Песня русалки [Ольга Кольт] (fb2) читать онлайн

Песня русалки

Глава 1. Лунная дорожка

Я смотрела в зеркало и не узнавала себя.

Сестры заплели мои сиреневые волосы в косы, нанизав на пряди жемчужины. Подкрасили коралловым соком губы и усыпали лоб и щеки перламутровыми блестками. Они таинственно мерцали на лице, но не могли затмить блеска моих глаз.

Ведь сегодня день свадьбы. Самый счастливый день в моей жизни.

Я улыбалась отражению в зеркале и любовалась узорами, которые руки сестер нарисовали на моем теле. Каждый из символов рассказывал историю. Крупные завитки под ключицами говорили, что я девятнадцать раз видела льды. Причудливая вязь извивалась на животе: по ней любой понял бы, что у меня шесть сестер, и я самая младшая из них. Но главное было написано вовсе не здесь.

Самые важные знаки украшали мои запястья. Нарисованные браслеты говорили о том, что я больше не Селина дочь Асгура. Теперь я Селина жена Гаркона.

Самого красивого русала во всем подводном царстве.

Я влюбилась в него еще девчонкой. Пряталась и стеснялась, когда они с братом приходили свататься к моей сестре. А потом лежала без сна, зажав зубами край одеяла и старалась не кричать, боясь, что красноволосый русал женится на моей сестре и станет мне родственником. Злилась, что больше не смогу любоваться его белозубой улыбкой, ведь все его улыбки по праву будут принадлежать другой. Как же я обрадовалась на следующий день, когда узнала, что к сестре сватается не он, а его брат! Два часа пела от восторга и кружилась в танце, распугивая мелких рыбешек.

А сейчас я стояла обнаженная перед зеркалом и дрожала, не веря, что моя мечта сбылась. Мое тело покрыто свадебными узорами, щеки и лоб блестят перламутром, а косы отяжелели от жемчуга. И через несколько минут я поплыву на берег, чтобы спеть свадебную песнь и первый раз возлечь со своим возлюбленным.

Я последний раз бросила взгляд в зеркало, сделала глубокий вдох и нырнула, но не вниз, а вверх — навстречу лунному свету. Потоки воды приятно холодили тело, разгоряченное мыслями о том, что ждет меня впереди.

Люди сочинили много историй о русалках, но в них мало правды. Нам не нужно пить волшебных зелий или продавать душу, чтобы отрастить себе ноги. Стоит мне выйти на берег и хвост сам собой сменится двумя симпатичными ножками. Но есть и доля правды в человеческих сказках. У русалок волшебные голоса. Потому что песни помогают нашим возлюбленным побороть страх и ненависть к суше и выйти из родного океана, чтобы… слиться с избранницами в сладких объятиях.

Я нетерпеливо била хвостом по воде, набирая скорость. Мысли о муже и предстоящей ночи волновали меня. Сестры говорили, что лучше растянуть предвкушение. Обещали, что эта ночь станет одной из самых прекрасных в моей жизни. И предлагали не торопиться, а запомнить ее каждой чешуйкой, каждой клеточкой тела. Но я не могла медлить. Я ждала этого момента долгие годы, пока Гаркон только шутливо ерошил мои волосы, когда флиртовал со старшими русалками. Теперь я не готова ждать ни одной лишней минуты.

Не в силах сдержать чувств, как дельфин, выпрыгнула из воды, сделала сальто и понеслась дальше. Впереди уже виднелся каменистый берег и галечный пляж. «Спине будет жестковато, зато ничего не натрет песком» говорили сестры.

Последние метры до пляжа мне пришлось ползти на руках. Судя по ощущениям, завтра на животе и бедрах останутся синяки. Но все равно я упорно тащила себя на берег, пока не начинала ощущать, как по хвосту бегут мурашки. Ещё несколько мгновений и я уже лежала, проверяя, как сгибаются и разгибаются колени. Пошевелив несколько раз пальцами на ногах, я постепенно привыкла к новым ощущениям, аккуратно села и попыталась встать. Со второй попытки мне это удалось, и я осторожными шагами добралась до большого валуна.

Устроилась на камне, не замечая жестких углов, и начала свадебную песню, вкладывая в нее всю свою страсть. Пусть возлюбленный услышит меня в глубине океана и приплывет разделить нашу любовь.

Я пела и смотрела на лунную дорожку. Наконец, она начала дрожать, и Гаркон вынырнул, разбрызгивая вокруг серебряные капли. Сильные руки русала загребали воду, хвост размеренно бил по воде.

Мое сердце пело вместе со мной. Несмотря на холодный порывистый ветер, все тело охватил жар. Я смотрела, как русал выползает на берег, и мне хотелось сорваться с места, броситься ему на помощь. Но я знала, что нельзя. Нужно было продолжать песню, пока страсть не захватит его настолько, что он забудет обо всем остальном.

Поэтому я не двигалась с места и только громче пела под аккомпанемент бешено стучащего сердца. Песня распаляла не только моего жениха, но и меня саму. Наконец Гаркон встал. Неуверенно сделал первый шаг, потом еще, и еще, в конце он почти побежал, подхватил меня с камня, крепко прижал к груди… и его губы нашли мои.

Этот поцелуй был соленый, как морская вода, и такой же жгучий. Я уже давно не пела, но все равно слышала звуки свадебной песни, пока его руки гладили мою спину и медленно спускаясь к талии. А потом схватили ниже и понесли на галечный пляж.

Его мелко трясло, когда он мучительно-медленно укладывал меня на гладкие мелкие камешки. Он встал передо мной на колени и наклонился, чтобы подарить ещё один поцелуй. Я вцепилась в его плечи и попыталась прижаться всем телом, но он мягко отстранил.

И начал губами повторять причудливую вязь узоров на моем теле. Сначала коснулся ключиц, оставляя на них два поцелуя. Потом спустился ниже, обводя горячим языком спирали вокруг затвердевших сосков. Я вздрогнула и стоном подбодрила его не останавливаться на этом.

И он продолжил, начав слегка покусывать соски, отчего я на мгновение задохнулась. Несколько мучительно-сладостных секунд, а потом губы Гаркона снова начали подниматься вверх, покрывая поцелуями шею. Я выгнулась ему навстречу и шире развела колени, мечтая почувствовать его всего. Мы снова слились в горячем поцелуе и тесно прижались друг к другу. Внутренней стороной бедра я почувствовала, как он тверд.

На один общий глубокий вдох мы замерли. А потом его рука начала ползти вниз, туда, где уже давно было жарко и влажно. Мне оставалось только дрожать от желания. От мысли, что сейчас, наконец, между нами все произойдет.

Жадно я наблюдала, как Гаркон широко открыл глаза, а потом издал стон и упал на меня всем весом.

А дальше… дальше ничего не происходило.

Он не двигался.

Я кричала его имя, пыталась приподнять голову, упавшую мне на грудь. Но только почувствовала, как что-то горячее и липкое начало течь по животу.

В первые мгновения я все еще не понимала, что происходит. Но потом одновременно мои руки нашли стрелу в спине Гаркона, а сбоку раздался басовитый мужской крик «Хватай ее быстрее, Бор!». Мой возлюбленный был тяжел и мне не сразу удалось из-под него выбраться. Как же я встала, тут же увидела бегущую в нескольких метрах мужскую фигуру. Нужно было спасаться, бежать к морю… но я не могла бросить Гаркона. Схватила его за плечи и попыталась тащить, но удалось лишь немного подвинуть. А незнакомый мужчина был уже совсем близко… нужно было решиться и броситься к морю. Но я не могла, не могла, не могла бросить любимого…

И секундная заминка стоила мне свободы. Потому что грубые мужские руки схватили меня сзади, выворачивая локти. Морской дьявол, их двое! Попыталась лягнуть держащего меня мужчину, извернуться и укусить, но он только сильнее заломил мне руки. А его напарник был уже рядом. И с веревкой в руках.

Мне оставалось только беспомощно смотреть, как Гаркон истекал кровью, пока узкоглазый толстяк протягивал подельнику веревку. Рожа разбойника лоснилась от пота, он тяжело дышал, пробежка явно далась ему нелегко.

Ненавижу их. Собрала полный рот слюны и со всей яростью плюнула прямо в мерзкую рожу.

— Вот стерва! Сейчас я тебе… — толстяк замахнулся, но его остановил голос мужчины у меня за спиной.

— Убери руки, Бор! Не порти товар, лучше заткни ей чем-нибудь рот.

Толстяк нахмурился, от злости его глаза сузились еще сильнее. Но он смолчал, только зыркнул злобно, утирая плевок с рожи, и рванул край потной рубахи. А потом начал грубо запихивать вонючий комок ткани мне в рот. Я сжала зубы и злобно замычала, но он, гнусно ухмыляясь, зажал мне пальцами нос. Держалась сколько могла, но не выдержала и глупо, как рыба, открыла рот. Он тут же засунул в него кляп, обвязав лицо веревкой так, чтобы не удалось выплюнуть ткань.

Потом они вместе связали мне руки за спиной, взяли под локти и потащили куда-то в сторону зарослей. Я обернулась, чтобы бросить последний взгляд на Гаркона. И только увидела, что он лежит, неловко раскинув руки, лицом вниз.

Надеюсь, он все еще жив. И наши родичи успеют забеспокоиться и найти его на берегу. Шансы малы, но надежда — все, что мне остается.

Эти уроды пожалеют о том, что сделали сегодня. Не знаю как, но я заставлю их об этом пожалеть.

Бор и его безымянный подельник тащили меня вдоль берега минут пятнадцать. Я не спешила им помогать, специально волочила ноги. В итоге мне пригрозили, что наставят тумаков, если я и дальше буду мешать. Я понимала, что сейчас сопротивляться бессмысленно и тормозила только из злости. Поэтому перестала. Ничего, когда-нибудь они потеряют бдительность.

Когда сквозь густые колючие заросли появились отблески света, я поняла, что мы приближаемся к лагерю. Судя по всему, мы прошли небольшой островок насквозь и снова вышли на берег. Так и оказалось.

На небольшом пляже горел костер. Вокруг него сидело несколько мужчин в потрепанных одеждах. Когда мы подошли ближе, я заметила, что у многих на руках вились черные узоры и страшные рисунки: черепа, зубастые акулы и сабли встречались чаще всего. У некоторых были картинки и на лицах. Один из пиратов украсил свою щеку маленьким черным якорем, другой поставил на лоб надпись на незнакомом мне языке. В отблесках пламени они выглядели особенно жутко.

Меня толкнули в сторону длинноволосого мужчины в камзоле и треуголке. Когда он обернулся, я вздрогнула: вместо половины лица на меня смотрел оголенный череп. Лишь приглядевшись пристальнее, я поняла, что это просто еще одна умелая картина на теле.

— Капитан, поглядите, какой подарочек мы с Гримом нашли, — ухмыльнулся толстяк Бор.

— Неплохо, Бор. Все бы так отходили отлить. Я смотрю, девица-то непростая, — главарь внимательно рассматривал мои волосы и почти стершиеся узоры на теле.

Под его взглядом я поняла, что стою обнаженной перед толпой отребья. И вот теперь мне стало по-настоящему жутко.

— Совсем непростая, капитан. — подтвердил держащий меня пират, оказавшийся Гримом. — Мы как раз стояли, отливали, когда услышали, что вдалеке поет кто-то. А от песни сам собой… хрен колом встает.

— Не брешет он, капитан — подхватил Бор. — мой удав тоже кровью налился, да так, что идти неудобно.

— И вы побежали хрены свои тешить? — прищурился капитан.

— Да не уразумели мы, что стряслось. Подумали, может, чудится, в кустах каких дурманных оказались, — начал оправдываться Бор.

— Да-да, решили сперва проверить. — подтвердил Грим. — пошли на пение и вышли на другой конец острова. А там эта на камне сидит и соловьем заливается. Хотели подбежать да схватить, смотрим, плывет кто-то. Решили погодить и не зря. Выполз на берег мужик с хвостом.

— Чистая правда, капитан, бородой клянусь. Рыбий хвост у мужика был, — вставил Бор.

— Мужик с хвостом? — все недоверчивее щурился капитан.

— Сначала с хвостом, да. А как на берег выполз, хвост, как ящерица, отбросил, на ноги встал и к подружке своей побежал. — продолжил Грим. — Схватил девку и давай лапать. Ну как он ее на камнях разложил, так мы и зашевелились. Бор на камешек повыше забрался и подстрелил, пока я с другого края поближе к ним спустился. Взяли девку в клещи с двух сторон, повязали и привели.

— Это что же, вы горячую ее из-под мужика вытащили и сами пробы не сняли? — спросил капитан.

— Бородой клянусь, капитан, не трогали. — первым ответил Бор. — кто ж ее знает, колдунью голосистую, может в нее сам морской дьявол вселился.

— Да, капитан. Мы девку связали и сразу к вам повели. На продажу-то она должна сгодится. Даже лицо портить не стали, хотя она, стерва, в Бора плюнула, пока кляп не вставили.

— Интересную историю вы мне тут рассказали… — задумчиво протянул капитан. — ладно, заприте девицу в моей каюте. Разберусь с ней после ужина.

Каюта капитана поразила меня беспорядком. Повсюду валялись бумаги, грязные кубки, какие-то корабельные приспособления и безделушки. На маленьком диванчике висела рубашка. Радуясь, что перед тем, как запереть, мне развязали руки, я тут же схватила ее и надела. В подводном царстве мы не стеснялись наготы, но я знала, что у людей принято иначе, и не хотела больше привлекать внимание к своему телу.

Кляп тоже сняла сама. С огромным наслаждением выплюнула вонючую тряпку и пошевелила затекшей челюстью. Очень хотелось сесть и дать волю слезам, но я сцепила зубы. Сейчас не время горевать по Гаркону. Глупо тратить минуты впустую, надо осмотреться и поискать какое-нибудь оружие.

Можно было бы попробовать еще раз спеть свадебную песнь, надеясь, что кто-то из родичей ее услышит и догадается приплыть на зов, но я не хотела рисковать. Шансы невелики, а оказаться на корабле с парой десятков возбужденных головорезов совсем неблагоразумно.

Через час бесплодных поисков кусала губы от отчаяния. То ли капитан держал оружие при себе, то ли предусмотрительно запер. Я не смогла ни открыть, ни сломать ящик стола. А на поверхности не было ничего, чем можно всерьез вооружиться, чтобы выбраться отсюда. Вряд ли мне хватит сил оглушить капитана бронзовым канделябром или проткнуть глотку вилкой. А ведь еще придется выбираться с корабля… без главаря ничто не помешает пиратам позабавиться со мной.

Брезгливо смахнув со стола обгрызанную птичью ногу я села и задумалась, вспоминая все, что знаю о людских нравах и обычаях. Хорошо, что в подводном царстве не только русалов, но и русалок учили, как устроена жизнь на суше. Иногда мы даже выходили на берег, переодевались на людской манер и гуляли по небольшим городам. А седовласые русалы каждое лето ходили на людские торги, выдавали себя за иноземных купцов и меняли жемчуг на разную полезную или забавную утварь. Так что мне было известно достаточно, чтобы рассудить, как лучше поступить.

Грим не раз говорил о продаже. Значит, меня хотят повезти на торг и сбыть там подороже. Можно попробовать уболтать капитана, рассказать о подводных богатствах, посулить затопленные сокровища… А если не получится, попробовать набить себе цену, чтобы до торгов не тронули. Там уже что-нибудь придумаю, попробую найти доброго человека, который согласится выкупить ради жемчуга родичей…

Мои размышления прервал звук отпираемого замка. Дверь тут же открылась и в каюту вошел, слегка пошатываясь, капитан.

— Не заскучала, красавица? — череп на второй стороне лица скалил зубы в улыбке.

Улыбка была нехорошей, а взгляд еще хуже. Судя по нему, рубаху я накинула не зря.

— Если я и скучала, то только по жениху, которого убили твои люди. — я все-таки нашлась, что ответить.

Капитан нахмурился:

— Скажи спасибо, что сама не стала кормом для рыб. Грим с Бором могли тебя оприходовать да по-тихому перерезать глотку.

Он сбросил камзол на стул и снова кинул на меня сальный взгляд.

— Не переживай, красавица, я понежнее буду.

Я постаралась выглядеть безразлично:

— Поступай, как хочешь. Только я думала, ты хочешь продать меня, да подороже…

— Хочешь набить себе цену? — он хмыкнул. — За невинных девиц дают хорошо, но не сильно больше. Да и ты на пляже не просто так песни пела.

— Я пела свадебную песнь русалки. — скрывать не имело смысла. — Сегодня я должна была стать женой, но этого не случилось.

Капитан замер у шкафа, к которому подошел за бутылкой:

— Русалки? О чем ты?

— Опусти меня в море и увидишь все своими глазами.

— В море захотела? Думаешь вплавь удрать? — он хохотнул и хлебнул из бутылки. — Море будешь видеть только из окна каюты.

— Хорошо, не выпускай, но попроси принести сюда бочку воды. — предложила я. — А если ничего не произойдёт… сделаю все, что ты захочешь.

Последние слова я выделила интонацией. Капитан задумался.

— Ладно, твоя взяла. Сейчас тебя искупаем. Лишним не будет.

Он вышел из каюты, чтобы крикнуть пиратам принести бочку. А я вспомнила, что вся в крови Гаркона, и почувствовала, как тоска сдавила сердце.

Хоть бы он был жив. Заклинаю море заговорить рану, а родичей найти его, как можно быстрее… Я обязательно что-нибудь придумаю и вернусь в подводное царство.

И если не найду там своего возлюбленного живым… этому кораблю предстоит узнать, что такое хороший шторм.

Мои размышления прервал вернувшийся капитан, за которым шли два пирата и тащили огромную бочку, полную соленой воды. Их покачивало от тяжести, вода пару раз плеснула на пол. Гаркнув, мужики сделали последний рывок, поставили бочку в центре каюты и ушли, потирая натруженные спины.

— Ну что, красавица? Уговор есть уговор… полезай в воду. — капитан ехидно улыбался. Явно представил, как я осрамлюсь и буду выполнять обещанное.

Он подхватил меня под колени и засунул в бочку. Кожа на руках тут же покрылась мурашками, а ниже пояса заблестели чешуйки. Ноги сами собой склеились и стали серебристым хвостом.

— Ну дела-а-а-а… — протянул капитан.

— Убедился? — мне не удалось сдержать самодовольства.

— Первый раз вижу женщину с хвостом. Никогда не слышал о таком, — признался капитан, — Надо взглянуть поближе.

Он вытащил меня из бочки и прижал к себя. Вода ручьями текла с моих кос, его рубаха тут же намокла и облепила мускулы на груди. У такого не вырвешься.

— Пусти. И дай, чем утереться. Расскажу все, как есть, без утайки.

Только прижал крепче. А потом заскользил руками ниже… Как же его остановить?!

— Продолжишь — не получишь сундук золота!

— Это какой же? — хмыкнул, продолжая оглаживать мои округлости. — Уж не хочешь ли ты предложить за себя выкуп?

И тут руки прекратили ощупывания. Я не успела ответить, как он быстро задал новый вопрос:

— Ну-ка, говори быстро, часто вы сюда, полурыбы, плаваете? Дьявол! — не стал слушать ответа, отпустил и стремительно выбежал из каюты, с силой грохнув дверью.

Крикнул кому-то «А ну посторожи снаружи. Зайдешь — брюхо вспорю» и пошел дальше, судя по стихающему звуку отборной брани.

Он был явно рассержен, раз голос пробивался через крепкие деревянные стены. Я догадывалась, по каким делам поспешил капитан. Кажется, сейчас мы будем срочно отплывать.

Ведь довольно легко представить, что с пиратами сделают родичи, когда обнаружат тело Гаркона и мою пропажу. Разнесут корабль по досочкам. Может, и стоило бы дождаться их, дать капитану сделать то, что он хочет…

Меня передернуло от одной мысли, что пришлось бы терпеть ласки пирата. Да, я мечтала о возмездии, но не была готова заплатить за него такую цену. Пусть свадебная песнь может заставить меня почувствовать удовольствие, после этого будет только горечь и отвращение к себе.

Пока я размышляла, каюту начало качать сильнее. Значит, снялись с якоря. Я сидела и смотрела из окна на бегающих по палубе людей, понемногу осознавая, что моя счастливая беззаботная жизнь осталась позади. Придется быть хитрой, сильной, жестокой, чтобы избежать всех опасностей и вернуться домой.

И это будет очень долгий путь.

Когда капитан вернулся, я сделала вид, что уснула, свернувшись калачиком на диванчике. Слышала, как он простучал каблуками по дощатому полу, а потом что-то с грохотом поставил на стол. И грубо рявкнул:

— Хватит мне голову морочить. Ага, дрыхнет она. Садись давай, я пожрать принес.

Когда я начала медленно приподниматься, добавил спокойнее:

— Успокойся. Сегодня иметь не буду.

Мои плечи расслабились, и только тогда я поняла, как сильно напряжены они были до этого. К сожалению, передышка была недолгой. Потому что в следующее мгновение капитан подмигнул:

— Отложим нежности до завтра.

Глава 2. Тысяча золотых

Солнце только начало подниматься, заставляя небо покрыться румянцем. Море послушно порозовело в ответ. Я стояла и почти не дышала от восторга. Уже шесть дней плыла на корабле и все не могла налюбоваться, как же красиво здесь, в верхнем царстве. Засмотревшись, я даже забыла о тяжести цепей, сковывающих руки. Всегда холодный металл окружало голубоватое сияние магии, из-за которой мне позволяли спокойно ходить по палубе в одиночку. Как бы я не хотела прыгнуть за борт, стоило приблизиться к краю, воздух становился вязким, а кожу на запястьях начинало неприятно печь.

Капитан не проснулся, когда я выскользнула из каюты. Пираты тоже еще дрыхли, только караульный иногда бросал на меня сонный взгляд. Вчера мы долго не давали им спать. Я громко и сладострастно стонала, капитан довольно вскрикивал. Каюта ходила ходуном.

Мы устраивали это театральное представление каждую ночь.

Капитан, теперь я знала его имя, Скалл, все-таки поддался на мои уговоры сохранить невинность ради будущего навара. Но ему было бы сложно держать пиратов подальше от девицы, с которой он сам не спит. Поэтому я предложила… ввести их в заблуждение.

По ночам громко кричала, а днем делала вид, что мне тяжко ходить. Пираты первые дни ухмылялись в усы, поглядывая, как я ковыляю по палубе. Но скоро им наскучило наблюдать за тем, как я изо дня в день смотрю на море, небо и ярко сияющее солнце.

А мне было хорошо. Наслаждаясь видом, я залечивала раны на сердце и снова начинала верить, что в моей жизни еще будет что-то прекрасное. Обязательно будет, нужно просто пережить все трудности и невзгоды.

Пока впереди ждал торг. Капитан сказал, что до ближайшего южного города с неделю пути, а при попутном ветре доплывем и за пять ночей. Паруса ни секунды не провисели без ветра за это время, так что мы были уже близко.

— Ты еще себе все глаза не проглядела? — капитан Скалл подошел незаметно

— Нет. Мне приятно смотреть на море сверху, — отвечаю спокойно.

— Ну-ну. Скоро берег покажется, так что смотри, пока можешь, — подтвердил он мои мысли о близком прибытии.

И действительно. Не прошло и пары часов, как полоска на горизонте стала расширяться. Берег приближался, уже можно было разглядеть, как блестят на солнце золоченые купола, как белеют на зеленом фоне зарослей стены домов. У широкого причала толпились разнообразные судна, их флаги празднично развивались на ветру. Мы повернули левее и прошли мимо чужих красавцев до более неприметной рыбацкой пристани. Там и пришвартовались.

Капитан послал кого-то из подручных на берег, а мне велел умыться и причесаться. Я не спорила со Скаллом, молча пошла в каюту и постаралась уложить волосы покрасивее. Все равно мою судьбу решит не красота, а голос. На невольничьем торге я собиралась привлечь все возможное внимание.

Скоро капитан постучал — пришло время искать мне нового хозяина. Оглядев меня со всех сторон, он довольно хмыкнул, удовлетворившись видом.

Пока мы шли по переулкам города, я крутила головой, стараясь подметить каждую мелочь. Это был не самый благополучный район, то тут, то там валялись горы мусора, из-за прикрытых дверей раздавались звуки пьяных ссор. Как-то навстречу нам вышли два человека в натянутых на голову капюшонах плащей. Они замедлили шаг, но Скалл положил руку на саблю на бедре, а пираты, сопровождавшие нас, кровожадно ощерились. Незнакомцы не стали нарываться на неприятности и прошли мимо.

Поплутав по узким улочкам, мы зашли в заброшенную подворотню. За пышными кустами пряталась железная дверь. Капитан остановился у нее и только здесь снял с моих рук цепи. Затем постучал, и в двери открылось окошко. Нас оглядели и пустили внутрь.

Высокий мускулистый привратник что-то спросил у Скалла на незнакомом языке. Тот ответил, они оба слегка хохотнули и пошли вперед по тесному коридору. Я шла за капитаном след в след, пока коридор не вывел нас в небольшое, ярко-освещенное помещение. Здесь привратник оставил нас и ушел.

— Когда придет распорядитель, делай все, что он скажет. Поняла? — велел капитан.

Я кивнула.

Распорядителем оказался невысокий упитанный господин в золотой чалме и ярко-синей безрукавке, из которой торчали неожиданно мускулистые руки в золотых браслетах. Он бросил на меня взгляд, повернулся к Скаллу и сказал:

— С этой девицей пойдете в третий зал.

Капитан отрицательно покачал головой:

— Она стоит первого.

Браслеты распорядителя звякнули, когда он сложил руки на груди:

— Девица красивая, но не вижу ничего, что стоило бы первого зала. Если она невинна, соглашусь на второй, но не выше.

Череп на левой стороне лица Скалла показал зубы в улыбке:

— А ты послушай, как поет.

Распорядитель повернулся и уставился на меня. Я набрала в легкие воздух и тихо, едва слышно затянула свадебную песнь. Не желая поддаваться ее силе, я вспоминала лицо Гаркона и события той трагической ночи. Горечь воспоминаний была сильна… Я часто заморгала, пытаясь сдержаться, но одна слезинка все равно проскользнула между ресниц и покатилась по щеке.

— Достаточно, — раздался голос распорядителя.

Его лицо было безмятежно, хотя руки на груди сжались крепче. Я опустила глаза и краем взгляда заметила, что белые шаровары уже не висят свободно на бедрах, ткань под животом топорщилась.

— Что теперь скажешь? — спросил капитан.

— Хорошо. Первый зал.

Все с тем же бесстрастным лицом он ушел. А через несколько секунд в зал проскользнули полуобнаженные девушки с темной кожей.

— Иди за ними, они приведут тебя в порядок, а потом вернут сюда, — велел Скалл.

Я послушно последовала за девушками. Они привели меня в просторную купальню и жестами показали, чтобы я разделась и зашла в воду. Я представила, как они завизжат, увидев хвост и замотала головой. Но они списали отказ на стеснение и продолжили настаивать. Пока, наконец, одна из них не выдержала и не схватилась за ковш. Я начала пятиться, но девушка все равно окатила меня теплой водой…

На бедрах тут же появились чешуйки.

Служанки удивленно приоткрыли рты, и тут я поняла, что они… абсолютно немые.

Пытаться спрятать хвост было, наверное, глупо, но я не хотела напугать девушек и раскрыть свой секрет сразу. Упираться дальше было тем более бессмысленно. Поэтому я сбросила одежду и нырнула в бассейн.

И с чистым наслаждением легла на дне, чувствуя, как волосы развиваются в воде. От удовольствия закрыла глаза и услышала приглушенный всплеск. Это нырнула одна из купальщиц. Ее худое гибкое тело с неожиданно пышными грудями оказалось прямо надо мной. Яркий свет снаружи словно подсвечивал ее приближающийся темный силуэт.

Мне было так хорошо и спокойно на дне, что не хотелось шевелиться. Хотелось представить, что всех ужасов этой недели попросту не было. И я всего лишь играю с подругой в одном из укромных уголков подводного царства.

На лице купальщицы появилась робкая белозубая улыбка, она подплыла ближе и протянула ко мне руку. В ней оказался зажат небольшой кусочек мягкой ткани, которым она начала нежно растирать мои плечи.

Прикосновения были бережными, ненавязчивыми и приятными. Я сама потянулась ей на встречу, подставляя шею и грудь под нежные обтирания. А когда поняла, что у нее сейчас закончится воздух в легких, обняла за талию и резко вынырнула вместе с девушкой на поверхность. Она тут же сделала жадный вдох.

Другая купальщица стояла на краю бассейна, с восторгом уставившись на мой хвост. Я подплыла к бортику и прислонилась к нему спиной. Девушки окружили меня с двух сторон и уже вдвоем начали мягко массировать и растирать тряпицами, используя пенящийся раствор из маленькой глиняной бутылочки. Прикрыв глаза, я позволила напряженным в страхе мышцам наконец расслабиться под умелыми прикосновениями.

Хорошенько отмыв все тело и отполировав чешуйки на хвосте, они ополоснули меня чистой водой, завернули в огромное покрывало и принялись за волосы. Одна девушка аккуратно распутывала пальцами пряди, а потом проходилась по ним гребнем. Другая умасливала волосы ароматной жидкостью и заплетала в косы. Через несколько минут замысловатая прическа была готова.

Откуда-то появилось белое платье из легкой полупрозрачной ткани. Скрепив его у меня на плечах брошками, купальщицы дружно заулыбались и позвали знаками следовать за ними.

Мы вернулись в комнату, где ждал капитан. Увидев нас, он прекратил курсировать по комнате из угла в угол:

— Ну наконец-то! — Скалл прищурился и оглядел меня с ног до головы. — Хороша-а-а, бестия. Чую, унесу с собой не один золотой кошель! Ладно, пошли, пока богачи не разбежались.

Сделав шаг из темного коридора в ярко освещенный зал, я заморгала, чтобы дать привыкнуть глазам. Сотни свечей озаряли большой зал, увешанный разноцветными покрывалами. Полупрозрачная ткань колыхалась от малейшего порыва воздуха. Капитан Скалл откинул одно из покрывал и потянул меня за собой.

Теперь я увидела, что в центре зала установлен небольшой, покрашенный золотой краской, помост. На нем уже стояли три девушки, прекрасные каждая на свой манер.

В центре, скрестив руки на груди, возвышалась длинноногая блондинка. Полупрозрачные серые глаза с длинными ресницами, длинный, с горделивой горбинкой нос, пухлые губы. Девушка высоко задрала подбородок, словно стояла не обнаженной, а в самых дорогих шелках.

Ее соседка справа едва доставала ей до плеча. Смуглая, рыжеволосая, усыпанная веснушками, будто солнце щедро плеснуло их на лицо, а брызги попали на плечи и маленькие груди. Широкие бедра только подчеркивали тонкую талию. Смуглянка переминалась с ноги на ногу, явно чувствуя себя неуютно.

Третья, последняя девушка была темнокожей, как мои купальщицы. Рослая и пышная формами она стояла вровень с блондинкой. Густые длинные косы змеями спускаясь на огромную грудь с коричневыми сосками, в которые кто-то вдел золотые серьги.

Скалл подал мне руку, помогая забраться на помост. Я сделала шаг и оказалась рядом с темнокожей красавицей. Капитан тоже забрался наверх и расстегнул брошки у меня на плечах.

Среди покрывал мелькнула жилетка распорядителя. И постепенно зал начал заполняться звуками. Стук башмаков, хриплый смех, шорох сдвигаемых полотен. В зал прибывали покупатели.

Первым к помосту вышел лысый мужчина в темно-красном камзоле и тут же уставился на блондинку. Откуда-то вынырнул распорядитель и что-то зашептал на ухо возможному покупателю.

Я стояла и наблюдала за появляющимися мужчинами. Их объединяло примерно одинаковое выражение на лицах — равнодушие, смешанное с легкой скукой. Поэтому сразу почувствовала прямой заинтересованный взгляд. Обернулась и замерла.

Не может быть, в таком месте это невозможно.

Но глаза не лгали.

В паре шагов от помоста стоял мой родич. И смотрел прямо на меня.

Все еще боясь поверить в такую удачу, я сложила пальцы в наш родовой знак:

— Свой?

Русал незаметно для окружающих ответил, развернув ладонь.

— Свой. — и продолжил складывать знаки, — как ты здесь оказалась?

— Украли. — ответила я, спрятав большой палец в кулаке. — Поможешь?

— Попытаюсь. — он переплел средний и указательный пальцы вместе.

Дышать сразу стало легче, внутри меня затеплился огонек надежды. Если родич выкупит меня, уже вечером мы нырнем в море.

Скалл, в отличие от меня был недоволен.

— Все пялятся на блондинку, нужно с этим что-то делать. — он протянул руку и сжал мое запястье. — А ну-ка, давай спой.

Петь не хотелось. Изначально я хотела привлечь внимание, но теперь все изменилось. Я молчала, надеясь, что на меня не найдется другого покупателя, богаче родича. Но капитан сильнее сжал запястье и зашипел:

— Чего в рот воды набрала? Не будешь петь, заберу с торга и отдам на потеху команде.

Угроза подействовала. Неохотно я разомкнула губы и тихонько завела свадебную песнь. Мужчины не могли расслышать звуков, но все равно начали заинтересованно поворачивать головы, ища источник своего возбуждения. Песнь звала их.

Первым, на пару мгновений опередив моего родича, подошел ушастый толстяк с двумя золотыми цепями. Следом подтянулся лысый в темно-красном камзоле. За их спинами начала образовываться небольшая толпа.

Толстяк жадно облизнул губы и хрипло заявил:

— Беру! Сто золотых монет.

— Даю двести! — его тут же перебил лысый.

Низким голосом вмешался мой родич:

— Триста золотых и мешочек отборного жемчуга.

Скалл довольно ухмылялся. А у меня, несмотря на возбуждение от песни, по позвоночнику побежал холодок. Я прекратила напевать, надеясь, что мужчины успокоятся. Но они уже были достаточно взбудоражены и не собирались отступать назад. Пока предложение родича заставило их задуматься, и я затаила дыхание, надеясь, что его ставку никто не перебьет.

Через толпу прорвался распорядитель, он уже радостно улыбался, протягивая родичу руку, чтобы скрепить сделку.

Но тут за спинами раздался сильный мужской баритон:

— Даю тысячу золотых.

Толпа расступилась, пропуская высокого мужчину в черном бархатном камзоле с серебряными пуговицами. На его плечи спускались длинные темные волосы, вокруг широкой шеи обвился белый шелковый платок. Он хмурился, между густыми бровями залегла складка, а ярко-голубые глаза смотрели так холодно, что мне захотелось поежиться.

Распорядитель застыл, а потом его рот растянулся в самой подобострастной улыбке, какую только можно представить.

— Такой ставке, конечно же, нельзя отказать. Девица ваша.

Слова распорядителя отозвались болезненным хрустом в сердце. Я с надеждой бросила взгляд на родича, но по его расстроенному лицу поняла, что перебить ставку он не сможет. Шанс обрести свободу уже сегодня медленно уплывал из рук. Темноволосый мужчина не выглядел, как человек, которого легко на что-то уговорить, даже ради солидной выгоды.

Узкий острый подбородок упрямо выдается вперед, а губы сжаты в линию, будто не привыкли улыбаться. Длинный аристократичный нос, четко очерченные скулы… Все эти черты складывались в красивое лицо мужчины, который знает себе цену и привык решать сам, а не слушать других.

Он и сейчас не слушал ни распорядителя, ни Скалла, рассыпающих комплименты его щедрости. Вцепился в меня своим холодным жутковатым взглядом, смотрел прямо в глаза, словно пытаясь загипнотизировать.

— Наденьте на девушку что-нибудь. — снова раздался его сильный баритон. — и пойдемте отсюда, завершим сделку в каком-нибудь другом месте. Незачем на нее и дальше пялится другим гостям.

Когда Скалл накинул на меня платье и застегнул брошки на плечах, распорядитель повел нас прочь из зала. Преодолев коридор мы оказались в небольшой комнате, убранством похожей на кабинет.

Распорядитель сел за широкий стол и жестом предложил покупателю присесть на кушетку напротив. Он опустился, а мы с капитаном замерли рядом. Пока мужчины обсуждали детали и подписывали какие-то бумаги, я судорожно пыталась сообразить, что меня ждет дальше.

Насколько я поняла из разговора мужчин, незнакомец за тысячу золотых получал меня в служанки на весь срок моей жизни. Право на полное владение передавал ему распорядитель: каким образом он сам его получил, мне было неизвестно. В людских законах я не разбиралась. Главное, для чего подписывалось соглашение — перевод денег. Видимо, такие крупные суммы при себе не носили.

Когда все вопросы были обговорены, а бумаги подписаны, распорядитель открыл ключом ящик стола, достал мешок с золотыми и протянул его капитану. Тот взвесил добычу в руке и спрятал во внутренний карман куртки.

Довольно улыбаясь, Скалл подтолкнул меня в спину и произнес:

— Все, товар ваш, господин Рикард.

Мой новый хозяин поморщился. Затем встал, отряхнул камзол и сказал:

— Меня ждут дела. Всего доброго, господа.

Он приобнял меня за плечи и повел прочь из кабинета. Пройдя через очередной длинный коридор мы свернули и вышли на улицу с другой стороны от подворотни. Рядом стояла закрытая повозка с лошадьми, пощипывающими негустую траву на обочине. Возница, увидев нас, спрыгнул с сиденья на землю, и открыл дверь.

Я замерла, когда мужчина отпустил мои плечи и протянул руку. Не сразу сообразила, что он хочет.

— Ну же, забирайся. — не выдержал он.

Опершись на руку я сделала шаг и села на обитую тканью скамейку. Он тут же вошел следом и потеснил меня, прижавшись бедром к моей ноге.

Близость мужчины нервировала. Я не знала, что от него ожидать, зачем вообще он пришел на торг и купил меня. Некоторое время мы ехали молча, пока я не собралась с духом:

— Господин Рикард, позвольте задать вопрос.

— Не так.

На моем лице застыло изумление. Его холодные голубые глаза прищурились и слегка потеплели:

— Рикард — это фамилия. Меня зовут Анкер. Лучше обращайся ко мне по имени, Селина. И можешь задать свой вопрос.

Я решила играть по его правилам. Ведь сейчас важнее выяснить обстоятельства моего нового положения, а не проявлять характер. Поэтому я согласно кивнула и спросила:

— Господин Анкер, подскажите, куда мы едем?

Его ответ заставил меня на секунду задохнуться.

— В дом утех, в котором я работаю управляющим. Он называется «Перо и лилия». Это приличное заведение для респектабельных господ.

Я не знала, как реагировать. В подводном царстве никто не платил за… утехи. А взять русалку силой, против ее воли, попросту было невозможно. Ведь без свадебной песни наши мужчины не могут выйти на берег, чтобы предаться любви.

Теперь я понимала, как тяжела и несправедлива жизнь женщины в человеческом мире. Но совершенно не готова была с ней просто смириться.

Выход всегда есть. Даже если мне придется расстаться с жизнью, чтобы избежать участи девицы для утех.

Я отогнала мрачные мысли, пообещав самой себе, что буду бороться до конца. Постараюсь снова прибегнуть к хитрости, а если не получится… что ж. Этот возможность прибережем на самый крайний случай.

И я продолжила разговор:

— Вы приобрели меня… для работы в доме утех?

Анкер почему-то не спешил отвечать. Наконец, произнес, но как-то отстраненно, будто думал о другом:

— Да, я ездил за новым, хм, приобретением для заведения. Девушкой для самых серьезных клиентов.

Я кивнула:

— Понимаю. И вас заинтересовали способности моего голоса?

Между бровей снова появилась складка, когда он ответил вопросом на вопрос:

— О чем ты говоришь, Селина?

— О том, как мой голос действует на мужчин, — я недоуменно пожала плечами, — капитан вряд ли объяснил причины, но вы же не просто так подошли ко мне. А почувствовали… интерес.

Анкер еще сильнее нахмурился и признался:

— Я подошел, потому что увидел среди покупателей знакомого и не хотел, чтобы ты ему досталась.

Его ответ удивил меня. Дело было плохо, ведь именно голос русалки помог мне уберечь себя от капитана. И я снова хотела попробовать убедить мужчину, что ему выгодна моя невинность. Но он утверждал, что ничего не почувствовал. Как такое может быть? Он пропустил песнь и все равно отдал за меня тысячу золотых?

Нужно было рискнуть. Я собралась с духом и, глядя ему в глаза, начала петь.

Долгие секунды ничего не происходило. Если бы я не чувствовала ногой, как напряглось его бедро, решила бы, что песня почему-то не влияет на Анкера.

Но она влияла. На аристократическом носу затрепетали ноздри, взгляд потемнел от расширевшихся значков. И тут мужчина резко дернулся, так, что в шее что-то жалобно хрустнуло, и приблизил свое лицо к моему, уперевшись рукой в стену кареты.

Наши губы оказались так близко, что не влез бы и мизинец. Слова песни застряли в горле, я сделала судорожный вдох, и тем самым поймала его выдох — горячий, влажный, с привкусом мяты и вишни. Я замерла и перестала дышать. Несколько ударов сердца ничего не происходило, а потом он медленно-медленно отстранился и отвернулся. За это время я успела слегка прийти в себя после действия песни.

— Что ты сейчас сделала, Селина? — услышала я хрипловатый бархатный голос.

— Показала, почему за меня назначили такую высокую цену. Это свадебная песнь моего народа. — начала объяснять.

— Свадебная? — Анкер снова повернулся ко мне, приподняв одну бровь.

— Да. Я понимаю, что вам будет сложно мне поверить… вряд ли вы слышали подобное раньше. — Я внимательно следила за его лицом, пытаясь прочитать реакцию на мои слова. — Я попала в руки пиратов в свою первую брачную ночь, спев свадебную песнь, но не успев стать женой. Я не человек, господин Анкер. Мой настоящий дом — море.

На лбу мужчины снова залегла складка, а брови сошлись на переносице. Я попыталась поймать его взгляд.

— Вы можете не верить в то, что я говорю. Просто дайте мне доказать, что это правда. Когда мы приедем, попросите сделать ванну… да хоть бадью с водой принести, и вы все увидите своими глазами.

Он молчал, я мучительно ждала ответа. Не знала, что еще добавить. Наконец Анкер произнес:

— Я слышал твой голос Селина, и для меня этого достаточно, чтобы тебе поверить.

Чувство облегчения накатило волной. Но было еще одно обстоятельство, которое я должна была прояснить.

— Спасибо, господин Анкер. Я очень благодарна вам за доверие. И должна быть честной с вами до конца. Ни капитан Скалл, ни его команда головорезов не тронули меня только по одной причине… мой голос. Его сила жива, только пока я невинна.

Глаза мужчины снова потемнели. Они пристально вглядывался в мое лицо, будто искали на нем признаки неправды. Я не избегала его взгляда, наоборот, честно и открыто смотрела в ответ.

Он набрал воздуха в легкие, как будто хотел что-то сказать, но потом посмотрел в окно, и снова нахмурился. А карета начала тормозить.

— Мы приехали, Селина. Поговорим позже.

Глава 3. Похмелье

Виски сдавливало, во рту пересохло, от запаха еды только мутило. Больше бурных возлияний Анкер ненавидел только следующие после них дни. Увы, вчера он никак не мог отказаться от застолья — положение обязывало. Владелец «Пера и лилии» господин Орлан Грум любил обсудить дела за стаканчиком крепкого бренди. А где один, там и второй… В результате пришлось уговорить целую бутылку. Так что чувствовал себя Анкер паршиво. На завтрак кое-как выпил чашку крепкого настоя, влил в себя несколько стаканов воды, через силу пару раз укусил хлеб со свежей ветчиной.

Сегодня ему понадобятся все силы. Он не зря сдерживался два месяца, ни словом, ни жестом не выдавая своего отношения. Улыбался, скрупулезно вел счета, закупалалкоголь и закуски, азартно торговался, набивая цену дамам, трудящимся в доме утех буквально в поте лица. Ни словом, ни жестом, не выдавал, насколько ему все это от-вра-ти-тель-но.

Но глава тайной королевской канцелярии не мог позволить сорвать тщательно спланированную им же самим комбинацию. В Катории вот уже три века было запрещено рабство, но торговля людьми все равно велась. Только при продаже «живой товар» переходил не в собственность, как недвижимость, а становился бесправным слугой, вынужденным выполнять все прихоти хозяина. На бумаге, конечно, фиксировались только размер долга и срок отработки, но суммы и проценты были настолько внушительными, а условия штрафов столь суровыми, что никто не рисковал перечить…

И попробуй разберись, кто работает за жалованье, а кто по долговому договору. И кем, как, при каких обстоятельствах этот договор был составлен и подписан. Нет, с работорговлей нужно разбираться с другого конца — прорабатывать поставщиков, продавцов и покупателей. Именно этим и занимался тот, кого сейчас называли Анкером Рикардом и знали как управляющего респектабельного дома утех «Перо и лилия».

И сегодня он, наконец, должен был сделать важный шаг для выхода на крупную сеть закрытых рабовладельческих торгов. Пришлось провести не один вечер в компании Орлана Грума и стаканчика в бренди, прежде чем удалось втереться в доверие и убедить отправить его на торг для пополнения цветника. Якобы ему нужно приобрести красотку, которая сможет удовлетворить самые порочные, самые взыскательные вкусы клиентов «Пера и лилии».

Конечно, на самом деле, Анкер не планировал обрекать несчастную девушку на судьбу девицы для утех. Все было филигранно спланировано: одна из его лучших людей пару недель назад попалась в руки давно подозреваемого в торговле людьми купца. И ее из дома утех выкупит за баснословное вознаграждение точно такой же «подставной» клиент.

А он, Анкер, наконец-то увидит, кто же организует торговлю женщинами здесь, в самом крупном южном портовом городе. А потом, постепенно, выйдет и на организатора всех рабовладельческих торгов Катории.

Еще никому не удавалось помешать его планам. И уж точно не удастся похмелью. Он поморщился, сделал еще один глоток крепкого настоя, и велел конюху подать карету.

По пути, как назло, пришлось задержаться. Кучер поехал дорогой мимо главного рынка, и путь перекрыло небольшое стадо коров, медленно и важно переставляющих ноги. Пока кучер бранился с пастухом, Анкер молча злился в карете. Он уже готов был выскочить и пойти пешком, когда коровы наконец-то прошли, и они смогли тронуться.

Как бы не спешил кучер, подстегивая лошадей, все равно они чуть опоздали к началу торга. Анкера тут же встретили и проводили в зал, но когда он откинул разноцветные тряпки, увидел, что у помоста с девушками уже толпятся мужчины.

Взгляд тут же нашел Мамбу: несмотря на наготу, темнокожая сотрудница тайной канцелярии сохраняла полную невозмутимость. Но и мужчины не обращали на нее внимания. Они плотно обступили край помоста, где стояла невысокая гибкая фигурка с длинными сиреневыми волосами.

Подойдя ближе, Анкер услышал:

— Беру! Сто золотых монет.

Следом тут же крикнули:

— Даю двести! — лысый мужчина в темно-красном камзоле выделялся из толпы.

Анкер поморщился, он знал этого господина и те мерзости, что тот творит. Не сегодня, так завтра окажется за решеткой. Взгляд вернулся к девушке с необычными волосами.

Она стояла, прикусив нижнюю губу, и вглядывалась в толпу. А когда подняла глаза, Анкер на секунду перестал дышать, столько в них было отчаяния и… надежды?

Раздался низкий голос:

— Триста золотых и мешочек отборного жемчуга.

Девушка на помосте замерла в напряжении. Анкер перевел взгляд на Мамбу. Если он сейчас изменит решение… ничего ужасного, в целом, не произойдет. Они выкупят ее у другого покупателя или организуют побег, другой вопрос, что он сам будет делать…

— Даю тысячу золотых, — слова сорвались с губ, прежде чем он успел додумать последнюю мысль.

Обступившие помост мужчины начали изумленно оглядываться. Толпа расступилась, пропуская его вперед. Распорядитель что-то лебезил. А он смотрел на свое странное, неожиданное, совершенно нелогичное приобретение.

Лицо сердечком, пухлые губки, под бледными бровями огромные зеленые глаза. И сейчас они широко раскрыты, от удивления и… ужаса. Ему стало неприятно от мысли, что он вызывает у женщины такой страх, но на его лице застыла уже привычная маска равнодушия.

— Наденьте на девушку что-нибудь. — сказал Анкер, раздражаясь от жадных взглядов других мужчин. — и пойдемте отсюда, завершим сделку в каком-нибудь другом месте.

Анкер дождался, когда мужчина с пиратской татуировкой на лице застегнет на девушке платье, и, наконец, они прошли в кабинет распорядителя. Подписание бумаг не заняло много времени. Как он и думал, типовой долговой договор был переписан на имя владельца «Пера и лилии», в ответ он должен был перевести на указанный счет тысячу золотых.

Краем глаза Анкер наблюдал за своей «покупкой». Девушка, теперь он знал, что ее зовут Селина, старалась выглядеть равнодушной, но явно вслушивалась в переговоры. Когда распорядитель передал неприятному типу мешочек с золотыми, Анкер убедился, что поставщик действительно пират. Вероятно, Селина иностранка и попала в эти неприятности по какой-то трагической случайности. Значит, он верно поступил, решив поменять план и выкупить ее вместо Мамбы.

Спрятав оплату во внутренний карман куртки, пират довольно улыбнулся и толкнул Селину в спину со словами:

— Все, товар ваш, господин Ригард.

От его грубого обращения с девушкой Анкер поморщился.

— Меня ждут дела. Всего доброго, господа.

Он приобнял Селину и повел прочь из кабинета. Преодолев длинный извилистый коридор они вышли на улицу, где их уже ждала карета. Кучер приоткрыл дверь, а Анкер подал девушке руку, чтобы помочь подняться. Та же неожиданно замерла, будто бы ни разу не ездила в карете. Повисла пауза.

— Ну же, забирайся. — не выдержал Анкер.

Она наконец-то взялась за его ладонь, оперлась и сделала шаг. Полупрозрачное платье облепило ягодицы, когда девушка наклонилась, и Анкер почувствовал, как в нем просыпается мужской интерес. Он отогнал неуместные для лорда мысли и залез в карету следом. Сиденье было узким, поэтому пришлось сесть вплотную. От близости их бедер интерес снова воспрянул, и с гораздо большим воодушевлением. Но Анкер не привык идти на поводу эмоций, поэтому снова подавил возникшую тягу к девушке, и погрузился в размышления.

Селина молчала и не мешала ему планировать ее судьбу. А именно этим он и занимался. Потому что по первоначальному замыслу Мамбу должен был выкупить на следующий день один из вельмож, задолжавших Анкеру услугу. Теперь же ему нужно вытащить свою сотрудницу из лап другого покупателя и одновременно решить, что делать с купленной вместо нее девушкой. Орлан Грум не захочет просто так расставаться с девицей, которая стоила ему тысячу золотых. Нет, скорее всего, он сам захочет снять пробу…

Эта мысль вызывала у Анкера злость: он не мог представить Селину в объятиях владельца дома утех. Перед глазами тут же вставало ее лицо, там, на помосте — прикушенная губа и полные ужаса глаза.

Нет, он скажет, что у него уже есть на нее покупатель… Ничего, он не обеднеет, организует выкуп из собственных средств. А дальше предложит девушке вернуть ее родным.

Мужской интерес не сдавался и подбросил шальную мысль. А что, может быть, подарить ей свободу, а потом предложить познакомиться поближе? Без давления, объяснить, что она ничем ему не обязана, но если симпатия взаимна, возможно…

И тут Селина прервала его размышления.

— Господин Рикард, позвольте задать вопрос, — она смотрела на него с опасением, и это было неприятно.

— Не так. — ответил Анкер. Нет, ему категорически не нравилось внушать девушкам, особенно симпатичным, страх.

Но его ответ заставил ее еще больше заволноваться. Поэтому он постарался смягчить обычное равнодушное выражение лица и объяснил:

— Рикард — это фамилия. Меня зовут Анкер. Лучше обращайся ко мне по имени, Селина. И можешь задать свой вопрос.

Она кивнула и снова спросила:

— Господин Анкер, подскажите, куда мы едем?

Хороший вопрос. Раскрывать настоящий расклад малознакомой девушке совершенно неразумно. Поэтому он сказал то, что пока должно казаться ей правдой:

— В дом утех, в котором я работаю управляющим. Он называется «Перо и лилия». Это приличное заведение для респектабельных господ.

Лицо Селины окаменело на несколько мгновений, но она быстро собралась и снова вежливо спросила:

— Вы приобрели меня… для работы в доме утех?

Анкер задумался над ответом. Ему нравилось, как Селина вела себя, она явно была неглупой и с характером. Не хотелось бы пугать девушку дальше, но и сразу выдать свои планы по ее спасению… нет, он не может. Стоит еще понаблюдать за ней, убедиться в том, что она достойна доверия. Нехотя Анкер ответил:

— Да, я ездил за новым, хм, приобретением для заведения. Девушкой для самых серьезных клиентов.

Она кивнула:

— Понимаю. И вас заинтересовали способности моего голоса?

Вот этого вопроса Анкер совсем не ожидал и не понял, о чем идет речь. Он нахмурился и переспросил:

— О чем ты говоришь, Селина?

— О том, как мой голос действует на мужчин, — она пожала плечами, — капитан вряд ли объяснил причины, но вы же не просто так подошли ко мне. А почувствовали… интерес.

О да, интерес он почувствовал. Да он и сейчас его, если быть честным, ощущал. Тот очень хотел себя как-нибудь проявить, но Анкер не собирался идти на поводу у грубых инстинктов. Поэтому он нахмурился, мысленно приказал непослушному интересу угомониться, и вслух сказал:

— Я подошел, потому что увидел среди покупателей знакомого и не хотел, чтобы ты ему досталась.

Селина не несколько секунд задумалась, а потом… прикрыла глаза и начала что-то тихо напевать.

И вот тут-то мужской интерес показал себя в полную силу.

Его бросило в жар, перед глазами все затуманилось, а кровь так резко прилила к паху, что это было даже слегка болезненно из-за тесноты брюк. Мучительно и сладко одновременно, почти так же, как то, что он сидел рядом с Селиной, касался ее бедра своим бедром и почему-то сидел без дела.

Анкеру так нестерпимо захотелось запустить пальцы в ее волосы, притянуть и поцеловать. Обуреваемый желанием он каким-то чудом нашел в сознании последнюю крупицу разума. И поймал себя на том, что уже наклоняется к девушке, чтобы бесстыдно украсть поцелуй. Пытаясь остановиться, он резко дернулся и уперся рукой в карету. И застыл в каком-то миллиметре от ее губ.

Нужно было окончательно взять себя в руки и отстраниться, но Анкер замер, загипнотизированный ее взглядом. В зеленых глазах был не ужас, который он боялся увидеть, а… волнение?

Селина судорожно вздохнула, и огонь с новой силой начал бушевать в его жилах. Но Анкер держался за взгляд девушки, как за спасительную ниточку, не позволяя себе броситься на нее. Наконец, он нашел силы совладать с этой дьявольской тягой и вернулся на место, отвернувшись для надежности.

— Что ты сейчас сделала, Селина? — спросил Анкер.

— Показала, почему за меня назначили такую высокую цену. Это свадебная песнь моего народа. — начала объяснять.

— Свадебная? — чего он не ожидал, так это свадебных обрядов.

— Да. Я понимаю, что вам будет сложно мне поверить… вряд ли вы слышали подобное раньше. — Селина пристально вглядывалась в его лицо. — Я попала в руки пиратов в свою первую брачную ночь, спев свадебную песнь, но не успев стать женой. Я не человек, господин Анкер. Мой настоящий дом — море.

Его все еще трясло от желания прервать эту дурацкую беседу, схватить ее и спешно избавить от одежды. С трудом он следил за рассказом, уже ничему не удивляюсь.

— Вы можете не верить в то, что я говорю. Просто дайте мне доказать, что это правда. Когда мы приедем, попросите сделать ванну… да хоть бадью с водой принести, и вы все увидите своими глазами.

Боже мой, ну что творит эта женщина! Какая к морглоту ванна, зачем она вообще заговорила о ванне. Теперь же он представляет, как замечательно в ней можно провести время вдвоем… В очередной раз кое-как справившись с собой Анкер произнес:

— Я слышал твой голос Селина, и для меня этого достаточно, чтобы тебе поверить.

Ее взгляд потеплел, а на пухлых губах появилась улыбка:

— Спасибо, господин Анкер. Я очень благодарна вам за доверие. И должна быть честной с вами до конца. Ни капитан Скалл, ни его команда головорезов не тронули меня только по одной причине… мой голос. Его сила жива, только пока я невинна.

Его уже начал постепенно отпускать эффект ее свадебной песни. Но мужской интерес так просто сдаваться не собирался. А новости о невинности Селины его несказанно подбодрили. Впрочем, ее история была на руку Анкеру. Если это правда…

Тогда он знает, как уберечь ее от посягательств клиентов и владельца дома утех.

Хм, может быть стоит все-таки сейчас обсудить ее дальнейшую судьбу? Анкер уже набрал воздуха в рот, но тут карета начала тормозить. Испытывать терпение Орлана Грума было бы неблагоразумно. Поэтому он сказал:

— Мы приехали, Селина. Поговорим о твоих талантах позже.

Глава 4. Перо и лилия

Выйдя из кареты, я тут же завертела головой. Район, в который мы приехали, разительно отличался от того, куда меня привели на торг. Здесь было ярко, солнечно, людно. По широкой мощеной улице прогуливались горожане в разноцветных одеяниях. Но Анкер не дал мне на них поглазеть, а осторожно подхватил под локоть и повел к ярко-голубой двери, на которой искусный художник скрестил павлинье перо и лилию.

Прихожая оказалась довольно светлой, уютной, обставленной резной деревянной мебелью. Колокольчик на двери оповестил о нашем прибытии, тут же подошел слуга, слегка поклонился Анкеру и замер, глядя на его плащ на моих плечах.

— Здравствуй, Конрад. Нет, плащ оставь у госпожи Селины. — сказал Анкер и повел меня дальше, вверх по лестнице.

Мы оказались в длинном коридоре с рядом дверей. Он бы выглядел мрачно, если бы его не украшали разноцветные картины, развешанные на стенах. Приглядевшись, я слегка покраснела. Несмотря на свободные русалочьи нравы и отсутствие стыда перед наготой, некоторые вещи для нас были все-таки интимны. А здесь, на картинках, с упоением предавались любви прекрасные девы и мускулистые мужчины. Причем, во всех мыслимых и немыслимых вариантах. Я замедлила шаг, заглядевшись на композицию, в которой четверо сложились в квадрат, лаская друг друга. А когда отвела взгляд, поняла, что у одной из дверей застыл Анкер и ждет меня, нахмурившись.

— Это будет твоя комната. — он распахнул передо мной дверь. — Располагайся, у тебя есть около часа чтобы отдохнуть и прийти в себя. Ты голодна?

И тут я вспомнила, что у меня с утра крошки во рту не было:

— Да, я голодная.

Он кивнул и молча вышел. А я оглядела небольшую, но уютную комнату с небольшим окном. У стены стояла резная деревянная кровать, а напротив — небольшой гардероб. Не удержавшись, заглянула внутрь и обнаружила несколько платьев. В комоде рядом нашлось нижнее белье, местами весьма… необычное. Я стояла, покачивая на пальце конструкцию из кожаных ремешков, когда услышала за спиной сначала быстрый стук, а потом скрип открывающейся двери.

Так и обернулась с бельем в руках, уставившись на вошедшую с подносом девушку. Высокая фигуристая брюнетка разглядывала меня с любопытством.

— Привет. Меня зовут Ирма, а ты у нас новенькая? — ее ярко-вишневые губы изогнулись в улыбке. Взгляд голубых глаз был теплым, дружелюбным.

— Привет. Да, меня зовут Селина. — Я не знала, можно ли ей доверять, но тоже мило улыбнулась в ответ.

Ирма прошла вглубь комнаты, поставила поднос на стол у окна и села рядом на стул.

— Рада познакомиться. Я специально перехватила служанку, чтобы первой к тебе заглянуть. Говорят, тебя Анкер с торга привез?

— Да, он купил меня на торге. — вспомнив, как перебили ставку родича, я погрустнела.

Ирма, заметив это, решила меня утешить:

— Не переживай. Ты попала в один из лучших борделей в городе. Здесь никто не будет тебя колотить и заставлять спать с бродягами. К нам даже доктор каждый месяц приходит!

Мне захотелось рассмеяться, настолько абсурдно это звучало. Будто рыбка-прилипала хвалит кита за то, что он ее не ест. Но я сдержалась, чтобы не обижать девушку. И вместо этого спросила:

— Расскажешь подробнее, как здесь все устроено?

Час с Ирмой пролетел незаметно. Девушка оказалось очень милой и дружелюбной, несмотря на свою холодную, роковую красоту. Она рассказала мне, что работает в «Пере и лилии» уже около года, так как болезнь матери заставила ее искать средства на лекарства и жизнь. Сначала она перебивалась разными подработками, в том числе работала подавальщицей в трактире. Со временем она узнала, что за работу наверху, в гостевых комнатах, хозяин щедро приплачивает…

Ирме и думать о таком не хотелось, но даже работая с утра до ночи, она получала гроши, которых ни на что не хватало. И однажды… решилась. Это было ужасно, но, к счастью, в тот трактир захаживал владелец «Пера и лилии» Орлан Грум. Он обратил внимание на яркую, еще не затасканную работягами девушку и предложил ей перейти работать в его дом утех. Они подписали долговой договор, и вот Ирма оказалась тут. Публика здесь была приличная, оплата тоже, несмотря на то, что существенная часть денег оседала в карманах прижимистого владельца. А клиенты приходили не каждый день, а в специально отведенные дни… Так что ей хватало и на жизнь, и на лечение матери, та под присмотром хорошего врача уже стала совсем здорова. И Ирма с удовольствием завязала бы с жизнью девушки для утех, но…

— Договор заключен на пять лет, а я отработала только год. Да и куда я пойду, за кого выйду замуж, если полгорода знают, чем я здесь занимаюсь… — Ирма улыбалась, но в голубых глазах пряталась грусть.

— Любой мужчина должен быть счастлив, что его выбрала такая красивая девушка с сильным характером, которая не боится ударов судьбы. — не сдержала я негодования. — То, что тебе пришлось отдать невинность ради матери говорит только о том, насколько ты храбра и привязана к близким. Ввести тебя в свою семью должно быть честью. Не понимаю, как за такое можно осуждать…

Ирма от удивления открыла рот:

— Какие удивительные вещи ты говоришь… Наверное, ты из далеких краев. Хоть и хорошо говоришь на нашем языке.

Я не была готова раскрыть ей свою тайну, несмотря на ниточку дружбы, уже протянувшуюся между нами. Еще неизвестно, поверит ли она мне.

— Да, я из очень далекой и совершенно не похожей на вашу страны. У нас женщина священна и обращаться с ней дурно не позволит себе ни один мужчина. А тем более осуждать за тяжкий выбор. Брать кого-то силой и вовсе немыслимо.

Ирма грустно вздохнула и протянула:

— Хотела бы я жить в твоей стране…

Наш разговор прервал скрип открывающейся двери.

Стоило мне увидеть высокую худощавую фигуру Анкера, как сердце забилось быстрее. И вовсе не от страха. Воспоминание о том вишнево-мятном выдохе, который я поймала в карете, против воли лезло в мысли. Конечно, все дело в силе песни, которая распалила меня. Но я все равно разозлилась на себя и мысленно отругала, что забываю о Гарконе…

Анкер сделал шаг в комнату и неодобрительно посмотрел на мою новую знакомую. — Ирма, что ты здесь делаешь?

— Господин Анкер, ничего такого, просто пришла познакомиться с Селиной и принести ей поесть. — яркие губы девушки изогнулись в улыбке. — Но я уже ухожу, не буду вам мешать.

Она тут же встала со стула, оправила юбку и спешно ретировалась, проскользнув мимо мужчины в дверной проем. А Анкер перевел взгляд на меня. И я почувствовала разницу. Если глаза Ирмы были теплыми, добрыми, небесно-лазурными, то сейчас я как будто пыталась разглядеть дно глубокого лесного озера.

— Ирма тебя ничем не напугала? — тут он задал неожиданный для меня вопрос.

Я заморгала от изумления.

— Нет, ни в коей мере… Наоборот, она была очень дружелюбной и милой. — ответила, все еще не в силах отвести от него взгляд.

— Хорошо. Селина, ты должна понимать… — он на мгновение замялся. — Здесь работают разные девушки, и не все они будут милыми и дружелюбными.

— Конечно. — тут же ответила. — Я понимаю, что когда девушки соревнуются… э-э-э… за внимание мужчин, они могут вести себя по-разному.

Тут Анкер снова помрачнел.

— Все верно. Но не переживай, тебе не придется участвовать в этом «соревновании». — последнее слово он выделил интонацией.

Я задумчиво кивнула. Чем дальше, тем более странным мне казалось его поведение для управляющего домом утех. Слишком вежливый, слишком внимательный, несмотря на кажущуюся холодность. Он так со всеми себя ведет? Разве это нормально? И что он имел в виду, говоря, что мне не придется соревноваться с другими девушками? Хотела спросить, но мужчина уже протягивал мне руку со словами «Пойдем, нас ждут».

Мне только и оставалось, что взяться за его локоть и пойти навстречу новой жизни в доме утех. Спустившись снова по лестнице и повернув куда-то направо, мы оказались в небольшом, богато обставленном кабинете. Главным украшением которого была огромная картина в золотой раме. На ней был изображен рыжебородый мужчина с алмазной серьгой в ухе и золотым тюрбаном на голове. Он стоял, гордо уперев одну руку в бок, а другую заложив за красный пояс, утягивающий на талии искусно вышитый кафтан. Выглядел он впечатляюще, как разбойник, ограбивший восточного купца и тут же переодевшийся в его наряд.

А когда я отвела взгляд от картины, поняла, что персонаж картины стоит прямо перед нами. И совсем недобро буравит взглядом Анкера.

— И что же это за золотую птичку ты привез с торга? Совсем из ума выжил, Анк? — хрипло пробасил рыжебородый.

Владелец «Пера и лилии» оглядел меня с ног до головы хищным взглядом. Под ним я почувствовала себя не человеком, а горшком на прилавке. Мерзкое ощущение, но я не дрогнула, ощущая под пальцами руку Анкера.

— Благодарю за беспокойство о моем душевном здравии, Орлан. Но смею надеяться, что ты уже убедился в моих деловых качествах, — одна из бровей мужчины вопросительно приподнялась.

Рыжебородый хмыкнул и сложил мускулистые руки на груди.

— Твоя деловая хватка и вправду меня обычно радует. Но что еще я мог решить, кроме того, что ты спятил, когда узнал новости… — тут Орлан снова повернулся ко мне и неожиданно ласково сказал: — Не обижайся, птичка, ты симпатичная девочка. Но тысяча золотых! Это даже за двух самых развартных красоток будет жирно.

— Две и даже три красавицы не помогут перетянуть клиентов у «Золотой устрицы». — на лице Анкера играла легкая улыбка.

Орлан Грум продолжал буравить его взглядом, ожидая продолжения, а потом не выдержал и расхохотался.

— Анк, ну ты жук! Мастер интриги, итить тебя. — он вытер слезы смеха. — Давай, выкладывай. Как эта птичка поможет мне разорить «Золотую устрицу».

Я почувствовала, как рука Анкера напряглась, хотя внешне он остался невозмутим.

— Дело в том, Орлан, что у Селины есть определенный талант. И аукцион был за нее более, чем азартным. Если бы я сразу не перебил ставку, пришлось бы заплатить гораздо больше.

— Талант, говоришь? Ну-ка, покажите мне его. — рыжебородый сел в кресло, закинув ногу на ногу, и выжидательно на нас уставился.

Анкер повернулся ко мне и мягко попросил:

— Спой, Селина.

Было страшно. Владелец «Пера и лилии» пугал меня не на шутку. И я боялась действия песни. Но все равно негромко завела ее, стараясь концентрироваться на своей тревоге, чтобы не поддаться возбуждению.

При первых же звуках в болотных глазах Орлана Грума вспыхнул зеленый огонек. Дыхание участилось, а руки сжались на ручках кресла.

— Хватит! — хрипло вскрикнул он. — Это что за морглотовщина, Анк?

— Как ты уже сам почувствовал, у Селины волшебный голос. — Анкер оставался спокойным. — Представь, какие чувства он вселит в скучающих, уже пресытившихся продажной страстью клиентов.

— Интересную красотку ты приобрел… — так же хрипло протянул Орлан. — Ну что же, снимаю шляпу, Анк, сделка отличная. Перспективная. Осталось только опробовать эту певчую птичку в деле.

И он уставился жадными глазами на меня.

Если его прошлый взгляд заставил меня почувствовать себя горшком на прилавке, то сейчас, кажется, я стала сладким плодом. Который Орлан Грум очень хотел попробовать. Разжевать и проглотить, не оставив даже косточек.

Я судорожно сглотнула, но продолжила стоять с отрешенным видом, как будто этот взгляд меня не касается.

— Есть нюанс, Орлан. — разорвал затянувшуюся паузу Анкер. — Если лишить ее невинности, она потеряет голос.

— Итить! И что мне делать с девственницей в борделе? Даже с таким голоском? Это одноразовая игрушка. Где перспектива, Анкер? — мужчина нахмурил густые рыжие брови.

— Отнюдь не одноразовая, если все правильно устроить. — Анкер самоуверенно улыбнулся. — У меня есть предложение. Пусть она споет завтра вечером, и посмотрим, насколько задержатся с девушками клиенты.

— Ты думаешь, после ее песен эту птичку никто не захочет? Как ты себе это представляешь?

— Очень просто. Если ее никто не увидит.

— Что-то ты хитришь и мутишь, Анк. — Орлан затеребил алмазную серьгу в ухе. — Ладно, устраивай все на свое усмотрение. И посмотрим, насколько это будет прибыльно.

Владелец дома утех встал с кресла и пошел к высокому шкафу в углу. Из него он достал хрустальный графин с янтарной жидкостью и два стакана.

— Ну что, за новое приобретение?

И тут Анкера ощутимо передернуло

— Я, пожалуй, сегодня пропущу. Нужно заняться организацией завтрашнего вечера.

Рыжебородый покачал головой и убрал второй стакан обратно.

— Хитер ты, Анк, но не умеешь получать от жизни удовольствие. Ладно, ступай, но учти, — тут он бросил на меня еще один жадный взгляд. — если твоя затея не выгорит, этой птичке придется изрядно потрудиться в моей постели, чтобы я забыл про тысячу золотых!

Анкер молча кивнул и потянул меня из комнаты. Я послушно последовала за ним. В ушах у меня еще долго стоят хриплый смех Орлана Грума.

Мы вернулись по лестнице к моей комнате и остановились у двери. Анкер медлил, неловкое молчание затягивалось. Потом наконец, он сказал:

— Селина… Ничего не бойся. Отдыхай. Завтра поговорим.

Распахнул передо мной дверь, впустил меня в комнату и ушел. Слушая его удаляющиеся шаги, я поняла, что мои силы кончились. На дрожащих ногах добралась до кровати и просто упала на нее.

Хотелось то ли разрыдаться, то ли расколотить что-нибудь. Весь день я держалась, принимая повороты судьбы со всей стойкостью, которую могла в себе найти. И что в итоге? Очередная клетка. И шансы на спасения все хуже и хуже.

Я все-таки ударила со всей силы кулаком по подушке, но легче не стало. Тогда я схватила ее и обняла, свернувшись на кровати, как морской конек. Чувствуя, как слезы начинают бежать по щекам, а в носу становится сыро.

Какая же я дура. Глупая русалочка, возомнила себя хитрее всех. Нужно было петь свадебную песнь на корабле, звать родичей. И плевать, что бы сделали пираты. Их кишки бы уже гнили на морском дне, а я бы не лежала здесь, одинокая и никому не нужная, а отплакала свое горе в объятиях сестер… и Гаркона. Если, конечно, он еще жив. От этой мысли слезы с удвоенной силой побежали по моим щекам.

Хорошенько наплакавшись, я умылась в соседней небольшой комнате. Холодная вода помогла мне прийти в чувство и начать трезво рассуждать.

Положение было плачевным, но не совсем беспросветным. По неизвестным причинам Анкер помог мне избежать участи девицы для утех и любовницы Орлана Грума. Возможно, это только отсрочка, но она мне на руку. У меня есть время что-то придумать и предпринять.

Из беседы Ирмы я поняла, что девушек, подписавших долговой договор, не держат в заточении. По крайней мере, она сама спокойно навещала мать и ездила в город по своим делам. Мой случай был особым, учитывая гигантскую сумму, которую отдали на торгу. Но есть надежда, что меня тоже выпустят в город. Нужно придумать повод и поговорить с Анкером. Например, попроситься на рынок. Денег своих у меня, конечно, нет… Но если завтрашний вечер будет прибыльным, возможно, он согласится, что мне нужно приобрести какие-нибудь дамские мелочи. Булавки, белье, косметические мази — надо узнать у Ирмы, чем она пользуется.

Да, решено. Нужно придумать повод посетить рынок. Родич обещал помочь, поэтому скорее всего он еще не уплыл отсюда. И вполне вероятно именно на рынок и решит заглянуть. Надо подумать, в каких еще местах можно его встретить. И во время вылазки убедив провожатых, что мне интересно посмотреть город, постараться обойти их все. Да, это зыбкая, но все-таки надежда. Нужно действовать, а не лить слезы, сложив руки.

Окончательно успокоившись, я сама не заметила, что уснула, как была — в платье. А когда открыла глаза, за окном уже ярко светило солнце. Сладко потянувшись, я улыбнулась. Крепкий сон и знание, что теперь у меня есть план, согревали душу. В хорошем настроении я, умываясь, начала мурлыкать что-то себе под нос. Но тут же осеклась, когда увидела в зеркале отражение мужчины…

— Доброе утро Селина. Я стучал, но ты не открывала, поэтому я забеспокоился и позволил себе войти. — в голосе Анкера звучали извиняющиеся нотки.

— Я не слышала вас. — я ответила холодно, потому что меня разозлило, что он ворвался и напугал меня, — вы что-то хотели, господин Анкер?

— Да, я хотел предложить тебе вместе позавтракать, а потом показать дом и познакомить с другими обитательницами.

Вспомнив, что мне нужно быть с ним помилее, чтобы отпроситься на рынок, я изобразила на лице самую нежную улыбку.

— Конечно, я с большим удовольствием позавтракаю с вами.

К моему удивлению Анкер вывел нас из дома через потайную дверь, и мы очутились во внутреннем дворике. Судя по густым кустам и обвитым плющом стенам, здесь редко бывал садовник. Но в этой заброшенности была своя, особая прелесть — место казалось таинственно-прекрасным. Мужчина аккуратно придержал ветки ближайшего деревца, чтобы они не зацепились за мое платье. Каменная дорожка привела нас на небольшую площадку, расчищенную от растений так, чтобы влезли стол, кушетка и несколько стульев.

Я посмотрела на кушетку, и решила, что не готова сидеть с Анкером вблизи. Поэтому выбрала стул. Он вежливо помог мне сесть, а потом устроился напротив. Тут из-за пышных кустов степенно вышел уже знакомый мне слуга с подносом. Конрад, кажется. Расставил перед нами сладкие булочки, вазочки с вареньем и другие кушанья, а потом так же медленно и важно удалился.

Хлеб, мясо, овощи были мне знакомы и понятны — пираты во время путешествия в основном питались вяленым мясом, но капитану и мне за компанию подавали лучшее из запасов. Сейчас же я с удивлением смотрела на тарелку с какой-то желтой массой. Осторожно нанизала на вилку кусочек и попробовала. Вкус был необычный, но скорее приятный.

— Ты никогда не ела омлет? — я впервые увидела на лице Анкера улыбку. И, хоть мне не хотелось в этом признаваться даже себе, она ему была очень к лицу.

— Нет, не доводилось пробовать. А из чего это приготовлено?

— Наверное, ты действительно русалка, если не знаешь, что омлет делают из яиц и молока.

Я приподняла одну бровь, удивившись, что он сомневается в моем происхождении.

— Вы же сказали вчера, что верите моей истории?

— Да, я поверил твоим словам и твоему голосу. Но история все равно кажется удивительной, до этого русалки не встречались мне в сказках и легендах.

— Мой народ не любит показываться на глаза и раскрывать свои секреты. Хотя, на самом деле, иногда мы появляемся среди вас.

— И почему же я никогда не слышал о подобном? Как ты попала к пиратам? — улыбка на лице Анкера увяла, а взгляд посерьезнел. — Ты, кажется, что-то говорила о свадьбе?

Я глубоко вздохнула и отвела взгляд. Хотя я и выплакалась вчера, вновь ворошить воспоминания было больно.

— Люди сочинили много сказок о морских обитателях, но в них нет правды. Потому что часть из них сочинили мы сами, чтобы вы не могли воспользоваться нашими слабостями. И одна из них — свадебный обряд, который завершается песней на берегу и… единением возлюбленных. Обычно мы выбираем маленькие островки, затерянные посреди моря, на которые никогда не пристают корабли. Но в ночь моей свадьбы, ветер сыграл злую шутку и привел к островку пиратское судно, которому нужно было залатать пробоину. А двум мужланам повезло услышать мой голос. Они вышли на берег и подстрелили моего жениха в спину… Я хотела спасти его, не могла бросить на берегу. В общем, замешкалась…

Мой голос дрогнул, а Анкер протянул руку и нашел на столе мою ладонь. Первым желанием было одернуть ее, но я остановилась, боясь обидеть управляющего и рассориться с ним. К счастью, тепло чужой руки не было неприятным. Наоборот, оно было мягким, осторожным и каким-то… ненавязчивым. Я решила не обращать на него внимания и продолжила свой рассказ:

— Они схватили и притащили меня капитану Скаллу. Тот сначала не поверил, что я русалка, но мне удалось уговорить его на проверку. Окунуть в бочку с водой. Только увидев хвост, он убедился в моих словах. И согласился не посягать на мою невинность… — тут я почувствовала, как Анкер легонько сжал мою руку в знак поддержки, — понял, что на торгу за меня больше заплатят, если сохранить голос. Так я и оказалась на помосте, где вы меня встретили.

— Мне очень жаль, что с тобой все это произошло. — в голосе мужчины чувствовалось искреннее сочувствие. — Я понимаю, что текущие обстоятельства тоже не делают тебя счастливой…

Он сделал паузу. Казалось, даже легкий ветерок перестал играть с листьями кустов. А потом Анкер продолжил, снова сжав мою ладонь в своей: — Селина, наверное, для тебя это сложно. Но я очень, очень прошу тебя поверить мне. Обещаю, что с тобой все будет хорошо.

Некоторое время я молчала, пытаясь прочитать в его взгляде, насколько он искренен. Мужчина смотрел прямо, не отводя своих озерных глаз. Но мне все равно было сложно положиться на слово… управляющего борделя. Наконец, подходящий ответ нашелся: — Я очень постараюсь, Анкер.

Глава 5. Вечер утех

После завтрака Анкер повел меня обратно в дом. Я запомнила коридор, ведущий от заброшенного дворика к лестнице, но сейчас мы повернули куда-то в сторону. И оказались в новой для меня комнате — широкой светлой гостиной с яркими рисунками на стенах. На белой побелке гордо распускали хвосты павлины, гуляющие в цветущем саду с лилиями. Я бы с удовольствием засмотрелась на работу художника, но в комнате было кое-что гораздо более важное и интересное. А именно — сидящие на мягких пуфиках девушки, которые при нашем появлении прервали беседу.

— Доброе утро. Познакомьтесь с вашей новой соседкой, Селиной. — Анкер поприветствовал их кивком, будто бы в комнате сидели не девицы для утех, а благородные леди.

— Привет! — мне радостно улыбалась Ирма. Он похлопала по ближайшему пуфику, приглашая присесть рядом с ней. — И вам доброго утра, господин Анке-р-р-р, — промурлыкала кудрявая барышня. Меня она не удостоила взглядом, полностью сосредоточив его на управляющем.

Тот улыбнулся ей в ответ, от чего мне почему-то стало не по себе. Будто царапнуло что-то сердце, не больно, но так… неприятно. Я постаралась сохранить равнодушие, приветливо улыбнулась в ответ Ирме и направилась к пуфику рядом с ней.

Анкер тут же попрощался, сказав, что его ждут дела, и ушел. А я оказалась под прицелом нескольких пар внимательных глаз. Здесь были девушки на любой вкус: изящные и пышные, блондинки, рыжие и брюнетки. Пристальнее всех меня разглядывала флиртовавшая с Анкером барышня. Поигрывая огненным локоном, спускающимся на приподнятую корсетом грудь, она фыркнула и сообщила свой вердикт: — И это за такую моль отдали тысячу золотых?

— Анна, язык тебе обкорнать надо! Ты зачем сразу на Селину накидываешься? — тут же яростно встала на мою защиту Ирма. А рыжая Анна в ответ только заливисто засмеялась своим бархатным, мурлыкающим голосом. И уже довольно дружелюбнее ответила: — А чего мне ее, обнимать бросаться? Я на нашего управляющего давно глаз положила, а он на новенькую заглядывается. Вон, завтракать водит, я уже все-е-е у Конрада вызнала.

Я покраснела, как будто в нашем с Анкером завтраке действительно было что-то… интимное. Но вслух возразила:

— Просто за меня много заплатили на торге, и владелец беспокоится, будет ли прибыль. Вот господин Анкер и переживает, проводит со мной время, узнает больше о моих способностях. — И что же это за способности, м-м-м? — Анна взяла с невысокого столика пирожное и начала аккуратно слизывать язычком крем. — Что ты такого умеешь, что за тебя отдали целое состояние?

— То, что ты точно не умеешь. Если сильно попросишь, покажу. — я прищурилась, бросая Анне вызов.

— М-м-м, звучит интригующе. Я много чего умею. — она коварно улыбнулась в ответ. — Может быть, поспорим?

— Давай. На что? — я легко приняла вызов.

— Денег своих у тебя нет. Нарядов и украшений тоже… Что же с тебя взять? — Анна задумчиво смотрела мимо меня, накручивая на палец рыжий локон. Наконец уголки ее губ снова приподнялись в улыбке. — Знаю! Давай поспорим на услугу и секрет.

— Это как? — я была уверена в своей победе, но чувствовала подвох.

— Очень просто. Если выиграешь ты, х-м-м-м, я открою секрет, который тебе сильно пригодиться. А если выиграю я, то тебе придется выполнить одну мою просьбу.

— Интересно… Но, получается, я должна тебе верить на слово. Вдруг этот секрет окажется для меня бесполезным? — я чувствовала, что Анна хитрит и что-то от меня хочет, но при этом мне самой стоило обыграть ее. Пусть думает, что я, как глупый тунец, попала в ее сети.

— Ну, если тебе удастся выиграть, сможешь сама выбрать, что хочешь — услугу… или все-таки секр-р-рет, — в интонации девушки снова послышались мурчащие интонации.

Я сделала вид, что немного колеблюсь, а потом вздохнула и согласилась: — Договорились. Анкер что-то планирует на вечер. И мне как раз нужно будет показать свои таланты.

— Отлично. — она слизнула с пальца крем от пирожного. — Посмотрим вечером, что же такого ты умеешь.

Я перевела взгляд на Ирму и по ее насупившемуся виду поняла, что она от этого спора не в восторге.

— Селина, давай прогуляемся, я покажу тебе дом. — громко предложила девушка.

— Конечно. — кивнула я с улыбкой.

Мы попрощались с остальными, и Ирма потащила меня прочь из комнаты. Стоило выйти в коридор, как она тут же начала мне выговаривать возмущенным шепотом:

— Ты зачем пошла на поводу у Анны? Ты же ничего о ней не знаешь! Она не просто девица для утех, а прошла учебу у жриц любви. Ее Орлан Грум за солидные деньги переманил из «Золотой устрицы».

Я успокаивающе положила ей руку на плечо и поймала настороженный взгляд: — Ирма, не переживай. Я знаю, что делаю. Поверь, у меня есть свои секреты. — я отвела ее чуть дальше по коридору от гостиной, — лучше скажи, здесь есть купальня? И сможем ли мы в ней остаться вдвоем, чтобы никто не помешал?

— Если ты хочешь посекретничать, то лучше это делать в своей комнате. — девушка продолжала хмуриться. — а если хочешь помыться без лишних глаз, то можно попросить Конрада никого не пускать, пока мы там. Да вряд ли и кто-то сунется, все пойдут ближе к вечеру.

— Тогда пошли в купальню. Я тебе кое-что покажу.

Купальня оказалась просторной комнатой с небольшим бассейном. В стенах прятались ниши со скамьями, на одну из них я сбросила платье и белье, а затем медленно подошла к бортику.

— Ирма, иди сюда, — позвала я новую подругу.

Та тоже разделась. И если высокую полную грудь было и раньше видно в декольте, а крутые бедра прорисовывались даже через ткань платья, то длинные мускулистые ноги до этого были полностью скрыты подолом. Я рассматривала ее с чистым восхищением. Когда-то я мечтала, что вырасту и моя фигура приобретет плавность линий, но давно поняла, что морскому коньку не стать медузой. Тонкие ноги, худые руки, мальчишеская плоскость — со всем этим меня примиряли только узкость талии и красивое лицо.

Ирма подошла ближе, я серьезно на нее посмотрела и предупредила: — Сейчас ты узнаешь мой секрет. Только не пугайся. Я спрыгнула с края бортика в бассейн. Почувствовала, как тело преодолело сопротивление воды, а кожу покрыла чешуя. С удовольствием расправила хвост и оттолкнулась им, не удержавшись от искушения проплыть несколько метров бассейна так, будто снова оказалась в море. Быстро пронеслась от края до края. Вынырнула и посмотрела на подругу.

Ирма застыла у бортика с перекошенным ртом и широко открытыми глазами. Я засмеялась. — Иди сюда, я не кусаюсь. Давай поплаваем вместе.

Она осторожно подошла ближе, присела на край и спустила ноги в воду, продолжая разглядывать меня с ошеломленным видом.

— Демоны побери, ты хочешь сказать, что я не сбрендила? У тебя действительно хвост вырос?

Я подплыла к ней и облокотилась на бортик. Высунула из воды хвост и помахала им. — Да, вот он. Можешь потрогать если не веришь.

Девушка потянулась и осторожно провела пальчиком по чешуйкам.

— С ума сойти! На ощупь, как настоящий!

— Самый настоящий. Ирма, я русалка, поэтому так дорого за меня и заплатили на торге.

Девушка повернулась и уставилась на меня, от возмущения ее лицо пошло красной краской: — И что эти извращенцы собираются делать с тобой и твоим хвостом?!

Я снова не смогла сдержаться и заливисто захохотала, представив себе утехи, о которых подумала Инга.

— Мой хвост тут не при чем. Все дело в волшебном голосе, который есть у русалок. Так вышло, что мы с помощью песен зовем своих возлюбленных на сушу, чтобы исполнить брачный обряд. В смысле, предаться утехам.

Ирма только качала головой и округляла глаза в самых опасных моментах, пока я рассказывала, как свадебная ночь закончилась стрелой в спине у моего возлюбленного. Поведав всю историю, я замолчала. Ирма первой нарушила тишину, внезапно широко улыбнувшись: — Представь, какое лицо будет Анны, когда ты вечером запоешь!

И мы снова захохотали.

Наплававшись вволю, мы еще раз пообедали и обсудили все, что меня волновало. Я узнала, что девушек действительно легко выпускают в город на прогулки. На рынок тем более: покупка разнообразных дамских мелочей, пусть и не самых роскошных, входила условие долгового договора так же, каккомната и еда.

За разговором с Ирмой время до вечера пролетело быстрее, чем я думала. После обеда, раз уж речь зашла о косметике и нарядах, Ирма предложила свою помощь, чтобы я могла собраться на вечер.

Я сначала засомневалась, очень надеясь, что мне удастся обойтись только пением, как и обещал Анкер. Наряжаться для посетителей дома утех у меня не было никакого желания. Но подруга настояла, напомнив, что мне предстоит снова встретиться с другими девушками и владельцем «Пера и лилии» Орланом Грумом.

— Ты же не хочешь, чтобы он засомневался в обещаниях Анкера?

С таким аргументом я не могла поспорить. Поэтому позволила ей делать с собой все, что Ирма посчитает нужным. А она с удовольствием взялась сначала за мои волосы — соорудила высокую прическу, выпустив несколько локонов у лица. Затем принялась за лицо: смазала его каким-то желтым мерцающим кремом, потом припудрила, а на губы и веки нанесла нежно-розовую краску.

— Ну вот и все, и нечего было играть в строптивую кобылку. Смотри, какая ты красавица. — Ирма подвела меня к высокому зеркалу в золоченой раме.

Из отражения на меня смотрела смутно знакомая, очень красивая девушка. Ярко-зеленые глаза, казалось, стали больше, а губы ярче и полнее. Обычно серовато-белое лицо сейчас выглядело слегка загоревшим, а на щеках играл легкий румянец.

— Как тебе это удалось? Я не узнаю эту красавицу… — я улыбнулась Ирме через отражение.

— Это еще не все! Последний штрих, следи за руками. — она открутила крышечку очередного стеклянного флакона.

Капелька духов потекла по моей шее и застыла в ямочке возле ключиц. Я вдохнула и почувствовала нежный аромат распускающихся цветов. А Ирма наклонилась ко мне и пошептала.

— Правда, чудный запах? Анкеру точно понравится. — в ее глазах блестел озорной огонек.

Я хотела возмутиться, но еще раз вдохнула сладкий аромат… и не стала… Почему бы и нет, расположение управляющего мне пригодится.

Хорошо, что под подолом платья не было видно, как дрожали мои ноги, пока мы спускались по лестнице и шли через садик в другое крыло дома. Я почему-то думала, что за мной зайдет Анкер, но он не пришел. Был занят делами, видимо, или он уже позабыл о своем обещании. Поэтому мы пошли с Ирмой, и я разволновалась, не придется ли мне сегодня все-таки стать девушкой для утех.

Прохладный ветер слегка остудил голову, и я отбросила волнение, переступая порог зала следом за подругой. Развешанные на стенах зеркала множили огоньки свечей, расставленных повсюду. Неяркий свет создавал атмосферу таинственности и подчеркивал красоту собравшихся девушек, которые отдыхали на расставленных по углам кушетках. Ирма взяла с ближайшего столика, украшенного цветами, уже налитый бокал шампанского и протянула мне.

— Давай, первый глоток на храбрость. А потом я тебе тако-о-ое покажу! — она подхватила меня под локоть и потащила в темный проем двери в соседнюю комнату.

Здесь никто не стал расставлять свечи, и потому царил полумрак, рассеиваемый светящимся хрустальным шаром. Тот висел на стене на другом конце комнаты и давал яркий, но узкий круг света, высвечивающий только небольшое пространство с веревкой, тянущейся с потолка.

— Сейчас увидишь, как Мрак репетирует. Приготовься, ты сейчас умрешь от восторга. — раздался у моего уха возбужденный шепот Ирмы.

Тем временем откуда-то из темноты выступил юноша в узких обтягивающих штанах. Обнаженный торс бесстыдно демонстрировал, как идеально он сложен и физически развит.

Он медленно подошел к веревке и встал перед ней на колени, опустив голову и вытянув перед собой руки в молитвенном жесте. Замер. А я услышала первые, негромкие звуки ритмичной мелодии. Музыка постепенно растила громкость, а когда набрала ее — юноша ожил: перекатился в бок, встал на мостик и выгнулся, напрягая все мускулы. А затем медленно поднялся на руки и ногами обхватил веревку.

Здесь я, кажется, перестала дышать. Потому что только и могла, что жадно следить за тем, как юноша играет с веревкой, то взбираясь по ней вверх, то резко падая вниз. Так, что кажется сейчас он разобьется, но в последний момент, в каких-то сантиметрах от пола он резко замирает. Страшно и невыносимо прекрасно.

Мрак в совершенстве владел своим телом, подвергая его высочайшему напряжению с расслабленным, отрешенным лицом. В ярком свете хрустального шара я видела, как капелька пота медленно ползла по кубикам пресса, пока он висел вниз головой, широко раскинув руки. Все, что его держало над землей — веревка, оплетающая одну из ступней.

Когда чужая тяжелая рука опустилась мне на плечо, я вздрогнула всем телом. А за спиной раздался злой голос Анкера: — Селина, почему ты не дождалась меня в комнате?

Я не успела ничего ответить, как он схватил меня за руку и потянул из комнаты. Едва мы очутились в пустом коридоре, Анкер резко обернулся и возмущенно двинулся на меня. Отступая, я прижалась спиной к стене.

— Так почему ты не дождалась меня, Селина? Неужели тебе захотелось встретиться с клиентами? Только не говори мне сейчас, что вся твоя история была ложью!

Он выплевывал мне в лицо эти вопросы один за одним так, будто не мог остановиться, чтобы услышать ответ. Густые темные брови сошлись на переносице, на аристократическом носу гневно раздувались ноздри, а на шее дергалась жилка. Не зная, как его успокоить, я положила руки ему на плечи. От этого жеста он резко замолчал и замер, шумно дыша.

— Анкер, я ждала тебя, — я тщательно подбирала слова, стараясь говорить медленно и ровно, чтобы он меня услышал и взял себя в руки, — Но я не знала, придешь ли ты. Мы же ни о чем точно не договорились. Поэтому пошла с Ирмой сюда.

Холодные, как лесное озеро, глаза все еще смотрели на меня с недоверием. Но жилка на шее уже успокоилась.

— И первым делом отправились посмотреть на мужской танец? — он сощурился, так же пристально вглядываясь в меня в ответ.

— Я очень волновалась. Мне было страшно. Ирма хотела меня немного успокоить и отвлечь

Одна из бровей вопросительно приподнялась вверх:

— И как, тебе удалось… успокоиться от танца Мрака?

И тут я поняла, что мы стоим у самой стены, мои руки лежат у него на плечах, а сама я почти прижимаюсь к нему грудью. Нежный аромат моих духов смешался с его мятно-вишневым запахом и ударил в голову. Возникло странное чувство, как будто звучит свадебная песнь, хотя я не издавала ни звука. Молчание затягивалось. Анкер продолжал гипнотизировать меня взглядом. Я судорожно сделала вдох и неожиданно сама для себя призналась:

— Сложно быть спокойной, когда ты так близко.

Его зрачки расширились а дыхание снова стало прерывистым. Мы стояли, глядя друг другу в глаза, и я не знала, что Анкер дальше сделает. Мне было страшно, что он сейчас меня поцелует. А еще страшнее, что вместо того, чтобы оттолкнуть его, я стою и представляю, каким может быть этот поцелуй. Так прошло несколько ударов сердца, пока его лицо не начало мучительно-медленно приближаться к моему…

— Итить тебя, Анкер! Так и знал, что ты купил эту птичку, чтобы самому с ней пообжиматься!

Хриплый голос владельца «Пера и лилии» вернул нас на землю. Анкер тут же отстранился и холодно ответил:

— У нас просто возник с Селиной небольшой спор. Но мы все уладили, не волнуйся Орлан. Все идет по плану.

— Ну-ну, так я тебе и поверил. — рыжебородый басовито хохотнул. — Ладно, давай устраивай свое мероприятие. А я буду ждать, когда в моих карманах зазвенят золотые.

Он пошел дальше, на прощание обведя меня плотоядным взглядом с ног до головы. Я поежилась. Анкер, почувствовав это, нежно приобнял меня за плечи и заглянул в глаза.

— Селина, прости, что я так разозлился. Я обещал, что тебе не стоит ничего бояться. И сдержу слово.

— Я верю тебе. Просто… Орлан меня нервирует. — не зная, куда деть руки, я поправила воротник его расшитого серебром камзола.

Анкер поймал мою руку, притянул к лицу и поцеловал, заставив сердце снова забиться в ускоренном темпе.

— Все будет хорошо. Он не тронет тебя и пальцем. Никто не тронет. Пойдем отсюда, я расскажу тебе, что задумал.

Он снова потянул меня по коридору, но на этот раз его рука крепко сжимала не мой локоть, а ладонь, нежно поглаживая пальцы. Испуганная тем, какую реакцию вызывает это касание, я выдернула руку. Анкер нахмурился, но промолчал. До небольшой комнаты в конце коридора мы шли в тишине.

— Я специально с утра здесь все готовил. Смотри.

Он подошел к противоположной стене и отодвинул панель. Подойдя ближе, я увидела золотую решетку, через которую просматривался зал, в котором собирались гости. Они прогуливались по комнате с бокалами шампанского в руках и разглядывали девушек, которые вовсю кокетничали.

— И какова же моя роль в этом вечере? — я отвернулась от окошка и посмотрела на Анкера.

— Спеть свою песню, конечно. — Анкер улыбался. — Здесь со вчерашнего вечера усердно работали строители, проводя в стенах специальные трубы. Им даже пришлось немного поколдовать, чтобы успеть в срок. Смотри.

Он приоткрыл еще одну панель, правее решетки, и я увидела ряд золотых рычажков.

— Если открыть их, то в зале станет слышно все, что произносится в этой комнате. Таким образом твой голос разнесется по залу, но никто не поймет, откуда идет звук.

Я смотрела на него и не верила в то, что он говорит. Упавшим голосом спросила: — Ты хочешь, чтобы мужчины в той комнате сошли с ума от желания… и бросились на девушек?

Анкер снова нахмурился.

— Да, твой голос подстегнет их провести здесь всю ночь. Они щедро заплатят, Орлан останется доволен и не тронет тебя.

— А ты подумал о том, какого будет девушкам? — я тоже свела брови, и бросила на него пристальный взгляд.

— Они здесь давно работают. Не думай, Селина, что мне не жаль их. Но их судьбу я не могу изменить мановением пальца. — он говорил с легким раздражением, чеканя фразы. — Но я могу позаботиться о тебе. Тебя это не устраивает? Хочешь выйти в зал?

— Нет, не хочу. — я покачала головой. — Но чтобы из-за меня страдали другие… это тоже неправильно.

Анкер глубоко вздохнул и нервно провел рукой по волосам.

— Неправильно, я согласен. Но, к сожалению, жизнь не всегда справедлива. Поверь, мне жаль девушек не меньше, чем тебе. Но я не могу разом взять и изменить их судьбу, это не в моих силах. — он на несколько мгновений замолчал, а затем продолжил. — Чтобы им было не так тяжело, я купил особую приправу и передал им перед ужином. Это афродизиак, который возбудит их, поможет перенести этот вечер и даже… возможно… получить удовольствие.

Я задумалась. Все мое существо было против происходящего. Но я понимала, что выбор невелик. Выйти в комнату и отдать свое тело незнакомцам, либо согласиться с планом Анкера. Наконец, я решилась.

— Хорошо, когда я должна спеть?

Анкер достал из камзола карманные часы и посмотрел на циферблат.

— Минут через десять можно будет начинать. Я оставлю тебя в комнате и сам посторожу за дверью, на всякий случай.

Я кивнула, чувствуя, как снова начинает накатывать волна тревоги. Видно, переживания отразились на моем лице.

— Селина, я буду рядом, не переживай. Если хочешь, я останусь в комнате… — он шумно сглотнул, так что на шее дернулся кадык. — Но лучше мне все-таки выйти, чтобы ты точно была в безопасности.

— Да, так будет лучше. — я постаралась выдавить из себя улыбку. — Я побуду здесь одна и спою песню. Только…

— Да? — его взгляд снова потемнел.

— Ты не мог бы принести мне воды?

— Конечно.

Моя невинная просьба разрядила атмосферу. Анкер широко улыбнулся и вышел. Но уже через несколько минут вернулся с кувшином воды и бокалом. Поставил их на невысокий стеклянный столик и придвинул к нему стул.

— Устраивайся, и когда будешь готова, начинай петь. Через решетку ты сможешь увидеть, насколько подействовала песня, чтобы вовремя остановиться. Я буду снаружи.

На пороге он на секунду замешкался, будто хотел что-то еще сказать, но все-таки не стал. Молча повернулся и вышел. А я осталась одна.

Мысли сами собой вернулись к произошедшему в коридоре. К озерным глазам и горячим рукам Анкера, а по телу пробежали мурашки. Морской дьявол, он волновал меня и без песни! Что же будет, когда я начну ее петь?

Стараясь успокоиться, я подошла к столику, налила себе бокал воды и на секунду замерла, прежде чем сделать глоток. Собиралась с духом. Вспоминала, сколько всего я уже пережила. И думала, сколько еще преград предстоит преодолеть, прежде чем мне удастся отсюда выбраться, отомстить пиратам и вернуться домой. Сейчас я должна быть сильной. Сильнее собственного волшебного голоса.

Обретя решимость, я направилась к открытой решетке, намереваясь выполнить то, ради чего меня сюда привели. Через окошко я увидела, что некоторые гости уже разомлели от напитков и устроились на кушетках с девушками. Лучшего момента для песни нельзя и придумать. Поэтому я потянулась рукой к золотым рычажкам и опустила их вниз, как показывал Анкер. А потом набрала в легкие воздуха и начала петь.

Наблюдая, как мгновенно меняется ситуация в зале.

Глава 6. Страсти и обиды

Рвались пуговицы на камзолах, трещали шнуровки на платьях, крючки на корсетах вырывались с мясом.

Темноволосый гигант, стоявший рядом с Ирмой, повалил ее на кушетку и задрал подол. Его голова тут же исчезла под нижними юбками, а девушка издала полувсхлип-полустон, вцепившись руками в плечи мужчины.

Орлан Грум резко рванул платье на Анне, высвобождая пышный бюст на свободу. Она только охнула, а мужчина уже упал на колени и начал покрывать ее грудь жадными поцелуями.

Невозможно прекрасный Мрак одним движением избавился от штанов и сжал в объятиях хрупкую блондинку с длинной косой. Его руки шарили по спине девушки, расстегивая платья.

По всему залу отдельно стоявшие до этого люди складывались в пары, а кое-где и в троицы. Изо всех углов слышался треск ткани и хриплые стоны. Губы находили губы, руки сжимали все, до чего могли дотянуться.

От этого зрелища мне резко стало жарко, в горле пересохло. Я судорожно сделала глоток и поняла, что бокал уже опустел. Налила новый и снова приникла к окошку, продолжая напевать.

За решеткой меня ждало ошеломляющее зрелище. Избавившись от одежды, тела слились в единое целое, двигаясь в древнем ритме. Я смотрела, как подтянутые мужские ягодицы со всей силой вбивались в женские бедра. Дамские ножки обхватывали поясницы и покачивались на плечах. Руки сжимали груди и царапали спины.

И чувствовала, как в моих жилах вместо крови начинает пылать пламя. Я уже не могла петь дальше. Но никому в зале это и не нужно было. Они с упоением отдавались страсти, забыв обо всем.

Я пыталась сохранить последние крупицы разума, вспоминая о самых грустных моментах в своей жизни. Представляла лицо Гаркона. Но свадебная песнь и развернувшееся перед моими глазами зрелище оказались сильнее. Меня бросило в жар, внизу живота сладко тянуло, легким не хватало воздуха.

Следующее, что я помню — как резким рывком открыла дверь, схватила Анкера за камзол и потянула к себе, прижимаясь искусанными в кровь губами к его рту.

Его руки тут же обвили мою талию, приподнимая над полом. Анкер сделал широкий шаг и занес меня в комнату, не позволяя нашим губам расстаться ни на секунду. Они жадно изучали друг друга, захватывая по очереди в плен. Чтобы через мгновение снова сдаться, отдавшись во власть противника.

Я зубами нежно потянула его нижнюю губу на себя и услышала приглушенное рычание. По обнаженной спине заскользили горячие ладони. Он уже расшнуровал мое платье и начал спускать его с плеч.

Мои руки наощупь развязывали шейный платок, шелк холодил пальцы. Наконец, атласная лента скользнула на пол. Пуговицы камзола не собирались поддаваться так просто, серебряные петли крепко держали стеклянные бусины. Я простонала от отчаяния, не желая возиться с ними целую вечность. Услышав мое негодование, Анкер взял на себя нижний ряд. Наконец плотный камзол капитулировал перед нашими совместными усилиями и полетел не пол.

Рубашка по сравнению с ним казалась слабой преградой. Мои ладони ощущали жесткую грудь и крепкие плечи, переходящие в сухие мускулистые руки. Но мне нестерпимо хотелось избавиться от тонкой ткани, почувствовать живую кожу. Поэтому я расстегнула рубашку в несколько судорожных рывков.

Анкер повел плечами и белоснежная ткань сползла вниз. Тут он оторвался от меня, но, к счастью, только для того, чтобы снова приникнуть. Горячие губы чертили пунктирную дорожку от шеи до ключиц. Воздуха не хватало, кажется, я просто забыла, как дышать. Сердце билось так быстро, будто собиралось вырваться из груди и сбежать. Бросив меня здесь безумную, беспамятную, одержимую мужским вкусом и запахом.

Я жила от прикосновения до прикосновения. Чувств было так много, что я едва могла их выдержать. И все равно хотела большего. Губы Анкера опускались все ниже, мои пальцы запутались в его волосах. Низ живота свело истомой, каждый поцелуй вызывал непроизвольные сокращения мышц.

По ногам пробегала дрожь, они отказывались держать меня, отдавая полностью во власть крепких рук. Которые уже опустились на бедра, чтобы помочь избавить их от платья, но почувствовав мою слабость, подхватили, сжали, донесли до кресла.

И все началось снова, как будто и не прерывалось. Обжигающие прикосновения, покусывания и облизывания. Все ниже и ниже. Пока губы не наткнулись на плотную резинку белья. Как быстро выяснилось, совершенно здесь лишнюю…

Этот поцелуй был горячим, влажным и бесстыдным. Ничего в жизни я не ждала так, как его. От первого прикосновения губ Анкера по телу пробежала дрожь. От второго острое удовольствие прострелило меня насквозь. Когда же я почувствовала там его гибкий язык, мои ноги сами собой судорожно сжались, взяв его голову в замок.

Я не знаю, сколько прошло времени. Не знаю, что и как он делал. Помню только, как под закрытыми веками пробегали вспышки света. Это были блики огненных цветов, распускающихся где-то внутри один за другим. Пока последний фейерверк не заставил меня тонко вскрикнуть. А потом наступила полная темнота, тишина и чувство невероятной легкости.

Горячее тело Анкера прижалось ко мне, вырывая из небытия, руки обхватили в объятии. Губы горячо коснулись шеи и начали томительное путешествие вверх, к ушку, чтобы одарить его легким уксусом. Наконец, мы снова слились в поцелуе.

Наши тела прижимались друг другу все крепче, словно пытаясь сплавится. Но сколько бы страсти не было в игре губ и языков, мне ее было недостаточно. Внутри поселилась гулкая, сосущая изнутри пустота, которая требовала схватить, притянуть, ощутить. Наполниться до краев.

Мои ноги обвили бедра Анкера, а рука поползла вниз по его животу, пока не нашла ту жизненно необходимую твердость, что искала. С его губ сорвался хриплый стон, а рука перехватила мою ладонь, взяв все на себя.

Я замерла, одновременно страшась и предвкушая следующего мгновения. Но ожидание затянулось. И тут мою грудь сковал морозом панический страх, нахлынули воспоминания о том, что подобное уже было. Я так же лежала, мечтая заполнить внутреннюю пустоту, и все замерло, а потом оборвалось…

В ужасе я открыла глаза и увидела ледяной, как озерные воды, взгляд Анкера, нависшего надо мной на одном локте. Его лицо выражало жуткую муку. Увидев, что я открыла глаза, он прошептал:

— Прости…

Мне резко стало холодно. Я поежилась и попыталась выползти из-под мужчины. Заметив движение, он тут же перекатился вбок, освобождая. Отвернулся, избегая взгляда.

Боже, как стыдно. Свадебная песня и созерцание чужих удовольствий — все это опьянило и лишило меня разума. Но самое ужасное, что я не просто была одурманена. Я действительно испытывала к Анкеру тягу. Желание было настоящим. А теперь я обнажена и отвергнута.

Почему? Да, я сама на него бросилась. Предложила себя. Но он же откликнулся. Он же хотел этого не меньше, чем я. Пытаясь трясущимися руками зашнуровать платье, я не выдержала и задала волнующий вопрос.

Молчание было худшим ответом на свете. Оно давило, душило, не давало нормально дышать. Я поняла, что сейчас не выдержу. Отвращение к себе переполнит меня и диким рыданием вырвется наружу. А я не хочу при нем плакать. Хочу сохранить хотя бы остатки достоинства.

Бросилась к двери, Анкер что-то крикнул вслед, пытаясь остановить, но я уже выбежала и неслась по коридору, слыша только стук бешено бьющегося сердца. Бежала так быстро, как могла, не зная, преследует ли он меня или нет. Пролетела по лестнице вверх, перепрыгивая через ступеньку и ворвалась в комнату, громко хлопнув дверью. Чтобы в следующий момент сползти по ней спиной, пряча в коленях мокрое от слез лицо.

И тут в дверь заколотили с другой стороны.

— Уходи! — крикнула я, не в силах разговаривать сейчас с Анкером.

— Селина, это я, пусти… — неожиданно раздался голос Ирмы.

Я отползла и приоткрыла дверь, пропуская ее внутрь. Она вошла и ахнула, схватившись ладонями за лицо.

— Хорошая моя, что же стряслось?! — воскликнула девушка.

У меня не было слов, изнутри продолжали рваться рыдания. Я ревела, как в детстве, всласть, взахлеб, до соплей, прижимаясь к ее груди. А она только гладила меня по голове и приговаривала «Бедная моя, бедная, ничего, выплачешься, и пройдет. Это всегда проходит».

И именно в этот момент в комнату решил ворваться Анкер. Распахнул, сделал два стремительных шага и замер, будто напоровшись на невидимую стену. Побледнел.

— Нам нужно поговорить.

Его взволнованный вид, наверное, должен был меня успокоить, но меня только затрясло сильнее. Душа не справлялась со всеми потрясениями, которые ей сегодня пришлось пережить.

— Нечего тут говорить. — разъяренной кошкой накинулась на него Ирма. — Уходи, оставь девочку в покое.

— Я должен объясниться. — настаивал Анкер, хмуря густые брови.

— Раз должен, объяснишься. Завтра. Иди отсюда, не позорь ни себя, ни ее.

Он сжал кулаки так, что побелели костяшки, но развернулся и молча вышел.

Только под утро мне удалось успокоиться и провалиться в сон. Спала тяжело, урывками, как будто плавая в серой полудреме. И тем не менее даже это мутное забытье помогло стряхнуть остроту вчерашних переживаний. Я успокоилась и смирилась. Смогла наконец-то думать.

Признала — как бы больно ни было вчера, то, что мы не дошли до конца, только к лучшему. Не знаю, какие причины были у Анкера, надеюсь, не моего волшебного голоса пожалел, чтобы на нем заработать. Потому что я твердо решила — нет, никаких больше вечеров утех. Я не буду больше петь, разжигая чужую страсть и пылая сама изнутри. Слишком дорого это обходится потом.

Мысли об Анкере и чувствах к нему я гнала прочь. Слишком болезненно сжималось сердце. Не о чем здесь думать. Говорят, у каждой русалки бывает три любви: первая, болезненная и настоящая — та, что до конца дней.

Я надеялась, что у меня первая и станет настоящей, а болезненной удастся избежать. Но судьба распорядилась иначе. Моя первая любовь обернулась трагедией. Каждый раз, когда я пытаюсь вспомнить улыбку Гаркона, перед глазами тут же встает спина с торчащей стрелой.

Не знаю, как назвать тягу к Анкеру. Все-таки я была одурманена песней и происходящим. А даже если он и вправду мне симпатичен, это не значит, что я должна поддаваться мимолетному влечению. Он — управляющий дома утех. Я — пленница, которой нужно из него сбежать. Стоит думать только о своем будущем. Которое будет незавидным, если я буду глупой и слабой. Нужно сделать все возможное, чтобы поскорее отсюда выбраться.

Нужно отпроситься в город. Мои планы остаются в силе, что бы вчера не произошло. Буду пытаться отыскать родича. А не удастся, поищу другие возможности для побега…

В дверь постучали. Я вздрогнула всем телом, зная, кто стоит за дверью.

— Войдите. — голос не дрожит, и хорошо.

Это действительно был он. С зачесанными назад мокрыми после душа волосами. В белой рубашке, закатанной на локтях.

— Селина, я знаю, что ты вряд ли рада меня видеть. — он сразу перешел к делу. — Но я прошу тебя попробовать простить меня.

— За что?

Я думала, он опустит глаза, но он выдержал мой взгляд. А вот мне было тяжело смотреть в его озерные омуты и оставаться хладнокровной. Пришлось сдать позиции и отвести взгляд самой.

— Ты знаешь, за что. За то что, не сдержался и позволил себе так обойтись с тобой, Селина. — на его скулах заиграли желваки. — Я не должен был набрасываться на тебя. Радует только то, что сумел в последний момент остановиться…

Его слова привели меня в недоумение.

— Ты? Набрасываться? — с губ сорвался истеричный смешок. — Это после того, как я схватила тебя за камзол и втащила в комнату? Кто на кого бросился, Анкер? Давай разберемся хоть с этим.

— Неважно, кто проявил инициативу. — позиция Анкера была тверда. — Я не должен был пользоваться моментом. И за это буду просить прощения.

— Хорошо, ты прощен. — я взмахнула рукой. — Это все, что ты хотел обсудить?

Он прищурился и наклонил голову вбок, вглядываясь в мое лицо:

— Ты все равно обижена. И крепко.

— Я не обижена. Я расстроена. И не тобой, а собой. Я поступила неосмотрительно. И мне стыдно. Стыдно, что это произошло, стыдно, что ты смог сдержаться, стыдно, что я не хотела, чтобы ты останавливался. — слова срывались с языка сами, прежде чем я успевала обдумать их.

Думала, моя вспышка только напугает и оттолкнет его. Вместо этого он преодолел разделяющие нас пространство одним широким шагом, приблизившись вплотную.

— Нечего стыдиться. Если кто-то и должен стыдиться, то это я. Я. Воспользовался. Положением. — голубые глаза обжигали, а рот чеканил фразы, будто он пытался вбить их мне в голову — Тебе не повезло сюда попасть и не повезло понравиться мне. И я прошу прощения за произошедшее. За все, кроме того, что мне удалось взять себя в руки. Видит бог, Селина, я остановился, не потому что ты нежеланна. А потому что нашел в себе последние остатки совести. Понимаешь?

Я кивнула. А он разжал руки и сделал шаг назад.

— Извини, я опять давлю. Пытаюсь заставить понять меня.

— Все нормально, — я быстро перебила его, слабо улыбнувшись, — давай помиримся и забудем об этом. Сделаем вид, что ничего не было.

В его глазах не было радости, но он согласно качнул головой.

— Хорошо, давай поступим так. Сейчас меня ждут дела, но, надеюсь, нам сегодня еще удастся увидеться.

Он обернулся, чтобы уйти, но я остановила его.

— Подожди! Я хотела кое о чем попросить…

— Да?

— Можно ли мне выйти в город? Мне не хватает некоторых мелочей, да и неприятно чувствовать себя в доме, будто запертой.

Он задумался.

— Думаю, это можно устроить. Я скажу Конраду, чтобы он после обеда взял тебя на прогулку и выдам небольшую сумму на расходы. Можешь позвать с собой Ирму, если хочешь, она все тут знает.

— Хорошо, — радость от первой маленькой победы заставила меня широко улыбнуться.

Его взгляд потеплел в ответ, и мы расстались на доброй ноте. Я пригладила волосы у зеркала и пошла к комнате Ирмы, чтобы позвать ее на завтрак и обсудить планы на день.

— То есть, ты вчера ревела белугой, потому что сама на него бросилась? А он тебя трогать не стал? Я думала тебе вчера пришлось с невинностью расстаться… Сама так по первой плакала. — Ирма покачала головой и подула на горячую чашку с бодрящим настоем. — Ну, Анкер…. Когда все в такой момент срывается, конечно, неприятно. Но он молодец, что смог своего жеребца удержать и тебя не попортил.

Я рассказала подруге обо всех вчерашних событиях без утайки. Пересказала и утренний разговор. Ирма с радостью согласилась пойти со мной в город. Сказала, первым делом надо прогуляться на рынок, потом зайти в пару лавок с диковинками для горожан побогаче и иноземных гостей. А напоследок посетить самую большую ресторацию.

— Туда ходят самые знатные и богатые господа, иноземцы тоже заглядывают. Обычных девиц для утех туда не пускают, но Орлан водит дружбу с владельцем ресторации, поэтому нас примут вежливо и посадят где-нибудь в уголке. — объяснила девушка.

Мы быстро позавтракали, собрались и пошли к Конраду. Седовласый слуга уже был предупрежден Анкером о намечающейся прогулке, освободив для нее время. Поэтому мы накинули длинные цветные плащи и вышли из дома.

Улица снова оглушила меня яркостью красок и шумом. «Перо и лилия» располагалось в довольно респектабельном квартале, где было мало жилых домов и довольно много разнообразных лавок и трактиров. Мы пошли пешком, так как до рынка идти было недалеко, а из кареты мне не удалось бы посмотреть город.

Я с любопытством разглядывала беленые каменные дома, утопающие в зелени. Невысокие извилистые деревца росли впритык к стенам, сплетаясь разноцветными кронами над головой прохожих. Пышно цветущие в каменных кадках кусты разносили по воздуху головокружительно сладкий аромат.

Солнце слепило глаза, под плащом было жарко, но я не обращала на это внимание, наслаждаясь прогулкой. Вдыхала полной грудью, смакуя, как аромат цветов смешивается с запахом свежеиспеченных пирожков из соседней лавки, оставляя напоследок соленый вкус близкого моря.

Люди ходили разные, все одетые в легкие и яркие ткани. Некоторые мужчины щеголяли обнаженным торсом в расшитых безрукавках, другие потели в глухих камзолах. Ирма объяснила, что раньше, до объединения земель в одно королевство, местные жили по другим обычаям. И выходцы из старых семей до сих пор предпочитали свою манеру одеваться. А вот приезжие из других провинций не сразу решались переодеться в более уместные южному климату легкие наряды.

Дамы выглядели еще более ярко, позволяя себе сочетать самые насыщенные и неожиданные оттенки в одном наряде. Вот только обнажать тела они не спешили, скромно прикрывая шифоном руки по локоть. Юбки были в пол, а декольте неглубокими, у многих шеи скрывали легкие шарфы, завязанные кокетливыми бантиками. Некоторые носили вместо платьев длинные туники с цветными шароварами.

Спустя несколько поворотов дорога привела нас на рынок. И там, прямо на входе, я увидела свой шанс на спасение.

Высокий столб возвышался над торговыми рядами. На него умелая рука приколотила огромную доску, чтобы клеить пергаменты с объявлениями. Я оглянулась на слугу, шедшего позади нас, и притянула Ирму поближе, понизив голос.

— Знаешь ли ты способ избавиться от Конрада? Всего на несколько минут. Мне надо кое-что тебе показать наедине.

Девушка кивнула, а потом громко ответила, так, чтобы сопровождавший точно слышал:

— Белья прикупить всегда дело полезное. Есть тут одна лавочка рядом с рынком, давай в нее первым делом и заглянем.

Я улыбнулась подруге, которая быстро придумала способ остаться наедине. И ускорила шаг, взбудораженная идеей, пришедшей мне в голову. Миновав несколько прилавков, мы свернули за угол, вышли из торговых рядов и оказались рядом с небольшим домиком с розовой дверью, на которой были нарисованы булавка и кружево.

Внутри нас встречал ряд деревянных манкенов, наряженных в разнообразные корсеты, бюстье и панталоны. На стенах висели выкройки и рисунки нарядов, расписанные акварелью. Повсюду стояли деревянные рамы с крючками с плечиками, на которых висели предметы нижнего белья.

Из-за стола со швейной машинкой тут же вышла хозяйка. Невысокая, полная женщина со смуглой кожей и белозубой улыбкой. Она предложила нам устроиться на голубой кушетке, пообещав подобрать среди готового белья что-то на наш вкус и размер. Только вначале ей нужно будет снять с нас мерки.

Пока хозяйка обвивала меня длинной лентой с нарисованные делениями, я рискнула попросить у нее листок и карандаш. Та не отказала в просьбе. И пока обмеряли Ирму, я чертила символы на родном языке, которые могут меня выручить.

«Нужна помощь в «Перо и лилия». Срочно, я в большой опасности».

Глава 7. Тревоги

Если еще вчера Анкера воротило только от одной мысли о бренди, то сейчас он бы не отказался опрокинуть стаканчик и закурить трубку. Но он знал, что потворство дурным привычкам никак не поможет вернуть ему доброе расположение духа. Гораздо лучше с этим справятся физические упражнения.

Поэтому выглянувшие на террасу девушки могли с удовольствием обнаружить, как управляющий дома утех с полной самоотдачей отжимается. Солнце припекало, поэтому Анкер расстался с камзолом, и сейчас тонкая ткань рубашки облепила поджарый торс. С каждым движением мышцы прорисовывались все четче, показывая, что несмотря заметную худобу, не каждый грузчик рискнул бы помериться с ним силой. Капля пота потекла по шее, задержалась на бьющейся жилке и упала в землю.

Анкер услышал справа глубокий вдох. Скосил глаза и понял, что у его тренировки появились зрительницы. Анна, поймав его взгляд, облизнула пухлые губы, накручивая рыжий локон на палец. А ее подруга начала с новой силой обмахивать себя широким белым веером.

Управляющему все это не понравилось. Девушки давно строили ему глазки, кокетничали и намекали, что расположены к гораздо более близкому знакомству. Но до вчерашней ночи он держал себя в руках и ни с кем не переходил грани легкого флирта. До того, как в доме утех появилась Селина.

Собственно, чтобы отвлечься от мыслей о ней, он и затеял эту тренировку. Помогло, но ненадолго. Доделав запланированную полусотню отжиманий, Анкер резким движением поднялся, подхватил камзол и стремительно направился обратно в дом. Анна хотела с ним заговорить, но он только кивнул вместо приветствия и с максимально сосредоточенным видом пронесся мимо.

С утра он уже пережил разговор с Орланом, отчитавшись о полученной за ночь прибыли. Рыжебородый владелец «Пера и лилии» был доволен выручкой, а потому находился в приподнятом настроении. Хохоча поделился впечатлениями от песни Селины и заявил, что через несколько дней нужно снова повторить. Дескать и сам почувствовал себя снова «молодым жеребцом». Не забыл поинтересоваться, получил ли свою долю удовольствия и Анкер. Пришлось сдерживаться из последних сил, чтобы не вмазать по самодовольной роже Орлана. При мысли о том, что кто-то сможет узнать о его несдержанности с Селиной, начать сплетничать или, не дай бог, заинтересоваться девушкой, накатывали волны ярости.

Правда, в первую очередь Анкер злился на себя. За мужской интерес, который снес последние баррикады рассудка. За то, что обидел, а потом согласился сделать вид, что «ничего не было». За то, что вместо того, чтобы прямо сейчас выкупить и спасти ее из дома утех, он медлил. Но на то были свои причины.

Расследование двигалось полным ходом. После покупки Селины на торге Анкеру удалось заработать репутацию щедрого и надежного покупателя. И буквально вчера ему пришло приглашение принять участие в некоем закрытом, доступном только самым платежеспособным господам мероприятиям. И не где-нибудь, а в самой столице Катории. После известия, что работорговля ведется прямо под носом его Канцелярии, у Анкера задергался правый глаз. А когда он узнал, что Орлан отказывается продавать Селину, не соглашаясь даже на самые баснословные суммы, нервный тик перешел на щеку. Давало знать о себе старое ранение, которое он получил в самом начале карьеры в схватке с контрабандистами. К счастью, владелец «Пера и лилии» лицевых судорог не застал.

Кое-как успокоившись, Анкер отправил записку, назначив своим людям тайную встречу. Судя по всему, ему придется оставить все, как есть, и поехать в столицу. А вот по возвращении, после триумфального завершения расследования, у него будут развязаны руки. И тогда он сможет спокойно заявить, кто он такой, и освободить Селину.

— Господин Анкер, карета уже ждет. — раздался нежный голосок служанки вместо скрипучего голоса Конрада.

Он поблагодарил девушку и поспешил к выходу. Перед поездкой в столицу еще предстояло разобраться с разнообразными нуждами дома утех. Оплатить поставки продуктов на неделю и работу наемных прачек, договориться о визите доктора, заехать в банк и внести выручку за последнюю неделю.

Катаясь в карете по городу, он поневоле возвращался мыслями к произошедшему вчерашним вечером.

Анкер был мудрым и гибким человеком, иначе бы ему не удалось занять столь высокий и политически сложный пост. Поэтому у него было немного принципов. Но каждый из них был незыблем… до вчерашнего вечера.

«Сначала думай — потом поступай. Сын охотника не может себе позволить быть слабым. Сын лорда не может позволить себе пойти против долга. Ты должен управлять собственными эмоциями, и не давать им управлять собой. Никогда не обижай тех, кто слабее тебя, и не давай обижать себя тем, кто сильнее», — с детства твердил ему отец. Анкер всегда следовал этому совету. Пока одна зеленоглазая девушка дважды не заставила его пойти на поводу собственных чувств.

И он облажался по полной программе.

Но Анкер не был бы главой Тайной Канцелярии, если бы не имел всегда запасной план. Был он и сейчас. Только на этот раз в него входили не допросы и пытки, а цветы и танцы. Просто замечательно, что танцы давались Анкеру ничуть не хуже, чем допросы.

Запасной план прибавил ему хлопот, но он умел решать несколько вопросов одновременно. И раздавая поручения, не сомневался, что они будут выполнены. Потому что каждый, кто имел с ним дело, знал, что господин Анкер никогда ничего не забывает.

Таким образом к шести вечера, когда Селина с подругой вернулась с прогулки, ее уже ждали записка и большая картонная коробка на кровати. В ней неожиданно для себя девушка обнаружила платье. Как донесла Анкеру служанка, выполнявшая его распоряжение: «У дамы при виде подарка заблестели глаза. А когда прочла ваше письмо и вовсе изволила разулыбаться, как ребенок».

Анкер торжествовал. Он не сомневался в своем умении галантно ухаживать, и все же не мог быть стопроцентно уверен, что выбранный им наряд придется по вкусу Селине. Поэтому и составил записку таким образом, чтобы оставить ей выбор. И именно этой свободой принять подарок или отказаться от него, рассчитывал заработать для себя несколько дополнительных очков.

Он примерно представлял, что увидит, когда она выйдет из дома, и все же реальность оказалась несопоставима с фантазией.

Анкер мог представить, что Селина будет хороша. На его вкус она и в мешке картошки была бы превосходна. Но, то, что он увидел, стоя у кареты, превзошло все его ожидания и обещания модистки.

Сиреневое многослойное облако юбки полностью скрывало все, ниже пояса. Выше же полупрозрачный батист тесно облегал тонкую талию и небольшую, но круглую грудь. Не открывая при этом взгляду и ничего лишнего. Детали прятала вышивка в виде россыпи полевых цветов. Обнаженными оставались лишь острые ключицы и узкие плечи, потому что пышные прозрачные рукава начинались так низко, что было непонятно, на чем они держатся.

Селина убрала свои серые, с лиловым отливом, волосы наверх и украсила их белоснежными цветами. Пока Анкер пристально разглядывал девушку, на ее лице расцвел румянец, а в зеленых глазах замерцали искорки. Будто избегая его взгляда, она опустила взор вниз, и на щеки упала тень от длинных ресниц. Но протянутой руки не почуралась, вложила свою ладошку, оперлась и сделала шаг.

И в тесном пространстве кареты они оказались совершенно одни.

Он слышал ее прерывистое дыхание, чувствовал горячее бедро даже сквозь мягкие слои юбки. Мужской интерес внутри него бился в истерике и стучал в набат, требуя обнять, прижаться, поцеловать. Но Анкер усилием воли заставил его замолчать и позволил себе только осторожно взять девушку за руку. Она тут же повернулась и задала вопрос, который он давно ожидал услышать. — Что же ты задумал? Куда мы едем?

— Мне хочется устроить сюрприз. — он не смог сдержать улыбки, — Рад, что ты решилась сегодня мне довериться. Обещаю красивый вид, вкусную еду и невинные развлечения, в которых ты сама решишь, участвовать или нет.

— Невинные? — Селина приподняла бровь.

— Абсолютно. Как слеза младенца. — Анкер картинно округлил глаза, и девушка на смогла сдержать смеха.

Возникший между ними лед начал таять. Отлично, именно этого он и добивался. По пути он расспросил ее о прогулке по городу, и порадовадсч, что та ей понравилась. Сначала они с Ирмой побывали на рынке, потом в магазине дамских нарядов, а затем прогулялись и пообедали в ресторации. Селину заинтересовала местная политика, и он неожиданно для себя заметил, что с удовольствием рассказывает о том, как в прошлом веке Катория подмяла под себя несколько независимых королевств. И хотя теперь номинально они все входят в состав Империи, на деле в некоторых провинциях продолжают следовать своим обычаям, находя лазейки в законах или и вовсе обходя их. Но на открытый бунт никто не готов, поэтому в целом все живут мирно, торговля процветает.

— В том числе торговля девушками. — нахмурилась Селина.

Он был вынужден согласится:

— Да, южным провинциям тяжелее всего дался отказ от рабовладения. Оно до сих пор скрыто практикуется под видом долговых договоров.

— И император смотрит на это сквозь пальцы, чтобы не спровоцировать мятеж? Или надзор властей не так силен вдали от столицы?

Вопросы девушки били в цель, чем ей опять удалось приятно его удивить.

— И то, и другое, но главное, что местные представители власти поддерживают сложившуюся систему. — Анкер взглянул в окно и увидел, что они уже подъезжают. — Предлагаю продолжить беседу после бокала вина и сытного ужина. А прямо сейчас я хочу тебе кое-что показать.

Он первым вышел из кареты, подавая Селине руку. И когда ее глаза округлились, увидев, куда они приехали, в груди Анкера потеплело. Не отпуская длинные тонкие пальцы из ладони, он повел девушку к краю каменной площадки, с которой открывался вид на город.

Красное закатное солнце одним боком уже укатилось за линию горизонта, окрашивая небо переливом от нежно-розового до темно-фиолетового. Морские волны отражали небесные оттенки, пылая посередине ярко-оранжевой солнечной дорожкой.

Закат позолотил и город, начав с белых парусов кораблей на причале. Щедро плеснул желтым на стены домов и заставил заискрить вспышками стеклянные окна. Город утопал в зелени, пробивающейся между крыш, и теплом солнечном свете.

Анкер стоял и любовался. Но не закатом, а лицом Селины, на котором изумление сменили восторг и благоговение перед красотой небесного представления. Пухлые губы приоткрылись, бледные брови взлетели вверх, зеленые глаза будто стали еще больше и ярче.

Он наклонился к тонкой шее с беззаботно выбившимся из прически завитком и хрипло прошептал в розовое ушко:

— Нравится?

— Не то слово. — тихо ответила Селина.

И онпозволил себе обнять ее, прижаться грудью к спине, а подбородком утонуть в пышных локонах. Она не отпрянула. И целую вечность они просто стояли так, глядя, как темнеет небо. Пока не зажглись первые звезды.

Тогда Анкер почувствовал, что пальцы девушки заледенели от вечерней прохлады. С неохотой отстранившись, он снял с себя камзол и накинул ей на плечи, оставшись в одной рубашке.

— Пойдем?

— Обратно? — Селина повернула к нему грустное лицо.

— Нет. — он широко улыбнулся. — Нас еще ждет ужин.

Вернувшись в карету, они все так же держались за руки. Ехали молча, но в этой тишине не было напряженности. Наоборот, в единодушном безмолвии была своя спокойная прелесть. Когда карета затормозила, Анкеру даже стало на секунду жаль прерванного момента.

Но он еще не успел реализовать все задуманное на этот вечер. А у него были большие планы.

На этот раз они вышли на оживленной улочке, идущей вдоль побережья. Каменная брусчатка извилистой змейкой повторяла береговую линию, отгораживаясь от плещущихся волн пышными кустами, высокими пальмами и невысоким, но крепким заборчиком. Впрочем, при желании можно было пройти через калитку, спуститься по ступенькам вниз и оказаться на пляже, но эту прогулку Анкер приберег на конец вечера. Сейчас он повел девушку в сторону деревянной террасы со столиками, тесно стоящими друг другу. Большинство из них были заняты, но на самом краю площадки, в небольшом отдалении от веселящейся публики, было свободное место.

Именно туда Анкер и направился, нежно придерживая Селину под локоть. К ним тут же подошел усатый подавальщик, мановением руки снял табличку «зарезервировано» и предложил сделать заказ. Он назвал несколько вариантов по памяти, сделав акцент на сезонном предложении шеф-повара — мезе с морепродуктами. Именно его они и выбрали, согласившись и на рекомендованное к блюду белое вино из сладких абрикосов.

Вечерний полумрак рассеивали светящиеся шары, стоявшие на витых железных ножках по краям террасы. Один из них сиял рядом с ними, и Селина задумчиво остановила на нем взгляд.

— Давно хотела спросить, как они работают. Видела такой у нас в доме, но забыла узнать. Это магия? — спросила она.

— Да, их заряжают маги, владеющие силой света. Это довольно дорогое удовольствие, но владельцы популярных рестораций не скупятся, привлекая гостей побогаче.

— Маги? — быстро переспросила она. — Вы владеете волшебством?

— Не все. Это редкий талант. Говорят, раньше каждый второй рождался с магическим даром. Сейчас хорошо, если один из тысячи младенцев оказывается магом.

— А ты? Ты владеешь силой? — Селина разглядывала его пристально, словно впервые увидела.

— Нет. Но моя мать владела. — неожиданно для себя признался Анкер. И замолчал, погрузившись в воспоминания.

Девушка тихо ждала, когда он продолжит. А его обуревали противоречивые чувства. Он столько лет носил в себе эту историю, скрывая от всех старую рану. Избегал разговоров, поддерживал глупые сплетни. Рассказать значило открыть ту часть души, которую он привык никому не показывать. Но сейчас ему хотелось сохранить тоненькую ниточку доверия, протянувшуюся между ним и Селиной.

Наконец, решившись, он начал свой рассказ.

— Ей было шестнадцать, когда жрецы Единоглазого бога обнаружили магический дар. Слабенький, но стабильный — достаточный, чтобы зажечь свечу или вызвать легкий порыв ветерка. Так она стала послушницей храма. А через пару лет решила принести обет невинности и стать полноправной жрицей. Поэтому они вместе с наставницей направились в столицу Империи в главный храм Единоглазого. Вот только до столицы не добрались. — на лице Анкера заиграли желваки. — Мой отец был на охоте, когда собаки привели его не к дичи, а перевернутой повозке и мертвой старухе в кустах. Издали слышались крики и плач, он пошел на звук и… нашел разбойников. Не найдя, чем поживиться, те убили старую жрицу и решили позабавиться с девушкой. Отец пристрелил их, как диких свиней. А мою мать забрал к себе в дом.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями. Откровенность все еще давалась ему с трудом.

— После произошедшего она перестала говорить. Только кивала и иногда улыбалась, когда ей говорили что-то доброе или пытались позаботиться. И кричала в ужасе, стоило приблизиться или, хуже того, коснуться ее кому-то из мужчин. Мой отец все равно решил жениться. Свадьбу справили скоро, а через пару недель у новобрачной начал расти живот. В округе шептались, не подарок ли это разбойников… но отец разом пресек все слухи, признав меня своим после рождения. Я никогда не спрашивал правды. Но и ни разу не видел, чтобы отец обнял мать…. да хотя бы взял за руку. До самой ее смерти.

Селина смотрела на Анкера повлажневшими глазами. Ее брови горестно стремились к переносице, а губы сжались в одну линию. Горе и сочувствие — вот что выражал каждый мускул на лице девушки.

И ему стало немного легче от того, что кто-то разделяет его тяжелое чувство. Он нашел рукой ее ладонь на столе и слегка сжал.

— Не переживай так. Это было давно.

— Старые раны болят не так остро, как свежие, но они глубже и тянут больше душевных сил. — медленно произнесла Селина, сжимая его руку в ответ. — Я тоже потеряла мать, будучи совсем малышкой. Обо мне заботились старшие сестры, и я их очень люблю, но… есть вещи, которым не существует замены.

— Все так. — он согласно качнул головой. — Но это не значит, что мы должны давать старым ранам разъедать нас изнутри. Можно помнить о потерях и от этого только острее чувствовать себя живым.

— Да, и наслаждаться чем-то прекрасным, как сегодняшний закат. — Селина поддержала его улыбкой. — Но как же вышло так, что ты стал управляющим… дома утех?

Этот вопрос заставил Анкера на секунду смешаться.

Открывшись в одном, ему хотелось рассказать и обо всем остальном. Он верил Селине и не видел причин, по которым она могла бы раскрыть его секрет Орлану или кому-то еще. Но некоторые привычки так плотно запускают в нас свои шипы, что врастают в душу и становятся ее частью. Анкер мог рассказать все о себе, но служебные секреты раскрыть был не в силах. Ни перед кем.

— Мне пришлось заняться этой работой, но я не могу сказать, что я рад ей. И не планирую здесь задерживаться. — его ответ был туманным, но по сути правдивым.

— Что-то держит тебя здесь? — девушка благодарно улыбнулась подавальщику, подошедшему подлить вина в их бокалы.

— Можно сказать и так. Я с удовольствием расскажу тебе все, но через несколько дней. Обещаю. Веришь? — он снова поймал рукой ее бледную ладонь с тонкими пальцами.

Она не отняла руки, но смотрела мимо него, туда, где в темноте плескалось, с шумом набегая на берег, море. Свет волшебного шара мягко подсвечивал ее профиль с легкой горбинкой на носу. Ожидание ответа было вязким, как кисель, они будто застыли в этом моменте. Наконец, легкий кивок заставил секунды вновь побежать вперед. Селина повернула лицо и посмотрела на него взглядом человека, принявшего непростое, но окончательное решение.

— Да, я тебе верю. — ее голос был тверд, в нем прорезались металлические нотки. — Но если мне когда-то придется об этом пожалеть… я убью тебя.

Ему хотелось рассмеяться, слыша угрозы хрупкой девушки в лавандовом облаке платья. Но он понял, что речь идет вовсе не о его секретах. И ответил серьезно, не позволяя и искре смешинки просочиться в голос:

— По рукам. — он сделал глоток вина, а потом все-таки разрешил губам приподнять уголки в улыбке. — Предлагаю, так сказать, скрепить нашу договоренность. Засунь руку в карман.

Его камзол, все еще согревающий девушке плечи, тут же подвергся обыску. Она быстро нашла маленькую квадратную коробочку и замерла, поглаживая бархатистый бок.

— Ну же, смелее, открывай. — ему самому не терпелось увидеть ее реакцию.

Глава 8. Подарок и просьба

День был такой насыщенный, что пролетел незаметно. События смешались яркими пятнами, как цветные камешки в детском калейдоскопе. Утро — разноцветные прохожие, запах соли и булочек, рынок, столб с объявлениями, холодный метр модистки, несколько символов на бумаге, шелковое касание белья. Полдень — скрипучее ворчание Конрада, звон кружек в ресторации, смех Ирмы. Вечер — мягкое платье с тугим корсетом, закат над морем, озерные глаза Анкера, тепло его руки, вкус персикового вина на губах и, наконец, бархат коробочки.

Я замерла, поглаживая крышечку футляра, пытаясь замедлить это мельтешение, прочувствовать до конца радость и предвкушение от подарка. Анкер с улыбкой подбодрил меня, но я все равно не спешила открыть крышку.

Тут к нам подошел подавальщик, сгибаясь под тяжестью подноса с десятком маленьких тарелочек с разными закусками. По взгляду Анкера он почувствовал, что не вовремя, но отступать было уже некуда. Поэтому блюда с овощами и разными морскими кушаньями были расставлены на столе со всей возможной поспешностью. Наконец, мужчина ретировался с пустым подносом, а я наконец открыла коробочку.

На атласном ложе лежала серебряная звезда, усыпанная изумрудами. Они таинственно мерцали в свете волшебных шаров, гипнотизируя зелеными бликами.

— Нравится. — бархатный голос Анкера не спрашивал, а довольно утверждал очевидное.

— О-о-очень. — выдохнула я.

— Это не просто кулон. — он привстал со стула. — Позволишь, я надену?

— Конечно.

Он обошел столик и встал у меня за спиной. Несмотря на вечернюю прохладу, мне стало жарко, когда его руки нежно коснулись моей шеи, отводя непокорные локоны в сторону. Но вот замочек щелкнул, а на грудь легла приятная тяжесть изумрудной звезды. И в груди тут же появилось приятное чувство, что все идет так, как нужно. Уверенность в правильности сделанного выбора.

— Так что же особенного в этом кулоне? Кроме того, что он прекрасен? — я обернулась к Анкеру, который все еще стоял рядом, не спеша возвращаться на свое место.

Он снова улыбнулся, и я увидела мелкие мимические морщинки, собравшиеся в уголках его глаз. Мне захотелось протянуть руку и разгладить их пальцем, но я сдержала этот неожиданный порыв.

— С его помощью ты сможешь позвать меня к себе. — его бархатный голос обволакивал. — Дело в том, что мне нужно уехать на несколько дней. Но я… не хочу волноваться, что с тобой что-то может случится.

Еще несколько дней назад я даже не знала, кто он такой. А теперь новость о том, что нам предстоит расстаться на несколько дней, заставила пробежать по спине холодок.

— А куда ты уезжаешь? Или это тоже пока секрет? — не удержалась от легкой колкости.

Он все-таки вернулся на свой стул, расслабленно откинулся на спинку и начал задумчиво покручивать бокал с вином в руках.

— Не секрет. Мне нужно в столицу. Но подробности я раскрою, действительно, позже. — улыбка на его лице на этот раз была извиняющейся. — Собственно, я планирую решить несколько вопросов и все тебе рассказать. Эта поездка должна избавить меня от тайн.

— Звучит прекрасно. Пожалуй, ради того, чтобы узнать твои тайны, я готова потерпеть несколько дней.

— Потерпеть? — переспросил Анкер, приподняв одну бровь.

— Конечно. Без тебя мне придется проводить время с Ирмой и Анной. Вторая — почти невыносима. — я схитрила с ответом.

— Даже не знаю… Мне кажется, Анна довольно милая девушка, она всегда так вежлива и приветлива со мной… — сообщил он с таким серьезным видом, что мне захотелось его стукнуть.

— Еще бы ей не быть вежливой с тем, к кому она хочет залезть в штаны. — даже зная, что Анкер специально меня провоцирует, я не смогла промолчать.

— Под водой все так же прямолинейны, как ты? — в широкой улыбке он показал мне все свои зубы, будто хвастаясь их ровным крепким рядом.

— Не все, характеры у русалок бывают разные. Мы в этом ничем не отличаемся от людей. Есть скромные и застенчивые, есть резкие и темпераментные. Но говорить правду не считается чем-то зазорным, о чем бы ни шла речь.

— И какой же характер у тебя, Селина? — он выпрямился на стуле, пристально вглядываясь в мое лицо. — Ты то прячешь от меня глаза, мило улыбаешься и со всем соглашаешься. То резко бросаешь в лицо то, что думаешь. Какая ты на самом деле? Робкая и нежная или колючая, как кактус?

— А ты умеешь делать комплименты. Кактусом меня еще никто не называл. — я покрутила головой из стороны в сторону, а потом уставилась на Анкера испытующе. — Ну как, похожа?

Он отставил бокал в сторону и облокотился на стол, положив подбородок на скрещенные пальцы. Несколько секунд пристально изучал взглядом, а потом вынес вердикт:

— Не очень. Но я скажу, на кого ты на самом деле похожа, если согласишься на мою просьбу.

— Какую?

За этот вечер я видела его улыбающимся чаще, чем за все последние дни. Но это была самая яркая и искренняя улыбка из всех. С ней он как будто помолодел на несколько лет, став совсем мальчишкой.

Ножки стула скрипнули, когда Анкер его отодвинул, чтобы подняться. Он встал и протянул мне руку:

— Потанцуй со мной.

Конечно, я согласилась. Оперлась на его руку, поднимаясь с места и последовала к краю террасы, свободной от столиков. Там уже кружилось несколько разноцветных пар, двигаясь в такт медленной мелодии живого квартета.

Когда мы остановились у самого края, я положила руки на плечи Анкера и поднялась на цыпочки, чтобы шепнуть ему на ухо признание «я не умею танцевать». Его дыхание обожгло мне ухо, когда он ответил «зато я умею».

Сильная рука обвила мою талию и притянула к себе теснее, так что я грудью прижалась к плотному камзолу. Вторая рука нашла ладонь.

«Делай шаг в ту сторону, в которую я направляю твою руку» тихо велел он. И я послушалась, начав неторопливо двигаться по кругу в его объятиях.

Это было довольно просто и приятно, мы не делали каких-то сложных движений, просто качались из стороны в сторону, перемещаясь по часовой стрелке. Я жадно вдыхала соленый морской воздух, убеждая себя, что именно он заставляет меня чувствовать себя так уютно и безопасно. А вовсе не тяжелая теплая рука Анкера на талии. С каждым вздохом мне казалось, что я становлюсь все легче и легче, еще один шаг и мы поднимемся в воздух, продолжив танец уже не касаясь ногами пола.

Но вот скрипка выдала мучительно-нежный всхлип и замолчала. Мы замерли, не готовые так сразу отстраниться друг от друга и вернуться в реальность. Но на этот раз мне первой удалось прислушаться к голосу рассудка.

— Это конец? — я запрокинула голову, чтобы найти его озерный взгляд.

— Я думаю это только самое начало. — очень серьезно ответил Анкер. — Но танцы действительно подошли к концу. Боюсь, пришло время возвращаться.

Он махнул подавальщику рукой, подавая знак, что мы готовы расплатиться и уйти. Тот расторопно подошел и принял несколько серебряных монеток с довольным видом. Видимо, Анкер был щедр.

— Подожди. — я кое-что вспомнила. — Ты обещал рассказать, на кого я похожа, если я потанцую с тобой.

Рука, все еще обнимавшая меня за талию, на секунду напряглась.

— Я всегда выполняю свои обещания. — он повернулся и нежно провел пальцами по моей щеке. — Ты… очень похожа на мою мать. Какой я ее помню.

Я поймала руку, которой он приласкал меня, и сжала в ладони, принимая его признание. То, что он мне рассказал о своей матери, было очень личным. Если вчерашняя страстная ночь только отдалила нас друг от друга, его откровенная история, наоборот, сделала ближе.

К сожалению, этот момент не мог длиться вечность. Пришло время возвращаться в дом утех. В котором мне предстояло провести несколько дней… без Анкера.

В карете я вспомнила, что он так и не рассказал мне, как пользоваться кулоном. Оказалось, все просто: один из лучей звезды заканчивался острым краешком. Нужно было уколоть им палец, дав медальону каплю своей крови. Анкер показал мне такое же украшение на своей шее, спрятанное под камзолом — оно станет горячим, если я попаду в беду и подам сигнал.

Я пообещала воспользоваться им, как только заподозрю неладное, ведь дорога из столицы все равно займет время. Даже если воспользоваться магическим порталом. Как объяснил Анкер, портальные станции располагались в нескольких храмах рядом с крупными городами, но до ближайшего было полдня пути. Он очень просил меня не тянуть до последнего, а действовать решительно в случае надвигающейся опасности для моей чести. Пришлось несколько раз уверить его, что все будет хорошо. Легкомысленно давая обещая, я и подумать не могла, что кулон действительно мне скоро понадобится…

Подъехав к знакомой синей двери, мы остановились. Анкер вышел из кареты первым и галантно подал руку. Стоило нам оказаться в доме утех, как он переменился, снова надев на лицо маску холодного безразличия. Вежливо проводил меня до комнаты, кивнул на прощание и ушел. Я понимала, что чем меньше интереса ко мне проявляет Анкер прилюдно, тем лучше. И все же мне было немного жаль, что он не зашел попрощаться по-настоящему…

Я вытащила шпильки из прически и с наслаждением распустила волосы, массируя пальцами кожу головы. И замерла, осознавая, что не знаю, как выбраться самой из платья. Можно было, конечно, пойти к Ирме и обратиться за помощью, но тогда нужно будет и рассказать все о нашем свидании с Анкером. А мне не хотелось пока этого делать. Как будто от пересказа события побледнеют, став просто еще одним воспоминанием. Поэтому пришлось бороться с лавандовым шедевром самостоятельно, проявляя чудеса гибкости. К счастью, благодаря упорству, мне все-таки удалось справиться с рядом крючков и освободить себя из батистового плена. Накинув ночную сорочку я аккуратно расправила платье и повесила в шкаф, не отказав себе в удовольствии еще несколько секунд полюбоваться на него, поглаживая медальон на шее.

Сколько приятных сюрпризов выпало на мою долю сегодня! Я чувствовала себя, как ребенок после дня рождения. Счастливая, уставшая и все еще взбудораженная, от чего трудно уснуть.

Но оказавшись под одеялом, сама не заметила, как яркие картинки сегодняшнего дня, которые я прокручивала в голове, плавно сменились сновидениями. И всю ночь мне снилась мелодия скрипки, под которую сильные мужские руки кружили меня в танце.

Проснулась с улыбкой и зверским аппетитом. Вчера я так увлеклась беседой, подарком и танцами, что только поклевала аппетитные блюда. Теперь об одном воспоминании о морских кушаньях во рту прибавлялось слюны. Быстро умывшись и одевшись в самое удобное платье, я заплела привычные косы и пошла звать Ирму на завтрак. Она ответила на стук в дверь с пятого раза.

— Ты чего-о-о так рано подорвалась? — спросила заспанная девушка, позевывая в кулак.

— Я страшно голодная! — честно призналась. — Тебя что, вчера Анкер голодом морил? Вроде ужинать ходили… — задумчиво протянула Ирма, пропустив меня в комнату.

— Кормил, да только не до еды было… — я почувствовала, как щеки предательски заливает краска.

— О, даже так. — она тут же с интересом обернулась, продолжая завязывать юбку на поясе. — Ладно, пошли, оголодавшая жертва страсти. Сейчас поедим и все расскажешь.

Мы пошли в заросший зеленью дворик, куда меня уже водил Анкер. По пути Ирма поймала Конрада и попросила подать нам завтрак туда. А еще — поторопиться, потому что мы очень голодны. Я с благодарностью посмотрела на подругу, которая быстро все устроила. Я еще не настолько освоилась в доме утех, чтобы давать кому-то распоряжения. Конрад в целом заставлял меня робеть, со своей вечно прямой, будто шпагу проглотил, спиной и постным лицом он выглядел не слугой, а владельцем дома, только сдающим комнаты.

Ирма заметила, каким взглядом я проводила его, и спросила:

— Ты что, Конрада боишься?

— Не то чтобы боюсь… Просто мне неловко к нему обращаться. Он всегда держит такой строгий и недовольный вид.

— Плюнь и разотри. Конрад когда-то мальчиком служил у богатого лорда, это было сто лет назад, но до сих пор корчит рожи, будто не работает, а одолжение делает. Как будто какие-то богачи только и ждут, чтоб старика взять на работу. А платят ему даже чересчур щедро, Анкер всем жалованье повысил, как пришел.

— А выглядит расчетливым и строгим… — задумчиво протянула я.

— Анкер? Он такой и есть. Спрашивает по всей строгости, но если вкалываешь, не скупиться. Он пару ленивых служанок уволил, а Конраду за расторопность прибавил. В результате Орлан только в плюсе остался, за что он Анкера и ценит.

Тут мы дошли до садика и с сожалением обнаружили, что позавтракать в одиночестве не получится.

На кушетке уже устроилась Анна в роскошном зеленом платье с вызывающе глубоким декольте. Ее бюст, как пышное тесто, в которое переложили дрожжей, пытался перевалиться через край корсажа. Но тот держал крепко, поэтому грудям не оставалось ничего иного, как приподняться и прижаться друг к другу двумя сдобными булочками. Я даже порадовалась, что Анкер в столице, и ему не удастся насладиться этим зрелищем.

Рядом с Анной сидела хрупкая светловолосая девушка со вздернутым носом и длинной косой. Приглядевшись, я вспомнила, что уже видела ее — в тот самый вечер, в объятиях танцора Мрака.

— А вот и лучшие подружки, — вместо приветствия произнесла Анна, — я смотрю, вы предпочитаете проводить время вдвоем?

В ее словах чудился какой-то неприятный намек, хотя сами по себе они были безобидны. Ирма, видимо, лучше понимала, о чем речь, поэтому ответила быстрее меня — Так и вы, я погляжу, парой сидите. — моя подруга презрительно поджала ярко-вишневые губы, — Выкладывайте, чего хотели. Не просто так же нас поджидаете.

— Ты как всегда груба. — Анна поморщилась. — Мы с Орлой хотели провести вместе завтрак и мило побеседовать. Насколько я помню, у нас с Селиной был небольшой спор…

Тут все встало на свои места. Я уже и забыла о том, что мы заключили пари. А ей, очевидно, не терпелось разобраться, кто же победил. Судя по кошачьей улыбке, Анна рассчитывала на свою победу. Правильно, она же не видела меня в зале…

— Все верно. Нам нужно определиться с победителем. Спасибо, что не забыла. — мой голос источал нежность. — Давайте позавтракаем вместе и все решим.

— С удовольствием, — с улыбкой согласилась Анна. Ее подруга Орла молча кивнула.

Конрада не пришлось долго ждать. Я тут же накинулась на принесенный им омлет и чуть не заурчала от удовольствия. Видимо, почувствовав, что разлучать меня сейчас с едой будет фатальной ошибкой, никто не пытался завести разговор, пока мы не покончили с едой. Тогда уже я сама, сделав глоток травяного настоя, обратилась к Анне:

— Ну что же, давай разберемся с нашим спором. Я продемонстрировала свой талант тем вечером.

— Когда же? — подарила она мне недоверчивую кошачью улыбку.

— В тот момент, когда мужчины обезумели и бросились на вас. Так действует мой голос. Ты, наверняка, успела услышать мое пение.

— М-м-м, какая интересная история… Только не припомню пения. Орла, ты что-то слышала? — она обернулась на подругу, но та только пожала плечами. — Да и тебя в зале не было. Прости, Селина, но нет никаких подтверждений твоим словам.

Пришел мой черед улыбнуться.

— Это мы легко можем устроить.

— Хочешь устроить еще одну демонстрацию? — Анна быстро догадалась.

— Верно. Ирма, — обернулась я к подруге, — здесь же есть мужчина, который может нам помочь. Например, тот танцор, Мрак?

— Думаю да, я могу его попросить, — согласилась она.

— Давайте я его позову, — внезапно вмешалась Орла, нервно перекинув светлую косу на плечо.

— Хорошо, давай ты за ним сходишь. А нам предлагаю перебраться в купальню. Думаю, там мы сможем легко посмотреть на… м-м-м… результат твоего пения, Селина, — промурлыкала Анна.

Мы с Ирмой согласились и пошли к бассейну. Орла должна была найти Мрака и привести его к нам. По уверенному виду подруги я поняла, что она не сомневается в моем замысле, и это обнадеживало. Не то чтобы я боялась проиграть Анне просьбу, но не хотелось падать в грязь лицом. Хоть я и рассчитывала сбежать из дома утех, как можно быстрее, еще неизвестно сколько времени придется здесь провести.

Орла привела Марка довольно быстро. Юноша выглядел спокойным, видимо, девушка по пути ввела его в курс дела. Поздоровавшись, он задумчиво погладил ямочку на подбородке и спросил:

— Мне раздеваться?

Анна не растерялась:

— Конечно. Так будет нагляднее всего.

От ее игривой интонации Орла поморщилась, а я мысленно порадовалась, что девушки не так уж и дружны. Тем временем Марк уже расстегнул рубашку, без всякого стеснения демонстрируя нам светлую шелковистую поросль на мускулистой груди. Он согнулся, чтобы стянуть штаны, и я с силой отвела взгляд от гибкого тела. Пожирать взглядом его было как-то неловко, но и не залюбоваться сложно — слишком уж идеально сложен. Другие девушки тоже не сводили с юноши глаз, и их, судя по всему, совесть не мучила. Орла даже губу прикусила. Наконец, Мрак оказался полностью обнажен, не скрывая своего мужского естества.

— Ну что, Селина. Пришло время, продемонстрировать свои таланты. — хрипло сказала Анна.

— Думаю, тебе стоит попробовать первой. Споешь? — невозмутимо парировала я.

— Хочешь потянуть время?

— Скорее переживаю, что после моего пения Мраку нужно будет некоторое время, чтобы… э-э-э… успокоится.

— А ты самоуверенна, — сощурилась Анна, — Ну что же. Твоя взяла.

Она подошла, плавно покачивая бедрами, к юноше ближе и, глядя ему в глаза, затянула мелодию на незнакомом мне языке. У нее оказался приятный, бархатный голос. Набирая воздух в легкие, Анна делала глубокие вздохи, от чего грудь в декольте призывно приподнималась. Во взгляде Мрака читался интерес, но ниже пояса он все еще оставался равнодушным. Анна подошла ближе к нему, почти прижавшись, от чего Орла недовольно нахмурилась. Но это никак не помогло моей сопернице. Какими бы роскошными не были её прелести, сама ситуация, судя по всему, эротического настроения не создавала. Через несколько минут Анна сдалась.

— Ну что же. Теперь твоя очередь. Если ты все-таки готова.

— Всегда готова, — я самоуверенно улыбнулась.

И тихо начала свадебную песнь. При первых же звуках моего голоса дыхание Мрака сбилось. Понадобилось несколько мгновений, чтобы доказательство моей правоты горделиво приподнялось в полной боевой готовности.

— Хватит! Прекрати это! — воскликнула Орла, быстро протягивая юноше простынь, чтобы прикрыть бедра. Теперь уже он с трудом отвел от меня взгляд, шумно дыша, чтобы успокоиться.

Анна недовольно поджала губы, но опираться не стала:

— Твоя взяла. Что ж… Решай. Просьба или секрет?

Я не успела ответить, потому что в дверь постучали, а потом раздался скрипучий голос Конрада.

— Селину зовет к себе хозяин. Немедленно.

Сердце гулко стучало в груди, а живот свело холодной судорогой, пока я шла по коридорам за старым слугой. Ирма и, неожиданно, Анна пошли со мной. Но от этого мне легче не было, внутри поселилось предчувствие, что ничего хорошего в кабинете Орлана меня не ждет. И все же перед тем, как сделать шаг в кабинет хозяина дома утех, я постаралась собраться и придать лицу максимально беззаботный вид.

— Я звал одну птичку, а явилось три. Всегда бы так! — хохотнул Орлан, когда мы зашли. Он сидел за столом в глубоком кресле, вальяжно развалившись с пузатым стаканом в руках, на дне которого плескалась янтарная жидкость.

— Вы меня звали? — к моей гордости, вопрос удалось задать без дрожи в голоса.

— А ты любишь брать быка за рога, да, Селина?

— Предпочитаю не тянуть, если меня что-то ждет.

— Что, нервничаешь? — он ухмыльнулся, показав золотой клык, — Не дергайся, птичка, тебе повезло. Думаешь, я не видел, как ты пытаешься очаровать нашего Анка? Что ж, теперь тебя ждет судьба получше и мужик побогаче.

От последних слов я похолодела, а сердце сделало такой рывок, что казалось, сейчас выскочит из груди.

— Что вы имеете в виду?

— Что имею, то и введу! — он радостно, как ребенок, рассмеялся своей сальной шутке, — Хотя я тут при чем… теперь что, как и когда вводить будет решать Его Сиятельство. Не кто-нибудь, а сам бургграф Антийский!

Его слова ударили по мне, как пудовый кулак. В ушах звенело, перед глазами встала мутная рябь. Какой еще бургграф! Я только освоилась, придумала, как найти своих, нашла общий язык с Анкером… При мысли о последнем внутри начала разгораться злость. Что же мне так не везет? Почему стоит мне влюбиться, как тут же вмешивается какой-то грязный мужлан и все портит? Негодование затопило все мое существо и в приступе бешенства я выплюнула в лицо хозяина утех — Грязный ублюдок.

Он поперхнулся и долго откашливался, раскрасневшись и выпучив глаза от злости.

— Это ты мне сказала?

Я чувствовала, как Ирма дергает меня за рукав платья, но не могла остановиться, разбушевавшиеся чувства снесли рассудок, как плотину.

— Ну не про бургграфа же. Хотя, думаю, он тоже та еще свинья.

Ноздри Орлана раздувались от ярости, но он, в отличие от меня, смог успокоиться:

— А на вид такая милашка… Стоило бы помыть с мылом этот грязный ротик. Или заткнуть его чем-нибудь. Но пусть с этим разбирается уже его сиятельство. Конрад! Отведи ее в комнату, запри и собери вещи. Через час за ней приедет карета.

Последним словам удалось немного привести меня в чувство. Через час… Проклятье! Так быстро. Анкер не успеет прийти мне на помощь… Я машинально вытащила из-за ворота кулон, чтобы проткнуть острым краем палец. Изумруды сверкнули в свете магического шара и привлекли внимание Орлана.

— Это еще что? Откуда у тебя такая цацка?

Он подскочил ко мне быстрее, чем я сообразила, что он собирается сделать. Резко перехватил у меня из рук кулон и дернул, одним движением разорвав цепочку так, что она чуть не сломала мне шею.

— Отдай! Это мое! — взвыла я, пытаясь вцепиться в его сжатый кулак. — В этом доме все мое! Уведи ее отсюда, Конрад, живее. От ругани и криков этой дряни у меня только разболелась голова…

Глава 9. Смерть с розгами

Он и не думал, что так соскучился по седлу. Но только оказавшись верхом, понял, как его все это время раздражала карета. Гораздо приятнее чувствовать поводья в своих руках. Не трястись на лавке, а плотно прижимать шенкели к бедрам лошади, переходя на рысь. Привставать на стременах, чтобы не отбить себе зад и не утомить кобылу прежде времени.

Поэтому пара часов до ближайшего портала для Анкера пролетели как приятная конная прогулка. На портальной станции он бросил вожжи тут же выбежавшему мальчишке-конюху, стянул плотные перчатки и направился быстрым уверенным шагом к началу очереди. Стоявшие здесь с утра зажиточные крестьяне и мелкие дворяне было подняли возмущенный гул, но увидев, как ему навстречу вышел сам начальник станции, тут же утихли.

Он с улыбкой поприветствовал старого знакомого.

— Будь здоров, Кристоф!

— И тебе не хворать, старый черт. Спешишь? — седой военный улыбался во все тридцать два зуба.

— Спешу. Служба не ждет, сам знаешь. — Анкер покачал головой, состроив виноватую мину.

— Нет тебе покоя. А я думал посидим, откроем бутылочку ройзенского портвейна, вспомним былое…

— Я бы с радостью, но сейчас мне надо побыстрее обернуться туда-обратно.

— Тогда, может, на обратном пути?

— Боюсь, и на обратном не получится. Но как разберусь с делом, клянусь, заявлюсь к тебе на порог.

— Так и быть, ловлю на слове, — начальник подмигнул ему и повернулся к двум солдатам, контролирующим движение очереди, — Эй, парни! Этого господина надо пропустить вперед. Он по особому поручению!

— Ты откуда знаешь? — прищурился Анкер.

— А у тебя когда-то бывает иначе? — хохотнул Кристоф и хлопнул его по плечу.

Уже ныряя в портал, он подумал, что действительно нужно сдержать слово. Разобраться со всем, а потом взять, да и завалиться на портальную станцию. У Селины наверняка на свободе найдутся свои дела, да с той же Ирмой вволю посплетничать, а он наконец посидит со старым боевым товарищем…

Он поймал себя на том, что планирует их с Селиной будущее и улыбнулся. Размечтался, как мальчишка! Выходя на столичной площадке, Анкер уже вернул себе привычное холодное выражение лица. Сейчас важно сосредоточиться на том, чтобы закрыть расследование.

Ему сегодня еще предстоит встреча с королем.

Выйдя на знакомой площади, Анкер с удовольствием огляделся по сторонам. За время его отсутствия ничего не изменилось. Все так же шумел народ у таверны, дорогой и бестолковой, но всегда полной приезжими. Рядом стояли телеги мелких лавочников, предлагающих новоприбывшим все, что только может пригодится им в столице. Он отмахнулся от особо назойливого юноши, предлагавшего «лучшие комнаты в Катории по наилучшей цене» и уверенно зашагал по булыжной мостовой наверх. Хотя время поджимало, брать лошадь в аренду не стал — пешком ему было не так далеко, а на узких улочках все равно галопом не поскачешь, чтобы не затоптать прохожих.

Поэтому он быстрым шагом двинулся между синими стенами домов, построенных из голубого известняка. Редкий и дорогой на юге камень здесь, на севере Империи, стоил сущие копейки, будучи самой популярной горной породой. Поэтому с высоты холма город выглядел так, как будто на него опрокинулось небо. Особенно, в вечерних сумерках.

Но сейчас ярко светило полуденное солнце, а у Анкера не было времени остановиться, чтобы полюбоваться столицей с высоты. Чем выше он поднимался, тем богаче становились кварталы. За высокими заборами виднелись двух и трехэтажные особняки, с синей, в тон стен, черепицей крыш. Свернув за угол, он прошел еще немного и остановился у кованых ворот с причудливой вязью.

— Хармон! Встречай хозяина.

На его окрик к воротам тут же подбежал невысокий седой мужчина в длинной рубахе, подвязанной поясом. В руках он сжимал длинное ружье, которое выглядело солиднее, чем вред, которое оно могло нанести.

— Господин Линард! Неужто вы вернулись? А чего не послали мальчишку предупредить? — басил сторож, послушно распахивая перед ним ворота.

— Времени не было. Я ненадолго, сменю костюм, возьму лошадь и сразу в замок. К вечеру вернусь.

— Неужто не отобедаете? Только прибыли и снова по делам? Да что же это такое, Марта вас голодным не отпустит, — горестно наморщил лоб Хармон.

Не то чтобы Анкер боялся расстроить старую экономку, но перекусить не мешало бы. Несколько минут ничего не решат, а он завтракал еще затемно.

— Твоя взяла! Скажи Марте, пусть велит накрыть на стол, да только без изысков. У меня нет времени на долгий обед.

— Как скажете, господин Линард!

Оставив сторожа разбираться с Мартой, он велел подвернувшейся по пути служанке принести кувшин горячей воды в свои покои. Анкер уже стянул с себя камзол и бросил на пол пропотевшую рубашку, когда услышал за спиной шум открывающейся двери.

— Оставь кувшин на столе и забери это в стирку, — не поворачиваясь, велел он.

Но вместо ответа почувствовал, как по его обнаженной спине побежали ловкие женские пальцы.

Он обернулся с широкой улыбкой, перехватил ладони, прижал к груди и на одном выдохе произнес:

— За-а-ара, ты здесь…

Старуха щурила подслеповатые глаза, ее сморщенное, как печеное яблоко, лицо, тоже растянулось в улыбке.

— Лин, мальчик мой. А я не поверила сперва, как услышала твой голос. Думала, со старости уже чудиться всякое началось.

— Это действительно я, — он счастливо рассмеялся, но тут же осекся и нахмурился — Откуда ты здесь, нянюшка? Неужели что-то случилось?

— Ничего не стряслось, не переживай. Просто внучка у меня на сносях, я не утерпела и попросила забрать меня из деревни. Хочу малышку на руках покачать. Марта прознала, что я в город вернулась, и позвала на пирог, а тут слышу, голос моего мальчика! Ай, совсем взрослый, такой строгий лорд, распоряжения отдает. Поднялась и впрямь, не обманывают старые уши…

Ее взгляд светился гордостью, а руки выскользнули из его ладоней и начали гладить по плечам. Прикосновения были теплыми и ласковыми, так старая кормилица нежила его, когда он был совсем малышом. Это была простая женская ласка, которой щедра каждая любящая мать. И которой он не знал ни от кого другого.

— Зара, как я рад, знала бы ты! Пообедаешь со мной? Только долгого разговора не выйдет, мне надо спешить во дворец…

— Как скажешь, Лин! Мне только в радость, что ты здоров, полон сил и весь в делах.

Анкер быстро переоделся и помог старушке спуститься по лестнице, придерживая под локоть. Она посмеиваясь призналась, что сама не знает, как по ступеням взлетела, услышав его голос. Когда они дошли до гостиной, стол уже был накрыт. От аромата мясного пирога у него тут же заурчало в животе, и Зара горестно покачала головой.

— Ай-ай, голодом моришь себя в заботах. Ох, была бы добрая жена, она бы за тобой следила.

Он только фыркнул, не отрываясь еды. Прожевав, ответил:

— Это свойство характера. Тут семейный статус ничего не изменит.

— Так все говорят пока любовный хмель не попробуют. Вот встретишь девицу по сердцу, на все плевать станет. По первой уж точно, — она хитро прищурилась, заставив складки вокруг глаз залечь глубже.

— А может ты и права, — не стал спорить Анкер, и улыбнулся краешками губ, вспомнив о Селине. И том, как что-то дернуло и заставило его купить ее на торге вопреки плану.

Но улыбка быстро растаяла. Почему-то при мыслях о девушке на душе стало неспокойно. Надо быстрее заканчивать с делами и возвращаться в «Перо и лилию».

Как бы не хотелось ему продлить чаепитие и предаться воспоминаниям с Зарой, откладывать поездку во дворец было нельзя. Поэтому, почувствовав, что утолил первый голод, Анкер начал спешно собираться.

Узнав, что он не задержится в столице, нянюшка слегка расстроилась, но постаралась это скрыть, попросив прислать ей через Марту весточку, как только он вернется на несколько дней. Она сама не собиралась возвращаться в деревню до осени и была бы очень рада еще заглянуть в гости и предаться воспоминаниям. Анкер пообещал известить ее, как снова окажется в городе, и уверил, что в следующий раз непременно задержится на несколько дней.

Конюший уже оседлал его любимого жеребца, и тот перебирал ногами на месте, чувствуя приближение хозяина. Ласково потрепав Шалфея по холке, он одним движением вскочил в седло и выехал за ворота, уверенно направив коня в гору. Королевский замок располагался в центре города, на месте давно потухшего вулкана. Он был возведен несколько сотен лет назад, место выбирали маги, они же клятвенно заверили королевскую семью, что вулкан потух навсегда, и теперь это просто скала. Место было удачное, чтобы держать осаду, поэтому с выбором магов согласились. А постепенно вокруг вырос город, раскинувшийся далеко от скалы.

Конь круг за кругом преодолевал подъем уверенной рысью, камешки стучали под копытами. А на сердце Анкера было неспокойно. Он нащупал медальон на груди, успокаивая себя, что если бы что-то случилось, Селена послала бы ему магический знак. Пока его звезда оставалась холодной, у него не было причин для тревог. Со следующим поворотом показалась решетка ворот. Стражники с башни, узнав его издали, запустили подъемный механизм, и он, не спуская скорости, проскакал во внутренний двор замка. У главного входа спешился, передав вожжи уже протягивающему руки слуге.

Степенно поднялся по широким ступеням, хоть ему и хотелось пробежать их, перескакивая через ступеньку. У дверей его встретил безмолвный ряд гвардейцев в полосатых сине-оранжевых камзолах и пышных, подхваченных под коленями брюках. В руках они сжимали остро наточенные алебарды — ритуальное оружие, которое не было бесполезным и в реальном бою: длинное древко с острым наконечником могло успешно остановить и пешего, и всадника.

Миновав гвардейцев, Анкер кивнул уже ожидающему его старшему лакею и позволил проводить себя в зал для совещаний. Врываться в тщательно распланированный график короля ему было не впервой. И он знал, что Его Величество Эдвард найдет время для встречи.

Обшитый деревянными панелями зал с высокими потолками и роскошным красным ковром выглядел солидно, но при этом Анкеру в нем было очень комфортно и даже несколько… уютно. Он провел здесь немало дней на встречах с королем и его советниками. И не только дней, эти стены помнили и несколько бессонных ночей, когда они занимались раскрытием и подавлением заговора нескольких парламентариев. Его предшественник по уши был замешан в мятеже, и именно после этих событий новым главой Тайной канцелярии стал он — Линард Анкер Райнс.

Ожидание несколько затянулось, поэтому у него было время предаться воспоминаниям с чашкой крепкого кофе, куда расторопные слуги плеснули несколько капель коньяка. Он стоял у окна, отодвинув тяжелую бархатную штору, когда услышал хлопок резко открывшихся дверей и стук каблуков. В следующее мгновение шаги приглушил ворс ковра, но Анкер уже обернулся и легким поклоном поприветствовал вошедшего монарха.

Из-под черной шляпы с белоснежным пером на плечи спускались крутыми локонами темные волосы. У висков вились две густые седые пряди, падая на вышитый воротник, прячущий не только шею, но и начало синего бархатного плаща. Костюм монарха был ярко-алого цвета, отделанный золотой нитью.

— Оставь эти условности для балов и встреч с министрами, сейчас мы одни, — махнул рукой король. — Я не получал предупреждения о твоем прибытии, поэтому хочу первым делом услышать, что заставило тебя так срочно вернуться в столицу.

Он устроился в кресле напротив окна, широко расставив ноги, и сложил руки на коленях, выжидательно уставившись на Анкера единственным глазом. Второй прятала красная повязка в тон костюму.

— Я действительно спешил и не известил о своем прибытии. И на то есть несколько причин. Первая и самая важная — успешное разрешение вопроса, ради которого я и провел это время на юге.

— Тебе уже удалось узнать, кто занимается работорговлей? Выйти на организаторов самых крупных торгов? — Эдвард выглядел несколько озадаченным.

— Все верно. После весьма крупной сделки мне удалось завоевать доверие на местном торге. И буквально вчера я получил приглашение… на мероприятие, которое состоится здесь. В столице.

Ноздри короля гневно раздулись, четко очерченные губы сложились в прямую линию. Секунду он молчал, а потом бросил — Значит, это докатилось до столицы… Хуже, чем мы предполагали. Но это не все новости, насколько я понимаю? Ты обмолвился, что есть и другие причины твоего приезда.

— Вы как всегда ничего не упускаете, Ваше Величество. У меня дурная новость. На юге появился убийца. И, к сожалению, нам обоим он знаком.

Эдвард наморщил лоб, не сводя с Анкера взгляда.

— Нехочешь ли ты сказать…

— Именно. Любитель порки, судя по всему, переехал. Теперь понятно, почему мы перестали находить жертв в столице.

— Я помню это дело, и почему ты хотел за него взяться. — протянул король. — Несколько похожих случаев с одинаковыми обстоятельствами. Жертвами были хорошенькие служанки, запоротые розгами до смерти. После третьего случая дозорные поняли, что это дело рук одного и того же человека. И, судя по всему, небедного и довольно знатного.

— Да, из-за этих подозрений информацию и передали мне. За многими нашими дворянами водятся грешки. Но эти убийства… за ними явно стоит сумасшедший. Весьма опасный. Собственно, поэтому я снова буду просить Вас позволить мне взяться за это дело. И при обнаружении преступника действовать на свое усмотрение, особенно, если он будет сопротивляться. Вне зависимости от его положения.

На последней фразе Анкер сделал резкий шаг в сторону короля, и замер, буравя его испытующим взглядом. Тот задумчиво кивнул.

— Я понимаю твое беспокойство. И повелю выпустить отдельный указ о том, что виновник этих кошмарных преступлений будет осужден по всей строгости закона, вне зависимости от его сословного положения. Но! Нужны будут полные доказательства. Думаю, ты сам понимаешь.

— Прекрасно понимаю. Они будут. Тогда, с Вашего позволения, я продолжу наше текущее расследование, чтобы быстрее закрыть его и вернуться на юг.

Король медленно поправил шляпу и встал одним резким движением.

— Безусловно, возвращайся к делам. Вот только… — его глаз хитро блеснул серебром. — видится мне, что убийца не единственная причина, по которой ты так хочешь быстрее вернуться на юг. Что скажешь, Линард?

— Надеюсь, Его Величество не сомневается в моей преданности? Меня всегда в первую очередь заботит только безопасность королевства. И моего короля.

Эдвард поднялся и приблизился к Анкеру, не сводя с него испытывающего взгляда. А затем положил руку на плечо, слегка сжав его. — Вот в чем в чем, а в этом я никогда не сомневаюсь. Если не хочешь пока раскрывать, что у тебя на сердце, что ж… Неволить не буду. А вот отчета об успешном раскрытии организатора торгов буду ждать с нетерпением. Так что не испытывай королевского терпения. Иди.

Он дружески хлопнул его по спине. Анкер низко поклонился в ответ, кивнул на прощание и быстро направился прочь из зала. Звук его стремительных шагов приглушил пушистый ковер.

Вернувшись в свое поместье, он не стал тратить много времени на сборы и ужин. Позволил себе полчаса насладиться купанием в магическом бассейне, всегда сохраняющем тепло. Сменил костюм на наиболее скромный из своих камзолов, так же украшенный серебряной нитью, как тот, что он носил в доме утех. Велел подать скромный ужин, в очередной раз расстроив тем самым Марту, и утолил аппетит запеченной в черносливах птицей. Стоило ему расправиться с очередной ножкой и вытереть жирные от сока пальцы салфеткой, как за окном уже начал загораться закат. Анкер взглянул на часы и увидел, что время приближается к назначенному. То, что он так скоро расправился со всеми делами, показалось ему добрым знаком, и он направился на конюшню. Только вместо Шалфея попросил дать кобылку с характером поскромнее. Его любимец выделялся караковой мастью: рыжие подпалины на животе и шее делали коня необычным среди более распространенных серых и бурых лошадок.

В полученном приглашении не было адреса, а только место, где, по всей видимости, ему предстояло встретиться с провожатым, который укажет путь до места назначения. Организаторы торгов были крайне осторожны. Поэтому Анкер отправлялся на встречу один, вооруженный исключительно собственной отвагой и несколькими артефактами, хитро замаскированными под обычные джентельменские мелочи. Это было рискованно, но королевский маг обещал, что обнаружить их будет непросто даже при магической проверке.

Прохладный вечерний ветер взъерошил Анкеру волосы и он провел по ним рукой, приглаживая обратно. Операция готовилась несколько месяцев, и сегодняшний вечер станет решающим. По большому счету сейчас от него самого уже ничего не зависело. Ему оставалось только доиграть свою роль до конца, положившись на надежность артефактов и своих людей.

Местом встречи назначили небольшую площадь в ремесленном квартале. Подъехав, он оглянулся по сторонам, но не заметил никого похожего на провожатого. Около лавки кожевника стояла пара работяг, о чем-то споря друг с другом. Чуть подальше из суконной лавки вышла пожилая женщина, но тут же уверенно прошла через площадь и направилась в переулок. Анкер достал карманные часы и бросил взгляд на циферблат, проверяя, не слишком ли он поторопился. Но нет, время было верное.

Послышался звонкий стук копыт по мостовой, он повернул голову, и рядом остановилась коляска. Из окна высунулась голова хорошенькой юной девушки и звонкий голосок позвал его:

— Господин, господин! Не подскажете дорогу? Ох, мой кучер умудрился заблудиться!

Он наклонился, чтобы уточнить, куда направляется незнакомка, но только успел открыть рот, как внезапно наступила полная темнота.

Глава 10.1. Последний шанс

Услышав, как повернулся ключ в замочной скважине, я заскрипела зубами. Конрад втолкнул меня в комнату и быстро ее запер, лишив даже возможности попрощаться с Ирмой. Я начала нервно мерить шагами комнату. Ходьба помогала мне думать, хотя я пока и не видела выхода в сложившейся ситуации.

Мерзкий Орлан отобрал у меня медальон, а вместе с ним возможность позвать Анкера на помощь. Впрочем, даже успей я уколоть палец и активировать артефакт, он все равно не смог бы моментально вернуться. Вот если бы я могла как-то потянуть время… Увы, через час здесь будет карета. У меня всего шестьдесят минут, чтобы придумать, как поступить. Первым делом нужно все-таки попытаться известить Анкера. Ирма остается здесь, а Анна должна мне просьбу. Есть шанс, что им удастся раздобыть медальон. Но нужно как-то передать им информацию… Точно!

Я замерла посреди комнаты, приободренная новой мыслью. А затем быстро направилась к шкафу, в который сложила покупки из города. Среди дамских мелочей нашла кусочек бумаги и карандаш, которые мне любезно продала модистка вместе с дамским бельем. Не зная местных рун, я не могла написать записку, но к счастью, у меня был талант к рисованию. Поэтому я по памяти изобразила медальон и женский палец, дотрагивающийся до острой грани звезды. И главное — каплю крови, сорвавшуюся с кончика. Получилось довольно неплохо, думаю, Ирма поймет, что я от нее хочу.

Осталось только как-то передать девушке рисунок. Спрятать в комнате? В вещах? Не факт, что она найдет. Надеяться, что я успею ее увидеть? А если не выйдет? Мысли беспокойными птицами носились в голове, и я сама снова начала метаться из угла в угол. Еще несколько раз прокрутив все в голове, я все же решилась пока оставить записку при себе. Не верю, что Ирма не сделает все возможное, чтобы попрощаться, да и вряд ли ей запретят. Что делать со всем остальным, и как избежать судьбы любовницы бургграфа, я не имела ни малейшего представления. Пока. Придется действовать по обстоятельствам, надеясь, что мне вновь удастся избежать неприятностей. А когда вернется Анкер, он поспешит мне на выручку… и, надеюсь, не опоздает.

В размышлениях я провела отведенный час, который тянулся мучительно медленно, но все же закончился раньше, чем мне бы того хотелось. От шума отпираемого замка, я вздрогнула всем телом. В комнату вошел Конрад и, окинув меня холодным взглядом, велел:

— Выходите. Карета бургграфа уже ждет.

Я медленно вышла и последовала за Конрадом по коридору. Тук. Тук. Тук. Стучали каблучки туфель по деревянному полу. Каждый шаг давался с трудом. Спускаясь по лестнице, я с такой силой вцепилась в перила, что костяшки пальцев побелели. Конрад оглянулся и замедлил спуск.

— Госпожа Селина, вам нужно собраться, — неожиданно тепло обратился он ко мне. — Не теряйте присутствия духа, а я доложу обо всем произошедшем господину Анкеру, когда он вернется.

Я резко, с шумным присвистом, вдохнула воздух, потрясенная его словами. Но тут же собралась и решила воспользоваться подвернувшимся шансом. Протянула вперед кулак, в котором сжимала бумажку с рисунком, и развернула, с мольбой глядя в лицо Конрада.

— Конрад, прошу вас, передайте это Ирме. Я буду вам безмерно благодарна. И господин Анкер тоже.

Старый слуга слегка нахмурил брови и кивнул. Спрятав бумажку в карман, он проскрипел:

— И все же нам надо поторопиться. Карета ждет, господин Орлан будет сердиться, если вы задержитесь.

Я только кивнула, молча продолжив спускаться. Каблуки все так же громко стучали по деревянным ступенькам, но их звук уже не так пугал меня. Слова Конрада придали мне сил, а переданная записка подарила надежду. Спустившись, я увидела в полумраке женскую фигуру в алом платье. На секунду мне показалось, что это Ирма, но девушка сделала шаг, свет озарил ее лицо, и я увидела, что это Анна. Она молчала и просто смотрела на меня. Одними губами я прошептала ей: «Помоги Ирме», и прошла мимо к выходу, не отставая от Конрада.

Карета уже стояла у входа, посверкивая позолоченными колесами и вензелями на корпусе. Сидевший на козлах кучер в ливрее, увидев нас, ловко спрыгнул вниз и распахнул передо мной дверь. Я забралась внутрь, и буквально через мгновение мы тронулись. Глядя, как карета увозит меня от знакомой двери с рисунком пера и лилии я почувствовала, что что-то навсегда закончилось, а впереди меня ждет только пугающая неизвестность.

Я отвернулась от окна, сложила руки на коленях и сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Даже если Ирма прочитает мою записку, а Анна решится ей помочь, как бы быстро им не удалось достать медальон, уповать на спасение Анкера — полное безумие. Он не успеет. Никак не успеет. Поэтому я могу рассчитывать только на собственные силы. И никакого другого оружия, кроме разума, у меня нет. Поэтому сейчас моя главная задача — совладать с собой, чтобы мыслить быстро и бесстрастно. Мне ничего не известно про бургграфа: его возраст, пристрастия и характер окутаны тайной. Придется выяснять все на месте. У каждого есть слабости, и если быть внимательной, я смогу их заметить и воспользоваться ими. Надеюсь.

Успокоившись, я вернулась взглядом к проносившимся за окном улицам. Свернув направо, мы выехали на набережную. Запах соли стал сильнее, а за ритмичным стуком копыт по мощеной мостовой стал слышен шум набегающих на песок волн. Тоска снова схватила меня за сердце, заставив ссутулиться на сиденье. Родной дом совсем рядом… А я несусь на встречу с очередным охотником за удовольствиями. Захотелось распахнуть дверь и выпрыгнуть на ходу. Я привстала, рука сама потянулась к дверце, во рту пересохло, а сердце забилось быстрее.

Я бы выпрыгнула, клянусь, выпрыгнула, если бы карета не сделала резкий поворот влево, заставив меня крепко приложиться плечом о стенку. Я тихонько взвыла от резкой боли, и упустила драгоценные секунды близости к воде. За окном уже мелькали низенькие дома, а моя решимость куда-то испарилась. И все же я собралась, встала, пошире расставив ноги, одной рукой оперлась в потолок, а другой дернула ручку дверцы… только чтобы обнаружить, что она заперта. Из глаз сами собой брызнули слезы разочарования, и я обессиленно рухнула обратно на обитое бархатом сиденье.

Размазав по щекам влагу, закусила губу и снова уставилась в окно. За стеклом пролетели последние дома и исчезли, сменившись равниной, с изредка мелькавшими силуэтами деревьев. Я обхватила себя за плечи и прислонилась щекой к раме. Я попробовала. Да, пусть не получилось, я попробовала. Пока ты не сдался, надежда всегда есть. А я никогда не сдамся.

По телу разлилось ровное тепло. Пусть все складывается не так, как бы мне хотелось, и на каждом шагу судьба вставляет палки в колеса. На свете есть одно существо, которому я полностью доверяю, и в котором не сомневаюсь. Я сама.

По ощущениям мы ехали уже не один час, когда, наконец, солнце закатилось за горизонт. Живот бурчал, в горле пересохло, но к счастью в карету кто-то заботливо положил корзинку с простой снедью и бутылью с водой. Немного утолив голод и жажду, я снова уставилась в окно.

Силуэты деревьев стали мелькать все чаще и чаще, постепенно слившись в одну темную зазубренную линию. Вечер перетек в ночь, глаза начинали слипаться, но я только терла их, продолжая вглядываться в серо-черное мельтешение теней за стеклом. Дорога большую часть времени шла по прямой, только изредка делая повороты, мерное покачивание кареты из стороны в сторону убаюкивало все сильнее. Совсем скоро сон все-таки одолел бы меня, но тут однообразная картинка за окном неожиданно начала обретать краски, хотя до рассвета точно еще было далеко. Поворот, оказавшийся последним, открыл мне источник света.

Вокруг длинного и высокого здания горели десятки, если не сотни магических шаров. Их сияние начиналось с подъездной аллеи и усиливалось, чем ближе мы подъезжали к поместью. Несколько шаров зависли в воздухе высоко над фонтаном, подсвечивая взлетающие вверх струи воды теплым розовым и желтым светом. За ними располагался дворец бургграфа. Он напоминал огромный праздничный торт, на который искусный кондитер не пожалел кремовых украшений и разноцветной посыпки. И, пожалуй… переборщил.

Невысокие ступени входа делились на две изогнутые лестницы, упирающиеся в круглое стеклянное сооружение. Их перила продолжались в ограду, опоясывающую все здание. Каждые полметра на ней сияли волшебные сферы. За стеклянным строением росло вверх главное здание, так же ярко освещенное магическими шарами, вделанными прямо в стены. Они перемежали стройные ряды окон с завитушками каменных украшений. Венчал композицию медный купол, усыпанный по кругу магическими шарами так, будто на него надели драгоценное ожерелье.

Когда я вышла из кареты, опираясь на руку кучера, нам навстречу вышел немолодой слуга в длинном темном плаще. Седые бакенбарды, нос картошкой, усталые глаза — он выглядел довольно дружелюбно, а в руках держал масляный фонарь, как будто света магических шаров вокруг было недостаточно.

— Добро пожаловать в поместье бургграфа, госпожа. Меня зовут Джеймс, я дворецкий Его Сиятельства. — произнес мужчина низким голосом, в котором не звучало ни радости, ни недовольства, только сухое вежливое приветствие.

Я также формально с ним поздоровалась и последовала по ступенькам вверх. Поднявшись по лестнице, он неожиданно для меня повернул налево. Мы шли, пока не закончился ряд подсвеченных шарами окон и впереди не зазиял высокий провал арки. Здесь мой провожатый остановился и подождал, пока я не нагоню его.

— Держитесь поближе, госпожа. Если позволите, я предложу вам свою руку. Нам придется пройти темный участок, как бы вы не споткнулись.

Темнота внутри арки пугала, поэтому я не стала отказываться и крепко обхватила ладонью локоть, чувствуя под пальцами плотную шерсть его сюртука.

— А куда вы меня ведете, Джеймс? Почему мы не вошли в поместье через главный вход? — на последних словах я стушевалась, озаренная догадкой, что девицу для утех велено провести в дом тайком и спрятать подальше.

— Мы идем в западное крыло с отдельным входом. Попасть в него быстрее и удобнее, пройдя здесь. Кроме того, Его Сиятельство с супругой уже спят, не хотелось бы их беспокоить.

— С супругой?!

Джеймс обернулся, нахмурив густые седые брови.

— Ну да, с Ее Сиятельством. Что вас так удивило, госпожа?

— Ничего-о-о. Я просто не знала, что Его Сиятельство будет здесь с супругой.

— Так они же новобрачные! Не прошло и пары недель, как справили свадьбу. Странно было бы расставаться им в медовый месяц.

— Вы правы. Простите за странные вопросы. Видимо, после долгой дороги у меня путаются мысли.

Взгляд слуги был недоверчивым, но он вежливо улыбнулся и сделал вид, что поверил моей отговорке. Тем временем, я немного собралась с мыслями и решила порадоваться хотя бы тому, что бургграф уже изволил отправиться спать с молодой женой. А, значит, у меня впереди целая ночь. Чем дальше оттягивается наша встреча, тем выше мои шансы избежать… близкого знакомства. А вместе с тем, придумать, как выбраться отсюда.

Джеймс остановился, и я вынырнула из раздумий, вернувшись в реальный мир. Оказалось, мы уже дошли до входа в западное крыло. Мужчина осторожно высвободил из моей ладони локоть и с силой потянул тяжелую дубовую дверь. Внутри ярко горели свечи, освещая прихожую, обшитую темно-красными тканевыми обоями с золотыми узорами. Я позволила ему снять с себя плащ, продолжая оглядываться по сторонам. Взгляд скользнул по роскошной позолоченной кушетке и переместился на высокое зеркало в широкой золотой раме с завитушками. В отражении я видела свое бледное лицо и обескровленные, сжатые губы. Увидь меня бургграф сейчас, вряд ли бы он заинтересовался. К сожалению, моя привлекательность зависит не только от внешнего вида. Повесив мой плащ на вешалку, Джеймс пригладил седые волосы, и обернулся, выжидательно уставившись на меня. Сообразив, что нужно еще добраться до своей комнаты, я последовала за ним дальше. За поворотом скрывалась широкая деревянная лестница, так же покрытая красным бархатистым покрытием, как и пол прихожей. Оно мягко пружинило под ногами, пока я поднималась по ступенькам вслед за Джеймсом.

Поднявшись, мы прошли мимо небольшого зала с длинным диваном и огромным роялем. Около третьей по счету двери слуга замер, дожидаясь меня, а затем распахнул дверь, пропуская вперед.

— Ваши покои, госпожа Селина, — торжественно заявил он.

Я ожидала увидеть небольшую комнату с кроватью, может быть, чуть больше моей спальни в доме утех. Но вместо этого оказалась в просторном помещении, в котором нашлось место ансамблю из нескольких стульев и кофейного столика, широкому дивану у камина, и огромной кровати с балдахином.

— Госпожа не голодна? — снова напомнил о себе, подав голос, Джеймс. Задумавшись на секунду, я ответила — Голодна, но если честно, я больше устала. Пожалуй, предпочту пойти спать и дождаться завтрака.

— Тогда позвольте пожелать вам доброй ночи. Если что-то понадобится, вы всегда можете позвать служанку с помощи сонетки, — он указал на длинную ленту, подвешенную рядом с кроватью, — Она соединена со специальным колокольчиком внизу. Дерните за нее, и ваша камеристка тут же услышит. Вам в услужении назначили Кэти.

— Спасибо, — я доброжелательно улыбнулась, — если что-то понадобится, я обязательно позову. И доброй ночи, Джеймс.

— Доброй ночи, — церемонно поклонился он и, наконец, оставил меня одну.

Наедине со своими мыслями и огромной кроватью.

Я не стала звать служанку, чтобы раздеться. Не хотелось никого видеть, единственным желанием было забраться под одеяло и не думать ни о чем до утра. Так я и поступила. Стоило закрыть глаза, как усталость дала о себе знать. Всю ночь мне снилась полная чепуха: как мы едем в огромной карете с Ирмой и Анной, я вижу море, выпрыгиваю на ходу, но меня хватает за подол кучер. Он оборачивается и я понимаю, что это Орлан Грум. Он что-то гневно кричит, платье с треском рвется, и я медленно-медленно лечу вниз. Морская вода переливается бликами, манит нырнуть в глубину, но не приближается. Кажется, я услышала голос Анкера, зовущий меня из глубин, судорожно дернулась, и… проснулась.

В щель между тяжелыми бархатными портьерами из окна пробивался лучик света, прочертив на полу светлую линию. Я с наслаждением повернулась на упругом матрасе и обняла подушку, желая продлить мгновения неожиданного спокойствия и оттянуть встречу с бургграфом. Но голод выгнал меня из постели и заставил потянуться к вышитой цветами ленте. Дернув несколько раз сонетку, я выбралась из-под одеяла, сладко потянулась и распахнула шторы у окна. Оглядев спальню при дневном свете, я с удивлением обнаружила двери, которые не заметила прошлой ночью. За ними пряталась небольшая комната с высокими зеркалами и рядом манекенов, одетых в пышные дорогие наряды. Рука сама собой потянулась разгладить кружевную отделку на одном из платьев.

— Госпожа желает примерить этот наряд? — раздался сзади мелодичный голосок.

Я обернулась и увидела невысокую курносую служанку в белом чепчике, из которого выбивались мелкие русые кудряшки.

— Доброе утро. Кэти, да? — я вспомнила имя, которое вчера назвал Джеймс, — Я бы с удовольствием примерила этот наряд, но для начала было бы здорово умыться.

Девушка кивнула с улыбкой и сказала, что ванная в соседних покоях, чем несказанно меня обрадовала. Мне очень хотелось искупаться целиком, только я постеснялась сразу в этом признаться. По пути я выяснила, что проспала все утро, но завтрака еще не было, так как Его Сиятельство с супругой любили поспать до полудня. Поэтому у меня есть время спокойно привести себя в порядок и выбрать наряд на свой вкус. Из щебетания девушки я узнала, что вся одежда в гардеробной принадлежит мне, и можно выбрать любое платье, главное только, чтобы оно подошло по размеру.

В ванной я постаралась вытянуть из девушки хоть что-то о бургграфе, его характере и привычках, но Кэти не смогла мне рассказать ничего толкового. При упоминании Его Сиятельства на ее лице появлялось восторженное выражение, а язык отнимался. Из чего я решила, что тот довольно молод и хорош собой. Что, впрочем, меня не сильно утешало. Стоило подумать о мужской красоте, перед глазами вставало лицо Анкера с узким подбородком, острыми скулами и холодными, как озерная вода, голубыми глазами. «Мы еще увидимся. Обязательно», — мысленно пообещала я самой себе.

Покончив с купанием и примеркой, мы прошли длинный коридор, увешанный портретами в золотых рамах, спустились по лестнице и перешли в главное крыло здания. Для завтрака я выбрала светлое платье с высоким круглым вырезом и длинными рукавами. Самое скромное и закрытое из тех, что были в гардеробной. И стоило мне шагнуть в обеденную залу, я поняла, что поступила верно. Тот взгляд бургграфа запомнится мне на всю жизнь.

Длинный, накрытый белоснежной скатертью стол, разрезал зал пополам. Вокруг стояли всего три стула, два из которых были заняты. И сейчас мужчина, сидящий во главе стола, уставился на меня так, как не смотрел никто и никогда. В его глазах читалась безумная, шальная надежда. Они искрились невероятной радостью, хотя где-то на дне притаилась тревога, которую выдавали подрагивающие уголки губ, сложившихся в вежливую улыбку. Бургграф действительно был довольно молод, я не дала бы ему тридцати лет, и хорош собой. Стало понятно, почему Кэти так реагировала на мои расспросы. Я видела много таких мужчин — на картинках, в книгах с волшебными историями, которые мы тайком читали в детстве. Светлые волнистые волосы, примятые золотым обручем, крепкий подбородок с мужественной ямочкой посредине, четко очерченные губы. Лицо рыцаря или принца. И сейчас этот удивительный красавец влюбленно смотрел на меня. От неожиданности я застыла, беззастенчиво разглядывая бургграфа, пока его голос не разорвал тишину.

— Дорогая, я так рад видеть вас! Прошу, присаживайтесь, и давайте наконец познакомимся! Его голос оказался неожиданно высоким и звонким, с манерными интонациями. Не мальчишеским, а несколько… женским. Стоило ему прозвучать и волшебный плен мужской красоты ослабел. Я отвела ногу в сторону и слегка склонилась, изображая реверанс, а после прошла к пустовавшему стулу. И оказалась лицом к лицу с миловидной дамой, судя по всему, супругой бургграфа.

Она тоже была светловолоса и весьма красива, но не так, как ее избранник, будто бы нарисованный по всем правилам гармонии. Круглое лицо и пышные губы делали ее внешность несколько простоватой, хотя взгляд миндалевидных глаз с длинными ресницами был пленителен. Девушка улыбнулась, когда я села напротив, и на ее щеках появились две маленькие ямочки.

— Прошу простить нас, что мы не встретили вас вчера. Надеюсь, вы не подумали, что мы оттягиваем знакомство? — начал застольную беседу бургграф.

— Что вы, Ваше Сиятельство! Как я могла такое предположить…

— Дорогая, отбросьте условности, называйте меня просто Бернард, — перебивая меня, его голос взлетел еще на октаву выше, — А мою дражайшую супругу зовут Фиона. Она несколько стеснительна, но не меньше меня мечтала с вами познакомиться. Не сомневайтесь! Ах, надеюсь, мы скоро все станем добрыми друзьями.

Он мечтательно закатил глаза, а я от этих слов впала в замешательство. Что значит «мечтала познакомиться»? Зачем супруге бургграфа водить дружбу с его любовницей? А фраза о том, что нам всем стоит подружиться звучала еще более странно и двусмысленно. Из ступора меня вывел слуга, начавший подавать блюда. Я посмотрела на стол перед собой и снова растерялась, увидев целый ряд больших и маленьких вилок с разным количеством зубьев. Подняла глаза и увидела, как Фиона, все так же мило улыбаясь, постучала пальчиком по столу, указывая на третий по счету прибор.

Повторяя за девушкой, я взяла блюдо с двумя поджаристыми хлебцами, на которых лежали белоснежные яичные облака с яркими пятнами желтка посередине. Аккуратно отпилила ножом кусочек, нацепила на вилку и отправила в рот. Распробовав необычную воздушную яичницу, я чуть не застонала от удовольствия. Нежный сливочный белок, похожий на омлет, который мы ели с Анкером, просто таял на языке. А обжаренный со специями темный хлеб хрустел на зубах.

Увлеченная едой, я вяло вслушивалась в звонкое журчание Бернарда. Бургграф болтал без умолку, изредка делая паузы, чтобы глотнуть разведенного с водой вина и отведать какое-нибудь блюдо. При этом он не рассказывал ничего полезного или интересного, в основном описывал, как великолепны окрестности поместья, и какие чудные прогулки втроем ждут нас впереди. Также я узнала, что Фиона обладает талантом к музицированию, и нам обязательно нужно усладить свои уши ее игрой. Собственно, после завтрака по желанию графа мы все перешли в зал, где стоял огромный белоснежный рояль. Мы с Бернардом устроились на кушетке в полуметре друг от друга, а Фиона села на маленькую скамеечку перед роялем, в задумчивости уставившись на крышку.

— Радость моя, смелее! Я уже твой самый преданный поклонник, уверен, и нашей гостье твоя игра придется по вкусу, — подбодрил бургграф супругу. Я вежливо поддакнула, и Фиона, наконец, откинула крышку рояля и заиграла. Сначала робко, несмело, но скоро музыка полностью захватила ее. Признаюсь, я была впечатлена игрой девушки. Ее пальцы летали по клавишам, и рояль рассказывал историю бурных чувств, чередуя тихую задумчивость с раскатистыми патетическими взрывами. В момент очередного взлета мелодии вверх я почувствовала, что моя душа слилась с музыкальными нотами. Горло сдавило негодованием от несправедливости, которая привела меня сюда, в этот зал, уведя от всего, что дорого и любимо. Но эта злость была не горячей, кипучей, как вспышка гнева. Нет, она была ледяной, как зимняя вода, колющей болью вгрызающаяся в каждую частичку тела. Когда музыка снова сорвалась вниз, замедлилась и зашептала, я была переполнена уже не негодованием, а решимостью — не дать бургграфу ни единого шанса очаровать меня или обдурить. Я вернусь в морские глубины. Вернусь. И остановить меня будет не проще, чем зимний шторм.

Глава 11. Лабиринт искушений

Анкер попытался разлепить глаза, чувствуя, как голову сдавливает железным обручем боль. Щека прижималась к чему-то шершавому, медленно качающемуся из стороны в сторону. Ему все-таки удалось открыть глаза, и он понял, что едет в карете, привалившись к деревянной стенке. Напротив сидела юная девушка, развязно упершись ногой в лавку рядом с ним. Платье задралось вместе с пышным подъюбником, обнажая мужские штаны, заправленные в высокие сапоги.

— Оклемался? — раздался звонкий голос, показавшийся знакомым. Анкер начал вспоминать, как на площади его спросили дорогу, а потом наступила темнота…

— Кто ты? И куда мы едем?

— Люблю, когда сразу переходят к делу, — девушка ухмыльнулась, и хорошенькое личико исказила дерзкая гримаса, — Это хорошо. А на вопросы отвечать не любишь. Вот это плохо. Куда надо, туда и приедем. Если вообще приедем. — О чем ты? — он постарался изобразить на лице растерянное выражение, хотя внутренне был, наоборот, максимально собран и сосредоточен.

— А вот об этом, — она вытянула руку, и на цепочке закачался медальон с серебряной звездой, усыпанной изумрудами.

— Это что, ограбление?! — сейчас Анкеру не нужно было имитировать гнев.

— Сдались мне твои цацки, — девушка поморщилась, — И вопросы здесь задаю я. Зачем, направляясь на закрытое мероприятие, ты решил взять с собой амулет? Он сложил руки на груди и высокомерно задрал подбородок, продолжая играть роль спесивого управляющего борделя. — Что-то это не похоже на встречу уважаемого гостя. У меня до сих пор болит голова, а ты лапаешь мои личные вещи!

— Для чего. Тебе. Этот. Амулет? — чеканя слова, она резко наклонилась вперед, схватив его за горло.

— П-п-подарок моей невесты. — медленно прохрипел он в ответ.

Отпустив его, девушка откинулась обратно на сиденье и постучала три раза в стенку, за которой сидел кучер.

— Ладно. Приедем на место, и его посмотрит маг. Но если ты мне соврал… и это не безобидная побрякушка. Я отрежу тебе яйца и буду медленно смотреть, как ты подыхаешь от потери крови. Все понял? — с каждой фразой ее голос становился все тише, последние слова она буквально прошипела.

Анкер молча кивнул, выпучив глаза в притворном испуге.

До конца поездки они больше не разговаривали. Окно было предусмотрительно занавешено темной шторкой, чтобы скрыть дорогу, поэтому он просто облокотился спиной на сиденье и закрыл глаза. Голова все еще болела, но это не мешало размышлять и даже помогало сохранять на лице страдальческое выражение — специально для похитительницы. Анкера, с одной стороны, радовало, что она не нашла настоящих артефактов. С другой, он ужасно злился, что пришлось расстаться с медальоном. Организаторы торгов всерьез пеклись о секретности, раз обставили доставку до места таким образом. Очень грубо и невежливо. Видимо, он недостаточно зарекомендовал себя, чтобы обойтись без предосторожностей. Впрочем, это уже не имело значения. Карета начала замедлять ход.

Девушка устало зевнула и потянулась.

— Приехали, красавчик, поднимай задницу.

Он презрительно хмыкнул и спросил:

— Как тебя зовут?

— Решил напоследок познакомиться? Это мало чем тебе поможет. Но можешь звать меня Флинн.

— Прекрасно. Буду знать, кого просить выпороть.

Анкер произнес это с очаровательной улыбкой и сделал шаг из кареты. Девушка только покачала головой.

— Ты еще и ябеда. Точно не в моем вкусе.

— И слава богам.

Перепалка не мешала ему оглядываться по сторонам. Они остановились у невысокого особняка с темными, местами выбитыми окнами. Дом выглядел довольно заброшенным, но тут входная дверь скрипнула и на крыльце появилась невысокая фигура в капюшон.

— Проверила, все чисто? — обратился незнакомец к Флинн.

— Да, но есть одна подозрительная цацка. — девушка протянула медальон.

— Хм, — человек в капюшоне взял звезду и сжал на несколько секунд в кулаке. — Любопытная штучка, но безобидная. Она принимает сигнал, нагреваясь, если владелец близняшки активирует свой экземпляр.

Флинн кивнула магу и повернулась к Анкеру:

— Тебе повезло, красавчик. Шевели булками, сейчас попадешь на лучшую вечеринку в твоей жизни.

Они вместе зашли в дом, изнутри такой же темный и побитый жизнью, как и снаружи. Под ногами скрипели доски. Маг случайно задел ногой кирпич, из-за него с писком выбежала крыса и нырнула в ближайшую дыру в полу.

— Что-то не похоже на место для изысканного мероприятия, — заметил Анкер.

— Ты совсем дурак или прикидываешься? — язвительно спросила девушка. — Это перевалочный пункт. Шагай смелее, скоро попадешь в сказку.

— Мы уже пришли, — вмешался маг, распахивая еле держащуюся на петлях дверь в комнату — Проходите в портал.

«Подстраховались по полной» подумал Анкер и сделал шаг в сияющую синим светом трещину в воздухе.

Выходя из портала, он зажмурился, чтобы не ослепнуть от слишком яркого света. И тут же почувствовал тычок в спину — Флинн, не став выжидать положенную секунду, тут же шагнула следом и толкнула его вперед. Они оказались в небольшой, роскошно обставленной гостиной. Повсюду стояли подсвечники с высокими белыми свечами.

— Добро пожаловать на Ночь чудес, — раздался мягкий мужской голос, — Позвольте предложить вам напитки.

Слуга в темно-красной ливрее протянул серебряный поднос, уставленный бокалами. Анкер тут же подхватил один из них.

— Вот это совсем другое дело! Благодарю, — пригубив напиток, он понял, что это красное вино. — М-м-м, приятный вкус. Но где же обещанные чудеса? Мне уже не терпится их увидеть.

Флинн фыркнула и потянула его за локоть.

— Иди за мной. Обещала сказку, будет тебе сказка.

Пройдя через гостиную, они открыли дверь и вышли в сад. Слева и справа густо росли кусты, срастаясь в длинный зеленый коридор.

— Похоже на лабиринт, — сказал Анкер.

— Бинго, красавчик! Это твой вход в мир чудес.

— И снова мои ожидания разрушены. Где же музыка и женщины?

— Иди вперед и найдешь.

— А если я заблужусь?

— Не строй из себя маленького мальчика! Это просто игра. Не беспокойся, если потеряешься, тебя быстро найдут слуги. Давай, иди, развлекайся.

Он узнал все, что хотел, убедившись, что за каждым его шагом будут следить. Ну, что же, это не повод отступать. Самое интересное только начинается. Анкер уверенно двинулся вперед, глубоко вдыхая прохладный воздух. Зеленый коридор скоро закончился развилкой. Секунду подумав, он повернул направо, услышав с той стороны тихую музыку. Чем дальше он шел, тем громче становились звуки, складываясь в томную ритмичную мелодию. Слева в стене показался еще один проем, но музыка слышалась с другой стороны, поэтому он прошел мимо. И, к сожалению, через несколько шагов уперся в тупик, пришлось возвращаться к пропущенному повороту. Еще немного поплутав, ему удалось выйти к небольшой площадке с мраморной статуей.

На невысоком постаменте застыла в грациозной позе обнаженная девушка с длинными волосами. На секунду Анкеру почудилось, что ее черты похожи на Селину. Но, вглядевшись, убедился, что сходство мимолетно. И вздрогнул, когда под его пристальным взглядом статуя моргнула.

Девушка была живой, только искусно загримированной при помощи краски и магии иллюзий. Разглядеть в статуе человека было невозможно, пока она не пошевелилась, и волшебство не ослабело. Мысленно Анкер взял на вооружение подобную технику для невидимой защиты особо важных объектов. Королевского, дворца, например.

От размышлений его оторвал звук шагов. На площадку вышел мужчина в длинном бархатном камзоле. У него была настолько пышная борода, что казалось, пухлая сигара торчит прямо из волос. Он вытащил ее из рта, выдохнув облако дыма, дружелюбно поздоровался с Анкером и уставился на статую.

— Хм-м-м. Занятный экспонат. Еще одна красотка или действительно просто украшение?

— Она живая.

— Славно, славно. Мне нравится форма груди, люблю, когда помещается в ладони. И стоит так смирно, значит, хорошо выучена. Претендуете?

Анкер покачал головой.

— Тогда рекомендую поспешить, там левее клетка с амазонкой. Вам может понравится. А я пока оценю эту красавицу поближе.

С этими словами мужчина вальяжно опустил руку на бедро мраморной девушки и пополз ладонью в сторону ягодиц. Та осталась неподвижна. Анкера внутри передернуло от этой сцены, но он только отвернулся и зашагал дальше, в указанном незнакомцем направлении.

Очень хотелось вернуться и вмазать бородатому. Может быть, на чаше мировой справедливости это никак не отразится, но молча бездействуя Анкер чувствовал себя последним подонком. Он остановился и закрыл глаза, позволяя прохладному ветру остудить голову. Не помогло. Мысли все равно вернулись к мраморной незнакомке, которая стояла обнаженной и наверняка замерзшей. И еще неизвестно, что заставляло бедняжку холодеть больше — дуновение сквозняка или хозяйские ощупывания мужчины. Анкер покачал головой, досадуя на слишком богатое воображение. И поспешил дальше, чтобы быстрее пройти лабиринт до конца и активировать оставшиеся при нем артефакты. Этому месту осталось существовать несколько часов. Нужно только добраться до организаторов. Иначе все будет бессмысленно: происходящее просто повторится в другом месте в других декорациях.

Когда впереди показалась следующая площадка, морально он был готов ко всему. От клетки с амазонкой до разнузданной оргии. Но организаторам торгов в очередной раз удалось егт удивить. На траве застыли в коленопреклоненных позах несколько женских фигур в длинных темных плащах. Чуть поодаль стояли несколько мужчин. Подумав, Анкер прошел вдоль зеленой ограды и присоединился к компании.

— Что они делают? Молятся? — уточнил он у собравшихся.

— Видимо. Они так стоят, не шевелясь несколько минут. Мы делаем ставки, что будет дальше. Участвуете? — ответил мужчина с рыжими бакенбардами сухим, лающим голосом.

— Почему бы и нет. У меня есть версия, — Анкер достал из кармана дорогие на вид карманные часы и показал новому знакомому. — Годится в качестве ставки? У меня при себе нет наличных.

Рыжий наклонился, разглядывая гравировку на золотой крышке. Звездное небо, затянутое облаками, усыпала россыпь драгоценных камней.

— Красивая штучка. И явно недешевая. Сгодится, — он задумчиво поджал губы, одобрительно покачивая головой.

— Я вам еще один секрет покажу, — Анкер усмехнулся, поворачивая часы, — Смотрите, я жму на замочек, но передняя крышка не открывается. Есть одна хитрость. Нужно нажать на вот этот бриллиант, изображающий путеводную звезду, и тогда механизм разблокируется.

— Ничего себе! Потянет на пару сотен золотых. Так что вы думаете, что будет дальше?

Анкер отдал часы с широкой улыбкой. — Я уверен, что они разденутся, как только увидят своего бога. — В смысле? — в разговор вмешался другой гость, давно прислушивавшийся к их беседе. — Предлагаю кому-то из вас возглавить процессию. Есть смельчаки, желающие удовольствий?

Рыжий осклабился и сделал шаг вперед. — Давайте-ка я проверю.

Он решительно зашагал в сторону девушек. Дойдя до задних рядов притормозил и протянул руку к одной из них. Она продолжала стоять на коленях неподвижно, даже когда он стянул капюшон, обнажив пышные темные волосы.

Анкер сложил руки рупором у лица и крикнул:

— Хватит их лапать, иди вперед.

Пожав плечами, тот продолжил движение. Встав на указанном месте, огляделся по сторонам и хрипло прокричал в ответ:

— Ничего не происходит.

Анкер только пожал плечами и двинулся следом. Дойдя до задних рядов он затянул заунывным голосом, подражая интонациям жрецов, что слышал в храме — Дети мои, сегодня мы собрались, чтобы воздать почести главной человеческой благодетели. А именно — разврату. Рыжий вытаращился на него так, что казалось еще чуть-чуть и у него глаза выпрыгнут из орбит. Анкер же хладнокровно продолжил свое выступление. Чем больше внимания он привлечет, тем лучше.

— Поприветствуем же нашего нового члена общины. И восславим его, дабы не угасала похоть в его чреслах. Встанем и покажем огонь, что горит в наших жилах, но не испепеляет сердца!

«Да он просто псих» послышался шепот откуда-то слева. Но Анкер продолжал свою речь, только сильнее взвинчивая голос. Откуда-то сначала негромко, а потом все сильнее начал раздаваться стук барабанов. Отлично, все как он и планировал: его заметили те, кто незаметно следит за всем происходящим в лабиринте.

— А ты оказывается тот еще артист, — раздался голос Флинн. — Теперь можешь отдохнуть, дальше представление пойдет без тебя.

Откуда появилась девушка Анкер не заметил. Но это было неважно, ведь он добился своего — активировал маячок в артефакте. И он мог бы поспорить, что на его манипуляции с часами никто не обратил внимание.

Под шум барабанов девушки начали подниматься, сбрасывая плащи и начиная дикую, разнузданную пляску.

— Пошли, красавчик, пришло время кое-с-кем познакомиться, — помахала рукой перед его лицом Флинн.

Ныряя за девушкой в очередной зеленый коридор, Анкер мысленно воспроизводил в воображении ту часть лабиринта, что успел пройти, чтобы запомнить ее наверняка. Часы остались у рыжего, но это не имело значения: сотрудники Канцелярии окружат все здание и прилегающую территорию, а затем медленно сожмут тиски и найдут артефакт. А он сам выберется и найдет своих, действуя по ситуации. Судя по всему, его импровизация сработала наилучшим образом. В первую очередь он хотел отвлечь внимание от артефакта, задачей максимум было закончить блуждания по лабиринту и познакомиться с организаторами мероприятия. Судя по всему, второе тоже удастся.

Флинн уверенно шагала по траве, продвигаясь вперед по лабиринту. Они двигались по краю, обходя площадки с представлениями, но время от времени из-за зеленых изгородей слышались музыка и пьяный смех. К запаху мокрой зелени приплелись ароматы жареного мяса и вина. Прошло уже минут пятнадцать, когда свернув в очередной коридор, Флинн остановилась у пышного куста. Она наклонилась и нажала на один из узлов корней, растение задрожало и отъехало в сторону, открывая темный проход. — Не дрейфь, — девушка обернулась и слегка пихнула его в спину, приглашая идти первым.

Он нырнул в темноту, слыша за спиной, как Флинн опять на что-то нажимает, куст шуршит листвой и встает на место. В конце коридора горел факел в стене, на его свет и двинулся Анкер, продолжая прислушиваться к шагам девушки, идущей следом. Когда они дошли до источника света, тот очертил силуэт грубой деревянной двери в стене. Девушка протиснулась мимо Анкера, и отстучала незамысловатую дробь. Ритм напоминал детскую песенку: три длинных удара, два коротких, и еще повтор — три длинных, два коротких. В ответ с той стороны послышался звук отпираемого засова.

Грузный привратник пропустил их в новый коридор молча, только приветственно кивнул Флинн. Теперь девушка шла первой, время от время оглядываясь через плечо и проверяя, не отстал ли он. Пройдя пару десятков шагов, они уперлись в винтовую лестницу с высокими скрипучими ступенями. Флинн сначала легко переступала с одной на другую, но постепенно ее шаги начали замедляться, а дыхание вырываться из груди чаще. Чувствовалось, что она устала. Поэтому, когда девушка остановилась, Анкер сначала подумал, что она хочет перевестидух. Но оказалось, что они наконец-то пришли. Лестница привела их в круглый кабинет с каменными стенами. В центре комнаты стоял широкий дубовый стол, а за ним сидел какой-то человек. И когда они подошли ближе, Анкер с удивлением понял, что тот ему знаком.

Организатором торгов оказался немолодой и не очень богатый, как ранее считалось, барон Адриас Троффолд. Известен в столице тот не был, но Анкер видел его лицо в личном деле, над которым работал в те времена, когда еще только начинал свою карьеру в Тайной канцелярии. С бароном Троффолдом было связано скользкое дело: его старший сын погряз в карточных долгах, и отцу пришлось продать одно из родовых поместий, чтобы покрыть их. Ситуация была решена, но юный повеса не успокоился, и продолжил посещать чужие гостиные, снова проигрываясь там в пух и прах. То ли побоявшись отцовского гнева или просто решив проявить самостоятельность, Троффолд-младший нашел способ быстро раздобыть наличность. И стал шпионом для одного из западных государств-соседей. Когда его «взяли», он не выдержал даже легкого допроса мага, и быстро отдал душу Единоглазому прямо в пыточном кресле. Говорили, что со страху. Отца тогда посчитали к шпионской деятельности непричастным, так как ничто не указывало на то, что он как-то замешан в делишках сына.

Сейчас Анкеру стало очень интересно, как давно Адриас Троффолд начал заниматься торговлей людьми. И как часто он общается с заграничными гостями. А главное — о чем. Он, конечно же, никак не выказал своего интереса, вместо этого состроил на лице глупое самодовольное выражение и пихнул Флинн локтем в бок.

— Ты нас представишь?

— Уж окажи любезность, Флинн, — губы Троффолда чуть тронула улыбка.

Девушка громко вздохнула и отвесила манерный поклон, явно насмешничая. — Позвольте представить вас, господа, друг другу. Анкер Рикард — управляющий дома утех «Перо и лилия» из южной провинции. Маркиз Турбан — глава нашего предприятия, великий знаток искусства и красоты.

— Я бы попросил уточнить, лучшего дома утех южной провинции, — добавил спесивости в голос Анкер, — рад личному знакомству, это большая честь для меня.

Мысленно он отметил, что барон резко вырос в должности, перемахнув сразу несколько титулов, когда окрестил себя маркизом.

— Мне тоже весьма, весьма радостно познакомиться с управляющим лучшего дома утех в самой климатически приятной провинции Империи, — ответил Троффолд-Турбан и жестом предложил им устроиться в креслах напротив его стола.

По сравнению с портретом, который когда-то видел Анкер, он постарел. Но вместе с тем приобрел определенный лоск. Длинные седые волосы были заправлены за уши и завязаны в пышную седую косу, завязанную черным бархатным бантом с крупным топазом в сердцевине. Сейчас темные глаза барона-маркиза горели интересом, а губы частично прятали широкую улыбку под длинными густыми усами. Он задумчиво покручивал кружево на рукаве щегольского темно-синего камзола с серебряной вышивкой, ожидая следующей фразы Анкера. И тот не стал разочаровывать собеседника.

— Как вы придумали этот лабиринт? Право слово, я не ожидал ничего подобного!

— О, мне очень лестно, что вы высоко оценили мою идею. На самом деле, я беспокоился, не покажется ли моим гостям блуждание по саду чересчур… скучным. — улыбка на лице Троффолда-Турбана стала еще шире, — Но вы смогли меня удивить.

— Я? Тем, что подыграл представлению? — Анкер горделиво приподнял подбородок — Я всегда был неравнодушен к искусству, и не мог упустить подобный момент.

— Удивительно встретить человека со столь тонким художественным вкусом так далеко от столицы, — в этих словах чувствовалось двойное дно.

— Ну, знаете ли, наличие вкуса зависит скорее не от географического расположения, а от воспитания.

— Любопытное замечание… Позвольте поинтересоваться, где же вы смогли воспитать свой вкус?

— Эта история, пожалуй, займет немало времени, — Анкер поудобнее устроился в кресле, — Кстати, вы позволите закурить?

— Прошу вас, не стесняйтесь, — тут же последовало разрешение.

Поблагодарив барона-маркиза, он потянулся к карману за серебряным портсигаром. Еще в кармане незаметно надавил на замочек и мысленно начал обратный отсчет: пять, четыре, три, два…

Резкая вспышка света выбелила комнату, превратив людей в черные силуэты. Еще мгновение, и свет померк, вернув гостиной обычный вид. Только Флинн и Троффолд застыли в тех позах, в которых их застала магия. Мужчина успел сделать движение в сторону ящика стола, но ему не хватило времени дотянуться до предмета, лежащего внутри. Анкер спокойно встал со стула, не торопясь подошел и потянул за ручку. Внутри лежал переливающийся кристалл. Он не стал касаться незнакомого артефакта, не зная, как тот активируется. Вместо этого вытащил ящик и отложил в сторону вместе с кристаллом.

У него было около часа, чтобы спокойно обыскать комнату. Первым делом он заперся изнутри ключом, найденным в кармане барона. Затем обыскал девушку, не обращая внимания на оскаленный в ярости рот и бешено вытаращенные глаза. Его новые знакомые все слышали, понимали, но не могли пошевелиться или сказать хоть слово. И Анкера это полностью устраивало.

— Отсутствие отказа может считаться формой согласия, — ухмыльнулся он, ощупывая карманы. В результате обыска нашлись: пара метательных ножей, мешочек с сонной пылью, отравленный кинжал, мерцающий камень и, наконец, его собственный медальон. Обнаружив его, он на секунду замер, боясь, что металл окажется теплым. Но нет, серебро оставалось прохладным. Нежно погладив грани звезды, он повесил ее обратно на шею и продолжил осматривать комнату. На всякий случай простучал стены, чтобы проверить, нет ли где-то тайников. Ничего не обнаружил, и вернулся к осмотру стола барона. Среди бумаг на поверхности не было ничего значительного, а вот в одном из комодов нашлось несколько любопытных бумаг. Фамилии в найденных долговых договорах были не последними при дворе. Нескольким аристократом придется попотеть от страха, удостоившись близкого знакомства с убранством Кабинетов Правды в особом крыле Тайной канцелярии.

Анкер остался без карманных часов, но натренированное чувство времени подсказывало, что действие артефакта скоро пойдет на убыль. Не желая рисковать лишний раз, он стянул руки Флинн и Троффолда их же поясами, привязав спинами к стульям, на которых они сидели.

Из узких бойниц башни открывался роскошный панорамный вид на лабиринт со всеми его изгибами. Обыскивая комнату, он время от времени бросал взгляд в окно, но отвлекшись на связывание, чуть не пропустил прибытие новых гостей.

Глава 12. Спальня бургграфа

На обеде бургграф снова болтал обо всем и ни о чем одновременно, а Фиона молчала и время от времени бросала мне загадочные улыбки. После они наконец оставили меня в одиночестве, позволив побродить по замку и изучить его подробнее. Я бы предпочла прогуляться по окрестностям и поискать возможность сбежать, но у каждого выхода из поместья меня встречали слуги, любезно, но твердо предостерегающие, что погода не располагает к прогулкам.

Поэтому я гуляла по анфиладе роскошных залов, разглядывала сделанные земными художниками статуи, и вспоминала, как хороши работы скульпторов подводного царства. И насколько живыми и прекрасными выглядят мраморные стражи у входа в наш город. Хвосты их оплетают густые водоросли, а на плечах растут разноцветные кораллы. В руках они держат сияющие изнутри белым светом прозрачные трезубцы. Никто со злыми намерениями не сможет тихо проскользнуть мимо. Стоит замыслившему дурное подплыть ближе, как свет трезубцев становится нестерпимо ярким, подавая знак морской страже. Нигде не было так уютно и безопасно, как в наших высоких белокаменных башнях с красными кустами делессерии* под широкими окнами.

Последний луч солнца скользнул по золоченым рамам портретов на стенах. Тихие шаги слуг, зажигающих свечи, нарушили мое одиночество и вырвали из власти воспоминаний. И чувствуя приближение ужина и очередной встречи со странными аристократами, я ощутила, как снова холодеют ладони, а во рту появляется неприятный кислый привкус. Сглотнув горькую слюну, я последовала за лакеем в обеденный зал. Все уже приготовили к ужину: вазы украсили новые композиции букетов, на столе постелили свежую скатерть и разложили серебряные приборы с монограммой бургграфа. Его самого еще не было, и я на секунду замешкалась на пороге, теребя ткань юбки в пальцах.

— Вы взволнованы, — раздался за спиной тихий и красивый голос. Я обернулась, уже зная, кого увижу. Конечно же, Фиону. На этот раз ее темные волосы были заплетены в косы и уложены двумя крупными завитками у ушей. В сочетании с круглым личиком это придавало ей еще более милый и совершенно безобидный вид. Глядя на нее, я сама не заметила, как расслабилась и улыбнулась.

— Я далеко от дома в незнакомом месте. Мне просто непривычно, — я нашлась с ответом.

— Понимаю, я тоже чувствую себя не до конца… в своей тарелке, если честно, — она еще сильнее понизила голос, и он почти превратился в шепот, — Мне кажется… нам стоит держаться вместе. Мы могли бы попробовать подружиться. Как вы думаете?

Она мило покраснела, а я почувствовала, что хотела бы действительно подружиться с женой бургграфа. Любая поддержка сейчас была для меня, как глоток свежей воды.

— Я буду очень рада обрести в вас друга, Фиона. Но знаете ли вы, для чего я здесь? С какой целью меня при… — я запнулась, не решаясь произнести слово «приобрел», — пригласил погостить в ваш супруг?

Румянец на ее щеках стал гуще и она робко кивнула, а затем наклонилась и совсем тихо выдохнула мне на ухо, согрев его своим дыханием:

— Вы все узнаете после ужина.

Нашу беседу прервал громкий стук каблуков. В гостиную вошел бургграф, сияя широкой улыбкой. Увидев нас рядом, он засветился радостью еще сильнее.

— Как отрадно видеть, что дорогие моему сердцу дамы нашли общий язык!

* Делессерия — Delesseria sanguinea-обычная — ярко-красная многолетняя водоросль с плоскими листовидными красными лопастями. Очень красивая.

Мы с Фионой дружно поприветствовали Его Сиятельство, склонившись в реверансе. Подняв голову я еще раз оглядела хозяина замка и залюбовалась тем, как темно-серый камзол оттеняет золото его волос и голубизну глаз. Внешность бургграфа была чарующей, правда, только когда он молчал. А делал это он нечасто. Вот и сейчас, стоило нам устроиться за обеденным столом, как он тут же взял наполненный слугой кубок и приподнял его в воздух. — Хочу поднять тост за прекрасных дам, чье общество услаждает не только мой взор, но и душу, — от его высокого голоса закачались хрусталики на люстре, — Выпьем же за то, чтобы этот прекрасный день стал началом долгой приятной дружбы. Взор бургграфа нежно скользнул по Фионе, ненадолго задержался, и переместился на меня. На лице мужчины появилось жадное выражение, как у морской коровы, обнаружившей густые заросли водорослей. От этого взгляда я непроизвольно выпрямилась на стуле и почувствовала, как свело в напряжении мышцы спины. Аппетит пропал окончательно.

Я подняла бокал вина, подражая жестам бургграфа и его супруги, и отпила глоток. Во рту сразу же появился терпкий, насыщенный пряностями вкус. Вино не было разбавлено. Более того, оно казалось гораздо крепче, чем то, что мы пробовали с Анкером на набережной. От неожиданности я чуть не закашлялась. Сидящая напротив Фиона тоже была удивлена, судя по округлившимся глазам. Она бросила быстрый взгляд от бургграфа, а потом задумчиво посмотрела в бокал и сделала еще несколько глубоких глотков.

— О, вижу, вам пришлось по вкусу вино, которое я велел подать сегодня к столу. Это наше родовое Антийское крепленое. Его еще называют бургграфским, — на лице мужчины расцвела самодовольная улыбка.

— Оно великолепно. Вы очень щедры, дорогой, — в глазах Фионы читалось обожание.

— Ах, любовь моя, вы же знаете, для вас мне ничего не жаль, — ответив супруге приторно-сладким взглядом, бургграф снова обратил внимание на меня — А вам, дорогая, понравилось вино?

— Я ничего не понимаю в винах, Ваша Светлость.

— Кажется, мы уже договорились, чтобы вы называли меня просто Бернард, — он шутливо погрозил мне пальцем, — Но мне приятно видеть вашу честность. Терпеть не могу лицемерия, которое почему-то считается хорошим тоном у придворных! Ох, чем лучше узнаю вас, тем сильнее вы мне нравитесь, дорогая. Но вы совсем не едите. А ведь вы так бледны. Обязательно попробуйте заливное из птицы, оно просто тает на языке!

Тут же ко мне подошел лакей с круглым серебряным подносом, ловко отмерил маленькими щипцами порцию блюда и положил на тарелку. Я отломила кусочек и направила в рот. Заливное оказалось чем-то холодным и нежным с насыщенным мясным вкусом. Сделав еще один глоток терпкого вина я обнаружила, что снова чувствую голод и уже с удовольствием попробовала следующее блюдо, запеченную в травах рыбу.

Бургграф предпочитал птицу. Он ел ее прямо руками, и жир стекал по унизаным перстнями пальцам, когда он подносил ко рту очередное крылышко. Рядом стоял наготове слуга с чашей с ароматной водой и шелковой салфеткой. Насытившись, бургграф сполоснул руки и замер в ожидании, пока слуга аккуратно протрет их тканью. Я поняла, что ужин подходит к концу, и не смогла сдержать вопросы.

— Бернард, вы сказали, что вам по душе честность. Так скажите мне, что вы от меня ждете?

За столом стало так тихо, что я услышала шум ветра за окном. Наконец, бургграф разорвал тишину неловким визгливым смехом.

— Дорогая, ваша откровенность несколько шокирует. Понимаю ваше любопытство и прощаю непосредственность. И все же вам придется поумерить свой пыл на ближайший час. Посвятите это время себе, чтобы отдохнуть и освежиться. А через час я буду ждать вас в своих покоях с ответами на любые вопросы.

Я только открыла рот, чтобы что-то еще спросить, как наткнулась на предостерегающий взгляд Фионы. И дальше только вяло ковырялась вилкой в тарелке, пока, наконец, бургграф не встал со своего места и не покинул обеденную залу. Поговорить с Фионой мне, к сожалению, тоже не удалось, потому что она поспешно ушла за супругом. Поэтому я решила все-таки последовать совету и провести время в купальне, надеясь немного собраться с духом в воде.

Но здесь меня ожидало очередное разочарование. С утра, в спешке принимая ванну, я не заметила, что вода здесь отличается от той, к которой я привыкла. Опустившись в широкий мраморный бассейн, подогреваемый магическими камнями, я сначала и не поняла, что не так. Почему я так легко погружаюсь, почему не чувствую, как она нежно поддерживает и ласкает тело. Ответ оказался прост: вода была пресной. Поместье располагалось слишком далеко от морского берега и, видимо, наполнялось из подземных источников. Никогда прежде я не купалась в реках или озерах, и сейчас ощущения были непривычными. Мне показалось даже, что чешуйки на хвосте потускнели. Пережив несколько секунд ужаса, я попыталась убедить себя, что мне только кажется. Или это последствия бесконечной череды волнений. В любом случае, я чувствую себя здоровой, и как только вернусь в море, все непременно станет, как прежде.

Пытаясь не беспокоиться еще и по этому поводу, я тем не менее снова и снова возвращалась мыслями к тому, что буду делать, если бургграф решит развлечься со мной. А затем оставить при себе. В детстве нам рассказывали историю о русалке, которая встретила на берегу мужчину и ушла с ним жить на сушу. Легенда, как водится, заканчивалась свадьбой, никто не говорил, что с ней стало дальше… Может быть, они продолжили жить на берегу моря, где она могла купаться каждый день? Или зачахла вдали от родных мест? Мне было очень страшно. Перед глазами проплывали сцены одна ужасней другой, а время встречи с бургграфом в его покоях приближалось. Чтобы хоть как-то отвлечься, я попробовала снова разговорить служанку. Кэти все так же покрывалась румянцем при одном слове о хозяине, но смогла мне хоть немного рассказать о Фионе. Та прибыла в поместье из родительского дома всего пару недель назад, сразу после венчания. Никто из слуг ничего не знал, кроме того, что она всегда любезна, немногословна и любит проводить время за фортепиано. Камеристка, которую Фиона привезла с собой, оказалась не из болтливых, про госпожу не сплетничала. Правда, Кэти один раз видела новенькую заплаканной, но та не стала раскрывать душу.

Пришло время одеваться и идти на встречу с бургграфом. Шелк ночной сорочки обжигал прохладой, платье казалось тесным, шпильки жестоко вгрызались в волосы, когда Кэти укладывала их в высокую прическу. Я устала наряжаться для мужчин, которые распоряжались моей судьбой, но ничего не могла с этим поделать. Только кусать от злости губы и сжимать руки в кулаки, снова обещая себя, что сбегу при первой же возможности.

Дорога по коридорам до покоев графа казалась бесконечной, я настолько погрузилась в свои мысли, что просто следовала за слугой, не запоминая поворотов. Наконец, мы оказались перед широкими дверями, украшенными причудливой резьбой. Она изображала какие-то сценки, которых у меня не было ни времени, ни желания разглядывать. Я глубоко вздохнула, набираясь решимости, и сделала шаг в спальню бургграфа, который уже ожидал меня, вальяжно развалившись в мягком кресле. И по его наряду я сразу поняла, что, к сожалению, пригласили меня вовсе не для беседы.

Длинная белая рубашка из батиста очевидно была ночным нарядом. Глубокий вырез с пышным кружевным воротником смело обнажал золотистую поросль на груди. Небрежно накинутый сверху лазурный атласный халат в золотистую полоску не делал зрелище более приличным, скорее наоборот. В таком виде принимают не гостей, а любовниц. Подумав об этом, я тут же запнулась, и с трудом удержала равновесие, чтобы не свалиться мешком под ноги бургграфу.

— Дорогая, осторожнее! Позвольте подать вам руку и предложить напитки.

Он подскочил с кресла и сделал шаг в мою сторону, а я инстинктивно дернулась в сторону. — Благодарю, я сама, нет-нет, я не хочу ничего пить, просто присяду здесь, хорошо? — я старалась не смотреть в сторону огромного ложа под бордовым бархатным балдахином, присаживаясь во второе кресло.

Бургграф прошел мимо к невысокому комоду, где уже стоял серебряный поднос с очередной бутылкой вина и бокалами. Не слушая меня, наполнил оба, и поднес мне один из них.

— Нет-нет, я не приму отказа. Дорогая, вы просто попробуйте. Это очень легкий и нежный букет, идеальный для вечерней беседы.

Опасаясь, что меня хотят напоить, чтобы сделать сговорчивее, я только слегка пригубила вина. Оно действительно было легким, с приятным фруктовым вкусом, но я хотела сохранить рассудок трезвым. И понимая, что мой собеседник любитель пустопорожней болтовни, постаралась сразу перейти к делу. — Вы обещали ответить на все мои вопросы, Бернард, — я обратилась по имени, помня, как он настаивал на этом, — Ваше обещание в силе? — Конечно, дорогая, я всегда держу слово. Вы, конечно, хотите узнать для чего я сделал вас своей… эм-м-м… гостьей. Но дело в том, что это несколько пикантный вопрос. Мне неловко об этом говорить даже в такой доверительной обстановке… — он замолчал, потирая грудь и заставляя тем самым ворот рубашки раскрыться еще сильнее, — Что же, попробую начать издалека. Дело в том, Селина, что я долгое время не стремился к браку. Женщины чудные создания, но как бы правильнее выразиться… по-настоящему они меня не увлекали. Пока я не встретил Фиону, мою прекрасную, восхитительную Фиону!

Заговорив о молодой супруге бургграф оживился, его глаза заблестели, а я слегка выдохнула, радуясь, что его восторги достаются не мне. — И каково же было мое счастье, когда после нескольких недель ухаживаний она ответила согласием. Мы превосходно проводили время вдвоем, она оценила мое остроумие, а я ее музыкальный талант. Мы сошлись во вкусах и мнениях по всем важным вопросам. И все было бы прекрасно, если бы не одна маленькая, неприятная деталь… — он сделал паузу, как будто подбирая слова, а потом резко, на одном выдохе проговорил последние фразы — дело в том, что я бессилен. Бессилен как мужчина.

От удивления я онемела, пока бургграф буравил меня взглядом, явно ожидая ответной реакции.

— Вы имеете в виду, что не испытываете… мужского интереса? — Нет, я имею в виду, что мое мужское орудие не демонстрирует боевого пыла! Ах, не заставляйте меня вдаваться в детали…

Он откинулся на кресле, прижав руку к запрокинутой голове. А я пыталась собраться с мыслями, чтобы продолжить беседу. Машинально взяла кубок и сделала несколько глотков вина.

— Так вы поэтому заинтересовались моим талантом? — Именно! Мне нужно, нет, жизненно необходимо ваше содействие! Я счастливо женат, но глубоко несчастен. А главное — глубоко несчастна моя дражайшая супруга! Это абсолютно не-вы-но-си-мо. — Бернард, я понимаю вас. И, конечно, очень сочувствую. Но дело в том, что обычно мое пение действует на мужчин, лишь усиливая их ощущения в несколько раз. Я не могу сказать, как оно подействует на вас…

Одним резким движением он вскинулся, наклоняясь ко мне и хватая за руки. — Но мы же не узнаем это, пока не попробуем! Ах, Селина, вы можете оказаться ключом к моему счастью… У меня больше нет сил томиться неизвестностью. Сделайте это, сделайте сейчас! Я не могу больше терпеть ни мгновения…

Я замерла, не зная, что ответить. На моих щеках двумя пунцовыми бутонами расцвел румянец. С одной стороны, было очень жаль бургграфа, и я понимала, сколько неприятностей доставляет ему эта… хм-м-м… проблема. С другой, решиться спеть свадебную песнь мужчине было страшно, не зная, чем все может закончится.

Он не отрывал от меня своего горящего взгляда, и в нем было столько мольбы, что я сдалась:

— Я готова попробовать…

Бургграф тут же сорвался со своего места, упал на колени и начал покрывать поцелуями мои руки, перемежая их тонкими всхлипами «спасибо, спасибо, спасибо…». Несколько мгновений я собиралась с решимостью, а затем, наконец, открыла рот и завела первые ноты знакомой мелодии.

При первых звуках песни мужчина напрягся, крепко сжимая мои ладони в своих руках. Но чем больше уверенности набирал мой голос, тем сильнее начинали сиять его глаза. Он нервно облизнул губы и низко, непривычно застонал. Свадебная песнь будоражила и мою кровь, но я не утратила сознания. Четко понимая: я не хочу этого мужчину. Но остановиться и прекратить петь тоже не могла.

Бургграф тем временем распалялся все сильнее. Его губы насытились моими ладонями и начали путешествие вверх до локтей, делая короткие паузы на нежные поцелуи и легкие покусывания кожи. Как бы мне не было радостно, что песнь действует, мне не хотелось лечь с ним на ложе. Но я чувствовала, что еще немного, и мы переступим грань, за которую невозможно отступить обратно.

И именно в этот момент раздался тихий и нежный голос, который я никак не ожидала услышать в спальне бургграфа:

— Любовь моя…

У высокой кровати стояла Фиона в полупрозрачной ночной рубашке. Тонкая ткань не скрывала ничего. Нет, наоборот, она только подчеркивала пышную грудь и несоизмеримо узкую, по сравнению с широкими бедрами, талию. Темные крупные соски натянули тонкую ткань, выдавая, насколько взбудоражена происходящим хозяйка. Глядя на взволнованную девушку я чувствовала себя лишней. И все равно не могла остановить песнь, рвущуюся из горла по собственной воле.

Бургграф повернулся на голос супруги и замер. Девушка призывно протянула к нему руки и еще раз позвала нежным голосом: — Бернард, иди ко мне…

Тут я, наконец, собралась с силами и замолчала, сумев прекратить песнь. Тогда бургграф отмер, поднялся с колен и несмело начал идти навстречу супруге, не отрывая от нее взгляда. Наблюдая, как она тянется ему на встречу, я затаила дыхание. А Фиона мягко обхватила мужчину за шею и притянула его лицо для поцелуя. И в этот момент они будто забыли о том, что я все еще здесь. Руки бургграфа смяли пышные бедра, приминая ткань ночной рубашки. Он подхватил девушку, а та обняла его коленями. И так, единым целым, они двинулись к брачному ложу.

Мне хотелось отвернуться, а еще лучше выйти, но я не могла, завороженная открывшейся картиной. Как тогда, стоя в маленькой комнатке и подглядывая через решетку за вечером в доме утех.

Вот бургграф опрокинул Фиону на кровать и начал путешествовать губами по ее телу, разрывая руками рубашку на части. Девушка низко застонала и выгнулась, подставляя грудь под поцелуи. Его голова опускалась все ниже, скользя по животу. Руки властно развели бедра в сторону, и он нырнул прямо между ними. Мне стало тяжело дышать, словно в комнате кончился воздух, в голове все перемешалось. Я смотрела на них, слушала всхлипы Фионы и вспоминала нежные, но твердые губы Анкера и его гибкий язык. Девушка тем времен стонала все чаще и громче, ее голос становился все выше и почти срывался на крик. Наконец, он достиг своего пика. Услышав длинный протяжный возглас, бургграф, шатаясь, будто пьяный, отстранился и сбросил с себя халат. А затем навалился на девушку сверху, резко вбиваясь в нее ягодицами.

Я почувствовала, как мои щеки заливает краска стыда. И замотала головой из стороны в сторону, пытаясь сбросить наваждение. Это помогло. В тот же миг я ощутила, что больше ни секунды не хочу находиться в этой спальне. Ее хозяева, увлеченные друг другом, не обращали на меня внимания. Поэтому я вскочила и бросилась к дверям. К счастью, они оказались незаперты.

В тусклом свете свечей я бродила в коридорах, пытаясь найти лестницу наружу, пока не наткнулась на одного из слуг. Он молча проводил меня до моей комнаты. Там, не раздеваясь, я бросилась на кровать и до утра ворочалась, не в силах уснуть. Перед глазами все еще стоял голый зад бургграфа, а в ушах слышались стоны Фионы.

Кое-как подремав несколько часов, к полудню я встала разбитая и расстроенная. Пока Кэти шнуровала платья, я погрузилась в размышления.

То, что мой голос подействовал на Бернарда — отличная новость. Для самого бургграфа и его супруги. Но я снова висела на волоске, чудом избежав роли девицы для утех. Фиона появилась очень вовремя. Только благодаря ей мне удалось отделаться ролью наблюдательницы. Неизвестно, обойдется ли все так же в следующий раз? И когда он произойдет? Захочет ли бургграф повторить все сегодня ночью? Удастся ли мне снова остаться в стороне от их утех? И захотят ли они отпустить меня когда-нибудь?

— Ох, госпожа, что же это?! — резко вскрикнула Кэти. Она с ужасом смотрела на свои пальцы.

— Что там? Покажи, — протянула я руку, пытаясь взять то, что она держала на ладони.

— Это… это ваша кожа, госпожа. Такое бывает, если сгореть на жарком солнце. Но вы же никуда не выходили из поместья…

Я смотрела на тонкий полупрозрачный кусочек кожи, понимая, что у меня не осталось времени на размышления. Необходимо действовать. И как можно быстрее добраться до моря — или хотя бы бассейна с морской водой. Мне нужно поговорить с Бернардом. Возможно, угроза здоровью и жизни сможет его убедить расстаться со мной.

— Кэти, все хорошо, не переживай. Ты ни в чем не виновата. Со мной все в порядке, — я постаралась успокоить расстроенную девушку, — Подай мне зеркальце, дай рассмотреть самой подробнее, что там.

Я встала перед высоким зеркалом, а горничная принесла малое, на длинной ручке, и навела его мне на спину так, чтобы я смогла разглядеть в двойном отражении свою спину. Кожа на ней выглядела сухой и потрескавшейся. Но все было не так страшно, как могло быть. Значит, у меня есть хотя бы несколько дней, чтобы убедить бургграфа отпустить меня или сбежать из поместья самой.

Глава 13. Мужские слабости

Орлан Грум был неравнодушен к двум вещам — янтарному бренди и золотым монетам. Это Ирма хорошо знала, но до сегодняшнего дня была убеждена, что он в целом неплохой дядька. Гораздо лучше, чем владелец таверны, у которого ей когда-то пришлось начать зарабатывать своим телом. Только общение с Селиной заставило ее посмотреть на все под новым углом. Она с ужасом относилась к устоям дома утех, и если сначала Ирме хотелось успокоить и убедить ее, что все хорошо, то потом она поняла, что просто привыкла к происходящему. И, немного поразмыслив, вспомнила, что хорошее отношение Орлана Грума заканчивается там, где ты перестаешь приносить ему деньги. Да, при этом красивые наряды и дамские безделушки покупаются весьма часто… но только для того, чтобы девицы выглядели привлекательно для клиентов побогаче. Все это красивая, яркая… клетка.

До истечения срока долгового договора было так далеко, что раньше ей не приходило в голову представить, как она будет покидать «Перо и лилию». Казалось, что все просто: однажды утром проснется, выйдет за порог и уже никогда не вернется. Даже вещи собирать не будет. Но сцена, которую она видела час назад, все еще стояла перед глазами.

Раскрасневшийся от гнева Орлан кричит на Селину, слюна мелкими брызгами слетает с губ, перемешиваясь с ругательствами. Он тянет руку и срывает медальон с груди девушки. Так резко, что она вскрикивает от неожиданности. А Ирма не может поверить своим глазам.

Конечно, она не раз видела хозяина в гневе. Но этому всегда было какое-то объяснение. А сейчас… сейчас все выглядело так, будто он спятил. Нет, продай Орлан любую другую девицу, Ирма и бровью бы не повела. Но Селина не была обычной девицей! У нее же был голос! Волшебный голос. Который мог принести Орлану много денег в перспективе. Он сам постоянно талдычил про эту «перспективу», требуя, чтобы девицы не только ублажали тела клиентов, но и не забывали об их душах. Молча слушали тех, кому нравится жаловаться, поддакивали разговорчивым, утешали печальных. И вот сейчас владелец дома утех решил изменить своим принципам… отказался от будущих барышей ради сиюминутной прибыли. Может быть, он решил, что возможность водить дружбу с влиятельным аристократом важнее?

Ирма громко застонала, подбадривая мужчину, ускоряющегося на ней до лихого галопа. Пока он двигался в размеренном темпе, это не мешало ее размышлениям, но быстрые толчки вернули девушку к реальности. Она подбодрила клиента, легонько прикусив за плечо и услышала долгожданное рычание. Напоследок еще раз сильно вбившись в ее тело, мужчина замер, мелко дрожа. Ирма не торопила его, зная, что младший судья не любит нежностей. И действительно, обошлось и на этот раз без поцелуя. Он скатился с нее на мокрую мятую простынь и потянулся за штанами.

Мельком бросив взгляд на настенные часы, девушка поняла, что пропустила отъезд Селины.

Вернув взгляд к своему гостю, она слегка прикрыла глаза, сохраняя томное выражение на лице. И сквозь опущенные ресницы следила, как тот натягивает брюки, а затем начинает застегивать рубашку.

— Было хорошо, — как обычно, соврала Ирма.

— Я старался. Впрочем, как всегда, — криво ухмыльнулся мужчина, — Держи.

Он бросил на тумбочку рядом с кроватью мешочек, который жалобно звякнул, ударившись о деревянную поверхность. Младший судья приходил постоянно и, хотя не был охоч до нежностей, на золото никогда не скупился. Мельком взглянув на мешочек, Ирма сладко потянулась на кровати, давая мужчине возможность еще раз оценить ее аппетитную фигуру, во всей ее обнаженной красоте. А затем встала и набросила халат, наглухо его запахнув. — Возвращайся, как сможешь. Я всегда рада тебе, Ольгер, — улыбка едва-едва тронула краешки ее губ, но вполне достаточно, чтобы выглядеть многообещающе. — Всенепременно, — он подмигнул на прощание и вышел из комнаты.

Только тогда Ирма потянулась к оставленному на тумбочке мешочку. Сначала взвесила на руке, а потом тщательно пересчитала монеты. Орлан не признавал чаевых, но и девушка работала не первый день. Поэтому уверенно вытащила несколько затесавшихся среди золота серебряных и спрятала в чулки. В мешочке все равно осталось больше положенного: если не жадничать, то внимание хозяина дома утех обойдет ее стороной, как и всегда.

Одеваясь, она вернулась мыслями к беде, случившейся с подругой, и нахмурилась. У нее не было ни малейшего представления, чем бы она могла помочь Селине. Стоило, конечно, рассказать о произошедшем Анкеру, но Ирма не имела ни малейшего понятия, ни где он находиться, ни как с ним связаться. Да и неизвестно вообще, захочет ли он что-то делать… Хотя нет, чего она… Конечно, захочет. Другой вопрос… сможет ли. Ну что же, посмотрим, что будет, когда Анкер вернется. Ирме хотелось верить, что несколько ночей с бургграфом не смогут так просто сломить девушку. В маленькой и хрупкой Селине наивность самым удивительным образом уживалась с отвагой. Главное, верить в лучшее… Горестно вздохнув, она провела несколько раз расческой по волосам, быстро заплела их в косу, и поспешила в кабинет Орлана, чтобы передать тому мешочек с золотом.

На лестнице она столкнулась с Конрадом, который куда-то спешил так, что чуть не сбил ее с ног. Ирма хотела посторониться и пропустить его вперед, но тот крепко схватил ее за локоть и оттащил в сторону, оглядываясь по сторонам.

— Ты чего, старый, совсем с ума сошел? — злобно зашипела она, удивленная и уязвленная грубостью старого слуги.

— Тихо ты, я по делу, — проскрипел он в ответ, — вот, держи, подруга просила передать. И держи рот на замке. Ирма перехватила кусочек пергамента, который ей сунули в руку, и быстро спрятала за корсажем, чтобы посмотреть записку позже, когда никого не будет поблизости.

Подойдя к кабинету Орлана, она уже хотела постучать и войти, когда услышала, что хозяин там не один. И разговор идет интересный. — Ты правильно сделал, что избавился от этой бледной певуньи, — раздался бархатистый голос, в котором Ирма узнала рыжую Анну.

— Что, не нравилась она тебе, моя пышечка? — хрипло ответил Орлан.

— Не называй меня пышечкой, сколько раз просила! Да кто она такая, чтобы я о ней беспокоилась. Вот о тебе я всегда волнуюсь… Эта бестия быстро бы окрутила какого-нибудь клиента побогаче и смылась. И плакали бы твои денежки.

От этой фразы руки Ирмы сами собой сжались в кулаки так, что длинные ногти впились в кожу. Стервозность Анны ни для кого ни была секретом, но в откровенной подлости раньше она замечена не была. Голоса за дверью тем временем замолчали, сменившись шорохами. Судя по всему, Орлан вместо извинений решил «приласкать» девушку. Анна низко мурчаще застонала, подтверждая догадку, и Ирму передернуло. В свое время ей пришлось несколько ночей провести под тяжелой тушой хозяина дома. Тот любил пробовать девиц лично и проверял их умения на совесть. С толком и расстановкой. Ирма уже хотела развернуться и уйти, но тут Орлан сказал кое-что, заставившее ее передумать:

— Ну не сердись, киска. Ты все верно говоришь. Девчонка была непростая, и голос ее не иначе, как проклят. Хочешь, расскажу тебе секрет? — Конечно, хочу! — в голосе Анны слышался неподдельный интерес.

— Еще бы ты не хотела! Моя киска любит секреты, это я давно знаю. Но у каждой тайны есть своя цена… Ох! — голос хозяина дома сбился на стон, — А ты умеешь покупать секреты…

У Ирмы горели уши. Не от стыда, нет, его она давно потеряла в доме ухет, а от страха, что ее кто-нибудь застукает за подслушиванием. Но она не могла сейчас просто повернуться и уйти, не узнав, какой секрет покупает Анна. Ясно же, что неспроста она пустила в ход свое главное любовное оружие — пухлые губы. Раздавать подобные ласки просто рыжая не стала бы, уж это точно. Орлан постанывал по ту сторону двери все чаще и ниже, а Ирма не могла дождаться, когда же его удовлетворение достигнет пика, и он снова заговорит. Наконец, это произошло. — Ох, ну и сокровище же я себе приобрел. В очередной раз не могу нарадоваться, — он хрипло захохотал, — Своей мудрости, конечно. Перспектива, Анна, нужно всегда думать о перспективе.

Раздался легкий звон стекла, как будто графин ударился горлышком о край стакана. Если он сейчас промочит горло стаканчиком бренди, то точно разговорится, поняла Ирма. Она огляделась по сторонам на всякий случай и приникла к двери ухом, чтобы еще лучше слышать происходящее в комнате.

— А в перспективе у нас что? Налет разбойников из столицы, называющих себя властью. Да-да, Анна, думаешь, я только девиц подкладывать под гостей мастак? Нет, это вы просто раздвигаете ноги ради денег… А я думаю не только о монетах, как вы все считаете… не-е-ет, я собираю информацию. Вон к Ирме регулярно захаживает младший судья, думаешь, я не знаю, что он ей переплачивает, а она мне не все носит? Пара серебрушек нет-нет, да оседают у нее за корсажем. Знаю. Но терплю, пока не жадничает. Потому что вы, бабы, дуры. Эй, ну не куксись, киска. Ты среди этих птичек почти хищник. И зубки, и когти, и пышные сиськи… все у тебя есть. Но нормальные мозги, уж прости, растут только в мужских черепушках. Вы, бабы, думаете только, как урвать что-нибудь прямо сейчас. А мы думаем о перспективе. Так о чем я? О перспективе, да. В ближайшие недели из столицы явятся охотники за головами, называющие себя имперскими дознавателями. И перевернут весь город, затаскав по кабинетам всех, кто так или иначе связан с торговлей птичками. План Анкера был хорош, но он тоже еще щегол… От девицы надо было избавляться. И быстро. Так что бургграф подвернулся очень вовремя.

— А остальные девицы? Думаешь, с ними проблем не будет? — Какие девицы? Завтра здесь не будет никаких девиц… Только проверенные слуги и пара хорошеньких девок, которые работают честь по чести, за оплату. — И куда денуться остальные? — Поедут погостить к моим друзьям. Тоже не простым людям. И очень щедрым. Они с радостью проведут с красотками месяцок, а там, глядишь и два.

От этих новостей у Ирмы по рукам побежали мурашки, а внизу живота потянуло, будто она проглотила что-то холодное и скользкое. Ничего хорошего ссылка к «друзьям» Орлана не обещала. Самые родовитые аристократы во время пирушки превращаются в диких зверей. Однажды Орлан отправил одну из девиц в наказание за строптивость на неделю к кому-то «в гости». У той потом на неделю раньше пошли крови и не прекращались, пока не пришел доктор. Дело было дрянь. Нужно было уже думать не о том, как помочь Селине, а как спасаться самой.

— И кого же ты думаешь оставить здесь? — голос Анны звучал вкрадчиво.

Ирма не могла видеть Орлана, но готова была поклясться, что отвечая, тот гнусно ухмыляется.

— Волнуешься, что и тебя отправлю на отдых? Не переживай, киска, в тебе я уверен, как ни в ком. Да и расставаться надолго не готов…

Слушать, как они снова начнут миловаться, не было никакого желания. Отпрянув от двери, Ирма на цыпочках двинулась по коридору в сторону террасы. Хотелось глотнуть свежего воздуха и хорошенько обдумать, как выпутаться из всего этого. А заодно посмотреть записку от Селины, которую ей передал Конрад. На ее счастье, этим вечером все сидели по комнатам или отдыхали в гостиной, и маленький заросший садик был пуст. Устроившись на одном из кресел, она еще раз прислушалась, не слышно ли чьих-то шагов, а потом достала из корсажа помятую бумажку. Развернула и с изумлением уставилась на рисунок.

Так, значит, кулончик-то непростой… Видимо, подарок Анкера, какая-то магическая штучка. Послание было ясным, подруга просила вернуть украшение и уколоть им палец. Легко сказать, а вот попробуй придумать, как это обстряпать! А ведь нужно еще придумать, как избежать поездки загород… Никогда Ирма не чувствовала себя такой глупой и растерянной. Ее начала разбирать злость. Вот есть же люди, которые просто живут и радуются каждому дню. Почему же на нее все время сваливаются неприятности? Да сколько можно?

Именно в этот момент за пышными кустами послышался шум шагов. Сквозь зелень листвы показался сначала пышный подол алого платья, а затем и сама Анна. Увидев ее, и так порядком злую Ирму гнев затопил полностью: от сжатых кулаков до выгнувшихся дугой бровей.

— Ну и змея же ты… А я ведь сначала думала, что ты нормальная баба…. Серьезно? Мы тебя так раздражаем? Мешаем? Чему? Копошиться в штанах Орлана?

Анна замерла на месте, как испуганный зверек. При первых словах Ирму она вжала голову в плечи, но к концу тирады выпрямила спину до прогиба в пояснице, обернулась и резко бросила в ответ, сверкая глазами:

— А ты больше всех знаешь, Ирма? Напомнить тебе, кто грел его койку до того, как я появилась в «Пере и лилии»? Что-то я не помню, чтобы ты отказывалась раздвигать перед ним ножки, когда он тебя звал к себе. Зато отлично припоминаю, как ты была рада, когда я избавила тебя от этой тяжкой ноши. Вот только благодарностей ни разу не слышала. И если ты сейчас решила меня этим попрекнуть, то сама в тысячу раз хуже, чем я думала.

От резкой отповеди Ирма на секунду забыла, как дышать. Гнев все еще переполнял ее, а теперь к нему прибавился еще и жгучий стыд. Все, что она могла, это повторять, как разряженный музыкальный кристалл: — Ты… ты… ты…

Анна схватила Ирму за плечи и несколько раз встряхнула, поджав губы в суровую ровную линию.

— Я, я. Дурная голова — беда звонаря! А я тут не при чем. А ну-ка, соберись, и прекрати на меня набрасываться. Давай, приходи в себя, не девочка, нюни распускать. Нужно спасать твою задницу, а заодно и хвост твоей подружки.

Ирма так удивилась, что в очередной раз потеряла дар речи.

— Спасать? Что ты хочешь этим сказать?

— О-о-о-ох, — Анна тяжело вздохнула, — Не ожидала, что с тобой будет так тяжело. Может и прав Орлан, что бабы все дуры…

— Даже не вспоминай его, меня до сих пор трясет от вашего разговора… Что нужно спасаться, можешь не объяснять. А вот с чего вдруг я должна тебе поверить, вопрос поинтереснее. Несколько минут назад ты поносила Селину последними словами.

— Значит, подслушивала? — изумрудные глаза хитро сощурились, — Ладно, это только к лучшему, если ты уже в курсе. Не придется тратить время на пересказ. Если ты действительно не дура, сама должна понимать, что Орлану я говорю только то, что он хочет слышать. Так же, как и любому другому клиенту.

— Ну, допустим.

— Ох, какая честь! Госпожа Ирма решила оказать мне любезность, поверив, что я не последняя тварь. Впрочем, что это я сама… решила благотворительностью заняться. Ты уже все слышала, знаешь, разберешься и без моей помощи.

Анна уже развернулась чтобы уйти, но Ирма ухватила ее за локоть.

— Постой! Твоя помощь действительно мне пригодится, коль не шутишь. Вот, погляди.

Она протянулась клочок бумажки с рисунком Селины.

— М-м-м, что это у тебя за художество. Записка от твоей хвостатой подружки?

— Она самая. Видишь, это медальон, который с нее сорвал Орлан. Это какой-то амулет, и она просит его раздобыть. Вот с этим ты и можешь мне помочь.

Анна нахмурилась и начала накручивать рыжий локон напалец.

— Что ты от меня хочешь? Чтобы я ее выклянчила у Орлана? Нет, Ирма, одно дело предупредить об опасности и помочь сбежать, и совсем другое — снова ложиться под этого борова, чтобы вернуть кулон твоей подружки. Могу посторожить, если ты решишь попробовать его стянуть сама. Но это максимум.

— Для начала стоило бы выяснить, где он его хранит…

— Это я как раз знаю. У себя в кабинете. Видела, когда он доставал бутылку с бренди из шкафа. Валяется просто так на полке, рядом с серебряной мелочью. Достать его будет не так сложно. Но когда он это обнаружит…

— Когда он опомнится, я буду отсюда далеко. А вот тебе придется сделать одно важное дело…

Снизив голос до еле слышного шепота, Ирма тихонько рассказывала Анне свой план. Он, в общем-то, не был сложен. Медальон из кабинета Орлана она свистнет сама, нужно только вытащить у Конрада ключ. Можно было бы и с ним попробовать договориться, но подставлять старика не хотелось бы. Да и лишний раз рисковать — тоже. Записку Конрад передал, за что почет и благодарность, а остальное ему знать незачем. Тем более, что старик так кстати страдает бессонницей и перед сном пьет травяной отвар, погружающий в крепкий сон. Анне отводилась роль постоять на стреме дважды. Сперва, пока она будет искать ключ, потом, когда уже пойдет за самим медальоном. На это рыжая согласилась с одним условием: если их все же застукают, всю вину на себя возьмет Ирма, а она будет отпираться до последнего.

Минуты после ужина тянулись мучительно медленно. Ирме силой приходилось отводить взгляд от больших настенных часов. Она заставляла себя раздвигать губы в улыбке, вслушиваясь в пустую болтовню в гостиной. Пусть ни с кем из девушек они не были крепко дружны, все равно было обидно и горько от того, какую судьбу приготовил им Орлан. Казалось, что молчание и притворство делают ее саму не лучше хозяина дома утех. Пришлось пару раз буквально прикусить себя за язык, чтобы не начать причитать «да что же это делается-то!». Только мысль, что подслушанному разговору мало кто поверит, и они скорее побегут наушничать Орлану, чем паковать юбки, помогала ей сохранять молчание.

В один момент Ирма так погрузилась в себя, что чудом успела засмеяться со всеми над очередной шуткой. Пришлось взять себя в руки и самой рассказать похабный анекдот. А потом еще один, и еще один. Когда, наконец, у подружек начали потихоньку слипаться глаза, она демонстративно широко зевнула, допила полупустой бокал вина одним глотком и начала прощаться. С Анной они условились встретиться в середине ночи, чтобы все успели покрепче заснуть. Поэтому Ирма потушила свечу, чтобы никого не насторожила полоска света из-под двери, улеглась в платье на кровать и молча уставилась в темноту потолка. Теперь у нее было предостаточно времени, чтобы разобраться с самой зыбкой частью плана — куда же бежать самой.

Первой, конечно же, пришла мысль о родном доме, и некоторое время она позволила себе ее посмаковать. Представила, как здорово будет сидеть вечером в кресле и смотреть, как матушка вяжет, кутаясь в шаль из овечьей шерсти. А с утра ждать, пока согреется чугунный чайник в печи, чтобы умыться и заварить себе травяного отвара. И с любимой чашкой, старенькой, уже щербатой с одной стороны, выходить на крыльцо, чтобы утренняя свежесть разбудила окончательно. Ох, было бы здорово. Да только к матушке первым делом и придут… Есть, конечно, подпол, но у Орлана тоже не дураки работают, уж догадаются осмотреть каждый закуток в их домишке. Нет, матушку тревожить нельзя.

По клиентам идти еще глупее, кто из них захочет связываться со сбежавшей девицей. Долговой договор-то с нее никто не снимет. И никто не поймет, чего она так испугалась. А, может, удастся растолковать? Ирма начала мысленно перебирать своих постоянных гостей. Вспомнился сегодняшний младший судья, скупой на нежности, но щедрый на золото и странно верный…. уже год к ней ходит и ни разу даже не взглянул ни на какую другую девицу. И ведь не последний человек в городе, какие-никакие связи есть… Все-таки положение. Но где положение, там и страх его потерять. Может, и не пойдут ее к младшему судье искать, а сам возьмет и выдаст, решив не рисковать. Нет, надо бежать, совсем бежать, из города, из провинции. Собрать все, что можно продать, да сесть в первую почтовую карету до северных земель. Там договора, говорят, не так в ходу. Да и не будет никто искать среди простых селян девицу для утех. А она в какую-нибудь деревню и подастся, нечего в городе делать, на господ насмотрелась со всех сторон. Ничего, голова на плечах, руки работящие, прокормят. Не для того же бежит, чтобы продолжать юбки задирать…

Ирма подумала еще, что не успеет попрощаться с матушкой, стерла с щеки предательски скользнувшую слезинку и села на кровати. Минуту-другую вслушивалась, не идет ли кто мимо. Но вокруг стояла такая мертвая тишина, что самой было страшно пошевелиться, казалось, сейчас любой шорох звучит в два раза громче. Все же она решилась и встала тихонько с постели. На цыпочках подошла к шкафу и потянула на себя дверцу, мысленно молясь Единоглазому, чтобы старые петли не издали скрипа. К счастью, обошлось. Так же неспешно, стараясь не создавать и малого шума, она порылась и выложила на кровать пару простых платьев, чистое белье и несколько пар чулок. И снова замерла, раздумывая, куда же все это сложить.

Сумки или заплечного мешка у нее не было, да и откуда ему взяться. Несколько мгновений простояв в каком-то оцепенении, Ирма мысленно плюнула и снова вернулась к шкафу, надеясь отыскать там что-то подходящее. Среди платьев нашелся тысячу лет назад подаренный кем-то цветной палантин, достаточно длинный и широкий, чтобы замотать в него пожитки. С этим цветным тюком она будет выглядеть, как безумица, ну и пусть. Главное, есть чем заплатить за проезд. Завязав на палантине узел покрепче, она отложила его в сторону, а сама мягко опустилась на колени и полезла под кровать. Руки сами нащупали нужную дощечку, легко повернувшуюся на единственном гвозде. Добытый из тайника бархатный мешочек был тяжел, только не от золота, а от серебра вперемешку с медью. Не так уж и много ей удалось скопить, но уехать подальше хватит.

Вынырнув из-под кровати, Ирма аккуратно спрятала мешочек в корсаже, отряхнула измятое платье и пригладила волосы. И сложив руки на коленях села обратно на кровать, решив для верности подождать еще немного, чтобы обитатели дома покрепче уснули. В темноте не разглядеть было стрелок часов, поэтому она просто считала про себя секунды, решив выходить, когда дойдет до двух тысяч. Счет шел тяжело, несколько раз она сбивалась и начинала заново, с последней цифры, которую помнила. А закончив, испугалась, не считала ли слишком быстро. Мысленно обругав себя последними словами, плюнула и пошла. Думала, сначала взять с собой собранный тюк, а потом решила все-таки оставить в комнате. Если все получится, зайдет за вещами. А нет, так и редис с ними.

В коридоре было так же тихо, как в комнате, только еще темнее. В доме утех не принято было бродить по ночам просто так, а гости приходили так поздно только в особые дни. Добропорядочные мужья и занятые господа чаще предпочитали спать в своих постелях, натешившись с девицами днем или вечером. Поэтому после полуночи служанки гасили везде свет, оставляя только несколько свечей на пути в уборную и подсвечник на столике рядом с лестницей, чтобы никто не переломал ног. Миновав темный участок, Ирма привычным путем двинулась в сторону туалетной комнаты. Именно там они и договорились встретиться с Анной. Это было разумно, если кто-то еще не спит и встретится по пути, ничего удивительного в ночном походе до уборной нет. Мало ли, переборщила с напитками. И все же она старалась ступать мягче и избегала скрипучих по памяти мест.

Добраться до уборной удалось без происшествий. Анны еще не было. Оставалось надеяться, что она тоже осторожничает и решила прийти попозже. Мысли о том, что рыжая спокойно спит, доложив обо всем Орлану, Ирме пришлось отгонять силой. Она все равно пойдет за медальоном. А там как будет, так будет, волнения делу не помогут. Скорее, наоборот.

По ее внутренним ощущениям прошло минут десять, когда дверь тихонько приоткрылась и в уборную осторожно заглянула Анна. Увидев Ирму, она улыбнулась и скользнула внутрь уже всем телом, с удивительной для пышных форм грацией. Прикрыла дверь, оперлась на нее спиной и тихо спросила:

— Не передумала?

— Нет. Действуем по плану.

— Точно? Ты можешь просто сбежать.

— У Конрада все равно нужно стянуть ключи. Без них я не открою входную дверь. Если боишься, посторожи хотя бы раз, а уж в кабинет сама пойду.

— Да мне-то что… Договорились, что если что я буду отпираться. Уж это я умею. А вот тебя жалко. Может, подруга твоя и без медальона выпутается…

— Кто знает. Я все-таки попробую.

Анна в ответ только пожала плечами, оставляя за ней право выбора. И вытащила из-за пазухи небольшой, испускающий неяркий, но ровный свет шарик. Ирма изумилась, увидев миниатюрный магический шар: такая штучка стоила недешево. И была как нельзя кстати — от уборной до комнат прислуги нужно было пройти по самому темному участку.

Благодаря шарику они тихо и спокойно прошли весь путь. У двери в комнату Конрада Анна передала его Ирме и замерла у стены. Если послышатся чьи-то шаги, они условились, что она поскребет в дверь и уйдет. Ирма тогда затаится на время в комнате со стариком. Главное, чтобы никто не решил вломиться к Конраду среди ночи. Впрочем, раньше такого не бывало, не должно случится и сегодня.

Собрав всю решительность, Ирма осторожно потянула дверь за ручку, запоздало подумав, что если та заперта, то она самая большая дура в мире.

И еле сдержала шумный выдох, когда дверь подалась, приоткрыв темную щель.

Не оглядываясь, она нырнула в комнату и замерла, давай глазам привыкнуть к темноте. Сразу доставать магический шарик поостереглась, боясь разбудить Конрада. Тем более ночь выдалась лунной и в полумраке можно было разглядеть силуэты мебели. Кровать у окна, напротив шкаф, рядом стул. На нем висят аккуратно свернутые брюки и камзол. К стулу Ирма и двинулась мелкими осторожными шагами, не забывая одним глазом поглядывать на кровать, на которой угадывался силуэт спящего человека.

Она шла медленно, выверяя каждое движение, стараясь ступать мягко, как кошка. Время тянулось, как смола, а каждый вдох казался оглушающе громким. Но одеяло на кровати не двигалось, а стул приближался. Руки наконец нащупали на спинке стула плотную ткань сюртука. Скользнув в карман, Ирма почувствовала, как тугой узел страха в груди слегка ослабел: пальцы похолодило медное кольцо с ключами. Она крепко сжала всю связку во вспотевшей ладони и осторожно потянула наружу, надеясь не выдать себя случайным звоном. А освободив руку, замерла на несколько мгновений, торжествующая, но все еще напряженно-испуганная. И все равно обратный путь до двери с добычей в руках показался быстрее и радостнее. Только стоило ей выскользнуть в коридор, как в уши тут же ворвался гневный, срывающийся шепот Анны:

— Ты чего там сто лет возилась? Я извелась от страха!

— С Конрадом обнималась. Так сладко сопел, не удержалась, — на ходу бросила Ирма, стараясь побыстрее уйти подальше от места преступления.

— Издеваешься? Я чуть не поседела, пока ждала. Сейчас уйду к себе и справляйся дальше сама. — грозила Анна, продолжая при этом следовать за ней по пятам.

— Ну хочешь, брось. Если тебе так страшно. Спасибо, что хоть тут постояла, — фразы сами собой вырывались наружу, как бывает, если перебрать пару бокалов вина. Страх уступил место твердой уверенности, что все непременно получится. И от этого на сердце стало легко и радостно. Уже забылось и не верилось, что там, в полумраке спальни, ей было страшно до дрожи.

— Уверена? — Анна дернула ее за рукав, вынуждая остановиться.

— Уверена, уверена. Иди к себе, я со всем справлюсь.

— Ладно, как хочешь. Магический шарик можешь пока оставить при себе. Потом отдашь… если сможешь.

— Спасибо, — на этот раз Ирма сама схватила Анну за руку, — Серьезно. Ты очень мне помогла. Извини, что поперву плохо о тебе подумала.

— Да что уж там… Со мной и правда бывает… м-м-м, непросто. Ладно, пойду, пока кто-то не услышал, как мы здесь шушукаемся.

Дальше Ирма пошла сама, и только шорох платья сопровождал ее по пути. Проходя мимо своей комнаты, она все же зашла и прихватила собранный куль с вещами. Лестницу вниз из осторожности преодолела без свечи, осторожно придерживаясь за перила и ногами нащупывая ступеньки. А оказавшись перед заветной дверью кабинета Орлана, почувствовала, как возвращается тревога. Стараясь сдержать дрожь в пальцах, чтобы не греметь замком, вставила и повернула нужный ключ. И только оказавшись внутри, позволила себе достать светящийся шарик и с ним направилась к высокому шкафу с резными дверцами.

Анна не обманула, медальон действительно нашелся на одной из полок. Рядом лежал мешочек с монетами, которые Ирма сама и отдала хозяину вечером. На несколько мгновений она замялась, задержавшись на нем взглядом, а потом схватила медальон и решительно закрыла дверцу, игнорируя соблазн. Нет, воровкой она никогда не была и не станет.

Последнее препятствие — синяя дверь с рисунком пера — поддалось бесшумно. Еще не веря, что все удалось, Ирма закрыла её уже снаружи, опустила связку ключей в стоящий рядом горшок с цветком и торопливо зашагала прочь от дома. Пройдя пару кварталов, она вспомнила о просьбе подруги и без страха царапнула острой гранью медальона по пальцу. Ничего не изменилось. Но она сделала все, что смогла.

С этой мыслью девушка поспешила дальше.

Глава 14. Дорога в никуда

Анкер насторожился, когда понял, что вокруг стоит гробовая тишина. Замороженные артефактом Флинн и Троффолд и так по понятным причинам не шумели, но внезапно пропали и все остальные звуки. Перестали стучать каблуки сапог, скрипеть половицы под ними, шелестеть бумаги, которые он разбирал. Стояла ненормальная тишина. Осознав это, он бросился к узкому окну и смог с высоты полюбоваться на то, как филигранно работают его люди.

Маги набросили полог тишины, чтобы движение идущих следом топтунов не выдал случайный звук. Четыре группы методично продвигались в центр лабиринта, быстро и деловито усыпляя попадающихся на пути гостей и слуг. Одна щепотка серой араморской пыли валила с ног лучше удара крепкого кулака. Волшебная сонная смесь стоила дорого, но Анкер никогда не жалел денег на эффективные вещи. К счастью, финансовая поддержка короля была щедра.

Коридор за коридором лабиринт пустел. Усыпленные пылью не успевали упасть, их тут же подхватывали и утаскивали прочь топтуны, передавая с рук на руки бегунам. Те, в свою очередь, проворно вязали пленных и уносили в портал. Каждый знал, что делать, и поэтому все работали быстро, сноровисто, без лишних вопросов. Наблюдая с высоты башни, Анкер чувствовал гордость. И не сразу понял, почему его бросило в жар. Только когда нащупал рукой нагревшийся на шее медальон, стрелой в голове пронеслась мысль: «неужели!». Он грязно выругался и кое-как смирил желание сорваться с места и побежать, перепрыгивая через ступеньки, вниз, к своим, а там — к порталу. Маркиза и Флинн нельзя было оставлять без присмотра. Поэтому он только упрямо сжал челюсть и пошел проверить, не начали ли приходить в себя пленники.

Троффолд все еще не подавал никаких признаков подвижности и не отреагировал на щипок. А вот в бездвижности Флинн Анкера что-то насторожило. Показалось, что ее взгляд уже не такой остекленевший. На всякий случай, он проверил, насколько туго затянуты ремнем руки девушки. Убедился в надежности пут и вернулся к окну. Интуиция продолжала бить тревогу, но, к сожалению, он только отмахнулся от внутреннего голоса, вернувшись взглядом к зачистке лабиринта, а мыслями — к нагревшемуся медальону, кричавшему о том, что Селина оказалась в опасности.

Анкер наблюдал из окна, как четверка топтунов с магами нашли вход в башню. И только повернувшись, чтобы пойти им навстречу, обнаружил, что Флинн уже успешно освободила одну руку от пут. Он бросился к девушке, но опоздал на считанные мгновения. Она резко прыгнула в сторону, вместе с привязанным к ней стулом, подхватила со стола мешочек с сонной пылью и швырнула ему в лицо.

Его снова накрыла темнота, а когда Анкер открыл глаза, увидел перед собой обеспокоенное лицо незнакомого топтуна. Голова отяжелела, он попытался подняться, но в виске тут же вспыхнула резкая боль.

— Не давайте ему двигаться! Он слишком много вдохнул! — где-то рядом раздался обеспокоенный голос.

Он хотел возразить, но следующая попытка оторвать голову от пола снова лишила его сознания.

В следующий раз Анкер пришел в себя уже в другой комнате, по смутно знакомому потолку догадавшись, что находится в королевском дворце. Медленно обвел взглядом комнату и убедился, что это одни из гостевых покоев. Сколько прошло времени, он не знал. Первым делом вспомнилось перекошенное лицо Флинн, бросающей в него мешочек с сонной пылью. Но затем он почувствовал что-то горячее на груди, и по телу прокатилась волна ледяного ужаса. Селина. Селина в беде. Забыв о слабости, Анкер резко сел на кровати. Голова тут же закружилась, тошнота подкатила к горлу, но игнорируя мерзкие ощущения, он заставил себя встать, опираясь на широкую спинку кровати. Несколько шагов до двери дались с трудом, на чистом упрямстве. Последние силы ушли на то, чтобы распахнуть дверь, и в следующий момент он начал падать прямо в руки подбежавшего стражника.

Перед глазами все закружилось, но Анкер только часто моргал, не давая себе снова поддаться слабости. Схватив стражника за плечо, он потянулся и прохрипел тому в самое ухо:

— Лекаря… позови лекаря.

Молодой вихрастый парень истово закивал.

— Сейчас, господин, сейчас, только до кровати вас доведу.

Стражник выполнил обещанное и убежал, громко стуча каблуками сапог. Но вскоре вернулся. Только не с лекарем, а с самим королем.

Его Величество Эдвард выглядел непривычно. Темная кудрявая грива с седыми прядями топорщилась в разные стороны. Камзол монарх явно надевал в спешке и без помощи камердинера, судя по пуговицам, застегнутым наперекосяк. Но самым необычным было то, что король не надел привычной повязки, и теперь на его лице горел ртутным серебром единственный живой глаз, а второй, мертвый, прикрывало только искореженное веко.

— Я же приказывал тут же мне доложить, как он придет в себя!

Грозный рык разгневанного короля заставил вихрастого стражника мертвенно побледнеть. Парень открыл рот, чтобы попытаться что-то ответить, но смог выдавить из себя только испуганный писк.

— Ваше Величество, прошу вас, не гневайтесь, я действительно только пришел в себя, — собственный голос показался Анкеру карканьем.

Король только сильнее нахмурил густые темные брови, сведя их на переносице.

— А воды сами не догадались ему подать? Не слышите, как он хрипит?!

Он подхватил стоящий на столике рядом с кроватью графин, щедро плеснул воды в стакан и протянул Анкеру.

— Давай, Линард, пей, тебе нужна жидкость.

— Ваше Величество, не извольте так беспокоиться, я в полном порядке, — прохрипел Анкер, но холодную воду жадно выпил.

— В порядке он! Чуть ли не сутки провалялся бледный и почти бездыханный! В гроб краше кладут, чем ты тут лежал. Да я чуть не повелел повесить лекаря, сомневающегося, что ты вернешься на этот свет. Сказал, что либо он тебя поставит на ноги, либо протянет свои.

— Я знал, что вы страшны в гневе, но всегда надеялся, что мне не придется стать его причиной, — он позволил себе слабо улыбнуться.

— Моргхов шутник! Если бы я не был так рад, что ты очнулся, стервец, то сейчас бы хорошенько стукнул.

— Нет-нет, бить меня не надо. Мне уже и так неплохо досталось. А я не могу позволить себе долго прохлаждаться в постели, я должен спешить. — он начал приподниматься, следуя своим словам, но Эдвард грубым тычком опрокинул его обратно на кровать.

— Куда ты в таком состоянии собрался! Твои ребята зачистили лабиринт, девки сейчас у лекарей, барон Троффолд и его подручные в пыточных креслах. Угомонись, Линард, ты достаточно сделал. Сейчас твоя главная задача — лежать и восстанавливать силы. Считай, что это приказ короля!

— Я не могу лежать… — начал Анкер, но увидев выражение на лице короля, понял, что придется объясниться, — Каждая секунда промедления может дорого обойтись одной даме, которая мне… небезразлична.

Слова признания дались ему с трудом. А на лице короля появилась хитрая ухмылка.

— Никогда не было за тобой славы бабника. Скорее, наоборот, какие только слухи не ходили о твоей мороженности. И что же я слышу, нашлась красотка, которой удалось растопить ледяной сердце. Я этому рад, но прекрати дергаться, ты все равно не в состоянии куда-то нестись. Лучше объясни все по порядку, что это за дама, к которой ты так рвешься и точно ли с ней что-то произошло. Ох, какой только работой не приходится заниматься короля, но в роли свахи я себя еще не пробовал…

Как бы Анкеру не хотелось оставить историю с Селиной при себе, он понимал, что переспорить короля ему не под силу. Поэтому только тяжело вздохнул, собираясь с мыслями, чтобы начать рассказ.

— Ваше величество, то, что я сейчас расскажу, прозвучит местами безумно. Я прошу вас не сомневаться в твердости моего рассудка. Просто выслушайте эту историю до конца.

— Не трать силы попусту. Просто рассказывай. А в своем ли ты уме, мы разберемся позже.

Под внимательным взглядом короля он начал историю с того дня, как поехал на торг. Густые брови Его Величества взлетели вверх, когда он услышал, что Анкер пошел на поводу странного желания и выкупил зеленоглазую незнакомку. А вот упоминание волшебного голоса вызвало неожиданную реакцию. Услышав, что девушка русалка, король только кивнул с задумчивым выражением лица. Анкер замолчал и приподнял одну бровь в безмолвном вопросе.

— Да, ты меня не удивил, — все так же задумчиво протянул король, — Можешь не переживать, что я посчитаю тебя сумасшедшим. Я кое-что слышал о подводных обитателях.

Анкер нахмурился.

— Странно… Если совсем рядом живет целый народ, почему же тогда я об этом никогда не слышал? Да и не только я. Должны были ходить истории в народе. Сказки, легенды, слухи… Не может же быть, что мы сотни лет жили с такими соседями и ни разу не встретились.

Король уперся локтями в колени, скрестил ладони и уткнулся в них подбородком. Его взгляд смотрел мимо Анкера, в стену, но было видно, что он смотрит не на тканевые обои, а куда-то вглубь себя.

— Да, когда-то давно так и было. Но, насколько я знаю, уже несколько столетий нет никаких упоминаний о морских обитателях. Ни в книгах, ни в преданиях. Даже в песнях ничего подобного не слышно. Мне посчастливилось узнать об этом по случайности. Дядя любил копаться в старых архивах, коллекционировал всякие фольклорные истории. И как-то вместо сказки рассказал мне байку, будто бы в море живут полулюди-полурыбы. История очаровала меня, я загорелся идеей найти их. Тайком ходил к плотнику и просил построить для меня лодку, — тут губы Эдварда изогнула мягкая улыбка, — хотел уплыть в открытое море и там нырнуть в глубину. Папа, как узнал, розгами по заду отходил, приговаривая, что ни одна королевская жопа еще добровольно не топилась.

Анкер, делавший в этот момент глоток воды, поперхнулся и закашлялся, представив себе порку юного высочества.

— А что ты думаешь, принцев отцы не воспитывают? Еще как, и может даже побольше, чем других аристократов. Вот про крестьян не скажу, там и хворостиной поди для науки отходить могут. Ладно, вернемся к теме. В общем, отец мне убедительно объяснил, что идея с лодкой гиблое дело. Но желание найти подводное царство ему отбить буквально не удалось. Я решил пойти другим путем, по примеру дяди, зарылся в библиотечные архивы в поисках любой информации. К сожалению все упоминания были очень старыми, обрывочными и неконкретными. Так что единственное, что мне удалось понять, так это то, что в морских глубинах точно таится неведомое. И оно сама делает все, чтобы таковым оставаться.

— Удивительно, — протянул Анкер и на несколько мгновений замолчал, — Если быть честным, я сам не до конца поверил во всю эту историю. Да, голос у Селину волшебный, в этом не было сомнений. Но это можно было списать на специфичный магический дар.

— Хм, небезразличная тебе дама интересует меня все больше, — на этот раз король показал в улыбке крепкие белые зубы, — Теперь я сам жажду с ней познакомиться.

— Для этого я должен сначала ее вызволить из лап Орлана, — Анкер снова попытался приподняться, но добился только того, что в глазах опять начало темнеть.

— Эй, мне что, королевский эдикт нужно издать, чтобы ты перестал суетиться? — широкая ладонь короля придавила Анкеру к матрасу, — Лежи и не дергайся. Я найду, кого отправить в «Перо и лилию». Ты еще до сортира не начнешь ходить без провожатых, как твою ненаглядную доставят во дворец. А теперь спи. Восстанавливай силы. Поговорим завтра.

Анкер что-то хотел возразить королю, сказать, что он в полном порядке и способен победить эту проклятую слабость, но язык во рту стал очень тяжелым, а веки сами собой начали слипаться.

Когда он проснулся, из окон уже лился яркий дневной свет. Вставая с кровати, ему еле удалось удержаться на ногах, оперевшись рукой о стену. На шум в комнату вошел стражник, но не тот, вихрастый, а постарше, с проседью на висках. И только покачал головой, глядя, как Анкер пытается сделать несколько шагов в сторону двери.

— Господин, вам в уборную нужно? Давайте подсоблю?

— Я сам дойду. И до уборной, и до конюшни.

— Куда это вы собрались? Король велел вас далече не отпускать. Да и не уйдете… Поглядите сами, как у вас ноги заплетаются. Пойдемте, до уборной я вас доведу, но дальше не отпущу.

Стражник подставил плечо, чтобы он смог опереться, Анкер нахмурился, но все-таки принял помощь. И они вместе, шаг за шагом, миновали коридор, оказавшись в туалетной комнате. Там Анкеру только с помощью самых непотребных ругательств удалось заставить провожатого выйти, клятвенно заверив, что стены для опоры ему более, чем достаточно. А уж с остальным он сам разберется, в справлении нужды ему поддержка точно не нужна. Победив в коротком споре, с чувством глубокого облегчения он сделал все, что было необходимо. Обратный путь показался легче, и Анкер уже приободрился, что сможет сбежать от стражника, добраться до конюшни и залезть на коня, но в комнате их уже ждали. Невысокий сухонький старичок с козлиной бородкой оказался лекарем, который совершенно равнодушно выслушал очередную порцию отборных ругательств. Только велел стражнику силой уложить Анкера обратно в кровать. А затем надавил пальцем ему куда-то на щеку, так, что челюсть распахнулась сама собой, и высыпал на язык горький порошок с травянистым привкусом. Анкер хотел выплюнуть неизвестное зелье, но рот моментально онемел, а веки отяжелели. Перед тем, как снова провалиться в глухой темный сон без видений, он успел только что-то недовольно промычать.

Следующее пробуждение мало отличалось от предыдущих. По пути в уборную Анкер попытался совершить побег, но его жалкие попытки пробежать несколько шагов, только заставили нового стражника усмехнуться в усы. В результате он снова оказался в комнате в компании невозмутимо лекаря. Но на этот раз успел перехватить сухую руку с тонкими пальцами до того, как она впихнет ему лекарство.

— Подожди! Мне нужно увидеть короля.

— Увидишь. Позже. Сейчас надо выпить и поспать, — лекарь говорил короткими предложениями, странно выговаривая слова.

— У меня нет времени. Это важно! Я глава Тайной канцелярии. Я. Должен. Увидеть. Короля, — прочеканил Анкер, сильнее сжимая ладонь в руке.

— Позже, — на лице лекаря не дрогнул ни один мускул. Не став сопротивляться, он просто ткнул второй ладонью куда-то в бок Анкера, и он тут же разжал руку. Следующим тычком его снова заставили распахнуть рот и накормили горьким порошком. Засыпая, Анкер мысленно пообещал себе, что крепко врежет Эдварду. И не посмотрит, что тот король.

Видимо, боги подслушали его мысли и решили посмеяться. Потому что проснувшись в следующий раз прямо перед собой он увидел лицо монарха. У которого под глазом наливался глубоким фиолетовым цветом свежий фингал. Анкер даже поморгал несколько раз и ущипнул себя под одеялом за бедро, чтобы убедиться, что не бредит.

— Проснулся? — грустно спросил король.

— Да. А кто это вас так? — в голову Анкера закралось смутное подозрение, — Это же не я?…

— А что, ты готов ответить за покушение на короля?

— Готов. Но не сейчас, — он покачал головой и присел на кровати, с радостью обнаружив, что больше не чувствует тяжести в теле, — Мне нужно ехать.

— И куда ты собрался ехать? В «Перо и лилию»? Незачем тебе туда. Нет там больше твоей Селины.

По спине Анкера побежал холодок, будто кто-то в зимнюю ночь забыл закрыть окно.

— Что значит нет? А где она?

— Так я и думал. Синяк на моей физиономии тебя уже не волнует, — король тяжело вздохнул и покачал головой, — Продал ее владелец борделя Антийскому бургграфу. Да подожди ты! Куда ты опять рвешься. Собираешься ворваться в чужое поместье и украсть чужую даму?

— Покупка рабов все еще является преступлением, — сквозь зубы процедил Анкер, проигнорировав замечание про синяк.

— Во-первых, тебе еще предстоит доказать, что бургграф ее купил. А, во-вторых, добраться до нее. Как только ты ворвешься через парадный вход, зуб даю, ее тут же выведут через черный и перепрячут понадежнее. Линард, я понимаю, что ты болен и не в себе, но почему, морглоты меня побери, я должен объяснять такие вещи начальнику своей тайной канцелярии?

Слова короля больно задели самолюбие Анкера.

— Ваше величество, вы, бесспорно, правы, но я тоже не горячий юноша и не преступник. Я не буду врываться в поместье и требовать Селину с кинжалом у горла. По пути у меня будет время обдумать план, а по прибытии я сначала оценю обстановку и только потом начну действовать. Но медлить нельзя, вы должны это понимать. Сколько дней я уже здесь провалялся? Два? Три?

— Пять. Если считать с момента, как твое полумертвое тело вывалилось из магического портала. И несколько часов уже ничего не решат, поверь. Дай лекарю еще сутки поставить тебя на ноги, возьми ребят и поезжай. А пока прекрати наматывать мне нервы на кишки. Я вообще-то не железный. Договорились?

Анкер сжал зубы так, что заболели щеки, но кивнул.

— Хорошо. Я подожду сутки, — глядя, как теплеет взгляд короля, он все-таки спросил, — И, кстати, что же все-таки произошло? Это действительно я вам такое украшение поставил?

— Я тебе так скажу, Линард. В этой жизни точно не стоит делать две вещи: спорить с королем и подходить к течной кобыле сзади, — философски ответил Эдвард.

Глава 15. Глубина страха

Неужели я умираю?

Эта мысль заставила меня замедлить шаг. Взгляд рассеянно скользнул по обитой тканью стене, словно пытаясь зацепиться за узор из травинок и цветочков. Но картинка поплыла перед глазами.

Всего несколько минут назад, когда Кэти стояла рядом, собирая мои волосы в прическу, было легко храбриться и делать вид, что ничего страшного не происходит. Подумаешь, кожа сходит. Я же не истекаю кровью от смертельной раны. Но, как выяснилось, мне удалось справиться только с первым шоком, и страх лишь спрятался на время. Чтобы сейчас холодным скользким морским змеем обвить желудок, сдавить внутренности и заставить встать посреди коридора, судорожно хватая ртом воздух.

Я закрыла глаза и заставила себя сконцентрироваться на том, как воздух медленно проходит сквозь горло, входит в легкие, расширяя грудную клетку, а затем тем же путем медленно покидает тело. Вдох за вдохом становилось легче дышать, постепенно и узор на стене снова обрел четкость. Страх отступал. Ко мне возвращалась ясность сознания, а вместе с ней пришла… злость. Горячие искры побежали по коже, кровь прилила к лицу.

Морской демон, да что это со мной? Мало того, что я как бесправная рыбешка таскаюсь по суше из одного места в другое, стоит только кому-то дороже заплатить. Где моя гордость? Разве не я клялась найти капитана Скалла и пиратов, чтобы они поплатились за свою грубость? Неужто спущу все Орлану Груму, продавшему меня, как товар? Буду просто стоять в коридоре и трястись от ужаса перед смертью?

Гнев вернул мне силы и будто бы даже прибавил их. Так что я во всю прыть припустила по коридору и решительно ворвалась в обеденный зал, где за накрытым столом сидела Фиона. Она обернулась на звук моих шагов, и тут уже расцвела в широкой, до ямочек на щеках, улыбке. Из окна за ее спиной пробивалось яркое утреннее солнце, и в его лучах ее маленькая светловолосая голова светилась, будто у божества. Этот волшебный своей мирностью вид чуть успокоил мою злость, но я все равно нахмурилась и огляделась, ища взглядом бургграфа. Улыбка на лице Фионы растаяла, но взгляд остался приветливым.

— Доброе утро, Селина. Прошу, присаживайся. Его Светлости сегодня не будет, он уехал по делам.

Новость об отъезда бургграфа меня, мягко скажем, не обрадовала. Но я не стала грубить девушке, которая ни в чем не была виновата.

— И тебе, Фиона, хорошего утра. А ты не знаешь, надолго ли он отлучился?

— Не знаю, он ничего не сказал.

Странное выражение промелькнуло на ее лице. Но так быстро, что я не смогла распознать его значения. Поэтому только пожала плечами в ответ, стараясь совладать с вновь пробудившимся страхом, который уже начал брать в холодные тиски желудок. Нет, уходить голодной из-за стола я не собираюсь. Силы мне пригодятся.

— Что же, давай тогда приступим к завтраку. У меня сегодня зверский аппетит!

Первыми мне попались на глаза поджаренные хлебцы, покрытые маслом. Я, не сомневаясь, потянула один на тарелку и покрыла сверху ломтиком свежей рыбы. Следующей добычей стал зеленый салат с вареными яйцами и фруктами. Такое сочетание мне еще не приходилось пробовать. Оказалось вкусно.

Фиона тем временем вяло крошила вилкой в тарелке что-то сладкое, истекающее белым кремом и ягодным соком.

— А ты не знаешь, куда поехал… — я хотела сказать «Бернард», но подумала, что это прозвучит излишне фамильярно, — Его Светлость?

— Он не сказал. А я и не спрашивала, — пожала плечами Фиона, — Дамам не следует проявлять излишнее любопытство в делах мужей.

— Понятно. А какие у тебя планы?

Фиона захлопала длинными ресницами, явно удивленная моим вопросом.

— Не знаю, у меня нет какого-то четкого плана… Я думала помузицировать, а потом, возможно, прогуляться по парку.

— Отлично! Ты не против, если я присоединюсь на прогулке?

— Конечно, как я могу быть против. Ты же гостья. Напротив, я сама должна была предложить…

Она зарделась, явно смущенная, и мне стало ее жаль.

— Все в порядке, мы обе знаем, что я странная гостья. И ты не обязана меня развлекать.

— Я буду рада твоей компании, — на щеках Фионы снова вспыхнула краска смущения.

— Тогда давай условимся о времени. Как насчет после обеда? — я подбодрила ее легкой улыбкой.

— Да, я так и хотела.

— Договорились!

Я отхлебнула из высокого кубка фруктовый отвар с пряностями, и вернулась к своей тарелке. Расправиться с остатками салата не заняло много времени. Закончив завтрак, я тепло улыбнулась Фионе на прощание, будто напоминая о нашей договоренности, и покинула обеденный зал.

Если из спальни я выходила растерянная и испуганная, то возвращалась туда совсем с другими чувствами. Внутри груди теплело новое чувство. Это было торжество. Я твердо решила сбежать из поместья, пока бургграфа нет поблизости. Прогулку с Фионой я использую, чтобы получше исследовать территорию.

Время до обеда я провела у себя, попросив служанку меня не беспокоить. Хотела сама, без Кэти, рассмотреть подробнее, что же происходит с моей кожей. Пришлось изрядно повозиться, изворачиваясь перед зеркалом до ломоты в мышцах, но я смогла разглядеть картину бедствия подробнее. От лопаток до ямочек над ягодицами спина шелушилась и сходила тонкими полупрозрачными слоями омертвевшей кожи. Я подцепила один лоскут ногтями и слегка потянула, он послушно поддался, оставшись у меня в руках. Это было жутко. Захотелось прямо сейчас выйти из поместья, сесть в экипаж и мчаться к морю во всю лошадиную прыть. Но, к сожалению, чтобы спланировать и организовать удачный побег, мне нужно было время. Задумавшись, я начала ходить по комнате из стороны в сторону, перебирая варианты в голове.

Если в моем недуге виновата магия, я ничего не смогу сделать, пока не вернусь. Но, возможно, тела русалок устроены не только магически, но и физически как-то иначе? И обычных омовений в пресной воде недостаточно? Чем отличается морская вода? Вспомнив ее соленый вкус, я застыла, а потом повернулась и бегом бросилась в сторону кухни. Слуги, встречавшиеся мне по пути, только успевали отскочить прочь, пока я, как маленький ураган, неслась проверить свою догадку. Ворвавшись на кухню, я схватила первого попавшегося поваренка за край рубахи.

— Соль? Где соль?

Он только широко открыл рот и выпучил в ужасе глаза, молча таращась на меня.

— Ну же! Скажи мне, где вы храните соль?!

— Госпожа, отпустите Пьетро, прошу вас.

Кто-то осторожно прикоснулся к моему плечу. Повернувшись я увидела невысокую плотную повариху, с убранными под косынку волосами и навсегда раскрасневшимся от печного жара лицом.

— Госпожа, пустите мальца, я вам все покажу, — женщина повторила просьбу, и до меня, наконец дошел ее смысл.

Я кивнула, отпустила поваренка и последовала за ней через кухню в маленькую смежную комнату, где хранили припасы. Повариха пошуршала на полках, вытянула откуда-то маленький полотняный мешочек и двинулась в угол, где стояли ящики с разной снедью. Заглянув ей через плечо, я увидела, как в огромном холщовом мешке белеет в полумраке соль. Завороженно я наблюдала, как повариха раскрывает ткань пошире, обнажая содержимое. Мне казалось, что кристаллы сияют бриллиантовым светом, как первый снег в лунную ночь. Но когда женщина зачерпнула деревянной ложкой вожделенную мной соль и отсыпала в маленьким мешочек, я не сдержала гнева в голосе.

— Нет, этого мало! Мне нужно все.

— Все? — вид поварихи говорил о том, что она явно не уверена в твердости моего рассудка, — Госпожа, зачем вам столько соли?

— Мне нужна соль для купания — опомнившись, я смягчила интонацию, — Ею нужно наполнить бассейн.

— Бассейн? — снова с сомнением переспросила она, а потом попыталась воззвать к моему разуму, — Как скажете, госпожа. Но, послушайте, мы даже поднять этот мешок не сможем… Он очень тяжёлый.

В ее словах был здравый смысл. Еще раз бросив взгляд на добычу, я прикинула вес, и была вынуждена согласиться, что ни поодиночке, ни общими усилиями мы с поварихой не справимся. Поэтому я кивнула, бросила «жди здесь» и побежала обратно на поиски Кэти, чтобы она помогла мне все организовать. Через четверть часа мой каприз был выполнен. Пара слуг забрали соль, оставив для поварских нужд немного в том самом мешочке, который изначально предлагали мне. Я еле сдерживалась, чтобы не поторапливать мужиков, пока они, тяжело дыша, тащили тяжелую ношу по лестницам и коридорам. Когда же, наконец, соль оказалась в купальне, где уже исходила густым паром горячий бассейн, потребовала немедленно высыпать ее туда. Слуги красноречиво переглянулись, но сделали, как я хотела, и вышли.

Глядя, как медленно растворяется в воде соль, я постепенно успокоилась. Дело было сделано, оставалось только искупаться и проверить, верна моя догадка или нет.

Горячая соленая вода вызвала в теле странную, но приятную слабость. Будто она вытянула напряжение из всех мышц, сделав их расслабленными и легкими. Я закрыла глаза и неторопливо опустилась на дно небольшого бассейна. Позволила мыслям так же медленно успокоиться и освободить голову. По ощущениям прошло всего несколько мгновений, когда послышался голос Кэти. Водная преграда искажала звук, но даже через нее было слышно, что девушка очень взволнована.

— Госпожа, госпожа! Вы не потонули?

Я засмеялась, позволяя стайке пузырьков сорваться с губ и устремиться вверх. Какой глупый вопрос. Так тебе утопленница и ответит. Служанка продолжала жалобно мяукать, явно собираясь вскоре нырнуть за мной. Не желая тревожить ее и дальше, я спокойно поднялась со дна, открыла глаза и сказала:

— Кэти, перестань так переживать. Все в порядке, я дышу под водой.

Голубые глаза девушки стали круглыми.

— Что? Что вы делаете? Да как такое возможно?

Я только глубоко вздохнула.

— Милая, я все тебе объясню, но позже. Просто не волнуйся и дай мне еще немного полежать.

Кэти было закивала, но потом опомнилась и затараторила, пока я снова не ушла на дно бассейна.

— Госпожа, а как же прогулка с госпожой Фионой? Вы же собирались на обед и на прогулку…

Ох, точно. Со своими соляными опытами я потеряла счет времени и чуть не забыла о самом главном. Напоминание о прогулке заставило меня снова взбодриться. Я быстро подплыла к бортику бассейна, подтянулась и вылезла. Хотела уже начать вытираться, но все же не смогла удержаться и сначала решила проверить, есть ли от соленой воды хоть какой-то результат. Отражение в зеркале показало, что распаренная спина слегка покраснела, но кожа выглядела гладкой. Все, что до этого шелушилось, то ли растворилось, то ли само от нее отстало. Эта картина меня успокоила и еще больше приободрила. Конечно, полной уверенности в успехе пока не могло быть, все станет ясно только через пару дней. Но теперь у меня хотя бы есть надежда.

Насухо вытеревшись льняной тканью, я сама надела белье и отдалась в руки Кэти, уже стоявшей наготове с платьем. Она предложила простой, но элегантный наряд из теплой ткани. Несмотря на летнюю пору, последние пару дней по ночам шли дожди, поэтому погода была прохладной и ветреной. Даже странно, что Фиона решилась на прогулку. Впрочем, развлечений в поместье было не так много, а сидя в четырех стенах, можно и с ума сойти.

В столовую я пришла в хорошем настроении, поэтому обед прошел на веселой ноте. Фиона тоже была в духе, поэтому охотно отвечала на разнообразные вопросы, и даже несколько раз звонко посмеялась, когда я не удержалась от невинных шуток. Слово за слово я узнала, что сама она рано потеряла отца и выросла с матушкой и двумя сестрами. Ей повезло родиться точно посредине между ними, и если старшая была чересчур серьезной, то младшая несколько капризной и шаловливой. Поэтому Фионе, от природы спокойной итерпеливой, пришлось стать еще более смиренной, чтобы помогать матери гасить ссоры между другими дочерьми.

Покончив с обедом, мы спустились по лестнице и вышли в густой сад. Пока девушка была склонна к откровенности, я решила воспользоваться шансом и продолжить расспросы. Мне было любопытно, как они познакомились с бургграфом. И так очевидно, что Фиона искренне влюблена в супруга, но было интересно, насколько глубоко любовь туманит ей разум. История знакомства оказалась неожиданно захватывающей и романтичной.

Однажды Марсель, младшая сестра Фионы, сбежала из поместья прямо в разгар жуткой грозы. Услышав о пропаже ребенка, их мать тут же лишилась чувств. От страха за сестру на саму Фиону нашла невиданная до того смелость, и она решила, не дожидаясь, пока организуют поисковый отряд из слуг и окрестных крестьян, сама поскакать на поиски. Совершенно не задумываясь о том, что в седле она, держится уверенно, но никогда не была отменной всадницей. Стоило девушке немного отъехать от дома, как рядом с ней в землю ударил ослепительный серебристо-голубой разряд. Испуганная лошадь резко взяла галоп, Фиона судорожно вцепилась в поводья, но успокоить обезумевшее от страха животное не смогла. Так они неслись какое-то время вперед, пока впереди не показалась довольно высокая ограда. Лошадь, не снижая скорости, попыталась перемахнуть через нее, но зацепилась копытом, и в прыжке завалилась на бок.

— После этого я помню только боль и темноту. От удара о землю я потеряла сознание, — тут Фиона судорожно вздохнула, будто заново переживая неприятные чувства, — Чудом вообще осталась цела, как выяснилось позже… Отделалась вывихом ноги и глубокими синяками по всему телу.

Я сочувственно поджала губы и покачала головой. Мне было искренне ее жаль, но слушая историю, я не забывала аккуратно осматриваться по сторонам, подмечая все вокруг, особенно места, где стояла стража. Тем временем Фиона продолжала свой рассказ:

— Когда я пришла в себя, не сразу открыла глаза. Поэтому первым не увидела, а услышала своего спасителя, — тут она зарделась, — Голос был довольно высоким, потому я решила, что это девушка. И молила ее не пытаться поднять меня, а поспешить в наш дом и рассказать обо всем. В ответ услышала только смех. А потом меня осторожно, просто невозможно нежно, подхватили и подняли…

Ее лицо, уши, шея и даже декольте стали густо-бордовыми, как местный овощ мекла. Такое яркое выражение стыдливости никак не вязалось у меня с образом другой Фионы — той, что пришла ночью в покои бургграфа в полупрозрачной рубашке.

— Это был бургграф?

— Да, это был Бернард. Он взял меня на руки и так нес до самого дома, ведя на поводу своего коня. Моя лошадь-то убежала… А идти было не так уж и близко, мы галопом успели унестись достаточно далеко. Я умоляла несколько раз его бросить, оставить меня в траве, и вернуться со слугами с телегой. Но он только смеялся в ответ и крепче прижимал меня к груди, — краснота постепенно сошла с лица Фионы, но теперь на ее лице двумя звездами сверкали глаза, — Можешь себе представить? Он нес меня на руках больше часа.

— Представляю… хотя, конечно, все это звучит невероятно, — я сначала машинально кивнула, а потом спохватилась и исправилась. По моим наблюдениям, нам встретилось всего четверо стражников, а возможных выходов из сада я насчитала более семи. Бургграф явно уехал из поместья не в одиночку, и теперь охраны не хватает.

— Да, именно так, это и было невероятно. Когда мы дошли до дома, слуги сначала не поверили своим глазам. Рты пораскрывали в изумлении. Да и мама с сестрами онемели… Несколько минут и слова вымолвить не могли!

— С сестрами? — я уловила легкое несоответствие в рассказе, — Малышку Марсель уже успели найти?

— Да, — на лице Фионы проскользнуло раздраженное выражение, — эта глупышка пряталась в доме, просто решив свести нас с ума. Вышла сама буквально через несколько минут, как все отправились ее искать.

— Действительно, шалунья, — протянула я, продолжая осторожно вертеть головой в поисках лучшего пути для побега, — Но когда твои родные пришли в себя, они, конечно же, очаровались бургграфом?

— Да одна новость о том, что он бургграф, их уже очаровала, — фыркнула девушка, — А сначала они замерли оттого, что он красив, словно принц из сказки. Ну, и меня на руках чужого мужчины увидеть не ожидали. Тем более, в таком плачевном виде. Но ругать, конечно, не стали. Даже Марсель потом тайком похвалили, ведь не спряталась бы она, то и я не нашла бы себе такого чудесного жениха.

— А как он из спасителя стал женихом? — увидев недоумение в глазах Фионы, я поспешила уточнить, — Нет-нет, я понимаю, что это была сразу любовь с первого взгляда. Но когда он признался?

— Так сразу же, — она нахмурила тонкие негустые бровки, — Как только мы переступили порог, он представился и попросил у мамы моей руки.

— Ну надо же…, — тут уже мне не пришлось изображать удивление, — А твоего согласия он не стал спрашивать?

— Как я могла быть не согласна? — Фиона снова бросила на меня недоуменный взгляд, — Он же меня спас.

Мне показалось такая скорая влюбленность странной, и я было хотела возразить, но потом осеклась. Внутри заворочался червячок совести, напоминающий, что не прошло и нескольких недель с потери жениха, как я сама начала испытывать симпатию к другому мужчине. И пусть у меня и мыслей не было о замужестве с Анкером, разве не вспоминала я о нем каждый раз, оказавшись в опасности? Не мечтала, чтобы он появился и спас меня? Да кто я такая, чтобы судить Фиону…

Приняв мое молчание за согласие, девушка продолжила рассказ, подробно расписывая свадебное торжество. Мне оставалось только поддакивать и изумленно переспрашивать. Жених подарил тысячу голубых топазов для свадебного платья? Щедро, ничего не скажешь… На праздник приехало более трехсот гостей со всей округи? Ничего себе! Ну еще бы, это же свадьба бургграфа… Я поддерживала диалог уже без интереса, мысленно погрузившись в планирование побега. И под конец прогулки точно решила, что попробую выбраться из парка этой же ночью.

На обратном пути в поместье Фиона призналась, что прогулка ее утомила, поэтому она предпочла бы поужинать у себя в покоях. Я не возражала. Мне хотелось остаться наедине со своими мыслями и еще раз хорошенько все обдумать. С одной стороны, хотелось побыстрее вырваться на свободу. С другой, я понимала, что если меня поймают, усилят охрану, и второго шанса уже не будет. Впрочем, неизвестно, и когда вернется хозяин поместья, с которым уехала часть охраны. Помучавшись сомнениями некоторое время, я решила положиться на судьбу. Попробую ночью тихо выскользнуть из дома и добраться до одного из проходов в живой изгороди, которые приметила на прогулке. Лишний раз рисковать не буду, если столкнусь с охраной, бежать не стану, скажу, что плохо себя почувствовала и захотела прогуляться.

Определившись, я решила попробовать подремать, чтобы ночью мне не помешала излишняя сонливость. На всякий случай предупредила о своем желании отдохнуть Кэти, пожаловавшись на усталость после прогулки с той же интонацией, с какой это делала Фиона. И попросила меня разбудить, когда ужин будет готов.

Перекусить в одиночестве не заняло много времени. Остальное время я провела с книгой в кровати, чутко прислушиваясь, как потихоньку затихает жизнь в поместье. Вот за дверью раздался сдавленный смех — это прошли мимо служанки, закончившие с дневной работой. Из открытого окна донеслось ржание — это конюх привел обратно лошадей с выгула. Но чем темнее становилось небо, тем тише становилось вокруг. Когда бледная круглая жемчужина луны выглянула из-за облаков, я уже в третий раз перечитывала одну и ту же страницу, так как не могла сосредоточиться на написанном. Все думала: пора — не пора? Выждав еще немного, я осторожно встала и выглянула за дверь. Коридор был пустым и темным. Ночью оставляли гореть только часть магических шаров.

Стараясь ступать как можно бесшумнее, я медленно двинулась вперед, продолжая чутко прислушиваться, не послышатся ли чьи-то шаги. Мне везло, никто не встретился за поворотом, а дверь в парк оказалась открыта. Окрыленная этой удачей, я пошла в сторону прохода в живой изгороди, который приметила днем. Тогда его никто не охранял, не было здесь стражника и сейчас. Сердце колотилось в груди уже не от страха, а от радостного волнения, что все складывается наилучшим образом. Но все же я не могла до конца поверить, что все будет так просто. И, к сожалению, оказалась права.

Пусть стражников в поместье стало меньше, они не оставили бы так беспечно открытый проход в парке, если бы его не окружала высокая кованая ограда с остроконечными вершинами.

Пришлось так же осторожно возвращаться обратно. По пути мне кое-как удалось взять себя в руки и справиться с разочарованием, но все равно в комнату я вошла с мокрыми щеками. Слезы катились сами собой и никак не хотели остановиться. Зря так рано поверила, что все удастся. Забравшись в кровать, я уткнулась лицом в подушку и наконец позволила себе то, о чем мечтала последние полчаса. Взахлеб разрыдаться. Это окончательно опустошило меня, и я сама не заметила, как уснула.

Следующим утром я больше всего боялась, что бургграф уже вернулся. На завтрак шла, нервно теребя кружево на рукаве платья. И увидев за накрытым столом одну Фиону, с трудом сдержала вздох облегчения. У меня не было никакой уверенности, что ее супруг не вернется позже, но я не хотела сдаваться. Где-то внутри еще тлела надежда, что я смогу придумать, как преодолеть ограду, и следующей ночью сбегу из поместья.

Погруженная в свои мысли, я все же старалась поддерживать вялый диалог с Фионой, скрывая настоящие чувства за улыбкой. И судорожно перебирала возможности в голове. Попробовать раздобыть веревку?

Ограда была высокой и состояла из ряда железных копий, снизу и сверху соединенных поперечными перекладинами. Встав вчера на нижнюю, я не смогла дотянуться до верхней рукой. Но если попробовать набросить веревку с узлом на один из острых наконечников… Можно попробовать по ней взобраться наверх. Ночью я была слишком расстроена и не готова рисковать, блуждая по поместью в потемках. Но сегодня, при ярком свете солнца, найти веревку будет не так сложно. Скорее всего она найдется на конюшне, нужно только придумать повод туда заглянуть.

— А вы с бургграфом любите верховую езду? Или после тех событий предпочитаете не ездить верхом? — я осторожно забросила сети, переводя тему разговора.

— Напротив, мы оба любители конных прогулок. И много времени провели, исследуя окрестности поместья, — Фиона прикрыла глаза от удовольствия, погрузившись в воспоминания, но улыбка быстро слетела с ее губ, — Ты хочешь прокатиться? Не уверена, что Его Сиятельство одобрит, если мы уедем из поместья…

Я поспешила ее успокоить, пока она не начала что-то подозревать:

— Нет-нет, я ни разу не сидела на лошади, только видела со стороны. Если честно… — тут я понизила голос до шепота, будто смущаясь — Меня несколько пугают эти животные. Но при этом очень любопытно, как вы так легко с ними управляетесь.

Фиона расслабилась и снова разулыбалась.

— В этом нет чего-то сложного. Если хочешь, можем сходить на конюшню. Думаю, я вполне могу показать тебе, как дамы садятся в седло. Они делают это несколько иначе, чем мужчины.

Я не стала скрывать радости, соглашаясь на это предложение. Все снова начало складываться в мою пользу. На конюшне Фиона велела вывести светлую лошадку с длинными тонкими ногами и темной гривой, хитро заплетенной в косы. Подпускать меня к ней она явно побаивалась, поэтому велела смотреть со стороны. Сначала на лошадку надели странное седло с двумя кожаными крюками. Затем конюх подобострастно склонился и помог взобраться на него девушке, которая уселась на него боком. Под пышной юбкой не было видно подробностей, как она на нем устроилась, но одна нога явно находилась выше другой. Видимо, кожаные крюки помогали удержать такое положение. По крайней мере, Фиона чувствовала себя в седле уверенно. И начала нарезать вокруг меня круги, демонстрируя свои умения.

Я подбадривала ее, восхищенно восклицая и громко хлопая в ладоши. Мой восторг не был притворным, всадница выглядела изумительно. Но я не забывала и о своей настоящей цели — раздобыть веревку. На самом деле, я даже успела ее приметить, когда мы заходили в деревянное помещение, чтобы полюбоваться на лошадей в стойлах. На криво вбитом в стену гвозде висел целый моток. Хотелось бы прихватить ее прямо сейчас, но сделать это незаметно было сложно. Не под юбку же ее прятать. Поэтому я решила поступить иначе.

Наконец Фиона накаталась и подозвала изящным взмахом руки конюха, чтобы тот помог ей спуститься. И пока они оба отвлеклись от меня, я лучеперой рыбкой нырнула внутрь конюшни, схватила вожделенный моток и бросила через окно в ближайшие кусты. Буду надеяться, никто розыском пропавшей веревки до следующего утра заниматься не будет. Из конюшни я выходила неторопливо, с самым невинным видом. Конюх уже вел обратно на поводу лошадку Фионы. Она сама шла следом, с легкой тревогой оглядываясь по сторонам.

— Я здесь! — помахала рукой, и лицо Фионы снова стало расслабленным.

— Слава Единоглазому, а я уже тебя потеряла, — честно призналась девушка.

— Где бы я могла потеряться, — надеюсь, мой смех звучал непринужденно, — просто хотелось еще раз взглянуть на лошадок. Правда, близко подходить к ним мне все равно еще страшновато. Но они такие красивые…

— Это ты еще не видела жеребца Его Сиятельства. Он вальтийской породы, серебристо-буланый. Когда галопирует, будто жидкое серебро по земле бежит.

— Звучит просто волшебно. Вот бы увидеть! А сейчас его нет? Бургграф на нем уехал?

— Нет, он здесь, но показать не смогу. Его с несколькими кобылами держат отдельно, готовят к случке… — Фиона отвечала машинально, но на последнем слове споткнулась.

— Ну, нельзя так нельзя, значит, увижу позже, — я постаралась уйти от неловкой темы. В поместье роль породистой кобылки отводилась скорее супруге бургграфа, чем мне, но не хотелось лишний раз вспоминать о нашем положении.

Фиона, явно разделяя мое настроение, поспешила перевести тему на самую безобидную из возможных — наряды. И до позднего вечера просвещала меня, что модно носить в этом сезоне. Когда мы уже расходились по своим комнатам, она напоследок пообещала, что вызовет модистку, и мы закажем несколько новых платьев.

Вернувшись к себе, я искупалась еще раз при помощи Кэти в бассейне с солью, и с удовольствием обнаружила, что кожа на спине выглядит чуть лучше. Шелушения снова появились, но в гораздо меньшем размере. Что не могло не радовать. Налюбовавшись на себя в зеркале, я переоделась в ночную рубашку и отправилась к себе в комнату делать вид, что сплю. Коротать время снова помогла книга. Я старалась больше узнать о королевстве, в котором оказалась, и его порядках. Пусть что-то мне было известно и ранее, что-то я узнала в доме утех и у Анкера, но все еще плохо представляла себе, где нахожусь. Мне же предстояло выбраться из поместья и как-то добраться до побережья. Так что чтение у меня было не самое веселое, но полезное.

Дождавшись, когда за окном хорошенько стемнеет, я погасила свет в комнате и для уверенности еще немного полежала в тишине. Когда мне показалось, что уже достаточно поздно, тихонько прокралась в гардеробную, переоделась в платье со шнуровкой спереди и выскользнула в уже знакомый коридор.

Добраться до конюшни мне удалось без приключений. Этой ночью я чувствовала себя уже увереннее, и легко передвигалась знакомыми маршрутами. А вот веревку в кустах я нашла не сразу, потому что обыскивая их, старалась не шелестеть листвой. Нащупав же моток, чуть не вскрикнула от радости. Спрятавшись все в тех же кустах, я на всякий случай обвязала себя веревкой под платьем вокруг талии. Даже если не повезет, и попадусь стражникам, постараюсь выдумать безобидный предлог, как оказалась в парке. Но мне сегодня продолжало подозрительно везти. На дорожке мне не встретилось ни души. Один раз за живой изгородью послышались шаги, но я пригнулась и отсиделась, пока они не стихли вдали. Так мне удалось беспрепятственно добраться до уже знакомого проема, а затем — высокой ограды. Вот здесь уже прятаться было негде, оставалось только положиться на везение и дальше.

Сняв веревку с талии, я завязала на одном из концов скользящий узел, которым пользовались пираты. Пригодились долгие дни наблюдений за моряками. Получившаяся петля должна была надежно затянуться на вершине ограды, если приложить усилие, и так же легко распуститься, если ослабить. Оставалось только проявить ловкость и суметь зацепиться петлей за один из зубьев. С первой попытки не удалось. На второй я начала нервничать. На третьей вспоминать местные ругательства. На четвертой и пятой я бы уже все бросила в отчаянии, если бы не дикое желание сбежать из поместья. Сцепив зубы, я снова и снова бросала вверх веревку. И уже сложно сказать, какой по счету была та попытка, когда петля, наконец попала ровно так, как нужно. Взбираться оказалось проще, чем я думала. Единственной сложностью стали зубья наверху, так и норовившие зацепиться за платье. Но и их мне удалось преодолеть. Спрыгнув и стянув веревку, я сначала и не поверила, что все удалось. А потом резко подхватила юбку и побежала прочь от поместья.

Глава 16. Поиски

Он ни за что бы в этом не признался, но король был прав.

Анкер чувствовал себя паршиво, восстановление шло мучительно медленно. На следующее утро он попробовал встать и пройтись по комнате, но даже это удалось с большим трудом. Пришлось сдаться перед головокружением и слабостью и дать им взять над собой верх. Внутренний голос от этого был не в восторге, и перебирал все известные ему ругательства. Провалявшись полдня пластом на кровати, Анкер понял, как высок риск, что завтра его просто поставят перед фактом, что он все еще недостаточно здоров, чтобы куда-то ехать.

Не то чтобы он не доверял королю. В конце концов, это был его король. И его друг. Если короли вообще могут быть чьими-то друзьями. Но грудь постоянно грел медальон, напоминая, что Селина ждет его помощи. Как молодой глава Тайной канцелярии Анкер долго и упорно учился делегировать поручения подчиненным, и овладел этим умением в совершенстве. Но как мужчина он не мог перепоручить спасение своей женщины кому-то другому. О том, почему он уже считает Селину своей, Анкер пока не собирался раздумывать. И сосредоточился на том, чтобы прийти хотя бы в более менее сносную форму.

Будучи неглупым человеком, играть в самолечение он не стал. Вместо этого взял в оборот лекаря и поставил того перед фактом, что с утра он должен уверенно держаться в седле, не выпадая из него на поворотах. И не выглядеть на важных переговорах так, словно недавно вылез из могилы. Услышав, что завтра Анкер собирается куда-то уехать, немногословный, странно выговаривающий слова лекарь разродился непривычно длинной тирадой. Напомнил, что от такой дозы сонной пыли Анкер должен был отдать душу Единоглазому. И только чудом ему удалось остаться в живых. Поэтому не стоит испытывать милостивость бога.

Но Анкер только криво ухмыльнулся и предъявил лекарю железный аргумент. Такова воля короля. А что, Его Величество же обещал его отпустить? Обещал. Так что он ни словом не соврал. Поэтому лекарю оставалось только корчить страдальческие мины, ковыряясь в своих порошках. Смена лекарств подействовала почти сразу. Уже через час после их приема появились силы, чтобы самостоятельно дойти до уборной. Еще через некоторое время вернулся аппетит, и Анкер с удовольствием набил едой полный желудок.

После обеда с помощью стражника он добрался до соседнего крыла замка, где располагался его официальный кабинет. И потребовал со своего секретаря подробный доклад обо всем, что удалось узнать у Троффолда, его пособников и гостей лабиринта. Читая запись допроса барона-маркиза из Кабинета Правды, Анкер с каждой страницей хмурился все сильнее. А когда перевернул последний лист, его брови и вовсе сошлись на переносице. Рука сама собой сжалась в кулак и со злостью ударила по столешнице. Вытянувшийся по струнке секретарь, стоявший неподалеку, от резкого звука вздрогнул и слегка побледнел.

Морглот побери, как он мог ее упустить! Эта дрянная девица сразу показалась ему подозрительной. И он же проверял, надежны ли ее путы! Но Флинн все равно умудрилась очнуться раньше времени, как-то освободиться, да еще и отравить его. А теперь выясняется, что Троффолд был просто картонной ширмой, красивой картинкой для отвода глаз. Импозантный седовласый мужчина только играл роль организатора торгов, позволяя Флинн оставаться в тени и появляться только тогда, когда она сама этого захочет. Вот и на этот раз морглотовой девке удалось улизнуть в последний момент!

Следующие несколько часов Анкер с головой ушел в работу. Для одних поручений писал приказы. Для других вызывал людей в кабинет и отдавал устные распоряжения. Боевую тройку, которая сегодня же отправится к поместью бургграфа, он инструктировал лично:

— Ваша задача — определить местоположение и самочувствие объекта. Операция должна быть тихой. Никаких активных действий, только в случае, если жизни объекта будет угрожать опасность.

Достаточно было послать пару бегунов, но Анкер решил подстраховаться. Маг в тройке точно мог пригодиться, да и топтун не будет лишним, если понадобится вытаскивать Селину с боем. Один хорошо обученный топтун стоил пятерки стражников, а боевая тройка могла спокойно справиться и с парой десятков.

За заботами Анкер не заметил, как пролетело время. Только когда в кабинет тихонько заглянул слуга, чтобы зажечь свечи, он понял, что сидит в полумраке. «Не стоит, я уже закончил», — бросил через плечо, потягиваясь, чтобы разогнать кровь в затекших мышцах. Несмотря на умственный труд, Анкер не чувствовал себя уставшим. Скорее наоборот. Привычные дела заставили его почувствовать себя лучше. Поэтому он решил не звать стражника и вернуться в покои самостоятельно. Пару раз по пути ему пришлось остановиться, когда накатывало головокружение. Но он все равно дошел сам, и это вселяло уверенность, что завтра он сможет удержаться в седле.

На следующий день Анкера ждал сюрприз. Король держал слово, спокойно отпуская его из дворца, но настаивал… на карете.

— И как вы себе это представляете? Может, мне еще в дамское платье переодеться?

— Да езжай, как хочешь. Хоть в платье, хоть нагишом! Но рано тебе забираться самому на коня, — сердито бурчал король.

Анкер еще раз обвел взглядом вычурную конструкцию на позолоченных колесах. Белоснежную карету, как дамскую шкатулку, кружевной вязью украшала инкрустация из бутонов цветов. Но больше всего привлекала взгляд красочная роспись на дверце. Под круглым окном неизвестный художник изобразил двух целующихся ангелочков с пышными щеками.

— Да я не против поехать в карете! Но не понимаю, почему именно в этой?! Почему не в обычной черной?

— Да потому что это королевский дворец, а не почтовая служба! Нет здесь обычных карет. Да, это дамская, но на ней меньше всего золота, не придется отвлекаться на разбойников. Или ты уже не спешишь? — король хитро сощурил единственный глаз.

Анкер понял, что препираться дальше не имеет смысла.

— Я это запомню, — бросил он на прощание, забираясь внутрь. Взгляд тут же наткнулся на бархатную обивку нежно-розового цвета и пышные подушки в форме сердец. Лицо Анкера окаменело, а за окном раздался хрипловатый смех короля.

— Приятной поездки! — продолжая посмеиваться, пожелал Его Величество.

Анкер усмехнулся и с глубоким вздохом откинулся на спинку мягкого сиденья. Наклонил голову сначала в одну сторону, затем в — другую, разминая шею, а потом уверенно схватил плюшевое сердце и подложил под спину. Вычурный вид кареты раздражал его не так сильно, как он показал королю. Их небольшая пикировка была частью старой игры, в которой оба находили свое удовольствие. Глава Тайной канцелярии прекрасно знал и высоко ценил привилегию спорить по мелочам с Его Величеством.

За окном мелькали синие стены домов и серебристая зелень раскидистых тополей. Довольно быстро карета выехала из города, а затем миновала предместья. Вид преобразился: теперь ничего не заслоняло ярко-голубое небо с вьющимися, как шерсть барашка, белыми облаками. Под ним простирались глубокие сиреневые борозды: это росли рядами мелкие цветы вандулы. Ее горьковато-сладкий, душистый аромат пробивался даже через стекло. Анкер сделал вдох и почувствовал, что челюсть сводит зевотой. «Только сел в карету, и уже устал, тоже мне спаситель», — заворчал внутренний голос. Он был вынужден согласиться, что да, на героические подвиги пока не тянет. Но, в конце концов, его сильной стороной всегда были не кулаки, а мозги. И почему бы ему, вообще-то, не вздремнуть? Окрестности столицы он и так прекрасно знает, в поместье еще вчера отправилась боевая тройка. А отдых, по мнению целителя, необходим для восстановления. В любом случае он больше не валяется без дела во дворце, а движется к Селине. Анкер улыбнулся, вспоминая лицо девушки, и с ее образом перед глазами соскользнул в легкий приятный сон.

Спал он крепко и сладко, а проснувшись, почувствовал, что голоден. Карета уже приближалась к портальной станции, где можно было остановиться перекусить, но ему не хотелось лишних промедлений. Горячий медальон на груди не давал забыть о цели поездки, беззвучно поторапливая Анкера. Поэтому он не стал задерживаться. Мелькнула было мысль, не сменить ли игрушечную карету на что-то попроще, но потом он решил, что даже лучше, если бургграф посчитает его изнеженным вельможей или дураком. Ее вычурный вид уже пригодился, очередь к порталу без особых возмущений расступилась, пропуская карету вперед. Переход через портал, как всегда, длился мгновение. Анкер только успел моргнуть, как воздух стал резко теплее, а солнце засияло ярче. Служащие местной станции махали руками, призывая кучера поскорее отъехать от прохода. И они поехали дальше по широкой дороге.

Через пару часов карета въехала в небольшой городок. Среди переулков показался двухэтажный постоялый двор с трактиром внизу. И Анкер крикнул кучеру, решив, что здесь можно сделать остановку. Боевая тройка разведает обстановку вокруг поместья, а он утолит голод и заодно поспрашивает, какие слухи ходят во владениях бургграфа. Они притормозили, кучер остался позаботиться о лошадях, а Анкер пошел внутрь. Столы в трактире были свободны, только у высокой деревянной стойки попивали ржаное пиво несколько крестьян. Анкер занял круглый деревянный стол у окна и сел по старой привычке так, чтобы за спиной была стена, а боковым зрением было видно вход. Краснощекий трактирщик с ярко-рыжей бородой и блестящей лысиной тут же заметил его, но сам подходить не стал, послал девчонку. Судя по густым рыжим кудряшкам, дочку. Она подошла с широкой улыбкой, открывающей щель между передними зубами.

— Господин пообедать или переночевать? — в ее голосе звучала надежда.

— Только пообедать. — увидев, как девушка разочарованно сморщила мордашку, он слегка улыбнулся и похлопал себя по животу. — Чем порадуете очень голодного гостя?

Рыженькая тут же снова посветлела:

— А смотря чего вам больше хочется, господин. У нас есть густая мясная похлебка, запеченная с травами птица, а захотите чего попроще, да посытнее, повар зажарит добрую яичницу со свиным салом. Я сама с утра десяток яиц собрала.

Он не сдержал смеха, когда от перечисления блюд в животе громко заурчало.

— Вот это выбор! И, кажется, мой живот готов отведать всего понемногу. Давай начнем с мясной похлебки, если она уже готова. И птицу неси, только хлеба не забудь. А потом решим насчет яичницы.

— А пить что будете, господин? У нас в основном пиво, но я спрошу отца, может, найдется у него для вас вина.

— Нет, не надо ни вина, ни пива, — он вспомнил наказ лекаря воздержаться от крепких напитков, — Давай просто воды, или… да, значешь, что, завари-ка мне лучше простой травяной отвар.

— Отвар так отвар, — кивнула девушка и вприпрыжку побежала обратно за стойку.

С лица Анкера тут же стекла улыбка. Медальон под рубашкой грел грудь, мысли так и норовили снова начать крутиться вокруг Селины. Он силой их отгонял, зная, что если изведется заранее, только потеряет твердость рассудка и не сможет мыслить разумно, а действовать осторожно.

Когда дочка трактирщика вернулась с тарелками, Анкер снова широко ей улыбался.

— Вот ваша похлебка, господин, и отвар, который вы просили, а птицу я чуть позже донесу, — она шустро переставляла посуду с деревянного подноса на стол.

— Спасибо, милая. Посиди со мной минутку, развлеки беседой, если не надо спешить. Гостей же сейчас не много?

От его предложения девушка засияла и присела на ближайший стул.

— Охотно, господин, отчего не посидеть. И гостей, и дел сейчас не много. Что вам такого интересного рассказать?

— Да что-нибудь забавное. У вас в трактире разные гости бывают, может, путники из дальних краев что-то забавное или необычное рассказывали.

Она задумчиво перевела взгляд в потолок, немного пожевала губы, а потом широко заулыбалась:

— Вспомнила, господин! Пару дней назад проезжал купец и за обедом рассказывал, что видел любопытных немых в южной провинции.

— Немых? — история не звучала интересной или полезной, но привычка все узнавать до конца, заставила Анкера уточнить.

— Да, говорил, странная компания, человек пять. Все пожилые, высокие, статные, и среди них один парень помоложе. И похожи лицом друг на друга, он еще подумал, что из одной семьи или близкая родня. А объяснялись они знаками, да так бодро, что он вначале заинтересовался, не чужеземные ли это гости. Да только не лицом, ни одеждой они странно не выглядели. Вот и решил, что немые. Целая семья!

— Любопытно… — Анкер задумчиво крутил в руках горячую чашку с травяным отваром. История, действительно, звучала необычно, но сейчас его волновало другое. — Спасибо, милая, развлекла. Надо же… целая семья немых. А как вообще идут дела в ваших краях?

Девушка снова задумалась.

— Да как идут, хорошо, спокойно. А потому и рассказать особенно нечего. Разве что… Не так давно наш хозяин женился. Говорят, молодая бургграфша писаная красавица.

Пальцы непроизвольно сжались на чашке, и она треснула. Горячая жидкость побежала обжигающими ручейками по пальцам.

— Вот морглот! Какой я неловкий… Запиши чашку на мой счет.

Дочка трактирщика тут же вскочила, схватила с подноса тряпку и начала вытирать со стола.

— Что вы, господин, что вы, это я виновата! Видать, дурную посуду вам подала. Простите! Вы не обожглись?

Он покачал головой и успокоил ее улыбкой.

— Все в порядке, отвар уже успел остыть. Не беспокойся.

Девушка все продолжала суетиться с уборкой, собирая мелкие черепки. Устранив беспорядок, она поспешно убежала на кухню. А когда вернулась с новой чашкой, Анкер уже стоял у стойки, расплачиваясь с трактирщиком за свой обед и еду для кучера. Девичью мордашку искривила гримаса жалости.

— Уже уходите, господин?

— Да, я тороплюсь. Спасибо, что развлекла беседой! — он уже повернулся к выходу, но не удержался, оглянулся и спросил: — А какого цвета волосы у жены бургграфа?

— Светлые. Говорят, чистое золото, — ответила дочка трактирщика.

На этот раз Анкер улыбнулся ей по-настоящему.

— Спасибо!

Когда он вышел из таверны, кучер уже сидел на облучке кареты, готовый тронуться в любой момент. Анкер поспешно нырнул в царство розового плюша и откинулся на мягких подушках. Карета тронулась, медленно покачивалась на рессорах, будто нарочно снова пытаясь его убаюкать. Обед утолил голод, но даже короткая прогулка до трактира вымотала так, словно он прошел не несколько шагов, а весь день провел на ногах. Покопавшись в карманах камзола, он вытянул небольшой пакетик, достал из него пилюлю и бросил под язык, чувствуя, как во рту распространяется горечь. Лекарь строго не рекомендовал употреблять тонизирующее без крайней необходимости, но демонстрировать слабость перед бургграфом Анкер не собирался. А ему еще предстояло встретиться с боевой тройкой, чтобы послушать, что им удалось узнать.

За окном мелькали высокие раскидистые поплары с серебристыми листьями. Дорога шла по прямой, лишь изредка делая повороты. Однообразный ряд деревьев за окном не отвлекал от мыслей, которые крутились у Анкера в голове.

У бургграфа появилась новая супруга, и это не Селина. Впрочем, вряд ли бы даже от большой страсти знатный вельможа решил жениться на девице из дома утех. Так что, вероятно, девушку держат в доме скрытно. Возможно, прячут и от молодой супруги. Задачей тройки было следить за поместьем снаружи, поэтому шансы, что они смогли узнать что-то существенное, невелики. Впрочем, количество и качество охраны, расположение постов и время их смены — все это пригодится, если бургграф не захочет отдать Селину по доброй воле, и придется ее… скажем так… вытаскивать. Анкер был готов к любому раскладу. Похищение, конечно, не лучший вариант, но он был готов пойти и на него. Только следовало провернуть все тихо, чтобы не доставлять проблем королю, который не должен оказаться замешан в этом деле. Конечно, и в случае прямого конфликта, Эдвард встанет на сторону Анкера, но как минимум с должностью главы Тайной канцелярии ему придется расстаться. Ведь доказать, что Селина приобретена по запрещенному долговому договору, довольно сложно. Да, лучше всего, если удастся договориться с бургграфом. Только действовать следует осторожно…

Из размышлений Анкера вырвал громкий звук, будто что-то тяжелое ударилось об крышу. Он тут же распахнул дверцу и отодвинулся, чтобы дать место скользнувшему внутрь человеку в темной обтягивающей одежде. Бегун захлопнул за собой дверцу, кивнул, не тратя лишних слов на приветствия, и начал докладывать:

— Вчера вокруг поместья было тихо, ночью на постах стояло шестнадцать стражников. Под утро вернулся бургграф, и с ним еще человек десять. Объект снаружи не показывался, в помещениях с окнами не мелькал. Либо держат внутри, либо увезли.

Внешне парень чем-то походил на Анкера: такая же поджарая фигура, убранные в хвост темные волосы, скупые жесты. Только вблизи можно было заметить разницу в чертах лица. Несколько раз они уже использовали в операциях эту схожесть, возможно, пригодится она и сегодня.

— Понял, Кен. А что говорит Гольт?

— Магическое прощупывание точной информации не дает. Внутри несколько женщин, служанки и бургграфша. А куска платья, что вы дали, маловато для привязки. Были бы волосы, можно было бы точнее сказать. Так Гольт может гарантировать только, что объект в поместье недавно был. Есть ли сейчас, непонятно. Нужно проникнуть внутрь, но мы не решились рисковать до вашего прибытия.

Анкер задумчиво кивнул.

— Все верно, светиться раньше времени не к чему. Действовать будем так: вы продолжаете наблюдение, пока я встречаюсь с бургграфом. По результатам беседы станет ясно, отдадут ли мне объект или придется его доставать самим.

— Мы остановились на постоялом дворе в ближайшем городке по дороге на восток. Гольт проводил магический ритуал оттуда, Бронт остался с ним, пока я следил за поместьем. Мне забрать ребят и вернуться сюда?

— Нет, не имеет смысла. В любом случае после встречи с бургграфом я поеду к вам. Если все пройдет успешно, сопроводите нас с объектом до дворца. Если нет, в поместье пойдем ночью. Скажи Гольту, пусть зарядит артефакты и на меня тоже.

— Принято.

На этот раз бегун не стал тратить время, чтобы забраться на крышу кареты, просто выпрыгнул на полном ходу. Закрывая дверцу, Анкер видел, как он ловко приземлился и пробежал по инерции несколько шагов, а затем свернул с дороги и скрылся в кустах. Чуть позже карету нагнал всадник на темном жеребце. Некоторое время они ехали рядом, но на ближайшем перекрестке разминулись: карета с Анкером поехала прямо, выезжая на аллею к поместью, а всадник повернул направо.

Довольно скоро впереди показалось здание поместья. Предки бургграфа были поклонниками классицизма, судя по двум симметричным корпусам и высокому зданию со стеклянной оранжереей в центре. Стены здания щедро украшали мраморные барельефы, а окна — вычурные фронтоны. Выйдя из кареты, Анкер перевел взгляд выше и подумал, что медный купол с магическими шарами явно устанавливали не так давно, возможно пару поколений назад. И средств на это не пожалели. А вот последние годы в реставрацию поместья, по крайней мере снаружи, вряд ли вкладывались. Во время подъема по лестнице внимательный взгляд главы Тайной канцелярии подметил и облупившуюся краску на перилах, и отколотый край верхней ступеньки.

У парадного входа Анкера встретил немолодой дворецкий с пышными седыми бакенбардами. Отвесив низкий, ровно настолько, насколько это требовали приличия, поклон, слуга проводил его внутрь и предложил снять верхнюю одежду. Молодой лакей уже стоял наготове в услужливой позе. Сбросив ему на руки свой черный плащ, Анкер последовал за дворецким, медленно ступая по малиновой ковровой дорожке. Пилюля лекаря все еще действовала, позволяя ему твердо держаться на ногах. Но у принятого лекарства был побочный эффект — головная боль. Последние полчаса Анкеру казалось, что вокруг висков все сильнее сжимается невидимый железный обруч. И, как назло, боль достигла максимума ровно в тот момент, когда он вошел в поместье бургграфа. Поэтому сконцентрировавшись только на том, чтобы сохранять спокойное выражение лица, он уже не обращал внимание на детали обстановки. Просто шел следом за дворецким, пока тот не остановился у высокой дубовой двери, украшенной затейливой инкрустацией. Подождал, пока Анкер подойдет ближе и распахнул ее, оповещая сидящего внутри:

— Ваше Сиятельство, господин Линард Анкер Райнс прибыл.

В центре небольшого кабинета стоял высокий дубовый стол с резными ножками в виде львиных голов. За ним сидел высокий мужчина. Светлые волосы кудрями рассыпались по плечам, обрамляя квадратное лицо с правильными чертами лица. Анкер впервые видел бургграфа, знал, что он довольно молод, но удивился, насколько тот смазлив. На секунду его кольнула неприятная мысль — вдруг Селина не так уж и огорчена тем, что оказалась здесь. Но он тут же отогнал ее.

— Добрый вечер, господин Райнс. Прошу, присаживайтесь. Признаться, меня весьма удивляет неожиданный визит главы Тайной Канцелярии. Что же привело вас в мой дом? Неужели вам понадобилась моя помощь в каком-то деле?

Голос бургграфа разорвал тишину. Его высокий голос звучал визгливо, как ржавая пила. Резкий звук заставил головную боль Анкера впиться в виски с удвоенной силой и он еле сдержался, чтобы не сморщиться. С трудом сохраняя приветливое выражение лица, он медленно сел в одно из кресел напротив письменного стола.

— Добрый вечер, Ваше Сиятельство. Прошу меня простить за столь неожиданное вторжение. Вы совершенно правы, в ваше прекрасное поместье меня привел служебный долг. И мое дело не терпит отлагательств.

— В чем же оно заключается? — протянул бургграф с совершенно невинным выражением лица.

— О, не беспокойтесь, к вам оно имеет только косвенное отношение. Насколько я знаю, вы имеете удовольствие принимать… хм… гостью, — перед последним словом Анкер сделал многозначительную паузу.

— О какой гостье идет речь? Надеюсь, вы говорите не о моей молодой супруге? — голос бургграфа снова взвился вверх, выдавая эмоциональное напряжение.

— Нет-нет, что вы. Я, конечно, был бы счастлив познакомиться с Ее Светлостью, но, конечно же, мое расследование никак не может быть связано с бургграфиней. Речь идет о другой гостье, которая, насколько я знаю, приехала скрасить ваш досуг, — Анкер, наоборот, понизил голос почти до заговорщицкого шепота.

— Не понимаю, кого вы имеете в виду.

— Ваше Сиятельство, полноте, я понимаю ваше нежелание обсуждать с незнакомцем свою личную жизнь. Но напоминаю, что интересоваться вашей гостей меня заставляет вовсе не прихоть, а исключительно рабочий интерес. Если вас беспокоит, что разговор выходит за рамки приличий, прошу вас вспомнить об этом. Да и в конце концов, я не только слуга короны, но еще и мужчина. Поэтому прекрасно понимаю, как иногда необходимо развлечь себя обществом приятной дамы, — произнося последние слова, Анкер развязно подмигнул собеседнику, а затем продолжил, — Может быть, беседу будет проще продолжить с бокалом хорошего вина в руках? Так, чтобы она больше напоминала дружеский разговор?

Бургграф, слушая его, только моргал. Глядя на растерянное выражение на лице молодого аристократа, можно было бы подумать, что это поверхностный, падкий на удовольствия наследник знатного титула. Но что-то в блеске его глаз подсказывало Анкеру, что тот не так прост, как хочет выглядеть. Казалось, еще немного, и он выдаст свой истинный характер неосторожным мимическим движением — нахмурит брови или сожмет губы… Но услышав предложение выпить по бокалу, бургграф изобразил театральную гримасу страдания.

— Как я мог забыть предложить вам напитки! Крайне невежливо с моей стороны. Только не подумайте, что у меня дурные манеры. Все исключительно потому, что я был ошеломлен визитом.

Он подхватил со стола золотой колокольчик. В ответ на звон отворилась дверь, и в кабинет скользнул лакей.

— Ланс, принеси бутылку антийского вина, два бокала и соответствующие закуски.

Отдав распоряжения, бургграф одарил Анкера широкой улыбкой.

— Сейчас это досадная оплошность будет исправлена. Впрочем, мы все равно можем продолжить разговор. Признаюсь, я понял, кого вы имеете в виду. Но позвольте полюбопытствовать, чем вас заинтересовала эта персона? Смею вас уверить, девушка совершенно невинна и не может быть в чем-то замешана.

На слове «невинна» внутренний голос Анкера сделал стойку. Действительно ли он имеет в виду только моральную чистоту девушки? Нет ли в этих словах двойного дна? Глядя на безмятежное лицо бургграфа, сложно было заподозрить его в хитроумном плетении намеков. И все же… что-то настораживало Анкера.

— Не беспокойтесь, Ваша Светлость, девушка ни в чем не повинна. Но перед тем, как стать вашей гостей, она оказалась, скажем так… в определенных обстоятельствах, которые имеют прямое отношение к расследуемому мною делу.

— Звучит интригующе, но не до конца ясно, о чем идет речь.

— Вы же понимаете, я не могу раскрывать всех деталей. При всем уважении.

— Да-да, конечно, — быстро проговорил бургграф, снова награждая Анкера безмятежной улыбкой, — Я всепонимаю, но не могли бы вы уточнить, чем я могу быть вам полезен?

— Я буду крайне благодарен, если вы пригласите вашу гостью для беседы со мной.

— О-о-о, — скорбно выдохнул бургграф, — к сожалению, конкретно с этим я никак не смогу вам помочь.

Анкер приподнял одну бровь.

— Отчего же?

— Дело в том… А вот и Ланс с напитками, как вовремя!

В кабинет вошел лакей с большим серебряным подносом, нагруженным разнообразной снедью. Поставив ношу на стол, он начал аккуратно расставлять посуду и приборы. Бургграф подтянул к себе ближе бутылку вина, посмотрел на этикетку, и одобрительно цокнул языком.

— Прошу вас, господин Линард, попробуйте. Это Антийское крепленое, наше родовое вино, уверен, вы никогда не пробовали такой насыщенный букет.

Лакей ловко избавил бутылку от крышки при помощи маленького ножа, наполнил серебряные кубки, а затем с поклоном ретировался. Анкер слегка пригубил предложенный напиток.

— Благодарю. Вкус, действительно, изумительный. Достойный повод, чтобы сделать паузу в нашей беседе. И все же, мы остановились на самом интересном месте. По какой же причине я не могу встретиться с вашей гостьей? — ему потребовались все силы, чтобы последняя фраза звучала безобидно, без тени угрозы.

Бургграф скорбно поджал губы.

— К сожалению, обсуждаемая дама уже не имеет чести называться моей гостей. Она покинула поместье.

Анкер был готов к отказу, но такой ответ его все равно не обрадовал. Не хочет даже показывать Селину. Почему? Боится, что она расскажет лишнее? Или ее действительно перевезли в другое место?

— Прискорбная новость. Видимо, как я не торопился с визитом, все же опоздал. А вам известно куда именно направилась ваша гостья?

— К сожалению, никакой конкретики. Насколько я знаю, у нее была назначена другая встреча, но детали мне неведомы.

— Очень жаль, — Анкер удрученно покачал головой, — Тогда затягивать мой визит бессмысленно.

— Мне тоже жаль, что вы зря потратили время, хотя я безусловно рад знакомству. Вас наверняка зовет служебный долг, посему — не смею задерживать, — голос бургграфа звучал сладкой патокой.

Кресло тихо скрипнуло ножками, когда Анкер отодвинул его от стола, чтобы подняться.

— Благодарю за беседу и превосходный напиток. Прошу прощения, что украл драгоценное время, которое вы могли бы провести гораздо приятнее, чем отвечая на мои, местами весьма бестактные, расспросы. В качестве извинений и выражения признательности позвольте преподнести вам небольшой презент.

В глазах бургграфа блеснул интерес, когда рука Анкера вынырнула из кармана сюртука, сжимая квадратный бархатистый футляр.

— Что вы, отвечать на ваши вопросы было моим долгом. И знакомство с вами также доставило мне удовольствие. Это скорее вы пострадали, не вынеся из нашей беседы никакой пользы, — его слова были полны вежливых отговорок, но рука уже тянулась к предложенной коробочкой.

— Спор, для кого стала бесполезнее наша встреча, как будто унижает нас обоих. Предлагаю остановиться на том, что я получил огромное удовольствие от нашего знакомства. И мне будет приятно, если эта скромная, но симпатичная безделушка станет началом нашей дальнейшей дружбы. Только, позвольте, я покажу вам один секрет…

Анкер открыл футляр, демонстрируя лежащий внутри предмет — золотые карманные часы с выгравированным на крышке ночным небом.

— Какая прелесть, — нотка восхищения в высоком голосе бургграфа сделала его совершенно похожим на женский.

— Да, гравировка довольна искусна. Конечно же, звезды инкрустированы драгоценными камнями высшего качества. Но я обещал показать вам одну хитрость. Смотрите, чтобы разблокировать замочек нужно слегка надавить на самую яркую из звезд. И тогда крышка распахнется.

— Любопытно, весьма любопытно, — прокомментировал бургграф, продолжая разглядывать гравировку, — Благодарю за подарок, господин Райнс.

— Рад был познакомиться, Ваша Светлость. На этом позвольте откланяться.

Они обменялись еще несколькими витиеватыми любезностями, соблюдая негласный протокол великосветского общения, и распрощались. Выйдя из кабинета, Анкер еле сдержал вздох облегчения, потому что головная боль достигла такой силы, что ему было неприятно даже моргать. Последние усилия воли ушли на то, чтобы сохранять лицо, пока дворецкий провожал его по коридорам до выхода. Нырнув, наконец, в карету, он устало откинулся на мягкое сиденье и закрыл глаза.

Нужно немного отдохнуть и набраться сил. Может быть, бургграф не соврал, и Селина действительно покинула поместье — сбежала или ее увезли, но он не собирается верить бургграфу на слово. Нет, этой ночью он проверит сам, действительно ли это так.

Глава 17. Дилемма

Протяжный звериный вой заставил меня нервно дернуться и обернуться. Не глядя под ноги, я зацепилась ногой о толстый древесный корень и замахала руками, стараясь удержать равновесие.

Преодолев ограду первое время я бежала без оглядки. Но скоро ряд деревьев становился все плотнее, вынуждая замедлить шаг. Домашние туфельки были довольно удобными, но сейчас мне гораздо больше пригодились бы сапоги. В них было бы гораздо проще ступать по мягкому покрову из мха и древесных иголок, который пружинил и проминался под ногами. Первое время меня гнал вперед страх погони. Потом его сменил восторг от осознания, что впервые за несколько недель я оказалась на свободе. И я пробиралась, не обращая внимание на ползающих по ногам жучков, холод и темноту. А потом будто очнулась, одновременно увидела и услышала: чернеющие в лунном полумраке силуэты ветвей, скрипучее покрикивание птиц, зловещий шелест листвы на ветру.

Тут и раздался этот длинный заунывный вой. От него мое сердце забилось так сильно, что казалось оно стучит не в груди, а прямо в голове, рядом с ушами. Такой оно издавало грохот. Я мигом поняла, что я совершенно безоружная забрела в лесную чащу, не зная, кто в ней живет. И не имею ни малейшего представления, в какую сторону иду. Каким-то внутренним чутьем я чувствовала в каком направлении находится море, но не знала, сколько часов, а может быть, и дней предстоит до него идти.

Первое инстинктивное желание было бежать без раздумий вперед, куда глаза глядят, только бы подальше от жуткого воя и поместья, оставленного за спиной. Но я собрала волю в кулак и застыла на месте, собираясь с мыслями. Постаралась вспомнить, с какой стороны мы подъезжали к дому бургграфа, где я перелезла через ограду, и в каком направлении сначала бежала, а потом шла. Возможно, темнота и страх сыграли со мной злую шутку, заставив плутать, но я решила доверять своим ощущениям. Все равно мне не на кого было положиться, кроме себя. По недолгим размышлениям выходило, что дорога должна была находиться где-то правее. И выбор по сути у меня был простой — идти глубже, рискуя быть задранной когтями диких зверей, или выбраться из леса, упрощая поиски возможным преследователям. Над головой раздалось глухое уханье неведомой птицы, заставив меня поторопиться с решением. И я выбрала пусть в сторону дороги. Я, конечно, постараюсь сохранить и жизнь, и свободу, но рисковать второй все-таки разумнее, чем первой.

Следующие пару часов мне оставалось только уповать, что в книге судьбы последняя запись обо мне не обрывается здесь, в темной чащобе. С каждым часом становилось все холоднее, а лунный свет еле пробивался сквозь ветви деревьев, запутавшихся кронами друг в друге. Лес продолжал пугать меня то шорохом за спиной, то треском ветки сбоку. Изредка снова слышался вой, заставляющий бежать по спине каплю пота, хотя ночь была слишком холодной, чтобы взопреть.

Когда ряд деревьев стал реже, я сначала боялась поверить, что мне удалось выбраться из леса. Но вскоре убедилась, что промежутки между стволами действительно шире и идти, не спотыкаясь о корни, легче. В первый момент, оказавшись на открытом пространстве, я даже затормозила от неожиданности. Но почувствовав ровную твердую землю под ногами, побежала, подхватив юбку повыше. Мокрая от ночной росы трава хлестала по и без того ледяным ногам. Но несмотря на холод и усталость, мне хотелось расхохотаться. Я сбежала, не заблудилась в лесу и меня никто не съел. Впору праздновать победу!

Мой душевный подъем продлился недолго. Довольно быстро вернулась усталость, навалилась на спину и плечи, заставила отяжелеть икры и ступни. Я снова перешла на шаг, стараясь идти порезвее, но когда, наконец, под подошвой туфелек зашуршал гравий дороги, уже еле волочила ноги. Сил на быструю ходьбу не осталось, и некоторое время я просто неспешно брела вперед, понимая, что если остановлюсь передохнуть, то просто свалюсь без сил продолжать путь. К счастью, мне снова повезло, и прежде чем я окончательно выдохлась, впереди мелькнул огонек света. Это оказался высокий фонарь со стеклянной башенкой, внутри которой дрожал маленький огонек. В отличие от магических шаров, он светился довольно тускло, но его сияния хватало, чтобы обрисовать силуэты невысоких домишек, отгородившихся от дороги невысокими изгородями. Ночь постепенно передавала права утру, еще не начало светать, но ночной мрак сменился сероватым сумраком.

Проходя мимо изгородей, я потревожила чью-то собаку, и тишину разразил заливистый лай. Но окна дома остались темными — то ли хозяева крепко спали, то ли привыкли к брехастости своего пса. Поэтому я продолжила идти прямо, ориентируясь на свет все чаще встречающихся по пути фонарей, пока не вышла на небольшую площадь — центр то ли крупной деревни, то ли небольшого городка, в который я попала. Здесь здания были выше и стояли вплотную друг к другу, а под ногами лежал не гравий, а булыжная мостовая, делающая каждый следующий шаг для уставших ступней все более невыносимым. Я была почти готова сдаться и просто сесть там, где стояла, когда увидела, что чуть дальше в одном из домов горит свет, а фонарь рядом горит как будто ярче, чем остальные, подзывая тем самым подойти ближе.

Вдруг где-то недалеко раздался грохот копыт по брусчатой мостовой. Испугавшись, что это за мной скачет стража бургграфа, я тут же нырнула в узкую щель между домами, спрятавшись за высокую деревянную бочку для дождевой воды. Копыта процокали мимо, а потом остановились. Осторожно выглянув, я увидела, как у того самого дома с приветливо светящимися окнами спешивается всадник. Свет фонаря упал на его лицо и мне показалось, что это… Анкер! Я стояла довольно далеко и могла обознаться, но в душе затрепетала крылышками надежда. Вдруг, это все-таки он? Приехал за мной? Пока я только наблюдала, не решаясь покинуть свое укрытие, высокая худощавая фигура мужчины привязала коня за поводья к специальному столбику и вернулась на крыльцо. Еще мгновение, и он скрылся за дверью. Тогда я все же решилась последовать за ним, чтобы убедиться точно, тот ли это, кого я так хотела бы сейчас встретить, или нет.

Спустя несколько мгновений я была на крыльце. Тяжелая деревянная дверь не захотела открыться от простого толчка, пришлось навалиться на нее всем телом. В результате, когда она с громким хлопком распахнулась, я практически влетела внутрь. И почувствовала, что все взгляды сидящих внутри скрестились на мне. Мои глаза забегали, перепрыгивая с одного лица на другое. Тусклый свет газовых светильников падал сверху, рисуя сидящим за круглыми деревянными столами жесткие темные провалы вместо глаз. Но среди жутковатых в полумраке физиономий не было ни одной, хотя бы отдаленно похожей на Анкера. Похвастаться длинными темными волосами мог только мужчина за высокой стойкой, разливающий пиво по мутным стаканам, но даже издалека и в потемках было ясно, что лицо у него слишком круглое, а рост невысок.

— Ты чего застыла на пороге? Заходи давай, я тебя уже битый час дожидаюсь!

Высокий женский голос раздался где-то рядом, я перевела взгляд и увидела высокую девушку в мужском костюме. Незнакомка смотрела сощурившись из-под нахмуренных бровей. Я только открыла рот возразить, что меня с кем-то спутали, но она резко схватила меня за руку и потащила за собой. От неожиданности я сделала несколько шагов следом, оглянулась, как реагируют окружающие и поняла, что большинство уже отвернулись и потеряли к нам интерес. Поэтому не стала громко возмущаться, снова привлекая к себе внимания. Мне оно было совершенно не нужно. Девушка не выглядела опасной, а сил куда-то бежать у меня уже не было. Как и безопасного места, в которое стоило бы стремиться.

— Давай, садись, и рассказывай все.

Мы остановились в самом углу, где приткнулся к стене небольшой столик. На нем стояли наполовину пустой стакан пива и тарелка с парой куриных ножек.

— Прошу прощения, но вы меня с кем-то спутали.

— Ни с кем я тебя не путала, просто пожалела дурочку, решила увести, пока кто другой не подошел. Ты садиться будешь? А то тебя потряхивает. Если начнешь падать, предупреждаю, ловить не буду.

Я послушно опустилась на потрепанный стул.

— Спасибо.

— Пока особо не за что говорить спасибо. Рассказывай давай, что здесь забыла. Если ты еще не заметила, это место не для девиц.

— Да уж, это заметно с первого взгляда. Но ты тоже не мужчина. Вроде бы…

Девушка широко ухмыльнулась, обнажая верхний ровный ряд верхних зубов c двумя острыми, как у хищного зверя, клыками.

— А ты глазастая. Меня зовут Флинн, и местные ко мне не суются. Но это потому, что уже пару раз пробовали… сунуться. Хочешь познакомиться с кем-то из них поближе?

Я помотала головой.

— Нет, совсем не хочу. Новых знакомств я не ищу.

— А что тогда ищешь?

Помявшись немного, я все же призналась.

— Мне показалось, что сюда вошел знакомый… Может, ты видела? Худой, высокий, с длинными темными волосами. У него еще взгляд обычно такой колючий, холодный.

— Чернявых тут достаточно, но такого не видела, — протянула Флинн, опершись локтями об стол и устроив подбородок на скрещенных пальцах. Несколько мгновений она задумчиво смотрела куда-то мне за плечо, а потом добавила, — Может, прошел быстро и наверх ушел.

— А что там, наверху?

— Комнаты на ночь. И приятная компания.

Девушка смотрела изучающе, но на моем лице не дрогнул ни один мускул. Мало ли возможностей у Анкера в «Пере и лилии» было. Вряд ли бы он поехал так далеко ради подобного развлечения.

— Туда можно подняться?

— С ума сошла! Хочешь, чтобы тебя приняли за шлюху и затащили в койку? Или местные девицы отделали как конкурентку? — Флинн звучала серьезно, но в углах ее рта притаилась усмешка, — Сиди тут и лишний раз не высовывайся. Может, спустится еще.

— А тебе никуда не нужно?

Я постеснялась расспрашивать девушку, что привело ее ночью в такое место. Судя по обстановке и ее одежде, вряд ли она зарабатывала на жизнь шитьем или крестьянским трудом. Но узнать о планах своей неожиданной союзницы было бы неплохо.

— Пока не нужно. Я тут кое-кого жду. Так что можешь посидеть со мной. Кстати… ты, небось, голодная?

Мой взгляд метнулся к давно остывшим куриным ножкам на тарелке. Выглядели они не сказать что бы аппетитно, но я готова была наброситься на них с урчанием. С силой отведя глаза от еды, я покачала головой.

— Обойдусь без еды. Ты и так уже достаточно мне помогла. Денег у меня сейчас с собой нет, но ты не думай, я найду чем отплатить позже…

Флин хрипло рассмеялась.

— Решила поиграть в стесняшку? Забудь, я не обеднею, если ты доешь мой ужин. И уж купить стакан пива девице в беде мне не в тягость. Знаешь ли, иногда приятно побыть доброй. Особенно, если это почти ничего не стоит.

Она подвинула тарелку в мою сторону, и на этот раз я не стала отказываться. Вместо этого молча впилась зубами в мясо, сдерживаясь, чтобы не грызть его слишком быстро и жадно. Девушка тем временем встала, одним ловким движением вынырнув из-за стола, и двинулась в сторону стойки. Я следила за ее перемещением одним глазом, периодически отвлекаясь от куриных ножек, но голод брал свое. Поэтому легкий стук, с которым она поставила мутный стакан пива на стол, заставил меня вздрогнуть.

— На, запей, всухомятку лопать вредно, — голос звучал грубо, но Флинн улыбалась.

— Спасибо, — я вежливо поблагодарила и тут же сделала большой глоток.

Пиво приятно похолодило горло, а я поняла, что за последние часы настолько привыкла к жажде, что уже и не замечала, насколько она сильна. Напиток был терпким, с легкой горечью, но пился легко и приятно. От жадности я сразу выпила треть стакана и почувствовала, что слегка захмелела. По телу разлилось приятное тепло, а на душе стало спокойнее, показалось, что тусклый свет вокруг делает обстановку не столько мрачной, сколько интимной, позволяя чувствовать себя вдали от других гостей в безопасном уединении. В голове мягко перекатывались мысли. Как мне повезло пробраться через темный страшный лес целой и невредимой. Добраться до этого городка и до этой забегаловки. Встретить не очередных грубых мужланов, а девушку, готовую поддержать и выручить. Где-то на задворках сознания появилась мысль: «а зачем ей это?», но Флинн так добродушно улыбалась, подперев голову кулаком, что мне тут же стало стыдно за свою подозрительность.

Насытив жадный голод, я обгладывала последнюю ножку неторопливо, и уже больше пила, чем ела. Усталость навалилась резко. Я добралась сюда совсем без сил, но страх помогал держаться и дальше. А сейчас, разомлев от сытости и тепла, я почувствовала, что глаза начинают слипаться. Пытаясь отогнать сонливость, потерла их и часто заморгала, но каждое движение ресниц давалось все тяжелее и тяжелее. Опершись локтями на стол, я обеими руками закрыла рот, широко зевая. Подбородок уютно уткнулся в прижатые друг к другу ладони. И я замерла, уже не находя сил поднять отяжелевшую голову. Перед тем, как провалиться в сон, успела услышать, как скрипнули по полу ножки стула напротив. А потом темнота за закрытыми веками увлекла меня за собой.

Когда я вынырнула из сна, не сразу поняла, где нахожусь. Сознание будто затянуло туманной дымкой, и я просто лежала на кровати, пытаясь прийти в себя. Мягкая подушка под головой, упругий матрас и большое теплое одеяло в шелковом пододеяльнике напоминали об обстановке в поместье бургграфа. И на какую-то долю мгновения мне показалось, что побег и встреча с Флинн всего лишь части странного сновидения. Я присела на кровати и прижала одеяло к груди, оглядываясь по сторонам. Глаза постепенно привыкали к ночному полумраку, и темные силуэты мебели становились более четкими. Так же неспешно возвращались воспоминания о недавних событиях, а вместе с ними — и ясность мыслей.

Нет, это не могло быть сном. Я прекрасно все помнила. Отчаяние от того, как долго мне не удавалось набросить веревку на изгородь. Страшный вой незнакомого зверя в лесу. Полупустой городишко и всадника, издали похожего на Анкера. Тусклый свет злачной забегаловки, в которой оказалась. Светловолосую грубоватую Флинн. Нашу беседу, ужин и то, как я уснула за столом.

Где же я теперь? Как здесь оказалась? И куда делась моя новая знакомая?

В поисках ответов я попыталась встать с кровати и меня тут же качнуло. Голова закружилась, пришлось опереться о резной столбик кровати, чтобы не упасть. Несмотря на легкую тошноту и слабость, я упрямо сделала несколько нетвердых шагов в сторону окна. Убывающая луна освещала хорошо знакомый мне парк с извилистыми дорожками и высокими живыми изгородями. Я прислонилась к стеклу так близко, что оно запотело от моего дыхания. Не в силах поверить своим глазам даже потрясла головой, но картина не изменилась. Внизу, в мягком лунном свете расстилался тот самый парк, который я изучила, как свои пять пальцев, перед побегом из поместья бургграфа.

Глаза начало жечь. Как бы я не старалась, сколько бы препятствий не преодолела, а страхов не перетерпела — все оказалось бессмысленно. А я слаба настолько, что даже не знаю, хватит ли мне сил добраться обратно до кровати. Я сидела у окна, чувствуя себя самой глупой, наивной и несчастной русалкой на всем свете. По щекам текли слезы, но я даже не пыталась вытереть их, просто продолжала смотреть в окно и часто моргать. И когда за спиной раздался скрип открывающейся двери и тяжелые мужские шаги, не стала оборачиваться. Только сморгнула слезы, узнавая высокий пронзительный голос:

— Проснулась, значит.

Я не стала отвечать.

— А ты сегодня неразговорчива, дорогая, — в голосе бургграфа звучат издевательские нотки.

Я все так же молчу, и он продолжает после небольшой паузы:

— Впрочем, и я больше готов потакать твоим капризам. Игры кончились. Либо ты ведешь себя смирно и поешь свои песенки, когда попросят, либо отправляешься на морское дно…

Удивление заставило меня обернуться, чтобы увидеть блеснувшую на лице бургграфа усмешку, когда он закончил фразу:

— …кормом для рыб.

Лунного света из окна было достаточно, чтобы увидеть, как черты лица бургграфа исказила ярость. Я должна была испугаться, но внутри меня не было ни страха, ни боли. Будто все чувства я уже потратила за эти дни, и в груди остались только равнодушие и горечь. Поэтому я только молча кивнула, подтверждая, что поняла его слова. И ни словом, ни жестом не высказала сопротивления, когда он велел мне следовать за ним.

Меня шатало, пока я брела по коридору, но бургграф ни разу не оглянулся, пока мы не вошли в уже знакомую комнату. Только тогда он мазнул по мне злым взглядом и велел:

— Пой.

Я схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть, и завела уже ненавистный мне мотив. Мужчина снова отвернулся от меня и начал раздеваться. На секунду что-то всколыхнулось в пустоте, поселившейся внутри меня, и я подумала, что если он сейчас кинется на меня, я все же предпочту вернуться в море, даже если для этого придется умереть. Но бургграф сбросил одежду и ушел в глубину спальни. Я не стала ни вслушиваться, ни вглядываться, что там происходит. Довела мелодию до конца, и все так же пошатываясь побрела обратно. Мне не было никакого дела, хватило ли моего пения бургграфу или нет.

Проделав обратный путь до комнаты, я упала в кровать, натянула до подбородка одеяло и молча уставилась в потолок, не в силах ни разрыдаться, ни уснуть.

Глава 18. Встреча

— А места получше вы выбрать не могли? — спросил Анкер, оглядывая комнату.

Его не смущала скудность обстановки, речь шла о самой забегаловке, в которой остановилась боевая тройка. Настолько злачное место еще нужно было подыскать. Даже удивительно, как вообще оно появилось в небольшом городке неподалеку от бургграфского имения.

— Да не из чего было особенно выбирать. Зато здесь никто не задает лишних вопросов, — пробасил невысокий рослый топтун.

— Торк, ну ты ладно, а Кен и Гольт должны были сообразить, что в таких заведениях ничего не спрашивают, но все подмечают, — продолжил Анкер.

Высокий худой мужчина ответил быстрее топтуна.

— Мессир Райнс, простите, но лучшего места в округе мы не нашли. Во время ритуала поиска мне нужно было погрузиться в магический сон, а парням следовало уйти на разведку к поместью. Поэтому пришлось искать относительно безопасное место. Здесь есть еще одна таверна, но в ней не сдают комнат. А напроситься на постой к кому-то из горожан было не менее рискованно.

— Дело уже сделано, Гольт, я все понимаю, но в следующий раз подумайте дважды, не лучше ли отправить на разведку одного Кена, чем рисковать всей операцией.

Бегун, услышав свое имя, встрепенулся и не сдержался:

— Я готов был пойти один. Предлагал устроить стоянку где-нибудь в лесу.

Взгляд Анкера похолодел, но голос звучал все так же ровно:

— Кен, неважно, кто на что был готов и что предлагал. Важно, какой результат. Вы команда и должны действовать сообща, чтобы выполнять миссии. И для этого необходимо верить в способности друг друга. — он сделал паузу и обвел уже более теплым взглядом всю боевую тройку, — Иначе дойдет до того, что вы начнете переживать, вдруг Торк в одиночку не справится с запеченным поросенком.

На губах Вена скользнула усмешка, а Торк в голос расхохотался. Маг же только кивнул и сказал за всех:

— Мы поняли, мессир. Каковы наши следующие шаги?

Анкер присел на низкую деревянную кровать и поставил локти на колени, скрестив пальцы. Задумчиво обвел еще раз взглядом комнату и своих людей. И только потом ответил:

— Придется действовать по второму плану. Собирайте вещи, уходим в лес, там и обсудим все детали.

Тройка привыкла выполнять приказы быстро, поэтому сборы не заняли много времени. Из города они уехали в разных направлениях, разделившись на две группы, и только потом встретились в условленном месте и двинулись в лес.

Лагерь устроили, заехав довольно глубоко в чащу, чтобы туда не забрел случайный грибник или охотник. Лошадей привязали неподалеку. Тренированные животные послушно следовали за хозяевами, не показывая страха перед лесными зверями, но на всякий случай Кен поставил несколько магических пугалок от хищников. Ведь придется оставить лошадей довольно надолго одних.

Идти в поместье предстояло ночью. План был простым: маг построит портал к сигнальному артефакту, который Анкер вручил бургграфу, выдав за подарок. Первым шагнет бегун с сонной пылью на случай, если в комнате с артефактом кто-то будет, а следом пойдет уже весь отряд, включая Анкера. Внутри поместья придется разделиться, чтобы быстро обыскать немалое здание и найти объект. Главное, учитывая их малочисленность и спорную законность миссии, не поднимать лишнего шума. Но это не сложно для опытных людей. Вызывало вопросы только одно: действительно ли Селина в поместье. Как понять в случае неудачи — плохо искали и потому не нашли, или ее там просто нет?

— Ты точно уверен, что это нам не поможет? Все-таки это связанные артефакты… — еще раз уточнил Анкер, протягивая Гольту горячий медальон в виде звезды.

Маг только покачал головой.

— Это очень старый артефакт, завязанный на кровной магии. Даже не знаю, сколько ему лет. Принцип магический связи построен иначе, чем между нашими сигналками.

— Ну, ты же по куску платья смог хотя бы сказать, что она была в поместье. Отследить какой-то фон.

— Платье она носила, на нем остались частички ее кожи или волос. В любом случае был контакт. А этот медальон она не трогала, просто носит его близнеца, верно?

— Да, так. Морглот, я не подумал, что ей стоит потрогать оба кулона, — с горечью выругался Анкер, — А что с тем куском платья? Ты же что-то смог нащупать на расстоянии? Когда мы будем в поместье, сможешь с ним проверить, там она или нет?

— Для этого нужен магический сон, а у нас мало времени. Лучше я попробую кое-что смастерить. Я, конечно, не жрец-артефактор, но сделать пару простеньких ловилок, думаю, смогу. Только ореол работы у них будет узким — семь-восемь локтей.

— Договорились, Гольт, спасибо. Тогда приступай к работе. Все остальное мы с ребятами подготовим сами.

С этими словами Анкер пошел разбирать седельные сумки. Бегун с топтуном тоже не сидели без дела. Собрав неподалеку сухие ветки и лапник, они уже развели небольшой костер и разложили вокруг него походные спальные мешки. Им не нужно было устраиваться надолго, но учитывая предстоящую бессонную ночь, стоило немного отдохнуть. Тем более, что он все еще крайне паршиво себя чувствовал, а принимать лишний раз снадобье не хотелось. Ведь за прилив бодрости придется потом снова расплачиваться. И лучше бы приступ головной боли не застал его во время обыска поместья.

Проверив все снаряжение, включая артефакты, они быстро перекусили и договорились сторожить по очереди. Бегун с топтуном легли первыми, а Анкер остался сидеть у костра, пока Гольт занимается ловилками. Вглядываясь в огненный танец, он продолжал прокручивать в голове вчерашний диалог с бургграфом, пытаясь понять, что конкретно заставило его насторожиться. Внутренний голос ворчал, что у того на лице все написано, как бы он не пытался строить морду кирпичом. Лицемерный засранец, сразу видно. Стоило бы поторопиться, чтобы найти Селину в поместье, пока ее действительно не перепрятали где-нибудь понадежнее. И, вообще, сигналку нужно было не бургграфу подсовывать, а сразу дать девушке. Тогда сейчас можно было легко построить портал прямо к ней. Тут Анкер сам с собой спорил, напоминая, что сигнальный артефакт у него был один, и не просто так, а для операции на торгах. А то, что Орлан решится продать Селину, предугадать было невозможно. Когда дарил медальон, это было вполне разумно. Предосторожность, которая в результате пригодилась. И внутренний голос вроде бы успокаивался, но легче от этого на душе у Анкера почему-то не становилось. Когда наступила его очередь отдыхать, он не сразу смог уснуть.

Проснулся от легкого потряхивания за плечо и тут же сел. Показалось, что прошло всего несколько минут, но даже сквозь кроны деревьев было видно, как высоко поднялась луна. Наскоро перекусив и еще раз повторив все детали плана, они разобрали пугалки, подготовленные Гольтом и приготовились к переходу.

Магический портал открылся, как всегда, неожиданно. Просто в какой-то момент воздух задрожал, а глазам нестерпимо захотелось моргнуть. И вот там, где еще секунду назад был обычный лес, воздух стал будто плотнее и подернулся легкой дымкой, как запотевшее зеркало. Сквозь него только смутно проглядывали очертания богато обставленной комнаты. Первым в портал, как и договаривались, шагнул Гольт. Несколько мгновений задержки, и за ним последовал Торк. Следующим шел Анкер и только потом, в последнюю очередь, маг — как самый ценный и физически слабый член отряда.

Переход через портал тоже занял всего мгновение. Анкер глубоко вдохнул сырой лесной воздух, а выдох сделал уже в том самом кабинете, где они беседовали с бургграфом. Он быстро отошел, пропуская Гольта, и цепким взглядом огляделся по сторонам. На их удачу, в кабинете никого не было. А вот в коридоре отряду тут же встретился один из лакеев, но парень только успел широко распахнуть глаза в изумлении, прежде чем бегун вырубил его при помощи сонной пыли. На всякий случай они затащили беспамятное тело в кабинет и устроили в кресле так, что могло показаться, будто лакей случайно задремал. Еще несколько минут пришлось подождать, пока маг закроет портал, а затем они разобрали сделанные им маленькие шарики-ловилки, и разделились на два отряда. Торк с Гольтом пошли обыскивать правое крыло поместья, а Анкер с Кеном — левое.

Именно им не повезло найти бургграфские покои. Бегун усыпил стражников, дежуривших у дверей, а Анкер бесшумно скользнул внутрь и направился к высокой кровати с темным балдахином. Посредине огромного ложа спала светловолосая девушка. Юная жена бургграфа, свернулась калачиком и, обняв обеими руками подушку, сладко посапывала. Он не стал тратить на нее много пыли, посчитав что ее сон и так крепок. А вот обнаружив в следующих покоях самого бургграфа, сонного зелья не пожалел, посчитав, что головная боль с утра — еще милосердное наказание для мерзавца.

Разобравшись с хозяевами, они продолжали поиски. Еще один встреченный стражник заставил сердце Анкера на секунду дернуться в надежде, что он стережет пленницу. Но ближайшая комната оказалась пустой. Как и следующая. И следующая после нее. Он не был готов сдаться так просто и до последнего верил, что именно ему удастся отыскать Селину. И все же на секунду помедлил, когда они добрались до двери в самом конце коридора. Она была последней.

В первый момент, когда он вошел, ему показалось, что и здесь никого нет. Но тут поисковый шарик, который сделал Голь, обнадеживающе сверкнул красным цветом. И подойдя ближе к кровати Анкер разглядел, что под одеялом кто-то лежит, укрывшись с головой.

— Селина? — тихо спросил он.

Ответом была тишина. В груди отчаянно металось сердце, будто пытаясь разбить грудную клетку и выбраться наружу. Анкер осторожно подошел и потянул край одеяла. Показалась макушка с длинными растрепанными волосами. На мгновение в горле перехватило дыхание, он с силой набрал в в грудь воздух и спросил еще раз, уже громче.

— Селина? Это ты?

Девушка дернулась и обернулась. Бледное в лунном свете лицо показалось кукольным — пустым и страшным.

— Селина, это я, Анкер. Узнаешь меня? Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке? — он продолжал задавать вопросы, стараясь вызвать хоть какую-то реакцию.

Лучше бы она закричала, заплакала, ударила бы его — да что угодно, только не смотрела бы вот так, сквозь него, будто он призрак. Не зная, что еще сделать или сказать, он сорвал медальон с груди и протянул.

— Помнишь звезду, которую я тебе подарил? Смотри, у меня такая же. Вот, чувствуешь, горячая. Это потому что ты меня позвала. Да, да… Ты позвала, и я пришел.

Он потянулся, вытащил ее руку из-под одеяла и вложил в холодные пальцы горячий артефакт. От его прикосновения она вздрогнула, заморгала, и, наконец, кукольная маска на лице сменилась живым выражением.

— Анкер, это действительно ты?

Ее голос звучал еле слышно, она с трудом проговаривала слова и часто делала паузы, будто каждый звук требовал невиданного усилия.

— Я, конечно, я, кто же еще. Вот, можешь проверить, живой и настоящий.

Он взял ее ладонь, которая сжимала кулон, медленно притянул к своему лицу и потерся об нее щекой.

— Вот, чувствуешь, щетина? Приведения и сны не бывают небритыми.

На лице Селины дрогнули кончики губ, складывалась в легкую улыбку.

— Действительно, не бывают, — ее голос звучал почти нормально.

— Ну вот и разобрались. А сейчас я подниму тебя и унесу отсюда. Только не пугайся, со мной мой друг, — он оглянулся на дверной проем, в котором темнел силуэт бегуна, — Он хороший парень, я вас обязательно познакомлю, но позже, когда мы отсюда уйдем.

Девушка кивнула, и Анкер подхватил ее вместе с одеялом на руки и прижал покрепче. Селина была хрупкой и весила совсем немного, но он все равно слегка покачнулся. Можно было, конечно, передать девушку Кену, но ему не хотелось выпускать Селину из рук — теперь, когда он наконец-то ее нашел. Поэтому он на секунду замер, привыкая к весу и выравнивая дыхание, а потом быстро пошел прочь из комнаты. Пусть силы после болезни еще не настолько восстановились, чтобы он мог бежать с человеком в руках, все равно следовало поторопиться.

Конечно, бургграф и стражники надежно усыплены сонной пылью. Но интуиция подсказывала Анкеру, что в этом месте лучше не задерживаться. Самоуверенность — первое, от чего избавляешься, начав работать в Королевской канцелярии. Поэтому сейчас важнее всего, вернуться в кабинет, забрать сигнальный артефакт и убраться от поместья подальше. Правда, для этого нужно найти мага. Гольт предусмотрительно закрыл магический портал, так что придется открывать новый.

В кабинет Анкер вошел ровно в тот момент, когда уже почти был готов сдаться и попросить бегуна помочь. Последние шаги он прошел на чистом упрямстве, чувствуя, что руки онемели, а голову снова начал сжимать железным обручем приступ мигрени. Осторожно усадив девушку в кресло, он повернулся и приказал:

— Кен, надо найти Гольта с Торком. Как можно быстрее.

— Принято.

Бегун тут же вышел из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь. Анкер проводил его взглядом и вернул внимание к девушке, присев рядом с креслом на корточки, чтобы их лица оказались на одной высоте.

— Ты как? Испугалась?

Она в ответ хрипло засмеялась.

— Я, кажется, разучилась пугаться. Или слишком привыкла. Я обрадовалась. Только… если честно, мне до сих пор не до конца верится в реальность происходящего. Даже не смотря на твою щетину.

Он нашел рукой ее ладонь и слегка сжал.

— Я правда здесь и скоро мы отсюда уберемся подальше. Нужно только дождаться моих парней. Мне очень жаль, что тебе пришлось так долго ждать. Но скоро все закончится, я обещаю.

В глазах Селины появилось странное выражение, будто ее взгляд смотрел куда-то далеко, сквозь Анкера и стены кабинета, в котором они находились.

— Если честно, я уже ничего не ждала.

Он замялся, не зная, как подобрать слова и спросить, что с ней произошло. Решил зайти с другой стороны.

— Как ты себя чувствуешь? Ты здорова? У меня есть кое-какие снадобья от лекаря, не уверен, что стоит их принимать на свое усмотрение, но, тем не мнеее…

— Что за снадобья? — она резко его перебила, нахмурившись, а ее взгляд наконец сфокусировался на Анкере, — Почему они у тебя с собой? Ты тоже не очень-то хорошо выглядишь, неужели что-то произошло?

— Кое-что произошло, из-за чего я не смог прийти раньше, но это ерунда, — он не стал врать, но постарался, чтобы голос звучал уверенно, — Гораздо больше меня волнует твое самочувствие.

— Я тоже в порядке. Просто устала и переволновалась, — ответила она так же уверенно, а затем ее голос стал мягче и теплее, — На самом деле, я очень рада, что ты меня смог найти.

— Я же обещал.

Он улыбнулся, продолжая держать в ладони ее руку. Хотел спросить еще что-то, но внезапно насторожился. Слух уловил тихие, как будто крадущиеся шаги за дверью. В его команде даже кряжистый топтун умел ходить совершенно беззвучно. Еще не успев до конца додумать мысль об этом, он обернулся и увидел, как кто-то резко распахивает дверь. И инстинктивно, не раздумывая, закрыл спиной девушку, одновременно нащупывая в камзоле одну полезную штучку.

Но что бы он не говорил Селине, его реакция все еще не была так хороша, как прежде. И разъяренный бургграф, ворвавшийся в комнату, успел на долю мгновения раньше. Рука с высоко занесенным клинком влетела прямо в голову Анкеру. Он успел только порадоваться, что в висок ударило не острие, а рукоять, когда перед глазами сначала вспыхнули искры, а потом все резко потемнело. Чудом ему удалось остаться в сознании и нанести ответный удар, но тот был слабым и лишь мазнул бургграфа по скуле. Соперник попытался нанести еще один удар, но на этот раз Анкер перехватил его руку, и они сцепились. Он рассчитывал, что ему удастся быстро уложить бургграфа если не за счет силы, то с помощью ловкости и боевого опыта, но драка вышла нешуточной, будто его оппонент был не изнеженным аристократом, а бывалым бандитом. Анкеру удалось подловить момент и провести захват за горло, но уже начавший задыхаться бургграф сделал рывок и крепко приложил их обоих о стену. Из легких выбило воздух, захват ослабел, и локоть бургграфа полетел прямо в солнечное сплетение Анкера.

В животе взорвалась боль, а в ушах раздался крик Селины.

Глава 19. Главная тайна

Вода, кругом вода.

Я лежала на дне, придавленная морской толщей, и не могла пошевелиться. Родная стихия вместо того, чтобы ласково перебирать волосы и нежно гладить тело, обхватила со всех сторон и сжала, обернувшись невыносимой тяжестью. Впервые в жизни я чувствовала себя в ловушке.

Попыталась сделать глоток и не смогла. Воздух не захотел покидать легкие. Вода продолжала давить на грудь, будто надеясь силой выжать его.

Казалось это длилось вечность. Или по крайней мере так долго, что я привыкла. И даже удивилась, когда хватка воды ослабла. Сквозь нее попытался пробиться какой-то звук, но до меня дошел только неразборчивый гул. Я зажмурила крепче глаза, надеясь, что он утихнет, но тот только нарастал, снова и снова назойливо пробираясь в уши. Пока в очередной раз звуки неожиданно не сложились в знакомое слово.

— С-е-л-и-н-а.

Это же мое имя. Кто-то зовет меня.

Нет, не хочу ничего слышать. Пусть лучше вода продолжает давить. Не хочу ничего вспоминать, ничего чувствовать, кроме уже привычной, безопасной тяжести.

— Сели-и-ина.

Голос продолжал звать меня. И он был… знакомым. А когда я его узнала, он стал еще громче и сильнее. Если раньше мне не казалось, что он доносится откуда-то сбоку, теперь звук был повсюду. Я почувствовала, как он пробрался за спину и начал толкать меня, словно пытаясь поднять со дна. Сначала мягко, но со временем все более настойчиво.

— Селина.

Две противоположные силы боролись. Вода давила сверху, а голос толкал снизу. Пока я наконец не сделала выбор, полностью отдавшись во власть зова. Давление воды тут же прекратилось.

Я открыла глаза и поняла, что сижу на кровати, а напротив стоит Анкер и вкладывает что-то горячее мне в руку.

Было сложно поверить, что это не очередной сон. И я сомневалась, пока он не притянул мою ладонь к своему лицу и не пошутил, что у привидений не бывает щетины. Я засмеялась, и от этого смеха будто завибрировала всем телом, так, что внутри лопнула туго натянутая нить.

Потом Анкер подхватил меня на руки и понес прочь из ненавистной комнаты, и с каждым его шагом пустота в груди заполнялась пенящейся радостью. Пока в кабинете я не разглядела темные круги у него под глазами и ставшие еще более острыми скулы. И внутри снова появился страх, но впервые за долгое время не за себя, а за кого-то другого.

Я так внимательно разглядывала Анкера, что не заметила, как распахнулась дверь и в кабинет ворвался бургграф. Вообще не поняла, что происходит, когда Анкер неожиданно вскочил и повернулся спиной. Только потом увидела руку с кинжалом, но мужчины уже начали драться, а я замерла, пытаясь уследить за их движениями. Когда Анкер смог схватить бургграфа сзади за горло, я ликовала. Но длилось это долю мгновения, потому что в следующий момент бургграф бросился к стене, ударив Анкера спиной об стену, а потом приложил локтем в живот. Так сильно, что тот сполз по стене и упал, перестав двигаться.

И тут я не смогла сдержать крик. Звук, вырвавшийся из моего горла, был таким чужим и страшным, что я сама испугалась. Бургграф обернулся на меня. Его лицо раскраснелось, на скулах играли желваки, из рассеченной брови по виску текла струйка крови. Глядя на него, я поняла, что если ничего сейчас не сделаю, то он убьет Анкера.

Поэтому я запела.

Взгляд бургграфа остекленел. Сам он замер в полуобороте: голова обращена на меня, а руки все еще держат Анкера.

Свадебная песнь лилась быстро, ритмично, жестко, растеряв в моем хриплом голосе всю нежность и певучесть. Теперь в ней страх перемешивался с яростью, надежда с обреченностью, любовь — с ненавистью.

Когда я взяла длинную высокую ноту, бургграф вздрогнул. Его взгляд сфокусировался на меня и снова стал бешеным. Меня пробрало жутью, но я собрала последнии остатки храбрости и не стала останавливаться. Продолжала петь, и когда он обернулся окончательно, и когда быстро рванул в мою сторону. Только крепко зажмурилась, жалобным полувсхлипом выплевывая очередной звук.

Грубые жадные руки должны были схватить меня спустя мгновение. Но ничего не происходило.

Я замолчала, открыла глаза и тут же, вздрогнув всем телом, отпрыгнула в сторону. Потому что лицо бургграфа было так близко, что качнись я немного, мы столкнулись бы носами. Его руки срастопыренными пальцами почти впились в мои плечи.

Только несколько мгновений спустя я поняла, что бургграф не шевелится. Он застыл живой скульптурой посреди кабинета, и, кажется, даже не дышал. По крайней мере его грудь не двигалась в такт дыханию. Осознав это, я тут же бросилась туда, где должен был лежать Анкер.

Он привалился спиной к стене и тяжело, хрипло дышал. Но главное — был жив и в сознании. Я тут же начала хватать его за все, до чего могла дотянуться, пытаясь наощупь определить, насколько тяжело ему досталось.

— Тише-тише, Селина, погоди. Лучше помоги мне встать, — голос Анкера прозвучал сипло, но довольно бодро.

— Сейчас, сейчас, конечно.

Я закивала, сдерживая рвущиеся наружу всхлипы, и начала тянуть его за руки вверх.

— Нет, так не получится, просто дай мне одну руку, а другой сама обопрись об стену.

Оглянувшись с опаской на все еще стоявшего неподвижно бургграфа, я сделала, как велел Анкер, и ему удалось подняться, оперевшись о мое плечо. Он был высоким и тяжелым, но во мне будто проснулись неведомые силы. Я крепко обняла его за талию, прижала к себе и потащила в сторону кресла. Рухнув в него, он не выдержал и застонал, но потом схватил меня за руку и начал быстро говорить:

— Сейчас вернутся мои ребята, и все будет хорошо. На случай, если я вырублюсь, держи. Нет-нет, Селина, соберись, сейчас не надо плакать. Со мной все будет хорошо, я цел. Надо просто дождаться ребят. Слушай меня внимательно и делай все в точности, как я сказал. Вот эта штука его заморозила и сделает это еще раз, нужно только надавить на маленькую кнопочку сбоку. Запомнила? Умница. Возьми и держи аккуратно, тут остался один заряд. Не отводи взгляда от мерзавца. Если он только шевельнется, тут же дави на кнопку, не раздумывай. Поняла?

— Да. Да. Да-да, — повторяла я, кивая головой, как заводная игрушка, которая стояла в доме утех.

Я старалась не отводить от бургграфа взгляда, но на мгновение все же отвлеклась, чтобы бросить взгляд на металлический предмет, который Анкер сунул мне в руку.

Все произошло одновременно.

Бургграф мелко задрожал, а потом его руки продолжили прерванное до этого движение, схватив пустоту перед собой. Анкер выругался сквозь зубы. Я от страха и неожиданности закричала, одновременно давя на кнопку. А кто-то сбоку распахнул дверь с такой силой, что она с грохотом ударила медной ручкой по стене.

От нажатия кнопки руке стало горячо, а бургграф, уже успевший повернуться в нашу сторону, замедлил движения, хотя и не замер окончательно. Его трясло, будто в судороге, мышцы на лице ходили ходуном, выдавая одну жуткую гримасу за другой.

— Торк, хватай его! — услышала я крик Анкера.

Широкий и крепкий, как разъевшийся морж, мужчина бросился на бургграфа и обхватил могучими руками. Бургграф, попавший в тиски, все равно продолжал трястись, его голова летала из стороны в сторону, словно из шеи вытащили все кости, а черты лица менялись прямо на глазах. Подбородок стал уже, щеки втянулись внутрь, нос истончился, а глаза увеличились, брови переползли выше и поредели. Несколько мгновений и в руках мужчины бился уже не Бернард, а светловолосая девушка. Очень знакомая светловолосая девушка.

— Флинн!

Кажется, мы воскликнули это одновременно. Анкер со злостью, а я — с изумлением. И тут же обернулись друг к другу, обменявшись одинаково недоуменными взглядами.

— Ладно, мы успеем все обсудить позже, — протянул Анкер, а затем отвернулся и снова начал раздавать указания, — Теперь это официальное расследование, парни. Торк, держи крепко, эту девицу разыскивает вся Королевская канцелярия. Гольт, открывай портал. Но не в лагерь, а во дворец. Нам нужно еще минимум две тройки, чтобы провести обыск. Кен, я ранен, поэтому на тебе Селина.

Произошедшее только что снова заставило меня чувствовать себя в безумном сне. Спасение и последовавшая за ним драка были более, чем реальными. А вот неожиданное превращение бургграфа во Флинн было уже слишком. Поэтому, когда подошел Кен и предложил мне свою помощь, я только помотала головой и крепче вцепилась в спинку кресла, в котором сидел Анкер, не желая отходить от него ни на шаг. Увидев мою реакцию, Кен просто встал рядом, бросая на меня осторожные взгляды.

Поэтому я просто бездумно наблюдала за тем, как мужчины слаженно выполняют его приказы. Силач, которого звали Торком, оттащил Флинн в угол и что-то сделал, отчего девушка обмякла в его руках, перестав трястись.

Интереснее всего было наблюдать за магом, который встал посредине комнаты, закрыл глаза и сложил ладони перед собой. Напротив него воздух подернулся туманной дымкой, в которой начали проглядываться очертания какой-то другой роскошной комнаты. Картинка плыла и кривилась, как отражение на воде. Искаженная область медленно росла, становясь все больше, а потом замерла. Тут маг открыл глаза, сделал несколько шагов вперед и исчез. Я попыталась разглядеть в туманном мареве, появился ли он в той, другой, смутно видневшейся комнате, но добилась только того, что у меня заслезились глаза. И пропустила момент, когда маг вернулся обратно. Причем, не один.

Из портала вышла группа людей, похожих друг на друга, будто их кроили по одной мерке. Часть из них были высокими и худыми, как Анкер и Кен. Другие были кряжистыми и широкоплечими, как Торк. Третьих объединяло какое-то неуловимое выражение глаз, хотя на первый взгляд между ними не было никакой внешней схожести. Среди мужчин порой попадались и женщины. Выйдя из портала в кабинет, прибывшие быстро объединялись в группы по трое, получали от Анкера инструкции, и выбегали в коридор, освобождая место для идущих следом. Все действовали так четко и слаженно, будто репетировали эту сцену долгие годы.

Спустя несколько минут поток прибывающих людей закончился. Торк подхватил на руки Флинн и ушел через портал. В кабинете остались только мы с Анкером, маг и Кен. Проводив взглядом уходящих, Анкер повернул ко мне голову и спросил:

— Селина, ты как? У тебя еще есть силы идти? Надо отсюда уходить. Если ты устала, Кен может понести тебя на руках.

Я обернулась на стоящего рядом мужчину и наградила оценивающим взглядом. С одной стороны, мне не хотелось оказаться на руках незнакомца, с другой — чувствовала я себя действительно так себе. Немного посомневавшись, все-таки решила:

— Я пойду сама.

Анкер кивнул и начал подниматься с кресла, с силой вцепившись в резные ручки. Глядя на это, я почувствовала, что сейчас не время для жалости к себе. У меня, наоборот, будто прибавилось сил, и я дернулась подойти ближе и помочь ему, но меня ловко опередил Кен. Анкер не стал отказываться от помощи, оперся на подставленную руку и встал. Только по крепко стиснутой челюсти можно было догадаться, насколько ему тяжело.

Мы почти дошли до портала, когда за спиной раздался какой-то шум, напоминающий звуки борьбы. Я замедлила шаг и начала поворачивать голову, чтобы оглянуться, но Кен неожиданно оказался рядом, схватил меня за руку и потащил вперед. Туда, где мерцали в туманной дымке очертания другой комнаты. Портал был совсем близко, когда за спиной раздался раздирающий душу на части крик:

— Селина-а-а-а!

Я успела повернуть голову и увидеть лицо того, кто звал меня, за мгновение до того, как сделала шаг в магическую завесу. Но закричала в ответ уже не в кабинете бургграфа, а в роскошном зале с высоким потолком. Голос разнесся по всему пространству, звонко отразился от стен, и вернулся эхом, заставив моих спутников вытаращить глаза в изумлении. Два стражника, двигавшиеся в нашу сторону, просто замерли. А с моих губ продолжала срываться последняя гласная так хорошо знакомого имени:

— Гарко-о-о-он!

В противоположной стороне с грохотом распахнулись позолоченные двери, раздался стук каблуков по натертому паркету и в зал ворвался, чеканя шаги, высокий мужчина в красном камзоле с повязкой на одном глазу.

— Господин Линард, потрудитесь объяснить, как вы умудрились довести даму до такого состояния? — его тон был холоднее воды в самый длинный день зимы.

Стоявший рядом со мной Анкер, тихо ответил «не знаю», покачнулся и начал падать, но каким-то чудом его успел подхватить под спину Кен. Буквально за мгновение до того, как затылок Анкера встретился с паркетом. Мужчина в красном камзоле тяжело вздохнул и перевел взгляд на меня, от чего я непроизвольно вздрогнула. Но когда он заговорил, его голос звучал гораздо теплее:

— Смею предположить, что вас зовут Селина. Также подозреваю, что вам немало довелось сегодня пережить, но все же попрошу воздержаться от дальнейшего крика. Вы находитесь в месте, где вам ничто не угрожает, даю слово, — он сделал небольшую паузу, будто подчеркивая важность последних слов, — А мое слово — это слово короля.

Перед тем, как ответить королю, я не смогла удержаться и бросила быстрый взгляд в сторону — туда, где сидел на полу Анкер, привалившись спиной к коленям Кена. Анкер был бледнее белоснежного потолка зала, но его глаза были открыты и он оставался в сознании. Мои мысли вернулись к жениху, чей голос я услышала с той стороны портала.

— Господин король… простите, я не знаю верного обращения… дело в том… — я пыталась подобрать слова, чтобы ненароком не оскорбить собеседника и верно изложить то, что хочу сказать, но вместо этого только что-то сумбурно мямлила.

— Ваше Величество. Вы можете обращаться ко мне так. Успокойтесь, Селина, сделайте глубокий вдох и просто расскажите мне все по порядку. Здесь никто не желает вам вреда, вы в полной безопасности, — говоря это, король мягко улыбнулся, а затем тоже бросил взгляд в сторону Анкера, — Нашего с вами друга сейчас осмотрит лекарь, с ним все будет в порядке. И вам, кстати, не повредит небольшой осмотр. Но пока лекарь спешит к нам, расскажите, что заставило вас так громко кричать.

Мне уже пришлось выучить горький урок, что мягкие слова не всегда говорят о добрых намерениях. Но спорить с королем было бессмысленно, поэтому я собралась с мыслями, глубоко вдохнула, как он велел, и попыталась изложить, в чем дело.

— Ваше Величество, я кричала потому, что перед тем, как мы прошли в портал, услышала знакомый голос. Это очень странно, потому что мы были в доме бургграфа, не могу представить, как это может быть правдой, но не думаю, что мой разум настолько помутился от переживаний. Я слышала… как меня зовет жених.

— Жених? — переспросил король и вопросительно приподнял бровь над темной повязкой, — Будьте добры, уточните, вы успели с кем-то обручиться, пока господин Анкер вас искал? Или речь идет о юноше вашего народа?

— Да, мой жених из нашего народа. Нас прервали во время… брачной церемонии, — не зная, насколько много ему известно о моих злоключениях, я решила все же не вдаваться в подробности, — Пираты застрелили Гаркона и поймали меня. Все это время я не знала, удалось ли ему остаться живым, или он уже давно мертв. Повторюсь, мне самой сложно представить, как он здесь оказался, но когда я услышала свое имя… Я сразу узнала голос.

— У меня слишком мало информации о вашем народе, чтобы понять, насколько это может быть странно. Насколько хорошо у вас развито лекарское дело, пользуетесь ли вы магией, и какими именно видами, — при последних словах единственный глаз короля заблестел живым интересом. Он сделал паузу, словно ожидая моих комментариев, но я промолчала, поэтому он продолжил, — Возможно, у ваших родных есть способы отыскать вас на суше. Возможно, по самому удивительному стечению обстоятельств, вашему жениху удалось добраться до поместья бургграфа одновременно с господином Анкером. А, возможно, вам действительно показалось. Но рассуждать об этом совершенно бессмысленно. В таких случаях я предпочитаю действовать.

Последняя фраза меня насторожила, я не удержалась и переспросила:

— И как же вы планируете действовать, Ваше Величество?

— Очень просто, — он ответил с широкой улыбкой, — Сейчас господин Кен передаст господина Анкера лекарю, и отправится в портал, чтобы точно узнать, что происходит. Если ваши родные действительно в поместье, им объяснят, что вы находитесь в безопасности и пригласят во дворец.

Представив, как могут вести себя русалы в ярости от того, что меня в очередной раз похитили у них на глазах, я поежилась.

— Ваше Величество, а если они будут вести себя… не совсем миролюбиво? И с ними будет сложно объяснится…

Улыбка на лице короля стала еще шире.

— О, Селина, предлагаю вам об этом не волноваться. Пусть об этом беспокоится господин Кен. Но смею вас уверить, служащие Королевской канцелярии еще ни разу не разочаровывали своего короля.

Глава 20. Секрет бургграфа

Когда Анкер открыл глаза, на мгновение ему показалось, что он оказался в прошлом. Яркий солнечный свет лился из открытого окна, подсвечивая изнутри легкую белую занавеску, которую беззаботно трепал ветерок. Широкая кровать с упругим матрасом и высокими деревянными столбиками была слишком хорошо знакома Анкеру. Он уже провел несколько дней на этом ложе, прежде чем отправился на поиски Селины. И вот все вернулось на круги своя.

Голова была настолько тяжелой, что первая попытка оторвать ее от подушки провалилась. Мысли путались, и он сам не знал, куда так торопится, вчерашние события вспоминались с трудом, но внутри что-то дергалось и ныло, требуя выяснить, как они добрались до дворца, что такое, морглот побери, произошло с бургграфом, превратившимся во Флинн, а главное — где сейчас находится и как себя чувствует Селина. Анкер помнил, как девушка кричала, от одного воспоминания виски снова железным обручем начинала сжимать боль. Но не понимал, что могло ее так испугать. Все последующие события для него были, как в тумане. Он помнил, как пришел король, и они с Селиной о чем-то беседовали, но головная боль и головокружение тогда не дали ему проникнуть в суть беседы.

Желая поскорее узнать, что произошло, Анкер снова попытался подняться с кровати, когда дверь открылась и в комнату зашел знакомый ему лекарь. Увидев, что больной не лежит смирно в кровати, он осуждающе покачал головой и поцокал языком. Анкер, чувствуя странное дежавю, попытался объяснить, почему ему жизненно необходимо прямо сейчас встать на ноги. Но чем больше он говорил, тем сильнее тот хмурился. Подозревая, что его сейчас просто усыпят очередным порошком, Анкер дернулся и попытался отползти по кровати от лекаря подальше.

Эту позорную сцену и застал пришедший король. Его Величество тоже был хмур. Но вместо того, чтобы начать распекать слишком активного больного, неожиданно встал на его сторону.

— Доброе утро, господа. — Он кивнул, склонившемуся в поклоне лекарю, и продолжил, — К сожалению, я вынужден поддержать позицию главы своей Канцелярии, даже если это идет вразрез с заботой об его здоровье. Господина Анкера нужно быстро привести в чувство, чтобы он не испытывал боли и мог пройти хотя бы несколько шагов.

Лекарь с недовольным видом потрепал свою козлиную бородку, но перечить королю не стал. Покопавшись в докторском ящике достал несколько склянок, придирчиво осмотрел, часть отправил обратно, а одну протянул и велел выпить Анкеру. Тот зубами откупорил крышку и осушил ее одним глотком, пока не не передумали и не отобрали обратно. А затем откинулся на подушку и прикрыл глаза, ожидая, пока лекарство начнет действовать.

— Оно начинать работать через час. Быстрее нельзя, — словно подслушав его мысли, с жутким акцентом сообщил лекарь.

В ответ король медленно протянул:

— Хорошо, я вернусь за ним через час. Возьму с собой, пожалуй, Кена, чтобы тот помог ему дойти до Кабинетов Правды. Ему стоит поесть?… Да? Ну тогда пусть пока позавтракает, прикажите слугам подать.

По шуму шагов, Анкер понял, что они ушли. Веки будто слиплись, поэтому он продолжил лежать с закрытыми глазами, пока не пришла служанка с обещанным завтраком. Аппетита не было, но он все равно заставил себя съесть все, что было на подносе. Желудок отяжелел, но в целом Анкер чувствовал себя гораздо лучше. Лекарство, видимо, начало действовать. Поэтому, когда вернулся король, он уже уверенно сидел, пусть и опираясь спиной на подушку.

— О, я вижу, ты порозовел. Час назад был бледен, как несвежий труп. Отлично, значит, можно идти. Надеюсь, ты после этой небольшой прогулки не помрешь, и моей совести не придется мучиться угрызениями. Кен, заходи, потащишь своего мессира.

— Помирать я пока точно не собираюсь, — пробурчал Анкер, — По крайней мере, пока не услышу, что нам расскажет бургграф. И не узнаю, где сейчас находится Селина и как себя чувствует.

Он бросил выразительный взгляд на короля, вставая с кровати при помощи Кена.

— Селина чувствует себя превосходно. По крайней мере, лекарь не нашел серьезных проблем. Выписал пару порошков и велел отдыхать. Что она сейчас и делает в компании родных.

— Родных? — недоуменно переспросил Анкер. Не сдержав эмоций, он слишком сильно вцепился в плечо бегуна, так, что тот от неожиданности даже охнул, — Ой, Кен, прости, я буду аккуратнее…

— Ну да, их действительно нашли в поместье бургграфа. Ей не показался тот крик. Я официально поприветствовал русалов и попросил несколько дней побыть нашими гостями, — король сделал паузу. Он уже начал выходить из комнаты, но остановился и обернулся на Анкера, пристально вглядываясь в его лицо, — А что ты вообще помнишь? Ну-ка, скажи мне, нет ли у тебя часом провалов в памяти?

Анкер не стал отпираться.

— Провалами в памяти я, вроде, не страдаю, но тогда мне было так паршиво, что ваш диалог с Селиной действительно прошел мимо меня.

— Понятно, — голос короля звучал задумчиво, — Ну, значит, тебя ждет несколько сюрпризов. И, хм, интересных знакомств. Но это успеется, сейчас надо закончить с бургграфом. Я не могу долго держать в Кабинете Правды родовитого аристократа без объяснения причин. А его рассказ, по моим ощущениям, лишним ушам слышать не стоит. Поэтому допрос будем проводить втроем. Бургграф давно нас ждет, пока его стерегут снаружи глухие дежурные. Думаю, он уже готов рассказать о себе все. Так что не будем отвлекаться на разговоры.

И дальше они пошли в молчании. Анкер почти висел на Кене, но тот, несмотря на субтильность, довольно живо тащил его по анфиладе залов в нужное крыло замка. По крайней мере, они ни на шаг не отставали от короля, который по привычке быстро и широко шагал, чеканя шаги.

Миновав очередную галерею, они открыли обитую тканью дверную панель, замаскированную под часть стены, и попали в узкий коридор. Он вел к Кабинетам Правды — помещениям, в которых были установлены уникальные реликвии королевской семьи, Кресла Правды. Во-первых, это были самые крупные артефакты из существующих. Во-вторых, они обладали удивительными свойствами. Кресла Правды принадлежали королевскому дому так давно, что никто и не помнил, как они появились. Ходили легенды, что создать подобное устройство под силу только богам. Но жрецы разных храмов только разводили руками и загадочно улыбались, говоря, что в их хрониках нет подтверждений, кто из божеств и когда сотворил это чудо. Кресла Правды просто существовали и исправно работали сами по себе, не требуя какой-либо магической подпитки.

В народе болтали, что самый бессовестный негодяй начнет рыдать, как младенец, и каяться во всех грехах, стоит ему только сесть в Кресло Правды. На самом деле, это было не совсем так. На памяти Анкера действительно несколько подозреваемых пустили слезу, но большинство допрашиваемых вели себя спокойно. А самые отъявленные мерзавцы и вовсе умудрялись сохранить природное хладнокровие. Вот только ни одному из них не удалось сидя в Кресле Правды промолчать. Самые страшные, тщательно охраняемые секреты, слетали с языка быстрее, чем их хозяин мог бы спохватиться. В Кабинетах Правды даже те тайны, для сокрытия которых крали, предавали близких и убивали, открывались во всех подробностях с такой легкостью, с какой завсегдатай трактира рассказывает очередную байку.

Когда они оказались перед нужной дверью, Анкер выбросил все лишнее, сосредоточившись на том, что им предстояло. Этот допрос не будет задокументирован, поэтому стоило хорошенько запомнить рассказ бургграфа… или Флинн… кем бы этот человек не оказался, на самом деле.

Девушка сидела с закрытыми глазами в кресле, откинувшись на спинку. Услышав, как они вошли, она вздрогнула, ее глаза распахнулись, а на лице появилась острая усмешка.

— Явились, наконец? Думаете, я уже заждался, чтобы рассказать вам свою историю? — она закашлялась хриплым, лающим кашлем, — Верно, заждался… Ну хоть погляжу на ваши рожи, когда вы все узнаете. Сколько лет ходили в дураках.

Король, не обращая внимания на эти слова, кивнул в сторону небольшого диванчика напротив кресла.

— Присаживайтесь господа. Чувствую, история нас ждет долгая.

— Правильно, правильно, чего стоять без толку, слушайтесь своего короля, верные псы, — чувствовалось, что Флинн готова говорить, что угодно, лишь бы не молчать.

Но они проигнорировали и эту реплику. Только удобно устроившись на кушетке, Анкер повернулся к девушке и заговорил с ней:

— Ну что же, Ваше Сиятельство. Или вас лучше называть госпожа Флинн? Мы с интересом ждем вашу историю.

— Я все же предпочитаю Сиятельство. Титул принадлежит мне по праву. И в конце концов, из-за него все и началось. Меня зовут Бернардина Флинн Освальд, я первая и единственная дочь бургграфа Анжуйского. Мой отец всегда мечтал о наследнике, поэтому можно подумать, что его расстроил первенец женского пола, но это не так. Родители искренне любили друг друга, а мать отличалась крепким здоровьем, так что они планировали обзавестись большой семьей. Я с детства была окружена вниманием, и никогда не чувствовала себя нелюбимой. Наоборот, я буквально купалась в обожании. И с радостью ждала новых братьев и сестричек, воображая, как мы будем играть вместе. Даже придумывала им имена и разыгрывала сценки с куклами, — Флинн хрипло рассмеялась, — Можете себе представить такую идиллию? Конечно, все вышло не так, как планировали мои родители. Я была еще маленькой, и смутно помню тот день, когда отец с утра уехал на охоту. Но никогда не забуду, как кричала мать, и как я билась и рвалась из рук нянек, которые пытались увести меня из зала, куда принесли его тело. Это был один из самых жутких дней в моей жизни.

Она сделала паузу, словно горькие воспоминания вступили в схватку с магией Кресла Правды. Но сила древнего артефакта, как всегда, победила, и Флинн продолжила свой рассказ:

— Я все равно успела кое-что разглядеть. Руку отца со знакомым перстнем. Плащ, которым они его накрыли, был темным от пропитавшейся крови, и его ладонь выглядела белой на бурой ткани. Меня начало бить в истерике, я думала он умрет. Кричала и плакала, чтобы меня пустили к нему. Но меня, конечно же не пустили. Я не спала всю ночь, хотя они опоили меня какими-то успокоительными зельями. И под утро, когда пришла бледная мать, снова начала рыдать. Ей удалось успокоить меня, пообещав, что отец будет жить, и скоро все наладиться. Правдой оказалось только то, что он выжил. С того дня отец изменился. Его взгляд потух, а с губ исчезла улыбка. Раньше он много смеялся, а теперь хмуро сидел в кресле, глядя в окно. Я думала, что дело в том, что он потерял ногу. И только потом поняла, что вместе с ногой он потерял кое-что еще. Когда случайно подслушала их разговор с матерью. О том, что у бургграфа Анжуйского больше никогда не будет наследника. И когда-нибудь наши поместья и земли придется отдать королю. Так, Ваше Величество, я впервые узнала о вашем существовании. И возненавидела вас всей душой.

Флинн вперила взгляд в Эдварда, но его лицо осталось совершенно равнодушным.

— Я долго прокручивала подслушанный разговор в голове. Дни, недели, месяцы. Пыталась придумать, что можно сделать. Как я могла бы им помочь. Попытки придумать решение чуть не сломали мою маленькую детскую голову. Я все же была ребенком. И однажды не выдержала, разрыдалась и созналась матери, что знаю о беде отца. К счастью, в отличие от меня, ей долго думать не пришлось. Первой из нашего поместья исчезла моя нянька. Другие слуги подумали, что она уехала навестить родных и не стали волноваться. Потом пропали две горничные. У дворецкого появилось на лице встревоженное выражение, но он вряд ли догадался, что произошло. Либо оказался недостаточно храбр, чтобы вовремя сбежать. Однажды я проснулась, а в поместье никого не было. Стояла тишина, и только холод в нетопленных комнатах пробирал до костей. Я долго бродила по коридорам и звала слуг, но никто не откликался. Наконец, в спальне я нашла мать. Несмотря на стужу, она сидела в легком платье с шитьем в руках. Подойдя ближе, я увидела, что это были детские штанишки. С того дня платья для меня стали под запретом. Мои волосы коротко обрезали и отучили говорить про себя в женском роде. Первое время я путалась, а потом привыкла. И когда в поместье приехали новые слуги, никто не заподозрил в маленьком господине Бернарде девочку.

Флинн сделала паузу, а когда продолжила, ее голос изменился, став жестче и грубее.

— Моя жизнь теперь подчинялась строгому графику. Я учился вести себя в обществе, изучал иностранные языки, грыз математическую науку. А еще танцевал, дрался, ездил верхом — и постепенно осознавал, как мне повезло. Продолжи я жить как девочка, и жизнь моя была бы скучна и глупа, а всем заправлял бы мой муж. Нет, мне была уготована другая судьба, и как бы мне не было жаль отца, я считаю, что родился под счастливой звездой. Нет никого слабее и ничтожнее женщин, у которых с рождения только одно предназначение — служить мужчинам и заботиться о детях. Мне уже удалось избежать этой позорной стези. Я был счастлив, хотя временами тревожился о сохранности своей тайны. Но подарок, который мне преподнесли родители в день совершеннолетия, окончательно развеял тревоги.

На этих словах король оживился и полез рукой за пазуху. Вытянув из внутреннего кармана золотой перстень он показал его издали Флинн и спросил:

— Речь идет об этой вещице, не так ли?

Девушка замялась, но не смогла промолчать и оставить вопрос без ответа:

— Да. Речь шла об этом перстне. Я называл его Обманом глаз.

Приглядевшись к украшению, Анкер заметил, что на нем выгравирован закрытый глаз. Когда король надел кольцо на палец, золотое веко дрогнуло, на секунду обнажив светлый полудрагоценный камень с темной точкой в центре. Выглядело это так, будто перстень нахально ему подмигнул. Но больше ничего не произошло. Его Величество, по крайней мере, в женщину не превратился, как ожидал Анкер. Почувствовав, что разочарование смешивается с раздражением, он перевел взгляд на Флинн и приказал:

— Рассказывайте, как он работает.

— Я не маг и не жрец, чтобы знать, как он работает. Когда я надеваю его на палец, становлюсь мужчиной, когда снимаю — снова превращаюсь в женщину, — Флинн пожала плечами, а потом криво усмехнулась. — Давайте я лучше расскажу вам что-то другое, у меня много интересных историй. Что хотите узнать? Может быть тебе, королевский пес, интересно, как я проводил время с твоей девицей?

Анкер оценил попытку вывести его из себя и перевести тему, но не стал поддаваться на такую примитивную провокацию.

— Я хочу услышать, как его активировали первый раз. Что было в день твоего совершеннолетия. Во всех подробностях.

Флинн злобно зыркнула на него, но магия кресла не могла ей дать ни смолчать, ни соврать.

— В день моего совершеннолетия отец вручил мне перстень и достал кинжал. Им он разрезал нам ладони, а потом искупал в этой крови кольцо и надел мне на палец. После этого я действительно стал мужчиной, не только внешне, но и физически. И уже больше никогда не расставался с кольцом.

— А вам известно, где отцу удалось раздобыть этот артефакт? Или это старая семейная реликвия? — уточнил Анкер.

Флинн только развела руками.

— Этого я не знаю, отец уходил от расспросов на эту тему. Я первое время проявлял настойчивость, а потом махнул рукой. Какая разница, откуда эта вещь, если она работает. Боялся потерять, знал, что другого такого перстня найти не смогу, но не допытывался, видя, как мои вопросы злят отца. А он постепенно, но явно сдавал, старел будето с утроенной скоростью. Думаю, так и не смог оправиться после того случая. А через год за ним на ту сторону ушла и мать, и в мире не осталось людей, посвященных в мою тайну.

— Чего же вам не сиделось спокойно? Насколько я понимаю, старые слуги расстались из-за чужой тайны с жизнью, но это преступление на совести ваших родителей. Вы тогда были слишком малы, чтобы нести какую-то ответственность. И сейчас могли бы спокойно жить, беспокоясь только о делах в своих владениях. Но почему-то начали тайно устраивать людские торги.

— Какой-то ты недогадливый, королевский пес. А еще охотишься за чужими головами. Мог бы уже знать, что все в мире преступления совершаются только по одной причине — жадность. Кто-то жаден до чужой любви, кто-то до земель, а мне нужны были банально деньги. К сожалению, со смертью отца я обнаружил, что мы находимся на грани разорения. И снова замаячила перспектива, что бургграфские владения перейдут к королю. О нет, я не мог этого допустить, учитывая то, моя семья уже сделала все возможное и невозможное, чтобы этого избежать. Поэтому начал заводить знакомства и искать способы, как исправить положение…

— А вот на знакомствах остановимся поподробнее, — перебил Анкер, и на этот раз усмешка заиграла на его губах.

Глава 21. Встреча с прошлым

Вчерашний день закончился сумбурно. Вскоре после нашего разговора с королем пришел лекарь, осмотрел Анкера, дал ему какие-то снадобья и велел помощникам унести его. После врач переключился на меня, попросил закатить глаза, высунуть язык и надуть зачем-то щеки, а потом с помощью странной длинной трубки послушал дыхание и проверил пульс. Результаты его, судя по всему, удовлетворили, потому что он не стал меня пичкать порошками, как Анкера, только дал выпить горькую микстуру с травянистым привкусом и велел отдыхать. Я растерялась, но король, который до этого слушал донесения прибывших из портала, будто имел вторую пару ушей и глаз. Потому что он отреагировал быстрее, чем я успела что-то сказать, и велел кому-то из стражников отвести меня в гостевые покои. Так я снова оказалась в незнакомой роскошной спальне. Но на этот шелковое белье не казалось мне ледяным. По сравнению с поместьем бургграфа в королевском дворце я чувствовала себя в гораздо большей безопасности. И легко уснула в широкой кровати, спрятавшись от всего мира за плотной тканью балдахина.

Утром меня осторожно разбудила румяная служанка. Она принесла серебряный поднос со средствами для умывания. Приводя себя в порядок, я попыталась расспросить ее о событиях прошлой ночи, но она не смогла ответить ни на один из моих вопросов. Только сказала, что после завтрака мне следует пойти в малый зал для беседы с королем и еще какими-то господами. В груди что-то дернулось в надежде, что меня ждет встреча с родичами. И я наконец узнаю, был ли крик Гаркона на самом деле или это всего лишь моя больная фантазия.

Пальцы дрожали, когда я пыталась надеть платье, но служанка ласково перехватила ткань из рук, ловко помогла мне облачиться и затянула шнуровку сзади. Закончив с нарядом, довольно красивым, но скромным и удобным, она хотела взяться за мои волосы, но я попросила не тратить на это много времени, а просто заплести косу. Скоро прическа была готова. Поймав пальцами пару непокорных прядей, я завела их за ухо, и еще раз посмотрела в зеркало.

Мое отражение не могло похвастаться красотой. Обычная бледность стала еще сильнее, под глазами, несмотря на крепкий сон, залегли темные круги. Утешало только то, что на осунувшемся лице глаза казались еще больше. Впрочем, меня волновала сейчас вовсе не собственная красота, только при служанке я не хотела снимать нижнее платье, чтобы разглядеть, что под ним, и поэтому мучилась незнанием. Вчера, перед сном, я сходила помыться в маленькую ванную в соседней комнате, и обнаружила, что кожа на спине потрескалась местами до крови. Еще тогда это сильно напугало меня, но я не стала никого звать, чувствуя себя слишком усталой и неуверенной в том, что людское лечение может чем-то помочь. Сейчас я мучилась незнанием: хотелось бы узнать, не стало ли моей спине хуже. Я уже даже была не прочь показаться лекарю, но не хотела терять времени. Если мне предстоит встреча с родичами, то скорее помогут они, чем королевские целители. Поэтому я спешила.

По коридору помчалась так, что сперва обогнала провожающего меня охранника. Он недоуменно вскинул брови, но тоже ускорил шаг, и в результате мы неслись по коридорам так быстро, что казалось еще немного, и сорвемся на бег. Но стоило мне переступить порог малого зала, как его вид заставил меня замедлить шаг и задержать дыхание. Свет, лившийся из широких окон, блестел на серебряных стенах, переливаясь так, будто они покрыты рыбьей чешуей. Подойдя ближе и вглядевшись, я поняла, что это мелкие стеклянные трубочки, вплотную пришитые друг к другу. На переливающихся стенах в металлических рамах висели живописные картины гор, полей и водопадов.

На другом конце зала стоял маленький мраморный столик, щедро уставленный закусками и напитками. Вокруг него расположились в креслах несколько мужчин, чьи лица издали я не могла разглядеть. Сердце в очередной раз сделало кульбит в груди, а в животе неприятно засосало от волнения. Неужели это правда?…

Звук моих шагов по натертому воском паркету казался настолько громким, что бил по ушам. Сердце уже знало ответ, но глаза боялись поверить. Мне потребовалось еще несколько мгновений, чтобы убедиться — да, это действительно они.

Первым я увидела дядьку Бойда. Он сидел по правую руку от короля, как всегда пряча хитрую улыбку в пышных красно-рыжих усах. Рядом с ним, спиной ко мне, сидели два могучих воина со светлыми, будто полупрозрачными волосами. Мне не нужно было ждать, когда они обернуться, чтобы узнать близнецов Квинта и Венедима — самых юных и отважных воинов Первого Тритоната. Мой взгляд пробежал по их бледным макушкам и замер на сидящем вполоборота мужчине со слишком хорошо знакомыми мне чертами.

Идеально вылепленный подбородок, высокие скулы, длинный широкий нос с четко очерченными крыльями. Густые, темно-красные, как родимении, брови с высоким дерзким углом. А под ними глаза. Глаза, которые невозможно забыть. В них всегда светятся лукавые искорки, даже если речь идет о самых серьезных вещах. По его лицу никогда не скажешь, что он сделает в следующую минуту — нахмурится или подарит белозубую улыбку, от которой задрожит сердце.

На свете был только один русал с таким лицом. Гаркон. Мой несчастливый возлюбленный.

Колокольчики в его волосах мягко звякнули, когда он повернул голову на звук моих шагов. И на одну маленькую вечность все вокруг будто исчезло. Остался только его взгляд, полный любви и страха. Я не знала, чего он больше боялся — того, что со мной стало за время нашей разлуки, или того… чем стала я сама. Но знала, что и сама боюсь смотреть ему в глаза, не чувствуя себя той маленькой русалочкой, что когда-то при каждой встрече бросалась ему в объятия.

Он справился с собой первым. Встал, широко раскрыл руки, и мир будто снова обрел четкость. Я смогла только всхлипнуть «Гаркон!» на бегу, прежде чем рухнула в его объятия и спрятала заплаканное лицо на широкой груди.

— Тихо-тихо, Непоседа, все хорошо, не плачь — шептал он мне на ухо, нежно гладя по волосам.

Но от детского прозвища, произнесенного любимым голосом, только сильнее хотелось рыдать. Из меня одновременно уходило напряжение последних недель, и просыпалось чувство вины за то, как быстро я поверила в его смерть и попыталась забыть.

Гаркон дал мне немного времени, чтобы успокоиться, а потом подвел к одному из кресел и бережно усадил. Я отерла руками мокрые щеки, откашлялась и обратилась к королю:

— Ваше Величество, простите меня за эту сцену, — мой голос звучал уже твердо, хотя мне все еще было не по себе. В и без того сложный клубок чувств примешивался стыд за то, что я повела себя, как маленькая девочка.

— Что вы, Селина, как я могу осуждать вас, зная, в какой неприятной ситуации вы оказались, — король говорил мягко и сочувственно, — Впору мне извиняться, что мои незаконопослушные подданные заставили вас так много пережить. К счастью, благодаря вмешательству Королевской канцелярии, ситуацию удалось вовремя разрешить.

Он перевел взгляд на дядьку Бойда, тот кивнул в такт словам короля. Чувствовалось, что они уже успели между собой многое обсудить и прийти к согласию. Решив, что выспрошу все подробности у дядьки наедине, я задала вопрос о том, что меня сейчас беспокоило больше:

— Ваше Величество, а как себя чувствует господин Анкер? С ним все в порядке?

Король с улыбкой ответил:

— Господин Анкер идет на поправку. Его здоровье находится вне опасности.

Я кивнула с облегчением, а он бросил на меня задумчивый взгляд и уточнил:

— Хотите его увидеть? Это можно устроить чуть позже.

Я посмотрела на родичей. Гаркон стал хмурым, как морская черепаха, а дядька недоуменно приподнял брови. Только двоюродные братья остались, как всегда, невозмутимы. Но мой ответ не зависел от их мнения, а шел от сердца.

— Да, хочу.

На этот раз улыбка короля была такой широкой, будто ему только что подарили еще одно королевство с богатой казной. Но он ловко свернул тему беседы. Дальнейший завтрак прошел за светской бессмысленной болтовней, уже хорошо знакомой мне по поместью бургграфа. Единственное, что я вынесла из этого разговора — то, что мы с родичами пробудем гостями в королевском замке еще как минимум пару дней.

Когда мы вышли из малого зала, Гаркон первым делом спросил:

— Кто такой Анкер?

Я смотрела, как уходят по коридору вперед дядька с братьями, и тянула с ответом, не зная, что сказать. Не потому что хотела соврать, а потому что не знала, какую правду выбрать. Мой спаситель? Не совсем друг, но и не совсем любовник? Управляющий борделем, каким-то образом связанный с королем?

— Человек, который многое сделал, чтобы я не пострадала, — произнеся это, я невольно поморщилась, — Забери меня шторм, как по-идиотски звучит… Гарки, я не знаю, как лучше объяснить. Видимо, нужно рассказать всю историю…

Лицо Гаркона всегда было переменчивого, как море. Вот и сейчас настороженность в его взгляде испарилась мгновенно, тут же сменившись сочувствием.

— Непоседа, ты же знаешь, что все можешь мне рассказать. Я всегда выслушаю тебя и никогда не буду осуждать. Даже если мне что-то не понравится, — его голос был мягок и бережен, так же, как и прикосновение руки, обвившей мою талию.

Прижавшись к нему сбоку, я закрыла глаза и глубоко вдохнула, слушая тихий перезвон колокольчиков в его волосах. Знакомый с детства звук, родной запах и тепло крепкого тела, дарили мне чувства спокойствия и защищенности. Я знала, что Гаркон меня не осудит, и не хотела рассказывать подробности только потому, что знала — когда он все узнает, мне будет так же больно, как и ему.

— Да, конечно, все расскажу. Только давай пойдем куда-то, где мы сможем спокойно обо всем поговорить.

Он на мгновение задумался.

— Выбор не так велик. Не знаю, где твои покои, мои недалеко, но по пути я видел дверь в оранжерею. Она не выглядела многолюдной. Хочешь, пойдем туда?

— Да, давай.

В длинном узком зале прятался зеленый сад. У стен пышно цвели кустарники, гибкие лианы обвивали стоящие в нишах мраморные статуи, высокие деревья пытались дотянуться до стеклянного потолка, не доставая до него ветвями совсем чуть-чуть. Между зелеными зарослями проглядывали аккуратно присыпанные песком дорожки. По одной их них мы и пошли с Гарконом, пока тропинка не привела нас на небольшую площадку с маленьким фонтаном и скамейкой, уткнувшейся спинкой в густые кусты. Место выглядело довольно уединенным — именно таким, как мы и искали.

Гаркон первым опустился на деревянное сиденье скамейки и качнул головой, приглашая меня присесть рядом. Разговор предстоял непростой, но я не стала медлить и оттягивать его. Не стала и отводить взгляд, смело вложила свою руку в ладонь Гаркона и, глядя ему в глаза, подробно рассказала все с самого начала, не упуская ни одной подробности.

Про длинное плавание на корабле в одной каюте с капитаном Скаллом, когда я первые ночи не могла сомкнуть глаз, боясь, что он в любой момент может передумать меня продавать. Про торги, на которых я думала, что мне улыбнулась удача, но она прошла мимо. И все же, как потом выяснилось, мне повезло, что меня купил именно Анкер и я попала в «Перо и лилию». Про тот вечер, конечно, тоже все рассказала. Щеки горели от стыда, но я не стала утаивать и придумывать оправданий. Лицо Гаркона застыло, а губы сложились в тонкую нить, но он только кивнул и крепче сжал мою руку, словно безмолвно прося продолжать. Правда, про вечер и танец я сказала вскользь, упомянув только медальон, подаренный Анкером. А вот то, как меня продали в дом бургграфа, как мне там жилось и почему не удалось бежать, рассказала подробно.

— Я знаю, что это отродье осьминога взяли люди короля. Ты не представляешь, как мне жаль, что я не успел добраться до него первым, — прошипел Гаркон, яростно сверкая глазами.

— Шторм с ним, с бургграфом, в любом случае он получит по заслугам. Насколько я поняла, он замешан в чем-то серьезном… Мне по сути он никак не успел навредить.

— Ты это называешь «никак»? Непоседа, видела бы ты свое лицо! А, точнее, его выражение. Да я готов разорвать его на тысячу маленьких бургграфов только за то, как изменился твой взгляд!

— Не один бургграф виноват в том, что мое лицо потеряло беззаботность, Гарки. Если честно, я больше виню пиратов. Тех мерзавцев, которые подстерегли нас на острове. А сильнее всего я ненавижу того, кто спустил тетеву. Я же поверила в то, что ты мертв. Первое время не могла, не хотела, а потом отчаялась и поверила, — мой голос задрожал, а щекам стало холодно от слез, — И себя я тоже ненавижу за это. Радость от того, что ты жив, отравляет чувство вины за то… что я так быстро забыла тебя.

Слова признания дались с трудом. Но сказать их было все равно легче, чем смотреть на то, как Гаркон пытается спрятать боль в глазах за теплой успокаивающей улыбкой. Конечно, он нашел десяток доводов, почему я не должна мучиться совестью. Обещал, что мы справимся с произошедшим, оставив горькие минуты в воспоминаниях.

— В конце концов, я должен был быть осторожнее и предусмотрительнее. Если бы меня не застали врасплох, тебе не пришлось бы ничего из этого пережить. Так не вини только себя. Я и представить не могу, как страшно и тяжело тебе пришлось здесьодной среди враждебных людей, — он сделал паузу, отведя взгляд в сторону, — И я прекрасно понимаю, как тебе хотелось, чтобы рядом был кто-то, на кого можно положиться. И не твоя вина, что это оказался не я. Вопрос только в том, хочешь ли ты все еще, чтобы мы были вместе.

Я не знала, что ему ответить. Как я могла перечеркнуть все, что нас связывало? Как я могла отказаться от него? Ради чего? Или, вернее, кого? Анкер не обещал ничего, кроме того, что спасет меня. Да, он сдержал слово. Но я не знала причин, почему он так поступил, и что его связывает с королем — наши отношения могли быть частью какого-то большого замысла, непостижимого мне. Мне стоило забыть обо всем, что между нами было.

Я должна была сказать Гаркону, что хочу быть только с ним. Я ведь правда любила его.

И именно поэтому не смогла соврать.

Стреле, выпущенной пиратом, не удалось оборвать жизнь Гаркона, но почему-то она смогла оборвать мою любовь.

Мы еще какое-то время посидели в оранжерее в молчании. Это был один из тех случаев, когда отсутствие ответа само становится ответом. Тишина давила все сильнее, и Гаркон не выдержал первый:

— Думаю, у нас еще будет не одна возможность поговорить. А родичи наверняка уже волнуются. Дядька, уверен, тоже хотел бы тебя обнять и расспросить.

Я с радостью ухватилась за возможность оттянуть неприятное решение. И мы покинули оранжерею с одинаково мягкими улыбками на лицах, как будто между нами никогда и не было никаких недомолвок.

Покои, в которых поселили русалов, представляли собой несколько комнат. Родичи ждали нас в небольшой, но уютной гостиной. Я не отказала себе в удовольствии взвизгнуть, как девчонка, когда дядька Бойд сжал меня в крепких тюленьих объятьях.

— Ну и пришлось нам помотаться по суше, чтобы найти тебя!

— Как вам вообще это удалось?

— О, было непросто. Сначала пришлось прочесать половину прибрежных городов. К счастью, тебя видел на торге воин из Третьего Тритоната. Потом он же нашел твою записку на столбе объявлений. Но пока доложил об этом, пока мы приплыли… Ты уже испарилась из этого заведения… как оно называлось? — переспросил дядька у близнецов, — А, да, точно, «Перо и лилия». Так вот, по разговорам слуг мы поняли, что тебя уже там нет. Поэтому поймали одну из местных девиц и расспросили. Она, кстати, сказала, что вы были вроде как подружками. Ирма ее звали. Помнишь такую?

Я кивнула и поторопила дядьку:

— Да-да, рассказывай, что дальше. Надеюсь, вы ее не обидели? Мы правда с ней сдружились. Кстати, что с ней стало дальше? Она вернулась в дом утех?

— Не-е-ет, она оттуда как раз собиралась сбежать, когда мы ее встретили. Она сначала испугалась ужасно, близнецы умеют навести ужас. Но потом нам с Гарконом удалось ее успокоить, и она рассказала, как тебя продали бургграфу, кто он такой и в какой стороне находятся его владения. Мы ее, наоборот, поблагодарили, Гаркон даже жемчуга отсыпал. Кстати, она нас тоже не оставила без подарка, узнаешь?

Дядька достал из кармана что-то, блеснувшее на солнце серебром, и протянул мне. На его ладони я увидела тот самый медальон в форме звезды, который мне подарил Анкера. Я тут же схватила украшение и прижала к груди.

— Ох, Ирма такая умница! Я верила, что она не бросит меня в беде, но все равно волновалась, удастся ли ей достать звезду. Только когда Анкер меня нашел поняла, что у нее все получилось. Спасибо, что не обидели мою подругу. Жемчуг ей точно пригодится.

— Ну, чувствовалось, что девушка хорошо тебя знает. Зачем нам ее обижать, она и так нас боялась… И путь довольно толково объяснила, мы по пути только раз свернули не туда и то, это оказалось даже кстати. Подслушали в деревне, что из поместья бургграфа похитили знатную гостью, но тот вернул ее обратно. Один из слуг хвастался. Ну, мы его взяли вечерком и окончательно развязали ему язык. Узнали все про входы-выходы в поместье, где стража стоит…

Я не выдержала и перебила:

— Это мне более-менее понятно, лучше расскажи, как с людьми короля встретились в поместье! И о чем с самим королем разговаривали. Что он вам рассказал, о чем вы с ним договорились.

Дядька нахмурился от моей невежливости, но видимо, слишком рад был меня видеть, чтобы отчитывать, поэтому только покряхтел недовольно, и ответил:

— Встретились весело, скажем так. Мы успели насадить пару стражников на трезубцы, когда появился долговязый. Ловкий парнишка, редко кому удается вывернуться из-под моего удара. А тем более докричаться до чего-то разумного в драке. И все же ему удалось нас убедить, что ты в безопасности, и уговорить на мирную встречу. Там нас, конечно, король встретил любезно, чуть не облизал с ног до головы. Как я понял, ему страсть как охота разжиться новыми союзниками. Все мозги мне проел своим предложением о долгосрочном сотрудничестве. Так что договорились просто: он отдает тебя живую и невредимую, а там уже дату официального посольства обговорим.

— И ты так легко согласился на это? Тебя всерьез заинтересовало его предложение? — я не стала скрывать удивления в голосе.

— Почему бы и нет? Я могу обещать, что угодно. Все равно нас здесь никто не вспомнит через месяц.

Дядька усмехнулся в густые усы, а у меня внутри все похолодело.

Я знала о печати безмолвия. И легко выдавала свой секрет всем, встретившимся мне на пути. Мысль, что меня забудут, стоит людям не видеть меня несколько недель, дарила надежду на побег.

Но раньше я не сильно задумывалась о том, что меня забудет и Анкер.

Нет, эта мысль мелькала несколько раз, но в начале нашего знакомства. И тогда не казалась страшной. Да, в тот вечер с сиреневым переливом заката и вкусом персикового вина на губах, было жаль, что он останется только в моих воспоминаниях. И оттого он вызывал такую щемящую нежность в груди. Но в последнюю ночь в поместье бургграфа, оказавшись на самом дне отчаяния, я забыла обо всем. В том числе и о старом заклятье.

Никто не знает, что произошло на самом деле. Но всем маленьким русалочкам в детстве рассказывают одну сказку. О том, как однажды морская богиня влюбилась в прекрасного принца и подарила ему все свои песни. Несколько месяцев они были счастливы, пока юноша не встретил на балу принцессу из другого королевства. День за днем он все меньше проводил времени с бывшей возлюбленной, пока ее терпение не лопнуло. Проведя неделю в полном одиночестве, морская богиня поняла, что принц разлюбил ее. Нет, она не стала мстить ни ему, ни его новой пассии. Но обида на сердце осталась и она пожелала, чтобы никто — ни он сам, ни его друзья, раньше окружавшие ее вниманием — никогда больше не смогли о ней вспомнить. Чтобы они забыли о подводном царстве и его обитателях. А если и станет им когда-нибудь горько на душе, не смогли понять от чего.

Может быть, эта история действительно произошла давным-давно. Возможно и то, что сказку просто выдумали. Но вот уже долгие сотни, если не тысячи лет, печать забвения не давала сбоев. Обитатели суши могли видеть нас, разговаривать, даже узнать секрет существования подводного царства и записать его. Только длилось это недолго — пока они продолжали видеть и общаться с русалами. А стоило пройти нескольким неделям, и воспоминания об этом стирались или подменялись другими. Записи о русалах же просто исчезали, будто их никогда и не было.

Наше знакомство с Анкером было обречено с самого начала. Я принадлежала другому мужчине и другому миру. Оставалось только признать это… и попрощаться с ним.

Мне удалось сохранить самообладание, так что ни родичи, ни Гаркон не заметили, как изменилось мое настроение. До вечера мы обсуждали мои злоключения и предстоящее возвращение, запланированное на следующий день. Так пролетело время до прихода слуги, который пришел, чтобы проводить меня навестить Анкера. Чувствуя, как в очередной раз холодеют ладони от волнения, я пожалела, что сделана из плоти и крови, а не безразличного ко всему камня. Впрочем, сейчас я, как никогда, была похожа на гальку на берегу — беспомощную перед силой играющих с ней волн.

Покои Анкера оказались в другом крыле, но долгая дорога по роскошно обставленным коридорам и галереям не расстраивала меня. Я хотела его увидеть и убедиться, что он в порядке. И одновременно была бы рада избежать этой встречи и не говорить того, что следовало. Этому дню хватило бы и одного разбитого сердца, но мне предстояло расколоть еще два — Анкера и свое.

Говорят, перед смертью не наплаваешься, но все же, оказавшись перед заветными дверями, я на мгновение замешкалась, прежде чем войти. Анкер сидел на кровати, откинувшись на подложенную под спину подушке. Темные волосы, обычно зачесанные в гладкий хвост, разметались по белоснежной наволочке. Его лицо казалось серым от бледности, резкие скулы стали еще острее, но взгляд оставался пронзительным. Увидев меня, он тут же начал подниматься, но я остановила его жестом.

— Не вставай, побереги силы, ты нехорошо выглядишь. — Я осторожно подошла к кровати и села на краешек. — Как ты себя чувствуешь? Я беспокоилась, хотя лекарь сказал, что все не так страшно…

— Бывало и хуже, — ответил он уверенно и улыбнулся, — Даже удивительно, что лекарь догадался тебя успокоить. Меня он, наоборот, любит запугивать, чтобы лежал смирно. Но все и правда не так паршиво. А вот твой вид меня беспокоит.

Под нахмуренным взглядом Анкера я пожала плечами, постаравшись принять беззаботный вид.

— Со мной все в порядке, просто переволновалась и утомилась. Не переживай. Я и так доставила тебе столько волнений…

Анкер нахмурился еще сильнее, так, что брови почти сошлись на переносице.

— Ты что, оправдываешься? Кажется, это я здесь должен извиняться, что обещал прийти на выручку и так задержался. Селина, знала бы ты, как я испугался, когда нашел тебя в поместье, ты была сама не своя. А потом этот морглотов бургграф… Но можешь не беспокоиться, теперь тебе больше ничего не грозит.

— Я знаю, — ответила, чувствуя, как по губам скользит грустная улыбка, — Мы говорили с королем, и он обещал нам помощь.

— Нам?..

— Да, об этом я и пришла поговорить. Нет, подожди, не только за этим. Во-первых, я хотела тебя поблагодарить. Ты столько для меня сделал… — мой голос задрожал.

Анкер покачал головой, будто пытаясь выбросить из нее все мысли, и взял меня за руку. Его ладонь была шершавой и горячей, твердой и надежной. Ее не хотелось отпускать, но все же я осторожно высвободила пальцы под удивленным и расстроенным взглядом.

— Я тебя чем-то обидел или разочаровал? Дело в моем промедлении? — с каждым вопросом его взгляд становился все пристальнее, — Морглот побери, неужели ты расстроилась из-за того, что я не сказал, что служу королю? Селина, я не мог сразу объяснить тебе все…

— Да служи ты хоть морскому дьяволу, мне было бы все равно! — я не смогла сдержаться и чуть не перешла на крик, но стихло, глядя, как он огорчается все сильнее, — Дело не в тебе. Это я принадлежу другому миру и должна вернуться обратно.

— Должна? — переспросил Анкер, медленно проговаривая это слово, словно пробуя на вкус, — Ты хочешь вернуться в море?

— Да, меня ждут родичи. Они уже здесь, и король разрешил нам завтра вернуться обратно.

— Ты хочешь вернуться в море? — повторил, будто не расслышав моего ответа, Анкер.

— Да, мне нужно вернуться. Я не могу здесь остаться. Поэтому я пришла поблагодарить тебя… и попрощаться, — я старалась говорить уверенно и твердо, но в конце фразы голос сбился почти на шепот.

Анкер буравил взглядом точку где-то за моим правым плечом и молчал. Я тоже не знала, что сказать. Наконец, он резко кивнул и сказал:

— Хорошо, ты пришла попрощаться, так давай сделаем это. Мне жаль, что на суше тебе встретилось столько неприятностей. Но я рад, что благодаря им встретились и мы.

Он снова смотрел прямо на меня и взгляд его был ясным, а огорчение исчезло с лица, будто его никогда и не было. А у меня по спине пробежал холодок от формального тона.

— Я тоже рада, что мы встретились, — я постаралась вложить в эти слова остатки тепла, что остались у меня в груди, — Не думай, что мне безразлично все, что ты для меня сделал…

— Оставь благодарности и извинения. Ты ничем мне не обязана, — перебил Анкер, — Давай обойдемся без обмена любезностями.

— Хорошо, — я согласилась, огорошенная тем, как быстро его тон приобрел холодность, — Но я все же хотела кое-что еще сказать…

— Прости, я все же нехорошо себя чувствую, — снова перебил он, прикрыв глаза и откинувшись на подушку, словно без сил, — Если это может потерпеть, давай продолжим разговор позже.

— Да, конечно, — тихо ответила, кивнув, — Думаю, завтра мы еще увидимся.

Я поднялась с кровати, чтобы уйти, но потом вспомнила о медальоне. Анкер все еще лежал с закрытыми глазами, будто меня в этой комнате уже не было. Я расстегнула цепочку на шее и положила украшение на то место, где сидела до этого, а потом быстро вышла. Слуга проводил меня до моих покоев и я была благодарна, что он шел впереди не оборачиваясь. У меня уже не было сил держать лицо.

За последние недели я тысячу раз представляла, как родичи найдут меня, Гаркон окажется жив, и мы отправимся домой. Но представить, что я буду делать это с тяжелым сердцем, я не могла.

Словно в насмешку следующее утро было ясным и безоблачным. Наспех позавтракав мы отправились тронный зал на официальное прощание с королем и теми немногочисленными придворными, кому он раскрыл тайну нашего существования. Не знаю, беспокоила ли дядьку совесть, когда он давал пустые обещания отправить обратно посольство русалов. Мои мысли занимала только высокая худощавая фигура в темном камзоле, застывшая справа от трона. На лице Анкера как всегда застыла равнодушная маска, а голубые глаза были холодны, как озерная вода. Его взгляд лишь на мгновение задержался на моем лице, но этого хватило, чтобы у меня в груди что-то оборвалось с жалобным звоном.

Я перестала вслушиваться в официальные формулировки, которыми обменивались королевский двор и отряд русалов. Просто стояла, вцепившись изо всех сил в руку Гаркона, и держалась изо всех сил, чтобы не заплакать. Остатки самообладания ушли на то, чтобы присесть в женском поклоне и подарить королю на прощание вежливую улыбку. Только по окончании церемонии, выйдя на широкий двор, я смогла сделать глубокий вдох. Казалось, что все время до этого я и не дышала.

Во дворе нас уже ждали. На облучке белоснежной кареты с позолоченными колесами сидел долговязый кучер. В ней я поеду до ближайшего морского городка. Рядом с каретой топталась четверка вороных лошадей для русалов. Гаркон открыл дверцу и протянул руку, чтобы помочь мне залезть внутрь:

— Подождите, — одно короткое слово заставило меня замереть.

Я оглянулась и увидела, как Анкер быстро спускается по последним ступеням лестницы. Его лицо оставалось таким же спокойным, каким было в тронном зале, но в глазах появился какой-то бешеный огонек. Гаркон быстро оттер меня плечом к себе за спину, прикрывая собой и спросил:

— С чего вдруг? Простите, кто вы такой?

Анкер удивленно приподнял одну бровь.

— Точно, мы же еще не знакомы. Предполагаю, что вы господин Гаркон. Меня зовут Анкер, думаю, вы тоже обо мне слышали, — в его голосе звучала горькая усмешка, — Глава Королевской Канцелярии.

Плечи Гаркона расслабились, но он продолжал держать меня за спиной.

— О, да, я знаю, кто вы. Приятно познакомиться. Но в чем причина задержки? У Королевской Канцелярии есть к нам какие-то вопросы?

Почувствовав в этих словах едва заметный, но все же ощутимый вызов, я не выдержала и вышла вперед, вмешиваясь в беседу.

— Гарки, не надо меня защищать, господин Анкер не желает ничего дурного, уверена.

Когда я назвала жениха детским прозвищем, у Анкера дернулся краешек рта. Так быстро, что никто, кроме меня, наверное, и не заметил. Но мне от этого снова стало больно, может быть, даже сильнее, чем в тронном зале, когда он скользнул по мне равнодушным взглядом.

— Я просто хотел вернуть госпоже Селине вещь, которую она забыла, — медленно произнес он.

Я удивленно вскинула брови.

— Вещь, которую я забыла?

— Да, вы оставили у меня в комнате, когда заходили проведать мое здоровье и попрощаться, — ровно ответил Анкер, доставая из кармана камзола слишком хорошо знакомый мне медальон.

Вложив его в мою руку, он слегка склонил голову в поклоне, развернулся и ушел, не пожелав даже удачного пути.

— Что это такое? — вопрос Гаркона заставил меня отмереть.

— Ничего важного, просто безделушка, — ответила я, забираясь в карету.

И только оказавшись в салоне одна, позволила слезам побежать по щекам. Никогда и ничего мне не хотелось так сильно, даже сбежать от бургграфа, как сжать сейчас эту проклятую звезду и проколоть ей палец.

Глава 22. Последняя песня

Подводное царство было так же прекрасно, как мне помнилось, и даже лучше. Мраморные стражи стояли на пороге города, утопая ногами в морском льне, чьи зеленые стебли мягко колыхались в потоках воды. Между стенами домов красным ковром стелились кустистые родимении, а на их плоских листах сверкал золотыми искрами прилипшие песчинки. Между алыми зарослями встречались ярко-зеленые полянки — это приткнувшись друг к другу пушистыми боками росли шарики морского мха.

Я плыла неторопливо, с наслаждением чувствуя невесомость тела в воде, и озиралась по сторонам.

Там, наверху, все было тусклым и приглушенным, нужно было вглядываться, чтобы различать нюансы оттенков. Здесь же сочность цветов с непривычки слепила глаза. Я чувствовала себя так, будто после долгой глазной болезни зрение вернулось в полную силу, и мир снова обрел былую красочность.

И все же я все равно скучала по суше. Прошло несколько недель, и время сгладило неприятные воспоминания. Я поняла, как много интересного меня окружало, но я не обращала на это внимание, постоянно находясь в страхе. Я скучала по небу, облакам, восходам и закатам. А еще… по людям, которые остались там, наверху.

Помню, как тетушка Йори распекала меня в первую нашу встречу. Она ворчала несколько часов, когда узнала, сколько раз я пела свадебную песнь.

— Молодые, зеленые, учиться не хотят, а замуж — пожалуйста. Только голос появится, так сразу хвостом махнула, на сушу выползла и давай любиться. Ты вообще слушала, что тебе старшие сестры рассказывали?

Я непроизвольно сжалась, почувствовав себя маленькой девочкой, которая стащила без спросу банку засахаренных водорослей. Но все же решилась возразить:

— Йори, ну не ругайся ты так, я же не совсем дурочка. И не по своей воле пела. Да я уже умереть была готова, лишь бы больше никогда не открывать рот. Но меня, вообще-то, никто не спрашивал, хочется мне петь или нет. Еще повезло, что обошлось одними песнями и не пришлось с ними…

Тетушка перебила меня, снова заворчав, но на этот раз уже не так зло:

— Да знаю я, что тебе пришлось не сладко. Но нельзя, слышишь, нельзя всем подряд петь свадебную песню. Ты не морская ведьма и поешь ее, тратя свои жизненные силы. Если в этом нет любви или хотя бы настоящей страсти, песня начинает тебя истощать. Тебе вообще повезло, что обошлось без тяжких последствий. На третий раз у тебя могли начать выпадать волосы или того хуже — зубы! Волосы я бы тебе новые еще вырастила, а без зубов ходила бы красивой… Если бы вообще в своем уме осталась.

Говорить о том, как я пыталась помочь себе с помощью солевых ванн, я не стала, щеки и так уже горели от стыда. Я действительно не знала о том, что свадебную песнь нельзя петь без любви… Сестры, видимо, не сомневались в моих чувствах к Гаркону, и потому ничего не сказали…

А вот от описываемой тетушкой картины последствий меня прошибло холодным потом. На мгновение представила себя лысой, с мягким беззубым ртом и безумным взглядом, бормочующей что-то бессвязное. Передернулась, отгоняя жуткое видение. В конце концов, все уже обошлось. Я поступила наилучшим образом, какой смогла придумать в тех обстоятельствах. Нет ничего бессмысленнее, чем корить себя за прошлое. Былого не воротишь, а больше петь свадебную песню по принуждению я не буду. Впрочем, смогу ли я вообще когда-то ее спеть, оставалось большим вопросом.

Я знала, что это глупо, но все равно каждый день плавала туда. На тот остров, на котором все началось. Понимала, что никогда больше не увижу Анкера, а даже если повезет встретиться, он даже не поймет, кто я такая. Но я-то не могла забыть всего, что произошло. Хотя порой мне и начинало казаться, что я просто все выдумала. Не знаю, что я хотела найти на том острове. Одно было ясно точно: русалочка, которая несколько месяцев назад плыла навстречу жениху, думая, что сегодня ее самый счастливый день в жизни, куда-то исчезла.

Глядя на Гаркона я все еще испытывала радость, что он жив и здоров. Но мое сердце больше не замирало от блеска его белозубой улыбки. Мне не хотелось проплыть с ним по коралловой аллее, держась за руки. Или валяться на мягком ковре ламинарий, обнявшись. Сами того не замечая, мы начали избегать друг друга. Не было какой-то неловкости, просто нам будто больше нечего было сказать друг другу. С бывшими подругами и сестрами я тоже чувствовала себя не в своей раковине. История моих злоключений уже была рассказана во всех подробностях и не один раз, так что всем надоела. А повседневные хлопоты и веселая болтовня русалок, так радовавшие в первые дни, через неделю как будто растеряли для меня свою прелесть.

И я все чаще предпочитала проводить время одна.

Мне нравилось подплывать к пляжу, садиться на камень, обхватив руками колени, и просто смотреть на берег, пока холодный ветер играл с волосами, стараясь запутать их покрепче.

Я думала о том, почему морская богиня решила, что людям не стоит ничего знать о русалках. Так крепко обиделась на бывшего возлюбленного? Или что-то не поделила с родными? Люди и вправду коварны, жестоки и злы. Но не все из них. Мне было жаль, что я никогда больше не смогу посмеяться с Ирмой. Узнать, смогла ли она закрыть долговой договор и зажить тихой жизнью. Погулять по людским городам не как пленница, мечтающая о побеге, а как свободная девушка, с любопытством открывающая для себя новые обычаи, характеры и виды.

И, конечно, мне было больно, что меня никогда не вспомнит Анкер. Стерлись ли полностью воспоминания о времени, проведенном со мной? Или магия заменила мой образ какой-то другой девушкой из дома утех? Эти мысли порой вызывали злость, но чаще заставляли чувствовать горечь утраты. Я никогда не загадывала так далеко, чтобы представить нас с Анкером вместе. Не представляла, как мы проводим всю жизнь вместе, как делала когда-то, влюбившись в Гаркона. Но все равно чувствовала себя обворованной заклятьем забвенья, которое будто объявило все пережитое мной чем-то пустым и незначительным. Недостойным памяти.

Сегодня я опять приплыла к острову и села на большой валун. День ничем не отличался от прошлых, только небо в этот раз было серым и хмурым. Скупо моросил мелкий дождь, ветер трепал мокрые волосы, и долго сидеть не хотелось. Я уже было думала прыгнуть и поплыть обратно, когда на берегу показалась высокая худощавая фигура в черном камзоле.

В груди что-то болезненно кольнуло, быстрее, чем в голове появилась первая мысль.

Не может быть.

Мысли закружились вихрем, перебивая одна другую. Откуда? Как? Он же ничего не помнит. И никогда здесь не был. Может, думать о ком-то слишком часто опасно? И глаза начинают видеть то, чего на самом деле нет?

Даже если и так, я была не против продолжать обманываться. Замерев ледяной статуей на камне, я следила взглядом, как мужчина ускоряет шаг, приближаясь к линии прибоя. Отсюда уже можно было разглядеть черты его лица. И я до слез напрягала глаза, боясь, что стоит мне моргнуть, и идущий ко мне Анкер растает, как и положено призраку памяти.

Но он подходил все ближе, и его фигура становилась все более четкой. В какой-то момент мне стала безразлично, насколько реально происходящее. И я позволила себе сойти с ума, сорваться с камня и побежать навстречу, чтобы через мгновение оказаться стиснутой в крепких объятиях.

Я вжималась в него всем телом, оплетая талию руками, будто боясь, что стоит нам расцепиться, и Анкер тут же исчезнет. Он что-то негромко говорил, но я не слышала за шумом ветра, играющего с прибоем. Да прямо сейчас я и не хотела ничего слышать, просто продолжать стоять так, будто не было никогда нашего холодного прощания и нескольких недель в разлуке. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очнулась, подняла голову и, впившись взглядом в его озерные глаза, спросила:

— Ты настоящий? Правда? Или я не в себе?

Анкер нежно взял мою ладонь и поднес к лицу.

— Ты же помнишь, что у привидений не бывает щетины.

И только после этих слов я смогла поверить, что моя самая заветная мечта сбылась. Мне тут же захотелось расспросить его обо всем, узнать, как он меня нашел, и почему не забыл, но он только засмеялся в ответ, и сказал, что теперь у нас есть сколько угодно времени на разговор — только для начала стоит, например, одеться. Под его насмешливым взглядом я вспомнила, что на мне только легкая полупрозрачная туника. Мокрая и холодная, а главное — облепившая тело, как вторая кожа. Но прежде, чем я успела смутиться, Анкер снял с себя тяжелый шерстяной плащ, укутал меня и на руках понес вглубь острова, где, как оказалось, он устроил небольшой походный лагерь.

Согревшись у костра, я грела руки о жестяную кружку с уже слегка остывшим травяным отваром. Мы сидели под навесом, прижавшись друг к другу, и я с открытым ртом, слушала его историю.

О том, как все вокруг начали забывать русалов, и если первое время с трудом, но вспоминали обо мне под градом его вопросов, то потом только пожимали плечами с недоуменным видом. Как в какой-то момент Анкеру начало казаться, что он сходит с ума. И только король поверил в его историю, потому что когда-то читал очень древние записи о царстве русалов. И дал ему особое указание, попытаться найти тот остров, на котором пираты украли меня. Он не вдавался в подробности поисков капитана Скалла и его команды, но я поняла, что это потребовало немалых усилий. И все же его поиски увенчались удачей. Пираты, конечно, не помнили, как застрелили Гаркона и похитили меня, но место стоянки не забыли. Я только качала головой, думая, что, видимо боги были в хорошем настроении, раз позволили Анкеру узнать об острове до того, как пиратов разыскали мои родичи. Да, русалы не любили вмешиваться в людские дела, но и оставить мерзавцев безнаказанными было не в наших правилах. Буквально пара дней, и Анкер никогда не смог бы меня найти. Но он нашел.

Правда, теперь одна мысль не давала мне покоя.

— Так ты меня искал по поручению короля?

Отблеск костра высветил его нахмуренный профиль.

— А ты как думаешь?

Я на мгновение замялась. Мы все еще сидели рядом и я чувствовала тепло его плеча, помнила крепкое объятие нашей встречи, но по телу пробежал холодок от воспоминаний о нашем прощании.

— Я не знаю… Точнее… Я не хочу так думать.

Он обхватил мою плечи рукой и придвинул к себе ближе.

— Вот и не думай. Потому что это неправда. Я искал тебя, потому что хотел найти. Даже если бы король не поверил мне и запретил, я все равно бы отправился на поиски.

— Почему?

— А разве ответ не очевиден?

— Но ведь… я уехала. Обидела тебя. Бросила.

Слова оставляли привкус горечи на языке, но его рука на мое плече придавала храбрости. Пока мы сидели вот так рядом, мне не было страшно подождать ответ.

— Я на тебя тогда очень разозлился. Правда. Думал выкинуть из головы и из сердца. Особенно, когда увидел, что ты оставила на кровати медальон. Но когда ты вышла из тронного зала и я понял, что мы можем никогда не увидеться, понял, что не хочу этого. Мне хотелось верить, что мы еще встретимся, и у нас будет еще один шанс. Поэтому я догнал тебя тогда, перед отъездом.

Я потянулась рукой к груди и нашла цепочку с медальоном, сжав звезду в руках. Анкер, увидев это, усмехнулся и расстегнул ворот рубашки, показывая мне ее близнеца на своей груди.

— Если честно, мне тысячу раз хотелось ей воспользоваться, — признание вылетело из меня само по себе, так легко и уютно мне сейчас было, — Но я была уверена, что ты забыл меня из-за печати забвения. Кстати… это же самое интересное. Почему это не произошло? Заклятье действует на всех…

Мне хотелось услышать романтичное признание, что его чувства оказались сильнее, и я не удивилась, что Анкер сначала смутился. Но его ответ меня поразил.

— Хм, думаю, дело в медальонах… Мне несколько неловко в этом признаваться, но это пара наших семейных артефактов. Они очень древние и обычно их используют в одной… э-э-э… традиции.

— Какой традиции? — переспросила, удивленная. Никогда раньше я не слышала, чтобы Анкер запинался или юлил в разговоре.

Он опять замялся, а потом сжал челюсть так, что желваки заиграли на скулах.

— Ну, это обручальные артефакты, — наконец выдавил он из себя признание.

— Обручальные артефакты? — строго переспросила я, хотя внутри меня меня щекотал еле сдерживаемый смех, — А не маловато ли мы были знакомы для обручения?

Он бросил на меня настороженный взгляд, но потом, видимо, догадался, что продолжаю сидеть, прижавшись, и усмехнулся. Поцеловал меня в макушку и зашептал в ухо:

— А сколько дней нужно, чтобы понять, что ты хочешь быть рядом с кем-то? Заботиться, оберегать, смеяться, держать за руку… да вообще все делать вместе. Не думаю, что для этого нужны месяцы. Это вопрос честности перед самим собой — признать, что тебе кто-то дорог. И смелости — не бояться сложности, не отпускать друг друга, когда тяжело, искать, если потерялись. Ты знаешь, у меня на самом деле много недостатков. Но трусом я никогда не был.

Анкер обнял меня еще крепче, и от этого последние мысли вылетели из головы. С головы до ног пробежала волна тепла, от которой кожа покрылась мурашками. Захотелось самой прижаться крепче, спрятать голову в его подмышку и сидеть так, не расцепляясь, долго-долго. А еще лучше — вечно. К сожалению, это было невозможно. Впрочем, когда губы Анкера нашли мои, я была вовсе не против.

Мы целовались нежно, будто пытаясь запомнить наощупь каждый кусочек губ друг друга. Но постепенно поцелуй становился все смелее, как и наши руки. Шерстяной плащ сполз с моих плечей, а камзол Анкера и вовсе лишился пары пуговиц. В ушах шумело, разум затуманился, но я все же расслышала какие-то странные звуки. И с изумлением поняла, что из моей груди сама по себе льется мелодия свадебной песни. Будто сердце, легкие, ребра, диафрагма — и все остальное, что есть внутри меня — волшебный инструмент, умеющий играть сам по себе. Хотя… возможно здесь и был один талантливый исполнитель. От прикосновений Анкера я буквально пела — всей душой и телом. И эти звуки ветер нес по пустынному пляжу в сторону моря так, словно хотел подарить набегающим на берег волнам.

Я забыла обо всем на свете и полностью отдалась собственным чувствам. Но почувствовав тяжесть Анкера сверху, внезапно заледенела и задрожала.

— Что такое?

Он тоже замер, пристально вглядываясь в мое лицо. Между бровями Анкера залегла хмурая складка.

— Не знаю… Хотя… Кажется, я боюсь.

— Чего? — его голос звучал тепло, но в нем слышалось беспокойство.

Я попыталась подобрать нужные слова:

— Понимаешь, каждый раз, когда мне кажется, что я счастлива, происходит что-то плохое… А вдруг… Вдруг опять что-то случится?

Улыбка вернулась на лицо Анкера. Он нежно поцеловал меня и ответил:

— Прямо сейчас кое-что действительно случится. Но это будет прекрасно. Обещаю.

И это оказалась чистая правда.

Потому что так счастлива я была только один раз в жизни — когда первый раз всплыла на поверхность, увидела небо и вдохнула настоящий воздух. Тогда я просто легла на воде, разведя руки в стороны, и позволила морю ласково укачивать меня. Перед глазами плыли облака, солнце согревало кожу. Я качалась на волнах, чувствуя невероятные спокойствие и радость.

И точно так же я сейчас чувствовала себя в объятиях Анкера.

Эпилог

— Марта, мне нужно еще муки!

Старая экономка расстроено покачала головой.

— Госпожа Селина, вы уверены, что отпустить кухарку было хорошей идеей? Я знаю, что вы долго тренировались, но, может, стоило позволить ей все же приготовить пару блюд? Так, на всякий случай.

Я беззаботно рассмеялась и махнула рукой.

— Ты что, все еще не доверяешь мне? Забыла мой рыбный суп? Анкер от него был в восторге!

— О, да, рыбный суп, кхм, — Марта как-то странно закашлялась, — Да-да, господин Линард его очень хвалил, конечно. Но вдруг у него сегодня не будет подходящего настроения для черепахового пирога…

— Что за глупости! Для черепахового пирога не может быть неподходящего настроения! Он сам по себе его создает. Ты что, не чувствуешь его аромат?

Лицо экономки дрогнуло, заставив мой взгляд стать подозрительным, но она поспешила меня уверить, что аромат у пирога чудо, как хорош. Все же у меня остались кое-какие сомнения в ее искренности, но раздавшийся за дверью голос тут же заставил забыть об этом.

— Селина, ты где? Марта? Куда все подевались? Вас что, украли? Может, мне нужно отправиться на срочную миссию по спасению?

Я хихикнула, слушая приближающиеся шаги Анкера. Марта бросила на меня быстрый взгляд, а потом улыбнулась и ретировалась из кухни через заднюю дверь. Успев на мгновение раньше, чем в комнату ворвался хозяин дома. Он тут же подхватил меня и прижал к себе, не обращая внимания на заляпанный мукой и соусом передник.

— Ты решила посвятить всю себя кулинарным подвигам?

— Ну, ты же еще не пробовал мой черепаховый пирог! И пирожки с икрой летучей рыбы. А еще жареные щупальца кальмаров, маринованные водоросли и засахаренную медузу…

Анкер перебил меня, оторвавшись губами от моей макушки:

— Засахаренная медуза? М-м-м, звучит интересно. Хотя, кажется, одну засахаренную медузу я уже знаю…

Я хотела легонько стукнуть его поварешкой и возмутиться, но из моей груди начали литься первые звуки свадебной песни, и я поняла, что кулинарные планы сегодня обречены. Дыхание сбилось, а Анкер уже шептал мне на ухо.

— До сих пор не могу поверить, что ты обманула всех со своей песней. Но, морглот побери, как же я этому рад.

Оглавление

Песня русалки

  Глава 1. Лунная дорожка

  Глава 2. Тысяча золотых

  Глава 3. Похмелье

  Глава 4. Перо и лилия

  Глава 5. Вечер утех

  Глава 6. Страсти и обиды

  Глава 7. Тревоги

  Глава 8. Подарок и просьба

  Глава 9. Смерть с розгами

  Глава 10.1. Последний шанс

  Глава 11. Лабиринт искушений

  Глава 12. Спальня бургграфа

  Глава 13. Мужские слабости

  Глава 14. Дорога в никуда

  Глава 15. Глубина страха

  Глава 16. Поиски

  Глава 17. Дилемма

  Глава 18. Встреча

  Глава 19. Главная тайна

  Глава 20. Секрет бургграфа

  Глава 21. Встреча с прошлым

  Глава 22. Последняя песня

  Эпилог