Ядовитый соблазн для графа [Мария Славина] (fb2) читать онлайн

Мария Славина Ядовитый соблазн для графа

Глава 1

— Госпожа-а Гюрье-э, — испуганный крик упустивших меня из виду слуг разносился по саду.

Мои бедные надзиратели, наверно, уже мысленно готовились к взбучке, которую устроят им отец с матерью, когда узнают о моём побеге. И случиться ему выпало не когда-нибудь, а в день смотрин, организованных для моей младшей сестры.

Но мне страдания слуг и гнев родителей были безразличны, как и им — мои. Для них я — всего лишь обуза, которую нужно держать вдали от людей. И всё потому, что в моём роду была одна неординарная дриада, из чьих способностей мне досталась только самая опасная и печальная. Я не могла управлять растениями, не владела магией, ничем полезным подобное родство меня не наделило. Зато наградило меня ядовитой кожей. Стоило мне немного понервничать — и я превращалась в ходячую угрозу для окружающих.

В итоге не найдя другого выхода, родители заперли меня, приставили стражу, и ждали, что проблема решится сама собой. Но я-то знала, что она не решится. И что моя жизнь так и пройдёт в четырёх стенах.

Сегодня младшую сестру сосватают за какого-нибудь статного аристократа, она выйдет замуж, родит детей и будет счастлива. А я продолжу увядать вдали от света и людей, никому не нужная.

— Ну, уж нет! — крикнула от досады и побежала быстрее.

Пусть лучше моя жизнь будет короткой, но полной приключений, чем долгой и такой же одинокой, как последние десять лет.

Позади помимо хаотичных выкрикиваний моего имени послышалось лязганье оружия. Значит, уже и стража подоспела, но им не удастся меня поймать. Я больше не проведу ни единого дня взаперти!

От скорости, на которой я неслась по дорожкам сада, кусты и клумбы расплывались перед глазами, а грудь жгло огнём.

«Ещё немного, Мара», — повторяла я мысленно. — «Ещё чуть-чуть. Добежим до озера, а за ним в заборе есть прогал. Мы сможем!»

Но моё уставшее и непривыкшее к физической активности тело этого энтузиазма не разделяло. На продолжительный бег оно отвечало жуткой одышкой, коликами в боку, судорогами в ногах и головокружением, которое достигло пика на подходе к долгожданному озеру.

Я летела вдоль берега, не сбавляя скорости, но перед глазами всё плыло и вспыхивало тёмными пятнами. Одно из таких пятен, к моему великому сожалению, оказалось человеком. На полном ходу я влетела в стоявшего у берега мужчину, и, пытаясь сохранить равновесие, к собственному ужасу, схватила его за руку.

И хотя моя ладонь была спрятана в перчатку, та уже успела взмокнуть и пропитаться ядом от кожи. Поймавший меня мужчина взвыл от боли, шагнул назад, оступился и начал медленно падать в воду, размахивая при этом руками и ища спасительную опору.

Нашёл он её во мне. А точнее на мне. Его пальцы крепко ухватились за рукав моего платья и потянули меня вниз. Ткань предательски затрещала, оголяя не только моё плечо, но и левую грудь.

Увы, но катастрофа на этом не кончилась. Надорванный, но отчасти уцелевший рукав, продолжал тащить меня вслед за мужчиной. Раздался плеск воды, меня окропило брызгами и приземлило на подтянутое тело в расшитом, но промокшем камзоле. Мужчина крякнул, принимая меня в объятья, и его лицо застыло в паре сантиметров от моей оголённое груди.

— Вы не ушиблись? — спросил он, завороженно разглядывая то, что должен был увидеть только мой будущий супруг.

— А вы? — спросила испуганно.

Я неплохо так ухватила его за руку перед падением, и наверняка от моих пальцев остался смачный ожог. Хотела приключений? Пожалуйста! Даже из особняка не успела толком выйти.

— Я в порядке, — соврал незнакомец и со вздохом отвёл взгляд от моего конфуза. — Если вы позволите мне встать, я отдам вам свой камзол. Мне очень жаль, что так получилось. У меня даже в мыслях не было подобного, — оправдывался он.

И хотя я верила в искренность его извинений, это никак не улучшало моего положения. Как я теперь полуголая побегу дальше?

Сетуя на свою врождённую неудачливость, я осторожно сползла с мужчины, стараясь не прикасаться к его отрытой коже, чтобы не оставить ещё несколько ожогов, и позволила ему пожертвовать мне свой испорченный камзол.

Когда я наконец прикрыла оголённую грудь, мужчина протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Отчаянный! Я покачала головой, мол, сама справлюсь, главное не прикасайся ко мне больше, не хочу случайно превратиться в убийцу.

— Госпожа Гюрье, — позади раздался заполошный крик служанки. — Вот вы где, а мы вас обыска… — она не закончила и замерла у берега, глядя на случившуюся со мной катастрофу.

Кстати, о ней. Стоявшая передо мной катастрофа оказалась весьма приятной взгляду. Брюнет лет тридцати, статный, с правильными чертами лица и недвусмысленным ко мне интересом. Он смотрел так, будто я не покушалась на его жизнь парой минут ранее, а стала настоящей спасительницей. Улыбка, расфокусированный взгляд, и никакого внимания ни на служанку, ни на подоспевшую за ней стражу, ни на сбежавшихся на крики зевак.

Последним на место катастрофы прибыл мой взмокший от бега папенька. Проницательный и опытный мужчина, он первым делом проверил, что находилось под укрывавшим меня камзолом. Ахнул и запахнул его обратно.

Я ждала гнева, дуэли и прочих неприятностей, которые посыпятся на несчастного брюнета, и оказалась почти права. Гнев и крик папеньки услышали все, но вызова на дуэль не последовало.

— Вы обязаны на ней жениться! — потребовал он, тряся сжатым кулаком перед удивлённым лицом брюнета. Его изумление мне было понятно. Не каждый день обычная прогулка у озера выливается в столь скоропостижную женитьбу.

Брюнет, вместо ответа, перевёл взгляд на промокшую и помятую меня, задержал его на моём лице, опустил к груди, теперь прикрытой камзолом, и вздохнул. Казалось, неудачливый жених взвешивал все за и против. Однако раздумья его длились недолго.

— Леди Ангелина, — начал брюнет, прокашлявшись. — Я виноват и готов искупить вину, — сказал он, печальным голосом, мол, иду на жертву, так и знай, хотя недовольным вовсе не выглядел.

— Я не Ангелина, — сказала вздыхая, — а Мара. Её старшая сестра.

Так и думала, что этот красавец пришёл к сестре на смотрины. Остальные давно были в особняке, а этот видимо заплутал в саду.

— И вам кое-что нужно обо мне узна… — я собиралась рассказать ему о своей особенности до того, как он согласится на брак, но отец с силой дёрнул меня за рукав камзола, обрывая на полуслове, и посмотрел так, будто выпорет, если я произнесу ещё хотя бы звук. — Но как же… — прошептала я, глядя на него многозначительно.

— Молчи… — процедил он в ответ и, переведя взгляд на незадачливого жениха, расплылся в улыбке. — Граф Олски, это моя старшая дочь, Мара Гюрье, — пояснил он. — Смотрины для неё мы собирались устроить позже. Она пока не хотела замуж, — соврал папенька. — Но судьба распорядилась иначе. Пройдёмте в мой кабинет, — предложил он, указывая на дорожку, ведущую к особняку. — Закрепим наши договорённости на бумаге.

Папенька и граф Олски шли впереди, а я озадаченно плелась за ними и пыталась осознать случившееся. Неужели я, ядовитая затворница Мара, и правда выхожу замуж? И не за какого-нибудь жуткого старика или охотника за наследством, а за обычного и вполне симпатичного графа? Вот это поворот.

Отец и жених скрылись в кабинете, а я отправилась переодеваться, гадая, не одумается ли граф и не предпочтёт ли, вместо женитьбы, рискнуть жизнью на дуэли.

— Не-ет, Мара, — покачала головой, вздыхая. — Дуэль он предпочёл бы, если бы узнал про твою кожу. А пока он выглядит вполне довольным случившимся.

Мне вдруг стало жалко бедного графа, и я, мучимая совестью, едва переодевшись, направилась в кабинет к папеньке. Надо обязательно предупредить беднягу-жениха, что в невесты ему досталась не самая простая девушка. Но когда я пришла, папенька был уже один.

— Какой счастливый день! — воскликнул он при виде меня. — Как удачно всё получилось.

От разгневанного и возмущённого родителя в нём не осталось и следа. Я не удержалась и взглянула на папеньку осуждающе.

— Обманывать нехорошо, — укорила его. — Нельзя начинать семейную жизнь с вранья. Он же меня возненавидит, когда узнает правду.

— Поговори мне ещё тут! — разозлился отец. — Сбежала и опозорилась на всю округу. Если он на тебе не женится, ты тогда вообще замуж не выйдешь. А про твою особенность мы ему обязательно расскажем, — согласился он, — но только после свадьбы.

— Папенька, — вздохнула я. — Беда будет, говорю же тебе. Нельзя так с людьми.

— А с моей дочерью так можно?! — негодовал отец. — К тому же я уверен, что ты обуздаешь свой дар при правильной мотивации.

— И в чём она здесь? Моя мотивация.

— В любви, дочь. В любви, — сказал папенька многозначительно. — Люди ради любви горы сворачивают, а уж покорить маленький дар, доставшийся тебе от вредной бабки — сущий пустяк.

Бабушку отец не просто не любил, а винил во всех наших бедах. Не мог простить ей растение, которое она выбрала своим покровителем и из-за которого мне досталась такая необычная и печальная способность. Моя бабушка, чистокровная дриада, выбрала ядовитый плющ.

— Я твоей веры не разделяю, — покачала головой.

— А тебе и не надо. Отцу виднее, — сказал папенька тоном, не терпящим возражений. Значит, он уже всё решил и от своего не отступится.

Да уж, дела… Сначала меня десять лет держали взаперти и прятали от мира, а теперь подкинули случайному графу, который вообще-то к сестре моей свататься приехал.

— Посмотрим, кому из нас будет виднее, когда этот граф Олски подаст на развод, — я снова вздохнула и поплелась обратно в свою комнату.

— Бодрее иди, — поторопил меня папенька. — Дел полно. Свадьба через неделю! — крикнул он мне вслед.

***

Грэгори Олски

Два дня. До свадьбы было всего два дня. Но они мучительно тянулись и никак не хотели заканчиваться. То и дело перед глазами возникал образ прелестницы, посланной мне небесами. Её пухлые губы, выразительный взгляд, стройная талия и аккуратная, идеально круглая грудь. Последнее особенно не давало покоя, разжигая огонь в моих чреслах и безумство в фантазиях.

Всего два дня, и я смогу насладиться сладостью этой груди. Мои губы коснутся упругого соска, втянут его глубже, сожмут и ненадолго отпустят. Но для того лишь, чтобы повторить всё снова.

Прикоснуться к её нежной коже, освободить её от дурацкого платья и ласкать до тех пор, пока эта прелестница сама не станет умолять меня о большем. И я дам ей большее. Дам ей всё, что она захочет.

Как же невыносимо это ожидание! Два дня мучений.

Но они наконец закончились. Сегодня ночью девчонка станет моей. Я заставлю её испытать всю палитру моего нетерпения. Буду терзать её лаской до самого рассвета.

Уже у алтаря я ощущал, как наливается мой пах, откликаясь на безумные фантазии.

В незатейливом, почти скромном платье Мара Гюрье шла ко мне под руку с отцом. Он держал её аккуратно и зачем-то надел кожаные перчатки. Это насторожило бы меня на любой другой свадьбе, но не на моей собственной. Потому что все мысли были заняты картинами предстоящей ночи.

Неровный свет канделябра, атлас простыней, нагая красота моей избранницы — всё, о чём я мог думать.

Священник произнёс речь, выслушал наши клятвы и торопливо объявил нас мужем и женой, почему-то забыв сложить наши руки вместе. И даже не призвал меня поцеловать невесту, ныне жену. Но и без его напоминаний я прекрасно знал, что нужно делать.

Откинул фату, скрывавшую прелестное личико Мары, и встретился с её испуганным взглядом. Мгновение назад она дала согласие выйти за меня замуж, а теперь вдруг испугалась?

Мотая головой, она начала пятиться назад.

— Бояться нечего, — шепнул ей и ухватил за плечи, чтобы предотвратить побег.

Притянул её к себе и, не слушая ни её возражения, ни предупредительный крик её отца, ни собственную интуицию, поцеловал невесту.

***

Мара Гюрье

Кошмар!

Это не свадьба, а какой-то кошмар.

Столько лет я мечтала о красивой церемонии, на которой будет полно народу и где я буду чувствовать себя настоящей королевой. Но вместо этого в храме присутствовали только священник, мои родители и новоиспечённый жених.

Когда я увидела его воодушевлённый и полный желания взгляд, сердце сжалось от сожаления. О моём обмане и о моей дурацкой судьбе. Казалось бы, я наконец-то свободна и даже выхожу замуж за такого красавца, но что толку, если завтра утром, после несостоявшейся брачной ночи, он потребует аннулировать брак?

«Услужил ты мне, папенька…» — сетовала мысленно и продолжала идти к алтарю.

Шаг, другой, и вот я уже поравнялась с женихом. Священник, заранее предупреждённый отцом об особенностях церемонии, не стал настаивать ни на смыкании наших рук, ни на поцелуе, хвала небесам.

Но обрадовалась я рано. Похоже, нетерпение — второе имя моего суженого. Он решительно откинул с моего лица фату, схватил меня за плечи и — о боги! — поцеловал! Ну, за что мне эта кара?

Я со всей силы отпихнула несчастного, но, увы, опоздала, и его губы успели прикоснуться к моим. Граф закричал и схватился руками за лицо, а его взгляд, до этого обнадёженный, стал полон смятения. Да, дорогой, невеста тебе досталась не самая обычная.

Перепуганные отец с матерью подлетели к жениху, кудахча и пытаясь разглядеть нанесённый поцелуем урон, а я лишь понуро молчала. Кажется, даже брачной ночи не придётся ждать. Сейчас он всё узнает и аннулирует брак прямо у алтаря. Тогда моё замужество станет самым коротким за всю историю королевства.

— Наследственный дар, говорите? — в очередной раз переспросил Грэгори Олски и рефлекторно коснулся своих раскрасневшихся от ожога губ. Их, кстати, даже не раздуло, что было удивительно. Оказывается, у моего краткосрочного супруга неплохая сопротивляемость ядам. Именно поэтому он и не придал большого значения ожогу, который я двумя днями ранее оставила у него на руке. «Я думал, у неё просто пальцы сильные», — пробубнил он расстроено. — «Кому бы пришло в голову, что это ожог?»

Тут он, конечно, прав. Такое в голову не пришло бы никому, кроме тех, кто уже знает о моей проблеме.

— Ну, побыла замужем и хватит, — вздохнула я, устав от длительных разъяснений. — Можете нас развенчивать! — крикнула священнику. Тот уже полчаса расфокусировано смотрел в одну точку, видимо, фантазируя, как этот случай негативно скажется на его карьере.

— Развенчивать? — удивились жених и священник одновременно.

— Зачем нас развенчивать? — поинтересовался граф Олски.

— Ну, как же… — развела я руками. — Я же… ну… Вы со мной что собираетесь жить? — теперь настал мой черёд удивляться.

— А зачем же я тогда на вас женился? Конечно, собираюсь! Тем более ваш отец сказал, что этим даром можно управлять. Но при желании… — добавил он уже не так уверенно.

Я невольно закатила глаза. Папенька любил мечтательно рассуждать о том, что однажды дар мне подчинится и что мне просто нужна правильная мотивация. Но я, конечно же, понимала, что это полная ерунда. Уже десять лет, с самого первого дня проявления дара, я желала только одного — чтобы эта способность поддавалась контролю. Если безудержное желание освободиться и жить счастливо — не мотивация, тогда что это?

— Граф Олски, — начала я назидательным тоном, — в теории, конечно, всё это так. Но на практике… за десять лет у меня не случилось никакого прогресса в управлении даром.

— Мара, что ты такое говоришь?! — возмутился папенька, до этого обрадованный, что жених не спешит бросать меня у алтаря.

— Правду, папа. Я говорю правду.

— Но на практике вы и замужем никогда не были, так ведь? — уточнил граф Олски.

— Именно так. Что не удивительно… — согласилась я.

— Тогда эти десять лет не считаются, — пожал он плечами. — Развенчаться мы всегда успеем. Если вы не обуздаете дар, мы всё равно не сможем провести консумацию брака. Не вижу ничего плохого в том, чтобы хоть немного попытаться и понадеяться на счастливый исход. В общем, вы по-прежнему моя супруга, — сказал он твёрдо.

От неожиданности у меня даже ноги подкосились. Надо признать, что до этого момента к идее замужества я подходила весьма несерьёзно. Ведь кто в своём уме захочет жениться на ядовитой в прямом смысле девушке? Конечно, здравомыслящий человек сразу же запросил бы развод.

Но, похоже, мой жених здравомыслием не отличался…

После его заявления, что мы по-прежнему женаты, мне вдруг захотелось самой отозвать согласие. По этому красавцу сразу видно, что помыслы у него нечистые. Разве сможет он держаться от меня на расстоянии? Конечно, нет. Он вечно будет крутиться рядом, нарываться на прикосновения и потому рисковать своей жизнью.

— Мне кажется, вы плохо подумали, — начала его переубеждать.

— Нет, подумал я хорошо, — возразил он. — Идёмте. Карета уже ждёт, — Грэгори поднялся со скамейки, на которой последний час приходил в себя, и рефлекторно потянулся к моей руке.

— Не троньте! — отдёрнула руку. — Я сегодня вся на нервах. Вы что, умереть хотите?

Он вздохнул и с сожалением взглянул на меня.

— Не умереть… — сказал он грустно, — а жить с вами. Карета ждёт, — повторил он уже не так воодушевлённо.

У храма действительно стоял экипаж, в который слуги уже успели загрузить мои сундуки с вещами. Я взглянула на них и вновь попыталась осознать происходящее. Вышла замуж. Только что в храме я по-настоящему вышла замуж и теперь должна жить с безумцем, которому даже мой яд не страшен. И на всё это безобразие у меня ушло всего два дня.

— Поехали, посмотрим на ваши хоромы, — вздохнула и пошла к экипажу, обогнав графа Олски.

Отец, опасаясь, что на кочках я случайно задену новоиспечённого супруга, бежал за мной следом и протягивал принесённую служанкой шаль. Мол, прикройся и не убей мужа раньше, чем вы доедете до дома.

— Спасибо, папенька, — улыбнулась ему натянуто и, укрыв плечи шалью, залезла в карету. — Не скучайте без меня, — помахала ему и растроганной маме рукой. — Мы всё равно скоро увидимся.

Наблюдавший за нашим прощанием супруг недоверчиво хмыкнул.

— Лучше вы заезжайте в гости, — сказал он отцу, прежде чем залезть вслед за мной в карету. — Сама она приедет нескоро.

Откуда в нём взялась такая уверенность, я даже гадать не стала. Понять моего супруга мог только такой же безумец, как и он сам. Мне это было не под силу.

Карета тронулась и застучала по мостовой, а я отвернулась к окну, делая вид, что ехала одна. Но мой затылок горел под пристальным взглядом супруга.

— Что-то не так? — повернулась к нему раздражённо. Зачем сверлить меня взглядом, если можно просто озвучить то, что беспокоило?

— Почему вы со мной холодны? — спросил он недовольно.

От такого вопроса я даже растерялась.

— А разве не очевидно? Я не разделяю вашего оптимизма и не поддерживаю это безумство. У меня к вам никакого доверия, — заявила и вновь отвернулась к окну.

— Ну и зря, — парировал супруг. — Нам предстоит и жить, и спать, — тут он нарочито сделал акцент, — вместе. Разве не лучше сразу стелить мягко?

Внезапно пейзажи за окном уже не казались такими интересными, и всё моё внимание обратилось к графу Олски.

— Вы что хотите со мной спа-ать? — протянула я удивлённо. — И как вы себе это представляете? — спросила, сильнее кутаясь в шаль.

Глава 2

— О, я прекрасно себе это представляю, — ответил он с мечтательной улыбкой на губах. — Но пока ты не разобралась с даром, мы… — тут он немного сник, — что-нибудь придумаем.

— Вы совсем не боитесь что ли? — спросила неверяще. — Вам жизнь не дорога?

— А давай на ты? — предложил он. — Будет странно выкать собственной жене. Жизнь мне дорога, конечно. Просто насчёт нашего брака у меня хорошее предчувствие, — ответил мой горе-суженый. — В общем, как я и сказал, придумаем что-нибудь.

До самого особняка графа Олски я гадала, что же он такое собирается придумывать. И каждая моя фантазия была более пугающей, чем предыдущая. Но хуже всего, что в конце я неизменно представляла бездыханное тело мужа, лежащего рядом со мной в постели. Если он сам не понимает опасности нахождения слишком близко ко мне, значит придётся ему как-то вменить, что я не ромашка в поле, а самый настоящий ядовитый плющ. Ну, нельзя меня ночью класть себе под бок.

— А вот и наш дом, — граф показал в окно, отвлекая меня от тяжких дум и жутких фантазий.

Особняк, где мне предстояло провести пару-тройку дней — на большее я не рассчитывала — был просторным и немного помпезным, но всё же не слишком вычурным. Пара колонн, немного лепнины, крыльцо над парадным входом. Дорога до него проходила по ухоженному саду с фигурными кустами, зелёными лужайками и красивыми фонтанами.

Вид у поместья был, мягко говоря, благополучный, что слегка меня удивило. В спешке готовясь к свадьбе, я даже не удосужилась узнать о финансовом состоянии своего жениха. Понятно, что отец не стал бы приглашать на смотрины сестры кого-то недостойного. Но всё-таки у меня никак не укладывалось в голове, как ни в чём не нуждающийся человек мог с такой лёгкостью согласиться на столь абсурдную женитьбу, а потом ещё и не воспользоваться удачной возможностью аннуляции брака? Потому, увидев поместье графа Олски, я совсем отчаялась понять его загадочную душу.

Когда карета остановилась, супруг подал мне руку и с улыбкой произнёс:

— Добро пожаловать домой, родная.

От его слов по спине пробежали мурашки, а мысли стали путаться. «Вышла замуж», — повторяла я про себя. — «Я действительно вышла замуж».

Как во сне, я следовала за супругом и растерянно кивала каждый раз, когда он показывал мне что-то в доме или представлял кого-то из слуг. Они, наверно, посчитали меня совсем странной. Хотя на самом деле странным был их хозяин, а не я.

В конце экскурсии граф Олски собрал всех слуг в парадном зале и объявил:

— Поприветствуйте Мару Гюрье, мою супругу и хозяйку этого дома. Заботьтесь о ней, исполняйте все её капризы, но постарайтесь её не… — он покосился на меня, подбирая слова. — Кхм… Пожалуйста, не прикасайтесь к ней без её разрешения. Она крайне не любит лишних прикосновений.

Наивный граф… Я невольно покачала головой. Подобные наущения слуги воспринимают как белый шум. Людям свойственно прикасаться друг к другу. Им даже в голову не приходит, что под словами «не прикасайтесь без разрешения» скрывается «ни в коем случае». Точно с такой же проблемой столкнулся и мой отец. Он искренне верил, что, если запретить людям прикасаться ко мне, они всегда буду соблюдать этот запрет. Помимо человеческой безалаберности существуют ещё и случайности. И если человек не знает, что прикосновение опасно, то не будет избегать его всеми силами.

Когда все формальности были соблюдены, граф жестом предложил мне пройти к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Ты, должно быть, устала с дороги. Да и я бы с радостью отдохнул, — сказал он, ставя ногу на ступеньку.

Поскольку я пока плохо представляла, чем ещё могла заниматься в его доме, кроме как отдыхать, то не стала отказываться от предложения. Мы поднялись наверх, прошли по коридору и граф радостно распахнул дверь одной из спален.

— Проходи, — пригласил он с улыбкой.

Я переступила порог и уже повернулась, чтобы отблагодарить его за любезность и пожелать ему хорошего отдыха где-то в другом месте, но, к собственному ужасу, обнаружила, что граф прошёл в комнату вслед за мной.

— Тебе нельзя, — запротестовала я машинально и отступила на шаг назад.

— Почему нельзя? — удивился граф. — Это моя комната. А теперь наша с тобой, — он говорил так повседневно, будто собирался отдохнуть с самой обычной девушкой. — К тому же нам неплохо бы выработать стратегию на ночь, — говоря это, он преспокойненько обошёл несогласную меня и направился к кровати.

Скинув с себя камзол, граф начал медленно расшнуровывать рубашку, ряд за рядом опускаясь вниз, пока я, не веря, что всё это происходит со мной на самом деле, пялилась на него широко раскрытыми глазами. Расшнурованная рубашка уже не прикрывала рельефный торс, позволяя мне оценить то, до чего я никогда не смогу дотронуться.

Мой взгляд прошёлся по покрытой волосками коже и опустился ниже, туда, где от пупка под брюки убегала густая дорожка тёмных волос. Я невольно стала гадать, будет ли супруг снимать брюки, и он, хмыкнув в ответ на мой интерес, принялся расстёгивать пуговицы на гульфике.

— Ты ведь это хотела увидеть? — спросил он самодовольно, и я, вспыхнув от стыда, отвернулась.

— Ничего я такого не хотела увидеть! — возмутилась, продолжая краснеть. — Застегнись, прошу тебя!

— Рано или поздно тебе всё равно придётся эту часть меня рассмотреть, — продолжал дразнить меня граф. — Неужели надеешься этого избежать?

— Я… не знаю.

По правде говоря, я вообще не рассчитывала, что до этого дойдёт. Зачем смотреть на то, чему всё равно не найдётся применения?

— Застегнись, — попросила снова. — Когда совладаю с даром, тогда и покажешь мне всё, что захочешь. А пока… это всё ни к чему.

Он пожал плечами, прикрыл то, что я отказалась увидеть, и плюхнулся на кровать. Заметив мою нерешительность, погладил место рядом с собой.

— Или тебе тоже помочь раздеться? — спросил он, когда я по-прежнему не двигалась с места.

— Не нужно, — покачала головой, в ужасе воображая, что с ним может из-за меня произойти. — Ты даже не представляешь, как я сегодня нервничала. Даже одежда, наверно, ядовитая.

— И как же ты будешь переодеваться? — поинтересовался супруг. — Ты же не хочешь лежать рядом со мной в ядовитой одежде? — ухмыльнулся он.

— Вскоре должна подъехать моя служанка. Она уже привыкла и знает, что делать.

Самые приближённые слуги, которым разрешено было ко мне прикасаться, носили кожаные перчатки. В них они снимали с меня одежду и клали её в воду, чтобы из неё вышел яд. Иногда, не желая утомлять их или подвергать опасности, я переодевалась сама. Но сегодня на мне было свадебное платье с корсетом, и снять его самостоятельно не вышло бы.

Супруг нахмурился, поняв, что переодеваться при нём я не хотела или не могла, и поднявшись с кровати, принялся искать что-то в комоде.

— А вот и они, — заявил он, радостно надевая кожаные перчатки. — Ты же не собираешься отдыхать в подвенечном платье, правильно? — спросил он тоном, не подразумевающим возражений.

Не дожидаясь моего ответа, он пересёк разделявшее нас расстояние, зашёл мне за спину и, аккуратно откинув в сторону мои завитые локоны, принялся расшнуровывать корсет. Сказать, что в тот момент я переживала, — ничего не сказать. Меня трясло, словно осиновый лист на ветру. Руки потели и даже на спине появилась испарина.

— Из нас двоих бояться надо мне, — заметил супруг. — Даже если очень захочу, не смогу ничего тебе сделать. Не бойся. Это всего лишь шнуровка.

Но свои слова он сопроводил столь противоречивыми действиями, что я тут же начала сомневаться в его искренности. Когда платье было наконец расшнуровано, Грэгори не отошёл в сторону, как следовало бы. Он стал медленно водить пальцами в перчатках по моим оголённым лопаткам, поднимаясь к плечам, гладя шею и вновь скользя вниз. Спустя долгие мгновения этой непривычной для меня ласки он взялся за теперь свободное на моей талии платье и потянул его вниз, оставляя меня в одном исподнем.

— Полагаю, эта одежда тоже ядовитая? — спросил он хриплым голосом и коснулся сорочки. Меня затрясло сильнее.

— Да, — ответила дрожа. — Особенно она.

— Снимем её? — предложил граф.

— Я сама, — шагнула вперёд, чтобы избежать его прикосновений. Они вызывали в теле странные, непривычные ощущения. Казалось, что у меня начался жар или другая хворь, и она заставляла сердце в груди колотиться, а низ живота болезненно жечь. Хотелось отгородиться от этих ощущений как можно быстрее.

Я ринулась к одному из своих сундуков и, распахнув его, достала оттуда чистую сорочку. С ней бросилась за ширму, чтобы скрыться от жгучего взора графа и переодеться самостоятельно. Только когда между нами встала плотная ткань ширмы, я сумела унять дрожь в теле.

Переодевшись, нерешительно выглянула. Супруг лежал на кровати, положив руки под голову и сверля ширму взглядом. По его горящим глазам я поняла, что он боролся с желанием выкинуть из комнаты этот ненавистный ему предмет интерьера.

— Надеюсь, что ширма останется на месте, — сказала, выходя из-за неё и прикрывая оголённые плечи руками.

— Не могу этого пообещать, — ответил граф, на губах которого при виде меня заиграла улыбка. — Эта ширма мешает мне созерцать нечто прекрасное.

— Что такого прекрасного она скрывает? — спросила, догадываясь, каким будет ответ.

— Тебя, — улыбнулся супруг и вновь погладил место на постели рядом с собой. — Обещаю к тебе не прикасаться и не умирать у тебя на глазах, — сказал он, угадывая мои мысли. — Так что не бойся.

Да, пожалуй, больше, чем близости с ним, я боялась причинить ему вред. Близость, как объяснила матушка, неизбежна между супругами. Если изначально я и полагала, что мне не стоило о ней беспокоиться в силу особенностей моего тела, то сейчас уже примирялась с мыслью, что мой безумный супруг сумеет изыскать способ близости во что бы то ни стало.

Отчаявшись переубедить безумца, я подошла к постели и юркнула под одеяло, на всякий случай подсовывая его себе под бок с той стороны, где лежал Грэгори. Не потому, что боялась, а потому, что не хотела обжечь его ненароком.

— Итак, — начал граф, когда я улеглась. — Ты становишься ядовитой, когда нервничаешь?

— Угу, — кивнула, чувствуя, что уже в этот момент он искал возможность приблизиться к моему телу.

— И прямо сейчас ты тоже нервничаешь, правильно? — уточнил он с серьёзным видом.

— Особенно сейчас, — призналась, подтягивая одеяло выше, к самой шее.

Граф расстроено вздохнул, но спустя мгновение приободрился.

— Тогда нам всего лишь нужно сделать так, чтобы ты привыкла к этой близости и не переживала, — сказал он воодушевлённо.

— И как ты планируешь этого добиться? — спросила испуганно.

Граф улыбнулся.

— Легко, — ответил он. — У нас с тобой в распоряжении ночной и послеобеденный отдых. Да и кожаные перчатки придутся кстати.

— Я правда тебе нравлюсь? — не удержалась от вопроса.

Только ради кого-то, кто вызывает сильные чувства, граф стал бы так рисковать. Будь он ко мне равнодушен, то отказался бы от меня ещё у алтаря.

— Не представляешь, насколько, — признался он. — Если я сейчас коснусь твоей сорочки, со мной что-нибудь случится? — спросил он, ухватившись за одеяло и вытягивая его у меня из-под бока.

— Только не голыми руками, — запротестовала я.

Он кивнул, накинул на себя недавно снятый камзол, вернул на ладони перчатки и решительно залез под моё одеяло. Ощущать его так близко было волнительно и пугающе одновременно.

Осторожно положив руку на мою талию, он придвинулся ещё ближе и с силой прижался к моим бёдрам, упираясь в них чем-то твёрдым. В тот миг сердце в моей груди колотилось, как бешеное. Мне одновременно хотелось оттолкнуть супруга и позволить ему больше. Неровно дыша, я уткнулась лицом в подушку и ждала, что произойдёт дальше. Но Грэгори не настаивал на продолжении. Лишь медленно поглаживал меня ладонью по животу, изредка поднимаясь к груди и задевая вершинки. В те моменты я взволнованно вздрагивала и пыталась отодвинуться, но, конечно же, мне этого сделать не позволяли. Надо ли говорить, что отдохнуть после дороги у меня так и не вышло?

Когда приехала моя служанка и застала нас с Грэгори лежащими рядом, клянусь, я увидела недоумение и страх в её глазах. Но уже спустя мгновение она взяла себя в руки и собралась раскланяться. Мол, не буду мешать вашему супругу рисковать жизнью. Зайду попозже, когда он будет уже мёртв. Спрячем его тело вместе.

— Мари, постой, — позвала её прежде, чем та успела уйти, и, вывернувшись из объятий мужа, приподнялась в постели. — Мне нужно ополоснуться. Сегодня был очень волнительный день, — сказала я многозначительно и покосилась на недовольного супруга. — А Граф Олски настроен слишком решительно, мне не хотелось бы причинить ему вред.

Мари кивнула понимающе.

— Я распоряжусь, чтобы вам подготовили ванну, и сразу же вернусь.

Когда она вышла из комнаты, Грэгори потянул меня обратно к себе. Судя по его недовольному сопению, расставаться со мной он был ещё не готов.

— Не достаточно ли на сегодня обеденного привыкания? — спросила, снова пытаясь вывернуться из его хватки и при том лишний раз его не задеть. — У нас впереди ещё целая ночь, и завтрашний день, и все последующие, пока тебе не надоест.

— Мне не надоест, — заверил он и снова притянул меня ближе. — Поднимешься, когда твоя служанка вернётся, ладно?

Я ответила ему усталым вздохом и осталась лежать рядом.

Хвала небесам, Мари вернулась быстро. Поначалу граф Олски её появлению не обрадовался, но вскоре приободрился.

— Ванна готова? — спросил он у Мари. — Уже можем купать нашу графиню? — подмигнул мне радостно.

— Я буду мыться одна, — ответила я, не оставляя ни малейшей надежды на согласие и попросила на всякий случай: — Пожалуйста…

Убедив Грэгори не следовать за нами, я наконец сбежала от него вместе со своей служанкой.

— Мари, у тебя же были мужчины? — спросила у неё, забывая о приличиях и такте. Вопрос взаимоотношений с графом сейчас для меня стоял настолько остро, что было не до церемоний. Я отчаянно нуждалась в опытной советчице.

Мари покраснела, замялась, но всё-таки кивнула.

— А такие же пылкие, как мой супруг? — уточнила, подозревая, что таких горячих ухажеров не так уж много.

— Ну… — протянула Мари. — Был один такой. Почти… — добавила уже не так уверенно. — Хотя настолько же отчаянных, как граф Олски, у меня не было.

— Скажи, Мари, — взглянула на неё отчаянно, — как совладать с ним, если он… вошёл в раж? Я никак не могу убедить его сохранять хоть какое-то расстояние между нами. Не представляешь, как мне из-за этого делается страшно.

— Всё очень просто, — ответила Мари. — Нужно не показываться ему на глаза. Тогда у него точно поубавится пылу.

Прятаться от собственного мужа в первый же день после свадьбы, до такого не всякая девушка додумается. Но у меня не оставалось выбора.

— Отлично, — согласилась я. — После ванны отправимся с тобой на прогулку, а потом сыграем несколько партий в нарды. Надеюсь, к тому времени, когда я вернусь, он уже уляжется спать, — сказала я мечтательно.

Наш план казался идеальным. Неторопливо приняв ванную, я вместе с Мари отправилась в парк и гуляла там почти до темна, а после, пропустив ужин, закрылась в комнате своей служанки и играла с ней в нарды.

Уже сильно затемно довольная собой я вернулась в спальню к супругу. Каково же было моё удивление, когда, войдя, я встретилась с его горящим от недовольства взглядом.

— Дорогая, что делать? — спросил он вкрадчиво. — Я борюсь со жгучим желанием отправить твою служанку восвояси и, кажется, проигрываю эту битву. Она завтра же вернётся в твой отчий дом.

— Как это вернётся? — спросила я испуганно. — А кто будет меня переодевать и помогать мне мыться? — в голове не укладывалось, что во всём доме не останется ни одной служанки, которой можно ко мне прикасаться.

— А разве тебе некому помочь? — удивился граф. — Теперь у тебя есть супруг, — он улыбнулся многозначительно. Тогда-то я и поняла, что мой гениальный план по умерению его пыла был изначально провальным.

Граф был не просто зол, он пребывал в ярости.

— Я больше не буду так поступать, — пролепетала виновато. — Обещаю. Не отправляй, пожалуйста, Мари обратно. Мне нужна хотя бы одна служанка, с которой я могу быть собой и не прятать свою особенность.

Грэгори расстроенно вздохнул.

— Не представляешь, как это неприятно, когда супруга сбегает в первую брачную ночь. Я волновался, что ты вообще не вернёшься.

— Я поступила так, потому что переживала за тебя. Но если уж ты сам не боишься за себя, тогда впредь и я не буду за тебя переживать, — сказала решительно. — Поможешь со шнуровкой? — подошла к нему ближе и стала дожидаться, когда он наденет перчатки и поможет мне раздеться.

Глава 3

Касания его рук, пусть и прикрытых перчатками, заставляли меня вздрагивать. Но на этот раз я не пыталась сбежать. Хотя мне и было страшно, я собралась с духом и позволила неизбежному случиться.

Супруг раздевал меня медленно, проводя кончиками пальцев по моей разгорячённой коже. Каждое его прикосновение вспыхивало огнём и распускалось цветами. Спустя долгие минуты этих ласк, я неожиданно поняла, что всё моё тело дрожит.

Никогда раньше мне не приходилось испытывать ничего подобного. Огонь, зарождавшийся внутри, пробуждал во мне нечто новое, яркое, женственное. Мне хотелось не просто откликнуться, а так же прикоснуться, провести руками, пальцами без перчаток, чтобы нас ничего не разделяло. Это желание такое жгучее, нестерпимое, лишило меня остатков самообладания.

— Хочу прикоснуться к тебе, — прошептала, глядя Грэгори в глаза. — Я так хочу прикоснуться к тебе, — эти слова казались чуждыми, опасными и в то же время настолько желанными. Именно сейчас мне невыносимо хотелось обуздать тот дар, которым наградила меня природа.

Грэгори отстранился и задумчиво кивнул.

— Можешь попробовать, если так хочется, — сказал он доверчиво.

Сумасшедший! Я всегда знала, что он сумасшедший.

— А что, если я отравлю тебя слишком сильно, — спросила, укоряя и себя, и его за безрассудство.

— Тогда попробуй не травить меня совсем, — предложил он.

Если бы я могла владеть своим даром, как моя бабушка, то, конечно, не стала бы травить единственного человека, который отважился на мне жениться. Но я-то своим даром управлять не могла, так ведь?

Отчего-то теперь эта мысль казалась абсурдной. Даже если я дриада только на четверть, почему я не способна управлять собственной силой?

А вдруг отец был прав, и я вполне могла бы справиться? Что, если мне действительно не хватало лишь мотивации?

Мне так хотелось иметь возможность хоть ненадолго, хотя бы на секундочку быть в состоянии прикоснуться к супругу и не обжечь его. Собрав в кулак всю свою волю, всё своё жгучее желание и веру и выдохнув, я тронула его кожу указательным пальцем, но тут же отдёрнула руку.

— Больно? — спросила испуганно.

— Нет, — покачал он головой. — Попробуй ещё раз, — предложил этот безумец.

Но и я сама оказалась не менее безумной, потому что не стала отказываться. Снова собравшись с силами, тронула его кожу, теперь уже чуть-чуть дольше, и опять отдёрнула руку.

— А теперь больно? — спросила с замиранием.

— И теперь нет, — покачал он головой.

— Ты врёшь! Ты всё врёшь, — обвинила его, но присмотревшись, не увидела на его коже следов от ожога.

— Попробуй смелее, — предложил он.

Приведя свои чувства в жалкое подобие равновесия, я положила ладонь на его запястье.

— А теперь больно? — спросила, глядя ему в глаза.

— И теперь нет, — ответил Грэгори и зачем-то тоже стянул с себя перчатку.

— Что ты делаешь?! — возмутилась я.

— Хочу попробовать, — ответил он воодушевлённо.

— Попробовать что?.. — я начала от него отползать от него по кровати.

— Я тоже хочу попробовать прикоснуться. Это было бы честно.

— Нет, это было бы опасно.

— Но ведь нам обоим это нравится, так? И я искренне верю, что ты не хочешь меня убить. Не хочешь ведь, правда?

— Нет, конечно, — возмутилась я и отползла ещё чуть дальше.

— А давай я скажу, где именно собираюсь к тебе коснуться, и ты сделаешь всё возможное, чтобы не отравить меня. Давай? — предложил он, но я замотала головой. — Смотри, сейчас я хочу положить ладонь на твоё бедро. Потом провести выше и погладить тебя по животу. А ещё я очень хочу прикоснуться к твоим губам и поцеловать тебя.

— Ты не знаешь, что говоришь. Немедленно надеть перчатку!

— Отказываюсь, — улыбнулся он и действительно потянулся к моему бедру.

Я вскрикнула, когда почувствовала его горячее прикосновение, кожа к коже. Внутри меня что-то вздрогнуло и пробудилось. По телу пробежала яркая волна энергии, и я вдруг ощутила каждую капельку яда на своей коже. Когда Грэгори коснулся меня, яд уже начал переходить на его ладонь, но я усилием воли, неизвестно откуда у меня появившийся, втянула эту отраву обратно в себя. Я и правда совершенно не хотела травить своего случайного супруга.

— Вот видишь, всё же хорошо вышло, — улыбался он и вёл ладонь к моей талии. А я судорожно пыталась сделать себя менее ядовитой.

— Не так быстро, — взмолилась, когда поняла, что могу не успеть, и Грэгори замедлился.

Его плавное, неторопливое прикосновение пускало мурашки по коже, и мне хотелось ещё. Я желала, чтобы он снял с себя вторую перчатку и прикоснулся обеими руками. Нет, даже не этого. Я хотела, чтобы он разделся сам и прикоснулся ко мне всем телом.

— Ещё, — попросила, удерживая собственный яд и впервые ощущая себя свободной. — Я хочу ещё, — потребовала, а именно так и звучал мой голос, хриплый, удивительно глубокий, непривычный для меня самой.

Грэгори больше не нужно было слов. Он стянул с себя вторую перчатку и начал раздеваться дальше.

— Ты молодец, — похвалил меня, нависая сверху и касаясь губами моей щеки.

Я вздрогнула, вдруг испугавшись, что снова потеряю контроль, и посмотрела в карие глаза супруга. В них не было ни боли, ни страха — только предвкушение.

— Ещё! — потребовала уже смелее, и Грэгори поцеловал меня в губы, горячо, страстно, ненасытно.

Его поцелуи стали опускаться ниже на шею, ключицы и грудь, и я дрожала, полыхала всем телом, выгибалась и прикасаясь к нему. И никак не могла насытиться. Мне хотелось кричать от удовольствия и радости.

Раньше я не верила, что такое возможно. Не верила отцу и не верила в себя. Ненавидела свой дар. Но сейчас он уже не казался таким ужасным. Теперь он был на моей стороне, а не против меня.

— Ещё, — повторяла я ночь напролёт, и Грэгори потакал мне в каждом желании. — Ещё, — шептала я, засыпая у него на плече.

Наутро мне показалось, что всё случившееся было лишь сном или видением и что я по-прежнему не могла контролировать свой дар. Но моё тело говорило об обратном. Все мышцы ломило, внизу горело, вверху жгло, губы распухли, а где-то в груди, глубоко в душе появилась уверенность, что я хозяйка собственного тела и силы. И что даже после всех выпавших на мою долю испытаний и мучений, я всё же могла быть счастливой.

Грэгори, наблюдавший за моим пробуждением, улыбнулся и погладил меня по щеке.

— Мне же это не привиделось, правда? — спросила у него настороженно.

— Ничего тебе не привиделось. Смотри, — он наклонился и поцеловал меня в губы, и сердце в моей груди забилось быстрее. Я чувствовала, как тело начинает реагировать, выделяя яд, но теперь я была способна управлять им.

— Хм… — протянула я, задумчиво потирая губы. — Кажется, я так и не распробовала.

— Погоди. Сейчас всё распробуешь, — Грэгори откинул в сторону одеяло и прижался ко мне горячим телом. Хотя у меня по-прежнему всё ломило после вчерашней ночи, я вдруг почувствовала в себе энергию, и бодрость, и жгучее желание действительно всё распробовать. Хорошо, что для этого у нас с Грэгори был не только грядущий день, и не только следующая ночь, но и вся жизнь. Мы будем пробовать её и друг друга и наслаждаться каждым моментом.

Чтобы не пропустить новинки, подписывайтесь на мой авторский профиль Литрес: https://www.litres.ru/author/mariya-slavina/

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3