Сонет №155 [Роман Михеенков] (fb2) читать онлайн

- Сонет №155 978 Кб, 14с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Роман Михеенков

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Роман Михеенков Сонет №155

Командировки на планету Таркос всегда были для меня наказанием. В прямом смысле. Нечто среднее между ссылкой и исправительными работами. Если посмотреть на ситуацию глазами моего начальства – репрессии были вполне справедливыми. Патологическая лень регулярно толкала меня на авантюры – изобретал способы не соблюдать скучные инструкции, ускорял выполнение рутинной работы. А свободолюбие и весёлый нрав постоянно оборачивались запрещёнными в корпорации «Spaсe electronix» служебными романами. Давно бы уволили, но моё легкомыслие являлось определяющим фактором при создании высокотехнологичных изобретений. На одном из них – «Шалунье Изабелле» – базировалась почти вся наша работа. Однажды, заскучав в марсианском экспрессе, я начал заигрывать с Изабеллой – очаровательным менеджером «Spaсe electronix». В процессе флирта родилась идея квантового ускорителя для космических кораблей. Долгие века скорость любого транспортного средства являлась усилием, деленным на сопротивление материи. Проще говоря – преодолением. Размышляя над скоростью совращения менеджера Изабеллы, я разбавил её сопротивление шампанским. Процесс пошёл быстрее. В научных целях я разорился на ещё одну бутылку «Дом Периньон» 2995 года – и в итоге девушка сама меня соблазнила. Я подумал, что если напоить Вселенную хорошим шампанским, преодолевать её материю станет вовсе необязательно. И, смешав коктейль из квантовых формул, изобрёл «Шалунью Изабеллу». Если совсем просто – путешественник растворяется в энергии Вселенной, а потом материализуется, где ему вздумается.

В патентном бюро мне долго отказывали в регистрации – название «Шалунья Изабелла» их смущало. Но изобретение, продвинувшее галактику на несколько тысячелетий вперёд, может называться и так. Я настоял. Первое время дикторы новостей улыбались, произнося это название, потом привыкли. Менеджер Изабелла расцарапала мне лицо и перешла на работу к конкурентам.

Но вернёмся к планете Таркос. Атмосфера для землянина вполне приемлемая. Гравитация тоже. Многие столетия жители планеты – потомки не самых лучших переселенцев с Земли, в основном преступников и охранников – развлекались войнами, развратом, загрязнением окружающей среды и космическим пиратством. Жителям Земли надоело, что пираты с Таркоса постоянно грабят их караваны. Земляне добавили в атмосферу планеты жесткого успокоительного и отправили на Таркос «мессию». На роль спасителя выбрали самого языкастого пропагандиста с земного галовидения – Гарри Сириуса – моего однокурсника по университету. Через месяц планета преобразилась: мир, дружба, любовь – даже об искусстве вспомнили. Но Гарри оказался человеком увлекающимся – искренне уверовал, что он мессия. Просто приличная планета показалась ему недостаточным результатом. Гарри промыл населению мозги, провёл референдум. В итоге восемьдесят шесть процентов населения Таркоса проголосовали за приведение цепочек ДНК к единому идеальному стандарту. Всем таркосянам вшили в ягодицы по чипу – и наступила у них тишь, гладь и все чувства сбалансированы. Новорожденных чипировали в роддомах. Мне приходилось читать техническую документацию этих чипов. Их биомагнитные импульсы непрерывно работают на удержание генома в таком состоянии, чтобы обеспечить абсолютное физическое здоровье и полную психическую уравновешенность. Если простым человеческим языком, то жителям Таркоса запрограммировали апатии столько, чтобы не давать волю агрессии, а агрессии – чтобы не засыпали и хоть чего-то хотели. Инстинкта размножения ровно для размножения, на разврат уже не хватает. Бурных чувств – исступлённой ярости, испепеляющей страсти или иссушающей тоски – они испытывать уже не могли. Планета стала здоровой. Слишком здоровой. Патологически здоровой. Вот в этот кромешный рай меня и ссылали ежегодно десять лет подряд.

Первое время наблюдать расцвет деградации планеты было довольно занимательно. В борделях открывались библиотеки. При этом люди настолько быстро утратили понимание порока и все представления о нём, что не озаботились сменой вывесок на заведениях. Но библиотеки «Большие сиськи» и «Глубокая глотка» никого не смущали. Наркоторговцы целыми картелями уходили в гомеопатию. В коктейль «Кровавая Мэри» перестали добавлять водку. Вторая волна мутаций изменила их мир вполне предсказуемо. Библио-бордели закрылись, потому что люди перестали понимать смысл книг, а картели гомеопатов остались без работы – благодаря чипам жители планеты перестали болеть. Водку в «Кровавую Мэри» не вернули. Удивительно, хотя и грустно, было наблюдать исчезновение искусства. Сначала испарились творцы – пропала необходимость выражать себя. Потом утратился смысл культурного наследия – зачем испытывать чувства, если артериальное давление и пищеварение в норме. В музеях открылись кафе с кислородными коктейлями и маркеты с экологически чистой едой. Картины при этом со стен не убрали, оставили в качестве ориентиров: под копиями Караваджо – брокколи, под репродукциями Ван Гога – соевые бобы. Очень удобно. С роботами планеты Таркос стало общаться гораздо веселее, чем с их владельцами. Андроиды хотя бы старые анекдоты помнили. А люди – нет. Мир без страстей и пороков стал бессмысленным и плоским, но понимать это было некому, кроме диссидентов – предателей, тех, кто не согласился с политикой мессии и сразу вырезал свой чип. Их не казнили – отлавливали, чипировали заново и месяц держали в смирительных рубашках, пока ДНК не перестроится. Землянам и всей Галактике на их права было плевать – пиратство на орбите Таркоса закончилось – и ладно. Да и предателей было не так много – процентов пятнадцать от общего населения планеты, или того меньше. Сами себя они называли чуваками. От слова чувство. А тайные сходки – чувствилищами. Существовали в подполье. Кто смог – улетел на другую планету и поливал справедливой грязью мессию Гарри в витальных сетях. Но чипированные жители планеты Таркос витальных сетей не читали. Они вообще не читали ничего, кроме ценников на товарах и инструкций к гаджетам.


Моя очередная ссылка – от скуки научил самого дорогого робота корпорации ругаться матом – пришлась на главный праздник планеты Таркос – день рождения мессии. Гарри Сириуса возили по столице в аэроскутере из бронированного стекла. Он тщательно скрывал презрение к ликующей толпе подданных, изображал благодарность и время от времени отхлёбывал из золотой фляжки. Вечером я был приглашён к нему во дворец. Собирался пойти. Друзьями мы никогда не были, но Гарри был единственным нечипированным среди знакомых мне жителей планеты, кроме того, он перенёс на Таркос виноградники вместе с парочкой тосканских холмов, и вино у него было одним из лучших в галактике.

Проведя несколько рабочих встреч с менеджерами нашего таркосского филиала, я вернулся в своё бунгало и растянулся в шезлонге у бассейна в ожидании вечера. Три ласковых солнышка в небе, журчание минеральной воды с едва уловимым ароматом лаванды. Неприятным было только странное похрюкивание, звучавшее диссонансом в партитуре птичьего пения. Я попытался найти его источник и обнаружил торчащую над гладью бассейна трубку, а на дне притаившуюся тень. Кто-то прятался под водой и дышал через эту трубку. Преступности на Таркосе не было. Чипированные просто не способны были представить себе сути насилия, а чуваки-предатели были настолько гуманны, что не могли о нём даже помыслить. Я заткнул трубку пальцем. На дне началось барахтанье, и на поверхность вынырнул содрогающийся в приступе кашля юноша.

– Простите, не хотел доставить вам неудобства, но согласитесь, незнакомец на дне бассейна – это не совсем обычно.

– Вы экспат! – обрадовался молодой человек.

– Скорее ссыльный.

– Я чувак. Вы меня не выдадите? – тут же встревожился он.

– За кого вы меня принимаете!

– Выдадите или нет?

– Естественно, нет.

Он был тощий, конопатый и очень нескладный. В его несуразности было что-то трогательное. Гадкий утёнок восемнадцати лет. Я выдал ему махровый халат и заварил чаю. Согревшись, ихтиандр по имени Уилл рассказал мне, что их чувствилище планировало мирную акцию неповиновения в день рождения мессии – отрепетировали отрывок из пьесы Грибоедова, хотели показать на площади. Но кто-то их предал, и в самый последний момент чувствилище накрыли полицаи. Уйти удалось только ему. Ещё рассказал, что он безумно влюблён в Анжелу, а она, увы, из чипированных. Но он не сомневается в силе своей любви, способной победить чип.

– Вы же мне поможете?

– Чем? – удивился я.

– Вы экспат с Земли, их у нас уважают. Вы большой человек – в таких роскошных домах живут только богачи. И вы хороший человек. Я же чувствую.

– Ради любящего сердца сделаю всё возможное. План есть? – поинтересовался я.

– Нет, – грустно вздохнул Уилл.

Моё желание помочь было не просто искренним. Трижды искренним. Я романтик. Ненавистник правил, корпораций, упорядоченности и вообще любого регламента.

– Говоришь, здесь меня уважают, Уилл?

– Экспаты на втором месте после их мессии, – уточнил юноша.

Мне понравилось определение «их мессия», то есть, Уилл не считал Гарри законным топ-менеджером планеты.

– Получается, мои слова для твоей Анжелы будут значимы?

– Не то слово!

– Тогда – Шекспир? – предложил я.

– Я ваших рук рукой коснулся грубой… – вместо ответа процитировал молодой человек.

– Уилл, я сделаю всё возможное и невозможное, – восхитился я, встретив на другой планете человека, знающего Шекспира – таких и на Земле-то почти не осталось.

– А что мы будем делать с Шекспиром?

– Читать. Ты за Ромео, она за Джульетту, я за всех остальных. Хорошая идея, мой юный друг?

– Спасибо, – в его глазах появились слёзы.

Я уточнил подробности. Уилл всю жизнь успешно изображает чипированного. Нечипированные родители скрыли факт его рождения, спрятали от школы – учили дома. Потом, когда он понял своё положение в мире чипов – поступил в университет вольным слушателем. Учится на дизайнера, втайне сочиняет пьесы, мечтает стать актёром. В университете он свою Анжелу и встретил.

Ритуалы ухаживания в среде чипированных с точки зрения романтика специфичны. Больше похожи на презентацию или бизнес-план. Вот – я, вот – мои возможности, вот – мой круг общения. Вот – мы. Вот – мы через пять – десять – пятьдесят лет.

Мы договорились, что Уилл придёт ко мне вместе с Анжелой на следующий день. Я вполне подходил для презентации круга общения.


На дне рождения мессии было мерзко и скучно. Наблюдать сразу все оттенки подхалимажа крайне неприятно. Члены правительства Таркоса – нечипированное окружение моего однокурсника – весь вечер соревновались друг с другом в подобострастии. Наперегонки.

– Ты видел этих уродов, надо им по чипу вставить, – сокрушался мессия, когда все разошлись.

– Трудно быть богом.

– Я хотел цветущего рая со счастливыми жителями, а получил лживых подонков в правительстве и популяцию денегератов по всей планете.

– Гарри, а ты отпусти их. Убери чипы, пусть чувствуют. На твою жизнь инерции ДНК хватит, а потом – есть ли разница, пусть сами разбираются.

– Не, брат, боюсь. Пока есть предатели…

– Ты не поверишь, Гарри, это очень милые гуманные люди. И, клянусь, они тебя не тронут. Твои холуи в сотни раз опаснее.

– Не может быть. Мне каждый день докладывают об организации терактов, меня хотят убить. Я постоянно под прицелом, – испугавшись собственных слов, мессия закрыл лицо ладонями.

– Хотя бы ближайшее окружение освежи. Они же откровенно мечтают о твоей смерти. Невооружённым взглядом видно.

– Пока боятся – пусть окружают.

– Неужели тебе приятно это вылизывание задницы?

– Привычка, знаешь ли. Похоже на массаж. Они мне таким образом душу массируют. Напоминают, что не зря я затеял проект Таркос. Хотя… Проект – дерьмо, а я уже старый.

– Гарри, мы ровесники, нам всего по пятьдесят пять. Жизнь только начинается.

– Не, брат, я уже всё. Забронзовел. С ужасом жду, когда начну ордена и медальки себе на грудь вешать. Начну же.

Мы попрощались, и я ушёл домой с испепеляющим желанием устроить на Таркосе революцию.


Уилл и Анжела пришли на обед. Она не была красавицей – короткий жесткий ёжик чёрных волос вызывал у меня желание спрятать руки за спину, чтобы не уколоться. Под ёжиком вращались во все стороны угольно-черные глазищи. Царица ночи в юности. При этом она была удивительно обаятельной, но обаяние будто дремало. Складывалось впечатление, что это игрушка с искусственным интеллектом, которая включается кнопкой, а просто так ничего не будет, кроме видимого потенциала. Нам с Уиллом предстояло активировать это чудо. И мы принялись за дело.

Для начала я задорого продал ей Шекспира. Сказал, что землянин, не знающий Вильяма нашего – не землянин. Потом придумал байку про «Ромео и Джульетту» – пара, не плакавшая над этой пьесой – не семья.

– А что такое «плакать»? – спросила девушка.

– У-у-у, ребята… Всё крайне непросто…

– Что, простите? – напряглась Анжела.

– Ничего, милая, – успокоил я. – Мы будем читать Шекспира.

Я вывел текст в пространство над журнальным столиком, и мы приступили к чтению. Наблюдать за молодыми людьми было очень интересно. Светящийся Уилл сгорал в каждом слове и возрождался из пепла перед следующим. Анжела читала ровно, хорошо поставленным голосом, но это был пластмассовый Шекспир.

– Так не пойдёт, моя дорогая, – остановил я девушку.

– Что я делаю неправильно? – она внимательно смотрела на меня, искренне пытаясь понять свои ошибки.

– Ваша героиня любит Ромео. А вы просто читаете буквы.

– В пьесе есть слово любовь. Я его прочитала, точно помню, – она резким взмахом ладони отмотала текст назад. – Вот – любовь.

– А что такое любовь, Анжела?

– Любовь?.. – девушка на мгновение растерялась, но тут же сориентировалась. – Мужчина и женщина, у них двое детей, красивый дом, два суборбитальных скутера и роботы последнего поколения. Ещё робот-собака у дома и красивая лужайка. Это любовь.

Она посмотрела на Уилла в поисках поддержки. Бедняга чуть не плакал, но одобрительно кивал.

– Дочитаем до конца… – что ещё я мог предложить?

Передо мной сидели две непересекающиеся галактики. У них не было ни единого шанса понять, услышать, почувствовать друг друга. Но Уилл был влюблён. И я не мог его бросить. Одна маленькая глупая безнадёжная любовь гораздо важнее всех достижений нашей Вселенной. Важнее самой Вселенной. Надо было срочно что-то придумывать.

– Странная пьеса… – дочитав до конца, Анжела явно хотела сказать, что пьеса идиотская, ни о чём, и жаль потраченного времени, но перед ней сидел уважаемый экспат с планеты Земля.

– Не стесняйтесь, дорогая, говорите всё, что считаете нужным. За полторы тысячи лет эта пьеса восхитила стольких, что вашу критику выдержит.

– Хотите сказать, что во времена… – она вернула текст к началу. – Во времена Шекспира не было мобильной связи?

– Не было даже автомобилей, если вы помните, что это такое. А если бы мобильная связь была – Шекспир не написал бы этой гениальной пьесы.

– Два убийства и два суицида… Это гениально? Мне рассказывали, что у нас до прихода мессии такое было… Слава Сириусоликому, мы живём на цивилизованной планете.

– Они убили себя, потому что не могли жить друг без друга… – Уилл очнулся и вступил в разговор.

– Подожди, Уилли, я объясню мистеру экспату. Ромео должен был познакомить Джульетту с родственниками и друзьями, рассказать о своих возможностях и перспективах, предложить ей план развития семьи. А тут… неправда написана. Вот – Уилл хочет быть со мной. Он всё это сделал. С вами меня познакомил. Наша семья будет правильной. Это и есть любовь. Зачем нам себя убивать?

– Их родители – враги, – напомнил я.

– Что такое враги?..


Мы оставили затею с Шекспиром. Ещё пару часов я поработал на Уилла. Или против него? Восхищал девушку рассказами о своих изобретениях, травил земные байки о звёздах галовидения. Обычная светская болтовня. Временами Анжела казалась вполне нормальной. Но только временами. Я понял самый страшный побочный эффект чипа – он блокировал чувство юмора. Можно жить без чувства прекрасного, без эмпатии, даже без любви. Но без чувства юмора… Лишать людей чувства юмора – это самая страшная разновидность геноцида.

Уилл проводил Анжелу домой и вернулся ко мне.

– Не для вас эта роза расцвела, мой юный друг.

– Ничего не поделаешь… Или я с ней, или…

– Уилл, вариантов всего два. Первый – ты вырезаешь её чип и ждёшь, когда она снова станет нормальной. Не факт, что станет, её цепочка ДНК жестко отформатирована. Второй вариант – вставляешь чип себе. Мне нравится первый, но он не для вашей планеты. Хочешь, я приглашу вас на Землю, там с этим будет попроще.

– Анжела невыездная. Мессия ограничил перемещения таркосян суборбитой. Улетишь дальше, и чип взрывается. Я-то улечу, только она… Но Анжела не допустила бы и мысли покинуть планету.

– Ты давно её любишь?– оставалось надеяться, что время химических реакций, отвечающих за страсть, отмеренное человеческому виду природой, скоро закончится.

– Неделю, два дня, шесть часов, тринадцать минут и сорок две секунды, – он взглянул на виртуальный монитор, чтобы уточнить секунды.

– Да… твои гормоны будут играть ещё долго. Кстати, если её чип не мешает тебе любить, притворяйся дальше обычным жителем Таркоса. Она, насколько ДНК позволяет, тоже тебя любит. Плодитесь и размножайтесь.

– Увы. Брачная церемония включает в себя синхронизацию чипов. Я не знал, мне Анжела сейчас сказала. А мы только что назначили день свадьбы, – грустно выдохнул Уилл.

– Что за синхронизация?

– Он и она перезагружают чипы, заново подключаются к планетарной сети, инсталлируют положительный опыт самых благополучных пар, – объяснил юноша.

– Эврика! – появившаяся идея вызвала у меня такой восторг, что я даже подпрыгнул. – Можешь раздобыть мне обычный чип, типа того, что вшит Анжеле?

– Зачем он вам?

– Я его перепрограммирую. Заражу вирусом. Вживим чип тебе. На брачной церемонии ты, Уилл, заразишь вирусом всю вашу сеть. Не только Анжела станет нормальной. Мы всю планету вылечим!


Я назвал вирус «Сонет #155». Шекспир написал сто пятьдесят четыре сонета, во имя любви вполне можно было создать ещё один, автор бы не возразил. Оценив все возможности нейросети Таркоса, я придумал программу, которую невозможно обнаружить. Цепляясь к чипам, она мгновенно мимикрирует и начинает дублировать их работу. Антивирусные системы ничего не видят. Но, дублируя работу чипов, программа доводит её до абсурда. Таким образом, достигается обратный эффект. Обновления программы генерируются сами собой в соответствии с необходимостями. Процесс обновлений очень похож на постановки шекспировских пьес в разное время: в «Глобусе» ставили так, во МХАТе иначе, на сцене театров Меркурия или Альфы Центавра пьесу ставили в совсем неожиданных трактовках. Но это всегда был Шекспир.


Поместив чип в шприц с витаминным коктейлем, я впрыснул его в филейную часть Уилла, пожелал им с Анжелой счастья и улетел домой – моя ссылка закончилась. Примерно через месяц галовидение сообщило о бархатной революции на Таркосе. Мессию Гарри вместе с холуями выслали обратно на Землю. Место топ-менеджера занял, кто бы вы думали, Уилл. Анализируя побочные эффекты моего «Сонета #155» я не обратил внимания на алгоритм реорганизации сети вокруг первоисточника вируса. Сам того не желая, я создал для Таркоса нового диктатора.

Планета мгновенно проснулась, потребовала страстей и зрелищ. И Уилл дал людям всего этого в избытке. Пользуясь абсолютной властью, он превратил Таркос в театр.

Следующее вынужденное посещение некогда унылой планеты – меня наказали за оцифровку марихуаны – началось с карнавала. Уилл устроил в мою честь трёхдневные торжества. Поил меня фирменным таркосовским кьянти, рассказывал о новых программах, которые помогают ему управлять планетой через чипы.

– Смотрите, вот я загружаю «Одиссею» на западный материк. С завтрашнего утра там будет античность, и всё по Гомеру. Можем этот спектакль три дня смотреть, а надоест – ускорю выполнение до пары часов. Если хотите, можем чем-нибудь другим развлечься, программисты у меня под шекспировскую «Бурю» красивый остров на неделю выпросили. Или давайте сами пьесу придумаем?

– Интересные у тебя развлечения, Уилл.

– Не то слово! Мои умельцы научились религии загружать. Запрограммировали их в виде приложений. Я недавно удивительное открытие сделал: людям по барабану, какая у них вера, лишь бы кто-то монотонно бубнил и была красивая картинка. Религии у нас в основном земные, ничего нового на Таркосе не изобрели. Уже несколько раз ради хохмы загружал ислам на католический материк, а ортодоксальное христианство мусульманам – никто ничего не заметил. Веруют, лбы об пол расшибают, не замечая перемен. Иудеи лихо садятся в лотос и медитируют, будто всегда только это и делали. Получается, бог у них – я. Только не хочу, чтобы в мою честь строили храмы. Скучно это.

– Рад это слышать, друг мой.

– Скажу вам больше. Не только религии – идеология, экономика, философия, политика – это всего лишь приложения к чипам. Почему люди раньше этого не понимали? Римская империя, фашизм и коммунизм по сути своей были приложениями, но сколько крови из-за непонимания.

– Раньше не было чипов, Уилл.

– Были! Всегда были. Только не искусственные, а натуральные. И не в заднице, а в самом геноме, в ДНК! Создавая программы и приложения для Таркоса, мы проанализировали всю историю нашей цивилизации и полностью базировались на человеческой природе. Большинство людей всегда носило в себе «чип» невежества, «чип» страха, «чип» рабства. Приложением к ним может стать любая подлость. Поэтому было столько крестовых походов, тоталитарных режимов, звёздных войн. «Нечипированных» за последние шесть тысяч лет в каждом поколении было немного, примерно пятнадцать процентов. Их мы и взяли за образец.


Мне было сложно сформулировать своё отношение к произошедшим в Уилле переменам. Я запомнил его несчастным влюблённым, отправленным в логово дракона. Теперь передо мной сидел хулиганистый и одновременно мудрый бог, не нащупавший границ ответственности. Он был хорошим парнем. Но достаточно ли этого для управления планетой с десятью миллиардами жителей?

– Не обижайтесь, но ваши мысли считала программа, – прервал Уилл мои размышления.

– И что же она считала?

– Я понимаю и уважаю ваши волнения. Но, поверьте, в моей божественной жизни есть только один страх – не оправдать ваших ожиданий. Чтобы вы не переживали, коротко расскажу о происходящем на планете, – Уилл на мгновенье задумался и продолжил: – Осознав свою абсолютную власть, я двинулся к границам дозволенного. И не нашёл их. Было много невинных глупостей, ребячества, куража. Но однажды я случайно прочитал название нашей планеты в зеркальном отражении. Какой-то рабочий документ лежал у зеркала. Если слово «Таркос» прочитать задом наперёд – получится…

– «Сократ»?

– Так теперь называется главная программа, управляющая планетой. Она распознаёт все мельчайшие достоинства людей и учитывает их в работе Таркоса. Это не о гениях – обо всех. Маленький талант, едва заметный навык – всё получает абсолютную поддержку и развивается. Это приносит счастье людям и невообразимый экономический эффект. Главное – я создал планету, на которой живут не народы, не население, а десять миллиардов личностей. Что касается религиозных и театральных развлечений – это так, для души. Всегда мечтал о театре.

Мне стало спокойно за Таркос. Оставался всего один вопрос к Уиллу. Анжела. Где же первая леди этой планеты? Я пробыл полдня на преображенном Таркосе, а её ещё не встретил. Мой компьютерный вирус, совершивший революцию на планете, был придуман во имя их с Уиллом любви.

– Анжела… – грустно улыбнулся Уилл, прочитав мои мысли на виртуальном коммуникаторе. – Стервозная она оказалась без чипа. Капризная и жутко ревнивая. Мозг мне постоянно выносила.

– И что?..

– Загрузил ей приложение «Мать Тереза» и вернул родителям.