Лютня и Роза [Терри Лис] (fb2) читать онлайн

Терри Лис Лютня и Роза

1.

Мы так часто слышали старые известные сказки, что они превратились для нас в обыденность. Драконы, волшебники, дивный народ, загадочная магия, храбрые рыцари — обычное дело для сказки. Но за выдуманными сюжетами скрываются порой обычные люди, полные чувств, сомнений, идей. И у каждого своя история, как и у нас с вами, Уважаемый читатель.

Так магия и чудо ли толкает принцессу сбежать из дома, или же сложный выбор?

2.

Настоящая принцесса — пример для всеобщего подражания. Грация, воспитание, манеры, учтивость. Она не должна спорить, ее фразы и мысли должны быть заученно правильными. Правила есть вообще для всего. В этикете есть даже глава про виды улыбок для разных ситуаций: вежливая, благосклонная, гостевая приветливая, сдержанная повседневная… Что говорить о бесконечном числе реверансов, танцев, столовых приборов, позволительных занятий!

Юные принцессы с детства обязаны быть идеальными представительницами королевства. Младшая из двух — Рослин, всегда старалась соответствовать всем нормам, никого не расстраивать и стать идеальной дочерью. Но в сравнении со своей старшей сестрой, Урсулой, она всегда проигрывала. Златовласая Урсула изящна, красива и грациозна. У неё идеальные манеры и она никогда не перечит старшим. И отец — король Генрих, и все воспитатели отмечали ее усердие. А про младшую за спиной шептались, что она вечно ни к месту витает в облаках, говорит невпопад, и слишком много думает.

Все вокруг говорят, что принцессой быть — счастье. Надо всего лишь соответствовать ожиданиям и законам, не спорить, усердно учиться и не расстраивать отца.

«Не сутулься. Учи танцы. Шаг слишком широкий! Не будь неуклюжей! Ты должна нравиться гостям».

Почему же от счастья быть принцессой иногда становится тяжело дышать?

«Твоя мама — королева, всегда была примером грациозности, Урсула так на нее похожа, так почему ты неуклюжа и в танцах отдавливаешь всем ноги?» — на лице короля при виде младшей дочери всегда всплывает досада и раздражение.

Королеву Рослин не помнила, хотя та правда на портретах кажется нежной, как цветок. Она умерла сразу после рождения младшей дочери. Когда Рослин подросла, то поняла, что Король просто остался жить с разбитым сердцем, поэтому так холоден.

Может быть, каждому человеку отпущено ограниченное количество любви? Или сильная боль ее убивает? — Размышляла Рослин, пока бродила по улицам города.

Аристократия в город без особой надобности никогда не выбирается. Но Рослин нравилось бродить в одиночестве, и с шестнадцати лет ей позволили эту нелепую странность, если она не будет раскрывать жителям, кем на самом деле является. Поэтому несколько раз в неделю принцесса накидывала легкое платье фрейлины, плащ какой-нибудь дворцовой прислуги и уходила подальше от дворца.

На улицах города кипит жизнь, все постоянно движется и меняется. Люди суетятся, общаются, торгуются, спешат по своим делам. В разношерстной толпе нет жестких навязанных правил поведения, и никто особо не скрывает настоящие чувства и эмоции. Улицы с самого утра заполняются запахом свежего хлеба, лаем собак, гулом и разговорами, хлюпаньем мостовых. Этот шум отражается от каменных и деревянных стен невысоких домов, гуляет среди таверн и торговых рядов. Интереснее всего находиться на городских площадях. К самой большой во время празднеств жители города стекались, словно к сердцу.

На высокой горе над городом возвышался светлый и холодный королевский замок: множество башен, шпилей, зубастые стены, решетки, кованные железные ворота, узкие стрельчатые окна.

Рослин кидает взгляд на родной замок и спешит от него к площади, на ходу сдувая с лица выбивающиеся из-под капюшона светлые локоны. Кудрявая светлая копна волос досталась ей по наследству от отца, но не похоже, чтобы его это сильно радовало.

Центр города гудит. С одного края городской площади всегда стоит небольшой деревянный помост. Раньше там проводились казни, но в последнее время жизнь в королевстве была тихой и бывший эшафот приспособили для более мирных развлечений. Сегодня явно выступают новые, приезжие музыканты. Этих Рослин еще не слышала, но толпе зевак явно нравится, судя по радостному улюлюканью. Надвинув капюшон почти на нос, принцесса аккуратно подбирается поближе к краю сцены.

Трубадуров на сцене пять, среди них только одна женщина, почти каждый, кроме флейтиста, и поет, и играет на музыкальном инструменте. У каждого хоть и поношенный, но хороший и яркий костюм из разноцветных тканей. Ближе всех к краю оказывается самый молодой парень с лютней, он едва ли старше самой Рослин, лет восемнадцати на вид. Ветер во все стороны растрепал темные волосы. Именно лютнист заводит звонким голосом следующую песню:

И сердце бьётся едва-едва,

И гулок стук его в тишине -

Твои зелёные рукава

Мне грезятся в полусне ¹.

Сердце отзывается бешенным стуком. Есть несколько популярных песен, которые знакомы любому сословию. «Зеленые рукава» — песню покинутого возлюбленного с разбитым сердцем можно услышать и в домах крестьян, и на увеселительных приемах знати.

Молю, чтоб скорби моей слова,

Услышал наш всемогущий бог.

Стоя у сцены, Рослин подхватывает:

И эти зелёные рукава

На мой возвратил порог.

Нестройный хор горожан тоже выводит на свой лад знакомый старинный мотив. Когда песня заканчивается, музыканты раскланиваются и скрываются за сценой. Принцессе остается только вздохнуть, что застала самый финал выступления, и отойти к торговцам безделушками.

— И как зовут соловьиный голосок? — внезапно раздается из-за спины. От неожиданности Рослин подскакивает, наступая подошедшему на ногу.

— Ой! Прошу прощения … — она испуганно отшатывается от молодого музыканта. Капюшон предательски съезжает и открывает лицо.

— Ну, будь Вы тяжелее, было бы хуже, — корчит забавное лицо лютнист.

Через секунду оба начитают смеяться с абсурдности ситуации.

— Эм, я — Роуз, — икая добавляет принцесса. В городе лучше не привлекать внимания с настоящим именем и немного изменить его. Обычно любых разговоров за стенами дворца приходится избегать.

— Я — Алан. Услышал тебя со сцены, — у трубадура пронзительный изучающий взгляд зеленых глаз. — Похоже, ты из знати?

— С чего бы? — Принцессу сбивает с толку эта проницательность.

— Произношение, манеры, осанка, привычка называть незнакомцев на «Вы»… и золотая булавка на плаще.

— Ах, ну да, — смущается Рослин, пытаясь завернуть булавку за край плаща. — Мой отец из средней знати.

Почти не соврала же. И как так можно было проколоться с булавкой?

— Бывает. — С ехидной улыбкой соглашается Аллан. — Если леди это не претит, то могу угостить медовыми яблоками, в той палатке продаются. — Машет он в сторону.

— Обожаю яблоки в меду! Но только… — улыбка девушки резко вянет.

— Что?

— Настоящие леди не гуляют по городу с незнакомцами. И не садятся за стол в незнакомой компании без позволения, а еще… — заученным голосом цитирует этикет принцесса.

— За тобой разве кто-то следит? — Фыркает трубадур.

— Нет! Но я же…

— Вот и забудь на день про свои правила, Роуз. Пойдем. — Музыкант непринужденно разворачивается и прокладывает себе сквозь толпу путь к палатке со съестным, оставляя собеседницу в полном замешательстве.

Что значит — забыть этикет и правила? Что самоуверенный трубадур может в этом понимать, и в своем ли он уме? И куда вообще так спешить?

— Подожди! — подбирая плащ, сдувая на ходу с глаз надоевшую прядь волос, она спешит за удаляющейся фигурой.

3.

Теплый весенний день начинал медленно клониться к закату. Они сидели на нагретой солнцем крыше небольшого дома, долго и оживленно споря. Когда еще принцессе удастся тайком полазать по крышам, так что почему бы нет?

— А после праздника в небо взлетел и разорвался разноцветный огонь! Прямо над морем!

— Страшно?

— Нет. Красиво. Он же далеко. Говорят, это чудо привезли путешественники с Востока.

— Все ты придумал.

— Ничего подобного! Что, в ваш город не привозят чудеса из других стран?

— Бывает… но не часто. Да, недавно приезжал мастер, который из дерева умеет делать даже раскладные крылья.

— А вот ты точно выдумываешь, Роуз.

— Да ну!

Принцесса выдавала себя за младшую фрейлину из дворца. Аллан же рассказал, что был музыкантом всю свою жизнь. Его родители и еще несколько музыкантов много лет путешествуют по континенту в фургонах, играют в разных городах, задерживаясь в каждом всего на несколько недель. Родители говорили, что свой путь все они начали в одной теплой и древней приморской стране, но это случилось еще до рождения младшего трубадура.

Они были очень разными, и дело было не только в сословии и деньгах. Мир принцессы складывался из белых стен дворца, правил, запретов, политики и нравоучений. Мир трубадура дышал музыкой, дорожной пылью и приключениями. Им сложно было соглашаться друг с другом хоть в чем-то. Но, вопреки логике, им нравилась самобытность другого, иная точка зрения и взгляд на жизнь. Они смеялись над своей непохожестью задорно, как дети, и каждому казалось, что они знакомы и дружат так вот уже сотню лет. Только, в отличие от застенчивой принцессы, трубадур оставался шумным балагуром, разрушая все представления Рослин о вежливом и правильном общении.

Задержавшуюся принцессу могли начать искать, поэтому вместе с первыми закатными лучами она засобиралась домой. Аллан помог ей спуститься с крыши и нахально заявил:

— Если леди заскучает, то ты знаешь, где нас найти. Каждый день играем примерно до полудня.

— Я наверняка еще приду, — отозвалась Рослин, но ее собеседник уже скрылся среди толпы.

4.

Каждое утро принцесс в замке начиналось одинаково, из года в год, изо дня в день. Они просыпались, когда солнце уже поднималось над горизонтом. Дальше шел утренний туалет, сборы, официальное приветствие короля и придворных, завтрак, за которым они отчитывались перед отцом, церемониальные поклоны, потом уроки… и снова уроки. Танцы, этикет, манеры, политика, законы, литература, письмо и вышивание — нужно многое знать и уметь. Даже общение с близкими строилось по определенным правилам. Старшей Урсуле было девятнадцать, и ей нравилось все, связанное с общением и приказами. Тихая Рослин в свои семнадцать любила одиночество, прогулки и читать в библиотеке. А вот правила этикета и танцы не переваривала. Каждый день все необходимое повторялось, закреплялось, заучивалось наизусть.

Зато во второй половине дня у подросших принцесс часто оставалось свободное время. С точки зрения придворных, Урсула тратила его идеально: общалась с чопорными подругами и вышивала. А сумасбродная принцесса Рос тратила время на что угодно: то читала книги по истории, то каталась верхом на лошади (для чего этой девчонке вообще карета?), а в последнее время — гуляла среди простолюдинов по городу. Хорошо, что придворные не знали о тайной дружбе с трубадуром, а то король из дворца больше бы не отпустил.

Для Рослин каждый побег становился глотком свежего воздуха. Алан ничего ей не навязывал, не заставлял разговаривать заученными фразами, позволяя просто быть собой. Они быстро подружились, им было комфортно общаться, каждый неплохо умел слушать другого. Поэтому жизнь вдруг начала открываться с новых сторон, границы «правильного и неправильного», «хорошего или плохого» стали размытыми.

Друзья вместе наблюдали за жизнью богатых и бедных, счастливых и несчастных. Перелезали через ограды и крыши, наблюдали за небом, сидя на ветке огромного дуба, грызли яблоки наперегонки. Рос пересказывала трубадуру интересные книги и события из дворцовой жизни, а он рассказывал о дорожных приключениях. Алан мог отличить любое съедобное растение или гриб, с закрытыми глазами безошибочно угадывал птиц по первым нотам их песен. Принцесса же знала многое о людях и политике, тканях, металлах, одежде и некоторых ремеслах. Но оба точно не могли жить без музыки.

Город дышал весной, улицы каждое утро заполнялись медовым запахом цветов, которыми торговали молодые девушки. Для молодежи стали проводить гуляния-знакомства с танцами. К осени за этими гуляниями последует волна свадеб. Музыканты были нарасхват, работы у них хватало.

5.

В один из таких дней трубадуры заканчивают работать позже обычного. Алан находит скучающую подругу у пруда в небольшом парке рядом с площадью.

— На площади гуляния, а ты решила здесь уснуть? Часть наших сегодня играет до ночи. Пойдем потанцуем? — Встряхивает он Рослин.

— Да ну, танцы — это занудство.

— Что же вы на своих балах и приемах танцуете? — Удивляется трубадур.

Принцесса молча показывает шаги: бесконечные плавные повороты, поклоны, реверансы, взмахи руками.

— А вот на этом моменте я всегда путаюсь, какой длины делать шаги, и балетмейстер называет меня неумехой. Особенно по сравнению со старшей сестрой, — ворчит она.

— Ну и тоска! Танец должен быть бодрым и напоминать полет. Особенно если подкидывать девушек в воздух, — дразнится Алан.

— В тебе говорит отсутствие благоразумия.

— Роз, не занудствуй, лучше пойдем. Я научу, как танцевать правильно.

— Я не знаю ни одного шага и движения! — Упирается принцесса, пока трубадур тащит ее за локоть на площади.

— И не надо, по ходу дела разберешься. Я подскажу. Два шага влево, шаг вправо, хлопок, поворот…

Сначала Рослин теряется, путается в шагах, пару раз наступая другу на ногу. Но он терпеливо продолжает вести и показывать движения по кругу. Вокруг также кружатся и перескакивают множество пар, компаний и даже хороводов. Некоторые громко подпевают какую-то веселую танцевальную песню. Страх отступает, а танец быстро затягивает с головой. Впервые в жизни принцессе просто нравится танцевать, не задумываясь о правильности длины шага.

Когда музыка заканчивается, пары рассыпаются по площади, как горошины. Алан и Рослин сбегают из толпы на менее людные узкие улочки.

— Что, танцы для тебя все еще полнейшая скука? — Подтрунивает трубадур.

— Нет. Свобода, — радостно улыбается принцесса. — Но поначалу было страшно.

— Это не так страшно, как петь на сцене, — радостно заявляет Алан. — Вспомнил! Завтра к концу выступления снова будем петь твои любимые «Зеленые рукава».

— Жаль, что не сегодня. Я обязательно должна успеть.

6.

Флейта и скрипка в унисон завершают красивый финал мелодичной баллады. И практически сразу вступает барабан, а скрипка уже поет совершенно иной, танцевальный мотив. На сцене поет женщина в возрасте, лет сорока. В своей грациозности она прекраснее большинства аристократок при дворе короля.

Жители города уже успели полюбить пятерых приезжих музыкантов, которые с каждым днем собирают все больше слушателей. Сегодня Рослин было уже сложно пробиться к своему любимому углу сцены.

Алан, не участвующий в этом номере, спускается за сцену, незаметно подманивая за собой подругу. Сцена сзади отгорожена небольшой деревянной стеной, а за ней лежат разные вещи в наспех собранных маленьких «гримерках».

— Ты вовремя, Роуз. — Тихо шепчет трубадур, когда ей наконец удается проскочить между толпой зевак к гримерным.

— А ты уже не будешь выступать? — Удивляется принцесса.

— Буду. Передышка, — трубадур допивает воду из кувшина. — А ты не хочешь спеть свою песню?

— В смысле, вечером, когда ты освободишься?

— Нет. Здесь и сейчас. Со сцены.

— Алан, ты совсем перегрелся на жаре? — Оторопела принцесса.

— Ты же любишь петь! Почему бы нет?

— Потому что… Да это сумасшествие! Я не смогу! Я пела только дома для близких…

— Представь, что тебя слышат только близкие.

— А если я не попаду в ноты и спою ужасно? Или вообще ни звука не смогу произнести? Это же страшно! — Продолжает шепотом препираться Рослин.

— Но я же буду рядом и смогу перепеть громче, если что-то пойдет не так, — мягко настаивает Алан.

— А еще меня могут увидеть, кто-нибудь узнает, расскажет отцу. А отец может, как ты это недавно назвал…

— Надрать уши? — Улыбается трубадур.

— Вроде того.

— Эту проблему я знаю, как решить, — посмеивается трубадур, вытягивая из кучи вещей огромный зеленый колпак-шаперон и водружая его на голову подруге. Головной убор нависает над лицом, почти закрывая его, плотно прилегает к лицу и шее. Плечи украшают вырезанные дубовые листья, а смешной узкий хвост, как у крысы, волочится по земле, когда на его конце звенят маленькие колокольчики.

— Что это за зеленый ужас? — Негодует принцесса.

— Ожерелье истинной леди, — резвится Алан, за что моментально получает легкий подзатыльник. — Зато в этом тебя и я не узнал бы. Сейчас еще что-нибудь найду…

7.

Толпа на площади гудит. Судя по ощущениям, сердце стучит где-то в ушах у принцессы. Они с трубадуром стоят у самой лестницы, поднимающейся на сцену.

— Когда я почти согласилась, это было временное помешательство, а сейчас я не хочу! — Трясется от страха принцесса.

— Рядом буду я. А еще мама, тоже поет эту песню. Не бойся и просто подстраивайся под наши голоса, если начнешь путаться, — Алан находит ее руку и на миг ободряюще сжимает.

Затем он также быстро и привычно взлетает на деревянную сцену.

— Многоуважаемая публика! Мы сегодня решили для финальной песни расширить свой состав красивым и нежным голосом! Только не спугните его случайно…

Кто-то из музыкантов мягко протягивает Рослин руку, за которую она хватается, как за спасительную соломинку, пока поднимается по лесенке. Кровь отливает от лица, а щеки начинают гореть, пока ее кто-то мягко за плечи ведет и ставит ближе к знакомому краю сцены. В максимально нелепой одежде принцессу не узнают, но чувствует она себя в ней неуютно: на ветру разлетаются несуразные листья шаперона, качается его звенящий хвост. Завершает прекрасный образ серый шерстяной плащ, в котором могло бы успешно поселиться еще десять принцесс. В горле начинает образовываться комок ужаса, пока Алан что-то вещает со сцены про «соловьиный голос». «Когда я успела согласиться на такую авантюру?» — только успевает задуматься принцесса.

Очень нежно начинает играть флейта, ее подхватывает лютня. Рядом женщина пропевает первые слова знакомой любимой песни. К ней присоединяется Алан. Их голосам начинает подпевать принцесса. Сначала тихо и сипло, но с каждой нотой увереннее и громче. Через несколько долгих секунд исчезает паника, а песня подхватывает, как волна. К припеву Рослин удается запеть своим любимым высоким и звонким голосом и окончательно забыть про толпу перед сценой, волнение и странный наряд.

Столько волнений, а на сцене песня закончилась так быстро, почти моментально! Толпа перед сценой ликует, что-то кричит.

— Это твой миг славы, так что наслаждайся. — Улыбается ей Алан, который все выступление играл рядом на лютне.

— Мой? — Рассеянно переспрашивает Рослин, пока ее накрывает лавиной незнакомых чувств.

Музыканты раскланиваются и уходят за сцену собираться, Алан уводит слегка пошатывающуюся подругу.

— Ты живая? — Обеспокоенно трясет он ее за плечо.

— Да, все хорошо, просто сначала было очень страшно, а потом музыка вокруг, и люди подпевают… так здорово! И они слушали меня, не зная, кто я! — Восторженно подпрыгивает принцесса. — Спасибо! Что уговорил, и вообще за все.

— Ты сама отлично со всем справилась. Молодчина, я горжусь тобой, леди! — Трубадур мягко обнимает Рослин за плечи, чем вводит ее в новый ступор.

— Молодые, пойдем лучше поедим! Хватит разводить обсуждения. — Из-за сцены с ворчанием выкатывается самый большой и крупный музыкант — барабанщик.

— Норберт прав, как всегда, — со смехом отстраняется Алан. — Пойдешь с нами в лагерь? Познакомишься с остальными заодно.

— А вдруг они разозлятся, что я сегодня пела с ними? Может быть, я им не понравлюсь. Или я покажусь им чопорной и заносчивой? — Принцесса за сегодняшний день приходит в замешательство уже сотый раз.

— Отличная характеристика, теперь так и буду тебя представлять в приличном обществе, — в этот раз Алан уворачивается от подзатыльника. — Не переживай, здесь как в танце — по ходу дела разберешься, как общаться с бродячим балаганом.

8.

Лагерь музыкантов разбит под редким пролеском у самого города. Один из них отсыпает монеты чумазому мальчугану, который все это время следил здесь за порядком и вещами. Все тут же начинают суетиться и заниматься привычными делами: загорается костер, на нем появляется котел с похлебкой, вещи раскладываются и перебираются, проверяются музыкальные инструменты, раскладываются сборные лавки и стол. Музыканты перебрасываются шутками и фразами, дружно работая, поддерживая общий быт. Каждый уже давно знает свою роль и место.

Занимаясь дровами, Алан параллельно представляет всех подруге.

— Добро пожаловать домой к лучшим музыкантом этого города, Роуз! Наш дом — под звездами, и там, где нам рады.

— Где спальный мешок кинул — там и дом, а остальное — просто поэзия, — Встревает высокий жилистый бородатый мужчина лет сорока.

— Это мой отец — Роберт. Главный в нашем балагане, он же флейта и тексты песен. Всю жизнь верен музыке и поэзии, словно преданный пес.

— Сочинение текстов песен пора передавать сыну, успешный льстец получится, — вздыхает Роберт и отходит ставить покосившуюся палатку.

— А грациозная женщина — твоя мама? — Уточняет Рослин.

— Конечно. Зовут Иллин, поет мягким мурчащим голосом, играет на бубне. — С гордостью отвечает молодой трубадур.

— Я помню, — улыбается принцесса.

— Самый яркий у нас — скрипач Вилберт. Модник, повеса, в общем…

— Тебе до меня еще расти и расти, не завидуй, сопляк, — подмигивает мужчина в самом ярком костюме и целует Рослин руку.

— Если прекрасной леди надоест общество занудного лютниста, то Вы всегда можете найти меня, — медовым голосом сообщает Вилберт.

— Будь с ним поосторожнее и не позволяй распускать руки, Роуз. — Алан мягко задвигает подругу за спину и сверлит скрипача красноречивым взглядом. — А там у костра кашеварит Норберт.

Последний из музыкантов молчаливо кивает и отворачивается к котлу.

— Не думай, что он суровый. Зато отлично поет и играет на барабане, — трубадур вдруг снижает голос. — А еще он — беглый монах.

— Ох, а почему? — Удивляется принцесса.

— Была одна история… из-за которой его стали за спиной называть ослом. Ладно, пойдем к костру, пора перекусить.

9.

За разговорами, байками и песнями время пролетело, как один миг. С музыкантами было легко, они были яркими, приветливыми и открытыми. В каждом принцессе что-то нравилось, пока шумный Вилберт не начинал докучать вопросами. Рослин уверенно придерживалась легенды о том, что она — младшая фрейлина. В компании незнакомцев ей быстро стало уютно и спокойно, возвращаться домой не хотелось. Весь вечер ей не давала покоя мысль, пока она не задала музыкантам свой вопрос:

— Как вам удается быть такими свободными и открытыми? Меня всю жизнь учили, что жизнь вне дворца — это тяготы, нищета, болезни и труд. Но ведь вы счастливы, так?

— Видишь ли, леди… — задумывается Роберт. — Дело не в замках, стенах или деньгах. Можно научиться быть свободным и счастливым без крыши над головой, и в замке, и в деревне. Или страдать везде. Свобода живет внутри, как часть нас самих. А вот от себя никуда не скроешься, если несчастлив.

— Свобода — внутри? Как это?

— Свобода и счастье — это выбор, наша воля. Ты сам должен не бояться решать, что тебе близко. Каких людей выбрать, дом, город, семью, занятие, любовь. Свободен тот, кто чувствует сам, что ему подходит и чем ему заниматься, кто не позволяет гнуть его против воли, — отвечает Иллин.

— А еще умение следовать за своей мечтой, — добавляет Алан.

— Неужели вы правда считаете, что границ и запретов нет? Возможно, музыканты и свободны, как ветер, но аристократы скованы множеством правил и обязательств, а крестьяне привязаны к земле…

— Мы тоже были привязаны, а потом решили, что это нам не подходит. И ушли. Будучи кем угодно, не позволяй решать за тебя, навязывать тебе жизнь, которую будешь ненавидеть. Наши границы очень часто находятся лишь здесь, — Иллин стучит себя пальцем по виску. — Или даже здесь, — переводит ладонь на сердце. Кто вечно чувствует себя узником чужих ожиданий и желаний — тот действительно в клетке. Даже если сбежишь — от себя самого никуда не уйдешь.

— И как научиться этой внутренней свободе — В замешательстве спрашивает принцесса.

Музыканты ненадолго замолкают и задумываются.

— Слушай мелодию, которая звучит в тебе. Она приведет, куда надо, — внезапно отвечает обычно тихий Норберт.

— Ох уж эти загадочные поэты, — вздыхает Рослин.

— Возможно, она для каждого своя, и тебе придется искать ответ на свой вопрос самой.

10.

Когда начало вечереть и наступил закат, Рослин как обычно засобиралась домой. Алан вызвался проводить подругу до центральной городской дороги, ведущей к воротам.

— Знаешь, сегодня сидеть с музыкантами было так спокойно и душевно. Они как семья. Спасибо!

— Тогда почему ты грустишь? — Замечает проницательный трубадур.

— Мне не хватает такого в нашей семье. Без мамы… нет семьи, отец отстраненный и всю жизнь любит только старшую дочь, а с сестрой мне сложно, она довольно злобная…

— Не думаю, что они тебя не любят, особенно отец. Просто семья строится еще и на уважении людей друг к другу, понимании, умении слушать и договариваться, помогать друг другу. А у вас, видимо, каждый сам за себя.

— Вроде того. Но мне все время хочется им доказать, что я тоже не пустое место, и что я не виновата в том, что мамы больше нет.

— Роуз, ты спрашивала про внутренние запреты и отсутствие свободы. Пока ты что-то доказываешь другим — ты не живешь своей жизнью и не ценишь то, что имеешь.

— И что делать?

— Выдохнуть и понять, что важно именно тебе, — они идут между домов по узкой безлюдной улочке, трубадур внезапно останавливается и мягко обнимает подругу. — Люди разные, у каждого — своя история и своя боль. В этом нет твоей вины, не тебе их менять. Ты можешь выбирать только свою жизнь.

Рослин теряется от такого внезапного порыва, а потом утыкается другу в плечо, пряча наворачивающиеся слезы. От одежды музыканта пахнет дымом костра. Через несколько секунд она аккуратно отдвигается от него.

— Спасибо. Стало легче.

— Всегда к вашим услугам, леди. Проводить до ворот?

— Нет, не надо, там много стражников… Добегу, осталось чуть-чуть. До завтра! — Смущенная принцесса быстро сворачивает за угол дома на главную широкую улицу. Щеки у нее горят, но под плащом и в надвигающихся сумерках этого все равно никто не увидит.

11.

Следующий день с самого утра пошел кувырком.

Он начался с усиленных сборов, приготовлений, и церемоний. За завтраком король объявил, что сегодня он лично будет делать официальное заявление для жителей города.

— К одиннадцати на площади будет готово для заявления. Вы обе должны выглядеть безупречно. Урсула, день будет жарким, подумай о том, чтобы одеться подходяще, чтобы от духоты не стало плохо. Рослин… просто молча стой и не опозорь меня. Правила поведения и вы обе знаете.

— Да, Ваше Величество. — Смиренно отвечают обе принцессы.

В городе заведен давний обычай: важные новости сообщают не глашатаи или чиновники, а объявляет лично король. Для этих целей к замку пристроено дополнительное узкое крыло-галерея, ведущая прямо к центральной городской площади. Над площадью сделали удобный безопасный балкон, над которым поработали разные мастера для того, чтобы усилить громкость произносимых речей. В дни официальных заявлений он украшается флагами, охраняется солдатами. Горожане стекаются к площади, чтобы лицезреть и слышать самого короля и его семью. Затем новость разносят по городу устно, вешают объявления на улицах.

В целом, это привычное событие, принцессам уже несколько раз молча присутствовали на балконе во время заявлений. Но сегодня Рослин пугает, что ее могут увидеть приятели-трубадуры, не знающие о ее истинном происхождении.

К заявленному часу королевскую семью сопровождают по крытой галерее к балкону. Король стоит у края балкона, дочери на небольшом расстоянии за его спиной. Пока король начинает вести речь, Рослин окидывает взглядом площадь. На ней собрались толпы людей, разобрать лица невозможно. Ей кажется, что со стороны, где стоит сцена несколько раз мелькали яркие цветные пятна — наряды музыкантов. Довольно близко, но принцесса не уверена в увиденном. С другой стороны, может быть и пора раскрыть другу правду?

— Волею нашего Величества я объявляю о радостной новости. В ближайшие дни в королевство приедут женихи для принцесс и свадьбы состоятся в ближайшее время. Достойнейший из них когда-нибудь станет королем, и вместе с женой будет править этими землями. В честь этого на неделю объявляются свадебные гуляния в городе, за счет короны.

Толпа взрывается радостными криками, в предвкушении предстоящих празднеств, хмельных рек и отдыха. У Рослин перехватывает дыхание и кружится голова. Она пошатывается, хватается за стену, переводит взгляд со спины короля на лицо старшей сестры. Она довольно улыбается, но на лице нет ни тени удивления. Урсула все знала заранее!

Когда королевская семья покидает наконец душный балкон, младшая из принцесс пытается хоть что-то ответить.

— Отец… Ваше Величество! Свадьба — это же так рано…

— Ты уже и с королем пытаешься спорить? Я просил меня не позорить. — Выходит из себя монарх, пока любопытные слуги с интересом слушают, натянув на лица равнодушные маски. — Бери пример со старшей Урсулы — покорная, спокойная, идеальная кандидатка в жены. В то время, как ты до сих пор не можешь выучить танцы и делаешь ошибки в придворном этикете. Не разочаровывай меня окончательно — постарайся хотя бы не сорвать свою помолвку и понравиться приезжим принцам. С этого дня лично ты будешь проходить усиленную подготовку по этикету и эстетике, уроки будут идти до вечера.

— Конечно… простите…

Король со свитой раздраженно уходит вперед, принцессы сбавляют шаг и отстают.

— Ты знала о помолвке и свадьбах! — Шепотом обвиняет Рослин старшую сестру.

— Конечно, знала, это ведь была моя помолвка! А потом я предложила отцу договориться и за тебя. Можешь не благодарить, принцесса-неуклюжка! — с ехидной улыбкой шипит Урсула.

— Зачем? За что? — Рослин нервно теребит рукав и прикусывает губу до крови.

— А за то, что ты не просто так по городу гуляешь. Тебя уже пару раз видели придворные с каким-то парнем.

— Что?

— Сама знаешь, что. Или кто. Это только глупые простолюдины не узнают тебя под капюшоном, а наши слуги видят многое. Раз ты в том возрасте, чтобы гулять с парнями, значит и замуж выходить — самое время! — Заявляет Урсула.

— Да какое ты право имеешь решать за меня? — Рослин пытается задеть сестру плечом, та уворачивается и некрасиво взвизгивает.

— Я — твоя будущая королева, я имею право решать, что хочу. А ты можешь молчать или благодарить меня за доброту. Между прочим, я не рассказала отцу про твои прогулки. Но я это исправлю, если будешь непочтительно себя вести со мной.

Рослин остолбенела от такой наглости. Но рассказать отцу противная Урсула может, что угодно, а это грозит неприятностями. Младшая принцесса молча проглатывает свою обиду и уходит в свою комнату другим путем.

— Уроки до вечера… Ты должна понравится принцам, чтобы не разочаровывать никого. Очень мне они сдались! — Тихо ревет принцесса за закрытой дверью.

Через час ее позвали на уроки, куда Рослин явилась с красными опухшими глазами. Там пришлось провести большую часть дня, до самого заката. После занятий она сбегает из дворца по неприметным коридорам и проходам для прислуги. До поляны у городской стены добирается, когда на небе разгорается ярко-красное закатное зарево, в котором уже проглядывает первая вечерняя звезда.

Лагерь музыкантов живет своей жизнью: корит костер, пахнет едой, раздаются голоса и смешки. Принцесса настороженно выходит к ближайшим двум фигурам из-за редких деревьев и кустарников. Вилберн и Роберт замечают ее, разговоры и смех тут же стихают. Мужчины смотрят на нее настороженно.

— Добрый вечер! А я хотела найти Алана…

— От там. Дрова колет, — машет в сторону рукой Вилберн, глаза при этом его продолжают блестеть подозрительностью.

— Постарайся его не выбешивать, — прямолинейно добавляет Роберт, глядя Рослин прямо в глаза.

Она кивает и отходит в сторону, откуда слышен треск и удары топора.

— Привет! Я хотела поговорить, по поводу своей семьи.

Алан ее игнорирует, продолжая молча колоть дрова.

— А вы сегодня были днем на площади во время королевского заявления? Мне казалось, что в толпе мелькнули цветные костюмы, но я точно не знаю…

Трубадур не реагирует, даже не поворачивается на голос.

— Алан, ты так и будешь молчать?

— Или что? Начнешь мне приказывать? Отправишь в тюрьму? — Взрывается он.

— Ну что за ересь!

— А выдавать себя за другого человека и врать другу — это не ересь?

— Значит, ты меня сегодня видел все же? — Нервно дергает свой плащ принцесса.

— Вас все видели, Ваше Высочество, — фыркает Алан, отворачиваясь обратно к дровам.

— Давай отойдем и поговорим с глазу на глаз, пожалуйста! Просто выслушай…

— Ладно, — с явным раздражением, но уже без злобы соглашается трубадур.

Через редкие пролесок они прошли к берегу небольшой реки и сели на ствол поваленного дерева. Древесная кора была теплой и шершавой, в воде отражался догорающий закат, в кустах робко начинал запевать соловей.

— Алан, меня отпускали одну гулять в город только при условии, что я не буду раскрывать свое настоящее происхождение. А про то, что я из знати, тебе было известно.

— И ты собиралась вечно скрывать, что ты — принцесса Рослин? Думала, что это никогда не вскроется? Или планировала быстро завершить нашу дружбу после помолвки и свадьбы, чтобы избавиться от неудобного общения?

— Нет! Я вообще не знала ничего про планы отца.

— Ну, конечно. Поздравляю с помолвкой. — Бесцветным сухим голосом отвечает трубадур.

— Ты мне больше не веришь?

— А почему должен? Или тебя нельзя обвинить во лжи?

— Прости! Я не хотела тебя обидеть, правда! Таковы правила безопасности…

— Опять старая песня. Правила, запреты, рамки. А я-то думал…

— Что?

— Что мы не совсем чужие люди, и что дружба для тебя когда-нибудь станет нужнее правил. Уже не важно, забудь.

— Да что вообще изменилось? — Раздраженно раскачивается Рослин. — Какая разница, королевская я фрейлина, или принцесса? Тебе что, это мешает общаться?

— С фрейлиной было бы проще.

— Что именно проще.

Алан задумчиво смотрит на воду, долго молчит. А потом спрыгивает с него, начинает расхаживать кругами у ствола.

— Мы сворачиваем лагерь и собираемся утром уезжать в другой город. Во время гуляний за счет короны пришлют много придворных музыкантов, для наших небольших концертов места не останется. Все эти недели, что мы дружим, я имел наглость питать надежду, что ты захочешь бросить свою жизнь, на которую постоянно жалуешься. И уедешь с нами. Понятно, что никто из аристократов не бросает своих теплых комнат и набитых сундуков… Но ты от них вроде отличалась. Мало ли…

— Ты предлагаешь мне уехать с вами? Но почему? Разве тебе есть дело до того, какие у меня проблемы, и вообще… — Рослин тоже слезает со ствола и останавливает друга.

— Есть дело. Да, предложил бы. Фрейлине. Но не принцессе.

— Почему?

— Потому что за организацию побега принцессы можно со свистом отправиться на виселицу.

— Алан, да не будь же ты таким ослом! — Он удивленно вздрагивает, впервые услышав от Рослин ругательство. — Мне все равно, что весь мир считает меня принцессой, скованной кучей правил. Для тебя я всегда — Роуз. Просто Роуз… — Принцесса хватает друга за плечи и встряхивает, глядя ему прямо в глаза. Он явно сильнее и выше, поэтому он даже с места не сдвигается.

— Да если бы что-то понимала… — Начинает ворчать Алан, поднимая руки, чтобы оттолкнуть девушку. Но вместо этого резко притягивает ее к себе и мягко прижимается к губам. Поцелуй получается робким и нерешительным. Но принцесса неожиданно отвечает на него, не позволяя отстраниться. Алан прерывает поцелуй первым и прижимается горячим лбом ко лбу Рослин.

— Извини, Роуз…

— Я хочу сбежать с вами. На край света. Как можно дальше отсюда.

— В тебе говорят эмоции…

— Разве не это ты предлагал?

— Конечно, но сама ли ты приняла это решение? Или опять пошла на поводу? А уже завтра утром передумаешь?

— Нет!

— Ох… Алан вздыхает, переводит взгляд вдаль. — Пошли к отцу.

— Только не к отцу! Он будет в ярости, особенно после того, как объявил о помолвках…

— Спокойно! Я говорю о своем, — смеется Алан, целует Рослин в щеку и быстро ведет по тропинке обратно к лагерю.

12.

— Вы оба еще наивные дети и очень мало знаете о жизни.

— То есть ты запрещаешь? Но ведь именно вы учили меня, что важнее всего — свобода выбора!

— Алан, этот шаг повлияет не только на твою жизнь!

Алан спорит с родителями в их просторном и душном шатре, Рослин скромно прячется за его плечом. Лица присутствующих освещает только пара свечей, их пламя дрожит, из-за чего атмосфера становится еще более напряженной и зловещей.

— Я сам отвечу за свои решения, если нас будут преследовать.

— Головой? Жизнью?

— Да, жизнью. — Твердо стоит на своем младший трубадур.

— Ты правда считаешь себя достаточно взрослым, чтобы решать такое? — Злится Роберт.

— Мы не выбираем, кого любить, но зато выбираем, что делать со своей жизнью. Я уже с обоими пунктами определился.

— Вот самонадеянный осел…

— Роберт, но он по-своему прав. Вспомни нас в восемнадцать лет, мы также сбегали с бродячим фургоном от недовольных родителей, — Вступается за сына Иллин, глава музыкантов беззлобно фыркает. — И план побега принцессы звучит неплохо…

— А еще идея всех нас поймать и казнить может показать королю неплохой.

— Нет, ответственность буду нести только я, — упорствует Алан.

— Не ты, а я, это же я сбегаю, — встревает принцесса, но от нее все только отмахиваются.

— Отец, я не отступлюсь. Мы спорим уже пару часов, но ты меня не переубедишь даже за всю ночь.

— Черт возьми вас обоих… — Вздыхает старший музыкант. Илин, помоги найти вещи. Алан, иди помогай собирать лагерь. Принцесса, останься ненадолго, обсудим важные моменты.

Алан с подозрением косится на отца, но не спорит, и они с матерью выходят из шатра. Убедившись, что они далеко отошли, Роберт предлагает принцессе сесть на стул.

— Послушай, Рослин, Роуз… не важно. Я не знаю, что тобой движет в принятии решения, но пожалуйста, не надо разбивать сыну сердце. Не внушай ему ложные надежды, если ты передумаешь на полпути.

— Сэр Роберт, — смущенно сбивается принцесса. — Я не струшу! Я же обещала. Я утром приду и уеду с фургоном.

— Даже если так, ты многого не знаешь о взрослой жизни, девочка. О труде, лишениях, отсутствии крыши над головой. О том, что не всегда хватает денег и еды, бывает холодно и сыро, и негде спрятаться. Мы привычны к этому, но ты — изнеженная принцесса.

— Я научусь всему, я буду не хуже вас! Алан мне поможет освоиться, а я привыкну.

— А если не привыкнешь? Если однажды тебе надоест терпеть неудобства и отсутствие золотых тарелок, и ты захочешь вернуться?

— Мне некуда будет вернуться. И я не захочу. — Принцесса отвечает музыканту прямым и открытым взглядом.

— Откуда столько уверенности? Ты сама приняла решение, или он тебя поцелуями быстро убедил? Тебя сподвигли чувства и вспыхнувшая влюбленность! Но завтра ты можешь понять, что жизнь — это не романтичная песня, все в разы сложнее. Ты можешь жить иллюзиями, представлять себе все иначе, а потом разочароваться и в путешествиях, и в Алане. И разбить ему сердце своими обидами, претензиями, недоверием и желанием вернуться к жизни во дворце.

— Не только влюбленность!

— Тогда что?

— Здесь и рядом с ним я наконец почувствовала себя счастливой и свободной от кучи правил! Ко мне относились, как к человеку, а не предмету для торга, который можно подороже выдать замуж. Он ценил меня не за то, что я принцесса, а за то, какой я человек. И он уговорил меня петь на сцене! И там меня тоже все слушали, слушали впервые не потому, что я принцесса, а потому что что-то представляю из себя без всяких титулов! — Принцесса утирает рукавом гневную слезу.

— Ну, хорошо, допустим. Ты хочешь найти себя и доказать все вокруг, что ты — не пустое место и без титула. Но не боишься ли ты, что ты будешь ему интересна только сейчас?

— Что это значит?

— Ну… парню явно кружит голову запретная влюбленность в аристократку, таинственность, необычность. И прочие приключения, о которых так любят слагать песни и сочинять сказки. Влюбленная принцесса сбежала с трубадуром — каков сюжет! Но сбежав с нами, ты перестанешь быть принцессой, а станешь просто… Роуз, бродячей певицей из фургона музыкантов. И сразу история перестанет быть такой душещипательной и красивой. Не боишься, что он остынет и потеряет интерес к вашей любви?

— Как любовь может умереть от такой мелочи?

— Это не мелочь. Ты, по факту, станешь другим человеком. Ты уверена, что он любит тебя, как человека, а не как таинственную-незнакомку-из-аристократии? Или как принцессу Рослин?

— Я не знаю… — запинается принцесса и ненадолго задумывается. — Но я и не узнаю, пока не сделаю этот шаг, так?

— Так, — сощуривается Роберт. — Но перенесешь ли ты, если вдруг вы разлюбите друг друга? Как дальше будете жить рядом и работать вместе?

— Возможно, тогда мне придется снова сбежать куда-нибудь, но уже от трубадура.

Роберт неожиданно громко смеется в ответ на последнюю реплику.

— Находчивая. Не пропадешь… Ладно, иди собирайся, пусть этот самоуверенный Алан тебя проводит, все-таки уже ночь.

Алан тревожно смотрит на принцессу и отца, когда они выходят из шатра. Принцесса подходит и ободряюще трогает его за локоть. Иллин передает им небольшой кулек с вещами. Музыканты прощаются с принцессой, когда на самой высокой башне замка вдруг раздается колокольный звон.

— Тревогу бьют, — оборачиваются все к замку.

13.

Принцесса в сопровождении трубадура добралась до замка очень быстро и незаметными улочками несмотря на то, что по городу усиленноначала патрулировать стража.

По возвращению домой был ожидаемый скандал. Король и старшая сестра вообще не появились, отложив разговор до завтра. Вместо них Рослин распекали нянечки и один из учителей-воспитателей. Мол, семья испугалась, где может быть принцесса так поздно, вне дома? Зачем так волновать короля, когда он столько делает для дочерей? Какая черная неблагодарность! С завтрашнего дня он наверняка запретит принцессе любые прогулки в город, а сегодня просто приказал запереть ее в комнате. Рослин что-то лепетала в оправдание, но ее не слушали, с грохотом заперев дверь в комнату на замок.

Да сколько же сложностей! Неужели здесь вообще никто ничего не хочет слышать! С другой стороны, нарываться не стоило…

Рослин несколько раз дергает запертую дверь, обходит комнату и прижимается к стеклу большого окна. Всего лишь четвертый этаж, решетки нет, не так уж и страшно.

Принцесса зажигает одну из свеч на столе и затыкает замочную скважину бумажкой — чтобы слуги-доносчики ничего подозрительного не заметили. Она начинает писать ехидное и обиженное письмо королю, не сдерживая никаких эмоций.

«Ваше Величество столько лет смотрели на меня, как на полное разочарование, молча укоряя в смерти Королевы. Больше я никого не разочарую. Я хочу сама решать, как мне жить. И не надо мешать и искать меня. А что касается удачно улаженной помолвки: любая из моих кузин с радостью захочет занять мое место. Или любая из похожих фрейлин, если захочет. Сможете выдать ее за младшую дочь, и она не разочарует непослушанием и отвратительными манерами…»

Готовое письмо сложено на столе треугольником, а в ход идет острый нож для бумаг: предстоит разрезать простыни, наволочки и балдахин для длинного и крепкого «каната». Это занятие и завязывание узлов успокаивает. Так проходит пара часов, на дворе наступает глухая ночь. Закончив с канатом, принцесса разбирает кулек с вещами от музыкантов: свободная мужская рубаха и штаны, простенькая шапка, легкий плащ с капюшоном, небольшие веревки, мешочек с сажей. План простой — прикинуться мальчишкой для побега из города на случай, если перехватят по дороге. Или хотя бы выиграть время. Поздней ночью на улицах зазвучат первые ночные крики петуха, обычно все спят и мало кто их замечает. Сразу после них надо будет выбраться из дворца и добежать до самой окраины города, где практически нет каменных домов, а стоят небольшие деревянные домишки, окруженные посадками и хозяйствами. На это должно уйти около часа, как раз ко второму крику петухов — и тогда принцесса с музыкантами сбежит еще до рассвета. Уезжать позже — опасно, третий раз петухи затрубят на рассвете, весь город начнет медленно просыпаться. И королевский замок тоже.

Рослин стягивает пушистые волосы, влезает в безразмерную и простую мужскую одежду неприметных цветов, надвигает мальчишескую шапку и находит зеркало. Ну, правда подросток! Надо бы монет надо золотых спрятать в носки, на будущее. Еще сажей лицо и руки измазать — и точно сойдет за поваренка или почтальона.

Но неужели теперь всю жизнь придется прятаться под разными подобными масками? Быть то мальчишкой, то скоморохом, то прятаться от каждого под огромным колпаком? Назад дороги уже не будет.

«Ты можешь жить иллюзиями, представлять себе все иначе, а потом разочароваться…»

Что если все это очень быстро надоест? Стоит ли игра свеч, а новая жизнь — новых сложностей? На принцессу вдруг накатывает ностальгия. Она сидит на кровати, обнимая мягкую шелковую подушку, а в памяти всплывают счастливые моменты: как она играла в детстве, перебирала украшения, оставшиеся от мамы, как читала в библиотеке любые книги, какие захочется — о рыцарях, драконах, волшебниках и приключениях. А теперь возомнила себе, что тоже может стать героем похожей приключенческой истории.

Но так ли плохо дома? Здесь тепло, комфортно и знаком каждый поворот, каждая дверь. Любой день проходит без неожиданностей, по единому сценарию. Да и семья — это семья, своя, родная. Отец будет переживать, если младшая дочь навсегда исчезнет. Как вообще можно быть такой неблагодарной и просто уйти из дома?

«Роуз — бродячая певица из фургона музыкантов. Обычная история. Не боишься, что Алан потеряет интерес к вашей любви?»

А вдруг Роберт прав, и вся влюбленность возникла только из-за титула и таинственности? Куда потом бежать принцессе, если она надоест музыкантам, не возвращаться же с позором к королю.

Или все это — надуманные страхи, и надо смело вылетать, как птенец из гнезда? Рослин хотела уйти не просто потому, что отношения с семьей не складывались, и даже не потому, что она была счастлива и спокойна с трубадуром. Ей хотелось, чтобы ее настоящий голос слышали, видели в ней не только младшую принцессу. Надоело быть безголосой тенью за спиной короля и Урсулы. Или будущего мужа. Ей все равно не стать счастливой взаперти, где она вечно пытается всем угодить. Да, может быть, быть музыкантом — не так аристократично, как принцессой. Зато Рослин начнет жить по-настоящему, не в угоду кому-то, и будет точно знать, что она — не просто значение, титул, а все-таки самостоятельный человек.

В выборе нового пути самое сложное — это даже не начало пути. Сложнее всего решиться и сделать первый шаг. Особенно когда раздирают внутренние сомнения. Это как заставить себя нырнуть в холодную воду и плыть ко дну — по пути уже вода не будет казаться такой холодной, но вначале…

Принцесса смутно слышит крики петухов, медленно просыпается и протирает глаза. Встает и распахивает окно, чтобы оценить высоту и вероятность разбиться в лепешку вместе с канатом из простыней и балдахина. Может быть еще не поздно передумать… И тут замечает светло-розовое зарево на небе. Сейчас не полночь, и даже не два часа ночи. Часы на большой башне показывают три, подтверждая догадку. Вторые петухи! Рослин проспала, трубадур уже ждет на окраине города. Совсем скоро их тележки с полукруглыми навесами покинут пригород и укатятся в незнакомом направлении.

«Хоть что-то в моей жизни может идти не наперекосяк?» — тихо про себя ругается принцесса, крепко привязывая самый дорогой и кривой канат во дворце к мебели в комнате. Уже нет времени сомневаться, тем более решение было принято еще вчера у реки. Запуская пальцы в сажу, принцесса быстро превращает свое лицо в перемазанное мальчишеское. На несколько секунд Рослин замирает у стола с прогоревшей и растекшейся свечой. Разворачивает треугольник с чернильными буквами. И аккуратно дописывает: «Прости, отец. Только время покажет, кто из нас был прав, когда принимал решения». Совесть не позволяет уйти, бросив в след только обвинения.

Канат держится на удивление прочно, а вот выползшая с подоконника принцесса — нет. Медленного плавного спуска не вышло, ткань на скорости обдирает ладони, особенно на узелках. Почти у самой земли кажется, что руки уже дымятся, поэтому принцесса от резкой боли выпускает канат и шлепается в цветы. Прекрасная была клумба в королевском саду! И мягкая.

Петляя между кустами и постройками, как заяц, Рослин покидает огороженную территорию замка. Улицы города патрулирует патруль солдат — надо быть очень бдительной. Если исчезновение принцессы скоро обнаружат, то патрулей станет в несколько раз больше. Неприметный костюм играет на руку — несколько раз приходится бегом проскакивать почти под носом у стражи, но они не обращают внимания на очередного мелкого бродяжку — в городе таких детей предостаточно. Небо с каждой минутой светлеет и заливается предательской розовой краской. А вдруг они не стали ждать и уехали?

14.

— Ты уже почти час ждешь на окраине города. Вы здесь договорились встретиться, или кто-то место перепутал? — Ворчит подошедший Робин.

— Здесь, — Угрюмо отвечает Алан.

— Небо совсем светлое. Скоро третьи петухи пропоют… — поднимает голову старший из музыкантов.

— И что?

— Ты обещал ждать ее до вторых петухов и сразу отправляться. Как видишь, уже почти рассвет. Какой делаем вывод? — Медленно и сочувственно переводит Роберт взгляд на сына.

— Она придет! Обещала! Не может не прийти.

Роберт только вздыхает и разводит руками.

— Мы не можем ждать дольше, до следующего города почти сутки пути, сам знаешь.

— Может, ее схватили, или еще что-то случилось…

— Алан, ты на это можешь влиять? Или на правила в ее семье, стране? Ты — трубадур. А не рыцарь, который от дракона спасает принцессу.

— Она придет, — упорствует младший трубадур. — Она не стала бы об этом врать.

— Несомненно, ложь — не ее черта, да и сомнения женщинам не присущи, — усмехается в бороду Роберт. — Хочешь стоять и мерзнуть здесь — как знаешь. Но с третьими петухами мы запрягаем повозки и выезжаем. Мимо тебя проедем вон по той ближайшей дороге, так что просто запрыгивай в одну из наших тележек. С ней, или один — уже как повезет.

— Ты зря в нее не веришь, — тихо заключает Алан в след уходящему отцу.

— А ты еще не разучился верить в людей. С годами это пройдет, — бросает ему уже на расстоянии отец.

Через несколько минут вдалеке глухо раздается первый крик петуха.

— Как же ты не вовремя, голосистый… — ругается Алан.

За первым уже просыпаются и вступают в перекличку другие петухи. Среди одноэтажных домов с огородами несколько раз мелькает маленькая фигурка в плаще. Неужели…?

— А ну-ка стой! Куда бежишь? — когда фигурке остается пробежать совсем немного, из-за домов появляются два городских стражника. Оба толстоватые, в тяжелых доспехах, неуклюжие. Судя по нетвердой походке, шли они из таверны.

— В такую рань бегать не положено! — Громогласно заявляет тот, что выше.

— Так это же днем, когда ярмарка в разгаре, не положено, — икает второй стражник.

Первый задумывается, почесывая подбородок. Но при этом крепко держит мальчишку в плаще за плечо.

— Дяденьки стражники, отпустите! Я же ничего плохого не делаю. — Хнычет чумазый парнишка, из-под шапки которого выбиваются лохматые пушистые волосы.

— Конечно! Наверняка вор, а бежишь с добычей? — Сурово спрашивает стражник пониже.

— У меня ничего нет! — Выворачивает парнишка постные карманы штанов.

Стражники с подозрением переглядываются и хором заявляют:

— Так даже еще подозрительнее!

— Как это, бегаешь бесцельно по городу, с собой — ничего нет? — Допытывается высокий.

— Господа, прошу прощения, что вмешиваюсь! Отпустите, пожалуйста, моего младшего брата, он бежал домой за колокольчиком, — внезапно откуда-то вырастает Алан с поклоном. К стражникам он обращается самым учтивым из всех голосов.

— Каким колокольчиком? — Стражники сбиты с толку и сверлят парня недовольными взглядами.

— Звонари мы, утренние… Будим людей с рассветом, звоним под окнами в колокольчик, приветствует горожан по утрам.

— Ах, вот кто вечно мешает спать после рабочей смены, — с презрением сплевывает стражник пониже.

— Работа у нас такая, с первыми лучами солнца и город пробуждать, — Алан не реагирует на хамство и привирает, не моргнув и глазом. Для убедительности откуда-то из поясной сумки появляется маленький тусклый колокольчик.

— А чего этот твой брат тогда бегает, а не звонит? — Глуповато смеется высокий стражник, встряхивая маленькую фигурку за плечо, в ответ слышен только тихий писк.

— Он колокольчик забыл. Я ему всегда говорю: «Роберт, проверь карманы, ты же рассеянный!» А он все равно забывает постоянно…

— Бестолковый у тебя брат, — гогочут стражники, опять встряхивая фигурку в плаще. У Алана на секунду презрительно дергается лицо, но стражники не успевают этого заметить.

— Черт с вами, идите! Если еще раз увидим твоего брата-балбеса — на голову ему колокол побольше найдем и надвинем, — смеются стражники, явно вновь разворачиваясь в сторону таверны. Уходя, они хрипло и фальшиво заводят похабную застольную песню.

— О, нас вы больше не увидите, обещаю. — Раздраженно сверлит им взглядом спины Алан, пока они удаляются. Мягко прижимает за плечи к себе принцессу, похожу на чумазого мальчугана. — Они тебе сделали больно?

— Чуть-чуть, ничего. Но было страшно, я думала, меня поймали.

— Остальные музыканты давно перестали верить, что ты придешь. Я уже тоже начал сомневаться, — отстраняется трубадур.

— Я тоже. Меня заперли, надо было сбегать осторожно, и я не знала, что делать. И уходить было страшно и сложно. Прости…

— И ты теперь точно не передумаешь и готова уйти с нами? — Голос Алана звучит обиженно, как будто он ей не доверяет.

— Я же здесь, так?

— Ну, да.

— Тогда зачем ты опять спрашиваешь? — Недовольно упирает руки в бок и надувается принцесса. В мальчишеском костюме это выглядит совсем нелепо, и трубадур не сдерживает смешок.

— Побежали… леди. — С ехидным лицом он протягивает ей руку. — Наши тележки вот-вот проедут мимо и отправятся в путешествие без нас.

15.

Запыхавшаяся парочка вовремя добегает до дороги и в скором времени запрыгивает в телегу, накрытую простым тканевым навесом.

— Сойдет. Потом переберемся к людям под навес. В этой обычно продукты и вещи перевозятся, так что, если наступишь во что-то мягкое и жидкое — получишь сырую кашу и яичницу, — предупреждает Аллан.

— Спасибо, я не на столько голодная. Раз у тебя хватает сил шутить, то значит, ты не обижаешься за опоздание? — Посмеивается переодетая девушка.

— Я подумаю, как тебе загладить свою вину, — ворчит трубадур. — Ты действительно сомневалась и могла вообще не прийти?

Последний вопрос прозвучал слишком серьезно, чтобы в ответ на него отшучиваться.

— Ну… мне было страшно покидать семью и все привычное, и знакомое. Это правда. И сомнений было много, вдруг все закончится плохо.

— Не поймают нас, если не видели, как и куда ты сбежала. Возможно, следующие несколько дней тебе будет безопаснее прикидываться мальчишкой, но это не навсегда. Пересечем границу королевства — и никто тебя точно скоро не узнает.

— Да, план хороший, мы его обсуждали. Не только в этом дело…

— А что еще не так? — Удивляется Алан. Рослин долго молчит и его это настораживает.

— Роуз? Ответишь?

— Я тебе нравлюсь только потому, что я — сбежавшая принцесса? Вроде как интересное приключение. А теперь я стану обычной девчонкой и… все? Ты меня разлюбишь?

— Это кто тебе внушил такую глупость? Раньше я от тебя ничего похожего не слышал, мгновенно закипает, но быстро остывает трубадур. — Слушай, я с тобой начал общаться не из-за происхождения. Мне в тебе нравятся качества, которые никакой титул не прибавит, и не отнимет.

— Например?

— Ты забавная, — Принцесса слегка пинает трубадура, чем вызывает только смешок. — Ладно. На самом деле ты интересная и обаятельная. Начитанная, талантливая…

— Неуклюжая и бестолковая…

— Выбей из своей головы эту чушь, Роуз. У тебя красивый голос. Но самое забавное, что в тебе живет дух авантюризма. Это было видно с самого начала. Поэтому мы и подружились.

— И что это значит?

— Что тебе не сидится на месте, ты скучаешь от однообразия и правил. Тебе нужны приключения, чудеса, иначе ты от тоски свихнешься. И никто лучше бродяг-музыкантов этого не видит и не понимает, — искренне смеется Алан.

— А что, другие не мыслят также? — Робко улыбается бывшая принцесса.

— Нет, — серьезно смотрит ей в глаза Алан. — Большинство вообще не понимает, что такое свобода и приключения. Только из песен слышали. И сословия с титулами здесь не при чем.

— Ладно, — девушка совершенно свободно выдыхает накопившееся напряжение. Время покажет, какие шаги в жизни были правильными. Какой смысл сейчас об этом думать? У свободы оказывается запах полевых цветов и случайно раздавленного пяткой козьего сыра. На вкус свобода как тихий поцелуй и прохладный ветер. А звучит она как пение просыпающихся ранних птиц.

Через пару часов езды по дороге, парочка перебирается в одну из тележек с полукруглым навесом. Остальные музыканты делятся с ними водой и сухофруктами на перекус. Телеги продолжают ползти навстречу солнцу, когда позади вдруг доносится тревожный и далекий колокольный звон. «Прин-цес-са-про-па-ла» — так и чудится Рослин в этих переливах.

— А вдруг погоня… — начинает опять тревожиться она.

— Не переживай. Все сто раз обсудили, как действовать, если что. Да и тебя узнать сложно, — мягко проводит по ее щеке ладонью Алан.

— Беги отчаянно королевская дочь за трубадуром… — вдруг зевает Вилберн.

— В глухую ночь? — Продолжает Норберт.

— Какая ночь, осел? Даже не полдень!

— Хватит петушиться, не подходит рифма к твоему «полудню»!

— Кто придумает нормальное продолжение — тот молодец, не бездарный певец. — Провоцирует Вилберн.

— Забудь свое имя и отчий дом… Вот, складывается! — Задумывается Алан.

— Ничего у вас не складывается, учи вас, или не учи, — возмущается Роберт, управляющий повозкой и лошадью.

— Вы всегда так придумываете песни с ходу? — Удивляется бывшая принцесса.

— Да ты тоже научишься. Вот, дай нам несколько минут на споры, что-нибудь да сочиним.

Беги же из дома королевская дочь

За трубадуром в холодную ночь.

Власть, деньги, и злато — всё это тлен.

Забудь своё имя, свой дом и свой плен.

Под звуки набата, крик колоколов

Во тьму убегай от постылых оков.

КОНЕЦ

Примечания

1

«Зелёные Рукава» (англ. Greensleeves) — английская фольклорная песня, известная с XVI века. Дважды упоминается в произведениях Уильяма Шекспира, в том числе в комедии «Виндзорские насмешницы». По одной из неподтвержденных легенд, текст был придуман Генрихом VIII для Анны Болейн, Здесь и далее используется перевод Егора Яковлева, исполняемый группой «О.С.А.».

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***