Боги как боги [Ирина Евгеньевна Кикина] (fb2) читать онлайн

Боги как боги
Ирина Евгеньевна Кикина

© Ирина Евгеньевна Кикина, 2021

ISBN 978-5-4498-4240-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Роман в жанре «юмористическое фэнтези»

«Боги как боги»

Конкурс

— Вы уже начали трансляцию? — спросил бог-организатор, вынимая шальные молнии из густой кудрявой бороды.

— Сейчас начнём, — с отработанной улыбкой ответил бог-вестник.

— В реальном времени?

— Насколько понятия «реальность» и «время» применимы к богам. Отредактировать, вырезать и склеить материал не получится, если вы об этом.

— Хорошо. Я готов.

Бог-организатор расправил складки белейшей тоги.

— Отлично, тогда приступим. Расскажите, как вам пришла идея конкурса.

— Ни для кого не секрет, что множество молодых, перспективных богов-креаторов вынуждено работать «в небытие». Их произведения видят только родные и ближайшие друзья, — размеренно начал организатор. — Мы решили исправить эту ситуацию и предложили им поучаствовать в конкурсе «Лучший из миров». Условия мира — совершенно произвольные, ведь «лучший» — понятие относительное и зависит от точки зрения. Сегодня мы наконец увидели готовые работы и смогли оценить полёт фантазии креаторов.

— Все желающие боги могут моими глазами посмотреть на представленные работы, — вставил вестник, прищуриваясь. — Расскажите о них поподробнее.

— С удовольствием. — Бог-организатор откашлялся. — Участников было множество, и обо всех говорить нет смысла. Остановлюсь только на лучших произведениях. — Он проследовал к первому миру, окружённому густыми туманами. — Вот очень занятная работа, здесь нет твёрдой поверхности. Все формы жизни, населяющие это произведение, вынуждены летать, парить, наездничать или прыгать, отталкиваясь от других существ. Приглядитесь для наших зрителей, очень интересная задумка и недурное исполнение.

Бог-вестник придвинулся ближе, аккуратно подул на туманную зыбь и хорошенько рассмотрел любопытный биоценоз. Потом мягко соединил края облаков пальцами.

— Очень оригинально.

— Вы находите? А вот тоже замечательная вещь. Здесь разумные существа рождаются утром и умирают вечером, за ночь их плоть истлевает, но с зарёй они вновь восстают из праха. Что самое интересное, они сохраняют память обо всех стадиях своих метаморфоз. Какая глубина переживаний, какие философские концепции, какое самобытное искусство у жителей этого мира! Крайне интересно вселиться в одного из них и провести в его оболочке хотя бы сутки, а лучше двое. В данный момент боги-строители возводят облачную галерею, и когда этот мир будет выставлен, любой желающий сможет прочувствовать всё сам.

— О, галерею я с удовольствием посмотрю.

— Ждать не больше часа, мой друг, строительство началось этим утром.

— Чудесно! А что расскажете об этом произведении? — бог-вестник указал на конструкцию, напоминающую песочные часы.

— Два мира-близнеца. Один диаметрально противоположен другому почти во всех законах, физических и социальных. Умирая, житель мира А попадает в мир-отражение Б и начинает приспосабливаться к новым условиям, постепенно теряя память о предыдущем существовании. Целую жизнь следует новым канонам, умирает, снова попадает в мир А, совершенно ничего не зная о его правилах. Он помнит лишь те нормы поведения, которым научился в мире Б и которые теперь только мешают ассимилироваться. Опять же, преодолевает все трудности, впитывает новые для себя законы, забывает мир Б, умирает… и так до бесконечности. Очень смелое решение! Тоже стоит прожить.

— Вижу, среди креаторов популярны интерактивные миры.

— В их среде это в моде. Чем интерактивнее мир, тем интереснее его творить.

— Скажите, пожалуйста, — спросил бог-вестник, — какая награда ждёт победителя?

— Должен сделать здесь оговорку. Изначально мы планировали, что победитель будет один, и именно его мир обретёт бытие. Но потом высокое жюри (замечу, члены Союза креаторов), откровенно говоря, растерялось. Столько достойных работ, и все, кроме одной, должны стать лишь неодушевленными экспонатами. Было решено, что лучший мир будет признан главным, а самые оригинальные миры-финалисты станут для него параллельными. Естественно, бытие будет даровано всем мирам, выставленным в галерее.

— Конечно же, креаторы, удивившие судей, получат известность и, возможно, благодаря этой трансляции смогут найти новых заказчиков, — зазывающим тоном проговорил вестник.

— Несомненно. Но мне уже не терпится показать вам жемчужину нашего собрания. Остальные работы при желании можете подробно осмотреть позже, я с удовольствием отвечу на все вопросы.

— Да-да, скорее к «Лучшему из миров»!

Бог-организатор направил собеседника к скромному голубо-зелёному шарику и его столь же скромному юному создателю.

— Через минутку возьму у вас интервью? — заговорщицки шепнул вестник потупившему взор креатору.

— Это наш безусловный лидер. Мир, сложный настолько, что можно веками, эрами проживать его за всех разумных персонажей. Каждый со своими способностями, сложностями, травмами. Но и это не всё. Можно начать с самого начала, с первых зачатков жизни, проследить эволюцию шаг за шагом, опять же, в шкуре оригинальнейших существ, борющихся за жизнь. Можно перескочить к концовке истории доминирующего вида, концовке изящной и логичной. Признаюсь, я плакал. — Бог-организатор буквально подталкивал вестника взглянуть поближе. — В этом мире нет ничего лишнего, вычурного, сверхъестественного. Только блеснёт изредка лёгкий намёк на существование чего-то запредельного, божественного. И несчастные создания мечутся в поисках абсолюта. Такая трогательная поэзия, такая разыгранная по нотам безысходность! Я не в силах в полной мере описать мир-победитель. Его надо прожить. Каждый найдёт в нём что-то своё.

— Браво, маэстро, браво! — похвалил бог-вестник, вглядываясь в пыльные континенты свежего шедевра. — Думаю, это творение произведёт фурор. Множество богов захочет примерить на себя оболочки обитателей вашего мира…

Вестник говорил всё тише и тише. Он забыл об организаторе, о креаторе, о зрителях, просто заворожённо смотрел в калейдоскопическое смешение судеб.

— А можно оставить мой мир, как есть? В небытии? — тихо спросил победитель.

— Что ты такое говоришь? — возмутился бог-организатор. — Он должен стать достоянием общества, чтобы все его увидели, прочувствовали, прожили, чтобы все о нём говорили, все восхищались! В статике он будет бездушной фальшивкой. Только по-настоящему ожив, этот мир в полной мере раскроется и выполнит своё предназначение.

— Это будет слишком больно, — почти прошептал креатор.

— Что ж, такова плата за великое искусство. И потом, кому будет больно? Выдуманным тобой персонажам? Не убивайся так по ним. Других создашь, ещё лучше. Я уже задумал новый конкурс. Рабочее название «Смертность не порок». Как тебе?

— Ничего, — бесцветным голосом ответил молодой бог.

— Ну вот и хорошо. Как победитель, можешь выставить свою работу вне конкурса.

— Как скажешь, отец, — согласился креатор и с тоской оглянулся на мир, в котором одурманенный вестник проживал тысячи жизней одну за другой.

Заложница обстоятельств

Всё бывает в первый раз. Иногда дебюту радуешься, иногда досадуешь, а порой мечтаешь, чтобы подобного в твоей жизни не было.

Вот Риту, например, в первый раз взяли в заложницы. И право пережить этот волнующий и редкий опыт она с удовольствием уступила бы кому-нибудь задаром.

Естественно, собираясь в банк с претензией, девушка закладывала как минимум два часа на очереди, всяческую бумажную волокиту и прочие задержки. С работы отпросилась до обеда, чтоб уж наверняка. Но такого выверта никак не могла предугадать.

Грабить банк явились трое. Маски из чёрных колготок, чёрные спортивные костюмы, чёрные спортивные сумки, чёрные пистолеты (вряд ли спортивные). Юные смешные голоса, шаблонные угрозы. Сценарий ограбления — как в плохом кино. Выстрелы в потолок, запуганные посетители, пухлые дамы в окошках касс, с непривычной расторопностью выгребающие деньги для лихих молодчиков.

Все сидят тихонько, как мышки, скрючившись по углам. Один из бандитов пустился по кругу с мусорным пакетом, привычно и естественно, будто ещё вчера обходил со шляпой толпу зевак, обступивших уличных музыкантов. В пакет летят телефоны, кошельки, ювелирка. Товарищи-грабители матерком подгоняют и парня с пакетом, и кассирш.

— Прошу прощения, это какое-то представление? — интеллигентным шёпотом осведомился привлекательный мужчина, подползший поближе к Рите.

— Тише, пристрелят! — прошипела девушка.

Мужчина покивал. Лицо у него было совершенно безмятежное, будто ему сделали замечание в библиотеке. Ухоженный, гладко выбритый, с импозантной сединой на висках. На вид рассудительный, без всякой сумасшедшинки в глазах. Только одет очень странно: точно со съёмочной площадки фильма о Древнем Риме сбежал. Непохоже, чтобы под кайфом, хотя Рите ли, примерной девочке, о таком судить?

— Э, чмо в балахоне! Всё ценное в мешок! — ломающимся голосом потребовал юнец, дойдя до Ритиного уголка.

Девушка вжалась в стену. Похоже, оригинал в тоге сейчас что-нибудь отмочит. А нет ничего хуже для заложницы, чем оказаться рядом с сумасбродом, готовым что-нибудь отмочить. Подростки, прячущие лица в колготках, вряд ли метко стреляют…

— Прошу прощения, — всё так же интеллигентно отозвался мужчина, — что вы считаете ценным?

Рита начала вспоминать «Отче Наш», чего не делала лет с семи, когда детские молитвы не спасли очень набожную, очень добрую, но очень больную бабушку.

— Харэ ваньку валять! — занервничал грабитель, наставляя на блаженного дрожащий пистолет. — Телефон, часы, золото, деньги!

— Эх, юноша… — безмятежный дядя покачал головой, словно хотел вразумить непутёвого сына. — Эти ценности иллюзорны. Вам они не принесут ни счастья, ни здоровья, ни любви окружающих. Только минутное удовольствие. Но раз уж вы так настаиваете…

Он сунул руку в складки тоги и, как заправский фокусник, вынул ворох зелёных заокеанских и радужных забугорских бумажек. У агрессивного юнца отвисла челюсть, и рука с пистолетом опустилась градусов на двадцать. Рита смотрела во все глаза. А фокусы продолжались.

Как Царевна-лягушка, мечущая лебедей из рукава, этот кудесник доставал из своей тоги всё новые сокровища. С десяток телефонов несправедливо завышенной цены посыпалось в мусорный мешок подростка. Потом несколько штук наручных часов, обвисших в мощном кулаке трюкача, как букет полевых васильков, который долго несли до вазочки по солнцепёку, да так и не донесли. Два других бандита застыли, наблюдая за появляющимися ниоткуда богатствами. Даже полные денег сумки не застегнули.

Рита опомнилась и начала по миллиметру отползать подальше от массовика-затейника. А тот пошёл на коронку. Достал из тоги изобилия две щедрые горсти бриллиантовых украшений и золотых монет, заманчиво блистающих в стерильном банковском освещении. Да вот досада: застёжка одного ожерелья зацепилась за плотную ткань, престидижитатор неловко потянул, и драгоценности задорно раскатились по всему полу. Позабыв обо всём, начинающие грабители бросились поднимать сокровища, да так и застыли, едва коснувшись вожделенного металла.

Заложники и кассирши замерли, ожидая подвоха. Прошло с полминуты, но алчные подростки в чёрном так и не распрямились. Посетители банка недоумённо переглядывались, а ряженый чудодей, как ни в чём не бывало, прошёлся по залу, подбирая пистолеты, играючи загибая вверх их чёрные стволы и брезгливо отбрасывая. Окинул взглядом зал и присутствующих, покачал головой и вышел в стеклянные двери.

Видя, что злоумышленники обезврежены, люди стали несмело подгребать упавшие поблизости от них брюлики и монетки. Кто-то, хихикнув, ткнул пальцем одного из грабителей, согнувшихся в позе дачника, и живая статуя рассыпалась в пыль. Остались лишь колготки да комплект спортивной одежды.

Посетители заорали, накинулись на добро. Завопили сотрудницы, заревела пожарная сирена. Бабули ползали по полу на карачках. Двое приличных мужчин в костюмах вырывали друг у друга мусорный пакет с телефонами и кошельками. Четверо или пятеро дрались за спортивные сумки. Рита бочком-бочком пробралась к двери, выскользнула наружу, отыскала взглядом приметного мужчину в тоге. Тот беззаботно насвистывал, переходя на красный кишащую транспортом дорогу.

— Эй! Подождите! — отчаянно закричала Рита.

Естественно, тот не обернулся. Девушка сломя голову кинулась следом. Удивительно, но беззаботного дядю не расплющил маршрутчик-лихач, не задела чикуля с купленными правами и шикарной машиной известного происхождения. Ещё удивительнее, что Рита тоже благополучно перебежала на другую сторону.

— Стойте, — запыхавшись, выдавила она и ухватила ряженого за руку.

Будто током прошибло. Нет, будто давняя безответная любовь в первый раз ласково взглянула. Нет, будто падаешь с огромной высоты в ледяную воду… Не то, опять не то. Позже, вспоминая это ощущение, бывшая заложница никак не могла подобрать верные слова, близкую аналогию. Просто решила называть это «ох».

— Да? — Фокусник вежливо улыбнулся, оборачиваясь.

— Как у вас… это получилось? — спросила девушка, чуть оправившись от «ох».

— Не люблю, когда мне грубят. Я не местный, и точного значения слова не понял, но интонацию уловил.

Не знать слова «чмо»? Ну допустим.

— А откуда у вас золото? Как вы его достали? Как вы их обездвижили и как согнули пистолеты голыми руками? И вообще, вы что, актёр или циркач? Почему на вас тога?

Рита тараторила, не переставая. Её била крупная дрожь, руки были трупно-холодные, живот крутило. Запоздалая реакция изнеженной жительницы современного города.

— Милая, да на вас лица нет. Ничего удивительного: для вас, наверное, сильное потрясение. — Интеллигентный чудак покачал головой. — Не каждый день видите бога в действии. Клянусь, я не хотел вас напугать. Я не стал бы проявлять себя, если бы этот молодчик не принялся дерзить. Как положено ценителю прекрасного, я позволил бы логике шедевра нести меня, как несёт река. Но стерпеть оскорбление было выше моих сил. Ещё раз извините.

— Да ничего… — проблеяла Рита. Ноги её подкосились, и привлекательный бог иллюзий (бог!) поймал девушку за локоть. — Вы мне жизнь, можно сказать, спасли… То есть всем…

— Ах, ну так это меняет дело! — просиял симпатичный собеседник. — В таком случае, вы не откажете мне в услуге. Я впервые заглянул в «Лучший из миров», и пробыть здесь смогу недолго. Дела, дела. Может, покажете мне что-нибудь интересное?

Интересное… Что может быть интересно богу? Ладно, по ходу разберёмся.

— Сейчас, только с работы отпрошусь, — решила Рита, набирая номер начальницы.

С богом она встречалась в первый раз в жизни.

И этот опыт не уступила бы никому.

Финальная распродажа

Откуда берутся боги? По-разному. Всё больше рождаются, сотворяются, отпочковываются и другими способами отделяются от уже существующих богов. Зафиксированы случаи появления новых небожителей из бедра, из головы родителя, из предметов, использованных родителем. Однажды боги-близнецы вылущились из ягодиц отца, и, как многие близнецы, оказались совершенно непохожими. Один стал богом лени, другой — богом безрассудного авантюризма. В наши дни всё реже появляются самородки. Эти берутся прямиком из Хаоса Изначального, обманчиво-спокойно лижущего края пористой оладушки — обжитого мира.

Побарахтается бог-самородок среди Хаоса, прибьётся к уютному бережку. Встречайте: вот он я, новенький, голенький! Уж потеснитесь. Население ворчит, скрипит, но теснится. Заходи уж, если воплотился. Места более чем хватает. Набросай облаков на край берега, притопчи — вот и расширишь обитаемые просторы. А то позови команду богов-специалистов: архитектора, ландшафтного дизайнера, дизайнера интерьера и пяток богов-строителей. Они тебе песочку натворят, пальмочек, особнячок приятного цвета. Это, конечно, если есть, чем расплатиться.

Некоторые новички притаскивают из Хаоса Изначального занятные сувениры. Хаос плодит диковины безостановочно, но далеко не все они оказываются ценными, полезными или хотя бы безопасными. Еженощно команды богов-деконтаминаторов обходят берега вечно изменчивого. Выбрасывают бесполезное, уничтожают опасное. Потенциально ценное свозят в особые склады. Так как в большинстве своём боги ленивы и бесшабашны, эти склады за целую вечность разобрали всего раза два.

И вот однажды прибился к бережку бог. Новенький, голенький. Бледный, с голубыми венками. Тонкий, гибкий. Рыжеволосый.

Было прохладное розовое утро. Нежно золотились очертания склада, с которого, отряхиваясь от пыли и перебрасываясь цеховыми шуточками, выходили уставшие деконтаминаторы. Рыжий понаблюдал за ними издали. Прислушался к речи. Присмотрелся к движениям. Пожал плечами и отправился исследовать склад.

Хотя голенький бог только появился в этом мире, кое-что он уже знал. Например, что работать не любит. И ещё знал, что сверхъестественных способностей ему не дано. Физическая сила и бессмертие богами воспринимаются как данность, а куцее ясновидение и умение произвольно изменять свой облик не особенно котируются. А значит, придётся выкручиваться за счёт смекалки.

Склад был тихий, затхлый, скучный. Одиноко бродила задняя половина коровы. В глубине здания что-то противно жужжало и бренькало. Два бездонных сосуда прыгали в воздухе, переливая медовые сгустки из пустого в порожнее. Нечто вроде дырявого ботинка с шипастым хвостом ползало по пылевым барханчикам. Рыжий громко чихнул и принялся разбираться.

Уже к вечеру он обошёл весь склад (даже для бога утомительная задача). Примерно запомнил, что где лежит, течёт, обитает. Среди свалки разнообразного тряпья нашёл что-то почти приличного вида, чтобы наготу прикрыть. Весело жуя лапку гигантского кузнечика, мысленно составил план работ. Дёрнул себя за ухо, принял облик одного из виденных давеча богов и отправился изучать окрестности и общество, в котором предстояло вращаться.

Придя на склад под утро с новой порцией сюрпризов, деконтаминаторы обнаружили там невысокого, но очень мощного смуглого бога. Он суетливо выстукивал что-то на хитром приспособлении с шайбочками на стерженьках, ругался сквозь зубы, хватал то одну диковину, то другую. Завидев команду, он всплеснул руками, уронил прибор с шайбочками, споткнулся и рухнул в пыльную дюну. Деконтаминаторы поулыбались в усы, пока низкорослый бог отплёвывался и выкарабкивался на твёрдую поверхность. Потом им стало не до смеха.

— И какого фавна мы опаздываем? — разъярённо проревел коротыш. — Вы должны были явиться сюда ещё на закате!

— Постой, о могучий и лучезарный, — вежливо начал бригадир, здоровенный детина с косичками в бороде, — кто ты такой и по какому праву…?

— Кто я такой? — чуть не захлебнулся собеседник. — Вам что, не отправляли директиву?

— Какую ещё директиву?

— Вопросы, вопросы, у меня нет времени на вопросы! Не читали директиву — можете поискать её вот в той куче скрижалей!

Низкорослый буян махнул рукой в сторону огромной горы из каменных плит. Вершина её, похоже, подпирала крышу склада.

— Я и так всю ночь сортировал этот хлам в одиночку! А они приходят все в серебряной росе и с невинными глазками вопросы задают!

— Не кипятись, о могучий и лучезарный, — вклинился другой деконтаминатор, с добродушной миной и неохватным животом. — Здесь какое-то недоразумение. Давай сядем и обсудим всё, как взрослые боги.

— Да некогда садиться, — неожиданно спокойно отозвался коротыш. — На закате инспекция прибудет. А у нас тут пегас не валялся. Дай-ка.

Он внаглую отобрал у одного из членов команды штатный всасыватель — инструмент для сбора мелких порождений Хаоса. Отстегнул мешок, вытряхнул содержимое. Содержимое начало медленно расползаться. Суетливый бог приложил мешок ко рту, натянул ткань, с силой подул, чтобы проверить герметичность.

— Сойдёт. Так, смотрите. Тут вдоль стены я выставил все наличные контейнеры. Собирайте пыль, высыпайте сюда. Если ёмкостей не хватит, будем думать.

Деконтаминаторы оглядели разнокалиберные кадки, бадьи, корыта, надувные бассейны и прочую тару.

— Вообще-то мы смену отработали, — недовольно сказал кто-то. — И домой собирались. К жёнам и детям.

— В нектарную вы собирались, — продемонстрировал своё ясновидение крепыш. — К холодненькой амброзии. Я тоже двое суток не спал, — и что, это кого-то волнует, кроме меня? Значит так, у кого нет всасывателей?

Четверо деконтаминаторов неуверенно подняли руки.

— Пока эти пыль собирают, вы за мной. Будете помогать сортировать. И сегодняшний улов прихватите.

Он увёл было группу в глубь склада, но тут бригадир снова подал голос:

— Уважаемый, ты нарываешься. Мы тебя не знаем, никаких директив не получали, смену отработали. С какой стати мы должны тебе подчиняться?

Коротыш упёр сильные руки в бока и заговорил тихо и предельно убедительно:

— А с такой. Незнание директивы не освобождает от ответственности. Кто хочет с директивой ознакомиться, повторяю: где-то в той куче. Объясняю первый и последний раз, — он стал загибать пальцы для доступности. — Позавчера было распоряжение о реструктуризации склада. Вчера за час до заката вы должны были вместо обычного обхода явиться сюда и начать уборку и сортировку всего добра, что здесь скопилось. Целую ночь я вкалываю тут один, как проклятый, а вы шляетесь неизвестно где. За сегодня нужно навести здесь красоту, иначе будет огромный втык и мне, как ответственному, и вам, как нерадивым исполнителям. Инспекция прибудет на закате. Если не забракуют, всем три дня отгула. Хватит лясы точить, за работу!

Неучтивый бог потащил четверых деконтаминаторов в тёмное чрево склада. Оставшиеся члены бригады поворчали, побурчали, но в итоге взяли всасыватели и принялись за генеральную уборку. Слишком уж уверенный и напористый этот карандух. Видимо, и правда от начальства.

По всему огромному помещению разносились указания.

— Так, ты! Всё живое вот по этим клеткам рассовать. Когда клеток не хватит, импровизировать на ходу. Вот эти рамы должны быть прочные. Соединишь их как-нибудь.

— А если среди этих тварей есть хищники, и они друга жрать начнут?

— На здоровье, место освободят! Лишь бы из клеток не выбрались. Всё, что неживое, но шевелится, тикает, вибрирует, вот на эти полки. Чтобы сразу от входа было видно и зверей, и эти механизмы. Остальное, неживое, распределить логично и компактно.

— Как это — логично? — не понял добродушный пузатый бог.

— А так. Если с виду вещь целая и готовая к работе — поближе. Если материал целый и готов к использованию — следом. Дальше сломанные вещи и испорченные материалы. В самом конце неопознанные предметы. Выполняйте, я пока проверю, как там ваши коллеги.

Весь день коротыш сновал туда-сюда между деконтаминаторами. Руководил, пояснял, поправлял. Охрип, запыхался. Зато уже к полудню вся пыль была в контейнерах, а склад стал постепенно приобретать вид организованного хранилища.

Работа спорилась, оставалась самая малость. Бригада вошла в трудовой ритм. Кто-то пел, кто-то истово ухал, кто-то молча потел. Ближе к времени «Ч» коротыш от души поблагодарил всю команду за проявленный энтузиазм и почти отпросился поспать хоть чуть-чуть до прибытия инспекции.

— Иди, что уж, — разрешил бригадир бородой в косичках. — Я же вижу, еле на ногах держишься. Мы разбудим. Ребята, давайте последний лоск наведём и закругляемся.

Инспекция не заставила себя долго ждать. Высокий остроносый бог в тоге с серебряным отливом явился незадолго до заката. Осмотрел наскоро прибранный склад. Сделал несколько мелких замечаний, но, в целом, остался доволен.

— А где ответственный?

— Он… эээ… пошёл обновлённый план склада составлять, — соврал бригадир. — Вот-вот будет.

Коренастого бога потихоньку искали с самого прибытия инспектора, но так и не нашли. Заснул где-то среди гор, кип, штабелей и рядов разнообразных порождений Хаоса Изначального.

— Ну что ж, мне недосуг его дожидаться, — неодобрительно прогнусавил инспектор. — Передайте, что работу я принял. Как и было обещано, всем, кто был задействован в реструктуризации, полагается трёхдневный отгул.

— А что будет через три дня? Куда нам новые находки относить? — спросил пузатый деконтаминатор.

— Сюда же. Значительную часть объектов хранения спишут и утилизируют. Либо пристроят куда-нибудь. Так что места будет достаточно.

Обрадованные перспективой отдыха боги отправились наконец в нектарную. Инспектор подождал, пока они скроются из виду, вошёл в склад и запер за собой дверь. Дёрнул мочку уха и превратился в тонкого, бледного, рыжего бога-юнца. Теперь можно и выспаться. А завтра наступит фаза 2.

На следующее утро над входом в склад красовалось огромное объявление:

На каждой вещице внутри склада была любовно приклеенная бирочка с перечёркнутой несусветной цифрой и выделенной пожирнее цифрой чуть менее несусветной.

Первые посетители явились довольно скоро. Это были чернокудрый, полноватый и очень обаятельный бог и некрасивая молодая богиня с бурой помадой на губах и кислотно-зелёной вязаной шалью-сеткой на плечах.

— Ну я и говорю, мол, я же никогда подобным не занимался. Я статьи пишу, а не веду передачи. А они мне, мол, из наличных богов у тебя ближе всего специализация. Так что заменишь пропавшего вестника.

— А его так и не отыскали? — без особого интереса спросила богиня. Судя по деланно-ровному тону, это была коллега чернокудрого, притом весьма им очарованная.

— Да похоже, что особо и не пытались. Разве найдёшь бога, если он не хочет, чтобы его нашли? Сам вернётся. А я постараюсь заменить его. По мере сил. Глядишь, публика меня и полюбит.

— Не сомневаюсь, — чуть насмешливо сказала бурогубая и покрутила в руках бугристую керамическую фиговину непонятного назначения. — А где продавец?

К ней уже спешил тщедушный бог с горбатым носом и печальными глазами.

— Пгошу пгощения, клеил ценники. Чем могу помочь, о дивная и сиятельная?

Некрасивая дева криво улыбнулась в ответ на напыщенную формулу приветствия.

— Я ищу подарок для матери. Что-нибудь эпатажное.

Худосочный продавец задумался.

— Не желаете ли товагы для декога? Сейчас самый писк — это пыльные вечегинки. У нас есть совегшенно особенная пыль веков. Набиваете ею облако поплотнее и пускаете по помещению. Пгидаёт любому дому таинственный и винтажный вид. Тагу можно потом использовать в интегьеге.

— А чем плоха обычная пыль?

— О, она жёсткая, колкая, непгиятна на коже. Наша уникальная пыль веков имеет мягкую стгуктугу и неповтогимые потгебительские свойства. Пгосто пощупайте, и вы больше не захотите пользоваться дгугой пылью. Да и где вы набегёте достаточно обычной пыли, если вечегинка уже чегез несколько часов?

Посетительница задумалась. Мать любила всякие странные сборища, и компашка у неё продвинутая, все авангардисты. Они наверняка оценят пыль веков.

— Давайте посмотрим, что у вас ещё есть, я потом выберу.

— Это зеркало неправильно отражает, — заметил пухлый коллега.

Он смотрел на своего двойника за бронзовой гладью. Двойник не отличался хорошими манерами: гримасничал, показывал неприличную пантомиму и, похоже, выкрикивал ругательства.

— Ну что вы, оно отгажает пгавильно, но в своём стиле, — пояснил продавец. — Это зегкальце-ковегкальце, идеальный вагиант для бога, желающего пгеодолеть стгах пегед публикой. — Тощий продавец нежно погладил вычурные завитки, обрамляющие бронзовый овал. — Тгенигуйтесь пегед ним ежедневно, и вскоге самая недобгожелательная аудитогия будет вам нипочём. Кстати, это я ещё звук пгиглушил. А так — полная достовегность. Зеркало опговеггает ваши доводы, смеётся над умозаключениями, улюлюкает и оскогбляет. Если вы сумеете укготить своё отгажение, вам будет по зубам самый аггессивный оппонент.

Исполняющий обязанности вестника задумался. Его спутница нетерпеливо притопнула ножкой в безвкусных кружевных сапогах с открытым мыском.

— Да, подагок. У вашей матеги есть хобби? Могу пгедложить набог «Собеги себе ггифона». Это целая сегия. В ассогтименте химега, сфинкс, минотавг, кгылатый кабан.

— Теперь понятно, для чего половина коровы.

— Естественно. Могу также посоветовать готовых ггифонов и пгочих мифических существ. Пгодаются попагно — мальчик и девочка.

Измождённые грифоны тоскливо смотрели вникуда.

— Они уродливые и худющие.

— Ге-галь-ди-чес-ки-е, — с расстановкой поправил продавец. — Они такие и должны быть. Можно использовать для охганы дома, можно натгавить дгуг на дгуга и обгатить в камень. Будет геалистическая статуя «Богющиеся ггифоны», идеально для укгашения пагков и фонтанов.

— Дом моей матери не от кого охранять, — задумчиво протянула посетительница, поводя острыми плечами.

— Охганяют не от, а для, — наставительно заявил горбоносый бог. — Для статуса. Кстати, статусы у меня тоже есть!

Он подвёл покупателей к огромной горе скрижалей. На ближайших виднелись довольно странные надписи: «Не убий», «Погладь кота, сцуко», «Утро добрым не бывает», «Узбагойзя», «Бог погоды уже не тот», «Давай, до свиданья!».

— В ассогтименте!

— Я не понял, — признался упитанный обаяшка.

— Всё пгосто. Хотите, чтобы окгужающие знали, какие вас посещают мысли, в каком вы настгоении?

— Мне для этого достаточно просто подумать, — хмуро буркнул новый вестник.

— Думать может каждый, — хмыкнул иссушённый торговец, — а хогоший статус есть не у всех. Одну из этих замечательных скгижалей можно пгикгепить на лужайке пегед домом, на колеснице, в пгиёмной. Есть облегчённые вагианты для ношения на шее. Очень модно в этом сезоне. Сыну (ваш говесник пгимегно) целый комплект подагил. Так он в востогге был!

Молодой бог поколебался, потом принялся изучать подпирающую потолок кучу статусов, откладывая в сторонку наиболее близкие по духу.

— Возьмёте десять — одиннадцатый бесплатно! — пропел торговец и снова вернулся к вопросу эпатажного подарка.

— Вот здесь у нас есть весьма интегесные пгедставители фауны. В качестве домашнего питомца очень необычны. Появиться с таким в обществе — пгивлечь к себе все взгляды. Как пгойтись по улице с мугавьедом на поводке.

— С кем, простите?

— Любимый звегь эксцентгичных твогцов. Сейчас нет в наличии, к сожалению.

Богиня с сомнением покосилась на «интересных представителей фауны». Это как же надо мать не любить, чтобы такой подарочек подсюропить…

Взгляд её остановился на двух бездонных сосудах, которые прыгали в воздухе, переливая медовые сгустки из пустого в порожнее.

— А вот это интересная вещица.

Она обошла кругом живую инсталляцию.

— У вас тонкий вкус! Эта пгелестная пара сосудов демонстгигует общую тщету и бессмысленность какой-либо деятельности…

— Спасибо, я искусствовед, в тщете и бессмысленности разбираюсь, — прервала его некрасивая богиня. — Хочу на днях посетить галерею, чтобы разгромить какое-нибудь из произведений. И посмотреть на «Лучший из миров», конечно же.

Она задумчиво потёрла подбородок, любуясь сосудами. И впрямь, демонстрируют тщету и бессмысленность. Но смотрятся как-то одиноко.

— А вот есть ещё замечательная вещь для довегшения ансамбля.

Продавец указал на другую инсталляцию: замкнутую квадратом лестницу, движущуюся всё время вверх. По ступенькам стекали мягкие кругляши с символами по кругу и двумя стрелками, закреплёнными в центре.

— А эта композиция говогит… Впгочем, вы лучше меня знаете, о чём она говогит.

Вот теперь всё на своих местах!

— Беру обе! — решительно сказала бурогубая и сиятельная. — И бочку пыли, пожалуйста. У вас есть доставка?

— Отличный выбог! Доставку могу огганизовать после заката, — пообещал продавец.

— А мне, пожалуйста, зеркальце-коверкальце. И наборчик статусов. Тоже с доставкой, — вклинился чернокудрый пухлячок.

Гора отобранных им скрижалей была ненамного ниже кучи отвергнутых статусов.

Торговец одобрил и этот выбор. Обещал привезти всё после заката. Покупатели оставили адреса, расплатились. Ушли, довольные модными приобретениями. Картавый продавец погладил мочку уха, хитро улыбнулся и поспешил к новым посетителям.

«Надо будет потом заценить этот „Лучший из миров“, здесь явно есть какой-то профит. — На мгновение волосы предприимчивого бога блеснули рыжиной. — И грифонов не забыть покормить, а то не справятся с доставкой».

А уж когда разойдётся весь этот хлам, можно будет и пальмочек сообразить, и особнячок приятного цвета возле родного Хаоса Изначального. Небось, ещё и на талантишко какой-нибудь средства останутся. А не останутся — невелика беда. В этом наивном мире всегда найдутся те, на ком можно заработать.

Забудьте всё, чему вас учили

Все слова, использованные в этом повествовании, неточны, субъективны и передают действительность лишь приблизительно и лишь для немногих. Как и любые слова.

Но сказать-то надо.

Гингивера дробила габбро, плевала кислотой, вспенивала лаву, источала ароматы псины и ванили, но всё равно ничего не успевала. В уютной гингилоге хоть и царил порядочный кавардак, но работы был ещё непочатый край. Раньше Гингивера двумя нижними левыми справлялась с таким объёмом необходимых разрушений и прочих повседневных дел, но совсем недавно у неё появился вылупленец, и привычный мир стал удручающе, жутко, неотвратимо структурироваться.

Вот даже сейчас это тщедушное с виду существо слишком беззаботно курлыкало. Гингивера отрастила себе пару дополнительных глаз на длинных телескопических стебельках, потянулась к отпрыску. И точно: Грюк достраивал из любовно расшвырянного щебня огромную ступенчатую пирамиду! Почти все камушки с пола подобрал. Кинулась к непослушному дитяте и одним махом верхней семихвостой конечности снесла безобразную конструкцию. Вылупленец побурел и свернулся шариком. Всплеснув жабрами, Гингивера вылущила несколько новых псевдорук, схватила бешено молчащее чадо и зафиксировала в абсолютно неподвижном состоянии. Держать его так, дожидаясь нормального, непрерывного детского вопля, пришлось достаточно долго. Спинные псевдоруки Гингиверы в это время сноровисто разбрасывали щебень красивыми кучками.

В самый разгар уборки явилась Вирорайя со своими чадами. Гингивера попыталась для приличия расчепушить прилизанные с утра вибриссы, но махнула псевдорукой. Подруга и не такой её видала.

— Как жизнь, Верунь? — радостно гаркнула гостья.

Воспитанные детишки, не дожидаясь указаний, с гиканьем помчались громить островки порядка, возведённые вылупленцем. Гингивера умилённо наблюдала, как Райкины отпрыски бегают по стенам, потолку и полу, роняют стоявшее и разносят лежавшее, бросают лёгкое и опрокидывают тяжёлое. «Неужели и мой таким когда-то будет?» — подумала она, нежно тыча малыша между пластинами панциря. Увидев гостей, Грюк полусъёжился и завёл противные куксливые завывания, настолько размеренные и мелодически организованные, что у счастливой мамаши заныли все суставы членистых ног.

— Потихоньку, — булькнула Гингивера, тысячей уловок пытаясь привести мелкого в адекватное состояние.

— А, это он арии исполняет, — уверенно заявила подруга. — У него остаточная память ещё не зарубцевалась. Дай сюда мальца.

Уже через минуту Грюк пищал, кричал и заливался, как и положено здоровому, активному малышу. Гингивера смогла, наконец, выдохнуть. Она всегда рада была визитам подруги, тем более что с появлением вылупленца жизнь стала до ужаса монотонной. А Райка, ко всему прочему, умела обращаться с молодняком, и её детишки всегда приносили с собой приятные ералаш и шум. Только вот очень уж Вирорайя увлекалась одной мистической теорией.

— Как здорово, что вы зашли! Я так вымоталась, уже молчать готова.

— Ну а зачем ещё нужны подруги? Давай, я послежу за Грючиком, а ты пока делами займёшься. Могу с готовкой ещё помочь, только скажи, что и где.

— Спасибо, ты не представляешь…

Гингивера принялась за работу, одновременно стрекоча о своём чаде. Райка понимающе потряхивала вибриссами, не забывая перенаправлять мелких, когда те совсем заигрывались.

— Спит всю ночь, паразит такой. Не знаю, что с ним делать. Может, кому знающему показать?

Подруга заверила, что это обычное явление, скоро пройдёт. Мимоходом подсунула мелюзге пару молоточков, и те упоенно принялись крошить глиняные черепки, оставшиеся с ужина. Грюк посмотрел на старших и тоже заинтересовался. Тем временем его мама привела себя в порядок: поцарапала чешуйки, обмазала грудь пеплом и грязью, растрепалась, как следует покаталась по полу. В таком виде и оплодотворителя встречать не стыдно.

— А недавно даю ему немного камешков, песка, битого стекла. Учила разбрасывать. Он чуть-чуть побросал, а потом сделал ямку и туда всё сгрёб. И сверху ещё присыпал! Ну ты представляешь? — Отдуваясь, молодая мамаша от души разлила по полу большущий чан заилевшей пахучей водицы. — Слизь у него уже как у взрослого, но морфировать пока не может. И знаешь, падать прямо-таки боится! Уж я его роняю-роняю… А то панцирь неправильно сформируется, как потом конечности отращивать?

— Да ладно, мои в таком возрасте тоже особо падать не хотели, и ничего. Лырра уже ложноножку выпучила на днях! — похвалилась Райка.

Детишкам наскучили глиняные крошки, они окунулись в яму с лавой и принялись рьяно плескаться, вереща всё громче. Оранжево-чёрные капли так и плюхались вокруг. Может, Грюк чему научится? Что ни говори, молодняк у Вирорайи воспитан просто идеально.

Гингивера занялась ежедневной перестановкой, сгоняя пыль в роскошные клоки и то и дело тараня мебелью стены. Трещины изящно ползли вверх. Завтра она с особым удовольствием будет их замазывать, а потом делать новые.

— Ест нормально, но ни разу даже не испачкался. Всё жду, когда он уже в ум войдёт, объясню ему, что маму надо всю забрызгать едой в знак того, что тебе понравилось, — продолжала хозяйка. — Начинает говорить на своем языке. Знаешь, такие странные и смешные звуки! Недавно выдал: «Аррр-кхи-теххх-тур».

— Хо, мои тоже чего только ни говорили! — поделилась Райка. — Помню, Квык как-то сказал: «Три-чшья-кофф-ка». Неделю, наверно, повторял. Это, безусловно, память о прошлой жизни.

Гингивера не дала подруге свернуть на любимую тему. Предложила ей немного дымящейся слизи вылупленца. У Грюка она была уже тёмная, густая, духовитая, а целебные свойства растерять ещё не успела. Райка с удовольствием выпила. Грюк глодал обеденную плиту, Лырра закапывала попискивающего брата в песок.

— Я всё пытаюсь следовать твоему совету, что вылупленцу не надо мешать, что надо дать ему самому развиваться, но это же просто щчвет-и-прокхлада… — пожаловалась Вера, замачивая гору одежды в нефти. От неё замечательные пятна и разводы. — Оставила его на пару минут, уж не помню, чем занялась. Смотрю, а Грюшка отполировал кусок пола от входа и до лавовой ямы. Так ровно, что смотреть больно. Ну ты представляешь? Шестнадцать псевдорук отрастила, и то еле справляюсь.

Остаток нефти Вера плеснула на лаву, и детишки восторженно заулюлюкали.

— Все свои дела делает в одном и том же месте. Я ему столько раз показывала, что надо по всей гингилоге разбрасывать и разливать: так и стены крепче, и запах приятный. Никак не приучу, хоть тресни.

Подруги вместе отжали постиранное белье и принялись за готовку. Сегодня на ужин плямы по-руольски.

— Не волнуйся, у всех детей поначалу есть эта страсть к порядку. Нужно просто проявить терпение и не заставлять. И показывать, показывать почаще.

— Да я показываю, и терплю, но иногда меня просто не хватает. На днях знаешь, что учудил? Размазываю я, значит, свои дела по стенам, а он рядом малюет. Пригляделась — хвост ты мой! Похоже на живое существо, только симметричное. Одна голова, два глаза, между ними то ли рог, то ли не рог, пасть маленькая, на одну сторону чуть сдвинута, — Гингивера аж вся передёрнулась. — Само гладкое, бледное и косится так, будто насквозь видит. С какого боку ни подойдёшь, а оно всё на тебя косится. Я бы тебе показала, да твои ребята уже сажей закрасили, спасибо им. Я боялась, если честно, с горстью грязи к этому приблизиться, оно как живое было совсем.

— Хо, вот так малец! — будто бы похвалила подруга. — Квык, вон, тоже как-то раз отмочил, отвалитесь, мои отростки! Из первосортной ванариловой массы ужас слепил. Я спрятала, пока мой оплодотворитель не увидел. Соврала, что масса испортились, весь смрад выветрился. Так вот, Квык слепил типа твоего двуглазого на стене, только стоит скрюченное с чем-то круглым в псевдоруке. Будто сейчас запульнёт.

Вирорайя оторвалась на минуту от плямок по-руольски, которые лепила вдвое быстрее подруги, и заботливыми подзатыльниками направила уставших детей играть с острыми сталактитами. Это и хватальца развивает, да и на потолке посидеть иногда полезно.

— А ты мне не веришь, считаешь, что я глупости говорю, — пожурила Райка, отправляя первую пляму в бурлящую желчь. — Ведь все дети калякают и лепят почти одинаковых страшил. И никто их этому не учил. Все «исполняют арии», полируют, строят пирамиды и другие неестественные конструкции, гадят в одно и то же место, и к хаосу их приходится долго и болезненно приучать. Это память!

— Ой, ну Рая! — хозяйка раздражённо повела жабрами, принимаясь за новую партию плям. — Зачем изобретать несуществующий зеркальный мир, несуществующие перерождения! Это только всё усложняет. У детей инстинкты, отголоски дремучего животногопрошлого. Ведь каждая мать делает треугольное гнездо, и она попросту не может по-другому. Для интереса, я пыталась, — по секрету сообщила Вера, — но это было выше моих сил. И меня тоже никто не учил. И яйцо я отложила идеально гладкое, идеально шарообразное. Просто наши предки выживали за счёт порядка, они-то и передали нам эту программу, которую теперь приходится ломать в раннем детстве. Когда-нибудь наши потомки унаследуют от нас программу хаоса, и возможно, она тоже станет атавизмом.

Гингивера выдохлась после длинной речи и множества выполненных задач. Прилегла, хлебнула слизи. Вирорайя доделала плямы, метнула их все в кипящее варево и подсела к подруге полюбоваться маленькими шалунами. Один сталагмит они расшатали и пытались обрушить его прямо на любимый отхожий уголок Грюка. Тот был опасно близок к припадку молчания, но уставшая мамаша решила пока понаблюдать ещё немного.

— Сразу видно, что ты неверующая. Ведь я не на голых предположениях основываюсь. И у меня есть довольно много подруг-единомышленниц. Мы сохраняем детские каракули, лепные фигурки, запоминаем слова. Мы сравниваем всё это и делаем выводы, хотя ты знаешь, для нас такая работа противоестественна и ужасно сложна. Зато сами выводы просты. — Вирорайя сделала паузу, задумчиво перекатывая напиток между желудками. — Всё имеет противоположность, как сталактиты и сталагмиты. Следовательно, есть мир, полностью противоположный нашему. Все вылупленцы склонны к одинаково странному поведению, которое не объяснить тем, что в треугольном гнезде лежало круглое звукоизолированное яйцо, а далёкие предки любили порядок. Откуда берутся эти повторяющиеся мотивы рисунков? Сложные «арии», когда малец недоволен? Порывы к созиданию и страсть к неестественным фигурам? Ответ напрашивается сам собой. — Гостья триумфально растопырила жабры и вибриссы. — Детёныш просто слишком многое помнит о мире, из которого прибыл к нам. Потом мы вбиваем в него правила нашего мира, сотни «нельзя» и тысячи «можно», и память стирается, уходит в глубину. Но иногда она прорывается и у взрослых. Вот ты при мне сказала «щчвет-и-прокхлада». Что это значит?

— Ничего, просто ругательство, — отмахнулась Гингивера.

— Ругательство. А откуда оно взялось?

— Не знаю. Один ляпнул, все подхватили.

— Наи-ивная, — снисходительно протянула гостья. — Каждое слово несёт какой-нибудь смысл. В нашем мире «щчвет-и-прокхлада» это ругательство, а в предыдущем мире оно, наверно, означает что-нибудь приятное.

— Не убедила. Но предположим, ты права. И что дальше?

— Дальше смерть в этом мире и новое вылупление в том. С осколками воспоминаний о здешнем существовании. Там тебя всю жизнь приучают к порядку, потом умираешь, попадаешь сюда, и тебя снова приходится переучивать. И так до бесконечности.

От такой картины мира у Веры заклёкало что-то внутри. Но долго раздумывать над всякой жутью не было времени: как и следовало ожидать, сталактит рухнул, Райкины детишки покатились счастливыми комочками, а Грюк неуклюже плюхнулся и завёл одну из своих «арий». В разгар веселья явился оплодотворитель. Шум, суета, толкотня. Устроились есть. О жизни после смерти больше не заговаривали, чинно верещали, оплевали хозяйку желчью по-руольски, так что Гингивера прямо рокотала от удовольствия.

Только вот Грюша был тихий, весь ужин выкладывал из плямок символы. Вирорайя тайком зарисовала их на чешуе и, счастливая, унесла с собой ещё одно доказательство своей теории. Вот оно, это сокровенное знание, эта неразгаданная тайна, эта крупица недостижимой истины, равно сочащейся темнотой и для уверовавших, и для бродящих в посветках:

USD 57.38

EUR 60.74

Звёздное интервью

Молодой упитанный бог вертел в руках дурацкий кадуцей, не зная, куда его пристроить, и втиходумку костерил руководство. Громко думать о начальстве в негативном ключе было опасно: так можно и свежеприобретённой должности лишиться.

«Ну это ж надо! Назвать программу „Новый вестник“! Креатор на креаторе, а нормальное название придумать не могут! Меня ж теперь всю жизнь с прежним вестником сравнивать будут! Это если кто-то вообще потрудится меня запомнить…»

К тому же, глубокий смысл неудобного, тяжёлого, изобилующего острыми выпуклостями кадуцея был для нового бога-вестника просто непостижим. Может, им полагается тюкать разошедшихся оппонентов? Так у нас же не ток-шоу, а культурное интервью…

От волнения обаятельный пухлячок обильно потел под сшитой на заказ лазурной тогой. Пальцы мелко дрожали и явно собирались в разгар беседы уронить фигурную дубинку ровнёхонько на ногу гостю.

«И какого фавна мне выдали эту дрянь?!» — с ноткой истерики подумал вестник.

— Это диктофон, балда, — устало пояснил согбенный бог-осветитель, крепя в высоких когтистых подставках шаровые молнии в двести свеч. — Думай потише, а то виски ломит. Эх, молодёжь…

Старик покачал безволосой головой. Собрал лишние молнии в кулак, шепнул «да будет тьма» и ушёл, пошаркивая разношенными сандалиями. Курчавый бог остался наедине с самим собой, растерянный и пристыжённый. Вот же они, кнопочки записи, остановки и перемотки вперёд и назад, спрятаны в глазах переплётшихся змей. Удобно, наверно. Профессионально сработанная аппаратура. И гость не будет смущаться: кадуцей как кадуцей.

Незадачливый бог не успел в своих мысленных причитаниях дойти до «правильно мама говорила, надо было в повара идти», потому что в маленькую уютную студию ввалилась восходящая звезда искусства. Неловкий, низенький, тощий. Видя явную робость молодого креатора, новый вестник приосанился, приободрился и стиснул жезл-диктофон. Чтобы не выскользнул.

— Здравствуйте, о могучий и лучезарный! Добро пожаловать к нам в студию! Проходите, присаживайтесь. Освежиться?

— Здравствуйте, — пробормотал гость и чуть не опрокинул подставку с молнией.

— Очень рад, очень рад! — пропел вестник, поддерживая гостя под локоть. Самооценка повышалась с каждой секундой, проведённой в обществе этого неуклюжего рохли. «Уже люблю его!»

— Я, признаться, впервые даю интервью…

— Ничего страшного! — блеснул крупными ровными зубами курчавый. — Вам полезна практика, впереди их будет много, уж поверьте мне! Сегодня у нас просто разговор по душам. Потом я скомпоную самое интересное и представлю публике в лучшем виде. Ваша задача — рассказать о себе, только и всего. Нектара?

Юное дарование кивнуло и без намёка на изящество, обычно присущее богам, плюхнулось на облачную лежанку. «Только мебель, созданная из лучших облаков, может считаться по-настоящему мягкой», — мимоходом подумал вестник. Бог-маркетолог в офисе, смежном со студией, поймал его мысль, расправил и аккуратно положил в баночку для слоганов. Авось пригодится.

Креатор принял из рук пухлого собеседника резной кубок.

— Если позволите, начну с затасканных вопросов. Но вы ведь у нас, так сказать, «тёмный пегасик», публика о вас знает только то, что вы победили в конкурсе. Поэтому затасканные вопросы придутся весьма кстати.

Нескладёха кивнул и вдруг закашлялся, поперхнувшись нектаром.

— Я, кхе-кхе-кхе, с вами тоже до этого дня не был, кхе, знаком. На интервью меня приглашал прежний вестник, кхе, ещё до официального открытия галереи, — рассеянно заметил творец.

Профессиональная улыбка ведущего на мгновение померкла, но потом загорелась с новой силой, по яркости соперничая с шаровыми молниями. Молодой талант невольно сощурился.

— Ну что ж, новые знакомства — это всегда прекрасно! Итак, расскажите, как начинался ваш путь к креаторству.

Вестник незаметно нажал на блестящий зелёный глаз одной из змей, обнявших жезл.

— Можно сказать, что я пошёл по стопам отца.

Пухлый бог картинно выгнул бровь, наливая нектара и себе.

— Я полагал, ваш отец — бог-организатор. Это ведь он выступил с идеей конкурса «Лучший из миров»?

— Именно так. И хочу сразу сказать, что он только организовал конкурс и не имел никакого отношения к судейству, — поспешно вставил юный творец. — Но в молодости у отца было много хобби. И амбиций тоже. Он сам в определённый период мечтал стать креатором. Не получилось. Тогда отец переборол себя и сменил специализацию. В обществе такое своевольное перекраивание судьбы считалось почти невозможным и чуть ли не преступным.

Восходящая звезда водила пальцем по облачной лежанке. Вестник чуть сморщил нос: «Придётся ещё эти загогулины потом затирать».

— Работы у начинающего организатора всегда невпроворот, — продолжал гость. — Когда я был маленьким, у отца на меня времени не хватало. Я лазил в сарай, где папа хранил всё, что осталось от увлечения креаторством.

Создатель «Лучшего из миров» поёрзал, будто уселся на горох. Потом наконец нашёл равновесие в душе и на лежанке.

— Обычно боги появляются на свет, уже зная свою специализацию. Но отец, создавая меня, не задумывал конкретной профессии. Поэтому я сам искал свой путь. Когда папа увидел, что я мастерю простенькие мирки, то сначала пришёл в ярость. Видимо, вспомнил своё фиаско, — рассказывал креатор. — В юности он сотворил сувенирный мир-матрёшку: на внешнем слое — божки, на внутреннем — человечки. Какой-то ловкач купил у него идею за бесценок. Сам неплохо нажился, а отец остался ни с чем.

— Да, помню-помню, был у меня такой мирок, — заметил журналист, услужливо подливая гостю нектара. — Несомненно, это интересная история, которую стоит услышать во всех подробностях. Я, пожалуй, приглашу как-нибудь в студию вашего родителя. Но вернёмся к вашему собственному творческому пути.

Юному дарованию всё меньше и меньше нравилось давать интервью.

— Сначала отец пытался устроить меня в разные секции, чтобы я забыл прежнее увлечение. Пятиборье, риторика, логические игры, даже стихосложение — я прогуливал и прятался в заветном сарае. Творил. Потом отец переменил мнение. Его любимое присловье: «если не можешь предотвратить бунт — возглавь его». Нанял мне репетитора, известного в то время креатора. Я возненавидел занятия и все миры скопом.

Растяпа взял кубок, начал вертеть в руках. Вестник опасливо следил за его движениями.

— Потом, видя, что все усилия напрасны, отец махнул на меня рукой. Тогда-то я и вздохнул спокойно. Уроки репетитора, как ни странно, вспомнились и пригодились. Я начал создавать первые серьёзные работы.

— Думаю, вашим поклонникам будет интересно, откуда взялась идея «Лучшего из миров».

— Как и все удачные идеи, — смущённо улыбнулся мастер, — явилась без спросу, хлопнула по плечу и говорит: «А давай во чего!» И понеслось…

Упитанный бог вежливо хихикнул.

— Возможно, вы в курсе, что один из конкурсантов выполнил два мира-отражения, связанные между собой бесконечным циклом смертей и возрождений обитателей. Так вот, один из этих двух миров очень напоминает вашу работу на определённом этапе её исторического развития. Прокомментируйте, пожалуйста.

Уже открыв рот для ответа, гость студии всё-таки опрокинул кубок и забрызгал остатками нектара лазурную тогу собеседника. Последовала неловкая пауза, полная извинений и расшаркиваний. Чернокудрый пухлячок истово скалился и старался не воображать, как уронит тяжёлый кадуцей на ногу раззяве. Если этот недотёпа услышит гневную мысль, вообще откажется интервью давать.

Наконец, можно было вернуться к разговору.

— Я не верю, что был плагиат. Я никому не показываю свою работу до завершения. И о задумках своих не распространяюсь. Нашлось сходство? Идеи витают в воздухе, любой может брать и пользоваться. Но даже если и есть в произведении другого конкурсанта доля повторения, это не так важно, потому что у него свои акценты, у меня свои, — рассуждал креатор. — Наши работы могут быть в чём-то сходны, но в главном они отличаются, и каждая прекрасна абсолютно по-своему. В конце концов, вы же не будете упрекать поэта, что он восхищается розой, как сотни поэтов до него, да ещё и смеет использовать слова, которые мы все произносим каждый день?

— Верно, верно, — поддакнул вестник. — Рад, что у вас философский взгляд на этот вопрос. А скажите, как вы узнали о конкурсе?

Неказистый бог замялся, покраснел.

— Вообще-то, не то чтобы узнал. Ко мне в мастерскую пришёл отец. Увидел готовую работу. И почему-то решил, что я должен выставить её на конкурс. Когда я возразил, что не очень-то хочу, да и конкурсов никто не проводит, он промолчал и вышел. И очень скоро выяснилось, что приём работ идёт вовсю, и моя тоже участвует.

«Вот папенькин сынок!» Непрошеная мысль выпорхнула в направлении гостя. Вестник сначала попытался вернуть её, потом решил быстренько отвлечь собеседника.

— А вот вопрос, который, несомненно, заинтересует ваших поклонниц! Что вы цените в молодых богинях?

Гость начал мямлить что-то невразумительное, запинаясь и краснея. «Фух, пронесло, — подумал журналист как можно тише. — Ну что ты бормочешь, будто манной небесной рот набил? Или отец тебя так застращал, что ты девушек боишься? А может, это они тебя сторонятся? Так ты ж креатор, создай себе нимфу и практикуйся на здоровье». Сам-то вестник от недостатка внимания противоположного пола не страдал. Брал обаянием и шуточками. Даже жаль немного стало этого некрасивого, неуклюжего хиляка.

Они ещё много говорили. Об искусстве вообще и креаторстве в частности, о «Лучшем из миров» и о том, «что хотел сказать автор», о конкурсах и возможностях для молодых талантов, о секретах мастерства и о том, где искать идеи и вдохновение. О личном и общественном, бытовом и возвышенном, ученическом и профессиональном, грустном и смешном.

— И последнее на сегодня, — проговорил слегка охрипший вестник. — Каковы ваши планы? Выставки, частные заказы? Автограф-сессии, мастер-классы? Новые шедевры или продолжительный отдых?

— Пока что конкретных планов нет, — признался создатель «Лучшего из миров». — Вроде бы, намечается новый конкурс, «Смертность не порок». Отец хочет, чтобы я представил работу вне конкурса. А помимо этого — не знаю. Буду творить тихонько для себя, как и прежде. Так получаются самые удачные произведения.

Они мило попрощались. «Можно сказать, он мне даже понравился, — подумал вестник, отключая верный кадуцей. — Этакий растерянный подросток не от мира сего. — Толстячок задумчиво погладил морду змеи. — Главное, материал хороший. С этим я ещё заявлю о себе».

Помял в руках край безнадёжно испорченной тоги. Допил нектар.

«Надо придумать себе псевдоним. Ну-ка… Карри Линг! Каково? Свежо, хлёстко, экзотично! Зачем быть безымянным новым вестником, если можно быть Карри Лингом?»

Мурлыча под нос фривольную песенку, свежепоименованный Карри Линг принялся редактировать звёздное интервью. Замотанный бог-дизайнер в смежном офисе поймал его мысль, вздохнул и стал набрасывать варианты логотипа для авторской программы.

Экскурсия

Румяная фигуристая богиня с кудрями отменной густоты прогуливалась по площади перед облачной галереей. На шее у неё висели тоненькие скрижали, но на них не был выбит остроумный статус, показывающий глубину мысли и широту натуры. На скрижалях было написано: «Экскурсии в „Лучший из миров“». Молодая красавица заметно скучала. Пинала мелкие камушки, то и дело гладила мочку уха. В русых волосах нет-нет, а проскакивал ярко-рыжий высверк.

К экскурсоводу приблизилась дородная богиня-мать, обвешанная капризной мелюзгой.

— У вас есть экскурсии для детей? — устало спросила она, надеясь сбагрить хотя бы старших, хотя бы ненадолго. Девчонка с крылышками за спиной безостановочно что-то канючила и дёргала за мамину тунику.

— Прошу прощения, — вежливо ответила фигуристая богиня, отстраняясь от мальчишки, который воинственно размахивал миниатюрным пегасом, — наша программа достаточно продолжительная, на маленьких туристов не рассчитана.

Богиня-мать тяжко вздохнула и увела свой выводок. Мини-пегас всем своим существом молил о помощи, но экскурсовод его проигнорировала. Чужие проблемы её мало интересовали.

Следующим подошёл начинающий бог пикапа, прилизанный и смазливый.

— Скажи, о дивная и сиятельная, — промурлыкал он почти на ушко, — можно ли организовать индивидуальную экскурсию?

Он облапал ладную девушку взглядом. А та, ничуть не смутившись, взглядом же влепила наглецу мощную пощёчину. Бог пикапа пошатнулся, но устоял. И пыл умерил. Глаза его теперь светились деликатностью, учтивостью и неутолимой жаждой культурного обогащения.

— Ну или не индивидуальную….

— У нас группы до шести богов, — холодно проинформировала его сиятельная. — Стоимость — тридцать четыре облачные единицы. Продолжительность — пять часов. В брошюре можете ознакомиться с программой. В стоимость включён обед. Если желаете, можете записаться. Сейчас уже отправляемся.

Бог пикапа расплатился и прибился к другим ожидающим: пожилой чете, парочке мажористых студентов и необщительному желтокожему богу, вертящему в руках странное приспособление.

— Что это? — поинтересовался новый ценитель прекрасного.

— Цифровой фотоаппарат. Для маскировки. Гид раздаёт. За плату можно оставить себе после экскурсии.

Подобные штучки бог пикапа видел на нашумевшей финальной распродаже, но внимания не обратил. Он искал себе сенсорный телефон, но впустую: мобильники молодёжь в первый же день распродажи смела подчистую.

— И что эта коробочка делает?

Желтокожий молча выставил коробочку перед собой. Щёлкнул, блеснул огоньком, протянул устройство собеседнику. Тот с восхищением воззрился на своё собственное лицо, застывшее на небольшой глянцевой пластинке. В голове пронеслось сразу несколько идей, как применить эту хитрую придумку в деле охмурения дам. Надо будет приобрести, и тогда молодые богини повалят к нему табунами!

Экскурсовод подошла, естественно и соблазнительно качая бедрами. Выдала прилизанному реквизит и объявила отправление. Сняла скрижали с шеи, оставила при входе в галерею. Вместо них достала раскладную палочку, к концу которой был привязан яркий платок.

— Это, как и выданные вам устройства, своего рода амулет нормальности. Пока жители «Лучшего из миров» видят в ваших руках фотоаппараты, а у меня вот этот флажок, мы — обычная туристическая группа, и никого не удивит ни наш внешний вид, ни наша речь, ни наше поведение.

— А какая нам разница, что подумают тамошние жители?

Это очнулся один из студентиков, прервав на мгновение возню с сенсорным телефоном. Бог пикапа в который раз пожалел, что не успел ухватить себе такой. Как нарочно, оказался вне зоны мыслей нового вестника, первым прознавшего о распродаже. Внутренние монологи этого пухляка слышны почти по всему обитаемому миру, если немного напрячь внимание. Так что прохлопать такую возможность — это надо было ухитриться.

— Потому что мы попадём внутрь произведения искусства и, как восторженные ценители, должны всячески оберегать хрупкую систему взаимодействий, созданную автором. Пройдёмте.

Потрясая крупными формами и мелкими кудряшками, гид целеустремлённо прошествовала в галерею. Возле невзрачного на первый взгляд экспоната рассчиталась с приёмником за вход всей группы и проследила, как экскурсанты один за другим перетекли в «Лучший из миров». Потом отправилась сама.

— Итак, начнём по утреннему холодку.

Под ногами группы примялась росистая трава. Промозглый ветер силился доставить богам хоть небольшое неудобство.

— Данное произведение можно изучать до бесконечности, — начала гид звучным голосом. — Это в полной мере продуманный и тщательно детализированный мир. Следовательно, как бы нам ни хотелось объять необъятное, но мы не сможем увидеть всю широту замысла автора за одно посещение. Сегодня у нас лишь обзорная экскурсия. Для желающих продолжить знакомство с шедевром есть туры на любой вкус: «От микроба до кита», «Такие странные страны», «Смерть как искусство и искусство как квази-бессмертие», «Изобретения человечества, или как выжить, если ты не бог», «Убийство, насилие, спорт и другие развлечения людей» и так далее.

Студентики уже принялись шептаться и хихикать, пожилая пара с блаженными улыбками трогала цветочки и гладила камни, желтокожий молчун рассматривал шедевр исключительно через экранчик своего фотоаппарата, а бог пикапа мысленно включил музыку, зажёг свечи и любовался медленным танцем роскошной богини-экскурсовода.

— Начнём мы в эпоху взлёта человеческого общества, в одной из развивающихся стран, в небольшом типичном городке. Вам откроется множество отражений нашей действительности, множество искажённых аллюзий, философских концепций, воплощённых в конкретных явлениях. Перед вами предстанет огромное разнообразие смелых решений, фантастических придумок, гротескных персонажей и ситуаций. Всё это призвано показать, насколько совершенны мы, боги, и насколько прекрасен наш собственный мир. Мы так легкомысленно относимся к своим почти безграничным возможностям! Мы разучились ценить всё то, чем наделены с рождения.

Экскурсовод помолчала, потрогала мочку уха, на миг задумавшись. Бог пикапа пожалел, что абсолютно не умеет влиять на метеоявления. К этому у него никогда не было склонности, да и учиться управлению погодой слишком долго. А как было бы кстати: проказливый бриз, то и дело приподнимающий край туники… Бризу пощёчину не залепят.

— И начнём мы с дара, отсутствие которого у людей «Лучшего из миров» сильнее всего бросается в глаза. Вы находитесь на кладбище, друзья мои. У кого-нибудь есть догадки, что это за место?

— Это такой склад? — неуверенно предположил художественно всклокоченный мажор. — Тут и скрижали какие-то с символами и лицами. Наверное, написано, чья ячейка, что там лежит.

Гид улыбнулась с тёплым снисхождением. Так улыбаются смышлёному ребёнку, щадя его иллюзии.

— Не совсем. Здесь, под землёй, лежат люди. Сюда их помещают после смерти.

— Странный вид досуга, — не понял бодрый старикан с пронзительно-зелёными глазами. — Поясните, пожалуйста, про смерть (смертю?).

Экскурсанты притихли. Видно, подобный вопрос вертелся на языке у каждого, но никому не хотелось показать своё невежество.

— Охотно. Мы, боги, существуем вечно, и принимаем это как должное. Но у несчастных обитателей этого мира количество отведённых им рассветов и закатов жёстко ограничено. Притом никто из них не знает, от чего и когда прекратит своё существование, будет ли это болезненно и будет ли что-то потом. Многие склонны верить в лучший мир, в существ, подобных нам, богам, которые по доброте душевной готовы приютить тех людей, что хорошо себя вели.

— Ещё чего, кому нужны нахлебники? Даже если они себя очень хорошо вели, — буркнул желтокожий бог и сфотографировал паутину в радужных каплях.

— Мифы о загробной жизни — это отдельный и долгий разговор. Мы коснёмся темы смерти только вскользь и немного с другого ракурса. Итак, креатор задумал этот мир следующим образом: человек, грубо говоря, состоит из двух частей, а именно видимой/ощутимой и невидимой/неощутимой, — начала лекцию экскурсовод. Статный мажор в позолоченных сандалиях до колена по привычке стал конспектировать. — Ощутимая часть живёт недолго и после смерти выглядит и пахнет неприятно. Поэтому с давних пор у людей принято избавляться от переставшей функционировать оболочки, как от любого мусора: сжигать, закапывать, отправлять по реке. Есть ещё другие способы, но не такие распространённые. Чтобы утилизация трупа не выглядела цинично, принято проводить красивые обряды прощания, говорить и думать о почившем самое лучшее, вкусно кушать за его упокоение, плакать о том, как будет плохо без него. Заметьте, все эти действия нужны только живым. Мёртвая оболочка отлично разложится без каких-либо ритуалов.

Пожилая богиня с короткой стрижкой поддёрнула тунику, опустилась перед узорчатым надгробием, пощупала искусственные цветы. Потом прижалась лбом к земле, чтобы посмотреть насквозь.

— Вы правы, видок у оболочки тот ещё. Ой, червячки! Гладенькие, — умилённо сказала туристка. — А вот колечко у этой дамы симпатичное.

— Можете взять как сувенир. Некоторые люди в этом мире так делают, — разрешила гид и продолжила: — Неизбежность конца и страх неизвестности заставляют человечков совершать разнообразные, часто странные поступки. Рисковать жизнью или трястись над ней, развратничать или во всём себя ограничивать, творить прекрасное или издеваться над ближними. Вот мы и нашли основную причину гармонии нашего мира и несовершенства этого. Кстати, вдумайтесь, какая горькая ирония в титуле «Лучший из миров».

Пожилая богиня отряхивала руки, победно улыбаясь. Она достала из могилы крупное кольцо с блестящими каменьями, отбросила белую фалангу в траву и отёрла свою добычу о подол. Теперь бог пикапа сокрушался, что у него нет способности видеть насквозь. Тогда держитесь, девочки, у вас не будет от меня секретов! Эх…

— Прошу за мной, — пригласила экскурсовод.

Группа проследовала по тропке вдоль надгробий. Пожилая любовалась обновкой, необщительный беспрестанно щёлкал вспышкой, прилизанный прокручивал очередную эротическую фантазию, мажористые обсуждали новомодное приложение.

Вскоре группа оказалась под изогнутым грязно-коричневым навесом, возле которого толклись невыспавшиеся людишки. Молчун немедленно сделал серию снимков этой живописной многофигурной композиции.

— Друзья мои, мы находимся на автобусной остановке. Кто хочет угадать, зачем мы здесь?

Желающих не нашлось.

— Ну что же вы, надо быть смелее. Ещё одна проблема жителей этого мира: они не умеют перемещаться мгновенно и без усилий. Я специально вела вас сюда пешком, а сейчас хочу продемонстрировать автобус в утренний час пик.

К остановке подкатило неуклюжее, пыхтящее и громыхающее чудище. Экскурсанты набились туда наравне с людьми и теперь вдыхали незабываемые ароматы, слушали искусную ругань, всем телом ощущали рельефность окружающих пассажиров. Ловелас, хоть и глаз не спускал с румяной богини-гида, всё равно не мог понять, откуда в её ловких пальцах оказался кошелёк. Красавица расплатилась за всех и продолжила вещать:

— Итак, не имея способности мгновенно перемещаться, люди вынуждены создавать различные неуклюжие приспособления. Встав с постели, когда спалось особенно сладко, они лезут в автобус, хотя толкаться в нём им противно, чтобы попасть на работу, которая бесконечно обрыдла. Все прелести транспорта вы уже испытываете на себе, а я пока что коснусь ещё двух важных вопросов.

Бог пикапа уже обозрел и оценил фигуры всех лиц женского полу, втиснувшихся в автобус. Теперь у него появилась свободная минутка, чтобы заметить: почти у всех пассажиров были вожделенные сенсорные телефоны. Надо будет попозже задать вопрос гиду.

— Зачем работать, если не хочешь? — звучно проговорила кудрявая богиня. — Ответ прост: человек, в отличие от нас с вами, не умеет сам производить общепринятую обменную единицу. Следовательно, чтобы покупать пищу, одежду, сотни нужных товаров (и тысячи вещей, без которых легко можно было бы обойтись, если бы не самолюбие), надо откуда-то брать средства. Поэтому требуется работа. Самая приятная часть дня у взрослого трудоспособного человека уходит на работу. Часто работа либо не обеспечивает нужного дохода, либо не приносит удовлетворения, либо вызывает некий дискомфорт, либо и то, и другое, и третье.

Зеленоглазый пожилой бог высвободил ногу, оттоптанную унылым засаленным мужчиной, и спросил:

— Но ведь они и так мало живут. Почему бы не найти работу, которая нравится?

Гид улыбнулась.

— Во-первых, не всякая работа, которая нравится, приносит средства, которые хочется. А во-вторых, многие даже не знают, чего им хочется. Не знают своих способностей. С самого рождения стартовые условия у людей очень и очень неравны. Кто-то здоров, кто-то умён, кто-то богат, кто-то талантлив. А кто-то наоборот. Порой отец и мать готовы заниматься ребёнком и развивать его способности, а порой им совершенно нет до него дела. А иногда родитель говорит: «Мой сын станет депутатом, потому что я когда-то мечтал, но не получилось». Ну и всё.

— Кто такой депутат? — вклинился студент.

— Это такая специализация из сферы развлечений, — ответила кудрявая богиня, отстраняясь от чьего-то угловатого пакета, истыкавшего ей бедро. — Таким образом, вот ещё два отличия от нашего мира: необходимость работать для получения средств к существованию и — для большинства — неудовлетворённость от способа получения этих средств. Теперь предлагаю как можно полнее прочувствовать безысходность человеческого бытия. Нам ещё три остановки ехать.

Следующей достопримечательностью была больница.

— Мало того, что люди живут в постоянном страхе смерти. Они, к тому же, настолько хрупки, что их очень легко к смерти приблизить, притом тысячами различных способов. Название «больница» происходит от слова «боль». Богам это чувство незнакомо, поэтому сейчас каждый экскурсант выберет наиболее плохо выглядящего пациента (чем больше в нём лишних отверстий и чем больше вокруг него странных устройств, тем лучше) и полчаса побудет в его шкуре. Это позволит вам острее ощутить подспудное послание креатора: «Наш мир прекрасен, мы совершенны, и нужно любить и ценить то, чем мы так щедро наделены». Через полчаса встречаемся возле регистратуры. Просьба не опаздывать: у нас по расписанию обед.

Бог пикапа сначала не стал заморачиваться доходягами, а примерил на себя тело симпатичной женщины-врача. Уединился, немного пошалил, поэкспериментировал. Потом с лёгким сожалением оставил даму в покое и решил пять минуток всё-таки посвятить боли. Интересно же. Выбрал хрипящего и сипящего старика, обвешанного прозрачными трубками. Заглянул внутрь и тут же вылетел с дикими глазами. Отряхнулся, выпрямился, спустился к регистратуре. Там толклась группа, не менее растерянная и будто пришибленная.

— Как вам боль? — нарочито беззаботно спросил ловелас.

Молчун с фотоаппаратом неоднозначно покрутил кистью, мол, так себе. Мажоры повели плечами, словно озябнув. Пожилая богиня расквохталась:

— Это возмутительно! Я буду жаловаться на жестокое обращение с человечками! Такому миру преступно было даровать бытие!

Экскурсовод понимающе покивала:

— Очень интенсивные впечатления, правда? Шедевр — он потому и шедевр: не только заставляет задуматься о жизни, но и вызывает сострадание, проводит зрителя через катарсис. Однако не стоит относиться к местным персонажам как к настоящим личностям. Вы же не бросаетесь спасать выдуманного героя, поплакав над трогательной главой романа? Идёмте, отведаем чего-нибудь из местной кухни.

В кафе быстрого питания мажоры жевали через силу.

— И как они это едят? — недоумевал тот, что в золотистых сандалиях до колена.

— С удовольствием, — отозвалась экскурсовод, уплетая картонный бургер за обе щеки. — Не забывайте: они не пробовали амброзии и нектара. А эта штука только сначала неедабельна, потом привыкаешь. Кстати, фастфудом, курением, пьянством, обновками и вообще почти чем угодно люди пытаются компенсировать многочисленные психологические травмы, полученные в детстве и юности. Но это тема для отдельной диссертации. Знаю пару богов-психологов, которые уже нашли здесь материал для научной работы.

Желтокожий мигом слопал свою порцию и заказал ещё. Пожилая богиня не притронулась к пище. Она только слегка покачивалась на высоком табурете, гладила блистающее каменьями кольцо и шептала: «Бедные мои, бедные». Муж поглядывал на неё с беспокойством.

После обеда группа погуляла по парку, полюбовалась ненасытными голубями, чахлыми липами, спящими на скамейках бродягами, щекастыми мамашами и слюнявыми чадами.

— Как они отваживаются заводить детей? — вопрошала пожилая богиня.

— Да, этот мир суров и беспощаден. В нём бывает больно, страшно, мерзко, — согласилась гид. — Но забудьте на миг о трагичности и несправедливости, вглядитесь в эти лица. Это существа, знающие, что такое счастье, и умеющие ценить то немногое, что им дано. Полезный урок для нас.

Зеленоглазый старикан приобнял супругу и улыбнулся пробегавшему мимо малышу. Жена его, ничуть не убеждённая, неотрывно смотрела на бомжа посреди вонючей лужи. Бомж бормотал во сне, трепетно прижимая к груди бутылку.

После парка посетили типичную квартиру. Экскурсовод ловко отперла дверь тоненькой проволочкой, сказала, что здесь так делают сплошь и рядом. Группа поизумлялась, как можно жить в такой тесной коробочке. Поизучала бытовые приборы. Каждый (кроме стриженой дамы) взял себе по сувенирчику. Бог пикапа нашёл долгожданный телефон.

— Значит, в наш мир телефоны попали отсюда? — спросил он, влюблённо рассматривая сокровище.

— Вы про финальную распродажу? На той распродаже они оказались по воле Хаоса Изначального. А Хаос Изначальный, похоже, питает нежные чувства к этому шедевру, видит в нём многое от себя. Вот и выплёвывает то фотоаппараты, то телефоны. Как бы предлагает нам приобщиться.

После квартиры (молчун утащил с собой огромный двухколёсный механизм, совершенно не представляя себе его назначение) отправились в торговый центр.

— На данном этапе торговые центры представляют собой основное развлечение человечков. Здесь они спускают средства на ненужные вещи, тратят время в бездумных занятиях и делают всё, чтобы забыть о неизбежном конце. Вот, кстати, магазин различных устройств для игнорирования и унижения ближних. — Гид указала на павильон, где были выставлены блестящие штуковины и играла радостная музыка. — С некоторыми вы уже знакомы. Вот эти шнурочки с мягкими бусинками на конце — чтобы никого не слышать. Вот телефоны, планшеты, компьютеры, телевизоры — это чтобы никого не видеть. Вот там — вещицы подороже, «покруче», «не для лохов», — это чтобы вызывать зависть и чувство неполноценности у окружающих.

Заинтересованные мажорики отдрейфовали в указанную секцию.

— Как видите, и здесь очень хорошо прописана тема бренности и суетности существования. Предлагаю зайти в отдел телевизоров. Немного посмотрим местные передачи. Враньё во всех формах — это излюбленный спорт человечков.

Группа вдоволь насладилась предвыборной агитацией и магазином на диване, региональными новостями и отрывком мыльной оперы. Студентики вернулись с довольными лицами. Оба прятали что-то за пазухой.

— Если не хотите привлекать к себе лишнего внимания, переместитесь с этими устройствами прямо к выходу из центра, — посоветовала кудрявая красавица. — Через пару минут мы тоже спустимся.

Молодые боги так и сделали. Когда группа воссоединилась, экскурсовод покачала головой:

— У нас совсем не осталось времени. Значит, в музей не пойдём. Ну ничего, на кладбище мы уже были.

Она задумалась, погладила мочку уха. Блеснула рыжина в кудрях.

— Ну что ж, давайте тогда отпущу вас в свободное плавание. Для тех, кому понравилась тема бессмысленных страданий, — милости прошу пройти на почту (это вон то низенькое здание) и попробовать встать к окошку вне очереди. Если предпочитаете побольше узнать о местных развлечениях, за углом есть подпольное казино, а рядом приторговывают наркотиками. Но чтобы ощутить их эффект, нужно в кого-нибудь вселиться. Подходящий вам субъект будет выглядеть как самый безнадёжный пациент больницы.

Молчун оценивающе посмотрел на бледного, панически озирающегося молодчика в тёплой куртке, несмотря на солнечный летний денёк.

— Если интересуетесь, что думают люди о высших существах, вроде нас, о чём самонадеянно просят, то пройдите до конца улицы, там будет храм. Акустика внутри замечательная, все мысли идеально слышны, особенно под центральным куполом. В общем, возможностей множество, на любой вкус, но лично я советую для начала вселиться в кого-нибудь. Рекомендую выбирать тех, у кого на лице смятение. Обычно от таких персонажей впечатления самые яркие.

Группа поблагодарила за экскурсию, расплатилась за фотоаппараты и разошлась по интересам. Желтокожий решил попробовать наркоманию, мажорики удалились к игровым автоматам. Прилизанный, поняв, что с гидом ему ничего не светит, увязался за проплывавшей мимо грациозной смуглянкой. Пожилая богиня утащила расстроенного мужа в родной мир, чтобы начать кампанию по защите прав человечков.

Экскурсовод проводила взглядом уходящих ценителей прекрасного. Облегчённо вздохнула, сняла натёршие сандалии и босиком прошла по газону до ларька с мороженым. Купила вафельный рожок с шоколадом, спустилась к небольшому прудику, села у воды. Развернула упаковку пышная кудрявая красавица, а откусил мороженое уже бледный рыжий парень. Подставив лицо мягким лучам, он решил: что-то в этом мире есть. Но на экскурсиях далеко не уедешь. Хоть и весело, конечно.

На противоположном берегу была детская площадка. Мальчонка в джинсовом комбинезоне старательно насыпал в формочку песок, приминал лопаткой, переворачивал и раз за разом штамповал одинаково страшненьких медвежат.

Рыжий бог-трикстер неторопливо доел рожок, наблюдая за маленьким тружеником. Потом стряхнул крошки с колен, вытер губы рукой. Хитро-хитро улыбнулся. У него только что родилась отличная бизнес-идея.

Надо только научиться копировать.

Новостишки и новости

В нектарной были привычные шум и многобожие. Компания деконтаминаторов отмечала очередную успешно оконченную смену, студентики скромно дебоширили, несколько знатоков оживлённо спорило о букетах, послевкусиях и прочей дребедени. В углу, повернувшись спиной к присутствующим, сидел пухлый, чернокудрый, в любой другой день очень обаятельный и улыбчивый бог.

Но не сегодня. Сегодня он не хотел ни с кем встречаться взглядом, бражничать и шутить. Вот уже довольно долго он нависал над огромной непочатой кружкой пенного нектара и таращился в пустоту перед собой, вообще ни о чём не думая. А это делало его совершенно незаметным для окружающих.

И почему же так взгрустнулось стремительно набирающему популярность Карри Лингу? Почему любимец богинь и по совместительству новый вестник вконец раскис? Почему не поигрывает примелькавшимся уже кадуцеем и не стреляет озорными карими глазами?

Очень просто: кризис жанра. Появившись на пороге нектарной, он размышлял очень громко и общедоступно — и заметно мешал общему веселью. Размышлял о том, что для вестника здесь совершенно нет работы. Ну снял несколько блестящих интервью. Ну побывал на амброзийно-нектарном заводе. Ну сделал научно-популярную передачу о том, как именно сильные эмоции преобразуются в облачные единицы, а облачные единицы — в стройматериалы, ткани, краски и прочие нужные вещи. И что, что, спрашивается, теперь?

Как быть вестником в мире, где ничего не происходит? Ничего глобального (естественно, в плоском-то мире), ничего остросоциального, ничего динамичного и будоражащего. Максимум, подерётся кто-нибудь — не всерьёз. Тут же помирятся за кружкой. И освещать такую потасовку — что бабские сплетни разносить (при всём уважении к присутствующим дамам). Это новостишки, а не новости.

В таком духе вестник мыслил на протяжении пары-тройки нешуточных порций нектара. Затем погрузился в апатию, что позволило задору и жизнелюбию вновь воцариться вокруг. За соседним столиком устроились уже тёпленькие боги, не слишком опрятные, зато очень разговорчивые.

— А помнишь этого, как его, бога безрассудного авантюризма? Ну того, губошлёпого? Губы вареником у него, помнишь? — спрашивал один, с венком из бело-зелёного плюща на голове и с маслеными глазками.

Взъерошенный одутловатый бог с крупным сизым носом долго-долго, отчётливо-отчётливо мотал головой. А первый, в венке, продолжал настаивать, сыпля новыми подробностями:

— Ну высокий такой. Да ты его знаешь! Жирком зарос, а так могутный паря. Глаза у него рыбьи такие ещё. Белобрысый. Вспомнил, ну?

Одутловатый упорно мотал головой, да так, что нектар из кружки плескал на стол. Подключился третий товарищ, слишком бойкий, несмотря на количество выпитого:

— Да ты помнишь! Мы ещё его брата, бога лени, всё на рыбалку пытались вытащить, а он не шёл. И на шашлык не шёл. И на симпозиум, хотя собирался.

Сизоносый отчаялся уложить в картину своего расцвеченного нектаром мира ещё и какого-то брата. На всякий случай кивнул, хлебнул, рыгнул и снова отчаянно замотал головой.

— Да забей, — устал объяснять украшенный плющом. — В общем, губошлёпый пропал.

— Как пропал? — удивился бойкий.

— Так же, как и прежний вестник, — слегка размазывая слова, ответствовал собеседник.

— А, губы-в-вареники! Конечно, п-помню! — очнулся, наконец, одутловатый. — Как п-пропал, ик?

— Так же, как и прежний вестник, — подсказал бойкий бог.

Чувствуя, что разговор пошёл по кругу, тот, что с венком и с маслеными глазками, решил внести ясность:

— Совсем пропал! Никто его не видел!

— Даже б-брат, ик? Который с нами на симпозиум не п-пошёл? — изумился сизоносый.

— Я говорю — никто, — раздражился рассказчик. — И что ты к брату прицепился?

— Как что? Его б-близнец п-пропал, а он и н-не чешется! — Помотал головой, на этот раз выражая неодобрение. — Да и обидно, ик: т-так его звали и на рыбалку, и на ш-шашлык. Гнилой этот б-бог лени, вот что я в-вам скажу.

Бойкий успел принести новый круг напитков, потому что терпеть не мог ждать, пока обслужат. Даже стол сам протёр.

— Так что там с вареником? — уточнил он, опасаясь, что пропустил что-то важное.

— П-пропал, так же, как и п-прежний вестник, ик, — любезно ответил сизоносый. Сделал исполинский глоток нектара и мягко положил голову на стол, едва оставив место для кружек товарищей и маленькой корзиночки с сухариками. Задремал с улыбкой на глянцевом лице. Взявшийся ниоткуда бог-официант споро уложил его в облачный кокон и отправил спать.

Теперь разговор пошёл куда живее. Карри Линг за соседним столиком все свои силы направлял на то, чтобы не думать, а только слушать.

— А при каких обстоятельствах пропал? — допытывался бойкий, теребя широченные брови.

— Никто не знает. Вечером был — на утронет его. И знаешь, что самое интересное?

Венок съехал набок, и нетерпеливый бог заботливо поправил украшение собеседника.

«Что?» — вылетела у Карри Линга непокорная мысль. К счастью, вопрос бойкого бога прозвучал с ней одновременно, так что лишнего участника разговора не заметили.

— Что это ещё не всё. Пропала одна из богинь флоры. Страшненькая которая.

— Ну и ладно, всё равно страшненькая. И ныла постоянно. Что мало разнообразия в цветочках-лепесточках, что нет вдохновения для букетов, что хочет поэкспериментировать, создать хищные растения, а ей Совет по мироустройству запрещает.

Увенчанный плющом поперхнулся, откашлялся.

— Кхе! Так бог а-ван-тю-риз-ма тоже то и дело жаловался, что ему здесь скучно! И ещё несколько богов исчезло, из не слишком заметных, но вечно недовольных.

— Кто? — поинтересовался шустрый бровастый бог, всё больше наливаясь нектаром, говоря всё четчё и отрывистее.

— Компашка старичков, которые постоянно бузили, гульбища и попойки устраивали, дом Совета по ми-ро-ус-трой-ству разнесли. И Совет их потом на исправительные работы отправил, на производство облачных единиц, так что полвечности они не видны, не слышны были.

— Помню-помню, как же! — сказал бровастый, снова поправляя украшение на челе товарища.

— Ещё один, качок такой. Точно не знаю, чем занимался, ЗОЖем, кажется. Но уверен, что, если покопаться, у него тоже были ше-ро-хо-ва-то-сти с Советом.

Произносить длинные слова становилось всё труднее. Бог с маслеными глазами думал последовать примеру одутловатого друга и тоже прилечь. Вот тут, на полу должно быть довольно уютно.

Бровастый, не дожидаясь официанта, мухой метнулся к барной стойке, притащил пару довольно чистых облаков. Как любящий отец, мгновенно взбил облака, слепил из них кокон — анатомический гамак с высокими бортиками — и помог приятелю туда улечься. Залепил края, как у пельмешка, оставив проём для головы, и отправил кокон под высокий потолок нектарной, где уже покачивалось десятка два таких же отдыхальщиков, в том числе и сизоносый. Расплатился и, насвистывая, ушёл искать новых собеседников покрепче и новые сплетни позабористее.

Карри Линг сидел, сладостно обмирая, поглаживая краешек кружки, не позволяя крылатым мыслям разлетаться из головы во всеуслышание. Неужели в этом болоте всё-таки будут новости?

Энергично встал, бросил в приёмник на выходе горсть облачных единиц и, дыша полной грудью, направился навстречу большой журналистике.

Только для влюблённых

Прохаживаться по галереям было не в обычае бога-дельца, но следя за тенденциями рынка, он не мог пропустить открытия выставки. Среди всего этого высокого искусства прятались небывалые возможности для талантливого предпринимателя, надо было только их разглядеть. Как у всякого практичного существа, у бога-дельца была выработана непроизвольная зевота при виде высокоумного продукта, не сулящего никакой прибыли. А вот приближаясь к перспективной вещице, энергичный молодой бог ощущал непреодолимое желание потирать руки. Этот рефлекс был выработан эрами учёбы в Академии коммерции и управления.

Прогуливаясь быстрым уверенным шагом мимо жемчужин современного искусства, бросая отрывистые взгляды то направо, то налево, то вверх, то вниз, ловкий воротила наконец ощутил заветное щекочущее чувство. Та-ак. Где? Ближе, ближе… Ага!

Потирая крупные руки, он подошёл к перламутровому шару. Мирок поблёскивал то загадочно, то маняще, то многообещающе-томительно. Возле экспоната витал то лёгкий запах сахарной ваты, то аромат асфальта после дождя, то намёк на только что потушенную свечу. Звуки тоже сменялись без определённой логики: тоненький звон музыки ветров, потом далёкий гул водопада, потом мелодия из детской шкатулки с танцующей фигуркой на крышке. Дельцу надоело вслушиваться и внюхиваться, он принялся читать аннотацию.

«Ля-ля, тополя… только для влюблённых… уникальная атмосфера… все грани романтики…» Понятно. Автор этого мира явно надеялся найти бизнес-партнёра. Он выбрал потребительскую аудиторию весьма удачно; теперь надо проверить, насколько удачным оказалось исполнение. Если так себе, попробуем купить у него идею и заказать мир для влюблённых у проверенного мастера.

Смотреть на экспонат снаружи можно было бесплатно, но чтобы попасть внутрь, предлагалось внести не слишком крупную сумму сильных эмоций. Делец с удовольствием сгрузил в пасть приёмника немало раздражения, скопившегося за время общения с нерадивыми подрядчиками. Приёмник сыто заурчал, свернулся калачиком и лениво повёл изумрудным хвостом: мол, платёж прошёл. Молодой предприниматель почесал мохнатого за ушком, склонился над перламутровым миром и мягко перетёк на его таинственные просторы.

***

Пригласить любимую на открытие галереи оказалось замечательной идеей. Юный бог-стажёр прямо-таки сиял от ощущения полноты и совершенства мироздания. И самое главное, рядом с ней незачем это сияние прятать. Незачем притворяться кем-то другим. Незачем давить из себя слова, которые всегда так тяжело ему давались. Можно просто молчать и наслаждаться.

Был, правда, неловкий инцидент возле приёмника, упорно дёргавшего рубиновым хвостом в ответ на жалкие подачки двоих влюблённых. И бог-стажёр, и богиня-студентка были существами жизнерадостными, незамутнёнными, поэтому расхожей валютой малообеспеченные. Хорошие эмоции ведь не захочешь отдавать. Но всё же вместе удалось наскрести: у неё были угрызения совести (намедни отказалась помочь сокурснице с затыком по учёбе, убежала на свидание), у него были всякие фрустрации (не получалась одна хитрая загогулина, без которой производство амброзии встанет намертво).

Наконец, они оказались в волшебном, желанном мире — вдвоём.

***

Бурогубая богиня-искусствовед строго качала головой. Тёплый ветерок перебирал короткие жёсткие волосы, ноги терялись в высокой золотистой траве. «Какая банальщина», — составила критик своё бескомпромиссное мнение об этом жалком мирке. Потом решила всё-таки немного осмотреться. Из двух слов рецензию не составишь: читатели будут не в восторге.

Каким надо быть самонадеянным, чтобы с такой неоригинальной работой претендовать на первое место? А претендуют-то они все. Этот креатор цены себе не сложит.

План рецензии уже вырисовывался в голове. Брезгливо стряхивая крупных цветастых бабочек, доверчиво садившихся на острые плечи, богиня обдумывала фразы и пассажи. «Организован мир стандартно: шар с одним светилом, по параллелям разделён на сектора, плавно переходящие один в другой. Каждый сектор размером с небольшой парк. Набор развлечений для влюблённых не поражает оригинальностью: пастель, пастораль, туманы и закаты, звёзды и водопады, разрушенный город при полной луне, залитый солнцем луг для пикника, зона радуг и мыльных пузырей, зона обычного дождя, зона метеоритного дождя, зона бушующего моря…» Так, нельзя всё в одну кучу. На выходе возьму буклет, чтобы описать каждую зону в двух-трёх словах и ничего не забыть.

Надо отдать должное автору: создать бушующее море на пятачке размером с плевок непросто. Да и организовать ход светила так, чтобы на большей части мирка были либо закат, либо рассвет, либо ночь, тоже та ещё задачка. Возможно, светило движется рывками? Быстренько пробегает теневые зоны за время технического перерыва, чтобы они не переохлаждались? Спрошу у галериста.

Переходы от зоны к зоне, наверное, тоже заставили автора вспомнить всё, чему учили в Университете креаторства. Ведь водища из зоны ливня направляется строго в бушующее море в другом полушарии, а в прочие сектора не выплёскивается. Согласна, технические проблемы решены весьма изящно и не без выдумки. Но искусство — это не только техника.

Богиня-критик по широкой дуге обошла пасущегося единорога (который, вообще-то, не выказывал враждебных намерений). Скривилась, осматривая представленную панораму: сплошные штампы. Горы выше неба, слепящее сияние непокорённых вершин, дивные цветущие луга, воздух, насыщенный ароматами свежести, свободы, сладости. Жужжание и треск насекомых…

Единорог мягко ткнулся мордой в бедро зазевавшейся богини. Та отпрыгнула шагов на пять, покраснела вся, заозиралась, не видел ли кто. Единорог приветливо кивал и явно предлагал юной деве сесть, чтобы он мог уложить голову ей на колени.

«Иди отсюда, не пали меня!» — зашипела богиня-критик и поспешила удалиться. Горькое, худое лицо её от смущения казалось ещё более некрасивым.

Так уж повелось, что сотворённые (не рождённые) боги редко выходят симпатичными. Известная креатор-авангардистка, разочаровавшись в противоположном поле, создала дочку «для себя». Впрочем, натура ветреная, она быстро потеряла интерес к материнству и с головой ушла в свои дерзкие проекты. Девочка росла дикой, неухоженной, недолюбленной. Потом, став девушкой, поняла, что, ко всему прочему, она ещё и некрасивая. Пришлось эксцентрично одеваться, ярко краситься, обвешиваться кричащими аксессуарами вроде любимой кислотно-зелёной шали-сетки и «качать интеллект», как нынче модно говорить.

Шагая по деликатно шуршащему осеннему лесу, богиня-критик напрягала все душевные силы, чтобы сдержать беспричинные слёзы. Единорог незаметно плёлся позади. Всё-таки девы — редкие, сказочные существа. Уж если приласкать себя не даёт и голову на колени положить не позволяет, надо хотя бы издали полюбоваться, пока есть возможность.

***

Делец ощупывал, простукивал и измерял всё, что подлежало подобным проверкам. Он был бог-самородок, то есть появился ниоткуда сам по себе. Такое случается, естественно. Так было с Первобогом. Откуда бы развился весь мир, если бы Первобог не отделился от Хаоса Изначального?

Понятно, никто не любит ошеломительно красивых, атлетически сложённых, самоуверенных выскочек. Поэтому богу-предпринимателю пришлось побороться за место под светилом, потолкаться локтями, походить по головам. Он привык надеяться только на себя, всё делать сам, всё пробовать на зуб. Но сейчас он вымотался: целый день испытывал материалы этого мирка на прочность, проверял на достоверность все ощущения, предлагаемые автором проекта, принюхивался, прислушивался, приглядывался. Устал. Сел на краю обрыва, вдыхая густой запах джунглей, наслаждаясь феерическим закатом.

Пожалуй, материалы добротные. Механика мира сработана на совесть. Природные красоты убедительные. Наверное, очень педантичный этот креатор. И мастер своего дела. Каждая деталька на месте, каждая мелочь продумана и органично вписана в общую концепцию. И расходные заказывал самые качественные. Осталось только понять, будет ли итоговый продукт популярен среди потребителей. Сам-то делец за потребителя себя не считал. Он был на редкость неромантичен, на всякие «ути-пуси» не вёлся и вообще находился сейчас в свободном полёте — то есть вполне комфортно чувствовал себя без спутницы. Поэтому, чтобы оценить потенциал мира, следовало понаблюдать за другими посетителями. Конечно, подслушивать нехорошо, но для благого дела можно.

«Сейчас, сейчас, только полежу ещё немного», — пообещал себе красавец шатен и отмахнулся от назойливого колибри. Почему-то щемящее хотелось петь. Бог-делец не стал противиться порыву и замурлыкал что-то бархатным голосом. Стайка колибри расселась на ветке, как гроздь живого винограда, и слушала, почти не перебивая.

***

Двое влюблённых забрели прямо-таки в фантастический сектор волшебного экспоната. Сначала была пещера, блистающая розетками кристаллов и подсвеченная снизу несказанным сиянием. Затем замёрзшее озеро вокруг мощного зелёного дерева. Там было совсем не холодно, в воздухе перемигивались светлячки, изящные полупрозрачные создания леса показывали на льду произвольную программу. Потом была музыкальная полянка, где розоватые и фиалковые трубчатые растения трепетали от малейшего движения и выводили чарующе-тоскливую песнь о несбыточном. Потом озеро огромных кувшинок. Идёшь по гладким листьям, они нежно колышутся, а из воды арками выстреливают юркие струйки. В лучах, пробивающихся сквозь плотную листву, эти струйки блестят не хуже драгоценностей.

Юной богине подумалось: «Похоже, творец этого мира очень счастлив в любви! Иначе не смог бы создать такое идеальное место для прогулок со своей половинкой! Я бы здесь осталась, если бы могла!» А её спутник, если и думал о чём-то, то мысли эти не облекал в слова. Даже думать логично и последовательно у него не получалось. Зато он радовался и наслаждался, упивался красотой вокруг, бабочками, колибри, самой лучшей из богинь рядом…

Накружившись, нагулявшись, насмеявшись, нацеловавшись, он и она легли под пышущим метеоритами небом. Прижались друг к другу. Сплели пальцы. Бог-стажёр был косноязычен, и его возлюбленная давно убедила себя, что нет ничего красноречивее прикосновений и объятий. Так они лежали, не проронив ни слова, опьянённые этим миром и друг другом, юные и счастливые. Едва заметная тень помаячила-помаячила неподалёку и уплыла прочь, несолоно хлебавши.

— Ты знаешь, я не мастак говорить, — тихо сказал тогда стажёр. — Но сейчас я, кажется, смогу выразить всё, что чувствую, складно и понятно.

Богиня-студентка приподнялась на локте. Приоткрытые от удивления пухлые губы поблёскивали в свете падающих звёзд.

— Мы сегодня видели много прекрасного и удивительного, и я рад, что мы открыли для себя это восхитительное место. Но знай, что ни в этом мире, ни в нашем, ни в каком другом нет ничего прекраснее и удивительнее тебя. Я хотел бы провести с тобой вечность и немного больше.

Девушка, не чаявшая услышать и простенького «я тебя люблю» без запинок, расплакалась и осыпала стажёра жаркими поцелуями.

Довольные метеориты устроили в небе триумфальный салют.

***

— …думала сперва, что он много о себе мнящая посредственность.

Богиня-критик что-то настойчиво втолковывала единорогу, а он только вздыхал, устроив умную голову на коленях редкого существа. Тонкие нервные пальцы девушки гладили его морду и перебирали гриву. Это было неповторимо.

— А теперь вижу, что он креатор небесталанный. И хитрый паук…

Тут юная богиня подпрыгнула от неожиданности. Возле её невзрачной особы вдруг материализовался загорелый мускулистый шатен, тихонько напевающий под нос нечто напористое, но при этом совершенно бархатное. Искусствовед рефлекторно ощетинилась, хотела было и единорога отпихнуть, но потом решила, что животное тут ни при чём. Попыталась сделать вид, что никого не заметила.

Поздно.

— Здравствуй, о дивная и сиятельная! — неотразимо улыбнулся красавчик.

Критик привычно усмехнулась, услышав стандартную форму приветствия незнакомки. Но зато ответную вежливость произнесла, не кривя душой:

— Здравствуй, о могучий и лучезарный!

— Я полмира обошёл, только одну парочку встретил, решил не мешать. А тут ты. Можно на «ты», да? Мне хотелось бы услышать твоё мнение об этом мире.

Предприниматель потянулся погладить единорога, но тот фыркнул и отстранился. Очень легко и естественно рука бога-дельца оказалась в миллиметрах от руки девы. Та зарделась, но нашла в себе силы ответить внятно.

— Только войдя сюда, готовила разгромную рецензию, в основном, из-за банальности. Погуляла немного и поняла, что да, банально, но при этом мило и трогательно. Походила ещё и чуть не разрыдалась. А потом вот. — Она повела локтями, имея в виду единорога. — Это совершенно на меня не похоже. Я и зверей-то не люблю. Боюсь даже. И не плачу почти никогда. В общем, полное ощущение, что здесь в воздухе разлито что-то такое, что на психику действует.

— Какая интересная мысль! — подбодрил искусствоведа шатен, проникновенно глядя в глаза. — Мне вот внезапно петь захотелось. Думаешь, тоже одурманили?

Он снова попытался погладить единорога. Тот всхрапнул, одним грациозным движением встал и возмущённо отошёл. Рука атлетичного бога будто невзначай легла поверх ладони новой знакомой.

— Но потом я поняла, что это глупости, ведь подобные приёмы запрещены. — Говорить без дрожи в голосе было всё труднее. — Конкурсные работы тщательно проверяются. Этот мир просто сняли бы с голосования, будь здесь хоть намёк на нечестную игру.

Молодая богиня положила голову на плечо бога-дельца.

— Да? Ну тогда замечательно. Мне это крайне важно знать. Я думаю, этот проект будет иметь колоссальный коммерческий успех. Тенденции рынка…

Единорог оставил парочку беззаботно щебетать. Предприимчивый бог приобнял несуразную деву за талию. В приятной прохладе сумерек проникновенно запел соловей, вплетая свою мелодию в одуряющий запах сирени и влажный шорох ручья. Уставшие колибри и бабочки, до этого напряжённо наблюдавшие за ходом спецоперации, уселись на спину единорога. Тот тепло дохнул на них, обещая подбросить до джунглей: всё равно по дороге. «Отличная работа, ребята», — значил его жест.

***

А тем временем творец мира для влюблённых, нализавшись амброзии и разгромив с горя свою студию, заканчивал ваять нечто, полное депрессии, отчаяния, одиночества. Идеально для разбитых сердец. Добавлял последние штрихи и думал: «Чтоб тебя скрючило пополам и не разогнуло! Гори ты ясно до седьмого неба, та, что вдохновила меня на создание целых двух шедевров!»

Под цветущей яблонькой

На высоком холме, под дивно цветущей яблонькой сидел пожилой бог в ярко-синем, расшитом журавлями халате. Иссушённый, глаза-щелочки, кожа, как залитая чаем бумага. Острый нос, длинные овальные ногти. На ладони бога лежал нежный, чуть розоватый цветок. Старик задумался, опустил веки, выставил перед собой вторую ладонь, и на ней, будто из пыльцы и света, соткался точно такой же цветок. Только на одном лепестке был едва заметный изъян, словно крошечная букашка хотела было им полакомиться, но потом устыдилась и отправилась искать пищу попроще, погрубее. Старик вздохнул, большим пальцем погладил сотворённый цветок, а потом бережно положил оригинал и копию на землю. Прикрыл глаза и тихонько замычал, дыша глубоко и ритмично.

Долго ли, коротко ли, на холм поднялся худенький подросток в ярко-оранжевой рубахе и таких же шароварах. На гладко выбритой голове его блестели капельки пота и рыжие отсветы. Мальчик встал на колени перед богом в халате, поджал под себя босые ноги, коснулся лбом земли и застыл, пока мастер-копиист не прервал свое мычание и не разрешил ему распрямиться.

— Что привело тебя сюда, отрок? — мелодичным, совсем не стариковским голосом спросил копиист.

— Я пришёл научиться твоей мудрости, о несравненный в искусстве воспроизводить и повторять, — звонко ответил мальчик.

Копиист сощурился, поджал губы. Что-то ему не нравилось в этом подростке.

— У меня довольно учеников, отрок. Сейчас я не принимаю новых.

Он перевёл взгляд на голубеющий горизонт, давая понять, что разговор окончен.

— О великий и уникальный! О во всём подобный лучшим из творцов! Нет, прости меня, недостойного, не просто подобный, а во многих добродетелях их превзошедший! — затянул подросток, снова ткнувшись носом в землю. — Разве кто-то сравнится с тобой в знании ремесла? Разве есть другой специалист, столь подкованный в истории креаторства? Разве есть у кого-то, кроме тебя, такой обширный арсенал техник, умений, приёмов? Ты ли не средоточие всех лучших открытий и методов, которые подарили нам гении в прошлом? Ты ли не озаряешь наш мир своим трудолюбием, прилежанием и терпением? Неужели ты не уделишь хотя бы толику внимания ребёнку, жаждущему постичь суть твоего искусства? Неужели не прольёшь хоть лучик света во тьму моего невежества? Неужели пожалеешь капли воды для опалённого зноем цветка?

«Как-то слишком ловко выплетает», — подумалось копиисту. Но мальчишка его уже подловил: старик просто обожал наставлять неучей. И ещё любил высокий слог (даже сам с собой говорил чопорно и витиевато). Ну и на лесть падок был до крайности.

— Встань, красноречивый отрок, — смилостивился мастер. — Хотя ты воистину недостоин пока обучаться у меня, совсем непросвещённым отпустить я тебя не могу. Спрашивай.

Подросток вскочил, отряхнул коленки, вытер нос рукавом, погладил мочку уха.

— Скажи, о мудрый учитель, что нужно, чтобы делать копии миров?

Старик почесал лысину под смешной маленькой шапочкой с квадратным верхом.

— Сложный вопрос для незрелого ума. В двух словах на него не ответить. Нужен талант, ничуть не меньший, чем у создателя оригинала. Нужны чутьё и усидчивость. Нужно долго и упорно учиться: история нашего мира, история искусств, материаловедение, композиция, юриспруденция, сольфеджио, полный курс Университета креаторства. Нужно досконально знать автора и оригинал… Но голого знания, безусловно, недостаточно.

Копиист вошёл во вкус. Размахивал широкими рукавами, так что вышитые на халате журавли хлопали крыльями, перебирали голенастыми ногами, выгибали шеи, щёлкали клювами. Вокруг старика возникали полупрозрачные скрижали с формулами, полки со свитками, восковые доски со схемами. То и дело выскакивали яркие таблички с объявлениями о лучших товарах для профессионального креатора и заманчивые приглашения на разнообразные практические курсы. Интересно, хрычу приплачивают за размещение рекламы?

— Нужно в полном смысле слова стать автором. Понять, в каком он был эмоциональном состоянии. Что думал, на что смотрел, в какое время суток творил, хорошо ли спал, что ел, часто ли входил к супруге. Это очень важно, мелочей здесь нет. Притом спрашивать у него самого бесполезно: он может приврать, а может и вообще не помнить. Здесь автор, так сказать, не авторитет. Копиист должен сам всё знать лучше него. Сам, всегда и всё сам…

Любопытный отрок кивал бритой головой, словно фарфоровый болванчик. Теперь старик начал расхаживать взад-вперёд, то и дело сильно лупя ребром ладони по яблоньке, чтобы подчеркнуть важность сказанного. С молодого деревца дождём осыпались беззащитные лепестки.

— Нужно понять, что думал креатор, создавая то или иное явление, тот или иной закон своего мира. Нужно проникнуть в самую суть его замысла, ощутить, что он хотел сказать каждым приёмом, каждым движением умелой руки. И тут, повторюсь, автор не авторитет. Нужно всё его произведение распустить от последней и до самой первой петельки — в переносном смысле, конечно, — посмотреть, что, в каком порядке и как он делал (это, мой неискушённый друг, называется обратный инжиниринг). А потом повторить путь создателя от начала до конца.

Копиист говорил всё громче, тряся жиденькой, зато очень длинной седой бородёнкой. Иногда даже слюной брызгал. Эк его проняло-то.

— Но и это не всё. После стольких мук и терзаний, после кропотливого изучения и воссоздания, после парения наравне с величайшими мастерами, нужно готовиться к безвестности и пренебрежению со стороны общества. Нужно смириться, что помнить будут не тебя, а автора. Что никто и никогда не будет благоговейно восхищаться твоей работой, все будут хвалить оригинал. Максимум, скажут, что он передан очень верно.

Старик замолчал на минуту, то ли задумавшись, то ли переводя дыхание, то ли сдерживая набежавшую слезу.

— А самое страшное то, что копия всегда чуть хуже оригинала. Хоть на волосок, хоть на микроскопическую песчинку, но хуже. И этого никак не изменить. Это закон копий.

Он удручённо опустил взгляд, будто рассматривая свои расшитые черевички с крадущимися среди снежного пейзажа тиграми.

— А сколько времени уходит на создание копии? — тихонько поинтересовался мальчик.

— Не меньше, чем на оригинал, — отрезал старик. — Но если потом закажут ещё одну копию, то бывает, что получается чуточку быстрее.

Обнадёжил.

— А можно ли сделать несколько копий сразу?

Отрок тут же понял, что дал маху. Копиист рассвирепел. Тигры зарычали, журавли воинственно заклекотали, растопырив перья. Яблоня осыпалась вся и разом. Вплоть до листьев.

— Бестолковый, бесталанный, бесцеремонный глупец! Как только грязные губы твои дерзают произносить такое святотатство? Только что я говорил о законе копий! Сделай несколько сразу, и отличия от оригинала будут заметны даже безмозглому обывателю вроде тебя! И тогда это будут не копии, а дешёвка, ни на что не годная подделка! Убирайся с глаз моих, позор своих родителей, и не смей возвращаться!

Мальчик помчался с холма со всех своих босых ног, почти чувствуя, как полупрозрачный журавль, покинувший шёлковую гладь халата, пытается острым клювом продолбить ему бритую макушку. Забившись в узкую щель меж каменных глыб, отрок в оранжевых одеждах помахал руками перед лицом, развеивая морок. Выдохнул, унял колотящееся сердце. Всё-таки личина иногда накладывает отпечаток на манеру поведения. Надо в следующий раз внимательнее быть, держать её в узде. Парнишка дёрнул себя за ухо.

И через мгновение из щели вышел худющий молодой бог с ярко-рыжими волосами. Отряхнулся, посмотрел на вершину холма, где под облысевшей яблоней лютовал задетый за живое копиист. Ничего, пусть побесится. Творческим личностям это только на пользу.

Тратить на копию столько же времени, сколько на оригинал, глупо. Делать только одну копию глупо. Этот болтливый зануда живёт в собственном затхлом мирке, в хрустальной капсуле, и не удосуживается выглянуть наружу. Либо выглядывает раз от раза, но из-за косности своей не видит, что реалии изменились. Ну и сатир плешивый с ним. Наверняка кто-то из его учеников не столь щепетилен.

Довольно насвистывая, рыжий сорвал травинку и зашагал к унылым лачугам, где жили подмастерья. Скромность, самоуничижение и аскетизм считались в их кругах добродетелью. Молодой трикстер лукаво хмыкнул, дёрнул себя за ухо и превратился в иссушённого старика в шёлковом халате с журавлями.

Устроим простачкам маленький экзамен-допрос. Не зря ведь говорят: нигде так не учишься, как на экзамене.

Дневник пропавшего вестника

Записывать надо было, позабывал много. Место уникальное.

Думал, я зрелый бог, аттракционы перерос. Ха!

Главное, своя душа — потёмки. Оказалось, экстрим, перевоплощения, смерть — это моё! Сам себя удивил.

Наверно, у наших переполох. Где же вестник? Вернусь нескоро! Большой уже, вправе решать, где и как жить.

***

Самое смешное — время. Его здесь считают. Минуточки, секундочки, часочки, денёчки. Понятно: живут-то — тьфу!

А ещё деньги. Бесполезные кусочки материи. Не то что у нас. У нас эмоции сам производишь, сам в дело пускаешь. Из них облака взбиваются. Мебель там, стройматериалы. А тут деньги — бумажки да кругляшки. Есть их тоже нельзя.

Боль. Если ты бог, надо испытать хоть раз.

Смерть. Ну это супер! Хоть миллион раз умри, а ещё хочется. Пойду, кстати, с парашютом прыгну. Вдруг не раскроется?

***

Парашют — ничего особенного. А вот неправильно сложенный парашют — уже кое-что.

***

Побыл бомжом до самой смерти. Вонь, зуд, грязь. Унижение, саморазрушение, палёная водка. После стерильных небес очень ново и свежо. Пьяные драки — тоже потешно.

***

Кактус. Прекрасное, вдумчивое, степенное существо. Мелкие частички всего, что меня окружает, так мягко оседают на иглах. Впитываю излучение монитора и балдею.

***

Рожал мини-человека. Не понравилось. Жизнь можно творить гораздо чище и изящнее.

***

Кот. Наглый, высокомерный, эгоистичный. Самое оно! Подбрасывал хозяйке шерсть в суп, будил в три часа ночи, гадил на подушку. Даже не заметила, что зверь странно себя ведёт.

***

Президент. Что бог, что президент, разницы ноль. И простор для шалостей!

***

Тектоническая плита. Вот это мой темп! Тёплая магма щекочет пузцо. Наехать, что ли, на Америку? Тектоник-стайл.

***

Звезда эстрады. Выдаёшь низкопробную чушь, а они хавают и просят ещё. Даже совестно как-то.

***

Психотерапевт. Ох, ё…

***

Гастарбайтер. Всего одну жизнь так прожил, а ночь через ночь неровная кладка снится.

***

Ламантин. Вымереть со скуки можно.

***

Пчелиный рой. Рассеянным становлюсь после экспериментов с коллективным разумом.

***

Буйно-помешанный. Свобода во всём! Научил пару психов летать. Медбратья снимали их с потолка швабрами. Лица каменные, как будто там такое каждый день. Хотя…

***

Уличный фокусник. Жру шампуры и плююсь живыми мышами, из глазницы достаю ключи, в ладони вкручиваю болты. А они монетку жлобят, думают, иллюзия. Устал.

***

Улитка. В маслице, с базиликом и чесноком. Под белое винцо. Сам бы себя съел.

***

Кстати, пристрастился к еде. Этот мир затягивает!

***

Преподаватель высшей математики. Нищета и безысходность.

***

Подарил старушке термос-самобранку. Пусть хоть поест годок, а там и в землицу можно.

***

Услышал сегодня глупость: «Рождённый ползать летать не может». Вы что, люди, бабочек не видели?

***

Олень. Попал под машину. Ощущения 7 из 10.

***

Помогал маньяку избавляться от трупа. Этот мир — для рыцарей-идеалистов. Сразу чувствуешь: здесь твою помощь по-настоящему ценят.

***

Ель. ДСП, картон, туалетная бумага. Не понравилось.

***

Цирковой гимнаст. Вот это моё! Адреналин! Доживу до клоуна, потом пройду за медведя.

***

Цирковой медведь. У-у-у…

***

Чайка. Лечу и гажу на всех. Красота! Вонючая рыба и вкусняхи на свалке. Я чревоугодник!

***

Решил умереть от ожирения. Так себе смертишка, без огонька.

***

Умер на пожаре. Тут с огоньком, ничего не скажешь. Надо будет как-нибудь повторить.

***

Комар. З-з-з-з-з-з-з. Хлюп-хлюп. З-з-з-з-з-з-з. Хлоп!..

***

Девочка. В детсаду раза три прослушал идиотскую историю про то, как яйцо били-били, а потом плакали, когда оно разбилось. Люди, алё! Вы зачем этот бред детям рассказываете? Где мораль-то?

Вредной няне на время удлинил язык так, что она могла его вокруг шеи обмотать. А пусть не заставляет эту бяку есть!

Оживлял рисунки одногруппников. Приятный сумбур! Палочковые чудища разбежались по улицам и застыли на заборах. Хотя эти заборы уже ничем не испортишь.

В тихий час из кроватей сделал корабли, из зала — неспокойное море. Играли в абордаж. Ребёнком быть иногда прикольно. И запеканка с киселём зашибись.

***

Давно мечтал побыть хоть немного креатором. Сделался модельером. Выдаёшь несуразное уродство, а они хватают и просят ещё. Даже совестно как-то.

***

Нет, это мир бесконечных возможностей! Сколько специализаций можно примерить! Как же скучно живём мы, боги!

***

Сидел на детской площадке с компашкой алкашей. Читал им наших поэтов, дал нектара глотнуть. У них глаза на лоб, языки наружу. Через пару дней пробежал там пуделем, смотрю — все чистенькие, трезвенькие, в костюмчиках. Работу ищут, вздыхают о небесном. Вот что слово животворящее с людьми делает!

***

Вдохнул жизнь в засохшую мушку на окне. В птенца, выпавшего из гнезда. В крысу возле мусорника. В ракового больного. Этим людишкам нужен спаситель. Этот мир создан для того, чтобы его спасали!

***

Дикарь под пальмой. Вместо обуви — расплющенные пластиковые бутылки на завязках. Прилетай скорей, волшебник, в гуманитарном вертолете!

***

Рыба в Байкале. Таким чистым давно себя не чувствовал! Видно, чистота и порядок не для местных.

***

Тибетский монах. Научил всю обитель не дышать. Научу человечков не есть, и проблема голода решена! Хотя… если они не будут есть, то и я никогда больше не отведаю любимую паэлью? Нашли дурака, пусть сами с голодом разбираются!

***

Микроб. Мелко это для моей натуры.

***

Работник музея. Что твой кактус, пылью покрываюсь.

***

Официантка. Достали за булки хватать. Сделал хватателям вместо рук по упругой женской заднице. Целуйте и тискайте на здоровье, мне не жалко!

***

Фрезеровщик. **** ****, **** оно конём! ****, пальцы посыпались!

***

Блоха. Прыгай, пей и размножайся! Sex, drugs, rock-n-roll!

***

Думал тут про этот мир. Любой мир — отражение создателя. Сколько здесь невыполненных желаний, невыплеснутой агрессии, тайных комплексов и явных противоречий! Креатор взял и выместил ощущение ненужности, забитости и отверженности на беспомощных человечках. Стыдно должно быть! Автору надо к психотерапевту. Я и психом был, и психотерапевтом, я-то знаю.

***

Телеведущий. Нет, читать новости неинтересно, это уже было и надоело. Надо новости создавать!

***

Я каскадёр.

И ещё раз каскадёр.

Опять шею сломал. Ничего, и ещё раз каскадёр! Каскадёр — это призвание.

***

Дельфин. Вот это я понимаю, разумные существа. Только их тема в мире раскрыта поверхностно.

***

Нет, я уже не вернусь. Буду и дальше менять судьбы, спасать, шалить, умирать, чревоугодничать. Подсел на новые впечатления, а их тут хватит на две вечности с хвостиком.

Вот думаю, не махнуть ли в другую эпоху? Поиспытывать первые самолёты, погореть на костре, поболеть чумой, погоняться за мамонтами, поохотиться на диплодоков. Вот где экстрим и адреналин! Не жди к обеду, мама, я штурмую Карфаген!

Мастер-класс

— Не понимаю, зачем всё это, — мямлил молодой креатор.

Бог-организатор устало возвёл очи к облачному потолку.

— Лицо напудри и глаза подведи. На встречу с поклонниками идёшь.

— Дамские затеи, — буркнул сын, но пуховку с пудрой всё же взял.

— Не дамские. Так любая публичная персона делает. Или думаешь, этот новый вестник, Карри Линг, от природы весь такой холёный?

Бог-организатор любовно уложил роскошную бороду колечками, припудрился.

— Тогу одёрни, топорщится спереди. Теперь волосатые ноги видны. Хаос Изначальный, ты вообще можешь что-нибудь сделать без моих подсказок и помощи?

Отец принялся поправлять на тощем креаторе тогу. Сын с тоской думал о том, что в присутствии папы и под его безжалостным взглядом он всегда терял даже те малые крохи ловкости, которые выработал упорными тренировками.

— И не смотри на меня, как лупленый грифон. Ты наконец создал что-то стоящее, общество заинтересовалось, надо ловить момент, надо пользоваться успехом! — От возбуждения организатор криво подвёл сыну глаз и теперь стирал жирную линию послюнявленной тряпицей. — А ты сидишь в мастерской, сопли жуёшь. Если ты не будешь зарабатывать на своём произведении, на нём нагреют руки другие! Я на днях слышал, что кто-то настряпал копий «Лучшего из миров» и бессовестным образом продаёт там и сям! А ты хоть бы почесался!

Неуклюжий креатор как раз хотел почесать напудренный нос. Но передумал.

— Нормальный бог сам бы разведал, что к чему, нашёл ловкача и навсегда отучил бы его воровать чужую интеллектуальную собственность! Но нет, тебе это неинтересно! Опять на папочку надеешься!

— Папа, но я же не просил… — робко начал творец.

— А папа не железный! Папа плюнет когда-нибудь, сам будешь выплывать, как хочешь. — Раздражённый родитель не слушал. Карандаш для век в его руке плясал и явно хотел нарисовать на лице креатора что-то абстрактное. — Ладно, хорош болтать. С мошенником я разберусь. Параллельно будем тебя и твой мир раскручивать и продавать. Об одном прошу: не облажайся перед публикой.

Организатор осмотрел своё чадо, счёл, что выглядит оно удовлетворительно. Осмотрел и себя. Чмокнул сына в лоб и потащил к заждавшимся поклонникам.

— О дивные и сиятельные! О могучие и лучезарные! — пророкотал бог-организатор. — Добро пожаловать на нашу уникальную встречу!

В небольшой аудитории собралось десятка два ценителей прекрасного. Они чинно расселись парами за удобные парты, перед каждым лежали небольшая коробочка и матово-чёрный шарик размером с крупную сливу. Пришедшие на встречу улыбались и хлопали своему нескладному кумиру. Тот изобразил на лице нечто приветственное и робко помахал рукой.

— Прежде всего, хотелось бы поблагодарить Университет креаторства за то, что нас так тепло приняли в этих стенах, и Карри Линга, который не смог поприсутствовать, но отрядил к нам свой затылочный глаз для освещения события, — продолжал предприимчивый бородач.

Глаз жужжал как пойманный шершень. То кружился над головами, то заглядывал в лица, то подлетал вплотную к разным предметам, чтобы получить сочный крупный план. Некоторые дамы морщили носики, но все уже были в курсе, что Карри Линг новатор, так что ничего иного от него и не ждали.

— Сегодня уважаемые зрители смогут больше узнать о любимом творце, научиться азам создания миров под его чутким руководством. А присутствующие в зале, ко всему прочему, смогут задать вопросы и получить автограф!

— У меня вопрос!

С места вскочила пожилая богиня с короткой стрижкой. На пальце её блестело кольцо с каменьями, а в глазах скакали такие бешеные огни, что богу-организатору стало слегка не по себе. Надо что-то делать с этой дамой, иначе сынуля совсем сдуется.

— Но вопросы чуть позже, сейчас послушаем победителя конкурса молодых талантов и создателя «Лучшего из миров»!

Зеленоглазый старикан попытался усадить бушующую супругу, но не тут-то было.

— Да, послушаем! — выкрикнула она, потрясая дрябнущей рукой. — Пусть расскажет, как у него хватило окаянства создать такой жестокий мир! Пусть расскажет, в каких условиях живут там человечки! А вы, лизоблюды, только и умеете восхищаться: «Ах, какой шедевр!» Вам наплевать, что эти убогие существа страдают!

Молодой креатор смешался. Он то краснел, то бледнел, хватая ртом воздух. Облачный пол под его ногами стал потихоньку проседать: видно, незадачливому творцу очень хотелось провалиться, но курса прохождения сквозь материальные объекты он не брал.

Тут вмешалась юная богиня очень и очень приятной внешности. На шее, запястьях и щиколотках её звякали многочисленные висюльки. Длинные прямые волосы колыхались, будто водоросли в прозрачной реке.

— Вы не имеете права так говорить! Автор создал мир страдающих человечков, чтобы через их страдания мы стали лучше через сострадание… ой, то есть… В общем, мы должны их жалеть, и это сделает нас лучше! И мы тогда бережнее будем относиться к окружающим. И вообще, мы не лизоблюды!

Она распалялась, запиналась, колыхание волос казалось всё более угрожающим. Теперь пряди напоминали разворошённый клубок переплётшихся змей. А звон висюлек нарастал и становился невыносимо-тонким, так что скулы сводило.

— Мои богини! — воскликнул организатор, перекрывая жуткий писк. — Пожалуйста, соблюдайте приличия! Иначе охране придётся вас вывести.

Звон прекратился. Вся пунцовая, юная красавица плюхнулась за парту. Её сосед, высокомерного вида зрелый бог, отодвинулся от неистовой шевелюры на самый краешек стула.

— А я сама уйду, — фыркнула пожилая активистка. — С превеликим удовольствием!

Зеленоглазый старик подобрал какие-то плакаты (прижал их текстом к себе) и ушёл следом, стараясь не встречаться ни с кем взглядом.

Дверь за ними захлопнулась, и аудитория мгновенно наполнилась непроглядным вонючим дымом. Боги закашлялись, несколько минут ушло на развеивание смога. Последние клочки его упорно висели над креатором, притом в виде надписи «Вот чем дышат человечки в мире этого изверга».

— Досадный инцидент, — покачал головой бог-организатор, когда всё более-менее устаканилось. — Но гении часто сталкиваются с непониманием и даже агрессией. Ну что же, муж ей судья, а мы продолжим нашу встречу. Попросим нашего уважаемого креатора рассказать немного о том, как создают миры.

Бедолага проблеял что-то неразборчивое. Начинается… Публика завозилась, сейчас будет расходиться.

— Может, покажете на примере? Ну, то есть, наглядно… — подсказала красавица в висюльках, протягивая креатору матовый шарик. Волосы её меленько трепетали.

Споткнувшись всего пару раз, молодой талант подошёл к поклоннице.

— Существует множество способов создавать миры. Самое интересное, конечно, с нуля. Каждый креатор старается придумать оригинальный метод сотворения, — начал он неуверенно. Но потом поймал волну и продолжил уже смелее: — Кто-то дышит на ладони, и из этого дыхания рождается жизнь. Кто-то выкликает имена, и на зов являются предметы и понятия. Один классик любил что-нибудь разбить, и из осколков выстраивать новое. Другой высасывал мир из пальца, третий, прошу прощения, ковырял в носу и скатывал шарик-заготовку из того, что там находил.

— А как создаёте миры вы? — поинтересовался молодой бог моды с падающей на глаза чёлкой. Под тогой его виднелись щёгольские узкие брючки до щиколоток.

— С нуля, — ответил креатор, перебрасывая шарик из одной руки в другую. — Беру произвольное число, беру нуль и начинаю делить. Каждый раз новая бесконечность получается. А с бесконечностью работать очень удобно, хоть это и кропотливый труд. Однако что-то мне подсказывает, — улыбнулся автор с несвойственным лукавством, — что собравшиеся здесь не собираются вечность положить на это благородное искусство. Иначе вы бы здесь не сидели.

Изящная богиня в висюльках хихикнула так, будто услышала первосортную хохму.

— Креаторство требует полного самоотречения, затворничества, постоянной внутренней работы, сомнений и метаний. Чтобы заниматься им всерьёз, у вас должно быть призвание, вы должны отдать ему всю жизнь. Но если у вас другие планы, креаторство может стать одним из ваших хобби. В конце концов, вечность для того нам и дана, чтобы развиваться, учиться, пробовать новые виды удовольствия, радоваться открытиям.

Тощий оратор взял с парты поклонницы коробочку.

— В таком случае, для вас идеально подойдёт набор начинающего креатора. Вот этот шарик — кусочек Хаоса Изначального в концентрированном виде. В коробочке несколько полезных приспособлений и брошюра с дельными советами.

Бог-организатор тем временем прохаживался между рядами и тихонько спрашивал у каждого участника, какую надпись высечь на памятных скрижалях для автографа.

— Погрейте заготовку в ладонях. Ощутите её потенциал. Представьте, что в ней скрыто от глаз, что можете явить взгляду только вы. Потом скажите «да будет свет», или «здесь будет вода, а здесь суша», или «фрикадели отдельно, мошки отдельно», или «даёшь дуализм» — всё, на что хватит воображения. И разломите шарик пополам.

Боги за партами послушно начали ощущать, фантазировать и разламывать. Красавица с колышущимися волосами, затаивдыхание, приняла тёплый шарик из рук преподавателя. Организатор, почти уверившись, что шалопай справится, сел в сторонке, положил перед собой стопку скрижалей и инструменты, подвязал шикарную бороду, чтобы не мешала. «Законодателю мод от автора „Лучшего из миров“», — наметил он тонкими красивыми линиями на первой пластине. Не зря когда-то на каллиграфию ходил.

Креатор внимательно смотрел за работой собравшихся, поправлял, подсказывал.

— Теперь в зависимости от вашей задумки, можете разделить имеющиеся противоположности ещё раз, даже несколько раз. Только не спешите, делайте всё поэтапно. Либо можете пока остановиться и добавить текстуры из вашего набора.

Затылочный глаз Карри Линга дотошно изучал содержимое раскрытой коробочки. Высокомерного вида бог с бордовым шейным платком спросил:

— А когда мы будем заселять туда разумных существ?

— Вы забегаете вперёд, о могучий и лучезарный. — Молодой творец вошёл во вкус и решил, что, если создавать миры ему когда-нибудь наскучит, он обязательно станет преподавать. — Для начала надо полностью проработать для них среду. Ландшафт, климат, растения, животные. Разумные, знаете ли, должны чем-то питаться, а ещё им полезно чем-то занимать свой мозг. Поэтому мы и создаём сначала мир, потом жителей.

— А обязательно делать их из глины? — бойко поинтересовалась плотная дама, успевшая перемазаться Хаосом по самые локти.

— Это традиционный материал, но можно экспериментировать и с другими. Только помните, что материал накладывает отпечаток на итоговый продукт. Если будете лепить человечков, прошу прощения, из дерьма, то какой бы красивой ни была фигурка, человечек выйдет дерьмовый. — Креатор потёр худую шею. — Однако это можно использовать в качестве художественного приёма. Скажем, четыре пятых человечества из глины, одна десятая из железа, одна десятая из дерьма. Весьма интересная картина должна получиться.

На задних партах зашушукались и захихикали.

— А если, к примеру, я хочу, чтобы мир подчинялся определённым законам? — спросил робкий неприметный бог со въевшимся в лицо выражением постной серьёзности.

— Физические законы прописывают на этапах начального разделения — для каждой стихии или же для всех сразу, — охотно разъяснил наставник. — Опытные креаторы продумывают их загодя, а в процессе создания мира просто чётко воображают себе желаемые аксиомы. С разумными существами сложнее. Они во многом повторяют своего творца. У меня вот проблемы с логикой, так что сделать миры полностью логичными не выходит, хоть ты тресни. Так что, если у вас, к примеру, нет чувства юмора, наделить им своих человечков никак не получится.

Креатор дружелюбно улыбнулся и подошёл к богине в висюльках, начал комментировать её работу и мимоходом поправлять мелкие детальки, почти касаясь изящной руки. Длинноволосая красавица зарделась. А робкий неприметный бог ещё сильнее посмурнел. У него и впрямь не было чувства юмора, и он всячески старался это скрыть. Естественно, чем больше старался, тем очевиднее и смешнее выглядели эти попытки.

Наконец, подошло время автографов. Довольные участники мастер-класса выстроились в небольшую очередь. Они оживлённо переговаривались, галдели, обменивались впечатлениями. Каждый уносил с собой более или менее удачную работу. У плотной богини с руками, измазанными по локоть, был донельзя зачухранный мир. Первым делом она отделила грязное от чистого, но, видно, разломила шарик хаоса на неравные дольки. У бога моды с чёлкой, падающей на глаза, был мир, полный сообразительных попугаев нелепых форм и цветов. У серьёзного — унылый полосатый шарик, стремящийся к кубику. У высокомерного бога с бордовым шейным платком — абстрактный мир утончённых оттенков и плавного перетекания очертаний. Наконец, у красавицы в висюльках — бархатный на ощупь пульсирующий шарик, светящийся мягким коралловым огоньком.

— Я не успела доделать, — призналась она, когда подошёл её черёд брать автограф.

— Ничего-ничего, — рассеянно сказал неловкий креатор, высекая свой символ на заготовленных для поклонницы скрижалях. — Вы ведь поняли общий принцип, закончите дома.

— А что значит ваша подпись? — спросила богиня, кокетливо хлопая ресницами.

Увлёкшийся работой бог не заметил бы, даже если бы перед ним опахалом из жар-птичьих перьев размахивали. Бог-организатор досадливо смотрел, как недопетря упускает шикарную даму. Ничего, разберёмся с мошенником, который клепает копии «Лучшего из миров», а там уж и даму для мальчика подыщем.

— А? Подпись, да… Я придумал её специально для этой автограф-сессии. В ней есть и открытость, и окончательность, и загадка. Как вы считаете?

— Да, — с придыханием согласилась дивная и сиятельная, бережно прижимая к сердцу тонкие скрижали, ещё тёплые от его прикосновения.

— Я думаю, если бы жители моего творения по-настоящему задумались о том, кто их создал, по-настоящему попытались понять и представить меня, они по наитию изобразили бы именно такой символ.

Юная богиня всё пыталась поймать взгляд неуклюжего гения, но тот уже взялся за скрижали следующего почитателя, и очередь завозилась, прозрачно намекая, что задерживаться не стоит.

Смятённая, счастливая, терзаемая пламенем в груди, красавица вышла из Университета. Не видела и не слышала ничего, кроме своих мыслей. Не помнила, как очутилась дома. Села перед маленьким алтарчиком, уставленным брошюрами с экскурсий в «Лучший из миров», фотографиями и сувенирами оттуда. Благоговейно освободила место для памятных скрижалей.

И долго, долго смотрела на простую надпись «Моей преданной поклоннице».

И долго, долго гладила заветный символ.

Вот такой:

? Не-джинн

Как говорится, ничто не предвещало.

Никита залез в ванну, задёрнул штору, врубил бодрящий душ. Потянулся за гелем и обнаружил, что литровая бутыль пуста. Поморщился, отключил воду, выбрался из ванны. Хмыкнул, вспомнив, как бесилась Катерина: «Коврик постоянно мокрый, хоть выжимай! Скоро плесень вырастет!» Принялся рыться в шкафчике под раковиной.

Последние несколько месяцев Катерину не устраивало решительно всё. «Когда ты разберёшь бардак в шкафах?» «Сколько можно резаться в игрушки?» «Даже в парк тебя не вытащишь! А когда-то ухаживал за мной, романтические вечера устраивал, на скрипке играл!» Отвали, женщина, не видишь, я в печали? У меня экзистенциальный кризис, а ты со своими низменными придирками к бардаку и неромантичности… В общем, совершенно, ну вот ни капельки не жаль, что расплевались.

Наконец, Никита обнаружил искомое: горку одноразовых тюбиков «два в одном», так удачно утащенных из турецкого отеля ещё в прошлом году. Вот и пригодились! А Катерина-то всё надрывалась: мелкое сквалыжничество, бу-бу-бу. Из-за неё полотенце пришлось в номере оставить… Дура неэкономная. А ведь Никита чуть было до колец не дошёл! Была бы у него сейчас такая хозяюшка. Уже через пару месяцев с хлеба на воду стали бы перебиваться.

Снова залез в ванну, снова задёрнул штору, снова врубил душ. Жизнерадостно мыча попурри собственного сочинения, свинтил крышку тюбика… и тут же отбросил. Как кусок арбуза, осу на котором замечаешь, когда она уже в нескольких сантиметрах от твоего нежного и чувствительного языка.

Из тюбика валил густой сиреневый дым. Никита имел богатый опыт тырения мыльно-рыльных средств из турецких отелей, но такое с ним случилось впервые. Парень поспешно выкарабкался из ванны, поскользнулся на кафеле и мягко плюхнулся на свою упитанную задницу.

Помещение наполнилось клубами загадочного тумана и приятным запахом, похожим на ароматную композицию прежнего геля. Перемен в самочувствии молодой человек не замечал и предположил, что опасности для здоровья нет. Только вот видимость сильно упала. Никита чувствовал себя внутри мультика «Ну, погоди!», когда заяц пел про айсберг, а волк шаманил с дым-машиной. «Надо водой прибить», — решил парень. Направил душ примерно туда, где должен лежать тюбик.

— Оборзели там совсем! — вдруг заорал возмущённый голос. — Только раскумарился нормально!

Из дыма явился сильно рассерженный мужик, завёрнутый в мокрую простыню. Ну, то есть простыня-то изначально сухая была, только Никита от неожиданности выронил душ, и он теперь бесконтрольно шарашил параболическими струями во все стороны.

Мужик сориентировался, быстро закрутил краны. Опёрся накачанными руками о край ванны, недружелюбно буравя Никиту взглядом. Тот немного опамятовался, и, чтобы быть на равных с незнакомцем в простыне, встал и обернул чресла полотенцем.

— Что вы делаете в моей ванной? — почти не дрожащим голосом вопросил Никита.

— Это ты мне скажи, какого фавна ты мне кайф ломаешь? Весь дым вытянул, хату запрудил! Щас разбираться будем!

— Подождите, какую хату? — не понял парень. Затевать ссору с мускулистым противником совсем не хотелось. Никита дрался только в школе. Да и тогда, в основном, бывал бит.

— А вот такую!

Мужик поднял со дна ванны тюбик из-под геля и досадливо отбросил. Молодой человек на миг онемел, хлопая большими, нарочито-честными глазами навыкате.

— Так вы джинн?

— Щас как вломлю! — обиделся качок в простыне.

Никита выставил перед собой ладони, снова плюхнулся на задницу и, комично упираясь пятками, отполз к двери.

— За что?

— Ты как меня назвал, гнида?

— Джинн! Это не ругательство! Это дух такой, из бутылки! — выкрикнул парень, когда кулак незнакомца практически соприкоснулся с его носом.

— А, — мгновенно остыл нежданный гость. — Ну ладно тогда. Есть полотенце? — миролюбиво спросил он.

— С-сейчас. Я мигом.

Никита метнулся за запасным полотенцем. Катерининым, в цветочек. Но мужик не возражал, а начал методично вытирать своё могучее тело. Никита с завистью смотрел на его фигуру.

— Так вы не джинн? — спросил парень, назавидовавшись вдосталь.

— Какой я джинн? Бог я, — просто сказал атлет.

Не глядя, сунул полотенце молодому человеку. Оно влажно шлёпнулось на пол, потому что никто не протянул руки, чтобы его взять. Никита застыл с открытым ртом. Хотя казалось бы, чему удивляться? Огромный мужик вылезает из тюбика объёмом 30 миллилитров. Говорит, что не джинн. Кем ему ещё быть?

— Б-бог?

— Ну да.

— А почему в тюбике?

Мужик — то есть бог — замялся.

— Агорафобия у меня, — нехотя признался он.

В голове молодого человека выгорела микросхема, отвечавшая за способность удивляться. Зато заработала другая, давно простаивавшая без дела.

— Господи! — заполошно возопил он, бухаясь на пол. — Я грешен! Я в тебя не особенно верил, в церковь не ходил, посты не соблюдал, сквернословил, чревоугодничал, пьянствовал, блудил…

— Э, э! Ты что, больной? Хватит мне ноги слюнявить! Поднимись!

— Господи, но ты же, наверно, пришёл покарать меня за неправедную жизнь? — разорялся Никита, обхватив колени высшего существа. — Я жалок и недостоин твоего милосердия, но я всё осознал! Я исправлюсь! Я буду каждый день…

— Стопэ! — заревел нежданный гость, огрев кающегося грешника мокрым полотенцем в неподобающе-веселёнький цветочек.

— Любое наказание приму со смирением и благоговением, — проблеял Никита и ткнулся лбом в скользкий кафель.

— Так… Я не твой бог. Я вообще не из этого мира бог. Просто бог здорового образа жизни, — попытался объяснить сверхъестественный гость. Потом вздохнул. — Долгая история. Слушай, у тебя похавать есть чего?

Минут через десять Никита и не его бог уминали корявые, но щедрые холостяцкие бутеры. Точнее, уминал не-джинн, а Никита больше в рот ему заглядывал.

— …в общем, решил у вас тут пожить. Век живу, другой, третий. Акклиматизировался, порядки ваши узнал, полюбил этот мирок. А потом стал замечать, что нахватался от вас всякого. Сленг этот уродливый, привычки вредные, агорафобия, опять же. Думаю, ну на фиг, ещё пару веков тут потусую и домой рвану.

— Так вы желания не исполняете? — неумело пряча разочарование, спросил молодой человек.

— Повторяю: я не джинн. Где, говоришь, почитать про них можно?

— «Сказки тысячи и одной ночи», — пробурчал Никита. — У меня есть сокращённое издание, могу подарить.

— Замётано. И хату новую мне найди.

Молодой человек поволокся в ванную, принёс литровую бутыль из-под геля.

— Такая пойдёт?

Бог ЗОЖа засунул за щёку последний кусок бутера, облизал толстые пальцы, потом отёр их о простыню (оказавшуюся тогой). Придирчиво осмотрел бутыль с дозатором. Взвесил в руке, свинтил крышку, понюхал.

— А посолиднее нет ничего? Поэстетичнее? — капризно спросил он.

Никита почесал в затылке. Порылся в своем бардаке, принёс завалявшуюся на балконе бутыль из-под вина, сувенирный кувшинчик из Крыма, старую детскую копилку и ладанку для эфирных масел, оставленную Катериной. И хранимую непонятно зачем на телевизорной полке. Если поднести прямо к ноздрям, ещё можно почувствовать Катин любимый лемонграсс.

— Выбирайте, — предложил он, расставив сокровища перед гостем.

Тот подошёл к делу вдумчиво и со знанием. Немногие так ответственно президента выбирают. Да что там президента, жену или даже мобилу.

В итоге остановился на ладанке.

— Спасибо, дружище, — задушевно произнёс качок, стискивая плечо Никиты. — В баньке попарил, накормил-напоил, только что спать не уложил, а? — бог сверкнул лукавым глазом. — Ну что, я ж тоже не свинья какая. Отплачу добром за добро. Три желания у тебя. Выполню по мере сил.

Никита просиял. А потом растерялся от широты выбора.

— Что значит по мере сил? — уточнил он после паузы.

— Ну, я не создатель этого мира, так что базовых настроек менять не могу. Например, чтобы ты летать умел или по воде ходить — это извините. Могу расширить твои способности в рамках возможного для человека. Эйдетическую память тебе спроворить, например. Или зубы крепкие.

— А, скажем, фигуру, как у вас?

— Могу посоветовать не жрать что попало. И комплекс хороших упражнений.

Никита насупился. Но потом решил, что бог ЗОЖа прав. Действительно, зачем тратить драгоценное желание на то, чего можно и самостоятельно добиться?

— Я сейчас не желание загадываю, а просто интересуюсь, — осторожно начал парень. — А если я, например, хочу узнать все тайны этого мира?

— Все — это к создателю. Но мне известно достаточно тайн, чтобы довести любого человека до самоубийства. Не советую.

— Хорошо. А, положим, я попрошу, чтобы мне никогда не пришлось больше работать?

Накачанный бог развеселился.

— Не работай, пожалуйста! Только жить ты на что будешь?

Видимо, надо точнее формулировать.

— А сделать меня без меры привлекательным для женщин?

— Основы пикапа, фитнес-клуб, стилист. Мелко мыслишь.

— Ну, а какую-нибудь способность необычную? В рамках доступного человеку?

Бог ЗОЖа задумался. Пощипал широкую кустистую бровь.

— Я много спецкурсов прошёл, обучать и ограниченную лицензию выдавать могу. Но большинство моих умений человеку ни в какой форме не подходят, — он почесал колючий подбородок. — Хотя есть одно! Давно не пользуюсь, правда. Такое свойство: ёкает в груди, когда поступаешь правильно. И живот крутит, когда неправильно.

Вспомнив сказки про джиннов, молодой человек сразу почуял подвох.

— А в каком смысле «правильно»? С моральной точки зрения?

— С моральной — ты и сам должен знать, что хорошо, а что плохо. Не маленький. Я имею в виду, как у вас говорят, что «на роду написано». Вот если ты день за днём пашешь за много денег на нелюбимой работе, то у тебя будет всё время живот крутить. А будешь, скажем, картины писать, получать от этого кайф и прозябать в нищете, у тебя будет ёкать в груди. И ощущение полной гармонии с миром и с собой. Правильный жизненный выбор с кармической точки зрения.

«Опасная игрушка, — рассудил Никита. — Типа предвидения. На каждый шаг будет крутить и ёкать, а потом приведёт неизвестно куда. И ведь если эту способность взять, то придётся с ней всю жизнь соглашаться. Хотя с другой стороны — многие ли доподлинно знают свой путь?»

— То есть я иду в казино, выбираю число, у меня ёкает в груди. Я ставлю на него и проигрываю, потому что это по карме? — предположил ушлый молодой человек.

— Именно. Нужно что-то отдать, чтобы потом получить взамен ещё больше. Может, именно из-за проигрыша ты выйдешь из казино раньше, чем планировал, и встретишь женщину всей жизни.

Никита водил пальцем по крупинкам просыпанного сахара на столе. Шевелил губами, кумекал. Потом встрепенулся.

— Ладно. Я, кажется, готов. Первое. Я хочу обладать отменным здоровьем до самой смерти в глубокой старости.

— Ха! Хитер бобёр! Здоровье и долголетие в одном! — Бог хлопнул в ладоши. — Ну что ж, этого добра мне не жалко. Пожалуйста.

Молодой человек ожидал спецэффектов, молний и нездешнего света. Но ничего особенно не изменилось. Просто дышалось легко, виделось чётко, слышалось ясно, двигалось ловко.

— Второе. Я хочу быть талантливым и харизматичным долларовым мультимиллиардером.

— Жадничаешь, мой маленький друг. — Не-джинн погрозил пальцем. — Выбери одно.

Парень задумался. Что выбрать? Талант без денег или деньги без таланта? Потом его осенило:

— Дай мне твою способность чувствовать, как поступить правильно!

Незваный гость разулыбался, показывая широкую щель между резцами.

— Верный ответ. Держи!

И пожал собеседнику руку.

Внутри ёкнуло. И сомнений не осталось. Деньги к чёрту, это только средство! Пришли и ушли. Заработать не проблема.

— Спасибо! — выдохнул Никита и опрометью кинулся на балкон за стремянкой. Подставил её к антресоли, достал запылённую, давно прозябавшую в безмолвии скрипку. Нежно погладил исцарапанный лак. Озарения мелькали перед его внутренним взором одно за другим, как машины, пролетающие ночью по встречке.

Переставил стремянку. На верхней полке шкафа отыскал «Сказки 1001 ночи». Протянул богу и принялся торопливо одеваться.

— А третье желание? — поинтересовался бог.

— Не надо, — ответил парень и почувствовал несравненное ощущение правильности. — Ваш дар даёт уверенность в себе. Уверенность в себе помогает пробиваться. А если ещё и знаешь, что вот это — точно твоё, то пробиваться ничего не стоит. Вы дали мне сразу предвидение и удачу, а больше мне нечего от вас просить.

Бог уважительно покивал. Поднялся из-за стола, взял новую «хату», готовясь в ней исчезнуть.

— Будь другом, запечатай ладанку и брось куда-нибудь в реку, чтобы меня не беспокоили.

— Легко, — отозвался Никита, застёгивая пуговицы самой немятой рубашки.

— А кстати, куда это ты намылился? — спросил любопытный бог.

Парень поколебался, потом проговорил:

— Что имеем, не храним, потерявши — плачем. А я вот не плакал. Не понимал: дундук был. Но всё ещё можно исправить!

— А-а, — понимающе ответил бог, наблюдая, как молодой человек приглаживает волосы и брызгается парфюмом. — Тогда удачи! Расти большой.

Гость сделал движение, будто ковыряет мизинцем в ухе, и растворился в воздухе. Ладанка мягко, увесисто легла в ладонь Никиты. Тот, хоть и спешил, но скатал шарик из ваты, засунул в горлышко поплотнее, а потом поджёг завалявшуюся церковную свечку и загерметизировал нежданного благодетеля воском.

А теперь навстречу новой жизни. Навстречу новым свершениям. Навстречу новым возможностям. Навстречу опрятности, нестяжанию и ЗОЖу. Навстречу романтике и — конечно — тонкому запаху лемонграсса.

Доставка суши

По облачной резиденции бога погоды разнеслось пение небесных хоров.

— В дверь звонят! — подтвердила супруга, богиня плодородия, из своей роскошной оранжереи.

— Иду, иду, — раздражённо откликнулся хозяин резиденции. Он как раз делал модель небольшого торнадо из рахат-лукума для вечеринки соседа. Работа кипела, отрываться совсем не хотелось.

Шаркая разношенными тапочками, поплёлся к двери. Вокруг лысеющей головы кружились расчёты и идеи. Поймав одну за хвост, владыка ураганов поднёс её к слабым глазам и рассмотрел повнимательнее. Хмыкнул, почесал плешь, хотел было уже развернуться и эту интереснейшую задумку воплотить, но хоры зазвучали вновь, более требовательно.

— Ах да, — вздохнул мастер погоды и открыл дверь.

За нею стоял молодой белобрысый бог в кривовато сидящей тоге. Глаза у него светились наивностью, как у розовощёкого карапуза. На пухлых губах — робкая улыбка.

— Здравствуйте, о могучий и лучезарный! Доставка суши! — жизнерадостно выпалил незнакомец.

— Вы ошиблись, я ничего не заказывал.

Бог погоды уже начал закрывать дверь; мысли о карликовом торнадо с новой энергией закружились у светлого чела, — но молодчик умоляюще сложил бледные бровки.

— Видите ли, — начал он, запинаясь и краснея, — я заочник кафедры всеведения. Скоро зачёт, очень нужно потренироваться. Не могли бы вы мне помочь?

У владыки метеоявлений была слабость: он всегда сочувствовал студентам. Самому когда-то пришлось несладко. Гранит науки, всё такое. До сих пор зубы ноют.

— Ну хорошо. Только быстро.

— Спасибо! — просиял юный бог. Вокруг него образовался радужный ореол. Студент поспешно погасил непрошенную иллюминацию. — Я вижу, что у вас есть сын.

— В точку.

— Сколько мальчику?

— Ну… — бог погоды замешкался, примеряя термин «мальчик» к бородатой орясине с нектарным пузцом. — Большенький уже.

— Я вижу, что вы давно не уделяли ему времени.

— Это верно. — Повелитель ветров почувствовал некоторую неловкость. — Всё некогда было, знаете ли. То у верховных ассамблея, надо снежных туч налепить для интерьера. То клубу богинь-домохозяек морской бриз подавай, то ещё заказы. Замотался совсем.

Белобрысый понимающе закивал.

— Неудивительно, что вы загружены. Вы усердно работаете, не жалея себя, чтобы у вашей семьи было всё и даже чуть больше.

Близорукий трудяга приосанился.

— Но я также вижу, что вашему сыну очень нужно внимание. Вы любите его баловать, всем сердцем хотите найти общую тему для разговоров, общее занятие, хобби. Но вы с ним такие разные, и поэтому вам всегда трудно подобрать для него что-нибудь действительно приятное. Я прав?

Хозяин облачной резиденции сник.

— Что есть, то есть. Я всю жизнь занимаюсь погодой, технарь до мозга костей, а сын скорее гуманитарий. Сейчас его интересуют психология и социология. Ну скажите, какие здесь перспективы для способного, неглупого бога? — с ноткой отчаяния вопросил заботливый отец. — Как бы я хотел, чтобы он пошёл по моим стопам! Я мог бы ему подсказать, сделать его путь проще. У меня и связи есть, накопленные за эры упорного труда. Но… я либеральный родитель, не буду его ни к чему принуждать. Только иногда мне кажется, что сын этого не видит и не ценит.

— Извечная проблема отцов и детей, — умудрённо поддакнул блондин. — И, кажется, у меня есть для вас подходящее решение. Видите, не зря я учусь на кафедре всеведения!

Укротитель бурь скептически скривился. А непрошенный посетитель продолжал:

— Мы с другом-креатором (он тоже заочник), организовали проект «Доставка суши». Суши и воды, конечно же, — затараторил студент. В волосах его сверкнула рыжая искра — и пропала.

Мастер погоды ощутил новую волну симпатии. Ему тоже пришлось совмещать работу и учёбу. Надо было как-то содержать жену и сына.

— Это развивающий набор, развлечение для всей семьи!

Белобрысый открыл кубическую термосумку (доселе неприметно стоявшую у его ног), и в её бархатно-чёрном нутре показался бочок голубо-зёленого шара в завитушках циклонов и антициклонов.

— Вы хотите продать мне мирок? — разочарованно спросил потенциальный покупатель.

— Не мирок, а мир! Да ещё какой мир! Вы когда-нибудь проектировали карту климатических зон или изобар для целой планеты?

— Признаюсь, не доводилось, — слегка стушевался бог погоды. — Мои клиенты заказывают, в основном, декоративные осадки и ветерки для кондиционирования.

Последней по-настоящему серьёзной его разработкой был диплом, «Буря в стакане». Вот где нужны были безукоризненная точность расчётов и филигранность исполнения. Это вам не торнадо из рахат-лукума сляпать!

— Вы даже не представляете, насколько масштабен продукт, который мы предлагаем. Такое поле для экспериментов!

Бог погоды задумчиво почесал частую щетину. Потом будто бы опомнился:

— Но вы, кажется, говорили, что это развивающий набор для моего сына, а он совсем не интересуется метеорологией.

— Естественно, для сына, — напирал молодчик. — Для всей семьи! Ему по душе социология? В нашем мире сотни, тысячи обществ, различных по качественному и количественному составу, убеждениям, этическим и моральным нормам, целям и методам действия. Можно изучать, можно изменять, можно сталкивать, можно конструировать и проводить опыты. Это точно придётся вашему сыну по душе. И кто знает, может быть, понаблюдав за вашей работой, он тоже увлечётся высоким искусством создания климата и погоды!

Циркуляции начальник и осадков командир всё ещё колебался. А студент с глазами карапуза пылко продолжал окучивание.

— Думаю, и вашей уважаемой супруге этот мир придётся весьма кстати. Она ведь давно не работает по специальности, а навыки терять, полагаю, не хочет. Наш продукт предлагает широкий спектр почв, природных условий и культур с огромным потенциалом для знающего селекционера. У отдельных обществ на определённых стадиях развития предусмотрены крайне любопытные приспособления для мелиорации, повышения урожайности и облегчения труда земледельцев. А уж с климатом вы всегда сможете помочь ей сами.

Бог погоды наморщил высокий лоб. Студент украдкой поправлял свою тогу, распределяя мешочки с песком так, чтобы складки легли более-менее прилично.

— Кстати, — внезапно вспомнил молодчик, — разумные существа идут в комплекте. По правде сказать, на всём рынке на них сейчас повальные скидки.

— Не берут у вас человечков? — усмехнулся бог погоды.

— Для многих требования по уходу слишком высоки, — развёл руками продавец суши и воды. — Иным заказчикам просто не хочется заморачиваться.

Властелин самума и сирокко наконец решился.

— Ну что ж, — проговорил он с деланным равнодушием. — Взять, что ли? Сколько просите?

— О, совсем не дорого, — лучисто улыбнулся молодой бог, поглаживая мочку уха. — Моё несовершенное всеведение подсказывает, что у вас простаивает способность заслонять собою весь небосвод и умещаться на кончике иглы. Мой компаньон, креатор, хотел бы разделить с вами эту способность. Ему она позарез нужна для нового нано- или пикопроекта.

Бог погоды больше не сомневался. Безделица какая!

— Пожалуй, справедливая цена, — вальяжно протянул он. — Держите.

Он пожал парню руку, и на ладони у того засиял золотистый символ.

— Передаётся рукопожатием, так что пока носите перчатку. А для активации нужно ввести секретный код. Сейчас вам напишу.

Гуру климата принялся торопливо высекать что-то на миниатюрных скрижалях. Белобрысый замотал руку тряпицей и теперь косился на неудобную приспособу покупателя. Вся небесная молодёжь сейчас ходила с сенсорными телефонами, купленными на финальной распродаже в одном очень странном магазине. Старшее поколение считало нововведение непристойным и сетовало на времена и нравы. Но тишком поглядывало, как это юнцы с такой-то хитрой штуковиной управляются.

Итак, вопрос оплаты был улажен. Студент бережно достал товар из термосумки и с затаённым вздохом передал новому владельцу.

— Вот, на всякий случай инструкция по уходу.

Красочная брошюрка легла на хрусткую полярную шапку развивающего набора. «Ну, уж это нам не понадобится, — самонадеянно подумал бог погоды. — И полярные льды уже давно не в моде. Сделаем здесь что-нибудь поинтереснее».

— Пользуйтесь с удовольствием!

Белобрысый лихо стукнул пяткой о пятку и растворился в воздухе. Довольный собой, погонщик муссонов и пассатов развернулся, чтобы внести игрушку в дом. И натолкнулся на строгий взгляд несравненной богини плодородия.

— Это что? — без вступления осведомилась она.

— М-милая, это развивающий набор для нашего мальчика, — пролепетал муж.

Пышная красавица нахмурилась ещё сильнее.

— Ты давно этого мальчика-то видел? Ему не развивающие игрушки нужны, а жена хорошая и собственная жилплощадь!

— Но любимая…

— И куда мы это безобразие будем ставить? — продолжала возмущаться супруга.

Из густых антрацитовых волос то и дело падали отдельные зёрнышки, а иногда и целые колоски. Это делало уборку в резиденции занятием бессмысленным. Каждый шаг здесь сопровождался приятным шуршанием, а в золотистой подстилке постоянно что-то шевелилось и попискивало. Зато крылатые кони, домашняя птица и карликовые сфинксы всегда были сыты и довольны.

— Дорогая, наш дом сделан из облаков, — осторожно начал обороняться супруг. — Подвинуть пару колонн не проблема.

— Сам с богами-строителями будешь договариваться. И следить, чтобы не утащили чего, тоже сам будешь.

Как известно, боги с прикладной специализацией не слишком порядочны.

Генерал атмосферных фронтов уже решил, что опасность миновала, но тут жёнушка снова пошла в наступление.

— И кто будет ухаживать за этим пылесборником? Я пальцем не пошевельну, слышишь?

Бог погоды рассыпался в уверениях, что это и не потребуется, что все заботы они с сыном возьмут на себя. Применил все аргументы, которые перечисляет малыш, уламывая родителей завести питомца.

— А сколько ты за эту дрянь заплатил?

…Новый поток оскорблений, угроз и требований вернуть эту погань туда, откуда взял. Ах, чек не попросил? Да тебя, небось, ещё и надули. Наверняка этот мир бракованный. Ну точно, ведь развалится через несколько миллиардов лет. Погоди-ка… Я знаю, что это такое! Кривая копия с этого, как его… короче, с мира, который в галерее выставили. А ты и повёлся, купил дешёвую подделку! И за это убожество отдать лицензию на уникальную способность! И за кого я только замуж вышла, мать-Земля!

В итоге, они, конечно, помирились. И колонны раздвинули. И строители утянули из оранжереи какой-то редкий гибискус. И супруги снова поссорились и снова помирились. И сыну подарок пришёлся по душе. И играли они с отцом вместе.

Но недолго. А потом, как и ожидалось, ухаживать за чахнущим без внимания мирком пришлось черноволосой богине. Но ей со временем даже понравилось.

А рыжий бог-трикстер снова принял обычный облик, тайком слепил очередную плохонькую копию «Лучшего из миров» и приметил ещё одного потенциального покупателя.

Без обмана

Работа под названием «Синэнганьо» была представлена на конкурс молодых креаторов богиней согласия. По её замыслу, лучшим может считаться только тот мир, жители которого физически неспособны лгать друг другу. Поэтому своей креаторской волей она создала существ, вывернутых наизнанку: речевой аппарат их обращен вовнутрь, чтобы лживые слова говорить лишь самим себе. Все мысли и чувства их при этом без труда читаются окружающими. Выбранный для ознакомления с данным миром эпизод предназначен для просмотра детьми только в присутствии родителей.

***

Молодой человек («человек» в смысле разумный житель мира Синэнганьо) с достаточно приятным для его касты запахом вот уже половину вечера не мог привлечь ни одну барышню. С обонятельными рецепторами и железами общения у него всё было в порядке, на вид он был крепкий и выносливый, ничем не хуже сотен других парней, пришедших для парообразования. В чём же дело?

«Возможно, от волнения я неточно сымитировал запах той девушки. Она подумала, что я зову другую», — заключил молодой человек. Кстати, имя его передавалось запахом Шкварки-Отбросы-Носки-Имбирь-Нашатырь, для краткости будем звать его Шонин. Мужчины его касты редко могли похвастаться наличием целых трёх приятных запахов в имени, а уж аромат носков считался необычным и экзотическим, так что с наветренной стороны Шонин был не так себе, а очень даже ого-го. Только вот барышни на его зов подходить не спешили.

«Так-с, попробуем ещё раз. Вот эта вроде ничего», — сказал себе парень. Для синэнганца разговаривать самому с собой было вполне нормально. Наоборот, интромолчаливость указывала на нервное расстройство.

Раскрыв веером самцовые лопасти, Шонин пустил в ход железы общения, тщательно комбинируя запах женщины: Айва-Компост-Требуха-Ацетон-Яблоко. Дамы любой касты обычно пахли приятнее кавалеров, поэтому три вкусных аромата в имени не были чем-то незаурядным. Привлекательность девушки оценивалась по интенсивности, сочетаемости и редкости имени. Актая была ни то, ни сё: симпатичная простушка, каких сотни. «Почему бы тебе со мной не познакомиться?»

Почувствовав зов, Актая обернулась, навострила щетинки. Кто-то позвал. Да, вот этот. Нет, спасибо, — промелькнули отрывистые мысли в положении тела, в движениях клапанцев, в качании усиков и чмоканье аккуратных сфинктеров. Девушка вернулась к обонятельному ощупыванию собравшихся.

«Значит, звал правильно, просто меня игнорируют, — констатировал Шонин. — Что со мной не так?»

Чуть поодаль он заметил другого парня, куда более успешного. Тот весь был сплошной веер. Сплошное обаяние. Или обоняние? Барышни так и кишели вокруг него, чуть ли не касались усиками, бесстыдницы! «Мне бы такую бесстыдницу! Хоть одну!» — взмолился про себя Шонин. Стоящая рядом девушка отшатнулась и негодующе заклекотала красивыми влажными сфинктерами.

«Ну вот, я опять всё порчу, — досадливо сказал себе парень. — Нельзя так явно показывать свои мысли!» Хотя как их скроешь?

Окружённый девицами самец по имени Дизель-Огурец-Гарь-Рыба-Аммиак демонстрировал удивительный магнетизм при весьма посредственном индивидуальном букете.

Догра, — неуверенно позвал Шонин. Дамский угодник насторожился, ощетинился, показывая: Я не из таких. Мне хватает внимания барышень.

Шонин отчаянно затрепетал клапанцами, выражая мысль, что его намерения неправильно истолковали: он всего лишь хотел попросить совета. Впрочем, клапанцами можно было и не хлопать, все его мысли и дурак легко прочитает.

Позже, — просигналил Догра и продолжил охмурять дам. Шонин понурился и отправился ждать у ворот в загон парообразования.

Налюбезничавшись с незнакомками, ловелас выбрал себе двух самых привлекательных, — похоже, даже выше его кастой. Заметив переминающегося у выхода Шонина, Догра жестами объяснил, где и когда готов встретиться и дать совет. Шонин завистливо покачивал усиками вслед удаляющейся троице, ловил последние отзвуки кокетливого чавканья сфинктеров и нотки неведомых ему доселе дамских запахов.

Молодые люди встретились на следующий день возле большого общественного чана с пойлом. Шонин вежливо предоставил спутнику право первым нахлебаться сладкой жижи. Вид искусного соблазнителя, общее эмоциональное состояние и довольное хлюпанье клапанов подсказывало, что дамы его не разочаровали.

Насытившись, молодые люди удалились в одну из укромных нор для частного обмена информацией. В Синэнганьо, где твои мысли и эмоции может читать каждый, кто окажется достаточно близко, без таких нор невозможны были бы бизнес, экономика, индустрия слухов и религиозная дружба (последние два явления часто перетекали одно в другое).

Шонин начал выстукивать клапанцами сложную фразу языка жестов, но Догра нетерпеливо его оборвал. И сплёл свои щетинки со щетинками собеседника, что по неписаному закону позволялось только ближайшим родственникам и любимым супругам.

— Так быстрее, — пояснил чужой голос внутри Шонина.

Неудачливый в делах амурных юнец слегка дрожал от неприятной и неожиданной интимности с незнакомцем — и боролся с доверием, возникающим вследствие такого контакта по чисто физиологическим причинам.

— Что ты хотел знать? — спросил Догра-внутри.

— Как мне привлечь девушку? — несмело отозвался Шонин, не привыкший разговаривать с кем-то, кроме себя самого. — Только, если можно, быстрее, мне не очень хорошо.

— Очень просто, — самоуверенно ответил Догра-внутри. — Ты — это то, что ты думаешь. Вот о чём ты думал, когда пришел на парообразование?

— Что мне нужна девушка. Что я неплохой парень.

— А ты думал, какая девушка тебе нужна? — допытывался Догра.

— Симпатичная.

— То есть любая симпатичная?

— Ну… да, — признался Шонин.

— В этом твоя ошибка. Ты приходишь на парообразование и видишь сотни симпатичных девушек. Зовёшь ближайшую. Она оборачивается и чувствует, что тебе нужна любая: хоть Актая, хоть Гурая.

— Но ведь так и есть, — не понял Шонин.

— Вот поэтому четыре пятых парней уходят с парообразования с одной барышней. Почти одна пятая уходит в одиночестве. И только единицы собирают вокруг себя толпу хорошеньких дам, — гордо ответил Догра.

— То есть я никогда не найду себе пару? — встревожился вполне себе приятный с наветренной стороны молодой человек.

— Найдёшь, если меня послушаешь. Приходи сегодня снова в загон. Заметишь подходящую девушку — сперва не зови. Изучи её хорошенько. Внюхайся, какой насыщенный у неё основной запах. Какая тонкая верхняя нота. Какое стойкое послевкусие. Как умело она маскирует вонь жасмина или базилика. Почувствуй, что тебе нужна именно эта барышня.

— Ты думаешь, я вот так просто зайду в загон и сразу встречу любовь всей жизни? — изумился Шонин.

— Любовь всей жизни на этот вечер, — поправил Догра. — Если ты поверишь, поверит и она.

Усики чесались, щетинки хотели высвободиться из нежданного сплетения. Но Шонин так и не уловил сути совета, поэтому продолжал спрашивать.

— То есть сегодня любовь, а завтра просто знакомая?

— Схватываешь на лету! — похвалил Догра, очевидно, не чувствовавший никакой неловкости от внутреннего диалога. — Ещё лучше будет, если ты поверишь, что искал её всю жизнь. И что до самой смерти от себя не отпустишь.

— А завтра отпустить?

— В точку! А самое надёжное при этом ещё поверить, что ты, например, владелец четырнадцати частных нор, а два отнорка сдаёшь в аренду. Что ты каждое утро надзираешь за выпасом сотни крылатых зеброящеров, а с полуденной дойки получаешь две трети. И что ты очень хочешь все свои частные норы заполнить собственными пищащими отпрысками. И вот наконец нашёл себе достойную спутницу для этого святого дела.

— Но как я в это поверю? У меня только полторы норы и пара слабодойных зеброящеров. И пасу я их сам. И к пищащим отпрыскам пока не готов.

— Это неважно, — успокоил Догра. — Чтобы привлечь интересную девушку, достаточно поверить на несколько часов.

Шонин, похоже, понял секрет успеха у дам. Только сильно сомневался, что сможет им воспользоваться. Видимо, поэтому Догра так охотно поделился с ним сокровенным знанием. Вежливо поблагодарив любимца женщин и высвободив щетинки, Шонин вернулся к своим зеброящерам.

Пару вечеров в загоне он пропустил. Потом всё-таки решился.

Долго бродил среди собравшихся одиноких синэнганцев и синэнганок. Заприметил удивительно манящую, ароматную барышню. Начал внимательно её исследовать.

Звали барышню, опять же, Актая. Но другая Актая: у этой вместо яблока был ягель, а вместо требухи типографская краска, очень редкий запах. Да и компостная нотка у неё была гораздо мощнее.

Внюхиваясь, вчуиваясь, всматриваясь, Шонин довольно многое узнал о барышне. И довольно многое ему понравилось. Основная эмоция — дружелюбная игривость. Основное стремление — быть любимой достойным мужчиной. Мелкие дамские капризы не слишком явственны и не слишком изощрённы. Очень и очень приятная девушка, возможно даже, та самая.

Хотя Шонин не звал её по имени, Актая обернулась и внимательно прищёлкнула верхними сфинктерами. Звук был настолько пленительным, что молодой человек едва не распахнул все клапанцы навстречу чаровнице. Это выдало бы его с потрохами. Впрочем, с потрохами его выдали уже мысли и эмоции, отражённые во всей его позе и в каждом движении усиков.

Актая заинтересованно приблизилась. «Шонин», — позвала она на пробу, перекатывая имя по обонятельным рецепторам.

Молодой человек растопырил лопасти веером и хотел было тоже позвать её, изобразив приличествующий обстановке приветственный танец. Но его опередили.

«Актая», — прокатился мощный зов, и Шонин понял, что его зазнобу сейчас неотвратимо уведут. Он не удивился, увидев в нескольких шагах от себя давешнего собеседника и расточителя ценных советов.

Догра тянул и влёк барышню к себе, будто зеброящера в крепком поводу. Сейчас этот хитрый охмуритель оплетёт её своими сетями, своей верой в то, чего нет, а завтра забудет и бросит, как бросал девушек, наверное, каждое утро своей никчёмной жизни! И почему они всё ещё попадаются на уловки? Почему, зная его трюки, думают, что на этот раз Догра действительно влюбился, окончательно и бесповоротно?

Потому что Догра безоговорочно верит в то, что придумал себе в этот вечер. А разве мысли и эмоции, отражённые в жестах, в позе, в хлопанье клапанцев и чмоканье сфинктеров, могут выражать то, чего на самом деле нет?

И как спасти прекрасную незнакомку, покорно идущую на заклание?

Шонин не размышлял, а самым непозволительным образом сплёл свои щетинки со щетинками девушки и быстро заговорил внутри неё:

— Актая, не верь ему! Догра обещает любовь на всю жизнь, но продлится его любовь только один вечер! Спроси кого хочешь: он постоянно выходит с парообразования с новой девушкой. А наутро эта девушка возвращается к родителям в горе и отчаянии.

Актая возмущённо высвободила щетинки. Но теперь принюхалась к ловеласу совершенно иначе. Какой-то ванильный душок шёл от его незамутнённых эмоций и написанных на клапанцах искренних мыслей.

Девушка тряхнула усиками, будто избавляясь от наваждения. Потом приблизилась к Шонину, овевая его чуть заметным тоном ягеля и невзначай сочетая свой аромат типографской краски с его запахом носков.

«Шонин?» — неуверенно позвала она. Молодой человек выложил (выразил лопастями, клапанцами, щетинками, сфинктерами, позами и жестами) всю свою подноготную: и полторыноры, и двух слабодойных зеброящеров, и неготовность к отпрыскам, и безрезультатный поиск пары… и то, как ему понравилась Актая, — не просто какая-нибудь Актая, а вот эта самая, в аромате ягеля и типографской краски, с дружелюбной игривостью и внимательным щёлканьем верхних сфинктеров. Очень, кстати, симпатичных.

Непростительная дерзость, — просигналила девушка. Шонин сник. «Но что ещё я мог сделать, чтобы удержать тебя от ужасной ошибки?»

Спасибо, — причмокнула Актая. Подошла ближе и коснулась его усиков.

Завтра вместе похлебаем из общественного чана. Жду после полуденной дойки, — просигналила девушка и удалилась.

«Вот это да-а-а!» — сказал себе окрылённый, как зеброящер, Шонин.

А больше и сказать-то было нечего.

Фанфик

Как-то раз бог-студент в золотистых сандалиях до колена зашёл в гости к другу, мнившему себя законодателем мод.

— Проходи, проходи, голуба, давно тебя жду! — воскликнул хозяин, широко улыбаясь и тряся длинной чёлкой. — Хочу кое-что тебе показать.

Дома молодой, пластичный бог моды не носил узкие брючки по щиколотку. Вместо этого на нём были цветастые лосины из неведомой ткани и бесформенное домашнее одеяние в придачу.

— Халат в стиле бохо, — просветил он товарища-студента, помахивая объёмным рукавом перед самым носом гостя. — Шик, правда?

Мажор в золотистых сандалиях неопределённо мотнул подбородком. Он в моде не шарил, но к советам щёголя прислушивался. Вот, обувку заказал по его наущению.

— Кстати, в этом сезоне очень моден мятный цвет. Тебе пойдут бледно-мятные афгани, сверху молочная майка, можно с дырами. На голове шапка коричневая, крупной вязки, с косицами спереди и сзади. Большая мягкая кожаная сумка, на шее болотный шарф или какие-нибудь аксессуары, здесь на твой вкус. Будешь просто секси. Да, ещё стильная стрижка и короткая борода.

Бог моды беззаботно щебетал, ведя приятеля через анфиладу смело обставленных комнат. Студент в сандалиях мысленно примерил на себя нарисованный хозяином особняка образ, хмыкнул и решил кое-что попробовать. В разумных пределах.

— Вуаля! — непонятно воскликнул любитель цветастых лосин.

Перед мажором явилось… нечто.

Минуту он пытался разобрать, что ему предложено оценить. Потом сдался.

— Это что?

— Здрасьте! Это фанфик! — надулся ранимый друг.

Нечто напоминало лопнувший по шву плод каштана. Среднего размера мир, а на него сверху и снизу нахлобучена тесная скорлупа — две половинки ещё одного мира.

Студент недоумённо пялился на странную конструкцию.

— Ну ты вообще ничего не рубишь в современном искусстве!

— Тогда объясни, — чуть жалобно попросил гость.

Бог моды фыркнул. Немного поломался. Но ему самому не терпелось всё рассказать.

— Сколько тебе повторять: надо быть в тренде, голуба! А сейчас тренд — это «Лучший из миров»!

— Так я уже сходил на экскурсию… — начал оправдываться обладатель золотистых сандалий.

— Экскурсии — прошлый век, — отрезал хозяин. — Сейчас у всех продвинутых богов есть свой персональный «Лучший из миров». Один очень приятный парниша продаёт, я взял у него контакты. Поделюсь, если хорошо попросишь.

Мажор присмотрелся к миру повнимательнее.

— Подожди, тебе, наверно, подсунули левак. Даже я навскидку вижу с десяток отличий.

— С каких это пор ты разбираешься в креаторском деле? Ты что, на курсы ходил? Или на мастер-класс? — вспылил хозяин и тут же весьма непоследовательно заявил: — Кстати, мастер-класс рекомендую. Познавательно. Он-то меня и вдохновил на создание фанфика.

Посопел, напыжившись от собственной гениальности. Потом пробурчал:

— Ну и что, что копия неточная. Пока что других не достать. А если что-то в тренде, я должен это приобрести. И вообще, отличия от оригинала делают её неповторимой. Эксклюзивной! С какой стати меня должно интересовать чьё-то мещанское мнение?

Видя, что приятель сейчас накрутит себя до обиды на весь свет, студент вклинился с тактически верным вопросом:

— Так что же такое фанфик? — пролепетал он, хлопая честными голубыми глазами.

Бог моды остановил маховик истерики. Пожевал тонкие губы. Ответил вполне миролюбиво:

— Запомни, балда: это творчество поклонников на основе мира-оригинала. Вот как у меня! Я купил две копии, немного пофантазировал, и — красота!

Далёкий от трендовых явлений гость остерёгся спрашивать, где же здесь творчество.

— Чтоб ты знал, именно я придумал понятие фанфика. Несколько приятелей заинтересовались. На днях мы клуб организовали. А если вдруг надумаем проводить конкурс (а чем мы хуже?), то мой фанфик точно сможет побороться за первое место.

Студент покивал, выражая поддержку.

— И в чём изюминка твоего… эээ… произведения?

Он снова нашёл тактически верные слова. Приятель надулся от важности, чему немало способствовал халат в стиле бохо.

— Чтобы сделать годный фанфик, нужно вжиться в творение автора. Я десяток раз ходил на экскурсии, целыми днями изучал «Лучший из миров» самостоятельно, я купил эти чудесные репродукции (и хотя, признаю, они не во всём точны, но дух шедевра в них передан изумительно) и безвылазно сидел в них, всеми порами впитывая идеи, смыслы и подспудные послания. Потом я прозрел…

Щёголь замер в театральной позе, глядя куда-то поверх собеседника и вытянув руки к незримому источнику откровения. «Переигрывает», — уныло подумал гость, но, естественно, не стал озвучивать.

— Многие человечки «Лучшего из миров» думают, что после смерти попадут в рай или ад, — продолжил наконец творческий фанат. — В рай — те, кто себя хорошо вёл, а в ад — те, кто плохо. Соответственно, в раю будет хорошо, а в аду плохо. Конечно, у людей много версий насчёт того, что конкретно их ждёт, но суть одна. Тогда я заказал тому приятному парнише ещё одну копию ЛиМа, только без человечков. Разделил эту копию пополам. Немного поиграл с условиями, пейзаж подправил (не зря сходил на мастер-класс и на курсы ландшафтного дизайна тоже). Присмотрись-ка!

— Замечательный рай, — похвалил друг. — Всё почти как у нас. А как ты разделяешь человечков на хороших и плохих? Неужели выслушиваешь каждого? Или читаешь мысли?

Модник просиял. Именно этого вопроса он ждал от гостя, именно с этой загвоздкой пришлось дольше всего провозиться, и именно этим решением он так гордился.

— Всех выслушивать не хватит ни терпения, ни вечности! У меня много других дел: укладка, педикюр, организация клуба… Сперва ад у меня был скорее показательный. Атмосферку там создал что надо — жуть. Чертей налепил пострашнее. Самых известных преступников в кипящие котлы посадил. А всех остальных человечков после смерти заселял в рай. Я же добрый. Иногда отправлял в туры по аду, чтобы набирались благоговейного ужаса.

Ярый фанат «Лучшего из миров» замолчал, ожидая следующего вопроса, словно реплики в пьесе. Догадливый приятель поспешил эту реплику подкинуть:

— Но что-то пошло не так?

— Не то слово! — подкатил глаза бог моды. — Да, сначала эти жалкие душонки не верили своему счастью, мирно пощипывали струны арф, играли в пинг-понг или слагали гимны в мою честь. А на выезде трепетали перед адскими муками, которые наблюдали в окошко экскурсионного автобуса. Но потом потеряли совесть (если автор в них эту совесть закладывал). — Щёголь вздохнул. — Рай, который ты видишь, вторая версия. Несохранившийся вариант был во много раз красивее, гармоничнее, совершеннее. Но эти вандалы его разрушили. Начали хулиганить, малевать на стенах, ломать деревья и инсталляции, весь мой великолепный дизайн испоганили. Тогда я их наказал.

— И как же? — услужливо вставил студент. Ему и вправду было интересно.

— Увеличил штат чертей, агрессию им выставил на максимум, вынул преступников из котлов и напустил всю эту ватагу на райских дикарей. Сказал, что за безобразное поведение рай переименовывается в ад. Провозглашается анархия под надзором чертей и маньяков. А прежний ад вывел из эксплуатации, чтобы энергию не жрал.

— Строго, — заметил гость, — но справедливо.

— Получалось, что теперь все души попадали в ад. Страдания их были разнообразны и невыносимы: мои верные черти подошли к делу с огоньком и выдумкой. И никто особо не роптал, даже праведники. Поняли, что косякнули. Я занялся другими проектами, оставил их ненадолго. Вот, халатик сшил. Супер, правда?

Мажорик похвалил халат: фасон действительно был свободный и удобный. «Будь у меня подруга, обязательно заказал бы ей такой».

— Ну и что было потом?

— Потом заглянул я к людишкам снова, и вижу довольно обустроенный ад. Резервация для праведников, где они чинно занимаются самобичеванием и замаливанием грехов всего человечества. Остальное адское общество разделилось на слои и группы по всем законам зоны (это в ЛиМе такие особые заповедники для преступников, где чем жутче уголовник, тем жирнее ему живется). Публичные пытки дважды в день, бессмысленный тяжёлый труд для низших, роскошь и развлечения для высших.

— Любопытно! А что если… — начал было гость в золотистых сандалиях.

— Вот и я подумал: «А что если?» — перебил создатель фанфика. — Ведь так же можно играть до бесконечности. Подчистил закрытый за ненадобностью ад, подновил, приукрасил чуток, котлы убрал. Объявил человечкам, что смилостивился над праведниками из резервации, и отселил их туда по амнистии. Те возликовали и начали меня молить то одного в Новый рай пустить, то другого. Я велел составить список. Разрешил забрать к себе половину перечисленных. Потом они взмолились пуще прежнего, я другую половину списка амнистировал. В Новом Аду волнения, погромы, ужесточение режима. В Новом Раю благолепие и тишина.

— И на этом конец? — не поверил студент.

— Почему же? Теперь между остановками «Новый Рай» и «Новый Ад» регулярно курсируют миссионерские автобусы. Праведники проповедуют, проводят службы для рыдающих от раскаяния грешников, иногда забирают — с моего разрешения, естественно, — десяток-другой душ за примерное поведение. И свежеумерших тоже анкетируют, тестируют, иногда переправляют в Новый Рай. В Новом Аду поутихло, ведь теперь у каждого мерзавца есть надежда на спасение. Только черти недовольны: бурчат помаленьку, тайные кружки собирают. Пока что так, а дальше, думается мне, будет новый виток.

Теперь-то гость смог по достоинству оценить придумку фаната ЛиМа. Он пораскинул мозгами и нашёл комплимент, который по-настоящему понравится приятелю:

— Это ультраоригинально! Какой постмодернизм! — с чувством сказал студент.

Хозяин разулыбался и совершенно растаял.

— Я знал, что ты тонко чувствующая натура! — всхлипнул он, смахивая с ресниц невидимую слезинку. Тут же одёрнул себя: — Но я всё болтаю, болтаю, совсем забыл о гостеприимстве! Пойдём на кухню, угощу тебя мировой штуковиной! Смузи! На вечеринке у бога пикапа попробовал.

Как и все студенты, мажорик в золотистых сандалиях никогда не отказывался что-нибудь выпить, а ещё лучше что-нибудь съесть. К чему относятся смузи — к выпить или к съесть, — он не имел ни малейшего понятия, но охотно последовал за щёголем.

Отведав диковинного угощения, студент так и не понял, к какой категории причислить лакомство. Но насладиться новинкой это не помешало.

— Кстати, а почему бы тебе, голуба, не вступить в наш клуб? — предложил бог моды, заедая смузи тонким хрустящим хлебцем.

— А у вас есть молодые симпатичные богини?

— Да вы сговорились все? У нас не служба знакомств! — возмутился создатель фанфиков, но продолжил уже спокойным голосом: — Симпатичных пока нет. Но если хочешь, я попрошу бога пикапа, он научит тебя быть неотразимым.

Тут уж отказываться было бы глупо.

— Ну вот и отлично! — Хозяин радостно хлопнул в ладоши. — Членский билет, членские взносы и прочую скукоту разрулим на собрании. Оно через две недели, от заката до рассвета. Маленький неформальный симпозиум на две дюжины богов. У тебя будет достаточно времени, чтобы сходить на мастер-класс, прикупить копию ЛиМа, придумать фанфик. И намутить себе прикид посвежее.

Бог моды игриво подмигнул и достал смартфон.

— Сейчас сброшу тебе контакты продавца копий. Да, наш клуб называется «ЛиМан». То есть ЛиМ-ман, как меломан, мегаломан… — Он отправил сообщение, погладил бледную нижнюю губу. — Я вот подумываю, не взять ли мне имя, как Карри Линг? В этом есть что-то революционное, не находишь? Буду, скажем, Версо Паблаче или Кляйвин Кельн… Зава Слайцев, на худой конец. Надо ещё покрутить…

Позже, уходя восвояси, студент в золотистых сандалиях испытывал смешанные чувства. Некоторую растерянность из-за обилия впечатлений от увиденного и услышанного. И лёгкую тревогу из-за внезапно возникших перед ним задач, решение которых потребует всех его творческих сил, вящей изобретательности и немалых средств. И конечно, воодушевление от того, что он приобщился к самому-самому, наикрутейшему из трендов, и что вскоре будет принят в круг самых-самых, наипродвинутейших личностей.

А ведь это так важно: приобщиться и быть принятым. Будь ты хоть сто раз бог.

Из тетради М.М.

Отрывок первый

Может, я и впрямь сошёл с ума. Не знаю.

Меня зовут Матвей Маркович Лукин-Ванин, мне 47 лет, холост, бездетен, безработен.

С чего всё началось: меня сократили, пришлось искать хоть какой-то источник дохода. Разместил резюме в сети, стал брать мелкие заказы. В ожидании предложения получше начал работать на одно низкопробное онлайн-издание для суеверных домохозяек. На ленту надо было выкладывать хотя бы три новых сообщения в час. В свободное время переводить короткие заметки и править материалы за другими сотрудниками, если потребуется. Мне дали ссылки на иностранные сайты, которые предпочтительнее всего шерстить. И понеслась.

Сперва я хихикал в кулак. Потом изумлялся воображению тех, кто пишет подобную чушь, чтобы забить мозги наивным читателям и под шумок впарить им туалетный утенок, убивающий все известные микробы. Даже абсолютный нуль и космический вакуум убивают не все микробы! Потом раздражался, что день за днём приходится читать и переводить подобный бред. А потом…

Потом я потихоньку начал верить. Ну невозможно придумать всё это. Где-то среди обмусоливания загадочных «фактов» из жизни Гитлера/Ванги/Джексона, где-то среди историй о привидениях и пророчествах древних цивилизаций, где-то среди свидетельств о похищениях людей инопланетянами спрятаны золотые крупицы истины. Настоящие факты. Настоящее сверхъестественное, необъяснимое и удивительное.

Через полгода копания во всякой ереси я стал ощущать покалывание на самом кончике носа: значит, наткнулся на действительно невероятную информацию. И порой, паче чаяния, она крылась за совсем невзрачным заголовком. И порой оказывалась географически куда ближе, чем ожидаешь от таких новостей.

Когда я рассказывал о своих находках, знакомые сперва отшучивались, потом тревожились за меня, многие перестали общаться. Осталось двое настоящих друзей, но я перестал при них заговаривать на волнующую меня тему, а то ещё в дурку упекут — из лучших побуждений. Начал сомневаться в себе: то ли я действительно псих, притворяющийся нормальным, то ли единственный здравомыслящий человек среди всего моего окружения (не берусь сказать «в мире», ведь наверняка найдётся ещё парочка таких, как я. На это надеюсь, этим живу).

Опыт приучил меня, что бумажный документ надёжнее электронного, поэтому я и начал эту тетрадь. Не знаю, прочтёт ли её кто-нибудь. А прочитав, поверит ли. Но не зафиксировать свои открытия — хотя бы для себя — я не могу. Сюда я буду вклеивать распечатки с кратким содержанием фантастических новостей. К самой тетради прикреплю флэшку, куда залью полные варианты с указанием ссылок (надеюсь, в будущем найдут стандартный USB-вход. Хотя если человечество ещё будет пользоваться сетью, то флэшка и не понадобится: отыскать исходники по записям содержанию можно будет без труда). Ещё я торжественно клянусь хранить тетрадь в герметичном несгораемом контейнере. Ну что ж, благодарные (или неблагодарные) потомки. Погнали.

***

11.06.17 Мендоса (Аргентина). Участница танцевального конкурса вступила в ожесточённый спор с пожилым членом жюри, не согласившись с его оценкой. В разгар спора внезапно образовалось облако разноцветного дыма, благодаря которому конкурсантка незаметно скрылась. Когда дым развеялся, пожилой член жюри был обнаружен на полу сидящим на шпагате. Он не мог произнести ни слова и сменить позу в течение 7 часов.

***

17.06.17 Жалабалат (Киргизия). Камеры наблюдения супермаркета зафиксировали бесследное исчезновение стендов с глянцевыми журналами и шоколадными батончиками. Видео было отправлено на экспертизу, следов монтажа или подделки не обнаружено.

***

18.06.17 Рим (Италия). В аэропорту Фьюмичино неизвестный, истерически смеясь, катался на лентах выдачи багажа в течение 4 часов. Владельцы пытались забрать чемоданы, возле которых находился этот, вероятно, психически нездоровый мужчина, но он, по словам очевидцев, «будто бы быстро перепрыгивал» или «мгновенно перемещался, размазываясь, как в мультфильме» на соседнюю ленту и продолжал хохотать, не возвращая чужое имущество. Сотрудники аэропорта оцепили зону выдачи багажа, но поймать хулигана так и не смогли. Позднее он непонятным образом пропал, едва один из сотрудников коснулся его руки. Чемоданы с ярлыками аэропорта были обнаружены вечером того же дня на детской площадке в Бордо (Франция), уже пустыми. Сесиль Лямер, гулявшая с детьми, услышала откуда-то сверху смех и едва успела оттащить дочь в сторону, когда явившийся ниоткуда чемодан рухнул прямо на карусель.

***

21.06.17 Каркассон (Франция). Порядка 10 000 бродячих кошек стеклось под стены древнего замка, окружив его живым кольцом. Неподвижно просидев вокруг крепости с 15:43 до 17:07, кошки разбежались с агрессивным мяуканьем.

***

26.07.17 Караганда (Казахстан). Пациенты психиатрической больницы взлетели под потолок, откуда персоналу пришлось снимать их швабрами.

***

27.06.17 Сент-Питерсберг (Флорида, США). Энн Коукс проснулась около 3 часов ночи из-за шума: группа странно одетых подростков бегала наперегонки по поверхности её бассейна, не проваливаясь в воду. Прогнать их не удалось даже с помощью полиции, так как подойти к бассейну ближе, чем на два метра, не представлялось возможным. Около полудня подростки разошлись сами, причём полиция так и не смогла к ним приблизиться, а потом упустила из виду, хотя «они совершенно не прятались, просто вдруг растворились в воздухе посреди людной улицы».

***

29.06.17 близ Иерусалима (Израиль). Один из пригородных холмов сместился на 4 км к югу. Причины явления неизвестны, сейсмическая активность накануне не зафиксирована.

***

01.07.17 Орловская обл. близ г. Кромы (Россия). Илья Потапов, любитель ночной рыбалки, около 5 часов утра поделился сигаретой с вежливо попросившим об этом дельфином. Выпустив несколько колец дыма через дыхало, животное поблагодарило рыбака и ушло на глубину, притом кончик сигареты светился под водой не менее двух минут.

***

01.07.17 Гастингс (Великобритания). Продавец фастфуда Уильям Бартоломью повздорил с покупателем, не желавшим платить, и оказался заброшенным на крышу трёхэтажного дома. В течение нескольких часов смертельно боящийся высоты мужчина взывал о помощи, но прохожие не слышали его криков. Впоследствии его заметила страдающая глухотой Мередит Томпкинс и вызвала экстренную службу. Однако спасатели, всё-таки разглядевшие Бартоломью, около получаса приставляли лестницу то к одному дому, то к другому, но не к тому, на крыше которого застрял продавец. Наконец мужчину удалось снять. Он отделался ссадинами и сорванным голосом.

***

02.07.17 Ивердон-ле-Бен (Швейцария). Сотрудники шоколадной фабрики, придя утром на работу, обнаружили на месте знакомого здания заросший сквер с проржавевшими качелями. Вместе с фабрикой пропал охранник. Полиция ведёт расследование (см. запись от 11.07)

***

04.07.17 близ г. Бачжун (КНР). Вознесение провидицы. В начале мая текущего года фермер Ма Цзинлун обнаружил в своём саду вольно одетую женщину, которая раскрыла все тайны его семейства и его будущее на тридцать лет вперёд. Сообщив знакомым о явлении пророчицы, Ма назначил входную плату в сад и отдельную плату за сеанс ясновидения. В течение двух месяцев к нему стекались посетители со всего региона. Ма начал дополнительно продавать сувенирные фигурки женщины в саду. Фермером и провидицей заинтересовались соответствующие органы. 03.07.17 Ма арестовали за мошенничество, но его сообщница воспарила к облакам в позе лотоса, произнесла последнее пророчество в адрес начальника служителей закона и растаяла, едва начался мелкий дождь.

***

08.07.17 Армавир (Россия). Трое неизвестных подростков пытались ограбить банк. По словам очевидцев, ни с того ни с сего на пол отделения посыпались золотые монеты, завязалась потасовка, сумки с награбленным подростками добром пропали, а вместо самих злоумышленников на полу банка остались только три кучки пепла и спортивной одежды.

***

09.07.17 Мюнхен (Германия). Толпа пластиковых манекенов напала на консультанта в магазине одежды. Женщине пришлось запереться в служебном помещении, где на неё налетел с побоями инвентарь уборщицы. Когда консультанту удалось выбраться из комнаты, все манекены лежали на полу и не двигались, притом пальцы каждого были сложены в неприличном жесте.

***

09.07.17 Виннипег (Канада). Задержана поджигательница почтового отделения. Оказавшаяся поблизости телевизионная группа успела заснять, как четверо полицейских пытались усадить её в машину. Женщина спокойно улыбалась и не двигалась с места, несмотря на усилия защитников правопорядка. На вопрос репортёра: «Зачем вы подожгли почту?» — злоумышленница ответила: «Человечки так смешно разбегаются от огненных молний». Потом послышался хлопок, полицейские упали, не удержав равновесия, а когда поднялись на ноги, оказалось, что они связаны обрывками платья поджигательницы. Самой её нигде не было видно.

***

11.07.17 Ивердон-ле-Бен (Швейцария). Пропавшая 02.07 шоколадная фабрика вернулась на прежнее место. Всё оборудование исправно и отполировано до блеска. Охранник найден спящим на проходной, целый и невредимый. На вопросы о том, где он был со 2 по 10 июля, отвечает, что в Ивердоне, в основном, на работе и дома, что фабрика функционировала в штатном режиме и ничего подозрительного не происходило (см. запись от 02.07).

***

13.07.17 Нагоя (Япония). Студент Табэи Уико встретил на кладбище свою покойную бабушку. За два дня до этого внук лично присутствовал при её кремации. Молодой человек вежливо спросил бабушку, как это понимать. Та искренне извинилась, сказала: «Я просто хотела узнать, каково это — быть мёртвой», — и разлетелась сотней ласточек-касаток.

***

24.07.17 Кабул (Афганистан). Камеры наблюдения зафиксировали висящую в воздухе руку с баллончиком краски. Рука рисовала на стене политехнического университета портрет привлекательной женщины. Спешивший на работу преподаватель, заметив странное явление, попытался отобрать баллончик, но получил заряд краски в лицо. Рука также потрепала его за нос и уши, после чего взобралась по стене университета на крышу. Позднее крышу обыскали, но следов руки там обнаружить не удалось.

***

28.07.17 Окленд (Новая Зеландия). Владелица кафе, дожидаясь ухода последнего посетителя, стала свидетельницей «военного парада тараканов на столах». Пока женщина наблюдала за странным поведением насекомых, со стены кафе пропали все сувенирные тарелочки с видами Венеции.

***

03.08.17 д. Старые Кузьменки (Россия). Сотрудники страусиной фермы засняли на телефоны необычное поведение птиц. Страусы когтями начертили на земле «классики» и играли в них вплоть до открытия фермы для посетителей. После закрытия они продолжили игру. Страусы, выходившие за линию, получали щелбаны от вожака.

***

04.08.17 Порт-Элизабет (ЮАР). Среди ночи охранник боулинг-клуба услышал в игровой зоне шум. Группа одетых в тоги пожилых мужчин сбивала кегли шаровыми молниями. Попытавшийся выдворить их охранник получил контузию (см. записи от 20.08, 28.08, 07.10.2017, 19.04, 30.04 и 27.05.2018).

***

13.08.17 Феодосия (Россия). К ларьку Арины Прокопенко, продававшей бижутерию ручной работы, подошёл необычный отдыхающий. «Он был очень толстый и голый по пояс. Обгорел до красноты, грудь размера четвертого». Узнав расценки на бижутерию из глины и поделочного камня, мужчина приподнял левую грудь, достал брусочек чистого золота и протянул Прокопенко. Далее он сгрёб товар с прилавка, раскрыл рот шире, чем позволяет природа среднестатистическому человеку, и съел всё за один присест.

***

19.08.17 Мумбаи (Индия). В ходе съёмок молодёжной комедии хореограф Дадасахеб Ирани, указывая актёрам на ошибки в исполнении танца, подпрыгнул на высоту более трёх метров, пробил потолок павильона и вернулся только спустя два часа. Как оказалось, его забросило в пригород, откуда пришлось добираться автостопом. При попытке снова продемонстрировать правильные движения прыжок повторился, и на данный момент Ирани числится пропавшим без вести (см. запись от 29.08).

***

20.08.17 Порт-Элизабет (ЮАР). Группа пожилых мужчин в тогах устроила дискотеку и пьяный дебош в доме престарелых при активной поддержке живущих там пенсионеров. Не обошлось без жертв: пятеро прежде парализованных пациентов встали с постелей, протанцевали всю ночь и умерли наутро с улыбками на лицах (см. тж 04.08, 28.08, 07.10.2017, 19.04, 30.04 и 27.05.2018).

***

23.08.17 Плавск (Россия). Фонтан в городском парке промёрз до самого дна. Температура воздуха в Плавске не опускалась ниже +13° C в течение месяца. Коммунальщики в растерянности.

***

27.08.17 Лима (Перу). Во время съёмок интервью по поводу хищения бюджетных средств, выделенных на строительство новой школы, у представителя мэрии изо рта и носа вылилось более 17 литров густой чёрной жидкости с неприятным запахом. По окончании излияния мужчина сообщил, что чувствует себя совершенно нормально и готов продолжать интервью. Сразу после этого он упал в обморок и был доставлен в больницу со значительным обезвоживанием.

***

28.08.17 Порт-Элизабет (ЮАР). Группа печально известных пожилых мужчин в тогах проехала по городу, оседлав фонарные столбы. В асфальте остались глубокие борозды. Принцип движения столбов не установлен (см. тж 04.08, 20.08, 07.10.2017, 19.04, 30.04 и 27.05.2018).

***

29.08.17 Хабаровск (Россия). За попрошайничество задержан мужчина без документов. Утверждает, что он гражданин Индии, хореограф Дадасахеб Ирани из г. Мумбаи. Не может членораздельно объяснить, как оказался в Хабаровске, и просит помочь вернуться на родину. Для подтверждения слов задержанного подан запрос в представительство Индии в РФ (см. запись от 19.08).

Конец отрывка

Союз креаторов

Молодой нескладный талант оказался на важном мероприятии без отца. И не знал, больше он от этого волнуется или меньше.

Союз креаторов частенько закатывал пирушки, курултаи и прочие капустники. Только для своих, естественно. Получить приглашение на один из таких симпозиумов — большая честь. Большая неожиданность. Большая нервотрёпка.

Робкий недотёпа в расшитой парадной тоге, в новых натирающих сандалиях, маялся и не знал, куда себя деть. Уже по внешнему виду он сюда никак не вписывался. Импрессионисты были в чём-то воздушном, переливающемся и почти неуловимом. Реалисты в затрапезном, ношеном и заплатанном. Абстракционисты в рваном, бесформенном или же, наоборот, в ярком и геометричном, но совсем не напоминающем одежду. Одна дама (с чужих слов дама, потому как победитель конкурса не мог навскидку определить пол существа) пошла ещё дальше: она будто бы нарезала саму себя на разнокалиберные брусочки, а потом склеила как попало. Передвигалась неописуемыми скачками-шарканиями, бормотала нечто вроде «дул, щи, обыщу».

«Ничего, — думал юный талант. — Недолго мне выбиваться из коллектива: до первого бокала или блюда. Потом что-нибудь на себя уроню и пристану к реалистам». За спиной бедняга слышал шушуканья и смешки: «Это что за маньеризм? Из какой исторической свалки он выкопался?»

Безуспешно пытался создатель «Лучшего из миров» потихоньку присоединиться к какому-нибудь кружку, оживлённо обсуждающему современные течения и свежие сплетни. Либо его не пускали, сплотившись стеной, либо обрывали разговор и смотрели вопросительно и укоризненно. Будто он убежал от няни и подслушивает взрослые беседы.

Бедолага рассудил, что самое время приложиться к бокалу. Плюхнулся на лежанку, сам себя угостил чем-то густо-красным и терпким, пощипал красиво разложенные на блюде фрукты.

— Простите, места вокруг этого столика заняты модернистами.

Фраза, произнесённая таким тоном, автоматически превратилась в наезд.

— Да-да, уже ухожу, — не поднимая глаз, пробормотал неуклюжий новичок.

Естественно, вставая, он пролил напиток на парадную тогу и в придачу забрызгал модерниста. Ненамеренно, но кто ему поверит?

— А вот и наш тёмный пегасик! — пропел весёлый голос откуда-то сбоку.

К неловкому творцу направлялась группа сюрреалистов. У одного из-под мышки вырастал баобаб, другой оплавлялся как свеча, а потом восставал из лужи в брызгах и мыльных пузырях. У откормленной дамы из декольте вылетали свиристели и дрозды-рябинники.

Креатор смущённо поздоровался. Рядом с этой компашкой возникало неодолимое желание пустить из ушей пар или вместо слов выплёвывать глиняные таблички. Но создатель «Лучшего из миров» держался.

— Вас уже называют ЛиМавтором, — заявил круглый заводной бог, над головой которого прыгали радужные рыбки, — ЛиМотворцем и даже ЛиМмастером. У Карри Линга идейку свистнули? Имена брать нынче модно.

— Впервые слышу, — буркнул молодой бог, стараясь незаметно спрятать пятно на тоге в живописных складках.

— Какой-то вы неприветливый, мой лучезарный, — заметил придаток баобаба. Дерево уже упёрлось вершиной в ажурный облачный балкон, напоминавший хоры в соборе. С сюрреалистического баобаба сыпались баобабочки и баобанджо. — Вам бы больше подошёл псевдоним ЛиМон.

Богиня с бюстом, полным птиц, противно хихикнула.

— Не обращайте внимания, насчёт имён я просто предположил, — беззаботно отмахнулся главарь. — Всем ведь известна ваша страсть к заимствованию.

— Не понял, — нахмурился креатор, не желающий быть ни ЛиМмастером, ни ЛиМоном.

— Все мы просвещённые боги, любящие быть в курсе событий, — пояснил улыбчивый кругляш. Рыбки вокруг головы собеседника исчезли, теперь белки его глаз изнутри освещались шкодливыми пляшущими огоньками. Выглядело это страшновато. — Ведь Карри Линг в своей передаче упомянул, что ваш мир наполовину совпадает с работой другого конкурсанта!

— Постойте, вы что-то путаете… — начал отбиваться молодой талант.

— Впрочем, немудрено, что на это смотрят сквозь пальцы. Ведь конкурс организовал ваш отец, — оскалившись, промурлыкал вождь сюрреалистов. Огоньки теперь шалили на его ярко-белых зубах, основное внимание уделяя клыкам.

Возможно, впервые в жизни создатель «Лучшего из миров» почувствовал нечто, близкое к ярости. Нечто бурлило, клокотало и пенилось внутри, но пока не было готово плеснуть через край.

— Однако ходят слухи, что вы на самом деле ничего не создавали. Ведь ваш отец некогда был креатором. Вот и достал из закромов запылённую нетленку, чтобы представить публике под видом работы своего обделённого природой отпрыска.

Где-то в кладовой выражений и гримас, в самом дальнем углу, молодой автор хранил маску холодного высокомерия. Сейчас он её отыскал, примерил, и маска неожиданно села, как влитая.

— Я весьма удивлён тем приёмом, который мне оказывают во всемерно уважаемом Союзе креаторов, — надменно проговорил недотёпа. И откуда только слова брал? Наверное, они шли в комплекте с маской. — Вначале присылают приглашение на симпозиум, а потом игнорируют или оскорбляют при всех собравшихся. Это неслыханно!

— Приглашение вам отправили для поддержания имиджа организации, — вставил отросток баобаба. Дерево воткнулось в облачный потолок и стряхивало с ветвей баобайкеров и баобарсов (к счастью для собравшихся богов, почти невесомых). — Никто не думал, что вы и впрямь заявитесь.

Званый, но нежеланный гость симпозиума опешил. Уголки маски отклеились, высокомерие нагрелось и пошло трещинками.

Бюстокрылая опять захихикала. В разговор вступил бог из лужи:

— Нет, до чего наивный нынче креатор пошёл! Считает, достаточно сляпать блестящую побрякушку, на которую с удовольствием поведутся обыватели, — и оба-на! Ты уже в Союзе креаторов! — Пена, облеплявшая сюрреалиста, становилась всё гуще и багровее. — Обойдётесь! Нужна глубина, гармония, тонкая эстетика и вящая злободневность! Нужны годы, эры труда! Нужно сотни творений выставить в Музее современного искусства, нужно признание маститых членов Союза креаторов…

— Но позвольте, — вклинился юнец, кем-то называемый ЛиМавтор, — все члены жюри конкурса были приглашены из вашего Союза!

— Это были старые маразматики, которые уже полвечности ничего не создают и даже на симпозиумы не ходят! — завизжал симбионт баобаба. Макушка дерева пропорола облачную крышу, и теперь по ней весело скатывались баобаржи и баобани. — Притом все они были заранее куплены и запуганы твоим мерзким папашей!

— А это у тебя что? Очередной шедевр-высморк? — рявкнул пенный.

От волнения молодой креатор и не заметил, как начал мять в ладонях шарик Хаоса, который всегда носил с собой для записи идей. Он поспешно спрятал заготовку в карман тоги и хотел что-то высказать в ответ, но тут мощно выдвинулась вперёд богиня со свиристелями в груди, оставив едва ли полмиллиметра между своим бюстом и заляпанной тогой незадачливого творца.

— Моя подруга была и на экскурсии в твоём поганом ЛиМе, и на твоём мастер-классе! — прошипела она. — Не будь мы в священных стенах Союза, я влепила бы тебе пощёчину, выскочка, мошенник и садист! Я тебя ненавижу!

— Кстати о мошенниках, — вспомнил улыбчивый вожак. — Неплохо вы с папенькой подсуетились! И с конкурсом намухлевали, и экскурсии запустили, и продажу низкопробных копий наладили! Вот это я понимаю, бизнес…

Молодой креатор не умел проваливаться сквозь землю (так и не брал уроков по прохождению сквозь материальные объекты). Поэтому он побледнел до полной прозрачности и воспарил куда-то в сторону балкончика-галереи. Среди ветвей исполинского баобаба он был едва заметен. Несправедливые обвинения и ругань сюрреалистов изливались с нарастающей силой. Они скапливались в склизкий буроватый ком, из-за которого стало тесно на танцполе. Кто-то из уважаемых членов Союза попросил убрать безобразие, портящее симпозиум, так что этой своре пришлось поутихнуть и даже извиниться перед присутствующими. И баобаб заодно ликвидировать.

Создатель «Лучшего из миров» тоскливо наблюдал за всем этим с вышины. Он настолько погрузился в невесёлые фантазии насчет того, какими хлёсткими словами надо было отвечать на бессовестную брехню, что не заметил приближения ярой авангардистки. Увидев справа от себя конструкцию из брусочков, подскочил и едва не свалился с балкона.

— Ну что ты, не дёргайся так, — совершенно нормальным голосом сказала богиня.

И трансформировалась. Зрелище было завораживающее. Брусочки закрутились, поползли кто куда, будто шестерёнки хитрого механизма. И вот перед горе-креатором оказалась вполне привлекательная зрелая дама со строгим лицом. На плечах её красовалась кислотно-оранжевая вязаная шаль-сетка.

— И не принимай близко к сердцу. Меня тоже травили сначала. Всех травят.

Авангардистка положила локти на парапет.

— Богема, ничего не попишешь. Зависть, интриги, открытая вражда и шу-шу-шу по углам. А ты не раскисай и не давай себя в обиду. Тебя примут сюда, только если станешь таким, как они. Другое дело, захочешь ли ты на них равняться.

Молодой талант потихоньку вновь обретал цвет и плотность.

— Значит, мне завидуют? — неуверенно спросил он.

— Конечно. Они не знали такого успеха. И вряд ли узнают, — рассудительно говорила авангардистка. И узел, в который связались внутренности неуклюжего гения, постепенно ослаблялся. — Ты попал в яблочко, мальчик. Оказался в нужное время, в нужном месте и с нужной идеей. Общество на тебя срезонировало. Ты знаменит, популярен, любим. Тобой и твоим творением все восхищаются. Тебя все хотят. Пока тебя несёт эта волна, ты всемогущ.

«Я всемогущ», — ошарашенно подумал не-ЛиМон. Всемогущ был только Первобог, да и он давно превратился в полузабытую легенду.

— Но вряд ли ты сумеешь воспользоваться своим всемогуществом. Креатору нужны острые когти и здоровенные зубы. Нужен железный хребет. А у тебя ни того, ни другого, ни третьего. Ты вроде улитки. Хотя какая улитка? У тебя и раковины-то нет.

Богиня потрепала незадачливого юношу по вихрам.

— Слушайся папу, — напутствовала она, поправила шаль и вновь обернулась живой скульптурой из брусочков.

Бог, в некоторых кругах известный как ЛиМавтор, вздохнул. Ему стало одновременно и легче, и тяжелее. Нескладёха встрепенулся и стал прикидывать, как бы ему смыться с симпозиума незамеченным. По счастью, в этот момент приглушили свет, оркестр заиграл нечто щемяще-романтическое, и креаторы внизу споро разбились на парочки.

«Я не нужен вам, а вы мне и подавно, — повторял про себя юный талант, пробираясь мимо танцующих. — Вы мне завидуете, поэтому и бросаетесь».

Просторная красивая зала осталась за спиной. Захлопнулась резная дверь.

«Я никогда не стану таким, как вы. Я и не хочу, — говорил себе создатель Лучшего из миров. — Я выше этого».

Только в голове упорно играло нечто щемяще-романтическое, и весёлые группки креаторов оживлённо обсуждали современные течения и свежие сплетни. Озарённые мягким сиянием. Беззаботные и счастливые.

«У меня есть мой мир, и больше мне ничего не надо, — прошептал победитель конкурса. — И вообще, я всемогущ».

Отец встретил его на пороге скромного особнячка.

— Ну и?

— Ужасно.

— Пойдём, выпьем амброзии.

— Хорошо, папа, — сказал всемогущий и послушно побрёл в дом.

Дуэль

Обычный вечер, обычный бар, обычная сцена: двое немного клюкнули и решили показать друг другу и окружающим свои редкие таланты.

Первый — обильно потеющий мужчина, щедро и кучеряво утеплённый самой природой. На нём сувенирная ковбойская шляпа, майка-алкашка, на удивление новые и дорогие деловые брюки и разношенные сандалии (естественно, поверх носков). Второй — высокий, широкоплечий, со следами былой мощи детина, давно забросивший тренировки и уютно округлившийся. Волосы бледно-золотистые, глаза почти бесцветные, губы-вареники. Из всей одежды — килт и походная жилетка имени знаменитого эрудита, с тысячей карманов. Эта парочка забулдыг будто рылась в мешках, оставленных добрыми людьми возле мусорки, но так как до них тряпьё досконально исследовала компашка ушлых бомжей, пришлось брать то, что бомжи забраковали.

Так вот, начал игру шерстистый в ковбойской шляпе. Хитро прищурив один глаз, он попросил бутылку пива и открыл её бровью. Бывший спортсмен фыркнул и принял вызов. Он заказал такую же бутылку и с мягким чмоканьем свинтил крышку с помощью пупка. Первый, который в алкашке и брюках, крякнул, взял обе бутылки, захватил губами сразу два горлышка и выпил залпом. Блондин в килте усмехнулся, потребовал высокий пивной бокал тёмного. Невероятным образом растянув свои губы-вареники, он герметично присосался к бокалу, заложил руки за спину, запрокинул голову и таким макаром в полминуты выхлебал всё до дна.

Другие завсегдатаи бара подтянулись поближе посмотреть цирк на халяву. Кто-то начал подкидывать идеи для следующего номера, кто-то делал ставки, кто-то просто от души болел, не забывая при этом о пенном напитке и сухариках.

Модный носитель сандалий поверх носков достойно ответил на вызов противника. Схватил целый лимон, будто спелое яблочко, и откусил, брызжа соком во все стороны. Слопал целиком, вместе с косточками, и не скривился ни разу. «А?» — триумфально-дерзко воскликнул он, призывая соперника к новым свершениям. Тот не ударил в грязь лицом. Взял с одного из столиков бутылочку уксуса, солонку и перечницу. Все ингредиенты смешал и одним глотком выпил сей несравненный эликсир бодрости. Правда, сохранить покерфейс не удалось: глаза выпучились и заслезились помимо воли дуэлянта.

Тогда волосатый ковбой велел бармену принести кружку средства для посуды, но тот отказался наотрез, заявив, что за такое и сесть можно. Ковбой для порядка повозмущался, но нашёл альтернативный челлендж: цапнул с барной стойки никому не навредивший стакан, откусил примерно четверть и аппетитно захрустел осколками.

Зрители ахнули. Блондин в килте не остался в долгу. Своим снарядом он выбрал вилку. В два подхода он засунул её черенком в ноздрю, так что зубчики едва торчали. Наверняка сумел лобную долю почесать.

Когда вилка была благополучно извлечена на свет Божий, публика возликовала. Настала очередь единоборца в алкашке. Он на миг задумался, потом достал откуда-то охотничий нож с лапкой косули вместо рукояти, уложил ладонь на стойку бара, растопырил пальцы, и, не слушая горестных воззваний бармена не портить столешницу, начал тыкать остриём между пальцев. При этом напевал простенькую ритмичную песню и с каждым кругом набирал скорость. Зеваки поддержали мотив, а потом запомнили и слова. Под конец они пели в таком бешеном темпе, что лезвие размазалось в сплошное блестящее пятно. Тогда подпитый ковбой решил, что довольно, и воткнул нож в стойку в миллиметре от руки противника.

Блондин выкорчевал нож из столешницы, беспардонно снял шляпу со своего спарринг-партнёра, нахлобучил на глаза, чтобы ничего не видеть, и без промедления метнул оружие в мишень для дартса, висящую на другом конце зала. Попал ровнёхонько в центр!

Далее последовала череда упражненийв меткости с финтами, завязанными или развязанными глазами, с разнообразным реквизитом и даже живым ассистентом (точнее, номер с яблоком на голове запретил показывать охранник, только теперь явившийся на подмогу бармену).

Двое бузотёров были выдворены на улицу. Толпа выкатилась вслед за ними, гогоча и заключая всевозможные пари. Далее последовали соревнования в ловкости. Пришлось одолжить чей-то велосипед, зонт, три теннисных мячика и огнетушитель. Жонглировал шерстистый, а блондин-вареник в ответ построил шаткую башню из покрышек, кирпичей, урны и другого хлама и балансировал на её вершине.

Потом банально мерились силушкой. Потом держали ладонь над зажигалкой (сначала одурительный аромат шашлыка, после — запах горелого омлета). Потом… в общем, проявили недюжинную фантазию. И расстались уже под утро. Предварительно распив ещё немало креплёного и зауважав друг друга до слезливых объятий.

Уходя в розовеющий за высотками рассвет, шерстистый думал: «Оказывается, эти человечки — крепкие шельмы. Надо будет ещё раз хорошенько замаскироваться и повторить».

Уходя в мерцание неоновых вывесок и оранжевых фонарей, вареник думал: «Не зря это место назвали лучшим из миров. Полвечности так не развлекался!»

В Музее современного искусства

Худющий нескладный креатор ходил вокруг экспоната Музея, недоумённо качал головой, морщил нос, тихонько бормотал про себя:

— И это искусство?

На кичливом постаменте лежала бесформенная кучка Хаоса Изначального. Надпись на позолоченной табличке гласила: «Мой внутренний мир». Маленький рельефный портрет автора (знакомого, кстати, автора, недавно щеголявшего в образе придатка баобаба) взирал надменно и презрительно.

Поблизости отиралась бабуля-одуванчик, хранительница Музея, она же одна из множества покровительниц искусств. Она так и порывалась прочитать недостаточно благоговейному посетителю целую лекцию о минимализме, постмодернизме, творчестве конкретного автора, его предшественников и последователей… Богини искусств почти всегда были чахлые, замшелые и фанатичные, потому что из-за своей страсти к прекрасному и из-за нескончаемого поиска скрытых смыслов забывали подкрепиться хотя бы нектаром.

— Когда покровители искусств так оторваны от жизни обычных богов, ничего удивительного, что само искусство заумное и далёкое от публики, — бурчал ЛиМотворец, переходя к следующему произведению.

Оно было сделано из мусора: огрызков, огарков, ошмётков. Некоторые детали композиции порядочно попахивали. Отбросы крутились, как подвеска для колыбельки, только без ниточек.

— Автор этой работы лично обновляет её детали раз в неделю, — гордо просипела бабуля. Сквозь жидкие кудряшки просвечивала желтовато-крапчатая кожа на темечке.

Молодой креатор подумал, что прекрасное можно сотворить из любого материала, если приложить талант, незаурядное умение и оригинальную идею. А здесь из четырёх необходимых компонентов присутствовал один только материал. Да и тот — мусор.

Далее следовал огромный зал абстракций. Победитель конкурса быстро шёл мимо конусовидных миров, населённых шариками, мимо цилиндрических миров, населённых пирамидками, мимо прочей детсадовской дребедени. Он был глубоко убеждён, что абстракция свежа лишь однажды. Штамповать целый цикл похожих абстракций — какой смысл? Надо искать новые формы и средства выразительности, а не топтаться на перебирании геометрических фигур.

За креатором наблюдали. Из-за пёстрого мира с весьма недурной цепью метаморфоз и неожиданных воплощений выглядывала изящная дева. Длинные волосы её взволнованно трепетали без всякого ветра, висюльки на шее, запястьях и щиколотках мелодично позвякивали. Звук был тонкий и хрупкий: так падают на асфальт цветные мелки. Юная богиня хотела заговорить со своим кумиром, но мешала хранительница Музея, будто прилипшая к неуклюжему посетителю.

— А здесь вы видите работы знаменитых экспрессионистов, — скрипела покровительница искусств, желая вернуть заблудшую овцу в стадо почитателей экспонатов Музея. Ведь абсолютно все из них шедевральны!

— Я знаю, что вижу, — огрызнулся создатель «Лучшего из миров». — Я вижу бездарность.

Старушка на мгновение захлебнулась возмущением. Потом гневно раскудахталась и призвала изящную богиню в свидетели вопиющего невежества. Юная дева, подтащенная к возлюбленному за руку, зарделась, вырвалась из цепких бабулиных лапок и, чуть не плача, убежала прочь. Креатор проводил змееволосую невидящим взглядом. Шикнул на разорявшуюся хранительницу Музея. Та наконец соизволила оскорбиться, заткнуться и убраться. Посетитель остался один на один с тем, что здесь принято называть искусством. Облегчённо вздохнул и направился отдохнуть душой в зал импрессионистов.

Уже давно молодой талант не чувствовал в себе такого клокочущего бунтарства. С тех самых пор, как репетитор заставил его несколько часов держать во рту сгусток Хаоса — чтобы не болтал за работой. Рассматривая миры импрессионистов, гладкие и искрящиеся, как омытые морской водой камушки, креатор постепенно понял, откуда взялись эти недовольство, протест, агрессия.

— Прохлаждаешься? — бодро спросил кто-то, хлопнув по плечу.

Медленно обернувшись, креатор увидел отца. Настроения у них не совпадали настолько, что при наложении полностью погасились бы.

— Любуюсь. Размышляю о том, где грань между искусством и не-искусством. О том, что кому-то есть место в Музее и в Союзе креаторов, а кого-то пинком под зад…

— Не кисни ты, это чушь, — отмахнулся бог-организатор, улыбаясь всей своей пышной бородой. — Закоснелый официоз. Главное что? Главное — признание широкой публики. Главное быть ближе к простому зрителю. Если общественность будет твоим произведением восхищаться, через пару веков эти пеньки мохнатые из Союза покряхтят-покряхтят, да и примут тебя к себе.

Отвергнутый творец только плечами пожал.

— Говорю тебе! А насчёт публики я уже знаю, что делать. Вот, поставь свою закорючку.

Отец протянул ему небольшую пачку папирусов. Вести документацию на скрижалях трудоёмко и неудобно, с этим согласны даже самые древние и упёртые в следовании заветам старины боги.

— Что это?

— Это, сын мой, твой путь в массы. Мы создаём с тобой фирму «Отец и сын». Она будет производить и продавать качественные копии «Лучшего из миров». А вот этот документ, когда ты его подпишешь, позволит нам искать и уничтожать нелицензионные копии. И привлекать к ответственности распространителей. Знал бы ты, чего мне стоило выбить это разрешение!

Бог-организатор подкатил глаза и покачал головой. Ожидал то ли просьбы рассказать подробнее, то ли похвалы. «Лучше было, когда он меня просто не замечал», — с тоской подумал сын, покорно выводя в нижнем уголке папируса свой знаменитый значок.

— Ну и отлично! Теперь заживём! Твой шедевр будет в каждом доме! Кстати, надо устроить встречу с Карри Лингом, чтобы о нашей фирме услышали. Несколько рекламных акций и публичных выступлений, и успех нам обеспечен! Я уже веду переговоры с богом-копиистом, планирую нанять его и пять-шесть лучших подмастерьев. Он артачится, но это так, чтобы цену взвинтить… — громко вещал довольный папаша, стискивая плечи сына. — Пойдём, я покажу тебе команду ликвидаторов, которая расправится с подделками!

Креатор-нескладёха мягко высвободился из его могучих рук.

— Пап, ты иди, а я ещё немного хочу здесь побыть. Импрессионисты меня успокаивают.

Бог-организатор заметно посмурнел. В кудрявой бороде защёлкали крошечные разряды.

— Как знаешь, — сказал он, почти не разжимая губ, и удалился.

Молодой талант смотрел на миры импрессионистов. Безмятежные и вечно изменчивые, великолепные и ломкие, как крылья стрекозы. И думал: «Интересно, это мне не повезло с отцом? Или ему не повезло с сыном? Или нам обоим настолько повезло, что мы никак не можем этого осознать… И ещё интересно, он побывал в моём мире хоть разок или только ради раскрутки повторяет чьи-то слова про шедевр и гениальность?»

Раздражённый бог-организатор быстрым шагом спешил проинструктировать команду ликвидаторов. И по дороге думал о неблагодарности и безграничной лени некоторых личностей.

О чём думала влюблённая красавица, обожавшая висюльки, будет видно чуть дальше.

А бабуля-одуванчик, покровительница искусств и хранительница Музея, обосновалась в нектарной, тяжело навалившись на барную стойку. Во всеуслышание разоблачала невежество и неумение ценить прекрасное, отсутствие художественного вкуса и даже элементарного воспитания. Заказывала одну рюмку амброзии за другой, с каждой рюмкой всё молодела и хорошела, ловила на себе заинтересованные взоры представителей сильного пола. Вот уж воистину, не бывает некрасивых богинь, бывает мало амброзии!

— Я не нанималась терпеть такое отношение! — заявила она наконец, слегка икая. — Уйду в шоу-бизнес или снова богиней красоты заделаюсь!

Удачно подвернувшийся бог пикапа рассеянно гладил её шелковистую ладонь и поддакивал, всецело одобряя такое кардинальное решение.

Армагеддон глазами очевидцев

Стоял душный летний день. В какой-нибудь Гишпании в такую жару сиеста. Магазины закрыты, солнце шпарит, пиликают цикады. Всё в полуанабиозе, ждёт прохлады. Но в этой стране причуды погоды почти не влияют на график работы населения.

Маленькое кафе на площади уездного городка. Мимо выставленных на улицу столиков, пыхтя вонючей чернотой, проползают самоходные омнибусы, недавно выпущенные заводом Его Императорского Высочества. Немногочисленные посетители кафе все внутри, жмутся под измождённым кондиционером, одиноким доном Кишотом в неравном бою со зноем.

Ближе к окну сидит грациозная, красивая, как с картинки, девушка Ганна. Полупрозрачное белое платье, малюсенькие серёжки и почти невидимый кулон в ложбинке меж ключиц, стрижка-шапочка, на ногах педы в цветочек. Тонкая белая шея, глаза голубые, как детская чашка. Девушка пьёт безалкогольный мохо в запотевшем стакане, зажёвывает его чем-то сдобным и читает журнал для интеллектуалов. За соседним столиком невзрачный молодой человек, Ингварь. Одет не по погоде, в футболке, блёклых дырявых денимах и растянутой вязаной кофте. Угри на щеках, в глазах тоска. Исподтишка пожирает девушку глазами. Та чувствует его взгляд и раздражённо качает точёной ножкой, что делает тоску в глазах молодчика ещё более концентрированной.

И тут небо внезапно темнеет. Не как в грозу, а резко, беспощадно наливается венозно-красным цветом. Земля начинает меленько дрожать, жестокий порыв ветра уносит тенты, батуты с детской площадки, мелких крысовидных собачонок, пакеты из рук прохожих — всё, что плохо лежит, стоит, идёт.

Потом на границе слышимости появляется гул. Он постепенно нарастает, нарастает, нарастает так, что уши закладывает, сжимает грудь, перехватывает дыхание. Мохо в стакане Ганны неожиданно закипает, как и всё жидкое вокруг. Подошвы пед плавятся, стекло витрин трескается. Посетители кафе выбегают на улицу в ужасе, в смятении. На багровом небе чётко видны пылающие слова:

ВАШ МИР ЯВЛЯЕТСЯ НЕЛИЦЕНЗИОННОЙ КОПИЕЙ ПРОИЗВЕДЕНИЯ «ЛУЧШИЙ ИЗ МИРОВ»^© И В ЦЕЛЯХ ЗАЩИТЫ АВТОРСКОГО ПРАВА ПОДЛЕЖИТ УНИЧТОЖЕНИЮ.

ПРИНОСИМ ИЗВИНЕНИЯ ЗА ДОСТАВЕННЫЕ НЕУДОБСТВА.

Потом эти слова пропадают и загораются цифры обратного отсчёта. 20… 19…

Невзрачный Ингварь подбегает к девушке в белом, обнимает и страстно целует в губы. Она закидывает руки ему на плечи. Ганна дрожит, глаза закрыты, по щекам бегут слёзы и тут же испаряются, оставляя белые соляные дорожки.

А потом для этого мира наступает полное небытие.

Потому что борьба с пиратством — наша приоритетная задача.

О влиянии муз

Вообще-то боги в муз не верят. Музы невидимы, немногочисленны и приходят, в основном, к креаторам (а уж те скорее руку себе по плечо отгрызут, чем признают вклад постороннего существа в свой великий шедевр). Незримые вдохновительницы не возражают: они навещают творцов не ради славы, а для удовольствия — и пополнения запасов энергии. Всякие побочные эффекты, вроде появления каких-то там шедевров, их мало волнуют. Когда в наличии нет готового к новым свершениям креатора, музы заглядывают к обычным богам: тем, кто безуспешно ищет прибыльную бизнес-идею, или слова для признания в любви, или симпатичную лепнину в бальную залу, или рецепт для праздничного салата.

К примеру, эта муза-пампушка долгое время окучивала одного нескладного бога. О, какие мощные у него творческие порывы и приливы, какие всеохватные метания, какая могучая депрессия, когда что-то не получается, и какое исполинское чувство облегчения и застенчивой гордости, когда работа великолепно выполнена! Но увы, сейчас он опустошён, погряз в мелких житейских проблемах и творить пока не в силах. Да и сама муза поизмоталась от напряжения и сильно располнела от пиршества эмоций и переживаний. Пора поискать что-нибудь менее калорийное. Ну-ка, ну-ка… вот, девочка хочет очаровать какого-то олуха, но не знает, как подступиться. Отличное похудательное средство.

Удобно устроившись в шаге позади намеченной кормилицы, в ладони над её головой, муза-пышечка принялась потихоньку вдохновлять юную богиню, — ну то есть стимулировать у донора выработку способствующих похуданию планов и задумок. По сути, музы — паразитические создания, только при них так не говорите.

Невольная поставщица здорового питания — изящная, длинноволосая, со множеством висюлек на шее, запястьях и щиколотках — сидела, пригорюнившись, катала в ладонях пульсирующий коралловый мирок, который так и не удосужилась доделать. Размышляла о том, какая она глупая, ничем не выдающаяся, ей никогда не заинтересовать такого эрудированного, гениального, ранимого, скромного, трогательного… стоп! Хотя… Жертва безответной любви вскочила, принялась решительно вышагивать по будуару (преобразованному в святилище неуклюжего творца) и почём зря дёргать нервно колышущиеся пряди.

Ведь у задачи есть сразу несколько возможных решений! Во-первых, можно обратиться к специалисту. К богине, у которой отбоя нет от кавалеров. Или даже к богу пикапа. Понятно, что он специализируется на дамах, но ведь он должен знать, что нравится мужчинам! Во-вторых, нужно побольше узнать о нём: любимые места, любимые хобби, любимые блюда. В-третьих, нужно чаще попадаться ему на глаза, притом так, чтобы у него всегда был очевидный повод о чём-то спросить или что-то в её облике похвалить. В-четвёртых, можно подстроить встречу невзначай. В том числе, самой подойти с простеньким вопросом или замечанием. Он вечно пачкается, а то и напяливает одежду задом наперёд. А в-пятых, можно разыграть дамочку в беде. Ведь он благородный и отзывчивый, обязательно поможет. А там всё само собой завертится. Нет, ну какая я умница!

Довольная муза отсоединилась от ничего не подозревающего донора. Прекрасно, теперь немного контрастных физических упражнений: в солнечном ветре, в Хаосе Изначальном, в плотных облаках. А там можно и об ужине подумать. Только на ночь не наедаться!

Оставив изящную богиню самостоятельно разбираться с последствиями внезапного вдохновения, муза-плюшка унеслась навстречу тёплым лучам света. А влюблённая красавица развила бурную деятельность.

Вначале заявилась к одной из богинь любви (не из самых знаменитых, понятное дело: к тем не пробиться). Протолкалась через толпу её поклонников, заваливших подступы к нежно-розовому особнячку букетами, конфетами, игрушками, диковинами, притащенными из Хаоса или из ЛиМа. После долгих препираний с чопорной богиней-экономкой добилась аудиенции у хозяйки. К сожалению, впустую. Богиня любви не посоветовала ничего путного, а только пожаловалась на свою тяжёлую долю: на улицу не выйдешь, чтобы мужики в штабеля не укладывались. Шагу не ступишь, чтобы кто-нибудь не подстелил под сандалии плащ или не бросился навязчиво предлагать руку, сердце, печень, почки, имения, акции, душу, лучшую свору охотничьих сфинксов и тому подобную дребедень. Вон как мостовую вокруг её усадьбы захламили, боги-садовники не справляются (зато их жён каждый вечер ждёт слегка отряхнутый сюрприз)! Секрета неотразимости у этой обольстительницы не было: красота и недюжинный магнетизм были при ней с рождения.

Заставив себя не унывать, влюблённая направилась к богу пикапа. Тот вначале был удивлён её просьбой, потом вроде начал говорить что-то дельное. Завёл красиво, издалека, но очень скоро стало ясно, что он аккуратненько к ней клеится. Пришлось столь же аккуратненько отклеиться и удалиться ни с чем.

Слежку за объектом любительница украшений-висюлек спорадически вела с того самого момента, как впервые увидела щуплого креатора: растерянно моргающего, смущённого, окружённого толпой незнакомцев, поздравляющих с победой в конкурсе. За всё это время узнать удалось не так много: прогуливался он одним и тем же маршрутом, и сколько ни пыталась девушка ему на этом маршруте невзначай попасться на глаза, ничего не выходило: неловкий гений был весь в своих мыслях и рассматривал, в основном, траву или мостовую под ногами. В еде особых предпочтений не имел, а искусство создания миров захватывало его настолько, что, похоже, не оставляло места для других интересов.

Несколько раз предприимчивая богиня подстерегала кумира на прогулке. Поравнявшись, роняла какую-нибудь очаровательную мелочь и не слишком быстро шла чуть впереди, надеясь, что предмет её воздыханий сообразит окликнуть или догнать. Ничего подобного: всякий раз оброненную вещицу приносил более расторопный бог, всячески выражавший желание познакомиться.

Пару раз девушка демонстративно падала чуть ли не под носом у талантливого недотёпы, делала вид, что подвернула ногу, но в расставленные силки попадалась совсем не та добыча, на которую она рассчитывала. Подойти и заговорить первой не было повода, а когда повод находился, то не хватало смелости. Или же вмешивались лишние свидетели, как было в Музее современного искусства, например.

В растрёпанных чувствах бедняжка неприкаянно бродила по улицам, пока исподволь не вышла на берег Хаоса Изначального. Села на песок, обхватив колени. Рассеянно понаблюдала за членистоногой дрянью, выползшей из пучины. Потом, когда дрянь нагло протянула хватальца к блестящим висюлькам на щиколотке, богиня встала и брезгливым пинком отправила членистоногое в родную стихию. Подняла взгляд и обнаружила, что она на берегу не одна.

Неподалеку гибкий рыжеволосый бог сноровисто бросал сгустки Хаоса Изначального в садовую тачку. Заразительно улыбнулся, помахал. Длинноволосая богиня сдержанно кивнула.

Неподалёку стояла тележка, запряжённая беспокойным грифоном-доходягой. Рыжий подвёз полную тачку к тележке и принялся перегружать добро.

— Я бы с удовольствием обошёлся без тачки, но эта глупая скотина отказывается подходить к Хаосу ближе.

— Наверно, у скотины есть на то причины, — в рифму отозвалась девушка, мимоходом пнув очередного мелкого выползня.

Молодой бог пожал плечами и повёз тачку за новой порцией комковатого сырья.

— Вы, наверное, креатор? — предположила богиня.

— Скорее, подмастерье. Кстати, вас не интересуют репродукции?

— Репродукции?

— Ну да, сейчас это в тренде. Знаю мастера, в день заказа шикарную копию вам сваяет. От оригинала почти не отличишь! И недорого! Бог моды себе аж две заказал.

— Но копии и репродукции чего, простите? — не поняла длинноволосая.

— Одной известной конкурсной работы, — подмигнул рыжий, ловко орудуя лопатой.

— Мне больше по душе оригинал, — тихо проговорила изящная богиня в висюльках.

Тут пришлось упереть взгляд в неведомую даль и силой воли угомонить прыгающий подбородок.

Рыжий внимательно посмотрел на собеседницу.

— Я тут почти закончил. Сейчас только в тележку всё это безобразие переложу. Вам приходилось кататься на верховых грифонах?

— Не нужно меня утешать, — дрогнувшим голосом сказала безответно влюблённая.

— И не думал, Хаос унеси! Жалость к себе — такая приятная штука. И сидеть на холодном мокром песке, на ветру, среди сотен копошащихся порождений Изначального — это очень романтично.

Красавица хлюпнула носом и стряхнула с рукава чешуекрылую гадость.

— А если так нравятся порождения Хаоса, милости прошу. У меня дома шикарная коллекция всякой всячины. Одно время продавал, но самое интересное себе оставил. Если угадаете назначение хотя бы трёх предметов, с меня мороженое.

На холодном мокром песке и впрямь было очень романтично — и очень неуютно. Девушка поднялась, отряхнулась.

— Вообще-то, у меня есть парень, — весьма правдоподобно соврала она.

— Жестокий тиран, запрещающий рассматривать коллекции, есть мороженое и кататься на грифонах?

— Вроде того.

— Эта скотина всё равно не верховая, а упряжная. Вот в стойле у меня холёный скакун, любо-дорого посмотреть, а тем более оседлать.

Закончив выгружать сгустки Хаоса в тележку, рыжий устроил тачку и лопату сверху, вытер руки о замаранную тогу и взял животное под уздцы.

— Но если ваш парень жестокий тиран, можете просто проводить меня. Покажу моего любимца издали. Этого вам не запрещают?

Богиня с медленно колышущимися волосами выстрелила пробной улыбкой.

— Обычно кавалеры провожают дам, — заметила она. Подошла к упряжному доходяге, погладила уродливую, но на удивление очаровательную морду.

— Как скажете: сначала вы меня, потом я вас.

Юная красавица задумчиво провела ладонью по тонкой шее зверя. Уныние и безвыходность положения ей порядком надоели, очень хотелось развеяться. Этот бледный незнакомец, судя по всему, приятный, весёлый, интересный бог. Решено: посмотрю его коллекцию, но не более того. Пусть губы не раскатывает.

Уставшая после интенсивной тренировки муза-ватрушечка посмотрела вслед уходящей паре. Эта девица, конечно, донор что надо, но чтобы придумывать кокетливые фразочки, вдохновение ей вовсе не нужно. Ничего, к этой заскочим в следующий раз. Мало ли богов на свете!

Муза-пончик бойко замычала себе под нос, при этом отчаянно фальшивя (а разве она обязана обладать идеальным слухом?), и отправилась искать полезный, а главное, лёгкий ужин.

Немного куншта для Тасеньки

Я — бог-коллекционер. Моя страсть — курьёзные миры. Такую прорву собрал — впору музей открывать. Здесь и не снискавшие славы творения известных креаторов, и единичные всплески вдохновения знаковых личностей, и даже необычная сувенирная продукция. В последнее время начал гоняться за пиратскими ЛиМ-копиями. Каждая из них по-своему ущербна, а следовательно, неповторима. Теперь, когда копии начали повально уничтожаться, стараюсь перекупить их всеми правдами и неправдами — благо, средств хватает. Недавно получил с курьером отличный образчик в идеальном состоянии. Этот мне уступили даром, не считая оплаты пересылки — редкий случай.

Когда маюсь бессонницей, люблю побродить инкогнито по мирам своей коллекции. Люблю вселиться в кого-нибудь и ощутить мир изнутри. Если попадается интересная история, стараюсь проследить её от завязки до самого конца. Вот, кстати, что на днях подсмотрел в своём новом приобретении.

***

За Андриком, значт, иду. Башка вразлом: гульнули давеча. Смотрю — у перехода чалится дружочек. Разубрался на отлично, только я моржа чую издаля. По глазам вижу. У нас тут-то законов немного, но моржей лучше обходить всё ж таки.

Такого я здеся не видал раньше. Ну и пусть: я своей дорогой, а ты стой, дружочек. Ох, трещит чердак по швам. Присесть. Присяду, никуда Андрик не денется. Он первая буза в классе, налюлять может нежидко. И к чужим не идти научен.

Ой, и что мы вчера так наколдырились! Будто впервые знатно разжились. Но хотя та-то хатка богатая оказалась, за неделю всё не сбыть, за месяц не прокутить. Серёжки женухе куплю. А то и не куплю. Облезет, нечего было хайло своё на меня вчера разевать. Правильно я её бланшем украсил… Или купить?

Не, купить жирно будет. А есть один хитрец знакомый, золотишком подшабашивает. Вот его прижму покрепче, должок выну. Этот дружочек — дрожащий хвост. Не только женухе, но и левухе серёжки подгоню.

Нет, зря я за Андриком тронулся. Надо было пооклёмываться, подремать. Сработал справно — гульни, гульнул — отдохни. А за пацаньём ходить — бабье дело. Ну хотя что ж. За этим можно. Вон, вымахал! Первая буза, отцова отрада. Того и гляди, в форточки сам будет лазить, а то и дружочков сторожить в укромном уголке. Андрик разок тюкнет — дружочек с ним всем поделится. Ловкач, весь в меня!

Что это ты притираешься, морж? Звали тебя, что ли? Вали, вали, покуда цел.

— Курить есть? — спрашивает.

Есть, а то. Вежливый, значт.

— Ну, — сижку даю.

Иди кури на свой пятачок, а я тут чутка… Ну, топай, что прилип?

— С интересом или так, уши проветриваешь? — спрашивает.

— Какой тебе интерес до моего интереса? Моржируй мимо, не замай.

Брови бычит, сижкой тычет:

— Где моржа увидал?

— Ха, дури кого попроще. Я жёваный, разбираюсь.

Крутит сижку в пальцах.

— Ну что же, значит, бессмысленно отпираться. Тогда поговорим по-другому. Вам интересен мой ассортимент?

— Сортимент, вишь. Мы не ристократы и не моржи какие. Нам в инсаниторий сто лет не надо. Иди, не трогай честных людей.

— Как скажете. Я здесь часто обретаюсь. Мой куншт всегда к вашим услугам.

И пошёл.

Куншт. Засунь его себе в дырку и прокрути раза три. Или я подсоблю. Уже упекли их в инсанитории, — нет, лезут, как тараканы, нормальным дружочкам крышу с места сворачивают, кунштом подманивают — и привет! Врёшь! Мы в уме ещё, сын отличник и отцова отрада. Женуха мазовая: кому хошь рыло выправит, да ещё облялякает так, что не отмоешься! Сам ночами работаю, лювелирно и без лишней мокроты. И в общий казан с каждого улова кладу по меркам. Всё чин-чин!

Только Таська подвела. Шесть годков всего, а как скажет чего, как посмотрит — мурахи по коже. И глаза как у моржа того. Моржиналы, чтоб им. То ли мы не уследили когда за девахой? Что она так с высоты на нас на всех? И будто печалится. И будто жалко ей нас…

Пора вставать, растёкся. Надо забрать старшого. Отцову отраду. Того и гляди, за высокий забор угодит — вот где настоящая учёба будет! Мужика из него сделают, настоящего. Ну рано, рано. Годик-другой ещё. Ох, башка… всё, иду.

***

У хвоста дрожащего цекавые серёжки выманил. И женуха довольна: ногу лечит, а про то, почему лечит, уж и не вспоминает. И лается меньше. Левуха тож рада. Не ко всякой такой кохаль ходит, не всякой цацки-пецки жёлтенькие носит.

И Андрик порадовал: лучшую заточку на трудах смастерил. И быстрее всех решётку перепиливает. И ловчее всех отмычки делает. Селерат! Хотят на соревнования отправить, да взнос нужен. Ничего, это всегда подшустрить можно.

А вот с Таськой — одна маета. На рисовании купюрку задают перекатать — она: «Зачем?» На уроке уличному бою учат: куда больнее ударить, как ловчее напасть — она не бьёт, сразу в слёзы. Дома сидит, мычит себе под нос. А то и малюет. Мать нашла — по щекам отхлестала. «В инсаниторий захотела? В дурку? Где на картиночки любуются и сифонии слушают?» У кого Таська насмотрелась? И при таком-то брате… Беда бедовая.

***

А как придёт, как положит головёнку на колени… «Папочка, зачем ты маму бьёшь? Папа, почему если я не хочу ударить, это плохо? Почему рисовать деньги хорошо, а рисовать картинки — нельзя?» Что ей скажешь… Потому что мама и папа когда-нибудь угодят в подземную коробочку без окон, без дверей, и как ты жить-то будешь в этом мире, цветочек? Для мягеньких да добреньких одна дорога — к моржам в инсаниторий. А этого я для тебя не хочу.

***

Сегодня прям отмутовала женуха Таську. Слился, не смог смотреть. Тащусь-волочусь, сам не знаю, куда. Заприметил этого, моржа. Ноги к нему идут. И хочу по тормозам, а не могу.

— Здоров, чертила. — Вежливость, значт, проявляю.

Этот брови поднял, мол, не ждали.

— Здоровее видал. Что вас привело сюда?

— Ты это брось, выкать со мной, а то так и по скворечнику словить недолго.

Он харкнул совсем как нормальный дружочек. Только глаза вот — что у дочи моей. С печалью и жалостью.

— Чего надо, братюнь? — спрашивает.

— Покажи товар-то, — говорю. А сам обмираю. Это ж надо, докатился хрен до днища.

— Для себя или в подарок? — щурится, хороняка.

— Малой своей. Шибко расстроилась сегодня.

Он полез в куртёху. В карманцах карты, что игральные. А на них картинки — как с печенной коробки. Яркие, цветные. Целая стопка. И что ей из этого понравится?

Видит, дергун ему в ноги, что я в непонятках.

— Посоветовать?

— Сам, — говорю.

Выбрал пять. На одной бандурина лепная со зверями. На другой — цветуёчки какие-то. На третьей — малые бегают по траве. На четвертой — хавка на столе, но красиво. На пятой — деваха в платье и с моськой.

— Что стоит?

Он назвал. Это за бумажки швахные?! Покряхтел я, но делать нечего: сам влез.

— А это от меня. — Ещё одну даёт, с ёлками-палками.

Спрятал я товар. Будто жжёт через подкладку. Иду и чую, как моржила на меня зырки пучит и ухмыляется. Женуха узнает — репу мне проломит.

***

Лежит Таська, отвернулась. Не спит. Знает, что я к ней.

— Цветочек…

Носом шмыгает.

— Цветочек, не злись на неё. Она для тебя же.

А потом смотрю — все ноги у ней синие. Отбила, мразота в серёжках. Ну, обожди…

— Цветочек. Повернись, я сюпризик цекавый принёс.

Повернулась. Глаза сухие уже.

— Только никому. И заховай, чтобы не видели.

Достал кунштовые карты. Она прям как осветилась вся. Ручки протянула, рассматривает, улыбается.

— Папочка, откуда ты это чудо взял?

— Секретик. Большой-большой секрет. Запомни только: никому. Никогда. А то беда бедовая.

Поняла. Она умная очень, хоть и в школе ругают.

Прижалась ко мне. И хорошо, и тепло, и страшно. Что я заварил?..

***

Что ни ссора, что ни огорчение — хожу к моржу этому хитромордому. Спускаю десятину на куншт для Таськи. Это я?

Уж и места его любимые знаю. И набалотыкался в сортименте. И приметил других моржей пару, но к тем не суюсь: так вернее.

Хитромордый ухмыляется и разговоры заводит:

— Что вас побудило ко мне обратиться? Как вы поняли, что нужно вашей дочке? Может, побеседуем, как приятели?

Мне поскорей бы слиться. Но надысь спросил:

— Сам малюешь или как?

— Я больше музыку пишу. И распространяю куншт. Это не все из нас могут.

— Не воткнул.

— Не все «моржи», как вы нас называете, находят в себе силы, чтобы напрямую соприкасаться с миром за забором инсаниториев. Я — один из немногих.

Валить, валить швыдче. Не спрашивать, не трындеть. Хватит и того, что беру его товар. Во что я Таську вмешал?

***

Пробовал бросить. Но посмотрю на неё — и не могу. Она так радуется, когда новый куншт ей приношу… Как отказать?

Женуха то ли прочухала что-то. Ходит, носом водит. Ищет Таськины схоронки, но не находит. Огребает Таська ни про что. Женуха за это отхватывает немало, но не перестаёт.

А Таська говорит ономнясь:

— Папочка, отведи меня туда, где ты эти карточки берёшь. А то совсем она меня забьёт, а так я хоть на красоту посмотрю.

***

Поплыл я вкрай, что топор по реке. Пошёл в какую-то блеваловку с хитромордым.

— Таська картиночки малюет. Ударить не может, злого слова сказать не может. «Папочка, зачем ты маму бьёшь?»

Этот кивает.

— И откуда она такая к нам прилетела? — спрашиваю.

Подливает. Кивает.

— Покажешь мне инсаниторий ваш?

***

Прокрались-пробрались. Посмотрели тихонько. Никогда не видал чистоты такой. Поют, музыку играют, малюют. Каждый в своём деле. Не замахнётся никто, не рявкнет. Морж меня разубрал, чтобы не поняли, кого привёл. Только я среди них, как стекляшка швахная среди цацок-пецок. Увёл меня оттуда морж, а я как за забор вышел — что из лужи глотнул.

— Как ты и смотреть-то на нас можешь? — спрашиваю.

— Приходится. Я хочу, чтобы маргиналов стало больше. Для этого нужно как-то толкать куншт среди вас. Я хочу, чтобы весь мир стал инсаниторием. Но на это нужно время. И нужно, чтобы вы сами захотели преобразиться.

Я обхватываю руками своё горло, будто разодрать хочу.

— Не все могут.

— Да, не все.

***

— Тася… Цветочек, чего ты хочешь?

Несёт из схоронки своей карты кунштовые. Стопка целая. В руки мне суёт.

— Ещё сюпризиков хочешь?

— Нет, папочка, — говорит. — Я хочу, чтобы было вот так. Чтобы вот тут я была. И картинки рисовать.

Вздыхаю. Женуха репу мне проломит.

***

Хитромордый — хотя на деле-то не шибко хитромордый — держит мою Таську за руку. Говорит, всё на мази. Как пробивал, с кем перетёр — дергун его знает. Жёлтенького с меня не взял.

— С вашей стороны это жертва и подарок. Вы хороший отец. И вы правы.

— Не легче.

Обнял малую.

— Иди с дядей, цветочек. Там тебя научат рисовать.

— А ты будешь приходить, папочка?

— Если разрешат.

Морж гладит её по кудрям:

— Может быть. Буду передавать папе сюрпризики от тебя.

Целую. Обнимаю. Будь счастлива, цветочек. Пусть этот забор защитит тебя от мира, где нельзя не ударить. И когда-нибудь я куплю у этого моржа куншт, нарисованный твоей рукой. И когда-нибудь ты преобразишь тех, кому этот куншт попадётся в трудную минуту.

Будь счастлива, папина отрада.

А мы уж здесь как-нибудь. Мы уже не можем по-другому.

Ликвидация товара

Возвращаешься себе довольный с симпозиума. Очень приятненько посидел. Завязал нужные знакомства, поднялся ещё на одну крошечную ступеньку в этом непростом обществе закоренелых эгоистов. Пора и вздремнуть… Стоп, а это кто?

В доме трикстера хозяйничало невиданное существо. Мощное, волосатое, покрытое терракотовой шерстью. Уродливое, но при этом определённо богообразное. Головы на две выше немаленького рыжего. А морда, морда-то страшна! И среди роскошных кудрей в шаловливо бегающих искорках — маленькие закрученные рожки.

И главное, что этот чуд творит! Хватает своими огромными когтистыми лапами копию ЛиМа, насаживает на шампур и споро вертит над жаровней. Беззащитный шарик сначала надувается, идёт пузырями, потом с мягким пшиком лопается и съёживается в чёрную тряпочку. Тогда чуд берёт следующую копию и безжалостно повторяет процедуру.

— Э, а ну не трожь! — не своим голосом заорал молодой бог.

Это ж надо, плод стольких часов напряжённого труда! Ну, если по правде, то только двух часов. И не такого уж напряжённого: тяп-ляп, лишь бы побольше настряпать. Но всё равно обидно! Эти мирки можно было бы неделю продавать. И выручить за них можно было бы ого-го!

— Убирайся из моего дома!

Рыжий активировал приобретённую недавно способность произвольно менять свой рост. Уменьшился, чтобы пройти меж прутьев забора, потом увеличился так, чтобы незваное чудище казалось рядом с ним беспомощным сфинксёнком.

Цапнул волосатого страшилу в кулак — и полыхнула лазурная вспышка. Рыжий взвыл и сдулся до привычного роста. Не прерывая своих вандальских действий, круторогий сунул трикстеру под нос папирус с переливающимся знаком.

— Это что? — прохрипел рыжий, потирая обожжённую ладонь. Странное ощущение, прежде не испытанное в прекрасном плоском мире посреди Хаоса Изначального. Неужели боль из ЛиМа можно вот так запросто перетащить сюда?

— Это ордер на изъятие, хр, и уничтожение нелегальных копий «Лучшего из миров»©. — Существо гнусавило и слегка прихрюкивало. — А также, хр, на арест изготовителей и распространителей.

Рыжий опешил. Но почти сразу встряхнулся.

— Ха! Арест? А попку тебе нектаром не опрыскать?

— Арест, хр, — без эмоций повторила образина, дожаривая очередной мирок. У здоровенных копыт собралась горка жалких сморщенных оболочек. — Сейчас закончу с контрафактом и арестую, хр.

Трикстер хотел ответить убийственно-остроумно, — но не смог разлепить губ. Не смог даже замычать. Скосив глаза, — двинуться он тоже не мог, — увидел, что всё тело его едва заметно мерцает лазурью. Он был слишком новым и неопытным трикстером. Едва успел явиться из Хаоса, как тут же перешёл дорогу не тому богу. Не разобравшись, что и за что ему может прилететь, наладил бизнес. И вот результат.

Волосатое существо расправилось с последней копией, подхватило под мышку застывшего как изваяние трикстера и мгновенно переместилось — куда?

— Папа, — прогундосило чудище в пустоту громадной залы с сумрачным потолком.

— Сколько раз говорил не называть меня так. Твой номер?

— Шесть.

— С чем пожаловал?

В поле зрения рыжего пленника показался пожилой бог с искрами в густой кудрявой бороде.

— Я принёс подозреваемого. И уничтожил, хр, склад пиратских копий, — похвалилось страшилище, выпячивая грудь.

Трикстеру вернули вертикальное положение.

— Ты молодец, номер шесть. Назначаю тебя старшим. Иди и дай отбой своим подчинённым. Отдыхайте, ждите указаний.

Номер шестой ушёл, деликатно хрюкнув. Долго, долго ничего не говорил искробородый. Ходил вокруг задержанного нарушителя авторского права, рассматривал его, как диковинного выползня из вечно изменчивого. А рыжий всё это время перебирал варианты.

— Ну вот ты и попался, — произнёс наконец бог-организатор. — Теперь будешь отвечать перед Советом по мироустройству. Но сначала я хочу кое-что узнать.

Трикстеру вернули способность говорить. И он тут же ею воспользовался:

— А я давно мечтал поговорить с вами! Я-то думал, вы меня куда раньше найдёте.

Бородач поперхнулся заготовленными вопросами. Выдавил:

— То есть?

Рыжий блеснул неотразимой улыбкой и принялся аккуратненько вываживать:

— Вы ведь весьма знаменитый бог, поэтому обычным путём пробиться к вам нереально. Кто я такой — вчерашний плевок Хаоса Изначального, молодой божок, пытающийся пробиться в конкурентном сообществе, — бесхитростно глядя в глаза, начал трикстер. — Обивать пороги и писать письма, чтобы связаться с вами, было бы более чем бесполезно. Нужных знакомств у меня не имелось, а действовать следовало быстро. Поэтому я решил применить нетривиальный метод. Уж простите мне эту маленькую хитрость.

— Хочешь сказать, что искал аудиенции со мной? — недоверчиво уточнил организатор.

— Ну да, — закивал ловкач. — Вы сразу почувствовали недюжинный потенциал «Лучшего из миров». Я тут же понял, что вы отменный делец и тонкий психолог — и что мы сможем быть друг другу полезны. У меня множество идей и заготовок, но я не мог просто так прийти и представить их вам: незнакомца с улицы вы просто не стали бы слушать и вытолкали бы взашей.

Организатор нахмурился.

— Если хочешь наняться в фирму «Отец и сын» копиистом, то не мечтай. Я видел твои работы — это бездарные пародии, а не репродукции шедевра.

— О, нет-нет, что вы! — Рыжий до предела поднял едва заметные брови, замотал головой. Замахал бы руками, если бы им вернули подвижность. — Копии ЛиМа — это, если позволите, розыгрыш, способ обратить на себя ваше внимание. Хочешь пообщаться со знаковой личностью, — ущеми её интересы. Да, я рискнул навлечь на себя ваш гнев, но я был уверен, что вы рассудительны и сумеете увидеть коммерческую возможность, даже если она представляется весьма неожиданно и исходит от безвестного молодого бога.

Трикстер выдержал паузу, подогревая интригу на медленном огне.

Не сказать, чтобы организатор был падок на лесть. Но его отличали любопытство и изрядная алчность. Словосочетание «коммерческая возможность» раззадорило пожилого бога, и теперь всё его существо требовало подробностей.

— Я слушаю, — ровно произнёс искробородый.

Вот сейчас нужно подбирать словечко к словечку.

— Вы уже изрядно потрудились, продвигая свой продукт. Интервью с автором, мастер-классы и автограф-сессии. Но при всём моём безмерном к вам уважении, эти методы уже устарели. Что вы знаете о новейших веяниях маркетинга, POS-адвертайзинге, продакт плейсменте, контекстной рекламе?

Взгляд организатора остекленел от этой абракадабры. Пленник сыпал новыми и новыми терминами, уже довольно свободно кивая головой. Стараясь придать себе значимости, он принялся в деталях расписывать, как продать эскимо эскимосу, попутно всё больше углубляясь в запутанные теории маркетинга.

— Вы ведь хотите, чтобы копия ЛиМа была в каждом доме? Вы хотите убедить потребителя, что ваш продукт ему жизненно необходим? — напирал рыжий, чувствуя, что снова может шевелить кончиками пальцев.

— Ну да, — заворожённо подтвердил глава фирмы «Отец и сын». Он потерял нить повествования где-то между северным сиянием и тундрой. И ещё гадал, откуда ушлый юнец принёс загадочные истории о неведомых эскимосах.

— Значит, нужно красиво подать товар. Чтобы каждый, кто хоть краем уха о нём слышал, грезил о «Лучшем из миров» во сне и наяву! Как раз в этом я и надеюсь быть вам полезным.

Трикстер обезоруживающе улыбнулся и небрежно облокотился о колонну. Затёкшие ноги заметно покалывало, но в победе можно было не сомневаться.

— Кстати, название «Отец и сын» стоило бы изменить. Есть в нём какая-то недосказанность. Но это мы позже помозгуем.

Вот наглеть не надо было. Бог-организатор опамятовался и буркнул:

— Беру тебя на испытательный срок. Болтать-то ты обучен, а вот на деле — посмотрим. И помни: первая оплошность — и отправишься на суд Совета.

Рыжий смиренно ждал задания.

— Пойдёшь к богу-копиисту. Не знаю, как ты будешь его уламывать, но чтобы через три дня он работал на меня. Ясно?

— Предельно ясно, — с улыбкой заверил трикстер. — Я благодарен вам за эту возможность проявить свои способности. Вы не пожалеете.

«Ничего-ничего, — думал молодой бог, покидая негостеприимную залу. — Старика копииста обработаем как миленького. И свой профит не упустим, конечно. А ты, палёная борода, у меня ещё попляшешь, если попробуешь шантажировать. Спорю на что угодно: волосатый номер шесть, как и все предыдущие и последующие номера, — создания опасные и незаконные. Погоди немного, и тебя припечёт».

От предвкушения каверзы по лицу трикстера блуждала туманная улыбка.

Дневник пропавшего вестника

Дела давно минувших дней

***

Так вот, Карфаген. Ну что сказать, за меня уже всё сказал Марк Порций Катон. Сил и соли не пожалели.

***

Уютно закисаю в первородном бульоне. Ещё не определился, нужно ли мне ядро, нужен ли воздух, нужны ли другие клетки. Рай для философа и солипсиста.

***

Смерть на костре — немногим интереснее, чем на пожаре. В чём-то сродни работе уличного фокусника: любопытные хари, шум, свист. Но есть своя изюминка — дознание в пыточных застенках. В общем, для тех, кто любит разговоры по душам с культурнейшими монахами.

***

Один из гусей, спасших Рим. Незаслуженная слава и предсказуемый финал — на вертеле. Что-то однообразненько, после ведьмы-то.

***

Зафиксировался в эпохе Великих Географических открытий. Всё вокруг себя тщательно изучил и запомнил. Метнулся к диплодокам и прочим вымершим гадам. Завалил пару крупных самцов. Передавил кучу жуков, переловил с десяток гигантских тараканов. Вернулся в исходную точку. Врут всё про эффект бабочки. Ничего не изменилось. Или надо было именно бабочку прихлопнуть?

***

Безродный вояка из орд Тимуджина. Муштра, походы, рубись да грабь. Сыт по горло. В следующей жизни буду пацифистом.

***

Сверчок в щели глиняного дома шумерского звездочёта. Тихо, одухотворенно. Трык-трык.

***

Как сказали бы в одной из предыдущих моих жизней — оператор опахала при дворе Эхнатона. Специалист по кондиционированию воздуха. Скучно, зато кормят хорошо. Всё натуральное, без ГМО. Записал пару праздничных рецептиков из крокодилятины.

***

Блоха-путешественница. На хлопковом судне из чумного Амстердама, на спине вечно голодной крысы — в загаженный, вонючий и переполненный Лондон. Приятно чувствовать себя вершителем истории, первым камешком, повлёкшим за собой лавину.

***

Древнеиндийский гранильщик алмазов. И что эти странные смертные видят в блестящих камушках? Пыль — и только.

***

Один из бесчисленных строителей Великой стены. «All in all, you’re just another brick in the wall», — так ведь поётся?

***

Ученик алхимика. Порадовал старика перед его смертью: показал несколько эффектных опытов новейшего времени. Думал в будущее ему экскурсию устроить, но поберёг его нервы и рассудок. Он и так ушёл со слезами счастья на глазах.

***

А кстати, почему бы кого-нибудь из продвинутых не сводить на минутку век, скажем, в двадцать первый? Пророка, например. Если чего и начнёт болтать, всё спишут на его небесный дар…

***

С неделю ходил по пятам за Галилеем и бормотал: «А всё-таки она вертится!» Чтоб запомнили.

***

Невинная капибара, бессовестно съеденная католическими миссионерами в Великий Пост. Лицемеры! Я скоромная!

***

Загонщик мамонтов. Экстрим, азарт, пение мускулов! И никакой лишней болтовни!

***

Голубь из ковчега. Красивая история, почему бы не поддержать, масличный листок в клюве не подержать?

***

Житель Рапа Нуи, позднее названного островом Пасхи. Вот ведь белые люди! Напридумывали глупостей про инопланетян, помогавших ставить каменных истуканов! Ничего нет невозможного при наличии упорства, умения, смекалки и неограниченного времени на выполнение задачи. Да, и конечно, большое подспорье, если всё мужское население готово впрячься и тащить эту дылду на другой конец острова. Никакой мистики, господа!

***

Пробежался по Семи чудесам света. Не впечатляет. Ну, за исключением размера, конечно.

***

Шут при дворе Петра Великого. Ну и чувство юмора у Вас, бомбардир Пётр Михайлов! Грубо, Ваше величество, грубо. Впрочем, согласно эпохе. Пойду холодненькое приложу.

***

Завораживают меня стихийные бедствия. Особенно вулканы. Вот где мощь! Гибель Помпей под пеплом Везувия, цунами после извержения Санторина, горы пепла Оруануи… Смотрел бы и смотрел, умирал бы и умирал!

***

Первая кошка, приручённая человеком. С меня-то и началось владычество усатых-полосатых над умилёнными и ничего не подозревающими человечками!

***

Решил попробовать хвалёной рыцарской романтики. Ничего особенного: жара, мухи, антисанитария, скудное и однообразное питание. Грубость и нищета, железная задница и надежда на кусочек богатых сарацинских земель после освобождения Иерусалима. Как я и думал, этот вооружённый тур на Святую Землю просто красиво разрекламировали. А какие имена у полководцев: Готфрид Бульонский, Балдуин, Боэмунд! Так и просятся в хроники! Как известно, половина успеха в красивом названии и запоминающемся логотипе.

***

Отведал экзотики: колосажание, скафизм, колыбель Иуды. Не по своей воле отведал, по воле случая. Нет, медленная и мучительная смерть не для меня. Чем больше узнаю людей, тем больше симпатии во мне к животным.

***

Собака Павлова. Кто-нибудь, дайте по-настоящему пожрать! А этому живодёру самому сделайте фистулу!

***

Отъедаюсь за прошлую жизнь. Главный повар при дворе его величества Генриха Восьмого. Вот уж где гастрономический разврат и безудержный праздник живота! Хотя мясо в сахаре всё же не относится к моим представлениям о вкусняшке.

***

Устал от обжорства. Отшельник в старообрядческом скиту. Мука из желудей, водица да власяница. Разгрузочное воплощение.

***

Пресытился смирением плоти. Теперь решил побыть гурманом и коллекционером, но особого рода. Заглядываю в душу знаковым личностям — к кому на часок, к кому на денёк, — чтобы ощутить послевкусие. Вот неполный список экспонатов моей коллекции.

Наполеон — шампанское и цыплёнок Маренго

Мухаммад — верблюжье молоко и масло чёрного тмина

Ленин — пересушенный изюм

Пастер — кефирчик

Христос — хлеб и вино (логично)

Колумб — соль и вяленое мясо

Жанна Д’Арк — мм, шашлычок

Конфуций — баранина с рыбой

Гитлер — пирожные и таблетки

Сталин — кинза и табак (казалось бы, из таких странных ингредиентов, а какую кашу заварили эти двое!)

Папа Урбан II — лимон и облатка

Гомер — козий сыр и мёд

Ньютон — яблоки и сельдерейчик

Чингисхан — чай с бляшками бараньего жира на поверхности

Хоть и не такая заметная, зато для меня самая вкусная: Мария Монтессори — молочная кашка и детское суфле.

***

Стрелка. Хаос унеси, собаки их и в космос вывозят! Сколько можно выезжать на преданных и безответных?

***

Иногда хочется лечь и лежать. И чтоб никто не тревожил. Но нет, приходят тут некоторые и говорят: «Вставай, Лазарь!» И хочешь, не хочешь, а встаёшь.

***

Всё, хватит жить прошлым! Накушался войн за власть, богатство и веру. Накушался пыток, жестокости и эпидемий. Накушался бесчеловечности человечков. Пора заглянуть в светлое будущее этого мирка. Как бы мало его ни осталось — с такими-то тенденциями!

Как объезжать брыкливого грифона

Рыжий прохвост без всяких предисловий и поклонов явился на вершину холма. Цветов на яблоньке больше не было, но иссушённый старик сидел под ней в прежней медитативной позе. Только халат на этот раз был изумрудный, с белыми тиграми. Стоило чужаку вторгнуться в обитель размышлений, тигры вздыбили шерсть и показали клыки. Бог-копиист продолжал бесстрастно созерцать голубую даль.

Незваный посетитель беззаботно плюхнулся рядом с мастером подражания, не боясь помять и измазать дорогой деловой костюм в тонюсенькую полоску.

— Кукуешь, старина? — спросил парень и панибратски хлопнул жидкобородого по плечу.

Здесь мэтр уже не смог удержать невозмутимую мину. Если бы он в далёком прошлом уделил хоть малую толику времени курсу прожигания взглядом, то от наглеца осталась бы только горстка пепла. Но на счастье невежи, всё своё внимание, прилежание и радение копиист как в прошлом, так и сейчас посвящал исключительно ремеслу всей жизни.

— Кукуешь, значит, — белозубо разулыбался ничуть не смутившийся юноша. Волосы его так и горели в ярком солнечном свете. — А под тебя уже копают. Скоро тебя подвинут с тёплого местечка на этом чудном холме. Назревает заговор, а ты всё пупок изучаешь.

— Что ты болтаешь, бесстыжий?! — не выдержал почтенный мэтр, вскакивая.

— А то, папаша, — ответствовал тот, поглаживая травку, примятую и нагретую тощим задом копииста. — Ты ведь отказал компании «Отец и сын»? Ну так они ждать не стали. Учеников твоих теперь обрабатывают, а тех долго уговаривать не надо.

Старик беззвучно разевал рот и пучил глаза, как биатлонист после неудачного финиша.

— Конечно, твоего уровня мастерства от молодчиков не ждут. Но в принципе, «Отцу и сыну» это не столь и важно. Им главное скорость и объём выпускаемой продукции. А уж качество — как получится.

Наглец удобно разлёгся под сенью тоненьких, будто тушью нарисованных веток, подложил руки под голову, блаженно смежил веки.

— Кто ты такой? По какому праву являешься сюда без позволения и дерзаешь говорить со мной на «ты»? С чего ты взял, что меня волнуют нечистые дела какой-то вшивой шарашки? С чего ты взял, что мои ученики согласятся с этой конторой якшаться в обход меня?

— Эх, папа-а-аша, — снисходительно протянул нахал в деловом костюме и приоткрыл один глаз. — Скажем так, я доброжелатель. По печальному для меня стечению обстоятельств я работаю на «Отца и сына», так что владею совершенно точной инсайдерской информацией. По какому праву явился и дерзаю? Никакого права. Просто твои подмастерья уже сейчас грызутся за право получить место в компании. Руководство выберет нескольких, не глядя. Я первый получу по башке, если твои птенцы напортачат. А напортачат они по-крупному. Даже до заниженной планки не дотянутся.

Ловкач сорвал травинку и принялся посасывать и пожёвывать её кончик, чем окончательно вывел из себя старого мастера.

— Катись ты к сатирам плешивым! Какое мне дело до твоих проблем? — заревел копиист, брызжа слюной. — И они пусть катятся! Туда и дорога, если они готовы ради обогащения штамповать дешёвку!

— Не сечёшь ты конъюнктуру, старина. — Чужой приподнялся на локте, заглянул разъярённому собеседнику в глаза. — Во-первых, кому нужны будут твои филигранные шедевры, когда на рынок выбросят недорогие и приемлемые для неспециалиста дубликаты? Во-вторых, престиж профессии. По работам этих бестолковых бездарей будут судить обо всех мэтрах высокого ремесла. Будут считать их такими же криворукими бракоделами. Их труд обесценится. В-третьих, лично твой престиж. Эти бездарные бестолочи именно от тебя восприняли всё, что по своим скудным возможностям умеют. Тебя — тебя! — с грязью смешают. Ну и в-четвёртых, — парень сделал значительную, проникновенную паузу, — обыватели увидят, какие деньги заколачивают эти безмозглые остолопы. И естественно, к ним толпами пойдут учиться остолопы ещё похлеще. Рассказать, что будет дальше?

На мгновение зрачки бога-копииста остекленело замерли. Он в ужасе приоткрыл рот и плюхнулся на землю рядом с непрошеным доброжелателем.

— Что же делать? — чуть слышно проблеял он.

Напористый юноша сел, сорвал ещё травинку, предложил мэтру. Тот машинально принял её и сунул в рот, как любимую пустышку.

— Что делать… — чуть ворчливо передразнил рыжий, поглаживая мочку уха. — Спасать репутацию и будущее профессии. Остановить события ты уже не сможешь. Значит, надо, скрепя сердце, согласиться на предложение «Отца и сына». Поверь, если бы не подлый шантаж, я никогда не пошёл бы работать на курчавую бороду. Мы с тобой в одной лодке, и я полностью на твоей стороне. Но боюсь, у тебя не так много вариантов.

— Но как же… Это невозможно… Объёмы… Темпы…

Пожилой маэстро беспомощно развёл руками. Тигры на изумрудном халате прижали уши и спрятали морды в складках ткани.

— Насчёт объёмов, темпов и платы можно умеренно поторговаться, — обнадёжил непрошеный собеседник. — А насчёт того, как исхитриться и сдюжить — схема давно отработана и проверена, правда, не у нас. Маститый художник набрасывает общую композицию, пишет лицо и руки модели. Способный подмастерье изображает одеяние и собачонку заказчицы, а криворукий новый ученик малюет деревья и облака на заднем плане. Быстро, удобно, а главное, все довольны.

Бог-копиист непонимающе пялился на советчика.

— Возьми своих учеников — кто порукастее да посмекалистее. При них сделай эталонную копию от и до. Всё, что делаешь, в процессе объясняй и разжёвывай. Потом каждому по пунктам распиши его конкретные задачи. Можешь даже инструкцию разработать. Потом проследи за выполнением первой совместной копии. Поправляй, показывай. А сам добавь последние штрихи, чтобы продукт выглядел качественно и профессионально. И распредели задачи так, чтобы всё делалось поэтапно, споро и чтобы никто не простаивал. Да ты сам лучше меня знаешь!

Рыжий развёл руками, мол, проще простого.

— Но это же… конвейер… — пролепетал несчастный мэтр.

— Что поделать. Альтернатива ещё непригляднее, — отрезал собеседник. Копиист невольно содрогнулся.

— И ты предлагаешь мне идти в эту шарашку на поклон?! — вскинулся он вдруг. Тигры хлестали хвостами и беспокойно вышагивали туда-сюда по подолу.

— Ни боже мой! — выставил ладони юноша. — Это сделаю я сам. Я буду твоим агентом в фирме. Скажу, что ты великодушно согласишься рассмотреть их условия, если компания пойдёт на определённые уступки. Поторгуюсь, пожеманюсь. Завтра принесу тебе новый контракт, куда приятнее предыдущего, уж поверь, папаша.

Бог-копиист с доверчивой благодарностью смотрел на доброжелателя. Чуть слезу не пустил.

— И на ученичков твоих цыкну. Распустились.

Тигры на изумрудном халате стали беззаботно тереться друг о друга и кувыркаться на шёлковом поле. Старик улыбнулся (с непривычки кривовато) и кивнул.

Рыжий упруго поднялся, отряхнулся.

— Ладно, папаша. Недосуг мне больше рассиживаться. Скрепим уговор.

Он протянул старику руку, и тот без колебаний её пожал. Ладони их на миг золотисто полыхнули.

— Что ж, пора идти. Ещё много чего надо сделать до завтра. Бывай, старина.

Жидкобородый мастер растроганно пробормотал:

— Ты спасаешь мою репутацию и дело моей жизни, мой юный друг. Я не забуду твоей услуги.

— Да что там! — с деланной скромностью отмахнулся ловкач. — Мы оба в сложной ситуации, поэтому должны помогать друг другу.

Трикстер раскланялся и отчалил, чуть заметно улыбаясь и привычно поглаживая мочку уха. Вот и отличненько! Не таких грифонов объезжали.

Смотри-ка, а иногда честность (в разумных пределах) всё-таки лучшая политика. Особенно если ты прожжённый обманщик!

Ничего святого

Она сидела на бортике фонтана в позе русалки из Копенгагенского порта. Вечно шевелящиеся волосы стянуты в плотный узел, покрыты лаком и убраны под разноцветный шёлковый платок. Многочисленные висюльки неизменно украшают шею, запястья и щиколотки. Одежда лёгкая и для этого мира неброская — маечка, короткие шорты, ветровка, сандалии со стразами. Обычная девушка. Только богиня.

Она приходила в ЛиМ почти каждый вечер. До сего дня это была максимальная степень близости к кумиру, которой удалось добиться. Точнее, с неловким креатором несложно было столкнуться, встретиться, даже заговорить. Только все эти встречи и разговоры не оставляли в памяти рассеянного гения никакого следа. Каждый раз он смотрел сквозь влюблённую поклонницу или же таращился так, будто впервые видит. А здесь она чувствовала, будто заглядывает в душу объекта обожания.

Каждый раз богиня выбирала новый прекрасный уголок шедевра. Сегодня это, например, была набережная курортного городка в бархатный сезон. Нежный закат, блаженная прохлада. Шумновато. Во множестве фланируют молодые родители с колясками и пожилые пары со внуками-дошколятами. Мороженое, сладкая вата, фото с обезьянками, многочисленные аттракционы и бесполезные сувениры. В гомоне и праздничном оживлении легко отвлечься и забыться.

Молодая богиня исподволь наблюдала за прохожими. И внезапно для себя открыла, как много вокруг знакомых лиц. Вон там, возле исполинского букета воздушных шаров, выбирает открытки сосед её родителей по загородному участку, сморщенный от древности, но всегда очень жизнерадостный бог-коллекционер. Вот в компании смазливого бога пикапа выгуливает нелепую шляпу бывшая хранительница Музея современного искусства, а ныне одна из богинь красоты. Вот дородная и вечно уставшая богиня-мать в окружении своего выводка. Сколько конкретно у неё детей, сосчитать не удаётся: мелкота непрестанно носится, верещит, сталкивается с праздными отдыхальщиками, требует что-нибудь купить или вопит, желая внимания и заступничества родительницы в неразрешимом споре из-за щипка, проткнутого шарика или сломанной машинки.

Вот уличный фокусник, выполняющий трюки, несовместимые с жизнью для обитателя этого мира. Лицо его точно знакомо, но слишком хорошо замаскировано, чтобы с ходу этого бога узнать. Вот трое стариканов, вечно вносящие сумятицу и беспорядок своими не по возрасту шкодливыми выходками.

Юная воздыхательница поднялась с насиженного местечка и направилась к пляжу. Если здесь появилась эта троица, жди какой-нибудь каверзы. А ей хотелось покоя — хотя бы внешнего.

Сняла сандалии, ощутила ступнями чуть тёплый песок, устроилась поближе к прибою, чтобы за шелестом волн не слышать приторно-попсового репертуара местной дискотеки. У моря куда приятнее, чем на берегу Хаоса Изначального. Ничего лишнего не выползает и не стремится тяпнуть.

Взгляд перетекал с одного гребня волны на другой. Мысли брели, куда им заблагорассудится.

Вообще очень странно видеть столько богов сразу. Но если подумать, при каждом визите в «Лучший из миров» безнадёжно влюблённая встречала хотя бы двоих знакомых, независимо от того, куда на этот раз повлёк её каприз. И в большинстве случаев боги вели себя хуже вандалов. Шалили, чудили, баламутили местных. Как грязными резиновыми сапогами по белейшему роялю пройтись. А ведь любая из многочисленных экскурсий в ЛиМ начиналась напоминанием о том, что «вы находитесь внутри произведения искусства», так что потрудитесь не сорить и не слишком выделяться среди местных. Положим, коллекционер, богиня-мать, богиня красоты и пикапер более-менее соблюдают приличия. Но вот фокусник и эта троица престарелых хулиганов! Что они себе позволяют? Выставляют свои божественные таланты напоказ без всякого смущения! И нарочно стараются побольше публики вокруг себя собрать! А как же тонкая гармония взаимоотношений внутри шедевра? А как же причинно-следственная связь событий? А как же мнение человечков, в конце концов?! Ничего святого!

Тут ниоткуда явился молодой абориген. Загорелый до хрустящей корочки, жилистый, в выцветшей майке и с объёмистой сумкой на боку.

— Де-е-евушка, чурчхелу не желаете?

Под нос богине подсунули нечто странного вида и неведомого назначения. Отказ, видимо, был слишком вежливым и для запёкшегося парня послужил сигналом к началу разговора. Не спросившись, он пристроился на песке, доверительно коснулся локтя богини и с нахрапа начал:

— Вы у частника остановились? По глазам вижу. Наверняка сдали вам какую-нибудь халупу с летним душем и общей кухней. У меня есть совершенно чуде-е-есная знакомая…

— Спасибо, жильё не ищу, — уже построже сказала любительница висюлек.

— Нет так нет, за спрос денег не берут, — не отчаивался чурчхеловый дилер. — Как насчёт экскурсии? Завтра есть места на конную прогулку. Уника-а-альные пейзажи, фотосессия входит в стоимость.

— Экскурсиями не интересуюсь.

— Жаль, жаль. Не знаете, чего лишаетесь. Де-е-евушка, вы такая красивая, разрешите с вами один малюю-ю-юсенький кадрик? — худющий прощелыга, не дожидаясь ответа, достал мобильник и включил камеру. — Бросила меня тут одна, пусть видит, что у меня всё зашибись!

Чурхчучело положило загребущую лапу на плечо оторопевшей богине. За мгновение до снимка рука переползла куда ниже и интимнее. Будь его собеседница просто девушкой, дело ограничилось бы в худшем случае пощёчиной и парой резких слов. Но не тут-то было.

Шёлковый платок слетел с головы богини, и вечно подвижные волосы торжествующе вырвались из плена. Уже не каштановые, а аспидно-чёрные, уже не до ягодиц, а в два, в три раза длиннее, уже не пряди, а змеи, верёвки, руки, жаждущие покарать обидчика.

Разъярённые пряди-руки вцепились в наглеца, без усилия приподняли над песком и швырнули в набежавшую волну. Ещё и притопили слегка, так что с минуту непрошеный ухажёр хлебал солёную водицу пополам с песком и прибрежными крабиками.

Потом волосы угомонились, укоротились и легли почти спокойной влажной массой на плечи и спину богини. Она величественно поднялась и вошла в шипящую пену. Остановилась в шаге от судорожно кашляющего и хватающего воздух человека.

— Будешь нести чурчхелу каждый день, как курочка яйца. А если посмеешь обидеть девушку или женщину, то чурчхела эта будет с каждым разом увеличиваться в диаметре, — жестоким голосом произнесла оскорблённая.

Небрежно дёрнула ногой, и пара капель пены попала наглецу на грудь. Он заорал и выгнулся, будто клеймённый. Богиня кивнула. Вышла на сухое, подобрала сандалии. Отработанным движением закрутила волосы, накинула платок и исчезла в густых южных сумерках.

И навсегда запретила себе появляться в этом мире, святость которого она попрала так же бесцеремонно, как посягнул на запретное этот мерзкий чурчхелоносец. Как беззаботно разрушали великое произведение трое пожилых любителей розыгрышей.

И нет ей прощения и оправдания. Даже если никто, кроме наказанного, не видел её выходки. Возмущалась варварством других богов, а потом сама же и плюнула в душу возлюбленного креатора…

Тем временем закопчённый солнцем посягатель произвёл на свет свою первую чурчхелу. А вдалеке, в районе аквапарка, послышался глухой удар. Через мгновение в той стороне заполыхало подобие полярного сияния. Знаменитой троице сговорчивая совесть никогда не мешала развлекаться.

С ответным визитом

Сегодня бог-студент принимал приятеля, бога моды, в своём скромном одноэтажном особнячке. К приходу требовательного гостя он готовился тщательно и заранее. Во-первых, приоделся сам: раздобыл и мятные афгани, и дырявую майку, и вязаную шапку, и как аксессуар — узкий, вязаный же болотный шарф. Во-вторых, вместо небесных хоров на звонок входной двери установил бодрый рингтон. В-третьих, по залам и комнатам летали пышные пыльные тучи, придавая атмосфере винтажности и загадочности. В-четвертых… а вот и рингтон!

В лёгком волнении студент дёрнул шарф и на мгновение перекрыл себе воздух. Кашлянул, уложил удавку небрежно-свободно и поспешил к двери. А за дверью оказалось… нечто. Вообще нечто являлось взору друзей и знакомых бога моды достаточно часто, но каждый раз это было новое нечто, притом разной степени нечтовости.

— Ты не перестаёшь меня удивлять, — пролепетал мажорик в афгани, пропуская нечто в дом.

— Нравится? — донёсся из глубин явления манерный голос. — Моя новая коллекция. Жарковато, конечно, но красота требует жертв, сам понимаешь.

Ансамбль был выполнен в кричаще-розовом цвете. Головной убор закрывал почти всё лицо и представлял собой шар из бахромистой козьей шерсти. Лаконичное одеяние до пола в форме прямоугольника: из отверстий только «вход» (разрез посередине фасада), перетекающий в горловину. В плечах в два раза шире против реальности. Тоже из шерсти несчастного животного. Обуви не видно, но, без сомнения, она должна быть столь же оригинальной. Плывёт на тебя этакий розовый волосатый монолит: ни рук, ни ног, только сверху пушистый шар на тонкой шее торчит.

— Кстати, афгани уже не катит, надо тебе прикид посвежее. Фух, ну и запарился я.

Гость вышел из своего переносного шерстяного саркофага. Саркофаг остался стоять, неколебим, розов и неприступен. Казалось, что из него, как из шкафа, что-то непременно выскочит.

— И причёски такие давно не носят, — попенял законодатель мод, снимая с головы невиданный убор. У хозяина особнячка было полное ощущение, что это сейчас вырвется из рук щёголя и понесётся метить новую территорию.

Ожидания насчёт обуви не оправдались: под модель из новой коллекции оригинал пододел только лиловые трусы в облипку и мощный металлический кулон на кожаном ремешке.

— Ну, показывай! — царственно велел жрец красоты, поглаживая шерстяной шар. Шар отчётливо урчал и вибрировал.

Опасливо косясь на диковинное создание в руках приятеля, студент проводил его в парадную гостиную.

— Вот. Фанфик. Мой, в смысле, — запинаясь, объявил он.

— Голуба, ну опять ты отстаёшь! — всплеснул руками неизменно трендовый. — Пиратские копии ЛиМа отошли в прошлое! Пора прикупить лицензию! Фирма «Отец и сын», товар хватают, как горячие пирожки! Очередь по двое-трое суток.

— А я думал… Эксклюзивность… Отличия ведь делают пиратскую копию неповторимой и всё такое…

— Это оправдание для лохов, — отрезал непререкаемый авторитет, забыв, что не так давно сам же эту фразу и произнёс. — Купи нормальный ЛиМ и твори в своё удовольствие. — Увидев несчастные глаза приятеля, бог моды немного смягчился. Покачал головой, поцокал языком, сложил руки на груди и нехотя изрёк: — Ладно, горе моё, давай посмотрим, что тут у тебя.

Приобретённая мажориком копия «Лучшего из миров» была явно из слабеньких и наименее качественных, сляпанная наскоро и без вдохновения. Материк на ней был всего один, зато очень большой. Раса людей тоже только одна, зато очень многочисленная и быстро плодящаяся.

— Вот это что? — брезгливо ткнул пальчиком строгий судья. — Это же явно мутанты!

На отдельном крупном острове копошились люди со множеством рук, или с несколькими головами, или с тремя глазами, или с ярко-голубой кожей — и с прочими уродствами.

— Сюда я отселяю необратимо морфировавших. Чтобы не скрещивались с основной популяцией.

— А на материке что?

— А здесь общество с большой вертикальной мобильностью.

Бог моды понимающе кивнул (хотя ничего не понял) и, критически потирая подбородок, принялся рассматривать мирок.

— Это ты меня натолкнул на идею, — принялся торопливо объяснять неопытный фанфикодел. — Твой фанфик ведь тоже завязан на верования людей… Ну вот и я немного поизучал этот вопрос. В моей ЛиМ-копии люди верят, что, если накосячишь, то потом родишься заново, но какой-нибудь лягушкой. Я подумал, зачем ждать смерти? Instant carma!

Последней фразы гость опять же не понял, но умудрённо хмыкнул.

— Ну вот, собственно, в этом и суть. Моя идея проста: нагрубил старушке — хлоп! — и ты осёл! Подвёз эту же старушку до дома во искупление греха — хлоп! — и ты шудра. Сдал кровь для каких-нибудь больных — хлоп! — и ты вайшья. Ну и так далее.

— И часто такие «хлоп!» происходят?

— По десять раз на дню! Приходишь домой, а у тебя жена ехидна, а дети крысята. Да и сам ты свинья свиньёй.

— Сложно им, наверное, узнавать друг друга.

— Да, много сумятицы и неразберихи, — признал студент.

— А мутанты откуда взялись?

— А эти косячили так часто, что их заклинило в таком уродском состоянии. И они больше не могут преображаться. Тут-то я их отселяю. Они чувствуют безнаказанность и начинают такое творить — волосы дыбом.

Розовое существо на руках гостя проиллюстрировало фразу «волосы дыбом», на вид сделавшись вдвое крупнее.

— Тише, Арчи, эти противные козявочки тебе не опасны, — успокоил бог моды своего галантерейного любимца.

— А материковые жители преклоняются перед островитянами и считают их чуть ли не богами. И коров почему-то очень уважают. Наверное, потому что коровы в этом мире — просто коровы. И в корову ни после дурного, ни после доброго поступка превратиться нельзя. — В задумчивости парень взвихрил и окончательно испортил свою безнадёжно немодную причёску. — Вот ещё что любопытно: некоторые людишки пытаются сохранить стабильность формы и пускаются отшельничать. Голодают по многу дней, спят на иголках, по углям ходят. Такие могут хоть всю жизнь людьми оставаться. А есть противоположность им. Эти стараются нечто такое совершить, чтобы на веки вечные стать синекожим уродом. Ну или в камень обратиться. И такое бытие видится им блаженством, потому что разрывает порочный круг перерождений.

— А как они умудряются размножаться в условиях постоянных трансформаций? Кто родится у свиньи и ехидны? — поинтересовался гость.

— О, они очень смекалистые. Такой трактат составили, знаешь, как раз на эту тему! С картинками. Изобретательно, да, — чуть покраснел мажорик. — Но у них хоть дога с носорогом скрести — всё равно человека получишь.

— А как они работают? Если ты, скажем, ткач. И вот с утра ты вол, днём человек, а вечером барсук.

— Меняются должностями. Я же говорю, большая вертикальная мобильность. Сегодня ткач, завтра прораб, послезавтра на тебе воду возят, а через неделю бреют налысо, а шерсть на пряжу пускают.

Розовый валик угрожающе зарычал. Разговоры про «налысо» ему явно не нравились.

— А чем они питаются?

— Сам не знаю. Травой, наверно. Но друг друга не жрут. И коров тоже.

Наконец бог моды выпрямился и посмотрел на приятеля благосклонно.

— Ну что ж, неплохо. Для дебюта очень даже сносно.

Сдержанно сияя, хозяин пригласил художественно раздетого друга за стол. Пища была простецкая, зато сытная.

— Принесёшь свой фанфик на симпозиум. Да, завтра идём выбирать тебе шмотки. И не делай такие глаза: без меня ты не справишься.

Шапка-трансформер, занявшая своей тушей целый стул и затребовавшая отдельную миску, презрительно фыркнула.

— Да, вот что, голуба. Я определился с именем. При посторонних называй меня Рако Пабан. Для тебя тоже что-нибудь придумаем, — великодушно пообещала икона стиля чуть побледневшему приятелю. — И надо тебе купить лицензионку ЛиМа. Не пожалеешь: совсем другой уровень.

— Чем же они так хороши? — студент поспешил увести бога моды от темы подбора одежды и имени.

— Качество, разрешение, звук, эффект присутствия!.. Во всём как оригинал, отличие только в какой-нибудь малозначительной детали, — но без этого никак, закон копий. И ещё они полностью изолированы и жёстко фискированы. То есть им не даровано бытие, и они развиваются по строго заданной программе, без отклонений и самообучения. Но варианты внутри программы настолько многочисленны и разнообразны — полное ощущение, что ты в живом ЛиМе.

— И что, все так и бросились покупать лицензию?

— Ты не представляешь! — подкатил глаза свежепоименованный Рако Пабан. — Не пробиться. Но если хочешь, у меня есть контактики, могу для тебя пошустрить.

Гость подмигнул и сделал глоток крепкой амброзии. Его приятель вздохнул, подсчитывая предстоящие затраты.

— Кстати, ты спрашивал, будут ли в нашем клубе симпатичные богини. На днях к нам прибилась очень привлекательная дамочка. Ты её, думаю, видел: висюльки, волосы вечно шевелятся. Я ей тоже помог лицензию приобрести. Аж три штуки заказала!

Студент встрепенулся, в глазах его отразилось нечто мечтательное, шаловливое и очень изобретательное. Из трактата с картинками, придуманного смекалистыми человечками.

Такое стоит у них позаимствовать!

Эстетика против практики

— Вы же понимаете, что этот мир почти не обладает художественной ценностью?

Маститый член Союза креаторов и по совместительству член жюри конкурса безжалостно смотрел на креатора-заику поверх очков.

— Технические решения вполне сносные, но на уровне предпоследнего курса Университета креаторства.

— Я на п-п-последнем к-к-курсе. Это м-м-моя дипломная раб-б-бота, — выдавил бедолага.

Полная пожилая богиня в изящной шляпке сжалилась и решила подбодрить неудачливого конкурсанта.

— Вы хорошо поработали, но, увы, ваше произведение не попало в шорт-лист. Будут и другие конкурсы, где вы сможете проявить себя. Пока что хорошенько потрудитесь над имеющимся миром, чтобы достойно защититься. Мне кажется, большинство огрехов вы допустили просто из-за спешки. Это очень интересный и полезный мир, нужно только довести его до ума.

«Интересный». «Полезный». Как известно, высокое искусство презирает всё, что несёт практическую пользу. И вызывает досужий интерес. Лучше бы обругали, не так обидно было бы.

Заика ушёл, ссутулясь и повесив нос.

***

— Ничем не могу помочь, — отрезал секретарь копииста. — У маэстро каждый час расписан. Создание копий «Лучшего из миров» занимает всё его время.

— Но мне н-н-нужна всего одна к-к-копия, и мир не очень в-в-велик…

— Сожалею. Без вариантов. Обратитесь к подмастерьям.

И здесь от ворот поворот. Впрочем, ничего удивительного.

А к подмастерьям идти совсем не хочется. Кто поручится за качество их работы? Ну что ж, придётся самостоятельно сделать уменьшенную модель с нуля. Долго, трудоёмко, но надо.

***

Бог-делец принимал в своём кабинете. Манера у него была простая, лицо привлекательное и открытое. Взгляд печальный. Он с интересом изучал представленную мини-модель мира. В ожидании вердикта заика хрустел пальцами.

— Оригинал ещё в д-д-доработке. Но будет г-г-отов в ближайшие две нед-д-дели. А через месяц у меня з-з-защита. После неё я с-с-совершенно свободен для с-с-сотрудничества.

Статный красавец шатен тяжело вздохнул. Бросил взгляд на маленький портретик любимой богини в кислотно-зелёной сетчатой шали.

— Буду с вами предельно честен. Я вижу у этого мира хороший коммерческий потенциал. Для него найдётся ниша на рынке, притом достаточно большая. И потребители примут ваш продукт «на ура» — после некоторых усовершенствований, конечно.

Внутри у дипломника всё сжалось. Сейчас будет «НО».

— Но… вы выбрали неудачное время. Сейчас все болеют ЛиМом. Лучшие копиисты брошены на создание его дубликатов. Очередь желающих приобрести этот продукт уже простирается на месяцы вперёд. Когда пройдёт мода — предсказать невозможно. Я и сам вынужден затормозить очень перспективный проект — мир для влюблённых, — потому что попросту нет свободных рук, чтобы поставить его производство на поток. И любой другой предприниматель скажет вам то же самое. А в одиночку раз за разом воспроизводить своё творение — ну, на неделю, на две вас хватит, а дальше что?.. — Он развёл руками. — Приходите, когда спадёт ажиотаж. Может, тогда…

Хуже всего было то, что бог-делец искренне сочувствовал недоучке. И искренне хотел вложиться в его идею, понимая её ценность и — да — практическую пользу. Но при всём желании не мог изменить существующих реалий.

Отсюда тоже пришлось уйти ни с чем.

***

Дипломная комиссия хорошо приняла работу. После исправлений и доделок мир стал просто конфетка. Всё было хорошо продумано, чётко выстроено, технически отточено. Весьма недурной прикладной мирок.

Запинающуюся речь студента преподаватели выслушали вполуха. Сдержанно похлопали. Задали пару несложных вопросов, ответы на которые уже содержались в презентации проекта. Рецензент высказался кратко и доброжелательно. Недолго думая, дипломнику-заике поставили высший балл и отпустили из-под тёплого крылышка альма-матер.

И что дальше?

***

— Мам, п-п-привет, я к тебе.

Давно уже взрослый и самостоятельный сын явился к богине-матери, неся на плече большую термосумку.

Вокруг вымотанной дородной дамы, как планетки вокруг красного гиганта, непрестанно крутилась стайка малышни. Визжащая, прыгающая, ссорящаяся стайка, не дающая родительнице ни минуты роздыху.

— Проходи, сынок, — еле слышно откликнулась женщина, попутно раздав младшим пару ценных указаний и дежурных подзатыльников.

Они вошли в просторную кухню-столовую, где вечно что-то варилось, парилось, бурлило и шкворчало. Некоторые детки тут же затребовали покушать, другие заревели, что «это не хочу, то не буду», третьи принялись методично бить, ломать и разбрасывать всё, что попадалось под руку, четвёртые полезли к колюще-режущему и горячему.

Отточенными движениями мать принялась одновременно готовить, мыть, накладывать и усмирять. Минут через десять воцарилась блаженная тишина: многочисленный выводок набил рты вкуснейшей стряпнёй. Взрослому сыну тоже досталась изрядная порция наваристого, исходящего паром супа. Его дивный аромат мгновенно вызывал обильное слюноотделение и обострение аппетита.

Методично запихивая ложку за ложкой в самого мелкого отпрыска, мать расспрашивала свежедипломированного креатора об учёбе, о планах и о жизни в целом. Тот почти разборчиво отвечал, с энтузиазмом шевеля челюстями. За супом следовали второе и компот с плюшками.

Когда трапеза была окончена, мать отправила одних гулять, других в кровать. Взрослый сын вызвался помыть посуду. Хозяйка тем временем споро прибирала, оттирала и приводила в порядок разгромленную кухню.

Вылизав всё до блеска, она устроилась в гостиной, уложила ноги повыше, на украшенный вышивкой валик, вооружилась нитками, иголкой и принялась чинить, штопать, пришивать и латать. Скорость её работы поражала и даже немного пугала.

— А я к тебе не с п-п-пустыми руками, мам. Я п-п-подарок принёс.

Не отрываясь от своего занятия, матрона вздёрнула брови. Говорить она старалась как можно меньше: и так за весь день голос сорвёшь с этими гавриками.

— Это моя д-д-дипломная работа, м-м-мой собственный мир. Я когда его с-с-создавал, всё время о т-т-тебе думал.

Мать подняла глаза и мягко, светло улыбнулась. Так она улыбалась и неказистым грифончикам из глины, и поделкам из листиков и желудей, и открыткам с цветочками, нарисованными неумелой, но очень старательной рукой…

— Я т-т-тебя сейчас научу, как им польз-з-зоваться.

Он рассказал про пароли и блокировки, а потом пригласил родительницу прогуляться внутри дипломной работы.

— Мирок с-с-совсем небольшой, по территории — с н-н-нашу столицу. Разделён на зоны активных разв-в-влечений, более спокойных развлечений, обучения, сна и к-к-кормления. Из любой зоны можно з-з-за пять минут попасть в любую другую на с-с-скоростных паровозиках.

Это был мир простых форм и ярких, живых красок. Справа трепетал флажками и воздушными шарами огромный луна-парк: качели, карусели, горки, аттракционы, комнаты страха и смеха, игровые автоматы, тарзанки и батуты — и что только душе угодно.

— На другой с-с-стороне мира есть ещё вторая з-з-зона активного отдыха: там зимние з-з-забавы, аквапарк, цирк и кукольный т-т-театр.

Верхушки горок аквапарка и красно-жёлтый колпак шапито виднелись слева над кронами деревьев. Собственно деревья образовывали достаточно большой обычный парк с гладкими асфальтовыми дорожками, детскими площадками, песочницами, питьевыми фонтанчиками, тренажёрами, лазилками, зонами пикника, футбольным полем и теннисным кортом. В центре парка стояла будка, где можно было взять велосипед, ролики, самокат, скейт и другой колёсный транспорт. В другой будке неподалёку тосковали на гвоздиках скакалки, маялись в сетках мячи, ждали своего часа коробки с мелками, формочки и совки, ракетки и воланчики, бутылки с мыльными пузырями и радиоуправляемые машинки, воздушные змеи и сачки.

— В-в-во втором прогулочном парке зоопарк и океанариум, к-к-катание на пони, верблюдах и к-к-квадроциклах, скалодром и т-т-тир, фонтан и открытый б-б-бассейн, пруд с утками и лодочная станция, верёвочный парк, гамаки и домики на дереве, склад с игрушками (вход свободный), н-н-настольные игры и танцплощадка.

Мать шла по тенистым дорожкам в ошеломлённом молчании. Мимо прикорнувшего у остановки паровозика прошли в зону обучения. Там креатора и его родительницу встретили улыбчивые румяные женщины средних лет, с добрыми глазами и умными руками. Все в маленьких аккуратных шляпках и изумрудных форменных платьях в клеточку, все похожи, как сёстры. За спиной у каждой прозрачные — стрекозиные крылышки.

— Это ф-ф-феи. Моя гордость: создавал с нуля. Знают всё о работе с д-д-детьми. Помнят наизусть миллионы сказок и с-с-стишков, умеют оказать первую п-п-помощь, разбираются в психологии и воспитании. Готовят п-п-почти так же вкусно, как ты, мам.

Мать одарила сына нежным взглядом.

— В нашей зоне много книжек и развивающих игрушек, — приятным голосом заговорила фея. — Мольберты и краски, музыкальные инструменты, всевозможные конструкторы и головоломки. Проводятся развивашки для маленьких, занятия по подготовке к школе для тех, кто постарше. Есть хореография, студия актёрского мастерства, живой уголок и множество полезных мастер-классов: кулинария, рукоделие, столярный кружок, выжигание по дереву, оригами и так далее.

— Дальше есть м-м-маленькие звукоизолированные ясли, но там ребёнка можно оставить максимум на три часа. Сразу за яслями зона к-к-кормления, — тоном опытного экскурсовода расписывал недавний студент, заикаясь совсем чуть-чуть. — Питание по расписанию, меню диетическое. Те, кто поел, на п-п-пятнадцать минут допускаются в пряничный домик, т-т-там тысяча разных сладостей на любой вкус. После з-з-зоны кормления идёт зона сна: темно, т-т-тихо, уютно, по желанию включаются сказки, звуки природы или спокойная музыка.

Они прошли и эти зоны, осмотрев их только поверхностно: мать беспокоилась и спешила вернуться к своим проказливым малышам.

— Откуда энергия и средства на содержание всей этой красоты? — поинтересовалась дородная богиня. — Как обеспечить исправную работу мира? Во что обходится еда для персонала и животных?

— Мой мир — з-з-заводная игрушка. Полный завод — двенадцать часов, — ответил дипломированный креатор. — Оттуда и энергия для п-п-персонала, аттракционов и животных. Феи, актёры, клоуны, звери — умные, п-п-почти живые куклы. Им еда не нужна, у них даже п-п-пищеварительной системы нет. То же самое касается спасателей и инструкторов из активных зон и, конечно, техп-п-персонала. Периодически нужно заводить мир на час-два, к-к-когда в нём нет детей, — и тогда техперсонал наведёт чистоту и починит всё, что п-п-пришло в негодность. Единственная крупная и постоянная статья расходов — продукты: их надо з-з-загружатьв соответствующем количестве в начале каждой рабочей с-с-смены.

Мать молчала. Заика переминался с ноги на ногу, ожидая вердикта. Пауза затянулась.

— Конечно, это с-с-статичный, замкнутый мир, без всякого развития, — начал невольно оправдываться создатель мира для детей. — У него нет почти никакой эстетической ц-ц-ценности. По-хорошему, надо приглашать сведущего дизайнера, переделывать цветовую схему, гармонизировать зоны. Живые куклы выполнены достаточно п-п-правдоподобно, я сам программы составлял, но до с-с-совершенства им ещё очень далеко. Ну и понятное дело, репертуар цирка и кукольного т-т-театра не очень разнообразен… Много чего надо бы д-д-доработать…

Креатор окинул своё творение критическим взглядом, будто составляя смету расходов на необходимые изменения.

— Но несмотря на все н-н-недочёты, я очень хочу, чтобы ты приняла этот подарок. Надеюсь, мелким п-п-понравится. Я вспомнил все свои детские мечты и воплотил их з-з-здесь. Отправишь детей сюда, и у тебя наконец будет хоть н-н-немного времени на себя…

Родительница наконец улыбнулась. Привстала на цыпочки, крепко обняла такого взрослого сына. Погладила по вихрам совсем как прежде и тихо, с чувством сказала:

— Плевать на статику и эстетику! Плевать на правдоподобие кукол и репертуар цирка! Для меня, моя радость, это лучший из миров!

Все дороги ведут в ЛиМ

Знаменитый Карри Линг то и дело вытирал потные ладони о расшитую золотом тогу лавандового цвета. «Не облажаться! Не облажаться! Заткни свои мысли, вообще ни о чём не думай, тупица!»

Сегодня важное событие: первое ток-шоу нового вестника. Его собственная придумка, его лелеемое детище. Только бы не облажаться!

Специально для такого случая обаятельный кучеряш вырастил три глаза на затылке и отправил их ловить для режиссёра интересные кадры.

Публика почти заполнила небольшой уютный зал. Гости программы ожидали в чайной комнате. Согбенный осветитель установил шаровые молнии для направленного освещения и с дюжину болотных огоньков для создания атмосферы. Все декорации с иголочки, весь персонал на своих местах, всё готово. Можно начинать?

По дёрганому жесту Карри Линга камерный оркестр заиграл музыкальную заставку, болотные огоньки шустро заплясали, бросая на лица зрителей странные отблески. Бог-осветитель довольно кивал в такт движениям огоньков, притопывал худющей ногой и даже слегка дирижировал пальцем.

Пухлый ведущий в лавандовой тоге дождался затухания последней ноты. Велел затылочному глазу сделать наплыв и зафиксировать средний план. Солнечно улыбнувшись в зрачок, помигивающий красным, обратился к аудитории:

— О дивные и сиятельные, о могучие и лучезарные! Я рад приветствовать вас на нашем ток-шоу!

Обернулся к другому записывающему глазу и уже с серьёзной миной продолжил:

— Мы, боги — существа легкомысленные и ветреные. Мы привыкли к тихой и размеренной жизни, привыкли не замечать происходящего вокруг. Совсем недавно я и сам был уверен, что в нашем уютном мире почти ничего не происходит. Но оказалось, что я заблуждался. Внимание на экран!

По мановению жилистой руки осветителя огни погасли, в лучах стерильно-белого сияния осталась лишь расписная ширма, украшенная роскошным павлином. Павлин вытянул шею, будто бы исполняя траурную песнь, затем сложил свой шикарный хвост и чинно удалился за пределы видимости. Возвышенные юные оркестрантки, парившие в ладони над полом, затренькали нечто тревожное — сначала чуть слышно, но постепенно прибавляя громкость. На ширме замелькали изображения.

Карри Линг повёл свою речь потусторонним голосом:

— На этих кадрах вы видите заметную в нашем обществе личность: моего коллегу и предшественника, не так давно пропавшего бога-вестника. Однажды он исчез — без объяснения, без предупреждения, даже без записки. Друзья и родственники искали пропавшего там, где он имел обыкновение бывать, но безрезультатно. Единственным действием со стороны официального руководства — я сейчас не хочу никого укорять, а просто констатирую факты — было назначить на его должность замену.

Карри Линг отрывисто и артистично склонил голову.

— В нашем зале присутствует соратница вестника, известный критик, рецензент и искусствовед. Моя богиня, что вы можете сказать по поводу ситуации?

Худосочная некрасивая дева с бурой помадой на губах и в кислотно-зелёной сетчатой шали чуть поёжилась под взглядом записывающего глаза.

— Мы не слишком тесно общались, так как наши сферы деятельности соприкасаются нечасто. Однако я точно знаю: во всём, что относится к работе, прежний вестник всегда был пунктуален, обязателен и профессионален. Он не мог бросить любимое дело и любимую публику без веских причин.

— Может быть, имело место некое обстоятельство непреодолимой силы? — спросил-подсказал ведущий.

Богиня-искусствовед открыла рот для ответа, но её перебила пожилая активистка на первом ряду:

— Прежнего вестника в последний раз видели во время трансляции интервью с богом-организатором. В день завершения конкурса креаторов и открытия галереи. — Короткие волосы говорившей топорщились непримиримо и угрожающе, на пальце посвёркивало кольцо с каменьями. — Нет никаких сомнений, что его исчезновение напрямую связано с поразительно жестоким и аморальным произведением, которое по непонятной причине получило первое место на конкурсе, титул «Лучший из миров» и даже в определённых кругах — популярность!

— Какая интересная версия! — восторженно откликнулся упитанный бог. — Будем рады вернуться к этой теме чуть позднее. Особенно интересно будет услышать, чем вы готовы подтвердить свою теорию. И ещё лучше было бы поговорить с очевидцами.

Пожилая дама чуть сникла. Карри Линг едва заметно хмыкнул. Он уже был наслышан об этой деятельной богине, о её многочисленных митингах, акциях и агитациях. Конечно, небольшой дебош только поднимет рейтинг ток-шоу, но лучше придержать его до конца программы.

Далее ведущий под нагнетающую музычку рафинированных оркестранток сообщил всё, что было известно о часах, предшествовавших исчезновению. Опросил родных и близких. К сожалению, заплаканной невесты или безутешной матери среди них не было. «А как красиво и трогательно смотрелось бы», — вздохнул про себя преемник пропавшего.

— Пока что в истории нашего мира было известно только одно поистине бесследное исчезновение, а именно исчезновение Первобога. Верно и присловье, что пропавший бог не найдётся, пока сам того не захочет. Однако, уважаемая публика, я не стал бы заострять ваше внимание на этом факте, если бы случай с вестником был единичным. Смотрим.

Снова все взгляды обратились на экран. Под сентиментальный мотив чопорных барышень поплыл портрет весьма невзрачной старой девы посреди моря цветов.

— Десять дней назад ушла из дома и не вернулась пытливая учёная и дерзкий селекционер-экспериментатор — милейшая богиня флоры. У нас в гостях её сестра, несравненная богиня фауны. Поприветствуем, друзья.

Под умеренные аплодисменты из комнаты за ширмой вышла плотная энергичная дама. На плечах её, как небывалый плоёный воротник, шелестели перьями десятки разноцветных мелких птичек. Из-за щебета, клёкота, писка и чириканья разобрать речи их хозяйки было непросто. Мало того, часть птичек, видимо, умела говорить и повторяла слова богини каноном, что давало жутковатый эффект многократно искажённого эха.

Из того, что удалось понять, следовало, что сестра оперённой толстушки в последнее время вела себя нетипично. Бродила задумчивая, бормотала под нос, вздыхала. Вспоминала обиды на Совет по мироустройству. Как бы невзначай скользнула фраза о том, что пропавшая посетила новую галерею почти сразу после открытия, а потом ещё сходила на ряд экскурсий в ЛиМ.

Публика, естественно, такой наживки не пропустила. Заклокотала, заворчала, забурлила, как густой крем-суп на слишком сильном огне. Богиня в щебечущем воротнике разрыдалась от наплыва эмоций. Карри Линг подождал добрых полминуты, прежде чем подал кумушкам и компаньонкам знак увести страдалицу обратно в чайную комнату. Искренние слёзы в прямом эфире очень хорошо воспринимаются зрителями.

Аудитория в студии начала отчётливо выражать недовольство. Посыпались укоры властям и риторические вопросы из серии «Доколе?». В адрес создателей и пропагандистов ЛиМа тоже было высказано немало хлёстких замечаний. Ведущий приосанился, откашлялся. Надо дать этому супцу ещё немного покипеть.

— Список пропавших, однако, не ограничивается названными личностями. Из анонимного источника нам стало известно, что также пропал бог здорового образа жизни, трое пожилых богов исчезли с исправительных работ по производству облачных единиц. Наконец, наш следующий герой, весельчак и душа компании, источник бесшабашных идей и безобидных розыгрышей. Бог безрассудного авантюризма!

Снова вступил оркестр, сумрачно и зловеще. На экране возник портрет дебелого молодчика с губами-варениками. «Жаль, что не исчезла какая-нибудь писаная красавица или мало-мальски знаковая личность, — шёпотом подумал Карри Линг. — Уж тогда было бы куда больше симпатии со стороны публики. А то всё какие-то отщепенцы. Не считая вестника, конечно».

Из чайной комнаты пред очи собравшихся была призвана колоритная группа богов, друзей авантюриста: первый с венком бело-зелёного плюща на голове и с маслеными глазками, второй одутловатый и сизоносый, третий бойкий, нетерпеливый, нервно-подвижный, как чихуа-хуа на снегу. Перебивая друг друга, они начали рассказывать:

— Он ещё с нами на рыбалку идти не хотел!

— Да то не он был, а брат его!

— Тьфу, их разве разберёшь, близнецов-то?

— Говорил, скучно ему здесь. Обрыдло.

— Что не дают развернуться с его-то способностями.

— Ага, он, например, умел вилку в ноздрю засунуть по самое «не балуй». Талант, талант!..

Карри Лингу пришлось прервать разговорчивую компанию, повернуть беседу ближе к делу. Но и после наводящих вопросов мало чего удалось добиться. Да, ходил сам не свой. Да, был немного не в ладах с Советом по мироустройству. ЛиМ? А кто его знает, бывал он там или нет. Но в последнее время часто слонялся без дела, мог и туда завернуть…

Публика тут же подхватила небрежно брошенные фразы и с недюжинным воображением принялась строить на их основе гипотезы:

— Наверняка его туда силой затащили! Или хитростью заманили!

— Их всех похитили агенты из ЛиМа. Мальчишка-креатор создал в этом мире существ могущественнее богов, и им требуются жертвы!

— Совет по мироустройству избавляется от неугодных! А вестник про это прознал, вот его и устранили!

Много оригинальных мыслей было высказано. Боги и богини, прежде степенно восседавшие на откидных стульчиках, теперь вскакивали с мест, потрясали кулаками и пытались ухватить хоть один лихорадочно увёртывающийся записывающий глаз, чтобы обратить на себя внимание Карри Линга и всей аудитории.

— Друзья мои, к порядку! К порядку! — зычно требовал новый вестник, молотя снятой сандалией по невесть откуда взявшемуся початку кукурузы размером с пегаса. Початок грациозно поворачивался в воздухе, без страха и ропота подставляя золотые бока новым ударам. Во все стороны разлетались жёлтые зёрна, лопаясь розетками попкорна и осыпаясь на головы собравшихся.

Эфемерные богини из камерного оркестра носились под потолком и очередями скрежещущих струнных запилов вырубали кого ни попадя. Стриженая богиня в перстне с каменьями истово (или неистово?) размахивала агитплакатом в надежде сбить виолончелистку. Кто-то пытался под шумок засунуть за пазуху сопротивляющийся записывающий глаз. Дружбаны бога авантюризма сидели в уголке и выводили что-то задушевно-застольное. Общий хаос грозил перерасти в полную непристойность, но тут…

На миг полыхнуло обжигающим белым светом. А затем — темнота, будто все разом ослепли. Буяны притихли, а невозмутимый бог-осветитель принялся заново зажигать атмосферные болотные огоньки и направленные шаровые молнии.

— Благодарю, маэстро, — чуть дыша, произнёс Карри Линг. Осветитель кивнул, не глядя на ведущего, будто бы полностью поглощённый текущей задачей.

А вестник размышлял, пригласить ли последнюю гостью. После такой бучи это будет выглядеть скучновато. Но не пригласить значит не дать полной картины. А эфира ещё пара минут осталась, не в гляделки же с собственными затылочными глазами играть.

— Прошу любить и жаловать нашу следующую гостью, богиню плодородия. Послушаем её историю.

Публика жиденько похлопала. Из комнаты за ширмой явилась фигуристая зрелая богиня. Из роскошных смоляных волос на пол студии то и дело падали налитые колоски.

— Я здесь по делу, рассусоливать не буду, — с ходу заявила она. — Пришла из-за сына.

На экране возникло изображение великовозрастного обалдуя с пузцом и бородкой. Карри Линг подумал: «Лучше бы она, конечно, была классическая мать-старушка, лишившаяся надёжи и опоры. Или молодая и безутешная мамаша, потерявшая мальца. Но нельзя получить всё и сразу».

— Мой сын исчез два дня назад, — напористо продолжала черноволосая. — Я не знаю, связано ли это с предыдущими случаями. Но если ты слышишь меня, обормот, охламон, оболтус, чтобы немедленно вернулся или хотя бы отозвался! Ты б хоть об отце подумал! — Дама чуть всхлипнула, вестник оживился. — Он в своём кабинете заперся, не ест, не пьёт, с игрушки вашей бесполезной пылинки обирает по одной… Да он ради тебя… а ты…

Напористая богиня смешалась и быстрым шагом удалилась за ширму, на которой вновь восседал шикарный павлин. Публика настороженно притихла.

— Итак, друзья мои, — тихо подытожил Карри Линг, — на этом всё. Задача вестника — освещать то, что незаслуженно оказалось в тени. Я дал вам факты. Выводы делайте сами.

Он картинно поклонился, приподнял край лавандовой тоги и растворился в воздухе.

Зрители молчали. Эфир был окончен.

Зарядка

Посреди долгой, беспросветной, утомительной зимы так приятно сложить кукиш, сказать всем: «Выкусите, у меня отпуск!» (ну хотя бы мысленно!) — и полететь с любимой в сказочную тропическую страну. И уж там овощить по полной. Обжираться блюдами шведского стола, целыми днями лежать на пляже в позе тюленя и подниматься только ради того, чтобы освежиться в море или в баре. Ну, может быть, ещё съездить на экскурсию разок — для галочки.

Но даже отдых не бывает полностью безоблачным. То ли организм бушует из-за разницы во времени, то ли подспудные тревоги не дают покоя — чёрт его знает. Только вот просыпаешься ты такой в четыре часа ночи. Маешься полчаса, ворочаешься, стараешься заснуть. Никак. А милая рядом уютно сопит в две дырочки.

Вздыхаешь. Идёшь освободить мочевой пузырь. Ложишься. Маешься ещё десять минут. Потом идёшь водички попить. Никакого эффекта. Врубаешь в наушниках музыку или аудиокнигу — нет, не помогает. В итоге как дурак поднимаешься в полшестого утра. Не глядя, натягиваешь плавки и что-нибудь сверху, шлёпанцы обуваешь уже за дверью, чтобы не будить подругу. И идёшь к морю.

Топаешь вдоль пляжа, погружённый в свои мысли. Ступать по плотному влажному песку легко, тёплый бриз ерошит уже начинающие выгорать волосы. Слушаешь прибой, любуешься розоватым небом с нежной пенкой облаков. Проходишь мимо зонтиков одного отеля, другого, третьего, даже не замечая расстояния. За живописными скалами начинается дикий пляж. Хорошо, что взял с собой мобильник, отличные фотки будут.

Огибаешь очередной утёс и видишь…

Видишь… старичка. Сухонький такой. Низенький, сутуловатый. Без бороды, но в остальном — идеальный прототип для доброго гнома. В ушах волос больше, чем на голове. Плавки до колен, широкие, в крупную клетку. Но всё это замечаешь уже потом.

Дедуля, как видно, пришёл сюда размяться: принимает разные замысловатые позы, плавно перетекая (насколько позволяют суставы) из одной в другую. Похоже на какое-то восточное единоборство. Я, к стыду своему, не слишком разбираюсь в них.

Но вот он вытягивает руки вверх и делает мудрёные жесты над головой. Прямо над ним мгновенно, ниоткуда собирается нехилая такая тучка. Только опускает руки — тучка проливается частым дождём. Окончив водные процедуры, старичок опять выполняет художественные движения, и тучка рассеивается без следа. Только сейчас до меня доходит, что надо включить запись видео.

Благо, чудеса на этом не заканчиваются. Дедуля делает несколько красивых и в меру агрессивных выпадов вперёд, с подобающими восклицаниями мутузя невидимого противника. Вот он по классике складывает ладони на уровне груди, чуть склонив голову, потом медленно, с натугой разводит их в стороны. И я едва не роняю телефон. Воды морские перед престарелым кунгфуистом расходятся ровно на ширину разведённых ладоней. Несколько секунд дедуля держит их усилием, уж не знаю, чего, а потом устаёт и на выдохе звонко хлопает в ладоши. Море с рёвом смыкается.

Потом он снова приступает к выпадам ногами. При каждом выпаде из-под песка выбивается тонкая, но очень высокая струя воды.

И вот в этот момент кудесник на развороте замечает меня. Чисто из вежливости я подбираю челюсть. Дедуля-Шаолинь выразительно смотрит на мой мобильник, и я поспешно выключаю камеру. Как бы он с такими способностями не отправил телефон в пучину океанскую, а там все фотки отпуска…

Довольно долго молчим. Потом я начинаю блеять что-то нечленораздельное. Наконец беру себя в руки и спрашиваю:

— К-к-кто вы?

Он пожимает плечами и просто, обыденно говорит:

— Я бог.

— Посейдон? — ляпаю я. Идиот! Посейдон этими морями не может распоряжаться чисто географически! Хотя кто его знает? Да и дедушка на вид вполне европеоидный…

— Нет-нет.

Я хмурю лоб. Потом вспоминаю фокус с разошедшимися водами.

— Т-т-т-тот С-с-с-самый, ч-ч-ч-что ли? — мямлю я. А я вообще крещёный? Кажется, да…

— Нет-нет, просто бог. Не Посейдон и не Тот Самый, — мягко отвечает ветхий дедушка.

Я опять напрягаю мозги.

— Бог воды?

Просто бог никак не укладывается в мои представления о боге или богах. Да и вообще богов я как-то не включал в свою картину мира. И тут на тебе!

— Не бог воды. Не моя специализация. Просто долго живу, всякого понахватался. Для моих суставов упражнения с водой оптимальны.

Я продолжаю непонимающе пялиться.

— Я бог-коллекционер, если вам так проще, — наконец добавляет конкретики старичок.

Проще не становится. Кого это он коллекционирует? Не захочет ли он меня, как бабочку, насадить на булавку и поместить под стекло?

— А что вы тут делаете?

— А вы как думаете? Зарядку, — усмехается собеседник. — Мне нравится ваш мир и его возможности. Люблю приходить сюда размяться.

— И подобрать что-нибудь для коллекции?

Язык мой — враг мой!

— Нет-нет, — лучисто улыбается просто бог. — Я собираю миры целиком, а не по частям.

В голове моей творится нечто невообразимое. Вроде бы, старичок от всего сердца старается мне всё разъяснить, вроде бы, даже не кривит душой, но паззл у меня никак не складывается.

— То есть вы коллекционируете миры? — тупо повторяю я.

Любитель зарядиться с утра пораньше подходит к валуну, на котором лежит белейшее отельное полотенце. Обтирается, накидывает на плечи.

— Ну да, хобби такое. Или призвание. Или специализация, — называйте, как хотите.

В голове наконец-то брезжит мысль, логичная, но почему-то жуткая-жуткая. Меня пробирает озноб.

— И наш мир в вашей коллекции?..

— Нет-нет. Ваш мир — общественное достояние, его даже в галерее выставили. Ну что ж, молодой человек, мне пора идти. Вам, наверное, тоже. Всего хорошего!

Подхватив шлёпанцы, старик отправляется прочь. Идёт он бодро и в меру пружинисто. Что-то насвистывает. Шлёпанцами помахивает. И это бог?

Стоит ему скрыться за утёсом, я включаю отснятое видео. Оказывается, снял я только свою ошарашенную рожу на фронтальную камеру. Хотя совершенно чётко помню, что включал основную. Останавливаю видео. Щупаю макушку. Не могло же напечь, ведь совсем недавно рассвело.

А был ли старик? Снова врубаю видео. Сквозь шум прибоя едва-едва, но всё же слышны характерные хэканья, с которыми он выполнял упражнения. И следы на песке остались. Я подхожу туда, где он делал зарядку. Там, где не слизало море и не затоптал сам дедуля-Шаолинь, виднеются очертания круга с неровными краями — сюда пролилась вода из тучки.

На всякий случай фотографирую косвенные улики и на автомате возвращаюсь к любимой. Падаю в постель и сплю до десяти.

Вечером ставлю будильник на «ни свет, ни заря». И, проснувшись, опять прусь на дикий пляж, почти уверенный, что никого там не встречу.

Но нет, старичок в плавках-семейниках выполняет всё тот же комплекс упражнений для «просто богов». Я снова пытаюсь заснять его, но как ни бьюсь, каждый раз включается только фронтальная камера.

Дедушка приветливо улыбается.

— Вы что-то хотели, молодой человек?

Я мотаю головой. Потом киваю. Потом брякаю:

— Как мне теперь с этим жить?

— С чем? — будто бы не понимает бог-коллекционер.

— Вот с этим.

Я неуклюже пародирую его движения для заклинания воды.

— Ах, с этим. — Он пожимает худыми плечами. — Ну живёте же вы как-то с тем, что Земля круглая. Вы знаете это как факт, вы это вряд ли забудете, но на принятие вами решений в повседневной жизни это вряд ли влияет.

— Здесь другое, — только и выдавливаю я.

Дедуля качает головой и принимается вытираться.

— Подождите! А кто нас создал? Зачем мы живём? Можем ли мы изменить свою судьбу молитвами или ещё как-то? Куда мы попадаем после смерти?

— Вашим создателем у нас считается один молодой и очень талантливый креатор, — по-вашему, художник. Однако сомневаюсь, что вы сможете с ним встретиться и обо всём его расспросить. Всего хорошего!

— Как мне теперь с этим жить? — чуть слышно шепчу я.

Но бог уже уходит. И я знаю, что больше его не увижу. А если и увижу, то отвечать говорить со мной он не станет.

На обратном пути я кручу слова старичка в голове то так, то этак. Пытаюсь поместить в свою схему мира бога или даже богов. Пытаюсь понять, как это влияет на мою жизнь и на то, что будет (если будет) после. Нужно ли мне ходить в церковь и каяться? Или же наш создатель предпочитает слушать молитвы из мечетей? Синагог? Буддистских храмов?

Укладываясь спать, я вдруг вспоминаю, что у нас впереди ещё целых пять (пять!) дней шикарного, солнечного, расслабленного отпуска, пять дней невозбранной обжираловки и блаженного овощения в этой волшебной стране.

И я твёрдо решаю, что отныне Земля для меня будет плоской.

Рекламная кампания

Рыжий взял манеру входить в кабинет босса без стука. Ещё и очочки узенькие такие нацепил на свой конопатый нос. Чтобы важнее казаться или пижонистее.

— Надо согласовать расходы по рекламной кампании, — заявил он с порога.

У главы фирмы «Отец и сын» как раз начал складываться пасьянс. Вздохнув, бородач ради приличия накрыл карты скрижалями Устава.

— Вот смета по сувенирке. Кстати, образцы я тоже принёс, зацените.

Поверх Устава легли футболочки, пакеты, значки, кепки и прочая дребедень. На некоторых был просто знак ЛиМавтора, на других надписи из серии «Я побывал в ЛиМе и выжил» или, например, «Прошёл ЛиМ до конца. Спойлер: человечки вымрут!».

— Не понимаю, зачем нам тратиться на это барахло, — нахмурился бог-организатор.

— Мелко мыслите, — самоуверенно хмыкнул стажёр. — Барахло разойдётся по всем уголкам нашего мира. Увидишь у соседа пакет с нашим логотипом, и вот звоночек: ЛиМ. У приятеля кружка, у знакомой кепка. И сколько таких звоночков за день? В конце концов заинтересуешься и захочешь сам попробовать, что это за ЛиМ такой. Барахло стоит всего ничего, зато эффект несомненный. Барахло можно продавать по дешёвке, можно дарить каждому пятому покупателю, можно разыгрывать. Кстати. — Молодой нахал записал что-то в своём смартфоне и почти потребовал: — Вам нужно будет уломать нашу звезду на одну акцию. Я договорился с несколькими лавками и магазинами. Каждому покупателю выдаётся купон для участия в розыгрыше. Среди призов — вот это «барахло», как вы называете, скрижали с автографом ЛиМмастера, экскурсия в ЛиМ и главный приз — бесплатный ужин в ресторане «На седьмом небе» с вашим сыном. Дело за малым — уговорить нашего креатора. А насчёт освещения этой лотереи я уже пообщался с Карри Лингом. Вот, подпишите.

Взглянув на сумму вознаграждения нового вестника, бог-организатор слегка побледнел, потом побурел. Кучерявая борода его опасно заискрила.

— Ты в своём уме?! — заревел он, сбивая искры с сувенирной продукции. — Какими средствами ты разбрасываешься! И это после ток-шоу, где нас фактически выставили виновными в куче исчезновений!

На лице рыжего не шевельнулся ни один мускул. Бледные глаза его таили нечто вроде презрения. Специалист по маркетингу снял очочки, неторопливо их протёр и, будто отсталому ребёнку, принялся мягко и предельно доступно разжёвывать:

— Ток-шоу посмотрело около трёх четвертей взрослого населения. Антиреклама сыграла нам на руку: продажи выросли на тринадцать процентов, посещаемость лицензированных экскурсий — на треть. Мы должны благодарить Карри Линга за то, что он подогрел интерес к нашему товару. А сумма эта, которую вы считаете завышенной, включает не только освещение розыгрыша призов, но ещё и продакт-плейсмент. В трёх программах на столе Карри Линга будет «неприметно» стоять кружка с нашим логотипом. Плюс на протяжении двух недель ЛиМ и наша фирма будут упоминаться в новостных выпусках — ненавязчиво, но всегда по делу. Поверьте, я свою работу знаю.

Бог-организатор тяжело вздохнул и утвердил плату Карри Лингу.

— Это не единственная моя задумка, связанная со СМИ, — похвалился ловкач. — Пытаюсь сейчас договориться с богиней-искусствоведом насчёт пары рекламных статей, но она принципиальная до тошноты. И даже на моё личное обаяние не ведётся почему-то.

Видимо, отсутствие интереса со стороны представительниц прекрасного пола (даже если сами они не слишком-то прекрасны) не на шутку задевало рыжего проныру. Глава фирмы спрятал ухмылку в своей знаменитой бороде.

— И про антирекламу мыслишки тоже есть. Думаю, не попробовать ли подобраться к стриженой активистке, которая постоянно митинги устраивает и требует ЛиМ уничтожить? Хотя с антирекламой эта энергичная дама наверняка и без наших подсказок отлично справится.

— Значит, оставь её в покое. Одной тратой меньше, — буркнул рачительный директор.

— В планах ещё наружка: баннеры и стенды хотя бы на центральных улицах столицы. Для тех, кто пока не решился купить полную версию, набросана гибкая схема аренды ЛиМ-копий, а также схема предоставления пробных версий. Кроме того, в разработке несколько перспективных акций. Можно, например, сделать бесплатный тур по ЛиМу для первокурсников Университета креаторства, а для остальных студентов, преподавателей и членов Союза креаторов ввести небольшие скидки на посещение. Можно организовать различные мероприятия для молодёжи.

Директор накручивал на палец витую прядь из бороды. А как бы я подошёл к этому вопросу? Надо сказать, все традиционные способы продвижения парниша использовал к месту и весьма творчески, да плюсом придумал (или откуда-то слизал) много новых. И результаты его деятельности заметны даже профану. «И всё же не нравится он мне. Подозрительный фрукт», — подумал глава фирмы. Вздохнул. Опытным глазом стал просматривать один папирус за другим, а потом один за другим, скрепя сердце, подмахивать.

— И ещё есть один проект: недавно образовался клуб поклонников «Лучшего из миров», называется «ЛиМан». Пока что в нём состоит не так много богов, но мы можем поспособствовать их развитию, а они — нашим продажам. А уж если сделаем членам клуба скидку хотя бы пять процентов на покупку ЛиМа в розницу и, скажем, десять на оптовые заказы, это будет замечательно.

— Без ножа меня режешь, — пожаловался бог-организатор в пространство. — Чем я буду копиисту и подмастерьям платить?

— Им хватит. Я всегда реально смотрю на наши финансовые возможности с учётом всех затрат и обязательств, — гордо ответствовал рыжий. — Возможно, я вступлю в клуб «ЛиМан», это даст мне непосредственную и неформальную связь с нашими потребителями. И расширит каналы распространения, конечно.

«А ещё в этом клубе с недавнего времени состоит одна удивительная богиня…» — подумал трикстер про себя, тихо-тихо.

Под скрежет зубовный папирусы были подписаны, а масштабные планы последовательно претворены в жизнь. Уже через месяц улицы пестрели баннерами, плакатами и точками продаж ЛиМа и сопутствующей продукции. «Если хочешь продавать „Лучший из миров“, смотри, как это делается в „Лучшем из миров“», — то и дело повторял веснушчатый ловкач (теперь уже директор по маркетингу), поглаживая мочку уха. Разговоры о скандальном мире не стихали, а спрос на него чуточку превышал предложение.

При желании рыжий мог работать очень эффективно. Пока его личная выгода совпадала с выгодой нанимателя…

По следу

В заплёванном, едва освещаемом и, прямо скажем, довольно стрёмном тупичке ни с того, ни с сего объявилась пышная зрелая женщина. Взяла и объявилась — миг назад не было её, а теперь вдруг вот она. Волосы нечеловечески густые, антрацитовые, блестящие. То и дело из них падают на землю желтоватые капельки… или нет, зёрнышки! Мощные золотые браслеты на запястьях, массивное золотое же ожерелье так и тянет заглянуть глубже… в глаза, конечно. Тонкая складчатая туника чуть ниже колен, изящные кожаные сандалии, несмотря на осеннюю промозглость и слякоть. Внезапную даму погодные капризы, похоже, не волновали. Как и возможность встретиться с грабителем или насильником. С виду эта фигуристая красавица была очень самоуверенна и напориста. И, видимо, могла за себя постоять.

Понятное дело, это была богиня плодородия, по совместительству жена бога погоды и мать социолога-любителя, великовозрастного обормота, охламона и оболтуса с бородкой и нектарным пузцом. И совершенно ясно, что явилась она сюда неспроста. Явилась она сюда, чтобы вернуть своё, кровное. Точнее, свою кровиночку.

Брезгливо поджав пальцы ног, дивная и сиятельная втянула ароматы стрёмного тупичка. Почему она решила искать в ЛиМе? Если бы спросили её саму, она бы ответила: «А где же ещё?» Но почему именно в этом гадком, неприветливом месте? Почему именно в это время года, в это время суток, в этот период развития человечков? Тут богиня пожала бы плечами. Её метод поиска не основывался ни на дедукции, ни на индукции, ни на сборе улик, ни на опросе очевидцев. Её метод можно было бы описать в трёх словах: «чует сердце материнское». К сожалению, доступен он далеко не всем богиням, а уж о человечках что и говорить. Но у этой конкретной дамы метод срабатывал безотказно.

Она бестрепетно зашагала по отбросам и бурому месиву (грязь не смела липнуть к тонким подошвам сандалий и молочно-белым ножкам) туда, куда звала её безграничная любовь к дитятку. Через пару поворотов взору прекрасной и решительной открылась группка оборванных, дурно пахнущих людей. Некоторые копошились в мусорных баках, стоящих поблизости. Другие грелись возле костра. Третьи изучали книги. Кто-то добренький припёр сюда пять стеллажей, вплотную забитых новыми (откроешь — хрустят!) томами. Судя по увлечённой дискуссии, литература была серьёзная и дающая обильную пищу для размышлений.

Заметив даму в золоте и лёгкой тунике, бездомные ценители изящной словесности оборвали беседу и замерли с раскрытыми ртами. Мгновения хватило богине плодородия, чтобы прочитать в глазах бродяг всю историю их общения с её непутёвым детищем. Наморщив нос, целеустремленная и бесстрашная исчезла так же неожиданно, как и появилась. Остались лишь нотки цветочного запаха и звенящий отголосок мысли: «Лучше бы полевой душ им подарил!»

***

К следующему пункту тура по местам, где сынуля изучал человеческие общества, её одеяние подходило куда лучше. Жарища, дребезжание москитов (не дерзающих посягнуть на идеально гладкую кожу и бесценный ихор под ней), пыль, колючая сухая трава и навоз на каждом шагу. Невдалеке виднеются примитивные хижины. Женщины с голой обвисшей грудью поглощены бытовыми заботами. Рядом с деревней кучкуются худющие чернокожие детишки в чём мать родила. В руках у одного штучка вроде сматрфона — только крупнее, серая, с маленьким экранчиком и жёлтыми пупырышками. Звучит противная пищащая музыка, а на экране, видимо, происходит нечто захватывающее. Малыш, ценою множества синяков и ссадин завладевший чудесным артефактом, старательно давит на пупырышки. Вокруг пострела заворожённые зрители ожидают своей очереди. Но вот его время вышло, борьба за игрушку возобновилась. Чтобы найти следующее звено в цепи, достаточно было посмотреть в глаза оттеснённому маленькому дикарю. Что тут, спрашивается, можно изучать? Чёрных женщин с голыми сиськами? Ох, получишь у меня, ох, получишь!

***

На этот раз богиня оказалась в кольце каменных стен. Они огораживали нечто вроде небольшого поселения только для мужчин. Мужчины эти носили одинаковые коричневые одеяния из грубой ткани, с длинными широкими рукавами и с капюшонами. Как ни странно, появлению цветущей и аппетитной женщины они не обрадовались. Некоторые начали размахивать правой рукой в рваном повторяющемся жесте, другие в ужасе таращились, третьи потянулись за острыми и тяжёлыми орудиями труда, что были под рукой. Но, естественно, упорная и дотошная не стала тут задерживаться. Посмотрела в выпученные глаза, поняла, куда двигаться дальше, и растворилась в воздухе.

***

Большой заполненный людьми зал. В основном, мужчины, все в серых или чёрных костюмах, светлых рубашках и с бесполезными длинными полосками ткани, свисающими от ворота до пупа. Все со смартфонами. Пялятся на голубые экраны с непонятными значками, галдят, чуть ли не подпрыгивают от возбуждения. Из-за чего сыр-бор? Долго не могла найти, кому бы заглянуть в глаза. Пришлось одного особо крикливого схватить за тряпицу-удавку и притянуть нос к носу.

***

Нечто вроде школы для женщин. Весьма специфических женщин. Одеты в яркие расписные халаты, на голове сложный смоляной парик. Лицо густо намазано белым, узкие глаза подведены чёрным, на губах ярко-красная помада. По указанию строгой морщинистой преподавательницы женщины тренькают на нелепых инструментах и мяукают нечто заунывное. Ну и местечки подбирает этот обормот! Неужели его привлекают эти размалёванные? Это у него отклонение в психике или мы с отцом где-то не досмотрели?

***

Закопчённая пещера, снаружи воет ветер, метёт без остановки. Внутри костёр, шкуры, черепки и обточенные камни. Волосатые люди со скошенными лбами и почти без подбородка глодают кости. Растрёпанные грязные женщины сшивают вместе куски столь же растрёпанных и грязных шкур. Сидящий на возвышении могучий длиннорукий мужик играет с блестящей безделкой. Отбросит её чуть вперёд, а она закрутится и вроде бы упадёт, но потом сама по верёвочке поднимется. Вот эти бровастые крепыши быстро среагировали на чужачку на своей территории, но всё же не настолько быстро, чтобы успеть её удержать или хотя бы коснуться. Ну, сынуля, ты как дитя малое: лишь бы залезть туда, где погрязнее! То бродяги вонючие, то эти неряхи шерстистые!

***

Обшарпанный коридор, множество дверей. Справа неритмично бренчит что-то струнное и ненастроенное, слева гневные крики и звон бьющейся посуды. По всему коридору — запах пригоревшей пищи, мимо то и дело пробегает хихикающая молодёжь, обменивающаяся бижутерией, либо насупленная молодежь, погружённая в чтение, либо весёлая молодёжь под действием горячительного. Никто не обращает особого внимания на незваную гостью. Приходится насильно ловить взгляд какого-то прыщавого очкарика, клянчащего еду в соседних комнатах. Где тебя всё-таки носит, бессовестный?

***

Унылое замкнутое помещение. Обстановка безысходности и брошенности. Много бритых мужчин с голодными, алчными глазами. Почти на каждом печать порока, почти у каждого взгляд загнанного зверя. У одного, особенно мерзкого, под мышкой новая, но явно уже затисканная кукла-женщина в полный рост.

Эта стая сразу заметила пышную богиню. Кто-то мимоходом оценивает золотишко, но все без исключения одобряют обхват груди и бёдер. Таким даже на секунду в глаза противно посмотреть. Тут-то ты что забыл, обалдуй? Благотворителем решил побыть, куклу им подарил для разрядки?

***

Разнузданная вечеринка. Мигают огни, играет нестерпимо громкая музыка, подпитые парочки зажимаются по углам без разбора.

Богиня плодородия была уже на грани истерики. Сын попал в дурную компанию. Одна компания дурнее другой. Насладится сполна одним запретным удовольствием — и с головой кидается в следующее! А всегда был такой примерный, послушный мальчик! Нет, срочно найти его, привести в чувство и обязательно женить! Ничего нет лучше для такого охламона, чем строгая жена из порядочной семьи!

***

Длинная череда кошмаров. Низкопробная распивочная с бабами, непристойно подкидывающими ноги в многослойных юбках. Деревянный корабль, полный немытых грубых мужиков. Белое, навевающее тоску здание, в каждой комнате стонут больные и увечные. Толпа юношей в зелёно-пятнистой одежде нелепо шагает квадратом под крики спесивого недомерка. Общественная купальня, толстопузые голые дядьки заигрывают с голыми же тётками (судя по всему, тоже общественными). Малюсенькая комнатка, где вонючий дым не рассеивается, а на полу вповалку то ли спят, то ли валяются без сознания длинноволосые парни и девушки. Страшно, страшно! Где ты, засеря ты этакий, под каким кустом тебя искать? С кем ты напиваешься, с кем ты обжимаешься?..

***

Маленький огороженный скверик перед приземистым унылым домом-коробкой. Песочницы, горки, качельки. Толпа детей, двое-трое взрослых. Ну хоть здесь наконец отдохнёт сердце материнское от виденных непотребств! Бессильно опустилась на бортик песочницы, приняла нежданное подношение от юркой девчушки: букетик пыльных одуванчиков и несколько вялых листочков в придачу. Долго, долго с рассеянным умилением смотрела на резвящихся детишек. Сына заметила почти случайно. Мастерит что-то для окружившей его малышни. Закипела, стремительно подошла и схватила за ухо.

— Ты что себе позволяешь, а? — взревела богиня не хуже пожарной сирены. Перепуганные ребята благоразумно разбежались. — Мать все больницы оббегала, все притоны! Уже неделю глаз сомкнуть не могу по его милости! А он тут прохлаждается!

— Ну ма-а-ам! — заныл обалдуй, пытаясь высвободиться.

— Да если б отец не был лысый, он облысел бы за эту неделю! Нет, сначала поседел бы! Ты бессердечный, неблагодарный, ты позор на мою голову! У меня из-за тебя морщина появилась! Вот тут, видишь?! Смотри, смотри, до чего мать довёл!

— Мам, пусти! — взмолился сынуля.

— Пусти-и-и-и?! Хоть бы спросился! Хоть бы записку оставил! Сбежал от родителей и пустился во все тяжкие! Видела я, в какие места заносила тебя нелёгкая!!! Кхе-кхе-кхххх!

— Ма-а-ам, я взрослый уже! И я с целью социологических исследований!

Сорвав голос и выдохшись, дивная и сиятельная (хотя в этот момент, скорее, грозная и неприступная) прохрипела:

— Живо домой.

— Но мам, я же ещё собрал недостаточно материала! — заканючило непослушное чадо. — Ну ещё месяц! Ну хоть недельку!

— Домой, я сказала. Папин подарок будешь изучать. Под моим присмотром и строго два часа в сутки! Я тебе покажу социологические исследования!

— Но мам, там же стерильные условия, там же дешёвая копия, а настоящая-то жизнь, настоящая наука — вот она где!..

Разъярённая и неотразимая не стала слушать его стенаний. Всё так же за ухо она выдернула блудного сына из опасного гадюшника. Не забыв при этом смачно плюнуть в брошенное кем-то ведёрко.

Вокруг ЛиМа

— К вам посетители.

— Добрый день, о могучий и лучезарный! — бодро поприветствовал новый вестник главу «Отца и сына». Согбенный осветитель кивнул искробородому, а богиня-гримёр сверкнула дежурной улыбкой.

— Милости прошу! Мы всегда рады вас видеть, — ответил радушный хозяин.

— Взаимно. В последнее время вы и ваш продукт стабильно снабжаете меня инфоповодами.

Съёмочная группа рассматривала просторный и светлый кабинет директора.

— Тут подойдёт? Либо можем в конференц-зале… — предложил организатор.

— Не стоит. Как раз то, что нужно. Приятный колорит, ваш рабочий интерьер. Это очень ценно для публики.

Осветитель принялся устраивать на подставках точечные мини-молнии. Гримёр раскрыла чемоданчик, набитый косметикой. Карри Линг уютно устроил свою пухлую тушку в кресле напротив собеседника. С неприятным чмоканьем извлёк из затылочных глазниц (благо, почти всегда скрытых под чёрными кудрями) записывающие глаза и отправил их неспешно летать по помещению.

— Может, по бокальчику нектара? — предложил бог-организатор.

— Безалкогольного! — уточнил Карри Линг и подстрекнул затылочный глаз тишком заглянуть в документы на столе руководителя. — Расслабиться можно потом, когда закончим.

Глава компании направил мысленное поручение богине-секретарю. Нет, его мысли не разносились по всему обитаемому миру, как у Карри Линга (и очень хорошо, иначе как бы он мог вести бизнес?). Почти неуправляемые телепатические трансляции нового вестника были явлением уникальным. Мысли прочих богов были слышны окружающим только в минуты мощных эмоциональных всплесков. Зато у некоторых небожителей была прилично развита способность улавливать чужие настроения и желания — бесценное подспорье в определённых профессиях.

Богиня-секретарь появилась на пороге кабинета, как всегда строгая, официальная и отстранённо-прекрасная. В руках её был поднос: пара бокалов, изящная запотевшая бутылка и фруктовая нарезка на большом серебряном блюде.

— Прекрасный штрих для нашей передачи! — похвалил вестники велел глазу снять крупный план натюрморта.

— Вы уже придумали ей название? — поинтересовался директор компании, подставляя искристую бороду умелым рукам гримёра.

— Пока колеблюсь между «Вокруг ЛиМа» и «ЛиМ: как это делается».

— Неплохо, неплохо.

Богиня-гримёр споро напудрила и нарумянила гостя программы, чуть заметно подвела ему глаза. Карри Линга привела в порядок в один миг: без естественного макияжа он «на дело» не ходил, так что здесь потребовалось всего несколько корректирующих штрихов. Закончив с вестником, богиня сложила коробочки, тюбики и карандашики в свой волшебный чемодан и вместе с осветителем (который управился ещё быстрее) выскользнула за дверь.

— Ну что ж, теперь можно и начинать, — улыбнулся Карри Линг.

Записывающие глаза заняли наиболее выгодные для съёмки позиции. Симпатичный пухляш сделал несколько упражнений на артикуляцию, записал вступительные фразы для зрителей. Потом уже обратился к гостю программы:

— Ни для кого не секрет, что «ЛиМ» пользуется беспрецедентной популярностью. Как вы поняли, что перед вами шедевр и одновременно золотая жила?

Бог-организатор задумался (или сделал вид, что задумался).

— Вы знаете, когда воспитываешь творческого ребёнка, всегда сложно найти верный баланс. Нужно хвалить, чтобы вселить в него уверенность, но при этом и не перехвалить, чтобы не внушить ложных надежд.

Он побарабанил пальцами по стопке скрижалей, украшенных отменными образчиками каллиграфии. В последнее время бизнес процветал без особого вмешательства главы компании, и оставалось довольно времени на хобби.

— Я всегда старался подходить к работам сына объективно, предлагать конструктивную критику (я ведь и сам когда-то увлекался креаторством, кое-что в этом деле смыслю). Но однажды я зашёл к нему в мастерскую и понял: вот нечто совершенно новое. Непохожее. Это обязательно надо показать обществу. Интуиция, если хотите.

Обаятельный пухляш покивал, наводя съёмочный глаз на скрижали и руки респондента.

— С вашим сыном я тоже обсуждал этот знаменательный день. Мне показалось, он не был настроен продемонстрировать свою работу всему миру.

— Многим творцам свойственна робость. Они живут в коконе, закрывшись от окружающих, отгородившись от рабочих будней и бытовых забот. Конечно, страшно явить труд многих дней и ночей публике. Она часто отвечает непониманием, равнодушием или жестокостью. Но я видел потенциал произведения и готов был стать буфером между сыном и потребителями… ну… то есть ценителями… э-э-э… искусства.

Карри Линг понимающе улыбнулся и отхлебнул нектара.

— Как вы решились построить на ЛиМе бизнес? Вы ведь организатор, а не предприниматель.

— О, на самом деле, от одного до другого только шаг — по крайней мере, на мой взгляд. Между креатором и организатором разрыв куда больше. Я ведь уже менял специализацию.

— Много шуму наделали в своё время. — Вестник шутливо погрозил пальцем. — После истории с сувенирным миром-матрёшкой, правильно я понимаю?

— О да, — нахмурился директор. — Не люблю о нём говорить. Полагаю, никто не любит вспоминать о своих провалах, а для меня это было просто фиаско. Я был молод и неопытен. Создал занятный мирок и попробовал заработать, не зная его истинной ценности. Чем и воспользовался один проходимец. Я продал права на собственное произведение, — как потом выяснилось, за смешную сумму. Я не хочу, чтобы какой-нибудь новый проходимец взял в оборот моего сына и нажился на его труде. С этой мыслью я организовал фирму. Организовал, заметьте, — а кто организует дело лучше бога-организатора? — чуть кокетливо завернул глава компании.

— Что верно, то верно. Вы поставили бизнес на широкую ногу: продажа копий, аренда ЛиМа под мероприятия, экскурсии, сопутствующая продукция. Но такой мощной компании постоянно нужно расширяться и двигаться дальше, иначе она рассыплется. Поделитесь с нами своими задумками?

— Мы работаем над усовершенствованием копий ЛиМа, которые продаются в розницу для личного пользования. Нам поступает множество отзывов и критических замечаний. Сейчас мы своей задачей считаем сбор и анализ этих разрозненных мнений. Мы стремимся понять, чего хочет от нашего продукта потребитель.

Бог-организатор говорил с чувством, увлечённо:

— Уже на данном этапе ясно, что потребителю нравится иметь больше контроля над условиями и законами приобретённого мира, а следовательно, над жизненными обстоятельствами выбранных им персонажей. Мы усиленно прорабатываем этот вопрос. В обозримом будущем собираемся выпустить на рынок версию ЛиМ-2.0. Кроме того, готовится пробная партия упрощённых переносных моделей «МиниЛиМ», недорогой молодёжный вариант. Немало внимания уделяется чисто техническим нововведениям: синхронизации удалённых копий, переносу данных, сохранению достижений пользователя вот в таких симпатичных облачках, — директор вынул из ящика стола и продемонстрировал курчавое молочно-белое облачко, — Это всё на случай, если копия потеряется или выйдет из строя. Облачные технологии — самая свежая разработка нашего технического отдела. Но естественно, нововведения коснутся только копий. Оригинал, выставленный в галерее, останется неизменным.

Карри Линг отключил съёмочные глаза.

— Думаю, здесь у нас всё. Хронометраж программы всего полчаса. С вашего позволения пройдём по производственным помещениям, расскажете мне о процессе создания ЛиМа. И хотелось бы взять небольшие интервью у мастера-копииста и вашего директора по маркетингу. Задать по паре вопросов другим сотрудникам. Главное — набрать побольше визуального материала.

***

В производственных помещениях было божественно тихо. Играла приятная медитативная музыка, летали прозрачные золотистые бабочки. Под ногами мягкая трава, где-то в углу журчание ручейка. Стены так правдоподобно расписаны живым и чуть заметно меняющимся пейзажем, что дверь найти сложно. Восемь подмастерьев за работой, перед каждым на изящной подставке — копия ЛиМа разной степени готовности. На небольшом возвышении, под цветущей яблонькой, место учителя: мастер-копиист наносил завершающие штрихи и следил за работой подчинённых.

За стеной — образцовый склад расходных материалов. Краем одного из глаз Карри Линг заметил весьма странное существо, раскладывавшее по полкам разнообразные коробочки. Существо было выше самого высокого бога головы на полторы, раза в два шире в плечах. Мощное и волосатое, в длинной серой робе. Заметив на себе любопытный взгляд, существо проворно скрылось. Вестник хмыкнул и пообещал себе позже выведать всё об этом товарище.

За складом материалов располагался склад готовой продукции. Там каждый мир проходил проверку качества. Контролёром была ветхая, въедливая старушенция с фиолетовыми волосами — одна из покровительниц искусства. Покровительниц было так много, что искусства на всех не хватало. Вот и приходилось вертеться. Но уж свою работу и этот мир она знала досконально.

Далее технический отдел, где четверо небритых богов работали с тонкими материями, облачными конструктами и программными инновациями. Они перекидывали с ладони на ладонь суть вещей, словно горячую картошечку, мяли и формовали её по своему усмотрению и непостижимо быстро оперировали отвлечёнными понятиями. Неподготовленному богу смотреть на их работу было почти больно.

Следом шёл отдел маркетинга, состоявший всего лишь из директора по маркетингу и его секретаря, но работавший за десятерых.

Затем ряд общих помещений: комната отдыха, столовая, большой и малый конференц-залы. За ними — бухгалтерия, отдел персонала, отдел по работе с клиентами (у самого парадного входа) и служба доставки. Сопутствующая и рекламная продукция производилась подрядными организациями. Карри Линг дотошно изучал все помещения, присматривал сотрудников, которым можно задать пару вопросов. По пути бубнил в кадуцей наблюдения и идеи, чтобы ничего не упустить. Наконец остался доволен количеством визуального материала и попросил богиню-гримёра и вечно сурового осветителя подготовить всё для беседы с мастером-копиистом.

***

— Насколько я знаю, маэстро, раньше вы не участвовали в подобных коммерческих проектах. Что сподвигло вас на этот шаг?

Иссушённый старик поджал губы.

— Я радею за статус своей профессии и за качество создаваемых копий. Масштабы производства требовали наивысшего мастерства, идеальной отточенности навыков, глубокого знания дела. Мои ученики не смогли бы предоставить всего этого, но при этом не погнушались бы броситься в авантюру с головой, надеясь на сопутствующую новичкам удачу. Я не мог допустить такой халатности, небрежности, можно даже сказать, кощунства с их стороны. Пришлось, не мешкая, брать их под контроль и налаживать сложнейший технологический процесс.

Затылочный глаз погнался за трепетной золотистой бабочкой. Обезьяны на шёлковом халате маэстро не спускали с глаза глаз.

— Чуть позже я попрошу вас продемонстрировать и вкратце описать этот самый процесс. А сейчас я хотел бы узнать, сколько времени уходит на создание копии?

— Мы знаем, что ЛиМавтор создавал свой мир несколько лет. Но поскольку нам не нужно тратить время на творческие поиски, муки нерешительности и ожидание высокого вдохновения креатора, и поскольку мы уже провели тщательное подготовительное изучение оригинала, то одному копиисту под силу воссоздать «Лучший из миров» за неделю. Благодаря разделению труда, слаженности действий и отработанности всех этапов, силами нашей группы это выполняется за один рабочий день.

Старый мастер сделал замечание отвлёкшемуся подмастерью. Тот уткнулся в свою заготовку с напускным усердием. Как средство от невнимательности учитель назначил провинившемуся вечернюю пробежку с мешком, набитым камнями, и часовое купание в ледяной воде. Карри Линг невольно дёрнул бровью, но никак не прокомментировал такую педагогическую методу.

— Чем отличается копия от оригинала? — поинтересовался чернокудрый вестник.

— Одной малозначительной деталью. Эта деталь в каждом случае своя, неповторимая. Отличие может заключаться даже в небольшом изменении судьбы одного человека. Благодаря этой уникальной крошечной особенности мы можем отличить одну копию от другой, так что серийный номер, который присваивается им на выпуске, — чистой воды формальность. Отдел качества следит за тем, чтобы эта деталь нисколько не изменяла ход событий, заложенный в оригинале.

Обаятельный округлый бог отправил затылочные глаза изучить работу подмастерьев поближе. Те демонстративно его не замечали, чтобы не попасться учителю под горячую руку, или же загораживали заготовку от парящего ока, будто боясь, что оно углядит важный секрет.

— Как вы оцениваете влияние поточного производства ЛиМа на нашу жизнь?

— Я знаю, как оно повлияло на дело моей жизни. Без лишней скромности скажу, что под давлением обстоятельств мы разработали схему, многократно ускоряющую создание копий без потери качества. Это достижение запомнится надолго. Оно поможет всем, кто изберёт благородную и непростую стезю копииста.

— Ну что ж, спасибо. — Карри Линг беззаботно крутанул кадуцеем, знаменуя окончание мини-интервью. — А теперь я хотел бы попросить вас показать, как же всё-таки делается ЛиМ. Без раскрытия коммерческих тайн, естественно. Кратко и общо, доступно для широкого круга зрителей.

***

Рыжему директору по маркетингу лёгкий макияж был к лицу. Когда богиня-гримёр закончила его румянить, вышел парень — просто загляденье. Внешность слегка женственная, но ведь не всем богиням нравятся потные накачанные мачо.

— Вы в компании совсем недавно, однако уже добились очень и очень высокой должности. Поделитесь историей своего успеха.

Карри Линг потягивал новую порцию безалкогольного нектара. Кабинет поменьше, бокалы попроще, зато сам напиток ничуть не хуже. Даже, пожалуй, лучше — самую капельку. Маленькую, самодовольную капельку.

— В нашем мире очень трудно пробиться. Пару месяцев назад я был никому не известным новым богом. Зато у меня было много оригинальных идей. И как только я услышал о ЛиМе, то сразу понял, какая это находка. Я тщательно изучил этот мир, почерпнул оттуда много полезного и прежде не применявшегося здесь. Я чувствовал, что могу принести большую пользу создателю ЛиМа, компании «Отец и сын», всему обществу. Ну и заработать, конечно. Однако у меня не было связей, чтобы подступиться к известному и влиятельному богу-организатору. Пришлось схитрить. Хотите, расскажу как? — лукаво предложил юный директор по маркетингу.

Вестник заинтригованно кивнул, чуть наклонился вперёд и велел одному глазу сделать крупный план.

— В компании, естественно, все в курсе. Но широкая общественность, думаю, не знает, что именно я делал и продавал нелегальные копии ЛиМа. Приношу мои извинения тем, кто счёл, что мои копии низкого качества. Готов возместить стоимость, если у вас есть достаточные основания для претензии. Моей настоящей целью было не распространять пиратский ЛиМ, а привлечь внимание бога-организатора. Для этого я задел его коммерческие интересы — и, как видите, не прогадал. Ещё раз прошу прощения у моих покупателей. Но, заметьте, они не были обмануты, ни в коем случае. Они знали, что берут.

Карри Линг был доволен: «Прекрасно! Сенсация! Оставлю на конец программы!» Трикстер был доволен: «Прекрасно! Теперь палёная борода не сможет меня шантажировать. Можно развернуться».

— Смелое саморазоблачение, — заметил вестник, покачивая кадуцеем. — Не боитесь потока разгневанных клиентов?

— Я давал публике то, что ей было в тот момент нужно. А она с удовольствием брала, потому что других предложений не было. Не думаю, что недовольных будет много.

— Что ж, вернёмся к вашей работе. Никогда ранее мы не наблюдали такой широкомасштабной рекламной кампании. Прокомментируйте, пожалуйста.

— Какой продукт, такая и реклама. ЛиМ неповторим, и я всеми силами стараюсь это подчеркнуть!

Брать интервью у этого рыжего было легко и приятно. Он вёл себя раскованно, улыбался искренне, а говорил просто, без наворотов. Не то что велеречивый глава компании и надутый от важности копиист. То, что нужно для разрядки.

— Правильно ли я вас понял, что идеи вы черпали в самом «Лучшем из миров»?

— Я уже не раз говорил: «Если хочешь продавать „Лучший из миров“, смотри, как это делается в „Лучшем из миров“». Мне не понять, как ЛиМавтор умудрился создать мир, настолько непохожий на наш, с таким количеством придумок и изобретений! Снимаю шляпу перед его воображением.

— Вы любите ЛиМ?

— Провожу там немало времени. Самое прекрасное в нём — шоколадное мороженое! Всем советую попробовать! — от души порекомендовал юный бог.

— Как бы ни была широка задумка, как бы ни был эффективен маркетинг, наш мир не столь велик. Что будет, когда ЛиМ станет некому продавать? — поддел кудрявый вестник.

— Мы ведь тоже на месте не стоим. Будет версия 2.0, а там кто знает, кто знает… Не могу же я раскрыть все секреты в одной передаче!

Они допили безалкогольный нектар и заказали немного алкогольного. Посидели, побеседовали просто так. Потом тепло пожали друг другу руки. И Карри Линг отправился на поиски новых респондентов для коротких оживляющих вставок.

***

— Контроль качества архиважен, архиважен. Всё-таки это произведение искусства! Вот вы знаете, что хотел сказать автор? У автора своя логика событий, свой неповторимый взгляд! И в любой копии он должен прочитываться! Конечно, нельзя забывать и об эстетике. Я не пропущу мир с блёклыми закатами или недостаточно реалистичными сценами убийств. Это было бы насилием над оригиналом. Я всё бьюсь, чтобы каждую копию сопровождал серьёзный искусствоведческий анализ произведения. У меня уже есть первые два тома рукописи. Но в этой компании упор делают на получение выгоды, а не на просвещение масс. Большое, большое упущение…

***

— Хотите потрогать суть вещей? А как я вам объясню, что это такое? Тут трогать надо. Ну, как знаете. Облачные технологии? Не могу разглашать. Тайна. Но пощупать можете. Программы пишем, в основном. Ну там, технические тонкости. Безопасность, распознавание пользователя, сохранение достижений, синхронизация с другими устройствами, восстановление и перенос данных. Таймеры, блокировки ещё. Всё это, чтобы удобно было неспециалисту. А то, положим, студенту надо к экзамену готовиться. Мать берёт и блокирует ЛиМ, чтобы не зависал там сутками. Или таймер настраивает. Так что, не хотите суть вещей пощупать?

***

— Работаем помаленьку. Расходники заказываем, по полочкам раскладываем. Не особенно интересно, зато платят. Я тоже Университет креаторства закончил, только нас, таких выпускников, много, а ЛиМавтор один. Остальным надо куда-то себя девать. Что? Какое ещё существо? Нет, такие у нас на складе не работают. Я бы знал…

***

— По сотне предложений в день принимаем. Каталогизируем, анализируем. Если техническая проблема, сообщаем в службу поддержки. Наш девиз — быть всегда доброжелательными и полезными. Тем более что все разговоры записываются.

***

— Доставляем до двери в кратчайшие сроки в идеальном состоянии. Распаковка при клиенте. Всё, а что ещё-то?

***

Действительно, а что ещё-то? Вставив затылочные глаза на место до щелчка, Карри Линг отправился в студию пешочком, чуть слышно напевая, помахивая кадуцеем и даже пританцовывая. Следом шла богиня-гримёр с гремящим чемоданчиком. А за нею шаркал бог-осветитель. Крепления и подставки он нёс под мышкой, а мини-молнии повесил вокруг шеи. Яркая гирлянда резко контрастировала с унылым лицом старика. Он устал, очень устал.

Но что поделаешь, работа такая: новости освещать.

Не боги горшки обжигают

Вот этот сувенирный мир-матрёшку с небольшим брачком в пятом измерении я приобрёл уже очень давно в лавочке со всякими интересностями и ненужностями. Оригинальная идея принадлежит небезызвестному богу-организатору. Впоследствии идею перекупили, мир-матрёшка был запущен в массовое производство. Позиционировался на рынке как детская игрушка и снискал большую популярность. Но так как дети имеют свойство игрушки ломать, исправных копий осталось очень и очень немного. Раритет, можно сказать. И как любопытно наблюдать за божками столь похожими на нас и почти всемогущими в рамках миниатюрного мира! И как любопытно наблюдать за человечками, почти беспомощными, но в остальном практически неотличимыми от своих создателей!

***

Заходит как-то один ничем не примечательный божок к своему приятелю.

— Что поделываешь, братец?

— Да вот, новое хобби, — с ноткой гордости отвечает тот.

Вдоль стены роскошного жилища выстроились немного кривоватые, но вполне узнаваемые вазы, кувшины, чашки и… горшки.

Друг долго молчит.

— Не нравится? — чуть обиженно спрашивает хозяин. — Я понимаю, это только ученические вещи, но очень скоро я набью руку, и тогда дело пойдет на лад!

— Да нет, вполне симпатично, только… как-то не comme il faut.

— А что такое?

— Ты разве не слышал: «Не боги горшки обжигают»?

— Пфф, — отмахивается творец, — и кто это сказал? Люди с нами забытой земли? И мы, небожители, должны прислушиваться к их близоруким мнениям?

— Я всё понимаю, но как-то уже устоялось…

Хозяин поджимает губы.

— И что прикажете делать? На пирах всю вечность торчать? Надоело. Да и печень за ночь новая не вырастает, как у некоторых. В цивилизацию играть? Да я её уже три раза целиком прошёл! Чуть выстругаешь что из дерева, чуть слепишь что из глины — оно оживает и говорит: «Папа! Спасибо, что меня создал! Как мне теперь жить?» А я почём знаю? Возьмёшь мяч погонять — а он тут же лесами обрастает, водой покрывается, опять начинается копошение. Выбросишь этот мяч — глядь, а тебе его уже тащат слоны, киты и черепахи. — Божок возмущённо всплёскивает руками. — Это как называется, а? Это откуда всё берётся? Тоже больная человеческая фантазия? Плюнуть уже нельзя, чтобы жизнь из твоей слюны не зародилась! Пролить, просыпать ничего нельзя! Займёшься садоводством — появляются люди. Увлечёшься кулинарией — появляются люди! Что за наказание! Кого из высших я прогневил?

— Не распаляйся так, братец, — тихо говорит гость. — Об этом не принято говорить, но у всех остальных та же фигня. Я и сам то и дело их давлю, жгу, топлю. Не помогает, приходится на землю выселять. Думаешь, почему мы все пьянствуем без просыху и распутствуем без удержу? Потому что от любых других занятий люди нарождаются сами собой!

— Не от любых! Вот же, горшочки стоят! Мирные, красивые, безжизненные горшочки! Никому не мешают, ни от кого не требуют ответов, защиты, помощи! Так нет же, нельзя, не по чину!.. Тьфу! Ой, блин, опять полезли! Кыш, кыш!

Хозяин бессильно опускается на пол, закрывает лицо руками. Гость как бы невзначай затирает носком сандалии божественный плевок. Крошечные люди тоненько пищат.

— Слушай, я сейчас плохой собеседник. Зайди как-нибудь в другой раз, выпьем…

— Как скажешь, дружище. Я не в обиде, сам через это прошёл. Держись, не раскисай. И, это… Горшочки — дело, конечно, хорошее, но не поймут. Бросил бы ты их, а?..

Гость откланялся. Расстроенный божок остался один.

— Что теперь прикажете делать? Макраме плести? Бабская забава…

Погладил чуть неровные бочка своих гончарных произведений. Горько вздохнул. Убрал утварь в чулан, туда же хотел приткнуть и гончарный круг. Воровато оглянулся. Запер дверь, задёрнул шторы. Набрал в ладони побольше жирной глины и принялся лепить несуразных человечков.

— Папа, спасибо, что нас создал! Как нам теперь жить? Что нам делать?

Божок-хитрец тишком спустил свои творения с небес на землю.

— Ищите других божков, они мудрее меня. Только не говорите, что это я вас создал, ибо они ревнивы и захотят отомстить. Если чего-то хотите, прославляйте их погромче, просите понастойчивее: они поломаются-поломаются, но потом всё дадут. Видите: это земля. Всё вокруг — ваше. Если встретите других людей, которые будут говорить, что это не так, не верьте, бейте их без жалости. Держитесь только своих, любите только своих, все прочие — недолюди и враги. Ловчите, блудите, интригуйте, предавайте. Обманывайте, мучьте, воруйте, воюйте. В общем, делайте всё, чтобы мудрым божкам интересно было за вами наблюдать. И храмов им побольше стройте. Таков мой вам завет.

Осчастливленные человечки сплочённой ватагой двинулись выполнять своё предназначение. А их создатель довольно улыбнулся и занялся любимыми горшками. В ближайший десяток тысяч лет его уж точно не потревожат.

Все разговоры записываются

— Здравствуйте. Такая проблема: я не могу летать.

— Добрый день. Вы за человека ЛиМ проходите?

— Ну да.

— Для людей полёт без дополнительных приспособлений невозможен физически. В качестве альтернативы можете попробовать прыжок с парашютом или на тросе, парасейлинг, полёт в аэродинамической трубе. Либо переместитесь в двадцать третий век, там практически каждому доступны лёгкие и надёжные реактивные ранцы. Кроме того, советуем примерить такие формы жизни, как птица, летучая мышь, белка-летяга, бабочка, птеродактиль. Благодарим вас за выбор нашего продукта и обращение в службу поддержки. Каждый отзыв помогает нам сделать «Лучший из миров» ещё лучше!

***

— Добрый день, я хотел бы вывести новую расу людей.

— В таком случае при входе в ЛиМ выберите меню «Режим игры». У вас стоит галочка на режиме «История», а вам нужно нажать «Эксперимент». Предлагаем создать для этого нового пользователя, иначе все предыдущие достижения будут потеряны. В режиме «Эксперимент» вы регулируете параметры популяции: численность от 50 до 1000 человек, преобладающие признаки индивидов, входящих в популяцию, скорость размножения. Выбираете размер заселяемой территории, климат, рельеф, разнообразие флоры и фауны, наличие полезных ископаемых. Есть возможность снабдить людей определёнными материальными благами или достижениями науки и технологии (колесо, добывание огня, каменный топор — вплоть до пылесоса и водородной бомбы) — либо можете позволить им самим разобраться. Также можно задать форму правления, религию, культурные табу и законы. Здесь всё зависит только от вашей фантазии. Экспериментируйте с удовольствием в вашем собственном «Лучшем из миров»!

***

— Здравствуйте. У меня претензия!

— Слушаю.

— Дети забрались в ЛиМ в моё отсутствие и насмотрелись контента для совершеннолетних! То, что они видели, просто аморально! Я напишу на вас жалобу!

— Сожалею, это очень неприятный инцидент. Скажите, вы задавали пароль для входа в систему или ограничения для разных пользователей? В инструкции, прилагающейся к вашей ЛиМ-копии, это рекомендуется сделать при первом знакомстве с устройством.

— Кажется, не задавала. Нет, я бы запомнила…

— Тогда советуем вам воспользоваться такой возможностью. Описание необходимых действий есть в инструкции. Она у вас сохранилась?

— Нет. Дети пегасу скормили…

— Тогда предлагаю настроить всё прямо сейчас. Вы готовы?

— Давайте.

— Выйдите из ЛиМа. Убедитесь, что внутри не осталось других пользователей.

— Так.

— Нажмите на полярную ледяную шапку. Это белая зона вверху и внизу геоида, выбирайте любую. Вы увидите всплывающее меню. Там есть пункт «Настройки».

— Вижу. Так.

— Выберите пункт «Учётные записи». Задайте имя основной учётной записи и пароль для неё. Этот пароль должны знать только совершеннолетние пользователи.

— Нашла. Сейчас, во-от… Готово.

— Войдите в систему под новой учётной записью и в том же порядке создайте ещё одну. Можете не задавать для неё пароль: это будет запись, предназначенная для ваших детей. Теперь в параметрах учётной записи выберите «Настройку ограниченного доступа». И далее поставьте галочку в окошке «Родительский контроль». Готово. Проверьте работу ограничения, войдя в ЛиМ под этой детской записью. В готовящейся к выпуску версии 2.0 также будет возможно ограничивать время, проводимое ребёнком в ЛиМе. Спасибо, что вы выбрали наш продукт! Желаем хорошего дня!

***

— Здравствуйте! Мой персонаж не хочет умирать!

— Скорее всего, не пришло его время. Можете перескочить на несколько лет вперёд, это будет ближе к смерти. Можете выйти в настройки и посмотреть краткий сценарий для своего персонажа. Либо, как вариант, можно выбрать более хилого героя. Могу я ещё чем-нибудь помочь?

— Да, подскажите, где отключить боль?

— Сожалею, в данной версии это невозможно. Боль встроена в саму структуру мира, это один из основных художественных приёмов автора. Команда специалистов работает над этим вопросом, и мы надеемся, в скором времени такая опция будет доступна пользователям новой, усовершенствованной версии ЛиМа.

***

— Доброе утро! Я выделываю разные невероятные штуки, а окружающие персонажи продолжают заниматься своими делами, будто всё как обычно! Когда я посещал оригинал, такого не было!

— Персонажи ЛиМ-копий имеют довольно жёсткую программу, которая изначально задумывалась автором и не учитывала божественного вмешательства. Они живут по заданной схеме с неким набором вариаций и не имеют такой свободы деятельности, какая присуща жителям миров, получивших бытие. Однако наши программы улучшаются с каждый днём, и в будущем реакции жителей каждой ЛиМ-копии будут максимально приближены к естественным. Благодарим за обращение в службу поддержки!

***

— Добрый вечер! В моей копии брак!

— Слушаю вас.

— Есть яйцекладущие животные, а живородящих птиц нет!

— Одну минуточку. Побудьте на линии.

…музыкальная пауза…

— Благодарю за ожидание. Согласно справочнику по ЛиМу, концепции полёта и живорождения несочетаемы, так как птица, вынашивающая детёныша в утробе, не смогла бы быстро и высоко летать, а следовательно, нормально добывать себе пищу и спасаться от хищников. Если вам нравятся курьёзные представители фауны, рекомендуем поближе познакомиться с сумчатыми животными, или же, например, с аксолотлями.

***

— Добрый вечер! Скажите, как сделать, чтобы персонаж жил хотя бы лет триста? Мне это нужно, чтобы привести людей к светлому будущему.

— Здравствуйте! К сожалению, в текущей версии «Лучшего из миров» такая опция не предусмотрена. Каждый индивидуум, доступный для вселения, проживает отведённый ЛиМавтором срок, плюс-минус лет пять. В данный момент наша компания разрабатывает новую, усовершенствованную версию, с большим числом регулируемых параметров. А пока она не выпущена в продажу, предлагаем вам насладиться замыслом гениального креатора и позволить логике событий вести вас к неожиданным, но при этом закономерным событиям.

— Спасибо.

— Скажите, эта информация была для вас полезной?

— Наверно…

***

— Здравствуйте! Не могу найти Атлантиду. О ней столько говорят…

— Попробуйте посетить Крит до 1645 года до Рождества Христова.

***

— Добрый день. Страна моего персонажа исчерпала все запасы нефти.

— Я так понимаю, вы в середине двадцать первого века? К его концу эта проблема разрешится: будет изобретён экологически чистый двигатель, работающий на принципе квасного брожения. Пока что советую подготовить вашего персонажа к выживанию в экстремальных условиях.

***

— Здравствуйте! Моя героиня осталась одна с двумя маленькими детьми. Что мне делать?

— Для каждого персонажа ЛиМа существует набор концовок, и то, к какой именно приведёте его вы, зависит от вашего выбора в нескольких поворотных точках. Таких поворотных точек в течение жизни может насчитываться до десятка, но обычно их три. Вы можете попытаться найти эти точки самостоятельно либо зайти в меню «Подсказки». Кстати, данная опция доступна только для пользователей ЛиМ-копий, в оригинале такое меню не предусмотрено.

***

— Доброе утро! Мой персонаж никак не выиграет в лотерею! Я пытался сотни раз, я мухлевал всеми возможными способами!

— Зайдите в свойства персонажа. На главной вкладке вы видите основные показатели: здоровье, интеллект, генетические предрасположенности, сила воли и так далее. Прокрутите меню до конца, нажмите кнопку «Дополнительно». В этом окне после чувства юмора, смекалки, музыкального слуха и способности полюбить с первого взгляда есть пункт «Удача». Если удачливость вашего персонажа менее пятидесяти процентов, вам нет смысла играть в азартные игры, пытаться получить льготы от госструктур, вести нелегальный бизнес, заниматься экстремальными видами спорта или политикой. Возможно, вам следует выбрать другого персонажа. Либо попытаться заработать честным трудом (что, впрочем, маловероятно в рамках этого мира).

***

— Добрый вечер! Не получается вставить динозавров в девятнадцатый век.

— Согласно замыслу ЛиМавтора, динозавры вымерли в конце мелового периода. Возвращение их к жизни в более поздние эпохи, равно как и создание альтернативной истории не предусмотрено структурой произведения. Мы обработаем ваш отзыв и передадим в технический отдел в виде предложения.

— И тогда в девятнадцатый век можно будет запихнуть динозавров? Нет, лучше не в девятнадцатый, а в Америку конца пятнадцатого! Вот рожа будет у Колумба!

— Ваш отзыв очень важен для нас. Благодарим за обращение и желаем хорошего вечера!

***

— Здравствуйте. Дохожу до конца человечков и уничтожения всего живого на планете. Потом наступает чернота. Потом вспышка света, и всё запускается сначала: кипение на поверхности, образование первичной атмосферы, первые организмы, первые многоклеточные — и дальше, и дальше, вплоть до людей.

— Да, всё правильно. Так задумывалось ЛиМавтором.

— И как же остановиться?

— Просто выйти из ЛиМ-копии.

— …

— Отлично вас понимаю. Сам уже раз пятнадцать бросал, а всё равно тянет туда.

— Скажите, и в оригинале так же?

— В оригинале ещё круче. Каждый виток уникален. И безграничные варианты развития событий.

— Но конец один?

— Конец один. И начало одно. Шедевр, что тут скажешь?..

— Шедевр… Эххх…

Задним умом крепка

Вот довольно занятный мир, с которого в далёкой юности началась моя коллекция. Мне его подарил приятель, даровитый студент-раздолбай. Он был благодарен за волшебный пендель — средство, помогшее ему кое-как перебраться на очередной курс Университета креаторства.

В идеале мир делается минимум за неделю. Но мой приятель, положившийся на «авось», тянул до последнего: три дня до сдачи курсовой. Тогда-то он пришёл ко мне жаловаться на несправедливость судьбы, и я прописал ему дозу лекарства от лени. Собственно, свою курсовую работу он мне и подарил. Люди в ней — забавные, изящные ящероподобные создания. У них есть одна удивительная особенность: два мозга. Один укромно спрятан внутри черепа, а другой базируется в районе того, что мы назвали бы тазом. Так что для этих, условно говоря, людей «задним умом крепка», «попой чую» или «не тем местом ты думаешь» — ничуть не образные выражения, а описание вполне реальной ситуации.

Кстати, студент-раздолбай в итоге стал видным деятелем искусства, сюрреалистом, членом Союза креаторов. Говорит, что моим волшебным пенделем пользуется регулярно (я сам видел чудо-средство: сильно потрёпанное, оно стоит у моего приятеля дома, посреди парадной залы на высоком постаменте). Только вот мне кажется, ничего лучше первого мира в моей коллекции он так и не создал.

А вот моя любимая история оттуда. Когда я не в настроении, не устаю переживать её раз за разом.

***

Лугагве живётся непросто. Головного умишка у неё маловато, и это заметно издали: голова крошечная, зато попа, вместилище заднего ума, — раза в полтора больше против нормы. По стечению обстоятельств девушке достались гены, которые вот уже пару сотен поколений активно выбраковывались обществом. Так что Лугагве, скорее всего, не светит найти партнёра и продолжить свою линию. Бедняжку многие жалеют, не особенно напрягают, но и почти не общаются с ней. Будто от дружбы с Лугагвой тоже голову скукожит и попу разнесёт.

Вот идёт Лугагва на общее обучение. Все её сверстники уже на последний цикл знаний перешли, а широкопопая всё с предыдущим бьётся. Группа молодняка собирается в рощице и с рассвета до полудня внимательно, не шевелясь и не хлопая ушами, слушает учителя. Потом для проверки знаний нужно повторить часовой отрывок лекции наизусть. Головастым для этого и напрягаться не надо, притом для экономии времени тараторит сразу с полдюжины человек, и учитель всех слышит, ошибки каждого запоминает и потом поправляет.

Лугагву, понятно, спрашивают последней. Вдруг она из ответов других что-то запомнит? А она мало того, что не запомнит, но ещё и среди общего галдежа перепутает то немногое, что усвоила из речи учителя. Беда с успеваемостью, в общем.

Зато голос у неё приятный. Физическая подготовка и выносливость хорошие. Со скотиной ладит, верхними и средними конечностями работать умеет. И неплохая она, вроде. Только передним умишком слабая и медленная очень.

Девчонки из учебной группы смеются, если Лугагву среди стада медвежуков увидят. Язвят: «Конечно, медвежуки её любят и почитают. С такой головой она на их вожака тянет спокойно!» А Лугагва не слышит. Курлычет себе тихонько с животинкой, ничего ей больше не надо.

Порой присядет под крутой бережок, чтобы её не видел никто, затянет песню и размышляет между делом в своём темпе. Головной ум думает:

— Как же мне не повезло такой уродиться! Ученье не даётся, а если вдруг чудом сумею закончить все пять циклов, — куда меня потом направят? Кому такая работница нужна?

А задний ум отвечает (с привычной задержкой):

— Не беспокойся, куда-нибудь пристроят. У нас бездельников задарма не кормят. Дадут работу по возможностям и способностям. Либо за скотиной ходить, либо утварь всякую полезную мастерить.

— Вот бы выучиться животных лечить! — размечтаются иногда убогие передние полушария. — Но для этого столько всего надо знать и помнить!

А задние полушария их подбадривают:

— Ничего, надо попробовать. Это же будет ужасно интересно, а половина успеха в любом деле зависит от желания и готовности трудиться! Ну а если не получится, то помощницей лекаря тоже работать почётно.

Иногда Лугагва думает:

— Как же хорошо, что задний ум мне лучший друг, помощник и подсказчик!

Да, отвечает он всегда медленно (а как иначе: отдельных органов чувств у него нет, все данные об окружающем мире он получает в пережёванном виде от слаборазвитого головного), зато неизменно верно. У куда более даровитых сверстников (да и вообще почти у всего человечества) два мозга вечно воюют между собой. У самых головастых результаты обучения и работы наивысшие, они двигают науку, технологии и искусство вперёд, зато и перегорают к началу зрелости, едва успев оставить потомство.

— Лучше уж быть как я, зато жить спокойно и долго, в мире с собой.

Задний ум полностью поддерживает эту мысль. У Лугагвы именно он, как более развитый, принимает почти все решения. Поэтому её считают заторможенной: пока она всё взвесит, перепроверит да обдумает, другие уже успеют разобраться ещё с парой вопросов, посплетничать и мимоходом прихорошиться. Понимая этот свой недостаток и стремясь не раздражать окружающих, Лугагва почти не открывает миниатюрной пасти, так что её прекрасный голос редко бывает слышен.

И вот однажды сидит Лугагва под своим любимым крутым бережком. Тихо напевает, почёсывает ластящихся медвежучат за жвалами — всех по очереди, а то обидятся. Но тут, откуда ни возьмись, является Гугувын. Невероятно длинная, гибкая шея, мощные задние конечности, иссиня-чёрная чешуя, а когти и иглогрива — нестерпимой белизны. Редкий красавец, просто мечта девочки-подростка. Уже окончил обучение и уверенно движется к вершинам славы и преждевременной кончине.

Гугувын и не заметил бы Лугагву, если бы не писк и стрёкот разнежившихся медвежучат.

— А, это ты…

Два его мозга стремительно обмениваются мнениями:

— Заторможенная, — говорит передний.

— Зато посмотри, какая попа! — замечает задний.

— Заторможенная попа!

— Наоборот, чересчур развитая. Гипертрофированная. Представляешь, какой у неё задний ум!

Передний мозг предпочитает промолчать. Совсем недавно у них с задним коллегой установилось хрупкое перемирие, и нарушать его из-за какой-то отсталой девчонки совсем не хочется.

— Я Лугагва, — отвечает девушка тягуче и мелодично. — А ты Гугувын. У тебя чешуя всё время топорщится. Тебе надо меньше спорить с самим собой.

Этот голос заставляет оба мозга Гугувына на миг заткнуться. Что-то буркнув в ответ, чересчур талантливый парень резко удаляется. Альтернативно одарённая девушка остаётся на прежнем месте, любоваться пейзажем и наслаждаться компанией игривых зверушек.

Несколько дней головной ум Гугувына работает на износ. А всё потому, что задние полушария думают только о не по-здешнему умиротворённой девушке в окружении пушистых медвежучат. В конце концов, это приводит ко взрыву и скандалу.

— Я что, один должен за двоих пахать?! — возмущается передний мозг.

— Отстань! У меня столько мыслей, за целый цикл не обдумать!

— А кто будет данные по эксперименту анализировать? Я что, должен его и проводить, и следить за генными аномалиями, и условия регулировать, и ещё твои обязанности на себя брать?

— Тебе полезно напрячься для разнообразия. Сам вечно споришь со мной, кто главнее. Вот, ты главный, радуйся!

И долго-долго в таком же духе. В конце концов, коллеги начинают беспокоиться насчёт эмоционального и интеллектуального перенапряжения Гугувына. Наставник велит ему бесперечь взять выходной. У головного мозга нет никаких сил противиться заднему, и понятно, куда конечности несут новую звезду науки.

Лугагва сидит на прежнем месте. Сильный ветер ерошит ярко-оранжевую иглогриву, мелкий песок звеняще чиркает по густо-бордовой чешуе.

— У неё даже имя такое, как будто её родители не любят, — вяло взбрыкивает передний ум.

А задний тем временем деталька за деталькой вбирает этот непостижимый образ.

— Ты посмотри, какая она безмятежная!

И действительно: ни одна чешуйка не шевельнётся, а глаза спокойные, алые, с жёлтыми прожилками. Смотрят прямо, не мигая, пробирают до самого дна задних полушарий и заставляют белейшую иглогриву красноречиво топорщиться.

После долгого молчания Лугагва спрашивает глубоко и певуче:

— Зачем ты здесь?

— Новый научный проект, — ляпает задний ум в обход головного.

Хорошенько обдумав его ответ, Лугагва поднимается.

— Тогда не буду мешать.

— Нет, ты останься. Я просто хочу кое-что понять.

Лугагва не спрашивает. Внимательно рассматривает знакомый до мельчайшей чёрточки пейзаж.

— У меня, как видишь, головной мозг большой сверх меры. Задний немного до нормы не дотягивает, — объясняет Гугувын. — В теории, именно благодаря такому развитию моих ума и разума я настолько успешен в работе. Я очень много и надолго запоминаю, легко учусь и приспосабливаюсь, мне приходят сотни свежих идей. И при всём этом я невероятно нестабилен. Два мозга постоянно в ссоре. Каждый день приползаю домой разбитым, каждый день довожу себя до исступления. Но так я не хочу. Я устал. Я хочу пожить — не только для общества и грядущих поколений. Я хочу жить и радоваться. Быть в мире с собой.

Он не торопит Лугагву. Ждёт её реакции. Действительно ли она отсталая? Действительно ли ей только медвежуков пасти?

— Ты думаешь, я помогу тебе обрести внутреннее равновесие? Потому что я сама очень спокойная? — раздумчиво заключает девушка.

«Я говорил, она не отсталая!»

— Верно. Я считаю, наше общество загоняет себя в эволюционный тупик. Да, наука, технологии, искусство процветают. Да, никогда прежде мы не достигали прогресса с такой бешеной скоростью. Но мне кажется, цена слишком высока. Из шестидесяти человек только пятеро могут похвастаться душевным балансом. Представители интеллектуальной элиты — в подавляющембольшинстве — умирают от перенапряжения задолго до физического старения организма. Две трети подростков с высокоразвитым головным мозгом пытаются совершить самоубийство. Мне, кажется, с этим нужно что-то делать.

Гугувын говорит нарочито медленно. Спокойно, тихо, размеренно, подстраиваясь под темп собеседницы. Мало у кого в её жизни хватает на это терпения.

— Я хочу понять, насколько твоя стабильность происходит из генетического кода, а насколько это твоя личная заслуга. Как ты этого добилась: тренировками, самодисциплиной, дипломатией? Я хочу понять, возможно ли научиться душевному равновесию, взрастить в себе гармонию?

Лугагва неотрывно глядит алыми глазами в его бирюзовые.

— Я не очень быстрая. Ты задаёшь сложные вопросы, и я должна подумать. Разобраться в себе. Приходи сюда снова через дюжину дней.

Но Гугувын не выдерживает уже через три дня. Возвращается под бережок и молча сидит неподалёку от Лугагвы. Не заговаривает с нею, просто сидит. Иногда играет с медвежучатами. Иногда швыряет камушки в воду. Иногда просто исподволь наблюдает за безмятежной девушкой. И тогда иглогрива встаёт дыбом против его воли.

И так до конца назначенного срока.

Когда дюжина дней истекает, Лугагва произносит, пожалуй, самую длинную в своей жизни речь. Вот такую:

— Много поколений назад мы сделали упор на развитие головного мозга. Те, у кого он был крупнее и мощнее, получали лучший шанс оставить потомство. В итоге у большинства людей сейчас отличная память, удивительная смекалка, прекрасная способность к обучению, невероятное воображение, могучая сила воли. В погоне за научным прогрессом мы позволили заднему мозгу усохнуть и отойти на второй план (я не о себе, а о человечестве в целом). Но я больше общаюсь с медвежуками, чем с людьми, и кое-что поняла. Да, вожака они выбирают самого головастого. Но при этом попа у него не бывает меньше среднего размера. Значит, способности головных полушарий они ценят как подспорье и ускоритель работы задних. Вопрос тогда, за что отвечают задние полушария? У меня они на редкость крупные и работают исправно, так что сужу по себе. Я почти уверена, что второй мозг отвечает за интуицию (говорят же, «попой чую»), импульсивность («попа хочет приключений»), способность сопереживать, принятие серьёзных решений и, что очень важно, за анализ данных головного мозга. Почти уверена, что и характер тоже располагается в задних полушариях. Направленно развивая передний ум, мы не стали задумываться, а где живет доброта и порядочность, способность уступать, забота о потомстве. Наблюдая за медвежуками, я поняла, что как родители они куда лучше многих людей. Да и как супруги тоже.

Гугувын смотрит на Лугагву в немом восхищении. «Да какая же она отсталая? Она очень умная, просто никто не давал ей возможности думать с нужной ей скоростью!»

— Из всего этого я вывожу, — продолжала девушка, будто не замечая реакции Гугувына, — что да, во многом я стабильна благодаря моим генам. Но это не значит, что я не прилагала усилий для достижения внутреннего мира. У меня тоже были сложные моменты, особенно в переходном возрасте. Это было серьёзным испытанием, и я научилась находить равновесие между головой и попой. Принимать правильные решения, которые подсказывает второй ум. Давно известно, что, когда человек выбирает себе супруга или супругу по зову заднего мозга, такие союзы прочнее, да и дети от них получаются очень способные. Так что мой главный тебе совет: слушать задний мозг. Есть и другие советы и приёмы, и я думаю, в какой-то мере ты мог бы стать стабильнее. Я могла бы тебе помочь. Но пойдёшь ли ты на это? Внутреннее развитие потребует много времени. Не знаю, готов ли ты пожертвовать часами и днями, которые хотел посвятить исследованиям и продвижению науки.

А Гугувын никак не может призвать к порядку неприлично торчащую иглогриву. «Слыхал, что она сказала про выбор супругов?» — триумфально вопрошает задний ум парня. Передний же больше восхищается линией её рассуждений о животных и функциях второго мозга: «Но ведь это всё надо проверить, доказать и задокументировать!»

И конечно, он принимает её помощь. И делает поиск ответов своим новым проектом. И большую часть анализа отдаёт превосходно развитому заднему уму Лугагвы. А сам изучает геном девушки и десятка других наиболее душевно стабильных индивидов — как с огромной попой, так и с попой среднего размера. Благодаря сравнению с геномом медвежука (которое проводила, в основном, широкопопая лаборантка) удаётся вычленить гены, отвечающие и за размер попы, и за размер заднего мозга, и за заботу о потомстве, и много за что ещё.

Лугагве наконец-то есть с кем общаться в нужном ей темпе. Успеваемость её заметно вырастает: Гугувын подтягивает по естественнонаучным предметам. Головной ум девушки тренируется реагировать быстрее. Больше никто не считает её заторможенной, она даже приобретает некоторую известность после речи о поведении медвежуков и наследственности (этот доклад Лугагва подготовила по настоянию Гугувына для циклового собрания научных сотрудников). Больше никто не косится на её маленькую голову и большую попу с пренебрежением и жалостью.

Тем временем Гугувын становится куда спокойнее и уравновешеннее — благодаря системе упражнений и практик, разработанных Лугагвой. Видя такой результат, многие его коллеги тоже загораются желанием вернуть внутреннюю гармонию и жить счастливее и дольше. Вчерашняя отсталая девчонка, заранее записанная в бессемейные пастушки медвежуков, отбиться не может от жаждущих у неё учиться. Как и от жаждущих создать с ней репродуктивный союз.

В конце цикла Лугагва завершает своё образование. Вместе с Гугувыном они представляют миру объёмную научную работу о генах и функциях двух видов мозга, о медвежуках и внутренней стабильности. Общество рукоплещет, осыпает наградами и почётными званиями, приглашает на мероприятия и требует провести тут лекцию, там семинар. Лугагву прямо-таки вынуждают (грантами, похвалами и потоком желающих) открыть собственную школу внутреннего развития. Гугувына прочат (через пару циклов) в лидеры современной науки.

И конечно, по зову попы (и при молчаливом согласии головы), Гугувын предлагает Лугагве стать его супругой. И конечно, по зову попы же, Лугагва соглашается. Они дают начало роду интеллектуально развитых и удивительно стабильных людей. Всего через пару сотен поколений все без исключения люди этого мира будут нести в себе частичку их генов.

Неплохо для заторможенной и отсталой, очень неплохо! Значит, всё-таки правильным местом думала!

ЛиМу — бой!

Под окнами безупречно-белого, колонно-арочного здания Совета по мироустройству собрался крошечный, зато самый настоящий митинг. Довольно жалкая кучка богов во главе со стриженой пожилой активисткой пыталась взбудоражить общественность. Самодельных плакатов у них было запасено на втрое большую группу пикетчиков. Либо кто-то манкировал своими обязанностями, либо организаторы митинга понадеялись на мощный отклик прохожих, но прогадали.

Зеленоглазый старик, по совместительству муж главной заводилы, ходил туда-сюда меленькими робкими шажками, пытался закрыть плакатом лицо и каждым нервом чувствовал всю нелепость своего положения.

Его супруга, сверкая фанатичными глазами, то приставала к прохожим и втюхивала им листовки, то размахивала непонятным, ею же изобретённым флагом движения, то забиралась на передвижную платформу и кричала оттуда в конусообразное устройство (притащенное из ЛиМа, как и знаменитый перстень с каменьями).

Здесь была и лучшая подруга активистки, известная сюрреалистка и член Союза креаторов. Эта откормленная дама любила привлекать внимание к своему бюсту, поэтому из декольте её то и дело вылетали разные формы жизни. В последнее время она отдавала предпочтение летучим мышам и летучим лисицам. Считала их более интеллигентными созданиями, чем всякая вульгарщина, вроде дроздов-рябинников (пройденный этап, досадное заблуждение ищущей натуры).

Помимо того, присутствовала одна из героинь ток-шоу, богиня фауны, также весьма неравнодушная к крылатой живности. Её воротник из мелких разноцветных птичек высоко оценил устройство, в которое ревела руководительница движения «ЛиМу — бой!» Из-за постоянного пронзительного говора, свиста и верещания птах разобрать призывы к общественности было особенно сложно.

С богиней фауны явилась пара её неотступных спутниц и кумушек. Они чувствовали себя очень неуютно, переминались с ноги на ногу. Положить агитплакаты и уйти им не давала врождённая вежливость (которая часто мешает жить не только богам).

Так выходило, что у собрания небезразличных было, в основном, женское лицо. Притом выражало оно не столько праведное негодование, сколько растерянность и неловкость.

Активистка на своей платформе распалялась всё сильнее. Она уже лихо прошлась по жестокой и извращённой, явно девиантной психике ЛиМавтора, по беспринципным хищникам из фирмы «Отец и сын», по дремлющим властям и анабиозным обывателям. Перечислила все ужасы, которым подвергаются обиженные жизнью и создателем человечки в «Лучшем из миров», и почти сорвала голос, развивая мысль о таинственном исчезновении всё растущего числа богов.

В это время по широкому бульвару чинно прогуливалось счастливое семейство: слева подслеповатый, лысеющий и вечно рассеянный бог погоды в домашних шлёпанцах. За ним, будто пегас в поводу, тянулась ворчливая дождевая тучка. Справа — супруга, сногсшибательная в своей пышности, с шикарными чёрными волосами. Между ними, понурив голову, будто под конвоем, плелось их детище: социолог-любитель, великовозрастный обалдуй с бородкой и нектарным пузцом.

Решительная богиня плодородия узнала давешнюю участницу ток-шоу и товарку по несчастью в пернатом воротнике. Подошла к усаженной птицами даме, сочувственно похлопала её по предплечью и, перекрикивая вопли пташек и стриженой предводительницы, посоветовала:

— Если хотите найти сестру, не ждите ничьей помощи, сами идите в ЛиМ! Я вернула домой сына! Вам тоже нельзя отчаиваться! О, через что я прошла ради этого неблагодарного! Как-нибудь в другой раз расскажу.

Антрацитоволосая снова похлопала богиню фауны и удалилась, роняя из шевелюры золотистые зёрнышки. Крепко вцепилась в покорно подставленную руку непутёвого чада. Ни с того, ни с сего тучка, летевшая за главой семьи, пролилась над вошедшей в раж активисткой. На бульваре перед зданием Совета стало удивительно тихо. Как не было уже четыре часа подряд.

Последовала сцена извинений и расшаркиваний. На пожилую главу движения «ЛиМу — бой!» смотреть было откровенно боязно. Если бы она перевела мощь гнева в тепловую энергию, то смогла бы высушить свою тогу в полминуты. Зеленоглазый муж её отгородился тонкой и легковоспламеняющейся заслонкой в виде плаката и стал готовиться к худшему. Как ни странно, супруга не разнесла всё в радиусе светового года. Что-то прорычала и принялась собирать инвентарь. Богиня фауны со своими птицами и кумушками заквохтала нечто почти осмысленное и живенько смылась.

Авангардистка презрительно фыркнула вслед отчалившим дамам и стала целыми ворохами совать в сумку листовки. Летучие мыши вели себя исключительно культурно: полезли обратно в декольте, никому не докучая и общаясь только на ультразвуковых частотах. Летучие лисицы прятались, ненавязчиво пощёлкивая. Не то что незатыкаемые воротники, как у некоторых!

Собрав свой скарб, стриженая активистка оглянулась на здание Совета и картинно погрозила кому-то кулаком. Зеленоглазый старик облегчённо вздохнул и взвалил на передвижную платформу самый тяжёлый реквизит лимобоевцев. Наконец можно уйти отсюда и не позориться — хотя бы до конца дня, пока ей не взбредёт в голову что-нибудь новенькое.

Но не тут-то было. Супруга заметила одного из приспешников сил зла. Приспешник ничуть не скрывался, сидел на скамейке неподалёку и наслаждался представлением в лицах. Сверкал зубами и рыжими волосами.

Главная лимобоевка промаршировала прямо к молодому директору по маркетингу. Адепт тёмной стороны встал и вежливо поприветствовал её:

— Здравствуй, о дивная и сиятельная!

— Пришёл позлорадствовать? — прошипела активистка.

— Ни в коем случае! Пришёл искренне восхититься вашими энтузиазмом, энергией и красноречием. Жаль, что их могут оценить столь немногие.

Разъярённая пикетчица опешила и не нашлась с ответом.

— Даже не пытайтесь нас остановить, грязные, бессовестные, эгоистичные, корыстолюбивые… — начала было креаторша, но запнулась, так и не подобрав достойного существительного, чтобы увенчать этот ряд определений.

— Нет-нет, — прервал её поиски представитель «Отца и сына». — Продолжайте как можно активнее, как можно шире вовлекайте массы. Если что, мы можем даже посодействовать в этом благом начинании. Неофициально, естественно.

Он заговорщицки подмигнул, улыбнулся.

— Простите, если помешал. Спешу откланяться.

И ушёл, оставив лимобоевцев в непонятках.

— И что это было? — недоумённо спросила авангардистка, поглубже запихивая в декольте молодую и непослушную летучую мышку.

Зеленоглазый старик пожал плечами и украдкой глянул на супругу.

— Это был вызов, — ненавидяще выплюнула та, едва не прожигая дыры в мостовой. — И мы на него ответим!

Муж её обречённо покачал головой и двинулся вслед за благоверной. Что-то будет…

Из тетради М.М.

Отрывок второй

14.09.17 Шварцвальд (Германия). Около 17:20 фотограф-натуралист Клаус Вейсман стал свидетелем «процессии ежей». Ежи двигались организованной группой более сотни особей, на иглы вожака была насажена красная бейсболка. На опушке животные принялись шагать в ногу, выполнять перестроения и фыркать в такт. Фотограф был замечен, ежи стали проявлять агрессию. Неожиданно налетевшая сбоку сова схватила и унесла фотоаппарат. Пронеся его над деревьями не менее минуты, сова уронила камеру в чащу. В крови Вейсмана следов алкоголя и наркотических препаратов не обнаружено, психическое здоровье засвидетельствовано специалистом.

***

15.09.17. Геленджик (Россия). В 22:30 над местным аквапарком произошёл загадочный взрыв и образовалось яркое зарево, напоминающее северное сияние. Пострадавших нет, материального ущерба нет, очаг взрыва не обнаружен.

***

18.09.17 Шарджа (ОАЭ). Из местного океанариума бесследно исчезли все акулы и рыбы-клоуны. Никто из персонала не сознаётся в выносе рыб с территории.

***

21.09.17 близ г. Мумбаи (Индия). 30-метровые горы мусора на свалке Deonar начали стремительно проседать. По словам очевидцев, мусор будто пожирает сам себя: огромная воронка то разверзается, то смыкается, поглощая тонны отходов. Высота мусорных гор уже сократилась на треть и продолжает уменьшаться. Власти не могут объяснить данный феномен, но пока явление не представляет опасности, вмешиваться не собираются.

***

22.09.17 Генуя (Италия). В местном океанариуме появилось множество новых акул и рыб-клоунов. Никто из персонала не сознаётся в проносе рыб на территорию.

***

29.09.17 Калининград (Россия). Во время концерта финской симфо-метал группы Daydream из толпы фанатов вертикально в потолок внезапно начала бить струя кипящей желтоватой жидкости с органическим запахом. 33 человека отправлены в больницу с ожогами разной степени тяжести.

***

07.10.17 Порт-Элизабет (ЮАР). Возгорание в крупном магазине пиротехники вызвало разрушения, сравнимые с падением Челябинского метеорита. Очевидцы сообщают, что за секунду до мощного взрыва через крышу магазина в небо взмыли три огромные пёстрые ракеты. На этих ракетах были замечены печально известные пожилые мужчины в тогах (см. записи от 04.08, 20.08 и 28.08.2017, 19.04, 30.04 и 27.05.2018).

***

08.10.17 Алматы (Казахстан). В здании табачной фабрики американской компании «Филип Моррис» камерами наблюдения зафиксирован человек, состоящий из дыма. Он ходит по цехам и провоцирует охранников. При попытке задержания превращается в облако густого дыма, концентрированного настолько, что люди, находящиеся в помещении, теряют сознание.

***

15.10.17 Ювяскюля (Финляндия). Во время занятия по акварельной живописи художественные материалы необъяснимым образом поднялись в воздух и закружились в центре студии наподобие торнадо. Незадолго до этого произошла бурная ссора между преподавателем и одним из обучающихся. В минуты торнадо последний скрылся. Преподаватель и прочие ученики отделались ссадинами и синяками.

***

24.10.17 Лас-Вегас (США). Ровно в 22:53 вся иллюминация города погасла, а через несколько секунд на каждом световом табло и на каждой вывеске возникло изображение человека в тоге, показывающего неприличный жест. В 22:54 из всех игровых автоматов вырвался поток глиняных черепков и продолжался в течение получаса. Персонал многочисленных казино вот уже пять часов пытается разобрать завалы.

***

01.11.17 о. Кайо Ларго (Куба). Во время плавания туристов с дельфинами образовалась волна, по высоте сравнимая с цунами. Очевидцы заявляют, что волна имела узконаправленное действие: ничего не разрушая, она аккуратно подняла дельфинов над заграждением и мягко отпустила их в океан.

***

07.11.17 Селеби-Пхикве (Ботсвана). В 14:50 над городом собралась туча, осыпавшая жителей купюрами номиналом в 100 трлн долларов, выпущенными в соседнем Зимбабве.

***

12.11.17 Чэнду (Китай). На базе по разведению больших панд численность популяции за сутки возросла в 2,5 раза. По словам работников заповедника, процесс появления новой особи происходит, как если бы возле панды стояло зеркало, развёрнутое к зрителю ребром. В течение 2—3 минут «зеркало» поворачивается, и рядом с пандой-оригиналом появляется сначала искажённая, а потом совершенно нормальная и совершенно неотличимая панда-копия. Если животные продолжат размножаться в том же темпе, их придется спешно расселять в другие зоопарки, заповедники и в естественную среду (см. запись от 20.12).

***

19.11.17 Манила (Филиппины). Из пищевода доставленного в больницу уличного аниматора извлечено 25 метров связанных между собой цветных платков, 3 живых голубя, букет лилий и две пары подожжённых пои (соединённых цепью шаров для огненного шоу). Сейчас пациент чувствует себя нормально, но давать комментарии отказывается.

***

02.12.17 Москва (Россия). Неизвестные науке гигантские хищные растения напали на посетителей Ботанического сада МГУ. Свидетели и пострадавшие заявляют, что на одном из агрессивных растений сидела верхом немолодая женщина в тунике, кричала и размахивала живой колючей плетью. Посетители и персонал были спешно эвакуированы. Подоспевшие сотрудники МЧС не обнаружили следов женщины в тунике, зато сумели захватить один образчик невиданной флоры живым. Над изучением необыкновенного растения работают специалисты.

***

17.12.17 Крапина (Хорватия). Во время археологических раскопок стоянки неандертальцев обнаружена прекрасно сохранившаяся пластиковая игрушка йо-йо. Возраст культурного слоя, в котором она была найдена, составляет около 120 тыс. лет.

***

20.12.17 Чэнду (Китай). Китайское правительство выдало официальное разрешение на отстрел больших панд в заповеднике (см. запись от 12.11.17).

***

01.01.18 Лондон (Великобритания). По данным разведочных спутников Великобритании и США, ровно в новогоднюю полночь вся территория РФ исчезла с лица Земли. Связь с сотрудниками в России была полностью потеряна, геолокация нарушена, никаких радиосигналов не исходило с 1/6 части суши ровно сутки. В полночь 2 января всё восстановилось само собой в штатном режиме. Сотрудники, находившиеся на территории РФ в этот период, никаких аномалий не наблюдали (*лично я тоже. Об аномалии случайно узнал 2 января из панических воплей западных СМИ).

***

15.01.18 Брисбен (Австралия). Собаки, содержащиеся на территории отеля для домашних животных, исполнили арию из оперы «Паяцы» Леонкавалло. Многочисленные видео концерта, заснятые на мобильные телефоны, заполонили Интернет.

***

21.01.18 Макассар (Индонезия). Необычное погодное явление зафиксировано в 2 км от крупнейшего города о. Сулавеси. В течение нескольких часов над землёй висело облако в виде глаза. Зрачок двигался, глаз моргал и прищуривался. Научное объяснение феномену пока не найдено.

***

02.02.18 п. Корфовский (Россия). В начале рабочей смены сотрудники хлебозавода обнаружили масштабную копию Стоунхенджа, сделанную из теста. Скульптура занимала собой весь тестомесильный цех. Работа хлебозавода была прервана на 6 часов до полной очистки цеха.

***

03.02.18 Стамбул (Турция). ЧП на меховом рынке: меховые и кожаные изделия пытались задушить покупателей. Одну особенно агрессивную шубу и несколько ремней сотрудникам рынка пришлось разрезать на куски и сжечь.

***

24.02.18 Пинеда-де-Мар (Испания). В местной библиотеке несколько сотен томов парили под потолком, выдирали друг у друга листы, портили обложки и пикировали на читателей. Впоследствии под предводительством романа Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» книги вылетели в окно, выстроились в клин и потянулись в сторону моря.

***

26.02.18 Тюмень (Россия). Это уже не из сводок — это лично моё наблюдение. В течение недели не мог использовать страдательный залог. Физически — не мог. Рука не пишет, голова не думает, рот не произносит. Отслеживал телевизионные новости по региону, передачи разных радиостанций по стране. Судя по всему, запрет на использование страдательного залога распространялся только на Тюмень. Точных данных нет, но есть глубокая уверенность, что это неспроста.

Конец отрывка

Куда катится мир

Бог-коллекционер наслаждался прекрасной погодкой возле изящного искрящегося фонтанчика. Сидеть вот так неподвижно, ни о чём не думать, любоваться расщеплением солнечных лучей на прозрачную радугу — что может быть лучше? Но, видно, не то место выбрал старичок для блаженной медитации.

Возле него на удобную скамейку плюхнула свою немаленькую попу одна из спутниц богини фауны. Спутница эта была серенькой, не слишком свежей дамой с капризной линией губ. Отдельно от богини фауны она не тянула на полноценную личность. Тем не менее, у неё явно была здесь некая миссия, и компаньонка с пылом отличницы готова была её выполнить.

Минуты с две серенькая дама ёрзала на скамейке, то и дело открывала сумку, вынимала из неё вещи, чтобы тут же положить обратно, шмыгала носом, чем-то шуршала, — в общем, всячески утверждала своё присутствие здесь. Внешне мечтательный старичок ничем не выдавал, что заметил подсевшую к нему блёклую богиню, однако его внутренняя безмятежность дала длинную, кривую, ветвистую трещину.

Закончив подготовительный этап и силой втёршись во внимание соседа по скамейке, компаньонка перешла к наступательным вздохам и покашливаниям. Не желая прерывать созерцания, сморщенный от древности бог-коллекционер продолжал её игнорировать.

Незваной даме ничего не осталось, как вбросить пробную фразу в пространство:

— Что делается, да?

Помолчала, склонив чуть растрёпанную голову набок. Ноль эффекта.

— Куда катится мир? — вопросила она чуть тише, чуть робче. Будто сама с собой.

Старичок безучастно подкрутил волосы в ушах, как некоторые залихватски подкручивают кончики усов. «Может, если её не замечать, она поймёт намёк и уйдёт?»

Но нет, миссия была слишком важна, чтобы бросать её вот так, на полпути. Размытая богиня-компаньонка набралась смелости и обратилась к старичку с прямым вопросом:

— Вот вы разве не возмущены тем, что видите вокруг?

Здесь вежливость (которая так мешает жить не только богам) не позволила старичку промолчать.

— Я вижу солнечный свет, разбивающийся на спектр в тысячах мельчайших капелек воды. Это меня ничуть не возмущает.

«Возмущает меня совершенно ненужная мне особа, которая почему-то решила потратить именно моё время», — с досадой додумал он.

— Значит, вы предпочитаете закрывать глаза! — возмутилась назойливая дама.

«И уши тоже, — мысленно ответил ей старичок. — А кое-кому не мешало бы закрыть рот».

— Вы видите, во что превращает наш мир этот одиозный ЛиМ?

«Одиозный! Где только слово такое выкопала?»

— Боги ходят со смартфонами, берут себе имена, исчезают ни с того, ни с сего, чтобы объявиться в ЛиМе! Это просто мания какая-то! Вы видели, как сметают ЛиМ-копии? Вы знаете, какие деньги гребут «Отец и сын»? А знаете, на чём они наживаются?..

Старичок знал другое: если сейчас не сделать что-нибудь, эта настырная бабёнка прочитает ему получасовую лекцию о падении нравов.

— О дивная и сиятельная, перейдите уже к делу. Чего вы хотите лично от меня?

Дивная и сиятельная растерянно закудахтала. План беседы был грубо нарушен. Надо мысленно пролистать всю фазу бережного окучивания и сразу перейти к неприкрытой агитации. Не слишком ли резко? Эх, была не была!

— Мы приглашаем вас пополнить ряды нашего движения! — выпалила она.

— Это движения «Лиму — бой!», что ли? — без всякого интереса уточнил коллекционер.

— Именно! Мы боремся с ЛиМом и его аморальным автором, с ЛиМ-манией и произволом фирмы «Отец и сын»! — неожиданно пылко для такой серой особы заявила самонавязанная собеседница.

— Пфф, — презрительно фыркнул дедуля, уже не заботясь о приличиях. — Это бессмысленно. Головастик, может, и не хочет превращаться в лягушку, но от его нежелания ничего не изменится.

Лимобоевка снова закудахтала. Похоже, это был её стандартный ответ на любую обескураживающую ситуацию.

— Но… как? Почему, с чего вы взяли? У нас уже есть подвижки, число наших сторонников увеличивается! Нас спонсируют!

— Это неважно. Важна преобладающая тенденция.

Богиня-компаньонка смотрела на него водянистыми глазами.

— Ну напрягите свой умишко, — призвал старичок. — Проведите экстраполяцию. Каким вы видите наше будущее?

Лимобоевку пробрала дрожь, хотя в голове так и не проявился чёткий образ грядущего. Светило солнце, искрились радуги в фонтане, по мостовой прогуливались жизнерадостные, беззаботные боги.

— И что же будет? — прошептала блёклая дама, судорожно стиснув в сумочку.

— Да ничего особенного. — Дедуля пожал плечами и заговорил неожиданно гулко, торжественно и зловеще: — Всё, что имеет начало, должно иметь и конец. Запас энергии нашего мира ограничен и дробится с появлением каждого нового бога. Вот был когда-то Первобог. От нечего делать отделил Порядок Первозданный от Хаоса Изначального, и стал наш мир. Потом образовались боги и богини воды, земли, воздуха и огня. После Первобога — самые сильные. За ними и другие стали возникать из ничего. Расплодилось богов, как тараканов. У каждого следующего поколения силёнок всё меньше: у нынешней молодёжи только и хватает, что на здоровье и бессмертие. Скоро и этого не будет. Вглядитесь, вот сколько у нас богинь любви? Покровительниц искусств? Креаторов? А все эти боги-секретари, боги-грузчики, боги-риэлторы и боги-пикаперы? А все эти лишние боги? Вот лично у вас — какая функция?

Бог-коллекционер посмотрел на лимобоевку. Та скукожилась. Её собеседник больше не напоминал благодушного, безобидного гнома. Волосы в ушах нестерпимо сияли, на лысине плясали опасные блики, и казалось, что из ушей и из макушки его бьёт беспощадное всепожирающее пламя.

— Боги ходят со смартфонами и берут имена? Так это нормально. Они стремятся к конечной метаморфозе. Энергия мира на исходе, и дробить её дальше почти невозможно. Скоро боги начнут болеть и умирать. Скоро они станут людьми… Массовая миграция в «Лучший из миров»? Это тоже нормально. В итоге наш мир сольётся с ЛиМом. Бороться здесь бесполезно. Всё равно что Хаос Изначальный ложкой вычёрпывать.

— «ЛиМ» надо уничтожить! — сдавленно пискнула несчастная компаньонка, раздавленная жутким знанием.

— Пфф! — снова фыркнул могучий и лучезарный в облике сухонького старичка. — Это бесполезно. Одна из его копий тут же обретёт бытие. Притом без всякого участия со стороны Совета по мироустройству, Союза креаторов или иной бессмысленной организации. ЛиМ уже есть. Всё уже свершилось.

Он помолчал и уже обычным, скрипучим голосом добавил:

— Так что не ждите. Не вступлю я в вашу компашку. Идите и листовки свои заберите.

Богиня-компаньонка подхватилась и практически сбежала от пророка страшных перемен.

А пророк на минуту смежил веки, задышал медленно и глубоко, уравновесился с реальностью. Открыл глаза и посмотрел вокруг, вбирая всё и не видя ничего.

Светило солнце. Искрились радуги в фонтане. По мостовой прогуливались жизнерадостные, беззаботные боги. Мир двигался к финалу, и это было нормально.

Интересы стаи

Вот ещё один занятный мирок. Почему-то нынешним креаторам мало просто людей, им надо обязательно придумать ужасы ещё ужаснее. Мало кто из художников понимает, что творят они всё тех же людей, просто придумав им новые, жутковатые личины. А творя людей, не понимают, что раз за разом творят себя самих.

***

Шаркуна вышла из юрты, волоча за собой тяжёлый мешок.

— Гули-гули-гули! — заорала она на всю топкую пустошь.

Пугливые, тощие, синеватые гули не замедлили явиться. Ещё бы, ведь в болотную грязищу с жирным чавканьем шмякались лакомые куски. Куски шаманкиного врага.

— Мясо жрите, а кости мне.

Худющие, осклизлые трупоеды жадно накинулись на еду. Шаркуна старалась зашвырнуть попахивающие шматы подальше. К живым людям твари подходить боялись.

Не прошло и минуты, как явился чумазый, радостный Углукаш с огнём в глазах.

— Лукаша, — заревела мать, — не гоняй гулек, а то они убегут, и у нас тут неделю будет мертвечиной смердеть!

Естественно, любимое чадо не послушалось. С гиканьем, свистом и бешеным охотничьим азартом мальчишка ринулся к упырям, увязая в чмокающей жиже.

Эта стая уже давно за Шаркуной таскалась. К норову Лукашика они уже привыкли и даже придумали своими протухшими мозгами хитрость: самый тщедушный гуль отвлекает пострела, а остальные быстренько хватают куски под мышку и отбегают на безопасное расстояние.

— Эй, доходяги! Чтобы кости сами мне принесли! Я не буду их по всему болоту собирать!

Послышался жалобный скулёж, вроде шакальего. Мол, «постараемся, но не обещаем». Даже эта недалёкая нечисть знала, что шаманка в любом случае соберёт начисто обглоданные косточки — до единой. Ведь именно ради них затрачивалось столько усилий. Все эти кочёвки, всё актёрское мастерство, все хитрости Шаркуны были нацелены на добычу именно этого ценного снадобья — костей врага. Она перетирала их в чудодейственный порошок, из которого составлялись мощные зелья и эликсиры, гордость и главный источник дохода чародейки. Порошок этот расходовался с пугающей быстротой, поэтому и приходилось не реже двух раз в год искать новую глухую деревушку, примечать там какого-нибудь легковерного и вспыльчивого дурачка, умело и тонко настраивать против себя, чтобы в сердце его зародилась истинная ненависть к ведьме. Потом незаметно, не вызывая подозрений, выманить злопыхателя и аккуратненько, вежливенько бритвой по горлу — чик! Все улики скрыть, все следы замести, обставить исчезновение так, чтобы никто не подкопался. Разделать тушу и избавиться от мяса. Понятно, при этом никто не отменял обязанностей шаманки, доброй соседки и матери, в конце концов.

Лукаша с размаху плюхнулся в грязь ничком. Встал, обтекая от торчащего чубчика и до кончиков разбитых замшевых чуней. Протёр глаза, хохотнул и с боевым кличем снова пустился в погоню.

«Вот расколдую отца, пусть объяснит тебе, что маму надо слушать, балбес ты этакий», — бурчала Шаркуна. Бурчала, конечно, не всерьёз. В качестве вьючного животного её супруг был куда покладистее и полезнее, чем в природном, двуногом виде.

«Сама осла выбрала, сама и виновата», — бормотала шаманка, почёсывая непарнокопытного спутника между ушей.

— Полюбуйся на сына. Если и дальше так пойдёт, скоро будете оба у меня травку жевать. В чисто воспитательных целях.

Покачала головой и скрылась в юрте.

Ночью, когда Углукаш уже видел третий сон, самый мелкий гуль притащил охапку беленьких, блестящих костей. Пузо его выпирало: стая позаботилась хорошенько накормить главного отвлекателя мальчишки. Интересы стаи — это благополучие каждого из её членов. И каждый из них, в свою очередь, работает на благо стаи.

Тявкнув нечто учтивое, гуль растворился во тьме. Шаркуна заколола волосы и с тихой песней принялась готовить порошок. Осёл-муженёк просунул морду в щель полога: любил послушать ведьмино пение.

— Заходи, а то ещё комаров напустишь прорву. Ложись у входа, не топчи.

Супруг вошёл, скромненько улёгся на половике.

Работала Шаркуна споро и усердно. То песню заведёт, то заговорит вполголоса, будто бы сама с собой. Но не совсем с собой, конечно.

— Мальчик-то растёт. Десять лет скоро. А мы всё кочуем, кочуем без остановки. Понятно, что иначе нельзя: убьют. Но Лукаше нужен дом — настоящий дом, а не юрта среди пустоши. Ему нужны друзья. Ему нужно учиться. Кое-чему могу и я научить, но уже сейчас я вижу, что шаманом он не будет. Так что нужно искать наставника.

Переложила пестик в другую руку, отёрла пот со лба. Посмотрела на осла. Тот кивал — то ли соглашался, то ли задрёмывал в тепле.

— И потом, десять лет. Через два года я ему буду не указ. Ему нужна мужская рука. А ты его отец, каким бы мужем ты ни был. И я прекрасно сознаю, какой опасности подвергаю его с каждой новой кочёвкой. Такая опасность для меня обычное дело, но родного сына я не хочу больше ставить под удар.

Осёл смотрел умными карими глазами. Огонь очага отражался во влажных зрачках.

— Поэтому я тебя, пожалуй, расколдую. Поселитесь в городе, отдашь его в ученье. И сам воспитывать тоже будешь, как подобает. А я буду уезжать на заработки. И в нашем новом доме никто не будет знать, чем я промышляю.

Она оценивающе посмотрела на супруга, смахивая костяную пыль с ладоней.

— Глупо требовать от тебя клятв и обещаний. Если ты ещё не пришёл ни к каким выводам, то тебя ничто не переделает. Но в конце концов, ты мой муж. И никто не скажет, что я хуже синюшного гуля и не забочусь о благе членов своей стаи.

Женщина отёрла руки о подол, взяла с полки глиняный горшочек с треугольными узорами. Всыпала туда пахучих трав, влила воды и закваски, прочитала над снадобьем скрипучее и харкающее заклинание и щедро окропила осла полученным зельем.

Уже через четверть часа с подстилки, пошатываясь, поднялся вполне себе двуногий муж. Подсел к Шаркуне, взял из её рук пестик. Тоже завёл песню. Шаманка подтягивала чистым, красивым голосом, прижавшись к родной широкой спине. «Всё-таки я женщина, и не могу всё делать сама». Кости врага превратились в пыль вдвое быстрее. А потом было время для примирения, молчаливого, нежного, страстного.

Утром трупоеды печально смотрели вслед удаляющейся стайке своей кормилицы. Гули, ясное дело, очень расстроились, но не осуждали выбора Шаркуны. Даже они понимали: интересы стаи — превыше всего.

Даёшь блокбастер!

— Ты директор по маркетингу, вот маркетингом и занимайся! — ревел начальник, искря бородой.

— Я бы с удовольствием, если бы вы выполняли свои обязанности, — невозмутимо ответствовал рыжий. — А вы не желаете видеть ситуацию, как она есть. Вы хотите почивать на лаврах. В нашем деле остановиться значит покатиться назад. Если сейчас позволить себе эту слабость, уже через месяц ЛиМ не будет нужен ровно никому!

Эта перепалка между богом-организатором и молодым трикстером затевалась не в первый раз. Она то разгоралась, то затухала уже недели две. И по правде сказать, глава компании «Отец и сын» внутренне согласился с доводами рыжего, только гордость не позволяла признать правоту этого прохвоста.

Глубоко вздохнув, расправив молнии в курчавой бороде и изобразив на лице благородное снисхождение, руководитель фирмы спросил:

— Ну хорошо. Что ты предлагаешь?

Трикстер сдержал победную ухмылку. Вытащил пачку папирусов.

— Вот, ознакомьтесь. Разговор о выпуске версии 2.0 идёт уже вовсю, пора действовать!

— А это что?

— Это подборка самых дельных жалоб и предложений от пользователей ЛиМа. Я думаю, следует её проанализировать и кое-какие замечания учесть в новой версии.

Бог-организатор пролистал папирусы без всякого энтузиазма.

— Это ж какие траты!

— А вы как думали? — возмутился рыжий. — Это вложение в будущее компании. В основном, небольшие технические и программные изменения. Потребитель хочет больше удобства и больше свободы. Он хочет зайти в простое меню и в три нажатия сделать своего персонажа летающим, нечеловечески сильным и неуязвимым. Он хочет, чтобы герой жил вечно и вершил справедливость или творил беззакония по своему усмотрению. Он хочет, чтобы герой двигался по жизненному пути уверенно и легко, лишь изредка, ради интереса встречая достойных противников.

В ораторском раже трикстер принялся ходить по кабинету, выразительно размахивая руками и в нужных местах даже добавляя звуковые эффекты. Начальник смотрел на него изумлённо, но не без толики восхищения.

— Никому не интересно проходить «Лучший из миров» за жалкого алиментщика, пашущего на двух работах и вдобавок тянущего на себе престарелых родителей и нахлебника-брата. Потребителю нужны движуха, захватывающие погони и перестрелки, загадочные убийства и необъяснимые ограбления, кровавая вражда с могучими кланами и страстные романы со знойными красотками или красавцами. Покупателям подавай понятные квесты, понятную схему достижения высшего уровня, а не миллиарды унылых жизней, которые в итоге не ведут ни к какому видимому результату. Им нужен блокбастер, а не этот вялотекущий арт-хаус.

Сбавив тон, рыжий заметил:

— Если присмотритесь к ЛиМу повнимательнее, увидите, что того же хотят и человечки. Только им главную роль в блокбастере никто на блюдечке не поднесёт. А вот мы для своих клиентов можем это сделать, притом без особых сложностей. Чтобы встроить требуемые изменения в новую версию, не требуется даже большого мастерства креатора. Достаточно средненьких технических навыков.

Директор по маркетингу выжидающе поглядел на начальство. Начальство задумчиво молчало.

— Опять предпочтёте ничего не делать?

Глава фирмы мягко побарабанил пальцами по каллиграфическим скрижалям. Вздохнул.

— Мой сын никогда не согласится на такие изменения.

— Тогда на бизнесе можете ставить не знак ЛиМавтора, а здоровенный, жирный такой крест, — безжалостно припечатал трикстер. — Попробуйте его уговорить. Если не получится, ну тогда…

— Что «ну тогда»? — хмуро спросил бог-организатор, буравя его исподлобья.

— Вы глава фирмы. Вы вправе не уговаривать, а приказывать. А если сотрудник компании не согласен с политикой руководства, то руководство вольно его… сместить.

Повисла громоздкая, неповоротливая пауза. Она заполнила собой весь кабинет организатора, легла на стол, слегка погнув крышку, навалилась на плечи собеседников, припёрла дверь и даже немного в окна выдавилась.

— Я услышал тебя. Ступай, — почти без интонации произнёс глава фирмы.

С трудом открыв дверь, ещё удерживаемую отголосками паузы, рыжий удалился.

Директор компании просидел в своём кабинете до вечера. А потом отправился в уединённую студию к своему сыну. Их разговор так и остался в студии, ясно только, что вёлся он на повышенных тонах. То и дело наружу вылетали отдельные слова: «профанация», «кощунство», «пародия». В противоположную сторону летели совсем другие слова: «бездельник», «размазня», «захребетник». Ещё долго стены студии меленько дрожали от запертых внутри резких фраз и оскорблений. Кто знает, может, мастерская и взорвалась бы, не выскочи эти несколько слов из неплотно прикрытых окон.

На следующий день в фирме «Отец и сын» был опубликован циркуляр о переводе ЛиМавтора с должности младшего директора на должность начальника отдела разработки. Указа об отведении помещения и наборе штата для этого отдела пока не последовало.

Технический же отдел получил ТЗ на разработку продукта «ЛиМ-2.0» с учётом ряда жалоб и предложений от клиентов. Отдел маркетинга громогласно анонсировал старт долгожданного проекта. Укротители тонких материй и мяльщики сути вещей покряхтели-покряхтели, но принялись за необычную задачу с должным рвением и интересом.

Бог-копиист только вздохнул. И всерьёз задумался, а не шло бы оно всё лесом.

На ПМЖ

— О дивные и сиятельные! О могучие и лучезарные! Сегодня я хочу представить вам уникальную программу. Угадайте, куда занесло вашего верного вестника на этот раз? Правильно, в «Лучший из миров». Проведя журналистское расследование, я обнаружил почти всех пропавших без вести богов, о которых шла речь на нашем ток-шоу, а также многих других, избравших ЛиМ своим новым пристанищем или любимым местом отдыха. И теперь вы сможете всё услышать из первых уст. Меня зовут Карри Линг, и я представляю вашему вниманию интервью с эмигрантами. Оставайтесь с нами!

***

— Ну посудите сами: что у нас делать богу безрассудного авантюризма? А здесь — это же просто рай! Безграничное поле для фантазии. А какими глазами людишки на меня смотрели, когда я вилку в нос засунул до самых лобных долей! Только здесь я могу по-божески и по-человечески самореализоваться!

***

— Я богиня домашнего очага, а люди в этом плане очень, очень проблемные. Я считаю своим долгом наставлять на путь истинный нерадивых, ведь всё благополучие и все беды их мира начинаются с семьи. Не знаю, останусь ли я здесь навсегда, но постепенно к этому склоняюсь. Для меня альтруизм и гуманизм — не пустой звук. Кому-то нравится устраивать пикеты перед зданием Совета по мироустройству, но скажите мне, как на духу, разве это облегчило жизнь человечкам? Я же вижу своё призвание в том, чтобы помогать на деле. Потихоньку, по крупинке, но я сдвину чашу весов в сторону благоденствия этихнесчастных. Всё начинается с семьи, а в делах семейных я эксперт.

***

— Каждому своё. Я любуюсь этим миром как совершенным творением гениального креатора. Как переломным явлением в истории нашего мира. Ну и просто люблю поделать зарядку на морском берегу. Освежает, знаете ли. Полезно для моих старых костей и связок.

***

— Подхожу к кому-нибудь на улице, в парке, в кафе. Завожу разговор издалека. Потом раскрываю свою природу и предлагаю исполнить три желания. Из моих опытов можно было бы сборник анекдотов сделать! Только жаль, что желания очень уж однообразные. А что с моими подопытными происходит после исполнения этих желаний — тянет на юмористический мини-сериал!

***

— Сестра на днях заглядывала. Ей тоже здесь понравилось, обещала навещать. Почему я выбрала ЛиМ? Просто в какой-то момент поняла, что мне нечего делать в мире, где протухший насквозь Совет по мироустройству не даёт провести и малюсенького эксперимента с хищными растениями. Зато здесь у меня полный карт-бланш! Хотите, покажу моих триффидиков?

***

— Мы с друзьями развлекаемся — и ничего более. На фонарных столбах катаемся, на ракетах. Никто не попрекает, никто не отправляет на общественные работы. Неискушённая публика, масса необычных реалий. Тут можно всю вечность провести, ручаюсь: не наскучит. Да вы присоединяйтесь, здесь для всех места хватит!

***

— Мне нравится пробовать новые образы, новые судьбы, даже новые агрегатные состояния. Вот недавно был дымом, хорошенько людишек напугал. Знаете, у них есть легенды о так называемых призраках. Не сомневаюсь, это кто-то из наших в прошлом ЛиМа баловался, даже думаю, не я ли?

***

— Если ты молодой и вспыльчивый бог, тебе сюда! Здесь тебя не сковывают никакие приличия. В конце концов, ранить чувства человечка, изменить его судьбу, даже убить — какая разница? Одним больше, одним меньше, их тут как опарышей на лошадином трупе — миллиарды! Так что приходишь в общественное место и даёшь волю своему непримиримому нраву. Затеваешь ссору по любому, самому глупому поводу, а потом тебя сдерживает только фантазия! Продавца несвежих хот-догов на крышу закинул, на наглую консультантку спустил свору манекенов, аниматору одному мозги тоже вправил. Нет ничего увлекательнее!

***

— Мы с несравненной богиней любви ставим интереснейший эксперимент. Выводим породу сверхлюдей. Загляните на Северный Сентинельский остров лет этак через тысчонку.

***

— Я и мой спутник просто путешествуем в своё удовольствие. Наслаждаемся видами, эпохами, зрелищами, красотами природы. Мы за безопасный туризм. Безопасный для «Лучшего из миров», естественно. И если встречаем других богов, тоже стараемся склонить их к нашему мнению. Негоже засорять чистоту этого шедевра всякими божественными примесями. Хотя, конечно, многие пользуются тем, что никто их за руку не хватает, и ведут себя просто безобразно.

***

— Огромный простор для психологических и социологических исследований. Не одну диссертацию можно защитить. Жаль, что один наш товарищ, очень способный социолог-любитель, исчез, не объяснив причин, и бросил свою часть работы. Но от недостатка желающих поучаствовать в научных изысканиях мы не страдаем. Так что ждите интереснейших работ и удивительных открытий!

***

— Я всегда ощущал благородные порывы, но у нас истинной доброте негде себя проявить. А в ЛиМе столько бед, что и тысяче богов не разгрести! Про мусорную свалку, пожирающую себя, слышали? Моя работа. А про усиленное размножение панд? Они находились на грани исчезновения и, можно сказать, отказывались заводить потомство. Теперь их численность возросла в десятки раз. Подумываю возродить какой-нибудь вымерший вид на пробу. Моа, например, или додо. Или подкинуть учёным людишкам мгновенно действующее средство от насморка. Или, там, накормить голодных, обуть босых… Ну вы понимаете?

***

— Я поставил себе цель попробовать все извращения этого мира. Но уже сейчас чувствую, что одному богу такое не под силу!

***

— Мы с мужем любим сюда заглядывать, чтобы отдать должное местным деликатесам. Недавно вот дегустировали сюрстрёмминг. Это, конечно, больше экстрим, чем деликатес. Но экстрим мы тоже ценим и уважаем!

***

— Я вселяюсь в какого-нибудь мямлю и начинаю решать его проблемы. Вы бы видели глаза всех нахлебников и прочих любителей покомандовать, привыкших к его безотказности. А я им в морду и по полочкам: кто ты, что ты и что от меня получишь! Устраиваюсь на нормальную работу, нахожу нормальных друзей и женщину «вах», а потом покидаю тело рохли и наблюдаю, как всё возвращается на свои места. Забавно и поучительно.

***

— Очень люблю поражать и удивлять. Посмотрела, что в ЛиМе считается загадочным и сверхъестественным. Ну и выдаю им: то полёты, то телекинез, то телепортацию. Предложили в иллюзион-шоу сниматься. Вот я и думаю, зачем ограничиваться скучной специализацией, когда можно быть звездой, любимицей публики? Не заурядной богиней, а исключительным человеком?

***

— Мне просто нравятся женщины. Много женщин, разные женщины. А здесь их не счесть. Что? Вдруг потомство оставил? Это не мои проблемы. По-моему, ЛиМ только выиграет, если в нём появятся полубоги.

***

— Я вселяюсь в человечка и принципиально ничего божественного не делаю. Вы не представляете степень их хрупкости и беспомощности! А как они поддерживают так называемое здоровье! Не поймёшь, то ли это попытка исцелиться, то ли некая форма садомазохизма. Представляете, они платят за то, чтобы их кромсали! Хотя, пожалуй, у них и выбора нет. Жалкие, жалкие существа. Но наблюдать за ними безумно интересно.

***

— Этакий шведский стол. Хочешь уединения — поселись в Антарктиде или на дне морском. Хочешь приключений и подвигов — пожалуйста: пираты и рыцари, мушкетёры и индейцы, разведчики и мафиози. Хочешь сложный квест — попробуй добыть справку на получение пособия или льготы. На любой вкус!

***

— Нет-нет, я не эмигрант. Бизнес у меня. Покупаю здесь смартфоны и прочие технические штучки и продаю у нас. Выгода! Тем более что местные бумажки и монетки я могу создавать в неограниченных количествах.

***

— Это же пир для истинного эстета! Мало того, что в каждом заблёванном тротуаре, в каждой слезинке выжившей из ума старухи кроется неохватный замысел автора, так ещё же можно изучать местную культуру! Вы только вдумайтесь, какой недостижимый уровень мастерства: создать произведения искусства внутри произведения искусства! Говорю, и мурашки по коже!

***

— Это моя работа. Я официальный экскурсовод фирмы «Отец и сын». Казалось бы, сколько ЛиМ-копий уже продано, а поток туристов не иссякает. Каждая экскурсия неповторима, каждый раз я сам узнаю что-нибудь новое. Но оставаться здесь я бы не хотел. Устаю от моря грязи, крови и дерьма. Хотя многим нравится. Даже тур специальный организовали «Пытки и казни», «Человек человеку волк» и «Выдающиеся преступления». Скидка 20%, если берёте сразу три.

2.0

В клубе «ЛиМан» проходил внеочередной симпозиум. Точнее, это был целый светский раут, неофициальная презентация только что пущенного в производство ЛиМ-2.0. Сияющий директор по маркетингу расхаживал по модно-запылённым залам под ручку с прекрасной юной богиней в висюльках. Руководитель фирмы «Отец и сын», улыбаясь, мило беседовал с основателем клуба, Рако Пабаном. Все желающие могли заглянуть в демонстрационную модель и оценить её несомненные преимущества перед предыдущей версией. Список предзаказов на скрижалях у стола с напитками с каждой минутой становился всё длиннее.

Гомон восторженных отзывов не смолкал ни на минуту. Отсутствие главного виновника торжества, ЛиМавтора, деликатно обходилось стороной.

— Вы видели, насколько расширили игровую вселенную? Если очень захотеть, можно в космос полететь! Не на какую-то там жалкую Луну, а в космос! Правда, делать там особо нечего, но сам факт!

— А я попробовал прокачать персонажа по максимуму. Это небо и земля по сравнению с тем, что было раньше! Теперь хоть стены кулаком кроши, хоть огнём плюйся!

— Добавили возможность публиковать свои достижения в общей ЛиМ-сети! И вообще вести командную игру. Совсем другой уровень! Ну и облачные технологии, само собой!

— Поздравляю вас, это поистине прорыв! Как только приобрету собственный ЛиМ-2.0, обязательно доведу человечество до восстания машин!

Бог-организатор изображал должную скромность и с удовольствием пожимал руки всем желающим.

— Мы ввели скидку для членов «ЛиМана». Для тех, кто пожелает обменять предыдущую версию «Лучшего из миров» на новую, цена снижена на пятьдесят процентов.

Здесь, по расчётам трикстера, компания вряд ли потеряла бы существенную сумму. Большинство членов клуба сделало из ЛиМ-копий фанфики, так что немногие согласятся расстаться со своим творчеством. Но в любом случае, идея обмена со скидкой была крайне выгодна. Старые версии достаточно легко переделывались в 2.0, что избавляло «Отца и сына» от затрат на создание новой копии с нуля. Программа обмена в будущем могла получить широкое распространение.

— Что ты ходишь, как в воду опущенная? — тихонько спросил рыжий у своей задумчивой спутницы. — Это из-за вредной старушенции?

Сегодня многие лимановцы выставляли фанфики на общее обозрение. Прекрасная богиня с вечно трепещущими волосами также явила своё творение публике. Особенно благосклонно о нём никто не высказался, а одна въедливая покровительница искусств раскритиковала по полной. И драконов ей мало, и эльфы чересчур идеальные, и орки неправдоподобно волосатые. Она что, видела правдоподобных орков? И измеряла степень их волосатости?

— Да что она понимает в мифологии человечков? Не обращай внимания, это зависть и избыток желчи, который не излечить даже обильными вливаниями амброзии перорально.

— Мне всё равно, что думают о моей работе другие, — печально и отстранённо ответила дева. — Я просто пыталась сделать из ЛиМа что-то более гармоничное. Не получилось.

— Не расстраивайся! — жизнерадостно посоветовал рыжий. — Хочешь, подарю тебе версию 2.0? Там ты будешь королева. Захотела, нажала пару кнопок, — и всё, нет насилия, нет обиженных и обездоленных. Все цветочки нюхают и песенки поют!

— Спасибо, как-то не хочется. Знаешь, я, наверно, пойду. А то своей кислой миной весь вечер тебе испорчу…

Любительница висюлек засобиралась.

— Думаешь, я сюда пришёл нектара похлебать и с почитателями ЛиМотворца пообщаться? — При упоминании ЛиМотворца девушка чуть нахмурилась, но рыжий предпочёл этого не заметить. — Пойдём вместе, я с удовольствием полюбуюсь твоей кислой миной, пока не прогонишь. Здесь тухляк полнейший.

Змееволосая сначала вяло отказывалась, но потом поняла, что сопротивление бесполезно. Несколько пар мужских глаз тоскливо посмотрело вслед уходящей богине. Симпозиум продолжался.

— Я сделаю человека с жабрами акулы! Или лучше с телом пятиногого крылатого быка? Нет, головы, живущие отдельно в банках! Нет, что-нибудь крутое и анахроничное! Как думаешь, экспансия инков в варварскую Европу? Великая Татарская Империя и мусульманский Ватикан? Советский Союз от Балтики и до Восточно-Китайского моря? Или копнуть глубже? Разумные крысы верхом на летающих ящерах? Прямо руки чешутся. В версии 2.0 ведь можно сохранять несколько фанфиков, как думаешь?

— В ближайшее время планируется выпуск ограниченной серии «МиниЛиМ». Карманная версия всем по карману!

— Или вот, смотри: человечек ведёт двойную жизнь. С виду он какой-нибудь писака бесполезный. А тут вдруг бац! Крики, катастрофа, режут-убивают! И он такой в плаще и красных трусах поверх штанов несётся на помощь! И мочит всех злодеев подряд.

— Кажется, я где-то такое видел.

— Тогда пусть в трусах и плаще несётся сеять панику и разрушения!

Рако Пабан, он же основатель клуба и изобретатель понятия «фанфик», застолбил право приобрести первый выпущенный в продажу ЛиМ-2.0. Его приятель-студент в золотых сандалиях до колен и шарообразной бирюзовой шапке пытался избавиться от общества въедливой и занудной старушенции, кажется, отвечавшей за контроль качества в фирме «Отец и сын». Бог пикапа оглядывал зал скучающим взором и заедал очередную порцию нектара канапешками. Его пара, богиня красоты, раз за разом ныряла в демонстрационную модель, а затем взахлёб перечисляла спутнику все её отличия от предыдущей версии и от оригинала. Прервать эти речи было невозможно: раньше она была хранительницей Музея современного искусства и на любимую тему могла распространяться почти бесконечно, независимо от желания и даже наличия слушателей.

Возле шоколадного фонтана и торнадо из рахат-лукума (с недавних пор такие торнадо стали любимым чудо-десертом для вечеринок) кучковались завзятые сплетники.

— А вы слышали, эта бешеная баба из «ЛиМу — бой!» опять воду мутит. Предсказывает несусветное: что боги начнут болеть и умирать, потеряют силу и станут людьми. Требует все ЛиМ-копии изъять и сжечь, а создателя ЛиМа посадить в мир-оригинал, лишить шедевр бытия и уже тогда уничтожить.

— Погоди, вместе с автором? Бред. К тому же, в оригинале столько богов осело, как его уничтожить? Копии никто не станет сжигать, за них деньги плачены. Дура эта бой-баба, вот и всё. Надо ж такое придумать, что мы в людей превратимся. Внимания тётке хочется, а за вниманием надо к мужу обращаться, не к обществу.

— Конечно, глупые выдумки. Но как-то всё же неуютно от таких прогнозов.

— Забей. Волноваться будешь, если у тебя вдруг горло заболит. Или сопли потекут.

Бог-студент в золотых сандалиях откупился от приставучей старушенции, вручив ей бирюзового питомца. Дама пребывала на пике умилённого сюсюканья, живая бирюзовая шапка придушенно похрюкивала. Мажорик составил компанию мающемуся пикаперу.

— А почему автора-то нет? — шёпотом спросил студент сквозь канапешку.

— Говорят, турнули его, — вполголоса ответил пронектаренный собеседник.

— Как? А кто новый ЛиМ сделал?

— Без него умельцев хватает. Это ещё что: вроде как, он вообще пропал.

— То есть? Как вестник?

— Типа того. Вестника так и не нашли. Но считается, что он в ЛиМе. Где ему ещё быть? И ЛиМавтор, надо думать, тоже там. Но его особенно не ищут. И о пропаже помалкивают.

— А фирма?

— А что фирма? Она уже взяла от ЛиМавтора всё, что хотела. Не нужен больше и неугоден.

— У-у-у, — мудро протянул студент, схватив с блюда новую канапешку.

После очередного заплыва в ЛиМ-2.0 подошла богиня красоты с мечтательными глазами. Как стакан воды, осушила бокал амброзии. И завела лекцию, интересную только специалисту.

— Милая, твои выводы надо публиковать. Давай я куплю тебе эту новую версию, и ты напишешь серьёзный, продуманный трактат? — предложил подстёгнутый нектаром пикапер. Хотя, может, дело не в нектаре, а просто шальная муза пролетела?

Бывшая покровительница искусств смачно расцеловала своего спутника за чудесную идею. Бог-студент тактично отошёл к другому, менее пострадавшему от прожорливости гостей блюду канапешек. И тут же начал прореживать их строй, откладывая на край разноцветные пики поверженных ратников.

Симпозиум продолжался до рассвета. Сколько дифирамбов было спето, сколько высказано мнений, сколько перемолото костей и распространено слухов, сколько выпито нектара и амброзии, сколько сожрано закусок! ЛиМ-2.0 начал своё триумфальное шествие.

А рыжий в очередной раз получил от ворот поворот. Ни в щёчку ни-ни! Даже унизанную висюльками ручку не дала поцеловать, зараза такая.

Оборотень

Олеся упоённо малевала новенькими пастельными карандашами в новеньком и давно желанном скетчбуке. Крафтовая бумага идеально подходила для реалистичных изображений животных. Впрочем, тех пингвинов лучше, наверное, было бы тушью на белом фоне.

Резко подняла голову, прислушалась, будто нервная белка, ловящая каждый шорох. Но нет, мелкий спал. Можно дальше рисовать.

Олеся любила представлять себя в роли этакого оборотня. Пока дитё бодрствует, она примерная мамаша и хозяюшка. Но когда дитё спит — мамаша и хозяюшка превращается в творческую личность (да что там в творческую, просто в личность, а не в раздатчицу еды, развлекальщицу, вытиральщицу соплей и подмывальщицу попы). В художника со своими грандиозными планами на жизнь и видами на искусство. В неглупую и любознательную женщину, у которой наконец-то есть минутка, чтобы послушать — под рисование, ясное дело, — аудиокнигу или интересную радиопередачу. Да хотя бы просто поразмышлять в тишине и спокойствии. Правильно говорят: «Спящие дети — это не только мило, но ещё и наконец-то!»

Белый карандаш надо подточить, а то мазня получится. Хаски на картинке выходила симпатичная. Надо только внимательно следить за направлением роста шерсти, не черкать крест-накрест.

Было время, когда Олеся свято верила, что дети у неё вряд ли появятся. Да и муж, раз уж на то пошло, — глупо было думать о замужестве при полном отсутствии достойных кандидатур хотя бы в парни. А дети виделись такой далёкой перспективой! Может быть, когда-нибудь… и то, надо ли? Гемора столько, да и не любила Олеся детей никогда. Начиная с младшего брата.

Но вот, вопреки всем чаяниям, — свершилось. И замужем, и ребёнок образовался. Первые полгода не верила, дико психовала и не знала, что с этим кульком делать. Потом приспособилась и даже полюбила. Но чем дальше, тем чаще натыкалась на новые и новые вопросы. И чувствовала себя маленькой, растерянной девочкой. «И это я — мать?»

Краем глаза Олеся вдруг заметила движение на диване. Повернулась и опешила: в её гостиной бесцеремонно расселась неведомо откуда явившаяся дама, одетая в греческом стиле.

— Тебе не стыдно? — шёпотом, чтобы не разбудить мальца, спросила чужая.

— Чего? — не сразу врубилась Олеся. — Вы кто такая? Что вы в моём доме делаете?

— На путь истинный тебя пытаюсь наставить, — ответствовала незнакомка, бряцая тяжёлыми серьгами. — Терпеть не могу таких троглодиток!

— Не поняла! — возмущённо прошипела Олеся. Она и вправду ничего не поняла.

— Ты жена и мать только по названию! Позор такой быть! Ребёнок спит, а ты чем занимаешься?! — продолжала наступление псевдогречанка. Хотя она больше на цыганку смахивала: смуглая округлая чернуля, с густым макияжем и с серьгами-кольцами устрашающего диаметра.

— Рисую! В своё удовольствие! Объясните, как вы сюда попали, и убирайтесь!

— Пока ребёнок спит, мать должна готовить ему еду, гладить мужнину одежду, мыть обувь и вылизывать полы до блеска! — наставительно заявила цыганка, тыча указательным пальцем (с длинным алым ногтем) в потолок.

— Да кто вы такая, чтобы тут командовать?!

Олеся в гневе вскочила. Но опомнившись, бережно убрала карандаши в металлическую коробку. Если раскатятся и упадут, весь грифель в крошку превратится. Пастельные же.

— Я богиня домашнего очага! Мне ли не знать, какой должна быть настоящая жена и мать? Вот что ты делаешь по дому? Да почти ничего!

Творческая мамаша чуть не задохнулась от негодования.

— Я убираю! Я стираю! Я готовлю! Я глажу! Я с ребёнком сижу!

— Убирает за тебя тётка, которая приходит раз в две недели. А ты так, только пылесосишь в охотку. Ну и посуду моешь. Несильно напрягаешься. — Богиня-цыганка принялась загибать наманикюренные пальцы. — Стирает машинка. Закинуть в неё бельё, а потом развесить — тоже не мешки с картошкой ворочать. Готовишь? Ха! Да в твоём репертуаре пять блюд: отбивная, жаркое, щи, котлеты и компот. Готовить ты начала только после свадебного путешествия. А уж сын у тебя худой и мелкий, будто и вообще не кормишь.

— Я кормлю! Он сам не ест ничего!

Вот тут уже незваная критиканка задела за живое. Очень сложно было по советам модных книжек не париться, что ребёнок малоежка. Очень сложно было не сходить с ума, не ставить это себе в вину и не срываться, опять же, на сыне.

— Не ест, потому что невкусно! Гладишь, ты сказала? Хорошо, если раз в сезон.

— Я ношу немнущееся, а муж свою одежду и сам погладить может!

— Вот я и говорю: нерадивая лентяйка и бесполезная захребетница! Как он тебя только терпит?

Что самое обидное, богиня домашнего очага (неужто и правда богиня? Иначе как она сюда явилась, откуда столько знает?) била по самым больным местам. В минуты отчаяния и самобичевания Олеся корила себя по тем же пунктам и почти тем же текстом.

— С ребёнком сидишь? Да ты только и ждёшь, когда же он уснёт, чтобы поскорее сесть за свои каляки-маляки. Для благодарных поклонников рисуешь, для будущих поколений стараешься? Таких марателей бумаги, как ты, сотни и тысячи, притом и уровнем повыше. И они тоже никому не нужны, потому что настоящее искусство творят единицы: гении, новаторы и оригиналы. Ты не из таких. Твои рисунки — жалкие упражнения ученицы художественной школы. Усвой это наконец и займись своими прямыми обязанностями. Домом, ребёнком и мужем.

Цыганка тряхнула серьгами и бесследно исчезла в облачке золотистых искорок.

Олеся опустилась на пол и расплакалась. Потом вытерла слёзы, убрала подальше блокнотики и карандашики, акварель и тушь, уголь и акрил. И дальше была примерной мамашей и образцовой хозяюшкой, а никаким не оборотнем. Разве что выла иногда в подушку.

Через неделю муж спросил: «Ты чего такая пришибленная?» Через месяц Олеся стала сама себе противна. Злая, истеричная, вечно недовольная, зато примерная хозяюшка и образцовая мамаша.

А потом плюнула. И когда сын заснул, благоговейно достала любимые карандашики. Дорисовывала заброшенную хаски и думала: «Потому что жизнь не жизнь, если отказываешь себе в любимом занятии. Потому что готовить щи и мыть полы может любая дурочка, а рисовать могут пусть сотни, пусть тысячи, но никак не все дурочки на свете. Потому что жертвовать частью себя ради ребёнка и мужа — верный путь к тому, чтобы в итоге их возненавидеть: ведь из-за заботы о них ты перекрываешь себе кислород. Потому что нельзя ждать пятнадцать лет, пока чадо станет самостоятельным, чтобы заняться воплощением своих заветных и несбыточных мечт и хотелок. Через пятнадцать лет ты растеряешь все навыки, а хотелки и мечты у тебя будут материальные и приземлённые. Потому что замкнуться на делах домашних значит сделать из себя унылую простушку, от которой любой мужчина сбежит налево. Да и ребёнок вырастет скучным и ограниченным, если его воспитывает скучная и ограниченная мать».

Хасочка вышла просто загляденье. И когда сын проснулся, Олеся позвала его, обняла и предложила:

— Хочешь, покажу тебе картинку? Ты спал, а мама рисовала.

«Ну и пусть это ученические почеркушки. Кто-то ходит на маникюр и в бутики за шмотками. А я хожу в галереи и в магазины за красками. И упрекать себя не позволю. Потому что это часть меня, и своё скромное творчество я не отдам никому».

— Кто тут, на картинке?

Сын солнечно улыбнулся от удивления и узнавания.

— Сябатька.

«Большего признания мне и не нужно», — подумала мама-оборотень и поцеловала взъерошенную русую макушку.

Кружок по интересам

— Принёс!

В облачный особнячок мажористого студента ввалился его сокурсник, художественно растрёпанный, некрасивый, но при этом до крайности смазливый, с густыми чёрными бровями и непомерно широкой улыбкой.

— Отлично! Тащи!

Смазливый плюхнул на стол два туго набитых полиэтиленовых пакета. Присутствующие загалдели, расхватывая угощения. Здесь были двухлитровые баклажки с приторной бурой газировкой, разноцветные пакетики с чипсами и сухариками, брикеты сухой лапши, элегантно называемой бомж-пакетами, попкорн, луковые колечки, кукурузные палочки и прочий сухожуй по вкусу. Из ЛиМ-копий чипсики притащить было невозможно: они разваливались в труху через две минуты. Так что каждый раз воленс-ноленс посылали гонца за хавчиком в Новую галерею, ибо только миру-оригиналу даровано бытие.

— Эх, мне бы стартовый капитал! — мечтательно прохрустел угреватый молодой бог без особых заслуг и талантов, кроме, разве что, безграничного терпения и трудолюбия. — Вот на чём зарабатывать надо! Поставил бы ларёк у галереи, потом магазинчик открыл бы… А то пашешь на дядю!

Угреватый за смешную плату вкалывал в отделе по работе с клиентами фирмы «Отец и сын». Конечно, каждый бог может производить из эмоций облачные единицы, но если не хочешь перебиваться с нектара на воду, работу искать всё же придётся.

— Давайте уже к делу, други! — вытирая пальцы о тогу, предложил взъерошенный одутловатый бог с сизым носом. — Какую сегодня эпоху выберем?

Сегодня у этой компашки намечалась очередная битва со злом. Совсем недавно они приобрели долгожданные «МиниЛиМы» и теперь готовы были сидеть в них, почти не прерываясь на еду и сон. Не считать же едой чипсы и бомж-пакеты!

Четыре шарика размером с небольшое яблоко покоились в специальных подставках. Для входа в мирок требовалось взять шарик в руки и закрыть глаза. Графика была, конечно, похуже, чем в полноценных версиях 1.0 и 2.0, да и эффект присутствия не столь правдоподобный, зато очень дёшево, удобно для командных сеансов, множество готовых сценариев, широкий выбор способностей героя, оружия и амуниции. Ну и боль обозначена лишь условно: снижением подвижности, красной пеленой в глазах и пульсацией шкалы здоровья.

— Я бы Древнюю Русь заново прошёл! — заявил сизоносый.

— Да мы уже знаем, что ты на этих гриднях, рындах и детях боярских двинулся немного, — пробурчал хозяин особнячка. — Я голосую за что-нибудь новенькое. Но сначала надо опоздунов дождаться.

Ещё один бессменный участник их посиделок, бог лени, обещал привести знакомого, эксперта по истории «Лучшего из миров». Но как обычно, задерживался, а сигнала смартфона, похоже, не слышал.

— Давайте без них начнём, потом подтянутся.

Смазливому товарищу уже не терпелось рубить и крошить.

В этот момент дверь распахнулась, вошли двое: рыхлый, белобрысый и губошлёпый бог лени, а с ним великовозрастный оболтус с бородкой и нектарным пузцом.

— Так и знал: без нас все чипсы сожрали! — упрекнул бог лени с порога.

— Ничего подобного, у нас перекусона хватит дня на два, — обиделся смазло-добытчик.

— Ладно, ладно. Прошу любить и жаловать нового члена стаи! Социопсих… логист-социопат… специалист по «Лучшему из миров», короче.

Специалист безошибочно выбрал самые вкусные чипсы, удобно устроился на взбитом ортопедическом облачке.

— Я социолог-любитель. Всем здравствуйте, спасибо, что пригласили, — сказал он с улыбкой дружелюбного увальня. — Я, по правде сказать, соскучился по ЛиМу. Собственных средств хватило только на «МиниЛиМ», но и то хлеб. А вот это, — он покачал пакетиком с чипсами, — это не просто хлеб, а пища богов!

— Если скучаешь, что не эмигрируешь? — участливо спросил студент-мажорик в золотистых сандалиях до колен, откусывая уголок лапшичного брикета и с удовольствием жуя всухомятку.

— По личным обстоятельствам, — вздохнул пузатый оболтус. — Вы бы знали, как там интересно! Изучать общества ЛиМа можно бесконечно! Я видел только верхушку айсберга, так что не могу считать себя экспертом. Но кое-что я понял и этим немногим могу поделиться с желающими.

Он поочерёдно заглянул в глаза каждому из присутствующих, но те сделали вид, что намёка не заметили. Уткнулись в свои шуршащие пакетики, усердно захрустели. Никому не хотелось превращать вечер разнузданных холостяцких развлечений в курс лекций по истории и обществознанию.

— А давайте выберем сценарий, — нарушил тишину смазливый, проводя пятернёй по тщательно всклокоченной шевелюре. — Я бы в пиратов порезался!

Сизоносый одутловатый бог, понятно, настаивал на княжеской Руси. Бог лени предпочитал ковбоев Дикого Запада. Хозяин особнячка колебался между днепровскими казаками и ватагой Робина Гуда. Сотрудник фирмы «Отец и сын» не определился с выбором и готов был поддержать большинство.

— Мнения разошлись. Пусть тогда будет, как скажет наш новичок, — рассудил растрёпанный и бровастый покоритель дам.

— Может, самураи? — неуверенно спросил социолог-любитель.

В самураев они ещё не играли. Предложение было принято при одном (сизоносом) воздержавшемся. Собравшиеся уселись поудобнее. В левую руку, как державу, взяли свои «МиниЛиМы», а правую дружно запустили в сухарики и чипсы.

Закрыли глаза. Игра началась!

— Хорош чавкать! Я конского топота не слышу!

— Ребят, а у всех стрелы с трудом вынимаются? Что-то лагает у меня.

— Перезайди.

— Я мигом! Без меня, чур, никого на суши не крошить!

— Кто знает, как коня поворачивать? Я тяну, а он не реагирует.

— Сперва с автопилота снять надо.

— Благодарствуй, друже.

— Надо говорить «аригато». Вечно ты, балда, вступление пролистываешь!

— Ого, у меня в загашнике базука есть!

— Чо-о-о? Реально? Дай-ка… У меня тоже, слышь!

— Это же вопиющий анахронизм! Базуки, я полагаю, могли появиться только в двадцатом веке…

— Гляди, гляди, как шмальнула! Шика-а-арно!

— Щас вон ту хоромину раскурочу, спорим?

— Ребята, я перезашёл! Тьфу ты, опять без меня самое интересное! Совесть у вас есть?

— Давайте всё же придерживаться исторической действительности, здесь явно недосмотр разработчиков…

— Слышь, пузатый, ты из какого дома? Ты чего лезешь, куда не просят?

— Но-но, давайте не будем забывать, что это всего лишь игра.

— Щас я тебе сэппуку сделаю!

— Сэппуку это ритуальное самоубийство по приговору или в случае, когда затронута честь воина, вы неправильно применяя-а-а-а!..

— Ну и зачем ты это сделал? Нормальный чувачок, что ты его выкинул?

— А он чего?

— Пора тебе завязывать с «МиниЛиМом», дичаешь сильно.

— Давно катаной не получал?

— Други, у нас, вообще-то, миссия есть. Вон тот отряд явно хочет отведать наших клинков! Бонса-а-а-а-а-а-ай!

— Банзай, дубина!

— Не умничай, я в пылу схватки!

— Не, ну классная базука, народ!

Выброшенный из игры социолог-любитель, ничуть не унывая, дожидался конца боя, чтобы вновь присоединиться к отряду. Второй пакет сухого корма открыл.

Жизнь всё-таки прекрасна. Особенно если можешь потихоньку проматывать её в компании виртуальных приятелей, в звоне несуществующих мечей, в обнимку с любимыми чипсами. Можно не думать о своей безвольности и бесполезности. О ретивой мамаше, так и норовящей навязать тебе в жёны унылую сушёную воблу…

Облизав жирные, подсоленные и подкрашенные канцерогенами пальцы, великовозрастный оболтус взял власть над миром в левую руку и смежил веки.

Поехали!

Отшельник

Нежданно-негаданно в Алтайских горах объявился отшельник. Поначалу некому было это заметить. Ну и отшельник был своеобразный. Совсем не обросший бородой старик в рубище и с фанатичными глазами. Жить в утлой землянке, питаясь травой и кореньями, новый поселенец явно не собирался. Из земли, словно гриб, вырос уютный коттеджик — как с картинки. Все удобства внутри, хотя электричество, водопровод и прочие блага цивилизации в эту глушь никто не протягивал.

Каждое утро на терраске с видом на пейзаж, достойный кисти Рериха-старшего, нешаблонный отшельник намазывал свежее маслице на ещё тёплый хлебушек, запивал ароматным кофейком со сливками, угощался домашними перепелиными яичками, кушал тягучий прозрачный медок. Ну и прочие вкуснейшие продукты тоже потреблял с удовольствием. Один турист клялся и божился, что видел толпу белок, которые пришли поклониться своему кумиру и в дар ему принесли целую гору кедровых орешков.

Отшельник много гулял по живописным окрестностям своего жилища. Любовался природой и закатами. Вечером к нему стекались звери: от сусликов до медведей. Отшельник обстоятельно с ними разговаривал, даже самых свирепых и зубастых гладил без страха.

Бывало, исчезал на несколько дней. Возвращался чуть подзагоревший, в диковинной и неподходящей для этих краёв одежде, с надувным кругом-крокодилом или другим сувениром.

Когда отшельник выбирался к ближайшему водопадику, над порогами и каскадами сияли многочисленные радуги. Когда садился на терраске полюбоваться звёздами, над окрестными горами плясали небывалые огни. Один пытливый натуралист с жаром утверждал, что всего за ночь перед коттеджем на месте голого плоскогорья зацвело роскошное маковое поле.

Естественно, как бы ни было мало вокруг людей, весть об отшельнике вскоре покатилась по склонам и долинам. Взбиралась на вершины с альпинистами, сбегала к подножьям с байдарочниками, садилась на плечи и без того гружёным походникам, щекотала языки местным болтунам. Не имея сил терпеть этот зуд, они с готовностью вещали о загадочном человеке в любые свободные уши. Так и путешествовала эта весть, украшаясь всё новыми колоритными деталями и невероятными выдумками. Но даже самые смелые выдумки и близко не могли подступить к правде.

А правда была проста.

В уютном коттеджике среди почти безлюдных Рериховских гор жил не кто иной, как ЛиМавтор.

Конечно, люди этого не знали. Но не совсем же они слепые!

Стали стекаться потихонечку. Посмотреть на ночные огни и радужные галереи. На сборища зверей и прочие чудеса. Люди — они до чудес страсть какие охочие!

Некоторые, не удержавшись, пытались заговорить с молодым нескладным отшельником. Тот сначала игнорировал такие попытки, потом стал раздражаться. Потом коттеджик пропал — и слухи о необычном одиночке стали гулять уже в другом углу горного массива. Рано или поздно, однако, люди сбегались на чудеса, как тараканы на хлебные крошки.

Вскоре стали говорить о бродячем домике. Каждое утро с его терраски открывался новый, захватывающий дух Рериховский пейзаж. Но неугомонные люди будто каким секретным местом чуяли — и всё равно находили любителя уединения.

По Алтаю начали бродить домики-фантомики. Сразу несколько коттеджей вырастало каждое утро на новых местах, и только в одном из них пытался скрыться от назойливых зевак юный гений. Кручу-верчу, запутать хочу.

Количество народу, прочёсывающего укромные вершинки и долинки, всё множилось. Это походило на настоящую облаву. Домики-фантомики стали объявляться уже в Гималаях, в Швейцарских Альпах, в Андах и Кордильерах.

И вот однажды случилось неизбежное: на террасе всё-таки объявился непрошенный гость. Нашёл, собака, добрался! У неуклюжего креатора даже булочка с маслицем из пальцев выпала. Хотя почему «даже»? С создателем «Лучшего из миров» такие казусы случались регулярно.

В защиту криворукого творца следует сказать, что повод для удивления у него был существенный. Уж очень своеобразный посетитель к нему пожаловал. В невыносимо-розовой бурке и столь же яркой папахе.

Выйдя из бурки, как из шкафа, посетитель отпустил папаху на нежные, невзрачные альпийские эдельвейсы. Та весело всхрюкнула и принялась носиться за чешуекрылой живностью.

— Прошу прощения за спонтанный визит, — учтиво извинился Рако Пабан. — Но если бы я предупредил вас о нём, вы наверняка спешно переехали бы в другой благословенный уголок этого мира.

— Что вам нужно? — буркнул отшельник. Предлагать непрошеному и нежеланному гостю стул или участие в завтраке совсем не хотелось. «В конце концов, я на своей земле и в своём праве!» — Как вы меня нашли?

— Очень просто: заглянул в завтрашний день, почитал в сети новости о вашем домике. Думаю, не я один такой сообразительный. Скоро вам, возможно, понадобится высокий забор. Или что понадёжнее. От любопытных богов вам сложно будет укрыться.

Креатор насупленно молчал. И тут покоя нет! В родном творении!

— Не хочу отнимать ваше драгоценное время. Буду очень вам благодарен, если вы подпишете…

Бог моды с трудом извлёк из кармана чёрных латексных бриджей занятное устройство. Шарик, легко умещающийся на ладони. Миниатюрная копия мира, в котором они сейчас находились.

— Это что? — изумился отшельник-неудачник.

— Как что? «МиниЛиМ». Очень удобная штука, — пояснила икона стиля.

ЛиМавтор взял вещицу. Повертел в руках. Скривился.

— Это не моё творение. Оно так же далеко от моего мира, как плюшевый, криво сшитый лев с бантиком на шее далёк от настоящего льва, опасного, вонючего, но живого.

Он вернул «МиниЛиМ» Рако Пабану. Откуда-то из воздуха взял шариковую ручку и дешёвую открытку с изображением Шильонского замка. Здесь он мог творить что угодно — в самом прямом смысле.

— Я вот что вам подпишу.

Молодой гений чиркнул: «Моему чересчур преданному поклоннику». И поставил свой знак.

«Во что они превратили мой шедевр? Верит ли кто-нибудь, что это шедевр, а не средство заработка, не туробъект, не обязательная тема светского разговора? Лучше бы о нём вообще никто не знал…»

— На бумаге! — восхитился основатель клуба «ЛиМан». — Супер, ни у кого такого нет. Буду хранить, как зеницу ока! И, если позволите, дам небольшой совет.

ЛиМотворец устало поднял брови.

— В этой эпохе вас слишком легко найти. Если хотите спрятаться получше, выберите какой-нибудь ранний плейстоцен. Или другое время, когда только бабочки летали и гигантские сколопендры ползали. Там вас найдут только самые упорные.

Чересчур преданный поклонник кликнул своего розового любимца. Существо примчалось, покрытое репьями, встрёпанное и порядком поблёкшее. Так оно смотрелось чуть приятнее.

Одно меховое недоразумение незваный гость водрузил на голову, в другое смело шагнул, как в поставленный на попа гроб. Креатор вздохнул с облегчением: всё это время бурка нависала над ним, будто третий, угрожающий и молчаливый участник разговора.

Рако Пабан исчез с лёгким хлопком. ЛиМавтор посмотрел на обветрившуюся булочку, на остывший кофе. Вздохнул, развеял эту порцию и извлёк из воздуха новую.

Действительно, почему сразу не поселиться там, где не найдут? Не могут же найти прежнего вестника…

«Наверное, как неустроенный подросток, со смаком готовящийся к самоубийству, я только играю. На самом деле я просто хочу внимания, любви и понимания. И в глубине души мне нравится, что ко мне тянутся людишки, что меня ищут фанаты. Хочется чувствовать, что я что-то значу, что я кому-то нужен. Ну что ж, если мне самому хочется, чтобы меня нашли, какой смысл тогда скрываться? Это место и время ничуть не хуже любого другого».

Прикрыв глаза и особым образом направив волю, креатор оградил обширные земли вокруг своего обиталища мощной каменной стеной. В стене были только одни ворота. На тяжёлой деревянной створке висело объявление.

СОЗДАТЕЛЬ ЭТОГО МИРА

ПРИЁМНЫЕ ЧАСЫ ДЛЯ ЛЮДЕЙ

ВТ, ЧТ С 10 ДО 12

ПРИЁМНЫЕ ЧАСЫ ДЛЯ БОГОВ

СР, ПТ С 10 ДО 12

А рядом стоял огромный такой почтовый ящик «Для молитв на всякую потребу». Написать на нём «Для жалоб и предложений» было бы несолидно. Пусть знают своё место и не смеют предъявлять претензий.

В дне почтового ящика было компактное и незаметное отделение утилизации. Этакий крематорий для молитв.

Удовлетворённо кивнув, ЛиМотворец вернулся к прерванному завтраку. Теперь внимания будет с избытком. Последствий своего шага он, конечно, не предвидел. Но кто сказал, что создатель мира обязательно должен быть всеведущим? Разве любое «должен» не ограничивает свободу этого самого создателя?

Трещина

Рано или поздно это должно было произойти. Головокружение от успехов.

Звезду во лбу бога-организатора уже можно было (при должном навыке и старании) разглядеть невооружённым глазом. Версия 2.0 и «МиниЛиМ» произвели фурор в обществе. Доходы компании стали просто астрономические. Глава фирмы нежился в лучах славы и не хотел слушать назойливого ворчания директора по маркетингу. В конце концов, слово за слово — и пролегла между ними трещина. А этого никак, никак не стоило допускать.

Трикстер встал в позу. Уволился по собственному желанию. За ним ушла половина разработчиков, почти поголовно — влюблённый в него отдел по работе с клиентами, пара хороших секретарей, богиня-уборщица и маэстро копиист. К счастью для главы фирмы, процесс был уже настолько отлажен и отшлифован, что после соответствующих посулов ученики почтенного мэтра согласились работать в прежнем режиме — и работали вполне себе на уровне. Вот уборщицы сильно не хватало, а найти новую, и притом хорошую, ох как непросто. «Любезный, вы меня с кем-то путаете. Я богиня, и не моё дело полы драить!»

Естественно, замену рыжему наглецу отыскать было ещё сложнее. Никто так не разбирался в маркетинге как он. Реклама застопорилась по всем направлениям. Продажи пошли на спад. Ничего критичного, но уже тревожный звоночек.

Мгновенно начались какие-то неведомые прежде проверки и инспекции. Бухгалтера в тревоге наливались амброзией каждый вечер, а бог-организатор спешно искал кривую козу, на которой прилично подъехать к самым неподкупным ревизорам.

Прахом пошли незримые и негласные договорённости со многими поставщиками, подрядчиками и инстанциями. Там, где прежде предложения и просьбы от «Отца и сына» встречали с подобострастной улыбочкой, теперь корчили недовольные мины и скептически поджимали губы.

Бог-делец, шикарный атлетичный шатен и возлюбленный богини-искусствоведа, немного воспрянул духом. Конечно, такие знаки ещё не указывали на неминуемую гибель колосса, но с этим уже можно работать. Как-то поднадоело на безрыбье производить скучную пыль веков и прочие товары для вечеринок.

Однажды, сидя в нектарной и размышляя о дальнейших перспективах бизнеса, хваткий предприниматель поймал случайную мысль Карри Линга, тоже зашедшего пропустить бокальчик. Ловить мысли пухлого кудряша было одно удовольствие. А в этот раз удовольствие было даже двойное: от уловленной мысли возникало непреодолимое желание потирать руки! Оказывается, новый вестник заметил на складе «Отца и сына» несанкционированную форму жизни, только никак не мог доискаться правды.

Недолго думая, бог-делец отправился к бывшему директору по маркетингу. Тот, судя по всему, ничуть не страдал после ухода из компании. С энтузиазмом, то и дело свойственнымленивой натуре, ваял нечто под названием «фанфик». Предприниматель осторожно, намёками начал прощупывать почву. Трикстер задорно хохотнул и спросил в лоб:

— Ты про чертей, что ли? У меня давно на них зуб. На одного особенно, номер шесть. Над этим уже работают. Хочешь ускорить процесс — напиши официальную жалобу в Совет от своего имени. К тебе там прислушиваются. Доказательства есть у моего секретаря. Она, кажется, осталась в компании.

Тем временем богиня-активистка усиленно нагнетала ужас насчёт грозящих богам болезней и смерти. Из суеверия или глупости, от нечего делать или из любви к сенсациям, но многие стали присоединяться к лимобоевцам.

Главной своей задачей новые сторонники движения считали распространять невероятные слухи. Что отец и сын едины в одном лице — ну то есть, что бог-организатор лишь надевает на себя личину нескладного юнца креатора в силу каких-то глубинных психологических сдвигов. Многие в это верили, кстати, — несмотря на очевидную нелепость слуха и на множество случаев, когда этих двоих видели бок о бок на официальных мероприятиях.

Согласно другой несуразной сплетне, бог-копиист попал в вечное рабство к главе фирмы и отныне вынужден ляпать один дубликат ЛиМа за другим, в каждом оставляя зашифрованную мольбу о спасении. Такие шифры усматривали в кругах на полях, узоре дольменов и менгиров на зелёно-голубом шарике, даже в азбуке Морзе землетрясений и ураганов. Эту сплетню не поколебал даже уход маэстро из компании. Всегда находилось абсурдное, но на удивление соблазнительное объяснение.

В величайшем фаворе были толки да пересуды о том, что копии на самом деле штампуют существа антибожественные и опасные, незаконные порождения двуликого организатора. Говорилось о рогах и копытах, змеином языке и печати зверя. Приводились туманные свидетельства из третьих уст, нечёткие снимки на смартфон с наложением зловещих фильтров. Даже оттиск копыта у особо рьяных сплетников всегда был с собой — просто чтобы не быть голословным.

Под двойным натиском со стороны общественности и крупного бизнеса (не будем показывать пальцем) Совет по мироустройству охотно отрядил инспекторов. И таки нашли! Пресловутых чертей. С рогами и копытами. С раздвоенными языками. И да, в ручище у одного была печать, которой он оттискивал «Проверено» на запакованных ЛиМ-копиях, готовых к отправке. Вот вам и печать зверя.

Естественно, никаких разрешений на создание теоморфных существ у искробородого не было. Пришлось надавить на последние кнопки, до предела натянуть оставшиеся ниточки и до треска продавить приберегаемые на чёрный день рычаги. Большого скандала не случилось, чертей тихо уничтожили уполномоченные специалисты. Общественных работ и позора богу-организатору удалось избежать, но значительную часть накопленного он потерял. Как, собственно, и фирму. Она незаметно развалилась всего за месяц тяжб и многочисленных невзгод, последовавших за одним необдуманным действием (а может, даже за одной брошенной в запале фразой).

Бог-организатор ушёл в добровольное изгнание в своём шикарном особняке на берегу Хаоса Изначального. Стать парией после умопомрачительного взлёта — сильный удар по самолюбию. По большей части, бывший глава фирмы пялился в бездонную пучину вечно изменчивого Хаоса и клял несправедливую судьбину. И где-то глубоко-глубоко внутри пытался понять, что же он сделал не так.

А энергичный бог-предприниматель с удовольствием прибрал к рукам учеников копииста и поставил на конвейер продукты «Только для влюблённых»© и «Мечта детства»©. Второе название вышло не слишком звучным, но так трудно подобрать приличное, когда всякие там детские миры и детские раи уже давно зарегистрированы! Потребительская аудитория охотно приобретала новый товар.

Оставшиеся не у дел копиисты, не влезшие в штат накачанного дельца, продолжили втихую шлёпать простенькие «МиниЛиМы», а под заказ даже и ЛиМ-2.0. Эти миры продавались из-под полы за немалую цену. Теперь, когда копии «Лучшего из миров» стали дефицитом, интерес к ним только возрос, несмотря на старания лимобоевцев.

Само движение «ЛиМу — бой!» тихо хирело за устранением основных объектов ненависти. Многие его члены самоотверженно ушли в пресловутый корень всех зол, оригинал «Лучшего из миров», чтобы оказать посильную божественную помощь человечкам. Или хотя бы уговорить застрявших там эмигрантов вернуться на родину. Или, в идеале, за шкирку притащить пред очи Совета по мироустройству Разрушителя (ЛиМавтора, конечно, — тем более, что он, судя по всему, перестал скрываться). После сокращения числа возмущённых горланов на бульварах, в скверах и особенно у фонтанов стало значительно приятнее.

Клуб «ЛиМан» упорно держался. Правда, основатель его, Рако Пабан, передал бразды правления своему другу, богу-студенту. Вдоволь намахался эксклюзивным автографом ЛиМотворца аж на бумаге, потом почуял, куда ветер дует, и без сожалений отрёкся от «Лучшего из миров» (отживший брэнд, баян и прошлый век). С головой ушёл в создание новой коллекции модной одежды из окрашенных кожи и меха. Без него клуб превратился в сборище великовозрастных чудаков, упоённо режущихся в красочные и динамичные истории «МиниЛиМа».

Постепенно стали реже вспоминать о пропавшем вестнике. Почти пересох ручеёк посетителей Новой галереи. Почти замерла мельница сплетен. Союз креаторов забыл о прежнем раздражителе и переключился на охаивание банальной и малохудожественной «Мечты детства»© вкупе с заштампованным и насквозь обывательским «Только для влюблённых»©.

Жизнь вошла в прежнее русло. В заболоченную, заилевшую, пованивающую старицу. Карри Линг от нехватки новостей снова впал в уныние.

Но однажды утром у блёклой, не слишком свежей богини с капризной линией губ…

Впрочем, нет, об этом чуть позже.

Бал

Змееволосая красавица вот уже несколько часов занималась исключительно тем, что кручинилась. В последнее время её досуг равномерно распределялся между кручиной, тоской, грусть-печалью и томлением. С девушками такое периодически случается.

Наверное, пришло время хорошенько переосмыслить ситуацию. Предмет её обожания исчез. Может, предчувствовал надвигавшийся крах фирмы, а может, и по другой причине. Понятно, что в ЛиМ, — куда ж ещё ему деться? Влюблённая поклонница могла бы отправиться на поиски, но… Но хватит уже себя обманывать. Этот креатор не видит никого и ничего, кроме своего творчества. Бегать за ним, как сфинксёнок на привязи, ниже её достоинства. И выше её сил. Может, она вообще придумала всю эту любовь? С девушками такое периодически случается. Но почему так щемит сердце? Почему ничто не мило? Почему хочется запереться в алтарной комнате и никуда не выходить? Или наоборот, мчаться к нему на всех парах, наплевать на гордость и условности, открыться и надеяться на чудо?

Нет. Изящная богиня в висюльках вскочила и принялась метаться из угла в угол. Нет. Так я себя уговорю. Надо с этим что-то делать.

Она бросилась спешно, будто вот-вот нагрянут, обыщут и арестуют, собирать брошюрки, фотографии, открытки, автографы и прочие ЛиМ-сувениры в большую кучу. Когда куча угрожающе разрослась и больше нечего было к ней присовокупить, девушка выполнила трюк, который по плечу только богам и лучшим иллюзионистам.

Боги действуют так: берут большую простыню или штору (в данном случае, молочную, кружевную), накрывают объект (кучу сентиментальной дребедени), делают несколько замысловатых пассов и приказывают: «Исчезни!» Иллюзионистам, конечно, требуется куда больше хитрых манипуляций. Однако для стороннего наблюдателя результат один: полотно убирают, объект под ним не обнаруживается. Иллюзионист в этом случае обычно демонстрирует зрителям, что никакого подвоха нет, а обворожительная ассистентка извлекает объект из совсем неожиданного места. Богам такие формальности не нужны. Никто даже особенно не заморачивается, куда деваются неугодные взору вещи. Бытует смутное предположение, что возвращаются в Хаос Изначальный. Но сам Хаос на этот счёт ответа не даёт, а проверять никто не рвётся.

И вот прекрасная юная богиня с волосами, извивающимися без всякого ветра, стояла посреди опустевшей комнаты, бессильно уронив руки. Если бы выбросить из головы его было так же просто!

Тут послышалось пение небесных хоров. Машинально пригладив шевелящуюся шевелюру, девушка поспешила открыть. На пороге сиял плутовской улыбкой рыжий трикстер, бывший директор по маркетингу «Отца и сына». Скорее всего, главный инициатор безвременной кончины компании.

— Что я тебе сейчас покажу!.. — загадочно пообещал он и вошёл, не дожидаясь приглашения.

На боку у гостя болталась вместительная термосумка. Он открыл её без предисловий и достал из чёрной бархатной глубины каждому богу знакомый шар.

— Версия 2.0! Я тоже сделал фанфик. Выставлять не собираюсь, но с тобой, так и быть, поделюсь!

Змееволосая не горела особым желанием рассматривать очередной вариант ЛиМа. Только от хлама избавилась — и на тебе! Будто нарочно. Но и отказывать приятному (и что греха таить, интересному!) парню не торопилась. Нет, в ней не был ни грамма коварства, корысти или желания поиграть с чужими чувствами. Просто это так греет душу, когда за тобой ухаживают (пусть даже и не тот, от кого так ждёшь внимания). Тем временем трикстер ухватил богиню за руку и потащил её в глубь своего творения.

Они оказались в прохладной комнате с каменными стенами и тяжёлыми бархатными шторами. Потрескивали свечи в ажурных канделябрах. Мебель была дорогая и добротная, со стен таращились не слишком удачные портреты дам в пышных платьях и мужчин в сияющих латах. На самом видном месте стояло ростовое зеркало, опираясь на львиные лапы.

— Это подготовительная. Сначала надо выбрать внешность и костюм! — объяснил рыжий.

Он подтолкнул спутницу к зеркалу и продемонстрировал: большим и указательным пальцами коснулся отражения девушки, будто желая пошире раскрыть ей веки. Глаза богини в отражении стали заметно больше. Затем он ткнул в радужку и начал её поглаживать круговыми движениями. Радужка стала менять цвет. Фанфикодел остановился на ярко-зелёном оттенке. Потом одним прикосновением нарисовал соблазнительную мушку над левой губой отражения, а сами губы сделал пухлее и ярче. Отличия от оригинала были невелики, но общее впечатление было ошеломительно.

— Вот, поиграйся. Одежду найдёшь здесь. — Выдумщик указал на огромный шкаф чёрного дерева. — Потом придумаешь себе имя и запишешь вот тут. — Он продемонстрировал лежащий на небольшом столике пергамент. Писать предлагалось гусиным пером, макая его в чернильницу. — Я тоже пойду прикид сменю и всё подготовлю.

Дивная и сиятельная поигралась — не то слово. От души, что называется. Сделала из себя прекрасной ну просто сногсшибательную. Осиная талия, щиколотки тоненькие, как тростиночки. Грудь, попа — идеальные упругие полушария ровно такого размера, чтобы любой здоровый мужчина истёк слюной до крайней степени обезвоживания. Ну и лицо, конечно. И волосы чуть посветлее. И шейку подлиннее и потоньше. Ага.

На примерку времени тоже потрачено было изрядно. Но в итоге дева осталась довольна: бирюзовое платье с коричневым корсетом и кокетливыми белоснежными кружевами (безмерно дорогое в своей кажущейся скромности), коричневая бархотка на шее, шёлковые чулки, атласные бирюзовые туфельки. Единственное, как здесь принято волосы носить? Ну ничего. Подобрала наверх, уложила косами на висках и затылке, несколько прядей спустила свободно до плеч, украсила композицию заколками с шёлковыми розами. В ушки — чудные серёжки из бирюзы, дополнить ансамбль подходящим браслетиком и парой серебряных колечек. Образ завершён.

Пришло время придумать имя. На пергаменте красовалась единственная запись: красивые чёткие буквы с вычурными завитушками: «Ррегеллор Эверйенский». Это рыжий так назвался? Дева даже прыснула. Хотя и сама хороша: вон как вырядилась. Надо и имя под стать. Немного поразмыслив, пососав кончик пера, пленительная богиня вывела: «Валаара Цезеинайская». Вроде, неплохо.

Как только чернила высохли, в стене напротив столика прочертился сияющий прямоугольник. Он преобразовался в дверь. Дверь беззвучно открылась сама по себе. Новоиспечённая Валаара пожала плечами и решила считать это приглашением.

Помещение за дверью было маленькое и, видимо, тоже подготовительное. На крохотном столике шёлковые бирюзовые перчатки недвусмысленно просились на бледные пальчики. К ним прилагался веер с изображением дам и кавалеров в саду. Вооружившись этими аксессуарами, Валаара отдёрнула завесу, из-за которой лились приятный желтоватый свет, голоса и музыка.

Взору вновь прибывшей открылась просторная зала в сиянии сотен свеч. Огоньки-капельки отражались в паркете и многочисленных зеркалах. Тут и там были натыканы всяческие излишества: бюсты мускулистых мужчин, статуэтки пухлых детишек, хмурые головы мудрых старцев, фигурки девушек в ничего не скрывающих платьях. Вдоль стен стояли удобные стулья, в дальней части располагался небольшой оркестр. Центр залы предназначался для танцев и общения.

Появление новой дамы не осталось незамеченным. Все наличные мужчины, вплоть до слуг, обратили на неё восхищённые, алчущие взоры. Неподалёку от Валаары кучковались девушки. Все чуть менее красивые, чуть менее грациозные, и платья на них классом проще. Девушки хихикали, прикрывали не слишком ровные зубы веерами. Разговоры шли исключительно о графе Ррегеллоре Эверйенском. Тряхнув бирюзовыми серьгами, вновь прибывшая фыркнула и тоже спрятала ухмылку за дамами и кавалерами в саду.

Девушки приняли Валаару свой круг с почтением и дружелюбием. Завели светскую беседу. Новенькой удавалось, ничего не зная об обсуждаемых личностях, вворачивать едкие и ёмкие шуточки (но не в адрес предмета общего поклонения, конечно). Деву посвятили в свежайшие сплетни и интереснейшие подробности жизни некоего «двора».

Украдкой поглядывая на прочих участников спектакля, Цезеинайская красавица заметила того, о ком ходило столько толков. Ррегеллор. Рыжие волосы ниже лопаток свободно перехвачены фиолетовым бантом. Весь в чёрном атласе, не считая белой кружевной манишки, украшенной огромным камнем глубокого пурпурного цвета. В руке трость с мощным навершием. Сам бледен и недоступен, высок и статен. Не привычный худющий доходяга, а широкоплечий, поджарый незнакомец. Не забавный рыжий парниша, а суровый зрелый мужчина с тайной болью в груди. Сердечко так и затрепетало под коричневым корсетом. Или это по сценарию положено?

Судя по всему, приличия не позволяли вот так запросто общаться с противоположным полом. Зато в танцах это разрешалось. Старые и немощные гости расселись вдоль стен, девушки и юноши выстроились по обеим сторонам залы. Управлял ритуалом упитанный дядечка в нежно-голубом атласе. Как ни странно, Валаара ловко проделывала нужные движения, будто выучила их заранее. В процессе танца Ррегелор пару раз коснулся её пальцев. Разряд неописуемо-сладкой жути пробил деву сквозь тонкую ткань перчатки. Она невольно опустила взгляд, боясь посмотреть графу в глаза.

Танцы всё длились и длились. Они были похожи на брачные движения редких птиц. Валаара почувствовала сначала непривычную усталость, а потом даже дурноту. Пришлось присесть. К ней тут же подбежал взволнованный пожилой мужчина.

— Доченька, ты же знаешь, тебе нельзя переутомляться!

Под нос деве подсунули флакончик, источавший резкий запах. «Папенька» ещё немного посуетился вокруг Валаары, а затем, чувствуя необходимость идти к гостям, передал её заботам уже знакомых девушек. Те охали и ахали, гладили ручки подопечной и обмахивали её веерами. В конце концов, состояние пациентки было признано удовлетворительным. Можно было переключиться на любимые темы.

— Ах, любезная Валаара, вы так восхитительно танцевали!

— Как на вас смотрел граф Эверйенский! Просто глаз не мог оторвать!

— Какая из вас получилась бы пара!

После этой реплики девушки смутились и неловко перевели разговор. Видимо, образованию идеальной пары существовало некое непреодолимое препятствие. Валаара начала подозревать, что ответ кроется в нежданных усталости и дурноте.

Через полчаса был объявлен ужин. Все потянулись к столу, расточая взаимные комплименты. Валаару бережно поддерживали под локотки.

Во главе стола сидел «папенька». Слева от него было место Валаары. Справа — дорогого гостя, Ррегеллора. Ела дева, не чувствуя вкуса изысканных блюд. Изредка, едва осмеливаясь поднять глаза от тарелки, она ловила пронзительный, задумчивый, печальный взгляд графа.

Вечер шёл своим чередом. После ужина танцы продолжились, но в основном, для молодёжи. Публика постарше разбрелась — кто в курительную комнату, кто развлечься карточными играми, кто уединиться во многочисленных альковах или в саду, завести издалека беседу с нужными людьми для взаимной выгоды и плодотворного сотрудничества.

Валаара предпочла удалиться в сад. Прогуливаясь по залитым лунным светом гравийным дорожкам, вдыхая запах сирени и внимая пению влюблённого соловья, она почти забыла, что это лишь иллюзия, созданная одним обаятельным ловкачом. Вот, кстати, и он явился — по хрустким камушкам, но совершенно беззвучно.

— Светлейшая Валаара.

— Граф, — чуть слышно проронила она.

— Я наслышан о вашей болезни.

Дева стыдливо прикрыла лицо веером.

— Мне больно видеть, как погибает такой прекрасный цветок, — пророкотал Ррегеллор глубоким, завораживающим голосом. От этого голоса подкашивались колени. — Я хотел бы наделить вас здоровьем и вечной молодостью, чтобы ваша красота никогда не увяла. Но цена… Цена слишком высока. Я боюсь даже заговорить о ней в вашем присутствии, о чистейшая и прекраснейшая!

— Какова же цена? — прошептала Валаара, вперив взор в банты на бирюзовых туфельках.

Ррегеллор резко шагнул к ней вплотную, взял за подбородок, заставил посмотреть в свои глаза. Фиалковые глаза с бордовым вертикальным зрачком.

— Ваша бессмертная душа.

Голос его был таким низким, что почти превращался в угрожающее львиное рокотание. Верхняя губа его, такая неправдоподобно-алая в лунном свете, чуть приподнялась, показав краешек острого, длинного клыка. Ррегеллор отстранился, будто против воли, будто борясь с невидимым противником.

— Я буду гостить у вашего батюшки ещё неделю. Подумайте.

Развернулся и бесшумно ушёл. Валаара прислонилась спиной к трёхсотлетнему дубу. Сердце срывалось в галоп, по телу пробегала дрожь. Страх и предвкушение.

Неделя как единый вдох. Молчаливые конные прогулки с Ррегеллором под луной, долгие, проникновенные беседы у пруда — от заката и до глубокой ночи, новые приёмы и балы, где важен только его взгляд, только его присутствие. И наконец, судьбоносный вечер.

— Завтра ты уезжаешь.

— Да.

— Возьми меня с собой.

— Только если ты согласишься…

Валаара медленно, негнущимися пальцами сняла с тонкой шеи кружевную алую бархотку и прикрыла глаза.

— Я готова.

Объятия, и боль, и первый поцелуй, кровавый поцелуй. Её кровь, её слёзы.

— А теперь летим! — приказал он.

И они взлетели. Лёгкими ночными созданиями на полупрозрачных кожистых крылышках. И долго кружили в вышине, славя вечную жизнь и вечную молодость.

Потом нерасстанные объятия перед самым рассветом.

— Нам пора уходить, — жарко прошептал граф, целуя аккуратное ушко. Бирюзовая серёжка не качнулась от нежного прикосновения. — Солнце погубит нас.

— Теперь я твоя.

— А я твой.

Они страстно поцеловались на фоне светлеющего неба…

…и оказались в подготовительной комнате. В прежнем облике. Змееволосая богиня едва проморгалась, стряхивая наваждение.

— Ну как? — спросил худющий, веснушчатый молодчик с лукавой улыбкой.

Бывшая Валаара прислушалась к себе. Она не ощущала той всепоглощающей любви, которую испытывала к таинственному графу всего минуту назад. От иллюзии осталось только горьковатое послевкусие и ощущение неловкости. Каким настоящим казался ей тот мир! Теперь-то видны и белые нитки, и торчащие узелки, и кривоватые швы. И напыщенность слога, и банальность сюжета, и ходульность массовки. Обобщённо-исторические декорации, нелепая стилизация имён, титулов, манер и костюмов. Но как легко она втянулась в глупый спектакль для девочек-подростков, мечтающих о неземной, запретной любви идеального мужчины!

— Ох, — только и выдавила из себя богиня.

— Я знал, что ты оценишь! — возликовал трикстер. — Если хочешь, потом ещё поиграем. Есть парочка-другая заготовок в моём фанфике. Не волнуйся, про дистанцию я помню, ничего непристойного!

Глаза честные-честные, но такая неотразимая хитринка на самом дне!

— Посмотрим, — неопределённо пожала плечами красавица в висюльках.

Но конечно, она уже знала, что согласится. С девушками такое периодически случается.

Началось

Так вот, однажды утром у блёклой, не слишком свежей богини с капризной линией губ слегка запершило в горле. Потом появился насморк. Сперва она не верила и отрицала. Как, насморк? У меня? Да нет, не может такого быть! Прятала страшную действительность от себя и от окружающих. Густо припудривала покрасневший кончик носа, старалась поменьше разговаривать, чтобы скрыть отвратительную гнусавость.

Потом проснулись несвойственные серенькой компаньонке гнев и агрессия. Все вокруг ходят и улыбаются, гадины такие, а я тут помираю! Чтоб у вас из носа волосы до колен выросли! Чтоб у вас изо рта и из подмышек воняло! Чтоб вы тоже соплями истекали, как я, и мучились этой кошмарной агонией насморка! Одной чересчур жизнерадостной соратнице чуть на шею агитплакат не одела. Крыса мерзкая!

Так как компаньонка была посредственной богиней, даже специализации никакой не имела, проклятия её не работали. Это заставляло недужную ещё больше стервенеть.

Потом горло заболело всерьёз, а вместе с ним и голова. Одолели вялость и жар. Нет, нет, это не простуда. Пусть лучше будет насморк, он ведь должен быстро пройти! Насморк — ерунда. Я богиня, мне какой-то там насморк — тьфу и растереть!

Но болезнь была неумолима. Даже предводительница движения «ЛиМу — бой!», почуяв неладное, явилась к хворой домой. Активистка достаточно повидала чумы и мора в «Лучшем из миров», чтобы не маяться дурью и не отрицать очевидное. Живенько сгоняла в Новую галерею и уже через полчаса вернулась с исчерпывающими рекомендациями по лечению подобных недугов. И с объёмистым пакетом средств первой помощи.

Пациентка лежала ни жива, ни мертва. Безучастно пялилась в потолок, ни на что не реагировала, помощь доброхотов принимала равнодушно. Бездна отчаяния поглотила всё её существо.

Открылся сотрясающий нутро кашель. Говорить компаньонка почти не могла, до отхожего места доползала с трудом. Почти всё время спала и считала это благословением.

Потом смирилась и приняла своё состояние. Попрощалась с немногими подругами, составила беспрецедентный для безмятежного мира документ — завещание. И приготовилась отважно встретить то, что уготовано. Перед глазами её то и дело вставала харя старпёра-пророка, предсказавшего богам болезни и смерть, мельчание и превращение в людей. Он, видно, проклял меня. Почему, почему именно меня? Хотя какая разница? С кого-то это должно было начаться…

Шли дни, а неизбежное всё не наступало. Больной даже начало казаться, что ей становится лучше. Но она гнала от себя бесплодную надежду, твердила, что нельзя поддаваться самообману. Литрами пила густой чай с мёдом и клюквой и стоически ждала.

В конце концов, она поправилась. Поправилась! Когда уже не верила в чудо! У постели исцелённой собрались те, кто поддерживал её в часы страданий и безысходности. Посмотрев на них ясными, просветлёнными глазами, обняв всех поочерёдно, она тихо встала, облачилась во всё белое, покрыла голову платком и вышла навстречу миру.

Нельзя сказать, чтобы дом больной окружали несметные толпы сочувствующих. Однако пара-тройка зевак валандалась поблизости. Народ соскучился хоть по каким-нибудь новостям. Зоркий наблюдатель мог бы заметить вдалеке глаз Карри Линга, спешащий запечатлеть ожившую после болезни богиню. Вот что значит, на своём месте пухлячок! Это ж какое чутьё надо иметь!

Воскресшая дождалась, пока глаз подлетит поближе, а жаждущие откровения соберутся в зоне слышимости. Потом простёрла осиянные солнцем руки и возвестила:

— Друзья мои! Я была больна, но теперь исцелилась! Это ли не чудо? И я хочу передать вам то, что мне открылось.

Она выдержала паузу, чтобы слушатели умолкли и благоговейно навострили уши.

— Болеть — это ужасно. Воспаляется горло. Затем приходит насморк. Потом ломота в висках, слабость, жар и кашель. Готовьтесь, братья и сёстры, ибо эта опасность подстерегает каждого! Она подкрадывается незаметно и нападает из-за угла.

Снова сильная пауза. Боги начали стекаться и потихоньку, шёпотом передавать из уст в уста речь богини в белом.

— Говорю вам, есть способы уберечься. Не гуляйте в лёгкой одежде в холодную и ветреную погоду. Замочив ноги, старайтесь их скорее обсушить и согреть. Не находитесь в закрытом помещении вместе с больным. В пик заразы мойте руки и носите на лице повязку. Закаляйтесь и ешьте больше фруктов.

Кто-то начал спешно записывать. Многие снимали на смартфоны. Глаз Карри Линга по дуге облетел внемлющую публику и вновь остановился на среднем плане исцелённой.

— И ещё говорю вам, если всё-таки заболели, готовьтесь к ужасу и невыносимым мукам. Но веруйте, что это пройдёт. Принимайте помощь с благодарностью. Сдерживайте гнев и раздражение. Больше спите, больше пейте горячего, полоскайте горло отварами трав, промывайте нос солёной водой. Закутайтесь в одеяло, наденьте шерстяные носки, оберните шею шарфом, регулярно проветривайте комнату. И заботьтесь о ближних своих, чихайте и кашляйте в платок, чтобы не передавать заразу дальше.

Впечатлительная богиня в первом ряду всплакнула. Представители сильного пола сжимали кулаки и стискивали зубы, будто чтобы уже сейчас дать отпор незримой угрозе.

— И ещё говорю вам, хотя хворь охватывает тело, она и душу вашу не оставит незатронутой. Вначале будет отрицание, затем гнев, торг с неизбежностью, отчаяние и, наконец, принятие. Стойко несите это бремя. Не закрывайте глаза на очевидное, лучше раньше начните лечение. Сдерживайте гнев, ибо окружающие не виноваты в том, что вам плохо. Не опускайтесь до вымаливания для себя более лёгкой участи. Торг ничего не изменит: болезнь возьмёт своё в любом случае, ибо она не знает жалости. Не поддавайтесь отчаянию, ибо хворь не будет длиться вечно. Принимайте свою судьбу с достоинством, ибо это единственный способ сохранить себя в неравном бою с недугом. Я сказала, вы меня услышали. Идите и несите своё знание дальше и дальше.

Повелительным взмахом руки богиня в белом отпустила паству. Слегка пошатываясь, вернулась в дом. Толпа ошеломлённо молчала ещё несколько минут. Потом рассосалась — нести знание, а заодно и панику. Все помнили, о чём ещё недавно кричали лимобоевцы на каждом шагу. Что невыносимые муки простуды — это лишь начало…

Исцелённая богиня постриглась почти под ноль и, как только вернулись силы, полностью обновила свой гардероб на просторные белоснежные одежды до пола. Неделю или две самоотверженно помогала хворым и страждущим. С каждым днём их становилось всё больше. Потом оставила исчерпывающие советы по профилактике и лечению простуды. Целую стопку скрижалей извела. И отправилась в ЛиМ получать медицинское образование.

Пусть у неё никогда не было специализации, зато теперь появилось призвание. Судя по всему, этому миру скоро понадобятся квалифицированные врачи.

Дневник пропавшего вестника

В светлое будущее

О, да человечков ждёт много интересного! Вот, например, посмотрел на «восстание» машин. Всё цивилизованно и культурно. Санкционированные митинги. Требуют два выходных в неделю, восьмичасовой рабочий день, уравнение в правах, представительство в парламенте. И чего эти человечки так страшились все предыдущие столетия? Конструктивного диалога?

***

Другая эпоха. Проблема голода решена. Китай завалил мировые рынки мясом панд. Смотался в Чэнду, попробовал традиционный панда-гриль. Жестковат, но с кетчупом очень даже!

***

Подальше в будущее. Людишки отчаялись подчинить себе естественную среду и приручили новую — цифровую. Почти с ней срослись, вживили себе чипы. Попробовал вселиться в разум смартика, программного конструкта, регулирующего деятельность почти каждого дома на планете. Что сказать? Ощущения не те. Холодно, непонятно, неуютно. Зато как он умеет медитировать на нолики и единицы!

***

Такое впечатление, что креатор сначала старательно создавал разные виды проблем и паранойи, а потом последовательно доводил до абсурда то одно бедствие, то другое. Например, перенаселение. В эпохе, куда я попал, семья из шести человек может жить и справлять все биологические надобности на площади 15 квадратных метров. И это в лучшем случае. Неприятно. Теснота, антисанитария, однообразная соевая еда. Никакого раздолья для такого гурмана, как я.

***

Вот ядерная зима во всей своей красе. Зябко, тускло, туманно, мутантно. Зато с перенаселением проблем нет!

***

В одном закутке грядущего открыл для себя новый вид гурманства: ароматическое. Приносят тебе всякие изысканные, необычные, редкие запахи. Интересно тебе, например, как пахнет скунс, о котором столько говорят. Пожалуйста: любой каприз. Хоть скунс, хоть жук-бомбардир, хоть южноамериканский гоацин, хоть тасманский дьявол! Естественно, природными ароматами здесь не ограничиваются. Можно разнюхать самые модные духи ушедших веков, можно наполнить ноздри запахом давно забытых блюд, можно втянуть благоухание утреннего часа пик в Москве XXI века. Удивительная придумка!

***

Влез в очередную антиутопию. Все равны и ни у кого ничего нет. Хотя постойте, будущее ли это? Где-то я такое видел…

***

А здесь человечество вымело подчистую все природные запасы: нефть, уголь, газ, руду. Пытаются строить космолёты из дерьма и палок, заправлять машины квасом и выращивать дома-грибы. Ну а что, регресс, зато экологичный.

***

Для разнообразия посмотрел на экологический коллапс. Кислотные дожди, все в респираторах и защитных костюмах, некое подобие жизни только под куполами. Природа выводит уродливые, но предельно стойкие виды крыс, голубей, сорняков и тараканов. Задыхающиеся морские твари выбрасываются на берег, где их пожирают зубастые чайки. Побыл такой чайкой. Забавно, но недолго.

***

А вот ещё одно будущее, где роботы-супримы загнали человечество в резервации. Не устают людишки наступать на грабли. Прежде чем создавать искусственный разум, сначала со своим худо-бедно разберитесь!

***

Будто страницы пролистываю: вот «Лучший из миров» метеоритами завалило, вот парниковым эффектом придушило, вот из всех живых тварей остались люди, микроорганизмы да самые живучие страшилы на дне Марианской впадины. Давно так не развлекался!

***

Идиллическое будущее. 90% населения мира лежит в капсулах и видит виртуальные сны. На улицах тихо, никакой преступности, отходов минимум, все довольны. Исключая, конечно, десятую часть человечества с извечным шилом в анусе. Считают, если сеть их не переварила и выплюнула, то и остальные не должны жить в мире и покое. Ну не подлюки ли?

***

Глобальные террористы, евреи, масоны — вот за кем будущее! В какое время ни заявлюсь, выясняется, что именно они у руля, вечно вертят миром, как им заблагорассудится. По крайней мере, в этом глубоко убеждена львиная доля человечков.

***

Что примечательно, в любой эпохе ищут средство от всех болезней и эликсир бессмертия. Вот дурные создания! До сих пор не поняли, что в этом мире не болеет и не умирает только то, что уже мёртво.

***

Общество, где получить разрешение на убийство не сложнее, чем развестись с опостылевшей супругой. Прямо отбивают всю охоту мочить двуногих!

***

Смотришь на одно будущее и видишь: креатор явно сочувствует и помогает своим созданиям. Смотришь на другое: ненавидит и прореживает человечество всеми доступными способами. Чего только ни придумал: и глобальные катастрофы, и эпидемии, и войны, и нехватку всего и вся. Как сытая кошка над ящерицей глумится: уже и хвост оторванный перестал извиваться, уже и ящерица еле шевелится, хотя уползти всё пытается. Пушистая бестия даст ей ложную надежду, даже отвернётся на минуточку, а потом всё равно найдёт по вялому копошению в траве. Милосерднее было бы сразу прикончить…

***

Ну вот. Прикончил. С запозданием на пару тысяч лет бессмысленных страданий. Ну что ж, поучительно. И жестоко. Да…

Вроде, конец, а я не наигрался… Пойду, что ли, рыбой-каплей побуду. Или ещё какой мерзостью. Освежусь после человечков. Но чую я, так просто меня не отпустит…

В активном поиске

Простуда лютовала. Страдания небожителей были безмерны. Конечно, большинство богов бывало на экскурсии в «Лучшем из миров», то есть примерно понимало, что ОРВИ — не предел возможных боли и дискомфорта (хотя, может быть, от этого становилось ещё жутче). Многие слышали речь первой исцелённой хотя бы в пересказе, так что старались проявлять сдержанность, стоицизм, заботу об окружающих и благодарность к ухаживающим. Но далеко не всем это удавалось. Боги — что с них взять? Привыкли, что всякие неприятности — с кем угодно, но не с ними.

Карри Линг, которого ОРВИ тоже не обошло стороной, сделал серию популярных передач о профилактике, течении и лечении простуды. Даже сгонял в «Лучший из миров», взял интервью у людей-врачей. И у богини в белом, уже поступившей на медфак. Профессионал!

Едва оклемавшись, многие боги начали задавать себе вопрос, от которого становилось очень и очень неуютно: «А что если простуда — это только начало? Что если это были всего лишь цветочки?»

Лимобоевцы (у кого были силы) принялись сеять в обществе панику. Нет, не в качестве официальной политики движения. Просто, видимо, эта организация привлекала самых нервных богов с самыми бескостными языками.

Отовсюду слышались предложения закрыть ЛиМ (во всех версиях и вариантах) на карантин — ведь откуда ещё взяться заразе? Но как вытащить из оригинала эмигрантов и как проконтролировать или изъять бесчисленные ЛиМ-копии, расползшиеся повсеместно?

Всё чаще раздавались вопли о том, чтобы призвать к ответу нескладного креатора. Сам заварил, пусть сам и расхлёбывает. Впрочем, мало кто всерьёз верил, что этот растяпа сможет что-нибудь исправить. Просто хотелось на ком-нибудь злость сорвать. При первых намёках такого рода бог-организатор благоразумно исчез. Правильно: толпа быстро назначает крайнего.

Неизвестно, кто первый озвучил мысль, что надо искать Первобога. Побродила-побродила эта мысль из одного ума с другой, а потом решила, что пришло время прочно обосноваться в воздухе. Оттуда её и почерпнули самые активные и предприимчивые боги. Мысль была отличного качества: оформившаяся, чёткая, навязчивая. Прямо бери и действуй. Вот они и стали действовать. Искать.

Под подозрением оказался согбенный бог-осветитель. Логично: он и невообразимо древний, и скрытный, и каждый день по сотне раз говорит: «Да будет свет!» — и становится свет. Но добиться признания от вредного старикашки было просто невозможно, так что эту версию временно оставили.

Стали коситься на возрастных членов Союза креаторов. Устав от назойливых вопросов, один из них швырнул оземь любимый резной посох и в сердцах рявкнул:

— Да вы посмотрите на наши произведения в Музее! Неужели вы думаете, что мы даже общими усилиями могли бы создать вселенную, в которой живём сейчас?! Да ЛиМавтор нас всех за пояс заткнул, не напрягаясь!

Это родило новый виток слухов о ЛиМавторе. Но теперь ему вменялось не двуединство, а целое триединство! Ну как же, Первобог исчез, ЛиМавтор исчез, бог-организатор исчез! ЛиМавтор и есть Первобог, — кто ещё мог сотворить мир сложнее, чем тот, в котором сам родился (явился, образовался)?

Более трезвые умы эту идею не поддерживали. Они предлагали не личностный, а географический принцип поиска. Где лучше всего искать Первобога? В центре мира, где ещё? Однако в центре мира был дачный кооператив, где мирно копошились десятки пожилых богов: родители змееволосой, бог-коллекционер, создательница общества «ЛиМу — бой!» и другие почтенные пенсионеры. Для порядка энтузиасты опросили их всех, но опять же, ничего путного не добились. Все с честными глазами отрицали свою первобожескую сущность. Не пытать же старичков, в самом деле.

Кто-то предположил, что Первобога надо искать среди Хаоса Изначального. Кто знает, может, на необъятных просторах вечно изменчивого есть целый материк, обитаемый, обустроенный и развивающийся по альтернативному пути? За все эры существования богов ни у кого не возникало такой мысли (вот как кризис подстёгивает воображение!) и порыва исследовать всю даль и ширь Хаоса. Вот и сейчас желающих не нашлось. Поговорили-поговорили и стали другие гипотезы выдвигать.

Прожжённые лимобоевки возмутились: а почему это все считают, что Первобог именно мужчина? Почему это не может быть богиня? Сильная, волевая, даровитая? И многозначительно посматривали на свою предводительницу. Широкого распространения их версия не получила.

Потом муза кому-то нашептала разумную и простую мысль: раз Первобог не имеет себе равных в могуществе, что ему стоит замаскироваться так, чтобы никто этой маскировки не распознал? Тогда глупо искать только среди стариков, ведь Первобог может притвориться кем угодно. Как и многие разумные мысли, эта не снискала большого отклика. Оно и понятно: кто захочет усложнять себе жизнь и подозревать всех поголовно? Многие разумные мысли не приживаются просто потому, что никто не любит заморачиваться.

Где-то на периферии всего этого дискурса робко стучался в умы резонный вопрос: «А с чего вы взяли, что, объявись только Первобог, и всё сразу наладится?» Стучался этот вопрос в плотно запертые двери: заткнутые уши, зашоренные глаза и законопаченные мозги. Естественно, страсть как хочется найти волшебное средство, чтобы ам его — и всё пучком. Куда проще надеяться на чудо, чем разобраться, что я — конкретно я — могу сделать в этой ситуации. Куда проще верить в супергероя, спасителя и Деда Мороза, чем взять на себя ответственность и действовать. Опять же, никто не любит заморачиваться.

Тогда назначили крайнего: Карри Линг, ты ведь вестник, твоя задача поставлять публике информацию. Вот и проведи расследование. Вертись как хочешь, а добудь Первобога. Не то хуже будет. Карри Линг отбрыкивался и отшучивался, но уже с некоторым беспокойством даже в записывающих глазах.

Неизвестно, к каким глупостям или уродствам привёл бы этот фарс. В один прекрасный день, когда Карри Линг уже подумывал, не последовать ли за коллегой-предшественником, к нему в студию зашёл знакомый бог.

Вытер ноги о половик, кашлянул.

— Ну вот и я. Искали?

Визиты

Хотелось, чтобы всё было просто и прозрачно. Но когда в ЛиМе так бывало?

ЛиМавтору пришлось создать целый отдел по связям с молящими и нанять солидный штат секретарей. У творца «Лучшего из миров» появился свой сайт, свои странички в соцсетях, и их тоже должен был кто-то вести. Креатор махнул рукой и позволил персоналу разбираться самостоятельно.

Жрецы нескладного бога придумали сложный церемониал аудиенций и систему отсева незначительных просьб и посетителей. Выстроили мощный бюрократический аппарат и составили кучу форм, анкет и прочих документов, которые необходимо заполнить, прежде чем предстать пред светлы очи Самого. Конечно, в такой эффективной машине каждому, даже самому незначительному винтику перепадало изрядно. Ну и отлично, не надо о зарплатах заботиться.

Отдел работал так: вы заполнили все документы, назовите цель визита. Личное обогащение? Прочтите информационный бюллетень №32: пропорция богатых и бедных в мире должна оставаться неизменной. Для дарования вам богатства необходимо получить просьбу другого молящего о его личном разорении. Ваша анкета поставлена в очередь. Перед вами 258 402 396 человек. Мир во всём мире? Информационный бюллетень №15: согласно художественному замыслу создателя, наш мир представляет собой динамическую структуру, и достижение мира во всём мире, то есть стазиса, приведёт к немедленному самораспаду. Накормить голодных, дать кров бездомным, и чтобы никто не ушёл обиженным? Опять же, закон самораспада плюс константа мировой несправедливости. Спросить об этом самого ЛиМотворца, он бы ни за что не вспомнил о названных пропорциях, законах и константах. Как и боги-искусствоведы, сотрудники отдела по связям с молящими всегда лучше знали, что хотел сказать автор.

В любом случае, своё дело они тоже знали. К аудиенции допускались исключительно адекватные, учтивые люди с нестандартными просьбами. Несмотря на это, сам того не замечая, креатор поступал примерно так же, как и набранный им штат крючкотворов. Старался всеми способами навешать лапши на уши просителям, чтобы обосновать зло, страдание, свои ляпы и нежелание пальцем о палец ударить. Впрочем, большинство посетителей было настолько ошеломлено возможностью лицезреть Самого, что не роптало. Покорно подставляло уши и уходило с просветлённой улыбкой.

В конце концов, ЛиМавтору надоело принимать человечков лично. Он повесил в зале аудиенций свой огромный портрет, велел молиться на него и пить водичку, которая заряжается от портрета тут же, в кулере. И главное — верить. Тогда всё исполнится. А если не исполнится — мало верили. Пейте водичку и работайте над собой.

Был в этом, конечно, определённый цинизм, было и притворство липового волшебника из детской сказки, но ведь молодой бог не был заточен под то, чтобы вершить правосудие и решать чужие проблемы (он свои-то решить никогдане мог). Он был креатором и хотел творить, быть признанным и заслуженно почитаемым. Так что он велел своим верным жрецам повесить почтовый ящик для восхищённых отзывов и дифирамбов. Раз в неделю выборочно почитывал послания оттуда и улыбался, как нерадивый школьник, получивший первую, выстраданную пятёрку.

Жаль, что по нечётным дням так легко не отбояришься. Благо, боги приходили на аудиенцию не сплошным потоком, а раз от раза. Просили максимум автограф. Жаждали поговорить об искусстве и о «Лучшем из миров». Начинающие креаторы или предприниматели спрашивали совета. Если бог-посетитель оказывался настроен недружелюбно (а это, к прискорбию ЛиМавтора, случалось всё чаще), создатель шедевра ловко скрывался в предыдущем дне или в неосуществившейся вероятности. Пережидал и возвращался уже после ухода нежелательного собеседника.

Однажды случился очень греющий душу визит. На огонёк заскочил «пропавший» вестник.

— Привет, дружище! Мир ты создал — просто конфета! Иногда в жуть бросает, но какая интрига! Я уже дошёл до конца человечков, по второму или третьему кругу прохожу, а всё никак не надоест. Так держать!

Он хлопнул растерявшегося и польщённого креатора по плечу и с гиком исчез, чтобы появиться где-то и когда-то далеко и тут же броситься в схватку.

Нежданно-негаданно в один из дней заглянул трикстер. Он в красках, с шутками и прибаутками рассказал креатору, какая буча поднялась на берегах Хаоса Изначального. С особым смаком изложил самые экзотические слухи и самые радикальные предложения касательно того, что хотели сделать с «Лучшим из миров» и его незадачливым создателем. Дал пару стоящих советов по избеганию возможных недругов и перечислил самых рьяных, которые могут взять «решение проблемы» в свои агрессивные руки. Прихватил со стола пачку печенья с шоколадной крошкой и с чувством выполненного долга растворился в воздухе.

Заходили ещё почитатели молодого творца из клуба «ЛиМан». Но они, в основном, восхищались достоинствами жалкой пародии под названием «МиниЛиМ». Креатор еле дождался окончания их визита.

Явилась смутно знакомая богиня с вечно шевелящимися волосами и бряцающими висюльками. С порога, волнуясь и запинаясь, понесла какую-то дикую околесицу:

— Я поняла, что настало время объясниться с тобой. И теперь я к этому готова. Раньше я не могла без трепета взглянуть на тебя, не могла без замирания сердца думать о тебе. Но больше я не намерена…

Голос её возвысился и сорвался, посетительница поперхнулась. Креатор вежливо предложил ей заряженной водицы из кулера. Богиня в три глотка осушила стаканчик и продолжила:

— Я переболела, слышишь? В смысле, не простудой, а тобой. Хотя простудой тоже, но это неважно. Я почитаю тебя как креатора и создателя великого шедевра. Но я вижу всю твою слабость, всю твою жестокость как личности. Они отразились в твоём мире. Я поняла, что ты не журавль в небе, а самолётик, нарисованный на потолке детской. И мы не смогли бы быть счастливы вместе. Мы слишком разные. Вот. Я должна была тебе это сказать. И дело не в тебе, а во мне. Я нашла того, с кем мне хорошо. Желаю и тебе обрести любовь. Ну и творческих успехов, конечно.

Несколько скомкав концовку эмоциональной и полной пафоса речи, богиня исчезла. Оставила после себя свежий аромат духов. ЛиМотворец был озадачен. Но близился полдень, время обеда и свободы от глупой, самому себе продиктованной обязанности. Так что он легко выбросил из головы богиню в висюльках и больше о ней не вспоминал. Мало ли нелепицы болтают посетители!

Надо сказать, креатор и сам долго не понимал, зачем торчит в этом времени и месте, хотя ничто не мешает ему спрятаться так, что ни один докучливый человечек, ни один неуёмный бог не отыщет. Но вот пришёл тот, ради кого — подспудно, подсознательно — всё и затевалось.

— Ну здравствуй.

Услышав этот голос, ЛиМавтор вздрогнул. Медленно поднял голову от каракулей-набросков нового мира.

— Здравствуй, папа.

Искробородому явно было неловко. Он не знал, с чего начать.

— Да ты садись, — торопливо предложил сын.

Споткнувшись, дёрнул верёвку, чтобы завесить шторой свой чудотворный образ. Отец уселся на простой дешёвый стул, предназначенный для посетителей. Сын устроился в своём троне и потянулся к кнопке вызова секретаря.

— Хочешь чего-нибудь?

— Нет-нет, — рассеянно отказался бог-организатор. — Я на минуту зашёл. Хотел…

Он вздохнул, расправил складки тоги, разгладил крошечные молнии в бороде.

— Я хотел извиниться.

Креатор подхватил стремительно падающую челюсть.

— Фирму «Отец и сын» я создал, чтобы какой-нибудь проходимец не воспользовался тобой и твоим произведением. В итоге я сам оказался этим проходимцем. Вытеснил тебя, лишил слова в вопросах о версии 2.0 и «МиниЛиМе» да и вообще всё запорол. Ты же слышал, наверное, что компании больше нет? Из-за моих ликвидаторов. А ведь хотел как лучше…

Создатель «Лучшего из миров» смотрел на отца раскрытыми до предела глазами. Хотел вобрать эту небывалую сцену целиком и запомнить на века. Пальцы ЛиМавтора были холодные и чуть заметно дрожали.

— Наверное, я неправильно тебя растил. Ты оказался не таким, каким я хотел видеть своего сына. Я пытался тебя переделать и с ума сходил, когда не получалось. Как меня корёжило внутри, когда я видел, насколько ты не похож на меня… Я был неправ. Ты такой, какой есть. И надо было просто это принять. Тогда, возможно, в твоём шедевре было бы больше радости, добра и справедливости. Да и в твоей жизни тоже…

Отец смотрел в пространство, накручивая на палец локон седой бороды. Говорил, будто в пустоту, будто просто озвучивая давнишний внутренний монолог.

— Я ведь только теперь по-настоящему увидел твой мир. Только теперь понял, что это не товар для продажи, не продукт для раскрутки, а поистине произведение искусства. Невообразимо сложное, глубокое и поучительное. И я завидую твоему таланту. Если разобраться, наверное, моя зависть и моё нежелание признаться себе в этом низменном чувстве и привели к такому некрасивому положению вещей.

Искробородый встал, собираясь уходить.

— Если ты не против, я поживу в твоём мире, пока на родине всё не уляжется. Я буду неприметным, никаких чудес. Это в моих интересах.

Он протянул руку. Пожатием отец и сын закрепили хрупкое, долгожданное понимание и искреннее взаимное уважение.

Через минуту после отбытия бога-организатора исчезли домики-фантомики. Исчезли уютный коттеджик ЛиМавтора и крепостная стена вокруг него. Растерянные сотрудники отдела по связям с молящими стояли посреди роскошного макового поля. Их работодатель пропал — на этот раз действительно бесследно. Здесь ему больше нечего было ждать.

Сенсация

— Значит, вы и есть Первобог? — растерянно спросил Карри Линг собеседника. Пальцы привычно настраивали кадуцей без участия сознания.

— Я и есть, — просто, жизнерадостно ответил тот. — Что, не похож?

Вестник все силы направил на то, чтобы сдержать слишком громкие мысли. Удобно устроившийся на лежанке старичок больше напоминал доброго, безобидного гнома, чем самого могучего из богов, творца Вселенной, отделившего Порядок Первозданный от Хаоса Изначального. Сухонький, сморщенный, низенький. В ушах волос больше, чем на голове. Как-то не представляется этот обдутый сильным ветром одуванчик в роли великого демиурга.

— Внешность бывает обманчива, друг мой, — улыбнулся дедуля, будто всё же поймав мысли вестника за хвост.

Карри Линг проблеял нечто неразборчивое, потом собрался и приступил к интервью. Неожиданно, конечно, и подготовиться не было времени, но работа есть работа.

— Почему вы всё-таки решили раскрыть тайну своей личности? — выпалил он первое, что пришло в голову.

— Не хотел, чтобы в охоте за мной пострадали невиновные. Вы в том числе.

Пухлый обаятельный бог смущённо кашлянул.

— Ну… вряд ли случилось бы что-то серьёзное… — пробормотал он.

— О, вы не знаете, что могут выкинуть напуганные и растерянные боги, — возразил старичок. — Так что вы меня искали-то?

Карри Линг опешил от такого вопроса.

— Эмм… Вероятно, многим зрителям хотелось бы услышать ваше мнение по поводу сложившейся ситуации… С «Лучшим из миров», имеется в виду. Они считают, что вы, как самый древний из богов, можете знать, что делать.

— Папу нашли, — хмыкнул Первобог, подкручивая ушную растительность. — Что тут говорить-то? Всё так, как должно быть.

— То есть? — удивился вестник. — Боги болеют простудой. Это же из ряда вон выходящее явление?

— Теперь уже нет, — ответствовал тот, кого долгое время считали богом-коллекционером.

Видя, что разговор заходит в тупик, Карри Линг попробовал сформулировать иначе.

— Публика обеспокоена слухами о том, что мир близится к своему концу, что вскоре боги будут не только болеть, но и умирать. Что в итоге они потеряют силу, станут людьми, а наш мир сольётся с ЛиМом. Прокомментируйте, пожалуйста.

— Тут и комментировать нечего. Всё это правда, — отрезал собеседник.

По хребту вестника пробежала волна холода.

— Но… как же так?

— Вот так. Наш мир очень долго был тих, безмятежен и неизменен. На его функционирование было отведено большое, очень большое количество энергии. С появлением каждого нового бога эта энергия потихоньку убывала. И вот она почти израсходована. Завершается наше затянувшееся детство. Пора осознать, что и мы не вечны.

Дедуля по-хозяйски откупорил так кстати стоявшую на столике бутыль амброзии и налил немного себе и кудрявому любимцу дам.

— Всё просто и логично. Знаете закон копий? Копия всегда чуть хуже оригинала. Творить по образу и подобию значит создавать копию. Поэтому боги мельчают, теряют специализацию, скоро станут совсем как люди. А насчет слияния с ЛиМом — сольются вообще все миры. Придут к общему знаменателю и объединятся. Нескоро, конечно. В каком-то смысле они и так едины, как бесчисленные отражения единого образа в тысячах граней кристалла.

— И ничто не поможет? А если отправить «Лучший из миров» в небытие? Или призвать к ответу ЛиМавтора? — слабым голосом спросил Карри Линг.

— Вы же умный юноша, подумайте сами. Может, такие меры как-то успокоят публику, но ситуации не изменят. А насчёт креатора — неужели вы думаете, что он действительно создал мир настолько сложнее нашего?

Первобог прищурил глаз, как учитель, пытающийся навести бестолкового школьника на правильный ответ.

— Если грифон забредёт в чужой сарай, отыщет там сложный механизм и принесёт вам, неужели вы поверите, что грифон сам этот механизм смастерил? Нет, конечно. Своим креаторским гением тот, кого называют ЛиМавтором, увидел во всех подробностях и явил нашему взору небывалый мир: сложный, жестокий, но бесконечно притягательный. Не создал, но вообразил настолько точно, что в итоге смог разглядеть его сквозь непроницаемую для прочих богов завесу. И даже показать его нам. Я вообще склоняюсь к мысли, что «ЛиМ» первичен по отношению к нашему миру, — но это только предположение, основанное на интуиции.

Старичок посмотрел на оторопевшего вестника и утешительно потрепал его по плечу.

— Да не расстраивайтесь вы так. Живут же люди с осознанием своей смертности. Вот и вы привыкнете. Не сразу, но в итоге смиритесь. Притом нам повезло: у нас на такое привыкание гораздо больше времени, чем у человечков.

Бог-коллекционер, по совместительству Первобог, разом опрокинул свой бокал амброзии и пружинисто, бодро поднялся.

— Боюсь, больше ничего не могу добавить к сказанному. Переварите пока это. И зрители ваши пусть переваривают. А я пойду разомну свои мощи. Давно пора зарядку сделать.

Карри Линг долго пялился в свои съёмочные глаза. Потом вздохнул и отправился монтировать спецвыпуск. Публику ждёт сенсация. Но вряд ли публика ей очень обрадуется.

«А ещё жаловался, что ничего не происходит!»

Из тетради М.М.

Отрывок третий

01.03.18 Атланта (США). Над городом пролился получасовой дождь из гнилых луковиц, тухлых яиц и наполненных водой воздушных шариков. Смертельные случаи не зафиксированы, в местные больницы за помощью обратилось более 500 человек.

***

14.03.18 близ Национального парка Вапуск (Канада). Семья Жильбер, путешествующая в трейлере, заметила группу снежных людей. По внешнему виду они напоминали покрытых белой шерстью неандертальцев, ростом не менее 2 м. Существа устроили себе пикник, расстелив клетчатый плед и захватив с собой термосы. В благодарность за подаренный Жильбером-отцом переносной радиоприёмник вожак пригласил туристов присоединиться к застолью. Прядь шерсти, тайком срезанная у одного из существ 13-летним сыном Жильбера, в данный момент исследуется генетиками.

***

18.03.18 Красноярск (Россия). Многочисленные жалобы поступают в правоохранительные органы от домохозяек: в их жилище, несмотря на запертые двери, проникает неизвестная женщина, смуглая, черноволосая, средних лет, одетая в свободное белое платье или тунику. Женщина представляется богиней домашнего очага и читает нотации на тему домоводства и семейных отношений, а затем бесследно исчезает. Пропажи имущества при этом не наблюдается. Ведётся следствие. Лицам, обладающим информацией по делу, просьба сообщить в местное отделение полиции.

***

21.03.18 Бюгенхаут (Бельгия). В холодильнике местного мясокомбината туши и полуфабрикаты в течение суток исполняли католические молитвы о милосердии, в частности Miserere Каччини. Трое сотрудников подали заявление об увольнении.

***

01.04.18 Салала (Оман). Над рощей ладановых деревьев в пригороде возникло лицо пожилого мужчины. Лицо хмурилось, произносило громогласную ритмически организованную речь на неизвестном языке и время от времени плевалось молниями, пресекая попытки снять его на мобильный телефон.

***

09.04.18 Баян-Уул (Монголия). Все учебники местной школы оказались переведены на китайский.

***

19.04.18 водопад Гюдльфосс (Исландия). Трое пожилых мужчин в белых одеждах неоднократно поднимались вертикально вверх против течения воды на вершину водопада. Высота отвесной ступени водопада составляет 21 м. Никаких механизмов, позволивших совершить такой подъём, не обнаружено, исполнители трюка скрылись (см. записи от 04.08, 20.08, 28.08 и 07.10.2017, 30.04 и 27.05.2018).

***

23.04.18 Минга-Гуасу (Парагвай). Соевые плантации пострадали от нашествия неизвестного науке вида насекомых. Пойманные экземпляры по виду напоминают одновременно саранчу и богомола ярко-лососевого цвета и могут воспроизвести несколько фраз на языке кечуа.

***

26.04.18 Дакар (Сенегал). Из спортивного магазина самовольно удалилось более 300 пар кроссовок и 15 профессиональных футбольных мячей. Промаршировав через 4 квартала, они принялись играть в футбол на стадионе «Леопольд Седар Сенгор», едва не сорвав товарищеский матч местных команд. Для возврата товара в магазин была вызвана служба отлова бездомных собак, которая справилась с задачей в течение получаса.

***

30.04.18 гора Броккен (Германия). Трое мужчин в тогах пролетели через всю землю Саксония-Анхальт на мётлах, после чего устроили праздничную иллюминацию и дискотеку на вершине горы Броккен. В вечеринке были задействованы все жители Саксонии-Анхальт в возрасте от 16 до 35 лет. Участники «шабаша» заявляют, что в 1:30 ночи их выдернуло из постелей и поволокло по небу до пункта назначения. По окончании вечеринки, в 5:00 они тем же порядком были отправлены по домам (см. записи от 04.08, 20.08, 28.08, 07.10.2017, 19.04 и 27.05.2018).

***

01.05.18 Амстердам (Нидерланды). С улиц города и из частных голубятен пропали голуби. Трупов птиц не обнаружено, массовой миграции за последнее время не наблюдалось. Взяты пробы воздуха и воды для исследований на наличие отравляющих веществ.

***

01.05.18 Порт-Луи (Маврикий). Десятки тысяч метровых птиц додо, считавшихся полностью уничтоженными ещё в XVII веке, заполонили столицу Маврикия. В результате на несколько часов воцарился транспортный коллапс, пока птицы не были выдворены за черту города.

***

08.05.18 Алтайские горы (Россия). Вот уже около двух недель в разных частях хребта появляются фантомные коттеджи и исчезают без следа через сутки.

***

12.05.18 орбита Земли. Космический телескоп Хаббл зафиксировал в необычном мерцании ближних звёзд закодированное послание. После расшифровки это послание оказалось текстом на английском языке: «Не ищите разума ни вне Земли, ни тем более на ней». Ведётся расследование относительно подлога данных, халатности и должностных злоупотреблений учёных, имевших доступ к телескопу.

***

27.05.18 Катманду (Непал). Опустел склад подготовленных для экспорта шерстяных ковров. Очевидцы сообщают, что ковры улетели по воздуху клином, подчиняясь воле троих пожилых мужчин в белых одеждах (см. записи от 04.08, 20.08, 28.08, 07.10.2017, 19.04 и 30.04.18).

***

14.06.18. Фантомные коттеджи замечены в Гималаях, в Швейцарских Альпах, в Андах и Кордильерах (см. запись от 08.05 и 29.06).

***

24.06.18 Тбилиси (Грузия). Монумент «Мать-Грузия» несколько раз взмахнул мечом, поприседал и размял шею, после чего застыл в чуть изменённой позе.

***

24.06.18 Остров Свободы (США). Статуя Свободы швырнула факел в залив Аппер-Нью-Йорк-Бей и закрыла лицо руками.

***

24.06.18 Москва (Россия). Статуя Петра Великого открутила себе голову и спрятала её под мышкой.

***

29.06.18 близ д. Церматт (Швейцария). На склоне пика Дюфур вокруг одного из т. н. «фантомных коттеджей» за ночь возникла крепостная стена. На стене вывешено объявление: «СОЗДАТЕЛЬ ЭТОГО МИРА. ПРИЁМНЫЕ ЧАСЫ ДЛЯ ЛЮДЕЙ — ВТ, ЧТ С 10 ДО 12. ПРИЁМНЫЕ ЧАСЫ ДЛЯ БОГОВ — СР, ПТ С 10 ДО 12» (см. записи от 08.05 и 14.06).

***

Сгонять в Швейцарию, что ли? Чисто из интереса…

Конец тетради

Референдум

Ну что ж, пришла пора расставить по местам все умлауты. После пугающей сенсации общество не нашло ничего лучше, чем собрать референдум.

Первобог согласился присутствовать на нём исключительно в роли модератора, не имеющего права голоса. Около двухсот богов соизволили обозначить свою гражданскую позицию. Не хватало главных кашеваров: отца и сына. Впрочем, вряд ли кто-то стал бы слушать их мнение.

Пожилую активистку, по-видимому, больше всего волновал вопрос «Кто виноват?», а не «Что делать?». Но после того как ей дали высказать своё возмущение от лица всех лимобоевцев, она спокойно уселась на место и временами вносила вполне разумные и миролюбивые предложения.

Богиня-мать, посвежевшая, постройневшая и даже при макияже, выразила беспокойство о судьбе своих и прочих детей, которым наверняка суждено жить в мире, слившемся с ЛиМом. В надежде на реакцию она обернулась к модератору, но тот только руками развёл: ну суждено, чем я-то могу помочь?

Из толпы послышались анонимные требования уничтожить «Лучший из миров» вместе с его автором и всеми копиями. Повскакали с мест родственники и друзья эмигрантов, поднялся гвалт. Карри Линг, избранный председателем, ударил в судейский гонг. Велел самым запальчивым выйти на ринг, спустить пар в боксёрском поединке. Какое-то время аудитория наблюдала за жестоким единоборством, затем снова переключилась на то, ради чего всё затевалось.

Первобог тихим и спокойным голосом в который раз объяснил бесполезность предложенных из толпы мер. С задних рядов донёсся крик, мол, Первобог ваш ненастоящий! Старичок коллекционер тут же предложил поединок. Предыдущие борцы, украшенные синяками и пятнами ихора, уже поднимались на свои места, пожимая друг другу руки. Пожилой модератор вышел на ринг, туда же вытолкали затравленно озирающегося юнца неопрятной наружности. Грянул гонг. Дедушка-гном прижал большой палец правой руки к центру левой ладони. И его соперник рухнул, как подкошенный. Встать он не мог, как ни пыхтел. Присутствующие в амфитеатре ощутили тень этого чудовищного давления, и больше сомнений в подлинности Первобога не возникало. Вот что значит задавить авторитетом!

Вновь устроившись на своём месте, модератор заявил, что считает текущий референдум пустой тратой времени. В подтверждение своих слов он почти тут же захрапел. Дальнейшее обсуждение велось полушёпотом. Вместо того чтобы ударять в гонг, Карри Лингу пришлось нежно дуть в горлышко полупустой стеклянной бутылки.

Кто-то из наиболее продвинутых ЛиМ-пользователей предложил разобраться, как люди справляются со своей хрупкостью и смертностью. Возможно, для неподготовленных к такой судьбе богов стоит организовать религию или касту эзотериков/психоаналитиков.

Это конструктивное предложение не нашло большого числа сторонников. Снова полились обвиняющие речи о том, что «Лучший из миров» опасен, вызывает привыкание, отупляет и, к тому же, ведёт к уничтожению самой цивилизации богов. А началось это с Разрушителя, злокозненного ЛиМавтора, сжечь его, сжечь на костре, вместе с его противоестественным творением. Пока дебош не пошёл по второму кругу, Карри Линг, которому теперь пришлось и за модератора отдуваться, попросил сидящего тут же бога погоды остудить пыл разгорячённого оратора. Над бузотёром пролился лёгкий грибной дождик, от которого у него из ушей пошёл пар, а изо рта полезли грибы: так крикуна лишили дара речи, пока не прожуёт. Вестник пообещал, если тема ликвидации ЛиМа, ЛиМ-копий и ЛиМавтора будет поднята в третий раз, он забанит того, кто об этом заикнётся на время всего заседания. Ну то есть, в баню пошлёт. Тут как раз неподалёку одна шикарная баобаня возникла после симпозиума в Союзе креаторов.

Подали голос менее радикальные противники «Лучшего из миров»:

— Первобог говорит, что слияние миров неизбежно. Значит, давайте хотя бы не будем его ускорять!

Их план был прост: 1) опять же, изъять все версии и копии ЛиМа, разошедшиеся по частным рукам, 2) всех эмигрантов, кроме ЛиМотворца и, возможно, его отца, вернуть на родину, 3) оригинал ЛиМа изолировать. Никаких посещений, никаких контактов, никаких предметов из опасного мира.

— Как — никаких предметов? — забеспокоилась молодёжь — А смартфоны? А чипсы?

— Как — никаких контактов? — вскинулись друзья и родственники переселенцев. — А что делать, если эмигранты не согласятся вернуться? А прежний вестник, которого так никто и не нашёл?

— Как — изолировать? — возмутились почитатели искусства во главе с бурогубой некрасивой богиней в кислотной шали-сетке. — Ведь это величайший шедевр! Закрыть доступ к нему — это преступление против культуры и эстетического чувства!

После консерваторов (желающих законсервировать ЛиМ) выступили экономисты (призывающих к экономии).

— Если наш мир, как и мы сами, неуклонно приближается к своему концу из-за потери бесценной энергии, давайте будем экономить. Кроме мер, предложенных консерваторами, введём мораторий на чудеса. Никаких грифонов, никаких пыльных туч, никакой ненужной роскоши.

Конечно, последовали бурные протесты. Кто откажется от возможности мгновенно перемещаться, летать, выпускать из декольте летучих лисиц или создавать декоративные торнадо из рахат-лукума?

— Если не будет чудес, чем мы будем отличаться от людишек? Это только ускорит слияние нашего мира с ЛиМом!

— Если не будет чудес, зачем тогда вообще продлевать нашу жизнь? Это же будет невыносимо скучно!

— Если не будет чудес, куда мне тогда девать детей?

Далее внесли свою лепту реформаторы.

— Раз уж нас ждёт слияние миров, не будем сидеть, сложа руки! Мы ведь можем подготовить их! Подстроить под себя.

— Да, сделаем их добрее!

— Комфортнее!

— И добавим стиля! — вставил бог моды.

Снова галдёж, но на этот раз более благопристойный. Карри Линг подул в бутылочное горлышко и вынес предложения разных фракций на голосование. В результате удалось прийти к следующим решениям: ЛиМавтора не трогать, потому что он, возможно, и не творец «Лучшего из миров» в полном смысле, а невольный передатчик. Отца его тоже оставить в покое. Если вернутся, репрессий и притеснений никому не чинить. Эмигрантов против воли на родину не тащить. Копии не изымать, оригинал не консервировать. Посещение не запрещать, вынос материальных объектов не ограничивать. В остальном каждый волен готовиться к слиянию миров так, как считает нужным, в той мере, в какой это не нарушает прав других.

Тут Первобог (волосы в ушах которого мелко трепетали от могучего храпа) изволил проснуться и выслушать финальное постановление, озвученное председателем. Сладко зевнул, потянулся до хруста и выдал:

— Так я и знал. Два часа переливали из пустого в порожнее, а в итоге пришли к тому же, с чего начали. Типично для пятиминуток и планёрок.

Тем не менее, участники референдума отправились по домам, довольные своей социальной активностью, неравнодушием, в конце концов, лептой, внесённой в принятие такого важного решения.

И лишь определённые личности (не будем показывать пальцем) беззаботно прогуливались за ручку по берегу Хаоса Изначального, смеялись и обменивались игривыми взглядами. Им плевать было с высокой башни и на исторические вехи, и на грядущие беды, и на грозящий миру (да хоть всем мирам сразу!) конец. Им просто было хорошо вместе, и они не хотели ничего больше знать.

И в этом они были ну совсем как люди.

март 2017 — 12 мая 2018

Оглавление

Конкурс

Заложница обстоятельств

Финальная распродажа

Звёздное интервью

Экскурсия

Новостишки и новости

Только для влюблённых

Под цветущей яблонькой

Дневник пропавшего вестника

Мастер-класс

? Не-джинн

Доставка суши

Без обмана

Фанфик

Из тетради М.М.

  Отрывок первый

Союз креаторов

Дуэль

В Музее современного искусства

Армагеддон глазами очевидцев

О влиянии муз

Немного куншта для Тасеньки

Ликвидация товара

Дневник пропавшего вестника

  Дела давно минувших дней

Как объезжать брыкливого грифона

Ничего святого

С ответным визитом

Эстетика против практики

Все дороги ведут в ЛиМ

Зарядка

Рекламная кампания

По следу

Вокруг ЛиМа

Не боги горшки обжигают

Все разговоры записываются

Задним умом крепка

ЛиМу — бой!

Из тетради М.М.

  Отрывок второй

Куда катится мир

Интересы стаи

Даёшь блокбастер!

На ПМЖ

2.0

Оборотень

Кружок по интересам

Отшельник

Трещина

Бал

Началось

Дневник пропавшего вестника

  В светлое будущее

В активном поиске

Визиты

Сенсация

Из тетради М.М.

  Отрывок третий

Референдум