Тихие голоса. Сборник рассказов [Анна Риверс] (fb2) читать постранично

Отчаяние

Есть вещи, которые не поддаются здравому смыслу. Вещи, которые постоянно окружают нас, прячась в тени среди множества покрытых золотом красивых масок напускного человеческого счастья.

Эти вещи мы называем нашими «темными сторонами» или личными демонами, сжирающими душу. Но это все еще мы. Такие же мы, какими были и всегда будем. Отвратительные грязные существа.

Люди.

– Алиса!

Девушка поворачивается в сторону звавшего ее голоса и, закинув в рот мятную жевательную резинку, с легкой улыбкой снова надевает на себя маску идеальной ученицы. Той, кем так хочет видеть ее мать.

Родиться в богатой семье – значит иметь множество привилегий и не меньшее количество обязанностей. И быть отличницей – одна из таких необходимостей. Впрочем, Алисе на это наплевать. Учеба, которую так восхваляет миссис Деспейр, ее дочь волнует мало. Конечно, она, как и подобает представительнице «высшего общества», продолжает ходить на все дополнительные занятия, которые организовывает мать, но принципиальной важности во всем этом «цирке» не видит. Погоня за хорошим образованием кажется девушке не более чем никчемной фантазией людей, не сумевших найти иное счастье в жизни. Она же свое видит совершенно иначе.

– Тварь, – шипит одноклассница, когда Алиса с гордо выпрямленной спиной проходит мимо. Не удержавшись от внезапного порыва, Деспейр игриво задирает подол черной юбки, обнажая кружевную повязку на левом бедре, и усмехается:

– Если снимешь зубами, разрешу оставить себе!

Слухи расползаются быстро, особенно среди любящих скандалы подростков. Обсуждать друг друга за спиной – главное занятие всех школьниц, набирающих свой опыт за счет проступков других людей. Алиса таких не любит. Как не любит и выскочек, сующих свой нос туда, куда не просят. Но таковых в ее окружении слишком много.

– Закрой свой рот, Деспейр! – фыркает напыщенная девица и безуспешно старается «сохранить лицо», пряча пунцовые щеки. – Если твоя мать – крутой юрист, это еще не значит, что ты не отброс, кретинка!

– Расширяй словарный запас, Бетти. Начинаешь повторяться, – закатывает глаза Алиса и, заметив в конце коридора учителя, натягивает приветливую улыбку. Плевать, если недалекие одноклассницы плещут ядом. Главное – идти вперед, не опуская головы. У окружающих всегда будут поводы для зависти.

В конце концов, ее ведь любят друзья: за веселый нрав и бесконечные шутки, за острый ум и отличную смекалку, а еще за невероятный оптимизм в любой ситуации. Но больше всего ее любят парни. И каждый – по-своему.

Почти кукольная внешность и легкость в общении делают шестнадцатилетнюю девушку предметом восхищения не только ребят из параллели и младше, но и многих старшеклассников, периодически заглядывающих на этаж. Алисе подобное внимание даже чуточку льстит. Только вот развязные прикосновения к обнаженным участкам кожи вызывают лишь отвращение. Страхи, которые Деспейр с таким отчаянием запирает в самой дальней клетке, раздирают ее изнутри, грозясь вырваться наружу и показать всем свое истинное лицо. Нельзя. О таком не говорят при людях.

Раньше она боялась приходить домой. Боялась, что мать снова будет на работе. Боялась встречи с самым страшным чудовищем – молодым отчимом, которого миссис Деспейр привела в их маленькую семью три года назад и который стал для нее настоящим кошмаром. Больше не боится. Теперь Алиса спокойно переворачивается на живот и задирает и без того коротенькую школьную юбку, потому что знает – так ему нравится больше: не видеть ее лица, упиваясь лишь нежной девичьей кожей под своими грубыми ладонями. И не кричит. Потому что нет смысла кричать там, где никто тебя не услышит. Там, где ты изначально никому не нужен.

Но это уже давно не имеет значения.

Алисе шестнадцать и ее жизнь наполнена множеством хороших моментов. Она наслаждается каждым мигом, проведенным с друзьями, и доказывает сама себе, что юность – все еще самая прекрасная пора в ее жизни. Ее любят и ценят учителя, а мать каждый день едва ли не гладит по головке за идеальные оценки. Только это сейчас важно.

Другого у Алисы просто нет.

Боль

Нет слез, которые лечили бы душевные раны. Нет лекарства, избавляющего от невыносимых мук. Лишь слабая улыбка, созданная специально для людей, создает видимость хоть какого-то баланса. Но чужие слова все еще продолжают наносить кровоточащие раны.

И нет спасения от этой тьмы.

Лишь еще большая тьма.

О чем может думать семнадцатилетний парень, гуляя с друзьями на спортивной площадке за школой? О девочках, недавно купленной видеоигре и футбольном матче в прошлую пятницу. Но Эйден думает о том, как сильно не хочет возвращаться домой, где снова наступит на осколки очередной бутылки из-под дешевого алкоголя, громким хрустом стекла рассекая и без того редкую тишину. В ставшей столь ненавистной квартире он любит только большое окно своей спальни, у которого проводит слишком долгие часы в ожидании следующего