Наказание и преступление [Дмитрий Леонидович Охотин] (fb2) читать онлайн

Запись диктофона:

– У вас такой приятный загар?

– Я только что прилетела с Мальдив.

– Часто путешествуете?

– О, это моя страсть! Почти каждый месяц.

– Не устаете?

– Наоборот! Как можно чувствовать себя хорошо на одном месте? Мы вот объездили полмира и всю Россию. Скоро в Марокко полетим, а весной в Мексику.

– Вас что-то не устраивает дома или жажда новых впечатлений?

(Пауза)

– Скорее (неуверенно и менее увлеченным голосом) первое, чем второе. Ну тут все так однообразно, дела там…, все кисло…, хочется не прогнить и не зачахнуть, не превратиться в болото.

– То есть вы испытываете дискомфорт оставаясь на одном месте, например, у себя дома?

– Не то что дискомфорт, просто как то надоедает обыденность! Я даже на отдыхе не могу жить более десяти дней в одном месте! Начинает все раздражать, бесить, все становится однообразным.

– Что для вас обыденность?

– Ну, однообразие места, все одно и тоже, рутина, каждый день одни и те же дела. Бесит все через какое-то время!

– То есть вам не нравится то, что вы делаете?

– Ну… не совсем… Не нравиться то, что однообразные действия и привычный круг вещей повторяется более пяти дней подряд. Тогда все! Надоедает все!

– Но эти действия делаете вы! Вас же никто не заставляет! Вы бежите от себя?

(Пауза)

– Я не знаю. (Звуки, напоминающие шмыганье носом). Бесит все!

– Вы представляете себя в стрости?

– Сплюньте! Что вы городите! Какая старость?!

– Ну вернемся к вашей жизни. Как же вы живете, если вам все надоедает?

– Я стараюсь уговорить своего Жорика слетать куда-нибуть, ну или съездить к друзьям, даже к его родителям. То есть постоянно двигаться.

– Не кажется ли вам, что это напоминает движение ужа на сковородке? Не кажется ли вам, что вы просто хотите сбежать от себя сломя голову?

(Пауза. Плач. Конец записи)

В кабинете застыло плотным облаком молчание. Лейтенант Михаил Грачев, хотел было прокрутить запись сначала, но майор Иван Крестовский, сделал незаметное движение головой: "Не надо".

– Просто запись разговора, она ничего не доказывает! – сказал старший по званию офицер, закуривая сигарету.

– Факт остается фактом: все трое умерли вскоре после контактов с Васильевой. Все трое! И с одним диагнозом – кровоизлияние в мозг! – Лейтенант с этими словами потянулся к папке и достал бумаги медицинского освидетельствования и результаты вскрытия.

– Есть между ними связь? – майор Крестовский удобно расположился в своем кресле и выпустил изо рта три подряд густых дымовых кольца.

– Ваня! – несмотря на субординацию фамильярно обратился Грачев. – В том то и дело – все они свидетели скандально известного эпизода, десять лет назад широко раскрученного в СМИ. Помнишь дело о том, как пьяный высокий чиновник аппарата правительства Зайцев сбил на пешеходном переходе насмерть подростка и его мать.

– А, это где он еще вышел из машины и начал пинать этих людей из-за повреждения бампера? Говорят из-за этого они и умерли, типа уж слишком размашистые удары были у чиновника.

– Да-да! Тогда еще на суде признали запись недостоверной, а как раз эти свидетели утверждали, что мать с сыном шли на красный сигнал пешеходного перехода. И что самое интересное, после суда, у них появились одинаковые новенькие крутые "мерседесы", и как будто смеясь над Фемидой номера у них были порядковые: 321, 322, 323. Но это было уже после оправдательного приговора чиновнику.

– Думаешь это мотив? – майор пролистал результаты вскрытия. – Но для кого? Одинокая мать погибла вместе с сыном. Да и у этих троих "свидетелей ДТП" не обнаружено не одного признака внешнего воздействия. Ни ядов, ни следов на теле, как я понимаю, не нашли. Так зачем открывать дело? Случайная связь трагических событий, удивительная, конечно, но случайная.

– Это какой-то новый, изощренный способ убийства, – глаза лейтенанта загорелись возбуждением. – Чуйкой чую!

– Миш, тебе оно надо?

– Надо, Ваня, надо. Я понимаю, что мерседесы они получили не за так, и наверняка оправдали преступника десять лет назад. Но вспомни Каина убившего Авеля из Библии. За убийство убийцы Бог обещал покарать каждого в семь раз больше. Мы должны защищать всех, чтоб не было хаоса и самосуда.

– Какой же ты наивный! Мыслишь высокими сферами. А говоришь вообще как проповедник. 99% следователей даже не посмотрели бы на это дело. Есть заключение о естественной смерти – все, никакая проверка не придерется к твоей бездеятельности. Ладно, подавай рапорт с результатами оперативно-розыскной деятельности. Там посмотрим на обстоятельства.

Через три дня Грачев снова заглянул к майору Крестовскому.

– Вот и возможный мотив, – сказал лейтенант, блестящий, как новый червонец. – У погибшей матери была дочь, которая проживала в тот момент у разведенного отца и училась в институте. Екатерина Васильева, в девичестве носила фамилию Сосновская, как погибшие в ДТП. На момент резонансного происшествия ей уже было больше 18 лет, поэтому она особо в деле и не фигурирует.

– Ты считаешь это месть? – скептически произнес Крестовский. Грачев нравился ему как человек и сослуживец. Они частенько выпивали вместе. Но вот его идеалистический нрав и оторванное от реальности чувство справедливости немного раздражало майора.

– Да. Все сходится. Сразу после смертельного ДТП, она переводится из МГУ, где училась на программиста в медицинский университет, через три года выбирает специализацию – неврология. Проходит интернатуру в ФБГУ ФМИЦПН имени Сербского. Работает в клинике в том же районе, что и все свидетели ДТП.

– Не вижу связи! – майор, пытаясь логически связать информацию наморщил лоб.

– Смотри дальше! Андрей Ульянов, один из свидетелей смертельного ДТП, проходит здесь диспансеризацию. При этом ровно через неделю умирает от кровоизлияния в мозг!

– И?

– Одним из врачей, который принимал умершего была Екатерина Васильева!

– О чудо! Ты раскрыл преступление! – в порыве насмешливого озарения Крестовский даже вскочил с кресла. – Миша! Я не могу связать концы с концами. Как прокуратура свяжет. Ты витаешь в облаках!

– Это еще не все! В тот же день, как умер Ульянов, Васильева увольняется из клиники. Даже без отработки двухнедельного срока! Совпадение? Не думаю!

Крестовский улыбнулся знакомому интернет-мему.

– Она регистрирует и открывает клинику психологической помощи "Опора", – продолжил свое повествование Грачев. – Причем в офисе напротив окон, где проживает Александра Варенникова, второй свидетель ДТП. И делает это на всех, надо сказать неподъемных, условиях арендодателя. Ведь были варианты подешевле, буквально, в двух шагах. Надо ведь было открыть прямо напротив окон жертвы!

– А если опять совпадения? Где доказательства? "Доки" – вот что нужно суду, а не домыслы, – Крестовский закурил.

– В записи журнала регистрации посетителей клиники значится, что Варенникова пришла на прием к психологу 14 марта. Но самое интересное, обслуживать её должен был другой врач, который, вот совпадение, не смог приехать вовремя из-за пробок, и прием вела… лично директор клиники Васильева. Запись на диктофоне, которую мы слышали три дня назад сделана во время приема, но кто-то вовремя выключил микрофон и дальше ничего не было записано. Варенникова пробыла, согласно отчету полтора часа в кабинете и благополучно вернулась домой.

– Интересно с точки зрения Теории Вероятности, нежели криминалистики, – снова скептически заметил Крестовский. – Совпадения конечно впечатляют, но не за что пока потрогать.

– Через неделю Варенникова умирает! По опросу родственников в последние годы погибшая страдала депрессией. Вот почему Васильевой было важно открыть клинику, прямо под окнами Варенниковой, чтоб в приступе очередного уныния её взгляд упал на такое надежное слово как "Опора".

– Допустим.

– Но Васильева в дальнейшем разрывает шаблон поведения и клиника продолжает работать. Её интересует последний свидетель ДТП Иосиф Макаров. Предприниматель средней руки, не страдающий депрессией, вообще не обращающийся к врачам, он занимался строительно-отделочным бизнесом. Васильева изучила коммерческое предложение фирмы Макарова и выставила на одну из аукционных интернет-площадок тендер с жирной суммой и условиями, идеально подходящими только для…?

– Фирмы Макарова, – закончил Крестовский.

– Радуясь своему успеху, ничего не подозревающий Иосиф, бежит с готовым контрактом к своей будущей убийце, как заяц лезет в пасть питона. В итоге через неделю и у него случилось кровоизлияние в мозг. По показаниям близких всех трех умерших, они перед смертью как будто сгорали заживо: худели, повышалось давление, менялся состав гормонов. Из них как будто выжимало все жизненные силы. Обращения к врачам ни к чему не приводили – констатировался обычный упадок сил, вызванный переутомлением.

– Ну, и что ты со всем этим будешь делать? – майор недоверчиво посмотрел на подчиненного. – Я санкции на возбуждение дела не дам! Сам же знаешь: если возбудил дело, надо довести до обвинения и желательно посадить обвиняемого. А тут пока голимая теория вероятностей!

– Не догадываешься кто будет следующей жертвой?

– Зайцев! – мысленно ударив себя по лбу сказал Крестовский. – Это меняет дело! Пиши рапорт и дуй в прокуратуру. Действительно возможно что жизнь влиятельного чиновника сейчас зависит от тебя!

Эдуард Зайцев был пижоном, мажором и везунчиком по жизни. Он легко находил связи, деньги липли к его рукам без особых усилий, карьера росла как на дрожжах. При этом нельзя было сказать что он был аферистом и находился не на своем месте. Он много работал, имел острый и практичный ум, но все делал с легкостью и даже с какой-то элегантностью. В свои сорок, он имел должность заместителя министра промышленности в Правительстве, имел счета на оффшорах, квартиры, дачи, санатории на российских морях и виллу на Средиземном море. А где-то на Кипре, в одном из местных портов белела боками лучезарная яхта.

Эдуард заказал себе в столовой Государственной Думы, в которую приехал с очередным отчетом для депутатов, яйца Пашот, охотничьи колбаски в сыре, и кофе. Легкий завтрак. Вдруг он нечаянно ударил своим подносом чужой поднос.

– Смотри куда прешь, придурок! – пронеслось вместо всегдашнего "извините".

Эдуард хотел было вклиниться в словесную пикировку, пусть она даже перерастет в кулачную. Но увидел перед собой очаровательную женщину.

– Во-первых, ведите себя прилично. Во-вторых, здесь свои правила.

– Пошел ты на х.й, – пронеслось к любителю нравственности. – Чёрт печальный.

Эдуард был в замешательстве. Перед ним была молодая девушка которая уверенно шла от него со своим подносом в дальний конец зала. Чиновник настолько растерялся что раскрыл рот, разглядывая уходящие в даль прелести девушки.

Что это было? Сам Эдуард Зайцев, крупная фигура всероссийского масштаба, подвергается такой унизительной экзекуции на глазах у депутатов, перед которыми сегодня еще и выступать с докладом. Чиновник поклялся себе, что уничтожит, унизит и растопчет дерзкую женщину. Почти с ужасом он обнаружил, что у него вдруг затвердел причинный орган. Видимо сцена того, как он будет унижать её вызвала такие эмоции.

Эдуард лишь притронулся к завтраку внимательно смотря на девушку издали. Та вела себя раскованно, смеялась разговаривая по телефону.

Его охрана полдня поджидала девушку, которая так заинтересовала их боса. Яркая и стильно одетая, она нырнула в такси и поехала вверх по Тверской. Выяснив где живет, чем занимается обидчица, её, рано утром выходящую из подъезда, крепкие ребята насильно затащили в черный "Гелик". Зайцев решил серьезно с ней разобраться. Знакомый генерал спецслужб, пробив по базам, сообщил, что зовут девушку Екатерина Васильева, она не замужем, родителей нет, в Думе она числилась секретарем административной службы, и уволить её задним числом не сложно. И, вообще, если что, добрый товарищ прикроет своего кореша, удалив всю информацию о ней из баз данных, как это бывало уже не раз.

Буквально через двадцать минут с ордером на арест с санкции суда на пороге квартиры показалась опергруппа с Грачевым во главе. Сердобольные бабушки во дворе во всю обсуждали утренний инцидент с похищением девушки. Номера, как обычно не запомнили, но по приметам похитители были вроде как не славянской внешности.

Грачев и Крестовский выехали к Зайцеву, чтобы предупредить того об опасности, но ни дома ни на работе его не оказалось, телефон тоже не отвечал. Сотрудники охраны чиновника упорно молчали об истинном местонахождении боса.

А Эдуард и его пленница уже летели на собственном самолете на Кипр, где его поджидала яхта. Он чувствовал себя котом, поймавшем мышку, с которой поиграет недельку перед её смертью и сбросит в принявшее уже много его жертв Средиземное море труп молодой женщины. Слишком злопамятен и жесток он был по отношению с обидчиками. Очень мало осталось живыми на свете тех, кто переступал ему дорогу или мешал в достижении целей.

На борту яхты Екатерину развязали. Весеннее солнце грело, но еще не обжигало субтропическим зноем, морской бриз трепал светло-русые волосы пленницы.

– Ты знаешь кто я? – спросил Эдуард. Он склонился над шезлонгом в котором сидела потирая затекшие запястья Екатерина. Она была в той же одежде, в которой выходила из дома: джинсы, теплый кардиган, блузка, и поэтому выглядела крайне нелепо на палубе яхты. В её душе не было страха, лишь только жажда мести, но, чтобы план не провалился, требовалось немного подыграть похитителю.

– Простите меня, – сказала она жалобно. – Я вас перепутала с одним депутатом-извращенцем, который домогается меня постоянно.

– Я никогда, никого не прощаю! – Зайцев выхаживал павлином в цветастых шортах. Двое его охранников сидели чуть позади за стеклянным столом под навесом рубки управления. На яхте имелся еще технический помощник, рулевой, повариха и горничная. Судно было метров 20 длинной и выглядело шикарно.

– Ты оскорбила меня на виду всей Думы. Меня! Заместителя Министра Правительства РФ, вхожего без стука в кабинеты первых лиц государства! – чувствовалось как ему доставляет удовольствие перечислять свои регалии перед беззащитной женщиной. Вот извращенец! Он наслаждался беспомощностью жертвы и с маниакальной уверенностью считал себя высшим существом этой планеты.

"Такая сволочь достойна смерти!" – подумала Екатерина. Если бы брата и маму сбил рядовой гражданин, притом случайно, то он бы с раскаянием все признал, посыпал бы голову пеплом, смирился бы перед любым приговором суда. Да, он был бы убийцей, но мстить такому просто кощунственно. Он и так ежесекундно наказывает себя раскаленным ножом совести, выжигающим и вырезающим все внутри.

Мы сами иногда становимся причиной гибели людей. Например, каменщик чуть схалтурил и неправильно положил кладку дома, а через несколько лет отвалившийся кирпич пробивает голову прохожему. Или врач, ошибся в диагнозе, и назначил не то лечение. Или учитель, отругав впечатлительного ребенка, склонил последним камушком чашу весов в сторону самоубийства. Или повар, решив сэкономить и унести домой свежее мясо, кладет уже подпорченные продукты человеку с аллергией на грибок…

Таких примеров тысячи. Если вдуматься, то каждое наше действие отражается на других. Если проследить цепочку случайностей от наших поступков, то, возможно, мы обнаружим у себя целое кладбище, пусть и косвенно, но умерших от наших решений и действий. Поэтому, обычный человек сознает свою вину в любом преступлении, и достоин скорее жалости, поскольку будет мучим своей совестью до конца жизни.

А такие бессовестные гады, как Зайцев, стали почвой для расхожей шутки: "Где твоя совесть? – Где была совесть там х.й вырос!" Вот им возмездие просто необходимо для того, чтобы показать, что он всего лишь человек, вернуть обратно на землю, доказать его беспомощность. Екатерина смотрела на него и плакала. Не от угроз Зайцева, не от предстоящих испытаний. Она плакала о своем брате Артёме, о своей маме, погибших от рук этого ничтожества.

Её, всю покорную, Эдуард потащил в спальню. Он хотел насладиться унижениями жертвы. Срывая с неё одежду, он изнемогал от желания. Екатерина не сопротивлялась, изображая полную покорность.

– Я сама! – томно произнесла она. – Хочу загадить свою вину.

Она потянулась к штанам Зайцева. Снимая их она нажала на ноготь указательного пальца и оттуда появилась крохотная, раз в десять тоньше человеческого волоса короткая иголка. Легкий укол в специальную точку в промежности, легкое давление на бедренную артерию и страсть Зайцева, чей уровень отражается в особом мужском органе, стала видимо уменьшаться.

– Ты что наделала? – с паникой и яростью вскричал Зайцев и, наотмашь ударив Екатерину, поднялся с широкой кровати. – Сука! Стерва! Ты что сделала! Я тебя…

Он попытался ударить её еще раз, но она отодвинулась в край кровати. Эдуард глядел на свой безжизненный орган и все больше распалялся.

– Да я сейчас охранников позову, они то тебя, сука, отимеют по полной!

– И увидят, что их босс – импотент!

– Что? – Зайцев изумился изменившемуся голосу Екатерины. Она из жертвы превратилась в хозяйку положения. – Кто ты?

– Десять лет назад помнишь сбитую тобой на пешеходном переходе семью?

– Сука! Кто ты? – заорал Зайцев. Яхта была спроектирована с учетом требований Эдуарда, с шумопоглащающей обшивкой спальни, созданной для любовных утех чиновника.

– Ты убил мою мать и брата! А потом еще вышел из машины и начал пинать мертвых! Ты урод, не достойный смерти, ибо смерть была бы для тебя раем, – с ненавистью бросила в лицо Зайцеву Екатерина.

Она надавила на ноготь уже среднего пальца и из него вылезла крохотная иголка. Быстрым движением пленница всадила её чуть ниже ребер, в только ей известную точку.

– Теперь все твои сфинктеры будут расслаблены навсегда, – с удовольствием сказала она. – Ты не только не будешь контролировать дефекацию и мочеиспускание, но во всем желудочно-кишечном тракте они будут открыты. Любой бутерброд без переваривания в желудке будет проходить дальше, загружать кишечник, постепенно изнашивая его. Адские боли ждут тебя при приеме пищи. Организм будет не получать нужные вещества и ты медленно будешь умирать, либо жить в проводах с питательными веществами. А уж в обществе появиться сможешь только с памперасах, да и то ненадолго. Твой детородный орган станет для тебя всего лишь средством вывести лишнюю жидкость.

– Ты маньячка! – закричал он. – Тебе место в дурдоме!

– По Сеньке и шапка, – сказала Екатерина. – За тобой стелется путь из десятков жертв, чьи вдовы, матери, дети рыдают от потери близких. Я надеюсь за свою короткую оставшуюся жизнь, полную страданий, ты раскаешься, возместишь жертвам своих преступлений хотя бы материальные потери, очистишь свою душу перед Богом, уйдешь в мир иной другим.

– Ха-ха, в Германии меня подлечат, – не совсем уверенно сказал Зайцев.

– А ты верь! Самое главное верь! Но тебе это не поможет, это моя уникальная методика.

– Как? – в этом вопросе полностью упавшего духом Зайцева содержались все вопросы.

– Как создаются компьютерные вирусы? Первый из них получился случайно – это всего лишь неправильно написанная программа, и которая, как оказалось, не созидает, а разрушает. Что такое программа – это командный код, управляющий системой. Человеческий организм – тоже система, и существует в каждом из нас программа, управляющая этой системой. Сознание управляет только нашей активностью, но мы не можем мысленно уменьшить амплитуду сокращений сердца или заставить без внешнего воздействия вбросить в кровь стаканчик эндорфинов. Все процессы нашего тела заложены программой. Если перекодировать эту программу или неправильно составить – получится не продолжающая жизнь программа управления телом, а разрушающая сама себя. Будучи хорошим программистом и обучившись на невролога, я составила комплекс действий, сочетания физических, химических, вербальных и невербальных действий меняющих программу поведения тела человека. Очень тонкий механизм, для каждого человека разрабатывающийся индивидуально. Я все десять лет пыталась создать то, что погубило бы тебя и всех лжесвидетелей, показания которых посадили бы тебя в тюрьму. И все эти годы я совершенствовала знания. И теперь моя семья отомщена! Можешь убить меня. Я готова!

Екатерина села в углу кровати и стала ждать действий Зайцева. Тот тоже присел, ладонями обхватил лицо, и минут десять в каюте царило удушающее безмолвие. Эдуард тихо плакал, так как ощутил первые действия своего программируемого проклятия, которые лужей на полу подтверждали слова Екатерины. Ждать других признаков видимо он не хотел.

– Вали отсюда! – сказал он сквозь зубы. – Позови Пашу.

Пашей был один из охранников Зайцева. Тот вернулся через пару минут из спальни и попросил Катю пересесть в моторную лодку, извлеченную из множества ниш суперяхты. В аэропорту Никосии самолет Зайцева вместе с Катей взлетел, направляясь в Домодедово.

Катя стояла над двумя могилами в единой ограде. Памятники с изображением красивой женщины и маленького симпатичного мальчика стояли бок о бок. Васильева плакала.

– Мама, Артем, я сделала это! Отомстила! – она развернула письмо и начала читать. – Спасибо вам Екатерина! Пишет вам Эдуард Зайцев. Всю жизнь я только и делал что удовлетворял себя и уничтожал других. Сейчас я нахожусь в больнице Бутырской тюрьмы. Явка с повинной, описание мест и способов убийств, сдача всех своих подельников – вот результат ваших действий. Поначалу я пытался исправить свое здоровье в Германии, но врачи лишь разводили руками.

Я позорно жил, нет не жил, а существовал в американских клиниках. Никто не знает про программирование тела! Китайская акупунктура и тайское иглоукалывание не помогло. Лучшие мировые традиционные и нетрадиционные целители пытались избавить меня от ваших воздействий. Простите меня! Не для излечения прошу, но только для совести, которая дала о себе знать. У меня на 180 градусов изменилось мироощущение благодаря вам. Грачева и Крестовского, расследовавших ваше дело, пришлось отстранить и поставить более тупых, которые и закрыли все делопроизводство.

Сейчас я все также позорно существую и не могу держать свои выделения. Но я обрел истину, рассмотрев свою жизнь с другого угла. Ведь в человеке есть не только бренное тело, но и душа! Отринув эгоизм, желание денег, славы и власти, опустив вниз свою гордость и тщеславие, я по другому взглянул на жизнь. Сейчас я плачу за убитых мною людей, за вашу мать и брата, за моих партнеров, за моих конкурентов, за моего дядю, с которого я начал список убитых. Горькие слезы, также как и прочие выделения теперь мои постоянные спутники. Еще раз хочу сказать спасибо! И простите меня!

Катя зарыдала в голос и уткнулась головой в могилу своей матери.