Иван Филатов Письмо Т. В. Черниговской, или Чем жив социум
1. Предисловие
Уважаемая Татьяна Владимировна, хотелось бы поделиться некоторыми соображениями по вопросам, являющимся предметом Вашего интереса. Дело в том, что в опубликованной мной на сайте ЛитРес: Самиздат статье «Идея и новизна – как они возникают?» изложен вопрос возникновения новизны в социуме посредством генерирования иррациональных идей в разных регионах социальной действительности. (Для понимания смысла настоящего письма знакомство с текстом статьи не обязательно. Вашему же вниманию я предлагаю некоторые выводы, имеющие выход на постановку вопросов, относящихся как к появлению человека разумного, так и к распространению в пространстве и времени его способности говорить и креативно (иррационально) мыслить, то есть создавать идеи.2. Постановка вопроса
Как мне представляется, нетривиальность предлагаемого подхода к вопросу создания новизны в социуме состоит в том, что мной – выявлен структурно-функциональный состав идеи, показано, из каких элементов она состоит, и в каких взаимосвязях они находятся; – изложена поэтапная последовательность создания и раскрытия смысла идеи; – определено, в чем заключен этот смысл, и каким образом он реализуется; – найдено место этого смысла в общей схеме функционирования общества (социума) и человека продуктивно мыслящего, то есть способного генерировать новые идеи. Это, во-первых. А во вторых, на основе понимания роли идеи в историческом становлении как человека разумного, так и социума в целом, можно было бы попытаться увидеть в новом свете следующие, как еще не поставленные, так и еще не разъясненные на данное время вопросы: 1. Когда и каким образом у человека, – кроме способности логически мыслить – вдруг возникла, как мне представляется, судьбоносная способность к созданию новых идей, раскрытию их смысла и последующему внедрению этих идей в практику повседневной жизни? 2. В какой степени возникновение у человека способности генерировать идеи – в спонтанных актах инсайта, озарения, прозрения! – могло содействовать как возникновению языка в виде речи, так и более успешному развитию у него навыков логического мышления? 3. Каким образом можно было бы объяснить отсутствие так называемого – еще не обнаруженного ни палеонтологией, ни нейрофизиологией – «переходного звена» между приматоподобным (или человекоподобным) существом и человеком разумным, то есть способным к иррациональному мышлению, мышлению, главным атрибутом которого является спонтанное проникновение из бессознательного в наше сознание смысла совершенно новой даже для нас самих идеи? 4. В чем причина возникшей в метафизике (и эпистемологии) разноголосицы по поводу того, что такое истина, и нельзя ли попытаться найти истоки понятия истины, положим, не в согласовании наших суждений с реальной действительностью (корреспондентское понятие истины у Аристотеля), и не в согласованности между собой наших суждений о чем-либо (когерентное понятие истины у А. Пуанкаре), а совершенно в другом месте; в том месте, предположить которое не было возможным без знания того, что такое идея и для какой цели (имеется в виду цели социума) предназначено возникновение смысла самой идеи? Исходя из каждого из этих вопросов, моя задача в том, чтобы обратить внимание: 1) на необходимость обнаружения как (исторических, социальных, нейробиологических и т. д.) истоков возникновения у человекоподобного существа способности генерировать новые идеи, так и способов пространственно-временного распространения этой способности в человеческой популяции; 2) на вопрос, в какой степени возникновение инсайтного способа явления новых идей в наше сознание могло содействовать: – во-первых, развитию нашей способности речевого выражения смыслов этих идей – с целью передачи своим сородичам (и «обсуждения» с ними) способов реализации их смыслов, – а во-вторых, совершенствованию навыков логического мышления. 3) на отсутствие знания о том, было ли на древе возникновения человека разумного «переходное звено», и не могло ли быть таковым, просто-напросто, возникновение у человекоподобного существа иррациональной способности генерировать идеи и последующее – в течение какого-то «переходного» отрезка времени – пространственно-временное освоение этой способности – вплоть до начала безвозвратного овладения оной – всей человеческой популяцией; 4) на множественность понятий истины и на вопрос, нельзя ли: – во-первых, заместить эту множественность понятием Истины как идеи-Новизны, сначала возникающей в виде Необходимости в новизне, – по запросу социума самого по себе, – а затем уже создаваемой интеллектом человека в виде смысла самой идеи; – а во-вторых, представить возникновение этих идей-Истин как результат дарвиновского естественного отбора, осуществляемого с некоторых давних времен и по сию пору в социуме как живом видообразовании самой Природы. Дело в том, что, как мне представляется, философия упустила из рассмотрения изначальный «момент» исторического возникновения разумности человека разумного. Более того, она не определилась с самим термином «разумности» – в чем именно эта разумность должна проявляться: – толи в том, чтобы иметь развитую способность логического мышления и уловления причинно-следственных связей явлений реальной действительности; – толи в том чтобы кроме этой способности иметь способность генерировать новые идеи в иррациональных, спонтанных актах инсайта, озарения, прозрения. А потому она не определилась и в том, где пролегает граница между этими способностями и в какой степени первая способность содействовала развитию второй, а вторая – развитию первой. Неясен и вопрос, каким образом на нейробиологическом уровне возникла вторая способность: – толи она явилась следствием развития – до какого-то вполне определенного уровня – нашей способности логически мыслить: – толи она появилась в результате случайной мутации в геноме нашего далекого предка, передаваемой далее из поколения в поколение; – толи в результате культурного развития и обмена информацией в том или ином социуме, положим, обмена мнениями в развивающемся культурном сообществе. А ведь решение данного вопроса в значительной степени может повлиять: – и на определение истоков возникновения нашей способности речевого общения, – и на «обнаружение» так называемого «переходного звена» между человекоподобным существом и существом разумным, – и на уточнение смысла того, что мы можем назвать Истиной, – и на то, не можем ли мы рассматривать появление Истин в социуме как результат дарвинского естественного отбора и в то же время как продолжение видообразования в Природе. Постараемся далее в самом кратком изложении посмотреть на поставленные выше вопросы.3. Истоки возникновения у человека способности генерировать идеи и пространственно-временное распространение этой способности в популяции
1. Никто, как я думаю, не станет отрицать того факта, что некогда в древности – можно предположить 100 -:– 40тысяч лет назад – у человека вдруг! возникла, в дополнение к способности логически мыслить, способность иррационального мышления, которая и трансформировала человекоподобное существо в существо разумное, то есть способное генерировать все новые и новые идеи и тем самым содействовать как повышению материального уровня собственной жизни, так и объединению (социализации) отдельных сообществ в более крупные агломераты. Так вот, вопрос стоит следующим образам: «одномоментным» (резким) ли было возникновение и распространение этой способности или это был процесс, растянутый во времени и пространстве? Это, во-первых, а во-вторых, если это был плавный процесс, то происходило ли распространение этой способности – посредством передачи в поколениях соответствующего, можно сказать, «гена разума», – или оно осуществлялось путем постепенного усовершенствования – а проще говоря, интенсификации – способности логически мыслить с последующим (бифуркационным) выходом каждого из членов общества на иррациональный способ мышления? Что касается последнего момента, то мы помним, что согласно теории самоорганизации материи И. Пригожина, интенсификация какого-либо неравновесного процесса – в результате возрастания, «управляющего параметра» – может привести к бифуркации, то есть к спонтанному изменению как структуры этой материи, так и параметров ее организации. Так вот, не приводит ли интенсификация логического мышления к спонтанной самоорганизации нейронной материи нашего мозга в некий ансамбль, проявлением которого на уровне сознания является инсайт, как выход из бессознательного смысла совершенно новой для нас самих идеи? Но здесь нам, прежде всего, следует сразу же отметить один весьма примечательный факт, сыгравший, как мне представляется, фундаментальную роль в очеловечении нашего далекого предка и его социализации. И факт этот следующий: появление у человека этой способности, способности генерировать новые идеи, сразу же заявило о себе одновременным возникновением в его психике целого комплекса (можно сказать «эскорта») интеллектуальных ощущений, сопровождающих момент проникновения смысла новой идеи из бессознательного в наше сознание. И можно – хотя бы даже исходя из собственной практики – достаточно четко выделить три вида таких ощущений: – во-первых, граничащего с эйфорией интеллектуального удовольствия – вспомним хотя бы Архимеда с его «Эврикой» – от мгновенного понимания внове явленного в наше сознание смысла идеи (вернее было бы даже сказать, «сгустка» смысла); – во-вторых, удивления от внезапности явления этого смысла из нашего бессознательного в сознание, что было замечено уже в древности Платоном и Аристотелем; – и, в-третьих, уверенности в надежности, уникальности и единственности, – а проще говоря, в Истинности – внове явленного смысла, смысла способного разрешить ранее поставленную социумом (перед человеком) задачу. И, конечно же, в Природе нашего продуктивного мышления эти ощущения появились совсем неспроста. Назначение их было в том, чтобы обратить наше пристальное внимание на внове явленный в наше сознание совершенно новый для нас самих смысл; смысл, способный при малейшем отвлечении ускользнуть от нашего внимания, а, следовательно, и из нашего сознания. И не только обратить внимание, но и сконцентрировать наше сосредоточение на этом смысле с той целью, чтобы в наиболее адекватном виде раскрыть и выразить его в определенных словах (знаках). Но спрашивается, для чего именно необходимо было обращение нашего внимания-сознания на этот смысл? Скорее всего, только для того, чтобы как можно быстрее полнее и точнее раскрыть этот смысл до состояния развернутой и всеми понимаемой мысли: и не только раскрыть, но и – и это самое главное! – зафиксировать этот смысл в каких-либо, опять же, всеми понимаемых знаках, тех знаках, которые уже являются элементами нашей долговременной памяти. Так что задача естественных наук в том, чтобы найти не только причины (исторические, социальные, нейробиологические и т. д.) возникновения этой способности, но и то, когда и каким образом у человекоподобного сообщества исторически сформировалась (развилась) сама тотальная способность инсайтного (иррационального) продуктивного мышления; того мышления, которое, как мне представляется, вывело его на рельсы цивилизационного развития. Ведь процесс распространения этой уникальной способности как во времени, так и в пространстве – это и есть процесс социализации отдельных сообществ в цивилизационный социум. Тем более что на данное время у нас есть возможность исследовать генетический материал и человека и приматов: может быть в том одно -:– двух процентном различии наших геномов как раз и скрывается так называемый «ген разума»? Что же касается заявленной нами интенсификации нашей способности логически мыслить – с появлением способности к иррациональности мышления – то этому, скорее всего, способствовало то обстоятельство, что если до появления последней наш далекий предок мыслил только в направлении (логического) соединения, взаимосвязывания (в предполагаемую идею) определенного комплекса предметов и явлений, то после появления у него этой способности он вынужден был производить в своем уме обратную операцию, операцию разложения смысла внове явленной в его сознание идеи на отдельные элементы, ее составляющие. И вынужден он был это делать для того, чтобы сформировать в своем уме вид (идеальный образец – эйдос) нового искомого сущего, по образцу которого можно было бы в дальнейшем изготавливать материальный его образец – подручное средство. Ведь с помощью этого средства открывается возможность производить в социуме Продукцию совершенно нового вида, того вида, которого ранее не было в нашем жизнеустроении. Как видим, вполне допустимо предположить, что сначала человеческий интеллект (разум) освоил процесс индукции, и лишь затем – с обретением способности создавать (на бессознательном уровне) идеи – ему пришлось осваивать и процесс дедукции. Что мы здесь имеем в виду? Индукция – это наведение нашего интеллекта на какую-либо мысль (идею) в процессе рефлексии-1. Дедукция же – это выведение из смысла этой идеи идеального вида подручного средства на этапе рефлексии-11. И обе эти способности, конечно же, содействовали эффективности нашего продуктивного мышления – они были взаимодополнительны: – рациональное мышление в виде рефлексии-1 подготавливало почву для мышления иррационального, – а последнее – в виде инсайтного акта явления идеи в наше сознание – способствовало новой рефлексии, рефлексии-11, раскрывающей смысл этой идеи, что служило в дальнейшем почвой последующему поиску все новых и новых подручных средств и идей. Так что вполне можно предположить, что процесс обретения членами социума способности иррационально мыслить мог происходить – не путем распространения – посредством передачи в поколениях – соответствующего ранее приобретенного генетического материала («гена разума») от единственного экземпляра, положим, Митохондриальной Евы, всем остальным ее потомкам, – а путем интенсификации способности логически мыслить с последующим выходом на иррациональный (бифуркационный) способ мышления, связанный со спонтанной самоорганизацией нейронной материи нашего мозга в определенные ансамбли, идентифицируемые нами – по мере выхода их на уровень нашего сознания – как смыслы идей. И к пониманию этого, последнего, весьма близко подошел С. Деан («Сознание и мозг. Как мозг кодирует мысли». 2018 г. Раздел 4 «Автографы сознательной жизни») в экспериментах по нейровизуализации мыслительной деятельности в процессе обнаружения информации, «спрятанной» в бессознательном. (Но совсем даже не исключено, что этот процесс происходил обоими путями одновременно). А потому, как мне представляется, вопрос как возникновения способности генерировать идеи, так и пространственного-временного распространения этой способности имеет принципиальное значение – от него зависит ход развития всей цивилизации. Но мы совсем не готовы к тому варианту развития событий, если вдруг, по каким-то неведомым нам причинам, эта способность станет нам отказывать, или мы вовсе утеряем ее. Гарантированы ли мы от такого хода событий? Вряд ли. Нами эти вопросы даже не поставлены. А ведь они имеют не столько теоретическое, сколько прикладное значение в сфере функционирования социума в целом. Как это ни странно, но мы принимаем функционирование этой способности как само собой разумеющееся, как данное нам от века благодеяние. Мы даже не задаемся вопросом, когда и каким образом эта способность была внедрена в наш мозг. Ведь когда-то – а когда именно? – мы, наверняка, этой способностью не обладали, и в какой-то «момент» она у нас вдруг появилась. Что это был за «момент», чем именно он определялся? Не говоря уже о том, что мы ничего толком не знаем о том, от чего зависит продуктивность нашего мышления и как именно протекает этот процесс на уровне функционирования нейронов нашего мозга. И вообще встает вопрос, с чего начался человек разумный: с обретением способности рационально, логически, мыслить, или с добавлением к этой способности еще способности мыслить иррационально, то есть генерировать новые идеи в спонтанных актах инсайта, озарения, прозрения и т. д? Ясно одно: возникновение человеческой разумности связано с увеличением массы мозга и толщины неокортекса в последние несколько сотен тысячелетий под влиянием мутации, произошедшей в гене ARHGAP11B, ответственном за рост количества нейронных клеток уже в процессе эмбрионального развития плода (Science. V. 369, № 6503, 2020, P 546-550). Но не ясно, связано ли – а если связано, то каким образом – увеличение количества нейронов со спонтанностью генерирования новых идей? Вот здесь мы плавно переходим от вопроса возникновения способности генерировать идеи к вопросу появления у человека потребности в речевом выражении того, что так внезапно – для нашей психики – являет себя из нашего бессознательного в наше же сознание в акте инсайта, озарения, прозрения.4. Возможное влияние инсайтов (озарений, прозрений) на зарождение и развитие способности говорить
Дело в том, что мысль, только что явленная нашему сознанию, доступна исключительно нашему пониманию – никто другой не имеет к нему (к пониманию) доступа. Но наличие в нашей психике выше означенного «эскорта» интеллектуальных ощущений, – сопровождающих инсайтное явление нового смысла в наше сознание, – в буквальном смысле принуждает нас к тому, чтобы не только выразить этот, только нам принадлежащий и нами понимаемый смысл, но и поделиться этим, ошеломляющим нас новшеством со своим ближним окружением. Именно в этой точке бифуркации, – точке проявления способности иррационально мыслить – как мне представляется, заложены истоки: – и социализации человека в виде объединения людей, преимущественно, вокруг тех, кто был способен продуктивно мыслить; – и появления и развития языка (вместе с сознанием и самосознанием), стремящегося, во что бы то ни стало выразить совершенно новый для нас самих смысл идеи, и тем самым поделиться им со своим близким окружением; – и нашей (что совсем даже не исключено) способности к альтруизму; – и бурного развития мало развитой способности логического мышления, обогащенной с некоторых пор даром дедукции, ранее нам не свойственным; – и увеличения массы нашего мозга. Так что именно эмоционально-интеллектуальные ощущения, как можно предположить, сыграли решающую роль – роль триггера – в запуске развития тех наших способностей, которые непосредственно содействовали социализации на уровне нашего разумного существования, в том числе и способности говорить. И это, конечно же, помимо того, что в нашем объединении «повинно» наше стремление к коммуникации. Но как мы знаем, приматы прекрасно обходятся выражением своих эмоций без речевого общения – им достаточен язык жестов, телодвижений, гортанных звуков и т. д. И нет у них речи, скорее всего, только потому, что нет того, что им бы хотелось – настоятельно необходимо! – выразить. А именно, у них не было и нет способности генерировать идеи. Будь она у них, разумный примат (положим, шимпанзе) появился бы на много тысячелетий ранее человека разумного. Так что вовсе не исключено, что в древности эмоции, в первую очередь, в виде вышеозначенных интеллектуальных ощущений, сыграли решающую роль в становления человека разумного и в его социализации. Это сейчас явление новой мысли в наше сознание кажется нам обыденным явлением. И мы достаточно редко обращаем внимания на уникальность и универсальность этого явления. Тем более что продуктивность нашего мышления мы ухитрились в немалой степени приписывать нашей развитой способности логического мышления. Поскольку логика всякий раз стремится нивелировать ступени нашего иррационального мышления – «шаги» последнего, зачастую, принимаются нами за шаги логического мышления и приписываются последнему. Мы никак не можем смириться с тем, что самая продуктивная часть нашего мышления свершается не на подвластном нашей сознательной воле уровне логического мышления, а на спонтанном, от нас не зависящем, бессознательном (природном) уровне взаимодействия нейронов нашего мозга, на том уровне, к которому у нас нет сознательного доступа. Видать, наше самолюбие до сих пор шествует впереди нашей рассудочной деятельности. Вот и получается: как можно предположить, наша речь возникла не столько как средство потребности в коммуникации, сколько как Необходимость выражения спонтанно приходящих в наше сознание смыслов идей (к чему, отчасти, склонялся Н. Хомски). Язык в виде речи стал наиболее доступным и наиболее эффективным способом и средством выражения эмоционально окрашенных (по своей Природе) идей-мыслей. Надо было – на начальных стадиях развития речи – всего лишь связать то, на что обращалось внимание, – положим, жестом руки, направлением взгляда и т. д., – с отдельно произносимыми на разные лады фонемами нашего голоса и их сочетаниями в определенной последовательности. Изобретатель языка был не менее гениален, чем Ньютон или Эйнштейн. И если бы мы напрямую задались вопросом, почему возникновение у человека способности генерировать идеи должно было непременным образом сопровождаться возникновением способности к речи, то в первую очередь следовало бы ответить: да только потому, что явление смысла новой идеи в наше сознание было бы бессмысленным – и напрасным! – актом нашего мышления, если бы у нас не было какого-либо достаточно верного (и быстрого) средства выражения этого смысла. И, как оказалось, самым подходящим средством стала речь. Ее-то как раз и следовало развивать. То есть вполне вероятно, что возникновение и развитие языка шло рука об руку с возникновением и развитием способности генерировать идеи. Именно с этих «моментов», как можно предположить, начиналось «бракосочетание» языка (говорения) со смыслом того, что настоятельно требовало своего выражения. (Не забудем и об эмоциональном характере момента инсайтного озарения). Так что те объекты, которые мы должны были называть оказывались фигурантами как нашего мышления, так и нашей голосовой речи. И, конечно же, этот внове возникший альянс только содействовал ускоренному развитию как способности говорить, так и способности творить идеи. (Кстати сказать, не является ли возникновение у человека способностей как говорить, так и генерировать новые идеи (в спонтанных актах инсайта и озарения) теми факторами, которые случаются «лишь однажды», «всего один раз, чтобы разжечь огонек самовоспроизводства»? (Д. Деннет. «Разум. От начала до конца». 2021 г. Стр. 74). Так «лишь однажды» был разожжен «огонек самовоспроизводства» в виде живой клетки). Так что эмоциональная «окрашенность» смысла нашей рожденной в бессознательном и спонтанно явленной в сознание идеи находила свое вполне адекватное выражение в эмоционально окрашенных звуках нашего голоса, жестах руки, телодвижениях и т. д. Эмоция – как и речь – стала связующим звеном не только между нашей мыслью и ее выражением, но и между нами, сотворителями идей, и нашим ближним окружением. И это в наиболее наглядном виде мы наблюдаем даже сейчас при эмоциональном общении с близкими нам людьми, когда мы выражаем наши мысли не только посредством произнесения слов и изменения тональности голоса, но и дополняя эти изменения телодвижениями и жестами наших рук. 5. Временн о е и пространственное распространение в популяции способности генерировать идеи как «переходное звено» от человекоподобного существа к человеку разумному Далее переходим к вопросу, тесно связанному с предыдущим (2) вопросом, вопросом возникновения у человека способности генерировать идеи. А именно, к вопросу «переходного» звена между приматоподобным существом и существом разумным: было ли такое звено на древе возникновения человека разумного или его не было? А если его все же не было, – ведь следы последнего до сих пор так и не обнаружены – то можно предположить, что было то, что непосредственно трансформировало нейронную деятельность нашего мозга, способного ранее только лишь к логическому мышлению, на деятельность иррациональную, связанную со спонтанной самоорганизацией нейронной активности нашего мозга в те низкоэнтропийные ансамбли, которые, по мере их проявления на уровне сознания, мы принимаем за смыслы новых идей. При этом трансформации подвергался, в основном, наш мозг и его ментальная нейронная деятельность; но сам внешний облик человека, скорее всего, изменялся относительно мало – только под воздействием изменившейся сферы деятельности с вновь возникающими новыми орудиями охоты и труда. Именно поэтому, как можно предположить, палеонтологией до сих пор так и не было найдено достаточно ясно выделенного «переходного звена» между приматоподобном (или человекоподобным) существом и человеком разумным. Так вот, вполне можно допустить, что на каком-то этапе – все те же 100 -:– 40 тысяч лет назад – развития мыслительной деятельности древнего человекоподобного существа, в некоем сообществе вдруг! появилось существо со способностью – ранее отсутствовавшей в сообществе – создавать новые идеи. Назвать мы его можем и Митохондриальной Евой и Υ-хромосомным Адамом. Но главное не в этом. Главное в том, что эта уникальная способность могла быть на генетическом уровне передана следующим поколениям этих, можно сказать, без пяти минут уже разумных людей. И распространение, и приумножение таких людей в популяции способствовало закреплению в поколениях самой способности иррационально мыслить. Причем, это распространение могло иметь «плавающий» характер как во времени, так и в региональном расселении (на другие территории) наших далеких предков. Ведь разумные и неразумные существа могли воевать друг с другом, истреблять друг друга, объединяться, вступать в сексуальные отношения и браки, обживать новые места проживания и т. д. и т. п. Так что не мала вероятность того, что в отдельные времена и на отдельных территориях происходило как увеличение количества людей, имеющих способность продуктивно мыслить, так и уменьшение их количества, вплоть до исчезновения. Исходя из данного обстоятельства, можно было бы попытаться объяснить так называемый «взрывной» характер как увеличения веса мозга человека в последние несколько сотен тысячелетий, так и возникновения креативных способностей в человеческом сообществе и технологического оснащения последнего, начиная с некоторого времени доисторического (75 -:– 50 тысяч лет назад) развития древних сообществ. Скорее всего, «взрывной» характер стал возможен только после того, как популяционное «насыщение» данной способностью достигло такого уровня, когда стал невозможен обратный ход к уменьшению количества людей с данной способностью. Это была точка бифуркации, после которой стало возможным последующее полное «насыщение» земного населения способностью иррационально мыслить, то есть генерировать идеи. При этом, в связи с «плавающим» характером распространения – в пространстве и времени – однажды приобретенной способности иррационально мыслить, мы можем также предположить, что в разные времена (намного ранее предполагаемых нами 100 тысяч лет назад) и на разных территориях могло наблюдаться это самое локальное «взрывное» распространение разного рода технологических новшеств как в сфере охоты на диких животных, так и в обычной ремесленной повседневной деятельности. Далее переходим к следующему вопросу, вопросу об Истине.6. Истина как «идея» самого соци-ума, но не человека
Сначала обратим внимание на то, что слово социум мы начали писать через дефис, как будто у соци-ума есть только ему принадлежащий, свой Ум. А как же иначе? Ведь соци-ум – это самостоятельно думающее живое существо. Поскольку это в нем без участия продуктивно мыслящего человека зарождается, созревает и возникает сама по себе Необходимость в новизне того или иного вида, того вида, который ему, соци-уму необходим. И человек к этому процессу не имеет никакого отношения – он даже ничего не знает об этом. Поскольку этот процесс (Событие-1) протекает «в тишине и неизвестности» (Фейербах). Человек узнает о нем – на стыке Событий-1 и -11 – только тогда, когда воспримет от соци-ума воздействие какого-либо, исходящего от него негативного фактора: лишенности в чем-то, недостаточности чего-то, неудобства использования чего-либо. Ведь человек на этапе События-1 не участвует как сознательное существо, в полной мере осмысляющее то, что возникает та или иная Необходимость в новизне. Он всего лишь бездумная вещь, наряду с другими вещами и явлениями, функционирующими в самом этом соци-уме. А теперь переходим к заявленной нами теме.6.1. Предпосылки возникновения вопроса об Истине
Спрашивается, почему мы никак не можем определиться с тем, что такое Истина? Откуда такое многообразие взглядов на истину? Достаточно посмотреть любую энциклопедию по философии, чтобы убедиться в этом. Может быть, мы ищем истоки понятия истины не там, где мы ее находим, а там, где ее нахождение никоим образом нами не предполагается? Так вот, в связи – с расшифровкой структурно-функционального состава идеи, – с выявлением того назначения, для которого предпослан смысл самой идеи, отождествляемый нами с Истиной (об этом см. далее); – с предположением о том, что развитие соци-ума происходит только в результате притока в его структуры той новизны (идеи-Истины), которая им запрашивается в виде Необходимости в новизне; – и с тем фактом, что смыслы создаваемых нами идей, как правило, «коррелируют» – или, по крайней мере, должны коррелировать – с запросами соци-ума в новизне того или иного вида – так вот, в связи со всем этим вполне обоснованным было бы с нашей стороны заявить, что истоки понятия Истины надо искать, – во-первых, в запросах соци-ума самого по себе той новизны, которая является единственным духовным «продуктом его питания», – а во-вторых, в тех создаваемых человеком идеях, которые удовлетворяют (в первую очередь) этим запросам. Исходя из этого, можно было бы произвести следующее принципиальное разделение: Истины «изрекает» соци-ум, идеи же – человек способный креативно мыслить. Причем идеи должны создаваться «по наводке» того соци-ума, в котором бытийствует этот человек, а не по меркантильной прихоти последнего. И если мы зададимся вопросом, почему именно соци-ум «изрекает» Истины-Запросы, то ответ очевиден – потому что он нуждается только в том, что ему Необходимо – а таковым может быть только новизна, а не что иное, «старое». Она, новизна – повторим в очередной раз – единственный «продукт питания» соци-ума самого по себе, того соци-ума, в котором функционируют только вещи и явления, и в котором человек выступает на роли вещи, наравне с остальными. При этом нам ни в коем случае не надо зацикливаться на общеизвестных пониманиях термина «идея»: – толи это реально существующие прообразы вещей, духовно постигаемые на основе врожденной способности воспоминания (Платон); – толи это формообразующая сущность вещи (Аристотель); – толи это образ вещи, создаваемый духом (Декарт, Локк); – толи это понятие совершенства, которого еще не существует в опыте (Немецкий идеализм); – толи это развертывающееся в диалектическом процессе мышление, результатом которого является действительность (Гегель) и т. д. (Что же касается Платоновского «воспоминания», то не надо забывать того, что его «теория» есть, по сути дела, представление о том, каким образом идеальный образец всплывает в нашем сознании из дали чего-то нами ранее якобы виденного. Вот это «якобы» как раз и есть то, что нам «подбрасывает» наше бессознательное, ранее успевшее достаточно результативно пообщаться с сознанием на этапе рефлексии-1. А «подбрасывает» оно нам, как мы знаем, смысл идеи, явленный в акте инсайта. Нам же остается только раскрыть этот смысл, сформировать в своем уме идеальный вид искомого сущего, а затем по его образцу и по определенной технологии изготовить подручное средство). Но что же такое идея на самом деле и почему мы можем «отождествить» ее с Истиной? Рассмотрим этот вопрос достаточно подробно.6.2. Что такое идея?
Сначала зафиксируем следующее исходное положение: как мы уже ранее отметили, новизна – единственный духовный «продукт питания» соци-ума. Без притока новизны в различные его структуры жизнь соци-ума невозможна – он деградирует со временем и гибнет. В то время как идея – это четко расписанная – буквально по пунктам! – инструкция по созданию идеальной и материальной новизны в соци-уме, что и будет нами показано в данном пункте. При этом возникновение идеальной новизны возможно только в акте иррационального мышления, того мышления, которое заканчивается инсайтом, озарением, прозрением. Материальная же новизна производна от идеальной. Посмотрим на практике, как она, идея, действует. Для этого сначала зададимся вопросом, что делает соци-ум сам по себе для того, чтобы мы, люди, «увидели» потребность этого соци-ума в новизне того или иного вида? И эту деятельность самого соци-ума мы обозначим как Событие-1, в то время как Событием-11 обозначим последующую креативную деятельность человека продуктивно чувствующего и мыслящего. 1. Для того чтобы увидеть эту потребность в новизне, в соци-уме самом по себе сначала должна зародиться и созреть Необходимость в ней. И эта Необходимость возникает без какого-либо творческого участия человека. Поскольку человек в социуме самом по себе – это вещь, наравне со всеми остальными вещами и явлениями, функционирующими в нем и взаимодействующими между собой. Он как вполне осознающее существо не участвует в процессе возникновения той или иной Необходимости – он даже ничего не знает ни о том, когда она зарождается, ни о том, каким образом происходит ее созревание-становление вплоть до того момента, как она заявит о себе самому человеку на границе между указанными Событиями. (См. Рис. 2). 2. Но как человек догадывается, в новизне какого вида у соци-ума возникла потребность? И это, наверное, самый деликатный – в силу своей закрытости и неопределенности – момент творческого восприятия человека. Так вот, для того чтобы человек хотя бы что-то узнал об этом, эта Необходимость должна проявить себя в качестве какого-либо воздействующего на чувства и ум человека негативного фактора: толи лишённости человека в чем-то, толи неудовлетворенности чем-либо, толи недостаточности чего-то, толи неудобства пользования чем-либо и т. д. В противном случае человек не получит того импульса, который подвигнул бы его к изначальному размышлению (рефлексия-1, начало События-11) о том, чем «недоволен», чем не удовлетворен соци-ум сам по себе, в каком «продукте питания» он нуждается. А как мы уже знаем, единственно в чем он нуждается так это в притоке новизны в те или иные свои структуры: материально-технические, научные, этические, эстетические, социальные, философские, религиозные и т. д.. 3. Вот эту неудовлетворенность соци-ума самого по себе и должен воспринять человек как свою собственную. Иначе говоря, он должен воспринять от соци-ума «эстафету» его неудовлетворенности в виде Необходимости в обновлении. Именно с этого момента в действие вступает человек, продуктивно чувствующий и мыслящий, то есть способный выполнить ту задачу, которую перед сообществом, в том числе и перед ним, поставил соци-ум сам по себе. Как видим, соци-ум на данном этапе возникновения и проявления своей Необходимости в новизне того или иного вида (Событие-1) выступает как вполне самостоятельное «действующее лицо», призывающее человека к действию, к тому действию, на которое он способен, но не способен сам социум, поскольку у него нет органа мышления как такового. И начинается действие этого призванного человека с размышлений в процессе рефлексии-1 о том, каким образом он мог бы эту задачу разрешить. (См. Рис. 1 и 2). 4. Процесс рефлексии-1 – это, как правило, процесс, растянутый во времени, и завершиться он может либо заходом в тупик, либо позитивным образом. В последнем случае после рефлексии-1 наступает – незаметным нами образом – этап инкубационного созревания смысла идеи в нашем бессознательном. И этот этап ничем не проявляет себя ни на уровне наших чувств, ни на уровне нашего сознания, поскольку осуществляется он в нашем бессознательном, то есть на уровне взаимодействия нейронов нашего мозга, когда сознание даже не догадывается, так что же именно там происходит. 5. И об этом мы сразу же можем узнать только тогда, когда (или если) в наше сознание придет сама идея в спонтанном акте инсайта, озарения и т. д. Именно этот акт сопровождается возникновением в нашей психике вышеуказанного «эскорта» ощущений: интеллектуального удовольствия от новизны, удивления от внезапности ее явления и уверенности в надежности явившегося в наше сознание результата. Более того, этот акт сразу же обращает наше внимание на внове явленный смысл, заставляя отставить в сторону все то, что ранее занимало наше внимание и мышление. А что же мы делаем сразу после того как эта идея явилась в наше сознание? 6. Перво-наперво, мы раскрываем ее смысл; вернее, развертываем его, поскольку является она (идея) нам в виде сгустка смысла, который мы мгновенно! прекрасно понимаем, но на первых парах не можем выразить – нам нужно некоторое время, чтобы хотя бы начать облекать его в некую известную нам знаковую или словесную оболочку, пускай хотя бы на уровне нашей внутренней речи. Вот эта мгновенность понимания целостной структуры смысла самой идеи является самым удивительным феноменом, результирующим работу нашего бессознательного. 7. А вот тот достаточно кратковременный этап полубессознательного мышления, когда наша идея нами понята, но еще не выражена и не оформлена, мы назвали послепонятийной фазой нашего мышления, поскольку мы в принципе не можем поделиться своим знанием, своим пониманием с кем-либо из своего окружения. Хотя сам смысл внове явленной идеи мы прекрасно понимаем, и понимаем в наиболее ярком свете именно в первый момент явления ее в наше сознание из бессознательного. И эта фаза длится вплоть до того момента, когда мы уже начинаем раскрывать и выражать ее смысл в каких-либо знаках на следующем этапе нашего продуктивного мышления, на этапе рефлексии-11. 8. В процессе же раскрытия этого смысла на этапе рефлексии-11 мы обнаруживаем – каким-то неуловимым для нас самих образом – недостачу (лакуну) еще одного сущего в цепочке сущих, составляющих единый (замкнутый сам на себя) ансамбль идеи. И таковым сущим является искомое сущее, которое должно быть нами найдено, то есть сформировано в нашем уме и тем самым вписано в цепочку исходных сущих, которые являются изначальными элементами идеи, теми элементами-объектами, которыми, в основном, мы манипулировали на этапе рефлексии-1, то есть до начала инкубационного этапа и создания самого смысла в бессознательном. 9. И только после формирования в нашем уме идеального вида этого искомого сущего, мы можем приступить к созданию – по его образцу и по определенной технологии – материального подручного средства. Именно здесь начинается претворение идеального образа в материальную вещь. 10. И только создав подручное средство, мы уже можем с помощью него производить в соци-уме Продукцию нового вида. Так, только создав письменность, – как подручное средство – мы смогли распространять знание в пространстве и во времени. Вот это распространение и есть создаваемая («изготавливаемая») Продукция нового вида, та Продукция, которой не «изготавливалось» (в данном виде) в дописьменную эпоху. Причем следует заметить, что 9 этап не обязательно должен осуществляться человеком продуктивно мыслящим. Им может заняться любой, кто знаком со смыслом идеи. А вот последний 10 этап осуществляется теми, кто способен (научен) производить Продукцию. Так процесс онлайн распространения знания, согласно идее кусочка мела, осуществляет учитель, а тот же процесс во времени и пространстве, согласно идее книгопечатания, осуществляет печатник или печатный станок. И этот этап изготовления кем-либо Продукции в социуме мы можем обозначить как Событие-111, закольцованное с началом События-1 в общей (рекурсивной) схеме возникновения новизны. (См. Рис. 2. Онтологический круг). (Как видим, этапы 1 и 2, – а именно, возникновения Необходимости в новизне и «созревания» негативных факторов, способных воздействовать на чувства и ум человека – осуществляются в соци-уме самом по себе без привлечения креативных способностей человека. Подключение этих способностей происходит на этапе 3, в процессе которого человек должен уловить потребность соци-ума самого по себе в том, в чем он нуждается на данном этапе своего функционирования. Этап 4 – прерогатива сознательного логического мышления (рефлексис-1) человека над данной проблемой, после которой наступает не замечаемый нашим сознанием инкубационный этап 5, заканчивающийся спонтанным явлением смысла идеи из бессознательного в наше сознание. И далее этапы 6 – 9, 10 происходят при непосредственном участии человека, (создавшего идею) и соци-ума в целом). Мы только для того так подробно расписали последовательность возникновения идеи, раскрытия ее смысла и функционирования в социуме, чтобы показать, что идея – это четко прописанная инструкция-механизм создания новизны. И как у каждого механизма есть и схема (смысл) его функционирования и инструмент, посредством которого он осуществляется, так и у каждой идеи есть и инструкция, согласно которой реализуется ее смысл и инструмент-подручное средство, с помощью которого производится сама Продукция. (Так экскаватор является механизмом для рытья котлована, в то время как ковш есть инструмент, которым черпается земля). Таким образом, смысл идеи в том только и заключается, чтобы, следуя инструкции, в нем заложенной, получить сначала новое подручное средство, а затем, с помощью последнегоизготавливать в социуме Продукцию нового вида, ту Продукцию, которая ранее была заказана человеку, креативно мыслящему, самим соци-умом в процессе События-1. (Об аналогии между идеей как инструкцией создания новизны в соци-уме и геном как инструкцией создания новых видообразований в Природе см. далее в пунктах 8 и 9).6.3. 3-х ступенчатость процесса возникновения идеи
Как видим, рождение идеи в соци-уме имеет трехступенчатый характер своего возникновения: – сначала в соци-уме самом по себе (Событие-1) – под действием созревшей Нужды в обновлении, о чем речь далее – должна зародиться и возникнуть Необходимость в притоке новизны того или иного вида; и она должна не только возникнуть, но и проявить себя в виде какого-либо негативного фактора, непосредственно воздействующего на чувства и ум человека; – затем эта Необходимость должна быть обнаружена (начало События-11) и проявлена человеком, продуктивно чувствующим и мыслящим, то есть тем человеком, который способен принять «эстафету» от Бытия соци-ума к Бытию человека; (Для справки: Бытием мы называем процесс возникновения новизны толи в Природе, толи в соци-уме, толи в интеллекте человека). – и лишь затем, последним может быть создана идея (Событие-11), отвечающая той или иной потребности (Необходимости, нужде, запросу) соци-ума. Получается довольно-таки странная вещь: – сначала Природа в лице ее Нужды в притоке новизны инициирует создание той или иной Истины; – затем соци-ум сам по себе – без какого-либо сознательного участия человека продуктивно мыслящего – выдвигает «свою собственную» Истину в виде Необходимости в новизне того или иного вида (Событие-1); – и лишь на третьем этапе человек, восприняв нужду соци-ума и создав саму идею (Событие-11), присваивает все то, в чем закопёрщиком был не он сам, а Природа и соци-ум сам по себе: Природа – потому, что это она создала соци-ум как еще одно свое живое видообразование, а соци-ум – потому, что это он сам по себе, без креативного участия человека запрашивает ту Необходимость в новизне, в которой он, соци-ум, нуждается. Оказывается, что Природа под давлением Нужды инициирует в соци-уме зарождение и создание Необходимости в новизне нужного ему, соци-уму, вида. Этим самым она дает возможность соци-уму предъявить человеку – продуктивно чувствующему и мыслящему – «претензию» на создание идеи-новизны-Истины нужного соци-уму вида (конец События-1). И эту «претензию» человек, как оказалось, способен воспринять в виде какого-либо воздействующего на его чувства и ум негативного фактора: толи лишенности в чем-то, толи неудобства пользования чем-либо, толи недостаточности чего-то. Далее, ему ничего другого не остается, как приступить к созданию самой идеи (начало События-11, рефлексия-1), и – в случае благоприятного исхода – получить из бессознательного в сознание ее смысл. Потом ему необходимо раскрыть этот смысл (рефлексия-11) и создать сначала в своем уме недостающее искомое сущее, а затем по его идеальному образцу изготовить новое подручное средство в материальном его виде и по определенной технологии. (Это и есть то, что в технике именуется как предмет изобретения в формуле изобретения). А вот с помощью этого средства и будет в дальнейшем производиться в соци-уме Продукция нового вида (на этапе События-111), та Продукция, которая в достаточно неопределенном виде была затребована самим соци-умом в процессе События-1.6.4. Истина как внове рожденная идея
Разобравшись в том, что такое идея и как она возникает, сразу же зададимся риторическим вопросом: что такое Истина, как не сама идея? Ведь нет ни одной Истины, которая не была бы рождена из какой-либо идеи. Идеи оседлого образа жизни и искусства, идеи естественного отбора и двойной спирали ДНК, идеи книгопечатания и неэвклидовой геометрии, идеи Ньютона и Эйнштейна, и т. д. и т. п. – разве это не Истины, некогда закрепленные на основе идей, спонтанно приходящих на ум людей, продуктивно чувствующих и мыслящих? Когда мы ищем какую-либо Истину, то, прежде всего, мы пытаемся воссоздать ту идею, согласно которой в прежние времена возникло то или иное явление действительности. Так, пытаясь найти Истину зарождения языка, мы стараемся восстановить картину осмысления того момента, когда человеческому существу впервые пришла в голову иррациональная идея использовать свои голосовые связки – как подручное средство – для произнесения в определенной последовательности фонем, обозначающих тот или иной предмет. А потому, Истина – это идея, некогда возникшая, а затем «утерявшая» след своего возникновения. Можно даже сказать, что, как правило, след идеи-Истины «заметается» временем забвения. Вот этот след – а вместе с ним и исток его – мы пытаемся восстановить и зафиксировать. В этом и заключается сам феномен «поиска Истины». Если бы мы в точности знали, каким образом в прежние времена возникло все множество иррациональных идей, то у нас и не было бы потребности в поиске той или иной Истины. (Дело в том, что в западной культуре нет практики – за совсем крохотным исключением: Архимед, Пуанкаре, Менделеев, Кекуле и др. – фиксирования и описания моментов инсайтного явления идеи-Истины в наше сознание.) Так что если мы примем за Истину внове рожденный смысл идеи, и согласимся с тем фактом, что возникновение идей всегда обусловлено предшествующим возникновением в соци-уме Необходимости в новизне того или иного вида, то тогда нет необходимости, положим, ни в корреспондентском, ни в когерентном, ни в прагматическом понятии Истины, ни в каком-либо ином. Эти понятия, соответственно, – всего лишь результат разного подхода, разного восприятия, разной оценки той или иной Истины, но они не заглядывают в ту бездну, из которой возникла Истина, и не дают нам знания, каким образом она возникла, и какие обстоятельства способствовали ее рождению. И нам нисколько не стоит стесняться отождествления Истины с идеей. Наоборот, это отождествление, во-первых, ставит идею на подобающее ей более высокое место, а во-вторых, оно роднит их обеих, условно говоря, как кровных сестер-близнецов, этаких «Митохондриальных Ев», – родоначальниц перманентного обновления всего того, что в нем, в обновлении, нуждается. Истина тогда, во-первых, это то, что сначала обусловлено Необходимостью в новизне соци-ума самого по себе, а во-вторых, это то, что затем создано человеком в соответствии с этой Необходимостью и по запросу именно этого соци-ума, того соци-ума, в котором живет и бытийствует этот продуктивно мыслящий человек. Соци-ум нуждается только в том, чего у него нет, а то, чего ему постоянно не хватает, так это притока той новизны, которая, как можно предположить, является единственным «продуктом его питания». Как и живая Природа нуждается только в тех новых видообразованиях (органах), которых у нее еще нет для исполнения какой-либо новой функции. (Напомним: как полагал Ортега-и-Гассет: функция рождает орган. См. «Размышления о «Дон Кихоте»». 1997, стр. 110). Тогда получается, что Истина, во-первых, есть сама по себе новизна, а во-вторых, происхождение ее всегда вынужденно. Но ведь и идея всегда нова и происхождение ее всегда вынужденно, поскольку соци-ум нуждается в постоянном обновлении. Без этого участь его решена – он деградирует и гибнет.6.5. Запрятанность идеи-Истины
Так почему же получилось так, что предлагаемое нами понятие Истины оказалось столь трудноуловимым и трудноопределимым? Скорее всего, потому, что идея-Истина, создаваемая человеком, оказалась запрятанной за «спиной» соци-ума, генерирующего свои все новые и новые Необходимости в новизне – потому она и оказалась столь трудноуловимой. Можно даже сказать, что Необходимости в новизне, генерируемые самим соци-умом как креативным (наподобие человека) образованием, – это Продукты «ума» («идеи») соци-Ума самого по себе, того соци-Ума, который является одним из последних живых видообразований самой Природы. Это, во-первых. А во-вторых, Истина оказалась запрятанной не только за трудноуловимой и трудноопределимой Необходимостью в новизне, но и за тем, как она, эта Необходимость, достаточно скрытно проявляет себя на уровне человеческого бытийствования. А проявляет она себя, как мы уже установили, в виде какого-либо способного воздействовать на чувства и на ум человека негативного фактора: лишенности в чем-либо, неудобства пользования чем-то, обделенности чем-либо и т. д. (И этот фактор сам по себе, порою, не так-то легко идентифицировать.) Так, положим, обделенность древнего человека силой и ловкостью крупного животного принудили его к изобретению копья, лука, стрел, западни, капкана и много чего другого, а недостаточность продуктов питания в сообществе вынудила человека и к оседлому образу жизни, и к ведению зернового хозяйства со всеми вытекающими отсюда изобретениями, открытиями и прочими новшествами.6.6. Человек продуктивно мыслящий как Подручное Средство у соци-ума
Так что самым неуловимым в идентификации «места расположения» понятия идеи-Истины оказалось обнаружение первой и второй ступеней – обнаружение самой Необходимости в новизне соци-ума самого по себе, и обнаружение того переходного звена от соци-ума (конец События-1 и начало События-11) к человеку, способному создать саму новизну в виде идеи-Истины. А как мы уже определились, переход от Бытия соци-ума к Бытию человека осуществляется через какой-либо негативный фактор: лишенности в чем-то, неудовлетворенности чем-либо, неудобства пользования чем-то и т. д. Уловление этого негативного фактора и стало основной задачей человека, продуктивно чувствующего и мыслящего, являющегося к тому же Подручным Средством у соци-ума (в самой идее социума). Именно для этого он, этот человек, был предназначен самой Природой – быть Подручным Средством у соци-ума самого по себе, согласно самой идее соци-ума, осуществленной не человеком, а Природой самого соци-ума как нового живого видообразования Природы в целом. Можно даже сказать, что соци-ум стал своеобразной социальной Природой для человека, где новые живые видообразования» во всем их разнообразии – это генерируемые человеком «живые» идеи (об этом чуть далее). Тогда получается, как матрешки вставляются одна в другую, так и социальная Природа (социум) оказалась «вставленной» в живую Природу, где природное разнообразие живых существ оказалось аналогичным социальному разнообразию «живых» идей-Истин, генерируемых человеком. Ведь как живые видообразования в Природе, так и «живые» идеи, генерируемые человеком, предназначены для осуществления какой-либо деятельности, а именно, для изготовления той или иной Продукции. Так, положим, бабочка предназначена для опыления цветков растений, а внове изобретенная человеком письменность (идея письменности) – для распространения знания в пространстве и во времени. Как видим, над Природой – в том числе и Природой самого соци-ума – извечно витает – как злой гений – дух Нужды, дух обновления. И мы никак не можем от него избавиться, поскольку это свыше нашей воли и наших возможностей. Здесь правит бал соци-ум сам по себе (Событие-1), где человеку отведена роль пассивной вещи, функционирующей наряду и наравне с другими вещами и явлениями социальной действительности. Только «пробудившись» к креативной деятельности (конец События-1 и начало События-11), человек становится тем, кто способен разрешать (Событие-11) те задачи, которые ставит перед ним соци-ум, оповещая его посредством того или иного негативного фактора.6.7. Нужда как движущая стихийная сила обновления соци-ума
А Нужда соци-ума в новизне – она и есть движущая сила возникновения, прежде всего, всего живого и нового. Но это Нужда не в чем-то вполне определенном, а в том, что стихийно, хотя и не случайно, заявляет о себе. Именно поэтому эту Нужду в новизне невозможно ни вычислить, ни предугадать, как невозможно ни вычислить, ни предугадать, в каком направлении пойдет естественный отбор. Что касается последнего, то Ф. Крик в книге «Что за безумное стремленье!» (2021 г., стр. 56) пишет: «Сам по себе процесс (процесс естественного отбора – И. Филатов), в сущности, не знает, куда ему идти. Направление обеспечивает среда, и в долгосрочной перспективе его точные результаты, по большому счету, непредсказуемы». Можно сказать, что Нужда, как в том, так и в другом случае имеет «свободно-плавающий» характер. Как мы не знаем, где и когда в океане всплывет засекреченная подводная лодка, так мы не можем знать, где и когда возникнет нужда в чем-либо и где и когда она проявит себя в виде Необходимости в новизне того или иного вида. Так что вполне можно согласиться с тем, что новизна в виде идеи-Истины имеет 5-ти степенный характер своей засекреченности: мы не знаем, ни где, ни когда, ни в каком виде, ни каким образом, ни кому именно она себя предъявит.7. Аналогия между видообразованием в Природе и отбором идей-Истин в соци-уме
7.1. Дарвиновский естественный отбор идей-Истин
А теперь переходим к последнему вопросу, связанному с происхождением идей и отождествлением их с Истинами, а именно, к вопросу аналогии между естественным отбором в Природе и отбором идей-Истин в соци-уме Исходя из изложенного выше, мы можем предположить, что возникновение идеальных идей-Истин в соци-уме – как и возникновение материальных новых живых видообразований в Природе, – подвержено естественному отбору: то есть непредсказуемым образом возникают только те идеи-Истины, которые выдвигаются той средой, в которой вынужден жить человек. И не человек – даже продуктивно мыслящий – является инициатором создания тех или иных идей-Истин – таковым является соци-ум сам по себе, где человек как таковой является вещью, наравне с другими объектами, между собой взаимосвязанными и взаимодействующими (этап События-1). Не вещью он становится только тогда, когда воспримет от соци-ума Необходимость создания той новизны, в которой тот нуждается и создаст идею-Истину (Событие-11). (Именно поэтому в начале раздела 5 мы попытались предложить принципиальное разделение: Истины «изрекает» соци-ум сам по себе, идеи же создает человек способный креативно мыслить). При этом он качественно меняет свой статус, автоматически превращаясь из человека, обыденно существующего, в человека, продуктивно мыслящего, то есть способного удовлетворять потребности соци-ума посредством генерирования новых идей. Исходя из этого, человек продуктивно мыслящий – всего лишь исполнитель непредсказуемой, стихийной воли самого социума. Непредсказуемость этой воли (Нужды) – вот та среда, из лона которой – как из родника – истекают те или иные идеи-Истины, становясь сначала Необходимостями в новизне того или иного вида, а затем уже самими идеями-Истинами как бы самого человека. Но на самом-то деле они исходят от самого соци-ума: человек же оказывается всего лишь подвернувшимся «мальчиком на побегушках», оказавшимся на подхвате у соци-ума. А потому, участь его уже предрешена не собственной его волей, а Природой самого соци-ума – он должен быть Подручным Средством у последнего в деле генерирования новых идей. Вот ему-то, как оказалось, и «карты в руки».7.2. Аналогия между естественным отбором в Природе и естественным отбором идей-Истин в соци-уме
Итак, в связи с понятием идеи-Истины как образования, инициируемого Природой самого соци-ума, вполне можно предположить, что возникновение идей-Истин в соци-уме подвержено дарвиновскому естественному отбору. Ведь как любое новое видообразование Природы, так и внове рожденная идея-Истина обладают рядом одинаковых свойств и способностей. Каких именно? Во-первых, и видообразования в Природе, и идеи-Истины в соци-уме возникают из Нужды, из Необходимости обновления, соответственно, толи какой-либо ниши обитания живого существа, толи того или иного региона социальной действительности. Во-вторых, они блещут своей новизной и спонтанностью своего возникновения. Правда, новизну и спонтанность в Природе достаточно трудно заметить: они возникают путем длительного накопления спонтанных и непредсказуемых изменений (мутаций) в организме живого существа данного вида в его поколениях. Мы «видим» лишь конечный результат естественного отбора. А вот новизну внове явленной идеи-Истины мы видим, можно сказать, внезапно и воочию: это она, идея-Истина, в буквальном смысле, внезапно врывается в наше сознание в виде инсайта, озарения, прозрения. И эту внезапность, скорее всего, можно было бы объяснить духовностью, идеальностью и целостностью способа ее явления, в то время как в Природе возникновение новых видов происходит в материальном виде, хотя и спонтанно, – за счет единичных мутаций – но крайне медленно. (Как видим, неотъемлемым свойством идеальной новизны является то, что возникнуть она может только иррациональным образом – спонтанно и только в целостном виде, в виде сгустка смысла идеи. Логика же на такие «трюки» не способна, поскольку, во-первых, оперирует она тем, что нам уже известно, – ничем иным оперировать она в принципе не может – а во-вторых, действует она постепенно, шаг за шагом. Разница же в тактиках мышления, скорее всего, обусловлена способом взаимодействия нейронов нашего мозга – способны ли они в определенных граничных условиях к спонтанной самоорганизации в некие комплексы или нет. (См. Ст. Деан). Именно эти предполагаемые нами комплексы мы идентифицируем как смыслы идей в моменты инсайтных их проникновений из бессознательного в сознание). В-третьих, как то, так и другое призвано к тому, чтобы исполнять какую-либо функцию, соответственно: толи в определенном ареале (нише) живой Природы, толи в каком-либо регионе социальной действительности (наука, техника, нравственность, искусство, религия, политика и т. д. (см. разделы 1 и 2 текста Статьи). В-четвертых, естественный отбор в Природе определяется мутациями на уровне генома «старого» видообразования. В то время как образование новых идей так же происходит на основе хорошо усвоенного, но «старого» знания. Значит, мы можем сказать, что относительно естественного отбора «старые» видообразования аналогичны «старому» знанию. Как видим, и то, и другое («старое») – это база для возникновения чего-либо нового толи в живой природе, толи в Природе социума. И в-пятых, – может быть самое главное, что объединяет возникновение видообразований в Природе и возникновение идей-Истин в социуме! – это то, что и то и другое осуществляется по инструкции: – в первом случае по инструкции, заложенной в геноме живого существа, – а во втором случае – по инструкции, заложенной в самой идее-Истине, в самом ее смысле.. (Вопрос только в том: естественный ли отбор приводит к мутациям генов живого существа, или наоборот, – мутации приводят к естественному отбору? Скорее всего, способность к мутациям. Но об этом чуть ниже). Иначе говоря, если новые видообразования в Природе исполняют вполне определенные, только им присущие функции, согласно структурам создавших их геномов, то идеи-Истины, как мы уже отметили, являются инструкциями по созданию вполне определенной новизны в виде цепочки: искомое сущее, подручное средство, новый род деятельности в социуме, Продукция нового вида, изготавливаемая в нем с помощью этого средства. Так что отмеченный нами инструктивный характер внове создаваемых идей-Истин вполне естественно подталкивает нас к усмотрению аналогии с живой Природой: геном любого живого существа также является инструкцией, по которой осуществляется изготовление белков, идущих на строительство той или иной ткани живого организма. И если мы за основу любого живого видообразования в Природе примем его геном, а за основу соци-ума те идеи-Истины, на которых он был выстроен (и до сих пор строится), то аналогия между геномом как инструкцией создания живого организма и идеей-Истиной как инструкцией, обновляющей те или иные регионы соци-ума, вполне прозрачна. Тем более, как мы уже отметили, им обеим – видообразованию в Природе и возникновению идей-Истин в соци-уме – присуща и непредсказуемость, и спонтанность возникновения, и новизна, и функциональность, и вынужденность возникновения, обусловленная как давлением среды обитания живых существ, так и давлением социальной среды, в которой зарождаются и созревают сначала Необходимости в новизне того или иного вида, а затем и сами идеи-Истины, генерируемые человеком, в первую очередь, продуктивно мыслящим. Все это дает нам полное право заявить об аналогичности этих двух столь несхожих процессов относительно дарвинского естественного отбора. Правда, аналогия не является доказательством их идентичности, тождественности. Само же доказательство идентичности мы сможем получить только в том случае, если обнаружим (докажем), что в основе возникновения идей-Истин в соци-уме самом по себе – как и в основе видообразования в Природе – лежит одно и то же материальное образование, а именно, геном живого существа, его способность к мутациям. С одной стороны, это будет способный к спонтанному мутированию и последующему инструктивному действию геном природного видообразования, а с другой стороны, это будет геном человека способного к генерированию идей, являющихся инструкциями по созданию новизны в соци-уме. Но ведь «старым» знанием – на этапе рефлексии-1 – оперируют нейроны нашего мозга, непосредственно связанные с геномом нейронной клетки, и им, этим геномом управляемые. Тогда получается, что для того чтобы доказать не столько аналогичность этих процессов, но и их идентичность, тождественность, надо подвести материальную основу под два этих процесса. И такой материальной основой вполне может стать геном как живой клетки видообразования в Природе, так и геном нейронной клетки человеческого мозга. Иначе говоря, если бы мы смогли установить, что образование новых идей происходит в результате мутаций генома нервных клеток, приводящих к спонтанной самоорганизации последних в некий низкоэнтропийный ансамбль, идентифицируемый нами как смысл идеи, то тогда мы бы уже могли говорить об идентичности, о тождественности процессов естественного отбора видов в Природе и естественного отбора идей-Истин в социуме. Этим самым мы соединим – и тем самым породним – живую Природу и живой соци-ум: в основе возникновения (и функционирования?) их обоих будет лежать один и тот же механизм инициирования процесса возникновения новизны – посредством заложенных (имеющихся) в них инструкций: в первом случае инструкции, заложенной в геноме любого живого существа, а во втором случае – инструкции, заложенной в любой идее-Истине, генерируемой соци-умом и человеком. Иначе говоря, и в природной и в социальной жизни действует один и тот же механизм спонтанного развития, обусловленного возникающими и в том и в другом случае нуждами в обновлении. Так что, если мы согласимся с тем, что культурная эволюция всецело определяется притоком новизны за счет генерирования все новых и новых идей-Истин, то вынуждены будем согласиться и с тем, что эволюция культуры определяется дарвиновским естественным отбором идей-Истин – возникают только те идеи-Истины, зарождение и созревание которых определяется Необходимостью в обновлении тех или иных структур соци-ума.8. Заключение
В таком случае мы видим: с возникновением соци-ума как живого видообразования Природы и с наделением Природой человека способностью генерировать новые идеи Природа распространила свою креативную функцию и на этот соци-ум. Правда, разница между этими функциями весьма существенна: – во-первых, в том, что в Природе осуществляется крайне медленное видообразование живых существ, в то время как в соци-уме происходит все нарастающими темпами процесс возникновения все новых и новых «живых» идей-Истин; – а во-вторых, в том, что в первом случае сразу же возникает новое видообразование в материальном его виде, в то время как во втором случае сначала возникает (в уме человека) идеальное образование в виде идеи-Истины и лишь потом, по инструкции последней, происходят материальные преобразования в соци-уме: создание подручных средств и изготовление Продукции в процессе манипулирования последними. Вот и получается, что идеи-Истины являются в результате естественного, – уже не природного, а социального – можно сказать, дарвиновского отбора, осуществляемого самим соци-умом. Иначе говоря, сам соци-ум – исходя из тех нужд, которые постоянно в нем возникают – решает, какой идее-Истине предстоит явиться на свет божий. И человек как таковой, даже в своей творческой ипостаси, совсем не причастен ни к зарождению, ни к возникновению Необходимости в новизне какого-либо вида. Он пассивное существо. А пробуждается он от своей пассивности – как бабочка из куколки под воздействием тепла и света – только тогда, когда соци-ум сам по себе начинает воздействовать на чувства и ум человека посредством какого-либо из выше перечисленных негативного фактора. Этим самым он, соци-ум, дает направление (вектор) творческой деятельности человека. Так что поскольку соци-ум сам по себе есть существо хотя и творческое (бытийствующее), но не мыслящее, то у него хватает ума только на то, чтобы зародить и выдвинуть из своих недр Необходимость в новизне того или иного вида. Но это является самым главным в инициировании креативной деятельности соци-ума. Именно соци-ум сам по себе – а не человек! – определяет направление (вектор) развития цивилизации. А по сему, он препоручает задачу создания самой новизны тому, кто способен продуктивно мыслить, а именно, человеку способному создавать креативную новизну и тем самым удовлетворить запрос соци-ума в виде выдвинутой им Необходимости в той или иной новизне и проявленной – на уровне чувств, сознания и ума человека – в виде какого-либо из отмеченных выше негативного фактора. Отсюда, тривиальный вопрос о роли личности в истории – в чем она заключается? Скорее всего, только в том, чтобы, во-первых, вовремя обнаружить, в чем именно нуждается соци-ум сам по себе, во-вторых, создать идею, как можно более удовлетворяющую запрос соци-ума, и в-третьих, внедрить эту идею в практику жизни. Запрос соци-ума, не удовлетворенный человеком, или идея, созданная, но не внедренная в жизнь, заставляют социум функционировать вхолостую, без обновления, а значит, деградировать со временем. И это вполне согласуется с идеей естественного отбора: случайность возникновения идей-Истин, их непредсказуемость и спонтанность исходит не из каких-либо человеческих поползновений, а из нужды обновления самих социальных структур (наука, техника, этика, эстетика, философия, религия и т. д.), которые ведут себя как отдельные органы единого живого организма – соци-ума. Точно то же самое происходит в Природе, где имеется в наличии бесконечное множество органов – ниш обитания живых существ. Так что в Природе мутации в геномах видообразований приводят к естественному отбору. В соци-уме же, как мы полагаем, также происходит естественный отбор, но отбор идей-Истин. Возникают только те идеи, которые необходимы для успешного функционирования самого соци-ума. За счет этого происходит «развитие» соци-ума, как и «развитие» Природы происходит путем появления все новых и новых видообразований. (Но есть одно весьма существенное НО, которое препятствует этому «развитию», о чем речь в последнем пункте). Если естественный отбор осуществляется под напором Нужды в обновлении, в притоке новизны, то нужда первична, а возникновение ее стихийно, спонтанно. Мутации же в геноме, хотя и спонтанны, но вызваны, в конечном счете, все той же Нуждой. Так что пример предполагаемого нами естественного отбора идей-Истин наглядно свидетельствует о том, что Нужда первична, она следует до естественного отбора посредством мутаций. Мутации – следствие Нужды (в притоке новизны), поскольку то и другое разнесены во времени периодом зарождения и созревания Нужды (Необходимости), скорее всего, до какого-то вполне определенного уровня. Поскольку Нужда должна созреть до такого состояния, чтобы она могла быть обнаружена, замечена тем, кто заинтересован в разрешении возникшей в соци-уме проблемы. 9. Р. S . Истины и лже-истины И в заключение, считаю необходимым сделать одно отступление, не относящееся к излагаемой нами теме, но, возможно, имеющее непосредственное отношение к качеству функционирования соци-ума в целом. Исходя из вышеизложенного относительно генерируемых человеком идей-Истин, возникает вполне ощутимое подозрение, что идеи, генерируемые человеком, могут быть как истинными (Истинами), так и не истинными. Истинными (Истинами) они будут в том случае, если человек в своем творчестве исходит из интересов (Необходимостей в новизне) соци-ума самого по себе, того социума, неотъемлемой частицей которого он, человек, является. В том же случае, если он исходит из своих собственных, меркантильных – эгоистических, коррупционных, корпоративных, ресентиментных и т. д. – интересов, то идеи, им создаваемые, будут не Истинами, а, если можно так сказать, лже-истинами, то есть теми «истинами», которые не только входят в противоречие с интересами социума, как живого видообразования самой Природы, но и способствуют его деградации и гибели. В этом случае такого человека вполне можно назвать «отщепенцем» Природы, («дезертиром» Природы, как сказал бы А. Шопенгауэр), тем существом, которое отделилось от Природы для того, чтобы блюсти свои собственные интересы. Ведь согласно самой идее соци-ума, человек должен быть Подручным Средством у соци-ума самого по себе, а не у самого себя. То есть он должен в первую очередь удовлетворять интересы самого соци-ума, а не свои собственные, меркантильные. В этом и заключается идущее со времен Древней Греции фундаментальное противоречие между тем, что порождается Природой – вспомним древнегреческую фюсис как само из себя возрастание – и тем, что создается и производится ради так называемого прогресса. И совсем даже не исключено, что в наше время нам дано великое испытание: – пойдем ли мы по пути порождения идей-Истин, согласующихся с природным развитием соци-ума самого по себе и самой Природы, – или мы окончательно вступим на скользкий путь удовлетворения искусственных потребностей, тех потребностей, которые идут сверх того, что нам необходимо, а значит, идут во вред и соци-уму, и самой Природе, что мы уже и наблюдаем, и ощущаем в процессе собственного существования.
Рефлексия-1 – область рефлексивного (логического) осмысления вопроса: область постановки вопроса, выдвижения гипотез, возможных вариантов решения. Рефлексия-11 – область раскрытия смысла идеи в мысль-Истину. Она же – область формирования вида и сущности нового искомого сущего и разработки технологии изготовления подручного средства Рис. 1. Схема процесса продуктивного мышления.
А – В – Область События-1 как зарождения и созревания Необходимости в новизне. В – С – Область События-11: создание идеи; раскрытие ее смысла; формирование вида и сущности искомого сущего и создание технологии изготовления подручного средства. С – А – Область События-111, то есть производства Продукции для социума. т. 1 – Обнаружение потребности в новизне и начало рефлексии-1; 1 – 2 – процесс рефлексии-1; т. 2 – конец рефлексии-1; 2 – 3 – инкубационная фаза; т. 3 – возникновение идеи; 3 – 4 – допонятийная фаза и начало рефлексии-11 в т. 4; 4 – 5 – процесс рефлексии-11; т. 5 – конец рефлексии-11; 5 – 6 – создание технологии изготовления подручного средства. Рис. 2. Онтологический круг.
Татьяна Владимировна, прошу извинение за столь длинное письмо. Но мне хотелось на достаточно понятном – для меня самого – уровне изложить те четыре вопроса, которые заинтересовали меня в процессе написания указанной в Предисловии статьи, а именно: – когда и каким образом у человека вдруг возникла способность создавать идеи; – не могла ли эта способность содействовать возникновению и развитию языка в виде речи; – не могло ли возникновение этой способности (и пространственное и временное распространение ее в человеческой популяции) служить тем «переходным звеном», – от человекообразных людей к человеку разумному – которое так до сих пор и не найдено; – истина как идея: кто является ее создателем – социум или человек и, в каких взаимоотношениях они должны находиться, иначе говоря, кому должен быть послушен человек – обществу или самому себе, «любимому»? Вот и все. Буду Вам признателен за то, что обратите внимание на предмет моей озабоченности. С уважением – Филатов Иван (fil-iv-andr@yandex/ru). 25.09.2022.
Последние комментарии
1 день 15 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 25 минут назад
2 дней 1 час назад