Королевская кровь [JULI] (fb2) читать онлайн

- Королевская кровь [СИ] 970 Кб, 282с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - JULI

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Королевская кровь — JULI

Пролог

— Зачем вы сбежали?

Сухой безжизненный голос.

Лицо начальника стражи не выражало эмоций. Он смотрел на неё с таким же успехом, как если бы вместо него сидела каменная статуя, равнодушная и отрешенная. Наверное, за столько лет он устал от своей работы, и она настолько приелась ему, что уже нет никакой разницы, кого допрашивать, обычного уличного воришку или свою королеву.

— Неужели вы не думали о последствиях? — так и не дождавшись ответа, начальник перешел к следующему вопросу.

Женщина напротив зябко поежилась из-за сырости холодной камеры. Когда-то яркое и пышное, а теперь грязное и порванное платье совсем не грело.

— Чего вы хотели добиться своим побегом?

Еще один вопрос по порядку. Вопрос, на который не найдется ответа.

Тишина затягивалась, было отчетливо слышно, как стучат капли воды, разбиваясь о заплесневелый пол тюрьмы.

— Знаете, — вдруг начала женщина и, слегка запнувшись, продолжила, — я хотела спросить, почему вы стали тем, кем стали? Вы хотели этого сами? Вы мечтали об этом!? Я вот, например, не хотела и не мечтала. Хотя, получается, я родилась, чтобы стать королевой. Как они там говорили… — Она шумно втянула воздух и, подавив рыдание, истерично вскрикнула. — Ах, да! Королевская кровь! Смешно, не находите?

Начальник устало потер переносицу и посмотрел на несчастную, как на какое-то ничтожество, которое только и могло, что отнимать его драгоценное время. И почему нельзя просто кратко отвечать на все вопросы и не создавать лишних проблем? Почему он должен копаться в грязном белье каждого преступника, выслушивать их жизненные истории?

— Вы сказали: "в юности". Разве сейчас вы не юны?

— А разве я похожа на юную?

Начальник, кажется, впервые взглянул на неё. И понял, что юной эту девушку никак не назовешь. И дело даже не в прожитых годах. Перед ним сидела совсем молодая девушка, только бесконечно уставшая, как будто в ней умерло желание жить, а остались только боль и отчаянье. Глаза красные от бессонных ночей, а губы синие от холода. И королевская корона смотрится на черноволосой голове больше насмешливо и жалко, чем величественно. Девушка пережила слишком многое, что душа её не выдержала и увяла, как нежный цветок на холодном ветру.

— Вы прекрасно выглядите.

Прозвучало крайне глупо. Но рамки приличия не терпят правды и, тем более, прямолинейности. Женщина только усмехнулась и, отвернувшись, попыталась незаметно смахнуть слезы. И в начальнике, не привыкшему к какому-либо состраданию, что-то шевельнулось, ему вдруг стало жалко эту бедную девушку, захотелось хоть как-то сгладить эту безысходность, но разве ему это было под силу?

— Вы сбежали, потому что не хотели становиться королевой? К сожалению, в это сложно поверить.

— А придется. Потому что это действительно так. При таких условиях не хотела.

— Хорошо, тогда расскажите мне все. От начала и до конца.

— Вы вправду готовы слушать? — изумленно пробормотала королева. — Это будет долгая история.

— Обожаю долгие истории, — хмыкнул начальник и, развернувшись к двери, приказал кому-то, — принеси плед и горячий чай. И побыстрее.

Королева благодарно улыбнулась. Она глубоко вздохнула и плавно начала:

— Я родилась далеко отсюда, в одном маленьком городке, настолько маленьком, что его названия нет на картах…

Глава 1, в которой моя жизнь только начинает рушиться

— Как думаешь, я смогу стать королевой, если что?

Я устало вздохнула, но все же сделала вид, что внимательно отнеслась к вопросу сестры.

— Конечно, Миа, кто же еще, как не ты, достоин этой участи, — я постаралась говорить серьезно, но почему-то сестра мне не поверила и обиженно надула губки.

— Посмотрим, как у тебя челюсть отвалится, когда принц за мной приедет.

— Миа, что за выражения, что за дурной тон!? — я повторила излюбленную фразу нашей "обожаемой" воспитательницы, а потом ехидно добавила, — я, конечно, все понимаю, но как он о тебе вообще узнает перед тем, как приехать и на белом коне увезти тебя в свой замок?

— Не на коне, а в золотой карете, — веский аргумент от сестренки.

— Да хоть пешком идите, мне все равно.

Но Миа не обиделась, напротив, она с гордым видом подсунула мне мятый гаттер — бульварное чтиво, где намек на правду похоронен под грязными сплетнями и наростами из лжи и глупости.

— Помнишь, к нам приезжал королевский художник и рисовал нас? А здесь написано, что все это сделано для того, чтобы принц посмотрел на все портреты и выбрал себе жену.

Я скептически хмыкнула. Нет, конечно, доля правды в её словах была. И к нам действительно не так давно приезжал художник и еще куча гвардейцев, которые своими огромными сапогами испортили клумбу. И он действительно писал портреты меня и Мии. Я тогда искренне жалела бедного художника, который, наверное, запечатлел на холсте уже кучу девушек, и как только рука у него еще шевелилась?

А еще я ужасалась, как Миа смогла сидеть целый час, втянув щеки, сделав томный взгляд и растянув выпяченные губы в широкой улыбке. Я, честно, потом пыталась повторить, но у меня не получилось. Наверное, это такая магия, которую мне не познать. Но самое интересное заключалось в том, что нам так и не объяснили, зачем все это было нужно, зато по королевству поползли всевозможные слухи. Но я же не настолько глупа, чтобы им верить.

— Ну, во-первых, мне кажется, что принц будет выбирать себе жену на балу и из каких-нибудь высокопоставленных дам, а, во-вторых, если он дружит со своей головой, то он не станет решать, с кем связать свою жизнь, доверяясь только клочку разрисованной бумаги. Мало ли, какой окажется его избранница в реальности.

— Но тут же написано!

— А еще тут написано, — я выхватила гаттер и открыла его на первой странице, — вот! — я принялась читать. — Мадам Диагра родила восемнадцатого ребенка. Из разговора с ней нам удалось выяснить, что она намеревается захватить своим потомством все наше королевство! Её ребенок еще только родился, но уже строит коварные планы против власти! Если сейчас не принять меры, то будет уже слишком поздно!

Дальше я подавилась смехом и читать не смогла. Зато Миа мое веселье не разделяла, она скривилась и отобрала у меня свое драгоценное чтиво. Я победно улыбнулась.

Сестра хотела что-то язвительно ответить, но ее опередил раздавшийся снизу звонок колокольчика. Нас звала к себе воспитательница. Мы с Мией синхронно вздрогнули и поморщились. Наша экономка, то есть дуэнья, мисс Лилит Брасс, пришла в наш дом совсем недавно из-за несчастного случая с предыдущей домоправительницей, но успела неоднократно отравить жизнь и мне, и Мие. Я вообще была против того, чтобы держать в доме какую-либо прислугу, тем более воспитательницу, потому что и так еле сводим концы с концами, а еще приходилось кормить лишние рты, но с матерью спорить было бесполезно. Она говорит, что пока мы уважаемая семья, мы будем жить, как подобает уважаемой семье, правда, она так и не смогла объяснить мне, кто должен нас уважать, если мы ни с кем не общаемся.

— Агата! Миа!

Зачем кричать, если мы и так уже спускались с лестницы?

Дуэнья стояла, скрестив руки на груди, в позе разъяренной кобры, готовой броситься в атаку на врага и биться до последней капли крови. Глаза мисс Брасс сердито блестели из-под округлых очков, а пепельные волосы, затянутые вместе со скальпом в тугой пучок, не придавали этому существу ничего, кроме зловещей черствости.

Миа опустилась в реверансе, а я лишь сделала книксен и быстро выпрямилась, чем заслужила еще один испепеляющий взгляд нашей воспитательницы.

— Я все знаю, — холодно сказала она.

Наверное, она ожидала, что сейчас мы кинемся ей в ноги и будем рыдать, раскаиваясь во всех грехах смертных. И очень наша дуэнья удивилась, когда этого не произошло. Я недоуменно на неё посмотрела. Что она от нас хочет?

— Я все знаю, — повторила она и добавила, — вы меня разочаровали.

И опять напряженное молчание; мисс Брасс чего-то ждет, просто буравя нас тяжелым взглядом, я ничего не понимаю, а Миа стоит с опущенной головой и рассматривает свои ноги.

— Было бы намного проще, если бы вы нам сказали, чем мы вас разочаровали, — сказала я, выдавливая вежливую улыбку.

— Я вашим родителям пока ничего не говорила. Но заметьте, пока, — сказала она, проигнорировав мои жалкие попытки что-то понять, — я надеюсь на ваше благоразумие и на то, что мы сможем сами разобраться в этом неприятном вопросе. Но наказания, увы, не избежать.

У меня в голове были разные мысли. Например, я думала о том, что эта женщина совсем обезумела и нужно спасаться бегством, о том, что меня собираются наказать, а я не знаю за что. И о том, что меньше, чем через год мое совершеннолетие и из-под душного крылышка дуэньи можно будет быстренько смотаться.

— Вы родились при почтенном дворе, а смеете так себя вести. Такой позор для родителей. — вещала она таким спокойным тоном, как будто констатировала неопровержимый факт.

Но тут она ошибалась, наша семья, конечно, богаче, чем, например, крестьянская или семья простого горожанина. Но до статуса элиты и аристократии явно не дотягивает, как бы ни хотелось родителям. Но это я не стала озвучивать, все-таки чувство самосохранения у меня есть и хорошо работает.

— Мы вас не понимаем, — я снисходительно улыбнулась, — но в нашем городе есть прекрасный лекарь, который обязательно вам поможет. Точнее нам, чтобы мы смогли вас понимать.

— Деточка, — губы мисс Брасс мерзко растянулись в подобии улыбки, — спасибо за беспокойство, но не стоит. Лучше так переживай о своей репутации, когда якшаешься с низкорожденными отпрысками.

Я аж подавилась от неожиданности. Я!? С кем? И что делаю?

— Можешь не стараться делать удивленное лицо, — наслаждаясь моей растерянностью, пропела мисс Брасс, — я вас видела вчера в саду. Точнее этого ужасного парня. Он перелез к нам с драным веником полевых цветов через забор. А через час и сорок три минуты вылез обратно. Это ужасно и не достойно уважающей себя дамы. Я знаю, что это вы, леди Агата, не отпирайтесь.

А у меня вовсю шел мыслительный процесс. Если я вчера ни с кем не виделась и точно в этом уверена, значит, это была не я. А если это была не я, значит, это был кто-то другой. И точно не служанки, одна совсем пожилая, у другой двое маленьких детей. Остается только Миа, но как такое возможно. Я посмотрела на неё, и догадка моя подтвердилась: Миа была бледная, как наш пол в столовой, а щеки наливались румянцем. Она не осмелилась поднять на меня глаза.

Нет, наверное, ничего такого страшного в этом не было. В крайнем случае, не так ужасно, как преподносила это дуэнья, но… Я вдруг вспомнила своих лучших подруг, дочерей пастуха, неподобающей для меня компании, как выразилась мать. Узнав о нашем общении, она устроила настоящий скандал и лишила меня друзей, а все остальные стали косо смотреть и относиться, как к ни пойми что возомнивших о себе людях. Да и нас с сестрой всегда воспитывали очень строго, как положено в семьях высшего света. Но мы не аристократы, мы простые горожане, и если бы родители это понимали, а не строили невесть что, то у нас с сестрой были бы детство и друзья. И мы бы сейчас не стояли, выслушивая абсурдные упреки. И почему Миа не может общаться с кем хочет? Хотя в этой ситуации есть неприличный подтекст. Ведь молодым девушкам-аристократкам запрещается общаться с противоположным полом без свидетелей. О чем думала моя сестра!? Если родители узнают…

— Вы долго будете молчать!? — выдернул меня из оцепенения недовольный голос дуэньи. — Если не хотите огласки, вы должны выполнить ряд моих требованием, леди Агата.

— Я…

Меня прервал глухой стук в дверь. Лилит Брасс выпрямила и без того прямую спину и плавно потекла в прихожую. Когда она скрылась, Миа больно схватила меня за руку. Я тихо вскрикнула и попыталась отцепить её когти от своей кожи.

— Пожалуйста, спаси меня! — горячо зашептала она, — меня мать убьет!

— О чем ты думала!? — теперь я стала понимать, как можно кричать шепотом. — И почему я ничего не знала!? Кто он!?

— Поэт!

— Кто!?

— Сын пекаря. Без рода. И без денег, — с безысходностью выдавила сестра, — но стихи пишет, как будто шедевры создает. Мне их посвящает, представляешь?

— Тебя мать убьет, — заключила я, как поставила подпись под приговором.

Я молча махнула ей рукой и направилась обратно в комнату. Если дуэнья не вернулась сразу, значит, её отвлекло нечто важное и у меня есть время подумать, как помочь сестренке. Нет, ну надо же было так проколоться! Пришибленная Миа поплелась за мной следом.

Когда мы зашли в комнату, я мигом подбежала к окну. Отсюда немного просматривалась парадная дверь и крыльцо, но, чтобы хоть что-то разглядеть мне пришлось почти полностью высунуться.

У дома стояла карета, на её боку была вырезана эмблема королевства. Интересно, кто к нам пожаловал в таком экипаже? Но построить предположения мне не дали: Миа громко всхлипнула. Я вздрогнула и обернулась, и мое сердце заныло от жалости. Сестра воплощала собой вселенскую безнадегу и бесконечную обреченность, она сидела на кровати, поджав колени, и беззвучно рыдала, в руках у неё были какие-то серые бумажки, испещренные корявым мелким почерком. Я тихо подошла к ней и осторожно присела на краешек кровати.

— Стихи этого мальчишки? — спросила я.

Миа безнадежно кивнула, а потом протянула мне несколько листов. Я пробежалась по ним взглядом.


"Когда увидел я тебя, то не пойму:
Сошел ли ангел или я в раю?"

Я подавила смешок. Считать Мию ангелом… Либо этот поэт слишком… эээ…поэт? То есть не от мира сего и воспринимает реальность по-другому. Но Миа и ангел… Ну да ладно… Я взяла другую страницу.


"Я Вам пишу, чтобы до сердца достучаться
Наивен я и глуп, считая,
Что я достоин Вашего вниманья,
Но что поделать! Чувств моих мне не унять.
Продолжу дальше я стихи Вам посвящать!"

Я не сдержала улыбку. Кажется, я стала понимать сестру — она всегда таяла от комплиментов и красивых речей, будучи ценительницей прекрасного и всякой возвышенной белиберды. Вот здесь мы с ней и отличались: если меня бы не смогли тронуть какие-то стишки, то сердце Мии было покорено.


"Я смелости набрался наконец,
Чтобы сказать Вам три важнейших слова:
Я Вас люблю!!! И никакой купец
Не выкупит любовь мою, клянусь Вам…
Прикосновенье ваших нежных губ
Хочу почувствовать хотя бы раз я в жизни.
Я никогда не буду с Вами скуп!
Готов Вам подарить я все, что вижу!"

— Жалко парня, — хмыкнула я, — такой талант, а погибнет в расцвете лет.

— Агата! Ты ужасна!

— Неправда, — я помотала головой, — я всего лишь говорю, как есть. Этому молодому человеку конец, наша глубокоуважаемая матушка сделает все, чтобы отравить ему жизнь. А что с тобой сделает, я даже представить боюсь.

— Но мисс Брасс уверена, что он приходил к тебе…

Миа быстро сникла под моим пристальным взглядом.

— Миа, я ничего на себя брать не буду!

Нет! Все! Хватит с меня! Все детство шалости Мии списывали на меня! Все детство меня наказывали вместо неё, потому что ей верили, а мне нет! Но детство-то прошло. И я выросла.

— Агата, пожалуйста! Я не хочу, чтобы родители во мне разочаровывались!

— А во мне, значит, разочаровываться можно!?

— Но… Агата! Я прошу тебя!

— А я прошу тебя научиться отвечать за свои поступки сама, — отрезала я, — раз влюбилась в сына мельника, то давай, борись за свою любовь! — Я была непреклонна. — И не надо смотреть на меня, как на предательницу. Пусть я и предательница, но зато не влюбленная дура и эгоистка!

Я уклонилась от летящей в меня подушки. Зато Лилит Брасс, неожиданно вошедшая в комнату, увы, уклониться не смогла, и подушка угодила ей прямо в лоб.

Я зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться, потому что несдержанные эмоции много чем чреваты, судя по ошарашенному и перекошенному от злости лицу дуэньи. Лилит Брасс поправила очки и подняла с пола подушку.

— Леди Агата.

— Да, мисс Брасс? — Я поднялась с кровати и сделала книксен.

— Вас приглашает моя госпожа и ваша мать. — коротко произнесла дуэнья.

А я невольно восхитилась её спокойствию и способностью не терять самообладание. Интересно, эту строгую змею можно вывести из себя? И сколько летающих подушек для этого нужно?

— Подождите, — я поспешила окликнуть экономку прежде, чем она ушла, — Миа хочет вам кое-что сказать.

— Да? — недовольно спросила дуэнья, застыв в дверях.

Она выжидающе посмотрела на побледневшую сестру. А я кивнула ей, мол, начинай признаваться.

— Мисс Брасс… — Миа тяжело вздохнула, — я вас слишком уважаю, чтобы опуститься до лжи. Я не смею вам солгать… Иначе просто возненавижу себя за сей поступок. Вы должны понять меня!

— Леди Миа, — перебила её Лилит, — не отнимайте мое время, которое на данный момент я не обязана на вас тратить. Либо начинайте говорить более существенно, либо позвольте мне уйти.

Миа нервно поправила прическу и глубоко вздохнула. А мне стало жаль сестру, я понимала, как ей сейчас сложно признаваться, особенно, в таком щепетильном вопросе.

— Я не могу скрывать правду, — начала Миа, — я должна признаться, что леди Агата, моя родная сестра, пытается шантажом заставить меня взять её низкий проступок на свою совесть. Она позволяет себя встречаться с мужчинами наедине. Поступать непозволительно для молодой девушки и для светского общества. А я не могу молчать. Мне стыдно за свою сестру и мерзко, когда приходится быть свидетельницей её распутного поведения!

Вот я стояла в эту секунду, и чувство у меня было такое, будто что-то внутри меня умирает, осыпается пылью, пеплом, я погибала с каждым словом сестры, погибала от этой лживой и лебезящей интонации. Моя сестра никогда не была подарком, мы часто ссорились, а в детстве даже дрались. Но она была моей сестрой, и так нагло меня подставить!? Сначала я отказывалась верить, а потом меня захлестнула злость.

— Что ты несешь, лживая, ненормальная.. — У меня даже слов не хватало, чтобы выразить все своё негодование. — Ты все врешь! Не верьте ей! Это она!

— Леди Агата, — холодно оборвала меня мисс Брасс, — не стоит попусту здесь распыляться. Я с самого начала была уверена, что это вы. И такое поведение от вас вполне ожидаемо. Я с первого дня поняла, кто в этой семье гнилое яблоко.

— Но…

— Достаточно. Вас ожидает мать. А устроить истерику вы еще успеете.

Я не сдвинулась с места. Сейчас все свои силы я тратила на то, чтобы удержать горькие слезы обиды. Это несправедливо! Пусть я часто нарушала правила и не всегда следовала этикету, но я не заслужила такого отношения. Ох, как же я ненавидела сестру в эту секунду…

— Леди Агата!

Из-под толстых очков на меня взирали холодные серые глаза Лилит Брасс, а её губы брезгливо скривились.

— Вы живете в уважаемом доме, — сказала Лилит, — и пока вы здесь, вы должны следовать установленным правилам, даже если в будущем вы собрались стать кокоткой.

Последние слова подействовали отрезвляюще, я смогла взять себя в руки и очнуться от пребывания какой-то серой и растерянной размазней. Вот будто что-то переклинило…

Мама же сколько раз внушала нам, что мы аристократки. Так что со мной не смеет так обращаться какая-то дуэнья. Я была абсолютна бесконфликтна, но сейчас, казалось, всё мое существо требовало поставить на место эту женщину, сгорая от несправедливости и обиды.

— Вы забылись, мисс Лилит Брасс, — мой голос звенел. — Вы всего лишь экономка. А услуги дуэньи или воспитательницы вы всегда выполняли прискорбно. Но зато, я вижу, вы счастливы выговаривать непозволительные вещи в мой адрес.

— Леди Агата.

— Вы не смеете меня перебивать, — я удивилась, сколько было стали в моем голосе и как находились нужные слова, — вы не хозяйка в этом доме. Вы всего лишь обслуга. И знайте свое место.

За моими словами последовала звенящая тишина. Миа, казалось, не дышала, а Лилит стояла каменной статуей, переваривая мои слова. А я не верила в то, что только что сказала. Будто это была не я, не мои слова…

— Прошу прощения, если вас чем-то сильно задела, — добавила я, странное состояние также быстро сошло на нет, как и появилось, оставив после себя растерянность и непонимание. — Но и вы впредь старайтесь думать, что мне говорите.

Ох, сколько же я ей наговорила… И что на меня нашло!? Ой, что сейчас будет… Мне конец. Пора писать завещание, хотя, мне же завещать-то и нечего!

— Пройдемте за мной, — едва слышно проговорила мисс Брасс, — вас ждут.

Я послушно пошла за ней. Кажется, мгновенная кара отменилась. На сестру я не обернулась, я и так знала, что она проследит за нами.

Я следовала за экономкой и удивлялась, как она может так идти, так плавно и будто скользя по полу, почти бесшумно. По сравнению с её грациозностью, я шагала, как рота гвардейцев, с шумом и кряхтением. Неужели мне никогда не добиться такого изящества?

Чем ближе мы подходили к кабинету матери, тем сильнее потели ладони, и чаще билось сердце. Нет, я не боялась её. Наверное, я слишком её уважала, поэтому в её присутствии на меня находили восторженный трепет и странное мление. Вот и сейчас я начала нервничать. Я в нерешительности застыла перед дверью.

— Вы не пойдете? — я обернулась к мисс Брасс.

— Я всего лишь обслуга, — отрезала она, — меня не приглашали.

Я не стала спорить, только тяжело вздохнула и постучала костяшками пальцев по деревянной двери. Личная служанка матери молча отворила мне дверь и отошла обратно вглубь кабинета, превращаясь в немую тень. Я зашла в комнату и сразу опустилась в реверансе.

— Вот она, моя девочка, — ласково прошелестела матушка, — теперь вы видите, какой удачный выбор сделал Его Высочество?

Я подняла голову. Я не пыталась понять, о чем говорила мать, я просто жадно стала всматриваться в неё. Мама как всегда была прекрасна. Она восседала в своем любимом кресле у массивного стола из каменного дерева. Пышное алое платье шелками струилось к ногам и делала цвет кожи еще более бледным, придавая аристократичный шарм. Черные кудри были уложены в высокую прическу и посыпаны золотой пудрой. Мать являла собой просто идеальное существо, какое-то эфемерное чудо.

Она улыбалась лысому пухленькому мужчине, сидящему напротив и то и дело вытиравшему пот со своей лысины. Наивный, он принимал улыбку красавицы за искреннее расположение, но никак не видел снисхождения и алчный блеск в синих глазах. Мама с торжеством взглянула на меня.

— Агата, моя девочка! Ты прекрасна, моя милая!

Судя по тому, сколько раз она сказала "моя", мне следовало бы заволноваться, но я была слишком польщена, чтобы об этом думать.

— Благодарю, матушка… — сказала я, — но я не совсем понимаю…

— Думаю, три часа ей хватит на сборы, — пропищал лысый, задумчиво разглядывая меня, как диковинный экспонат на выставке.

— На сборы? — я окончательно запуталась.

— Пять часов, — твердо сообщила мать.

— Но время..- начал было лысый.

Он не договорил, смутившись от яростного взгляда хозяйки дома.

— Пять, так пять, — кивнул он.

— Что происходит? — Я все пыталась понять, но понимание приходить отказывалось, а вот плохое предчувствие шевельнулось в душе холодным червяком.

— Вы входите в число претенденток в королевы, — важным тоном сообщил лысый, — у вас есть шанс стать женой Его Высочества.

Я обомлела. Первая мысль была о том, что это такая очень не смешная шутка или глупая ошибка. Потом вспомнился сегодняшний разговор с сестрой о логичных и нелогичных принцах. То есть все-таки нелогичных… А еще через мгновение ко мне пришло осознание…

— Его Высочества или Его Наследного Высочества? — хрипло уточнила я.

— Его Высочество, — с радостью ответил лысый, — сам принц пока даже не собирается думать о замужестве, увы. Но может, к счастью, если вы вдруг станете королевой, то дольше можете пробыть у трона.

Я отказывалась верить. Это просто сон. Или не сон? Сейчас было бы идеально рухнуть без чувств, но обморок, как назло, со мной не случился. Зато пробрало на истеричный смех. Я согнулась пополам, не переставая содрогаться от беззвучного удушливого смеха, так я дергалась, пока не выступили слезы и не закололо в животе. И мама, и лысый все это время молча наблюдали за мной.

— Агата! Как ты себя ведешь! — ужаснулась мать, — я понимаю твой шок, но с радостью надо уметь справляться!

Лысый в солидарность с мамой издал звук, похожий на то ли икание, то ли хрюканье.

— У короля вроде как королева, — отдышавшись, сказала я, — и вообще, меня очень смущает разница в возрасте.

— Он уже год, как вдовец! — возразил лысый. — Стыдно не знать, юная барышня.

Мать презрительно сжала губы. Вот ей-то было стыдно за меня. А я угрызений совести не ощущала.

— Ну я соболезную, конечно, — ответила я, — но я тут причем? Помочь ему траур держать по почившей женушке?

— Агата де Льере, ты сейчас же прекратишь так выражаться, — властно, но спокойным тоном сказала госпожа.

Я прикусила язык и опустила голову.

— Прошу прощение за несдержанность этой юной особы, — сказала мать, обращаясь к лысому, — объясните все ей сами, будьте добры.

Хозяйка устало откинулась на спинку кресла и стала нарочно потирать виски и изображать мучительную головную боль, дабы показать все свое недовольство старшей дочерью.

— Леди Агата, — учтиво начал лысый, — как вы теперь знаете, наш добрый король утратил свою жену. И теперь он ищет достойную супругу, чтобы скрасить свою еще не скорую старость. Он преодолел огромный труд, перебирая портреты всех его подданных девушек. Вам повезло, что его выбор пал на вас, как впрочем, и еще на шестерых прелестных леди. Вы должны поехать во дворец, чтобы король выбрал себе королеву, которой станет одна из вас.

— Которой станешь ты, — добавила мать.

"Ты не заплачешь. Ты не будешь плакать!" — мысленно умоляла я себя, хотя все мое существо разрывалось от горькой жалости к себе. Ну что за бред! И почему он происходит именно со мной!?

— Сколько ему лет? — промямлила я еле слышно, но лысый меня каким-то чудом услышал.

— Нашему доброму правителю всего-то шестьдесят один год, — бодро заявил он, — но он еще в самом расцвете сил, а в мудрости ему нет равных, как и в силе его духа!

— Я никуда не поеду.

— Поедешь.

Я встретилась с мамиными глазами и поняла, что да, я поеду. Потому что выбор за меня уже сделали. А мои чувства и желания ценят и уважают так же, как и пыль под шкафом. Я не стала больше ничего говорить, просто бросилась прочь из комнаты, глаза застилали слезы, а горло разрывали хриплые рыдания. Кажется, я ударила распахнувшейся дверью красную от злости Мию, но мне было уж точно не до неё. Я выбежала на улицу, сбросила неудобные туфли и босиком ринулась вниз по улице. Все равно куда, главное — подальше отсюда.

Я бежала, пока легкие не пронзила острая боль. Только тогда я и остановилась. Во рту чувствовался горький железный привкус, каждое дыхание сопровождалось движением болезненных осколков в груди. Я подняла голову к небу и зарыдала, уже не сдерживаясь. Как же больно и обидно…Как же несправедливо…

Был вечер, солнце клонило к закату, и оно озаряло город последними лучами. Прохожих не было, это не могло не радовать, я бы не выдержала косых взглядов. Я шла по пыльной улице, босыми ногам было холодно. Может, я простужусь и умру? Было бы здорово. Я отрешенно смотрела на дома: шикарные особняки и двухэтажные простые лачужки; все казалось одинаково серым и тоскливым. А еще надменным.

Я не заметила, как добралась до старой, заросшей диким виноградом площади у окраины города. Дальше начинались пастбища и несколько домов близлежащей деревни. Я присела у полуразрушенного фонтана в центе, наверное, когда-то он был очень красивый, со своими искусно вырезанными из малахита узорами, но сейчас он представлял из себя только жалкие пыльные руины. И мою жизнь ждет такая же участь.

Я горько усмехнулась своим мыслям. Вдруг за фонтаном послышался громкий шорох, несколько мелких камней сорвались и покатились к моим ногам. Я быстро вскочила и попятилась.

"Мне конец…"- обреченно подумала я. Вдруг запоздало проснулся здравый смысл, я поняла, что я, юная беззащитная леди, совсем одна в безлюдном месте, и мои крики о помощи не услышат.

— Кто здесь? — спросила я, — Знайте, меня уже ищут! И скоро сюда придут!

— Простите! — вскричали за фонтаном. — Я не хотел вас напугать!

Из-за руин показалась растрепанная макушка, а следом и весь её обладатель. Я облегченно выдохнула. Передо мной был смущенный мальчишка, слегка долговязый и в поношенной одежде. Его серые волосы в сумраке казались седыми. Он неловко переминался с ноги на ногу, видимо, не знал как себя вести под моим пристальным взглядом.

— Что ты, ты совсем меня не напугал, — я пожала плечами и спохватилась, — вы же не против, что я на ты?

— Нет, конечно, нет! — улыбнулся мальчик и расслабленно опустил плечи.

Потом подошел ко мне и учтиво поклонился, затем скованно поцеловал протянутую мной руку. Теперь, когда он был ближе, я смогла получше его разглядеть. У мальчишки были длинные волнистые волосы, собранные в небрежный хвост на затылке. На простом открытом лице выделялись карие глаза, сразу показавшиеся мне добрыми и честными. Они напоминали мне шоколадный торт, который я так любила с детства.

— Что вы делаете здесь? — слегка замявшись, он обратился ко мне, — в столь поздний час? Совсем одни?

— Будь добр, обращайся ко мне тоже на ты. — Я решила пренебречь этикетом и правилами поведения.

— Ого, — удивился мальчишка, — вы… то есть ты не похожа на свою сестру. Я думал, у вас в доме очень ценят манеры и воспитывают вас, как аристократию. То есть… — он окончательно смутился, — вы и есть аристократы, конечно… И совсем не горожане, я имею в виду..

— Да расслабься, — я решила прийти ему на помощь, — я спокойно отношусь к правде.

Неужели весь город в курсе о том, что утверждения моей мамы о нашей голубой крови лишь её навязчивые мысли?

— Подожди, — вдруг опешила я, — откуда ты знаешь мою сестру!?

— Я… Её не з-знаю… Просто видел… Издалека..

Ну, конечно! Видел он её издалека, как же. Судя по его покрасневшим щекам и панически забегавшему взгляду, он видел её даже вблизи.

— Так вот ты какой, поэт, — хмыкнула я.

Злости на мальчишку не было, наоборот, только жалость. Милый наивный поэт, одухотворенная душа… Ужасно невезучая, что выбрала своей музой Мию. Я вздохнула и опять присела на хранящие дневное тепло камни, подол платья взметнулся, обнажая босые лодыжки.

— Вы босы! — ужаснулся мальчик, — как же так? Это же…

— Только не начинай говорить о приличиях, — огрызнулась я, — да и вряд ли ты сам о приличиях очень думал, когда лазил в сад к молодой девушке.

— Я имел в виду, что вам должно быть холодно, — с укором глядя на меня, сказал мальчик, а потом сник, — неужели все открылось? Я не хотел, правда, её подставлять. Я так её люблю! Она ведь прекрасное создание… Что с ней будет?

— С ней будет все хорошо, — я пожала плечами и даже немного позавидовала сестре, глядя, как при разговоре о Мие у мальчишки загорелись глаза, я пояснила, — потому что все думают, что ты приходил ко мне, да и вообще, что я веду распутное поведение.

Я с сожалением подумала, что реабилитироваться в глазах семьи после сегодняшнего босого побега не получится. А вообще, нужно ли?

— Что значит к вам? — обомлел мальчик.

— Ну Миа всем так сказала, — сдала я сестру без зазрения совести, ну разве я не имею права на маленькую месть. — Она испугалась, что её застыдят. Испугалась наказания, поэтому решила выставить крайней меня. Так что помни об этом, когда в следующий раз будешь посвящать ей поэмы.

— Этого не может быть. Вы лжете!

Честно, я пожалела о сказанной правде. На лице мальчишки проскользнула гамма эмоций: неверение, отрицание, растерянность и отчаяние. Видно, он был сильно влюблен в сестру, любил, как может любить только поэт, пылко и искренне. И сейчас он разочаровывался в своей музе. Я почувствовала себя просто ужасно.

— Ну… — я замялась, — ты еще найдешь себя другую возлюбленную, намного…эээ. приятнее! Тебя, кстати, как зовут?

— Я уверен, Миа сможет объяснить, почему так поступила, — упрямо помотал головой мальчик и глупо улыбнулся, — она так мила. Она словно ангел… А ангелы не поступают плохо и непорядочно.

Что ж… Каждый слеп в меру своих возможностей… Я не стала его переубеждать.

— А зовут меня Адам, — он улыбнулся, — и я искренне надеюсь, что вы найдете с сестрой взаимопонимание. Я уверен, она не хотела вам зла!

— Да, конечно, — я горько усмехнулась, — ты прав, да… Не хотела. Меня, кстати, Агатой зовут.

— Ну что ж! Вот и отлично, — просиял Адам и вдруг подмигнул мне, — хотите… То есть, хочешь, я развеселю тебя? А то ты очень грустная. Улыбнись, у тебя чудесная улыбка!

— Ну что ж… Весели, — я и вправду улыбнулась, все-таки от Адама шла какая-то особенная энергетика, легкая и позитивная, а сейчас мне была необходима компания именно такого человека. — Только как ты меня веселить собрался?

— Я же поэт! — сказал Адам, вытаскивая из-за пазухи бумагу и маленький уголек, — Так-с, — он взглянул на меня совершенно другим взглядом, изучающим и задумчивым.

— Ооой, неет, — я снисходительно покачала головой, — стихи явно не моё, особенно, эти твои любовные…

— Эй, не обижай меня! — пожурил меня Адам, — я не буду писать никаких любовных стихов… Но обычный стих я тебе напишу, я очень хочу подарить тебе свое творчество. Другой подарок я все равно не могу сделать, а порадовать тебя хочется.

Я не стала спорить, послушно сложила руки и с любопытством стала смотреть, как мальчишка что-то чиркает на своем листке, то с жаром зачеркивая, то с энтузиазмом и, высунув кончик языка, начиная выводить строки. Меня вдруг захлестнуло приятное волнение. Ну не каждый же день тебе что-то пишут!


"Нам никогда не стоит унывать…
Ищи же свет средь непроглядной тьмы!
Хорошее лишь нужно вспоминать
И не скрываться от своей мечты!
Давай же, улыбнись, мой новый друг!
Пусть горести обходят стороною!
Пусть яркий свет укажет верный путь
Лишь человеку с чистою душою!"

— Вот какие строчки рождаются о тебе, — скромно пожав плечами, сказал Адам.

Я похлопала в ладоши и рассмеялась. Такой наивный, такой искренний стишок, написанный добрым мальчишкой, который просто хочет доставить тебе удовольствие. В груди приятно потеплело. А вот ноги пробрал озноб, я невольно их поджала.

— Прекрасный стих! — я улыбнулась Адаму, — но мне пора…

— Я тебя провожу, — встрепенулся юный поэт.

Я хотела отказаться, потому что, если кто-нибудь, а еще хуже — если домашние увидят меня, идущую в компании с представителем противоположного пола, босую, заплаканную и растрепанную, то это будет, мягко говоря, не очень хорошо, особенно, для моей репутации. Но потом я скосила взгляд на утонувшие в сумраке улицы, не внушавшие доверия, и решила принять предложение. Я поднялась и вздрогнула, почему-то когда я оплакивала свою загубленную судьбу, мне было не так холодно. Адам заметил моё недовольное лицо. Он молча скинул с себя свои огромные ботинки и красноречиво посмотрел на меня.

— Ты хочешь, чтобы я их надела? — обомлела я, — спасибо, но не нужно.

Я даже отошла на несколько шагов от них, чтобы наглядно продемонстрировать мое намерение не надевать ботинки парня.

— Брезгуешь? — уточнил он и посмотрел на меня внимательно.

— Нет, что ты! — поспешила возразить я, — просто…

Ну мне просто неловко было надевать чужую обувь! Ну вот как ему объяснить!?

— Как хочешь.

Адам пожал плечами и пошлепал вперед по дороге, оставляя на песке следы босых пяток. Я сначала молча буравила взглядом его спину, а потом, тяжело вздохнув, сунула ноги в еще теплую обувь. Ну не нести же ботинки в руках! Я кое-как, спотыкаясь и утопая в огромной обуви, нагнала Адама.

— Спасибо, — шепнула я.

— На здоровье! — он довольно улыбнулся.

В молчании мы дошли до моей улицы. Сердце у меня заныло. Мне было ужасно страшно. Адаму, кажется, тоже было не по себе, но он старался не показывать этого.

— Все хорошо? — спросил он у меня. — Вы должны помириться с сестрой. Не стоит так нервничать.

— Дело не в Мии, — я покачала головой и встрепенулась, — ты не против, если мы чуть поглядим в окно?

Если Адам и удивился, он предпочел ничего не спрашивать, за что я была ему благодарна. Мы тихо прошли мимо крыльца и подкрались к окну хозяйского кабинета. Хотя истеричный голос Мии был слышен еще за несколько метров.

— Я не понимаю! — кричала сестра. — Почему она!? Она же ничтожество! Почему король выбрал её, когда была я!? Я же в сто крат лучше её! Мама, я лучшая! Так почему я должна гнить в этом болоте, когда моя сестра поедет в столицу!? Станет королевой!? Где справедливость!?

Между отчаянными и уже охрипшими возгласами Мии доносился и монотонный голос мисс Брасс:

— Госпожа, поверьте, она не достойна ехать во дворец. Она только опозорит семью. Она абсолютно не воспитана, если даже смеет уединяться с мужчинами в саду. А что уж вытворит в столице, я боюсь представить.

Я впервые была благодарна дуэнье. Пусть я останусь здесь, пусть меня считают хоть грязной дурнушкой, пусть накажут, но я не буду обременена ненавистным браком. Я тихо порадовалась, а потом перевела взгляд на Адама.

Юный поэт сидел на траве, прислонившись к стылому камню, смотрел перед собой неверящим взглядом, то и дело сжимал и разжимал кулаки. Я осторожно коснулась его плеча, он вздрогнул.

— Адам…

— Почему? — он поднял на меня взгляд, светло-карие, еще детские глаза блестели обидой. — Почему она такое говорит? Она же была ангелом, она не могла…

— Адам… — я не знала, как ему помочь, я никогда еще в любимом не разочаровывалась, и я не могла его понять, только догадываться о том, насколько ему было больно.

— Нет!

Адам отчаянно замотал головой, а потом быстро вскочил и пошел прочь, только махнув на прощание рукой. Я поджала губы, провожая взглядом его фигуру. А потом развернулась и поднялась на порог своего дома.

Когда я зашла в кабинет матери, все затихли и уставились на меня, мечтая убить взглядом или хотя бы превратить в горстку пепла. Мисс Брасс осмотрела меня, и брови её удивленно взлетели вверх, когда она заметила мою обувь. Нет! У меня на миг закружилась голова, ну как можно быть такой бестолковой, настолько, чтобы забыть переодеть ботинки Адама и предстать перед всеми в мужской рабочей обуви. Мисс Брасс, наверное, была готова упасть в обморок. А мне оставалось надеяться, что я опозорена настолько, что меня к столице на километр не подпустят.

— Агата, — обратилась ко мне мать, заставив меня вздрогнуть и обмереть, — твои вещи уже собирают.

— Я все-таки еду? — я подняла на неё обреченный взгляд, сердце, потерявшее надежду, рухнуло вниз.

— Она все-таки едет? — ненавидяще прошипела Миа.

— Да и да, — усмехнулась мать. — Миа, дочка, будь честна с собой, внешность у Агаты куда изящней и приятней твоей, поэтому её и выбрали, тебя нет. А что касается поведения…

Она строго взглянула на меня и в отдельности на мои ноги.

— Агата, милая, этого же больше не повторится, я надеюсь? — это было произнесено ласково, но по интонации я сразу поняла, что, если я сделаю что-то не так, могилу буду вскапывать себе сама.

— Нет, мама, — хрипло произнесла я. — не повторится.

— Ну вот и отлично, — торжественно улыбнулась госпожа.

Ей потребовался один уверенный взмах рукой, чтобы пресечь недовольные возгласы Мии и Лилит Брасс.

— Миа, детка, попрощайся со своей сестрой.

Сестра подошла ко мне с явным желанием вытрясти всю душу и обняла с явным желанием задушить. Я скованно приобняла её, похлопав по спине.

— Ненавижу тебя, — прошептала она на ухо, — ты никогда не станешь королевой, слышишь? Ни-ког-да!

Я отстранилась и посмотрела на лицо Мии, искаженное бессильной яростью. Невольно пронеслись все родные моменты: ночные долгие разговоры, тайники сладостей на чердаке, совместные игры в саду. Сейчас эти воспоминания приносили только боль, мне стало тошно. Да, Миа была не подарком, но нас всегда связывала крепкая нить, которая так мигом оборвалась, точнее, которую сама Миа и разрезала. Я чувствовала, как наша сестринская связь рассыпается, летит в пропасть. Но я не заплачу. Может, потом ночью в подушку, но не сейчас. Только не сейчас.

— Вещи собраны. — доложил какой-то слуга, я не помнила его имени.

— Карета ждет тебя, Агата. — Мама постаралась тепло мне улыбнуться. — И не забудь переодеть туфли. И причесаться, — она на секунду замолчала, а потом, словно пересилив себя, произнесла. — Неужели не хочешь обнять свою любимую маму?

Она распростерла руки, я послушно подошла и прижалась к груди матери. От неё не исходило тепла, я его не почувствовала, но зато терпко пахло духами, а ещё — роскошью. Она сама меня отстранила, поцеловала в лоб, с которого потом вытерла след от помады. Какие-то механические движения…

Я уже плохо помню, как я дошла до кареты, как погрузили мои вещи и как мы поехали. Помню только, что я много спала.

Глава 2, в которой благородные принцы совсем не благородные

В карете я ехала недолго, не прошло и половины ночи, но я уже успела и выспаться, и наплакаться, и проголодаться. В окно смотреть было бессмысленно, то ночные очертания леса, то бескрайние просторы полей, освещаемые бледной тарелкой луны.

Ярко-бордовый бархат, которым был обит салон кареты, страшно нервировал. Но, конечно, не так сильно, как жуткий храп лысого, заснувшего на сиденьях напротив. Я тяжело вздохнула. Рядом со мной сидела мисс Брасс, теперь исполнявшая роль только моей дуэньи. Она либо спала, либо просто недвижно сидела с закрытыми глазами.

— Простите? — кашлянув, громко спросила я.

Затем последовал громкий всхрап, и лысый открыл свои заспанные глаза. Лилит Брасс признаков жизни не подала.

— А? Ась? — лысый повертел по сторонам головой и смачно зевнул. — Что случилось? Разбойники? Звери?

Всего лишь я.

— Нет, все хорошо, — поспешно заверила его я, — просто хотела спросить, сколько нам ехать?

Он недовольно посмотрел на меня, мол, чего это тут я ему спать мешаю. Но высказывать, конечно, ничего не стал.

— Леди Агата, не волнуйтесь, до порта мы доберемся к утру.

— До порта? — опешила я.

— Да. Я все верно сказал. Или у вас проблемы со слухом?

— Нет, со слухом у меня все в порядке.

Неужели я впервые в жизни увижу море? Настоящее море!? Я задохнулась от тихого восхищения. А лысый опять захрапел.

Прошло еще какое-то время, за горизонтом заалел рассвет, и я с радостью уставилась в окно, чтобы рассмотреть все окрестности. Наша карета замедлила ход. Кажется, мы ехали через какой-то элитный район: всюду стояли шикарные усадьбы, высокие особняки, а обочины дорог были украшены мрамором. Тут даже деревья с кустами росли идеально, листик к листику, стебелек к стебельку. По аллеям неспешно прогуливались дамы с кавалерами, и я сразу ощутила разницу между ними и жителями нашего городка на отшибе королевства. Вот они, настоящие аристократы, их голубая кровь чувствовалась в каждом движении и высокомерном взгляде. И, наверное, мою мать они бы точно приняли за свою.

— Не нужно так смотреть на прохожих, леди Агата, — мое ухо обдало холодным шепотом мисс Брасс, — и постарайтесь не выражать такого сильного восхищения, имейте достоинство.

— Разве выражать эмоции запрещено? — обратилась я к дуэнье. — Этого нет в правилах этикета.

— А разве вы их читали? — усмехнулась Лилит. — Не запрещено, но и не дозволено. Потому что свои эмоции всегда нужно держать под контролем, сдерживать их. Эмоциональность — признак слабого и безвольного человека.

— Или эмоционального, — вяло отозвалась я.

— Вы не исправимы, леди Агата.

Я пожала плечами. Возможно, если бы у нас с Мией в детстве была такая воспитательница, как Лилит, то из меня бы и вышла какая-нибудь воспитанная леди, знающая весь этикет и…да, не испытывающая сильных эмоций. Но в то время у нас была старая экономка, которая серьезно нашим воспитанием не занималась. Миа, к примеру, сама старалась стать идеальной леди, читала книги "Поведение в высшем свете" или "Правила хорошего тона", а все лишь для того, чтобы угодить матери. Я же почему-то особо к этому не стремилась. Ну и вот каков результат.

— Возможно, и вы будете жить подобно им, — вдруг сказала мисс Брасс, кивком указывая на элегантно одетых прохожих.

— Но ведь есть же вероятность, что король не выберет меня?

— Есть, — согласилась дуэнья, — и можете мне поверить, очень большая. Но незамужней вы точно не останетесь, если вас выбрал Его Величество, как претендентку, то вами точно заинтересуются и другие высокопоставленные мужчины. И кому-то ужасно не посчастливится стать вашим мужем.

— Спасибо, — угрюмо отозвалась я.

Лилит Брасс всегда умела испортить настроение. Хотя, может, и вправду мне повезло? И мне стоит считать свою ситуацию подарком судьбы, удачей и своим шансом, а не проклятием? Теперь меня ждет выгодное замужество, о котором не могло быть и речи в моем городе. А все красивые истории любви, зачитанные до дыр романы всего лишь пустые фантазии, и о всех мечтах с детства об истинной любви и том самом нужно просто забыть, выкинуть из головы. Но меня быстро отвлекли от мыслей.

— Почему мы затормозили?

— Понятия не имею, — растерянно промямлил лысый. — Но сейчас узнаю.

Он вышел из кареты, а я вгляделась в окно. Неподалеку остановилась еще одна карета, правда, в два раза больше и роскошней нашей. Но было и еще одно отличие, которое сразу бросилось в глаза. Дело в том, что у нашей кареты колесо было на месте, а вот у другой оно было покорежено и валялось отдельно. Четверка вороных лошадей с наслаждением всхрапывали, отдыхая под тенью раскидистых деревьев. Кучер растерянно чесал макушку, нависая над колесом. Да уж, кому-то не повезло, но мы здесь при чем, почему мы остановились?

Вдруг дверца нашего экипажа распахнулась, и вместо одного лысого, к нам залезло двое. Нет, не в смысле двое лысых, а в смысле один лысый и еще один незнакомый молодой человек. Я сразу поняла, что он принадлежит к высокому рангу. Зажиточный аристократ. Он был чуть старше меня, черноволос и коренаст. Одет в изумрудный камзол и белую рубашку, на ногах черные кожаные сапоги. Но меня изумил не его модный внешний вид, а то, с какой наглостью он залез в нашу карету, не поздоровавшись ни со мной, ни с Лилит, да даже не удостоив нас взглядом. А еще мне что-то про манеры смеют высказывать!

Но еще я удивилась состоянию лысого, который даже не с первого раза смог заползти в дверь экипажа. Он в тот момент нервничал так, как не нервничал даже под взглядом моей матушки. Неужели этот наглец настолько крут? Кто он? Лорд? Но в любом случае, он не может использовать государственную карету в своих целях, ведь в ней везут меня, выполняя приказ самого короля. Это вообще законно? Да кто он такой, в самом деле!

Дверца кареты снова открылась, и показался еще один человек, на этот раз — светловолосый паж, он выглядел виноватым и смущенным. Он хотел было тоже залезть к нам, но черноволосый тип остановил его.

— Ты останешься здесь, — властным тоном приказал он, — это научит тебя в следующий раз нанимать нормального извозчика.

— Но..- бедный парень растерялся, — но в мои обязанности входит всюду сопровождать вас.

— Больше в твои обязанности это не входит, — отрезал черноволосый, — ты от них освобожден, можешь искать себе новую службу.

Бедный паж покраснел и, мелко задрожав, отступил назад, закрывая дверцу кареты. А мне стало так жаль его. Нельзя же так с людьми, даже если они твои слуги. Да что этот высокомерный выскочка себе позволяет!? Думает, если он какой-то там лорд или прочий богатей, то ему все можно!? И вот из таких личностей и состоит все высшее общество? Что ж, мне уже здесь не нравится, разворачивайте лошадей! Или давайте хоть выкинем этого типа!

— Ваше Высочество, почему же вы ехали без охраны? — спросил лысый.

Я подумала, что ослышалась.

— Эндрю, — закатил глаза черноволосый, — я посещал миледи, какая может быть охрана? Куда бы я её дел?

— Но, Ваше Высочество!

— Довольно, — перебил он его, — будем считать, мне повезло, что я встретил тебя. Думаю, на корабле я поплыву тоже с тобой, не хочу шумной публики и какой-либо огласки.

— Да, Ваше Высочество, — покорно опустил голову лысый, то есть Эндрю.

А у меня не укладывалось в голове. Как такое может? Этот наглый и бесцеремонный тип и Его Высочество?

Так он принц!?

Судя по тому, как все взглянули на меня, последнее я сказала вслух. Бледная мисс Брасс еще сильнее побледнела и решила раз и навсегда убить меня одним только взглядом. Лысый Эндрю только недовольно поджал губы. А принц впервые посмотрел на меня, изучил внимательно своими зелеными глазами и, видимо, не найдя ничего любопытного, повернулся к Эндрю.

— И что это за несдержанная барышня? — поинтересовался он, а потом усмехнулся, — одна из этих безделушек отца? А ты, Эндрю, решил заняться их доставкой во дворец?

Я посмотрела на мисс Брасс. И где же ее крылатое: что за дурной тон, что за поведение? Почему она молчит? Нет, ну пусть она только попробует сказать мне что-то про манеры! Тут принцы вон как себя ведут, а от меня ещё чего-то требуют.

Но я крепче сжала зубы, чтобы не ляпнуть лишнего. А то мало ли, в тюрьму посадят. Я только молча буравила выскочку сердитым взглядом. Миа, наверное, умерла бы от зависти, узнай, что я еду с наследным принцем в одной карете. Думая о сестре, я стала вспоминать, что Миа однажды вырезала из гаттера портрет принца и спала с ним, спрятав под подушку. Сам портрет плохо помню, только то, что мне лицо принца показалось благородным. Сейчас передо мной было то же лицо, только реальное и повзрослевшее, но уж точно не благородное. Что ж, в принце я уже разочаровалась. И вот он — будущий правитель? Что ж, наше королевство ждут смутные времена, нужно быстрее сматываться.

— И что же в тебе такого особенного? — неожиданно спросил принц.

Я удивленно приподняла брови.

— Я видел портреты других безделушек, которых подобрал отец, — он снизошел до объяснение, — скажем так, на их фоне ты изрядно блекнешь. Значит, отец выбрал тебя не из-за красоты. Так за какие такие заслуги?

В своих мыслях я уже пускала в его физиономию туфлю каблуком вперед. Но это только в мыслях. Я собралась ответить, но мисс Брасс меня перебила, надеясь обойтись малой кровью:

— Леди Агата, прошу прощение, но вспомните наш последний разговор про манеры. И про поведение. И про эмоциональность.

— Конечно, мисс Брасс, — я лучезарно улыбнулась, не сводя взгляда с принца, — я все прекрасно помню про манеры. И даже напомню о них нашему Высочеству. Так вот, с незнакомыми людьми нужно обращаться на "вы". Сожалею, если вы не знали. Такое иногда бывает из-за невежества и недалекости некоторых невоспитанных людей.

Лилит Брасс и Эндрю безнадежно переглянулись, наверное, мысленно уже заказывая мне гроб. Закрытый. А я раздумывала, мои слова можно воспринять, как хамство или дерзость? Или пока нет?

— Простите, что? — обомлел принц.

— Что слышали, — хмыкнула я, — я не позволяла вам фамильярничать, переходя на "ты". Будьте добры обращаться ко мне должным образом.

— Кажется, я начинаю понимать, — недобро улыбнулся Его Высочество, — забавная обезьянка, которую везут развлекать короля? И где же такую нашли?

Я внутренне задрожала от такой наглости, а принц спокойно продолжал:

— И да, если тебя, то есть, простите, вас, — он усмехнулся, — выбрал Его Величество, то это не значит, что нужно задирать нос. Вы здесь никто. Смею предположить, что ваша родословная вообще вам не позволяет даже на меня смотреть, не то что разговаривать. Иначе я могу подумать, что вы ошиблись повозкой и вести вас следует на пастбище высаживать…эээ картошку.

Что ж, благородный принц, ничего не скажешь. Воспитанный и учтивый. Я не могла понять одного, почему молчит Эндрю, явно занимающий не последнюю должность. И почему молчит моя дуэнья, ведь её подопечную оскорбляют! Или принцы вольны делать все, что захотят?

— Ваше Высочество, а я смею предположить, что ваше образование не позволяет вам знать таких элементарных вещей, как то, что картошку высаживают весной. И далеко не на пастбища. Но я все понимаю, судя по вашему уровню воспитания, о достойных знаниях не может быть и речи. Может, мне одолжить вам свою дуэнью? Порядочный господин не получился, так, может, получится барышня воспитанная, пусть и страшненькая.

— Леди Агата! — вскричали одновременно мисс Брасс и Эндрю. — Что вы себя позволяете?

— Что за поведение, что за дурной тон? — дуэнья вставила свое крылатое.

Я пожала плечами и невинно захлопала ресницами.

— Леди Агата, значит, — едко произнес принц и хотел еще что-то сказать, но его перебили.

— Господа, приготовьтесь, мы подъезжаем к порту! — прокричал кучер.

К порту! К морю! Я разом позабыла всех принцев и прильнула к окну, чтобы не упустить ничего из виду. Карета спускалась по горной дороге, нависающей над самим портом и над сияющей гладью воды. Так вот оно, море! Я задохнулась от восхищения. Такое синие-синие, шумное и бескрайнее. Меня обдало соленым свежим воздухом, и я с жадностью его втянула. Море меня поразило.

— Леди Агата…

Мисс Брасс, видимо, хотела дать мне какие-то нравоучения, но, наткнувшись на мой горящий взгляд, передумала. Карета этим временем спустилась в город и покатила по набережной. Я с удовольствием смотрела на шумные волны, с остервенением бросавшиеся на каменные мостовые. Море будто приветствовало меня, оглушая пронзительными криками чаек.

Мы подъехали к стоянке кораблей разных размеров — от прогулочных лодок да огромных фрегатов, здесь было большое скопления народа, всюду слышались крикливые голоса спешащих, опаздывающих людей. Но наш экипаж не остановился, а поехал прочь от основного сборища. Как я потом поняла, нас привезли к более элитной корабельной бухте, где стояли дорогие судна или королевские корабли. Здесь было гораздо спокойнее, совсем другая публика, в основном состоящая из аристократов и борзописцев, которые, как стервятники, искали, чем поживиться.

Принц забрал у Эндрю плащ и накинул его на себя, спрятав голову под капюшоном. Честно, на месте искателей скандалов, я бы сразу обратила внимание на неизвестную и подозрительную личность, сокрытую плащом.

Карета остановилась у судна средних размеров, у которого на боку был нарисован черной краской герб королевства. Корабль приветливо качался на небольших волнах. Я с нетерпением дождалась, когда кучер откроет дверь и подаст мне руку. Я вылезла из экипажа и с наслаждением потянулась, кости ломило от долгой езды. Краем глаза я заметила пытливые взгляды борзописцев. Принц, закутавшийся в плащ, быстрым шагом прошествовал мимо. Мисс Брасс взяла меня под руку и повела на корабль, с которого уже спешили слуги за нашими вещами. Ступая на палубу, я была в предвкушении незабываемого плавания. Я вгляделась в морскую даль, сколько же бескрайних просторов и, главное, сколько свободы хранило в себе лазурное море. Я буду просто счастлива, если это плавание продлится как можно дольше. Я обожаю море!

Как же я ненавижу море! Я на этом ужасном судне провела уже четыре бесконечных часа своей жизни, за которые я успела морально умереть несколько раз. Меня страшно мутило и качало сильнее самого корабля. Я уже мечтала не поплавать по морю, а быстрее оказаться на любимой суше. Ну когда же закончится эта пытка!? Нет, морем я буду впредь любоваться только сидя на берегу. В горле першило от соленого морского воздуха, а голова болела от нескончаемого монотонного шума. Я не отходила от края палубы, боясь, что мне может снова стать плохо. Мисс Брасс меня бросила, отдыхая в своей каюте.

— Сожалею, что у вас морская болезнь, — сказал не пойми откуда взявшийся за моей спиной принц, хотя по его голосу казалось, что он вот ни капельки мне не сочувствует. — Выпейте это, вам станет легче.

Я покосилась на протянутый им стакан с мутно-зеленой жидкостью.

— Вы решили меня отравить? — мрачно уточнила я. — Вы так со всеми поступаете, кто вас не устраивает?

— Поверьте, если я хотел бы вас убить, то просто бы приказал кому-нибудь столкнуть вас за борт, а уж точно не переводил на вас яд.

Мне было и так плохо, и для злости на наглого принца просто не хватило места. Поразмыслив, что хуже уж точно не будет, я взяла стакан и пригубила. Напиток оказался горьким и терпким, но в голове чуть прояснилось, подавляя головную боль и тошноту.

— Благодарю Вас, — тихо сказала я.

Глава 3, в которой я попадаю во дворец

К моменту, как меня довезли до дворца, я была готова убить всех и каждого. Я устала, не выспалась, я хотела наконец нормально поесть, а не перекусывать в дороге.

Мое платье помялось и намекало на стирку, да я сама просто нуждалась в горячей ванне! Хорошо еще, что недоделанный принц не с нами поехал, иначе я сразу лишилась бы и тех крох, которые остались от меня, как от благовоспитанной и вежливой дамы, просто придушив его. Я и так еле сдерживалась, а самодовольное и неприятное лицо принца просто выводило из себя.

Еще он просто взял и пересел в свою шикарную и удобную карету, оставив нас дожидаться государственной служебной повозки.

— А других избранниц Его Величества тоже так мучают поездкой? — обратилась я к лысому Эндрю.

— Нет, другие избранницы Его Величества живут в столице в несколько часов езды от дворца, — веско ответил он, — только вот вы оказались исключением.

А это любопытно, почему исключением и почему именно я? Но, естественно, думать я об этом не стала. Меня занимали совершенно другие мысли. Например, то, что я якобы еду во дворец и якобы имею шансы выйти за короля, за незнакомого старика, которого я никогда не полюблю, и буду вынуждена мучительно существовать до самых последних моих….то есть его дней.

Я легонько тряхнула головой, чтобы перестать изводить себя этими мыслями. Есть вещи поважнее. Я вот, например, абсолютно ничего не знала о королевской семье, и надо было хоть что-то сделать, чтобы это исправить.

— Мисс Брасс, — я наклонилась к дуэнье, — а как зовут принца?

Лилит Брасс скосила один глаз на меня и тяжко вздохнула. А я для себя подметила, что дуэнья хоть и пытается этого не показывать, но она тоже ужасно устала: под глазами залегли синяки, сильно выделяющиеся на бледной коже и кричащие о правде, которую Лилит отчаянно пыталась скрыть — о том, что она уже давно не молода.

— Для вас, юная леди, он — Его Высочество, — прошептала она, — и никаких обращений по имени. И вообще, он на вас даже смотреть не будет после того, что вы сегодня вытворяли своими несдержанными диалогами.

Я закатила глаза.

— Хорошо, если не хотите говорить, — угрожающе прошипела я, — то спрошу его сама, подкараулив за углом.

— Только попробуйте! — вскрикнула дуэнья, заработав удивленный взгляд Эндрю, — зовут наследного принца Генри де Риаман. На этом все?

— А короля?

— Леди Агата! — Мисс Брасс устало потерла переносицу, — неужели вы ничего не знаете о королевстве, в котором живете? Или даже столь элементарная информация вам не под силам? Читали бы гаттеры, как ваша сестра, явно бы большее знали.

Я пожала плечами и отвернулась, понимая, что дуэнья мне больше ничего не скажет. И вот эта женщина смела называться нашей воспитательницей, хотя учить нас не рвалась. И даже сейчас не рвется.

— Мы подъезжаем, — оповестил меня Эндрю.

Я встрепенулась и уставилась в окно, только ничего, кроме мелькающих высоких деревьев не увидела. Любопытно… Меня везли во дворец, а завезли в лес… Я с подозрением покосилась на Лилит Брасс, не удивлюсь, что это был её коварный план по достижению моей смерти путем мучительного путешествия и убийства. Бедняжка, себя не пожалела, со мной отправилась. Хотя, ей же потом так же возвращаться домой, только уже без меня. И кто в этом случае больше страдает? Ну и какие же мысли приходят из-за измотанной психики…

Я еще раз выглянула в окно и замерла. Я увидела дворец. Точнее, сначала были острые шпили замка, возвышающиеся над горизонтом, состоящие из макушек деревьев. И чем ближе мы приближались, тем все большее впечатление замок производил на меня.

Замок был воздвигнут из белоснежного мрамора, который в лучах солнца буквально полыхал, ослепляя. Воздушные башни устремлялись ввысь, к самому небу, пытаясь дотянуться до него, стать выше облаков. Дворец был воистину прекрасен, словно только что родившийся под руками искусного мастера, который с трепетом возводил каждую линию, каждую черточку своего величественного творения. Замок располагался в середине небольшого леса, в сердцевине переплетающихся дорог и подальше от посторонних глаз. И как будто открывался он в своем великолепии только избранным.

У меня просто не хватало слов, их место заняли переполняющие эмоции. И чувство возникло такое незнакомое, как будто я возвращаюсь в родной дом, защищенный и всегда меня ждущий, такое чувство я даже не испытывала в своем городе. Оно внезапно нахлынуло, как морская волна, и так же быстро сошло на нет, когда я лишь попыталась его осмыслить.

Карета подъехала к самым воротам, где уже суетились ожидающие нас слуги. Я с помощью кучера вылезла из кареты, не переставая с жадностью пожирать глазами красоту дворца. А ко мне уже семенил какой-то весьма солидный лакей.

— Мисс Агата Льере? — важно осведомился он.

— Да, — робко кивнула я.

— Поздравляю, вы успели к первой встречи избранниц и знакомству с Его Величеством, — поведал мне лакей с радостной интонацией. — Я вас провожу. А после этого мероприятия вы сможете отдохнуть.

После!? Что значит после!? Я озадаченно посмотрела на него. Он шутит? Он не видит, в каком я состоянии? И куда я такая полуживая пойду? Этого слугу спасло лишь то, что я слишком была потрясена внешним видом дворца, который мою кровожадность приуменьшил. Но все же… Зато в этом есть свой плюс, вот сейчас король меня увидит, схватится за сердце, осознав свою ошибку, и быстренько меня домой и сошлет.

— Уважаемый, — вдруг вступилась за меня дуэнья(или за себя, ведь ей со мной тащиться на встречу придется), — но леди только с дороги. Для неё просто необходим отдых.

— Отдых будет, — искренне заверил нас лакей, — но потом. А сейчас — следуйте за мной.

Я чуть не взвыла от безысходности, а мисс Брасс, попрощавшись с Эндрю, взяла меня под руку и повела за лакеем.

— Прошу вас, сдерживайте эмоции, — украдкой наклонившись, шепнула она.

Да, видимо, все мое недовольство и изнеможение очень красноречиво обосновались на лице. Но еще и скрывать их, мило улыбаясь, — это было выше моих сил.

Внутри замок оказался под стать своему внешнему очарованию. Длинные просторные коридоры, роскошные залы и множество глухих дверей, скрывающих за собой различные покои. Пока мы шли за лакеем, я окончательно запуталась, сколько раз мы уже поворачивали, а сколько поднимались по лестницам. По пути нам изредка попадались служанки, которые, опустив голову, старались побыстрее прошмыгнуть мимо. Я с интересом крутила головой, даже позабыв про усталость.

Но вот мы дошли до огромных витражных дверей, которые мерцали яркими красками под солнечными лучами, падающими из больших окон. Двое стражников распахнули двери передо мной.

За ними оказался тронный зал внушительных размеров. Он имел форму круга, у дальней стены стояли на постаменте три пустующих трона, обитые красной тканью и золотом. Под потолком залы были ниши балконов, зашторенные плотными занавесами. Пол же был сложен из множества драгоценных камней, вместе составляющими мозаику — огненную птицу в зеленой листве сада. Я замерла, рассматривая залу, но мисс Брасс легонько подтолкнула меня вперед. И только тогда я обратила внимание на присутствующих здесь людей.

Ближе к окнам тронного зала полукругом стояли кресла, на которых сидели девушки, тихо переговариваясь. Чуть поодаль стояли еще два стула, которые занимали двое мужчин, одного из них я узнала, это был тот художник, который приезжал к нам и рисовал портреты. А еще дальше стояло, наверное, самое роскошное кресло-портшез, на котором восседала элегантная дама, не молодая, но и не старая, как будто она уже давно распрощалась с юностью, но еще не стремилась увядать, хотя волосы уже порядком тронула седина.

Я пошла к девушкам, а мисс Брасс вернулась к выходу, видимо, здесь дуэньям не следовало находиться, и поэтому меня можно было бросить.

Я подошла к аристократкам и заняла единственное свободное место, в душе оплакивая свою самооценку, которая уже никогда не восстановится. Дело в том, что, смотря на них, на этих шестерых девушек, я осознавала всю свою ничтожность по сравнению с ними. Они были все, как на подбор. Да даже не "как", а именно — на подбор. Все идеальные красавицы. Они сидели, гордо выпрямив спину, смиренно положив ладони на колени, и лишь бросали на меня свысока снисходительные и любопытные взгляды из-под пышных ресниц. Их шикарные платья, утонченные украшения и аккуратные прически против моего помятого и старого дорожного костюма, наспех приглаженных волосах и отсутствия осанки. Да, во внешнем плане я проигрывала им подчистую.

— Вы все в сборе, я вижу, — неожиданно сказала пожилая женщина в кресле, — итак, начнем наше знакомство. Меня зовут Селиция де Риэль, я — главная советница и хороший друг Его Величества, и я помогаю ему с выбором будущей супруги, так что встречаться мы с вами будем часто. К сожалению, сегодня его Величество нас не сможет удостоить визитом. А сейчас, юные леди, прошу вас каждую, чье имя я произнесу, подняться и рассказать о себе то, что сочтете нужным.

Я внутренне напряглась, почему меня никто не предупредил, что нужно будет что-то говорить? Я не готова! Не на-адо! Но, видимо, волнение было только у меня, остальные избранницы сидели с завидным спокойствием. А тем временем Селиции принесли лист, и она прочитала первое имя.

— Тасия де Миаль, высший свет.

С кресла рядом со мной поднялась высокая девушка в персиковом платье и с длинными светло-русыми волосами. Она наградила всех обворожительной улыбкой и открыла рот, чтобы начать говорить, но тут витражные двери снова открылись, пропуская…наследного принца.

— Надеюсь, я не опоздал? — подходя к нам и низко кланяясь, произнес он.

Все девушки синхронно поднялись и опустились в реверансе. Я от неожиданности слегка замешкалась, но тоже решила не отставать и поклонилась.

Нет, ну вот что он здесь забыл? Я еще невольно подметила, что принц с последней нашей встречи успел переодеться и отдохнуть, и теперь выглядел бодрым и свежим. Нет, ну разве это честно…

— Ваше Высочество, — тепло улыбнулась ему Селиция, — вы как раз вовремя. Но чем же мы обязаны вашему присутствию?

Генри подошел к ней и поцеловал тыльную сторону ладони.

— Надеюсь, вы не будете против, если я тоже понаблюдаю за столь милыми избранницами моего отца.

— Конечно, нет, — сказала женщина.

Значит, милые избранницы… Помнится, еще недавно он говорил про безделушек. Как же быстро меняются люди! Я краем глаза заметила, как один из двух сидящих мужчин лихорадочно что-то начал записывать, а художник чиркать на бумаге.

— Леди Тасия, прошу, продолжайте.

Девушка с готовностью кивнула и начала говорить, не сводя с принца томного взгляда. На ее щеках выступил легкий румянец.

— Мой род имеет очень богатую и интересную историю, мои предки занимали самые высокие должности и были преданы королевству и королевской семье всей душой. — она выдержала недолгую паузу, переводя дух. — Родилась я в столице, где и живу по сей день. И всю свою жизнь я грезила оказаться во дворце и стать его значимой частью, войдя в королевскую семью на основании королевы. Я люблю музицировать и увлекаюсь философией, конным спортом, вышиванием и вязанием, бальными танцами и рисованием пейзажей. Получила престижное образование и могу поддержать разговор в любом направлении…

Вот я слушала ее, и с каждым словом мне становилось страшно. Я почувствовала себя совершенно бездарной, недалекой и невоспитанной. Дальше Тасия закончила, и Селиция стала называть следующих, в чьи речи я не вслушивалась, так как пыталась придумать свою. Правда, пыталась запомнить имена своих "конкуренток".

Лия де Сегив — восточная коротковолосая красавица в небесно — голубом платье. Катарина и Тина де Дрождив — две сестры, яркие брюнетки с надменными взглядами, одна в ярко-лиловом туалете, другая — в бордовом. И Кассандра де Клер — кучерявая блондинка с острым взглядом.

Остались только две девушки. Я и одна коренастая шатенка, очень милая и добродушная на вид.

— Ариана де Рион. Городское общество.

Я посмотрела на эту девушку с благодарностью за то, что она есть. Это значит, не только я оказалась не из Высшего света. Ариана рассказала о себе сухо и кратко, а затем опустилась обратно в кресло. И я оказалась последней.

— Агата Льере. Городское общество.

Я поймала на себе удивленные взгляды других девушек. Ну, конечно, все заметили отсутствие приставки "де" между моим именем и наименованием рода… Я же не аристократка, что поделать! Зато явно скучавший все это время недоделанный принц заметно приободрился, он посмотрел на меня и усмехнулся. Я едва заметно закатила глаза и больше на Генри не смотрела.

— Приветствую всех вас, — начала я, смутившись, — обо мне особо и рассказывать нечего. Родилась и проживаю я в одном городке, который очень-очень далеко, поэтому мне пришлось провести в дороге целых три с половиной дня, чтобы добраться до этого замка. Добралась я, кстати, только что, поэтому не могу ни о чем думать, кроме отдыха. Что же ещё… У меня довольно маленькая семья, только родители и сестра. Увлечений у меня было много, я перепробовала за свою жизнь достаточно занятий, быстро переключаясь с одного на другое, так что высоких результатов и успехов ни в одном из них так и не добилась. Вот и все.

Я решила, что выдумывать ничего не стану. Я вздохнула и собралась сесть, но Селиция де Риэль меня остановила.

— Леди Агата, — мягко произнесла она, — вы сказали, только родители и сестра. А что насчет более дальних родственников? И неужели родители вам не рассказывали историю своего рода или что-нибудь из прошлого?

Я растерянно посмотрела на неё. Почему она решила спрашивать только меня… И вопросы она задала странные. Но Селиция на меня выжидающе смотрела своими серыми глазами, с теплотой, но цепко.

— Нет, — я покачала головой, — про прошлое мне ничего не говорили. Да и я не особо интересовалась. Правда, моя дорогая мать утверждала, что мы аристократы, но это лишь недоказанные факты и выдумки. — я засмеялась, а потом неловко замолкла, так как никто мне даже не улыбнулся.

— Аристократы? Она шутит? — донесся до меня чей-то ехидный шепот. — Да она похожа на аристократку, как моя служанка на принцессу.

— Хорошо, леди Агата, — кивнула Селиция, — спасибо.

Я села обратно в кресло и развернулась, встречаясь глазами с той, которая посмела так нелестно обо мне высказаться. Моя память выдала мне её имя. Катарина.

— Значит, вам повезло с такой прекрасной служанкой.

Катарина сделала вид, что меня не услышала, только презрительно скривила губы.

— Дорогие девушки, — вновь заговорила Селиция, — вы здесь в гостях, но чувствуйте себя, как дома. Наслаждайтесь этим дворцом и всем созданным для вас комфортом. А теперь отдыхайте, впереди вас ждет вкусный ужин, и потом до начала ночного времени у вас свободные часы. Советую посетить королевский сад, он прекрасен, поверьте мне.

Все избранницы заулыбались и поклонились. А затем синхронно повернулись к дверям и одна за другой, высоко подняв головы, грациозной походкой поплыли к дверям. Я поплелась последней, но перед выходом невольно обернулась и вздрогнула: мне показалось, что занавес в навесных ложах качнулся, будто кто-то там стоял, но сразу отшатнулся, испугавшись, что его могут увидеть. Наверное, от усталости всякое может причудиться.

Я опустила глаза на принца. Оказалось, он смотрел на меня в упор и, заметив мой взгляд, усмехнулся. Я быстро отвернулась и выскочила за дверь, удивляясь, почему так быстро забилось мое сердце.

Все девушки, едва выйдя из залы, заметно расслабились, даже начали мило переговариваться друг с другом. Но я пока молчаливо держалась в стороне, лишь иногда ловя на себе их оценивающие взгляды. Вскоре к нам подошли служанки и низко поклонились.

— Позвольте нам проводить вас в ваши покои. — сказала одна из них. — Южное крыло. Леди Таисия де Миаль.

Таисия кивнула и проследовала за служанкой, которая быстро юркнула в коридор.

— Западное крыло. Катарина де Дрождив. Тина де Дрождив.

Пропали за поворотом и две сестры.

— Восточное крыло. Лия де Сегив. Кассандра де Клер.

Две девушки пошли за третьей служанкой. А я задумалась, по какому принципу они распределяют нас по покоям.

— Северное крыло. Ариана де Рион. Агата д-де… Агата, — замялась последняя служанка, оказавшаяся самой молоденькой и робкой. — Агата Льере.

Она поспешно засеменила по коридору. Я и леди Ариана последовали за ней. Честно, я была рада, что рядом со мной будет жить именно эта избранница, она мне показалась из всех самой приятной и приветливой.

— Мне вот интересно, — тихо обратилась я к ней, — почему нас так расселили? И почему именно леди Тасия оказалась одной?

Леди Ариана скептически на меня посмотела, но все же пояснила:

— Покои нам отведены по статусу, — равнодушно сказала она, — Например, леди Тасия де Миаль занимает самое высокое положение из нас. И поэтому будет жить в Южном крыле, самом роскошном, красивом и наиболее охраняемом, недалеко от королевских покоев. Если смотреть правде в глаза, то и стать королевой у неё больше всех шансов. Остальных же расселяли по уменьшению их статуса. Скажем так, у избранниц из Северного крыла очень мало шансов.

Я кивнула, переваривая информацию. И еле сдержала улыбку. Мало шансов, значит, больше вероятность вернуться домой, свободной и со старательно поникшей головой, мол, прости, маменька, ничего у меня не вышло, но я так старалась! Да и нечего лукавить, леди Тасии подходит участь жены короля больше, чем мне. Правда, почему тогда она так жадно смотрела на Его Наследное Величество? А впрочем, какая мне разница?

Шли мы довольно долго, все-таки замок был просто огромным. Но мы дошли. И да, я поняла, что без посторонней помощи я никогда из дворца выбраться не смогу. Сначала служанка показала комнату леди Ариане, которая кивнула мне на прощание и скрылась за своей дверью. А потом спустя несколько поворотов по узкому коридору, жуткое впечатление от которого сглаживало только умиротворенный огонь факелов, меня довели до моей комнаты.

— Ваша дуэнья живет в комнате напротив, — сказала служанка, указывая на дверь, — вы зайдете к ней? Или предпочтете сразу в свою комнату?

— Сразу в комнату, — поспешно заявила я.

— Хорошо, — кивнула она и, порывшись в карманах, вынула ключ, отворила дверь. — Ваш ключ на столе.

И служанка растворилась в тени стылых каменных стен. Я поежилась и быстро зашла в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Не знаю, зачем нам Селиция говорили про свободное передвижение по замку, просто я лучше уж буду безвылазно сидеть в своей комнате, чем выйду в этот неприятный и темный коридор. Я с любопытством огляделась.

Вполне милая комната. У стены стояла большая кровать, накрытая зеленым покрывалом. Над ней нависал такой же зеленый шелковый балдахин. Рядом с кроватью — огромный шкаф из темного дерева и с вырезанными витиеватыми узорами. Пушистый белый ковер, стол и дверь, ведущая, видимо, в ванную комнату. Но меня больше привлек балкон.

Я отодвинула салатовые занавески и вышла на свежий воздух. Было ужасно холодно, но ради такого вида я готова была стерпеть даже самый лютый мороз.

Я любовалась золотым закатом, любовалась солнцем, заходящим за верхушки деревьев бескрайнего леса, солнечными лучами, которые окрашивали облака в серебряные и розовые отблески. И лишь вдали виднелась синяя полоска моря.

Сам балкон был маленьким, его перила заросли пышной растительностью, название которой я не знала. Наверное, что-то наподобие плюща. Надо надеяться, что хоть не ядовитого.

Я быстро ополоснулась в ванной комнате и нырнула под теплое одеяло. Кровать была очень мягкой, и я быстро утонула в пышной перине. Было тепло и удобно, я сладко поежилась и, проваливаясь в сон, вспомнила, что я так и не поужинаю.

Снилось мне нечто легкое и приятное, но, увы, из сладостных объятий сна меня нагло выдернули.

— Ваше Сиятельство, просыпайтесь, — над ухом раздался вкрадчивый женский голос.

Я открыла глаза и увидела перед собой морщинистое лицо пожилой женщины, немного полноватой, но прямо-таки излучавшей энергию.

— Я ваша личная служанка, — по-доброму улыбнулась она, — я к вам еще вчера заходила, чтобы отвести на ужин, а затем помочь принять ванну. Но вы уже спали, и я решила вас не тревожить.

— Спасибо, — кивнула я, — а сейчас вы пришли, чтобы отвести меня на завтрак?

Старушка немного растерялась, озадаченно на меня посмотрев, будто я сказала нечто странное.

— Конечно, я отведу вас на завтрак, — заверила она меня, — только сначала к вам придут королевские портнихи.

— Зачем? — не поняла я.

— Чтобы снять с вас мерки для шитья одежды.

— Зачем? У меня же есть одежда.

— Этого я не знаю, — пожала плечами та, — вы готовы принять их?

— Думаю, да. — я согласилась. — Ой, а как вас зовут?

Служанка еще раз на меня озадаченно взглянула.

— Мое имя Гретта.

Гретта подошла к двери и открыла её, пропуская ко мне весьма солидную даму в облегающем изысканном платье и тройку молодых девушек.

— Так-так-так, — придирчиво оглядела меня дама, — можете обращаться ко мне мадам Жулье. Я — королевский модельер. И я подберу вам достойные вещи. А теперь встаньте, я посмотрю на вас.

Я послушно поднялась и предстала перед главной портнихой.

— Спасибо, конечно, — улыбнулась я. — Неужели вы будете шить одежду всем семерым девушкам?

— Нет. Мне был дан приказ только насчет вас. — кивнула она и щелкнула меня по подбородку, когда я попыталась снова что-то сказать. — Так! Стойте смирно! И молча! Все потом.

Я молча стояла, терзаемая в мыслях вопросами. А тем временем три девчушки снимали с меня мерки, с талии, бедер, рук, бюста. А мадам Жулье обходила меня по кругу, что-то нашептывая себе под нос и чиркая пером в блокноте. Но нужно отдать им должное, справились они ровно в тот момент, когда у меня все затекло и я уже полностью отчаялась.

— Вы донельзя худы, — она недовольным голосом вынесла свой вердикт. — Советую вам больше есть, юная леди. Также вам идут многие цвета, но в особенности синий, черный и кроваво-красный…

— Простите, — перебила я её, — но почему вы будете шить только для меня?

— Потому что у других девушек есть одежда, подходящая для дворца, которая не будет их позорить или смущать. У вас же такой одежды нет, — сказала она и брезгливо покосилась на открытый шкаф с моими вещами. — Но пока подходящая для вас одежда не готова, надо подыскать нечто не самое худшее из вашего гардероба.

Пока я боролась с обидой, мадам Жулье прошествовала к моему шкафу и начала снимать одно за другим мои платья и кидать их на пол.

— На выброс. На выброс. На выброс. — бубнила она, а три девушки-помощницы бросали на меня сочувственные взгляды. — О! Какой ужас, это сжечь! А это на выброс!

— Это хорошее платье… — чуть ли не всхлипнула я, чувствуя, что это не платья выбрасывают, а меня.

— На выброс, — жестко повторила портниха и потянулась за следующим. — А это кажется, подходит…

Она вынула из шкафа нежно-кремовое платье, длинное и практически невесомое, ниспадающее к полу шелковистыми волнами. Я очень ценила это платье и даже боялась надевать, только старательно уберегала от завистливых ручонок сестры.

Но меня удивила реакция королевского модельера. Она вдруг замерла с моим платьем в руках и растерянно захлопала ресницами.

— Откуда оно у вас?

— Это мамино платье, — я подошла и с любовью провела по нежной ткани. — Она мне подарила его на семнадцатилетие. И если вы отправите его на выброс, я отправлюсь следом за ним, так и знайте.

— Нет, на выброс его я не отправлю, — покачала головой мадам, — я не для того его создавала, чтобы потом выбрасывать. Это творение моих рук.

Я перевела скептический взгляд с платья на мадам и обратно. Ага, ну конечно. Она — портниха при королевском дворе, а моя мама родилась и живет чуть ли не в самом отдаленном западном городе. Конечно, может, похожее платье мадам Жулье и создавала когда-то, а другие модельеры просто увидели его, и давай создавать подобные платья, одно из которых досталось и моей маме.

— Может, не ваше, может просто похожее, — обратилась я к ней.

— Я свою работу всегда узнаю. Я помню каждое платье. И помню каждого, для кого я их шила. — твердо произнесла она и посмотрела на меня таким взглядом, будто хотела увидеть насквозь. — Кто вы такая, юная леди?

— Леди Агата Льере, — ответила я, отступая и оглядываясь на тройку ее помощниц, но те тоже растерянно взирали на свою госпожу, явно понимая не больше меня. — Честно, я не знаю, что я еще должна сказать. Что вы от меня хотите?

— Что ж, — задумчиво сказала она, — надевайте пока то, — она кивнула на единственное оставшееся в шкафу бирюзовое платье. — А это я подошью вам по фигуре.

— Не нужно, — отчаянно засопротивлялась я, — это мамино платье. Я хочу, чтобы оно оставалась нетронутым. Как память…

— Это всего лишь платье, леди Агата, — мягко улыбнулась мадам. — И к тому же хорошее платье. И оно не заслужило того, чтобы пылиться в шкафу и не видеть свет, не получать восторженные и завистливые взгляды. И даже если оно станет на размер меньше, это не помешает ему оставаться памятью о матери.

Мадам Жулье говорила убедительно. И я обреченно кивнула, наблюдая, как портнихи уносят платье.

— А теперь завтрак? — робко спросила не подававшая все это время признаков жизни Гретта. — Я позову вашу дуэнью.

И не дожидаясь моего ответа, выскользнула за дверь. А я, тяжело вздохнув, принялась надевать выжившее бирюзовое платье. Потом зашла и мисс Брасс. Она сразу замерла, заметив гору одежды у шкафа. Ее молчание было красноречивее любых слов, жаль, длилось оно недолго.

— Леди Агата! Неужели вам не стыдно! Это же не ваша комната, это королевский дворец! А в нем не пристало мусорить! Вы же леди!

— Это не я, — запротестовала я и улыбнулась, — меня подставили.

— Не время для шуток, леди Агата, — Лилит закатила глаза, — мы опаздываем!

— Мы успеем! — заверила нас Гретта. — И Ваше Сиятельство, вы выглядите чудесно!

— Спасибо вам за комплимент, Гретта, — смущенно улыбнулась я.

Гретта направилась к выходу, а мисс Брасс наклонилась ко мне:

— К служанкам не обращаются на "вы", юная леди. И не называют по имени.

Лилит Брасс, чтобы не пускаться в спор, поспешила за Греттой. А я её наставление решила пропустить мимо ушей. Тем более мой желудок уже утробно завывал.

И вот я пошла за дуэньей и служанкой, которые вели меня к еде. Я сначала удивлялась, как уверенно идет моя дуэнья, а потом вспомнила, что она в отличии от меня вчера на ужин ходила. Вообще, я привыкла к Лилит Брасс, а в чужих стенах она стала казаться мне даже родной.

Мы дошли до трапезного зала, и я еще издали почувствовала умопомрачительный запах еды.

Сам зал оказался просторным и очень светлым из-за больших окон, занимающих практически всю стену. Множество столов, но накрыты из них были только три. Стол для самих избранниц. Стол для, как я поняла, их дуэний. А за третьим столом сидели принц, Селиция, еще две почтенные на вид дамы и очень старый сморщенный старичок, который, наверное, живет уже не первое столетие. За этим же столом было еще одно свободное место с нетронутыми блюдами. Я догадалась, что оно, наверное, предназначалось для короля, который так и не пришел.

— А вы видели Его Величество? — садясь на свое место рядом с Арианой, я задала ей вопрос. — Вчера за ужином он был?

Ариана отрицательно покачала головой, а сидящая по правую от меня сторону Лия, доверительно сообщила:

— Мне кажется, он с нами лично знакомиться не будет. Но говорят, ему все о нас докладывают слуги. Что делаем, что говорим, как себя ведем.

— Попробуйте персиковую кашу, — шепнула мне Ариана, — она изумительна!

— О! Да! Она восхитительна, — поддержала Лия.

— Спасибо, — счастливо улыбнулась я, радуясь хорошему расположению к себе уже двух избранниц, и потянулась за кашей, которая оказалась действительно очень вкусной.

К сожалению, завтрак не мог длиться вечно, и он подошел к концу. Все стали расходиться, и я нашла взглядом мисс Брасс, которая уже направлялась ко мне.

— Какие у нас планы? — спросила я.

— До обеда свободное время, — ответила Лилит, — а после него, говорят, нужно готовиться к балу.

— Чего? — обомлела я.

— Вчера за ужином нам говорили, леди Агата, что сегодня вечером состоится традиционный бал в честь смены времен года. На которым избранницы впервые за время пребывания здесь увидят своего возможного мужа. — она секунду помолчала. — Короля.

— Понятно, — кивнула я.

Это будет мой первый бал. Я наконец увижу, как это все происходит. Здесь наши мечты с Мией совпадали, и я, и она мечтали побывать на балу, мечтали еще с детства, когда нашли старый потрепанный роман о бедной девушке, которая встретила свою судьбу, попав на бал-маскарад. Помню, тогда мы долго уговаривали нанять нам учителя по танцам хотя бы на год и в конце концов добились своего.

Хотя Миа быстро разочаровалась после первого изнуряющего урока, последствием которого стала боль от каждого движения. А я же отступать не привыкла, но, конечно, мне было больше жаль родительские деньги, так что я ходила на свои занятия и еще дополнительно на занятия Мии. И да, танцевать я умела. И даже очень сносно, учитель ведь хвалил меня, говорил, что я рождена, чтобы "грациозно порхать по залу".

— Давайте погуляем по замку? — предложила я своей дуэнье.

— Хорошо, почему бы нет, — на удивление легко согласилась она.

Да, погулять по замку было плохой идеей. Плутали мы по бесчисленным коридорам и лестницам довольно долго, и я, честно, уже устала. Благо, Лилит Брасс предусмотрительно молчала, а не пускалась меня корить.

Вдруг мы добрались до широких распахнутых дверей из стекла. Это был картинный зал. Очень большой картинный зал. Просто огромный.

Мы с дуэньей прошли вдоль стен, на которых висели портреты ушедших королей и королев, их детей и родственников. Лилит Брасс отошла к противоположной стене с пейзажами и натюрмортами. А я шла вперед, вглядываясь в лица на портретах. И тут я замерла, что-то словно шевельнулось во мне, когда взгляд упал на одну картину.

На ней была изображена молодая женщина в полный рост. Черное роскошное платье с золотыми нитями и темно красным поясом. Высокая прическа с выбивающимися бронзовыми прядками волос, которые волнистыми ручейками падают на нежное лицо. Серые печальные глаза, легкая улыбка. Корона на голове.

Эта женщина олицетворяла собой истинного правителя, сколько же было величия в ней, сколько благородной королевской красоты. Казалось, я чувствовала её взгляд, понимающий и отчего-то грустный. И она точно мне кого-то напоминала, но я никак не могла понять, кого именно.

Я отыскала глазами табличку под портретом, гласившую: "Мириам де Риаман." Ну да, она же предок этого недоделанного принца, в котором не чувствовалось и капли того королевского благородства, какое было в этой женщине. Она мне принца никак не могла напоминать.

— Вы так заинтересовались портретом, я гляжу, — сказала неожиданно подоспевшая Селиция.

Я поклонилась.

— Да, она была очень красивой.

— Вы правы, — кивнула Селиция, — она была еще и очень мудрой женщиной. Жаль, что на век её правления достались самые страшные времена для нашего королевства.

Я покачала головой с вдумчивым видом, будто я что-то действительно понимала. Историей я вообще не интересовалась. Конечно, я знала, что много лет назад были очень смутные времена. Но ведь что было, то прошло? Сейчас все хорошо — и ладно.

— Но Королева Мириам все преодолела, буквально подняла королевство с колен, спасла от краха. А еще с ее именем часто ставят определение — Справедливая.

— Что с ней стало в конце? — спросила я, а потом спохватилась, теперь она поймет, что я ничего не знаю, но Селиция лишь мягко улыбнулась.

— Как только её сын вступил на престол, Мириам отравили.

— Какой кошмар, — ужаснулась я.

Я не могла поверить… Если эта женщина сделала столько для королевства, зачем её нужно было убивать? Нет бы дать спокойно дожить до старости.

— Вам пора, леди Агата, — ушла от ответа моя собеседница, — и к нам уже спешит ваша дуэнья. До встречи на балу.

— Спасибо… — улыбнулась я и, тяжело вздохнув, пошла навстречу Лилит.

Глава 4, в которой бал — главное событие

"Катарина крутилась перед зеркалами в ярко-красном обтягивающем платье, которое аппетитно обнажало её тело.

— Я буду самой красивой на грядущем празднике! — она усмехнулась, кокетливо накручивая на палец прядку волос.

— Да-да, конечно, сестра, — флегматично заявила Тина, — ты будешь самой красивой. Ну разве только после меня.

— У тебя ужасное платье, — презрительно сказала Катарина. — Синий — это совершенно не твой цвет. Будешь только позориться.

— Спасибо, — равнодушно улыбнулась Тина, — лучше подвинься, а то своими необъемными телесами заняла все зеркало. И скажи, что ты думаешь об остальных? Согласись, эта Агата стала неожиданностью.

— Эта Агата, — скривилась Катарина, — стала досадной ошибкой. Не пойму, зачем её только подпустили ко дворцу. Невежественная провинциалка, а смеет открывать рот.

— Но что-то в ней есть, согласись.

— Кроме глупости, необразованности, бездарности и абсолютного неумения вести себя в обществе? Нет, прости, я не заметила.

— В этом вся ты, дорогая. Неужели ничего не видишь дальше своего носа? Ты слепа к людям. Привыкла их недооценивать.

— А ты права… — Хмыкнула Катарина, и в глазах её злобно промелькнула идея. — Эта дурнушка еще может нам пригодиться, не так ли?

— Может, лучше сконцентрировать внимание на других, более опасных избранницах?

— Ну, Ариана — простушка, просто пользующаяся авторитетом в обществе, который в скором времени пройдет. Лия и Кассандра — нам не ровня, а, значит, и не соперницы. Остается только Тасия — вот настоящая угроза.

— Видимо, король со своим сыном сильно поссорился, — задумчиво произнесла Тина, — леди Тасия — фаворитка нашего принца. И вдруг оказывается среди избранниц короля.

— А у принца много фавориток. И любовниц. И кокоток. И возлюбленных, — стала перечислять Катарина..-И скоро их ряд пополнится. Видела, КАК он смотрел на эту дурнушку?

— Будет забавно, если эта дурнушка вдруг станет королевой, — тихо засмеялась Тина, а потом по комнате раздался и звонкий смех её сестры.

***

— Мой милый Генри, ты сегодня доставил мне неудовольствие, — с укором прошептала Тасия. — Зачем ты так со мной?

Наследный принц только шире улыбнулся, притягивая к себе девушку и нежно целуя её.

— Миледи, поверьте, я ни за что в жизни не стану причиной вашей грусти.

Тасия отстранилась и игриво приложила палец к его губам, останавливая очередной поцелуй.

— Тогда тебе не составит труда ответить мне, почему ты смотрел на эту…как её там…Гатту? Не на меня, на неё. Почему ты интересовался ею?

— Агату.

— Что? — опешила Тасия.

— Её имя не Гатта, — равнодушно пожал плечами принц. — Агата.

— Что ж… — Леди Тасия отвернулась и подошла к окну. — Я вижу, мне уже стоит переживать?

— Ты о чем? — удивился принц, подходя к ней и обнимая за плечи. — Эта Агата просто забавная дурочка. Конечно, очень весело за ней наблюдать.

Девушка развернулась и стала поправлять воротник рубашки принца, не сводя с лица Генри внимательного взгляда.

— Мне это не нравится, милый, — усмехнулась она, — я леди из высшего света. Я самая завидная невеста. А позволяю тебе меня компрометировать, заходя в мою комнату, уединяясь со мной. А потом ты смотришь на каких-то малоизвестных особ, когда рядом я. Что подумают люди?

— Моя леди, — усмехнулся принц и жестко приподнял подбородок девушки, — ты — моя фаворитка. И будь любезна вести себя так, чтобы я не усомнился в своем выборе. Советую не устраивать попусту сцены ревности. И еще, тебя не должно волновать, что подумают люди.

— Ты стал жестоким, Генри. — Девушка попыталась вырваться, но принц сильно сжал её плечо.

— Я будущий король, дорогая. — хмыкнул он. — А если ты хочешь стать королевой, веди себя должным образом.

Генри грубо притянул её к себе и поцеловал в лоб. А потом оскалился и направился к выходу.

— И да, — перед тем, как выйти за дверь, он обернулся, — не забивай свою милую головку леди Агатой. Пока тебе не о чем волноваться.

Принц вышел, а леди Тасия опустилась на пол, прижимая ладони к горящим щекам. Злые слезы стали падать на ковер…"

— А вы уверены, что корсет нужно так сильно затягивать? — спросила я, заставляя свои легкие принимать воздух. — Просто что-то я не уверена.

— Леди Агата, — обратилась ко мне мадам Жулье, — повторяю, вы слишком худы. И, чтобы хоть как-то приподнять ваш бюст, нужно сильнее все затянуть. Зато как вы красиво будете выглядеть с тончайшей талией! Загляденье.

— Я не красивой буду выглядеть, я буду выглядеть дохлой!

— Леди Агата! Что за выражения! Что за дурной тон! — недовольно отозвалась мисс Брасс.

— Довольно, — приказала Жулье своим помощницам, которые уже запыхались, с силой затягивая это пыточное устройство, — леди Агата, а вам идет такой синевато-бледный оттенок кожи.

— Да что вы говорите, — буркнула я. — Сколько будет длиться по времени этот бал?

— Около пяти часов. — сказала мадам Жулье.

— Хорошо. А мои похороны сколько?

— Леди Агата, это не смешно, — возмутилась Лилит.

— А кто смеется? — спросила я и осеклась, увидев, какое платье мне подготовила мадам Жулье.

Оно было темно-изумрудным, словно одним большим драгоценным камнем. Переливалось всевозможными зелеными оттенками, а от талии к низу юбки струились волны из золотых нитей. Платье было потрясающим.

— Оно, наверное, очень дорогое? — я прошептала. — Я не могу его надеть… Оно такое великолепное.

— Не говорите глупостей, юная леди, — возмутилась мадам Жулье, хотя от меня не укрылось, что она была довольна моей реакцией. — Только боюсь, оно будет слишком тяжеловатым, но пора привыкать к пышным туалетам.

— Спасибо вам огромное, — едва не всхлипнув от восхищения, поблагодарила я. — А что касается тяжести, то я справлюсь.

Конечно, я поторопилась, зарекаясь, что я справлюсь. Просто меня не предупреждали о таких высоких каблуках, из-за которых я успела трижды попрощаться с жизнью, когда балансировала на них, спускаясь с лестниц по дороге к залу. Хорошо, что мисс Брасс меня поддерживала под руку. Ну, как поддерживала… Я буквально висела на ней. А еще я представить не могла, как при таком облачении буду свободно двигаться, не то что танцевать. Но красота требует жертв, не так ли? Даже если этой жертвой стану я.

Бальный зал был самым роскошным из тех, что я видела. Просторный и светлый, он оправдывал самые смелые ожидания. Завораживал, создавая какую-то магическую атмосферу, и этот танец огненных свечей на огромных хрустальных люстрах под потолком. Играла легкая музыка, по залу кружились пары, элегантные кавалеры и дамы в ярких платьях, чьи подолы взметались от каждого плавного движения.

Но я сразу заинтересовалась фуршетом у дальней стены.

— Леди Агата, вы пришли сюда не ради еды, — перехватив мой взгляд, сказала Лилит, — желаю хорошего вечера, а мне уже пора возвращаться.

— Вы не останетесь? — удивилась я.

— Не тот статус, — пожала плечами она и освободила мой локоть.

Я осталась одна, но, заметив знакомую избранницу, решила подойти к ней.

— Чудесный вечер, не правда ли? — улыбнулась я, касаясь ее плеча, — ваше имя Кассандра?

Девушка развернулась, и я даже вздрогнула от её затуманенного отчужденного взгляда. Но потом он стал более ясным. Она наградила меня бездушной улыбкой.

— Да, верно, — ответила она, — а вы, как я помню, Агата?

Я утвердительно кивнула, не зная, как начать разговор. Повисло неловкое молчание.

— Как вам дворец, нравится? — спросила она, выглядывая кого-то из толпы.

— Да, он великолепен, — улыбнулась я, — а ещё у вас чудесное платье.

— Благодарю за комплимент.

А платье у неё действительно было красивым. Ярко-жёлтое и выполненное в интересной задумке, которая заключалась в подоле, который имитировал распускающиеся лепестки дикого цветка. Но какая же тонкая талия была у Кассандры, вот я посмотрела на неё, и мои внутренности так и заныли.

— Вам не душно с таким затянутым корсетом? — все-таки спросила я.

Леди снисходительно на меня посмотрела.

— Мы живем во времена недурственной медицины, Агата Льере. И можно забыть о неприятных корсетах, просто удалив пару ребер.

Я подавилась воздухом и ошарашенно уставилась на Кассандру.

— Я могу посоветовать вам проверенного хирурга.

— Не нужно, спасибо, мне и с ребрами хорошо живется. — заверила её я.

— Вот же дрянь! — вдруг прошипела она.

— Простите?

Я только потом заметила, что обращается она вовсе не ко мне. Взгляд Кассандры снова затуманился, она, словно змея, готовая к броску, уставилась в танцующие пары. Её кулаки разжимались и сжимались в бессильной злости. Я посмотрела в сторону, куда был направлен её взгляд. Кассандра смотрела на танцующего высокого блондина и милую брюнеточку.

Блондин кокетливо наклонялся к её уху и что-то шептал, а она, краснея, глупо хихикала. Думаю, если бы она заметила такое угрожающее состояние Кассандры, то уж точно бы не смеялась, а каталась по полу в слезах и мольбах пощадить.

— А ты чего стоишь и смотришь? — вдруг напала на меня Кассандра, едва не брызжа слюной. — Ты такая же, как она, безродная дура, которая только и ждет, чтобы вцепиться в чужое.

Я испуганно отступила назад. Некоторые уже стали оглядываться на нас и шептаться. М-да, вот чем закончилось мое искреннее желание мило пообщаться. Но не на ту она напала, я не позволю ей так со мной обращаться.

— Пусть я и она безродные дуры, — едко заметила я, — но таким, как мы, обычно везет. И я гляжу, он с ней очень счастлив. И она ему уж точно дороже, чем вы, раз он сейчас с ней милуется, а вы стоите здесь. Совершенно одни.

— Вы не следите за языком, леди Агата, — дрожащим шепотом выдохнула она, растянув губы в сумасшедшей улыбке, — и да, еще безродные дуры обычно умирают в луже собственной крови, задыхаясь и дергаясь в смертельной агонии.

— Вы мне угрожаете? — спросила я, стараясь не подать виду, что мне действительно стало жутко.

— Предупреждаю, — усмехнулась Кассандра и пошла прочь, покачиваясь на ходу.

Я проводила её мрачным взглядом. Второй день во дворце, а уже случайно нажила себе врага. Это талант, я думаю. У меня от нервов пересохло горло, и я направилась к напиткам, но до цели дойти так и не успела.

— Не откажите ли вы мне в танце, милая леди?

Я повернула голову и встретилась глазами с принцем. Только его мне не хватало. Все-таки, наверное, первое впечатление очень важно. Иначе я просто не могла объяснить это отталкивающее чувство, которое вызывал принц. Ведь сам он был хорош собой, и каждой девушке бы льстило внимание такого красавца. Но вот танцевать с ним я не хотела. И, вообще, совершать лишние телодвижения в этом корсете тоже.

— Я хотел бы исправить наши отношения, которые явно не задались, — обезоруживающе улыбнулся он. — Простите за мое дурное поведение, у меня тогда разрушились некоторые планы, и было плохое настроение.

Я вздохнула и скептически посмотрела на него. Помнится, он тогда говорил, что посещал какую-то миледи. Ах, бедняжка, это, интересно, какие планы у него порушились?

— Почту за честь, — хмуро согласилась я.

Генри приобнял меня за талию, я положила руку ему на плечо, и принц повел меня в центр зала. Двигался он изумительно, поэтому я расслабилась, позволив Генри вести меня в танце. Честно, было приятно вот так танцевать с наследным принцем под сотнями глаз, наслаждаться каждым мгновением этой чарующей обстановки. Как хотелось забыть о всех проблемах хоть на пару секунд.

— Вы прекрасно выглядите. — Генри наклонился к моему лицу. — Я не мог подумать, что вы настолько красивы.

— А я люблю удивлять, — холодно парировала я и поспешила сменить разговор на более интересующую меня тему. — Я хотела бы узнать лучше о других девушках. Вы не могли бы мне в этом помочь, ведь вы находитесь в одних кругах с ними?

Генри явно не хотел мне помогать в этом, но, немного поколебавшись, кивнул.

— О ком вы хотели узнать?

— Ну… Я даже не знаю с кого начать… — Я сделала вид, что задумалась. — О леди Кассандре, пожалуйста.

— Хорошо, — равнодушно пожал плечами принц, — я о ней мало что знаю. Она редко посещает светские вечера, ведет отчужденный от общества образ жизни. Я бы сказал, она затворница в своем имении. Хотя её родители очень влиятельные люди, её отец является членом Королевского Совета. — он немного помолчал. — Но если вы ищете в её лице хорошую приятельницу, то я сомневаюсь, что у вас это получится.

Ну да. Только я уже нашла. Врага. И у меня это получилось.

— Ну вот я сделал вам одолжение, рассказав про леди, — начал Генри, — теперь очередь за вами.

Я даже растерялась, не ожидая такой подвох.

— А я думала, вы бескорыстный человек.

— Что ж, вы ошибались, — хохотнул принц, — но я настаиваю, чтобы вы выполнили мою просьбу. Не откажите мне в прогулке по парку сегодня после бала.

— Но бал закончится поздно. — попыталась выкрутиться я. — И к тому же это не совсем прилично. Меня привезли во дворец, как невесту вашего отца.

— Я не думаю, что отец так уж расстроится. Да и честно скажу, шансов стать его женой у вас практически нет. Не нужно тешить себя пустыми надеждами, вы не станете королевой.

Я не подала виду, что его слова меня задели. Но зато я будто бы случайно наступила ему на ногу, точнее с силой вдавила каблук в его ботинок.

— Ай, простите, пожалуйста! — я искренне заужасалась. — Я такая неловкая!

— Ничего…Страшного… — сквозь боль и выступившие красные пятна на лице процедил он. — Будьте… Аккуратнее.

— Буду, — заверила я его.

А этот танец уже подходил к концу. Сейчас последуют десять минут перерыва, и опять начнется очередной танец. Я собралась отстраниться, но принц все еще крепко держал меня. Неужели рассчитывает на еще один танец? Ему своих ног не жалко? Но меня спас подошедший юноша — высокий шатен с голубыми глазами и очень приятной наружностью. Хотя мне все бы показались приятными, кому бы удалось спасти меня от этого наглого павлина.

— Генри, здравствуй, — обратился он к моему партнеру, улыбаясь, но мне его улыбка показалась больше ехидной, чем дружелюбной. — Я наслышан, что у вас тут происходит отбор невест. Но я был просто обескуражен, когда узнал, что у твоего отца личная жизнь идет более насыщенно, чем у тебя. Хватку теряешь, да, друг?

Я с любопытством наблюдала за говорящим. Интересно, кто он, что может ТАК себя вести. Но я его в любом случае зауважала.

— Эд, прошу не донимай меня своим общением, — недовольно прорычал Генри, сверкнув глазами, — я занят, как видишь. А отбор — не твоего ума дела.

— Ох, как грубо, Генри! — насмешливо ухмыльнулся парень и вдруг с интересом посмотрел на меня. — Какая милая барышня! — И галантно протянув руку, улыбнулся мне, — не доставите мне удовольствие, потанцевав со мной?

— Леди не будет с тобой танцевать, она уже обещала танец мне. — Генри крепче сжал мою руку.

— Я бы не приняла ваше предложение, — освобождаясь от хватки принца, я вложила свою ладонь в руку юноши, — если бы действительно обещала ему танец.

Неожиданный мой спаситель торжествующе просиял и повел меня подальше от мрачного Генри, который явно мечтал взглядом просверлить в нас дырку.

— Спасибо вам большое, — благодарно прошептала я ему.

— Я просто не мог пройти мимо, видя ваше кислое выражение лица, — улыбнулся он, увлекая меня в новый танец.

— Неужели я настолько плохо контролирую эмоции? — Я шутливо закатила глаза и обреченно повздыхала, потом спросила, — а вы хорошо знаете Генри? Или просто никого не боитесь?

— Знаю. И не боюсь, — кивнул он и пояснил, — раньше мы были хорошими приятелями. Потом наша дружба угасла. Правда, подшучивать над ним и видеть это взбешенное лицо — бесценно. А сделать он мне ничего не может, я родом из соседнего государства, мы прибыли сюда с отцом, как неприкосновенные персоны, по делам внешней политики.

— И как она, внешняя политика? — улыбнулась я.

— Неплохо. Правда, могу сказать, что будущий наследник престола моего государства не совсем ладит с Генри. И связи, пока ещё сохранённые сейчас, явно разорвутся. И даже возможна угроза войны в будущем. Но это зависит от поведения наследника.

— Вот садятся на трон всякие… — я красноречиво взглянула на Генри, — а народ страдает потом.

Почему-то я прониклась доверием к моему спасителю. Как будто наше знакомство и разговор были без обязательств, не нужно было особо следить за языком и за манерами. Мой спаситель хмыкнул, а потом, резко ставши вновь серьезным, спросил:

— Он делал что-то непозволительное по отношению к вам?

— Нет, что вы, — я помотала головой, про себя отмечая, что пусть и неловко, но все-таки очень приятно, когда о тебе переживает совершенно незнакомый человек. — Всё в порядке. Просто не очень хочу терпеть общество этого человека.

— Но он наследник престола, — как бы невзначай обронил мой партнер, — будущий король.

— Я предпочитаю делать выводы не по статусу человека, а по его сущности.

— Вы необычны, — искренне сказал мой собеседник и, поймав мой озадаченный взгляд, продолжил, — хотя бы тем, что не покоряетесь с первых же секунд этому высокомерному типу. Да и ваше высказывание про сущность и про статус. Так свойственно говорить каким-нибудь безродным, бедным девушкам, они так успокаивают себя, понимая, что никогда не смогут добиться какого-либо высокого статуса и так и останутся чахнуть в своем болоте. Но вы же великосветская леди.

Какое разочарование. Обидно. Вроде показался хорошим душевным человеком, а на самом деле такой же, как и Генри.

— Знаете, как вы точно подметили, кому свойственно, а кому несвойственно так рассуждать. Вы правы. — холодно ответила я. — Мне пора.

Было неловко вырываться посреди танца, сбивая и мешая другим парам, но что ж поделать! Хорошо еще, что этот, в отличие от предыдущего, удерживать меня не стал, только легко придержал за руку.

— Я вас чем-то обидел? — удивленно спросил он. — Куда вы? Я и имени вашего не знаю.

— Куда я? В свое болото! — процедила я. — А зовут меня Агата Льере. И вы не ослышались, мое имя и род никакие приставки высокого статуса не разделяют.

Я развернулась к нему спиной и пошла прочь.

Что ж, очень неприятно познакомиться. Ну почему, почему все в этом дворце такие? Такие напыщенно-возвышенные, приторно-накрахмаленные и с такими жестокими представлениями о мире? Или просто я такая уродилась? Что мне хочется быстрее оказаться рядом со злющей сестрой, но злоба которой кажется простой и обычной, родной, понятной, но никак не сидеть во дворце с этими двуличными аристократами.

Ну, конечно, у них же голубая кровь! Особый род! Все ведь из кожи вон лезут, чтобы стать похожими на них, а что в итоге? Пустая оболочка с мерзкой испорченной душой, которой чужда мораль и которая весь мир видит через призму своего величия! Но зато высокий статус.

Ух, если принц только попробует ко мне сунуться… Я закипала от клокотавшей во мне ярости. Я не могла смотреть на эти чрезмерно одухотворенные лица аристократов, на напыщенный "высший свет". Отвлек от вселенской ненависти только голос, пронесшейся над головами гостей: " Его Величество! Наш мудрый и прекрасный король! Георг де Риаман!!"

Все голоса разом затихли, погрузив зал в тишину, нарушаемую только едва слышимым восторженным шепотом. Люди расступались, пропуская в центр зала человека, из-за которого пришел конец моей спокойной домашней жизни.

Король был мужчиной в преклонном возрасте, немного сгорбленным, но твердо и уверенно шедшим вперед. Его виски тронула седина, а у суровых зеленых глаз залегли морщинки. Но… Честно, он был старым. И никакие описания не сгладят этого факта.

Может, внешне его старость была не столько заметна, но вот глаза выдавали его. Это были глаза человека, который устал от жизни, устал быть королем, но держался из последних сил, морально разрушаясь.

Но я поняла лишь одно при виде короля. Я до ужаса не хочу за него замуж. Не хочу. Пусть до этого я отгоняла от себя мысли о том, с какой целью здесь нахожусь. Я не думала об этом, успокаивала себя тем, что меня все равно не выберут, особенно по сравнению с другими. Но теперь меня охватила паника при мысли, что есть хоть один, пусть и маленький, но шанс стать его невестой. Я с лёгкостью готова отказаться от роли королевы и ряда присущих ей привилегий, да вообще от шикарной жизни в роскошном замке! Только бы не идти с ним под венец. Да и потом… Я вздрогнула, позеленев, вспомнив о том, что обычно бывает после свадьбы.

— С вами все в порядке, юная леди? — спросили рядом со мной.

Я повернулась и натолкнулась на внимательный и заботливый взгляд Селиции де Риэль. Женщина была в сером платье, которое блекло среди этой вызывающей пестроты прочих нарядов. Но и создавала свой особый шарм тоже.

— Просто здесь душно, — слукавила я.

— Вы правы, — кивнула она, — я тоже собиралась отдышаться. Не составите мне компанию?

— С удовольствием.

Мы вышли из зала, в коридоре было действительно намного свежее. И я к тому же чуть успокоилась. Теперь вместо озлобленности было легкое смущение от того, что я то и дело ловила на себе изучающие взгляды Селиции. Это что, какой-то скрытый отбор? Проверка?

— Леди Агата, — начала Селиция, — вы во дворце всего лишь второй день. Но выглядите такой разочарованной. В чем причина?

Я хотела ответить, что все хорошо, но поняла, что женщина мне не поверит, и я этим подпорчу её впечатление обо мне. А я этого не хотела: Селиция мне нравилась, она не казалась такой бездушной, как другие. Даже чувствовалась в ней искренняя и, главное, бескорыстная забота и участие в чужой судьбе.

— Причина, наверное, во мне, — пожала плечами я, — просто высший свет… Я не для него, понимаете? Я не дотягиваю до этого уровня, я не понимаю людей. И я с ними не согласна.

— Вы не для него, говорите… Скорее, он не для вас. — заявила женщина и поспешила уйти от темы. — А сам замок? Его атмосфера, его душа?

— Поразительно. — улыбнулась я. — Местами жутко, правда. А в остальном — поразительно.

— Рада слышать, — сообщила Селиция, — но вы не торопитесь делать выводы и о людях из светского общества. Может, высший свет вас тоже поразит?

Я хотела сказать, что очень сомневаюсь в этом, но меня опередили. В конце коридора раздался рыдающий вопль.

— Госпожа Селиция!! Госпожа! — к нам бежала, спотыкаясь, зареванная служанка. — Госпожа….

— Что случилось? — напряглась Селиция. — Что? Что?

— Госпожа… — Служанка стала задыхаться, пробиваемая всхлипами.

— А ну живо успокоилась! — властным, буквально стальным голосом приказала женщина, что страшно стало даже мне, но и на служанку тоже подействовало.

— Там… — Всхлипнула молодая девушка. — Мертвая леди… Её, кажется, убили…

Селиция пошатнулась, а потом приказала:

— Где!? Веди меня туда скорей! Не стой!

Девушка посеменила куда-то вперед. Селиция поспешила за ней. А я, секунду постояв, побежала за ними, не совсем осознавая, что делаю. Я просто хотела знать.

Мы спустились по лестнице и вышли в широкий коридор, где собралось уже много народа. Многие плакали, а другие уже строили теории, кто же мог лишить девушку жизни. Я сразу потеряла Селицию из виду. Но было уже не до неё. Я протиснулась между людьми и сделала несколько шагов, пока не увидела тело…

Я вся обмерла… Хотелось отвернуться, закрыть глаза, не видеть этого ужаса… Но я продолжала смотреть. Все люди, звуки, все смешалось. Была только я и…она.

Я сразу узнала эту девушку. Правда, это была не та веселая леди, которая смеялась, краснела, танцующая в объятиях красавца-блондина, не та, которую я видела совсем недавно, живую, способную дышать. Теперь передо мной лежал бездыханный мертвец в крови, черной лужей растекавшейся по полу. Из груди, разорвав платье, торчала рукоять ножа…

Я никогда не забуду это. Не забуду эти стеклянные распахнутые глаза, в которых застыли животный ужас и паника. Как будто она поняла, что её ждет смерть. Как будто она хотела защититься, убежать, спастись, но не смогла. И лишь мрачные стены коридоров и ледяной каменный пол составили ей компанию в последние секунды…

Я почувствовала, как подкашиваются ноги и я оседаю. Последнее, что я увидела, было лицо леди Кассандры, которая смотрела на меня, приложив палец к своим губам, растянутым в совершенно сумасшедшей улыбке.

Что ж… Высший свет действительно меня поразил. Но нельзя сказать, что приятно.

Окончательно проснуться я никак не могла, сознание уже приходило в себя, а открыть глаза не получалось, липкая неприятная темнота с привкусом чужой крови не хотела отпускать из забытья, изводя меня кошмарными видениями. Но проснуться пришлось.

Перед глазами плыла легкая дымка, а мысли были бессвязны. Находилась я в своей постели. Рядом на стуле сидела моя служанка Гретта, она дремала, наверное, ей приказали неотлучно находиться рядом со мной, сторожа мой сон. Я пошевелилась, и по телу разлилась легкая слабость, а затылок пронзила ноющая боль. Видимо, хорошенько я приложилась, когда падала.

Гретта тут же вскочила.

— Ваше Сиятельство, вы очнулись!

— Сколько я спала? — хрипло спросила я.

— Несколько часов без сознания. — с готовностью сказала она. — Ваша психика не смогла перенести увиденное. Это так ужасно, право слово!

Воспоминания тех событий резко вернулись, острым ножом пронзая сознание.

— Я знаю, кто убийца! — закричала я, хватая за руку перепугавшуюся не на шутку Гретту. — Я знаю! Её нужно поймать, срочно! Она… Она сумасшедшая!

И тут я вдруг заметила движение у дальней стены комнаты.

— Оставь нас. — приказала моей служанке леди Кассандра, выходя из тени, а у меня будто весь воздух вышибло из легких, я уставилась на фигуру убийцы, которая медленно приближалась ко мне.

Гретта испуганно перевела на меня взгляд и пояснила:

— Её Сиятельство очень переживало за вас. И была, как я, рядом с вами, пока вы спали…

— Уйди прочь! — снова приказала ей Кассандра. — Оставь нас одних. Нам надо поговорить.

Что-то подсказывало мне, что этот разговор будет у меня последним.

— Гретта… — Я хотела её попросить не уходить, но решила, что бедная служанка не заслужила того, чтобы быть убитой вместе со мной. — Да, оставьте нас, пожалуйста…

Гретта растерянно посмотрела на моё побледневшее лицо. Но, ничего не сказав, вышла из комнаты. Я мигом села на кровати, перед глазами все поплыло, но я постаралась не выдать свою слабость. Краем глаза я приметила нож на столе рядом с подносами. Кассандра за мной внимательно наблюдала.

— О чем же ты хотела со мной говорить? — хрипло спросила я.

Она. Она убила человека. Перед глазами все еще стояла та страшная картина, а передо мной — убийца. Сейчас в душе у меня бурлили вместе и отвращение, и жажда справедливости, и желание наказать подлую тварь. Но также примешивался и липкий ужас. Потому что я теперь точно знала, что это существо было способно на все.

— А мы разве на "ты"? — спокойно уточнила она.

— Я не буду обращаться к тебе на "вы". - отрезала я. — Потому что о моем уважении к тебе не может быть и речи.

— Что ж, пусть будет по-вашему. — расслабленно отозвалась Кассандра, плавно приседая на кресло возле моей кровати. — Но почему вы так напряжены? У вас такое лицо, будто вас сейчас собираются убить.

Я вздрогнула, а леди Кассандра рассмеялась, хрипло так, задушенно. Я поморщилась.

— Ты сумасшедшая. — обреченно сказала я. — Ты чудовище, которое посмело лишить жизни человека! Человека, понимаешь? Ты убийца.

Кассандра смеяться перестала и теперь зловеще уставилась на меня. Я вдруг поняла, что, возможно, соврешила ужасную ошибку, вовремя не сумев сдержать язык за зубами.

— И с чего вы взяли это? — спросила она и прежде, чем я успела ответить, продолжила. — С того, что я вам нагрубила во время бала? Простите, я этого не хотела, просто я была растроена. Знаете, у меня бывают часто перепады настроения. Я очень эмоциональна!

— То есть ты хочешь сказать, что не причастна к убийству? — мрачно уточнила я, немного расслабляясь, кажется, она не собиралась меня убивать.

Но, может, не собиралась она лишь потому, что за дверью где-то была Гретта? Логично…

— Нет, так сказать я не хочу, — её губы опять растянулись в отталкивающей ухмылке. — Я очень рада, что эта тварь сдохла. И меня греет мысль, что именно я организовала её смерть. То есть наняла нужного человека, вы ведь не думали, что я лично с ножом бегала за этой мерзавкой по коридору? — она усмехнулась. — А хочу я сказать лишь одно — вам никто не поверит, леди Агата. Никто. Я — уважаемая леди, завидная невеста, представительница высшего света. Вы же безродное ничтожество. Если вы что-то скажете в мой адрес, вас выкинут из дворца или посадят в подвальную тюрьму гнить до конца жизни. За клевету.

— Тебе же проще меня убить, — сказала я, — тебе в любом случае не нужен тот, кто знает правду. Ведь мне могут поверить.

— Не поверят, — качнула головой Кассандра, — да и я — не убийца. Я карательница. Эта мертвая дрянь перешла мне дорогу, вот и поплатилась. Ну а вы мне помешать ни в чем не сможете, у нас разные круги общения да и положения в обществе. Вы не опасны для меня. Так что живите спокойно, но иногда оглядывайтесь по сторонам. И меньше болтайте.

Под моим хмурым взглядом она поднялась с кресла и плавно пошла к двери.

— Когда-нибудь и вы поплатитесь за все, — не удержалась я.

И в ту же секунду пожалела. Кассандра молниеносно прыгнула к столу и схватила нож. Потом развернулась; бросок, и острое лезвие со свистом полетело мне в голову. Я сдавленно вскрикнула, успев пригнуться в самый последний момент. Нож просвистел над моей головой и, врезавшись, вошел в стену.

— Я же говорила про мои перепады настроения, — сказала Кассандра и добавила немного разочарованно, — а у вас хорошая реакция, это похвально. Но вдруг в следующий раз может не повезти?

Кассандра на такой зловещей ноте покинула мою комнату. А я, немного отдышавшись, вытащила нож из стены и задумчиво покрутила его в руках.

В какое же страшное место я попала…

Глава 5, в которой я езжу верхом, целуюсь с принцами и встречаю старых знакомых

Я долго не могла отойти от потрясения. Ходила по комнате как заведенная. Лежала на кровати, бездумно смотря в потолок. И как же тошно было у меня на душе… Меня действительно убивало мое бессилие. Убивало то, что я хочу, но ничего не могу сделать. Потому что я — никто. Какая-то безродная забавная девчонка, ценность слов которой равняется пустому звуку.

Бедная Гретта обращалась ко мне с какими-то вопросами, но я не отвечала, и она, растерянная, продолжала стоять в замешательстве, а потом уходила. Вскоре зашла мисс Брасс.

— Что с вами, леди Агата? — она внимательно оглядела меня с ног до головы. — Выглядите вы не лучшим образом.

Я вяло на неё посмотрела, даже не делая попыток что-то объяснить ей.

— Я понимаю, что то страшное зрелище нанесло тяжкий урон вашей слабой девичьей психике, — вздохнув, начала она, — я понимаю, что вы долго будете восстанавливаться и вас надо оставить одну. — Она на миг замолчала, а потом, повысив голос, продолжила. — Но поймите, сейчас нет таких условий! И сейчас нет на это времени, совершенно! Возьмите себя в руки. Вы же сильная девушка!

Я удивленно посмотрела на свою дуэнью. Она же всегда была холодной и отдаленной, будто вместо сердца у неё был камень, неспособный чувствовать, а душа заросла высохшим ядовитым плющом. Но сейчас эта женщина говорила участливо, с жаром, с эмоциями. И это немного меня растормошило.

Я привстала, потянулась за кружкой на столе, сделала глоток — вода наполнила мой пересохший рот, немного отрезвляя. Стало легче.

Вдруг раздался тихий стук в мою дверь.

— Войдите, — громко произнесла Лилит.

Дверь осторожно открылась. Я ожидала увидеть Гретту, но нет, это была не она. Неожиданным гостем оказался паж, мальчишка лет одиннадцати. В руках у него была огромная корзинка с фруктами. Он дотащил её до стола и с облегчением поставил. Потом растерянно перевел взгляд с меня на Лилит. Постоял немного, что-то прикидывая у себя в голове. И поклонился мне, объявляя своим неокрепшим голосом:

— Щедрый подарок от Его Наследного Величества!

А потом быстренько умыкнул из комнаты. А я скептически посмотрела на корзинку. Хмыкнула. М-да, щедрый подарок. Бедняжка Генри, наверное, целое состояние на такое подношение потратил. Интересно, бескорыстно или нет?

— Здесь записка, — сказала мисс Брасс.

Интуиция мне подсказала, что нет — далеко не бескорыстно.

— Прочитайте, — попросила я.

И дуэнья принялась читать:

— Милая леди, я надеюсь, что ваше самочувствие пришло в норму. Поэтому с надеждой прошу вас составить мне компанию на сегодняшней конной прогулке. Наедине, только вы и я. Я буду ждать вас у конюшен в пять часов.

— Я не поеду, — заявила я.

— Поедете, — сказала Лилит.

— Ну зачем это все надо! — запротестовала я, — разве вам хочется куда-то идти? Еще и на лошадь же посадят!

— А при чем здесь я, леди Агата? — спросила Лилит. — Его Величество написал, что прогулка — наедине. Только вы и он.

— Но… — я хмуро посмотрела на дуэнью. — А как же ваши любимые приличия? То есть дома наедине с мужчинами оставаться нельзя. А во дворце, значит, можно.

— Вы не сравнивайте, — перебила меня Лилит, — ваше непристойное поведение дома, когда ночью вас навещал какой-то дворовый невоспитанный мальчишка, и официальное приглашение уважаемого господина. Принца! Я вообще не понимаю, как он после вашего дурного поведения в дороге еще захотел с вами общаться. Ему нельзя отказывать, леди Агата.

— А разве избранницам можно на такие прогулки наедине? — спросила я, используя последний шанс. — Ну мы же потенциальные невесты короля…

— Юная леди, — кажется, терпение дуэньи подходило к концу. — Хорошо, что вы напомнили тот случай с мальчишкой. Вас же никогда не волновали приличия, правила, то, какое впечатление о вас сложится. Так какой смысл сейчас переживать об этом? И строить из себя благовоспитанную леди, кой вы не являлись, не являетесь и вряд ли еще станете. Да и поверьте, порочного смысла в этом приглашении нет. Его Высочество — сын короля. И то, что избранницы с ним могут общаться — в этом нет ничего плохого. В будущем одна из них станет членом королевской семьи. Женой короля и мачехой принца.

— А если я просто не хочу? — уточнила я.

— Если бы я делала все, что я хочу, то вы бы сейчас сидели в подвале дома, чистили бы овощи и раскаивались о своем поведении, — сказала Лилит. — Но вы сейчас находитесь во дворце и пойдете вечером на прогулку с принцем. И вы еще чем-то не довольны! Простите, леди Агата, но вы обнаглели.

Больше не говоря ни слова, Лилит вышла из моей комнаты. А я тяжело вздохнула… Я-то уже подумала, что мисс Брасс оттаивает, становится хоть чуточку добрей и начинает меня понимать. Но нет… Наверное, чтобы это произошло, должна луна упасть с неба. И то не факт.

Я плюхнулась на кровать, казалось, что я внутренне рассыпалась мелкой-мелкой крошкой. Насколько разбитой, насколько подавленной я себя чувствовала. Но я стала морально готовиться к встрече. Хуже уж точно не должно быть.

Первый удар не заставил меня долго ждать.

— Почему в моем гардеробе одни платья? — спросила я у Гретты, придирчиво, но не без невольного восхищения разглядывая свой шкаф. — Неужели нет ничего для конной прогулки? Придется звать мадам Жулье?

— Что вы имеете в виду, ваше Сиятельство? — удивилась она, — так вот же платье с плащом для поездки на лошадях.

Она указала мне на самое длинное платье. Светлое (да, самое оно для прогулки, совсем же не маркий цвет) Но меня не столь цвет смутил. Меня смутило, что ходить в нем можно было, лишь высоко подняв подол. Но, самое главное, — это то, что оно было именно платьем.

— Но как я буду сидеть в седле? — спросила я, заслужив очередной недоумевающий взгляд служанки.

— Вы меня простите, — робко начала она, — но это платье специально создано для верховой езды. Оно длинное, чтобы смогло закрывать лодыжки дамы. — Она посмотрела на меня и на всякий случай пояснила. — Когда она будет сидеть в дамском седле.

И до меня дошло. Честно, я сейчас отчетливо почувствовала всю безнадёжность моего невежества. Я и раньше ощущала себя неполноценно на фоне остальных идеальных девушек, к поведению и манерам которых вообще нельзя придраться. Ну разве что к Кассандре, и то, видимо, одну меня она не устраивает.

Но теперь… Ну, конечно, для меня скакать на своенравном коне в отцовском седле да еще и в брюках, тоже отцовских, старых и перешитых, — это норма, а вот остальные, увы, не разделяют моего мнения.

Дамское седло… Еще можно отказаться от всего этого? Я просто не выдержу! Сидеть вполоборота на лошади, свесив обе ноги на один бок, и при этом держа равновесие. Я пробовала однажды поездить в женском седле матери… С тех пор больше не пробовала.

Зато мисс Брасс будет довольна. Теперь я ничего плохого принцу сказать не смогу, потому что моя голова будет занята мыслями только о том, как бы не свалиться на землю.

Надо же, как забавно устроен наш разум? Такие незначительные встревоженные мысли почти полностью вытеснили из головы переживания по поводу леди Кассандры.

Остаток дня пролетел незаметно. Обед мне принесли в комнату, сославшись на то, что я еще ослаблена и не готова выходить к людям. Из уст служанки я также выяснила, что король стал присутствовать на обедах и также уже пригласил одну из избранниц на вечерний разговор в свой кабинет. От этой информации меня начала греть мысль, что все подходит к концу, король выбрал себе жену, а меня отправят домой, где я забуду все, как страшный сон.

Потом меня облачили в платье, сделали прическу и оставили дожидаться часа, когда смогут отвести к принцу.

Я времени зря терять не стала, пыталась научиться ходить, грациозно и возвышенно, когда подол платья волочится по полу и заплетается в ногах. Ну всегда же надо видеть плюсы, верно? Я, конечно, плюсов особо не видела, но искренне радовалась, что хотя бы корсет не сильно затянули и смерть от удушья мне пока не грозит.

Вскоре раздался стук в дверь, сначала я подумала, что за мной пришли, дабы отвести на мучительные испытания…то есть в общество принца, конечно, но нет. Когда я открыла дверь, то увидела на пороге слугу. Он сразу поклонился, протягивая мне резную шкатулку.

— Это что?

Что-то многовато для меня подарочков на сегодня.

— От моего господина, — ответил слуга, — откройте его подарок.

Я не стала задавать лишние вопросы, просто поставила шкатулку на стол,открыла крышку и замерла. На пурпурной подушке лежали шикарное ожерелье, браслет и серьги. И созданы они были из бриллиантов, таких чистых, таких сияющих, словно застывшие капли росы или искренние слезы, и иссиних сапфиров, как будто целое грозовое небо поместилось в одном таком камешке. Я аккуратно дотронулась до украшений, провела рукой, повторяя рельеф камешков, потом взяла в руки браслет и медленно надела его. На моей бледной коже драгоценные камни заиграли новыми красками… И я, словно чего-то испугавшись, быстро его сняла и положила обратно. И только потом я заметила записку.

" Добрый день, леди Агата. Вас беспокоит Эдвард, но друзья зовут меня Эд. Надеюсь, вы еще не забыли того, с кем танцевали на балу. Но это не важно. Я хотел бы попросить у Вас прощения. Я искренне раскаиваюсь во всех словах, которые могли Вас оскорбить или оскорбили. И если я прощен, то прошу принять мой скромный подарок."

Я невольно сравнила два подарка, точнее, как их дарители о них отзывались. Генри о корзинке фруктов — щедрое подношение, Эдвард о драгоценностях — скромный подарок. И интересно, кто же он, этот Эд? Который вправе говорить с принцем на равных и у которого хватает возможностей на такие неимоверно дорогие подарки каким-то едва знакомым девушкам? Если это, конечно, не подделка… Хотя я почему-то не сомневалась, что камни подлинные и стоят целое состояние.

Я с сожалением посмотрела на украшения. Я не могу их принять, как бы безумно мне этого не хотелось. Просто все выглядит так, будто он покупает мое расположение к себе, покупает меня.

Я взяла листок, перо и быстро написала ответ.

"Мне безмерно приятно Ваше внимание. Я восхищена Вашим подарком… Поверьте, эти украшения необыкновенны, прекрасны, шедевральны… И очень дороги. Поэтому я их не достойна и вынуждена отказать Вам, я не приму Ваш подарок. Но могу смело заверить, Вы прощены, мне хватило Вашего извинения и на словах."

Я повернулась к слуге, он с готовностью спросил.

— Я могу передать господину, что вам понравился подарок?

И каково же было его удивление, когда я протянула ему шкатулку обратно вместе с запиской.

— Конечно, можете. — сказала я.

Слуга еще раз поклонился и, явно озадаченный, пошел прочь. Я напоследок скользнула прощальным безнадежным взглядом по резной шкатулке… Было так жаль, но я понимала, что поступила правильно.

Только я присела в кресло, как снова постучали в дверь. Зашли уже две служанки, близняшки в одинаковых платьях. Они синхронно поклонились и хором заговорили. Я уже было подумала, что у меня двоится в глазах…

— Госпожа! Мы присланы отвести Вас.

Я вздохнула и, высоко подняв подол, покорно пошла за ними.

Конная прогулка еще не началась, а в долгом пути до конюшен я уже нагулялась. Можно было с чувством выполненного долга поворачивать обратно. Но, увы, мне приходилось уныло идти вперед за служанками.

Я вскоре почувствовала приторный запах сена и услышала ржание животных. В конюшнях было тепло от дыхания множества носов и даже уютно. Я любила лошадей и теперь улыбалась каждому животному, которое провожало меня любопытным взглядом. Мы прошли через всю конюшню, потом вышли через большие деревянные двери во двор. На котором уже ждали меня трое — два коня и принц.

Служанки подобострастно опустились в реверансе, а я сделала книксен, быстро выпрямилась и подошла к белоснежному жеребцу с черным вытянутом пятном на лбу меж глаз, на его спине было дамское седло. Я провела рукой по морде животного, убирая со лба пряди гривы, встречаясь с мудрыми карими глазами коня. Он, словно здороваясь, качнул головой, потом обнюхал меня, обдав жарким дыханием щеку, стало щекотно. И по глазам животного я поняла, что я ему понравилась.

— Как его зовут? — спросила я у молчаливо наблюдавшего за мной принца.

— Буран, — ответил принц.

— Какой славный! — я улыбнулась, а потом посмотрела на гнедого жеребца, стоящего рядом, — а вашего?

— А моего- Дукат, — Генри тоже улыбнулся, — что ж начнем нашу прогулку?

Я кивнула и посмотрела на седло. Залезть на него можно было несколькими способами. Сесть сначала, как в обычное, мужское, но для этого нужно было до неприличия задрать юбки, второй способ — воспользоваться помощью другого человека, который бы подсадил меня. И третий- это просто залезть с подставки или с другого возвышения — но такого не наблюдалось. Или о подставке просто забыли, или не подумали, или же умышленно проигнорировали.

Я с подозрением покосилась на Генри. Тот как ни в чем не бывало подошел ко мне и с улыбкой предложил:

— Вам нужна помощь?

— Я была бы вам благодарна, — хмуро начала я, — если бы вы приказали принести подстав…

Я вздрогнула от неожиданности, когда руки Генри крепко обхватили мою талию. А ещё я поняла, что когда я перестаю чувствовать землю под ногами, я теряюсь.

Я на секунду зависла в воздухе, растерявшись, а потом уперлась руками в седло и подтянулась, устраивая ноги на двух выступающих локах. Потом, стараясь скрыть выступивший румянец, разгладила складки на платье и взяла повод. Буран подо мной заржал и стал нетерпеливо бить копытом.

— Благодарю, — тихо буркнула я.

Все-таки неловко было. Очень неловко.

— Рад стараться, — хмыкнул принц, уже подъезжая ко мне на Дукате.

Животные пошли плавным шагом к лесной тропинке. Я старалась на принца лишний раз не смотреть, а вот он похоже только меня и разглядывал. Нет бы любоваться живописными красотами леса.

— Я прошу прощения, леди Агата. — произнес он.

Сегодня что — день всеобщего прощения? Мне прощать всех и каждого? А вот если бы сразу вели себя нормально, то извиняться и не нужно было.

— За что? — спросила я. — Разве вы в чем-то виноваты?

— Я был груб с вами. Это не простительно. Что тогда в карете, что на балу я вел себя прескверно. И сможете ли вы дать мне еще один шанс?

— Шанс на что?

— На налаживание отношений, конечно. Я хотел бы изменить ваше мнение обо мне. Поверьте, я могу быть совершенно другим. Просто узнайте меня получше.

Было больше похоже на какую-то уловку. Да и вообще, пусть сейчас он учтив и обходителен, это не повод стирать из памяти его хамство и все те грубые, едкие слова. Казалось, принц начал играть со мной, лукавить и плести интриги, но, может, мне тоже вступить в его игру? А потом изменить ее правила под себя? Ведь если я налажу с ним отношения, то смогу разобраться и с Кассандрой, имея влияние на принца?

Конечно, принц, как человек, мне сразу не понравился. Но должно же быть в нем что-то хорошее, правда? Ведь, например, сейчас мне не хочется стукнуть его каблуком… И если я это хорошее смогу разглядеть, будет легче терпеть его недостатки? Стоит попробовать.

— Хорошо, Ваше Высочество, — покорно опустила голову я, — вы прощены. Тогда уж и вы простите меня. Мне действительно не следовало так разговаривать с вами, с почтенным господином, статус которого намного превышает мой.

— Я рад, что вы стали это понимать, — довольно усмехнулся Генри, — предлагаю начать наше знакомство с чистой страницы. Что скажете?

— Поддерживаю ваше предложение.

— И так, милая дама, — хитро прищурился Его Высочество, — каково ваше имя, о чудное создание?

Я не сдержала улыбку.

— Мое имя — Агата. Но вы можете обращаться ко мне — Ваше Сиятельство или почтенная Агата Льере. А вас как зовут, господин?

— А ко мне обращайтесь просто — Генри, о Ваше Сиятельство, почтенная Агата Льере.

Я тихо засмеялась, настроение стремительно улучшалось, и даже тот отравляющий осадок в душе после Кассандры стал хоть чуточку, но меньше. В любом случае, думать про эту сумасшедшую совсем не хотелось.

— Если мы хотим успеть все мной задуманное, то нам нужно ускорить темп, — обратился ко мне Генри и, с лихвой ударив хлыстом круп коня, галопом устремился вперед. — Догоняй, моя почтенная!

Честно, сейчас принц напоминал мне взбалмошного подростка. Я закатила глаза и осторожно стукнула Бурана мыском сапога, конь, сразу поняв мой приказ, ринулся догонять принца. А я стала чувствовать, что такими темпами соскользну с этого разнесчастного седла.

Мы остановились ровно в тот момент, когда я уже морально готовилась к тому, как буду красиво лететь в развивающемся платье прямо на выступающий из земли кривой корень. Но, к счастью, такая участь меня миновала. Я оглядела то место, куда завел меня Генри и ахнула.

Это была небольшая ухоженная полянка. Кроны вековых деревьев нависали над ней, как крыша, скрывая от неба и создавая уют и чувство защищенности. Некое ощущения таинственности добавляли и завораживающие танцы огней от множества свечей, которые стояли в стеклянных емкостях в траве, на деревьях, повсюду. Прямо в центе поляны расположились небольшой стол, накрытый белоснежной скатертью, и два стула. На столе — чаша с фруктами, бутылка вина и два хрустальных бокала.

Так-с. Я покосилась на Генри, который слез с коня и принялся привязывать его к дереву. А мою голову тем временем занимал анализ всего происходящего. Отдаленная, скрытая от посторонних глаз поляна со свечами, явно настраивающая на романтический лад. Фрукты, вино. Любопытно. А что бы сказала мисс Брасс, увидев все это? Она же считает, что это прилично — избранницам гулять с принцем наедине, чтобы лучше друг друга узнать, познакомиться и так далее, но я думаю, что уединяться на полянке и пить с ним вино — вот это уже может показаться двусмысленным. Но, может, это я ничего не понимаю. И то, что возможная мачеха устраивает перекус со своим возможным пасынком в такой интимной обстановке — это пфф, обыденное дело.

Но меня же предупреждали только о прогулке верхом! Что за обман? Хотя Генри же говорил про налаживание отношений, только не уточнил, каких именно.

— Спускайтесь, я вас подхвачу, — Генри подошел к моему коню и протянул руки.

Я скептически посмотрела на него сверху вниз, спускаться я пока не собиралась, хотя и очень хотелось: копчик и спина болели, а ноги затекли.

— И что это значит? — спросила я.

Принц невинно улыбнулся и уточнил:

— А что это значит? Я не понимаю, о чем вы.

— И часто вы девушек сюда заводите?

— Ну что вы, моя леди! Какого вы обо мне мнения!?

Все ясно, наследный принц решил косить под дурачка. Я вздохнула и одним рывком спрыгнула на землю. Рисковала, с корсетом и длинной юбкой можно было и навернуться, но мне повезло — я лишь покачнулась и устояла на ногах. Генри немного разочарованно поджал губы, ну да, такой красивый момент упущен, когда сильный мужчина подхватывает на руки хрупкую девушку, и на их лицах играют тени от полыхающих огней свечей. Я хмыкнула и поинтересовалась:

— А вон в той чаше на столе — фрукты, которые не уместились в корзину, так щедро подаренную сегодня?

— Леди Агата. — он вздохнул. — Вы не могли бы хоть иногда вести себя любезно?

— Да-да, конечно, простите, — я невинно захлопала глазами.

Генри повел меня к столику, я ступала осторожно, боясь случайно задеть свечку и устроить пожар, спалив здесь всё, а принц, казалось, этим даже не заморачивался, шел ровно и уверенно.

Я присела на краешек стула и стала скептически смотреть на манипуляции Генри с бутылкой. Он открыл вино и наполнил бокалы.

— Вы так прелестны, когда смущены.

— Поэтому нужно смущать меня еще больше? — мрачно уточнила я, а потом, опережая его и переводя разговор на другую тему, спросила, — мне бы хотелось полюбопытствовать, Генри, а зачем вашему отцу вообще все это? Он же уже в возрасте, так что престол в скором времени должен будет передать вам. А тут этот отбор. И такие молодые девушки… Нет, вы не подумайте, я ни в коем случае не осуждаю нашего короля, но…

— Мой отец — самодур, чью голову настолько сдавила корона, что кровь просто не поступает в мозг. Да и этот старик никогда не умел принимать нормальных законов.

Меня покоробило, что Генри так отзывается о своем отце, но я удержалась от реплик. Это их дело, семейное, и лезть я туда не хочу, а Генри, выплескивая вместе со словами о короле жуткую ненависть, продолжал:

— Нынешний король слаб. И ничего не понимает. Он умеет лишь нянчиться с этим грязным городским отребьем, придумывая для него смягчающие законы, предлагая лояльные условия. Но когда я взойду на престол, все кардинально изменится. — он порывисто перевел дыхание, явно мыслями пребывая там, в будущем, в котором он все меняет, а потом посмотрел на меня, и взгляд его чуть прояснился, он мрачно усмехнулся. — А ведь он назло все это делает. Назло мне. Каждый шаг он совершает только назло мне.

Я сжалась, как будто старалась защититься от негативных эмоций принца, волнами исходящих от него. Я уже жалела, что начала этот разговор, пусть Генри и дальше бы расточал всякие слащавые комплименты.

— А ведь знаешь, если он вдруг выберет тебя, будь готова к тому, что тебе поменяют имя. — сказал Генри. — Будешь зваться — Гертруда.

— Похоже на диагноз…

— Да, это имя моей матери.

Я прикусила язык и зажмурилась, проклиная свою несдержанность и язык без костей. Это ж надо было так ляпнуть. Так, срочно нужно все исправить.

— Простите пожалуйста, я не хотела, правда, — быстро сказала я, — красивое имя… Да и, кстати, а почему это вы ко мне на "ты" Где "Ваше Сиятельство" и "почтенная". Что-то не слышу.

— Леди Агата, ну как вы не понимаете, я хочу стать вашим близким другом, узнать вас получше. А стертые формальности только на руку.

Генри подошел ко мне и протянул бокал. Я его приняла и задумчиво качнула в руках, наблюдая, как хрустальные стенки бокала окрашиваются алым.

— А не слишком все это быстро… То есть, я хотела бы узнать вас с хорошей стороны, не такой, как в карете или на балу. Я хочу верить, что вы хороший, приятный человек. Но не слишком ли вы торопитесь?

— Нужно же торопиться, чтобы все успеть, — просто пожал плечами Генри и звоко стукнув своим бокалом о мой, улыбнулся, — за начало дружеских отношений, леди Агата. И поверьте, иметь в друзьях будущего короля — это всегда положительный аспект.

Ну с этим не поспоришь. Я улыбнулась и пригубила напиток, вино оказалось терпким и слишком приторным, так что я ограничилась маленьким глотком.

Я все думала о принце, украдкой его разглядывая. Ведь вроде же он не плохой, по крайней мере, когда не хамит, не язвит и не старается уколоть, ведя себя, как напыщенный и возвышенный остолоп. И ведь я даже столько времени продержалась, ничего не ляпнула, ну почти… Нет, ну мисс Брасс мной уже может гордиться, правда!

Возможно, с принцем у меня действительно получится найти общий язык, вдруг, он мне действительно поможет справиться с этой сумасшедшей Кассандрой. Да и… Я снова посмотрела на Генри и поняла, что принц ведь красив, даже очень, с ним приятно находиться рядом…Вот если бы стереть из памяти все неприятные эпизоды, то…

Так, кажись, подействовала на меня романтическая атмосфера, напичканная свечами вместе с вином, не о том думать начала. Не о том. Но ясно было одно, да, я с радостью дам Генри шанс предстать в моих глазах в благородном свете.

— О чем ты думаешь, Агата? — спросил он, заглядывая мне в глазах.

— О том, что если ты, Генри, — я особенно выделила это "ты". - если ты где-нибудь оступишься или сделаешь что-то не так, то на никакие шансы больше рассчитывать не будешь!

— Ах! Пощади, не надо! — воскликнул он и шутливо схватился за сердце.

Я засмеялась и зябко поежилась от внезапно подувшего ветра. Генри, не говоря ни слова, бережно накинул на меня свой камзол.

— Становится холодно, нужно возвращаться, — сказал он.

— Да, конечно, — ответила я и с благодарностью улыбнулась, — спасибо за вечер.

— Поблагодаришь потом, — отмахнулся он и, подав мне руку, повел обратно к стоящим лошадям, которые уже засыпали от скуки.

Как мне показалось, дорога обратно заняла у нас меньше времени. Или просто я уже приноровилась к седлу, точно не знаю. Но к конюшням мы подъехали с последними лучами заходящего солнца. Две служанки-близняшки, наверное, вообще не уходили, терпеливо ждали нашего возвращения.

— Вы свободны, леди я провожу сам, — приказал им Генри, попутно помогая мне слезть с коня.

— Да не стоит, я дойду с ними, — поспешила заверить его я, мне стало жаль этих тщетно простоявших девчушек.

Близняшки с любопытством переводили взгляд с Генри на меня и обратно. Ох, а я же еще ему камзол отдать забыла, со стороны, наверное, странно выглядит.

— Я сказал, я сам провожу, — упрямо повторил принц и, опережая мои попытки отдать ему его камзол, предупредил. — Оставь. Холодно.

Я закатила глаза, спорить с ним было бесполезно. Служанки тоже это поняли и поспешно откланялись. Я на прощание погладила бархатный нос Бурана, а потом взяла принца под предложенную руку. Мы медленно отправились через конюшню в замок. Я молчала, как впрочем и принц. То ли не о чем было разговаривать и не находилось нужных слов, то ли просто не хотелось.

Мы уже вышли в главный коридор, по которому сновали слуги. Вдалеке я увидела леди Ариану… Кажется, девушка возвращалась с ужина. Ужина, который я пропустила. Не то, чтобы я прям из-за этого очень расстроилась. Но пустой, взывающей к справедливости и еде желудок настроение мое слегка ухудшил.

Вдруг из-за поворота нам навстречу вышла леди Тасия со своей дуэньей, пышнотелой дамой в приторном облаке сладких духов. Леди остановилась, изумленно взглянув на нас, особенно на камзол принца, который был не на принце, на котором должен быть, а на мне. Она растерянно приоткрыла рот, намереваясь что-то сказать, а потом захлопнула его, передумав. И с каменным выражением лица, резко побледневшая, она прошествовала мимо нас, чуть задев меня плечом. Я озадаченно обернулась и проследила за ней взглядом. Что ж, стоило все-таки отдать камзол принцу. Наверное, так ходить уж совсем неприлично, если аж так реагируют.

— Пойдем. — принц повел меня дальше по коридору.

— Тебе не кажется, что леди Тасия была какой-то странной, расстроенной?

— Нет. Не кажется. — сухо ответил он.

Вскоре мы дошли до двери моей комнаты. Можно считать, что на сегодня я отмучилась. Ну ладно, стоит себе признать, прогулка была вовсе не мучением, а приятным времяпровождением. Я с улыбкой обернулась к принцу и произнесла:

— Спасибо тебе за все! Это было очень здорово! Очень-очень.

— Боюсь, ты одним "спасибо" не отблагодаришь меня, моя милая леди.

— Что? — оторопела я.

Я наткнулась на взгляд Генри, пристальный и горящий некой задумкой. Я слегка отступила на шаг, пытаясь нащупать ручку двери. Но Генри мне не позволил. Смелым уверенным движением он притянул меня к себе за талию и нагло впился в губы.

Нет, я не удивилась — я просто ошалела. Принц крепко прижимал к себе, его губы были сухими и теплыми. А я… Я растерялась, но лишь на несколько секунд. Я резко отстранилась и смачно ударила его по лицу. Пощёчина вышла звонкой, с размахом: моя ладонь начала гореть, а на щеке принца заалел красный след.

— Что ты… Что ты себя позволяешь? — прошипела я.

Принц лишь недовольно потер щеку и нагло ухмыльнулся.

— Ну что ты, моя леди, мы только начинаем налаживать отношения. Могу поспорить, в будущем ты уже не будешь противиться мне.

— Пошел вон! — вскричала я, но мой голос дрогнул.

Генри расслабленно облокотился на стену и стал изучать меня насмешливым взглядом.

— Я не могу пойти вон, моя леди, — хмыкнул он, — это мой дворец. — а потом уже серьезно добавил. — Агата, ты мне правда чертовски нравишься. Тем более, когда я узнал, что ты можешь быть мила и вести себя приемлемо. Я не отступлюсь от тебя.

Я больше слушать его не стала, забежала в комнату и с шумом захлопнула дверь. Во мне клокотала ярость, негодование, бессильная злоба. Но на смену им, крадучись, приходило смущение, неловкость… И даже отвращение к Генри. Он украл мой первый поцелуй… Он украл его.

Я почувствовала, как по щекам покатились горькие слезы обиды. Я подошла к столу, чтобы отыскать пару салфеток, и увидела уже знакомую шкатулку. Рядом с ней лежала записка: "Вы достойны большего". Я слабо улыбнулась сквозь слезы.

Потом погладила резную крышку и убрала шкатулку в самый дальний конец ящика в столе. Конечно, это не самое надежное место для драгоценностей, но лучшего у меня не было.

Следом я рухнула на свою кровать, раскинув руки, и глубоко вздохнула. Надеюсь, остаток вечера пройдет спокойнее, и я смогу нормально отдохнуть от всего: принцев, служанок, мисс Брасс, убийств, убийц, угроз… Я только блаженно закрыла глаза, как тут же раздался стук в мою дверь.

Сначала я подумала, что ко мне пожаловала мисс Брасс, дабы устроить допрос на тему: "Агата, говори уж сразу, за какие твои выходки мне придется краснеть!" или " Ну что, принц узнал, какая ты ужасная и незамедлительно выдворяет из дворца, я как чувствовала!" и так далее. Но нет, это была не она.

В комнату заглянула госпожа Селиция. Я, растерянная и смутившаяся, кое-как слезла с кровати и опустилась в реверансе. Селиция тепло мне улыбнулась.

— Леди Агата, вас не было на ужине. Как я потом узнала, вы к нему опоздали. Точнее, вас задержал Его Наследное Величество.

Я промолчала, только согласно кивнула головой, не понимая, к чему клонит женщина. Неужели собирается сделать мне выговор за эту прогулку? Тогда пусть и мисс Брасс отсчитывает, она меня заставила! Да и самого принца, это же он все затеял, а еще и сухим из воды намеревается выйти, гад!

— Вы не голодны? — просто спросила она.

— Н-нет, — ответила я, а потом услышала, как возмущенно завыл мой желудок. — То есть, да. Я бы не отказалась от легкого перекуса перед сном.

Ну, конечно, не отказалась бы я и от тяжелого. И даже не от перекуса, а от полноценного ужина…

— Я тоже не отказалась бы, — улыбнулась она, — от чашечки чая. И я как раз собиралась идти в саму священную обитель еды, не составите мне компанию? Как раз там вы и сможете поужинать.

— Обитель еды? — переспросила я. — Звучит заманчиво и многообещающе. Столовая?

— Кухня, леди Агата. Кухня!

Селиция заговорщицки мне подмигнула и тихо рассмеялась. От этого ее морщинки разгладились, и женщина стала как будто моложе. Мне она нравилась, она была словно пропитана самой жизнью и теплом, энергичная, веселая и простая. От таких людей заряжаешься положительными эмоциями, тянешься к ним, как к солнцу. Такие люди притягивают. Селиция в какой-то момент показалась мне даже родной, не такой, как мисс Брасс, к которой я притёрлась за все это время, а именно — близкой. Единственная, которая может меня понять… Или, возможно, я от отчаяния хочу хоть кому-нибудь доверять в этом логове змей.

Тот факт, что кухня была в северном крыле, меня крайне обрадовал. Еще издали я услышала шум громыхающей посуды, крики кухарок и треск огня в печах. Едва я зашла, меня поразили масштабы этой обители еды. Да, обитель — подходяще не опишешь. Она была просто необъятна! Огромные печи, огромные столы, огромные чаны с водой, горы посуды и множество снующих людей, слуг, поваров… В кухне было тепло, даже слегка душно. В воздухе примешивались друг к другу различные запахи: самих блюд, масла, моющего средства.

Госпожа Селиция повела меня к дальней стене, вдоль которой выстроились в ряд обеденные столы, многие были заняты слугами. Но один небольшой столик стоял в стороне от остальных, обособленно и одиноко. За него-то мы и сели. К нам тут же подбежал паж и с выжидаем посмотрел на Селицию.

— Добрый вечер, Альфред, — обратилась к нему она, — сегодня мне чашечку чая из мелиссы. А юной леди блюда, которые подавались королевской знати сегодня к ужину.

Паж кивнул и быстро скрылся. А госпожа Селиция мне пояснила:

— Я иногда люблю есть именно здесь. Сама посмотри, здесь всегда кипит работа, все заняты своим делом, сосредоточены лишь на себе и на том, что они делают, им некогда наблюдать за тобой, с какой грациозностью ты подносишь вилку ко рту и не скривилась ли твоя осанка. Здесь, в такой бурлящей и кипящей атмосфере, наслаждаться едой приятнее. К примеру, смотри, какие слуги расслабленные, когда не ждут очередного приказа от своих господ. И ко мне они уже привыкли, почти не замечают.

Я почти с восхищением посмотрела на Селицию. Все, я нашла себе родственную душу. И что, если я расскажу ей про Кассандру? Вдруг она сможет мне помочь. Но от мыслей я своих отвлеклась, так как мне принесли блюдо с изумительным запахом — я с аппетитом начала его поглощать. А примерно через минуту подавилась.

— Адам!?

Мимо проходящий паренек тоже меня узнал. И изумился не меньше, судя по тому, как большая кастрюля со звоном выпала у него из рук и покатилась, выплескивая наружу свое содержимое. По полу стала растекаться огромная мутно-красная лужа. Что это? Кисель?

— Вы его знаете? — брови Селиции удивленно поползли вверх.

— Агата? Что ты тут делаешь? — пролепетал Адам. — Что ты забыла во дворце?

— Я что тут делаю? — возмутилась я. — Это ты что тут делаешь? И, между прочим, я — избранница короля, если ты не забыл.

Если Адам и забыл, то сейчас уж точно вспомнил. Или отошел от первого потрясения. Он залился румянцем, поспешно и неровно поклонился, потом схватил кастрюлю и решил ретироваться, но Селиция его остановила.

— Теперь мне любопытно, кто вы, откуда знаете юную леди и как вам живется во дворце, — сказала она и тоном, не терпящем возражений, предложила. — Присядьте, юноша. Альфред, еще один стул, пожалуйста. А лужу, если не ошибаюсь, Адам, вы вытрете потом. Пока она мне не мешает.

Я едва подавила смех, наблюдая, как вытянулось от неожиданности и смущения лицо парня. Но стул принесли, и Адаму ничего не оставалось делать, как просто сесть.

— Вы, должно быть, очень хорошо знаете леди Агату. Раз обращаетесь к ней на "ты".

— Да… — осипшим голосом прошептал он, а потом, откашлявшись, добавил более уверенно, — да. Мы живем в одном городе. А во дворце поваром служит брат моего отца, который и взял меня своим подмастерьем.

А потом Адам бросил на меня растерянный взгляд, взывающий к помощи.

— Еще Адам ухаживал за моей сестрой, — добавила я, — писал ей стихи… Ведь он поэт. Между прочим, подающий большие надежды.

— Поэт? Любопытно, — усмехнулась Селиция, — да и насколько же тесен наш мир. — потом она посмотрела на настенные часы и расстроенно покачала головой. — И я бы с удовольствием пообщалась с вами подольше, но, увы, пора расходиться. Леди Агата, вас я провожу в вашу комнату, отдыхать. А вам, Адам, пора приступать за работу. Надеюсь, до скорой встречи.

Адам быстро стартанул, видимо, за тряпкой, а мы с Селицией вышли из кухни. Что ж, в логове змей есть уже два нормальных человека.

Глава 6, в которой мне не дают спокойно поесть

"Дорогая дочь, это письмо я высылаю почти вслед за тобою. Мне кажется, ты была очень расстроена в тот вечер перед поездкой, так что я не смогла в полной мере донести до тебя самое главное. Ты должна стать королевой, Агата. И ты ею станешь. Чего бы это не стоило, ты взойдешь на престол. И этим изменишь жизнь своей семьи. Мою жизнь, жизнь своего отца, жизнь сестры. Я в тебя верю, моя любимая дочь. Не подведи меня, не заставляй усомниться в себе.

Дария де Льере

Сестренка, здравствуй. Я тебя ненавижу. И это все, что ты должна знать. Ты заняла мое место, это случайность, досадная ошибка. Я! Я должна сейчас нежиться во дворце, в роскоши, среди Высшего Света. Я. Не ты. Ты всегда занимала мое место, вот и сейчас! Как ты посмела? Я всегда была красивее тебя, умнее, прелестней. Я всегда была лучшей. А ты все у меня отняла. Ненавижу! Но ты можешь радоваться, что сестра твоя милосердна. Я подумаю, простить тебя или нет, но при одном условии, если ты не опозоришься, а все-таки сможешь выйти за этого старого короля, (явно тогда безмозглого, раз решил позариться на тебя), то ты должна будешь женить принца на мне. Ты будешь королевой года два-три, грея постель старику, пока он не скончается или пока не вступит на престол сам Генри — милашка! А я уже буду действующей королевой долгие-долгие годы бок о бок с этим красавчиком! Смотри, не подведи меня, моя обожаемая сестричка.

Миа де Льере"

Я сидела и мяла в руках лист бумаги, который смог раскрасить ясное свежее утро в серые и унылые тона. Прекрасное, ничего не скажешь. Спасибо, мама, спасибо, сестра. Я с остервенением разорвала письмо на мелкие кусочки, как будто оно было корнем всех моих проблем, и вышвырнула остатки с балкона.

Обрывки бумаги красиво закружились в медленном танце, плавно оседая вниз, и я задумчиво проследила за их полетом. Суровая реальность тяжелым грузом ложилась на мои плечи, ведь если подумать, то я находилась в захлопнувшемся капкане.

У меня нет выхода: если я вернусь домой, меня сестра с матерью просто со свету сживут, а единственный выход остаться во дворце — свадьба с королем, при одной мысли о которой у меня начинает сводить зубы. Неужели придется выбирать меньшее из зол?

От мрачных мыслей меня оторвал глухой стук в дверь. От этого стука у меня скоро глаз начнет дергаться, честное слово, там на двери дырка еще не появилась!? Я пошла её открывать (со вчерашнего вечера я начала запирать дверь).

На пороге стояла служанка, которая должна была отвести меня на завтрак. А позади неё — Лилит Брасс, сердитая и не желающая со мной даже здороваться. Она только молчаливо кивнула мне головой в знак приветствия. Пошла она сзади меня, воплощая собой угрюмую тень.

По дороге мы встретили леди Ариану, я приветливо улыбнулась ей.

— Вы чем-то расстроены? — спросила она, ей хватило одного взгляда на меня, чтобы понять настроение.

— Нет, что вы, — качнула головой я, — просто плохо спалось.

— Бывает, — согласилась Ариана, — а как вы себя чувствуете после того страшного происшествия? Говорят, вы очень впечатлительны и вам сложно было перенести то зрелище. Леди Кассандра сообщила нам, что и выглядели вы очень подавленно.

— Я справилась, спасибо за заботу, — натянуто улыбнулась я.

В обеденный зал мы пришли вторыми. Леди Кассандра уже сидела за столом и с интересом ковыряла вилкой рыбу на тарелке, а потом подняла взгляд на нас и усмехнулась, поднимаясь. Она пошла мне навстречу.

— Леди Агата. — она приблизилась ко мне и звонко чмокнула воздух около моей щеки. — Вы выглядите прекрасно! Я так переживала за вас. И так рада, что вам стало лучше.

А я-то как рада, просто слов нет. Меня буквально вымораживало изнутри, когда она стояла рядом. Но я лишь учтиво улыбнулась и любезно ответила:

— Мне очень льстит ваше внимание к моей персоне. Но не стоит так переживать, мне гораздо лучше.

Вскоре в зал стали заходить и остальные избранницы. Сразу бросилось в глаза плохое состояние леди Тасии, казалось, будто она плакала всю ночь. Она быстро подошла к столу и села, опустив голову над тарелкой и пряча лицо.

Леди Лия стала заботливо спрашивать о моем самочувствии, Катарина с Тиной прошли мимо, лишь презрительно зыркнув на меня. Вот кто-кто, а они ведут себя стабильно.

Я решила сосредоточиться на завтраке. Не особо получалось, я не могла расслабиться, когда напротив меня сидела Кассандра, убийца, которая теперь с ангельским выражением лица пила сок. Просто воплощения доброты и невинности!

Но нервы натянулись до предела при появлении принца и короля. Я чувствовала кожей взгляд Генри, но так на него и не посмотрела, делая вид, что мне жуть как интересен узор на моей тарелке. Пища утратила свой вкус. Нет, в таких условиях я не могу есть. Однозначно.

— Леди Агата Льере. — вдруг сухо произнес король.

Я сначала подумала, что ослышалась, но судя по переставшим есть избранницам и их взглядам, обращенным на меня, я не ослышалась. Я поднялась, с пронзительным шумом отодвинув стул и проклиная себя за неуклюжесть.

— Да, Ваше Величество…

— Как вы себя чувствуете?

Я подняла взгляд на короля. На его лице не было и тени искреннего интереса, он был абсолютно равнодушен к моему самочувствию. Лишь банальные манеры. Краем глаза я заметила Генри, который напрягся и даже перестал жевать, пытаясь понять, что его отец хочет от меня.

— Прекрасно, — тихо ответила я.

— Что ж, приятно слышать. — король цепко смотрел на меня. — я приглашаю вас на обед у меня в кабинете, где я смогу лично пообщаться с вами.

Мне захотелось спрятаться от прожигающих меня взглядов, а еще лучше испариться в одно мгновение.

— Благодарю. С радостью приму ваше приглашение.

Король кивнул, а я поспешила сесть обратно, снова загремев этим несчастным стулом. Нет, такими темпами мои нервы точно не выдержат. Настоящая пытка.

— Вы не переживайте, леди Агата, — шепнула мне на ухо Лия. — Вчера у нас с королем был ужин. Он просто спрашивал меня о всяком, о семье, об увлечениях. Простые вопросы. Все будет хорошо!

Все будет хорошо… Что-то не верится. А так хотелось бы.

— Спасибо, — я благодарно улыбнулась избраннице.

Плохое предчувствие начало неприятно скрестись внутри. Я снова посмотрела на короля. Зачем, зачем он все это делает? Он же солидный и мудрый мужчина, уже доживающий свой век. Взрослый сын, есть кому передать престол. Хотя, может, Генри прав? И он действительно самодур.

Завтрак подошел к концу. Избранницы начали расходиться, возвращаясь к своим дуэньям. Я тоже поднялась и собралась идти к Лилит Брасс, но не дошла. Меня бесцеремонно ухватили за плечо. Я обернулась, встречаясь взглядом с Наследным Величеством, глаза принца были потемневшими от злости.

— Поговорим. В сторонке. — отрывисто сказал Генри, грубо таща меня к дальней стене.

И все это под удивленные взгляды присутствующих. Лицо Лилит надо было видеть, такое растерянное и вытянутое. Ну а я особо не сопротивлялась, просто мои сопротивления были бы очень эмоциональными и громкими, а лишний раз публику веселить я не хотела. Король же просто невозмутимо продолжал свою трапезу, а Селиция что-то тихо ему говорила, поглядывая на меня.

— Ты должна отказаться от обеда с моим отцом. — сказал Генри и наконец остановился.

— С какой стати? Я, может, очень хочу пообедать с королем. Просто горю желанием поговорить с нормальным правителем. Когда мне еще такой шанс представится? Нормальных же уже может и не быть на моем веку.

У Генри на скулах заходили желваки. Он старался оставаться спокойным, очень старался, но как же он был взбешен…Я ощутила всю исходящую от него клокотавшую ярость. И с чего вдруг такие эмоции? Ну, подумаешь, пригласили меня на обед, что в этом такого?

— Отец приглашал к себе на личный разговор леди Тину. Леди Лию. И тебя. — сподобился пояснить мне что-то Генри.

— И что?

— А то, что отец приглашает к себе лишь тех, кого возможно выберет.

— Неужели тебе настолько противна даже мысль о том, что меня могут выбрать? Или ты настолько боишься, что я стану твоей мачехой и сошлю тебя куда-нибудь подальше? Да я ради этого уже готова бежать под венец!

Я потом пожалела о своей реплике… А именно в тот момент, когда Генри вдруг резко придвинулся ко мне. Я сначала подумала, что он ударит, даже отшатнулась, сжавшись и втянув голову в плечи. Но нет… Хотя лучше бы ударил. Генри прильнул ко мне и сильно сжал плечи, душа в жарком поцелуе.

Если наш первый поцелуй отдавал дерзостью мальчишки, был неловок и порывист. То этот был насыщен яростью. Генри будто бы мне мстил.

Я вырвалась из его хватки и отошла на пару шагов, ладонью вытирая губы. А потом огляделась, наверное, подсознательно желая удостовериться, не валяется ли там моя дуэнья в обмороке. Все в молчании смотрели на меня с самыми разными выражениями лица.

Я поправила платье и медленно пошла к выходу, стук моих каблуков гулко раздавался по залу. Но собственное сердце билось громче. Было до ужаса стыдно и неловко, но ни за что я не показала бы своих истинных чувств. Только выше подняла голову и распрямила плечи. Еще чуть-чуть, и я выберусь за дверь.

— Сын, попрошу больше не устраивать подобного представления. — глухо произнес король, поднимаясь из-за стола. — Тем более с участием избранниц. А вы, леди Агата…

Я притормозила, оглядываясь на Его Величество. Селиция перехватила мой взгляд и ободряюще улыбнулась.

— А вы, леди Агата, не забудьте об обещанном обеде. И простите эту выходку моего сына.

Я ничего не ответила, только опустилась в реверансе и вышла из залы под тихие перешептывания и неприятные взгляды.

Лилит Брасс вскоре нагнала меня и пошла рядом.

— Я и не знаю, что вам сказать, юная леди.

— Раз не знаете, не стоит и говорить.

— Не знаю, чем я шокирована больше, — Лилит решила меня проигнорировать, — в том, что вы настолько испорчены, что можете соблазнять даже такого высокопоставленного человека. Или я шокирована принцем, что он повелся на такую коварную и невоспитанную леди, как вы. Разве что только внешность смогла пленить Его Высочество, и то, как-то не верится.

— А когда Его Высочество развалит королевство, вы скажете, что это все мое дурное влияние подействовало на него? — вяло спросила я.

Впрочем, поддержки я и не ожидала от своей дуэньи.

— Не переводите темы, леди Агата. — Лилит Брасс поджала губы, а потом задумчиво продолжила. — Две сестры, дочери одних родителей, воспитывались в одних условиях. А насколько же вы с Мией разные. Ваша сестра бы никогда до такого не опустилась.

Я упорно молчала. С мисс Брасс было бесполезно спорить, да и зачем что-то доказывать человеку, которому на тебя наплевать? Она, не получив отпор в диалоге, тоже умолкла, и в напряженной тишине мы добрались до нашего крыла, а затем и до наших комнат. Дверь Лилит была чуть раньше, и она, не попрощавшись, скрылась за ней. А я прошла дальше и в нерешительности замерла у входа в свою комнату.

По коридору вслед за мной шел странный человек, хотя до этого мы с Лилит даже шагов не слышали, а ведь коридор длинный, и человек так внезапно близко оказаться просто не мог. Мне бы спрятаться в комнате, но мое любопытство не истребляемо. Я застыла, делая вид, что ищу ключи.

Когда он приблизился, я смогла лучше его разглядеть, хотя разглядывать было и нечего: просто мужчина, закутанный в черный плащ, капюшон которого был надет по самый нос.

Мужчина поравнялся со мной и прошел мимо, не поклонился, даже не затормозил. Вдруг из кармана его плаща выпала какая-то маленькая книга в красной потрепанной обложке, глухо ударившись о каменный пол и жалобно на нем распластавшись. Мужчина не остановился, наверное, просто не заметил. Я в замешательстве посмотрела на книгу, а потом, недолго думая, подняла ее и окликнула уходящего:

— Постойте! Вы уронили!

Человек не снизил темп. Да он что? Глухой? Я поспешила за ним. Почти догнала, но он скрылся за поворотом, а когда повернула я, мужчины уже не было. Только пустой полутемный коридор без единой живой души. И вот тут-то мне стало жутко. Я, не переставая сжимать в руках книгу, вернулась обратно, зашла в свою комнату и закрыла дверь на засов. Потом подбежала к окнам и отодвинула шторы, впуская яркий и успокаивающий свет.

Неприятный озноб отпустил, и я стала успокаивать себя мыслями, что ничего странного не произошло. Просто человек, которому холодно, закутался в плащ, а потом просто шел-шел да испарился, с кем ни бывает… Еще не хватало забивать себе голову такой ерундой.

Я положила странную книгу на стол, задумчиво проводя пальцами по старому истрепавшемуся корешку. Вот прямо-таки веяло от неё некой загадкой. Наверное, нужно ее будет передать Селиции или отнести в библиотеку. В замке же есть библиотека?

А руки так и тянулись открыть… Я, честно, сопротивлялась искушению, пытаясь донести до себя, что книга чужая и может быть не предназначена для моих глаз…. Ну а с другой стороны, не надо терять вещи. Я, убаюкивая совесть, открыла первую страницу.

Книга оказалась чьим-то дневником, пожелтевшие от старости страницы были испещрены витиеватым мелким почерком. Я хотела отложить её, читать книгу — ладно, а вот дневник — другое дело… Но взгляд зацепился за строчки.

"Вчера пришлось отправить на казнь семерых. Семерых. Они кричали, что я жестока, так громко. Но они не понимали, что это они вынудили меня быть жестокой… И как же это тяжело, кто бы знал, как же это тяжело… Но я ведь должна быть такой королевой, в которой именно сейчас нуждается моя страна, жестокой, беспощадной, сильной… Милосердной я еще успею побыть, правда ведь. Правда? Когда-нибудь все должно наладиться. Вскоре я обвенчаюсь с лордом Гастом де Ниар, будущим Гастом де Риаман. Мне кажется, что наименование его рода идет ему гораздо больше моего. Он не заслуживает мой род. Впрочем, он не худший вариант для кандидатуры отца моего ребенка, будущего Наследника…"

Я изумленно воззрилась на дневник. Он принадлежал королеве… Но какой? В который раз я корю себя за то, что не изучала историю. Гаст де Риаман, был ли у нас такой король? Я положила дневник к шкатулке и плотно задвинула ящик стола. Приняла решение пока ничего о дневнике не рассказывать, отдать всегда успею, а вот почитать — нет.

В дверь осторожно постучали. Я закатила глаза и направилась к двери. Если это принц пожаловал, то он сделал роковую ошибку, потому что живым он уже не выберется.

На пороге комнаты стояла леди Тасия, позади неё две служанки. Лицо леди напоминало фарфоровую маску, которая не выражала ни единой эмоции, помимо отрешенности.

— Поговорим?

Её якобы просьба звучала как приказ.

— Ну проходи. — равнодушно пожала плечами я.

— Ждать меня за дверью. — приказала она своим служанкам и прошла в мою комнату.

Она мельком огляделась, а затем повернулась ко мне и холодно произнесла:

— Сколько денег ты хочешь?

Я непонимающе посмотрела на неё. Что за бред? Какие деньги? Она тоже сумасшедшая, как Кассандра? Не убьет одна безумная, так есть же еще и вторая.

— А мы с каких пор на "ты"? — осторожно спросила я.

— Только прошу, избавь меня от своих игр. — поморщилась Тасия. — И не строй из себя глупышку. Сколько тебе надо заплатить, чтобы ты оставила Генри в покое?

— Что? Я оставила в покое!?

— Ты еще и глухая к прочему? Или твой мозг сразу вопрос осознать не может?

— Во-первых, не смейте мне грубить. Во-вторых, на тон ниже, иначе мне придется вышвырнуть вас вон из моей комнаты. — парировала я, радуясь, каким звонким, будто металлическим, стал мой голос. — И Генри я не беспокоила. Напротив, была бы рада, если бы он ко мне не приближался больше никогда.

— Ну зачем ты сейчас мне врешь? — в сердцах спросила Тасия, опуская взгляд почти с безнадежностью. — Я же знаю таких, как ты. Наглые деревенские простушки, которые только и мечтают о том, чтобы уцепиться за какого-нибудь богатого аристократа и выбраться из своей никчемной жизни. И добиваются они желаемого всеми возможными способами. Но принц Генри тебя бросит, едва наиграется, уж поверь мне. Ты же сама по себе ему не интересна, например, о чем он будет с тобой говорить? Вы же из разных миров, деревня и дворец, ничтожное общество иВысший Свет. Ни общих тем для бесед, ни общих знакомых… Он тебя бросит рано или поздно, ты проиграешь. А я тебе предлагаю лучший вариант. Деньги, они же реальнее туманного будущего, которое так и не настанет. Ты же, надеюсь, не думала выйти за него?

Я все это время молча слушала леди Тасию, с каким волнением она говорила, с какой уверенностью утверждала, что у нас с принцем нет будущего, будто хотела доказать это не столько мне, сколько себе. А ведь она в него влюблена, и как же сильно, наверное, раз решилась прийти ко мне. Хорошо, что без наточенного ножа или пузырька с ядом. До Кассандры ей далеко.

— Мне кажется, — медленно начала я, — что неуместно говорить про свадьбу с принцем, когда являешься избранницей короля. И я очень удивлена, что вы, такая гордая, чистокровная, воспитанная аристократка, можете так унижаться, прося меня о чем-то.

— Ты никогда не любила, потому и понять меня не можешь. — хмуро прошептала Тасия и, вскинув голову, спросила. — Сколько ты хочешь денег?

А что если и правда взять деньги, ну как компенсацию за моральный ущерб? Но я быстро отмела эту шальную идею.

— Нисколько. Мне не нужны деньги. — помотала головой я, стараясь скрыть рискованную задумку, промелькнувшую в глазах озорным огоньком. — Я считаю, что никакие деньги не стоят счастья быть женой будущего короля…

Леди Тасия была умной девушкой, но затуманенный любовью разум подвел ее, и она заглотила мой крючок, судя по её резко побледневшему лицу.

— Он не мог сделать тебе предложение! Не мог! А если он тебе что-то и говорил, так он просто врал, чтобы очаровать, и не более.

— Если бы я не была в этом уверена, так просто взяла бы деньги, ведь ты права, они гораздо реальнее туманных перспектив будущего. А в нашей свадьбе я более, чем уверена. Он сделал мне предложение та-ак красиво. — Я мечтательно закатила глаза и застонала. — Так кра-асиво. На милой поляне, усыпанной свечами, как маленькими горящими звездочками…

— Вы с ним были на нашей поляне…

Я еле удержалась, чтобы скептически не хмыкнуть. Видимо, принц на ту полянку сводил уже многих. И я, подходя к столу и доставая шкатулку, задушевным голосом продолжала:

— А еще я уверена в том, что просто так деревенским простушкам такое не дарят.

Я раскрыла шкатулку, лицо Тасии вытянулось в изумлении при взгляде на засиявшие на свету драгоценности. Жаль, конечно, что не кольцо, оно бы в данный момент смотрелось куда эффектнее, но и сами украшение произвели куда большее впечатление, чем я ожидала. Тасия отступила на шаг, не переставая таращиться на шкатулку, потом громко всхлипнула и, словно сама испугавшись своих слез, прижала руки к лицу, затравленно взглянув на меня глазами, полными боли от предательства, неверения, жуткой обиды… Я даже в тот момент сама пожалела о своей маленькой мести.

Девушка помотала головой, отчаянно шепча: "Нет… Он не мог…" И еще что-то неразборчивое. Потом со всхлипами бросилась прочь из комнаты, с шумом толкнув дверь и напугав этим служанок.

А я осталась одна, жалея о своем поступке и не признавая, что в глубине души мой небольшой обман доставил мне удовольствие.

Самый главный минус, как я считала, был в том, что леди Тасия видела мой тайник… Ну как тайник, просто ящик в столе. Но видела же! Поэтому надо было что-нибудь придумать понадежнее.

Я осмотрела спальню и ванную комнату. Можно было организовать тайник под кроватью или под ванной, но в первом случае — найдет служанка при уборке, а во втором — просто слишком опасно из-за воды. И тут я вспомнила про балкон. Выйдя на него, я разочарованно цокнула языком, потому что и тут мест-то особо не было, не в плющ же дневник со шкатулкой заматывать в самом деле (я до сих пор к нему боялась прикасаться)!

Я собралась уже уходить, но тут задумчиво остановилась. А что если… Я легла на живот, распластавшись по балкону, и просунула голову между прутьями перил. Торжественно улыбнулась: под балконом на стене была ниша между мраморной кладкой и, между прочим, довольно большая и защищенная от ветра и дождя благодаря густо оплетающему её плющу. Осталось только как-нибудь подлезть к ней. Только боюсь, невозможно это сделать, находясь по эту сторону перил.

Я взяла в одну руку шкатулку и дневник, плотно прижимая их к себе, так, что книга больно упиралась в кожу острым углом, сняла туфли. Глубоко вздохнула и, чтобы не передумать, рывком уселась на перила, нависая, наверное, над сотней метров от верхушек деревьев. Лететь вниз будет долго и приземляться не ахти как приятно… Голова слегка закружилась. Я, держась одной рукой за перила, встала на ту сторону балкона, просунув пятки между прутьями и неудобно выгибаясь. Потом нагнулась и, повиснув на ноющей от напряжения руке, засунула книгу со шкатулкой в нишу. Потом, плюнув на осторожность, схватила плющ и бережно его расправила, чтобы уж точно мои драгоценности не пострадали от дождя и ветра.

Когда обе руки были свободны, стало намного легче. Я принялась перелезать обратно, как тут моя дверь сотряслась от чьих-то ударов, я вздрогнула от неожиданности, едва не теряя равновесие.

Бедная дверь, она уже прочувствовала все виды стуков!

— Агата, открой немедленно! — послышался злой голос принца, приглушаемый дверью.

Я неспешно перелезла обратно, надела туфли, отряхнула платье. Стала поправлять растрепавшуюся прическу.

— Агата, сейсчас же!

Снова глухой удар. Ничего страшного, дверь моя крепкая, выдержит, а вот руки у принца не титановые, да и занозы могут появиться. Пусть стучит! Любит целоваться, полюбит и стучать.

— Агата де Льере, это приказ будущего короля. Открой эту дверь!

Я хмыкнула, даже не сдвинувшись с места. Когда к тебе в комнату ломятся рассерженные люди, единственный правильный выход — не открывать.

— Что ты наговорила леди Тасии!? — принц понял, что в неравном бою с дверью он проигрывает, потому решил говорить так.

Вообще я переоценила Тасию, думала, что она тихо попереживает и, храня свою гордость, не будет устраивать конфликт. Ну или прикажет кому-нибудь избавиться от меня, хоть это практикует пока только леди Кассандра. Но Тасия сразу рванула жаловаться своему возлюбленному.

— Ты знаешь, чем грозит клевета против членов королевской семьи!? Да и я на тебе никогда не женюсь!

Какой раз Генри мне кажется глупым импульсивным мальчишкой, который поступает или говорит, совсем не задумываясь ни о последствиях, ни о том, как к этому отнесутся люди. Генри — самый настоящий ребенок.

Я распахнула дверь и презрительно усмехнулась, глядя прямо в глаза принца, который был красным и раздувал ноздри от злости. И чего он бесится-то постоянно? Где то хладнокровие, присущее королям?

— Я ничего не говорила леди Тасии, Генри. — опережая его возмущенный словесный поток, невозмутимо сказала я. — Я вообще с ней не общалась никогда. И когда бы успела, я вот недавно только пришла с завтрака, который ты мне испортил своей несуразной выходкой. А потом ты прибежал ко мне и начал дверь ломать. Ты сошел с ума?

Я скрестила руки на груди. Генри тоже смотрел на меня, пытаясь понять, вру я или нет.

— Ты утверждаешь, что Тасия ни с того, ни с сего прибежала ко мне вся в слезах и начала кричать, обвиняя меня в том, что я женюсь на тебе. Что дарю тебе роскошные подарки, которые не дарил ей. И что ты ей сама об этом сказала.

Я приняла самое невинное выражение лица и растерянно захлопала ресницами. Вздохнула, будто обвинения Генри возмутили меня до глубины души…

— Генри! Ну сам подумай, — обратилась я к нему, — что должен подумать человек, когда видит, что наследный принц при всех а, главное, при своем отце, короле, целует девушку! Не знаю, на что ты рассчитывал, но все подумали, что у тебя на меня серьезные планы. И леди Тасия в том числе… А остальное: про украшения, про то, что я якобы ей что-то говорила, девушка просто могла придумать. И вообще, такой бред про нашу с тобой, — я брезгливо поморщилась, произнося это "с тобой", — про свадьбу я бы ничего никогда не сказала, мне думать о такой перспективе страшно! И оправдываться перед таким, как ты, я не должна!

Принц, насупившись, молча меня слушал, олицетворяя собой мрачную, угрюмую статую.

— Подожди… — я округлила глаза и, резко втянув воздух, потрясенно прошептала. — Так между тобой и леди Тасией что-то есть? Да ладно!? Она же избранница короля, как тебе не стыдно! И чего ж ты тогда меня таскаешь по полянам? И целуешь? И вообще зачем ты ко мне привязался! Ну оставь ты меня в покое!

На этой ноте я хотела эффектно захлопнуть дверь, но Генри шагнул вперед, не позволяя мне это сделать.

— Мне абсолютно на тебя плевать, Агата, — сказал Генри, а я снисходительно улыбнулась, взбесив этим его еще больше, — сегодня я хотел показать отцу, насколько бредова его идея с этим отбором. И девушек он выбирал назло мне.

— А ты целуешься с девушками назло отцу? — перебила его я со смешком. — А леди Лию, леди Тину ты тоже у него на глазах перецеловал? И почему он не выбрал леди Тасию, раз у вас якобы отношения.

— Он пригласил ее, чтобы досадить мне. Но больше она ему не интересна, потому что он понимает, что её я вскоре и так брошу.

Как же мерзко и тошно это звучало. Король со своим сыном, будущим правителем, занимаются такой ерундой назло друг другу! Стало смешно и грустно.

— Хорошо, я соврал, мне не плевать на тебя. Ты интересна мне сейчас, что-то такое в тебе есть, Агата, — продолжал принц, недобро усмехаясь, — что-то такое, что не дает мне жить спокойно, понимаешь? И женой моего отца ты никогда не станешь, я уж точно этого не допущу. Отбор закончится, и тогда у меня будет время узнать, что же в тебе такого особенного.

— А не пошел бы ты по своим делам, Наследное Величество, — почти прорычала я.

— Я ведь так и не разобрался, кто из вас двоих мне лжет, ты или Тасия. — приближаясь, проговорил принц. — мне, конечно, хотелось бы верить, что ты. Из ревности ко мне.

Я задохнулась от возмущения.

— Кого мне ревновать-то!? Такого самодовольного, напыщенного, глупого…

Я осеклась на полуслове, когда в двери показалась госпожа Селиция.

— Не помешала? — спросила она, переводя двусмысленный взгляд с меня на принца и обратно.

— Нет, Его Высочество сейчас уходит. — сказала я и, взглядом указывая принцу на дверь, уточнила у него. — Не правда ли?

— Правда, — кивнул он, явно раздосадованный тем, что нашему разговору помешали. — Но я мог бы и задержаться.

— Не могли бы. — сквозь зубы процедила я.

— Леди Агата, — мягко вмешалась в диалог Селиция. — Его Величество по определённым обстоятельствам вынужден перенести обед на более раннее время. То есть, уже сейчас. Я пришла проводить вас.

— В этом нет необходимости. — вмешался Генри. — Я с удовольствием провожу леди Агату сам.

Ну да, конечно. Проводит он меня. Я скептически покосилась на него. Скорее проводит до подвала и оставит меня там, чем допустит моей встречи со своим отцом.

— Прошу прощения, Ваше Высочество. — я лучезарно ему улыбнулась. — Но я предпочту компанию госпожи Селиции.

— Раз все всё решили, то пройдемте, леди Агата, к королю не стоит опаздывать. — сказала женщина, взяв меня под руку.

Мрачный Генри, не переставая награждать меня ненавидящими взглядами, вышел из моей комнаты, и я заперла дверь.

Мы с Селицией направились к Южному крылу. Женщина о чем-то размышляла, вид у неё был задумчивый и отстраненный.

— Простите, — обратилась я к ней, — вы не могли бы мне ответить на мой вопрос?

— Конечно. — встрепенулась она и тепло мне улыбнулась.

— Мне вот интересно, а прошлые короли и королевы вели личные дневники? — спросила я.

Селиция удивленно приподняла брови, явно озадаченная моим вопросом.

— С чего вдруг вы этим интересуетесь, юная леди?

Да, кажется, за сегодняшний день я лгу больше, чем за всю свою жизнь.

— Я просто люблю делать всякие заметки, писать. — невозмутимо пожала плечами я. — И недавно подумала, писали ли так же королевские особы. Ведь так интересно прочитать про их жизни через призму их собственных мыслей. Я просто хотела изучить лучше историю нашего королевства.

— Ваше стремление к знаниям очень похвально. — качнула головой Селиция и нахмурилась. — Короли всегда вели записи про политическое, экономической устройство королевства, записывали свои мнения к какой-либо сложившейся ситуации. Все эти записи хранятся в королевской сокровищнице, надежно охраняемые.

— А они писали про свою личную жизнь?

— Насколько я знаю, нет.

Я попыталась скрыть разочарование. Все было слишком странно.

— А чьим супругом стал Гаст де Ниар? Я просто плохо учила историю, а это имя запомнилось.

— Он был помолвлен с королевой Мириам. Но погиб через несколько недель после свадьбы. Несчастный случай. Так что, как Мириам правила одна, так и продолжила править.

Значит, Селиция не знала про дневник. Да и вообще хоть кто-то про него знал, кроме того таинственного растеряши? Но хоть что-то я узнала, это уже хорошо. Королева Мириам… Сразу возник в памяти тот портрет красивой величественной женщины.

Я замолкла, а Селиция стала еще более задумчивой.

Чем ближе мы подходили к Южному крылу, тем чаще попадались охранники. Наверное, хорошо здесь жить, в безопасности, где всякие типы не шляются. Убранство Южного крыла было самым роскошным, что не удивительно для части замка, где расположены королевские покои. Все эти фарфоровые статуэтки, вазы на малахитовых столешницах, ворсистые старые ковры, черно-красные и золотые оттенки, всё должно было подчеркнуть то богатство, которым обладала королевская семья.

Но как по мне, вся эта вычурность была лишней и слишком давила. Единственным, что мне уж совсем не понравилось, были наглухо зашторенные окна, которые погружали коридоры в зловещий полумрак. Скажем так, поздно вечером я бы не отважилась здесь пройти.

У двери в покои короля стояло четверо стражников, на вид все очень суровые и серьезные мужчины, они издалека придирчиво оглядели меня, наверное, хотели проверить, не спрятала ли я где под платьем маленький топорик и не решила ли укокошить их короля. Но, когда мы проходили мимо них, они даже не шелохнулись, продолжили стоять молчаливыми истуканами. Даже невольно захотелось их ущипнуть или высунуть язык, а потом убежать назад с диким смехом. Но я сдержалась, потому что благовоспитанной даме, которой я якобы должна являться, не пристало так себя вести.

Селиция отворила дверь без стука, и мы прошли внутрь.

Кабинет короля оказался очень мрачным, возможно, такое впечатление сложилось из-за темного дерева, из которого была сделана вся мебель. Ковер, кстати, тоже был почти черным, картины на стене — гнетущие. Зашторенные окна, не пропускающие ни свет, ни свежий воздух.

В кабинете было богато и красиво, но так же душно и затхло. Пыльно… И ощущение такое… Обреченности, что ли, жуткой тоски. Мне стало неуютно.

Сам король восседал за столом, он был похож на мрачного насупившегося коршуна и смотрел на меня, словно на свою добычу, размышляя, убить сейчас или оставить на потом. Я опустилась в реверансе и поднялась только тогда, когда король сухо произнес.

— Прошу, присаживайтесь, юная леди.

Я на ватных ногах подошла к стулу и робко присела на его краешек.

— Я вынуждена уйти, но скоро вернусь, — вдруг сказала Селиция, ободряюще мне улыбнулась и выскользнула за дверь.

Я осталась одна с королем, с самым пугающим человеком. Нахлынула легкая паника. Король хрустел костяшками пальцев, думая о чем-то своем, наверное, более важном, чем растерянная девушка, сидящая напротив.

— Как впечатления от дворца? — спросил он.

— Положительные.

— Как ваше самочувствие?

— Не жалуюсь, благодарю за заботу.

Он помолчал.

— Что вы думаете о моем сыне?

— Что? — нахмурилась я, вопрос меня озадачил.

Король повторил с тем же невозмутимым видом, с каким задавал первые два вопроса.

— Весьма двоякие, если честно. — секунду подумав, уклончиво сообщила я.

— И в чем же дело?

Я стушевалась под его пристальным взглядом, было ощущение, что король видит меня насквозь, видит все мои мысли. А тем временем зашли двое слуг, неся подносы с обедом. Одного из них я узнала.

Адам напряженно держал свою ношу, вцепившись в поднос мертвой хваткой, чтобы не уронить. Но когда он увидел меня, поднос все равно дрогнул, на лице парня одно мгновение промелькнуло удивление, но он быстро взял себя в руки, снова став абсолютно спокойным, за что я была ему признательна. Второго слугу я не знала. Они поставили подносы с едой на стол и отошли к дальней стене, почти сливаясь с тенью. Но мне стало гораздо спокойнее, даже нервные мурашки перестали бегать по спине.

Но есть я все равно не могла, только иногда насаживала на вилку маленькие кусочки салата и запихивала в рот, глотая, не жуя. Король тоже не ел, только пил из бокала.

— Вы не ответили, леди. — он нарушил молчание.

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос, Ваше Величество.

— У вас слишком маленький словарный запас, что не хватает слов? — Король выгнул бровь. — Или вы просто не хотите говорить?

— Я не думала про вашего сына. И не анализировала его. Так что у меня нет общего представления, которое бы о принце сложилось.

Ну не говорить же королю, что его сын — невоспитанный грубиян, разбалованный эгоист, который считает, что ему все можно. Тот еще дамский угодник и вообще малоприятный тип.

— Вы ему очень нравитесь, леди Агата. — вдруг сказал король, прищурив глаза. — Намного больше, чем он сам может осознать.

— Простите, но я так не думаю.

Вот что за бред он сейчас говорит? Король со всеми избранницами разговаривает о своем сыне? Смысл?

— В вашем возрасте свойственно думать неправильно. И вообще не думать. Так что оставьте это занятие более серьезным и здравомыслящим людям. — произнес король и сверкнул глазами, словно насмехаясь надо мной. — Его интерес легко объяснить. Генри увлекся вами, потому что вы необычны. Вы провинциалка, которой не приелись правила Высшего общества, мыслите вы тоже не как обычная светская барышня, и для привычного круга общения принца вы свежее лицо. И насколько я знаю, вы сразу не поддались Генри, а, напротив, посмели оказать ему отпор, спорить с ним, чем несомненно подогрели его увлеченность вами. Конечно, в скором времени его интерес так же быстро утихнет. Но тех чувств, которые есть на данный момент, должно хватить.

Король говорил о собственном сыне с такой интонацией — безучастной, холодной, будто декламировал очередной отсчет о расходах королевского дворца на продукты для завтрака. И то эмоций было бы больше, еда как-никак.

— Должно хватить на что? — хмуро спросила я.

— Ох, Георг, ты посмотри на неё! Совсем запугал девочку! — со стороны двери раздался ласковый голос госпожи Селиции.

Она подошла ко мне и мягко положила руку на плечо, я расслабленно вздохнула. Её присутствие успокаивало, да и еще где-то там в тени Адам притаился.

— Я говорил юной леди о чувствах своего сына.

Я заметила, что, когда король смотрел на женщину, глаза его лучились теплом, и улыбался он, обращаясь к ней, тоже искренне. Видимо, знают они друг друга очень давно, и их связывает крепкая дружба. Да и Селицию, наверное, просто невозможно не любить, она располагает к себе любого.

Вот и король её любит, как хорошего, даже лучшего друга… А может, и чуть больше. Так почему он не мог просто жениться на ней тогда? А не устраивал бы этот отбор. Они, думаю, были бы счастливы, а я бы сидела спокойненько дома, тоже весьма счастливая.

— О, да, там есть о чем поговорить, — воодушевленно сказала Селиция и развернулась ко мне. — Наш Генри влюблен в вас по самые уши! Он, конечно, бесится с этим новым для себя чувством, но справиться с ним не сможет. И как ощущает себя та, которая смогла очаровать самого завидного жениха королевства?

Я почувствовала себя в каком-то дешевом и глупом романе. Что здесь происходит? А ничего, что я как бы являюсь избранницей короля?

— Он не влюблен в неё, моя дорогая. Хотя бы потому, что любви не существует. А если это выдуманное слащавыми мечтателями или глупыми поэтами чувство и есть. — Я услышала тихое протестующее кряхтение Адама, но кроме меня никто на это внимание, благо, не обратил, а король продолжал. — То оно слишком редкое. И мой сын на него просто не способен.

— Ты просто не исправим, мой старый друг. — покачала головой Селиция. — Даже любовь смог загнать под свои рамки.

Я все это время молча их слушала. Про любовь рассуждать я могла, только опираясь на прочитанные романы, сама я её не испытывала. Но опять-таки к чему они все это ведут? Я кашлянула, и они, наконец, обратили на меня внимание. Хотя лучше бы не обращали…

— Скажите, юная леди. — Король в упор посмотрел на меня долгим изучающим взглядом и задумчиво спросил. — Вы хотели бы стать королевой?

Во мне сейчас боролись два ответа. Отчаянное " Не-ет! Не надо!" или " Да ты что? С ума сошел?", ах да, еще был и истеричный смех. Но победило вполне адекватное:

— Я не думаю, что могу стать достойной спутницей вам.

Эй, человек, там еще шестерка девушек, которые красивее меня, воспитаннее, умнее. Лучше! Ты ведь король! Так умей принимать правильные решения, нормальные и взвешенные! Ну пожалуйста! Или это все из-за якобы симпатии принца ко мне? Назло ему, а страдаю я!? Так давай я придушу Генри и нет проблем!

Словила себя на последней мысли и представила, как я пишу письмо домой: " Здравствуй, мама, меня скоро казнят за то, что король сделал мне предложение руки и сердца, а я, чтобы не выходить за него, убила наследного принца. В итоге ты без дочери, король без сына, королевство без наследника!"

— Георг, ты только посмотри на неё, — тихо смеясь, сказала Селиция. — Девушка едва не в обмороке. Вот кого-кого, а леди Агату идея стать твоей женой что-то не прельщает. Серьезный удар по твоему самолюбию, как же ты будешь с этим жить?

— Леди Агата, вы никогда не сможете стать достойной мне. И вообще достойной кого — либо из Высшего света. Но мой сын должен жениться.

— Простите, но я вас не понимаю. — мой голос жалобно дрогнул.

Король устало потер переносицу и тяжело вздохнул. Я переводила растерянный взгляд с короля на Селицию. Но паника все же отпустила, едва я поняла, что вроде предложение было шуткой, издевкой. Или он имел в виду не себя?

— Моя милая, — ласково обратилась ко мне Селиция, — если так подумать, то зачем королю жениться на одной из избранниц?

— Ну я не знаю. Обычно все женятся, чтобы жениться, завести семью, детей.

— Вот именно, что не за чем. У Георга была и семья, и дети. А Генри нужно жениться. Но он ветренный и безалаберный и точно не горит желанием остепениться. Заставить или как-то вынудить его не получится, он слишком упрям и горд. А вот уловкой очень даже.

— То есть… — до меня начало доходить. — Отбор не для короля, для принца? Для того, чтобы он выбрал себе одну из избранниц короля назло своему же отцу? — Мне стало смешно. — Ну а я? Причем здесь я?

— Он вами заинтересовался более, чем другими. У него появилась к вам симпатия. И он точно вас мне не отдаст. — Сказал король, усмехаясь, такая же усмешка была и у Генри. — Он может пойти на отчаянные для себя меры, то есть на женитьбу, когда узнает, что вы можете стать моей женой. А иного пути, как женить моего сына, я не вижу.

— Что вы хотите от меня? — Я уже перестала понимать все, что происходило вокруг, в голове была каша. — Да и почему вы выбрали именно меня, ведь есть столько других девушек.

— Вам просто повезло. Нам нужна была девушка более низшего происхождения, и выбор пал на вас. А хочу я, чтобы вы нам подыграли. И, главное, показали принцу, что вы в него тоже влюблены. Ведь он может и сдаться из-за вашего к нему равнодушию.

— То есть вы просто так можете играть с судьбой собственного сына? Так его обманывать? — Короля я уже не боялась, он был мне просто неприятен. — И если вы думаете, что я буду…

— Так, Агата, — вклинилась Селиция, — вам нужно отдохнуть. Вас проводят до вашей комнаты. — Она вгляделась вглубь кабинета, где замерли слуги. — Адам, кажется… Проводи юную леди…

Я хотела многое еще сказать, но не стала. Только поклонилась и вышла за Адамом. Едва дверь закрылась, парень тихо присвистнул.

— Ну ты даешь…

— Только не надо ничего говорить, прошу. — Я тяжело вздохнула, на меня почему-то навалилась такая усталость.

— Хорошо, не буду. — пожал плечами Адам, хотя по нему было видно, что его просто переполняют невысказанные слова. — Я понять одного не могу, почему ты так расстроена?

— А я должна радоваться?

— Ну тебя выбрали, чтобы ты соблазнила принца. Стала будущей королевой. Большая честь. Или этот наследник настолько плох?

— Да нет, он очень хорош собой. — задумчиво сказала я, с Адамом я могла говорить обо всем. — Я даже могла влюбиться в него, наверное, если бы не его ужасный характер и представления о жизни.

Парень замолчал. Я тоже ничего не говорила. На душе было тошно и противно. Ну почему я? Почему?

— И что ты будешь делать?

Я ответила, обращаясь скорее к себе и принимая окончательное решение.

— Это мой единственный выход. За старого короля я бы не пошла никогда в жизни, не переступила бы через себя. А принц… Если у меня получится стать королевой, то это было бы здорово.

У меня только сейчас открылись глаза. Ну вот чем я хуже других? Только образованностью, так это дело наживное. Да и получив власть, я смогу разобраться с Кассандрой, вообще со всеми, кто смел или посмеет меня унизить.

Едва мы добрались до моего коридора, во мне заскреблось плохое предчувствие. И оно оказалось верным: когда мы подошли к двери, то увидели, что она приоткрыта. А я ведь запирала её.

В комнате царил хаос. Выпотрошенная кровать, весь пол покрыт перьями из подушек, ковер откинут и беспорядочно валяется здесь же. Шкаф распахнут, вещи скомканы, будто в них кто-то основательно порылся, стол находится вообще в плачевном состоянии, все его ящики выдернуты и перевернуты. Даже картина снята со стены и жалобно и криво лежит на полу.

Я замерла на пороге, оглядывая весь этот ужас. Адам тоже застыл, но отошел от шока быстрее.

— Я позову стражу. — коротко сказал он и побежал звать на помощь, оставив меня.

В этот момент по коридору прокатился веселый смех. Я даже сразу не поняла, что он принадлежит моей дуэнье, надо же, Лилит Брасс умеет смеяться. Мисс Брасс шла навстречу мне под руку с Эндрю и весело щебетала. Но как только она увидела меня, ее выражение лица снова приняло невозмутимость и холодную сдержанность.

— О! Леди Агата, как вы сегодня красиво выглядите! — У Эндрю было, видимо, очень хорошее настроение, он жаждал им поделиться со всеми.

Они поравнялись со мной и удивленно остановились, обнаружив то, что творилось за дверью.

— Леди Агата, — выдохнула Лилит, — что вы сделали со своей комнатой!?

Я не успела ответить, прибежал Адам и двое охранников-амбалов, которые первыми зашли в комнату и стали осматривать все углы на наличие преступников. Я же все стояла на пороге, слушая жалобы Лилит и монотонный говор успокаивающего её Эндрю. Потом я незаметно проскользнула на балкон. Ну пожалуйста…

Я пригнулась и с облегчением увидела округлый бок шкатулки и краешек дневника в зарослях плюща. Не нашли! Их не нашли! Я успела выпрямиться перед тем, как ко мне подошла Лилит.

— Неужели вы успели нажить себе врагов? И почему от вас одни проблемы? Вы знаете, кто мог это устроить?

Ну хоть меня не обвиняет, уже хорошо. И да, я знала, кто это. Единственным человеком, кто видел шкатулку, была Тасия. Мерзкая стерва. Но если я сейчас про неё скажу, то придется признаваться и в собственной лжи.

— Я понятия не имею.

— Я сообщу, чтобы вам выделили новую комнату, — сказала Лилит.

— Нет, я хочу остаться в этой. Пусть её приведут в порядок. Я подожду.

— Но почему?

— Потому что. — непреклонно заявила я.

Глава 7, в которой вокруг меня начинают происходить странные вещи

"— Почему? Почему мой ребенок будет расти у других людей, а я должна воспитывать чужого ребенка? Это несправедливо!

Мириам ходила по кабинету и мяла в руках бумаги, очередные доносы о восстаниях, как гнойные язвы, изуродовавших все королевство. Это был самый сложный год. И для королевы, и для ее народа.

— Ваше Величество, — робко произнес Первый Советник, — прошу вас… Прошу тебя, перестань так убиваться! Иного выхода нет.

— А не ты ли мне говорил, что все скоро наладится? — вспылила королева, гневно сверкнув очами, от чего советник весь скукожился. — Конечно, сейчас это выход, а что будет потом? На престоле будет царствовать никчемный род, а мой род, королевский род, истинные де Риаман будут ему подчиняться?

— Если бы родился сын…

— Родилась дочь. — отрезала королева. — Она не имела права родиться, но родилась. И я люблю её так же горячо, как любила бы и наследника. А теперь из-за этих мерзких тварей и жалких предрассудков я должна от нее отказаться.

— Сейчас важна каждая возможность, чтобы подавить восстания, а затем и истребить всех изменников. Новость о рождении наследника успокоит народ, а потом и времена настанут легче, может, удастся договориться и с вражеской империей.

Мириам бессильно молчала.

— Ты сама мне говорила, что все жертвы оправданы, если они ради светлого будущего. Так внемли себе же. Почему ты, убивая собственного жениха, не дрогнула, а отослать подальше свою дочь ради блага малышки ты не можешь? Очнись, Мириам, где та безжалостная королева, которая так сейчас необходима?

— Безжалостная королева стала матерью. — горько усмехаясь, Мириам подошла к окну, за которым простирались голые равнины прямо до лазурной полосы моря, женщина грустно улыбнулась. — Хочу посадить у дворца лес. Было бы красиво."

Я сидела на новой кровати в своей комнате. Робко поджала под себя ноги и смотрела на дверь, было неприятное ощущение от осознания того, что к тебе просто так может кто-то войти. Мебель, кстати, заменили очень быстро, если раньше преобладали зеленые тона, то сейчас нежно голубые и лазурные, новый стол был из более светлого дерева и не такой большой, как раньше.

И было принято решение из-за этого проишествия шумиху не поднимать, только осторожно сообщить королю. Зато в моем коридоре теперь стоял стражник. Но я для надежности придвинула к двери стул и нож спрятала под ковром ближе к кровати, стражники стражниками, а лишняя предусмотрительность никому еще не мешала. Но чувство все равно было гадкое, липкий страх все не отпускал. И еще даже вечера не было, боюсь представить, что со мной будет ночью.

В дверь постучали. Я вздрогнула. Стук повторился.

— Агата, открой, пожалуйста, — попросил Генри за дверью.

Надо же, Генри и просьба — вещи несовместимые. Я спрыгнула с кровати и подошла к двери, отодвинула стул. Генри быстро вошел и стал обеспокоенно в меня вглядываться.

— Ты в порядке?

— А почему я должна быть не в порядке? — Я пожала плечами, смущаясь под его взглядом.

— Мне доложили, что кто-то пробрался в твою комнату. — он немного помолчал и спросил. — Ты очень испугалась?

Мне льстила забота принца, это приятно, когда за тебя переживают, когда кому-то не все равно.

— Нет, я не из пугливых.

— А где была твоя дуэнья в этот момент? И где личная служанка?

— Мисс Брасс отошла, а Гретту я отпускаю, зачем ей постоянно быть при мне или сидеть попусту в моей комнате?

Принц молчал, нахмурившись, похоже, мысли его посещали далеко не радостные.

— Прости, это исключительно моя вина. — вздохнул Генри и, взъерошив себе волосы, отвернулся. — Зря я публично обозначил свой интерес к тебе.

Я снисходительно покачала головой и, обходя принца, заглянула ему в лицо, ободряюще улыбнулась.

— Ничего страшного не произошло, мне старая мебель и не нравилась…Да и кому это надо было? Вряд ли твоя Тасия пришла громить мне комнату из-за ревности. Хотя… Нет, ну ты, конечно, присмотрись к ней, мало ли.

— Если я узнаю, что это она, больше эта девушка в столице не объявится. — весьма кровожадно ответил Генри и, словно опомнившись, спросил. — Как ваш разговор с отцом?

— Неплохо. Его Величество очень интересный человек. Да и я, кажется, ему понравилась…

Наверное, я все-таки похожа на свою мать, такая же интриганка. И лгать не составляет мне особого труда. Генри помрачнел.

— И с чего ты это взяла?

— Он спрашивал, хотела бы я стать королевой. Ну и просто продолжить с ним общение.

— И что ты ответила?

— А как бы ты хотел, чтобы я ответила? — спросила я, лукаво улыбаясь.

— Что ты безумно влюблена в его сына, и никакой речи о свадьбе с ним не может быть и речи.

Генри подошел почти вплотную и наклонился к моему лицу. Надо же, какие все-таки зеленые у него глаза, как болото, в котором медленно тонешь. Я быстро заморгала, чтобы сбросить с себя это сладкое оцепенение. И отошла от Генри на безопасное расстояние.

— По-твоему, я должна ответить человеку, который предлагает мне выгодный брак, статус и безбедное существование в роскоши, что я безума от его сына, который обрекает меня на участь краткосрочной содержанки. Хм-м, дай-ка подумать… — Я закатила глаза. — Прости, но я же не так глупа!

— Агата, послушай… — принц был явно разочарован, что перемирие оказалось настолько недолговечным.

— Я довольно наслушалась, Генри. — Я показательно распахнула дверь. — Мне кажется, тебе пора. Спасибо, что заходил, все извинения приняты, и я хочу отдохнуть.

Принц не спешил, и я повторила:

— Прошу. Выполните просьбу леди, Ваше Высочество.

Он заколебался, но все-таки молча вышел, с досадой на меня взглянув. Я закрыла дверь, и на меня нахлынуло смятение… Вроде Генри я зацепила, да и он мне не так уж противен. И он принц. И вроде как особо преград между нами сейчас нет, раз король не против. А если я и вправду смогу выйти за него? Стать королевой? Вот только почему мне это кажется не правильным?

Мне нужно с кем-то было поговорить, посоветоваться. Как раз, словно почувствовав мои мысли, ко мне в комнату заглянула Гретта.

— Ваше Сиятельство, вам нужно что-либо?

— Да, проводите меня, пожалуйста, в личные покои к госпоже Селиции.

Надеюсь, она уже вернулась от короля.

Гретта послушно закивала головой и вышла из комнаты. Я последовала за ней.

Вообще, я думала, что Селиция живет тоже в Южном крыле рядом с королевскими покоями, но ошиблась, женщина жила в восточной части замка, не так богато уставленной, как южная часть, но и не так скудно, как северная. Я с интересом изучала интерьер, все-таки замок был очень красив, бесподобен и так необычен. Наверное, мне бы хотелось остаться здесь жить…

Служанка повернула к большим деревянным дверям, рядом с которыми стояло несколько стражников, они лениво оглядели меня и распахнули двери. Наверное, избранницам можно было ходить, где вздумается.

За дверями оказался еще один коридор, намного более узкий, чем тот, по которому мы шли. Коридор заканчивался тупиком, с правой стороны были огромные светлые окна в ряд, с левой всего лишь три двери, и мы остановились у самой последней.

Я постучала в дверь, наконец-то пришла очередь стучать мне, а то все время моя дверь принимает на себя удары… Ответа не последовало. Я скорее машинально повернула ручку, ожидая, что дверь заперта, но она бесшумно отворилась. Я замерла в нерешительности, робко повернулась к Гретте, но старушка только пожала плечами.

Впрочем, Селиция же ко мне заглядывала, почему я не могу зайти… Я прошла в комнату, точнее не в комнату, в целые покои, состоящие, наверное, комнат из девяти-десяти, не меньше. Я сначала оказалась в милой прихожей, в который царил полумрак: окна были зашторены, а на столе догорала свечка.

— Прошу прощения! — громко проговорила я, но ответом мне послужила тишина.

Я собралась уходить, но тут раздался кашель где-то в глубине комнат. Я пошла на этот звук. Кашель повторился из-за приоткрытой двери.

— Госпожа Селиция… — Я медленно прошла в эту комнату, глухо постучав по дверце.

Комната была очень темной, воздух был сухой и пропитанный едким запахом всевозможных лекарств, и еще был такой приторно-сладковатый привкус в воздухе… Так пахла старость.

— Кто вы? — из темноты комнаты послышался хриплый старческий женский голос. — Откройте окна…

Я на секуду замешкалась, потом подошла к окнам, найдя их только по маленькой полоске света на стене, которая пробивалась сквозь плотные шторы. И открыла их, пропуская в комнату свет. Солнечные лучи стремительно разливались, освещая чью-то спальню и старую женщину, всю в морщинах и с седыми редкими волосами, она лежала на кровати, утонув в перине и горах подушек, накрытая толстым одеялом.

Она подслеповато моргала, ослепленная солнцем, а потом взгляд её сфокусировался на мне. Я растерянно стояла на месте, старая женщина долго смотрела на меня мутными без красок глазами, а потом я увидела легкое безумие, промелькнувшее на сухом лице.

— Мама? Это вы? Мама, вы пришли за мной? — она попыталась подняться, но закашлялась, не переставая смотреть на меня горящим потерянным взглядом и называть меня своей матерью.

— Вы меня с кем-то спутали, простите… Я пойду… Простите… — Начала испуганно лепетать я, пятясь к двери.

— Матушка, вы снова молоды… Вы так молоды, вы так красивы… Мамочка, не уходите, пожалуйста, не оставляйте меня!

Старуха почти кричала, а я трусливо побежала обратно к двери и вылетела из неё, чуть не сбив с ног дожидавшуюся меня Гретту.

— Мы уходим…

Я, обгоняя служанку, пошла по коридору. Руки дрожали, а в груди появился неприятный ком, кажется, я увидела то, что не предназначалось для моих глаз.

Чем дальше мы отходили от Восточного крыла, тем легче мне становилось, спокойнее. Будто то место было липкой паутиной страшной тайны, и я, видя знакомые коридоры Северного крыла, потихоньку из этой паутины выпутывалась.

Мы стали подниматься по лестнице, покрытой ковром и с тонкими искусно вырезанными перилами. Я бездумно теребила тканевый пояс на платье, и это закончилось тем, чем должно было закончиться, пояс развязался и, красиво развиваясь в воздухе, полетел вниз по лестнице. Гретта дернулась за ним, но я её остановила и сама торопливо пошла вдогонку за поясом.

Навстречу мне поднимался мужчина, не молодой и не старый, самый обыкновенный, что даже взгляд не мог зацепиться за какую-нибудь необычную черту, выделившую бы его. Ничем не примечательный, ничем не выделяющийся человек. Я бы и не заметила его, если бы мой пояс не упал прямо к его ногам.

— Вы, кажется, обронили. — сказал мужчина, поднимая вещь, но не спеша мне её отдавать.

— Да, благодарю, — любезно улыбнулась я, не сводя настороженного взгляда с этого странного типа.

— Надо быть осторожной с вещами, леди Агата, нужно их беречь, особенно, если вещи ценные.

— Да, конечно… — растерялась я, а потом спохватилась. — Откуда вы знаете мое имя?

— Лучше скажите мне, как продвигается ваше чтение?

— Что? Простите, я не понимаю…

Я совершенно обомлела, только глупо захлопала ресницами. Мужчина вздохнул, протянул мне пояс, потом поклонился и с легкой улыбкой прошел мимо меня, поднимаясь вверх по лестнице. Я растерянно смотрела на его удаляющуюся спину. Кто он? Стало жутко…

Ко мне с обеспокоенным видом спускалась Гретта.

— Ваше Сиятельство, все в порядке? Вы так долго…

Я молча кивнула головой, тщетно пытаясь напустить на себя невозмутимость.

Кажется, я еще сильнее увязла в этой паутине. Главное, чтобы не появился паук.

Мои нервы за какие-то четыре дня превратились в лишь свои жалкие отголоски. Как же я устала… От всего. Зайдя в свою комнату и отправив восвояси недоумевающую Гретту, я заперла дверь, придвинула к ней стул и зашла в ванную комнату.

Открутила отливающий серебром вентиль; хлынула горячая вода, и стал подниматься пар. На подставке стояли разные тюбики с приторно-сладкими ароматами в каждом. Я выбрала один с нарисованной на нем розой и щедро налила жидкость в воду. Сразу разлился приятный запах, дурманя и успокаивая, на воде забурлила розовая пена, в которую я с удовольствием погрузилась. Прикрыла глаза и постаралась расслабиться, просто ни о чем не думать, просто не думать.

И опять я услышала стук в дверь. Да что же это такое!? У меня скоро глаз дергаться начнет. Я с головой ушла под воду. Агаты нет, Агата утонула, оставьте Агату в покое!

Когда я вынырнула, услышала за дверью голос Селиции, которая просила меня её впустить. Я тяжело вздохнула и скрепя сердце вылезла из ванной, наспех вытерлась и накинула халат бледно-зеленого цвета.

Селиция являла собой воплощение серьезности и недовольства мною. Она внимательно на меня посмотрела и шагнула в комнату, прикрывая за собой дверь.

— Юная леди, ну что вы вытворяете? — Женщина сразу напала на меня. — Зачем надо было заходить в мои покои?

Я смутилась и виновато опустила взгляд. Честно, эту добрую женщину я не хотела расстраивать и выставлять себя в плохом свете перед ней.

— Я хотела с вами поговорить о Генри. Вас не было. И прошу прощения, что побеспокоила вашу. ээ..

— Мою мать. — сказала Селиция и строго спросила. — Она что-то говорила?

— Нет. Я извинилась и ушла сразу, как только её увидела.

— Что ж… — она с подозрением покосилась на меня, а потом с мягкой, знакомой мне теплой улыбкой поинтересовалась, стараясь уйти от неприятной темы. — А что там Генри, моя милая?

— Король, правда, хочет, чтобы я стала невестой Генри, а потом и королевой?

— Скажем так, — уклончиво проговорила Селиция, — король хочет, чтобы его сын женился. И все было для этого подстроено. Шестерка лучших девушек во дворце, одна девушка совершенно не похожая на них. И принц, который может на них обращать внимания без каких-либо обязательств, так как они избранницы его отца, для которого Генри сделает все, чтобы досадить ему. Так что свадьба все равно была, если бы король женился, то свадьбу сыграл бы и его сын. А мы подумать не могли, что Генри так скоро вами заинтересуется, леди Агата. — Селиция мне подмигнула. — Так что продолжайте в том же духе.

Я поджала губы, не зная что сказать. В этом было что-то абсурдное. И ненормальное, король играет с чувствами, с судьбой своего сына. Я даже прониклась странной симпатией к Генри, больше граничащей с жалостью.

— Ну, леди Агата, вы бы хотели стать королевой? — лукаво улыбнулась женщина.

Я задумалась. Быть королевой ведь такая ответственность… И сейчас вдруг вспомнились все те обидные слова, что я никто, что я никогда не стану большим, чем я есть сейчас. А если я стану первой леди королевства…

— Конечно, а кто же не хотел бы? — сказала я.

Селиция улыбнулась, получив такой ответ, который она и ждала.

— Осталось ждать предложение Генри. Хорошо, чтомальчик вспыльчив и безрассуден, что может обручиться с девушкой, которую он знает от силу пять дней.

От силу пять дней… Интересно, а почему король с Селицией мне так доверяют? И хотят, чтобы я стала женой принца, женой будущего короля!? Ведь для них я совершенно пришлая, чужая, неизвестная. Странно… Но разве мне их понять?

Но теперь решение принято, невеста Генри — мой единственный билет в счастливое будущее, шанс, который я не упущу. И уже нет никакого значения в том, сомневаюсь ли я и есть ли у мень плохое предчувствие.

" — Мой господин, смею заметить, в последнее время вы только об этой леди и говорите?

Генри осклабился.

— Поверь, я не только о ней говорю. Я постоянно о ней думаю. Не могу никак выкинуть её из головы, она будто сводит меня с ума.

— Значит, вы наконец влюблены?

— Смешно, — принц нахмурился, — скорее я убежден в том, что она должна всецело принадлежать мне. — Генри помолчал, а потом вдруг сказал. — Самое главное, она в меня сразу не влюбилась, а как ее в себя влюбить, я не знаю. Да и она особенная, редкая, вроде бы должна быть глупой простушкой, но нет, про неё такого не скажешь. Иногда смеется, шутит, ерничает и язвит, а иной раз делается совершенно другой, отдаленной, даже взгляд меняется, и кажется она намного выше тебя самого, а ты по сравнению с ней становишься ничтожным. Необыкновенная девушка, которую я во чтобы то ни стало должен изучить. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул головой приближенный слуга, но скорее не потому, что понимал, а потому, что господин хотел, чтобы его понимали.

— А еще и отец, — принц скривился. — Я с ним говорил недавно, он сказал, что у него есть серьезные планы насчет этой девушки. Поверить не могу, что он может жениться на Агате из-за того, что видит мой интерес к ней. Хотя он способен на все, может, он тоже в ней что-то увидел… И я скорее всего скоро сделаю сам ей предложение. Я не упущу это сокровище и тем более не отдам его отцу.

— Но, господин… Вы готовы пожертвовать прежней холостой жизнью только ради одной девушки, лишь бы завоевать её?

— Ну почему пожертвовать. Свадьба не такой уж приговор, если её расценивать как способ достижения своей цели. А я больше не знаю, как сделать эту девчонку моей. В любом случае, когда она мне надоест, я отправлю ее в какую-нибудь резиденцию и вернусь к прежней жизни.

Слуга незаметно от принца покачал головой. А Генри, вдруг улыбнувшись, произнес:

— А знаешь, пригласи ко мне леди Катарину, давненько я с ней не общался…"

Глава 8, в которой мне делают предложение, а я падаю с лестницы

Пятый день моего пребывания во дворце начался со спокойного и сладкого пробуждения от ангельского пения птиц за окном… Ага, как же. На такой высоте парили только ястребы, и их пронзительные крики выдернули меня из сна, нещадно проехавшись по барабанным перепонкам. И чего я не закрыла балкон? Решила наслаждаться сновидениями, вдыхая свежий ночной воздух?

Было раннее утро, я бездумно лежала, глядя на слегка покачивающуюся от слабого сквозняка ткань балдахина. Потом из-за еще одного крика ястреба перевела взгляд на открытую дверь балкона: небо было пасмурным, как перед долгим затяжным дождем, времена засухи начинали проходить… И атмосфера была мрачная, нагнетающая, казалось, что должно что-то произойти — что-то плохое, ястребы ждали это, с наслаждением предвкушая, а небо плакало.

У меня настроение было странное, нахлынуло какое-то равнодушие, даже апатия. Вчерашние переживания казались мне сущими пустяками, а собственные сомнения насчет любви-не любви Генри — жалким бредом. Особенно по сравнению с этим грустным далеким небом. Я начала более скептически относиться к тому, что меня ждет. Будь, что будет, судьба все сама расставит по своим местам.

С такими философскими размышлениями я и не заметила, как снова задремала. Спала я до тех пор, пока не раздался скрежет ножек стула по полу. Я резко вскочила, сев на кровати и испуганно хлопая сонными глазами.

— Ваше Сиятельство… — Гретта сама не ожидала произведенного ей грохота. — Зачем вам стул?

— Надо, — хмуро буркнула я, раздосадованная тем, что мой стул не крепкая защита и препятствие, а всего лишь сигнализация. — А как вы зашли-то?

— Так ключом и открыла. — ответила Гретта и, увидев мое нахмурившееся лицо, продолжила. — Всего ключа от комнаты два, у госпожи и у её личной служанки, вы не знали? И прошу прощения, что напугала… Я пришла помочь вам собраться к завтраку.

Я постаралась выдавить благодарную улыбку, позволяя расчесывать и заплетать мои волосы в какую-то хитрую прическу, но улыбка вышла вымученной и жесткой, меня вовсю одолевали подозрения. Ведь как я могла забыть про другой, второй ключ, которым еще в мой первый день мне отворили дверь и который, видимо, был передан Гретте. И, получается, благодаря которому Тасия открыла дверь, точнее приказала открыть дверь и все разнести в поисках украшений. От этой милой деятельной пожилой женщины я такого не ожидала. Она, увидев в зеркале мой презрительный взгляд, обращенный на неё, растерянно спросила:

— Что такое, Ваше Сиятельство? Я где-то больно затянула волосы?

— Нет. Все в полном порядке. — холодно заявила я. — И да, платье я надену самостоятельно, твои услуги мне не понадобятся.

Я специально сделала акцент на слове "твои", которое теперь казалось придающим ничтожности, особенно по сравнению с тем, что я всегда обращалась к этой предательнице на "вы". Жаль, раньше не знала, что она этого не стоит.

Гретта тоже поняла эту странную перемену в моем отношении к ней.

— Я что-то сделала не так?

— Все так, можешь быть свободна. — я не заметила, как брезгливо поморщилась, смотря в глаза женщине.

Старая служанка неловко качнула головой и, поджав влажные вздрагивающие губы, направилась к двери. Робко оглянувшись, она натолкнулась на все такой же брезгливый взгляд и вышла за дверь. А я глубоко вздохнула, что ж, из-за дрянных людей расстраиваться нельзя, как бы горько не было.

Я теперь озадаченно взяла корсет. Как мне его надеть в одиночку?

Это был самый сложный час в моей жизни, руки ныли от постоянных перевязываний-завязываний шнуровки, корсет все равно сидел криво и безобразно. Я психовала и вместо того, чтобы аккуратно подравнять, срывала его с себя и начинала по-новому. Так продолжалось, пока ко мне не зашла мисс Брасс, чтобы пойти вместе на завтрак, она ужаснулась, закатив глаза, потом навешала на меня всякие грехи и преступления и наконец помогла с корсетом. Затянула она его, кстати, назло мне — туго.

К завтраку мы почти опоздали, пришли, когда все уже поклонились, отдавая дань уважения королевской семье. Мы с Лилит опустились в реверансе, потом я быстренько прошествовала к столу.

Затем последовало мирное молчание, нарушаемое только позвякиванием приборов и короткими диалогами. Иногда я ловила на себе долгие пытливые взгляды Генри, но я каждый раз быстро опускала голову, почему-то смущаясь, да и, кажется, легкий румянец выступал на щеках. Что со мной?

— Как вчерашний разговор с Его Величеством? — наклоняясь ко мне, быстро прошептала Лия.

— Ничего особенного, большую часть обеда говорили о погоде и изысканности повара. — быстро нашлась я, отмалчиваться и обижать этим добрую девушку я не хотела, а к вечной лжи я, увы, начинаю привыкать.

— Должно быть, очень познавательно было. — Лия улыбнулась мне такой искренней добродушной улыбкой.

Я тоже в ответ ей улыбнулась, но потом я увидела свою улыбку в отражении кувшина, и она мне показалась такой напыщенной, вымученной и убогой. Мне стало чуть завидно, что я не могу быть такой же открытой и светлой, не смогу так же лучиться искренностью и расположением к собеседнику, потому что во мне нет никакой теплоты. И в душе моей, наглухо затворенной, есть, кажется, что похуже.

Зато в меня влюблен наследный принц. Эта мысль отозвалась приятным теплом в душе. Значит, я лучше…

Я оборвала себя на этом. Почему в последнее время я ловлю себя на жестоких, самодовольных, черствых и злобных мыслях. За пять дней я перестала себя узнавать, будто я начала становиться совершенно другим человеком. И что дворец делает с людьми? Признаваться, что какая-то злобная тьма всегда была внутри меня, а сейчас только обнажилась, я не хотела. И никогда не захочу.

Тем временем завтрак подходил к концу. Его Величество поднялся и, глухо прокашлявшись, произнес с тем же неизменным отрешением в голосе, будто это не он был здесь, не его слушали, не он говорил.

— Милые леди, я с большой честью и с большой радостью принимаю вас в своем доме, двери которого всегда будут гостеприимно открыты для вас и родственников большинства из вас. Но всем нам известно, с какой целью мы здесь собрались. И эта цель-отбор. Меня прельщает мысль, что для каждой из вас я смог бы стать хорошим спутником в нашей совместной жизни, но пришло время выбирать ту единственную. Я уже достаточно вас узнал, чтобы принять решение. — Он выдержал драматическую паузу, когда все в зале затаили дыхание, боясь и в то же время желая услышать ответ. — Решение, которое я озвучу сегодня в четыре часа в тронном зале.

Было забавно наблюдать за выражениями лиц присутствующих. Облегчение, досада, недоумение, испуг и, конечно, возрастающее волнение. Правильнее бы было, озвучить сразу "ту единственную", но король решил томить всех мучительным ожиданием.

Хотя я понимала его истинные мотивы. Он пытался так вынудить Генри на отчаянные быстрые поступки. Когда король произносил свою речь, он почти не сводил с меня взгляда, и, когда произносил "ту единственную" он тоже очень двусмысленно взглянул на меня. Не знаю, кто еще заметил это, но Генри уж точно. Король достиг того эффекта, к которому стремился. Но что касается Генри… Что, если он не поведется на эту уловку, что если его чувства не достаточны сильны? Что будет тогда?

Все избранницы начали расходиться по своим дуэньям, точнее, девушки стояли в ожидании, когда сами дуэньи к ним подойдут. Моя Лилит не спешила, разговаривая о чем-то с незнакомыми мне женщинами. Я замерла, в растерянности не зная, куда встать, чтобы со стороны не выглядело это глупым. И тут я заметила Тасию, которая своей медленной размеренной походкой проходила мимо меня.

— Ну и как вам погром в моей комнате, нравится? — спросила я, когда девушка поравнялась со мной.

— Что? — Она остановилась и в непонимании уставилась на меня. — О чем вы говорите?

— Не стройте из себя саму невинность. — жестко ответила я. — Предполагаю, вы не делали такое глупое лицо, когда подкупали мою служанку или когда приказывали сотворить такое с моими покоями. Вы мерзкое, подлое существо, леди Тасия, завистливое и ревнивое.

— Да что вы себе позволяете!? — вскричала она так громко, что к нам все повернули головы. — Вы сейчас же попросите у меня прощения!

— И не подумаю. — усмехнулась я и уже громче добавила, сделав испуганное и недоуменное лицо, — что с вами, леди Тасия!? За что я должна извиняться?

К нам уже спешили наши дуэньи, но раньше всех подошел принц.

— Что здесь происходит? — злым голосом спросил Генри, у принца и так было ужасное настроение.

— Генри, она меня оскорбила! — Тасия заискивающе посмотрела на принца, а потом со злобным торжеством взглянула на меня, мол, ну все, конец тебе.

В этот момент к нам подошли Лилит и еще одна полноватая дама. Эта дама сразу гневно обернулась к моей дуэнье.

— Вы вообще не смотрите за ней!? Да таких невежественных особ под замком держать надо! Дикарка! Да как она посмела оскорбить мою…

— Закройте свой рот, — оборвала её Лилит, — вы не смеете говорить про леди Агату в таком тоне. И под замком держать надо вас, чтобы вы своим ядом не отравляли общество.

Я с удивлением воззрилась на мисс Брасс, я больше ожидала, что она раньше всех накинется на меня с обвинениями.

— Что-оо? — казалось, у дуэньи Тасии весь воздух вышибло из легких от возмущения. — Да как вы…

— Так, прекратить. — холодно оборвал их Генри и обратился ко мне, — вы леди Тасии что-то говорили, за что она могла обидеться?

— Нет, — покачала я головой, — я её не оскорбляла. И, видимо, сейчас она хочет меня подставить таким гнусным образом. — я обернулась к Тасии. — И как вы только можете?

— Ваше Высочество, она лжет. — запротестовала Тасия. — Не слушайте эту лицемерку! Генри, поверь мне!

— Я намерен поверить леди Агате, — заявил наследный принц, — а вам должно быть стыдно. Я приказываю извиниться перед ней. Сейчас же.

— Что? — выдохнула Тасия и, переведя взгляд с меня на принца и обратно, горько усмехнулась. — Я не буду извиняться…

— Чтобы моя воспитанница извинялась перед какой-то…

Одного взгляда наследного принца хватило, чтобы она замолкла.

— Вы ослушаетесь приказа будущего короля? — Генри изогнул бровь.

Тасия поджала губы, плечи её задрожали. Она колебалась, а потом сделала книксен передо мной и прошептала:

— Прошу прощения…

Не дожидаясь своей дуэньи, она побежала прочь из залы. Вслед ей прозвучали чьи-то насмешки. Что ж, за свою подлость нужно платить.

Я посмотрела на Генри с робкой улыбкой и проговорила:

— Спасибо, что поверил мне…

— А разве я мог поступить иначе?

Я залилась румянцем, было волнительно и приятно от одного только его взгляда.

Когда мы с Лилит возвращались обратно, я обратилась к ней:

— Спасибо, что заступились за меня.

— Не стоит благодарностей, — качнула головой она и продолжила, — хотя я думаю, что вы все-таки могли сказать ей что-то неосторожное. Наверное, больше из-за неумения вести себя с людьми. Вы способны на многое, леди Агата, но чтобы намеренно оскорбить человека — то вряд ли.

Я ничего ей не ответила. Наверное, я и правда меняюсь. И не в лучшую сторону, становлюсь такой же, как мать и сестра.

До двенадцати часов дня я страдала ленью, приняла ванну, полежала на кровати. Потом сходила на обед, где присутствовали все, кроме леди Тасии, мне сообщили, что она неважно себя чувствует. Я ощутила один легкий укол совести, который так же быстро прошел, как и возник. После обеда я дремала.

И вот часы показывали без двадцати минут четыре. За мной зашла мисс Брасс, помогла с корсетом, так как я снова не подпустила к себе Гретту. И мы направились в тронный зал.

Чем ближе мы подходили, тем сильнее возрастало у меня волнение. Странная паника сдавливала грудь и мешала ровно дышать. Я все теребила пояс на платье. Лилит заметила это и решила поднять мне настроение:

— К чему вы нервничаете? Все равно у вас шансов нет.

— Да, спасибо, успокоили, — хмыкнула я.

Ну нервничала не я одна, едва мы вошли в зал, то сразу почувствовали всеобщий настрой. Волнение было буквально осязаемым в воздухе. Девушки старались быть спокойными, но их бледные лица, застывшие искусственные улыбки и огромные испуганные глаза говорили сами за себя. Самой спокойной оставалась леди Кассандра, которая наблюдала за нервными метаниями остальных с легким презрением.

А еще я думала, что зал как-нибудь торжественно украсят, но, увы, ошибалась, видимо, не такое уж важное событие предстояло.

Ровно в четыре часа в зал зашел король с сыном и Селицией. Последняя отыскала меня взглядом и ободряюще улыбнулась. Король с принцем уселись на свои троны, а Селиция вышла вперед и произнесла своим грудным громким голосом:

— Уважаемые девушки-избранницы, прошу вас всех выйти вперед.

Все избранницы зашелестели своими платьями и выстроились в неровную линию. И тут меня паника накрыла с головой, к горлу подкатил горький комок, немного подташнивало, а сердце выпрыгивало из груди. Зато Генри выглядел абсолютно невозмутимым, будто его вообще не интересовало, что вокруг него происходит.

— Итак, милые леди, — заговорил король, — я должен вам сказать, что каждая из вас уникальна, каждая достойна стать королевой. Но сейчас будет выбрана достойнейшая. И теперь будет названо её имя…

Видимо, король ошибся, видимо, Генри слишком дорога его свобода, дороже всего. Я чувствовала, как во мне что-то разочарованно осыпается. Ну почему он молчит? И что теперь будет делать король, скажет, что отбор отменяется?

— Леди Агата Льере, примите мои поздравления. — сухо произнес Его Величество.

У меня буквально все обмерло внутри. Я растерянно посмотрела на короля, который являл собой холодное равнодушие. Селиция приложила ладонь к губам и избегала встречаться со мной взглядом.

В зале была мертвая тишина. Никто не мог поверить в то, что какая-то безродная выскочка, по ошибке ставшая избранницей, будущая королева. Жена старого короля. Нет…

— Подойдите же ко мне, леди. — опять произнес король.

Меня же буквально оглушило. Нет, так не должно было случиться. Я неосознанно отступила на полшага назад. Как я могу стать женой этого страшного, сухого, бездушного старика, кем бы он там ни был. Я не могу. Я не хочу! Мне страшно…

— Я благодарен отцу, что он озвучил имя моей невесты. — вдруг задорно произнес принц.

Новая волна шока хлынула на собравших здесь людей, которые только-только начали отходить от первой.

Я же не могла поверить своим ушам. Не могла поверить в свое счастье. Неужели я спасена?

Генри ловко поднялся с трона и подошел ко мне. Он низко поклонился, а потом посмотрел на меня, его глаза хитро блестели.

— Окажете ли вы мне честь, став моей невестой? — спросил он.

Как же я была благодарна ему в этот момент. И, наверное, в этот же момент я в него и влюбилась. Правда, дар речи я потеряла, только смогла молча кивнуть головой. Чувствовала, что в глазах стоят слезы, а губы растягиваются в счастливой блаженной улыбке.

Генри взял меня под руку и повел к своему отцу. Я тогда словно потерялась в пространстве, шла бы безвольной куклой за ним куда угодно. Я не понимала, что происходит, только чувствовала непоколебимую уверенность, исходящую от него. Король оставался равнодушным, только в глазах его укромно светился миг торжества, ведь все случилось именно так, как он задумал.

— Отец, благословишь ли ты мой союз с этой девушкой? — Генри поклонился в пол перед отцом, а я, действуя по интуиции, опустилась в низком реверансе.

— Конечно, сын мой. — ответил ему король, медленно кивнув головой, а потом обратился к остальным. — Это самое счастливое мгновение в моей жизни, когда мой единственный сын нашел свою любовь. И, видимо, это знак, что мне уже поздно думать о своем личном счастье. Отбор подошел к концу, будущая королева выбрана.

Все счастливо захлопали. Из числа избранниц радовались только Лия с Арианой, остальным почему-то весело не было. Грянула торжественная музыка. А Селиция, довольно улыбнувшись, шепнула:

— Все закончилось как нельзя лучше…

Из залы мы с принцем вышли первыми, рука об руку. Он, явно гордясь собой, самодовольно усмехнулся.

— Ты только подумай, я увел невесту у отца прямо из-под носа! Он хотел жениться на тебе назло мне! А в итоге совсем не женится, нельзя же королю играть свадьбу одновременно с принцем! Ха, так ему и надо!

Потерянное состояние, в котором я пребывала в зале, начало проходить.

— А если бы он назвал не меня? — тихо спросила я. — А назвал бы другую? Ты бы женился на другой?

— Агата, он назвал тебя, и женой моей станешь ты. — Генри хотел коснуться моих волос, но я дернулась в сторону.

— Если бы не соперничество со своим отцом, ты бы в жизни не сделал меня своей невестой, верно?

— К чему ты это сейчас? Через неделю наша свадьба и счастливый брак, что тебе еще сейчас надо, я не пойму!? — у Генри стремительно портилось его хорошее настроение.

Я отвернулась от него и, ничего не отвечая, направилась вперед по коридору. Догонять он меня не стал, только тяжело вздохнул. За спиной уже слышались оживленные голоса выходивших из залы людей. Надо было бы подождать мисс Брасс, но мне не хотелось с ней разговаривать, да вообще ни с кем не хотелось. Статус невесты наследника не приносил мне счастья или удовлетворения, только досаду. Будто все случилось неправильно, я чувствовала себя фальшивкой, которая незаслуженно попала в череду удачных случайностей.

Если я не хотела разговаривать, то вот со мной хотели, прямо горели сильным желанием. Когда я подходила к лестнице, меня окликнули. Я, развернувшись, увидела направляющуюся ко мне быстрым шагом Кассандру. Плохое предчувствие и липкий ужас холодом сковали внутренности.

Была мысль бежать, но я себе не позволила, все-таки у меня была гордость. Кассандра подошла ко мне и усмехнулась, не сводя с меня немигающего, злого и безумного взгляда. Этот человек, это существо было способно на все, я поняла это в ту секунду. И с этим существом я осталась одна в пустом коридоре. И почему, как назло, нет слуг, где застряла мисс Брасс!? Внутренне я содрогалась от ужаса, внешне была спокойна и невозмутима.

Молчание затянулось, Кассандра просто смотрела на меня, и от этого взгляда хотелось уносить ноги и поскорее. Но я, чтобы нарушить душившую меня тишину, заговорила. Хотела, чтобы мои слова звучали робко, даже жалостливо, а получилось — насмешливо:

— Вы меня нагнали, чтобы самолично поздравить? Мне приятно, но, право, не стоит…

— Бедная-бедная девочка… — Кассандра покачала головой. — Оставалась бы ты и дальше жалкой простолюдинкой, чьи слова лишь пустой звук, и жила бы… Но нет же, позарилась в королевы…

Я вся сжалась, вцепившись мертвой хваткой в перила.

— Я ничего про вас не скажу…Я ничего вам не сделаю…

— Не скажешь и не сделаешь, верно. — ухмыльнулась Кассандра. — Потому что сдохнешь.

Кассандра рванулась в мою сторону, намереваясь схватить за горло, но я проворно увернулась и проскочила мимо неё. Хотела бежать обратно, к людям, но не успела, Кассандра схватила меня за рукав, так, что ткань затрещала и порвалась. Я вывернулась и саданула её каблуком по ногам. Безумные глаза сумасшедшей налились кровью, она прыгнула на меня, а я не успела отскочить, и её острые когти впились мне в волосы.

Из глаз брызнули слезы от боли. Я закричала, пытаясь высвободиться. Кассандра, не отпуская, изо всей силы толкнула меня в каменную стену. Я приложилась об твердый камень виском. Из легких вышибло воздух, перед глазами поплыла алая пелена от жгучей пульсирующей боли. Кассандра снова толкнула меня с целью уже окончательно разбить мне голову, но я из последних, стремительно покидающих меня сил, навалилась на неё спиной и, рванувшись, извернулась. В руках Кассандры остался клок моих выдранных волос.

Физически эта сумасшедшая намного превосходила меня, тем более у меня все плыло перед глазами, все было смазано, только ярко выделялась темная бездна, куда вели ступени лестницы.

Кассандра быстро вскочила на ноги и снова бросилась на меня. Так, вцепившись друг в друга, мы балансировали у края. Я пыталась отцепить от себя Кассандру, царапая ей лицо, выдирая волосы, а она пыталась подобраться к моей шее. Я коленом ударила её в живот, Кассандра зашипела от боли и оттолкнула меня.

Удержать равновесие у меня не получилось, я полетела спиной на ступеньки, мои пальцы были в считанных миллиметрах от перил…

Сначала была мимолетная, но такая мучительная боль во всем теле, особенно в спине. Потом острый удар, простреливший затылок, и темнота, поглотившая мое сознание.

Глава 9, в которой я получаю корону принцессы, а вместе с ней и хлопоты

Честно, просыпаться было мучительно. Как будто тело все налилось свинцом, и любое движение отдавало ноющей болью: голова гудела, наполненная роем пчел, а перед глазами все смешалось в яркие расплывчатые блики… И еще этот тошнотворный привкус во рту да приторные запахи лекарств.

Вообще, где я?

Я с усилием заморгала, чтобы придать взору четкость, и с хриплым стоном попыталась пошевелиться.

— Она очнулась! — чей-то громкий возглас резанул по ушам. — Наша леди очнулась! Врача! Врача! Принца!

Рядом зашумели голоса и почувствовалось движение. Мне в рот приняли вливать горькую жидкость. Едва подавив рвотный позыв, я заставила себя сделать глоток. На удивление стало легче, я прикрыла глаза, по телу стало разливаться приятное оцепенение.

Потом я почувствовала, что кто-то взял мою ладонь. Я услышала знакомый голос:

— Как-то выглядит она не очень.

— Ваше Высочество, по-другому после падения с лестниц не выглядят. Девушке еще повезло, отделалась сильными ушибами и легким сотрясением.

— Ну а эти синяки, бледность, — слегка недовольно обратился к кому-то Генри, — это же можно исправить?

— Ну, естественно, все пройдет.

Я приоткрыла глаза. Хмурое лицо Генри долго отказывалось приобретать четкость. Принц выдавил из себя слабую улыбку.

— Ну и зачем надо было падать с лестницы?

Именно это я ожидала услышать от него в первую очередь. Конечно. Ни как ты себя чувствуешь, родная! Я так за тебя переживал, места себе просто не находил! Но, видимо, я слишком хорошо стукнулась головой, чтобы на такое надеяться.

— Меня столкнули… — я хрипло произнесла. — Кассандра…Она…

— Леди Кассандра? — Генри приподнял одну бровь. — Напротив, к счастью, она оказалась рядом и хотела тебе помочь. Мимо проходившая служанка увидела, как она пыталась привести тебя в чувство. Видимо, тебе просто привиделось.

Привести в чувство? Ой ли. Может, добить…

— Где она?

— Покинула замок совсем недавно. — пожал плечами принц. — Но при чем здесь сейчас она? Я очень переживал за тебя, моя леди, ты пребывала в беспамятстве слишком долго. Около шести часов, а завтра состоится твоя коронация. Но хорошо, что ты очнулась.

— А если бы не очнулась… — откуда-то хлынула волна гнева. — Другую бы невесту отобрал у отца?

Принц осклабился и, поцеловав руку, ретировался из комнаты. Врач со служанками начал отпаивать меня какими-то настойками, и я провалилась в дрему, спокойную и исцеляющую.

Я еще доберусь до Кассандры. Интересно, кто раньше? Она до меня или я до неё?

Все же медицина в королевском дворце была очень развита, особенно обезболивающие, так что к вечеру я чувствовала себя прекрасно. Мне разрешили вставать, и я с удовольствием прохаживалась по своей комнате — с каждым шагом слабость в теле отступала. В голове была ясность, но думать ни о чем не хотелось. В последнее время мне стали так дороги минуты покоя.

Я вышла на балкон и вдохнула свежий вечерний воздух. Горизонт уже поглотил солнце, его последние лучи раскрашивали небо в оранжевые, розовые цвета.

Хлопнула входная дверь. Я вздохнула, оборачиваясь.

— Мисс Брасс? — я вышла ей навстречу и непринужденно поклонилась.

— Вы удивили меня, леди Агата. — она выглядела потрясенной. — Слишком… Никто не мог подумать…Поверить, что вы… Что вас выберут. Поздравляю. Письмо вашим родным я уже отправила.

Моя дуэнья действительно была обескураженной. Наверное, она пережила разрушение всех своих представлений о жизни.

— Вы себе как чувствуете? — спросила она и с легкой укоризной добавила, — но леди Агата, падать с лестниц… Это дурно.

Мне казалось, что мисс Брасс не знает, как себя со мной вести. Одно дело, когда её подопечная — невоспитанная девчонка на краю королевства, а другое, когда она твоя будущая королева. Я улыбнулась:

— Да, я тоже считаю, что это весьма дурно. Но мне же так нравится поступать дурно. Я просто обожаю! А еще каждый день теперь я собираюсь падать с лестниц.

Мисс Брасс озадаченно взглянула на меня и, поправив очки, убежденно произнесла:

— Вы, видно, слишком чувствительны к последствиям от лекарств. Отдыхайте пока, я зайду позже.

Я пожала плечами, и дуэнья вышла. Какой удачный у нас получился разговор, к счастью, короткий. Но на этом посещения не закончились.

В комнату заглянула госпожа Селиция, она с теплотой улыбнулась и спросила:

— Можно?

Я кивнула.

— А я не одна, привела одного поэта.

Следом за ней в комнате показался и веснушчатый нос Адама. Он робко застрял на пороге. Я приветливо помахала ему ладонью.

— Адам! Я так рада тебя видеть, проходи, пожалуйста.

Парень заулыбался и подошел ближе. Селиция же присела на кровать рядом со мной и бережно взяла меня за руку.

— Милая, хорошо, что с вами все в порядке. Знаете, как вы нас напугали?

— Как ты себя чувствуешь? — поддакнул Адам. — Выглядишь просто замечательно.

— Спасибо, — ответила я и тут же спросила у Селиции, — после коронации я смогу отдавать приказы о заключении людей под стражу? Или о казнях?

Адам подавился воздухом и закашлялся, а Селиция невозмутимо взглянула на меня.

— Вы уже хотите кого-то покарать? Неожиданно.

— Так я смогу?

— Я сомневаюсь, леди Агата. Каждый ваш шаг будут контролировать, а к каждому вашему движению будет пристальное внимание. Не думаю, что нужно начинать вашу роль правительницы так мрачно.

Я недовольно поджала губы.

— Могу я воспользоваться вашей дамской комнатой? — спросила Селиция и поднялась, направляясь в ванную. Едва она скрылась, Адам, округлив глаза, обратился ко мне:

— Кому ты отомстить хочешь-то?

— Кассандре. Она столкнула меня с лестницы. И это еще не самое плохое, что она сделала.

— Да ладно!? — изумился Адам. — Ничего себе… А я думал ты на лестнице потеряла сознание от переизбытка эмоций. Но почему ты не расскажешь всю правду? — он кивнул на дверь ванной.

— Я не хочу пока связываться с разборками. — я махнула рукой. — мне особо не верят, и вдруг это змея снова вывернется при разбирательствах. А у меня и так много переживаний впереди, одна коронация чего стоит.

— О, точно, ты же теперь короле-ева, — протянул Адам, ехидно прищурившись, — это было очень эффектно, кстати. Сначала король, и все чуть в обморок не упали, а потом еще и принц… Ну ты даешь…

— Да, я такая, — я усмехнулась.

— Но ты ведь рада? — вдруг спросил меня Адам.

— Конечно, она рада, — выходящая Селиция ответила за меня. — Она осуществила мечту каждой девушки. Да и мы с королем очень довольны ею. — Женщина мне подмигнула.

Но рада ли я была? Наверное… Вообще, я думала, что люди, то есть девушки, которых выбирает принц, чувствуют себя по-другому. Я не ощущала себя счастливой. Но может, я просто пока не осознала своего счастья? И я еще буду рада?

Мы еще поговорили немного, а потом Селиция и Адам ушли, зато вместо них комнату заполонила мадам Жулье со своими помощницами и горой тканей, рюшей, украшений.

— Какой кошмар! Просто ужас! Вы выглядите, будто упали не с лестницы, а с вашего балкона! Что за синяки! Как давно вы причесывались!? — Мадам Жулье обходила меня по кругу, то и дело пытаясь похоронить в пудре.

— Коронация же завтра… Ну зачем меня мучить сейчас?

— Мы уже и так опаздываем! Когда вы предлагаете этим заниматься!?

— Ну рано утром, наверное… — Я замолчала под испуганно-предупреждающими взглядами помощниц мадам Жулье.

— Что-о? Неужели вы еще рассчитываете на сон? На эту непозволительную роскошь!? Вы в своем уме? — спросила меня мадам с убийственной интонацией.

Тот, кто заикнулся о том, что красота требует жертв, никогда не был на моем месте. Несколько часов я простояла, борясь с затекающим телом. Мое лицо закопали под тоннами косметики, чтобы только придать ему натуральную, естественную красоту и гордую, аристократическую бледность. Платье мне выбрали голубое, пышное, с сапфирами, потом дошили прямо на мне. Волосы уложили красивыми локонами, в прическу вплели жемчужно-синие нити с драгоценными камнями.

Я долго любовалась собой в зеркале. Мне нравилось отражение, отражение красивой, гордой и уверенной в себе девушки, которой я не являлась. Я чувствовала, что я нахожусь в какой-то чужой оболочке, играю не свою роль. И это изъедало меня.

Когда я была полностью готова, до коронации оставалось чуть больше часа. Бессонную ночь компенсировала возбужденность от сильного волнения, потому я чувствовала себя спокойно.

— Почему коронация проводится до свадьбы, а не после? — Я задала мучивший меня вопрос мадам Жулье, которая наносила последние штрихи моему образу.

— Это традиция. Символично, что принц выбирает в первую очередь не жену, а именно королеву своему государству.

Коронация. Я не могла уловить смысл этого слова и всей ситуации в реальности. Я стану принцессой, будущей королевой. На мою голову возложат корону. Перед кучей незнакомых людей, в тронном зале. А готова ли я к этому? Достойна ли? Конечно, та девушка в зеркальном отражении достойна, еще бы, но это лишь непринужденная маска. Мне, реальной, настоящей, было страшно. Казалось, я никогда не смогу вырваться из этой паутины сомнений и страха.

Мисс Брасс не сопровождала меня до тронного зала, и это уже было плохим предзнаменованием, как я считала. Все же она всегда меня провожала, мне было спокойнее, а вместо неё явились какие-то пожилые священнослужители и стражники. Поклонились. И повели к тронному залу.

Я была вся на нервах, руки вспотели, а к горлу подступил комок. И почему я волнуюсь? Я не должна волноваться. Подумаешь, опозорюсь на все королевство, ничего в этом страшного нет.

Из тронного зала доносилась музыка, слышались голоса. Куда не взглянешь, пространство было занято стражниками.

Едва я зашла, все голоса разом стихли, лица гостей повернулись в мою сторону, их взгляды устремились на меня — изучающие, пренебрежительные взгляды.

Мой позор будут еще долго помнить.

Музыка тоже прервалась, но на долю секунду, чтобы снова зазвучать, теперь уже торжественно и гордо. Передо мной была дорога из расступившихся людей, она вела к постаменту, где застыл король в парадной мантии, а позади него стоял Генри, который смерил меня хоть и не подбадривающим взглядом, но весьма довольным.

А я ведь думала, что Генри поведет меня к постаменту, но, видимо, я должна проделать этот путь сама. Наверное, в этом есть свой смысл. Не ошибиться, не споткнуться, не растянуться на полу с задравшимися юбками. Я пошла вперед, высоко подняв голову. Я смогу, я справлюсь.

Этот путь мне показался бесконечным. Каждый гулкий шаг раздавался эхом в сознании, в горле стучало сердце.

Но вот я поднялась на постамент и замерла перед королем. Все остальное смешалось в ярко-золотое полотно.

Речь священнослужителя я почти не слушала, пытаясь успокоиться, восстановить дыхание. Как можно сохранять внешнее хладнокровие, когда тебя распирает изнутри?

Священник закончил. С его последними словами на мягкой бархатной подушке принесли небольшую корону, она представляла из себя сплетение витиеватых узоров жемчуга с алмазами. Миниатюрная и аккуратная, корона казалась почти невесомой и очень хрупкой, особенно в сухих и грубых ладонях короля. Он водрузил её мне на прическу вместе с главным и окончательным аккордом музыкантов.

Коронация подошла к концу. Я выдохнула с облегчением.

После коронации меня не отпустили, к сожалению. Теперь предстояло знакомство с каждым, кто входил в элиту государства, со слитками этого общества. Все стремились мне представиться, заглянуть в глаза, запомниться, все хвалили правильный выбор принца. Только разве они не понимали, что я вижу всю их лживость, подхалимство, лицемерие? Я чувствовала все их пренебрежение к себе, они презирали меня, выскочку из нищеты, без рода, без статуса, вдруг слово которой стало весомее их.

Потом в гостевом зале меня ждала аудиенция с главным борзописцем. Гаттеры всех сортов гордились, если на их страничках пестрел заголовок его статьи. Хотя я не понимала, почему этот борзописец с его маниакальным желанием кого-то разоблачить или раскритиковать, пользуется популярностью при королевском дворе. И статьи у него всегда были абсурдными, пусть и Миа была от них в постоянном восторге. Хотя в гостевом зале были и другие борзописцы, они сидели поодаль вместе с одиноким придворным художником, но, как я поняла, право говорить со мной у них не было, в отличие от главного борзописца Дака Рейва.

— Могу я задать пару вопросов будущей королеве? — господин Рейв растянулся в подленькой улыбке, сидя в противоположном кресле.

— Конечно, с удовольствием отвечу на все ваши вопросы. — я кивнула, не сводя с него настороженного взгляда.

Жаль, что такой хмурой и напряженной меня напишет художник, к нему я питала больше положительных чувств, чем к этому, ищущему сенсаций, да и остальным, ему подобным.

— Прямо-таки на все!? — восхитился Рейв. — Вы устроили мне настоящий праздник, принцесса Агата! Но начнем! Расскажите о коронации, что вы чувствовали?

— Это было очень волнительно. — призналась я, а все борзописцы стали суетливо записывать мои слова. — Я даже не могла представить, что это настолько страшно быть в такой важный и ответственный момент в центре внимания.

— В вашем родном городе вы не сталкивались с такими мероприятиями и обществом?

— Нет, не сталкивалась. Поэтому мне было сегодня непривычно.

— Как же вы жили в своем городе? Есть ли у вас вообще светское воспитание?

— Светское? Думаю, да… Но при чем здесь воспитание?

— Как вы будете проводить балы, званные вечера, светские приемы?

— Думаю, я справлюсь…

— Думаете? А кто будет точно знать? — едко спросил Рейв.

— Разве вы не должны спрашивать разносторонне? Вряд ли людям будет интересно читать однообразную статью. Хотя вашим читателям уже не привыкать. — парировала я, среди борзописцев раздался одобрительный смешок, на который я оглянулась — меж неприязненно искаженных лиц только один молодой мужчина выглядел приветливо.

А господин Рейв возмущенно фыркнул и раздулся, чем еще больше стал походить на откормленного кабанчика.

— Раз вам угодно, мы сменим тему. — согласился он, проглотив мою издевку. — Расскажите о вашей любви с наследным принцем?

— Что именно я должна рассказать? — спросила я, мне почему-то упорно казалась, что я нахожусь на допросе, хотя на допросе хотя бы можно хранить молчание.

— Когда вы поняли, что любите его?

— Я не смогу сказать вам точную дату и время, простите.

— А вы вообще влюблялись? Может, нет? Брак ради выгоды? Он возможен…

— На что вы намекаете? — оборвала его я. — По-моему, у вас нет права упрекать, оскорблять или злословить обо мне.

— Как можно, Ваше Высочество! Как можно! Раз о вашей любви вы говорить не хотите…То ответьте мне, как вы относитесь к бурной личной жизни вашего будущего мужа? Или вы к этому равнодушны?

Я долго пыталась подобрать нужные слова, чтобы к ним не смогли придраться.

— Бурная личная жизнь была в прошлом, — заметила я, — до меня, а наше совместное будущее прошлым омрачено не будет.

— Похвально, похвально, главное, чтобы вдруг будущее не стало походить на прошлое, принцесса. Как вы сами считаете, вы готовы стать королевой?

— Думаю, да.

— Хорошо, а скажите мне три главных правила любой королевы?

— Я… — я запнулась. — Справедливость…

Я крепко задумалась, в голове перебирая качества, а потом поняла, что мою заминку приняли за незнание. Стало до слез глупо и стыдно.

— Ваши увлечения?

— Я люблю читать, рисовать, ездить верхом…

— А, как вы считаете, что вы можете дать нашему королевству? Какими качествами вы послужите ему?

— Я не знаю…

Дак Рейв откинулся на спинку стула, довольно потирая руки. А я пристыженно опустила голову. Когда же это все закончится?

— Я узнал, что ваш род Льере длиной только в два поколения. Поколение ваших родителей и вас. — Усмехнулся борзописец. — Вы никогда не знали своих дальних родственников? Не знаете, почему? Может, Льере выходцы из другого рода, рода предателей, изменников, преступников?

— Что? — я резко подняла голову, тряхнув волосами. — Прошу прощения, но это уже слишком. Вы не имеете никакого права оскорблять мой род. В одной капле крови любого из нашего рода чести и благородства больше, чем в вас целиком.

Я поднялась, с грохотом отодвинув стул.

— Аудиенция закончена. — бросила я уже через плечо, когда выходила из зала.

Вечером я сидела в кресле, поджав ноги, и бездумно накручивала локон волос на палец. Жалость и отвращение к себе грызлись между собой, я так вымоталась за сегодня, никогда не чувствовала себя настолько усталой.

В дверь постучали. Я даже не шелохнулась, продолжая бездумно глядеть на покачивающуюся от сквозняка ткань балдахина.

Генри зашел и бесшумно подошел к креслу, потом присел на краешек подлокотника.

— Из девяти рукописей только одна в твою пользу. — тихо произнес он.

— Почему королевский дворец позволяет борзописцам писать всякую ерунду и выдавать их за правду? Люди же читают… И что подумают обо мне?

— Ну свобода слова влияет на спокойствие народа, — пояснил принц, — но ты не переживай, в столичный гаттер мы постараемся не пропустить их, но скорее всего они просочатся где-нибудь еще.

— Спасибо, успокоил, — хмыкнула я.

— Агата, с борзописцами надо уметь себя вести, надо им понравиться.

— Или просто уметь им заплатить, — буркнула я.

— Теперь я понял, кто будет разводить коррупцию в моем государстве, — улыбнулся Генри.

Я улыбнулась и шутливо пихнула его в бок, а потом снова стала серьезной:

— Не получится из меня королевы. Я буду самой худшей королевой за всю историю…

— Зато на твоем фоне я буду самым лучшим королем… — кивнул Генри, а потом, опережая мои возмущения, приобнял за плечи, — а если серьезно, то я всегда буду с тобой рядом, Агата. Мы будем лучшими королем и королевой, ты веришь мне?

Он испытывающе заглянул мне в глаза, и сколько уверенности, силы, защиты исходило в этот момент от него. Я хотела ему верить, стать беззащитной, робкой… Я так хотела, чтобы обо мне заботились, оберегали. И неужели я нашла такого человека? Может, я уже обрела любовь? Вот он, мой мужчина, передо мной.

— Я..верю… — выдохнула я перед тем, как наши губы слились в нежном, ласковом поцелуе.

Едва Генри стал настойчивее, я отстранилась и лукаво прошептала:

— Ваше Высочество, пока что я еще не ваша жена, держите дистанцию!

Генри недовольно поморщился, но оставил свои аргументы при себе, хотя все же веско заметил:

— Ну это всего лишь вопрос времени, моя леди.

— Ну вот и будьте терпеливыми, — улыбнулась я и прижалась к нему, уткнувшись носом в плечо.

В его объятиях было так уютно и спокойно. Так вдвоем мы просидели до поздней ночи, наслаждаясь теплом друг друга, а потом я задремала, и Генри перенес меня на кровать, заботливо укрыл пледом и ушел.

Всю ночь мне снились приятные, яркие сны.

Глава 10, в которой я надеваю траурное платье

Я открыла глаза и со счастливой улыбкой потянулась. Солнечные лучи прорывались в комнату теплыми полосками света. Я бодро спрыгнула с кровати, умылась и причесалась. Даже умудрилась самостоятельно управиться с корсетом, так что Гретту точно терпеть не требовалось. Чудесное настроение рвалось наружу в это умиротворенное, доброе утро. Я была уверена,что сегодня будет просто прекрасный день, а разве могло быть иначе? Я принцесса, у меня самый прекрасный принц, мой жених… Все будет просто замечательно!

Если бы я знала, как ошибалась. Если бы я только знала.

О смерти короля мне сообщила вбежавшая впопыхах служанка.

Милая и молоденькая девушка, она, задыхаясь от переизбытка эмоций, выпалила все, едва распахнув дверь:

— Король умер! Его Величество! Мертв! Ваше Высочество… Такая трагедия!

Я вздрогнула и с непониманием посмотрела на служанку, на моих губах еще играла счастливая улыбка. А потом вырвался какой-то ироничный смешок:

— Что?

Но служанка, напоследок махнув рукой, уже неслась дальше по коридору. Осознание пришло мгновенно и резко, будто на меня вылили ушат ледяной воды… Король умер…Я тупо уставилась в стену… Что за бред? Как такое возможно? Неужели он чем-то болел? Так вот почему он устроил этот абсурдный отбор, это была его последняя надежда женить сына….

А потом я застонала, прижав ладони к губам:

— О нет… Генри…

Его, наверное, лишило всякой опоры известие о кончине отца, как ему должно быть сейчас плохо, больно и страшно… Мой бедный-бедный принц… Мой Генри…

Я выбежала из комнаты и бросилась к Западному крылу. Я должна быть рядом с ним в этот момент, разделить эту боль, его нельзя оставлять одного. И пусть я никогда не умела успокаивать людей, тем более при таких трагедиях. Я всегда терялась при виде чужих слез, но я должна была попытаться ему помочь.

С Генри я столкнулась в одном из залов. Честно, я ожидала его увидеть убитым горем, подавленным, не находящим себе места… Но он стоял с какими-то людьми и Селицией и спокойно с ними беседовал. Равнодушное лицо, бледное, серьезное. Я замерла, растерявшись. Неужели такая выдержка? Да и в моей поддержке, кажется, не особо нуждались…

— Генри? — позвала я.

Он обернулся, замечая меня, я робко улыбнулась. Он кивнул своим собеседникам и подошел ко мне.

— Если честно, ты немного отвлекаешь, — слегка нетерпеливо произнес он, но мягко взял меня за руку, — что-то случилось?

— Что-то случилось? — растерянно переспросила я. — Генри, твой отец… Мне так жаль…Я даже представить не могу, как ты себя чувствуешь. — мой голос дрогнул, и я замолчала.

Генри изучающе на меня смотрел. А я не могла найти подходящих слов, в горле застрял горький комок, и мне казалось, что я начну всхлипывать, если Генри сейчас не заговорит.

— Ты правда искренне сопереживаешь мне. — немного удивленно произнес принц.

— Что? — не поняла я. — О чем ты?

— Ты просто сокровище, — с теплотой сказал Генри, ласково убирая мою выбившуюся прядь за ухо. — Все в порядке, Агата. Мне тяжело, но я справлюсь с этим. Теперь я король, а ты моя королева, а для скорби нет места, по крайней мере, сейчас.

— Нет места для скорби… — Повторила я и прижалась лбом к его груди, вдыхая сладковато-кофейный аромат, — уму не постижимо, какая в тебе сила…

— Я еще сегодня к тебе зайду. — пообещал Генри. — Тебе и так предстоит много дел, та же организация банкета.

— Что? — очнулась я. — Какой банкет?

Генри только быстро поцеловал меня в лоб и вернулся к людям, но зато ко мне сразу подошла Селиция. Я опустилась в реверансе, она кивнула и, взяв меня под руку, повела обратно к Северному крылу.

— Ох, моя девочка, как все сложно в последнее время, — с грустью прошептала она. — Мы с Георгом были близки…

— Я сожалею… — вздохнула я, меряя шагами каменный пол замка, шаги гулко отзывались по коридорам. — Какова причина смерти?

— Остановка сердца. Но для меня его кончина была ожидаема, я знала, что этим все закончится. Но все равно тяжело… Одно радует, он успел увидеть в твоем лице верную спутницу своему сыну.

— Генри так спокойно отнесся… мучившие мысли сорвались словами.

— Генри был готов к этому, моя дорогая. И его всегда учили выдержке и хладнокровию. В мелочах он, конечно, импульсивен, но в серьезных вещах ему сопутствует характер великого правителя. И тебе только предстоит его узнать.

Селиция с материнской любовью посмотрела на меня, и я выдавила из себя благодарную улыбку. Мысли были спутаны.

— А что за банкет? — вдруг вспомнила я.

— Все балы, банкеты, встречи, вечера устраивает королева, леди Агата. — пояснила женщина. — Настал и ваш черед устроить званый вечер в память ушедшему правителю.

— Нет! Я не смогу, вы что? Да и это такая ответственность. Что за невероятная глупость возложить её на меня? И вообще устройство балов…

— Ну это целое искусство, я согласна. И сразу вы ничего сделать не сможете, никто не спорит, но, к счастью, у вас есть я. И я помогу. Но учиться вам придется, потому готовьтесь к переселению в библиотеку. Но запомните, я всегда буду рядом, чтобы не случилось, всегда подскажу и помогу.

— Спасибо! — я, плюнув на этикет, повисла на шее у Селиции.

Она вздрогнула от неожиданности, а потом засмеялась, ласково похлопывая меня по спине:

— Ну леди Агата, ну будет вам!

Слишком эмоциональное выдалось утро, в самом дурном смысле этого слова.

Вскоре мы добрались до моей комнаты, но по пути я вдруг заметила, что, глядя на стены дворца, на его роскошь, красоту, я уже не чувствовала себя гостьей, я полностью ощутила себя его хозяйкой. К хорошему быстро привыкаешь. И как бы я не хотела этого признавать, но смерть короля стала последней черточкой, которая позволила мне почувствовать себя свободной в замке, и мне это чувство, еще неокрепшее, нравилось.

Я королева… Так странно это осознавать… Еще неделю назад я была никем, а сейчас первая леди. Ко-ро-ле-ва. И не смотря на все тяготы, невзгоды, я осуществляю мечту каждой.

— С сегодняшнего дня у вас занятия с мадам Жулье, она будет учить вас королевским манерам. — сказала Селиция и, помедлив, сообщила, — и наденьте черное платье. В нашем королевстве наступает недельный траур.

Я кивнула и закусила губу. На душе было сумбурно, мерзко, неприятная тяжесть сдавливала грудь. Единственное, что я хотела, это залезть под одеяло, свернуться калачиком и провести так вечность, ни о чем не думая. Но у Вселенной на меня были другие планы.

Я распростилась с Селицией у двери и зашла в свою комнату, где уже ждала меня Гретта. Служанка робко улыбнулась в ответ на мой настороженный недовольный взгляд.

— Ваше Величество, вам пришло письмо.

Гретта протянула мне серый и замусоленный от долгого пути конверт, в углу которого красовался вензель моего рода. Я взяла его и спровадила служанку, попросив оставить меня одну.

Честно, не хотела читать письмо, ничего хорошего я в нем точно не найду. Равнодушие матери, ненависть сестры, отсутствие и нескольких слов от отца, кроме этого я ничего не увижу. Но руки уже надрывали бумагу.

"Дочь, я получила срочное письмо от Лилит Брасс, которое, хоть и немного, но опередило информацию от гонцов, так что я все узнала из первоисточника. Ты будущая королева, избранница наследника…Я рада это слышать, хоть и была абсолютно уверена, что тебя коронуют. Ты не подвела меня, моя девочка. Меня и твоего отца. Я горжусь тобой. У сестры же данное известие вызвало противоречивые чувства, потому я предусмотрительно решила её письмо не отсылать. Когда ты взойдешь на престол сразу после королевской кончины, (надеюсь, король скоро покинет нас), мы к тебе приедем. И, можешь не волноваться, многие твои обязанности я возьму на себя.

А теперь самое важное: остерегайся Селиции. Будь с ней осторожна.

Дария де Льере"

Если все письмо было ожидаемо, то на последних строчках я споткнулась. Моя мама знает Селицию? Как? И почему я должна её остерегаться? Хотя, может, мама прочитала какую-то ерунду про неё в гаттерах. Скорее всего, так и есть. Я сокрушенно вздохнула и отложила письмо в сторону.

Когда они узнают о смерти короля, то они приедут. Мама…Миа… Миа. Я схватилась за голову. Так, спокойно. Если приказать гонцам не ехать в мой родной город, то может они ничего и не узнают. Только надо действовать пока не поздно. А помочь мне точно сможет Селиция, пусть и неловко было осознавать, что я совсем без неё беспомощна.

Я вышла из комнаты и спросила у встречной служанки, где я могу найти Селицию. Мы расстались с ней несколько минут назад, и уйти она далеко не могла. Служанка растерялась, но потом посоветовала проверить библиотеку, объяснив наикратчайший путь.

Библиотека находилась в Северном крыле, так что блуждать по замку долго не пришлось. У массивных деревянных дверей стражников не оказалось, видно, за книги не особо здесь переживали… Я спокойно зашла внутрь зала.

Что я ожидала увидеть? Я ожидала увидеть огромный светлый зал со шкафами, восходящими к потолкам, пестреющими разноцветными корешками книг, пропитанными мудростью и неприкосновенными знаниями. Ожидала увидеть порядок и чистоту…

Но не несколько слоев пыли, беспорядочные груды книг, сложенные у шкафов вместе с какими-то коробками… На столах одиноко покоились раскрытые фолианты. Некоторые более старые и громоздкие шкафы были аккуратно заставлены книгами, но по ним было видно, что они уже буквально вросли в дерево за ненадобностью. А более новые были заставлены на скорую руку. И пыль… Страшная вековая пыль. И душная затхлость. Когда в последний раз сюда ступала нога человека? Что за вопиющая безответственность? Но зато тронный зал выше всяких похвал… Видно, праздник здесь ценился выше каких-то там книг…

Я только сейчас поняла, что Селиция сюда не ходит, а служанка направила меня в библиотеку, чтобы я от неё отвязалась и не рассердилась за то, что она не знает, где на самом деле госпожа. Глупо.

Я прошла несколько шагов, а потом развернулась к выходу. Здесь мне делать нечего. Спокойно покинуть библиотеку мне не удалось, я задела ногой коварно поджидавшую на полу коробку и чуть не загремела, запутавшись в подоле. Зато сама коробка опрокинулась, и пачка небольших картин разлетелась по полу. На холстах были изображены люди, портреты одного или нескольких представителей аристократии в шикарных платьях и с презрительными физиономиями. Ничего особенного.

И только одна картинка заставила меня замереть в замешательстве и таком шоке, что сложно передать словами.

На картине — женщина и совсем молодая девушка. И обе мне были до боли знакомы. Здесь же почти выцвела неровная надпись: "Госпожа Риэль с дочерью", которую я приняла бы за глупую шутку. На картине была Селиция, она, оказывается, в молодости была настоящей красавицей. Она сидела в кресле, гордо вздернув подбородок. А рядом с ней, кокетливо вытянув ножку, стояла…моя мать.

А еще услужливо всплыли воспоминания…

Я направилась к мадам Жулье, благо, по пути мне попались разумные слуги, которые меня проводили.

Мадам сидела за огромным столом, закопанным под творческим беспорядком. Везде горы ткани, рюши, ленточки, манекены. Мадам Жулье периодически прикрикивала на бегающих помощниц, отчего они начинали бегать еще быстрее, только теперь уже в суете да в панике. Кипела работа, творческие идеи спешили обрести реальность.

В любой другой момент я бы не решилась никого отвлекать, но не сейчас.

— Прошу прощения… — я подошла к женщине.

Мадам Жулье подняла голову и недовольно на меня посмотрела.

— Ваше Величество, для меня честью является ваше решение меня навестить, но я сейчас слишком занята.

— Помните мое платье, которое, оказывается, было сшито вами?

— Не сейчас… — Жулье помотала головой и ниже пригнулась над бумагами.

А у меня и без этого зашкаливали эмоции.

— Вы ответите. Сейчас же. — рявкнула я, и затихли абсолютно все, мой голос надорвался металлом в абсолютной тишине, — это приказ.

Мадам Жулье удивленно на меня посмотрела и оскорбленно поджала губы. Но, видно, было нечто такое в выражении моего лица, что дерзить она не стала.

— Что ответить, Ваше Величество? — она отодвинула бумаги и выжидающе на меня посмотрела, иронично приподняв бровь.

— Я задала вопрос.

— Платье? Да, я его помню, и оно было ушито и предоставлено вам.

Я положила на стол картину.

— Вы для неё шили платье?

— Да, — ответила женщина, внимательно взглянув на неё.

— Имя дочери Селиции — Дария? Отвечайте!

— Дария де Риэль, ваше Величество. И я не понимаю, зачем вы тратите мое время на этот странный допрос.

— Допрос окончен, — я ее оборвала, — возвращайтесь к своим обязанностям.

Я развернулась и гордо покинула комнату.

Селиция — моя кровная родственница… Просто уму непостижимо! Моя бабушка…

Я была в смятении чувств и эмоций, была несказанно рада этой новости и одновременно разочарована, почему Селиция от меня это скрыла, почему не сказала? И я, оказывается, не безродна. Агата де Риэль… Хотя какая уже разница, если я вскоре стану де Риаман.

Но мне нужны ответы, и я сделаю все, чтобы их получить.

Селиция оказалась в зале Советов вместе с принцем и приближенными советниками, кажется, они обсуждали что-то важное. Но мне было совсем не жаль их прерывать.

Я еле удержалась, чтобы не распахнуть дверь с ноги. Но зашла вполне эффектно, резко и неожиданно. Все с недоумением на меня уставились, и если бы не клокотавшие во мне эмоции, я бы уже давно растерялась. Генри закатил глаза и поднялся мне навстречу, но я его опередила:

— Госпожа Селиция, можно вас?

Селиция удивилась, но виду не подала и, одарив Генри с советниками извиняющейся улыбкой, вышла со мной из зала.

— О, милая Агата, я всегда готова вам помочь, но не стакой же настырностью, право слово… Неужели дело не подождало бы?

— А сколько уже ждет ваше признание? Мне кажется, все сроки для него уже вышли.

— Признание? — Селиция странно на меня покосилась. — Я не понимаю, о чем вы.

— Бабушки со своими внучками часто не понимают друг друга, я согласна. Проблемы между поколениями и прочая психология.

— Что? — выдохнула Селиция и развернулась ко мне. — Откуда ты узнала?

— У меня очень развитая интуиция, дорогая бабушка. Намного более развитая, чем ваша искренность. Почему вы молчали? Я хочу знать всю правду!

— На полтона тише, Агата. — Было заметно волнение женщины. — Я не знала, как тебе все рассказать… Это долго…И запутанно… И пусть ты не знала всю правду, но знала я и была счастлива, что я вижу, какой прекрасной у меня выросла внучка и что она рядом, и мне лишь твоего присутствия было достаточно.

— Жалкие оправдания! — вскричала я, заслужив любопытные взгляды проходящих мимо слуг.

— Меньше эмоций, Агата! — зашипела Селиция и повела меня в сторону, — я все вам расскажу. Но не здесь. И не сейчас.

— Нет. — непреклонно заявила я. — Сейчас. В ином случая я собираюсь эмоционально возмущаться, эмоционально и очень громко!

Селиция колебалась, но не долго. Видимо, ей было важнее, чтобы я замолчала, чем решить какой-то там важный государственный вопрос.

Мы зашли в первые попавшиеся гостевые покои, и Селиция устало погрузилась в кресло. Она долго собиралась с мыслями, а я терпеливо ждала начала её рассказа.

— Теперь ты понимаешь, почему именно ты вошла в число избранниц?

— Из-за того, что я ваша внучка? Потому мне дали шанс на отборе?

— Этот отбор был ради тебя. Были созданы все подходящие условия, чтобы принц в тебя влюбился.

— А если бы нет?

— Мы с Георгом рискнули и не прогадали. Понимаешь, мы давно загорелись этой мыслью, как сплочение двух наших родов, особенно, Георг, и он почти смог довести эту идею до самого конца.

— Что ж, у короля получалось играть с нитями судеб, как коту с клубком. А я? Меня с матерью отправили в дальний городок, чтобы только я выросла непохожей на столичных барышень и заинтересовала этим принца?

— Нет! Конечно, нет! — возмутилась Селиция. — Разве я могла отказаться от своей семьи ради такой ничтожной цели?

— Так в чем же дело? — голос задрожал от напряжения.

— В твоей матери. Она совершила государственную измену!

Селиция несколько секунд любовалась моим ошеломлением, а потом продолжила:

— Это было предательство. Дария вступила в заговор с изменниками, от которых сейчас, к счастью, не осталось и воспоминания. Втянула в это твоего отца, но потом весь их план пошел крахом, я не буду вдаваться в подробности… Но она была приговорена к лишению рода, титула, всех связей и ссылке. А я… так разбита, уничтожена… Дария была моей единственной и горячо любимой дочерью. Когда я узнала, что у меня родилась внучка, я хотела её забрать во дворец, воспитать истинной леди, а потом вдруг поняла, что могу совершить ту же ошибку, что и с Дарией… Вырастить еще одну предательницу, ведь, получается, я не умею воспитывать. И какое право я имела забирать ребенка у матери. Я просто испугалась, Агата… А потом боялась сознаться тебе потому, что не знала, как ты к этому отнесешься, а твое хорошее расположение я потерять никак не могла. Прошу, прости…

Я никогда не видела Селицию такой растерянной и жалкой, я ощущала ту вымораживающую боль и раскаяние, исходившее от бабушки… Но все то, что я услышала о маме, просто не укладывалось в голове. Мне так стало себя жалко…

Я, разрыдавшись, бросилась на грудь Селиции, единственного на данный момент родного человека, которому я верила больше, чем самой себе.

Глава 11. Королевская кровь

Я готовилась ко сну, когда ко мне пожаловал гость.

— Надеюсь, ты еще не спишь? — с улыбкой спросил Генри, войдя в мою комнату.

В руках он принес шикарный букет алых роз, и мои покои сразу начали наполнятся дурманящим ароматом цветов.

— Генри! Какая красота! — Я с восхищением приняла букет и поцеловала принца в щеку. — Спасибо, так приятно…

— Прости, не мог никак вырваться сегодня, не знал, что у королей настолько забитый график.

— Ну у меня тоже не все так просто, как ты думаешь. Селиция целый вечер пыталась научить меня организовывать вечера. Представляешь, надо учитывать все взаимоотношения семей аристократов, чтобы не посадить рядом каких-нибудь кровных врагов и тем самым не нанести им тяжелейшее оскорбление!

Генри хмыкнул и иронично взглянул на мои возмущения.

— Совсем забыл спросить, что такого произошло, что ты буквально выдернула Селицию с совета?

Но у меня уже был готов ответ на этот вопрос.

— Я просто побывала в местной библиотеке и была поражена хаосом, творящимся там. Вы хоть знаете, что такое читать и беречь книги? Конечно, я пошла все высказывать Селиции.

— Ого, — удивился Генри, — куда тебя занесло. А я и забыл, что у нас библиотека есть.

— Образованный король, ничего не скажешь.

— Ну книги в той библиотеке важности особой не представляют, все ценные экземпляры в хранилище или в личных коллекциях. Дворцовая библиотека раньше была общедоступной для всех желающих, там проводили встречи ученые, писатели, обычные люди с полученным разрешением, конечно, искали информацию, читали. Наша библиотека была самым масштабным и богатым собранием рукописей, но потом её закрыли от посторонних, и по сей день она без надобности.

— Но ты же ею займешься, верно? — настороженно спросила я. — Нужно привести её в порядок.

— Я не вижу в этом смысла, — лениво отозвался принц, — пусть пока остается так, как есть, потом, может, переделаю зал под более выгодное назначение. Еще один бальный зал, к примеру.

Я осуждающе покачала головой, но ничего по этому поводу не сказала. Вместо этого спросила:

— Ты волнуешься о свадьбе? Два дня осталось всего.

— Всего? Целых два дня осталось до тех пор, как ты станешь моей женой, будешь мне полностью принадлежать. Мне только остается считать минуты, моя милая королева. — Генри ласково дотронулся до моей руки.

Я порозовела от смущения, по телу разлилось приятное тепло, а на душе так хорошо стало, так уютно. Но я не могла не заметить:

— Буду тебе полностью принадлежать? Какие-то замашки эгоистичного тирана, тебе не кажется?

— Ну уж какой есть, — засмеялся Генри.

На следующее утро меня самым бесцеремонным образом выдернули из сна. Мадам Жулье зашла в комнату, громко захлопнув дверь.

— Ваше Величество, просыпаемся, встаем и идем приводить себя в человеческий вид!

Думаю, Жулье чувствовала злорадство, наблюдая за тем, как я безнадёжно зеваю и сонно хлопаю ресницами.

Мои покои наполнились десятками свадебных платьев с пышными юбками и витиеватыми узорами, сотканными из тонкого кружева. Белоснежный шелк придавал атмосфере предсвадебное волнение, а еще чувство чего-то волшебного, словно трепетное предчувствие сказки, обретающей реальность.

Началась примерка.

На самом деле мне понравилось большинство платьев, они все были прекрасны, шикарны и удивительны по-своему, как отдельные произведения искусства. Я приходила в немой восторг от каждой ткани, замечая, как меня преображают белые, жемчужные оттенки платьев. Но мадам Жулье каждый раз придирчиво разглядывало меня и категорически заявляла, что в таком платье она меня не выпустит даже за порог комнаты. И каждый раз я тяжело вздыхала и покорно позволяла себя облачить в следующее по счету.

Но настало и его очередь. Это платье затмевало все.

Оно было не чисто белого цвета, даже больше к серому или пепельному. Без вычурных и сложных кружевных плетений и узоров, не очень пышное, оно ограничивалось двумя юбками, не считая корсета. Свободные длинные рукава и подол платья мягко струились к полу. Оно село, как влитое, словно было создано для меня одной, оно оттеняло меня, придавая лицу благородство, фигуре утонченность, позе элегантность, подчеркивая цвет глаз и бледность кожи.

Словом, если бы мадам Жулье забраковала платье, я бы его принялась защищать зубами и когтями, но она тоже удовлетворенно кивнула, чем несказанно меня порадовала.

Потом мне начали подбирать фату, с ней проще не оказалось.

— Она настолько плотная, что я не увижу, куда идти, — пробурчала я, примеривая очередную.

— Там идти по прямой, препятствий нет, так что, Ваше Величество, не переживайте. — заметила Жулье.

— А принца мне наощупь искать? А если я его со священником перепутаю?

— Постарайтесь не перепутать.

За фатой следовало подобрать пояс и украшения, букет цветов… Мысли под занудный голос мадам Жулье медленно утекали в другое русло, прочь от реальности.

В это время зашла Гретта и принялась восторгаться моим видом, но я особо её не слушала, хотя даже её слова очень льстили моей самооценке.

— Леди Агата выглядит так, словно всегда была королевой! Словно была рождена, чтобы быть королевой! Поразительно! Какое платье! — восхищалась Гретта.

— Да, — согласилась мадам Жулье, — в ней иногда чувствуется что-то королевское, врожденный королевский дух.

— Королевская кровь…

Я смущенно улыбалась их разговору, но почему-то придала особое значение последней фразе, за которую будто зацепился слух. Королевская кровь, что-то смутно знакомое, будто я уже слышала эти слова, но давно, очень давно…

Воспоминание закралось в сознание, медленно изменяя очертания реальности. В зеркале я видела себя в свадебном платье, а теперь уже в нем отражается румяное личико маленькой девочки, которая с удовольствием наблюдает за тем, как изящные руки матери заплетают волосы в пышные косы. Впереди первый в её жизни бал, пусть и ограниченный маленьким обществом городка, но мать придает ему большое значение, а если он важен для мамы, значит, и важен для неё.

— Мисс Вайлд сказала, что у аристократов голубая кровь. Но, мама, я палец случайно порезала и увидела, что кровь у меня не совсем голубая. Ты не разочарована, что я не аристократ?

Мать качает головой и снисходительно улыбается. Потом наклоняется к дочери, так, чтобы в зеркале их лица отражались на одном уровне и в серых выразительных глазах завораживающе плясало пламя от свечей. У дочери глаза темнее, ярче и живее.

— В твоих жилах течет королевская кровь, родная, — загадочно шепчет мать, — и в будущем оно вернет тебя на твое истинное и законное место…

Я тряхнула головой, чтобы согнать странное оцепенение.

Все по-прежнему, Жулье ворчит, служанки бегают… А я будто еще там, во власти прошлого…Прошлых мыслей и абсурда с истекшим сроком годности. Может, предсвадебное безумие коснулась и меня?

Наконец меня оставили одну, я прилегла на кровать в своей нахлынувшей воспоминаниями меланхолии… Мысли крутились вокруг чего-то, а чего именно я понять не могла, только знала, что это что-то очень важное… Я скользнула взглядом по балкону, по выглядывающему из-за двери зеленому плющу.

Через пару минут дневник Мириам был уже у меня в руках. Я открыла его на последних страницах и…увидела себя.

Портрет на старой карточке принадлежал Мириам, совсем еще юной. Она с легким кокетством улыбалась и смотрела с картинки насмешливым озорным взглядом. Еще не искушенная властью и не знающая подлостей и интриг, она была совершенно не похожа на портрет могущественной королевы в картинном зале. Но зато была похожа на меня, точнее я на неё… Да, так правильнее…

"Я возродила свое королевство. Оно никогда не имело столько силы и влияния, никогда не было столь цветущим. Я заплатила за это цену, непомерную для себя и столь ничтожную для других…У меня, пока я еще при жизни, есть возможность все поправить, а если не получится, то остается лишь надеяться, что мой род, род истинных правителей, не зачахнет в небытие."

Я жадным взглядом пробежалась по последним сбивчивым строчкам. Де Риаман. Де Риэль. Де Льере. Если моя догадка верна, то все три таких разных рода становятся одним. Я дрожащими от эмоций руками прижала дневник к груди.

Селиция должна прекратить мне лгать. Хоть когда-нибудь она перестанет утаивать правду?

Я, полная холодной решимости, шла вперед по коридорам, с уверенностью направляясь к покоям бабушки. Мысли не путались, их вообще не было, кроме одной лишь опьяняющей догадки. Моя родословная не так проста, далеко не так проста, как раньше казалось.

Я не просто особа королевских кровей, но как две капли воды похожа на самую великую правительницу. Это будоражило.

Когда я была у поворота в последний коридор, ведущий к покоям Селиции, неожиданно выскочивший из-за угла мужчина резко прижал меня к стене. Я не успела и вскрикнуть, как тот крепко зажал мне рот рукой.

Я дернулась в сторону, пытаясь удобнее развернуться и больнее садануть наглеца ногой, но мужчина молниеносным движением вытащил из ножен клинок.

Я похолодела от ужаса. Зажмурилась, прижавшись к каменной стене замка. Вот и все…

— Ваше Величество, я вам ничего не сделаю, — вдруг успокаивающе произнес мужчина, — просто мне необходимо, чтобы вы меня выслушали…

Я удивленно посмотрела на него сквозь застилающие глаза слезы, узнавая в нем человека, которого я встретила когда-то на лестнице. Потом перевела взгляд на клинок, который тот незамедлительно спрятал обратно.

— Прошу прощения, но это единственное, что я мог сделать, чтобы вы не вырывались. — начал он. — Сейчас я отпущу вас. И вы не закричите. Это в ваших интересах, поверьте. Просто послушайте меня.

я кивнула. Еще не отойдя от испуга, я согласилась бы на что угодно.

Он убрал ладонь от моего рта и сделал шаг назад, а я осталась стоять, не смея отстраниться от стены. В руках еще сжимала дневник. Первое желание было действительно закричать, но стража не появится быстрее, чем острый клинок этого сумасшедшего. Какое безопасное место, оказывается, этот замок, что на королев нападают средь бела дня.

— Вам не следует доверять Селиции, — помолчав, сказал господин. — И тем более, если вы собираетесь рассказать о том, что узнали, то вы торопитесь. Госпожа не должна об этом узнать.

— Кто вы? — жалко спросила я. — И какое право имели мне угрожать? Да вас за такое должны казнить.

— Если доверитесь Селиции, то на казне мы будем вместе стоять у палача. Я вас предупреждаю, Агата де Риаман, не нужно создавать себе проблемы перед свадьбой. Подумайте о завтрашнем торжестве.

Господин медленно поклонился и просто ушел. Я проводила его мрачным недоверчивым взглядом. А почему я не позвала стражу, я так и не смогла понять.

Вспомнила письмо матери и ее предостережение не доверять Селиции. Честно, не знаю, чему верить… Во мне поселился червячок сомнений, и я, так и не дойдя к бабушке, вернулась в комнату.

Узнав тайну, я окунулась в то темное болото интриг, откуда, кажется, не спастись.

И почему судьба ко мне так жестока? Вместо того, чтобы чувствовать себя счастливой невестой, трепетать перед свадьбой, проводить время с любимым женихом, я извожу себя вопросами, на которых нет ответов, и терзаюсь подозрениями, которые могут оказаться не так далеко от действительности? Что скрывает моя бабушка, которой я хочу доверять и доверяла до сегодняшнего дня.

Я королева!? Истинная, по праву крови, а не замужества.

Глава 12, в которой меня предают и в которой предаю я

Я была в смятении. Есть ноша, которую просто невозможно вынести в одиночестве. Примерно то же самое было и с моими мыслями, они разрывали меня изнутри, и я была обязана с кем-нибудь разделить их непосильную тяжесть. Рассказать все, и про дневник, и про Селицию. Я так запуталась… И… мне страшно… Я приоткрыла завесу огромной, выношенной годами тайны, и она разверзывается бездонной пропастью под ногами…

Я ни в чем не была уверена, не знала, кому можно доверять, а кому нет.

Селиция, ей я верила безоглядно, но теперь моя в ней уверенность серьезно пошатнулась, видно, построенная на лжи, она не могла быть крепкой. Есть еще Адам, но он еще более беспомощный, чем я, да и ввязывать его ни во что не хочется. И Генри, да, мой жених единственный, кому я хочу и могу верить.

К нему я шла с твердым намерением обо всем рассказать.

У двери я встретила личного слугу Генри, которого и раньше видела с принцем. Молодой парень, слишком рослый и угловатый, мрачной тенью стоял у стены. Он наградил меня весьма странным взглядом, в котором читалось удивление с еще чем-то… волнением, паникой?

— Его Величество у себя? — я задала вопрос.

Тот будто словно для себя что-то решал, потом вдруг, мрачно усмехнувшись, поклонился и отошел в сторону, освобождая проход. Я проводила его настороженным взглядом и вошла в комнату.

Кажется, я помешала очень пикантному развитию событий. Хотя, в пылу страсти они меня сразу и не заметили.

Что же я почувствовала, когда мне довелось увидеть их обнаженные тела, услышать хриплые стоны с похотливым смехом… Наверное, все это вызвало лишь отвращение. И что самое странное…не боль, а стыд. Мне было жутко стыдно за себя, что я могла влюбиться, могла поверить этому мерзавцу. В траур по отцу изменять невесте с. Катариной? Вроде это была она.

Я несколько секунд стояла окаменевшей статуей, с равнодушием взирая на них, не отвернулась, не закричала и не ушла, а заставляла себя смотреть, словно стремясь доставить себе большую боль, словно наказывая себя за беспредельную глупость.

Вдруг Генри заметил меня. Эмоции на его лице перетекли от наслаждения до осознания, от удивления до досады.

— Агата… — выдохнул он. — Что ты здесь делаешь..?

Глупее вопроса он задать не мог!? Зато это выдернуло меня из ступора, точно хлесткие удары пощёчин.

— Пришла сообщить, Ваше Величество, что свадьба отменяется.

— Агата, стой, подожди, я…

Но я уже не слышала. Выбежала из комнаты вместе с наступившим откатом после равнодушия… Вот теперь пришло все. Боль, разочарование, обида и душащие слезы. Я безнадежно глупа, но от понимания этого, увы, не легче.

Отменив свадьбу, я отказалась и от короны. От короны, которая принадлежит мне по праву. Но значит, так тому и быть…

Я не могла и секунды находиться в этих душных, давящих стенах. В этом замке, ненавистном, изъевшим все мои нервы, всю меня. Как я устала… Как же я устала от всего этого.

Слезы застилали глаза, коридоры смазывались, и лишь огни факелов врывались яркими вспышками. Чувствуя, что задыхаюсь рыданиями, я переходила на бег. Так легким приходилось судорожно вдыхать воздух, и слезы высыхали.

Дойдя до своих покоев, я дрожащими руками заперла дверь, а потом медленно сползла на пол. Хотелось кричать от бессилия… От омерзения к самой себе. Ведь я пала, приняв предложения этого тщедушного эгоиста, не имеющего за душой никаких принципов. А все потому, что я жалкая дурочка, от отчаяния доверившаяся прожигателю жизни, ведь он же, такой аристократ, влюбился в неё, снизошел. Принц! Я забыла обо всем, нафантазировав титул, богатства, настоящую любовь красавца. Может, титул и богатство у меня ещё будут, если я выйду за него сейчас, окружу себя роскошью и, тогда уж и кучкой любовников, надо же как-то сравняться с любимым и его числом девушек по шкафам… Только не о такой жизни я мечтала, жизни, в которой я не ценю себя.

Я сильно закусила губу, чтобы почувствовать соленый привкус во рту, от боли становилось легче. Надо же, моральную боль можно заглушить физической. Я засмеялась, а потом снова беззвучно заплакала.

Я не любила принца. Наверное, не любила… Я не знаю. Я запуталась. Я не почувствовала ревности, такой сильной боли от предательства или разочарования, словно я понимала, что от такого типа, как Генри, ожидать нужно именно этого. Люди в его возрасте и обществе меняются либо от слишком сильной любви, либо от испытанных душевных потрясений, ну или совсем не меняются.

Как я не переступлю себя, встав у алтаря с ничтожным человеком, так и Генри не изменит своему характеру, не стоит строить сахарных надежд о сказочном изменении мерзавца. Возможно, несмотря на это, из него получится неплохой король, но при нем точно не получится из меня королевы.

Постучали в дверь. Я вздрогнула, осознав, что сижу, прислонившись к шершавому дверному дереву.

— Агата, нам нужно поговорить, — раздался тихий, с хрипотцой голос Генри. — Открой

Если я буду молча его игнорировать, он поймет, что мне больно. Я встала, торопливо привела себя в порядок, если честно, попыталась сделать так, чтобы лицо не выглядело таким заплаканным, а потом открыла дверь.

Генри выглядел рассерженным и раздосадованным, словно жирный кот, получивший тапком за то, что пытался своровать сметану или нагадил посреди дома.

— Мне надо было снять напряжение, Агата, это ведь ничего не значит. — поспешно заговорил он, проходя в комнату и делая шаг ко мне.

Я отступила. Стало до ужаса смешно. Я захохотала, надрывно, нервно и громко. Физиономия Генри стала довольно обескураженной.

— Бедненький, а что же дальше напряжение снимать не остался? — отсмеявшись, добродушно спросила я. — Ну иди же, давай, иди.

— Заметь, при всех обстоятельствах моей женой станешь ты, а не она. И это главное, что тебя должно волновать.

— Генри. Меня это не волнует. Потому что я не стану твоей женой. И самой главной моей ошибкой было не то, что я приняла твое предложение, а то, что смела думать, будто я в тебя влюблена.

Он злобно сверкнул глазами, а потом, приблизившись, с силой толкнул меня к стене, я больно ударилась лопатками, и воздух вышибло из легких. Я с каким-то равнодушным удивлением посмотрела на Генри. Теперь это был не нахальный мальчонка, а озлобленный мужчина, напяливший мантию и возомнивший себя королем. Он подошел и наклонился, обжигая шею горячим дыханием, произнес:

— Станешь моей женой, не рыпаясь. Ни народу, ни Ордену не понравится, что уже коронованная королева, невеста, благословленная почившим королем, вдруг упорхнула из-под венца.

— Отпусти меня сейчас же или пожалеешь.

Но он лишь сильнее меня прижал, навалившись всем телом. Его лицо было настолько близко, и жадный взгляд изучал мою беспомощную ярость с таким наслаждением, что я просто задохнулась от жгучей ненависти.

— Если выкинешь какой — то трюк, то я тебя уничтожу. У тебя же вроде есть близкие, да? Ммм, какая незадача.

Я не ответила.

Он ухмыльнулся, по-хозяйски оглядывая мое лицо, и жестко впился в мои губы, я содрогнулась от омерзения. А потом Генри со стоном отшатнулся, прижимая руку к окровавленным губам:

— Ты укусила меня!

У меня промелькнула мысль, что он меня сейчас ударит. Но он, словно пытаясь успокоить себя, проговорил:

— Ничего… Ничего. В браке я научу тебя правильно проявлять свою любовь ко мне. Конечно, пока не надоешь.

— Я тебя ненавижу. — шепотом выдохнула я.

Генри замер, не сводя с меня остановившегося взгляда. Стало жутко, наверное, он мог сейчас со мной сделать все, что ему взбредёт в голову. Но принц, вздрогнув, отвернулся к окну.

— А я ведь на самом деле был в тебя влюблен, как мальчишка, — вдруг с доверительными нотками сказал Генри, а потом добавил, более мирно, хотя в голосе чувствовалась дрожь, еле скрываемая ярость, — подумай хорошенько, стоит ли со мной ссориться.

Я так и стояла, держась за стену, как за единственно устойчивую опору. Остальной мир кружился перед глазами.

— Уйди. Пожалуйста. — прошептала я. — Прошу тебя.

Он вышел, не посмотрев на меня. Возможно, боялся не сдержаться. Грохот захлопнувшейся двери заставил меня отлипнуть от стены.

Я подошла к зеркалу: горящие болезненные глаза, красные от слез, на губах еще остались капли крови с губ принца. Кажется, меня лихорадило. Сейчас меньше всего я походила на королеву Мириам, она бы никогда не оказалась в таком дурацком положении, как я. Потому что она настоящая королева, по уму и по духу, а я лишь жалкое её подобие, слабый её отголосок.

Я не знала, что мне делать. Слез не было, будто они разом высохли, и это было еще мучительнее, эта страшная изничтожающая пустота и тоска. Одиночество свинцовым грузом тянула куда-то вниз, в пропасть.

Я развернулась на звуки шагов.

Мой таинственный знакомый вошел с осторожностью в комнату, кланяясь и снимая желто-горчичную шляпу, которая была единственным ярким пятном в его незаметном облике, что было довольно странно, но забавно. Он улыбнулся, показывая легкие ямочки на подбородке.

— Мне стало известно, Ваше Величество, о вашем намерении отменить свадьбу…

— Поверьте, меня уже пытались доходчиво вразумить этого не делать. Пока не очень плодотворно.

Я пыталась говорить спокойно и холодно, но охрипший голос все портил.

— С вами нельзя добиться дипломатического сотрудничества угрозами, это понятно. Но можно договориться, верно?

Я удивленно приподняла брови. Кажется, я всегда упускала из внимания какую-то важную деталь, до сих пор мне не ведомую.

— Верно. Но что вы можете мне предложить? У меня все есть. Богатство, титул, власть. Я — первая леди королевства, у меня все есть.

— Все, кроме будущего. То, что есть у вас сейчас, крайне не стабильно. Вы можете лишиться всего в одночасье. Госпоже Селиции вы уже не доверяете, а принц Генри однажды сможет запереть вас в башне и объявить умалишённой, если вы выйдете за него, конечно. А если нет, то положение у вас тоже печальное. В каком, подскажите, провинциальном городке живет ваша семье, которая очень расстроится, если вас выгонят из дворца, как блудливую изменщицу. Либо свадьба, либо статус предательницы, Генри не отпустит вас иначе.

— Кто вы? И зачем вам все это нужно?

— Отвечу пафосно. Я- подданный королевы Мириам и её прямых наследников.

— И всего-то? Вы просто хотите, чтобы на троне сидела истинная де Риаман, пусть и не имеющая власти, и с Генри в качестве короля? Ради галочки?

— Генри еще больше разрушит наше государство, потому от него нужно избавиться. Вы останетесь вдовой, и я помогу вам управлять страной.

— Подождите… Вы бы это предложили любой невесте?

— Что вы… Я просто знал, что вы, как хранитель королевской крови, взойдете на престол с пониманием всей важности долга, который стоит перед вами.

— И вы дали мне этот дневник, хотели, чтобы я его прочитала для того, чтобы ясно понимать свою ответственность перед троном?

— Я… — Мужчина замешкался. — Я именно для этого дневник вам и передал. Он сейчас у вас!?

— Нет, я отдала его служанке, чтобы та отнесла в библиотеку, — пожала плечами я и рассеянно добавила, — вообще я понять не могу, почему Мириам решила писать свои мысли в такой неудобной книжке, да еще и черного цвета вся… Цвет совсем не подходит для дневника…

— Ну, черный очень солидный цвет и как раз подходит королеве. — Мужчина заметно расслабился. — И полно вам, Ваше Величество, думать о таких пустяках.

— Ну я же девушка, мне простительно, — добродушно улыбнулась я, — думаю, мне стоит принять ваше предложение. Что именно от меня требуется?

— Какая хватка! — наигранно восхищенно воскликнул собеседник. — С вами приятно иметь дело, леди Агата! От вас требуется только наслаждаться свадьбой и быть послушной хорошенькой невестой.

— Что ж, на этом и договорились.

Я позволила ему поцеловать мою руку, задней мыслью думая, где прохлаждается моя дуэнья или другие служанки, пока я здесь вступаю в сговор с королевским предателем.

Сегодня я сообщу Генри радостную для него новость.

Свадьба состоится.

Но никто не учитывает, что я очень люблю устраивать сюрпризы.

И зря.

Глава 13. Побег

— Ты слишком быстро переменила свое решение. С чего вдруг?

Генри, самодовольный индюк, стоял с осознанием своего полного превосходства. Скрестив на груди руки, он наклонил голову и смотрел на меня со снисходительной насмешливой улыбкой, которую просто безумно хотелось стереть с его наглой физиономии. Но я лишь холодно кивнула и сообщила:

— Видимо, желание обрести трон оказалось сильнее моей к тебе ненависти. А теперь мне пора, нужно готовиться к свадьбе, она ведь уже сегодня вечером.

— Жду не дождусь, — усмехнулся Генри и игриво подмигнул, — в первую брачную ночь ты подобреешь, вот увидишь.

— А мы позовем всех твоих любовниц? — не удержалась я. — Или они и так пойдут за мной, держа подол?

— Ты снова забываешься. — напомнил принц.

Я вдруг ясно поняла, что было бы неплохо стать королевой, а потом якобы случайно избавиться от короля. Нечто заманчивое есть в словах моего заговорщика, с этим спорить я не буду.

— Я могу идти, Ваше Величество? — спросила я.

Была б моя воля, я бы ни за что не стояла бы сейчас перед Генри, не пришла бы к нему такая жалкая, подавленная… В его глазах я проиграла… В своих…наверное, тоже.

— Агата, подожди, — вдруг мягко произнес он, подходя ближе, — наверное, я был с тобой груб. Поверь, я не хочу тебе делать больно, просто ты вынуждаешь.

— Я не хотела вас вынуждать, прошу прощения, Ваше Величество, — в моем голосе слышался металл и полное равнодушие, никогда я еще не гордилась так своим самообладанием.

— Ты меня никогда не простишь? — неожиданно спросил Генри, надо же, в его голосе просквозила горечь.

С принца на долю секунды словно спала спесь беспринципного эгоиста, обнажая растерянного и подавленного юношу, который пытается скрыть свою жалкость за жестокостью и грубостью.

Я вдругподумала, что, может, Генри не такой уж и плохой в сущности своей, возможно, он запутался, возможно, в нем есть хорошее. Но, увы, для меня это уже не имело никакого значения. Мне все равно.

— Как я могу обижаться на вас, Ваше Величество? — Я взглянула на него и впервые не почувствовала ни одной эмоции, ни положительной, ни отрицательной.

Хрупкая влюбленность рассыпалась в пыль, а пыль развеялась по ветру, не оставив ничего.

— Я не могу просто оставить тебя, Агата, ты понимаешь? — с болью в голосе сказал принц.

Совсем недавно он был в ярости, теперь в раскаянии. Бедный мальчишка совершил кучу глупых, непоправимых ошибок. Бедный-бедный принц…

За дни, проведенные в замке, я повзрослела. И бесконечно устала.

Я подалась вперед и нежно поцеловала губы принца. Он неловко ответил на поцелуй и осторожно, точно боясь спугнуть, приобнял.

— Нужно готовиться к свадьбе, — отстранившись, шепотом произнесла я.

И вышла за дверь прежде, чем Генри что-то попытался ответить.

Теперь задумываюсь, может, не просто так Адам попал во дворец, это не совпадение и не случайность, будто Вселенная знала, что мне будет необходима помощь и послала союзника.

Я не хотела его вмешивать. Это мои проблемы, и было бы нечестно впутывать в них друга, но, к сожалению, доверяла я только ему.

Адама я обнаружила на кухне, перепачканного в муке, но розовощекого и вполне довольного жизнью. Казалось, что за то время, которое он пробыл в подмастерьях повара, он потолстел, что было, конечно, не удивительно.

— Адам! — позвала я. — Можно с тобой поговорить?

Я почувствовала удивленные взгляды других слуг и услышала озадаченные перешептывания. Действительно, зачем королеве вдруг понадобился поварской мальчишка?

Адам поспешно кивнул и начал отряхиваться без особого успеха, мука облаком поднималась с одежды, чтобы снова на ней оседать. В конце концов Адам сдался и наконец вышел со мной в коридор.

— Дай угадаю, — энергично начал поэт, — ты пришла, чтобы пригласить меня на свадьбу?

— Типа того, — уклончиво сказала я, не зная, как подступиться к теме, — как твои стихи?

Адам пожал плечами:

— Не знаю, здесь столько работы, что совершенно не остается времени. Знаешь, это как бесконечная гонка, утро сменяется вечером, а ты и не замечаешь… Плотный график и столько обязанностей, что не до поэзии…

— Это не твое место, — покачала головой я, — здесь ты загубишь свой талант. Станешь каким-нибудь посредственным слугой, так и проживешь до конца. Это не твой путь.

— Ого, — присвистнул парень, — какая философия… Предсвадебная хандра?

— Адам. — резко остановилась я и посмотрела на друга. — Не будет у меня свадьбы.

— Что? — обомлел он.

Мы вышли в парк, я приметила более менее уединенную беседку, которую оплетало пышное растение, уже раскрашенное цветами наступающей осени, здесь я могла не опасаться быть подслушанной.

Адаму я рассказала все, от начала и до конца. Друг не перебивал, и только по изменяющемуся выражению лица, я могла понимать, насколько его поражает мой рассказ. Когда я закончила, Адам какое-то время молчал. Я уже начала сомневаться, стоило ли его в это впутывать.

— То есть, ты реально истинная наследница? Потомок какой-то там великой королевы? — шокировано промямлил Адам и посмотрел на меня с уважением и даже восхищением.

— Да, королевы Мириам, — кивнула я, — но это не самое главное…

— То есть, ты, если раскроешь тайну Мириам о её трюке с подменой детей, фактически сможешь одна взойти на престол?

— Да, но на руках у меня лишь дневник, а он не имеет особенного значения, хотя в нем упоминаются какие-то важные документы, но, наверное, они утеряны… Или находятся у моей матери, почему-то я уверена, что она много чего знает. Но для этого я должна поговорить с ней…

— Подожди, подожди, а зачем этот твой заговорщик отдал тебе дневник?

— Я не думаю, что он к этому причастен, он даже не видел его в глаза, раз не знает, какого он цвета, я подловила его. Видимо, есть еще кто-то…

— Только этот кто-то друг или враг? — задумался Адам. — Или просто наблюдатель за сюжетом, иногда направляющий его в нужное русло?

— Мне некогда думать еще и об этом. — упрямо ответила я и с мольбой посмотрела на друга, — мне нужна помощь.

— Я сделаю все, что в моих силах. — уверенно сказал Адам.

Так уверенно, что даже я поверила в то, что мой план обернется успехом. Хотя плана никакого не было, просто идея, как выиграть время.

— У тебя есть знакомая служанка, схожая фигурой со мной? И которая достаточно глупа, чтобы согласиться притвориться невестой принца?

Адам опешил, но быстро взял себя в руки.

— Фигура у тебя обычная, а служанок много, так что не составит труда найти похожую… Но нельзя быть уверенным, что она не раскроет твой план…Который, кстати, в чем именно заключается?

— Нужно рискнуть… Значит, когда меня облачат в платье, я попрошу оставить меня одну хотя бы из-за волнения, до этого девушка будет прятаться в ванной или будет одной из служанок-помощниц, и когда я скажу, мы быстро поменяемся одеждой, фата очень плотная, букет цветов пышный, и лицо никто не разберет. Выступление священника очень долгое, так что времени у меня достаточно, чтобы прийти к конюшням и выйти из дворца, вся охрана в любом случае стянется к церемонии…

— А я к тому времени окажусь у входной башни, чтобы открыть тебе ворота, — подхватил Адам.

Я кивнула и судорожно вздохнула. Волнение сжало сердце.

Адам вызвался проводить меня до покоев. Не пройдя последний поворот, мы встретились с моей дуэньей. Мисс Брасс перевела взгляд с меня на Адама…

— Молодой человек, мы с вами раньше точно нигде не встречались? — она вглядывалась в его лицо, пытаясь припомнить.

— Нет, я бы запомнил такую прекрасную даму, как вы, — испуганно сглотнул Адам и в панике начал нести какую-то чушь.

Благо, мисс Брасс вспомнила обо мне и поспешила высказать недовольство о том, где я пропадаю вместо того, чтобы начать готовиться к свадьбе.

Я же принялась извиняться, взглядом намекая Адаму скрыться пока не поздно. Парень с радостью откланялся.

Теперь вся надежда возлагалась на него одного.

В комнате я устало приземлилась в кресло, мисс Брасс зорко на меня взглянула и подошла к окну, чтобы раздвинуть шторы.

— Волнуетесь? — спросила дуэнья. — Все же у вас теперь начинается новая жизнь.

— Нет, — покачала головой я, — совсем не волнуюсь. Жизнь есть жизнь, она одна и на новую и старую не разделяется.

— Забавно, — усмехнулась женщина, — почему-то мне кажется, что вы что-нибудь еще вытворите. Как же так, неужели вы спокойно без приключений и проблем выйдете замуж…

— Не знаю, почему вам так кажется…

— После того, как вы стали королевой, я уже ничему не удивлюсь. — она многозначительно на меня посмотрела.

Я вымученно улыбнулась. Мое отношение к дуэнье потеплело, несмотря на то, что мы никогда друг друга не понимали и даже раздражали. У меня не простой характер, да и она довольно специфичная женщина, но мисс Брасс желала мне только лучшего, пусть и по своим меркам.

— Простите, но я ничего не могу обещать, — честно ответила я.

Хоть напоследок не буду врать.

Через какое-то время принесли обед, к которому я не притронулась, может, я отказалась от своего последнего обеда, но есть я просто не могла, кусок не лез в горло. На самом деле я волновалась, умудряясь скрыть это даже от самой себя, внушая, что все хорошо и я спокойна. Последние события притушили неконтролируемые бури эмоций, которых я не могла скрыть и усмирить, теперь же я научилась самообладанию и хладнокровию.

Но это только снаружи, внутри я оставалась прежней, несносной, испуганной и слишком подверженной эмоциям. Все же настолько быстро суть мою изменить не удастся, но кто знает, может, я окончательно повзрослею, если под этим иметь в виду притупление чувств и даже омертвление души.

Вскоре пришла мадам Жулье с привычным хвостом из служанок. Им же оставалось окончательно довести образ идеальной невесты до конца. А моя надежда постепенно таяла вместе с невозвратно утекающим временем.

Одна служанка нагнулась ко мне, чтобы надеть белые серьги в форме лебедей, расправляющих крылья, глаза их блестели сапфирами. Миловидная девушка вдруг робко прошептала, так, чтобы услышала одна я:

— Адам просил передать, что первую часть плана он выполнил.

Я попыталась сохранить невозмутимое лицо, но при этом взглядом дала понять служанке, что прекрасно её поняла. Адам нашел девушку, он справился с самой трудной своей задачей, а значит, ему не составит труда и остальное. Осталось дело за мной.

Служанка действительно была схожа фигурой со мной, только чуть шире в бедрах и ниже ростом, но это было не настолько заметно. Хуже дело обстояло с волосами, девушка была светлее примерно на два оттенка. Поэтому мне пришлось вступить в отчаянный спор с мадам Жулье, настаивая на том, чтобы вместо распущенных локонов мне собрали волосы в пучок.

— Но вам идут больше распущенные волосы, как вы не понимаете, Ваше Величество! Вы намеренно губите свою красоту! Разве вы не хотите быть самой красивой невестой? — распылялась женщина. — Уважаемая мисс Брасс, хоть вы скажите своей подопечной…

Но моя дуэнья призыв о помощи проигнорировала, весьма веско заметив:

— Она в любом случае будет самой красивой невестой, потому что других невест, с кем можно сравнить, попросту не будет. Потому пускай сама решает, как выглядеть. — А потом добавила, дабы сохранить баланс во Вселенной, — в любом случае, нашу королеву никогда не беспокоил её внешний вид, особенно дома.

Какой бы статус я не занимала, но дуэнья никогда не упустит возможность меня уязвить. Но я теперь стала относиться к этому по-доброму, может, жизнь еще развернётся так, что я буду вспоминать об этом с улыбкой.

— Да делайте, что хотите! — сдалась мадам с ясно выраженным на лице чувством полного разочарования и глубоко оскорбленной личности.

Когда все было готово, я переглянулась со служанкой, а потом попросила всех оставить меня одну.

— Ох, а вы точно не забудете надеть фату? — снова всполошилась Жулье.

— Не забуду, — уверила я.

— Когда придет священник со стражниками, нужно будет выйти и поклониться, не забыть поклониться!

— Я знаю, — уже слегка раздраженно хмыкнула я, — пожалуйста, прошу, оставьте меня в одиночестве. Мне нужно унять дрожь, успокоиться, привести мысли в порядок…

К счастью, спорить уже никто не стал, все только с пониманием качнули головой и вышли. Служанка же сделала вид, что подбирает упавшие заколки, а потом якобы замешкалась и отстала от остальных. Все вышли, даже не заметив, что осталась я не одна.

Перед тем, как снимать платье, я не удержалась и взглянула на себя в зеркало… Горько защемило сердце… Я была прекрасна, словно сошедшая с картины. Пепельно-белое платье придавало властности и гордости, и вместе с тем женственной хрупкости, на волосах сеточка из жемчужин, словно хрустальные снежинки замерли на мгновение прежде, чем растаять навсегда. Лебеди-сережки сверкали синими глазками, словно наблюдая за мной с немым укором. Да, эта невеста в зеркале, необыкновенная и возвышенная, была достойна счастливой, долгожданной свадьбы, а не той участи, которую ей уготовили, потому я безжалостно разрушила образ. Навсегда он останется лишь в моей памяти несвершившимся, незаконченным моментом.

Не быть мне невестой. Не сегодня.

— Как тебя зовут? — спросила я служанку, помогая той затягивать корсет.

— Нирра… — прошептала та, с восторгом смотря на платье невесты.

— Почему ты пошла на это? — спросила я, совесть решила, что мне слишком хорошо живется, и принялась обвинять в том, что я подставляю девочку.

— Ну как же… Кто не хочет стать невестой самого принца? — удивилась служанка и доверительно мне сообщила. — А я всегда влюблена была в него… Он такой…потрясающий!

А потом, вдруг опомнившись, смутилась, стыдливо опустив взгляд. Ведь не положено служанке заглядываться на господ.

— Послушай, Нирра, в случае чего, говори, что тебе угрожали, тебе и всей твоей семье, поняла? Именно я угрожала, про Адама не говори. Ты просто была вынуждена пойти на это.

Она странно на меня посмотрела, словно задумавшись, но потом перевела взгляд на зеркало, на шикарное платье и снова просияла улыбкой:

— Ага, хорошо, Ваше Величество…Ой, а меня тоже так скоро будут называть? То-то Лиена лопнет от зависти…

Я прикусила губу. Надо же, какая наивность, девчонка верит в свое счастье, так неожиданно свалившиеся на голову. Я поступаю подло, подставляя человека и если все удастся поправить, то я обязательно отблагодарю Нирру, но как бы не было слишком поздно…

— Ни с кем не разговаривай. — в какой раз предостерегла я.

Она была почти готова, Нирра надела фату, плотная ткань упала на лицо, почти полностью его скрывая. Теперь для всех она — это я, счастливая невеста, королева.

И вдруг дверь в комнату открылась.

Мое сердце пропустило удары.

Гретта замерла у двери, ошарашенно уставившись на меня, застывшую в одежде служанки, и на невесту рядом со мной. Перед глазами пронесся на секунду разворачивающийся скандал.

— Вам просили передать, госпожа, — произнесла Гретта, обращаясь к Нирре, — что скоро за вами придут.

Я удивленно посмотрела на свою служанку. Она лишь молча мне кивнула, а потом подошла к невесте, чтобы поправить той фату.

— Я могу помочь вам чем-то? — она сухо обратилась ко мне.

В её глазах я увидела преданность, не мне лично, а просто долгу служанки, долгу всегда быть за свою госпожу. Кажется, я была к ней несправедлива.

— Да.

В дверь постучали, Нирра дернулась, но, как можно сильнее выпрямив спину, направилась к двери. Служанка увидела свой шанс обрести счастливую роскошную жизнь и ни за что не упустила бы его, только глупость и наивность не позволяли ей увидеть, как жестоко она обманывается. Я отвернулась. Нирра вышла, я слышала, как произносит что-то священник о долге проводить невесту в последней её дороге необрученной, заместо отца. Они ушли.

Я взяла с собой еще одно платье, дорогое, чтобы переодеться, ведь служанка будет выглядеть очень подозрительно с кошельком денег и какими-то драгоценностями. И дневник, и шкатулку я оставила в своём тайнике.

Гретта повела меня к конюшне наикратчайшим путем. Всю дорогу я молчала. Было тошно на душе. Я подставляю Адама, Нирру, Гретту… Они этого не заслужили, а я втянула их в свои проблемы.

Очнулась я от мыслей только, когда подошли к конюшне.

— Спасибо, — прошептала я, развернувшись к Гретте, — правда, спасибо.

— Я лишь надеюсь, что вы поступаете правильно, — мягко улыбнулась служанка.

Ох, я тоже на это надеялась.

Адам ждал меня у стойла. Я за ширмой переоделась в платье, конечно, походившее больше для бала, чем для конной поездки, корсет я так и не надела, сверху набросила плащ. Потом подошла к Адаму, хотелось сказать многое, но слова застревали в горле. Что же я делаю…

— Я пошел открывать ворота, — сказал Адам, бодро хлопнув меня по плечу, он усмехнулся, — многое бы отдал, чтобы увидеть лицо принца, когда он узнает, что перед ним не ты.

Только я представляю не только лицо принца, но и лицо испуганной девчонки.

— Нирру жаль… — выдохнула я.

Адам скептически изогнул бровь.

— Нирра флиртует с любыми личностями, которые хоть как выше её по материальному положению. Пусть это будет ей уроком, заметь, не самым худшим, ничего катастрофичного ведь с ней не произойдет, выгонят обратно на кухню.

Только я в этом уверена не была.

Я подошла к Бурану, умное животное, вспомнив меня, приветливо фыркнуло. Я похлопала коня по шее:

— Нас ждет приключение, дружок.

Я, сев верхом, вздохнула. Добраться до порта, отдать коня стражнику, как недавно найденного, потом договориться с каким-нибудь капитаном, чтобы отвезли к моему городу, нанять повозку, приехать домой, начать разговор с матерью, ну хоть попытаться начать.

Ворота начали подниматься, стражники, стоявшие подле них, озадаченно переглянулись. Я, как ни в чем не бывало, направила коня мимо них, надеясь, что капюшон плаща достаточно скрывает лицо.

— Прошу прощения, госпожа, но я не помню приказа кого-то впускать или выпускать. — обратился ко мне один из них, преграждая дорогу.

— И вы не похожи на опоздавшую на свадьбу, — поддержал второй.

— Я любовница Его Величества, — грозно рявкнула я на не ожидавших такого поворота стражников. — Недавно из его покоев. Лучше мне уйти сейчас незамеченной, а то, говорят, невеста скандал может устроить. Немедленно пропустить!

Стражники, переглянувшись, отступили, освобождая путь.

Я галопом устремилась вперед, успев напоследок подумать, что стоит заменить охрану во дворце.

И я, и Буран устали от бесконечной гонки. А дорога все не кончалась, а порт так и не был виден, мимо проносились деревья, я слышала громкое дыхание животного. Голову терзали разные мысли, только вот ни одной хорошей среди них не было.

До порта я все же добралась, стремительно пронеслась по мостовым городка, к морю, потом спешилась с коня. Остановилась, чтобы перевести дыхание, унять частое сердцебиение. Буран ткнул носом моё плечо, выражая немую поддержку.

Я, приметив стражника, повела коня к нему.

— Конь без хозяина, — обратилась я к нему, — прошу вернуть его домой.

Я собиралась было уже уйти, но стражник меня остановил:

— Уважаемая, подождите. Конь ведь королевский. — сказал тот, внимательно оглядев эмблему на седле.

— Неужели? Значит, станет легче искать хозяина.

— А что вы делаете здесь в столь позднее время? Совершенно одни, в таком платье, порт довольно опасное место для таких созданий вроде вас. Ваше имя, будьте любезны, назвать.

— Мне кажется, вы не имеете права задавать мне вопросы, — твердо произнесла я.

— Имя все же стоит назвать, кого же будут благодарить за найденную лошадь?

— Мне не нужна благодарность. Мне нужно идти. Мне пора.

Да уж, если бы вот такой вот стоял у ворот дворца, то я бы никогда из него не выбралась.

— Постойте, на вашем плаще тоже вензель королевского дворца. — воскликнул стражник. — Видно, коня вы не нашли. А украли.

Я перестала дышать на секунду. И вот так вот просто разрушается мой план, когда осталось совсем чуть-чуть, самое легкое. Вот так вот попасться. И все, что мы провернули до этого, было бессмысленно, было тщетно.

— Послушайте, я возлюбленная Его Высочества, в прошлом. Теперь же, чтобы я не рассказала ничего его невесте, он обещал запереть меня в камере. А ведь я так любила его, так сильно любила! Прошу, позвольте мне уйти…

— Что ж. Простите, юная леди, но я служу в первую очередь дворцу и своему королю. Я вынужден делать все во благо Его Величества. Мне жаль.

— Пожалуйста… — отчаянно прошептала я. — У меня есть драгоценности, я заплачу вам…Прошу…

Я чувствовала, что уже готова разрыдаться.

— Вы украли еще и драгоценности. Нехорошо. — недовольно сказал стражник.

Он, цепко схватив меня за плечо, повел куда-то. Буран цокал рядом, даже не подозревая о том, что теперь моя жизнь разрушена. Я боролась со слезами, которые застилали глаза и мешали дышать.

Поднялся ветер, пенистые волны с остервенением бросались на бока кораблей. Птицы с дикими пронзительными криками парили над головой, готовые выклевать друг у друга глаза за тушку дохлой рыбины.

Меня посадили в здание, которое являлось, наверное, главным штабом для стражи этого прибрежного городка. Обо мне теперь отзывались, как о любовнице-воровке Его Величества, и никто не собирался пока подходить.

Время медленно утекало.

Вдруг в комнату ворвался посланник, запыхавшийся и взволнованный.

— Королева сбежала! — закричал он. — Немедленно всем на поиски! Срочно доставить во дворец!

А потом его взгляд остановился на мне. Я хмуро опустила голову. Все кончено…

— Нашлась… — промямлил он…

— Так это не королева. — гоготнул один из стражников. — Это его любовница-служанка, к тому же еще и воровк… Да ладно…

Все теперь воззрились на меня, словно я превратилась в какое-то невиданное существо.

— Ваше Величество, — обратился ко мне с поклоном посланник. — Вам нужно вернуться во дворец.

— Я понимаю. — ответила я и с гордо поднятой головой поднялась. — Я понимаю.

Путь обратно мне показался вечным, долгой и мучительной пыткой. Но дворец неумолимо приблизился, сверкая в своем мрачном и гнетущем великолепии. Я ощутила жгучую ненависть к этому месту, никогда бы не подумала, что могу так сильно ненавидеть.

Я сначала подумала, что меня сразу доставят к королю, но ошиблась, меня повели в подземные камеры, небольшую дворцовую тюрьму, служащую только для государственных изменников и предателей.

Камера пахла сыростью и затхлостью, источником света были лишь факела коридоров. В этом дворце я успела побывать везде.

Платье собрало всю пыль и паутину, легкая ткань совсем не защищала от сквозняков и холода. Вот заболею и умру.

Я опустилась на подобие кровати — хлипкую кушетку из железных прутьев.

Чувствовала себя раздавленной, убитой, разрушенной. Словно я никогда уже не смогу стать той счастливой, простой девушкой Агатой, которая была раньше. Я обняла себя за дрожащие плечи.

Генри обязательно придет, он просто выжидает время, думая, что я буду изводить себя неопределенностью судьбы, мучаться в предвкушении встречи с ним, бояться, раскаиваться. Жаль, он ошибается. Мне все равно.

Все же я слишком переоценила силу воли Генри, он вскоре явился.

Я кратким взглядом скользнула по нему, дорогой фрак, величественная корона, словом, настоящий принц и жених, он выглядел совсем не к месту этой грязной камере. Я отвела взгляд, чтобы больше на него не смотреть.

— Ну надо же, как может повернуться судьба, — тихо произнес он, его голос выражал задумчивость, ни ехидство, ни едкость, — еще с утра ты была королевой, невестой короля. А теперь ты здесь. И во всем, знаешь ли, виновата сама. Неужели жизнь со мной, в роскоши хуже этой клетки?

Он пнул мыском сапога решетку, она со звоном лязгнула.

— Такая же клетка… — тихо прошептала я.

Генри же многого не знает, ни о заговорщике, планирующему его убить, ни о том, что королевскому роду принадлежит не он, а я. Он считает, что все крутится лишь вокруг одной его персоны. А я не видела смысла переубеждать его в обратном.

— Клетка? Может быть, только вот золотая. — ответил он. — И, знаешь, можно преспокойно жить в богатстве с властью и титулом, возможностью осуществлять все свои желания и при этом счастливой себя ощущать, тебе так не кажется?

Я молчала.

— А вообще, — вдруг, улыбнувшись, сказал Генри, — я тебе благодарен. Ты своей выходкой освободила меня от женитьбы, последнего желания отца, ни Советники, ни даже мерзкий Орден ничего теперь не смогут мне сказать. И еще, как думаешь, с моей милой женой, этой хорошенькой служанкой мне проводить первую брачную ночь или сразу казнить?

Его слова все же достигли своей цели, я вздрогнула, словно меня пронзили острые стрелы и подняла на Генри горящий ненавистью взгляд.

— Ты ничего ей не сделаешь.

— Ах да, — продолжал издеваться король, — еще поварской мальчишка и твоя личная служанка. Моя жена на всякий случай решила рассказать о всех, а не только о тебе, моя леди.

Я вдруг поняла, насколько Генри зол, насколько обижен и уязвлен. Я сбежала от него, какой удар по его самолюбию, и он не может с этим смириться.

— Ах, да, это твоё.

Генри швырнул в меня блестящую корону, которую он до этого сжимал в руке. Она, жалобно звякнув при встрече с полом, покатилась к моим ногам, некоторые выпавшие драгоценные камни остались лежать на грязном камне.

— Надевай, королева, свою корону. — приказал король.

Я не пошевелилась.

— Надевай, — еще жестче повторил он, — выполняй приказ, если не хочешь, чтобы твои жалкие помощники расплачивались за твою ошибку.

Я дрогнувшей рукой подняла корону, она была холодной, холоднее, чем мои замерзшие пальцы. Я медленно надела её.

— С тобой будет говорить начальник стражи, может, кто-то из Ордена. Так нужно, прежде, чем объявлять кого-то государственным изменщиком. — Генри немного помолчал. — Возможно, тебя стоит наказать смертью…

Король сделал демонстративную паузу, чтобы хорошенько меня напугать. Но в любом случае, вряд ли меня ждала смерть, слишком это суровое наказание за мой побег, хотя, может я и ошибаюсь.

— Но я помню о наших чувствах, — продолжил Генри, — в прошлом. Поэтому посидишь пока в темнице, подумаешь о своем поведении, о том, кем могла бы быть, а чем стала. А потом, может, я и переведу тебя в более лучшие условия, на содержание. В качестве любовницы. Или рабыни…

Мальчишка дорвался до власти, до ощущения собственной силы, могущества, он просто упивался этим. И знатно у него, кажись, голова поехала.

Я засмеялась, смех оказался нервным и хриплым, но мне было смешно до слез.

— Рабыню из меня сделать у тебя не получится. Я знаю свое положение и свои права. И не смей меня запугивать. А вдруг ты меня вообще силой и шантажом удерживал во дворце, может, я не приняла твое предложение руки и сердца, а ты вынудил? И я просто сбежала со свадьбы. И вряд ли это натягивает на измену, знаешь ли.

— Петь о своих правах сейчас бессмысленно, — осклабился Генри, — я могу тебя уничтожить. Тебя вместе со всей твоей семьей.

За спиной вдруг кто-то кашлянул. Король с недовольством развернулся. Гостем в моей камере оказался немолодой мужчина в служебной форме, он с осуждением посмотрел на Генри, но почтительно поклонился:

— Ваше Величество, прошу извинить, но мне нужно поговорить с заключенной.

Генри поджал губы, но спорить не стал, лишь ядовито улыбнулся мне на прощание и удалился.

Начальник стражи проводил в какую-то комнату и начал задавать вопросы. Я не сразу понимала даже их суть, отвечая невпопад, потом вообще какой-то бред нести начала. Очнулась от своих мыслей лишь со странным предложением начальника рассказать о себе, своей жизни. Я удивилась и хотела отказаться, но вдруг явственно осознала, что мне нужно хоть с кем-то поделиться, что держать все в себе стало просто невыносимо. И я, словно рухнул невидимый барьер, начала свой рассказ. Рассказала все, ничего не утаивая.

Начальник молчаливо и внимательно меня слушал, изредка делая какие-то заметки в журнале. Закончив, я со свистом втянула воздух и замолчала. Начальник сложил журнал и цепко взглянул на меня:

— Что ж, леди Агата де Риаман. Единственное, что я бы добавил в ваш рассказ, это то, что дневник Мириам был красный, темно-красный. Вы подловили на этом заговорщика, но почему-то реальный цвет так и не назвали. Называю я. Я рад, что вы его все-таки прочитали, значит, я не ошибся, вам его передав.

— Так это вы… — ахнула я.

Глава 14. Выбор. Орден. Народ

Ваше Величество, — мужчина снисходительно улыбнулся, — должен признать, я поражен тем, насколько вы оказались сильны. Или безрассудны. Кто бы мог решиться на такие отчаянные поступки, рискнув собственным обеспеченным будущим. Да и ради чего? Ответьте, вы настолько благородны и принципиальны или, напротив, наивны и глупы?

— Не знаю, — выдохнула я, — может, я и, правда, наивная глупышка, и сама этого не осознаю. Но вот вы… Могли бы сами определиться прежде, чем подбрасывать мне дневник. Да и с какой целью? Чего вы от меня ждали? Что я, размахивая дневником и крича о несправедливости, пойду отвоевывать свою законную власть?

— А ваша мать примерно так и поступила в начале. Правда, у неё были более серьезные документы.

Я растерялась. Значит, моя мама тоже добивалась трона? И где она потом оказалась, а какой глуши… Да и меня ждала не лучшая участь.

— Забавно получилось, Мириам всей душой желала сына, — неожиданно произнес начальник, — а в итоге в её роду все поколения рождались одни леди. Но до сих пор никогда не было настолько на неё похожей. Может, это знак, что пришло время для истинной королевы?

— Внешностью, может быть, я и Мириам, — тихо проговорила я, — только вот не вышло и не выйдет из меня королевы, властительницы. Я не знаю ни толики того, что должна знать светская дама, та, которая должна быть в ответе за народ, принимать указы и нести за них ответственность.

Мой собеседник молчал, о чем-то крепко задумавшись.

— Я не спорю, это проблема. Но знания можно приобрести со временем, этикету обучиться, но нельзя обрести того, что и так в вас есть. Истинной королевской сути, благородства, чести. К тому же вы ближе к народу, лучше его чувствуете, знаете, что нужно вашим поданным и королевству. Королевская кровь, как бы это избито не звучало. И знаете, переворот нужен, пока совсем все не зачахло. А кого посадить на трон, как не настоящего потомка той самой великой королевы? Орден пойдет навстречу, консулам не нравился ни предыдущий король, ни тем более нынешний. Этот переворот будет наименее кровопролитным.

— То есть все спокойно отнесутся к тому, что на троне будет неподготовленная девчонка? От меня просто избавятся те, кто захочет власти.

— А если на вашей стороне будет Орден? Если вас полюбят поданные? Вы отголосок Мириам, у вас её лицо, вы надежда для них. — Он снова замолчал, а потом продолжил. — Если честно, тех, кто знает истину, кто посвящен в тайну Мириам о подмене ребенка, осталось мало, по крайней мере, тех, кто преследует благородные цели. Надежду мы потеряли после разочарования в вашей матери, Дария была не достойна своего рода. Но вы оказалась неожиданностью, пусть, прошу прощения, невоспитанной и совсем не привычной Высшему обществу.

— Генри хотят убить, нужно поймать того заговорщика… — вспомнила я. — Откуда он знает обо мне?

— Возможно, его еще в свое время посвятила в свои планы Дария. В любом случае, рано или поздно от Генри избавятся. Отравят или подстроят несчастный случай, когда — лишь вопрос времени. После чего начнётся борьба за трон, мерзкая и черная, а сама власть достанется самому жестокому и коварному, там даже Орден ничего не сможет противопоставить.

— А Селиция? Она как ко всему этому относится?

Ответить мне не успели, так как в коридоре послышался визгливый голос моей дуэньи.

— А ну живо меня пропустите! — с кипящей злостью Лилит влетела в комнату. — Какое право вы имеете допрашивать девушку без её дуэньи? Без представителей, родителей? Кто в ответе за это безобразие!? Вопиющее пренебрежение всеми правилами!

Если начальник растерялся, то виду не подал. Он поднялся со стула и, прокашлявшись, представился:

— Господин Рикл. Прошу прощения, но обвиняемых в королевской измене можно допрашивать без представителей. Тем более задержанная не высказала никаких претензий. Да и это не допрос…

— Ах не высказала!? Да как она может высказать? Она и так сообразительностью не отличалась, а сейчас её совсем запугали! Знаете, господин, я очень сомневаюсь в вашей компетентности! — взвилась Лилит.

— Что ж, с такой дуэньей вам ничего не грозит, — шутливо обратился ко мне начальник.

А вот мне было не до смеха. Меня едва не трясло от внутреннего напряжения, вот-вот я просто окажусь на грани срыва.

— Что мне нужно делать? — обратилась я к Риклу.

— Плакать и раскаиваться, как минимум, — ответила мне Лилит, — о чем вы думали, леди? Вы хоть в курсе, что король официально провозгласил вас изменщицей и лишил вас титула королевы? Неужели до сих пор не осознали, что это не шуточки, которые вы могли позволить себе дома, это все серьезно! Это дворец!

— Ну вот у меня и вышли шуточки на новый уровень, — парировала я.

— Что за дурной тон, — неосознанно выдохнула она и с горечью произнесла, — Агата, неужели вы не понимаете, насколько испортили себе репутацию!? Это лишает вас и шанса на удачное замужество, на титул!

Мне стало жаль дуэнью, сколько же я доставила ей хлопот, сколько же нервов она из-за меня потратила.

— Не все сводится к замужеству, — вступился Рикл, — прошу прощения, но…

— В случае этой леди, то все, — перебила его Лилит, — но выше какого-нибудь бедного аристократишки ей теперь и смотреть не стоит. А мог ведь быть принц, кто бы мог подумать! Она же успела побыть королевой, но все так испортить!

— Королевой ей быть, — твердо заявил начальник и с немым вопросом посмотрел на меня, — если она, конечно, сама решит бороться за истину, взять на себя это бремя. Или же надеяться на эм…аристократишку.

Я перевела взгляд с озадаченной дуэньи на Рикла, потом посмотрела на свое пыльное платье. Я не гожусь в королевы, знаю точно, но единственный выход, который я считаю для себя верным, это рискнуть. В любом случае, я ничего не теряю.

Я кивнула.

— Из-за меня попали под удар Адам, Гретта и Нирра, я должна быть уверена, что им ничего не угрожает.

Что ж, если вдруг мне удастся взойти на престол, то я их всех обязательно отблагодарю. Но все равно, меня будут долго еще терзать муки совести. Особенно, после слов Рикла:

— Гретта — ваша личная служанка, если не ошибаюсь? Её понизили до уборщицы на кухне, а поварского мальчишку приговорили к розгам на площади послезавтра утром. Что касается юной служанки, то о ней я ничего не знаю. Так что не переживайте, ничего серьезного.

— Что? — вскрикнула я. — Нет, нет! Нельзя! Это же я виновата во всем…

Во мне стали бороться два порыва, впасть в отчаяние, коря себя и жалея Адама, или немедленно броситься спасать друга.

— Сейчас все же нужно ехать к вашей матери, необходимые документы у неё.

— Сейчас мне нужно думать, как помочь Адаму!

Он будет высечен розгами на площади на глазах у всех…Это так больно и так унизительно. Я задохнулась от жалости и несправедливости.

— Что происходит? — возмутилась Лилит, на которую тюремная обстановка действовала очень угнетающе.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — заметил Рикл, — но помочь вы сможете им, лишь обладая властью. Сейчас же ни вы, ни ваши слова не имеют никакой ценности или веса.

Он был прав, я это, к счастью, была еще в силах понять. Получается, документы, подтверждающие и доказывающие обман Мириам, находятся у моей матери. Что ж, пришло время вернуться в отчий дом. Попытка номер два.

— Мисс Брасс, я потом все-все объясню… — Я умоляюще посмотрела на дуэнью. — А сейчас нужно ехать домой. Господин Рикл, вы знаете, как выбраться из дворца, не попавшись королю?

— Обижаете, леди. Конечно.

Двенадцать часов занимает путь в мой город от дворца, двенадцать туда, двенадцать обратно, ровно сутки. Потом предстоит встреча с Орденом, передача ему документов, а потом…Я не знаю, что потом. Главное, чтобы осталось время помочь Адаму.

Задремать мне удалось только на корабле, пока тот, мерно покачиваясь на волнах, стремился к горизонту, ветер наполнял белоснежный парус, а лунный свет отражался на водной глади. В карете же я спать не могла, снедаемая волнением от предстоящей встречи с родными. Приходилось лишь делать вид, что я сплю, чтобы не изворачиваться, избегая прямых ответов на расспросы мисс Брасс. Дуэнья тоже нервничала, ведь её также имели право обвинить в моей выходке, мол, не досмотрела, не воспитала свою подопечную.

— Вы совсем не хотели выходить за принца? Потому что вы его не любили? — спросила вдруг мисс Брасс.

Этот вопрос показался мне искренним и необычным, особенно, в отличие от требований объяснить, к чему такая спешка, зачем я все это вытворила, что за документы и при чем здесь титул королевы. Я открыла глаза и перестала вслушиваться в стук копыт.

— Я не уверена, что именно чувствовала к Генри, — подумав, произнесла я, — симпатию, возможно, да и то в начале. Но не любовь. Точно не любовь.

— Вы слишком юны, Агата. Мне кажется, в вашем возрасте я была такой же, слишком полагалась на это чувство, на любовь… Думала, все зависит только от него, что счастье — в любви с каким-нибудь мужчиной. И жестоко ошиблась. — Она затихла, взгляд её был затуманен, словно она была далеко в своих воспоминаниях, в своем прошлом, а потом, качнув головой, очнулась и продолжила. — Вот и вы, получается, отказались от принца из-за любви, точнее, её отсутствия. Глупость впечатлительного девичьего сердца, которое трепещет в ожидании своей судьбы и большой настоящей любви. Но поймите, что мечта эта эфемерна, любовь может так и не наступить, а вы упустите реальное, сегодняшнее счастье, так и потратив время в ожидании чего-то.

— А зачем разменивать свою жизнь, себя и мечты на того, с кем знаешь, что не будешь счастлива, когда можешь жить пусть и в ожидании, но сладостном и желанном. — не согласилась я. — А, впрочем, да, не все должно решаться чувствами и любовью, вы правы. Но в моей ситуации все гораздо сложнее.

— Вы могли и не любить принца, но вполне можно было влюбиться в дворец, в роскошь и титул. Если учесть, что вы ехали на отбор в качестве избранницы старого короля, а судьба вам на блюдце принесла такой подарок, молодого и богатого красавца, самого завидного жениха, но и тут вы заупрямились и отказались в угоду своему характеру. Я вижу в этом избалованность, а что видите вы?

— Я никогда не считала себя избалованной, — сухо ответила я, — но самой себя судить тяжелее, чем окружающим. Поэтому вам виднее.

Я отвернулась к окну, узнавая в окрестностях родной город. Он, в отличие от меня, совсем не изменился, те же пыльные улицы с неровными забавными домами, те же равнодушные и сухие лица, тот же воздух, прежнее небо. Все как раньше. Город живет своей привычной жизнью, не подозревая, что происходит в моей. Я выросла здесь, этот город был моим, и я его любила, а теперь, возвращаясь назад какой-то изменившейся, чувствую не радость, а щемящую тоску. Теперь я здесь ощущала себя чужой, не к месту.

Когда мы подъезжали к дому, я внутренне сжалась. Но, не удержавшись, выглянула из окна кареты. Дом тоже выглядел до боли привычным и родным, казалось, я не была здесь целую вечность. А родители даже и не подозревали о моем приезде. Раннее утро, они еще, наверное, не проснулись.

Карета остановилась. Господин Рикл, сидевший до этого вместе с кучером, открыл дверь, подавая руку.

Я выбралась из кареты. Благо, из-за усталости волнение было не так ощутимо. Дверь особняка открылась, выпуская нашего пожилого слугу — Джима, он с удивлением посмотрел на меня, с глубокой тоской — на Лилит (видно, мечтал, чтобы она подольше отсутствовала).

— Доложи хозяевам, — приказала ему мисс Брасс, — что их дочь приехала. И распорядись насчет завтрака, все мы после долгой дороги.

— Нет времени завтракать, — возмутилась я.

— Э, нет, — Рикл шутливо поднял руки, — если мы поедем обратно без завтрака, то я похудею, а в мои планы это не входит. Нам всем нужен отдых.

Я только успела подняться на крыльцо, как в дверях возникла Миа, заспанная и в поспешно натянутом платье. Я поняла, что очень рада её видеть, все-таки я скучала по своей несносной сестренке.

Она с жадностью принялась вглядываться в меня, в карету. Наверное, судя по её недоумению, она рассчитывала увидеть за моей спиной короля, на моей голове — корону, но никак не уставший вид и мятое дорожное платье. Ну да, ей сказали, что я королева. Зато возникшая потом на её лице гримаса торжества с едкой неприятной ухмылкой была ожидаема.

— Сестричка! — она подбежала ко мне и крепко обняла. — Ты вернулась! Я так скуча-ала! Где ж твой жених королевский?

— По пути потеряла, — ответила я.

Наконец вышли и родители. Мама была как всегда прекрасна, идеально сидящее пышное дорогое платье, безукоризненная прическа, холодная леди, величественная и возвышенная, но её самообладание дало слабину, едва она встретилась взглядом с Риклом. Она в миг изменилась в лице, прищурилась и скривилась, я теперь поняла, от кого Миа взяла свою гримасу.

Отец, вышедший следом за матерью, приветливо и тепло мне улыбнулся, и тоже заметил Рикла, только реакция у него была другая. Он усмехнулся в свои пушистые усы и кивнул, как старому другу. Рикл кивнул в ответ.

Видимо, все они были знакомы раньше, но вряд ли между ними была дружба, учитывая то, что Рикл был старше родителей лет на десять-пятнадцать, да и реакция мамы была красноречивой.

— Дария, Ричард, — улыбнулся начальник стражи, — я рад вас видеть. Как жизнь?

Отец подошел к Риклу и крепко пожал тому руку:

— Потихоньку. Чем обязаны визиту? Восемнадцать лет нас не навещал.

— Причина все та же, как и в первый раз, любезный мой друг.

Мама шумно выдохнула и категорично заявила:

— А ответ будет все прежним. Надо было раньше думать.

— Мама, — вмешалась я и заявила, чтобы сразу приступить к делу, а не разводить долгие и пустые разговоры, — мне нужны документы Мириам.

Мама даже не удивилась.

— Именно. — поддакнул Рикл. — Теперь я требую их вернуть не просто так, а для вашей же дочери, чтобы она взошла на престол.

— Неужели моей дорогой матери так и не получилось женить внучку на принце? Какая оплошность, — ехидно цокнула языком Дария. — Думаю, мы сможем договориться.

— Я не понимаю, — капризно сказала Миа, переводя недоуменный взгляд с меня на мать, — но чтобы не получила моя сестра, то я тоже этого хочу! И неужели она все-таки королева?

Но её все проигнорировали. Мы зашли в гостиную, я с наслаждением потянулась за бутербродами и горячим чаем. Мама грациозно опустилась в кресло, Рикл сел напротив, а отец остановился, прислонившись к шкафу. Лилит затаилась на стуле у камина, превратившись в отрешенную статую. Мию отправили в свою комнату.

— Итак, — начала мама, — получается, все зависит от этих документов. Что ж…Я вам отдам их, но при одном условии.

— Какие могут быть еще условия? — возмутился Рикл. — Если ваша дочь станет королевой, то вы сможете выбраться из этой дыры, жить в роскоши. Что вам еще надо!?

— Я не хочу быть матерью королевы. Я хочу быть королевой. Я хочу власти. Потому я предлагаю дочери, — взгляд на меня, — заключить письменное соглашение, что власть она передает мне.

— Это исключено. — с всколыхнувшемся раздражением возразил Рикл. — В прошлый раз ты тоже отчаянно добивалась власти, очаровала хранителя казны. — Мужчина взглянул на невозмутимого отца. — Потом шантажировала документами короля, но наткнулась на собственную мать. Что тогда, что сейчас, с Селицией всегда было опасно вести свои игры. А теперь начинать уже поздно, выйди из игры, Дария, отдай документы.

Мне становилось тошно от каждого его слова.

— Моей матери вообще выгоднее оставаться в тени, чтобы проводить и дальше свои черные сделки. Скорее всего она и Агату женить на принце собралась, чтобы соединить два рода, в этом случае документы будут бессмысленными, и тогда посадить на трон вы никого не сможете, чтобы потом добраться и до неё. — хмыкнула Дария. — А теперь неужели она на вашей стороне? Или Селиция начала сдаватьпозиции?

— Позиции она не сдаёт. — Рикл устало потер переносицу. — Более искусной интриганки не сыскать. И она, надеюсь, не в курсе, что мы затеваем.

— Не удивлюсь, что это она и отравила короля, — усмехнулась Дария, — может, наконец, он начал подозревать, какие темные интриги плетет его дорогая Селиция.

— Я не располагаю этой информацией. Дария, мне нужен документ. — произнес Рикл.

— А мне власть. — ответила Дария, мило улыбнувшись, и обратилась ко мне, — ну что, думаю, пора писать соглашение.

— Ни за что. Никто тебе власть не отдаст. Ни Орден, ни мои соратники, ни я, ни Агата.

Я закрыла ладонями лицо. Драгоценное время утекало. А ещё я узнала о своей семье столько, что хотелось спрятаться от этих сплетен, от этого мусора.

Вдруг отец тихо подошел ко мне и тронул за плечо, кивнув на дверь. Занятые пререканиями Дария и Рикл даже не заметили, что мы вышли.

— Неужели ты готова стать королевой? — просто спросил отец, ободряюще улыбнувшись усами.

— Ну королева — неплохо так для начала, да? — я попыталась пошутить.

Он кивнул.

— Неплохо, да. Всегда знал, что ты родилась, чтобы стать таковой. И я горжусь тобой, дочка.

У меня защипало в глазах. Я судорожно вздохнула и обняла папу.

Потом он подошел к шкафу в коридоре и хитро мне подмигнул. Я непонимающе на него посмотрела. Отец вдруг отодвинул створку и вскрыл нижнюю часть верхней полки, доставая серые листы. Он прижал палец к губам и передал мне бумаги.

— Спасибо…

— Иди к карете, — кивнул он на двери, — Риклу и Лилит я намекну, чтобы они тоже выходили. И удачи, Ваше Величество.

Я подошла к карете, но пришлось обернуться, когда меня окрикнула Миа. Сестра поспешно подошла. Она была и так очень обижена на то, что её не пустили на разговор в гостиной.

— Уже уезжаешь? Зачем?

— Мне нужно, Миа, — раздраженно ответила я.

— Что это? — спросила она, с подозрением и жадным любопытством косясь на бумаги в моих руках.

— Домашнее задание от мисс Брасс.

Я попыталась спрятать документы за спину, но Миа оказалась проворнее и выхватила их из моих рук. Бумагу пришлось отпустить, иначе, удерживай я её, сестра бы просто порвала листы.

— Миа, отдай сейчас же!

— Отдать? — мерзко ухмыльнулась Миа. — Тебе они так важны? Это же домашнее задание. Или ты мне соврала, да?

— Миа, это не шутки, — я сделала шаг к ней, она отпрыгнула, противно засмеявшись.

— Нехорошо врать сестре… Надо тебя проучить. Может, порвать эти бумажки!? Такая бумага ветхая… Много мелких кусочков получится.

Она с какой-то злобной радостью на меня посмотрела и с краю слегка надорвала листок, ожидая моей реакции. Она рассчитывала, что я упаду на колени и буду молить её не делать этого?

— Миа, если ты сейчас же не прекратишь, — звенящим голосом произнесла я, — то я превращу твою жизнь в ад. Ты слышишь?

— Ой, как страшно, — усмехнулась та.

Меня на секунду охватило отчаяние.

От этого документа зависело все. И моя судьба сейчас была в цепких руках сестры, которая, знай настоящую ценность этих бумаг для меня, сразу бы расправилась с ними, разорвав в клочья, в этом я не сомневалась.

— Юная леди, — к нам как раз подошел Рикл и, быстро оценив ситуацию, холодно обратился к сестре, — эти документы бесценны для королевства. Если вы с ними что-то сделаете, то уже завтра будете казнены.

Мисс Брасс тоже подоспела:

— Леди Миа, что вы себе позволяете?

Миа побледнела при словах о казне и протянула бумаги обратно. Я дрожащими руками схватила листы. Как я смею быть королевой, если не могу даже документ и минуты сохранить в целости и сохранности.

— Нужно ехать, — сказал Рикл, усаживаясь рядом с сонным извозчиком, — пока ваша мать не догадалась.

— Мисс Брасс, можно я тоже поеду во дворец? — спросила Миа у дуэньи, при этом опасливо покосившись на Рикла.

— Нельзя, — прорычала я, залезая в карету.

— А тебя никто и не спрашивает, — осклабилась сестра.

— Боюсь, я не могу перечить воле Её Величества, леди Миа, — категорично ответила Лилит, закрывая дверь кареты.

Карета тронулась, снова за окном замелькали деревья, дома, вид сменялся один за другим, из-за горизонта величественно выплывало солнце — рассвет только вступал в силу.

Интересно, Генри очень разозлился, когда узнал, что я снова сбежала? Ищет ли он меня? Весть о том, что новая королева оказалась преступницей и предательницей, наверное, успела расползтись чуть ли не по всему королевству.

— Если это вам поднимет настроение…. То знайте, что вы всегда мне больше нравились, чем ваша сестра.

Я не удержала грустный смешок и кивнула Лилит:

— И поэтому вы строже и холоднее ко мне относились, чтобы я не расслаблялась. Воспитание, так сказать.

— Именно. — серьезно ответила Лилит.

Документ представлял собой чистосердечное признание, изложенное в официальной форме, где подробно было расписано, кто является настоящим ребенком и, соответственно, наследником престола. Также документ был подписан не только королевой, но и другими высокопоставленными на то время и приближенными лицами, лордами, представителями духовенства. Словом, эти бумаги были бесценны. Я прямой потомок Мириам, это доказать не составит труда, и с формальной стороны я должна занять трон, в этом праве Орден не смеет мне отказать.

Нужно сказать пару слов и о том, что представляет из себя Орден. Это так называемая вторая власть, на мой взгляд, более справедливая и честная, чем власть монарха. В неё входят представители разных слоев общества, при этом все глубоко образованные и доказавшие свою верность и благоразумие мудрыми решениями и различной благой и похвальной деятельностью. В Орден они попадают и так с большим грузом опыта за плечами и до самой беспробудной старости не покидают своих мест, если только не разочаровали своих соратников.

Но все же Орден стоит на втором месте, он не имеет права издавать новые указы, диктовать свои мнения королю, хотя приказы последнего, если они очень серьезные и касаются всего королевства, обязательно должны быть одобрены Орденом. Он также выступает в роли советника(если уж королю мало советов своих приближенных), в роли судьи неоднозначных преступлений, ещё он может требовать у короля незамедлительного решения каких-либо вопросов. В общем, Орден олицетворяет собой справедливость и порядочность, дает уверенность, что все будет решено только в соответствии с правилами без поблажек или ущемлений.

Но, говорят, что Орден был в очень натянутых отношений с предыдущим королем и не очень жалует нынешнего.

Честно, встречи с консулами я жутко боялась. Когда мы прибыли в столицу, сильно нервничала и куталась в плащ, который выдал мне Рикл, чтобы во мне не узнали сбежавшую королеву-предательницу.

А о моем втором побеге в столице уже знали. На самом деле, со стороны Генри публично об этом объявлять было не очень разумно, дабы не подрывать свой авторитет. Ведь от него якобы обычная девчонка второй раз уже сбегает — не хорошо.

Здание Ордена было высоким серебристо-голубым особняком с колоннами из благородного камня, как строгий серьезный господин, стоял особняк посреди площади, обтекаемый каретами и людьми, взирая на них с благородным великодушием.

Мы зашли в здание, благодаря Риклу стража нас пропустила без колебаний, нас встретил длинный коридор с большими картинами по стенам. Рикл, взяв документы, отошел, доложить все Ордену, мисс Брасс начала учтиво беседовать с нерасторопной пожилой дамой, а я пошла вперед по коридору, разглядывая людей на картинах.

Портрет Мириам было невозможно не заметить. Он был больше остальных, красуясь в золотой раме. Великая королева сидела на троне, на её черноволосой голове был возложен золотой венец, как символ справедливости и мудрости. Её левая рука лежала на мече, символе духовного оружия, он был оплетен розами, придающими совершенство, чистоту и гордость. Мантия королевы закрывала трон и льнула к ногам. Само лицо, замершее в некой одухотворенной задумчивости, выражало великодушие, открытость и мудрость. Сама Мириам на портрете казалась недосягаемым и эфемерным существом, воплощением всего правильного и честного в мире. И мне показалось диким, что я выгляжу в точности, как она, что меня с ней сравнивают.

— Любуетесь портретом? Гляжу, нравится вам это занятие. — прозвучал рядом знакомый женский голос.

Я вздрогнула от неожиданности, а потом присела в глубоком реверансе.

— Госпожа Селиция? Не ожидала вас здесь увидеть. Что вы здесь делаете? — я удивилась, как в такой ситуации мой голос может звучать так уверенно и насмешливо.

— А вы знали, — равнодушно проговорила женщина, — что королева Мириам и основала Орден? Для королей — мешающий их безграничной власти, а для народа полезный. Но сама этот портрет она не любила, считала его слишком пафосным.

Я с облегчением подумала, что, может, Мириам была и не такой недосягаемой в своем суровом превосходстве. И, может, мне удастся стать хоть чуточку похожей на неё.

— Дорогая внучка, а теперь, спрошу серьезно, что ты собираешься снова вытворить?

Селиция мрачно и строго на меня взглянула.

— Дорогая бабушка, вы так и не ответили на мой вопрос.

— Консулы проводили разговор на тему твоего побега. Я должна была присутствовать при этом заседании. Теперь твоя очередь отвечать.

— Я собираюсь стать королевой. — отчеканила я. — Теперь спрашиваю я. Правда, что ты строишь козни за спиной королевской семьи? Ты убила короля?

Селиция будто и не удивилась моему вопросу, лишь презрительно скривила губы.

— Ты хоть понимаешь, каково быть королевой? — спросила она. — Это лишает счастья, любви, спокойствия. Такая участь под силу немногим. И если ты прочитала какой-то королевский дневничок, это ничего не значит, поверь.

— Я не говорила тебе, что читала дневник. Я ничего о нем не говорила.

— Я сама догадалась, когда ты начала спрашивать о дневниках, поняла, что он у тебя.

— Так это ты приказала устроить разгром в моей комнате? — догадалась я. — Чтобы найти дневник?

Её молчание было красноречивым ответом.

— Агата, — примирительно улыбнулась она, — поехали со мной, ты будешь жить в моей резиденции, спокойно и счастливо. Мы будем путешествовать, подберем тебе жениха. Я хочу уберечь тебя от участи королевы, она погубит тебя.

— Нет. Я предлагаю другой вариант. — твердо сказала я. — Ты уезжаешь и больше не появляешься во дворце, и тебе за все твои интриги и преступление ничего не будет.

Селиция молчала. А я беспощадно задавила в себе крик отчаяния и обиды. Как? Неужели эта женщина, моя бабушка, которой я так восхищалась, на самом деле…

— Я королева. Это моя участь и, какой бы она ни была, я сама её выбираю. — Никогда еще никакое решение не давалось мне с такой легкостью. — Это не только мой долг, но я хочу этого.

Я вдруг, хитро прищурившись, подмигнула Мириам на портрете. А потом круто развернулась и пошла по коридору прочь от Селиции.

Но приблизившегося ко мне уже знакомого заговорщика я заметила слишком поздно, непозволительно поздно.

— Не люблю, когда нарушают договоры, леди королева. — оскалился он.

Быстрым движением он вытащил из-за пазухи сверкающий острым лезвием нож и, схватив за руку, приставил его к моей спине, между ребрами. Нож, чуть разорвав ткань, неприятно впился в кожу.

— Не рыпайся, — прошипел тот.

Подошла Селиция и заботливо поправила упавшую на глаза прядь.

— Не нужно на меня сердиться, дорогая. Я всю жизнь прожила в высшем обществе, в интригах, обманах, была б ты на моем месте, тоже всем этим пропиталась бы. Каждый воспитан своим окружением.

— Что вы от меня хотите? — прошептала я.

Краем глаза косилась на мисс Брасс, которая стояла ко мне спиной и не видела происходящее. Ну же, посмотри на меня… Пожалуйста… Хотя со стороны, наверное, казалось, словно мы просто мило разговариваем.

— Я же говорила, что участь королевы опасна. А ты не верила. Сейчас я хочу, чтобы мы спокойно отсюда вышли, а потом ты исчезнешь.

Я не стала спрашивать, насколько сильно я исчезну. Получается, этот заговорщик действовал не один, а под командованием Селиции, она хотела убрать Генри, оставив меня на троне, ведь своей внучкой манипулировать гораздо легче. Если моя мать хотела больше титул и почет, называться королевой, то Селиция всегда хотела именно власти, она у неё и была, та власть, какая обычно есть у кукловода, кто дергает за ниточки марионеток. А для этого лучше оставаться за кулисами.

— Я закричу, — ответила я, когда меня попытались направить к выходу.

— Тогда ты вынудишь нас тебя поранить. — Заговорщик надавил на нож, я поморщилась.

— Тогда все заметят, кто именно это сделал. — ответила я.

Могу поспорить, они ожидали, что я растеряюсь и спокойно позволю себя увести.

— Агата, это глупо. — Селиция начала терять хладнокровие. — В моей власти испортить жизнь не только тебе.

— Глупо было начинать угрожать мне, когда я дала вам шанс просто безболезненно уйти.

Я вдруг с трепетом заметила, что к мисс Брасс подошли Рикл с каким-то очень почтенным на вид стариком. Моя дуэнья вздрогнула и изменилась в лице, а потом с наигранной бойкостью начала говорить что-то этому старцу. Рикл же, равнодушно скользнув по нам взглядом, словно впервые видел, спокойно пошел по коридору в нашу сторону.

— Выгляди так, будто все нормально. — Селиция подошла ко мне вплотную, чтобы не видно было ножа.

Я отвела взгляд, чтобы не смотреть на Рикла.

Мужчина поравнялся с нами и, я уже подумала, что он просто прошел мимо, как вдруг начальник стражи рывком схватил заговорщика и оттянул от меня. Нож от неожиданности выскользнул из рук и со звоном упал. Рикл прижал мерзавца к полу, выкрутив ему руки, тот червяком принялся извиваться и вопить, что он не виновен.

Селиция с побелевшим лицом замерла рядом со мной.

— Стареешь, — вдруг с уничижительной насмешкой обратился к ней Рикл, — Госпожа Селиция, неужели ты не додумалась придумать что-то более достойное? Например, яд и инсценировать девушке якобы обморок от переутомления, как ты делала раньше. Или времени было слишком мало, чтобы подготовиться как следует?

К нам спешили стражники. Но опередила их мисс Брасс. Она обеспокоенно взглянула на меня и поспешила обвинить:

— И почему вас на секунду нельзя оставить одну? Почему вы везде находите проблемы!? Неужели вы это специально?

Но я её даже не слушала, наблюдая за Селицией. Даже сейчас она не выглядела потерянной и испуганной, свысока взглянув на стражников, она молча позволила себя увести. На меня бабушка даже и не посмотрела.

Тот почтенный старик тоже к нам подошел и учтиво поклонился, лишь мне одной. Мисс Брасс он только любезно кивнул.

— Добро пожаловать, леди Агата де Риаман. — Это так прозвучало, что мысленно я содрогнулась. — Прошу прощения за данную ситуацию. Вход надежно охраняется, а вот внутри охраны нет, ведь предполагается, что сомнительных личностей и так никогда не пропустят. Селиция де Риэль была почетным посетителем. Нам очень жаль.

Я кивнула, растерявшись, не зная, что сказать. «Я понимаю» и «ничего страшного, с кем не бывает» прозвучало бы как-то глупо.

— Приглашаю вас пройти за мной. В связи с новыми обстоятельствами созывается консилиум. Вопрос свержение монарха слишком щепетильный и важный, потому затянется он надолго.

Рикл с Брасс остались в коридоре, а меня провели в огромный круглый зал с высоким потолком и большими окнами, солнечный свет насыщал все пространство, и от этого зал казался еще более огромным. По дуге вдоль стены тянулся длинный стол, за которым сидели люди — члены Ордена, почти все были почтенного возраста. Едва увидев меня, начали переговариваться.

Меня отвели на середину зала, да так и оставили стоять у всех на виду, но меня радовало, что консулы разглядывали меня не враждебно, а больше с мягкостью и интересом. Но все равно от их взглядов было неловко, неприятно. Я безумно устала, хотя на то, чтобы нервничать, сил хватало. Я не знала, как себя вести, куда деть руки, в какую сторону смотреть.

А потом все разом замолчали, наступила оглушающая тишина. Я слышала, как бьется собственное сердце.

— Представьтесь, пожалуйста. — обратился ко мне один из консулов, который восседал прямо напротив меня, его слова эхом отражались от стен. — Кто вы и кем себе считаете?

— Агата… — хрипло начала я и кашлянула. — Агата де Риаман. Истинная наследница королевского рода де Риаман.

— Агата де Риаман, с какой целью вы обратились к Ордену?

— С целью восстановить справедливость. — немного подумав, произнесла я. — В документе вся информация. Мне не должны отказать в моем праве занять престол. Также я прошу поддержку Ордена.

— Вы в праве занять престол, действительно, препятствовать Орден не будет. Но самим вам это едва ли удастся. Мало кто пойдет за неизвестной девушкой из далекого городка. Кто признает королевой совсем юную леди, неопытную и беззащитную. Конечно, если за вашей спиной будет стоять Орден, это кардинально поменяет ситуацию в вашу пользу, но зачем нам поддерживать вас? Аристократия, высшее общество будет возмущено, что на престол всходит не получившая должного образования и воспитания леди, большинство не будет видеть в вас сильного и благоразумного правителя. А Орден не видит смысл в оказании вам поддержки и помощи. Да и, стоит упомянуть, что ни ваша мать, ни, при свете недавних обстоятельств, ваша бабушка не пользуются авторитетом.

— Прошу прощения, но я получила достаточное образование, чтобы не быть посмешищем в высшем обществе. Научиться можно всему. И я считаю, что хорошего правителя характеризуют далеко не эти качества. В пример можно привести нынешнего правителя. — Я прервалась и, глубоко вздохнув, продолжила, — а в чем же Орден видит смысл? Теперь, когда публично огласили, что нынешний король вовсе не в праве быть на троне, вспыхнут недовольства, бунты, возрастут интриги. В этом Орден видит смысл? Или в том, чтобы оставить все, как есть, поддерживая нынче царствующий род. Чтобы и дальше зарастали пылью библиотеки, продолжали расти поборы. Процветает же одна аристократия, хотя её процент ничтожно мал по отношению с другими обычными слоями общества. В чем вы видите смысл?

Я поняла, что почти кричу, голос дрожал от напряжения, как и все в моем теле. Я замолчала. Слышала перешептывания консулов, но не могла разобрать, что именно они говорят. И где их хваленная справедливость, благоразумие? Я чувствовала себя такой жалкой, маленькой, зал будто увеличился в размерах, а я уменьшилась, теряясь в этом давящем пространстве.

— Орден принял решение. — Произнес консул, все вокруг замерло, а я, кажется, разучилась дышать. — Пусть решает народ.

— Что? — выдохнула я.

— Орден поддержит вас в том случае, если вы понравитесь людям. Наше решение зависит от вашей речи на центральной площади, сможете ли убедить нас и, главное, людей в том, что вы истинная королева, или же нет. Посланники разнесут новость о вашем выступлении по городу. И, естественно, вы будете под защитой стражников, так что вам ничего не будет угрожать.

— Да, но…

— Решение принято. На этом заседание может быть окон…

— Вы должны были сразу же сообщить о том, что она нашлась! Какое право вы имели без моего ведома устраивать собрания!? Пропустить немедленно! Это приказ!

Я обернулась на голос. На голос, полный ярости и такого свирепого негодования, что жутко стало даже мне. Генри вбежал в зал, распахнув двери чуть ли не с ноги. Насколько же он был зол. Он широким шагом в два счета пересек зал и оказался рядом со мной. От него несло алкоголем, король был явно не трезв.

Он оглядел консулов с нескрываемой неприязнью и больно вцепился в мое плечо, я попыталась возмутиться и вырваться, но Генри тряхнул так, что у меня даже в глазах потемнело. Члены Ордена наблюдали за этой сценой, как немые зрители, явно выжидая, как я себя поведу. Только я была не уверена, что именно от меня ждут. Мягкости и повиновения или строптивости? Что будет правильнее? Сама я просто жаждала треснуть наглого жениха да посильнее.

— Ваше Величество, — обратился к Генри консул, — для нас честь, что вы соблаговоли посетить нас, но прошу покинуть данное заседание, так как вас оно пока не касается.

— О, я покину, уважаемые, с удовольствием. — нехорошо усмехаясь, прошипел Генри, — только вот для начала заберу свое.

И он подтолкнул меня к выходу. Ну, увы, не получается у меня быть покорной, послушной, правильной леди. Я особо разглагольствовать не стала, а просто с силой вонзила свой каблук в ногу Генри, и, вывернувшись, отошла. Тот зашипел от боли и ярости, его красивое лицо вмиг превратилось в отталкивающую неприятную гримасу.

— Ваше Величество, — процедила я, — попрошу больше ко мне не прикасаться. И советую меньше пить.

М-да, это выглядит уже, как комедия.

— Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю, — свирепо прошептал Генри.

— Итак, предлагаю закончить это представление. — громогласно сказал консул. — Его Величество я прошу удалиться.

К Генри подошли стражники. Он посмотрел на них и рассмеялся:

— Что это значит? Вы не имеете права меня выгонять. Я здесь король. И ваше убогое поведение я припомню.

— Здесь здание Ордена. А не ваш дворец.

Стражники, не обращая внимания на Генри, схватили его под руки и потащили к выходу, тот принялся вырываться и выкрикивать приказы, чтобы его немедленно отпустили. А еще рычать, что он сравняет Орден с землей и прочее в нелицеприятной форме.

— Агата де Риаман, вас тоже сейчас проводят в гостевые покои, чтобы вы отдохнули.

— Риаман!? — закричал Генри, которого еще не успели выпихнуть из зала. — Да это преступление приписывать эту тварь к моему роду!

— Преступлением будет позволить тебе и дальше называться моим родом. И так ты достаточно замарал его благородное имя. — не сдержалась я, вспыхнув румянцем от обиды.

А выкрики Генри приглушили закрывшиеся двери. Я, переводя дыхание, развернулась к консулам и присела в реверансе:

— Я принимаю ваше решение. Пусть решает народ.

Но напоследок еще добавила:

— У меня также просьба отменить наказание мальчику, которого приказали выпороть на площади. Это жестокий и несправедливый приказ короля, а в каком состоянии он отдает эти приказы, вы сами только что видели.

Что ж, хоть Адаму помогла…

Едва меня проводили в гостевые покои, я сразу рухнула на кровать. Сил не было, я так измучилась и изнервничалась, что хотелось просто заснуть. Но у Вселенной были другие планы. Моя дуэнья, а следом и Рикл со швеёй безжалостно вторглись в мои планы отдохнуть. Швея, приятная и суетливая дама, спросила, в каком наряде я бы хотела выйти на площадь. Оказывается, мисс Брасс, едва узнав о том, что мне придется выступать, предусмотрительно пригласила из города швею.

— Я не знаю, — пожала плечами я и потерла глаза от усталости, — хотя, у меня есть идея. Вы когда-нибудь видели портрет королевы Мириам, который висит в королевском дворце.

— У этого портрета много копий, так что его можно беспрепятственно встретить в любом государственном здании, — пояснил Рикл.

— Да, да, конечно, видела, — поспешно закивала швея. — Как же не видеть.

— Я хочу точно такое же платье. — уверенно заявила я.

Когда разобрались с нарядом, я подумала, что меня оставят хоть на какое-то время в покое. Но Рикл, придвинув кресло, сел напротив и серьезно на меня посмотрел:

— Что вы собираетесь говорить на площади?

Если б я еще сама знала.

— Речь, — просто ответила я.

Рикл тяжело вздохнул и со вселенским самообладанием сказал:

— От этой речи зависит все, вы ведь это осознаете?

Я хмуро кивнула.

— Так вот, постарайтесь говорить громко. В глаза никому не смотрите, это может нервировать людей. Держитесь уверенно. И, главное, давайте больше обещаний, скажите, что решите проблемы каждого.

— Но если я не смогу решить проблемы каждого?

— Первостепенная цель — понравиться людям, дать им надежду, позволить им возвести себя на трон. Разве не так?

— Да, наверное… Так.

Сама я ни в чем уверена не была.

— Ну а сейчас, наш дорогой начальник оставит нас вдвоем, — вдруг вклинилась в разговор Лилит, — нам нужно поговорить о нашей женской глупой ерунде.

— Но я еще не все сказал…

И Лилит обезоруживающе улыбнулась Риклу, надо же, я и не знала, что моя дуэнья может быть таковой роковой женщиной, от одной улыбки которой мужчина готов послушно исполнить все, что она захочет. Надо бы у неё поучиться…

— Ну, но ведь… — растерялся Рикл, — ну хорошо… Но все же еще надо обсудить детали.

— Конечно-конечно! — согласна кивнула мисс Брасс, закрывая за ним дверь.

Потом подошла ко мне и присела на краешек кровати. Я с любопытством ждала, что же она такое мне скажет.

— Никого не слушайте. — серьезно сказала Лилит.

— Знаете, такого я от вас не ожидала, — ехидно сказала я. — Чтобы вы мне советовали такое категоричное поведение, совсем не подходящее юным послушным леди. Кто вы и что сделали с моей дуэньей?

— Не ерничайте, — возмутилась мисс Брасс, — я абсолютно серьезна. Знаете, все ваши выходки, ваши поступки вы совершали сами по себе, слушая лишь свое сердце.

— Как пафосно, — фыркнула я.

— Что ж, и так сами по себе вы добились того, что стоите в шаге от трона. Это значит, что вы должны поступать, как считаете нужным, не слушая чужие советы, если вам они кажутся неправильными. Не идите наперекор себе. Эта речь должна быть естественна для вас. Если вы сами будете верить в то, что говорите, в это поверят и люди.

— Спасибо. — Честно, я даже не ожидала такого от своей сдержанной и молчаливо-эмоциональной дуэньи, — правда, спасибо… Это… Это действительно ценный совет.

Она ласково потрепала мне по плечу и тепло улыбнулась:

— Все у вас получится, Ваше Величество.

А потом снова, кашлянув, приняла привычную холодность и строгость:

— А теперь приведите себя в порядок! Уставший вид, растрёпанность! Ужас, что за дурной тон!?

Я улыбнулась и утомленно прикрыла глаза. Последний рывок, и либо я сорвусь в пропасть, либо взлечу.

Платье, которое принесли, несказанно мне шло. Черно-золотое, оно идеально подчеркивало фигуру и превращала меня в прекрасную, возвышенную королеву. В пышных шелковых платьях я была похожа на красивого черного лебедя. Само платье веяло стариной, я как будто пришла из прошлого. Прическу мне сделали в точности, как у Мириам на портрете. Я стала ею. Впрочем, на это я и рассчитывала. Я выйду на сцену, и первым впечатлением будет, будто сама королева Мириам стала ожившей легендой, заявилась из прошлого.

Я попыталась улыбнуться своему отражению. Не покидало ощущение, что я не соответствую этому образу, но постаралась отогнать эти мысли, сейчас нужно быть полностью спокойной и уверенной в себе.

Но моя хваленая самоуверенность, которую я сама себе же и внушила, дала сбой, едва меня пригласили на площадь. Люди все прибывали и прибывали, разных сословий и положений, аристократов было совсем немного, они терялись среди толпы даже со своим святящимся высокомерием. Борзописцы же подобрались вплотную к постаменту и с жадностью вытягивали шею.

Обычно ведь всякие беспорядки, драки происходят среди такого скопления людей. Интересно, а насколько здесь хорошая мера безопасности от разъяренной толпы?

Сам постамент, то есть трибуна, с которой я буду вещать, была окружена стражниками. И что-то в этом мне казалось неправильным, но додумать эту мысль мне не дали, приглашая подняться.

Я судорожно перевела дыхание и поднялась на трибуну под сотнями взглядов. Небо затянулось облаками, которые собирались опрокинуться дождем.

Я замерла посреди площади. Сердце вырывалось из груди, стучало в ушах. Все в толпе затихли, глядя на меня с выжиданием, непониманием, некоторые (особенно, аристократы) даже с пренебрежением.

— Здравствуйте! — как можно громче сказала я.

Голос немного дрожал от волнения, было сложно говорить громко, не переходя в крик, а еще при этом с уверенностью и твердостью. Я зажмурилась, понимая, что не справляюсь. В толпе послышались неодобрительные возгласы. Что ж, наверное, стоит уйти, сбежать, пока не поздно.

Но вдруг во мне все воспротивилось одной этой мысле. Всколыхнулась злость на свою беспомощность, жалкость. Я не имею права сдаться.

Я открыла глаза и подошла к самому краю трибун.

— Я впервые говорю на площади перед стольким количеством людей, — начала я, — и мне, если честно, немного сложно. Представьте себе, скажи мне кто-то месяц назад, что я буду стоять здесь и произносить речь, то я бы сочла это за глупую шутку. Но вот я здесь. И это не шутка… Могу предположить, что вы теряетесь в догадках, кто я и что тут забыла. Но я уверена, что вы во мне сразу узнали ту королеву, о великом царствовании которой слышали все. У меня её лицо и её род. Я её прямой потомок, истинная наследница трона. — Я прервалась из-за волны недоумения и удивления, охвативших людей. — Но я не Мириам. Я не могу обещать, что стану такой же великой, как она. Но я знаю, что я должна быть королевой, что во мне королевская кровь, и она будто диктует мне, кто я и что мне суждено. Я росла обычной девушкой, я настоящая, естественная, я искренне люблю свое королевство, знаю, как оно дышит и живет, я всем сердцем желаю помочь ему, желаю ему счастья и расцвета. Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы улучшить ваши жизни. Аристократия не пострадает, я могу её уверить в этом, но остальные слои общества будут получать те же права, а именно свободно получать образование, пользоваться элитной медициной, посещать библиотеки. Каждый, кто хочет высказаться, будет услышан, но я, конечно, не могу обещать, что желания каждого будут удовлетворены. Первостепенной для меня целью является возвращение былого величия нашего королевства. А не титул или власть, ведь, поверьте, все это у меня быть могло, если бы я не решила сбежать от короля. У меня другой путь. И теперь я прошу у вас, у вас всех позволить мне быть вашей королевой, дать мне возможность возродить королевство, войти в историю благородной правительницей. Я уверена, что справлюсь, иначе и быть не может, ведь родилась я с королевской внешностью, а это знак, ведь верно? Но решение принимать вам.

Я чувствовала, что речь моя выходит скомканной и сбивчивой, но говорила я от чистого сердца, в едином порыве слов и мыслей, вкладывала в каждое слово всю душу, все желание быть услышанной, желания, чтобы в меня поверили люди.

Но чего-то не хватало, что-то было не то. Я посмотрела на стражников, ограждающих меня от людей и, приняв решение, спустилась с трибуны. Толпа расступилась передо мной в немом ожидании, я стремилась поймать взгляд каждого человека.

А потом я присела в низком реверансе, как бы преклоняясь перед народом. Кто-то мог бы счесть это за знак слабости и бессилия перед людьми. Но это было вовсе не так. Я выказывала народу свое глубокое уважение.

А потом произошло совсем неожиданное. Люди медленно, начиная с тех, кто стоял передо мной, одним за другим, склонились. Без лишних слов в одном стремлении энтузиазма и вдохновения. Что-то было будоражащее в этом, словно передо мной склонилась огромная сила, мощь, признавая во мне свою королеву. В груди стало невыносимо тепло, а глаза наполнились слезами.

Народ принял свое решение.

Я королева.

Глава 15. Королевская месть

Что ж, меня принял народ и поддержал Орден.

Поддержку он подкрепил своей гвардией, чтобы мне было, что противопоставить королевской и стражникам дворца, но те, узнав волю народа, уступили, тоже признав меня королевой. Но вот аристократия, особенно та, что была приближена к трону, бесновалась, рвала и метала. Но по этому поводу я не особо волновалась, рано или поздно им придется склониться, если не хотят потерять свои титулы.

Я приказала запереть Генри в дворцовой темнице хотя бы на денек, чтобы тот прочувствовал сырость на собственной шкуре и протрезвел, конечно.

Селиция же сбежала. Все, кто должны были следить за ней, как один, разводили руками, каялись, что только на секунду отвернулись, а она словно испарилась в воздухе. Я совершенно этому не удивилась, честно говоря, это было ожидаемо. Возможно, Селиция еще даст о себе знать, но сейчас волноваться было не о чем, на первое время она предпочтет затаиться.

Я навсегда запомню тот мандраж, охвативший меня, когда я переступала порог дворца. Не как гостья, не как избранница или чуждая провинциалка, а именно, как полноправная хозяйка, как правительница.

Впереди предстоит столько испытаний, но я была готова встретить каждое.

Сейчас шел второй день, как я была во дворце. В первый я отсыпалась и отдыхала, вся усталость навалилась на меня, что я, изможденная и измученная, просто заснула, едва добравшись до кровати. Хорошо, что мне решили оставить день передышки. Но на второй день уже надо было что-то решать.

Я сидела в кабинете и грелась под лучами солнца, падающими сквозь огромные окна, которые за многие годы наконец решили расшторить. К разговору, который мне предстоял, я морально была готова, но все равно жутко не хотела видеть своего неудавшегося жениха.

Генри, помятого и пыльного, ввели в кабинет. Столько неприязни было на его пожелтевшем лице, а еще столько растерянности и … страха. Мне даже стало жаль его. Свергнутого короля посадили в кресло, он потерянно сжался в нем и стал казаться таким маленьким, ничтожным. Быстро же сдулось его величие.

Я приказала стражникам подождать в коридоре, в случае чего я их позову.

Когда они вышли, Генри заметно оживился. Я мрачно усмехнулась и насмешливо посмотрела на него.

— Добилась, чего хотела, да? — хрипло спросил он, с ненавистью на меня посмотрел, а потом снова опустил взгляд.

— Да. — ответила я. — Но не без твоей помощи. Всем этим я обязана тебе одному. Будь ты хорошим королем, я бы здесь не сидела. Если бы не было столько угнетений и бесчинства при правлении твоего отца, то я бы никогда не смогла занять трон.

— Кого же ты соблазнила, что он посадил тебя на трон? — тихо прорычал Генри. — Или ты постаралась для многих, да?

— Хочешь совет? — любезно уточнила я. — Закрой свой рот, если не хочешь замолчать навсегда.

Генри вздрогнул и на всякий случай отвечать ничего не стал.

— Что же мне с тобой делать, Ваше свергнутое Величество? — я сделала вид, что задумалась. — Может, оставить тебя в качестве любовника или раба, пока не надоешь?

Генри шокировано уставился на меня:

— Ты… Ты серьезно?

— Ты красив и молод, не вижу проблемы, — пожала плечами я, а потом рассмеялась, — ох, ты бы видел сейчас свое лицо.

Генри скривился, когда понял, что я издеваюсь над ним.

— Не волнуйся, в память о нашей с тобой большой любви я организую тебе счастливую жизнь, с домом, семьей и так далее.

Я приказала пригласить в кабинет леди Тасию. Она зашла, немного бледная, явно волновалась. Действительно, мало приятного в том, когда та, которую ты унижал, становится королевой, в чьей власти унизить тебя. Она опустила голову и поклонилась:

— Ваше Величество, вы приглашали меня.

— Да, у меня к тебе предложение. На самом деле, его сделать тебе должен Генри, но, боюсь, он сейчас слишком стесняется. — я улыбнулась ему. — Поэтому я спрошу за него. Так вот, леди Тасия, вы же так любили и любите Генри, думаю, вы будете рады выйти за него замуж. Вы согласны? Не торопитесь с ответом.

Тасия изменилась в лице. Растерянно и удивленно посмотрела на меня, потом на не менее изумленного Генри.

— Я… Я не знаю… Наверное, да…

— Ой, я так рада, — ухмыльнулась я, — правда, свадьбу вы уже проведете в деревушке, в которую будет сослан Генри, но дом там очень милый. Жаль, придется вам расстаться с высшим обществом, с балами, визитами. В деревне все равно ваш титул вам не понадобится. Так похвально, что ради любви вы готовы понести такую жертву.

— В деревню!? — пораженно ахнула Тасия, — но как же… Я…В деревню. Разве Генри, как аристократ, не владеет резиденциями, землями… Даже если он больше не король, это должно остаться при нем…

— Какая наивность, — я цокнула языком, — нет, теперь у Генри только домик в далекой деревушке. Но разве это имеет какое-то значение? Ведь любовь не должна зависеть от материальных богатств, разве не так, леди Тасия?

— Я поторопилась, — поспешила возразить леди, покрываясь красными пятнами, — так разнервничалась, что просто приняла поспешное, необдуманное решение.

— Да, да, понимаю, — с пониманием покивала головой я, а сама едва сдерживалась от смешка.

— Я поняла, что любовь моя была наваждением. Я не могу принять предложение Генри. Прошу меня извинить. — она кротко потупила взгляд.

— Можешь идти, — сказала я и, едва она вышла, обратилась к Генри, — вот и вся любовь.

Генри мрачно усмехнулся, его губы растянулись в кривой усмешке. Он поднял голову и с вызовом посмотрел на меня:

— И что ты хотела этим мне доказать? Что меня могли любить за мой кошелек и положение? Я это и так всегда знал. Или ты организовала себе маленькую месть? Не дает тебе это покоя, да? Может, ты все еще ко мне не равнодушна? Вы меня любите, Ваше Величество. Признайтесь.

Я поджала губы и отвернулась, холодно произнесла:

— Надеюсь, в деревне ты не утратишь своего столь возвышенного мнения о себе.

— Ты не посмеешь меня выслать. — надо же, Генри приободрился, видимо, начал отходить от ночи, проведенной в камере. — Не сможешь без меня.

— Я также посмею тебя женить.

Все же наказание, которое придумала Селиция для моей мамы, было очень искусной идеей талантливой интриганки. Я видела в этом решении особый шарм скрытой жестокости и находчивость. Что ж, не люблю повторяться, но здесь мне очень хотелось воспользоваться идеей бабушки.

— Что это значит? — нахмурился Генри.

— Я думаю, вы с моей сестрой будете отличной парой. Особенно, вдали от дворца. Уютная деревенская атмосфера, уединенность, свежий воздух пойдут на пользу как тебе, так и ей. И не благодари.

— Ты шутишь, да? — Генри даже поднялся с кресла.

— Нет, Миа всегда хотела выйти замуж за короля или принца. Вот я и осуществлю её мечту, а всякие формальности и прочие мелочи не важны. Ты — король, а то, что в прошлом, не имеет никакого значения.

— Ты не можешь так поступить.

— Самое интересное в том, — я подошла к Генри почти вплотную и прошептала. — Что я могу.

Потом приказала стражникам его увести. Возможно, я видела этого неудачливого короля в последний раз, возможно, я его еще увижу. Но в тот самый момент я почувствовала небывалую легкость и … свободу. Я действительно теперь ни от кого не завишу.

Мию мне было, если и жаль, то совсем немного. Да, где-то в глубине души совесть назойливо ворочалась, твердя, что я поступаю с собственной сестрой очень жестоко и бессердечно, лишая её любви. Только вот я знала, что она все равно никого не полюбит. И точно не изменится, если я выведу её в высший свет, приближу ко дворцу, где её будут ждать искушения и праздная роскошная жизнь, которая совсем испортит девчонку.

В дверь постучали, и в проеме появилась растрепанная голова Адама.

— Адам! — воскликнула я и поднялась навстречу. — Проходи, пожалуйста!

Мальчишка слегка нерешительно вошел в кабинет. Я с радостной улыбкой подбежала к нему и крепко обняла друга.

— Королева, задушите бедного поэта! — засмеялся парень и тоже лучезарно мне улыбнулся.

Потом неторопливо оглядел кабинет и присвистнул:

— Вот это да… Теперь ты большая шишка.

— Сама до конца не могу осознать, — честно призналась я.

— Я, когда сюда шел. — Адам забрался в кресло и, взяв со стола яблоко, с треском его надкусил, — видел, как принца тащили. Видок у него был ужасный. Ты, боюсь спросить, его на смертную казнь приговорила?

— Ну он особо разницы не видит, так что можно и так сказать, — произнесла я и созналась, — а еще я, наверное, не очень хорошую вещь для своей сестры сделала.

Адам при упоминании Мии даже перестал жевать. Лицо его потемнело, и он внимательно на меня посмотрел:

— Для Мии? И что же?

Я прикусила язык и с сожалением посмотрела на парня, если он до сих пор влюблен в мою сестру, то либо он несчастный и слепой влюбленный, либо настоящий болван. Я поспешила сменить тему:

— Ты, кстати, можешь просить все, что захочешь. Как лучший друг королевы и приближенный к её двору. Да и я хотела бы отблагодарить за то, что тогда мне помог.

— Да я же не ради благодарности… — смутился Адам.

— Я знаю. — кивнула головой я. — Я еще хотела предложить тебе должность придворного поэта. Думаю, ты обрадуешься.

— Придворного? — изумленно пробормотал друг, а потом стыдливо поник, — но я вынужден отказаться…

— Да? Почему? — немного расстроилась я. — Я хотела бы, чтобы ты сочинял для меня свои стихи.

— Да брось, ты же не любишь стихотворения, — с укоризной улыбнулся Адам. — Я бы хотел попросить Ваше Величество о другом… Я хочу путешествовать, думаю, именно в этом я вижу свой путь, видеть новые месты, искать в них вдохновение и запечатлеть в строчки. Только мне нужен конь и немного средств… Если не затруднит.

— Конечно, — искренне заверила его я. — Адам, это… Здорово. Ты получишь столько, сколько захочешь. Да и ворота дворца тебе всегда будут открыты.

Все равно мне стало грустно.

— Классно дружить с королевой. — бодро заявил Адам, а потом, немного помолчав, спросил, — так что с Мией?

Я в какой раз пожалела, что так опрометчиво задела эту тему.

— А что с Мией? — пожала плечами я. — Понимаешь, я предпочла Мию оставить пока дома. Сейчас мне самой надо прийти в себя, а с сестрой это будет сложно, ну, понимаешь… Миа это Миа.

— А, — протянул Адам, пусть в его голосе и чувствовалась легкая недоверчивость, но он мне поверил и с облегчением вздохнул.

Есть же ложь во благо, да? Если бы я рассказала Адаму, он бы не только разочаровался во мне, но еще и это, возможно, помешало бы ему спокойно отправиться странствовать. Не хватало Мии и дальше портить жизнь поэту.

— Тогда иди в казну, я прикажу дать тебе столько, сколько сам попросишь. — провожая Адама до дверей, произнесла я.

Адам с легкой грустью сжал мою руку и вышел.

— Приказываю дать ему втрое больше, чем он скажет. — приказала я стражнику, тот кивнул и тоже пошел исполнять приказ.

Я тяжело вздохнула. Все правильно, я все делаю правильно.

На душе не было тревоги, была твердая уверенность, что я на своем месте.

Теперь, оглянувшись назад, я думала о своем сумбурном покорении трона, когда в мгновение ока я стала королевой. Да, так сложились обстоятельства, а счастливая случайность ли это была или закономерность, остается гадать, но в любом случае мне повезло.

Могла ведь выйти за Генри, была б сейчас егоженой… Сейчас так трудно это даже представить, а буквально неделю назад я с предвкушением и трепетной влюбленностью ждала дня свадьбы. Хотя Генри я не любила, то чувство было похоже на внушение или самолюбие, да, именно самолюбие, мне льстило, что наследник выбрал меня, мне нравилась его увлеченность мной. Но не больше, ведь в ином случае мне должно было быть сейчас очень больно… А я с такой легкостью вычеркнула его из своей жизни…

А может, я не могу ни к кому привязываться? Не могу никого полюбить по-настоящему? Вдруг это моя расплата за королевскую кровь? Моя суть и моя участь.

Хотя нужна ли мне эта любовь? Я никогда к ней не стремилась, не флиртовала с юношами, ну, может и флиртовала, но больше для веселья, не придавая этому никакой серьезности, в отличие от той же Мии, которая отчаянно нуждалась в любви, испытывать трепетно-волнующие чувства. Ну, в деревне будет флиртовать с собственным мужем, больше же не с кем.

— Ваше Величество, — слуга низко поклонился, — по вашему приказу леди Кассандра доставлена во дворец.

Я вздрогнула, а потом кровожадно ухмыльнулась.

— Где же вы ее поймали?

— На выезде из города, ваше Величество, пыталась покинуть столицу.

Я спустилась в гостевой зал, где на диванчике сидела Кассандра, ей на столик преподнесли блюдце с печеньем и горячий чай, я позаботилась, чтобы гостье оказали теплый прием в моем дворце. Но, увы, угощение оказалось нетронутым. Кассандра сидела, уставившись стеклянным взглядом на узор дивана, и, казалось, не дышала.

Я опустилась на кресло напротив и заботливо поинтересовалась, взглянув на печенье:

— Нет аппетита, очень, очень жаль, печенье такое вкусное. — Я взяла его и с удовольствием надкусила.

Кассандра даже не пошевелилась.

— Говорят, ты уехать собиралась. Неужели так бы и уехала, не попрощавшись со своей старой подругой? Некрасиво и невежливо с твоей стороны.

— Издеваешься… — хрипло прошептала она и подняла на меня взгляд, настолько жуткий и пронизывающий, что мне стало не по себе. — Не боишься меня?

— Нет. У тебя нет оружия, а между нами стол, который тебя задержит если что. Не знаю, на кого я возлагаю больше надежд, на него или на стражников.

— Я знакома со столькими важными, сильными и богатыми людьми, за мной такая могущественная власть, по сравнению с которой твоя корона просто никчемна. Тронешь меня, и большее, на что можешь рассчитывать, это полет в ту мерзкую лужу грязи, из которой ты вылезла.

— Да, — кивнула я, — только, к сожалению, ты этого не увидишь. Потому что без головы это будет проблематично.

— Начнешь свое правление с убийства аристократки? Успеш-шно, высший свет примет тебя с распростертыми объятиями. — хохотнула Кассандра и, схватив печенье, сжала его в кулаке, крошки посыпались на ковер.

В этом движении да и в самой девушке было животное безумство, которое вызывало подсознательный неконтролируемый ужас. Я поборола в себе желание встать и уйти.

— Тебе нужно лечение, — прошептала я, — твое поведение неконтролируемо и опасно. Ты угрожала мне, заказала убийство. Я испытываю к тебе страшную ненависть. Сначала я думала упрятать тебя в самую грязную и холодную камеру в глубоком подземелье, чтобы ты гнила там изо дня в день. Но я проявлю милосердие, ты отправишься в приют для душевнобольных при монастыре, откуда тебе, поверь, не выбраться при всех своих связях.

После моих слов наступила тишина, я наблюдала, как ненормально метается у нее взгляд из стороны в сторону.

— Не быть тебе королевой, дрянь, — неожиданно зарычала она, сделавшись похожей на разъяренную бешеную кошку.

— Я УЖЕ королева, леди Кассандра.

Я подала знак стражниками, они подошли к ней и подхватили под руки. Я ожидала, конечно, что она начнет вырываться и кричать, но я не была готова к таким душераздирающим воплям и проклятиям, от которых холодели все внутренности. Кассандра забилась в руках стражников, как пришпиленная булавкой муха.

Я, закрыв уши, выбежала из зала. Больше ни секунды не хотелось смотреть на эту сумасшедшую. Надеюсь, я не пожалею, что не заперла её в подземелье.

Я поспешила вернуться в свой кабинет. Еще нужно написать Ордену по поводу собрания, первого, кстати, в моем правлении. Но мои планы изменились.

У двери в мой кабинет стоял отец, задумчиво поглаживая усы. Я подошла к нему и улыбнулась.

— Ждете Её Величество, господин?

Отец вздрогнул, очнувшись от мыслей, и посмотрел на меня:

— Ваше Величество, — он шутливо поклонился, а потом, тепло улыбнувшись, произнес, — Агата, а тебе очень идет корона, ты знаешь?

— Корона всем идет, — пожала плечами я, — главное, какая голова под короной. Прогуляемся? Здесь красивый парк. Правда, я никогда там не была.

Я взяла под руку отца и мы неспешно двинулись по коридору. И я, и он долго молчали.

— Когда я был молодым приемником хранителя казны, я очень любил дворец, считал своим священным долгом служить королю, — начал отец, — настолько уважал короля, что даже не смел поднять на него взгляд. А сейчас моя дочь всех свергла и стала королевой. Нет шутника более жестокого и выдумщика с большим воображением, чем наша судьба.

— Это точно, — я усмехнулась, но резко сменила тему на более насущную, — и еще… Я хотела бы предложить вам должность хранителя казны, если вы не против.

— Благодарю, но тогда мне нужно будет переехать в столицу, как минимум, но что-то мне подсказывает, что Дарию ты не приглашаешь?

Я прикусила губу.

— Сейчас нет. Просто не время, да и я не готова. Может, потом, когда мама успокоится и перестанет желать отобрать у меня трон, я подарю вам особняк в центре столицы и титулы, чтобы мама стала великосветской дамой, как мечтает.

— Ну вот потом я и приму твое предложение, дочка. Столько лет прошло, а я все равно влюблен в Дарию, как и прежде. Со всеми её недостатками, я привык к ним уже, потому оставить я ее не смогу.

— Что ж, ваше право, отец, — кивнула я.

Но на душе у меня стало спокойнее, все равно родители мои любят друг друга, в том, что моя мама тоже любит отца, я была уверена. Пусть когда-то их и женили против воли, но любовь между ними была и остается. В этом, наверное, и есть отличие между судьбой моих родителей и участью сестры с Генри, хотя, мало ли, вдруг они тоже полюбят друг друга, когда им придется привыкать к характерам своих вторых половинок.

— Тебе письмо от матери, кстати, — отец протянул мне конверт.

Я осторожно приняла его и аккуратно положила во внутренний кармашек на поясе.

— А еще Миа передает тебе привет и просила не завидовать ей, потому как она выходит замуж за короля. Ей уже сообщили эту новость.

— Да… — начала я. — Я просто…

— Я не осуждаю, Агата, — перебил меня папа, — как отец, я очень расстроен, конечно, но если взглянуть на это с другой стороны, то и тебя тоже можно понять. Это окончательное решение?

— Да. Но Миа будет жить обеспеченно и под наблюдением, холод и голод ей не грозят точно.

— Она сильно разочаруется, когда поймет твою шутку про короля. И вообще, этот король хотя бы достойный человек?

— Его воспитывали, как аристократа, учили этикету и моральным ценностям. Я думаю, что обижать Мию он не будет, а если и пальцем её тронет, то я его уничтожу, — сказала я и мрачно усмехнулась, вспоминая, как он угрожал уничтожить меня.

— Тебе виднее.

А потом отец достал из нагрудного кармана небольшую шкатулку, я сначала с непониманием взглянула на неё.

— С днем рождения, дочка. Ты же не забыла, какой сегодня день?

Я даже растерялась, надо же, в этой суматохе обо всем забыла… А сегодня ведь мое совершеннолетие.

— Спасибо. — Я открыла шкатулку, в которой лежало красивый перстень с драгоценным камнем.

— Это фамильная реликвия. В моем роду передается по наследству и приносит счастье своему обладателю. Теперь ты будешь счастливой, Ваше Величество.

Я крепко обняла отца, уткнувшись носом ему в плечо.

Мы с папой гуляли по парку, разговаривая о королевских обязанностях, о том, что нужно изучить в первую очередь, отец советовал наладить отношения с некоторыми из аристократов, которые пользуются наибольшим авторитетом.

Потом пришло время прощаться. В горле стоял горький комок, необъяснимое чувство, будто я что-то теряю. Наверное, это что-то было детством, то есть тем приторно-идеальным миром девушки, которая воспитывалась дома, предоставленная самой себе, когда она ждет какую-то сказку или чудо, пребывая в сладостном предвкушении, этот мир наивен, он воспринимает реальность через стекло купола, под которым прячется.

Но пришло время мне повзрослеть.

После прощания с отцом я направилась в сторону бывших покоев Селиции. Пора познакомиться со своей родственницей. Перед тем, как войти, я затянула волосы в тугой пучок, чтобы меньше напоминать Мириам, которая, как и я, ходила чаще всего с распущенными волосами или свободными прическами.

Мать Селиции не спала. Она сидела на постели, погруженная в свои мысли, утратившие цвет глаза были мутными и стеклянными. Я подошла к ней и присела на краешек кровати, но она обратила на меня внимание, только когда я дотронулась до её руки. Взгляд женщины приобрел осмысленность.

— Это ведь снова ты… — доверительно прошептала мне женщина, — ты Агата.

Я удивленно взглянула на неё, я была уверена, что она начнет называть меня своей матерью, снова примет меня за Мириам.

— Вы меня знаете?

— Ты так похожа на неё… Неужели так бывает? Ты уже приходила ко мне, я помню, плохо, правда… Совсем стара стала, — она стыдливо улыбнулась, — я напугала тебя тогда, не знаю, что на меня нашло, как помутнение какое…

— Нет, что вы, это мне стоило вести себя иначе. — я постаралась успокоить женщину. — Вам рассказала обо мне Селиция?

— Лия мне не рассказывала ничего, сначала потому, что я могла ей помешать, а потом совсем не видела смысла в разговоре со старухой. Нет, я поняла, что это ты, восемнадцать лет назад мне сообщили, что у моей внучки родился ребенок, хрупкая девочка по имени Агата.

— А… А вас как зовут?

— Региной… Регина де Риаман.

— Со старого языка Регина — это королева, — проговорила я, вспоминая дневник Мириам.

— Значит, мы с тобой обе королевы, — хрипло засмеялась Регина.

— Мне говорили, что во мне королевская кровь, но она ведь никак не влияет на людей, никак, ведь и в матери, и в бабушке, и в сестре та же кровь. Но они и близко не королевы, да я даже не уверена, что и из меня получится королева, что я достойна.

Я выпалила все на одном дыхании.

— Королевская кровь не означает принадлежность к роду, моя милая, она всего лишь говорит об истинном правителе, о благих намерениях и чистом, благородном сердце. Королевская кровь была у Мириам, а ты её унаследовала.

— А вы?

— Может, и я тоже, но тогда я не смела и думать о троне, у меня не было на то право. Единственное, помню, хотела я лишь больше общаться с матерью, но хуже, чем быть дочерью королевы, быть дочерью королевы, о которой никто не должен знать.

— Мириам вас любила, вы были её настоящим ребенком. Но как королева, она не могла вас признать, а как для матери, то вы были для неё самым важным человеком.

— Я знаю… А еще я знаю, что из тебя получится великая королева.

И этим её словам я безоговорочно поверила.

О письме матери я благополучно забыла, пока оно не выпало, когда я снимала платье. Я развернула лист, не ожидая ничего хорошего. Но ошиблась, письмо гласило следующее:

"Агата, хочу тебя поздравить, ты стала королевой. Хотя, заметь, я так и осталась здесь. Честно, крайне разочарована из-за этого неприятного, возмущающего обстоятельства, но при всей моей обиде, негодовании, я горжусь тобой. Да, стоит признаться, что я бы так тобой не гордилась, если бы ты прогнулась под моим давлением. Теперь я вижу, что ты моя дочь. И поэтому ты меня восхищаешь, я горжусь тобой, Агата.

А как ты виртуозно расправилась с собственной сестрой? Она так обрадовалась, что выходит замуж за короля, что назвала меня ничего не понимающей, когда я намекнула ей о том, что теперь у нас правительница, а не правитель. Что ж, сейчас я понимаю, что ты не пропадешь, ты далеко не наивная и простодушная глупышка… Тебя ждут великие достижения, а я буду видеть их и преисполняться гордости, что ты моя дочь.

Желаю успешного правления. Целую.

Мама"

Глава 16

Прошло три месяца.

За все то время, что я была на троне, произошло многое.

Во-первых, я училась, познала этикет во всем его нудном великолепии, изучила мастерство речи, правила поведения, допустимого королеве, все особенности географического, экономического положения как своего государства, так и соседних. Научилась восьмидесяти шести танцам и правильно улыбаться.

Оказалось, королевская казна была переполнена за счет налогов населения, прежние короли отличались скупердяйством. Если учесть, сколько средств утекало еще в руки отдельных личностей, то становится жутко оттого, как страдали люди.

Я организовала встречу с народом в утренние часы, каждый нуждающийся мог прийти ко мне и просить помощи, много было, конечно, и бездельников-попрошаек, им я просто предлагала работу в саду или в конюшнях, в большинстве случаев они просто отказывались, но были и те, кто соглашался. Некоторые приходили со своими идеями, я всегда старалась оказать поддержку талантливым изобретателям.

Библиотека во дворце вновь ожила. Зашелестели книжные страницы, и вековая пыль с полок наконец исчезла.

Гаттеры я взяла под свой полный контроль, теперь в них больше не встретить сплетен и столь вопиющего бреда. Да и борзописцев поубавилось.

Орден хоть изредка и ворчал, что я слишком молода и неопытна, но я знала, что члены Ордена были мной довольны, хоть никогда бы и не высказали этого. Единственное, о чем я беспокоилось в начале, это о том, что начнутся беспорядки, многие не захотят подчиняться королеве-девчонке, но королевство будто облегченно вздохнуло, когда я взошла на престол, когда издала свой первый указ.

Верховных членов Ордена и господина Рикла я приблизила к трону в качестве своих наставников и личных советников (в основной Совет они не входили), они также стали свитой, которая в случае отъезда или болезни королевы, будет управлять королевством. Так я теснее связала себя с Орденом.

Народ меня полюбил. Я спокойно выезжала на столичные ярмарки и фестивали, праздники, свободно разговаривала с людьми, танцевала с ними на различных гуляниях, играла с детьми и могла позволить себе купить что-то у обычно продавца-торговца. Этим я приводила в ужас аристократию, которая, наверное, трагично хваталась за сердце от одного упоминании об их странной королеве.

Но я так поступала не из-за того, что хотела заслужить доверие людей, а просто это мне нравилось, наверное, больше всего в моем правлении, ведь так, в шумной атмосфере столицы, людей, бурного течения жизни, я могла отдохнуть от дворца, где меня всегда ждало монотонное обучение вместе с изданием указов, чтением документов, посланий и настолько изматывающей умственной деятельностью, что мозг был перегружен настолько, что меня иногда начинала мучить бессонница. Но со временем я привыкла.

Часть аристократии в первые недели отчаянно меня игнорировала, то есть, когда я приглашала во дворец знать, чтобы наладить с ней отношения, она просто не являлась. Что ж, теперь она крайне ограничена в своих возможностях. Но некоторые аристократы меня поддержали, а тех, кто показались достойными (да, среди этих высокомерных выскочек есть и те, кто мне может понравиться!), я приблизила к трону.

От Адама вестей я не слышала, только получала раз в месяц письмо с его стихами.

Мисс Брасс после моего совершеннолетия да и после того, как я обрела королевский трон, перестала быть моей дуэньей, но осталась при дворце, как светская дама. А потом вышла замуж. Я была уверена, что у неё отношения с Эндрю (оказывается, она прекратила с ним какое-либо общение, когда он обвинил меня в измене из-за моего побега от Генри), но каким же было мое удивление, когда Лилит с господином Риклом объявили о своей помолвке. Словом, она расцвела, распустила волосы и заулыбалась.

Не могу точно сказать, насколько счастливы Миа с Генри. Но у них будет ребенок, а у меня племянница или племянник. Мне остается надеяться, что они реализуют себя, как хорошие родители, ну а я позабочусь о том, чтобы ребенок моей сестры получил достойное образование и вышел в свет.

Сейчас я восседала во главе стола, за которым шел яростный спор между моими советниками. Очередное заседание Совета. Решался вопрос по поводу приморских земель Востока, очень богатых и процветающих: обширные зеленые поля, большое водное пространство с рыбой. Заполучить их было не только в интересах моего королевства, но и соседней империи, но если она завладеет этими территориями, то на карте как бы заключит мое государство в кольцо. Это не только лишит возможности роста, но и создаст реальную угрозу от самой империи, которая рано или поздно решит нанести удар, какой бы сейчас мир между нами ни был. Говорят, что в этой империи тоже происходит смена власти, молодой император перенимает престол от своего отца, а что в голове у нового правителя неизвестно.

— Сейчас крайне невыгодно вступать в конфликт с соседями, лучше уступить и не испытывать судьбу, ведь империя превосходит нас по мощи, по размерам и влиянии на другие государства, которые в случае конфликта поддержат не нас.

— Да, но с приморскими территориями она станет еще сильнее, а у нас не останется возможности развиваться. Это тупик, мы сами обрекаем себя на гибель.

Я решила вставить и свое слово, поддерживая последнего советника, высказавшего мысль, совпадающую с моей:

— Нужно быть дальновидными, уважаемые. Сейчас мы уступим ради сегодняшнего благополучия, но в будущем мы можем об этом сильно пожалеть. Приморские земли слишком важны, просто необходимы, и я считаю, что нужно сразу дать понять соседней империи, что мы не намерены идти на уступки.

После моих слов наступила тишина, но потом вновь нахлынула волна споров. Я, повысив голос, объявила, что решение уже принято.

— Кхм, Ваше Величество, — почтенно наклонил голову один из советников, — тогда мне отправить императору сообщение о том, что ваше решение окончательно и земли вы не уступаете?

— Не только сообщение. — строго сказала я. — Отправляйтесь сами, как посол от нашего королевства, и точно убедитесь в том, что император полностью осознал мою позицию. Заодно составите свое мнение о новом правителе, каков его потенциал и насколько возможно мирное разрешение конфликта.

— Повинуюсь, Ваше Величество.

Я поднялась, за мной и все советники встали со своих мест.

— Всех благодарю. Совет на этом окончен. — сказала я и первой покинул зал.

Теперь я принимаю, что серьезные решение, внешняя политика похожи на игры с огнем. Было бы ужасно обидно начинать свое правление с войны. И почему этот вопрос не решился, когда не я была королевой?

На этих землях расположилось маленькое государство, пусть и с выгодным положением на карте и плодородными землями, но совсем не развитое и не имеющее никакого значения на шахматной доске в политике могущественных империй, королевств, царств. Осознав всю свою уязвимость, маленькое государство решило безболезненно перейти в состав более сильного.

И такой лакомый кусочек я не могла упустить, ведь владение этими землями даст столько преимуществ, сколько и урона принесет, если я упущу их.

Я шла по дворцу. Эхо от каблуков гулко раздавалось по длинным коридорам. На лице серьезное, почти сердитое выражение, зубы крепко сжаты, в глазах отстраненность и холодность, мозг переполнен тяжелыми мыслями и обрывками предположений, идей, планов, которые надо составить в одно целое, анализируя детали и продумав все до дотошных мелочей.

Конечно, мне некогда отвлекаться на прохожих, улыбаться им, кивать. Возможно, я прохожу мимо них, даже не замечая. Слуги дворца, кажется, слегка начали бояться меня, считая суровой и непреклонной. Но, может, так оно и было?

— Ваше Величество! — ко мне навстречу шел господин Арвик, один из аристократов.

Он был одним из первых, кто поддержал меня в Высшем Обществе, мужчина был лет на пятнадцать старше меня, вполне хорош собой и начитан, но немного страдал узкомыслием. В последнее время он часто наведывался во дворец, просил меня о беседах, якобы хотел предложить идеи по поводу налаживания отношений с другими аристократами. Ему отказывать было неудобно, хотя и тратить время на пустую болтовню, которая впоследствии оказывалась не ценными советами, а рассказами о самом себе, было бессмысленно, и очень раздражало, но и пренебречь расположением господина я не могла — мне невыгодно терять союзников в моем противостоянии со знатью.

— Добрый день, — я чуть склонила голову и остановилась, — вы несказанно льстите мне таким своим частым посещением. Но чем я обязана вашему визиту на этот раз?

Господин Арвик расплылся в широкой улыбке, и его полные розовые щеки стеклись в одну складку. Он с обожанием поцеловал тыльную сторону моей ладони. Немного слюняво, и я еле сдержалась, чтобы не вытереть руку о платье. Никак не могу избавиться от старых привычек.

— Ваше Величество, может, я не могу и дня прожить, не увидев вашей благородной красоты и ваших чрезвычайно красивых глаз?

— Я польщена. — сказала я, ответ мой слишком краток и может показаться слишком резким и грубым, но я и не собиралась продолжать.

Возможно, этот господин метит в короли, то есть в короли-консорты, (изучив все нюансы правления, я выяснила, что основная власть всегда будет сконцентрирована в моих руках, мой супруг будет иметь столько возможностей, сколько имела бы королева при короле, то есть речь может идти только о статусе и различных привилегиях) Однако, кто не хочет войти в род де Риаман, в королевский род?

— Вы так задумчивы сегодня, Ваше Величество, но вам идет такое состояние, вы выглядите столь вдохновенно, что просто завораживаете!

— Благодарю за комплимент. — проговорила я, отворачиваясь, чтобы он не увидел, как я закатываю глаза.

Мы уже вышли в гостевой зал. Я распорядилась насчет чая с угощением. Приходилось оказывать гостеприимный прием гостю, хотя я лишь желала, чтобы это чаепитие быстрее закончилось.

— Ваше Величество, вы ведь так ни разу и не организовывали настоящих балов, лишь совсем редкие званые вечера. Вам не кажется, что пришло время провести грандиозный бал? — Спросил Арвик, подобострастно заглядывая мне в глаза.

А я лишь удивилась лицемерию людей, как они искусно играют влюбленность и хорошее отношение, как играют роль, которая им выгодна.

— Я и Орден, мы считаем, что балов и так было слишком много в прошлом, пусть аристократия отдохнет от них, ей полезно. Но в будущем я подумаю об организации бала.

Господин показался разочарованным, но спорить не стал. Для аристократии упоминание Ордена гораздо весомее, чем мое мнение.

— Вы так, наверное, устаете от этих обязанностей, — немного наклонившись в мою сторону, заговорщицки проговорил он, — вы молоды и красивы, мне кажется… Я уверен, что таким девушкам просто необходимо крепкое мужское плечо, на которое в случае чего можно опереться.

Интересно, под "такими" девушками он имел в виду слабых, неопытных, глупых? Но я удержалась от своего едкого комментария.

— Тогда мне остается надеяться, что такие случаи не представятся. — улыбнулась я и беззаботно отхлебнула чай.

— Я совсем не это имел в виду, Ваше Величество, вы всегда, конечно, проницательны, но почему-то не сегодня. Ваше Величество, я занимаю весьма высокое положение в Высшем Обществе, я аристократ, мой род славится неисчислимыми достижениями. Я благороден, я знатен. И завидный жених для многих.

Только вот мне было известно, что Арвик был совсем безызвестен, пока не женился на девушке из рода, который он сейчас так восхваляет. В моем королевстве так устроено, что при замужестве мужчина или женщина перенимает род, что был выше того, кому жених или невеста принадлежали, то есть более могущественные и благородные рода поглощают более простые. Арвик, к сожалению, рано овдовел.

— Почему же вы молчите, Ваше Величество? — чуть раздраженно спросил Арвик.

— А что я могу ответить? — равнодушно ответила я. — Ах, вы намекаете, что у нас есть что-то общее? Да, вы завидный жених, я. кхм, завидная невеста. Да, как забавно, а я и не замечала.

— Вы смеетесь надо мной, Ваше Величество. — укоризненно проговорил он. — Вы поняли мой намек.

— Нет, вы ошибаетесь.

— Неужели вам никогда не казалось, что мы могли бы стать неплохим дуэтом? Королева Агата де Риаман и король Арвик де Риаман.

Меня даже передернула от того, с каким пафосом он это все сказал, будто давно свыкся произносить свое имя созвучно с королевском родом. Я почувствовала, что не смогу сдержаться и рассмеюсь.

— Когда я увидел вас впервые, Ваше Величество, между нами проскочила искра, вы ведь тоже ее почувствовали?

— Нет, не почувствовала. Может, вам обратиться к лекарю, искры в глазах — дело серьезное.

— Вы снова шутите, Ваше Величество. Но здесь нужна серьезность, в таком вопросе просто безрассудно шутить.

— Возможно, шучу, — кивнула я и уже властным твердым голосом одернула его, — но лишь из-за того, что серьезно относиться к вашему предложению не могу. В выборе жениха я не заинтересована. Но, поверьте, в случае чего, — я усмехнулась, — вы получите приглашение на мою свадьбу, на которой женихом вам никогда не быть, как и не быть королем.

— Но…Простите, но вы уж точно не осознаете…

— Боюсь, вы сегодня отняли слишком много моего времени. — я передернула плечами и снисходительно улыбнулась возмущенному моими словами Арвику. — Прошу прощения, но мне нужно удалиться.

Я уже поднималась с кресла, чтобы уйти.

— В глазах людей власть кажется более надежной, когда во главе её супруги, когда рождается наследник. Вы держитесь неустойчиво, когда властвуете одни, и легче потерять свое положение, да и несчастный случай, болезнь могут произойти с каждым, на кого тогда останется королевство?

— Ну меня тогда это уже не будет волновать. — парировала я и усмехнулась, — лучше бы вам не продолжать, иначе я могу подумать, что вы мне угрожаете.

— Что вы, Ваше Величество, — процедил сквозь зубы Арвик, — и в мыслях не было. Но я очень надеюсь, что вы передумаете. Я буду ждать вашего согласия.

— Да, нельзя никогда терять надежду. — равнодушна сказала я.

Я зашла в свои покои и с наслаждением упала на мягкую кровать. На сегодня все аудиенции, встречи, собрания прошли, можно расслабиться хоть на секунду. Хотя предложение аристократа так и не выходило у меня из головы.

Мириам же вышла замуж не по любви, а из собственных соображений, ведь брак с влиятельным лордом прочнее укрепил её положение в высшем свете, хотя любила она совсем другого. Может, мне тоже стоит подумать об этом?

Но, стоит учесть, что правление Мириам выпало на неустойчивую, опасную ситуацию в королевстве, а сейчас царят спокойствие и более менее мирная атмосфера (если не учитывать знать), так что мое замужество сейчас это излишняя мера. Но в будущем придет время задумываться о наследнике. И что тогда мне делать? Устраивать отбор?

Последняя мысль меня развеселила. Жаль, Генри уже на отбор не пригласишь.

Опять я себя поймала на мысли о нем.

Я посмотрела на стопку писем в углу стола, все они были от принца, я их не читала, мне хватило одного, первого, в котором он признавался мне в любви, клялся, что без меня не может, и дорожит в Мии только тем, что она моя сестра. Больше писем я его не читала, но и не выбрасывала, как-нибудь я отправлю их всех обратно.

А, может, я обманываю сама себя, ведь, читая его письмо, во мне что-то дрогнуло.

Если это действительно так, то я слишком глупа и безумна, потому что это не нормально — что-то к нему испытывать, просто нереально!

Быть королевой и понимать, что есть какие-то чувства к тому, кто тебя предал и унижал, кто был неприятным и мерзким человеком, кого ты свергла и женила на собственной сестре. Да, в этом вся я. Это успех, Агата!

Я устало прикрыла глаза. Нужно еще писать обращения к правителю прибрежных земель, необходимо обозначить лучшее условие, чем предлагает соседняя империя, но при этом не показать излишнюю заинтересованность и готовность к уступкам.

Но я только потянулась, разминая спину, ну, что поделать, не повезло королевству, что у него королева-лентяйка.

Но уже через час обращение было написано, а на полу лежали скомканные листы. Осталось получить одобрение Совета и своих личных советников.

А за окном начался первый снег — наступила моя первая зима в качестве королевы.

Прошло еще две недели.

Я стояла у окна в кабинете и смотрела, как за окном падает снег. Не помню, чтобы раньше зима была настолько снежной. Ветер гнал облака с запада, со стороны империи, которую я начинала ненавидеть.

Сегодня должен вернуться посол, а какие вести он принесет — неизвестно. Мне остается теряться в догадках и нервничать.

После стука зашел стражник и объявил, что ко мне посетители. Я вздрогнула.

Но вместо посла прошел Рикл под руку с Лилит. Я облегченно выдохнула.

Они изменились, стали счастливыми. Лилит вообще было не узнать, в какую цветущую и красивую женщину она превратилась, Рикл тоже словно помолодел. Думаю, семейная жизнь пошла им на пользу.

Лилит крепко пожала мою руку, а потом обняла. Рикл с теплой приветливой улыбкой поклонился:

— Ваше Величество, как наше королевство?

— Пока не развалилось. — ответила я. — Но это не точно.

Лилит только фыркнула и, закатив глаза, сказала:

— Ох уж эта власть, политика, законы. Нет бы выйти замуж за короля спокойно, нет, нужно было самой правителем стать.

Жаль, Лилит многое о Генри не знает.

— Ну вы, как нико другой, знаете, что легких путей я не ищу, — усмехнулась я и обратилась к Риклу, сразу став серьезной, — я рада, что вы вернулись, и надеюсь, что медовый месяц удался. Мне спокойнее, когда вы мой советник.

— Ох, я польщен, — наклонил голову Рикл, — надеюсь, в мое отсутствие ничего серьезного не произошло?

— Возможно, назревает угроза войны.

Рикл подавился воздухом.

— Вот теперь я узнаю Агату, — с удовлетворением в голосе проговорила Лилит, совершенно спокойная и невозмутимая. — Я примерно такого и ждала. Но ничего страшного, я уверена, мы победим. Может, Её Величество откроет в себе дар еще и гениального полководца?

В этом я сомневалась.

— Сегодня должен прибыть посол. И тогда все прояснится.

Как раз примерно через минуту в дверь снова постучали, на этот раз стражник объявил, что со мной просит встречу только что вернувшийся посол. Я, порывисто вздохнув, поднялась с кресла. Рикл и даже Лилит напряглись.

Посол, член Совета, вошел помятый из-за долгой поездки и очень уставший, по его лицу нельзя было угадать, что оно выражает. Он низко поклонился.

— С возвращением, — я наклонила голову и нетерпеливо спросила, — Ну?

Посол бросил быстрый взгляд на Лилит, но понял, что её я не собираюсь просить удалиться, он, откашлявшись, проговорил:

— Ваше Величество, я прибыл с приглашением от императора. Он приглашает вас в свой дворец в качестве, чтобы провести переговоры и мирно решить все разногласия и устранить противоречия.

— Это…Это все?

То есть, я так изнервничалась, когда ждала посла, а этот император просто меня приглашает, чтобы все обсудить со мной? То есть, я так ничего и не добилась?

— Император никак не прокомментировал мои слова о том, что вы приняли твердое решение не уступать.

Значит, не прокомментировал? Или счел допустимым вообще не воспринимать мою позицию?

— Каков сам император, с которым мы имеем дело?

— Если вам интересно мое мнение, то могу сказать, что он слишком молод для престола, почти мальчишка.

Я посмотрела на седые виски посла, на морщины и поинтересовалась:

— Слишком молод? Неужели он моложе меня?

Посол сконфузился и нехотя проговорил:

— Нет, постарше. Ему около двадцати двух, не больше. Но его отец еще полностью не отошел от дел и направляет сына, помогает ему с делами империи.

То есть я буду вести борьбу с двумя императорами: одним — опытным и мудрым, другим — молодым и амбициозным. Что ж, прекрасно… Пожалуйста, скажите, что этот молодой император совсем дурак, безвольный, глупый, слабый? Больной?

— Но император пусть и молод, но находчив и умен, талантлив, и, кажется, полон потенциала. — сказал посол, разрушив все мои надежды.

Ох, ну почему он не мог оказаться дурачком?

— И? — мне хотелось услышать что-то еще, за что можно ухватиться.

— И… — растерялся посол. — Если что я не знаю, что можно сказать о его внешности — красив ли он, ибо я не привык разбираться в мужской красоте. Но, думаю…

— Что? Да я не об этом… — раздраженно перебила его и чуть было не отмахнулась. — Ладно, ступайте, вам нужен отдых после дороги.

Посол поклонился и вышел.

Вот не этого я ожидала, совершенно. Но в любом случае, это лучше войны.

— Вы собираетесь принимать приглашение? — спросил Рикл.

— У меня нет выбора. Если я не приму, будет только хуже, а император дал понять, что послами он пренебрегает. Хотя я только стала королевой, а уже уезжаю, оставляя свое королевство. Мало ли кто этим воспользуется?

— Сейчас в государстве все устойчиво, — сказал Рикл, — я и остальные из свиты проследят, чтобы ничего не менялось до вашего возвращения.

— Забавно, Агата вот так же уезжала во дворец к молодому правителю, а теперь он в деревне, а она на троне. Вполне возможно, что она вернется не только королевой, но и императрицей. — усмехнулась Лилит.

— Кстати, союз, подкрепленный замужеством, был бы неплох, но вряд ли империя заинтересована в союзе с нами, да и вообще ей выгоднее захватить наше королевство, чем устраивать союзы. — произнес Рикл. — Еще я слышал, что сам император заинтересован в женитьбе на дочери царя южных островов. А жаль.

— В последнее время слишком часто поднимается тема моего замужества, — проговорила я, — меня начинает напрягать это.

— Слишком поздно вас она напрягать начала, с опозданием, можно сказать, отбор уже закончился, — хмыкнула Лилит, — а неужели вам кто-то сделал предложение?

— Я отказала.

— Да я и не сомневалась.

— Ваше Величество, нужно продумать, что и как вы будете говорить на встрече с императором. И да, не показывайте своего характера.

— Что? — удивилась я. — Поверьте, от моего прежнего характера ничего не осталось, я королева и знаю, как себя вести.

— Вам так кажется. — ответила Лилит. — От Агаты, которую я знаю, так просто не избавиться.

— Поверьте, Ваше Величество, — снисходительно проговорил Рикл, — я знаю, о чем вас предупреждаю.

Мне стало немного обидно. Я столько работала над собой, столько труда вложила, и все по-прежнему считают, что у меня дерзкий, непокорный и невыносимый характер. Ни капли уважения к королеве.

— Я вас поняла. — сказала я и, вздохнув, прошептала, глядя в окно. — Что ж, пора собираться в путь.

Посмотрим, каков ты, император.

Глава 17

Мне не спалось. Карета мягко качалась из стороны в сторону, скользя по заснеженной дороге.

Я прильнула к окну и завороженно смотрела на зимний пейзаж. Все-таки зима была самым красивым временем года, для меня, по крайней мере. И красота эта была словно искусственной, созданной гениальным скульптором, который возвел завораживающие стеклянные произведения искусства, пронизывая холодом ветки деревьев, превращая их в хрупкие ледышки. Все белоснежно, сияюще и пушисто, кажется, по земле рассыпано мерцающая серебряная пыль, яркие звездные блестки.

Я словно в сказку попала, снежную и настолько возвышенную в своем равнодушном совершенстве. Зимний пейзаж — непревзойденная драгоценность.

Впереди кареты скакала группа стражников, позади тоже. Моя свита в лице двух советников ехала в другом экипаже.

Я уютно примостилась на мягком сиденье, обложив себя подушками с пледами. Напротив сидела Гретта и вязала что-то, ловко управляясь со спицами. Она моя личная служанка, которая с готовностью отправилась в путешествие со своей королевой.

Я вздохнула. От долгой дороги в карете без движений затекла спина и ныло тело. Я утешала себя мыслью, что скоро мы достигнем дворца.

Проезжая города, я невольно сравнивала их со своими. Наверное, здесь жизнь была чуть лучше, улицы чище, и люди счастливее. Но я только взошла на престол, так что все у моего королевство еще впереди.

Речь в империи тоже была немного иной, слова были те же за небольшим исключением, но просто звучали мягче и как-то более гортанно.

Подъезжая к дворцу(он, в отличие от моего, находился в центре столицы — большого и шумного, но очень красивого города), я с каким-то мрачным удовлетворением отметила, что мой дворец больше и величественнее.

Мой экипаж встретили несколько слуг и важного вида господин, похожий на филина в человеческом обличии. Когда я вышла из кареты, он поклонился и с вежливой дежурной улыбкой обратился ко мне:

— Мы рады встретить столь важного гостя. Я — правая рука Его Императорского Величества и его личный советник, Оулик. Для нас честь, что вы приняли наше приглашение.

То есть правая рука его меня встречает, а где сам император? Хотя, а должен ли он меня встречать? Кажется, по этикету нет, ибо мы пока друг другу не представлены.

— Вы будете представлены нашему правителю сегодня на вечернем празднике. — отвечая на мои мысли, сказал советник. — Бал-маскарад начнется в восемь, а сейчас вас проведут в покои, где вы сможете отдохнуть от дороги.

— Бал-маскарад? — переспросила я.

— Именно. Что-то не так?

— Нет, все в порядке.

Мои покои оказались действительно по-королевски роскошными: огромная кровать, большие окна, балкон, ковры. Все было дорого и со вкусом. Я присела в кресло и стала с равнодушием смотреть, как слуги заносят мои вещи.

— Ваше Величество, — шепнула мне смущенная Гретта, — а у вас есть платье для бала-маскарада?

— Ну, конечно, — процедила сквозь зубы я, — меня же, конечно же, предупредили. Да я ведь еще постоянно беру с собой маскарадные костюмы, это же вещи первой необходимости.

— Замечательно, — облегченно выдохнула Гретта, а потом ойкнула, когда поняла, что именно я имела в виду. — А что же делать?

Как насчет высказать императору все, что я о нем думаю? Или это чревато войной?

— Может, украсть у кого-нибудь платье с маской?

Ну а что, я королева, на меня не подумают и обвинить не смогут.

— Ваше Величество, прошу, не шутите так. — немного испуганно посмотрела на меня Гретта.

— Ну тогда просто попроси местных швей, чтобы они отдали какой-нибудь ненужный маскарадный костюм моего размера. Не говори, что для приглашенной королевы, иначе сразу начнут шептаться, что я беспомощна и непредусмотрительна.

Меня не воспринимает знать моего королевства, еще будет насмехаться элита и этой империи.

— Повинуюсь, госпожа, — поклонилась Гретта и с беспокойством добавила, — надеюсь, я здесь не заблужусь.

— Осваивайся. Но, думаю, мы здесь не задержимся.

Платье, которое принесла Гретта, оказалось не плохим, но слишком простым. Поэтому его, видно, никто не купил, не выбрал, и костюм так и остался лежать в швейной мастерской где-то в закромах. Если бы портной выбрал другую ткань, то скорее всего платье бы обязательно затмило многие другие наряды, но он ошибся.

Сам костюм должен был представлять ночное звездное небо, от пояса к низу струились серебряные нити, на которые были нанизаны блестящие маленькие звездочки и полумесяцы. Ткань платья была не яркого, но насыщенного темно-синего цвета, очень грубая и плотная, она не выглядела дорогой, легкой, казалась донельзя простой и повседневной. Зато не пафосная и не вычурная, лучше, чем ничего. Мне нужно было радоваться, что подходит мне по фигуре, немного только нужно подшить в талии, но Гретта с этим справится.

А вот в маску я влюбилась. Благородного синего цвета с переливами, она приятно прилегала к лицу. И была необычной формы: снизу уходила завитками-месяцами к скулам.

В целом, мне нравился мой костюм. Постараюсь затмить всех скромностью, строгостью и простотой своего наряда. Да и от меня не требуется блистать или быть украшением вечера, я же приехала не красоваться, а только исключительно в политических целях.

Я надела на себя свое любимое украшение, ожерелье и браслет, подаренные таинственным Эдом. С тех пор, как началось мое правление, у меня появилось много драгоценностей, искусных и поражающих своим великолепием, но ничто не сможет затмить этот подарок. Я по-другому отношусь к этим украшениям, подаренным не королеве, а обычной девушке — Агате.

И это украшение так подходило моему образу, темные сапфиры, как ночное небо. Роскошь ожерелья компенсировала простоту ткани, и костюм стал очень гармонично смотреться.

Вечером меня проводили до бального зала. Я вошла через парадные двери и смешалась с толпой. Как сказали, меня потом пригласят к тронному возвышению, и состоится официальное торжественное представление правителей двух государств.

Я немного пожалела о том, что моя свита решила остаться в покоях и отдохнуть, а не идти на бал. Советники были пожилые, и мишура светских балов была не для них. Но все равно с ними я сейчас бы чувствовала себя не так одиноко во всем этом чужом высшем обществе.

Да, не думала, что буду выглядеть так блекло на фоне ярких и пестрых нарядов гостей. Но благодаря маске и драгоценностям я хотя бы не выгляжу дешево.

Бальный зал поражал огромными размерами, но меня больше удивило то, что потолок был стеклянным, и над головами танцующих раскинулось чистое ночное небо. Хотя уже начинал сыпать снег, и скоро потолок будет покрыт пушистым снежным одеялом

— Прекрасный вечер, вы согласны? — сказала дама рядом со мной, обмахиваясь большим красным веером.

Её платье представляло собой раскрывающийся бутон красной розы, а маска состояла из настоящих лепестков. Интересная задумка.

— Да, действительно. — согласилась я и добавила, — у вас очень красивый образ.

— Ох, благодарю, — расплылась в самодовольной улыбке дама, а потом, кивнув, на проходящую мимо женщину в слишком обнажающем наряде, прокомментировала. — Как вульгарно! Скорее всего она хочет соблазнить нового влиятельного господина, видимо, старый супруг миссис Буржуа совсем наскучил.

Я лишь пожала плечами.

— Говорят, — доверчиво наклонилась ко мне дама, — что этот вечер устроен в честь приглашенной королевы соседнего государства. А еще говорят, что эта королева была раньше нищенкой и ведет себя на троне, как обезьянка. Вы себеможете такое представить? Так интересно на неё будет взглянуть.

— Да, мне тоже. — кивнула я.

Теперь дама решила изучить и мою персону. Она поджала губы, придирчиво рассматривая мое платье, но взгляд её остановился на ожерелье, и она спросила:

— А вы с какими целями на этот вечер? Мы же с вами не знакомы, верно?

— Нет, я раньше не была на подобных балах, — ответила я, — а сейчас просто решила, почему бы и не посмотреть, как развлекается высшее общество, выйти в свет, если можно так сказать.

— Выйти в свет, вот оно как. Видно, вы из тех девушек, воспитанных в строгих рамках отцовского дома, а теперь выходите свет, чтобы встретить подходящего мужчину. Верно? Я понимаю. Но хотите совет, для этого нужно быть более яркой. Мужчины любят то, что блестит, что цепляет взор, а правильностью и скромностью вы долго будете очаровывать.

— Я никуда и не спешу, — вежливо улыбнулась я, раздумывая, как бы отвязаться от надоедливой собеседницы.

Удивится же она, узнав, с кем разговаривала.

— Сейчас, кстати, представляется удобный случай, все ищут встреч с молодым императором, нацелены только на него, а другие молодые и состоятельные скучают. Я могу вам посоветовать…

— Кого же вы можете посоветовать? — в нашу беседу бесцеремонно вклинились.

К нам подошел человек в фиолетово-черном камзоле, низ которого был вышит языками пламени, и черно-красная маска выглядела эффектно.

— А вы…

Дама начала пристально вглядываться в его лицо, но он повернулся ко мне.

— Я тот, кто хотел бы пригласить прекрасную леди на танец.

Его голос мне показался смутно-знакомым. Но в любом случае я согласилась, выбрав танец с незнакомцем, чем общество этой милой дамы, которая так любезно решила устроить мою личную жизнь.

Мужчина повел меня в центр зала, и мы заняли место среди танцующих пар. Танец, к счастью, был медленный и легкий, так что я расслабилась.

— Что ж, я во второй раз спасаю вас от нежелательных собеседников. Когда-нибудь это станет традицией. — вдруг произнес, улыбнувшись, мой партнер.

— Простите?

— И я также польщен, что вам пришелся по душе мой подарок. — он с легкой полуулыбкой посмотрел на мое ожерелье.

— Эд…Эдвард? — удивленно воскликнула я и смутилась. — То есть, господин Эдвард?

Вот теперь все встало на свои места, и голос, и эти глаза мне казались знакомыми, потому что я их знала, а теперь — вспомнила.

— Именно. — лукаво произнес Эдвард. — А вы, леди Агата, теперь, оказывается, королева. Надо же. Вы мне поверите, если я скажу, что знал, это все так и будет?

— Не поверю, — покачала головой я.

— И правильно. — иронично заявил Эдвард.

Все-таки мне стало чуть спокойнее. Пусть я Эдварда совсем не знала, но он был мне знаком еще с прошлой жизни и казался хорошим и порядочным человеком. Пусть и немного странным, ибо кто дарит такие роскошные подарки незнакомкам?

— Теперь, когда мы наконец встретились. Я могу спросить, к чему был ваш подарок? С тех пор меня терзало любопытство.

— Ну можете считать, что я был восхищен вами.

Я закатила глаза.

— Придумайте что-нибудь получше.

— Вам не угодишь, — насмешливо цокнул языком Эдвард и полушутя сказал, — может, я понял, что мой старый друг Генри не упустит такой девушки, от которой он был просто без ума, и женится на ней? А так я уже был бы в хороших отношениях с королевой. А впрочем, я просто хотел сделать вам приятное.

— Ну, хорошо. — вздохнула я и перешла к более важной теме для себя. — Вы, как я вижу, уважаемый человек в империи.

— Да, я занимаю далеко не последнее место.

— И вы знакомы с молодым императором?

— Даже лучше, чем вы думаете, — усмехнулся Эдвард, — а что?

— Прошу, расскажите мне о нем. От той милой дамы я узнала лишь то, что знать мне не следовало и что меня не касалось. Мне интересно, какой он правитель? Что о нем можно сказать?

— Ну, я думаю, он хороший правитель. Мудрый, гордый, благородный и великодушный. — начал перечислять Эдвард, но в его голосе сквозили озорные нотки. — Надеюсь, что он вам понравится. Мне он нравится.

Наверное, сам по себе Эдвард был несерьезный и слишком ветреный. С такими людьми приятно общаться, но кроме забав и нелогичных поступков, ждать от них ничего не приходится. Взбредет ему в голову, и он дарит дорогие подарки незнакомой обычной девушке, взбредет что-то другое — он учудит и другое.

— А как Генри, мой старый друг?

— У него все хорошо. Жена и скоро родится ребенок.

— Видно, для него этот отбор все же стал судьбоносным.

— Я бы даже сказала роковым, — хмыкнула я.

Потом музыка прекратилась. А Эдвард, извинившись, оставил меня.

На тронное возвышение поднялся церемониймейстер громким голосом воскликнул:

— Его Императорское Величество, Эдвард Аирстрийский.

— Не может быть, — одними губами прошептала я.

И, чувствуя себя жестоко одураченной, смотрела, как Эдвард снимает маску и поднимается на платформу.

— Уважаемые господа и дамы, я рад, что вы наслаждаетесь этим вечером в моем дворце. Сегодня к нам прибыла правительница соседнего дружественного государства — королева Агата де Риаман. Прошу её подняться, чтобы каждый мог увидеть нашего уважаемого гостя.

Он смотрел на меня хитрым и словно извиняющимся взглядом, мол, ну так вышло, извини.

Я, выпрямив спину и стараясь сделать лицо наиболее равнодушным, направилась к императору. Мысленно я разрывала его на множество маленьких частей.

— Её Величество, Агата де Риаман. — завопил церемониймейстер.

Я поднялась на платформу и опустилась в реверансе в ответ на низкий поклон императора. Произошла встреча двух правителей.

Теперь император пригласил меня на танец, королевский танец. И танцевали мы одни под взглядами всех гостей, в центре зала. Я вслушивалась в громкую мелодичную музыку и старалась не ошибиться из-за волнения, которое до сих пор меня охватывало, когда на меня пристально смотрело столько людей. Серьезный недостаток для королевы, не так ли?

— Вы сердитесь на меня, Ваше Величество? — полушепотом спросил Эдвард.

Я посмотрела на него и подивилась этой разнице между тем человеком, с которым я танцевала до этого, и императором. Если Эдвард смешил и дурачился, то император выражал полное хладнокровие и серьезность, даже взгляд был иным, утратившим всю беззаботность.

И да, я сердилась. Это как нужно меня не уважать, чтобы так издеваться? Ведь он просто смеялся надо мной. Но он император, и каждое мое неверное слово по отношению к нему может стоить очень дорого для моего королевства, ведь, как ни хотелось мне признавать, но я не в выигрышном положении. Да и император мне представлялся таким чуждым эфемерным образом, с которым нужно быть предельно осторожной.

— Что вы, Ваше Императорское Величество, — спокойно отвечаю я, — как я могу на вас сердиться?

На Эдварда я сержусь. И сильно. Очень. Но Эдварда нет, есть император.

— Я специально организовал наше знакомство на балу, в более расслабленной и непринужденной обстановке без особых правил, четких границ этикета и следования рамкам переговоров. А вы теперь намерены все это возвести?

— Дело в том, что я была приглашена не на знакомство и налаживание близких дружественных отношений с императором, как с личностью. А на решение конкретного территориального вопроса.

— Завтра мы отправляемся к правителю этих земель, чтобы напрямую с ним побеседовать и узнать, к какому из наших государств он больше склоняется. Затем нас ждет множество заседаний и переговоров. И интересное наблюдение, что прибрежные земли ближе к столице моего государства, чем вашего.

— Действительно, только нельзя сказать, что это вам на пользу.

Император усмехнулся, в танце опуская меня к полу. Я не любила именно этот танец, потому что партнеру приходилось удерживать весь мой вес на одной руке. Пусть я и была худенькой, но все же это неловко. Хотя, скорее всего, одна я думала о таких пустяках.

Музыка танца стихла, но император не спешил выпускать моей руки.

— Сад — главная гордость этого дворца. — произнес он без единого оттенка на хвастовство, — не составите мне компанию?

А разве я могла ему отказать?

— С удовольствием, — кротко улыбнулась я.

Бальный зал выходил прямо в крытый сад, где уже гуляли многие гости. Необычно, здесь росли летние цветы, зеленели деревья, а за окнами падал снег. Я невольно коснулась веточек куста, чтобы убедиться, что они действительно живые, настоящие. И искренне улыбнулась. Как же я, оказывается, соскучилась по лету.

А потом заметила, что император внимательно наблюдает за мной. Я пожалела, что сняла маску, не так было бы видно, как розовеют щеки.

Я вспомнила, как Лилит, используя свое женское очарование, просто веревки вьет из влюбленного Рикла, когда ей что-то захочется. И, наверное, стоит расположить к себе этого императора. Я молодая и красивая, по идее, я могу очаровать молодых мужчин, чтобы заставить себя хотя бы уважать, если уж им так наплевать на мой авторитет?

Я поняла, насколько эта мысль опасна, насколько идея сама пагубна и ужасна, я попыталась отогнать эту мысль как можно дальше… Но мне ведь нужно добиться того, чтобы он мне уступил.

В любом случае лучше иметь в числе хороших знакомых императора соседнего государства.

— Значит, про политику мы сегодня разговаривать не будем? — с лукавой усмешкой спросила я. — Тогда давайте поговорим о каких-нибудь пустяках. Думаю, мне пока простительно о них разговаривать, как-никак я королева совсем недавно.

— Неужели вы считаете всех правителей чопорными и сухими, всегда серьезными, невозмутимыми?

Я взялась за локоть Эдварда, и мы неспешно пошли по дорожке, вымощенной из декоративных камешков.

— Думаю, они должны быть серьезны, да. Нельзя же быть беспечным, когда на тебе такая ответственность.

— Беспечным нельзя, соглашусь. — ответил Эдвард. — Иначе можно повторить судьбу Генри. Не сочтите меня бестактным, но мне все же хотелось узнать подробности об участи принца.

— Что ж, мне нечего скрывать. Я приказала женить Генри на собственной сестре и отправить в деревню. Все просто.

Эдвард смерил меня неоднозначным взглядом.

— Ну это гораздо лучше, чем слухи, которые доходили до меня.

— А вы верите слухам?

— Если бы верил, то не спросил бы вас.

— Иногда слухи так сложно отличить от правды, особенно, когда их говорят те, кому ты склонен доверять.

— Какая философия, — немного иронично ответил император.

Эдвард был своенравен и молод, но в нем чувствовался ум, сообразительность, и он был далеко не так посредственен, как Генри. Но одно из главных отличий между ними двумя заключалось в том, что у Эдварда было чувство юмора и более глубокий, но в то же время и простой взгляд на мир.

— Неужели вы не философствуете? — с легкой насмешкой спросила я. — А меня уверяли в том, что с любым представителям высшего общества нужно незамедлительно пускаться в пафосные рассуждения о мире. А вы все мои попытки свели на нет. Знаете, какой во мне пропадает философ?

— Тогда прошу прощения, не хотел обесценить ваши представления об аристократии.

— А у них цены никакой и нет. — пожала плечами я и хмыкнула. — Не успела я и минуты побыть среди знати, как меня едва не выдали замуж. Можете себе представить?

— Могу, конечно. Знаете, сколько мне приходится выигрывать сражений за отсутствие кольца на собственном пальце?

Я улыбнулась. Надо же, а я ведь почти перестала постоянно напоминать себе, что разговариваю с императором.

— Смелое утверждение для того, кто уже собирается в скором времени жениться.

— Ну а вы, значит, верите слухам, — произнес Эдвард слегка уязвленно.

— В данный момент проверяю их на подлинность.

— Ну тогда могу подтвердить, что дочь правителя океанских островов достойная и, можно сказать, выгодная партия. — медленно произнес император.

— Поверьте, я понимаю. — кивнула я.

Я научилась по-другому смотреть на брак, хотя чувствовала до сих пор некую безнадежность в принуждении жениться ради выгоды, ради денег или благополучия государства. Любовь, к сожалению, часто бывает недостаточно важной причиной для брака, а вот земли или состояние — напротив.

Глава 18

Рано утром меня разбудила Гретта, сказав, что через час меня ожидают внизу, будет готов экипаж для поездки к Приморью. Так что я со спокойной душой отвернулась, чтобы досопеть еще минут пятнадцать.

В итоге пришлось в быстром темпе одеваться, расчесываться и чуть ли не бегом спускаться к каретам. Пунктуальность у меня пока в процессе развития.

Настроение было не ахти, я надеялась, что выгляжу пусть и злой, но хотя бы не совсем заспанной. Еще и холодно — жуть!

Всего стояло три кареты. Слуга, который провожал меня от покоев, направил меня к средней, Гретту — к последней.

Лакей распахнул дверь и подал мне руку. Я уселась на сидение с легкой надеждой немного вздремнуть и так еле сдерживала отчаянные зевки, но тут я заметила, как напротив меня сидит Его Императорское Величество.

Утро начиналось с такой прекрасной ноты…

— Неловко будет, если вы скажете, что я ошиблась каретой, — хмуро проговорила я.

— Ошиблись? — безучастно переспросил Эдвард, видимо, задумавшись о чем-то своем. — Нет, все верно, ваша и моя свиты едут в отдельных каретах, а для королевских особ свой экипаж.

То есть, я буду в обществе императора весь путь? Туда и обратно?

Весь вчерашний вечер и полночи (поэтому-то я и не выспалась) я думала над тем, почему бы не расположить к себе императора. Настолько близко, насколько это возможно.

Только вот здесь загвоздка в том, что я была совсем неумелая в плане флирта, тем более, соблазнения, да и представить себе такое было, мягко сказать, сложно. Чтобы я…

— О чем вы думаете? — вдруг спросил меня Эдвард.

Оказывается, он все это время за мной внимательно наблюдал.

— Простите?

— Прошу прощения за этот бестактный вопрос. — улыбнулся император. — Но вы так покраснели. Мне и стало любопытно.

Ага, Агата, да ты просто роковая соблазнительница, королева-сердцеедка в действии. Если аж от одной мысли о подобном ты краснеешь. Я мысленно себе поаплодировала.

— Душно здесь как-то стало, — брякнула я первое, что пришло в голову.

— Да? На улице такой лютый мороз, и вы совсем недавно зябко кутались в свою накидку. — заметил Эдвард, а потом поспешил сменить тему, чтобы совсем меня не смущать (хотя я уже чувствовала себя невообразимо глупо).-Как вам дворец?

— Превосходит все ожидания. — ответила я с натянутой улыбкой и отвернулась к окну.

Какое-то время мы ехали в полном молчание, но я прервала тишину:

— Могу ли я задать нескромный вопрос? — спросила я и усмехнулась. — Насколько далеко вы готовы зайти, чтобы не уступать эти земли моему королевству?

Вообще, можно сделать большую скидку на то, что оба правителя очень молоды, и поэтому нам простительны такие наивные вопросы, может, слишком глупые или совершенно не к месту в серьезных темах. Увы, но в эту игру я начала играть, лишь по ходу изучая правила, и, наверное, избрав метод проб и ошибок.

Эдвард немного нахмурился, но смерил меня оценивающим взглядом.

— Настолько, насколько мне это будет выгодно.

От его тона пробежали мурашки, и я пожалела, что вообще спросила. Я повела себя примитивно, но зато теперь я вспомнила, что передо мной настоящий правитель империи, которая сможет уничтожить мое королевство, если ей это будет выгодно. Все слишком серьезно. И на мои уловки император не поведется, это уже не уровень Генри.

Не хочется никого подводить, но, возможно, я сама просто не дотягиваю до уровня, которого ждут от королевы?

— Но я надеюсь, что все разрешится мирно и успешно для каждого из нас. — постарался сгладить свои слова Эдвард.

— Посмотрим, — холодно ответила я.

— Все же, королева Агата, я рад, что именно вы находитесь у власти соседнего с моим государства.

Потому что я слаба, более уязвима, бесперспективна? Что из меня вряд ли выйдет хорошая королева?

— Да, я надеюсь, что из меня хотя бы получится куда лучший правитель, чем из принца Генри.

Все равно император превосходит меня своим авторитетом, я сама морально кажусь себе более беспомощной перед ним, хотя и сама королева.

— Думаю, вы неправильно трактовали мои слова. Я не хотел вас обидеть.

— Вы и не обидели. Для меня обижаться — слишком большая роскошь. — зло ответила я, бросая вызов собственному страху, заниженности. — Прошу прощения, но я устала от разговоров. Я хотела бы отдохнуть.

Всегда, когда я чувствовала себя беспомощной, жалкой, ущемленной, просыпалась злость. Злость на саму себя.

— Мы разве с вами так много разговаривали? — спросил император. — да и вы слишком быстро устаете. Для политических деятелей — это недостаток.

— А для их соперников просто находка. — Я выдержала его пристальный взгляд и повернулась к окну, всматриваясь в чистые ухоженные улицы столицы.

Эдвард больше не стремился со мной заговорить. А я пыталась понять, что мне делать дальше. Единственное, я точно поняла, что императора мне будет сложно обыграть, едва ли возможно.

Через какое-то время мы пересекли границу империи.

Экипажи выехали к морю, и колеса задребезжали по неровной дороге, покрытой легким инеем. Климат уже стал теплее, по крайней мере, здесь редко выпадало много снега, однако, от ледяного моря тянуло пронизывающим холодом.

Мы подъехали к деревянно-каменному городку, который расположился на холме, нависая над пляжем и водой. Городу было нечем поразить гостей, кроме как своей простотой и красотой пейзажей. За государство эти земли мало кто считал, но силой захватить никто не решился, так как этим можно было вызвать неудовольствие других могущественных империй, королевств.

Но места здесь красивые… Летом бы я приехала сюда отдохнуть.

Нас привезли к небольшому деревянному особнячку с красиво расписными ставнями. Здесь было восемь комнат(покоями у меня язык бы не повернулся их назвать) для правителей и их свит, здесь же были небольшие комнатки для личных слуг. Стража и гвардейцы разбили лагерь в лесу.

Когда я принимала решение, то настраивалась я на императорский дворец, думая, что все время проведу там, да и правителя Приморья пригласят именно туда, но, честно, так мне нравилось гораздо больше. Мы с Эдвардом в равных условиях, за исключением, что местный язык он наверняка знает лучше меня, ведь за пару недель язык успешно не выучишь. Так что я надеялась на моих советников.

Да и вообще, нормальные правители же ходят в походы, приезжают в самые непримечательные и бедные места своего и не только государства, так что я в какой раз порадовалась, что не воспитывалась, как нежная аристократка.

Вечером состоится приветственный ужин с местным правителем, а в последующие дни будут проходить совещания с решением вопроса о присоединении.

На первом этаже дома была большая гостиная с камином, я присела у огня, в кресло напротив приземлился и Эдвард, протягивая к теплу руки. В этот момент он стал каким-то простым, настоящим, надо же, и могучие императоры чувствуют холод?

Я проводила взглядом своих двух советников (а у Эдварда их было трое), когда те поднимались по лестнице в свои комнаты, Гретта же пошла контролировать доставку моих вещей. Хотя ей бы отдохнуть, ведь она уже не молодая и прыткая служанка. Я вздохнула.

— Вы устали? — вежливо спросил меня Эдвард и с усмешкой добавил. — Если вы устаете от разговоров, боюсь представить, как вы себя чувствуете после долгого пути. Может, вам стоит прилечь?

— Мне льстит, что вы заботитесь о моем самочувствии. — ответила я и улыбнулась, заправляя прядку за ухо. — Спасибо, Ваше Императорское Величество.

Чувствовала я себя очень глупо. Занимаюсь тем, что ищу правильный подход к Эдварду. Интересно, если притвориться совсем глупой королевой, это усыпит бдительность императора или, наоборот, даст толчок к объявлению войны?

— Знаете, вы мне нравились больше на балу, когда еще не знали, кем я являюсь. — произнес Эдвард с легкой досадой.

— Вы мне тоже, — тихо ответила я, встречаясь взглядом с хмурыми голубыми глазами Эдварда, пронзительными и холодными.

Он ведь такой же, как и они, те аристократы, которые приравнивают бедных безродных людей к грязи. Хотя в случае Эдварда — с болотом… Я вспомнила разговор с ним еще в нашу первую встречу.

— Хоть что-то общее между нами уже есть, — он улыбнулся уголками губ, — мы нравились друг другу раньше.

Я равнодушно пожала плечами.

Вечерний ужин был на открытом воздухе, неподалеку от моря, и я с готовностью могла сказать, что никакие пиршества во дворцах пока не производили на меня подобного впечатления.

Большая поляна, вымощенная булыжниками, выходила к пляжу с белым песком, её окружали высокие деревья с тусклыми фонариками, а посередине горел большой костер. Здесь были не только мы, политические гости, но и обычные люди.

Живая музыка, смех и танцы под ночным открытым небом. И все настолько просто, настолько непринужденно, что я сразу же прониклась душевной симпатией к здешнему правителю.

Правитель встретил нас, едва нас вывели к поляне. Это был мужчина лет пятидесяти с полуседыми волосами и глубокими морщинами у губ. Под руку его держала супруга — полная жизнерадостная дама, которая сразу одарила меня приветливой широкой улыбкой. Их звали Арран Лирроу и Нирия Лирроу — Ундрупская.

— Я приветствую вас на нашем скромном празднестве. — поклонился нам правитель, он старался говорить медленно, и за это я ему была благодарна, так как их язык давался мне пока тяжело.

— Я выражаю вам благодарность за приглашение, Ваша Светлость. — учтиво поприветствовал его Эдвард.

А я, не уверенная, что произношу большинство слов правильно, сказала лишь:

— Спасибо вам за такую честь.

Но зато с самой доброжелательной и приветливой из всех своих улыбок.

— Мы надеемся, что этот вечер принесет вам только хорошие впечатления. (или удручения, на этом языке эти слова я постоянно путала, но по смыслу — скорее первое). - сказала Нирия. — Ах, Арран, никогда еще к нам не приезжали настолько красивые правители. Да и какие нынче прекрасные королевы.

Я скромно улыбнулась.

Праздник набирал обороты. Танцы становились все подвижнее, некоторые музыканты сами танцевали, умудряясь виртуозно управляться с инструментом и активно прыгать. Я заметила, что здесь не было особых церемоний между правителями и поданными, все могли спокойно обратиться к Аррану, да и аристократских надменных лиц не было и в помине. На меня и императора смотрели с любопытством, некоторые пытались заговорить и пригласить танцевать.

Из охраны была только моя и Эдварда: стражники стояли поодаль от поляны.

Я призналась себе, что получаю от всего этого удовольствие.

Арран, Нирия, я, Эдвард, наши советники сели за стол, и нам сразу были представлены разнообразные блюда на выбор. Особенно мне понравился один ягодный напиток, то ли морс, то ли сок.

Нирия с Арраном вскоре оставили нас и пошли танцевать, я с удивлением наблюдала за тем, как эти пожилые гордые люди лихо отплясывают в центре под одобрительные возгласы остальных. Настолько уютная, легкая атмосфера царила вокруг, огонь, звезды, фонари, шум прибоя, что я, наконец, расслабилась.

Танец сам, кстати, был распространен, но считался народным, то есть, он не предназначался для светских вечеров, а больше для гуляний и простых городских или деревенских празднеств. Но танцевать его я умела.

Пригласил бы кто меня теперь. Я покосилась на Эдварда, который с легкой полуулыбкой смотрел на расцветающий вечер. Его статное благородное лицо в свете движущихся огней фонариков, качающихся на ветках, казалось еще красивее, даже, можно сказать, каким-то таинственным, далеким. Я почти им залюбовалась…

— Знаете, мне всегда нравился этот танец…

Эдвард сначала вопросительно на меня взглянул, а потом довольно улыбнулся, хитро блеснув глазами. Намек он понял.

— Я хотел вас пригласить, но думал, вы откажетесь.

Я фыркнула.

— Не оправдывайтесь, Ваше Императорское, — сказала я, — так вы приглашаете?

Эдвард любезно протянул мне руку. Я вложила свою ладонь в его.

Я любила этот танец потому, что он был свободным, непринужденным, динамичным, ярким. Немного дерзким, немного заигрывающим. Партнеры словно играли друг с другом, девушка норовила ускользнуть, отдаляясь, но крепко держалась за руку партнёра, потом рывок, и она снова оказывалась в объятиях юноши, который перекидывал её с руки на руку, вертел и подбрасывал вверх.

Точнее, мне раньше нравилось на него смотреть намного больше, чем принимать участие, но сегодняшним вечером, опьянённая атмосферой, я хотела именно танцевать, быть в центре. Просто наслаждаться настоящим, забыть о титулах, политике и об остальном — очень важном, но абсолютно не имеющем значения сейчас.

Эдвард был хорошим танцором, наверное, лучшим из всех, с кем я танцевала.

В этом же танце я почти не дышала, меня захлестнуло стремительное движение. Поворот налево, я прогибаюсь в спине, нависая к огню, потом напряжение в вытянутой руке, и вот я уже чувствую тепло императора, его близкое прерывистое дыхание.

В ушах ритм музыки, в груди глухо бьется сердце, а я наливаюсь возбуждением, огнем, заряжаясь этим вечером. Мы танцуем на фоне пламени. Поворот, прогиб, я плавно перенимаю каждое движение Эда, его импульс. А в конце — император подбрасывает меня вверх, к звездам, все тело напряжено, меня переполняет восторг, когда я перестаю чувствовать землю под ногами.

Через секунду Эд меня подхватывает, и мы оказываемся настолько близко, что наши тяжелые дыхания смешиваются.

В его глазах странное выражение, думаю, он внутренне так же, как и я, еще живет эмоциями движений.

Но они сменяются неловкостью. Я первая отвела взгляд, и некая незримая связь между нами растаяла.

Потом мы с императором отошли от круга танцующих. Холодный воздух с моря до конца привел меня в чувства.

— Вы прекрасно двигаетесь, — произнес Эдвард, голос его был чуть хриплым, и от него у меня пробежали мурашки.

— Танец с вами доставил мне одно удовольствие, — ответила я, почему-то избегая на него смотреть.

— Прогуляемся?

— Я не возражаю.

Эдвард сделал знак своим стражникам, и они стали следовать за нами, как можно дальше. Своим же я кивнула, что идти за мной не нужно.

Мы пошли вдоль побережья. Ветра совсем не было, лишь свежий соленый воздух. Я, держась за локоть императора, задумчиво смотрела на черную загадочную гладь воды, которая настраивала на какое-то томное, взволнованное настроение.

— Красиво здесь. — прошептала я. — Если эти земли перейдут во власть вашей империи, не нужно, пожалуйста, возводить здесь большие города, особняки, порты. Это совсем чуждо этим местам. Но это, конечно, просто просьба.

Сама понимала, что несу глупость. Эти земли и нужны, чтобы пользоваться их богатством: вспахивать поля, строить порты для ловли рыбы.

— Эти земли могут стать и вашими. — отозвался Эдвард. — Но я согласен с вами, было бы жаль портить эти красивые места.

Шли мы дальше молча. И я не чувствовала абсолютно никакого напряжения, может, я даже испытывала робкое волнение. Мне было уютно просто молчать рядом с императором, брести вперед под лунным светом и думать о своем, вслушиваясь в тихие волны.

В месте, где деревья леса смешивались с пляжным песком, стояла небольшая беседка, оплетенная пожелтевшим плющом. Мы с Эдвардом подошли к ней, и он прочитал слова, вырезанные на перилах у входа.

— Приют влюбленных. Место признаний, встреч и свиданий для тех, чьи сердца освещает любовь.

Я не удержалась и фыркнула:

— Как пафосно.

Эдвард покосился на меня и ехидно усмехнулся:

— Пафосно? А где же восторженное "ах" и слезы умиления?

— Ну да, как же это я… Ах! — подыграла я. — Как это мило!

На самом деле, беседка была очень уютная. И расположена в уединенном месте с видом на морской горизонт и таинственный лес. Самое место для влюбленных.

Я прошла в неё и присела на скамью, любуясь витиеватыми узорами на потолке и колоннах. Эдвард зашел следом за мной и сел напротив.

— Даже неловко как-то, — произнесла я, — место такое священное, а мы здесь сидим, совсем не влюбленные.

— Думаю, другие влюбленные нас простят.

Я улыбнулась и украдкой посмотрела на Эдварда. Он был красив, харизматичен, и мне было приятно его общество. Наверное, мы могли бы стать хорошими друзьями, если бы наши интересы не сталкивались. И он бы мог мне даже понравиться, если бы не был обручен с принцессой. Почему-то последняя мысль неприятно кольнула.

— Жаль, наверное, что принцам, принцессам, королям не встретить настоящую любовь. Каждый должен жениться из-за выгоды, долга.

— С чего вы так решили? — приподнял бровь Эдвард. — Отборы и существую для того, чтобы встретить как раз-таки настоящую любовь.

— Вы считаете? То есть можно быть уверенным, что найдешь своего человека из числа заранее приглашенных девушек-аристократок или аристократов?

— По крайней мере, есть какой-то выбор. И шанс, что хоть в каком-то человеке встретишь свою родственную душу.

— В пестроте других претендентов или претенденток, довольствуясь отдельными встречами, разговорами, на которых можно просто пустить пыль в глаза. Да, действительно. — я хмыкнула. — Но у некоторых ведь даже этого нет, просто приходится выходить замуж или жениться на человеке, точнее на связях, положении, престиже.

— Такова реальность. — ответил Эдвард. — А для королевских особ еще и долг.

Мне было нечего возразить. Он был прав, как бы мне ни хотелось этого признавать.

— Вы и сами это понимаете. К примеру, встретили бы вы свою любовь в обычном слуге, но для государства вам было выгоднее выйти замуж, к примеру, за лорда?

— Это бы все зависело об обстоятельств. — ответила я, задумавшись. — Если бы мое королевство нуждалось в моем конкретном решении, то я бы пошла на жертвы. Но я все же ставлю свои собственные чувства выше какой-либо выгоды. Замуж за Генри же я не вышла.

— И выиграли при этом. — заметил император. — Все в итоге сложилось самым для вас наилучшим образом.

— Заслуживает уважения, верно? — я улыбнулась. — А как насчет вас?

— Заслуживаю ли я уважения? — он усмехнулся.

— Нет, — фыркнула я, — я о том, что вы же женитесь на принцессе. Но смогли бы вы отменить свадьбу, полюбив другую, к примеру, даже обычную девушку?

— Нет. — просто и коротко ответил Эдвард.

— Предсказуемый ответ. А вот Генри был более рисковым, чувственным правителем, — ехидно произнесла я, — в отличие от вас. Точнее, способным на непредсказуемые поступки.

— Генри, кстати, уже поплатился за свою непредсказуемость. Так что он — плохой пример, знаете ли.

— Конечно, минус ему как правителю, а вот как мужчине — плюс. — пожала плечами я. — Девушкам не нравятся зануды, можете мне поверить.

Эдвард улыбнулся, мигом раскусив мою уловку. Он поднялся и, опираясь на столик, нагнулся ко мне.

— То есть вы считаете меня предсказуемым и занудным, Ваше Величество?

— Что вы, конечно, нет. Скорее пропитанным правилами, этикетом.

Скучным, однообразным, без огонька…Но я не стала произносить это.

— От вас нельзя ожидать чего-то необычного, вот. — добавила я.

Я подловила себя на желании пошатнуть его самообладание, чтобы эта самоуверенная и самодовольная ухмылочка, будто он уже заведомый победитель, перестала так ярко светиться.

— Наверное, нам пора. — встала я и победно улыбнулась императору. — Мне же тоже надо подумать о правилах и приличиях, а то, боюсь, на вашем фоне кажусь слишком безответственной королевой.

Я хотела гордо пройти мимо с полным чувством собственного достоинства, оставив за собой последнее слово, но недооценила Эдварда. Он шагнул ко мне, преграждая путь, и, схватив за талию, наглым образом притянул к себе и завладел моими губами.

Это было настолько неожиданно, что я совсем растерялась, просто впала в какой-то ступор, хорошо, что на поцелуй не ответила. Вообще, правильнее было отшатнуться и залепить ему такую пощёчину, чтобы больше не смел ко мне вообще прикасаться. Но я замешкалась, и Эдвард сам отстранился и снисходительно на меня посмотрел, так что я вспыхнула от его взгляда. И еще раз убедилась в том, что он вообще меня не воспринимает, как сильную и равную себе правительницу! Так, девчонка какая-то!

— Вы сейчас не получили пощечину лишь потому, что я не хочу, чтобы красный след на вашей щеке вызывал вопросы. Цените это. — быстро проговорила я, желая вернуть свои позиции. — И вы так свою непредсказуемость показали? Банально. И жалко.

— Нет, что вы. — прошептал Эд. — Лишь напоминаю, что не нужно со мной играть, Ваше Величество. И вы так мило краснеете, когда злитесь. Или это румянец совсем по другому поводу? Может, вы смущены?

Я на миг представила, как произношу властным голосом объявление войны, побеждаю его империю и… Да, и отправляю Эдварда в деревню по соседству с Генри. Смешно.

Но я ничего ему не ответила и поспешно вышла из беседки. Но Эдвард быстро меня нагнал и зашагал рядом.

И уже вечер не казался таким волшебным. Даже чувства были смешанные: злость, неловкость вперемешку с каким-то самодовольством: все же я добилась некой реакции от императора. Да и злилась я больше на саму себя.

Когда мы почти подошли к поляне, на которой празднество постепенно уже сходило на убыль, Эдвард решил заговорить:

— Думаю, я должен попросить у вас прощения, Ваше Величество.

Только в его голосе никакого раскаяния и в помине не было.

— А вы умеете думать? — безобидно спросила я.

Конечно, оскорблять открыто вообще не допустимо, лишь скрыто и двусмысленно, а мой вопрос был откровенным нарушением светского разговора с самим императором. Будто стольких месяцев обучения этикету не было.

— Иногда приходится, — как ни в чем ни бывало парировал Эдвард.

Ну ничего, с завтрашнего дня начнутся собрания, будет решаться вопрос, и тогда посмотрим, кто кого.

Я больше с ним не разговаривала, лишь механически-любезно попрощалась уже в гостиной и поднялась в свою комнату.

Ночью я не могла заснуть, ворочалась и постоянно думала, наплыв разных мыслей лихорадочно атаковал мое сознание. В конце концов я поднялась с кровати и подошла к окну, чтобы вздохнуть свежего воздуха.

Оказывается, не только мне не спалось. В небольшом саду, освещенном блеклыми догорающими фонарями, я увидела, надо же, самого императора. Эдвард стоял с луком, целясь в мишень на дереве. И судя по стрелам, он ни разу не промахнулся.

Я немного постояла, подсматривая за ним и пытаясь уловить что-то неправильное, неловкое в его движениях, но он, как назло, был грациозен и плавен, чем еще больше меня злил.

Я накинула теплую меховую накидку и спустилась в сад. Зато стражники, напрягшись, перестали быть такими сонными.

Эдвард повернул в мою сторону голову и, видимо, не впечатлившись, опять сосредоточился на мишени.

— Так вот чем занимаются великие императоры по ночам. — прокомментировала я, подходя ближе. — Не спится?

— Ага, бессонница. Можете считать, замучила совесть.

— Приятно слышать.

— Но вы, я смотрю, тоже не спите.

Эдвард поставил лук и обернулся ко мне.

— Ну я со своей совестью нахожусь в дружеских отношениях, так что от неё не страдаю. Просто всегда плохо сплю на новом месте.

Эдвард кивнул головой, и повисло неловкое молчание.

— Я думаю, — начала я, — что мы с вами должны найти какой-то общий язык. Это не дело, чтобы два правителя между собой…цапались, если можно так выразиться… Что? — спросила я, не выдержав его долгого странного взгляда.

— Вы сейчас так необычно выглядите, — медленно проговорил император. — Так… естественно.

Ну да, со взъерошенными волосами, уставшим лицом и в мятой накидке. Но от его слов по телу разлилось приятное тепло. Я, смутившись, робко улыбнулась.

Вообще, ночью стираются грани, рамки, и становится вполне возможным то, что казалось невозможным, недопустимым и странным днем. Можно говорить, думать по-другому, так, что будет стыдно вспоминать об этих мыслях и словах на утро.

Эдвард приблизился ко мне и осторожно, словно боясь спугнуть, расправил воротник моей накидки, не сводя с меня взгляда, от которого у меня сбилось дыхание.

Я сама сделала маленький шаг ему навстречу, а он наклонился ко мне, прошептав:

— Могу ли я вас поцеловать?

— Знаете… Этот вопрос все портит, — ответила я.

И первой его поцеловала.

"Расположить его к себе настолько близко, насколько это возможно…"

Поцелуй был со странным привкусом, привкусом дурманящего ночного воздуха, разбитого настроения. И изматывающего напряжения этих дней и совсем немного — моей навязчивой идеей. Поцелуй отдавал фальшью, равнодушием, но при этом хотелось раствориться в нем, забыться, наслаждаться этими искусственными чувствами.

Император целовал изучающе, трепетно, но что было у него на уме, я не знала. Вполне возможно, для него это приятное времяпрепровождение, разбавляющее скуку, — целоваться с маленькой наивной королевой-глупышкой.

Наверное, мы оба понимали, насколько все происходящее глупо, ненормально и недопустимо, и это подстегивало. Мы стояли в этом небольшом садике, прижимаясь друг к другу в этом безнадежном, неправильном и бессмысленном поцелуе.

Но все имеет свойство заканчиваться. Я отстранилась, и первым моим порывом было уйти, но Эдвард придержал меня за руку:

— Думаешь, я сейчас тебя отпущу?

— Мне ты не можешь приказывать, — ответила я, опухшие губы будто не слушались.

— Почему ты такая? — вдруг спросил Эдвард.

— Какая?

— Вносящая неразбериху, хаос. Неправильная.

— Зато ты такой правильный, что аж тошно.

— Не уходи. Пожалуйста. — Эдвард попытался примиряюще улыбнуться. — Эта ночь закончится, и завтра утром все покажется диким. — Он словно мои мысли читал. — Давай её немного продлим.

— Мы совсем с ума сошли, — я выдавила нервный смешок, — я-то ладно, но ты…

Эдвард коснулся моей руки, и я вздрогнула, это касание чуть ли не вызвало больше эмоций, чем сам поцелуй. Мы присели на подобие лавки, совсем рядом, касаясь друг друга плечами.

— Расскажи о себе, — попросил император.

— Я не знаю, что рассказать. Думаю, ты и так все обо мне знаешь. А я о тебе совсем ничего.

— А что бы ты хотела узнать?

— Многое, — я растерялась, — ты слишком уж для меня загадочный, император.

— Давай откровенность на откровенность. Ты задаешь вопрос, потом я.

— Хорошо. — согласилась я. — Я хотела бы узнать, ты и правда относишься к обычным людям, как к болоту?

Эдвард сначала удивился, но потом в его глазах промелькнуло осознание.

— Те мои слова были лишь для поддержания беседы, я хотел ими узнать тебя, обычно все аристократы соглашаются и рьяно пускаются обсуждать недостатки и бескультурье обычного народа. Но ты меня приятно удивила.

Мне понравился его ответ, но, конечно, я не могла верить ему, как впрочем, и не верить.

— Что для тебя самое сложное во всем образе жизни правительницы?

— Вставать рано по утрам, — улыбнулась я и серьезно добавила, — а если честно, то пытаться услышать всех, пытаться учесть интересы каждого.

Эдвард кивнул, будто понимал меня, как никто другой.

— Зачем вы подарили мне украшения?

Он глубоко вздохнул и нехотя ответил:

— Они вообще предназначались не тебе, а моей…фаворитке на то время. Правда, как выяснилось, она была предусмотрительна, и на случай, если со мной не выйдет, у неё был запасной вариант. Эти драгоценности были подарком для неё, но утратили свою актуальность.

Я почувствовала укол сильного разочарования.

— Мне больше нравился тот вариант, при котором я просто тебе до безумия понравилась, и ты решил сделать мне подобный подарок.

— Можем притвориться, что это так. — предложил император и задал свой вопрос. — Вы не сомневались, когда обрекали свою сестру на участь жены Генри?

— Считаешь меня жестокой? — мрачно поинтересовалась я.

— Если бы не знал, то да, считал бы.

— Почти не сомневалась, — ответила я. — А ты так уверен, что знаешь меня!?

Эд шаловливо покосился на меня, взял мою ладонь и переплел свои пальцы с моими. Потом задумчиво посмотрел на наши сцепленные руки.

— Ты же, надеюсь, не собираешься подрывать мою уверенность в этом? — спросил он.

— А так хотелось.

Мы оба засмеялись. Так хорошо на душе стало, так тепло.

Какая безумная, странная ночь. Больше похожая на безнадежно-отчаянный сон.

Я положила голову на плечо Эду, он приобнял меня, прижимая к себе. И мы вдвоем смотрели на ясное звездное небо, на морозную ночь. Свечи в фонарях медленно истлевали, погружая садик в мягкую темноту.

— Эд… — тихо прошептала я. — Все это неправильно.

— Я знаю, — произнес он так же шепотом. — Но мне нравится.

Я легонько пихнула его в бок и, смеясь, проговорила:

— Тебе нравятся неправильные вещи? Неужели? Похоже, мир сошел с ума.

— А вот ты меня, похоже, совсем не знаешь. — Эдвард посмотрела на меня насмешливо. — Но это поправимо.

Я вздрогнула.

— Завтра же все опять станет, как раньше. Ничего из сегодняшнего безумия не будет иметь значения. Ты же сам это понимаешь.

— Теперь, Агата, я не так в этом уверен. — сказал он. — Наверное, все могло быть гораздо проще, не была б ты королевой. Я мог бы сделать тебя своей фавориткой и впоследствии, после бракосочетания с принцессой, ты бы осталась при дворце…

Я подавилась воздухом и вскочила, грубо сбросив с себя руку императора. От моего намерения следовать своему плану по очарованию Эдварда не осталось и следа.

— То есть сделать меня своей любовницей? При жене?

А он мне показался милым! Все принцы такие мерзкие? Что Генри, что Эдвард… Меня возмущало, что он посмел даже подумать о том, чтобы меня…

Эдвард выглядел озадаченным, он хотел что-то произнести, но я перебила:

— Вы правы, я вас совсем не знаю. И, честно, узнавать не хочу.

— Агата, подожди. — он поднялся и хотел перехватить меня.

— Прошу обращаться ко мне на вы. — огрызнулась я, не позволяя ему к себе прикоснуться. — Приятных снов, Ваше Императорское Величество.

Эдвард нахмурился и, больше не делая попыток меня остановить, отчеканил:

— Взаимно, Ваше Величество.

Глава 19

Утро выдалось дождливым. Точнее, шел даже не дождь, а какой-то жидкий град. С серого неба падали подтаявшие снежинки и разбивались о землю холодной жижей.

Гретта неторопливо приводила в порядок платье, которое мне предстояло сегодня надеть.

Я широко зевнула, так, что даже хрустнула челюсть.

— Не выспались, госпожа? — участливо спросиласлужанка.

— Ага, я бы еще с удовольствием поспала.

— Вы ведь сегодня ночью выходили. Не подумайте ничего плохого, просто у меня очень чуткий сон.

От воспоминаний вчерашней ночи я почувствовала, как щеки наливаются румянцем. Вспоминать стыдно…

— Да, я решила прогуляться по саду и подышать ночным воздухом.

— Конечно, госпожа. — покивала головой Гретта. — Ночной воздух полезен.

— Ага, очень.

Я сделала вид, что не заметила её лукавую улыбку.

Спустившись в гостиную, я сразу же встретилась взглядом с Эдвардом. Он как раз выходил из дома, но задержался в дверях, чтобы кивнуть мне в знак приветствия. Я тоже качнула головой, стараясь сделать это наиболее равнодушно.

Потом я подошла к ожидавшим меня советникам. Они выглядели серьезными и хмуро разглядывали карту островов и последние указы, что издал здешний правитель.

— Все настолько безнадежно?

— Безнадежно, но не настолько, Ваше Величество. Шансы у нас есть, но, думаю, нам придется много в чем уступить. Может, нам стоит начать настаивать на разделе земель?

— Боюсь, Арран на это не согласится, ему это не выгодно. — я покачала головой. — Так же, как и императору.

— А вы в курсе, что уже рассматривался договор между императором и землями насчет поставок зерна? Возможно, на этом не стоит зацикливаться, но все же.

— Нет… — я чуть ли зубами не заскрежетала. — Я не знала.

Я чувствовала, как шанс успешного завершения моей миссии просто испаряется на глазах. И на переговоры я пошла с самым решительным настроем

Заседание проходило в здании из белого дерева, внутри помещение оказалось просторнее, чем выглядело снаружи. Эдвард со своими советниками уже сидел с важным напыщенным видом, любезно болтая с Арраном. Его супруги не было, так что я оказалась единственной представительницей прекрасного пола.

Едва я вошла, все поднялись. Я заняла место напротив Эдварда. На мой серьезный решительный взгляд он усмехнулся. Всколыхнулось раздражение, которое я быстро уняла.

— Мне кажется, стоит начать наше заседание, — прокашлявшись, произнес Арран, — итак, должен отметить, что на данный момент я заинтересован в равной степени в двух предложениях. Потому, убедите меня, что я должен принять именно ваше.

— Думаю, я должен уступить возможность говорить первым прекрасной леди. — сказал Эдвард.

Мне было не выгодно говорить первой, совершенно. Так я могла бы узнать, что предлагает Эдвард, чтобы сориентироваться в зависимости от ситуации.

— Не нужно делать мне скидку, Ваше Императорское Величество. Мы не на балу, да и я прежде всего правитель, а не леди. Так что, если вы должны говорить первым, то говорите.

— Королева Агата, — вмешался Арран добродушно, — прошу, не компрометируйте нас как мужчин. Первое слово вам.

— Благодарю, — сдержанно ответила я и переглянулась с советниками. — В целом, ничего не изменилось из тех условий, о которых я вам писала в письме, территории переходят в мое королевство, полностью теряя свою независимость, а вы становитесь ответственным за них лицом. Однако, все же я начинаю склоняться к тому, чтобы за вами оставить право высказывать собственное мнение по поводу моих законов, касаемых ваших территорий. Вы будете в курсе всех действий.

— Что ж, — подхватил Эдвард, — мои же условия весьма отличаются от тех, что высказала прекрасная королева. Я предпочитаю действовать рационально, поэтому предлагаю сохранить вашим землям некую независимость, вы будете способны сами устанавливать торговые связи и распоряжаться своими товарами, разумеется, делая отчеты столице. Уважаемый Арран, вы же сохраните свою власть, пусть она и станет зависимой от моего Слова. Но использование ваших природных и территориальных ресурсов станет свободным для империи, так же как и строительство сооружений.

Лица моих советников побледнели.

Я проиграла.

— Что ж, королева Агата, вам есть, что дополнить?

— Лишь критику к предложению императора. — поспешно заговорила я. — То есть реакцию людей на действия, которые будут проводить по приказу столицы будет расхлебывать господин Арран, а если он совершит ошибку в торговых связях, то мигом поплатится за это, все это вводит его в крайне неоднозначное положение. Да и какой смысл в этой торговой независимости, если империя и так будет выкачивать все ресурсы в своих целях.

— Господин Арран, как вы высказались, Ваше Величество, полностью знаком с ситуацией в стране, — откликнулся один из императорских советников. — Поэтому разумнее оставить какую-либо власть в его руках, это лучше для народа…

— Может, пока я буду решать, что лучше, а что нет? — приподнял брови Арран. — Вы не против?

Эдвард нахмурился, недовольный, что его советник встрял в дело.

— Заметьте, но наша королева тоже власть не отбирает, — мой советник тоже решил обозначиться, — она оставит достаточно полномочий за правителем, а также всегда будет готова выслушать Его Высочество и принять совет, если тот того пожелает.

— Видно, Её Величеству стоило яснее высказывать свою мысль. — все тот же советник Эдварда не намеревался молчать. — Но, видно, ей в силу своего недавнего воцарения раньше не доводилось говорить на подобных собраниях.

Ага, это такой намек Аррану на то, что я неопытна? Он что, думает, если у императора под боком сидит, ему все дозволено? Однако мне нельзя было никак реагировать на его слова. Королевы не должны реагировать на слова ниже ее стоящих.

— Речь королевы была грамотна, и все, что должно было быть сказано, было сказано. Если вы что-то упустили в силу своей невнимательности, уважаемый мой коллега, то это лишь ваши проблемы. — Мой советник не остался в долгу.

— Прошу прощения, но…

— Никаких но, — одернул его Эдвард, — мой вам совет — попросить прощения, ибо в этом случае не правы вы. А еще у нас нет времени на ваши пустые обвинения. — Потом Эдвард обратился ко мне, — мне жаль, если слова моего советника вас чем-то оскорбили.

Сам незадачливый болтун насупился, став похожим на обиженного поросенка.

— Ничего страшного. — холодно отозвалась я.

— Я должен еще раз уточнить, королева Агата, вы собираетесь что-либо менять в ваших условиях после знакомства с предложением императора Эдварда? — Арран внимательно на меня посмотрел.

— Нет. — четко сказала я. — Иначе, прошу прощения, это было бы похоже на ярморочные торги или аукцион, потому я своего предложения не изменю, ваше право, принимать его или нет.

— Что ж. И ваше слово последнее? — спросил он и у Эдварда.

— Да.

— Тогда мне нужно обдумать все, тоже выслушать уже своих советников, — добродушно улыбнулся Арран, — а посему сегодняшнее заседание окончено.

Я вышла из здания и судорожно вдохнула холодный воздух. Погода улучшилась, даже сквозь рваные серые облака пробивались лучи блеклого солнца.

— Спасибо, — украдкой обратилась я к советнику, который заступился за меня.

Мелочь ведь, а приятно.

— Что вы, Ваше Величество, это пустяк, — расплылся он в смущенной улыбке.

— Как вообще все в целом? Я много ошибок допустила?

— Все довольно хорошо. Да и господин Арран весьма сложная и неординарная личность, так что какое решение он примет — неизвестно. Все может быть.

— Ваше Величество, — к нам подошел Эдвард, — вы не против составить мне компанию?

— Конечно, нет, — согласилась я, однако, хотелось ответить с точностью наоборот.

" Расположить его к себе настолько близко, насколько это возможно…" — опять вспомнилась навязчивая мысль.

Иногда о личной неприязни приходится забывать. Да и если не думать о всех его недостатках и косяках, терпеть его куда приятнее.

Советники поклонились мне и направились в сторону нашего временного дома. Эдвард же повел меня в противоположную.

— Мы разве не собираемся возвращаться? — уточнила я.

— Нет.

— Ну мне кажется, стоит мне сказать, куда мы направляемся, вы так не считаете? — недовольно спросила я, однако, решив переменить тактику, добавила, — правда, с вами мне приятно идти куда угодно.

Эдвард покосился на меня и скептически фыркнул.

— Кстати, ваше предложение правителю было довольно сообразительно, стоит отметить…

— Тема земель осталась на заседании, — перебил меня император, — а сейчас я вообще- то хотел вам предложить одну идею. Вам не хотелось бы прожить день без великосветского этикета? То есть самым простым и обычным человеком, не связанным правилами и манерами?

— Если учесть, что королевой я стала недавно, а до этого примерно так и жила, то… Но все же могу уже согласиться, что да, хотелось бы. А что?

— Тогда приятно познакомиться, милая незнакомка. — Эдвард отскочил от меня и шутливо поклонился. — Меня зовут Эд, а тебя?

— Зачем вам это все нужно? — растерялась я, совсем не готовая к такому повороту событий.

— Да брось, а еще меня занудой называла. Не стыдно?

— Что за намеки!? — возмутилась я и поддалась. — Что ж, а меня зовут Анжелой Хризантемой Элизабет Ванилопой. Очень приятно, Эд. Будем же друзьями.

Я присела в книксен и игриво подмигнула обескураженному императору.

— Знаешь, у тебя такое имя чертовски красивое, но раз мы друзья, то буду тебя, пожалуй, просто хризантемой звать. Или можно сократить до ромашки?

— Ох, ну, конечно, можешь хоть пионом меня называть, горе-цветочник. — засмеялась я.

— Сегодня в центре этого маленького городка-поселения будет ярмарка проходить. Пойдем?

— Ну-у, надо свериться с моим плотным графиком, так все сложно, ужас просто, но если ты купишь мне шоколадку, то так уж и быть, пойду с тобой.

— Какой пионы предпочитают шоколад?

— Это зависит от цвета пионов, но я люблю молочный.

Город-поселение располагался необычным образом, дом правителя, здания для заседаний, здание для гостей располагались уединенно, ближе к воде и пляжу, а обычные дома, сам центр был на возвышенности ближе к холмам, окруженный лесом.

Ярмарка была с размахом, между прочим (размах учитывается относительно размерам городка), хотя людей обычно на ярмарках бывает больше, чем было на этой.

Мы с Эдом прошли мимо прилавков с их зазывающими всех и каждого продавцами. Купцы продавали разнообразные вещи, пусть и не такие изысканные и не в таком количестве, какое бывает на ярмарках в моей столице. Но поэтому и сама она была не настолько душной и более ленивой.

— Я, когда маленькая была, общалась с девочками с мельницы и однажды сбежала с ними на ярмарку. Такое незабываемое впечатление все тогда произвело на меня, много шума, сладостей, крика и веселья. Но все не сравнимо с наказанием, которое я тогда получила за свой побег. Так что двоякие ассоциации у меня с ярмаркой.

— У меня тоже, кстати. Я на ярмарке чуть без руки не остался.

Я подавилась воздухом и с удивлением посмотрела на Эда. Он засмеялся.

— Я тогда совсем маленьким был, но отец меня воспитывал, твердо уверенный в том, что я должен все увидеть, все посмотреть и прочувствовать на собственной шкуре. Как проходят ярмарки, гуляния, балы, ловля рыбы и посев зерна, чтобы у меня сложилось представление о государстве, которым я буду править. Но, наверное, мне нужно было объяснить для начала, что я не во дворце, и мне нельзя брать всего, что я захочу. Особенно с прилавков злых и кровожадных продавцов.

— Ну….- протянула я. — Зато это урок жизни.

— Ага, лучше все познавать на практике. — усмехнулся Эд, покупая сладкий леденец и протягивая его мне. — Расскажи что-нибудь о себе, цветочек.

Я растерялась.

— Даже не знаю, что именно. — я посмотрела на леденец. — Ну, например, я очень люблю сладкое. Мне говорили, что это оттого, что, поедая сладкое, я пытаюсь компенсировать свой вредный и горький характер.

— Думаешь, получается? — ехидно спросил Эдвард.

Я фыркнула.

— Сомневаюсь, но продолжаю надеяться.

Вдруг Эдвард стал серьезным и слегка напрягся, а я обернулась и заметила, как к нам подходит незнакомая женщина в длинном, пестром платье и черными, как смоль, глазами.

— Юноша, девушка, — почти певуче обратилась она к нам, — два влюбленных сердца, хотите погадаю я вам на судьбу?

— Не нужно, мы свою судьбу прекрасно знаем, — отказался Эдвард.

— Нет, подожди, мне интересно, — я с любопытством смотрела на незнакомку, она улыбалась, будто все обо мне знала, и мне хотелось узнать, что она может обо мне придумать.

— Дай руку, милая.

— Сначала тебя обворуют, а потом похитят и выдадут замуж за местного шамана, — тихо проговорил Эдвард, — а по миру будут ходить легенды о пропавшей…

— Ой, не ворчи, — отмахнулась я и протянула руку.

Женщина принялась нежно водить пальцами по моей ладони, по её линиям.

— Вижу путь я долгий, от низов до верха. — начала монотонно говорить она. — Занимаешь ты великий трон, кровь в тебе королевской масти, королевская кровь. В ладах ты с королевством, а вот с чувствами своими ты проигрываешь битву. И душа твоя рвется пополам. Кто любим, кто презираем, знаешь ты ответ ли? С судьбами играешь, а судьба-то собственная это не простит…

— Пожалуй, хватит, спасибо, — я вырвала руку.

Потом я полезла в карман и протянула ей дрожащей рукой золотую монетку, лишь бы эта жуткая женщина быстрее ушла. Да, я уже пожалела о том, что не послушала Эда.

— Разум с чувствами не управится, они лишь сердцу подвластны. Договорись с ним или счастья не найдешь. — женщина, не моргая, смотрела на меня своими черными, почти демоническими глазами. — Или участь твоей сестры и тебе уготована, королева.

— Ну все, спасибо за представление. — Эдвард приобнял меня за плечи и отвел в сторону, но взгляд ведьмы я чувствовала до сих пор. — Ты в порядке? Такая бледная…

— Откуда она обо мне знает?

— Все же о тебе говорят, всем известно, что прибыли королева и император, так что ничего удивительного.

— Да, но… — меня охватило липкое неприятное ощущение. — Она… Да, ты прав, это все самовнушение. Я в порядке, ага.

— Точно?

— Да.

Он внимательно заглянул мне в лицо и не отводил взгляд долго, словно рассматривал меня, стараясь запомнить все детали.

— Только не говори, что я испачкалась леденцом, — хмыкнула я.

— Нет, — покачал головой он, — не только леденцом.

— Что?

— Хей, я шучу. — он усмехнулся и вздохнул. — Знаешь, единственное, о чем догадалась эта ненормальная, она сказала в самом начале.

— Что мы юноша и девушка? — спросила я.

— Нет.

— Нет? То есть ты не юноша? Вот это поворот, конечно… Императрица в штанах.

Я засмеялась, состояние после смоляного взгляда ведьмы начало проходить.

— Только при условии, если ты король в юбке, — улыбнулся Эд, — а вообще я имел в виду её слова про влюбленные сердца.

Желание смеяться сразу исчезло. Я повела плечом. Вот сейчас, наверное, был тот решающий момент. Я ведь задумала влюбить в себя императора, расположить к себе. Пусть совсем не умело, да и чаще всего все выходило из-под контроля, я срывалась, раздражалась, не знала, как себя вести… Но цель достигнута, получается? И достигла я её, когда была сама собой…

— И что же верного в её словах? Какое из наших сердец влюбленное? Мое или твое? И в кого?

— Я могу с уверенностью говорить только про свое сердце, Агата. — Эдвард стал серьезным. — Ты же сплошная для меня загадка.

— Значит, у тебя это не влюбленность, а желание меня разгадать. Да и влюблен ты можешь быть только в свою невесту, не так ли?

— Я был бы рад, если бы это действительно было так. Но Агата, прошлой ночью…

— Ах да, еще ты можешь быть влюблен в свою любовницу, чуть не забыла, — перебила его я, опять начиная раздражаться. — Чего ж это я про невесту одну.

— Хорошо, я согласен, то, что я сказал, возможно, было оскорбительно. Но а ты в курсе, что с тобой вообще иногда невозможно разговаривать?

— Ну тогда совет тебе от меня, не делай больше попыток со мной заговорить, это бесполезно.

Я круто развернулась и направилась прочь от этого… Этого невыносимого императоришки!

А он еще меня догонять не стал. Сама не понимала, рада ли я этому или же нет. На самом деле, Эдвард меня начинал раздражать, когда заговаривал о чувствах. Я обрастала вмиг колючками, пытаясь, возможно, за раздражением, едкими злыми словами спрятать собственный страх.

Но чего я боялась? Его чувств? Но они-то мне и нужны, чтобы осуществить задуманный план по его к себе расположению, ведь, получается, я сама себе палки в колеса ставлю постоянно, ведь все могло бы быть проще. На самом деле, лучше, когда правитель соседнего государства в любовниках. Но, видно, я боюсь не его чувств, а своих? Бред…

Снова вспомнила ведьму с ярмарки. Почему её слова словно задели за живое, за самую сокровенную болезненную мозоль.

— Эй, девушка-красавица, не хотите яблочко купить?

Я обернулась, натыкаясь взглядом на босоногого и грязного парня. Он был похож на нищего оборванца, только вот жалости не вызывал, наоборот, от него веяло агрессией и скрытой угрозой. В его руках было пыльное надкусанное яблоко.

Последние ярморочные прилавки остались далеко позади — на холме, я же спустилась по петляющей дорожке практически к его подножию, мне осталось немного, чтобы добраться до побережья, а там уже и до дома, где были стражники, советники. А сейчас я была одна.

— И сколько стоит яблочко? — я постаралась, чтобы голос прозвучал спокойно.

— Три поцелуя, красавица. — осклабился оборванец и сверкнул мутными глазами. — А еще все, что ты можешь мне предложить.

Кто быстрее бегает? Я на каблуках или он без ботинок? Я рванулась в сторону, он за мной. Но убежать я даже и не пыталась, моей целью были древесные обломки, лежавшие после урагана под сухим деревом. Я схватила одну увесистую палку и, резко разворачиваясь, замахнулась:

— Целуйся с бревном, сволочь!

Он почти подобрался ко мне вплотную и удара не ожидал. Он пришелся ему по лицу, сухая кора разодрала кожу в кровь. Но я не рассчитала, что палка окажется настолько тяжелой, поэтому удар оказался не таким сильным — мне просто не хватило сил.

Я его еще больше разозлила. Он схватился за окровавленную щеку и бешено зыркнул на меня. Я начала пятиться, пока не уперлась в ствол дерева, отрезанная от возможности бежать.

— Ты очень пожалеешь об этом.

У меня пропал голос, а ужас заполнил все. Из-за пазухи оборванец вытащил заржавевший нож. Нас отделяло несколько шагов.

Поэтому появившийся из-за поворота Эдвард оказался как раз вовремя. Он сначала замер, увидя, в каком я оказалась положении, но мигом оценил ситуацию.

— Приказываю отойти от девушки. — беспристрастно проговорил Эдвард.

Оборванец развернулся. Эдвард был слишком далеко, поэтому если бы он решил взять меня в заложницы, то пиши пропало, но мне хватило мозгов не тянуть время, а броситься в сторону. Оборванец коршуном кинулся за мной, но император уже подоспел и отгородил меня от него.

За спиной Эдварда я почувствовала, как давящее ощущение неизбежности прошло мимо.

— Слушай, друг, шел бы ты. — оборванец направил нож на Эдварда. — Дорогая у тебя одежда вроде, пачкать не хочу.

В ответ Эдвард молниеносным движением поддался вперед, выбивая нож из рук оборванца. Удар под дых, и тот уже скрючивается и судорожно давится.

Я презрительно отвернулась.

Оборванец поднялся и слепо кинулся на Эдварда, доставая еще один нож, и в этот раз Эдварду не повезло, он не успел избежать удара, и лезвие ножа прошло по его боку, вспарывая ткань. Я вскрикнула.

Эдвард с каким-то отвращением перехватил шею мерзавца и приложил его об дерево. Глухой звук, и оборванец осел, теряя сознание.

У меня началась истерика. Такое ощущение, словно перестало хватать воздуха, руки задрожали, а плечи стала бить судорога.

Эдвард быстро подошел ко мне и порывисто обнял, я прижалась к нему в неосознанном поиске защиты, всем сердцем желая спрятаться в его объятиях.

— Испугалась? — спросил он, успокаивающе гладя меня по спине.

— Да… — я всхлипнула.

— Прости, это я во всем виноват. Сначала из-за моего дурацкого предложения ты отказалась от сопровождения стражи, потом я оставил тебя одну. — он отстранил меня от себя и твердо произнес. — Я клянусь, больше я тебя не оставлю.

Только теперь я перевела взгляд на его бок, пропитанный кровью. Вид его раны привел меня в чувства.

— Ты ранен… — прошептала я.

— Что? Это пустяк, царапина.

— Нет, это не пустяк, это глубокий ножевой порез не пойми каким ножом! — переполошилась я. — Не хватало еще заражения крови.

Мы направились к домам, я поддерживала Эдварда под локоть и видела, что он бледнеет.

— Зато, как в романах о подвигах. Герой доблестно спасает леди из беды, а потом, смертельно раненый, умирает у той на руках. Прекрасный конец.

— Я тебе умру! — мой голос дрогнул, при мысли, что с ним может что-то случится, накатила паника. — Этот конец слишком банален для тебя. Ты достоин большего.

Он же император! Немыслимо, чтобы императоры могли погибнуть от руки какого-то хулигана. Это же невозможно.

Мы добрались до дома, к Эдварду сразу был доставлен лекарь, а сам император первым делом направил стражников к бессознательному мерзавцу. Он будет судим по местным законам, и, скорее всего, его ждет казнь. Однако его финал меня не волновал.

От Эдварда я не отходила. Лекарь сказал, что рана не страшна, и напоил императора снотворным, а меня успокоительным. Еще он делал бессмысленные попытки отправить меня в покои, но я осталась в кресле подле кровати императора. Мне было так спокойнее. Когда Эдвард начнет просыпаться, я незаметно уйду…

Но ближе к вечеру я задремала, а когда проснулась, обнаружила, что Эд наблюдает за мной с ласковой родной улыбкой.

— И давно ты не спишь? — спросила я.

— Не помню, — качнул головой император, — знаешь, мне чертовски приятно, что ты осталась рядом. Значит ли это, что ты ко мне не равнодушна? — спросил он лукаво. — Я тебя разгадал.

— Это значит, что я очень переживала за свою репутацию. Если уже второго правителя, с котором я пересеклась, ждет плохой конец, то обо мне поползут слухи… И хватит на меня так смотреть!

— Как?

— Ну вот так! — я возмущенно фыркнула, а потом робко проговорила, — и я рада, что с тобой все хорошо. Да и, наверное, мне пора идти.

Эдвард приподнялся на постели и перехватил меня за руку.

— Подожди…

— Не нужно, — заговорила я, — отпусти, так как это все ни к чему. Может, в начале я дала тебе какой-то намек или шанс, но лишь потому, что хотела расположить тебя к себе, почти влюбить. Теперь же не хочу, у тебя есть невеста, возможно, появятся любовницы. Ну а я просто надеюсь, что наши государства продлят союз, который был прежде.

— Ты закончила? — спокойно поинтересовался Эдвард.

— Ну… Вообще да.

— А теперь присядь.

Я на секунду заколебалась, но присела на краешек кровати.

— Я, естественно, замечал твои попытки заигрывать со мной, Агата, это было забавно, особенно по сравнению со всеми другими намного более искусными соблазнительницами, кто был до тебя. Однако мне было интересно наблюдать, как ты становишься искренней, настоящей, когда забываешь играть свою роль, когда сердишься, злишься, а потом сама пытаешься подавить в себе даже мысль о том, что можешь быть ко мне не равнодушна. А то, что не равнодушен я, думаю, это и так понятно.

— Мне кажется, у тебя слишком высокое самомнение.

Но неужели он прав? Но если я сама себе признаюсь в чувствах, то пути назад уже не будет. Я боюсь влюбиться, просто боюсь.

— Ну у каждого свои недостатки, — пожал плечами Эдвард, — зато я не храплю по ночам и даже не чавкаю.

— Да ты почти идеал, — я вымученно улыбнулась.

Эдвард молчаливо взял меня за руку и притянул к себе, я устроилась у него под боком и еще долго слушала его ровное дыхание, наслаждаясь его теплом, а потом незаметно уснула.

Да, я влюбилась. Может, именно об этом говорила та ведьма? Понять, что чувствует мое сердце? Перестать бороться со своими чувствами и принять их… Едва я это осознала, стало намного легче, сердце забилось в сладостном возбуждении, и я улыбнулась сонной счастливой улыбкой. Будь что будет…

Задумала очаровать императора, а в итоге очарована сама.

Ирония судьбы не щадит даже королев.

Глава 20

Меня разбудил зашедший лекарь. Он не знал, как деликатнее обыграть данную ситуацию, так что просто громко закашлялся.

Я открыла глаза и спросонья мне показалось, что я просто потерялась во времени и в пространстве. Я повернулась и очутилась нос к носу с обнимавшем меня и тоже сонным императором. Он выглядел таким домашним, почти что родным, со взъерошенными волосами и простым выражением лица.

— Доброе утро… — прошептала я. — Или не утро…

— Угум, доброе, — улыбнулся Эдвард, — с тобой рядом просыпаться одно удовольствие.

Он быстро поцеловал меня, а потом отвернулся на другой бок и зевнул:

— Но я спать люблю больше, чем просыпаться.

Ну хоть что-то общее между нами все же было.

— Кхм, я прошу прощения… — Лекарь неловко топтался в дверях. — Но я пришел узнать об императорском самочувствии. А еще доложить, что наш правитель просит о встречи по поводу решения государственного вопроса.

Я закрыла ладонями лицо и отчаянно зевнула, потом легонько толкнула Эдварда в спину.

— Вставай!

— Нет, иди без меня, потом мне все расскажешь.

— Еще чего, я не допущу, чтобы ты пропустил миг моего триумфа.

— Миг твоего триумфа я не пропущу, так как его не будет, а свой триумф я, пожалуй, на сон променяю.

— Ну и какой же ты…

— Ваше Величество! — ошарашенно проговорил мой советник, который только что протиснулся в двери. — Мы вас ждали час в гостиной, а потом ваша служанка сказала, что вы вообще ночевать не приходили. В свою комнату…

Неловко вышло…

Я, чувствуя себя преступницей, которую поймали за руку на месте преступления, вскочила с кровати, пытаясь пригладить волосы и сделать совершенно невозмутимое лицо, мол, вот она я, просто мимо проходила, а здесь — бац, и император разлеживается. Просто вопиющее безобразие! А я ни при чем. Нет-нет!

Эдвард наблюдал за моими махинациями и ехидно улыбался. Вот оно где — море невозмутимости и безразличия.

— Правитель Приморья ожидает вас, он уверен, что вы давно готовы к приему. — немного укоряюще произнес советник. — Под вами я подразумеваю императора и королеву великих, между прочим, государств.

"Которых застали в одной постели." — мысленно добавила я, наливаясь румянцем.

— Да, да, я готова. — Я царственно прошла мимо советника, сдерживаясь, чтобы не оглянуться на Эдварда.

А потом дошла до зеркала и ужаснулась. И кому, интересно, надо продать душу, чтобы хорошо выглядеть по утрам?

У Гретты было ровно две минуты, чтобы сделать из меня пусть и не королеву, но хотя бы человека. Хорошо, что у моей служанки хватало такта, чтобы не задавать мне лишних вопросов.

К Аррану я пришла второй, Эдвард уже невозмутимо сидел за столом. Он сразу мне подмигнул, когда наши взгляды встретились. Я закатила глаза, он насмешливо передразнил меня, а я сделала вид, что больше его не замечаю, сосредоточив свое внимание на том, что скажет Арран.

Между прочим, сейчас решается чуть ли не моя судьба, то есть ради этого мгновения я проделала такой огромный путь. И теперь моя совесть вовсю обвиняла меня в излишнем равнодушии к такому важному моменту.

— Я пригласил вас сюда, чтобы объявить о том, что больше заседаний не будет, мне было достаточно вас услышать, чтобы принять решение. Как мне известно, путь сюда, значит, и путь обратно, вы проделали вместе, потому было бы неразумно сейчас объявлять мое решение, чтобы избежать конфликтов в дороге, да и просто не портить кому-то из вас настроение. — Арран дружелюбно развел руками. — И себе тоже, разумеется. Поэтому с вами отправится мой посланник с рукописью, которую он зачитает при вашем прибытии на место назначения, и тогда вы узнаете мою волю, мое решение.

Не знаю, рада ли я была такому развитию, с одной стороны, такая интрига изводила своей неопределенностью, а с другой стороны, ничто пока не омрачит наших с Эдом отношений.

— Мудрое решение, Ваше Высочество, — сказала я.

— И мы с благодарностью его поддерживаем, — подхватил Эд.

Арран почтительно наклонил голову.

— Моими гостями вы можете оставаться столько, сколько захотите.

— Я благодарен вам за приглашение и прием, но я бы предпочел сегодня выехать, если моя спутница того пожелает. — проговорил Эдвард и выжидающе на меня посмотрел.

На самом деле мне было жаль покидать столь красивые и замечательные места, но я понимала, что пора возвращаться домой, в свое королевство и обыденным обязанностям Её Величества. Так что я поспешно согласилась:

— Конечно, я не возражаю.

За час с лишним все было уложено в кареты, стражники выстроены, а мы распрощались с Арраном и Нирией, последняя крепко меня обняла и настоятельно упрашивала снова приехать погостить, особенно летом, ведь летом у них теплое море, а на деревьях растут сочные фрукты. Я душевно её поблагодарила.

Мы сели в карету, и экипаж, вздрогнув, устремился вперед по неровной дороге.

— Советники так на меня смотрели, когда я в карету садилась, — поделилась я, — как будто, не знаю, чем мы должны здесь заниматься.

— А чем же ты хотела заняться? — спросил Эд и ухмыльнулся.

Я фыркнула.

А потом пересела на сторону Эдварда к его здоровому боку и, аккуратно обняв его, чтобы не задеть рану, уютно устроилась на его плече. Он приобнял меня, прижав к себе, и стал ласково гладить пальцами по моей обнаженной руке.

— Думаю, я отправлюсь сразу в свое королевство, когда мы вернемся и посланник зачитает волю Аррана. — Я была бы не я, если бы не испортила идиллию.

— А я вот думаю, что тебе все же стоит задержаться на свадьбу.

— Что?

Эдвард хитро мне подмигнул.

— Тем более, это необходимо сделать, ведь невестой будешь ты. А какая свадьба без невесты? Нет, это, конечно, новшество, интересная затея, но я как-то не готов экспериментировать, пока.

— Я с тобой серьезно разговариваю, а тебе бы лишь шутить. — недовольно проворчала я.

— А никто не шутит, Агата, — пожал плечами император, но, не выдержав мой хмурый взгляд, снизошел до нормальной человеческой речи. — Агата, я порой тебя совершенно не понимаю. Ты и правда рассчитывала, что я тебя отпущу? Все, Ваше Величество, Вы моя невеста. И это не обсуждается.

— Подожди-подожди, — я отстранилась и даже отодвинулась на другой край кареты. — А меня ты спросить не хочешь? Ну как бы… Ну как бы!

— Нет, — просто ответил Эдвард будничным тоном.

— Что значит нет? — Я принялась возмущаться, хотя непрошенные вдруг эмоции захлестнули, возбуждение вперемешку с радостью и подозрением, что все это розыгрыш.

— Нет значит — если бы я тебя спросил, то ты бы из вредности отказалась. — ответил Эдвард. — А я рисковать не хочу, знаешь ли.

— Из вредности я могла только согласиться, — хмыкнула я.

Эдвард молчаливо на меня смотрел, а потом немного взволнованно спросил:

— Так ты согласна?

— Да..- не раздумывая, произнесла я. — Только вот…

— Нет, после этих "только" все усложняется, — перебил меня Эдвард, — да есть да, остальное само образуется.

Он притянул меня к себе и страстно, долго, долгожданно поцеловал. Я тонула в нем, и любовь, зарождавшаяся во мне и так жестко забитая на задворки души, расцвела пышным цветком, мучительно прекрасным, мучительно счастливым. Да, я любила его!

Я могла любить. И никогда прежде я не испытывала такого чувства, от чьей глубины, всепоглощающей силы захватывало дух и даже становилось жутко. Но, кажется, будто до этого мгновения я и не жила вовсе.

— Знаешь, для императора ты слишком беспечный, — сказала я, отстраняясь, — ведь существуют эти "только", о которых надо помнить. Например, "только вот" у тебя невеста есть, ты не забыл?

— Как уж здесь забудешь, если она сидит рядом со мной и занимает большую часть моего кресла?

— Так тебе и надо, но я все же имею в виду принцессу из-за океана.

— Я понял. — Эдвард вздохнул. — Отменю помолвку, вряд ли это серьезно ударит по сотрудничеству между нашими государствами. Да и женился бы я на тебе, будь ты любого сословия, но ты королева, а это радует и облегчает ситуацию.

— Ну да, наверное, это приятный бонус, — задумчиво проговорила я. — Эдвардом де Риаман ты случайно становиться не собираешься?

— Что? Нет, — категорично заявил Эд, — я все же рассчитываю, чтобы ты приняла мой род.

Я решила пререканий по этому поводу не устраивать, а миролюбиво сказала:

— Возможно, я возьму твой род, но от своего не откажусь. Я слишком к нему долго шла. Но Агата де Риаман-Аирстрийская… Красиво звучит?

— Немного длинновато, не находишь? — немного недовольно проговорил Эдвард, но пошел на уступок, — но твой выбор я постараюсь принять.

— И я тебе благодарна за это, — серьезно сказала я и еще крепче обняла своего жениха.

Часто жизнь может кардинально поменяться за несколько дней, точно так же, как и ты сам.

Путь обратно мне показался короче. Может, это оттого, что был намного приятнее, ну или я просто дольше спала.

Оулик, личный советник Эдварда, который остался за главного на время отъезда императора, уже дожидался его у ворот дворца. Когда мы вышли и он заметил, как Эд приобнимает меня за талию, Оулик сначала прищурился, а потом глаза его удивленно округлились.

— Здравствуй друг, — приветливо пожал ему руку Эдвард, — если кратко, то это поездка стала роковой.

И теплый взгляд на меня. Я смущенно улыбнулась.

— Да… С возвращением, император… А у нас тоже гости. Прибыла ваша невеста…Сюрпризом. — немного нервно произнес Оулик.

— Что? Когда? — нахмурился Эдвард.

Оулик лишь кивком головы указал в сторону балкона, выходящего на нашу сторону. На нем стояла миловидная рыженькая девушка в фиалковом платье и просто огромным, в два раза больше ее головы, фиолетовом веером. Видно, на её островах настолько жарко, что с веером она не расстается никогда. Девушка грациозно помахала рукой. Наверное, это должно выглядеть приветливо и радостно, но было больше похоже на измученное поднятие руки и перебирание тонких прозрачных пальчиков. Ну что ж, можно понять, грациозность там всякая, эстетичность движений. Эфемерное создание эфемерно помахало эфемерной рукой.

Хотя вряд ли она заслужила моей неприязни и придирок.

— А она красивая, — мрачно произнесла я, так, чтобы услышал один Эдвард, который тоже смотрел в её сторону. — Может, передумаешь?

— Не ревнуй, — парировал Эдвард, — ты же понимаешь, от меня это не зависело. Я поговорю с ней. Мне еще и с отцом переговорить надо.

— Зачитывание решения Аррана откладывается, как я понимаю?

— Да, я сейчас все сообщу посланнику, — сказал Эдвард, — оставляю тебя на попечение Оулика, ему я доверяю, как себе. Я постараюсь со всем управиться.

Император ушел, и я осталась одна с Оуликом, который любезно предложил мне пройти в гостевые комнаты, чтобы отдохнуть. Мои советники тоже направились туда же. Я еще раз бросила раздраженный взгляд на принцессу и последовала за императорским советником.

Королевы не должны ревновать. Они холодны, равнодушны и невозмутимы. А я закипала от эмоций.

В императорских покоях было просторнее, чем в комнатке в Приморье, но здесь я чувствовала себя словно в ловушке. С неимоверной силой на меня вдруг обрушилась тоска по дому, по своему родному замку с его проблемами, изматывающими днями, учебой, по своему привычному, знакомому замку, где я чувствовала себя дома, защищенной. Где я была на своем месте и ощущала себя полноправной хозяйкой. Где все зависело от моих действий и решений, а здесь…

Я больше всего ненавидела неопределенность, особенно, когда просто приходилось сидеть и ждать неизвестно сколько и неизвестно чего.

Так я промаялась часа четыре, если не больше. Выпила столько чашек чая, что он во мне бултыхался, как в чайнике. А потом пришел слуга с запиской от Эдварда. " Жду тебя через пятнадцать минут в главном гостином зале" Я, окрыленная энтузиазмом, спустилась в зал, чтобы разочароваться.

Эдвард не пришел, вместо него сидел Оулик с благодушной гримасой и чашками чая. На чай я уже смотреть не могла.

— К сожалению, император задерживается, так что просил вас развлечь. — улыбнулся Оулик.

— Боюсь, у вас не получится, — хмуро скзала я, присаживаясь напротив.

— Конечно, я понимаю ваше расстройство. Упущение территорий тяжелое поражение любому правителю. Но, думаю, мы сможем наладить дружеские торговые отношения.

— Подождите, вы о чем? — Я напряглась, не понимая, о чем он говорит. — С чего вы взяли, что я упустила территории?

— Как же? Странно, что вы не знаете. Я видел отчеты советников императора, — пожал плечами Оулик, явно не понимая, почему его слова вызвали у меня такое недоумение. — Конечно, заседаний было всего три, возможно, их должно было быть больше, но, увы…

— Вы, видно, что-то перепутали. Заседание было одно…

В груди мерзко заворочалось подозрение.

— Вы что, Ваше Величество, заседаний просто не могло быть одно. Их всегда минимум два, вопрос слишком важный, чтобы решаться на одном только заседании. Я не понимаю вас. Вопрос решался на трех заседаниях, о каждом советники подробно написали.

— Я тоже не понимаю.

Я действительно не понимала. Это значит, что все решалось за моей спиной? И это хитрая уловка Эдварда и Аррана, чтобы обвести меня вокруг пальца? Однако в это ужасно не хотелось верить, сначала нужно увидеть документы и доказательства. Но ведь Эд сам сказал, что верит Оулику, как себе, и зачем императорскому советнику мне сейчас лгать? Разве только он был не в курсе плана своего правителя и случайно его выдал?

— Думаю, мне надо уточнить по этому поводу у самого императора, — неуверенно произнесла я.

— Да, конечно, разумеется.

Вдруг в залу через открывшуюся дверь ворвался заливистый звонкий смех. И зашла сама принцесса из-за океана под руку со своей подругой или фрейлиной. Она своим тонким, слегка надменным голоском продолжала что-то с упоением рассказывать своей спутнице. Я не думала, что она тоже разговаривает на языке моего королевства и империи:

— Я и не знала, что этот император такой галантный красивый мужчина, хорошо, что папа́ отдал мою руку и сердцу именно ему. Мы с ним только что проговорили целый час, а он уже в меня по уши влюблен! Сам в этом мне признался. Та-акой настырный… — принцесса снова засмеялась.

А потом заметила сидящую меня и немного сконфуженного Оулика. Она подошла к нам и присела напротив меня, рядом с советником, её фрейлина осталась стоять за её спиной.

— Ой, думаю, надо вас представить. — запоздало проговорил Оулик. — Её Величество Агата де Риаман, правительница Западного Королевства, приглашенная в качества политического гостя. Принцесса Лоли фройлен Мааш с Океанских Островов, невеста императора.

— Приятно познакомиться, — изучающе посмотрела на меня принцесса, — я наслышана о вас, как о жестокой мстительной правительнице. Но вы такого впечатление не производите, думаю, многие ошибаются на ваш счет.

— Или не ошибаются, — равнодушно пожала плечами я, — и я почту за честь познакомиться с вами. Вы уже говорили с… императором?

— Да, только от него, — Лоли мечтательно улыбнулась, — он весь в делах и заботах, сначала я его задержала, а потом к нему неожиданно пришел отец, и нам пришлось разлучиться. А…Ваше Величество, вы останетесь на нашу свадьбу?

Я была оглушена. Просто что-то тихо надломилось внутри. На самом деле, ведь брак с этой океанской дивой был выгоден Эдварду, как и запудрить мне мозги, вывести меня из игры, усыпляя бдительность. Я совершила глупую, непростительную ошибку, а император провел меня точно так же, как хотела провести его я. Так мне и надо.

Последующие слова говорила как будто не я, как-то механически все, равнодушно.

— Боюсь, не останусь, — произнес собственный голос, — но я желаю вам счастья в семейной жизни.

— Благодарю, — улыбнулась Лоли. — Я вам тоже желаю всего самого наилучшего. Думаю, в будущем мы станет с вами подругами. Две королевы — две подруги. Красиво звучит?

— Разумеется, — согласилась я, — а теперь позвольте мне удалиться в свои покои. Голова кружится после утомительный дороги.

— Что ж, конечно, — поднялся Оулик, — вас проводить?

— Ах, вы нас покидаете, как печально! — Лоли сделала притворно-грустное лицо.

— До скорых встреч, — я кивнула, — желаю счастья. А провожать меня не нужно. Я не заблужусь.

Я вышла из зала, что-то во мне хотело пойти к Эдварду, посмотреть в его лживые глаза, но я понимала, что просто не вынесу, если он посмеется надо мной, унизит. Именно он.

Как же безумно я ненавидела быть проигравшей. Поэтому хоть какое-нибудь преимущество, но я оставлю при себе. Просто обязана.

Я поднялась в свои покои. Гретта удивленно посмотрела на меня. Я бросила взгляд на свое отражение: каменное бледное лицо, а глаза лихорадочно блестят. Я усмехнулась.

Я взяла перо, рука моя вздрогнула, и черная клякса стала пасползаться по серой бумаге. С остервенением я скомкала листок и отшвырнула от себя. Руки больше не дрожали. Я написала ровным почерком.

"Эдвард, Ваше Императорское Величество, я так рада, что теперь могу обращаться к Вам на "вы" и не терпеть больше эту невежественную фальшь в неуважительном друг к другу отношении. Вы были достойным противником, территории Ваши, с тем я Вас и поздравляю. Теперь, когда вопрос решен, я больше могу не притворяться этой влюбленной по уши девчонкой. Думала сохранить эту некую забавную видимость любви, но не хочу, иначе ситуация станет еще более абсурдной. Но как же я могу не похвастаться теперь? Вы думали, Вы меня разгадали, но я играла с Вами, почти так же, как и Вы со мной, но более убедительно. Честно, моя роль была изнурительной, ведь сложно показывать будто испытываешь подобие любви к человеку, к которому полностью равнодушен. Не подумайте ничего плохого, Ваше Императорское Величество, как правитель Вы, может, и дальновиден, и талантлив, и я рада, что мне удалось познакомиться с Вами, но сейчас я именно говорю о любовных делах, которых и не было вовсе. Знаете, я бы больше гордилась своей игрой, если бы Вы действительно меня полюбили, но вы тоже мастерски справлялись со своей ролью. Забавно, настоящих друг друга мы с Вами так и не узнали. Но я этому и рада. Желаю Вам счастья и наследника.

До сих пор смеюсь с этой сцены в карете. Я не слишком переиграла, когда сказала "да"? Надеюсь, что нет. Благодарю за оказанный прием и проведенное вместе время. К сожалению, на Вашу свадьбу остаться не могу, но я была бы рада, если бы вы посетили мою, которая состоится меньше, чем через месяц.

С уважением, королева Агата де Риаман"

Я перечитала письмои обернулась к Гретте.

Прикажи передать это письмо императору, а еще скажи носильщикам обратно загрузить мои вещи, мы выезжаем домой немедленно.

— А советники? — нерешительно уточнила Гретта. — Они же отдыхают, уже разобрали вещи.

— Я уеду сейчас с ними или без них. Скажи, что появились неотложные дела. Придумай что-нибудь в конце концов! — почти вскричала я.

Гретта неуклюже взяла письмо. И с жалостью взглянула на меня.

— Вы поссорились с императором? Госпожа, я уверена, все наладится. Сразу видно, вы любите друг друга…

— Я его ненавижу!!! — вдруг закричала я, голос сорвался, и я закашлялась, потом прошептала. — Не твое дело, Гретта, не нужно лезть не в свое дело! Я прошу тебя!

— Да, да, — взволнованно, чуть ли сама не плача служанка выбежала из комнаты.

Я задыхалась.

Но пусть все это будет мне уроком. Не знаю, наверное, я держалась лишь только на одном, устойчивом стержне под названием королевский долг. Королевы не плачут, королевам не бывает больно.

Бедная Гретта, досталась же ей такая эмоционально нестабильная госпожа.

Через три минуты я сидела уже в своей карете. Все вещи были быстро уложены. Советников же я ждать не стала, приказала ехать без них. Пока они соберутся, пока им все объяснишь… А я больше не могла находиться здесь. Вдруг я случайно пересекусь с императором?

Гретта сидела напротив меня, боялась на меня взглянуть. Экипаж выехал за пределы дворца, покатил по улицам столицы к лесу, в сторону моего королевства.

Когда показались первые деревья, я расслабилась. И нахлынула такая тяжесть, безнадежность, что я зарыдала от жалости и ненависти к самой себе, от всей этой ситуации в целом. Я свернулась калачиком на сиденье и плакала, пробиваемая дрожью тихой истерики.

Гретта мне не мешала, не старалась успокоить, от чужой жалости мне стало бы хуже, поэтому я была благодарна ей.

Хоть так, выкраду немного времени, чтобы побыть слабой, а потом сразу возьму себя в руки, стану королевой без прошлого, только с уроками жизни, которые оно мне преподало.

Ведьма с ярмарки была права. Я повторю участь сестры, так как выйду замуж за нелюбимого, я решила принять предложения руки и сердца аристократа, который ко мне сватался. А может, все, что со мной приключилось — это расплата за сестру? Возможно… Так мне и надо, ведь нужно было вести себя, как королева, а не глупая восемнадцатилетняя девчонка.

Прошло сколько-то времени. Я лежала бездвижно, провалившись в какой-то омут отчаяния и бессилия.

Вдруг сзади послышались крики стражников, а кучер остановил карету. Почему именно здесь — в лесу — я не понимала. Хотя отнеслась к этому равнодушно. Мне было все равно.

— Разбойники? — выдохнула в пустоту Гретта.

Вдруг дверь распахнулась, впуская внутрь ледяной воздух.

— Лучше бы они, — хрипло прошептала я.

Думаю, сейчас я буду окончательно уничтожена.

Эдвард стоял и молча смотрел на меня, его лицо не выражало ни капли эмоций, только грудь тяжело вздымалась после стремительной скачки. Его глаза потемнели, и я даже не знала, что выражал его взгляд.

И какая же я сейчас жалкая, с заплаканным измученным лицом.

— Вы что-то хотели, Ваше Императорское Величество? — спросила я.

— Забыл попрощаться, — не сразу ответил император. — Вы не против выйти из кареты?

Я вылезала медленно, морально настраиваясь на пытку. Я и так разбита, главное, сохранить хоть капельку видимого спокойствия.

Когда я вышла, невысохшие слезы стали покалывать кожу из-за морозного вечера. Рядом бродил запыхавшийся императорский конь.

— И? — на Эдварда я не смотрела.

— Агата… — он подошел ближе. — Посмотри на меня.

Я отступила на шаг, но взгляд подняла. Никогда еще мне не приходилось тратить столько самообладания, как в ту секунду.

— Агата… Что. Ты. Творишь?

— Я в письме, кажется, все вам написала. Что вы еще от меня хотите? Прощайтесь, как вы собирались, и я продолжу свой путь домой.

— Да? Все написала? — переспросил Эдвард, в его голосе послышалась нарастающая буря. — Что же ты вся дрожишь? Тебя трясет всю? Холодно так, да?

Я сорвалась.

— Да что тебе от меня надо!? Ты победил, победил! Я признаю, тебе этого мало!? Зачем ты сейчас меня мучаешь? Не наигрался!? Хочешь меня до конца уничтожить!? Да?

Ноги подкосились, и я осела на снег. Закрыла лицо руками и попыталась изо всех сил сдержать рыдания, но они разрывали меня изнутри.

— Агата, — Эдвард упал на колени рядом со мной.

— Не прикасайся ко мне! — Я отшатнулась от него, как от огня.

Видно, я дошла до степени неконтролируемой истерики. Постаралась прийти в себя.

— Что произошло? — спросил Эдвард. — Что за чертовщину ты написала мне в письме?

— Я просто благодарна Оулику и твоей Лоли, — я произнесла её имя с лилейной интонацией, насколько позволил мой дрожащий голос, — что открыли мне на тебя глаза. Ты же играл со мной, притворялся, чтобы усыпить мою бдительность, чтобы захватить эти дурацкие земли.

— Что за бред? — спокойно спросил Эдвард и достал из поясной сумки сверток, протягивая его мне. — Читай. Арран принимает твое предложение.

— Что?

Его слова выливаются на меня ледяной водой. Я вчиталась в документ, в подпись Аррана.

— Но как это? — Я подняла затравленный взгляд на Эдварда. — Но…

— А так это.

— Но Оулик сказал…

— Агата, и ты поверила. Я ума не приложу, почему ты не могла спросить меня, почему ты сразу поверила в то, что сказали против меня. Это доверие? Как вообще можно было говорить о каком-то союзе.

Как же я счастлива, что ошиблась на его счет… Меня снова начало трясти.

— Я себе-то не верю. — Не знаю, как нашла в себе силы говорить. — А ты говорил, что доверяешь Оулику, как себе. И он солгал так умело, что попал в самое мое уязвимое место, в мою неуверенность в собственное счастье, в твою искренность. Я хотела с тобой поговорить, точнее, все высказать в глаза, но… А если бы ты открыто подтвердил это? Открыто посмеялся? Я бы не вынесла этого.

Я судорожно вдохнула воздух, и сказала прежде, чем он что-то попытался сказать:

— Да! Я слаба, труслива, может быть, но боялась я именно остаться проигравшей. Я просто спасала себя этим жалким побегом. Себя, понимаешь? Ведь все могло быть проще, не будь мы правителями. Ведь… Если вдуматься, тебе, как императору, было выгодно так расчетливо все подстроить, влюбить меня в себя, унизить. Между прочим, меня, как королеву, ты не воспринимал! Наверное, мне еще ревность ослепила глаза, Лоли более выгодная партия.

— Но почему ты…

— Это логично! В любом случае прежде всего ты — император. А я — королева. И я лучше навсегда потеряю любовь Агаты Льере, чем позволю упасть чести королевы Агаты де Риаман…

Слова кончились. Эдвард молчал, видимо, переваривая услышанное. Я, изредка всхлипывая, все не могла успокоиться.

— Думаю, мы квиты, — произнес Эдвард, — ведь я тоже поверил твоему письму, подумал, что из-за какой-то ошибки ты открыла свою истинную природу. И, знаешь, никакие слова меня еще никогда так не ранили.

— Если ты поверил, то смысл был за мной скакать?

— Просто после твоего письма я получил маленькую записку. — Эдвард вымученно улыбнулся. — А когда догнал, увидел тебя, то понял, что принял правильное решение, когда позволил себе поверить в эту маленькую надежду.

Эдвард протянул мне клочок бумаги, на котором было мелко выведено: "Моя госпожа вас любит"

— Гретта… — Я повернулась и увилела красную, смущенную и немного испуганную служанку.

— Гретта? — Эдвард тоже посмотрел на неё. — Ну, значит, Гретта спасла нас.

— Нас? — мой голос такой хриплый, сухой и уставший. — Разве еще есть мы?

— При всех твоих стараниях все разрушить, — подтвердил Эдвард, а потом взял мою ладонь. — Ты вся замерзла.

— Веское наблюдение, если учитывая, что мы сидим на снегу. — промямлила я, чувствуя, как что-то возвращает меня к жизни.

Эдвард поднял меня на руки и отнес к карете, потом посадил на сиденья, но выпускать не собирался.

— Агата, — он ладонью вытер оставшиеся холодные слезы с моих щек, — я клянусь тебе, что никогда не причиню тебе боль, слышишь? Сделаю все возможное, чтобы ты никогда не плакала. Я люблю тебя, — ему эти слова дались просто, как нечто само собой разумеющееся. — Верь мне, пожалуйста.

— Верю… — прошептала я и совсем уже робко, едва слышно проговорила, — и я тоже тебя люблю…

А потом всхлипнула, никак не смогла сдержать порыв и заплакала. Вот тебе и хваленое самообладание.

— Ну что ты? — растерялся Эдвард, — Я только пообещал тебе, что ты плакать не будешь, так ты тут же плачешь…

Я зарылась лицом в его рубашку, продолжая всхлипывать. Ничего с собой поделать не могла.

То были слезы счастья, облегчения и обновления. Они смывали все плохое и возвращали к жизни.

Королевой можно быть и не лишаясь любви, верно?

Эпилог

Когда мы с Эдвардом приехали в мое королевство, то первыми словами Лилит было следующее:

— Я так и знала, что она вернется еще и императрицей. Всегда была уверена, что девочка далеко пойдет!

Свадьба проходила в моем дворце. И надо же, я с неё даже не сбежала. Хотя мой предусмотрительный жених предупредил, что все равно догонит.

Пышное белое платье, букет белоснежных пионов… Я была самой счастливой невестой, не знала, что могу быть настолько счастливой.

Приехали отец с матерью, они тоже были счастливы, мама искренне радовалась тому, что я выхожу замуж по любви. Думаю, она скучала по своим дочкам.

Мию я пригласила, но она отказалась. Не ожидала от сестры отказа, но обрадовалась ему.

А еще я получила пышный букет красных роз от Селиции, в букете я нашла записку от неё же: "Поздравляю великую королеву Агату Льере со свадьбой. И до новых встреч."

Приехал Адам, он сразу, едва познакомившись с Эдвардом, одобрил его и сказал, что наконец-то я научилась выбирать нормальных принцев. Я была очень рада увидеть старого друга, но не была готова к тому, что он начнет отращивать бороду… Такое потрясение мне было сложно перенести…

Арран и Нирия тоже были очень рады нашему союзу, особенно Нирия.

Что ж, у меня появилась двойная фамилия, и мы с мужем приняли решение о постепенном объединении двух государств. Я буду главным правителем своего королевства, то есть принимать решения, править, Эдвард же будет вести дела в своей империи. Но рано или поздно границы между королевством и империей сотрутся полностью, став одним единым государством, которое унаследует наш первенец.

Я была уверена, что, как и у всех женщин нашего рода, у меня родится дочь. Но через год на свет появился мальчик Райан. Эдвард подшучивал, что якобы его род оказался сильнее, но я заверила его, что дочка у нас обязательно еще родится.

А так… Я исполнила желание Мириам — родила наследника.

У Мии, кстати, тоже родился мальчик. Родители ездили из дворца в деревню и обратно, нянчась с внуками. С сестрой я пока не пересеклась, но, думаю, это бы ни к чему хорошему не привело бы.

Смотря на своего маленького Райана, я гадала, каким будет его путь, каким правителем он станет и как найдет свою любовь. Через отбор ли, какой изменил мою жизнь, или просто встретит свою единственную. Эдвард мне на это сказал, что это уже будет совсем другая история.

А наша только начинается.

Настали счастливые времена, как и в моем королевстве, так и в моем сердце.

Вскоре рядом с портретом королевы Мириам будет висеть портрет её наследницы, так на неё похожей и такой отличающейся, но точно заслуживающей гордости великой королевы.

И Мириам, и Агату объединяет одна важная черта. И название ей — королевская кровь.



Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1, в которой моя жизнь только начинает рушиться
  • Глава 2, в которой благородные принцы совсем не благородные
  • Глава 3, в которой я попадаю во дворец
  • Глава 4, в которой бал — главное событие
  • Глава 5, в которой я езжу верхом, целуюсь с принцами и встречаю старых знакомых
  • Глава 6, в которой мне не дают спокойно поесть
  • Глава 7, в которой вокруг меня начинают происходить странные вещи
  • Глава 8, в которой мне делают предложение, а я падаю с лестницы
  • Глава 9, в которой я получаю корону принцессы, а вместе с ней и хлопоты
  • Глава 10, в которой я надеваю траурное платье
  • Глава 11. Королевская кровь
  • Глава 12, в которой меня предают и в которой предаю я
  • Глава 13. Побег
  • Глава 14. Выбор. Орден. Народ
  • Глава 15. Королевская месть
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Эпилог