Прощение для мажора [Оксана Александровна Ильина] (fb2) читать онлайн

Оксана Ильина Прощение для мажора

1 глава

ПЕРВАЯ ЧАСЬ "Кукла для мажора"

Макс не знал, что именно чувствовал, возвращаясь, домой. Шесть лет он не видел семью, на шесть лет отгородился от них. Где он только не бывал за эти годы, но только не в России, не дома. Мужчина не планировал навещать родных, но его тянули туда как магнитом.

Максим закинул рюкзак на плече и вышел из самолета. Вся его жизнь давно помещалась в одной сумке за спиной. Поймал такси у аэропорта, и прямиком домой. Хотя нет, сначала нужно купить цветы, у мамы сегодня день рождения. Смотрел на знакомые дома, мелькающие за стеклом машины. Он знал город как свои пять пальцев, раньше. Кто знает, что изменилось сейчас. По радио звучал шансон, песня казалась Максу знакомой, родной язык мед для ушей. Ностальгия накрыла его с головой, правда в воспоминаниях было мало чего хорошего, в основном грязь и чернота. Изменился ли он? Фиг знает, главное слез с наркоты, да и за косяки стыдно, хотя, наверное, и вкусы изменились, больше не прет от извращений.

Машина остановилась у загородного дома, Максим расплатился с водителем и вышел из такси. Вдох, выдох, направился к воротам. Охранник сразу же открыл дверь, и вышел на встречу, как-то странно глядя на него. Посмотрев документы, пропустил Макса на территорию.

Он чувствовал легкое волнение, все же столько лет не видел семью, и не выходил с ними на связь. Как родители встретят блудного, непутевого сына? Вошел в дом, тишина с порога ударила по ушам. Прошел в гостиную и замер в дверях. Вся семья в сборе. Хотя нет, не хватает братца. Еще эта здесь, как ее там, кажется Женя? Та, из-за которой много лет назад у Макса сорвало крышу. Нет, конечно, не из-за чувств, а просто тогда зациклился на ней, хотел сломать. Похоже, она здесь прописалась.

– Что тишина такая, мент родился?– усмехнулся Макс, глядя на родственников во все глаза уставившихся на него. Такое ощущение, будто призрака увидели. И явно не ждали его.

– Не рады видеть?– хмыкнул он, так и не дождавшись ответа. Такое чувство, будто они вообще не рассчитывали, что Максим вернется.

Подошел к матери и положил цветы ей на колени, сказав:

– С днем рождения мамуль,– в глазах женщины блеснули слёзы,– Так что за лица? Кого хороним, вместо того чтоб праздновать,– усмехнулся пошутив мужчина.

– Закрой рот!– взвыл отец, вскочив на ноги,– Имей хоть каплю совести негодяй!

Макс напрягся, такой встречи от отца он точно не ожидал. Хотя фиг знает, что они о нем надумали за столько лет. Но тут со всхлипом поднялась мама и бросилась к нему в объятья, прошептав:

– Сынок твой брат…– ее голос оборвался, и она горько зарыдала. А Максим в ступоре не понимал что происходит.

– Мама, что такое?– спросил он, успокаивающе поглаживая женщину по спине.

– Игнат… он разбился… мальчик мой… его больше нет,– задыхаясь, произнесла женщина. Макс взял ее за плечи и осторожно отстранил. Недоумевая, заглянул в глаза.

– Мам, что ты такое говоришь?– нахмурился мужчина, совершенно не понимая, что такое она говорит.

Подошёл отец и обнял дрожащую мать, сдавленно выдавив:

– Игнат разбился в самолете. Сегодня были похороны…

Макс отшатнулся. Нет, этого не может быть. Его взгляд упал на бледную девушку, Женя поднялась, и не глядя в его сторону, вышла из комнаты. Не может быть! Он только сейчас заметил что вся семья в чёрном, сделал шаг назад, словно от удара.

– Не может быть!– произнес Максим вслух, не веря.

– Это правда, сын,– ответил отец, в глазах которого стояли слёзы горечи.

Он не мог это слушать. Его так долго не было… Но Макс не приезжал потому что, не хотел мешать, и приехал слишком поздно.

Развернулся и бросился прочь из дома, не обращая внимания на крики мамы "Вернись". Внутри него что-то взорвалось, почувствовал нестерпимую боль. О Господи, брат!

Зашел в гараж и запрыгнул в свою машину, которую так и не продали за три года. Выехал за ворота и помчался на бешеной скорости, словно желая уехать подальше от этой страшной правды. Брат! Они же так и не помирились. Макс не успел попросить прощение. Да, они не были близки, порой он ненавидел Игната всей душой. Тот с детства любил лебезить перед родителями, был всегда такой хороший, паинька, просто пример для подражания. А Максим специально делал все наоборот. И вот нет его за умного брата. Блядь, не может быть. Остановился посреди дороги, чувствуя, как мутнеет в глазах и не хватает воздуха. Вышел из машины, и словно ненормальный, начал долбить по ней кулаками. Кровавые следы оставались на желтой краски. А позади образовалась пробка, и попутные автомобили настырно начали сигналить. Но Максу было плевать, его разрывало изнутри. Подскочили какие-то мужики и стали оттаскивать Максима от автомобиля, и только сейчас он заметил разбитое стекло и вмятый металл.

– Спокойно парень. Успокойся.

– Все… нормально,– отмахнулся Макс и сел на землю, облокотившись о колесо. Водители поняли, что ждать бесполезно и стали объезжать его машину.

– Как же так, брат как же так,– ударил несколько раз затылком по машине. Сделал, значит семье сюрприз. Вот почему его так непреодолимо тянуло домой.

Сел в машину осознав, где больше всего сейчас хочет быть. В их старом доме. Там где все было по-другому, тогда они с Игнатом еще были дружны. Ведь действительно, в детстве ладили, были не разлей вода. Построили тайный дом на дереве, и прятались так когда, вытворяли что-нибудь пакостное. Что ж их так разделило? Все изменилось после того, как переехали, когда бизнес отца пошел в гору.

Макс все эти годы зачастую ненавидел брата, а потом об этом жалел, потому что и сам хорош. Он просто не мог поверить в то, что больше никогда его не увидит, не мог осознать этого. Не представлял, что может быть так больно, настолько, что хочется все разнести. Остановился у старого деревянного дома, и прямиком направился в сад. Нашел то дерево, которое давным-давно выбрали с братом, провел пальцем по нацарапанному на нем кресту. Так они тогда пометили ствол, да еще нарисовали карту, боялись, вдруг не найдет. Вот было тогда время, беззаботное, веселое, озорное. И кто бы мог подумать, что все сложится именно так. Залез в развалившийся домик на дереве. Все, что от него осталось это неровный дощатый пол. Вздохнул переполняемый бурей эмоций, вспоминая детское лицо брата. В груди больно закололо, словно там ковыряют ножом. Если б что-то можно было изменить … Если б только…

Сколько не думал, в голове не укладывалось то, что брата больше нет. От этих мыслей делалось жутко, настолько, что даже не мог дышать. И до чертиков хотелось забыться. Сбежать от этой правды подальше, чтоб никогда её не узнать. Только поздно, он вернулся, и назад пути у него теперь нет.

2 глава

Когда сильно ударяешься головой, бывает такое ощущение что, все тело пронзает мощный разряд тока. То же самое, я почувствовала, когда в комнату вошел Максим. Господи, как же он стал похож на Игната. На секунду мне показалось, что это он… Это было страшное, до жути болезненное чувство, когда до смерти желаешь того, что невозможно. Я не могла даже смотреть на брата любимого, тот жив, в то время как Игнат погиб. И если бы не его безумная одержимость найти Макса, он бы ни за что не сел в тот проклятый самолет.

Выскользнула из гостиной с трудом передвигаться на ватных ногах. И зажала уши трясущимися руками, чтобы не слышать душераздирающий крик его мамы. Пошатываясь, преодолела несколько ступенек и опустилась на них, вцепившись зубами в кисть, пытаясь заглушить вырывающийся из груди вой отчаяния. Всего лишь несколько часов назад, я отдала любимого земле… Как же это больно, Боже, как больно.

Когда Макс сбежал из клиники, я наивно верила что все наладиться. И действительно, поначалу так и было. Однако в глубине души я понимала, что Игнат только и ждет когда вернется брат. А тот не возвращался: год, полтора, два. И тогда нашей сказке пришел конец… Моей сказке… Муж сломя голову бросился на поиски Максима. Это стало какой-то одержимостью. Он знал, что брата нет в России, но как только ему сообщали что Макса, видели в каком-нибудь городе за границей, Игнат галопом мчался туда. И я молчала, понимая, что его родители переживают за сына. Да и он не находит себе места от неизвестности. По началу я надеялась, что муж не найдет брата, ибо знала, если Макс вернется в нашу жизнь снова, начнется кавардак. Ведь он по-другому не может. Но когда эти поиски перетекли в долгие месяцы, стала молиться, чтобы Максим поскорее нашелся. И видит Бог, все это время я упорно давила в себе бушующий протест. Бесконечная гонка стала невыносимой. Муж просто изводил себя нескончаемыми поездками, из которых возвращался сам не свой. А я всё ждала, когда уже наконец-то услышу от него хорошую новость о том, что ему удалось разыскать брата. Или наоборот, что Игнат отказался от поисков, ибо понял простую истину "Макс не хочет, чтоб его нашли".

Порой, я смотрела на мужа, и мне начало казаться, что ему нравится эта бесконечная гонка. Словно это стало для него своеобразной, нездоровой игрой. Каким-то безумным ритуалом…

А каково было мне? Засыпая в очередной раз в пустой квартире, в холодной постели. Да я сходила с ума от одиночества. Мне до тряски в теле хотелось обнять мужа, положить голову на его грудь и заснуть. Но не могла этого сделать, потому что тот в который раз за месяц улетел за границу. Как же я тосковала, эта пытка была невыносима, жаждала устроить скандал, как только Игнат вернется. Однако при долгожданной встрече устало млела в его руках. И все по новому кругу, он уезжал, а я в негодовании кусала кулаки, порой срываясь, устраивала истерику, которую не видел никто кроме меня.

Десятки раз пыталась до него достучаться, но Игнат словно оглох и ослеп. Он не слышал и не видел ничего.

– Игнат, когда это закончится?

– Солнышко, ну потерпи ещё немного, я уже очень близко,– шептал муж, крепко прижимая меня к себе.

– В который раз ты мне это говоришь?

– В это раз я действительно близко.

– Я устала! Ты не представляешь, как я скучаю…

– И я скучаю безумно маленькая моя, а еще больше тебя люблю.

И я забывала обо всем на свете, утопая в его объятиях. Он целовал, так что у меня отнимался копчик, а тело дрожало от желания. В такие моменты мне казалось, что я готова ждать сколько угодно. Но только разум прояснялся, снова злилась на него…

В один прекрасный день, при очередном отсутствие мужа, я узнала, что жду ребёнка. Моему счастью не было предела. И почему-то думала, что это все изменит, как же сильно я тогда в это верила. Игнат был рад не меньше меня, помню, носился по квартире с криками– "Ура, я стану папой". А потом целовал живот, которого ещё и в помине не было, нашептывая– "Спасибо родная, я так сильно тебя люблю".

И все было прекрасно. Я решила, что поиски окончены, и муж больше никуда не поедет. Ведь ребенок это самое важное. Правда? Но все мои надежды разрушил одни звонок. Один единственный звонок… Игнат ринулся в путь без оглядки. Я, снова молча, отпустила, а когда за ним закрылась дверь, ревела несколько часов навзрыд. Впервые в жизни чувствуя себя настолько беспомощной, никому ненужной, второстепенной, незначительной…

Когда родился малыш, МЫ были безгранично счастливы. Казалось, на свете нет ничего важнее нашего сыночка. Всё вокруг заиграло новыми красками. Я будто заново возродилась.

Только это длилось недолго, спустя месяц Игнат снова уехал. В тот день я впервые закатила настоящий скандал. Сказала, что это в последний раз, иначе я уйду от него. Как же мне тогда было горько, прижимала к груди крохотное создание, от нежности к которому сходила с ума, и захлебывалась слезами. Я никогда не хотела быть истеричной стервой вечно выедающий мозг мужу. И все время молчала, потому что любила до безумия. Но рождение сына изменило все. Я хотела просто, чтобы мы все были вместе. Лишь эту малость, и больше ничего…

Игната вернулся опять не с чем. И через два месяца вновь собрался в путь. Своим поступком он просто вырвал мне сердце, прекрасно понимая это. Я рыдала при нем, чего не позволяла себе раньше. Чуть ли не на коленях умоляла остаться, но он не слышал меня, лишь успокаивал, говоря, что очень любит и скоро вернется.

– Пойми и ты меня, я должен найти брата. Все эти годы меня гложет вина.

– Нет, нет и нет!– кричала я сорвавшимся голосом,– Я не собираюсь тебя больше понимать! Три года Игнат, три года, я молчала, отпуская тебя непонятно куда! Но впервые запрещаю тебе ехать. Ты слышишь меня, я запрещаю тебе уезжать!

– Женечка, я не могу иначе…

– Замолчи! У тебя есть я и Кирюша, есть родители. Что еще нужно? Неужели ты не рад нашему сыну? Он появился на этот свет, чтобы видеть твоё равнодушие?

– Что ты такое говоришь! Девочка моя,– обнял, преодолевая мое сопротивление. А во мне все ещё тлела надежда, что в этот раз он останется ради нас.– Я люблю вас больше всего на свете, но найти Макса мой долг…

Убил… Просто убил несколькими словами. Разрушил все до основания в один миг.

– А-а-а, Господи!– вырвалась из его рук как ошпаренная, и закричала, теряя голос от боли:

– Я не могу так больше, не могу. Если ты сейчас уйдешь, можешь к нам не возвращаться! Я не собираюсь больше изводить себя. Или ты остаешься с нами или дальше гоняйся непонятно за кем, но без нас! Я сейчас говорю так не сгоряча, это моё решение, которое созревало во мне очень долго. Теперь тебе придётся выбирать, что для тебя важнее!

Он ушел, разрубив моё сердце пополам, доказав что мы для него всегда будем на втором плане. Как же мне тогда было плохо. Смотрела на сына, чувствуя всепоглощающую обиду за него. Он такой маленький и чудесный, но не настолько важен отцу, чтобы удержать. Возможно, каждая женщина когда-то ощущала себя ненужной, но для меня это чувство оказалось губительным, настолько, что уничтожило все.

Господи, как же я жалею, что не удержала Игнат, нужно было встать в дверях с Кириллом на руках и просто не отпускать. Валяться в ногах, падать в обморок, все что угодно, но не позволять уйти…

Его отец позвонил мне спустя три часа и попросил срочно приехать. И я примчалась, переполненная волнением, сразу же почувствовала что-то нехорошее, непонятный страх закружился внутри смерчем.

Я бы простила ему всё, ждала бы всю жизнь, отпуская хоть каждый день, только бы он вернулся ко мне. Только вернулся живой… Мне так больно. Это невыносимая боль везде. Она застряла в сердце, ковыряет мозг, разрывает душу. Жуткая агония ежесекундно пронзает каждую клетку моего тела. Я не в состоянии это вынести. Я не могу…

Схватилась руками за лестничные перила и прижалась к ним головой, плача без голоса, потому что просто не могла закричать. Рыдания рвали глотку, сжимали горло, не давая дышать, хрипела, раскрыв рот, заливаясь слезами. Его нет, Боже, его больше нет, невыносимо, душераздирающе, страшно. Я больше не смогу сказать ему как сильно люблю. А ведь мы даже не попрощались. Как же убийственно, хоронить любимого в закрытом гробу. Как же горько, что нельзя взглянуть напоследок. Как я смогу его отпустить?

3 глава

Ветер завывал повсюду, разнося осенью листву по кладбищу, шурша травой. Ветер проникал в саму душу, сливаясь с моим всепоглощающим вихрем боли. Он грубо размазывал слезы по щекам льющиеся нескончаемым потоком. Душил, не давая сделать вдох. Я смотрела на деревянный крест на могиле человека, которого любила больше жизни. Еще несколько дней назад сгоряча сказала, чтоб муж не возвращался, и он не вернется уже никогда. Никогда не услышу его голос, не увижу лицо, не утону в объятиях. Всё внутри рассыпается на мелкие осколки, превращаясь в раскаленный песок. Сердце истекает кровью, утопая в ней. Пустота… Оглушительная, страшная бездна во мне наполняется адской мукой. Там дьявольское пламя, на котором сгорает моя душа. Безжалостно, невыносимо больно, хочется рвать волосы, сдирать кожу, чтобы хоть как-то унять эту агонию…

Его нет, и мне кажется, жизнь больше не имеет смысла…

– Почему ты оставил нас?– прошептала не своим голосом. Не своим… в этом мире уже ничего не будет моим… Без него мне ничего не нужно…

Уже смеркалось, а я всё никак не могла уйти. Мы похоронили Игната, в закрытом гробу. После взрыва самолета, от некоторых пассажиров практически ничего не осталось. Его опознали только по экспертизе ДНК.

Это так страшно, отпустить, не попрощавшись напоследок. А еще страшнее то, что я не чувствую, что он здесь лежит. Ибо не могу поверить, что любимый погиб. Просто не ощущаю этого. Мне кажется, он скоро вернется, обнимет и все плохое останется позади. Возможно это от того, что я не видела его мертвым, не видела тела… Не хочу принимать то, что Игната больше нет, не хочу и не могу. Это разрушает меня, убивает, отнимает силы. Тронула деревянный крест, нужно уходить, дома ждет сыночек с мамой. Но не могу сделать шаг, словно вросла в землю.

– Как нам без тебя? Неужели это все, и ты не вернешься?– хотелось кричать, выплеснуть всю боль наружу. Но, как всегда, топила все в себе, сходя с ума от горя. Горя, которое погасило свет, затмило солнце, и для меня будто наступила вечная ночь…

– Родной, я приду завтра,– обернулась и наткнулась на стоящего неподалеку Макса. Сердце пропустило удар, а потом с бешеной силой забарабанило по ребрам. Снова на секунду, моё подсознание, приняло его за Игната…

Пошла прочь, больше не глядя на него, не могу, это невыносимо. Но Максим догнал меня, схватив за локоть останов. Вырвала руку, не желая, чтобы он даже прикасался ко мне, его присутствие пробуждало дикую ненависть.

– Женя, может быть тебе нужна какая-нибудь помощь?– спросил Макс участливо, а меня чуть не вывернуло от его лицемерия.

– Нет, от тебя мне ничего не нужно!– отрезала я, не желая даже смотреть на брата любимого. Ведь это все из-за него…

– Родители сказали, что ты осталась одна с ребёнком…

– Это тебя не касается, оставь меня в покое!– повысила голос, не в силах сдержать ярость.

– Но я хотел бы, видеться с племянником…

Макс просто убил меня этим заявлением, честное слово еле сдержалась, чтобы не съездить ему по физиономии.

– Серьёзно? Хотел бы?– усмехнулась, но получившийся звук больше напоминал карканье вороны.– Не смей даже приближаться к нам!

– Почему?

– Ты вообще ненормальный? Не понимаешь?– воскликнула я сквозь слезы.

– В чем ты обвиняешь меня?– допытывался Макс, раздражая еще сильнее.

– А разве не в чем?– в пору бы рассмеяться, если не было бы так больно и горько.

– Да, я натворил дел по глупости, но…

– Черт подери! Даже если не брать в расчет все то, что было тогда… Все эти годы, твоя тень, стояла между нами. Игнат искал тебя. Не было и месяца покоя. Он постоянно колесил по странам. Лишь только поступала информация о том, где видели тебя, муж мчался туда, не задумываясь,– втянула с шумом воздух, сил не было говорить, но я должна высказаться. Наконец-то, сказать все ему в лицо.– Он изводил себя поисками, убежденный в том, что должен тебя вернуть домой. И в этот проклятый самолет, Игнат сел, чтобы снова отправиться на твои поиски…

Макс слушал с каменным лицом. Я не видела его чувств. Да и мне было глубоко плевать на это, меня бешеной волной захлестнули собственные эмоции.

– Скажи одно, ты ведь знал, что он ищет тебя?– сдавленно спросила, чувствуя, как последние силы покидают меня.

– Знал…

Я всегда знала это, и не раз говорила Игнату, но тот никогда не слушал…

– Тогда почему ты не вернулся раньше?– прокричала ему в лицо, отшатнувшись.

Он не ответил, и это взбесило до невозможного. Мерзавец разрушил всю нашу жизнь.

– Почему?– крикнула, схватившись за голову.– Отвечай!

– Не хотел…– и этот ответ стал краем моего терпения, выстрелом в голову, размозжившим мозги.

«Не хотел»– поганый урод.

Игнат погиб из-за него, а он просто не хотел! Издав нечеловеческий рев, кинулась молотить кулаками по его груди. Макс лишь чуть дернулся, но даже не сдвинулся с места.

– А-а-а-а-а, не ненавижу тебя! Ненавижу больше всего на свете! Это ты виноват в смерти Игната! Ты! Боже, ты разрушил всю нашу жизнь, отнял у меня самое дорогое,– слова лились потоком, да я даже не пыталась их остановить.– Если бы ты, только приехал несколько дней назад, то ничего бы не случилось. И Игнат остался жив…

Макс попытался прижать меня к себе, но я вырвалась, резко отскочив в сторону, и чуть не упала.

– Не прикасайся ко мне!

– Женя…

– Ничего не хочу слышать. Тебе нет оправдания! Держись от нас подальше!– прошипела напоследок, и почти бегом бросилась к воротам.

Меня трясло, кажется, даже волосы на голове дрожали. Просто невероятно колотило всю изнутри. Не нужно было этого говорить, слова ничего уже не изменят, и не вернут мне любимого. Я ужаснулась, когда чуть не ляпнула Максу, что лучше бы он погиб вместо Игната. Такое нельзя говорить, даже думать грешно. Однако подумала, и в тот момент желала этого больше всего на свете. Меня, наверное, можно понять, я не в себе после смерти мужа, и кажется, начинаю сходить с ума.

Макс опустился на колени у могилы брата, внутри все пылало, а встреча с его женой, добавила масла в огонь. Он и без того чувствовал себя виноватым, а она выплюнула все это ему в лицо. Больше всего на свете, Максим жалел о том, что не приехал раньше, Господи, как он хотел все изменить. Но это не в его власти, если бы было возможно, то, не задумываясь, поменялся местом с братом. Родители раздавлены горем, хотя они ничего не говорят, но Макс ощущал их отстраненность, те тоже считали его виновным. Да, черт возьми, так и было, и теперь ему с этим жить.

4 глава

Не знаю, которую ночь подряд, я не могла сомкнуть глаз, мучила дикая бессонница. Уложив сына и проворочавшись в кровати, я тихо вставала и кралась на кухню, чтобы не разбудить маму. Ставила чайник и в прострации не слышала его свист, тогда просыпалась мама, и выключила плиту. Она делала два бокала чая, ставила на стол и усаживалась напротив. А я на самом деле вовсе не хотела чай, и грела чайник, чтобы не сойти с ума от тупика, в который загнала меня жизнь. Я не хотела ничего, ни дышать, ни существовать, тяжесть внутри сгибала, ломая пополам. Засыпала и спала не больше часа, потому что во снах приходил муж. И от этого становилось так больно, что хотелось, проснувшись, кричать, выть, скулить… Но не могла потому, что малыш спокойно сопел рядом со мной в колыбели. Сегодня очередная бессонная ночь, и вот отстраненно вижу, как мама ставит передо мной бокал с чаем. Мама, моя дорогая, добрая мама, она понимает все, как никто другой. Знает, что ни одни слова на свете не облегчат мои страдания. Знает, и просто молча сидит рядом, а в ее глазах читается глубочайшее сострадание, и печаль, она чувствует то же, что и ее убитая горем дочь. И в этом молчании, я ощущала столько поддержки, что море слов не сравнится с нашей тишиной. Мамочка моя, замечательная мамуля, знает не понаслышке, что я чувствую, ведь она тоже рано потеряла мужа. Но как мам ты справилась с болью? И смогла посвятить себя мне? Как научилась улыбаться по-новому? Как смогла жить? Когда мне кажется, что жизнь кончена… Да, так нельзя, у меня есть сын, но пока невыносимо тяжко.

Дни идут, сменяются ночи, и признаться страшно чего я жду… Жду, что Игнат ко мне вернется… Ведь раньше, всегда, возвращался. Знаю, что его нет, и все равно неустанно жду… Он не приходит, и с каждым днем становится хуже, накрывает жуткая тоска. Хочется убежать, спрятаться от всего где-то далеко. Отключить мысли, сердце, душу, и не думать ни о чем. И я вою, как ненормальная, стоит только остаться в квартире одной. Вою, содрогаясь от рыданий, кусая губы до крови, сжимая пальцами волосы так сильно, что чувствую, как они рвутся. Однако это не приносит мне боль, ибо я сама сплошной комок непереносимой, адской боли. Мама возвращается с сыном с прогулки, и замечает мое состояние, видит кровавые ссадины на губах, царапины на руках, но ничего не спрашивает и не говорит. И я вздыхаю с облегчением, мысленно благодаря ее за понимание.

Ничего нет страшнее безысходности, когда ты не можешь сделать ничего, не можешь его вернуть. Когда так этого хочется, больше чем жить. Почему так несправедлив мир? Те, кто достойны жить – погибают, а мрази всякие живут? Да я не вправе решать, кому жить, а кому умирать, но эта несправедливость душит. Метаясь по квартире, ищу угол, в котором станет легче, и не нахожу. Обнимаю сыночка, вдыхая его сладкий запах, и чувствую, как внутри все обливается кровью от того, что он никогда не увидит отца.

Несколько дней назад было девять дней со дня смерти Игната. Я не могу сказать точно, сколько дней после этого прошло потому, что потеряла счет времени. Я запуталась в течение дней, для меня это одни тянущиеся сутки, после того как он ушел. Сплю не больше часа за ночь, днем стараюсь помогать маме, стараюсь заниматься побольше Кириллом. Стараюсь, но сникаю все больше и больше, и уже почти не вижу свет.

Я не поехала к его родителям на девять дней, они звонили много раз. Не смогла, там конечно был Макс, а смотреть на него и сходить с ума от того, что он жив и дышит, в то время как мой любимый погиб, выше моих сил. Почти весь тот день я провела на кладбище на могиле мужа, лишь отлучившись в то время, когда пришла его семья. Тогда даже небо плакало со мной, усыпая землю мелкими каплями моросящего дождя. Был будний день, и никто больше не навещал своих родственников, по крайней мере, я не видела. Да и разве могла увидеть кого-то в своем состоянии? Я пыталась выплакать всю боль, хотела, чтобы стало легче. Кричала, ругалась на мужа за то, что бросил нас, замирала на секунду, действительно веря, что могу услышать ответ.

– Я просто хотела, чтоб мы были все вместе. Неужели я просила так много? За что отняли у меня все?– шептала я, обнимая крест любимого, не чувствуя, что промокаю до нитки под дождем.– Я так люблю тебя! Боже, как же я люблю тебя! Почему ты ушел, а любовь так же живет во мне?

Замолкала потому, что горло разрывало, сводя спазмами жуткой боли. Горело, резало, жгло… Отдышавшись, снова шептала ему, словно молитву, напевала слова отчаяния.

– Живет… И теперь приносит только ужасную боль. Я так скучаю, как же скучаю… Если бы только, ты, мог вернуться к нам, я больше никогда не упрекала тебя. Если бы только вернулся…

Хотелось рыть пальцами землю, найти его там, в глубине, и вернуть. Сумасшествие? Да я была не в себе. И именно в тот момент было бы впору признаться в этом самой себе. Но вместо этого закричала громко, страшно, отчаянно, так что от моего крика вороны, сидящие на ближайших деревьях, испуганно разлетелись с них.

– Твой брат вернулся! Живой и невредимый.… Как я и говорила тебе! А где же ты теперь? К чему привели эти проклятые поиски? Кто вернет мне тебя?– голос утихал, и переходил в завывающий стон.– Как же я ненавижу его!

Упала грудью на могилу, прижимаясь так же, как когда-то к любимому, и громко обреченно зарыдала. Меня трясло, как последние оставшиеся на деревьях желтые листья под бьющими по ним каплями дождя. Но я совершенно не чувствовала холод, казалось, что больше не почувствую никогда ничего, кроме раздирающей изнутри муки.

Я вернулась домой глубоко затемно. Мама к тому времени уже уложила Кирилла. Тихонько прошла на кухню и села на стул, не включив свет. Посмотрела на свои руки, даже в темноте виднелась на них грязь. Но у меня просто не было сил отмыться от могильной земли. Я была опустошена полностью и окончательно.

Мама вошла тихо, и тоже не стала включать свет. Села рядом и впервые за все время заговорила о случившемся:

– Время лечит дочка,– произнесла она очень тихо, будто боялась спугнуть.– Нужно только перетерпеть, родненькая. Нужно потерпеть. Поверь, я знаю о чем, говорю. Нет, я не обещаю, что ты забудешь мужа, но со временем станет легче это точно. Свыкнешься, сживешься, и однажды, сможешь без него. Но главное сейчас не отталкивать правду, ее нужно принять, чтобы потом не было тяжелей…

Она говорила, а я слышала в ее голосе плач. И пусть сейчас я не видела лицо мамы, однако знала наверняка, что по ее щекам текут слезы, так же как по моим. Положила голову на стол и заплакала, впервые так горько, в голос при ней. А мама гладила по спине, утешая. Она знала как никто, что однажды действительно станет легче. Но я не знала, не верила в это. И не уверена, что и хотела, ведь так я еще чувствовала любимого.

Люди не машины, но тоже способны ломаться, только для их починки не существует сервиса и деталей. И я ломалась, не в силах справиться с горем. Сама того не замечая, замыкалась в себе, отдаляясь ото всех. Позволила горечи взять верх над собой, утопая в тоске и печали. Я уже не искала утешения в сыне, больше не хотела ничего, просто сидела отстраненно в комнате, делая вид, что все нормально. Тем временем, как во мне нарастала бомба замедленного действия, и ее таймер уже истекал.

5 глава

Макс припарковал машину у дома Жени, и, скрестив руки на руле стал ждать. Он в последние дни частенько сюда проезжал, но выйти так и не решался. Мужчина наблюдал, как мать жены брата гуляет с его племянником. Она всегда выходила в одно время и гуляла с коляской по несколько часов. И ни разу с ними он не видел Женю. Но Максим встретил ее на кладбище на девять дней. Вернее как встретил, заметил издалека. Он приехал тогда позже всех вечером, хотел побыть на могиле брата один, но там была она. Замер словно вкопанный на полпути, не в состоянии сдвинуться с места. А потом, придя в себя, скользнул в тень деревьев, чтобы девушка не заметила его, но ей было явно не до визитеров. Женя словно находилась в прострации, долго стояла, обняв себя руками и молча, покачивалась. А потом упала на колени и, вцепившись в крест, закричала, голосом пропитанным болью и злостью:

– Я просто хотела, чтоб мы были все вместе. Неужели я просила так много? За что отняли у меня все?

Каждое ее слово колко отдавалось внутри него, будто в глубине его души скребли кошки. Она как в бреду бубнила слова, которые Макс не мог отчетливо расслышать из своего укрытия. Женя плакал, стонала, выла, а мужчина все больше сникал от удушающей вины и безысходности. Ему хотелось подойти и поддержать девушку, сказать что-то в утешение, но следующее сказанное ей, было как удар в солнечное сплетение:

– Твой брат вернулся! Живой и невредимый.… Как я и говорила тебе! А где же ты теперь? К чему привели эти проклятые поиски? Кто вернет мне тебя?

Дикий всхлип, и с ветром до него донесся зловещий шепот пропитанный ненавистью:

– Как же я ненавижу его!

Макс пошатнулся, впервые со дня возвращение его выдержка дала сбой. Обещал себе держаться, ради родителей, и старался изо всех сил. Но сейчас осознание накрыло с новой силой, от чего хотелось бежать без оглядки. Ненавидит… Черт побери, знала бы она, как он ненавидит себя. Как хочется выть от того, что не может ничего изменить. Если б Максим только знал, к чему приведут его поступки… Когда-то у него сорвало крышу, и мозг затуманенный наркотиками, совершено не видел рамок. Позже он осознал, что натворил. Правда, не за все чувствовал вину, по большому счету ему было плевать до недавнего времени. Лишь перед родителями испытывал жуткий стыд.

Макс знал, что брат его ищет, об этом его предупреждали не раз. Но мужчина не собирался возвращаться. Зачем? Чтобы постоянно видеть упрек в глаза семьи, или просить прощения за то что, ему вряд ли простят? Не особо-то нужно это было. Он научился жить самостоятельно. Да сначала, когда все деньги закончились, было сложно, а потом привык. Работал в одном бойцовском клубе, там как раз и научился контролировать свой гнев, также нашел применение необузданной злости. Но когда Игнат стал активно его преследовать, пришлось переезжать из города в город, а потом и страны менять. Тогда он брался практически за любую временную работу: подрабатывал в барах, на заправках, участвовал в уличных боях. У него была сила, но отсутствовал опыт, поэтому зачастую выходил проигравшим, да и хорошо помятым, но зато получал лаве. Это стало его образом жизни, который полностью устраивал Макса. Никто не говорил ему, что хорошо, что плохо. Никто не диктовал, что нужно делать, он все решал сам. Но в итоге ему поднадоели эти кошки мышки с братом, и Макс вернулся, чтобы об этом сказать тому в лицо. А заодно и с семьей повидаться. Хотя догадывался, что не особо те будут рады его видеть.

Не проходит и получаса, чтобы он не задавался вопросом: почему не приехал на пару дней раньше? Ведь это могло все изменить, совершенно все? И у него не было ни ответа, ни оправдания, вернее был: он просто не хотел. Только от этого ни черта не легче!

Увидел, как женщина с коляской выходит из подъезда, сразу узнал мама Жени. Не раздумывая, вышел из машины, иначе снова появятся сомнения, и он не сдвинется с места. Подошел к ней и помог спустить со ступенек коляску, она посмотрела с благодарностью и произнесла:

– Спасибо, молодой человек.

– Не за что,– ответил Макс, не зная как завести разговор с женщиной. Знает ли она о том, как он поступил с ее дочерью? В курсе ли кого девушка винит в смерти мужа?

Но все же собрался с духом и произнес:

– Тамара Игоревна, может вам, нужна какая-нибудь помощь?

– Простите, мы знакомы?– удивилась женщина.

– Да извините, вернее нет,– растерялся мужчина, что в принципе было не свойственно для него,– Я Максим брат вашего… Игната.

Около минуты она внимательно рассматривала его, и на ее лице не отражалось ни злости, ни недовольства. А потом, тяжело вздохнув, произнесла:

– Максим, да я слышала о тебе. Женя не говорила мне, что ты вернулся.

Макс еле заметно выдохнул, видимо женщина не в курсе о его косяках.

– Наверное, ей не до этого,– не сразу нашелся с ответом он.– Тамара Игоревна как Женя?

– Делает вид, что нормально,– тихо ответила мама девушки, а на лице отразилось страдание. Но она быстро собралась и удивила Максима следующим вопросом.– Не прогуляешься с нами?

– Конечно, если вы не возражаете…– а он, то и не надеялся, даже, что его подпустят к племяннику.

Ребенок закряхтел в коляске, и женщина, приоткрыв накидку, поправила малышу пустышку, сказав:

– Вот оно наше счастье, посмотри.

Макс неуверенно наклонился к люльке и заглянул под капор. Он почувствовал, как защемило в груди, когда увидел сопящего младенца с полуоткрытыми глазками, так похожего на Игната на детских фотографиях. Раньше Максиму не приходилось иметь дело с детьми, тем более с такими маленькими, он как-то вообще о них не думал. Но этот малыш, его семья, частица брата которого больше никогда не увидит. Практически сразу же ощутил какую-то близость к ребенку, странное необычное волнение, захотелось тронуть маленькую щечку, чтобы проверить, не холодная ли она, не замёрз ли младенец.

– Сколько ему Тамара Игоревна?– спросил мужчина, продолжая, смотреть, не отрываясь до тех пор, пока женщина не закрыла мальчика накидкой и продолжила прогулку.

– Почти четыре месяца,– ответила она спокойно, а ему стало не по себе от того, что он не знает даже таких мелочей.

Тамара Игоревна шла, несколько минут молча, будто обдумывала что-то, а потом произнесла голосом пропитанным горечью и болью:

– У меня душа болит за дочку. Женечка делает вид что держится, но это только вид,– женщина замолчала, Макс понял, что она пытается подавить слезы.

– Тамара Игоревна, ей нужно время…

– Нет, нет Максим, ты не понимаешь,– тяжело вздохнула Тамара Игоревна,– Я тоже много лет назад потеряла мужа и знаю что это. И весь мой мир был в дочке. Но Женя… Она сидит и смотрит в одну точку, даже не слышит, что рядом навзрыд плачет малыш. И пока я ее не затормошу, она не реагирует, а потом говорит, что не слышала. Но как не слышала то, он же рядышком в кроватке?

Женщина не выдержала и все же всхлипнула, Макс понимал, что ей нужно выговориться и не знал какие слова подобрать в утешение. У него у самого внутри водоворот агонии, от которого хочется согнуться пополам.

– Это так страшно Максим, Женя как будто не с нами. Стыдно сказать, но я боюсь оставлять Кирюшу с ней одного. Нет, ни потому что она может причинить ему вред, просто дочка забывает, что он рядом, такой беспомощный.

– Тамара Игоревна, я бы поговорил с ней, только боюсь я последний человек на земле, которого Женя будет слушать,– задумчиво произнес Максим, он действительно не знал, как может помочь.– Но я постараюсь что-нибудь придумать.

– Ох, боюсь, как бы ни стало хуже. Если бы ты только видел ее глаза,– женщина утерла ладонью слезы,– Они безжизненные, она словно смотрит сквозь меня. Бедная моя девочка, она так любит Игната, что никак не может признать его смерть.

Макс на секунду прикрыл глаза и сжал кулаки, каждое слово Тамары Игоревны резало на живую. Его вина и так была безмерна, но все же еще росла и росла. Он бы отдал все на свете, чтобы вернуть брата, а Жене мужа и отца племяннику. Но как, черт возьми, душит эта беспомощность, тупик о который хочется биться головой. И теперь тревога за жену Игната, точно не даст ему покоя. Нужно что-то сделать, только вот что?

6 глава

Я коснулась ладонью горячей батареи, и держала до тех пор, пока не стало невыносимо горячо. Чувствую, отдаленно что-то, значит жива еще. Так почему мой разум ускользает в неизвестном направлении? Туда где спокойно, и нет боли. Еще раз коснулась пальцами нагретого металла, действительно обожглась. Мама не говорила что дали отопление, или же я не слышала?

Я возвращалась в реальность ненадолго, и как только осознавала то, что произошло, накрывала невыносимая волна боли. И тогда я трусливо сбегала в фантазии, в которых все хорошо и мы вместе. Посмотрела в кроватку, пустая, прошлась по квартире и никого не обнаружила. Видимо мама гуляет с Кириллом. Я не хотела вешать на нее все домашние дела и заботу о сыне, но ничего не могла с собой поделать. Приходила в реальность на немного, и снова замыкалась в себе. Понимала, что мама ужасно переживает, и сделала бы все, чтобы это изменить, но моя горечь в сотни раз сильнее силы воли. Выглянула в окно, действительно гуляют, только вот не одни. Сразу угадала Макса… Боже, как же он похож на Игната… И тут же опомнилась: как этот негодяй, посмел подойти к моей семье, после все что сделал? Воспоминания захлестнули мучительным потоком. Выбежала из квартиры, даже не одевшись, злость и отчаяние душили своими ледяными руками.

– Мам,– окликнула ее, чуть выйдя из подъезда. Мама удивленно посмотрел на меня, а Максим тут же помрачнел.

– Женя ну что ж ты раздетая, заболеешь ещё,– возмутилась мама, направляясь с коляской ко мне.

– Ма, идем домой,– строго произнесла я, стараясь не смотреть на брата мужа.

Он хотел помочь поднять коляску по ступенькам, но я одним взглядом прибила его к месту. А потом, попросив маму подождать в подъезде, подошла к нему, с ненавистью зашипев:

– А тебе говорила держаться от нас подальше! Что было непонятного?

– Я просто хотел узнать как вы,– ответил спокойно мужчина.

– Не твоего ума дела!– воскликнула не в силах унять раздражение.

– Твоя мама волнуется за тебя,– начал, было, он, чем еще больше разозлил. Кто ему вообще дал права об этом говорить?

– Игнат тоже переживал за тебя, и где он теперь?– наверное, этими словами я сделала больно лишь самой себе. Ибо стоило произнести его имя, как внутри снова извергался вулкан, выжигая все живое.

– Я каждую минуту виню себя в этом, что ты еще хочешь услышать от меня?– зарычал Макс, сжав кулаки.

– Ничего! Ничего не хочу слышать, не хочу видеть тебя и знать! Не смей, слышишь, не смей приближаться к нам!– отрезала я и бросилась к подъезду, дрожа всем телом.

Позже дома я лежала на кровати, свернувшись в клубок, и глотала беззвучные слёзы. Прижав к сердцу рубашку мужа, вдыхала его запах, и выгорала изнутри. Как же хочется, чтобы он был рядом, и отогнал этот мрак. Каждой клеткой своего тела я дико тосковала по любимому, это было невыносимо. Сходила с ума, от необходимости видеть Игната. Жизнь без него потеряла смысл. Понимала, что у меня сын и нужно полностью посвятить себя ему, только сейчас моя боль была сильнее всего. Нужно подождать, время лечит, так говорят, а что в действительности? Сколько ещё ждать, чтобы время вылечило обливающуюся кровью душу, и разбитое сердце? Да, эта боль часть меня, жестокое напоминание о том, кого я потеряла. Хотя и напоминать мне не нужно, я никогда его не забуду.

Постепенно этот ад отступает на второй план, а родной запах отдаляется, и вот меня уже здесь нет. Я далеко в глубине своего разума, с мужем и с сыном, мы счастливы…

– Почему ты так долго!– отругала я Игната, теряясь в его руках.

– Прости, задержался на работе,– отвечает он, нежно целуя в висок, и по моему телу пробегает волна блаженства.

– Я очень соскучилась…

– А я еще больше.

Прижал к себе ища мои губы, а я расслабилась, ожидая долгожданный поцелуй. Донесся плач Кирилла и муж отстранился, посмотрев на меня, а я ответила спокойно:

– Все хорошо, с ним мама.

Он сделал утром мне кофе, как я люблю, и разбудил поцелуями. Кирилл ещё мирно сопел в колыбели. Муж подошел к кроватке, наклонился и коснулся губами щеки сына, а моё сердце наполнилось трепетом умиления.

– Я провожу тебя,– поднялась с кровати, наслаждаясь ароматом крепкого кофе.

– Не нужно, отдыхай,– отмахнулся Игнат. Но я все равно встала, и прошла на кухню.

Долгий поцелуй в прихожей, и мне до жути не хочется его отпускать. Отчего-то в душе нарастает болезненная пустота, от которой жутко щемит под ребрами.

– Женечка…

– Да любимый,– смотрю, как муж открывает дверь.

– Женя… Женя… Женя.

– Ну что такое Игнат?– взволнованно спросила я, не понимая, зачем он повторяет мое имя.

– Женя, Кирилл плачет, не успокаивается, займись им,– и вправду донесется плач сына, и Игнат отчего-то говорит голосом мамы.

Открываю глаза, и вправду меня трясет мама. Зажмурилась, не хочу вставать.

– Ма, а Игнат уже ушел на работу?– спрашиваю я уверенно. А она в ужасе смотрит на меня, не зная, что ответить…

– Женя Кирилл плачет, я не могу его успокоить.

– Давай его мне,– поднялась и прижала к груди сына, осыпая мокрое личико поцелуями, и тихо прошептала ему на ушко,– Не плачь моя жизнь, папа скоро придет.

Макс не особо разбирался в бизнесе, но пришлось вникать, потому что отец попросил его заняться делами. В то время как сам находится постоянно с мамой, она плохо себя чувствовала, несколько раз на дню вызвали скорую помощь. И работа в компании отца, помогала ему немного отвлечься, но все же Максим волновался за Женю. Ее мать сказала, что девушка в плохом состояние, она замкнулась в себе, и потеряла связь с реальностью. И он хотел бы помочь, только не знал как. Жена брата ясно дала понять, чтобы он не приближался к ним, и естественно не примет его помощь. Но и смотреть, как девушка загоняет себя тоже не мог. Макс должен что-то сделать ради брата и племянника. Он больше других знал, что значит замыкаться в себе, в таком состоянии, да еще под давлением обстоятельств, человек способен на все. Макс когда-то так подсел на наркоту, хотя у него была совсем другая ситуация. Может, стоит посоветоваться спрофессионалами, возможно, есть какие-то антидепрессанты или что-то подобное, что поможет Жене. Только вот как уговорить на это её?

7 глава

Холодный осенний ветер хлестал меня по лицу. Шагала, преодолевая этот не унимающийся шквал. Я пробыла на могиле мужа допоздна и не заметила, что уже смеркается.

В какие-то моменты казалось, будто у меня не осталось больше слез, лишь постоянная острая боль внутри. Однако стоило посмотреть на фотографию Игната, которую не так давно установили на крест, как меня вывернуло наизнанку… С изображения он смотрел на меня, а я захлебывалась от рыданий, не в силах смириться с тем, что его больше нет…

Остановилась на мосту и посмотрела на реку под ним, темная вода отражала в себе несколько появившихся на небе звезд. Когда-то отсюда я любовалась осенней природой, любовалась деревьями, переливающимися на солнце желто-красными отливами. Обожала слушать, как листва в парке шуршит под ногами, с трепетом вдыхала влажный воздух. А теперь все стало настолько безразлично, что просто не хотелось жить. Я выгорала ежесекундно из-за того, что любимого больше нет, а жизнь вокруг продолжается как ни в чем не бывало. Будто его смерть затронула лишь меня, остальным было безразлично. Никто не заметил разницы… Эта жестокая несправедливость просто убивает.

Продолжала заторможено смотреть на реку. Эта черная пучина словно притягивала взгляд, проникая в саму душу. Не знаю, сколько я так простояла, погруженная глубоко в свои мысли, пока не вздрогнула, услышав рядом голос:

– Красиво, правда?

Не сразу повернулась к говорящему, словно его вопрос дошел до моего разума спустя некоторое время. Махнула головой в знак согласия и посмотрела на парня лет восемнадцати. Он был очень худым. Наушники, висевшие на его шее, казались, просто огромными по сравнению с ним. А большую часть угловатого лица скрывал капюшон.

– Ты странно смотришься, стоя на мосту и так внимательно глядя вниз,– выдал молодой человек, после чего серьезно спросил:– Прыгать надеюсь, не собралась?

Он говорил дружелюбно, немного нагловато, словно с ровесницей. Хотя возможно я и выглядела так. После смерти Игната, я очень похудела, мама говорит– "Осталась кожа да кости, и стала похожа на подростка". Да и разве имеет значение внешний вид, когда тот, ради кого и хотелось только жить, больше никогда тебя не увидит? Нет! Мне было плевать, как я выгляжу! Это стало совершенно безразличным, как и все остальное. Единственные, кто еще держат меня на этом свете это сыночек и мама.

– Не собралась,– ответила отстранено, после затянувшегося молчания.

– Но все равно ты замороченная. Хочешь, помогу поднять настроение?– уверенно заявил парень.

– Нет,– тут же ответила я, ничто на свете его мне не может приподнять.

– А ты сначала попробуй, а потом отказывайся,– усмехнулся мальчишка и сунул что-то мне в ладонь, после чего быстро добавил.– Если захочешь еще, приходи сюда,– и поспешно ушел.

Я разжала пальцы и увидела прозрачный пакетик с маленькой таблеткой. Первой мыслью было бросить его в реку, но тут зазвонил телефон, и я полезла за ним, на автомате убрав таблетку в карман…

Мама с Кирюшей поехали в гости к родителям Игната, те очень просили нас приехать. Но я не смогла. Находится рядом с семьей мужа для меня большая пытка. Глядя на их страдания, меня просто разрывает изнутри от горя. Поэтому я осталась дома одна, сидела в кресле, листая свадебный альбом. И с каждым взглядом на наши счастливые лица, мое сердце все селенье сжималось, и становилось тяжелей дышать.

Следующий час я провела, зарывшись глубоко воспоминания, и они были настолько реальные, что казалось можно протянуть руку и коснутся любимого. А потом они смешались с фантазией, и теперь уже я представляла наше будущее.

Из этого оцепенения меня с трудом вывел телефонный звонок. На экране высвечивалось два пропущенных вызова от мамы. Быстро ответила:

– Да.

– Как ты там Женечка?– спросила она встревоженным голосом.

– Все нормально,– спокойно произнесла я, подойдя к окну. На улице вливал сильный дождь, где-то вдали небо освещала молния. Тут же забеспокоилась, как мама с малышом поедут в такую погоду домой. Да и уже совсем стемнело.

– Мы скоро будем собираться,– произнесла мама, добавив,– Ольга Петровна, просила остаться, мол, опасно ехать в такую погоду. Но я отказалась.

– Мам и вправду оставайтесь. Смотри, какой на улице ливень,– произнесла я настойчиво.

– Но как же ты будешь одна?– встревожилась она.

– Мамуль брось, я что ребенок. Все хорошо не переживая,– старалась чтобы голос звучал как можно убедительней, действительно в такую погоду что угодно может произойти на дороге.

С трудом убедив маму остаться, я снова погрузилась в свои мысли. Спустя какое-то время очнулась из забвения, и меня накрыла башенная волна понимания всего произошедшего. Отчаянно ощутила всю горечь потери, и вдруг поняла, что сколько бы я не пряталась, зарываясь головой в песок, сколько бы ни отталкивала правду, ничто не изменится. Сколько бы я не ждала, теша себя несбыточными надеждами, человек, которого люблю больше жизни, не вернется, не воскреснет чудесным образом. Мне больше никогда не удастся посмотреть в родные глаза, увидеть дерзкую улыбку на его губах, услышать голос, от которого замирало сердце. Нет! Никогда уже мне не обнять любимого. И нашему сыну не суждено увидеть отца. Боль разрывала каждую частичку тела. Реальность так жестока и так мучительна, мой измученный мозг просто не готов ее принять.

Металась по квартире как сумасшедшая, кусая губы, царапая руки в кровь. Хотелось разворотить грудную клетку, отыскать там истерзанную душу и вырвать ее к чертям собачьим, зацепив заодно и сердце, только бы прекратить это все.

Господи как же жутко хоронить человека в закрытом гробу, это резало с каждым днем сильнее, заставляя, корчится от страха. Замерла, перед глазами всплыла картина, как я стояла на мосту несколько дней назад. Подбежала к плащу и достала из кармана таблетку. Не дыша, глядела на дрожащую ладонь. А может правда, хотя бы на время найду забвение, хоть на минуту обрету покой? Поднесла руку к губам, и полностью не осознавая, что делаю, проглотила непонятное вещество. И следом в ужасе поняла что, наделала…

Макс наблюдал за Тамарой Игоревной, не находящей себе места из-за тревоги, и чувствовал, как в нем нарастает беспокойство. Женщина привезла его родителям Кирилла, они очень тосковали по внуку, и осталась переночевать из-за непогоды. А теперь Женя несколько часов не выходила на связь, что ее маме казалось очень странным. Она уже собралась ехать домой в проливной дождь, однако Максим не позволил этого сделать. Пообещав женщин, что съездит сам.

8 глава

Макс медленно повернул ключ в дверном замке, почти не дыша, прислушивался, пытаясь расслышать хоть что-то за дверью. Но там, за ней, царила гробовая тишина – ни на звонок, ни на стук Женя не отреагировала, было похоже, что ее нет дома. Единственное, что говорило об обратном – это трель мелодии телефона, который звонил не останавливаясь. Парень вошел в темный коридор, обнаружив что, ни из одной комнаты не проникает свет. Не решаясь войти, он топтался в прихожей, а потом неуверенно позвал:

– Жень? Ты дома?

Ответом была минутная тишина, но вдруг в дальней комнате раздался громкий звук, будто упало что-то тяжёлое. Спустя секунду, в коридоре появилась девушка, в темноте она напоминала привидение.

– Игнат,– произнесла она осипшим голосом,– Игнат…

Максим замер как вкопанный, не зная что делать, и не находя нужных слов.

– Женя…– начал, было, он, но замолчал, увидев, как Женя пошатнулась, на секунду показалось, что она сейчас лишится чувств.

– Игнат, родной,– глухой всхлип и девушка прижала руки к груди, а потом устремилась к Максу.– Я знала, что ты вернёшься! Знала! Никто мне не верил, но я не переставала ждать.

Она жадно обхватила его талию руками и прижалась всем телом. Макс, оцепенев, чувствовал, как Женя дрожит. Он не понимал что с ней, девушка явно была не в себе. Но чтоб вот так, парень не ожидал. Его руки дернулись, чтобы оторвать ее от себя, но тут же повисли как вялые стебли. Испугался что так, может сделать еще хуже. Она плакала, уткнувшись носом в его грудь, и что-то шептала еле слышно, а потом более четко спросила:

– Почему ты молчишь?

– Жень,– наконец-то нашелся Максим, и Женя подняла на него полные слез глаза, которые блестели как звезды в ночном небе. Девушка смотрела ему в лицо, но казалось, будто ее взгляд, проскальзывает сквозь парня, и уносится куда-то далеко. Он нащупал рукою выключатель и включил свет. Она зажмурилась и когда снова подняла веки, посмотрела так, будто не видела кто перед ней. Макс заметил, что ее зрачки сильно расширены.

– Жень, ты меня слышишь?

– Да, родной,– отстраненно ответила она.

– Ты принимала сегодня какие-нибудь лекарства?– тут же спросил Максим, подозревая в состояние девушки что-то неладное.

– Успокоительное. А почему ты спрашиваешь?– Женя снова оторвала голову от его груди, и стала всматриваться ему в лицо, будто пыталась что-то разглядеть.

– Сколько ты выпила таблеток?

– Одну, только одну…

– Жень, я не Игнат,– выдавил Макс и почувствовал, как ее тело напряглось.

– Что ты такое говоришь?– охрипшим голосом простонала девушка,– Неужели ты опять хочешь нас оставить?

Макс обхватил ее лицо ладонями так, чтобы она смотрела ему в глаза, Женя хотела отвернуться, но он не позволил. Парень смотрел, как по щекам девушки одна за другой скатываются крупные кристальные бусинки слез.

– Жень, я Максим. Игнат погиб,– последние слова были для нее как удар, ее затрясло, а из груди вырвался дикий крик:

– Нет! Это не правда!– всхлипнув она, стала вырываться из рук Макса, задыхаясь от рыданий,– Он только что, был здесь? Что ты опять с ним сделал? Игнат! Игнат! Игнат…

Максим пытался удержать девушку, которая будто бы потеряла рассудок, но это ему удавалось с трудом, Женя была сильнее, чем казалось, и извивалась как змея. Вырвавшись, она набросилась на парня с кулаками, крича не связанные слова. Макс понимал лишь редкие отрывки, пытаясь, увернуться от ударов.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! Верни его! Верни мне его! Негодяй! Подлец! Ненавижу…

Казалось, у нее иссякают силы, но переведя дыхание, она снова начинала молотить кулаками по его груди, выкрикивая проклятия. Он не знал, сколько длилась эта истерика, и быстро подхватил ее, когда Женя мешком стала падать на пол к его ногам. Макс поднял на руки и понес дрожащую девушку в комнату. Положил ее на кровать, и застыл в нерешительности, не зная, что делать. Сначала, показалось, что она без сознания, но услышав горестный всхлип, понял, что та всего-то навсего обессилила.

– Уходи,– донесся, словно эхом ее голос, и девушка свернулась клубком, будто пытаясь защититься.

– Жень позволь, пожалуйста, помочь тебе,– неуверенно произнес Макс. Он заранее знал ответ, но не мог бросить жену брата в таком состоянии. И еще чувствовал, как его сгибает непосильный груз вины, который казалось, может задушить парня.

Женя приподнялась и посмотрела ему в глаза, лицо девушки было красное, а губы казались пепельно-белыми на этом фоне. Она произнесла таким ледяным голосом, от которого внутри Макса все похолодело:

– Ты можешь вернуть мне мужа?

– Нет… я…

– Тогда ты не можешь мне помочь! Уходи!

– Жень, да пойми ты, наконец, что твоя мама сходит с ума от волнения за тебя. И ребенку не хватает мамы. Неужели ты забыла, что у тебя есть сын?– воскликнул Макс, не выдержав, в какой-то момент показалось, что все бессмысленно, она далеко и не слышит ничего. Или же не хочет слышать.

– Да что ты понимаешь!– прокричала Женя дрожащим голосом,– Ты знаешь, каково это, когда сердце каждую секунду обливается кровью, и в груди настолько больно, что хочется умереть? Ты знаешь, каково хоронить любимого, в закрытом гробу? Без возможности взглянуть на него напоследок? Я закрываю глаза, и перед ними стоит этот коричневый гроб! А рядом он словно живой!

Она протянула колени груди, обхватив их руками, стала раскачиваться. Максим не знал, говорит она это ему или же сама себе, но от этих слов пропитанных болью ему становилось не по себе, словно мертвая холодная рука схватила за горло. Хотелось бежать сломя голову, куда-нибудь далеко, только бы не слышать ее.

– Жень, ты не представляешь, как я сожалею о случившимся. Я тоже потерял брата…

– Брата?– воскликнула она, нервно рассмеявшись, и это хриплый смех звучал, словно скрежет цепей из потустороннего мира,– Да ты его никогда не считал за брата! Ты ненавидел его! Так же как я тебя! Я не верю ни единому твоему слову! Не верю, что ты можешь страдать! Тебе всегда было плевать, на всех кроме себя! Ты монстр, такие, как ты, не достойны жить…

– Все сказала?– зарычал Макс, не выдержав ее бравады,– Да, я просрал свою жизнь, накосячил так, что никогда не исправить, но я смотрю правде в глаза и научился признавать свои ошибки! А ты, забилась в угол, возомнив, что тебе хуже всех, и наплевав на своего сына, на вашего сына с Игнатом! Думаешь, ты любила его больше чем родители? Больше чем мог бы любить Егор? Черта-с два! Тебе просто нравится упиваться горем, а не пытается его пережить! Хотя бы ради сына!

– Пошел вон!– закричала она так громко, что сорвала голос,– Убирайся из моего дома! Сейчас же!

– Да, пожалуйста. Я уйду, а ты можешь и дальше валяться в кровати. Только смотри не пропусти, тот момент, когда очнёшься, а ребенка больше не будет рядом!

– Ты мне угрожаешь?– зашипела девушка, швырнув в него шкатулку, которая первая попалась под руку,– Убирайся прочь, урод!

Макс молча, развернулся и направился к выходу, слыша за спиной поток ругательств. Его трясло от бешенства, он действительно хотел помочь, но девчонка настолько вывела его из себя, что захотелось просто взять ее и придушить. "Пусть, делает что хочет!"– прорычал Максим и хлопнул дверью, уверенный в том, что больше сюда не придет. И точно не будет снова пытаться ей помочь.

9 глава

Я задыхалась, стоя на мосту ночью, ветер словно сошел с ума и таранил меня бешеным шквалом. Где-то вдали, в парке между деревьями, он разносил по тротуарам опавшую листву. Свет фонарей освещал эти безлюдные дорожки, а я, дрожа, ждала того кто опаздывал. Когда пришла сюда впервые, после стычки с Максом, пообещала себе, что это первый и последний раз, нужно было остыть и немного забыться. Спустя пару дней, снова поперлась за чудо таблеткой, перечеркнув все предыдущие обещание, нашла кучу оправданий своим поступкам. Максим был прав, я слабая, и все что могу – это забиться в угол и жалеть себя бедную. Была бы сильнее, прыгнула с этого моста, и нашла забвение в холодной, темной воде, а не искала облегчения в непонятной дури. Я не достойна мужчину, которого любила больше жизни, и с нечеловеческой болью оплакиваю. Мне нужно время, твердила я снова и снова, время уносящее боль, и как только оно залечит все раны, я сразу же возьму себя в руки. А пока ждала мальчишку, продающего мне таблетки за нереальную цену, он говорил, что это слабый наркотик и к нему практически не привыкают, а мне, по сути, было плевать. Хотела безумно забыться и увидеть снова Игната, ведь мозг, взбудораженный химией, воспроизводил настолько реальные силуэты мужа, что я забывала о том, что он погиб. Возвращаясь, домой под утро, видела осуждающий взгляд мамы, но ничего не сказав, она включала свет и уходила на кухню. А я плелась следом, опускалась на колени у ее ног и плакала, прося прощения. Когда проходило действие таблеток, казалось, наступал конец света, и вся боль и печаль, накатывала с десятикратной силой. И еще было стыдно, проклинала свою слабость, сгрызая под корень ноги. Непутевая дочь, плохая жена, ужасная мать для горячо любимого сына. Первое время, опускала бортик на его кроватке, садилась на пол, и, положив голову на матрасик, смотрела часами, как Кирюша спит. А потом сочла себя недостойной, своего маленького мальчика, и даже смотреть на него не могла. Казалось, своим взглядом я запачкаю его чистую душу. В какие-то моменты, когда действие наркотиков отпускало, и боль не успевала вновь накрыть, я понимала что нужно завязывать, необходимо срочно спасаться. И давала себе решительное обещание, что больше такое не повториться, но стоило ночи опуститься на город, хватала плащ и бежала на тот проклятый мост. А ведь я всегда считала себя сильной, и упорной, знакомые завидовали моей силе воли. Стоило поправиться на несколько килограммов, как я упорно сбрасывала их, в то время, когда подруги по десять раз срывались, помню в институте выходила тройка по химии, что означало потерю стипендии, и я совершенно не понимала тот предмет, так за несколько ночей просто вызубрила весь материал на отлично. Могла дочитать до конца самую нудную книгу, лишь потому-то уже начала читать, и жалко было потраченного времени. А когда работала в магазине, ко мне отравляли всех чересчур капризных клиентов, потому что лишь мне, хватало терпения их выдержать. Так что стало с той мной? Она умерла вместе с мужем!

И вот снова дрожа, стояла на мосту, и дрожала вовсе не от холода, а от нетерпения получить то, что так нужно. И парень как назло опаздывал, что немало заставляло нервничать, да потребность в таблетках очень давила. Было терпимо, не так как показывают в фильмах, о ломках, когда люди выдирают свои волосы, нет, такого не было, но было фигово, казалось, что время слишком тянется, и внутри весь ливер начинало трясти. Он, как всегда, появлялся снова, из ниоткуда, быстро совал мне в руку пакет, забирал деньги и тут же, исчезал в парке среди деревьев. Не раздумывая, проглотила пилюлю и запила водой. Завтра, завтра буду снова себя ненавидеть, корить, плакать, злится, но не сейчас. Сейчас я увижу любимого…

Со стороны наверняка это было жуткое зрелище. Растрепанная девушка смеётся, болтает сама с собой, делает ненормальные жесты руками. Но в те моменты, я была словно в другой вселенной, полностью забывала про реальность, и как наяву видела Игната. Мы общались, обнимались, и просто долго смотря на него. Но я не чувствовала его тепла и запаха, в какие-то секунды прогоняла мысль, что это всего лишь иллюзия, вызванная наркотиками.

Любой тупик в жизни имеет выход, до тех пор, пока мы сами себя не загоним в него окончательно. А потом уже, кажется что все, конец света, клетка захлопнулась. А ведь я, даже не пыталась выбраться из нее, смаковала свое горе как хорошее вино, считая, что если станет легче, и боль пройдет, то тем самым придам любимого. Агония, выжигающая изнутри, это моё напоминание о том, что имела и безвозвратно потеряла. Наверное, в моменты горя, человек лишается части разума, и видит все лишь наполовину, поэтому не может трезво оценить ситуацию. И этим человеком была я, казалось, что все хотят от меня слишком многого, твердя, жизнь продолжается. Но никто не понимал, что моя жизнь кончена, без любимого я угасала как звезды на рассвете. Безнадежно искала его, во всем окружающем меня, хоть какое-то совпадение, ниточку связывающую нас. А ведь все что нужно, было рядом, в колыбели рядом с моей кроватью, сынок, который навечно соединил нас.

Чем дольше принимаешь наркотические вещества, тем слабее они дают эффект, усиливая раздражение и потребность. Не знаю когда именно, но я поняла что эти, чудо таблетки больше мне не помогают. Несколько дней, или недель сидела в комнате, практически не двигаясь, а внутри бушевала буря. Разум был поврежден, казалось тогда необратимо, без пилюль, горе настолько душило, что хотелось взять себя за горло и сжимать до тех пор пока не задохнусь. Мама не догадывалась о причине ухудшения моего состояние, возможно, подозревала что-то, из-за слишком резкой смены настроения. Понимала, что не хочу больше таблеток, не хочу спать, есть, дышать, дни были водоворотом серой массы, из глубины которой доносились знакомые голоса. Я не искала себе оправданий, просто не хотела больше жить… Даже не уверена, что моя депрессия была полностью связана со смертью мужа, наверное, в тот момент, навалилось все. Мама уже не скрывала своего неудовольствия, и давила, требуя, взять себя в руки. И как не крути, отказавшись от таблеток, я чувствовала что, привыкла к ним.

В полночь поцеловала сына в макушку, и, попросив у него прощения, вышла из дома. Я уже ни о чем не думала, ноги автоматчики вели меня туда, куда задумала заранее. В тот момент сломалась полностью, чувствовала что душа, упорхнула куда-то далеко, и от меня осталась лишь бесцветная оболочка. Я не была настолько смелой, чтобы в трезвом рассудке решится на то, что задумала, и поэтому написала мальчишке: что жду его на том же месте, с просьбой принести что-нибудь посильнее.

Осень подходила концу, и мороз заметно щипал кожу, но я смотрела на асфальт блестящий от покрывавшего его гололеда. В городе небо редко бывает настолько звездным, но в эту ночь они словно искры, сверкали в черном бесконечном пространстве. Я пришла на мост и посмотрела вниз на спокойную гладь реки, в которой как в зеркале отражалось звездное небо. Ждала парня, моё волнение нарастало, и сомнения стали будоражить мозг. Твердила себе с десяток раз, что все уже решила. Да и семье будет проще без меня… Дура, отчаявшаяся дура, которая не могла думать ни о чем, кроме того как облегчить свою боль. Парень снова явился с большим запозданием, и странно поглядев на меня, вручил пакетик с какими-то прозрачными кристаллами. Взяла дрогнувшей рукой, и отдала деньги, впервые не спешившему уходить юноше.

– Иди!– сказала, махнув головой, в его присутствие вряд ли бы я на что-то решилась. Он, хмыкнув, почти бегом бросился прочь. А я, проглотив порошок, почти сразу почувствовала как, забурлила кровь и одурела голова. Посмотрев снова вниз, совершенно спокойно подумала о том, что всего лишь несколько минут разделяют меня со встречей с бесконечностью. И любимым…

10 глава

Я слилась с вселенной, ветер теперь не трепал мои волосы, он бродил внутри, подгоняя вперед. И глядя в темную бездну реки, больше не замечала отражающихся звезд в воде, они с небосвода напоминали о будущем, о жизни от которой сама же отказалась. Видала там, в мерцающем черном омуте, любимого который тянул ко мне свои руки, и, не раздумывая, шагнула к нему. Когда разум одурманен и не принадлежит тебе, вся реакция замедленная, и кажется, что время вокруг, останавливается. Зажмурившись, ожидала, когда услышу всплеск, и меня окутает смертельный холод. Но время шло, и конец не наступал. А потом, меня заставил открыть глаза, щелочек пощечины от которого механически запрокинулась голова, но боли не почувствовала.

– Что ты творишь, дура?– взвыл мужской голос, и кто-то с силой меня встряхнул.

В глазах был туман и я не сразу разгуляла того кто передо мной. Но словно разгоняя пелену, в моё сознание проникло перекошенное от бешенства лицо Макса.

– Идиотка!– кричал Макс, продолжая яростно меня трясти,– О чем ты думала?

–Уйди,– вымолвила я с трудом, чувствуя, что онемевший язык не хочет подчиняться. Я находилась в какой-то прострации между жизнью и смертью. Решилась и уже почти реально, ощущала себя окутанной вечным покоем. И сейчас, когда мужчина предотвратил моё падение, я полностью не осознала что произошло. Голова шла кругом, с трудом удержалась на ослабевших ногах.

– Хочешь сдохнуть? Хочешь?– снова заревел он, замахнувшись,– Я собственными руками тебя придушу, если еще раз посмеешь…

Макс не ударил, просто сжал кулак и быстро разжал, а мне было так параллельно, на все что происходит. Я казалась в его руках тряпичной куклой, которую он тряс, словно желая разорвать. Пошатнулась и рухнула бы, если б он с силой не заставлял стоять.

– Посмотри на меня,– требовал брат мужа, и, видя, что моя голова безвольно болтается, схватил жесткими пальцами за подбородок и сжал,– Смотри на меня! Черт возьми! Ты под чем?

Стоило ему взглянуть в мои закатывающиеся глаза, как он сразу понял причину моего состояния. Показалось, что на секунду Макс замешкался, а потом снова прокричал:

– Да что, блядь, ты творишь с собой, ненормальная!– в моем взбудораженном сознании, мужчина выглядел как бык из ноздрей которого, идет пар. И который вот-вот готов был броситься на меня как на мулету в руках тореадора. А мне было плевать…

Макс, схватив меня за руку, и куда-то потащил, и я возмутилась, осознав то, что он помешал мне отправиться к любимому. Конечно, в нормальном состояние, я вряд ли стала противиться своему спасению, но в тот момент, мной по большей части управляли наркотики.

– Пусти!– закричала я сдавленным голосом, и стала вырываться.

Максим остановился так резко, что я врезалась в его плечо, и покачнулась.

– Хорошо,– усмехнулся мужчина, и еще резче разжал пальцы на моем локте. В считанные секунды не удержавшись, упала к его ногам, а он, посмотрев на меня сверху вниз, спросил:

– Довольна?

Ничего не ответила, попытавшись подняться, но это получалось с трудом, тело очень ослабло и не слушалось. Тогда Максим быстрым движением вернул меня в вертикальное положение. Даже в таком неадекватном состояние меня разозлил его торжествующий взгляд, он смотрел так, будто я без него не в состояние сделать шаг.

– Руки убери,– прошипела я, стараясь сконцентрировать мозг на равновесие. Тот отпустил и в этот раз устояв, развернулась и, пошатываясь, пошла к мосту.

– И куда собралась?– услышала его рычание за спиной.

– Оставь меня в покое,– ответила тихо, неуверенная в том, что он расслышал.

Но поняла, что услышал, когда меня бесцеремонный развернули, схватив за шкирку, и снова Макс потащил за собой. Вырвалась, задыхаясь от негодования и злости, выкрикнула, чувствуя, как накатывает отчаяние:

– Ты понимаешь, я не хочу жить!

Испугалась, так сильно, что паника сковала тело, я думала, что сегодня все прекратится, и наступит долгожданный покой. Даже не задумывалась о том, что будет если не смогу, и теперь думая о завтра, видела очередную порцию агонии, стыда, и разрушающей ненависти к самой себе.

– Это не ты, за тебя сейчас говорит наркота!– ответил уверенно Макс, и снова хотел взять за руку, но я увернулась, чуть не упав.

– Нет! Я пришла сюда, все обдумав! Не могу так больше! Не могу задыхаться каждый день…– всхлипнула, чувствуя, как слезы брызнули из глаз, и громко выкрикнула, скорее сама себе:– Ты был прав, я слабая! Я не могу бороться!

– Глупости,– тихо ответил мужчина, заключив моё сопротивляющееся тело в объятия.

А я взорвалась, из меня словно выплеснулась вся боль, которую капали внутри. Кричала, захлебываясь слезами и задыхалась, не в силах побороть отчаяние и ужас.

– Не хочу… не хочу мучить близких… Я смотрю в будущее, и не вижу его, без Игната. Не хочу видеть…– заикаясь, тараторила я, нет, не Максу, сама себе, оправдывая свой страшный поступок,– Это так страшно… так страшно. Я не хочу больше… не хочу.

Максим молча, сжимал моё дрожащее тело, ожидая, когда буря пройдет. Он был напряжен, и не знаю то ли моё сердце, то ли его бешеными ударами отзывалось у меня в ушах. Охрипнув от рыданий, потихонечку затихала, чувствуя всепоглощающее опустошение. Не заметила, как мужчина поднял меня на руки и понес в машину. Очнулась, когда он завел двигатель, и спросила почти шёпотом:

– Куда… куда мы?

– Туда, где ты не сможешь себе навредит,– ответил холодно Максим, и от этого голоса мурашки побежали по коже. Почему-то сразу вспомнила как когда-то, его упрятали в клинику, и ощутила ужас от мысли оказаться там.

– Я хочу домой,– пропищала я, чувствуя нарастающий страх.

– Зачем?

– Как зачем… Там мама и Кирюша…

– Да ладно, можно подумать ты думала о них, когда хотела сигануть с моста,– гаркнул он, прибавив газа.

– Я не хочу в клинику,– всхлипнула, вспоминая, как много лет назад Макс говорил то же самое.

– А вот оно что,– усмехнулся тот,– У меня была такая мысль. Но это слишком просто, вряд ли ты что-то осознаешь, лежа под капельницами и обезболивающими. Посмотрим, как ты сама справишься с тем, что ты натворила…

– Что это значит?– промямлила, испугавшись его непонятные слова.

– Пора учиться бороться!

– Мне все равно, что со мной будет…

– Посмотрим, как ты запоешь часа через три,– снова усмехнулся мужчина, а я не понимала, откуда, взялась такая ненависть и злость.

11 глава

Увидев, как Женя перелезла через поручень моста, Макс чуть не потерял рассудок от ужаса. Он подлетел к ней, с такой молниеносной скоростью, на которую, казалось бы, не способен человек. Первым, необратимым желанием было треснуть девчонке в лоб, да так, чтобы мозги встали на место. Но увидев, что та не в себе, влепил ей легкую пощечину, чтобы привести в чувства. Мужчина был в бешенстве, хотелось, и встряхнуть ее, и придушить одновременно. Вот, значит, что придумала? Жить, она бля, не хочет! Возомнила себе, что ей хуже всех на свете, будто только она одна, потеряла дорогого человека. Максим каждый день смотрел на мать, полностью поседевшую от горя, которая постоянно твердит: что нет ничего страшнее на свете, чем хоронить своих детей. На отца с трясущимися руками, который утратил интерес ко всему, и они убитые горем, продолжают жить, поддерживая друг друга. А эта, зациклилась на себе, наплевав на близких, на ребенка, которому нужна мать! Он был готов к тому, что она снова начнет, сыпать обвинениями, твердя, что во всем виноват Макс. Но удивленно, понял, что Женя сломалась, и, почувствовав к девушке странную жалость, обнял. Знал, что по большей части в ней, говорят сейчас наркотики, об употреблении которых и заподозрил, как только ее мать, пожаловалась на странное поведение дочери, и на ночные прогулки. Тогда мужчина попросил женщину сообщить, как только Женя снова поздно уйдет из дома. И вот спустя неделю, Тамара Игоревна позвонила около часа ночи, сказав, что Женя куда-то ушла. Максим не раздумывая, прыгнул в машину, и исколесил весь их район в поисках девчонки. И когда случайно увидел девушку на мосту, не сразу подумал что это жена брата. Но все же, решил, проверить. Слишком странно та стояла, неподвижно глядя вниз. Подъехав ближе, он угадал Женю, и каким-то седьмым чувством, почувствовал что-то ужасное, бросив машину на проезжей части поспешил к ней.

Макс злился на себя, на нее, за то, что выбила из равновесия, разбередила раны, которые он упорно скреплял степлером, зная, что так не заживут, но хотя бы кровоточить не будут. Однако глядя, как Женя рыдает, дрожа в его руках, снова почувствовал новый удар вины, который был намного сильнее прежних. Как же он хотел все исправить, если бы только это было бы в его власти. Мужчина хотел помочь всем: родителям, жене брата, даже ее маме, переживающей за дочь. Но просто не знал, как это сделать, как облегчить их боль, когда внутри самого все обливалось кровью, пусть даже старался изо всех сил отвлечься.

Максим понимал, что чувствует Женя, оказавшись под наркотой, его воспоминания об этих ощущениях еще были свежи. Знал, что девушке кажется, что море по колено, и становится плевать на окружающих, обычно люди отвлекаются, забивая на все на свете, а эта решила умереть. Даже если б хотел, мужчина не мог найти ей оправдания, как когда-то себе. Бросить семью, зная, как они будут страдать, это, что нужно чувствовать, чтобы решиться на такое? Хотя, что чувствовал сам, скрываясь столько лет от близких? То, что не нужен им, считал себя лишним!

Посмотрел на Женю, старательно изображающую из себя спящую, только Макс прекрасно знал, что под действием наркотиков нереально заснуть. Сначала, он хотел, определить её в клинику, она не так давно на наркотика, и зависимость, судя по всему небольшая, поэтому прокапают ее пару дней там, подержат на успокоительных, а потом все начнется сначала. Ей нужно было отвлечься, узнать другую, постороннюю боль, которая будет вызвана не потерей мужа, а пусть даже отходником. Макс помнил, как бывает хреново, впервые часы ломки, если ничего не предпринять. Пусть почувствует, как ей не хватает сына, как тяжело без матери, и возможно тогда найдет новый смысл, поймет, что она нужна им, а они ей.

Мужчина вез девушку в их старый дом, который он недавно начал восстанавливать. Макс хотел сохранить память, о том месте, где они когда-то были счастливы. О тех временах, когда они с братом были горой друг за друга. Наверное, это, своего рода способ отвлечься, он собственными руками приводил территорию в порядок. Трудился там до темнаты, и это помогало немного забыться. Настоял на том, чтобы отец вышел на работу, заявив, что сам не справляется. Ибо это поможет тому хотя бы немного отвлечься. И заметил, как меняется мама, когда Тамара Игоревна привозит ребенка, поэтому просил ту чаще приезжать. А сам дни напролет занимался домом, самостоятельно установил забор, вырыла траншеи под столбы, залил их раствором. Макс выматывался так, что, ложась спать, не мог не о чем думать и вырубался моментально. Конечно, их старое жильё еще полностью пригодно для проживания: окна и полы он поменял, свет тоже подключили, вода во дворе в колонке, и отопление печное, все лучше, чем клиника, да и Жене это пойдет на пользу.

– Выходи,– сказал Макс, девушке внимательно вглядывающейся вперед.

– Где мы?– спросила я не спеша выходить. Место, в которое привез Максим, не было похоже на клинику. Даже больше напоминало загородный частный сектор. Фары машины освещали мощный, зеленый забор, метра два с половиной в высоту, и разглядеть за ним что-то, было невозможно.

– У меня дома,– спокойно ответил мужчина.

– Я может не в себе, но не настолько, чтобы спутать ваш дом с этим местом,– хмуро ответила я, не понимая, какую игру тот затеял.

– В этом месте, как ты сказала, прошло наше с Игнатом детство,– холодно ответил Макс.

Вспомнила, как Игнат как-то рассказывал об их старом доме, о тех временах, когда у них не было денег, и они были по-настоящему счастливы, о домике на дереве, который он построил с Максом.

Почувствовала, как все внутри сжалось, и сердце больно закололо в груди. Зачем Макс привез меня сюда? Чтобы сильнее помучить? Казалось, стоит только войти туда, и я рассыплюсь от муки.

– Я хочу домой,– прошептала я сдавленно, смотря перед собой не моргая.

– Не получаться,– спокойно ответил он, выйдя из машины.

Но меня словно парализовало, продолжала сидеть неподвижно, не зная, что делать, хотелось бежать от этого места, подальше. Максиму видимо надоело ждать, и он сам открыл мне дверь, сказав:

– Выходи.

Помешкав немного, я все же выползла из машины, и сделала несколько шагов ослабленными ногами. Казалось, будто я врастаю в землю, и перед глазами все плывет, воспоминания о том, как муж любил это место гудели в голове, воспроизводя счастливые картины прошлого. Мужчина открыл калитку, пропуская меня вперед, и затаив дыхание я вошла внутрь. В темноте сложно было что-то разглядеть, лишь видела очертание большого, деревянного дома.

– Зачем ты привез меня сюда?– спросила я, с шумом втянув воздух.

– Затем чтобы ты, отвыкла от дури,– прогремел голос рядом с моим затылком.

– Я не хочу!– воскликнула я и резко развернувшись, врезалась в грудь Макса.

– Не хочешь отвыкать?– переспросил тот, глядя сверху вниз.

– Не хочу находиться здесь!

– Придется.

– Ты не можешь меня заставить,– прокричала, теряя терпение.

– Могу!– уверенно заявил мужчина.

– Мне нужно домой, мама волнуется,– взвыла я, теряя терпение.

– Я уже предупредил ее о том, что ближайшие дни ты будешь на реабилитации. И еще, думаю, она переживала бы больше, если завтра твоё тело нашли на берегу реки!

– Кто дал тебе право распоряжаться моей жизнью?– мой голос то и дело срывался на крик.

– Ты, когда хотела с нею покончить,– бросил безразлично он. Разозлилась, у него словно на все есть ответ, и ему явно было плевать, на то, как мне тяжело находится здесь.

– Помнится, не так давно ты этому бы только обрадовался!

– Злорадствуешь, это хорошо значит не все потеряно,– усмехнулся Макс и направился в дом, проигнорировав мой выпад. А у меня от бешенства свело челюсть.

Я тут же ментальность к калитке, но взвыла, обнаружив, что та закрыта.

12 глава

– Ты и дальше мерзнуть здесь будешь?– крикнул Макс, не дождавшись, что я зайду в дом, и, усмехнувшись, добавил,– Хотя тебе сейчас не холодно под допингом.

– Если ты привез меня сюда, чтобы поиздеваться,– ответила я, выдыхая, струи пара,– Лучше сразу прибей.

– Ну, нет уж, я не доставлю тебе такого удовольствия,– поморщился он, тут же спросив,– Ты сама зайдешь или тебе помочь?

Мне не хотелось идти внутрь, но промолчав, я все же направилась к дому. Потому что не сомневалась, что если понадобится Максим силой, затащит меня туда. Стоя на холодном воздухе, я почувствовала, как в голове немного прояснилось, в доме оказалось не теплее чем на улице. Не раздеваясь, села на старую табуретку, прочность которой вызывала сомнения. Чувствовала, как постепенно начинает одолевать озноб. Макс ходил из комнаты в комнату с занятым видом, а потом вообще лег на диван, собираясь спать.

– Серьезно?– спросила я, дрожа,– Ты хочешь, чтобы мы замерзли здесь насмерть?

– А что, тебя уже не радует, такая перспектива?– приподнялся тот на локтях.

– Только не мучительная,– буркнула я, стуча зубами.

– Что ж, в твоих руках нас спасти,– усмехнулся мужчина.

– В смысле?

– В прямом, дрова во дворе, увидишь справа, спички на столе у печки,– ответил Макс и снова лег.

– Ты издеваешься?– воскликнула я раздраженно.

–– Нисколько. Мне не холодно, а если ты замерзла, помоги себе сама.

– Просто потрясающе, другого я от тебя и не ожидала!– это было невыносимо, почувствовала, как все внутри закипает.

– Тем более для наркомана, труд это лучший способ отвлечься,– он отвернулся, и кажется, для того чтобы скрыть смех. Это было жестоко, насмехаться надо мной в такой ситуации.

– Я не наркоманка!

– Ну да, каждый наркоман так говорит.

– Наркоманом был ты, несколько лет назад!– зашипела, теряя терпение.

– В том то и беда, что я этого не отрицаю. А вот ты отрицаешь, что говорит о твоей зависимости,– снова задел Макс, но в это раз хотя бы посмотрел мне в глаза.

– Ты больной? Нет у меня никакой зависимости,– вскочила на ноги, так резко, что даже стул, на котором я сидела, упал.

– Вот, уже буянишь, похоже, начинается отходняк.

– Идиот!

– Ну, ну в таком состояние ты меня как угодно можешь назвать. Я все понимаю,– произнес тот спокойно, но кончики губ дрогнули в полуулыбке.

– Да пошел ты! Ты, каким был эгоистом, таким и остался,– произнесла я холодно, и направилась во двор.

Глубоко дышала, чтобы успокоиться, но изнутри выворачивало от негодования, злости и еще чего-то. Осмотрелась в поиске дров, и туманным взором обнаружила их не сразу. Подошла и, опустившись на корточки, стала дрожащими руками набирать поленья. То ли от холода, то ли от того, что отпускало действие наркотиков, меня, стало неимоверно трясти. Чуть не выронив из рук дрова, я направилась к дому, снова и снова набирая полные легкие морозного воздуха. Зайдя внутрь, даже не глядя на Макса, подошла к печке, высыпав рядом с ней дрова. Честно сказать я не имела понятия, как правильно разжечь ее, все мои знания об этом были из фильмов и мультиков. Но настырно решила, что справлюсь сама. Открыв маленькую дверцу, стала укладывать туда полена, когда с этим было покончено, взяла спички. Но здесь оказалось сложение, в дрожащих руках пламя моментально гасло, а раздражение от пустых попыток закипало внутри. Снова и снова я зажигала новую спичку, порою так резко чиркая ей, что та ломалась пополам, несколько раз отлетала вспыхнувшая сера, обжигая мне руки. Выругавшись, сжала коробок, скрипя зубами от злости. Казалось, дрова быстрее вспыхнуть от моей ярости, чем от спички. Погруженная в это неблагодарное занятие, не услышала, как подошел Макс.

– Дай сюда,– гаркнул тот, вырвав у меня коробок,– Даже мне не хватило терпения наблюдать за твоею безрукостью!

– Сказал тот, кто предпочел отлеживаться в постели!– зашипела я, еле сдержавшись, чтобы не приложить его хорошенько поленом.

– Я просто хотел посмотреть, на что ты способна,– усмехнулся мужчина,– Как видимо не на что.

– О боже,– воскликнула, глядя на то, как ловко он разжег дрова.– Не тебе судить об этом! Сам за всю жизнь палец о палец не ударил.

– Я не знал, что ты так хорошо изучила мою биографию,– бросил он, вернувшись на диван.

– Не сложно догадаться,– огрызнулась я не находя себе места, раздражение было настолько сильно, что просто выворачивало.

– Да, я заметил, что твоя логика на высоте,– ответил гневно Макс, видимо ему тоже была не по душе эта перепалка. Но я уже не могла остановиться.

– Смотрю даже спустя столько лет, тебе доставляет удовольствие, издевается надо мной!

– Слишком много чести, но если тебе нравится так думать, пожалуйста,– оскалился парень.

– Я не хочу думать ни о чем, что касается тебя! Так же как и находится рядом с тобой!

– Боюсь, здесь тебя ждет разочарование.

– От чего же? Завтра же утром я поеду домой!– заявила я уверенно.

– Как бы ни так,– ответил он и лег, отвернувшись, тем самым дав понять, что разговор закончен.

Я не находила себе места метаясь из угла в угол, несмотря на то, что тепло равномерно распространилось по комнате, меня жутко знобило. Понимала, что это не от холода, пыталась взять себя в руки, но все было бесполезно. Желудок сводило от голода, а во рту пересохло от жажды.

– Хватит топать,– буркнул Макс, совершенно несонным голосом.

– Я хочу уехать!– потребовала я раздраженно,– Открой ворота, мне нужно домой.

Парень поднялся и внимательно посмотрел на меня, после чего вынес вердикт:

– Все понятно.

– Что тебе понятно, черт возьми?

– Что у тебя отходняк,– спокойно ответил тот.

– А ты в этом как никто разбираешься,– сыронизировала я.

– Есть кое-какой опыт.

– Мне плевать, я хочу, есть и домой.

– Придется потерпеть, через пару часов отпустит,– произнес Максим, добавив,– Возможно.

– Ты что русский язык не понимаешь? Мне нужно домой!– воскликнула я, топнув ногой.

– Эй, полегче, ты меня пугаешь,– развел руками мужчина.

А я с шумом втянула воздух, понимая, что проще в лепешку разбиться, чем добиться что-то от него.

– Как же я тебя ненавижу!– зарычала я, направляясь во двор.

13 глава

Я сидела, дрожа на пеньке, и выдыхала струи пара, ощущая, как от мороза горят кончики ушей. Мой взгляд был прикован к небу, на котором одна за другой гасли звезды, и где-то вдали, на бесконечных просторах вселенной, мелькали вспышкой кометы, оставляя после себя огненные следы. Возможно оттуда, из бесконечности на меня смотрит Игнат и поражается, как я такой стала… Здесь на свежем осеннем воздухе я словно прозрела, пусть меня и трясло, сдавливая все органы внутри, но мозг был ясный, впервые за это время. Казалось, жизнь разделилась на до и после, того, что произошло сегодня на мосту… Все вокруг обласканное морозом мерцало, как будто усыпанное серебристыми блестками, деревья, оставшиеся практически без листьев, замерли не колышась,вслушиваясь в тишину. И действительно было тихо, сюда не доносились звуки шумного города, только ночь, окутывала своими звуками. Казалась, под еле уловимый шелест травы, можно услышать свои мысли, или же голоса из другого мира. "Как ты докатилась до этого?"– в тысячный раз повторял голос в моей голове, и я не знала, что ответить самой себе. "Как ты могла решиться на самоубийство? Как настолько могла съехать крыша? Как Женя? Как? Как? Как?"– и мне хотелось, крикнуть, разорвав эту тишину– "Не знаю! Не знаю я! Не знаю". Просто потеряв любимого мужа, свет вокруг меня погас, и блуждала во тьме, не спеша искать включатель, потому что, тогда бы снова пришлось продолжать жизнь без него. А сейчас глядя как, там, вдали на горизонте постепенно светлеет небо, и солнце поднимается, разгоняя тень, поняла, что жизнь продолжается, не смотря ни на что: погиб Игнат, умру я, и кто бы ни умер, солнце так и будет вставать, освещая людям путь. И мой сын продолжит свою жизнь, не понимая, почему остался сиротой. Господи, как я только могла посметь думать об этом? Ведь моя жизнь не принадлежит ни мне, ни мужу, она целиком и полностью одна моему малышу. Как же страшно от осознания того, что хотела натворить. Как тяжек груз катастрофической ошибки. Нет, мне не стало легче

ни на грамм, внутри все также обливается кровью, только теперь я могу обмотать эти раны бинтом, понимая, что они не смертельны. Пусть и превратили мою душу в инвалида, пусть обвили сердце колючей проволокой, но не дали права лишать Кирюшу материнской любви. Если бы только сыночек что-нибудь понимал, я бы тогда вымаливала его прощение, за то, что хотела оставить, до тех пор, пока не услышала ответ. Я могу все исправить, еще не поздно, у него вся жизнь впереди.

– Ты все же решила замерзнуть на смерть?– вздрогнула, услышав голос Макса, нарушивший мою уединенную тишину.

– Мне не холодно,– ответила я отстранено.

– Но ты…

– Дрожу не от холода,– перебила, понимая, что он имеет в виду.

– Идем в дом. Я, конечно, понимаю, что ты не замерзла,– махнул тот подтверждающе головой.– Но нос у тебя краснее, чем у деда мороза.

– Что ты сказал моей маме?– спросила я, оставив незамеченным его комплимент.

– Сказал, что отвезу тебя в пансионат, где людям помогают справиться с таким горем,– пожал плечами Максим.

– А про то, что было на мосту?– спросила, ощущая, как горят щеки, то ли от мороза, то ли от стыда.

– Нет!– твердо ответил тот,– Зачем? Чтобы она сошла с ума от волнения за глупую дочь?

– Спасибо…

– Серьезно?– удивился чему-то мужчина.

– Что серьезно?– не поняла я.

– Ты меня благодаришь? На это я, ну вообще не рассчитывал,– усмехнулся Макс,– Ты хотя бы предупредила, я бы тогда пиджачок одел.

– Да иди ты!– гаркнула, поднявшись, и не глядя больше на него, направилась в дом.

Войдя в комнату, я улеглась на диван, на котором не так давно удобно располагался Макс, и, закрыв глаза, решила попробовать поспать.

– Это вообще-то мой диван, уже лет как двадцать,– заявил голос где-то надо мной.

– На нем не написано что он твой,– ответила я отвернувшись.

В коем-то веке, Максим решил не спорить со мной, а просто погасил свет, видимо, отыскав себе другое место для ночлега. Понимала, что не сомкнуть глаз, но уставшему телу хотелось тепла и покоя, поэтому я смотрела на мерцающий огонь, видневшийся из дверцы печи. Это завораживало, пламя, словно пыталась вырваться на свободу, но ему препятствовала непробиваемая чугунная преграда. Эта печь напоминала меня, во мне тоже бушевал пожар, который потушить не в моих силах, так же как и не в ее. Уснула лишь, когда солнце ярко осветило небо, а глаза уже начали гореть и слезиться, стоило прикрыть их, и я забылась странным сном, в котором прошлое переплеталось с будущим. А проснувшись, так и не поняла, что приснилось, и чувствовала себя вымотанной и чертовски голодной.

14 глава

Я вышла во двор ближе к полудню, солнце поднялось уже высоко. Макс засучив рукава рубил дрова, и по тому, что его старый, растянутый свитер был запачкан краской и в воздухе витал специфический запах, можно сделать вывод, что не так давно он что-то красил. На улице стоял теплый осенний день, свежий воздух ласкал ноздри, и пробуждал зверский аппетит.

– Ты и дальше собираешься морить меня голодом?– спросила я Максима, глядя, как тот одним взмахом топора разрубил полено.

– А я думал ты воздухом сыта,– усмехнулся мужчина,– Ну если бы ты внимательно посмотрела на стол возле печки, то обнаружила бы там пакеты с продуктами.

– Я хочу поехать домой!– с того не сего заявила я.

– Зачем?

– В смысле зачем? К маме и сыну!

– Так они не дома,– пожал плечами Макс.

– В Смысле? А где?– спросила я растерянно.

– В гостях у моих родителей.

– С чего вдруг?

– Понимаешь, не ты одна тяжело переживаешь потерю Игната. Моя мама тоже не находит себе места, хотя и старается при нас держатся. Но я заметил, как она меняется, когда рядом Кирюша. Вот и предложил Тамаре Игоревне погостить у нас, до тех пор, пока ты не вернешься, и ей все же помощь какая никакая будет с малышом,– объяснил мужчина, что не особо успокоило, кто ему вообще дал право решать за меня? Думала что ответить, но слова комом встали в горле от возмущения, и тогда Макс опередил, ошарашив меня:

– Кстати, а ты знаешь, что Кирилл уже почти самостоятельно сидит?

Замерла, внимательно глядя на мужчину. Наверное, только сейчас, осознала насколько я выпала из жизни… Глядя назад, на то, что было вчера, позавчера, я видела все в густом, сером тумане, в котором в принципе ничего нельзя было рассмотреть. Где-то там, в отдаление, до меня доносились голоса мамы, плач малыша, но между нами словно стояла бетонная стена. Мой сынок уже сидит… Что еще я пропустила? Почувствовала, как сердце больно сжалось, с трудом удержалась на ногах, ничего не ответив, развернулась и поплелась в дом.

Рухнула обессилено на диван, обняв себя руками, слезы стояли в глазах, но я упорно не моргала, не позволяя им пролиться, твердя в мыслях– " Сама виновата! Сама!" Конечно, а кто еще? Сама прыгнула в яму отчаяния и не пыталась выбраться. Теперь и самой все разгребать. Безумно сильно захотелось увидеть сына, до тряски, до сумасшествия, до боли, сейчас же. Вскочила и, схватив куртку, помчалась к воротам, прошмыгнув мимо Макса даже не взглянув на него. Естественно калитка оказалась заперта, тут же воскликнула:

– Открой!

– И куда собралась?– донесся до меня твердый голос Максима.

– Домой! Я хочу забрать Кирюшу сейчас же! Открой,– прокричала, ударив кулаком по металлу.

– Нет,– спокойно ответил Макс.

– Ты не имеешь права меня удерживать! Открой немедленно эту чертову ограду!– я трясла ворота как ненормальная, желая поскорее выбраться, словно от этого зависела моя жизнь.

– Ты не выйдешь отсюда, пока что все не поймешь!– заявил уверенно он, а голос так и сквозил холодом.

– Я все поняла! Поняла!– кричала, не замечая слез заливающих лицо,– Я хочу к сыну!

– И что ты поняла? Что не замечала несколько месяцев своего ребенка?– зарычал мужчина, безжалостно режа словами,– А теперь вдруг проснулся материнский инстинкт? Поздновато, не кажется? Помнится, ты хотела наложить на себя руки! Так вот, мертвецы не имеют права выбирать!

– Прекрати!– взвизгнула, молотя кулаками по калитки.– Ты чокнутый! Сумасшедший! Ненормальный!

– Нет, я-то нормальный, а твоё психическое состояние под вопросом!

– Я ошиблась и осознала это! Вы не имеете права лишать меня Кирюши! Я хочу его увидеть,– прокричала сорвавшимся от рыданий голосом.

– Хватит!– дернул меня за руку, отрывая от забора, костяшки моих пальцев были сбиты в кровь.– Никто тебя не лишает сына, ты увидишь его, как только придешь в себя.

– Я в себе!– закричала, вырываясь и молотя по нему кулаками, но Максим легко скрутил мне руки.

– Я вижу,– буркнул он, таща меня в направление дома.

– Пусти,– сопротивлялась я не в состоянии успокоиться, мной завладела истерика.

– Пустить? Чтобы ты снова наделала глупостей?– Макс втащил меня в дом, не обращая внимания на мои попытки освободиться.

– Я же сказала, что все поняла,– выкрикнула задыхаясь.

– Раз поняла, успокойся и приготовь что-нибудь поесть,– язвительно усмехнулся он.

– Не успокоюсь, пока что ты не отпустишь меня!

– Отлично, тогда посмотрим, насколько тебя хватит,– в следующую секунду мужчина швырнул меня на диван. Дыша, как разъяренный бык, попыталась встать, но он не позволил, толкнув обратно.

– Женя прекрати! Мое терпение на исходе!– зарычал Максим, нависнув надо мной.

– И что ты сделаешь?– рассмеялась я истерическим смехом.

– Придушу тебя,– усмехнулся в ответ он,– Слегка, чисто для того, чтобы усыпить.

– Придурок,– бросила я, притянув к груди колени.

– Вот так лучше. Сиди и не дергайся,– прошипел мужчина угрожающе.

Промолчала, ощутив, непомерное опустошения, казалось сил не осталось даже говорить.

– А я ведь когда-то считал тебя сильной… Не сломалась, после того что я с тобой учудил…– произнес спокойно Макс, и меня удивила эта быстрая смена настроения. Только что рычал с бешеными глазами, а сейчас спокоен, как ни в чем не бывала. Как можно так быстро брать себя в руки?

– А я всегда знала, что ты больной псих!– еле слышно ответила я,– Особенно убедилась в это, после того как ты меня чуть не убил.

– Что за бред?

– Это не бред! Ты подсыпал мне лошадиную дозу наркоты! Вернее заплатил моей коллеги, чтобы она это сделала! И благо, что мне хватило сил, вызвать скорую, – воспоминания того дня, ясно всплыли перед глазами.

– Ну, прости… Будем считать, что я вчера вернул долг!

15 глава

– Можешь принести хотя бы воды?– усмехнулся Макс, видимо ему надоело то, что я просидела весь день, насупившись на диване. Честно сказать, сил особо не было куда-то идти, сутки без еды заметно давали о себе знать. Но все же, гордость не позволила отказать, поэтому с трудом поднявшись, направилась к выходу. Я видела во дворе колодец, правда мне не приходилось им пользоваться, но в принципе знаю, как это делается. На улице уже стемнело, и двор освещал лишь полумесяц. Не спеша дошла до колодца, не спеша потому что, торопится, просто не могла. Желудок сводило болезненными спазмами от голода, а ноги еле плелись. Взяла ведро и опустила в колодец, осторожно раскручивая ворот. Выдохнула с облегчением, услышав характерный всплеск, и дождавшись, когда ведро наполнится водой, ощутила тяжесть. В моем состояние каждый оборот ручки стоил огромных усилий, руки дрожали, боялась, что ведро может в любую секунду сорваться. На улице мороз, но я обливалась потом, вот даже не думала, что доставать из колодца воду, может быть так тяжело.

– А я думал, ты в колодец провалилась,– раздался насмешливый голос у меня за спиной.

Подпрыгнула на месте, выпустив ручку ворота из рук, и ведро с грохотом полетело вниз. Обернулась и застыла пораженная, на секунду в темноте показалось, что передо мной…

– Боже,– воскликнула я растерянно,– Как я могу перестать думать об Игнате, когда ты, всем своим видом напоминаешь о нем… Твои глаза так похоже на его…

– Запомни,– гаркнул он так неожиданно, что я вздрогнула.– Если ты даже ослепнешь или оглохнешь, я все равно не буду похож на брата! Поняла?

Не ответила, ошарашено глядя на мужчину, чья вспышка гнева меня очень напугала. Что его так разозлило? Они братья и естественно имеют схожие черты лица, это не удивительно…

– Поняла?– снова заорал Макс, не дождавшись ответа.

– Поняла,– выкрикнула я дрогнувшим голосом, чувствуя, как к глазам подступают слезы.– Ты не похож на него, ни капли! И никогда не будешь похож!

Бегом бросилась к дому, смахивая на ходу слезы, катившиеся по щекам. Закусила нижнюю губу, чтобы сдержать всхлип, сама не понимая, что так расстроило. Войдя в дом, спряталась в дальней, неотапливаемой комнате, свернувшись комком на кровати. Злилась на себя за то, что сморозила глупость, сказав, что они похожи. Да, между ними было внешне явное сходство, но это не повод об этом говорить! И по характеру братья совершенно разные! Видимо мой разум был затуманен от голода, раз я додумалась такое ляпнуть. Беззвучно заплакала, из-за того что думаю о сходстве человека, которого больше нет, которого люблю до сумасшествия, и больше никогда не увижу. Горечь подступила к горлу, вместе с желчью из пустого желудка. Кажется, опустошенная от слез и боли, я смогла даже задремать, потому что не сразу расслышала зовущий меня голос:

– Жень… Жень…– зажмурилась и раскрыла глаза, но вокруг было также темно,– Жень иди, поешь.

Промолчала, я больше не чувствовала голод, перетерпела и желудок перестал ныть. Понимала, что это временно, но все равно не хотела видеть Маска. Перекушу, когда он ляжет спать. И действительный, видимо решив, что я сплю, он выключил свет и, похоже, лег спать.

Подождав как можно больше времени, я поднялась и на носочках направилась туда, где должна быть еда. В темноте было сложно что-то разглядеть, шла на свет, исходивший от печи. Нащупала стол, стала шарить по нему руками, и так неудачно задела кастрюль, которая с оглушительным звоном рухнула на пол, благо та оказалась пустой. Но тут же повезло, и я нашла яблоки и бананы, схватив их, поспешила вернуться в комнату, сбив что-то на пути. Не сомневаюсь, Макс заметил мою ночную вылазку, но радовало то, что не сделал колкого замечания.

16 глава

Я не разговаривала с Максом со вчерашней стычки, ночью никак не могла заснуть, мысли сводили с ума. Сегодня проснулась рано, сделала себе чай и пошла на улицу, где, судя по всему, уже находился хозяин дома. И действительно он был там, красил стену дома, стоя на лестнице. Решила прогуляться по саду, и не отвлекать мужчину от дел. Гуляя между деревьев, чувствовала какое-то умиротворение, представляла как когда-то, здесь бегал ребенком Игнат. Эти мысли были болезненными, но в тоже время протягивали между нами невидимую связь. Я была там, где и он много лет назад. Разглядывая яблони, наткнулась на старый дуб, на котором был ветхий домик. Помню, муж рассказывал как они с Максимом, построили домик на дереве. Подошла и дотронулась ладонью до грубой, шершавой коры, обнаружив высеченную на ней надпись– " Игнат – Моксим", улыбнулась, заметив ошибку в имени Максим, и вздрогнула услышав:

– Мне было тогда четыре года.

Обернулась, посмотрев на Макса, который бесшумно подкрался ко мне, или же погруженная в раздумья просто не услышала его шагов.

– И ты не знал, как правильно пишется твоё имя,– предположила я, глядя, как пальцы мужчины, перепачканные зеленой краской скользят по неровно вырезанным буквам.

– Не знал, а когда узнал, решил оставить все как есть,– поморщился Максим, на секунду на его лице отразилась вспышка боли.

– Так, даже мило,– улыбнулась я, подняв голову вверх, рассматривая то, что осталось от домика.

– Мы построили его, когда родители заговорили о переезде, думали, спрячемся здесь, и нас никто не сможет увезти,– Макс облокотился о ствол дерева и продолжил.– Только нас никто не спросил, велели собрать вещи и посадили в машину… Так и закончилось наше нормальное детство. Игнат был более лоялен к этой новости, или возможно просто старше, а мне казалось тогда, что перевернулся весь мир…

Он замолчал, а мне очень захотелось услышать об их детстве: как они жили здесь, что изменилось потом, просто хотелось слушать его, чтобы отчетливей представить Игната маленьким.

– Игнат говорил, что вы переехали, как только у отца пошел бизнес вверх.

– Да, бизнес пошел, только вот, сколько бы я не вспоминал детство, не помню отца рядом. Он постоянно пропадал на работе, желая для нас лучшей жизни, только не заметил, как лишает нас самого главного – отцовского внимания… Мама тоже тогда была не в восторге от переезда, но все же, поддержала его, хотя и знала, на что себя обрекает… Лишь один Игнат, всегда был за отца, гордился, говоря, что все это ради нас. А я видел изо дня в день, из года в год, отчаяние все больше и больше нарастающие в глазах матери. Она любила и тосковала по отцу, наверное, еще немало ее задевала его пассивность в воспитании детей. Поэтому и угасала, в бессилии достучаться до мужа, ждала, ждала, а он был вечно занят. Меня бесило это до чертиков, помню, пробовал повлиять, приезжал к нему в офис, просил взять выходные провести их с семьей. Но нет, у него не было на это времени, он не мог упустить очередной миллион. У отца была какая-то зависимость от работы, словно ему все было мало. Когда подрос, я стал подумывать, что у него появилась любовница, и это могло бы объяснить странное поведение, но оказалось, и ее нет. Вернее была одна, единственная любовница, которая увела его из семьи – это работа. В какой-то момент взбесился и стал сливать деньги на ветер, просто колоссальными суммами, ожидая, когда ж они закончатся и батя, наконец, заметит это, и поймет что всех денег не заработать. Но нет, не понимал, потом я понял, что таким образом он откупается. Мои запросы становились больше, назло ему, и в итоге я просто оборзел, но тот продолжал потакать мне. Что злило еще больше. Мама тоже делала вид что смирилась, но я видел, как она побелела и схватилась за сердце, когда отец не явился на очередной семейный ужин. Игнат относился к этому спокойно, бизнес есть бизнес, он никогда не замечал слез матери. Отучился, свалил за бугор, поступил там, не без помощи отца конечно и строил свою карьеру. Наверное, в тот момент, я окончательно озлобился, осознав, что мои попытки вернуть отца в семью бесполезны, и облегчить страдания мамы никак не могу. Особенно бесило, что брат уехал, бросив все на меня, а я не мог свалить, оставив маму одну… Помню, как отец преподносил заслуги Игната, не забывая уколоть тем, что я нифига ничего не достиг, и не отчислен из института лишь благодаря тому, что он замолвил словечко. А я лишь дерзил и замыкался в себе, пускаясь в очередной загул…

Макс замолчал словно вспоминая события того дня, а я слушала его почти не дыша, он открыл мне много нового, Игнат особо не рассказывал о своем детстве.

– Я даже не помню, когда впервые попробовал наркотики, наверное, был пьяный в хлам, или же в бешенстве. Опомнился лишь, когда понял, что подсел, но тогда уже было так плевать… Это помогало отвлечься от всегда расстроенной мамы, от вечных нравоучений отца, я просто кайфовал и меня уносило все дальше. А то, что было потом как в тумане, почти не помню твоего похищения, аварии, как угрожал вам пистолетом. Все эти годы пытался вспомнить, и в памяти всплывал твой ненавистный взгляд и вопрос "Что с тобой не так?" И честно, я старался понять, что со мной не так, на это у меня было достаточно времени, но так и не нашел ответ, наверное просто я такой… Меня бесит до безумия собственная никчемность, то, что столько лет пытался наладить отношения в семье и в итоге на все плюнул. Когда сбежал, думал, что без меня все наладится, ведь здесь будет Игнат… А все вот как вышло.

– Он не рассказывал мне о том, что было с вашей мамой…– я не знала, что сказать, язык, словно онемел, выдавила то, что первое пришло на ум

– Конечно, брат не считал переживания мамы проблемой. Он был как отец, всегда стремился к нему в бизнес. Наверное, ты тоже заметила, что Игнат может бесконечно пропадать на работе…

– Нет,– внутри меня поднялся ураганом протест,– У меня не было возможности это заметить! Потому что муж постоянно был занят поисками тебя!

Брови Максима сползли к переносице, и от этого глаза казались еле заметными полосками, его губы сжались, а желваки на скулах заходили с бешеной скоростью. Втянув с шумом воздух, он произнес охрипшим голосом:

– Не было и дня, чтоб я не жалел о том, что не вернулся раньше. Если б это было в моей власти, я, не задумываясь, поменялся местом с братом. Я бы все отдал, ради того, чтоб оказаться в том проклятом самолете вместо него! Но это не в моих силах, я снова не могу ничего изменить. И ты можешь обвинять меня и ненавидеть сколько угодно, но никто не сможет винить меня больше чем я сам!

Я видела, что он говорит правду, видела непомерное горе в его глаза, лицо искаженное невыносимой болью, которую Максим тщательно скрывал до этого. Неожиданно поймала себя на мысли, что хочу облегчить его страдания, сказать что-то, что снимет часть вены. Поняла, что, сколько бы я не сыпала обвинениями, это не вернет мне любимого, и не облегчит муку от его потери, а лишь продолжит выжигать меня ненавистью изнутри.

– Я бы могла сказать, что ты ни в чем не виноват, ведь это ничего уже не изменит,– начала я осипшим голосом.– Но это будет ложью, так же, как и то, что только ты виноват в его гибели. Игнат сам выбрал этот путь, его никто не заставлял и даже не просил… Я умоляла миллион раз оставить тебя в покое, и больше не искать. Но он не слушал мои доводы, мне казалось, что ему нравится эта гонка, словно какая-то своеобразная игра. Игнат несколько раз обещал мне, что больше не уедет. И стоило кому-то сообщить, что тебя видели там-то, там-то, как у мужа загорались глаза, и он бросался на поиски сломя голову…

– Жень это уже ничего не изменит и не снимает с меня вину…

– Максим,– кажется, я впервые назвала его по имени.– Я не снимаю с тебя вину, не могу, потому что отчасти это так. Ты виноват, так же как я…

Отвернулась, вцепившись руками в дерево, в горле застрял комок, и слезы безжалостно душили. Но, все же, преодолев боль, пересилив себя, произнесла то, о чем боялась даже подумать:

– Когда Игнат уходил… я… – вдох, выдох, слезы обожгли лицо, а в груди словно ковыряли ножом.– Я сказала ему, чтоб он больше не возвращался!

Громкий всхлип нарушил тишину, словно сотрясая воздух, и задыхаясь, воскликнула:

– И он не вернулся…

Рухнула бы на землю, если бы сильные руки не удержали, Макс обнял, и, успокаивая, стал гладить по спине, сказав:

– Что за глупости, Жень? Если бы слова действительно были материальны, половины моих знакомых уже не существовало, потому что, чего я им только не желал.

– Да, но…

– Никаких, но! Просто так совпало!

17 глава

Холодный воздух постепенно приводил в чувства, немного успокоившись и отстранившись от Макса, восстановила дыхание и тихо произнесла:

– Все эти годы я злилась на тебя не за то, что ты сделал тогда… Ведь если б не ты, я никогда не встретила Игната… И я благодарна за то, что ты свел нас. Но также после того как ты исчез, все равно не было покоя, наверное стало хуже. Знаешь, поначалу я не хотела, чтоб он тебя нашел, а потом только об этом и мечтала…

– Мне жаль, что так вышло, Жень,– вздохнул тяжело Макс,– Если б я только знал, то вернулся бы сразу. Но думал, брат ищет меня, чтобы убедится в том, что я не сторчался окончательно…

– Думаю и для этого тоже,– произнесла я тихо, не став разубеждать,– Но главной его целью, было вернуть тебя домой. В тот день, когда мы ехали туда, где ты устроил аварию, Игнат сказал мне: Он мой брат, и как бы сильно не бесил, я не могу, не волноваться за него. Это не значит, что я все прощаю ему. Нет, я буду помнить, что он выкинул до конца жизни, просто не желаю ему зла!– произнося слова, сказанные когда-то мужем, мой голос дрожал, я, словно слышала его наяву, будто он был рядом и повторяя их со мной.– Я не понимала его, не могла понять как, можно жалеть человека, который сделал тебе столько плохого. У меня не было никого кроме мамы, и я не в курсе как это иметь брата или сестру. Но теперь знаю, что родному человеку можно простить все! И чтобы он не сделал, нельзя его просто вычеркнуть из своей жизни, или перестать любить! Игнат любил тебя и дорожил тобой! И знаю точно, что он простил тебя… Как и прощаю я. Думаю, он хотел бы этого. Пусть мы уже ничего не можем исправить, но мы можем сделать так, чтобы ему было там спокойно… Ты спас мне жизнь, и видит Бог, я очень благодарна за это! От кого от кого, но от тебя я не ждала помощи, видимо нам всем свойственно ошибаться…

– Спасибо,– прошептал Максим, его лицо было очень бледным, похоже, мои слова тяжело дались ему. Но я хотела, чтобы он знал это, не ради него или себя, ради любимого мужа, который мечтал соединить семью… И спасти брата.

Наверное, шоковая терапия, один из лучших методов вернуть человека к жизни, нельзя прятаться от правды, ее нужно принять и смириться, даже если, кажется, что страшнее ничего нет. И это не значит, что вы тем самым, забываете человека или же перестаете его любить. Нет, это значит, что вы продолжаете жить, в память о нем, за вас двоих, ради своих родных. Никто не говорит, что будет легко, не обязательно быть самой сильной, рядом всегда найдутся люди, которые поддержат и помогут, главное не оттолкнуть их. Жизнь, она куда больше чем сейчас, намного важнее того, что было вчера, даже не так значимо, что будет завтра, ведь это завтра в наших руках. Я поняла, что мы не властны над своей жизнью, от нас не зависит, когда мы в нее придем, и не нам решать, когда уйдем, это не в наших руках. Но в наших силах прожить ее так, чтобы если и было бы, о чем сожалеть, так это о том чего не успели сделать, а не что уже сделали! О чем не успели сказать, а не о том, что сказали! О том, что не успели полюбить, а не полюбили… И сейчас, пока что есть возможность исправить, все что исправляется, дерзайте, не стоит ждать и себя жалеть! А для начала, попросите прощение, у своих близких… И у самой себя!

– Прости, пожалуйста, меня мам,– прошептала, уткнувшись носом в плече самого родного человека на земле. И только сейчас, я заметила, насколько, она выглядит уставшей, сколько тревоги затаилось в ее глазах. Словно прозрев, увидела морщины, появившиеся без сомнений из-за меня, на висках прибавилось седины, и снова виновата только я…– Прости! Прости! Прости!

Она простит, нет, уже простила, ведь мама это тот человек, который не может долго обижаться, и не умеет злиться на детей. Все чего она хочет так это, чтоб у ее ребенка все сложилось благополучно, и меньше невзгод встречалось на пути.

Макс привез меня в дом своих родителей уже поздно вечером, он предложил неожиданно вернуться, решив, что помощь мне больше не нужно. Видимо считает, что самое лучшее лекарство – выговорится, да и в какой-то степени это так… Но Максим ошибся, сейчас помощь нужна мне как никогда, впереди меня ждет самое тяжелое, это научится существовать без мужа. Ведь замкнувшись в своем горе, я даже не принимала его смерть, а теперь реальность, и в два раза больнее, но сейчас я знаю ради чего жить. Да, никогда не перестану любить Игната, он в моем сердце занял главное место. Нет, он и есть моё сердце, которое казалось вырванным, когда его не стало. Но нет, я просто во тьме больше не слышала, как оно продолжает биться, и не понимала, насколько сильно умеет любить других. Возможно, однажды настанет день, когда я буду вспоминать его с улыбкой, и горечь перестанет жечь кровь, но для этого нужно попробовать, сделать первый шаг, начать дышать, а не задыхаться.

Я справлюсь, знаю что, справлюсь, ведь рядом родные, которые всегда поддержат меня. А мне нужно быть намного сильнее, смелее, терпимей, потому что главная задача женщины – воспитать своего ребенка, и это самый тяжелый труд. Но я к нему готова, как не к чему другому на свете.

Я самая плохая мама на земле, потому что в угоду себе, осторожно забрала сыночка из кроватке, где он мирно спал, и положила к себе. Мне это было очень нужно после долгой разлуки. Нет, полдня назад я и представить не могла, насколько соскучилась, поняла это, только оказавшись рядом с ним. Срочно стало необходимо ощутить его сладкий запах, погладить и поцеловать бархатную кожу, и просто послушать, как он сопит. Сердце млеет в груди от этой безграничной нежности, и душа мечется от радости внутри, хочется прижать к себе комочек счастья и никогда не отпускать. Но все же, я с трудом сдержала этот неистовый порыв, боясь разбудить малыша. Вот оно моё счастье, солнышко, лучи, которого пробиваются даже сквозь самую густую тьму. Наш сын, наше продолжение, моя жизнь! Поцеловала в висок, задержавшись, вдыхая нежный аромат волос, и прошептала сквозь слезы умиления:

– Прости меня мой ангел. Я буду жить для тебя!

__________________________________________________________

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ!!!

Дорогие читатели, вот и эта история подошла к концу. Я знаю, вы ждали большего, надеялись на чувства между Женей и Максом, но, увы, это было бы несправедливо и неуместно, особенно сейчас. Героиня горячо любит погибшего мужа, и еще долгие годы эта любовь будет с ней, она никогда не позволила бы себе отношения с братом возлюбленного, да и вообще думать об каких либо отношениях, вряд ли смогла бы когда в ее душе горе и скорбь. Ей предстоит долгий и тяжелый путь реабилитации, придется учиться жить по-новому, и как это у нее получится мы узнаем в следующий книге)))

3 часть "Найди мое Сердце"

Оглавление

1 глава

2 глава

3 глава

4 глава

5 глава

6 глава

7 глава

8 глава

9 глава

10 глава

11 глава

12 глава

13 глава

14 глава

15 глава

16 глава

17 глава