Как Дядюшка Ау Кузьку пугал [До Тревожная] (fb2) читать онлайн

До Тревожная Как Дядюшка Ау Кузьку пугал

Как только прозвенел будильник, Дядюшка Ау тут же открыл черные страшные глаза под седыми кустистыми бровями. Было это ровно в полночь.

«Тра-та-та-та-та!» — гремел будильник.

«У-у-у-у-уууу» — все громче вопил Дядюшка Ау, по своей старинной привычке прочищая горло после сна. Нужно было убедиться, что его самый страшный вой готов к работе.

Закончив с этим, он принялся ворочать глазами по темным углам своей избушки, представляя, как будет пугать и стращать всех, кто попадется у него на пути! Уж такое у семейства Ау испокон веков было призвание — пугать и мучить людей, бросать их в котлы и заставлять кипеть и бурлить, бесшумно пролезать по ночам в их окна, чавкать на их кухнях и зловеще скрестить под кроватью. Вот для этого и продолжался род Ау — отчаянных, мрачных и весьма ужасных!

Натаращив глаза до ломоты, Господин Ау потянулся с таким звуком, будто в темном лесу хрустнула сухая ветка и, опустив босые ступни на деревянный пол, зашлепал к печке. Будто по полу запрыгали наперегонки две большие болотные жабы.

Он подбросил дровишек в печку, подложил под них зажженную лучину и поставил кофейник. Перед тяжелой рабочей сменой нужно быть бодрым и сытым. Дядюшка Ау убрал салфетку с горы кривобоких подгорелых пирожков, с которыми возился весь прошлый день. Вздохнул, вспомнив про пирожки, которыми его угощали когда-то в плату за его старательные пугания и стращания.

«Эх, были времена…» — еще раз вздохнул он и с трудом отыскал два самых светленьких пирожка. Налил крепкого черного кофе, чернее, чем самая страшная безлунная ночь в лесу, и уселся к телевизору.

Перед работой нужно было подготовиться — посмотреть научное пособие, да лишний раз полистать волшебную книгу «1000 и 1 магический способ стращать людей». Эта книга считалась главной реликвией семейства господ Ау и передавалась из поколения в поколение, и каждым поколением дописывалась.

Там было все: от скрипа в сенях крестьянских избушек (в этом был мастак пра-пра-пра-прадедушка Ау) до сопения и клацанья зубами в телефонную трубку, в чем преуспел уже сам Господин Ау. Правда, в последнее время все больше номеров, которые он отыскивал в старом телефонном справочнике и набирал на большущем дисковом телефоне, были недоступны — тишина в трубке и все тут! Даже гудков не было. А самому Дядюшке Ау никто не звонил — друзей у него не водилось. Не приняты были друзья в семействе господ Ау. Свирепых и беспощадных!

Дядюшка Ау выбрал кассету для просмотра и уселся в свое излюбленное кресло. Фильм назывался «Деревня у страшного леса». И все, что было нужно для мрачной науки Дядюшки Ау, там было: огромный леший стращал жителей маленькой деревушки. Он пробирался ночами к их домикам, стучал длиннющими когтями по крышам, дул в трубы, поднимая в избушках облачка золы, заглядывал горящими страшными глазами в темные окошки.

«Р-р-р-р-р» — рычал он, расхаживая по деревне.

«Р-р-р-р-р» — рычал Дядюшка Ау из кресла.

На своем самом любимом моменте, когда леший бесстрашно бродил по деревне, распугивая выбежавших с факелами и вилами людей, Дядюшка Ау подбегал к старенькому магнитофону и перематывал эту сцену снова и снова. Так, что даже пленка в этом месте изрядно подтерлась. Зато как поднаторел в искусстве пугания Господин Ау! Он поднимал руки, хмурил брови и топал ногами, расхаживая по своей маленькой избушке, как леший по деревеньке. Получалось, ну совсем точь-в-точь!

Только вот ростом Дядюшка Ау был поменьше. По правде сказать, значительно поменьше. Так поменьше, что страшный леший из фильма его бы и не заметил. Что стало бы несомненным унижением для Господина Ау. Да что уж там, для всего семейства господ Ау! Хорошо, что папа и дедушка этого бы уже не увидели, хорошо, что они уже умерли. То есть плохо, конечно, просто мысль так выстроилась.

Досмотрев фильм до конца и наевшись пирожков, Дядюшка Ау засобирался на работу. Жил он хоть и не в страшном лесу, но все же деревенька под боком имелась. Началась она когда-то с маленького домика, в котором жила девочка Римма вместе с бабушкой и кошкой, и со временем разрослась до пары десятков странных домов… Лес вокруг них поредел, зато около каждого гудела машина. И вели к этим домикам не лесные, мягкие от опавшей хвои дорожки, а гладенькие и серые. По ним в ночи громко стучали башмачки Господина Ау.

Домика девочки Риммы здесь давно уже не было, как ни высматривал его ночами, шмыгая из тени в тень, Господин Ау. Дома, что появились, были больше Римминого раза в три!

Иногда Дядюшке Ау даже казалось, что во столько же раз, во сколько он сам был меньше страшного лешего из фильма. И от того, и от этого сравнения Дядюшка Ау сильно тосковал и ощущал беспомощность. Поэтому все его попытки начать стращать эту деревушку, ограничивались громким топотом деревянных башмаков по гладеньким, не по-тропиночному, жестким дорожкам, да пряткам от света фонарей, которые стояли тут чуть ли не у каждого дома. И делали эти странные дома пугающе блестящими. Да-да! И сам Господин Ау чего-то в этой жизни боялся! Особенно большущих окон этих странных домов и прозрачных их дверей, через которые сразу видно, кто идет. И никакой страшный стук из огромного арсенала господ Ау к такой двери не подойдет.

Но сегодня Дядюшка Ау был полон решимости. Ведь он посмотрел фильм о лешем в юбилейный, сотый раз, и теперь был готов идти по его стопам и его поступью. И пусть все слышат в ночи его страшный топот! И трепещут в древнем страхе.

Правда, погрохотать башмаками сегодня не получится. Потому что бездельные башмаки уже чулане, куда Дядюшка Ау всегда убирает их на зиму, и откуда достает большие серые валенки. Уже дошло до валенок… Ведь приготовления и попытки Дядюшки Ау запугать эту неправильную деревеньку длятся аж с самого лета, проходят через темную дождливую осень и вот уже добрались до зимы. До этого самого дня в конце декабря, когда Господин Ау точно не отступит. Он заберется в ближайший к лесу дом и перепугает жильцов так, что они заиками станут!

Натянув огромные валенки, в которых даже не гнулись колени, и шапку, из-под которой не видно бровей, а иногда и глаз, дядюшка Ау спрятал бороду под шарф, над которым не всегда было видно нос, запахнул старый черный плащ и отворил дверь избушки. Ночь была правильная, для работы самая подходящая — безлунная и ветреная.

— У-у-у-у-у-у! — гудел ветер в верхушках сосен.

— У-у-у-у-у-у! — гудел Дядюшка Ау, ловко пробираясь по исхоженным самим же собой лесным тропинкам.

Завидев впереди огни деревушки, Господин Ау замолчал. Голос для внезапных криков-рыков-воя он уже размял достаточно. А теперь нужно затаиться, чтобы никто его раньше времени не обнаружил и не мешал выполнять работу. Профессионального пугателя и специалиста по ужасам!

Ближайший к лесу дом — сегодняшняя добыча Господина Ау — вроде бы спал… Ну совершенно непонятно, открыты или закрыты глазищи у этих новых непутевых домов! Раньше как бывало? Спит избушка в темноте, маленькие глазенки-окошки не таращит — нет в ней света, не полуночничает никто. Или, наоборот, подсматривает избушка за темнотой вокруг в полглаза — значит, кто-то в ней книжку про привидений тайком от бабушки читает.

А сейчас что? Дом прозрачный, будто изо льда сделанный и свет уличный со всех сторон в нем отражается. Или это все-таки изнутри горит? Поди ж, разберись! Вот поэтому Дядюшка Ау и не любил такие дома. Для таких домов новый том «1000 и 1-ого способа» выпускать нужно было. Потому что ни один из способов старого к таким домам не подходил. А кто же выпустит? Кто эти способы опробует, соберет и запишет? Все на плечи Господина Ау. Уж такая у него перед мрачным своим семейством ответственность имелась.

Помаявшись, разглядывая дом из-за заснеженных кустов, Дядюшка Ау решился на осаду. Забор перелезать не пришлось — не было забора. Это и облегчало работу и в то же время удручало мрачное сердце Господина Ау. Ну ничего такие дома не боятся!

Быстрой тенью он мелькнул под светом фонаря и скрылся за углом дома.

«Крык-крык-крык» — скрипели огромные валенки по снегу.

Если бы плотные шторы в доме и жалюзи на двери были открыты, а обитатели не спали, были дома, сидели вокруг наряженной елки и пили, например, какао, они бы увидели маленького старичка, который смяв нос о стекло и обхватив ручонками стены, медленно перемещался от угла к углу, путаясь в огромных для его маленьких ног валенках.

Но шторы были закрыты, елка выключена, и весь такой ненадежный с виду, стеклянный дом был надежно и уютно скрыт от внешнего мира, и уж тем более от таких непонятных гостей из леса, как Господин Ау.

Обойдя его кругом и не найдя ни одной лазеечки, ни одной приоткрытой форточки, через которую можно было залезть внутрь, ни лестницы на чердак, ни даже самого чердака, Дядюшка Ау с досады плюхнулся в снег рядом с недоступной дверью.

«Конечно, будь я таким же большим, как леший из фильма, они бы мой топот издалека слышали и сами бы окна-двери открывали. Вот, мол, все для вас! Суйте руки-лапы, доставайте, что хотите, только домики наши стеклянные не бейте! А так… Тьфу ты!» — Господин Ау сплюнул горькую то ли от разочарования, то ли от пригорелых пирожков слюну и, кряхтя поднялся, собираясь уходить.

Как вдруг раздался еле слышный писк, потом щелчок и неприступная дверь приоткрылась.

Даже от этого негромкого щелчка Дядюшка Ау как вздрогнул, как подпрыгнул, что снова упал в сугроб. А вставать из него в огромных валенках было ой какой трудной задачей! Да тем более второй раз за вечер. Да что уж там! За одну несчастную минуту вечера! Стар стал Господин Ау и неизвестно, сколько бы еще он лежал в сугробе, думая о себе самые мрачные мысли, если бы не любопытство, которое влекло его к приоткрытой двери. Что-то из молодости, бравое и решительное, зажгло ум и растопило темное сердце Господина Ау.

Вдоволь накряхтевшись и извалявшись в снегу по самые брови, которые наконец вырвались из-под шапки, Дядюшка Ау достал себя из сугроба и подкрался к двери. Сунул в щелочку заснеженный нос. Носу тут же стало тепло, в него полезли разные вкусные запахи — свежей выпечки, кофе и шоколада. Если пугание пройдет, как надо, будет чем поживиться, пока перепуганные хозяева дрожат от страха под одеялом и молят о пощаде! Или лучше поесть до пугания? Вдруг что-то пойдет не так…то хоть сытым будешь!

Дядюшка Ау завел себя в дом вслед за носом. О неуспехе он решил не думать — не тратить на это время и мысли. Лучше сразу заняться поиском угощения. Ведь не всякая работа должна оплачиваться после. Тем более такая сложная и ответственная!

Бесшумно скользя в залепленных снегом валенках по гладкому полу, Дядюшка Ау принялся осматривать дом. И какого же было его разочарование, когда он не обнаружил ничего из того, что всем нормальным домам было свойственно. Ни печурки, жаром пышущей, ни веничков из трав сушеных по стенам развешанных, ни даже метелки в углу. Да что уж там — в этом доме и углов-то путевых не нашлось. То есть, конечно, они были, но не такие, которые оценил бы Господин Ау — все чистенькие, каждый маленьким светильничком подсвеченный. Тьфу, а не углы! Ни мышке поскрестись, ни пауку обустроиться. Чулана Дядюшка Ау тоже не обнаружил, и комнат махоньких, укромных не нашел — весь дом был, как одно сплошная комната с высоченными потолками, да с огромной елкой посередине.

И кроме елки и Господина Ау в доме, казалось, никого не было.

— Ауууу! — протянул тихонько Господин Ау и прислушался.

— Клац-клац-клац! — погремел он уже погромче зубами и ничего в ответ. Ни крика удивления, ни испуганного шепота, ни стона ужаса. А вместо этого всего ценного и желанного вдруг раздалось ворчливое:

— Это кто ты такой, чтобы снега мне в избу натаскивать? Ты смотри, какие болота развел!

Как же испугался, услышав это, Дядюшка Ау! Он завертелся на месте, как юла, и пока кружился все никак не могу рассмотреть, кто же это ему замечание сделал.

Низкая фигура этого пугающего наглеца мелькала всякий раз, когда поворот Дядюшки Ау проходил мимо обеденного стола. Там он и стоял неподвижно и таинственно, и по мере того, как уставший Ау кружился все медленнее, рассмотреть незнакомца становилось проще.

Ростом не выше самого Господина Ау, но гораздо упитаннее и, признаться, чище. Волосы на круглой голове, как аккуратный стог сена уложены, свитер красный, золотым пояском перехваченный и носки зеленые, вязаные. И ни одной дырки, ни одной грязючки на одежде прилепленной. Весь яркий, красивый — хоть на елку вешай!

Наконец совсем умаялся Господин Ау и в третий раз за вечер упал. Но хоть на этот раз не в снег, зато в лужу от снега. Ох, не зря он в этот дом не хотел!

— Ты откуда и зачем в избу мою пришел? — раздался откуда-то сверху тот же сердитый голос.

Дядюшка Ау, с трудом приподнявшись, присел, но тут же быстро отодвинулся от злополучного места — ведь сидел он посреди талой лужи. А так он пересел подальше, и пусть, что в том же промокшем плаще, но уже на сухое место. Сильно лучше не стало, но ведь и хуже уже не будет.

— Какая же это изба?! Не изба, а коробка стеклянная! В каждый угол — тьфу! Знал бы, что внутри такое безобразие, в жизни бы не пошел! — Господин Ау постарался придать своему голосу такой же сердитости, как у незнакомца, но прозвучал хрипло и устало.

— Коли влез без спросу, то останешься без носу! Тут тебя никто не ждал. А избу мою не трожь — ты вообще сюда не вхож! Еще раз спрашиваю, кто таков, зачем пришел?

Раз не получилось с голосом, Господин Ау принялся сурово смотреть на наглого холёныша. Ишь ты какой! Командиром ходит и совсем-совсем его, Господина Ау, не боится!

— Я из леса здешнего. Я там живу! Я из господ Ау, страшных и беспощадных. А сюда на работу пришел — вас пугать! А ты кто такой? Уж не хозяином ли тут будешь?

И вдруг суровый человечек расхохотался и ну кататься по полу, хлопать себя по животу и визжать:

— Ой, не могууу! Пугать он пришел! Да я сам же тебе и открыл, чтобы вдоволь над тобой посмеяться!

Дядюшка Ау с удивлением наблюдал за бессовестным человечком — мало того, что он не испугался, так еще и смеяться вздумал! Нет, что-то в этом мире окончательно испортилось и пора вылазки в него прекращать. Это только в фильмах леших все бояться, а на деле…Тьфу!

Дядюшка Ау плюнул с досады на пол и, кряхтя и треща, как старое дерево в ветреную ночь, принялся подниматься на ноги.

— Ты мне грязь не разводи, я тут за каждый угол в ответе. Пока хозяев нет — весь дом на мне. Домовой я, Кузькой зовут, — и тут человечек подал свою пухлую белую ладошку Господину Ау, помог подняться и даже поправил ему шапку, которая вновь съехала на брови.

— Домовой? — завопил Дядюшка Ау и снова чуть не грохнулся от удивления. Хорошо, что Кузька вовремя удержал его от позорного, четвертого раза, — какой же ты домовой, если в коробке стеклянной живешь? Слыхал я про домовых, даже на шашки к одному, было дело, захаживал, но тот в правильном доме жил. Чуланчик у него свой имелся, на метелке по ночам катался, да бока на печке греть любил. А у тебя неправильный дом! Или ты неправильный домовой!

Призадумался Кузька: по носу что ли наглеца незваного жваркнуть? Больше всего на свете домовенок не любил, когда избу его обижали. Ведь если изба плохая, то и домовой в ней негодный. Но какая-то правда в словах чудика лесного прослеживалась. Уж не он ли, Кузька, с таким трудом нашел себе укромный угол для житья-бытья в этой чудной избе? Ни метелки, ни чуланчика, ни печки, только камин волшебный имелся, который от маленькой черной коробочки загорался. Тут много чего от этой черной коробочки включалось и было в этом свое удобство и чудо. Так и привык домовой к новой избе, а кто-то вот, до сих пор старомодничает. Ну-ка он сейчас гостя новому и обучит!

И тут Кузька незаметно нажал на одну из кнопок той самой коробочки. Он ее при себе всегда держал, когда хозяев дома не было. Мало ли что…

Где-то тут же пискнуло, зашуршало, загудело (таких звуков и сам Господин Ау издавать не умел) и тут же врезалось лесовичку сзади по костлявым ножкам, уронило на себя и ну кружить по комнате!

Дядюшка Ау так перепугался, что сначала даже закрыл зажмуренные глаза руками для большей надежности и не осмеливался посмотреть, что же это такое его кружит и возит из угла в угол. Кузька же надрывался со смеху. Сердитость из его голоса исчезла и вот он уже заливался совсем по-ребячьи:

— А как тебе такая метелка для покатушек? На такой, поди, знакомый твой не катался. А-ха-ха! Охохонюшки-хо-хо! Ой, не могу, надорвусь.

— Метелка?! Да какая же это метелка! — оторвав одну руку от закрытого глаза, Дядюшка Ау пощупал ладонью гудящего монстра, который катал его по комнате: гладкий, холодной, круглый. И тут любопытство пересилило страх, и Дядюшка Ау открыл глаз. Но только один, чтобы видеть лишь половину опасности.

И что же он увидел? Блестящую тарелку! Совсем домовые испортились, раз такое метелками называют!

— Ой, не могу! Закружил-уморил! — запричитал Дядюшка Ау, вернув руку на вновь закрытый глаз. И пусть теперь он уже не так боялся, но комната вокруг неприятно кружилась.

Кузька, закончив смеяться, наконец нажал на черную коробочку, и гудящая тарелка сначала замедлилась, а потом повезла Господина Ау в угол, где щелкнув и пискнув, остановилась.

Господин Ау еле поднялся — комната продолжала кружиться. Но в то же время, предложи ему прокатиться еще разок — он бы не отказался. Таких метелок он еще не встречал, хотя упорно не хотел признавать, что это метелка!

— И что же ты целыми днями на этой штуке катаешься? Вещи хозяйские не прячешь и по печке не тоскуешь?

— А чего мне их прятать, я же не вредина какой! А по печке зачем тосковать? В ней, если не уследишь, пироги пригорают, да зола по всей избе летит. Сейчас печки другие — там и свет горит, и часы для счета имеются, чтобы пироги готовые не прозевать. И даже огня нет — все там по волшебству происходит!

— Выдумываешь ты, Кузька! Не бывает без огня пирогов! — с вызовом сказал Господин Ау. А сам валенком по полу шоркает, да глазенками по стенам сверкает — ищет, где печка притаилась, да ждет, что и его пирогами волшебными угостят.

Кузька был не глупым домовенком, он и маленьким сообразительностью отличался, а вырос — мудростью обзавелся. Понял он, что гость угощения ждет. Ведь развлечение было, беседа была — самое время за стол, пироги уплетать! На хозяйской кухне он соображал пуще хозяев — знал, где чашки, где ложки, где пироги для сохранности лучшей припрятаны. Тут кнопку нажал — забурлила вода для чая, там нажал — и подогрелись пироги для угощения.

Даже Дядюшка Ау ловкостью домовенка залюбовался — все-таки хорош хозяин, который свое хозяйство так знает.

Пока пили чай, молчали. Не хотел Дядюшка Ау рот беседой забивать, когда пирожки такие вкусные! Не соврал Кузька — ни одной пригарочки. Румяные, ровненькие — загляденье-объеденье. Не все, значит, в этом мире испортилось, раз в нем такие пирожки остались. Даже домой себе такие захотелось…

И снова сообразил Кузька желание гостя. Достал откуда-то чистенькое, в горошек, полотенце и завернул оставшиеся пирожки. Два с творогом и два с вишней.

Напившись ароматного чаю и наевшись, зазевал Дядюшка Ау и домой засобирался. Кузька тоже клевал носом в свою пустую чашку — уж больно насыщенный вечерок у них выдался.

— Ну, заходи, сосед к соседу… на веселую беседу! — сказал он, провожая Дядюшку Ау до двери. Вторая часть фразы немного задержалась из-за сладкого зевания. Глядя на домовенка, зевнул и Господин Ау. А вдоволь назевавшись, сам пригласил Кузьку в гости:

— Там тропинка одна к моей избушке — не заблудишься. Только я там и хожу…зайцы все между деревьев скачут, стороной меня обходят. Боятся, — добавил он для пущей важности, — так что весь лес мой — все тебе покажу и метелку тебе нарвем, будет за чем прятаться!

Кузька с удовольствием приглашение принял и, оставшись один, снова нажал кнопку на черной коробочке. Дверной замок щелкнул, пискнуло, загорелась маленькая красная лампочка над дверью — домовой домовым, а сигнализация лучше дом защитит. Хотя метелка, несомненно, лучше его вычистит.

Так, в мечтах о новой метелке и приятных воспоминаниях о детстве, страсть, как любил он пол в избе мести, заснул домовенок в своем укромном тайной местечке, о котором не знает даже автор.

А тем временем по ночному лесу бежала маленькая тень. Обстучав большущие валенки на ступеньках темной избушки, тень шмыгнула внутрь.

Забрезжили светом в темном лесу замерзшие окошки, затрещали поленья в печке, зашипела вода в чайнике. И при свете тень превратилась в Дядюшку Ау, который завернувшись в теплое лоскутное одеяло, грелся у печки. Рядом оттаивали валенки, над печкой, на веревке, сохла одежда.

И пусть что пироги в этой печки пригорают, а изба пачкается золой… Зато сколько от нее тепла и уюта в холодную зимнюю ночь! А может дело и не в печке вовсе, а в самом Господине Ау? Мрачном и нетерпеливом, беспощадном и ленивом? Но вот придет Кузька в гости и научит его хозяйство вести. А пока… Дядюшка Ау развязал сверток и достал один вишневый пирожок. Хотел оставить гостинцы на завтра, но не удержался — уж слишком насыщенной у него выдалась рабочая смена и слишком вкусной за нее была оплата.

Глядя на горящие поленья, Дядюшка Ау жевал сладкий пирожок и запивал его ароматным травяным чаем.

А когда поленья догорели, избушка закрыла глаза и погрузилась в сон, успокоился и уснул сам Господин Ау.

Для оформления обложки использована художественная работа автора.