Жизнь как кино [Мисси Карантино] (fb2) читать онлайн

Анна сидела на диване в гостиной и увлеченно что-то читала на ноутбуке. На вид ей было лет 16, одета она была в светлые джинсы и кремовый летний пиджак.

– Анна Сергеевна, Вас папенька к себе зовет, – сказала робко Лиза, заглянув в гостиную.

– Да, Лиз, сейчас, – ответила Анна, улыбнувшись.

Лизе на вид было лет 25, она была хороша собой, не замужем, так же как и ее барышня. Несмотря на то, что она была крепостной, в ней присутствовала некая гордость, присущая нищим многих романов Ф. М. Достоевского, и чувство собственного достоинства. Лиза была по-своему умна, хоть и наивна, немного даже образованна; сердце у нее было доброе, а преданность и уважение к хозяевам – безграничны.

Анна закрыла ноутбук и пришла в кабинет к отцу. Сергей Иванович – солидный мужчина, ему далеко за 50, он достаточно умен, образован; занимает хорошую должность при самом императоре. Единственного ребенка, Анну, он очень любит, собирается отправить ее учиться в Европу или США и верит, что она станет достойной дочерью своего отца.

Сама же девушка хоть и любила отца, но не была готова смириться с самодержавием и "прислуживать", как она это называла, императору. Она с 13 лет интересуется политикой и уже около года продумывает план революции в России. Она мечтает стать Президентом России, устранить самодержавие и крепостничество, принять Конституцию, гарантировать права и свободы всех граждан, установить демократию.

– Привет, пап, – сказала Анна.

–Доброе утро, Анют! – сказал папа спокойно.

Ее отец, как человек старого времени, имел привычку вызывать в кабинет, когда разговор предстоял серьезный.

Поэтому дочь, немного волнуясь, ждала, о чем пойдет речь.

– Ты знаешь, как я не дружу с компьютером и Интернетом, поэтому попросил нашего технического директора зайти на твою страничку «ВКонтакте» и показать мне ее, – начал он издалека.

– И? И как тебе? – спросила Анна, еще больше волнуясь.

– Хорошо, фотографии посмотрел, друзей особо не смотрел. Заинтересовался твоей недавней записью на стене, стихотворением тем – попросил распечатать. Красиво написано, молодец! Может, тебе в поэты пойти? – сказал он, взглянув на нее ласково.

– Папуль, но ты же сам говорил, что это несерьезная профессия, я же буду учиться на юриста! – ответила Анна недоуменно.

– Разумеется, юристом; это я так пошутил. Теперь к делу – тема стиха довольно-таки необычна, ты очень критикуешь там государя; я, конечно, понимаю, что ты еще ребенок, ты живешь эмоциями, но все-таки в 16 уже надо бы думать, прежде чем публиковать такое в Сети. Пожалуйста, прошу впредь тебя – не действовать так радикально. Император, конечно, как и любой другой человек, совершает ошибки, но нельзя так реагировать.

– Пап, Державин тоже критиковал власть!

– И не только он! Но.. это в некотором роде неважно… Ты принадлежишь к одной из самых лучших фамилий современной России, ты можешь стать советником самого императора! Ты не должна поддаваться влиянию оппозиционно настроенных активистов. Они хотят революции, разрушения нашей государственности.

– А что ТЫ предлагаешь? – внезапно побагровела дочь. – Ждать, смириться? Я разве хочу многого? Величия своей Родины и равенства всех перед законом, демократии и республики!

– Аня! – вскричал нервно отец, – только попробуй ляпнуть это при императоре!

– Обязательно скажу! Прямо сейчас позвоню! Папа, время финальной борьбы между добром и нейтралитетом настало! Ты даже не понимаешь и не хочешь понять, какого это быть крепостным; какого быть простым человеком, когда у тебя нет никаких почти прав!

– Мы уже Н. цитируем! М-да! Не ожидал от тебя такого!

– Чего такого? Мне просто не все равно! Это личный выбор каждого, каждый имеет право говорить и считать так, как он считает нужным. Мне 16 лет, я скоро поступлю в Университет, я полностью отдаю отчет своим действиям! – сказала Анна уверенно и убедительно, она даже не ожидала, что так получится.

– Хорошо. Я постараюсь принять твой выбор, хотя я уверен, что это еще в тебе играет детство. Со временем это пройдет. И потому прошу тебя только об одном: в высшем свете свои мысли даже не думай высказывать.

– Конечно, пап. Я же не дура, – сказала Аня, сделав вид, что согласилась.

– Ну, и отлично.

Анна вышла из кабинета отца и быстрым шагом, почти бегом, отправилась в комнату к Лизе.

– Лиз, я хочу съездить в Москву (они жили в Петербурге) сегодня вечером, поедем со мной?

– Анна Сергеевна, конечно… а зачем?…– замялась Лиза.

– Лиз, я тебя прошу: перестань меня называть на "Вы" и по имени-отчеству. Я на 9 лет младше тебя…– она не закончила, ее перебила Лиза.

– Но Вы – барышня… – неуверенно сказала Лиза.

– Я не барышня, я, прежде всего, человек, равно как и ты! Не я придумала это дворянство и барство, поверь! Знаешь, я хочу, чтобы ты знала, что я не такая, как весь высший свет. Я против самодержавия и крепостничества, я… я один из авторов проекта революции в России. Мне жаль, что в России все через одно место как-то, мне даже стыдно говорить иностранцам, что у нас самодержавие. Я краснею при этом, понимаешь? А они вместо того, чтобы сочувствовать, начинают читать нотации и обвинять, черт знаешь в чем! А я, что ли, в этом виновата? Не я же здесь царь… Еще год назад я поняла, что не могу остаться в стороне, думать только о себе, как большинство аристократов. Я заказала революцию в России. Я горжусь, что сделала это. Это, наверное, было самое сложное решение в моей жизни. И я не жалею…

И Анна поцеловала в щечку Лизу:

– Только скажи еще раз, что я барыня, только попробуй! – сказала Анна с притворной злостью.

– Анют, но как же так? Император же, батюшка наш, заступник?

– Лиз, дорогая, ты же неглупая, неужели ты не в курсе, что мы уже 200 лет отменяем крепостное право? Тебе не обидно? А огромное социальное неравенство? А цензура?

– Да, но ты же сама прекрасно знаешь, что идея социального равенства утопична! Мы победили в Отечественной войне 1812 года и во многих других известных военных кампаниях!

– Не отрицаю. А ничего, что права человека вообще не соблюдаются, законы не работают. Надо требовать большего! Даже в войнах, про которые ты же заговорила первой – в Первой мировой войне проиграли, в Русско-Японской проиграли, в Крымской войне проиграли!

– Во второй мировой победили!

– Это неважно! – крикнула она, как бы машинально.

– Аня! Это просто непатриотично!

– Крепостные меня еще учат любви к Родине?! Девочка, опомнись! Это я-то не люблю свою Родину? Я ее как раз обожаю! И именно поэтому я решилась на революцию! Ты думаешь, я не боюсь, ты забыла, что сделали с декабристами? Да я подвиг, может, совершаю, ясно?

– Прости, просто я думала, мы друзья! – сказала Лиза, робко, опустив глаза, каким-то извиняющимся тоном.

– Лиз, забей, я пошутила; разумеется, мы друзья, я очень рада, что ты наконец-то поняла это! Просто я искренне люблю свою Родину, я хочу видеть ее самой-самой, а меня обвиняют чуть ли не в преступлениях! Это больно, очень больно. Я принадлежу к одной из лучших фамилий России, я отличница, у меня десятки поклонников, красивая внешность, добрые родители – я могла бы жить припеваючи и не думать о других. И не подвергать свою жизнь риску! Я никогда не рисковала, теперь же я рискую всем. Мне даже страшно думать, что они со мной сделают, если все провалиться. Просто однажды все изменилось – я узнала, как живут обычные россияне многие и поняла, что не могу не действовать. Я даже знаю, что так будет, потому что....

– Ань, все это, конечно, шокирует; ты, возможно, права, но зачем там рисковать? Я боюсь за тебя… – сказала Лиза, волнуясь.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское! Я пила, а, значит, должна и рисковать! Несмотря ни на что. Ладно, довольно о грустном. Поедем в Москву, разгонять тоску! У меня есть один очень хороший друг, я уверена, он тебе понравиться!

– Сколько ему лет? Кто он?

– Хватит вопросов, поехали!

И Анна взяла за руку Лизу и потащила ее в холл: "Через пять минут, мы едем за покупками! "

– Какими? – опешила девушка.

– А ты, что, собираешься ехать в лучшие места Москвы в этом?

– Но я же Ваша работница…

– Ты моя подруга! И только попробуй сказать в Москве, что ты крепостная! Меня же подставишь!

– Ну, ты даешь!

– А, что всю жизнь нелюдем быть? Уж прости, конечно!

Ответ был очевиден. И молодую крепостную ждали Останкино, Мосфильм и другие не самые простые места.

***

В 8 часов вечера 16 июня 2011 года они приземлились в аэропорту столицы России.

– Это невероятно, – сказала восхищенно Лиза.

– А я совсем не помню первый свой полет на самолете. Единственное, что радует в перелетах – это то, что быстро. Время – самое дорогое, что у нас есть, последнее время я очень ценю его.

Они сели в роскошный Мерседес, и автомобиль понесся к Останкино.

Вскоре наши путники были уже в коридорах главной телестудии страны.

– Это самый лучший день моей жизни! – воскликнула Лиза.

– Еще ничего не было, а ты так рада! Сейчас я тебя познакомлю с ним.

И тут появился он.

– Анют! Какая встреча! Что же ты не предупредила! – приветствовал девушку какой-то мужчина лет 35, увидев ее.

– Саша! Я тоже очень рада тебя видеть!

Он поцеловал ее в щечку.

– Знакомься, Лиза – моя замечательная подруга, еще с детства!

Лиза смущенно улыбнулась, Саша протянул ей руку:

– Саша. Приятно познакомиться.

Лиза не знала, что ответить.

– Скажи, "взаимно" – подсказала Анна шепотом.

– Лиза. Взаимно, – ответила она.

"М-да, – думала Анна, – я не предусмотрела совсем, что она не привыкла к такому обществу. Впрочем, Саше можно будет сказать правду, он все правильно поймет. Он вообще самый лучший".

– Саш, ты не занят сейчас? – спросила Анна у Саши.

– Не-а. Может, в кафе? – предложил парень.

– Саш, Лиза впервые в Останкино, может, проведешь вначале небольшую экскурсию?

– Ах, тогда, да, конечно! А чем Вы занимаетесь, Лиз?

– Можно на "ты".

– И меня на "ты".

– Саш, Лиза временно не работает, у нее небольшие трудности, – ответила за Лизу Анна.

– Прости, Лиз, я не знал, – смутился Саша.

– Да ничего страшного, – ответила та.

Анна облегченно вздохнула: «Господи, неужели он поверил? Я сама даже не поняла, что такое имела в виду».

Гуляя по коридорам и студиям Останкино, вся компания прибывала в отличном расположении духа. Поздно вечером молодые люди направились домой к Саше. Это была большая квартира в старинном доме в центре столицы. Переполненная новыми впечатлениями и эмоциями, уставшая, но счастливая, Лиза вскоре удалилась ко сну. Пожалуй, это был самый яркий день в ее жизни. Она еще не знала, что все только начинается. Саша и Аня долго сидели в гостиной.

– Лиза – какая-то очень простая, наивная, даже немного смешная… Вы давно общаетесь? – спросил Саша.

– Честно? – спросила Аня.

– Хотелось бы, ты же знаешь, я никому не скажу. Впрочем, я не настаиваю, Анют, – ответил Саша.

– Отчего ж, мы всегда были с друг другом предельно откровенны. Ей 25 и она впервые посетила другой город, она тоже из Питера, – начала Аня.

– То есть? – удивился Саша.

– Она… она у нас работает в доме, уже много лет; я ее действительно знаю с самого детства, она очень добрый и отзывчивый человек… с непростой судьбой, к сожалению.

– А кем она работает у вас? А что случилось у нее? Может, я могу ей чем-то помочь?

– Нет, Саш, мы не можем ей помочь, равно как и другим крепостным России. Как бы прискорбно это не звучало, Саш, – она вздохнула.

– Она крепостная?…Но она же одета и вообще… Как? Или я что-то неправильно понял? – терял дар речи Саша.

– Да, она крепостная. Разумеется, я ее приодела и все такое, прежде чем вывести в свет. А ум, кое-какие манеры – это все из прошлой жизни. Ее отец был купцом, не очень богатым, конечно, но все же; в детстве она получала даже образование, так что читать, писать умеет. Когда ей было 12, ее отец умер, семья значительно беднела, через год мать вышла замуж за одного из наших крепостных; вот так. Потом уже мой отец, человек, надо сказать, гораздо более прогрессивный, чем хочет казаться; он малость способствовал тому, чтобы и люди были образованные; 21 век как никак, сам понимаешь. Так что она даже школу почти полностью окончила.

– Отец знает?

– Что я ее сюда притащила?

– Да, – пояснил Саша.

– Нет, конечно. Точнее, он думает, что она по делам для дома сюда уехала; а я сама по себе уехала, ну, к тебе в гости. Ну, и вообще – в Москву разгонять тоску.

– Ты молодец, Анют! Если бы нас услышали!

– Я часто пересекаюсь с императором, просто ему не понять. Или не хочет понять, боится.

– А ты пробовала говорила с ним об этом?

– Конечно. И о Конституции, и о демократии – да обо всем.

– А он что?

– То же самое, что и 200 лет назад – только его предки. Я уже год назад поняла, что диалогом этот вопрос не решить; я думаю, революция неизбежна.

– Я бы не хотел, если честно, – немного с ужасом произнес Саша.

– А кто хочет, Саш? Но вспомни те времена, когда тебе есть было нечего, а наша замечательная знать строила себе дворцы и покупала яхты. Совесть не просыпалась, увы.

– Тогда время было другое. Да и потом: сейчас я живу и ни в чем себе не отказываю. А ты вообще никогда на жизнь не жаловалась, ты и есть самая что ни на есть знать.

– Время всегда одно. Наша семья близка ко двору, но я же не царь. А в этой стране решает все только один человек – император, ну и еще те, кто ему поклоняется активно и льстит. Мой папа, например, без обид будет сказано.

– "Эта страна" – иностранцы о своей Родине так никогда не скажут.

– Господи, ты уже не первый, кто только за сегодняшний день обвиняет меня в нелюбви к России.

Аня уткнулась в спинку дивана и неожиданно заплакала.

– Что случилось? – спросил он, – что ты, не переживай, прости.

– Ничего, просто хочешь, как лучше, а получается, как всегда. Все нормально, – слезы уже высохли на ее щеках.

Она немного помолчала.

– Завтра на Мосфильм пойдем с Лизой; если бы мы могли радоваться так же, как она, – сказала Аня.

– Ты помнишь ее глаза, когда мы зашли в студию, где снимали передачу? – спросил Саша.

– Да, нам бы так, – согласилась Аня, улыбнувшись.

– Не говори! Хотя когда-то и ты была без ума от счастья – когда впервые присутствовала на съемочной площадке.

– Ага, такое невозможно забыть. Только это давно было, 10 лет назад.

– Ну, а когда впервые с императором говорила? Потом звонишь мне: "Саша, со мной говорил сам император! Он мне поцеловал руку!.."

– Да, тогда я его еще любила. Хотя это было всего пару лет назад.

– А сейчас, нет? А я с ним ни разу не говорил.

– Нет, не очень. Сейчас у меня с ним чисто деловые отношения, а не восторженно-романтические. Хочешь, познакомлю?

– Если не сложно.

– Хорошо. Но, боюсь, узнав его ближе, ты сильно разочаруешься в нем.

– Ладно, довольно о царе. Ты-то как?

– Да, средне. В 11 класс перешла. А ты?

– Все хорошо, осенью закрытая премьера фильма "Август восьмого" будет; у меня там была небольшая роль. Можешь прийти.

– Конечно, спасибо за приглашение. А о чем фильм-то, кстати?

– Ну, о войне августа 2008 года; о любви. Трогательная история.

– Интересно. Кошмар, во всей этой суматохе – даже не в курсе того, что в мире делается.

– Журналистикой занимаешься?

– Да, в принципе. Ну, я на юриста буду поступать.

– Папа настоял?

– Да, я и сама с ним солидарна в данном вопросе.

– В Европе или в России будешь учиться?

– Скорее, в Европе или в США. Пока не решили. А у тебя так никого и нет?

– Вика, она в Лондоне учиться и живет. Я же говорил.

– Разве? Ничего не помню! А на кого учиться?

– На дизайнера. Ты, что, забыла? Раньше ты никогда не страдала склерозом… – удивился Саша.

– Прости. Просто куча всего навалилось; тяжело очень.

– Что, Аня! Что?! Скажи, легче будет!

– Завтра в 2 часа дня у меня встреча с послами из США.

– Это папа просил, что ли?

– Нет, совсем нет. Это личное.

– В смысле личная жизнь?

– Нет; индивидуальная политическая работа, так сказать.

– Анюта, – внезапно глаза Саши округлились, он был испуган, казалось, он все понял, – ты что-то задумала? Пожалуйста, не лезь. Я тебя очень прошу. Вспомни, что было с декабристами.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Прости, но я уже давно все для себя решила; работа идет и в 2012 в России будет революция. Я ее создаю, меня, может, казнят… Но я не могу смотреть равнодушно на то, что твориться в стране. Не могу и точка.

– Аня, если ты не бросишь свои страшные игры, то я позвоню твоим родителям и все им расскажу. Пожалуйста, не совершай глупостей.

– Ты не позвонишь, ты никогда не настучишь; ты не способен на такую подлость, я слишком хорошо знаю тебя.

– Ладно, ты права. Но я не позволю тебе, одумайся! Тебе жить надоело? Тебе 16 лет, зачем ты рушишь свою жизнь, свою судьбу? Кто? Кто тебя на это направил?

– Никто, я организатор. Я наняла Н. и многих других революционеров, плачу им, они работают. Ничего личного, чисто деловые отношения.

Возникла небольшая пауза, наконец, Саша сказал:

– Аня! Я тебя прекрасно понимаю! Сам такой же был когда-то, да в глубине души и остался до сих пор. Но тебе себя не жалко? Не страшно? Ты не боишься? Где гарантия, что все обойдется без крови, что тебя не посадят?

– Саш! Я, по-твоему, не человек?! Смешно даже! Да, я боюсь, очень. Это очень мерзко. Кстати, да, ты прав; я подумала насчет императора – и решила, пусть живет. Так что крови много быть не должно. Все намечено на октябрь 2012 года, еще больше года, но уже все продумано до мелочей.

– Ты сумасшедшая! – сказал обреченно Саша. – Я верю, что ты можешь все, но такое, не ожидал.

– Все гении сумасшедшие!

– Кто-нибудь знает о твоих планах, кроме меня?

– Лиза и все.

Он нервно теребил что-то в руках, пытаясь что-то предпринять. Если Аня что-то решила, то переубедить ее невозможно никому, и это он знал. Получалась какая-то безвыходная ситуация – его подруга готовилась совершить государственный переворот, преступление, а он никак не мог предотвратить это.

Вскоре они легли спать.

…Анна долго не могла уснуть – ей казалось, что революция завтра, и она боялась. В какой-то момент она чуть было вообще не решила отказаться от безумной затеи: но, вспомнив, о том, какую ей придется платить неустойку исполнителям, тотчас же передумала. Она вспомнила, как год назад читала роман-классику Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание" и, пораженная тем, как автор описывает состояние главного героя, хотела тоже кого-нибудь убить, а потом написать роман. Впрочем, это была лишь мимолетная мысль, ее нередко посещали чудовищные идеи. Хотя она была нормальной и вовсе не сумасшедшей. Наблюдалась у психолога, но там были свои причины. Теперь же она сознательно шла на преступление и гордилась этим. "А что если все провалиться? Что если не получится?" – вдруг подумала она. "Нет, такого просто быть не может". Внезапно зазвонил ее мобильный телефон, она, не смотря, кто звонит, ответила:

– Добрый вечер! – сказала она в трубку.

Звонящий оказался императором России Кириллом Романовичем:

– Анна, приношу свои извинения за столь поздний звонок, но нам необходимо встретиться. Я знаю, Вы в Москве.

– Кирилл Романович! Но зачем? – она была испугана.

– Это насчет политической реформы, и не только политической.

– А я здесь причем!

Тут до нее дошло, что император сказал такое желанное слово как реформа.

– Да, конечно, во сколько?

– Через 30 минут, нормально?

– Хорошо. До встречи. В том же месте?

– Да, всего доброго.

Анна вскочила и начала петь какую-то песню.

Проснулся Саша:

– Что опять? Кто звонил?

– Император, но, я думаю, ему сейчас не до тебя.

– Это насчет революции? – неуверенно промолвил он, – чему ты радуешься?

– Наоборот; о реформе. Я вернусь, надеюсь, к утру. Я позвоню, спокойной ночи!

– Куда ты, уже ночь!

– Внизу машина с охраной, не стоит волноваться.

И она быстро оделась и выбежала из квартиры.

Саша не успел ничего сказать; когда она вышла, он пошел спать.

Саша родился в 1976 в главном городе одной из российских губерний в семье инженеров. С раннего детства он хотел быть актером, а посетив впервые цирк, начал мечтать о карьере клоуна. Когда мальчику было 12 лет, к ним в город приехал на гастроли известнейший клоун того времени. Маленький Саша познакомился с мэтром и даже пригласил его на свой день рождения, который был через несколько дней после разговора. Клоун, конечно, не пришел, но подарок передал.

Сейчас Саша – известный актер и телеведущий. С Аней он познакомился летом 2001 года, когда они оба снимались в одном из фильмов, ставшим культовым во всем мире. Несмотря на разницу в возрасте почти в 20 лет, они близкие друзья. Вопреки расхожему мнению, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, они именно друзья, а не пара.

Через 20 минут Аня была уже на месте встречи – Кирилл Романович ждал.

– Доброй ночи, Анют! Еще раз прости, что поздно, просто…

– Не стоит извиняться, я слушаю! – сказала она воодушевленно.

– Видишь ли, я сейчас лазил по Интернету и наткнулся на твой блог....Что ж ты сама не говорила, что являешься блогером-тысячником?

– Вы читали мой ЖЖ? – с ужасом произнесла Анна.

Она крепко вцепилась руками в кресло и чуть ли не дрожала от страха. Вся жизнь моментально пробежала в ее сознании: "Все кончено, я не думала, что все кончится так. И так внезапно". Девочка была в полуобморочном состоянии и если в уме она хорошо знала, что и как сказать царю, то сейчас она робела перед ним. Она была готова выполнить любое его требование, даже убить себя собственноручно.

– Да, именно, – ответил император, будто не замечая ужаса подростка, – и знаешь: занятные вещи пишешь, весьма даже.

– Видите ли, – тут до Ани дошло, что ее еще не вешают и не все потеряно. Она решила сопротивляться до последнего, – я там, в блоге, просто пошутила, прикалываюсь так?! Я, конечно, понимаю, что так не шутят, но я не думала, что это так серьезно. Мне 16 и папа справедливо отмечает, что, несмотря на всю мою разумность и образованность, я еще ребенок и… и иногда шалю. Я готова принести публичные извинения за то, что писала в блоге, – сказала она несколько сбивчиво.

– Извини, тут я не понимаю тебя? Ты пишешь сущую правду и должна за это еще извиняться? Кто такое придумал?

"То есть он решил из меня дуру сделать. В блоге черным по белому написано немало "ласковых" слов в его адрес, масса доказательств его мошеннических схем; фото и видео, подтверждающие жестокость по отношению к крепостным и даже свободным людям. А также рассуждения о неизбежности революции, принятии Конституции и прочее. Помимо всего прочего приведены проекты законов, которые могут быть приняты. Стоп, или я сошла с ума, или он. Ничего не понимаю…".

– Впрочем, не надо объяснений. Перейдем к главной части нашего вопроса – я предлагаю возглавить тебе императорскую комиссию по политической реформе. Разумеется, ты сможешь участвовать и в реформах в других сферах – проблем у нас много, сама знаешь. Возможно, ты спросишь, почему я прошу тебя этим заняться?

– Не знаю, наверное, папа постарался.

– Нет, отнюдь. Твой папа даже не в курсе. Тут сразу несколько причин: во-первых, ты молодая и это может стать некой "фишкой" новой России – типа у нас на ключевых должностях те, кому нет даже 20. Соответствует же лозунгу: "Дорогу молодым!"?!

– Выполнение этого лозунга не есть ключевая задача, стоящая перед Россией, уж поверьте мне, – сказала вдруг она, переходя из обороны в наступление, неожиданно для самой себя. – На Западе нас засмеют, если узнают, что такую важную комиссию возглавляет 16-летняя школьница. Вам самому не смешно?

– Но… – замялся всемогущий царь, – да, безусловно, ты права. Но это же не значит, что ты отказываешься? Ведь время терпит, пока одно, другое, тебе и 20 стукнет. Кроме того, ты не дослушала других аргументов.

– Позвольте перебить, милостивый государь, – сказала она не без сарказма, – Вы собираетесь ждать моего взросления, чтобы провести реформы? Вы, осмелюсь у Вас спросить, не сочтите за бестактность, в своем уме? Мы сотни лет ждем! Конечно, еще лет 5-20 отчего бы не потянуть?

Император как будто был готов к такому повороту событий:

– А что предлагаешь ты? – спросил он вдруг.

– Вы издеваетесь? То, что предлагаю я, предлагали еще два века назад те же декабристы! До сих пор ждем как бы!

– Ну, это да. Это само собой разумеется, а еще?

– Вы хотя бы что-то сделайте. Имейте в виду, в октябре 2012 года будет революция, по крайней мере, попытка революции. И радикальность, и жесткость на… (она чуть было не сказала "наших действий") действий нации, революционеров будет зависеть главным образом от того, насколько либерально Вы будете править.

– Откуда ты знаешь про революцию? Это факт, слухи?

– Конечно, факт. Я разве похожа на сплетницу.

– Кто будет делать революцию? Н. и другие?

– Именно.

– Ань, я видел их у тебя в фолловерах в ЖЖ, ты с ними контактируешь?

– У меня несколько миллионов фолловеров, Вы же понимаете, что я их не знаю всех.

– Но Н. читаешь и ты!

– Не спорю. Да, мы знакомы. Немного, чисто деловые отношения.

– Отлично! Ты согласна, да?

– Простите…

– Ну, возглавить комиссию

– Я достойная дочь своего отца, такие вопросы за минуты не решаются; да и потом мы не обговорили зарплату и прочие рабочие моменты.

– Вот, – он протянул ей толстую офисную папку, – там все подробно изложено.

– Допустим, я соглашаюсь; что дальше?

– Дальше мы созываем парламент и выдвигаем законопроекты, – сказал он так, будто речь шла о 105 созыве парламента, а в стране существовали партии.

– ОК. Проект Конституции – Вы знакомы с ним?

– Да, я бы одобрил. Есть, конечно, моменты, которые просто недопустимы, как, например, республиканская форма правления, а в целом – неплохо. Через референдум?

– Само собой разумеется. Ну, а республика – да, я настаиваю на республике.

– А ничего, что императорская фамилия жива?

– Я тоже отношусь к знатному роду. Но мы живем в 21 веке, и я считаю республику – оптимальной формой. Или республика, или я ухожу.

– Аня, я согласен. Подожди, обсудим.

– Да, что Вам надо от меня? – разозлилась неожиданно девочка. – Что Вы хотите? Зачем я Вам нужна?

– Ты могла бы выступить связующим звеном между властью и революционерами. Я уверен, так будет лучше для всех. Пойми: в твоих же интересах не допустить революции, ты не ребенок и прекрасно, понимаешь, почему.

– Но почему я?

– Потому что ты пользуешься большим авторитетом как среди высшего света, так и среди революционеров. Мы проводили опросы.

– А если я не соглашусь? Что тогда? Это Вы меня революцией пугаете? Видите ли, я скажу слово, и революции не будет.

– Как?

– Ага, боитесь? Прикольно!

Аня вдруг почувствовала себя властелином Земли, гордость за то, что она может сделать то, что не в состоянии даже царь – переполняла ее.

– Это неприкольно.

– Расслабьтесь – одно мое слово и революции не будет. Все будет ОК. Но для этого надо выполнить ВСЕ МОИ условия. Их не сложно найти в блоге, в посте "Письмо императору".

– Я читал.

– И?

– Так вот, я начал же реформу.

Аня встала:

– Нет, по-хорошему Вы не понимаете, я смотрю? Или Вы завтра же пишите, что отказываетесь от престола, или Вы завтра теряете престол и все имущество, по независящим от Вас обстоятельствам.

– Это чьи требования?

– Разумеется, (она чуть не сказала "мои", но вовремя опомнилась) не мои, революционеров требования. Они просили их озвучить, я лишь выполнила свою работу.

– Дайте мне срок до утра, мне надо подумать.

– Что? Так Вы еще и трус? Вы, что, готовы отдать власть в руки каких-то проходимцев, даже не спросив народа? А, что, если, будет еще хуже? – ее глаза наполнились яростью и злобно сверкнули.

– Но Вы же сами передали, они же так сказали.

– А если они скажут народ убить, вы тоже будете думать, исполнить ли?

– Тряпка Вы, а не мужик, уж простите за искренность. Ваш отец – мужик, хоть и не идеален; Вы же только говорите о реформах, а так – в Вас даже характера нет. А все знаете, почему?

– Ну?

– Потому что Вам 27 лет!

– И что?

– Не пугайте меня! В человеческих странах, наверное, не случайно таких малолеток не сажают в кресло Президента!

Анна вышла, громко хлопнув дверью.

Сев в Мерседес, она была спокойна и даже счастлива. Впервые за последний год. "С мертвой точки сдвинулось. Дальше – легче!".

Приехав домой, она легла спать.

Проснувшись, Саша и Лиза решили не будить Аню и вдвоем поехали на Мосфильм, погуляли по Арбату, посетили Красную площадь. В общем, отлично провели весь день.

Анна проснулась уже за полдень и, позавтракав, долго решала, ехать ли ей на встречу с послами.

"Пожалуй, посмотрю вначале ту папку", – подумала она.

Девочка достала папку и внимательно просмотрела содержимое.

Ей предстоял сложный выбор: или заняться реформой, или революцией. Она вспомнила слова общественного деятеля и популярного блогера Тины Канделаки: "Главное, чтобы Ваша позиция в Твиттере не отличалась от позиции в высоких кабинетах". Аня хорошо запомнила эти слова, приняв их чуть ли не за великую мудрость жизни.

"Я просто не имею морального права врать, изворачиваться, бояться, льстить, даже если это касается самого императора. В конце – концов, "тварь я дрожащая" или "право имею"? Позвоню Кириллу (как она за глаза называла государя) и откажусь, потому что… ", – она не закончила мысль. Откинувшись на спинку дивана, она впала в истерику.

Вообще, резкая смена настроения была отличительной чертой девушки.

Неожиданно зазвонил мобильный телефон героини, она тотчас пришла в себя и, не посмотрев, кто звонит, ответила:

– Доброе утро!

– Привет, Анют! Ты сейчас в городе, может, встретимся?

–А… – произнесла она разочарованно, – это ты… Привет, только я в Москве сейчас, так что никак.

Звонил Антон, один из ее поклонников – семнадцатилетний выпускник, он готовился к поступлению в Университет. Принадлежал к небогатому, но дворянскому старинному роду. Все было в нем хорошо – умен, красив, обаятелен, решителен, перспективен. Равно как и другие поклонники старшеклассницы, впрочем. Разумеется, добр, ласков и внимателен. Но Анна не только не была влюблена ни в одного из них, даже за друзей их не считала, «так, приятели», – говорила она обычно о них. Казалось, что у Ани друзей и подруг великое множество, да это действительно было так, только вот сама молодая аристократка так не считала. В своем личном дневнике, который она вела с 6 лет, леди писала: "Из всех этих людей, совершенно чудесных, добрых и достойных надо отметить; никто по-настоящему не дорог мне, за исключением Лизы и Саши…". Возможно, читатель спросит: чем они дороги нашей героини.

В далеком 2001 году шестилетняя дошкольница мечтала сняться в кино; заявив однажды об этом своим родителям, людям, мягко говоря, не без связей, они исполнили ее мечту. Драма «Люди тоже плачут», удостоенная множества престижных кинонаград, в том числе получившая «Оскара», поразила сердца зрителей по всему миру. В России же отечественный шедевр до сих пор запрещен. Будто по злой иронии судьбы, Анна сыграла роль именно в этом фильме; родители почему-то самоустранились от выбора ленты, в которой снимется дочери. В 2011 даже съемка такого фильма в России была бы нереальна, но 10 лет назад страна лишь начала выходить из глубокого кризиса, если не сказать, – хаоса. Этим и воспользовался молодой и талантливый режиссер, сейчас хорошо известный в Голливуде. Из России он был вынужден уехать. Шокирующая драма, повествующая о группе крепостных, людей, как принято их называть, которые сбежали, опять-таки воспользовавшись всеобщим хаосом и неразберихой. История о том, как мотались эти люди, как их принимали за нелюдей – потрясла мэтров мирового кинематографа своей искренностью, правдивостью. Кино показало в людях именно людей, способных переживать, плакать, смеяться, разочаровываться, надеяться, влюбляться… Благодаря все тому же хаосу, работу удалось не только закончить, но и провести закрытую премьеру картины. Конечно, на премьеру пригласили и императора. Сейчас невозможно представить, но только на ней первые лица государства впервые узнали сюжет ленты. А ведь в ней и знать высмеивалась сильно. Нетрудно догадаться: картину в России запретили, а режиссеру предложили по-хорошему эмигрировать. Молодой человек так и сделал. Фильм показали во всех кинотеатрах Америки, Европы и Австралии. Шедевр мирового уровня собрал самый крупный за всю историю кино кассовый сбор.

В России же о фильме знали единицы; того, кто выкладывал кино в Рунет, немедленно арестовывали, а файл удаляли. Россияне, кому по счастливой случайности, повезло оказаться заграницей именно тогда, когда шла премьера в кино, видели фильм, даже на большом экране. Посмотрев, они неслись в магазины за дисками, которых, увы, еще не было (по понятным коммерческим причинам). Тогда они приезжали через месяц, через два – за дисками, всячески давая понять соотечественникам, что это надо купить. Но на российской границе диски изымались, а владельцы платили штраф за попытку ввоза материалов, способствующих разрушению государственности. Тем не менее, все же те, кому повезло увидеть фильм, рассказывали о нем другим, а другие – третьим. Этот запрет сильно поспособствовал росту протеста в сознании нации.

Предстояло разобраться и с другими создателями фильма и с исполнителями ролей. Всем им было предложено подписать бумагу, подтверждающую, что они по ошибке или незнанию приняли участие в сомнительном проекте, ставящим под угрозу существование российскую государственность. Все подписали, в том числе и отец Ани, как законный представитель несовершеннолетнего, который сыграл в этом фильме. Но Сергея Ивановича больше волновало другое: как он мог не уследить и допустить, чтобы его дочь участвовало в таком ужасном кино. Он всю жизнь винил себя и винит по сей день за то, что ему когда-то пришло в голову не проконтролировать, в каком именно кино снимется дочь. Почему-то он был уверен, что с этим никаких проблем не будет и дал тогда Ане свободу выбора: то есть что она выберет, в том и снимется. Был убежден, что "такое" его дочери даже не вздумают предлагать. Но он ошибался. Поскольку самому ему не очень хотелось даже прочитать сценарии, которые предлагали ребенку, да и супруге тоже, они наняли человека, который должен был ознакомиться со сценарием и решать любые проблемы, связанные со съемками Ани в кино. Сама девочка с 5 лет умела читать и тоже хотела лично выбрать фильм, в котором снимется. Ей предложили более двух десятков сюжетов картин, среди которых были, в основном, добрые комедии, сериалы, детские фильмы и даже фантастика. Сценарий сугубо взрослой драмы "Люди тоже плачут" ей даже не предложили, просто потому, что главная роль там была не детская, да и сюжет ребенку вряд ли был бы интересен. Но дело в том, что у нее был любимый актер, тот самый Саша, который теперь ее лучший друг. Услышав случайно, что Саша скоро начнет сниматься в той драме, девочка демонстративно отложила десятки предложений: "Я хочу сыграть дочь Симона, которого играет Александр N, в фильме "Люди тоже плачут", – выдала она, даже не посмотрев сценария. На вопросы киношников она ответила правду: "Он мой самый любимый актер, я хочу, чтобы он был партнером". Сказано – сделано. Хотя вначале, конечно, те, кому доверили процесс съемок Ани, засомневались, но потом их убедила группа свободно мыслящей, так называемой, творческой интеллигенции.

Вот какова была их затея:

– Вань, у меня есть идея! – сказал Леша.

– Ну, и какая же? – нетерпеливо спросил Ваня.

– Слышал, что Аня, дочь приближенного к императору, изъявила желание сняться в драме про крепостных той?

– Да ладно, с чего вдруг? Все равно отец этого не допустит, уверен.

– Она даже не читала сценарий, сказала, что полностью доверяет вкусу и выбору Александра N, который исполнит в фильме главную роль. Он ее любимый актер, она сыграет его дочь.

– А, ну, тогда все ясно. Не удивительно. Но отец не разрешит.

– Мы должны сделать все возможное, чтобы Аня снялась в этом фильме! Допустим, девочка сыграет в картине, будет шокирована сюжетом этой истории, потом прибежит со слезами к родителям со словами что-то вроде: "Мамочка, папочка! Почему мир так жесток! Они же не виноваты, что они крепостные и прочее…" У ребенка истерика, ибо она впервые увидела правду жизни. Может, и ее родители вспомнят про проблемы, скажут об этом императору и нас, наконец-то, услышат и поймут! Поймут, что необходимо преобразования во всем!

– С чего ты решил, что все будет так, как ты описал? Да и потом: девочку тебе не жалко?!

– Ты жалеешь какую-то малолетнюю аристократку, когда речь идет о благополучии России?

Так, не без подстрекательства Вани и Леши и других таких же борцов за свободу и демократию, Аня получила роль.

Как уже отмечалось выше, на съемочной площадке ей очень понравилось, с Сашей и другими кинематографистами она быстро нашла общий язык.

Это было лето 2001 года, съемки шли своим чередом. В один из перерывов Аня без дела бродила по коридорам киностудии. Встретила Сашу, тот как будто плакал. Удивленная тем, что взрослый мужчина плачет, она тут же подошла к нему и заботливо спросила:

– Саш, у тебя (они были на «ты», ему было 25, и он не считал себя взрослым дядей) что-то болит? – спросила она тихо, подразумевая боль физическую.

– Нет, все нормально. Правда, не переживай. Это я так, – ответил он тихо.

В коридоре никого не было, в том месте всегда было малолюдно.

И вдруг он разрыдался, не хотел, но не смог сдержать себя. Она села рядом на корточки и недоуменным взглядом смотрела на него, а он был ужасно сконфужен и не знал, что ответить девочке.

Вдруг он как бы случайно произнес:

– Гады они все, аристократы хреновы!

– Саш, ты что-то сказал? – спросила Аня, хотя все хорошо расслышала.

Это была одна из реплик героя, которого актер играл в драме.

– Да, это из фильма, помнишь?

– Да, конечно. Только сейчас же не съемки, ты от себя сейчас сказал, а не от лица Симона, признайся? – сказала она спокойно.

Тут Саша вспомнил, что Аня дворянка. Ему стало очень стыдно, ведь она могла принять это и на свой счет. Он был действительно очень расстроен, его сердце разъедала боль за то, что есть крепостное право и самодержавие, большинство населения – очень бедны. Он уже тогда был человеком достаточно состоятельным, но ему было не все равно, он многое воспринимал близко к сердцу.

– Саш, – спросила вдруг девочка, будто поняв истинную причину переживаний актера, – а то, что в фильме, ну, так в жизни бывает, да?

– Да.

Аня не ожидала такого ответа, прямого, ясно дающего понять, что да, так бывает, так есть. Тут уже ребенок просто испугался.

– Саш, а почему так? Это же нечестно, очень?

– Тут несколько причин. Первая – это то, что императоры боятся проводить реформы, второе – это то, что у нас так сложилось, исторически, что ли и, наконец, справедливости просто не бывает, хотя к ней все стремятся. Социальное равенство невозможно, – сказал Саша, будто не подумав, кому он такое говорит. Но было уже поздно.

Аня с ужасом посмотрела в глаза партнеру и произнесла уверенно:

– А кто самый главный у нас? Кто все может?

– Ну, император. Ну, не все, правда.

– А можешь попросить императора, чтобы он сделал все так, чтобы было хорошо, пожалуйста. Ты же видишься с ним?

– Нет, я его ни разу не видел даже.

– Жаль… Я бы папу попросила тогда, он с ним часто видится, но просто папа не будет меня даже слушать. А ты, ты самый лучший, ты искренний и не воспринимаешь меня как ребенка, который ничего не смыслит в этой жизни. Когда встретишь, то обязательно передай! Пожалуйста! Обещаешь?

– Да! Обещаю.

Он взял ее на руки, а она еще долго плакала у него на руках, он уже не плакал. Безусловно, в них многое были различным – и возраст, и происхождение, но их объединяло то, что они не могли смириться с существующей жестокой действительностью. И неважно, что Саша, как и многие другие взрослые, желал демократии, отмены крепостного права, принятия Конституции, а Аня лишь того, чтобы все у всех было хорошо, по крайней мере, лучше, чем сейчас. Неважно, как мы называем что-либо, важно, что мы сердцем, по существу хотим одного и того же.

Этот разговор Саша запомнил на всю жизнь и Аня тоже. Потом таких разговоров у них было еще много, да и сейчас продолжаются.

Хотявообще Саша человек абсолютно аполитичный, власть не критикует, дружбы с ней тоже не водит. Он боится революции, но тяжело переживает положение дел в России. Только знают об этом лишь он и его самые близкие, в том числе, конечно, и Аня.

Вскоре съемки закончились, а фильм запретили. Вернувшись в Петербург, к родителям, девочка сразу же подбежала к отцу и матери и закричала: «Мамочка! Папочка! А почему крепостных за людей не считают?»

И со слезами на глазах она бросилась к ним на руки.

Родители с ужасом переглянулись: с дочкой стало что-то не то.

– Пап, мам! Вот если бы вы были крепостными или просто бедными, рабочими, например?

– В смысле? – недоуменно ответил Сергей, – это невозможно, малыш, потому что мы дворяне.

– Ну, а все-таки?

– Да что за глупости ты такие говоришь?

– Я так и думала, что ты так скажешь. Вот Саша он настоящий, он искренний, он правду говорит. Он меня понимает, он добрый и не скрывает свои слабости, он со мной разговаривает на равных и не ведет себя со мной так, будто я дите, ничего не понимающее. Он самый лучший. Не то, что вы.

– Аня, какой еще Саша? Это кто? Сколько ему лет?

– Пап, да что ты волнуешься? Он актер, который моего папу в фильме сыграл.

– А, понятно.

Не прошло и десяти минут, как Саше позвонил отец Ани:

– Добрый день, Александр Владимирович! Я Вас не отвлекаю?

– Добрый, Сергей Иванович! – они были немного знакомы, – а в чем, собственно, дело?

– Видите ли, моя дочь, Аня, очень полюбила Вас, Вы человек замечательный и в этом нет ничего плохого, но, как выяснилось, вы с ней слишком откровенны и обсуждаете чуть ли не вопросы крепостных?

– Да, было такое. Что-то не так? Ей это интересно.

– Любезнейший, я не думаю, что шестилетней девочке следует знать обо всем этом. Вы достаточно молоды, поэтому, возможно, не в полной мере, понимаете это, но я Вас убедительно прошу: впредь не затрагивайте серьезных тем. Анюте же хуже будет.

– А, да, конечно.

– Вот, и отлично. Всего доброго!

– До свидания!

Спустя примерно полчаса Аня удалилась в свою комнату и позвонила Саше. Она рассказала ему о том, что родители, как она и подозревала, не захотели ее даже слушать и поэтому она в них разочаровалась. «Если честно, я даже не думала, что они такие равнодушные. Это очень странно, ведь меня они вроде любят», – сказала она. Саша попытался, как мог, убедить девочку, что она ошибается и что они такие лишь потому, что она еще маленькая. Но она уже тогда была достаточно упрямой и осталась при своем мнении. Да и Саша сам прекрасно понимал, что родители Ани так повели себя даже если бы Аня была гораздо старше.

В 2006 году, когда Ане было уже 11 лет, и она была пятиклассницей императорской гимназии, она встретилась в очередной раз с Сашей. За те годы девочка снялась примерно в пяти картинах, но ни одна из них не поразила ни ее саму, ни стала культовой. Зато запрещены они тоже не были.

– Привет, Саш!– сказала она, когда он встретил ее в аэропорту.

– Привет, Анют! – ответил он, – как долетела?

– Как всегда, все нормально, – ответила она.

Вскоре они приехали к нему домой. Родители Ани хорошо знали, что дочь общается с актером и даже дружит, вначале их это удивляло, но со временем они привыкли. И теперь: они ее спокойно отпустили в Москву (правда, не без охраны) к взрослому другу.

– Знаешь, я решила, что актриса из меня никудышная. Я думаю, быть юристом.

– Почему? Ты отлично играешь!

– Да нет, это так, все дети – хорошие актеры. Но у меня нет особого таланта.

– Ну, ладно, тебе виднее. А помнишь свой первый фильм?

– Драму ту? Как ее можно забыть. Хотя у меня даже диска нет, она же запрещена. Хотелось бы, конечно, посмотреть, но, увы. Впрочем, я ее почти наизусть помню.

– У меня есть диск, могу дать перезаписать?

– Откуда?

– Знакомый на таможне работает, помог ввезти.

– Понятно, здорово. Но, нет, не хочу, потом, может быть, он же никуда не денется, хорошо?

– Да, конечно. А почему не хочешь?

– Просто не думаю, что есть смысл травмировать себе лишний раз психику, когда ты все равно ничего не можешь изменить. Эта лента, она очень многое мне дала, возможно, до сих пор я познаю что-то новое именно благодаря ей, то есть я вижу это и воспринимаю с другого ракурса, не так, как большинство дворян. Наверное, поэтому мне удается понимать и тех, кто критикует царя. Мне кажется, это бесценно, слышать и довольных и недовольных. Я безумно рада, что у меня был такой опыт.

– Анют, ты по-прежнему веришь, что мы можем что-то изменить?

– Конечно, ты же тоже оптимист, но в это почему-то не веришь! Или делаешь вид, что не веришь! Если император сам не решится на реформы, то я сделаю все, чтобы он это сделал. Чего бы мне это не стоило.

– Например?

– Ну… Только не смейся и не ругайся, ладно?

– Разумеется.

– Например, влюблю его в себя! Он же достаточно молод, когда мне будет 16 лет, ему будет лишь 27, то есть он даже моложе тебя.

– Чего?

– Ну, а что такого, Саш! Я же женщина, это не просто так дано мне Богом!

– Анют, ты, во-первых, пока еще не женщина, а, во-вторых, то, что ты сказала, это несколько… подло, что ли.

– Конечно! А то, что крепостные есть – это не подло? То, что у нас Конституции нет?

– А ты авантюристка!

– Нет, это все из-за кино. Если бы не оно, я бы была совсем другой. Такой же, как все наши.

– Да, это да. Я на следующей неделе в Швецию улетаю, не хочешь со мной?

– Да, можно. А ты был в США?

– Да, и не один раз. А ты?

– Нет, к сожалению, пока. Но очень хочу. Я бы была очень рада, если бы Россия стала сильнее и свободнее США. Тогда бы мы все, все россияне, смогли бы не только слепо любить свою Родину, но и по-настоящему уважать ее и считать самой-самой! Иногда я очень хочу стать Президентом, чтобы это сделать. Ну, когда вырасту, конечно.

– Президентом России?

– Ну, да.

– А как же императоры?

– Ну, ничего страшного. Они же не идут на уступки, тогда их надо убрать.

– Что ты подразумеваешь под этим словом?

– Устранить монархию, а что?

– А, – облегченно вздохнул Саша, – я уж подумал: убить.

– Я таким сленгом обычно не говорю, да и потом: мне кажется, это уж слишком жестоко.

– Согласен.

Спустя еще пять лет, то есть летом 2011 года, перед Аней, которая была уже почти взрослой, стоял нелегкий выбор: как убирать этого самого императора. В 11 лет ей казалось все это простым, наверное, потому что она лишь говорила об этом, не думая, как осуществить.

Долго размышляя, она решила принять предложение императора: вдруг получится без революции. Она всегда была против радикальных методов.

Примерно год Аня активно работала в комиссии, занимаясь не только политическими вопросами, но и социально-экономическими. Все это ее так увлекло, но результатов не было: император не спешил с реформами. Казалось бы, все проекты множества реформ, были подготовлены и даже подписаны императором, минули все сроки, но ничего не происходило.

Однажды утром, это было летом 2012 года, Аня позвонила Кириллу (они были уже на «ты») и решительно заявила:

– Тебе не кажется, что ты не выполняешь требования. Ты цирк устроил: вроде работа идет, точнее, реально идет, и ты со многим согласен, только вот без толку все – окончательных решений и постановлений нет и реальная жизнь России и ее граждан – все тот же ад.

– Анют, но мы не можешь так сразу… – сказал он.

– Так, все, кончено. Или завтра, или никогда. Да будет тебе известно, осенью революцию никто не отменял, работая у императора я не забыла про революцию, как чувствовала, что мирным путем проблемы не решить.

– Ты? Это ты руководитель революции той будешь?

– Ну, да. Если ты, конечно, не исполнишь требования.

На следующий день Кирилл и Аня встретились.

– Анют, я давно хотел тебе сказать, что люблю тебя, очень! – и он подарил ей цветы.

– Чего? – удивилась девушка. – Ты что с ума сошел? Какая любовь? Народ ждет! А ты личную жизнь выдумал?

– Дорогая, я очень-очень люблю тебя, скажи, ты меня хоть чуть-чуть любишь? Я жить без тебя не могу, я уже почти год без ума от тебя!

– И что? – сказала Аня, начиная раздражаться. Кирилл был Ане глубоко не симпатичен.

– Дай мне шанс!

– Да пошел ты! – неожиданно разозлилась она. – Ты еще молод, у тебя одни игры и чувства на уме, а не работа! Так нельзя!

Надо отметить, что Аня, которой было уже почти 18 лет, скорее, жила умом, чем сердцем. Она никогда не влюблялась еще и иногда вообще сомневалась в том, есть ли любовь, не выдумка ли это? Тем не менее, она была очень эмоциональной, немного романтиком, любила мечтать (мечтала она, правда, не о принце на белом коне, а о том, что станет Президентом великой России) и многое воспринимала близко к сердцу.

И она, не дослушав его, вышла, громко хлопнув дверью. В тот день она почти все окончательно решила: чуда не произошло, революция неизбежна. Жаль, очень, но такова жизнь. За почти 20 лет своей жизни она уже хорошо знала это, хоть и принять это было ей нелегко. Приехав домой, она заперлась в своей комнате и, прежде чем подписать окончательное постановление о проведении революции, достала свои дневники личные. Открыла первый попавшийся, на какой-то странице – оказалось, это лето 2006 года. Она прочитала о том, как в 11 хотела влюбить в себя императора, улыбнулась и… вдруг все придумала.

«Как бы мерзко и противно это не было, но это лучше революции, уверена. Надо попробовать, все так удачно складывается. Это неслучайно. Это подсказка свыше. Все это судьба – то, что я решила почитать свои дневники, открыла именно тот и на той странице и то, что он в меня влюблен. А вдруг это знаки?»

Аня позвонила императору:

– Кирюш, прости, я очень резко ушла. Просто я очень поразилась, я даже представить такое не могла.

– Да, ничего. Давай встретимся?

Стоит отметить, что Кирилл на самом деле влюбился в Аню еще год назад, она поразила его своей силой, своей уверенностью, которая часто граничит с наглостью. Он в ней что-то нашел. Она слишком отличалась от других девушек высшего сословия. Кирилл не мог и представить, что Аня пойдет на такую подлость.

Так, Аня заключила некий договор – да, я не очень люблю тебя, но готова с тобой встречаться и даже постараюсь полюбить, я обещаю выйти за тебя замуж, а ты обещаешь исполнить все требования.

Все это подавалось в такой форме, а Кирилл был на седьмом небе от счастья, что даже не отметил, что это какой-то шантаж. То, что Аня его не особо любит, его почему-то не волновало, главное, что он ее обожает, а она не против и даже готова связать с ним свою жизнь. Впрочем, он надеялся, что она его все-таки любит, возможно, и не понимая того, ведь он считал, что его нельзя не любить. Достоинства у него были, но они не были значимы для Ани, да и потом она была глубоко убеждена, что любят не за что-то, любят просто так.

Все требования, за исключением введения республики, были выполнены: аристократка неожиданно отменила это требование, посчитав его слишком радикальным.

В сентябре 2012 года, за месяц до возможной революции и совершеннолетия девушки, Аня получает предложение руки и сердца от Кирилла.

Во всей этой суете теперь уже реальных перемен, она как будто забывает о том, что обещала выйти замуж за него. Молодого человека у нее не было до сих пор, но создавать семью с Кириллом – ей такое даже во сне было страшно представить. В какой-то момент она осознала, что переоценила свои силы, когда создала этот план, то опять-таки не думала, что будет делать дальше. Отказать – вот был единственный выход.

Но отказать было сложно. Волнуясь, она все-таки сказала ему. Сказала, что никогда не любила его; что он ей даже глубоко не симпатичен, а это был лишь план. Она не придумала других способов. Кирилл долго не верил, думал, что она его разлюбила, потом поверил, вначале разозлился, потом впал в депрессию. Аня день ничего не ела, сильно переживала, лишь уже поступив так с Кириллом, до нее дошел весь ужас ее поступка.

В ноябре 2012 года состоялись парламентские выборы. Среди политических блоков явного большинства никто не получил, всего же в парламент вошли пять сил. С небольшим перевесом победила либеральная партия. Спустя несколько дней после выборов, когда стали известны результаты, состоялся концерт на одной из главных площадей российской столицы.

Аня выступила перед собравшимися, кроме того, многие смотрели трансляцию по телевидению.

– Я думаю, что все мы большие молодцы: не допустить революции, но сделать реальные преобразования – это признак того, что мы сильная нация и умеем договариваться. Это было непросто, это было долго, столетия. Но у этой грустной истории хороший конец. Не правда ли?

Народ радостно подтвердил. Все были счастливы в тот вечер.

Девушка продолжила:

– Перед всеми нами стоял нелегкий вопрос: что делать? Революция или реформа? В виду того, что изменения обычно требует оппозиция, то есть те, кто противопоставляет себя власти, то ей легче совершить революцию, чем убедить власть провести реформы. Однако революция – страшна и ужасна, мы не должны допускать революций.

Друзья, Вы смотрели фильм «Люди тоже плачут!»?

Многие из собравшихся не смотрели.

– Я Вам искренне сочувствую, если бы его посмотрел каждый из нас, то мы говорили бы на одном языке. Царскую семью и его приближенных я имею в виду в первую очередь. Это сильная история, не зря получившая «Оскара». Увы, все эти годы эта ленты была запрещена. Завтра ее начнут показывать во всех кинотеатрах страны – не пожалейте время, пусть это уже не так актуально, как 10 лет назад, но это гениально.

Эта картина во многом изменила меня и мой взгляд на многие вещи. Именно под впечатлениями от кино, я четко решила – что надо бороться. Я боролась, более 10 лет. Сначала в уме, в сказках, в мечтах, потом на словах, потом возглавила революцию в России. Мне было страшно, но не бойтесь: оно того стоит. Честно. Вчера, когда я смотрела свой блог, то в комментариях прочитала, что многие из Вас не считают правильным то, что я так мягко поступила с императором. Знаете, я поступила с ним слишком жестоко, Вы можете разочароваться во мне прямо сейчас, но я всегда буду говорить только правду, я так привыкла.

Возможно, многие из Вас не знают, как мне удалось убедить царя в необходимости реформ? Как? Я почти уверена, мне бы это не удалось, если бы не любовь. Он любит меня, недавно он сделал мне предложение. Я всем этим воспользовалась. На самом деле, царь мне как человек и мужчина даже неприятен, но пошла на эту ложь ради благополучия всех нас. Я пока не способна понять, какую боль причинила императору, я никогда не любила, но догадываюсь, как это страшно. Так что те, кто желал его наказания – он наказан. А тем, кто, напротив, сочувствует царю, я скажу: посмотрите фильм, там все сказано. Нет, не он лично в этом виноват, но и у него было 10 с лишним лет начать реформы, он чего-то ждал.

Еще я хотела бы сказать: мне кажется, что каждый из нас совершает плохие поступки, хоть раз в жизни. Если я не права, значит, я ошибаюсь, я же человек, не царь, а потому могу ошибаться. Поэтому я Вас попрошу не судить строго меня за тот проступок с императором. Пожалуйста! У меня не было выбора, точнее он был, но я его не видела. Все-таки то, чего мы достигли, а ведь все только начинается, уже неплохо, мягко говоря.

Собравшиеся дружно аплодировали.

Уже в час ночи выстроились очереди в кинотеатры – на первый сеанс кино. Большинство картину тогда не смотрели, не смогли или даже не знали. Теперь они неслись в кинотеатры. Они доверяли ее вкусу, также как когда-то сама Аня положилась на выбор своего кумира.