Сине-сине-розовый
От переводчика:Рассказ представлен в свободно-ознакомительном любительском переводе, в качестве практики словесности, без какой-либо на то, коммерческой цели, мат отсутствует. Надеюсь, что читабельно. Приятного чтения! Любительские переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью, любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Просьба, сохраняйте имя переводчика ─ уважайте чужой труд... с уважением, Genady Kurtovz!
© Blue and Blue and Blue and Pink by Lavie Tidhar, 2020 © перевод с англ., by Genady Kurtovz, март 2023
На горизонте клубились багровые облака. Старенький самолет «Цессна Центурион»,[1] оседлав попутный ветер, достаточно резво летел на малой высоте. Джордж, укрывшись за грубым навесом из гофрированного железа, валялся на земле и смотрел в небо. Затем прикурил сигарету, воспользовавшись зажигалкой Зиппо,[2] которую при случае он купил в магазине Талат Сао[3] во Вьентьяне. Похоже зажигалка принадлежала когда-то сбитому пилоту «Эйр Америка»,[4] во времена секретной войны. Джордж внимательно наблюдал за самолетом — он приближался со стороны границы. Из двигателя валил дым, а половина крыла выглядела так, словно по нему прошлись снарядом. Джордж задался вопросом, кто ж на нем летал-то? Может кто-то из израильтян?
Самолет, оставляя за собой шлейф дыма и низко пикируя, приближался к посадочной полосе. Понаблюдать за посадкой, вышли все пилоты. С трудом, пытаясь выровняться, «Центурион» взял вверх — громко завыл двигатель, а потом с грохотом, врезался в посадочную полосу. От неожиданности, Джордж закашлялся сигаретным дымом, но самолет приземлился благополучно, и проехав остаток пути, остановился.
Наблюдающие зааплодировали.
Пилот… то ли — Ави, то ли — Илай, явно кто-то из них, сняв ремень безопасности, выпал из открытой дверцы кабины самолета. Видок у него был довольно ошеломленный.
— Розовый! — воскликнул он, — сине-сине-розовый!
В это время, наземная команда задействовала брандспойт. Ави — вот кто это был, Джордж почти был уверен, Ави уже катился по земле, когда в него ударила струя воды. Джордж затянулся сигаретой. Ави завопил. Другие пилоты, довольно много раз проходившие через эту процедуру, потеряли интерес и разошлись. Но пара приятелей Ави остались, тревожно ожидая, пока не прекратятся водные процедуры и пилот не перестанет кричать. Затем они подбежали к нему и помогли подняться.
— Продезинфицирован, — произнес один из наземной команды, похоже он был у них главный. Он скатал рукав шланга и затем вся его группа, отправившись к грузовому отсеку самолета, начала выгружать контрабанду. Джордж докурил и отправился к другим пилотам в единственную лачугу, служившую и баром, и магазинчиком.
— Приходилось тебе слышать о Джонни Лаки? — спросил его Сэм Ченг, передавая ему бутылку. Джордж откупорил её и сделал глоток. Отлично, ну хоть пиво холодное. — Да не особо, — ответил он, — а что с ним не так? — Да дня три-четыре назад, заскочил сюда с пробежки, ну напился, все как обычно, но явно на той стороне был неосторожен. Вчера утром, начало проявляться. Короче он сейчас в изоляции, в палатке. — Вот блин, — с досадой произнес Джордж. — Такие вот дела. В общем я и несколько парней попозже сходим и споем ему. Тебе следует тоже прийти. — Мне… а ну ладно, хорошо, — ответил Джордж. Он допил пиво и кинул бутылку в груду других. Не очень-то ему хотелось видеть Джонни Лаки. — И сколько сейчас уже таких? — поинтересовался Джордж. — За последний месяц, уже пятый, — вздохнул Сэм Ченг. — Хреново. — Дак, работа ж такая. Поэтому и платят нам, за её опасность. А кто еще нас наймет? Американские авиалинии? Это единственная работа, которая сейчас есть. И уж ты-то это знаешь хорошо. — Это дерьмовая работа. — Зато это работа для пилота, — Сэм подал еще бутылку; Джордж благодарно кивнул и соглашаясь произнес: — Да-да, как не крути, но это работа для пилота.
* * *
В тот вечер их насчитывалось — двенадцать; они находились за пределами изоляционной палатки.— Для миньяна[5] достаточно, — резюмировал один из израильтян. Джордж с недоумением посмотрел на него. Джонни Лаки находился внутри палатки. Джордж пытался вспомнить, что ему было известно о нем. Не так уж и много. Прибыл он недавно. В свои двадцать семь лет — один из старших по возрасту. Никто особо в отряде и не лелеял надежду, что доживет до тридцати. Если конечно выживет. Ему казалось, что Джонни родом из Южной Африки. Их было достаточно с тех мест, выполнявших миссии за граничащей чертой.
— Парни, вы готовы? — спросил капеллан Базз. На самом деле он им не являлся, но прежде чем стать пилотом, учился в семинарии. Все разом затянули песню «Мальчик Денни».[6] В ночи завыли волынки. Внутри изоляционной палатки находился почти недвижимый Джонни. Ну что ж — что бы это ни было, но такое происходит после того как ты заразился, и это происходит с тобой — Джонни Лаки.
После пения, все подняли бокалы за здоровье Джонни, а затем, перед палаткой, вылили остатки на землю. Кто-то развел костер, кто-то задремал, а кто-то бренчал на гитаре. Джордж лежал в своей палатке, защищенной москитной сеткой, и пытался заснуть. Он уже выполнил девятнадцать или двадцать миссий. Было легко, и проблем никогда не было. Всегда придерживался протоколов и никогда не подвергался заражению.
Однако удача, рано или поздно — имеет свойство заканчиваться.
Джордж наконец заснул. Снился ему дом — ферма его родителей. По колоннам беседки и крыше, вился виноград, усеянный гроздьями пурпурного и зеленого цвета. Он протянул руку, сорвал виноградинку и положил её в рот. На вкус она была… сине-сине-розовая. С кухни появилась мама (она готовила еду), увидела его. — Джордж! — воскликнула она. Мама вытерла руки о фартук. Для Джорджа это выглядело весьма странно, потому что он вырос в маленькой квартирке, а не на ферме, и его мама никогда не занималась приготовлением еды.
Мама, смотрела на него с любопытством, затем произнесла: — Как же ты вырос! — Мам, — сказал он и подошел к ней. Она прекрасно выглядела. Но разве она не умерла во времена произошедшей масштабной эпидемии, что была пять лет назад? Она никогда не была такой крупной и такой домашней. Его мать была худа, как тяпка, курила длинные сигареты с ментолом и работала в бухгалтерии. — Ты отлично выглядишь! — озвучил он свое впечатление. — Ну, подойди ближе и обними маму, — произнесла она и обняла его. Джорджу было приятно, так близко находиться с ней. — Давай обнимемся, — промурлыкала она, ткнувшись в него носом, — уси-пуси-прижималки. — Нет-нет мам, не надо, — промолвил Джордж. Мама начала синеть. — Прижмись! — завопила она. Её руки вытянулись, обвившись вокруг него. Сине-сине-розовые руки.
* * *
Джордж проснулся рано. Весь в поту, зубы крепко стиснуты, а во рту ощущался неприятный вкус. За сеткой жужжали комары, а вдалеке кто-то все еще бренчал на той чертовой гитаре.Он глотнул теплой воды, забулькал и выплюнул на землю. Затем выскользнул из палатки, навстречу восходящему солнцу. Оно уже взошло над чертой, на той стороне. Какие-то пилоты уже проснулись и сновали туда-сюда. В палатке изоляции было тихо. В закусочной лачуге, Сэм Ченг, жарил яичницу.
Джордж неспешно подошел, взял буррито.[7] Сэм налил ему кофе, который он сварил в огромной банке (там когда-то хранились маринованные огурчики). Сказал, что это даже добавило кофе пикантности. Но кофе был отвратителен, а так как он был единственный в округе, пришлось его выпить. Джордж поморщился.
— Хреновый сон? — сочувственно поинтересовался Ченг. — Хреновый кофе, — в тон ответил Джордж. — Ну простите босс, вам виднее.
Вдалеке поднялся столб пыли. Джордж наблюдал его приближение, и вскоре услышал звук двигателя. В лагерь пилотов въехал джип, остановился, из него вышла женщина. Она была из компании. Её полевые ботинки стоили на порядок дороже самолета Джорджа. Её глаза закрывали защитные очки, лицо — маска, руки в перчатках. Подошел бригадир наземной команды, они коротко переговорили, потом бригадир кивнул. Над горизонтом образовался еще одни столб пыли и вскоре прибыл один из больших грузовиков компании. Опознавательные знаки компании — отсутствовали. Наземная бригада приступила к выгрузке контрабанды, а на ее место стали загружать то, что пилоты доставили сюда в результате своих миссий.
Женщина подошла к закусочной лачуге. Изучила меню, написанное мелом, взглянула на Сэма Ченга и на кофе. Если она и скорчила гримасу, то под маской все равно не было видно. Затем кивнула Джорджу.
— Пилот? — спросила она. — Ага, — подтвердил он. — Для вас есть работёнка. — Почему для меня? — Потому что вы здесь и сейчас. Джордж кивнул и спросил: — И куда миссия на этот раз?
Жестом, она пригласила его подойти. Наземная команда уже выгрузила всю контрабанду из грузовика. Джордж заметил, что изоляционная палатка разобрана. Какой-то ящик из пластика, по виду и размеру похожему на гроб и уже запечатанный, стоял рядом с ожидающим грузовиком. От этого зрелища Джорджа слегка затошнило.
— Знали его? — Немного. — Ладно, — не снимая перчаток, она протянула ему карту. Он взял. Изучил. Нахмурился. Вопреки его ожиданиям, траектория полета оказалась длиннее. — А не далековато ли? Женщина пожала плечами. — Мне необходимо дополнительное топливо, — резюмировал Джордж. Женщина из компании опять пожала плечами. — И что я доставляю на этот раз? — полюбопытствовал он. — Да как обычно. — Хорошо, как скажете. — Это поощрительный рейс, — наконец произнесла она, очевидно сжалившись над ним, — оплатим вдвое больше обычного тарифа, разумеется по возвращении. Её тон подразумевал, что его невозвращение просто сэкономит расходы компании. — Понятно. Она кивнула и произнесла: — Тогда приступайте.
Наземная команда погрузила гроб с телом Джонни Лаки в грузовик вместе с остальной контрабандой, которую пилоты привезли из-за граничащей черты. Джордж не знал, что из себя на самом деле представляла компания, и не понимал, почему она все еще торговала за чертой, ведь никто не должен был пересекать эту границу, ни по какой-либо причине. Все те места были на карантине.
Джордж направился к самолету. Наземная бригада уже погрузила груз. — Дополнительное топливо залили? — Да-да, все уже сделано, — ответил бригадир. Он никогда особо много не говорил. Он был человеком компании. Так же, как и та женщина, он носил защитные очки, маску, но одно отличие все же было… его ботинки — ни хрена они ничего не стоили. — Отлично. — До встречи, Джордж!
«А вот знал ли он имя бригадира?»
— Увидимся! — ответил он. Затем забрался в кабину пилота. Произвел проверку. Запустил двигатель. Вырулил на взлетно-посадочную полосу. Подметил, что, начиная с раннего утра — один самолет уже отправился в рейс, тем самым опередив его.
Джордж взлетел. Это был самый захватывающий момент. Момент — когда колеса отрываются от земли и происходит все самое невероятное — невероятный взлет и невероятный подъем в небо. Все осталось внизу: маленький аэродром, маленькие палатки и маленький служебный грузовик. И конечно отвратительный кофе и отвратительные сны.
Набрав необходимую высоту, он слегка отпустил штурвал и выровнял самолет. Взглянул вниз. Поля, речки и скопления домов там и тут. Дороги. Он сверился с компасом и картой, хотя на самом деле в этом не было необходимости. Достигнув черты, он снизил высоту и полетел над поросшими травой холмами и старыми заброшенными дорогами. Он заметил патрульный разъезд, а может и показалось, но на всякий случай его обогнул. Затем пересек черту, но особых видимых изменений внизу не произошло.
Некоторое время он следовал вдоль реки, пока она не превратилась в узкую ленту и не достигла маленькой заброшенной мельницы. Потом направился на северо-восток. Снова набрал высоту. С неба, мир внизу выглядел так же, как и по ту сторону черты. Он видел дороги, видел дома и даже пролетел мимо маленького городка, только вот по его улицам никто не ходил, а игровые площадки пустовали и выглядели заброшенными. Однако он ощущал на себе взгляды из окон и знал — там все еще живут люди.
Карл, наконец вспомнил он. Так звали того бригадира.
Небо смотрелось насыщенно-голубой палитрой… иссиня-голубой, и только на горизонте виднелся отблеск розовых оттенков. Джордж пролетел над маленькой деревушкой и подкорректировал свое северо-восточное направление. Дальше Джордж наблюдал уже незнакомые места; он двигался уже за пределами маршрута, которым обычно пользовались контрабандисты.
В наушниках послышался треск статических помех: «… Где-либо…», — прозвучал панический мужской голос. Джордж покрутил настройку, пытаясь избавиться от идиотских голосов, которые продолжали доноситься по старому УКВ.[8] «… Сокрушенный…», — на этот раз женский голос, Джордж покрутил еще. «Мама любит тебя, Джордж», — очень отчетливо произнес женский голос ему на ухо. Он стиснул зубы. В реальной жизни его мама не проявляла своих эмоций, она была разочарована в нем, в его слишком длинных волосах, в его выборе подруг и выборе карьеры. «Джордж, это я, сыночек мой, ты меня слышишь, прием?» «Конец связи», — пробурчал Джордж. Пытаться выключить радио — не было никакого смысла. По эту сторону черты… голоса звучали и звучали.
Издалека заметив цель, Джордж нырнул вниз. Белый фермерский дом — точь-в-точь как в его сне. Параллельно дому, шла грунтовая дорога, на которую он и должен был приземлиться.
Внезапно с правой стороны, его атаковали. Он ощутил глухой звук от многочисленных ударов о брюхо самолета. Джордж резко накренился влево, затем вправо, пытаясь увернуться от атаки. Посмотрел вниз, заметил в растительности приглушенные тени, и стрелы, летящие в небо. Набрал высоту, теперь стрелы, достигнув верхней точки своей траектории, падали обратно на землю со странной и отчаянной грацией. Дом фермера приближался. Джордж перешел в режим планирования, наблюдая за ним, но не заметил никакого движения. Рядом с домом стоял старый грузовик, вокруг него виднелись беспорядочно разбросанные ящики. На миг он задумался, может ему вернуться обратно? Хм… тогда ему не заплатят, кроме того, на него повесят расходы за дополнительное топливо. Итак… самолет начал заходить на посадку.
Полоса грунтовки, на удивление была прямой и ровной, так что приземление вышло плавным. Джордж, развернув свой летающий транспортник, подрулил к месту высадки и заглушил двигатель. На некоторое время задержался в кабине, оглядываясь по сторонам, но ничто не шевелилось вокруг и все казалось мирным. Тогда Джордж, облачившись в стандартную хирургическую маску и перчатки, вылез из пилотской кабины.
На небе ни облачка, пригревало солнце. Под кустом гербера[9] на земле, валялись пустые раковины улиток. Джордж не спеша направился к фермерскому дому. На полосе грунтовой дороги, его ожидал груз. Джордж подметил, что на некоторых ящиках, были приоткрыты крышки и их внутренне содержимое освещалось солнцем. Содержимое отражалось золотым блеском.
— Эй, ау! — позвал он, — есть кто-нибудь? В ответ тишина. Джордж пожал плечами. — Ну и ладно. Вернувшись к самолету, он начал самостоятельно выгружать партию контрабанды. Ничего необычного не было в том, что кто-либо отсутствовал. Так даже было лучше. Хотя… было жарковато. Он укладывал ящики на землю, заполненными бесполезным хламом: туалетной бумагой, мылом, настольными играми, игрушками и прочей рухлядью — которую оптом и за гроши, закупала компания по ту сторону граничащей черты. Джордж сложил контрабанду у стены дома фермера. Белокаменная стена, была вся увита плющом. Он сходил к кабине пилота, и взяв бутылку воды, сделал большой глоток. Затем вернулся к работе.
Загружаемая контрабанда, на вес была довольно тяжелой. Похоже это были старые золотые монеты, украшения, какие-то ювелирные изделия, которые больше не нужны были на этой стороне. Джорджу было без разницы. Но когда он схватил последний ящик, напрягаясь под его тяжестью, он услышал пушистика.
— Обнимашки? — с надеждой произнес пушистик.
Джордж опустил ящик на землю. Расцветка пушистика была сине-сине-розовой, большие и любопытные глаза, плюшевая округлая форма. Пушистик стоял под лучами солнца, в двух метрах от Джорджа и моргал.
— Обнимашки! — воскликнул он.
Джордж сделал осторожный шаг назад, потом еще один. Пушистик не шелохнулся, но вид его стал обиженным из-за отступления Джорджа.
— Ну же, давай обнимемся? — повторил пушистик и снова заморгал.
Джордж осознавал, что ему следует подальше убраться от пушистика, но почему-то он больше не двигался. Он уставился на него. Когда Джорджу было четыре или около того, мама купила ему точно такого же, что стоял сейчас перед ним. Он обожал его, засыпал с ним каждую ночь, и куда бы ни шел, везде таскал с собой.
— Ну же… обнимашки-черепашки, — умоляюще повторил он. — Нет-нет, — ответил Джордж. Пушистик подпрыгнул на месте. Потом каким-то непонятным образом, он вдруг оказался близко к Джорджу… так он и не понял, как пушистик преодолел такое расстояние. Теперь пушистик находился слишком близко. Джордж ощутил, как его переполняет теплая и дурацкая любовь, и он произнес: — Обнимашки-прижимашки.
В объятиях Джорджа, пушистик ощущался теплым и естественным. Прижимая его к себе, он вспоминал то странное чувство, когда любишь что-то так сильно, что хочется просто прижать и продолжать прижимать сильнее и сильнее. Но пушистик и не возражал. Он был мягким, податливым, и его можно было обнимать бесконечно. Его огромные глаза, с любовью смотрели в глаза Джорджа.
— Обнимашки-черепашки, — снова произнес он и уткнулся носом в шею Джорджа, а мордочкой в изгиб плеча. Он вернулся в кабину пилота, держа пушистика на руках. Назад пути уже не было. Посмотрел на него и тот произнес: — Возьмешь… с? — и потом, — помоги… пушистику-волосатику!
«Эх… сколько еще жизненного времени осталось у него в запасе?» — он вспомнил Джонни Лаки, который уже навеки поселился в пластиковом гробу. В планах Джорджа — такой исход отсутствовал. Можно было бы и не возвращаться обратно. Некоторые пилоты так и сделали, и их задания были списаны со счетов. Компания не сильно от этого расстраивалась, пока общие поставки продолжались, пилотов находили всегда — готовых довести эти миссии до конца.
Он посадил пушистика на откидное сиденье и пристегнул. Пристегнулся сам. Запустил двигатель, ожил воздушный винт. Самолет начал набирать скорость, готовясь к взлету, затем подпрыгнул в воздух и взлетел. Пушистик что-то пропел, но Джордж не расслышал что. Ровный гул мотора успокаивал нервы. Обратно, Джордж летел тем же курсом, каким и прилетел сюда. Внизу проплывала маленькая деревня, где сине-сине-розовые цветы, росли в изобилии: на обочине дорог, в садах и в горшках на подоконниках. Джордж вдруг почувствовал запах сигаретного дыма с ментолом, с заднего сиденья самолета. — Следи за дорогой, Джордж! — рявкнула его мать. Он повернул голову и увидел её, сидящей там, в руках была длинная и тонкая сигарета, она попыхивала и сбрасывала пепел быстрым и отточенным движением. Она была такой, какой она и была, с тех пор как он её помнил. — Мама? — удивился он. — Смотри вперед! — Мам, это не машина, — сказал он. Как-то раз она с ним летала и очень неохотно. Его переполняла тогда гордость, за только что полученные «крылышки».[10] Всю дорогу до аэродрома она ныла, а потом все полчаса полета в маленьком самолете, сидела и молчала. Джордж тогда запомнил то смутное разочарование, которое ему так и не удалось выразить словами.
Он снова пролетел над маленьким городком, а потом просто и без проблем пересек черту. Джордж оглянулся назад — ну да конечно, кто бы сомневался, там никого не было… откидное сиденье пустовало.
Чувствовал он себя прекрасно. Небо было сине-сине-розовым. Вскоре показался аэродром, палатки и припаркованные самолеты. Джип женщины из компании, все еще находился на старом месте. Джордж отпустил штурвал и выровнялся с посадочной полосой. Плавно приземлился. Наземная бригада как обычно продезинфицировала его, однако он ничего не почувствовал. Наземная команда начала выгружать груз, а Джордж отправился переодеться, надо было избавиться от мокрой одежды. Пушистик сидел в углу палатки, пока Джордж переодевался.
— Обнимашки? — вопросил он с надеждой. Джордж оглядел себя в изогнутом зеркале, висевшим над умывальником. Ничего он там не увидел, кроме задней стенки палатки, тусклого света и москитов. Закончив переодевание, он вышел из палатки и направился в магазинчик-бар-закусочную.
— Пива сможешь подать? Пушистик неумело толкнул бутылку, через деревянную стойку.[11]
Джордж сделал глоток, на вкус — пиво напоминало жевательную резинку, и он поставил бутылку на стол. На Джорджа упала тень, он поднял глаза и увидел женщину из компании. — Вы получили груз? Джордж отмахнулся, затем ответил: — Безусловно. — Будьте добры посмотреть на меня, когда я с вами разговариваю, — потребовала женщина. От нее пахло сигаретами с ментолом. — Да, мам, — подтвердил он. Пушистик прыгнул ему на колени и посмотрел на него большими блестящими глазами, затем произнес: — Обнимашки-черепашки. — Обязательно, — совершенно серьезно ответила на это женщина из компании. Она опустилась на колени и обняла Джорджа. Он снова ощутил себя четырехлетним и было все просто замечательно. — Прижимашки-обнимашки, — промолвила женщина.
И вечно, и навсегда, теперь все было сине-сине-розовым.
Последние комментарии
2 часов 21 минут назад
8 часов 5 минут назад
9 часов 12 минут назад
10 часов 10 минут назад
10 часов 24 минут назад
19 часов 34 минут назад