекс, – ты очень красива.

Отвращение, появившееся в ее глазах, заставило Рекса настолько протрезветь, во всяком случае, ему очень захотелось, чтобы отвращение исчезло из ее глаз.

– Послушай, – с трудом проговорил он, – я тут пью пиво, но еще до того, как я начал, я был не совсем в себе. Я сказал, что ты очень красива. Точка. Конец разговора. Запомни, пожалуйста, Венера, что у нас с Региной все в порядке. Она крошечная и хрупкая, и я никак не могу понять, почему она совсем не такая, как я – или как ты. Ей бы следовало… так мне, по крайней мере кажется.

– Возможно, – тихо сказала Венера, но Рекс не обратил на это внимания.

– Но у нас с ней все в порядке, – уверенно проговорил он несколько раз.

Венера только успокаивающе кивала головой.

– И вообще, – с торжеством в голосе заключил он свою речь, – если бы ты хотела, чтобы мы с Региной вели себя с тобой отстранено вежливо, всегда стучали в дверь прежде, чем войти, тебе не следовало изображать рождение Венеры из пены.

– Не следовало, – терпеливо согласилась Венера.

Рекс с трудом взял себя в руки. Венера хотела узнать про Крэсту. И он рассказал ей.

Именно она нашла то единственное слово, которое определяло настроение жителей Стрэнда 7, а возможно, и всего мира Крэсты.

– Отчаянье, – проговорила она.

Абсолютно точно. Если апатия была характерной чертой Буллана, Крэста была миром, погруженным в отчаянье. План оживить планету не сработает, если некто или нечто более могущественное и богатое не вмешается и не поможет осуществлению этого плана.

Этот мир был гораздо лучше Буллана, но только потому, что Крэста не могла позволить себе впасть в апатию. Им ничего не оставалось, кроме отчаяния…

* * *

На следующий день Рекс уже практически пришел в себя, у него только довольно сильно болела голова, но Ворота тут были не при чем. Однако Регина могла только лежать на диване на открытой веранде и пить апельсиновый сок.

Она была хрупкой и крошечной. Сейчас, когда она лежала, греясь под ласковыми лучами солнца Чистилища, она казалась своей собственной тенью. Шорты болтались на ней, а пояс был на несколько дюймов шире, чем ей было нужно.

– Совершенно ясно, – с трудом проговорила она, заметив, что Рекс на нее смотрит, – я не смогу снова пройти через Ворота. Надеюсь, и ты не станешь этого делать. Я знаю, я никогда больше не смогу…

Рекс сел рядом с ней. Она была по-прежнему очень привлекательной, худоба не сделала ее уродливой, как произошло бы в случае обычного недоедания. И хотя она потеряла в весе, главная ее потеря заключалась в другом – она лишилась своей жизнерадостности и уверенности.

– Может быть, и сможешь, – сказал Рекс.

– Рекс, я не переживу этого еще раз. Нет, я бы, конечно, сделала это, если бы мне нужно было вернуться сюда. Если бы встал вопрос о жизни и смерти. Но когда речь идет о самом обычном эксперименте, о том, что тебе хочется сделать что-то из чистого любопытства, только потому, что ты веришь в необходимость исследования…

– Я хотел сказать, что переход не должен быть всегда таким тяжелым. Модель галактики не сообщает нам, где находится Чистилище, но если считать, что время нашего отсутствия пропорционально расстоянию, на которое мы отправляемся – должны же мы сделать хоть какие-нибудь предположения – мы скоро сможем вычислить, в какой точке галактики мы находимся. Когда я отправился на Буллан, меня не было семнадцать дней. Наше путешествие на Крэсту заняло двадцать девять. Буллан примерно находится на расстоянии двух третей до границы галактики, если считать от центра. Крэста же расположена практически на границе.

Предположим, мы находимся где-то в центре…

– Ну, в таком случае нам придется долго добираться до Земли, – устало проговорила Регина.

– Мы не можем отправиться на Землю. В соответствии с моей теорией следующий мир, Нери, расположен дальше, чем Буллан, даже дальше Крэсты. Лэндфол находится ближе Буллана, Чатер – в самом центре галактики, может быть, совсем рядом с нами. Кстати, возможно, что именно на этой планете мы и находимся.

– Но это ведь всего лишь предположения, не так ли?

– Естественно. Чтобы проверить их правильность, я предлагаю отправиться на Чатер. Всем вместе, возьмем с собой Венеру тоже. Если я прав, это путешествие не будет таким тяжелым, как более длинные…

– Давай обсудим следующие экспедиции, – прервала его Регина, – месяца через три, когда я снова буду чувствовать себя человеком.

Поскольку Регина проводила все дни лежа на солнце, Венера и Рекс часто работали вместе, именно Венера помогла Рексу сделать и прикрепить легкую решетку из стали и дерева возле Ворот, ведущих в Крэсту, чтобы туда больше не залетали птицы, оставив при этом Ворота открытыми. Рекс планировал поставить возле каждых Ворот лестницу, потому что могла возникнуть необходимость срочно воспользоваться какими-нибудь из шести Ворот. Но в будущем он планировал загородить их от птиц.

Потом Венера помогла Рексу построить еще одну лестницу – у Ворот, ведущих в Чатер.

Когда они вернулись, Регина, которая, как обычно, лежала, греясь в лучах ласкового солнца Чистилища, села и, завернувшись в свою накидку, проворчала:

– Так значит, ты все-таки решил продолжить свои исследования.

Венера, которая никогда не вступала ни в какие обсуждения конфликтных вопросов, молча вошла в дом.

Рекс сел рядом с Региной и отодвинул накидку, в которую она завернулась. Все ее тело было покрыто ровным загаром и снова стало таким же соблазнительным, как и раньше. Не осталось ничего, что могло бы напомнить об испытании, которому она подверглась в Крэсте, точнее, на пути к ней.

– Ты уже снова в порядке, – сказал он. – Не пора ли тебе возвращаться к жизни, Регина? Если ты не займешься своим физическим состоянием, то очень скоро начнешь толстеть.

– Я все еще чувствую страшную усталость, – равнодушно проговорила Регина. – Я спросила тебя, собираешься ли ты продолжать свои исследования. Ты отправишься на Чатер?

Рекс научился не обращать внимания на отрицательное отношение Регины к любому вопросу, связанному с Воротами, он просто отвечал на ее слова, делая вид, что не замечает того, как они сказаны.

– Да, я по-прежнему считаю, все происходящее с нами, имеет какую-то определенную цель. Если бы тебя не было со мной в крэстийской пустыне, я бы ни за что не смог бы разыскать Стрэнд 7. Возможно, способности Венеры пригодятся в каком-нибудь мире, и ее присутствие обеспечит нам успех.

Сама того не желая, Регина оказалась вовлеченной в обсуждение предмета, который она ненавидела.

– Предположим, Венера необходима на Нери. Так же, как я оказалась полезной тебе на Крэсте. Но что могло помешать нам с Венерой отправиться на Буллан, а тебе одному на Крэсту, нам с тобой на Нери, и таким образом перепутать все карты тому, кто это задумал?

– Не знаю. Я только понимаю, что мы можем усложнить или облегчить для себя задачу. Труднее всего на Буллане мне было тогда, когда я решил вернуться. Если бы ты была со мной, у меня не возникло бы подобной проблемы. Нам нужно просто взять и отправиться всем вместе. И тогда никому не придется оставаться здесь в одиночестве, как это было с тобой и Венерой, кроме того, все наши способности, объединенные вместе…

– Ты начинаешь побеждать меня в этом споре, – заявила Регина, – поэтому мы его прекратим. Ты отправляешься на Чатер, а я – нет. Венера пойдет с тобой, ведь так?

Через три недели после возвращения Рекса и Регины с Крэсты, они стояли втроем у подножия лестницы ведущей к Воротам на Чатер. В последние несколько дней в отношениях Рекса и Регины возникла какая-то напряженность. Они не ссорились, потому что Ворота в разговорах не упоминались.

Но ситуация возникла довольно-таки неловкая – мужчина отправляется в, возможно, опасную экспедицию вместе с очень красивой женщиной, и оставляет жену, которая категорически отказалась сопровождать его.

– До свидания, Регина, – Рекс вел себя сдержанно, частично потому, что рядом была Венера, а главным образом, из-за того, что хотел, чтобы прощание было как можно более нейтральным, раз уж оно не может быть сердечным и теплым.

Он быстро поцеловал Регину, хотел было что-то сказать, но потом решил промолчать. Они с Венерой помахали Регине с верхней платформы лестницы…

На этот раз Рекс почти не потерял сознания. Он точно пробудился после освежающего сна, правда, во рту все-таки был неприятный привкус и очень хотелось почистить зубы, и еще, совсем немного, его мучила жажда.

А Венера, казалось, не испытывает даже и этого. Она энергично вскочила на ноги, такое резкое движение было совсем для нее не характерно, и проговорила:

– Я бы с удовольствием сбросила всю свою одежду.

– Тогда я стану к тебе приставать, – предупредил ее Рекс.

Сила тяжести была небольшой, примерно восемьдесят пять процентов земной, они находились в лесу, где росли громадные деревья, а ослепительное солнце пронизывало своими белыми стрелами зеленую листву. Даже в тени было тепло, но совсем не так, как на Крэсте. Воздух здесь был теплым и сухим.

Рекс сделал глоток из фляжки, есть он почти не хотел. Они взяли с собой еду и питье, но в отличие от первых двух экспедиций, когда это было жизненно необходимо, сейчас они не испытывали необходимости ни в том, ни в другом.

Рекс огляделся по сторонам и решил, что в этом тенистом лесу их не поджидает никакой опасности.

– Я вернусь через десять минут, – сказал он.

– Что? А… Хорошо.

Компас сработал. Рекс направился к тому месту, где лес немного редел – немного к северо-востоку. На расстоянии всего лишь полумили от Ворот лес кончался и начиналась равнина. Город, расположившийся неподалеку, не был для Рекса неожиданностью…

Рекс вернулся к тому месту, где оставил Венеру, ровно через десять минут, как и обещал, потому что идти по мягкому мху было так легко, что очень скоро он перешел на бег.

Увидев его Венера улыбнулась. Она отбросила в сторону все, кроме босоножек, юбки и блузки, которые были надеты у нее под комбинезоном, на случай если они попадут туда, где тепло.

– А теперь давай договоримся, Венера, – мягко проговорил Рекс, – нам следовало сделать это до того, как мы отправились сюда. Кто-то из нас должен быть главным. Так вот, пока мы не узнаем про этот мир побольше, комбинезоны для нас – лучшая возможность остаться незамеченными. Пожалуйста, надень его назад.

Венера медленно покачала головой и улыбка исчезла с ее лица.

– Нет, – сказала она. – Ты тут главный Рекс, можешь в этом не сомневаться. Но поверь мне, как мы выглядим здесь, не имеет ни малейшего значения – потому что нас никто не увидит.

– Я только что видел город!

Венера пожала плечами.

Они заметили место, где находятся Ворота. И хотя Рекс не принял слова Венеры, как окончательный факт, она все-таки убедила его в том, что это место можно отметить не скрываясь, оставив там одежду Венеры и все ненужные им вещи в качестве дополнительного ориентира. Потом они съели немного шоколада, запивая его водой из фляги, и отправились туда, где кончался лес.

Когда они нашли город, Венера мрачно проговорила:

– Этот город мертв.

– Ты, как и Регина, можешь чувствовать разные вещи?

– Нет, не совсем, как Регина. Она видит предметы и места. Я же только чувствую живых и мертвых.

– Эта планета мертвая?

– Нет, животные, птицы и насекомые – живые. Но вот люди… трудно сказать… Мне кажется, что совсем недавно здесь были люди. Теперь же, они или умерли, или покинули эти места.

Как только они вышли из тени, их окутала такая жара, что стало трудно дышать. Рекс моментально покрылся потом с головы до ног.

В двух из трех миров было очень жарко. Здесь было хуже, чем на Крэсте.

– На Крэсте, – задыхаясь проговорил он, – Регина поняла, что жара для нас сравнительно безопасна. А здесь?

Венера вышла на солнце, подставив свое тело ослепительному солнцу.

– Надо прикрыть головы, – сказала она. Нисколько не смущаясь, она сняла блузку и соорудила из нее тюрбан.

Рекс последовал ее примеру.

По желтой, высохшей траве они подошли к городу. Венера оказалась права: это был мертвый город. Он был очень чистым и аккуратным и совсем новым, но в нем не было никакого движения. Улицы были пусты. Внешне все выглядело так, будто жителей просто куда-то эвакуировали, и было совсем не похоже, что здесь произошло какое-нибудь несчастье. Никакой катастрофы в этом городе явно не было – двери домов были закрыты, а на улицах не видно было ни одной машины, и никаких разрушений. Грязи и пыли почти не было.

– Здесь нет никакой жизни, – проговорила Венера, – но я могу показать места, где она совсем недавно была. Они отошли немного в сторону и обнаружили тела.

* * *

Тут не было никакой загадки – все было ясно и понятно. Город, который почему-то назывался Хаос убивал сам себя систематически, постепенно и бесславно. Поражало только то, что те, кто умер последними, до самого последнего момента аккуратно все за собой прибрали – кремировали тела и, вообще, наводили порядок до тех пор, пока это не перестало иметь значение.

Они оставили массу сведений для того, кто захотел бы описать Последние Дни Хаоса. Некоторые записки были обычными прощальными письмами самоубийц. Рексу и Венере попалось несколько довольно-таки подробных дневников.

Многие оставили магнитофонные записи.

Рекс и Венера прочитали и прослушали множество таких посланий из могилы.

Самый последний человек умер за три месяца до их прибытия, четвертого февраля 3652 года. Они нашли несколько хронометров, которые все еще отсчитывали как галактическое, так и местное время. Местное время совсем не интересовало Рекса с Венерой, но Рекс выбрал два хронометра, чтобы забрать их с собой в Чистилище.

Галактическое время представляло для них некоторый интерес, поскольку последней датой, проставленной на книгах в их библиотеке, был 3646 год. Но во всех прослушанных ими сотнях тысяч прощальных слов они не смогли найти внятного объяснения того, почему люди на Хаосе совершили массовое самоубийство.

Некоторые винили постоянную жару, кое-кто обвинял во всем происшедшем одиночество – Хаос был первым и единственным городом на планете, населенном пятью тысячами человек, которым дали пять лет на то, чтобы организовать свою жизнь.

Один человек считал, что главной причиной гибели города было отсутствие детей.

Он записал свои слова на пленку:

– Мы должны были иметь детей. Среди нас было достаточно молодых пар. Но кто же мог решиться дать ребенку жизнь в этом мире? Мы очень рано пали духом. Было слишком жарко, неизлечимая болезнь начала косить наших свиней, и нам пришлось из всех зарезать, работа была очень тяжелой и однообразной – нашей главной целью было выжить… А потом кое-кто начал считать, что стараться остаться в живых дело слишком хлопотное.

После длинной паузы, снова послышался усталый голос двадцатидевятилетнего человека, чья жена, которой было всего двадцать три года, утром покончила с собой.

– Мы тянулись друг к другу, мы не пробыли здесь и года, а корабль с Земли должен был прибыть только через пять лет – такими были условия подписанного нами контракта.

Многие из нас не понимали, какими тяжелым окажется расставание с Землей. Ведь лишь несколько человек смогут снова туда вернуться, чтобы рассказать, как все прошло – по условиям того же контракта…

После длинного отступления, посвященного его жене, Мэри, он вдруг сказал:

– «У нас» был бы ребенок. Но к тому времени было принято решение, что дети не должны жить в этом мире, потому что дети, рожденные на Чатере, не будут иметь никаких прав на Землю. Мы этого еще не знали, но Хаос тогда уже переступил черту, из-за которой нельзя было вернуться…

Женщина, не назвавшая своего имени, но чьей голос на пленке звучал очень молодо, сказала: Человечество больно. «Судный День близок»… но мы сами в этом виноваты. Разве нам здесь пришлось пережить какие-нибудь серьезные несчастья? Небольшая неприятность – потеря свиней. Ни ветчины, ни свиных отбивных в течение целых пяти лет. Мы позволили этому напугать себя и сломить. Ни одного ребенка, сотня самоубийств и еще пять смертей. Нас осталось всего 4895 человек. Жара. Крошечный город. Работа. И целых четыре года ожидания. И даже тогда – никакой надежды вернуться на Землю…

Почему мы вообще на это согласились?

Начался рост количества самоубийств. Когда население Хаоса еще составляло 3000 человек, они начали бояться, что о них забудут.

Церковь, по причине, которой Рекс так и не смог понять, не имела ни малейшего влияния в Хаосе. Возможно, тот, кто стоял за этим экспериментом (вне всякого сомнения, это был эксперимент, а не настоящий план колонизации планеты), выбрал группу атеистов.

Пекс нигде не упоминался. Алкоголь и наркотики не имели никакого отношения ни к жизни, ни к смерти Хаоса.

Точно так же, как и секс, если не считать всеобщего соглашения о том, что жителям города не следует иметь детей.

Лекс, пекс и секс не сыграли никакой роли в жизни этого города.

Последний человек умер за восемь месяцев до возвращения корабля с Земли. Ему показалось, что восемь месяцев это слишком долго.

Еще одна причина делала ожидание корабля совершенно безнадежным делом. На совести Хаоса были еще и убийства.

– Мы возненавидели Двадцатников, – рассказывал глухой голос на пленке. – Мы все сдались, все, кроме них. Они не позволяли нам терять надежду… Поэтому мы их убили.

Да, мы убили Двадцатников. Всех троих. Мы не смогли сделать этого честно. Мы организовали с ними встречу. Они пришли. Мы – нет. Взорвалась бомба.

Молчание было таким долгим, что Рекс и Венера решили, что он больше ничего не скажет. Но через некоторое время человек заговорил снова, уже совсем спокойным голосом: Это означало – конец. Да, мы хотели их убить, и не жалели, что они умерли. Мы не секунды не раскаивались, и их тени не преследовали нас. Но после этого – как мы могли ждать корабль, ведь мы должны были бы признаться, что убили Двадцатников только за то, что они были Двадцатниками, за то, что они не позволяли нам сдаться?

Рекс взглянул на Венеру. Они оба молча слушали это печальное признание.

– Апатия, отчаяние и… что еще? – спросил он.

– Страх, – ответила Венера. – Самый отвратительный массовый отказ от борьбы. Они ведь и убивали из страха.

– Это, естественно, патология, – задумчиво проговорил Рекс. – Массовый психоз.

– Та девушка была права. Больны были не эти жалкие пять тысяч человек, что прибыли сюда. Больно все человечество.

– Они это знают, и не хотят ничего по этому поводу предпринимать. «Судный День близок».

– Для Хаоса, – сухо сказала Венера, – Судный День уже наступил и прошел.

* * *

Регина встретила их на полпути от Ворот к дому.

– Вас не было всего два дня, – сказала она.

Рекс отвернулся, чтобы она не заметила его улыбки. Регина была удивлена, даже немного сердита, что экспедиция на Чатер оказалась такой легкой. У подножия лестницы для Рекса и Венеры была оставлена еда, но они не стали ее трогать, сказав, что вполне могут потерпеть до дома.

Регина категорически возражала против того, что она считала очень опасным и требующим напряжения всех сил.

Она отказалась принимать участие в подобных экспедициях.

Если бы Рекс с Венерой вернулись измученные, обожженные солнцем и еле живые от голода, она вряд ли сказала бы им:

«Я же вам говорила», но только потому, что слова в такой ситуации были бы не нужны. Но сейчас было ясно, что путешествие на Чатер было не сложнее экспедиции в южный район Чистилища.

– Ну, и что вы там обнаружили? – мрачно спросила она.

Рекс рассказал ей про Хаос. Венера молчала. Посмотрев на них внимательно, Регина, хоть и неохотно, но все же вынуждена была признать маловероятным, что между ними могло что-нибудь произойти, и что это вообще вряд ли возможно, если только их отношения и поведение одного из них или обоих сразу не изменится кардинально.

Возле озера они скинули одежду и бросились в озеро.

Регина, которая все еще считала, что не пришла в себя окончательно после экспедиции на Крэсту, хотела остаться на берегу, но они уговорили ее, и она вдруг поняла, что стала плавать немного лучше, чем раньше, красивее – но ведь невозможно сказала она сама себе, продолжать делать что-то очень плохо, когда рядом с тобой это делают очень хорошо.

Когда, выкупавшись, они сидели все вместе, Венера вдруг сказала:

– Предположим, мы отправимся на Чатер и останемся там…

Регина вместо ответа изумленно на нее посмотрела.

– Я говорю серьезно, – продолжала Венера. – Переход из Чистилища в Чатер совсем прост, точно входишь в обычную дверь. Если нам что-нибудь понадобится, мы всегда сможем вернуться сюда. На Чатере есть пустой город, много фруктов и еда, рассчитанная на пять тысяч человек. Мы сможем жить там без проблем, совсем, как здесь.

Она была права.

– Зачем? – спросил Рекс.

– Разве ты не хотел бы встретиться с людьми, построившими Чистилище? С Секцией К? Через пять месяцев на Чатер прибудет корабль с Земли. Он не забрал бы пять тысяч человек назад на Землю – таковы были условия контракта.

Но они ведь могут взять на борт нас троих, если мы сможем их убедить. Если мы расскажем правду, или какую-нибудь историю, которая заставит их взять нас с собой. Если они узнают, что мы Двадцатники…

– Да, – задумчиво проговорил Рекс.

– Нет, – вскочив на ноги, крикнула Регина. – Венера, ты это придумала, так почему бы тебе самой и не отправиться на Землю?

– Может быть, я это сделаю, – тихо сказала Венера.

– Я бы хотел навестить Секцию К, Регина, – мягко проговорил Рекс. – Это один из способов. Только сначала надо все-таки посмотреть, что лежит за оставшимися Воротами.

От охватившего ее беспомощного отчаяния Регина потеряла дар речи. Она мечтала сохранить идиллическую жизнь Чистилища. И хотя ее воспоминания о предыдущей жизни были достаточно смутными, она понимала – они трое принадлежали к числу тех, кто ждал Судного Дня, они тоже были представителями галактической империи, породившей Буллан, Крэсту и Чатер. Только по какой-то неизвестной причине их пощадили. А Рекс хотел вернуться к прежней жизни. Он испытывал судьбу.

Венера поднялась и обняла Регину, которая с тех пор, как Венера ухаживала за ней во время болезни, перестала ее дичиться.

– Давайте вернемся в дом, – сказала Венера. – Нам надо поговорить… ты же должна понимать, Регина, что нам надо поговорить. Но сначала мы пообедаем и немного отдохнем. Пусть спадет напряжение.

– Спадет напряжение! – с горечью повторила Регина. Рекс тоже встал рядом с ней и обнял ее. Она чувствовала себя ребенком, оказавшимся между двумя великанами. Поскольку Регина не совсем понимала, что хочет сказать, она решила промолчать.

Вечером, после обеда ни один из них не почувствовал, что напряженность спала, каждый надеялся, что не ему придется начинать разговор.

Наконец Венера сказала:

– Я понимаю твои чувства, Регина. Мне также известно, что ты перевела выключатель. Ты ведь не знала, оживит ли это меня или нет – в данном случае это не имеет значения – ты понимала, что рано или поздно придется что-то сделать, поэтому ты решила, что надо действовать сразу.

Регина чувствовала, что ее пытаются заставить пойти на какое-то соглашение, и ей это не нравилось.

– Ты уже была здесь, – сердито проговорила она. – Ты была частью нашего мира.

– Да, – согласилась Венера, она не захотела вступать с Региной в спор. – Я пытаюсь тебе объяснить, что ситуацию, в которой мы оказались, можно разрешить очень быстро вместо того, чтобы растягивать до бесконечности.

– Как? – поспешно спросила Регина.

– Нам надо будет работать всем вместе… У нас остались Нери, Лэндфол и Байрон – давайте вытянем жребий. Потом одновременно отправимся в эти миры, вернувшись, расскажем друг другу о своих впечатлениях.

Рексу оченьпонравилось это предложение: таким образом они могли бы быстро покончить со своими предварительными исследованиями, ведь работа все равно должна была быть сделана. При этом у них было бы достаточно времени для того, чтобы дождаться корабля на Чатере.

Естественно, Регина начала возражать первой.

– А разве краткого знакомства с тремя другими мирами будет достаточно?

– Вполне возможно, что этого окажется достаточно, – сказал Рекс. – Я не думаю, что Ворота – это ключи к решению серьезных загадок. Они скорее окна… мы посмотрим в них, а после этого будем действовать.

– И ты по-прежнему уверен в том, что необходимо действовать? – серьезно спросила Регина.

Рекс и Венера, оба, посмотрели на нее так, что она тут же почувствовала себя полнейшей идиоткой.

– Если ты говоришь об упрямстве, Регина… – мягко начал Рекс, а потом замолчал.

У Регины в запасе было еще одно серьезное возражение, которое она тут же и сообщила:

– Если считать, что ты так прав по поводу местоположения Чистилища – возле центра галактики, совсем недалеко от Чатера – тот, кому достанется Нери, будет отсутствовать очень долго… может быть, он вообще никогда не вернется.

– Да, это так, – нахмурившись сказал Рекс. – Мы будем считать, что это можно сделать. Только это и имеет значение. Он почему-то был совершенно уверен в том, что вытянет Нери. Он не верил в Удачу и не обладал теми экстрасенсорными способностями, что были у Регины и Венеры. Но по необъяснимой причине он считал, что сам отправится на Нери. Он взял бы себе этот мир сразу, оставив женщинам Байрон и Лэндфол, его останавливало лишь то, что Регина, казалось была готова принять участие в их проекте на основе жребия.

– Ты хочешь, чтобы я тянула жребий, Рекс? – спросила она, словно угадав его мысли.

Рекс поколебался. Наконец он сказал:

– Я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности, Регина. И не хочу, чтобы тебе причиняли боль, или чтобы ты подверглась тем испытаниям, через которые тебе пришлось пройти. Но мне очень хочется, чтобы ты работала с нами…

– Даже если я стану делать это против желания?

– Я уже говорил тебе, я и сам не горю энтузиазмом по этому поводу. Многим людям приходится работать против желания. Если нам не надо вставать каждое утро и отправляться в контору или на завод, разве это означает, что мы никому ничего не должны и можем жить в собственное удовольствие?

– Я буду тянуть с вами жребий, – сказала Регина.

Рексу достался Байрон, Венере Лэндфол и, таким образом, Регина получила Нери.

– Ну, – сказала она, – со мной все ясно. Либо я откажусь от этого путешествия, либо соглашусь и погибну.

Рекс не знал, что делать. Если экспедиция на Крэсту чуть не убила Регину, то уж переход на Нери, вне всякого сомнения, доведет это дело до конца.

Венера спокойно взяла у Регины из рук карточку и отдала ей свою.

– Я возьму Нери, – сказала она.

Последовало длинное молчание.

– Мне надо подумать, – осторожно проговорила Регина, – и решить, могу ли я на это согласиться.

Она вышла из комнаты, а потом спустилась по ступенькам, ведущим в дом.

Венера вопросительно взглянула на Рекса.

– Нет, я не пойду за ней, – сказал он. – Сейчас ей никто не нужен. А далеко она не пойдет.

– Путешествие на Нери убьет ее. Почему ты позволил ей тянуть жребий?

– Я считал, что иначе она не согласится войти в одни из трех Ворот – она может сделать только, испытав судьбу наравне с нами. Ты же должна понимать, что она чувствует.

Венера кивнула.

– А теперь, – продолжал Рекс, – я думаю, что, может быть, был не прав. Я знаю Регину. Она вполне может решить отправиться на Нери, раз уж ей выпал такой жребий. Или никуда.

Венера, грустно улыбаясь, снова кивнула.

– Она тебе нравится, словно сделав для себя неожиданное открытие, сказал Рекс.

– Конечно! – Венера было удивлена словами Рекса.

– Ну, нельзя сказать, чтобы она была уж очень дружелюбна с тобой.

– В данных обстоятельствах, – рассмеявшись, ответила Венера, – она могла бы вести себя гораздо хуже, и я бы ее поняла и не стала осуждать.

– Венера, – задумчиво проговорил Рекс глядя на свою собеседницу, – кто ты?

Венера в ответ лишь снова вопросительно на него взглянула.

– Может быть, – предположил Рекс, – ты глава Секции К? Или, по крайней мере, руководитель этого маленького эксперимента?

Венера, улыбаясь, покачала головой.

– Я особенная только в том смысле, в каком вы с Региной являетесь особенными. Меня можно считать своего рода якорем – это я признаю, но я не царевна-лебедь. В отличие от Регины.

– А она сейчас обдумывает…

Неожиданно он вскочил на ноги.

– Она не пойдет сейчас прямо к Воротам на Нери…

– Я знаю, что она чувствует, – покачав головой, сказала Венера, – но я не знаю, о чем она думает.

После долгого молчания Венера проговорила:

– Она на распутье, Рекс.

– Между чем и чем она выбирает? Между жизнью и смертью? Она думает о самоубийстве?

– Двадцатники не кончают жизнь самоубийством. Но Двадцатник, как высокоорганизованное существо, может сознательно и целенаправленно выбрать путь, который приведет к смерти – если он считает, что это необходимо и правильно. Да, Регина выбирает между жизнью и смертью.

– Она пытается принять решение по поводу Ворот на Нери?

– Не знаю. Но я думаю, речь идет о гораздо более важных вещах, чем Нери.

* * *

Регина всего лишь во второй раз после своего пробуждения пыталась разобраться в себе – против собственного желания.

Почему она так отчаянно возражала против простого и очень логичного плана, предложенного Венерой и заключавшегося в том, чтобы посмотреть на оставшиеся три мира, а потом вернуться на Чатер и там дождаться корабля с Земли?

Почему она вообще была против любого плана действий, и хотела лишь одного – остаться в Чистилище и спокойно, без проблем жить там вместе с Рексом, а если уж так надо, то и с Венерой.

Существовала одна проблема, которую она никогда не обсуждала с Рексом, но которая имела серьезное значение.

Она не могла забеременеть.

Жизнь в Чистилище с ее точки зрения будет иметь смысл, если у них с Рексом будут дети. Возможно (она признавала это, хотя эта идея ей совсем не нравилась), Венера тоже должна была иметь детей от Рекса. В любом случае дети должны были быть. И тогда Чистилище, каким бы он ни был, станет живым миром.

Но она не могла забеременеть. Постепенно она убедила себя в том, что «должна» родить ребенка. Будущее Чистилища и людей, живущих в нем, зависит от очень простой вещи, которая происходит с любой замужней женщиной, даже тогда, когда она этого не хочет. Она изо всех сил пыталась забеременеть, особенно после того, как к ним присоединилась Венера – однако, ничего не происходило.

Регина задавала себе вопрос – возможно, ей не было позволено иметь детей, потому что ее беременность каким-нибудь образом может повлиять на выполнение планов, связанных с Чистилищем?

Естественно, Ворота были предназначены для исследования.

Рекс, который был с эмоциональной точки зрения совсем не сложным человеком, мог бы понять, что в то время как он настойчиво пытался убедить ее в необходимости изучения Ворот, она пыталась разрешить более сложный вопрос – должны ли они делать то, что от них ожидают, или нет.

Но было еще что-то, кроме ее возражений против плана Венеры, кроме недоверия к Воротам, ее безуспешных попыток забеременеть, ее нежелания согласиться с очевидными доводами.

Что-то в самой глубине ее сознания, не подчиняющееся никаким доводам рассудка, говорило «нет», «НЕТ», НЕТ! А что если это было на чисто эмоциональном уровне?

Становилось ли оно в этом случае несущественным?

Рекс даже не мог знать, что в двух милях от дома ручей огибает скалу и там образуется небольшой бассейн; он понятия не имел, пока она ему это не сказала, что на юго-востоке произошел небольшой оползень и поэтому животные вынуждены были перебраться западнее в поисках воды и пастбищ. Разве Рекс, который так мало знает и может, обладает божественным правом говорить, что ее чувства неправильны или, наоборот, правильны?

Может ли она предвидеть будущее? Регина этого не знала.

И все же все вопросы складывались в ее сознании в единую картину. Венера, обладавшая даром видеть, которого Рекс был лишен, была его союзницей. Венера ничего не значила для Рекса и не должна стать для него чем-то большим, чем просто красивая женщина. Если Регина станет символом, мученицей, эти двое, которые физически сильнее ее, а может быть, еще и умнее, все равно не прекратят своих исследований.

А ведь она любит Рекса.

Регине не удалось ответить почти ни на один вопрос из тех, что она задавала себе, но она все равно повернулась и вошла в дом.

Глава 8

Регина долго лежала, не открывая глаз – она не хотела просыпаться. Ни одно из пробуждений не было похоже на другое. Иногда все чувства были обострены, а все тело болело. На этот раз Регина чувствовала себя очень уютно и ей хотелось спать.

Она смутно вспомнила, что покинула удобное место, чтобы отправиться туда, где было совсем не так хорошо и где все было чужое. Регина прекрасно помнила, но знала, что сейчас его нет рядом. Где-то в глубине ее сознания прозвучал тревожный сигнал, предупреждая, что она лежит с закрытыми глазами и, следовательно, совершенно беззащитна – а такая неосторожность в незнакомом мире – непростительна.

На это предупреждение можно было не обращать внимания, как на звонок будильника, чтобы продлить столь драгоценные минуты сладкого сна. Но постепенно Регина все-таки проснулась, резко села и открыла глаза, вспомнив, еще до того, как огляделась по сторонам, что на самом деле находится вовсе не на планете Лэндфол с ее странным климатом. Она побывала там и вернулась назад в свой мир.

На площадке лестницы, ведущей к Воротам на Лэндфол, Рекс соорудил для нее уютное гнездышко, положив на пол паралон, и сделал небольшую калиточку там, где начинались ступеньки, чтобы она, вернувшись в Чистилище, не покатилась вниз по ступенькам. Понимая, что для Регины путешествие на другие планеты проходит гораздо тяжелее, чем для них с Венерой, Рекс сделал все, что мог, чтобы облегчить ей этот переход. На площадке была еда и лимонный сок, и Регина с удовольствием напилась.

Только вот… она была здесь одна. Венера должна вернуться с Нери только через несколько недель, зато Рекс вполне мог вернуться раньше нее, особенно, если учитывать то, что она была вынуждена провести восемь лишних дней на Лэндфоле.

Регину непроизвольно передернуло от некоторых воспоминаний, связанных с этой планетой, а потом она с облегчением вздохнула, вспомнив, что все-таки благополучно вернулась домой. Она даже на какое-то мгновение пожалела, что была против изучения Ворот. Все уже давно могло бы закончиться.

Рекс еще не вернулся, Регина поняла это сразу по возвращении из Лэндфола. Она по-настоящему о нем беспокоилась. Только благодаря удаче и ее собственной храбрости, о которой, впрочем, она была не особенно высокого мнения, Регине удалось вернуться в Чистилище.

Она совершила несколько отчаянных поступков, но только потому, что у нее не было выбора – прыгнула с самого верхнего этажа огромного дома в черные бурлящие воды Корона, например. Но Рекс был совсем не таким, как она.

Если ты очень сильный человек, это вовсе не означает, что ты неуязвим, но именно потому, что Регина была слабее многих, она понимала, что часто грубая сила вместо того, чтобы одержать победу, неминуемо терпит поражение.

Возможно, с Венерой не произошло бы того, что случилось с ней самой на Лэндфоле.

Ее черный пластиковый теплокостюм был все еще влажным внутри. Несмотря на то, что переход занимал несколько дней, в результате чего возникло чувство голода и жажда, мокрая одежда не высыхала. Сейчас в Чистилище был день, и Регина согрелась, ей было хорошо и уютно. Но ей все равно очень хотелось как можно скорее оказаться в доме, только вот находилась она в самой удаленной от дома точке, на южной границе в то время как дом располагался на противоположной границе их мира, неподалеку от Ворот, ведущих на Буллан.

Регина открыла замок, спустилась вниз по лестнице и поспешила к дому. Вскоре ей пришлось снять теплокостюм, она спрятала его в кустах на случай, если Рекс заинтересуется предметом, произведенным на Лэндфоле, единственном, который ей удалось прихватить с собой.

Скоро она почувствовала жажду и голод, и поняла, что, несмотря на все испытания, выпавшие на ее долю на Инверкороне, она находится в гораздо лучшем состоянии, чем когда они с Рексом вернулись с Крэсты, или когда они еще только попали туда. Регина больше не останавливалась, пока не добралась до дома.

Дом… наслаждаясь теплой ароматизированной водой в ванне, от которой почти перестали болеть ссадины и синяки, да и, вообще, ей стало намного лучше, Регина вспомнила, как однажды сказала Рексу, что Земля это их дом. Да, так было. И, тем не менее, теперь ей все меньше и меньше хотелось туда возвращаться. Лэндфол помог ей излечиться.

Ей причинили боль и унижали и только за то, что она была с Земли… Разве быть Землянином так уж почетно? Рекс никогда этого не считал.

Теперь для Регины домом стало Чистилище. Забавно, что Рекс, которого почти ничто не связывало с Землей, собирался туда вернуться, а она, испытывая раньше эмоциональную привязанность к Земле, как и миллионы людей, раскиданных по всей галактике, совсем не стала бы переживать, если бы ей больше никогда не удалось увидеть родную планету.

Конечно, если в Чистилище были Ворота с отчетливой надписью «Земля», она бы в них вошла. Но никогда не сделала бы этого добровольно.

Регина все еще была в ванне, когда почувствовала, что Рекс вернулся. Она с облегчением рассмеялась, и уже почти выбралась из ванны, чтобы броситься ему навстречу, но потом передумала и снова опустилась в воду. Она не чувствовала ничего неприятного в состоянии Рекса. Он, естественно, сразу же пойдет к дому – так они договорились. Поскольку Ворота на Байрон были самыми ближними к дому, если не считать Буллан, Рекс вернется примерно через час. Ей нужно было за это время привести себя в порядок и пройтись по дому, чтобы он снова выглядел жилым.

* * *

– Давай ты первый, Рекс, – сказала Регина.

Они сидели на веранде с бутылкой вина, которую Рекс принес с Байрона. Регина, в длинном мягком, белом платье, сидела, уютно свернувшись на диване.

Рекс задумчиво посмотрел на нее и вдруг сказал:

– Ты изменилась, Регина.

– В главном, нет, – ответила Регина. – Конечно, меня чуть не убили мужчины и женщины, и природная стихия, несколько раз меня били палками, мне пришлось переплыть ледяную реку, я избежала изнасилования только потому что мой обидчик временно оказался импотентом, ветер, такой сильный, что тебе и не снилось, толкал меня прямо на деревья в лесу, мне практически перерезали горло…

– Что?

– На самом деле, это была скорее угроза, чем серьезная попытка убийства, кроме того, ты же видишь, что хирург – его сразу вызвали – сделал все так, что шрама даже не будет видно. – Регина пожала плечами. – Знаешь, теперь, когда все уже позади, это не имеет никакого значения – мне ведь не придется снова проходить через это. Может быть, я вправду изменилась, Рекс, но причина не в том, что я пережила. Расскажи, что произошло с тобой, Рекс.

– Ну, со мной не было ничего похожего на то, что случилось с тобой. Ладно, слушай.

Его история совсем не была интересной или захватывающей.

Планета Байрон была очень похожа на Землю. Никто не беспокоил Рекса, кроме одного маньяка, напомнившего ему о Буллане. Регина подумала про себя, что такая встреча оказалась для нее бы фатальной. А Рекс упомянул о ней, как о чем-то, не имеющем никакого значения.

Байрон был безумным миром. Если не считать Двадцатников, чье присутствие здесь казалось более необходимым, чем где бы то ни было, чтобы поддерживать хотя бы видимость порядка, все жители этой планеты страдали маниакально-депрессивным психозом и совершенно непредсказуемо реагировали друг на друга. Они беспрестанно переходили от состояния безудержного веселья в состояние самой черной депрессии. Уровень самоубийств здесь был самым высоким в галактике.

– Ну, не выше, чем на Чатере, – заметила Регина, которая слушала Рекса, почти не перебивая. – Там он равняется ста процентам.

Байрон был миром фантастических излишеств.

– Венера нашла бы подходящее слово, чтобы охарактеризовать этот мир, – сказал Рекс. – Я не могу.

Может быть, декаданс. Иногда все происходящее напоминало мне Рим в самые худшие времена, когда люди принимали участие в самых кошмарных оргиях, а на следующее утро хладнокровно убивали друг друга. Инцест – у них это святое дело. Мужчина, не переспавший со своей привлекательной дочерью, считается ну, скажем… необычным. Таких на Байроне совсем немного, потому что для любой девушки, достигшей половой зрелости, пример Электры является обязательным для подражания. На Байроне так отчаянно ищут Что-то, этот поиск так занимает умы, что они стремятся испробовать все, каким бы мерзким их новое приключение не было.

Рекс покачал головой, словно пытаясь прогнать отвратительные воспоминания.

– Я задержался дольше, чем было необходимо, пытаясь отыскать там то, чего на Байроне нет. Найди кого-нибудь, кто хочет развлечься, и он отдаст тебе половину всего, что у него есть. Я попытался поговорить с некоторыми Двадцатниками, но единственное, что мне удалось понять, это то, что они считают своим долгом следить за тем, чтобы ситуация не стала еще хуже. Они словно миссионеры среди самых безнадежных дикарей. Достаточно, или тебе нужны еще подробности?

– Хорошее, – сказала Регина, которая сидела, потягивая вино, – очень хорошее вино. Разве это не имеет никакого значения?

– Никакого. Мне дали его Двадцатники, которые сделали его сами. Они дали мне несколько мелочей, потому что я немного им помог, мелочей, которые представляют все самое лучшее, что есть на Байроне – несколько картин, которые мы могли бы где-нибудь повесить, очень странное платье для тебя – великолепное или безумное, я не знаю, книга, в которой никто ничего не понимает, но которую читают не отрываясь. Я оставил все это возле Ворот и поспешил сюда.

Регина поднялась и начала ходить по комнате, но не взволнованно, а с той удивительной легкой грацией, которая до сих пор была присуща только Венере. Рекс не сводил с нее восхищенного и удивленного взгляда.

Он много раз говорил себе, что любит Регину, миниатюрную привлекательную девушку, с которой его соединили две металлические пластинки на саркофагах. По мере того, как развивались и становились глубже их отношения, он начал понимать, что слишком спешит. Они оба попали в зыбучие пески… ведь ни один из них не знал, что их ждет в будущем, и они не помнили своего прошлого.

Теперь, глядя на Регину, он сделал неожиданное открытие:

Регина была самой прекрасной и желанной в мире. И не важно, какой она могла показаться кому-нибудь другому.

Она была Региной. Если бы оказалось, что ее зовут как-нибудь иначе, для него она все равно осталась бы Региной.

Он ее любил.

Именно потому, что он ее любил, Рексу было трудно выносить без гнева и запоздалого сожаления, что он ничего не может сделать, слушая рассказ Регины о том, что произошло с ней на Лэндфоле. Если такое пришлось бы испытать собаке, это был бы позор, а ведь он сам до некоторой степени заставил ее покинуть Чистилище.

Отличительной чертой Лэндфола была злоба. Не та маниакальная ярость, с которой он встретился на Байроне, а холодная злоба, направленная, главным образом, против Земли, такой далекой и такой неумолимой.

К сожалению, как только Регина заговорила, ее акцент тут же ее выдал. После этого никакие мелочи уже не имели значения. На мелочи вообще редко обращали внимание в таких разбалансированных мирах, как те, что они повидали.

Только в Стрэнде 7, на Крэсте, самом лучшем из всех этих прогнивших миров, на мелочи обращали кое-какое внимание.

Крэста была единственным миром, который пытался жить вместо того, чтобы уничтожить самого себя.

В Лэндфоле не было Двадцатников. Частично по этой причине все мерзости, что есть в человеческой природе, цвели там пышным цветом, не сдерживаемые даже минимальными усилиями Двадцатников, как это было на Байроне. Регине не удалось узнать, почему на Лэндфоле не было Двадцатников, возможно, им было настолько отвратительно все это, что здесь происходило, что они покинули эту планету.

Когда стало ясно, что Регина с Земли, банда подростков, мальчишек и девчонок, побила ее палками. Ей на помощь пришли полицейские и отвели ее в участок, там ее заперли в открытом дворе, где было по колено снега, и совершенно про нее забыли.

Голодная и замерзшая, Регина целый час делала плотный сугроб, по которому могла бы перелезть через ворота, и она уже было совсем выбралась на свободу, но в этот момент произошло одно из климатических чудес Лэндфола.

Порыв обжигающей жары, мечущейся, кипящий сухой воздух заставил Регину задохнуться, и в считанные секунды растопили весь снег. И хотя дренаж здесь был прекрасным – иначе в Инверкороне было бы вообще невозможно жить – Регина по пояс промокла прежде, чем ушла вода. После того, как ураган ушел, во дворе осталось лишь несколько луж и пропала всякая надежда на спасение, поэтому она рискнула разбить окно и войти в одно из зданий. Впервые судьба ей улыбнулась – она оказалась в кладовой и смогла утолить голод.

Ей удалось довольно легко выбраться из здания, но ее серый комбинезон выделялся в этом городе, где все носили пластиковые термокостюмы с капюшонами. Снова собралась толпа, послышались оскорбительные выкрики – от насилия ее спасло лишь вмешательство маленького толстенького человечка, который, по всей видимости, был какой-то важной персоной.

* * *

Регина замолчала на некоторое время.

– Я могла бы рассказать тебе все как можно быстрее, без подробностей – наконец проговорила она. – Это не очень приятная история, и я постараюсь забыть все, что со мной произошло как можно быстрее. Самое главное про Инверкорон тебе уже известно. Это ужасный мир. Поселение родилось довольно давно, оно развивалось и субсидировалось, когда планет, подходящих для колонизации было не так много, а на Земле начался кризис перенаселения, и миллионы людей отправлялись в новые миры. В результате, Лэндфол оказался достаточно плотно населенным миром – там живет около семи или восьми миллиардов человек – не так много, если не считать, что в тех условиях обеспечение существования должно быть более надежным и разнообразным, и вообще гораздо более серьезным, чем даже на планете без атмосферы, потому что на Лэндфоле нельзя выходить на улицу без специальных костюмов.

Рекс кивнул.

– Ну так вот, на Лэндфоле живет несколько миллиардов людей и все они мечтают о том, чтобы жить где-нибудь в другом мире. Они знают, что их планета практически самая неприспособленная для жизни в галактике. Климат, неожиданные свирепые ветры и невероятные бури убивают множество людей, и поэтому самоубийства там редки. Зачем убивать себя, если за тебя это могут сделать силы природы?

Рекс снова кивнул, а Регина села и взяла бокал с вином.

– Поэтому они ненавидят Землю. Они тратят на это все свое свободное время. Их обманули и предали, а потом и вовсе забыли об их существовании. Земля послала их предков на планету, где невозможно жить, продолжала посылать все новых и новых людей, а потом просто взяла и захлопнула перед их носом дверь.

– А разве нет иммиграции на другие планеты? Как насчет Чатера? Целый мир, удобный и приспособленный для жизни, пустует, Крэста в это время отчаянно сражается за то, чтобы выжить, а Лэндфол борется с жестокой окружающей средой. Разве жители Лэндфола не могут отправиться на Чатер, например?

– Нет. Лэндфол так ненавидит Землю, что все связи с ней порваны. Официальные визиты случаются крайне редко и дипломаты с Земли никогда не покидают своих кораблей.

Лэндфол оказался в таком положении по собственной глупости. Больше века они ставили одно и тоже условие:

«Возвращение на Землю для всех нас или ничего». Ясно, что это было невозможно. Поэтому… – Регина пожала плечами. – Больше, пожалуй, тебе ничего не надо знать про Лэндфол. Мне кажется, я была к ним справедлива, гораздо справедливее, чем они ко мне.

– Может быть, мне и правда больше ничего не надо знать, – сказал Рекс. – Только я хочу знать о том, что с тобой произошло.

– Ну… если ты не возражаешь, я опущу подробности. Ни имена, ни описания тебе не могут быть интересными.

Маленький толстяк отвел Регину к себе домой, и она с удовольствием пошла с ним, потому что пошел сильный дождь, приближалась ночь, и Регина не могла добраться до Ворот, хотя они находились всего в миле от Инверкорона.

Она знала, что сможет справиться с толстяком, но вот сдержать разъяренную толпу ей явно не по силам.

В первую ночь все прошло нормально. Толстяк влачил жалкое существование в крошечной и довольно грязной комнатенке в большом доме. Когда-то весь дом принадлежал ему и технически дом по-прежнему был его, но после того, как от него ушла жена и забрала с собой детей, толстяку не позволили оставить себе все это первоклассное жилье.

Несмотря на его богатство, его поселили в спальне, у него еще была малюсенькая кухонька и ванна, и все это было отделено стеной от остального дома. Он вошел в свою комнатку через дверь, выбитую прямо в стене его «роскошных» апартаментов.

– Ты рассказываешь о нем так, словно не испытываешь к нему ни малейшего сочувствия, – сказал Рекс. – Кстати, а имя у него было?

– Мне его жаль, – мрачно проговорила Регина. – Подожди.

А что до его имени… Знаешь, мне совсем не хочется об этом говорить, но, наверное, я должна. Во всяком случае, когда я сейчас вспоминаю об этом, я понимаю, что на самом деле должна рассказать тебе еще кое о чем. Но я не собираюсь описывать тебе подробно все те мерзкие восемь дней, что я провела в Инверкороне.

Толстяк начал готовить ужин, но когда Регина предложила ему свою помощь, с радостью согласился. После этого он начал к ней приставать, но она сделала вид, что не понимает, чего он от нее хочет. Сначала она легла спать на полу, но потом перебралась в ванну и закрыла на замок дверь, когда проснулась от того, что толстяк пытался гладить и целовать ее.

На следующее утро, когда она готовила завтрак, Регина решила, что с нее вполне достаточно впечатлений и пора возвращаться домой. Как только возникнет подходящая возможность, она вернется к Воротам, ведущим в Чистилище.

После завтрака толстяк, который явно расхрабрился, стал вести себя недвусмысленно. На Регину все это не произвело никакого впечатления, пока она не оказалась прижатой к стенке, а к ее горлу был приставлен длинный и острый нож.

– Именно тогда это и произошло, – сказал Рекс.

– Он был такой размазней, что я решила, будто он блефует. Я дала ему понять, что ни при каких обстоятельствах не буду ему принадлежать… И тут я почувствовала, как по моей коже потекла кровь.

Вызвали доктора и он быстро, и умело оказал Регине помощь.

Толстяк начал невнятно извиняться и Регине стало его немного жалко… пока не появилась полиция, которую вызвал толстяк, чтобы Регину забрали, потому что она стала ему больше не нужна.

После этого она провела несколько дней то ли в тюрьме, то ли в сумасшедшем доме. Ее довольно прилично кормили и никто ей не досаждал. Никаких разговоров о суде или еще чем-нибудь в этом роде не было. Она даже не смогла выяснить, держат ли ее здесь за счет толстяка, чтобы она не путалась под ногами, или ее собираются обвинить в побеге из полицейского участка и порче имущества.

А потом появились какие-то три мужчины, заплатили за нее штраф и, очевидно, купили ее. Как девушка с Земли, она не имела никаких прав. Ей вообще ничего было делать на их планете. Никто не стал бы особенно переживать, если бы

Регина исчезла с лица Лэндфола.

* * *

– В последнюю мою ночь на Лэндфоле, – продолжала Регина, – меня заперли в ванне на самом верху одиннадцатиэтажного здания. Я…

– Подожди, – перебил ее Рекс. – Ты пропустила почти четыре дня.

– Это та часть, – твердо сказала Регина, – которую я с самого начала хотела пропустить. Если честно, я не считаю, что эти четыре дня имеют какое-нибудь значение. Я могла бы еще кое-что тебе рассказать, но самое главное произошло после того, как меня заперли в ванне…

– Пожалуйста, Регина. – настаивал Рекс.

Регина посмотрела ему прямо в глаза, умоляя его не заставлять ее продолжать. Когда он промолчал, она вздохнула и сказала:

– Ну, ладно. Они меня купили и устроили шоу.

– Устроили шоу?

– Люди приходили и платили деньги за то, чтобы плюнуть на девушку с Земли. Сначала они подвесили меня за запястья на улице, надев на меня какой-то омерзительный костюм. Периодически они обливали меня водой. Но я теряла сознание от холода и они быстро поняли, что очень скоро могут меня потерять, если и дальше будут обращаться со мной так же. Поэтому шоу перебралось внутрь здания и меня одели в какие-то грязные лохмотья. Приходили тысячи людей…

Регину передернуло.

– Толстяк тоже пришел на это представление и тоже плевал на меня, потом мне завязали руки за спиной и бросили на пол какую-то мерзкую еду. Они хотели, чтобы я опустилась на колени и стала лизать и хватать ртом эту еду. Я отказалась и меня стали бить палками. Это было уже во второй раз. Но я все равно не притронулась к еде на полу.

После этого они покормили меня нормально, потому что я была ценным имуществом. Все новые и новые люди приходили поразвлечься в этом балагане. А потом поток жаждущих поглазеть на землянку начал иссякать. Тогда они вымыли меня, обмотали несколькими метрами красного шелка везде, кроме тех мест, где это имело значение, и нацепили на меня множество драгоценностей. Больше никому не было позволено на меня плевать. Так прошел еще один день.

– У них была масса гениальный идей, – тихо проговорил Рекс. – Могу себе представить, что фантазия у них была неиссякаемая.

– Самая лучшая из них заключалась в том, чтобы выставить меня на аукцион – не в полное владение, а всего на полчаса. Я уже рассказывала тебе об этом… Мои хозяева были очень рассержены, потому что эта часть шоу тоже была публичной, и тут у них возникли разные проблемы. Кроме того, я была сильно исцарапана и им пришлось отпустить меня, чтобы я могла привести себя в порядок. Именно тогда они и заперли меня в ванне.

– Понятно, – сказал Рекс, который изо всех сил боролся с желанием немедленно отправиться в Инверкорон и избить до полусмерти первого, кто попадется ему под руку.

Но Регина вернулась домой, и это было самым главным, кроме того, несмотря на все испытания, она вернулась, став совсем другой личностью, гораздо более цельной, чем она была до своего путешествия.

– Я знала, что нахожусь на самом верхнем этаже, и что здание находится на берегу реки Корон. Им это тоже было известно. Мне кажется, что поскольку я ясно дала им понять, что не собираюсь кончать жизнь самоубийством, им даже в голову не могло придти, что я разобью окно и выпрыгну из него.

Рекс поднялся и, сев рядом с Региной, обнял ее.

– Почему ты это сделала? – спросил он.

– Ну, это была первая реальная возможность. Я была клоуном в цирке, представление пользовалось успехом, и входная плата была увеличена в три раза. Я становилась все более ценным имуществом, и у моих хозяев постоянно возникали бы все новые и новые идеи. Я знаю несколько трюков, благодаря которым они могли бы добиться желаемого результата – с истошным воплем я валялась бы в ногах у толпы и молила бы о пощаде… если бы, например, они напустили на меня крыс, или…

Регина содрогнулась.

– Рано или поздно они бы додумались и до этого. Вот я и воспользовалась первой представившейся мне возможностью.

Я успела все обдумать – если я не разобьюсь о здание или о какую-нибудь глыбу льда, которых полно в реке, мне придется переплыть ее, потому что иначе мне никак не добраться до Ворот – любой мост для меня, естественно, закрыт. Если бы в течение получаса было тепло, я легко добежала бы до Ворот, но, а если будет холодно, мне придется отнять у кого-нибудь теплокостюм. Вне всякого сомнения, этот кто-то умрет без костюма, но я надеюсь, ты понимаешь, почему меня это не особенно беспокоило.

– Да, – сказал Рекс и нежно погладил ее по волосам.

– Поэтому… я скинула шелковые тряпки на пол, потому что они только мешали бы мне, потом разбила окно кувшином, вылезла из него и бросилась как можно дальше вперед.

Прежде, чем я попала в воду, я поняла, что мне снова не повезло – в Инверкороне могло быть жарче, чем самым жарким летом, но в тот момент было страшно холодно. По крайней мере, я не попала ни на одну из ледяных глыб. Я так глубоко ушла под воду, что была уверена в том, что никогда больше не поднимусь на поверхность.

Рекс вспомнил о том, как она боялась воды.

– Холод был не таким страшным, как я ожидала. Во всяком случае, шевелиться я могла. Когда я сидела запертая на заснеженном дворе за несколько дней до этого, было гораздо хуже. Так что я поняла, что смогу доплыть до противоположного берега. Мне это удалось. Но когда я выбралась из воды в сгустившихся сумерках – Инверкорон освещается не очень хорошо – холод чуть не сбил меня с ног, и я едва могла идти, так сильно я дрожала. Тогда я поняла, что мне необходимо немедленно добыть теплокостюм, иначе я просто умру.

– Ты его добыла, – сказал Рекс.

– Да. Я не знаю, убила ли я того человека, или просто перепугала до полусмерти. Когда я увидела его лицо, мне стало легче – потому что я была уверена, что он был среди тех, кто приходил в балаган, чтобы плюнуть на меня.

У меня почти пропало чувство вины.

Все должно было закончиться тогда. Регина находилась уже меньше, чем в полумиле от Ворот, на улице потеплело, и Регина чувствовала себя вполне сносно в костюме с подогревом. Да и вообще, она проделала все так быстро, что была уверена в том, что опережает любую погоню, если ее и пришло кому-нибудь в голову организовать. И еще – она была в черном костюме, на окраине плохо освещенного города, в случае необходимости она вполне могла спрятаться.

И тем не менее, едва она прошла мимо последнего моста через Корон, как она услышала вопли беснующейся толпы и топот мчащихся по мосту людей. Вероятно, они услышали, как она разбила окно. И догадались, куда она направится…

Регина побежала. У нее, по крайней мере, было перед ними преимущество – она знала, куда бежит. Пошел снег и на мгновение ей показалось, что ей удастся оторваться от преследования. Потом ночь неожиданно прояснилась, снег прекратился так же неожиданно, как и начался, и Регина услышала ликующий вопль – ее увидели.

Оглянувшись через плечо, она споткнулась о корень какого-то дерева, быстро вскочила, но тут же поняла, что не может ступить на левую ногу, и тогда она решила, что все кончено – совсем не так, как ей этого хотелось.

Она остановилась и повернулась лицом к толпе. Сразу двадцать световых лучей вырвали ее из темноты – она без страха смотрела на толпу, потому что слишком сильно их всех презирала, чтобы бояться.

Регина улыбнулась.

Один из световых лучей дрогнул, потом другой. Толпа начала расходиться.

– Все было ненужно, – со вздохом проговорила Регина. – Разве ты сам этого еще не понял? На Лэндфоле нет Двадцатников, но когда я повернулась к ним лицом, они оказались беспомощными передо мной. Я могла не позволить тем подросткам избивать меня, я легко могла справиться с тем мерзким толстяком – надо было только посмотреть на него. Моих троих мучителей и даже тех, кто пришел на меня посмотреть, я могла заставить замолчать и бояться меня одним единственным взглядом. Мне совсем не надо было отчаиваться. Я же Двадцатник. Если бы я решила постоять за себя или бросить вызов, вместо того, чтобы склонив голову, надеяться набраться мужества, чтобы пережить еще несколько минут, со мной бы ничего плохого не произошло.

– А теперь ты изменилась.

– Нет, нет, – нетерпеливо проговорила Регина. – Дело не в этом. Если я и изменилась, то только из-за того, что поняла еще до того, как отправиться на Лэндфол.

– И благодаря тому, что произошло там, – сказал Рекс, и нежно поцеловал Регину. – Спасибо тебе.

– За что?

– За помощь. За то, что ты прошла через все это.

– И совершенно зря.

– Нет. Если бы ты вошла в Инверкорон как Двадцатник, заставляя всех склониться перед тобой, ты бы ничего или почти ничего не узнала.

– А это имеет значение? Ты считаешь, что это важно? Разве то, что нам удалось узнать, имеет какое-нибудь значение?

– Да, – ответил Рекс.

– Ну, тогда объясни мне.

– Это из области тех проблем, которые каждый должен решить для себя сам.

– А ты уже это решил?

– Да.

– Значит, Венера зря теряет время? Тебе уже известно, что она найдет на Нери?

– Нет, я бы не стал этого утверждать. Но я могу сделать несколько предположений – не более трех. Если она подтвердит мои подозрения, тогда ее наблюдения могут оказаться очень важными.

Регина довольно сердито высвободилась из его рук, и снова начала расхаживать по веранде.

– Если дело заключается в том, что ты хочешь таким образом проверить мои умственные способности, тогда можно сказать, что я потерпела неудачу. Впрочем, этого следовало ожидать, учитывая то, что со мной произошло на Лэндфоле…

– Ты вела себя на Лэндфоле просто потрясающе. Ты не находишь правильного ответа потому, что… хотя ты и изменилась, повзрослела, ты еще сохранила определенные привязанности…

– Если ты имеешь в виду Землю, так это прошло. Еще до того, как я согласилась отправиться на Лэндфол. Мне совершенно все равно, увижу я Землю еще когда-нибудь в своей жизни, или нет.

– Это хорошо, – сказал Рекс, – но дело совсем не в этом.

– Другая моя привязанность… ты мне нравишься. Очевидно, это звучит глупо, но…

– И это тоже, – улыбаясь проговорил Рекс, – не имеет к нашему вопросу никакого отношения. Ты забыла еще кое-что.

– Привязанности?

– Чистилище.

Регина промолчала. Она сидела, наклонив голову и сейчас никто не узнал бы в ней Двадцатника.

– И еще, – проговорил Рекс. – Венера.

– Венера? – Регина снова подняла голову и с сомнением рассмеялась. – Венера? Во мне нет ненависти к ней. Она хорошая, возможно, очень благородная. Я ею восхищаюсь, я даже жалею, что совсем на нее не похожа, но она никогда не станет моим лучшим другом.

– Не станет, – согласился Рекс, – но…

– Но что?

– Просто «но».

Регина пожала плечами.

– Я немного охрипла и устала. Вино мы допили, а Венера вернется только через несколько дней, а может быть недель. Меня тошнит от некоторых мужчин, но как ни странно, ты в эту категорию не попадаешь. Ты идешь спать или нет?

– Иду.

Гораздо позже они почти наверняка установили, что эта ночь положила начало беременности Регины.

* * *

Когда Венера вернулась с Нери, так случилось, что Рекс и Регина были оба больны. Они отравились консервами. Даже здесь, в их уютном мире, такое иногда случается. В результате Регина слишком крепко спала – у нее была высокая температура – и она не почувствовала, что Венера вернулась, а Рекс все равно не обладал такой способностью.

Поэтому, когда Рекс, едва передвигая ноги, спустился вниз на следующий день вечером, он встретил Венеру, которая устало переступила порог дома – она была завернута в бесформенный, длинный плащ с какими-то странными пятнами.

Несмотря на то, что он сам еле держался на ногах, Рекс бросился к ней, чтобы ей помочь, но она подняла руку, словно для того, чтобы остановить его.

– Я справлюсь сама, – сказала она. – Все в порядке.

Венера была как всегда прекрасна, хотя было видно, что она очень устала.

– Я побуду у себя два или три дня, – проговорила она, – но я могу одним словом дать определение Нери.

– Венера, прости, что мы не помогли тебе…

– Это неважно. Мне не нужна помощь, к тому же, благодарение богу, я вернулась. Я знаю, что у вас с Региной все в порядке. На самом деле, вы даже стали мне ближе, чем раньше.

Она с трудом добралась до лестницы, и Рекс едва удержался, чтобы не броситься ей на помощь. Венера никогда не позволяла ему к себе прикасаться – это могло произойти только случайно, когда они все втроем во что-нибудь играли, или если он оказывал ей мелкие знаки внимания.

– Если одним словом определить Нери, – сказала Венера, стоя у подножия лестницы, – то это слово будет «жестокость».

С беспокойством следя за тем, как Венера, опираясь о перила, тяжело поднималась по лестнице, Рекс подумал, что Регина в Инверкороне стала жертвой обычной злобы, а не жестокости.

Глава 9

В Лондоне была зима.

Все здесь казалось Рексу знакомым, хотя и каким-то отстраненным, словно он получил всю информацию через третьи руки. Он не смотрел на кафе и рестораны так, словно бывал в них когда-то с красивыми девушками, и в то же время, проходя по знакомым местам, Рекс чувствовал ностальгию. Он вспоминал Лондон так же, как Стандартный Английский, когда только приходил в себя после долгого сна в Чистилище – его знания были холодными, лишенными личных воспоминаний.

Подобное состояние, подумал Рекс, просто необходимо для того, что он должен сделать. Оно было создано совершенно сознательно.

До этого момента у него не возникало никаких трудностей. Ему не хотелось покидать Чистилище, а тем более Регину.

Было решено, что он должен один вернуться на Чатер и ждать там корабль. Теперь Рекс всем сердцем был согласен с тем, что Регине не следует больше рисковать с процедурой перехода, даже такого несложного, как до Чатера. И Регина согласилась, хотя и без особого энтузиазма, что Рекс, если сможет, должен отправиться на Землю. Венера осталась с Региной. Она уверила Рекса, что вполне сумеет справиться с любыми проблемами, которые могут возникнуть с беременностью Регины.

Да, он с сожалением покинул Чистилище и Регину, но никаких трудностей у него не возникло.

Корабль с Земли – быстрый, небольшой разведчик – появился в Хаосе точно по расписанию, и Рекс, впервые заявивший о том, что он Двадцатник, обнаружил, что может солгать о чем угодно и ему поверят. Как оказалось, лгать особенно не пришлось, если не считать того, что он выдал себя за Двадцатника с Чатера. Ему временно пришлось прикинуться Двадцатником, одним из тех, кого убили в самом начале.

Команда и группа наружного наблюдения не выказали особого удивления, когда узнали о том, что произошло. Скорее они были приятно поражены, когда обнаружили выжившего Двадцатника, который мог сэкономить их время и усилия, рассказав им о последних событиях в Хаосе. Так или иначе, но они согласились отвезти его на Землю, где он должен был сделать более подробный отчет для Отдела Образования и Науки, в Лондоне – не для Секции К, а для соседней секции в том же здании. Неудача одного проекта Отдела Образования и Науки не вызвала у него беспокойства о другом. Рекс был уже практически готов взять на себя полную ответственность за проектLimbo.

Когда он шел по слякотным улицам Лондонского Вэст Энда, Рекс подумал о том, что Регина сейчас находится лишь на шестом месяце, и у него есть все шансы успеть вернуться в Limbo еще до рождения ребенка – ему совсем не хотелось затягивать свое пребывание в Лондоне.

Лондон был одним из немногих музейных городов Земли, его центральная часть вот уже тысячу лет оставалась неизменной, а по старомодным улицам транспорт ходил лишь по крупным праздникам. Хотя улицы и сохранились с очень древних времен, это не были настоящие улицы старого Лондона, навеки замороженные на перекрестке времен – когда движение городского транспорта было сопряжено с немалыми опасностями. Когда человечество начало заселять самые дальние уголки галактики, по психологическим и политическим причинам было решено заморозить отдельные части Дома, Земли, так чтобы разлетающиеся во все стороны миллионы землян сохраняли некую связь со своим прошлым.

Лондон прикладывал отчаянные усилия, хотя и не слишком успешные, чтобы управиться с сотнями тысяч автомобилей и миллионами пешеходов. Оксфорд стрит, Пикадилли и Уайтхолл были широкими и открытыми, однако, они были безнадежно неадекватными до тех пор, пока все движение не было перенесено за городскую черту Лондона – теперь улицы были отданы в безраздельное владение пешеходам.

Все в городе осталось без изменения, так что туристы могли видеть мостовые, тротуары и канавы, хотя они уже давно перестали выполнять свои основные функции. С другой стороны, городские власти использовали новейшую технологию: фасады зданий, мостовые и тротуары подогревались, так что при снегопадах – в чем Рекс сейчас мог убедиться, когда через площадь Беркли шел в сторону Хилл стрит – снег моментально таял и вода стекала по эффективной системе водостока. Кроме того, метро существовало с незапамятных времен, было одной из достопримечательностей Лондона и, в конечном счете, заменило все остальные виды транспорта. Подземка была значительно усовершенствована, а путешественнику теперь надо было назвать место, куда он хотел попасть – остальное было уже делом компьютера, который сообщал, сколько нужно заплатить, на какой поезд сесть, а потом подсказывал на какой остановке выйти. Дальше приходилось идти пешком, но это расстояние никогда не превышало двести или триста ярдов. Для этого было разрешено построить дополнительно еще несколько сотен новых станций. В конце концов, нужно же было чем-то поступиться – ведь благодаря этому удалось избавиться от всех автобусов, машин, грузовиков и такси. Магазины (было решено, что Вэст Энд без магазинов уже не будет прежним Вэст Эндом) получали товары по отдельной, более глубокой системе подземных коммуникаций.

Одетый в шляпу, пальто, перчатки, строгий шерстяной костюм и кожаные туфли (все покупки были сделаны за счет Секции К), Рекс больше смотрел на людей, чем на окружающие исторические здания – он хорошо знал Лондон, но совсем не знал людей. Когда он был перенесен в Чистилище, все его связи с другими людьми были отсечены.

Рекс вдруг вспомнил о Буллане.

Меркурий не был музейным городом. В отличии от Лондонского Вэст Энда он имел чисто функциональное назначение и был построен с применением новейших достижений науки. И все же, люди, которые проходили мимо, даже не задерживаясь на нем взглядом, удивительным образом напоминали ему людей с Меркурия, хотя одеты они были совсем иначе. Здесь архаическая одежда не была униформой, но лондонцы предпочитали ее любой другой. Лишь изредка ему попадались молодые ребята, одетые современно, но Рекс был почему-то уверен, что либо они станут, как все, либо им придется покинуть Лондон.

Конечно, здесь не было детей, ведь этот район не только был музейным – здесь многие работали, но никто не жил, за исключением туристов и обслуживающего персонала.

Туристов было совершенно необходимо допускать сюда – иначе искомый результат не будет достигнут. Ритц, Дорчестер, Гросвенор и Беркли были сохранены, не останавливаться в них могли только гости из других миров.

Список желающих был таким большим, что только жребий называл фамилии счастливцев, которым разрешался въезд; кроме того, существовала сложная система приоритетов для визитов на Землю, но даже те, кто оказывался во главе списка должны были заранее смириться с тем, что могут попасть в Лондон, Нью-Йорк, Москву, Берлин, Париж, Эдинбург, Калькутту, Сидней или в любой другой из семисот музейных городов или пяти тысяч резерваций. (Резервации, подумал Рекс, вероятно и навели ученых на мысль создать Чистилище. В отличие от городов-музеев, резервации не должны были сохраняться в неизменном виде. Их можно было создавать: ведь ни один посетитель из других миров не мог знать о том, что данная река, спокойно несущая свои воды по равнине, не существовала здесь ранее, пока местные власти не начали оборудовать тут типичную земную сцену).

В отличие от глазеющих по сторонам визитеров, люди здесь, как и в Меркурии, казались разобщенными и апатичными.

Земляне перестали быть доминирующей расой.

Рекс добрался до Отдела Образования и Науки – особого впечатления это заведение на него не произвело. Рекса не удивило, что Отдел занимал целую сторону Хилл Стрит. Если бы здания Отдела шли до самой Темзы, Рекс отнесся бы к этому, как к должному. Он догадывался, что здания Отдела были выстроены, или скорее собраны, незадолго до того, как лицо Лондона навеки застыло в идиотической улыбке; стиль – самый агрессивный модерн из всех, что Рекс видел в Лондоне, сплошное стекло и разноцветные панели, при этом архитектор старательно избегал любых естественных решений – в результате уже через несколько сотен лет в Лондоне не было более уродливых зданий.

Он вошел в стеклянную дверь и оказался между двумя рядами столиков, словно в Отдел Образования и Науки приходили сотни посетителей в час. Однако, кроме него и женщины средних лет, за одним из столиков в вестибюле, никого не было.

– Секция К, – коротко сказал он.

Рекс надеялся, что она просто скажет:

«Третий этаж, комната 1016», или что-нибудь в таком роде. Однако все оказалось несколько сложнее.

– Пожалуйста, заполните эту форму, – холодно сказала она, протягивая ему папку с бумагами.

– Зачем?

Подобные вопросы здесь никогда не задавались. Она только молча посмотрела на него.

Мне нужно повидать начальника Секции К, кто бы он там ни был, – терпеливо сказал Рекс. – Может быть, вы сумеете организовать мне эту встречу. Если нет, познакомьте меня хоть с кем-нибудь из Секции К – дальше я сам разберусь.

Она заколебалась, видно было, что у нее есть слишком большой выбор решений. Однако она сразу почувствовала, что стоять на его пути бессмысленно – это приведет лишь к потере времени, к тому же, Рекс даже не сделал попытки скрыть, что он Двадцатник. Она нажала несколько клавиш, и он с удивлением понял, что ей пришлось искать на экране расположение Секции К.

– Секция К принадлежит к Исследовательской Группе, – наконец, сообщила она. – Отправляйтесь в В7134 – там вам скажут к кому следует обратиться, – добавила она с холодной улыбкой.

– Благодарю вас. – Учитывая, что она не сообщила ему как попасть в В7134 и не пояснила, что это такое, он решил, что ничего другого знать не потребуется и пошел дальше. В конце вестибюля он увидел на стене две стрелки: под первой стояло А – М, под второй N – Z. Он свернул направо, в ту сторону, куда указывала первая стрелка.

Здание было огромным и казалось совершенно заброшенным.

Лишь изредка ему на глаза попадалась машинистка или посыльный. Иногда, в ответ на его улыбку, они как-то неуверенно улыбались – в отличие от людей на улице. Рекс пришел к выводу, что в этом Отделе, в котором, по его подсчетам, могло работать пятьдесят тысяч человек, сотрудникам было трудно сообразить, знают ли они кого-нибудь или нет. Незнакомый на вид человек, которого ты не узнал, может оказаться твоим собственным начальником.

Пройдя несколько сотен ярдов, Рекс нашел секцию В. А, В и С, как он сообразил, занимали половину первого этажа.

Остальные десять групп (или Секций, Отделов, Эшелонов, Дивизий?) должны были располагаться выше или ниже. В секции В ему пришлось пройти немало коридоров, прежде чем он попал к перекрестку В7.

Его официальный повод для прихода сюда состоял в том, что он должен был сделать доклад в Р9731 о положении на Чатере. Если возникнет необходимость, он сходит и туда. В Р9731 уже должны были получить отчет капитана корабля, сделавшего посадку на Хаосе. Проблема заключалась в том, что его могли опознать, как самозванца – хоть и Двадцатника, но не того.

Нет, ему не было никакого смысла разыскивать Р9731.

* * *

Все двери, бесконечная последовательность дверей, были одинаковыми и из-за них не доносилось ни звука. Если бы ему было необходимо произвести быструю разведку, как в шести чуждых мирах за Воротами Чистилище, он бы попытался зайти во многие из них и разобраться в том, что там происходит. Однако здесь он не мог рисковать – ему необходимо было попасть в Секцию К.

Рекс никак не мог понять, как в таком продвинутом мире существовало подобное правительственное здание, для перемещения по которому уходило попусту столько много времени. Даже в музейных районах Лондона, чтобы попасть из одного места в другое, нужно было идти не более двух-трех минут, спуститься в метро, проехать несколько остановок и идти еще, от силы, пару минут. С тех пор, как Рекс попал в здание, он уже прошел не меньше двух миль.

Правда, он пользовался указателями на стенах, которые, вполне возможно, далеко не всегда указывали кратчайший путь. Рекс не сомневался, что если бы он знал, куда именно идти, то ему пришлось бы пройти полмили вместо двух. В лабиринте можно блуждать бесконечно. А указания на стенах вполне могли соответствовать правилу, которым многие люди пользуются в Лабиринте – на всех перекрестках сворачивают налево.

Потом, вдруг, все резко упростилось. За очередным столом сидела еще одна женщина средних лет, и он понял, что должен сообщить пароль. Он небрежно бросил:

– Рекс.

Уже через пару минут Рекс оказался в кабинете Джона Хилтона, главы секции.

Хилтон, спокойный маленький человек с седыми волосами и внимательными глазами, подошел к нему с протянутой рукой.

– Рад видеть тебя, Рекс, – с некоторой осторожностью заявил он. – Удивлен, но рад. – Его рукопожатие было мягким и теплым.

Рекс заметил крошечную паузу перед именем «Рекс». Но пока он решил не акцентировать на этом внимания.

– Почему удивлен? – коротко спросил он.

– Мы не ждали тебя здесь в ближайшие пять лет. Как Регина?

– Беременна.

– Ну, это странно.

– Да? При данных обстоятельствах я бы этого не стал утверждать. Значит, там было что-то добавлено в пищу или в воду, чтобы она не могла забеременеть, и мы не прекращали бы исследований?

В ответ Хилтон лишь улыбнулся, и Рекс решил сменить тему. Он не хотел терять времени, сражаясь с тенями.

– Значит, вы меня ждали только через пять лет?

– Рано или поздно ты должен был придти, чтобы разобраться с Секцией К. Однако, мы считали, что сначала ты захочешь исследовать шесть миров. Ты это уже сделал?

– Мы там были.

– Ты и…

– Регина и Венера.

– Ну, значит и Венера тоже.

Глаза Хилтона, если это только было возможно, стали еще более настороженными. Он вернулся к своему столу, уселся на привычное место и предложил своему неожиданному гостю присесть, однако, все это время Рексу казалось, что Хилтон чего-то ждет…

– Венера могла и не участвовать в наших путешествиях? – спросил Рекс.

Хилтон пожал плечами.

– Ну, ты не хуже меня знаешь, что это был вопрос выбора – решение принадлежало тебе и Регине, а не Венере…

– Почему, если тебе так много известно, ты, вместо того, чтобы ответить на мои вопросы, задаешь мне свои?

– Я не знаю ничего о том, что произошло с тех пор, как ты проснулся в… ты знаешь, как называется это место?

– Чистилище.

– Да… и не без причин.

– Хилтон, кто я такой?

Хилтон молчал, вопросительно глядя на него. Рекс должен был объяснить, почему Хилтон должен отвечать на его вопросы.

– Мне известно, что я Двадцатник.

– Неверно.

– Я Двадцатник, – терпеливо повторил Рекс, – и Регина тоже, и Венера.

– Неверно. Регина действительно Двадцатник. А ты и Венера – Миллионники. Единственные во всем мире.

– Да, – сказал Рекс, – кажется, я начинаю понимать про себя и Венеру. Расскажи мне про Регину. Почему она только Двадцатник?

Хилтон улыбнулся.

– Только Двадцатник?

– Для нее все было сложнее. Она слишком привязана к Земле. Регина счастлива в Чистилище, но… – Рекс замолчал.

Ему не следовало делиться информацией – не за этим он сюда пришел.

– Доминирующая личность Регины была позаимствована?

Хилтон кивнул, на этот раз он уже не выглядел удивленным.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты и Венера – это вы сами, плюс 999999 будущих самоубийц. Регина это доминантная личность, которая выбрала тело одной из своих девятнадцати… партнерш. Такое часто случается.

Естественно, она выбрала самое красивое…

– Однако, получившаяся амальгама полна противоречий.

Регина только сейчас начала… Впрочем, это не имеет значения – с этим вопросом мне все ясно. А теперь Хилтон – Цель. В чем она заключается?

Когда Хилтон покачал головой, Рекс устало продолжал:

– Ну, ладно, можешь мне поверить – я знаю цель, меня интересуют лишь кое-какие детали. Я в самом деле знаю цель. Мы прошли психологическую обработку, и нас направили в Чистилище, чтобы мы окончательно потеряли все связи с Землей. Нам дали возможность побывать в шести не слишком важных мирах и выяснить, близок ли Судный День – и если да, то почему. Мы должны были решить, что можно по этому поводу предпринять. Все это элементарно, и я не пришел бы сюда, если бы не решил, что должно быть сделано…

На сей раз Хилтон удивился по-настоящему. К тому же, он явно был взволнован. Вскочив на ноги, маленький человечек начал торопливо мерить шагами свой кабинет.

– Что-то можно сделать? У тебя есть план?

– Однако, – не меняя тона, сказал Рекс, есть детали, которые мне не ясны. Я не могу угадать все.

Рекс встал. Он был почти на целый фут выше, чем Хилтон. Хотя он по-прежнему не до конца понимал все возможности Двадцатника, Рекс постарался вложить все, что мог в свой взгляд. Это сработало у Регины на Лэндфоле.

– Хилтон, – вкрадчиво проговорил он, – расскажи все, что мне необходимо знать.

Хилтон снова уселся за свой стол, и улыбнулся.

– Ты можешь быть Миллионником, Рекс, – сказал он куда более дружелюбно, – но я и сам, конечно, Двадцатник.

Только Двадцатник… Но ты очень скоро поймешь, что играть со мной в гляделки бесполезно.

– Ладно, – проворчал Рекс, – предположим, что я принял решение и знаю, что нужно делать. Рассмотрим такую возможность в качестве гипотезы. Предположим, я сумею убедить тебя, что за этим стоит нечто большее, и что я готов сделать то, что необходимо. Ты в состоянии представить себе, что все обстоит именно так?

– Думаю, да. Более того, я даже, вероятно, могу предположить, что ты собираешься делать.

– Надеюсь, что нет.

– А я надеюсь, что ошибаюсь.

– В любом случае, – твердо сказал Рекс, – не кажется ли тебе, что следует рассказать мне все, еще до того, как я начал приводить свой план в исполнение?

– Я считаю, что ты действительно должен все знать, – сказал Хилтон. – Но я не думаю, что я должен тебе это рассказать.

– Тогда кто же должен?

– Венера.

Рекс на несколько секунд застыл в неподвижности, а потом кивнул.

– Да. Все верно. Венера. Кстати, кто придумал эти дурацкие имена?

– Ты их выбрал сам, – кротко ответил Хилтон.

– Как я могу вернуться назад?

– Тут возникает проблема. Конечно, между нашим зданием и Чистилищем есть Ворота…

– Я так и думал.

– Но их можно закрыть. Сейчас ты не сможешь ими воспользоваться.

– Венера могла бы сама сказать мне. Можно было бы избежать очень многих неприятностей…

– Вероятно, Венера сама не знала. Если все произошло так, как мы предполагали, то Венера должна была знать больше, чем ты и Регина, но чтобы она вспомнила о Воротах, ей нужно было задать определенные вопросы… Когда вернешься, спроси у нее про Рона и Филлис.

– Регина и я? – быстро спросил Рекс

Хилтон покачал головой.

– Расскажи ей о том времени, когда она отвернулась от нас. Напомни ей, как она была обманута и стала первым Миллионником. И если она будет говорить об этом с горечью, напомни ей, что именно она решила, что должен быть еще один Миллионник – ты.

– И это все?

– Этого должно хватить.

– Как мне вернуться в Чистилище?

Хилтон откинулся на спинку стула.

– Ну, Чистилище находится в стерильном, пустом мире, который вращается вокруг малоинтересного солнца по неизменной орбите. Обычный корабль не может, как ты уже догадался, сделать посадку в этом мире – Чистилище, есть некое убежище, роскошный космический корабль. Он был создан во время экспериментов, не имеющих к тебе никакого отношения. В наше распоряжение его передали позднее… Таким образом, ты можешь вернуться назад только через один из семи передатчиков материи, а тот, через который это можно сделать непосредственно, сейчас перекрыт.

– Значит, я должен отправиться на Буллан, или Крэсту, или Нери, или…

– Одну минутку, – перебил его Хилтон и нажал на кнопку. Сейчас я выясню, что тут можно сделать.

* * *

Грузовой корабль должен был приземлиться в Стрэнде 7, на Крэсте, через час. Совсем небольшое время, один час. Но старому, неповоротливому кораблю, с совершенно неподходящим именем «Быстрая девушка» потребовалось целых шесть месяцев, чтобы долететь сюда с Земли.

На корабле было всего три пассажира, молодая пара – они собирались поселиться на Крэсте – и Рекс. Джонстоны были удивлены, когда узнали, что Рекс уже бывал на Крэсте. Их в самой жесткой форме предупредили – Вера Тейлор рассказала Рексу, что подобное предупреждение получали все пассажиры, отправляющиеся на Крэсту – что это путешествие в один конец.

Сначала они были полны энтузиазма, но после того, как Рекс рассказывал им о нынешнем реальном положении на Крэсте, Джонстоны становились все более мрачными и молчаливыми. Однако, Рекс не стал бы разбивать их мечту, не предложив альтернативы.

В каюте капитана, единственно удобном помещении корабля, Джим Джонстон быстро заговорил, обращаясь к Рексу:

– Нора занята сборами перед посадкой. По крайней мере, еще полчаса ее здесь не будет. Может быть, ты еще раз повторишь мне свои инструкции?

Рекс улыбнулся.

– Разве ты еще их не запомнил, Джим? И почему ты не хотел, чтобы Нора присутствовала при нашем разговоре?

– Ну, она такая милая крошка, – извиняющимся тоном ответил Джим. – Я чувствую, что должен ее от всего защищать. Решать все проблемы самостоятельно и не беспокоить ее.

Это путешествие было медовым месяцем Джонстонов.

– Вот почему, – добавил Джим, – я хочу быть твердо уверенным в том, что я делаю, так чтобы можно было сказать ей: «Предоставь это все мне, дорогая».

Рекс вздохнул. Его сыну было уже три месяца, и он будет еще старше, когда Рекс доберется до Чистилище. Однако это был самый быстрый способ возвращения. Таким образом у него появилась возможность убить сразу двух зайцев.

Нора немного напоминала ему Регину. Она не была такой красивой, как Регина, но Джим, как и Рекс, старался оградить ее от неприятностей.

– Я уже рассказывал тебе про Крэсту, – сказал Рекс. – Этот корабль до отказа набит органическими отходами с Земли, которые будут выгружены на Крэсте, и это должно помочь. Но что такое несколько тысяч тон потенциальной жизни в стерильном мире? Потребуется не менее четырех столетий, чтобы превратить Крэсту в обитаемый мир…

Однако у Крэсты не будет четырех столетий. Рексу дали возможность просмотреть огромные запасы социальной информации, которые были накоплены в Секции К, и во время их длинного путешествия Рекс изучал микрофильмы с наиболее интересными сведениями. По его оценке получалось, что у человеческой расы осталось в запасе одно столетие. Никто не мог предвидеть в какой именно форме произойдет окончательный коллапс, но Рекс считал, что история Чатера будет повторена в галактическом масштабе. «Апатия… убить Двадцатников, потому что они борются с апатией… а потом умереть, чувствуя вину за гибель Двадцатников… и снова погрузиться в апатию».

Возможно, кто-то и останется, и эти люди смогут начать заново. Будет даже лучше, если в конце начнется резня – в этом случае у тех, кто выживет будет больше стимулов к продолжению борьбы за существование. А если сражения не начнутся, то человечество будет медленно и бессильно вымирать, слишком утомленное долгими годами жизни.

Колонизация галактики отняла слишком много сил.

– Почему Земля так мало помогает? – воскликнул Джим.

Вечный вопрос. Ответ, хотя он и не имел никакого значения, заключался в том, что Земля, слишком усталая Земля, имела предостаточно собственных проблем. Любая организация, слишком сильно разрастаясь, становится неуправляемой. Земля и ее колонии стали такими огромными, что по сути дела, никто никем уже не управлял. Это был образцовый пример нескоординированных усилий – ни люди, ни компьютеры уже не справлялись с поставленными задачами.

Догадываясь, что любые объяснения, как и всегда бесполезны, Рекс, все же, предпринял еще одну попытку.

– Ну, Земля и в самом деле в состоянии сделать это. Ресурсы самой Земли во много раз больше ресурсов миров, контролируемых Землей, без особых проблем могут превратить Крэсту за каких-нибудь двадцать пять лет в цветущий мир. Только вот, зачем?

– Зачем? – эхом отозвался Джим Джонстон. – Действительно, зачем спасать три миллиона людей? Зачем спасать умирающую колонию? Зачем помогать миру, который отчаянно нуждается в помощи?

– В самом деле, зачем? – жестко спросил Рекс. – Миры, которые перестают нуждаться в помощи, начинают загнивать и кончают самоуничтожением. На Чатере все более или менее в норме – если не считать жары. Однако, жары совершенно нормальной и здоровой. И там много воды. На Крэсте, чтобы вырастить приличный урожай на половине акра искусственной почвы нужно полжизни положить, а на Чатере он вырастает сам. Совсем небольшое население на Чатере легко сможет прокормить хоть двадцать стерильных миров…

– Да, – нетерпеливо согласился Джим, довольный тем, что может отвлечься от горьких раздумий о Крэсте, мире, который они с Норой выбрали. – Если то, что ты говоришь правда, а ведь ты – Двадцатник…

Он замолчал. В каюту вошла Нора.

Они часто собирались в каюте капитана, потому что небольшая команда огромного старого корабля, состоящая из четырех мужчин и двух женщин, была очень занята – особенно во время взлета и посадки. Нора об этом знала; она не сомневалась, что найдет Рекса и Джима здесь; и, судя по выражению ее лица, она присоединилась к ним на тот случай, если мужчины собирались обсудить что-нибудь интересное.

Рекс и Джим встали. Во время долгих космических полетов вспоминались многие давно забытые правила вежливости – торопиться было некуда.

Джим старался изо всех сил. Он рассказал Норе об их разговоре, а Рекс, тем временем, задумчиво смотрел на нее. И у него вдруг возникла мысль, что в этой паре именно Нора была главной движущей силой.

Она, как и Регина, была невысокой блондинкой. Кроме того, она была стройной и хорошенькой – но на этом, для Рекса, их сходство заканчивалось. В Регине не было ничего мальчишеского. У Норы были совсем узкие бедра и лишь слабый намек на грудь.

Рекс снова повторил им свой план, обещав, что поведет их за собой в одно место в пустыне на Крэсте где есть Ворота. Они оставят на этом месте надежные ориентиры. За следующие несколько дней они должны будут убедить других обитателей Крэсты, что Ворота ведут в мир изобилия – Чатер – но они не должны будут использовать их в течение трех недель. В противном случае, все они погибнут…

И так оно и будет. Рекс не хотел быть слишком уж эгоистичным, но Чистилище явно не предназначалось для трех миллионов людей. Теперь он знал, как связать Ворота Крэсты и Чатера так, чтобы люди из Крэсты сразу попадали в Чатер. Однако ему было необходимо время, чтобы все подготовить.

Вернувшись на Чистилище, он собирался заблокировать Ворота.

Он еще раз повторил все детали плана.

И Нора сказала:

– Нет.

* * *

Рекс не был особенно удивлен. Но Джим был поражен.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Джим.

Рекс спокойно встал и вышел из каюты. Он знал, что скажет Нора. Считается, что женщины более эмоциональны, чем мужчины.

То, что женщина считает правильным, следует немедленно исполнить. И она будет до конца сопротивляться тому, что по ее мнению неверно.

Нора решила, что ее дети будут рождены на Крэсте.

Вероятно, поначалу, ее пришлось долго убеждать. Она родилась на Земле, слишком многие связи приходилось рвать. И она согласилась на это главным образом потому, что Джим значил для нее больше, чем все остальное.

Но связь с Землей не разорвалась окончательно. Ей казалось, что Земля послала их на Крэсту – значит они должны там остаться. Меняя Крэсту на Чатер, Нора, тем самым, рвала последнюю связь с Землей. Ведь сама Земля покончила с Чатером. Поэтому она не собиралась отправляться туда. Это было не слишком логично – но для Норы иного пути просто не существовало.

Когда корабль приземлился, Рекс вновь оказался рядом с Норой и Джимом. Они не разговаривали – такое случалось приблизительно раз в месяц, с тех пор, как корабль стартовал. И они оба обращались друг к другу через Рекса.

Толпа, окружившая корабль, нетерпеливо дожидалась разгрузки. Космические корабли никогда не имели достаточных ресурсов, чтобы производить самостоятельную разгрузку – тут всегда приходилось рассчитывать на местных жителей. Прибытие трех новых поселенцев не вызвало энтузиазма – ресурсы Крэсты уже явно подходили к концу. Известие о том, что один из них не собирается оставаться здесь было встречено довольными криками.

В толпе Рекс заметил Веру Тейлор.

Он подошел к ней. Когда ее глаза стали круглыми от удивления, он сказал:

– Я держу свои обещания.

– Вы хотите сказать…

– Это займет слишком много времени. Ты видишь эту парочку, которая приехала со мной?

– Здоровенного рыжеволосого парня и хрупкую бледную блондинку?

– Да, это они. Когда я уйду…

– Вы опять собираетесь уйти? – быстро спросила она.

– Да… После того, как я уйду, держись поближе к ним – пусть они тебе расскажут все, что знают. А теперь ты можешь сделать так, чтобы мы могли спокойно прогуляться?

Она показала на корабль.

– Нужно разгрузить с него жизнь, – сухо ответила она. – Вы можете делать все что угодно, никто не станет обращать на вас внимания.

Он отвел Джонстонов в пустыню. Хотя Нора и была маленькой, она оказалась достаточно крепкой и легко преодолела все тяготы путешествия.

По дороге он рассказал то, что им следовало знать.

* * *

Вернувшись на Чистилище, он прежде всего закрыл Ворота. Рекс не хотел убивать жителей Крэсты. Он никого не хотел убивать. Однако, Чистилище продолжало играть важную роль.

Вероятно план «Чистилище» заключался не только и не столько в том, чтобы создать гения, способного найти решение практически неразрешимой проблемы. Цель, скорее всего, состояла в том, чтобы создать крошечную группу людей, не обремененных связями и обстоятельствами, которая была в силах сделать очевидный вывод, каким бы странным он не показался, и довести дело до конца – то, что никто другой сделать бы не осмелился.

Глава 10

Дом находился совсем недалеко от Ворот, выходящих на Крэсту. Рекс уже подходил к дому, когда ему навстречу, смеясь и плача, выскочила Регина и повисла у него на шее.

Когда он, наконец, сумел отстраниться от нее, то был приятно удивлен. Регина совершенно потеряла прежний лоск; необходимость присматривать за ребенком заставила ее отказаться от прежней, почти вызывающей элегантности, ради обычной аккуратности. На ней был белый свитер, белые шорты и туфли без каблуков, а волосы перевязаны простой лентой. Она стала куда более привлекательной, и Рекс сообразил, что даже если сама Регина этого не поняла, она приняла себя такой, какая есть, став, наконец, единой духом и телом.

– Ребенок? – спросил он.

– Принцесса? Ползает по траве во дворике. Мы с Венерой сделали для нее манеж. – Увидев его выражение лица, она рассмеялась. – О, мы с Венерой теперь ужасно дружим.

Когда ты остаешься с кем-нибудь вдвоем на восемь или девять месяцев возможно только три варианта: жить в противоположных королевствах, жить вместе и все время рычать друг на друга, или просто стать друзьями.

– Принцесса? – спросил Рекс.

– Ей совсем не обязательно носить это имя. Так как мы с тобой не решили вопрос с именем, я так называю ее сейчас, что было довольно очевидным, хотя, может быть, было лучше на латыни – как уменьшительное имя, его мы можем использовать даже если назовем ее Мэри или Венеция…

– Венеция?

Она снова рассмеялась.

– Ну, ладно. Мы это, конечно, еще обсудим… просто она напоминает мне маленькую Венецию.

В доме их терпеливо дожидалась Венера, конечно, ей было очень любопытно, но она прекрасно понимала, что сначала Рекс захочет увидеть Принцессу. Принцесса, или Венеция действительно была удивительно красивым ребенком, решил Рекс, и весьма здоровым. В тот самый момент, как он увидел ее, Рекс, как и многие другие отцы, решил, что на самом деле он совсем даже и не хотел иметь сына.

И даже после этого, никто не прокомментировал тот факт, что Рекс рассчитывал, что сможет вернуться через три или четыре месяца, а отсутствовал десять, он удовлетворил первое любопытство, сообщив, что с Земли ему пришлось добираться до Крэсты на медленном грузовом корабле, но даже в этот момент ничего не было сказано об истинной цели его миссии.

После завтрака Рекс остался один – Регина и Венера занялись Принцессой, ей было пора ложиться спать, а справиться с этой задачей одной из них, видимо, было не под силу. Рекс подумал, что он мог бы предвидеть это.

Регина была рада, что он вернулся, и не торопилась услышать новости – ведь эти новости могли предполагать необходимость дальнейших действий, новых экспедиций. А Венера обладала удивительным терпением.

Пока у него было одно дело. Он спустился в подвал, а потом еще дальше, в самое нижнее помещение. На стенной панели управления он сделал те изменения, которые посоветовали сделать техники Секции К, после того, как Хилтон с неохотой дал на это разрешение. Основная задача заключалась в том, чтобы совместить Ворота, выходящие на Крэсту и Чатер, так что люди с Крэсты будут попадать непосредственно на Чатер, минуя Чистилище. Не очень понимая действия механизмов, он сделал все так, как ему было сказано. Задача не вызвала бы ни малейших затруднений, но ему было необходимо знать сколько людей воспользовались Воротами – без этого Рекс не мог представить себе, что происходит на Чатере и Крэсте.

Поэтому, ему пришлось налаживать специальные реле, которые техники Секции К считали элементарными, но ему пришлось изрядно повозиться с ними. Миллионник или нет, при всех способностях, он всегда был абсолютно равнодушен к технике.

Прошло довольно много времени, когда он закончил все в подвале и отправился на поиски Регины и Венеры.

Он нашел Венеру в кухне, где она готовила особенно изысканный обед в его честь. Ему сразу захотелось есть.

– Где Регина? – спросил он.

– На озере с Принцессой. Она спала только час. Регина ходит с ней на озеро два или три раза в неделю. Она хочет, чтобы Принцесса не боялась воды.

– До озера довольно далеко…

– Мы сделали коляску для Принцессы. Ты бы, конечно, сделал лучше…

– Но меня здесь не было.

– Да. У нас получилось нечто вроде тележки. Мы пытались сделать рессоры, но у нас ничего не вышло. Оказалось, что это не имеет значения – Принцессе даже нравится подпрыгивать.

Венера работала быстро и четко, что было для нее совершенно естественно, но то, что она явно командовала в кухне, было для Рекса неожиданностью.

– Теперь ты готовишь? – спросил он.

– Иногда. Кстати, после обеда я собираюсь посмотреть микрофильмы и послушать пластинки.

– Я думал, что мы должны все вместе обсудить…

– Чепуха. Я тебе совершенно не нужна, да и Принцесса тоже, но это не проблема – она очень хорошо спит, это что-то!

Чувствуя, что она хочет увести разговор в сторону, Рекс сказал:

– Ты никогда не готовила так же хорошо, как Регина.

– Ну, это не очень-то вежливо с твоей стороны. Я всегда стараюсь изо всех сил…

– Теперь – да. Сейчас ты готовишь что-то совершенно восхитительное. Я весь в нетерпении.

Венера небрежно бросила:

– Последние два месяца я учила Регину плавать. Она очень хочет научиться как следует. И обязательно научится. Ты будешь поражен. А в кухне мы часто готовим вместе.

Наверное, я кое-что у нее переняла…

– Она ничему не может тебя научить, и ты это прекрасно знаешь.

Венера вытерла руки, бросила последний взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что все в порядке, и повлекла за собой Рекса в гостиную.

– Значит, они рассказали тебе? – спокойно спросила она.

Рекс был почти уверен, что она говорит о том, о чем он мог лишь случайно догадываться.

– Не совсем, – ответил он. – Хилтон предупредил меня, что ты должна мне все рассказать.

– Но ты знаешь…?

– Пожалуйста, Венера, – со вздохом сказал он, – давай не будем ходить вокруг да около. Хилтон сказал, чтобы я напомнил тебе о Роне и Филлис…

– А. – Ее лицо стало печальным.

– И о том времени, когда ты повернулась спиной.

Теперь в ее голосе вместе с печалью появилась боль.

– Рекс, знаешь ли ты, что сейчас со мной происходит.

– Нет, не знаю, но мне кажется, что другого выхода у нас нет. Я должен тебе напомнить, что они обманули тебя, уговорив стать первым Миллионником.

Она потеряно пробормотала:

– Об этом мне не надо напоминать – я сразу вспомнила, как только увидела саркофаги и прочитала имена Рекс, Регина и Венера.

– Хилтон сказал, – продолжал Рекс, – «Если в ее словах прозвучит горечь, напомни ей, что именно она решила, что должен быть еще один Миллионник – ты».

Печаль и боль исчезли, теперь на ее лице появилось выражение странного спокойствия.

– Да, – ответила Венера, – и я почти уверена, что и все остальное придумала я. К счастью, ты оказался совсем не таким, как я думала, Рекс. Ты не мучаешься так, как я.

– Мучаешься? Ты?

– Эксперимент с Миллионником не увенчался успехом.

Двадцатник – да. Они не идеальны, им далеко до гениев, однако, небольшое количество Двадцатников, разбросанных по галактике, оттягивают Судный День.

Рекс кивнул.

– Это я и сам видел.

– В древней войне были пилоты-самоубийцы… тогда это что-то значило. Человек должен был быть готов не только рискнуть своей жизнью (тут вопросов не возникало) – но и наверняка отдать ее ради достижения гипотетического военного успеха. Пилоты-самоубийцы хотели жить, но они хотят умереть. Поэтому, создать Двадцатника совсем несложно. Нужно только найти человека с устойчивой доминантой, и это самое трудное. Однако, если не удается найти такого среди двадцати, среди сотни нужный человек найдется обязательно.

– То есть производится селекция?

– Для доминанты. Остальные – произвольные девятнадцать самоубийц одного пола. Таким образом, психопаты, извращенцы и слабаки исключаются.

То же самое и с талантливыми и мужественными людьми. Они сами исключают себя.

– Мужество в самоубийцах?

– О, да. Надеюсь, ты не веришь в старый миф, что самоубийца обязательно трус? Что может быть более смелым поступком, чем признание факта, что в данный ситуации твоя смерть является наилучшим решением задачи? Загасить свою собственную свечу? Кстати, Регина уже возвращается обратно.

– Ты говоришь, что таланты не попадают в их число – однако, ты им обладаешь. И Регина тоже.

– Пси-талант по-прежнему большая редкость, но есть способы развить его. Основное правило с пси – отсутствие любых правил. Оказалось, что это одна из тех вещей, что концентрируется в Двадцатниках, или Миллионниках. Однако у тебя талант почти полностью отсутствует. – Венера пожала плечами. – Разговоры моя не самая сильная черта, Рекс. Ты это знаешь. Что ты хочешь?

– В этом-то вся проблема. Я не знаю.

– Значит, ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о том, что именно тебе следует знать?

– Да.

– Тем самым, получится, что я буду руководить тобой.

– Не обязательно. Давай я буду вести тебя – ты сказала «мучаюсь». Ты мучаешься, а я – нет.

– Да. Может быть, это просто случайность. Может быть, это происходит из-за того, что я не могу не видеть, что происходит в сердцах других людей, а для тебя их сердца закрыты. Я не могу быть борцом, Рекс, потому что я слишком многое понимаю. «Все понять – значит, все простить» – и хотя это далеко не всегда верно, это не дает тебе сражаться в полную силу и по-настоящему желать победы.

Неожиданно Рекс резко перебил ее:

– Кто ты, Венера?

– Ну, я была Филлис, как ты уже, наверное, догадался…

– Ты сказала, что не любишь разговоры. Почему бы тебе в трех предложениях не рассказать обо всем, что мне неизвестно, и предоставить мне самому решать, что делать дальше?

– Я могу… Рекс, ты знаешь, что нужно делать дальше?

– Да. – Он не сказал: «Я думаю, знаю». Он просто сказал: «Да».

– Чем больше я расскажу, тем труднее тебе будет сделать то, что необходимо сделать. Подумай об этом.

Рекс заколебался. Он подумал о Регине и Принцессе. И нашел повод, или даже разумную причину подождать еще несколько дней.

Он хотел узнать о том, что сталось с обитателями Крэсты.

То, что с ними произойдет может оказать решающее воздействие на последующий ход событий.

Он уже знал, что необходимо сделать. Оставалось сделать всего один тест.

– Я подожду, – сказал Рекс. – Но это неизбежно – ты же знаешь.

– Да, я знаю, – ответила Венера. В ее глазах снова появилась боль.

* * *

После обеда Венера, как она и обещала, удалилась в свою комнату. Регина не задавала никаких вопросов, поэтому Рекс не стал ей ничего рассказывать.

Зато она многое сказала ему. Следующий ребенок должен быть на два года младше Принцессы. Она, конечно, его любит, но учитывая, что на Чистилище не развита фармакология…

Он сумел убедить Регину, что научился решать подобные проблемы даже здесь, на Чистилище. Она была явно очень довольна, услышав это.

Так как Регина заинтересовалась его визитом в подвал, Рекс рассказал ей о Крэсте и Чатере.

– Это просто здорово, – сказала она. – Но почему они предоставили тебе решать эту проблему? Разве ответ не был очевидным и без тебя?

– Я и сам не понимаю, – ответил Рекс.

Они прослушали девятую симфонию Шуберта, и Рекс героически досидел до конца, вспомнив, как они в первый раз слушали вместе Шуберта. Он ничего не имел против девятой симфонии, хотя она и была довольно длинной; но в этот день Рекс прошел неблизкий путь по пустыне Крэсты – путь, который чуть не убил Регину.

Вдруг, в середине третьей части, когда его глаза невольно закрылись, и Рекс с трудом разлепил веки, Регина вскочила на ноги и выключила музыку.

– Все, тебе пора в постель, – твердо сказала она.

– А ты?

Она посмотрела на него, сонно развалившегося в кресле, и рассмеялась. Теперь Регина смеялась гораздо чаще, сонно отметил Рекс.

– Завтра, – сказала она.

* * *

Каждый день Рекс спускался в подвал. Он сказал Джонстонам, что Ворота будут готовы через три недели, так чтобы он сам успел вернуться на Чистилище.

Теперь, несомненно, на Стрэнде 7 шли жаркие споры – слишком многое они должны были принять на веру.

Но дни проходили за днями, неделя за неделей, но никто не переходил с Крэсты на Чатер. «Никто». Реле уверенно показывали, что не было сделано ни одного перехода.

Что ж, может быть, они были слишком упрямыми. Возможно, получив большой груз органических отходов с Земли, они думали, что у них появились дополнительные шансы на Крэсте.

Однако Рекс чувствовал, что причины здесь гораздо более глубокие. «Они должны помочь нам. «Они просто ОБЯЗАНЫ помочь нам».

Даже Крэста, самый независимый мир из всех, где ему довелось побывать, был зависим. Относительно зависим. Они не обладали мужеством, необходимым для принятия самостоятельных решений. Ни один из миров не был способен на это.

И вот, наконец, когда Регина с Принцессой, в очередной раз, отправились на озеро, он поговорил с Венерой. Он четко сформулировал вопрос, и она ответила на него.

Венера была права – теперь ему стало еще труднее. И в то же время, ситуация окончательно выкристаллизовалась.

Венера была молодым, но весьма продвинутым и уважаемым сотрудником Секции К, совсем недавно она очень удачно вышла замуж и стала вплотную заниматься проектом Чистилище (тогда он, конечно, так еще не назывался. Это был роскошный белый слон, брошенный сотрудниками другой секции, которые пошли на огромные расходы по созданию этого чуда. Что можно было теперь с ним сделать?)

В то время это была лишь мелкая проблема. Ее мужу Рону, тоже работающему в Секции К, было предложено стать Двадцатником. Предложено – что было довольно редким явлением. Самоубийства и доминанты – будущие Двадцатники были таким распространенным явлением, что с подобными предложениями крайне редко обращались к людям не из этого круга. Но в Секции К считали, что Рон, когда он станет Двадцатником, может оказаться для них весьма полезным. Им обоим сказали, что Филлис тоже идеально подходит для того, чтобы стать Двадцатником, но (тут Венера горько усмехнулась) с ней они эту операцию отложили.

Итак, Рон умер. Как и все остальные. Для них это не имело значения – ведь все они были потенциальными самоубийцами. С Роном все обстояло иначе. В отличие от миллионов других он никогда не собирался быть доминантом – Двадцатником. Его на это уговорили.

Филлис, или Венера, как продолжал о ней думать Рекс, была морально уничтожена. Она была в это время беременна, и всегда считала, что у нее не может быть другого мужчины, кроме Рона. Пока ребенок в ее теле рос, она продолжала работу над проектом Чистилище – ведь нужно же было ей хоть чем-нибудь себя занять.

И она достигла блестящего успеха.

Требовался талантливый, холодный наблюдатель.

Человеческая раса пребывала в ужасном состоянии.

Колоссальный рост населения привел к невиданной доселе колонизации галактики, но никто не предвидел, что последует за этим…

Секция К имела виды на Рона, а после того, как он погиб, на Венеру. Специальным образом подготовленный Двадцатник мог увидеть Ответ, если такой Ответ вообще существовал.

После смерти Рона, этим проектом занялась Венера.

К этому моменту Венера уже знала, что Рон должен был стать первым тысячником. Но что-то у них не получилось.

Холодно, бесстрастно, в манере противоположной ее истинной натуре, Венера продолжала развивать проект дальше – в последние месяцы беременности и еще дотого, как она стала Двадцатником.

Кого-то должны были послать на Чистилище, чтобы он жил там один, потеряв все связи с Землей и человеческой расой. Новый Передатчик Материи в сочетании с глубоким сном и специальной психиатрической техники должны были обеспечить его перенос на Чистилище, достаточное количество самых разнообразных общих знаний и полное отсутствие личных воспоминаний. Десять лет он будет спать, а потом еще десять лет жить на Чистилище. После этого он должен будет знать, что делать дальше.

Венера родила девочку, но даже не стала смотреть на нее.

Венера интересовалась теперь только проектом Чистилище – ни для чего другого в ее сердце места не осталось. Так продолжалось восемь месяцев. Теперь, как и многие другие, она хотела умереть.

Они обманули ее, сказав, что она будет одной из девятнадцати, предназначенных для создания нового двадцатника. За ее ребенком, естественно, присмотрят. Она с радостью согласилась.

Однако она стала доминантой. К тому же, не просто Двадцатником, а Миллионником.

999999 женщин с радостью умерли, чтобы создать ее. Она могла бы завыть от несправедливости и жестокости обмана, но тот факт, что она стала Миллионником – а на этот раз все прошло удачно – превратил ее в совершенно уникальное существо, неспособное выть и возмущаться из-за вещей, которые было невозможно изменить.

Она не вернулась к Регине, а отправилась в Чистилище, вместо того, чтобы попасть в рай или ад.

Когда она пробудилась в Чистилище, для нее все было иначе. Она не могла забыть Рона. И через ее любовь к Рону к ней (в отличии от Рекса и Регины) вернулись воспоминания о Земле. И, наверное, в этом и заключалась ее беда.

Ей так и не удалось остаться беспристрастной, и она знала об этом. Ее идея, которая пришла ей в голову, когда она была обычной девушкой, даже не Двадцатником, продолжала оставаться вполне разумной. Но она сама теперь никак не могла реализовать ее.

Тогда существовали всего одни Ворота, и вели они на Землю. Они находились в подвале. Предполагалось, что обитатель Чистилища сумеет их найти только после того, как достигнет абсолютной, холодной ясности. Венера нашла их практически сразу.

Она не стала проводить десять лет в Чистилище. Ей вполне хватило двух. К тому моменту, когда Регине исполнилось четырнадцать, Венера, придумавшая проект Чистилище, уже видела в нем ряд просчетов.

Во-первых, она не была настоящим суперменом. Здесь был необходим мужчина, причем он не должен был быть совершенно одиноким. Такой человек, вместо того, чтобы быть равнодушным, наоборот постарается побеспокоиться о будущем человечества.

Во-вторых, она слишком много знала. Процесс отторжения супермена от Земли должен был быть куда более глубоким.

Он должен помнить гораздо меньше. И в то же время, он должен иметь четкое представление о том, что происходит в галактике. Он должен иметь возможность увидеть все собственными глазами и сделать соответствующие выводы.

Она мало, что знала о возможностях передатчика материи – довольно дорогой системе с множеством ограничении.

Поэтому Венера вернулась обратно на Землю. Ее прежний босс успел уже умереть, что пошло проекту Чистилище только на пользу. Она вряд ли смогла бы работать на максимум под руководством человека, убившего Рона и обманувшего ее.

Новым боссом стал Джон Хилтон.

На то, чтобы подготовить новый план ушло четыре года.

Венера ни разу не видела свою дочь, да и не стремилась к этому. А потом, когда огромные компьютеры Секции К начали поиск наиболее подходящей кандидатуры, одним из самых первых возникло имя дочери Венеры.

* * *

– Возможно, Джон Хилтон пошел на это сознательно, – сказала Венера. – Еще совсем молодым человеком Хилтон участвовал в разработке первоначального плана. Мне кажется, что его ужасало мое отношение к… я думаю, мне следует продолжать называть ее Регина.

– Ты был тогда, – продолжала Венера, – совсем еще молодым человеком, который держался очень уверенно, но явно страдал от ряда комплексов. Но я чувствовала, что ты нам подходишь. Регина… она была странным образом лишена корней. Моя вина. Она, конечно, знала, что такое любовь, но эта любовь исходила не от ее семьи. К тому же, в ее жизни не было мужчины. В теории, ее заинтересовала эта идея…

– Мы с ней когда-нибудь встречались? Я и Регина?

– Нет. Все, в том числе и вы сами, согласились, что ваша первая встреча должна произойти на Чистилище. И я должна была вернуться назад вместе с тобой… Мне больше ничего не нужно тебе рассказывать? Теперь ты знаешь все, что тебе необходимо знать. Возможно, было бы даже лучше, если бы ты знал немного меньше…

Рекс понимал, что она имеет в виду, но он не ожидал, что Венера знает.

– Ты такая молодая, – с удивлением сказал Рекс.

Она улыбнулась.

– Я родилась в 3607 году, значит мне сорок пять. Но прожила я менее тридцати лет – смешно, я никогда точно не считала. Десять лет ушло на первый глубинный сон, чуть более пяти на второй. К тому же, глубинный сон дает омолаживающий эффект. Практически мне около двадцати пяти лет.

– Я так всегда и думал, – сказал Рекс. – Не удивительно, что мне и в голову не приходило, что ты – моя теща.

– И все же… ты ведь всегда знал, не так ли?

– Что-то я знал. В тот единственный раз, когда я начал к тебе приставать, это произошло частично потому что мне хотелось, но еще и…

– Ты хотел проверить. Да.

Последовала долгая пауза. Оба знали, что теперь будет, но им не хотелось торопить события.

Наконец Венера сказала:

– Ты принял решение, Рекс?

– Да.

– Ты уверен?

– Да. Я только не знаю, должен ли сделать это сам, или могу попросить тебя.

Она улыбнулась.

– Конечно, ты можешь попросить меня. Можно попросить кого угодно о чем угодно.

– Только не об этом.

Ее улыбка исчезла.

– Я знала с самого начала. Создание второго Миллионника, изменение плана, возведение шести дополнительных Ворот и все остальное теоретически было совсем ненужным… и все же я не могла принять такое решение в одиночку. Я создала этот план, но не могла посмотреть в лицо фактам. Нет, Рекс, тебе не нужно просить. Только скажи мне, что другого пути нет.

– Это единственный путь.

– Ладно, – решительно заявила Венера. – Ты оказываешь мне высокое доверие, Рекс. У тебя хватило морального мужества приказать то, что никто другой не осмелился бы приказать, причем приказать не себе…

– Это не приказ…

– Только не надо теперь отталкивать меня, Рекс. В конце концов, хоть я не «твоя» мать, но создала тебя я. У тебя широкие плечи. Возьми на себя ответственность и никогда не отрицай ни перед собой, ни перед кем бы то ни было того, что ты решился на это.

– Хорошо. – Он слабо улыбнулся. – Ты стараешься облегчить мне мою задачу.

– Разреши мне попытаться облегчить тебе вторую часть задачи. Ты «должен» остаться здесь. Ты, как тот генерал, который отдает жестокий приказ, а потом сидит и наблюдает. Именно для этого ты и был создан. Именно поэтому ты и находишься здесь. Прощай, Рекс.

Это произошло так внезапно, что он был удивлен. Венера легко поцеловала его в щеку и сказала – ведь даже мать-Миллионник не смогла удержаться от последней фразы:

– Позаботься о Регине.

Потом она ушла. Рекс заставил себя не двигаться.

Венера знала о Чистилище гораздо больше, чем он – ведь она участвовала в создании всего проекта. Она вернется прямо на Землю. Она знает как.

Прошло всего несколько минут, когда в комнату вбежала Регина.

– Что происходит? – задыхаясь спросила она.

Пси-таланты Регины и Венеры не были идентичными, но некоторые способности у них были общими. Венера, главным образом, воспринимала чувства, а Регина предметы, но сейчас Регина явно почувствовала, что за тем, что Венера спустилась в нижний подвал кроется нечто очень важное.

– Где Венеция? – спросил Рекс, стараясь выиграть время.

– Она спит. Я оставила ее снаружи. Что случилось с Венерой?

Рекс обнаружил, что не может ничего сказать. Он был, как сказала Венера, генералом, который отдал жестокий приказ, а теперь сидит в безопасности и наблюдает. Он, а не Венера, был самым ужасным преступником во всей истории.

– Ее нет, – наконец, сказал он. – Я не думаю, что мы еще когда-нибудь увидим ее. Ведь ты именно этого хотела, не так ли?

– Если бы не она, не было бы Венеции, – сказала Регина.

– Ты ушел. Ты сказал, что вернешься, но не сдержал обещания.

Рекс грустно посмотрел на нее. Она впервые упрекнула его в этом. Хотя он и не станет с ней спорить – всякий муж должен быть рядом со своей женой в такой момент – Рекс никогда не будет чувствовать себя виноватым, потому что он «должен» был отправиться на Землю, «должен» был рискнуть, а, оказавшись там он уже не мог вернуться обратно быстрее.

Регина бросилась в его объятия.

– Я не имела это в виду, Рекс. Но Венера? Ты должен рассказать мне о том, что произошло. Это ты отослал ее?

– Она сама знала, что должна делать.

– Из-за нас?

Он покачал головой.

– Нет, удобства двух людей тут совсем не при чем.

– Ну, тогда скажи мне!

– Как ты теперь относишься к Венере, Регина?

Она нетерпеливо пожала плечами.

– Ну, она… она и я… нас что-то соединяет. Она могла бы быть моей сестрой. Если ты собираешься сказать мне что-то в этом роде, меня это ни чуть не удивит.

– Она твоя мать.

Регина только выдохнула. Этого она не ожидала. Однако, когда слова Рекса дошли до нее, она даже не стала спорить, не стала выяснять, как у двадцатипятилетней женщины может быть дочь девятнадцати лет.

* * *

– Ну, теперь все стало ясно, – наконец сказала она. – Мне кажется, между нами все встало на свои места. Если подумать, я не сказала и не сделала ничего такого, о чем потом жалела бы. И ведь именно я перевела выключатель, как только его увидела.

– А разве ты этого не знала?

– Нет, – честно призналась Регина. – Иногда я ее ненавидела. Я ей завидовала, и ревновала тебя к ней. Мне казалось, что вы прекрасно подходите друг другу, а я тут совсем не к месту. Но потом, я постепенно поняла, что она никого и никогда не может обмануть. И что в ее сердце живет печаль, потому что в каком-то смысле ее жизнь окончена. Я знала, что она меня любит… Она не любила тебя. Ты был для нее другом, но меня она любила…

– Вот еще одна мелочь, – сказал Рекс, – она могла готовить, наверное, даже лучше, чем ты. Но она…

– Я знаю. – Рекс был удивлен, увидев в глазах Регины слезы – она никогда не плакала. Даже во время болезни после путешествия на Крэсту, он ни разу не видел ни слезинки. Регина плакала только от счастья или облегчения.

– Я должна пойти проверить все ли в порядке у Венеции, – вскочив, сказала она.

Теперь Принцессу звали Венеция, это не обсуждалось, просто было принято как факт. Рекс радовался, что это решилось до того, как стало известно, что Венера ее бабушка. Иногда они называли ее Принцессой. У нее будет два имени. Когда Регина вернулась, она была очень задумчивой.

– Ты сказал, что Венера ушла через второй подвал?

– Она отправилась на Землю.

– Значит, там есть еще одни Ворота?

Рекс рассказал Регине обо всем, что узнал от Венеры – ему захотелось потянуть время. Но в самом конце…

– Что она собирается сделать? – требовательно спросила Регина.

– Уничтожить Землю, – тихо ответил ей Рекс.

* * *

Регина изумленно посмотрела на него, она не понимала его слов.

– Разве тебе это не очевидно, так же, как это было ясно ей и мне? – сердито проговорил Рекс. – Некоторые сыновья и дочери никак не могут перестать цепляться за материнский подол. То же самое произошло и с детьми матери-Земли. Им не пришлось, как тебе, все детство и отрочество провести без родителей. Никто не удосужился перерезать пуповину. Они продолжали зависеть от Земли.

Дети Земли, разбросанные по всей галактике, так и не повзрослели, потому что Земля была такой большой, могущественной и деловитой раньше, что им и не надо было взрослеть. А те поселения, что отделились от Земли, ничего не смогли добиться, было это случайностью или…

– Уничтожить Землю? – недоверчиво спросила Регина.

– Мы видели шесть колоний. Буллан впал в апатию. Крэста охвачена отчаянием. Чатер покончил с собой, потому что Земля не пришла ему на помощь. Лэндфол…

– Не надо про Лэндфол. Я там была. А ты – нет. – Регина помолчала немного. – Лэндфол, – наконец признала она, – никогда не станет местом, где можно жить, пока не будут разорваны связи с Землей, но…

– Лэндфол и все остальные. Некоторые сыновья продолжают жить со своими овдовевшими или разведенными матерями, продолжая оставаться младенцами до тридцати, тридцати пяти, сорока лет. Обычно девушки вызывают у них самое настоящее отвращение…

– Рекс, ради всех святых, перестань говорить аллегориями. Ты хочешь сказать…

– Есть только один способ покончить с этим.

– Самое бесчеловечное массовое убийство в истории?

– Да.

– И Венера на это согласилась?

– Мы не обсуждали этого. Она все поняла сама.

– Ты ее послал?

– Она отправилась туда, – спокойно сказал Рекс.

– Чтобы сделать что? Какие указания ты ей дал?

– Я же сказал тебе, что не было никаких указаний. Она сама все поняла.

– Прекрати повторять одно и то же!

– Она отправилась на Землю. Вот и все.

– Уничтожить Землю? – вскочив на ноги, воскликнула Регина. – Это будет совсем не трудно сделать. Надо только купить парочку хлопушек. О, Господи, чушь какая-то! Как она сможет…

Они посмотрели друг на друга, вдруг почувствовав, как стали близки. Венера была необычной женщиной. Если надо что-то сделать, она с этим справиться. Ей не нужны никакие указания. Она найдет способ решить любую задачу.

– Но она вернется… – проговорила Регина.

– Ты же все понимаешь, – покачав головой, сказал Рекс.

– Если она уничтожит Землю, разве она сможет сбежать, чтобы спастись? Нет. Она останется. Я бы поступил так же, если бы…

Неожиданно Регина рассвирепела.

– Ты позволил ей отправиться на Землю, и не сделал этого сам? Даже если это необходимо… Ну, может быть, ради блага многих… Откуда мне знать? Я ведь всего лишь Двадцатник. Рекс, мы должны ее остановить.

Сейчас Регина обращалась к нему, как к мужу. Он последовал за ней, когда она бросилась в подвал и сбежала вниз по ступенькам, а потом забралась в свой саркофаг…

Он не сдвинулся с места. Она закрыла крышку, потом открыла ее, с отчаяньем посмотрела на Рекса, и снова закрыла крышку.

Рекс проверил свой саркофаг. Он тоже не сдвинулся с места. А саркофаг Венеры был заперт.

– Сломай замок! – крикнула Регина.

В подвале для этого не нашлось ничего подходящего. Рекс пошел вместе с Региной в мастерскую. Там он нежно, но твердо обнял ее за плечи.

– Регина. Это бесполезно.

– Возможно, но мы же должны попробовать.

– Нет, не должны. Венера отправилась на Землю, потому что она этого хотела.

– Хотела… Какая чушь! Как может кто-нибудь хотеть…

– Она понимала, что это необходимо сделать, что она должна это сделать. Я был создан для того, чтобы подтвердить ее знание.

– Если простой Двадцатник вроде меня не может совершить самоубийство, как же Миллионник…

– Регина, – в голосе Рекса больше не было волнения, только нежность, – ты была права. Именно это ты и видела, ты это понимала, и поэтому ты была против исследования Ворот. Но ведь ты все время знала, что твои возражения бессмысленны, что его нельзя остановить.

– Кого его?

– Венера называла его «Наш проект».

– А ты, – с горечью произнесла Регина, высвобождаясь из его рук, чтобы заглянуть ему в глаза, – а ты – та высшая личность, что решает судьбу этого проекта.

– Нет.

– Что ты хочешь сказать своим «нет».

– Главной в нем всегда была Венера. Я понял из ее слов, что изначально тот проект, что убил твоего отца, был очень неопределенным, более оптимистичным и менее реальным. Мы являемся частью плана Венеры. Она одна придумала его. Мы были нужны, я был нужен, чтобы сыграть роль рубильника. Когда ты встраиваешь в цепь реле, в нее нужно добавить рубильник, чтобы в нужное время кто-нибудь мог…

– Рубильник, – прошептала Регина, на этот раз она не стала сердиться на него за аллегорию.

– Да, рубильник, которым был я. В нужное время…

– Я знала это…

Рекс промолчал.

– Ну, хорошо, я тоже несу ответственность, вместе с вами, – тихо сказала она. – Я ведь тоже была включена в ее акт. Когда я увидела рубильник в подвале, я знала, что для нас всех будет лучше, если я не стану его трогать. Но еще я знала, что я должна его включить, что я и сделала.

Итак…

В ее глазах стояли слезы.

– Мне кажется, я уже тогда понимала, что возрождая Венеру к жизни, убиваю ее. И все же, я не могла поступить иначе.

Рекс очень нежно поцеловал ее. Он не чувствовал себя убийцей, и не страдал манией величия. Он подумал: «Я не являюсь виновником самого массового убийства в истории. Я не могу играть роль Господа Бога. Но без смерти не может быть жизни. Это закон вселенной».

* * *

Через два месяца они обнаружили, что доступ в нижний подвал снова для них открыт. Но когда они туда спустились, то не смогли отыскать ничего похожего на Ворота, ведущие на Землю. Они остались секретом Венеры.

Регина ничего не могла с этим поделать.

Только после рождения Принца (они называли его Рон, а иногда Принц, так же, как его сестру называли то Принцессой, то Венецией) реле, установленное в подвале, показало, что наконец кто-то воспользовался Воротами Чатер-Крэста. Потом было некоторое затишье, а после этого кое-кто вернулся назад. Затем же, Воротами стали пользоваться многие.

– Теперь они знают, что Земли больше нет.

Эти слова произнесла Регина, а не Рекс.

– Венеры тоже больше нет, – проговорил Рекс.

– Ну, сказала Регина с практичностью матери двоих детей, – она бросила меня на целых девятнадцать лет, я должна это не забывать. Прежде чем я брошу Принца и Принцессу, со мной должно случиться что-то такое… Она была красивой женщиной. Но теперь, после ее ухода, я начинаю верить в кое-что из того, что ты мне рассказал. Должно быть, ее жизнь закончилась еще до того, как мы ее узнали.

Будучи Миллионником, она, вероятно, радовалась, что ей представилась серьезная, важная, безоговорочная причина для смерти.

Странная эпитафия, которую можно было бы произнести и другими словами. Но Рекс считал, что она была совершенно правильной.

Они были счастливы. Регина никогда не покидала Чистилище, и ни за что не хотела этого делать. Рекс время от времени отправлялся в один из миров за Воротами, чтобы быть в курсе событий, происходящих в галактике. Он был доволен тем, что видел. Любой хирург, ампутировавший ногу, был бы рад любому подтверждению того, что нога была неизлечима.

Он должен был все время следить за событиями.

Ему все время придется это делать.

Потому что может наступить день, когда он снова понадобится.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10