Бояре, мы к вам пришли! [Кира Владимировна Буренина] (fb2) читать постранично

Кира Буренина Бояре, мы к вам пришли!

Копейкина дача, бывшая барская усадьба, потом колхозная усадьба, а ныне дачный поселок, весной утопает в пышных зарослях пахучей сирени, осенью полыхает пожаром кустов боярышника, золотится кружевом берез и осин. Старые клены неспешно осыпают резные листья, а крупные ягоды рябины всегда привлекают перелетных птиц.

Давным-давно мои родители купили здесь дом-развалюху, они вложили в него все свои сбережения и таланты, и в результате появился чудесный терем-теремок, который время от времени реставрируется, оснащается газо — и водопроводом, отоплением, бытовой техникой, но все равно остается патриархально-сказочным. Когда я возвращаюсь мыслями в беззаботное детство, сразу вспоминается Подмосковье, запах старой дачи, стоящей прямо у старого барского пруда, лодочные прогулки по его спокойной воде, пахнущий дымком чай из самовара в резной беседке в саду. Вечерами, сидя на теплом, разогретом дневным солнцем крыльце, так хорошо наблюдать кроваво-красные закаты, слушать скрип старых кленов. А какое разнотравье здесь бывает летом! Купава, дрема, пастушья сумка, чабрец, подморенник, медуница — названия, которые давно стали достоянием книг по траволечению. В городе же их днем с огнем не сыщешь!

Дача всегда была моим прибежищем, личной и скрытой от всех глаз резиденцией. И в хорошие, и в плохие времена я черпаю здесь энергию и силу. Это так здорово, когда ты можешь спуститься на три ступеньки вниз и оказаться на земле. А земля, трава, деревья, даже фрагменты развалин старого барского дома передают тебе столько своей энергии! За все время существования нашего поселка ни одна семья не продала свой дом, здесь никогда не было дачников, а для многих Копейкина дача — одно и единственное место проживания. Мы знаем о наших соседях все, они знают все о нас, и очень часто можно зайти по-соседски в любой дом и напроситься на чай с черникой или брусникой, которыми богат прямо подступающий к поселку лес.

В один прекрасный осенний день, который я коротала на крыльце дома с ноутбуком на коленях, переводя заумный немецкий текст доморощенного философа, в доме раздался телефонный звонок. Лучше бы я его не услышала! Но я бодро прошмыгнула через сени в комнату и сняла трубку. Это была моя институтская подруга Таисия. Томным голосом она осведомилась о моих делах, с тем чтобы я в свою очередь задала аналогичный вопрос ей. Услышав ожидаемую реплику, Тая ввела меня в полный курс дела относительно гриппа, который она подцепила, а затем, изображая Мими из последнего акта «Богемы», попросила об одолжении. Не подозревая ничего дурного, я легкомысленно согласилась помочь подруге. Как говорится, не делай добра... Короче, уже через три часа мне следовало заводить свой старый «жигуленок» и мчаться в сторону Шереметьева-2. Там я должна обнаружить супружескую чету Адам, туристов-индивидуалов, а также водителя Витю, который будет в течение пяти дней катать нас по всему Золотому кольцу на зеленом «мерседесе».

— Они очень милые, эти Адам, — уговаривала меня Таисия, — спокойные, любознательные. Ты совсем не устанешь. Кроме того, в программе есть экскурсии на немецком языке, которые ведут местные экскурсоводы. Ты сама-то хоть видела Золотое кольцо полностью?

Кольца я не видела, и в настоящий момент мне хотелось сидеть на своей даче и наблюдать за тем, как клены роняют листья в пруд, что я и довела до сведения Таисии.

За моими словами последовал надсадный кашель, хрипы, стоны и жалкий голос, молящий о пощаде.

Кто перед этим устоит? Под диктовку Таисии я записала программу, все адреса, пароли, явки, захлопнула ноутбук, проверила наличие бензина в своем авто и пошла собираться. Вещей на даче у меня было немного, поэтому сборы не заняли и десяти минут.

Во двор заглянула баба Шура — соседка справа.

— Уезжаешь уже? — с сожалением спросила она и потуже затянула концы белого платка под подбородком.

— На работу вызывают, — хмуро сообщила я.

— Ох ты, мнешеньки! — вздохнула баба Шура. — А я собиралась к тебе вечерком зайти чайку выпить! Пирожки уже затеяла!

Я вздохнула — баба Шура пекла умопомрачительные пирожки. Только у нее они получались ровными, пышными и очень вкусными вне зависимости от того, с какой начинкой они затевались. Соседка часто приходила ко мне на чай, просила рассказать что-нибудь из «заграничной жизни», получала упрощенный отчет о моей последней командировке. Я неизменно предлагала выпить за удачно окончившуюся поездку, баба Шура из приличия отказывалась, а затем, выпив пару маленьких стопочек водки, начинала петь. Неизменная реакция, водка — песня, возникала всегда как заключительный аккорд наших чаепитий. Впрочем, эта реакция характерна для любых застолий, когда-либо проходящих в поселке по любому поводу. Репертуар у бабы Шуры обширный, и мы настолько привыкли к такому музыкальному сопровождению, что ни банальный магнитофон, ни тем более караоке не заменят нам нашу неизменную