Каратели [Леона Хард Баса] (fb2) читать онлайн

Леона Хард Каратели

Глава 1

POV Диана

Я плюхнулась тяжелым кулем на белый песок и спрятала лицо в коленях. Пальцами схватилась за пряди волос на затылке, стремясь вырвать с корнем. Голову припекало от яркого солнца, а от песка веяло жаром на обнаженные ноги.

Вонь от жженой куртки витала вокруг и беспокоила больше всего. Как я ни старалась сжечь жучок — не получалось. От чувства беспомощности опускались руки и болтались по песку.

Я механически повторяла движение -- собирала песок в кулак и просеивала. Белые хрусталики сыпались сверху вниз. Песок и есть святая земля, которой мы молились и просили о помощи, но сегодня моя мольба не была услышана. На остров надвигалось страшное цунами в лице Карателей.

Даже если Гектора разорвало взрывом, та сцена в зале дала понять... Каратели знали о плане Гектора. Те, кто видел на свидании в аквапарке. Никто не удивился моему признанию. Значит, и каратель с бородкой, и Андрей, и девушки знали, что Гектор «брал» меня лишь бы получить информацию.

- О! Святая земляяяя...

Я согнулась на песке, перехватила руками живот, жутко затошнило от мерзкой мысли. Как нагло и с удовольствием меня поимели. И так бы имели и дальше, а я бы, наивная, думала, что нравлюсь мужчине. Я же поверила, что не безразлична Карателю. Он не признавался вслух, но я наивно подумала.

Какая же глупая...

Жучок сейчас на острове не работал. Спутник с человеческой земли не фиксировал остров, но то дерево в лесу (пространственная дверь), где переход в наш мир, Каратели могли засечь. Там потерялась связь с жучком на моей куртке. И даже если Гектор мертв, то остальные Каратели знали о слежке.

В любом случае, наше место обитания рассекречено.

Ты молодец, Гектор, правда, молодец! Не устаю повторять.

Ты всего добиваешься, любых целей! И не важно какими способами, по чьим трупам предстоит пройтись для достижения результата. И мой труп перешагнешь, лишь бы добиться желаемой цели.

***

По площади остров невероятно огромный, занимает примерно четверть округа Приам. В центре -- гора, по серпантину которой вилась линия домов Клейменных. На вершине острова -- открытая площадка, где проводились занятия у детей, иногда спортивные игры, а по вечерам собрания для взрослых Клейменных.

С одной стороны острова -- большой песчаный пляж, там же дерево-переход в мир людей. В центре горы было несколько углублений. В одном из них, устланном зеленой травой, готовилась еда в огромном черном котле. Там же что-то напоминающее общественную столовую. Три постоянных женщины-поварихи, известные мне с детства, готовили еду для маленьких Клейменных. Правда иногда женщины брали выходные и уходили в людской мир, сейчас стало понятно, что для подпитки эмоциями.

Вдоль тропинки той ночью гуляли трое постовых. Так уж повелось с давних времен — охранять остров от возможного нападения со стороны океана. Отовсюду ждать беды, прятаться, тихонечко дышать, боясь привлечь вражеское внимание. Только со временем Клейменные осмелели и начали выбираться с острова в людской мир.

В последние годы постовые занимались присмотром за молодыми Клейменными, огораживали мальчиков от девочек. Никакого общения между противоположным полом наедине быть не должно, только под присмотром старших.

Я автоматически поздоровалась со взрослым Клейменным, проходя по песчаной дороге по направлению вверх. Дежурно улыбнулась, вымучив эмоции. Постаралась тем самым спрятать испуг, в особенности нервную дрожь тела. Максимально замаскировать, чтобы мужчина не догадался о надвигающихся проблемах. Не стоило сразу поднимать панику, необходимо посоветоваться с Артемом.

- Доброй ночи, Диана! Далеко собралась, уже поздно? - поинтересовался дядя-охранник. - Ай-ай-ай! Запрещено гулять в темноте!

Я улыбнулась, но шагу не сбавила, только развернулась и пошла спиной вперед по тропинке.

- На нас не распространяется! Мы совершеннолетние. Нам можно! - гордо ответила и по-детски показала кончик языка.

Клейменный не обиделся, продолжал улыбаться. Стоял на месте, готовый в любой момент продолжить путь-осмотр вниз по склону. Охранники постоянно двигались, то поднимались, то спускались с острова во время патруля.

- Все такой же сорванец? В людском мире не нашла приключений?

Попал в цель с одного удара. С жесткого и максимального четкого в самую сердцевину. Рана вновь заметно закровоточила от воспоминаний.

- Как вам сказать... - равнодушно пожала плечами. Улыбка покинула лицо, и я поспешно отвернулась, быстрым шагом поднимаясь к ветхому дому Артема. Спрятаться, прижаться к Клейменному в поисках защиты.

Пусть лучше считают сорванцом, ребенком или как еще называли. Бестолковой, непослушной и еще много прекрасных слов. Но не хочу, чтобы видели мои эмоции, как будто голая находишься перед народом. А те видят и смеются, тыкая пальцами. Мои эмоции принадлежат только мне, а когда ими делишься — другие пользуются для своего блага, не замечая твоей боли, стонов, мольбы. Это правило доказали почти все в человеческом мире за исключением Эли, тети и Артема.

При мыслях об Артеме коже стало теплее, ночной ветер перестал холодить.

Я постучала в дверь знакомого бревенчатого дома Артема, но ответа долгое время не доносилось. Не было шагов, странных звуков. Тихо и спокойно, будто дом пустовал. Решительнее застучала, словно в преддверии беды. Ощущала ее спиной, лопатками, ягодицами. Какое-то зловещее дыхание преследовало по пятам.

- Эй! Артем! - голос повышать не стала, но кулаком активнее застучала по деревянной двери. Та покорно задребезжала от ударов.

Не получив ответа, сама открыла дверь и вошла в темное помещение. При входе располагалась одинокая кухня: деревянный стул, стол, и небольшой шкаф. Клейменные не знакомы с роскошью.

***

Я долго сидела, подставив под щеку ладонь, и наблюдала за окном, как покачивались на ветру стебли высоких растений. Очень зловеще выглядели. Острые, как копья наклонялись то влево, то вправо. Поглощали мое внимание. Гипнотизировали, успокаивали, отвлекали.

Я вздрогнула от резкого удара в оконное стекло.

Спрыгнула со стула, схватилась за футболку возле сердца, не отрывая внимания от окна. Чаще задышала. Стук по стеклу повторился. Еще более громкий, чем прежде заставил вздрогнуть и вцепиться пальцами в деревянный стул. Будто деревяшка могла дать спасение.

Птица ворон клювом щелкала по стеклу, просила впустить внутрь. В светлое помещение дома. Ко мне. Один на один.

Я не видела воронов на нашем острове, в человеческом мире - обитали, но здесь нет.

Птица с остервенением стучала по стеклу. Сильнее и сильнее.

Тук тук. В такт моему рваному биению сердца. И не понятно то ли птица стучит, то ли сердце в груди.

Я, как под гипнозом, наблюдала за Вороном. Его черные, зловещие бусинки глаз приковывали. Манили.

Очень плохое предчувствие напало в тот момент. Со лба по носу скатилась маленькая капелька холодного пота.

Дверь противно заскрипела, как раненная.

Я завизжала в полноту легких на весь древесный, маленький дом, выходя из состояния транса. Прекратила визжать, закусила губу, которая подрагивала от накатившей паники.

Артем удивленно рассматривал мой облик и, замерев в одной позе — с раскрытой на половину дверью, молча недоумевал. Потом заговорил тихим голосом:

- С ума сошла? Я тоже едва не завизжал, как девчонка? - Артем поплотнее прикрыл входную дверь, а когда развернулся я уже повисла на нем.

Вцепилась в крепкую шею и прижалась к теплому Артему, пахнущему, как любимый, свежий океан. Как я могла забыть его запах? Променять на Гектора? Как могла забыть, насколько приятно прижиматься к его массивному телу, вновь ощущать нервную дрожь от его близости? Как приятно, когда его руки сомкнулись на ягодицах в замок. Поплотнее прижали к себе, погладили как нечто свое.

- Очень теплый прием, - раздался смешок на ухо, а я, положив подбородок на плечо Артема, смотрела на дверь. Деревянную защитную конструкцию. Нас ничто не спасет. И никто. И всё благодаря мне.

Закрыв позорно глаза, тихо поведала о своих грехах:

- Артем, кажется Гектор меня проследил. На моей куртке был жучок.

Эта фраза должна ошеломить. Вслух она звучала как холодный, безэмоциональный приговор, который не поддается обжалованию.

Артем отнял меня от себя за плечи. Внимательные, хитрые глаза, как у кошки, сузились, вопрошая, правда это или нет -- та глупость, которую я вслух произнесла.

На черепе у Артема уже немного пробился волосяной покров, от этого друг меньше пугал и снова казался очаровательным. Погладив небольшую щетинку на его щеке-подбородке, я улыбнулась глупо и подтвердила:

- Это правда!

- А если он умер? - предположил Артем, вновь дав маленькую надежду на спасение. Но она тут же  умерла. Я подсознательно чувствовала, понимала, что спасения нет. Эта уверенность поселилась внутри сразу, когда увидела стальной блеск «кругляшки» на безрукавке.

- Даже если Гектор «вдруг» мертв, я проанализировала события в людском мире и поняла - очень многие знали, кто я такая на самом деле. Многие Каратели знали о моей сущности, во всяком случае, когда я себя рассекретила, то те не удивились. Значит, Гектор всё спланировал со своими дружками -- втереться в доверие и узнать вход на остров. И я попалась...

Закончила свою речь на простом выводе. Тихо-тихо поведала плечу Артема, боясь поднять глаза и прямо посмотреть на Клейменного.

Да...вот так оказалось. Я — маленькая дурочка -- поверила Гектору. Я виновата. Во всем виновата. И в том, что дура. И в том, что наивная, верящая всем и каждому. И сейчас больше всего хочется, чтобы первой меня убили, когда захватчики наступят на нашу землю. Не хочу видеть последствия своего проступка.

Вновь прижалась к дорогому Артему, обняла за крепкие плечи, носом уткнулась в его шею за ухом. Мне нужна была защита, опора, поддержка хоть от кого-то. Устала выживать одна. Руки опускались.

- Нам необходимо попросить о помощи! - тихонько поведала Артему, погладила вновь мягкую, мужскую кожу ниже уха. Гладила и гладила, успокаивая себя монотонными действиями. Артем посильнее соединил наши тела, убрал преграду в виде расстояния и воздуха. Мы близко-близко.

- На острове пятьдесят два ребенка младше шестнадцати лет. Всех старше шестнадцати взрослые забрали несколько дней назад, видимо, в Питер.

Пока слушала успокаивающий голос, одновременно чувствовала дрожащую жилу на шее Артема. Это он напуган? Или взволнован моей близостью?

Артем прекратил рассказывать, начал гладить, ласкать грубыми пальцами мою открытую шею. Трепетно, как будто мог причинить вред прикосновениями. Боялся сделать больно. Или боялся, что исчезну, испугаюсь его действий?

Артем задел пальцем изуродованную линию, которая немедленно защипала. Отныне на моей шее образовалась розовая полоска шрама на подобие ошейника. Каратель с бородкой оставил прощальный подарок от взмаха кнута. На запястьях следов от кнута не осталось.

Артем потрогал подушечкой пальца розовую полоску, а потом губами -- место, где билась вена на шее. Попробовал ее на вкус языком, слизнув лакомую плоть. Будто хотел залечить шрам, унять боль. Я же, прикрыв глаза, отстранилась от обстановки в домике. Затеряться бы где-нибудь в темноте.

- Как пробраться в Питер? - поинтересовалась я, вновь возвращаясь в бренный мир острова, где находилась пленницей чужой ненависти. Облизывания-прикусывания на коже продолжались. - Надо запросить помощи у отца!

- Ты уверена, что Захарий придет? - Артем перестал целовать шею, позволив поднять голову от его плеча.

Конечно, он зол на отца. Тот вытряхнул, как сопливого щенка, помирать в людском мире и виной тому вновь я. Артем вправе меня люто ненавидеть. Я бы, наверное, ненавидела от души, со всей горячей страстью за поломанную жизнь.

- Он придет, - подтвердила. - Ему крайне необходима подопытная зверушка в моем лице. Мир людской перевернет, чтобы вернуть. Думаю, тете он устроил нагоняй за то, что не взяла с собой на границу. Надеюсь, не накажет ее...

Последняя мысль затрезвонила активно в голове, настойчиво загудела. Я не думала об этом. А если вдруг накажет тетушку? Он мог.

- Не совсем понимаю твоих странных суждений... - недоуменно поджал губы Артем.

Я игриво закусила его нижнюю губу. Она слишком выделялась, как у девочки, призывала к себе. А друг пытался рассказать, несмотря на захват губ:

-Тогда нам необходимо прорваться сквозь границу в Приам и пойти в тот подвал, о котором я рассказал.

- Ты — иди! А я остаюсь здесь! - я прекратила смущать Артема, внимательно изучая его. Как в последний раз. Его рост, фигуру, даже гневные морщинки на лбу. Каждую деталь Артема будто сфотографировала и оставила в памяти. Когда станет совсем тяжело, буду воспроизводить, и помнить — этот Клейменный готов был отдать жизнь за меня в том взорванном здании Карателей.

Ощущение беды снежным комом нарастало с каждой пройденной секундой.

- А почему остаешься? - недоумевал Артем.

- Потому что рядом со мной ты не включишь берсерка, и мы не пробьемся сквозь границу. У тебя одного есть шанс пройти в Питер, со мной - нет. Я буду тормозить тебя, -- шепотом поведала очевидный факт. Скромно улыбнулась. Намеренно раскрасила лицо этой эмоцией, а потом сразу стерла. Бесполезно. Улыбаться хотелось меньше всего.

Спорить Артем не стал, взял грубо за локти и неаккуратно толкнул в деревянную стену. Вытерпев легкий удар спины о неудобную поверхность, успела открыть рот и впустить его настырный язык. Как победитель или мой полноправный хозяин целовал с воодушевлением. Оставлял свой вкус на моих губах, стирал чужие прикосновения. Зубами закусывал губу и оттягивал.

- Ты же не отдашь меня Гектору? - спросила в уютной темноте - свидетельнице нашего поцелуя.

- Нет, конечно, - тихо, но грозно ответил Артем. А в его груди, когда произнес ответ, послышался рык-вибрация.

Раздался стук моих плененных запястий о стену. Артем потерся бедрами об меня, дав понять, что желает. Ладонями пролез под тонкий материал моих шорт, сдвинул их сзади до неприличия вверх. Сначала погладил спокойно нежно, как трепетный щелк, затем смял оголенные ягодицы. А кровь закипала…

Пора было успокаиваться, время наш враг. Я успела проговорить, пока Артем вновь не поцеловал:

- Поспеши. Если Гектор придет сюда, а ты не успеешь уйти, мы обречены. Давай! - шепнула, а Артем держал мое лицо ладонями и словно не до конца понимал, что говорю.

Отчего прогоняю? Будто решал, что важнее сейчас: наш поцелуй или бегство.

Задеревеневший Артем не торопился уходить, поэтому я обняла его в последний раз. Благодаря Гектору и отцу я приобрела страх темноты, но рядом с Артемом не страшно. Ему доверяла, знала, что не бросит, как Гектор и папа.

- Не отдавай меня ему, - попросила на ухо шепотом. - Пожалуйста, возвращайся. Я не хочу, чтобы ОН вновь «пользовался» мной. Хотя нет... Сейчас он узнал, что требовалось, поэтому вероятнее просто отдаст своим псам обглоданную кость и скажет сожрать! Я люблю тебя, Артем! Возвращайся! - шепнула в последний раз.

А затем скрипнула входная дверь, и я опять осталась в одиночестве и темноте. Остервенело, как сумасшедшая, расчесывала кожу правой руки с татуировкой с целью успокоить шаткие нервы.

Следующее, что сделала после бегства Артема, спустилась к охраннику по серпантину и поведала о своем грехе. Клейменный отвечал за сохранность острова и его жителей в свою смену. Мужчина на признание тихонечко опустился на песок, присел понуро, склонив голову к коленям. В попытках понять, как действовать в экстренной ситуации, мужчина массировал череп пальцами.

- Иди спать! - строго сказал он, когда я начала тараторить, оправдываться. Осек резким приговором. - Иди! - гневно взглянул. - Ты достаточно уже «сделала»!

- Но надо предупредить взрослых Клейменных на острове! Может вместе придумаем что-нибудь! Может дверь не пропустит Карателей...

- Иди! Я сам решу! - осёк вновь, рукой махнул в воздухе, словно желая стереть, удалить прочь отсюда. Размыть мое ненавистное изображение.

Затолкав горечь поражения поглубже, поплелась вниз по песчаной широкой дорожке к дому. Там возле двери привалилась к металлической сетке-забору спиной, ноги согнула в коленях и рассматривала огромное звездное небо над головой. Свидетеля моего жестокого поражения. Я на коленях, сломлена, жестоко растоптана главным врагом, которого пожалела однажды (не отравила), а теперь он платит за мою наивность и доверчивость.

Спустя несколько минут, чтобы удостовериться в выводах, я пугливо зашла в собственный дом, реагируя на каждый шорох вздрагиванием. Будто армия Карателей уже пересекла наш мир и в любой миг окажется в моем логове. На непослушных ногах, как после принятия изрядной дозы вина, прошла в свою комнату. Из шкафа достала маленькое округлое зеркальце — раскладушку. Это небольшой подарок от матери, который отец передал на День рождения в семь лет. Красивые лилии украшали позолоченное зеркальце.

Разложила зеркальце и поймала свое бледное отражение. Глаза блестели от ужаса, неестественные и стеклянные. Шальные. Под глазами синие круги от усталости, а ниже... светло-розовые аккуратные губы стали раздраженно красными. Опухли, отекли, стали крупнее. Белая кожа вокруг рта...шея покрылась проклятой сыпью.

Я сразу стала нервно чесать шею рядом с полоской-ошейником шрамом. Раздраженно тереть в надежде унять этот зуд. Аллергическую реакцию собственного предательского тела на постороннего мужчину. Артем после запечатывания теперь для меня раздражитель. Чужой!

- Нет...нет...нет... - терла и терла губы. Смывала прикосновения Гектора. Из памяти почти удалила и с тела старалась прогнать. Скинула футболку, осталась в лифчике. Раздражение перешло и на грудь, на живот. Чесалось все неимоверно, как будто крапивой отстегали кожу. Развернув корпус, приподняла кончик шорт. На ягодицах отчетливо виднелись огненно-красные следы ладоней Артема, а дальше покраснение распространилось и на ноги, но более тусклым цветом.

Ногтями царапала кожу еще долгое время и никак не могла остановиться.

- Проклятый Гектор! - причитала на весь дом.

Подействовало проклятое запечатывание. Подействовало. Я к нему привязалась на физическом уровне.

- Ничего! Ничего! Я убью это влияние! Ножом сдеру кожу, если понадобится! Уничтожу его влияние на себя!

Я чесала кожу и не могла остановиться. От каждого воспоминание еще сильнее хотелось стереть прикосновения Гектора с себя. Только ледяная вода в озере рядом с джунглями помогла охладить тело и мысли. Целую ночь не вылезала из воды, прогоняя эффект наказания за «измену».

Как же омерзительно... как собаку запечатал. Как сучку -- кобель! И лишь для того, чтобы получить данные об острове. Расчетливая мразь...

Меня никто так сильно не предавал. Даже удушение Алины — лучшей подруги не восприняла, как предательство. Даже отца не считала предателем. Они мне никто — пустое место! Не затронули и миллиметра сердца, если быть честной.

А этот ухитрился пробраться паразитом под мою бронь. Залез... и отравил. Я чувствовала, как черный яд изнутри уродовал меня в ту ночь.

Я запомнила урок на будущее.

Глава 2

POV Гектор

Та ночь была очень темная и кровавая для мира. Для всех рас: и Клейменных, и Карателей, и людей. Реки крови, смешанные с канализацией, стекали до сих пор по улицам Приама.

Андрей спас в день взрыва, правда в последний момент успело накрыть взрывной волной. Хорошо хоть не контузило. Проснулся я уже в больнице. Валялся в белой палате, мечтал курить, потом умереть, потом опять курить, потом опять сдохнуть, как собака. Дело в том, что курить запрещалось в палате, а встать не мог. Еще голова беспрерывно гудела и обезболивающие не помогали.

Ко мне заявился Андрей с передачками от родственников — весь аккуратный, в сером пальто на пуговицах, в начищенных до блеска туфлях, ни одной царапины на лице и самое главное от него противно воняло. Моими любимыми дорогими сигарами.

Пару секунд смотрел на него, стоявшего перед кроватью, а потом убрал взгляд в белоснежный, раздражающий потолок и пожелал:

- Сдохни!

Несколько минут Андрей обижался, но видимо вспомнив, что на контуженных, или не совсем контуженных не обижаются, начал разговаривать:

- Абрамова Диана и Твардовский Артем повинны во взрыве здания Карателей. За их голову назначена кругленькая сумма!

- К..кто обвинил-то? - удивленно вырвалось, а взглядом опять просверлил дорогое пальто друга. Это вообще-то только в моих полномочиях или Ольгердовича подавать дело в суд. Обжаловать или помиловать.

- Наместник.

Я с больной, зашитой головой первым делом начал смеяться. Голова пульсировала, рука зудела, но невзирая на это, сквозь кряхтение и смех впервые за два дня приподнялся в положение сидя. Я смеялся и слушал собственный охрипший смех.

Андрей подумал я потерял рассудок от сотрясения мозга.

Если представить маленького лохматого щеночка, с необычайно красивой, нежной шерстью, шикарными большими, зелено-голубыми глазами (похожими на воду в океане). Сидит мелкий зверек, смотрит доверчиво и виляет хвостом. И если сказать, что это он -- убийца и людоед, будет похожая реакция. Диана-террористка!!!

Я долго смеялся, пока ребра не заболели.

***

Спустя день, когда вышел из заточения больницы, то обнаружил полуразваленный Приам, не представлял, что родной округ мог превратиться в черную, обугленную, разбитую свалку. Люди боялись выходить наружу, прятались. Им было приказано сидеть дома, пока не закончатся стычки. Каратели, желавшие заткнуть Клейменных обратно в их норы, отчаянно сражались. А те не уступали  испуганные и воодушевленные мыслью о Питере, боролись, как одержимые звери.

Четыре дня вычищали улицу после ночи взрыва, но Приам по-прежнему представлял собой живое кладбище. Поначалу стычки между оставшимися Клейменными и Карателями были часты, но к четвертому дню запал пропал, огонек бойни погас. Каратели восстановили свою власть в округе, то ли Клейменные все вымерли, то ли сбежали куда требовалось, а остальные сидели в Темном Доме по сотне в каждой камере. И что с ними делать, пока не понятно. Допрос без надобности, вход в их мир уже узнали благодаря Люде.

Прошло два дня с момента выхода из больничной тюрьмы и благодаря жучку Люды я здесь.

В шаге от открытия века, да что там века? Тысячелетия. Ни одному Карателю за всю историю не удавалось пробраться в мир Клейменных. Даже обнаружить. А благодаря Люде мы получили данные — точку, где Диана... Диана...

Закончил курить и, оттянув руку назад, выбросил в сугроб снега докуренную сигарету, которая немедля начала шипеть, а потом покорно потухла. И только сизый дым поднимался в воздух из того места.

Диана же не потухала. Горела и горела, как яркое пламя, я бы даже сказал завораживающе. Поразительнее упорство, чем больше прикладывал силы, тем больше сопротивлялась. Лимит у ее сил есть? Никто со мной столько не боролся.

Прочь...прочь...мерзкая девчонка из мыслей.

Помахал в воздухе рукой, прогоняя наваждение или ее призрак рядом с собой. Рана на руке горячо запульсировала от боли, словно Диана вновь воткнула нож. Каждый раз, как пульсировало, вспоминал девичий облик.

Прооооочь!

О ней я подумаю, когда чуть спадет напряжение.

Возле точки-дерева в лесу мы остановились. Здесь более сотни Карателей, некоторые остались возле рабочего транспорта на обочине, остальные кругами обступали точку «V» ( точкой «V» назовем вход в мир Клейменных).

Я с Андреем и другими подчиненными в самом центре этой точки V, которую зафиксировал спутник. Максимум метр вероятность расхождения с полученными координатами.

Шесть часов пролазили весь лес в округе, потрогали, протоптали, понюхали, разве что не облизали. Даже выкопали яму, кто их знает, может под землей, как варвары, жили.

- И как нам туда попасть? - начал размышлять наш разработчик секретных операций. Женёк я ее называл. Правда Женьку шестьдесят, но умственные способности похлеще, чем у меня. В любую дыру влезет змейкой, при условии, что в этом возрасте Карательница набрала вес и приобрела небольшой живот. Волосы у женщины собраны в тугой пучок на затылке, глаза, скрытые линзами очков -- умные и хитрые.

- Координаты точно верны? - уточнила Женёк.

- Ессстессственнно, - прошипел змеей.

С недавних пор приобрел странную привычку шипеть, когда недоволен. А в последнее время постоянно не доволен, хотя находился сейчас на пороге открытия. Я должен кипеть от восторга, а я киплю не от восторга. Температура тела от кипения, наверное, градусов сорок не меньше.

Чем больше думал, анализировал, тем сильнее подгорало внутри. Кто проломил мне голову? Приходилось ходить в шапке и скрывать шов на затылке. Кто отобрал из-под носа мой трофей? И мне очень не нравился вывод, который приходил на ум.

Твардовский и Абрамова -- не думал, что эти фамилии как-то связаны. Меня, кажется, жестоко и смачно поимели!

И вообще... если копнуть глубже. Девственность... что-то я теперь глубоко сомневался, что я ее лишал девственности. Крови на мне не было, на простынях тоже. Она не плакала, а злилась и кусалась во время секса. Разве так ведут себя невинные девственницы?

Что девственница в анальном сексе, было понятно. Злость Дианы сразу растворилась, по-другому заговорила, просила отпустить и шипела, как раненная.

Может притворялась, что невинная, только для чего?

Шесть часов провели, изучая точку-вход, но пройти в мир Клейменных так и не смогли. С каждой пройденной секундой это злило Карателей все сильнее -- они начинали говорить на повышенных тонах, чем вызывали звон в голове. А я молча сидел на пне и думал обо всем...По середине леса... в снегу по колено, кроссовки наполовину мокрые. Красота.

За прошедшее время успел в сугробе изобразить бычками ежика, полноценного ежика с лапами. Одолжил у знакомого сигарету с черным фильтром. Планировал Ежу таким сделать черный нос.

- Когда-нибудь, «Ежик», сочтемся!

Затянулся и в этот же момент моргнул, вовремя прикрыв глаза от снежка, полученного в морду.

- Ооооййй! - расслышал одновременно с ударом в лицо чей-то голос. Они еще и снежками игрались вместо работы. По лицу скатилась эта жижа и плюхнулась на сигарету и на колени, обтянутые спортивными штанами.

- Ой!

- Ай!

- Извините!

- Мы нечаянно!

Хор дружных голосов.

Градус терпения опустился до самой крайней отметки. Стерев остатки снега с лица, поднял правую руку вверх, на что стая неуравновешенных работников затихла в преддверии бури. После долгожданной тишины я опустил обреченно ладонь и прислонил ко лбу. Ох, голова звенела!!!

- Заткнитесь! - попросил-приказал. - Женёк! Дай им в морду! У тебя удар послабже!

После приказа-угрозы Каратели, словно примёрзшие к холодному снегу, позорно замолчали. Женёк — убийственная женщина, я сам с трудом находил в себе силы перечить ей. Это понятно? Понятно? Насколько убийственная женщина? Я собственному отцу перечил — предыдущему заму по округу Приам. Мог заткнуть за пояс. А здесь порой побаивался.

Женёк вышла передо мной, встала будто защищала от опасности. Заслонила массивным телом, руки поставила в огромные бока и кричала что-то про работников, отвратительно исполняющих обязанности. Про то, что следовало провести в ближайшее время новый тест-контроль.

Я с ней был мысленно согласен, лишь бы не орала!

И в тот момент жизнь наладилась, когда одно из деревьев подозрительно завибрировало. Потеряло форму, ровные очертания, рябь прошла по древесине. И «оттуда» вышли три тела. Три Клейменных. Из дерева-дуба. Широкого и крепкого ствола вышли живые существа.

Я перестал рассматривать спину Женька и ёжика из бычков, подставил ладонь под щеку и посмотрел в сторону интересующих объектов. И Женек закончила горланить на бесполезных Карателей, которые представляли из себя смесь биомусора. Я не очень слушал какими эпитетами она их награждала, голова слишком болела.

- Ни хера себе! - коротко, но верно поведал один из работников. Я даже кивнул молчаливо на замечание. Я бы и не таким матерком мог накрыть.

Из дерева вышло живое тело Клейменного!? Клейменные, почти как люди, по физическим параметрам. В них нет ничего особенного, только поток энергии в теле, видный при рентгене. Рентген - это то, что проводили при прикосновении энергетических приборов к их головам. Но энергия почему-то не всегда видна у Клейменных.

Дерево не пускало Карателей, но когда догадались схватить за плечо мужчину-Клейменного, то нас пустило.

Поверить не мог... Я ослеп от яркого солнца, жгущего лучами. Долго пытался открыть веки, но яркость неимоверная, не позволяла четко посмотреть вперед. От песка тоже слепило.

Спустя несколько минут оглядел пустой пляж, бирюзовый океан и завалился вниз.

Трое охранников пытались «смело» сбежать с острова, но им не повезло встретить по дороге нас возле дерева. Они здорово помогли пробраться в их мир.

- Эй, Клейменые, выходите!  вместе с зовом послышался призывной свист.

Я такие места только в книжках видел, облизывался на сказочные места, существовавшие разве что в глупых фантазиях авторов книг или фильмов. А здесь – наяву, искрящийся под солнцем океан, который манил окунуться в свою прохладу. Жара... тридцатиградусная или сорокаградусная по ощущениям, но ветер не давал в полной мере ощутить солнце. Это настоящий рай, в который мы вошли - победителями? Завоевателями? Звучало мощно.

- Выходите! - повторяли голоса Карателей. Подчиненные разбредались по песку, скидывали одежду, радовались, как дети. В нашем округе вечная зима, поэтому не искупаешься.

Кто-то ухитрился в одежде запрыгнуть в воду. Это, конечно, совсем не по уставу и не по плану. Клейменные могли устроить ловушку, но внутреннее чутье подсказывало - они безоружны. Даже охранники позорно сбежали с острова, прознав о нашем возможном нападении.

Поэтому я позволял подчиненным вести себя, как заблагорассудится. Равнодушно смотрел с песчаного пляжа на тропинку, которая вела на верх острова. По дороге уже поднимались воодушевленные Каратели за Клейменными, чтобы вытащить тех из домов.

***

POV Диана

После ужасной ночи борьбы с чесоткой, сонная и бледная от полученной новости о жучке, невзирая на приказ охранников не вмешиваться, отправилась к женщинам, которые готовили еду. Призналась в своем грехе, панику не хотелось создавать, но всё равно рассказала. Женщины-сплетницы, поэтому новость должна быстро разойтись по всем уголкам острова. Уже к завтраку все жители будет знать, что я нагнала грозовые тучи на наше безоблачное небо...

В обед я просто валялась в кровати, пальцы сцепив в замок на животе. Смотрела в потолок и ждала. Пульс спокойный, дыхание ровное. Все это не со мной происходило, это сон...страшный сон.

Я проморгаюсь и вновь проснусь в тот день, когда покидала остров с Алиной и Элей. И мне не страшно, совсем не страшно. Я ведь не маленькая девочка бояться кары? Но именно поэтому держала пальцы сцепленными, чтобы они не сильно дрожали и не выдавали мой страх.

Я слышала, когда остров пленили. Тишины, присущей нашему дому, больше не было, десятки голосов звучали в воздухе. С этими голосами пульс начал ускоряться, перестал быть ровным.

Дверь в доме на кухню жалобно скрипнула. Я моргнула, прогоняя подступающие обреченные слезы. Сердце замерло, пока по деревянному раздавались тяжелые мужские шаги. И мое тело застыло в одной напряженной позе, предчувствуя свой конец. Именно так и казалось.

А затем скрипнула дверь в мою комнату.

- Выходим! - прозвучал приказ, да только с ноткой веселья, будто мы на празднике собираемся теплой компанией.

Я удивленно оглядела знакомого Карателя и прежде чем послушно встать с кровати на твердые ноги, коротко заметила:

- Ты вездесущ, Каратель!

Глава 3

POV Диана

Плотоядный взгляд поедал каждый миллиметр голых ног, затем поднимался всё выше и выше. До змейки на шортах, до округлого выреза футболки. Сразу возникло желание сжать ткань на горле и спрятать оголенные ключицы. Моё лицо мужчина игнорировал, иногда снисходил до общения с губами. Его привлекал визуальный контакт исключительно с грудью и бедрами. Гадкая ухмылка изуродовала лицо Карателя с белой бородкой. Весь облик и ленивые движения говорили о пренебрежении женщиной.

Мужчина меня невзлюбил с первой встречи едва заговорила о законе. На вторую встречу при обыске он попытался быть милым, флиртовал, но я вновь была напугана и ответила в грубой форме. И после этого он показал явную натуру шовиниста. Не терпел, когда женщина открывала рот и дерзила, а я перечила дважды. В ответ пообещал научить правильному обращению с мужчиной.

Правильное поведение — это, видимо, молчать, когда говорит мужчина.

Опершись плечом на дверь в комнате, гость продолжал следить за пойманной Клейменной лапающим, наполненным превосходства взглядом.

От этой грязи мне хотелось нырнуть в океан и смыть с себя.

Надев удобные закрытые тапочки, аккуратным шагом направилась к выходу из комнаты. Мои шаги сопровождал скрип половиц, что еще сильнее играло на натянутых нервах.

Когда поравнялась с дверью, открытый раннее проход внезапно перекрыла рука Карателя. Я не успела затормозить и врезалась грудью в мужскую кисть. Испуганно отпрянула на несколько шагов назад.

Вопросительно посмотрела на него.

- Не бойся...- лениво протянул Каратель, но не отрывался от созерцания моих ног. - Всё будет оооочень хорошо!

Я обняла себя руками, протерла кожу, будто стирала прикосновения грязного взгляда. Как же мечтала одеться в теплую куртку, штаны и спрятаться еще за тонной одеял от скользкого Карателя. Его обещания больше не казались пустыми словами.

- Я имею ввиду... - поправился мужчина, но ленивая, блуждающая улыбка говорила, что я сделала правильные выводы по поводу двусмысленности брошенной фразы.

- Всё будет прекрасно, если не будете сопротивляться. Резать вас не станем, не бойся. Выходи! Ваша жизнь дороже, чем бездыханные трупы.

И Каратель открыл проход, позволив выйти на улицу. Увидеть солнечный свет, услышать посторонние голоса.

Их столько! Столько Карателей поднималось и опускалось по серпантину. Они осквернили святую землю, ступили грязной ногой в наш чистый мир. Раздался детский плач.

Малыш лет семи с зареванными глазами шмыгал носом, но закусывал губы, чтобы во весь голос не заплакать. А неизвестная Карательница, наклонившись к мальчику и держа его за плечи, спрашивала:

- Эй, малек! Я не бью тебя! Почему ты плачешь? Я не сделаю больно!

- Вы делаете ему больно! - вмешалась и вытащила мальчика из женских рук. Спрятала зареванного мелкого себе за спину. - Вы прикасаетесь, а ему больно от этого.

Пока разговаривала с мальчиком, девушка опиралась ладонями о колени. После моих слов распрямилась и повернулась ко мне. Оценила молча с обозначенным на лице вопросом: «Кто посмел отобрать мой трофей?». Белая футболка плотно прикасалась к ее худощавому телу, спортивные, обтягивающие штаны, вместо привычных теплых, широких выглядели на ней очень сексуально. Каратели обычно надевали более широкую одежду для удобства, а эта женщина скорее привлекала внимание. Ее длинные ноги открыто демонстрировали красоту и стройность. А темные волосы под каре очень удачно подчеркивали угловатое взрослое лицо. Одна сторона прически была длиннее, вторая короче.

Женщина улыбнулась, одарив драгоценным вниманием. Остановилась напротив. Я с удивлением отметила рост, действительно выше меня на пару сантиметров. Черты лица взрослые, легкие морщинки от улыбки образовались вокруг глаз и рта. Двадцать пять-двадцать шесть лет.

Это женщина Гектора... с праздника. Ее лица я не видела, но фигура и прическа похожи.

- Забирай, Игорек! - обратилась она мне за спину и подмигнула тому, кто был сзади. - А я пойду за следующим.

- Конечно, Лилечка! - прозвучала милая, но наполненная сарказмом фраза (видно и эта женщина ему не нравилась). Карательница, покачивая стройными бедрами, начала подъем по серпантину острова.

Пока спускались по дорожке, я держала за руку мальчика. И благодаря этому ощущала некую поддержку. Кто у кого черпал силы? Я у малыша или он у меня? Но руки оба держали очень крепко, будто от сцепленных пальцев зависела наша жизнь.

Выглядели Каратели среди нас, как черные муравьи, на кристально-белом пляже.

В одной стороне острова кучка детей и небольшая группа взрослых Клейменных, среди которых врач — седеющий мужчина лет сорока в солнцезащитных очках; три поварихи в белых халатах; трое охранников, связанные возле дерева; пятеро учителей, которых обступили ученики; Эля и я. Вот и вся боевая единица Клейменных.

В другой стороне острова — черная толпа Карателей. Радостные победители в противовес нашим угрюмым обреченным лицам. Так всегда сохранялось равновесие в мире — либо одни плакали, либо другие. Пришел наш черед плакать.

И до чего горько понимать, что это я навлекла на нас гнев Карателей.

Эля пальцами вцепилась в мой локоть, но молчала, а я в ответ положила подбородок ей на макушку (рост позволял) и погладила темные волосы подруги.

Мы долго стояли под лучами солнца, которые сжигали кожу, пока песчаный пляж наполнялся все большим количеством Карателей. Отвлеклась от мыслей, едва со стороны Карателей вышел один, направляясь на нашу половину для переговоров. Тот что с бородкой остановился на расстоянии двух метров, успел снять кроссовки и голыми ступнями касался горячего песка. Чтоб ты ноги обжег!

- Кхм! Кхм! - прокашлялся в кулак и хлопнул в ладоши и не спеша потер их друг об друга. Ждал пока воцарится тишина, но она итак была мертвая. - Так и что мы имеем в наличии? Сколько вас здесь? Кто возьмет слово?

Дети на то и дети. Не у них же информацию добывать? На предложение прозвучала трусливая тишина.

- Ты с одним глазом! - пренебрежительно прозвучал голос Игоря. Эля вздрогнула, отцепила руку от меня. - Да! Да! Ты! Как звать?

- Эля! - покорно ответила подруга.

- Замечательно. Рассказывай все, что знаешь?

Эля начала рассказывать про количество Клейменных, площадь острова, особенности жизни Клейменных. Я же ненароком прошлась взглядом по черным ногам Карателей, стоявших в тени деревьев. И вновь ТОТ стоял позади всех. Ноги широко расставлены, руки скрещены на футболке и подчеркивали грудь. Однако лицо было скрыто листвой, и его не прочтешь и не увидишь, но я заметила, что Гектор в шапке – видно, скрывался от солнечных лучей.

Гектор всегда отсылал своих шавок выполнять грязную работу. Всегда. В округе пять лет скрывался, не афишировал имя. И в Темный День, когда в здания Карателей заложили взрывные механизмы, Гектор был со мной в ресторане. Позволял остальным Карателям действовать, вмешался в самом крайнем случае, когда пострадал его лучший друг - Андрей. И в день теракта не сразу вышел разговаривать со мной, предоставил голос шавке — Игорю.

Он умело руководил марионетками, а сам предпочитал оставаться в тени.

Что же заставило его марать руки об Клейменную? Отчего не послал на задание Игоря? Или Андрея, он и то милее. Мы бы нашли общий язык.

Я пропустила всю речь Эли, но когда подруга, схваченная Игорем за локоть, вскрикнула, то очнулась.

- Да, отпустите! - гневно взглянула на мужчину. Кое-как вырвала кисть подруги из плена. Или Игорь позволил.

- Это что это? Опять дерзим? - Каратель неустанно улыбался. И сейчас ехидно скалился, как зверь, вышедший на охоту. Выпустил когти в предвкушении разорвать чью-то шкуру.

- Ей больно, когда вы прикасаетесь! По крайней мере не приятно, так что будь добр, не трогай! - пояснила свои действия.

К удивлению Каратель не злился на разгромную речь, протянул указательный палец и демонстративно провел мне по сгибу локтя до запястья.

- Это она -- не нормальная или ты? - пренебрежительно указал сначала на Элю, потом на меня.

-- Я не совсем нормальный Клейменный. К сожалению, меня не раздражают ваши прикосновения.

Игорь демонстративно засмеялся, сверкнув белозубой улыбкой, будто прозвучала веселая шутка.

- Теперь понятно, как тебя Гектор...

Каратель поднял сжатый кулак левой руки, а сверху шлепнул ладонью другой. Намек на секс. Я отвернулась от горькой правды.

- Ты что-то вроде добровольной Карательской подстилки? Какая удача!

Рывок. Его мерзкая рука пыталась подтянуть к себе. Боюсь стошнит от его близости.

Должно быть на моем лице был отчетливо виден гнев, потому что Каратель перестал улыбаться. Обхватил двумя пальцами -- большим и указательным за подбородок.

- Какая прелесть! - морщинки возле глаз изуродовали лицо Игоря, но в остальном облик должен казаться красивым для девушек: аккуратная щетина по овалу лица почти до ушей; и подстриженная борода; и голубые глаза. Похож на альбиноса.

Игорь, пододвинув мое лицо к своему, с улыбкой разглядывал и шептал в приоткрытый рот. Дарил дыхание сквозь губы. Почти целовал. Здесь я и Эля, для остальных мы были закрыты широкой спиной Карателя.

- Я ваш личный надзиратель, твари! А ты будешь личной «Розочкой» Карателей, раз уж теперь закрыты на острове! - жадно вдохнул в мой рот.

От злобного пыхтения в лицо в животе начались рвотные спазмы.

У меня появилась странная реакция на страх -- начинало тошнить и сейчас вся желчь подступила к горлу. Я часто-часто задышала, прогоняя внутрь обратно. У Карателя нормальное дыхание, за исключением легкого запаха сигарет, но мне было всё равно омерзительно.

Не любила чужих прикосновений. Одному Артему позволяла, и по наивности почему-то пропустила Гектора в личное пространство. Даже не тошнило от его порой грубых прикосновений. Организм принял Карателя и его запах, и вкус и... и... много еще чего.

Игорь вновь заговорил с насмешкой. Мужские губы шептали тихо-тихо, будто бы романтично:

- Мы познакомимся поближе...обещаю...- его взгляд опасно изучал мое лицо, каждую ресничку, губы, дыхание, почти физически ласкал. - Мы ооочень глубоко познакомимся.

Поцелуй-укус губами на щеке опалил. Вязкая слюна осталась на щеке и противно ощущалась даже после того, как  поцелуй закончился.

- Где Гектор был первопроходцем? В рот? В задницу? Ты сильно кричала? - спросил Игорь. Сделал голос более грубым, не было романтичного, тихого, как прежде. Был камень, холод.

Гектор рассказывал? Рассказывал, как меня «использовал»? Куда и как? Рассказывал, как я вела себя?

Он сам... сам просил, чтобы не сдерживалась. Сказал его заводили мои стоны. Святая земля, он это обсуждал с подчиненными? Или показывал? Через жучок? Гектор всё снимал на видео? Всё связанное со мной?

Он не может быть настолько мерзким!

Не хотелось верить, хотелось отключиться от происходящего, убавить звук голоса, и чтобы экран перед глазами погас. Убрать омерзительного Карателя.

Все...все... эти Каратели...

Окинула будто бы равнодушным взглядом черную толпу захватчиков. А их смешки, шепоток я слышала... слышала их смех. Это надо мной? Да? Каждый знал, что Гектор вился вокруг меня с целью заполучить проход на остров?

Я сжала виски, давя мягкими ладонями, прогоняя мысли. Куда угодно, хоть внутрь черепа, но лишь бы беспокойные мысли ушли. Не надо ворошить гнездо со змеями. Они травят своими укусами. Эти бездушные змеи в лице Карателей.

Я очнулась от окрика Игоря в лицо:

- Я тебе покажу, как надо общаться с мужчиной, тем более с Карателем, Клейменная! Раз наш зам не побрезговал испробовать Клейменную, то чем его верные подчиненные хуже! - вновь сказал мне в лицо. Холодный ветерок его дыхания проплыл по коже и поднял за собой волну мурашек. 

Только голос за спиной, заставил Игоря отступить:

- Игорь, в чем дело? Тебя послали добыть информацию...

Я была рада увидеть Андрея с всклокоченными черно-белыми прядями волос. В ухе, как обычно, блестела серьга, а голубые глаза пристально и крайне недовольно, с укором рассматривали Игоря.

А потом ЕГО голос. Холодный, затрагивающий каждый нерв в теле. Тихий, но пронизывающий. Именно его голос заставил затихнуть шепоток маленьких Клейменных. Игорь и Андрей покорно расступились, давая дорогу Гектору. Но лучше стояли бы стеной между нами. Не показывали чудовищный вид проклятого Карателя.

Белый песок рядом с его ногами гораздо интереснее, чем ненавистный мужчина.

- Остров берем под охрану! Вы - мои пленники до тех пор, пока не решу некоторые вопросы с вашим вождем! - его голос набирал силу и громкость, обращался ко всем Клейменным, в том числе и к детям за моей спиной.

- За нарушение приказа Карателя следует физическое наказание! Приказы исполнять! И тогда доживете до дня, когда я отпущу вас! - продолжал звучать голос Гектора, отзываясь громко в наших телах. Каждый раз, как выносил приговор, в грудь больно били его безжалостные слова.

Я встрепенулась, всем телом ощутила чужое приближение. Накрыла волна известного запаха духов. Очень хотелось потереть нос и прогнать. Взять рукой и отодвинуть мужское тело, которое остановилось напротив меня.

Ты не достоин, чтобы я на тебя смотрела, мерзкое отродье!

Лениво прошлась взглядом по его ногам в спортивных штанах. По футболке, по рукам, изуродованным голубыми венами, по шее, подбородку, шраму на губе (он не рассказывал, где приобрел, а я не спрашивала). Жила на его шее беззаботно подрагивала в такт спокойному биению сердца. Хотя, какое там сердце? Холодный камень. Глухая стена и сквозь нее не пробиться. А я больше и не собиралась биться.

Ты использовал меня для своих целей. Наступил на меня, раздавил, превратил мой мир вот в «это». Пленил, забрал свободу ради своих целей. Тебе можно похлопать, о великий стратег!

Играл на симпатии, чего уж греха таить. Я доверчиво отдалась чувствам, хотя интуиция кричала, жалобно просила не доверять, не прощать за скотское отношение.

А я доверилась...

Я решительно подняла взгляд на уровень его глаз. Превратила свое лицо в бездушную маску, надеясь спрятать от Гектора эмоции, которые сейчас рвали душу. В ответ тьма его глаз впилась, опять поглощая, как необходимую пищу, как энергию.

Я бы хотела «поесть» твоих эмоций, Гектор. Твой страх, увидеть, когда ты чего-то испугаешься. Когда твое сердце дрогнет. Чтобы твое сердце плакало от страха.

Я со всей силы, со всей страстью, всей душой ненавижу тебя, Илья. Слышишь мое послание?

- И да! - громко поведал Гектор. Рассказывал толпе Клейменных, но стоял на расстоянии тридцати сантиметров, смотрел этой беспросветной тьмой вместо глаз на меня и овевал лицо дыханием, воздействовал своей близостью. - Если есть на острове смельчаки.... За попытку бегства последует сразу СМЕРТЬ!

А потом он наклонил спину. Кончик носа остановил очень близко напротив моего.

- Надеюсь, понятно? А Абрамова Диана — террористка, взорвавшая здание Карателей в округе Приам, приговорена Наместником наших округов к смертной казни на площади вместе с ТВАРДОВСКИМ АРТЁМОМ!

Что ощутила, услышав это известие? Ничего. Я была поглощена тьмой этих глаз, они отравили меня. Испортили.

Равнодушно осматривала мужское лицо, губы, нос, небольшую дневную щетину. Сквозь вату слушала слова. Ничтожные, глухие слова.

- Знаешь...как мило оказалось, - заговорил Гектор тихо, будто мне одной и разговор не касался остальных. А мне было все равно на очередное вранье. - Я месяц с лишним разыскивал одного Клейменного. Весь ваш район излазил вдоль и поперек, каждый ничтожный кустик, все подвалы, если не помойки. Около двадцати домов в вашем районе и каждую квартиру в нем примерно раз в неделю Каратели принудительно досматривали, чтобы найти Твардовского Артема (мало ли, кто-то из людей по доброте душевной прятал беглого преступника). И понимаешь...получилось очень мило... - его улыбка привлекла внимание, зубы сверкнули, закусившие губу. Очень завораживающий вид. А потом губы стали растягиваться в еще большей улыбке-оскале. - И только одну квартиру я по своей дурости приказал не беспокоить. Ты, Диана, догадываешься чью квартиру я сказал не беспокоить и где, как оказалось, прятался беглый Клейменный?

Я слышала его слова и не слышала одновременно. Пропускала их важность, они не имели больше ценности. Пустой набор букв.

- Да, Диана? - лицо Гектора наклонилось в бок, почти горизонтально земле и приблизилось ко мне, пристально рассматривая, как диковинного зверька. Вынуждая ответить на вопрос и установить контакт «глаза в глаза».

Устал от того, что я смотрела куда угодно лишь бы не на него?

- И это его номерок высветился последним, когда ты швырнула телефон в небо?

- Да, Гектор...это так, - смотрела внимательно и не позволяла себе трусливо опустить взгляд. - Всё правильно.

Бездушно отвечала, души отныне нет, одна пустая оболочка на ее прежнем месте.

- Это очень мило. Тогда позволь поинтересоваться? - вежливо начал спрашивать.

- Да? - ответила с придыханием. Наигранно с вдохновением, будто бы очень интересно, что спросит.

- Где я могу найти Твардовского Артёма? Ты ведь по старой дружбе поможешь? - он тоже говорил очень тихо и спокойно. Крайне вежливо и деликатно. Это не Гектор. Или я не знала настоящего Гектора.

Две бездушные куклы со стеклянными, равнодушными глазами. Мы общались всегда очень эмоционально. Такой уж характер, были слишком нетерпеливы и легко воспламенялись от слов друг друга. А теперь штиль между нами, ровная гладь эмоций, потому что их отныне нет. Пустота на прежнем месте шторма.

Гектор ждал ответа, а я едва приоткрыла рот и вымучила из себя:

- Я не представляю, где Артем. В этом я не помощник.

- Точно? - как-то по интимному тихо-тихо в лицо. Тела очень близко, глаза близко и дыхание близко, а все остальное запредельно далеко.

- Точно. Не знаю, где Артем. 

- Хорошо.

И Гектор отошел от меня подальше, а я пыталась собраться, вновь выйти из энергетического поля, которое всегда действовало между нами. И которое он с легкостью покинул, а мне невероятно тяжело вырваться из этого притяжения.

Пока слепо стояла в ожидании продолжения, лица Клейменных расплывались, но потом появился отчетливый кадр -- рядом с Гектором один из охранников: тот, которому рассказала правду о захватчиках, кому доверилась. Пленник с руками, связанными спереди, тихонько передвигался по песку, направляемый аккуратным, я бы сказала нежным объятием Гектора. Каратель, обняв его за плечи, что-то рассказывал, как доброму другу, и вел ко мне.

Неприятное ощущение облепило холодным потом каждый жалкий миллиметр плоти. Я покрылась мурашками от ужасного предчувствия.

Возле меня остановились двое. Объятие-зажим прекратилось, Гектор сощурился от яркого солнца, будто наслаждаясь голубым небом над головами и произнес:

- Понимаете...мы отсюда не уйдем пока я не получу "хороший" ответ. Пока что я получал плохие ответы.

Гектор выудил из кармана черных штанов металлический предмет, в котором не сразу распознала нож. Только после того, как предмет щелкнул и лезвие ярко заблестело от слепящего света. Улыбка Карателя рядом с опасным орудием сверкала также лучезарно.

- На кончике ножа его сраная жизнь! - указал пальцем на охранника. - А теперь рассказывайте. По одному или вдвоем.

Клейменный начал тараторить, объяснял, когда в последний раз видел Артема. Я молчала, загипнотизированная холодным орудием. Гектор не пользовался ножами, пистолетами, а предпочитал цепь. О нем и его цепи слагали небылицы.

- Плохо, - покачал головой Гектор. - Не верю, что не знаете.

- Я правда не знаю, видел последний раз - вчера днем. Они пришли вместе, - указал на меня. - А ушел он не знаю, когда. Может по-прежнему скрывается на острове?

- Это вы мне ответьте, может или не может он быть здесь? - Гектор не обращал внимания на собеседника, завороженный опасной красотой лезвия, крутил его между пальцев.

- Надо обыскать остров. Артем может быть здесь. Он не мог убежать без нее! - вновь с укором поглядел на меня охранник.

- Я... спрашиваю...в последний раз... - медленно среди завораживающей тишины мелодично протянул-прошептал Гектор. - Ты заставляешь слишком много раз повторять. Это напрягает...Где Твардовский? В противном случае приступим к пытке: начну с пальцев, перейду к глазам, к губам, к но…

Горькие карие глаза смотрели из-под бровей. Голова, скрытая легкой вязанной шапкой, была наклонена. Взгляд с такого наклона был похож на безумный.

- Прекрати! - сделала нервный шаг в сторону Гектора. - Ты псих! Прекрати! Я не знаю!

- Ответ! - игнорируя выкрики-просьбы, лениво протянул Гектор.

- Я сказала - не знаю! Не знаю! Он ушел! - орала, перекрикивая лишние звуки на острове. - Несколько дней назад ушел!

- Куууда? - совсем тихо поинтересовался, держа руку наготове с опасным лезвием и демонстративно рассматривая шею пленника.

- Не знаю! Не знаю! Может в лесу, может в соседнем округе!

Облегченно выдохнула, когда Гектор толкнул охранника в спину, прогоняя прочь. Как плешивую собаку, не достойную стоять рядом с хозяином.

В ответ на удар в спину охранник тихонько шепнул:

- Врет. Она знает...

Развернулся в мою сторону, голубые глаза страшно гневались, с такого расстояния казались грозовыми темно-синими. По его взгляду было понятно, что винит в нападении на остров меня. А может, предательство отца перенес тоже на меня?

- Об этой парочке в свое время весь остров шушукался, - продолжил охранник, пренебрежительно скривив уголок губ. - Наш вождь застал их однажды вдвоем в океане... голыми. Уж не знаю, что они там делали... Но после этого случая Артема изгнали с острова. А ее, — мужчина ткнул пренебрежительно в мою сторону. -- А ее наказали. Они какие-то ненормальные. Мы не можем размножаться друг с другом. Что-то не так у них в башке! -- охранник прислонил растопыренные пальцы к голове и покрутил вперед назад. Намекая, что в наших голова нарушены умственные процессы.

Я все это время слушала охранника, смотрела строго в глаза. Принимала обвинительные слова, ведь частично виновата в страданиях мужчины. Пыталась так искупить вину за содеянное. Но после сказанных слов и внимания со всех сторон обрушилось стойкое... могильное молчание. Осуждающее, насмешливое.

И это слово «ненормальные» заставило унизительно опустить взгляд на белый, искрящийся на солнце песок. Такая чистота, а я его пятнала собой.

Затем раздался едва различимый гул голосов Клейменных — маленьких сплетников. Кто постарше помнил эту историю двух летней давности, а остальным, наверное, рассказали. От Карателей шло обычное любопытство и тишина. А детишки Клейменные со смешками шептались.

Опять поглотило это ощущение... Что слова не вымолвишь, язык пристыл к небу. И челюсть, как деревянная. Я забыла это ощущение насмешки, пренебрежения. Оно душило последние два года на острове, из-за этого замыкалась в себе, предпочитала прятаться в деревянном доме в тишине и спокойствии.

Сейчас я заставляла стоять себя гордо, не гнуть спину под градом унижения. Расправила плечи, еще бы взгляд гордо поднять от песка и не смотреть под ноги Клейменных и Карателей.

- Да...представьте себе, - скромно и тихо начала объяснять. Не знаю слушал кто или нет. - Людям и некоторым Клейменным свойственно любить.

Кого обманываю? Им плевать. Стойкое молчание и мое признание потонуло среди тишины. Только Гектор нарушил его внезапно:

- Андрей, черт возьми, ты видел когда-нибудь, как я плачу? Я сейчас заплачу от умиления! Боже, как это мило!

И смех. Смех... смех… жестокий смех, как обычно на мои чувства к Артему. Так было всегда.

Гектору видно надоело смеяться и, резко перестав, озвучил уже другим, грубым голосом:

- Игорь, установи круглосуточную слежку за Клейменными. Шаг влево, шаг вправо -- расстрел. Нарушение приказа — уже говорил, физическое наказание. Три — смерть. Попытка к бегству — смерть. Без исключений!

Глава 4

POV Гектор

Жара морально измотала, будто не один час провел в физических работах; ну например, гнул спину или работал лопатой. В макушку через черную шапку припекало солнце и лишало четкости зрения, от этого белый песок расплывался мутным пятном.

Я почти бежал к одинокому дереву-выходу, утопая кроссовками в «зыбучем» песке острова. Как же надоела жара. Уже почти прислонив ладонь к пространственной двери, услышал зов Игоря:

- Гектор, постой!

С огромным неудовольствием остановился, понимая, что не скоро выберусь из ада Клейменных. Не исчезнуть с их кровавых земель пока донимали подчиненные. Здесь даже воздух был жарким не таким, как в Приаме.

Андрей -- правая рука, мозг и язык зама по округу, вечно работал с горами никчемных бумажек и общался с высокопоставленными лицами Приама.

Игорь — левая рука, гнусная мерзкая, которая всегда держала врагов за шеи, в любой момент готовая убить неугодного. Он всего добивался кровью, отъявленный прирожденный отморозок. Лицо Игоря порой вызывало желание подкорректировать черты его лица: разбить нос, отрезать губы или язык.

Чем же я занимался на месте зама по округу? Как и положено высокопоставленному лицу, координировал действия рук: иногда мог быть как Андрей, иногда как Игорь. А в остальном я играл на планшете в игры, пока Андрей не подсовывал под нос очередную важную бумажку для подписи. В остальном мелкими расследования не занимался, принимал участие исключительно в особенно крупных, важных.

- Что надо? - грубо спросил у подчиненного.

- Я хотел спросить...по поводу девчонки, - Игорь кивнул в направлении песчаного берега, где до сих пор, переминаясь с ноги на ногу, продолжали стоять Клейменные. - Ты же закончил с ней? С Абрамовой? Я могу ее забрать?

Я даже бровь приподнял с искренним удивлением, безмолвно взирая на «левую руку». После некоторого молчания, я отмер, ожил, заставил себя говорить:

- Конечно, закончил. Мне она больше без надобности! - но чуть помедлив, я добавил. - Но, мой добрый друг, кто тебе сказал... - и искренне улыбнулся, невзирая на пульсацию в районе плеча и отвратительное настроение от жары. - Кто сказал такую глупость, будто бы я отдам ее тебе?

С силой пальцем ткнул ему в плечо. От удара подчиненный отошел на несколько шагов и протер кожу.

- И смотри мне... Я знаю твою кровожадность. Не порть пленников. За каждого потерянного будешь писать отчет. Ясно, Игорь?

- Да, Гектор!

Подчиненный боялся одного меня, поэтому не решился перечить. Приказы исполнял точно, надеюсь и на этот раз не нарушит, в противном случае я мог быть очень плохим начальником. И нет, я не лишал премии, я лишал части тела или жизни в целом.

***

Ехали спокойно, не превышая скоростного режима по свободной трассе, по направлению к границе. Вновь в холодном мире, без солнца и света, где на улицу опустились сумерки. Андрей тихо вел мою машину и говорил... говорил, как базарная тетка, а я смотрел в окно.

Внешне спокоен, а внутри — метель, такая же как за окном на дороге. Крутились эмоции, сталкивались друг об друга. Столько разных, целый клубок.

На границе возле шлагбаума, несмотря на метель на улице, из будки вышел мужчина в черной форме. Постучал в водительское окно рядом с Андреем. Друг покорно, как того следовало, опустил мешавшую преграду-стекло.

Каратель наклонился, лоб и глаза скрыты капюшоном, а белый снег падал на его плечи, укрытые темной формой, и частично нам в машину.

- Рядовой номер 68808-09! - мужчина показал раскрытый документ с номером Карателя, зарегистрированным в базе данных. В салон автомобиля повеяло теплым дыханием. - Предъявите документы, будьте любезны!

Как по инструкции, как того требовал устав, но меня это лишь сильнее разозлило. И метель в душе яростно взмыла из глубин меня. Больной рукой я вытащил из куртки свой документ-удостоверение и сунул его в открытое окно и Карателю прямо в удивленное лицо:

- Слышь, ты, когда уже запомнишь мои чертовы НОМЕРА!

***

Я всегда жил с определенной целью, опирался на нее, делал все необходимое для ее достижения. В детстве, с гордостью глядя на отца, поставил цель — стать следующим замом Карателей по округу. Отец — идеальный, справедливый, умный, сильный, не такой как я.

Я рожден был слабым по физическим параметрам, жалкая оболочка -- худые руки и ноги. Слабак — кличка, которой наделили в детстве. Андрей жил по соседству, всегда был другом, сколько себя помнил. Крупный в физическом плане часто защищал меня от нападок Карателей. Всегда-всегда подставлял плечо, сколько бы я не лез на рожон и не получал по лицу, Андрей вставал на мою защиту.

Надо мной смеялись, что хлюпик не достоин был родиться у такого отца, поэтому я поставил своей целью стать следующим замом, но поскольку физически был очень слаб мой гонор приносил слишком много бед. Приходил с проломанным черепом, с дырой в голове от удара камнем, с протертыми коленями, с прожженной губой от бычка сигареты. Мать постоянно рыдала, а отец лупил за то, что измывался над матерью. Она обнимала, целовала, ластилась, а я отталкивал ее, прогонял со своими розовыми соплями и шел пачкать кровью ванную комнату. Как же я удивился, когда примерно после двенадцати лет начал набирать мышечную массу, то ли дворовые драки с Карателями сделали свое дело, то ли гены отца. Я стал не только длинным, но и тело приобрело мощь.

Я начал медленно затмевать Андрея, заставил скрыться в своей тени, но друг был и рад. Чувствовал, как ему стало легче дышать. Из-за меня ему приходилось драться, переступать врожденный пацифизм. Андрей — добрейший души Каратель, которому надо было родиться человеком.

После смерти отца я добыл себе место зама в бою против Карателей округа. Пять лет крови и месива, я забыл, что такое спокойные (не трясущиеся от адреналина в крови руки), что такое ужин в семье и ночь любви. Бой, кровь, мясо — каждый день перед глазами.

После получения должности, я поставил цель в жизни — стать самым запоминающимся замом округа Приама. Самым главным Карателем в истории. Для этого я должен был получить доступ к Клейменным. И девчонка была необходима для результата. И теперь цель достигнута.

Какова следующая цель?

Когда Андрей заговорил в тишине салона автомобиля я молчал, что мне не присуще:

- Ты рад? - спросил друг, отвлекая от мыслей и воспоминаний о детстве.

Дворники на стекле прогоняли мощную метель на улице и вводили в состояние транса, монотонно двигаясь туда-сюда. Гипнотизировали или усыпляли.

- Ты рад? - повторил Андрей.

- Чему?

- Ты добыл доступ к их миру! Ты представь! Вау! - Андрей засмеялся и шарахнул двумя раскрытыми ладонями по кожаному рулю, с изображенным на нем ягуаром в прыжке.

Радости не было. Всякий раз как достигал очередной цели, появлялась глухая пустота. 

- Это не моя заслуга. Люда. Люда продала душу «Клейменным» (дьяволу) в очередной раз.

- Все равно! - еще раз игриво стукнул ладонью Андрей по рулю. - Давай, что ли отметим сегодня? -- Андрей изучал меня сбоку с какой-то известной только ему целью. Пытался что-то найти во мне.

Я промолчал на предложение нажраться. Чтобы Андрей предложил выпить? Это очень странно и необычно, будто хотел меня развлечь или отвлечь. Только от чего? Я разве расстроен? Я же достиг очередной цели — узнал, где мир Клейменных. Я войду в историю....

- Ольгердовичу, когда скажешь?

- Какому Ольгердовичу? - резко вырвалось. Не смог сдержать собственную метель в душе, которая взяла вверх над телом и разумом. - Молчать! Никто не должен знать, кроме моих работников. Наместник тоже не должен знать! Я веду разговор с Ежом и никто не должен об этом догадываться! Запомни! - щелкнул друга по носу.

Мы ехали по пустой главной дороге округа. В темное время дня мирный народ спал или отдыхал в домах, но не Клейменные.

Чистые сугробы на обочинах привлекали внимание белизной. Андрей плавно сбавил скорость автомобиля, а я сквозь стекло наблюдал, как в небе на расстоянии трех метров от асфальта летала машина, как птица. Правда безвольная, тяжелая птица, которой управляли руки Клейменного (красивые, украшенные фиолетовым пламенем). Завораживающие прекрасные, могущественные руки. В подобные моменты замираешь перед их силой. Порой возникало естественное желание, живущее в нас с давних времен, преклонить колени перед великой силой. Но когда однотонная машина упала на стоявшего под ней Карателя, прикрывающего голову руками, желание поклониться исчезло.

- По идее, надо вызвать патруль, - заметил Андрей, отвернувшись от зрелища расплющенного под тяжестью машины Карателя.

- Надо, так надо... - скупо ответил, глядя на пятерых Клейменных, что-то обсуждавших возле упавшей машины.

Раскрыв дверцу, я вышел в холодную ночь Приама, с удовольствием вдыхая морозный воздух.  Сняв куртку, швырнул ее обратно в машину и остался в одной футболке. Андрей, заметив бросок верхней одежды, удивленно прогнулся по салону в мою сторону, где была открыта пассажирская дверь.

- Гектор? - позвал Андрей, я же разминал мышцы. Хрустнул шеей, наклоняя ее то влево, то вправо. В предвкушении хорошей драки хлопнул ладонями.

- Патруль готов! - с улыбкой добавил.

- У тебя же сотрясение?

- У меня еще правая рука не рабочая. Будет фора Клейменным.

Возле упавшей машины, горевшей черным пламенем, взглядом зафиксировал пятерых врагов. Достал из кармана цепь и начал наматывать ее вокруг кисти, проверяя боеспособность руки. Рана безжалостно запульсировала, пришлось цепь спрятать обратно в карман.

Я должен радоваться великому открытию.

Но что за метель внутри, какая сила подсовывала перед глазами Твардовского, которого я видел один раз в жизни и несколько раз на фотороботах? Как мог запомнить черты его лица и отчетливо видеть их сейчас?

Пробегая холодную, запорошенную снегом дорогу, в последний момент ушел от столкновения с отчаянно сигналившей машиной. Я едва не прыгнул под колеса автомобиля.

В последний момент, заметив ее, подпрыгнул и проехался бедром по капоту. Спрыгнул на противоположном конце дороги.

Какой дьявол подсовывал лицо Твардовского вместо Клейменных? С разбегу с остервенением прыгнул двумя стопами на кадык лежащего Клейменного. Как сильно хрустнула шея неизвестного Клейменного, одаренного в моем мозгу ликом «беглого»!

Ох, а с каким удовольствием взялся двумя руками за шею другого Клейменного и сжал пальцы сильнее! Как он задыхался! Как его глаза налились кровью! Как он взглядом слезно молил отпустить. А я представлял, что это Твардовский в моих руках, а Диана рядом и видит его смерть.

Как ты смеешь, мерзкая девчонка?

Глаза прикрыл от белого снега. Но черт возьми, мерзкая девчонка все равно перед глазами. Та, что вечно отказывала во внимании. Это все из-за него? Из-за него не хотела спать со мной?

Какая же ты грязная, Диана...

Грязная...грязная. Я чувствовал грязь на руках, которыми прикасался к ней. Обманула прекрасная девочка. Мой стопроцентный идеал оказался очередной блядью.

В одной квартире, что вы делали с беглым? Пока я наивно охранял тебя на улице, ты прямо перед моими глазами, под моим контролем лежала под Твардовским?

А как сильно стонала?

Я слышу в голове твои стоны, но не подо мной. И мне хочется взять нож и отрезать тебе язык за твои стоны и вранье. А твое тело также поддается его ласкам, как и моим? А когда он членом врывается в тебя на максимальную длину, так же прогибаешься в позвонке, демонстрируя свое идеальное тело? Также закрываешь глаза, утопая в восторге, и сдерживаешь постоянно сладкие стоны? А руками упираешься в изголовье кровати и исступленно царапаешь мебель, как дикая тигрица, мурлыкая что-то про себя?

А меня ли ты видела, когда закрывала глаза? Кого представляла, хитрая сука, пока получала оргазм?

Я присматривался, изучал невиданного зверька - Клейменную и постоянно одергивал себя. Мог ведь оставить подыхать в темнице, но самолично вытащил.

Одно не сходится — отчего ты не отравила меня ради своего упыря? Кишка тонка убить своего врага?

Мне так хочется, Диана, сделать тебе больно, очень больно за предательство. Свернуть хрупкую шейку. Заставить тебя плакать, как же сильно ты разочаровала моя девочка. А, нет... оказывается, не моя. Ты чужая. Я чувствовал грязь на руках, и это не кровь убитых Клейменных, это от Дианы. Меня невозможно разочаровать, но она смогла. Это мерзкое чувство осело на языке, которым всю испробовал девчонку и главное везде, каждый миллиметр ее плоти попробовал поцелуями. Невозможно было не слизывать ее женский запах.

Но самое мерзкое было в груди — там что-то злое, и черное рвалось изнутри. И я не в силах это остановить.

Один из побитых Клейменных повернулся, предпринял попытку сесть или встать, но безуспешно, вновь упал на снег. Тогда же возникла одна идея. Диана Дианой, а работу никто не отменял. Раз весь мир в дерьме, я должен его очистить.

Округ Питер полностью изолирован, ворота закрыты со всех сторон, через высокую стену невозможно перебраться, связь с жителями отсутствовала.

Я пытался связаться с некоторыми знакомыми, но на вызов Каратели не отвечали. Либо убиты, либо предали, а это равнозначно. И теперь необходимо было передать послание Ежу, а для этого я впервые в жизни решил подарить свободу Клейменному (не считая Дианы в Темном доме).

Взял за ворот куртки мужчину, с трудом контролирующего свое тело. Поставил его ровно на ноги, удостоверившись, что тот не падал от бессилия и побоев. Лицо Клейменного полностью залито кровь, но в остальном почти жив.

- Слушай, мерзкий Клейменный! - подтащил его поближе, как жалкую вещь, пытаясь разглядеть ничтожное лицо. -- Я подарю тебе свободу, проведу через границу. Слышишь, дам пройти, но в ответ ты сделаешь кое-что. Передай лично Ежу — что его дети, весь его остров находится под моим контролем. Я предлагаю установить переговоры, если не выйдет на связь, начну убивать и высылать  головы сначала взрослых, потом детей.

Клейменный кивнул, вроде бы находился в сознании и понимал, что требовалось.

Вот и нашлось решение проблемы.

Глава 5

POV Диана

Едва первый страх от встречи с Карателями прошел, Клейменные ожили, позволили себе шептаться, а некоторые и комментировать происходящее.

- В общей сложности, вас осталось семьдесят, - подвел итог Игорь, пальцами указав в направлении толпы. В самый последний момент скомандовал. - На сегодня закончим. День близится к закату, перед ночью необходимо обыскать оставшуюся часть острова.

Игорь, прищурившись, еще раз окинул нас с Элей оценивающим взглядом. Вольготно потянулся, демонстрируя торс в обтягивающей футболке. Хрустнул пальцами, как будто приготовился к драке. Опустил руки, футболку закатал до плеч, обнажив кожу, на которой черно-красными чернилами был изображен крупный череп с перекрещенными костями.

Да, чтоб тебя, Гадалка! В голове гонгом зазвучали пророческие, режущие слова «Череп и Кости». Медленно шаг за шагом я приближалась к предначертанной цели.

- Одноглазая, мы завтра продолжим разговор! А Не спящую красавицу я приду... - Игорь сделал забавно ладонь лодочкой, лишь бы посторонние не слышали дальнейших слов и добавил шепотом. - И поцелую на ночь. Не сильно спи, я постараюсь тебя разбудить!

Его очень сильно радовала ситуация — ощетинился, глядя на меня, а потом, наконец, отошел, дав глоток необходимого воздуха.

Клейменных великодушно отпустили.

Вернувшись домой, первым делом закрыла дверь на щеколду и начала соображать, как дальше действовать.

Не знаю, чего ожидала после пленения, что Клейменных поставят на колени? Женщин начнут насиловать, но благо женщин детородного возраста имелось в количестве пяти штук, остальные малолетние девочки. Правда девочки, хоть и маленькие, но многие выглядели сексуальнее меня и Эли.

Детей и стариков, видно, даже черные, бессердечные Каратели не тронут. Под вопросом оставались взрослые.

И насколько я поняла Гектор, нас отпустит после полученного результата. А меня отпустит? Или поквитается за раненную руку и «обман», ведь я скрывала беглого преступника. 

Некоторое время неторопливыми шагами протаптывала доски дома, которые противно скрипели, но не могла найти себе места и нервно двигалась. И палец покусывала от раздраженных нервов. И этот метод не помогал.

Я должна дождаться Артема, он не предаст. Он — единственный, кто не предаст. Я верила, не знаю по какой причине. Остальным нельзя верить, а ему можно, ведь однажды доказал, что моя жизнь дороже. Необходимо выжить до его прихода.

Игорь грозился явиться ко мне. Я страстно помолилась святой земле, чтобы в джунглях острова его покусала ядовитая змея или растерзали дикие звери. Клейменные не заходили в дикие места, знали куда природа пускала, куда нет.

В темноте ночи, я сбежала из дома к Эле. Требовалось где-то спрятаться.

- Спокойно, это я! - пояснила Эле, ворвавшись в ее жилище. - Я сегодня у тебя ночую! Не против?

Сквозь тьму слабо виднелись очертания подруги, но ее кивок и тихое «Не против» было слышно.

Со скрипом и огромным трудом я пододвинула к двери стол, а на него сверху наставила все имеющиеся стулья. Получилась своеобразная баррикада от Игоря.

Среди мрака красиво блеснуло лезвие ножа, вытащенного мной из шорт. Оружие успела прихватить из дома. Лезвие аккуратно обняла холодными пальцами, крепко зажала, чувствуя воодушевление от защиты.

Только пусть попробует прийти за мной.

Держала холодную сталь за самый острый конец и мотала обеспокоенно, как маятник, туда-сюда. Больше никто мной не воспользуется!!!

А потом опустилась у ножек стола на холодный деревянный пол, где разгуливал сквозняк. Я с одной стороны баррикады, Эля с другой, то ли спали, то ли испуганно стеклянными глазами смотрели друг на друга. Но все же иногда усталые веки слипались.

***

Одна ночь прожита, неужели Игорь не стал искать, или неужели святая земля Клейменных его наказала! И его сожрал зверь из джунглей?!

День на острове обычно начинался в семь утра, затем маленькие Клейменные следовали к источнику — купаться. Это место находилось возле джунглей, спрятанное листвой крупных деревьев от любопытных взглядов с верхушки острова. Два источника-озера, одно слева для мальчиков, одно для девочек. Вода ледяная и освежающая помогала окончательно проснуться, давала заряд бодрости для новых свершений на целый день.

Но со второго дня пленения наша привычная схема жизни нарушилась.

В озере обычно умывались и купались обнаженные девочки, в этом состоянии нас и застал Игорь. Я только по девичьему шепоту поняла — наше уединение нарушено. Вода достигала бедра и предоставляла возможность глазеть на все важные части тела. Полностью обнаженная я взвизгнула в полноту легких, на что Каратель демонстративно заткнул уши, пока дикий крик не прекратился.

Я не забывала о захватчиках-Карателях, помнила каждую минуту, но удивилась, как те могли найти это место? Озера находились в противоположной части острова.

- Продолжайте...продолжайте... - помахал одобрительно рукой Игорь и с разгону плюхнулся на берег, там, где земля устлана зелено-сочной травой и порой дико растущей клубникой. Моей любимой клубникой.

- Я охраняю! - махнул Каратель, локтями завалился на поляну и, покачивая ногой, продолжал наблюдение за девочками в озере.

Педофил-извращенец. Совсем маленькие девочки испуганно спряталась по шейку в воде. Эля отвернулась от любопытного Карателя.

О том, чтобы продолжать себя мыть мылом и речи не шло, поэтому закинув волосы на грудь, вылезла из воды. Чувствовала, как капли скатывались и ласкали кожу. Точно также и мерзкий Каратель не считал необходимым скрывать внимания.

Завернувшись в полотенце, еще долго ощущала похотливый взгляд, стремящийся в первую очередь унизить.

Я не понимала его манеры. Что он демонстрировал? Что хотел показать? Что я скотина и он сможет взять, когда захочет. Вчера напугал, чтобы боялась его прихода?

Пока вытиралась полотенцем об одном пожалела — об отсутствии ножа.

А за завтраком получила еще одно откровение, добрый дядя охранник поведал жителям острова, кто же наслал чуму - беду на головы Клейменных. И когда я вошла в общественную столовую, под ветви широких деревьев, тотчас заметила затишье при моем приближении. Сначала звучал целый рой детских голосов, а потом неожиданная тишина. Как будто обо мне говорили.

Я напряглась каждой мышцей в теле, чувствуя невидимую ауру общественного осуждения.

Словно раньше было мало пренебрежения?

Отец бросил маленьких Клейменных помирать на острове, хоть и не было других вариантов, малыши бы не выдержали эмоций людей, сошли с ума. По возможности папа обеспечил жизнь тем, кто достиг возраста шестнадцати лет, остальных побоялся взять, а я привела гнев Карателей на их плечи.

- Предательница! - громко сказал мальчик за одним из деревянных столов и замолчал, а в ответ вновь презренные смешки. Как и прежде.

Если бы не Эля, было бы совсем тяжело переносить всеобщее презрение. И весь завтрак, уткнувшись носом в легкий овощной салат и понуро опустив голову, слушала отчетливо:

- Подстилка Карателей... -- вроде говорили тихо, а потом все сильнее и сильнее. Жители острова намеренно прибавляли громкость голоса, позволяя гневу звучать отчетливее в интонации.

***

Оставшийся день не смогла встать с кровати, как упала на мягкую перину, больше не хватило сил встать. И не поняла отчего так произошло. Откуда столь сильное изнеможение. А потом догадалась — голодание эмоциями. Пять дней без эмоциональной подпитки людьми и начались последствия в виде бессилия. Обреченно рассматривая свою комнату в доме, мечтала навеки успокоиться. Не ела, а только пила и пила, пытаясь заглушить обезвоживание, но это не тот голод, что возможно утолить. Это эмоциональный голод.

На следующий день с утра в дом ворвались Каратели и потащили на пляж. К месту сбора Клейменных и Карателей.

- Что вам надо? - единственное, что удалось прорычать, прежде чем пихнули в спину, как жалкую собаку, в направлении толпы маленьких Клейменных. Ощущение тяжести в ногах пригибало к белому песку.

- Вас просили в восемь часов утра и вечера быть на этой точке. Почему указания не выполняются? Почему отсутствуют почти все взрослые Клейменные? -- холодный камень к сожалению и тот теплее, чем его грубые черты лица, которые как изваяние застыли в одной маске — в спокойной маске. А где весельчак-Гектор? Где обманщик Гектор, что ловко улыбками ломал сердца девушек?

Голова кружилась, пот выступил на лбу и губах. У меня и так обезвоживание, а на жаре процесс отмирания становился активнее.

- Мы предупреждали нам надо в человеческий мир, - хрипло поведала я, безотрывно глядя на это чудовище. Ничто не заставит покорно отвернуться. Гектор, скрестив руки под массивной грудью, лишь повернулся к Игорю, молча требуя ответ. А тот пожал плечами:

- Откуда я знал? - расставил потешно руки в стороны, усмехнулся будто действительно в неведении. - Они что-то бормотали «в человеческий мир, человеческий мир». Может сбежать хотели?

Гектор молча выслушал показания и обратно повернулся, разглядывая мое тело. Оно казалось слабым, как будто всю энергию выкачали, а дыхание было хриплым и частым.

Я с трудом управляла собой. Заставляла себя стоять смирно и делать вид, что жива и здорова.

- Зачем вам туда? И кому вам? - спросил Гектор.

- Взрослым! Есть! Нам надо есть! - каждое слово говорила — выкрикивала.

Морщины вокруг рта Карателя пренебрежительно собрались паутиной, выдавая истинное отношение к нашей расе. Будто мужчина прикоснулся к чему-то мерзкому.

- Я, конечно, догадывался, что вы уроды. Но позволь узнать, что или кого вы собрались есть?

- Человеческие эмоции, без этого мы умираем.

- Какая жалость. Ты ведь не думаешь, что я позволю тебе вернуться к людям? А может это твой «план», как устроить побег со своим «возлюбленным»?

Как-то по-особенному Гектор выделил это -- «возлюбленный». Даже мне это слово показалось слишком звучным, сильно раздражающим.

Бесполезно, Гектор не слышал. Не хотел слышать никого, кроме одного себя. Непробиваемая чертова глыба.

- Тогда оставь меня в покое и дай нормально сдохнуть! - не выдержала накатившей усталости, паники, полной бури безнадежности, поэтому выкрикнула последнюю фразу. Не вздохнуть... не пройти туда, куда хочу.

Я раздраженно шагнула вперед, перенося вес тела на стопу. С мыслью, что никто не остановит, направилась в сторону серпантина.

Какая разница. Лучше умереть в теплой постели подальше от остальных. Не рассчитала, что оставшиеся силы успела вложить полностью в задачу — ровно стоять и не падать, поэтому обессиленно рухнула на песок. Вместе с песком, попавшим в глаза, расслышала горячие смешки, которые ошпарили спину и ноги. Пренебрежение в большинстве своем доносилось не от Карателей, а от сородичей.

- Вставай! - кроссовки Гектора оказались рядом с лицом, с ладонью. - Вставай!

Я повертела головой. Прочь, прочь прогоняя сонную дымку, как назло на солнце от сильного жара та усилилась в миллионы раз.

Зачем Гектор пришел? Вчера ведь не было. И почему он особенно жесток со мной? Почему только меня вытащил из теплого дома? Одну отвечать за всех? Чем я заслужила жестокость? Я разве не отплатила телом и гордостью за то, что попалась ему на глаза. Благодаря мне он здесь. Что еще надо? Что?

- Вставай!!! - еще громче прозвучал приказ Гектора. От этого крика на пляже смолкли шорохи, смешки. Наблюдающие послушно заткнулись, хоть того и не требовалось.

Я заставила себя, не смотря на усталость в каждой клеточке тела, начать подниматься. Наполовину успела, тогда же Гектор за локоть резко подтянул вверх. Едва не до хруста сдавил кость, заставив врезаться в его грудь.

Ладонями сразу уперлась в его грудь в глупой надежде избежать близости мужчины, попыталась взбрыкнуть, отпрянуть подальше, но грубые пальцы сильнее надавили, заставив остановиться.

А я словно под магнитом смотрела, как черные зрачки, приближались, опускались ниже и ниже. Лоб прикоснулся к моему и сильно надавил.

- Что тебе еще надо от меня? - единственная фраза, которую смогла выдавить из себя. Остальные слова спрятала глубоко-глубоко под замком, чтобы никто не нашел. Со временем их воздействие пропадет, и я смогу снять замок, но только со временем.

Ты уже использовал по полной. Ты уже взял мое тело и не раз, пленил, отобрал свободу.

- Нет уж... сдохнуть я тебе не дам, - прошептал Гектор и опять улыбнулся правым уголком губ, как садист, готовый начать пытать жертву. У него в крови умение пытать и издеваться. - Я тебе с НИМ не дам воссоединиться. Не хотела быть моей, будешь ничьей. Ясненько? Сначала хочу, чтобы ты увидела его ссссмееерть.

Его улыбка яркая, слепила даже без огненных лучей солнца. Этот мужчина слишком сильно жег, оставил одни ожоги после общения с собой.

- Ты будешь либо моей, либо ничьей!

Гектор взял за волосы на затылке, натянул как вожжи, словно мерзкое животное. Заставил запрокинуть оголенную шею ради непонятных целей. Оставить без защиты, но я итак беззащитна. Куда еще сильнее?

Мое тело сильно прижималось к его, и его взгляд гипнотизировал, тянул невидимо к себе для каких-то целей, новых игр. А мы главные актеры в кино имени Ильи Смирнова. Какой жанр фильма на этот раз? В прошлый раз жанр казался любовно- эротическим. А сейчас что? А сейчас, похоже, одни ужасы.

- Лучше ничьей, чем твоей! - прошептала, как в бреду, почувствовав тяжелый, давящий взгляд на губах. 

И перед глазами поплыло, стало легко, словно парила в небесах птицей. Свободно, легко, и сердце не болело. Я больше не боялась, не анализировала. Это как во сне. Но нет, даже во сне и то страшные кошмары иногда приходили, а сейчас наступила райская тьма.

Я упала куда-то, но было мягко...

Глава 6

POV Диана

Так теплооооо... очень хотелось улыбаться, поэтому я улыбалась, сама не зная чему. В животе приятное тепло, словно съела тонну сочной клубники. Эйфория, восторг затопили каждую клеточку тела, костей, мышц. Насытили сладостью кровь. Я млела от блаженства и улыбалась.

Рукой попыталась подлезть под подушку. Я любила так спать -- одну конечность под подушку, вторую опускала по туловищу. И сейчас постаралась подлезть, но не получилось, пальцами врезалась во что-то неопределенное.

Отчаянно не хотелось открывать глаза и смотреть что это. Вместо этого взбила пальцами «подушку», которая на ощупь оказалась далеко не мягкой, а твердой и неудобной. Щекой потерлась об нее, чтобы поудобнее улечься.

- Хватит лапать мою ногу. У меня встал. Как будем решать проблему?

Разговаривающая подушка?

- Ой! - веки моментально распахнулись, неприятная резь способствовала скорейшему пробуждению. Голова закружилась от резкого поднятия из горизонтального положения, перед глазами запрыгали черные мушки.

- Вот тебе и «ой»!

Сидя на холодной лавке с голыми ногами (в одних шортах), я некоторое время прогоняла хаос из головы. Морщилась, кривилась и не понимала, где я и насколько на улице холодно, но соседа справа на желто-голубой лавке чувствовала поблизости. Его близость, к огромному сожалению, всегда чувствовала. Когда-нибудь это беспокойное состояние должно пройти или я насильно вытащу его из себя.

Когда завыл ветер и обласкал оголенные участки тела, я вздрогнула, вцепилась в полы куртки, оказавшейся мужской, большой и теплой. По шейку спряталась в ней, натянув на голые колени. Я, как была на острове в футболке и шортах, так и сейчас в том же виде, за исключением куртки Гектора.

Каратель вальяжно развалился, как обычно ноги в разные стороны, бедром касался меня, поэтому с целью избежать любых физических контактов, нечаянных прикосновений, отодвинулась по лавке в самый край. Гектор продолжал сидеть в одной футболке и джинсах, игнорируя посторонние действия.

Это какой-то неизвестный парк илисквер, мимо по каменистой дорожке ходили или, скорее, бегали люди, или Клейменные, а может, и Каратели. Через голые деревья без листвы просвечивался вид на широкую центральную дорогу и на полуразрушенное здание из красного кирпича, чья верхушка была неровно срезана-разбита взрывом. Дом обугленный. Стекла на окнах выбиты, видимо, взрывной волной. Небо голубое, чистое, что необычно для января месяца. Наступил Новый год, но вряд ли кто-то справлял праздник или хотя бы заметил его наступление.

- Какие вы все-таки отвратительные... - сообщил Гектор.

- А я и не строю из себя добренькую и светленькую, во мне очень много плохого. А вот ты строишь из себя справедливого вершителя судьбы.

Мое замечание было проигнорировано. И в неловкой тишине мы продолжили смотреть на дорожку перед нами. О чем было говорить? Мы чужаки, невольно встретившиеся в человеческом мире, у каждого была своя цель, но чья-та невидимая рука нас столкнула. Из боя я вышла проигравшая, плененная, лишенная чести, достоинства, дома, свободы. Можно долго перечислять всё, чего я лишилась благодаря непосредственной поддержке Гектора.

- Твоя одежда в машине, - сухо, почти шепотом проговорил, будто боялся спугнуть неожиданным криком. А потом, как и обычно, веселое настроение взяло вверх, окрасило его речь сарказмом. Вновь улыбнулся, чем-то довольный. - Извини не переодел, боялся увидеть тебя обнаженной и воспользоваться спящим состоянием.

Да уж... Я только развернулась в его сторону, поймала взгляд, насмешку. Его улыбка в миг опала, медленно исчезла, собеседник стал серьезнее.

Интересно, каково это трахать то, что считаешь тварью? Каково заставлять себя трогать эту тварь и более того доставлять ей удовольствие? Гектор настолько всеядный?

Пока ужасные мысли не заставили произнести вопросы вслух, резко встала с прохладной лавки.

- Где машина?

Куртка достигала середины бедра и теперь безжалостный ветер стегал обнаженные ноги вплоть до белых носков и кроссовок.

- На обочине. Пойдем, - Гектор медленно распрямился, прокряхтел, изображая старца, у которого болит спина и ноги.

- Я одна! - четко отрезала.

Всем видом Каратель продемонстрировал недовольство, злобно прищурился, изучая меня -- жалкого таракана, который посмел проползти мимо его прекрасного вида и издать нечленораздельный звук или раздражавший писк.

- Твою мать... да я пошутил, - сарказм хотя бы убрал из речи. Еще бы мат убрал. – Я не собирался тебя трогать.

- Это очевидно. Теперь, разумеется, нет смысла трогать. Машину открой! - повторила для особенно сообразительного.

Каратель послушно выудил из кармана джинсов черный брелок с символом автомобиля. Поднял руку в направлении дороги и нажал на кнопку. Писк одной из машин возле обочины подсказал, где припарковался черный, знакомый внедорожник.

Я кивнула мыслям, расстегнула теплую, мужскую куртку и сбросила с себя, будто она ядовитая и, если я останусь в ней, определенно заимею раздражение на коже. Оставшись в футболке и джинсовых шортах, постаралась не задрожать от беспощадного ветра, от его буйных порывов. Мурашки мгновенно распространились по голове и устремились вниз по позвоночнику.

Гордо выпрямилась, чтобы состояние прошло не замеченным. Не глядя, швырнула куртку в грудь Гектору и было не важно, поймает или нет. Пусть упадет на грязный снег под ногами и испачкается.

Боковым зрением отметила, как Каратель поймал куртку, встал в насмешливую позу, вопрошая у неба о спасении. И на кой черт это небо послало ему меня?

Я тоже постоянно задавалась этим вопросом, почему святая земля оставила, не услышала молитвы, не спасла от врага?

Сил нет смотреть на Гектора, на его предательские длинные пальцы, которые гладили, трогали, порой прикасались, как к хрустальной статуе, а могли и сжать до синяков. А его губы то целовали исступленно, так словно вкуснее угощения не пробовали, то оставляли кровавые синяки на теле. Более противоречивого мужчины я не встречала.

Взять бы ластик и стереть мужские очертания из памяти, насмешливую улыбку, глаза. От воспоминаний почему-то сильно закололо в сердце. Я же не старая бабушка, а уже ныло в груди.

Я не люблю Гектора и не любила, его не за что любить. Просто хотелось спасти от взрыва, пожалела Карателя. Воскрешу любовь к Артему, ведь когда-то очень любила, каждую минуту думала о нем и сейчас необходимо просто вспомнить ту любовь.

- Эй! Эй! - закричал в спину Гектор. - А где благодарность? Где, мать твою, благодарность!? Я твою красивую попенцию спасал?! И твоих дружков сюда привел! Представляешь, как сложно провести через собственную охрану самую разыскиваемую...

Замолчал на полуслове: вспомнил, видимо, что по дороге передвигались редкие прохожие и могли услышать чистосердечное признание.

Он врал, всегда врал. Спасал пленников, а не меня. Я опять средство для лучшего достижения цели, для победы в войне с Клейменными.

На заднем сидении машины с трудом переоделась. Тонированные стекла скрывали, как я напяливала джинсы, закинув ноги на передние сидения. Было очень тесно для конечностей.

Куртку белую, пуховую даже нашел. Или купил. На острове у меня не осталось верхней одежды: зимнюю безрукавку с жучком я лично сожгла, а теплая куртка взорвана в здании Карателей.

Я застегнулась и уткнула нос в пушистый капюшон. Какой мягкий и миленький на ощупь!

А если Гектор позаимствовал куртку у очередной «девки»?

Чуть не выбросила пуховик там же в окно автомобиля, но запоздало принюхалась к воротнику. Если кто-то носил, значит, должно пахнуть духами или оставить специфический запах. Но благо, на милой курточке я не почувствовала признаков другой женщины. Укутанная теплом и славно накушавшаяся эмоциями почувствовала себя гораздо лучше и сильнее.

Усталость испарилась после принятия дозы страха. Я начинаю понемногу любить людей, что бы я без них делала.

- Таксс....- руки поставила на передние сиденья и изучила не затонированное лобовое стекло. - А теперь можно попытаться сбежать!

На лавочке, где проснулась, Гектор не обнаружился, по тропинке враг тоже не гулял. Может быть в туалет пошел, здесь были общественные туалеты, мало ли приспичило.

Сама святая земля шептала сбежать от надзирателя.

Я же сейчас такая слабенькая, ноги еле волочу, зачем пленницу тщательно охранять? Да, Гектор?

Артем рассказал, где подвал, в котором предполагаемый лабиринт, ведущий в другие округа и мне нужно туда же.

С громко колотившимся сердцем я аккуратно открыла дверцу машины противоположную той, в которую залезла. Подальше от парка, где оставила Гектора. Пригнувшись к земле, выползла на дорогу, благо машин почти не было, улицы практически пустовали. Пригнулась, чтобы спрятаться за машиной и начала прикрывать дверцу. Как сердце не выскочило из горла не знаю, если Гектор словит на попытке бегства, обещал смерть! Пальцы в момент вспотели, несмотря на холодную погоду.

Но мне нужна свобода. Я выйду на свободу! Когда-нибудь выйду на свободу или перережу себе вены -- другого не дано. Я долго размышляла из-за чего могла бы пойти на суицид. Почти все подсказки закончены, значит приближался мой финал. Это единственный вариант из-за чего могла бы пустить кровь из вен — ради свободы.

Зажмурила глаза, пока тихонечко закрывала дверцу, чтобы не создать громкого звука. И не привлечь внимание Гектора, где бы он ни прятался.

- Куда-то собралась? - приглушенно расслышала за спиной.

Вздрогнула от знакомого, насмешливого тона…

Щелк. Захлопнула дверцу, а палец забыла убрать. Прикусила нижнюю губу зубами, чтобы не закричать среди пустой улицы о своей боли и неаккуратности. Проклинала и людей -- уж не знаю, в чем они повинны -- и Карателя одного, конкретного. Подняла покрасневший указательный палец и осторожно подула на него. Дула и дула, прогоняя разряды молний, в глазах защипало от неприятного ощущения.

Зло обернулась на рабовладельца, завершающего перемещение по зебре дороги, отметила в его руке два рожка мороженного. Приблизившись к машине, Каратель схватил мой пострадавший палец и повел его туда-сюда.

- Больно же! - вырвала руку из плена и прижала к груди.

- Перелома нет, до запечатывания зажи...- мужские губы приостановили движение, чуть приоткрытые. Как будто о чем-то задумался, замолчал. Интересно, а он забыл о том, что, возможно, меня запечатал? Или он относится к тем, кто во всем винит женщин? Мол, сама согласилась без презерватива, теперь пожинай плоды.

- Мороженое!

Внезапно прервал мои мысли и поставил перед нашими лицами рожок.

Я молча приняла холодное лакомство, отвлекаясь от слишком близкого присутствия Карателя, который вновь нарушал личное пространство. Спиной прикасалась к двери машины, едва не слилась с ней, лишь бы оказаться максимально далеко от тела Гектора. А он наоборот опять давил черной, крупной фигурой, отсекал от мира и людей.

Игнорируя запах мужских духов и чужое присутствие, обратила внимание на шарик мороженного светло-розового цвета. Палец продолжал жалобно пульсировать, поэтому опустила его в холодную кашицу лакомства. Красный кончик охладился, получил небольшое утешение. Розовая струйка от мороженного, растаявшего от тепла покатилась по пальцу, а я зачарованная этим зрелищем приоткрыла губы и лизнула каплю, подхватывая ее снизу и ведя языком дорожку до самого верха. Моя любимая клубничка. Не удержалась от радостной улыбки, когда закончила слизывать лакомство.

Тогда-то я уловила карий, внимательный взгляд. Не одна я следила за слизыванием мороженого. И вновь Гектор погрузил в транс, приковал и манил, приглашал окунуться во тьму, где были только его внимательные глаза и мои. Я медленно опустила палец и мороженное, когда Гектор сделал один резвый шаг ко мне, выбивая весь воздух из груди своим приближением, напором.

- Диана? - позвал тихо.

А я не хочу слышать, не хочу, чтобы звал. Не хочу больше смотреть на него, видеть так близко. А взгляд его наполнен нежностью, давал обещания очень сильно согреть, спасти из этого холода. Это горькая ложь, его взгляд всем обещал, но не выполнял. Зачем опять эти игры без правил?

В одной мужской руке рожок с мороженным -- ее он и поставил на дверцу автомобиля рядом со мной, с другой стороны закрыл телом от прохожих. Лицо наклонил ко мне, я же смотрела на мужскую грудь и плечи.

- Диана? - повторил обращение, а на моих губах появилось тепло от дыхания. - Скажи?

Вот-вот хочет поцеловать, только зачем опять? Новый способ что-то выведать? Добиться послушания, помощи? Разузнать про отца?

- А он классно тебя тррррахал? - вместо поцелуя услышала вопрос, от которого перехватило дыхание, будто кипяток вылили на лицо и сожгли тонкую кожу. От его слов вновь физически больно, щеки загорелись, как будто тысячи пощечин избили с одной стороны, потом с другой.

- Ооо! Покраснела, - продолжал словесно бить в сердце. - Как забавно. Той ночью ты впервые покорно отдалась мне... сначала, конечно, пыталась отравить (представь себе, я не слепой и видел, как ты подмешивала), а на следующее утро я обнаружил Твардовского возле твоего бывшего места проживания. Никогда не считал себя параноиком, но уж больно смахивает на отвлечение внимания?

Сердце давно избили до полной атрофии. Я ничего не чувствовала на очередные мерзкие слова. Но не получив ответ, Гектор продолжил спрашивать, уж не знаю, какую реакцию хотел увидеть или услышать:

- Скажи, кто лучше трахает? Только вот не ври. Не поверю, что он круче! - насмешливо мазнул рукой в воздухе, а потом пальцами пригладил непокорные пряди волос.

Почему не смолчала? Надо было закрыть рот ладонью, не выдавать эмоционального состояния, он же специально выводил из равновесия. Я не устояла, лишь бы стереть самоуверенность, стремясь ему сделать немного больно. Пнуть его эго.

- Поверь... Он лучший! - проговорила твердо и уверенно Гектору в лицо. Не дрогнула, постаралась донести информацию до собеседника. - Он лучше всех, и тебя в том числе!

Больше не было смешных вопросов от Карателя, лицо бесстрастная маска, не показывающая эмоций, только подбородок стал массивнее. Судя по всему, сжал челюсть, от этого и подбородок стал квадратным и упертым. Кулаки в карманах его штанов опасно сжались, цепь зазвенела колокольчиком. От предупреждения расправой стало холодно и неприятно. Возникло желание спрятаться в машине и не вылезать оттуда.

Пусть ударит, пусть попробует.

Если быть честной с собой, я на секунду поверила, что поднимет руку -- настолько черными, как самая темная ночь, казались его глаза. Тогда бы могла окончательно разочароваться в Гекторе.

Отвернувшись в сторону проезжей части, я ожидала удара.

В гнетущей тишине человеческого мира ожидала реакции, но ее долгое время не следовало. Будто анализировал, производил расчеты или, как детектор лжи, проверял правдивость полученных данных. Но, кажется, Гектор не распознал ложь:

- Отлично! - спокойно поведал и отошел.

Наконец, оставил в покое, дал возможность свободно дышать и не нюхать его вонючий парфюм. Сильно раздражало, когда ветер доносил этот запах.

- Но сильно не обижайся, когда подвешу Твардовского на нашей площади -- вон там!

Гектор указал в направлении множества высоких, но голых деревьев, чьи корявые ветви скрывали центральную площадь с помостом, где Клейменных приковывали для казни к столбам.

НЕ съеденное мороженное Гектора нашло пристанище в мусорном баке.

И у меня тут же пропал аппетит, поэтому демонстративно повторила бросок клубничного лакомства в урну. Моей любимой вкусняшки!

POV автор

25 дней до точки Х.

Глава 7

POV Захарий

Согласно последним данным Кровавая Ночь унесла жизни, в общей сложности, больше трех тысяч существ из человеческого мира: людей, Карателей и Клейменных. И это всего лишь начало подсчета смертей, тех, которые удалось обнаружить под завалами, обломками зданий. Наместник в приступе паники спрятался в собственном, роскошном доме в ожидании решения Карателей. Ольгердович игнорировал случившиеся события и пока не штурмовал ворота Питера.

В памятную ночь взрыва около двенадцати часов ворота для желавших ворваться в округ Питер были закрыты. Кто успел до названного времени, тот находился сейчас в относительной безопасности. А остальные Клейменные, заключенные в ловушках другими округами, сослужили хорошую службу -- отвлекали или развлекали других замов по округам. А я за это время успею завязать последние ниточки, связав Питер в свою сеть.

В ту страшную ночь пришлось убрать много ненужных политиков, мешавших выстраивать мир между людьми, Карателями и Клейменными. Многие Каратели отказались подчиниться Клейменному после того, как узнали о моих корнях, ттех пришлось также убрать за ненадобностью. Инфраструктура округа, слава святой земле, не сильно разрушена в результате первых дней бунтов. Благо людские мятежи удалось в кратчайшие сроки подавить.

Я половину сознательной жизни претворялся Карателем. Это было почти легко: главное не кривиться при виде других Карателей, не показывать, как омерзительно их присутствие рядом и моя сила -- вот что пригодилось. Я получил очень странную энергию от святой земли — мои руки приобретали нечеловеческие размеры и соответственно мощь. Этот эффект напоминал трансформацию Карателей, правда их тела не увеличивались в размерах, лишь жирные голубые коряги-вены натягивали кожу от сквозившей мощи.

Медицинские анализы, проводимые на работе, я долгие годы подделывал, а необычность трансформации объяснял тем, что мать родила раньше срока, появился недоношенным от этого и дефект.

Когда я впервые попал в Приам (да, сначала я жил в Приаме) в первый же месяц неудачно попался на глаза патрулю. Меня лично засадил в Темный Дом еще молодой предыдущий зам по округу Приам. Хорошо, что тот умер, жаль его сына пока не удалось отправить к отцу. Из Темного Дома я сбежал. До сих пор боюсь вспоминать целый день в заточении холодной темницы, один на один в кромешной тьме среди стонов десятков голосов. Благодаря силе (прежде чем пришла моя очередь пыток) удалось пробить проход под землей и выйти на волю.

Диану в свое время я пытался освободить от страха кромешной темноты, под видом наказания провел ей тренировку. Эффект от ночи в подвале был не тем, на который рассчитывал. Диана вышла бледная, с окровавленной, изуродованной рукой и молчаливая, свет потух в ее глазах, угольки погасли. С тех пор едва я приближался дочь словно умирала, выключалась от меня эмоционально. Каменная статуя, по которой хоть стучи, не отомрет.

Я пытался лишь обезопасить дочь, научить бороться с темнотой, чтобы, если когда-нибудь, как и я, окажется в подобном месте, смогла побороться за свободу, а не быть безвольной пленницей. Со страхами надо бороться -- это то чему хотел научить в подвале.

- Гектор просит выйти на связь... в противном случае начнет убивать! - у говорившего Клейменного передо мной оплывший глаз от побоев и лицо -- один сплошной кровавый синяк.

Я находился в личном кабинете, сидел за столом, устланном сотнями бумажек. Сотнями. Весь стол закрыт бесполезными документами и информацией по самым первым делам, которые в кратчайшие сроки необходимо выполнить. Например:

«Обеспечить новое законодательство (всё с нуля) обнулить правила жизни в округе. Обеспечить кров беглым Клейменным, успевшим пробраться в Питер.»

Раздался громкий взрыв, как от хлопка петарды. Я успел зажмуриться. Перед столом вырвались несколько Карателей и закрыли спинами от возможного нападения, но несколько капель крови успели проскочить на белые листы документов на столе, а взрывная волна согнала бумаги на пол.

Взрыв был не сильный, но теперь весь квадратный кабинет со стеклянными шкафами перевернут: горшки с цветами разбиты, земля из них упала на паркет и ковер; на белых стенах появились следы от останков взорванного Клейменного.

- Захарий, ты в порядке? - сестра протянула влажные салфетки, предлагая вытереть ладони и пальцы. 

- Вот и начал убивать! - коротко вздохнул я, пока Каратели в количестве двух штук галдели на весь кабинет и защищали от невидимой толпы убийц. - Вы обыскивали Клейменного на предмет жучков и взрывных механизмов?

- Да, зам! - коротко отдал честь один из Карателей.

- Если снаружи не было, - я рукой закрыл рот и начал почесывать подбородок, задумываясь. - Значит, Гектор заставил Клейменного съесть бомбу. И этот юнец правда думает, что ради горстки ребятишек я поставлю под удар целый народ? Какая глупость! Он настолько наивный?

Я спокойно засмеялся над мелким пацаном-Карателем, хоть обстановка в кабинете мало кому показалась бы веселой. После приглушенного взрыва в маленький кабинет начали врываться Каратели. Слишком запоздало, меня бы давно разорвало на части.

Я устало махал в воздухе, прогоняя новые и новые партии Карателей. На круглом ковре перед столом обнаружил отметины крови и полуразвалившийся труп, чьи ноги и руки валялись в разные стороны — хорошее «дружественное» начало переговоров со стороны Гектора.

Округом на округ Гектор не решится пойти. Стенка на стенку -- это совсем уж последний шаг, слишком дворовый способ достичь результата. Все-таки мы живем в цивилизованном обществе и не будем решать проблемы исключительно кровью, воспользуемся для начала языком. Я занял территорию Питера и отсюда не сдвинусь. Это дело многих поколений Клейменных, я лишь завершал результат.

Поднявшись с места, начал разбирать бумаги на столе, в это же время в кабинет была допущена женщина-уборщица.

После непродолжительной уборки в кабинет вновь постучались.

- Да! - гневно отозвался, в пальцах сжимая очень важный документ, а с его белой поверхности сползал пропущенный уборщицей ошметок плоти. Я поморщился, сжав в кулаке очень важную информацию, которую надо было теперь восстанавливать.

- Простите, зам, к вам посетитель! - предупредил охранник-Каратель.

Я руками раздраженно взмахнул, окидывая одинокое помещение придирчивым взглядом.

- Он очень просит! - добавил Каратель.

- Очередной смертник от Гектора? - присел обратно на стул, держа перед собой окровавленный листок с четким планом, правда теперь испорченным, по этой причине уронил обратно бесполезную отныне бумажку. Заново переделывать. Надо приступить к созданию специализированных центров для будущих, рожденных Клейменных. Малышей необходимо изолировать от людей и держать долгое время вдали от человеческих эмоций. Со временем попытаемся нарушить эту природную реакцию и приучить детей с рождения к людям. Ведь когда-то раньше Клейменные свободно жили с человечеством, значит была вероятность запустить обратный эволюционный процесс.

- Впускай! - скомандовал великодушно.

Ну и стал смотреть, кто же на этот раз посетит кабинет.

Дверь открылась, Каратель пропустил новоявленное, неизвестное лицо. Молодой парень среднестатистической наружности, не худ и не толст, разве что выглядел немного помятым, одежда в беспорядке.

Оставленные охранником наедине, мы с гостем долго изучали друг друга, а я ждал элементарного приветствия со стороны не воспитанного юнца.

- Ну? - подтолкнул к разговору после того, как не дождался вежливости. Паренек будто боролся с собой, возможно нервничал перед взрослым, занимающим высокую должность Карателем. Он -- человек или Клейменный? Никак не мог понять. Кулаки парень держал стиснутыми, готовился к бою. От этой мысли стало смешно.

- Я здесь только из-за Дианы. Будь моя воля...будь моя воля не пришел бы к вам!

И молодой человек гордо вздернул подбородок вверх, но руки так и не разжимал, джинсы на коленях грязные и от него чувствовался противный запах канализации. А меня будто молнией поразило в самую голову. Имя отчетливо всплыло в памяти, голос мальца прозвучал в ушах.

- Малыш - Артемка! - заулыбался и не сдержал легкого смеха. Удивляясь круглому миру, который столкнул две столь разные личности здесь в Питере. - Как я рад! Как рад! Проходи! -- вскочил с места, помахал парню, чтобы ближе подходил, но тот не спешил. Озирался, как юный зверек, впервые попавший на охоту и не знал, как поступить. Нерешительно оглядывался по кабинету и смотрел, как машу рукой.

- Проходи, не бойся! Сейчас кофейку попьем! - я еще раз похлопал по спинке своего кресла. Но раз малыш стеснялся, не решался подойти, то я выдвинул кресло и поставил его на середину ковра совсем близко к Клейменному. Рукой предложил присесть.

На черном телефоне на рабочем столе, нажал на кнопку, соединяясь с секретарем:

- Любася милая, Катюшку позови и кофейку с пончиками! Есть будешь? - последний вопрос задал Твардовскому, по моим воспоминаниям малыш сильно похудел. Клейменный резко мотнул головой, будто прогонял мух. - Без еды, Любася, но кофе с пончиками бегом! Жду!

Я отжал связующую кнопку на телефоне и заулыбался вновь скромно усевшемуся Артему. А что у того с рожей? Вот это жизнь его потрепала. Я наклонился к его лицу, чтобы рассмотреть нового Артема.

- А что с тобой? - вырвался вопрос. Он не мог настолько измениться, слишком разительные изменения за пару лет, которые не виделись.

Клейменный долго размышлял ответить мне или нет, вцепившись бледными пальцами в черные подлокотники рабочего кресла. Катерина прервала его тихий внутренний диалог с самим собой, а меня заставила выпрямиться.

- Артем, привет! А Диана? А Диана с тобой? - спросила она.

Я нависал с одной стороны кресла над новым Артемом, сестра с другой. Клейменный на красноречивые взгляды не отвечал, сцепил пальцы в замок и теребил нервно между собой. Накручивал пальцами неизвестные круги.

- Мы с Дианой были на острове, а там... в общем... Диана обнаружила жучок на своей куртке от Гектора! - рассказчик перестал говорить и наконец, поднял взгляд серых глаз на меня, потом на Катю. Мы с сестрой медленно распрямились и разошлись каждый по своим углам. Катя -- к окну с целью насладиться свежим воздухом. Я занял место напротив стола, положил ладони на твердую поверхность и выдохнул раздражение, тем самым пытался восстановить спокойствие. Затем коротко скомандовал:

- Рассказывай!

Понадобилось двадцать минут, чтобы выудить необходимую информацию, порой клещами выпытывал у одной и второго неизвестные мне прежде подробности из биографии единственной дочери. С каждой новой открывшейся правдой я все сильнее и сильнее массировал переносицу и лоб. Мигрени часто сопровождали из-за сильного эмоционального перегрева.

- Откуда, сопляк, узнал, что Диана -- моя дочь!? Расчетливый сукин сын! Как Катя? Как, сестра моя? Ты мало того потеряла ее в людском мире, я с ног сбился, придумывая, как выручить из Приама дочь, так оказывается она шуры-муры крутила с заклятым врагом? И ты знала? В твоей тупой головушке не возникло мысли! - встал я напротив сестры и поднял указательный палец, обозначивший мысль или подозрение. - Не возникло мысли, что Гектор хочет до меня добраться через дочь?! Думаешь, Каратель обратил внимание на красивые глаза моей дочери?!

- Не кричи на меня! - вскинулась Катя, отодвигаясь от окна и прохладного ветра на высоком этаже. - Конечно, я подумала, что Диана пришлась ему по душе! Откуда он мог узнать?

- Откуда я знаю, откуда он мог знать! - перебил. - А откуда он каждый раз знает, что желаю его отравить или убить? Чуйка у него неплохая, весь в отца. Вот зараза! - я пальцами перебрал имеющиеся пряди волос. Сейчас с удовольствием вырвал бы их, но я их только недавно нарастил, надоело перемещаться постоянно в парике. В человеческом мире я имел темные, густые волосы и проколотые уши.

Я присел на край стола, отвернувшись от сестры и Артема, локоть поставил на колено и пальцами массировал виски в попытках наладить эмоции. Мои действия сопровождало непрекращающееся молчание.

В мои планы не входил остров с оставшимися детьми. Будем честны оставшихся молодых пришлось оставить на возможную смерть, без необходимого продовольствия, хороших лекарств, одежды, без средств обихода, учебников во что они превратятся? Со временем -- в стадо животных. Пропажа дочери тоже не входила в планы, поэтому сейчас был занят планом, как вызволить Диану из Приама, а на самом деле она оказалась пленницей на острове в лапах Гектора. И что самое ужасное -- враг узнал о моей единственной слабости, а я очень старался минимизировать контакты с дочерью, чтобы никто не прознал о ней.

Так и не разворачиваясь, глядя на светло-желтую, крашеную стену перед собой, спиной к Артему, спросил у паренька:

- Эй, юнец, любишь мою дочь?

- Ээээ...

- Быстрее. Да или нет. На такие вопросы всегда знаешь ответы! - поторопил Артема в ожидании нужного ответа. Был необходим ответ «да»

- Да. Пожалуй, она -- самое дорогое для меня существо. Без нее и не знаю даже кто я, зачем я, кому я...

- Хороший ответ, - теперь я повернулся лицом к Твардовскому  и улыбнулся, приняв решение. - Катя, ты исправляешь допущенную ошибку, не знаю, как вы это сделаете... - я обвел пальцем двоих гостей в своем кабинете. - Возьмите минимальное количество помощников. Пять-десять максимум, огромную компанию не соорудишь для спасения. Я буду отвлекать Гектора, а то он обещал присылать головы Клейменных, а вы пробираетесь на остров. Самое главное -- спасаете мою дочь, остальных жителей -- по возможности. Артем, если выполнишь задачу, Диана в твоем полном, безоговорочном пользовании. Рядом с океаном у меня имеется пустующий двухэтажный дом для тебя и Дианы. Более того, дам нормальную должность, помогу вам с Дианой с детьми. Уверен смогу вам дать нормальное потомство без каких-либо отклонений. Немного помучаемся, но в принципе это возможно, даже учитывая наши схожие гены.

Я наклонился к нему вниз и прошептал на ухо очень тихо, чтобы даже Катя не слышала:

- Я дам тебе всё за спасенную дочь...и …желательно, голову Гектора.... Я всегда помню исполнительных работников, Артем.

Глава 8

В тексте используются слова из песни Кипелова "Я свободен"

POV Диана

Оказаться в новом людском мире было страшно или, скорее, непривычно. Прошло совсем мало времени — неделя, но это как параллельная реальность, не имеющая ничего общего с привычным Приамом. Тем, в котором жила четыре последние месяца и успела привыкнуть к широким оживленным улицам, наполненным вечным муравейником людей. Сегодня пустота царила на дорогах, крайне редко проезжали машины, в основном черные, служебные Карателей.

Гектор заставил накинуть капюшон на голову, скрывая «кричащую внешность», как он выразился, от любопытных личностей. Ведь на каждом шагу вывески, плакаты на столбах и экранах демонстрировали мое лицо крупным планом, с короткой надписью «разыскивается». Обещали бешеные деньги за мою поимку.

Гектор дал возможность напиться эмоциями на целую неделю вперед.

Вдвоем прогуливались по парку, потом осмелели -- вышли на центральную дорогу. Если люди и передвигались, то в основном быстро и испуганно. Несколько раз в процессе прогулки останавливали Каратели, на что Гектор прикрывал спиной, показывал волшебный документ доблестным сотрудникам и нас оставляли в покое.

Больше разговоров друг с другом не вели, несколько незначительных фраз или скорее замечаний, когда Карателю совсем уж надоедало молчать. Представляю, каково Гектору молчать и тихо идти рядом, то курить, то пинать снег или лепить снежок, а потом бросать его куда-нибудь в дерево. Он -- гиперактивный и сидеть на месте и уж тем более молчать явно не умел. А я могла часами молчать, молчанием могла убить.

Невидимая стена между мной и Гектором не уменьшилась, а с каждым днем становилась все крепче и массивнее. Мы и шли, соблюдая дистанцию. Палач и жертва, пленница и надзиратель, хорошо, что хоть без ошейника или поводка. И каждый шаг я помнила, что Гектор рядом со мной по одной причине — личный конвоир, который ждёт, пока наемся, а потом посадит под замок.

В обед зашли в небольшое кафе, простенькое без изысков. Уселись, разделись и опять же перебрасываясь короткими замечаниями -- ответами. Едва ли пару раз посмотрели друг на друга, и то, когда другой не видел или изображал слепого.

Очень неудобно вдвоем, хоть и были в кафе посетители, но нам не комфортно. Я теребила солонку нервным жестом, Гектор в телефоне. Оба строгие заложники молчания.

Язык казался тяжелым и неконтролируемым, я не могла выдавить из себя ни одного слова.

Какие слова? О чем еще говорить? Не существует подходящих слов для описания этой обстановки: холодно, мрачно и слишком напряженно для моих нервов. Незаметно для себя носком кроссовка постукивала по полу. Когда заметила свой жест, прекратила стучать. 

Странный хлопок заставил вздрогнуть. Я не сразу поняла от чего возник странный звук, но обернувшись, увидела за столом по соседству девушку лет шестнадцати (по виду младше) с черными, распущенными волосами, которая то надувала жевательную резинку, то лопала розовый шарик. Это и был странный звук. Незнакомка слушала музыка в больших круглых наушниках, полностью отрезанная от мира, а ложкой помешивала кашку в форме с мороженным.

От нее исходил шквал эмоций, целая буря! Радуясь возможности отвлечься от тишины, стала тайком изучать страхи девочки. Настолько близкие по душе, настолько их много! Может, в этом и проблема, я обычно ловила человеческие страхи вскользь и сразу, отобрав «еду», убегала к другому источнику. А сейчас в кафе больше не было питательных страхов, поэтому за неимением лучшего вцепилась в жертву.

Девочка -- один комок непрекращающихся страхов, один заканчивался другой начинался. Бесконечная нить страхов. И когда девушка, проглотив последнюю ложку мороженного оставила деньги, оделась, и пошла на выход, я не раздумывая встала со стула, подхватила куртку и приготовилась бежать. Уж больно страхи ее показались питательными, они пленили, опутали, повели за собой, как хищника на запах крови.

Официантка как раз расставляла блюда и улыбалась моему соседу, когда я предприняла попытку бегства.

- Куда? - Гектор ухватил за локоть, блокируя возможность бежать. Недовольно нахмурил брови.

- За девчонкой. Мне надо за девчонкой! - объяснила, попутно попыталась вырвать руку из стальной хватки, но ее разве что ломом отодрать. - Пусти! Мне надо! - повысила голос.

Дверь кафе закрылась, отрезав еду от меня.

Случившиеся события вызвали у меня недовольный оскал и рык на Гектора. Тот среагировал, выпустил руку. А я, выпущенная на свободу, выбежала вновь на прохладную улицу. Оглянулась по тротуару, нюхая страхи и выискивая те, которые отчетливо запомнила у девчонки.

Когда увидела добычу в черном пальто, спокойно переходящую дорогу, у меня вырвался вдох облегчения. Резко рванула на дорогу, не вовремя приостановленная постоянно мешающим жить Гектором. Одной рукой Каратель на ходу натягивал куртку.

- Что за спешка? Куда намылилась? А поесть сначала никак? - я не отвечала только направилась вперед по зебре дороги. Шла и шла, по-прежнему с плененной кистью руки. Гектор не отпускал, но позволял идти, куда надо. Раздраженно что-то спрашивал, а я не отвечала.

Сейчас была важна девчонка. Знакомые страхи, такие родные! Как будто собственные, намертво въелись в мысли, в тело и с каждым шагом за девчонкой я вбирала их внутрь себя. От этого мои собственные усиливались.

Так тепло от еды и одновременно очень холодно в груди, когда страх разрастался подобно вирусу по моей крови и плоти. Когда перешли дорогу Гектор резко взял за плечи и очень раздраженно спросил:

- Быстро отвечай! А то вернемся на остров! Что с тобой творится? Ты странная!

- Еда! - я не могла найти сил оторваться от темноволосой молодой девушки. Она уходила и от этого было почти физически больно. Я теряла ее страхи.

- Еда! - грубо передразнил Гектор, отняв руки от меня и подняв перед нами. - Ты -- ешь, а я тоже может голоден и есть хочу!

- Можешь вернуться и есть! - предложила нервно и направилась вдоль аллеи за одиночкой, за пищей.

Все время, которое мы преследовали девушку, я хотя бы отвлекалась от мужчины рядом, временно подзабыла о его существовании.

В тот момент я себя чувствовала не хищницей, поедающей добычу, а наоборот словно я жертва, посаженная на поводок. И меня вели на цепочке.

Гектор злился, дергал, пытался остановить, более того дал последние пять минут, а потом пригрозил понести кверху ногами, если понадобится. Ему голодно, он замотался молчать и ходить за неизвестной девчонкой.

Когда оставшиеся пять минут почти завершились, девочка пришла к многоэтажному дому. Мы успели нырнуть в открывшееся пространство подъезда, благо девочка весь день ходила в наушниках и не слышала скрипа двери.

- Какого хрена мы сюда пошли? - очень грозным шепотом спросил Гектор и дернул за руку в очередной раз.

Шаги девушки были слышны на втором этаже.

- Интуиция о чем-то кричит. Нам надо за ней!

- Не верю я в женскую интуицию. Девчонка домой пришла! - Каратель ткнул пальцем вверх, где стук каблуков раздавался эхом по одинокому подъезду.

Слежку мы все-таки продолжили. Девочка шла двадцать этажей, спокойно, иногда останавливалась в проходах, переводила дух и мы вслед за ней. И так до последнего этажа.

На предпоследнем остановились, прислушиваясь к странному скрипу, скрежету. Молча переглядывались с Гектором, пока слушали странный звук. Это не звук открываемой двери. По идее давно надо было оставить девчонку в покое, но я не могла перерезать странную нить, которая связала меня с едой.

Ее страхи, ее боль была родная, схожая с моей.

На последнем этаже оказалась маленькая лестница с выходом на крышу, куда, видимо, и нырнула незнакомка. И вновь Гектор попытался утащить, потому что времени мало, а необходимо было до пяти часов проехать границу, в противном случае мы рисковали застрять, потому что во вторую смену на пост заходил какой-то плохой Каратель и Гектор не мог с ним договориться.

Но я, упертая, все равно нырнула на волю, на высоту двадцатиэтажного здания. Резкий порыв холодного ветра выбил дыхание, украл на некоторое время, потом вернул. Позволил привыкнуть к своей мощи на громадной высоте.

Перед нами крыша дома и лишь небольшой кирпичный забор высотой в двадцать сантиметров предохранял гостей от падения. Девчонка нашлась на его краю, с наклоненным корпусом вниз. Она всматривалась в городское полотно из зданий и редких деревьев.

- Эй...Эй..Эй, дамочка! - Гектор первый рванул вперед, чем спугнул девчонку, заставил ее испуганно развернуться и вскочить на кирпичную конструкцию. На самый ее край.

- Я прыгну! - неожиданно девочка вскинула ладони, изображая стену, шлагбаум, чтобы не смели подходить ближе.

Каратель послушно остановился:

- Всё…всё…понял! Ты сойди с этой хрени...ветерок подует и тебе трындец! - кивнул головой в сторону черноты.

А я прокляла Гектора в очередной раз, незнакомка не была готова к последнему шагу в пропасть. Пока была на грани, а Каратель спугнул, заставил принять отчаянный шаг.

Я очень недовольно укоризненно резанула взглядом, как скальпелем, по Карателю, и тот от неожиданности пожал плечами. Так и не понял, в чем повинен.

- Тихо, - я сделала неуверенный шаг к девушке. Остановилась, ожидая ее решения или реакции.

- Не подходи... - та сделала небольшой шажок назад, ее пятки на половину оказались над пропастью.

- Не паникуй! - улыбнулась я натянуто, как это делал иногда Гектор, желая обмануть. - Я вон там посижу. Никогда не была на подобной высоте. Вон там... -пальчиком указала на местечко недалеко от нее. Девочка насторожена, доведена до предела. Ее колени чуть согнуты, словно готовы к быстрому прыжку.

Я аккуратно приблизилась к краю кирпичного забора, встала на расстоянии примерно двух метров от «еды», затем присела на приступочек, а ноги свесила в пустоту.

Как сильно сдавило грудь! Один шаг, всего один глубокий вздох и шаг в пустоту. И лететь вниз неподъемным камнем и океан уже не спасет от падения.

Девочка тоже аккуратно присела на забор недалеко от меня, каблуками постучала по кирпичной кладке, нос наклонила почти над самым краем.

Не знаю, сколько бы сидели в молчании, если бы я не слушала ее настоящие страхи. Ее мысленные разговоры, поэтому казалось, что незнакомка делилась секретами.

Одиночество — оно, как тень, ходит рядом, бродит и от него не избавиться. Преследует на каждом шагу, неотъемлемая часть тебя, исходит изнутри. И как избавиться от тени «одиночества»? Правильно -- закрыться от света дня, от солнца. Иными словами -- завершить жизнь, прыгнув вниз.

Я слышала ее дикий разговор в мыслях, ее страшные воспоминания. Столько страхов звучало в голове, маленькие, но огромное количество. Девочка погрязла в отчаянии.

«Мама...мама опять пришла домой с любовником.»

А девчонка слышала их приглушенный за стенкой «трах».

«Папа...папа забыл обо мне...новая семья...новая.»

И как подведенный итог — родители не любят. Прозвучал вердикт в ее голове.

Меня позабавил глупый вывод шестнадцатилетней девушки.

Папа не успел заехать вчера на День Рождения и подарить новый телефон. А мама всегда на работе, меняет любовников, ходит по вечеринкам и на нее не обращает внимания.

Внезапно девочке надоело молчание и потому она подала первые признаки жизни. Спросила тихим голосом, от дрожи ее зубы постукивали друг об друга:

- Вас любят родители? - девочка искоса поглядывал на мой профиль. А я почувствовала словно удар кнута Карателя, рана образовалась от ее слов. - А вот меня не любят, - она грустно опустила нос себе на ноги и на пустоту.

- Глупости, - фыркнула и рассмеялась. - Если твои папочка и мамочка не могут уделять тебе необходимое внимание, это не значит, что они тебя не любят. У них тоже жизнь и они не обязаны плести тебе косички и наряжать в платьица.

Не знаю откуда взялась злость, понимала, что грубо, но остановиться не могла.

Наверное, у девочки ощущение, что я ее тоже ударила кнутом.

- Как может быть, чтобы родители не любили? Как такое возможно? Они же зачали тебя как-то в любви? Как? -повторяла сама себе. Спрашивала не у девчонки, а скорее у себя. Надоело чувствовать этот страх от девчонки, поэтому потянула его на себя, почти физически ощутила мощную волну страха, как та вошла в тело, наполнила теплом и силой каждую клеточку. И принесла немного тошноты.

Первый страх девочки полностью во мне.

Как такое может быть? Родители всегда любят.

Один был, как инкубатор, который выносил девять месяцев, произвел на свет и отдал в чужие руки без мук совести.

Подарила одно сраное зеркальце за тринадцать лет. Я даже не всплакнула, когда стояла над ее гробом, не зная, что сказать.

Как может быть, чтобы родной отец не любил? Откуда мне знать это чувство? Когда отец тебя намеренно убивает для своих целей, когда делает из тебя урода. Когда сажает в клетку, как дикую тварь, животинку? Когда максимум, что доброго от него слышала: «Привет. Все хорошо? Проблем нет? Пойдем поедим, а то у меня собрание на верхушке через двадцать минут.»

Девчонке стало легче от исчезнувшего страха, она временно перестала согревать себя руками. Плечи немножко распрямились.

А потом следующий страх, как магнит. И девочка его озвучила, выливая на мои плечи проблемы, а я приняла:

- Знаете, в лицее меня называют нищенкой, ребята по очереди крошки от булочки кидают на стол. А в обувь иногда наливают газировку. Вы знаете, каково это быть грушей для битья? - девочка в ожидании ответа, задержала дыхание, будто ей нужна помощь, рука поддержки.

- Что ты девочка, - произнесла скупо, сквозь зубы. - Откуда мне знать, какого это быть грушей для битья?

Невольно потрогала волосы, подстриженные! Значительно отросли, сейчас достигали почти живота, а после отрезания были по грудь. Мне кажется в тот момент, когда изуродовала любимые волосы Артема, я уничтожила свою любовь к нему. Это был какой-то переломный момент в жизни.

Потрогала кончиком указательного пальца губу, которую в том же женском туалете одна из Роз разбила ладонью с кольцом.

Потом я прикоснулась к шее, где обозначилась розоватая полоска шрама от хлыста. Кожица там совсем нежная, розоватая.

Теперь из-за отца я изгой во всем мире: в человеческом, в мире Клейменных и в мире Карателей. Нигде нет места. Я никому не нужна.

Я вновь потянула за ниточку страх девочки, губкой впитывая, и чувствуя, как насыщаюсь едой. Опять затошнило от этого ощущения.

И мы вновь замолчали. Я в предвкушении нового страха со стороны девочки. Тот наступил и заставил понуро опустить плечи:

- Я боюсь, один мальчик меня не любит. Он порой улыбается, подмигивает, но боюсь, что откажет, если приглашу на свидание. Таких, как я, много. А если он из вежливости сходит на свидание, а на самом деле я ему не нравлюсь?

Ее слова бились и бились о мое застывшее в одной позе тело.

Как может быть, чтобы парень, который тебе все-таки нравится, трахает тебя, шепчетласковые словечки, глубоко погружается в тебя. Ты позволяешь это, раскрываешься перед ним. Трепещешь от наката оргазма всем телом, блаженно стонешь.

А он про себя молит: «Давай, давай тварь, кончай! Доверься мне! Доверься и расскажи, где твой мир. Доверься — расскажи, продай свой род и я, так и быть, возможно, сохраню тебе жизнь.»

Я съела последний страх. Взяла внутрь себя, глядя как девчонка спустилась с забора. Гектор галантно подал ей руку, что-то сказал, по-дружески протер плечи, согревая от холода, успокаивая, как ребенка. Я следила за этим действом и не двигалась.

Потом встала с забора, услышав за спиной звуки знакомой песни. Видно, окно на одном из этажей внизу открыли и до меня донеслись слова:

«Я свободен от любви, от вражды и от молвы,

От предсказанной судьбы и от земных оков.

От зла и добра.»

В точности моя жизнь. Солист, ты для меня поешь?

Гектор повернулся, приподнял бровь вверх и поманил по-хозяйски пальцем. Довольно подмигнул на хорошо выполненную работу.

А я покачала головой, так что волосы взметнулись, закрыли лицо и мою сумасшедшую, внезапную улыбку. Она безумная изуродовала половину лица.

Смех разрывал горло, рвал его и выходил наружу. Я не смогла сдержать его. Поэтому смеялась, глядя на вмиг застывшего в одной позе Гектора. Не видела его полной трансформации прежде, а тогда увидела. Его лицо покрылось голубыми жилами, как у старика.

Сзади услышала глупые слова песни, которые громко звучали будто ради меня, как гимн одиночества.

«В моей душе нет больше места для тебя,» -- поделился солист.

Я резко развернулась на пятках на самом краю кирпича, не боясь упасть, только задалась вопросом. В моей душе есть ли для кого-то место? Есть. Но добровольно, сам, никто не желал поселиться в моей душе.

Распахнула руки! ВАУ! Как чертовы крылья в разные стороны. Только на них не улетишь, зато ощущаешь, как ветер толкает в грудь, мечет волосы назад, с силой отодвигает. Не дает упасть, будто говорит одумайся.

Всего один шаг в ту пустоту округа. В самую сердцевину обветшалых зданий и там уже никого не будет.

И нет пустоты! Нет одиночества! Нет страха быть одной! Там НИЧЕГО нет!

Сделала шаг в бездну и почувствовала, как сбилось дыхание. Одиночество подхватило за руки и...

«Я свободна с диким ветром наравне.»

Глава 9

POV Диана

Приятное чувство свободы заставило улыбнуться небу, скрытому грозными тучами.

Больше не было опоры под ногами, сердце застыло от легкого испуга. Я сделала это. Еще секунду и тяжелым грузом рухну вниз. Притяжение к земле сработает, заберет меня навсегда.

Одна секунда, вторая, еще несколько прошло, а я не падала, ноги болтались над пропастью, не соприкасаясь с бордюром. Я летела в воздухе, а дикий ветер держал за талию и не давал вдохнуть полной грудью.

Замельтешила руками, загребая воздух стараясь проплыть вперед по направлению к обветшалым зданиям, упасть намертво и разбиться. Но ветер не давал.

- Прекрати мельтешить! - крикнул на ухо. Но ветер ведь не умел говорить голосом Карателя -- поняла очевидную истину. Я так хотела вперед — в пустоту, упасть и разбиться вдребезги об асфальт, там заключена долгожданная свобода.

- Абрамова, очнись! Не дури! - прежде я не слышала таких странных ноток в голосе Гектора. Необычная интонация для него, именно это немного смутило. Почему ветер разговаривал и, более того, имел голос Гектора? Послушно прекратила двигать руками, как несмышленый грудничок, позволила потянуть свое тело назад. Через секунду ногами коснулась бетонной крыши, но руки Карателя, изуродованные голубыми венами, держали по-прежнему на груди и животе.

Влекомая крепкими руками завалилась назад. Осела на холодный бетон аккурат между ногами Гектора и оперлась спиной ему на грудь. Схваченная и лишенная возможности двигаться. Сзади тело Гектора взяло в объятия и не отпускало. Странное у мужчины дыхание, нервное, рваное, как волна то накатывала, то откатывала. А учащенное сердцебиение Карателя подсказывало, что он взволнован. Испуган? Не думала, что увижу бессердечного, черствого Гектора напуганным. Какова причина сегодня? Пленница сбежит?

- Вы в порядке? - спросил женский голос, а я не помнила, откуда прежде слышала его, смотрела на грозное небо над головой, покрытое темными тучами, как черным ужасным покрывалом, и пыталась вспомнить.

- Девочка...иди...иди отсюда...- приказал Гектор, рукой помахал в воздухе над нами, прогоняя долой нарушительницу тишины.

Не знаю сколько мы сидели на холодном бетоне; как младенцы, заново учились дышать ровно, а не напугано. Мое тело внезапно окатил озноб, потом еще и еще. И начало не переставая трясти от пережитого адреналина, на что мужские руки сильнее сомкнулись на груди с целью или переломать ребра, или согреть. Я находилась где-то в иной реальности, далеко-далеко отсюда, возможно, летала до сих пор с ветром.

Теплые объятия не помогли остановить дрожь тела, холодный ветер на высоте тоже не способствовал теплу, поэтому мы спустились с крыши в подъезд. Гектор вел за руку, сжимал мои холодные пальцы, не отпускал, будто боялся, что я исчезну, убегу. Куда мне? Ходить было тяжело, тело клонило к земле. С лестницы едва не свалилась, спускаясь. Каратель вовремя снял и придержал навесу перед собой кистью одной руки за бедра. Столь знакомая поза заставила прикрыть веки и носом уткнуться ему в шею, отрекаясь от происходящего. Это не со мной. Не со мной.

Спустились по ступеням и оказались возле подоконника, куда Гектор аккуратно посадил, предварительно убрав с поверхности горшок с голубыми маленькими цветами. Протиснул свое тело в обхват моих ног, скрестив мои конечности у себя на пояснице.

Адреналин купался в теле, заставлял дрожать пальцы, которыми ухватилась хоть за чьи-то плечи в поисках спасения. От Гектора всегда исходил непонятный напор, который сбивал с мыслей. Не прикоснувшись и пальцем, даже не целуя, Каратель уже затопил теплой волной. А затем его губы обрушились на мои. Захватили. Перепутали мысли и перекрыли даже поток адреналина. Гектор сам, как адреналин, всегда заставлял дрожать. И дыхание его шумное, тяжелое, как и мое. Будто и он сейчас испытал взрыв адреналина.

Как безумный целовал. Время, холод бетона, сомнительное место-подъезд забылось. 

Не целовались, а сражались за воздух.

Прикасался Гектор странно, необычно, пальцы его поддерживали за затылок, поглаживали щеку.

Его губы оторвались, но лишь затем, чтобы прикусить кожицу на шее и хрипло прошептать на ушко:

- Я так пересрал. Больше не улетай, птичка, - от слов взорвался чистейший кайф в крови. Затопило с головой.

Сильные руки помогли устроиться коленями на подоконнике, затем нетерпеливо сняли с меня пуховик. 

Не поняла, как оказалась с раздвинутыми коленями, со спущенным джинсами до середины бедра, футболка задрана до шеи за ненадобностью, лифчик завернут под грудью, чтобы не мешался. А ткань белья просто отодвинута мужской рукой.

- Я говорил, какая ты красивая?

Пальцы вытворяли что-то невообразимое, то по кругу, то резко то мягко игрались с моей плотью между ног. Поглаживали, ласкали, то были грубые и резкие, то нежные. Но какие бы ни были, они имели одну главную цель - "сорвать мне крышу".

- Нет. Не говорил, - с трудом прошептала.

Чернота его глаз полностью поглотила. Гектор странным взглядом заскользил по телу, буквально потрогал каждый миллиметр плоти, заострил внимание на сосках. Он любовался и не скрывал этого. Смотрел, как на красивую картину. Его взгляд не прятался, не скрывался, откровенный, безумно похотливый, дерзкий, манящий и обещавший море, целый океан любовного удовольствия.

Гектор не смотрел в глаза, только на мое тело, словно оно для него самое важное и желанное.

- Моя осечка. Мне очень-очень нравится твое тело, - подтвердил догадки. Наклонился к моей груди, обдав горячим, нервным дыханием кожу. Языком медленно поддел, как ягодку, напряженный сосок, заставляя от удовольствия сильнее подать бедра вперед, потом назад. Заскользить мокрыми складками по его пальцам.

- У меня постоянно рвет крышу от желания засунуть в тебя член.

От его похотливых слов вновь бросило в жар, а на груди стало прохладно от жадных покусываний-поцелуев. Мужские пальцы погрузились внутрь меня. Тепло, мокро и очень возбуждающе. Готова принять его хоть сейчас, жаждала, чтобы поскорее заполнил горячей плотью и согрел еще сильнее.

Но Гектор не спешил, целовал мои ребра, живот, едва-едва прикасался губами, а от каждого прикосновения тело простреливало, прошибало насквозь. Заставляло вздрагивать в руках Гектора.

- Твои губы, твое тело, твой запах...нереально заводят.

Из груди выбило дыхание и чтобы не воскликнуть от затопившего с ног до головы оргазма замаскировала свой стон поцелуем. Обхватила Гектора за лицо, притянула, как необходимое и поцеловала. Мужские пальцы остановились внутри меня, обхваченные сокращающимися мышцами лона. Насладились тем, как я вздрагивала от экстаза.

А я резко очнулась. Проснулась от холода, вернулась из параллельной реальности, в которой пребывала после прыжка. Темнота рассеялась в голове, оставила после себя трезвый разум и воспоминания: Гектор — мой личный надзиратель, холодный подъезд дома, я со спущенным штанами, с голой грудью и едва избежавшая гибели. 

Это было какое-то сумасшествие. Дикое сумасшествие заставляло отвечать на ласки этого мужчины, но больше не будет. Табу.

Резко очнулась, оторвала пальцы от мужской шеи, с ужасом понимая, что натворила и что творю. Гектор продолжал трогать, проводить нетерпеливые дорожки по моей спине и ягодицам. Сжимал твердо до легкой боли, пододвигая вновь к своему твердому телу. А взгляд мужчины заплывший, черно-мутный, как сонный.

- Спустись, - Каратель подтянул за ноги ближе к концу подоконника, грудь оказалась напротив его полураскрытых губ. - Я хочу тебя.

- Нет! - быстро ответила. Голова запоздало заработала.

- В смысле, нет? - голос Гектора стал грубее. Мое голое тело прижал к себе, а ртом закрыл мои отказы.

Губы отдирала от него, крутила головой, ладонями отталкивала напирающую грудь, попыталась снять наглые ладони, скользящие по ягодицам.

- Нет! - повторила грозно. Но в ответ крепкие руки спустили с подоконника и поставили ровно на пол. - Нет...слышишь. Ты понимаешь слово "нет"? - язык во рту мешал говорить. - Я не хочу!

В ответ прислонил голыми ягодицами к холодной стене подоконника, от которой мурашки прошли по телу. Поцеловал шею, языком лизнул кожу. Сразу поняла к чему вел этот жест. К очередному засосу. Секунда и шею опалило болью, я схватилась за мужские руки, которые держали за ягодицы, и невольно морщилась от болезненного ощущения от очередного засоса.

- Ты -- изверг! - эхо в подъезде повторило мои слова на несколько этажей. Через плечо Гектора увидела бетонную лестницу и несколько квартир на двадцатом и девятнадцатом этаже, которые выходили как раз сюда на площадку между этажами. Глазок в квартирах демонстрировал вид на нас. Я от ужаса едва не потеряла дыхание.

- Повернись! - прошептал на ушко.

Он меня здесь? Здесь хочет взять раком?

- Ты хочешь меня, - Гектор продолжал шептать, пальцами заскользил между моих раздвинутых ног с целью опять лишить рассудка.

Это была ошибка, это была не я. Я не хочу его больше. Никогда.

- Не ломайся...я хочу тебя, а ты меня. Какой смысл в этих играх?

Играх? Играх? Для него жизнь -- игра. Он король, а остальные пешки. Или скорее он -- дама в шахматах, ловкая и изворотливая, самая сильная фигура. Всех съедает ради своих целей.

Со вздохом нырнул в меня пальцами. Мягко попытался развернуть к себе задом и наклонить для максимального удобного секса в чертовом, грязном подъезде. На виду у людей, нагнуть меня раком и воспользоваться.

- Я не хочу, Гектор! - в последней попытке попыталась удержать свое тело в одном положении и не развернуться.

- Естественно, потому что ты уже...

Не успела ответить на замечание, когда раздался подозрительный звук, словно кашель заболевшего человека. Гектор перестал разворачивать к стенке, ослабил нажим на ягодицах, схватил полы куртки, притянул меня к себе, спрятав в объятии одеждой.

Донеслись шаги по ступеням, громкие, отчетливые. Я спрятала лицо от гостя на плече Гектора. У его груди.

Оба с Карателем замерли в ожидании дальнейших действий, замолчали, перестали драться.

Лицо и тело горело. Я побывала на грани смерти, потом взорвалась от сладкого оргазма, а сейчас попалась почти голая на глаза жителю подъезда.

Какой позор!!!

- Добрый де…вечер... - приветствовал Гектор гостя. Я же не поднимала красного лица от груди Гектора.

- Добрый вечер, молодежь! - поздоровался спокойно мужчина, судя по голосу довольно приличных лет.

Мне хотелось сгореть заживо, сжечь тело, хоть оно итак горело от стыда.

- Святая земля, какой позор! - прошептала груди Гектора, спрятавшись в его футболке, пальцами вцепилась в ткань, как за спасательный жилет в открытом океане. - А если кто-то из жителей видел?

- Тогда мы станем звездами порно-роликов в интернете. - пояснил Гектор с усмешкой. Когда хлопнула дверь одной из квартир, известив о том, что мужичок зашел домой, первым желанием было ударить Карателя по голове, чтобы потрясти его мозги. Но слыша заразительный смех, в ответ тоже глупо захихикала. Это все от нервов, слишком много эмоций за тяжелый день.

На улице стемнело, значит скоро пять часов и пора поспешить на границу, а то рисковали застрять в Приаме.

Глава 10

POV Гектор

Единственным правильным решением было бы убить ее прямо сейчас. Находясь в машине, поднести нож к тонкой девичьей шее, где алел засос, и перерезать. Это моя обязанность, как Карателя. Тварей, подобных ей, я должен убивать без мук совести. Обязан брезговать ее телом, кишки должно скручивать от омерзения.

Столько раз говорил себе — убью, как только получу доступ. Будешь дерзить — убью, но сегодня была возможность осуществить эту угрозу, а я не смог. Более того, оказалось смерти ее не желал. Мои громкие слова оказались пустым выхлопом.

А что желал сейчас понять не мог... хотя нет.

Трахаться -- да, жутко хотел взять ее. Причем сейчас, сидя в машине и разгоняясь по свободной дороге в сторону леса, где был вход к Клеймённым. Через границу спокойно пропустил  знакомый Каратель, я только махнул рукой, когда проезжал мимо. Он не тормозил на границе, не проверял документы, знал мою машину и потому допускал свободный проезд.

Столько похотливых мыслей я сейчас мечтал воплотить.

Остановить машину. Опустить спинку ее кресла до положения лежа, где она сидела равнодушная и зажатая, снять с нее верхнюю одежду и раздвинуть ножки. Господи, какие же у нее сексуальные ноги, созданы чтобы я раздвигал их и закидывал себе либо на бедра, либо на плечи. Девочка-обложка, девочка-картина, будто вырезали из глянцевого журнала для мужчин. Полуголый разворот я бы поставил себе на заставку в мобильнике. Красивая, а своей красотой ни кичилась или сама не осознавала насколько красива? Ее фотки до сих пор не удалил. Это была лишь работа, из-за которой Ольга начала наезжать.

Да. Для работы я часто пялился на ее полуголые фотки из раздевалки университета и ждал, когда точка в программе слежки начнет двигаться и выйдет, наконец, из дома. Я тогда успел прицепить жучок ей на куртку и ведь мог спокойно отпустить ее, ожидая того момента, когда покажет вход в их мир. Не иначе как дьявольская сила командовала мной. Она же заставила радостно подскочить с дивана в День Рождения Люды, обнаружив, что Диана вышла из дома. Люда -- умничка, доходчиво объяснила и про Семена, и про Диану, не знала только что воспользуюсь полученной информацией и нарушу великое празднование. Диана сильно вывела из равновесия Семеном и полным игнорированием меня. Столько времени прошло, а она даже не обрадовалась моему приближению. Пришлось преподать ей урок в Темном Доме, дабы никаких Семенов больше не было. И кто же знал? Что там не Семен, там тварь Твардовский. Андрей обнаружил Твардовского, выбегающего из ее дома, как раз в тот милый день, когда Диана голая швырнула мобильник на улицу. Я, наивный дурак, не сопоставил, что она могла прятать беглого. Видимо, был слишком хорошего мнения о Диане.

Сжимал пальцами руль до боли, стремясь раздавить. Дождь не прекращавшимся потоком стегал по лобовому стеклу, пока ехали по ночной трассе к лесу.

Мой план был прост — приглядеться к девчонке, познакомиться, узнать ее. Кто же знал, что я буду забывать, зачем всё это делаю? Буду забывать, где игра, а где настоящее?

А сейчас она рядом, вжалась в сидение, зарылась носом в ворот белого пуховика, колени прижала друг к другу и смотрела в темную ночь за окном. На меня не взглянула больше. В подъезде оделась под пристальным взглядом, краснела, но игнорировала. Избегала прямого взгляда, а я, как и обычно, остался в корень раздраженный, неудовлетворенный и с ее постоянным «нет».

Мне столько раз «нет» за всю жизнь не говорили. Мне вообще говорят: “да...да...да...о...да...еще...даааа!”

Хер от нее добьешься ласки, вечно недовольная и все ей не нравится. Только во время секса позволяла себе эмоции, а так -- глыба изо льда. Опять начал раздражаться, да еще чертова печка работала на полную мощь и в лицо били горячие потоки воздуха. Куда еще-то такая жара!?

А своему ебарю-то всегда «да» говоришь? А, Диана?

Меня по сути не должны тревожить эти проблемы. Я должен быть равнодушен к ее жизни. Вообще, что за суицидальные наклонности, психушка по ней плачет.

- Эй! - позвал, отворачиваясь от лобового стекла и дороги, подхватил прядь длинных волос, намеренно прикоснувшись пальцами к девичьей груди, скрытой пуховиком. Диана вздрогнула от моих рук, обернулась и настороженно отодвинулась, мягко высвободила волосы и заправила за ухо, видно, чтобы не прикасался. Только твой мудак может этим заниматься? Чуть не озвучил эту фразу вслух, Диана вовремя перебила желавшие сорваться с языка слова.

- Я не «эй»!

- А я не пустое место, так что будь добра отвечай. И что за суицидальные наклонности? Тебя на острове привязать ремнями к кровати? Ты — сумасшедшая? Психически больная?

- Вроде нормальная, - видел по глазам, как сразу обозлилась, руки перекрестила на груди и отвернулась. Еще губы недовольно всегда поджимала. Она даже злится мило. - Хотя очень странно, что после общения с тобой я еще в рассудке. Не волнуйся, я -- не твои безумные фанатки, которые бьют в туалетах и отрезают волосы. Я просто переела страха девочки, а она хотела прыгнуть. Покончить с собой - это слишком низко ДАЖЕ для Клеймённой.

- Вы опасны не только для людей, но и для себя.

То отворачивался от темной дороги, то поворачивался, мельком разглядывая девчонку.

- Я не выбирала кем родиться...

- Как и я, - перебил.

Я не выбирал свои гены. Мне под нос подсунули Клеймённую я и воспользовался возможностью изучить ее. С самого начала вел себя с ней предельно аккуратно, почти не срывался. Со мной тяжело и родственникам, и друзьям по одной простой причине — в лоб говорил всё, что думал. Не всем нравится правда.

Перед безмозглыми девочками, конечно, приходилось на некоторое время держать маску и молчать об их мозгах и других вещах, которые выводили из доброго настроя. Включал дежурную улыбку, рассказывал шутку, пару комплиментов и влюбленная дура в количестве одной штуки готова.

С Дианой ни один метод не сработал, дикарка чертова.

Всегда хотелось увидеть ее отклик, а она — железо, кремень. Как ты можешь быть такой равнодушной со мной? Опять сидит и молчит, хотелось ее растормошить, взять за шкирку и начать трясти, как плешивого котенка. Чтобы мяукать начала, а не молчала. Бесит. Ах...да... это из-за Твардовского. Одна фамилия, одно упоминание о нем, заставляли кипеть мозги. Температуру в салоне опускал все ниже, до семнадцати градусов дошел, а голова по-прежнему плохо работала. А Диана, странно, наоборот на завывания кондиционера сжималась.

Преодолев дорогу до леса — до входа в их замаскированный мир, остановились на обочине. Едва Диана предприняла попытку бегства, в очередной раз заблокировал двери. Но она проигнорировала меня, вновь бездушная статуя, которая молчала и обдавала холодом.

- Вопрос... - посмотрел на гневные, раздраженные в очередной раз глаза Дианы. Они у нее в половину лица, огромные и вечно укоряющие, выпивающие, пронизывающие.

- Вы создаете пары? В смысле, привязка у Клеймённых срабатывает? Вы запечатываетесь? - локоть поставил на свою дверцу, но смотрел на Диану, которая вдруг забеспокоилась, отвернулась, вцепилась в джинсы.

- Не волнуйся… - услышал глухой, равнодушный, как и всегда ответ. - Если ты про нас спрашиваешь, - Диана задумчиво посмотрела на окно, где скатывался мягкий снег по лобовому стеклу. - Нет. У нас с тобой привязки нет... Нет. Не получилось.

Что и требовалось доказать. Как интересно -- трахаешься с одним, потом сразу с другим. Как представил эту картину — как ей между ног Твардовский вводил член. Как в ее жаркое, мокрое лоно этот ублюдок проникал своим ЧЛЕНОМ! Как уебок раздвигал ей ноги и закидывал себе на плечи!

Блядь, УБИТЬ ее охота! Ударить! Размозжить! Она в кои-то веки подарила свое внимание и держалась, как обычно за ручку двери в попытке сбежать. Сбежать от меня к Твардовскому в объятия. Перед глазами поплыло от ярких кадров ее и Твардовского. А следующая возникшая мысль — озарение, (откуда же она могла быть уверена в «не привязке»), заставила пальцы сжаться в кулак. Громко хрустнули костяшки в возникшей тишине, а Диану звук заставил не понимающе нахмуриться.

- Ты что...- наигранную, опасную улыбку я смог изобразить и почти шепотом поинтересоваться. - Ты реально проверила? Ты трахнулась с ним и пппроверила?

Сбился на слове. Сбился, потерял данную с рождения способность изъясняться словами.

Диана резко отвернулась к лобовому стеклу, как нашкодившая малышка, которая играла в игрушку и сломала ее, а теперь боялась признаться в содеянном. Ох, сука я сломаю эту игрушку! Каждую косточку в его теле перебью!

- Нет, конечно... ничего такого. Тебя это вообще не касается, - слышал сквозь шум в голове. Словно вновь сотрясение мозга. Диана полностью сотрясла мозг. 

Врет, сука! Врет. Видел отчетливо по испуганным глазам, по мельтешащим рукам, по нервным движениям.

- Не касается? - прорычал, обхватывая пальцами тонкую кисть. Сжимая с силой, вероятно причиняя сильную боль - Блядство у Клеймённых в крови? Или ты одна, особенная?

В мыслях приостановил весь мат. Какая же ты грязная, Диана. Меня воротит от мысли, что кто-то вставлял в тебя член, что выгибалась под ним! Что стонала под ним!

Диана отвернулась, руку попыталась вырвать, но я не давал. Не отпускал, сдерживал, пододвигал наоборот к себе ближе, чтобы видеть предательское красивое лицо.

А она тихо зашептала, как в бреду, как молитву, отворачиваясь, волосами задевала наши скрепленные насильно руки:

- Я не желаю тебя слышать. Вообще не хочу тебя видеть. Жалею... -- голос ее звучал очень тихо, приходилось прислушиваться лишь бы не пропустить слова. - Жалею, что мы повстречались. О каждом моменте, связанном с тобой, жалею. Лучше бы нас никогда не было. Жалею, что ты увидел меня и запомнил, лучше бы обошел стороной. И в следующий раз дай засохнуть без эмоций. Не надо вести себя по-доброму. Будь самим собой. Клеймённая-Каратель, всё как положено!

Или я расслабил хватку, или она слишком резко дернула, но вырвалась, успела отворить дверцу и спрыгнуть в сугроб снега.

Я же выходил не спеша, давая Диане возможность убежать.

Меня еще никто таким идиотом не выставлял, Диана... я не дам тебе воссоединиться со своим любимым.

POV Диана

Нырнула в сугроб, увязла в нем по колено. Липкий снег тянул за ноги вниз и не давал быстро бежать прочь от дороги, от машины и от Гектора. Постепенно снег становился тверже и от этого передвигаться становилось легче. Бежала и бежала прочь от Гектора, от его близости, от боли, которая преследовала по пятам. С недавних пор она поселилась при одном упоминании клички «Гектор». Помнила из учебников Клеймённых Гектора-царевича жестокого убийцу, безжалостного, упивающегося кровью врагов. Битва -- его стихия, его руки — смерть, она кара свыше для своих врагов.

И этот Гектор стал для меня карой, наказанием за грехи, за глупость, за доверчивость, за веру в лучшее. За то, что даже в Карателе пыталась найти лучшее, отыскать укромный светлый уголок в его черной душе.

Все изменилось в жизни.

Я каждый день встаю и помню...

Я вижу малышей на острове, как они просыпаются, открывают сонные глаза и боятся попасться Карателям. Прячутся в кустах, когда мимо проходит высшая раса, инстинктивно избегают. Да, Каратели не бьют, не насилуют, но и не дают свободы, мы всегда помним, что находимся в клетке Острова наедине с надзирателями. С их плетками. И если попробуем сопротивляться, гнев Карателя не заставит ждать.

Я каждый день, Гектор, помню, что я причина их бед.

Я бежала по сугробам, утопая кроссовками в снегу, не ощущая колючего холода. Снег с дождем обрушивался сверху на ветви деревьев, которые скрывали темно-синее ночное небо, россыпь звезд на полотне и яркую сизую луну. А я бежала вперед наугад, приблизительно помнила курс движения. Боялась посмотреть назад и увидеть ненавистного Карателя, преследующего трофей. Но благо шагов или бега, возможной слежки не почувствовала. Молилась, чтобы Гектор не преследовал.

Вот! Увидела знакомое дерево — оно с виду обычное, но там имелась маленькая дыра-трещина в стволе, которая была своеобразным ориентиром.

Ладонью прикоснулась к коре, прикрыла глаза от холодного округа Приама, хотя это уже не округ Приам, это безжизненные земли. В лесах между округами не было жилых домов, можно встретить несколько ветхих домов охотников или бедствующих граждан-отшельников.

Пару секунд...всего несколько секунд требовалось для перемещения между миром людей и Клеймённых, когда плеча в белом пуховике коснулась рука, своим прикосновением-давлением нарушившая баланс тела. Повело в сторону под тяжестью руки Карателя и тогда же перемещение сработало. Кроссовками угодила в прозрачно-белый песок, духота сковала кожу лица, и я попятилась назад, прочь от страшного вида черного Карателя. Лицо его чуть наклонено вниз, что сразу свидетельствовало о недовольстве. Гектор в черном пуховике и в шапке, но пока было не жарко, слишком остудились в Приаме.

Я пятилась по песку назад аккуратными шажками, создавая между нами расстояние, необходимое для душевного спокойствия.

- Гектор! Я заколебался названивать! Почему так долго? - Андрей приблизился к нам, находившимся возле одинокого дерева-двери. Каратель в одних белых шортах без майки, волосы мокрые всклокоченные на голове – вероятно, Каратель недавно плавал в океане. Гектор не отвечал на заданный вопрос, руки спрятал в карманах черных, спортивных, теплых штанов и смотрел на меня, не отвлекаясь на посторонних.

Андрей замолчал, провел линию-взгляд между нами несколько раз.

- У вас все в порядке? С нашей стороны Клеймённые давно добрались. Двоих не удалось спасти, слишком поздно забили тревогу. Эй? Меня кто-нибудь из вас слышит?

Избегая дальнейшего разговора или беседы по душам, с трудом сдерживая бег, пошла по песчаной тропинке по серпантину. По бокам железной изгороди любовалась бушующим прибоем, который сегодня от сильного ветра неистовствовал, разбивался об остров и уплывал обратно в океан. Бился и бился о скалы. Остервенело нападал и отступал.

Потом не выдержала, побежала по песку, снимая пуховик. Стало слишком жарко на теплом острове. С облегчением забежала в родной деревянный дом, хлопнув дверью, и зачем-то повернула дощечку-щеколду. Так чувствовала защиту, необходимую для успокоения. Выдохнула более расслабленно. В помещении было душно, несмотря на то, что маленькое окошко раскрыто и впускало свежий воздух. Все равно душно. Пуховик повесила на крючок возле двери.

Присела на один из стульев, руки сложила на столе и голову опустила, прячась от проблем... тогда же расслышала стук.

Раздался еле слышный стук кулаком по деревянной двери. Тишина на острове позволяла слышать звуки очень отчетливо.

Отняла голову от стола, с ужасом понимая, чей голос услышу. Долго смотрела на дверь, а сердце больно пинало о грудную клетку, просясь наружу.

- Диана...открой...

Сорвалась со стула, подбегая, ладони прислонила к двери —физической преграде между нами.

- Уйди...уйди, пожалуйста. Не хочу тебя видеть. – прошептала-попросила. Не знаю слышал или нет. 

- Я сказал — открыть дверь! - голос прозвучал сильнее. Приказ, который надо было выполнять, а я не выполнила в очередной раз.

Поспешно отступила подальше от двери в предчувствии чего-то плохого. Медленно шагала дальше и дальше.

Вскрикнула...закрыла глаза руками, когда в лицо полетели частички от двери, пробитой насквозь нечеловеческой рукой Карателя. Кулаком будто прорвал жалкую картонку или бумагу.

Открыла глаза. А рука, просунутая внутрь, начала щупать дверь с моей стороны в поисках щеколды. Нащупав, приподняла задвижку в вертикальное положение, чтобы больше не мешала входу. Затем рука исчезла, убралась обратно, оставив после себя одну дыру-отверстие в изуродованной двери. А я отходила-отходила назад к столу, а сердце подсказывало, что сейчас произойдет. Со скрипом дверь впустила темного гостя.

- Убирррррайся отсюда... - прорычала сквозь зажатую челюсть, слыша, как скрипят собственные зубы. Когда начинала пугаться, будто второе дыхание открывалось для борьбы, я не каменела от страха, наоборот всегда стремилась действовать. Наверное, это издержки питания — слишком привыкла к страху.

Гектор сделал небольшой шаг, держа руки в карманах. Еще шаг вглубь кухни, а я напротив назад. Он шаг вперед, я шаг назад, так и плясали танец сопротивления. Врезалась в стул, до ломоты в пальцах схватилась за него.

- Что тебе надо?

- Мне надо? - задумчиво протянул. - Пришел тебя трахать, как ты того заслуживаешь. Ты ведь мой трофей? Каратель-Клеймённая, как положено.

Повторил мою недавно брошенную фразу. Теперь понятно. Поэтому просто отступала вглубь комнаты.

- Я тебя не прощу... - мелкими шажками капитулировала, боясь раздразнить Гектора на более решительные действия. - Понимаешь, Гектор, я не прощу, если поступишь со мной подобным образом! - спряталась, держась крепко за спинку стула, будто это способ моего спасения, преграда, которую искусственно воздвигла между своим телом и приближающимся мужчиной.

Но шаги продолжались, невзирая на угрозы. Куртку Каратель спокойно расстегнул, стянул с плеч, повесил на гвоздик на стене, где я прежде оставила белый пуховик. Двигался небрежно, медленно, без спешки, будто вечность для нас двоих.

- Разве мне нужно твое прощение? - спросил тихим голосом, который всё приближался и приближался, невзирая на все выстроенные преграды. - Чье прощение мне надо? Клеймённой?

Это слово «Клейменная» прозвучало оглушительно в голове, как пуля выпущенная в плоть. Полностью обезоружило и оглушило презрительными словами.

Клеймённой? Клеймённой... долго звучало эхом в голове.

Я для него всегда была Клеймённой — добычей, врагом. Это как плевок в лицо. Возможно стереть неприятную жижу, но точно не забудешь.

Разве мне мало презренных плевков в лицо? Разве мало натерпелась от него!?

Невиданные силы влились в кровь, зафонтанировали изнутри, забушевал целый поток энергии, наполняя стремлением рвать и метать. Кусаться. Царапаться. Содрать ногтями ему кожу, если получится.

Взяла одной рукой спинку стула и бросила шаткий деревянный предмет мебели в черную цель. Жаль...отреагировал. Успел выставить руку, изуродованную венами Карателей, и схватить предмет за ножку. Шарахнул стулом об стену, вдребезги разбивая.

Оба замерли в ожидании дальнейших действий, слушая как обломки падали на пол.

Я закричала прежде, чем увидела недовольный прищур, не переставая вопила, но прекрасно понимала тщетность криков. У кого просила у помощи? Никто не услышит и не спасет.

- Да ладно, не ломайся... - он стремительно рванул вперед с неизменной кривой улыбкой. – Не строй в очередной раз из себя целку, уже ноги ведь раздвигала? Я даю шанс меня задобрить, может пощажу твоего ненаглядного. Смотря, как постараешься...

В два шага сгреб в объятия, поднял над полом перед собой, а я кулаками и с локтя стучала по его плечам, спине, груди, куда доставала. Гектор даже не отворачивался, не обращал внимания, будто гладила-ласкала, а не лупила. Я била максимально сильно, желая вырубить или покалечить Карателя. А на его лице и теле не дрогнул от ударов ни один мускул.

Внезапно горизонталь и вертикаль поменялись местами, мое тело Гектор свалил на пол. Из груди тараном выбило весь имевшийся воздух. Чуть не задохнулась, а потом еще сильнее сдавило грудь и бедра под воздействием мужского тела.

- Не прощу...не прощу... - шептала, а Каратель молчал, дышал ровно и не так испуганно, как я.

Зажмурилась, ощущая, как мою ногу, согнутую в колене, отвел в сторону, освобождая место, а между ног сильнее навалился бедрами, придавив прочно к полу. Одна рука сдавила мою шею, не

давая пошевелиться. Губы наклонил, а я, сцепив зубы, не давала языку проникнуть в рот.

- Открой рот! – сдавил пальцы на моей шее сильнее, окатив удушающей болью. Заставил приоткрыть рот и впустить послушно язык для любовной игры.

Я захлебывалась в поцелуе, а он не давал вдохнуть. Отталкивала мужскую грудь, но словно стену пыталась подвинуть. Эффект от действий был нулевым.

- Как же мне хочется оторвать твои предательские губы, - чтобы произнести эту фразу Гектору пришлось прекратить на секунду глубокий поцелуй. А я от угрозы, сказанной строго в глаза, ногтями впилась в его руки, ниже футболки, с целью расцарапать до крови. Жаль ногти короткие.

Гектор наклонился опять с хорошо известной целью, а я пыталась спрятать губы, как-то отвернуться, избежать поцелуя.

Больше не позволю...не позволю никогда мной пользоваться. Уже достаточно попользовался.

- Гектор! - донесся голос от двери.

На секунду показалось, что это мираж, бред воспаленного сознания. Желание сбежать, спастись материализовалось вот таким странным образом. Голос Андрея звучал чуть строже, злее, чем в обычное время.

- Свалил! – приказал Гектор. Отнял губы от меня, но с бешеным взглядом руку предостерегающе опасно держал на пульсе шеи. Смотрел мне на лицо.

- Гектор, остановись! - повторно попросил Андрей. Когда дверь впустила гостя холодок прошелся по полу волной. И меня вдруг затрясло.

- Свалил нахрен! - Гектор еще сильнее рыкнул, на секунду оторвал внимание от меня и удостоил им друга. А я молилась, чтобы Андрей не послушался приказа Начальника, не ушел за дверь, не оставил нас наедине.

- Илья! - вновь повысил голос Андрей. Гектор вздрогнул, услышав имя. Я физически ощутила его вздрагивание на руке, державшей пульс, и между ног от прикосновения наших тел. Осторожные шаги раздались сбоку. Потом прозвучал очень тихий голос, когда Андрей присел на корточки рядом с нами, лежащими на полу и разглядывающими друг друга.

- Убей ее...- в вечерней тишине среди стрекочущих цикад расслышала свой приговор, сказанный голосом Андрея. --Задуши ее.

Не помня, как дышать, уставилась на Гектора -- на своего личного палача. А он рассматривал мою шею и свою руку, которая не сильно давила, лишь ограничивала свободу голове поворачиваться в том или ином направлении.

Мой пульс участился, жила на шее — тонкая ниточка под ладонью Гектора начала ускоренно пульсировать, стучаться в его теплые пальцы.

Гектор молчал, разглядывая собственную руку.

- Она Клеймённая... - рассказывал Андрей тихо-тихо на ухо Гектору, делился секретом. - Одной больше, одной меньше. Убей ее. Помнишь... девчонка изуродовала тебе руку, оставила навсегда уродливый шрам, обманула, и, скорее всего, именно ее любовничек разбил тебе голову. Швы пришлось накладывать. А ты еще ее не убил. Убей...

Глаза Гектора опасно блестели, как у дикого животного, а слова Андрея звучали гипнотически. Каратель не приказывал, но тон голоса заставлял покорно слушать.

Я ожидала решения палача и Андрей с Гектором смотрели на руку, прочно державшую мою шею.

Некоторое время не раздавалось лишних звуков, а потом привыкнув к адреналину, услышала много разных звуков. Под слоем ребер билось сердце и эхом отдавалось в каждой точке тела, где-то отдаленно доносился шум океана, стрекотали насекомые, и шорох листьев на ветру. Все вместе создавало для нас вечернюю песню природы, а для меня звучало, как песня обреченности.

Гектор медленно отнял руку от шеи, коленями оперся о пол напротив моего распластанного тела. После того, как нарушил между нами зрительный контакт, обхватил голову обеими руками, словно та заболела, погладил пальцами пряди густых, непокорных волос и очень громко выдул накопивший воздух. Устало или обреченно. На меня больше не смотрел, только на мои раскинутые ноги.

- Уходи отсюда, - Андрей по-прежнему сидел на корточках рядом. Тоже рассматривал Гектора, как и я. - Уходи с острова. Мы с Игорем справимся с пленниками, не волнуйся. А у тебя много работы, много дел в округе.

- Да... ты прав... - Гектор отнял руки от головы, затем ладонями оперся о свои бедра-колени на полу. Некоторое время о чем-то размышлял, глядя перед собой, и наконец, заторможено, словно выключенный робот, механизм надломился, нетрезво приподнялся с колен, снял куртку с гвоздика на стене и оставил дом.

А я покорно лежала спиной на полу, пока один уходил, а второй надзиратель протянул руку помощи.

Глава 11

POV Диана

Андрей подал руку, чтобы помочь встать.

- Почему не убил? Пожалел жалкую девчонку? - вырвался вопрос, когда вспорхнула на ноги, поднятая силой Андрея. - Или ты знал, что не убьет?

Руки подрагивали в карманах штанов. Пыталась скрыть свои эмоции за маской холодности, будто ничто не заботило:  то, что Гектор сейчас едва не...не...взял силой в очередной раз; его руки, сжимающие шею. А что ожидала от Карателя? От Гектора надо ожидать лишь самого плохого.

Андрей не расслышал вопросов. По-прежнему полуголый (верх отсутствовал) смотрел в открытую настежь дверь, куда неторопливо только что вышел Начальник. Разъяренный Гектор -- это его суть, которая проявилась, когда перестал изображать человека в людском мире. Теперь не сдерживал темперамент.

- Или ты хотел, чтобы он убил? - пришла ужасная догадка, которую и озвучила, не обдумав.

Андрей хотел от меня избавиться? От этой мысли я в миг подтянулась, выпрямилась ровно, вдохнув в полноту легких.

Не спеша я отступала, боясь нового хищника. Почему мне Андрей всегда нравился, я считала его добрым, понимающим, во всех смыслах на редкость положительным Карателем? Гектор тоже казался почти нормальным, я даже смогла довериться ему. А привело это сюда... к плену. И Андрей мог казаться не тем, кем являлся.

В одном я уверена точно — не стоит доверять моей интуиции, она всегда подводит. Ни себе не доверяю, ни другим.

Андрей внезапно резко развернулся после моего вопроса с поистине комичным выражением на лице (одна сторона губ то опускалась, то поднималась, бровь насмешливо уголком вздернулась на лоб.

Он захихикал, вот именно так, по-другому не назвать его смех, и не тихий, и не громкий. Как маленькие наивные девочки, скромно смеющиеся в кулачок перед понравившемся мальчиком.

Сквозь полумрак деревянной, теперь уже поломанной кухни особенно ярко заблестела белозубая улыбка, и стальная серьга в ухе.

Быстрое приближение Андрея заставило мысленно напрячься и приготовиться к худшему. Но вместо удара или смерти (я бы не удивилась уже ничему) Каратель положил ладонь мне на макушку. Я немного выше, но не критично всего на несколько жалких сантиметров. Андрей взлохматил мне волосы, долго лохматил, пока пряди волос не начали падать на глаза.

- Ты слишком милая. Очень-очень милая! Ты опасна для мужчин! - говорил Каратель и продолжал портить прическу.

- С хера я милая-то? - недовольно цыкнула, а в носу противно защекотало от прядей волос, налезших на глаза и нос.

- Понял-понял! - Андрей убрал руки, но по-прежнему улыбался как счастливчик, обнаруживший сундук с сокровищами. Вряд ли я похожа на сундук с сокровищами, скорее мешок с барахлом. - Общение с Гектором опасно и для милых девочек!

- Раз понял, спасибо, что посоветовал меня убить. Крайне благодарна, а теперь проваливай! - указала на приоткрытую, выломанную дверь.

"Милая" прозвучало, как оскорбление, как будто наивная и глупая. Не хочу быть наивной, милой или какой там.

Вслед уходившему Андрею тихонько пробормотала:

- Андрей... - Каратель остановился. - Прости! В первую нашу встречу я обозвала тебя гомосексуалистом, а имела ввиду метросексуала — это вроде, мужчины которые очень сильно следят за внешностью. Просто я только пару недель как попала в человеческий мир и не знала многих понятий. Я не имела в виду, что ты по мальчикам.

- Я по девочкам...по девочкам. К вашим услугам! - Андрей улыбнулся и поклонился, рукой скользнув по полу, стирая невидимые пылинки. - Нам необходимо обговорить некоторые вопросы. Сегодня потеряли нескольких Клеймённых, поэтому чтобы впредь не возникало подобных проблем, ты должна мне и Игорю поведать обо всех аспектах вашей жизни на острове.

- Да. Хорошо.

***

После непонятной вспышки агрессии Гектор, как ушел с острова, так больше не появлялся или я его не видела, что безмерно радовало. Когда зама по округу Приам нет рядом и дышать становилось легче, никто не давил, не угрожал, не трогал кожу до синяков, не уродовал шею. Засос до сих пор алел на шее, лишь немного потускнел за прошедшие дни, но все равно напоминал о проклятом Гекторе. Отсутствие источника бед поднимало боевой дух — я вновь научилась радоваться.

Десять дней с тех пор, как ушел Артем. Ждала его каждую минуту, каждую секунду — единственное существо, которому доверяла. Знала, что не предаст. Ведь это Артем, рискнувший свободой ради меня, тот который спас от Гектора и сейчас была уверена в его возможностях, он их просто пока не раскрыл.

Вера помогала не падать духом, надеяться на будущее.

Я поставила перед собой цель — помочь Клеймённым выбраться из-под гнета Карателей. Хотя Гектор упомянул, что едва закончит переговоры -- отпустит, но это не очевидный факт, мог, как и обычно, соврать. Его слова — пустой звук, поэтому оставалось верить в возможности отца и Артема. И тогда моя совесть получит немного удовлетворения-успокоения.

Жизнь на Острове текла своим чередом, Клеймённых не били, не насиловали, в нашу жизнь захватчики почти не вторгались. Охранников было всего пятнадцать штук, менялись каждый день, но Игорь или Андрей -- один из них непременно следили заостальными Карателями. На удивление, Игорь больше не угрожал: вероятно, должность все-таки налагала определенные обязательства, в том числе запрет на варварское поведение.

Клеймённые почти свободны...почти, как дикие твари в людском зоопарке.

Двое Клеймённых, как поведал Андрей высохли от нехватки эмоций в Приаме, спасти не удалось. Их кожа высохла, организм стал дряхлым раньше срока. Погибшие Клеймённые занимались воспитанием малышей в возрасте от рождения и до семи лет. После семи дети попадали под опеку преподавателей.

За неимением взрослых Клеймённых мы с Элей согласились на это бремя -- ухаживать за малышами. Я не любила детей, они всегда орали и бегали по острову. Какое чувство умиления можно испытать, если те постоянно кричали, хватали за хвост и задирали майки?

Но это оказался отличный способ отвлечься от серых будней в ожидании спасения или новостей из людского мира.

Четверых малышей взяла я: два мальчика и две девочки. Четверых — Эля. И вот уже который день мы посвящали все время с утра до ночи малышам. Одеть, накормить, потом искупаться в океане, поиграть, позаниматься какой-то развивающей ерундой по книжкам, еда и наконец... сооооон (слава святой земле, возможность спокойно посидеть или полежать по своему желанию). Во второй половине дня почти такой же распорядок.

Как-то вечером, когда солнце перестало нещадно палить, встретились с Элей на берегу каждая со своим выводком. Мой шестилетний Ванька учил трехлетнего Матвея лепить куличики, самая мелкая девятимесячная Катюшка заняла место на моих ногах. Сначала забиралась на них, потом плечо наклоняла и падала в песок. Я выполняла роль горки, но это отлично, лишь бы дите не плакало. А рядом со мной сидела шестилетняя любопытная, голубоглазая Мария и изводила каверзными вопросами.

- А у вас есть единственный? - поинтересовалось девчушка и уставилась в ожидании ответа.

От усердия, стараясь скрыть, как точно мелкая попала в цель, я прикусила себе щеку. Как бы я хотела его не иметь — этого единственного.

Ничего...все вопросы решу, когда выберусь с острова.

- У вас сладенькая кличка! Я тоже хочу, чтобы меня называли Розочкой, - не получив ответ на прежний вопрос, малышка продолжала донимать.

От последнего замечания я сильнее сжала челюсть, слыша собственный неприятно-раздражающий скрежет зубов.

- Оооййй! Девочка... - протянула Эля, услышав разговор. Поняла по моей застывшей фигуре о неспособности прокомментировать заявление. Ох, как бы я желала погрузиться под слой песка, накрыться с головой. Прочь от всех и этого позорного клейма «Розы Карателей». 

Все это благодаря Гектору. Каждый знает для каких целей он брал мое тело, чтобы наивную глупышку влюбить в себя. А влюбив, выведать вход на остров, а уж потом отдать на съедением Карателям в темный Дом, как уже однажды делал.

- Розочка — это плохое обращение, - Эля объясняла моей девочке, пока я пребывала в прошлом, в омерзительных воспоминаниях.

- А почему?

- А потому...

- Розочка — это красивый цветок. И я хочу быть красивым цветком, как тетя Диана! - дотошная Мария засыпала белыми песчинками стопы моих ног и щиколотки. И пока она прекратила постоянные вопросы, вновь в памяти всплыл этот предательский черный облик. Опять зажгло в груди, в районе сердца. Жжение почти не прекращалось, постоянно донимало, когда вспоминала Карателя. Словно огонь проглотила, который теперь сжигал изнутри. Не надо было доверять красивому яркому огню, изуродует или сожжет до конца. А я — глупая, погрелась возле его тепла.

Шорох крыльев перебил мысли и заставил обернуться, на время позабыв о детях. Черная большая ворона приземлилась на песок. Корявыми лапами чиркала песок и шла к нам. Все ближе и ближе.

Знакомая птичка.

- Привет, Вася! - Эля радостно улыбнулась и помахала пальчиками птице. Подруга всегда обожала зверей, даже змей. За всеми ухаживала, растила, целовала. Она ужа как-то раз поцеловала.

- А кто этот Вася?

- Ворон, - буркнула Эля, при этом ее лоб собрался недовольными складками.

- Я поняла, что это Ворон... - начала оправдываться, но замолчала, когда подруга с довольной улыбкой пальчиками погладила перья птице.

- Вася, Вася... - причитала Эля как с маленьким ребенком. - Вася хорошо полетал? Ах, да...прости. Василий!

Тут для Ворона запахло жареным, потому что набежали любопытные детишки, отвлеклись от занятий и принялись играть в игру, кто схватит черную птичку. Тому пришлось громко и надсадно «каркнуть» и вспорхнуть над Элей, прячась от любопытных рук.

- А откуда он прилетел? - перекрикивая гул малышни, поинтересовалась у подруги.

- Из Приама.

- А откуда ты знаешь?

Эля посмотрела очень внимательно одним глазом, второй привычно закрыт челкой, но даже так я почувствовала сквозившее разочарование или обиду. Я что-то пропустила в биографии подруги. Оказалось, я -- самая отвратительная и невнимательная подруга, которая не удосужилась узнать, какую энергию пробудила Эля. В обмен на человеческую «лень» ее мозг излучал дополнительные импульсы, раскрывающие поток мыслей животных. Как открытая книга, Эля внутри себя слышала и видела картинки из жизни зверей.

Уверена, мое лицо от полученной информации стало лучиться самодовольством и счастьем, улыбку я изобразила широкую-широкую, сверкнув зубками. Эля внимательно ждала, что я скажу. Да только в тот момент маленькая Катюшка головой нырнула в песок и закричала с такой силой, что ее моська стала красная. Я очнулась, но продолжала улыбаться, глядя на лицо девочки в песке: на ресницам повисли белые пылинки, во рту, на носу. И пока отряхивала орущее создание неизменно улыбалась.

Гениально. Гениально! Если прицепить, например, клочок бумаги к лапке Ворона и отправить его к Артему? Эля в мыслях покажет, кому передать послание. Птицы и звери свободно путешествует между нашими мирами, дверь-дерево пропускает живность. Энергетические купола над округами отслеживает только крупные объекты, к примеру самолеты, но птиц кто будет отслеживать?

Мы можем списаться с Артемом! Я непременно когда-нибудь убегу от Гектора!

Глава 12

POV Гектор

Рабочее здание Карателей разорвало по кирпичику, на месте величественной черной пики, стремящейся к небу, теперь непроходимые завалы поломанных стройматериалов. Округ не стал тратить время, деньги, человеческие ресурсы на очистку пострадавших зданий, улиц. Сейчас проблема находилась глубже  - зараза пробралась в кровь округа Приам, в его улицы, дороги, в жителей, в порядок жизни, в основы существования. Вся привычная система Карателей рухнула в ту Кровавую ночь.

Массовые грабежи, часть заводов приостановило деятельность, отсюда нехватка еды, школы и университеты за ненадобностью закрыты.

Пока политики вместе с учеными решали, что предпринять в сложившейся ситуации мне приходилось блюсти порядок. Бегать по ночам и ловить Клеймённых.

Весь мир рухнул, развалился по кирпичику и никогда прежним уже не будет. Не думал, что увижу конец своего мира.

Поскольку мой офис взлетел к гребанным Клеймённым в пекло, я занял рабочее место в Темном доме. В жалкой комнатушке с одним окном, в которое светил яркий луч света, разрезающий собой голубой деревянный стол с резьбой и бетонный пол.

Сама комнатушка метр на метр не позволяла свободно передвигаться в помещении. Игнорируя дискомфорт в правой щеке, сильно горящей от солнца из окна, я все внимание уделял экрану компьютера.

Входная деревянная дверь без приглашения бахнула со своеобразным треском о стену, впуская гостя. Нежданного гостя с широко раскинутыми в разные стороны руками, в черных джинсах и спортивной куртке и с широкой улыбкой. Нет. Не так. Очень яркой улыбкой, такой что белые зубы ее обладателя блестели и затмевали своей белизной голубое помещение кабинета. Очень сладкая улыбка, у меня аж скулы свело, я не любитель сладкого.

- Здорова, брат! - поздоровался Андрей.

- Здорова! - скупо ответил я.

Постарался внешне сохранить лицо, обычно это не составляло особого труда, но сегодня взгляд позорно убрал к экрану компьютера, а пяткой кроссовка постукивал по полу. Самого этот звук убивал, сильно раздражал.

- Ах, какой день! - друг важно прошел внутрь кабинета с широко расставленными руками в разные стороны, как поэт на главной площади, рассказывающий стих перед толпой людей. Одно было явно заметно — Андрей переигрывал с энтузиазмом. Так и хотелось сказать — Не верю!

Андрей прошел бочком мимо моего стола, оглядел голубые бетонные стены. В одной из них обнаружил дыру размером с куриное яйцо, поковырялся там пальцем, снимая побелку. Потом резко развернулся.

- Прям чувствуешь? Чувствуешь? - сделал вид, что принюхивается.

Я, понюхав воздух, лично чуял только кровь и смрад от пленных Клеймённых из нижних палат. Весь темный дом переполнен нарушителями порядка, некуда преступников сажать.

Я молча кивнул, вопрошая о чем все-таки спрашивал друг.

- Любовью пахнет! - Андрей пальцем указал на белый потолок, где над нами находилась только крыша. А потом идиот заржал, как довольный конь, нажравшийся сена. Со стороны казалось, что у Андрея приступ анафилактического шока, задыхаясь от смеха он что-то бубнил:

- Ой-ой-ой! Ах ты...ж...ха-ха...да чтоб меня в тартаре Клеймённые сожрали! Ха-ха, - наконец, недоумок нащупал стул, с трудом уселся, как старичок, которому плохо подчинялись руки и ноги. Вздохнул, сдерживая конский смех. Старался отдышаться и сам себе приговаривал — успокоиться.

Я тоже мог помочь ему успокоиться — ударом в лоб отключить. Мгновенное успокоение, но отчего-то сидел молча, руки скрестил в замок, локти поставил на стол и постукивал кулаками по носу, сдерживая агрессивные порывы. С недавних пор, едва что-то начинал чувствовать, где-то в груди жгло, мгновенно переключался на что-то, на работу, к примеру, или на патрулирование улиц. Помогало.

- Весельчак Андрей -- это тупо! - произнес я, глядя на экран компьютера. Забавный кадр прислали не давно, а я из-за мороки с пленниками не успел посмотреть.

Андрей раскачивался на стуле и рассматривал обстановку в помещении. И еще создавал непонятные звуки, похожие на те, когда малыши катаются на каруселях. Что-то похожее на «Вииииииииууууу».

- Серьезный Гектор выглядит еще тупее! - Андрей, как ребенок, радовался, а меня его радость только бесила.

А я изучал ролик. Итак, что там было. Черно-белая запись возле магазина с продуктами. Несколько человек возле урны о чем-то разговаривали и жестикулировали. Их остановка длилась не более тридцати секунд, но этого хватило, чтобы засечь лица.

Нажав на стоп, максимально увеличил лица созданий на видео. Ко мне прямо по курсу стоял Твардовский. Невозможно не узнать. Закрываю глаза и вижу, как наяву отвратительную рожу. (И что ты в нем нашла, предательница?)

Подсознание отчетливо воспроизводит лицо Клеймённого, где бы я ни был. А потом и во сне появляется его лицо, которое хочу изуродовать... Я никогда не получал удовольствия от пыток Клеймённых, считал это обязанностью. Но в этом случае, уверен, я бы пытал с особой тщательностью жалкое тело дохлика и с удовольствием смотрел бы как он корчится от острия ножа. Всё. Всё. Опять колет, жжет внутри. В груди горит огнем при одном упоминании Дианы и этого беглого. Это необходимо обрубить, нельзя быть зависимым от эмоций. Не к добру, слишком много ошибок позволяю себе. Пока был занят Дианой пропустил гражданский переворот. Девчонка переняла все внимание на себя. Обо всем и обо всех забыл и о работе в том числе. И позже после переворота вновь надо было заниматься делами округа, а я, как на привязи, вокруг нее.

- Я этого ждал двадцать лет! - вдруг громко объявил Андрей, отвлекая меня от компьютера.

Я устало выдохнул:

- И что я успел натворить в пять лет?

- Тогда девятнадцать...

- Хорошо. И что я натворил в шесть лет? Лопатку из песочницы у тебя свистнул или сломал ее?

- Хуже! Помнишь нашу соседку с кудрявыми рыжими волосиками и с голубыми глазками. Ангелок во плоти. Женечка — моя первая любовь с детского сада!

- Нет. Не помню, - покачал головой.

Откуда всех упомнишь? У меня вообще отвратительная память на женские лица. Мог с одной девушкой дважды сходить на свидание, а потом в конце вечера узнать, что уже оказывается был с ней, причем на заднем сидении своей машины.

- Она, когда уезжала в другой округ, свою любимую куклу подарила тебе! - если бы Андрей мог пальцем, как Клеймённые, убивать -- сейчас бы точно убил, потому что не прекращая тыкал и тыкал в меня, рассекая воздух. - А ты! Ты сразу выбросил ее куклу в помойное ведро! Женечка была моя первая любовь! Знаешь, сколько я плакал!

- Ах, какой я не хороший! - театрально закатил глаза к потолку. - Ты про работу не хочешь послушать? Или тебя только лЯбоффф волнует?

Это слово «любовь» -- мысленно вздрогнул, когда произнес его вслух. Ужасное, мерзкое. Как будто с ног до головы в чем-то, словно в паутине запутался. Связали по рукам и ногам и не давали двигаться, а я всё трепыхался и пытался вырваться, но не удавалось. Крутился, вертелся, стремясь выбраться, но связан накрепко и теперь зависел от воли захватчика...захватчицы.

- Ну? - недовольно буркнул Андрей, явно с неохотой готовый выполнять свою работу. Понятно, друг прибыл исключительно с одной целью -- насладиться моим поражением.

- Еж прислал посла. Интересно, долго будем обмениваться любезностями? Два дня стены отмывал от крови.

- И что он сказал?

- Согласен на переговоры через послов. Сеть в Питере включать отказался, никого к себе не впускает и не выпускает. Готов выслушать условия передачи пленных. Я ему для устрашения отправил две головы женщин-Клеймённых, ну те нянечки, которые высохли. Пусть думает, что специально убил.

- Прям головы? - испуганно округлил глаза Андрей.

- Идиот, что ли? Мы в цивилизованном мире живем... заняться мне не чем, как кровавую голову отсылать. Фотку всего лишь отослал с кровавыми головами. А про гражданскую войну слышал? 

Андрей отрицательно и скучающе покачал головой.

- Клеймённые собрались в кружок по интересам и теперь воюют с нами. Так забавно. В войнушку играем, вчера мне куртку сожгли, сволочи! Представляешь целая группировка Клеймённых в количестве (я не смог подсчитать навскидку) заняла школу, более того, провела колючую проволоку, огородив себя от нас. Мы вчера с ночным патрулем пытались пробиться внутрь школы и зачистить Клеймённых. Еле унес ноги. Из двадцати Карателей нас осталось трое.

- Дело дрянь, - коротко подметил Андрей, взгляд бросил в окно, откуда открывался вид на пустые, побитые земли Приамцев.

- После драки кулаками не машут, а мы, не ведая того, просрали войну, толком и не начав. Я даже не вижу смысла больше держать пленников. Что могу потребовать за пленников? Питер освободить? Еж в лицо рассмеется. Открыть границу? Не откроет. Он наводит порядок у себя в округе, а я не могу воевать и у себя в округе, и там. Мы проиграли, Андрей.

- И что это значит? Поражение?

- На данный момент — да, - я слегка улыбнулся.

- Тогда какого хрена тебя это радует?

- Я рад, что в школе отлично знал историю. Если немного подождать, потерпеть, дать ему власть, чтобы осел в Питере, успокоился, ослабить бдительность врага. Одним словом -- подарить ему что-то вроде троянского коня...

Глава 13

POV Диана

На острове дети ложились спать в девять часов вечера, когда солнце скрывалось за горизонтом и на территорию опускалась ночная прохлада. После отбоя запланировала встретиться с Элей на верхушке острова для отправки птички-Ворона в первый, так сказать, полет. Благо, после девяти вечера Каратели не поднимались по серпантину острова, охраняли только дерево-вход.

Самая маленькая, Катюха, сладко посапывала в колыбельной, которую притащил Андрей из бывшего домика девочки (самый лучший Каратель, которого довелось узнать. Его бы другу поучиться вежливости и доброте). Трехлетнего Матвея оставила у себя в кровати, а старших уложила в их домах.

Выполнив обязанности, я поднялась наверх к дому Эли. Гордый Василий охранял крыльцо подруги, лапками скреб по деревяшке, привлекая внимание. А голову Ворон очень резво, как робот, поворачивал то влево, то вправо и замирал на несколько секунд.

Эля вышла из дома и мы очень тихо побрели по серпантину, старались не привлекать внимание уснувших Клейменных, но как-то странно: чем выше к конечному пункту, тем шумнее становилось. С верхушки отчетливо доносился шепот.

Мы с Элей удивленно переглянулись, а Васёк сидел на локте Эли, вцепившись лапками в кожу, и ничему не удивлялся, продолжал головой крутить туда-сюда.

На верхушке действительно кто-то был. И поскольку я очень любопытная и всегда лезу, куда не просят, с риском получить по голове преодолела оставшиеся метры.

Только луна освещала верхушку острова и два краснеющих уголька от сигарет в руках знакомых охранников, в том числе того, что меня «страстно» любил и уважал, и трое Клейменных помладше, два мальчика и одна девочка лет пятнадцати-шестнадцати. До нашего приходи Клейменные сидели кружком на траве и шушукались. Едва мы пришли, как Клейменные тут же разогнули спины. Испуганно, затравленно посмотрели, будто пойманы с поличным.

Информация, которой они обменивались, предназначена явно не для всех.

- Что вы здесь делаете? - вредный охранник первым пошел в атаку, надеясь отвлечь.

- А вы что? - ответила в той же манере, медленно приближаясь к кучке Клейменных.

Затем последовала очень долгая пауза, я даже слышала шум океана и завывание ветра на высоте. Мы долго переглядывались друг с другом, как будто впервые увиделись. Доверия нет, поэтому уже хотела развернуться, плюнуть на все дела и уйти обратно в дом к Эле, чтобы оттуда отправить Василия в путешествие, но голос девочки-Клейменной остановил порыв:

- Мы хотим попробовать сбежать...

Девочка прошептала едва слышно, но тут же начались недовольные «шик». Мужчины показывали «рот на замке», подносили палец к сомкнутым губам, намекая о молчании.

- Глупая, зачем сболтнула предательнице? - не было необходимости смотреть, кто это сказал.

А мне оставалось в очередной раз скромно промолчать, проглотив горечь от нового оскорбления и попытаться вновь не расстраиваться. Я и так постоянно корила себя.

- А кто мы? - потупив взгляд на траву перед собой, уселась в позе лотоса. Затем с огромным трудом уверенно посмотрела на Клейменных.

Охранник долго-долго изучал меня -- жалкого червяка, что мерзкий посмел вылезти после дождя, а теперь ворочался возле него, а тот думал закопать обратно в землю или нет.

Я его отчасти понимала, сама бы себя ненавидела, если бы умела. Поэтому пока охранник пристально рассматривал ничтожество перед собой, я отвернулась к стоявшей позади Эле. Поманила пальцем Василия. Тот расправил черные крылья, вспорхнул гордой птицей, а потом послушно приземлился на лапки в центре круга.

Я демонстративно достала записку из заднего кармана шорт и белую ниточку. Все это не тая проделывала перед Клейменными. Доверие за доверие.

- Ворон свяжется с Артемом, который должен помочь нам сбежать, - пояснила.

Пока Эля мысленно общалась с Василием второй охранник (неизвестный) продолжил доверительно рассказывать:

- Всё! Последняя капля! Этот бородатый альбинос — Каратель вчера, как он выразился, избил за длинный язык! - охранник показал на правый глаз, если приглядеться видно, что тот опух, веко на половину закрывало зрачок. - А потом на целый день привязал к дереву, чтобы кормить гнус! - охранник поднял руку, покрытую частыми черными волосами. Она, опухшая от множественных укусов насекомых была намного больше естественных размеров.

Второй охранник тот, что мой любимый, резво наклонился в кружок, показывая пример и горячо зашептал, поделившись мнением:

- Охранников на острове по ночам всего пять. Пробраться через них не составит особого труда, но дальше куда? В лесу надолго не спрячемся, хотя на первое время возможно. А дальше все равно путь либо в Приам направо, либо в Пронск по дороге. На границе охранников тоже штук пять не более...

Мы еще некоторое время обсуждали план побега, и я пришла к неутешительным выводам. С каждой новой мыслью я становилась молчаливее и обреченнее, плечи понуро опускались.

Нам необходимо преодолеть две границы до Приама. А в Приаме я -- самый разыскиваемый преступник, чьи фотографии украшали экраны-рекламы в округе. Ближайший патруль и меня подвесят на столбу на главной площади, а в горлышко забьют гвоздь, кровь будет стекать по столбу и скатываться в тазик, заботливо подставленный под ноги. Я буду захлебываться в крови, а та будет вытекать и вытекать из моего организма....

Что-то меня занесло в воображении.

И самое последнее «но» против побега — бежать с самыми маленькими детьми невозможно, если только папа что-нибудь придумает.

Воодушевление после знакомства с Василием, маленькая хрупкая надежда сейчас треснула и разбилась о траву, на которой я сидела, подставив руку под подбородок. Долго смотрела в одну точку. Клеймённые уже распрощались, одна Эля сидела позади и ждала, пока перестану мечтать.

Я будто в лабиринте: хожу, брожу без цели, сражаюсь с невиданным врагом, пытаюсь что-то сделать, а толку нет. Гектор всегда опережает и с высоты роста насмешливо наблюдает за моими бестолковыми попытками вырваться.

Ладно...не падать духом.

Изобразила идеально-радостную улыбку, прощаясь с подругой возле ее домика, а сама спустилась вниз в столовую. Хоть чай попить перед сном.

Присела на одну из лавочек за столом в ожидании, когда закипит вода под разведенным костром. Несколько факелов возле входа освещали меня, костер и столы.

Пока вода в чайнике закипала, я слушала потрескивание огня, вдыхала нагретый жарким днём воздух, прислушивалась к жужжанию насекомых и неожиданно стала различать смех. Он вдруг ворвался в тишину ночи, ошарашил, заставил нервно оглянуться по сторонам в поисках нарушителей спокойствия.

Время больше одиннадцати, кто мог себя так нагло вести? Если только Каратели-охранники.

Заварила чай, грея ладони о теплую белую кружку, не спеша на носочках пошла к голосам. Звуки приглашали к берегу, но до конца спуститься я не решилась. Остановилась на последнем пролете, откуда открывался вид на дерево-дверь и пляж.

Высокие стебли растений и примерно метровый железный забор в клеточку мешали идеальной оценке местности, но с другой стороны скрывали и меня от неизвестных.

А на пляже — костер! А возле него четыре бревна в форме квадрата, на которых расположились штук двадцать Карателей.

Я аккуратно присела коленями на песок, пальцами обхватила железные квадратики забора и начала присматриваться. В таком положении с пляжа не обнаружить, но мало ли...

Судя по бутылкам алкоголя и смеху, Каратели что-то отмечали.

И, если глазомер меня не подводил, в руках одного из них гитара.

Я сразу поняла, кто играл, еще до того как голос лавиной обрушился на меня. Знакомый низкий голос завибрировал по натянутым нервам.

Оцепенела, хватаясь еще крепче в забор, словно сдерживалась, боясь, что пойду на поводу у этого голоса. Как загипнотизированная, отправлюсь на его зов. Этим голосом с легкой хрипотцой всегда шептал на ушко непристойные слова и когда засосы делал тоже.

Невыносимо! Невыносимо!

И когда имя назвал, также шептал, и когда целовались, и когда обнимались. Зачем имя сказал? Зачем! Зачем этот обман? Зачем поступать настолько жестоко, лучше бы пытал в Темном Доме, приковал к стене наручниками и кнутом убивал. Лучше физическая боль, чем эта.

Слова песни начали медленно вытеснять мои терзания: что-то про зверя, голую девушку и квартиру... что-то о желании к девице, которая голая ходила по квартире и не замечала его звериного взгляда.

Я слышала, как он пел о крови и кишках, но не думала, что Гектор способен своей любимой женщине спеть о чувствах. С финальным «брыньк» по гитаре тень рядом с ним прислонилась к его плечу и крепко, затяжно поцеловала. Я отвернулась от вида в сторону океана, но звук поцелуя не спутаешь.

Его женщина наградила за подаренную песню. Что ж, очень мило для него.

Лиля. Я запомнила эту женщину. У меня нет к ней ненависти, но она стала символом краха глупых надежд. В тот момент, когда увидела парочку за ручку возле здания Карателей, должна была заподозрить неладное, а я еще верила, наивная, что Гектор, узнав о моей принадлежности к Клеймённым, поймет и защитит. Не даст в обиду.

Надо сейчас встать и уйти, прекратить наблюдать, как долго и с каким наслаждением парочка миловалась на бревнышке, но я продолжала наблюдать. Надо уйти, но колени намертво приросли к песку, а руки к забору.

Успокаивала себя мыслью, что для дела. Алкоголь, языки у Карателей развязаны, могла узнать подробности о их планах, о том, отпустят ли нас или убьют? Есть смысл бежать?

Вскоре узнала, чей это День Рождения — Гектора. У нас семь лет разницы... Какой старый, я думала, он моложе. Видимо, эта разница в возрасте не давала понять друг друга. Гектор сразу говорил о сексе, все крутилось только возле одного, меня же эти вещи напрягали. Я и защищалась, как могла, от вездесущих лапающих рук. А Гектор пер танком и не замечал, что меня пугало слишком быстрое развитие отношений. Слишком агрессивное. Правда, это было до того, как узнала, что он — Каратель...Потом он был совсем ужасным.

Зачем я вспоминала?

Вынырнула из воспоминаний, когда внимание зацепилось за дружный смех и разговор на берегу:

- Гектор, ну поделись, классно трахать Клейменную?

- Ты бабка-сплетница? Сиди -- не трынди!

- Да ладно тебе... - продолжал дотошный голос. - Ты говорил, классная. Чем? Узенькая? Ты в ней хоть помещаешься?

- Лилечка, не в обиду, ты уж извини, что при тебе, но Гектор у нас просто первопроходец! - кто-то громко рассмеялся. Поднял банку пива высоко воздух и громко провозгласил: - Давайте! За первопроходца!

- Мне как-то все равно... - заявила эта самая Лиля.

А для меня это всё. Конец пути. Финиш. Дальше ничего нет. Дальше стоп. Сотый крах моих надежд.

Вскочила! Взорвалась! Словно неизвестная сила толкнула в спину или подняла за руку, чтобы перестала сидеть на коленях.

Я встала в полный рост, перегибаясь через забор, не страшась, что заметят. Все лицо горело, лоб, щеки, шея, уши и внутри кровь закипела. А в голове болезненно пульсировали слова-воспоминания.

Он наглый, лживый предатель. Его словам нельзя верить.

«Ты красивая, Диана, как мне нравится твое тело!»

Он лжец, а я -- дура, которая никак не привыкнет к его вранью.

«Я заберу тебя из этой клоаки!» -- сказал перед уходом тем утром, перед взрывом здания Карателей. Обещал забрать. Вот и забрал...сюда...на остров в плен.

Внезапно мои руки на заборе окрасились оранжевым светом-пламенем, ярко заполыхали и треск огня зазвучал в ночной тишине. Я поспешно спрятала руки вниз, а сама выглянула на пляж с высоты острова, разглядывая длинную тень Карателя. Гектор поднялся с бревна, аккуратно держась за гриф музыкального инструмента, из которого воспроизводил столь дивные по красоте звуки. Медленно развернулся ко мне, словно мысленно услышал или увидел сквозь темноту ночи. Наши взгляды поймали одну волну, повстречались, соединились.

После некоторой заминки, Гектор отдал гитару подруге, коротко что-то сказал и направился по песку в сторону...в сторону серпантина острова. Сначала медленно, а потом как рванул бегом.

Как я сорвалась с места! Предварительно вылила чай из кружки, и как полетела, не страшась топотом и тяжелым дыханием разбудить спящих Клеймённых. До рези в боку бежала по песку, желая спастись в родном домике от Карателя.

Только бы не ко мне. Только бы не видел. Не успел.

Приблизившись к дому, потянула ручку двери на себя. Почти оглохла от тяжелого грохота сердца в груди, когда дверь вышибло из рук. Та с силой захлопнулась передо мной, отрезав путь к спасению. Мужская рука легла на плечо и развернула меня, прижимая лопатками к деревянной стене. От резкого поворота волосы накрыли мне лицо, не позволив рассмотреть Карателя, но я и так знала, кого увижу. Его запах накрыл теплой волной, выбил уверенность из тела, заставил воздух затеряться где-то в горле. А как правильно заново дышать, я долго не могла сообразить.

Ветерок подул и пряди волос перестали мешать обзору. И вновь Гектор передо мной, все тот же злой, который покидал неделю назад, пробивший дыру в двери. (Андрей заделал последствия погрома). И сейчас Гектор выглядел не веселее, чем в тот раз: челюсть с усилием сжата, от чего скулы четче заострились, губы соединены в одну злую-полоску, вены на виске и шее заметно надулись. А взгляд пренебрежительный словно рассматривал что-то мерзкое, отвратительное, некрасивое.

Сразу в ответ теплая волна схлынула с меня, взамен обдало могильным холодом. А мужские пальцы сдавили ключицы с такой силой, что я невольно просела от боли.

- Что ты здесь делаешь? Вынюхиваешь? - Гектор говорил шепотом, но яростно и угрожающе. У меня впервые язык не повернулся ему дерзить. Мурашки распространились от его пальцев на плечах по всему телу.

- Я спрашиваю, почему ты позволила себе выйти после отбоя? - чуть громче спросил.

- Чай... - ответила. Почему-то голос отказывался меня слушать, стал неуверенным, болезненным. Я кивнула нам под ноги, где валялась кружка, которую уронила после того, как Гектор резко развернул. Чашка, хорошо, не разбилась.

- Не суй свой любопытный нос, куда не просят! Отбой в девять часов, подъем в семь! Это касается всех! Еще одно нарушение с твоей стороны поставлю личного охранника следить за твоими передвижениями. Ясно!? - вздернул за плечи, вынуждая смотреть не на чашку, а на себя. Потряс, как жалкий кулек, как бесполезную кучу тряпья. Пальцами продолжал давить на плечи, от его хватки кожа онемела, но я молчала.

- Ясно!? - чуть повысил голос.

- Ясно, - обреченно и тихо ответила. Взгляд убрала на черную футболку Карателя, на массивные руки, что дарили боль плечам и всему телу.

- Ты поняла? - вновь зачем-то поинтересовался.

- Я всё поняла, Гектор, можешь отпустить.

После некоторого раздумья Гектор отнял руки от плеч, перестал вдавливать лопатками в деревяшку и причинять неудобство, но ладони по-прежнему оставил на двери по обе стороны от плеч. И этим жестом мешал свободно двигаться и лишал покоя.

Игнорируя пронзительный взгляд, я изучала крестик на его груди, который подрагивал от сердцебиения.

- Отпусти, я хочу домой, - намекала, чтобы убрал руки. Боялась нечаянно прикоснуться к нему, к его рукам. Они мерзкие, лживые, сначала обнимали, дарили тепло и заботу, а потом причиняли боль и холод.

Мы долгое время молчали. Молчали и молчали и чего-то ждали. Может молнии с неба, чтобы озарила, подсказала решение проблем.

- Я хочу спать...

Гектор отнял руки от двери. Дал освободиться и зайти в темноту, в покой личного домика. А я пообещала себе, что обязательно сбегу.

Больше всего мечтала в ту минуту плюнуть и на детей, и на остальных Клеймённых, рвануть куда глаза глядят. Прочь с острова и от Гектора подальше.

Когда-нибудь я не выдержу... и чихать на совесть.

POV автор

Девятнадцать дней до точки Х.

Глава 14

POV Диана

День был солнечный, яркий, не по-зимнему теплый. Но это отлично, я — мерзлячка и ненавидела извечную слякоть и снег в Приаме, поэтому сейчас наслаждалась, греясь под лучами жгучего солнца. Поправила кепку, собрала детский выводок, подождала пока соберутся чада Эли и не спеша направилась в сторону извилистой дорожки на подъем. Сняла сланцы и загребала нагретый песок ногами, веки сонно прикрывала, мечтая принять горизонтальную поверхность. Половину ночи вспоминала предателя-Гектора и малыш крутился на моей кровати, мешая сну. Хотя вру, мешал сну всё  же — Гектор.

На меня не кричат, не повышают голос и не ругаются. В противном случае я прекращала любые контакты. Папа посадил под замок — общение свели на нет, подруга предала — больше не общалась и не доверяла. Также и Гектор предал, наругался по непонятным причинам... Он сказал глупость - взрослые Клеймённые сами выбирали распорядок дня. С Карателями был уговор — не покидать остров, не предпринимать попыток к бегству, и не нарушать приказы, в этих случаях следовало наказание. Никто не говорил, что обязана спать в девять часов!

Больше слова не дождется. Понимала, что расстраиваться Гектор от этого не будет, но удержаться от обиды не могла.

Молчаливая война началась и с его стороны и с моей, едва тем же утром пересеклись по дорожке-серпантину. На его месте перед глазами -- черная дыра или пустой квадрат. Ноль. Он -- ноль. Как и я для него, Каратель вскользь мазнул взглядом и прошел мимо, едва плечом не стукнул. Без каких-либо признаков, что были прежде знакомы или «знали» друг друга очень близко и очень глубоко.

Широкие плечи больно? С трудом сдержалась, чтобы не взвиться вновь на пустом месте.

А в обед, когда мы возвращались с детьми по песку, в тени дерева валялся Игорь и листал книгу. Шуршал страницами.

- Эй, не спящая красавица, детишек положишь, ко мне спускайся -- тоже поспим! - Привычно усмехнулся и подмигнул.

Ох, как не оригинально! Закатила глаза к голубому чистому без облаков небу, но промолчала на высказывание. Гектор всего пару раз назвал «не спящей красавицей», а этот запомнил и при любой удобной встрече величал.

Странный шорох отвлек от неба и заставил обратить внимание на место, откуда донёсся этот звук. Черное пятно ворвалось сквозь ветви дерева и врезалось в нос Игорю.

Поспешно отброшенная книга зашелестела страничками, а на песке завязалась борьба между двумя. Птица каркала, мельтешила крыльями на лице Карателя, а тот раздраженно пытался снять с себя черное пятно в перьях.

Игорь неуклюже поднялся с грузом на лице. А я не двигалась, боялась нарушить момент, вдруг сдвинусь и Игорь поймает неуклюжего Ворона.

- Чертова птица! - Игорь зацепил пернатую за крыло и отодрал от себя. Щерился на нарушительницу порядка, держа на вытянутой руке, как кусок вонючих потрохов. - Я тебе перья по одному выдеру!

У Васи на лапе сверкнула привязанная белая бумажка.

Сердце прыгнуло к горлу, я бы сама с удовольствием тоже выпрыгнула в дерево-дверь подальше от Карателя. Это наш крах, если Игорь поймает Василия, нам не жить. Не только нам. В записке могли быть сведения о Клеймённых в Приаме.

Я забыла, как дышать, как думать, а только смотрела в ожидании развязки.

Неожиданно почувствовала толчок в спину. Неожиданный удар не сдержишь, поэтому с криком завалилась вперед, размахивая руками и пытаясь приостановить падение. Ногу больно подвернула и угодила лицом в песок возле ног Игоря.

Каратель отвлекся от Васи. А пернатый гость успел вспорхнуть на самую верхушку дерева и успешно сбежать от расплаты.

- Ты в порядке? - мужчина заботливо присел на одно колено, прикоснулся к моему локтю, заботливо помог подняться на колени. Снял застрявшие песчинки с моей футболки, с волос, аккуратно посадил на песок. Когда снимал песчинки, я почувствовала пальцы на груди. Вроде бы помогал, убирал грязь, но белая футболка влажная после купания, а под тканью только грудь. От слишком сильного давления на нее соски отчетливо проступили под ладонью Игоря.

- Да, все хорошо... - постаралась отвлечь Карателя от своего тела. Когда тот не понял намека -- перестать лапать, подтянула ногу к груди, согнув в колене. Прячась от чужих рук.

В детстве часто по неосторожности подворачивала ногу и растягивала связки. Это мое больное место, после подобных падений нога опухала до огромных размеров и покрывалась сине-красным отеком. Из-за этого долго не могла ходить, медленно передвигалась на носке, на пальчиках больной ноги.

Удивительно, но Каратель взял именно ту ногу, на которую со страхом смотрела. Приподнял за лодыжку. Я вздрогнула от странного, навязанного контакта. Мысленно навострилась, попыталась вырвать ногу, но мужчина со смешком удержал. Его что-то радовало. Меня же пугало.

- Не съем! - Игорь аккуратно повел стопу в один бок, потом в другой, чем вызвал мой прищур. - Кости целы, если не орешь.

Сама забота. Саркастический комментарий едва не слетел с языка. Но, памятуя, что находилась в руках надзирателя, не стала грубить, предпочла улыбнуться и изобразить воплощение самой наивности.

- Вроде целы. Спасибо! - очень криво улыбнулась, немного, тоненько-тоненько. Очень сложно улыбаться, когда ненавистный мужчина продолжал легкими массирующими движениями то ли гладить, то ли проверять сохранность костей и связок ноги... - Игорь, верни ногу...

Каратель не пожелал отдать мою конечность. Продолжал надавливать на кожу возле стопы и смотреть на мою реакцию — буду щуриться или нет.

- Связки целы! - озвучил и отдал ногу. Наконец-то, а то как-то странно, когда лапал. Слишком нежно.

Я неуклюже приподнялась, а Игорь неожиданно вновь подал руку и помог встать.

- Возможно легкое растяжение, - добавил Каратель. И прежде, чем я отреагировала мужские руки подняли в воздух.

- Вау! - не ожидала подобного развития событий. Я на руках у Карателя, который нес, как принцессу, а не как мерзкую тварь. - Игорь... я в состоянии сама ходить.

- Мне не тяжело. Тебя в домик?

- Ага, - недоумевающе кивнула, рассматривая лицо Игоря. Одна мужская рука обняла под коленями, другая под лопатками и обе насильно прижимали к голому туловищу. Пока я в плену, надо улыбаться и уж точно не дерзить.

Напряглась, ощущая мужское дыхание на щеке. Обняла Карателя за шею и сделала вид внимательной собеседницы, а сама заглянула через плечо мужчине. На пляже остались растерянные, брошенные дети и Эля, толкнувшая на Игоря. Сейчас подруга отвела взгляд в сторону в ответ на мой укор.

А еще я показала кулак Василию. Этой пернатой твари, из-за которой пришлось терпеть домогательства.

POV Артем

Дело было вечером, делать было нечего только присматриваться к тому, как дверь в помещение отворилась и оттуда скользнула женская тень. Та обошла большой горшок с пальмой, серый диван на три персоны и направилась ко мне, сидящему возле окна за голубым столом. Я как раз постукивал открытой пачкой сигарет по столу в ожидании Клеймённой. Женщина была на разведке (изучала количество и качество охраны) возле границы.

Итак, мы заняли общеобразовательную школу на юге Приама. Ближайшее пространство огородили железной колючей проволокой. Здесь около пятидесяти Клеймённых: многочисленные отщепенцы округа; конченные Клеймённые, потерявшие надежду и цель. Деваться нам некуда или умирать, или отстаивать единственный уголок, куда не добрались Каратели. Мне необходима была помощь для спасения Дианы, поэтому я их вытащил, уговорил выйти на свет из подвала  под землей, в котором провел столько времени в «прошлой жизни». До Кровавой ночи.

Все, кто здесь был -- им либо нечего терять, либо исправляли ошибки прошлого.

Каратели не заметили, как Клеймённые вышли на улицы. Больше не было смысла скрываться в подвалах или заброшенных зданиях. Теперь нас ждала свобода. Право творить, что желаем. Вершить свои судьбы, а не подвальной крысой бегать по углам.

Еще совсем недавно мелкие школьники готовились к Новому Году, сдавали очередную сессию накануне праздников и никто не знал, что Еж принесет в наш мир разруху и тысячи трупов. Не представляли каким праздничным фейерверком взорвется родная земля. Но с другой стороны, я не жалел. Я спасен от нищеты, от необходимости прятаться и убегать. Шикарное ощущение. Триумф расправлял гордые плечи и давал дополнительную силу в руки берсерка. Я долго ждал этого момента, мощного катализатора, дабы расправить крылья и возвыситься. Настало чертово время возвышаться.

Попутно приходилось отбиваться от нападок Карателей за забором. Несколько атак отбили и будем продолжать в том же духе. Сопротивление возглавляли я и паренек по кличке Шнырь — долбанутый наркоман, который умирал от генетической болезни (раннее высыхание). Высыхал он уже больше шести месяцев, кожа его изуродовалась старческими морщинами. Мучительно умирал, иногда кричал во сне и будил среди ночи, тогда же Шнырь выпивал очередную дозу наркоманских таблеток лишь бы утихомирить боль. И вместо болезненных криков мешал спать смехом. Выглядел он со стороны натуральным психом с суженными зрачками.

Когда в двери учительской появилась известная особа я отвлекся от мыслей, глядя как женщина отдирала от лица маску. Силикон плохо отрывался.

- Фу-фу-фу! - женщина долго с усердием и хрипами тянула маску, отрывая силиконовый материал, который словно врос щупальцами в кожу и не отпускал. Со своеобразным звуком «чпок» маска отлипла от лица.

Рада придержала указательным и большим пальцем силиконовый материал и продемонстрировала мне и всем находящимся в учительской:

- Фу! Отвыкла от этих масок! Забирай себе эту гадость.

Кинула на стол полупрозрачный материал. Как мерзкую дрянь, об которую боялась испачкаться.

Одежда на женщине говорила, что та побывала в канализационном люке и несколько раз искупалась в помоях. Ох и специфический запах исходил от одежды гадалки…

На черных штанах белые разводы, как от побелки, словно женщина терлась о стены зданий, на коленях грязные пятна, на темной куртке пуховике -- белые разводы. Светлые волосы Клеймённой собраны на затылке в маленький хвост.

Гадалка приземлилась с размаху на ветхий деревянный стул, скрипнув ножками по полу. Развалилась поудобнее, стопу одной ноги закинула на колено другой. В точности мужик!

- Дай покурить! - махнула она пальцами, как гнилому рабу, а не дождавшись реакции сама наклонилась через стол и выхватила мои сигареты из пальцев. С увлеченным видом достала сигарету, красную зажигалку из пачки, прикурила в абсолютной темноте, чем озарила мрак убежища.

Когда-то я смотрел по телевизору ее видеоролики и считал ее леди. Красивой, ухоженной леди, но фальшь-гадалкой. Кто же мог представить, что она настоящая Клеймённая, скрывающаяся под маской лжеКлеймённой.

- ДА! Да! Насрать на «леди»! - будто услышала мысли Рада повторила мой вывод, кем ее считал. С удовольствием она продолжила травить организм табачным ядом.

Пока Рада курила и стряхивала пепел в пепельницу, завороженная этим зрелищем, Катя вышла из тьмы помещения и присела возле меня за соседний стул. Пальцы нервно сцепила и положила на стол перед нами:

- Я себя чувствую виноватой. - нарушила Катя тишину. -- Надо было ее за шкирку тащить на границу в ту ночь!

Рада перевалилась через стол и схватила руки Кати.

- А это мысль! Каждый шаг существа влияет на выбор той или иной реальности. Сейчас посмотрим, что могло бы быть...

Гадалка вновь мощно затянулась сигаретой, так что грудь сильно выпятилась вперед и застыла с полными легкими дыма. Из приоткрытого в форме буквы «о» ртавырвался дым, который полотном закрыл волосы, лицо и одежду женщины.

- Забавная реальность! - прокомментировала Рада, блаженно прикрыв глаза и соединив губы в одну линию. Будто попала в рай, улыбалась мыслям, лицо по-доброму засветилось.

Потом открыла веки и перестала улыбаться, осознав куда вернулась. Бычок женщина затушила в пепельнице, размазывая пепел по хрустальной поверхности, а потом смачно харкнула туда же. 

- Там от тебя остался пепел и мокрое место! - засмеялась Рада, показывая пальцем в пепельницу. - Друг Гектора увидел бы вас, пересекающих дорогу возле здания. И сам Гектор через десять минут пришел бы к границе, в результате, больше половины сейчас находящихся в Питере Клеймённых в той реальности перебили. Кстати ты бы, Катя, тоже умерла в ту Кровавую Ночь. Диану Гектор забрал себе, в розыск ее не подавали. Конечно, Диана долго обижалась на него, обвиняла в смерти тети. Но разговор там видимо был коротким — раз и уже через семь месяцев у них родились две девочки, два ангелочка по внешности, как мамка, а внутри, как папка — наглые и вредные. А знаешь, откуда я так подробно знаю? - поинтересовалась Рада у Кати.

Та отрицательно покрутила головой.

- Потому что моя дочь была бы их подругой, и мы бы с Дианой ходили на собрания и краснели за мелких пакостниц. А теперь ни у меня нет дочери, ни у них! И теперь я сдохну через восемнадцать дней благодаря заботливой руке Гектора!

И бабы загорланили о своих проблемах. А я перестал слушать очередную перепалку — женщины вечно не ладили.

Какое сладкое чувство завладело мной, оно заставляло трепетать нервы и бурлить кровь в венах. Наполняло адреналином. Удовлетворение, капелька счастья, бальзам на мою истерзанную в клочья душу, за весь пролитый пот и кровь. За дни, месяцы, годы, проведенные в шкуре помойной крысы, шныряющей по канализации и подвалам.

Пальцами я забарабанил по столу (весело, играючи в очередную игру-битву), затем по спинке стула. Вобрал свежий воздух в легкие (какая благодать и свобода). Где-то, видно, окно открыто, и оно приносило запах свежего вечернего воздуха.

Взмахом ладони приостановил орущих баб:

- Рада! Вылазка в девять? - поинтересовался, пока две блондинки перестали орать во все горло.

- В девять десять зайдут с тыла, подожгут для вида гаражи. Не суйся подсматривать, что там произошло, а то это будет очередная твоя смерть. Ты можешь, наконец, сделать свое дело? Даже с моей подсказки вам удалось только куртку ему спалить?

Махнув рукой на прощание, я не стал слушать напутствия гадалки и вышел в школьный коридор, освещенный тусклым светом. Позади скрипнула дверь учительской. Через секунду со мной поравнялась молоденькая Клеймённая, с толстой косой, перекинутой на плечо.

- Собралась со мной?

- Я постою в сторонке, просто провожу тебя. И помни: “Ты круче всех. Ты самый сильный! Не бойся! Приказываю!»

- Благодарю, - насмешливо отвесил реверанс Алинке, заходя в знакомое помещение, где спали некоторые из отребья -- Клеймённых.

Удивлен, что Алина вызвалась из Питера спасать подругу. Уж не совесть ли червячком сожрала гнилую душу? Ну и пусть, Алина отлично помогала поддерживать боевой настрой. Говорила не бояться -- и я не боялся. Никогда не думал, что самый главный враг — это мои страхи. Нет страха и силы безграничны.

Я ощутил силу в руках берсерка, способную разрывать, крушить, душить. Все это я делал ради Дианы. Всегда боялся быть недостойным ее, а теперь из кожи лез, лишь бы исправиться. Из-за Гектора она во мне разочаровалась. Его смерть крайне выгодна и мне, и Раде.

Глаза Дианы всегда передо мной. Я запомнил их цвет, едва увидел. Напоминают темную зелень в наших джунглях на острове.

Собрания Клеймённых проводились пятничным вечером на верхушке острова, куда были приглашены все до одного Клеймённые. Пока Захарий грозным голосом громко вещал, Диана не сидела на месте, прыгала возле отца и ловила желтую бабочку. Резинка сдерживала кудрявые пряди светлых волос и те забавно подпрыгивали.

- Тссс...тише, доча... - шепотом просил Захарий. Тихонько говорил всегда злой дядя Захарий, пытаясь угомонить расшалившуюся дочку, мешавшую процессу. А та не слышала, витала в облаках и игнорировала строгого папу.

- Диана, - просил он периодически, но тщетно.

Я тогда пропустил мимо ушей всю речь вождя, зато увидел момент, когда была поймана желанная добыча. Диана спрятала в ладонях бабочку, приоткрыла руки заглядывая внутрь. Я рассмотрел и зелень глаз, и улыбку, от которой застыл, как проклятый камень-истукан. Меня даже отец толкнул чтобы вставал, ведь собрание закончено и он спрашивал: «Какого я уселся?"

А я не отводил взгляда от семилетней девчонки, сердце пропустило один удар. Да что там один, второй, третий, четвертый. Я не удивился, если бы сердце навсегда остановилось. А потом сердце, «подумав», начало биться вновь при виде малявки.

Каким я для нее был? Героем, когда учил плавать? Когда таскал, как добытчик, землянику из наших джунглей. Узнал, что ей нравится, вот и приносил ягоды для нее и подруг.

Вот уж я охренел, когда Диана пришла провожать меня в последний день перед отправкой в людской мир, абсолютно голая и в полном моем распоряжении. Сама поцеловала. Я несколько секунд не верил, что это на самом деле, а не глупая фантазия. Что это награда за годы стойкого молчания и надежд. А потом настигла кара — Захарий и его месть. Выживал, как мог, использовал Дину. Ради выживания еще бы не раз так поступил, но как я мог показаться слабым Диане? Потому и не спешил встречаться с ней. Диана, к сожалению, сама нашла. А потом я почувствовал, как медленно она отстранялась от меня. Охладела, хоть старалась и не показывать. И всему виной оказался Гектор.

Я, не задумываясь, рванул за Дианой в то здание Карателей и к ее папашке за помощью. Все для Дианы. Все для нее. Хоть до тошноты претила, омерзительно скрипела на зубах эта просьба-мольба ее чертовому папашке.

Сейчас козыри в моем рукаве, удача наконец-то улыбнулась и хрен я отдам свою Диану какому-то уроду. Я с десяти лет мечтал о ней и терпеливо ждал пока вдвоем останемся в людском мире, свободные от законов Клеймённых. Диана --моя чертова цель! Моя мечта! Даже когда выживал в людском мире, воспоминания о ней не давали сдохнуть.

Диана — умничка, придумала, как нам поддерживать связь. Я обязательно заберу ее у Гектора, только нельзя делать осечек. Двух попыток может не быть.

Глава 15

POV Диана

Игорь любезно проводил в мои «покои», где аккуратно уложил на скрипучую, старинную кровать. После чего насмешливо склонил голову и вышел за дверь.

Не знаешь, чего ожидать в следующую минуту от Карателей.

Нога немного пульсировала от падения, теперь бегство придется отложить на несколько дней.

После отбоя я прибыла к дому Эли за новостями от Васи. Закрыла окна, дверь, несколько раз вышла на улицу, чтобы удостовериться в отсутствии посторонних. Остров спал, погрузился в сон и подслушивать явно не собирался, что нам на руку.

Вдвоем с подругой уселись на полу на кухне, чтобы через окно нас не было видно. Поймав луч луны на маленьком послании-листе, начали с Элей читать вслух. А закончила я -- одна:

«Гектор с самого начала знал, чья ты дочь. Не доверяй ему.»

Я в сотый раз почувствовала, как мерзкое разочарование сдавило горло, облило тело гадкими помоями его красивых слов.

Я не удивлена и даже не больно. Когда бьют в одно и тоже место, боли больше не чувствуешь. Отныне броня на сердце из прежних разочарований.

На лапке ворона обнаружила маленький, прямоугольный пакетик с сухими листьями. «Снотворное. Один листик на 1шт»

Снотворное? И кто же специалист по травам и снадобьям?

Я рада еще одному родному человеку на моей стороне.

Вытащили старые тетрадки Эли и среди их вороха нашли одну мою.

Как наяву вспомнила веселые спокойные дни на острове, нашу детскую переписку вместо занятий и мои словоизлияния: «Я сегодня видела Артема с мальчиками на берегу!» И много-много сердечек рядом с именем друга. Он был центром мыслей, все о чем раньше думала. Одинокими холодными ночами без отца смотрела в окно и на луну, а перед глазами облик Артема.

Сейчас воспоминания о любви вызвали лишь легкую улыбку. Это было как не со мной, не с этой Дианой, а другой, прошлой.

Сегодня, невзирая на темноту, на листе бумаги набрасывали план побега. Квадраты -- обозначали двое ворот до конечной цели «Приам», возле нарисованного дерева -- пять Карателей-охранников и среди них обязательно либо Андрей, либо Игорь.

- Выбираем день, когда на посту Игорь! - Эля делала пометки на листе бумаги о проблемах, которые обязательно должны быть решены, не хотелось бы попасться по глупости. Эля у нас аналитик, вот и анализировала. - Будешь его отвлекать!

Эля шепнула очень тихо, чтобы никто не подслушал. Я лишь тяжело сглотнула нежеланную правду. Вывод, задачу, которую, придется выполнить. Слепой и тупой не поймет, что требовалось сделать. Если цена моей свободы — Игорь...

- Я не могу пойти до конца...

Иногда ощущение, что мы с Элей понимаем друг друга с полуслова, уж очень она сообразительная. Сразу поняла значение расплывчатой фразы.

- Но почему?

- Я... мы с Гектором...один раз.... и там... - пальцы правой и левой руки скрепила перед лицом, намекая на соединение, «стыковку». - И… он... случайно в меня... и теперь всё!

- Добавь в свой лепет побольше глаголов, чтобы я поняла смысл послания.

Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и как на духу, почти не дрогнув, твёрдо озвучила:

- Гектор — мой единственный!

Вслух прозвучало еще отвратительнее, чем казалось в мыслях. Эля не стала задавать три тысячи вопросов: почему, зачем, и как я глупая позволила осуществить привязку. Мне и так стыдно за доверчивость, поверила, что нечаянно. От нахлынувших чувств? От любви может большой и сильной? От страсти забылся?

Заставила себя вновь отпустить прошлое. Прекратить вспоминать, топить себя, еще немного и освобожусь от Гектора и станет легче.

Эля задумчиво продолжила:

- Ну что ж... - подруга ручкой постучала по листу бумаги, словно спрашивая ответа на вопрос «как поступить». Мало ли, ответ всплывет чернилами на белом листе. - Не иди до конца. Существуют другие способы доставить удовольствие. Отвлечь...

- Минет? - я громче, чем надо поинтересовалась на весь спящий домик, потом вжала голову в плечи, боясь что выкрик было слышно внизу на песчаном пляже.

- Это кошмар! - сделала тихо вывод. Когда чуть успокоилась, продолжила более спокойно. - В любом случае у меня будет пятнадцать минут, прежде чем начнется реакция на чужие прикосновения. С Артемом уже проверяла, - пояснила недоумевающей Эле. - Я могу, наверное, лапши Игорю немного навешать. Ладно... сама решу, как получше и подольше его отвлекать и, главное, чем...

Как пройти первую границу мы продумали, как вторую пока нет. Васю отправили сразу обратно к Артему с целью договориться о месте встречи в Приаме.

Надо было все предусмотреть, чтобы не было неожиданностей, максимально всё продумать. Самое главное пока не решили — что с детьми?

Я чувствовала лишь удушье от жизни на острове, отсчитывала минуты до того, как прилетит Вася с ответом. Может Артем найдет выход с малышами?

Следующий день тянулся очень долго в ожидании ответа. И на утреннем купании с малышами сначала пыталась прочитать сказку о принцессе и принце (очередные сопли о любви), а самая маленькая — Катя не давала. Весь день хмурила брови и выглядела угрюмой. Передвигалась только на моих руках. Сидеть или ползать отказывалась.

Сказку пришлось забросить и развлекать Катю.

- Эй, малышка, в чем дело? - улыбалась ей постоянно и на вытянутых руках катала по воздуху, а она смотрела в ответ долго, пристально, но без эмоций Странная она — не похожа на себя обыкновенную. В привычное время покажи ей пальчик (без преувеличения) и улыбнись и в ту же минуту та начинала смеяться.

- Улыбнись! - попросила в сотый раз и продемонстрировала яркую улыбку. А в ответ сухое безразличие. Катя не желала общаться.

Об остальных детях я забыла и посторонние шаги по песку тоже не заметила. Но знакомый голос заставил оцепенеть и прекратить всяческие улыбки, поплотнее прижать к себе ребенка и сделать пару шагов назад от Карателя. А он в одних синих спортивных шортах, солнцезащитных очках, скрывающих внимательный взгляд.

- Надеюсь не твой? - задал Гектор вопрос. Я лишь отвернула Катю от него, чтобы черным взглядом из-под очков не испугал ребенка. (Уверенна у него страшный взгляд под тьмой очков).

Молчала на вопрос, не могла выдавить ответ. Приоткрыла рот, языком пыталась повертеть и произнести хоть слово, букву, но изо рта доносился пустой звук. Уж больно долгая пауза, но ничего не могла поделать. Не хотелось общаться.

Гектор в улыбке приподнял один уголок губ, заговорил насмешливым тоном, как с давним другом после долгой разлуки:

- Еще в нашем мире я достал на тебя информацию, и там не было ни слова о Твардовском и детишках. Видимо, жизнь Абрамовой Дианы выдумка? Я был уверен, что Абрамова пай-девочка из интерната, чистенькая, миленькая. Не тронутая.

Чистенькая? Язык зашевелился, наконец:

- Пришел в очередной раз оскорблять меня? Доставляет искреннее удовольствие насмехаться?

Сдержался. Не ответил на мой выпад, более того отвел взгляд в сторону. Тень недовольства набежала на его лицо, сделав настороженным и опасным. Губы мужчина плотно сжал, отчего скулы четче заострились, выдавая раздражение или злость.

Малышка заплакала, может на мой холодный голос среагировала. Лицо скривила, брови нахмурила, глаза зажмурила и сорвалась на плач. Как будто ударили ее.

- Эй! Ну маленькая! - самой плакать захотелось от ее вида. - Я не хотела тебя пугать! Не плачь!

Взяла под мышки драгоценный кулек на вытянутые руки и заулыбалась. А в ответ на мои действия крик и раздражение. Как ее успокоить?

- Дай сюда! - услышала гневный тон, а малышка исчезла из моих рук. Одна секунда и пальцы сжимали пустоту.

Гектор поднял малышку высоко-высоко над головой, один глаз прищурил и «так» сладко улыбнулся. Не ухмыльнулся, не щерился, а радостно по-мальчишечьи, ласково.

- Привет! Ты Катюха? А я Гекторрррр! - букву «р» зарычал. А малышка перестала плакать и уставилась голубыми глазками на предмет исследования — здоровый темноволосый дядька, который улыбался. Губы приоткрыла в немом восторге, руками пыталась дотянуться до интересующего объекта и видно потрогать за нос. Но самое главное, молчаливо ждала продолжения.

- Сейчас полетим в космос! - выдал насмешливо Гектор.

Я старалась не вмешиваться, боялась пошевелиться и нарушить спокойную обстановку и добрый настрой Кати. Неосторожные действия могли вновь привести к падению настроения.

Только сейчас поняла, какое палящее сегодня солнце, как горят щеки и шея, глядя на парочку.

Гектор… я... ребенок. Я... ребенок...Гектор.

Резкое движение и Катя с веселым смехом взлетела на воздух. Гектор отнял руки, подкинув малышку высоко верх над головой.

- Какой полетаем? - дошел истинный смысл предложения Гектора. Я подскочила сбоку к Карателю, но боялась прикоснуться, а мало ли отвлеку и уронит. Сердце невидимо кольнул испуг от этой мысли. Вдруг правда уронит?

- Отдай Катю. Ты -- изверг! – заявила, но Гектор опять подкинул ребенка.

Малышка засмеялась заливисто, от души.

А мне сегодня не улыбалась, поэтому я замолчала, пока один радостно улыбался, играясь с ребенком, а вторая смеялась и мельтешила руками в процессе полета.

- Удивительно, как обычный ребенок! - протянул замечание Гектор.

А я недовольно буркнула:

- Да. Рогов и клыков нет. И даже кровь у нас красная. НЕ черная и НЕ ядовитая!

В одну линию выстроились дети Эли и мои, готовые принять участие в развлечении с дядей.

Ну вот! Его любят дети.

Гектор перестал запускать ребенка в космос и уверенно посадил Катю на кисть руки, другой поддерживал ее за талию. А Катюха в забавных желтых трусиках и футболке что-то лопотала на своем языке Гектору. Удивительно, но Катя не боялась Карателя и его прикосновений. Очень странно.

Как два голубка. А я за ними в сторонке наблюдала и не заметила, как начала улыбаться.

«Милые!» -- одна мысль настойчиво трезвонила в голове. Умел Гектор быть иногда милым, если хотел.

Быстро стерла все признаки малодушия, убрала улыбки.

- У тебя есть дети? - на мой вопрос Гектор отреагировал по меньшей мере странно. Улыбка, которую дарил Кате, пропала. Сам заторможено обернулся в мою сторону, будто ему шуруп вытащили из сустава и теперь его тело плохо двигалось.

- Упаси Господь! - объявил, а потом вновь вернулся к интересовавшей его «женщине», которая щупала ему правый глаз и веко. - Племяннице пять лет. Ее папашка ушел к другой женщине, поэтому с рождения приходилось помогать сеструхе в воспитании девочки. Очень хочу «устранить» козла и освободить ее от «связи», но Ленка вечно ноет: «Ой, люблю его! Не хочу разрывать связь!» Жалко дуру!

Неожиданно узнать подробности из личной жизни Гектора.

- А что ты здесь делаешь? - спросила, оценив его полуголый вид.

Совершенно голую грудь, мощный разворот плеч, выпирающие ключицы, вздутые вены на бицепсах. Крестик сверкал от солнечных лучей и манил прикоснуться к себе или лучше к жестковатым на ощупь (насколько помню) черным волоскам на мужской груди. Дальше дорожка волос спускалась вдоль пупка и уходила ниже. А там резинка спортивных шорт...

Я вовремя подняла взгляд вверх и устремила на малышку. А Гектор развернул голову в мою сторону. Не знаю засек за подглядыванием или нет (черные очки скрывали). Краснея гадала, успела или не успела отвернуться?

Я всего лишь оценила. Не слепая же. Статуи в музеях тоже привлекали своей красотой.

По-прежнему гадая, отвлеклась на ответ Гектора:

- Позагораю денек. А то неправильно -- начальник трудится, а подчиненные греют задницу на пляже.

Чтобы успокоиться и раз уж между нами «мир» (хотя бы установленный диалог) выпалила быстрее, чем подумала:

- А ты нас когда-нибудь отпустишь? Вроде обещал...

Внимание Гектора получила сразу и даже ответ, но без прежней улыбки, которую дарил Кате. С ребенком был открыт, эмоционален, а со мной намертво закрылся на замок и огородился холодной стеной отчуждения.

- Отпущу. Через два дня.

- Правда отпустишь? В Питер отдашь?

Поверить не могла. Сделала шаг, притронулась к руке Гектора, немного сжала.

Гектор посмотрел на мои пальцы, потом на лицо. Молчал, оценивал или обдумывал ответ, сражался с собственными мыслями.

- Отпущу... - одну руку Каратель отнял от Кати, поймал кончик моего хвоста, лежавшего на груди. А своими действиями и прикосновениями Гектор вызвал дрожь, пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы скрыть этот факт.

- Считаешь меня монстром? Думаешь люблю убивать детей и женщин? Вы мне больше не нужны.

Волосы продолжал перебирать, а костяшками кулака прикоснулся к соску на левой груди, что вызвало прострелы по нервным окончаниям. Я пыталась проигнорировать это состояние, но возбужденные соски вряд ли скроешь под обтягивающей тканью белой футболки. Стыдливо прикрываться не стала. Такого эффекта он явно добивался, но не понимала с какой целью? Удостовериться в неотразимости?

Руку от Гектора отняла, больше его близости не хотелось, достаточно и прикосновений наглых пальцев.

Снова и снова он перебирал пряди волос, а сгибом среднего и указательного пальца ненавязчиво поддевал грудь. И от каждого легкого прикосновения к соску, я сильнее и сильнее вздрагивала. Нервы сжались, натянулись до предела и пронзительно заныли, сосредотачиваясь ниже живота. Под белой обтягивающей тканью виднелись и очертания груди и даже цвет сосков. И Гектор наблюдал из-под темных очков(уверенна), чувствовала невидимые ласки взглядом.

Для всех на пляже Каратель ласково гладил мои волосы. В точности прекрасный принц, который целовал волосы принцессе в знак преклонения перед ее красотой. А по сути... вновь домогательства.

- Тебе хочется побыстрее сбежать от меня? Оказаться там, где меня нет? - запнувшийся на первом слове Гектор дал понять, что и его момент не оставил равнодушным.

Я вскинула более уверенный взгляд на Гектора, собралась с мыслями, обуздала собственное тело, хвост высвободила из мужских пальцев и отбросила за спину, чтобы Каратель в любом случае не дотянулся.

- Это естественно. Любой хочет свободы. Ты решаешь мою судьбу, держишь насильно и в очередной раз «используешь» для своих целей. Да! Я хочу оказаться, как можно дальше от тебя.

Гектор коротко кивнул, принимая ответ.

- Тем не менее, спасибо, что отпускаешь! - подарила улыбку.

Конечно, грустно. Если отпускал — значит добился своего от отца.

- Сегодня! Здесь! - Гектор вместе с Катей наклонился ко мне и почти шепотом начал приказывать. - После отбоя буду ждать.

- Зачем? - как от удара сделала шаг назад, восстанавливая дистанцию и спокойствие. Его приказ сильно взволновал.

- Разговор!

Разговор, я и Гектор — это необычно, и невозможно. И если бы не полный пляж детей и не Катя на его руках, мы бы, вероятнее всего, давно поругались. И начали раздражаться.

- Мне бы не хотелось встречаться с тобой один на один. Тем более ночью...

- А я тебя не спрашивал о желании! - вновь вспылил, вышел из себя, хоть и не кричал, но голос погрубел.

Потом вздохнул и закончил уже спокойнее, но в приказном тоне:

- Я сказал быть здесь после отбоя!

Пальцем указал в песок нам под ноги, где должны встретиться ночью. И без возражений.

Глава 16

POV Гектор

Какое удовольствие вдыхать свежий океанский воздух. Я и вдыхал его, лег на песок спиной, ногу закинул на ногу, руки подоткнул под голову и смотрел на россыпь бриллиантовых звезд, ослепительно сверкающих в темноте. Здесь нет грязного воздуха Приама, пропитанного пылью и парами бензина, поэтому звезды отчетливо виднелись в синем ночном небе. Как чистые бриллианты.

Шум воды приятно убаюкивал и, чтобы не заснуть, я насвистывал легкую мелодию, соответствующую прекрасному настроению. Мир развалился, а я улыбался и наслаждался вечером. Оказывается, я -- прогнивший эгоист.

Когда решаешь внутренние проблемы, становится проще. До этого дня меня словно пытали каждый день, выкручивали руки и ноги, ломали мои принципы. Мысли о Диане разрывали в разные стороны: надо делать одно -- то, что требовал долг службы, а я делал другое. Поначалу долг службы и мои личные предпочтения имели одно направление и было прекрасно, но в здании Карателей дорожки вдруг разделились. И от невозможности вновь соединить направления жестоко выкручивало нервы, а сейчас я плюнул и выбрал дорожку, которая больше по душе. Не думал, что у меня есть душа: думал лишился ее, когда впервые убил Клеймённую на экзамене. Даже забавно -- Диана вернула душу.

Как наладить контакт с женщиной? Пойдем по пути переговоров.

Я сегодня сказал правду -- собираюсь отдать Клеймённых. Но лишь часть, а часть, возможно, еще пригодится. Она подумала про себя? Трогает за руку и доверчивыми глазками хлопает и улыбается. И как тут скажешь: «Хрен ты уйдешь от меня!»

Предел ее наивности должен быть? С чего я буду отпускать ЕЕ? Осталось, правда, решить несколько проблем, и главная из них звучала примерно так -- наладить контакт с Дианой. А девчонка упертая и обидчивая...

Вскоре мне надоело смотреть на звезды, а мысль «где Диана?» с каждой минутой настойчивее трезвонила в голове. И звезды не настолько сильно привлекали.

Корпус поднял, удобно устроился на теплом песке, нагретом за целый день. Рядом лежал букет с цветами. Если подсчитать, сколько я здесь валялся, то выходит время больше десяти вечера, а гостьи на пляже не видел.

Насвистывать песню прекратил. Выудил голубую розу из букета, без шипов, полюбовался крупными лепестками нежно-голубого цвета. Каждый цветок в букете имел свой неповторимый цвет: зеленый, бордовый, какой угодно.

От досады букет отшвырнул, а розу повертел, рассматривая со всех сторон. Один листок оторвал и произнес океану и белому песку:

- Сука.

Отпустил лепесток и тот красиво славировал на песок. Медленно, не спеша, он словно наслаждался секундным полетом и ощущением свободы.

- НЕ сука!

Оторвал лепесток, и он вслед первому плавно опустился на белый песок.

Начал подсчитывать. Сука — означало не придет. НЕ сука — хорошая девочка, придет.

И с каждым новым оторванным лепестком возникало желание отодрать цветок от стебля и полностью скормить Диане. Каждый лепесток заставить съесть. Как она всегда ухитряется испортить мне настроение взмахом пальчика? Сопротивление бесполезно изначально. Ведь захочу и возьму, смысл говорить «нет»?

- Гектор? - сбоку присел Игорь, подтолкнул плечом с целью отвлечь мое внимание от розы и издевательств над ней. Подчиненный оглянулся по сторонам, будто за ним слежка. Удостоверился в тишине и моем одиночестве.

- Всё сделал? - уточнил я, с наслаждением отдирая очередной лепесток от стебля.

- На двести процентов! - гордо озвучил Игорь и наклонился к моему уху, а я унюхал алкогольные пары. Невероятные по насыщенности.

Оттолкнул мешавшее тело подчиненного.

- А обязательно было нажираться для дела? Как это на двести?

- Это значит два раза по сто! - Игорь рукой с важным видом прочертил в воздухе линию. - Алкоголь развязывает язык, тебе ли не знать!

- Мы сгорим в аду! - подвел итог своей жизни. - Вот сссууука! - произнес, когда последний оторванный лепесток именно это и подтвердил, что сука «не придет».

- Кто? Я? - искренне удивившись, воскликнул Игорь, пальцем указал себе на грудь, скрытую черной футболкой с изображенным черепом на ней.

- Да причем тут ты? - отмахнулся от нелепого идиота, а ободранный, одинокий стебель швырнул вперед. - Я тебя что ли собрался трахать? Вали отсюда. Не мешай мне. Исчезни. Испарись! Ты на сегодня свободен. Пшел отсюда! - подтолкнул его в плечо, на что Игорь слегка завалился на бок, но рукой приостановил падение лицом в песок.

- Слушай... - шепотом, едва слышно произнес Игорь. Вновь оглянулся по сторонам и продолжил. — Ты в курсе, что Диана собралась бежать?

Игорь хитро улыбался и ждал ответа.

- Предполагаю, что она настолько упертая и эта глупая мысль у нее есть.

- Нет. Она конкретно собралась бежать! - Игорь по-идиотски повел бровью вверх-вниз, вверх-вниз. И с застывшим лицом и приоткрытым ртом ждал реакции. Любит он шоу и спецэффекты. Мне следовало его сейчас молить продолжить доклад.

Я решил ограничиться подзатыльником.

- Быстрее! - скомандовал после того, как звонко шлепнул ладонью по бестолковой голове подчиненного.

- Она списывается со своим дружком, - Игорь сощурился и погладил затылок, снимая неприятное ощущение. - Представляешь почтовых голубей, вот это что-то типа того же. Только почтовый ворон. Увидишь на острове черного Ворона — сверни ему шею!

- Охраняй чертово дерево! - указал на песок, чтобы сидел здесь и не двигался. Сам встал и побрел в сторону серпантина. Медленно, потом быстрее и быстрее.

Ускорял темп ходьбы. Потом рванул по песчаной дорожке, цепь привычно холодком ударила по бедру. Сквозь материал шорт отлично чувствовал ее холод. Темнота давила со всех сторон, тянула мерзкие руки и душила. Страх душил.

«Ты не посмеешь сбежать к нему!»

Сердце колошматило, больно долбило в груди. От этих ударов было физически больно.

Остановился возле знакомого деревянного, ветхого дома. Несколько секунд не решался открыть дверь. Пальцами, изуродованными корявыми венами, вцепился в металлическую ручку и замер. Опасался открыть дверь и узнать правду.

А если она сбежала?

Ждал...ждал.

Потом открыл и погрузился в темноту кухни. Здесь нет. Справа — в комнате, обнаружились два спящих ребенка, один в деревянной колыбели, другой на единственной кровати. В комнате слева тоже пусто.

Нет...нет...нет. Ее нет в доме. Дышать нечем в этом тесном доме.

Спокойно!

Пальцами перебрал непослушные волосы и убрал назад, чтобы не мешали ходить по кухне назад-вперед, тяжело дышать и трезво анализировать.

Я просидел больше двух часов возле дерева. Ее там не было, я не мог пропустить. Куда могла деться? Рано трубить тревогу.

«Я убью тебя, если посмеешь сбежать. Убью. Убью, если он еще раз к тебе прикоснется.»

Кровь бурлила в венах, сердце громко стучало и отдавалось во всем теле, а я задыхался от банального страха потерять девчонку.

«Каждую косточку в теле перебью и ему...и тебе. Так что не сможешь больше никогда бегать от меня.»

Диана — это имя. Чёртово имя. Проклятье на мою голову. Это имя пульсировало в висках, в ушах, на кончике языка, готового произнести вслух ее имя. Позвать. Спросить у темноты, где Диана.

Заглядывал в каждый чертов дом, пока не нашел ее подружку — Элю. Распахнул дверь в дом и шарахнул ею о стену. От громкого звука Эля в белой ночной рубашке спрыгнула с кровати, а выводок детей начал испуганно кричать.

- Где, бл*дь, твоя подруга? - перекричал детские возгласы.

Как приведение, Клеймённая медленно отступала назад, пока не остановилась возле шкафа, спиной прислонилась к дверце, половина лица скрыта челкой, но по одному глазу и жестам понятно, что она напугана. Обхватила себя, согревая руки или прогоняя оцепенение от моего голоса.

- Где Диана!? - еще громче спросил, слыша, как еще сильнее заплакали дети. - Где она может бы…

Не договорил последнее слово. Не договорил от еще одной мысли. Не может быть у нее здесь кого-то. Ведь не может? Она не совсем конченная леди, чтобы идти к кому-то, пока я ждал на пляже?

А подружка-Эля что-то бурчала себе под нос, тихо едва различимо. Не сразу прислушался, по началу не мог приостановить торнадо мыслей в голове.

- Где? - перебил бесполезный поток слов Клеймённой.

Мне нужно знать, где Диана.

Клеймённая вздрогнула, будто ток прошел по ее телу, испуганно вжалась лопатками в дверцу шкафа и начала тараторить:

- Через два домика вверх. Может она у Алины или у озера с другой стороны острова…

Не дослушал, рванул на улицу будто жизнь зависела от того, как скоро найду Диану.

Сначала поднялся на два дома вверх по тропинке. Под навесом густой листвы деревьев передвигался уже спокойнее, но трансформация не проходила. Чувствовал нечеловеческую мощь в руках, ногах. Насильно пытался потушить пламя ярости, которое физически уродовало тело, но не удавалось.

Открыл дом Алины и вошел в пустующее помещение, затем в соседнюю комнату. Теплой волной облегчения затопило с головой. Я больше не задыхался. Ладонью оперся о дверь и жадно дышал.

Она здесь...Диана здесь...спит в кровати. Или не спит. Плечи больно напряжены и отвернута от меня к стене.

Ее наиглупейшая мысль сбежать от меня к Твардовскому заставляла сильно нервничать и не давала трезво размышлять. Наступал кавардак в голове, едва представлял ее и его вместе. Рядом. А когда вспоминал об их общем прошлом, о ее любви, возникало плохо контролируемое желание взять Диану: рывком вытащить из кровати и жестко поиметь, чтобы вынуть из ее головы любые напоминания о другом. Чтобы не смела думать о нем. Только обо мне. Она должна любить меня. Меня! Изнывать по мне и тосковать каждую секунду, что меня нет рядом с ней.

Я старался закрыть глаза на ее прошлое, очень старался не сорваться. Диана обязана помочь забыть о досадном персонаже из ее биографии, иначе...не ручаюсь за себя. Не надо злить, не надо пытаться сбежать к Твардовскому. Это плохо кончится для всех.

Попытался взять себя в руки, спрятать мысли глубоко внутрь.

Диана застыла – понятно, что не спит, но я молчал и не двигался. Знал, что если возьму ее, то буду сейчас очень груб, вряд ли это будет нормальный секс, скорее вымещение злости. Меня жутко разрывало от эмоций в данную минуту, и я с трудом превозмогая себя, ушел. Иначе бы вытрахал до потери сознания, потому что не надо злить и пытаться сбежать к Твардовскому!

Глава 17

POV Диана

Сегодня я сильно не выспалась, всего час поспала после прихода Гектора в дом Алины. Я почти не дышала пока он стоял сзади, чувствовала, как он зол очередным отказом, как хрипло дышит, как будто долгое время бегал. Я зажмурилась, боясь его действий, реакции на отказ. Понадеялась, что не возьмет силой. И очень удивилась, но Гектор отступил, и только тогда я решилась открыть веки.

На утро в голове был шум, кавардак, а яркий свет раздражал глаза. Успели с малышами позавтракать в столовой, и прийти в дом переодеваться к утреннему заплыву в океане. Я стояла на коленях и надевала Кате футболку через голову, когда в дверь постучали и без разрешения вошли.

- Доброе утро, господа пленные! - Игорь улыбался, встал по стойке смирно, соприкасаясь ногой к ноге, стукнул кроссовком об кроссовок при этом половица скрипнула от тяжести веса Карателя.

- Спешу сообщить, что завтра в девять утра твои детки должны быть одеты для холодной погоды Приама и стоять на пляже возле пространственной двери-дерева. В противном случае останутся здесь навечно.

Опять подмигнул, с любопытством рассматривая наиболее выдающиеся части женского тела и вышел.

Отчего-то я нервничала в день передачи пленных, плохое предчувствие, опасение не покидало, пока стояла на пляже, одетая в джинсы и водолазку, через руку перекинула белый пуховик, подаренный Гектором, и мысленно успокаивала себя.

Еще немного, совсем чуть-чуть и будет свобода. Он обещал.

На пляже было много народу: толпа Клеймённых, готовых к освобождению; и Карателей, одетых в теплые вещи (они перекрывали свободный доступ к дереву).

- Давайте быстрее, пока не зажарились! - громко начал Игорь, перекрикивая легкий гомон, шепот возбужденных Клеймённых. Переместился к дереву первым, контролируя проход, а веселый настрой убрал из голоса, говорил строго, командным тоном. - Встали по двое и в шеренгу. Бегом!

Клейменные в кратчайшие сроки выполнили указ. Шеренга вилась от дерева и Игоря вдоль всего пляжа. Я заняла место примерно в середине с Катей на руках, Матвей рядом за руку, старшие дети за мной. Эля неподалеку.

Очередь медленно сокращалась, а от жары было душно и противно.

Первый странный инцидент немного напряг нервные клетки, заставил выглянуть вперед сквозь вереницу Клеймённых. Девочку лет пятнадцати-шестнадцати не пустили сквозь дерево, ее отвели в сторону и начали что-то объяснять на ушко. Та кивала и молчала.

Неприятное чувство усилилось, настойчиво трезвонило в теле, заставляло сердце ускорять темп биения.

Когда почти подошла моя очередь справа возле кромки воды увидела знакомую Карательницу, чьи темные волосы с правой стороны были длиннее, а слева пряди короче. Необычное каре. Лицо ее узкое, нос вздернутый, а сама девушка стройная, длинная. Сейчас Карательница смеялась с подругой и не замечала внимания к своей персоне. Одета она была в голубые, теплые, спортивные штаны и такого же цвета куртку с мехом.

Женщина сильно выделялась из черного пятна Карателей. Наверное, ее мужчина позволял игнорировать рабочую форму.

Я отвернулась от Лили с мыслью, что меня не должны беспокоить романтические отношения Гектора. Он мне никто. Уже к вечеру, помоги святая земля, забуду и Приам, и свое проклятье под именем Гектор и остров-тюрьму.

- Диаааана? - протянул Игорь. Подошел мой черед выхода. Когда Игорь улыбался, мне становилось неуютно и боязно. - Милая? А ты что здесь делаешь? Малышку отдай, а сама вон в ту компанию.

Каратель указал туда, где стояла девочка, которую не пустили, там же появился еще мужчина — один из охранников острова.

Нет...нет...это бред. Я ослышалась.

- Игорь? Зачем туда?

- Ты остаешься. Ребенка отдай, - пальцами поманил, показал, чтобы передала ребенка в руки.

- Ты вчера сказал собираться, - спросила у хитрых глаз, улыбающихся, испещренных морщинками.

- Я сказал, Диана, собирать детей. Плохо слушаешь...

Я как в бреду, не могла двигаться, управлять телом, до боли сжала тельце Кати и пальцы Матвея. Но малыш лишь испуганно посмотрел, удивленный болезненному зажиму. Катя привычно улыбнулась и замурлыкала на своем языке, глядя на меня, и не понимала моего застывшего состояния.

- Диана, давай! - меня взял за локоть тот знакомый охранник, обвинявший во всех смертных грехах и люто ненавидящий за то, что привела Карателей на наш дом.

Нас с детьми отвел в сторону поближе к кромке океана, чтобы шум заглушал разговор. Как можно дальше от Карателей. Охранник заставил мои пальцы разжаться на Кате и вытащил ребенка из рук, снял сумку с одеждой для малышей с плеча и перекинул себе.

- Диана... - позвал он, наклонившись вниз к Матвею. Улыбался ему будто рассказывал смешную историю, но речь была адресована мне. - Я тебя случайно сдал. Мне в выпивку подсунули какую-то дрянь, и я рассказал о нашем побеге. Не используй больше ворона. Помни, что они знают о твоем желании сбежать. Найди способ обмануть Карателей.

Охранник, не прощаясь, взял за руку Матвея и побрел без очереди в сторону дерева. А из-за его плеча виднелся сосредоточенный и умный взгляд Кати, которая не прерывала зрительного контакта со мной. Соприкоснувшись с деревом ее лицо начало расплываться, тело покрываться рябью, а потом девочки не стало. И, вероятнее всего, я больше ее не вижу.

Сильно зажгло в горле от не пролитых горьких слез. Я прикрыла переносицу с двух сторон ладонями, а слезы закапали на пальцы. Не отрываясь, смотрела вслед уходившим Клеймённым, которым повезло. Которых отпускали.

Больше не чувствовала облегчения, родного чувства от слепящего песка и от теплого солнца, потому что пришло осознание, мерзкое разочарование -- Гектор не даст уйти. Этот остров -- тюрьма, моя личная могила, в которой заживо закопают. Мое тело будет гнить в родной земле под ногами Карателей.

Эле разрешали уйти, но подруга не пошла, осталась. А у меня не было сил вытолкнуть ее с острова, переубедить.

- Дура, - прокомментировала я.

- Вдвоем веселее помирать. Мне не к кому уходить. Ты бы тоже не бросила.

Итого: нас осталось двенадцать, тихих, спокойных, смотрящих под ноги на песок. В полной тишине Каратели покидали остров, оставляя Клеймённых на попечение охраны. Игорь уже развернулся спиной, готовый покинуть остров.

- Игорь! - запоздало воскликнула. Еще теплилась маленькая надежда на лучшее. - Игорь, пожалуйста, дай поговорить с Гектором!

Каратель вопрошающе вскинул руки в разные стороны и окинул пространство взглядом:

- Дорогая, как? Связь на острове отсутствует.

- Гектор мне обещал! Он обещал! - выкрикивала на молчаливом пляже, где Клеймённые понуро опустили плечи, обреченные на смерть. - Или слово Заместителя Начальника Карателей по округу Приам ничего не стоит!? Его слово -- пустой звук!

Клеймённые рядом вздрагивали от моих панических слов. Это конец, это последний шанс выжить, и он уплывал из моих пальцев. Таял, как сон после пробуждения.

Почти все Каратели покинули остров, осталось четверо женщин и четверо мужчин. Игорь, видно, будет сопровождать пленных. Никто не реагировал. Игорь смотрел серьезно и не улыбался, но и не выполнял просьбу.

- Я хочу поговорить с Гектором! Позвони ему! - приказала-попросила в очередной раз, но никто не спешил выполнять указ. Паника захватывала в мерзкие объятия. Все сильнее сдавливало тело, заставляло панически задыхаться и впопыхах говорить. - Позвони ему!

- Диана, - спокойно ответил Каратель. — У меня на твой счет простые указания — охранять, чтобы не сбежала и устранять любого мужчину, представляющему угрозу твоей неприкосновенности.

- Я хочу поговорить с ним! - воскликнула еще громче. -Позвони ему — выйдем за дверь! - указала на дверь-дерево.

- Слушай, девочка! - мою панику прервал женский спокойный голос. Уравновешенный, но пропитанный ядом. Ее голос был неприятен слуху. Скрестив руки под грудью, Лиля отошла от линии океана и подруг, и начала подниматься наверх в сторону стоявших Клеймённых. Двигалась она небрежно в вразвалочку на стройных ногах, гипнотизировала слепящий песок. На Клеймённых предпочитала не смотреть. Будто мы недостойны ее внимания. И пока женщина поднималась, размышляла:

- Я одного не понимаю — как ты смеешь чего-то требовать? Тем более внимания от моего Гектора? Он занят делами и на каждую тварь, - на этом слове женщина остановилась примерно на расстоянии метра. - И на каждую тварь у него нет времени. Если ты несколько раз «послужила» для блага моего Гектора, это не говорит о том, что ты вправе к нему обращаться без спроса и тем более требовать его внимания. Ему не понравится, если ты отвлечешь его от важных дел, поверь я давно его знаю. Он — мой мужчина, уже давно и официально. 

Зачем она рассказывала? Нет. Она не смеялась ехидно, не злорадствовала вроде. А может и злорадствовала. Просто разъясняла мои права и обязанности, как потаскухи Гектора. Заревновала? Хотелось сказать: “зря, Лиля, ревновать не к кому».

Затем раздался шум, крик, движение. Клеймённые сорвались. Испуганные, злые, лишенные свободы и надежды на спасение. И ведь многие молодые, пятнадцать-шестнадцать лет, кинулись на Карателей. Может мое отчаяние их так завело. Как обезумевшие, они лезли, царапались, пытались драться, но из взрослых и боеспособных только я, Эля, да два охранника и две женщины поварихи.

Это было бесполезно! Но не могла же я стоять в стороне.

Автоматически каждый кончик пальца загорелся пламенем, как свеча, на одной руке, потом на второй. И чтобы наших не перебили за попытку бегства встряхнула рукой, отделяя огоньки от пальцев и выпустила в сторону Карателей.

Огонек один… второй попал в лицо Карателю.

- Ах ты, тварь! - охранник лишь зажмурился, но огонь стукнулся об его кожу и упал вниз, потухнув на песке и не причинив вреда коже.

Всё больше и больше бесполезных огоньков падало.

- Держи ее! - а я и не бежала никуда. Зато несколько огоньков подпалили одежду Карателям.

Одна девушка нырнула с головой в океан, пытаясь потушить пламя на одежде. А другая с криком рванула с себя голубую куртку и швырнула ее в воду надеясь потушить огонь, быстро захвативший шерсть зверя.

- Ты, сучка, знаешь сколько я вымаливала Гектора купить мне куртку из голубого песца?!

Лиля, оставшись в белой футболке, твердо и уверенно зашагала в моем направлении.

- Ой, Лилечка, зря! Очень зря! - лениво прокомментировал Игорь. Заломил руки одного из молодых парней-Клеймённых и усадил пленного на колени, голову того заставил покорно склонить к коленям. - Ребят, это была преглупейшая попытка сопротивления!

Лиля направлялась ко мне, руку оттянула максимально в бок параллельно песку. Под ее кожей вздулись вены. Они волной поднимались все выше, спрятались в рукаве футболки и появились у основания шеи, изуродовали подбородок и лицо. Вены со всех сторон червями впивались в глаза, в зрачки. От этого голубые глаза стали темно-синие и страшные.

Замах. Ветер рядом слицом взлохматил волосы. Удар.

Я руки перекрестила, пряча лицо и грудь — самые уязвимые части тела. Напрягла мышцы и задержала дыхание. Вдохнуть — означало потерять контроль над броней, над мышцами.

Мое тело лишь слегка покачивалось от ударов, словно на него легонько дули. Вибрация пронзала тело от града ударов по животу, печени, по коленям.

Но потом шею сдавила удавка. Я пальцами пыталась отодрать кнут, который не давал продохнуть. Коленями под воздействием чужой силы завалилась на горячий песок.

Лицо горело от недостатка воздуха, пальцами с остервенением отдирала кнут, и делала бесполезные попытки хлебнуть воздух, но сквозь сжатое горло кислород не поступал.

Потом -- мощный удар в живот.

В солнечное сплетение.

И с оттяжкой -- в челюсть, так что шею развернуло вправо.

Во рту мгновенно появился вкус крови, смешанной со слюной.

Тогда же дали воздуха. Отпустили. От эйфории, от возможности дышать я упала на колени, уперлась ладонями, а изо рта на белый песок капала кровь, создавая в нем маленькие ямки-отверстия. Я поднялась на непослушных ногах, глядя на женщину перед собой. На ее внимательный вдумчивый взгляд.

А рот наполнялся кровью за считанные секунды. Ее надо было куда-то деть, иначе потечет по губам и подбородку. Даже слово не могла произнести от обилия жидкости во рту. Поэтому открыла рот и плюнула вперед, попав на темные волосы Лили, на острый подбородок и ее одежду. Женщина заторможено поглядела на свою футболку, на меня, потом обратно. Сжала челюсть с силой, так что подбородок стал не острым, более твердым, волевым.

А я тихо произнесла, купаясь в ее бешенстве:

- Давай, добивай...сука! -- вернула ей комплимент.

Успела закрыться руками, когда последовали удары со всех сторон. Это не детская драка с отрезанием волос в женском туалете университета.

Пусть так, лучше сейчас сдохнуть, чем навечно остаться в тюрьме острова.

Глава 18

POV Гектор

Огромная каменная стена в высоту девятиэтажного дома защищала с незапамятных времен округа друг от друга. Ее не перелезешь - слишком гладкая, не подкопаешь. Подкопаешь – рухнешь в огромную яму с копьями, по крайней мере согласно информации в летописи. Войны между округами давно не было и соответственно данные не проверялись, но наши предки сохранили такую информацию. Тысячу лет мир продержался целым, сегодня раскололся благодаря старательным усилиям Ежа.

Питер считался всегда округом Клейменных, где властвовала извечная жара, кроме двух месяцев в году – декабрь, январь, когда земли покрывались осадками, непрерывными дождями, что означало прибытие зимы. Приам – изначально округ Карателей, где царила зима и только июль-август считался настоящим летом с тридцатиградусной жарой. Остальные два округа – соответственно вечная осень и весна, климатические условия примерно одинаковые.

Три границы в каменной стене - это выходы к другим трем округам. Раньше в стене были огромные ворота с вырезанными названиями округов, в современном мире вместо них -  три дороги для проезда автомобилей, перекрываемых шлагбаумами; справа и слева на тротуаре две стеклянные будки, в которых занимали места Каратели, контролирующие проход-проезд. В свете военного времени количество охранников увеличили до десяти человек слева и справа.

Сегодня в ожидании назначенного времени – десять часов утра я стоял на тротуаре возле будки с охранниками, локоть положил на парапет, где имелся сканер, используемый для считывания данных существа, пересекающего границу. Задумчиво ждал, а паспорт с фотографией держал открытым.

Чтобы покинуть округ нужно прислонить паспорт к красному-сканеру и зафиксировать, что пересек границу. Но я ждал прибытия гостя, поэтому не торопился, поставил локти на парапет, двумя ладонями поддерживал щеки и смотрел вперед. Дальше темный тоннель и в конце свет, а затем Питерская граница.

Веки сонно прикрывались, но я настойчиво смотрел вперед на свет в конце тоннеля, откуда ожидал прибытия Ежа. Глядел вперед, а видел нечто другое – светловолосый огонь с зелеными глазами. Зеленые глаза никогда не видел, редкость для нашего времени, иногда встречал женщин с линзами, но не настоящими цветом зрачка. Всё необычное привлекало внимание. Я знал, что не смогу заинтересоваться обычной человеческой девушкой или Карательницей, мне необходимо лучше. Сильнее. Опаснее. Ледышка, к которой хотелось прикоснуться и увидеть реакцию. Та вырывалась, настырно отбрыкивалась, а я сродни мазохисту ждал замерзну от прикосновений к холоду или ошпарюсь и отбегу. 

Из будки вышел молодой Каратель в темной форме, капюшон привычно скрывал лоб и глаза парня. Мой ровесник, судя по голосу и фигуре.

- Доброе утро! Позвольте! – охранник протянул руку с целью взять паспорт. Я лениво отдал. Парень нервничал, заикался, и пальцы его дрожали на корочке документа. – Вы…амм…Александр Ольгердович сегодня отсутствует?

Я выразительно повернул голову в его сторону и, приподняв левую бровь, вопросительно посмотрел на парня. Нет, даун, я бы сообщил своему начальнику, что Я нашел местоположение острова с Клейменными, что Я веду переговоры с вождем Клейменным и что Я войду в историю.

Я – идиот, по его мнению, рассказывать Ольгердовичу о своих делах, он пусть за своим округом ведет надзор. Родную дочь нормально воспитать не может, о чем речь? В добавок, мелкую девчонку объявил врагом народа! Видите ли пока я провалялся без сознания в больнице после взрыва, начальнику лениво было вести расследование. Ольгердович не желал раззадоривать кровных врагов еще сильнее, поэтому предпочел найти козлов отпущения в лице Твардовского и Абрамовой. Сумасшедших, потерявших рассудок Клейменных, как вещали по всем новостям.

- Паренек! – вырвал паспорт из чужих рук, после того как те закончили сканирование моей личности. – Меньше знаешь, крепче спишь!  Это ступень к следующей должности. Помни! – еще раз вопросительно бровью повел, намекая о простых вещах, известных любому идиоту.

А вот и Еж!

Увидел в конце тоннеля стройную тень мужчины, которого казалось знал, а оказывается – нет. Он реальный гений! Больной на голову, но гений!

***

POV Захарий

Встреча состоялась один на один в темноте тоннеля – его люди и мои за границей, а мы на километровой пустой асфальтовой дороге, где нет правил. Странная аномалия, но в тоннеле ветра меняли климат между округами. Здесь буйствовал ветер, рвал мое серое пальто на пуговицах ( у нас сезон дождей), игрался с волосами, и легкой цепью на бедре молодого мужчины напротив. Мы остановились на расстоянии метра друг от друга. Молодой человек скрестил руки на груди, приняв оборонительную позу, и долго смотрел на меня, не отвлекаясь от процесса изучения.

- Здравствуйте, Еж! Как мне вас теперь величать? – улыбался наигранно-радостно, но за обманчивой мимикой лица что-то пряталось. Гектор всегда строил из себя клоуна, но постепенно, сколько раз устраивал сюрпризы со взрывами, с подставными женщинами, удостоверялся в другом – он актер. Играл на публику, отвлекал пока готовил очередную подставу. Пока Каратели не воспринимали его в серьез, юнец вырвал себе место зама. К тому же, забрал мою дочь – это уже о чем-то говорило.

- Захарий, приятно познакомиться! – протянул руку для пожатия, как и миллионы раз до этого. Я всегда протягивал руку, а Гектор игнорировал.

Сегодня молодой мужчина одет не привычно, белая рубашка с коротким рукавом и джинсы. Белая рубашка для Гектора –это очень редкая вещь.

Сегодня Гектор пожал руку, но опустим тот момент, что сжал, максимально сдавил пальцы до сильной, выворачивающей боли, на что пришлось стиснуть зубы.

- Я – Гектор! – ответил, не раскрыв своем имя. Но то, что пожал руку – имело большой смысл. Прежде не жал, не признавал заслуживающим внимания. – Мое почтение! – игра или нет. Гектор, держа мою рука, вторым сжатым кулаком стукнул по груди и склонил голову.  Улыбка по-прежнему не изменяла его лицу. – Это действительно круто! Я очень рад с Вами познакомиться.

Это «Вами» прозвучало сильно для Гектора клоуна-ублюдка, и я пока не решил верить ему или нет. Слишком скользкий тип.

Его прикосновения не жгли ладони, но горячее предупреждающее чувство я испытывал, стоя в опасной близости от Карателя. Инстинктивно ждал кары.

Мы опустили руки.

- Начнем? – Гектор указал ладонью назад. Потом, засунув пальцы в рот, свистнул в полноту легких в сторону своей границы. – Заводи! – махнул одному из Карателей.

Возле парапета выстроилась очередь из молодых Клейменных. Те покорно передвигались один за другим в темном тоннели, крутили с любопытством головами, впервые оказавшись за пределами ловушки родного острова. Обычные, любопытные дети, среди них увидел – знакомого охранника, который приблизился, намереваясь поздороваться.

Втроем мы всматривались в каждого Клейменного, я же пытался найти знакомые родные черты дочери. Высокий рост позволял ее видеть издалека, но как бы далеко не всматривался видел лишь пустые существа. Холодные, безразличные мне. Выглядывал, пытался сквозь затемнение тоннеля увидеть ее и успокоиться. 

Через десять минут перемещение детей завершилось, а Гектор, довольный выполненной задачей, пояснил: 

- Свои условия я выполнил. Пленные с острова переданы, теперь ваша очередь – дайте мне всего одного Клейменного, подскажите его местоположение.

Гектор поднял указательный палец перед нашими лицами и говорил тихо по секрету. Чувствовалась серьезность в застывших, напряженных чертах молодого человека. Этот вопрос ему важен. Он сейчас не врал.

- Все пленные?! – задал я вопрос строгим голосом. Скрывая, как закипел гнев в теле, особенно в руках. От сильных эмоций сила выходила из-под контроля, но благодаря упорным тренировкам в человеческом мире я научился бороться с всплесками эмоций. Выдержка пришла с возрастом.

- Все! – подтвердил Гектор и кивнул головой, уверенный в своей правоте. А я рассмеялся над глупостью юнца или тупостью. Но Гектор не туп. Всё это странно. – Врешь … только зачем?

Подняв белый конверт с информацией, где можно найти беглого Твардовского, показал его перед нашими лицами. Там хранился ответ, который необходим Гектору, ради чего Каратель возвращал пленных. Если бы я получил сейчас дочь, к чему мне Артем с его любовью? Для Дианы существовал другой мужчина - необходимый мне Каратель.

Взял с двух сторон белый конверт и по середине порвал зигзагом, потом еще и еще мельче уничтожал бесполезную бумагу. Сжал в ладони клочки, а потом рассеял их по ветру.

- Где моя дочь? – спокойно поинтересовался и поклялся от души. - Если ты ее убил, клянусь, убью твоих родных и близких, но сначала заставлю их жрать землю и блевать кровью. Понял?

- Эй, эй! – Гектор не надел маску весельчака, но руки поставил перед нами ладонями перпендикулярно к земле. – Угомонись. Какая дочь?

- Моя дочь! Диана! Не ври, что не знаешь!

Каратель выключил функции тела - дышать, двигаться, разговаривать, моргать, слушать. Лишь стоял и смотрел. Линия рта сжата в одну напряженную полоску, морщины возле глаз, рта отсутствовали, что в обычное время подсказывало о живой мимике. Лицо ровное как из камня, лепи что пожелаешь.

- Как выглядит?

- Высокая блондинка с зелеными глазами! – подтянул Карателя за концы рубахи, сдавливая по максимуму ткань возле его шеи, с угрозой удушения. Наклонил лицо Карателя к себе, невзирая на омерзение от приближения к представителю его расы.

- Весь ваш род закопаю! Будете живыми подыхать под землей! – пообещал, глядя в темные глаза, которые искали во мне ответ. Бегло осматривали и ждали.

- Фамилия? – спросил юнец, когда я в последний раз встряхнул его за ворот рубашки и отпустил.

- Абрамова. Абрамова Диана в человеческом мире.

Каратель схватился за волосы, затем за голову, обняв череп руками, и опустился на корточки, глядя на землю. На тротуар и чистый асфальт, всматривался в ровное, черное полотно. Держал череп словно его разрывали тысячи молний, резали ножом живую плоть. Взвыл, как побитый пес. Подорвался с корточек.

– Ах, ты ж сука! – пнул стоявший рядом мусорный, серый бак. Тот с грохотом покачнулся вперед-назад, оглашая округу диким скрежетом металла, грохотом, затем вернулся в обычное состояние. Не перевернулся грязным мусором под ноги, остался целым. - Сука…сука…сука.

Долго Каратель колошматил с ноги по железному баку с целью перевернуть.

Цепь раздраженно звенела в такт нервным движениям, когда Гектор, не удовлетворенный результатом, вырвал металлические ножки урны из асфальта и с оглушительным треском бросил ее в стену. Все отходы,  мусор свалились на асфальт. Под сильное завывание ветра пакеты из-под чипсов полетели в разные стороны, а пустые банки со звоном покатились по дороге. Молодой человек оценивал полученный урон и перебирал пряди темных волос. Рычал и что-то повторял.

Весельчак Гектор, что мог сплясать на столе стриптиз на вечере по случаю Нового Года, мог устроить концерт на площади. Мог хамить, мог грубить, но всегда улыбался. Я ни разу не видел его в гневе, а сейчас наблюдал.

А я анализировал. Он, как зверь, запертый в клетке, пытался сломать железные прутья и вырваться на волю. Загнанная тварь неистово рвалась на выход и скулила, чтобы его освободили. Но как бы не старался путь из клетки найти не мог. Зверь нервно остановился и будто нашел ответ-решение, холодно озвучил:

- Я ее вам не отдам. У меня осталось двенадцать Клейменных, забирайте всех, ее не отдам…Она - мой личный трофей!

Я перебил предложение:

- Гектор, будем честны, мне вот эти Клейменные не нужны, - сказал тихо и указал за спину, где проходили дети уже нашу границу-пост. Тихие, не верящие, что отныне свободны. С любопытством озиравшиеся по сторонам. Новый мир их манил, зазывал к неизведанному. – Я пошел на разговор с тобой по одной причине – мне нужна дочь.

- Великолепно. - Подытожил наглый юнец. – Вам она нужна, мне нужна. Поделим пополам? Одну руку вам, одну мне… – начал зубы заговаривать и нести откровенную околесицу, что подсказывало Гектор взял себя в руки, улыбку вновь насквозь фальшивую изобразил на грубых чертах лица.

А я перебил пустые слова Гектора, произносимые с известной целью – заболтать:

- Когда наиграешься – возвращаешь мне целой и невредимой. Не изувеченной! Такой же здоровой и красивой, которая была до тебя. Ясно?

И вновь серьезность на Карателе вместо фальши. Мои слова его удивили.

- На этом переговоры закончены. Я откланиваюсь.

***

POV Гектор

Смотрел в след уходившему Клейменному и не мог покинуть место встречи. Подобной подставы от жизни не ожидал. Я вырыл себе могилу и упал в нее, а землю сверху аккуратно ссыпали. А я лежал без движения, позволяя земле попадать на лицо и в рот. Плевался, задыхаясь, а все равно послушно лежал.

Худшего дерьма я не представлял. 

Мелкая поганка молчала. Врет и врет. Я ни разу не слышал от нее правды, все время извивалась змеей, прямо ее папа в женской шкуре. Опять перекинула через колено!

Звонок на мобильный телефон привел в жизнь, заставил отнять внимательный взгляд от Клейменного, покинувшего тоннель. Вытянуть телефон из джинсов, прислонить к уху средство связи, и грубо озвучить раздражение:

-  Да!? – пошел прочь из тоннеля на свою границу.

-  Илюшенька, милый…

-  Херюшенька, а не Илюшенька, что опять случилось!? – как же раздражал лебезящий тон Лили. Ее молящие нотки, что означало очередную просьбу, скулеж, нытье. Как ненавидел ноющих баб, всё им дай, дай, дай. У меня проблем выше головы, но я-то не ныл и не выпрашивал подачек.

Вышел на дорогу в заснеженный Приам, пнул в очередной раз застывший комок снега, разрушив его ударом.

На мое замечание Лиля не отвечала, звучала обиженная тишина, а затем…хнык…хнык. Шмыганье носом, всхлип. Демонстративное слезовыжимание.

Нашел машину, припаркованную возле обочины, снял с сигнализации, а руки поставил на дверцу. Чувствовал ладонями приятный холод, остужающий гнев. Глубоко и редко дышал.

Ох да, таким образом проще успокоиться и не повысить голос.

- Гектор…- теперь прозвучали не привычные наигранные эмоции у Лили, фальши больше не чувствовалось в женском плаче. Она заикаясь проговорила, так что с трудом понял отдельные фразы:

- Эта дрянь..дрянь…ненавижу…ненавижу.

- Какая дрянь? – понял всю серьезность разговора, поэтому достал сигареты из бардачка и занялся делом по успокоению нервов.

- Эта дрянь раскрошила мне зуб… - и в трубке сквозь шум и тихие разговоры послышался пронзительный всхлип и последовавший плач. -  Я у дантиста сейчас, хочу узнать можно ли нарастить зуб!

- Лиля! – обратился спокойным тоном. Взял всю выдержку в руки. – Черт возьми, объясни в чем дело!? Я не Клейменный и не умею читать будущее или прошлое!

- Клейменные пытались сбежать!

Я не отреагировал, максимально вобрал в легкие табачный дым, а потом выпустил огромный столп изо рта перед собой. Как чертов огнедышащий дракон из сказок.

- Так! – веки прикрыл, помассировал виски и пытался не только «чувствовать», но и думать. Логически рассуждать. – Все Клейменные на месте?

Интересовала конкретно одна. 

- Все на месте. Нам, конечно, пришлось применить силу, Клейменные использовали энергию. Но всё было сделано в пределах полномочий, согласно твоим указаниям…

- Заткнись! – перебил, открывая веки, и рассматривая ослепительный белый снег под ногами. – Делай свои зубы!

Скинул вызов, не имея желания дальше общаться. Кончиком телефона постучал по лбу, пытаясь мерзкие мысли привести в порядок. Там ворох, непрестанное кружение черных мыслей. Они разрывали голову, когтями драли. Было чертовски больно от этих когтей. 

Открыл дверцу и запустил мобильник на сидение, но промазал, тот упал на грязный коврик под ноги. Вместо того, чтобы поднять предмет, дверью бахнул, да посильнее, вымещая гнев.  

Ты чертова сука…едва я ушел, предприняла попытку бегства к своему уроду!!!

Пальцы дрожали на сигарете. Только сейчас обнаружил, что давно скурил до бычка. Швырнул остатки сигареты в снег, слыша небольшое шипение.

Дрянь, уже распланировала, как выйдешь на волю? Как воссоединишься со своим Твардовским?

Опять ощущение, как в прошлый раз после ночи у нее, когда Диана швырнула мобильник на улицу лишь бы не поймал ее любовника. Как мерзко себя чувствовал, когда Андрей сообщил, что беглый прятался у Дианы дома. Пока я накручивал возле нее круги, она приходила домой… к нему… и что она там делала - боюсь думать. Опыт подсказывал, что ничего, но мерзкое, гнилое чувство внутри, которое доставляло постоянную боль в груди, кричало, неистово вопило. Что дрянь – делала. Делала. С  Твардовским. 

Глава 19

POV Диана

Если мне делали больно, я не реагировала, но когда причиняли вред Алине или Эле – реагировала. Я очень терпеливая, мое терпение -- глубокий, бесконечный океан. Я – сильная! Вытерплю! По крайней мере, всегда себя успокаивала этими словами. Повторяла в мыслях, чтобы запомнить и быть такой.

Но оказалось, мой океан тоже не безграничен, постепенно иссяк.

Пока ногами пинали по ребрам и бедрам поначалу наивно защищалась и лежала, прикрывая руками голову и живот, и глотала попадающий в рот песок, а затем расслабилась. Боль стихла, стала менее острой по сравнению с первыми пинками, привыкла, теперь лишь слабые толчки чувствовала на теле. И вздрагивала от них, как тряпичная кукла.

Вероятно, я отключила сознание, потому что последнее воспоминание – голубые кроссовки, на которые каплями с моей рассеченной брови стекала кровь. После чего нога перед лицом пренебрежительно замахнулась и дальше -- тьма. Засосала в темный водоворот. Следующий кадр – ноги в голубых спортивных штанах медленно отходили по песку, а следом несколько Карательниц.

Удивительно, но тело стало невесомым, легким, больше не было боли физической или душевной. Ощущение свободного полета накрыло с головой.

Вторая перезагрузка -- запоздало поняла значение обморока (организм перезагрузился, как и в Темный день, когда упала в ресторане отеля Приам). Умный организм скинул плохие настройки и теперь во мне остался лишь буйный поток энергии, азарт и жгучая жажда крови. Но зачем больше крови, если собственное лицо и шея залиты ею? Ее неприятный аромат распространился по телу и одежде, а на губах, глотая слюну, я чувствовала мерзкий вкус металла.

Поднялась, насколько возможно резво, будто тело не болело. Перешла на бег, гадая сколько продлится приятное чувство того, что меня не били. Сказочная легкость!

- Диана! Стой!!! – наперерез бросился Игорь, постарался остановить, ухватить поперек туловища.

Помеха…всего лишь помеха на пути к цели. К той, которая кровавым маячком сигналила перед глазами.

Помеху следовало убрать, а Игорь не сопротивлялся удару стопой в челюсть. Сколько же я не прыгала, не бегала, не тренировала тело! Ощущение, что я всемогущественна, вернулось, но ненадолго. Необходимо успеть пока адреналин поддерживал физические силы.

Моя цель медленно обернулась, услышав вскрик Игоря. Я схватила цель за то, что первое попалось – темные волосы на затылке и дернула на себя. Опустила на свое согнутое колено женскую голову. А потом просто била, куда попадала. Жажда крови затопила вместе с адреналином.

Лиля отмерла, поняла, что я жива. А затем азарт разделился один на двоих, повалил нас на мокрый песок, заставил вцепиться друг в друга, то в глотки, то в руки, пытаясь заблокировать чужие удары. Вдвоем наглотались океанской воды, когда топили друг друга.

Каратели попробовали растащить, но не получилось – лишь получили рикошетом, поэтому стояли в стороне, ожидая пока наш гнев выйдет наружу.

Уклоняться мы с Лилей не пытались, принимали послушно удары. Кто куда достанет, с ноги или с руки. Только мои удары заведомо слабее, чем у боевой формы Карательницы.

Терпеть! Терпеть! Молила себя, когда начала задыхаться и от недостатка воздуха и от вновь медленно возрождающейся боли.

Остановились только в тот момент, когда обессилели, а Каратели смогли наконец двух обезумевших растащить по разным сторонам.

Такой слабости, пожалуй, прежде не ощущала.

- Тихо… тихо…дышишь? Жива? – под спиной нагретый песок, кровь или вода на лице и волосах мешала видеть, зато чужие прикосновения чувствовала. – Не смей помирать! Боже, мне голову оторвут, я слишком молод, чтобы умирать во цвете лет! Я – труп! – жалко скулил Игорь.

Это я--труп, Игорь. Я первая, не надо отбирать у меня награду. Мою свободу!

Прикосновения Карателя были аккуратные, почти невесомые на пульсе руки, на груди. Не сильные нажатия, проверяющие величину нанесенного урона.

- Чувствуешь здесь боль? – в груди зажгло, куда мужчина надавил.

Покачала головой, а сказать не могла. Жгло не только в груди, везде, в каждой клетке тела. А клеток так много оказалось, и каждая из них противно зудела, ныла.

- Ребра сломаны? Здесь чувствуешь? – опять прощупали пальцы.

Хоть не оставили подыхать, и на том спасибо.

Сознание ускользало в те первые часы. Расплывалось. Воспоминания очень отрывочны. Я, как во сне, плыла по воздуху. Помню был Игорь, который таскал по острову, от берега до озера. Там Эля раздевала, как маленькое дитя, и приводила мое тело в порядок, смывала кровь и песок. Помню врача или, по-нашему, знахаря, специалиста по травам. С горькой усмешкой отметила в тот момент, что мне повезло -- Клеймённого не отпустили в Питер, а то бы померла.

Но я вроде жива, благодаря доброму Клеймённому, который пичкал всевозможными таблетками в течение дня. Обмазал -- перемазал с ног до головы всякими лекарствами. Вместо еды я горстями ела таблетки, наелась на много дней вперед.

Ночью Игорь доставил в дом, а мой покой остался охранять на кухне. Боялся, что умру во сне.

Я захихикала над этой мыслью, когда лежала ночью на кровати, а потом закашляла. Хихикала и кашляла.

Я удобно расположилась на боку и не двигалась, окно приоткрыто и впускало ночную прохладу и легкий ветер, завывающий в ухо, и играющий с волосами. По крыше слышала беспрерывные капли дождя. Тропический дождь – это редкость, но встать не могла, чтобы насладиться свежестью, да и заснуть от ноющий боли тоже не представлялось возможным.

Скрип входной двери заставил распахнуть глаза на максимум и всмотреться в темное крашенное дерево стены. И не дышать, чувствуя боязливые удары сердца об ребра. Тяжелые шаги по половицам, разговор или шепот. Мужчины говорили чуть приглушенно, но я вслушивалась:

-- Ты… – дальше следовал мат от Гектора. – Ничего тебе поручить нельзя! Просил сделать всё тихо и не заметно, какого хрена устроили побоище? Как ты допустил сопротивление?

Игорь на обвинения молчал. Потом возможно удар, а возможно показался глухой стук. Гектор продолжал тихо нашептывать, но говорил резко и раздраженно:

- Нечего было на тебя надеяться. Правильно говорят: «Хочешь сделать хорошо – сделай сам!»

Я притворилась спящей, как можно сильнее зажмурив глаза, когда дверь в комнату скрипнула. Сжав простыню на груди, молчала.

Рассматривала черноту перед глазами, но, должно быть, рванное биение сердца и жилы на шее подсказали Карателю, что бодрствую.

Шаги по деревянному полу противно заскрипели на натянутых до невозможности нервах. Ноль видимости в комнате, почти идеальная темнота, потому что луна сегодня спряталась за темными облаками, из которых лил тропический дождь.

Шаги затихли возле кровати. Я физически ощутила приближение Карателя и можно не гадать, кто это. Запах нового одеколона, который якобы сменил для меня щекотливо пробрался в ноздри.

- Как тебя величать? Диана Захаровна или Диана Захариевна? Я сегодня встречался с твоим папочкой.

Я аккуратно приподнялась с мягкой кровати, приняла сидячее положение. Закусила нижнюю губу, чтобы не выпустить болезненный стон от того, как невидимая леска порезала спину в районе поясницы. Колени подтянула к груди, волосы поправила и побольше перекинула на левую сторону лица, чтобы скрыть фиолетовый синяк под глазом. Постаралась казаться здоровой, не дать понять, как сильно Лиля ранила, как позорно избила. Не дам увидеть себя жалкой, побитой тем более Гектору. Не люблю жалость, лучше презрение.

- Захариевна, если можно. Мой порядковый номер 6*7*6, я никому не принадлежу. Это у вас и у людей - отец и мать, а Клеймённые -- все родные особи, братья и сестры по крови.

Темная тень давила слева.

Я же смотрела вперед на стену перед собой и пыталась ее получше разглядеть, но поскольку в помещение непроглядная тьма, не удавалось. Гектор молчал, но я ощущала странные холодные волны от него. Сразу же возникло желание обнять голые руки и согреть.

На груди сдерживала покрывало, до онемения пальцев держалась за материал. Руку вальяжно перекинула на колено, скрывая и лицо, и тело от задумчивого Гектора.

Я предпочла делать вид, что общалась со стеной.

- Может вы с папашкой вздумали посмеяться надо мной? Старый хрен тебя специально подсунул? Я всегда любил хорошеньких девочек, и Еж обожал подсовывать мне женщин с отравой. А вот тебя-то я не успел раскусить…

- Какая чушь!? – вскинулась на безосновательные обвинения. Отняла внимательный взгляд от стены и перенесла его на Гектора. Но темной ночью заметны лишь смутные очертания фигуры и лица мужчины. - Еще построй из себя незнающего. Всё ты знал! Это ты! Ты меня всегда обманывал! Ты всегда лгал и всегда использовал! А сейчас на острове для чего я нужна? Насладиться местью? Наказать за моего папу? Показать, как имеешь всех Клеймённых?

От собственных слов болезненно сжалось горло. Но это та правда, которую ощущала всегда рядом с Гектором. Если бы не боль, если бы не его глупые обвинения, я никогда в жизни не позволила бы себе произнести эти слова. И продемонстрировать как сильно ранил его обман, уничтожил поступок-предательство в здании Карателей. Я же тогда правда хотела любить его. Хотела. Даже придумала, как возможно было сохранить жизнь Клеймённой. Мне. Если бы я спасла кучу людишек и Карателей, меня должны были помиловать. Должны пожалеть и оставить в живых. Но теперь это не важно...Для меня больше не важно.

На мои выкрики-обвинения зазвучала тишина, прерываемая моим напряженным дыханием и тихим Гектора. Только спустя несколько секунд Каратель поведал спокойно, не повышая голос, не показывая взвинченного состояния. А может беседа его и не столь сильно интересовала.

- Откуда я мог знать, чья ты дочь? Я -- не клеймённый. Да, способен отличить обычную девушку от тебя. Да, понял, что ты странная. Не такая…Но откуда мог знать, чья ты дочь?

Я не ответила, пожала плечами нервно и вновь отвернулась от Карателя. Темнота -- наше спасение -- заботливо скрывала друг от друга и не показывала, как защипало глаза.

- Ты лжец! И я тебе не верю! – сказала глухо комнате, поделилась наболевшим. А потом продолжила. -- Ты лжец! Лжец, Гектор! Ты обещал отпустить! Обещал! – стук дождя по крыше дома заглушал дрожавший от эмоций голос.

- Я тебя прошу…- пренебрежительно вырвалось у мужчины насмешливое замечание и смешок. Будто плюнул в лицо и снисходительно размазал. – Надо быть совсем глупой идиоткой, чтобы подумать, что я отпущу тебя. С чего вдруг?

А потом мужской голос стал глухим и строгим, напомнил тон начальника, отчитывающего подчиненного:

- Помнишь, я говорил, что за попытку бегства следует смерть? Решила проверить насколько я терпелив? Проверяешь на прочность!? – коленями Гектор опустился на пол, при этом зашуршал материалом штанов. Ладони положил на матрас опасно рядом с бедрами. Взял светлую прядь моих волос, перебрал между пальцами, потрогал.

Зачем он постоянно трогал за волосы? Возникла странная ассоциация – проверка, насколько я позволю к себе прикоснуться? Начинал ласку с волос, и если ему позволить, одобрить, то он, вероятно, прикоснется и к коже? К руке, например? Странная мысль…и глупая. Гектору не свойственно заботиться о чужом мнении, поэтому мысль откинула также, как и пряди волос из пальцев Гектора. После чего Каратель вжал кулаки в матрас рядом с моими бедрами, а я вновь спряталась за волосами, поправив их на лицо.

Холод пронзил вместе со словами:

- Ты предприняла попытку к бегству, в результате которой пострадало несколько Клеймённых и даже Карательница…

- ДАЖЕ Карательница? – резко повернула голову влево на мужчину. Поверить не могла услышанному. Даже Карательница? Он обвинял, что ранила Лилю? – Ты на ее стороне?

Задала глупой, позорный вопрос, намекающий как важно его мнение. Хотелось вцепиться ногтями в глаза Гектору и расцарапать его красивое, предательское лицо.

- Что ты мелешь?! Ты оказала сопротивление работнику! – нервно и резко озвучил Гектор. – И предприняла попытку к бегству! Не уходи от темы!

Он поднялся с колен, словно получил ответ на вопрос. Потом начал повышать голос с каждым словом сильнее, а я руками прикрыла уши, не желая его слушать.

- Я предупреждал...

Я махала головой из стороны в сторону.

- Не хочу тебя слышать…- тихо утверждала, а в ответ:

- Все одиннадцать Клейменных порешить?! Убить? Хочешь? Может, хотя бы тогда научишься выполнять то, что от тебя требуется? Мне начать убивать?

А я качала и качала головой в ответ на вопрос. Крутила головой, как безумная, не желая слышать этот голос, который всегда звенел в теле, имел важность, ценность. Вот бы навеки его изолировать, приостановить его воздействие на тело.

- Убей! – больше не прятала лицо, но итак не разглядишь во тьме побои от его любимой Лили. – Меня убей, и я освобожусь от тебя! Ты омерзителен! Меня воротит от тебя!

Резко повернулась на бок, улеглась поудобнее, взбила подушку под щекой. Закрыла глаза, стараясь, чтобы облик ненавистного, раздражавшего Карателя пропал и во сне, и наяву.

Разговор между нами окончен, я собиралась спать!

Охнула на весь дом, простонала, потом вскрикнула, когда Гектор, взяв за левую руку выше локтя, еще сильнее сдавил кожу. И так тело -- один сплошной синяк, а от дополнительной боли непролитые слезы застыли на ресницах. Вырваться боялась, могла причинить себе еще больше урона.

- Я очень сильно устал от твоих вечных истерик. – поведал на ушко тихий, почти интимный голос. Гектор не давал двигаться и заставлял опасливо сжиматься в предчувствии плохого. – Тебе все не нравится. Вечно всем недовольна и меня игнорируешь. Длительное воздержание и не возможность владеть тем, чем очень сильно хочется, сказывается на моем настроении и терпении, поэтому очень прошу прикрыть свой милый ротик и делать так, как Я СКАЖУ!

Мужские руки лопатками мягко уложили на кровать, заботливо накрыли простыней и отпустили.

Дверь из комнаты грохнула, от чего стены опасно задребезжали. А я боролась со слезами, не давая себе заплакать от обиды.

Она первая напала. Первая. В фарш превратила, не оставив ни одной живой точки, а виновата я. А ее он обвинил? Ее наказал!? Сильно сомневаюсь, она же пострадала. Как к дерьму относился, как к псине: сидеть, лежать, хоть дышать не запрещал. Сказал сиди – в клетке, а я должна сидеть. Все внутри сопротивлялось его отношению.

Игорь исчез из дому, пока мы ругались, поэтому после разговора с Гектором я поторопилась поскорее выбраться наружу. На свободу! До этого не было сил двигаться, а теперь вновь появились. Терпеть, терпеть! Уговаривала себя, поднимаясь с кровати на непослушных ногах, в темноте передвигалась по стенке, к шуму дождя на улице. В одной ночнушке долго шла по серпантину, чувствуя резь в животе и в каждом органе. Под проливным дождем одежда насквозь пропиталась водой, волосы мокрыми прядями прилипли к лицу и шее.

Вскоре дошла до знакомого дома.

- Я больше не могу…Эля. Не могу! – держась за косяк двери, ввалилась в комнату подруги, не взирая на поздний час. Передвигалась медленно, ладонью проводила по деревянным стенам. Трогала их.

Эля поднялась с кровати, подхватила за руку и помогла улечься на горизонтальной, мягкой поверхности, прикрыть веки и зажмуриться от боли и усталости. Столько сил потратила на подъем!

- В чем дело? – подруга поправила мои мокрые пряди волос, убрала их за уши.

- Кто сегодня в смену? Игорь или Андрей?

- Сегодня Игорь, -- Эля заботливо помогла положить ноги на кровать, а сама присела рядом с моим бедром. Успокаивала, как неразумное дитя, нежно гладила по рукам.

- Значит, после завтра выходим. Ночью…

- Ты же полуживая!? - охнула Эля.

- Поползу, если понадобится! –озвучила решение и от него не отступлюсь.

Гектор, не ведая того, исключил главную проблему, из-за которой не решалась на побег – спас малышей. Остались одни взрослые и Клеймённые четырнадцати-шестнадцати лет.

- Но мы не продумали план. Вторые ворота, как будем переходить…- Эля вновь попыталась остудить пыл.

- У меня два варианта, один из них сработает. В округе найдем Артема, номер их школы я знаю.

- Но ты… - она жалостливо смотрела, как на калеку. Гладила мои мокрые плечи.

- Я уйду отсюда даже одна, если никто не пойдет. Ты пойдешь или останешься? – повысила голос, но тот все равно звучал хриплым, побитым, жалким.

- Пойду, - обреченно ответила Эля, но ее тон был печальным. Безысходным.

POV автор

14 дней до точки Х

Глава 20

POV Диана

Новый день принес не только ломоту в теле и головную боль от недосыпа, но и облегчение. Совесть перестала жалобно скулить после того, как неподъемный камень вины сняли с плеч. Долго вынашивала на себе, а теперь груз убрала, ведь детей забрали с острова и передали отцу. Они свободны и живы. В отличие от меня.

С этого дня я могла действовать согласно своим желаниям и не оглядываться назад. Оставить в прошлом ужас прошедших месяцев после знакомства с Гектором. Его не существовало в моей жизни, он -- галлюцинация, которую следовало развеять. Разбить на осколки и не восстанавливать. Помахать рукой перед глазами и прогнать мужское лицо, которое отчетливо вижу, помню в подробностях. Вплоть до маленьких незаметных родимых пятен рядом с ухом.

На острове стало пусто. Малыши больше не бегали по серпантину, не бросались песком, не хватали за волосы.

Все Клеймённые от жгучего солнца были темноволосыми и смуглыми, а я вновь иная – своеобразный альбинос для родной расы. Папа утверждал, что мама передала мне светлые волосы и бледную кожу, но теперь думаю – это ложь. Отец выжег во мне гены Клеймённых ядом, которым травил в детстве.

Сегодня за завтраком собрались оставшиеся Клеймённые. Под навесом пальм уместились за деревянным коричневым столом.

В тарелке овсяная каша, которую я лениво ковыряла ложкой, рукой подпирая щеку.

Клейменные были малоразговорчивы, понуро смотрели в тарелки. Некоторые, включая меня, немного побиты за попытку бегства. Каждый осознал вчерашний промах, глупая была идея бросаться на Карателей и пытаться сбежать. Но я их понимала: мы были обмануты. Нам пообещали свободу, а потом отобрали. То ли Игорь решил поиздеваться: ведь можно предположить, какой эффект возымеет представление? Перед носом повели сладким леденцом, а потом отобрали или, лучше сказать, ударили пренебрежительно по лицу. Зная Игоря, есть ощущение, что он специально это сделал с целью посмеяться, только не учел, что наше разочарование достигнет максимальной точки и выльется в драку.

Сегодня мы молчали -- двенадцать скисших, понурых существ.

После ночного дождя чувствовалась свежесть в воздухе, дышать легче, чем в обычные дни. И уходить с завтрака не торопились, слишком уютно.

-- Завтра ночью уходим, – тихо шепнула.

Ложкой лениво продолжала помешивать кашу, не отнимала внимания от тарелки, но почувствовала, как десяток взглядов прострелил лицо и плечи. Затем внимание спало, Клеймённые поняли, что необходимо изображать увлеченность пищей. Мало ли, Каратели могли следить.

- Надо понимать… - очень тихо рассказывала столу, ногтем ковыряя дерево. – Либо задуманное удастся, либо совсем не удастся и будут последствия. Гектор больше не простит промахов.

Один из охранников взял слово:

- Как это осуществить? После случившегося Каратели вновь увеличили свою численность до пятнадцати! Сегодня видел их на пляже.

Мужчина худощав и темноволос, на перегородке орлиного носа красный порез и небольшой синяк под глазом.

- Я надеюсь, все пойдут? – не дав ответа на вопрос мужчины, прежде я спросила то, что важнее. Дождалась молчаливых некоторых уверенных, а порой настороженных кивков и озвучила план.

Во время горячего обсуждения мы дружно расслышали шорох травы. Клеймённые сделали вид глубокой занятости, кто-то опустил ложку в кашу, другие взяли горячую кружку с чаем.

Неловкая тишина. Странная тишина. Подозрительная. Когда это поняли, все и сразу начали разговаривать, перебивать. И это странно.

Плохо играли.

К приходу чужака, некоторые разговаривали, некоторые ели. Например, я, опустив голову и поправив волосы на обезображенное с левой стороны лицо. Удар с правой от Лили пришелся на левую часть тела.

-- Доброе утро! – холодно поздоровался Каратель. Голос узнала прежде, чем увидела его обладателя, который приостановился возле края стола.

Приняла расслабленную позу, чтобы надзиратель не заподозрил сговора между нами: пальцами взлохматила волосы, ногу закинула на ногу и от нервов болтала ею. Но это должно смотреться скорее соблазнительно, а не нервно.

- Разговор! – Каратель обошел стол. Ногой пододвинул лавочку и сел во главе стола, перпендикулярно Клеймённым, чтобы видеть каждого. – Насчет вчерашнего. Очень глупая затея попытаться бежать. Вас разве кто-то трогал? Обижал?

Обижал, Андрей, обижал. Некоторых Клеймённых Игорь привязывал к дереву и намазывал сладким нектаром, а насекомые слетались полакомиться кровью Клеймённых. И даже если бы не обижали – на каждый свой шаг мы просили разрешения. Мы в тюрьме!

На его вопросы мы не отвечали, но язык чесался от желания начать спорить.

Андрей продолжил:

- Я думаю это риторический вопрос. Мы помогали поддерживать вам жизнь, обеспечивали кормежкой человеческими эмоциями, а в ответ вот такое дерьмо, простите за грубое высказывание!

Я опять пальцем потерла деревянный стол, с силой надавливала, желая от злости сделать там дыру. Бровь подняла вверх от удивления, когда поняла смысл слов. Мы оказались крайними, уж не знаю, какую историю выдумал Игорь.

Около десяти минут длилась лекция, которая гласила: отныне охрана острова усилена и введен общий распорядок дня. Озвучены наши права безвольных тварей и обязанности, которые не кончались.

- Все свободны! – скомандовал Андрей, когда закончил объяснять новые правила распорядка дня у Клеймённых. И ни одного слова по поводу нашей свободы. Мы будем гнить здесь?

- Андрей, подожди, пожалуйста! Эля хотела с тобой поговорить! – поскольку подруга видимо забыла свою роль или испугалась после озвученных новых указаний, пришлось просить.

- Да, - Андрей заметил меня, потом посмотрел на Элю, остановившуюся на траве рядом, и резко крутанул головой на меня. Что означало – увидел. Пристально всмотрелся.

- Это откуда? – пальцем прочертил по овалу своего лица. – Откуда боевой раскрас?

Волосы скромно поправила себе на лицо.

- Игорь же сказал: «так… попинались маленько». А Гектор это видел?

Да уж. Я -- красавица! Левое веко отекло от ударов и слегка прикрывало глаз. Губа лопнула от скользящего удара, поэтому я вчера постоянно ощущала кровь во рту. У Гектора тоже шрам на нижней губе и у меня теперь будет такой же уродливый и кривой.

- Нет. И не говори ему! – ужаснулась и прекратила отворачивать лицо от Карателя.

Клейменные покинули столовую, осталась лишь я и Эля, которая запоздало села на лавочку.

- С чего бы я не должен говорить?

Чтобы посмеялся над тем, как меня избила его Лилечка? Благодарю покорно, но лучше убейте.

- Пожалуйста, Андрей, - сделала голос максимально тонким, жалостливым. – Прошу тебя, не говори Гектору. Каратель резко перебил, не дал договорить, сидел в напряженном состоянии будто готовился встать и рвануть:

- Почему я не должен говорить!?

- Андрей… - замялась, нервно оглядывала зеленую яркую траву под ногами, подругу на противоположной лавочке. – Я…я не хочу, чтобы именно ГЕКТОР видел меня такой. Я очень некрасивая. Пожалуйста, не говори ему.

У Андрея вырвался нечленораздельный звук удивления, что-то среднее между «ооу» «эээу». Затем потрогал пальцами свои мелированные волосы, стоящие, как иглы на голове, потеребил задумчиво камушек-серьгу в ухе. Не мог решиться на ответ.

- Понял, кажется…и рад, наверное.

Дальше в игру влилась Эля, а я смогла расслабиться и уйти на второй план. Мой побитый вид разжалобил Карателя и позволил добиться максимальных поблажек. Все наши желания Андрей пообещал исполнить. Главная просьба – возможность завтра в девять вечераотпраздновать День Рождения Эли (при условии, что он у нее в августе). Ну и сопутствующие мольбы, такие как купить алкоголь и еду в человеческом мире и принести нам завтра, а также одолжить планшет с музыкой (по идее, он без надобности, но для правдивости. Какое празднование без музыки, не на бубнах же играть.)

Каратель пообещал выполнить.

А вдруг последний раз отдыхаем?

Андрей – хороший Каратель, в нем не чувствовалось презрения к Клеймённым. Он душевный, человечный, действовал по совести. Располагал к себе, не хотелось бы его обманывать, поэтому подставляли Игоря. Игорь -- тоже не очень ужасный Каратель. Да, своеобразный, но даже его я не смогла возненавидеть. Он возрождал к жизни, и не важно, что сначала подтолкнул к утесу и заставил спрыгнуть и только в конце опомнился, изъявил желание спасти.

Весь этот день я отмирала после побоев, размазывала лекарственные средства по телу, чтобы поскорее прогнать синюшные пятна на ногах и одно большое под ребрами. Ужасно смотрелось будто в эту точку долго и сильно били, пока не почернеет.

Гектор ни в коем случае не должен заявиться на остров, иначе весь план рухнет и не начавшись. Пусть продолжает ненавидеть, так проще -- когда не вижу мужчину, на душе спокойно и тихо. Нет урагана эмоций.

Мы не созданы друг для друга. Вторая половинка – это тот, чье присутствие доставляет удовольствие, кто радует, на кого смотришь и глупо улыбаешься. Когда я видела Гектора, сердце сдавливало тисками, с каждым вздохом всё сильнее, пока не почувствую разъедающую боль. А потом и вовсе наступало удушье.

Гектор давил, постоянно напирал, что-то требовал, не давал свободно дышать без него и не желал отпускать удавку с шеи. Вроде Каратель не доставал кнут и не использовал излюбленное оружие, но ощущение, что невидимый кнут или возможно его цепь всегда на мне.

Следующий день мы с Элей искупались в озере, может последний раз видели прозрачно-голубую воду, ощущали освежающую прохладу родного водоема, брызгались, как маленькие девочки. Святая земля, как было бы хорошо перенести сюда Алину. Напоследок и с ней окунуться в холодном озере.

Какие обиды...

Когда столько лет прожили вместе, ныряли, брызгались втроем?

Когда втроем бегали на верхушку острова (куда запрещено подниматься несовершеннолетним) поиграть в футбол, а взрослые время от времени ловили и наказывали на сладкое за нарушение правил. Алина всегда пыталась забить мне гол, пыхтела, страшно потела под жарким солнцем, а я из последних сил сопротивлялась вторжению. Была такая же взмокшая и дышала очень часто. Но достаточно одного слова Эли, и мы остывали во время простой ссоры или игры в футбол не на жизнь, а на смерть.

Как там Алина? Попала в Питер? Надеюсь, когда-нибудь встретимся взрослыми, уже не маленькими девочками.

К обеду женщины-поварихи начали готовку, мужчины-охранники помогали, им же не надо было готовиться к «вечеринке». А молодые девочки в лице меня, Эли и еще трех несовершеннолетних Клеймённых наряжались к девяти часам вечера, когда назначено празднование мнимого дня Рождения. Представим, что Эле действительно исполнится девятнадцать лет (возможно нам обоим никогда не исполнится столько).

Я не чувствовала страха – наоборот, покой. И не важно, каковы будут последствия у поступка.

Алина – наша тайная союзница, потому что мы воспользовались ее пустующим домом и гардеробом. В помещении, куда давно не заходили было душно от жары, пыль кружила под стрелой света из окна. В комнате подруги есть старинный черный комод с красивой одеждой. Мама Алины редко появлялась на острове, но когда приходила, то обязательно с красивой одеждой и блестящими безделушками. Подруга страшно обижалась, что родительница не проводила с ней время, а откупалась подобными вещами.

Одежды нашлось для всех пятерых.

Мой выбор – белое платье, для Алины оно, может быть, приличное до середины бедра, для меня один палец до попы. И то пришлось натянуть на груди, как можно ниже, в результате получился вульгарный вырез, который приоткрывал половину белого лифчика и открыто демонстрировал вываливающийся объем груди. Сверху накинула коричневую кофту на молнии, вдруг понадобится в холодном Приаме.

Эля предпочитала черные вещи и темную косметику, а маленькие девочки-клеймённые, взяли розовое платье, красное и желтое. Пусть почувствуют себя красивыми. На острове Дни Рождения отмечались скупо, всего лишь ужин вечером и отбой в девять часов.

Волосы я себе максимально выпрямила расческой, раз сто провела по каждой пряди волос, чтобы сделать их длинными, послушными, а не торчащими в разные стороны. Закрыла ими уродливую левую сторону лица.

Святая земля, да я красотка! Почти! Если бы не синяки и подбитый глаз. С другой стороны, понадеемся, что Игорь не станет серьезно приставать к покалеченной и пожалеет. Захочет обнять, но не поцеловать. Уж очень не хотелось идти на самые крайние меры.

К стремительно приближающемуся времени одно чувство набирало силу и заставляло нервничать -- страх увидеть Гектора. Если он вдруг появится (два дня не было после нашей ссоры) тогда весь план рухнет, развалится, как плохо выстроенная игрушечная башенка.

Как говорят в людском мире: или пан или пропал.

Празднование началось в девять вечера, зажгли свечи и в столовой демонстративно начали праздновать. А Клеймённые – молодцы, вошли в роль, словно действительно поздравляли с Днем Рождения, а Эля очень вдохновенно смеялась и хлопала в ладоши.

Я выпила один стакан вина для поднятия боевого духа, памятуя, что пила всего два раза – в результате первого полоскало два дня, в результате второго чуть не переспала с Артемом, хотя лучше бы занялась сексом…

Шаг номер один – споить Карателей алкоголем или соком со снотворным, которое прислала заботливая тетя.

Я встала резво с лавочки:

- Эля, идем!

Как по приказу Клеймённые опустили стаканы, а охранник с орлиным носом наоборот хлопнул стопку и зажмурился.

– Не переборщите. Готовьтесь! -- кивнула на бутылку виски или коньяка, не очень сильно различала алкогольные напитки. По цвету одинаковые.

Прихватив белое вино, начали с Элей спуск по песчаной дорожке. Взгляд подруги выдавал страх, но я шла не оглядываясь. Бояться будем потом.

Наконец, спустились на песок, который сразу противно забился в белые балетки.

- Добрый вечер! – пьяно усмехнулась, показывая бутылку с вином. На что обратили внимание находящиеся здесь пятнадцать охранников-карателей. Действительно, усилили охрану. Вышагивая нетрезво наискосок, покружилась с руками в разные стороны, демонстрируя неадекватный вид.

- А вы не хотите к нам? – оглядела пять Карателей, сидевших возле дерева и охранявших переход. Бедные, жарко им в темной одежде. Охранники, обязанные быть строгими и важными, подозрительно разглядывали невиданного зверька в лице меня.

Я рассмеялась глупо, долго хихикала.

- Фу, какие вы скучные! – махнула рукой. – Игорь! –оглянулась по сторонам, разглядывая песок и находившихся рядом надзирателей. – Игорь, ты где? – подняла свободную от бутылки руку и помахала ладошкой. – Прячешься!?

Захихикала в кулачок.

Фильмы с пьяными девочками я смотрела, и в принципе изучила, как себя вести.

Главного Карателя увидела на самом краю пляжа возле воды, скромно сидевшего на песке и зачарованного океаном. Шум океана всех завораживал и не важно человек ты, Клеймённый или Каратель.

Подошла нетрезво, покачиваясь и утопая ногами в песке. Объект молча сидел и лишь скользнул по мне равнодушным взглядом. Да уж. Гектор на него ругался еще в моем доме, не знаю, как было дальше.

Я, аккуратно поправив короткое белое платье под попой, присела на песок рядом с Игорем.

Теперь заговорила более тихо и трезво:

- Я…эммм, - Игорь обратил внимание на неуверенные слова, перестал перебирать пальцами горячий песок. – Я хотела поблагодарить тебя. Спасибо, что спас. – повернулась к напряженному лицу, слегка улыбнулась приподняв уголок губ, давая понять о симпатии. – Если бы не ты, я бы, наверное, того… -- насмешливо высунула язык и головой резко повернула влево. Показывая, как бы меня удушили. – Мы хотели пригласить вас к Эле на День Рождения! – еще раз указала в сторону кучки Карателей.

Руку ненавязчиво положила на песок между нашими телами и пальцами взрыхляла его.

-- Может отметим? – повторила предложение в сто пятидесятый раз, пока Игорь не отвечал. – Мы сорвались, поступили глупо, пытаемся извиниться. Там музыка и тортик. Беседа между Карателями и Клеймёнными – это ведь не так уж страшно. Правда?

После некоторого, слишком длительного замешательства, в результате которого сердце чуть не ушло сквозь пятки в песок (если не даст согласия – это конец!!!) Игорь грубо и громко озвучил:

- Кто хочет – поднимайтесь! Но без алкоголя!

- Серьезно? – неверяще поинтересовался Каратель.

- Вау, Игорь, ты съел таблетку доброты!? – засмеялась женщина.

Я удовлетворенно склонила голову к согнутым коленям, пряча улыбку, и начала пересыпать песок, будто это единственная вещь, которая волновала.

- Макс и Макс остаются возле дерева охранять!

Проклятье!

Улыбка исчезла с губ. Я почесала нос о колени, в ускоренном темпе соображая, потому что двое охранников не вписывались в план.

Надо заставить Игоря потерять бдительность, показаться бедной и несчастной. Состроить из себя глупышку.

Сальный взгляд изучал мои ноги, местами покрытые синяками, но видно Карателя не смущал этот факт. Напряжённые голубые глаза льдом скользили по коже, невесомо прикасалась. Ласкали. Давали понять, о чем думал их хозяин.

Я долго-долго рассказывала какие-то глупости. В один момент Игорь медленно придвинулся, колено прислонил к моему, ладонь поставил за моей спиной. От мужского дыхания, ласкающего кожу шеи, я выпрямилась, а сбоку оставалось лишь несколько жалких сантиметров между мужской грудью и моим плечом. Почти обнимал, пока я делилась проблемами:

- Представляешь…представляешь! – захлебывалась словами, ладонями махала возле лица, прогоняя наплывающие слезы на глаза. Я столько всего вспомнила, столько обид, всю свою жизнь в человеческом мире, что заставило слезы НЕ наигранно появиться на ресницах.

– Я…я – повторяла тихим голосом. -- Он меня всегда принуждал. Не давал проходу, следовал по пятам, карателей подсылал. И он…силой…силой взял меня и был так груб…

Когда воскресила в памяти все события, связанные с Гектором, желание сбежать с острова разгорелось еще сильнее. Необходимо стереть плохие воспоминания. Забыть и имя Карателя, и очертания мужчины навеки. Я терпела его «особенности» характера и манеру поведения пока была уверена, что он немного влюблен в меня. Да, наивно думала об этом в человеческом мире. А это оказались приступы агрессии на то, что имел дело с Клеймённой.

Я не тварь. Я не клеймённая тварь, чтобы меня насиловать и уродовать мое тело засосами и ставить синяки на руках. Своими ручищами Каратель всегда делал больно плечам или рукам, желая сдержать меня. И даже на ляжках однажды оставил синяки от пальцев, когда держал за бедра и лишал девственности.

Сейчас гнев был полезен, прибавлял решительности.

- Гектор не знает слова «нет». – прокомментировал Игорь.

Волосы с правой стороны лица исчезли, а мужское дыхание поцеловало, но губы пока не касались.

- Я уже поняла. - немножко наигранные слезинки вытерла с ресниц.

В руке на половину полная бутылка вина, которую необходимо выпить Игорю. Подняла ее, прислонила к губам, почувствовав кисловатый, вяжущий вкус вина. Но пить нельзя, там снотворное. Бутылку выставила перед Игорем, но тот ладонью преградил, не давая приблизить алкоголь.

- Не могу. Я на посту.

- Пожалуйста, - попросила. – Мне плохо, поддержи! – улыбнулась сквозь слезы.

Я почти не играла, почти не преувеличивала свои эмоции.

Сидела под шум океана на теплом песке, рядом с одним из проклятых Карателей, на своем родном острове. Не представляла, что жизнь приведет к этому моменту.

Игорь замялся, но взял бутылку, одновременно по-хозяйски поглаживая мои пальцы. И начал маленькими глотками смаковать вино со снотворным.

Я с трудом сдержала довольную улыбку, а теперь необходимо проводить двоих Карателей возле дерева наверх к выпивающим и отдыхающим.

- Пойду освежусь, а то жарковато от вина, - помахала ладонью возле лица, прогоняя жар.

Я красивая! Красивая и соблазнительная! Настойчиво повторила, когда вошла в воду, обдавшую приятным, освежающим холодком уставшие стопы. С удовольствием насладилась запахом океана, двумя руками взяла платье и повела вверх. Давала Игорю и двум Карателям смотреть на свое «обнажение». На груди ткань позорно застряла, зацепилась за лямку и не давала вдохнуть воздуха. Я дергала платье, дергала неуклюже. С трудом отцепила, чувствуя, как лицо залило краской стыда.

И в соблазнении бывают позорные моменты!

С удовольствием нырнула в холодную воду океана, прогоняя стыд с лица и тела. Очень сложно строить из себя сексуальную девицу, когда опыт общения с мужским полом стремился к нулю. Но как уж получалось. Я смотрела много людских фильмов.

Вода скользила по коже. Рукой убрала волосы назад, чтобы не мешались, губами ловила капельки воды. Белый намокший лифчик с поролоном скрывал грудь, а вот трусики намокли, прилипли к плоти между ногами и просвечивались.

Медленно выходила из воды посвежевшая и крайне мокрая. После чего Игорь пальцами показал карателям жест, заставивший мужчин исчезнуть по серпантину вверх.

Вот это по плану!

Улыбнулась довольно, но думаю Игорь принял на свой счет. Ладони поставил позади себя на песок, ноги вытянул, а между его губ алел уголек от сигареты. Мужское лицо скрыто аурой дыма. Черт лица Карателя не видела, но по расслабленной позе поняла, что мужчина настроен на правильный курс.

Властелин положения ждал пока пленная женщина обслужит по всем направлениям.

Гектор был точно также расслаблен, когда залез ко мне в квартиру через балкон. Где лишил девственности. Сидел в темном уголке точно такой же уверенный и спокойный. Знал, что мне не убежать, разве только прыгать в окно. Кричать бесполезно.

Неприятный холодок заставил тело покрыться мурашками. Я не знала, через сколько начинало действовать снотворное. Скорее бы...

Еще один страх заставил остановиться и боязливо оглянуться на дерево. Повеяло опасным холодком.

Лишь бы Гектор сейчас не вошел на остров, потому что мне кажется в этом случае последствия будут масштабно катастрофическими.

Глава 21

POV Диана

Маленькая птица вспорхнула с дерева. Это она перепугала неожиданным появлением и резким взмахом красивых крыльев, сверкнувших в темноте. Заставила меня вильнуть влево по песку и запнуться, на секунду потерять равновесие и уверенность в своей неотразимости.

- Не пугайся, это птица! – Игорь затушил сигарету о песок и швырнул бычок назад за спину. При этом улыбался искренне. Расслаблен и уверен в своих силах и в том, что твердо держит меня в узде. И если не понравится результат или если попробую воспротивиться, натянет вожжи потуже и причинит боль.

- Иди сюда, - двумя пальцами поманил к себе. Вальяжно, расслаблено, как хозяин положения. Спокойно улыбался, будто говорил: «не бойся, больно не сделаю.»

Уже поздно было тормозить или идти назад.

Вместе с шагами по песку отсчитывала секунды до Игоря, до жилистых ног, до руки, протянутой ко мне. Зазывающей. Которая вскоре прикоснется к моей коже, а мне этого очень сильно не хотелось.

Лишь на секунду я остановилась неуверенно, но потом продолжила путь ровно, расправив плечи.

Уговаривала себя не передумать.

Игорь потянул за руки, положил спиной на песок. Белые песчинки сразу прилипли к мокрой спине и нижнему белью.

Мужская голова склонилась надо мной, губы зашевелились, произнося стандартную подготовленную для девушек речь. Каратель горячо хвалил мою внешность: «океанские» глаза, как он выразился и розовые губы, которые очертил большим пальцем.

Я почти поверила, что он говорил эту чепуху не каждой второй девушке.

Шум океана и безумное биение сердца полностью заглушали пустые слова Карателя. Мужчина закрывал собой свет луны и отбрасывал тень на мое тело. Его рука поглаживала подбородок, как бы успокаивающе. Лицо излучало неприкрытый триумф, желчное, грязное самодовольство.

Игорь пристально всмотрелся в мои черты лица и обрушился с грязным поцелуем, ворвался языком глубоко в рот. От необходимости играть, приходилось отвечать, но будь моя воля -- взяла бы нож и не задумываясь вырезала ему язык. Как же было мерзко: бородой Каратель оставлял неприятный зуд возле губ, облизывал поганым языком, руки -- мерзкие щупальца, обхватив за талию с двух сторон, вжали в песок. Грудью навалился на мои ребра там, где самый насыщенный, больной синяк.

Это самое настоящее насилие. Хоть и добровольно согласилась, а внутри поднимался протест, скулил, чтобы тело отпустили. С прискорбием вспомнила, что с Гектором не было так мерзко или противно (было очень больно и страшно в первый раз).

Я закрывала глаза, пыталась отстраниться от происходящего. Уговаривала себя немного потерпеть для свободы. Отсчитывала секунды до того времени, как пойдет реакция на постороннего мужчину – абсолютный максимум пятнадцать минут, за которые Каратель должен отключиться. В противном случае понял бы, что я запечатанная. А кто запечатал, если я ублажала одного Гектора?

Долго ощущала жжение на подбородке и губах от щетины, а грязные руки полапали, потрогали живот, заставив мышцы пресса сжаться в тугие канаты, но не от возбуждения, а от желания избежать прикосновений. Возбужденный член напротив бедер заставлял меня понемногу извиваться. Ерзать. Мечтать, чтобы убрался подальше. А потом мужская рука проникла под нижнее белье и потрогала между ног. Я вздрогнула на вторжение, ноги сжала посильнее, чтобы не дать противным пальцам трогать там.

Словно в грязи искупалась от сальных руки и слюнявого поцелуя.

А потом Игорь начал целовать шею и грудь маленькими укусами – поцелуями.

Я сморщилась от отвращения, не проконтролировав мимику лица, и запоздало отвернулась в сторону. Мысленно отсчитывала сколько прошло времени -- минут пять-десять с момента заплыва? Рядом увидела, воткнутую в песок бутылку вина. В ней оставалось меньше половины. Может доза не достаточна?

А мужские губы все ниже и ниже жалили, уже на животе. Особенно тщательно наглые руки потрогали трусики на бедрах, и вдруг захотели снять нижнее белье.

Я громко вздохнула, не выдержав пытки. Схватила бутылку и опустила на затылок Игорю. Зажмурилась от летящих осколков и от вина, брызнувшего на лицо. Вслед и тело Карателя рухнуло, придавило сверху тяжестью.

Руками и ногами я поспешно скатила Карателя с себя. Как можно быстрее надела платье на мокрое белье, прощупала пульс Игоря, удостоверившись в наличии сердцебиения. Понадеялась, что обморок позднее трансформируется в крепкий сон. Полазила в карманах шорт Карателя и нащупала ключи от машины. Выждала пять минут и побежала вверх по серпантину. Сердце бешено качало кровь в венах. Теперь поворачивать было нельзя, только вперед и не останавливаться. Дел уже наделали и Каратели этого не простят.

Когда приблизилась к столовой, затормозила, прислушалась к разговорам. Всех ли Карателей споили? Поначалу слышала голоса и смех – это означало еще не все спали. Когда зазвучал неуверенный шепот Клеймённых, тогда выбежала к столам и лавочкам. Охранники спали на траве.

Все как в тумане, помню жуткое биение сердца в груди, оно подсказывало, что все шло по плану. Если бы оно не билось, тогда – не по плану. Последний раз окинула взглядом родной остров, запоминала его, сфотографировала в памяти. Запечатлела уголок в воспоминаниях о своем детстве. Солнце, песок, подруги и Артем -- это все, что осталось в памяти.

Двенадцать Клеймённых выбежало через пространственную дверь и продолжили неуклюжий бег по снегу через лес. Мороз пробрал до самого сердца, сжал в тиски, дыхнул на голые ноги, на мокрое платье от нижнего белья, на сырые волосы. Тонкая кофта на молнии помогала окончательно не заледенеть.

Первый этап был успешно пройден, оставалась вторая граница и округ Приам с его Карателями.

- Что делаем дальше? – во время бега спросил охранник. - Не напролом же бежать на границу?!

- Машина Игоря! – сквозь боль и ломоту после побоев бежала насколько позволяли силы, не давая себе отстать. – Водить кто-нибудь умеет?

- Я немного! – успокоил тот же охранник.

- Это была самая главная проблема! – облегченно выдохнула и улыбнулась. Неужели наконец-то жизнь начала баловать? – Когда с Гектором ездила через границу, заметила, что на посту не останавливали машины работников правоохранительных органов. У Игоря, как и у Гектора, тоже желтые номера.

- Но у него семиместная машина! – воскликнула Эля, намекая, что нас двенадцать, а не семь.

- Потеснимся. Окна задние затемненные. Главное, чтобы водителя вместо Игоря не узнали.

Я с охранником села на передних сидениях. Включили печку на максимум и отогревались, но не помогало, все равно Клеймённые дрожали. Зубы стучали от холода и нервов.

Обычно дорога занимала пять-семь минут до границы, а сегодня как одна секунда. За которую прислонилась плечом к дверце автомобиля, а лбом к прохладному стеклу. Холод и вибрация по телу сопровождали всё маленькое путешествие. За окном фонари ускоренно убегали назад, приближая ко второй границе.

План был жалок. Хрупкая соломинка, одно усилие и сломаешь поперек. Лишнее слово или жест и мы будем рассекречены. Всего один взгляд охранника –Карателя на посту, и тот поймет, что Игорь – это не Игорь. Но ночью ведь Каратели не часто выходили из будок, некоторые охранники могли и поспать в поздний час? На это и надеялась, что на улице будет пусто.

Сегодня проклятый Каратель, как назло, стоял возле одной из будок. В черном капюшоне, руки в карманах штанов, мужчина вышагивал по дороге, чтобы не замерзнуть на одном месте.

Машина на небольшой скорости медленно катилась к Карателю.

В любом случае я не собиралась возвращаться на остров. Больше не собиралась. Я с ним попрощалась.

Шлагбаум при нашем приближении открылся, что означало Каратель из будки автоматически пропускал работника специальной службы.

Клейменные в салоне облегченно выдохнули.

- Неужели! – с заднего сидения донесся одобрительный возглас.

- Только не смотрите ему в глаза. Не смотрите! – прикрыла сама веки, молясь святой земле, чтобы Каратель на улице рядом со шлагбаумом перестал пристально всматриваться. Взглядом разбирать на мелкие детали то, что видит сквозь стекло. Чтобы всего одну секунду Каратель побыл слепым. Не увидел, отвернулся, не заподозрил.

И только бы окно было достаточно затемнено!

Раздался визг тормозов. От резкой силы торможения, я покачнулась вперед, руками опершись в бардачок, чтобы лицо не разбить о пластик панели.

Шлагбаум закрылся, оставив небольшую вмятину на темно-синем капоте дорогого автомобиля, и заблокировал проезд. Машину обступали Каратели. Свет включился и в первой, и во второй будке. Один за одним, черной полосой выходили на улицу темные охранники. Взяли в кольцо машину, не оставляя возможности сбежать.

- Езжай! Давай! – повысила голос на охранника.

Что такое шлагбаум для семиместной огромной машины?

Клеймённый молчаливо согласился, поплотнее взялся за руль с обеих сторон, а я вздрогнула от хлопка-выстрела и града осколков, попавших в салон автомобиля со стороны водителя. Голова охранника наклонилась покорно на руль, огласив округу пронзительным, не прекращающимся гудком. Голова так и осталась без движения лежать.

Пуля пробила стекло со стороны водителя и попала в левый висок охранника.

Испуганные дети завизжали в салоне. Кричали и кричали, а я держала руки и рассматривала осколки на ладонях, в особенности на голубых венах и блестящий дождь из стекла на плечах Клеймённого-водителя.

Рука Карателя пролезла сквозь разбитое окно, отключила блокировку дверей и все завертелось. Дверь рядом со мной распахнулась, чужие пальцы схватили за волосы и выбросили на асфальтовую дорогу, покрытую льдом.

Я прокатилась по грязному асфальту. Холод и сырость пронзили колени.

- Сидеть! – приказал суровый мужской голос. А молодые напуганные Клеймённые вскрикнули.

- Заткнулись! – приказали коротко, чем заставили сильнее взвыть напуганных детей.

Меня взяли за волосы на затылке, заставили от боли зашипеть, а голыми коленями в синяках посадили на снег. В шею вжали ледяной прибор и давили, склоняя мою голову покорно вниз до самых колен, до самой земли.

- Вы кто такие, твари!? Посмели украсть машину работника спецслужбы! Если вы что-то с ним сделали…

Много угроз посыпалось на наши плечи, а дуло прибора упиралось в позвонок и давило, не давая двигать шеей, лишь покорно лежать головой на коленях. И отсчитывать шестьдесят секунд.

Крики, стоны, плач и холодное небо на границе с Приамом – все что запомнила. И покой, будто нервные клетки разом отключили, никаких нервов, покой и умиротворение. Холодное безразличие на крики, на приказы, на боль в теле. Огородилась от этого места, будто не здесь, а в другом.

Повернула голову влево по-прежнему лежа на коленях щекой, а в стороне - Эля что-то объясняла Карателю точно также склоненная вниз. Ее трясли за шею и кричали на ухо, а она закрывала глаза от крика, но продолжала рассказывать.

- Не двигайся, мразь! – приказали мне, когда я попыталась пошевелить затекшим телом в неудобной позе.

В голове всплыла песня, которую один раз слышала. Всего один раз, стоя на крыше дома. Плохо, что не было красивого голоса, как у Гектора, и стыдно им петь, да и он дрожал, когда начала произносить (нашептывать) знакомые строчки. Как отпечатались в голове простые слова, как запали под корку головного мозга.

Про свободу, про зло и добро. Про душу и что в ней нет больше места для него.

Я похожа была на умалишенную, поющую в бреду набор слов, который остался в памяти.

Я была свободна аж целых пять минут от острова до этого блокпоста.

Обратно больше не вернусь. В плен не дамся. Под надзор Карателей – никогда. Живой, по крайней мере, в тюрьму к Карателям не вернусь…

- Что это за отбросы? Клеймённые? Не похожи на людей…

- Сидеть, сука! – от затекания попыталась поднять голову с колен. Тогда же удар пришелся по шее, ослепив на секунду. Заставив белый снег под ногами потерять цвет и стать серым, блеклым. Меня держали за шею, клонили головой вниз и громко кричали на ухо:

- Лежать, пока разбираемся, откуда вы взялись!

Зачем же кричать? Зачем люди так поступали? Зачем преследовали на улицах городах, зачем сдавали Карателям? Потому что боялись и от это ненавидели. А Каратели зачем сейчас душили? Сейчас -- зачем больно впивались пальцами в мою шею? В будущем останутся синяки от хватки. Я разве такая плохая? Каратели завидовали нашей силе, ведь сами были лишены возможности высасывать через эмоции энергию из людей.

Люди и Каратели, как маленькие дети, мне их всегда было жалко. Они же не виноваты, что ущербные, лишены энергии.

Зачем они провоцировали нашу силу? Она же убьет их, наивные дети…

И помните, прежде я их жалела.

Не я первая начала сопротивляться, но я поддержала. Извернулась, схватила за запястье мужчину и перекинула через себя, спиной уронив Карателя на снег. Издав вскрик, тот на миг потерялся в пространстве, остался лежать и смотреть на фонарь и меня с ярко полыхающим огнем на руке.

Красиво, Каратель?

Черная стена Карателей, две стеклянные будки и четыре припаркованные автомобиля возле обочины загораживали выход, где начинался округ Приам.

Мне больше не жалко, если кто-то умрет. Пальцы на обоих руках лизал, целовал мой друг – огонь, а я его госпожа. Куда скажу, туда и полетит. Придала ускорения и встряхнула сгусток шара -- раскаленного огня в машину. В черный внедорожник, расщепляя броском лобовое стекло. Машина ярко вспыхнула внутри, особенно кожа дорогого авто, языки пламени перебрались на капот. Каратели инстинктивно отпрянули от линии шлагбаумов, пятясь назад, ближе к Клеймённым. Боялись, что машина рванет и разлетятся на куски их жалкие, смертные тела.

Следующий удар-огонь пробил дыру в стеклянной будке, и заставил стол и кожаное кресло внутри помещения загореться яростным огнем. Стало невероятно тепло в холодном Приаме. Взрывная волна осколков попала на голову ближайшего Карателя. И мне было все равно пострадает он или нет. Я предупреждала неразумных детей – не играть с огнем!

Напуганные Каратели больше не предпринимали попыток добраться до нас, пытались убежать от возможного взрыва или от огня. Напуганные, ну в точности жалкие дети.

А Клеймённые продолжили бегство. План номер один ожидаемо провалился, пришлось использовать номер два, а он неожиданно сработал.

Школу №63 знали все, а путь в нее -- не все, поэтому я, забрала Элю и девочку пятнадцати лет в розовом платьице. Втроем рванули мимо горящей машины на центральную дорогу Приама. Большими компаниями спастись не удастся, поэтому разделились по трое-четверо.

В ночное время патрули Карателей на каждом шагу, поэтому мы нырнули в темноту домов, рыская по кустам и прячась за домами и помойками. Медленно прислушивались к ночной тишине, избегали скопления разговорчивых Карателей. Шаг за шагом продвигались все ближе к Артему. И боялись бояться, слишком это роскошно для нашего состояния. Только бы до рассвета добраться до того места, в котором находился Артем и, судя по последним данным, не он один. Целое скопление Клеймённых.

После нескольких часов ходьбы, передвигаясь мимо знакомой кирпичной стены неподалеку от тетушкиного дома, мы временно оказались под светом от фонарей. Открыты для врагов. Мы старались идти как можно быстрее и тише по асфальту.

- Так-так, какие цыпы! – дорогу преградили двое мужчин, заслонив проход. Слева сейчас была кирпичная стена дома. Прямо – двое мужчин. Мы с девочками остановились и повернулись назад. Там из тени дома вышли еще четверо.

- А что такие цыпы делают поздно ночью одни на улице?

Преграда с одной стороны медленно напирала, сжимая квадрат. И с другой стороны напирала стена мужчин. Места для нас с девочками оставляли все меньше и меньше.

Только не хватало быть изнасилованными в переулке после того, как оказались почти на свободе.

- У нас есть Деньги. Совсем чуть-чуть, если вам надо! – решила заговорить, в кармане куртки поискала бумажные Деньги. Вытащила смятые купюры, предлагая откупиться.

- Как насчет украшений? Лифчик с золотом? – заржал один из подозрительных мужчин. – Нужен фейс, нет лучше грудь-попа контроль тест, мало ли самые ценные вещи спрятаны глубоко внутри!!! Придется их чем-нибудь твердым вынимать…проталкивать…пропихивать.

Долгий смех отморозков эхом раздавался от стен в пустом переулке.

- Да ладно, девочки, не бойтесь! – произнес один успокаивающе. Взяв меня за кисть, притянул к своему боку. Перекинув руку через мою шею и дыхнул стойким, насыщенным запахом алкоголя. – У нас тут хата недалеко, мы вышли за алкоголем. Пошли с нами!

- А можно отказаться от любезного предложения? – спросила на всякий случай.

- Не… - тот же мужчина ущипнул за попу, потом погладил то место успокаивающе, а рукой полез под платье, на секунду прикоснувшись к моим ягодицам. А я запоздало вывернулась из объятия. В тот же момент человек исчез. Его тело неизвестный темный объект перекинул через себя и ударил спиной о кирпичную стену. Затем человек свалился на землю неуклюжим мешком. Еще один отморозок исчез с пути, другой, и как-то быстро всё. Ускоренно. Они не успевали понять, когда черная тень быстро и точно наносила удары в уязвимые места.

Шесть отморозков пьяные и побитые валялись и кряхтели у помойки. А черная тень развернулась и только красные глаза, как зверя, как у кошки, сверкали на расстоянии. Я не видела лица, зато узнала глаза, темные волосы, и распахнутые руки, ожидающие, когда обниму.

Спасение. Побежала к темной тени берсерка, слету запрыгнула и угодила в объятия Артема, и засмеялась, а потом заплакала. Смеялась и всхлипывала, когда Артем поднял высоко над собой и закружил быстро-быстро. Его скорость сильно увеличена и от этого весь мир превратился в одну нескончаемую темноту, а точка-белый фонарь от скорости превратилась в вечный круг. Светлую полосу. Неужели наконец-то в моей жизни белая полоса?

Ветер выбивал слезы из глаз, а я раскинула руки в разные стороны, будто каталась на каруселях. На тех, на которые когда-то не попали с Артемом. В то единственное свидание, которое назначил мне, но ни он ни я не смогли прийти. И вот, наконец, мы снова вместе. Встретились на каруселях, будто и не было всех ужасов прошедших месяцев.

Артем засмеялся надо мной, но продолжал кружить на вытянутых руках, на что я громко вскрикнула. Не смогла сдержать счастья, радости от осознания, что наступил конец мучениям! Конец плена! Конец Карателям! Конец Гектору и мне!

Я освободилась от него. Больше никто не заставит, не принудит, не накричит, не использует, не смешает с грязью. Не наступит на меня, унизительно не плюнет в мою сторону. Я сама по себе. Больше не его животинка, не его развлечение, забава!

- Мы свободны!!!

Глава 22

POV Гектор

После острова и разговора с Дианой долго не мог определиться, чем заняться глубокой ночью. Сперва решил поспать в однокомнатной квартире на отшибе. Лежал на диване и смотрел на квадратный отсвет на потолке, отбрасываемый соседним домом. Но гнев, ураган черноты внутри не давал заснуть, заставлял раздраженно ворочаться. Словно перегрелся на солнце, пережарило. Я излучал бешенную энергию, как солнечная батарея, побывавшая под ярким светом от Клеймённой. После встречи с Дианой я теперь постоянно заряжен. И коньяка грохнул для успокоения, чтобы остудить эмоциональный накал, а сна не было.

Вместо того, чтобы тратить время на споры, потрахались бы и разошлись довольные. По этой причине больше уважал опытных, знающих, что от них требовалось девиц. Эта же похоже не понимала или не хотела понимать предъявляемых к ней требований.

Потрахать кого-то, чтобы сейчас пропало заведенное состояние? Есть в телефоне пара номеров для крайних случаев, для черных дней, но они использовались очень редко, когда хотелось чего-то «ваууу!». Девочки – хорошие знакомые, а это значило роскошный подарок, вести в приличное заведение, а сейчас глубокая ночь, потом снимать отель, потом провожать до дома. В наше время улицы не спокойны. И когда я провел мысленную цепочку от пункта А (моей квартиры) до пункта Б (квартиры девчонок) понял, что слишком стар и ну его нахрен. Никакой секс не стоил подобных энергозатрат.

Дал себе пару дней для успокоения и обдумывания дальнейшей стратегии поведения. Потому что чертова дикарка не соглашалась идти по задуманному сценарию. Ну почему она не слушалась, уперлась рогом и слышно от нее только «нет» и «нет»?

Попутно думая каждую секунду о Диане, решал множественные проблемы, которые одолевали каждый день.

Накопилось с десяток проблем, я наивно предполагал, что всего пара, но их оказалось куда больше. Хоть раздесятерись и каждому гектору поручи ответственное задание.

Одна из проблем была связана с работой. Работа великолепная, совмещала те вещи, которые обожал: командовать, бить, терзать и выбивать дерьмо из уродов. Поэтому избив предполагаемого Клеймённого, встреченного на улице в ту ночь уже ближе к утру, препроводил его в камеру Темного дома. Подселил ничтожество к скулящим и воняющим Клеймённым, при этом зажал нос, пихнул ладонью существо в спину и закрыл стальную дверь. Худые пальцы тут же вцепились в решетки с той стороны, а дряблое лицо высунулось, будто хотело пробраться сквозь жерди.

- Пожалуйста…пожалуйста… - морщинистая рука потянулась сквозь стальную решетку, едва не дотронулась до моего лица.

- Фу! Твою мать, старуха, убери руки! – быстро повернул ключ. В дверь камеры застучали множественные кулаки. Вой Клеймённых запел на нижних уровнях, а им вторили десятки голосов из соседних помещений.

Бегом, гремя цепью по бедру, рванул на свет, прочь из темного ада нижних этажей на верхний, где пахло свежим воздухом из приоткрытого окна и помытыми с порошком полами. И не воняло Клейменными. Слишком огромный поток Клеймённых -- в скором времени вероятнее всего пленники сдохнут, затопчут друг друга, а нам потом трупы хоронить…

Отсюда возникла проблема -- куда определить клеймённых? Все камеры переполнены этими существами. Какая у них функция, для чего они здесь? Лично для меня -- теперь ноль полезности в нахождении разлагающихся Клеймённых в Темном доме. Лишь затраты по содержанию. Лучшим выходом было бы отдать Ежу, но насколько я понял, они ему даром не нужны. Ему нужна дочь.

На посту перед входом охранник Каратель бодро подскочил, встав по стойке смирно.

- Доброе утро! – поздоровался тот.

- Добрее бывает! – указательный и средний палец, прижатые друг к другу, приподнял вверх на уровень груди и прочертил небольшую линию вперед. Что означало молчаливое приветствие и знак «вольно», можно сесть на место и не утруждаться «жополизством».

Я улыбнулся, ускоренно проходя мимо его рабочего стола. Сотрудник удивился доброму расположению Гектора, но радовал меня не он, а моя главная проблема.

Лично я – настоящий Гектор -- выбрал бы себе самую главную проблему-прелесть наладить контакт с Дианой на острове вдали от цивилизации, где нет связи, еще бы всех Клеймённых и Карателей выгнать оттуда. Я бы выгнал и распустил, если бы был уверен в Диане, что примет. Но к сожалению, в голове у нее непонятный бардак и понять, в чем дело, я пока не мог.

Я за свою жизнь миллион раз говорил бабам о любви. Они настойчиво спрашивали «любишь»? Я отвечал коротко -- «ага». Это быстрее, чем объяснить по какой причине нет и что совсем не понимал, каково значение этого странного слова. И теперь даже это слово "любовь" произнести Диане мерзко. Это означало сравнить ее с теми, которые были.

Любовь. Свои машины тоже любил, но, когда их пару раз из-за быстрой езды убивал всмятку, то не сильно горевал и отправлялся за другой. А если любовь -- это привязать к стулу девчонку, сесть напротив с ехидной рожей и смотреть на ее реакцию, то тогда влюбился. Чистый кайф, аж кровь быстрее бежала по венам и нагревалась, кипела в жилах от ее горящего взгляда, и криков в мою сторону. Сидишь и улыбаешься, хоть она и ненавидит. Диана в обычные моменты спокойная, не пробьешь на эмоции, а если сделать гадость, то она просто фонтанировала. Во мне сдох садист. Диана питалась человеческими эмоциями, а я хотел ее эмоции. Все до одной, наслаждаться ими, пить их, есть, пробовать все-все. Чтобы они касались меня, чтобы я был причиной, спусковым механизмом ее эмоций. Всегда.

Диана -- мой личный любимый сорт экстаза. Донор эмоций.

Проблему номер три я периодически пытался решить звонками, звучала она примерно так – снять обвинения с Дианы. Для этого всем шишкам округа успел вылизать задницу и только два недоумка не соглашались с предлагаемым вариантом, те кто сделал эту гадость -- Наместник и Ольгердович. Поэтому впервые на моей памяти вчера разговор по телефону с начальством был закончен такой фразой:

- Вы – идиот!!!

Я нарушил субординацию, проявил эмоции с Ольгердовичем. В следствие подобного разговора уже через несколько часов должно быть объявлено о моем смещении. На самом деле, я маленько перетрухал, а потом понял, что хрен меня сместит. Элементарно больше в округе нет такого отмороженного, а главное гнилого Карателя, который после всего сделанного спит сном младенца. А попробуй после четырех дней бодрствования не заснуть. Я умел спать и, стоя в засаде, урывками по пять минут.

Тем утром медленно двигался от поста с Карателем к своему временному кабинету. На голубых бетонных стенах изучал объявления. «Разыскивается!»

«Разыскивается!», где мелькала симпатичная мордашка. Ну какая из нее террористка? Плюшевый зайка и тот опаснее, его запрещали к использованию детям до трех лет, потому что имелись мелкие детали в виде глаз, да и зубами дети могли раскусить мягкую игрушку и наглотаться пуха.

Свою мордаху отклеил от синей стены. НЕ скомкал и НЕ выбросил, а всего лишь сжал лист между пальцами.

- Сколько можно!? – повысил голос, а эхо повторило недовольство по коридору. Руки поднял в стороны, изображая искреннее негодование.

Через несколько секунд двери в коридоре открылись и оттуда выглянули любопытные подчиненные достаточно высокого ранга -- начальники отделов. Отдел слежки, разведки, внедрения, защиты, прогноза. Если подытожить… много бесполезных Карателей, которые знали меня в лицо и имели право обратиться напрямую.

Каратели настороженно вылезли из-за двери лишь на половину туловища, видно остерегались гнева начальника. Переглянулись между собой, молчаливо пожимая плечами, удивленные гадали, кто на этот раз накосячил и насколько сильно остальным прилетит вдогонку.

- А что такое? – самая смелая тетушка -- Женек. Я уже про нее рассказывал – главный разработчик секретных операций, круглая тетушка Женек, с которой не решался спорить даже я. В редкие случаи (если требовалось ее отругать), после общения с ней понимал, что она ни в чем не виновата, это все тупые мелкие пешки. А она – ангел. Божий агнец, а все остальные дерьмо и исчадие ада. Я в том числе. Бедную женщину посмел оскорбить неверием в ее компетентность.

- Сколько можно! – указательным пальцем ткнул в лист с изображенным лицом Дианы, кажется попал в глаз. Не хотел! Но, не переставая продолжил раздраженно указывать на белый лист. – Сколько я буду эту рожу лицезреть! Я ее срываю и срываю! Нахрена мне на уродливых Клеймённых пялиться!?

- Так положено! – кто-то решил не вовремя влезть. – Ведь положено вывешивать особо опасных и разыскиваемых? Там висят еще двадцать штук.

- А эту чтоб не видел на стенах! – повысил голос и оборвал объяснения. – По местам в свои дыры!

Начальники не спешили покидать мест наблюдений, шушукались подобно старухам. Видимо темой дня сегодня буду я, вставший не с той ноги. Шепоток раздраженно загудел на тонких ниточках нервов.

- Бегом! – приказал. Ощущение, что звуковая волна с моими словами смела ветром двери и с хлопком плотно их прикрыла.

Наступила идеальная тишина и пустота в коридоре.

***

Наши дома с Андреем расположены на одной улице ближе к окраине округа, где менее оживленно, чем в центре и до сюда не добралась разруха от взрыва здания Карателей. Здесь мой фамильный дом, который пять лет назад заняла Ленка с Анжелой. Вечером я пришел на ужин к семейству Андрея решать еще две проблемы.

Дом из красного кирпичав три этажа возвышался высоко над головой. Едва зашел на территорию, прошел по очищенной от снега дорожке, как увидел овчарку на цепи рядом с крыльцом. Бешенная псина, очень похожая на белого гавкающего медведя. Он даже лаял снисходительно, не как мелкие собаки «тяф-тяф-тяф», которые до хрипоты надрывали связки. А этот же, набрав всю силу в голос, коротко выдаст: «гав». И в ушах звенело, кишки аж сжимались. Шерсть у псины белая, длинная. По открытым клыкам в процессе лая капала слюна и попадала на бороду. А шерсть на бороде красная от крови, потому что псина употребляла сырое мясо.

Когда поднимался по лестнице, псина встала на стену дома. Это испытание не для слабонервных -- медведь весил восемьдесят килограмм живых мышц, когтей и клыков.

Мой проход завершился благополучно (живьем не съели), Андрей встретил в прихожей. Дальше прямо зал с бильярдом -- самая крупная часть дома, занимающая почти весь первый этаж. Справа дверь на кухню, а слева лестница на второй-третий этаж, где комнаты, и ванные.

Андрей – старший сын, как положено, самый ответственный, серьезный, отдушина отца. Андрей улыбался словно только сегодня побывал у дантиста и демонстрировал отбеленные зубы, хлопнул дружески по плечу, пожав крепко руку. В ответ я тоже как хлопнул по плечу, да так что бедняга просел и тихонечко взвыл.

- Привет-привет! – издевательски пропел, на ходу стянул кроссовки, кинул куртку на голову сгорбленного Андрея и оставил друга потирать ушибленное плечо.

Следующие мои две больные мозоли. Я приготовился. Мысленно сжал яйца в кулак и стиснул зубы.

- Гектор!!! – одна сбежала с лестницы и с лету тараном врезалась, заставила от тяжести покачнуться на месте, потом вцепилась ногтями в руку. Как скальпелем процарапала кожу. Вторая близняшка такая же рыжая, волосы красиво уложены, девчонки накрашены, будто на танцы собрались. Платья легкие, просвечивающиеся, у одной розовое, у другой – ядерное рыжее. Мелькнуло облегчение – а мало ли, и правда пойдут на дискотеку и оставят в покое?

Вторая согнула ноги в коленях, держась за мою шею и повиснув в воздухе.

Я не успел войти в дом и поужинать, а уже мечтал свалить.

- Саш, Жень, отвалите! А? – попросил Андрей. Видно повесил куртку в прихожей и застал меня в положении «пальма с двумя обезьянами». Сначала Андрей просто просил, потом пытался отодрать одну от меня, потом вторую. И пока терял из виду одну, вторая успевала обратно на меня запрыгнуть и вцепиться наращенными ногтями. Я тактично молчал, но лицо побагровело от сдерживаемого гнева. Я реально их опасался, не удивлюсь, если когда-нибудь меня привяжут к кровати, перетянут леской яйца и будут иметь всю ночь (был у нас подобный случай на работе, бедный мужик).

Я - их любимая игрушка с детства. Катал их на спине, на плечах таскал, играл в куклы. Помнил девчонок в памперсах, гуляющих во дворе дома, а мы с Андреем в тот момент тайком бегали за дом покурить. Это же круто было. Сразу казались взрослыми.

Но с недавних пор для пятнадцатилетних малявок я стал игрушкой другого рода, понимаю -- гормоны, но как же хотелось иногда приложить одну, а потом вторую о стену дома. Поэтому с ночевкой я давно боялся оставаться. Последний раз, как остался (мы с Андреем были подвыпившие) проснулся от того, что одна зараза игралась языком у меня во рту, другая мяла член, да так уверенно будто не первый раз делала.

Я конечно, замечал до той ночи, что отношение девочек поменялось. Стали одеваться откровеннее, краситься, и осматривать тщательно, прицениваться, как к товару, и прикасаться недвусмысленно. Но я не мог даже заподозрить, что малявки, которым лично менял один раз (о! ужаснейший момент в жизни, моей и Андрея) памперс вдруг посмотрели на меня, как на объект страсти. Я же на их месте видел ходячие семьдесят сантиметров в одном памперсе на солнце.

Только при появлении мамы семейства Татьяны, ухоженной и моложавой для своего возраста блондинки с красными губами, девчонки слезли с пальмы. Мама Андрея привычно улыбнулась, обняла и поцеловала в щеку, оставив красный след на щеке. Потом, послюнявив палец, как маленькому мальчику смыла след со щеки.

- Очень рада тебя видеть! Что-то давно не забегал. – бегло оценила меня. Рост, вес и сделала, похоже, комплимент. – Ну в точности папочка, такой хмурый красавчик!!!

Татьяна – невероятно улыбчивая женщина. Всегда улыбалась. Плохое настроение ни на ком не срывала, даже когда малявки в детстве часами могли плакать из-за ерунды.

- Я и серьезность не очень сильно совмещаются. Мне всю жизнь оказалось, что ни внешностью, ни характером не похож на отца.

- Ой, да ладно! – Татьяна заливисто засмеялась, рукой махнула перед нашими лицами, будто я сказал несусветную ересь, ладони положила мне на плечи и помассировала успокаивающе.

– Твой папочка в юности был «Ууууухххх»! – шепнула чуть тише, чтобы не слышал Андрей и малявки за ее спиной. А потом громче добавила. – Это к пятидесяти он стал скучный, нудный и серьезный! – Татьяна отошла, челку очень сексуально поправила кончиками пальцев и поглядела на потолок – на второй этаж.

– Вова, прости, ты меня не слышал! - Татьяна закатила глаза к потолку над нами, но понятно, что обращалась по всей видимости к небу, где примерно находились мои отец и мать. – Вика, ты тоже не ревнуй!

Меня всегда радовало подобное отношение к родителям -- вспоминали их, будто они с нами, а не лили бесполезные сопли: «на кого же вы меня покинули?» Значит, надо было так.

В молодости их пары были смешаны. Отец встречался с Татьяной, а моя мама с дядь Вовой, но вроде недолго. А потом они поменялись парами, мы с Андреем в детстве много времени гадали, уж не поменяны ли они в роддоме?

Потому что я -- жалкая копия отца. Для него я – бесполезный, ни на что негодный раздолбай. И как жалко, что детей у них больше не получилось. И в мозгу у меня одна лишь дурь.

Я его не разубеждал, учился назло ему плохо. Фыркал на замечания и уходил и никогда не слушал. Может для всех он и был показательным примером – предыдущим замом по округу Приам -- а для меня он был тем, кто появлялся поздно вечером и требовал доклада. Как дела? Как учеба? Почему ты раздолбай? И как смеешь позорить нашу семью своими выходками?

Отец любил использовать любимые приемчики, как и с подчиненными. Но одного видимо не улавливал. Я хотел быть сыном, а не подчиненным. А он никак не мог понять, что не терплю тотальный контроль и занудные лекции. Уже в мелком возрасте я чисто физически не мог побороть себя и заставить подчиняться. Я и сейчас не научился подчиняться, но со временем научился создавать видимость подчинения.

Всё детство я предпочитал находиться в этом доме с Татьяной, с дядь Вовой (папу Андрея также зовут, как и моего), с Андреем и малявками. Где от меня ничего не требовали и не указывали. Здесь просто заботились.

Но на папу Андрея я тоже не похож, тот немного полноват для Карателя, выступающий живот по причине того, что вел более сидячий образ жизни за книгами, за научными статьями. Он академик и практикующий врач, работал в научной лаборатории. Господь Бог медицины. Конечно, соплями и простудами не занимался, но вот как отрастить потерянную руку (отращивал моему отцу) отлично знал.

Появился очень интересный вопрос, который важен мне, ну и, думаю, его должен заинтересовать.

Вечер мог бы быть хорошим, если бы за ужином пока ел любимое мясо меня не домогались под столом.

Поперхнулся вином, когда член был схвачен в крепкий девичий зажим. Видите ли, одна зараза сделала вид, что вилка упала на пол и присела под стол поднимать. В горле сразу запершило крепкое вино, коленом ударился об стол и тихо взвыл.

- Гектор? – недоумевающе спросила Татьяна. Андрей с подозрением оглянулся сначала на одну потом на другую сестру. А я мысленно взвыл.

Почему меня, сука, все бабы хотят, от пеленок до ста лет и только одна Сука не хочет? Нос свой воротит. Ничего и ей бумерангом вернется, уж я позабочусь. Вся спесь сойдет, как только решу один вопрос и в этом мог помочь дядя Вова.

Я не мог нарадоваться, когда женщины покинули зал, оставив нам возможность приоткрыть широкие окна, впустить морозный воздух, развалиться в плетенных креслах и насладиться сигарами. Резные двери плотно прикрыты. Полумрак навис над головами. Романтика. Окна дребезжали от нашего смеха, я давился дымом, а из глаз капали слезы. Мы не могли успокоиться от истории. Дядь Вова руки скрестил на животе и, прерываясь на смешки, продолжал рассказывать о первом в истории мужике (хотя, как видно, она на половину еще осталась женщиной), который родит. Обожал в детстве истории дядь Вовы.

После успокоения я, мелко потягивая виски начал то из-за чего терпел домогательства близняшек, так бы ноги моей не было в доме Андрея, в чем торжественно поклялся в прошлый раз.

- Мне нужно мою девушку, так сказать, простимулировать. Из-за чего может не сработать привязка? И можете ли вы запустить привязку насильно?

Андрей повел бровью вверх, видимо, только сейчас понял с какой целью мне нужен был его отец.

- Молодая?

- Восемнадцать.

- Стресс, алкоголь, табак, наркотики, психические отклонения… нарушают естественные процессы в девичьем организме, - пояснил скучающе дядя Вова. – А вам это надо? Привязка в смысле? Живите спокойно и наслаждайтесь сексом.

- Чисто теоретически – принадлежность к Клеймённым считается за психическое отклонение? – поинтересовался я тоже скучающим тоном.

Наконец, дядь Вова заинтересовался темой разговора. Выпрямился в кресле, более трезво взглянул, поставил бокал с виски на паркет перед нашими креслами.

Мужчина за озирался по сторонам, встал неловко с кресла и захлопнул двойные окна, лишь оставил небольшой продув, чтобы свежий воздух прогонял кумар в помещении. А мы продолжили делать вид глубокой занятости бокалами виски. Старались даже мало переглядываться.

Дядь Вова некоторое время приходил в себя, молча обдумывал услышанное, а когда был готов, начал объяснять:

- Чисто теоретически… у Клеймённых женщин все сохранено, как у обычных женщин. И привязка у них есть…

- Вы уверены?

- Ну ты же понимаешь…- дядь Вова сделал неопределенный жест рукой и голос стал елейным, наполненным странными нотками неуверенности. – Не все же Клеймённые попадают сразу в Темный Дом, некоторых успеваем перехватить и проводить соответствующие…

Голос мужчины становился все тише и тише. Последнее предложение не закончил, оставил на додумать. Пяток лет светило за сокрытие Клеймённых от Карателей, пусть и в лабораториях для исследования.

- Понял-понял, - ответил лишь. – Я ничего не слышал. Продолжайте.

- Думаю, что привязку смогу запустить. – у мужчины глаза заблестели под линзами очков или это от легкого света от бра на стене. – Приводи ко мне как-нибудь.

- А нельзя сделать по-тихому и без ее ведома?

- Я удивлен. Нет. Это не то слово…

- Мне для ее и своего успокоения. Чтобы я точно знал и спокойно спал, что в отсутствии меня никто свои грязные ручонки к ней не потянет. Нет никаких таблеточек? Она выпила, я ее привязал и о-па. Никто не виноват. Оно само случайно привязалось.

Чем больше слушал дядь Вова, тем глубже погружался в кресло. Губа у него изогнулась в невысказанном вопросе, сам мужчина задумчиво потирал подбородок.

- А еще мне узнать чисто теоретически… «дети», - страшное слово я произнес. Прозвучало очень громко в тишине зала. – Дети могут появиться у нашего союза? Это реально? Или запасной вариант оставлять на этот случай?

- Гектор…- он тяжело выдохнул. - Вот этого я точно не скажу. Мы подходим к этому моменту, несколько раз пытались искусственно оплодотворить женщин Клеймённых, как результат -- те самосжигались. Но мы проводили и так сказать…научный опыт наживую Каратель-клеймённая. Женщина реагировала, как на насилие, кричала во время секса. И медицинский опыт заканчивался самосожжением. Твоя реагирует, как на насилие?

- Ну… во всяком случае не сжигается точно! – засмеялся, а про себя подумал, что постанывает очень даже громко…

У любопытного ученого глаза вновь опасно загорелись.

- Это очень и очень хорошо, - мужчина задумчиво потер ладони друг об друга.

- Это должно быть строго конфиденциально, - заметил я в очередной раз.

- Конечно. Чисто теоретически у женщин – Клеймённых строение организма идентичное. Рожают спокойно от людей. Мы же от людей рожаем? Ну не конкретно мы с тобой. В смысле женщины-Карательницы, -- поправился дядь Вова, когда увидел скептическое выражение лица: приподнятую бровь и насмешливо вздернутый уголок губ. – И если, чисто теоретически, с сексом проблем у вас нет, её организм не отторгает тебя, то думаю, можем попытаться.

- Очень обнадеживающе… можем попытаться. Это я и до прихода к вам знал.

***

Весь следующий день странная ниточка тянула на остров. Конечно, одну ниточку я знал, это называлась -- тоска. Смертельная тоска без Дианы. Если больше, чем сутки не видел, начиналась вселенская тоска и несусветная скука.

За два дня я успокоился, решил много важных для себя вопросов и настроение было очень хорошее. Адреналин. Чистый адреналин в крови. Я хотел быстрее заснуть, чтобы закончился этот день и поехать завтра к ней. И она должна была успокоиться за эти дни. Мы в очередной раз попытаемся поговорить. Я все распланировал на десять шагов вперед.

Пока Диана на острове вдали от Твардовского я спокоен и давал нам время. Возможность проникнуться друг другом. Ей придется побыть на острове, пока не решу все вопросы. Сказать о своих намерениях, что она пожизненный трофей, должна понимать, что у нас «особые» отношения. Как у нормальных пар никогда не будет. Мы не нормальные, мы запрещены и законом, и самой природой. Противоестественны.

Но у меня все и всегда получалось и в этот раз не должно быть осечек.

***

Поздно ночью сидели с Андреем в Темном доме, зевали по очереди, телефон настойчиво трезвонил песню, я его выключил чтобы не мешал спать. У Андрея сегодня ночная смена, а я за компанию лишь бы не маяться скукой в одиночестве. Друг развалился на трех стульях напротив моего стола, удобно подоткнув ладони под щеку.

Я лежал на столе, под щекой -- высокая кипа бумаг. Очень мягкая – идеальная подушка, часто ее практиковал в таком виде.

Вскоре мы измученные, я лично двумя днями без сна, заснули и подорвались, когда раздался стук в дверь. Я резко поднял голову от стопки бумаг, Андрей, сонно протирая глаза, уселся на стуле.

А мои глаза плохо рассоединялись. Они не открывались, поэтому смирился, закрыл сонные веки и голову с размаху обратно опустил на мягкую стопку бесполезных документов.

- ДА! – крикнул, готовясь вновь заснуть. Кто там, меня мало волновало.

Скрипучая дверь пропела заунывную песню.

- Рядовой… - да…да…бла-бла…бла… мысленно не слушал, а спал. – Сбежали час назад. Сгорела граница под чистую. Есть раненные и убитые Клеймённые. Остальные Клеймённые бежали. Понять не можем, кто они и откуда взялись на границе в сторону к Пронску?

В голове произошел щелк. Как будто лампочка включилась. Мелко подходило понимание. Осознание слов. Озарение. Сон отпустил, а я оторвал морду от стопки документов.

Нет, как в тупых дешевых сериалах или книгах я не делал театрально-удивленное лицо, больше присущее дауну. Не задавал пустых вопросов, типа «чтоооо?» которые мог задать только безмозглый идиот. А все потому что нет ни одного смертника, желавшего пошутить на эту тему со мной. Никто не признается добровольно о плохо выполненной задаче. Чревато последствиями.

Глава 23

POV Гектор

Сотрудники на границе не понимали, откуда взялись непонятные создания. Причем на машине Игоря! Жили преступники в лесу или прибежали из соседнего округа? Кроме наиболее приближенных Карателей никто не знал об открытии мира Клеймённых, о пленниках и разговоре с Ежом, поэтому сейчас граница стояла на ушах.

Глухо, едва слышно, я спокойно уточнил, словно ответ мало имел важности. Лишь пустая формальность:

- Сколько их?

- Двенадцать. Трое погибли при задержании, девять сбежали.

- Блондинки среди погибших нет?

- Нет! – ответил Каратель.

Он стоял строго -- нога к ноге, руки по бедрам, как при построении. Капюшон, как вошел в кабинет, снял и явил молодое лицо, не испещренное бедами и усталостью. Ребята с границы прислали самого молодого, чтобы было жалко наказать за плохие вести.

Я не перевернул рабочий стол с компьютером. Нет. Удобно располагался за столом, локти поставил на стопку бумаг, а пальцами, сцепленными в замок, стучал по подбородку. И искал ответы.

Я не проломил обшарпанную, обсыпавшуюся голубую стену, которая много веков служила казематами для Клеймённых и теперь разрушались от старости.

Я не убил гонца-Карателя, прыщавого юнца, который отрабатывал первую ночную смену на границе, и чья сгоревшая куртка источала дикий, вонючий запах гари в маленьком кабинете.

Я не разбил окно рядом с собой на хрустальные осколки.

Но все эти вещи в мыслях проделал несколько раз, наслаждаясь собственной кровью от удара кулаков по бетону и разрухой, вызванной внутренним демоном-гневом.

Все эмоции, вспыхнувшие внутри тела, я сдерживал в кулаках. Если разожму, боялся сорваться.

Я просил. Впервые кого-то о чем-то просил -- не надо злить. Не надо пытаться сбежать.

Все эти чертовы цветочки, улыбочки, носил на руках? Я терпел ее наглость и дерзость, раздутую не по годам. Разве я кому-то еще позволял повышать на меня голос? А ее обвинения всегда выслушивал и молчал. Ожидал, когда озарит, когда смирится с мыслью – выбора нет. Только за мой счет, через меня может спастись. Этого ей недостаточно, чтобы влюбиться?

Под звуки шаркающих шагов и напряженного дыхания втроем прошли к моей машине на парковке. Где фонари в темноте ночи слепили глаза, подсвечивали кристально-белый снег. Это раздражало. Раздражало нервные клетки и организм в целом. Потому что во мне, как противовес, чернота, и она рвалась зверем наружу. С целью испоганить всё в округе. Очернить мир.

Держал руль двумя руками, под пальцами скрипела кожа и нагревалась от плотно прижатых к ней ладоней. Ездил обычно вальяжно, одной рукой держась за руль, другой курил в открытое окно, иногда отрывал и вторую руку и в телефоне или планшете что-то писал, узнавал. А сегодня я -- зажатая статуя, ни одного лишнего движения: руки на руле, тело максимально придвинуто и взгляд в одну точку –вперед. Где ответ на вопрос.

На границе смотрел на сгоревшие будки и знал, кто сжег. Слушал бесперебойные объяснения и не реагировал, а кулаки по-прежнему держал, сжатыми в карманах штанов. Андрей исполнял обязанности за меня, расспрашивал, повышал голос на провинившихся Карателей.

Знал -- мне не следовало нервничать.

Я же просил…Впервые кого-то просил. Я допустил ее в круг «своих», где и так слишком мало личностей, которые важны для меня в жизни. Как Диана пробралась туда, сам не заметил, а теперь поздно.

Все эмоции я собрал в клубок и терпел, сжав челюсть до скрипа зубов. Пока не отпускал задвижку, пряча бешенную ярость за мощной дверью, не давая той выбраться наружу. Ярость буйствовала во мне и просилась, родимая, наружу.

Гарь и дым пробирались в легкие, неприятно оседали на гортани противным вкусом. Пожарные недавно тушили пост, в результате чего граница превратилась в горелую дыру с развалинами. На дороге заметил сгоревшую машину Игоря (узнал по номерам), которую по словам работников выкрали Клеймённые.

Ни одного приказа не выдал, оставил вопросы подчиненных открытыми. То, что мог, решал Андрей, он сегодня был моими нервами.

А я хотел получить ответы сам. Убедиться в реальности происходящего. Может мои опасения, что Твардовский украдет Диану, стали настолько больными, что я теперь видел кошмары наяву?

Следующая остановка была возле дерева в лесу, где стояли с Андреем по колену в дерьмовом снегу и ждали восьми часов утра смены Карателей на острове. В восемь утра Игорь должен был наполовину высунуться в дерево, стать видимым, ощутимым, протянуть руку Андрею и затащить в пространственную дверь. Каратели с острова могли свободно помочь зайти Карателю с земли. Не обязательно необходим Клеймённый для входа. Любое существо с острова, которое выступало в роли своеобразного хозяина, приглашающего гостя, и тогда остров пускал чужака, пусть и Карателя.

Физически ощущал какой-то черный туман в груди и это не табачный дым, который мы поглощали с другом во время ожидания Игоря. Это ураган, метель, метеоритный дождь, который застыл в небе, в открытом пространстве, не упал и не сжег проклятую землю. Только сейчас готовился к высадке и сожжению неугодных объектов.

Время -- восемь двадцать на телефоне, а Игорь отсутствовал, не выполнил прямые обязанности. Мелькнула в сознании одна мысль – мертв. Только сейчас возникла эта мысль и наступило облегчение. Это было бы его единственным оправданием. Смерть – единственное оправдание. Внезапная, скоропостижная, возможно остановка сердца, тромб оторвался, или при побеге Клеймённые убили подчинённого особо зверским способом.

Возможно, что охрана острова убита – да, существовала малая вероятность.

Мы долго стояли в лесу, а я думал. Вспоминал.

Диана…Ее лицо – проклятье, ее улыбка, как ржавый наконечник кола (безумно больно) пробил и грудь, и ребра и насквозь сердце. А теперь Диана пыталась вытащить орудие из меня, а я не давал. Если убрать кол – в сердце останется дыра. Пустая, бессмысленная дыра. Я не хотел пустоты, хотел, чтобы там находилась Диана.

Запомнил Диану, едва почувствовал удар женским костлявым плечом в руку. Развернулся, одеревенело остановился и ощутил невидимое притяжение. В голове возникло понимание «М. О. Ё» (всё как любил), хотя разглядел только ноги, попку, да длинные «седые» волосы. И мне не свойственно неловко останавливаться из-за девчонки по середине дороги и забывать, что намечена важная встреча-мордобой.

Один из охранников появился сквозь «дверь» и, увидев меня, испугался. Я отметил вздрагивание мужчины, округлившиеся от страха глаза, мгновенную реакцию – попытку сбежать. Но я не позволил, ухватил за плечо с угрозой переломать кости.

- Пошли-ка, - процедил, а Андрей вошел вслед за нами.

Как и на границе, осмотр острова продолжился в том же духе. Андрей разговаривал, бегал по серпантину, а я занял место возле дерева-входа в неизменной позе с зажатыми в кулаки пальцами. В последний раз любовался видом, смотрел на белый песок и на воду, беспокойно плескавшуюся об берег. Туда-сюда.

Не стал пристально следить за сбором Карателей, отсчитывал стандартные пять минут для построения – отчета. Пальцы онемели, не чувствовались; должно быть, побелели в карманах штанов.

Через пять минут поднял взгляд на выстроенную шеренгу подчиненных, один Андрей не встал на построение, он дальше по пляжу кого-то пинал и тянул лежащего за руку. Пытался поднять с белого песка безвольное тело, хлопал по щекам, приводил Карателя в чувство.

- Андрей, сюда! – кивнул я на пустующее место во главе шеренги, чтобы оставил валявшееся, сонное тело.

Не успел Андрей возглавить шеренгу, а я не успел задать вопросы, градом посыпались никчемные объяснения. Ненужные, лишние. Мне они не нужны.

Карателей я рассматривал, как назойливых мух, бесполезно жужжащих на ухо.

«День Рождения»; «сок»; «мы не виноваты»; «откуда знали, что у них снотворное?»; «на острове не было странных вещей»; «откуда они могли найти».

Действительно, откуда появились странные вещи наподобие снотворного? Ворон.

Схема понятна – самая легкая, доступная для женщины. Непонятно другое – она не должна была этого сделать. Она не могла на это решиться.

Мы были готовы к их побегу. Побег произошел два дня назад, но какой долбоеб после только что совершенного побега предпримет новый? Их мотивация должна быть на нуле, упадок сил и необходимо время оправиться от побоев. Насколько слышал, некоторые Клеймённые были немного побиты. И на новый план нужно время…если только это изначально и не было планом. Усыпить нашу бдительность первым побегом.

Знала хитрожопая сука, что потеряем бдительность, ослабим внимание, ведь они только-только предприняли попытку к бегству!?

Одиннадцать тварей я оставил в живых, лишь бы те давили на ее совесть. Диана и есть воплощение совести. Она не должна была решиться пожертвовать жизнями Клейменных. Настолько хотела убежать от меня, настолько желала воссоединиться с тем, кто ждал в Приаме? Уже воссоединилась, а, сука?

- Рассчитайся на первый-второй! Все, кроме Андрея! – приказал. Куртку снял и кинул возле дерева. Кроссовками взрыхлял песок, пока ходил мимо шеренги и слушал громкий подсчет.

- Четырнадцатый! – громко озвучил последний мужчина – Макс.

Остановился напротив него, оставил сантиметров двадцать между нашими телами и смотрел безразлично в его испуганные, голубые глаза. Пристально, но спокойно, отмечая про себя его учащенное дыхание, покрасневший белок глаза. И страх, отображенный на его лице. Я не получал удовольствия от страха подчиненных, они мне безразличны.

- Она сама…она обманула…мы просто поели. Откуда же мы знали… - начал оправдываться прерывающимся тоном Макс. Боялся остановиться и услышать приговор, но я перебил тихим голосом:

- Бои между первым и вторым и так далее. До последнего вздоха. Кто останется жив, тот прощен.

Развернувшись, пошел вдоль шеренги, а об спину и плечи разбивалась ледяная волна ужаса. Вой, выкрики приговоренных на смертельный бой, женский тихий жалобный скулеж – всё это атаковало сзади, но я не реагировал.

Подошел к Андрею, внимательно посмотрел на возглавляющего шеренгу Карателя – лучшего друга. Он не отводил взгляд, не прятался, как бы не боялся. Каратель чести. От его чести порой становилось тошно.

Андрей нервно сглотнул, отчего кадык беспокойно поднялся-опустился, выдав Карателя и его эмоциональное состояние. Друг нервно подрагивающими руками вцепился в замок молнии на теплой спортивной куртке и повел бегунок медленно вниз. Скинул верхнюю одежду под ноги на песок и спросил:

- Предполагаю, я твой партнер? - сглотнул в очередной раз. – Да. Знаю. Для тебя не существует оправданий. Это я разрешил Диане отметить День Рождения Эли. Диана сильно избитая, лицо – месиво, ходила с трудом, поэтому и пожалел ее. Виноват я. Оставь их, - Андрей кивнул головой в бок на шеренгу из четырнадцати Карателей, приговоренных к последнему бою.

Я же разжал напряженные кулаки, отчего к пальцам прилила кровь. Отличное средство, после это всегда чувствуешь мощь, дополнительную силу для убийств. Пальцами коснулся ледяной цепи на бедре, поигрался ею, создав убийственную мелодию.

Вместо ответа другу цепь отсоединил от штанов, взял за концы и закинул на плечи. Глядя на друга, улыбнулся.

- Начинаем!!! – обратился к тем, кто должен начать бои до последнего глотка воздуха. -- А ты прекрати жевать сопли и начинай работать! – приказал. От звука моего голоса друг прикрыл глаза, но тут же открыл.

- Есть!

Я прошел мимо, оставив Андрея позади. Передвигался по горячему песку, на правый кулак аккуратно, любовно наматывал цепь. Приятный холод в руках успокаивал горячий гнев, я любовался зрелищем -- цепью, обвивающей кулак змеей.

А в конце пляжа отчетливо увидел распластанное на песке тело.

У меня столько шрамов на теле, что точное количество невозможно подсчитать навскидку. На одной черепушке около десяти штук. И многие внутренние органы десятки раз были разорваны или перебиты. Дядь Вова неизменно возвращал с того света.

Один орган целый. Никто не затронул, он был надежно защищен моими принципами, уверенностью и не желанием испытывать какое-то дерьмо. Не хотел эмоций, они мне не нужны, но так уж получилось -- грудину пробила девчонка. Я этого не видел, не хотел, не заметил, когда произошло. Андрей смеялся и ждал моего Ахиллеса. Дождался. Им оказалась молоденькая Клеймённая, я чувствовал, как ее копье пробило сердце насквозь. Не могла, тварь, не чувствовать, как жжет мое сердце при виде ее. И вместо меня Диана предпочла вернуться к тому…

Игорь свернулся клубком на песке, ноги поджал к груди и тихо посапывал. От размеренного дыхания песчинки сдувало. Я наклонился и плюнул ему на штаны, но тот не отреагировал на пренебрежение, продолжал спать.

Я не профессиональный следак, но сопоставить улики даже я смог. Песок примят телом. Телами скорее всего, разбитая бутылка, осколки блестели на шортах и футболке подчиненного. И урод спал.

- Вставай! – с ноги вдарил по роже, на что Игорь лишь поморщился, промычал что-то невнятное сквозь сон и перевернулся на спину. Поудобнее устроился, ноги вытянул, руки положил в разные стороны.

Я оценил доверчиво-растопыренные руки Карателя. Встал пяткой ему на мизинец, но особенно не нажимал, не причинял физического вреда. Пока что.

Игорь храпел и не видел разыгрывающейся на моем лице борьбы -- убить или покалечить. Я решился -- подпрыгнул и пяткой кроссовка всем весом опустился на фалангу пальца. Раздробил кость мизинца.

С болезненным криком подчиненный проснулся, оглушая остров. Разрывая воздух бешенным побитым воплем. Его крик долго звучал в ушах, от этого возникло желание заткнуть их ладонями.

Игорь закричал матом, схватился за мой кроссовок, пытался снять его с пострадавшей руки. Удовлетворенный пробуждением подчиненного, я послушно отнял подошву от ладони Игоря. Каратель, прижав ладонь к груди, стал баюкать руку. А я присел на песок одним коленом, цепью обхватил шею Игоря и сдавил ему кадык. Заставил подчиненного хрипеть. Закатывать в беспамятстве глаза и захлебываться.

- Ну, сука…давай объясняй. Уж каким-нибудь образом…

Игорь пальцами пытался сорвать цепь, белок глаза покрылся кровавыми дорожками капилляров. Сквозь открытый рот был виден язык, ворочающийся внутри, но без возможности заговорить.

- Обма…об…ну..ла.. не.. бы..ло.

- Что? – спросил на ухо тихо-тихо между нами. – Кто обманул? Мелкая девчонка? Тебя? Мастера по обману? И как же, интересно? Неужто ноги раздвинула? Ааа? – еще туже свел концы цепи, довольствуясь, как Каратель захрипел и почти провалился в обморок от удушья. Тогда же отпустил удавку, чтобы не смел помирать, пока не ответит. – Десять секунд. Объясняй!

- Не было…не было…ничего…мы просто разговаривали. Ей плохо было. Вино пили, и я не знал, что там хрень какая-то. Она вся побитая, жалкая, пожалел соплячку!

Для профилактики еще раз пережал цепью твердую шею, чтобы Игорь словил галлюцинации.

- Ничего не было? – тот кивнул башкой на вопрос. – Тебя, спасло, сука, что ты в одежде. Так бы убил. Встать!

Отцепил удавку и поднялся в ожидании, когда Игорь разогнется на негнущихся ногах. С переломанным пальцем и глотающий воздух, как эпилептик, он поднялся. Держался за колени, боясь упасть, но послушно смотрел и глубоко дышал.

- У тебя время до двенадцати ночи, чтобы найти Диану! По истечении положенного времени последует другой указ! И другой палец!

Это было последнее, что сказал перед уходом, оставив Карателей на боях, а Андрея разгребать остальное дерьмо на острове и границе.

***

Той ночью занял место в своем кабинете. На столе планшет. Рядом телефон, на него звонили, приходили сообщения по делам. А я ждал только одной информации -- о Диане. Каждую минуту смотрел на время на экране компьютера, планшета или телефона. Время длилось бесконечно, тянулось и лишь бы не заканчивалось. Я дал это время, последнее время «нам», чтобы успеть перехватить ее у Твардовского. Не дать им встретиться.

Я здесь один, а она неизвестно где. Целые сутки вдали где-то в округе. К нему шла, к нему рвалась, пожертвовала Клейменными лишь бы добраться до Твардовского.

Кто-то заходил в течение дня, кто-то уходил. Звонили, писали. А я не чувствовал голода, затекания тела, расположенного в одной неизменной позе.

Рядом с планшетом -- фотография крупным планом, на которую смотрел и не мог оторвать взгляда. Пальцем водил медленно по розовым губам. Розовые-розовые, не алые, а нежно-розовые. Помнил их вкус, их нежность. И сейчас ощущал пальцем сквозь бумагу тепло. У нее невероятные поцелуи. Нет механически заученных движений, не наигранные схемы: языком сюда, потом туда.

Диана целовалась, как чувствовала. В ее поцелуях эмоций больше, чем во всех прежде знакомых мне девушках.

Так не целуются, так не трахаются, если равнодушны. Тебя же штырило рядом со мной? А с Твардовским штырит? А вот эти губы уже целуют его? Успели? Вы успели на радостях от долгожданной встречи потрахаться? Пока я здесь жду тебя?

Дверь со скрипом отворилась, но я не обратил внимания. Обвел овал лица Дианы еще раз взглядом, изучил каждую черточку, чтобы запомнить, оставить в памяти. Выражение лица на бумаге серьезное -- это из фальшь-паспорта на Абрамову Диану.

- Не нашел! – прозвучал тихий приговор от Игоря. Слова дрожью пробежали по телу.

Я давал нам это время до полуночи, чтобы перехватить Диану у Твардовского. Сейчас они вероятнее всего встретились.

В голове отсчитывал последние секунды. Трииии. Двааааа. Одииииин.

Взял стопку фотографий, достал из ящика в столе канцелярские кнопки, не глядя на замершего возле двери Игоря, прошел к голубой стене. Одно фото Клейменного прислонил к вертикальной стене. Твердо, до упора вжал неизвестное лицо мужчины, с удовольствием кнопкой проткнул бумагу и круговыми движениями вогнал острие в стену. В лоб существа.

Итак, восемь штук Клейменных повесил в кабинете. Игорь молча смотрел на мои действия и ждал дальнейшего приказа. Я взял ещё раз лист с Дианой, полюбовался на красивое до одури лицо. Ей необходима улыбка, тогда она становилась по-настоящему неотразимой -- так, что глаз не отвести. И рук не отнять от ее тела. Приказываешь себе не трогать, а как маньяк лапаешь и лапаешь и нереально выполнить собственный указ – отпустить ее. Даже если кричит, что не хочет. Даже если молит, просит -- не мог отпустить.

Ладонью прижал изображение, которое недавно снимал со всех стен Темного Дома. Теперь же сам вешал. Опять, как зачарованный любовался девичьими чертами лица, а потом острие кнопки вонзил ей в лоб. Продырявил бумагу и забил в стену. До упора. Поставил ей клеймо во лбу от кнопки.

В полном молчании вернулся к столу, где взял обычный маркер и вновь к Диане.

На белом листе бумаги черным цветом провел линии, изображая буквы. Линия вилась вдоль девичьего лба, разрезала зеленый зрачок, уродовала нежную кожу на переносице и ее губы. Мои губы. Они были мои. Мои когда-то.

«Разыскивается.» -- гласила черная надпись. Тогда же швырнул маркер себе за спину, мало заботясь попаду или нет на рабочий стол.

- Следующий приказ -- убить всех девятерых! – сказал тихо Игорю.

- Всех?

- Всех.

- Головы принести? – также глухо поинтересовался Каратель.

- Нет. Мы же в цивилизованном обществе. Их головы не хочу видеть, а вот Твардовского принеси живьем!!! Его голову я сам отпилю!

Игорь послушно стоял возле входа, мизинец на левой руке перебинтован. Кивнул молча на приказ и покорно склонил голову вниз. Не уходил, но и не решался посмотреть.

- Руку на стул! – кивнул на свое рабочее место. На стул. Дотуда проще дотянуться ногой. – В день одна кость, пока не выполнишь свою работу!

Стены скрывали нас от Карателей в здании Темного дома, но звуки проникали под дверью и даже, Клеймённые в нижних палатах перестали плакать и молить о жизни, они прислушались к крику из моего кабинета.

А я дробил кость пяткой обуви, смотрел и ничего не чувствовал. Вокруг так громко и много жизни, а во мне жизни ноль. И сердце подозрительно тихо билось: не рвалось, не злилось, не болело.

Мой донор исчез, а с ней и эмоции. Все свои улыбочки она оставила для своего мудака, а меня оставила с пустотой – с дырой в груди. Нет. Мне не больно. Я ни хрена больше не чувствовал. Пустая оболочка. Безэмоциональная стена из камня, которая не умела чувствовать.

Я лишь улыбался принятому решению и возвращению вновь в свою стихию – в пустоту, в которой жил после убийства первой Клеймённой. Вот это я -- настоящий. Настоящий Гектор!

Глава 24

POV Диана

Той ночью долго бродили, как заблудшие путники, по темным дорогам Приама и не находили спасительной точки, где возможно выдохнуть и перестать волноваться. Потому что восемь Клеймённых поздно ночью, при почти полном отсутствии существ в это время суток на улицах, выдавало нас. Сейчас любой Каратель вылез бы из дома или переулка, и сразу понял, что мы - нелюди.

Но благо, наше путешествие удачно завершилось возле школы №63, где ворота открылись, впуская девочку-Клеймённую и Элю с друзьями-компаньонами Артема. По дороге мы не успели познакомиться, некогда, да и страшно, каждую секунду молчали и аккуратно шли. Шаг в шаг предыдущего Клеймённого. И почти не разговаривали, поэтому знакомства оставили на следующий день.

Артем прикрыл железную дверь в воротах, не дав мне зайти на территорию школы. Решительно взял за руку, согревая мои пальцы своими большими и немного грубоватыми. Я искренне удивилась. Друг не спросил мнения и повел обратно по ночному холоду прочь от школы. Я оглянулась на приоткрывшиеся ворота, откуда вышла Эля, и молчаливо пожала плечами на невысказанный вопрос подруги. Сама не понимала, куда мы и, главное, зачем?

Через некоторое время поинтересовалась у спины Артема. Клейменный шел немного впереди, закрывал собой от ночного прохладного ветра и оберегал от возможных бед на пути:

- А мы куда?

Капюшон поплотнее натянула на голову и лицо, скрывая свое уродство. Пока адреналин наполнял каждую клеточку тела вовремя побега, озноба, усталости и боли не чувствовалось. А сейчас, когда страх быть пойманными исчез, я начала сильно мерзнуть. Нижнее белье было сырым и до сих пор не высохло.

- Сюрприз! – Артем совсем оброс, но несмотря на густоту щетины, и темноту я рассмотрела, как друг искренне улыбнулся и повел за руку в неизвестном направлении.

Я пожала плечами, а рукой не заметно почесала локоть через толстовку. Ох, как он чесался!!! Была бы при себе терка, с удовольствием почесала бы. Или тупой нож, с радостью сняла бы лишний слой кожи! Игорь своими слюнями раздразнил кожу.

Шею начала карябать, не боясь оставить страшные следы, ногти короткие и вряд ли бы оставили глубокие раны.

Артем обернулся, а я замерла с занесенной рукой возле шеи. А после медленно ее отпустила, понадеявшись, что мое поведение не показалось сильно странным.

Артем отвернулся и прибавил шаг в сторону темного переулка, где отсутствовало освещение и никого не было. Идеальная темнота, слышны были лишь звуки наших шагов и звук моих ногтей по коже. Поэтому, наверное, Артем заинтересовался, чем я занималась.

- Что-то случилось? – Клеймённый продолжал движение и хорошо, что отвернулся. Мужской спине проще врать.

- Всё прекрасно!

Все действительно прекрасно, поэтому улыбалась. Совсем немного неприятно или страшно, как будто чужие когти драли грудь плохим предчувствием. Я была почти уверена в провальности плана, удача в последнее время отвернулась в другую сторону, противоположную моей. Я приготовилась, честно, умереть, а сейчас жива и с Артемом.

- Сегодня на острове было очень много комаров. Покусали гады! – мало ли заметил мои почесывания. – А нам далеко идти? А то я не чувствую ног от холода и не удивлюсь, если отморозила придатки.

Через несколько минут наш путь закончился возле красной девятиэтажки. Артем одной рукой все время держал за ладонь, будто боялся, что убегу, а второй набирал код на двери. На шестом этаже возле одной из квартир достал ключ и открыл дверь.

- Та-дам! – У Артема в голосе и в жестах проскальзывал фонтан энтузиазма. Друга не узнать.

Первой меня пропустил в квартиру, зашел следом и включил свет в прихожей. От щелчка я всем телом вздрогнула и отвернулась в сторону коридора, из которого вели три коричневые деревянные двери. Артем смотрел за моей реакцией. А у меня реакция была странная – я избегала смотреть на друга, любыми способами скрывала лицо.

Настала неловкая пауза.

- Ты как-то странно себя ведешь! – физически ощутила любопытное прикосновение взгляда Артема. Он пытался заглянуть в мое лицо, прикрытое капюшоном от куртки.

- Я страшная, как твоя и моя жизнь вместе взятые. Нас немного поучили правилам существования между Карателями и Клеймёнными, - фыркнула насмешливо.

Одной стороной капюшона поплотнее прикрыла половину лица вплоть до кончика носа. И попросила:

– Не смотри, ладно?

Поверил. Видимо я нашла необходимые слова для успокоения. Артем разулся, показал квартиру, пояснил что это собственность погибшей сестры -- друга и мы можем некоторое время здесь пожить. Затем минут десять показывал, что где и как. Где спать, где есть, пить и мыться.

Я с удовольствием помылась гелем для душа с запахом мандарина. Чистый кайф пахнуть не обычным хозяйственным мылом и купаться не в озерной воде, а в теплой. Стояла с прикрытыми веками, в полудреме, прислонившись лбом к зеркалу в душе. Силы покинули тело. Адреналин полностью испарился под воздействием тепла. Он был мощным энергетическим толчком в процессе бегства. Если бы не адреналин и желание сбежать от Гектора давно бы упала и не вставала или сдалась прямо на границе.

Сил не хватало, чтобы взять полотенце и высушиться. А повернуть рычажок с водой и дойти до дивана вовсе казалось непосильной задачей.

Немного взяв себя в руки, смогла голой опуститься на пол душа и выключить рычажок, чтобы вода не попадала на голову, в особенности на глаза. А потом свернулась в позе эмбриона, поджав колени к груди, и про себя гадала: «Воздух же не закончится в закрытом, напаренном помещении душевой кабины?»

Тогда это будет самая глупая смерть. Сбежать от Гектора и задохнуться в душе? Войду в десятку самых нелепых смертей.

Я глупо засмеялась, прикрыв уставшие веки, поудобнее свернулась, а то холодом веяло по пояснице под створками душа.

Радостно освободиться из клетки, в которой сидела. Сво-бо-да – какое приятное слово и звучало гордо. Очень приятно обставить Карателей.

На некоторое время я провалилась в крепкий, но видимо быстрый сон. Резко поднялась, почуяв дикий холод, зубы стучали во сне.

Когда вышла из душа, в маленькой кухне на столе обнаружила белый листок с надписью: «Отдыхай. Я в школе». На широком диване Артем расстелил белье на «двоих», туда я лицом и упала. Приземлилась на мягкую подушку, а ноги остались свешенными на пол. Лежала в одном нижнем белье, только на бедра накинула простыню и закрыла глаза. Как же я крепко и свободно спала впервые за многие дни. И улыбалась сквозь сон.

Следующий день лежала и не вставала, даже на покушать не поднималась, было лень пошевелить костями. Хоть стая Карателей пусть нападет на квартиру, я бы не поднялась.

Артем такой и застал.

- Ты не вставала? – плечом Клейменныйподпирал косяк двери и рассматривал меня, по-прежнему лежащую на животе и обнявшую подушку.

Я почесала нос о подушку из стороны в сторону, что означало отрицательный ответ.

Артем присел рядом, смяв весом диван, в результате чего я скатилась в ямку, уткнувшись бедром в его бедро. Благо раздражение от "привязки" прошло, остались лишь последствия драки.

На это Артем обратил внимание, аккуратно погладил щеку и надавил на веко. Проверял буду морщиться или нет.

- Это сделал Гектор?

- Нет! – вырвалось громко. Не ожидала, что слишком громко скажу. Вроде бы руку Гектор на меня не поднимал, не совсем уж «конченный» Каратель. Хотя он не заслужил, чтобы я его защищала.

- Ты его защищаешь… - сделал похожий вывод Артем. - Защищаешь того, кто нас убивает, калечит и вершит над нами суд. Он тебя преследовал…

Голос друга набирал мощь, обрушивался на меня, и без того побитую, что морально, что физически. Я игнорировала взгляд Артема, блуждающий обвинительно по лицу. Тот искал ответы на вопросы на моих ресницах или губах, еще помнивших поцелуй Карателя.

- Преследовал… - повторил друг чуть тише, сбавил громкость речи. Взял под контроль гнев. – Гектор издевался над тобой. Заставил бежать на другой конец округа, прятаться в неизвестной квартире, боясь выйти на улицу. А ты его защищаешь… Подсказать чисто для статистики, сколько он убил нас? И скольких сейчас убивает? Пленил наш остров…

- Я его не защищаю! - четко ответила подушке. Но дала понять, что не хотелось бы в данную минуту говорить о нем. Еще слишком свежи раны, нанесенные Гектором. Может когда-нибудь смогла бы трезво проанализировать наше прошлое с Карателем, но сейчас не могла, реагировала крайне эмоционально и болезненно. – Я его не защищаю, это сделала его женщина!

Артем наигранно засмеялся, издевательски. Потом погладил мне спину, аккуратно помассировал обнаженные плечи и ниже, чтобы прогнать усталость или приободрить.

- По-моему это одно и тоже. Он не мог остановить свою женщину? Значит ему «срать» на тебя!

-- Значит действительно «срать»! – грубо повторила.

Кое-как выбралась с дивана, обогнув сидящего Артема. Стояла в одном нижнем белье, но перед Артемом не было стеснения. Я не совсем страшная, а белье закрывало совсем уж интимные места. И пока ускоренно заматывалась в белую простыню, сдерживала внутри черный ураган эмоций, который  буйно рождался внутри.

Побыстрее бы уйти, чтобы сейчас не ранить Артема.

А он продолжал:

- Не говори, пожалуйста, что ты его любишь? Это ж как себя надо не уважать…

- Слушай один раз! – сказала ему, повысив голос, чтобы перебить словесный поток помоев, который выливал мне на голову. Впервые он позволял себе такое.

– Я могу в красках описать, как Гектор издевался, критиковал внешность, насылал Роз в университете. А как трахнул? Хочешь расскажу? Забавно было, - заулыбалась, изображая искреннее удовольствие от воспоминаний. Но заморгала, прогоняя непослушные эмоции, их ураган, который измучил все тело и душу разорвал. – В той самой сраной квартире, где я пряталась. Гектор нашел, отследил по жучку. И трахнул во все дыры, держал за ноги и не давал сдвинуться! Я за это хотела его отравить. Взять и убить за насилие над собой. Я бы всех спасла и тебя, и себя, и возможно многих Клеймённых, но как ты говоришь, я видимо себя не уважала, потому что не смогла. Его жизнь показалась дороже, чем наши все, вместе взятые. А после того, как чуть не убила его, Гектор залюбил в ту ночь чуть не до смерти. До того был нежен…старателен… будто вымаливал прощение за первый раз…

Проклятье! Опять начинала его оправдывать, искала двойное дно в действиях, его эмоции ко мне. Помассировала виски одной рукой, другой на груди держала простыню и стояла напротив Артема. Перед его судом.

- Ладно, глупости! Гектор и жалость не совместимы. Раскаяние тоже не из той оперы. Просто он любит трахаться и знает, как впечатлить девушку. Тем более, такую неопытную, как я. – махнула рукой в воздухе, прогоняя глупые мысли. – И знаешь, я простила и забыла его пренебрежение мной пока думала, что он влюблен, да, представь, как сильно не уважала себя! – вновь уколола себя его замечанием.

Артем отвел взгляд в сторону, не выдержал смотреть. Противно, наверное, с такой общаться -- с использованной, грязной!

– Но оказалось, что вся его мнимая «любовь» -- это просто цель! Цель -- попасть в наш мир! И он меня просто раскусил, поймал неопытную Клеймённую и заманил к себе в сети! И теперь отвечаю на твой вопрос – нет. Я больше не могу его любить. Не хочу и не могу. Это выше меня. Ты первый, кому я все это рассказала от начала и до конца, потому что доверяю. Но если я тебе теперь отвратительна, то всё прекрасно понимаю. Очень прошу больше не вспоминать про меня и Гектора. Я хочу, как можно скорее попасть в Питер, к папе…чтобы…

Не хватило смелости рассказать про запечатывание. Это слишком интимно было между нами. Не предохранялись…Плоть к плоти, без всяких дополнительных средств защиты.

- В общем, я хочу оказаться в Питере и похоронить свое прошлое здесь в Приаме. А там будет новая жизнь, вдали от Гектора. Здесь же мы на его территории, где он может найти в любую минуту. И если вновь попаду к нему, то лучше наложу на себя руки.

Я почувствовала небольшое облегчение, когда рассказала Артему. Во мне сидело что-то черное, грязное, а теперь вывалила все это наружу. И грязь рассеялась обычными словами в воздухе. Вытащила шип из сердца, который причинял неудобства. Теперь его не осталось, лишь небольшая кровоточащая ранка, но и та вскоре затянется.

Артем не ответил о своем решении, промолчал по поводу моей «использованности». Нужна я такая или нет? С ним хорошо и спокойно, нет урагана внутри, полный штиль. Я действительно всегда любила покой, свою скорлупу.

Больше не хотелось испытывать что-то похожее на ураган к Гектору.

***

Еще один день побывав в четырех стенах клетки квартиры, страстно мечтала залезть на потолок от скуки. Понюхала, потрогала, изучила каждый угол в помещениях, залезла в шкаф, да простит сестра друга Артема, позаимствовала у той вещи. А то ходить в одном белом платье, больше подходившему Розам и в добавок превращенному после побега в грязную тряпку, не прельщало. С нижним бельем отдельная беда, и пока стирала и сушила лифчик с трусами, щеголяла по квартире без них. От нечего делать занимала голову самыми глупыми вопросами. Например, впервые за два месяца обнаружила отсутствие менструации. Какая радость, потому что мучиться с ними на острове и сейчас в квартире не очень-то хотелось. Было бы очень забавно просить Артема сбегать в аптеку за женскими «вещичками». И как бы я совершала побег, если бы… Какой все-таки умный организм – отсрочил критические дни из-за стресса и вечных проблем.

Я понимала откуда берутся дети и что «это» могло бы произойти со мной благодаря Гектору, но старалась не думать, не представлять. Потому что, во-первых, я бы почувствовала, если забеременела. Женщины ведь чувствуют изменения (зарождающуюся жизнь) в организме? В моем случае организм побаливал только от синяков, внутри нигде не потягивало, не тошнило, голова не кружилась. Поплевала через плечо, чтобы не сглазить (люди так часто делали в человеческом мире). А, во-вторых, я уверена, что не будет у нас детей. Невозможно! Не реально! Не бывать этому!

После моих жалоб насчет белья, Артем был любезен и на третий день пребывания в тюрьме квартиры купил нижнее белье. Обычное, без лишней красоты и изыска. Не спросив мои параметры (еще один бабник, разбирающийся в женских фигурах) промахнулся с размерами и купил лифчик меньше, чем надо. Ткань перетягивала жгутом ребра и сдавливала грудь.

У меня не настолько маленькая грудь! Она – нормальная!

Артем назначил путешествие в Питер через два дня. Сейчас требовалось его обязательное присутствие здесь в Приаме для важных дел. Не понятно, для кого важных?

Этой ночью Артем собирался забрать меня с собой на территорию школы, где намечалась очередная вылазка. «Вылазка» --это, скорее, название для Карателей. Для Клеймённых же считалось наоборот, обороной. За стенами школы рядом с Радой опасность мне не грозила, туда Гектор не прорвется. Гадалка просчитывала варианты развития событий и подсказывала, где, как и откуда начать бой и когда завершить. Удача в лице Рады на стороне Клеймённых.

А еще Артем –вожак!

Я засмеялась или скорее загоготала, когда услышала громкое заявление друга, сказанное важным тоном.

Артем-вожак!

Громкий смех я обуздала, но захихикала тихонечко в кулачок.

Одежду для улицы позаимствовала из чужого гардероба, черные джинсы очень короткие заканчивались на середине голени, высокие сапоги из кожи без каблука хорошо скрывали не подходящий размер. Теплый зеленый свитер должен согреть в холодном январе. Попутно натягивала на плечи черную куртку, а Артем обувался, согнувшись над кроссовками. Когда услышал мой смех, разогнулся и по-детски подтолкнул в плечо.

- Хватит ржать, кобыла! – одарил комплиментом кавалер, выходя на лестничную пустую площадку жилого дома. Первый легкой пробежкой начал спуск по лестнице, а я вслед продолжала гнусно хихикать за его спиной.

Вожак! Из-за его нерешительности в отношениях с Диной мы не могли уйти от тети и начать самостоятельную жизнь. Моя зарплата обслуживающего персонала не потянула бы съем квартиры, а вдвоем мы вполне могли жить и возможно всё бы у нас было хорошо. После вчерашнего признания в чувствах к Гектору Артем так и не дал ответа на вопрос, примет ли он меня испорченную или нет. Делал вид, что разговора не было.

Сейчас Артем молчал и, видно, дулся над тем, как рассмеялась над его крутизной и словом «Вожак». Злобно пыхтел, отчего мощный пар клубился вокруг его головы. Друг передвигался еле слышно по белому, иногда по грязноватому от пыли снегу в сторону школы. А я старалась подбежать к Артему и пойти рядом -- шаг в шаг, но тот ускорялся и оставлял меня позади. Одну за спиной.

Какие мы обидчивые!

- Да ладно, ну прекрати! – пихнула его в спину слегка, чтобы не упал навзничь лицом в снег, но, чтобы свой горделивый нос опустил немного вниз. Зазнаваться нельзя!

– Не обижайся, ВО-ЖАК! – по слогам произнесла. И опять гнусно захихикала, глядя на мужскую спину. Давно я столько не смеялась. От морозного ветра глаза заслезились и вышибло пару слезинок на щеки.

Как же хорошо и спокойно, нет страха рядом с мужчиной, нет обиды, чужие руки не давят, не напирают. Руки Артема давали выбор и возможность вести себя, как того пожелаю.

В школу мы вошли без страха, не таясь, через главные ворота. У Артема имелся толстый железный ключ, отпирающий механизм. Ворота представляли собой черные пики-копья, указывающие острием в ночное небо с легкой проседью облаков. С внутренней стороны эти прозрачные раньше ворота, окружавшие школу, теперь заложены шифером с целью скрыться от любопытных глаз. Одинокий фонарь горел возле школьной площадки с качелями и небольшим футбольным полем, запорошенным снегом. Пусто и холодно.

Дети давно должны были начать новую четверть, официальные каникулы закончились, но на учебу никто не вышел. Округ вымер. Люди скоро превратятся в дикарей. А заводы? Еда, одежда? Округ разрушится. И почему этим никто не занимался? Карателям и Клеймённым важно помериться силами, а на людей наплевать.

Артем занимался тем, что собирал в школе оставшихся в Приаме Клеймённых. Набрал уже около сотни.

В школе темно, свет выключили службы за неоплату, а вот вода в душевых раздевалках имелась, правда до поры до времени. Как Каратели не отключили, оставалось загадкой. Поднявшись на четвертый этаж, продолжила путь за спиной Артема почти наощупь, наугад по черному нескончаемому коридору. Изредка то слева, то справа доносился храп.

- Они спят в кабинетах на полу? – тихо спросила, чтобы не разбудить.

- Да. Это мы с тобой на кровати в теплом доме. Неудобно, но что поделать. Вариантов немного либо умереть в округе, либо воспользоваться маленьким шансом на спасение.

Черный коридор не кончался, лишь извивался то влево, то вправо и когда показалось, что он вовсе не закончится, дверь впереди приоткрылась и явила несколько бодрствующих лиц.

И кого первой я увидела? Девушку с темными волосами, которая любила заплетать волосы в косу, но сейчас ночь, поэтому локоны небрежно разбросаны по плечам. Так по-домашнему. Так знакомо. Ее волосы можно часами расчесывать, они густые и длинные – зависть для любой девушки.

Я остановилась напротив нее.

А она – красивая, безмолвная статуя, сзади нее в кабинете горел небольшой свет. От этого она казалось святой в ореоле света, но лицо затемнено. Подруга склонила голову вниз, смотря на пустой пол между наши. Покорный раб, который не решался поднять взгляд. И ждала милостыни.

Когда я сломала ее любимую игрушку, подруга три дня со мной не разговаривала. Это был абсолютный максимум по продолжительности наших ссор. На этот раз мы побили рекорд – несколько месяцев не разговаривали, забрались в свои скорлупы, защитились друг от друга.

Время стерло из памяти жестокие слова, и я плохо помнила: она приказала то ли "сдохнуть", то ли "задохнуться". На протяжении последнего месяца столько раз чуть не сдохла, что какие-то резкие пожелания, сказанные в пылу ревности, казались глупостью, несчастной песчинкой в моем море невзгод.

- Ты не успела пройти в Питер? – единственное, что спросила. Я бы могла начать разбрасываться словами о прощении, говорить красивыми фразами. Как она дорога и что никакой Гектор не стоит наших ссор и слез, но не стала.

- Я… успела пробраться в Питер, - а дальше подруга замолчала, давала додумать, ради чего или кого променяла спокойный округ Питер, стенами защищающий Клеймённых от посягательств Карателей, на опасный Приам -- эпицентр бойни.

Я находилась в нескольких шагах от нее, когда Алина лбом врезалась в плечо, обняла за талию, сдавила в тиски с силой, пожалуй, способной переломать кости. От ее крепкого объятия воздух выбило из тела. А потом глупая подруга зарыдала на груди, а мне что оставалось сделать? Подбородок положить на ее макушку и успокаивающе погладить темные, жестковатые волосы, пока та заливала слезами куртку.

- Я думала ты из-за моих слов померла. Я очень жалею… - со сказанными словами подруга решила проверить живая я на самом деле или нет и сдавила еще сильнее мою талию.

- Поэтому решила самолично задушить!? – черный юмор получился, однако. – Ладно…ладно…я пошутила! – принялась успокаивать, когда «хнык» на груди стал чаще.

Поглаживая макушку подруги, увидела над ее головой в проеме приоткрытой двери Элю, которая не знающе пожала плечами на мой молчаливый вопрос: «Как долго Алина будет плакать?». Тетя помахала дружески рукой. А еще одно любопытное лицо не сразу узнала, только приглядевшись получше к темноте.

- Лучше бы ты осталась на острове…- глухо, пророчески, как в первый раз предрекла Рада. Ее обидные слова зависли в воздухе непонятыми. Только гадалка и я знали истинный смысл небрежной фразы.

Я опять все сделала, как того требовало предсказание. Как по указке, а значит, жизнь Рады под угрозой.

Глава 25

POV Гектор

Что делать? Заткнуть пробкой эмоции, сначала найти, откуда они появлялись и заткнуть их. Перебить эмоциональные каналы в организме, чтобы больше ничего не испытывать. С головой нырнуть в проблемы округа, смотреть в монитор компьютера или на горы бумаг. Главное -- не думать, не вспоминать, не смотреть на фото слева на стене. Из девяти фотографий три перекрещены двумя линиями по диагонали, что означало – «смерть». Оставалось шесть сбежавших Клеймённых, в том числе ее лицо. Все эти дни чувствовал, как Та смотрела со стены. С какими эмоциями, я не знал, но однозначно с нехорошими. На все фотографии тварей Клеймённых мог посмотреть, а ее взгляда со стены избегал. Ни разу с тех пор, как приговорил к смерти, как изуродовал девичье лицо надписью «разыскивается».

Трусил взглянуть в глаза? Сопливой девчонке в глаза? Те, как живые, со стены постоянно наблюдали, нервировали, выворачивали наизнанку эмоции, терпение, спокойствие.

Андрей без стука ворвался в кабинет с бешенным, горящим взглядом. Словно его хотели живьем поджечь, а он едва избежал сожжения. Взъерошенные волосы торчали в разные стороны и куртка полурасстёгнута, дышал через раз. Всклокоченный, бешеный. Дверью хлопнул, я же со скукой подпер ладонью щеку и смотрел на нарушителя спокойствия.

Друг желал сейчас поиграть на моих нервах?

- Ты…ты…- Андрей ладонями стукнул о стол, отчего компьютер опасно пошатнулся, но не упал и не разбился. – С ума спятил? Ты же пожалеешь!?

Как мамка, которая вечно заботилась, а я не любил чересчур сильной опеки. Не надо особого ума, чтобы понять из-за чего Андрей взбеленился.

- Я никогда и ни о чем не жалею. О принятых решениях в том числе, в противном случае давно бы сдох от мук совести.

Андрей злобно воззрился, как на дьявольское отродье, что посмело явиться на свет. Лицо Карателя покраснело, побелевшими пальцами ухватился за край рабочего деревянного стола.

На моем сотовом пошла песня - гимн карателей, в клипе которого Клеймённый шел по эшафоту к месту казни. Андрей же не отводил недовольного взгляда и не обратил внимания на звонок, помешавший разговору.

- Rozenrot, O! Rozenrot! – насмешливо протянул я хорошо известные слова песни, поднял телефон, отвечая на вызов начальника. – Да, Александр Ольгердович… -- подмигнул Андрею, дав понять, что разговор и давление на жалость закончены. Бесполезные попытки необходимого эффекта не возымели.

Ольгердович внезапно согласился на мой недавно предложенный вариант наказания Клеймённых, взорвавших здание Карателей. Слишком поздно. Теперь поздно.

- Мне это больше не интересно. Судите, как пожелаете! – не стал вдаваться в объяснения и ускоренно завершил разговор с начальником.

Андрей долго смотрел, пытался что-то разглядеть внутри меня, открыть вновь эмоциональные каналы. Нет. Поздно. Я разрезал в себе каналы. Убил. Задушил. Чтобы больше никто не предавал и не имел власти надо мной. Андрей молчаливо взывал к совести, к сожалению? Давил и давил, а я был глух и слеп.

Нет во мне жизни. Пустое тело.

***

Одно плохо: если в течение дня мог бороться, отключать эмоции, перестраиваться на работу, то к вечеру, когда приходил морально измотанный, хватало сил только ополоснуться под ледяным душем и улечься спать на диване. Мордой завалиться на подушку и закрыть глаза.

Пусть две предыдущие ночи окажутся временным помутнением рассудка и сегодня кошмар не повторится.

Опять мгновенно вспотел от страха при одной мысли о сне. Прошел на кухню, выпил водки, чтобы крепче и сильнее заснуть без снов, отключиться от происходящего и просто поспать. Сегодня третья ночь, и я с опасением закрыл глаза, боясь нырнуть в тот мир, где не мог контролировать эмоции.

Едва прикрыл веки и опять… Сон как живой, я ощущал собственные ноги и руки. Я во тьме, а впереди одно светлое пятно.

Она в проходе, возможно в коридоре неизвестного дома, в белом платье, плечики которого соблазнительно опущены, приоткрывали вид на нежную кожу ключиц, рук и верха груди. Платье легкое до колен и при каждом движении прикасалось к ее телу, гладило и очерчивало.

Диана улыбалась и манила указательным пальцем. Звала улыбкой и одним приглашающим жестом, а я как пес двигался на ее запах. Хоть и приказывал себе мысленно не двигаться, но шел за ней. А она, увидев, что начинал движение, переходила на бег по бесконечному темному коридору, где только она - одна светлая. Несколько раз во сне удавалось поймать Диану за локоть. Может, подобным образом она дразнила, сильнее раззадоривала. Сегодня догнал, схватил за руку, развернул к себе лицом и прислонил ее к шершавой стене. Не давал двигаться, сопротивляться, сдерживал бегство.

А она улыбалась, но не смотрела на меня. Ее губы опасно близко. Желал их поцеловать. Зацеловать насмерть, искусать, испробовать, насладиться ими сквозь сон, хотя знал и понимал, что это фальшь. Не будет настоящих эмоций от поцелуя. Приподнял за подбородок Диану, чтобы смотрела на меня, не смела игнорировать. Та послушно взглянула, но пренебрежительно, снисходительно, с застывшим от гнева лицом. А я, как одержимый, вновь тянулся к ней, клонил голову, безумно желал соединить наши губы.

И осталась секунда, одно мгновение до ее губ, еще немного и попробую их…Пшик…дымка рассеялась, и Диана исчезла. Звук смеха колокольчиком пронесся рядом, на что я оглянулся и увидел девушку примерно на расстоянии пяти метров в темноте. Она, смеясь, махала рукой.

Три ночи подряд бегал за девчонкой, а та исчезала, не давая к себе притронуться. Раз за разом избегала поцелуя.

Проснулся, подорвался на диване, уселся взъерошив увлажненные волосы. Тело покрылось потом: лоб, шея, спина. На мобильном телефоне время подсказало, что прошло всего пятнадцать минут, как заснул.

Хотел опять отрубиться и не видеть во сне своего проклятья, поэтому шел за новой порцией алкоголя. Напиться и забыть. Заснуть, чтобы не осталось памяти или сознания для очередного ночного испытания.

До чего докатился? Пью водку для успокоения нервов. Еще горче стало от понимания своей слабости, надо было убрать ее, как можно быстрее. Удалить из памяти, чтобы не было сожалений и зова по ночам.

И так просидел в одиночестве до утра на чертовой кухне, глаза бешеные, красные от недосыпа. Выпив последнюю каплю водки, поднял прозрачную стеклянную тару, и бросил на пол. Со звоном она разбилась о ламинат. Я же небрежно повел ногой, скидывая попавшие на себя блестящие осколки. И понимал, что самому потом вставать и убирать последствия разрухи, но не мог сдержать ярости, скопившейся за целый день.

Когда воспоминания о ней померкнут? Сколько еще терпеть ее в себе? Сколько надо, чтобы вытравить эти воспоминания из себя?

POV Гектор

Следующий день начался с коротких, резких уколов боли в висках и черного, как самая темная ночь, настроения. Такого настроения не было даже в день похорон отца и матери. В тот день наоборот приобрел цель, ради которой поднимал задницу каждый день и делал. Делал. Работал. Пахал. И конечно убивал. Цель - стать кем-то… кем-то ценным, чтобы мое имя знали и помнили: «Гектор не просто сынок одного из самых знаменитых замов, трудившегося на благо округа более двадцати лет. Он отдельный ствол родового дерева. Обособленная часть. Не придаток к отцу!».

Более того я мечтал заслонить отца, чтобы мое имя звучало первым, а не его. Заткнуть громкие слова родителя о моей ничтожности, которые разъедали горечью и отравляли воспоминания о детстве.

Но сегодня я сбился с проторенной тропинки и не видел цели перед глазами. Так темно впереди и куда идти? Я добился желаемого: и места зама, и узнал вход в мир Клейменных. А теперь?

Мне нельзя оставаться одному, я начинал думать о дерьме, именуемом смыслом жизни!!!

Сбежал по заледеневшим за ночь ступеням дома. За черными линзами очков скрыл красные дорожки-черви на яблоках глаз - жуткое зрелище от недосыпа и похмелья. Небо сегодня чистое голубое, а солнце необычайно яркое для конца января отражалось в кристально-белом снегу и резало и без того раздраженные веки.

Вся чернота, грязь поглотила меня, а мир остался чистым, голубым. Забавно. Кто-то должен быть мировым злом. Я тихонько рассмеялся от щекотки мыслей.

Андрей возле своего автомобиля дышал свежим воздухом, скрестил ноги буквой Х и наслаждался хорошей погодой. Щурился от удовольствия. Друг приехал по моему зову, назначенный на должность шофера, потому что я физически не мог сесть за руль.

- Что отмечаем? – Андрей лениво стрельнул взглядом. Укорительным, презрительным. – Опять оргиями увлекся?

- Да! – с большим энтузиазмом, как кобель, которых трахал сук всю ночь улыбался, изображая, как сильно распирало от обилия гормонов радости. Я самый счастливый счастливчик на свете! Промолчал, что моей оргией были бутылка водки, ночной кошмар и одиночество. Неизменные спутники по жизни.

- Поехали! – достал из карманов джинсов брелок от машины, поигрался, как погремушкой перед ребенком. Поддержал в воздухе, щурясь от перспективы поглумиться над другом. Андрей недовольно выдохнул, но ладонь протянул.

Чиркнул ключами в воздухе и брелок поднялся вверх над нашими головами.

- Алле-оп. Дотянись! – я гораздо выше Андрея. Даже Диана выше Андрея. Опять эта девчонка при каждом удобном случае всплывала сигнальным маячком. Маячила и маячила и вот опять. Вспомнил ее и тело загорелось от бешенных мыслей и даже изобразить веселье теперь не удавалось. Херовый из меня актер.

- Достал! – Андрей потянулся вверх, встал собачкой, еще бы язык высунул от усердия дотянуться до цели. А мне надоело дурить, поэтому позволил забрать брелок. – Как ты можешь быть таким равнодушным!!!

Я закатил глаза к девственно-нежному небу. За что совесть в лице Андрея ежедневно била словами по плечам и голове? Но стойко промолчал на радиацию омерзения, распространяемую от Андрея.

- Ты вообще понимаешь? Игорь обезглавил еще одного Клейменного. Их осталось Пять! Пять, в том числе она!

Загребая кроссовками снег, я оставлял на нем грязные следы подошв. Я уродовал все, к чему прикасался. Вероятно, такая участь. Ну там, кто-то герой, служу округу. А я антигерой – тот, из-за кого происходили самые плохие события.

- Черт возьми, ты сколько выжрал? Канистру? Не дыши, а то боюсь, задохнусь.

- Бочку! – развернулся и стал шагать спиной вперед, одновременно пытался на лице изобразить искреннюю радость в виде подмигивания.

В салоне автомобиля от обивки кресла стало прохладно. Я блаженно развалился на пассажирском сидении, опустил спинку на максимум и руки подставил под голову. Полежать, прикрыть глаза, может рядом с Андреем кошмары превратятся в обычный, крепкий сон.

Мотор зарычал, как дикий ягуар, а порывы ветра от кондиционера загудели в салоне. От заунывных звуков прикрыл веки, пока Андрей продолжал молоть херню, с горьким привкусом правды. Я в какой-то апатии, как перед финишем. Словно умирающий на смертном одре, на котором лежал и понимал – конец, а я один и никому нахуй не нужен. Мне не то, что стакан воды не дадут, мне в рожу его выльют и будут наблюдать, как задыхаюсь.

- Гектор, одумайся пока не поздно. А если Игорь правда найдет ее и убьет?

- Слушай, - на одно слово повысил тон, заглушая вой кондиционера. Намекая, кто здесь хозяин положения. – Слушай сюда, - более тихо повторил. – Ты –моя совесть? Меня, честно скажу, очень задолбали твои намеки, ковыряния лопаточкой в песочнице моих эмоций. Мы не в школьном возрасте, а я большой мальчик. Принял трезвое, взвешенное решение. Мне ЭТА Диана больше не нужна. Ради той Дианы, я бы земной шар заставил вращаться в другую сторону: ту, которая была бы удобна ей. Если я хотел получить блядь, я бы снял вон с улицы!

Через лобовое стекло было видно, как по парковке щеголяли две типичные Розы в сапожках на тонкой шпильке, короткие юбки торчали из-под дорогих шуб, колготки в сетку. Девушки зажимали подол юбок от холодной погоды, но ветер не слушался и игрался легкой тканью девичьих одежд, похлопывал тканью по заднице в черных стрингах, сверкающей под колготками в сетку. Розы вертелись, прикрывались, а их волосы, вероятнее всего накладные скрывали лицо. А губы, думаю, забиты ботоксом.

После обзора типичных Роз коротко подвел итог сказанному:

- ЭТА Диана, в которой побывало десять хуев мне не нужна…

- Откуда уверенность, что она влюблена в него? Девочки иногда из вредности говорят понравившемуся мальчику, что любят другого, желая вызвать ревность, например. Или не желают этому мальчику признаваться в своих чувствах…

- Потому что в Приаме она рисковала жизнью и свободой ради Него, пряча от Меня. И потому что сбежала от Меня к Нему. Зачем она сбежала по-твоему? От большой любви ко мне? Хочет быть с Твардовским – будет со своим возлюбленным. В одной могиле похороню.

На этом разговор закруглился, замкнулся. Слова прекратились, наступила идеальная тишина в салоне, а Андрей аккуратно направил машину в сторону известного особняка, чей владелец любезно пригласил посетить скромное жилище в несколько этажей в центре округа. Я не мог отказаться от приглашения, таковы правила хорошего тона в верхушке системы управления Приама. Когда верхи приглашали поболтать или на чашку кофе, другая связующая точка обязана ответить согласием. И если меня мило попросят убить кого-нибудь я заткну язык в задницу и буду вынужден это сделать. Но в ответ в кармане припрячу козырь и в следующий раз потребую вернуть долг у заказчика, когда мне понадобится помощь.

В нашей системе три ветви власти. Одну возглавлял я – Каратели, отвечающие за спокойствие и сохранность округа. Вторая – это несколько крупных политиков, которые следили за процветанием округа, за обучением населения, за трудоустройством, за развитием населения в целом. И третьи – это медики, ученые. Есть несколько крупных исследовательских институтов, одним из которых заправлял отец Андрея. Дядь Вова в молодости служил в Карателях, но после тридцати зрение ухудшилось и тот решил осуществить мечту детства: пошел работать по специальности – в медицинский центр.

И вот когда кто-то из этих верхушек просил другого помочь, или просто пообедать, или выслушать мы изображали из себя очень добрых, отзывчивых, порядочных существ. Просьбу другого я обязан выполнить и никак иначе. Когда играешь жизнями в целом округе, нужно знать правила и не глупить. Игра в важные шишки очень щепетильна.

В центре округа на очень богатой улице, докуда не добралась взрывная волна, улицы дышали чистотой и спокойствием. Тротуары очищены от снега, ни одного фантика или мусора на улице, ни одной лишней сломанной ветки от голых деревьев-дубов. И конечно, малолюдно: ведь здесь гнездилась элита округа.

Возле знакомого дома позвонили в домофон на черной калитке. Противный звук долго играл на ниточках нервов, в ожидании прихода охранника-Карателя. Тот препроводил в особняк. Как только зашли, заметили хозяина дома в бежевом пиджаке и брюках, который стучал по паркету светлыми туфлями-каблуками. Как ураган дико метался, расхаживал туда-сюда пока не заметил гостей.

-- ДА! Я вам должен? Сколько? Да вы что!? – мужчина гневно спрашивал у невидимого собеседника, который прятался на том конце связи.

Пиджак расстегнут и полы его постоянно взлетали, когда мужчина яростно топтал дорожку. Весь гнев вымещал через быстрые шаги по белому медведю – шкуре, валявшейся под ногами.

Увидев нас, политик поклонился и указал в направлении открытых дверей. В сторону обеденного зала с высокими потолками.

Где за огромным дубовым столом кофейного цвета на пятьдесят персон, на одном из стульев сидела знакомая девушка. Увидев желанного гостя, то есть меня, она поднялась с искренней, радушной улыбкой, поправила белую юбку-колокольчик. Малиновые волосы висели нитями на плечах и сильно выделялись на белом топике. Шрам на ее щеке уродовал вполне красивое лицо.

Я не мог понять, для чего Люда сохранила отметину? Напоминание или укол в мою сторону. Предполагаю, что этим шрамом она давила на жалость. "Гектор, смотри, на что я пошла ради тебя? Не отказалась от своей любви. Я -- великая мученица, пожертвовала внешностью. Это все ради тебя! Моя любовь чиста, и я никогда не сдамся."

А мне нужна ее жертвенность? Любуйся ею, наслаждайся. Люда любила упиваться своей любовью, тонуть в ней, захлебываться. Захлебывайся одна, меня не тяни. Я не был пловцом рядом с ней и ничего не обещал, она же, как шизофреничка, не отставала на протяжении жизни.

- Гектор, - Люда мило показала ровный ряд белых зубов, пригладила юбку по бедрам, очерчивая изгибы. Украдкой взглянула и обнаружила за моей спиной еще одного Карателя, который не вписывался в ее план. – Андрееей…

Улыбка немного подпортилась. Четкий план приобрел новые пункты для Люды.

- Добрый день, хорошо выглядишь! – как сторонний наблюдатель, Андрей занял место напротив нашей подруги детства. Наблюдал за ее огорченным лицом, в миг потерявшим соблазняющие черточки: поджатые ярко-алые губы, и пылающие прежде огнем воодушевления зрачки.

- Ты тоже хорошо выглядишь, - отозвалась она на похвалу Андрея, обратно присаживаясь на стул грузным мешком с костями без былой грации. Ее план рухнул и теперь лихорадочно соображала, как вновь выстроить заданную схему.

- Простите, господа, неотложный звонок!

Двери за спиной открылись, впустили одно новое лицо – хозяина дома, который сбросив резвым жестом пиджак на стул, присел перед нами.

Несмотря на возраст политик хорошо сложен, подтянут и высок, много времени проводил в спортзалах, поддерживал молодость и яркую улыбку. Человек жил под прицелом неизменных камер, говорил красиво, на публике производил впечатление хорошего семьянина (а по правде, сменивший пятую Розу) заботливого отца и правильного человека, который грубого слова не знал (когда сидишь с ним за закрытыми дверьми с сигарой в зубах в его речи реже встретишь обычные слова, чем бранные).

Хозяин дома поздоровался крепко, душевно, промолчал по поводу моего «побитого» вида и пригласил сесть за огромный стол переговоров, за чай с фруктами и шоколадом.

Чай? Я бы предпочел минеральную воду или похмелиться.

Политик ярко сверкал улыбкой, часами от дорого производителя и кипенно-белой рубахой, закатанной по рукава.

Разговор начался, как привычно в обществе, с обсуждения последних событий: как долго нам терпеть Клейменных в округе и почему служба правопорядка – Каратели - хреново работают? Зарплату-то нам платили неплохую за счет налогов населения. Это мне неплохую -- «отличную», а Андрею с Игорем в два раза похуже, а остальным работникам раз в сто хуже. Поэтому только я не жаловался на судьбу. Продажа моей совести стоила дохера денег.

- Гектор. Мне нужна твоя помощь! – колкий ледяной взгляд вонзился намертво. Пригвоздил и не давал отвести взгляд от политика. – Прекрасно понимаешь, я могу обратиться только к тебе. Больше не к кому. Каковы твои мысли по видео, снятым в нашем доме?

- Согласен с вашим предположением, - дернул подбородком, как глупый болванчик, подтвердив мнение о преследователе –Клейменном. – Это Клейменный.

- Ты понимаешь, я не могу обратиться с обычным заявлением. Это моя дочь, хотелось бы конкретной защиты. Я очень прошу именно тебя заняться ее защитой, побыть телохранителем пока его не найдут!

Просьба – это замаскированный приказ. Ни я ни он не откажемся от исполнения приказа. Возможно когда-нибудь и вопрос сохранения моей жизни будет требовать действий от политика. Я согласно кивнул на просьбу, радовался, какая великая честь – защищать дочь политика дарована именно мне.

Одного не мог понять, украдкой бросая взгляд на Люду, поправлявшую лямку белого лифчика. Это Люда попросила папочку надавить? Или ей действительно грозила опасность в лице Клейменного, который пару недель преследовал ее на улицах округа? Несколько раз камеры на территории дома ночью фиксировали, как неизвестный залезал на крышу дома и оттуда наблюдал в окно за спящей Людой.

Облик подруги говорил, что все это плевок мне в морду, пыль которую растерла об мою физию. Видишь Гектор, как будешь плясать для меня. Прилепишься ко мне и будешь тенью ходить. Вот для этого был нужен Андрей, остудить боевой настрой Люды, которая сейчас взяла себя в руки. Отработала новый момент в плане с участием постороннего Андрея.

Люда хлопала ресницами, как бабочка, часто-часто, взгляд откровенный, просящий, умоляющий взять ее. И это нельзя не прочувствовать, надо быть слепым и отец ее должен понимать маниакальный блеск глаз дочери и непристойное поведение. Политик не против этих отношений.

Андрея хозяин попросил пройти на улицу за более точной информацией, а меня отправил в комнату Люды для осмотра территории, крыши перед окном, где был замечен Клейменный. Или возможно все-таки то был не Клейменный, а обычный парень, преследующий девушку, которая забралась в душу? Я мог бы понять ненормальное желание наблюдать за той, что ворвалась в мысли и похитила привычную жизнь.

На третьем этаже типичная женская комната: белые рюшечки на шторках, мягкая кровать под огромным балдахином - одним словом, траходром, где можно кувыркаться в свое удовольствие, не замечая времени и места. Плетенное кресло располагалось рядом с туалетным столиком для дамы, любящей прихорашиваться.

Я прошел под пронзительным взглядом Люды к окну, отодвинув штору, откуда открывался вид на крышу. Парень с видео сидел за окном с закрытыми глазами. Спал или медитировал? Чем-то это напомнило кормежку Дианы, у нее порой становилось такое же отстраненное выражение лица, когда гуляли в Приаме. Может Клейменный ел эмоции Люды?

-- Я боюсь здесь ночевать, Гектор! -- она всегда рокотала «ррр» в кличке. Пробовала на вкус. Вцепилась в плечо, изображая страх, прижалась своим телом к моему бедру и руке в поисках мнимой защиты.

Из окна видно Андрея и политика, которые вышли на воздух обсудить вопросы. Вырвавшись из девичьего захвата, я прошел к плетенному креслу и завалился в него, широко раздвинув колени. Нереальная жара и последствия похмела утомляли и делали тело ватным, безжизненным.

- Давай! – поманил пальцами замершую Люду. – Давай. Не стесняйся. Ты же этого хотела! - ладонями обхватил черную плетенное кресло за подлокотники и расслабился, готовый к любым изыскам. Указал подбородком себе на член. – Отрабатывай. Я бесплатно не работаю.

- Эмм…- протянула удивленное междометие. Щеки ее запылали от того, что я раскусил её глупую задумку взять меня за яйца. Хотела взять – пожалуйста, но на моих условиях.

Люда пальцами неловко перебирала юбку, как глупая неуверенная в себе школьница, и не замечая того, приоткрывала вид на черные трусики между ног. Соблазнительно заправила прядь малиновых волос за ухо, открывая изгиб шеи. Волновалась или в предвкушении не знала, как поступить с подарком. Раскрыть его или стесняться дальше и мечтать одинокими холодными ночами.

Длина юбки неприлично хороша. И естественно запланирована для нашей встречи.

Люда любила упиваться своей любовью. Это из-за меня Розы набросились на Люду и порезали ей лицо. Ревнивые женщины опасны в гневе, те вдоволь насладились унижениями над безвольной тряпкой. Она не просила помощи у отца, прекрасно знала одно крепкое словцо и всех Роз раком нагнут. Но нет, Люда просила меня, унижалась, молила. А Мне омерзительны те, кто не может самостоятельно дать отпор, те кто плывут по течению и их слова – ничто. Пустота. Они умеют только вымаливать подарки у судьбы.

Это был первый звонок, удар в голову, когда увидел кучу облитых Роз, дранных крыс с потекшей тушью. А Диана мокрая, но такая гордая и разгневанная поняла, что я натравил женщин на нее. Раскусила мою червивую натуру. Поборола невероятное количество ревнивых озлобленных женщин. Я был поражен, пробит молнией заинтересованности.

Я устал ждать нерешительную Люду. Хотела ведь полакомиться мной? Пусть. Расстегнул пуговицы на джинсах. Под этот звук Люда сильнее занервничала, устремила взгляд именно туда, следя за моими пальцами. Уверен - готова упасть на колени прямо сейчас.

Я закинул руки на затылок и смотрел на натяжной потолок, рассеченный зигзагом-молнией.

- Давай! – ладонью показал на выпуклость члена, скрытого джинсами. – Мне себя самого развлекать? Как будто впервые держишь член в руках. Может девственницей прикинешься, мало ли, поверю? Девочки любят строить из себя невинных!

Люда принялась за дело: ладонями приласкала мои ноги от коленей вверх к бедрам. Соблазнительно вела любопытные пальцы к члену. А я смотрел сверху-вниз на процесс соблазнения. Какой похотливый, жаждущий облизать взгляд. И столько мольбы, желания и просьбы в дрожащих руках и пальцах, достающих член из джинсов, в ее языке, который начал облизывать напрягшиеся вены. Люда всегда молила ответить на чувства, а ни хрена во мне нет чувств. Холодное безразличие. Люда текла, сидя на коленях и беспорядочно ерзая на пятках, прогоняла боль между ног или усиливала во сто крат. Грудью терлась о мои колени. Сосредоточенно обхватывала губами член и заглатывала, словно это было самое важное для нее. А я гладил девушку за голову и нанизывал ее на член.

- Глубже! – приказывал. А ей это нравилось. От грубости она сильнее текла и взгляд становился более диким неконтролируемым. Ей нравилось быть на коленях и лизать член и захлебываться спермой. Ей все это необходимо, как вода, как пища. Без этого не жила, постоянно доставала, не отпускала. А в ответ на любовь получала холод. Если бы выбирать, наверное, бы хотел ей ответить. Она неплохая, но, к сожалению, не М.О.Ё. Я мертв рядом с ней.

Иногда поверишь вдруг, вот оно - светлое пятно, ярко горящая в темноте свеча, которая призывно сверкала, но прикоснулся и обжегся. Получил шрам. И я, как Люда -- мазохист, все равно тянулся к свече и плавился от нее. Наивный придурок повелся на симпатичные глазки, а их обладательница - конченная дрянь.

Глава 26

POV Гектор

Я попытался поставить на место личного охранника Люды Андрея, самому же заняться слежкой за забором на улице, но тщетно. В шутку намекнул политику, что опасно оставлять женщину моложе восьмидесяти лет рядом со мной. Хозяин семейства гортанно посмеялся, одобрительно похлопал по плечу. Создал видимость шутки, но дружеским похлопыванием благословил на злобные, похотливые деяния.

Люда начала вечер с заплыва в ванной комнате, то спину ей помой, то халат принеси. Указания (дружеские просьбы) я выполнял предельно точно и равнодушно, лениво оценивал обнаженное тело, прикрытое лишь белой пеной. А Люда очень старалась продемонстрировать каждый изгиб тела, нагнулась за «вдруг» упавшим мылом, при этом, эффектно прогнув поясницу, показала вырез и все доступные сзади места для секса. К огромному сожалению для подруги я умел держать член в штанах, первым работал мозг. Диана не в счет…

Засадишь Люде, а та в ответственный момент стянет презерватив и не отвертишься. Второй запечатанной только не хватало.

- Черт возьми, неужели я настолько страшная?! – швырнула мокрой губкой мне в лицо. В момент удара прикрыл веки, но пенная вода хлестнула по глазам, ресницам, переносице и частично залила черную футболку на груди, а губка шлепнулась на пол. – Ох, Гектор, прости, пожалуйста, я не хотела.

Она пожалела о том, что сделала, увидев мой сосредоточенный прищур. Сразу. Раскаялась искренне, лицо перекосилось эмоциями, аккуратные изогнутые брови почти сошлись в одной точке на переносице.

- Гектор! – сделала рывок, желая ухватить за плечо, или повиснуть на шее, я же развернулся и шибанул дверью из ванной комнаты. Оставил девицу домывать спину самостоятельно.

Как же она затрахала! Я еене трахаю, а ощущение, что трахают меня.

После приключений в ванной я снял сырую футболку и положил на колени, чтобы побыстрее высохла. Стойко сидел в одном положении на краю кровати, на шорох двери не обратил внимания, краем глаза фиксировал происходящее напротив. Луна светила в окно и давала возможность хорошо разглядеть возможную тень – клейменного на крыше, если вдруг тот заявится. Штора скрывала нас от любопытных снаружи, зато посторонний будет хорошо заметен.

Я долго наблюдал за одной точкой впереди -- за покачивающейся тенью ветви, пока матрас позади не прогнулся под весом девичьего тела. Судя по шороху одежды и прохладной ткани, коснувшейся моей голой спины, Люда в шелках и кружевах. Все эти дамские причиндалы – ухищрения: пеньюар, стандартные чулки. Люда обняла, перекинула руки через мои плечи и скрестила возле груди. Словно вот оно – мое. Посадила на замок, а ключ съест и спрячет внутри и никому никогда не отдаст.

И, как заведенная, шептала постоянно мою кличку и извинения.

- Гекторрррр…- дышала еле слышно и столько эмоций, столько дыхания эмоций касалось шеи. Прикусила пухлыми губами ухо, лизнула языком. Наконец-то дорвалась, соскучилась, столько не виделись -- а по мне, еще бы столько же не виделись. Заодно массировала плечи тонкими пальцами, поглаживала кожу или мышцы рук. Наслаждалась владением и подарком судьбы

- Я люблю тебя! – в миллионный раз услышал признание, но лучше бы не слышал.

- А я тебя -- нет, но тебе же срать! – Люда остановилась, девичьи пальцы на несколько ошеломительных секунд перестали массировать мои руки. А сердце, которое я пнул очередным отказом, забарабанило мне в спину. Но Люда – мазохистка, позволяла себя пинать. – Как у вас с Лилей?

- Стабильно, - сухо проинформировал. – Лежит в ванной с гидромассажем, делает маски для лица, жрет по ночам "шампусик" с подружками и доит деньги. Всё, как и положено вовремя пристроившейся девушке.

- А как Абрамова? Клеймённая? Вы виделись на острове? Она там была?

Хоть и задала вопрос, но явно боялась услышать информацию о Диане. Я погладил ее руки нежно, успокаивающе, на что в ответ Люда потерлась щекой о мою. Преданно, жалобно, как прирученное животное. Не могла отойти от хозяина, поэтому дышала мной. Каждый ее вдох -- вдох мной.

- Она подана в розыск. Еще будут вопросы? – повернул голову в бок к девичьему лицу, предвосхищая следующую команду. – Думаешь, у меня забот нет, кроме как только о бабах думать? Мне же заняться не хреном, я же сраный дворник и весь день только дорожки подметаю! Я пашу, как проклятый, и жду, когда Приамский народ казнит меня на главной площади в отместку за Клеймённых!!! Ты думаешь, меня простят за переворот? И ты, блядь, реально думаешь, что все, что меня заботит – это какой из вас вставить?! Я уже плавно начинаю вас ненавидеть! – рассказывал сосредоточенным глазам, видящим только меня и больше никого, которые ждали других слов. Не агрессии, а искренней любви. А откуда взяться любви? Откуда? Какая любовь, когда внутри полыхал пожар ненависти, когда смотрел на женщин, которым ничего не надо делать. Только ноги раздвигать и заклеймить богатого мужика. В этом все Розы. И Люда такая же, ни к чему не стремилась, только надеть ошейник мне на голову и грести деньги.

- Ты омерзительна! – закончил более спокойно, пальцами сжал перегородку носа, пытаясь перебить себе дыхание и больше не жить. Никогда не задумываться о дальнейшем. – Как мне надоело…

Закончил речь, прикрыв в темноте глаза, чтобы не видеть обстановки ненавистной комнаты. Всхлип тоненький, но искренний зазвучал сзади. Девичьи пальцы сильно сжали плечи, напряглись на несколько секунд, но потом покорно отпустили.

Люда поднялась с колен и кровати.

- Извини, я в туалет…- рванула в ванную комнату. А я должен был пойти за ней и подтирать сопли, но не мог. Тело примерзло к кровати. Волна облегчения обрушилась на плечи и кинула спиной на опустевшую кровать.

Блаженное одиночество.

Потом проводив взглядом перемещение Люды до ванной комнаты, принялся за дело, для которого прибыл в особняк -- слежкой за окном. Внезапно тень наскочила на стекло и это не от ветки, гораздо больше. На крыше кто-то сидел.

Быстро накинув мокрую футболку, я поднялся с кровати, приблизился к стене, рассматривая боковым зрением происходящее за окном. Луна позволила увидеть все необходимое. Действительно, моя цель -- там! Мужик? Парень? Только не видно черт лица.

Правую руку трансформировал, выбросил удар, разбивая толстое полотно стекла вдребезги. Прозрачный дождь посыпался на пол в комнате и зазвенел в ушных перепонках.

Кулак разжал, пытаясь схватить неизвестного парня за шею и удавить, но пальцы сдавили холодный воздух. Пустоту. Успел сбежать, гадёныш.

Пришлось тратить время на открывание окна и выпрыгивать на крышу.

- Стоять, сука! – приказал, глядя, как создание стремительно рванулось прочь по территории, которая только сейчас от шума моего голоса и разбитого окна осветилась десятками фонарей.

Где Андрей? Мысленно спрашивал в процессе бега за Клейменным, а тот даже не отряхнулся после прыжка с третьего этажа. Клейменный игнорировал жесткое сопротивление воздуха и бежал, зная, что его жизнь зависит от скорости.

- Гектор, куда!??? – спрашивал крик Люды из окна.

Я не ответил лишь трансформировал тело и побежал, как одержимый, прогоняя эмоции из тела, как послушный робот, запрограммированный на бег, по следам, оставленным на снегу. Вдоль территории дома, а после по пустой улице, когда Клеймённый перелез забор.

А он неплохо бегал.

У Карателей лишь большая выносливость, но скорость, как и у обычных человеческих спортсменов, не больше, Клеймённые, видимо, в этом плане нас превосходили. Я долго продолжал погоню, слыша свое контролируемое тяжелое дыхание и наблюдая за черной спиной, пусть та удалялась, но следы-то на снегу оставались.

***

Остановился, отдавая воздуху свое дыхание. По железным жердям забрался на забор, на самую верхушку. Уселся на корточки, держась за пику, чтобы не нарушить равновесия и не свалиться с высоты.

Клеймённый вбежал по ступеням, запорошенным снегом. Следы вели в дверь школы... той, которая давно не давала расслабиться и в которой подожгли мою куртку. Давно пора заняться ею. Она сигналила красным крестом на карте, но я откладывал конкретный набег на ее территорию.

Клеймённый, следящий за Людой, нашел пристанище там. Более того, сидя на заборе, захотелось сделать шаг и опрометью ворваться в стены школы. Что-то тянуло, наэлектризовалось там. Заманивало. Интуиция подсказывала что-то, но пока не мог сообразить, что.

***

POV Диана

Алина сидела рядом на диване и не отнимала руки, сжав наши пальцы в замок. Скрепила дружбу, чтобы отныне никто не проковырял дыру между нами. Голову склонила доверительно на плечо, а я в ответ гладила ее растрепанные волосы.

- О! Лесби! Как это мило, девочки! – дверь с грохотом раскрылась и в темноту школьной учительской вошел новый Клеймённый. Лица не разглядеть в темноте ночи, но речь и смех жуткий и скрипучий, как у старика, запомнила. Будто кровь хрипела в его легких и создавался подобный механический смех, не похожий на обыкновенный, присущий живым существам.

- Они не лесби! Даун! – перебил Артем с другого дивана напротив нас. – Диана – это Шнырь! Он вынужденный наркоман, не обращай внимания на его своеобразный юмор! – друг покрутил пятерней руки возле виска, показывая, что извилины в голове Клейменного нарушены. Двигаются в не том направлении, как у нормальных созданий.

- Неужели Диана?! Собственной персоной!? – парень наигранно радостно пробежался вдоль пола и шлепнулся на колени возле меня. Прихватил вторую свободную руку, взял в плен, завладел. Я рефлекторно подняла ноги от пола с одной лишь целью - сбежать от непонятного Клейменного. А тот изображал будто я его любимая запечатанная, или дочь, или потерянная сестра, которую тот искал много одиноких лет. – Как я рад тебя видеть! Я столько о тебе слышал! – тряс мою руку, сжав двумя ладонями, и не отпускал. Тряс и тряс.

Я очень аккуратно пыталась вывернуться из лап существа.

Мужчина вдруг резко наклонил голову и обслюнявил мою руку поцелуем. Я не сдержала порыва тела от нахлынувшего чувства омерзения и выдернулась из захвата. Хотя, я знала, что с психически неуравновешенными надо действовать аккуратнее, никаких резких движений. Те, как животные, инстинкты преобладали над разумом.

- Какая симпатяшка! – большим и указательным пальцем Шнырь сжал мою щеку и потряс кожицей. Засмеялся, раздражая существ в учительской жутким смехом, напоминавшим скрип ржавых качелей.

Я быстро перелезла через спинку дивана, чтобы та служила шлагбаумом, осязаемой преградой между мной и подозрительным типом.

- Псих!

Шнырь отряхнул колени, легкой походкой дошел до Артема, продолжая пугать тишину безумным смехом. А Артем стукнул кистью руки и кулаком по груди психа, на что тот поперхнулся и почти угомонился. Затем Шнырь руки поднял ладонями перед нами с намеком, что прекратил паясничать.

- Идиоты… - озвучила Рада, спрыгнув с подоконника, где сидела и курила в открытое окно. Теперь, сцепив руки за спиной, наклонила туловище немного вперед и ходила взад-вперед вдоль диванов. – Кругом одни идиоты…как же мне вылезти из этого дерьма? Осталось всего десять дней. Десять. Точнее уже девять! – Рада вынырнула из темноты и, положив ладони на спинку дивана, за который я держалась как за шлагбаум, приказала. – Посмотри на меня!

Наклонилась близко, отчего ее необычные всезнающие и всевидящие глаза двумя копьями пронзили тело, насадили на острие мое сердце и заставили его покорно замереть в груди. Всего несколько секунд оно не билось, пока гадалка читала нашу судьбу.

- Почему? – спрашивала она этим страшным, ненормальным взглядом, остановив мое дыхание в легких и сердцебиение в груди. – Почему, что бы я ни делала, не получается исправить? Меня не должно быть здесь, я добровольно пришла и помогаю с вашим восстанием, но все равно не получается изменить свой и твой исход! Почему ты идешь к этой точке? Неужели тебе надо это пережить для чего-то или для кого-то? Но я-то умирать не хочу! Как мне выжить?

Рада резко отняла руки от дивана, ослабив удушающее воздействие своего взгляда. Позволила вновь мне дышать, а сердцу биться. Я себя почувствовала, как ребёнок, дите, которое впервые сделало глоток воздуха. Это показалось необычным и желанным, но слишком сильно напугало. Будь я ребенком, то с удовольствием бы заплакала от страха за жизнь, но я не ребенок, поэтому стерпела и лишь молчала на предсказания.

Я не хочу резать себе вены! Не хочу!

Странное поведение Рады сковало молчанием всех находившихся в учительской. И пока женщина беспорядочно передвигалась по странным линиям пути, то резко останавливаясь и неожиданно меняя курс, то наоборот – предельно строго вперед. Клеймённые не двигались. Только в мыслях прокручивали полученную информацию.

Тишина с каждой секундой сильнее давила, и вжимала мои ладони в спинку дивана. Я до онемения в пальцах сжимала ткань, будто это даст сил не отчаиваться. Звук шагов по полу еще сильнее расшатывал психику и заставлял считать эти шаги. Девять шагов. Потом еще девять. И эта цифра вопила в голове. Девять! Цифра полыхала в мозгу и не давала сердцу успокоиться.

- А еще говорят, я псих!!! - намекая на поведение гадалки, Шнырь забил насмерть тишину, вонзив иглы нездорового смеха.

Клеймённые вздрагивали от скрежета, создаваемого его голосом. Это не радость, не искренне веселье – скорее боль, которую мужчина выплескивал подобным образом. Либо плач, либо смех помогали справляться с эмоциями. Шнырь выбирал смех.

***

Следующий день мы провели в школе, кушали, думали. Артем вел себя уверенно, не сравнить с теми днями в Приаме, когда он бегал по канализационным сточным водам и прятался в подвалах. Я улыбалась возрождению истинного Артема, в которого когда-то влюбилась на острове – уверенного и улыбчивого парня, а не труса, загнанного Карателями. Я очень рада за него, он не боялся, шел по заданному пути и делал всё для беглых Клеймённых из округа. Чувствовал себя нужным и от этого расцвел, стал по-мужски расти в моих глазах.

Хорошо, что удача посетила его, пусть и при помощи Алины, она тайком шепнула, что в умеренных дозах в первое время распространяла на него уверенность, а теперь Артем вполне справлялся без подсказок. Подруга дала ему ощутимый толчок для развития.

Рада же почти целый день ходила из одного угла учительской в другой, кое-где останавливалась и возвращалась ко мне, глядя строго в глаза, будто кочергой выворачивала внутренности. Все органы расковыряла, рассмотрела одним напряженным взглядом. От гипнотического воздействия я теряла способность дышать, а мое сердце – биться.

В эти часы она решала нашу судьбу.

- Значит, это необходимо! – на границе дня, когда солнце коснулось горизонта и загорелось ярко, почти красным, гадалка приняла решение:

– Артем! – обратилась к Клеймённому, тихо обсуждавшему с Катей и Шнырем будущие действия. – Завтра идете за Клеймёнными всем скопом. Возьмите Алину, Элю, Диану. Я с Катей останусь здесь.

- С ума сошла, она же самый разыскиваемый Клеймённый? – Артем обрел дар речи, полоснул острым взглядом Раду.

- Ты тоже, но вполне неплохо передвигаешься в округе! – Рада, скрестила руки на груди, словно поставила крест на нашем будущем и приказывала строго, без возможности опровергнуть ее слова. – Ты мне не доверяешь, Клеймённый?

- Но я берсерк…Я за пять минут могу пробежать полокруга…

- А она та, благодаря которой ты спасся в людском мире и та, которая самостоятельно сбежала из плена Гектора? Ты можешь этим похвастаться?

Артем заткнулся, будто пробка в горле препятствовала выскользающим из горла словам. После всех вопросов Рада тихо добавила мне:

- Об одном прошу - не разговаривай с рыжей девушкой. Не знаю, как ее зовут. Не облегчай им жизнь.

Глава 27

POV Диана

Я в иной реальности после приговора Рады. Не в человеческом мире, а где-то далеко, может на острове, который прежде служил гарантом безопасности Клеймённых. Теперь же наша родина умерла. Уничтожена ногами Карателей.

Я где-то за пределами ледяного стекла, в которое уткнулась лбом. За пределами бетонного подоконника, на котором сидела и ощущала холод сквозь ткань джинсов. За школьными стенами, в одну из которых упиралась подошвой сапога.

Храп из-за стен нарушал ночной сон Клеймённых. Кто-то исполнял роль охранника, следил за безопасностью школы, поэтому не спал, а кто-то по доброй воле бодрствовал. Какой сон, если через восемь дней (время преодолело отметку двенадцать ночи) сбудется предсказание Рады, а изменить его невозможно. Ведь это произойдет не со мной? Другая девушка перережет вены… И какой сон, если личный палач пришел во сне покарать?

Я избавилась от него в реальности, а он пришел за мной в мир снов, где не могла контролировать свои и его действия. А сон реальный, живой – ощущался липкий пот, заливающий спину и плечи от давящей ауры мужчины, и тяжелое дыхание слышала над ухом.

Во сне проснулась от ощущения чужого присутствия. Страшного хищника, прячущегося в темноте. Выжидал, ходил по полу тяжелыми шагами. От этого звука подскочила, присела в кровати, тело обнаженное (я так всегда любила спать в далеком беззаботном детстве в дни без отца). И сейчас потянула простынь вверх на обнаженную грудь, прикрывая опасную наготу.

Только кровать светлая и простыни, а вокруг, где слышно напряженное дыхание - темно.

Пыталась раскрыть губы и прокричать: «Кто здесь?» Но изо рта рвалась пустота вместо слов.

В ответ на мысленный вопрос ладонь…мужские пальцы медленно заскользили по белой простыне. К моим ногам змеей ползли все ближе и ближе. Как можно осторожнее я подтянулась к изголовью кровати, а ладонь направилась вслед за мной. Под светом луны из окна показалась мужская рука полностью до плеча, напряженные твердые мышцы перекатились под бронзово-темной кожей. Я еще дальше продвинулась к изголовью кровати, а в груди стало больно от невидимого кнута, которым Гектором исполосовал сердце, превратил в жалкие, кровавые лохмотья.

Потом появилась темная макушка, а под конец знакомый взгляд, который избегаю. Он завораживает и на невидимой леске тянет к себе. Как впервые в институтском парке встретились, так Гектор протянул невидимую связующую ниточку, а мне всегда хотелось ее перерезать. Знала, что хорошего от этого знакомства не будет.

Мужское колено в джинсах продавило весом край кровати, а я зажмурилась, чтобы проснуться. Понимала -- это сон.

Не хотела видеть Гектора даже во сне! Молила и молила себя проснуться.

Но рядом с бедром пальцы раздраженно-медленно, будто играючи в кошки-мышки погладили простынь. Опасно близко. Кончики пальцев поднялись по ляжке и невесомо вспорхнули по бедру, прикрытому легкой простыней. По животу. Заставили мышцы пресса туго сжаться от невольного спазма. Мужская рука потрогала ямку пупка и направилась вверх, где с силой обхватила левую грудь, заставив сердце затрепыхаться. До того больно сдавил, что сосок закололо невидимыми иголками.

Я лишь успела вдохнуть глоток воздуха и беззвучно закричать, тогда же рука прекратила владеть грудью и сдавила горло. Не сильно, но опасно, заставив вены с кровью запульсировать от угрозы удушения.

Несколько напряженных секунд не открывала глаза, только беззвучно пыталась закричать, тогда же хватка ослабла. А угроза приобрела другой оттенок, не убийства, а скорее, соблазнения. Рука Гектора по-другому двумя пальцами нарисовали дорожку между грудями опять в ямочку пупка и ниже нагло к центру между ног.

Но я сжала бедра, чтобы не смел касаться. Трогать.

Поначалу кажется, что это убийство, палач пришел судить виновного, а сейчас, когда пальцы, пытались пролезть между плотно прижатыми друг к другу ногами и найти вход, не понятен замысел. Проник двумя пальцам вдоль складок туда-сюда, но не забирался внутрь меня. Мешала ткань. Прохладная простыня вместе с его пальцами терлась и остужала вспыхнувший внутри огонь. А теплое мужское дыхание согревало лицо и шею.

И теперь совсем не понимала: палач хотел убить или соблазнить? И прежде, чем узнала ответ, проснулась в учительской на диване, голова на подлокотнике, ноги свешены на пол. Сердце сильно забилось под ребрами, побило грубыми ударами в грудную клетку, долго не желало успокаиваться. Шея, скрытая теплым свитером, сильно вспотела.

Я потрясла головой, прогоняя картину из сна, и пошла к подоконнику, где приоткрыла створку окна, чтобы остудить голову и рой мыслей.

Один день. Завтра один день на вылазку. А послезавтра Артем обещал проводить в Питер к папе. Никогда не думала, что настолько сильно захочу оказаться рядом с папой. Что произнесу эти слова. Я хочу к папе!!!

Хочу вздохнуть спокойно и не бояться Гектора, Приама и Карателей, хоть немного глотнуть спокойствия. Срочно необходимо успокоительное, иначе я не знала, что делать. Нервы не справлялись и во сне подкладывали главного палача, чей кнут давно навис над головой и не отпускал. Грозил ударить.

Артем сегодня за охранника патрулировал школу каждые десять минут, сейчас зашел со стаканом холодной воды; видел, что мне не спится и снятся кошмары. Я с благодарностью глотнула воды и возвратилась к тому же занятию, на котором остановилась -- наблюдению за фонарями, выстроенными одной шеренгой за пределами школьного забора.

Артем помассировал мое колено, как имеющий право это делать. Пусть. Его прикосновения не беспокоили. Перекинул руку мне через шею и смотрел, изучал подтянув мою голову к себе поближе. А улыбка и глаза улыбчивые, чуть узковатые как у хитрого зверя, возможно кошки. Уголки губ довольные подняты вверх, словно Клеймённый владел тайной мира. Но похоже, это видимость. Никакая это не хитрость, это радость.

Артем наклонился с явной целью поцеловать, но я отвернулась и прислонилась ухом к его плечу, чтобы не дотянулся до губ. Сделала вид, что не поняла его намерения и продолжила наблюдение за окном. Не представляла, сколько удастся обманывать друга с поцелуями и с крепкими, слишком продолжительными объятиями.

Мы долго стояли той ночью. Он, обняв за шею, а я, прислонившись ухом к его плечу, пока Артем не начинал очередной осмотр школы. Вновь возвращался, говорил о каких-то глупостях, а я тихо слушала спокойный голос и смотрела сквозь окно на темную улицу. Не понимала, о чем говорил Артем или не хотела слышать, а в голове сотни мыслей бились, не получая ответы на вопросы.

Гектор ищет меня? Как отреагировал на побег? Злится? Наверное, зол. Мелкая соплячка обманула, задела непомерное эго. А он привык выигрывать…

***

Проснулась, уткнувшись лбом в холодное стекло, все-таки сон сморил и, слава святой земле, Гектор не пришел вновь в другой реальности. Протерла сонные глаза; колени, затекшие в одной позе. Потянулась, разминая длинное тело. Кости хрустнули, дав силу для новых движений.

Всего один день вытерпеть и завтра Артем проведет к отцу. Пусть ему важно это противостояние -- восстание Клеймённых, но мне необходимо быть как можно дальше отсюда. Хотя бы первое время, а потом, может, вернусь, когда успокоюсь, приведу ум в порядок, подавлю воспоминания о Гекторе, его след во мне. Сейчас главная цель – пережить полтора дня и оказаться в Питере.

Я, приговоренная к казни через восемь дней, не боялась, а смиренно ждала точки Х, тревога отпустила, сердце билось привычно-спокойно, отбивало размеренный такт. Я не знала, что произойдет, но это неизбежно, как подсказала Рада, поэтому не видела смысла сидеть переживать, тревожно плакать и испуганно бегать из одного конца учительской в другой. Решила насладиться оставшимися днями спокойной жизни. Плакать не буду, бояться не буду, еще есть время порадоваться жизни. Так умирали старики Клеймённые: знали о скорейшей гибели, но стойко переносили неизбежный конец, не плакали, а наслаждались минутами, поглядывая за подрастающими детьми. Когда подходило время, старики возвращались на святую землю нашего острова. Где рождены, там и умирали. Засыхание длилось от одной недели до четырех. Шнырь, как шепнул Артем, еще молод, но к сожалению, у него обнаружилось генетическое отклонение. Раннее старение – засыхание, что сопровождало дикие, болезненные муки. Клеймённый заглушал боли сильными наркотиками.

Так же и я спокойно улыбалась, готовясь к походу.

Изображая радостную улыбку, взяла с собой рюкзак и направилась по делам Артема. Снег призывно сверкал под ногами и покорно проминался под тяжелыми шагами.

Наша цель – добраться до жилого дома, где по слухам замечено небольшое скопление Клеймённых. Успокоить, доказать, что мы такие же и уговорить пойти в школу. Место предполагаемых Клеймённых находилось не очень далеко, около двадцати минут ходьбы быстрым шагом, но ситуация ухудшалась пустотой на улицах. Слишком мало людей и Карателей, поэтому мы, как на ладони.

Одна «влюбленная» пара – Алина и Шнырь весело гоготали, держась за руки, я с неизвестным парнем на другой стороне дороги, Артем с Элей позади нас на приличном расстоянии.

Цепляясь за локоть парня и поглядывая из-под черного капюшона на дорогу, старалась смотреть вниз и никуда больше.

Бывают черные дни. Сегодня полностью черный день. Я слишком расслабилась -- думала, восемь дней будут спокойными.

- Смотри, - шепнул спутник на ухо. Через дорогу Алина со Шнырем, а по встречному движению три девушки. У одной -- малиновые волосы, разбросанные по бело-серой шубе.

Алина обняла Люду за шею, но та не обнимала в ответ, руки плетьми свесила вдоль тела. Кого-кого, а ее я меньше всего ожидала здесь увидеть. Она нас ждала через неделю возле границы? Может обиделась из-за нашего отсутствия?

Мы с Клеймённым и Артем с Элей стремительно рванули через пустую дорогу к той стороне.

Шнырь смеялся и прыгал вдоль троих девушек, как истинный ребенок. Баловался и что-то глупо рассказывал. Сердце подгоняло вперед с подсказкой, что Клеймённые опять залезли в гору дерьма и надо лопатой их срочно вынимать.

- Ах, какая вкусняшка! – причитал Шнырь и подпрыгивал на месте.

- Алина?! – поинтересовалась Люда. Но не двигалась, позволяла себя обнимать. Равнодушно смотрела сквозь объятие и через плечо Алины. Я улыбнулась подруге, а она в ответ -- нет. Более того, ни слова не сказала. Пальцами одной руки постучала по плечу Алины, чтобы та перестала обнимать, а ее вторая рука незаметно спряталась в карман шубы.

Странный жест напряг, ощущение, что сейчас вытащит оружие или нож и ударит по Алине. Бред! Я с ума сошла!

Только сейчас Люда начала улыбаться Алине и кивать, и рассказывать что-то с охами, и ахами. Вновь стала привычной подругой из университета. Но запинка показалась подозрительной, да и пальцы в кармане шубы что-то перебирали, не просто грелись, а словно что-то нажимали. Сообщение, звонок?

Конечно, это глупость…наверное. Но ноги пристыли ко льду на дороге, и улыбаться больше не могла. А Люда воодушевленно говорила, и руку из кармана вытянула, теперь двумя ладонями держала за плечи Алину. Что за странная Нерадость при виде нас первые несколько минут-секунд? И ощущение, что у подруги телефон в шубе?

- Ох, какая вкусняшка! – Шнырь втянул ноздрями воздух и прикрыл веки от экстаза, от сладости еды-эмоций. – Какое лакомство!

Продолжал говорить, вдыхая удовольствие и ртом, и носом.

- Святая земля! – громче озвучил Шнырь. – Как же она тебе завидует! Зависть...-- попробовал длинное слово на вкус. – Как же она хочет быть на твоем месте!

Шнырь схватился за кончики собственных волос на голове, заорал бешено, наполняя улицу и нас этим странным чувством опасения. Заставил своим воплем отойти от Люды и только сейчас увидеть прищур ее глаз, обведенных черным карандашом.

- Какая зависть!!! - засмеялся Шнырь. – Как же она хочет быть на твоем месте! – указал на меня пальцем, будто пробил насквозь этим жестом.

На моем месте? Боязливо отходила, потому что не узнавала странный взгляд Люды.

- Как же она ненавидит тебя и завидует!!! – и чем сильнее сужались глазами, тем безумнее становился взгляд Шныря и его ненормальный, ржавый смех.

– Она из зависти подставила тебя с каким-то Семёном!

-  Она из зависти пригласила тебя на День Рождения, лишь бы какой-то парень пришел к ней.

- Она сдала тебя! Прицепила жучок к твоей куртке, лишь бы парень полюбил ее!!!

– А сейчас эта тварь сдала нас Карателям!!!

Шнырь ржал, нарушая тишину на дороге. А я отходила назад, мелко шла назад подальше от слов и не понимала, что происходит. Пока Люда не сменила свой нормальный облик, не изменила выражение лица, не показала оскал ровных белых зубов. Хоть улыбка и красила лицо, но черные обведенные глаза устрашали. Руку "подруга" вновь убрала в карман шубы.

У нее малиновый волосы! Не рыжие! Проклятье, Рада, неужели нельзя яснее выражаться?! Люда была раньше рыжая! Сейчас она малиновая!

- Не спеши. Тебе все равно не уйти. Скоро прибудет Игорь! - Люда вытащила руку из кармана и опустила вдоль тела. Будто ничего не произошло, склонила голову влево, улыбнулась без эмоций. Ее глаза всегда заморожены, я думала это от боли, от безответной любви. Я перед ней раскрыла всю душу, она же грязной ногой наступила, расковыряла и пренебрежительно потопталась. Я поверила ей…Доверилась…

Развернулась и бегом прочь, назад по пустой дорожке. Хоть куда, хоть под землю, хоть под колеса автомобилю, куда угодно. Лишь бы не опять. Лишь бы не он.

Только спустя несколько секунд рядом почувствовала бег Артема. От этого сердце успокоилось, обрадованно запрыгало. Ветер скользил по коже и замораживал. Я заледенела от одной мысли, к кому опять попаду. 

Что такое для меня страх? Страхов много и они разные по эмоциональной насыщенности. А для меня животный страх, дикий, который блокировал возможность трезво мыслить -- это когда черная тонированная машина едва не врезалась в отбойник обочины и замерла перед нами, как шлагбаум.

Артем дернул за локоть и успел за секунду до того, как машина едва не наехала на ограду.

Страх -- это когда стоишь на нетвёрдых ногах, хуже, чем после бутылки вина, а с водительского места выходит Игорь.

Смотришь страшными глазами на палача, и не чувствуешь пальцев рук, ног, тела, сердца, забываешь, как дышать. Сжимаешь пальцы Артема с такой силой, словно они спасение, путеводная звезда, за которую держусь и если расслаблю хватку, то силу покинут и не спасусь. Затянет черная воронка Карателей.

Артем вышел вперед, прикрыл мощной спиной, а у меня действительно возникло трусливое желание спрятаться. Держаться за плечи друга, с силой сминая черную шуршащую куртку.

До крови прокусила нижнюю губу, во рту появился неприятный привкус. Сглотнула металлическую дрянь. Артем медленно отступал назад вместе со мной, напряженный, в застывшей позе, пригнув колени.

- Придется быстро побегать, - шепнул.

Куда угодно! Куда угодно! Буду бежать пока не упаду и не вырублюсь, пока сознание не покинет тело, пока ноги не откажут, пока не задохнусь от недостатка воздуха.

Лишь бы не к Гектору. Только не опять сидеть на цепи или стоять на полке как трофей, который он любит пинать и рассматривать. Этакую себе диковинку отрыл, личная Клеймённая – единственная, которая выносит близость с Карателем.

Я с каждым днем все больше ненавидела отца за то, что сделал меня уродом. Не такой Клеймённой, как остальные. Отнял естественную защиту, данную природой. А я мучилась от ее отсутствия. Если бы она была…если бы она только была, я бы никогда не узнала Гектора.

Вскинула затравленный взгляд зверя, пойманного в клетку, а трое надзирателей вышли из большой черной машины. Между нами метров семь-восемь, но Каратели сокращали расстояние. Игорь в черной куртке, штанах и в теплой шапке, одна из рук перебинтована. Тело кипит мощью, он довольно крупный, немного меньше Гектора, но в широко расставленных ногах сквозит уверенность в своих силах и в поимке беглых. Я обманула Игоря, и уверена - он зол, а за небрежной позой и уверенностью сквозит металлическая, твердая ярость, которая не исчезнет по щелчку пальцев.

- Только не к Гектору, - еле слышно прошептала в спину Артему, зажмурилась от этой ситуации, от ощущения ловушки, капкана, в который так неудачно попала. Я только успела обрадоваться. Остался всего день, завтра бы попала к папе.

- Насчет три бежим… - очень тихо прошептал Артем, стараясь не раздвигать губы, а произнести беззвучно.

- Раз…два…

Артем перестал считать, когда тела Игоря и второго Карателя рухнули безвольными кулями с костями на снег лицом.

А третий Каратель остался один на фоне черной машины с неизменным металлическим оружием в руке, похожим на пистолет. Помахал призывно дулом в направлении своего лица. Приглашал.

Манил и оружием, и пальцами к себе.

- Быстрее! Я помогу! – прошептал женский голос. – Быстрее! Быстрее, пока не очнулись! – подбодрила словами. – Следуйте за мной!.. оба. Так и быть…кхм-кхм… - странно прокашлялась Карательница, вероятно, скрыв за междометием плохие слова.

– Быстрее! Вас передали по всем связям, скоро половина Карателей округа прибудет сюда! – прикрикнула женщина, озираясь по пустой улице, где в любую секунду могли появиться новые стражи правопорядка.

После этого сообщения мы с Артемом задумчиво переглянулись, но кивнули друг другу, будто приняли совместное решение – довериться. Если бы женщина хотела убить – давно бы убила. Мы безоружны. Значит, для чего-то нужны?

Рванули втроем, свернув с открытой местности в подворотню. Мимо детской площадки, где были замечены мамами с детьми. Очень плохо, что бегство зафиксировали свидетели.

Через несколько минут вынырнули на новую широкую дорогу, вдоль которой устроились ровные огромные коттеджи. Это не элитная улица для богатых сынков, где дом Люды. Удивительно -- это окраина округа. Отдельные дома в Приаме – дорогое удовольствие, в основном население ютилось в многоэтажках минимум под двадцать этажей.

Страшная псина возле одного из коттеджей бешено залаяла, убивая тишину громким воплем.

- Тссс! – зашипела женщина, махнув рукой на нее, а потом подбежала к соседнему дому со стальным забором. Возле домофона к черному зеркалу-квадрату прислонила ладонь, растопырив пальцы. – Давай же…давай же, - умоляла она черную коробку-домофон открыться и пустить. А вокруг ее пальцев на черном квадрате красные точки очерчивали линию ладони, то загорались, то волной сходили.

Щелк. Дверь отворилась и впустила нас. Карательница осторожно выглянула из-под калитки и оценила улицу на предмет преследования.

- Чисто! Кажется! – столько радости, неприкрытого облегчения было в ее тяжелом выдохе, что я устыдилась. Насколько же женщина рисковала? Что будет, если вдруг нас видели. И самое главное - почему Карательница помогала? Подруга не помогла, а эта зачем?

Быстро вбежав по ступеням, дружно ворвались в прохладу дома, только там облегченно рухнули на обувь возле входа. Карательница сняла кроссовки и капюшон. Снизу пола, где сидела на красных девичьих сапожках, я рассмотрела у женщины темные волосы, заправленные в пучок. И по росту Карательница показалась низкой.

- Вы, к сожалению, попались! – хозяйка дома повернулась и что-то смутно знакомое. Где-то я ее видела. Она не красавица, не уродка, нет особенностей в лице, нет шрамов или веснушек. – Сегодня вам лучше не высовываться. О вас объявили по всем линиям - это значит, что минимум двадцать четыре часа на расстоянии нескольких метров друг от друга будут стоять-охранять Каратели со всего округа. Округ полностью перекроют. Не стойте в дверях, давайте я провожу вас. Сидите как мышки, пока не вернусь.

Вдоль длинного коридора Карательница проводила в одну из дальних комнат дома. Встала возле открытой двери. Мы же с Артемом пытались перестать дрожать, справиться с тремором пальцев и похолодевших ног.

- Почему вы нам помогаете? – спросила, прежде чем спасительница ушла.

- Не вам, а тебе! Ему бы башку проломила. И не делай вид, что не помнишь. У меня было сотрясение мозга после тебя, Клеймённый! – Артем виновато потупился в пол, в красный ковер, на котором сидел. А мне женщина по-доброму улыбнулась. По-девчачьи. – Единственная моя ценность в жизни – это дочь. Я в прошлый раз не поблагодарила тебя за спасение дочери из-под колес автомобиля. Очень жалела об этом. И даже не мечтала, что когда-нибудь представится возможность оплатить тебе за доброту, за твое неравнодушие к другим.

Автомобиля!? Женщина и девочка, которую вытащила с дороги и когда машина переехала ногу. Первый день в Приаме.

От ее слов захотелось зажмуриться или заткнуть уши ладонями. Я не верила в то, что слышала. Эти качества мешали жить в Приаме, за них получила столько дерьма на голову, от которого никогда не отмоюсь. И неужели еще есть в наших прогнивших, озлобленных мирах кто-то человечный, кто-то, кто отвечает добром на добро? И подумать только одной из таких оказалась Карательница – та которая должна убить, а она помогала.

И пока переваривала информацию, мы вздрогнули от раздавшегося звонка.

- Черт! – Карательница раздосадовано стукнула кулаком по деревянной двери, от чего та завибрировала. – Скорее всего допрашивают окрестные дома, не видели ли беглых? Не волнуйтесь! Сюда не сунутся, они же не самоубийцы! - рассмеялась женщина и уже почти ушла. Почти оставила нас с Артемом наедине со скачущим в груди сердцем, когда дверь где-то в доме шарахнула о стену.

Женщина одеревенело остановилась, глядя в сторону прохода, который вел на выход из дома.

А оттуда мужской голос:

- Лена!!! Около дома не пробегала белобрысая тварь!?

Этот голос…этот голос. Я просто умерла от этого голоса, потерялась в пространстве, сильно повело в сторону от бессилия. И звуки шагов громыхали сильно, будто по мне ходили, картинка перед глазами исказилась, проплыла кривой волной перед лицом.

Дрожащими губами прошептала глупый вопрос:

- Гектор!?

- Черт возьми, брат!

Карательница нырнула обратно в комнату, плотно прикрыла дверь, а лбом прикоснулась к деревянному косяку...

- Он же лично не бегает за Клеймёнными? Зачем сегодня приперся!? Как не вовремя…

Я обреченно опустилась на колени, и поняла - вот он, конец. Гектор не пожалеет меня и Артема. Хотелось завыть в полноту легких от бессилия, от ужасной реальности, как бы ни убегала… та настигла. Артем вновь потерял уверенность, обреченно спиной оперся о кровать. Сидел на полу и смотрел в потолок. Искал ответы и смиренно ждал. А мне хотелось заорать от бессилия перед судьбой. Как дикой зверушке, которая попала в капкан. Дико скрутило тело. Горечь подступила к горлу.

Выть и орать, кричать о спасении – вот о чем мечтала, но на деле беззвучно глотала слезы. Сильно тошнило от страха за Артема. Страх за себя покорно улегся, как и всегда при появлении Гектора. 

Теперь же страх за Артема прожигал грудь. Что будет с ним? Что Гектор сделает с ним? Я -- любопытная диковинка, с которой забавно играться, к тому же могу пригодиться в борьбе с Клеймёнными. А Артем – тот, который столько месяцев прятался от Карателей и в особенности от Гектора, и тот, в которого я сказала, что влюблена. Уверена, за побег Гектор свою диковинку не убьет, а всё остальное успел сделать. Мог, конечно, избить. Но зачем, ведь стану уродливой и мной не захочется пользоваться. Артем… вот через кого можно отомстить за побег. И простым убийством дело не закончится - палач будет зверски пытать, чтобы было уроком.

Глава 28

POV Диана

Я не ждала от Гектора благородства, милости, понимания моих действий. Ведь, сбежав из плена, я обманула его и поставила между нами ощутимый барьер. Насильственно сделала его в своих глазах врагом. Отныне мы по разные стороны баррикад.

- Пожалуйста… пожалуйста… помоги, - тихо одними губами зашептала просьбу Елене, вряд ли даже Артем в комнате услышал слова.

Карательница не поняла мольбы, выразительно надломила четко очерченную бровь в незаданном вопросе.

- Я и так собиралась…- шепнула она.

Тяжелые шаги по полу за пределами комнаты напомнили о том, в каком мы месте.

Стремительно открыв дверь, Елена вышла в открытый проход, прижалась к стене, пытаясь маленьким тельцем загородить нас в комнате. Буквально просочилась в маленький открытый промежуток и с легким дребезжанием закрыла вход.

- Гектор? – чуть приглушенно из-под двери донесся голос женщины. – Что случилось?

Вопросы прозвучали правдоподобно, искренне, с чувством «удивления» женщина не переиграла. Но я плохо знала характер Карательницы и ее эмоциональную реакцию на события, а Гектор хорошо. Мог ли он заподозрить фальшь? Очень надеялась, что нет.

Слушая приглушенный разговор за дверью, я внимательнее оглядела обстановку комнаты. Огромную двуспальную кровать, закрытую светло-коричневым покрывалом с изображением красивой розы, на стебле которой покоился затылок Артема. Клеймённый сидел на полу, свободно вытянул ноги, а голову опустил назад на кровать. Равнодушный: черты расслаблены, губы приоткрыты и слышно ровное дыхание. Лицо обращено к белоснежному натяжному потолку и величественной люстре цвета золота. Его молчание страшное, обреченное, а выражение лица, как у приговоренного на смерть: безысходность и принятие участи.

Я, по-прежнему стоя на коленях, подняла руку друга, прежде безвольно лежавшую на красном жестком ковре, и сжала с силой. Чтобы привести в сознание Клеймённого, передать тепло, потому что мужские пальцы трупно-ледяные. Словно нет в них силы и кровь не циркулировала по венам. На дружеский жест Артем отреагировал - равнодушно перевел взгляд на меня. Такое же обречение сквозило в нем, когда нашла его в кафе у Ромы – брата Эли.

Через мои кости! Через мои кости Гектору придется переступить, сломать их и раздробить, прежде чем доберется до Артема. Друг не заслужил. Он столько страдал, в том числе из-за моего папашки!

Я спиной к двери заслонила собой возможное нападение. Если Гектор войдет, я не хотела его видеть. Пусть меня сначала убьет. От моего сопротивления будет мало толку (одной рукой отшвырнет в стену) и заберет Артема, но хоть так… пусть будет дополнительная помеха для Гектора на пути к цели.

Усердно сжимая пальцы друга, ощущала, как озноб пробивал всё тело, в том числе голову и даже кажется кончики волос. Очень хорошо сейчас поняла смысл фразы: «волосы дыбом».

А разговор за дверью сначала был вполне миролюбивым, потому что голоса слышались очень тихо и было сложно понять смысл слов. До некоторого времени. Вдруг общение преобразилось, перешло на более повышенные тона. Слова зазвучали отчетливее.

- Какой еще «друг»? – с вопросом Гектора, дверь за спиной жалобно скрипнула. От страшного звука по нервам полоснула будто бритва. Могильным холодом повеяло в спину от полураскрытой двери. Но кто-то насильно вдруг выдернул ручку и закрыл.

- Такой! – ответил раздраженный голос Карательницы. – У меня не может быть друга? Я не хочу тебя с ним знакомить. Пока. Мы просто хорошие друзья, но ты же бешенный!!! Тебе противопоказано знакомиться с моими ухажерами, потому что они – недалекие, нюни, и неудачники! Недостойны твоей сестры! Поэтому сейчас я не желаю его показывать. Иди отсюда, у нас же план-перехват?!... Честно-честно, он только переночевал, Анжела не видела, не волнуйся.

- А…а…а! – Я не ослышалась? Гектор потерял дар речи, не смог найти слов после ответа сестры. А потом, собравшись с мыслями, тихо спросил. – А Андрюша? Андрей, в смысле? Какого хрена ты пудришь ему мозги? Он постоянно зовет тебя на свиданки, слюнки подтирает? А ты им крутишь на ху…ху…ху..?

- Я им не кручу и уже не знаю, как намекнуть, что он - сопляк и не устраивает меня в качестве мужчины!!!

- Все вы бабы… «леди»! – послышалось внезапное утверждение. Очень тихое, но я расслышала, даже обернулась в сторону двери. А там в коридоре зазвучали тяжелые широкие шаги. Мне бы порадоваться, да странно грустно сказал Гектор. Непривычно. Я не слышала его грусти. Обычно Каратель либо раздраженный, либо злой, либо смеется по-глупому.

- Гектор! Я-то почему опять виновата? У тебя плохое настроение, а оскорбляешь меня!? Гектор?! – но тот не отвечал. Только эхо шагов говорило о его раздраженном уходе.

Досадно, Гектор? Досадно, что не можешь найти Клеймённых?

Еще некоторое время продолжалась тишина и неподвижность в нашей комнате. Прежде чем уйти, хозяйка дома бегло рассказала о своих будущих действиях и пояснила случившееся. Кроссовки Артема у входа привлекли внимание, поэтому Гектор заподозрил неладное, начал допрос, а Лене пришлось из-за нас врать. Это дом Гектора, но он здесь не живет, бояться его прихода не стоило. Нам было приказано сидеть в комнате, а Карательнице необходимо замести следыс Игорем. Легенду себе она придумала, понадеялась, что стычку на дороге посторонние не заметили. Вечером Елена вернется с дочерью из детского сада, и в это время нам стоило вести себя предельно аккуратно, ни в коем случае не покидать пределы комнаты. Девочка будет рада спасительнице, но дяде обязательно разболтает новость об найденном ангеле-хранителе, поэтому Анжелы необходимо избегать. А ночью, когда малышка заснет, Елена вернется за нами.

***

Закрытый дом погрузился в тишину. Мы не разговаривали, слишком боялись, что стены услышат нас, что наш запах впитается в светло-бежевые обои комнаты и сдаст наше местоположение. Сидели только на ковре и поначалу ни к чему не прикасались.

На широкой кровати раньше спали родители Гектора. Удушливое ощущение от осознания, что это его дом! Что он здесь ходил! Что в детстве Гектор, возможно, лежал на этой кровати (к которой я сейчас притрагивалась спиной) между отцом и матерью, спрятанный в одеяле по макушку. Например, подобным образом скрывался от страшных монстров из снов. Гектор, наверное, чего-нибудь боится? У всех есть страхи; жалко, что я не могла прочесть его страхи – возможно, тогда бы поняла его лучше. Огромный шкаф с одеждой, в зеркале которого маячили наши испуганные лица. А на комоде несколько фотографий в серебристой рамке. До зуда в ногах хотелось привстать и посмотреть, кто изображен, потому что с пола не видно.

После нескольких секунд борьбы не удержала любопытство в узде и подошла к комоду.

Одна фотография мужчины и женщины – сразу понятно отец и мать, лет сорока. Первым увидела взгляд мужчины и невольно отшатнулась, от того насколько пугающий. Эти карие глаза жутко страшат, когда смотрят напрямую, сканируют каждую внутренность в организме. Видят насквозь. У Гектора не всегда похожий взгляд, а у мужчины даже на фотографии очень внимательный. Его отец невероятно волосат: щетина, усы, но черты лица похожи на Гектора- резкие, нет плавности линий. А у Гектора гладкое лицо, правда иногда щетина пробивалась за день и тогда подбородком оставлял красные полоски раздражения на коже.

Женщина на снимке очень симпатичная, держала за руку «единственного» и с кокетливой улыбкой посматривала в объектив камеры. Гладкие волосы блестели шоколадным цветом, а на груди завивались красивыми кудрями. У женщины стопроцентная улыбка Гектора.

Не надо было смотреть на прошлое Карателя. Зачем смотреть на вторую фотографию? На малыша лет шести в шортах и майке возле песочницы. Уже тогда шебутной. На центральном плане Андрей, а Гектор позади то ли обнимал друга за шею, то ли насмешливо душил. Андрей высунул язык, изображая внезапную кончину на что Гектор вытянул вперед вторую руку и показал пальцами букву «V». Победа!

- Что-то веселое увидела? – обвинил взгляд Артема в зеркале на стене ровно передо мной. Я не заметила собственных эмоций, глупо улыбалась неодушевленному Гектору и Андрею.

Поспешно опустила уголки губ, скрываясь за равнодушием.

- Да так…вспомнила… - не знала, как оправдаться, поэтому просто отвернулась от фотографий. Пальцами вцепилась в комод позади себя и пыталась наскоро слепить оправдание поведению.

- У меня ощущение, что ты не до конца понимаешь одну простую истину: «Гектор- наш враг!» – Артем нахмурил лоб, глаза сузил, зрачок почти скрылся за веками, желваки заходили под кожей лица. – И мы сейчас в его доме! В одном шаге от казни! – впервые, наверное, друг повысил голос. – Думаешь он пощадит тебя? Пожалеет за то, что помогла найти вход в наш мир?

Обвинение опять больно кольнуло в груди и защипало на глазах.

Я скрестила руки на шерстяном свитере под грудью, морально защищаясь от гневных слов. Отрешенно рассматривала плечо Артема в куртке, так и не снятую после улицы, и признавала правдивость слов. В памяти Клеймённых я навсегда останусь предательницей, которая помогла врагу найти вход в наш мир. И от правды не уйти.

Какая-то проблема спряталась внутри меня. Возможно дефект в генах Клеймённых, но я уверена, что Гектор не тронет. Не убьет. Если остальных убьет, то меня не тронет. Я уверена!

У Карателя было много времени, чтобы перерезать мне горло, но он этого не сделал.

***

Когда малышка заснула, Елена разрешила выйти за пределы комнаты, привести себя в порядок, помыться, справить естественную нужду. Я первая быстро освежилась, а вторым отправился Артем. Посвежевшая и в приподнятом настроении аккуратно ступала на носках по затемненному коридору, пока не увидела одну из комнат. Та была не до конца закрыта. Я решила аккуратно прикрыть, потянула за ручку, но…но… опять не справилась с распирающим любопытством и сунула нос в темноту помещения. Бесшумно вошла внутрь, щелкнула выключателем на стене и увидела в зеркальном шкафу-купе любопытную себя с ярким румянцем на щеках после горячего душа. Справа на стене телевизор или скорее так: вся стена и есть телевизор. Под ним черный рабочий стол с компьютером.

Само помещение в форме буквы Г, комната резко обрывалась возле широких окон в высоту стены, сейчас скрытых тяжелыми шторами. Буква Г привела налево, где еще одна часть комнаты, спрятанная от входа. Здесь огромная белая кровать в форме круга, а спинка со стальными жердями. Рядом тумбочка с лампой.

Я сунула нос буквально в каждый уголок этой комнаты, тихонечко открыла створки шкафа и удостоверилась – битком набитый мужской гардероб. Я ощущала запах Гектора. Он впитался в каждую деталь в помещении, трепетно покалывал кончики пальцев, мягко обнимал.

Осмотр я остановила возле рабочего стола, где обнаружила фотографию. Приблизила к лицу Гектора лет восемнадцати. Милый, слащавый, наверное, девочки в очередь выстраивались за ним. Сейчас его черты грубее. И уже тогда рядом с ним веселая Лиля. Парочка на фотографии страстно обнималась.

В дверь мышкой прошмыгнула Лена. Пока подходила, я успела поставить фотографию на законное место рядом с горшком кактуса.

- Эмм… - опять я попала в неловкую ситуацию. – Я случайно заблудилась, а потом любопытство взыграло и вот… - рукой обвела комнату.

- Понятно, - кивнула Елена. Вроде бы поверила, а потом указала на фотографию. – Ты знаешь Гектора?

- Слегка… - выдавила, но чувствовала, как жар на щеках после душа стал еще горячее, обжег кожу от вранья. – Это его запечатанная? У них такая лююююбовь!!! – усмехнулась и решительно направилась на выход из комнаты.

- Как бы тебе сказать… - за спиной полу смех, непонятное мычание. – У него любовь по принуждению!!!

Елена тихо засмеялась, обогнула меня, показывая путь по ночному коридору в сторону кухни. Я проводила недоумевающим взглядом фигуру Карательницы, ее плечи в белой футболке. Искреннее злорадство прозвучало в ее голосе, оттенок черной мести.

- Как это по принуждению? – любопытство, уверена, читалось на моих выпученных глазах.

- Ну как? Как? – полуобернулась и подмигнула. – Ты как маленькая девочка. Презерватив сполз в самый важный момент! Я этот момент ему всегда вспоминаю! Неудачник! Хоть одно черное пятно в его биографии! А вообще ему полезно. Все-то у него идеально было, все получалось и девочки вокруг слюнками истекали. Он в школе был просто кошмарный, сейчас еще за ум взялся, а раньше на дню по три девушки (и это не преувеличение), так что в один прекрасный момент его коснулась кара свыше.  – злорадно засмеялась сестра над братом. – И после «несчастного секса», как мы это называем, он связан с Лилей любовью до гроба.

Я не успела ничего ощутить от услышанного, Елена продолжала болтать:

- Ты не подумай… я люблю брата, просто он иногда такой вредный. Вот и сегодня обозвал меня «лядью»! А я заслужила?! – Карательница подошла к нужной двери и показала в ее сторону, приглашая за стол.

Вдоль стены светло-коричневый кухонный гарнитур, а слева - стол со стульями, прямо - балкон, закрытый белой занавеской. Запах еды свел судорогой желудок, кишки жалобно заворочались от вида тарелки с ароматно-пахнущим горячим рагу. Я давно нормально не питалась, жила на одном адреналине, иногда удавалось раз в день перекусить чем-нибудь быстрым, сухим и не очень питательным. Женщина пригласила за стол, где уже развалился Артем с влажными после душа кудрявыми волосами.

Мои глаза как завороженные, приковались к тарелке с горячим мясом, картошкой, морковью.

Ловко орудуя вилками, я запихивала ароматные кусочки пищи в рот и глотала, почти не разжевывая. Желудок противно загудел, запротестовал от тяжелой еды на ночь, бедный, отвык от горячей и питательной пищи.

- Я весь день думала, как тебе…вам… -- поправилась Карательница. – Помочь. У меня есть знакомый врач. Единственная возможность спастись – сделать пластику лица, в противном случае вы не жильцы в нашем округе.

Женщина наблюдала с каким удовольствием поедаем приготовленное ею блюдо, спиной привалившись к стене. Пальцем стучала по столу, чем немного раздражала нервы.

- Всё в порядке! – засунула аппетитный ломтик говядины, а он растаял на языке и так легко скользнул по горлу. Я махнула зубчиками вилки в воздухе и довольно сощурилась, как киса, пьющая любимое молоко. – Мы завтра уйдем в Питер! Уйдем и больше не вернемся! Вашей помощи и так достаточно.

Весь поздний ужин женщина с ямочками на щеках рассказывала, как обманула Игоря с напарником, а я увлеченно запихивала еду в себя, как будто питалась в последний раз. Кто знает, когда в следующий раз поешь. А женщина без умолку болтала, пока я, наконец, не расслышала кое-что важное, что заставило приостановить движение вилки. А картошку на зубцах замереть возле сомкнутых губ. Аппетит умер мгновенно.

- Сегодня была жутка беготня, Гектор поставил всех на голову. По какой причине- не знаю, но с недавних пор вас ищут раз в пять активнее. Его... – Елена ткнула алым ногтем в Артема, а тот подавился куском еды, начав кашлять от обильного внимания. – Его Гектор просил не убивать и доставить ему! А еще четверых…

Елена протянула руку на высокую подставку сбоку от себя, предназначенную для горшка с красивыми цветами, там на деревянной поверхности подняла неизвестный агрегат (чуть крупнее мобильного телефон). Женщина долго водила ногтем по сенсору экрана, а затем развернула к нам. Продолжая пальцем водить по средству связи, женщина прогоняла один кадр-фотографию, затем другой, другой и еще.

- Не знаю, чем вы – четверо еще насолили, но вас приказано немедленно найти и устранить. Даже квартальную премию пообещал за убийство!

Последняя фотография – моя, крупным планом. Застывшее без эмоциональное лицо с паспорта Абрамовой Дианы. На картинке нет эмоций, а во мне сейчас огромный неистовый смерч, который жестокими порывами очень больно рассекал грудь.

Чем мы насолили? Это беглые Клеймённые с острова, включая Элю и меня. Видно, эти четверо -- единственные оставшиеся в живых.

Гектор приговорил нас к смерти? И его сестра с легкостью передала смертельное решение. Вилка с картошкой дрогнула в неуклюжих пальцах и с грохотом упала на тарелку. А я смотрела в лицо сестры исчадия ада, наивно верила, что Гектор не сможет поднять на меня руку.

- Простите! – не прожеванные остатки еды застряли, один кусок оцарапал горло, как будто острый камень прочертил рану. Поднялась со стула, стараясь избегать вопросительных взглядов Артема и Елены. – Туалет!

Ворвалась с грохотом в туалет, при беге плечом врезалась в косяк. Коленями рухнула на прохладный кафель, полоснувший холодом по коже, успела поднять ободок туалета и волосы закинуть за спину. Наклонилась и вся употребленная за вечер пища вырвалась наружу. Меня рвало и рвало не переставая, и я не могла остановиться.

После голодных дней нельзя много есть, желудок не был готов к обилию еды. А сердце не было готово к приговору и расстрелу. Не каждый день тебя приговаривают к казни и самое главное, не каждый день узнаешь кто руководит процессом поимки.

После того как вся еда вышла, пошла желчь. Процесс рвоты не останавливался. Пока обхватывала ледяными пальцами ободок туалета, тело конвульсивно билось от спазмов. Я никогда не отмоюсь от горечи, которой затопил Гектор.

Когда сил не осталось (а внутри, видимо, воды ), привалилась затылком к холодной стене и поглядела вверх на потолок. На беззаботно мерцающие лампочки на потолке, а те расплывались на глазах.

Перехватила руками живот, где вновь холодно и пусто. И от мысли о еде вновь затошнило.

Нас ведь многое связывает, какая-то жалость должна быть или благодарность? А он с легкостью приговорил к казни, более того подстрекал к скорейшему выполнению заданию. Вот теперь действительно Гектор расставил все точки, больше нет запятых, многоточий. Поставил точку между нами. Я была нужна для поиска острова, а теперь диковинка сбежала и ее жизнь больше не имела смысла. К тому же, дочь Ежа следовало немедленно устранить.

Я не смогла его убить, даже когда ненавидела, даже когда моя жизнь и жизнь Артема зависела от здоровья Гектора. Рука не поднялась, дрогнула и опрокинула вино со смертельным ядом. И даже если бы передала бокал, думаю потом бы выбила из рук. Не позволила бы выпить отраву.

А Гектор поставил точку. Показал, кем являюсь для него.

Осталось немного потерпеть и завтра освобожусь. Завтра Артем обещал отвести в Питер.

***

Ранним утром Елена разбудила и накормила. После двенадцати часов велела уходить, к тому времени осаду должны снять и Анжела будет в садике. Карательница пожелала удачи, довольная, что смогла хоть немного помочь, а Артема окинула невольным взглядом и пренебрежительно что-то нечленораздельное выдала, не похожее на слова. Скорее мат.

Кости ломило от неудобной позы во время ночного сна на жестком ковре, тело озябло, но завтрак согревал внутренности. Я заставила себя съесть омлет, что было очень тяжело при условии, что я сидела на стуле Гектора, за ЕГО столом! В ЕГО ужасном, проклятом доме!

В свитере, джинсах, носках, черных сапогах до икр и в куртке с рюкзаком (рюкзак чудом сохранился после бегства от Игоря) ближе к обеду вышли на улицу и на мгновение ослепли от света снега. Передвигались аккуратно, не привлекая постороннего внимания, особенно соседей слева и справа. Если кто-нибудь выглянет в окно, нам несдобровать. Всю дорогу передвигались за ручку, как влюбленная пара, весело болтали. Люди встречались по дороге, Каратели – странно -- нет.

Перед уходом в Питер надо забрать девочек. Сделали небольшой крюк и завернули в ворота школы. Девочки не были пойманы, что подтвердила Елена, никого из шестерых Клеймённых Каратели вчера не убили и не забрали в Темный Дом.

На первом и втором этаже школы привычно темно и тихо, потому что Клеймённые обитали на третьем. Наверху легкие разговоры из кабинетов сопровождали наши гулкие шаги.

Артем по дороге зашел в мужской туалет, я не стала ждать, рукой махнула в ответ и продолжила путь по темному коридору. Голубые стены и свет из окна в конце коридора немного освещал путь. Дошла до света и повернула за угол, где учительский кабинет.

Дверь позади пронзительно скрипнула, как ржавая несмазанная калитка, жалобно проскулила, будто просила помощи. Наверное, Артем вышел из туалета. Не сбавляя шага, обернулась (чтобы увидеть Артема и удостовериться, что это он), но телом и в особенности ухом ударилась во что-то большое и твердое... В мужчину? Под ладонями мужская грудь, обтянутая курткой. Мои ладони и пальцы были пленены, крепко сжаты. Я медленно обернулась к застывшей скале, в которую на полном шагу врезалась. От прикосновений к нему внутренности замкнуло в один звенящий нерв, пронзило разрядом тока от кончиков волос до пальцев ног. А запах? Мужской запах затопил, пробрался в ноздри и осел на кончике языка, заставил глубоко вдохнуть его в себя.

Я отступила назад, восстанавливая желаемую дистанцию. А мои руки мужчина не отдал, держал крепко между нами. Я медленно сделала еще маленький шаг назад, еще, почти не дыша от водоворота эмоций, в котором захлебнулась рядом с Гектором. А Каратель массировал мои пальцы, потом позволил медленно вытащить их из плена.

- Ох! - его дыхание коснулось шеи и щеки. Смесь табака и горячего мужского дыхания. – Моя радость! Как же я рад тебя видеть! – его улыбка белозубая, яркая, но глаза мертвые. Гектор спрятал руки в карманы штанов и смотрел на меня, уходящую мелкими шажками назад. – Второй день жду тебя и дождался. Я услышал, как ты идешь по коридору. Подумать только - узнал звук твоих шагов и вышел встречать. Мое сердце билось в такт твоим шагам.

Я развернулась, приготовилась к бегу, уже перенесла вес тела на правую ногу, и в полноту легких закричала:

-- Артееееееем-м-м-м! – последнюю букву замычала в мужскую ладонь, закрывшую рот, нос и не дающую вдохнуть воздух. Вторая рука легла на ребра в районе солнечного сплетения. Моя грудь весом давила на его ладонь.

Пытаясь вдохнуть, старалась отодрать пальцы, покалывающие мои губы своим прикосновением.

Когда в горле начало резать от нехватки кислорода, вывернулась и цапнула Карателя за указательный палец и рванула вперед.

- Опять!? – взвыл позади Гектор, припоминая подобный укус в университете. Ухватил за рюкзак, потянул на себя, чтобы вернуть собачку назад. А я поспешно вытащила руки, позволяя снять мешавшую вещь с себя. Гектор остался с рюкзаком, а я побежала в обратную сторону с надеждой предупредить Артема. Среди тишины доносилось хриплое тяжелое мужское дыхание, что сопровождало бегство. Каратель дышал глубоко, но опасно, как хищник, который давал жертве выдохнуться, чтобы потом схватить.

- Ты все равно не уйдешь!!! И Твардовский тоже! – пропали смешинки и завлекающий, заманивающий тон.

Оглянулась, волосы на миг прикрыли лицо и не дали увидеть Гектора. А потом разглядела – стоял ровно, уверенно, и не двигался, будто мой побег его мало интересовал.

Я продолжила бег, но кто-то перехватил за талию, поднял над землей и это был не Гектор.

- Артем! – завопила. Завизжала, как сумасшедшая. Хотела, чтобы друг спасся!!! Хотя бы он!

Холод прислонился к виску. Падая в неизвестные заботливые руки, с облегчением подумала, что вот она - смерть. Во всяком случае безболезненная, но нет – это всего лишь электрический разряд в висок от излюбленного пистолета Карателей.

Глава 29

POV Диана

Пробуждение было тяжелым: едва подняла веки появилась темнота перед глазами, потом рябь – искаженные волны пространства, много-много неизвестных голосов, а затем стоны. Отчетливо различила женский плач, кому-то больно или страшно.

- Заткнись! – после раздраженного приказа мужчины послышался вскрик и настала требуемая тишина.

Я лежала лицом на грязном полу, в нос забиралась пыль, отчего возникло естественное желание чихнуть, но, почесав ладонью нос, успокоила требование организма. Кости не болели, по ощущениям, я цела и меня не пинали.

Лучше бы не просыпалась, потому что память оставила отголоски воспоминаний – Гектор и Артем! Где Артем и успел ли друг сбежать из туалета?

Проглотив скопленную горечь с вязкой слюной, из положения лицом в пол поднялась и присела. Поджала ноги под ягодицы и сфокусировала зрение на точке перед собой. Каратель. Еще один. Еще один. Сидели на диванах. Эти палачи повсюду в каждом углу и по периметру учительской, рядом со шкафом с журналами и учебными книгами. Перекрывали выход из помещения, раньше служившего убежищем для Клеймённых. На противоположном диване Каратель убрал капюшон с головы. Голова его наклонена вниз, ноги широко расставлены, локти на коленях, а в одной руке нож, пальцами второй поглаживал острое смертельное оружие. Почуяв внимание, мужчина вскинул голову и наши глаза встретились. Опасно схлестнулись, на что Каратель пальцем прикоснулся к своей нижней губе и что-то стер. А потом облизал. Похоже кровь.

Приглядевшись повнимательнее к мужчинам, заметила их немного побитый вид: разбитая губа, рассеченная бровь, у кого-то синяк под глазом.

По всей видимости, здесь была бойня, в процессе которой многие были ранены. Радостно, что наши принесли им хоть капельку неудобства.

- Еще одна проснулась…

Еще одна? Про меня.

На полу рядом женщины-Клеймённые, некоторые закованы в наручники, другие связаны белыми тонкими веревками (похожими на бельевые) по рукам и ногами. Но главное одно - Клейменные валялись в ногах Карателей.

Эли, Алины не обнаружила – возможно, подруги в соседних кабинетах. Рады не было, зато Катя, сидя возле окна рядом с батареями, поймала мой взгляд. Зацепилась за меня и показала глазами, чтобы я не смела паниковать.

- Эй! Эй! Что за переглядки!? – Каратель присел на корточки рядом с батареей и Катей, обхватил Клеймённую пальцами за лицо и сжал щеки. Заставил тетю приподнять голову вверх. – За попытку бегства, помним, следует смерть! А пока мы заканчиваем обход по школе. Начальство вернется и скажет, что с вами делать.

- От тебя смердит Карательскими генами! Не прикасайся! – и капли страха не притаилось в Кате. Я не чувствовала эмоцию страха от Клеймённых, но научилась понимать по телу, распознавать по взгляду, движениям ресниц, кто и когда боится. Тетя не боялась, в ней клокотал гнев.

Каратель, довольный открывшимся развлечением-сопротивлением пленной, засмеялся. Я со своего места видела его подрагивающие от веселья плечи и черную макушку.

– Точно! Вы же не любите наши прикосновения!

Каратель ослабил хватку на подбородке тети, но не встал с корточек. Не ушел. Наоборот – убрал белую прядь волос, выбившуюся из хвостика Кати. Зачесал заботливо ей за ухо. Пальцами наигранно-нежно нарисовал узоры на женской щеке и возле глаза. Опасно заигрывая с тетей, проверяя на прочность нити нервов. Оборвутся ли они или останутся целы?

Потом Каратель кончик указательного пальца прислонил к губам тети, та в ответ сжала плотно челюсть, чтобы не воткнул ей в рот свой грязный отросток от руки. Я почти осязала ее пылающий гнев в теле, каких же трудов ей стоило усмирить дикий норов!!! Но Катя послушно терпела. Мы живы пока не сопротивляемся.

-- Открой ротик и скажи ам-м-м! – насмешливо велел Каратель, а второй рукой сдавил по максимуму щеки тети. От жесткого давления ей пришлось расслабить челюсть и тут же грязный палец Карателя скользнул меж губ. И начал совершать поступательные, мерзкие движения туда-сюда, почти до конца погружаясь в рот. Забавное зрелище раззадорило общественный смех. Каратели весело комментировали процесс.

Тетя не сдержалась (и так надо отдать ей должное за терпение) укусила палец во рту, вероятно очень сильно, потому что Каратель поспешно вытащил его. Подорвался с корточек и начал болтать рукой вверх-вниз, остужая и прогоняя болезненное ощущение.

- Сука! – от пощечины тетя завалилась в бок и ударилась плечом об пол.

От звонкого удара я сама вздрогнула, дрожь прошла по полу, когда ее тело безвольно грохнулось.

- Поднимайся, тварь! – Каратель, закатав рукава по локти, взял тетю за горло свитера и потянул женское тело вместе с одеждой вверх, чтобы встала. Неуклюже поднялась. Тетя отбрыкивалась ногами и руками до мест, которых дотягивалась: до груди, до ног, плеч широкого Карателя. Только физическая сила могла подействовать на Карателя, наша энергия против них бесполезна, хотя…вот я могла подпалить одежду палачам, и они бы испугались огня на теле.

Решила оставить свой трюк-секрет на самый ужасный случай.

Каратель проигнорировал попытку Кати взбрыкнуть, и выкрики, и проклятия. Перехватил за талию и потащил за шкирку, как вещь, которой имел право распоряжаться.

- Гребанный Каратель! Отпусти! – тетя выбивалась, колотила мужчину, но он физически был больше и тете, видно, неприятно от грязных прикосновений. Каратель смеялся над глупыми попытками вырваться и шел. Шел медленно по полу с добычей.

- Иваныч, ты собрался ей вдуть?! Они же умирают от нас? Может не стоит пока начальник не пришел? Команды не было.

- Это наши военные трофеи. А что прикажешь с ними делать? Камеры Темного Дома переполнены! Куда их девать? Хоть полезны будут, не думаю, что начальник расстроится. Многие из нас были ранены, их мужики… - Каратель отвел взгляд от друга на Катю. – Их мужики нас ранили, теперь их женщинам стоит замаливать грехи.

Лишь сейчас я поняла, что в кабинете одни женщины-Клеймённые. И никто из них не реагировал, забились в самые уголки, подтянув ноги к груди. Жались друг к другу.

А Каратель с тетей продвигались медленно к выходу.

Тогда же раздался очередной громкий вопль:

- Нет! – от крика неизвестной Клеймённой я будто сама почувствовала удар. Женщина с руками, связанными веревкой, пыталась отбиваться.

Учительская медленно превращалась в беспорядочный хаос тел, криков, плача, скулежа. Какой-то ужас наяву, мужчины-Каратели требовали платы от женщин за боль, причиненную нашими мужчинами. Бойня, видимо, очень сильно навредила им, может быть многих потеряли, а теперь наполненные злобой и жаждой мщения отрывались на женщинах, рождающих будущих Клеймённых. Наша ненависть не кончится, она лишь с каждым днем все больше растет, как сорняк, глушит и мешает жить спокойно двум сторонам.

- Тетя! – Катю почти дотащили до двери, в тот же момент меня подхватили за шкирку, как животинку. А с дивана встал тот малый с опасным ножом и рассеченной губой. Я взвизгнула, но четыре руки заткнули. Облапали ноги, руки, бедра, зажали мое тело между двумя Карателями. От омерзения накатывала паника.

Не будут они нас трогать. Не будут. Не станут! Должна же быть элементарная жалость!

Пока одному насильнику наступила на ногу, тот взвыл от боли и отступил на секунду, но второй расстегнул молнию на куртке. Пока отбивалась от второго, первый скрутил и снял куртку.

- Диковинка, не рыпайся! Ты же не умрешь, в конце концов? Это у других женщин-Клеймённых последний секс в жизни. А ты-то постонать успеешь. Тебе понравится, не бойся…

Они меня знали. Знали! Каратели с острова. Знали, что терплю близость с Карателем.

- А может не стоит? – спросил кто-то неуверенно. Но тот с ножом руке поднял орудие по направлению к моим ребрам. Проткнул свитер на уровне солнечного сплетения, а острием повел вверх, разрезая ткань вплоть до горла.

- Стоит-стоит! Из-за нее убили наших парней. Гектор дал приказ - убить. Убьем, только сначала заплатит за свои грехи!

- Убери свои мерзкие руки, Каратель! – пнула промеж ног, потом по ребрам того с ножом, а сзади второй поднял над полом и повалил спиной на ближайший диван.

От разорванного свитера оголилась грудь, и я попыталась соединить куски ткани, прикрывая наготу.

Я, наверное, впервые была рада приходу Гектора. Тому, как раздраженно ударила ручкой дверь по стене, как посыпалась побелка на крашенной стене учительской. И тому сколько ярости было в расширенных глазах. Застывший Гектор оценил происходящее в учительской.

Каратели покорно отступили, отпрыгнули как от убийственного огня, притворяясь, что ничего не произошло.

- Да вы что!??? Совсем ебан888лись? - я вжалась в спинку дивана, держа разрезанные части свитера и скрывая обнаженную кожу от посторонних взглядов.

А Гектор в этот момент принялся карать своих же. Первых четверых, кто попался под руку. Я не смотрела, но слышала звонкий стук кулака о кости, удары голов, эхом раскатывающееся по полу. Каратель долго пинал-наказывал своих же работников.

Кошмар вскоре прекратился.

- Какой был приказ? Какой!? Ты - ничтожество? – спрашивал Гектор.

- Мммы вы….

- Мы-мы, вы-вы, - передразнил Гектор. – Был приказ: «Убить»! Убить! А не трахнуть!

После повторного, лично озвученного приказа «Убить» от лица самого же Гектора, я встала с дивана и отошла мелкими шажками назад. Куртку на полу не обнаружила, да и не сильно искала, слишком боялась привлечь общественное внимание, поэтому пришлось ткань свитера стянуть на груди. И в этом состоянии замереть в ожидании исполнения приговора.

После еще нескольких громких ударов и эха от упавших на пол тел прозвучали спокойные шаги, которые остановились передо мной.

- Что тебе надо? – выпалила, прежде чем Гектор начал разговор. Прежде чем увидела его лицо, покрытое бисеринками пота, и это невзирая на холодную погоду. Не знаю, где путешествовал Каратель, но волосы рядом со лбом и возле ушей превратились в мокрые нити, и дыхание не ровное, прерывающееся. Глаза блестели диким, нездоровым блеском. Смотрел волком, бешенным зверьем. И столько ненависти в его взгляде, столько пренебрежения, что его эмоции утопили и вызвали удушье.

- Где. Твой. Твар-дов-ский?! – по слогам, четко произнес вопрос, который интересовал сильнее всего. После его слов настала немедленная тишина в учительской и стоны замолкли, и шепот утих.

- Артем сбежал? – хоть и страшно, но стало радостно. Где-то внутри теплилась крохотная надежда, маленький лучик тепла еще согревал. Не у всех из нас плохо. И несмотря на свое бедствующее положение, я заулыбалась.

И Гектор ответно улыбнулся на мою эмоцию. Насильно потянул уголки губ в разные стороны.

- Рада за любовника? Ну ничего. Недолго тебе радоваться. У него есть гнездышко… можешь не отнекиваться, ваши уже поведали, но они не знают местоположение объекта. А ты…а ты…

Разговаривая со мной, Гектор склонил голову, чтобы хорошо понимала сказанные слова. Эмоции в его глазах прочесть не удавалось, лишь зябкая ненависть полыхала в середине зрачка. Расплавленный шоколад, вот на что, пожалуй, были похожи его глаза. На испорченный, потекший шоколад от каких-то эмоций внутри него. Гектор равнодушно говорил голосом, напоминающим отчет, рапорт начальнику:

- Ты была там с ним… Мне нужно знать его местоположение. Диана? - в дрожь бросило от произнесенного имени, а он спокоен. Спокойно разговаривал, как со служащим или с подчиненным, или обычным свидетелем уголовного дела. Я равнодушна к своему имени, но из его уст звучит как красиво спетая мелодия, пусть и состоящая из одного слова. – Скажи, где найти Твардовского?

Вежливо прозвучала просьба. Я бы не удивилась, если бы произнес волшебное слово «пожалуйста». Возможно я бы откликнулась, если бы это была не просьба сдать местоположение Артема.

- НЕ знаю, - упрямо сжала губы. Но отвечать, глядя на дознавателя не получалось, боялась, что собственные глаза приоткроют правду. – Можешь пытать, как ты любишь. Но я не скажу!

Упрямо смотрела на молнию на мужской куртке -- единственное блестящее яркое пятно в мрачном, грозном облике Карателя. Несколько секунд длилось молчание, пока Гектор обдумывал ответ и реакцию, а потом спокойный голос ответил:

- Видишь, Диана? - опять повторил имя. – Всё, как ты хотела! Помнишь? Просила не помогать тебе, просила относиться, как к Клеймённой. Теперь всё как положено, да, Диана? Клеймённая-Каратель? Я вновь выполнил твое желание.

И вновь горечь появилась во рту. Но прежде обожгла горло, а потом осела на эмали зубов и кончике языка. Всё это хотелось выплюнуть на Гектора, чтобы и ему стало горько от нашей близости.

- Да. Всё, как я просила! – упрямо подтвердила. – Можешь пытать! Или убить! Поступай, как пожелаешь…ооох.

Руку свело от того, насколько сильно мужские пальцы обхватили за плечо и потянули к себе. Каратель мечтал рассмотреть поближе изъяны уродливого Клеймённого. Пальцы неуклюже выпустили концы разорванного свитера, приоткрывая вид на грудь. Гектор брезгливо сморщился, поливая пренебрежением, показывая насколько отвратителен вид обнаженного тела.

- Попроси… - прошептал еле слышно. – Попроси сохранить тебе жизнь. Я выполню просьбу. Давай! – повысил голос и сильнее сжал руку. А мне показалось, что продавил кожу и добрался до кости. Жалобный стон рвался сквозь губы, но я его прятала внутри, не давала вырваться на волю и показать Гектору слабость.

Сохранить жизнь? А мне нужна она? Каратель всё равно не отпустит! Зачем мне жить в плену?

Я упрямо отворачивалась и, глядя в пол под наши ноги, стоящие на расстоянии десяти-двадцати сантиметров друг от друга, повторяла:

- Делай, как пожелаешь… Лишь бы оказаться подальше от тебя.

- Подальше от меня? – спросил каким-то необычным тоном, тихим. Губами посмаковал ответ, насколько он имел смысл и стоило ли прислушиваться.

- Пойдем-ка! – после короткого приказа Каратель отпустил плечо, но поймал мою ладонь и потянул за собой.

- Я…я…я не пойду!

Куда идти? Зачем? С Гектором на край света ни за чтобы не пошла. Рядом с ним всегда плохо, может не столько плохо, сколько больно. Сердце, как у старушки, болит и жалобно просит пощады.

Хватило сил вырвать ладонь и спрятать за спину, а второй рукой вновь свела разорванные концы свитера.

Гектор оскалился и зарычал. Он часто, когда злился, произносил громко: «р-р-р-р-р!» как взбешенный, готовый к атаке зверь. Одним рывком, перехватив за талию, закинул себе на плечо орущий объект. Это уже настолько обыденная поза кверху попой, что крови, хлынувшей к голове не удивилась и не почувствовала дискомфорта.

- Пусти! Пусти! – привычно застучала по каменным плечам, которые бей, не бей, а толку ноль. Вроде била то ладонями, то кулаками, а мужчина даже не дергался, будто ласкала или одобрительно похлопывала на продолжение.

Держал двумя руками за ягодицы, потому что, перестав колотить скалу, я попыталась сползти с его плеча вниз по груди. Эту дорожку – попытку высвободиться Гектор постоянно блокировал и подкидывал обратно на плечо.

Жалобный писк и копошение насекомого в моем лице его не беспокоило.

Пока я ругалась ему на ухо, он отдавал приказы:

- Всех Клеймённых отправить в Темный дом! И свои ширинки нехрен расстегивать!

В Темный дом? Я прекратила колотить кулаками, обернулась через плечо Гектора в учительское помещение, где на полу расположились Клеймённые, а рядом Каратели, крайне озлобленные и возбужденные кровавой бойней. Возле окна тетя придерживала одежду или защищалась от нападок. Рядом с подоконником замер Каратель, который начал отвратительное, грязное шоу похоти, т.е который приставал к тете, а сейчас ощущение, что ждал ухода Гектора. Предвкушал продолжение пира.

- Тетя! … - а потом закричала Гектору. - Я не пойду с тобой! Я хочу с тетей! – повторила. Но мой приказ разбился под звуки открываемой двери, через которую меня вынес Каратель. В последний момент я двумя руками зацепилась за то, что первое попалось. За дверь.

Пусть дверь вырвет с корнем! Или мои руки!

Гектор приостановил передвижение по коридору, обхватил поплотнее мои ноги, точнее ягодицы и рванул, так что мои пальцы поранил о неровную ручку двери и плечо едва не вывихнул из сустава. Я подула на покрасневшие пальцы, прогоняя режущее ощущение, пока Гектор тащил по пустому коридору в направлении выхода.

На улице оказалось прохладно, ветер жесткими порывами холодил полуоткрытую грудь, поэтому я перестала драться. Закрыла концами свитера наготу, чтобы не заморозиться.

После ворот школы мы вышли налево. 

- Куда несешь? – от колючего морозца начало потрясывать.

- Сюрприз! – после длительного молчания или борьбы с самим собой Гектор снисходительно процедил ответ.

В следующем дворе меня, наконец, вернули в исходное положение. В голове перестала стучать кровь. Полегчало, едва почувствовала твердую землю под подошвами сапог. Во дворе возле одного из подъездов притаилась машина Гектора.

- Залазь!

Открыв дверцу пассажирского сидения, рукой указал в салон, куда мне следовало забраться и заткнуться. Я скромно залезла и посмотрела в лобовое стекло. Гектор хлопнул дверью и начал обходить машину.

Я не люблю сдаваться, поэтому уже продумывала, возможно, глупый и обреченный на поражение, но очередной план бегства. Я могу сдаться лишь в том случае, если в плену Гектора есть хоть какой-то плюс для моего здоровья или здоровья Артема. В этот раз даже смерть лучше плена.

Пока Гектор обходил машину, аккуратно нажала на рычажок сбоку, приоткрыв дверцу автомобиля. Оставила капельку приоткрытой. Дверь вроде закрыта, но не до конца, поэтому, когда начнем движение она автоматически не заблокируется. И ее можно будет открыть изнутри, без помощи водителя. Но также огромная проблема звучит примерно так: на панели автомобиля возле водителя могло загореться предупреждение об открытой двери.

Одним словом – мой план провален. Либо Гектор шкуру сдерет, либо я самостоятельно покалечусь.

Едва Гектор удобно устроился за водительским местом, включил зажигание, то на электронной панели действительно загорелся красный значок с предупреждением.

- Куда меня везешь? – решила отвлечь внимание, чтобы не заметил подставы с открытой дверью.

- Куда надо. Побудешь там, пока не найду Твардовского! – Гектор посматривал то по бокам, то назад, удостоверяясь в отсутствии машин. Выезжал задним ходом из двора на центральную дорогу.

А я строила из себя очень общительную девочку:

- Он не дурак и не пойдет за мной!

- Какой хороший возлюбленный! - Гектор вырулил на центральную дорогу, руку теперь спокойно положил на спинку моего кресла и прошептал на ушко с радостью или мстительной злобой. -- Сразу видно, кого он больше ценит. Себя или тебя?

- Он любит меня, но он не дебил и не самоубийца.

- Ну да, конечно! - Гектор укоризненно покачал головой из стороны в сторону. Изображая, как это делали бабушки-соседки, когда им что-то не нравилось. Этакое неодобрение. Одну руку отсоединил от руля и положил на мое колено, сжал и повел вверх по бедру. Я взбрыкнула, ногой встряхнула с целью прогнать мерзкую клешню, но тщетно, рука намертво приклеилась к джинсам и лапала ногу.

– А он не боится, что я возьму тебя? Или он не против поделиться тобой? – Я заерзала на сидении, стараясь убрать с бедра и мерзкие пальцы, и ладонь, которая забиралась по ногам. – А ты рассказывала ему о нас? Как мы, например, знатно трахались? Или врешь ему?

Под наблюдением зоркого Гектора я чувствовала себя неуютно: не в своем теле и не в том месте. И мне определенно не хотелось говорить об Артеме с Гектором.

А что рассказывать Артему? О сексе с Гектором? Больше между нами ничего нет. Пустота.

- Понятно, - хмыкнул и отвернулся к лобовому стеклу. – Откровенное блядство. Спим с одним, любим другого. Это очень мило. Поздравляю – ты типичная баба, а я - идиот.

Взяв его за руку, которую он видимо, просто забыл на моей ноге, отбросила конечность в сторону. Подальше от своего тела:

- Убери руки. Я не хотела с тобой спать. Ты вынуждал.

Дорога оказалась свободна, скорость автомобиль набрал приличную, а разговор был благополучно завершен после моей фразы. Гектор разглядывал сквозь тонкое стекло улицу и был занят вождением, поэтому воспользовавшись моментом, раскрыла дверцу. На секунду задохнулась от мелькавшей стрелой дороги, но выпрыгнула. Святая земля, я сиганула в открытую дверцу. Приземлилась боком и долго катилась по дороге (благо машин за нами не было) сдирая об асфальт кожу на коленях и локтях. Джинсы порвала в нескольких местах.

С трудом остановила собственное вращение по дороге и привела голову в порядок. Она непрестанно кружилась и первые несколько секунд пошатывало от вертушки.

Раздался пронзительный визг шин, когда машина Гектора экстренно, ускоренно затормозил. От этого звука зубы нервно кольнуло.

Потом донесся страшный выкрик Гектора с угрозой убить, а я побежала, так что сердце грозило вырваться из горла. Он убьет! Убьет! Понимала это, если догонит. Может ударит? Может еще что? До того страшно было, что ноги стали не послушными, деревянными и плохо сгибались во время бега. Одной рукой придерживала свитер и бежала по дорожке во дворе дома, надеясь на чудо. На какую-нибудь удачу. Может удастся в подъезд сбежать. А дальше? А дальше? Может, чердак окажется там и оттуда прыгну?

Сзади не слышно погони, нет выкриков, угроз, злобного пыхтения, тяжелых шагов или хриплого дыхания. Будто Гектора нет, он остался возле машины. Оставил в покое, а я боялась узнать правду и посмотреть назад.

Завернула за угол здания и попала в темный тоннель между двумя домами, близко стоящими друг к другу.

Слышала лишь свои одиночные шаги – топот, а через секунду две руки поймали, одна ладонь прикрыла мой испуганный вопль, а вторая прижала к мужскому телу, придавила живот, не дала нормально вдохнуть.

А потом я вновь оказалась кверху ногами на его плече.

- Пусти меня! Пусти меня! – коленями стучала по его груди и с двух локтей била ему в позвоночник. Надеясь, что перебью позвонки.

- Заткнись, идиотка! – на ухо крикнул, а его слова эхом повторили стены тоннеля.

- Нет! Нет! Не хочу! – двумя ладонями начала бить его по плечам и лопаткам. – Я хочу в Темный дом! Я не хочу находиться с тобой в одном месте. Лучше сгнить в ваших казематах!

- Заткнись, дура! – прикрикнул он в сотый раз. – Или швырну на улицу и будешь удовлетворять всех без разбору. Поверь, прежде чем попадешь в Темный Дом, тебя каждый второй Каратель испробует, диковинка! – протянул издевательски.

Я замолчала и расслабилась, позволяя себя сбросить мешком на задние сидения автомобиля. Бочком улеглась, две ладони подставила под голову и спокойно лежала. А Гектор взял мои ноги, соединил стопы и скрепил наручниками, заковал в кандалы. Вытащил мои руки и начал закреплять на запястьях два ободка. Я покорно ждала, пока закончит процедуру пленения.

Спустя некоторое время машина плавно затормозила, а надзиратель открыл заднюю дверцу. Освободил мои ноги от сковывающих наручников, но руки оставил плененными. Накинул на плечи свою куртку.

Гектор встал возле забора, прислоняя ладонь к сенсору на входной двери, а я узнала место. Этот двор и забор. Его дом, откуда сегодня выбегали с Артемом.

Внутри разулись. Смешная штука жизнь, крутится по одной спирали, возвращает в те места, которые уже посещала.

- Гектор? – в коридор вышла Елена. – А кто это…ох…боже мой, это же Ди…

- Ты ничего не видела. Лена, мне на некоторое время понадобится этот дом!

Гектор сам снял с меня куртку, потому что я послушный робот не двигалась, держала руки в наручниках перед собой. Снял с меня сапоги, пренебрежительно оглядел мой наряд, короткие не по размеру джинсы, одолженные из чужого гардероба, мокрые и теперь разорванные на коленях. Изуродованный ножом свитер на груди.

- Пойдем! – приказал, начав движение по коридору. А мне оставалось, потупив взор в пол, прячась от сожалеющего взгляда Лены, идти за спиной надзирателя.

Не думала, что окажусь в его комнате с Ним. Каратель закрыл плотно шторы, потому что стекла во всю стену и позволяли видеть происходящее в комнате. Поманил пальцами, я молча подошла в самый конец к окнам, где слева ответвление от комнаты и где пряталась кровать.

Отсоединил одну мою руку и пустым ободком наручника прицепил к металлической жерди- палке в изголовье круглой кровати. Я привязана к кровати.

Затем взял мою левую руку, нажал на кнопочку на кольце наручника и вытянул цепь, давая больше свободы. И с отсутствующим выражением на лице, будто находился на обычной миссии, задании, пленил особо опасногопреступника, отступил назад от кровати. Подальше от меня.

Я лениво пошевелила рукой. Цепь забренчала по металлической жерди, напоминая заунывную песню узника. Я в самом углу! В конуре! На привязи!

- Будешь сидеть здесь, пока Твардовский не прибудет. Рано или поздно явится спасать любимую принцессу от злого дракона. И здесь-то я ухвачу его за яйца. Бля, первыми отрежу ему член с яйцами! – такая садистская улыбка расцвела на хмуром лице. Его задание, его работа доставляли ему искреннее удовольствие. - А тебе напоминаю, если захочешь привлечь внимание кого-нибудь с улицы или сбежать, стекла… - Гектор приблизился к окну, отогнул шторку и постучал пальцами по вертикальной прозрачной поверхности. – Стекла бронированные. Дверь! – указал на выход, который для меня скрыт стеной. – Дверь будет закрыта на ключ. Дом поставлю под сигнализацию. Но если вдруг тебе удастся сбежать, ты не представляешь, что с тобой сделают Каратели! Девочка, ты - диковинка, которую после меня желает попробовать каждый второй. Это, как деликатес, может и гадкий на вкус, но попробовать хотят все!

Последняя фраза вновь была озвучена, чтобы унизить. Пусть. Мне не обидно.

- Я рада, что я гадкая на вкус. По крайней мере, подобные тебе не получат удовольствия от насилия! – Понимала, что вряд ли обижу, слишком толстокож, бронирован для пустяковых обид. Но может хоть чувство его мужского достоинства удастся унизить, потоптать, как он - мое достоинство и самоуважение. Пусть думает, что вся близость с ним ассоциировалась с моральным, да и физическим насилием. И что не получала удовольствия.

Отвернулась к стене. Спиной к Карателю. Несколько секунд физически ощущала разгневанный взгляд на плечах, который давил, вынуждал прогнуться. Но я стояла, не двигаясь, с расправленными плечами до тех пор, пока не послышались шаги по комнате и долгожданный стук захлопываемой двери.

Глава 30

POV Диана

Гектор оставил включенным свет в комнате. Теперь я одна, не знающая, что делать дальше. Можно попытаться сбежать, но цепь не позволяла далеко отойти. Растягивалась примерно на два метра: на кровать, до тумбочки, до стены и окна. Отогнув плотную ткань штор проверила стекло, постучала по нему, желая понять -- действительно оно бронированное, или Каратель запугал, чтобы не посмела разбить? Я плохо разбиралась в прочности предметов. По стуку стекло показалось твердым.

 Вид из окна открывался на снег, падающий крупными хлопьями, на дорогу и на кирпичную стену-забор.

От нечего делать, стоя, как зверушка, привязанная к изголовью, решила изучить свои апартаменты на предмет полезных вещей. Мало ли: оставил, например, нож?  Любопытным носом залезла первым делом в тумбочку, сверху на ней настольная лампа, подключенная к розетке.  В ящиках оказались в основном документы: диплом, свидетельствующий об окончании лицея семь лет назад; сертификат об окончании учебного заявления на должность Карателя и тоже семь лет назад. Причем сертификат красного цвета, а внутри одни пятерки. Кто бы сомневался, ген убийцы активно циркулирует в его крови и мешает Клеймённым жить. Потом два года странной тишины, будто Гектор пропал с радаров, затерялся, что-то решал для себя в то время. В двадцать поступил в университет, тот, в котором встретились спустя пять лет. Насколько понимаю, сейчас он не учится (работа университетов и школ временно приостановлена) и не известно, закончит когда-нибудь университет или нет? Да и не время для учебы.

В следующем ящике -- ключи и, что удивительно, женские сережки-висюльки? И, конечно, презервативы и в аккуратных коробочках по несколько штук, и одиночные черные квадратики со вкусом банана. Он женщинам по ночам дает кушать презервативы с бананом??? На этом осмотр закончила и с громким раздраженным стуком захлопнула ящик.

Похотливая скотина!

Взяла пульт с тумбочки и включила телевизор, висевший под потолком почти во всю стену. На белое покрывало на кровати лечь не решилась, потому что я в грязной и рваной одежде. Осмелилась сесть только на ковер рядом с кроватью, оттуда по диагонали наблюдала за экраном телевизора. Внимание привлекли новости по одному из центральных каналов Приама. Я не смотрела новости округа, да и в целом по миру уже, наверное, месяц. У Артема в квартире телевидение не оплачено, так что мне впервые представилась возможность посмотреть новости.

Девять часов вечера, а влиятельные персоны человеческого мира заняли места за столом переговоров, которые происходили в доме Наместника. Пресса со всех каналов стояла позади овального, широкого стола и транслировала видео на весь человеческий мир, за исключением Питера, потому что отец отключил сеть-связь с другими округами, создав свой маленький мир, отдельный от человеческого.

За столом двадцать личностей, известных миру, включая Наместника, Ольгердовича и замов Начальника Карателей по округам (за исключением отца и Гектора). Мужчины говорили на повышенных тонах, обсуждали сложившуюся политическую ситуацию. Оправдывались перед народом, нагоняя всю ответственность на Карателей, которые считались защитниками человеческого мира. А те подставили народ, позволили Клейменным урвать целый округ. Более того на днях в Приаме (нам показали видеоролик) на центральной площади, напротив сожженного здания Карателей люди устроили небольшой митинг, требуя от властей (в лице Гектора) немедленно заняться очищением округа от Клеймённых, нечего держать их в клетках Темного дома, давно пора всех сжечь.

После видеоролика Ольгердович начал громко оправдываться:

- В двух округах почти восстановлена привычная жизнь для людского населения. Школы, насколько мы проинформированы, и высшие учебные заведения возобновили работу. Заводы полностью восстановлены, большинство очагов восстания Клеймённых удалось погасить. И лишь в Приаме насколько известно господствует пока что разгул. В данный момент мы не можем в полной мере обеспечить безопасность людей именно там, но стараемся восстановить свою власть!

Скрипнула входная дверь, впуская Гектора в свою комнату. Каратель выглядел необычно, весь светлый: белая футболка с надписью футбольной команды Приама, шорты по колено. И только мокрые волосы в завитках после душа были черные. Гектор остановился в центре комнаты и смотрел на телевизор, где Ольгердович продолжал высказываться:

- Народ Приама боится выйти на улицы, пока двое самых разыскиваемых беглых Клеймённых шастают по подворотням!

Вновь наши с Артемом две фотографии. Я понемногу начинала ненавидеть свое равнодушное лицо с паспорта Дианы Абрамовой.

Гектор спрятал руки в карманах шорт, слушая начальника:

- Разумеется, наши заместители начальника по округам бросили все силы на поимку беглых И… Я уверен в ближайшие недели мы будем наблюдать торжественную казнь Клеймённых, разрушивших привычный уклад жизни мирного населения. И это будет, как напоминание «ИМ»! – Каратель выставил указательный палец вверх в потолок, на что вспышки камер на секунду ослепили его гордый, уверенный лик, а потом вдохновленно продолжил речь перед невидимой многотысячной аудиторией. – Это будет напоминанием Клеймённым, что их власть прошла. Люди больше не боятся Клеймённых!

Гектор вдруг заговорил:

- Выключи этого клоуна. Он умеет только трындеть на толпу, а остальным приходится разгребать дерьмо после его громких фразочек!

Я послушно выключила телевизор и встала с пола. Глядя, как Гектор медленно приблизился к кровати, подхватила лампу с тумбочки и закинула грозное, но красивое орудие себе на плечо. Приготовилась к удару.

- Прикоснешься ко мне и я разобью тебе голову вот этим!

Гектор надменно приподнял одну бровь и скучающе ответил:

- Угомонись, ты не настолько неотразима. Я, так и быть, попридержу член в штанах! И поставь лампу моей матери на место!

- Удивительно! У тебя есть что-то святое в жизни? Неужели ты любишь маму?

После озвученного вопроса возникло стойкое ощущение-подсказка, что я ляпнула какую-то гадость, потому что Гектор не парировал ехидные фразы, промолчал.

– Она умерла?

-- Давай не будем плакать.... Мыться идешь? – выразительно взглянул на мои порванные на коленях джинсы, на открытую грудь, скрытую позорным, застиранным лифчиком.

Я без лишних раздумий кивнула на приглашение и аккуратно поставила лампу на тумбочку. Но держала ее в поле зрения, готовая вновь вооружиться в нужный момент, пока Гектор обходил кровать и снимал наручники. С удовольствием протерла место на руке, где сталь терлась о запястье.

А после освобождения побежала в душ, прикрываясь тканью на груди.

В ванной комнате постирала нижнее белье и повесила сушиться на змеевик, а чистой одежды не оказалось. В грязные вещи не полезла бы, уж лучше голой. Обернувшись салатовым полотенцем, на носочках преодолела пустующий коридор. Отдаленно тихо хихикал девчачий голосок, а женский, взрослый рассказывал сказку перед сном.

У себя в комнате (у Гектора?) задумалась что же все-таки надеть? На кровати обнаружила ночнушку и скептически оценила: на груди кружевной прозрачный материал будет просвечивать соски; подол шелковый; по середине юбки разрез, за два конца ее можно распахнуть в разные стороны и все необходимые передние части женского тела будут представлены для использования. Для Лены ночнушка может быть по колено, а мне по длине не прикроет стратегически-важные места.

Я это позорище не надену, это больше подходит для Розочки. А я в плену у Карателя! И на цепи!

 Поэтому проигнорировав ночнушку, открыла зеркальный, огромный шкаф при входе, где лежала мужская одежда. Вещи Гектора подходили по длине. На одной из полок обнаружила стопку аккуратно лежащих футболок. Самая первая подойдет.

Быстро скинула полотенце на пол, потянулась за футболкой.

Громыхнула дверь. Громкие шаги по полу, прозвучали, как молотки по голове, в ушах зазвенело от напряжения. А я сжала первую попавшуюся футболку с такой силы, что попробуй хоть десять человек вырвать, не получилось бы. 

За считанные секунды раскрыла белую футболку. Развернулась вокруг оси на сто восемьдесят градусов, а одеждой заслонила свой голый вид спереди.

Гектор в проходе комнаты. Стоит и молчит. Молчит и молчит и только черные репейники глаз прочно воткнулись, крючками зацепили мой взгляд и не отпускали. Опять протянули странную нить между нами и затягивали в черный водоворот темных зрачков.

И весь стыд из человеческого мира сейчас раскрасил, а потом обжег мое тело. От неловкой сцены должно быть покраснели даже пальцы на ногах. Гектор наигранно или действительно скучающе приподнял левую бровь, а потом посмотрел мне за левое плечо.

А что там? Я -- деревянная кукла, крайне неуклюже прижимая спасительную ткань футболки одной рукой к груди, другой к животу, обернулась. А там в отражении зеркала увидела вторую себя: обнаженную спину с костлявыми лопатками, ямочки в районе поясницы и округлая линия ягодиц.

- Отвернись!!! – взвизгнула, разворачиваясь к нежданному гостю, который не спешил замять неловкую сцену и прекратить меня изводить беспрерывным ошеломляюще-внимательным взглядом. А после моего крика и вовсе (будто я мешала ему жить, досадная заноза в жизни, и он устал от меня) глубоко и досадно выдохнул, закатил глаза к люстре над головой. Небрежно развернулся, скучающе придерживая руки в карманах шорт. И столько скуки было в его позе и взгляде... Весь вид Карателя вопил, что будь я последней женщиной на земле, он не прикоснется. Или даже, если станцую стриптиз на стуле Каратель не дрогнет, а лишь позевает над убогим зрелищем.

Дрожащими пальцами попыталась этот проклятый, непослушный материал поскорее расправить и надеть. Быстро просунула футболку через голову.

- Всё? – раздраженно задал вопрос Гектор деревянной двери перед своим носом. Та не отвечала, я за нее ответила:

- Ддд-да!

Гордо выпрямилась. А у Гектора плечи как мои, наверное, десять и поэтому вырез футболки сполз почти до локтя одной руки, обнажив линию ключиц и плечо. Проклятье! Я будто его соблазняла!

Поспешно вернула плечико футболки на место, скрывая излишнюю наготу. Повторно расправила плечи, окинула мужчину, как мне показалось гордо и с достоинством уверенным взглядом. Правда слегка с красным лицом.

Тогда же почувствовала, как футболка скользнула с плеч и задержалась в последний момент на груди. На сосках.

Я бы с удовольствием провалилась сквозь пол комнаты и фундамент дома в землю, а там уже закопалась с головой. 

Я больше не двигалась, не моргала, боялась сделать неловкое движение и тогда ткань упадет с груди. Смотрела на Гектора в проходе, который по неизвестной причине тоже замер в одной позе. И лишь взгляд любопытно прикасался к оголенным плечам и груди приоткрытой широким вырезом. А футболка белая, а я без белья и не представляла, видны очертания тела или ткань достаточно плотная?

Воздух в комнате между нами насквозь пропитался бензином или неизвестными заряженными частицами. Чиркнешь спичкой и громко взорвется комната, сгорит мебель и нас сожжет до черных угольков.

- Еда. Пошли есть! – приказал пленитель.

Куда же идти в полуголом виде?

- Нет! – воскликнула чересчур громко, отчего наваждение схлынуло. Ресницы Гектора несколько раз опустились-поднялись, словно прогоняли пелену со зрачка. Прочь мутное пятно.

- Что значит «нет»? – его голос погрубел. – В комнату принести? Мы должны поблагодарить Ленку...

- Я не хочу есть. Не надо сюда приносить, - поспешила ответить, лениво убирая мокрые пряди волос с плеч. Вода стекала по обнаженной коже, от этого становилось прохладно.

- Бойкот? – губы, сжатые в одну полоску, подсказали, что Гектор сильно зол. 

- Я..я…эээ…нет! -- не знала, как правильнее ответить. Не бойкот, но лучше мне побыстрее умереть или сбежать, чтобы никому не причинять неудобств. Не будет меня и Артем будет в безопасности.

- Великолепно! – Гектор скривился, в жестах вновь проявилась резкость, будто его ударило внутри током. – Бойкот, так бойкот. Как пожелаешь, - согнулся и низко поклонился. – Можешь здесь сдохнуть вместе со своей гордостью! Иди к кровати!

Пристегнул к металлическому пруту и вышел, предварительно громко стукнув дверью. А эхо и грохот еще долго повторялись в стенах дома. Мог ведь Анжелу разбудить?

Гектор, как сказал, так и выполнил обещание. Ночью спала мало и урывками, слышала, как с утра кто-то вышел из дома, наверное, Гектор. Никто не зашел, не дал умыться, переодеться, попить или поесть.

К обеду я захотела в туалет, до слез. На ресницах то и дело появлялись капельки слез, а я не позволяла себе заплакать. А потом жажда поразила, до трясучки в руках хотелось пить. Готова была убить ради капли свежей, прохладной воды, чтобы смочить пересохшее горло. В общей сложности сутки, а может и больше держалась без воды. Голова кружилась, язык от бессилия еле ворочался во рту. В поисках завалявшейся бутылки с водой вновь облазила тумбочки, окна и шторы, под кроватью рыскала дрожащими пальцами. 

Обезумела и одурела от мысли, что я просто высохну от жажды. Она сожрет, иссушит за день. Как одичавшая пыталась вырвать наручник. Разорвать цепь голыми руками, разогнуть, обо что-нибудь разбить. Я, пойманная в ловушку, кричала до хрипоты в голосе о помощи. Сначала просила Лену, но той не оказалось дома. Потом молила Гектора, чтобы пришел и спас.

Сил на борьбу не было. Дом тих к жалким мольбам. Никто не слышал просьб и всем плевать на меня. Сдохну я тут или нет.

Легла на кровать, прижала ноги к груди и зарыдала, заглушая истерику подушкой. Чтобы стены дома не слышали, как я вою на судьбу. 

После обеда потребности сходить в туалет не осталось, только живот постоянно болел, его будто резали.

Через вой выплескивала свое эмоциональное напряжение уже многих дней. А потом голова заболела от рыданий и слезы закончились. Плач прекратила, но начала громко не послушным пересохшим языком отсчитывать секунды. Может умру и, наконец, все закончится? Завершится мой каменистый уродливый жизненный путь.

Глава 31

POV Диана

Начало темнеть. Конец января, значит больше четырех. Ощущение, что из организма выкачали всю жидкость, от этого было лень даже пошевелить рукой. Та кривой неподвижной веткой валялась на кровати и подсвечивалась на фоне остальной непроглядной тьмы комнаты. Я, как бестелесный дух из мифов, белая, почти прозрачная.

Шторы можно отодвинуть, но там лишь кирпичный забор. Никто не увидит, не придет на помощь. Со стороны забора время от времени гавкало не человеческое животное и, кажется, что это ревел, по меньшей мере, дикий медведь и пугал жителей.

Вскоре у меня начались галлюцинации, потому что послышался скрип входной двери. Это галлюцинации? Кто придет? И зачем? Это Гектор выполнял угрозу - решил запытать до смерти, пока вероятно не рассекречу возможное место нахождения Артема. Лучше бы сразу убил, не мучил. Он настолько безжалостен, что нет даже капли сочувствия?

Знакомые шаги вдоль коридора, плавно переходящие в бег.

Это точно галлюцинации, мне мерещилось. Бред воспаленного сознания, измученного жаждой и нехваткой энергии в организме.

 То, о чем мечтала - чтобы кто-то спас, вызволил из ада, из наручников осуществлялось в мыслях.

Поворот ключа в двери заставил поднапрячься и подняться на локте, отчего живот согнулся, а я едва опять не заплакала от ощущения стрельбы по нервным окончаниям.

Когда включился свет при входе и озарил комнату, первым делом заморгала от неприятной рези в глазах. Раздраженные веки щипало и кололо маленькими иголками. Я не спеша поднялась и обошла кровать, максимально натянув цепь на запястье. Напротив Карателя, стоявшего по-прежнему у двери. Он в теплой, расстегнутой куртке держался за ручку двери и не входил в комнату. А лицо – безразличная маска, высеченная из гранита, рубленная и холодная.

 А мне хотелось ударить по лицу, стереть эту маску. Я…я…здесь подыхала, а его совсем не заботило мое состояние. Каратель пришел оценить плоды пыток? В этом состоянии я была готова разорвать Гектора на мелкие жалкие клочки. Впервые мне настолько захотелось кого-то убить, что подойди мужчина поближе, расцарапала бы ногтями ему лицо. Это желание полыхало внутри, дрожало на кончиках пальцев, которые я сжала в кулаки и смотрела вперед на равнодушного и спокойного Гектора. 

- У тебя глаза горят. В прямом смысле! – спокойно начал разговор о насущном. Будто ничего не произошло. А я не знала, что сказать, ногтями вспарывала ладони, причиняя себе боль, чтобы охладить огонь во мне. Энергия сейчас буйствовала и просилась наружу. Я рисковала сжечь комнату Гектора вместе с собой и с ним.

– Даже Клеймённые перед самосожжением говорят последнее слово! Ммм…да…понял. Неуместная шутка!

Вошел внутрь комнаты и прикрыл тихонько дверь. Словно тянул время. Сделал пробный шаг ближе к центру комнаты, остановился, проверяя реакцию на действия. Я не сдвинулась с места, разжала занемевшие пальцы и принялась расчесывать ногтями правую руку с татуировкой. Используя давно забытый способ успокоения.

А Гектор сделал еще несколько шагов. Еще ближе. Еще. Остановился на расстоянии вытянутой руки и пытался что-то понять. Как будто я неразгаданный ребус, или головоломка, над которой бился многие месяцы.

- Это просто какая-то чертова череда неудач! – поза расслабленная и ощущение, что его не очень заботит мое состояние. Еще бы! Это не он, как пес, сидит на цепи и не может сходить в туалет.

 – Я ушел ночью на работу. Ленка с утра всегда дома, и на обед приходит. Кто ж сука знал, что ей приспичит уйти к подружке и оставить нас «двоих»?! Понимаю, сам затупил. Позвонил ей только после обеда и узнал, что ты одна…  А еще эта чертова Людка! – махнул рукой в стену комнаты, будто увидел там облик девушки. – Её видишь ли не устраивает Андрей в качестве телохранителя, я, сука, должен стеречь ее, пока ей делают сраный педикюр и рисуют малинку на ногтях!

- Люда? – переспросила единственное слово. Это имя забарабанило в ушах и оглушило на секунду. Возможно я ослышалась, эта та, что на мое добро ответила ножом в спину? Эта та, которая влюблена в Гектора?!

 – Пока я здесь… -- начала очень спокойным выдержанным тоном. Показала указательным пальцем на кровать. А потом взяла свою цепь и послала ее волной, отчего звенья оглушительно ударили по металлическим жердям. И на всю комнату послышалась моя песня гнева, отчаяния и боли Клеймённой, сидящей на цепи без права сделать глоток воды.

Вновь повторила удар по жерди. 

– Пока я здесь сижу на цепи, как зверушка, ты ходишь с Людой на педикюр?!

- Это работа! 

- Работа??? Отцепи меня! – задребезжала цепью по кровати, чтобы создать дикий шум и грохот, как и внутри меня. Эти барабаны не прекращали громыхать во мне с упоминанием имени Люда.

И пока Гектор освобождал из оков я молчала, боялась, что меня просто разорвет от душивших эмоций. Прогоняла слезы, часто-часто открывая, закрывая веки, смотрела, как освобождают мою руку, натертую от постоянного контакта с неровными краями металла.

- Ты плакала? – мое лицо было пленено двумя большими ладонями и приподнято вверх.  Гектор опасно наклонился, заставляя смотреть на него. Пристально, как под увеличительным стеклом, рассматривал мои глаза, должно быть покрасневшие от слез, да и сейчас на зрачок постоянно наплывала пелена и Гектор расплывался от этого. Если разревусь, не прощу себе. – У тебя соленые дорожки на щеках.

Большими пальцами начал гладить, стирать дорожки с моих щек. А я от удивления больше не чувствовала гнева, огонь спокойно затих от успокаивающего действия.

- Я вроде бы девушка и у меня тоже есть чувства.

- Странно, - его дыхание поцеловало возле левого глаза, а потом губы прихватили ресницы, слизали, попробовали следы слез. – Тебя трудно вывести на простую улыбку, а тут плачешь. Я думал, ты не способна на подобные эмоции.

Наивный, я просто обычно плачу в уголке, чтобы никто не видел. И не заметил моей слабости.

Гектор забалтывал, чтобы отвлечь от переживаний. Ноги тяжелые, не держали, поэтому ладонями оперлась о мощную грудь. Сжала куртку, боялась Гектор исчезнет, и я вновь окажусь одна против соперников: темноты и кровати с наручниками. Гектор - мираж, галлюцинация. Сейчас испарится, исчезнет! А я вновь буду одна.

Прикрыла веки, погружаясь в ощущения: язык, слизывающий капельки слез с ресниц; поцелуй на виске; новые поцелуи на щеке. Всё ниже и ниже. Сердце в груди громко отсчитывало сколько еще поцелуев до губ. Поцелуй – удар в грудь. Вновь поцелуй – вновь удар моего сердца. А между поцелуями сердце не билось, в предвкушении замирало, озадаченное вопросом: «Приведет ли дорожка слез к губам?»

Но поцелуи медлили и невинно повторяли путь слез, стирали воспоминания о часах, проведенных в паническом страхе и истерике.  

Я очень хотела почувствовать его дыхание, попробовать на вкус, забрать себе, мне мало своего, надо было и его забрать. Губы рефлекторно раскрыла, а их закололо от нетерпения. Плавала в темноте с закрытыми глазами и нервно дышала, чувствуя, долгожданное приближение поцелуев.  

Когда его губы прикусили, захватили мою верхнюю, я не сдержала хриплого, тяжелого дыхания. Словно долго-долго бежала и никак не могла прибежать к финишу. И получить свой приз.

Еще и еще необходимы его поцелуи, чтобы было тепло. Я забыла, каково это --целоваться с ним? Я всегда хороню эти воспоминания, жестоко убиваю, а останки прячу в самый дальний угол, где никто не найдет. А то будет больно вновь поверить в искренность этих поцелуев.  

Его язык лизнул мою губу медленно-медленно, раззадоривая, а я сомкнула губы, пытаясь ухватить кончик его языка, а тот играючи отступил.  Не дал поймать себя.

Я вновь приоткрыла губы, замирая в ожидании продолжения. В нетерпении потянула мужскую куртку на себя, намекая – не тяни, я жду. На этот раз Гектор вновь лизнул нижнюю губу, но не отступил, позволил ухватить кончик языка. Облизнуть его.

Низ живота окаменел и жалобно потягивал, а я на инстинктах дышала и целовалась. Это то, что сейчас было необходимо.

Приоткрыла веки, выныривая из темноты, а передо мной его губы. А какие они на вкус! Возбуждающая игра с языками вскружила голову и подкосила ноги. Они не хотели держать, поэтому цеплялась за мужскую куртку, чтобы не упасть. А сама как завороженная, примагниченная потянулась к источнику тепла. Языком провела по его верхней губе, собирая вкус, питаясь запахом и кожей. А Гектор в ответ губами обхватил кончик моего языка, вбирая себе в рот и отпустил. Теперь я осмелевшая и поощренная вновь подразнила его языком. Снова и снова, то давая схватить, то играючи убирая.

Его руки давно, оказывается, гладили мою спину и поясницу, а я не и замечала, порабощенная возбуждающей игрой, а сейчас погладили бедра и нырнули под футболку. Сжали голые ягодицы до боли, до легкого моего стона и сильно прижали к себе. К его напряженному каменному прессу и к возбужденному члену, скрытому штанами.

Гектор закончил игры, и набросился на мой рот, а голые ягодицы продолжал гладить, сдавливать, сильно прижимать к себе, вбирая меня в себя: и рот, и тело.

Живот и бедра свело от болезненного удовольствия, поэтому ноги сжала как можно ближе. Прогоняя боль, пытаясь ее унять, сдавить.  

И в какой-то момент живот уже по-другому свело не от удовольствия, на что я поспешила вырваться из поцелуя и объятий. А Гектор так и стоял с чуть приподнятыми руками, которые прежде сжимали ягодицы, а сейчас пустоту и с сонными, тяжелыми веками и губами, блестящими от поцелуев.

 Свозь зубы процедила:

- Т..туалет!!! Хочу в туалет! – разрушила наваждение. И бегом мимо Гектор к двери, а оттуда в коридор. В ванной очень долго приводила себя в порядок, не только тело, но и мысли, которые роем вились в голове. Надела высохшее нижнее белье, пряча наготу.

Успокоиться не удалось, даже когда через пятнадцать минут чуть посвежевшая вошла в комнату, где на кровати валялся расслабленный Гектор. Переодетый в белую футболку и шорты по колено, лениво щелкал по пульту и смотрел на стену в телевизор. Но, видно, мало его интересовали кадры на экране.

Я сделала шаг в комнату и стопами вросла в пол. Не могла пошевелиться от нахлынувшей волны озноба. Дрожь была ощутимая, трясло как во время опасной болезни, зубы громко стучали. Это отходняк после адреналина, помноженный на возбужденное состояние.

Я просто рада, что жива и не умерла в одиночестве, прицепленная к кровати.

Гектор заметил мое состояние, крепко держа за руку, отвел на кухню. Или это я вцепилась в его пальцы от радости, что галлюцинация не галлюцинация. Гектор пришел и спас из ада.

Усадил на стул, а потом сунул в руки прозрачный бокал с коричневой жидкостью. На запах отвратительный, поэтому я отшатнулась.

- Фу! – сморщила нос.

- Пей, – взял за другую сторону стакан и прислонил к моим губам. А я хмурилась и отворачивалась. Вертела головой из стороны в сторону, поэтому стекло скользило по губам, но внутрь рта не попадало.

- Гадость!

- Как маленькая девочка! Не пробовала виски? Пей, а то волью! Это лучший расслабон!

Я заставила себя раскрыть губы, а Гектор одним махом влил сразу весь виски. От горячительной жидкости запершило, огненный напиток прожег горло и согрел пустой желудок.  И уже через несколько секунд, наверное, целая бетонная плита упала на голову и придавила к стулу. Поудобнее усевшись, спиной оперлась о стену, локоть поставила на стол, а пальцами поддерживала щеку и смотрела на Гектора возле плиты, подогревающего ужин. Попивая воду из стакана, долго смотрела за Карателем.

- Умница! На пей еще! – оценил мое расслабленное состояние и поставил еще виски и себе, и мне.

Я бы сейчас, наверное, и яд выпила из его рук. Прочь ушло былое напряжение, нервы расслабились и сработало на максимальную мощь притяжение к земле или в моем случае к кухонному полу. Меня приплющило к стулу, если бы не стол, и я бы локтем не опиралась на него, то думаю я бы завалилась спать на горизонтальную поверхность.

Я не умерла! Я не одна! И сейчас буду кушать!

Насколько простые вещи меня радовали.

Глаза должно быть засверкали, когда Гектор поставил под нос теплую картошку с мясом и грибами! Вилку со звоном положил рядом с тарелкой, а сам сел перпендикулярно мне, руки скрестил на столе и задел меня коленом. Специально или не специально, но пришлось настороженно убрать обнаженные ноги, торчащие из-под футболки.

Каратель близко рассматривал, буквально смотрел в рот, от чего аппетит стал исчезать.

- Ешь! Пей! – кивнул на коричневый напиток. – У тебя великолепная реакция на алкоголь!

Великолепная? Ну… я себя чувствовала теперь великолепно.

Я аккуратно взяла вилку, но есть пока не начала:

- Это новый вид пытки? Ну там откормить, отпоить, а потом убить?

- Я сейчас умру со смеху! У кого-то проснулось чувство юмора. Ешь! – кивнул на тарелку. – Когда смотришь на тебя, иногда возникает желание не заняться сексом, а откормить. Мясца нарастить на твоих косточках!

Я покраснела, спрятала взгляд на тарелке, резко взяла вилку, сжимая ее и представляя шею Гектора вместо нее. Вымещая негодование на металлическом предмете. Нарастить мясо на костях! Достал оскорблять мою внешность! Зачем полез целоваться, раз я его не возбуждаю!

Я очень сосредоточенно кушала, не отвлекаясь на посторонний темноглазый раздражитель сбоку. А зубами очень сильно разжевывала пищу, представляя, как перегрызаю кое-кому сонную артерию.

- Рассказывай…

- Про Артема не скажу. Можешь пытать, - перебила.

- Сам найду. Я не про него. Рассказывай, что ты хочешь.

- Что хочу? – повторила и отложила вилку в сторону. Теперь собеседник мне показался очень интересным, а не еда. И пока рассматривала странное лицо Гектора пыталась понять, что от меня желали услышать.

– Что «Я» хочу? – пальцем указала себе на грудь, на что Гектор кивнул, а ладонью поддержал щеку и теперь раздраженно рассматривал стену напротив себя.

А я задумалась о простом вопросе, который вызвал состояние – каменного изваяния. Я и подбородок почесала, и потолок изучила вдоль и поперек, и кухонные шкафы, и выпить успела. А Гектор ждал, когда созреет ответ.

- А можно одно хочу или много?

- Сколько хочешь! – по тону голоса понятно, что Каратель устал ждать ответа и молчать. Стопой постукивал по полу от нетерпения. Он –непоседа! В детстве, наверное, совсем был гиперактивным.

- Ну-с приступим, - вдохнула и начала… - Хочу свободы! Хочу идти туда, куда хочу! Хочу не быть разыскиваемой преступницей! Хочу свободно передвигаться по улицам! Хочу нормально спать по ночам, а не урывками по пятнадцать минут, боясь, что кто-нибудь убьет во сне и однажды не проснусь. Хочу…хочу… - немного запнулась, потому что желания стали более девчачьи, но продолжила. – Хочу, как ваши людские девочки ходить на свидания! И цветы хочу! – укоризненно посмотрела на Гектора с (реально чуть приоткрытым от удивления ртом, еще бы я столько вылила на него), потому мой первый в жизни букет он уничтожил и заставил бедного парня почти съесть.

- И хочу на дискотеку – потанцевать! И платье хочу! Я всего три раза в жизни надевала платье! И юбку хочу! И красивое нижнее белье!!! И как девушка хочу выглядеть, а не как бомж с улицы!

- Тебя волнуют такие вещи? – словесный ливень Гектор все-таки прервал, не выдержал монолога.

Пока действовал алкоголь, я была очень смелая:

- Что значит меня? Я по-твоему не девушка?

- Без комментариев. Продолжай свои «хочу».

- Вроде всё. Ты сбил мои хочу. А зачем интересовался?

Гектор привычно ушел от ответа, предпочел ответить вопросом на вопрос:

- А что будет, если «вдруг» я выполню все твои хочу? Что Мне за это будет от Тебя?

- А зачем тебе выполнять? А что бы ты хотел? Ты…ты сейчас намекаешь про Артема, чтобы я выдала его?

- Твои мысли только о Твардовском? А я наоборот хочу, чтобы ты забыла о нем. Чтобы из вот этой тормознутой... головки. - Гектор пренебрежительно постучал костяшками пальцев мне по голове, чем вызвал легкое потрясывание внутри. - Чтобы отсюда исчезли все мысли о нем. И воспоминания о нем! Ну и как? – быстро пришла смена его настроению. Впервые за вечер Гектор улыбнулся, но опять улыбка злая, скрывающая что-то в себе. – Успела на радостях от встречи с любимым раздвинуть ноги?

Всё! Последняя капля терпения!

Встала со стула.

Мы с Гектором не умеем разговаривать. Его отношение оскорбительно. У меня есть более важные заботы, чем раздвигать ноги. Моя жизнь постоянно в опасности.

- Спасибо. – с трудом выдавила слова благодарности, которые фальшиво заскрипели между нами. – Я в комнату!

- Не люблю, когда обрывается разговор. Сядь, мы договорим.

Взял за кисть, вроде держал едва ощутимо, но, едва попыталась убрать руку, схватил пальцами-клещами очень сильно, с угрозой сломать кости.

- А я не хочу больше разговаривать на эту тему. Ты меня постоянно оскорбляешь! - превозмогая небольшое сопротивление, вытащила пальцы и пошла на выход из кухни. В коридоре слышала за собой громкие шаги и дыхание. И знала, что идет по следам. Сдерживала инстинктивный порыв метнуться вперед, перейти на бег, чем выдала бы себя. Показала бы, как сильно страшит его вид. Когда за секунду воспламеняется и не поймешь, отчего злится. И самое главное, что сделает в таком состоянии.

В последний момент перешла на бег и, быстро нырнув в комнату, повернула щеколду. Ставя между нами вновь физический заслон.

- Открой эту еб*чую дверь! – шарах кулаком по двери, которая завибрировала от удара.

А я отошла назад вглубь комнаты, подальше от того, что Гектор собирался сделать.

– Не выстраивай между нами лишние преграды. Открой! – еще раз удар кулаком или ногой. Не знаю.

– Один! Два! Три!

Вскрикнула негромко, потому что зажала ладонями рот, чтобы не вырвался ужас из горла. Дверь сошла с металлических петель и упала на пол, как жалкая тонкая картонка.

Гектор пренебрежительно наступил на дверь сверху. Кожа ноги до шорт покрылась венами, а также руки от локтя до запястий, шея и страшное лицо. Черви-вены под кожей поглощали карий зрачок. Взгляд, как у безумца.

Не надо демонстрировать свои гены, не надо показывать перед кем я должна стоять на коленях. Не надо показывать свою силу мне!

И от каждого его шага по двери, такого опасного и тихого становилось страшно, поэтому отступала назад и не смотрела куда, лишь бы подальше. Я понимала, что не ударит, наверное, не ударит. Но в его форме, когда гены брали вверх, кто его знает.  

- Трахалась с Ним? Успела? – спросил тихий, будто расслабленный голос. Но его тело наоборот напряженно.

- Какая тебе разница? Это мое и его дело! Не твое! – знала, что еще больше злила, но не отвечала.

- Трахалась или нет? Да? Нет? Простой вопрос! – повысил голос, а сам наступал, не замечая моей капитуляции.

От страха в горле заколотилось сердце, отбивало непрекращающиеся страшные такты и качало ускоренно кровь.

- Ты меня пугаешь!

Я лишь отходила назад, но не отвечала на начальный вопрос, зубы стучали, а язык не шевелился во рту, пристыл к небу.  

- Говори! – от громкого приказа, как хлыстом по спине, мурашки по телу. Как будто физически ударил. Меня начало трясти и чтобы как-то унять дрожь, утихомирить, закричала, выпуская ее наружу через голос:

- Нет! Нет! Нет!!! Не спала! Несколько раз целовались, ничего серьезного! Ты! Только ты у меня был. Единственный! Только с тобой занималась сексом… - больно ударилась бедрами о что-то твердое позади себя. Развернулась и рукой неуклюже задела небольшую вазу, стоявшую на компьютерном столе. Та упала под ноги, рассыпаясь на хрупкие осколки.

Рухнула очередная попытка спокойно поговорить. Хрупкое минутное перемирие. И опять ранило меня - на ноге мгновенно защипала рассеченная плоть.

Гектор запоздало схватил за талию и поднял вверх, чтобы не поранилась. Носом провел по моей шее, вызвав легкую дрожь в теле. На ощупь его изуродованные вены немного шершавые, но не страшные. И от прикосновений трансформированного, уродливого лица к телу было не больно. Не разрывало, не уничтожало.

- Я не хотел кричать. – шепнул, обдавая дыханием мочку уха, чем подарил вновь волну дрожи. От которой боялась, сшибет или потопит, поэтому пальцами вцепилась в плечи Гектора.  Поцелуй за ухом заставил комнату вращаться по кругу. Предметы, мебель пришли в движение, а я прижималась к мужскому телу, как к источнику тепла и уюта. И только потом вспомнила:

- Ты стоишь на осколках. Тебя могло поранить.

В ванной мы долго рассматривали ноги на предмет царапин. На Гекторе не обнаружили, у меня на лодыжке небольшая красная царапина, которую залили зеленкой. Потом обработали колени и локти, которые стесала об асфальт, когда прыгала из машины. Но больше не разговаривали, боялись вновь нарушить это хрупкое состояние. Тишина и покой, а еще, возможно… что-то нежное укутало, когда увидела, как лепил пластырь на лодыжку. Как нес привычно в воздухе передом к себе и нюхал мои волосы или шею. Словно ему нравилось дышать мной. Когда положил на кровать, прижал к себе и накрывал нас простыней, где мы вдвоем. И больше никого.

 И тихо прошептал, едва слышно:

- Можешь спать спокойно. Я буду охранять нас двоих.

Сердце больно сжалось от эмоций, которые сжирали изнутри. Мерзкие паразиты, от них лишь боль. Эмоции рвались наружу, но страшно поверить Гектору. Опять поверить. И вновь будет больно. Однажды уже поверила в его якобы чувства.

POV автор

 5 дней до точки Х

Глава 32

POV Диана

Спала я очень хорошо и в тоже время не очень хорошо. В теплой широкой кровати, на мягкой подушке, укутанная простыней по шею. А позади нежная живая стена-обогреватель, излучала столько тепла, что среди ночи становилось слишком жарко. Я раскрывалась, стягивала простынь, ноги вытаскивала наружу за пределы кокона, сплетенного из тел и ткани. Выскальзывала из удушливых объятий, но тяжелая рука юрким кнутом стягивала талию и придвигала к горячему животу и груди. А шершавая мужская ладонь грела живот через футболку.

Я крутилась, тихонько отодвигала конечность (ощущение, что Гектор спал, а рука жила своей жизнью: то на животе, то за грудь ухватится, тогда приходилось ее спускать чуть ниже. Уж лучше на животе пусть покоится). Пару раз за ночь с радостным вздохом выныривала из удушающих объятий и отодвигалась подальше от грелки к краю своей половины. Слишком жарко и тесно, а обычно я любила спать, раскинув ноги и руки в позе звезды, а сейчас меня пытались постоянно взять в обхват. Как бабочку, только начавшую летать, возвращали вновь в кокон, из которого едва вылупилась. Полетать не давали! 

На свободе от обогревателя я спокойно забывалась сном, пока вновь не просыпалась укутанная в кокон из простыни и тела Гектора.  Но несмотря на урывочный сон, спала спокойно, уютно и впервые за месяц или два не волновалась за свою жизнь. Если бы Гектор хотел, давно убил бы.

В последнее время часто просыпалась с болью в голове от недосыпа, но сегодня нет рези в глазах или висках. Из одного сонного царства попала в другое - неизвестную реальность между сном и бодрствованием. Вроде мозг спал, а тело чувствовало: простыня больше не согревала; на бедре порхание, щекотка или игра пальцев с моей кожей; оголенное плечо клеймили поцелуи; целое море поцелуев возле шеи; короткие урывочные укусы за мочку уха. 

Сквозь сон и темноту перед глазами сладко потянулась, перестала сжиматься в позу эмбриона, распрямилась во всю длину. Чем кто-то наглый не преминул воспользоваться. Пальцы с ляжки опустились к трусикам и начали играть в опасную игру - подразнить плоть между ног и возбудить до полного отключения от реальности. 

Тогда сон окончательно отступил, глаза распахнулись, и я увидела стену. Несколько секунд собирала в голове мозаику обстановки - кровать, я, Гектор - а потом вылезла из-под тяжелой руки и уселась поудобнее. Покрутила головой из стороны в сторону, прогоняя сонливость, отключая животные инстинкты, которые Гектор во мне будил. Вырубила их наглухо, перерезала струны возбуждения, которые вечно звенели от напряжения едва умелый музыкант в лице Гектора играл на них.

Футболку «на всякий случай» натянула пониже почти до колен. Знала, что полезет задирать. Не знаю, что Каратель себе навыдумывал в голове, какие выводы сделал, я поводов ему не давала.

Физически каждой клеточкой прочувствовала Гектора, каждый сантиметр тела покрылся мурашками от его приближения. Первым делом от него всегда чувствовалась волна энергии, которая невидимо ласкала, обнимала. Вот поэтому, чтобы сохранять трезвый ум требовалось держать между нами дистанцию, что я и пыталась последнее время делать.  Большие руки пролезли подмышками и обняли живот, перехватив поперек. И хочешь вздохнуть – а не вздохнешь, дыхание сбилось от удушливого объятия. Я протестующе пискнула. Он когда-нибудь будет контролировать силу?

Обхват ослаб.

- Доброе утро! – прошептал хриплый голос в плечо, обжигая кожу дыханием. То ли со сна его голос тяжелый, тягучий обволакивал меня, то ли от возбуждения, потому что…да потому что, когда прижал поближе к себе, очень отчетливо чувствовалась часть тела, которая упиралась в ягодицы. Полный боевой настрой! Настрой на активные военные действия по раздвиганию мне ног в разные стороны, ну и так далее…

Мы одеты, я в футболке и в нижнем белье, Гектор в шортах. Ночью близости явно не случилось.

И если бы я могла, то игнорировала бы прикосновения и поцелуи. Но, к сожалению, реагировала -- меня бросало в дрожь от одного мужского голоса соблазняющего, обещающего утопить в нежности. Главное не захлебнуться.

Чтобы вынырнуть из трясины мужского обаяния и остаться в живых, начала отвлекаться:

- Я…вчера кое-что сказала. Ты ведь правильно понял значение слова?

- Какого слова? – поцелуи на позвонках и спине не прекращались. Опаляли на секунду, сжигали кожу, а язык потом зализывал ожоги от поцелуев. 

- Про е..е..единственного. Я имела ввиду, что ты был единственным любовником, а не второе значение слова. Не то, что ты теперь мой единственный.

Наглые пальцы потянули мой ворот футболки вниз, обнажая плечи, а потом оголили и грудь, задержавшуюся на секунду на сосках. Крупные ладони подразнили, аккуратно погладили вокруг одной и второй груди в некоем расслабляющем массаже, а потом как ухватили, смяли с явным намеком (мое владение, трогаю, когда хочу и где хочу).

- Почему тебе так важно убедить меня в том, что я НЕ твой единственный? Сама же спалилась сейчас. Совсем не умеешь врать, когда врешь твой голос становится тоньше, будто он сам не уверен, что его наивная хозяйка лопочет.  Если бы ты не хотела меня запутать, то не стала уточнять этот момент. Ты бы, вообще не обратила внимания на это слово, сказанное в запале.  Ты меня намеренно вводишь взаблуждение. К тому же, я имел разговор с одним врачом, который доходчиво объяснил - ваши процессы такие же, как у обычных женщин. Могу пригласить его сегодня вечерком, живет по соседству, сделаем пару анализов и узнаем правду.

Теперь его ладони не только сжимали грудь, но и большие пальцы игрались с сосками. Поддевали и обратно отпускали. Я невольно поморщилась от неприятных ощущений в сосках.

- Это ничего не значит! Я сама справлюсь со своей проблемой. Это - моя проблема, папа поможет решить ее. - выпалила.

Гектор приостановил действия по соблазнению. Спиной швырнул на кровать, руки поставил по обе стороны от моей талии и смотрел страшными, озлобленными глазами. Порой ощущение, что это не от страсти, а что-то злое затаилось в их глубине. Но, слава святой земле, сейчас Гектор меня желал, а не стремился убить. Он вечно балансировал на грани, чем заставлял меня ходить по канату с риском сорвусь или не сорвусь с тонкой ниточки.

Ладони поставив на мощную грудь, тяжело вздымающуюся от напряжения, я подтолкнула прочь нависающее тело, чтобы вновь восстановить расстояние, которое Гектор постоянно сокращал. Тогда же обнаружила на своей левой руке «украшение» в виде наручника. Я о нем забыла, настолько срослась с цепью, что в первое мгновение при пробуждении не удивилась железяке.

Я вновь на цепи прикованная к кровати, по-прежнему пленница. Вся кровь хлынула в лицо, как будто ударил, звонко залепил пощечину. 

Он ночью вновь посадил на цепь.

- Отцепи! – проговорила уже другим тоном. Уверенным в противовес последнему лепету. 

- Представь, что это любовный аксессуар! Могу еще глаза завязать для эксперимента. Тебе понравится, ощущения острее.

- Пусти!  - приказала.

- Ты сбежишь, - его явно не испугал мой тон. Более того Гектор прекратил смотреть в глаза, обратил внимание на оголенную грудь, наклонился, губы чуть приоткрыл. Сверкнул влажный язык, готовый облизать.

- Но это будет мое решение, а не твое!

Зажала бедра, чтобы мужские пальцы не пролезли между ног, потянула футболку на место. И в довершение оттолкнула настырную руку.

- Прекрати! - отодвинулась к изголовью кровати, ноги поджала к груди. – Ты меня слышишь? Выслушай! Дай мне, наконец, сказать! – пальцами и ладонями создала физический барьер между нами.

Гектор долго смотрел на мои руки, на лицо, дико напряженный, зависший в прыжке. И понимала, что в мыслях пару раз трахнул и сейчас вот, боролся между желанием осуществить намерение и просьбой.

Надо отдать должное, бухнулся на одно бедро, кулак сильно вжал в матрас, будто пытался проломить его. Крестик на его груди покачивался от гулкого биения сердца.

- Ну? Слушаю. – подтолкнул, почти не открывая губ, процедил сквозь зубы. По голосу понятно, что он на пике взвода.

Я замялась, попыталась собрать мысли в кучку. Они слишком разрозненные, не удавалось их соединить. Решила попытаться в очередной раз:

- Я... я… не знаю, как и с чего начать…- в голове бардак, мешанина. Я не то, что ему, я себе не могла объяснить, что чувствовала. А в последнее время и вовсе глушила, жестоко закапывала любые проявления эмоций. Хоронила в себе.

- «Так» себя с пленницами не ведут, - посмотрела на себя полуобнаженную и на него, отсчитывающего секунды до секса. - Раньше ладно, ты хотел использовать меня для входа в наш мир. А сейчас, что? Зачем сейчас я тебе нужна? Почему не отпускаешь? Не даешь свободы? Ради поимки Артема? Но смысл подкатывать ко мне? Вроде все уже себе доказал, меня попробовал. Не понимаю. Это наводит на очевидные мысли, что все-таки чем-то тебе нравлюсь.

Гектор повел уголок губ вверх и бровь насмешливо дернул, глаза чуть сузил, будто мысленно дико смеялся над моей глупостью или предположением.

- Совер…

- Подожди. Дай скажу, - перебила, не желая его слушать. Я хотела сама сказать, оформить в мысль все, что чувствовала между нами. И в груди все дрожало от того, какую глупость сейчас скажу и проклинала за то, что позволю ему услышать, как мне было больно узнать правду. 

- Ты мне нравился. Ты - единственный в людском мире, кто дарил тепло, ласку, внимание. Пусть и грубое, я думала ты по-другому просто не научен показывать внимание. Мирилась с этой мыслью, оправдывала тебя подобным образом. Ты - единственный, кому я была нужна. Тогда думала, что для другого нужна, не для входа в наш мир. С моей стороны было очень жестоко- наивно поверить в эту глупость… Но «Так», как ты себя не ведут с теми, кто нравятся! – голос дрожал, когда говорила на выдохе.

Заметила, как улыбка и самоуверенность Гектора исчезла, вновь безразличие тенью затмило зрачок, скрыло его эмоции.

- Я подбирался к тебе, как к Клеймённой, но это не значит, что ты мне не нравилась. Я бы тебя не обидел даже после взрыва.

- Серьезно? – засмеялась глупо.

Не обидел? Надел бы ошейник и вытащил правду о нашем острове. Кровавыми ударами кнута выбил правду или приказал своим Карателям это сделать!  Запер бы вновь в Темном Доме и пытал там. И сейчас пытал в собственном доме для своей выгоды. Морил голодом и держал на цепи лишь бы следовала его желаниям.

– Серьезно? Не обидел бы? А как ты тогда обижаешь, Гектор, если меня не обидел? Ты всегда относился ко мне, как Клеймённой, а не как к девушке. Сомневаюсь, что вот так обращаешься с девушками, которые тебе нравятся, иначе бы они бежали от тебя, как от прокаженного!

- Какая дурь!? – перестал ровно валяться на кровати, сменил позу на более раздраженную и уже два кулака напряглись. – Если бы я относился к тебе, как к Клеймённой, ты бы давно умерла! Я бы лично убил!

- Аргумент! Благодарю за то, что лично не убил, - заулыбалась, а глаза жгло предательскими слезами. Да сколько можно из-за него переживать? Уговариваю себя, уговариваю молчать. Не обращать на него внимания, до него не достучаться.

- С первой же встречи, пригласил на свидание, я отказалась – ты подослал роз отпинать меня, отрезать волосы, унизить! В больнице свалила ягоды – ты разозлился и отомстил через Семёна и меня запер в темнице, чтобы впредь не смела перечить, разве не так?! Ты запугивал! Я сбежала с острова, ты наказал смертью! Лучше бы вправду убили, может хоть совесть у тебя проснулась бы при виде мертвого, изуродованного тела. И вживую увидел бы, что натворил со мной не только снаружи, но и внутри всё уже извернул! Все внутренности изуродовал. Запер у себя дома, но вновь не только меня спасаешь. Не только для меня ты это делаешь, но и для поимки Артема. Всегда! Всё! Для своей выгоды! Я отказалась есть – ты оставил помирать с голоду. Да, понимаю неудачное стечение обстоятельств, но это не оправдание. Я думала умру здесь, настолько была в страхе, а ты воспользовался моим состоянием, прикинулся добрячком и слезки мне подтирал, потом споил и разговорил.  Я вчера не хотела обсуждать наши отношения с Артемом, но ты силой выбил правду.

Ногтем постучала по пластырю на щиколотке, скрывающему порез после вчерашней вазы. Кивнула Гектору за спину, где на ковре валялась разбитая ваза – прах нашего перемирия.

- Ты прессуешь, давишь, наказываешь за то, что тебе не нравится. Я задыхаюсь, будто в тисках. И мне больно сидеть так, поэтому я держусь от тебя подальше. Так невозможно дышать, жить, потому что в нашей паре страдаю только я. Достается всегда мне и тебе плевать на то, что мне больно. Ты продолжаешь давить! Всегда!

Гектор больше не перебивал и не отвечал на мои слова, поэтому я закончила более спокойно:

- Это всё классно для Карателя. Ты правильно поступаешь для работника специальной службы. Не получил ответ – выбил. Сбежал объект – устранил. Слово поперек - запытал. Ты сначала запугиваешь до смерти, а потом слизываешь мои слезы, будто не понимаешь, как общаться со мной. Ты злишься на меня из-за того, что я - Клейменная, поэтому бываешь так жесток!!! Вот и вся правда! Не приближайся ко мне, не хочу однажды проснуться с перерезанным горлом из-за очередной вспышки агрессии!

Больше не могла разговаривать от того, что голос сильно дрожал. То с надрывом, то слишком тихо, потому что эмоции вырывались и не давали себя контролировать. Всю боль сковырнула в душе, срезала рубцы и кровь хлынула наружу с моими словами. Но в груди по-прежнему море крови на месте ран, которые нанес Гектор своими действиями.

Подтянула левую руку с наручником запястьем вверх поближе к Карателю:

– Освободи. Я хочу помыться.

Глава 33

POV Гектор

Завтрак провели в убогом молчании, в абсолютно мертвом. Чувства между нами подохли и гнили внутри, от этого оба мучились. Я лениво пил кофе, попутно разглядывал стол между нами. Надо было время переварить полученную информацию, поэтому Диану привязал привычно к кровати и, не прощаясь, ушел на работу. Заехал в Темный Дом, мечтая побыстрее свалить из убого, хилого здания с облупившейся побелкой.

К обеду отправился на вызов к Люде. В мое отсутствие ее охраной занимался Андрей, потому что физически невозможно присутствовать двадцать четыре часа в жизни подруги. Не возможно и нет желания.

Клеймённый, выбравший Люду источником питания, несколько дней как исчез и с тех пор не объявлялся. Игорь прочесывал улицы в поисках Твардовского и подруг Дианы. Что делать в случае их поимки я пока смутно представлял. Проблем и так хватало по самые яйца.

Люда сегодня отправилась не в очередной салон красоты, а в торговый центр погулять по магазинам, при этом клещом вцепилась в руку. Подруга из категории женщин, не знающих значения слова «нет» и хоть я вытаскивал руку и предупреждал, чтобы держалась подальше, но эффекта ноль. Прилипала намертво, кожа к коже, пила кровь мелкими глотками, наслаждалась самим процессом и расстраивала мои железные нервы много лет. Несколько раз грозилась порезать вены. Она первая, кто шантажировала суицидом. По собственной наивности дурак и сопляк первый раз едва сам не грохнулся в обморок при виде Люды, глотающей горстями таблетки. Жаль дуру, все же подруга, посещали одну школу. Один раз повёлся, в результате угрозы суицида звучали все чаще и чаще. Едва Люда видела с женщиной начинала ставить ультиматум, в университете заставила спать с собой. Я дал то, что она страстно желала, да только секса ей мало. В отместку бросил розам на съедение, а она позволила порезать себе лицо. Давит, сука на жалость, все-таки угрозу частично выполнила. Наверное, предупреждение. Уйдешь – порежу себя.

Все теплые дружеские чувства выжрала из меня и не подавилась. Проглотила, сука, и довольная улыбалась. Не заметила, тварь, как вытравила симпатию и уважение к женщинам. Слабые создания, низменные. Все, кроме Дианы…ну и сестры…и Анжелы…и тети.

Завершили с Людой путешествие в отделе нижнего белья. Две женщины средних лет в белых рубашках и строгих юбках по колено, принялись обслуживать «дорогую» клиентку. На время ширму-штору при входе в бутик закрыли, исключая посторонних. Площадь помещения приличная, по стенам развешаны модели нижнего белья, различные дамские ухищрения, включая купальники, чулки и прочая дребедень. Меня посадили в одно из плетенных кресел, а справа столик с журналами опять же нижнего белья и красивыми платьями.

Лифчик надеть не на что, поэтому журнал я не рассматривал, а пил горячий черный кофе, жаль курить нельзя. В остальное время переписывался с Игорем, обсуждали результаты поисков.

Приказ -- ловить на улицах обычных Клейменных недавно отменил, пленить их смысла больше не видел. Пусть крысы выживают в округе, как могут.

Мы ловили конкретно одну личность -- Твардовского.

Шторка из примерочной открылась и явила Люду в полном боевом облачении, готовую в очередной раз к битве за мое внимание. Поправила волосы за ухо, этакий взгляд хищницы, идущей по подиуму. От примерочной взошла по ступеням к небольшой круглой арене-подиуму. Руки уперла в бедра, качнула ягодицами. Развернулась медленно, демонстрируя кружевное белое белье, просвечивающее прекрасные части тела.

-- Как тебе? – развела руки в стороны. Не дождавшись реакции на свою красоту, надела примерочные туфли на каблуке, визуально удлиняя короткие ноги.

Я с ленцой поднял правую руку и покрутил пальцами, изображая как откручивают-закручивают крышку на бутылке. Жест означал банально – ни рыба, ни мясо.

Люда осунулась, перестала выпячивать грудь, малиновые волосы скрыли изуродованную щеку. Когда она, мать твою, угомонится и перестанет изображать сильную любовь и оскорбленные чувства? Не верю в них. Не верю!

 Уже собралась уходить с мини-подиума, повернувшись попой, скрытой одной ниточкой между ягодицами.

Как дамы ходили с ниткой в попе, искренне недоумевал, но смотрелось довольно красиво в комплекте с хорошими ягодицами.

- Ну-ка стой! Еще разок покрутись! – пальцем сделал кружок в воздухе.

А если Диане напялить? Красивое белье ей однозначно необходимо. Куколку надо одеть в красивую обертку.

- Молодой человек, это новая модель, самого Руслана Вяземского, посмотрите никаких швов, ткань мягкая и эластичная…

Женщины долго хвалили модель белья, указывали на ниточку между ягодицами Люды. На хрен мне ваши Люды и ваши лифчики, я мысленно отстранялся из бутика и витал рядом с Дианой, облаченной в эту красоту.

- Отлично! – оценил белое белье на Диане. Люда, приняв похвалу в свой адрес, уголок губ удовлетворенно выгнула в улыбке, и довольная собой покинула подиум гордой походкой от бедра.

Теперь пока подруга занята глупостями, я нашел и себе занятие по душе. Со столика взял журнал и принялся выбирать одежду для Дианы, а потом плавно вернулся к нашему разговору. Прям напомнила отца. Меня отчитала, а я проглотил обвинения, удивительно, и даже не хотелось заняться жестоким убийством.

Права Диана или нет? Действительно злился на ее принадлежность к Клейменным или нет? Я не любил анализировать свое поведение, поступил, значит, в тот момент было необходимо. Чем-то ведь подкреплялось мое решение? Если жалеть о всем содеянном, то погрязнешь в отчаянии, с головой засосет и не выберешься. Всю жизнь потратишь на сожаления. Я ни о чем не сожалел.

Возможно переносил злость на нее, но явно неосознанно. Скорее злила не способность сопротивляться очарованию Дианы и сама обстановка - наше положение изначально. 

Я думал, ее не ранили мои действия, она всегда казалась непробиваемой. Но я рад, что удалось затронуть ее. Значит, не безразличен ей. Те, кто нам безразличны, не могут сделать нам больно.

Только что за странное «нравился»? Что значит нравИЛся? Почему, твою маму, в прошедшем времени? И почему нравился? Нравятся собачки в цирке, стоящие на задних лапках и пляшущие под аплодисменты зрителей.

Либо мозг рвет, либо не рвет. Лихорадит от безумных эмоций или нет. Бросает ли в жар или в холод. И все чем занят мозг – она и оттуда ее не изъять, навечно поселилась, урвала кусок сердца.

- Оххх! Какая красота, Ден, смотри!

Я отвлекся от созерцания девиц в журнале, демонстрирующих нижнее белье, ночнушки и платья. Шторка при входе в бутик открылась, впуская известный персонаж. Давид и Ден – гибрид двух Карателей: две головы, а туловище общее. Органы одни, зато два мозга, страшная машина для убийств. Рост два тридцать, примерно на голову выше, а тело вполне вмещало тела двух обычных людских парней.

Безумно рад, что этот персонаж не бросал мне вызов на пост заместителя начальника по округу -- боюсь, с позором просрал бы.

Парни прошли к стеклянной стене поглядеть на манекен, наряженный в черный купальник. За одну из веревочек трусов Каратели дернули, оголив бедро искусственной женщины. За вторую потянули и под звонкий двойной гогот манекен остался без трусов, а две руки защекотали не нарисованную промежность женщины.

- Молодые люди, что вы делаете? –звонко стуча острыми каблуками по полу, одна из женщин подбежала поднять упавшее белье.

- Женщина, постойте, вон там! – любезно предложил Ден – левая голова. Внешность у братьев одинаковая – густые брови, нависающие над маленькими глазками (хитрыми до жопы) носы грушей, будто в детстве им знатно отбили.  Ручищей Ден указал в сторону примерочной и спокойно стоявшей второй женщины. – Займите место там же. Не волнуйтесь, мы скоро уйдем. Пришли навестить «друга»! Занимайтесь делами будто нас нет.

Женщина успела повесить трусы на плечо манекена, прежде чем ретировалась подальше к примерочным.

- Ну что, Гектор? –  два брата рассматривали нижнее белье, запрокидывали головы к потолку, охватывая взором предложенное добро в бутике. И продолжали разговор. – Выбираешь себе трусики? – прошепелявил Давид и рукой изобразил на бедрах длину нижнего белья, прочертил линию-горизонталь по херу.

- Да…знаете, - развернул каталог, который держал в руке, открытыми страницами к братьям и улыбнулся. – Думаю, какие мне больше пойдут: черные стринги или бордовые шортики? Как думаете?

- Мы знали, что ты педик! – засмеялись оба братца с сильным карканьем.

- Ребят, в самом деле сколько можно? Я говорил миллион раз, вы меня не возбуждаете. Я предпочитаю мальчиков с более внушительным размерчиком.

Каркать-смеяться братья перестали, но один из них побагровел, лицо покрылось красными пятнами стыда.

Зато теперь я засмеялся, в приступе эмоций журналом хлопнул по столику, а пальцами прикрыл лицо.

- Вот умора! Я угадал про размерчик?

- Блядь доржешься, уебок! – от любезностей перешли непосредственно к сути вопроса.

Я в течение нескольких секунд успокоился -- перестал надсадно смеяться, вытер сгибом указательного пальца выступившие на ресницах слезы от смеха.

- Ой, насмешили! Подняли настроение, а то с утра было херовое! – взял цепь, свободно болтавшуюся от штанов к полу змейкой, начал постукивать звеном по столику с журналами. Достаточно громко с предупреждением. Развлекался и угрожал. Красивые стальные звенья цепи блеском привлекали внимание, а слух ласкала опасная мелодия. 

Из примерочной показалась Люда, скрывая наготу тканью шторы.

- Извините, но вы нам докучаете! Гектор, всё в порядке? 

 - Что вы, леди, мы ж по-дружески! – Давид ответил за братьев. Его брат Ден не мог пока справиться с гневом, сверлил меня двумя черными точками, еще более суженными от ярости и унижения. Мог бы убил меня на месте, но он не мог.

- Иди, Люд, - пальцами помахал, чтобы исчезла, закрыла обратно штору, мотыльком упорхнула на безопасное расстояние в примерочную. Несколько секунд подруга обеспокоенно хмурила брови. – Мы выйдем. Будут проблемы, тыкнешь на устройстве нужную кнопочку, и я здесь.

Взявшись за подлокотники кресла, встал, готовясь к уходу. Дружеским жестом-взмахом ладони пригласил ребят потолковать по душам за пределами бутика. Не беспокоить дам.

Через несколько помещений по коридору зашли в курилку – застекленное место, открытое для всех желающих подымить. Давид и Ден первым делом позаботились оставить места лишь для нас троих. Вытяжки работали на полную мощь, завывали кондиционеры, фильтруя воздух в помещении, прогоняя стойкий запах сигарет. Проигнорировав диваны, мы заняли места возле черной круглой стойки-урны.

- Как дела, Гекторище? – поинтересовался Давид, спокойнее, чем брат, мог вести дискуссии без эмоций. Руки мордовороты скрестили на массивной груди, а изо рта, зажав зубами сигарету, выдыхали дым. Мне в рожу!

- Не жалуюсь!

- А зря… тебе пламенный привет от шефа. Не только от нашего, еще от пары десятков. Они злы, ох, как злы! А когда кучка шефов злятся, то им надо кого-то убить. Лишь с виду политики добренькие, цивильные, ну точно чистые алмазы, а внутри хуже, чем мы с тобой! - в очередной раз дыхнул в глаза дымом, выпустив букву «о» ртом. Растянул толстые губища в ухмылке, предвкушая зрелище. Толстым, мясистым пальцем хренакнул в грудь, отчего нарушил баланс тела, заставил отойти назад. А потом продолжил предупреждать, по-прежнему держа палец ножом, точно направленным в мое сердце. Как опасное оружие.

- Это мы с тобой отмороженные! И от нас знаешь, что ожидать! А они безумно изворотливы, с виду правильные цивильные, а внутри гнилье. Сожрут и не подавятся. Выплюнут твои кишки собакам на съедение. Насрут на благие дела, которые ты совершал ради округа, поэтому по-дружески предупреждаю… - палец братья убрали от моего сердца, вместо этого сжали лапищей плечо до боли, едва не до костей. – Часики тик-так бегут, утекают секундочки.

- Пусть твой шеф рискнет здоровьем. – бычок затушил об урну, смазывая пеплом поверхность. Наглядно показал, как могу размазать по стенкам. Медленно с наслаждением до такого состояния, что от них не останется и следа.

- Всех не потянешь. Ты же не настолько наивный?

- Конечно, нет. Но, если сдохну, парочку шефов утащу за собой в могилку. Но это так, на всякий случай, передай мой ответ на пламенный привет.

Позже обсудили местные тусовки, закончили курить - распространять гниль по помещению, купаться в вони. Вернулись к своим делам: братья вероятнее всего на очередную стрелку, я - к обеспокоенной Люде. Та испуганно шарахалась по бутику, уже одетая, с пакетами одежды.

- Гектор, я волновалась! – набросилась, повисла на шее и прижалась к груди, слушая тихий стук сердца. Ухом прижалась, на что у меня вырвался лишь усталый вздох. Нет сил сопротивляться, нет сил отталкивать, высосали энергию.

Диана утверждала, что я разорвал ей внутренности, а у меня ощущение наоборот - это она мне взорвала всё внутри. Не заметно тонкими пальцами пробралась сквозь грудную клетку и ребра, как сквозь перистое облако, без особых преград. Сломала ребра, порвала легкие и ухватила сердце, а потом спокойно вытащила его одной рукой. Сердце не бьется, ребро прорвало легкое, и каждый вздох боль. Вздох-боль. Вздох-боль. Вздох-боль! И всё болит и затрахался биться головой об стену, а опустить руки не могу. Не могу и не хочу.

Едва вернулся домой, снял обувь, не раздевшись, первым делом пошел к Диане в комнату. И не знал, что сказать, как действовать. Думаешь сделать одно, а она реагировала неожиданно. А она ведь назло, специально? Это специально? Дразнила? Валялась животом на кровати, локтями упиралась в матрас, ладонью поддерживала щеку, пальцем теребила непослушный седой волос. Футболка на бедрах задернулась до неприличия. Если чуть наклониться, то откроется вид на белье и ягодицы. До моего появления Диана одной ногой покачивала вверх-вниз, а сейчас создала видимость глухой и обездвиженной ледяной глыбы. Читала книжку, а я будто бы пустое место, не стоящее внимания.

Она ведь это специально? Специально принимала эротичные позы, знала, стерва, что заводит? Хотя в случае с Дианой не уверен, что она осознанно пыталась меня соблазнить. Поганка слышала и прекрасно чувствовала меня, ведь ногой перестала бултыхать в воздухе, а в остальном - претворилась замороженной статуей. Или намекала, чтобы ушел, оставил ее и одиночество вдвоем?

***

POV Диана

Вот и расставили приоритеты. Завтрак провели в убогом молчании, не глядя друг на друга, даже в глаза тяжело смотреть. И немного стыдно. Это же насколько разозлил, думала в прямом смысле кипяток и пар повалят из ушей. В обед забежала Лена покормить домашнюю зверушку, я отказалась, возникло вновь желание изморить себя голодом. 

Я сидела на прочной цепи, ела, мылась и ходила в туалет по расписанию Гектора. Грязное чувство унижения от этих мыслей я держала внутри, запаковала в коробочку и больше открывать не собиралась. Молить не стану, достаточно. Уже высказалась, дважды попросила отпустить. Гектор не понимал, не менялись привычные схемы в его голове.

Половину дня ходила вокруг кровати по ковру туда-сюда, как сторожевая псина, но занималась не охраной комнаты, а размышляла над дальнейшими действиями. Каждый час в плену, возможно, приближал поимку Артема, но ранее друг вроде не отличался тупостью и надеюсь сейчас не рискнет пробраться в дом Гектора.

В очередной раз облазила тумбочку на предмет полезных вещей, единственное показалось необходимым -  сережки. Острые и длинные. Их оставила в открытом ящике на самом видном месте.

Вечером вернулся хозяин псинки. Я демонстративно лежала с книжкой (позаимствовала у Лены на обеде) и смотрела на страницы перед собой, а видела черное расплывчатое пятно. Когда зашел Гектор позорно поняла - книгу держала кверху ногами и не читала. Всё время думала о нашем разговоре.

Скалу в виде Карателя проигнорировала.

Что-то мелькнуло сбоку, вовремя поставила книжку ребром, блокируя бросок.

- Что это? – оглядела первую прилетевшую в бедро спортивную большую сумку. Потом вторую.

- Твои хотелки - дамские причиндалы и одежда. Что успел!

Посмотрела внимательно на сумки, будто пытаясь сквозь материал увидеть содержимое, а потом на Гектора.

- С утра ты меня совсем не слышал?

- Того, что сделал – не исправить. Жалеть о содеянном - только время тратить. Я не знаю, верны твои выводы или нет. Возможно, я действительно в какой-то мере отношусь к тебе, как к Клеймённой, но я не злюсь на тебя! Скорее на ситуацию, по правилам которой приходится постоянно действовать.  Была бы ты обычная, был бы я обычный...

Мысль не закончил, оставил недосказанность в воздухе. Ее можно было пощупать, твердая и всегда стояла между нами, как заслон, через который не пробраться.

Нет понимания в его лице, все та же бескомпромиссность, тоже ровное лицо, ни капли сожаления. Может быть, было бы хорошо, если бы действительно увидел мой труп и понял последствия своих действий.

Гектор замер возле кровати в ожидании реакции на покупки или сказанные слова, я же скрестила ноги в позе лотоса, и разглядывала Карателя. С улицы не разделся, в теплой куртке, мокрой от снега.

Действительно решил выполнить мои хотелки? Сначала охранял сон, теперь покупал вещи.

Зачем ворошить потухшие угли? У меня больше ни одной искры надежды, что когда-то была. Огромная! Пылающий костер надежды! Там в людском мире перед взрывом. А теперь я смотрела на Гектора и ни одной искры надежды. Мертво. Бой давно проигран.

- Я не понимаю, зачем это? – указала на две сумки и улыбнулась.

Говорил, что сложно увидеть улыбку - да пожалуйста, фальшивых могла изобразить миллион. Пальцем пренебрежительно потыкала сумку, и не дождавшись ответа, расстегнула молнию. Мое девичье сердце растаяло, потекло от вида разноцветных, шелковых тканей. Меня покупали. Я назвала цену – а Гектор пытался купить через мои хотелки.

Не потрогала нежный материал первой попавшейся шелковой ночнушки, хотя жутко хотелось примерить!!! Наоборот застегнула молнию со своеобразным звуком чирк, который прочертил звуковую линию между нами.

- Я это все равно не надену! – Гектор прокомментировал мое действие-отказ от покупок. – Так что можешь сжечь, если хочешь. А есть еще вариант причины грубого моего отношения, потому что ты – вредная и тебя порой хочется убить. Характер отвратительный!!!

С последними словами ушел раздеваться. Он бы хлопнул дверью, если бы она не валялась по середине комнаты, сорванная с петель. Поэтому ограничился прыжком на неровную поверхность резной двери, отчего та жалобно задребезжала, а после спрыгнул в коридор на две ноги.

Много эмоций было отчетливо написано на его раздраженном лице, когда через пол часа пригласил кушать. Сидели за столом в темноте, свет выключили, смотрели телевизор. Я рассматривала тени на стене и напряженную спину Гектора.

Каратель после изнурительного дня.

Наверное, ему тяжело, устал, ведь большая ответственность висит на Гекторе. Он выглядел старше своих лет, его старили морщины-смешинки возле глаз и на лбу, когда хмурился.  Возникало почти непреодолимое желание дотянуться до его напряженных плеч и снять усталость. Прижать его голову к груди и погладить по макушке, заправить за уши густые непокорные волосы. Унять его тревоги.

Мне хотелось защитить Гектора? Вот дура-то! К чему это всё приведет?  К тупику, к кирпичу, об который однажды разбила в кровь голову и сердце.

Вынужденную тишину разбавляли слова диктора, рассказывающего о состоянии округа и о росте преступности. Сегодня я получила более полную информацию о людях и вдруг прошибло озарение – укол совести, что ли? Кто виновник всего человеческого ада, кто виноват в смертях, кто виноват в войне? Кто виноват во всем этом? Мой папа.

Папа…

Что это слово значило для меня? Две повторяющиеся буквы из алфавита и всё.

И знаю, что из-за слова «папа» кишки в ту ночь свернулись внутри, затянулись в узел. Стыд за отца начал прогрызать почетное место внутри.

***

Перед сном Гектор поднял валявшуюся дверь, утащил ее в коридор, где поставил к стене. Меня же после ванной комнаты приковал наручником к кровати, взял подушку и улегся спать на ковре.

Впервые сказал после нашего обоюдного молчания:

- Здесь сквозняк. Надеюсь заболею и тебе придется ухаживать за мной… 

Закусив губу, скрыла улыбку и пододвинулась поближе к краю кровати к его половине, максимум на цепь, чтобы рассмотреть смутный силуэт лежащего на полу Гектора.

Упертый баран! Знает, что я и он - вместе невозможны. Противоестественны. А всё равно идет напролом, игнорируя сопротивление.

Глава 34

POV Диана

В ту ночь я не могла уснуть, смотрела в напряженную спину Карателя на полу и возникало странное чувство вины. А если правда заболеет, но он ведь мог спокойно поспать в комнате родителей? Или у Лены? или Анжелы? И гостевая «ничейная» комната есть, а Гектор демонстративно улегся на полу. От беспокойства и чувства вины перед упертым бараном, решившим взять меня измором, первое время не спалось. Глядела в одну точку на лопатке Гектора, несколько раз приоткрывала губы и готовилась произнести слова, но…но не получалось. В ответственный момент теряла дар речи. Язык не шевелился, отказывался повиноваться чувству вины. Не получалось перебороть себя, перейти возведенный внутри барьер-сопротивление от всего сделанного Гектором. Не могла его позвать, тем более добровольно в кровать! Тем более зов воспримет, как приглашение к сближению. Хотя, очень удивительно, что вообще выслушал мои капризы и не свернул шею, чтобы лишнего не пищала.

Учится терпению? Удивлена, приятно удивлена.

Утром я проснулась довольная, с улыбкой потянулась руками и ногами в разные стороны. Я развалилась поперек кровати, ноги свесила на пол.

Спала лицом уткнувшись в матрас без подушки. А как я смогла перевернуться настолько далеко с наручником?  Гектор снял! Снял его!

Я сразу подскочила с кровати и с босыми стопами полетела по коридору, по дороге врезаясь в косяки и стены, в поисках пропавшего Карателя. Пусто. В теплом доме ветер гулял по ногам.

Эх, ушел на работу, а меня не разбудил. Он дал свободу! Дал мне свободу! Неужели услышал? Хотя бы в такой малости!?

Окрыленная маленькой наградой привела себя в порядок и начала думать, что предпринять. Впервые в жизни не знала, что делать. Обычно решения сами всплывали в голове, и я о них в последствии не жалела. Сегодня темнота в мыслях, непролазный туман всевозможных вопросов, которые хаотично долбились в черепной коробке в поисках ответов.  С неопределенной целью подошла к входной двери, по-прежнему в одной футболке до середины бедра, не умытая и заспанная. Вряд ли в таком виде я решилась бы на побег.  Хотела открыть дверь и что-то для себя решить, найти хоть один ответ на сотню вопросов. Но дверь не поддалась. Видимо, Гектор закрыл на ключ с той стороны.

Я понуро вернулась и проверила оставшиеся окна во всем доме: и на кухне, и в комнатах. При стуке стекла казались твердыми, не дребезжали, не исходили волной. Прочные, как каменная поверхность. В комнатах окна маленькие, через них не пролезть. А на широком кухонном балконе нижние большие не открывались, только на самом верху, маленькие прямоугольные окошки, не позволявшие протиснуться сквозь маленькое отверстие.

Хороша иллюзия свободы передвижения. Подстраховался, как и всегда. Думал не проверю. Хорошее настроение уползло под плинтус, сдохло в канализационной трубе после того, как умылась и освежилась в ванной.

Валяться в кровати целыми днями на привязи я устала, так морально можно «разложиться», поэтому занялась уборкой. Решила отвлечься от очередной подставы Гектора и подумать, как действовать дальше. Я вроде машинально убиралась, а на самом деле думала, думала и думала. В результате ничего не надумала.

После уборки пошла мыться, прежде залезла в шкаф Гектора за очередной его футболкой, ну и внимание привлекли две спортивные сумки, стоящие на нижней полке. Гектор предлагал сжечь вещи. Какой сжечь!? Я всего одним глазком взглянула и решила примерить всего чуть-чуть. Одну штучку, одно платьице, один комплект нижнего белья. Всего один, а потом еще и еще. И ... я потерялась во времени.

Вещи раскидала по ванной, на раковине, на туалете, в биде. Новые одежки валялись повсюду, а я в красивом нижнем белье в очередной раз крутилась и себя разглядывала. Поначалу было немного волнительно от кружева и трусов на половину открывающих ягодицы. Краснела глядя на себя, а сейчас уже ловко развернулась попой к зеркалу. Привстала на носочках, опираясь ладонями на раковину и оттопырив бедра, любовалась на ажурные розовые стринги в зеркало.

Щёлк! Щелк! Щелк!

Дверь резко открылась, впуская гостя, а я замерла в странном положении, оттопырив попу в сторону зеркала.

В проеме двери Гектор молчаливо оценил обстановку. Я же боялась шелохнуться. По шкале стыда – это самый-самый кошмарный, неудобный, позорный случай в моей жизни. Я тихонечко, не привлекая внимания аккуратно перестала выпячивать попу, опустилась на полную стопу. А сердце беспокойно забарабанило в горле.

Прикрывать обнаженность и нижнее белье спереди не стала. Смысла не видела, да и вряд ли получится. А Гектор прежде всё видел, щупал, пробовал на язык.

Каратель перестал следить за мной, выдал что-то странное губами: "пам-пам-пам!" – непонятный звук, побарабанил пальцами по ручке двери и подвел итог. - "Ну всё…всё..всё…всё" -- приговаривал тихонько себе под нос. Взявшись за ручку двери внимательно и очень аккуратно прикрыл ее, как будто растягивал удовольствие. Со звуком щелк, в голове у меня тоже щелкнуло, включилась мысль:

- Я закрывала дверь на щеколду! – обвинительно тыкнула пальцем после того, как морально взяла себя в руки и прогнала стыд внутрь себя. Жестоко запинала ногами, чтобы валялся и не смел поднимать головы. Я была в закрытой ванной и это Гектор виноват, а не я.

Виновник моих бед равнодушно кивнул головой, подтверждая слова, а между пальцами показал белую пластиковую карточку:

- Пятилетний ребенок в состоянии открыть замок при помощи пластиковой карточки, визитки или дисконта.

Убрав орудие взлома, Гектор засунул руки в карманы джинсов и начала совершать ровные шаги. Наступать. Один шаг – остановился. Еще один шаг – остановился. Вместе с надвигающейся фигурой воздуха в комнатушке становилось совсем мало.

- Я даже в туалете не могу побыть в одиночестве?! – огрызнулась, чтобы избежать волнения. Отвлечься на ссору.

Он опять ставил в тупик, подпер сейчас к стене, в моем случае к раковине. А если я не могла контролировать ситуацию, то начинала очень сильно неистовствовать, раздражаться.

А Каратель вечно игнорировал мое раздражение.

- Хочешь мое мнение…

- Не хочу, - недовольно буркнула, разглядывая бело-серую плитку перед своими голыми ногами. Если там появятся его ноги, то всё, мне конец.

- Встал. С первого взгляда встал! 

Фраза прозвучала странно. Он имел ввиду ситуацию сейчас или в общем? Наше знакомство? Нет, сомневаюсь, что у него встал, когда шарахнула бутылкой с пивом. Он же не маньяк-извращенец? Мужские ноги остановились на этом треклятом квадрате-плитке передо мной. На столь близком расстоянии, что ощущался холодок от джинсов, морозных с улицы.

Лицо Гектор аккуратно опустил вниз, отбросив тень на меня, скрыв от света лампочки на потолке. Я медленно отклонила туловище назад, прогибаясь в лопатках. Всё ниже и ниже, а голова Гектора вслед за мной. Дошло до того что, легла локтями на смеситель, а макушкой уткнулась в зеркало позади себя. Ни туда ни сюда.

- Гектор, ты вновь давишь!

- Не заметил… - привычно отмахнулся, как от блохи. - Я -- Илья, если ты забыла, - лбом прислонился к моему и в таком состоянии завис. А у меня сильно прогнута спина в районе лопаток и в подобном положении очень неудобно, а если разогнуться, то попаду в объятия Гектора.

- Честно…мне не хочется звать тебя по имени. Не могу и не хочу! Один раз начала называть, а закончилось всё крайне отвратительно, – спину начало ломить от неудобной позы, а Гектор в противовес удобно ладонями оперся о раковину по бокам от меня.

- Это смешно и глупо. У тебя и меня нет выхода. Мы друг другу сильно нравимся, нас влечет…

- Нравился! В прошедшем времени. А сейчас я не знаю, что чувствую. И на вот это вот! – пальцем указала на его джинсы, которыми прикасался в районе паха. Там все нормально чувствовалось, что и куда прикасалось. – Я не согласна. Морально не готова и не хочу этим заниматься.

- НЕ готовность можно проверить разве что в процессе, а сейчас это тупой женский отмаз. Ты давно не девочка, и мы не единожды занимались сексом!  Ты -- моя запечатанная, забыла? Это твоя непосредственная обязанность!

- Может в суд потащишь официально оформить наши отношения? Зарегистрировать союз? А? Потому что пока я тебе не должна! – с ехидцей закончила. Будет смешно. Очень смешно, легко представились лица людей и Карателей, когда придем оформлять союз. А в дальнейшем сразу повесят на главной площади.

Не успела выветрить забавную картинку в голове (как меня будут вешать) когда пол ушел от стоп. Меня взяли за ягодицы, не забыли сначала пощупать, помять и перекинули через плечо, как трофей.

Я устала бить Гектора, обычно била ладонями по спине и плечам в знак протеста, чтобы отпустил, а сейчас уже надоело. Больно только моим пальцам, его грубой коже -- нет. Поэтому локоть поставила на плечо верзиле и скучающе наблюдала, как меня несли по коридору. На его комментарий я лишь повела бровью.

Собственно, его слова легко предугадать, прежде чем громко было произнесено на ушко:

- Пойдем играть во взрослые игры.

Пронес в комнату и скинул добычу на кровать. Свет не включил, что мне на руку. Необходимо время привыкнуть к темноте, поэтому, когда Гектор потянул свою футболку через голову и не видел происходящего, я левой рукой нащупала сначала шершавую ткань покрывала… деревянную тумбочку, на верхней открытой полке -- острые сережки, которые оставила на видном месте. Сжала в кулаке тонкие серьги, как иглы.

Гектор окончательно снял футболку, с опасным, предвкушающим огоньком в глазах наклонился. А я в ответ подорвалась на колени, замахнулась и два острия прислонила к сонной артерии.

Каратель замер, явно не ожидавший подставы от пленницы.

Не то, чтобы я хотела его убить и вряд ли рука подымется.  Но Гектор-то не должен знать простой истины. А сбить с него самонадеянность очень полезно.

- Кишка тонка. Ты даже вовремя взрыва пожалела несчастных людишек и Карателей. Пожертвовала свободой ради них… Ты слишком жалостливая.

Я не удержалась, фыркнула над глупым предположением, а острие продолжала держать у его бешено пульсирующей шеи. И пока разговаривали, оба не двигались.

- Какая глупость. Зачем мне жертвовать свободой ради неизвестных людей? Я бы записку охраннику оставила на проходной с информацией о заминированной бомбе. Зачем мне оставаться в здании?

- И правда зачем? Зачем же предупредила нас?

Зачем? ЗАЧЕМ? Зачем я предупредила их? Проклятье, зачем? Если бы Гектор не схватил мой кулак с серьгами и не зажал вторую свободную ладонь, непременно начала бы грызть ногти и расчесывать руку от нервов. Срочно! Почему я могла их спасти во время взрыва?

- Зачем предупредила? – невзирая на острие около шеи Гектор наклонил голову вперед, усиливая давление. Царапая шею сережками, не до крови, но предполагаю до сильной боли.  – Сейчас поцелую, если не скажешь!

Угроза подействовала, я вертела головой в разные стороны, жмурилась и пыталась спихнуть твердую навалившуюся массу тела. Минут через пять возни-бесполезных попыток выбраться из плена я устала, вспотела, выдохлась и разозлилась. Потому что опять почувствовала себя загнанной в угол и беспомощной перед Гектором.

Отреагировала крайне раздраженно:

- Ты вроде опытный бабник, а не можешь понять, когда девушка влюблена в тебя!? В смысле - была влюблена в тебя. Была! Была, в прошедшем времени. А может и вовсе не была влюблена, просто хотела побыть с тобой. На секунду доверилась тебе. Думала: «Ай, какая я умница, спасу людей, а ты в ответ меня сможешь помиловать перед народом. Типа за геройство.» И слезь с меня! Дышать нечем!

Слез. Оставил в покое, хорошо мы в темноте и не видно того, как сильно я занервничала, тело предательски дрожало от громкого сердцебиения. Меньше всего хотела затрагивать эту тему. С того дня произошел какой-то сбой и в моей, и в его жизни. Надо было бежать в Питер, может быть к настоящему моменту эмоции к Гектору давно превратились бы в прах. Самосожглись бы?

Надо было одеться, но боялась сделать движение и побеспокоить задумчивого Гектора. Только не хватало, чтобы сделал неправильные выводы. Я не влюблена в него!!! Наверное!

Молчание не прекращалось и начало утягивать в темный кокон.

Очень аккуратно я опустилась на пол, предприняла попытку бегства в ванную комнату с целью переодеться, но не сложилось сразу. Гектор на полушаге приостановил, взял за локоть и «мягко» подтолкнул - опрокинул мордой в подушку. Он правда пытался аккуратно, а получилось не очень. Вцепилась в подушку, отрывая лицо, уже хотела что-нибудь сказать в знак протеста, но защёлка на лифчике сработала, поэтому я затравленный зверек – пригнула шею.

- Что ты делаешь?

- Массаж…

- Зачем? – ладонями оперлась в матрас, подняла корпус тела, заглядывая через плечо. На что Гектор ладонью вернул обратно, в исходное положение - лицом в подушку.

- Успокойся. Что ты такая нервная? Обычный массаж руками!  Что я могу сделать одними руками? – продемонстрировал большие ладони (как мои четыре) и очень длинные, шершавые пальцы.

Действительно, что мог сделать одними руками? Обычно, когда приставал, использовал губы и язык в первую очередь. Одно интересно – отчего решил порадовать массажем? Странный приступ доброты и внимательности к моей спине.

Улеглась лицом в подушку, повернув голову на бок. Покрывало положила на бедра, скрывая наготу, а руки прижала к телу. Плотно-плотно.

 Гектор вышел из комнаты, оставив недоумевать по поводу его поведения и гадать куда, и зачем ушел.

Ну сделает массаж, а дальше? Какой смысл?

Я напряглась, когда холодный крем капнул на кожу, а грубые руки размазали вязкую жидкость по спине и плечам.

- Но делать массаж в ответ не буду! – недовольно проговорила в подушку.

Гектор перекинул ногу через меня, коленями зажал бедра. Получилось,что в общем-то он почти сидел на мне. Спокойствия этот момент не придал, наоборот, одно напряжение.

Гектор надавил на какую-то точку на спине, на что я раскрыла веки и зашипела, заодно попыталась, согнув ногу в колене, пнуть пяткой массажиста.

- Ты чертовски напряженная! – прокомментировал голый факт. 

Сцепила зубы, чтобы не замычать, массажист болезненно задевал некоторые точки, но постепенно я привыкла к своеобразной боли. Тело расслабилось. Острой боли больше не было, она стала более притупленной, глухой.

Я обмякла под воздействием твердых пальцев, втирающих в кожу жирный крем.

- Вау! – вырвалось неосознанно и улыбнулась в подушку. Пропустила момент, когда вес Гектора перестал давить на бедра, когда простыня с ягодиц слетела долой будто ее не было.

Заботливые пальцы размяли икры, помассировали ляжки, перешли к ягодицам, смяли их двумя ладонями. Напряжение спало. Я - сплошное спокойствие и кайф, сочащийся в каждой клеточке тела, к которому прикасались его руки.

Улыбалась подушке и мурчала.

Вскоре лишилась кружевных трусиков, сама ведь послушно подняла бедра, когда Гектор тихо попросил, потому что не мог стянуть их без помощи.

Я честно постеснялась спросить: массаж правда подразумевал снимать белье или нет. В конце концов, больше плоти, чем прежде, я не открыла. Белье и так -- одна ниточка на попе.

Я опять заурчала сдавленно в подушку и расслабилась.

- Очень возбуждающе стонешь… - после этого замечания я немного успокоилась, прикрыла рот, губу нижнюю закусила.

У него и правда волшебные руки, как будто призваны ускорять поток крови в венах.

Мои ноги больше не были крепко прижаты друг к другу. Волшебным образом оказались широко раздвинуты. А Гектор массируя ляжки, нечаянно ребром ладони задел складки между ног. Весь разрез сверху донизу. А у меня мгновенный прострел от вторжения. Физически вздрогнула и позорно макушкой врезалась в изголовье кровати.

Мысленно напряглась, опять раздумывая, массаж подразумевается всех частей тела без исключения?

Потом успокоилась, когда руки отступили и вернулись к массажу ляжек и ягодиц. А в следующий раз даже не вздрогнула, когда ребро ладони вновь прошлось между ногами, грубо задевая клитор. Более того сама шире развела ноги, чтобы Гектору удобнее было меня трогать.

Я нереально мокрая. Позорно возбудилась от массажа.  Если он посмеется надо мной, то на одного Карателя в этом мире станет меньше.

Гектор подлез ладонью под мой живот и опрокинул на спину. Я стопы поставила на кровать, зажала колени, а на лице, уверена, сконцентрировалась вся краснота мира. Массажист лег на один локоть, а масляными пальцами начал обследовать мой живот.

Святая земля, куда еще-то!!! Я мысленно заплакала. Куда терпеть-то? Между ног раскалено до предела, всё болело, поэтому я сдавливала ноги, чтобы унять боль. Прогнать ее.

Гектор сосредоточенно продолжал вырисовывать "кремовыми" пальцами пупок, опускаться до линии волосков между ног.

- Раздвинь, - попросил-приказал, погладив колено.  

Стопы отставила чуть подальше и рассоединила колени. Не знаю, зачем ему это надо было? О-о-о! Теперь узнала, когда пальцы, смазанные кремом провели между ногами, сверху до низу, вдоль складок, а потом ворвались внутрь тела. Резко, без всяких тормозов и приготовлений. От неожиданности вздрогнула и прогнулась в пояснице.

- Какая мокрая…

Убью, если посмеется! Убью!

Бедрами подхватила дикий быстрый темп пальцев во мне. Мне не хотелось, чтобы он останавливался. Чтобы всегда так продолжал смотреть. Это как воздух вода и еда – без всех компонентов не выжить. Без его сосредоточенного взгляда, его рук и близости.

Я сама себя загнала в ловушку.

- Хочешь меня? – сквозь темноту перед глазами и шторм эмоций, ощущений расслышала вопрос. От голоса, пониженного до шепота, всегда пронзало нервы удовольствием. Сладким, изнуряющим. Пальцы вынырнули и перестали любовно издеваться над моей плотью, отчего разочарованный выдох прорвался сквозь губы и распахнул веки.

А Гектор на коленях на краю кровати, рядом с моими раздвинутыми ногами, смотрит на меня, правой рукой медленно продвигается к ширинке. Джинсы оттопырены от возбужденного члена. Щелк. Верхняя пуговица расстегнулась.

Он прекрасно знал ответ на вопрос - хочу его или нет. Медленно не торопясь, вторую пуговицу раскрыл.

- Хочешь? – сердце больно постучалось о ребра, сейчас прорвет грудь и выпрыгнет в руки Гектора.

Тело пульсировало от желания и требовало чего-то. Лихорадило, мелко потрясывало.

Я бы сейчас родного отца сдала в таком состоянии. Я бы адрес квартиры Артема назвала, поэтому дрожащим голосом ответила:

- Очень хочу!

Гектор расстегнул штаны окончательно. Рукой оперся рядом с моей головой и вставил член. После чего я улетела опять в темноту и в круговорот чувств. Трех толчков было достаточно. Сразу прошибло насквозь и вырвало крик изо рта. А я вцепилась в его плечи, принимая вес мужского тела. Задрожала под его мощью.

Гектор стойко пригвоздил к кровати, не давал пошевелиться и вонзался. Вонзался. Снова и снова, придерживая одной рукой вес своего тела. Его движения быстрые, рваные. Вспарывал плоть от начала и до конца. Обрушивался вновь и вновь, долбился с какой-то яростью.

- Не больно? – на секунду перестал целовать, чтобы спросить. А я лишь отрицательно покачала головой.  Какая боль? Все превращалось в непрекращающийся фейерверк экстаза.  Его руки больно впивались в бедра, а мне приятно от любого прикосновения. Нравится, как давит его тело и полностью владеет моим. Как бьется плоть о плоть, как Гектор купается во мне с яростью и нетерпением.  Он немного помучил, заставил меня и себя попотеть, потому что, как сопливый юнец (и это его фраза) перенервничал и не мог кончить.

После секса попытался оправдаться за грубость, сказал привычно, что может лучше. А мне это показалось милым, вряд ли, у него бывали неудачи в сексе, а со мной постоянно. Я в каком-то роде тоже единственная неудача для него.

 Но потом оказалась я виноватая, раздразнила своими стонами во время массажа. И я плохо закрыла дверь на щеколду. Я сама возбудилась, а не его руки постарались. И это не он меня раздел, а я сама, просто не заметила. И это Я его соблазнила.

Напоследок обронил:

- Видишь, а утверждала, что не готова. Я же говорил это ваш бабский тупой отмаз. Тут либо хочешь, либо не хочешь. Ты – хочешь! – поведали мне, взяв в обхват и подтянув к своей груди поближе.

Вот это меня сейчас обвели вокруг пальца. Интересно, кто его научил и как долго он пользуется схемой массажа по соблазнению девиц? Стопроцентный развод невинной девы на секс. Любую, доверчивую дуру совратит, включая меня.

Глава 35

POV Диана

Минус один день. Я сбилась со счета, когда назначен страшный день. Сегодня? Через день или через два?  Страшно? Нет. Удивительно, но безразлично. Ни один нерв не дрогнул. Я смирилась, изначально было бессмысленно переживать.

Следующий день провела в своей уютной раковинке спокойствия, смотрела фильм по телевизору, в тоже время готовила ужин для Гектора. Заняться было нечем, поэтому пыталась научиться готовить - с пользой провести последние дни.

А может в объятиях Гектора не так страшно будет?

Перед возвращением Карателя с работы отправилась в ванную комнату навести красоту. Жаль, не было Алины, она бы привела в достойный вид. Пришлось вспоминать основы макияжа, ведь людские девушки сами справлялись с уходом за собственным телом. Значит, и я справлюсь. Каждую прядку волос накрутила щипцами, удалось накрасить ресницы. Правда в процессе наведения красоты тыкнула кончиком пушистой щеточки в глаз. Ощущения непередаваемые, на грани экстаза. Впоследствии глаз очень долго слезился от попавшей на зрачок туши.

Закончив приготовления, оценила образ, пригладила джинсовый обтягивающий материал юбки, поправила легкий белый топ. Вроде говорил, что мои ноги нравятся, сейчас они голые и представлены тщательному визуальному осмотру. Возможно, и тактильному, в зависимости от моего настроения и его поведения. Хотя, кого я обманываю, если Гектор захочет, он и спрашивать не будет, полезет лапать. На этой унылой, гнетущей мысли вышла в коридор, освещаемый настенным светильником. Сбавила шаг, помедлила, расслышав посторонний голос. Мужской, не Лена и не Анжела.

Зачем я подслушивала, по идее надо было спрятаться в комнате и сидеть тихо, не шевелиться, без движений, вдруг кто-то «страшный». Тот, кому меня нельзя видеть?

Я же - любопытная на цыпочках подошла к кухонной двери, та была приоткрыта и позволила рассмотреть голубую футболку Гектора. Успел переодеться после работы, пока я наводила красоту. Гость боком ко мне на стуле и ковырялся ложкой в легком овощным салате. Конкретно сейчас он поддел помидор и запихнул себе в рот. Зачем же общей-то ложкой? Я -- жуткая брюзга. Есть из одной тарелки готова только с Гектором. Надо было приоткрыть дверь и сказать Андрею пару «ласковых» слов, но я, как обычно, решила подслушать, разнюхать обстановку. Больше знаю - больше вариантов выжить.

Андрей жевал помидор, прокатывал между пальцев гвоздик серьги в ухе и одновременно спрашивал:

- Скоро вытащишь из нее инфу?

- Надеюсь сама расскажет, когда поймет, что это необходимо…

- Вот уж не знаю…не знаю. Он все-таки ее «друг», вряд она ли легко сдаст его координаты, - размышлял Андрей, пропихивая сквозь зубы редис и огурец из салата.

Тогда же я толкнула дверь, решив рассекретиться. Андрей замер с пустой ложкой над салатом, за щекой виднелся бугорок, набранный не прожеванной пищи. Гектор развернулся на стуле, ладонь положил на стол и побарабанил пальцами, разглядывая мой ослепительный облик. А может и не ослепительный, но сама себе я понравилась. А обычно я - самый злостный критик для себя. Гектор неожиданно поднялся, рукой по-прежнему опираясь на поверхность стеклянного стола.

Кивнул Андрею в стороны выхода и меня:

- Я так и знал, мы ошиблись домом. Сваливаем! Моя девушка скорее ядом накормит, чем съедобной едой. И выглядит она обычно, как бомж из подворотни, а не как… - развернулся ко мне и пальцами очертил видно женские параметры. – Вот эта прелесть!

- Отвратительный комплимент! То ли меня похвалили, то ли в очередной раз унизили!

 Я продолжала стоять возле двери. Гектор поднял руки ладонями вверх, приглашая обниматься. Ради приличия десять секунд (я про себя посчитала) не отвечала на приглашение, ну а потом пошла в мужские руки, заботливо предложенные на вечер. Тепло-то как! Носом уткнулась в футболку и потонула в запахе его тела. Руки как обхватили с двух сторон, так больше не отпускали. Вот это состояние, пожалуй, и называют бабочками в животе. В моем случае рядом с Гектором не одна живность бы не выжила. Потому что, он - источник тока, от него сотни-сотни молний покалывали кожу, в особенности кончики пальцев. И бедные бабочки, пожалуй, сгорели бы живьем при нашей близости.  А еще Гектор - большой и горячий, как грелка. Самое уютное место на свете – сидеть на его коленях, пока Каратель уплетал ужин за обе щеки.

И сидели мы, сросшиеся телами и в особенности руками, мало обращали внимания на Андрея. Мы - две половины одного тела, при рождении были порезаны на два, а сейчас встретились и заново срослись. Плохие (кровавые) сравнения приходили на ум. Андрей под ухом бубнил и говорил, какие мы мерзкие и не замечали гостя. Святая истина - вправду не замечали. Лбами соприкасались и что-то пытались передать сквозь взгляд. Невидимое послание, потому что со словами у нас проблема.

Когда недовольный Андрей ушел, Гектор вернулся на кухню, проводив гостя. Вместе с собой принес привычный запах табака и свежесть морозного вечера. Я успела сложить посуду в мойку, а сейчас, поставив локоть на стол, накручивала волос на палец. Делала машинально, не замечала нервного жеста до того момента, как Гектор стукнул дверью в кухню.  На стук отвлеклась, нарисовала искусственную вынужденную улыбку в ответ на молчаливый вопрос: «какого черта скисла?»

У меня больше нет сил злиться, сейчас меня ничто не бесило, не выводило из равновесия, какая-то обреченность сковала. Я наслаждалась, возможно, последними спокойными днями и не видела смысла тратить их на сопротивление Гектору.

- Хотела спросить… - начала вопрос, который весь ужин крутился на языке после подслушанного разговора. Гектор присел на свой стул. – Ты добренький лишь для того, чтобы втереться в доверие и побыстрее узнать местоположение Артема? Не ври только, пожалуйста. Уже устала от постоянной лжи.

- Идиотка? – вопросом на вопрос ответил, без лишних пояснений. Понимай, Диана, как знаешь.

- Ты же спал со мной, чтобы выведать вход в наш мир. Может и сейчас для поимки Артема?

- Спал, потому что хотел. Гораздо раньше я прицепил к тебе жучок в машине, помнишь? Мог дождаться, когда пойдешь на остров, а не бегать за тобой. И на остров по сути я отправился за тобой. Как видишь, вход в ваш мир мне не очень-то пригодился.

Ладонь Гектора легла на колено, погладила по ляжке. Пальцы забрались под юбку.  

- Как моя тетя? Жива?

Гектор с тяжелым вздохом отнял любопытную руку, дав понять, как устал от бесконечных вопросов. Пояснять свои действия он не привык.

- С ней всё хорошо. Она в отдельной камере. Где твои подруги – не представляю.

- Как классно! - не удержалась от шпильки в адрес Карателя, хлопнув в ладошки. – Вип-камера для моей тети! Не зря с тобой сплю. И еще вопрос, хотя видимо я тебя окончательно доконала.  Если найдешь Артема, каковы дальнейшие действия? Что ты с ним сделаешь?

- Убью. Прилюдно казню на главной площади. Это необходимость, как для тебя, так и для меня.

- Ясно. - коротко ответила.

Молча переварила полученную информацию. Больше говорить не хотелось, да и смысл в бесполезных разговорах? Нашей сути - генов не изменить. Как не избавиться от костей, крови и кожи. Все данные организма получены при рождении и нашей сути не изменить даже хирургическим вмешательством.

Встала с раздраженным скрипом стула по полу, поправила подол задравшейся юбки и пошла мыть посуду, надеясь отвлечься от слез, которые раздразнили зрачки. Под шумный поток воды наблюдала за грязной посудой, а сама вцепилась в губку до посинения, уговаривая себя не плакать.

Гектор должен понимать. Я не прощу его, если он убьет Артема. Все-таки он мой друг.

Ночью Гектор долго гулял по дому, пока я пыталась заснуть, но сна не было. Когда вернулся в комнату, я сильно зажмурилась, изображая тяжелое дыхание будто сплю. Гектор несколько минут поворочался рядом, а потом привычно полез соблазнять. И секс теперь был не агрессивный, а с надрывом с отчаянием. Отдавал горечью, потому что оба молчали во время занятия любовью, разве что невольные стоны, а в остальном ни одного слова. Конечно, и в обычное время не сильно разговаривали, но отдельные фразы срывались в процессе. Комментарии, вопросы. Хорошо ли мне, больно ли, встань так, сделай так. А сегодня нас утопило холодное, горькое молчание.

Лаской Гектор пытался успокоить и себя и меня, но действовало плохо, наоборот - сильнее показывало огромную пропасть между нами. С одной стороны которой невозможно перебраться на другую. Жаль, не умела летать, перелетела бы и нет проблем.

Стояли перед пропастью, не отрывая любопытных глаз, завороженные друг другом, а сблизиться не могли. Говорить о каких-то «чувствах» смысла нет.

Глава 36

POV Диана

В тот день рано утром Гектор отправился на работу.

Очень мило целовать его перед уходом, долго стоять в проходе на коврике для обуви и обжиматься. Долго-долго обниматься, ласкаться, целоваться и щупать друг друга, проверяя живые мы или прекрасная иллюзия, не имеющая с реальностью ничего общего. Как назвать то чувство, когда не в состоянии держаться далеко друг от друга и никто больше не нужен? Хочется прильнуть к нему и обниматься, чтобы тела были максимально близко, так намного комфортнее. Не обязательно заниматься сексом, можно половину ночи целоваться и гладить друг друга.

Превозмогая огромное желание завалиться на коврик под нами, я взяла последнюю капельку сил и вытолкала Гектора за дверь. А он, веселый и самодовольный, как обожравшийся таблеток радости, стандартно подмигнул (с намеком продолжим вечером) и хлопнул по ягодицам с таким остервенением, что оглушительный шлепок подкинул напоследок в объятия Карателя.

Довольный Гектор закрыл дверь на ключ и исчез.

Я успела принять ванную, одеться в джинсы и футболку с носками. На кухонной стене часы показали время «9:28», тогда же раздался разъяренный грохот. Стук неизвестного тяжелого, массивного объекта по входной двери.

От грохота я рассыпала ложку с сахаром, не донеся до чашки с чаем. Белые песчинки поскакали по столу и полу, который задрожал от ударов в дверь. По ногам прошла вибрация-рябь.

Дверь пытались выломать чем-то тяжелым. Осторожно выглянула в коридор, откуда открывался вид на входную дверь, дребезжащую от ударов. А там разговоры, тихий шепот.

Я ломанулась обратно по коридору прочь от входа, выискивая пути отступления.

В комнату Гектора, где огромные непробиваемые стекла и закрыты шторы. Решила разбить окно любым способом: cтулом, компьютером, лампой мамы Гектора. Трясущимися руками, как от паралича, повела одну штору от середины вправо, раскрывая огромное окно. До самого конца стены. От увиденного за окном рука обреченно рухнула со шторки и повисла по бедру. Безжизненная. Как отрубленная.

Один. Два. Три. Четыре. Пять. На фоне кирпичной стены-забора дома при свете дня их черные одежды опасно выделялись. Черные на кристально-белом. Ветер трепал балахоны или куртки Карателей, а боковой дождь моросил по их мощным телам.

Каратели пришли за мной.

Так же медленно отогнула вторую штору влево, полностью раскрывая стену-стекло в комнате Гектора.

Еще один. Два. Три. Четыре. Пять.

Так много Карателей пришли по мою душу.

Отступила назад по ковру. Десять рук одновременно по команде подняли серебристые пистолеты в направлении стекла и меня. Голосов не слышно, но рот одного шевелился, произносил неизвестные слова-приказ.

Рефлекторно прикрыла глаза от выстрелов, пули глухо застучали об окна с той стороны. Но стекло не разбилось, прочное.

Прикрыла веки ладонями, потому что страшно. Банально страшно сидеть в ловушке под множественными прицелами и вздрагивала от гулких непрекращающихся стуков пуль по стеклу. Они жаждали пробить вход к Клеймённой.

Раздался специфический звук-треск по стеклу. И, открыв глаза, удостоверилась, что окно-защита подернулась сеткой паутины. Один мощный удар в ее сердцевину и стекло затрещало, бриллиантовым, острым дождем посыпалось на ковер и на кровать, которую мы делили с Гектором.

В открытый проем двери и в разбитое окно посыпались палачи. Заполняли чернотой комнату, окружали со всех сторон. Можно кричать, просить помощи, плакать, но кто услышит?

Сродни самоубийству пытаться сопротивляться, когда находишься в круге Карателей с пистолетами, направленными в твое сердце и голову. Но разве у меня был выход? Когда попадаешь в плен к Карателям, включался естественный инстинкт самоуничтожения. Поэтому я воспротивилась замкнувшему кругу Карателей. Лучше здесь умереть. У Гектора дома.

Предупреждающе зажгла руки до локтя и двумя ладонями в разные стороны жестом приказывала не подходить. Не нарушать личный метр. Но предупреждения не поняли или проигнорировали -- двинулись вперед. Пришлось схватить за мужские толстовки горящими ладонями, поджечь ткань, а Карателей лбами направить друг в друга. Звон лбов всколыхнул ненависть в толпе палачей.

Одни руки схватили за распущенные волосы, нога другого вышибла равновесие. Я упала на колени, а голову за волосы потянули назад, оголяя и оставляя шею не защищенной для возможного удара.

Закрыла веки и услышала, кроме дикого биения сердца, лишь оглушительный удар собственного черепа о стену. Снова и снова. Пока на обоях не осталась кровь, частицы розовой кожи, а на носу и по губам следы от потеков. Красные капли полились на мои открытые ладони, которые поспешно подняла, чтобы не запачкать ковер.

- Сиди, животное, - приказ на ухо и пистолет дулом в макушку, заставил опустить голову на пол. Склониться перед Карателями. Я – бесправное животное сидела на коленях, пока руки за спиной сковывали наручниками. По губам тонкой струйкой лилась слюна с кровью, а я глотала жидкость с металлическим привкусом, не желая портить дом Гектора еще сильнее.

За руки вывели сквозь проломанную входную дверь под струи косого дождя. Холод мгновенно искусал обнаженные руки и шею. Я нетрезво шла при помощи рук Карателей, а на белую футболку при ходьбе стекала кровь с лица.

Боли физической не было, только душевная. Я ощущала непрекращающуюся боль в каждой точке тела. Везде. В каждом органе. Боль по кровотоку заразой-отравой разъела внутренности.

Вот бы побыстрее сдохнуть, чтобы все это поскорее закончилось. Пусть поставят на колени на площадке перед домом Гектора и прострелят висок. Пусть закончится уже все это. Дома у Гектора умереть комфортнее, земля и комнаты хранили его дух, ауру и мою не совсем нормальную любовь к врагу.

Смиренно улыбнулась разбитыми губами, скоро на мне живого места не останется.

***

На улице вдоль обочины в ряд встали несколько темных огромных машин. Сопровождающий конвой гудел включенными моторами, снег под кроссовками проминался от моих неуверенных, пьяных от страха шагов.

Открыв заднюю дверцу машины, меня пихнули в машину и коленями поставили на грязный пол, на четвереньки.

- Сидеть, животное! – приказал Каратель, прежде чем хлопнул дверью. Я ладонями в наручниках опиралась в резиновый коврик, а руки дрожали и не от двигателя автомобиля. Сколько бы я не анализировала вариантов путей спасения не находила, если только поджечь себя в этой машине вместе с Карателями и задохнуться от угарного газа. Убить и себя, и их. На сидение рядом присел один из конвоиров, ногу закинул на ногу и покачал грязным, мокрым кроссовкой перед моей склоненной головой.

А потом шею сдавил тройной черный кнут. Я захрипела, хватаясь за горло за черные полоски, сдавливающие кожу. Захват отпустил, давая мне возможность бешено глотать воздух мелкими порциями.

- Как же я вас ненавижу, Каратели! – тихо прохрипела кроссовкам рядом с лицом, после чего удар в щеку с ноги выбил слезы-искры из глаз. Я несколько секунд не могла прийти в себя от удара, мир пошатнулся, голова закружилась по неизвестной круговой траектории. И снова кнут сдавил горло. И так, до бесконечности… Я то умирала, то возрождалась, когда давал кнут. Каратель измывался над клеймённой, уткнувшейся в его ботинки. В машине темно, но кто-то за рулем и еще спереди. Мужчины комментировали пытку и смеялись над веселым зрелищем, а я молча терпела пока все это не закончится.

В какой-то момент нас подкинуло от резкого торможения. С визгом прокрутились колеса на корке льда, а меня плечом впечатало в сидение, но зато удавка перестала душить.

Каратели переполошились, вылезли наружу и оставили одну. Наступило несколько долгожданных минут тишины.

Рывок. Ветер ворвался в салон автомобиля и вместе с ним мужские руки перехватили на животе и вытащили на свободу.

Гектор. Его руки держали мое скованные наручниками запястья. И он расстегивал ключом сдерживающие оковы, взял за щеки и начал оттирать мое грязное от крови лицо. Брови озадаченно нахмурил от беспокойства.

- Жива? – одно слово на выдохе.

От вида существа, который кажется один во всем мире на моей стороне я не выдержала. А казалось, что я вытерплю все. Прикрыла ладонями лицо и беззвучно зарыдала. Гектор притянул к себе, к груди и тихо заговорил:

- Тихо-тихо, - а ладонью массировал макушку. – Я успел.

- Гектор, как же хочется умереть… - открыла ладони и уткнулась носом в толстовку Гектора и окунулась в родной запах. С ним не страшно. – Убей здесь.

Шепнула в его грудь, дыхнула ледяным воздухом на корявую пульсирующую жилу на его шее.

- Стоять! Ровно! На месте! Я предупредил, выродки! У меня, п*здец, какое «грустное» настроение. А когда я грущу, остальные должны рыдать! – прокричал на ухо, двумя руками держал мое тело и скрывал от преследователей. Вжал кулак, с намотанной на него цепью, мне в спину, аксессуаром напоминая с кем Каратели столкнулись.

- Ты! Вышел из машины! И ключи давай! Живее. Всем не двигаться или пеняйте на себя!

Гектор взял за локоть и сквозь толпу обступивших Карателей провел к одной из машин, помог залезть на пассажирское сидение и захлопнул дверцу. Оставил на секунду в одиночестве чувствовать озноб тела.

Позже заблокировал двери и оставил нас друг с другом. Протянув руку к бардачку рядом с моими ногами, обнаружил влажные салфетки. Несколько минут, взяв мое лицо, с совершенно непроницаемым видом вытирал следы крови на носу, щеках и губах, а я не могла перестать плакать. Бесполезные слезы капали на мужские пальцы и на салфетку.

- Ну всё...все, - успокаивал и подтирал дорожки на лице. – Не раскисай. Ты была в худших неприятностях. Я опаснее, чем весь мир, но ты же выстояла. И сейчас у нас получится! – попытка развеселить немного удалась.

- Это Каратели отца Люды. Сучка догадалась. Я при ней покупал тебе вещи.

Мы ехали несколько минут в полном молчании, за это время я успокоилась и начала провожать взглядом заснеженные улицы сквозь затемненное стекло. На улице пусто и холодно, и мне холодно. Я куталась в толстовку Гектора, купалась в его запахе, обнимала себя и так хотелось верить, что всё будет хорошо. У нас всё будет хорошо. Уговаривала себя.

- Куда едем?

- В Темный дом!

Я не поверила ответу. Может, ослышалась? На всякий случай оглядела Гектора за рулем, он же не ответил взглядом, не обернулся, но внимание-вопрос заметил.

- Это второе место в Приаме, где ты под моей защитой. А вообще все было бы прекрасно, если бы не сбегала с острова! Там для НАС самое безопасное место.

- И сколько я там буду сидеть? Сколько мне сидеть в тюрьме?

- Сколько понадобится. Точно не могу сказать.

Вопросы закончились, а машина вскоре припарковалась напротив темного места, от которого разило плохой аурой. От него физически несло тьмой и неприятно покалывало кожу. Ноги примёрзли к коврику и не двигались. Гектор, как и в прошлый раз, обогнул машину, открыл дверцу и поманил пальцами приглашающе. Раскинул руки, чтобы выходила наружу. А я одеревеневшая, как приклеенная к креслу, отрицательно качала-болтала головой. Отказывалась выйти, инстинктивно цеплялась в обивку автомобиля.

- Я не пойду! – сквозь зубы процедила.

Гектор подхватил под бедра и вытащил на асфальт. Заставил твердо встать прямо перед Темным домом. Я поначалу вжалась в родную грудь, только спустя некоторое время нашла в себе силы подняться на носочки и заглянуть за плечо Гектора. И увидеть парковку, полную черный Карателей. Двадцать, тридцать… они повсюду. В темных одеяниях, кто без капюшонов возле входной лестницы, стояли курили. Их много.

Гектор мягко развернулся, обнял через спину и положил ладонь на мое плечо, прижав мое тело поплотнее к себе. Заставил буквально вжаться в него в поисках спасения или опоры. Медленно повел по асфальту, мимо внезапно стихшей парковки. Свидетельницы того, как Каратель обнимает Клеймённую, поддерживает ее и защищает от своих же.  Шоу, достойное попасть на страницы истории людского мира. Если бы до трясучки не боялась, то нам, ненормальным за одну только смелость, стоя бы аплодировала. Противостоять всему миру. Страшно нереально, аж пальцы на ногах и руках похолодели, ощущение, что кровоток испуганно замедлил бег по венам.

Виском чувствовала голое плечо Гектора, а пальцами теребила свой замок куртки. 

Наверное, это фатальный момент для Гектора. Не знаю, как он выкрутится и как я выкручусь. Он подставился под обстрел, под неприязненные, под уничижительные взгляды соратников. Хотя, смею предположить Гектору плевать на их мнение, он лишь потирал мое плечо, словно придавал бодрости и уверенности. 

Никто не сдвинулся, все молчали, пока Каратель заботливо обнимал свою Клеймённую. Навсегда запомню этот момент. Пожалуй, после этого буду вновь верить в него. Однажды я выбрала его, а не свой народ. Там, во время взрыва. А сейчас -- он меня, а не свой народ.

Не смотря на страх, я улыбнулась в плечо Гектора. И почти не боялась, когда открылась входная круглая дверь, впустившая нас на вахту, на пункт контроля к озадаченному Карателю. Тот при нашем появлении мгновенно выхватил пистолет и направил в лицо.

- Стоять! Убрал, пока хреновина в твоих руках не выстрелила! Девушка со мной. Какая свободная?

Охранник с искореженным ненавистью взглядом и подрагивающими руками опустил пистолет и достал небольшой ключик с металлическим кружком.

Гектор взял ключ и, болтая им на указательном пальце, провел по коридору второго этажа в одиночную камеру с высокими потолками, решеткой на окне и маленькой кроватью, как в больничных палатах. Вот и весь комфорт.  Гектор посадил на кровать с железными прутьями, взял мои пальцы.  Погрел их.

- Ты здесь в безопасности. Андрей позаботится о тебе. А мне нужно исчезнуть на некоторое время. Хорошо? – взял опять в теплые объятия, успокаивая. Он большой и теплый, личная грелка.

- Облегчи нам жизнь. Скажи, где Твардовский? – как от удара в челюсть поспешно вырвалась из его теплых и желанных рук. Из кольца комфорта. Как ледяным душем охладило, отобрало тепло, которым делился Гектора.

Я отвернулась от него, не в силах смотреть.

- НЕ могу я сказать. Не могу. Зачем тебе Артем?

Гектор поднялся без лишних слов, оставил свою куртку на мне. Его шаги громко отдавались в ушах, пока Каратель не покинул пределы высокого бетонного помещения камеры.

- Гектор? – на мой вопрос он лишь открыл дверь, поднял руку вверх и помахал пальцами. Не оборачиваясь, ушел и оставил одну наедине с одиночеством. Сидеть в тюрьме и греться в куртке.

Время, как резиновое, тянулось бесконечно, поэтому не могла сказать, который сейчас час. Дверь вновь противно скрипнула, прежде открытая на ключ. Я обрадовалась. Подумала Гектор вернулся, с ним спокойнее, теплее. Будто вторая половина моего тела. Вторая часть, которая, к сожалению, умела перемещаться на дальние расстояния и без соответствующего разрешения с моей стороны.

Скинув теплую куртку, встала с кровати. Встретила гостя с улыбкой, но, когда увидела вошедшего, перестала радоваться.

- Сюрприз! – знакомый Каратель держал в руках поднос с кружкой дымящегося горячего чая, судя по запаху лимона в помещении, и тарелкой еды. Я раздраженно плюхнулась на кровать, отпружинив скрипуче. Хотела увидеть Гектора, а не другого Карателя. Тем не менее постаралась изобразить подобие улыбки и для нежданного гостя.

- Привет! – поправила волосы, которые постоянно лезли на лицо. – Ой, ты не зол за побег? – ляпнула.

О побеге и обмане надо было тактично промолчать, а я не удержалась. Глупая: наверное, Гектор его отругал.

Но Игорь не рассердился, наоборот, искренне засмеялся над непосредственностью или глупостью, сверкнув белыми зубами. Хоть кто-то из Карателей еще на моей стороне. Держа поднос одной рукой, другой с забинтованными пальцами прикрыл металлическую дверь. Вставил ключ в замочную скважину и закрыл на один поворот. Этот звук прозвучал раздраженно-резко.

Он просто перестраховался, чтобы не сбежала опять из камеры, как с острова. Все-таки мы официально по разные стороны баррикад. Светлый ежик волос, белая борода, аккуратно стриженная, должно быть, в специальных заведениях для стрижки. Мужчина привычно ухожен, за исключением руки. Аккуратно поставил в конец кровати поднос, действительно с едой. Присел рядом со мной со скрипом ржавых пружин. Прикоснулся бедром к моему.

Я прокашлялась, сделав вид глубокой болезненности горла, и отсела совсем на капельку подальше. Бедром вдавилась в железное изголовье кровати, дальше деваться некуда. Игорь положил ладонь на кровать, чем продавил пружины и сделал небольшой склон в матрасе. Ягодицами я едва не свалилась как раз в это углубление и на его руку. Вцепилась в стальные прутья кровати, и не создавала больше движения, чтобы не сползти. Прокашлялась, разглядывая стену напротив, и в ней дверь. Мне крайне захотелось, чтобы кто-то зашел сейчас или самой уйти.

- Эмм… спасибо, что принес, но пока нет аппетита!

Поглядывала на дверь, а сердце трусливо билось, ухало в груди от непонятного предчувствия.

Дрогнувшими пальцами заправила пряди мешавших волос за ухо с огромным желанием отвлечься и прогнать накатывающую панику.

Игорь навалился грудью на плечо, а второй ладонью сжал мою ляжку.

- Игорь! – повысила голос от внезапного жеста. – Убери руку, пожалуйста!

Дверь закрыта, ключ в двери, если добежать и повернуть. Успею ли сбежать? Будет всего один шанс или сделаю хуже?

- Один…два… - перебинтованными пальцами Каратель поднял кончики волос и начал перебирать, как белые нити. – три…четыре, - поднес мои волосы к носу и понюхал, вдохновенно прикрыв веки. – Пять… я иду тебя искать.

Пальцами «походил» по ляжке и резко обхватил меня со всех сторон. Сжал в твердых объятиях.

- А теперь нашел! – счастливо засмеялся.

В голове зашумела кровь, я слышала лишь ее буйный поток. Повернув голову влево на улыбающегося Игоря, зацепилась взглядом за рисунок на его футболке и кончик черной татуировки на предплечье. На футболке и на коже - «Череп и кости».

Позади нас - окно, маленькое сантиметров десять на десять и решетка.

Что было дальше?

Я... Яркий огонь.

И… на кровати, которой сидели, светло от окна, а вот на полу - темнота.

Все предсказания для одного дня.

Игорь пальцем пощекотал мне подбородок и потянулся губами к шее. А я рванула с кровати, почти не соображая и не анализируя поведение. Лишь бы сбежать отсюда подальше от Карателя. Сердце подгоняло в груди, пока я рвалась на свободу, но Игорь не дал уйти, схватил за ноги и поддел. С визгом я завалилась телом и в особенности лбом на бетонный пол. Искры взорвались в голове, из глаз брызнули слезы, из-за которых потерялась в пространстве на некоторое время.

Каратель развернул спиной, а я моргала, прогоняя слезы, мешавшие видеть картинку передо мной.

- Не надо, не беги. - прошептал. По-змеиному прошипел.

Картинка перед лицом не восстанавливалась, склонившийся надо мной Игорь расплывался. Был не четким. Я моргала, моргала, прогоняла затемнение в голове.

– Я давно обещал, что мы встретимся в более интимной обстановке. Нам будет хорошо… - прошептал, упал сверху и придавил массой телом.

Я ударила его коленом в пах, отчего мужчина захрипел, заскулил псиной, успела на локте выползти из-под тяжелого тела и перевернуться на живот. Голова закружилась от резкого поворота, но я все равно попыталась встать.

Игорь дернул за ногу и потянул мое тело по полу. Я закричала в полноту легких, чтобы в коридоре услышали и пришли на помощь. Хоть кто-то пусть услышит и придет! Спасет!

Но Игорь лишь развернул вновь за ногу, спиной на пол, а к себе лицом. Ремень выдернул из джинсов сложил вдвое и ударил по прутьям железной кровати. Эхо завибрировало вместе с его громким разъяренным голосом:

- Кричи, сколько пожелаешь! Это изолятор, в котором пытают преступников. Бетонные стены будут хранить молчание, сколько ни моли помочь. Следующий удар будет по тебе, если продолжишь сопротивляться. Я бы не хотел портить твою беленькую кожицу, но ты вынуждаешь!

Ремнем ударил по открытой ладони, предупредив о последствиях. Я сжалась от дикости, от беспомощности. Гектора я по сути никогда не боялась - подсознательно знала, что он не причинит вреда, поэтому вела себя всегда дерзко и даже, когда принуждал к близости, я его не боялась. Что-что, но я не чувствовала страха к Гектору, а сейчас хотелось визжать и плакать, как маленькому ребенку. Забиться под кровать и плакать.

- Нет… - на локтях поползла назад, соскребая кожу о бетонный пол. Ногти ломала о прочное неровное покрытие. Прокусила нижнюю губу зубами до крови, чувствуя привкус во рту и сглатывая, прогоняя это ощущение тупика, ужаса, капкана, в который угодила. И вырваться не могла, выхода не было.

– Пожалуйста… -- снизошла до мольбы. Я бы на колени встала, если бы помогло. И шептала, как заведенная. – Умоляю, не надо. Это ни к чему. Прости…Я была наивная, дерзкая. Посмела тебе перечить, я очень сожалею!

Продолжала ползти в сторону двери, сдергивая кожу на локтях о бетон. А Игорь стоял, растопырив ноги по бокам от моих, и шел след вслед жалким ползкам, не давая и на сантиметр продвинуться от него дальше.

- Я больше не буду… - просила. А он улыбался, стоя надо мной мечом правосудия или наказанием свыше.

- Дело не в том, будешь или не будешь! – ремнем вновь рассек воздух и хлопнул по ладони. От свиста воздуха я зажмурилась, проглатывая ужас внутрь, чтобы растворить его, прогнать. Игорь присел на корточки рядом с ногами, а я нашла в себе силы затравленно посмотреть на него. В ответ Каратель взял двумя пальцами за подбородок, вздернул, рассматривая мое лицо:

- Ты вся изуродованная, а такое личико было симпатичное. Шрам на губе… теперь, наверное, будет шрам на лбу и нос разбит. Кровь хлыщет. Эххх…. – Игорь пальцем провел по моей нижней губе, которую разбила Лиля, оттянул ее, оголив зубы. – Знаешь, я ведь предлагал Гектору заняться тобой. Я мог за тобой следить. Предлагал Гектору, а он всё отнекивался. «Сам ею займусь, сам выведу на чистую воду!» Заигрался твой Гектор, никак не отдавал… -- Игорь сделал выпад головой. Открыл рот, хотел видно поцеловать или прикусить мои губы, а я от омерзения отвернулась, избегая домогательств. Не проконтролировала мимику лица, и по тому уголки губ презрительно опустились, выказывая уничижительное отношение к Карателю- альбиносу. Игорь оттолкнул меня, швырнул обратно спиной на пол. Встал и, глядя сверху-вниз, вновь заговорил:

- Знаешь, как Гектор тебя называл? А? – я отрицательно покачала головой. Не спящая красавица, вроде. – Ангелок с черными крылышками. Ангелок, знаешь, почему? Потому что в тебе нет зла! Вот напрочь! – засмеялся Игорь будто сказал несусветную ересь и рассек воздух ребром ладони. Подвел черту. – Серьезно. Ты не умеешь ненавидеть. Даже такого мудака, как Гектор, а он достоин лишь ненависти и презрения. А знаешь почему с черными крылышками? – я едва-едва отрицательно покачала головой, слишком боялась сделать резкое движение. – Потому что ты дерзкая, милая вредина – это его слова. Я охренел, когда услышал подобную характеристику-похвалу от Гектора. Мечтал побыстрее узнать, кто же это, и каково же было мое удивление, когда узнал в его ангелочке, ту наглую девчонку, что постоянно дерзила и не отвечала на мои недвусмысленные намеки…

Игорь долго рассматривал меня, а потом поднял руку вверх. Забинтованные пальцы. Каждый палец перебинтован отдельно белыми бинтами. Аккуратно путь штук.

- Видишь, сломанные пальцы? Ты меня обманула на острове, а это подарок от Гектора за твое бегство. Видишь, сколько в нем жестокости? Он тебя не заслужил.

Сердце невидимо сдавило от плохого предчувствия.

- Я отрежу его ангелочку крылышки. Утоплю тебя в ненависти, - Игорь, наклонившись ко мне, лежащей на полу, со смешком щелкнул по-детски по носу. А ремнем вновь стукнул по кисти своей больной руки. Не сильно, но хлестко. Таким шлепком убивают комара, надоедливое насекомое или дрессируют непослушную тварь. – А в твоем теле оставлю напоминания о себе. И каждый раз, когда Гектор будет тебя трахать, будет помнить, как я поимел его ангелочка. Он будет ненавидеть тебя. Ты, испорченная мной, будешь вызывать у него омерзение, брезгливость, он будет бороться с этим чувством, с разочарованием, но не победит. Он возненавидит ТЕБЯ, за то, что Я испортил тебя. И будет ненавидеть СЕБЯ, прекрасно понимая, что ты не виновата. В любом случае это убьет его. Такой мудак, как Гектор, не заслужил любви!

Игорь согнулся, желая поднять меня и уложить с пола на кровать для удобства. Уже схватил за краешек футболки, когда я, запуганная до предела, стала действовать более агрессивно. Мольбы не помогли, приходилось драться. Стопой кроссовка ударила вновь ему между ног. По бугру джинсов, четко очертивших эрегированный член. Чтоб эта мерзость опустилась. Чтобы отбила! Лишь бы сейчас не функционировал, перестал реагировать на мою близость. Сдавленно простонав, Каратель согнулся, держа руки на отбитом месте. Я успела руки по локти зажечь, но бетон под пальцами к сожалению, не сжигался.

Я не успела встать с пола, сжечь застиранное, старое покрывало на кровати, лишь успела пальцами прочесать бетон, когда с перекошенным от гнева лицом Игорь рванул вперед. Сделал выпад, наваливаясь сверху. А я вцепилась короткими, но прочными ногтями ему в щеку, в лоб. Постаралась дотянуться до его кофты, а он одним движением схватил мои две руки за запястья и скрепил их ремнем. Взял за кончик ремня и дернул мое тело по полу поближе к стальной ножке кровати, куда прочно привязал, чтобы не могла пошевелиться.

Я пиналась…

Отворачивала лицо…

Я кричала о помощи…но мои просьбы разбивались о стены изолятора. А Каратель был глух…разъярен и возбужден дракой и азартом сильного самца.

Я взвыла раненым зверем… но Игорь заткнул ладонью рот. Не давая моим мольбам протиснуться сквозь грубые пальцы. И все что оставалось -- беззвучно выть в ладонь.

Я заплакала и мысленно молилась о спасении.

Мерзкие губы грязно целовали мою кожу. От них хотелось умыться, побыстрее стереть влажные засосы. Я выгибалась, отбиваясь от похотливых рук, рвущих футболку на груди.

А Игорь смотрел на мои слезы и улыбался, свободной рукой расстегивал мои джинсы, медленно вел молнию, наслаждаясь страхом. Стянул штаны вместе с кроссовками, а белье просто отогнул в сторону. Треснула кружевная ткань между ног и полоснула по коже между бедер. Я смотрела на Игоря, начавшего расстегивать собственные джинсы, и молила глазами и кричала глухо в его ладонь о пощаде.

Позвала Илью в ладонь. Когда мне становилось совсем страшно, как например в нижних палатах темного Дома, я вспоминала Илью. И сейчас кричала «Илья».

Второй раз в жизни кого-то просила спасти меня.

А когда увидела член, который прикоснулся к ляжкам, в ужасе начала биться затылком о бетонные полы камеры. Лишь бы отключить сознание. Лишь бы раскроить череп и не видеть насилия над собой. А лучше умереть от потери крови.

Била черепом вновь и вновь. Кожу на затылке рассекло, защипала порванная рана. Всё закружилось, в комнате стало еще темнее. Я устала метаться и обессилела. А перед глазами черное пятно из разных цветов: черной футболки с нарисованным черепом и костями; белыми волосами и колючей бородой, котораяцарапала кожу на груди и шеи, его тело, прижатое ко мне… член.

Я хочу умереть. Хочу умереть.

До последнего вздоха в мыслях звала Илью, но он не пришел. Не спас. Не успел.

***

Меня трясли за плечи, трясли и трясли. Безвольную тряпку, мешок с костями и кровью, отныне без души.

- Очнись! Очнись! – кто-то опять лапал, трогал за плечи. Прикасался мерзкими руками. Через густую дымку перед глазами различила тени. Живые две тени существ, и они прикасались ко мне. Опять прикасались руками. Грязными! Отвратительными! И я теперь грязная. Я скупо попыталась вырваться, но откуда взять силы? Хватило только выгнуть спину и грудь и в беспамятстве вновь рухнуть в прежнее положение- полулежа у кого-то на руках.

- Очнись! – повторил голос. Огненная оплеуха привела в сознание, заставила открыть глаза, но лучше бы они не видели. Гектора на одном колене рядом, державшего за плечи.

– Диана! – как маньяк повторял мое имя, гладил лицо, пальцем отводил прядь волос за ухо и разглядывал. Лучше бы не смотрел на меня грязную, в одном белье и разорванной футболке на груди.

Прижал мое голое тело, прикрыл курткой от всех, но уже поздно.

- Убери! Убери! – закричала, ногтями царапая руки, лицо и шею. Оставляя кровавые полосы на теле. Гектор пытался задержать мои руки, чтобы не причиняла себе боль.

- Успокойся. Тихо-тихо! Это я.

- Убери! Мое тело! Убери его. Оно мне больше не нужно! - царапала ногтями, поломанными после борьбы с Игорем, себя и Гектора. Наши лица, руки, свою кожу. Извивалась, дергалась конвульсивно. – Я больше не хочу его. Не хочу это тело. Убери его!

Задыхалась, заговаривалась от слез, дрожала. Андрей схватил за колени, Гектор -- мои руки и туловище, чтобы не билась в истерике. А я не могла остановиться, до последнего сопротивлялась и тогда, и сейчас.

- Прекрати себя мучить, пожалуйста, - тихо попросил Гектор. Оплеуха вновь по лицу и под воздействием удара я успокоилась. Голову развернуло в бок от огненной пощечины, мужские пальцы перебирали мои волосы, заляпанные кровью.

- Это ты…- от криков голос охрип. Боль хрипела в нем, когда медленно произносила слова в тишине камеры. – Он мстил тебе, Каратель. Жаль, не убил меня.

***

POV Илья

Эти слова вывернули наизнанку. Диана не озвучила мысль до конца, но я понял. Физически телом ощутил на плечах груз вины, ее неподъемную тяжесть.

Это ты…. Она замолчала не сказала, но я понял мысль. Это ты виноват. Ты виноват.

Лучше бы я лежал в крови и бился в конвульсиях, в судорогах. Заикался и глотал слезы. Не хочу видеть ее влажных ресниц, блеклых пустых глаз, смотрящих в потолок камеры, крови и красных полос-царапин на ее теле. Ее судорожного дыхания, тела, дергающегося будто в приступе эпилепсии. Я держал ее, но чувствовал, как она уходила, покидала меня. Именно сейчас этими словами отделила НАС на до и после. Я бы хотел вынуть из нее боль, забрать себе и спрятать внутри. Я вытерплю, привык к боли, но её-то зачем. За что ее?

Такая маленькая, хрупкая, тельце худенькое, косточки выпирают, хочется ее откормить, чтобы была здоровой, полной сил взрослой женщиной, а не по-девичьи худой.

Тело тряслось в моих руках, пока держал ее под спину и согревал ей голый живот. Каких-то двадцать жалких уродских минут. Всего двадцать минут, и я терял ее, она мысленно ускользала. Вот бы забрать слезы себе, избавить от кошмара и от мучений.

Мне ничего не нужно, кроме нее. Сжимал Диану в объятиях, придавая сил и спокойствия. Лишь бы не называла Карателем, лишь бы не отдалялась.

Я не хочу быть один. Сжимал ее в руках все сильнее, а она холодная, лежала на полу камеры и смотрела пустыми глазами в потолок камеры. Уже не моя. И это пугало до трясучки. Она ставила между нами вновь барьер, через который я не мог пробиться. Стучался и стучался, а Диана не слышала, будто умерла.

Я задыхаюсь от мысли потерять Диану.

Глава 37

POV Диана

Гектор поднял на руки и опустил на кровать, закутал в покрывало, пряча истерзанное грязное тело от себя… от меня. Чтобы оба не видели ссадин на бледной коже, синяков на теле, разорванной одежды, еле прикрывающей наготу.

Не видеть бы собственного позора.

- Диана…Диана… - позвал несколько раз, а я молчала, глядя на его руки, покрытые голубыми толстыми венами. Голос странный у Гектора тихий, почти шепот, боялся видно спугнуть неосторожным действием или жестом. Еле касаясь пальцами убирал волосы, которые закрывали лицо. Когда прикасался к коже, руки его чуть-чуть вибрировали, словно боялся разбить драгоценную диковинку.   Пытался заглянуть мне в глаза, найти ответ, а я намеренно смотрела в одну точку, сфокусировав взгляд на стене за мужчиной, и больше ни на чем.

Я поерзала, избегая его прикосновений. Слишком неприятно.

– У тебя где-нибудь болит? …черт…естественно болит, какую-то хрень спрашиваю. Кости целы, не чувствуешь? Где-нибудь "особенно" болит? – аккуратно пощупал кости на руке, направился дальше по телу. А я инстинктивно сморщилась, прячась в кокон и отодвигаясь к стене, к окну, подальше от Гектора. Лишь бы избежать ненужной заботы. В особенности от Гектора. 

Отвлеклась на шум. Рядом с кроватью на пол одним коленом присел Андрей, начал собирать на поднос разбитую тарелку с остатками еды. В процессе борьбы с Игорем свалили принесенный обед. Андрей делал вид глубокой занятости уборкой, тем самым давал время поговорить с Гектором как бы наедине. А я не хотела отныне с ним разговаривать.

Звенели разбитые осколки от чашки. Хруст. Хруст. Звук царапал нервы. Как проникновенно звенели осколки, как колокольчики тонко-тонко в мозгу. Осколки…вены…

Гектора я проигнорировала, не ответила на его вопрос, попыталась подняться на ладони, но Каратель заботливо обратно уложил. Хотел что-то сказать, но я перебила внезапно воодушевленная:

- Уйдите, оставьте меня в покое. Прошу, дайте немного побыть одной. Всего десять минут. Десять, не больше, мне надо прийти в себя…

Гектор не отвечал, долго рассматривал, держа пальцы на кровати, сжимая до побеления на костяшках покрывало. Он напуган? Я не чувствовала страха у Карателей и у Клеймённых, только у людей, но по мимике лица и движениям научилась определять в существах сильные тревоги, беспокойства. Гектор обеспокоен и не решителен, судя по рукам и по выражению лица -- мужчина не знал, какую эмоцию лучше изобразить.

Спустя несколько секунд Каратель принял решение, поднялся с колен.

Я наблюдала за миром, как за плотной завесой тумана и слушала, как через вату в ушах. Все звуки, цвета в этом мире потерялись, неожиданно смазались. Стали черными, пустыми и холодными.

- Андрей подождет за дверью. Я буду здесь в Темном доме. Будьте осторожны.

Андрей поднял мои джинсы с пола и кинул на спинку кровати, хотел взять поднос, но Гектор за шкирку буквально протащил друга к выходу что-то шепча тому на ухо.

А я облегченно развернулась на спину, глядя в серый высокий потолок.

В процессе насилия Игорем сознание великодушно отключилось в последний третий раз… а теперь должно наступить долгожданное облегчение от мучений. Раскинула руки в разные стороны, блаженно прикрыла веки, а по телу пробежалась теплая волна. От насилия Карателями с давних времен женщины Клеймённые проходили все три стадии перезагрузки за раз и тоже сжигали себя. Как правило, мы эмоционально не выдерживали насилия, поэтому я сейчас обязана заживо сгореть.

На руках начали появляться красные пятна-раздражения и это тоже хорошо (может подцеплю от Игоря неизлечимую болезнь). У меня столько вариантов смерти, какая-нибудь из них возьмет к себе. Я все перепробую и ничто меня не остановит.

Мои молитвы были услышаны. Подняв руки вверх, нашла в себе силы улыбнуться. Как красиво оранжево-синим загорелась ладонь…обрубки-ногти, стесанные руки, подернутые сыпью от запечатывания. Отбросила покрывало. Футболка, плечи! Живот! Ноги, голова! Перед глазами заполыхало пламя. Покрывало воспламенилось от моего тела и вся кровать следом. Огонь громко трещал, и я очень надеялась, чтобы за дверью не услышали: мало ли, смогут потушить праведный огонь. Хотя, праведный огонь невозможно потушить. Он убивает всё к чему прикасается.

Какое же наступило облегчение, невидимое напряжение в теле испарилось, тело обмякло, до этого казалось, что каждая кость, каждый нерв болел, а теперь я обмякла и лежала, улыбаясь в ветхий, грязно-серый потолок камеры. Все тело, изуродованное Игорем, ярко пылало от боли, а я наслаждалась. Раскинув руки, ждала смерти.

Хоть бы мое тело сгорело до угольков, даже косточки и следа от меня не осталось. Чтобы никто больше не прикоснулся и не осквернил.

Прошло несколько напряженных секунд, но тело не сгорало. Не плавилось, я не чувствовала запаха гари, я ничего не чувствовала, кроме боли поражения и отвращения к себе. Даже белая футболка не сгорела, даже лифчик на теле, я по-прежнему в той одежде и мое тело не стало сгорбленным, изуродованным, как у старухи.

Мне физически не больно от огня! Праведный огонь Клеймённых не трогал! Он не убивал меня! Жалел!

Тогда же встала в кровати на колени, скрыла лицо в ладонях и громко зарыдала, что было силы.  Будто грудину вспороли и вынули сердце без анестезии! Сдавленно заплакала в ладони, чтобы за дверью не слышали плача. Долго-долго мучила себя плачем...сколько позволял обхват легких!

Я даже умереть не могла, как обычный Клеймённый!

И только всплывали вопросы к отцу: " что ты со мной сделал?! Что ты сделал с родной дочерью?! В какого урода превратил, если я не могу умереть, как все!?"

Я страстно мечтала умереть, забыть отрывки воспоминаний, которые остались. Но смерть от самосожжения не пришла, не снизошла до меня. Видимо не достойна, не заслужила отпущения грехов.

Разбитая чашка возле кровати. Осколки…осколки…осколки…вены…руки.

Осколки манили прикоснуться к ним и сделать это. Как же я хотела этого. Прежде натянула джинсы на ноги, изуродованные чужими прикосновениями, кое-как прикрыла позор тела. Сползла на пол к осколкам чашки и к подносу.

Села поудобнее на бетонном полу, увидела стальной блеск. Задрав футболку прислонила нож к левой груди, туда, где болезненно билось сердце. Если перерезать вены, Рада сказала -- я не умру, Гектор спасет и никогда не просит за попытку суицида. Значит, надо себя убивать одним движением, чтобы наверняка. Всего одно нажатие лезвием на грудь, продырявить кожу, пройти сквозь ребра и умру, продырявлю черное сердце, наполненное отвращением к себе.

Зажмурила глаза до боли желая одного – смерти -- прислонила острие ножа к плоти и щелчок в голове.

Я почувствовала внезапную легкость, отчаяние отступило, немного схлынуло и дало дышать.

А почему я должна умереть первая? Почему Я? Я успею покончить с собой, но прежде…

Встала на подкосившихся ногах, едва не упав на ровном бетонном полу, скользком разве что от крови, сжала нож в ладони. Приноровилась к шагу, к весу своего тела, к боли и пошла к двери.

Я сначала убью Игоря! Я сниму с него скальп! А из полученной кожи сделаю ремень, наподобие того, которым привязал меня к ножке кровати и насиловал!!!

Жажда мщения полыхнула в теле, полоснула кровавым огнем перед глазами. Я шла, а от кроссовок на бетонном полу оставались вмятины. По моим следам и до кровати горел бетон. Огонь растекался по полу камеры вслед за мной, вместе с тем, как жажда мщения приобретала силу и решительность. В коридоре перед дверью оказался один Андрей, который при моем появлении испуганно округлил глаза, и боялся что-либо спросить, только приоткрыл рот в удивлении.

- Ди… Д… - а я, не обратив внимания, направилась вперед по этажу, рассматривая на стенах фотографии Клеймённых, заметила и свою с надписью "разыскивается". Передвигалась крайне медленно, каждая нога весила будто тонну.

А сзади раздался внезапный выкрик:

– Огонь! Черт подери, мы горим! Бетон горит!

На испуганные голоса из кабинетов в коридор вышли одновременно несколько работников Темного Дома, и озадаченно смотрели, пытаясь понять, что произошло. Шутка или нет?

По моим следам тянулась нить огня, как послушная собачка за хозяйкой.

Началась паника, Каратели повыскакивали из кабинетов, испуганно заметавшись по коридору в поисках решения – бежать из замкнутого помещения или попытаться потушить пожар. Меня, как горящий источник, огибали волной, боясь прикоснуться, бежали сразу к Андрею. Работники неистово кричали, слышно, как пытались потушить пламя. Праведный огонь, в котором мы рождаемся и умираем не потушить. Бесполезно! Глупые Каратели, не надо играть с огнем, даже дети знают золотое правило выживания в мире!

- Какая на хрен пожарная сигнализация, Петрович? Бетон. Тюрьма из бетона! Как она может гореть???

Воздух становился плотно-белым от дыма, запах гари быстро распространялся шлейфом по воздуху. В конце коридора пост с охранником, который при виде меня опять поднялся.  На его рабочем столе пистолет и видно, как мужская рука подрагивала от желания выстрелить в Клеймённую. Прямо ей в лоб и вышибить мозги на соседнюю стену.

Ну давай, Каратель! Выстрели!

Встала напротив него перед столом и медленно произнесла, шепотом, потому что голос охрип, пока кричала в ладонь Игоря с просьбами пощадить:

- Где Игорь? Зам Гектора?

А руки охранника дрожали, пальцы ощупывали стеклянный стол.

Давай, прошу тебя выстрели. Я этого жажду!

Несколько минут Каратель боролся с невидимыми демонами внутри, на лице множество сомнений и внутренней борьбы. Хмурился, долго рассматривал опасный объект, но, сжав пальцы в кулаки, послушно произнес:

- Второй этаж. Пятая дверь справа.

Страх. Охранник теперь боится меня. 

Я кивнула и побрела обратно, вслед за мной огонь по полу повторил движение, но прежде лизнул стол Карателя. Вспыхнуло яркое пламя, крики стали громче. Я только что перекрыла выход из Темного дома. Вот и яркий огонь из предсказания, который с пола взметнулся по стенам и запылал ярко-синим.

- Диана! – позвал Андрей из коридора, заметив, что направляюсь к лестнице на второй этаж. – Диана, не ходи!!!

Мне надо туда. Там была цель – последнее, что связывало с этим миром. Жажда мести, то, ради чего еще шла вперед.

Я начала вялый подъем по лестнице, когда кто-то напрыгнул сзади, обхватил с двух сторон и повалил вместе с собой на пол.

А на ухо женский шепот пытался что-то сказать, донести мысль, но я первое время не слышала. С трудом через рассудок, убитый жаждой мщения, дошла фраза:

- Если выбирать из более трехсот видов моей смерти сегодня, пожалуй, выбираю эту.

Гадалка за спиной аккуратно обнимала, сдерживая мои руки своими, отчего ее кожа загорелась. Тем не менее женщина продолжала крепко держать, боясь, что я встану и продолжу путь. Видно в жестах, в ее напряженных пальцах, как Клеймённой больно терпеть живое, добровольное сожжение:

- Успокойся, - шепчет она и охлаждает дыханием кожу. – Ты же всех Клеймённых убьешь из нижних палат. Твоя тетя где-то на этом этаже, ты же не хочешь ее убить? Этого достаточно. Можешь успокоиться.

Ее голос начал странно хрипеть, будто тяжело говорить. А кожа рук изуродовалась, сжалась гармошкой.

- Можешь меня ненавидеть, но это я отвлекла Андрея и не дала вмешаться. Это нужно было. Темный дом полностью сгорит, а Клеймённые освободятся. А тебя будут бояться... Этого достаточно для дальнейшего более или менее нормального сосуществования двух рас.

Больше Рада не разговаривала, ее обхват на моем теле ослаб, что означало одно -- умерла.

Нет у меня жалости к женщине, которая использовала меня для своих целей. Ей нужно было, чтобы Игорь меня изнасиловал и потому никаких мук совести я сейчас не испытывала. Лишь черная-черная злоба, ненависть на весь мир поглотила меня.

Но всего одно слово -"Тетя" оживило, проделав луч яркого света в черноте внутри меня. Дало маленькое тепло. Тогда же огонь отступил.

Я больше не горела. Откуда-то взялись силы на то, чтобы подняться, оставить обугленное тело Рады и побежать по коридору. В предсказании Рады было еще число. То ли пять, то ли двадцать пять. Вероятнее всего номер камеры. А огонь все сильнее распространялся и сжигал бетон, Каратели больше не пытались справиться со стихией огнетушителем. Работники раскрыли входную дверь и прыгали сквозь ревущее пламя. Хорошо, что Карателям огонь не причинял вреда, а вот Клеймённым в тюрьме...? Он же мог их сжечь.

Впереди по яркому коридору услышала Андрея, мне показалось, что и Гектора, но не пошла на зов и на просьбы отозваться.

Тетю нашла на первом этаже в камере под номером пять, которая была закрыта всего лишь на засов с внешней стороны. Обняла Катю, а та в ответ тоже крепко-крепко и что-то спрашивала, улыбалась сквозь слезы. Я не видела прежде тетю плачущей. 

Тетя забеспокоилась о Клеймённых в нижних палатах, куда огонь еще проникнуть не успел. А мне было все равно, да, позорно все равно, что произойдет с остальными. Умение чувствовать и сострадать сегодня умерло. Я ничего больше не чувствовала, кроме желания оказаться на воле. Скинуть наручники, в которые заковали в округе.

Сквозь пламя увидела мельтешащее тело Гектора, но намеренно отошла в бок, сливаясь со стеной. Слышала его постоянный зов, но не шла на него. Запретила себе выходить, пока Каратель не нырнул еще глубже внутрь темницы. 

Через несколько минут мы освободили Клеймённых, раскрыв камеры.

Едва не оказались затоптанными потоком узников, но в конце концов выбрались из Темного Дома.

Вот такими мы, держась за перила от усталости, спустились с лестницы-крыльца, из горящего главного здания Карателей. Только недавно целое здание, а теперь огонь изнутри перекинулся на внешние стены тюрьмы.

Прочь от перепуганных Карателей, снующих по парковке, будто потерянные дети. От одежды исходил запах гари и крови – жесткий смрад витал вокруг. Прохожие инстинктивно шарахались, угадывая в незадачливых путниках – побитых Клеймённых. Потом мы с тетей направились вдоль обочины к дому Артема.

Всегда идеальная Катя осунулась под грузом бед, идеальная осанка испортилась, руки морщинистые и лицо бледное, как у старухи. Всегда идеальная, а сегодня в противовес неряшливая, с ожогами на шее и запястьях.

А я передвигалась медленно (шаг-передышка, шаг-передышка) по растаявшему снегу холодными кроссовками. Мерзкий дождь-снег стегал по лицу и смывал следы борьбы с лица и рук. Умывал, прогонял печаль и тоску, и аморфное состояние.

Покрытая не только снаружи копотью и кровью, но и внутри грязная от отвращения к себе и всему живому. Со стеклянными мёртвыми глазами я смотрела вперед. Изнасилованная и с разодранной на ошметки душой, без возможности залатать грязные раны.

Глава 38

POV Диана

Все старания отца окупились благодаря родной дочери, превращенной в урода. Его милый эксперимент сжег многовековую тюрьму, служащую могилой для Клеймённых. Отец может собой гордиться -- меня сломал, зато мир прогнул под себя. Хоть в душе уже давно нет к нему никаких чувств, я хочу попасть к папе лишь с одной целью -- спрятаться от всего мира. По крайней мере, плод своего эксперимента на своей территории он в обиду не даст.

 Направляясь к Артему, каждую секунду с Катей ждали, что вот-вот остановят, вновь посадят, закуют в наручники. Но мимо проезжали пожарные машины и патрульные автомобили Карателей и нас не трогали, обходили стороной.

Наконец, прибыв к знакомой квартире, я встала на красный коврик перед дверью, нажала на кнопку звонка. От бессилия весом навалилась на стену, тем самым пытаясь сохранить баланс тела. Долго-долго звонила. Это последнее место, куда могли прийти, больше выжить негде.

Когда дверь открылась, я облегченно выдохнула и позволила себе расслабиться, поддаться боли и рухнуть в объятия Артема. В последний момент друг подставил руки и словил прежде, чем ударилась лбом о пол.

Артем поднял на руки и потащил в комнату. Повсюду слышался шепот Клеймённых, в том числе Эли и Алины. Подруги, как я предполагала, прятались здесь. Артем хотел положить на кровать, но я замычала отрицательно и указала пальцем в ванную, чтобы туда отнес. Послушно отнес, положил грязную и сонную, полуживую в ванную. 

- Вещи дай: штаны, да кофту с длинным рукавом. И аптечка где?

Артем в шкафчике покопался и достался «кошелек» с медицинскими препаратами, вложил мне в руки и выбежал за дверь. А я в это время пыталась раздеться, потянула кофту через голову, тогда же вернулся друг. Озадаченно рассмотрел мое тело: розовые волдыри, отеки на шее, на открытой груди, как последствия ласк с другим мужчиной, не с Единственным. И, видимо, сделал выводы.

Замер с протянутой кофтой, но не донес до ванной. Ткань выпала из дрогнувших пальцев. Поспешно поднял вещь и насильно отвернулся, не глядя, как раздеваюсь и скидываю грязную одежду. Клянусь, ощущение, что глаза Артема стали стеклянными. Неужели настолько жалко выглядела, что видом обнаженного тела вызывала лишь слезы? Глядя в стену, Артем тихо предложил выход из ситуации -- способ, как освободить от запечатывания:

- Хочешь убью Гектора, не знаю каким образом, но постараюсь? - до плеча дотронулась мужская ладонь, а я вздрогнула. Мысленно сожглась и выгорела от омерзения. Повела обнаженным плечом, прогоняя прочь руку. От одного прикосновения тело покрылось ознобом и захотелось сжаться в пылинку и раствориться в воздухе, лишь бы больше не дотрагивались.

- Я уже ничего не хочу…- слезы вновь подступили, душили, сжимали горло. – Я хочу к отцу, вылечиться. Дай спокойно помыться, пожалуйста. Выйди.

Артем внял мольбам, оставил одну в ванной для успокоения, передышки и возможности привести тело в порядок. Смыть грязь, кровь и еще не знаю, что могло (не приведи святая земля!!!) остаться во мне или на мне от Игоря.

От прожитых кошмаров и адреналина руки дрожали. Глубокие раны и царапины от теплой воды защипали, а между ног болело и жгло. Но все равно я не спешила выходить из воды, сил не хватало подняться, да и честно омерзительно смотреть на голое тело.

Я долгое время, борясь со сном, обрабатывала раны. Вспомнился момент, когда Гектор клеил пластырь на щиколотку после нашей ссоры. Я ведь после той ночи высказала, только предупредила, что в нашей паре страдаю только я, и как результат -- вновь те же грабли.

На затылке оказалась рассеченная рана, по идее надо бы зашить, но за неимением доктора или помощи залила голову зеленкой, а потом бинтом обмотала череп. Чтобы не пугать остальных Клеймённых в квартире надела черную легкую вязанную шапку, служащую скорее аксессуаром, а не средством утепления; черную водолазку с длинным рукавом и темные обтягивающие спортивные штаны.

Главное одно -- мое мерзкое тело больше не увидят и не тронут. Сверху на всякий случай надела черную ветровку, (позаимствовала у бывшей хозяйки квартиры) и накинула капюшон на голову, чтобы не пугать остальных уродливым лицом.

В общей сложности около тридцати Клеймённых сидели на диване, кровати, кресле, на стульях, лежали на полу. И насколько теперь понятно, пока я грелась у Гектора дома, гадалка велела им ждать меня. Завтра в районе обеда приказала уходить из округа.

 Я легла на полу возле кровати, сжалась в позу эмбриона, подтянув ноги к груди. А Эля и Алина устроились рядышком на ковре. Они не спрашивали о случившемся, и я не рассказывала. Мне хотелось забыть, а не вспоминать, не рвать нитки, которыми кое-как заштопала порванную в клочья душу. Алина пыталась пошутить, но не получалось, шутки не действовали.

Воздуха почти не было, в комнате слабо проветривалось и потому от огромного количества народа дышать было нечем. Сыпь не проходила, чесалась, но мне было лень чесать. Интересно сыпь пройдет или я умру, подцепив венерическое заболевание?

***

В обед следующего дня толпой вышли на свет. На общественные дороги Приама. Шли обреченно к границе с Питером. Рада перед смертью благословила поход, но мне ее благословение поперек горла. Злость на нее душила. На нее, на Гектора, на судьбу, на всех! Мне не найти больше покоя.

Одежду надели такую, чтобы при первом взгляде казались копией Карателей.

Дорога широкая в четыре полосы, по которой Клеймённые передвигались в одну шеренгу, засунув руки в карманы штанов, джинсов, брюк и шаркали подошвами по асфальту. Машина позади отчаянно просигналила, чтобы освободили дорогу, а мы не сдвинулись. Шнырь, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел спиной вперед. Поднял две руки, а средними пальцами показал, на каком органе вертел водителя. 

Черт возьми, это прям ответ всем Карателям и людям за века, прожитые в шкуре животных, на цепи в темном доме! Ох, и с каким удовольствием я показала впервые в жизни этот неприличный жест ни в чем не повинному человеку за рулем.

После общественного посыла мужчина развернулся и уехал в обратном направлении.

Преодолев взорванное здание Карателей, мы подошли к самой высокой точке, откуда начинался спуск к огромной стене, державшей Клеймённых в ловушке округа.

А внизу на границе оказалась огромная черная линия из живых Карателей, как и в день бегства Клейменных в Питер. И вся эта чернота направлена против нас. С учащенным сердцебиением поняла, кто перекрыл выход из округа. Кто не отпускает меня. 

Вот это называется стенка на стенку.

Когда до линии Карателей оставалось совсем несколько метров, Клеймённые послушно остановились.

Один из Карателей первым нарушил тишину, громко озвучил:

-  У нас к вам предложение!

Я рефлекторно заняла место, прячась за широкой толстовкой Артема, рассматривая существ на предмет знакомых. Андрея? Игоря или Гектора?

Увидеть последних двух -- хуже, чем ударная волна цунами на беззащитный округ, хуже землетрясения по десятибалльной шкале для мирного населения. Я не хочу больше испытывать перегрузы, слишком плачевны.

Поэтому не увидев знакомых фигур, я внутренне расслабилась и вышла из-за тени Артема.

- Какое предложение? – выкрикнул Шнырь.

Мы пока не знали, как действовать, но Карателей около шестидесяти, нас -- под тридцать. Перевес очевидно на стороне противника.

- Подождем минут десять и услышите! - все тот же Каратель спрятал телефон в карман куртки, ощущение, что писал смс.

Я невольно почувствовала вновь признаки надвигающейся бури. Безумные раскаты ветра и его удары по расшатанным нервам.

Каратель ждал кого-то, и я была почти уверена, кого. Меньше всего хотела его видеть, я хочу сбежать от него, оказаться как можно дальше, на другой стороне мира и забыть мужчину, как боль. Выпить анальгетика и оставить его в прошлом. Он -- лишь плохое воспоминание.

Клеймённым в спину просигналила машина, требуя проезда. До чего же знакомая машина! Мы послушно сдвинулись на обочины с двух сторон от дороги, а я прижалась к Артему, нос низко наклонила, чтобы спрятаться в тени капюшона.

Возле шлагбаумов припарковалась машина, откуда вылезли двое знакомых Карателей. Гектор встал по центру дороги. А телом повернут ко мне. Несколько томительных минут ждал, смотрел. Я же еще сильнее спряталась за плечо Артема, претворяясь посторонним Клеймённым.  

Даже смотреть на него тяжело. Он -- живое воплощение кошмаров. Прямое напоминание обо всем, что хотелось вычеркнуть из жизни.

- У меня к вам предложение! – Гектор повысил голос ровно настолько, чтобы остальные перестали шептаться и обратились вслух. От этого голоса не только я переставала думать, но и другие, похоже, трусливо сжались, предчувствуя опасность.

Гектор -- самый запоминающийся, самый мощный и опасный. От него иная аура. Из тридцати существ замечаю его, даже не видя лица.

- Я говорю за Карателей. За Клеймённых будет говорить Твардовский. Вышел, я жду…

Ох, нет! Не может быть. У меня очень плохое предчувствие и именно оно заставило сердце трусливо сжаться и воскликнуть, препятствуя передвижению друга.

- Не выходи! - взяла Артема за локоть, сжимая ему до боли руку.

Артем замолчал, может обиделся из-за резкого ответа-испуга. Посмотрел удивленно на локоть, который сжимала, и, преодолевая сопротивление, вытащил руку.

- Твардовский, это кошмар! – засмеялся Гектор, чем привлек мое внимание и молчаливый раздраженный взгляд от Артема. – Баба тобой помыкает. У Клеймённых -- один единственный настоящий мужик, заслуживающий уважения, и это мелкая девчонка!? Остальные -- трусы? Ладно, можешь постоять там, пока буду говорить. У меня к тебе предложение…

Теперь Гектор перестал уделять внимание Артему, поймал в захват мой нечаянно брошенный взгляд. Словил в паутину, не давая вырваться. И говорил не с Артемом, а глядя на меня, тихо, будто я одна и никого больше рядом.

- Бой, Твардовский, один на один. Выигрываешь ты – всех Клеймённых пропущу через границу! Целыми и невредимыми. – Гектор большим пальцем левой руки указал на стену –ловушку округа.

- А если ты? – подал голос Артем. Я успокаивающе положила ладонь на плечо друга, пытаясь через тепло передать уверенность и надежду.

- То всех Клеймённых я точно также отпущу…- я мягко говоря удивилась ответу. С Артемом невольно переглянулись, а потом всё стало на свои места после следующей фразы.  – Кроме тебя и трофея… -- кивнул подбородком в мою сторону, словно я действительно вещица, переходящий приз.

- Трофей? – Артем удивленно поглядел на меня, стоявшую позади и на мою руку. Смешно покивал головой, как болванчик, явно неудовлетворенный ситуацией и не удержался от смешка. – Какие у вас интересные отношения… -- шепнул на ухо.

- А если откажемся? – громко спросила, пока шепот любопытных зевак набирал обороты.

- Я перебью всех Клеймённых и похороню здесь… - Гектор указал себе на кроссовки. Под ноги на асфальт. – Опять же кроме тебя и Твардовского.

- Я в любом случае буду с Артемом…

- Заткнись! – перебил внезапно. Громко выкрикнул, отчего наблюдающие вздрогнули, как от резкого удара.

- Теперь между нами ВСЁ решено. – завершила речь.

- Я не спрашивал твоего мнения, пойдешь туда, куда скажу. Сто раз говорил -- иногда надо прикрыть свой милый ротик и сделать так, как скажу!

Как будто вновь надавал горячих оплеух, отчего я замолчала.

В это время Артем вышел к Гектору, мужчины долго что-то обсуждали, вероятно условия боя, я же понуро смотрела в асфальт.

 Прекрасно понимала для чего Гектору необходим Артем – казнить. И эта мысль его не оставляла в покое, он настроен весьма решительно. Мало того, что мне физически больно смотреть и разговаривать с ним, так Гектор еще и не оставлял попыток казнить моего друга?

От стремительно подступивших слез, я заморгала, чтобы ветер прогнал ощущение паники и давления.

Я была столь отвлечена и запугана, что не заметила, как предо мной выросла темная фигура. Гектор протянул руки, чтобы снять мой капюшон, скрывающий голову, лоб и частично глаза, но я вовремя отвернулась от наглых пальцев. Треснула по ним ладонью и отпрыгнула на один шаг назад.

- Не прикасайся, Каратель…

На приказ Гектор отреагировал спокойно -- отсоединил цепь от черных спортивных штанов и продемонстрировал аксессуар. Аккуратно, чтобы не напугать резкими движениями, перекинул мне через голову.

- Отдашь, если выиграю. - оставил цепь висеть на подобие то ли колье, то ли ошейника на шее.

А руки забыл убрать с моих плеч, сжал посильнее, потряс как куклу, чтобы посмотрела в глаза. Но я не хотела. Разглядывала в ответ его шею, в особенности кадык и "висюльки" на толстовке.

- Не хочешь поцеловать на прощание? А то мало ли, умру и больше меня не увидишь?

Какой поцеловать!? Я мечтала об одном: чтобы он ушел и оставил в покое, перестал прикасаться и трогать. Выше моих сил -- стоять рядом с ним, поскольку он прямое напоминание о страданиях. Хочется, чтобы какой-нибудь всемогущественный Клеймённый дал таблетку для потери памяти и выключил воспоминания. Чтобы последние дни заставил забыть, стер по мановению руки или по воле сердца.

- Эй, Каратель, не надейся, что Диана будет болеть за тебя! – раздался раздраженный, нервный голос Артема, недовольного наглостью Гектором, который перед огромным количеством Клеймённых и Карателей, вел себя так, будто я уже принадлежала ему. Своими действиями показывал, насколько мы были близки и требовал действительно быть на его стороне, доказать поцелуем верность или поощрение.

Но моего ответного взгляда Гектора не дождался, как и поцелуя:

- Ревнуешь?! Это хорошо, – Гектор в последний раз мягко погладил по плечам, будто успокаивал и развернулся к сопернику. – Это очень хорошо. Помни, Клеймённый, она создана не для тебя!

- И уж точно не для тебя. Если я выиграю, Гектор, то прекращаешь любые попытки приблизиться к ней! И заговорить! И найти!

POV Илья

Градус уклона дороги не сильный, поэтому место вполне подходило для проведения боя. По бокам на обочинах и третью сторону заняли Клеймённые, а Каратели блокировали выход на границу. Получился стандартный импровизированный ринг, в центре которого мы с дико напряженным и взъерошенным Твардовским. Крайне взвинченным, который реагировал на каждое мое действие, на шорох одежды, на моргание ресниц, поэтому я старался его не сильно пугать. Ощущение, что обижал ребенка.

Я медленно поднял руки ладонями вперед, показывая, что безоружен и бой мы еще не начали. Медленно стянул свою куртку, лишаясь тяжести, и, добавляя телу ловкости и изворотливости. Кинул вещицу назад в толпу, которая ожидаемо ее подхватила. Размял руки, плечи, скинул напряжение с ног. Полноценной разминкой некогда заниматься, хотя второй день для меня состоял из одних побегов и розыска Дианы по округу.

- Без дополнительных средств! Голыми руками и ногами! -- достал раскладной нож из заднего кармана штанов, продемонстрировал холодную сталь Твардовскому и выкинул назад не глядя. Должен воткнуться ровно вниз. Кто успеет отбежать, тому повезет. Оказалось, у Клеймённых нормальная реакция, успели сделать несколько нервных шагов и увернуться от ножа. Острая сталь вспорола землю, покрытую белым едва заметным слоем снега.

Собственно, я – голый!

Приподнял руки вверх, демонстрируя отсутствие дополнительных средств: цепь отдал Диане, нож сзади в земле, пистолет в кармане куртки. Твардовский по-прежнему не реагировал на мои приготовления: не раздевался, остался в толстовке, более того замер в одной боевой позе. Его глаза клещами вонзились и следили за каждым действием, стали какие-то дикие, словно у побитого пса, лишенного последней кости. Напряжение сквозило в жестах Клеймённого.

Я не стал включать боевую форму Карателей, не накачал мышцы дополнительной силой – это для крайнего случая, потому что при ее использовании быстро устаешь. Мало ли, Твардовский удивит.

Как положено - все заткнулись, наступила идеальная тишина, через нее слышно шум двигателей машин, рассекающих дороги округа, разговоры людей далеко отсюда. Черная туча стремительно плыла над головами, накрывала темным полотном.

«Как в мрачном фильме!» -- пришла ехидная мысль и улыбка на рожу, которую не стал скрывать. Поманил пальцами Твардовского, чтобы приготовился к бою.

- Один!

Хором прокричала толпа, как синхронно, однако! Каратели и Клеймённые нашли общий язык лишь для мордобоя. А мы чем-то похожи. Жажда зрелищ у двух рас в крови.

Диана за все время не подняла взгляда, отгородилась холодной стеной равнодушия.

Зараза -- мелкая девчонка! Мы же всё преодолеем, справимся, не надо замыкаться одной. Я помогу. Всё исправим, все переживем, только бы позволила. Зачем одной переживать? 

- Два! – вздрогнул от того, как вдохновенно и громко проорали хором.

Перед тем как прозвучала цифра три, черная точка славировала в центр площадки между мной и Твардовским. Встала корявыми лапами на асфальт и покрутила черной головой от соперника и обратно ко мне. Сверкающие глаза – точки тщательно за нами следили.

- Кар!!! – произнесла пернатая живность, распушив широкие крылья.

Некоторое время толпа молчала, пока кто-то из моих ребят не взял слово:

- Ууу! Плохой знак! – страшно пропел Каратель - типичный весельчак. В каждом коллективе есть клоун, вот это он. –  Разверзнутся небеса, откуда грянет молния и похоронит нас в адууууу! Каратель и Клеймённый встретились в честном боюююююю!– очень вдохновенным голосом, полным загадки и тайны, процитировал весельчак, после чего примерно пять минут доносился дружный хохот моих работников вперемешку с Клейменными.

- Василий! – к черному пернатому существу в круг выбежала очень знакомая Клейменная. Эля что ли. Вечно путал имена девчонок. Это Алина или Эля?

- Клоуны…

Похоже я руководил не доблестной охраной округа, а детским садом – Ромашка. Когда Каратели не на важном задании, им лишь бы посмеяться.

- Три! – от неожиданно озвученной цифры не сразу начал двигаться.

Это самая необходимая победа. В противном случае – это финиш, к которому пришел к своим годам.

Бой один на один. Сколько похожих боев провел за место зама начальника Карателей по нашему округу? Пять лет боев, как вспомню, сколько кишок выпустил, кошмары до сих пор снятся.

Вовремя боя я действовал привычно, чисто на инстинктах. Уже по окончанию анализировал свое поведение и почему так или иначе поступил.

А во время боя азарт, желание помахать кулаками – это естественно для мужчины, выпустить пар. У меня очень много агрессии, проблем, и злости на судьбу -- эти черные эмоции я выпускал на Твардовского. Думал будет проще, но нет, пацаненок удивил.

Удар от меня.

Отскок и в ответ удар в меня.

Едва-едва увернулся, отогнув морду в бок. Твардовский едва под глаз не вдарил.

- Шустрый! – пришла веселая мысль.

Низкий, на первый взгляд слабее, но сука шустрый, как насекомое, хлопал с одной стороны, а Твардовский уже с другой. И признаюсь, понял -- недооценил комара. В процессе боя зрачки у Клеймённого покраснели, словно он принял боевую форму, наподобие формы Карателей (Спец режим, усиливающий наши тела и мощность удара, когда наши тела покрываются твердыми венами и почти разрывают кожу).

От нас следовали бесконечные удары по роже, по туловищу, куда доставали.

От скорости движения даже вспотел. Азарт затягивал, да и все равно надо было его ручонки оторвать, успел же полапать Диану, но как таковой злости на пацана не испытывал. Не мог искусственно взрастить в себе ненависть к нему. Передо мной был враг – Клейменный, существо, которое я с рождения ненавижу, урод, который яйца подкатывал к Диане, и тот, кто должен умереть на благо мне и Диане. А нет злости, та не бурлила во мне, не кипела в жилах и потому я передвигался достаточно медленно. Я не мог заставить себя желать победы, а это всегда девяносто процентов успеха в бою.

Пытался заставить себя закипеть, полыхнуть ненавистью, но нет. Что-то не давало.

Пропустил намеренно удар в челюсть, чтобы с контратаки взять пацана за шкирку и приложить об колено. Боевая форма пацана начала ухудшаться: выдохся, волосы взмокли от пота, громко и хрипло дышал. Понятно, что у таких форм есть серьёзные последствия, Клейменный заставлял тело работать в запредельной нагрузке.

Но почему-то я помедлил, не пошел в контратаку.

Намеренно медлю…торможу атаку…делаю вид, что очухиваюсь от его мощного удара…даю пацану время…

А тот выхватывает складной нож из штанов.

Затем серебристый свет и в груди замирает острая сталь, которая прошла меж ребер.

И тогда стало понятно, что я упустил последнюю возможность для себя и Дианы. Смерть Твардовского на главной площади – это единственная возможность для нас с Дианой быть вместе. Со временем Дианы бы простила мне смерть друга, но вот СЕБЕ бы до последнего дня не простила – если бы ради ее благополучия сдох друг.

Не было насмешки или пренебрежения в голубых глазах паренька, не было злобы или довольствия от победы над проигравшим. Возможно даже где-то проблески сожаления, но сжав челюсти, Клейменный, крепко держа рукоять ножа, с огромным усердием повернул сталь внутри меня. Острие сильнее разодрало мясо в груди, кончик ножа противно чиркнул по ребрам.

А во взгляде паренька пока совершал это действие -- ноль пренебрежения, а простое знание – надо. Так надо.

И я понимал -- надо. Надо чтобы рот заполнился кровью и из уголка сомкнутых губ полилась тонкая струйка.

Твардовский, заторможено отходя назад, продолжал пристально смотреть за мной. Как я справлюсь с внезапно многократно усилившимся притяжением к земле.

А я правда отчаянно боролся не завалиться на асфальт. Балансировал на шатких ногах, пока в ушах шумела кровь, но все-таки повержено позорно грохнулся на колени.  Перед глазами расплылся уходящий соперник.

- Илья!!!

Мне не показалось беспокойство в ее голосе? Отчаяние? Я все-таки ей не безразличен? Это, как бальзам на открытую рану, мое болеутоляющее.

Глава 39

POV Диана

- Кто тебя, просил!? – не выдержала и толкнула Артема ладонями в грудь. С силой, с накопленной злобой, так что друг ударился спиной о стену. А я напирала на него, указательным пальцем показывала на его грудь. – Кто тебя просил бить ножом?!

Дверь в квартиру в очередной раз открылась и впустила новых Клеймённых, запыхавшихся от быстрого бега. Слежки за нами от Карателей не было - это мы позорно отступили, когда Гектора окружили работники. А глупый Артем едва руку не вывихнул, таща прочной хваткой по улицам Приама обратно в убежище.

- Зачем ты его пырнул? Вы договаривались без кровопролития! Без дополнительных оружий! – от злости скрипела зубами и кричала на всю квартиру и было все равно, прознает ли кто-либо из соседних квартир о местоположении Клеймённых.

- Мы не договаривались! Это он решил проявить крутизну и показать, насколько я жалок по сравнению с ним! И, черт возьми, у меня не было выбора, как бы я ещё заставил Гектора принять поражение!? – голос у Артема раздраженный, взбешенный с грозными предупреждающими нотками. Друг взял мой палец, прислоненный орудием к его груди и откинул небрежно в сторону.

- Да набил бы ему морду! Он и так был дезориентирован, раз ты успел во время боя достать нож!!! Черт тебя подери!

Не помнила прежде такой сильной ненависти. Чтобы настолько сильно злилась. Меня не переставая дергало, как от легкой волны тока, всю дорогу до квартиры и сейчас продолжало, пока выплескивала эмоции. Беспокойство за Гектора с каждой минутой всё сильнее давило на горло и не давало нормально дышать.

Артем сейчас казался врагом, самым плохим существом на свете, пожалуй, даже худшим или примерно наравне с Игорем. Отчаянно мечтала стукнуть друга чем-нибудь тяжелым и побольнее. Видеть его рожу невыносимо, противно.

Я привыкла, что меня пинают, а Илью зачем? Пусть лучше меня бьют, но только не Илью. Я переживу, выкарабкаюсь.

Злилась, хотя понимала желание Артема защитить меня и себя. Друг беспокоился, видел ссадины и результаты насилия. Подумал, что это сделал Гектор,предлагал убить его, а я не стала объяснять.

Сердце тихонько забилось в груди. Тук-тук. А сердце Гектора еще билось? От этой мысли ударила Артема напоследок ладонями по груди, в панике рванула на выход, налетела на одного из Клеймённых.

- Куда? – Артем сжал локоть, чем приостановил мое стремительное бегство. – В шесть утра пойдем на границу, должен же он выполнить обещание.

- Я в больницу. Если не успею к шести – уходите без меня. И телефон дай! – вырвала руку из захвата, а пальцами залезла в карман толстовки Артема и покопалась в поисках средства связи. Оно должно пригодиться.

Вылетела из дома нараспашку, и тело не болело, и обо всех проблемах забыла. От слез не увидела, где закончилась лестница и как результат неуклюже свалилась со ступеньки.  Попой больно стукнулась об угол. Неизвестный юноша любезно помог подняться, а я, неблагодарная, побежала незнамо куда.

Лавировала между машинами, людьми, деревьями и одновременно набирала по интернету адреса всех больниц Приама.

Ну не в морге же?

На Людей и Карателей, встречавшихся по дороге, не обращала внимания, они -- пустое место. На фонарном столбе увидела плакат, свое лицо крупным планом с текстом: "опасная преступница, террористка и бла-бла-бла…"

Впереди по дороге встретила двух женщин и мужчину. Те одновременно со мной посмотрели на плакат, потом на меня, и так несколько раз, что означало опознали сходство. Но, к удивлению, резко отошли в бок, вдавились спинами в ограду, будто старались исчезнуть, стать невидимыми. Чем освободили путь.

Трусы! Всего-то надо было поджечь тюрьму Карателей, чтобы Клеймённых зауважали. Или испугались. Это оказывается одно и тоже в людском мире.

Я врывалась в больницы, подбегала к стойкам с тетушками в белых, голубых, розовых формах, расталкивала жалких людишек, перекрикивала посетителей. С виду создавала образ психически неуравновешенной особы. Я себя похожей и чувствовала.

- Гектор! – перекрикивала, перебивала всех. – Гектор здесь?

А как-то раз в одной из больниц меня перебили:

- Девушка, угомонитесь и не кричите. Я первая стою в очередь, а вам в конец! – добротная женщина показала себе за спину на вереницу посетителей, скромно ждавших своего часа и возможности поговорить с работницей больницы. Фраза была сказана с фырком и явным высокомерием, а я от нервов плохо соображала, поэтому наклонилась к полному лицу женщины, нависая над ней грозной тенью.

- Вы знаете… - подняла указательный палец между нашими лицами. Женщина посмотрела на него. А я в ответ зажгла кончик пальца, получилось наподобие зажженной спички. Посетительница шарахнулась и очередь вслед за ней рассеялась. – Мне всё равно, что вы первая!

Дунула на палец и огонек спокойно потух. Ладонями бахнула по стойке, где были расположены документы, ручки, телефон, компьютер работника больницы. Пальцами ускоренно забарабанила по поверхности стола.

- Быстрее…быстрее…миленький врач… у меня нервы не железные. Где Гектор? Это такой дяденька под два метра ростом с ножевым ранением должен быть… - тараторила какую-то глупость. Ладонью показывала примерный рост над своей головой и примерные габариты Карателя.

Мужчина за стойкой в синей рабочей униформе -- думаю врач, и, вероятнее всего, мною был отвлечен от важного занятия.

Барабанным стуком по столу, я как бы отбивала последние минутки его жизни. Скорее всего подобная ассоциация пришла к мужчине, потому что, наклонившись к монитору компьютера, врач начал выполнять требования.

- Или Илья Смирнов. Гектор или Илья Смирнов…смотрите…смотрите не отвлекайтесь. А еще… когда его принимали, он, наверное, сильно ругался и громко матерился на всю больницу. Его невозможно забыть.

- Нет. Такого нет!

- Точно?

- Точно.

Оххх, сколько я обежала крупных центров – четыре штуки прежде чем начала, отогнав беспокойство, немного соображать. Гектора скорее всего увезли поближе к границе с Питером. А я глупая начала с больниц в другом конце округа, где квартира Артема. А потом до меня снизошло – я догадалась остановиться в парке возле лавочки и просто обзвонить больницы, а не бегать от одной к другой.

Примерно половину пятого ночи я нашла Смирнова Илью. Поначалу работники не желали пускать, но после демонстрации силы, любезно открыли двери больницы, закрытые на ночь для посетителей.

От волнения потрясывало, но едва заверили о здоровье пациента, я угомонилась. Поднималась теперь по ступеням более медленно, слушала свои шаги и громкое биение сердца. Не спеша, словно вечность для нас с Гектором. Но, к сожалению, этой вечности не было и не будет.

В дверь для приличия постучалась, но пациент не ответил, поэтому зашла без разрешения. Возможно Гектор спал, но мне было необходимо увидеться с ним и немного поговорить.

Маленькая палата. Желтые тяжелые шторы закрывали окно, перед которым располагалась одноместная кровать. Пациент лежал, освещаемый сиянием от планшета.

Когда я тихо вошла в помещение, как по взмаху руки Клейменного, черный агрегат медленно отклонился, а Гектор, держа свой вес на локтях, приподнял туловище. Вроде по мимике не изменился, но кажется удивлен. Отложил планшет, присел поудобнее.

Я плотно прикрыла дверь, которая противно доскрипела на моих шатких нервах. Оттягивала момент, решала, как заговорить и что сказать. Дальше тянуть некуда.

- Я пришла попрощаться.

***

POV Илья

- Ну что ж, прощайся, - ухмыльнулся. Подушку положил повыше к изголовью кровати, устроился поудобнее, чтобы сидеть, а не лежать. Я не при смерти, обычная рана, Твардовский благородно не всадил нож в сердце.

Туловище перевязано бинтами, зашито, скоро буду, как новенький, пообещали врачи. Диана тихо прошла к кровати, и протянула руку, сжатую в кулак с цепью. Отдавала обратно.

Капюшон скинула, но осталась в шапке. Облик черный, одни белые волосы торчали, да кожа бледная, как у трупа, почти синюшная. Думаю, от переживаний она скоро станет совсем прозрачная. Морально уже измучилась, лицо осунувшееся.

- Я проиграл, - озвучил очевидный факт и не взял цепь обратно.

- Возьми, - настояла Диана, держа покачивающуюся цепь, которая едва не касалась моего живота.

Справившись с ноющей болью, возникшей при смене положения тела, развернул корпус, а ноги свесил с кровати, стопами касаясь прохладного пола. Обнял Диану за бедра, заставив подойти поближе. Взял цепь из тонких, ледяных пальцев:

- Дарю. Пусть будет тебе своеобразным напоминанием обо мне…Но, если не хочешь, чтобы я всегда мозолил глаза, то оставь цепь дома и иногда вспоминай.

Один карабин зацепил за девичьи штаны примерно сбоку на бедре, а второй стороной спереди. Получилась дуга, блестящая на фоне черных штанов.

Диана вскинула вопросительно руки с намеком: «ну, как?» Указательным пальцем я изобразил кружок в воздухе. Диана послушно покружилась на месте, а цепь вслед за ней описала дугу. Обе красиво засверкали.

- Как? – спросила тихим, без эмоций голосом, а глаза красные, блестящие от слез в полутьме палаты. Один свет от ярко-оранжевой лампы на тумбе освещал больничную кровать и нас.

- Улыбнись, - приказал. Диана послушно изобразила улыбку. – Искренне!

Она долго боролась с собой и с эмоциями. Смешная моська, если бы не настолько печальная (уголки губ, то падали вниз, то поднимались, разрезы на щеках от улыбки то появлялись, то пропадали, подбородок дрожал). После внутренней борьбы она нашла силы искренне улыбнуться, больше не менялась мимика лица, застыла в одной маске, но глаза…глаза…от их побитого вида возникло желание самому зарыдать. Заплакала, глупая, подобно маленькой девочке, у которой последнее отбирают. И у меня схожее ощущение – единственного ценного лишался. Всё остальное в мире -- дерьмо, кроме нее.

 Слезы хлынули по ее щекам одна за одной. Капают и капают без остановки. И хочется подставить ладони и не дать им бесполезно падать на пол и одежду.

- Глупая, только не рыдай!

Потянул Диану за запястье, заставляя присесть к себе на колени, и сжал свой трофей сильно-сильно. Будто не было преград между нами. Вдохнул женский особенный запах. Всегда помнил его сладость.  Ее дыхание, волосы, бледная кожа – всё имеет свой особенный, неповторимый аромат, которые вместе служат личным афродизиаком.

Диана обхватила за шею и прижала к груди мою голову и, наверное, плакала, потому что шмыгала носом, как маленькая девочка.

- Хватит, рыдать, - прошептал сдавленно ей в грудь, прикрыв веки, и, наблюдая темноту перед глазами. – Еще немного и заплачу я, и тогда мой имидж окончательно развалится. Это будет слишком для моего эго…

Она заплакала и засмеялась, будто не знала, какую эмоцию выбрать при общении со мной. Как и всегда, впрочем, я приносил ей радость и слезы. И непонятно, чего больше.

- У нас остался один час, - подвела Диана итог. А словами, как раскаленной кочергой, заклеймила.  И каждую минуту становилось больнее от клейма на сердце. Кровоточила, тварь, и напоминала: «прошла ваша минута, еще, еще…еще».

Можно вспоминать и сожалеть о содеянном, но я предпочел последний совместный час провести НЕ в сожалениях и в слезах. Хотел запомнить приятный момент, поэтому лежали повернутые лицом, смотрели друг на друга, как в первый раз. Запоминали каждую черту лица, каждый шрам трогали по очереди, то она, то я. На ощупь исследовали ресницы, веки, губы, родинки. Иногда целовались, но молчали. Разговоры излишни.

В те минуты была мечта, чтобы Диана заснула в течение часа, а я бы не стал будить и тогда бы она не ушла. Но нет. Всё хорошее очень быстро закончилось, Диана поцеловала на прощание, опять с красными зареванными глазами.

После ее ухода я продолжал лежать, безразлично глядя на дверь, которая отсекла меня от нее. 

Глава 40

POV Диана

Главное - не оглядываться назад, спрятать нос в куртке, склонить голову к асфальту, лишь бы не увидели бесполезных слез. Андрею на прощание махнула рукой, а он в ответ улыбнулся, как старому другу и коротко бросил теплое слово: «Удачи». Да, пожалуй, она пригодится в новой жизни.

И направилась сквозь тоннель, в котором буйные ветра сменяли погоду в округах, а потом через вторую границу со служащими Питера. Температура воздуха значительно выше, чем в Приаме, солнце немного подогревало разгоряченную толпу Клейменных. Многие из нас сняли верхнюю одежду.

Я предпочла скрыть тело одеждой, так было комфортнее.

После часа путешествий по теплым улочкам вскоре добрались до пятиэтажного здания из желтого камня, крыша представляла собой стеклянный прозрачный купол (там располагался конференц-зал для переговоров, вид на звезды ночью должен быть потрясающий). 

При входе в здание Каратели из охранной будки допросили, выслушали и препроводили в кабинет отца.

Около двух часов вождь решал дела Клеймённых, меня принял последней.

Не было сильных, крепких объятий, даже банального поцелуя в щечку или пустых фраз-вопросов: «Давно не виделись. Как ты? Жива-здорова?»

Вместо этого дождался пока закроется дверь за последним Клеймённым, Карателей-охрану проводил прочь, открыл окно, чтобы свежий воздух проветрил помещение, в котором недавно побывало много народу. Передвигался отец не спеша, словно бесконечное время для нас. Теперь действительно много времени, я попала к нему в клетку, добровольно вошла и пищать больше не имела права. Он дарит мне охрану и спокойствие, я взамен – продолжаю быть подопытным зверьком.

Меня отец посадил в черное кожаное кресло, а сам бедрами уперся в стол, ноги скрестил буквой Х.

На одном ухе отца множественные серьги, наращенные волосы без седины значительно сбавляли лишние годы.

Не только я, но и отец провел молчаливый осмотр и прозвучал вопрос-рассуждение:

- Я говорил Гектору не портить тебя… так… - пальцем начал постукивать по воздуху, будто что-то решал, поспешно обогнул стол. Наклонившись к компьютеру, начал водить пальцами по матричной сетке экрана. – Займемся немедленно твоим здоровьем, отправим к врачу, я позднее посмотрю результаты. Подлатаем маленько, а то Гектор слишком попользовался тобой. У нас был иной уговор… буду на будущее знать, что слово Гектора –пустой звук.

- Не хочу врачей… - перебила, заставив отца оторвать внимательный взгляд от экрана и наконец, понять, что его слово -- не есть приговор. – Сейчас я хочу побыть одна в тишине и без опаски нарваться на неприятности. Это можно обеспечить?

- Конечно. Два-три денька хватит? - неожиданно спокойно отреагировал. – Кстати, показать твоего будущего Единственного?

Я лишь отвернулась от папаши и выдохнула огромное количество воздуха, заменяя крик и раздражение этим простым способом. У него мысли только об одном.

Папа развернул экран компьютера и показал фотографию неизвестного Карателя.

Окинув равнодушным взглядом облик потенциального единственного, какие выводы сделала? Не урод, вполне брутальная особь, брюнет.

На мгновение внешность будущего Единственного расплылась и соединилась с моим Карателем. Черты схожи. Серьезный мужчина, даже на фотографии впечатление, что выполнял важное задание, а не просто фотографировался на фоне океана и жилого трехэтажного дома.

Возможно когда-нибудь, спустя много лет, когда воспоминания-отрава о Гекторе уйдет из организма я позволю себе немного вновь кем-то отравиться. Вряд ли также сильно, но хоть немного попробую отравиться мужчиной, похожим на Гектора.

- Возраст? – спросила у отца.

На вид возраст приличный. Суровая красота, не пацанская.

- Тридцать один….

Ладонями бахнула по подлокотникам и потерла кожу, царапая ногтями обивку, чем сдерживала гнев. Общение с отцом давалось крайне трудно.

- Тринадцать лет разницы? А если его инфаркт хватит в ответственный момент? Не мог найти Карателя помоложе?

Несколько минут отец смотрел внимательно на новую дочь, недовольно нахмурив брови и соединив их в одну густую черную линию.

Раздраженно заметил:

- Ты изменилась.

- Совершенно верно, вождь. Как вы всегда и утверждали на собраниях на острове. Людской мир меняет нас, высасывает добро, а в ответ наполняет гнильем. Мы уже не те наивные дети, которые были на острове. А насчет твоей мечты… мы с Гектором создали пару, поэтому если сможешь оборвать нашу связь, то будет тебе счастье в виде внука или внучки неопределенного генома от «твоего» Карателя.

***

Отец выполнил обещание, дал отдохнуть, успокоиться. В самом конце Питера находился элитный поселок на берегу океана. Питер – это единственный из округов, имеющий прямой доступ к воде, в остальных - нет открытых водоемов, лишь подземные воды. Единственные места, в которых можно было поплавать – это Водный парк с горками, куда Гектор однажды привел на свидание.

Отец подарил домик, очень милый, двухэтажный. Эта прелесть полностью в моем распоряжении. Обещал немедленно заняться документами и оформлением меня, как гражданки округа. После переворота всем Клеймённым наравне с Карателями и людьми выдавали паспорта, наделяли общими правами. В Приаме пока такого не было, цивилизация не дошла до них.

Домик на берегу – это Рай, будто я вновь на острове: желтый песок на пляже, бирюзовый океан, свежий воздух. Уже двое суток, закутавшись в теплую куртку, сидела на полотенце и слушала океан. Я и спала на пляже, заходила в дом наскоро перекусить фруктами, которые в изобилии росли на территории дома.

Не знаю, о чем думала в то время…обо всем…вспоминала, думала и так не переставая. Переваривала произошедшие в Приаме события, с улыбкой - хорошие, и закрывая глаза – плохие. В первую ночь проснулась от кошмара, в котором главный герой Игорь вновь сковывал ремнем и привязывал к кровати. Больше я не засыпала, теперь попыталась отчетливо вспомнить кадры. Понять, правда они или сон, что было на самом деле, а что бред воспаленного страхом сознания?

Странная защитная реакция от насилия. Я договорилась сама с собой – плохие воспоминания решила считать сном. Втайне надеялась, а может Игорь не стал трахать припадочную? Зачем заниматься некрофилией? Я много времени была без сознания. Разве очень интересно просто трахать бревно? Хотя, наверное, это мои глупые мечты, надежды, чтобы не загнуться от жалости к себе и убрать отвращение к телу.

Осознанным враньем самой себе я пыталась защитить разум, лишь бы не сойти с ума. Представить, что Игорь - это сон, иллюзия. Между нами ничего не было.

Краснота-раздражение на теле спала, а подцепила или нет венерическую болезнь я пока не знала. Если подцепила – значит, все-таки было.

Приходил Артем -- неуверенный, молчаливый, бездушная кукла, не знал, с чего завести разговор, как утешить, поэтому мне приходилось улыбаться и изображать вселенское счастье. Потом явились Эля с Алиной посидеть на пляже и покушать фруктов. При виде Василия, прилетевшего с подругой, в голове заработало с десяток шестеренок одновременно. Я такого прилива вдохновения еще ни разу не испытывала с тех пор, как появилась в Питере. Как глоток воды среди засухи, открывшееся второе дыхание, щелчок, пинок для новой жизни. Не знаю почему, но слезы закрыли веки, пряча черное пятно птицы.

Связь с Приамом отсутствует, ее блокировал энергетический купол, но Вася спокойно перемещался над высокими стенами, защищавшими округа. И через него я могла отправить сообщение Гектору. Мы можем общаться друг с другом. Всего на секунду я усомнилась, прекрасно понимая, что ниточка-связь между мной и Гектором уничтожена, не надо ее снова протягивать. Но меня безумно тянуло. Я хотела его увидеть и очень сильно скучала. Будто действительно половину тела выдрали и без него совсем не жилось. Не дышалось. Плохо передвигалось.

Тем не менее на третий день я отправилась в центр на обследование. Перед разрывом связи с Единственным было необходимо удостовериться в здоровье организма и его способности перенести процедуру.

Пора было оставить Гектора в прошлом, окончательно освободиться от связи. Все воспоминания я просмотрела и надежно закрыла в тайничке внутри себя. Иногда буду с улыбкой открывать и вспоминать только хорошее, что было между нами. А теперь пора порвать связь с Гектором. Навсегда.

***

POV Илья

Осталось семь дней. Минус один день, который провел в больнице, восстанавливаясь после ножевого ранения. Остальное время провел, решая ряд проблем.

Произошла невероятная трагедия. Напоминал Игорю, что не стоит злоупотреблять алкоголем, прямо главный бич моей второй руки. А он вечно не слушал, а зря. Возвращался морозной февральской ночью после вечеринки, а погода отвратная, а дорожки скользкие, а на пути стайка молодежи. А молодежь не спокойная нынче, жестокая в силу нестабильной обстановки в округе. Ну и поскользнулся Игорь случайно на льду и сорок восемь раз упал на нож отморозков. Его кишки и член с яйцами выбросили в подворотне дожирать собакам.

По причине того, что Игорь был в невменяемом состоянии, к сожалению, огромная компенсация, которая следовала после смерти Карателя его семье, была утеряна. В трудовом договоре с Карателями четко запрещалось употреблять алкоголь и психотропные препараты во время службы. А у него и наркотики нашли в крови, поэтому я конечно, пообещал его родителям что-то сделать с этим пунктом, но против трудового договора не пойдешь? Ну как? Я против закона? Нет, конечно… Я исполняющий закон, контролирующий его соблюдение.

Вторая трагедия: и как так могло случиться буквально за одну неделю! Неудачная неделя. Моя любимая женщина, моя запечатанная по паспорту, так опозорилась. Ох, извинялась, а мне как…ну как смотреть в глаза женщине после всего? Была на какой-то вечеринке с подружками, помимо обычных процедур – прогулка на лимузине, распитие шампусика, танцев, перепила алкоголя и –о, позор! -- любимая возвращалась домой почти нагишом в одной голубой любимой куртке и в сапогах. Вот незадача, но по дороге она заснула по середине округа на фонтане, а затем появилась в таком виде у нас в квартире.

Мы с Лилей не проживали вместе, но любили друг друга просто до посинения (или позеленения) и я был не в курсе гулянок своей запечатанной. Но соседи-то добрые люди и видели, когда любимая заявилась домой с тремя лицами неопределенной криминальной наружности. Я понимаю, у нас связь, и чисто физически она не может изменить. Ну а с другой стороны, я так и спрашивал у дознавателя.

- Всякие есть способы удовлетворения друг друга. Может минет там…- предположил я задумчиво, потирая пальцами отросшую щетину.

А Каратель средних лет ходил по квартире и рассматривал следы «сексуального преступления». Широкая кровать с балдахином, мягкая, пуховая, в ней утонешь, а там на простыне в виде круга следы спермы. Я незаметно скривился от одного вида.

Работнику было необязательно знать, что я его высший начальник. Предположительно я -- обычный добропорядочный гражданин Приама.

- А может петтингом они баловались! – выдвинул новую версию, указывая в стороны открытой двери, откуда открывался вид на ванну.

Все джакузи заблевали, уроды пьяные!

– Мне даже представить очень больно. Понимаете, я ведь не каждый день появлялся. Примерно раз в неделю возвращался к любимой, и вполне возможно все последствия измен на ней уже исчезали. О, боже, -- пальцами помассировал кожу на лице. – А если, если она чем-нибудь больна… может все-таки изменяла и сейчас она больна, а если и меня она того…заразила. Господи, мне нужно срочно выпить.

Очень тихо демонстративно я прошел к барному шкафу с крепкими спиртными напитками. Достал два стакана, предлагая сотруднику выпить со мной. Конечно, поначалу тот отказался, но когда увидел, в каком я неадекватном состоянии, со временем согласился.

Я был в ударе, ведь «Свет моих очей, благоухающая роза из садов Эдема, муза моей жизни, прекрасная нимфа, ключик от моего сердца» обманула меня!!! В общем, словарная ересь из эпитетов лилась изо рта розовым фонтаном. Еще со слезами на глазах я процитировал стихи известного поэта, одновременно морщась от обжигающей текилы.

О, да, Каратель вошел в мое положение, вскоре присел со мной за столик перед открытым окном и закурил с грустным выдохом. Я конечно, глядел в окно, избегая смотреть на траходром перед глазами, где мне жестоко изменяли, был весь в грустных мыслях. А Каратель успокаивал меня, да, у него тоже был неприятный инцидент в жизни. Запечатанная попыталась изменить, понадеялась презерватив спасет и не подцепит болячку.

- А все равно сдохла от венерика, сука! Не помог презерватив. – засмеялся Каратель, шарахнув стопкой стакана по столу и хлопнув по колену, обтянутому черными штанами. Поглядел, как и я в окно, на открывающийся вид на серые монотонные многоэтажки.

Искренне удивленный бурной реакцией, я перестал делать из себя вид ценителя одиночества, и оскорбленной невинности, полюбовался за злорадством служащего.

– Ах, ты ж…сука…сука, -- продолжал тот причитать, задумавшись о чем-то и глядя на паркет. Будто видел там труп своей запечатанной.

А еще говорят…я – жестокий….

В результате посиделок мужчина очень помог. В крови Лили обнаружили психотропные препараты (в душе не знаю, откуда? Должны быть только снотворное и возбудитель) а я еще удивлялся, хрен ли она заснула на фонтане, похоже действие наркоты усилило эффект снотворного. Бедная сначала облилась в кафе, разделась чтобы посушить вещи в туалете (это надо догадаться, сука, только идиотка Лиля могла повестись на развод), а вещи кто-то спер. И каким-то образом эта пьяная дура в одних трусах, сапогах и шубе пошла по округу.

Видимо, она конченная совсем… либо алкоголичка, либо наркоманка, словила галлюцинации, и мне очень страшно находиться с «такой» женщиной рядом. Было решено по результатам обследования определить Лилю в психиатрическую клинику, меня на основании этого документа (УРА!) освободили от официальных обязательств. И мою фамилию больше не будет осквернять Лиля.

Теперь по паспорту я молод и холост и в случае непредвиденных обстоятельств всё имущество, накопленное мной, отцом и матерью, переходит ближайшим родственникам: Лене, Анжеле и тете с дядей.

Я пытался достать Люду, но отец неплохо скрыл ее от меня, поэтому банально не хватило времени.

Мог еще позаботиться об Игоре – Единственном сестры, но решил оставить проблему для Лены. Если захотят с Андреем, если примет его, моих денег вполне хватит для процедуры разрыва связи.

Даже Клеймённым в округе представлена возможность выживать. Они свободны.

Осталось последнее дело.

***

Февральский солнечный день снаружи, а внутри меня -- покой и уют. Встречу со знакомым назначил в кафе. Расположились за столиком с мужчиной в черном костюме, на его тонких закрученных усах остались капли кофе. Это худой и вышколенный рабочий юрист для моей семьи.

Пока я пил кофе и набирал сообщения на телефон, на стол легла кипа бумаг. Мужчина сверху похлопал ладонью.

- Илья Владимирович, подпишите. Проверьте…

- Я уверен, вы выполнили все указания точно.

Заулыбался, как и всегда. Я – это улыбка, общаюсь только посредством улыбок. Во мне же нет чувств? Я – робот из кожи и крови, и без сердца. Не умею чувствовать и мне не бывает больно. В груди никогда не болит, не сверлит зудящая, протяжная пустота одиночества. Пусть так и будет в дальнейшем.

Поднял кипу бумаг, скользнул взглядом по наиболее интересовавшим местам, которые исправил в документах. Всё в порядке. И принялся закорючками подписывать фамилию Смирнов. Смешная фамилия – Смирный. Я -- не смирный!

Дверь открылась, заставив отвлечься от подписания важных документов. Всего на секунду.

При входе показалась живая улыбчивая статуя Андрея, который остановился, пропуская выходящих мамочку с девочкой.

Его только не хватало.

- Здравия, господа! – поздоровался друг.

Я рукой махнул на приветствие и максимально быстро закончил подписывать документы. Лишь бы не заметил Андрей, а то не оберешься лишних вопросов.

- Михаил, всё готово! Спасибо за работу, - взял быстро кипу шершавых бумаг и буквально воткнул в руки мужчины, поторопил юриста, чтобы избежать лишних вопросов. Встал со стула. Нарисовал на лице эмоции радости и удовольствия.

– Михаил, мы вроде все вопросы решили. Будьте добры! – указал я в сторону двери. Юрист, как раз поднялся для рукопожатия с Андреем. Озадаченно посмотрел на меня, удивленный бестактностью, но прокашлявшись кивнул.

- Конечно, Илья Владимирович, здоровья вам и вашим близким.

Ноги в черных брюках (не мог Каратель появиться при мне в плохом виде, ниже его достоинства) прислонил друг к другу. И поклонился на раз-два. Строго взглянул, прочитал мысли и улыбкой ответил на мою фальшивую.

Андрей внимательно проводил взглядом уход юриста, повернулся ко мне с озадаченным вопросом на лице.

- Это кто? – плюхнулся на стул, растопырил ноги в разные стороны и закинул руки за голову.

- Дела, - отмахнулся я. Пришлось несколько минут, чтобы не вызвать подозрений, сидеть пить кофе и смеяться, изображая веселье. Хотя градус терпения упал до критической отметки.

– Слушай…давай сегодня бухнем…я замотался, как раб. Устроим полный отрыв? – предложил Андрюха.

- Конечно! – кивнул, отсчитал несколько купюр и швырнул на стол. Цвета перед глазами расплывались, всё стало серое, блеклое. Былые радужные краски Диана забрала с собой.

Медленно я обогнул стол и встал сзади Андрея. Положил ладони на его плечи, по-дружески твердо сжал и пообещал:

– Завтра в девять вечера. Сегодня не могу. Я по телочкам!

Андрей с удовольствием засмеялся, поддержал прекрасное настроение, которое я столь любезно изобразил.

- Заметано! А я думал, ты совсем сдох! – показал на меня пальцем будто обвинял в чем-то. А теперь помиловал -- опустил палец.

- Ты клевый! – сжал плечи Андрея, поддерживая его, ну и, в конце концов, иногда требовалось тепло родных и близких. А Андрей близкий. Самый близкий и единственный, терпящий всё друг. Я наклонился к нему, сжал по-дружески крепко его плечи, чтобы почувствовать нашу дружбу.

- Бл*, Илюх, ты пугаешь. Тебе всего лишь шины прокололи? Хрен с ним, я пару дней нас покатаю. Что ты так расстроился?

Я разогнулся резко, похлопал по плечу друга. Реального Карателя, который смотрел всегда в душу.  Еще раз похлопал. Никак не мог оторвать ладоней от него. Как будто связь с миром через него. Без него давно бы сдох.

- Завтра бухнем. Позвоню в девять. Сегодня я занят. - шепнул. А голос не реальный, какой-то убийственно-тихий. Не мой. Не живой.

И ушел из кафе, где бежевые стены и цветы в горшках по периметру помещения. Где тепло и уютно посетителям, но только не мне. Мне уютно только с Дианой рядом. Как бы она себя не вела, я рад ее близости. Пусть кричит и недовольна, зато я доволен и рад за нас двоих.

Пешком добрел до родного дома, где родился и провел детство. Самое родное место. Было. А сейчас дверь отсутствовала, в доме - мрак и ветер беспрепятственно гулял в коридоре. Я не разулся, но свет при входе включил.

Сколько раз забегал сюда пацаненком, а мамка обнимала, а я вырывался. Считал это розовыми соплями. Отбрыкивался от близости, пожалуй, именно сейчас я хотел, чтобы мать обняла и прижала к себе.

Именно сегодня. И, пожалуй, даже отца хотел бы увидеть. Хотя не… Он бы сказал, как и всегда. Ты вырос дерьмом, мой сын. Ты должен быть не таким.

Я хотел, чтобы он гордился мной, но видимо, не получилось и уже не получится.

Зашел в кухню. Включил свет. Долго массировал виски пальцами, сидя на стуле, пока в окно, уцелевшее после налета Карателей не стукнулся неизвестный предмет. Что-то черное и тяжелое. Я повернул лениво голову в том направлении. Предмета больше не было.

Меня ничто больше не интересовало в жизни. Я считал дни…часы…минуты…секунды…

Странно, стук в окно прекратился, а через секунду что-то стучать начало в дверь на кухню. Я открыл дверь, успел пригнуться тогда же в кухню ворвалось черное пятно.

Ворона! Поганая птица! Черная тварь уселась на стол передо мной и повернула голову, будто подзывала к себе.

А на ее лапе углядел привязанную белую бумажку. Странно. Распечатал. Развернул и увидел на белом листе черные закорючки. Красивые закорючки.

Листок сантиметров десять на десять я долго читал. Читал и читал беспрерывно. И улыбался имбецильной улыбкой.

«Если захочешь, напиши мне, а Василий принесет ответ. Я бы хотела поддерживать с тобой связь.

Диана.»

Всю оставшуюся ночь аккуратно вырезал из альбомного листа квадрат ровно двадцать на двадцать. Нашел у Анжелы в комнате фломастеры и вырисовывал на квадрате огромное ровное сердце. Позднее разрисовал его кроваво-красным.

Под ним написал то, что не успел произнести. Не хотел осквернять Диану пустым признанием в любви.

На сердце написал.

«Мое сердце. Дарю. Обращайся бережно.»

Ладно, напоследок можно побыть романтичным. Пусть знает. Диана все же девочка и я уверен, что ей понравится.

***

В полуразрушенное здание Карателей вошел ближе к вечеру. В блестящий, некогда залитый золотым светом холл -- это единственное помещение, уцелевшее после взрыва. Верхние этажи рухнули, а здесь среди завалов камней осталась небольшая площадка. Затемненная, почти без света.

Под кроссовками хрустели камни, превращаясь под давлением в мелкую крошку. Со всех углов поднялись с корточек несколько теней и одна самая главная – огромная, размером с двух мужчин. Давид и Ден.

Звон ножа о камень, намеренно раздражал мои нервные клетки. Предостерегал или скорее угрожал, предсказывая что последует после этого звука. Дальше послышался звон шипов напульсников, которыми пренебрежительно провели по стене, сдирая побелку.

- Ребят, давайте без детского сада? Ваши методы запугивания для маленьких мальчиков очень сильно смешат.

Что я от души с огромным желанием и продемонстрировал, засмеявшись.

- Ох, насмешили, ребятки, насмешили! – вытер рукавом куртки мнимые слезы, выдохнул, раскинув руки в разные стороны сделал круг. Рассматривая мелькающие повсюду рожи Карателей, которые пришли по мою душу. Остановил верчение тела возле Дена и Давида.

- Мы тебя предупреждали, Гектор, - горечь в его голосе унизительно сейчас плюнула мне в рожу. Я почти физически ощутил этот плевок-жалость в рожу. Хотелось взять пальцами и содрать ногтями противное ощущение.

- Не надо меня жалеть…- предупреждающе проговорил шепотом.

- Народ Приама всего лишь требует отомстить за теракт, за жертв. Сколько их было? Сотни. А ты должен был казнить Клеймённых преступников – Твардовского или Абрамову. Но ты отпустил… Народ Приама готов жить отныне в мире с Клеймёнными, но жертва должна быть? Если не Клеймённые, то за них отвечаешь ты. Так что…

- А можно без прелюдий? Переходите, мальчики, к делу. – перебил демонстративно разглядывая сквозь полумрак маникюр. У меня под ногтями, наверное, въевшийся слой крови. Все руки прогнили от запаха крови. 

После минут десяти побоев палками, кастетами и всяческими приспособлениями дали десять секунд восстановить дыхание. Я так и остановился, руки на колени поставил и согнулся.

- Вот это был удар! Давид прям в десяточку! – голову поднять не мог, но вот палец поднял в неопределенную сторону, где должен быть сиамский близнец.

- Это коронный удар по почкам! – гордо донесся ответ.

С трудом перевел дух, сплюнул кровь. Противный привкус металла жутко бесил.

- То-то я думаю поссать кровью захотелось… - пробубнил себе в ноги, а потом более громко. – А долго еще наша встреча продлится?

- Ровно в девять назначена казнь…

- Что будет прям эта клоунская казнь на площади? – кивком Ден подтвердил страшные догадки об моей участи. Я собрался с мыслями, привстал, указательным пальцем поманил ребятишек к себе.

-- Хрен вам, а не Абрамова, а от меня надеюсь отравитесь. Во мне полно яда.

А потом медленно прошел по внутреннему кругу, останавливаясь напротив каждого из Карателей, стоявших непроходимой стеной. 

- И с каждым из вас, - улыбался каждому Карателю, пока еще хватало сил улыбаться. – Мы непременно встретимся в АДУ. И там-то я вас всех ВЫ-Е-БУ! Поехали…

Резким жестом рванул куртку на груди, сорвал ее и кинул на грязный пыльный пол.

POV автор

Казнь на главной площади состоялась в девять вечера. В былые времена там казнили Клеймённых в угоду бушующей ненавистью толпе. Та бесновалась, кричала, бросалась камнями в жертву, привязанную к столбу. Когда же гнев толпы стихал, то наступал черед сожжения. После чего хрипящее от страданий тело, сжираемое огнем, продолжали убивать. Два Карателя забивали колья в горло Клеймённого, чтобы тот перестал выплескивать боль и раздражать округу своим криком. А из раны жертвы кровь скатывалась на деревянный помост.

Когда Клейменный свешивал голову, огонь выключали, а обугленное тело скатывали на помост и оставляли валяться без права захоронения. Они недостойны покоиться в земле, их участь -- остаться пищей падальщиков.

Глава 41

POV Диана

Который день лежала на пляже, грелась под лучами солнца и смотрела на океан. На пузырьки белой пены, искрящиеся, бурлящие в потоках воды. В пузырьках и то больше смысла и жизни, чем во мне. Я почти не двигалась, словно застыла где-то там в день, предсказанный гадалкой. Время остановилось.

Покрылась броней из прочного камня, чтобы больше не причинили зла. Уже и плакать устала, слезы закончились. Руки приобрели нездоровый бледный оттенок. Иссохшие, вялые.  Постоянно задавалась вопросом: «Где цель для дальнейшего существования? Ради кого или чего?» Искала ответ у океана, может окажется умнее и подскажет.

Вот бы кто-нибудь протянул руку помощи, поднял с песка и заставил идти вперед.

В такие моменты единения с природой, я мысленно огораживалась от происходящего и не замечала окружающего мира. Не сразу увидела тётю, идущую голыми ногами по кромке воды, а в руке сжимающую туфли на шпильке. Подол красного воздушного сарафана длиной до пят Катя подняла до колен, чтобы не залить водой. Родственница явно побывала в салоне красоты. Подстригла под каре волосы, которые при свете дня поблескивали желтоватым цветом, а ветер красиво игрался каждой прядью.

Мне тоже неплохо бы привести себя в порядок. Почесала ногтем сальный затылок. Волосы стянуты в жалкий хвостик на затылке и не мыты четыре дня. Скоро какая-нибудь гадость заведется, а ухаживать за собой не было малейшего желания.

- Привет, затворница! - тетя кинула туфли на песок, а сама встала спиной к солнцу, отбрасывая на меня длинную тень.

- Привет, - ответила.

Пальцем я поковыряла лунку в песке и начала чертить линии -- обычное монотонное действие для успокоения.

- Совсем плохо? – спросила тетя так легко будто говорили о насущных вопросах.

Ну какой здесь будет ответ? Какой? Нет. Не совсем? Я полна сил и целей для дальнейшего существования?

Проглотив злые слова в адрес тети, ответила в шутливой манере:

- Если бы я сейчас лежала в гробу со скрещенными на груди руками, - я охотно продемонстрировала, как лежат покойники. – То тогда было бы «совсем плохо»!

- Это хорошо. - тетя отошла от воды и приблизилась.

Присела на корточки, глаза точно напротив моих. Всматривалась и забавно наклоняла голову то влево, то вправо, в точности изображая пернатого Василия.

Ворона я вчера все-таки отослала Гектору, долго боролась с собой и с чувствами, но проиграла себе – предложила пообщаться. Он многое прошел вместе со мной, вдруг поможет вылезти из жалости к себе? Его слова раньше придавали уверенности в силах.

Голос тети прозвучал тихо и успокаивающе, как нежная мелодия:

- Если бы ты покончила с собой, то тебе бы уже не пригодились эти знания…

- Знания? – перебила.

- Рада просила передать. Извини, раньше времени не было, не удавалось вырваться от братишки.

Тетя указательным пальцем ткнула мне в лоб:

- Игорь тебя не насиловал. - отсоединила палец и еще раз вбила мне в лоб истину.

И вновь слова:

- Не насиловал! Ты должна была поверить в насилие, испытать максимальную боль, чтобы перезагрузиться в третий раз и начать добровольное самосожжение.

Палец еще раз указал в середину моего лба, а голова покачивалась назад от каждого «тыка». Ее слова давили, ударяли вглубь мыслей. Безумно хотелось поверить в их правдивость, но боялась. А вдруг потом придется разочаровываться? Поэтому пока не реагировала и смотрела на подушечку пальца перед лицом.

- Ты должна была сжечь Темный Дом, чтобы люди и Каратели испугались нас, перестали преследовать и предоставили нам право жить свободно.

Ее речь, как сладкий гипноз, опутывала, ловила в сети. Я боялась окончательно поддаться влиянию. Молчала и ждала. 

Тетя пощелкала пальцами возле лица, возвращая к реальности и скидывая гипноз или оцепенение. Она пыталась пробить каменную броню, в которой я спряталась лишь бы не было больно. Я хотела поверить в слова, но не удавалось.

- У меня всё болело между ног…

- Пальцами… - предположила тетя. Показала пальцами-ножницы, намекая, что мог внутри растянуть или порвать. – Естественно, там всё нежное и даже пальцами можно причинить очень сильный вред. Прости, конечно, но член тоже не похож на острый меч, - фыркнула она над глупостью. – А какой вред можно нанести? И вообще, я что буду уговаривать поверить? Рада подсмотрела в какой-то из реальностей, Игорь не насиловал тебя, испугался, что убил, когда ты отключилась и вошла в транс. Давай, поверь!

Щелк. Тетя еще три раза пощёлкала пальцами одной руки, словно явила колдовство и создала чудо. И моя каменная броня с легкостью треснула. Я вздохнула воздух полной грудью, ощутив солоноватый привкус.

Знаете, как радуются дети? Они бегают и прыгают на месте, кричат на весь пляж, в одежде прыгают в океан и брызгаются водой. Потом мокрые валяются в песке, который забирается в нос и рот. И я также, как они, вскоре сидела в мокрой одежде и отплевывалась от песка и продолжала орать, как безумная. Хорошо, что посторонних на пляже не было. Я на пять минут впала в возраст пяти-шести лет. Тетя пыталась заткнуть мне рот ладонью, чтобы не кричала, за руку приостанавливала скоростной бег по песку и купание в нем. А я в ответ грязная лезла обниматься. В конце концов тетя удирала от меня, как от надвигающей лавины, держа подол красивого платья. И громко материлась, чтобы не прикасалась грязными ручонками. Но я догнала добычу и повалила в океан, пусть искупается. Леди она, видите ли.

Это второе дыхание, вторая жизнь, которую дали.

Я -- не грязная, не грязная, можно не стыдиться себя!

***

К вечеру я успокоилась, отмылась от липкого песка, привела тело в должный вид. Тетя пообещала устроить поход в салон красоты, потому что на ее племянницу без бутылки алкоголя не взглянешь. Разве что бомж или преступник, отбывший срок и очень соскучившийся по женской ласке.

День невероятно солнечный, около двадцати градусов, поэтому в больницу (сегодня должны быть готовы результаты анализов моего общего состояния здоровья) побежала в одних джинсах и голубой футболке.

В Питере не сильно жаловали машины, предпочитали передвигаться пешком, в редких случаях на дорогах встречались небольшие автобусы, передвигающиеся единым маршрутом из одного конца округа в другой.

Как на привязи или магнитом потянуло к границе -- к большой кирпичной стене, где самое близкое место к округу Приам. Где Гектор.

Время позволяло погулять. Рядом с границей я завернула на газон и, как сумасшедшая, ладонями гладила холодный камень. Вот и преграда между нами. Не перелезть, не переползти и невероятно холодно от прикосновений к ней.

Возвратившись с газона на дорогу перед границей, меня остановил окрик. Мужской голос не сразу узнала.

- Диана!!! – помахал рукой неизвестный мужчина, стоя возле стеклянной будки рядом с Карателем-охранником. Почти прям друзья. Мужчина попрощался с охранником и направился вдоль грунтовой дорожки. По мере приближения я узнала Клеймённого. Тот недоверчивый Клеймённый с острова, с которым готовили побег и который был отпущен Гектором.

- Здрасти-здрасти! Давно не виделись, - заявил мужчина. Мы пережили заточение на острове-тюрьме. Трудности, видно, сближали. – Как поживаешь?

- Отлично, - ответила.

- И я отлично, - судя по широкой улыбке действительно хорошо.

Обратно по дороге в округ мы тихонько переговаривались. Клеймённый интересовался, как сбежала с острова. Я отмахнулась, что там рассказывать, слишком долго.

Глаза прищурила от яркого солнца.

- Кстати, твои детишки в порядке. Катюшка… - рассказывал он, а я покивала, вспоминая ребят на острове. – Твой отец создал центр для детишек-Клеймённых, дает им время приспособиться к людскому миру. Огородил стенами от людских эмоций, но всё равно конечно отголоски доносятся.  Захарий говорит, что со временем дети должны привыкнуть к людям и Карателям.

- Это хорошо… - скупо ответила.

 Хотя слушала плохо, вновь погрузилась в воспоминания и смотрела на дорогу под ногами. Пинала щебень. А мужчина бесконечно болтал… пока я не услышала кличку «Гектор». Для меня это флаг, это вспышка в голове. Это гвоздь в висок, который пронзил мгновенно. Подняла взгляд от земли и посмотрела на мужчину, шедшего сбоку. Навострила слух на все частоты.

- Слава святой земле, этот урод получит по заслугам… - продолжал злорадствовать Клеймённый.

- Как получит по заслугам?

- Ну так…народ бунтует, требует наказать за теракт. Ну а высшие власти в лице Наместника и Ольгердовича решили проблему повесить на кого? Правильно, на этого урода, который держал нас в плену. Поделом ему. Я сейчас как раз с границы, - показал пальцем обратно на будку, возле которой встретились.

- Вся граница на ушах стоит. Казнь назначена на девять часов. Эх, все бы отдал перелезть на ту сторону и глянуть. Это же почти в двух-трех километрах отсюда.

И всё! Весь мир потух, если раньше серо-белые краски вспыхивали, то сейчас я ослепла, и оглохла, связь с миром порвалась, да и вообще смысл во всем потерялся.

Тело само двигалось и принимало решения. Кто руководил мной? Не знаю. Чисто на инстинктах, на желаниях двигаться, что-то делать, а не стоять столбом на месте.

Я поддалась внутреннему чутью, вопящему от страха. Что делать в мире без Гектора? Мне надо знать, что, хотя бы за стеной он ходит, двигается, живет, дышит и возможно думает обо мне, как и я о нем.

Рванула назад к границе. Из будки вышел Каратель, с удивлением посмотрел. Вряд ли в Питере существовал смертник, который за последнее время добровольно покинул округ, рискуя нарваться на вторую границу с Приамом.

Взяла барьер – перепрыгнула опущенный шлагбаум. Каратели отца отмерли, побежали за мной, но вскоре шаги затихли. Трусливо отступили.

Вдали показался маленький просвет, где пост с Приамом. На их улицы уже опускалась ночь.

Каратели Приама в смиренном ожидании. Бежать на их границу – самоубийство. Любого постороннего будут отстреливать и пистолеты от четырех Карателей подтвердили теорию.

Глядя, как Каратели прикрывают один глаза, готовясь сфокусировать взгляд на цели, я закричала:

- Я безоружна! Сдаюсь! – подняла руки. – Слышите! Это я - террористка! Я сдаюсь! Абрамова! На плакате! – указала вперед на бугор, который вел к зданию Карателей и площади. Где по обочинам дорог постоянно мелькали вывески реклам или мое лицо и Артема.

Один из Карателей поспешил ударить или болезненно схватить за волосы, но я сама руки сцепила в замок на затылке и покорно села на колени, пачкая голубые джинсы грязным подтаявшим снегом. Очередной Каратель толкнул в спину. Хотел показать, какая я жалкая.

- Не надо! Я не сопротивляюсь!

Руки заковали в наручники за спиной и повели вверх по горе к площади и сгоревшему зданию Карателей. Центральная дорога возле сожжённого, взорванного здания заполнена людьми, пришедшими на казнь. Муравейник, нескончаемый поток зевак бодро передвигался в направлении парка и громко скандировал кричалки.

Они все шли полюбоваться на казнь? Насладиться сценой убийства?

С давних времен три расы существовали в человеческом мире. Самая первая и самая старая – это люди. Клеймённые же появились, как боги, вышли из ниоткуда, сошли с неба к простым смертным и стали жить среди них и командовать. Люди прожили долгие века в рабстве и ненависти к богам. Пока в этой ненависти не родился первый в истории Каратель – создание, имеющее иммунитет к силе «бога» и обладающее более развитой физической оболочкой по сравнению с людьми. Со временем Каратели изгнали Клеймённых, почти истребили и прогнали на острова и стали командовать людьми. Люди теперь поклонялись им.

Отец, совершив переворот, пытался вновь занять свою нишу в людском мире, вернуть себе право жить. Да, ему пришлось быть жестоким, от этого пострадала масса народа. И теперь люди требовали принести жертву за сотни оборвавшихся жизней. И похоже, им не важно, кто ответит. Настоящие преступники – я или Артем, или же тот, кто отвечал за их спокойствие и благополучие.

Людям просто нужна жертва, чтобы выместить на ней свою злость и страх из-за несправедливости. Их не воспринимали всерьез. Для Клеймённых они и вовсе – еда.

Но Гектор не трогал людей, по-своему охранял, относился более мягко, потому что те слабы, как беспомощные дети. По этой причине жалел Люду, ведь она человек – слабое создание.

И эти твари вот так платили ему за свой спокойный сон?

Хр*н вам, людишки, а не Гектор! Меня сожрете и надеюсь подавитесь!

Толпа расходилась, давала дорогу к парку на помост, кидалась горстями чипсов, брызгали в лицо газировкой или соком. Я закрывала веки и крутила головой из стороны в сторону, когда сладкая вода превращала волосы в грязные слипшиеся патлы.

На открытой площадке в глубине парка находилась деревянная возвышенность, которую по периметру подсвечивали голубые лампочки. На земли Приама стремительно наступала ночь, к девяти часам будет полный мрак и тело принесенной жертвы красиво запылает на радость зевакам.

В центре сцены деревянный столб, к которому привязывали жертву. Меня привязали.

Народ бешено вопил, наполняя ночь выкриками, свистел, предвкушая получить удовольствие от мести.

- Смерть Клеймённой!

 Должно быть это отрада для людей. Мстят за многие годы, прожитые под гнетом Клеймённых. Да, мы ели их, да, использовали их в прошлые века. Ну что ж, я не обвиняю их.  И отца не виню, каждый выживает, как может.

Зажмурилась с такой силой, что перед глазами появились черные точки. Руки сцеплены сзади вокруг столба. Дружная толпа подхватила цифры, отсчитывающие секунды до начала казни.

Прямо под ногами начинался толстый провод-шланг, ведущий вниз с помоста.

 В последний момент открыла глаза чтобы увидеть, как из шланга вырвалась волна огня. Поднялась высоко и ударила в лицо, на секунду выбив дыхание.

Я рефлекторно закричала от чувства удушья. Свой огонь не сжигал, но искусственный я прежде не проверяла.

Через несколько секунд поняла, что боли нет, огонь не тронул, поэтому перестала кричать. Пламя ярко пылало на теле и одежде, футболка сгорала, стягивалась на груди. От одежды в ноздри ударял противный запах гари. 

Сквозь красное пламя, жгущее зрачки, но не причиняющее вред, я рассмотрела две надвигающиеся черные тени Карателей, полностью скрытые одеждами. В их руках огромные гвозди сантиметров двадцать в длину. Острие орудия длинное и толстое. В другой руке у Карателей молоток или скорее кувалда. Один палач обошел со спины, второй -- спереди.

Я задохнулась, запаниковала. Забыла об этом. Не думала, что люди настолько жестоки, думала хватит и обычного сожжения. Наивно надеялась обмануть людей.

Я начала запоздало сражаться за жизнь, вырывалась из наручников, дергалась, вопила заглушая рев пламени, но народ Приама ликовал. И спокойно ждал завершающего этапа казни.

Я кричала пока острие гвоздя не направилось в горло. Тогда замолчала и смиренно выдохнула. 

POV Илья

Под мордой камни, в нос забивалась пыль. Медленно оторвал лицо от горизонтальной поверхности, встряхнулся, как пес от крошки камней на голове. Музыка -- тяжелый рок раздавалась поблизости именно она разбудила -- это звук мобильного.

Присел, пытаясь понять где заснул, где отключился и какого черта еще не сдох и не висел на площади? От множественных ударов в голове жуткая какофония звуков, состоящая из барабанов, кувалд и бит по черепу.  Звучало хуже похоронного марша. Да, когда уже сдохну-то? Только решишься благородно сдохнуть, и то помешают.

Перед глазами расплывался экран треснутого телефона, поэтому слепо ответил на вызов, спиной лег на пол, пальцами помассировал затекшие и опухшие после побоев веки.

- Да? – сам не узнал хриплый голос, будто кровь пузырилась в горле.

- Илюха!!! Диана на площади! У столба! Какого хрена она здесь? Скажи, что это твои выкрутасы!!!

- Кончай орать! Башка трещит! Какой столб? Какая Диана…Диана у столба? Сколько время? – отнял трубку и сквозь прищур и раздражение, зажмурив один глаз, увидел время -- «20:58».

Да ну на?

- Я не успею, - насколько мог быстро подорвался с пола. – Я напротив в здании Карателей. Ты где? – выбежал на выход. И ахренел.

Дорога и парк устланы черным полотном людей. Те скандировали кричалки с пожеланием Клеймённым сдохнуть. В темноте подсветка тысяч мобильников смотрелось, как множество горящих свечей на фоне темного людского полотна, словно на похоронах. Я еле разобрал сквозь шум пульса в ушах ответ, что Андрей в центре толпы перед помостом.

Опять отнял мобильник от уха и увидел страшную цифру и время «21:00». Картина перед глазами поплыла. Долго не мог соображать и говорить.

А потом закричал в телефон:

- Бегом на помост! Я не успею! Андрей, гвозди давно забивал в доме!?

- Что?.. – вместе с вопросом из трубки доносился гул толпы, возбужденной зрелищем. И пришлось орать в телефон, пытаться перекричать народ, расстояние между нами и надеяться, что он услышит:

- Бегом! Вдвоем с кем-нибудь на помост вбивать молотком гвозди. Смотри, …умоляю промахнись!

Мысленно клялся всех порешить, разодрать каждому человеку в этой толпе глотки, рты и языки, которыми проклинали Диану. Кишки вручную выдрать из тела, вот этой рукой! Сил хватило на трансформацию правой руки, которой разгребал путь к Диане, глядя на экраны на электрических столбах, где транслировалось видео с испуганной Дианой. С виду кажется, что всё выдержит, но внутри она -- слабая, маленькая девочка и ей необходима опора и поддержка.

Диану приковали наручникам к столбу, до боли сжали запястья. Она морщилась. И отметил по ее лицу, как ей страшно, никто не видел, а мне хотелось убить всех за ее страх. Утопить Приам и его жителей в крови. Она не должна бояться, не заслужила.

- Андрей! – закричал, но из горла лишь хриплый выкрик, который потонул в людской эйфории жестокости.

Добежал до толпы и, растолкав людей, остановился возле помоста. Как раз в это время показалось мое сердце вместе с Дианой вспыхнуло огнем и сгорело до угольков. Уничтожилось до несчастных пылинок. А ее крик вместе с ознобом пробрал до костей.

Двое Карателей в резиновых перчатках с приготовленными кольями приблизились к столбу. По очереди вбили гвозди один -- спереди в девичье горло, а второй – сзади сквозь столб в позвонок на шее.

От стука молотка по железному гвоздю руки похолодели, тепло испарилось из тела и растворилось в ночном воздухе.

Крик Дианы прекратился. Наступила тишина, не считая потрескивающего пламени, а затем девичья голова покорно склонилась. Как отрубленная. Я замер с сжатыми кулаками в карманах.

Будто меня сейчас казнили. Трясло, как от лихорадки от одной мысли, что ее больше нет. Не увижу ее лицо, не услышу тонкий голос.

Весь округ умою в крови, затоплю в ненависти и всех до одного жителя порублю на куски. Людей заставлю плакать кровавыми слезами и молить о пощаде. Если они посмели сделать это…если казнь свершилась…

Огонь, я в курсе о ее способностях, поэтому понадеялся на хороший исход событий. Успел Андрей к помосту или нет, не известно, не видно лиц палачей, которые после совершенной казни, с усилием выдергивали гвозди из жертвы и столба.

Наручники сняли, отпуская Диану, и, позволяя той упасть. Склоненная белокурая голова покачнулась вперед. Вслед за ней и тело. Довольно ровно. Не упало.

Несколько секунд, когда я не жил, не существовал, а просто ждал приговора.

Подбородок Дианы вздернулся, руки приподнялись ладонями вверх к небу, умоляя о милости.

Жива. Выдохнул облегченно.

Ее одежда полу сгоревшая, на футболке на правой груди сожжённый круг, джинсы в нескольких местах покрыты копотью и дырами. Два Карателя, приведшие к исполнению казнь, сняли капюшоны. Показали лица. Андрей и Ленка… промахнулись в ответственный момент.

Ветер протяжно загудел над притихшим народ. Вот и свершилась месть маленькой девчонке. А как реагировать, люди не понимали. Как поступить, если жертва не умерла?

Сейчас либо продолжат убивать, либо… еще один «странный» вариант.

Пока народ опешил надо было сыграть на их шоковом состоянии. Необходимо многотысячную толпу заставить поклониться Клеймённой. Ведь раньше Клеймённых боялись и уважали, преклонялись, а сейчас люди наяву увидели «страшную» силу в исполнении. Надо сыграть на этом. 

Неизвестный парень поднял бутылку с минеральной водой, замахнулся для броска, едва не ударил мне в лицо, но я вовремя отвернулся.

Если сейчас толпа продолжит злиться, то нам конец.

- Смерть, Клеймённой! – громко воскликнул парень с бутылкой. Изрядно пьяный и смелый, а его не менее пьяные собратья заголосили, как будто отрывались на музыкальном концерте. Прежде чем он кинул бутылку в Диану, я быстро заломил ему руку назад и ударом с ноги под колено повалил парня на асфальт. Опустил его на колени и интимно на ушко поведал:

- Я тебе сейчас в жопу затолкаю эту бутылку. На колени быстрее… -- сдавил хилую руку. – Поклонись. Ваша месть свершилась, разве нет? Помните, боги бессмертны. Живее! Всем на колени!

Громко произнес, чтобы услышали в каждом уголке на площади. Единственный выход из провальной ситуации – поставить ораву людей на колени и заставить признать Клеймённую. Пришлось бегать по толпе зевак и командовать. Иногда импровизировать.

Улыбнулся группе молоденьких девушек, подмигнул призывно:

- Дамы, можно не преклонять колени, достаточно похлопать и покричать.

Молоденькие девочки переглянулись, смущенно заулыбались и начали скупо хлопать в ладони.

На кого-то из толпы было достаточно одного приказывающего взгляда и те падали на колени, но несколько раз нарывался на «вредных» знакомых.

Рядом неудовлетворенно поцокали. Сквозь низкие головы людей разглядел крупных братьев Давида и Дена. Ближайшие запуганные люди уже стояли на коленях, а те двое отказались.

- Ребята, на колени! – приказал, а те скрестили недовольно руки, переглядываясь с наемными парнями, которые сегодня меня колошматили в здании Карателей. Близнецы отрицательно покачали головой, отказываясь выполнять прямой приказ.

 – Давид! Ден! – повысил голос. – Что хотите? – почти шепотом, едва скрежетал зубами от напряжения. Боялся проиграть время и трюк не удастся.

Две головы молча развернулись друг к другу и вопросительно поигрались бровями.

- Понял-Понял. Будет вам баба. Мне уже как бы не по статусу, но напоследок найду вам телку! На колени! И побольше чувств ребята, чтобы поверил в вашу искренность! – указал пальцем на асфальт. 

Мы давние враги-друзья, столько дерьма перевидали, что впору клясться на крови в преданности.

- О, великая богиня! – две огромные лапы взметнулись вверх. Братья всей объемной тушей упали на одно колено, ладони опустили на асфальт. Вслед за ними их наемные Каратели медленно осели вниз. Тайком ребята подмигнули, а я с улыбкой продолжил давить на людей и Карателей, пришедших на казнь за кровью.

 А какие проблемы? Кара свершилась, жертва принесена.

Вскоре добрался до группы Карателей, которые не повиновались. Сюрприз: это мои работники.

- В чем проблема? – взял за ворот одного из них. – Ну-ка на колени!

- А вас уволили, мы вам больше не подчиняемся… - нагло отчеканил один из них. Может, претендовал на мое место? Я каверзно улыбнулся, в мечтах его уже трижды порешил, но злиться нельзя.

- Помяни мое слово, ты разговариваешь с будущим начальником Карателей, а если не преклонишь колено лишу квартальной премии. Всем ясно?  - повысил голос для ближайших работников-Карателей.

Минут десять старательно обходил тысячную толпу зевак и показывал, как надо. Кто, словно по волшебству, смотрел на ближайших соседей (ведомый) повторял действия, кого пинком под зад опрокидывал на асфальт, кого знакомых запугивал или обещал «прибыль». Вскоре вся площадь преклонила колени перед Клеймённой.

А я забеспокоился потому что полуголую (в горелой одежде) Диану начали снимать на камеры. Уже не одну пару рук с поднятым телефоном видел в воздухе, поэтому активно замахал руками, как мельница, Андрею, намекая, чтобы одел ее, дал куртку. Ибо нечего светиться обнаженной при живом-то мне. Это я имею право видеть ее обнаженной, не хватало еще в общественных новостях увидеть ее голой. Это мое исключительное право.

Махал и махал раздраженно Андрею, показывая на его куртку, а друг-осёл не понимал.  Диана тряслась и пыталась скрыть обгоревшую футболку на груди и порванные джинсы. 

У меня руки до сих пор тряслись и ноги не слушались, пока пробирался к помосту за Дианой, а она смотрела испуганно и настороженно будто видела бестелесное существо, не верила, что пришел за ней.

Это я не верил, что она пришла за мной…

Теплая и желанная, вкусно пахнущая, несмотря на запах гари, и аппетитная. Сжал ее максимально сильно в объятиях с целью удостовериться в ее реальности, а она неудовлетворенно кряхтела и просила отпустить, видите ли косточки еще пригодятся. И поверить сложно, что наконец-то мог ее обнять, и никто слова не скажет. Никто не пойдет на нас охотиться …ибо не надо глупить…

Не надо связываться с Гектором и Дианой. Чревато проблемами от Карателя и Клеймённой.

***

Покидали толпу мы с огромным трудом. Народ не спешил расходиться, начал отмечать событие-жертвоприношение. Людям дай лишь повод отметить. Диану закинул на плечо, маленькая, мало ли раздавят. Сдавишь ей руку и треснет хрупкая кость.

Я нес ее к границе, пусть пару дней побудет в безопасности рядом с отцом. Страсти поутихнут и тогда поговорим о переезде.

Диана костлявым локтем уперлась мне в плечо и хихикала:

- Правильно…я и не хотела ночевать у тебя. Мне папа не разрешает ночевать у молодых людей.

Знакомая фраза. Первый раз, когда предложил сходить на свидание, меня также красиво послали. В ответ хлопнул по заднице, нечего злить. Ее и так необходимо ремнем отходить по голой заднице за самоуправство. Рисковать жизнью. Ну, дура!

Глава 42

POV Диана

Илья предложил на первое время спрятаться в Питере, к тому же необходимо узнать результаты анализов. При необходимости, думаю, папа отпустит из округа, а Илья встретит здесь, на границе Приама. Значит, возможность общаться у нас сохранена.

Так и донес, перекинув через плечо, на границу. Поставил перед шлагбаумом и обхватил мои пальцы, согревая. Какое же от него невероятное тепло, мгновенно прогрел озябшее тело. 

- Твой папа нам вечно мешает. И на первое свидание не пошла из-за него…

На моем лице должно быть отвратительно-довольная улыбка. Вселенское счастье сейчас затопило, тело покалывало тонкими иголками удовольствия.

- Кто-то меня позорно проиграл, добровольно отдал другому! - губу с такой силы кусала, боялась изо рта повалит счастье и буду кричать о том, как тепло и хорошо.

- Какой-то придурок вселился в меня. Это был не я.

Илья поставил руки на шлагбаум по обе стороны от моей талии, вновь поймал в плен.

Из кармана я достала влажные салфетки, которые отдала Лена. На площади она успела оттереть мои черные пятна на лице и руках, но остальное тело боюсь даже подумать, в каком виде.

Выудив упаковку влажных салфеток из штанов, принялась оттирать лицо Ильи от запекшейся крови. Избегала смотреть ему в глаза, зато поласкала – протерла ему шею, кадык, жилу, бьющуюся в такт сердцу, нежную плоть за ухом. Пальцы покалывало от ощущения его кожи.

- Ты ранен, тебе надо опять в больницу, - оттерла от крови его губы. Какое невероятное наслаждение делать вид, что занята простыми вещами, а у самой сердце к горлу подскочило и вся кровь прилила к лицу. Я хотела его пощупать. Неужели Илья не мираж, не больное воображение? Поверить невозможно, я вновь прикасалась к нему.

Илье надоело держать дистанцию, обхватил за спиной и крепко прижал к себе, заставляя встать на носочки и потянуться к его лицу в поисках ласки.

Пока Илья говорил, то носом проводил по моей щеке, колол бородой и вызывал щекотку.

- Я в крови, весь избитый, а ты сожжённая живьем, но мы…- тихо поведал на ушко секрет и вновь уколол бородой. – Но мы на*бали весь мир!!!

Мы долго хихикали, обнимаясь возле шлагбаума, как два подельника, совершившие противоправное действие, довольные и ехидные.

Нашу идиллию вскоре нарушили. На плечо уселся Василий и громко каркнул на ухо, чем привлек внимание.

- У нас гости, - заметила.

Илья расслабил крепкое объятие, поглядел на мою ладонь, куда встал Ворон. На его лапке привязана бумажка с ленточкой.

- Это твой ответ? – спросила и только отвязала ленточку, как бумажка исчезла из моих пальцев. Василий, довольный выполненной задачей, расправил черные крылья и вспорхнул в воздух.

Илья сжал бумажку в кулаке и высоко поднял. Я рефлекторно подпрыгнула за своей добычей.

- Это мое! Почему? – еще раз постаралась дотянуться до заветной бумажки. Подпрыгнула на месте. Но сколько бы, как животинка, не прыгала, Гектор в последний момент убирал руку, а пальцами лишь сильнее сдавливал бумажку, будто там написано что-то очень плохое. Может оскорбительное, например, послал в далекие дали с моим предложением пообщаться?

- Отдай! – надулась. Но попыток допрыгнуть не оставляла, ладонями хваталась за его плечи и сигала вверх. – Написал что-то плохое?

- Я был не в себе…

После небольшой борьбы, когда Гектор едва не разорвал заветную бумажку, а я едва не начала хлюпать носом. Жалко ведь бумажку, и обидно, и просто плакать захотелось, и вообще последствия стресса. Глаза покрылись пленкой слез и уже почти заплакала.

- Стоять – не рыдать! – бумажку поспешно вернул мне на открытые ладони. – От твоих слез аж передергивает.

И тогда мне, покрасневшей и довольной, торжественно вручили свое сердце. В ответ я повисла на его шее и признавалась в любви. Ух, как накрыло нежностью, от кончиков пальцев на ногах до корней волос.

Пока пробило на эмоции я подарила ему много-много ласки и поцелуев. А Гектор великодушно принимал нежный порыв и еще успевал вставлять ехидные фразочки с подсказкой, где нужно поцеловать и где особенно болит после побоев.

***

Той ночью я вернулась к отцу в Питер, с Гектором договорились списаться через Василия, ну и по возможности встретиться завтра вечером или ночью.  Я думаю, отец не станет противиться нашим отношениям. В конце концов, какая разница, какой именно Каратель?

В десять часов вечера граница Питера стояла на ушах, меня приветствовали, подобно чуду света. Папу с целым взводом Карателей встретила уже по дороге.

Я не поняла, что за паника?

Папа испуган. Чтобы папа был испуган, я не знаю, что должно произойти. Он переворот не побоялся осуществить, мир с легкостью перевернул, а сейчас волосы всклокочены, глаза затравленно сверкали в полутемноте ночного Питера.

- Папа? – удивленно вырвалось.

- Ты…ты где была? – родитель цепким взглядом осмотрел мой вид. И очевидно еще сильнее испугался. – Что случилось?

- Меня сожгли! – пожала равнодушно плечами.

Папа выглядит на тридцать, но ему сорок пять, я никогда не думала, что увижу, как полный здоровья мужчина схватится за грудь, где билось сердце, и начнет, как старый дед, причитать и охать.

И один за одним вопросы: «И как же так? И ох? И ах?»

Папа потрогал меня за плечи, волосы убрал с лица, поправил мой привычный беспорядок на голове. И столько искреннего беспокойства, что сердце екнуло в груди. Один раз стукнулось и напуганное сжалось. Больше не билось. В ушах противный писклявый звук, будто надоедливого комара. Голова закружилось, а на языке противная горечь разочарования.

Ясно… анализы совсем плохие и видно мне осталось недолго.  Или, скорее… защипало в глазах от догадки: Катя соврала, чтобы успокоить на время. Все-таки тронул меня, тронул.  Я озвучила, горько улыбаясь:

- Я поймала венерическую болезнь?

Возможно у отца немного проявились родительские чувства, когда дочь на грани гибели.

- Какую болезнь? - папа посерьезнел, встряхнул головой, словно прогонял серую непролазную дымку из головы. – Нет, все в порядке.

Улыбнулся моей левой щеке и, послюнявив палец, начал ее оттирать от грязи. Как будто мне пять лет. Он мне в пять лет так не делал! Я сама себе зеленкой мазала разбитые колени.

- Надо соблюдать меры предосторожности, не гуляй допоздна и нечего одной ходить по дорогам. Постой, тебя сожгли!?

В тот день на пути домой, отец лично провожал до домика и объявил, что скоро станет дедушкой. Я сначала подумала, что у меня брат или сестра, а у него(нее) будет ребенок, и от удивления открыла рот и так шла. Думала, отец уже не упадет ниже в моих глазах -- оказалось, мог упасть еще сильнее. Совсем низко-низко в преисподнюю.

Но родитель вовремя пояснил, что я стану мамочкой двух малышей.

Уже дома я глупо улыбалась мягкой голубой подушке и валялась в теплой кровати, теперь не следовало спать на холодном песке.

Умереть и не встать…нас трое. Я и двое во мне.  

Новое ощущение полностью поглотило мысли. Я не чувствовала изменений в организме, задрала футболку до груди и погладила плоский живот. Там уже кто-то сидел или лежал, или спал? Забавно.

Адреналин распространялся по венам, не могла заснуть и поэтому ходила из угла в угол, потом надоело -- сменила обстановку, вышла подышать свежим воздухом. Дом со всех сторон окружен садом и деревьями. На одной из яблонь на нижнем суку стоял Василий, когтями вцепившись в жесткую кору ветки.

Мне надо было срочно поделиться новостью, очень хотелось узнать реакцию Ильи. Конечно, лучше при встрече, но слишком сильно распирало от эмоций, поэтому поспешно отправила сообщение: «я жду двух малышей». И стала ждать ответа, хотя глубокая ночь и Илья вероятнее всего спал, а не, как я, маялся от беспокойства.

На следующий день ответа не получила и огорчилась.

По широким улицам Питера пролетел слушок. Говорят, Приамцы напали на границу. Я в тот момент направлялась в больницу на очередную сдачу анализов, а спереди трое мужчин обсуждали ночной налет. Я хмыкнула удивленно, вроде после вчерашнего моего сожжения Приам должен успокоиться – жертву получили, все наказаны, пора начинать новый этап жизни, без мести и былых обид. Пытаться трем расам найти общий язык.

После больницы расстроенная молчанием Ильи пришла к отцу и там-то я получила ответы на интересовавшие вопросы. Илья ночью пришел к нашей границе и не один…барабанная дробь…а с гранатометом!!! И заявил, что если «старикашка» -- это видно мой папа, не явится на серьезный разговор сейчас же, то Илья расхерачит многовековую кирпичную стену между нашими округами.

Святая земля, Илья бывает такой милый!!! Ну какой еще сумасшедший пойдет в одиночку штурмовать целый округ, а ведь еще на подходе к границе его могли с легкостью застрелить. Все-таки пересечение границ пока запрещено. Правда, думаю Гектора с гранатометом испугается даже самый смелый смельчак.

После непонятного закрытого для меня «мужского разговора» Илья отправил всего одну фразу: «Ждите. Скоро заберу вас.»

Никаких пояснений. И это ожидание морально выматывало. Шестьдесят дней маялась от беспокойства, много плохого успела надумать. Возможно, больше не нужна ему, теперь буду с пузом и некрасивая. Ну кто воспылает страстью к беременной? А к четырем месяцам живот неплохо выпирал. И было жалко, ведь Илья пропустил половину беременности.

На протяжении двух месяцев только фраза «заберу вас» держала на плаву, а в остальное время мысленно метала гром и молнии, ходила мрачнее тучи и яростнее грозы. С виду вроде тихая и спокойная, но внутри…ох, буйствовала. Каково было главное желание – убить или поцеловать Илью -- пока не решила.

Настал день переезда. На одной стороне границы – отец, на другой – Илья, а я одиноко шла по тоннелю на пару с завывающим на ухо ветром. С небольшой сумкой, перекинув ее через плечо и когда увидела Илью, долго стояла перед шлагбаумом, не решаясь пересечь черту и кусала губы. Глаза мокрые постоянно, я в последнее время могла заплакать от всякой ерунды: увидев бездомную собаку на улице или ребенка на руках у мамы. И сейчас от чувства счастья покалывало каждую клетку тела, каждый нерв.

Гектор поманил пальцем, как собачку, чтобы, наконец, сделала последний шаг к нему.

Неужели все-таки мы сделали это? Неужели действительно можно быть вместе? Вот так открыто, как нормальным парам? Можно любить друг друга? Весь кошмар позади, никто больше не сожжет и не изнасилует из мести? Не изобьют? Не будут преследовать?

Прошла под открытым шлагбаумом и начала плакать громко с надрывом, уткнувшись в грудь Ильи носом. Как маленький ребенок рыдала в голос и со всхлипами. И знала, как его раздражали слезы, но успокоиться не удавалось.

А он на ушко шептал глупости, шутки, о том, что дома придется поставить тазик для моих слез.

***

Как оказалось, за два месяца Илья постарался обеспечить мне безопасность – это условие отца, при котором отдавал дочь с внучками.

В округе активно прокручивали ролик с моим добровольным сожжением, давили на жалость, превозносили Клеймённых, какие мы - молодцы выдержали гнев людей. Первое время народ меня активно разглядывал в открытую, некоторые любопытные и вовсе фотографировали.

Со временем ажиотаж спал и прекратили старательно изучать, как явившееся чудо. Зато теперь не желали зла, а сочувствовали маленькой девчонке, прошедшей казнь. 

Второе, что сделал Илья – отремонтировал дом.

Третье. На должность начальника Карателей избирают раз в четыре года путем голосования предыдущего Начальника и четырех замов. Но точно так же у Карателей должность добывалась обычным вызовом на бой. Доказательством, кто сильнейший.

Поскольку срок перевыборов не наступил, Илья вызвал Ольгердовича на бой, но прежде чем добраться до главного пришлось победить самых сильных приближенных Карателей. С невероятным усердием Единственный взялся за новые полномочия. А как же, надо защищать своих девочек.

У нас родились две девочки, а через три года -- мальчик. Было много плохих событий, когда едва-едва оставались друг с другом, несколько раз расходились. Однажды сработал старый план Гектора под названием «троянский конь», о котором он благополучно забыл. Гектор все предусмотрел, но не знал, что в тот момент буду матерью его девочек. В округ Питера благодаря Игорю он отправил двух подставных людей. Один из них знакомый Клеймённый-охранник, который не пошел на поводу у Карателей. Но был еще один мальчик четырнадцати лет, которому Игорь вправил мозги и направил против моего отца, зародил ростки ненависти в неустойчивой психике мальца. Пацан взорвал офис отца. В результате взрыва папа сильно пострадал, но остался жив. 

 Это был критический момент для нас с Гектором.

После инцидента отец открыл связь, позволил людям из Питера общаться с другими округами. Перестал прятаться за своими стенами, открыл вновь границы и люди осторожно, но начали общаться друг с другом.

Три расы постепенно учились жить вместе, наравне, хотя это плохо получалось. То одни, то другие вырывались вперед. Похоже так всегда будет, кто-то кого-то выше.

Я вместе с ближайшими друзьями-Клеймёнными создала небольшую организацию, где отстаивали наши права принимать участие в жизни округа, голосовать наравне с людьми, учиться в университете, как и обычные граждане Приама.

***

Спустя 16 лет

Раз примерно в три месяца Илья устраивал неделю отпуска и отводил меня в домик на берегу океана. Тот, что отец любезно подарил в Питере. Детей оставляли на попечение деда или Лены с Андреем. Да, Лена прошла процедуру обрыва связи со своим Единственным и образовала пару с Андреем. Дала ему шанс, как часто, смеясь, шептала на семейных вечерах. Но процедура разрыва жестко повлияла на ее организм, в результате которой у нее случилось пять выкидышей прежде, чем она выносила, наконец, здорового мальчика.

Так вот домик в Питере -- это наше романтическое место. Илья называл эту неделю «неделя жесткого траха». Пусть называет, как угодно, но по мне это время бесконечной романтики и свиданий. Когда рядом никого нет и можем делать, что пожелаем. Прогулки при луне, купания ночью, секс на пляже (куда же без него?), вино, джакузи с лепестками роз. Однажды, сидя в ванной с бокалами вина, смотрели фильм ужасов по планшету и увидели сцену, где главные герои купались в ванной с цветами. Ну, мы и заказали букет роз посреди ночи, а потом швырялись лепестками и бесились. Половину воды вылили на кафель.

Это неделя, когда превращались в детей и делали, что хотели. Обожаю эти дни. 

Как-то раз решили возвратиться домой на день раньше, будто беду почуяли. Вышли из машины, а на голову повалил снег, и после теплого Питера -- жуткий контраст температур. Обнявшись, не спеша шли домой. Время около девяти вечера, вряд ли девчонки спали. В конце концов, малышки большие -- шестнадцать лет, поэтому оставили их с братом одних. Покушать умеют приготовить, позаботиться о себе тоже смогут, тем более дядя Андрей жил по соседству.

Зашли в дом, опустили взгляд на коврик под ногами. А тот усыпан обувью, пар двадцать повсюду и на моих бежевых пушистых ковриках!!! Свет в коридоре включен и вдруг раздается «ба-бах!» удар басов. Ощущение, что сейчас стекла вылетят из дома. Ужасно громкая музыка – тяжелый рок на весь бедный дом!

Мы с Ильей переглянулись, совершенно молча разулись. Не раздеваясь, в легких куртках и джинсах прошли по коридору и открыли двойные двери, ведущие в зал. Со временем пришлось сделать полную перепланировку дома, рассчитывая на пятерых жильцов.

Наш огромный бежевый диван занят молодежью. Как черви в бочке, девчонки сидят на коленях у парней, кто-то целуется, передвижной бежевый стол уставлен бутылками с алкоголем, а из музыкальной системы орет музыка.

А мои дочери…мои дочери в центре всего кошмара. Алиса – мое рыжее несчастье целуется с мальчиком, а на вид тот, ну точно бездомный в рванной майке и дырявых джинсах. Лиза – мое светловолосое несчастье сидит на спинке кресла и попивает коньяк, болтает ножкой, а юбка до неприличия короткая. За ляжку ее щупает молодой человек.

Мы уже секунд пятнадцать стояли в открытых дверях с Ильей и не реагировали, пока один из мальчиков не заметил нас и не выключил музыку из преисподней. Наверное, под такую музыку в гробы кладут и демоны из фильмов ужасов съедают сердца невинных дев.

Алиска наконец-то оторвалась от поцелуев, а Лиза скромно поправила юбку.

- А где Сереженька? – удалось дрожащим голосом поинтересоваться у своих милых чад. С них станется, в детстве девчонки вечно издевались над братом.

- Мы его сначала связали, потом смилостивились и прогнали из дома, пусть погуляет. - Алиса обычно разговаривает за двоих. Лиза холодно помалкивает.

Я как бы знала, что мои девочки сорванцы, но вот так…, наверное, рушится материнское сердечко. Раскалывается, перестает верить, что малышки совсем недавно смотрели сказки про милых единорогов и просили у мамы с папой заночевать в их кровати, ведь им страшно из-за грозы. 

Но больше своих чувств я сейчас задумалась об Илье, потому что Единственный подозрительно помалкивал. Руки засунул в карманы куртки и смотрел на свой зал. По умолчанию это считался его зал. Если он дома, то это его место.

Молодежь замолчала. Алиса, прокашлявшись, без резких движений сползла с колен неизвестного парня и встала во весь рост. Платье, как у дешевой Розы!!! Выставила свою грудь всем на обозрение, позорище какое.

- Диан! - Илья повернулся ко мне, руку поднял в направлении толпы и улыбнулся. – Займи гостей всего минуточку, а я скоро буду.

Илья вышел, плотно закрыл две двери, оставив меня в окружении несносной молодежи. Я постаралась совладать с эмоциями и говорить, как подобает родительнице, а не психованной барышне. Но очень хотелось закричать и перейти на ультразвук.

- Девочки, это ужасно. Я крайне огорчена вашим поведением. Кто вам разрешал пить алкоголь? И …и как? – я поднял руку в направлении Алисы, которая на моих глазах занималась непотребством. Я теперь подумать боялась, насколько дочь в этом прогрессивна.

Я в шестнадцать лет, да я в шестнадцать лет… Я в шестнадцать... залезла голая к Артему в океан и приставала к нему.

Похоже, мои гены.

Прежде чем я собралась с мыслями, двери распахнулись и зашёл Гектор. Вот именно Гектор, а не Илья. Из-за спины достал ружье (хранилось в сейфе) и направил дуло в середину дивана. В эпицентр молодежи.

Сразу шум, гам, испуганные выкрики ребят. Кто-то спрятался за диван, кто за кресло. А Гектор сменил любезный тон на излюбленный диктаторский:

- А девочки не забыли упомянуть, кто их отец? И в дом к кому вы залезли!? А, щенки!?

- Да мы же…просто… - неизвестный парень попытался оправдаться.

- Заткнулись, пока я говорю! Вы нарушили частную территорию, залезли в дом Начальника Карателей и мало того посягнули… - Илья прокашлялся будто не верил в свои же слова. Палец его подрагивал на курке -- спусковом механизме, готовый пустить пулю в лоб обидчикам. – Вы посягнули на честь моих дочерей! Да вы не аху*ли!?

- Илья, давай без мата, - сделала замечание. – Здесь дети!

- Хорошо! – кивнул послушно. Громко выдохнул. – Тоже мне дети…Без мата. Щемисссссь, щенки! Все лишние яйца в доме будут отстрелены!

Щелк. Илья прицелился, зажмурил один глаз.

- Илюша!!!

- Папа!

- Не надо!

Эпилог

Наша любовь по-прежнему цветет. Как пышный цветок, разрастается с каждым годом. Становится больше, где-то за счет обид отваливаются старые желтые иссохшие листья, на стебле нашей любви бывают и колючки, которые причиняют и боль и даже раны. Но главное, сам цветок не загибается, продолжает расти, приобретает новые оттенки, новые воспоминания. Плохие вещи неизменно забываются, остаются лишь хорошие моменты в памяти.

После рождения девочек в ответ на предложение Гектора оформить наши отношения в Загсе, (по сути, он мой Единственный лишь на словах, а не официально) отказала ему. Видно, повлияла послеродовая депрессия и казалось, что Илья меня не любит, а взял меня только из-за беременности. Любимый постоянно оставлял одну, ночами и днями пропадал на любимой работе, и сложно было мне доказать, что в округе очень тяжелая, почти военная обстановка. Тогда Илья вспомнил о моих некогда озвученных «хотелках» и стойко, с поистине непробиваемым терпением водил меня на свидания, танцы. Исполнил те вещи, которые вспомнили из моих пожеланий. Но этого показалось мало, я придралась, что Лиля его запечатанная и пусть она удовлетворяет и живет с ним. Тогда со спокойным выражением лица, но скрипнув противно челюстями, показал паспорт, где штамп с Лилей -- аннулирован. Этого тоже было недостаточно. Потом вспомнила Люду. Он с ней спал! Притом спал много раз! Я тогда в полной мере осознала, как мерзко это звучит. Он ведь спал с кем-то еще, кроме меня! Прорыдала половину дня. Хорошо, папа Андрея был олицетворением ангела. Крайне заботливым врачом, который оправдывал мои странности перед Ильей. Но, смею предположить, любимый раз десять пожалел о выборе спутницы жизни. Вскоре к моему счастью и спокойствию, Люда с папочкой переехали в другой округ, ведь в Приаме на тот момент творился ад.

После этой новости, послеродовая депрессия благополучно завершилась, и я с радостью согласилась оформить наши отношения.

Затем начала работать в организации, защищающей права Клеймённых в Приаме. Через три года родился Серёжа.

И всё, казалось бы, хорошо, но одно «но» всегда было и будет между нами. Не знаю, пройдет со временем или нет. Это «но» -- Артем, как бы я не старалась изменить мнение Ильи об Артеме – бесполезно. Мои старания разбивались об ледяной, раздраженный взгляд.

Хотела назвать Сережу Алексеем, но едва Илья услышал первую букву в имени, устроил разнос. На мой девятнадцатый День Рождения, Илья весь вечер ходил грубый, раздраженный, а под конец они с Артемом решили выяснить, кто больше меня знает. Артем тоже не стал молчать и начал вспоминать наше детство -- деньки на острове. В результате мужчины сцепились. Разнимали всем рестораном. Этот позор я никогда не забуду!

К остальным мужчинам Гектор не ревновал, если только чуть-чуть, в пределах разумного, но Артем -- больная мозоль, заноза в пальце, которую не мог вытащить, а та постоянно зудела. Я много раз доказывала, что ничего серьезного не было, а в ответ хмурый, раздраженный взгляд.

Пришлось выбирать между Единственным и другом. Я полностью прекратила общение с Артемом, лишь несколько раз за шесть лет ответила на смс -- поздравления с праздниками.

***

В тот вечер впервые за шесть лет втайне встретилась с Артемом, приехавшим в Приам.

Я очень боялась, что Каратели с границы предупредят Илью о прибытии друга, но близилось время встречи, а Единственный молчал. И перед моим уходом был спокоен, поцеловал и остался с детьми. Хотя нет, если вспомнить сегодня не Он поцеловал, а я первая потянулась.

Я соврала, что встречались с девочками из организации по защите прав Клеймённых, пообещала прийти веселая и выпившая. А это значило – буду сама ночью домогаться. Илья кивнул и равнодушно отвел детей от порога дома, оставив меня в нерешительности стоять перед дверью.

А я ощущала себя не иначе, как изменницей, мучило чувство вины. Грызло всю дорогу до места встречи и позже.

Встреча происходила в небольшом ресторане подальше от любопытных глаз. Я пыталась себя успокоить, уверить в собственной невиновности -- всего лишь скрыла встречу с другом, которого не видела шесть лет.

А Артем стал волосатый, еще сильнее, чем раньше, и борода колючая, когда обнял и поцеловал, сильно обколол щеку. Радостный, улыбался, как будто не было шести прошедших лет.

Ведь я предала нашу дружбу? Отказалась от него: пропустила появление в его жизни любимой женщины, карьерного взлета. Артем служил у отца, помогал продвигать права Клеймённых в широкие массы. Иными словами, часто мелькал по телевизору, только по видеороликам я и знала о его добром здравии.

Артем пригласил нас с Ильей в Питер на торжество по случаю росписи со своей женщиной.

В свое время я не смогла позвать Артема ни на нашу роспись, ни на рождение девочек, ни на рождение Сережи.

- Прости, Артем!  официант как раз расставлял заказанный ужин. Тактично промолчал, поставил два одинаковых блюда на стол и удалился.

В горле почувствовала горькие слезы ностальгии и прожитых лет, поспешно запила их мартини. Друг понял, о чем извинялась. Протянул бокал и сквозь густую бороду и усы показал понимающую улыбку.

- Я ему, как кость в горле. Я понимаю… - Артем тоже отпил спиртное и, взявшись за вилку и нож, начал резать мясо и картофель ровными ломтиками.

После вечер прошел в более милой обстановке.

***

POV Гектор.

У людей часто бывает аллергия на какой-то вид продуктов, на животных и даже на солнечный свет. У меня образоваласьаллергия на конкретно одного Клеймённого. Ощущения от его вида невозможно описать или понять. Я автоматически трансформировал тело в боевую форму Карателя при его приближении. Если просто речь заходила о нем, трансформировал лишь часть тела. Твардовский – бельмо на глазу, раковая опухоль в организме, которая съедает, жжет изнутри.

После проигранного боя я должен был забыть о Диане. Этот факт вводил постоянно в нестабильное состояние. Я обещал не претендовать на Диану -- дал слово и впервые в жизни не сдержал его. И все из-за него. К тому же Твардовский – угроза нашему счастью, ведь он тот, кто знал Диану больше меня, начиная с самого ее рождения.

С каким же трудом я изобразил спокойствие, пока она бездарно целую неделю врала. Нет у нее таланта врать. На лице видел – что-то случилось и молчит. И краснеет, и бледнеет, и пальцы теребит, и руками размахивает. 

После того, как Диана пошла меня обманывать, собрал малявок и за мамочкой. Проверять догадки. Даже слежку за собой не обнаружила, любой террорист угробит наивное дитя.

- Пап, - позвала Алиса шепотом, потому что Сереге только три года, укачало в машине и спал в кресле. – А мы долго будем здесь сидеть?

Дочь пальчиками постучала по плечу и зевнула в кулачок, рассматривая сквозь затемненное окно лестницу, по которой поднималась их мамочка (в платье и на шпильках!) в ресторан. Место выбрала на отшибе, желая скрыться. Успокаивало, что в здании отсутствуют номера.

- Лис, нам надо удостовериться в безопасности мамочки! – я натягивал максимально искреннюю улыбку, но скулы сводило от неуклюжей игры. – Представьте, девочки, что мы на задании. Изучаем объект.

- Ты боишься, что маму кто-то украдет? – Это Лиза поддержала наш разговор, поставила локти на коленки в красным колготках и тоже следила за входом. А вот и Твардовский появился!

- Нет, радость моя, не боюсь. В моем округе нет самоубийц, - пальцами держал нагретый кожаный руль, представляя на нем шею Твардовского. Как же я хотел проломить ему черепушку. Хоть разок! Хоть один раз побить! За всё! За каждую ее мысль о нем.

- Значит, мама встречается с кем-то, кто тебе не нравится? Она тебе изменяет? - ужаснулась вдруг Алиса, подпрыгнула на заднем сидении и попыталась рассмотреть маму за стеклом.

Ей всего шесть лет, а такие умные вещи иногда говорит. Откуда только про измены знает?

Пришлось спокойно начать разговор:

- Нет, мама у нас хорошая. Мама нам не изменяет. Просто представьте на секундочку. У вас же есть любимые куколки – Саша и Маша, -- развернувшись к девчонкам, с улыбкой начал объяснять суть проблемы. – Вы их очень любите. Кладете с собой в кроватку, целуете, обнимаете. Одни словом жизни без них не видите, повсюду носите с собой. А тут появляется какая-то ссууу… плохая девочка и утверждает, что Саша и Маша не ваши куколки!

- Что значить не наши? Саша моя! – надула щеки Алиса и в боевом настрое скрестила руки на розовом пуховике.

- Да…да… вот именно! Не ваши! Эта девочка знала вашу куколку до вас и тоже хочет вот также, как и вы, класть ее к себе в кроватку и обнимать…

- Я бы этой девочке, - Алиса злобно надулась и буркнула себе под нос. – Я бы этой девочке косички повыдергивала! Это моя Саша!

- Вот! – девчонки меня поняли. Теперь развернулся к боковому стеклу и головой привалился к нему, а себе под нос уже более тихо добавил. – Я тоже хочу ему член с яйцами отрезать.

***

POV Диана

Зашла домой, не включая свет, разулась. Сняла легкую куртку, едва успела ее повесить, как свет в коридоре загорелся. Я почувствовала легкий мандраж от вида Ильи, стоявшего возле двери нашей спальни. Без верха, в одних шортах, вены на груди и плечах четче обозначились под кожей, будто на грани стадии «Каратель». Голова наклонена вниз, черные завитки волос облепили лоб и накрыли тенью глаза.

- Привет... – занервничала, как будто сделала что-то отвратительное. Покрылась холодным потом, лоб вспотел, и волосы на шее повлажнели.

А Илья в это время будто анализировал, оценивал мои ноги, длину платья, вырез на груди. И, кажется, знал что-то большее. Святая земля…но не мог же он поставить слежку?

Мне сразу стало неловко в белом обтягивающем платье, особенно, когда Илья заострил внимание на моем подоле. Прежде казалось, что выглядела прилично, а теперь точно дешевая Роза. 

Я как на допросе. Пальцы дрожали, скрывая этот факт стряхнула невидимые крошки с лифа.

Артем для Ильи, как двести двадцать вольт по оголенным нервам. В момент начинал искриться бешенством. Разговор с Артемом равнозначен измене.

Попыталась не нервничать, алкоголь немного помогал. Улыбнулась:

- Почему не спишь? – хотела казаться развязанной, а как получалось на самом деле -- не известно.

- И как собрание? – шепотом спросил. Потом прокашлялся и обвел ладонью мой облик снизу доверху и обратно. В семейной жизни мы научились ругаться шепотом, лишь бы не разбудить детей. И по вопросу понятно – знал о моей «измене». Хочет, чтобы сама призналась в содеянном.

Словно бес в него вселяется, едва начинает вспоминать Артема. Его маразм никогда не закончится, я это знаю, поэтому обычно стараюсь не дразнить.

- Илюш прекрати, - подошла поближе, хотела пройти по коридору дальше в ванную комнату. Раздеться и принять душ перед сном. Но телом Илья перегородил дорогу, а пальцами сжал мою кисть до явных белых отметин.

Указательным пальцем второй руки я показала на голубую, вздутую вену. Он применяет ко мне не человеческую силу. Мы договаривались общаться без его генов, тем более, после того, как однажды он устроил погром после нашей ссоры.

- Херррюш… - ответил мне. Я чувствовала вину, поэтому понимала агрессивное поведение. Если бы он с Лилей встречался в тайне от меня, я бы точно не сдержалась и пошла выкалывать ей глаза или волосы выдирать. Илья отпустил занемевшую руку, позволил уйти. Я пошла по коридору в нашу спальню за бельем. Илья следом. Взял за плечи и поставил спиной к стене.

- Объясняй пока я добрый.

- Угрожаешь? – с вызовом поинтересовалась. Молчит и кипит от злости, пальцы его грубо сдавили плечи. Его голая грудь бурно вздымалась от гнева, а мне это показалось соблазнительным. Не сдержалась от искушения, ладонями погладила крепкую грудь. Его невероятно теплую кожу. Пальцем начала рисовать невидимые узоры на его груди, задевала колечки черных волос. А его сердце забилось часто-часто под пальцами. Злится. И хочет.

Перехватил мою ладонь, не давая к себе прикоснуться и тем самым отвлечь от выплеска гнева.

- Он приглашал нас на роспись. Можешь успокоиться, он теперь занят. - пояснила суть встречи. Видно сразу успокоился, по крайней мере глаза перестали злобно изучать. – Извини, что не сказала о встрече. Но я тебя люблю, ты же знаешь…

- Именно поэтому дал довести встречу до конца, иначе разворотил бы ресторан, -- мою ладонь перестал напряженно сжимать и позволил действовать. Руки я повесила на его плечи, обняла за шею. Прижалась к источнику тепла и носом потерлась о его щеку.

- Не злись.

Мурашки бегут от его дыхания на коже, и несмотря на мнимое спокойствие, чувствовался исходящий от мужского тела жар. Дыхание огненное и тело под ладонями горячее, а руками не касался меня, будто не достойна. Я хотела, чтобы касался. Хотела! 

Крайне неуверенно взялась за платье и стянула через голову. Швырнула куда-то в темноту на пол.

Прислонилась спиной к стене, позволяя рассматривать себя. Теперь его решение. Сквозь темноту видела, как медленно рассматривал черное кружево лифчика на груди, вниз к ямке пупка. Его взгляд как перья, легкие и невесомые. Дальше опустился на трусики, к сведенным ногам.

Будто не поверил, резко поднял взгляд -- мне в глаза, потом вниз на бедра.

- Ты ахерела? – перестал шептать и повысил голос. А мне пришлось дверь из комнаты резко закрыть, чтобы приглушить разговор. -- Чулки для этого у*бка!? Я думал ты в колготках? Ты в курсе, что когда телка сидит, отлично видно ее чертовы чулки! Я ему глаза выколю…-- размышлял, как припадочный. – Ну и как? Понравилось? Платье задрала, наклонилась и всё готово?

Словно кипящую воду в лицо брызнул. Загорелось гневом лицо от мерзких, брошенных слов. Сразу пожалела, что вообще собралась соблазнять и извиняться. Это последняя стадия маразма, я тоже не намерена терпеть грязные словечки.

- Всё! Отпусти! – руки-то по бокам от моих плеч и мешали нормальному проходу. Я развернулась, головой стараясь поднырнуть под преградой. Не дал. Опять сжал плечи, вынуждая смотреть. Хорошо в темноте не видно, появившихся слез от горьких слов.

- Херушки. Сейчас буду проверять… Уж поверь распознаю потекла ты раньше от него или сейчас от меня.

- Ты больной…совсем больной… - прохрипела, прежде чем Гектор перекрыл мой лепет своим губами. Навалился грудью и вдавил в шершавую стену, чтобы сдвинуться не смогла. Рукой обхватил за подбородок и даже, если бы захотела, не дернулась. А дальше дыхание у обоих сбилось, стало хриплым и тяжелым, особенно, когда через несколько секунду он более тихо добавил:

- Да. Больной. Тобой. И уже давно. Для тебя это новость?

 А потом проверял насколько я мокрая. Мягкими губами, шершавым языком и пальцами. Уж не знаю, порадовался, насколько сильно желала его. Одного. Но больше не вредничал.

Горячий и пылкий, ревнивый. Мурашки по телу от каждого нетерпеливого прикосновения.

Вдвоем в темноте каждый раз сходили с ума. Закрывали веки и любили друг друга. Кусались или целовались? Любовью занимались или сражались за первое место кто кого сильнее «полюбит»? А его голос на ухо всегда раззадоривал на «грязные» действия. Обожала его слушать, пока Илья вонзался в тело и не всегда замечал, как до синяков сжимал ноги.

В подобные моменты мы очень откровенные и телами, и словами. Можем признаться в любви, в ревности, или хрипло стонать, боясь разбудить детей. 

И бесконечно любим...любим...любим друг друга.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Эпилог