Шёл десятый год войны. Отступать было некуда: Арраг (название крепости) узкой косой уходил в Вечный океан; последние свободные тигтарцы были зажаты между океаном и врагами. Время налетов и небольших столкновений, длившееся три года, прошло; пришельцы с Юга наносили последний, сокрушающий удар.
. .
Солнце, казалось, замерло при виде бастионов. Его алые лучи отразила ледяная броня, и на много километров вокруг блеснули алым, победоносным светом ледяные стены! В этот великий день потерпят поражение эльфы, разгромлено будет их войско, этот день будет днём величайшей победы людей!
Аральн был маленького роста, широкоплечий, крепкий, мускулистый тигтарец. Костяной нож, деревянное копьё с каменным наконечником, деревянные стрелы с костяными наконечниками, лук, дротики, щит — словом, хорошо вооружённый воин бастионов. Он не спеша прогуливался, опасаться было нечего: ни один эльф или эльфийский наёмник никогда не ступали на камни и пески, защищённые последним оплотом людей на севере!
Уже не видно было часовых на стене бастионов, но блестящая громада была видна везде, даже у снежной башни в центре цитадели. Лабиринт из громадных камней, к которому подошёл Аральн, был ему хорошо знаком. «Не иди, там тебя ждёт беда», — прошептал ему вдруг какой-то внутренний голос. «А чего мне там бояться?» «Не иди», — вновь прошептало предчувствие. После победоносной войны с интуицией наш герой смело пошел ловить леммингов. Вскоре он свернул направо, затем влево, возле большого камня развернулся на 90 градусов, сделал пару крюков… И услышал где-то рядом, за ближайшим камнем, чьи-то тихие голоса.
. .
Лишь спустя несколько месяцев Аральн узнал, как эльф и пятеро южан пробрались в тыл. Про предателя, впрочем, не особо повлиявшего на ход событий, о переходе через море, покрытое ледяной крошкой. И о новейших способах, завезенных из Враложа, с помощью которых это удалось…
НЕ УБИВАЙТЕ!
Ему показалось, что он крикнул это так громко, что слышали даже часовые на бастионах, но на самом деле этот беззвучный вопль с мольбой о пощаде не услышали даже наёмники. Один лишь эльф, от слуха которого не мог ускользнуть шелест падающего листа, легко понял его.
— Не убивать? — ухмыльнулся он, — хорошо, не убьём, и даже сделаем так, что тебя не убьют при штурме. Потому что ты не будешь его отбивать.
Как нетрудно догадаться, Аральн волей случая забрёл не туда, куда хотел, а если точнее, к диверсантам. Те его по понятным соображениям убивать не стали (ибо только дурак станет убивать бесплатную рабочую силу), а попросту повязали и начали допрашивать. Впрочем, ничего нового узнать не удалось: они услышали всё, что Аральн знал (точнее то, в чем был убежден), а знал и рассказал он ровно столько же, сколько и все остальные пленные, а именно: 1. Что бастионы им не взять.
2. Что гениальный Фаганд разобьёт всех их, потому что он гениальный.
3. Что они — южные … (дальнейшее ругательство не пропустила цензура), и должны смотаться на их юг, если не хотят огрести по полной.
Эльф совершенно спокойно выслушал речь отчаявшегося человека, которому уже нечего было терять. Речь человека, уверенного, что его убьют. Речь, полную ругательств и оскорблений. Эльф все совершенно спокойно выслушал, улыбнулся и сказал:
— Киньте пленника в яму.
. .
Верховный вождь свободных тигтарцев — Фаганд, вышел из иглы. Лучи солнца скользили повсюду, ловко и изящно, но вождь хорошо знал, что нельзя верить его лучам. Сейчас они потреплют его по плечу, скажут «Привет!», и через мгновенье уже подмигнут эльфу. Нет, солнце насмешливо, а не восторженно, как думают его воины, смотрит на бастионы. Вождь знал, как изменчиво на войне счастье! И знал, что ему пришёл конец! Вот пока что везло тигтарцам; но эльфийская военная машина до этого не принималась за его крепость всерьёз. А сейчас, похоже, принялась. А лучи солнца скользили по его лицу, по снегу, бастионам, снова по снегу, а с него и на эльфийские катапульты… Но пока вождь жив, бастионы не падут! Только через его труп… Он окинул свою крепость взглядом: воинов мало, а территория большая; орудий мало, еды мало, оленей кормить надо, а нечем. Ездовые собаки питаются 2 месяца рыбными потрохами, старыми костями и прочей дрянью… Добавьте к этому ещё и командиров, любящих всё делать по-своему, как например вот эти двое, что стоят возле входа с отчётом.
— Мы со стен сняли пятьдесят воинов и отвели к воротам, как Вы приказали, — повторил Толгон, посмотрев на Ралда. Толгон был командующим обороной одного из углов на стене. В его голосе слышалось удивление: на стенах и так мало воинов, а тут приказ их снимать! Он всё-таки снял 20 бойцов похуже, но зачем??? Непонимание, недоразумение… Но недовольства в его голосе не было, как показалось вождю.
— И ещё, добавил Ралд, — к нам заброшено в тыл несколько диверсантов. Сейчас они в каменном лабиринте, уже в плен десяток наших захватили. Отряд посылать, мне кажется, бесполезно: в лабиринт для поисков нужно не меньше тысячи, и то шанс невелик, но можно попытаться выманить.
— Как же, — усмехнулся Вождь.
— Все, кто их видел, попадали в плен. Из нашего отряда вчера бойца захватили, Аральна. Что я их засек, даже не догадываются. По моим вычислениям, они охотятся на Вас: попытаются прирезать под шумок. Так вот, есть небольшой шанс заманить их в ловушку. Вы будете приманкой, они клюнут и …
Сказать, что вождю идея использовать его как приманку не понравилась, значит ничего не сказать. Он вообще не переносил Толгона и Ралда на дух. Одно то, что в Толгоне было что-то похожее на эльфа, уже заслуживало ненависти. Ненавидел он и Ралда — за его зоркий глаз, цепкий ум, интуицию и потрясающее умение анализировать. Ралд замечал то, чего не замечали другие, знал то, чего отнюдь не стоит знать, не говоря уж о чём он догадывался. Знал, кто кого любит, кто кого ненавидит, кто зачем пришёл на Арраг — единственный свободный от эльфов кусок крайнего севера, далеко уходящую в бесконечный океан косу, отгороженную от материка бастионами из льда. Ралд легко находил пропавшую иглу, нож, вора… Он вычислял погоду, затмения, прошедшие и будущие события с помощью логических цепочек. Обладатель потрясающей зрительной памяти, неизвестно что не поделивший с эльфами враложец (враложцы — нация, создавшая могущественную империю в тайге и славящаяся ворами, мошенниками, путешественниками и головорезами), он заработал немало врагов по вполне понятным причинам: человек, который всё обо всех знает, обладает громадной властью над другими людьми. И за это, за умение предсказать то, как поступит Вождь, что скажет; за критику некоторых действий Вождя, за отношение к Великому полководцу, столько лет воюющему с эльфами, как к простому смертному, — ненавидел Вождь Ралда. Но Фаганд знал, что ему нужны смелые, расчётливые, предприимчивые командиры. Если бы он ставил командирами не тех, кто достоин, а тех, кому Фаганд симпатизировал, половина достойных бы откололась, с соответствующими последствиями.
— Хорошо, ребята! Если бы все исполняли приказы, как вы, мы бы уже выбили эльфов отовсюду. А идею про приманку я обдумаю, — произнес он, подумав, что если все будут выполнять приказы, как они, то эльфы точно победят.
— Если мы отобьём штурм, наступит перелом в этой войне, я уверен в этом. И мы погоним их назад, на юг — туда, откуда они пришли, и освободим нашу землю.
Толгон и до этого в победе не сомневался, но после того, как его похвалил вождь, поверил в неё окончательно! Он уже почувствовал запах победы! И через час он уже снимал со стены ещё 20 воинов, к недовольству Ралда… Ралд отчаянно пытался этому воспрепятствовать, но вера Толгона в гений вождя победила аргументы Ралда, и воины были сняты.
А вот сам вождь, победу о которой он говорил всем, отнюдь не предчувствовал. Даже наоборот: он почти видел приближающееся поражение. Он знал, что даже если во всех сражениях будет он побеждать (а это тигтарцам иногда даже снилось), война окончится поражением. Потому что это не нормальная война. Веками целью любой войны было уничтожить противников, забрать его имущество, жен, воды, а эта? С юга 10 лет назад пришли эльфы, и сколько земель им подчинилось — все, кроме Аррага! Без сражений, без вырезания племён людей… Кажется, все покоренные недовольны этим, а выступить не решается из них никто… Разве это нормально? Если бы он знал тайну власти эльфов, почему двум сотням их подчиняются все как обречённые, давно бы были они разбиты! Если бы только узнать эту тайну!
А вслед за эльфами пришли южные люди, в эльфийских доспехах и с эльфийским оружием.
Эти люди пошли вслед за ними. Он спрашивал у них, во время переговоров, зачем они пришли на их Север. Ответы были разными: ради приключений, ради денег. И вождь, слушая их, понимал, что всё не так просто, как они отвечают. На самом деле эти люди так или иначе знакомились с эльфами, сначала воевали за них в далёких южных землях за деньги. И после окончания войн необычайно разбогатевшие, казалось бы, достигшие своей мечты, просто не могли уйти из эльфийских земель. Какие-то невидимые узы привязывали их к этим местам, громадным эльфийским дворцам, быстрым рекам и водопадам, чарующим лесам и пещерам. Но эти узы были ниточками по сравнению с теми, которые их приковывали к самим эльфам. Эльфы за внешней красотой и вечной молодостью скрывали неведомую другим разумным существам силу и власть. Она, как говорят гномы, губит, убивает жертву, с корнем выдёргивая её из прошлого и пересаживая в будущее. Но посаженная, она перестаёт быть той, кем была, она по-другому видит мир, мыслит, рассуждает. У жертвы меняется логика, мечты. Она перестаёт быть тем, кем была до этого, и не узнать бывшего человека — ничего у него нет общего с тем наёмником, который пошёл зарабатывать золото у эльфов. Какое-то наслаждение получали эти люди, подчиняясь эльфам, выполняя их приказы. Им нравилось воевать вместе с ними. Им нравилось тонуть в их прекрасных глазах, быть марионетками и жертвами видений. Это было для них даже не наслаждением, это было для них счастьем. Но это порождало в них жажду видений: достаточно было нескольких видений, и человек не мог без них жить. Но вместе с этим людям не хотелось только подражать и подчинятся эльфам, они начинали желать сами быть бессмертными, а лучше, стать эльфами. А эльфы могли дать и то, и другое… Но далеко не каждого заманивали эльфы в сети, подчиняющие человека эльфу, лишь немногих избранных…
На своей родине эльфы, воюя, поднимались в чинах, они командовали отрядами, или же наоборот, оставались рядовыми воинами, но им хотелось чего-то большего, и они покидали своих (эльфов) и уходили на север. Там они подчинили некоторые селения тигтарцев и стали звать на эти «открытые земли» своих друзей: как эльфов, так и людей. И люди приходили на их зов. Впрочем, эльфы тоже. Что гнало людей вслед за честолюбивыми эльфами, вечными искателями приключений? Вождь не понимал. Но все люди, пришедшие за эльфами, смотрели на них снизу вверх, как на совершенство. Они покинули родину, забыли свои страны и мечты, их что-то манило в высоких, прекрасных эльфах, которые так умели ПОВЕЛЕВАТЬ.
. .
Пёс спокойно слушал и ел. Ему, как другу, вождь, может, и не доверял — слишком хитрый; но знал, пёс никакой тайны не выдаст, пытай его, подкупай, обманывай, всё равно от него кроме лая и рычания ничего не услышишь, по той простой причине, что собаки говорить не умеют…
Вождя прорвало. С ним это периодически бывало:
— Ты думаешь, что я не знал этого? Знал. Эльфы пройдут везде и всегда, (а в тыл тем более). И их не поймать. Так же как и не победить. Ты думаешь, мы победим? Нет, мы погибнем. Думаешь, бастионы устоят? Нет, они падут. И единственное, что нам остаётся — это умереть смертью храбрых, — говорил он, смотря в умные собачьи глаза…
. .
Всё ближе и ближе ледяная стена, и блестящие зубья уже отчётливо видны. На много десятков локтей возвышались бастионы, за пять сотен шагов можно было обстреливать с них из луков, за семьсот из машин. Прошли времена, когда при первом выстреле эльфов из машин разбегались тигтарцы. Фаганд скрепил два рога шерстистых носорогов, поставил на доску и прибил к ней, из многих жил сделал тетиву и так появилась первая машина тигтарцев. «Была она громадна, громоздка, тяжела и неудобна, стреляла же камнями малыми, на расстояние недалёкое» — как позже записывал в восьмом томе своих воспоминаний о войне тигтарцев и эльфов Ралд. Детскими игрушками казались эти камнемёты по сравнению с эльфийскими стреломётами, катапультами и другими орудиями! Как тоненькие веточки ломались тигтарские камнемёты от попадания южных катапульт (эльфы никогда не промахиваются), а гигантские стрелы, мчавшиеся над самым снегом, косили десятки тигтарцев. Страшной силой обладали эльфийские метательные машины, страшной силой обладало их оружие; ужасно было их умение гипнотизировать противника, заставляющее людей падать на колени, но ужаснее всего было умение управлять…
Ралд последнее время с повышенным интересом наблюдал за Толгоном: Толгон сам не свой, побледнел, все чаше задумывался. Днем он был одним человеком: храбрый боец, умелый командир из благородного рода, доблестно сражающийся против захватчиков, смелый, самоуверенный, отчаянный… Но ночью он в последнее время становился совсем другим: долго не мог заснуть, а когда это наконец удавалось, то метался на медвежьей шкуре и бредил. Часто вставал, разжигал костёр и часами смотрел на огонь. Ему снились сны, но что в них было, Ралд не знал.
. .
Толгон был высокий, красивый, похожий на эльфа. Эльфов он ненавидел, как и всякий свободный тигтарец, но в глубине души эльфы были для него привлекательны и заманчивы, что он скрывал от всех, в том числе и от себя. Но шила в мешке не утаишь, его любовь к эльфийским узорам, ножам, повадкам, которые он подсознательно копировал, делали своё дело и не улучшали к нему мнения вышестоящих. Их критика в его адрес встречала отпор, то есть чем больше его в эльфийских повадках упрекали, тем больше ему (в глубине души) на эльфов похожим стать хотелось.
На его куске стены осталось совсем мало воинов, что его волновало необычайно. Он в волнении ходил по «своей» территории и думал о том, помогут ли соседние выступы, если его бойцам придётся плохо. Стена была не ровной, а похожей на эльфийские узоры: она выступала на 200 м вперёд треугольником, затем 200 м назад так же. Суть была проста: достаточно поставить по сторонам выступов воинов на протяжении последних 10 метров, и противник будет штурмовать только их: не помчится же он от выступа в глубину под перекрёстным обстрелом с двух ближайших выступов! Совсем немного войск на довольно большой участок. Приём был списан у эльфов.
А эльфы уже были видны на равнине, вдали показалось войско. Маленькими точками видны крохотные фигурки справа. Но почему воины смотрят налево? Там, слева, идёт ещё больше отряд. Но он не самый ужасный — в центре, прямо на выступ Толгона, идёт третий, громадный, воинов в пятьсот. Вдруг остановились. Еле видимые точки пехотинцев, всадников на оленях, воинов на санях, мамонтах, шерстистых носорогах… А ведь эльфы видят все, что происходит на бастионах — у кого какой длины копьё, цвет шапки, старые или новые унты… Удар. Громадный камень со страшной силой врубился в стену у её основания, и облако ледяных обломков и снега поднимается вверх. Новый удар, и ледяной зубец разлетается на куски. Прямо к ногам Толгона падает боец, с льдиной в проломленном черепе. 2 новых удара одновременно… Камни рубят стены, сносят зубцы, убивают людей… Паника, паника, паника, паника, а ведь это работают всего 2 катапульты!
В это время десяток во много раз более мощных катапульт крушил лёд соседнего выступа, камни уничтожали его, поднимая завесу из ледяных крошек, разрушали… 3 года доставлял Альвенил эльфам эти катапульты, 3 года строились дороги, чтобы подвезти их к бастионам, 3 года собирали эльфы войска с целью смести последний свободный тигтарский оплот!
9 тигтарцев уже погибло, пятьдесят с лишним было ранено, эльфы вели обстрел по нескольким выступам, чтобы не дать людям сосредоточиться в главном направлении их атаки. Защитники бежали со стен, дабы не быть уничтоженными. 10 катапульт тигтарцев, которые не могли сравниться ни в мощи, ни в дальнобойности, ни в умении стрелков, были сметены 10 выстрелами эльфов. По бастионам вели обстрел 200 катапульт одновременно. Ральна, оглушённого выстрелом, бойцы его отряда снесли со стены.
А в это время за 200 метров от штаба лицом вниз лежал человек. Мёртвый. В сердце его по рукоять был воткнут длинный эльфийский кинжал с изумрудом на рукояти. Рука сжимала копьё, в стороне валялся сломанный нож. Всё в радиусе 30 метров было истоптано следами его и эльфийскими. А дальше, в сторону гигантских валунов, уходил кровавый след эльфа-победителя, того самого, что взял в плен Каральна… Убитым человеком был последний вождь свободных тигтарцев, сердце войска свободных людей, человек, поднявший и сплотивший тигтарцев против захватчиков — ФАГАНД.
. .
За 10 лет до этого с юга пришли эльфы. Точнее приехали. Все на оленях. Их было меньше сотни. И с ними около 50 человек. На поясах у них были мечи и кнуты, за спинами щиты и луки со стрелами. К седлам прикреплены длинные копья. Эльфы остановились между тремя поселениями. Ничего не говоря, стали строить стену с бойницами. К вечеру там была маленькая крепость: Стена, метра полтора в высоту, защищала около 40 квадратных метров. Из удобных бойниц можно было безопасно обстреливать расстояние от крепости до поселения — расстояние, на котором люди были бы превосходными мишенями. За ночь эльфы в радиусе 50 метров от стены всё обставили кольями, капканами, шипами…
С недоумением смотрели тигтарцы на странных иноземцев: почти все они впервые видели систему обороны. День за днём наблюдали люди, как растёт ледяная громада. Диковинные пришельцы вызвали сначала удивление, затем смутные предположения, предположения переросли в подозрения, подозрения в страх. А страх — один из самых страшных и жестоких видов оружия, которое используют эльфы… И всё глубже страх проникал в их сердца. Наконец, из-за стены вышел прекрасный эльф. На голове его сиял серебряный венок, отражавший лучи восходящего солнца, одет он был в алый плащ. В руке его был белый флаг. Он предъявил ультиматум: обеспечение пришельцев провизией, работа по обустройству жилищ пришедших эльфов и людей, десятая часть любой добычи тигтарцев и ряд других условий. Тигтарцы отвергли требования эльфов и дали послу беспрепятственно вернуться в крепость. Как только он зашёл за стену, мощный залп из 5 катапульт с диким грохотом врубил всё сокрушающие камни в иглы! С жутким треском разлетелись ледяные кирпичи жилищ тигтарцев, разрушилось то, что строилось годами. И боги не пришли на помощь, когда эльфы уничтожили прицельным огнём капище.
Так начался закат свободных племён тигтарцев, так в этих землях загорался рассвет великого королевства эльфов.
Условия капитуляции были суровы. Восемь детей самых влиятельных жителей селения были взяты в заложники. Именно это сбило с толку аборигенов: тигтарцы и враложцы всегда убивали врагов: лучший враг — мертвый враг. Эльфы же были заинтересованы в том, чтобы как можно больше тигтарцев остались в живых: им нужна была дань, а не трупы. Об остроухих воинах, которые обладают оружием с жуткой разрушающей силой, пошли многочисленные слухи. А спустя несколько дней завоеватели стремительно прошли 20 километров и ворвались в селение Рударад. 30 человек, которые в нём жили, даже понять не успели, как в нём в течении 2-х минут установилась полная власть эльфов и они согласились на их условия…
. .
Каральн сидел в снежной яме уже часая три. Время тянулось бесконечно долго. Короткий полярный день умирал под грохот боя. Пленник прыгал, чтобы не замёрзнуть, и думал о тех, кто гибнет на стенах. Шум «боя» то удалялся, то приближался. Он слышал, как рушатся стены… Эльфы отнюдь не торопились взять бастионы. Возьмут они бастионы месяцем раньше или позже — торопиться некуда, эльфы молоды вечно, а вот жизни как свои, так и людей, сражающихся на их стороне, остроухие ценили. Рушили стены они не только для того, чтобы на них не пришлось лезть: сокрушая стены, они приводили людей в ужас; ломая бастионы, они ломали волю тех, кто три года их строил, чтобы удержать этот клочок земли. Зачем убивать врага, когда его можно просто раздавить? Зачем рисковать жизнями, если можно не рисковать? И даже вождь не смог бы что-либо противопоставить теперь эльфам, ибо люди не выдержали. Не выдержали силу взгяда эльфов. Ибо у эльфов такая сила во взгляде, что способна сломить кого угодно. Как заворожённый, казалось, застыл воин, резко побледнел, пошатнулся и упал. Рядом упал ещё один воин из отряда Толгона. Ещё один, ещё один на какой-то миг устремил взгляд вдаль и рухнул. И тут сам Толгон почувствовал взгляд эльфа. В этом взгляде не было ни ненависти, ни доброты, ни злобы, ни понимания. Этим взгядом эльф вызывал Толгона на поединок, и некуда Толгону было бежать, ибо завороженный эльфом человек теряет власть над собой. А эльф давил его взглядом — мгновенье или вечность… И Толгон увидел прекрасный берег, усыпанный ракушками, громадные скалы, голубое небо и эльфа, стоящего на песке. Толгон пытался что-то крикнуть, броситься бежать, но вместо этого упал на снег, теряя сознание, и уже не слышал шума боя, последнего боя свободных тигтарцев с захватчиками. Он не видел атаки эльфов, бегства последних бойцов со стен и бой воинов, отведённых к палаткам.
. .
И нельзя было противостоять захватчикам ни в последнем бою, ни 10 лет до него. Эльфы пришли, построили дворцы, башни. Они принесли волшебные вещи и творили чудеса. И покорившиеся люди смотрели на них как на богов, так эльфы потрясли их. Непревзойдённое умение управлять не давало не единого шанса, что начнётся восстание. Умело пользовавшиеся разногласиями, менявшие вождей внутри племён, они сталкивали меньшинство, ставшее влиятельным благодаря эльфам (новый вождь, его родственники и друзья) с невлиятельным большинством, нейтрализуя тем самым возможность восстания. Те, кто призывали к неподчинению, просто переводились в другие поселения, где они были для всех чужими; их опасались, думая, что они шпионы для полного контроля людей (шпионов эльфы активно повсюду внедряли); им не доверяли и были они там в своих призывах против эльфов беспомощны. А спустя год, когда к ним привыкали, их переводили в новое селение…
Появились дороги (их строили как раз те. кто провоцировал бунты), дворцы, железные вещи. Дворцы появились не у тигтарцев, конечно, но их за заслуги очень редко пускали посмотреть, а железные вещи, в основном ножи, иногда получали в подарок те, кто с эльфами умудрялся подружиться. Исчезли многолетние клановые и племенные войны. Исчезло поклонение стихиям, жертвоприношения. Люди были спасены от ужасных болезней, от которых ранее умирали. Забыли люди, что такое смерть от голода, ибо хотя он в случае неудач на охотах случался, эльфы давали еды хоть и немного, но достаточно, чтобы от этого никто не умер. И постепенно забывали люди, что такое свобода, затуманивалось прошлое, и казалась воля далёким и прекрасным сном…
Тяжёлыми налогами обложили эльфы людей, но ровно настолько, чтобы люди не восстали и не погибли. Был только один человек, который смог поднять немногих на борьбу против захватчиков. Был, потому что его уже не было среди живых — Фаганд лежал мёртвый, с эльфийским кинжалом в сердце…
Не для того брали эльфы бастионы, чтобы подчинить горстку загнанных в угол борцов за собственную свободу. Эльфам поперёк горла стояла эта громада изо льда, ибо на немногих защитников её с восхищением смотрели люди подчинённых земель.
. .
Когда Толгон очнулся, сражение, если только ловлю пленных и стрельбу по ногам пытавшихся сопротивляться можно назвать сражением, уже окончилось. Убитых со стороны эльфов не было, защитников крепости — около сотни, но зато почти все были ранены, чаще всего в ноги. Стояли квадратами пленники: по девять в каждом. Побеждены были защитники, побеждены, но даже поверженными были прекрасны бастионы! Некоторые стены, не до конца разрушенные, исковерканные и изуродованные камнями, стояли как громадные горы и блестели на солнце, будто говоря — мы проиграли, но мы сражались!
Толгон с трудом открыл глаза. Прямо над ним стоял эльф, тот самый, который его загипнотизировал. Эльф, пронзив человека взглядом, очень спокойно спросил: «Тебя, кажется, зовут Толгон?»
. .
Каральн понял, что бастионы пали, когда эльф сказал человеку, спускающему лестницу в яму:
«Свяжи ему руки. А впрочем не надо, не убежит. Бежать некуда».
Последние комментарии
25 минут 1 секунда назад
16 часов 29 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
3 дней 7 часов назад
3 дней 12 часов назад