Негодница [Тесса Дэр] (fb2) читать онлайн

Негодница

Тесса Дэр

Название: When She Was Naughty/Негодница

Автор: Tessa Dare/ Тесса Дэр

Объем новеллы: 4 главы

Дата выхода в оригинале: 2020

Переведено специально для группы: Любимая писательница - Лиза Клейпас

Перевод и редактура: Елена Заверюха, Анна Воронина, Ленара Давлетова, Юлия Дронь

Оформление: Асемгуль Бузаубакова

При копировании перевода, пожалуйста, указывайте ссылку на группу!

Аннотация

Бал в канун Рождества.

Легкомысленная красавица.

Граф, которого нужно спасти от одиночества.

Весь год Хлоя Гарланд обменивалась остротами и пылкими взглядами со своим заклятым врагом, высокомерным лордом Шеверелом. Но, хитростью заставив его надеть ужасный жилет, украшенный блёстками, помпонами и колокольчиками, на бал в канун Рождества, она, вероятно, зашла слишком далеко. Какова же расплата? Лишь один обжигающий поцелуй и рождественский подарок, которого она совсем не ожидала.

Любовь.

Тёплая и забавная история времён Регентства. Дань нескольким бережно хранимым традициям: уродливым рождественским свитерам, времени в кругу семьи и истинному духу праздника – любви.

Глава 1

Хлоя Гарланд осмотрела бальный зал, украшенный зелёными ветвями и золотыми флажками, ощущая знакомую, восхитительную дрожь предвкушения.

В конце концов, что за Рождество без предвкушения?

Ещё маленькой девочкой она предвкушала момент получения подарков и конфет, как и любой другой ребёнок. Когда же её старшие братья и сёстры начали вступать в брак и покидать родительский дом, она с нетерпением ждала Рождества, потому что в это время вся семья снова собиралась вместе.

А затем, когда она выросла и превратилась в молодую леди, стала предвкушать совершенно другую рождественскую традицию: ежегодный семейный бал в канун Рождества. За многие годы званый вечер зарекомендовал себя как событие, которое нельзя пропустить. О гостеприимстве её родителей и их умении веселиться слагали легенды. Задорная музыка, ни с чем не сравнимое убранство дома и льющийся рекой глинтвейн.

Её первое шёлковое платье, первый глоток пунша, первый танец с джентльменом...все значимые события в её жизни произошли именно здесь, в этом бальном зале, в канун Рождества.

Сейчас, в возрасте двадцати четырёх лет, Хлоя всё ещё предвкушала новые приятные моменты в канун Рождества. Этим вечером она с нетерпением ждала появления одного конкретного джентльмена.

Джастина Перегрина Сент-Джордж Девиля Монтегю, пятого графа Шеверела.

Взяв две наполненные до краёв чашки пунша с подноса проходившего мимо официанта, Хлоя принялась разыскивать в толпе свою мать. И без труда нашла. Маму невозможно было не заметить. Её волосы поседели, а бёдра округлились, но она всё равно оставалась самой очаровательной женщиной в зале. Было легко понять, почему она с первого взгляда привлекла внимание папы и почему он всё ещё смотрел на неё с обожанием через обеденный стол даже спустя тридцать лет.

– Мама, ты опять превзошла саму себя, – Хлоя поцеловала мать в щёку и передала ей чашку с пуншем. – Нас уже почтил своим присутствием лорд Шеверел? – спросила она, пытаясь сделать вид, будто это её совсем не интересует.

Мать покачала головой.

– Ещё нет. Я очень надеюсь, что он к нам присоединится. Как-то несправедливо, что мы украли его кузину на праздники.

– Мы не крали Ребекку. На ней женился Эндрю, и я полагаю, что она была совсем не против.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Они выросли вместе, и у Шеверела нет других родственников. Мне даже страшно представить, что он проводит Рождество в одиночестве, и некому составить ему компанию.

– Думаю, что лорд Шеверел предпочитает свою собственную компанию.

– Хлоя, за что ты взъелась на беднягу?

– На беднягу? Он совсем не бедный, а неприлично богатый человек. И я бы ничего не имела против него, если бы он не ставил себя выше нас.

– Он действительно выше нас, – подчеркнула мать. – Он граф. Мы всего лишь мелкопоместные дворяне. Но если бы лорд Шеверел ставил наше положение нам в укор, то не позволил бы единственной кузине выйти замуж за твоего брата. Не встречался бы с твоим отцом каждый раз, когда бывает в городе, и не присоединялся бы к нашим семейным прогулкам.

– Конечно, он делает всё это, чтобы видеться с Ребеккой. Остальных он просто терпит.

"А меня не выносит", – подумала Хлоя.

В течение нескольких месяцев после знакомства они с лордом Шеверелом спорили по любому поводу. Хлоя была одной из Гарландов. Она предпочитала наслаждаться жизнью. Громко смеяться, безудержно танцевать и летом время от времени ходить босиком. Прожить жизнь на этой земле, ни разу так по ней и не ступив в буквальном смысле – настоящая нелепость. И всё же она сомневалась, что лорд Шеверел хоть раз в своей жизни дотронулся голым пальцем до невысокой травинки или поймал на язык хоть одну снежинку. Очевидно, графам были запрещены эти маленькие радости.

Хлоя с удовольствием не обращала бы никакого внимания на графа и его проблемы, если бы он не задался целью испортить ей все радости жизни. Когда они оказывалась вместе в одной компании, что случалось весьма часто, Шеверел явно выказывал ей своё неодобрение. Граф не давал Хлое покоя, тщательно анализируя каждый её шаг. Остроумные замечания он встречал резкими возражениями. Всякий раз, когда поведение Хлои хоть немного отличалось от безупречных манер настоящей леди, Шеверел смерял её презрительным взглядом. Теперь, когда их семьи породнились, Хлое никогда уже не избавиться от этого человека.

– Лорд Шеверел всегда был порядочным и вежливым, – сказала её мать.

– Да, в этом-то и проблема. Он такой непреклонный и холодный.

– Некоторым требуется время, чтобы проникнуться теплотой к другим людям.

– Прошёл уже практически год. Если он желает стать частью нашей семьи, он должен научиться быть не таким серьёзным. Мы несерьёзная семья. В хорошую погоду мы играем в крикет, а в плохую – в салонные игры. Мы до сих пор рассказываем историю о том, как Элиза глотнула прямо из бутылки с уксусом, а потом кашляла несколько недель, даже если это и случилось десять лет назад.

– Со временем он смягчится. Потерпи.

Но Хлоя устала ждать, когда же лорд Шеверел вылезет из своей безупречной аристократической скорлупы. А он тем временем находил любые причины, чтобы придраться к Хлое. Она не понимала, почему её так волнует отношение графа к ней. Какая собственно разница... но по какой-то досадной причине её это тревожило.

В любом случае она не позволит ему испортить ей самый любимый вечер года. Вот тут-то и родился её план.

Она спрятала улыбку за чашкой.

– Возможно, он смягчится гораздо раньше, чем ты ожидаешь, мама. Что-то мне подсказывает, что поведение лорда Шеверела внезапно изменится сегодняшним вечером.

Непредвиденная смена гардероба, во всяком случае.

Мать выгнула бровь.

– Хлоя Анна Гарланд, что ты натворила?

– Ничего, – невинно ответила Хлоя.

Всего лишь отправила лорду Шеверелу самый уродливый, самый безвкусный и самый отталкивающий праздничный жилет за всю историю Рождества, убедив графа надеть его сегодня вечером.

Мать приподняла левую бровь.

– Расскажи мне.

– Только не бровь. Всё что угодно, но только не бровь, - простонала Хлоя.

Все дети Гарландов жили в страхе той самой брови.

У её матери самая выразительная левая бровь в мире. При малейшем изгибе бровь могла передать раздражение, сомнение, вопрос, недовольство или упрёк с угрозой: "разберусь с тобой позже".

Сегодня бровь требовала во всём сознаться.

– Мне двадцать четыре года, – сказала Хлоя. – На меня это больше не действует.

Бровь подозрительно изогнулась.

– В самом деле, мама. Теперь у меня иммунитет, – солгала она.

Бровь приподнялась. Предостерегающий знак: не лги матери.

Хлоя не могла больше это выносить.

– Хорошо! Я сдаюсь. Хватит.

Снисходительно улыбнувшись, мама сменила гнев на милость.

– Похоже на колдовство. – Хлоя вздрогнула. – Как ты это делаешь?

– Будь у тебя одиннадцать детей, ты бы тоже обладала таким талантом. Можешь себе представить воспитание одиннадцати детей только словами? Я бы потеряла способность говорить лет десять назад. – Она легонько стукнула Хлою по запястью сложенным веером. – Сейчас же. Расскажи мне, что ты натворила на этот раз.

– Ничего ужасного. Возможно, я изобрела вымышленную семейную традицию.

– А именно...?

– Я сообщила лорду Шеверелу, что мужчины из рода Гарландов надевают праздничные жилеты на бал в канун Рождества.

– Продолжай.

– И что если он не наденет рождественский жилет, то среди приглашенных окажется единственным джентльменом без оного. Так что, если он появится сегодня вечером на балу, то будь готова к... его праздничному костюму.

– О! И это всё? Я уже было забеспокоилась, что ты действительно натворила нечто возмутительное. – Мама выглянула в окно. – Кажется, его карета на подъездной аллее.

Сердце Хлои забилось немного быстрее. И снова эта восхитительная дрожь предвкушения.

Она почувствовала тот момент, когда он вошёл в зал. По комнате прокатилась волна тишины. Гости все до единого, забыв о напитках и праздных разговорах, застыли в изумлении.

Лорд Шеверел представлял собой невероятное зрелище.

Складывалось ощущение, будто он злоупотребил сливовым пудингом и хересом, а потом с десяток раз прокрутился на месте.

Он был привлекателен, конечно. И всегда отличался элегантной, необычайной красотой: высокого роста, с темными волосами, пронзительным взглядом, благородными чертами, вылепленными вековой аристократической родословной.

Но сегодня внимание привлекла не его внешность.

Его привлёк жилет. Именно жилет всех поразил. Даже шокировал, поставил в тупик, и, вполне возможно, вызвал небольшой приступ тошноты.

На его груди гарцевал вышитый северный олень в окружении кривых снежинок из серебряных бусин. Лацканы жилета окаймляла золотая вышивка. Всё оставшееся пространство заполняла аппликация в виде омелы с красными ягодами из синели.

Ах да! И не следовало пренебрегать её любимой частью: кисточками из бахромы. Блестящими, шуршащими портьерными кисточками.

Хлоя прижала руку ко рту, чтобы не рассмеяться. Вот он после нескольких недель ожидания: лучший рождественский подарок, который только можно себе представить.

Невозможно быть серьёзным в этом жилете. Даже Джастину Монтегю с вереницей льстивых вторых имён, пятому графу Шеверел. Как только он поймёт, что его разыграли, несокрушимая броня несомненно треснет. И граф навсегда перестанет держать себя столь сурово. Она ожидала, что он отважно раскланяется, даже усмехнётся. Все по-доброму рассмеются. Оценят по достоинству его забавный вид, радушно предложат бренди, и этот случай станет ещё одним семейным рождественским преданием.

Очевидно, она ошиблась.

Никто в зале не посмел рассмеяться. Вместо того, чтобы смягчиться, граф держался так же чопорно, как и всегда. Он оглядел сбившихся в стайку гостей таким холодным и пронизывающим взором, что буквально заморозил всё вокруг. Им вполне могут понадобиться коньки для танцев.

А потом он поймал взгляд Хлои.

Она привыкла к его раздражению или осуждению. В этот раз всё было по-другому. В его взгляде отражалось нечто зловещее. Во всём теле Хлоя ощутила неприятные покалывания, а в ушах услышала биение сердца.

Лорд Шеверел понял, что она сделала. И теперь пребывал в ярости.

И намеревался отомстить.

Она залпом выпила остатки пунша.

Хвала небесам за музыкантов. Она заиграли лёгкую мелодию, возвещая о скором начале танцев. Чары разрушились, и гости возобновили разговоры.

Когда лорд Шеверел дошёл до них, мама тепло его поприветствовала.

– Мы так рады, что вы к нам присоединились, лорд Шеверел. Милости просим.

Он поклонился и поздоровался, как подобает приличному человеку, чего-чего, а хороших манер ему было не занимать. Затем повернулся к Хлое, протянув ей руку в перчатке.

– Мисс Хлоя, окажете мне честь потанцевать со мной?

О боже.

Какие предлоги используют дамы, чтобы избежать танца с джентльменом? Усталость, потеря сознания, подвёрнутая лодыжка... "Посмотрите, там гигантские пауки"? Она никогда не утруждала себя тем, чтобы применять их на практике. Хлоя танцевала каждый раз, когда её приглашали.

Мама забрала пустую чашку у неё из рук, чтобы Хлоя могла принять приглашение. Она никак не могла отказаться.

Хлоя с опаской вложила свою руку в его ладонь.

Его пальцы сомкнулись вокруг её пальцев, словно тиски.

Ведя её в центр зала, он позвякивал при каждом движении. Боже милостивый, колокольчики. Она забыла, что зашила их в подкладку.

Начался один из тех деревенских танцев, в которых партнёры сначала сближаются, а затем расходятся, двигаются по кругу или делают реверанс соседнему партнёру и так далее. Разговор был возможен, но лишь урывками.

– Почему вы так неприветливы, лорд Шеверел?

– Вы прекрасно знаете причину. Или мне выложить её для вас сверкающими бусинами?

Хлоя повернулась, чтобы поклониться соседнему джентльмену, получив краткую передышку от лорда Шеверела и его недовольства. Увы, всего лишь временный побег.

– Некто сообщил мне, – проговорил Шеверел низким мрачным голосом, – что это событие – ежегодная традиция семьи Гарландов. Рождественский бал в уродливых жилетах.

– Очевидно, теперь это станет традицией.

– Мне рассказывали что-то о призах.

Хлоя выдавила лёгкую улыбку.

– Ну что ж, вы заняли первое место. Вы вне конкуренции.

В ответ он лишь стиснул челюсти.

Она принялась его изучать. Кажется, сквозь швы отвратительного жилета всё-таки просачивались какие-то эмоции, даже если и не те, что она ожидала.

Так или иначе, но она не могла разгадать его, потому что была слишком занята, разбираясь в собственных неожиданных чувствах. Он вёл её в танце с впечатляющей уверенностью. Его движения отличались не только элегантностью, но и силой.

Он обладал харизмой.

А ещё от него приятно пахло. Очень приятно.

– Ну же, хотя бы улыбнитесь. Это пойдёт вам на пользу. Сегодня же Рождество. Радость во всём мире, украшенные залы. Мир на земле, доброжелательность к людям.

– Я не испытываю к людям ничего, кроме доброжелательности. А вот свою неприязнь я приберёг для одной конкретной леди.

Ой.

– Довольно-таки жестоко, – сказала она. – Даже для вас.

– Вы назвали бы меня жестоким?

– По отношению ко мне? Конечно. Вы никогда не упускаете возможность осудить моё поведение.

– Что ж, если вы преследовали цель нанести ответный удар, организовав моё публичное унижение, то, полагаю, вы довольны результатами.

– Признаю, ваше лицо приобрело довольно приятный оттенок красного. Однако, в мои планы не входило вас унизить.

– Не могу себе представить, чтобы у вас была другая цель.

– Конечно, не можешь, – пробурчала себе под нос Хлоя, описывая круг. Этот человек не мог вообразить ничего игривого или комичного. Как взрослый человек дошёл до такого состояния? Ведь по задумке природы когда-то же он был ребёнком. Какой бы классически прекрасной ни была его внешность, он вовсе не высечен из глыбы итальянского мрамора. Он имел счастье получить лучшее образование, которое только могло предложить английское общество джентльменам и в котором отказывало леди. Но в то же время, очевидно, никто не научил его смеяться. И это вызывало жалость.

Нет, нет. Она не станет его жалеть.

– Как будто вы не становились свидетелем моего унижения, – заметила она. – На самом деле вы не раз являлись его источником.

– И когда же?

– В июле. Вы уже забыли, как столкнули меня в пруд?

Он возразил.

– Я не толкал вас в пруд. Это был зеркальный бассейн*, и вы сами оступились.

Как он смеет указывать на правду?

– Но вы меня не поймали.

– Я находился в шести шагах от вас.

– Настоящий джентльмен совершил бы героический прыжок. Или, по крайней мере, нырнул бы, чтобы меня спасти.

– Спасти? Вода едва доходила до щиколотки. Вы не пострадали.

– Вы не могли знать этого наверняка. Не сразу. Выяснять положение дел и вытаскивать меня из воды пришлось сёстрам. А вы держались в стороне, как будто вам было всё равно.

Он насмешливо хмыкнул.

– Поверьте, мне было не всё равно. Я держался на расстоянии из соображений приличия.

– Почему неприлично протянуть руку помощи? Потому что вы - граф, а я всего лишь дочь джентльмена?

– Нет. – Он притянул её к себе. Его голос опасно понизился до рычания. – Потому что я мужчина, а вы женщина. И когда женщина в тонком летнем платье промокает насквозь в зеркальном бассейне, это равносильно тому, что она... – они закружились в финальных звуках танца, а затем остановились, – обнажена.

Он посмотрел на неё сверху вниз, всё ещё крепко держа её руку в своей. Его губы растянулись в намёке на самодовольную улыбку.

– Что ж, мисс Гарланд. Теперь ваше лицо приобрело довольно приятный оттенок красного.

Отпустив её, он поклонился. Хлоя забыла присесть в реверансе. Она лишь ошеломлённо на него смотрела. В его глазах...

Она не понимала, что именно в них было, но приличным это точно не назовёшь.

– Будьте добры, извинитесь за меня перед своими родителями, – сказал он. – Я должен идти.

– Так скоро? Вы только что приехали.

– Да. – Он поправил манжеты. – Я представлял сегодняшнее мероприятие по-другому. По всей видимости, я неправильно истолковал приглашение.

Что это значило?

Хлоя осталась посередине бального зала без ответа. Он ушёл.

Глава 2

Как досадно покинуть бал после всего лишь одного танца, ведь к этому времени только-только отогнали карету и дали лошадям отдых. Поэтому Джастину не оставалось ничего другого, кроме как ждать снаружи, пока конюхи и кучер всё подготовят, чтобы отвезти его домой. Он подумывал о прогулке пешком, но понял, что это вызовет гораздо больше пересудов.

Шеверел расхаживал взад-вперёд, а под его сапогами хрустел тонкий слой инея на подъездной аллее. При каждом движении чёртов жилет позвякивал, напоминая графу о том, что с таким же успехом он мог бы стать придворным шутом.

Каков же глупец.

Он остановился, снял перчатки и пальто, бросил их на ближайшую скамейку и принялся нервно расстегивать пуговицы злосчастного жилета. Чем скорее Джастин от него избавится, тем лучше.

К несчастью, жилет раздражал так же сильно, как и леди, которая обманом заставила графа его надеть. Пуговицы отказывались подчиниться воле Джастина. Чертова бахрома. Ради бога, бахрома. Насколько надо быть глупым, чтобы надеть эту вещь? Он терял всякую способность рационально мыслить, когда дело касалось Хлои Гарланд.

Из уст Шеверела вырвалось чудовищное ругательство.

– Лорд Шеверел? – раздался за спиной тонкий знакомый голосок.

Хлоя.

Он вновь выругался, на этот раз беззвучно, а затем обернулся.

Как такое возможно, чтобы в темноте леди выглядела ещё красивее? Вокруг ни одного горящего фонаря, который осветил бы её прелестный облик или соблазнительную фигуру. Но лунный свет превратил кожу Хлои в сверкающий серебристый атлас, и, хотя тени от фонарей скрывали её высокую причёску и утонченные черты лица, ничто не могло утаить ни огромных прекрасных глаз, ни сочных ярко-красных губ. Тех губ, что дразнили и искушали.

– Осторожнее, не порвите швы, – сказала она, взглянув на его руки, которые застыли в процессе борьбы с кисточками бахромы. – Я усердно над ними трудилась.

– Вы сами его сшили?

– Конечно. Думаю, что больше никому не под силу создать что-то столь безобразное. Вышивание несимметричных снежинок оказалось на удивление трудоёмким, а на пятую ногу северного оленя ушло много времени. Самыми сложными стали помпоны, – произнесла Хлоя, кивком указав на пушистые красные шарики на правом лацкане жилета. – Я несколько раз уколола палец.

– Хорошо, – ответил он, вновь атакуя неподдающиеся пуговицы.

– Будьте благоразумны. Это всего лишь жилет. Я не знала, что он так сильно ранит вашу гордость.

– Моя гордость не пострадала.

– Кажется, я всё же задела ваши чувства.

– Вы понятия не имеете о моих чувствах.

– Возможно. – Она озорно улыбнулась. – Но всё из-за того, что вы держите эмоции внутри себя.

– Да что же это такое! – с досадой прорычал он и прекратил борьбу с пуговицами.

– Позвольте мне вам помочь.

Она стала снимать перчатку, доходившую ей до локтя левой руки, стягивая красную шелковую ткань с каждого пальца поочерёдно, начав с мизинца. Неспешно. Сначала обнажилось предплечье. Затем запястье. И наконец кисть и изящные кончики пальцев.

Когда Хлоя повторила те же действия с другой перчаткой, пульс Джастина участился. Он

видел массу эротических представлений в самых скандальных заведениях Ковент-Гардена*, но ни одно из них настолько не возбуждало.

Сняв перчатки, она подошла ближе к Джастину. В тот момент, когда Хлоя потянулась к пуговицам его жилета, он совершил ошибку, взглянув вниз. Боже милосердный, низкое декольте так привлекательно подчёркивало её белоснежную грудь.

– Подождите, – он взял своё пальто со скамейки и накинул ей на плечи. – Чтобы вы не замёрзли.

И чтобы я не потерял голову.

Резким движением он соединил лацканы пальто на её груди. В теории, конечно, стало лучше, но на самом деле это мало чем помогло. Оставалось ещё четыре органа чувств, готовых устроить его грехопадение.

Она пила глинтвейн. Её губы приобрели тёмно-бордовый цвет, в воздухе витали ароматы гвоздики и корицы. Поцелуй Хлои на вкус, должно быть, подобен Рождеству.

Её рука коснулась его груди, как только Хлоя взялась расстёгивать первую пуговицу. Колени графа подогнулись. По всей видимости, даже чудовищная вышивка, бархатная подкладка и накрахмаленная рубашка не могли защитить от прикосновений Хлои.

Он резко втянул воздух.

– Не двигайтесь, – хмыкнула она.

– Мисс Хлоя...

– Знаю, знаю. Это навязчиво, бесцеремонно и крайне неприлично. Можете бранить меня, если хотите, но вы напрасно потратите время. Я не позволю себя запугать.

– Я в достаточной степени знаком с вашим характером, чтобы это понять.

Его, вытянутые по бокам, руки сжались в кулаки.

– В эту ситуацию вас втянула именно я. Мне кажется справедливым, что я же и должна прийти на выручку.

"Так и быть", - принял решение Джастин. Это самое незначительное из всех тяжелейших испытаний. Он должен принять его как мужчина. Только, как мужчина, равнодушный к женским чарам. Граф собрался с духом, изо всех сил изображая бесчувственную скалу, пока Хлоя расстёгивала пуговицы одну за другой.

Но чувство юмора его не покинуло. За последние несколько месяцев графа посещало множество фантазий, которые начинались с того, как она помогает ему избавиться от одежды, а затем он срывает с неё платье. Однако из всех воображаемых мест и событий Джастин не мог припомнить ни одной фантазии, которая происходила бы на подъездной дорожке к её дому морозной зимней ночью. И ни в одной из них, абсолютно ни в одной не присутствовало северных оленей.

Когда Хлоя расстегнула последнюю пуговицу, его жилет распахнулся, продемонстрировав белоснежную рубашку. Поток холодного воздуха не смог унять бешенный стук сердца.

– Вот и всё, – сказала она. – Вы свободны.

Возможно, от жилета. Но вот от неё? Он никогда не освободится.

– Благодарю, – произнёс он. – А теперь возвращайтесь на бал. Здесь холодно.

Как и следовало ожидать, она проигнорировала указание.

– Я должна извиниться перед вами. Мне не следовало лгать насчёт жилета. Простите.

– В извинениях нет необходимости. Это пустяки.

– Вовсе нет. Этого оказалось достаточно, чтобы вас спровадить.

– Меня не спровадили. Я всего лишь вспомнил ещё об одной встрече, запланированной на сегодняшний вечер.

И это не было ложью. Джастину предстояла важная встреча с графином виски, и ему необходимо отправиться на неё немедленно. Прежде чем он сделает что-нибудь безрассудное, например, заключит Хлою в свои объятия. Она стояла слишком близко, полностью завладев вниманием

Джастина, и граф больше не мог этого выносить.

– Вы правы, – продолжила она. – Пожалуй, я действительно хотела вас чуть-чуть унизить. И не только, чтобы отплатить за случай у пруда.

– У зеркального бассейна.

– Да-да. Вы всегда меня исправляете. – Хлоя шумно выдохнула. – Мы два очень разных человека. Это очевидно. Но теперь наши семьи породнились. Не могли бы вы хотя бы приложить усилия, чтобы терпеть моё присутствие, даже если я вам не нравлюсь?

Будь он проклят. Она считает, что он её невзлюбил. Хуже того, Хлоя думает, что Шеверел находит её общество невыносимым. Джастин принял решение, понимая, что теряет точку опоры. Он не мог позволить мисс Гарланд так о нём думать.

– Тяжело в этом признаться, – продолжила она, – но мне обидно, что вы отвергли все мои попытки с вами подружиться.

– Если я вас обидел, то, клянусь, это произошло ненамеренно. Я, скорее, страдал бы сам, нежели доставил бы вам малейшие хлопоты. И все же, хотя я понимаю, как вы возмущены моими замечаниями, вынужден поправить вас ещё раз.

– И что же на этот раз не так?

– Дело в том, что я не испытываю к вам неприязни. Не нахожу вас невыносимой. И в то же время я никогда не желал вашей дружбы.

– Считайте, что замечание принято, – сказала мисс Гарланд, моргнув несколько раз подряд.

Она повернулась, чтобы уйти, но Шеверел поймал её за руку.

– Хлоя, я всегда хотел большего.

Глава 3

Большего?

Хлоя отступила на шаг. И уставилась на него с подозрением.

Что он подразумевал под словом "большего"?

– Посмотрите в нагрудном кармане. Слева, – произнёс он, указывая на пальто, накинутое на её плечи.

Хлоя сунула руку в узкий шёлковый карман. Она уже решила, что там ничего нет, но тут её пальцы коснулись чего-то маленького, круглого и металлического. Похоже это...

Нет. Не может быть.

Зажав вещицу большим и указательным пальцами, она вытащила её и поднесла к свету фонаря.

Кольцо.

И не просто кольцо. Золотой ободок, усеянный бриллиантами, а в центре огромный драгоценный камень. Изумруд? Аквамарин? В темноте трудно определить.

– Это сапфир, – сказал он. – Подходит к вашим глазам.

Ей стало трудно дышать.

– Вы же не хотите сказать, что... Что это...

– Так и есть. Оно для вас... или скорее предназначалось вам.

– Это что, какая-то шутка?

– Вы когда-нибудь видели, чтобы я шутил?

Верно подмечено.

Его откровения не укладывались у неё в голове. Трудно поверить, что всё это происходит на самом деле. Даже кольцо в её руке казалось иллюзией. Как будто на ладонь опустилась огромная снежинка, готовая растаять в любой момент.

– Вы и не подозревали о моей привязанности к вам, – произнёс он.

Она ошеломлённо покачала головой.

– Нет.

– Поразительно. Я думал, это очевидно. – Граф посмотрел вдаль. – Полагаю, я льстил себе, предположив, что вы обращаете на меня внимание.

– Я обращала на вас внимание. Слишком пристальное внимание. Весь этот год я только и делала, что беспокоилась и переживала из-за вашего мнения обо мне. Я думала, что не нравлюсь вам.

– Вы ошибались.

– Но вы продолжали кружить вокруг меня.

– Как мотылёк кружит над пламенем.

– Тщательно изучали каждое моё слово и каждый мой поступок.

– Очаровывался. Восхищался.

– Всегда смотрели на меня свысока.

Он вскинул руки.

– Я высокого роста. И могу смотреть на вас только сверху вниз. И, как вы поняли, я был не в силах оторвать от вас взгляд. Я нахожу вас несравненно прекрасной. Притягательной. Очаровательной. Желанной. Восхитительной. Выбирайте эпитет по своему усмотрению, они все к вам применимы.

Её щёки вспыхнули.

Что тут скажешь, когда красивый, импозантный граф делает разом дюжину комплиментов, будто вручая наспех собранный букет?

К счастью, он не стал дожидаться ответа.

Граф принялся расхаживать перед ней взад-вперёд по замерзшей земле. Сделал полдюжины шагов. Развернулся. Прошёл ещё полдюжины шагов, опять развернулся. И отправился в обратный путь. В его походке было что-то напряжённое, и, казалось, он не знал, куда девать руки. Хлоя подозревала, что у графов нет причин так расхаживать.

Она всё ещё держала кольцо в руке.

– У вас есть коробочка для него или...?

– Я оставил её дома. Я не хотел, чтобы коробка... – Он остановился на месте и криво усмехнулся. – Торчала под жилетом и испортила весь вид.

Хлоя поёжилась. Он на самом деле ожидал, что сегодня вечером состоится совсем другой праздник. И почему граф решил, что она примет предложение?

Он, должно быть, глубоко заблуждается либо обладает излишней самонадеянностью. Или и то, и другое?

Скорее всего, и то, и другое.

Граф вновь принялся расхаживать туда-сюда.

– Значит, тот пикник прошлой весной, – размышляла она вслух, – перед свадьбой Эндрю и Ребекки.

– Вы хотели сказать: прогулка до Ноб-Хилла.

– Да, – размышляла она, прикусив губу. – Во время нашей прогулки вверх по склону, когда я сделала маленький венок и вплела его в волосы, вы посмотрели на меня и драматично вздохнули... И вы хотите сказать, что вздох не означал раздражение?

– Конечно же, нет.

– И когда я настояла на том, чтобы подняться на отвесный склон холма и полюбоваться видом, вы настойчиво потребовали сопровождать меня, предложили руку, чтобы я не упала с обрыва, хотя все остальные с удовольствием остались на травянистом плато... Вы хотите сказать, что не чувствовали раздражения и нежелания?

– Я помню, что чувствовал нечто, похожее на волнение.

– А потом, когда мы присели перекусить, сахарная глазурь на булочках начала таять от жары, и я съела три штуки, а потом облизала пальцы... Вы же обрушили на меня весь свой праведный гнев одним лишь взглядом.

– Уверяю вас, в моём взгляде не было ничего праведного.

– О! – Хлоя опустилась на скамейку в ожидании, когда голова перестанет идти кругом. – Понятно.

Он опять выругался, уже второй раз за вечер.

– Но мы можем всё уладить.

Граф встал перед ней.

А после опустился на одно колено.

– Что вы делаете?! – воскликнула она, вскочив на ноги.

Граф снова встал.

– Собираюсь предложить вам руку и сердце. Кольцо у вас. Я не совсем изысканно об этом говорю.

Теперь настала очередь Хлои расхаживать взад-вперёд.

– Если это поможет собраться с мыслями: я ни на секунду не сомневаюсь, что вы откажетесь, – сказал он.

– Это вовсе не поможет.

– Идёмте, – граф жестом подозвал Хлою к фонарю, где они могли лучше видеть друг друга. – Я должен сказать. И скажу. Если же вы мне откажете, то жалкая глава наших отношений закончится. Я навсегда закрою эту тему. Но если я не выскажусь сейчас, то не смогу спокойно жить.

– И я, полагаю, тоже, – собравшись с духом, ответила она. – Хорошо. Говорите, что должны. Но я не сяду, а вы пообещаете не преклонять колени.

– Никаких коленопреклонений, – согласился он, прочистив горло. – Моя дорогая Хлоя...

– Подождите. Никаких "дорогая" или "любимая". Не используйте подобные слова.

– Как можно сделать предложение, не произнося ласковых слов?

– Не знаю. Но я не могу думать, когда вы так говорите.

– Не можете думать? Ради бога, да у меня не получилось сформулировать ни одной связной мысли с тех пор, как мы встретились. Во всяком случае, когда речь шла не о вас. Настоящее мучение.

– Так вот, что вы хотите мне сказать? Что я делаю вас несчастным? - ощетинилась Хлоя.

– Вы запретили мне использовать нежные слова!

"Справедливо", – подумала она.

– Какой-то абсурд. – Он провёл рукой по волосам. – Я люблю тебя. Вот так прямо и говорю. Простым языком, без поэзии. Я люблю тебя.

Как странно. Встав с постели этим утром, Хлоя пребывала в уверенности, что у неё имелись колени. Но она не знала, куда они подевались сейчас. На их месте возникло что-то наподобие заварного крема.

– Я люблю тебя, – повторил он. – Я раньше никогда не говорил этих слов. Никому.

А ей никогда не говорили этих слов. Во всяком случае мужчины.

– Понимаешь, постоянно, каждую секунду я не нахожу себе места. Из-за любви к тебе я безнадёжно несчастен. Стоит услышать, как ты смеёшься, и у меня перехватывает дыхание. Стоит увидеть, как ты танцуешь, и я не могу сдвинуться с места. Когда ты бросаешь мне вызов, я теряю почву под ногами. Едва ты вставляешь цветок в волосы, и весь мир для меня расцветает. Ты слизываешь глазурь с кончиков пальцев, и я жажду почувствовать сладость твоих губ. Можешь себе такое представить? – Он ткнул себя пальцем в грудь – Я жажду!

– Совсем не похоже на тебя.

– Если тебе необходимо доказательство, то лучшего и не найти. – Граф провел руками по расстегнутому отвратительному жилету, щёлкнув ногтем по одной из кисточек. – Я носил это. На себе. У всех на виду.

Хлоя тяжело сглотнула. Она не могла не признать, что довод прозвучал довольно убедительно.

– А знаешь, что ужаснее всего? Теперь, когда я знаю, что ты изготовила жилет своими руками, я даже не смогу его сжечь. Мне придётся хранить его в шкафу. И когда я напьюсь встельку, наверное, даже его надену. Я люблю тебя. С этим ничего не поделать. Я пытался.

– Пытался? – Что ж, очень интересно. – Что именно ты пытался сделать?

– Что я только не пробовал! Поверь мне, я предпринял несколько отважных попыток излечиться. Я приложил много усилий для этого, не испытывая недостатка ни в ресурсах, ни в силе воли. Если бы какое-то средство затерялось между страницами скучного гроссбуха, или прилипло ко дну графина с бренди, или слонялось без дела по академии фехтования, или было зарыто в лисьей норе на территории моего поместья, уверяю тебя — я бы его нашёл. Но я ничего не отыскал. Хотя я всё-таки обнаружил кое-что похуже, чем ничего.

– Что может быть хуже, чем ничего?

– Найти всё. Не знаю, как влюблённые справляются. Мой мир превратился в болезненный до ошеломляющей степени. Я как оголенный пульсирующий нерв. Моё сердце живёт вне моего тела, чаще страдает, нежели радуется. Это мучение, и всё же, – смирившись, он выдохнул, – я готов прожить так всю жизнь. Я люблю тебя всю, без остатка.

"Господь всемогущий!"

– Теперь, конечно, я осознаю, что неправильно понимал тебя всё это время, и что мои чувства никогда не были взаимными. Не могу представить, по какой причине мой конюх чертовски задерживается, – сказал он, посмотрев в сторону каретного двора.

Они застыли в неловком молчании.

– У меня возникла идея. Ты должен меня поцеловать, – объявила она.

– Может быть, это и идея. Но не очень хорошая. – Он пристально на неё посмотрел.

– Хоть раз выслушай меня, прежде чем поправлять. Когда мне было четырнадцать, я провела лето со своей старшей сестрой Элизой и её мужем. У них есть поместье в Гэмпшире. Сын их управляющего приехал домой из школы на каникулы. Ему исполнилось почти шестнадцать, и он выглядел довольно привлекательно, несмотря на рябое лицо.

Всё лето я была безумно влюблена. Я не хотела выходить за него замуж, но надеялась на ответные чувства с его стороны, душевные терзания с моей стороны и, возможно, несколько романтических писем из Хэрроу.

– Больше всего я желала поцелуй. Мой первый поцелуй, – тараторила она, и с этим нельзя было ничего поделать. – Лето подходило к завершению и... Ничего. Наконец за день до его отъезда, я загнала парня в угол в сарае садовника. Я ущипнула себя за щёки, чтобы они порозовели, взмахнула ресницами, словно крыльями бабочки, и едва ли не нарисовала мишень для стрельбы из лука на губах. В конце концов, он либо понял намёк, либо просто сдался. Поцелуй превратился в сущий кошмар. Возникло ощущение, будто саламандра забралась ко мне в рот и с ней приключился апоплексический удар. – Она отмахнулась от неприятного воспоминания. – Я тут же исцелилась. Не хотелось ничего: ни влюблённого поклонника, ни романтических писем из Хэрроу, ни душевных терзаний. Поэтому я подумала... возможно, если бы мы поцеловались, то это обернулось бы подобным разочарованием.

Лорд Шеверел долго молчал. Хлоя нервничала, постукивая сбивающим с толку кольцом по ладони.

– Прости меня, – наконец произнёс он. – Я не знаю, как это воспринимать. Ты хочешь сказать, что если бы я тебя поцеловал, то ощущения напомнили бы поцелуй пятнадцатилетнего школьника с оспинами на лице и языком саламандры в сарае садовника?

– Нет, – поспешно сказала она. – Нет, совсем нет.

– Но ты считаешь, что поцелуй превратился бы в разочарование.

– Для тебя. Ты разочаруешься. У меня было так мало поцелуев, и из них ни одного хорошего. В лучшем случае я целуюсь посредственно. Я толком не знаю, что делать.

– Зато я знаю. – Его взгляд стал напряжённым.

– О!

– И если бы я тебя поцеловал, Хлоя, то это не стало бы разочарованием. Если я поцелую тебя, то целью моей жизни, единственной причиной для существования станет сделать этот поцелуй таким глубоким, пылким, страстным, будоражащим душу, что после этого вечера и до конца твоих дней поцелуй любого другого мужчины не пойдёт ни в какое сравнение. – Он наклонился ближе. Его голос звучал волнительно и порочно. – Это нехорошая идея, – проговорил он, делая паузу после каждого слова.

Этот разговор совершенно выбил Хлою из колеи, но одно она знала наверняка. Хорошая идея или нет, но граф собирался её поцеловать. Он это знал. Она это знала. Этому суждено было случиться.

Но, очевидно, ещё не совсем. Ожидание тянулось целую вечность. Хлоя была бы не против подождать. В конце концов, Рождество – сплошное предвкушение. Но это? Сладкая, мучительная пытка. Она не могла вынести её больше ни секунды.

– Лорд Шеверел, я начинаю думать, что вы только и делаете, что болтаете, а не целуетесь. – Схватившись за кисточки отвратительного жилета, Хлоя притянула его к себе под звон колокольчиков.

Его губы изогнулись в понимающей полуулыбке. На этот раз граф, похоже, не возражал против её поддразнивания. И на этот раз она не возражала против того, чтобы её поправляли.

Граф обнял Хлою за талию, наклонил голову, и их дыхание смешалось. Его губы нашли её после долгих месяцев ожидания.

И Рождество наступило на два часа раньше.

Губы Хлои таяли под его губами. Он действительно знал, что делал. Пусть её впервые поцеловал мальчик, но это был первый поцелуй с мужчиной. Восхитительно сильным, волевым, с чувственным напряжением в теле, но нежностью в поцелуе.

Могло ли это быть правдой? Происходило ли на самом деле? Вместо того, чтобы ущипнуть себя, она сжала кольцо в руке, пока бриллианты не вонзились ей в ладонь, будто ряд зубов.

Хлоя коснулась его лица свободной рукой. Подбородок был гладко выбрит, но когда она погладила графа по щеке, едва заметная щетина оцарапала ей ладонь. Хлоя скользнула рукой к затылку Джастина, пропуская между пальцами чёрные тяжёлые пряди. Гораздо мягче, чем она ожидала.

Из его груди вырвался стон, Хлоя затрепетала. Он вцепился в шелковистое платье и притянул её к себе.

У неё перехватило дыхание. Возможно, его волосы и мягкие, но всё остальное?

Всё остальное определённо не такое.

Даже будучи невинной, Хлоя знала, что он хочет от неё большего, чем поцелуй. А ещё она знала, что он не возьмётничего из того, что она не предложила бы добровольно. Хлоя чувствовала себя отчаянно желанной и в то же время надёжно защищённой.

Желанной.

Защищённой.

Поэтому она отдалась поцелую, сдаваясь волнующему ощущению без малейшего страха или стыда.

С уверенностью и мастерством он исследовал её рот, а Хлоя пыталась быстро учиться, хотя у неё и не хватало опыта. Сначала они обменялись нежными поцелуями, а затем требовательными. Щедрыми и жадными. И, конечно, дразнящими. Она обрадовалась, узнав, что поддразнивание здесь уместно. Хлоя обладала талантом поддразнивать.

Когда он принялся осыпать поцелуями её шею, то Хлоя выгнулась, задыхаясь от восторга. Малейшее прикосновение его губ было подобно лесному пожару.

Она всегда гордилась тем, что ценила самые маленькие радости жизни. Но пока она обращала внимание на колокольчики, миниатюрные чайные пирожные и лёгкий ветерок в волосах, она упустила из виду то, что не следовало пропустить. Широкоплечего полубога порочных поцелуев ростом в шесть футов, который всё это время находился рядом.

Как глупо она себя вела.

– Ты смеёшься, – он поднял голову, тяжело дыша, и посмотрел на неё сверху вниз.

– Совсем чуть-чуть.

– Полагаю, что надо мной.

– Нет. Над собой. Ерунда. Продолжай.

– Говоришь продолжать. – Он покачал головой. – Если бы я только знал, как. Ты станешь моей погибелью.

– Чёрт возьми. Я забыла, что должна была тебя разочаровать.

– Эта попытка с самого начала была обречена.

– Знаешь, я и сама немного взволнована. Всего час назад я полагала, что ты считаешь меня досадной помехой. Внезапно ты говоришь мне о любви и вручаешь мне драгоценное кольцо. А теперь я никак не могу опомниться после этого поцелуя.

– Я предупреждал тебя о поцелуе.

– Не стоит злорадствовать по этому поводу. – Она откинула прядь волос со лба. – Я сбита с толку. Не знаю, что и сказать.

– Скажи "нет", Хлоя. Если только ты не хочешь выйти за меня замуж, всегда жить рядом со мной, делить со мной постель каждую ночь, рожать моих детей, состариться вместе и, в конечном счёте, быть похороненной рядом со мной под одним надгробием. – Он взял её лицо в ладони и заглянул в глаза. – Если ты не любишь меня, скажи "нет". И я больше никогда тебя не побеспокою.

Она не могла заставить себя вымолвить это слово. С его стороны несправедливо вот так требовать от неё ответ. Хлоя не могла сказать ему "да", а говорить "возможно" казалось неразумным. Но что-то не позволяло ей ответить и "нет".

Должно существовать какое-то другое слово.

Она положила свою руку поверх его руки, которую он прижимал к её щеке.

– Джастин.

– Хлоя! – Позвали её со стороны парадного портика. – Хлоя, это ты там?

О боже. Мама.

– Я ищу тебя повсюду, – проговорила мама, осторожно ступая по покрытой инеем дорожке. – Пришло время петь колядки, а с тех пор как у Лайонела изменился голос, нам не хватает сопрано. Что ты здесь делаешь? Ты смертельно... - Мать резко остановилась в десяти шагах от неё.

Хлоя могла лишь воображать, какую картину они собой представляли. Она в его пальто. Он в расстёгнутом жилете и рубашке с закатанными рукавами. Цепляются друг за друга, словно репейники.

Мама быстро взяла себя в руки

– Почему, лорд Шеверел?

– Отвернись. – В отчаянии прошептала ему Хлоя. - Та самая бровь.

– Что?

– Бровь. – Она прикрыла рукой лицо. – Она заставит тебя во всём признаться. Закрой глаза. Спасайся.

– Уже слишком поздно. Я пропал несколько месяцев назад.

Подойдя к ним, мама вздохнула.

– Хлоя Анна Гарланд. Не могла ли ты проявить милость к лорду Шеверелу хотя бы на один вечер? Какое зло ты причинила бедняге на это раз?

– Что? Ты обвиняешь меня? – прошипела Хлоя.

Мать повернулась к лорду Шеверелу.

– Я прошу прощения за мою дочь. Мы с мистером Гарландом старались сделать всё возможное для воспитания наших детей. Но вы же знаете, их одиннадцать. Не со всеми мы добились успехов.

– Нет, это я должен извиниться, – сказал лорд Шеверел. – Миссис Гарланд, мне необходимо объяснить своё поведение вам и мистеру Гарланду. Возможно, мы могли бы зайти в дом и...

– Пожалуйста, не утруждайте себя. Никаких объяснений не требуется. Мистер Гарланд относится к вам с величайшим уважением, как и я. Мы знаем, что вы никогда бы не устроили такую сцену нарочно. – Она перевела взгляд на Хлою. – В самом деле, Хлоя. Напоминает историю с сыном управляющего.

– Это произошло в Гэмпшире. Мне было четырнадцать! Как ты узнала?

Тонкая бровь мамы изогнулась дугой. Бровь знает всё.

– Миссис Гарланд, я вынужден настоять... – сказал лорд Шеверел, прочистив горло.

Раздался хруст гравия под тяжёлыми колёсами поданного экипажа. Спрыгнув с запяток, лакей с размаху и с поклоном открыл дверь.

– К вашим услугам, милорд.

Мама покачала головой, глядя на Хлою.

– Видишь теперь? Он уезжает. Это ты прогнала графа.

– Меня вовсе не прогоняли, – проговорил лорд Шеверел.

– Он обручился сегодня вечером. – Стоило этим словам слететь с её уст, как Хлоя тут же о них пожалела. Не лучший выбор формулировки, учитывая кольцо, которое она всё ещё сжимала в руке.

– Это правда, лорд Шеверел? У вас помолвка?

– Я не уверен. – Он загадочно на неё посмотрел. – Перед отъездом я хотел был засвидетельствовать своё почтение мистеру Гарланду.

– Нет-нет. – Мама прищёлкнула языком. – Я ничего не хочу об этом слышать. Мы желаем вам счастливого Рождества, лорд Шеверел. – Она сняла пальто, накинутое на плечи Хлои, и вернула его владельцу.

Она ткнула Хлою локтем в рёбра.

– Да, конечно. – Хлоя присела в неуклюжем реверансе. – Счастливого Рождества.

– И вам тоже. – Он отвесил торжественный, но немного растерянный поклон.

Мама взяла Хлою под руку и быстро повела её в сторону дома.

– Вам повезло, что именно я наткнулась на вас только что, а не кто-то другой, –проговорила она тихим голосом. – Внутри находятся твой отец и четыре старших брата, они все немного перебрали спиртного. Если бы кто-нибудь из них стал свидетелем вашего разговора, они бы придумали первую в мире шестиугольную дуэль.

– Мама, я не собиралась загонять лорда Шеверела в угол, или бросать свою добродетель к его ногам, или что ещё я там планировала сделать по твоему мнению.

– Я знаю, что ты этого не делала, моя дорогая. – Она сжала руку Хлои. – Он влюблён в тебя.

– Ты знала? – Хлоя споткнулась о комок замерзшей грязи.

– Это очевидно уже несколько месяцев. По крайней мере, для меня.

– Ты могла бы меня предупредить, – сказала Хлоя в оцепенении. – Я понятия не имела.

– Я считаю, что признание в любви лучше всего слышать из первых уст. А что ты к нему испытываешь?

– Несколько часов назад я бы сказала, что этот человек мне совершенно не нравится, но сейчас... Я не знаю.

– Вполне объяснимо. Быть любимой таким мужчиной, как лорд Шеверел... Что ж, это потрясающая перспектива. А любить такого мужчину в ответ – задача не для слабых духом. Но ты вовсе не слабая. Ты сильная и упрямая. Граф видит в тебе женщину, которая могла бы стать ему равной. Вот почему он тебя любит.

Они подошли к двери. Прежде чем войти в дом, мама повернулась к Хлое и коснулась её щеки.

– Сегодня вечером мы были на волосок от гибели, Хлоя. Если бы твой отец узнал об этом, то тебе пришлось бы принять предложение графа, невзирая на собственные чувства к нему. Надеюсь, я выиграла вам время, чтобы всё обдумать. Однако я подозреваю, что ты быстро примешь решение.

– Спасибо. – Хлоя поцеловала её в щёку.

– Тогда идём. Мне нужно возглавить рождественские песнопения. А тебе нужно прислушаться к своему сердцу.

Мама вошла в дом. Прежде чем последовать за ней, Хлоя оглянулась через плечо.

Лорд Шеверел всё ещё стоял на подъездной дорожке у ожидавшей его кареты. Он ждал, пока Хлоя не окажется в безопасности внутри дома.

И на нём по-прежнему был надет самый уродливый, самый безвкусный, самый отталкивающий праздничный жилет в истории Рождества.

Глава 4

Джастин проснулся от звона рождественских колокольчиков в голове. Он перевернулся в кровати, зарылся лицом в подушку и тяжело вздохнул.

Прошлый вечер.

Он раз сто пожалел о прошлом вечере, и только семнадцать раз о выпитом виски.

Граф с трудом сел и вызвал камердинера. Сегодня он не мог позволить себе оставаться в постели. Ему предстояло исправить грандиозную ошибку, и начнёт Джастин с того, что выпьет лекарство от головной боли, затем примет ванну и побреется, именно в таком порядке.

А после... Сегодня же Рождество. Вероятно, следует сходить в церковь и покаяться. Не помешало бы.

И он должен отправиться в резиденцию Гарландов, как только наступит подходящее время для визитов. Лишь младенцу Иисусу в яслях известно, чем это может закончится. Стоит Джастину рассказать правду о вчерашнем вечере, и он окажется под дулом пистолета или даже четырёх. У неё ведь несколько братьев.

Но перспектива изрешеченной пулями груди его не волновала. В первую очередь нужно позаботиться о репутации Хлои.

Вчера вечером всё произошло слишком быстро. В тот момент Джастин не знал, что сказать в ответ на причудливые предположения её матери. Но он не мог допустить, чтобы из-за него опорочили честь и доброе имя Хлои. Даже её собственная семья. Особенно её собственная семья. Он знал, как они ей дороги.

Споткнувшись, граф подошёл к умывальнику, плеснул в лицо холодной водой и энергично почистил зубы. К тому времени, как Смитсон принёс порошок от головной боли и стакан шипучей воды, Джастин чувствовал себя лучше.

Он залпом выпил лекарство и вернул стакан камердинеру.

– Пусть подадут два яйца всмятку и гренки.

– Да, милорд. Поскольку я направляюсь на кухню, скажите, какие распоряжения отдать кухарке насчёт гуся?

– Гусем? Каким гусем?

– Сегодня утром приходила молодая леди. Она принесла рождественского гуся. Подарок от её семьи, насколько я понял.

Молодая леди, возникшая из ниоткуда рождественским утром? Джастину на ум пришла лишь единственная леди. Хлоя.

– Когда она приходила? – требовательно спросил граф.

– Не так давно. Где-то четверть часа назад.

Он выругался.

– Почему я узнаю об этом только сейчас?

– Я уверен, что дворецкий хотел сообщить вам, как только вы проснётесь.

– Он должен был меня разбудить, чёрт возьми, – выкрикнул Джастин, а затем ворвался в гардеробную и принялся вытаскивать одежду с полок. Рубашку. Брюки. Носки.

Отставив поднос в сторону, Смитсон поспешил к нему на помощь.

– Позвольте мне вам помочь, милорд.

– От тебя мне нужны только ответы. Как она выглядела? Светлые волосы, голубые глаза? Соблазнительная фигура, губы, словно предназначенные для поцелуев?

Смитсон покраснел как рак.

– Я... Я уверен, что не смогу ответить на большинство ваших вопросов. Но думаю, что да, у неё светлые волосы.

– Она представилась?

Джастин снял ночную сорочку и натянул через голову чистую рубашку.

Камердинер принялся подбирать шейный платок, жилет и сюртук для утреннего туалета графа.

– Предполагаю, что она представилась, но с ней говорил Мор. Я не слышал.

– Чёрт возьми.

– Полагаю, она хотела встретиться с вами, чтобы передать поздравления от её родителей. Мор сказал ей, что вы не принимаете посетителей.

Вероятно, завтра один дворецкий получит в подарок уголь.

Джастин сунул одну ногу в брюки и запрыгал на другой,

пытаясь их натянуть. Когда он начал надевать вторую штанину, то едва не упал лицом вниз.

Застегнув пуговицы на брюках, чтобы они не спали и не явили миру его голый зад, Джастин посчитал, что этого вполне достаточно, и отбросил носки в сторону. Схватив первую попавшуюся пару туфель, он сунул в них босые ноги и выбежал из комнаты.

– Галстук, милорд, – напомнил Смитсон. – Жилет и сюртук.

– Мне некогда.

Если Хлоя ушла не более, чем четверть часа назад, он ещё сможет её догнать.

Джастин пронёсся по коридору, бросился вниз по лестнице, и, сняв с крючка пальто, распахнул дверь. Переступив порог, он с диким взором оглядел улицы и площадь.

– Хлоя! – проревел Джастин в яркое рождественское утро. – Хлоя!

Застёгивая пальто, он услышал шаги в прихожей позади себя. Его никчёмный дворецкий.

– Чёрт возьми, Мур. Она приехала в экипаже или добралась пешком? Сколько минут назад она ушла?

– Я не уходила.

Он так резко развернулся, что полы пальто задели вазу на столике у входа, и та с грохотом упала на пол. Джастин выругался совсем не по-рождественски.

Но это не имело значения. Хлоя всё ещё находилась здесь.

Хлоя посмотрела на осколки фарфора, разбросанные по полу.

– Я сказала твоему дворецкому, что буду ждать в гостиной, – проговорила она, а её взгляд обратился к Джастину, блуждая по его полуодетой фигуре, небритому лицу и всклокоченным волосам. – Ты выглядишь иначе.

– Без сомнения, я выгляжу как сумасшедший. – Он попытался поймать своё отражение в стеклянном корпусе часов, провёл обеими руками по волосам, пытаясь их пригладить, но стало только хуже.

– Перемена тебе к лицу. – Её взгляд задержался на его расстёгнутой рубашке и обнажённом участке груди. Щёки Хлои порозовели. –

Забавно увидеть тебя не тогда, когда ты одет с иголочки.

– А ты выглядишь так же, как всегда, – сказал он, как само собой разумеющееся. – Прекрасно. Потрясающе.

– Ты едва на меня взглянул.

– Неважно. Теперь я просто знаю. Будь ты хоть завернута в саван в безлунную ночь, я всё равно буду знать.

Она сплела пальцы.

– Мы могли бы поговорить? Там, где есть, куда присесть и нет разбитых ваз.

– Да, конечно.

Он вёл себя как идиот.

Они прошли в гостиную. Хлоя заняла место на диване. Он направился к креслу, но она похлопала по обивке рядом с собой. Джастин не смог отказать.

– Ваша экономка любезно подала чай. – Хлоя налила две чашки, добавив в одну из них немного молока, и передала ему. Именно так он и предпочитал пить чай. Ей даже не пришлось спрашивать.

Всё выглядело настолько... нормально. Заурядно. Внезапно они стали похожи на пожилую супружескую пару.

Нет. Не стоило так думать.

– Прости, что ворвалась к тебе без предупреждения. Мне было необходимо поговорить с тобой на случай, если у тебя возникнет необдуманная идея защитить мою честь. Я хочу тебе сообщить, что на самом деле моя мать не считает меня наглой девицей.

– Тогда, должно быть, она считает меня беспринципным негодяем.

– Нет. Веришь или нет, но откуда-то она уже знала, что ты меня любишь.

– Видишь? Я же говорил, что это должно быть всем очевидно. – Он не удержался от замечания.

– Она не все. У неё будто дар ясновидения, её бровь знает всё. Даже жутковато становится. Сам всё поймёшь.

Он сам поймёт? Когда? Как? Почему?

– Мама не хотела, чтобы о нашем свидании наедине узнали. Вот почему она не позволила тебе поговорить с папой. Иначе мне бы пришлось принять твоё предложение, а она считает, что у меня должен быть выбор.

– Твоя мать права.

Я и правда вёл себя как осёл.

– Ни один из нас не отличался образцовым поведением прошлым вечером, – сказала Хлоя, потягивая чай. – Но главное – никто не считает меня коварной соблазнительницей. Мама никому не расскажет о случившемся, а тебе не нужно идти к моему отцу и братьям, жертвуя собой, и становиться мишенью для стрельбы.

– Меня сегодня не застрелят. Какое облегчение. – Джастин осушил свою чашку. – Иначе нынешнее Рождество стало бы для меня худшим.

– Для нас обоих. – Она встретилась с его пристальным взглядом. – Почему ты молчал всё это время?

Он поудобнее устроился на диване. Почему-то утром было легче обсуждать эту тему. Возможно, при дневном свете всё выглядело не так драматично или же обыденный ритуал чаепития позволил взглянуть на всё со стороны. Он был даже рад выговориться.

– Знаю, что прозвучит абсурдно, но я искренне считал, что в этом нет необходимости. Я довольно много времени провёл в твоём обществе. Мне казалось, что моё восхищение очевидно. Когда ты стала дразнить и провоцировать меня, я сглупил, приняв это за флирт с твоей стороны. За поощрение.

– Полагаю, вполне понятное предположение.

– Ты пыталась вовлечь меня в беседу. Когда мы общались, ты свободно делилась со мной мыслями. Я расценивал твою откровенность как комплимент. И старался отплатить тем же, даже когда мы расходились во мнениях.

– Это немного пугает.

– Я не отходил от тебя ни на шаг, смотрел на тебя с восхищением... Мы это уже обсуждали. Я и подумать не мог, что покажусь придирчивым и пугающим. Признаю, у меня есть недостаток. Я не привык беспокоиться о том, как выгляжу в глазах других.

– Предполагаю, как и большинство графов. А также герцогов, маркизов, виконтов.

– И вот вчера вечером я пришёл на бал в отвратительном жилете. Потому что ты написала в записке, что это

ваша семейная традиция. Когда ты предложила мне в ней поучаствовать, то я понадеялся...

Он сделал паузу, чтобы она прочувствовала всю степень его идиотизма.

– Ты понадеялся, что я хочу видеть тебя частью семьи. Ты посчитал, что я намекаю на брак. – Она поставила чашку на стол и прижала обе руки к сердцу. – Вот почему ты планировал сделать мне предложение. Купил кольцо. Надел самый уродливый жилет в Англии. Но оказалось, что я сыграла с тобой злую шутку. О, Джастин.

– Прошу тебя, не говори так. В твоих устах это звучит жалко. Оставь мне хоть немного гордости.

– Мне очень жаль. Честно говоря, мне стыдно за себя.

– А мне стыдно за то, как я разговаривал с тобой после. Я сказал так, будто любить тебя – настоящее испытание. – Он провел рукой по волосам. – Дело в том, что это скорее чудо. Если бы не наш исключительно односторонний роман, я бы так и не узнал, каково это быть влюбленным. – Он никогда не пожалеет об этом, несмотря на то, чем всё закончилось.

– Я кое-что принесла. – Она достала из кармана кружевной платок. К одному уголку было привязано кольцо с сапфиром.

– Я его не заберу, – отмахнулся Джастин. – Учти, я не стану обещать, что никогда не женюсь. В конце концов, мне придётся вступить в брак. Нужно продолжить род, чтобы передать титул графа. Но, кого бы я ни взял в жёны, не думаю, что она мне понравится, и вряд ли я её полюблю, а вероятность того, что у неё будут глаза цвета летнего неба на следующий день после дождя, настолько мала, что стремится к нулю. Так что оставь кольцо себе.

– Ты уверен?

– Делай с ним, что хочешь.

– Хорошо. Ловлю тебя на слове. – Она долила ему чай. – После твоего ухода мама посоветовала мне прислушаться к сердцу. Что я и делала всю ночь. Даже глаз не сомкнула. Изо всех сил прислушивалась к голосу сердца, как к шуму моря в морской раковине.

– Услышала что-нибудь интересное? – Он поднёс чашку с чаем к губам.

– Видимо, я в тебя влюблена.

Чашка с блюдцем выскользнула из его рук и упала на пол, залив чаем её туфли.

– Господи.

Она рассмеялась.

– Ты сущее проклятье отличного фарфора.

– Плевать на фарфор. Вернись к тому моменту, когда где-то между полуночью и пятью часами утра ты обманулась, поверив, что любишь меня.

– Обманулась? Прояви ко мне хоть немного доверия.

– Не дразни меня, Хлоя. Не сегодня, не на эту тему.

– Я не дразню.

– Я не доверяю своим собственным суждениям. Всякий раз я неправильно тебя понимал.

Она слегка улыбнулась.

– Ты понимал меня лучше, чем я сама. Я не спала всю ночь, вспоминая историю нашего знакомства. Каждое слово, каждый взгляд, каждое случайное прикосновение. Я всё так отчетливо помню, как будто хранила воспоминания, словно сокровища. – Хлоя принялась теребить кружевной край носового платка. – Для меня с самого начала имело значение, что ты обо мне думаешь. И я не могла понять почему. Ты привлекательный, искушённый, умный человек. Заботливый опекун для своей кузины. Настоящий джентльмен. Трудно признать, но я не выдерживала никакого сравнения с тобой, поэтому стала твоей полной противоположностью. Поддразнивала тебя, вела себя неподобающе, временами даже бесстыдно. Оглядываясь назад, я понимаю, что это так по-детски. Я отчаянно пыталась привлечь твоё внимание, вывести из себя. – Она подняла на него глаза. – Сблизиться с тобой.

От слов Хлои в душе Джастина зародилась робкая надежда. Но он попытался вырвать её с корнем, прежде чем она успела укрепиться.

– Видишь ли, ты был так безнадёжно выше меня. Вот почему я дразнила тебя, провоцировала и вела себя дерзко, пытаясь сбить с тебя спесь. И если бы мне это удалось, возможно... – Она вздохнула. – Возможно, тогда ты бы стал досягаемым.

Досягаемым для неё?

Джастин посмотрел в окно и рассмеялся. Он не смог удержаться.

– Наконец-то мне удалось тебя рассмешить.

– Хлоя. После первой же нашей встречи я стал твоим рабом. Словно беспомощный щенок, ходил за тобой по пятам и смотрел тебе в рот. Если бы ты позволила, я бы всегда находился в пределах твоей досягаемости. – Он погладил её по щеке. – А ты – в моей.

Он смотрел, как она пытается развязать узел на носовом платке, лежащем на её коленях. Хлоя с ним возилась, как будто пальцы её не слушаются. Наконец ей это удалось, и кольцо упало на её ладонь.

– Наденешь его мне на палец? Если ещё не передумал.

Конечно, не передумал. Он хотел надеть кольцо ей на палец, и на всю её руку нанести лак или клей, чтобы его нельзя было снять.

Он покачал головой.

– Нет. Не будем спешить.

– А мы и не спешим.

– Я размышлял о женитьбе на тебе несколько месяцев, а у тебя была всего одна ночь, чтобы всё обдумать.

– Да, но я многое обдумала за одну ночь, и мои чувства к тебе возникли с самого начала. У меня весьма продуктивный мыслительный процесс, и я женщина. Когда речь заходит о браке, женщина за одну ночь может обдумать гораздо больше, чем мужчина за целое десятилетие. Кстати, у меня есть мысли по поводу надгробного камня.

– Надгробного камня?

– Да. Надгробный камень, под которым, как ты сказал, нас обоих похоронят бок о бок. Я хочу с самого начала прояснить, что на нём нужно указать и моё имя. Нет ничего хуже надгробия, на котором выгравировано "Мистер Мэнфорд Мэнли Макмэннинг", а внизу крошечными буквами высечено "его жена". Я не желаю быть "его женой", Джастин. Там должно быть написано всё. Хлоя Энн Гарланд Монтегю, леди Шеверел. Иначе после смерти я буду преследовать обитателей дома. А я очень хороша в преследовании.

Если честно, это даже веселее, чем попасть в рай. Возможно, у меня получится совмещать загробную жизнь. Знаешь, когда люди выезжают на лето в Рамсгейт или Бат.

Позабавившись, Джастин потёр лицо рукой. Она поразительна. Интересная семейная жизнь им предстоит.

– Можно написать на надгробии всё, что захочешь, – сказал он. – Можно даже указать "её муж" вместо моего имени, мне всё равно. Но сначала дадим объявление о помолвке.

А прежде я сделаю тебе предложение должным образом. Наверное, где-то в марте.

– В марте? – Она подпрыгнула от возмущения. – Ты заставишь меня ждать до марта?

– Всего лишь три месяца.

– Четверть года.

– Правильно. А ещё примерно тринадцать недель, или девяносто один с четвертью день. – Он протянул ладонь. – Отдай кольцо. Я положу его в сейф на хранение.

Она отдёрнула руку.

– Нет, не положишь. Ты только что сказал,

что я могу оставить кольцо себе. И я могу делать с ним всё, что захочу. А я хочу его носить.

– Хлоя.

– Я знаю, что у тебя благие намерения, – сказала она. – Ты беспокоишься о моей репутации и хочешь сначала получить благословение моей семьи. Прежде всего ты хочешь удостовериться, что у меня нет сомнений. Я обожаю тебя за то, что ты защищаешь меня и мою семью.

– Это не что иное, как долг джентльмена.

– Джастин, ты прекрасно умеешь делать то, что должен. Но иногда, чтобы сделать то, что действительно хочешь, нужен толчок. И тут появляюсь я.

Ха! Если он сделает то, чего действительно хочет в данный момент, для дивана, на котором они сидят, потребуется новая обивка, и им придётся пожениться до конца недели. Ей следует быть осторожнее с подталкиваниями.

Однако, если отбросить плотские желания, у неё прекрасно получалось читать его мысли.

– Ты не преувеличивала, – сказал он. – Ты действительно много размышляла прошлой ночью.

Она усмехнулась.

– Ты даже не представляешь.

– Мне лучше не знать обо всём?

– Да. Ты придёшь в ужас.

– Давай тогда просто закроем этот ящик Пандоры.

Она протянула кольцо.

– Вот моё предложение. Кольцо ты наденешь мне на палец сегодня, а я обещаю пока держать это в секрете. Я буду надевать его только перед сном, пока ты не попросишь разрешения у моего отца и не сделаешь официальное предложение. Крещенский сочельник, на мой взгляд, станет подходящей датой.

– Осталось меньше двух недель.

– Именно. – Она сжала его запястье, и его пульс участился от её прикосновения. – Я люблю тебя. Я не хочу больше ни минуты притворяться, что это не так. Хочу похвастаться этим великолепным кольцом. Хочу, чтобы все знали, что я твоя, а ты мой. И ты тоже этого хочешь.

Он постарался скрыть, что его буквально распирало от радости. Нельзя же вести себя, как бесхребетный простак, уступая каждой её прихоти, иначе у них ничего не получится. Она иногда нуждалась в его решительности и практичности точно так же, как он нуждался в её напоминаниях о радостях жизни.

– Если я соглашусь...

– Когда ты согласишься. А это произойдет от силы через минуту.

– Я настаиваю на трёх дополнительных месяцах к нашей помолвке. Итого получится шесть.

– Свадьба в июне меня вполне устроит.

– А мне можно будет называть тебя дорогой и любимой.

– До тех пор, пока мне можно использовать ласковое прозвище.

Он насторожился.

– Какое ласковое прозвище?

– Я ещё не решила.

– Это вызывает беспокойство.

Она пожала плечами.

Драматично вздохнув, он выхватил кольцо из её рук.

– Знаешь, это очень смелый шаг.

– Да, я знаю. – Хлоя нежно погладила его по руке. – Я люблю тебя за то, что ты его сделал.

Он поднёс кольцо к кончику безымянного пальца Хлои.

– Ты выйдешь за меня?

И хотя за последние полчаса они обсудили всё от даты свадьбы до надписи на надгробной плите, его сердце всё равно отчаянно забилось в груди на короткое, показавшееся вечностью, мгновение, пока она молчала.

– Да.

Слава богу.

Он надел кольцо ей на палец. Она покрутила рукой туда-сюда, восхищаясь тем, как сверкают драгоценные камни. Джастин опёрся локтем о спинку дивана и залюбовался блеском её глаз.

– Ты счастлива, моя дорогая?

– Я в восторге, Мэнфорд Мэнли Макмэннинг.

– Нет. – Он немедленно выпрямился. – Нет.

Она прикинулась невинной овечкой.

– Но мы же договорились.

– На такое я согласия не давал.

– Но это ласковое прозвище, которое я для тебя выбрала.

– Верни мне кольцо. – Он попытался схватить её за руку.

Но Хлоя вывернулась.

– Слишком поздно, Мэнфорд.

О, вот это уже серьёзно.

Джастин схватил Хлою за талию и посадил её к себе на колени, а она взвизгнула от смеха. Их тела идеально подходили друг к другу. Её округлые пышные формы гармонично сочетались с его крепкими мускулами.

– Знаешь ли ты, как сильно я тебя люблю?

– Какой ответ сулит мне больше поцелуев? Да или нет?

– Отличный вопрос. Попробуй оба, и мы выясним.

Когда он её поцеловал, то сделал это очень нежно. Этим утром ему не нужно было, улучив момент, что-то доказывать, в нём не кипело негодование из-за неутолённого желания. Теперь она принадлежала ему, а он – ей. В их распоряжении уйма времени.

Она, задыхаясь, отстранилась.

– О, дорогой. О, нет.

– Что такое? – В нём проснулся первобытный инстинкт, в жилах забурлила кровь. Он был готов перепрыгнуть через забор, или ударить кого-нибудь, или взвалить её на плечо и утащить в безопасное место. Что бы она ни потребовала.

– Гусь, – сказала она. – Я должна вернуть его домой.

Джастин растерялся.

– Мои родители его не присылали. Это наш гусь на ужин. Я его украла. Мне был нужен предлог, чтобы постучать в твою дверь и попросить поговорить с тобой, и я не смогла придумать ничего лучше. – Уголок рта Хлои пополз вверх. – Крайне неловко, но я должна попросить вернуть гуся.

Его уже должны были ощипать и зажарить. Кухарка, наверное, сходит с ума.

Он провел пальцем по её подбородку.

– Я сейчас же прикажу заложить экипаж.

Хлоя облегчённо выдохнула.

– Спасибо.

– Счастливого Рождества, дорогая моя.

– Счастливого Рождества, любовь моя.

Он поцеловал её в лоб.

– Так намного лучше.

***КОНЕЦ***