Нейтронная звезда [Ларри Нивен] (fb2) читать постранично

Ларри Нивен Нейтронная звезда

От переводчика

Когда я провёл соответствующие расчёты и оценки, оказалось, что автор сильно, на несколько порядков, ошибся в количественном отношении — но его правота в отношении качественном сомнений не вызывает. В реальном мире герой его рассказа не сумел бы донести до нас знание о том, насколько опасны нейтронные звёзды для тех смельчаков, которые отважатся изучать их вблизи.

Нейтронная звезда

«Небесный ныряльщик» выскочил из гиперпространства ровно в миллионе миль от нейтронной звезды. Мне потребовалась минута для того, чтобы сориентироваться по звёздам — и ещё одна для того, чтобы обнаружить то искажение, которое незадолго до своей смерти отметила Соня Ласкина. Звезда была слева — где-то секторе размером с Луну, видимую с Земли. Я развернул корабль так, чтобы его нос был направлен точно в том направлении.

Остывающие звёзды, звёзды, кружащиеся в хороводе. Звёзды, перемешанные как чаинки.

Нейтронная звезда лежала прямо по курсу, хотя я не мог её увидеть — и, собственно говоря, увидеть и не ожидал. Её поперечник составлял лишь одиннадцать миль, и она была очень холодна. Миллиард лет минул с тех пор, как BVS-1 горела термоядерным пламенем. Как минимум, миллионы лет прошли с тех катастрофических двух недель, когда она была рентгеновской звездой и полыхала жаром в пять миллиардов градусов по Кельвину. А ныне она проявляла себя лишь огромной массой.

Корабль сам собой принялся разворачиваться. Сказывалось ускорение, которое придавал ему термоядерный двигатель. Мой верный металлический страж без всякой помощи с моей стороны выводил меня на гиперболическую орбиту, которая пройдёт лишь в одной миле от поверхности звезды. Двадцать четыре часа падения, двадцать четыре часа подъёма… и за это время нечто попытается меня убить. Точно так же, как убило Ласкиных.

Тот же тип автопилота с точно такой же программой выбрал их орбиту. Автопилот не привёл их к столкновению со звездой. Я мог ему доверять. Хотя, по идее, я даже мог поменять программу.

Я, пожалуй, и впрямь должен это сделать.

И как я до такого докатился?

Двигатель отключился спустя десять минут манёвров. Теперь слишком многое удерживает меня на этой орбите. Я знал, что случится, если я попытаюсь отступить сейчас.

А ведь всё, что я сделал — прогулялся в магазинчик за новой батарейкой для зажигалки!

* * *

По центру магазинчика, окружённая тремя этажами прилавков, стояла новая межпланетная яхта, «Синклэйр-2603». Я пришёл за батарейкой, но остался стоять в изумлении. Кораблик был превосходен. Небольших размеров, гладкий, обтекаемой формы. Вопиющее отличие от всего, что было когда-либо построено. Я знал, что мне ни за что и никогда не летать на этой яхте, но неотрывно на неё смотрел — она была прекрасна. Просунул голову в люк, глянул на контрольную панель. Вы никогда не видели — и не увидите! — столько приборов. Когда вытянул голову наружу, то заметил, что все покупатели тоже пялятся на яхту. Стояла удивительная тишина.

Я никого не мог за это порицать.

По магазинчику ходили и инопланетяне, которые в основном интересовались сувенирами — но они тоже были очарованы. Кукольник был один. Представьте себе безголового, трёхногого кентавра, с двумя куклами а-ля «Морской змей-тошнотик» на руках — и картина будет более-менее правдоподобной. Но его руки — это качающиеся шеи, а куклы — всамделишные головы, плоские и безмозглые, с широкими гибкими губами. Мозг спрятался под костяной горб между основаниями шей. Этот кукольник был одет лишь в пальто из коричневых волос. Грива пальто протягивалась во всю длину позвоночника, окутывая мозг плотным покрывалом. Мне говорили, что способ, которым кукольники укладывают этот покров, показывает их общественный статус — но, если бы кто-то поинтересовался моим мнением, я бы сказал, что это мог быть кто угодно, от разнорабочего на верфи до ювелира — а может даже до президента «Дженерал Продактс».

Как и остальные, я смотрел на то, как он пересекает помещение. Не то, чтобы я никогда не видел кукольников, просто есть нечто забавное в том, с каким величавым достоинством они передвигаются на своих тонких ногах и крошечных копытцах. Я смотрел, как кукольник продвигается в мою сторону — всё ближе и ближе. Он остановился на расстоянии фута, внимательно меня осмотрел и сказал:

— Вы — Беовульф Шэффер, в прошлом — пилот «Накамура Лайнс».

Его голос был потрясающим контральто, без намёка на акцент. Рты кукольников — не только самые гибкие органы речи, которые существуют в природе, но также и самые чувствительные конечности. Языки раздвоены и заострены; вдоль краёв широких, толстых губ располагаются пальцеобразные узелки. Вы только представьте себе часовых дел мастера с пальцами, которые чувствуют вкус!

Я кашлянул и ответил:

— Э-э-э, верно.

Он смотрел на меня с двух сторон.

— Вы не заинтересованы в