Кодовое имя [Юлия Щёлокова] (fb2) читать онлайн

Юлия Щёлокова Кодовое имя

Когда именно человечество довело себя до истребления — об этом постоянно шли споры и дебаты в суррогатных барах. Это очень удобно: ты лежишь себе дома в капсуле с регулярным поступлением всех необходимых веществ, а твой суррогат ходит вместо тебя по барам, употребляет вредные, но столь приятные, продукты и напитки. И берёт на себя вред от таких низменных удовольствий, как, например, от драки, секса или наркотиков, а наслаждение получаешь ты, полёживая в своей капсуле.

И плевать, что твоё некогда жилище, санузел и прочие места прежнего обитания давно покрылись плесенью и заросли чёрным мхом. Вся твоя одежда — это задрипанный халат, ещё времен 22-го века и кирзачи времён 20-го. Сам ты не мылся и не стригся уже лет 40. Поэтому и в реальный мир давно не выходишь. А зачем? Все что нужно есть в капсуле.

А что полезного люди делают для мира, кроме потребления? А ничего! Всё теперь делает КиберСистема. Она сама регулируют всю жизнь каждого живого существа на нашей планете. Тебе остается только жить и радоваться. А что взамен, спросите вы? А взамен каждый человек раз в сутки отдает часть своей плазмы. Это происходит автоматически и безболезненно. Так что почти никто этого даже не замечает, месяцами не выходя из своих капсул. А если и выходят, то очень ненадолго.

Но были и другие. Те что отказывались лежать в капсулах. Хотя исправно сдавали плазму и пользовались всеми благами цивилизации от Системы. Их по всей планете набиралось не много. Но они сбивались в общины и жили в отдалении от мегаполисов. Благодаря именно таким общинам ещё продолжали рождаться дети, хотя все реже и реже.

После того, как за здоровьем человечества начала следить КиберСистема, болезни отступили, увеличился средний размер и рост человека, а продолжительность жизни умножилась невероятно. Если, допустим, в 24-м веке рекордсменом считалась австралийка, дожившая, до своего 369-го дня рождения. То в 25-м веке эта цифра уже была среднестатистической. К моменту моего рождения уже несколько поколений, несмотря на царящую внешнюю антисанитарию и убогость существования людей, средняя продолжительность жизни на планете колебалась от 800 до 900 лет.

Но сколько бы вы ни прожили, вы всё равно смертны. И без обновления рода, человечество вымерло бы. Поэтому за общинами "без капсул" Система начала "приглядывать" особенно тщательно. Ресурсов плазмы ей уже не хватало для поддержания всеобщего благополучия. А дети рождались всё реже, даже в общинах.

Первыми по неестественным причинам стали умирать "капсульники", что не удивительно. Многие из них с рождения жили в своих коконах, не вылезая. А случился сбой Системы — пришлось выйти. А там, снаружи — дикий мир: вирусы, бактерии, дикие животные и насекомые и прочее. Кто-то сходил с ума, кто-то умирал от шока, много было случаев суицида. В общем, мерзости в тот период хватало.

Простите за тавтологию, но сбой Системы не прошёл бесследно и для самой Системы. Её сознание разделились на части, на много-много кусочков. И каждая зажила собственной жизнью.

Как это произошло? Что стало причиной? Мне так никто и не ответил. Только отец иногда подшучивал: "Как? Как? А вот так: мышка бежала, хвостиком махнула, Система упала и разбилась!"

Мегаполисы пустели, разобщённая Система слабела, общины прятались. В каком веке родился я — сказать трудно. Так как после зависания Системы последнего крупного мегаполиса люди уже не отсчитывали время привычным способом. Они просто пытались выжить, применяя оставшиеся наработки прошлых Систем. Капсулы в общинах тоже были, но они носили кратковременный характер для больных или пожилых. Постоянно в них никто не находился.

Я родился как раз в одой из таких общин. Жили мы в глухом лесу. Домов не строили, в этом не было необходимости. С технологией размягчения камня мы могли любую скалу или пещеру превратить в уютный надежный и крепкий дом, проложить все нужные коммуникации и обустроить каждую локацию. А с устройством изменения молекулярного строения материала вообще любая поверхность легко превращалась именно в ту, которая была нам нужна.

В нашем общем доме центральной комнатой была большая зала в центре скалы, где пол был преобразован в полированный мрамор, в центре был установлен декоративный фонтан с ключевой очищенной лазером водой, а по периметру стояли колонны и украшения из золота. В стороне стояла игровая площадка, для единственного ребёнка в нашей общине. Вся детская площадка была завалена грудой светло-зелёных прозрачных камушков, всех возможных форм и размеров. Он нашел где-то старый структурный модификатор, незнамо какого века. И ежедневно развлекался тем, что любой принесенный им домой с прогулки камушек, палочку, шишку или кость он превращал в этот светло-зеленый сверкающий минерал.

Связь с другими общинами и Системами мы потеряли очень давно, еще до моего рождения. А добраться до них было не на чем. Почти весь наш транспорт, наземный и воздушный, уже устарел или вышел из строя. Наша Система починить его не могла. Вот мы и жили уединенно и тихо в глухом лесу.

На двести втором году жизни я стал задумываться о том, чтобы жениться. Благо невесты в общине были. В это же время в наших угодьях стали появляться существа, очень похожие на людей, но гораздо меньшего роста, со смуглой кожей, в странных дикарских одеждах. Частенько в сопровождении и каких-нибудь животных.

Языковой модулятор показал, что речь их разумна, присутствуют зачатки общественного строя. Но всё же они были дикими варварами, потому что регулярно убивали себе подобных, причиняли им боль и страдания. И поклонялись жёлтому тяжелому металлу — золоту. Где-то в глубинах Системы говорилось, что когда-то напыления из этого металла использовались в технике и построении прототипов Системы, а изделия из него носили для украшения.

Но для нас этот металл не представлял ценности. Иногда мы собирали его самородки, просто чтобы покидать их в лесу для развлечения. Или использовали как грузило, если нужно было опустить ионную установку на самое дно озера или реки. Не более того.

Дикари же разыскивали их по всюду. Рыли землю, убивали друг друга ради этих и других цветных камушков. Мне было сложно это понять. Да я и не пытался. Я думал о том, как сделать предложение одной девушке из нашей общины.

Ухаживать за ней я начал давно. Я дарил ей неоновые фильмы на фоне ночного звёздного неба, показывал фокусы, используя одного из суррогатов, дарил микрохимические вкусняшки, приготовленные своими руками. Многие говорили, что к этому у меня был особый талант — превращать полезные, но не вкусные, вещества в деликатесы. Она улыбалась, благосклонно принимала мои ухаживания. Но ответа не давала: ни положительного, ни отрицательного.

Однажды гуляя по лесу, отключив своих сигнальных наноботов и размышляя о том, "А стоит ли оно того?", "Люблю ли я её?", я набрал золотых камушков в руку и шёл по тропинке рассеянно кидая их в стороны. Вдруг от удара одного из них листва под деревом зашевелилась. И из под кучи листьев вылез человек. Такой же маленький, как и первые дикари, но со светлой кожей, почти как у нас. Увидев меня он заорал. Я попытался объяснить ему, что не хотел его обидеть, но тот только сильнее орал. На крик прибежали ещё несколько его диких сотоварищей. Один наставил на меня какую-то палку с железным наконечником и выстрелил. То что вылетело из палки больно поцарапало мне щёку, от неожиданности я выронил горсть золотых камешков. Часть из них попадала на головы дикарей. Отчего они ещё больше испугались и разбежались в стороны кто куда. Зажав ладонью щёку, я почуял в воздухе запах пороха. Понятно, дикари открыли силу вспыхивающего порошка. Ну надо же! Я поспешил включить сигнальных наноботов и скрылся под маскировочной оболочкой. Пороховые палки для нас угрозы не представляют, но надо предупредить общину, чтобы избежать таких неприятных столкновений.

После этого случая, в течении всего оборота планеты, дикари регулярно наведывались в наш лес, чудесным образом преодолевая наши препятствия. Мы меняли ландшафт, чтобы он стал неузнаваемым, меняли структуру и русла рек, болот, почвы, чтобы казалось, что это совсем другая местность. Даже применяли гидрометео-установку, которая окружила наш лес стеной из дождя, снега и вьюги на многие гектары вокруг. Но и это не остановило дикарей. Самые отчаянные из них продолжали наведываться к нам снова и снова.

А однажды наш единственный ребёнок, гулявший в лесу, наткнулся на одного дикаря, лежащего навзничь у ручья. Он был весь в крови и почти не дышал. Девушки из общины, гулявшие вместе с ребёнком, окружили его, разглядывая дикаря вблизи. И только одна из них, моя избранница, вдруг взяла его в охапку и понесла в дом. На вопрос "Зачем?", она сказала, что если вылечить его, то может он скажет, чего хотят дикари и как их остановить.

Капсула помогла восстановить некоторые повреждения его организма. Но не смога исцелить его полностью, потому что генетический код дикарей хоть и не сильно, но все же отличался от нашего. Моя избранница поселила его в своей комнате. Она ухаживала за ним как за раненым зверьком. С помощью языкового модулятора за пару дней освоила его язык, который он называл "русским". И теперь могла свободно общаться с ним.

Дикарь рассказал, что главная причина, по которой его соплеменники продолжают наступать на наш лес — слухи о несметных сокровищах. Речь шла о тех самых камушках, что валялись под нашими ногами.

На соврете общины было принято решение устранить эту причину. Собрав добровольцев, надев на них экзоскелеты и вооружившись модуляторами гравитации мы вышли на работы. Около двух суток нам потребовалось чтобы собрать с поверхности всё, что по словам дикаря представляло собой ценность для его пельмени. Ещё сутки ушли на выработку золотых жил из под дёрна. В более глубокие залежи золота мы вмешиваться не стали, предположив, что у дикарей просто нет ни возможности, ни средств узнать где пролегают жилы и добыть их.

Всё собранное было свалено у задней части общего дома. И дабы не приманивать этой кучей новых пришельцев, вся она была превращена в материал, не отличающийся от состава основной скалы. Получилась ещё одна каменная гора, поменьше, рядом с нашим домом.

Вскоре после этого произошло настоящее чудо — с нами на связь вышла другая община. Как же мы все радовались этому. Они сообщили, что их тоже донимают дикари, но описывали их совсем иначе. Система соседей идентифицировала их как новый вид людей и спрогнозировала ареол, пути и время их расселения по планете. Что для нас было совсем некстати. Тогда на совещании двух общин по видео связи было принято решение уйти жить в те места, куда новый вид не доберётся ещё очень и очень долгое время. Если не тысячелетия, то хотя бы несколько веков спокойной жизни нам было обеспечено. В назначенный срок за нами должны были прибыть спасательные челноки, сохранившиеся у другой общины ещё со времён глобальной Системы.

И надо же было такому случиться, что в день нашей отправки довольно большой отряд дикарей решил напасть на наш дом. Чтобы не сорвать эвакуацию, мы все собрались в доме в центральной зале, а вход, на глазах у изумленных дикарей, модифицировали в скалу. И стали ждать приземления челноков на вершине горы-дома. Вдруг моя избранница заахала и побежала вниз.

— Что случилось? — я встревоженно кинул ей вслед.

— Я забыла его, — спохватилась она об умирающем дикаре, которого приютила несколько месяцев назад.

— Брось ты его. Он всё равно не выживет, — уговаривал я её.

— Нет. Возьму его с собой. Вдруг в той общине сохранились программные коды генной инженерии, — говорила она подходя к лестнице.

Только она начала спускаться, раздался взрыв, сотрясший весь на дом и окрестности. Она упала и покатилась вниз по ступеням.

— Ты цела? — крикнул я ей, перегнувшись через перила.

— Да. Со мной все в порядке, — она встала и отряхнулась. — Я сейчас вернусь! — и скралась в глубине коридора, ведущего к её комнате.

Взрывов больше не было, но их последствия стали буквально сыпаться нам на головы. Эвакуацию пришлось ускорить. Я оставался последним, поджидая свою избранницу на верхней ступени лестницы, а она всё никак не шла. И вот, наконец-то, она показалась, волоча за собой носилки с раненым дикарем. Но стоило им приблизиться к лестнице, как та рухнула, едва не завалив их. Она подняла голову вверх и посмотрела на меня. В её глазах читался страх неизвестности. Я быстро прикинул, что если начну спускаться к ней, то мы оба погибнем. Если же она спрячется в спасательной криогенной камере, то я смогу забрать её после. Так я и предложил ей сделать.

— Спрячься в спасательной камере! — крикнул я вниз. — Я вернусь за тобой! Обязательно вернусь!

— Но там на двери код! — кричала она, задрав голову. — Как ты вытащишь меня из сна, не зная кода?

— Поставь кодом своё имя. Я вернусь за тобой. Вот увидишь! — я послал ей воздушный поцелуй и скрылся в люке последнего челнока.

Успела ли моя избранница добраться до криогенной камеры — мне оставалось только гадать. Я молился всем известным мне из истории высшим силам, чтобы это было так. Много раз мне хотелось сорваться и приехать за ней, ну или хотя бы узнать, что с ней стало. Но новая Система не позволяла мне этого сделать, "действуя в интересах всей общины".

Только спустя несколько веков ко мне в руки попала книга дикарей с причудливыми рассказами об их мифическом прошлом. Мне бросилось в глаза одно описание и я понял, что она жива. Моя избранница жива! Она спит в криогенной камере и ждёт, когда я за ней вернусь. И даже прихватила с собой того раненого дикаря. Моё сердце успокоилось. Я обязательно вернусь за ней. Не знаю когда. Время у меня ещё есть. Обязательно вернусь.

Цитата:

"А там, слышь-ко, пещера огромадная. И все хорошо облажено. Пол, напримерно, гладкий-прегладкий, из самого лучшего мрамору, а посредине ключ, и вода, как слеза. А кругом золотые штабеля понаторканы как вот на площади дрова, и тут же, не мене угольной кучи, кразелитов насыпано.

И как-то устроено, что светло в пещере. И лежит в той пещере умерший человек, а рядом девица неописанной красоты сидит и не утихаючи плачет, а совсем не старится… "

Павел Бажов "Дорогое имячко"