Право на выбор [Ян Вершин] (fb2) читать постранично, страница - 2

так в шутку они прозвали с покойной супругой Антониной Никифоровной, свой небольшой одноэтажный домик.

Ему очень не хватало её рядом; на соседнем сиденье; их разговоров в дороге, её мягкого голоса и какой-то правильной жизненной рассудительности что ли, которая ставила всё на свои места. А ещё не хватало касания их рук; она всегда накрывала своей тёплой ладошкой его разбитые артритом пальцы, удерживающие рычаг передач и всё это, придавало органичную целостность в жизни Виктора Степановича. Сейчас он как никогда почувствовал щемящую пустоту внутри, которая чёрной гадью заволакивала память о тех светлых моментах, что они ездили на этой машине, этой дорогой, вместе… Теперь он остался один. Последний дзы-ынь заметался эхом в его пустой душе. Последняя нить была оборвана. Виктор Степанович почувствовал, как мокрая пелена, застилая глаза набухла под веками, готовясь прорваться водопадом и по щеке побежала первая слеза, оставляя влажный след на морщинистой коже. Он рукавом левой руки провёл по глазам влево и вправо и когда стало только хуже, перехватил руки на руле и попытался нащупать за сиденьем чистую ветошь.

Непрекращающиеся гудки клаксонов, словно жужжание разозлённых ос, раздались со всех сторон, в тот момент, когда он на секунду отвлёкся от дороги вытирая так не вовремя нахлынувшие слёзы. Виктор Степанович с замиранием сердца увидел, что машину повело на встречную полосу и он не успевал уйти в свой ряд от надвигающегося грузовика, который «моргал» ему встречным светом и трубно загудел клаксоном. Натужный гул тормозов многотонной машины ознаменовал страшный удар, который пришёлся в переднюю левую сторону москвича, откидывая его поломанной игрушкой, перекручивая вокруг оси. Ещё удар и ещё, Виктор Степанович чувствовал, как его лицо рассекают осколки битого стекла и руль в радужной оплётке вдавливает до невыносимой боли грудь — перехватывая дыхание; по салону, разлетаясь, брызнули капли крови. Его голову мотало из стороны в сторону и, прежде чем сознание навсегда оставило Виктора Степановича, последняя мысль пронеслась ракетой: «Николай угодник, спаси и сохрани».

3

Виктор Степанович открыл глаза и обнаружил, что лежит в нескольких метрах от своего искорёженного автомобиля. «Пронесло Господи…», — мысли наползали одна на другую, — «…выбросило из машины», — выстраивая всевозможные комбинации, — «…или вынесли люди добрые», — одна спасительнее другой. Он опёрся руками об асфальт и поднялся на ноги. Как и не было аварии, голова не кружилась, не тошнило, сам вот — целее целого. Если бы не звенящая пустота кругом и смятые будто бумага автомобили, он бы решил, что это наваждение, морок, не с ним это.

Откуда-то стали доноситься слова, словно соседи через стенку ругаются, приглушённые, размытые, но всё же человеческие. Виктор Степанович увидел людей, которые бежали к месту аварии. У каждого в руках, что-то да было, огнетушитель, аптечка, один держал длинный лом, который он воткнул в щель двери ближайшего к нему автомобиля, — оттуда раздавался женский плач, — и начал выламывать её, методично раскачивая и налегая всем телом. Другой, перевернув огнетушитель заливал порошком языки пламени, то тут, то там пробивающиеся из-под машины. Третий оттаскивал в сторону чьё-то тело, держа его за подмышки. Четвёртый… Виктор Степанович, с ужасом начал осознавать масштабы аварии, десятки автомобилей попали в страшную мясорубку, где искорёженные остовы автомобилей пленили своих владельцев, и те были не в силах выбраться самостоятельно, а кто-то не выберется уже никогда. И виной этому всему — был он.

Виктор Степанович закрыл от стыда лицо руками, но… больше по привычке — стыда он не чувствовал. Не было вообще ничего. Ни вины, ни раскаяния. Сплошное умиротворение, наверное, так себя ощущают террористы или маньяки, совершившие нечто ужасное. Но ведь он — не они!

Или он как они… Поддавшись абстрактным представлениям, он разрушил жизнь десятков людей за минуту.

Виктор Степанович медленно подошёл к ближайшей груде железа и положив руку на выгнутую дверь, заглянул внутрь. Там, поломанной куклой лежало тело, запрокинув набок голову оно смотрело остекленевшими глазами на торпеду, где были приклеены иконки с ликами святых. Слетевшая с головы кепка, обнажала седую проредь и бледную, в старческих пятнах, макушку. Лицо застилали пятна крови, — которые капали на почему-то знакомую велюровую куртку, впитываясь и засыхая на ней бурыми пятнами. Руль, проломив грудную клетку, удерживал тело от заваливания на бок, и застыв в этом положении оно напоминало растрёпанное пугало.

Виктор Степанович распрямился и посмотрел в даль. Грузовик, который его протаранил перевернулся на бок, уткнувшись кабиной в кювет продолжая по инерции крутить задними колёсами, и только белый покорёженный кунг возвышался над трассой. Люди сновали как мураши, вокруг расплющенных, изувеченных автомобилей, кого-то вытаскивая и укладывая на асфальт, кого-то