Тот, кого называют моим именем [Евгений Вальс] (fb2) читать постранично, страница - 2

Клёны перед его домом заметно выросли, а рамы на окнах почему-то не жёлтые, а синие. Он точно помнил, что они были жёлтые! Он же сам выбирал цвет.

Макс осторожно зашагал к приоткрытой калитке. Сердце выскакивало из груди, тело покрылось неприятной испариной. По дорожке из красного кирпича Макс прошёл вдоль дома. Заглянул в окна, но сквозь занавески ничего не увидел. Свет горел только на кухне. Макс скинул на крыльце потёртые кроссовки, заправил как мог обрывок цепи за браслет, чтобы не гремела, и приоткрыл дверь. Прошагал по холодному скрипучему полу веранды. Нос учуял знакомый аромат, и рот мгновенно наполнился слюной: мама нажарила чебуреков. Макс встал у второй двери и принюхался. Как же хотелось поскорей вцепиться в горячий, сочный чебурек!

Сквозь дверь Макс услышал, что на кухне оживлённо говорят родители. Раздался ещё чей-то голос, неузнаваемый, как будто детский и жутко противный. Макс рванул на себя дверную ручку и перешагнул через порог.

Мама и папа сидели у окна за кухонным столом, привычно накрытым клеёнкой. Они повернули головы и вскочили со стульев. Макс рванулся к ним, но слова застряли у него в горле, словно он подавился тем самым чебуреком. Шар счастья, раздувшийся в груди, лопнул. За столом вместе с родителями сидел он — Макс! Только умытый и причёсанный и наверняка в тёплых носках.

— Папа, кто это? — писклявым голосом произнёс чистый Макс и ткнул пальцем в грязного и босого себя.

Родители растерянно раскрыли рты и завертели головами, глядя то на сына, то на его копию.

— Мама, это же я, — пробормотал Макс и задрожал.

Женщина с трудом выговорила его имя и побледнела, хватаясь за край стола.

— Что здесь происходит? — бесцветным голосом спросил отец.

— Я вернулся… я… ваш, — Макс не договорил, его трясло, как в лютый мороз, аж зубы застучали.

— Папа, пусть он уйдёт, — скривил противную гримасу его двойник.

— Я ваш сын! — прокричал Макс.

Но двойник схватил маму за руку и заверещал:

— Папа, мама, он же врёт? У вас же нет второго сына?! Я ваш Максим!

Женщина придвинулась к нему, обняла и с прищуром посмотрела на мужа.

— Кто это мальчик? — требовательно спросила она. — И почему он так говорит?

Отец шагнул к Максу.

— Пацан, тебе чего надо? — грозно проговорил отец.

Но Макс не шелохнулся. Напротив стояла его точная копия, тыкала в него пальцем и говорила, что он ненастоящий. Как такое вообще возможно?!

— Это же я, — едва сдерживая подступившие слёзы, произнёс Макс. — Разве вы меня не узнаёте?!

— Что за глупый розыгрыш? — воскликнула женщина, сдвинув брови и прижав к себе двойника Макса. — Немедленно прекрати, или сейчас позовём участкового!

— Пацан, я не знаю, к чему весь этот спектакль, — добавил отец, — но лучше не доводи до греха и уходи. Наш сын здесь!

Макс замотал головой и остался на месте. Ведь настоящий — он! А кто этот писклявый двойник? Пальцы нащупали в кармане нож. Макс не понимал, что происходит, не контролировал проснувшуюся в нём ярость. Она заставила его выкрикивать плохие слова, махать ножом перед верещащей мордой двойника и отчаянно извиваться, когда отец больно вывернул ему руку. А потом вырываться и даже укусить дядю Мишу, который прибежал на мамин звонок.

Кулак участкового оказался действительно тяжёлый — не зря он хвастался, превращая яблоко в кашу с одного удара.

***

Макс очнулся в липкой темноте. Она была тёплой и пахла навозом. Максу всегда нравился этот запах — уж всяко лучше, чем воняет от него самого.

Макс осмотрелся: мрак, окружавший его, был не таким уж плотным. Он нащупал шершавые деревянные стены, словно обитые горбылём, и увидел металлические прутья на месте двери. Из соседней комнаты через коридор сочился тусклый свет.

— Дядя Миша, выпустите меня! — крикнул Макс, уткнувшись лицом между прутьев.

— Смотрите-ка, имя моё знает, — отозвался участковый.

Его огромная фигура выросла перед Максом.

— Я и дочку вашу знаю, Ксюшу, — торопливо заговорил Макс. — А кто это был дома? Он так похож на меня!

— Лучше скажи, кто ты, — рявкнул участковый. — Хотя… Пусть завтра городские с тобой разбираются. Мне тут ещё беглых детдомовцев не хватало.

— Я не детдомовский! — возмутился Макс. — Это мои родители!

— Хватит уже! Либо колись: кто надоумил цирк тут разыграть, либо заглохнись до завтра!

Из камеры напротив послышалось знакомое дребезжание. Говорила как будто баба Катя с его улицы:

— Ты чё на мальчонку-то орёшь, ирод! Чё он натворил-то? — спросила она и тоже просунула морщинистое лицо между прутьев решётки.

— Катажина, не до тебя сейчас, — резко ответил ей дядя Миша.

Макс оживился: именно таким было настоящее имя бабы Кати. Она сама ему рассказывала, как её семья переехала из Германии ещё перед войной, в которой погиб его прадедушка. Баба Катажина говорила, что местным было сложно выговорить её имя, поэтому все привыкли называть её Катя. Так и повелось.

— Неужто Максимка? Ты его из выгребной