Реанимация [Сергей Александрович Акиндинов] (fb2) читать постранично, страница - 7

светом, как мудрые полярные совы, хранили молчание. Величественные и полные собственного достоинства, их коренастые силуэты могуче простирались по побережью. Черная застылая вода залива парила белыми лохматыми туманами, разбрасывая их клочьями и отражая в прогалинах звёздное небо.

— Ну что, жива Расея?

Доктор вытянул руки, потянулся, подставляя лицо крутому морозу.

— Не извольте беспокоиться, Валерий Яковлевич. Жива! — раздался знакомый голос за спиной. — Так я завтра буду только к обеду... Командир дал «добро».

— Ты, главное — не забудь краску купить. И на-ка вот, на растворитель и кисточки...

Доктор протянул деньги мичману Тонких.

— Да как же тут забыть? Конечно, помню... — Заторопилась «чёрная гора», увидав у КДП авто с красным крестом.

— Товарищ старший лейтенант, а концерт с украинскими песнями — в мою честь?!

— И в твою тоже, — согласился доктор, поднимая ворот шинели матроса. — Не форси, замёрзнешь.

— Да у меня в роду и украинцев никогда не было!

— А ты знаешь? — иронично заметил доктор.

— Знаю. Батя рассказывал. А фамилия наша должна быть — Кивковы... Но когда паспорта выписывали, прадед так с писарем укушались, что тот не смог дописать букву «в». У нас и вся родня — Кивковы, среди них только мы — Кивко...

— Русский, значит? — доктор поддержал матроса под локоть, так как тот заскользил тапками по обледенелой аппарели пирса. — Ты вот что, русский, в госпитале веди себя прилично, без дембельских закидонов. Понял?

— Ага, — обнадёжил Кивко.

— Не «ага», а «есть». Пока ещё служишь... Агакает он!

— Есть! — весело ответил матрос, открывая дверь «скорой помощи».

— Через два дня проверю... в госпитале. Удачи!

Доктор захлопнул дверь, и машина тронулась, обдавая его бензиновым выхлопом.

Подводная лодка, прибывшая с моря и надёжно отшвартованная у пирса, напоминала разряжаемую новогоднюю ёлку. Уставшие и малоразговорчивые подводники угрюмо «гасили свечи и снимали гирлянды», а сама красавица их мало интересовала. По отсекам ещё гулял тёплый дух неутомимого веселья, но этот дух уже не пах оранжевыми мандаринами и дымными хлопушками... Бал окончен. И было немного печально... И только верхний вахтенный, облачившись в овчинный тулуп и валенки, мялся старым сторожем на трескучем морозе, прижимая автомат и сдувая конфетти-снежинки с высокого воротника. И вход в рубку боевой субмарины напоминал бестолковую железную калитку на складе ёлочных украшений в середине января.

Доктор спустился вниз, прошёл в первый отсек и открыл дверь своей каюты. Койка, застеленная темно-синим одеялом, криво улыбнулась двумя параллельными полосами.

Старший лейтенант взбил тяжелую ватную подушку, расстелил поверх носовой платок и лёг, не снимая РБ. С сетки верхнего яруса в ногах свешивался белый длинный шнурок. «Глист повесился!» — подумал доктор и тут же заснул. Уснул тихо и спокойно. Так можно заснуть, только отработав четверо суток и ни на минуту не сомкнув глаз.