Спокойной ночи [Алексей Редькин] (fb2) читать онлайн

Алексей Редькин Спокойной ночи

5 апреля

– Люди кретины. Большинство из них – это эгоистичные ублюдки, что постоянно потребляют и потребляют чужое добро, не отдавая ничего взамен. Меня тошнит от одного их вида. Это невыносимо.

Был поздний вечер. Только недавно за окном прошёлся очередной ливень. Капли дождя всё ещё держались на окне.

Мы сидели на полу, прижавшись к стенке. Тёплый свет слабо рассеивался по комнате, разгоняя полумрак. Из проигрывателя играли песни группы «The Beatles». Тёплые аккорды струнной баллады заиграли в начале песни «Yesterday». Закрыв глаза, друг начал напевать первые строчки. Но вскоре быстро остановился и утих. Выдержав паузу, он продолжил:

– Ты не представляешь, как же это всё надоело, – он рассмеялся. – Мне кажется, что я и этот мир просто несовместимы. И нет, я не взял это с потолка. Эта мысль сидит в моей голове уже больше года. Долгое время она росла в моей голове.

– Иначе бы ты и не позвал меня.

Он кивнул. Затем достал сигарету и засунул в рот. Поднёс розовую зажигалку и закурил. Дым от затяжек вылетал из лёгких и рассеивался по комнате.

– Вот, скажи мне. Какой я человек?

Такой простой вопрос застал меня в недоумении. Я пялился на его лицо, словно ища в нём ответ. Но безуспешно. Тот лишь посмеялся. Тихо, с явной тяжестью. Безысходность подкрадывалась ближе. Её отражение проскользало в голубых глазах.

– Ладно, не отвечай, – он вынул сигарету изо рта и стряхнул пепел на пол.

Разговор, между нами, снова затих. Друг справа лишь нашептывал слова из песни. Я медленно качал головой в такт мелодии.

Вскоре песня подошла к концу и последние аккорды испарились. В этой тишине прекрасно различалось потрескивание сигареты, при затяжке.

Когда наступает такая тишина, прекрасно понимаешь – пути обратно нет. Это молчание как бы ставит символическую точку во времени. Когда тишина окончится, всё пойдёт дальше.

Так и случилось. Эта пауза продержал несколько секунд. Лишь горсть секунд и заиграла песня «Good night». Спокойной ночи…

Приятель взял в руки коробку и стал палить на неё. Надпись «Tom Moon» украшала крышку поверх портрета мужчины с лысиной на лбу.

– Думаю, пора. Не оставишь меня наедине?

Я взглянул на него. На этом лице виднелось некое безразличие. Словно ему было всё равно уйду я или нет. Скорее, это он делал для меня.

– Да, хорошо, – я встал с полу, встряхнул и поправил брюки. – Я пошёл.

– Погоди, – он протянул руку. Затем указал на угол дивана. Там стояла высокая коробка. – Забери. Это подарок.

Слегка поколебавшись, я подошёл к коробке. Обхватив руки, слегка приподнял её и опустил обратно. По весу килограмм десять.

– Что это?

– Синтезатор. Yamaha DX7. Покупал месяц назад. Вчера доставили. Забирай, мне всё равно уже не нужно. Да и ты ведь говорил, что у тебя было пианино в детстве. Верно?

– У моей мамы было.

Он кивнул и вновь втянул сигарету.

Я схватил подарок в руки.

– Спасибо.

– Тебе такси вызвать?

Я покачал головой.

– Нет, не стоит. Сам выловлю.

– Как скажешь.

На этом мы попрощались. Когда я вышел из дома, в лёгкие сразу полез запах влажной зелени.

Выйдя за ворота и пройдясь вдоль дороги, я удачно наткнулся на такси. Сев на заднее сиденье и положив рядом упакованный синтезатор, я сказал водителю адрес. Тот кивнул и отправился вперёд. В зеркале я смотрел на дом позади.

«Good night, – крутилось в голове, – sleep tight».

6 апреля

Звон будильника. Именно с него начинается утро у большинства людей. Так началось и моё.

Через окно просачивались тонкие лучики солнца.

Встав с кровати и пройдя в ванную, я умылся. После этого пошёл на кухню. Стрелки настенных часов показывали семь часов шесть минут. До автобуса ещё минут двадцать.

Никуда не торопясь, я поставил воду кипятиться. Из холодильника я достал полбуханки хлеба и открытую банку SPAM. Сделал сэндвич, заварил чай и захамячил всё это в утренней тишине.

Подкрепившись, я вымыл посуду и вышел на балкон. С высоты четвёртого этажа удобно наблюдать за тем, что происходит на улице. Машины, медленно едущие по делам, заполняют улицу. Слева дорогу переходит высокий мужчина в классическом костюме. На голове у него сидит шляпа Трилби, а в крепко сжатой руке он несёт чёрный кейс. Мимо него пробежала девушка в светлой одежде. По другою сторону дороги спокойно идёт стройная женщина с далматинцем на поводке. Одета она в жёлтые юбку, пиджачок и шляпу с цветочком. Словно героиня диснеевских мультфильмов. Рядом с дверями табачного магазина стоит крупный мужчина с стиснутой в зубах сигарой.

Я и не заметил, как ко мне подлетела птичка. Маленький воробей присел на периллу балкона и взглянул на меня. Мы обменивались взглядами друг с другом. Мне не было понятно, чего он хотел. Когда я улыбнулся ему, он улетел. Что это было? Не знаю.

Время подходило к выходу. Я собрал рюкзак, оделся, выключил свет и вышел из дому. Через пару минут я дошёл до остановки и сел на автобус.

Пары прошли довольно быстро. Я толком не заметил, как последнее занятие уже подошло к концу.

За окном сияло солнце. Его тёплые лучи просачивались через облака, словно бы сквозь плотную ткань. Погода сегодня тихая, ветра нет.

Прозвенел звонок.

– Так, на сегодня всё. Не забывайте, на следующей неделе у вас будет зачёт по пройденному материалу.

– Да, миссис Пауэлл! – хором раздалось по всему кабинету.

Народ начал копошится. Кто-то мигом вылетел из класса, некоторые начали перешёптываться друг с другом. Я не спеша собрал вещи и вышел в коридор.

Спустившись вниз, я направился в сторону шкафчика. Попутно рассматривал кучки студентов, стоящих или идущих по пути. Но найти нужного человека не смог.

Зайдя за поворот и обойдя всю собранную толпу, я добрался до своего шкафчика. Открыв его, тут же стал копошится в нём. Внезапно кто-то положил руку мне на плечо.

Я обернулся. Позади меня стояла девушка с длинными русыми волосами. Одета она была в чёрные брюки и свободный тёмный свитер.

– О, привет, Мэллори, – я поздоровался с подругой и улыбнулся.

– Привет, – голос её был мятым и еле слышанным в многоголосье заполненного коридора.

Мэллори подошла к соседнему шкафчику. Открыла его и, достав сумку, начала копаться, перебирая вещи.

– Как дела у тебя?

Ответила она не сразу. Выдержала паузу и лишь после глубокого выдоха ответила:

– Пойдёт.

Усталость висела на его лице ярким баннером. Словно она не спала всю ночь.

– Ты неважно выглядишь, – прямо подметил я.

– Правда? – Мэллори тяжко зевнула.

– И как вижу, ты не выспалась.

– Бенджи посреди ночи начал скулить. Он ещё сильно блевал. Мы обеспокоились, сразу повезли его к ветеринару. К счастью, ничего серьёзного. Промыли желудок ему и прописали лекарство.

– Рад, что всё обошлось.

– Да, я тоже рада, – некое уныние проскочило по её глазам. Словно бы вот-вот и она заплакала бы на месте.

– Эй, ты чего? Всё ведь хорошо, – с улыбкой я потрепал волосы на её макушке.

– Ай! Не делай так! – возмутилась Мэллори, но на её лице высветилась милая улыбка.

– Не хочешь сегодня сходить куда-нибудь?

– Нееет, – зеваючи протянула соня. – У меня сил никаких нет. Прости.

– Не извиняйся.

Мы закрыли шкафчики и, протиснувшись сквозь толпу, вышли на улицу. Когда я пересёк порок университетских дверей, лучики света тут же брызнули мне в глаза. От неприятного ощущения я прикрыл лицо рукой. Я посмотрел в сторону Мэллори, выходящей за мной. Она так же получила по глазам от яркого солнца.

– Что, неожиданно солнце вышло после серого дня? – смех прорезался сквозь мои слова.

– Да уж, – ответила подруга.

На улице и правда было ярко. Густые и тёмные облака продолжали плыть по открытому небу, но множеству лучей удавалось пробиться сквозь них. Зелёные листья деревьев ярко блистали. Их тихое шуршание лелеяло уши.

Минут так пять мы шли с Мэллори по прямой дороги. Тихо шагали рядом, наслаждаясь спокойным днём. Вместе дышали свежим, слегка тёплым воздухом.

Вскоре мы дошли до фонтана. Возле него наши пути расходились.

– Ну, пока, Мэллори, – попрощался я, улыбнувшись.

– Пока, Хилари, – она улыбнулась в ответ.

Мы развернулись спинами друг к другу и шагнули. Но не прошёл я и десяти шагов, как сзади раздался голос этой девушки.

– Завтра!

«Завтра», – повторил в голове я.

– Завтра сможешь?

– Конечно! А где?

– Завтра скажу, – её голос сладко утих. На таком расстоянии я еле услышал её.

– Хорошо! – широко улыбнувшись, я помахал ей рукой.

То же самое сделала и она.

На этот раз мы с неё попрощались окончательно. Развернулись и пошли своими путями. Не спеша я дошёл до остановки автобуса. Транспорт приехал в скором времени. Я зашёл внутрь, расплатился и уселся, облокотившись об окно. Рассматривая серый город в ярких лучах, я думал об Мэллори и напевал строчку из песни «Please, Please Me».

C'mon C'mon…

Дома я по-быстрому пожарил яичницу. Пообедал, сделал подготовился к завтрашним парам. Так прошёл ещё один час. Мне захотелось послушать музыку.

Плеер всегда лежал в ящике стола. И только я захотел открыть его, так столкнулся с проблемой. Не хочет открываться. Заедает, не раскрывшись и на половину.

Я схватился за него. Потянул что есть силы. Но ящик никак не хотел мне поддаваться. Попробовал ещё разок. Рукой прошёлся по механизму и смог приподнять ящик. Когда я потянул, он выскользнул наружу прямо как по маслу и рухнул на пол. Половина содержимого вылетела наружу и развалилась по комнате.

Я осмотрел механизм стола. Направляющие немного искривились. Ну, теперь понятно, в чём дело. Должно быть ящик был слишком тяжёлым. Не нужно было его так переполнять. Уже ничего не сделаешь. Можно, конечно, сходить и купить новые. Но будет ли смысл? Стол сам по себе довольно старый. Пусть уже будет как есть.

Закончив осмотр, я принялся собирать вывалившиеся кассеты. Их у меня было десятка полтора. Половина из них, как, например, кассеты с песнями Битлз, была подарена дядей. Парочку друзьями. Некоторые я и сам покупал.

С пола я поднял плеер с наушниками и тут же внимательно их осмотрел. Было бы жалко, если бы с ними что-то случилось. Но, к счастью, всё обошлось.

Из вытащенного ящика выглядывала целая куча свёрнутых, перекрученных и просто смятых чеков из бумаг, большиснтво из которых нужно просто выкинуть. Так я и сделал. Сел перебирать бумажки. Одну за другой, пока не добрался до дна. Вернее сказать, до того, что лежало под ними. Когда я это увидел, мои лёгкие замерли. Кровь остановилась. Уши словно перестали слышать даже саму тишину. На дне лежала коробка. С праздничной жёлтой лентой. Жёлтая полоса, проложенная от одного конца к другому, пересекается с другой линией.

Я услышал, как начался дождь. Нет. Ливень. Свист тормозящих…

Резко я потряс головой в стороны, отгоняя от себя чушь, чуть не севшую на меня.

Взял первую попавшуюся папку и положил поверх. Затем закрыл глаза. Сделал глубокий вдох и выдох.

Всё хорошо. Всё хорошо.

Вскоре безумие утихло. После этого я убрал нужные бумаги и все, кроме двух, кассеты. Сборник песен Битлз и сборник песен группы The Rolling Stones, который мне дал послушать однокурсник. Надо бы завтра его встретить и вернуть кассету.

После уборки, ящик вернулся на место. Я решил расслабится. Упал на кровать с плеером. Вставил кассету. Врубил музыку и надел наушники. Песни играли одна за другой. Тексты каждой из них я знал наизусть. Потому, напевал их, смотря на белый потолок. Белый пустой потолок. Словно бы отражающий сознание.

Слушая музыку, я будто уходил в совершенно иное состояние. Это похоже на своего рода путешествие. Путешествие по мирам, временам, людям…

Понятия не имею сколько я так пролежал. Счёт времени был давно потерян. К последним песням начала побаливать голова.

Я соскочил с кровати и заглянул в окно. Уже довольно темно. Видимо, времени прошло не мало.

В желудке зажурчало. Захотелось есть, но в холодильнике толком ничего не было. Нужно сходить в магазин.

В этот момент я вспомнил про тётю Бритни. Мы не виделись уже неделю. Как раз есть повод заскочить к ней в магазин.

Обувшись, я отправился на прогулку.

Спокойным шагом я двигался по улицам Сиэтла. Оранжевые краски постепенно слезали с неба, уступая темноте грядущей ночи. Вечерний воздух заполнял мою грудь. Шум проезжающих мимо машин провожал меня. На протяжении получаса я бродил по улицам. Когда темнота полностью охватила небо, зажглись фонари.

На улице, где проживала тётя Бритни, освещения особо и не было. В ночное время можно было легко споткнутся. Куда больше света исходило из её магазина. Сквозь широкие стёкла лампы хорошо освещали небольшой кусок дороги. Как маяк. Только не у берега, а в городе. И для людей, а не плавающих суден.

Тихо открыв дверь, я зашёл внутрь.

Свет горит во всю. Контраст с мутной дорогой улицы бьёт по глазам. Кондиционер тихо шумит в стороне пустующей кассы. Там же вещает маленький телевизор. И всё помещение пустует. Где же тётя Бритни?

Шаг за шагом я проходил по магазинчику, рассматривая ряды с заполненными полками.

Первый ряд прошёл, второй. Уже подошёл к третьему. Обеспокоившись, я прибавил шагу и резко зашёл за поворот. Но тётя была прямо за поворотом. Стояла на стремянке, расставляя крупы на верхние полки. Чуть не врезавшись, я затормозил и вздрогнул от неожиданности. Тётя Бритни тоже испугалась, пошатнулась и выронила из рук упаковку гречки.

– Ох, господи, – перепугалась тётя.

– Простите, – с виноватой улыбкой я извинился, пригнулся за улетевшей пачкой, схватил и подал тёте.

– Спасибо, – она выхватила крупу и поставила в ряд, соседствующий с пачками риса.

Громко выдохнув, тётя Бритни слезла со стремянки, взяла её в руки и направилась к кладовке.

– Рассказывай, как поживаешь? Чего нового?

– Да что тут рассказывать… Учёба – дом. Дом – учёба. По вечерам выбираюсь подышать свежим воздухом.

Тётя заскочила со стремянкой в кладовку и через пару секунд вышла, вытряхивая ладони.

– Молодец. А я и выбраться отдохнуть не могу. С утра до ночи сижу здесь. И так каждый день.

Мы дошли до кассы. Тётя села на свой чёрный потрёпанный стул, с которого она не слезает много лет.

– Хилари, – тихо она назвала моё имя.

– Да?

– Вчера ко мне приходила какая-то девочка – на вид лет двенадцать. Я её впервые здесь увидела. Она зашла, прогулялась по магазину и втихаря, пока я не видела, убежала, прихватив пачку крекеров. Представляешь?

– Крекеры?

– Именно!

Бедные дети, конечно, могли красть всякие сладости. Тем более в этом районе её не знали. Частая проблема магазинов. Конечно, обычно воруют по мелочам. Но в любом случае неприятно, когда забирают твой хлеб.

– Может быть ей совсем нечего было есть?

– Эй! – возмутилась тётя. – Даже не думай её защищать. Голодная, не голодная, а взяла она без спросу! Могла бы и попросить – я бы не оставила дитя помирать от голода, – она ненадолго замялась. – И могла бы взять что-нибудь получше.

Мы замолкли. Гул кондиционера и беспрерывные комментарии ведущего кулинарной передачи витали в воздухе. Тётя угрюмо сидела, просверливая взглядом размытую точку на полу. Я пошёл собирать необходимые продукты. Взял свежий хлеб, консервы и лоток куриных яиц. С этим подошёл к тёте. Она посчитала цену, я расплатился. Её брови, как кожа, свисали грузом тоски и уныния. Печаль отражалась и в её серых радужках глаз.

Снова началось.

– Тётя Бритни, ну вы чего? Всё ведь хорошо.

Сквозь подступающие слёзы она натянула вымученную улыбку и покивала. Я обнял её, надеясь, что хотя бы в этот раз это поможет. Безуспешно. Вот-вот и слёзы польются снова.

Вскоре слёзы полились по её щекам. Я стоял в дверях и чувствовал немыслимый груз вины и сожаления. Больно смотреть на неё. И больно от того, что я не в силах ей помочь.

Я закрыл глаза, развернулся и вышел наружу. С тихим стуком дверь позади прикрылась. С каждым шагом, свет под ногами пропадал. Я погружался в самую пучину тьмы. Тени ловко крались рядом, когда свет беспомощно дрожал. Воздух леденеет. Тишина поглощает любые возможные звуки.

Без сил я вернулся домой, быстро убрал продукты в холодильник.

Чистя зубы, слипающимися глазами я смотрел на отражение в зеркале.

«Ничего, – говорю я себе, – завтра наступит новый день.»

Всё тело тянет вниз. Войдя в спальню, я снял одежду и без задних ног рухнул на кровать. Лицо слиплось с мягкой подушкой. Расслабляющее чувство пролилось ручейком по всему телу. От шеи до самых пяток. Казалось, я больше никогда не освобожусь от крепких объятий сна.

Находясь на границе между реальностью и сновидениями, я выловил мысли о Мэллори. Мне причудилось как она лежит где-то рядом со мной. Я почувствовал её тёплое дыхание. Появилось ощущение, что её кожа еле-еле соприкасается с моей. Мурашки прошлись по всему телу. Мне хотелось обнять её. Хотелось поскорее увидится с нею завтра.

7 апреля

Встал я за пол часа до звона будильника. Шум проезжающих за окном машин сливался с пением ранних птиц. Яркие солнечные лучи проникали в мою комнату, оставляя светлое пятно на полу.

Вот он – новый день.

Не успев вылезти из кровати, я растянулся что есть силы. По всему телу прошлась тёплая дрожь. Словно все детали моего тела встали на свои места и тут же заработали как механизм часов. Приятное чувство.

Встав и дойдя до ванной, я умылся. После, зашёл на кухню, включил газ и поставил на конфорку чайник. Пока вода закипала, смастерил на скорую руку пару сэндвичей. Всё подготовив. я принялся завтракать.

Стояла тишина. Только стрелки на настенных часах отщёлкивали время. Секунду за секундой. Регулярный темп и тишина, заставляли каждую секунду казаться по неестественному длинной. Конечно же, на самом деле время шло так как оно и должно идти.

Насытившись и убравшись, я собрался и поехал в университет.

Перед началом второй пары (по дисциплине «отраслевая экономика») я встретился с Томом. Паренёк худощавый, волосы чёрные короткие. И, как обычно, одетый в повседневную рубашку с брюками. Это он мне подогнал кассету с песнями Роллинг Стоунз.

Немного поболтав, я вскоре достал кассету и вернул её хозяину.

– Ты уже послушал? И как? Понравилось?

– Честно… Не в моём вкусе.

С серьёзным и задуманным взглядом, Том покивал.

– Я-я-ясно… Ну ничего. О, если покопаюсь, наверняка найду ещё кассеты. Я точно помню, что у меня были и другие. Правда они о-о-очень старые.

– Хех, буду рад послушать, если найдёшь!

– Ага, – он взглянул на наручные часы. Ремешок тканевый, немного потрёпан. Корпус циферблата скорее всего металлический. Стрелки говорили, что пара начнётся с минуты на минуту.

– Ладно, я побежал, – сказал Том, похлопав по плечу.

– Давай. Спасибо за кассету!

– Всегда пожалуйста!

За весь учебный день я ни разу не пересёкся с Мэллори. Надеялся встретиться с ней возле шкафчиков, но и там её не было. Закрытый металлический шкаф пустовал по соседству с моим.

Но где она может быть? Приходила ли она сегодня? Или что случилось? Ни на один вопрос я ответить не мог. Под сомнение встало наше свидание.

Ещё минут десять я стоял у шкафа, надеясь на чудо. Но прозвенел звонок на пары. Толпа рассосалась. Поняв, что ждать уже нет смысла, я отправился к выходу.

Очутившись на пороге, я сразу почувствовал влажный воздух. На земле виднелись мелкие капли. Солнце светило на удивления ярко. Небольшие тёмные тучки виднелись в дали запада. Из поблёскивающих зеленью деревьев доносилось тихое пение птиц.

По каким-то неведомым причинам я застыл, наблюдая всё это. Возможно, красота после дождливой погоды завораживала глаза. Или же я просто пытался отвлечься от грустных мыслей.

Шаг за шагом я спускался по крыльцу, напевая себе под нос мелодию из песни «And your bird can sing». Казалось, что сегодняшние планы обрушились как вдруг…

– Хилари! – донеслось за спиной.

Я обернулся. Мэллори бежала позади. Неслась по лестнице так, что могла с лёгкостью споткнуться. Что на последней ступени и случилось. Неряха чуть не встретилась лицом с асфальтом. К счастью, я поймал её.

– Осторожней надо быть, – с радостной улыбкой указал я.

Она замешано посмотрела мне в глаза, а потом обняла.

– Прости, что задержалась…

– Ничего, – я ободряюще похлопал ей по спине. – Вечер ещё в силе?

– Угу.

Мы тронулись вперёд. Неспеша шагали по мокрой дороге.

Она назвала адрес кафе, где хочет посидеть. Это было неподалёку от её района.

– Замечательно. В семь часов устроит?

– Ага.

– Прекрасно.

Вперёд нас промчались двое парнишек. У одного из них был рюкзак на спине и ещё один сжат в руке.

– Эй, верни! – с улыбкой крикнул студент второму.

– Сначала догони! – не сбавляя скорости ответил тот.

Довольно быстро они убежали вперёд, оставляя крошечные движущиеся силуэты, подобные кляксам на полях конспектов.

Мы пошли в след за ними. Спокойным, тихим шагом.

– Этот вечер будет для меня очень важным, – тихо выдавила Хилари, словно боясь своих слов.

– Для меня тоже – спокойно ответил я и улыбнулся.

Дальше мы шли в тишине. Я прислушивался к еле слышному шелесту листьев и редкому пению птиц, прячущихся в густо заросших ветках. И ещё вслушивался в дыхание Мэллори. Сам понятие не имел зачем это делаю. Но не обращать на него внимание в такой спокойной обстановке я не мог. К тому же вздохи её были довольно тяжёлыми. Или же мне просто так показалось.

Через пару минут дошли до конечной нашего совместного пути.

– До вечера, – не переставая улыбаться, сказал я.

Мэллори пристально смотрела на мою улыбку. Затем, слегка улыбнувшись, спросила:

– Почему ты так улыбаешься? – тихо спросила подруга.

– Такой уж я. Без улыбки – считай меня нет.

Еле слышно она засмеялась.

– Хорошо, до вечера, Хилари.

– До вечера.

На этом мы разошлись. Дойдя до остановки, я минут десять простоял в ожидании своего автобуса. Потом под гул мотора вернулся домой. Мелодия «And your bird can sing» всё не выходила у меня из головы.

Дома мне заняться особо было нечем. Есть пока не хочу. Нужды убираться по дому тоже нет – совсем недавно занимался этим. А время убить как-то нужно. Лишь медленно идут. От секунды к секунде.

В спальне я достал плеер. Вставил в него кассету «Nirvana – Bleach». Надел наушники, упал на кровать, большим пальцем нажал на кнопку «Плей».

Зазвучали первые аккорды. Жёсткий и низкий звук электрогитары пронёсся по ушам. После писка присоединились удары об барабаны. Зазвенели тарелки. Из шума прокрался знакомый голос. Хриплый и низкий. И всё это звучание охватило мои уши.

Но почему? Почему я слушаю эти песни? Они мне даже не по вкусу. Гранж и рок мне совсем далеки. И всё-таки я слушаю их.

Воспоминания. Воспоминания – нечто, что хранят в себе песни. Память о людях. О прошедших временах. С прошедшим временем песни меняют свою ценность. Есть песни, которые прекрасно звучат лишь в своё время и потом забываются, оставляя тонкий слой пыли. А бывают те, что спустя годы не перестают цеплять. И не обязательно музыка одинаково запоминается всем. Ведь нас привлекают те песни, темп которых схож с ударами нашего сердца. Мелодии, отражающие нас самих.

Время продолжало течь. Не прошло и часу, как весь альбом подошёл к завершению. Ещё какое-то время я лежал на кровати в тишине и пристально смотрел в белый потолок. Ненароком мой взгляд переметнулся в сторону и охватил тесную комнату. Хлипкий письменный стол разваливался день за днём. Башня из коробок стоит в углу, храня в себе всякое барахло. Дубовый шкаф стоит возле двери. Из проёма между ним и стеной выглядывает край коробки с синтезатором. Совсем забыл о нём.

Времени ещё хватало, потому я вытащил синтезатор из коробки. Подключил кабель к розетке и сел с инструментом на пол. В углу красовалась надпись «DX7». От компании Ямаха. Слышал у них довольно хорошие инструменты. Должно быть эта машина дорогая.

Я нажал на пусковую кнопку. Раздался щелчок. «Должно работать », – подумал я и нажал на случайную белую клавишу. Раздался громкий звук. Похожий на тот, который издаёт пианино.

Неспеша я ощупывал возможности инструмента, прыгая с одной клавиши на другую, пока…

Я услышал ноту. Образования музыкального у меня, конечно, не было и ноты я совершенно не знал. Но это звучания я мне показалось до глубины души знакомым. Настолько знакомым, что я онемел. И ведь я слышал этот звук. Это точно он.

В детстве у нас дома стояло пианино. Оно стояло в углу пустой комнаты, куда я обычно не заходил. Когда я в первые увидел его, то сильно испугался. В темноте нечто больших размеров сильно напугало меня. Я и представить не мог, что нечто неизвестно, мрачное и большое находится в нашем доме. Потому и побежал к маме со слезами. Она сказал мне, что оно не является чем-то страшным. Крепко охватив мою руку, она повела меня обратно. Включила свет, и мы зашли внутрь. Тогда я увидел, как на самом деле выглядит оно. Большое глубокого чёрного цвета с белыми вставками.

Мама села на стульчик и похлопала по коленкам, зовя меня. Я присел. Мы повернулись к чёрному гиганту. Аккуратно она подхватила крышку и подняла вверх. Под ней оказалось множество белых и черных клавиш. Ещё я заметил её имя, выгравированное на краю крышки. Эми.

Это, золотце, пианино, – тихим ласковым голосом сказала она. – На нём играют мелодии.

Я с любопытством следил за тем, как её пальцы легонько касались клавиш и по комнате раздавалась тихая и спокойная музыка. Это было удивительно. Когда она закончила, наступила тишина.

Я всё ещё помню эту мелодию. По крайней мере у меня такое чувство. Где-то в закоулках памяти я отчётливо слышал эту мелодию, но всё так размыто…

Больше, чем очерк звука мне восстановить не удавалось. И сколько бы я не бил по клавишам, дальше уйти не мог. Лишь одна клавиша. Первая. Её я помнил прекрасно. Конечно, если это не накрученная мысль.

Свободное время подходило к концу. Через пару минут мне надо выходить. По-быстрому я выгладил одежду поприличнее, оделся и побежал до автобуса.

Дорога была тихой. Проезжая по весенним улицам я наблюдал как солнце медленно скрывалось за горизонтом. Красные цвета слезали со стен зданий, как со временем слезает краска. Мир быстро темнел. Зажигались огни.

Взгляд перешёл на руки. Пустые ладони лежат на коленках. Совсем забыл взять что-нибудь для Мэллори. Как только высажусь, сбегаю в ближайший бутик. Возьму букет цветов.

Транспорт затормозил. Открылись двери. На этой остановке я вышел вместе с каким-то мужчиной. Твёрдым шагом он двинулся по уже назначенному пути. Я же оглядывался вокруг. Ресторан находится совсем неподалёку. Но вот цветочного магазина не видно.

Времени у меня должно было хватать навалом, потому потратил минут десять на беготню по окрестностям. К счастью, один небольшой бутик находился буквально за поворотом. Забежал, купил небольшой букет жёлтых тюльпанов и радостно отправился в ресторан.

Не смотря на определённую пустоту в этом районе, заведение оказалось довольно крупным и красочным. Бежевые стены, тёмная керамическая плитка, низко свисающие светильники, мягкие стулья и деревянные столики. Большинство мест заняты парочками лет двадцати – тридцати. Все они хорошо одетые. Должно быть цены здесь высокие. Ну, ничего страшного. Сегодня можно себе позволить.

Возле окна пустовал столик. Я занял место. Букет цветов положил на соседний стол. Через минуту подошла официантка – подала меню и стакан негазированной воды. Затем, пошла по кругу к остальным столикам.

Сквозь панорамное окно я наблюдал за проходящими мимо людьми и проезжающими в полумраке машинами. На фоне играл Лаунж. Вперемешку с музыкой ухватывались смешанные голоса людей, сидящих рядом. Низкие и звонкие голоса звучали вместе с жизнерадостными порывами смеха. А я всё продолжал смотреть в темноту по ту сторону стекла, надеясь увидеть проходящий силуэт Мэллори.

Но время шло. Стакан воды опустел, как и некоторые столики. Но в воздухе всё ещё гуляло многолюдье. А я продолжал сидеть за столиком, глядя в окно и реагируя на каждое движение входных дверей.

Ещё несколько пар покинули заведение. Музыка зазвучала тише. Хотя, вполне возможно, что я просто привык к ней. Огни проезжающих мимо автомобилей перестали маячатся за окном.

И как ни в чём не бывало зашевелилась дверца. Я перевёл взгляд на вход. Из тьмы в желтоватый свет перешагнула порок Мэллори. Одетая в белое платье, с красиво причёсанными волосами – абсолютно на себя не похожая. Словно и не она вовсе. Девочка, всё время ходящая в блеклых свитерах, сильно контрастировала с тем, кого я увидел.

Она подошла ко мне. Чуть не окоченев, я спрыгнул с места, лёгкими движениями поправил одежду и поднял букет тюльпанов.

– Привет, Мэллори. Отлично выглядишь. Тебя прям не узнать.

Краем губ она улыбнулась. Я протянул букет. Красивые длинные руки схватили цвета. Мэллори прижала букет к груди и затем отложила в сторону.

– Прости, я задержалась.

– Ничего.

Мы сели за стол. Я открыл меню.

– Что ты будешь? – спросил я.

– Хилари, – подруга тихо произнесла моё имя, – я хочу поговорить.

– Хорошо, – я закрыл меню и отложил в сторону. – О чём же?

Мэллори немного замялась. Вид у неё был чересчур обеспокоенным. Постаравшись её успокоить, я схватил её за руку, улыбнулся и сказал:

– Не бойся меня. Говори всё, что посчитаешь нужным.

Но это не помогло. Мне начало казаться, что то, о чём она так сильно хочет поговорить, не подходит для обсуждения в людном месте.

– Если тебе тут неуютно, можем пойти в другое место.

– Нет, всё хорошо, – на короткое время её взгляд перешёл на тёмный с трудом разборчивый пейзаж за окном. – Можно тебя спросить кое о чём?

– Да, конечно.

Взгляд Мэллори сомкнулся с моим. Словно бы между нашими глазами из ниоткуда появилась железная дорога. И лишь иногда её взгляд соскакивал чуточку вниз. Примерно на губы.

– Хилари, мы с тобой давно знакомы. Мне всегда приятно проводить с тобой время. Ты мне нравишься. Сильно нравишься. Только… я о тебе толком ничего не знаю.

Я улыбнулся.

– Сейчас отличная возможность узнать меня поближе.

Мэллори нервно посмотрела на свои ладони.

– Есть кое-что, что меня беспокоит с самого первого дня как мы познакомились. Хилари, почему ты всегда улыбаешься?

Услышав этот вопрос, я лишь удивился. Подобный вопрос я точно не ожидал услышать. Однако, дать ответ мне не составило какого-либо труда.

– Почему улыбаюсь? – повторил я, пожав плечами. – Это просто моё кредо.

– Кредо?

– Ага. Улыбаться, несмотря ни на что. Возможно, кто-то, увидев улыбку в сером мире обретёт веру в нечто лучшее. Сталкиваясь с трудностями, будет улыбаться им в лицо. Наверное, это и вся причина.

Взгляд Мэллори опустился вниз. Она затихла. Через какое-то время, я заметил, как с её лица упала слезинка.

– Мэллори, что случилось?

Она посмотрела на меня. Всё лицо было мокрым, а глаза красными. Затем она улыбнулась и хриплым голосом сказала:

– Я люблю тебя.

Бывает так, что над головой сгущаются тучи. Становится темнее, но ты этого не замечаешь. В этот момент, словно бы из ниоткуда появляется шторм. Шторм, от которого невозможно укрыться. Шторм, который в считанные секунды способен уничтожить то, что тебе дорого.

Раздался громкий шум. Моментально за ним донёсся звук разбитого стекла. Свист. Крики. Я закрыл глаза всего на секунду. Это произошло от страха. Когда я их открыл, то не смог поверить тому, что увидел. Мэллори лежала на полу. На виске находилось неизвестно откуда появившееся отверстие. Оттуда мелкой струйкой потекла алая кровь. Только в этот момент я осознал, что происходит. Сердце остановилось. Всё тело словно охватили оковы. Под невидимым грузом я упал на колени. Громкий свист пошёл по ушам. Я прикоснулся к красному пятну на голове Мэллори. Перевернув ладони, увидел, как яркая жидкость отпечаталась на руках. Слёзы пролились по моему лицу. Я закричал. Закричал, не слыша этого. Кричал, смотря на тело Мэллори. Слёзы падали на рану и смешивались с густой кровью. Никак не могу помочь. Ничего не могу сделать.

Я продолжал сжимать кусок платья в ладони. Слёзы лились вместе с кровью из головы. Вдали зазвучала сирена. Вскоре вошли полицейские. Один взял мена под мышку и вывел на улицу. Ноги совершенно отказывали идти. Меня буквально тащили наружу.

На улице шумели сирены. Мигалки машин мерцали в полумраке. Голова трескалась на куски.

Меня притащили к медицинской машине. Пытались осмотреть меня в то время, как я безудержно рыдал, отказываясь верить в то, что я только что видел. Когда мои руки вытирали от крови, в голове появлялся образ того головного отверстия.

Подошёл полисмен. Допрашивал меня. С комом в горле, я хриплым голосом старался ответить на его вопросы. Кое как выдавил, что мы с Мэллори из одного университета. Вопрос шёл один за другим. На какие-то я находил силы, чтобы ответить. Но некоторые…

Вскоре к нему подошёл второй служащий. Что-то тихо сообщил на ухо товарищу, после чего проводящий допрос немного замялся.

– Мы вас отвезём домой, – сказал мужчина.

Он прихватил меня и помог дойти до машины. Усадил на заднее сиденье служебной машины. Завёл двигатель, и мы поехали. Из окна автомобиля я смотрел на тот ресторан. Видел людей, стоящих в одном месте. Перед моими глазами вновь прокрутился тот момент.

Когда машина остановилась возле моего подъезда, я молча открыл дверцу и вышел из транспорта. С дрожью в ногах сделал шаг. Затем второй. Неуклюже я перебирал ногами, готовый в любой момент рухнуть на землю. Но вскоре на моём пути появилась лестница. Лестница казалась ужасно высокой. Подъём домой никогда не казался непосильной задачей. Но сейчас это было невыносимо.

Шаг за шагом я преодолевал путь вверх. Ноги так и хотели сложиться. Тело чувствовалось таким ненадёжным, что я мог свалится вниз в любой момент. Но в конце концов я добрался до своего этажа. Открыл дверь и ввалился внутрь. Оказавшись в своей спальне, сразу же рухнул на кровать.

Голова трескалась как под прессом. Воздуха в груди не хватало. Сил никаких не осталось.

В темноте я смотрел в потолок. Почему она? Что за чудовище сделало это?

Но никакого ответа у меня не было. Постепенно тяжесть сцепляла меня плотнее к кровати и погружала в мучительный сон.

Но завтра наступит другой день. Вся боль исчезнет и на моих губах появится улыбка…

8

апреля

День начался… как обычно. Разве что встал я ещё раньше. Принял душ, постирал вещи. Планировал сделать завтрак, но аппетита у меня совсем не было.

За окном всё небо затягивали серые облака, скрывая собой солнце. Ни ветра сильного, ни туч чёрных. Дождь вряд ли пойдёт.

Из сумки я достал учебные материалы. Сегодня должен быть тест, а я к нему ещё не готовился. Хорошо, что времени утром хватает.

Конспект я неплохо вызубрил за оставшееся время. Затем собрал вещи, оделся и вышел в путь.

Шкафчик. Металлический шкаф Мэллори, находящийся рядом с моим, был украшен венком из цветов и чёрно-белой фотографией с лицом милой девушки. Люди проходили мимо, постоянно оглядываясь на шкафчик и попутно перешёптываясь друг с другом.

Я подошёл к нему. Посмотрел на фотографию. Улыбнулся и тихо прошептал:

– Спокойной ночи, Мэллори.

Из толпы ко мне подкрался Том. Вылез из потока человеческих туш. Он встал перед шкафом Мэллори, рядом со мной. Сложил руки и наклонил голову.

– Ты знал её? – поинтересовался я у Тома.

Он покачал головой.

– Нет, не знал.

Это не было чем-то удивительным. Она никогда и ни с кем не общалась. Вела себя как серая мышь.

– Об этой ситуации никто толком ничего не знает, – сказал Том. – Словно намеренно умалчивают и обходятся минимальными поминками ученицы.

Я промолчал.

После этого мы с Томом разошлись по разным кабинетам. Зазвенел звонок.

Прошли пары. С ними и большая половина дня осталась позади. Неспеша я дошёл до остановки, минут десять ждал автобус и в итоге приехал домой.

Только я перешагнул порок, так оказался заперт в своего рода ловушке. Сил не было ни на что. Ни заняться делами по дому, ни сходить в магазин. Есть или же спать не хотелось. Это пустое состояние просто застало меня врасплох. А ведь я толком и не припомню, чтобы такое когда-то со мной случалось.

Это чувство тихо разъедало меня. Из ящика стола я вынул плеер. Вставил в него свою любимую кассету с песнями Битлз и рухнул на кровать. Но и это никак не помогало. Лишь голова трескалась, да уши вяли. Ещё и погода за окном была никакая.

Внезапно в горле появился некий слабый зуд. Что-то похожее на жажду. Только вот утолить водой никак не удавалось. Дискомфорт продолжал висеть в глотке.

«Я хочу выпить», – пронеслась в голове мысль. Особо не мешкая, я взял ключи, деньги и отправился на прогулку.

Где находится ближайший бар я не знал. Спиртное так таковое пил за редким исключением. И то это было вместе с кем-то и по праздникам. Потому, где находились подобные заведения я знать не знал.

На протяжении получаса я бродил по серым улицам. После странствий мне удалось наткнуться на вывеску с надписью «Бар». Висела она над узкой лестницей ведущей вниз к металлической двери.

Я спустился и зашёл внутрь. Подвальное заведение выглядело довольно обычно. Слабое тёплое освещение, потрёпанные стены, тёмная мебель. В углу дартс. Помещение в целом не большое. Единственное что казалось непривычным, так это люди. Ни заядлых алкоголиков с небрежной сединой, ни байкеров я не застал. Лишь парни и девушки лет так двадцати сидели по углам да общались.

У барной стойки сидел парнишка. Спина прямая, ноги крест-накрест. Одетый в белую рубашку и голубые джинсы. На ногах белые кроссовки. Одет как с иголочки. Лицо его имело мягкие очертания. Волосы русые прямые шелковистые. Походил он больше на юношу около модельной внешности, чем на обывателя подвального бара.

Я занял место рядом с ним. Заказал пиво. Бармен быстро налил мне кружку.

В баре был включен телевизор. По новостям говорили о найденном теле Кобейна. Спустя три дня. Найден на заднем дворе своего дома с простреленной головой…

– Бывает же, – начал парень рядом. – И ведь ничего не предвещало беды.

Не предвещало беды… Каким-то образом эти случайные слова задели определённые струны моего сознания. Словно бы что-то должно было прояснится. Но барьеры в голове не давали проникнуть вглубь.

– И правда, – спокойно ответил я и отхлебнул немного пива.

– Ты впервые в этом баре? Я тебя здесь не видел.

– А сам ты здесь часто сидишь? На заядлого пьяницу ты не тянешь.

Парень откинул голову назад. Под таким углом профиль его лица выглядел ещё чётче.

– Я суда не выпивать прихожу, – он указал на полупустой стакан. – Беру ради приличия. А так, мне просто нравится сидеть здесь. Тут своеобразный уют. Местечко не примечательное, народу мало. Если кто-то и заходит, то в основном тихие люди.

– Значит, в основном из-за тишины?

Он кивнул.

– Да и ещё с людьми можно поговорить. Не поорать друг на друга, как в других барах, а просто поболтать.

– Понимаю.

Мы ненадолго затихли. Телевизор рядом продолжал болтать. Народ позади сидел так тихо, словно их там и нет.

– Меня зовут Хилари, – представился я наконец.

– Сора, – назвал своё имя парнишка в светлом.

– Сора? Интересное имя. Иностранное?

– Японское. Отец мой коренной американец, а вот мама была родом из Японии.

– Сора, – повторил я. – Красиво звучит.

Милый парень тихо кивнул и сделал глоток.

Бармен переключил канал с новостного на музыкальный. Играла песня «Please please me» одной очень знакомой мне группы. Зазвучала она чуть ли не с самого начала.

Быстро подошёл первый припев и тихо я начал подпевать. Сора не в силах сдерживать себя расхихикался.

– А ты у нас старичок.

Я улыбнулся.

– Есть такое.

– Слушай, у меня дома есть кассеты с этими песнями. Не хочешь сходить? А то здесь мне сидеть поднадоело.

– Окей, – ответил я. – Идём.

Залпом я допил оставшееся пиво. Сора же оставил недопитым. Я хотел расплатиться, да вот новый друг успел расплатиться за двоих. Ещё и чаевые оставил. Должно быть он не из бедной семьи.

Жил Сора в минутах пяти от того бара. В квартире на четвёртом этаже. В точности, как и я. И подъезд его не был каким-то особенным. Примитивный и серый. Но только я очутился внутри его квартиры, как тут же попал в мир другого человека. Весь дом его был белым чистым и практически пустым. Всё отдавало чем-то чуждым. Ранее я никогда не был в подобных местах. Выглядит очень красиво.

Мы пошли на кухню. Там Сора достал магнитофон и коробку кассет. Это меня и правда удивило. Количество его кассет и в сравнение не ставилось с моей скромной коллекцией. Если, конечно, после такого её ещё можно так называть.

Заиграли знакомые песни. Не долго тянув, Сора достал из шкафа бутылку красного вина. Разлил по бокалам. Как закуска достал из холодильника тарелку нарезанных фруктов. Такое предложение к выпивке меня позабавило.

– Ого, да ты прям фруктовый мальчик! – развеселённый выдал я.

– Чего? – паренёк удивился и рассмеялся вместе со мной.

Дальше всё было как в тумане. Чем больше мы выпивали, тем больше веселились и тем меньше я запоминал. Были лишь ощущения. Ощущения, которые запоминались под названиями фруктов и ягод.

Гранат. Цитрусовый сок. Клубника.

9 апреля

Проснулся я в комнате Соры. Солнце назойливо било по глазам, попутно окутывая комнату тёплым светом.

Голова мутнела. Слабая боль гуляла в черепе. Вчерашний градус явно давал о себе знать.

Глазами я обошёл комнату. Длинный шкаф, широкое окно с белым занавесом, дверь, да кровать, на которой я нахожусь. Вся комната светлая. Не квартира, а чистилище.

Через пару минут я вышел из спальни. Направился прямо по коридору. Уже здесь я услышал шипение горячего масла и запах жаренных яиц.

Зайдя на кухню, я увидел Сору, маячащего возле конфорки.

– Доброе утро, – поздоровался я.

– О, уже проснулся? – тихо и одновременно энергично отреагировал фруктовый мальчик. – Скоро завтракать будем.

Я присел за стол. Голова продолжает болеть.

– Ты не помнишь сколько мы вчера выпили?

– Одну бутылку, – Сора взял в руку стоящую неподалёку бутылку и слегка потряс её. На дне заплескались остатки. Еле набиралось на один бокал.

– Голова после вчерашнего трескается.

– Так ты в выпивке ещё слабей чем я, – подметил парнишка.

Сора подхватил лопаткой яичницу и выложил её на тарелку. Ножиком порезал поровну и отправил половину на другую тарелку. Из холодильника он вытащил пакет яблочного сока и разлил его по стаканам.

Мы принялись за трапезу.

– Да уж, повеселились мы вчера. Память совсем отшибло. Чем вчера всё закончилось?

Сора удивлённо посмотрел на меня.

– Совсем не помнишь?

Я покачал головой.

– Помню только, что мы пришли из бара, пили вино и слушали музыку.

– Память отшибло, голова болит. Ты с алкоголем совсем не дружешь?

– Есть такое. Обычно я не пью, но вчера было исключение.

Он промолчал.

Мы быстро прикончили завтрак. Фруктовый мальчик вымыл посуду. Я тем временем добрался до коробки с кассетами. Их было бесчисленное количество. Начиная от знакомых мне The Beatles и Backstreet Boys до впервыеуслышанных U2 и Fancy. Хватало так же кассет с блюзом. Некоторые валялись с дочиста выцветшими надписями.

Сора закончил с посудой.

– Хилари, – обратился ко мне он.

– Да?

– Ты вечером занят?

– Нет, – честно ответил я. – А что такое?

– Не хочешь в кино сходить.

Отвлечься и посмотреть фильм я был только за. Но головная боль отбивала любое желание куда-то идти.

– Сейчас нет. Чувствую себя нехорошо. Может вечером?

– Конечно. К часам семи сможешь оклематься?

– Наверное.

– Вот и славно.

Мы сидели ещё десять минут. После этого я собрался домой.

– До вечера, – сказал я с улыбкой на лице.

Сора странно взглянул на меня. Словно бы я что-то сделал не так.

– Да, до вечера.

Он закрыл дверь. Не спеша я спускался по лестнице. Появлялось какое-то странное ощущение. Неуютное и сильно мозолящее и без того болящую голову. И так до самого дома.

Первым делом повалился на свою родную кровать. В голове царствовал тихий шторм. Он подкрадывался ко мне и втихаря пилил поверхность черепа.

Закрыв глаза, почувствовал что-то неладное. Дискомфорт стал ещё сильнее. Кровать, на которой я сплю каждую ночь, стала мне неуютной. Чувствую себя принцессой на горошине. Вскоре до меня дошло, что неладное не только с кроватью. Все эти стены, мебель – всё чужое. Но почему? Почему моя родная комната всеми силами пытается прогнать меня? Я не понимаю.

Я бегал по квартире. Из комнаты в комнату, не находя себе места. И так весь день. Я не мог ни есть, не пить. Не спать, не просто отдохнуть. Зуд в душе неугомонно продолжал меня тревожить. Даже головная боль меня так не беспокоила, как это непонятное нечто.

Устав, я решил себя отвлечь. Достал синтезатор, вставил вилку в розетку и включил кнопку питания. Мне хотелось сыграть мелодию. Ту самую, которую играла мама. Но этот дискомфорт, который всеми силами хотел меня задушить, просто не давал мне услышать её. Так я просто стоял перед клавишами, ни разу не нажав ни на одну.

Время подходило к семи. С некой облегчённостью я покинул свою квартиру. И отправился к Соре

Фруктовый мальчик уже стоял на улице. Одет он был в белый костюм.

– Снова привет, – поздоровался Сора.

– Привет, – улыбчиво ответил я.

– Водитель скоро подъедет, – сообщил парнишка, засунув руки в карманы брюк.

– Водитель?

Он ничего не ответил. Лишь отвёл взгляд в даль, да стал перекатываться с пяточек на носочки да обратно.

Через минуты две подъехала чёрная Шевроле. Мы с Сорой сели на задние сиденья автомобиля. За рулём сидел мужчина крупного телосложения в чёрном пиджаке. На пальцах красовались золотые перстни. Лицо разглядеть не удавалось.

Машина тронулась с места и отправилась в путь.

Дорога длилась минут двадцать. Всё это время я тихо сидел, положив руку на подлокотник и наблюдая за тусклыми улицами. Вывески заведений, магазинов и всего прочего пролетали мимо, как стая птиц.

Машина остановилась прямо у входа кинотеатра. Выглядел он, кстати, многообещающе.

Мы выбрались из салона и зашли внутрь.

Если быть честным, то я никогда ранее не посещал кинотеатры. Лишь у знакомых смотрел фильмы по видику или телевизору. Но на большом экране – никогда.

– Так на что мы пойдём? – поинтересовался я, обратившись к Соре.

– Сейчас посмотрим.

Мы посмотрели на список сегодняшних сеансов. Из свежих новинок нам ничего не приглянулось. В итоге мы сошлись на фильме «Добрый сынок». Ни я, ни Сора его до этого не видели и ничего не слышали. Выбор наш пал на этой картине по большей части из-за знакомого лица Маколея Калкина.

Сора купил билеты. До сеанса было пятнадцать минут. Мы сходили до буфета и купили попить. Сора взял яблочный сок, а я бутылку негазированной воды. Закуску мы решили не брать.

Остальное время мы сидели на диване, возле зала. Я сидел и рассматривал красочный холл кинотеатра. Спокойная музыка играла на фоне. У всего этого места была по особому уютная атмосфера.

– Ты часто сюда ходишь? – поинтересовался у Соры.

– Угу. Люблю фильмы смотреть. Посещение кинотеатра и вовсе неотъемлемый ритуал.

– Правда?

– Ага. Фильмы ведь такие прекрасные. Одни могут развеселить, когда грустно или когда просто нет настроения. Другие могут научить чему-то новому. Если задуматься глубже, в фильмах можно найти много интересного.

– А если фильм, ну скажем, не о чём? Фильм-пустышка?

Сора весело улыбнулся.

– Фильм-пустышка? Если постараться, даже в плохом фильме можно найти что-то интересное. Всё зависит от того как ты смотришь.

Я вслушивался в слова Соры и понимал как же сильно он любит кино. Он буквально живёт им.

Вскоре нас позвали. Мы встали с уютного дивана и прошли в зал. Заняли свои места и подготовились к сеансу.

Покидая кинотеатр, я остался доволен. Все эти полтора часа впервые проведённые за большим экраном были такими уютными. И сам фильм мне тоже понравился. Хоть он и пропитан тоской и злостью, да ещё и финал такой, что останется в моей голове на очень долгое время.

А вот Соре, кажется, не понравилось. Когда мы вышли из зала, на нём лица не было. Клюква вместо эмоций. Наверное, картины подобного рода сильно сказываются на его состоянии. Как бы уныние не поглотило его заживо.

Молча мы сели в машину. Водитель всё это время ждал нас здесь. Или же примерно подсчитал, когда мы вернёмся. Этого я, конечно, не знаю.

– Сора, всё хорошо? На тебе лица нет. Это из-за фильма?

Головой он наклонился к окну и еле заметно покачал.

– Нет, – мягкость в его голосе заменилась хриплым шёпотом.

Врёт. Об этом можно было догадаться ещё до ответа. Когда грустит, то лицо у него как у опечаленного ребёнка. Такие же у него ответы, когда спрашиваешь о состоянии.

Решил его не трогать. Если захочет поговорить, то сам об этом скажет. Сейчас беспокоить его смысла нет.

Возвращались мы по сгустившемся тёмным дорогам. Самая обычная поездка в тишине. Только вот груз на груди парнишки рядом всё беспокоил меня.

Машина остановилась. Сора открыл дверцу и вышел на улицу. Я сделал тоже самое.

Ничего не сказав, водитель просто уехал. Он не разу не обронил не словечка. И кто он вообще? Походит на личного шофёра.

– Хилари, – обратился ко мне фруктовый мальчик, – не зайдёшь ко мне ненадолго?

Такому предложению я оказался рад. И это не только из-за желания разобраться в чём же причина его грусти. Мне просто не хотелось уходить. Казалось, что, придя домой, снова не найду себе места.

– Конечно! – ответил я, улыбнувшись.

Сора посмотрел на меня с неким недоумением. Словно что-то в этот момент ему не понравилось. Но тем не менее, не зациклился на этом.

– Идём.

Мы поднялись в квартиру паренька. Врубили свет и тот рассеянно залил собой каждый угол.

Пройдя на кухню, сели за стол.

– Хилари, почему ты пришёл вчера в тот бар?

Подобный вопрос оказался внезапным и ввёл в замешательство.

– Что?

– Ну, что тебя привело вчера в бар? По тебе видно, что ты плохо пьёшь. А такие люди просто так по пивным заведениям не шастают. Ещё и выглядел ты странно.

Странно? – удивился я. В чём же я мог выглядеть странно? Не понимаю.

– Ты ошибаешься. Я пришёл туда просто…

Продолжить дальше я не смог. Комок застрял в горле.

– Видишь? Ты не договариваешь. Прошу, скажи в чём дело.

Рассказывать что-то из личной жизни малознакомому парню мне казалось очень плохой идеей. Но именно Соре мне хотелось об этом высказаться. Не имею понятия из-за чего это так. Может он выглядит как человек, которому хочется доверять? Не знаю.

– Скажи.

Я выдержал паузу. Собирал мысли в порядок.

– Мне нужно было отдохнуть.

– От чего?

– От… некоторого случая.

Мы затихли. Мне не хотелось откровенно не хотелось всё это вытягивать на поверхность. Но взгляд Соры продолжал на меня давить.

– На днях погибла моя подруга, – кратко ответил я.

Парнишка задумчиво перевёл взгляд на стол. Разок простукал пальцами по столу.

– Несчастный случай?

Я покачал головой.

– Убийство.

Взгляд собеседника ушёл куда-то за его плечо. На протяжении минуты мы то и дело сидели друг напротив друга, не произнося ни слова.

– Убийцу поймали? – наконец продолжил он.

– Не знаю. Какая разница?

Зрачки фруктового мальчика резко сузились. Лицо искривилось, как от кислого лимона. Сора словно бы хотел что-то сказать, но не мог осмелится на это.

– Хорошо, скажи номер своего домашнего.

– У меня нет телефона.

– Нет? Ладно, напиши свой адрес.

Сора встал из-за стола. Нашёл тетрадку, ручку и передал мне в руки. Я написал улицу, подъезд и квартиру.

– Четвёртый этаж, дверь слева от лестницы.

– Хорошо. Ты вечером занят?

– Нет.

– Хорошо.

На этом Сора провёл меня до выхода. Мы попрощались, Сора закрыл дверь.

Возвращался домой я по тёмным улицам. На душе висело беспокойство. Когда вернулся домой ещё, я снова оказался в ловушке. Воды, которым я принадлежал, меня не принимали. Больших усилий стоило окунутся в сон.

Но завтра наступит другой день. Вся боль исчезнет и на моих губах появится улыбка…

10 апреля

Воскресное утро началось с тёмных туч и ситного дождя. Началась естественная погода города Сиэтла. Что ж, отличная причина, чтобы привести квартиру в порядок. Всё равно в такую погоду делать нечего.

Принял душ, прошёлся с мокрой тряпкой по всем уголкам. Квартира задышала по-новому. Только вот некий едкий дискомфорт так никуда и не смылся.

После уборки захотелось перекусить. Нарезал пару сэндвичей, положил их на тарелку и вышел на балкон. Во время дождя.

Мелкие капли безостановочно падали с тусклого неба. Тонкий слой воды заполнил дорогу. Мокрые стены, скользкие листья деревьев. Стук капель по железу напоминает игру на ханге.

Бутерброды впитывали капли дождя. Мякиш становился влажным, но мне это не как не мешало есть сэндвич дальше, наблюдая за миром вокруг.

Сквозь водяные пули ко мне на балкон прилетел воробей. Весь промокший. Возможно даже замёрзший. Он присел на периллу, прикрыв свои глазки. Затем он стряхнул с себя некоторую влагу, попрыгал по перилле, не отнимая от меня взгляд. Хотя, казалось, он больше смотрел на бутерброд у меня в руках.

Может он голодный? Думаю, стоит ему предложить перекусить в такую непогоду.

Я отломил небольшой кусок мокрого хлебного мякиша и положил перед ним. Парой скачков птенец приблизился к угощению. Осмотрел еду и тут же начал клевать.

И правда голодный.

Отломил я и немного колбасы. Птица и её съела. Затем воробей повернулся ко мне. Мы обменялись взглядами, и он улетел.

После этого я доел второй бутерброд.

Время текло своим отдельным чередом. Мне было всё равно какой сейчас час. Всё равно счёт времени сегодня не сильно важен. В такие дни главное просто заниматься делами. Иначе весь день по минутам высмотришь, да так пальцем и не шевельнёшь.

Никуда не торопясь, я выстирал вещи. Сделал задания, заданные в университете и уже после этого пал на кровать.

Взгляд мой пал на ящик стола. Тот, где лежал плеер и аудиокассеты. Выходной, серая погода, шум дождя за окном, а дела все сделаны. Прям самое подходящее время, чтобы послушать музыку.

И вот я достаю плеер, кассету с песнями Трейси Торн, вставляю её внутрь. Собираюсь надеть наушники как вдруг…

Раздался стук в дверь. Некоторое время я сидел, думая, что мне послышалось. Но через пару секунд стук повторился. Я тут же прыгнул с места и побежал к входной двери. Открыл её и увидел Сору, стоящего в подъезде. Одет он в белую рубашку и чёрный костюм поверх. Впервые вижу на нём одежду тёмного цвета.

Выглядел он как всегда опрятно и красиво. Только его серьёзное лицо до сих пор меня напрягало.

– Привет, – рассеянно поздоровался я улыбнувшись. – Что тебя ко мне занесло?

– Ты сейчас занят? – безэмоционально ответил он.

– Нет, – я потряс головой и слегка пожал плечами. – А что?

– Собирайся. Я буду ждать тебя в машине.

В машине? Куда это он собрался ехать вместе со мной? Не понимаю. Ещё и этот серъезный вид… Ух.

– Да, хорошо, – ответил я и закрыл дверь.

Недолго думая, я достал тряпки из шкафа, напялил их на себя и спустился вниз.

Машина стояла пряма напротив подъезда шевроле чёрного цвета под слоем воды выглядела по-своему красиво, но в это же время и напрягающей. Всё тот же водитель сидел за рулём.

Я открыл заднюю дверь и сел в машину. Сора сидел рядом. Машина сразу двинулась с места.

Тихо. Ни музыки, ни разговоров. Только глубокое молчание, да шум дождя.

– Сора, так что случилось? Куда мы едем?

Выдержав долгую пазу, он наконец ответил.

– Никто не занимается тем делом. Все делают вид, что никакого убийства девушки не было. Просто замяли дело и забыли.

Так вот в чём дело. Он пытается найти убийцу Мэллори? Но зачем? Он ведь её не знает. Я даже имени её не говорил. В чём смысл? Не понимаю.

– Так и куда мы сейчас едим?

Сора замялся. Руки, лежащие на коленах, собрались в кулаки. Лицо его выглядело явно обеспокоенным.

– К моему отцу, – с неким трудом выдавил Сора.

Подъезжая к назначенному месту, я рассматривал дом. Это был двухэтажный коттедж, но весьма сильных размеров. Вполне походило на некий особняк. Здание сделано из бежевого кирпича, такого же цвета рамки, крыша тёмная. Вокруг дома был выстроен забор из того же кирпича. Широкие ворота и калитка рядом сделаны из металла и покрашены в чёрный.

Заезжая, водитель просигналил. Вскоре ворота открылись и машина заехала внутрь широкого двора.

Нас встретил старик с раскрытым зонтом. Тоже в костюме, как Сора и водитель. Казалось только я здесь оделся не по приличию.

Он подошёл к двери Соры, постучал и открыл её.

– Здравствуйте, господин Сора, – радостно поздоровался мужчина. – Ваш отец ждёт вас.

Сора кивнул. Мы вышли из машины. Старик шёл за Сорой и держал над ним зонт. Я держался за ними.

Когда мы вошли внутрь, старик вытряхнул на пороге зонт и сложил его. Мы разулись и сняли промокшие куртки. Пожилой мужчина повесил их на сушку.

Изнутри дом выглядел аналогично наружному. Бежевые стены, вокруг элементы из тёмного дерева.

Проходите, – мужчина указал рукой в сторону комнаты с открытыми дверями.

Мы прошли туда. Это оказалась гостиная. Довольно широкая комната с камином посреди длинной стены и с дорогим ковром на полу. Вокруг ковра стояли два кресла и длинный диван. Рядом с одним из кресел стоял столик с лежащими пачками бумаг.

– Здравствуйте, – внезапно раздался басовитый голос.

В зале оказалось две двери. Помимо прохода из прихожей была так же дверь ведущая на кухню. В этой двери стоял мужчина лет за сорок. Одет он в длинный бордовый халат. В руке находился стакан с напитком чёрного цвета. Мужчина прошёл в комнату и сел на кресло, убрав стакан на столик.

Мы с Сорой присели на диван.

– Дарен Уильямс, – назвал своё имя мужчина.

– Я Хилари, – назвал своё имя и я.

Дарен кивнул. Его взгляд перешёл на Сору.

– Так о чём ты хотел поговорить? – его голос резко стал громче.

Сора немного промолчал. В его лице виднелась сильная напряжённость.

– Пару дней назад убили девушку. Убийцу не нашли. Полиция замяла этот инцидент.

Мужчина слушал своего сына, попутно отпивая напитка из стакана.

– И что ты хочешь?

– Нужна твоя помощь. Хочу, чтобы ты помог мне с этим.

– Найти убийцу?

– Да.

Дарен замолчал. Откинулся на спинку кресла и помассировал брови.

– Хорошо. Мой человек займётся этим.

– Спасибо! – радостно закричал Сора. – Большое спасибо!

– А теперь уходи с моих глаз, – резко ответил мужчина.

Лицо парнишки потускнело.

– Да, отец.

Сора развернулся к выходу. Я встал и пошёл за ним.

– Уже поздно. Да и погода плохая. Можете переночевать здесь.

– Да, отец.

К нам подошёл старик. Как я понял он здесь дворецкий. Он провёл нас на второй этаж. Сора сразу ушёл в свою спальню, захлопнув за собой дверь. Старик провёл меня в соседнюю комнату. Ничем особенным она не отличалась. Кровать, окно, шкаф и тумба. Ничего лишнего.

– Доброго вечера, – попрощался старик.

– Да, доброго, – ответил я.

Он покинул комнату, закрыв за собой дверь.

Недолго думая, я расстелил кровать, разделся, выключил свет и лёг в постель. На ней было уютно, но некий холод продолжал меня тревожить.

Мне сложно понять, что сейчас происходит. Зачем я связался с Сорой? Почему он хочет найти убийцу Мэллори? Что я вообще здесь делаю? Все вопросы казались едиными, но собранными в запутанный клубок. И что с ним делать – непонятно.

11 апреля

На утро дождя уже не было. Лишь небо оставалось затянутым серыми тучами.

Выйдя из комнаты, я подошёл к двери Соры. Думал постучать, но подумал, что он может ещё спать. Поэтому прошёл мимо. Спустился вниз по лестнице и оказался в прихожей. Пусто. Лишь в далеке слышно кипение и глухой стук ножа.

В зале тоже никого не было. Даже свет не был включен. Я лишь осмотрелся вокруг и зашёл на кухню.

Длинный стол располагался посреди кухни. Три места на нём было накрыто.

Тяжёлым ножом старик нарезал зелень. Рядом в кастрюле варился суп.

– Доброе утро, – произнёс я ещё сонным голосом.

– Доброе утро, – ответил добрый старческий голос. – Надеюсь вам хорошо спалось?

– Да, неплохо.

– Завтрак скоро будет готов, – он указал рукой на одно из накрытых мест за столом. – Присаживайтесь.

Так я и сделал. Сел за стол и стал наблюдать за тем, как старик в костюме и фартуке поверх нарезает зелень. Затем высыпает в кастрюлю и размешивает. Вкусный аромат бродил по воздуху.

– Извините, а остальные спят ещё?

– Господин Дарен уехал с утра на работу, а господин Сора ещё не спускался.

Господин Сора… Непривычно, что мужчина в пожилом возрасте называет юного Сору господином. Это даже забавно.

Минут десять я сидел на месте, стараясь окончательно разбудить себя. Ещё в голове вертелась мысль, что я о чём-то забыл.

Вскоре пришёл и соня.

– Доброе утро, господин Сора! – радостно поприветствовал паренька старик.

– Доброе утро, – сладким сонным голосом ответил парнишка.

Он помахал мне рукой.

– Доброе утро, – поздоровался фруктовый мальчик со мной.

– Доброе утро, – сказа и я, помахав в ответ и улыбнувшись.

Сора присел напротив меня.

Через пару минут старик уже закончил с готовкой и разложил завтрак по тарелкам. Перед собой я увидел миску куриного бульона с лапшой. Выглядел не хуже, чем пахнул. На вкус и вовсе настоящее наслаждение.

Втроём мы завтракали за одним столом в полной тишине. Тем временем за окном дул ветер. Чувства, что я о чём-то забыл всё не выходило из головы.

– Сора, – обратился к своему другу, – какой сегодня день?

– 11 апреля. Понедельник.

Тут то меня и осенило. Сегодня учебный день!

– Мне ведь нужно в университет!

Я резко соскочил с места и побежал в прихожую. Впопыхах я одел обувь. Когда я просовывал руку через рукав куртки, ко мне подошёл Сора.

– Я могу вызвать водителя, – предложил помощь тот.

Одна пара уже началась. Да и сам я не знаю, как добраться от этого района до университета.

– Да, давай.

– Хилари.

– Что такое?

Глазами он указал мне на ноги. Я посмотрел вниз. Обувь была неправильно одета. А я даже не заметил.

– Хах, спасибо.

Сора позвонил водителю. Через минут пятнадцать он уже приехал.

– Ты вечером занят?

– Нет, – честно ответил я. – А что?

– В часов восемь сможешь прийти в бар?

– Хорошо.

Сора кивнул.

На этом мы попрощались.

Приехал я к концу первой пары. К счастью, ничего серьёзного не случилось. Удалось отсидеть оставшиеся пары.

Сегодня шкафчик Мэллори пустел. Не было ни её фотографии, ни каких-либо сообщений. Просто пустой шкаф. Почему это случилось, я не имел ни малейшего понятия. В принципе, не так уж это и важно. Всё равно рано или поздно это должно было случится. Наверное, так даже лучше.

Хотел найти Тома и поговорить с ним, но наткнутся на него так и не удалось. В итоге я отсидел оставшиеся пары и вернулся домой.

И тут всё началось снова. Дискомфорт у себя в квартире. Да уж. Мне хотелось поскорее дождаться шести вечера, прийти в бар и встретится с Сорой.

Перед тем, как покинуть свою квартиру, я приготовил перекусить. На скорую руку нарезал овощи и пожарил их на сковороде.

Пока я сидел за столом и не спеша уплетал свою стряпню, в голове пролетая разные мысли. Чудаковатые и незнакомые. Вот, я сижу за своим столом в своей квартире и уплетаю свою еду. Но почему мне неуютно? Ведь всё здесь подстроено прямо под меня. И всё равно на душе непогода.

Что с Сорой? Почему он прикладывает усилия к поискам убийцы Мэллори? Она ведь уже мертва. Найденный убийца ничего не даст.

Одни и те же вопросы крутились в моей голове постоянно. Я просто не мог их откинуть.

Вскоре тарелка опустела. Я встал со стола и вымыл посуду. После, сходил в душ. Так я убил ещё какое-то время. Хотя, убил – преувеличение. Скорее просто отвлёкся от его течения. Сомневаюсь, что время возможно убить.

Серый день плавно сменился на вечер, заполненный густой тьмой. Подходил восьмой час.

Я схватил кошелёк, ключи, обулся и покинул свой дом.

Людей в баре оказалось примерно столько же, как и в прошлый раз. Если число лиц изменилось, то не критично. В основном всё по старому.

Сора сидел за барной стойкой на том же самом месте, что и до этого. Отхлёбывал из стакана золотистый напиток и смотрел в пустоту впереди себя.

Тихо я подошёл и присел рядом.

– Не подскажите, где здесь фруктовый мальчик?

Сора повернулся ко мне. Щёки у него опухли, кожа покраснела. По лицу видно, что парнишка уже под градусом.

– Не выпивать сюда приходишь?

– Отстань. Я и так вчера разнервничался с отцом, – он сделал ещё глоток.

Видать между ними проблемы куда серьёзнее чем я мог подумать. Меня удивило как Сора нервничал вчера перед встречей с собственным отцом. Ещё больше шокировали его слова. Убирайся с глаз моих…

– Так, ты что-то хотел?

Он покачал головой.

– Просто прогуляться. Ты же не против?

Я пожал плечами.

– Нет, не против.

– Вот и славно, – Сора одним заходом опустошил стакан. – Идём.

Мы отправились шествовать по тёмным улицам города. Тарахтящие машины проезжали мимо, светя фарами. Светодиодные вывески местами украшали входы магазинов. Зрелые юноши гуляли с девчонками, держась за руки. Это было украшением серого городка.

Маршрута так такового у нас не было. Мы просто бродили от одной улицы к другой. Рассматривали панораму ночного города, да говорили о всяких мелочах. В основном обменивались фактами о себе. Какой любимый фильм, какие забавные ситуации были в жизни и тому подобное. Так нас незаметно привело на Грин-Лейк.

Мы гуляли по парку возле озера. В такое время здесь и дороги под ногами не видно. Понятия не имею зачем мы вообще зашли сюда.

В пару метрах от озера стояла скамейка. Она находилось в самом мраке. Как-то машинально мы подошли и сели на эту скамейку. С неё открывался хороший вид на широкое озеро, поверхность которого отражала лунный свет.

– Хилари.

– Да?

– Какие у тебя планы?

– В смысле, на завтра?

– В смысле, вообще. Какие у тебя планы на этот год, на следующие? Какие у тебя планы на жизнь?

– А, ты про это, – я выдержал короткую паузу. – Да я даже и не думал.

– Совсем?

– Ну, конечно, дальше учится. Окончить университет и устроится на работу. А так… Особо я планы на жизнь не строю.

– Ну, это хоть что-то, – с лёгким еле заметным смешком подметил Сора.

Вид озера меня успокаивал. Сам не знаю почему, но возле него, я чувствовал некий на душе. Было что-то схожее между водной поверхностью и комнатным потолком.

Минут пять мы молчали, сидя в парке. Ничего не происходило. Ни движения воды, ни шелеста листьев, ни проезжающих в дали машин. Словно время замерло. Похоже на один из тех моментов, когда устанавливается точка До и точка После. А этот отрывок – связующее.

Вскоре мы отправились обратно домой. Уже довольно поздно, а мне завтра ещё и на учёбу нужно. Не хотелось бы весь день ходить как пожёванный SPAM.

Возвращались мы немного другим путём. Короткий путь мы проложили по мелким улицам и их закоулкам.

На одной из таких мелких и непримечательных улиц находился магазин музыкальных инструментов. Он был уже закрыт и света, естественно, не было. Но в темноте нечто попало мне на глаза.

Я подумал, что мне показалось. Желая в этом убедится, я подошёл поближе к витрине и присмотрелся.

Внутри никого не было. Множество инструментов то стояли на полу, то висели на стенах. Но это меня не волновало.

Посередине стояло пианино. Чёрное с белыми вставками. В точности как то, которое было у моей матери.

Что случилось с маминым инструментом я не знал. Но вполне возможно, что это и есть то самое пианино.

– Что ты там увидел?

– Пианино.

– Пианино? – переспросил Сора.

– Оно в точности как то, что было у моей мамы.

Сора тоже присмотрелся в окно.

– Пошли, – кратко сказал парнишка.

Мы продолжили путь. Но на уме только и вертелся образ того инструмента.

– Что за история про пианино?

– У моей мамы было пианино. Выглядело точь-в-точь как это. Мама была пианисткой в театре. После её смерти, инструмент куда-то пропал.

– Вот как…

– В друг это правда оно?

– Завтра узнаем. Вечером вернёмся, хорошо?

Я кивнул.

Мы продолжали пробираться по тёмным переулкам. На улице не было ни души. Прохладный воздух заполнял лёгкие.

– У меня тоже есть пианино, – совершенно внезапно сказал Сора. Уже прошло минут десять, как мы отошли от того магазинчика.

– Что? – удивлённо спросил я.

– Оно стоит в зале. Ты там не был, поэтому не видел. Сейчас придём, покажу. Могу даже сыграть.

Мне даже стало интересно. Я и подозревать не мог, что нечто подобное есть у Соры.

Не смотря на сонливость, я всё же зашёл к Соре в гости. Любопытство взяло верх.

Мы вошли в квартиру. Разулись и прошли к закрытой двери. Сора повернул ручку и дверь открылась. Открылся и вид на широкий зал. Весь белый. Почти пустой. Окна закрыты плотными серыми шторами, в углу расположен такой же серый диван. Рядом же стоит пианино. Небольшое. Белого цвета.

Неспеша Сора подошёл к инструменту и сел за него. Глазами пробежался по чёрным и белым клавишам, встряхнул кистями и глубоко выдохнул. Я присел на диван в ожидании выступления виртуоза.

– Я не профессиональный музыкант. Начал играть совсем недавно. Так что не суди строго.

– Хорошо. Давай.

Парнишка выдержал небольшую паузу. После этого его тонкие пальцы нежно коснулись клавиш. Надавил на них совсем немного. Из-за чего звук получился тихий, спокойный. Таким же был и темп его игры. Неспешный. По своей природе мелодия напоминала колыбельную. Прекрасную колыбельную, чары которой завораживают сначала уши, а потом и всё тело. Лёгкость звука уволакивает за собой, и окутывает нежной пеленой.

Первые минуты я просто сидел и слушал мелодию, попутно следя за пальцами Соры. Но вскоре на меня напала сонливость. А игру хотелось слушать не переставая. Так я потихоньку начинал клевать носом и лёг на диван. Смотря наискось, я продолжал следить за игрой. Не было никаких фееричных движений и неповторимой ловкости рук. Мелодия игралась предельно просто. Однако звучала она просто потрясающе. Было бы грустно это останавливать.

Я слушал и слушал. Слушал и слушал. Слушал и…

12

апреля

– Соня, просыпайся.

С трудом я открыл глаза.

– Кажется, я немного задремал.

Сора рассмеялся бархатным голосом.

– Немного?

Глазами я пробежался по комнате, надеясь найти часы. Но безуспешно. Окно было закрыто шторами. Вроде бы света нет.

– Пару часов прошло?

– Ну… почти.

– Сколько сейчас?

– Почти восемь.

– Чего?! – шокировано ответил я. – Я опоздаю!

Впопыхах я соскочил с места и хотел было бежать к входу, быстро напяливать обувь и на всех парах бежать на автобусную остановку. Но Сора остановил меня, положив руку на плечо.

– Ты чего так засуматошился? Не беспокойся ты так. Сейчас водителю позвоню, и он тебя отвезёт.

– А, – выдохнул я, – тогда хорошо. Спасибо.

Сора ушёл звонить шофёру. Я зашёл в ванную комнату. Повернул ручку и из крана полилась вода. Набрав воду в ладоши, умыл лицо. Затем повернул ручку обратно и поток воды обрезался. Стоя напротив зеркала, я смотрел на своё влажное лицо. Капли воды стекали со лба по бровям прямо на щёки. С них либо падали на пол, либо ухватывались и продолжали течь к шее.

Сейчас я дома у Соры. Скоро должен приехать водитель и увести меня на учёбы. Примерно в часа два я освобожусь, доеду до Соры и мы поедим в тот маленький магазин музыкальных инструментов. Там я и узнаю то ли это пианино.

Казалось, что я впервые строю какой-то подробный план действий. Да уж, изменения пошли из неоткуда.

Вскоре приехал водитель. Сора сопроводил меня вниз до машины.

– Когда ты освободишься?

– Где-то к двум часам.

– Я подъеду. Ты где у нас учишься?

Я назвал место.

– Хорошо, увидимся.

– Ага.

Сел в машину, захлопнул дверь и отбросил голову назад. По шее проходила небольшая боль. Должно быть неудобно спал.

Водитель нажал на газ, и мы отправились в путь.

Учебный день подошёл к концу. Когда я вышел на улицу, на небе был некий просвет. Слабый, но всё же.

Машина стояла неподалёку. Я сразу её выследил. Подошёл к ней и сел на заднее сиденье. Там меня встретил Сора.

– Ну что, поехали?

– Поехали.

Мы отправились к намеченному месту. Не понимаю почему, но на душе было сильное волнение. Словно это долгожданная встреча со старым знакомым. Только вот ты боишься, что ты мог перепутать лицо и на деле это совсем не он. Только бы это не было правдой.

Мы с Сорой не обменивались ни словечком. Я и вовсе молча сидел, смотря сквозь окно автомобиля. Смотрел на улицы, по которым шагали редкие лучи солнца. Прям как призраки. Призраки, блуждающие по дневным улицам. Они гуляют, совершенно никого не трогая. Просто существуют.

Что, если я и есть призрак? Да нет, бред какой-то. Эти хотя бы озаряют пути и радуют глаза своей красотой. Что уж там…

Люди то и дело ходили по улице. Каждый занятый своим делом и заточённый в своих мыслях. У всех них были свои цели, мотивы, методы. У каждого своя жизнь.

Какие у тебя планы на жизнь?

Ответа у меня не было.

Мы уже подъезжали к тому самому месту. Проделали один поворот и оказались прямо на этой небольшой улице.

Машина остановилась возле входа. Мы с Сорой вышли наружу и подошли к входной двери. Я глубоко выдохнул, схватился за ручку и открыл дверь.

Музыка ветра тихо прошлась под ухом. В помещении сидел парнишка лет так двадцати пяти. Ноги на столе, руки скрещены, голова откинута назад. Спит на рабочем месте.

Дверь за нами закрылась с громких хлопком. Этот звук разбудил спящего парня. Тот мигом содрал ноги со стола, чуть не обронив свечу, стоящую рядом.

Какие у тебя планы на жизнь?

– Ох, прошу прощения.

– Ничего страшного, – с радостной улыбкой ответил я и перевёл взгляд на цент магазина.

По середине стояло оно. Чёрное пианино с белыми вставками. Не думая, я тут же подошёл к нему и принялся пристально рассматривать. Выглядело оно в точности как то, которое видел в детстве.

– Ну что, это оно?

– Не знаю.

– Не знаешь?

Я продолжал рассматривать инструмент. Осматривал каждый уголок. Каждую выпирающую щепку. Я хотел убедится в том, что это оно. Чтобы все сомнения рассеялись.

Клап. С внутренней стороны клапа мелким шрифтом белым по-чёрному было написано имя. Имя моей мамы. В этот момент все сомнения исчезли. Это её пианино. Это оно.

Я показал Соре на подпись с внутренней стороны клапа.

– Это подпись моей мамы.

– София…

Повисла тишина. Затем Сора резко развернулся и подошёл к продавцу.

– Сколько стоит это пианино?

Недолго думая, продавец назвал свою цену. Сумма приличная.

– Берём, – сразу сказал парнишка.

– Погоди, – остановил я Сору.

– Что такое?

– Не надо.

Друг посмотрел на меня с выпученными глазами. Он замер, пытаясь переварить мои слова.

– Чего?!

Я взял его за руку и отвёл сторону.

– Просто… Ты не должен его покупать. Это должен сделать я.

– Что это ещё значит.

– Это пианино моей матери. И то, что я смог найти его спустя столько лет – большая удача. Мне кажется, что дело даже не в ней. Я… Я не могу это объяснить. Но я чувствую, что я обязан сам его купить.

– Хорошо, – спокойно ответил Сора. – Давай дам тебе деньги и…

– Да нет! – мне пришлось выдержать паузу. – Я сам его куплю. Сам заработаю денег и куплю его.

Дружище в светлом недоверчиво посмотрел на меня.

– Это плохая идея.

– Доверься мне. Я смогу это сделать сам.

Через силу он смог смирится с этим.

– Чёрт с тобой.

Я улыбнулся. В этот момент я почувствовал нечто. Какой-то огонь зажегся внутри грудной клетки. Энергия потекла по жилам, разогревая кровь.

Мы вышли из магазинчика. Сели в машину и поехали домой. По дороге меня высадили на моей улице.

Вернувшись в свою квартиру, я лёг на кровать, достал плеер, кассету с песнями Битлз и упал на кровать, смотря на белый потолок.

Я был рад. Эта радость поглощала меня всего. Мне хотелось смеяться. Смеяться без остановки. И в тоже время плакать. Почему? Не знаю. Эмоции переплетались, создавая вихрь. Вихрь, который невозможно остановить.

Неосознанно, я продумывал план. План ни на ближайший час и не на день. План на более крупный промежуток времени.

Нужно найти работу.

Весна – начало усердного пути.

Так с апреля я попал в беспрерывный цикл. Учёба и работа – расписание чуть ли не каждого моего дня. Повезло в первую неделю найти работу. Устроился грузчиком на складе. Не самая приятная для меня работа, но всяко лучше, чем никакая. Да и платили за такую работу на удивление хорошо. Правда из-за ежедневной носки тяжестей спина в скором времени начала жутко ныть.

Погода этой весной не удивляла. Постоянно моросил мелкий дождь. Иногда мог идти сутками не переставая.

Дома я появлялся ближе к позднему вечеру. Приходил измотанный, поэтому дискомфорт я чисто физически не мог заметить. Если же он всё-таки проникал мне в жилы, я просто собирался и уходил к Соре. Виделись мы с ним изредка. В основном вместе гуляли, ходили в кино. Иногда сидели у него дома. При такой возможности я просил фруктового мальчика сыграть на пианино. Хоть он постоянно повторял, что не умеет играть, парнишка всегда соглашался. И играл каждый раз красиво. Конечно, я не утончённый критик музыки и, возможно, он правда играет не идеально. Но мне нравилось.

Одним вечером мы сидели у него на кухне с открытой бутылкой белого вина. Сора, как всегда, достал на закуску нарезку из фруктов. Учитывая серую погоду, долгое время стоящую за окном, прибывание в его доме казалось чем-то чудным. Своего рода райский островок посреди тусклого моря. Тут тебе и свет как от прожекторов и корзины фруктов и вино ручьём льётся. Ещё и играет лёгкая джазовая музыка.

– Звонил отец, – без какой-либо подводки начал Сора. – Его человек не смог ничего нарыть об убийце. Совсем.

– Понятно, – равнодушно ответил я.

– Может у тебя есть идеи кто это может быть?

– Дружище, забей. Просто не вспоминай об этом, хорошо?

Он угрюмо посмотрел на меня.

– Странный ты.

Его комментарий меня удивил.

– Я? Странный?

– У тебя погибла подруга, а ты даже не хочешь, чтобы убийцу нашли.

Мне совершенно не хотелось продолжать этот разговор. Всё это было очень неприятно.

– Ладно, забудь. Я не хочу это трогать. Понял?

Угрюмость только опухла на его лице.

– Понял.

После этого разговора тема больше ни разу не поднималась.

В университете выставили объявлении об исчезновении Тома.

Лето – выход на новую волну.

В конце июня месяца начался учебный перерыв. В это де время я смог найти работу получше. В маленькой серой конторе требовался человек для ручного заполнения документов. Туда-то я как раз и устроился. Стойкой зарплаты не платили. Оплата труда определялась по количеству выполненной работы. Поэтому я и работал чуть ли не всё свободное время. Сидел в углу офиса и заполнял документы. Старался брать пакет или два документов с собой на дом. Работа не была тяжёлой. Скорее, монотонная. Но это во всяком лучше, чем надрывать спину на складе. Хотя, и бегать по городу иногда приходится. Хорошо, что я люблю прогуливаться по свежему воздуху.

Я совсем замотался в работе. С Сорой мы виделись очень редко. Да и с каждым разом не очень уж хотелось. Постоянно он настаивал на том, чтобы он купил то пианино. Но я отказывался. Да, я прекрасно понимаю, чем рискую. Одним днём я мог прийти, а инструмента уже не будет на месте. Его может выкупить кто-нибудь другой. Тогда я узнаю кто им владеет и получу пианино от него. Заплачу любую цену. Но я достану мамин инструмент своими силами.

Одной ночью мы с Сорой выбрались на прогулку. Как и всегда шли туда, куда вели ноги. Всё равно, что играть в покер не смотря на карты в руках. Не знаешь, чем это закончится.

По дороге мы посещали различные бары. Во многих народу было так много, что владельцы этих заведений наверняка были в восторге от такого количества быстро опустошаемых кошельков. Ты только проходишь мимо дверей в метрах десяти и уже слышишь гомон и прочий шум.

Такие места мы старались обходить стороной. Заходили, наоборот, в заведения тихие и пустые. Застревали на полчасика, выпивали по стакану пива, да и шли дальше.

Вдоль трасы нам повезло встретить двух парней, играющих на гитарах. Рядом с ними собрались человек так десять – не меньше. Мы остановились послушать. Ребята пели знакомую мне песню

The Man Who Sold the World группы Nirvana. Один на струнах гитары наигрывал мелодию, другой пел. Голос был далёк от Кобейна, но, к удивлению, неплохо вживался в данную песню. Мы дослушали эту песню до конца. После, поблагодарили ребят и пожелали им удачи.

По дороге были пьяницы. Много пьяниц. Ещё и совершенно разных. Будь то это потрёпанные и грязные мужчины лет за сорок, от который так и издаёт смратом, то подростки, чьи гормоны не на шутку разгулялись. Услышав девичий смех в полутёмном переулке, страшно повернуться в ту сторону. Мало ли чем они позволяют себе заняться.

Мы вышли на жилую тихую улицу. На ней не было почти никого. Мы шли по пустой дороге под жёлтым светом фонарей.

На крыльце одного из домов сидел мужчина. Яркий свет фонаря у входа освещал его. Это худой человек лет тридцати с короткой небрежной причёской. Одет в обычный чёрный костюм. В руке у него сигарета, которую он обильно подносил к своему рту. На щеках поблёскивали слёзы. Я совсем не знал кто это и что у него произошло, но мне было его жаль. Хотелось, чтобы у него всё наладилось.

В какой-то момент я уже перестал понимать, где мы находимся. Незнакомые улицы и тёмные дороги сбивали с толку. Вскоре мы дошли до парка. Оказалось ноги привели нас в Золотые Сады.

По времени было уже довольно поздно и шанс наткнутся на народ сведён к минимуму – только если это не пьяный, еле держащийся, мужчина лет за сорок. Но в парке мы встретили как раз таки спокойных и весёлых девиц. Увидев Сору, они тут же начали тянуть к нему руки. Сам Сора чувствовал себя из-за этого неловко. Он пытался мило их отнять от себя, но пьяненькие девицы продолжали с задором лесть к нему. Уж сильно он их заворожил.

В итоге мы с девчонками прогулялись до другого края парка. Девушки рассказывали весёлые истории из своей жизни, мило хихикали и, как им казалось, незаметно протягивали пальцы к фруктовому мальчику. Видел бы лицо Соры в этот момент кто-нибудь ещё. Столь яркого смущения я больше нигде не видел.

Дойдя до края золотого сада, мы попрощались с девушками. Они сказали, что им сейчас в другую сторону, потому мы с ними обнялись и разошлись. Приятные были люди.

Так из парка мы вышли на берег моря Селиш. Берег был, как бы это сказать… Никакой. Ну прям совсем. Никак не отличался от всех остальных. Совсем другое дело с морем. В ночи журчали волны Селиша. Глубокие звуки щебетали под ухом, словно заманивая меня в транс. Что-то было в этом море. Нечто прекрасное. Нечто вечное.

Всю дорогу вдоль берега мы шли в тишине. Сора наслаждался влажным воздухом. Я не отрывал ухо от волн.

Мы дошли до края берега. Посреди песков стояла деревянная скамейка. Прямо напротив моря. Наши ноги за столь долгий путь уже начали ныть. Поэтому мы и присели на эту скамейку.

Сидели, смотря на тёмные воды. В них ничего не было. Ничего.

– Я хочу к маме, – внезапно сказал Сора и заплакал.

Я смотрел на друга, не понимая происходящего. Это было так неожиданно, что я застопорился. Просто смотрел на то, как парнишка рядом со мной плачет.

Рукой, я обхватил его голову и поднёс к своему плечу. Футболка в том месте быстро промокла. Звуки плача и волн смешались.

Что происходит?

14 сентября

С самого раннего утра меня будило своими нежными лучами белое солнце. Свет тихонько пробирался через окошко и нежно касался меня. Это было приятное утро после сладкого сна.

Проснулся где-то в часов восемь. Сегодня мне не нужно было никуда идти, и я мог спокойно отдохнуть. Это был первый день за столь долгое время, когда я могу совершенно ни о чём не думать.

Встав с постели, я зашёл на кухню. По полу бегали солнечные лучи. Встав на один из них, я почувствовал его тепло. Солнце словно подготовило для меня нагретый пол.

Я достал из холодильника пакет апельсинового сока. Из шкафа я выхватил стакан и наполнил его. Я убрал сок обратно и со стаканом вышел на балкон.

На улице всё, как и всегда, замечательно. Вот некий мужчина, держась за шляпу, куда-то спешит с кейсом наперевес. Рядом на велосипеде проезжает старушка в костюме таупового цвета. Спереди велосипеда размещена корзинка, в которой сидит маленькая собачка. Человек с сигаретой во рту стоял у края магазина и посматривал на проезжающих мимо автомобили. Множество разных людей, живущих в своих мирах, устроенных по своим правилам. Это ли не чудесно?

Несколько часов я потратил на то, чтобы прибраться по дому. Вещей у меня хоть и не так много, чтобы разбрасывать их по квартире, но грязи дома было достаточно. Одна только паутина в углу потолка, которая непонятно как давно здесь появилась, говорила об этом. Времени на уборку у меня всё не было.

Грязи было значительней больше, нежели я ожидал. Паутина в укромных местах, слои пыли, всё это было декорациями моего жилища, а я даже не знал об этом. Ну и безобразие. Хорошо, что мне удалось обменять три часа жизни и литр пота на приведённое в порядок помещение. После уборки даже дышать стало легче.

Помимо уборки я заодно и перестирал всё бельё.

Наконец, закончив со всей этой бытовухой, я лёг на кровать, засуну кассету в плеер, надел наушники и нажал на кнопку «Плей». Музыка была как награда за сегодняшние труды. Теперь можно отдохнуть.

По началу мне показалось, что это в песне звучат барабаны. Только вот этот звук был странным для играющей музыки. Я снял наушники и прислушался. Через десять секунд звук повторился и я, чуть не спотыкаясь об свои же ноги, рванул к входной двери. Быстро повернув замок, я распахнул дверь. За нею стоял Сора. С улыбкой он встречал меня с порога.

– С днём рождения! – радостно сказал Сора.

У улыбающегося парнишки розовые волосы были уложены в причудливую неряшливую причёску. Одет он был в чёрный спортивный костюм и белую футболку. Ноги обуты в белыекроссовки.

– Спасибо, Сора, – я улыбнулся ему в ответ. – Проходи.

Сора перешёл порог и оказался у меня в квартире. Впервые. До этого он знал где и на каком этаже я живу, но сам никогда не заходил.

Сора снял с себя обувь и принялся рассматривать жилище. Я тем временем закрыл дверь.

– Вот как ты живёшь, – сказал он, осматривая каждый сантиметр каждого уголка.

Даже не знаю, что Сора может тут рассматривать с таким любопытством на лице. Возможно, ему просто не доводилось жить в таком скромном жилье, как моё. Что уж тут – что обычно для одного, любопытно для другого. Это работает в обе стороны.

– Я сейчас переоденусь и пойдём.

– Хорошо, – ответил любопытный малец, не прекращая рассматривать мою квартиру.

Я ушёл к себе в комнату. Из ящика я достал одежду.

– А куда мы оправимся? – поинтересовался я у Соры, крикнув ему из комнаты.

– Поедим поиграть в боулинг, – донеслось с кухни. – Ты ведь не против?

– Я только за! Правда я не играл ни разу.

Я достал серую футболку и свободны штаны. Быстренько напялив их, я отправил всю остальную одежду обратно вниз шкафа.

– Ничего, быстро научишься, – попутно ответил Сора.

Я вышел из комнаты. Сора ходил по кухне и рассматривал гарнитуру.

– Ну что?

– А? Да, идём.

Я напялил лёгкую куртку. Сора обулся и вышел из квартиры. Я обулся следом за ним, осмотрел помещение на наличие включённого света и, убедившись, что всё выключено, я вышел и закрыл дверь. Мы с Сорой спустились вниз.

Прямо возле подъезда нас ждала чёрная шервале. Мы сели на задние сиденья и поехали.

Пока водитель вёз нас развлекаться, из окна машины я рассматривал солнечный ночной пейзаж. На улице было по летнему ярко. От того и жарко. Если на улице палящему солнцу давал отпор холодный ветер наступающей из дали осени, то в машине становилось уж слишком жарко. Водитель временами открывал окно, чтобы мы втроём не превратились в гриль пока едим.

Хорошо слышен был шёпот листьев, трепещущих о своих каких-то мыслях. Пытаясь подслушивать их, ненароком задумаешься: А о чём могут болтать листья? Вопрос, конечно глупый и несуразный, но всё-таки. О чём же? Возможно, они о том же, о чём говорят и люди между собой. Или они говорят о сами людях. А почему бы и нет? Люди ведь и сами порой обсуждают листьев, так почему бы и им не делать тоже самое? К тому же люди довольно интересные и местами забавные. Смотря на людей, можно многому научится. Люди ведь часто совершают ошибки и смотря на это можно избежать их повтора.

А могут ли листья думать о высшем, как и люди? Быть может они обсуждают между собой скорую осень? Ведь приходом осени, листья начнут стремительно стареть и не заметят, как не смогут больше держатся за ветвь и падут на землю. И даже зная, что после суровой зимы наступит весна и новое поколение…

– Хилари, – назвал моё имя Сора.

– Да? – я оторвался от своих автомобильно—оконных мыслей и повернулся к нему.

Сора достал из внутреннего кармана спортивной куртки конверт. Конверт пёстрый и яркий. Как будто на голубом небе разлили краски самых ярких цветов.

– Мой подарок, – он протянул мне конверт.

Я взял подарок обеими руками. Преподнеся конверт к себе поближе, я стал его рассматривать. Даже в конверте Сора сумел уложить некую эстетику.

Заглядывать в конверт я, конечно, не стал. Я посчитал это не приличным.

– Спасибо, – ответил я ему и улыбнулся.

Сора улыбнулся в ответ.

Мы приехали в боулинг-клуб. Ничем не примечательное помещение, выглядело весьма уютно и приятно. Тут же был и бар-кафе. Арендовав дорожку, мы сразу заказали по капучино и мороженное – Сора выбрал клубничное, а я ванильное.

Первые полчаса я учился играть. Сначала Сора объяснил правила игры, которые были весьма просты. Однако, это не делало игру легче. Первые шары у меня так и катились мимо кассы. Сора учил меня как правильно бросать шар. Шар нужно было не просто подтолкнуть – его нужно было отправить по правильной траектории с правильной скоростью. Ещё долгое время я подбирал для себя подходящий по весу шар. Всё это было довольно тяжело, но никак не влияло на увлекательность.

Потренировавшись, мы с Сорой присели за столик. Капучино мы уже успели опустошить, а мороженное мало-помалу таяло и было самое время прикончить его.

Мы принялись за трапезу.

Попутно поедая мягкое сладкое мороженное, я смотрел на парочку, играющую в боулинг через две дорожки от нас. Это были мужчина и девушка около двадцати пяти лет. Может дальше больше. Девушка, одетая в лёгкое светлое платьице, нагнулась и приняла позу, чтобы пустить шар вперёд.

– Осторожно! В меня не попади! – крикнул её парень, стоя за ней в метрах трёх.

Девушка оглянулась.

– Да ну тебя! – она махнула на него рукой, вновь встала в позу и запустила шар. Шар покатился с хорошей скоростью по чёткой прямой. При столкновении шар смог выбить абсолютно все кегли.

– Страйк! – выкрикнула девушка.

Молодой человек подбежал к ней сзади и обнял.

– Умница, – сказал он ей.

– Можешь заказать ещё мохито?

– Да, конечно.

Парень побежал делать заказ. Девушка тем временем стала перебирать шары и взвешивать их у себя в руке.

Со спины к нам подошло официантка. Она забрала со стола пустые чашки.

– Можно, пожалуйста, мохито и виски с колой? – заказал Сора.

– Конечно. Скоро будет.

Девушка быстро покинула нас по хаотичной траектории. Это было похоже на мяч в автомате для пинбола.

Сора ел мороженное. Он просто ел мороженное, но даже это выглядело элегантно. Я всё никак не могу понять – как ему это удаётся? Что бы он ни делал, выглядело это одинаково эстетично. Уж не знаю, дар ли это или выработанная манера поведения, но вопросы у меня к этому точно были.

– Что такое? – удивлённым взглядом спросил Сора.

– Нет, ничего. – Я махнул кистью.

– И снова ложь.

Мы продолжили лопать десертные шарики.

– Как тебе игра? Нравится?

Я кивнул.

– Интересно.

– Куда потом отправимся?

– Потом?

– Ну… – Сора прокрутил ложку в руке. – У тебя ведь нет планов?

Планов у меня, конечно, не было. Разве только один. И то, он не ограничивался одним днём.

– Нету, – честно ответил я, протыкая остатки мороженного ложкой. – Давай я потом об этом подумаю. Хорошо?

– Как хочешь. – Сора раздвинул руки в стороны.

Мы доели мороженное и продолжили игру.

Часа два мы играли. Я уже более—менее освоился, но играл явно хуже Соры. Под конец пришла группа мужчин лет за тридцать. Они играли на соседней дорожке. Вот они играли по-настоящему хорошо. Страйков я от них хоть и не увидел, но было заметно, что они частенько играют.

Закончив, мы вышли на улицу.

– Так что, ты решил куда ты ещё хочешь?

Я посмотрел на небо. Было ещё ярко, но солнце уже перекатило за вершину и медленно скатывалось вниз.

– Может просто прогуляемся? – предложил я.

– Прогуляться захотел? Почему бы и нет. Тем более погода сегодня хорошая.

Мы сошлись на простой прогулке до дома. Попутно мы прогуливались по пейзажным паркам, изучали различные места в городе и купили по хотдогу. Вернее, хотдог купил я, а Сора купил жаренный картофель.

У этой прогулки не было какой-либо цели. Это была просто возможность хорошо закончить сегодняшний день. Сейчас особенно ценю такие возможности. Хороший день, за который я сумел хорошо отдохнуть. Теперь я ценю эти дне куда сильнее, нежели раньше. Глоток свежего воздуха будоражит мои лёгкие. Всё идёт прекрасно.

Небо вновь заиграло тёплыми оттенками жёлтого. День подходил к концу и наша прогулка вместе с ним.

Сора проводил меня до дверей подъезда.

– Хорошего тебе вечера! – пожелал Сора.

– И тебе, – через лёгкий зевок ответил я.

На этом мы посмотрели друг на друга, пожали руки и разошлись.

Я зашёл в подъезд. Тут же я окунулся в мысли.

Почему у него розовые волосы? До этого я не обращал на это особого внимания. Но посмотрев на его волосы сейчас, я заметил некоторую необычность в них. Во первых, я никогда не видел, чтобы корни его волос были другого, более естественного цвета. Во вторых, почему его волосы выглядят так естественно? Ясное дело, волосы у него покрашенные. Но выглядят они до спокойствия естественно.

Ладно, что толку об этом думать. Скорее всего ему так хорошо подходит этот цвет, что он выглядит на нём так, словно он с ним родился. А корни он наверняка постоянно подкрашивает. Думаю, всё так и есть.

Вернувшись в общий мир, я подошёл проверить почтовый ящик. Заглянув в щель, я увидел что нечто похожее на конверты лежит внутри. Не долго думая, я достал из кармана штанов ключи и открыл ящик. Внутри лежали синий конверт и небольшая коробка.

Схватив содержимое, я закрыл ящик и поднялся к себе домой.

Зайдя домой, разувшись, я отправился в спальню. В бардачке ящика я достал ножницы. С конвертами я прыгнул на кровать, от чего та тихонько проскрипела.

Первым я решил вскрыть конверт. Должно быть он и посылка от одного и того—же человека

Ножницами я прошёлся по верхнему краю и аккуратно вскрыл. В конверте оказались письмо, сложенное пополам, и пачка денег.

С днём рождения, Хилари!

Мы с тобой давно не виделись, но надеюсь, что с тобой всё в порядке.

Знаю, ты теперь самостоятельный, но думаю, что эти деньги тебе не помешают.

Если захочешь меня навестить, то я всегда рад тебя видеть.

Желаю тебе всего наилучшего!

Твой дядя Харвард.

Я прочитал письмо. Это подарок от дяди. Мне кажется он всегда знает в чём я нуждаюсь в определённый момент.

Засунув письмо и деньги обратно в конверт, я положил его на край стола.

Следующей жертвой была посылка. Я прокрутил на пальце ножницы и стал рассматривать лучшее место для разреза. Увы, но такого места не нашлось. Пришлось отбросить ножницы в сторону и вскрыть другим способом. Благо скотч на коробочке не лежал плотно и я без особых усилий смог его снять.

Только я потянул за полоску скотча и снял её, как коробка тут же развалилась. Хриплая картонная конструкция просто развернулась, распавшись на две части. От неожиданности я не удержал коробку и та улетела на пол с сопровождающим стуком.

Содержимое посылки упало, покрывшись сверху картонкой. Я соскочил с кровати, и наклонился. Подняв картонку, я посмотрел на то, что под нею лежало.

Белая кассета. Чёрным маркером на ней было написано «Alice In Chains – Dirt».

Название группы мне знакомо. Это рок-группа из нашего города. Тем не менее, ни одну из их песен мне слышать не доводилось.

Недолго думая, я достал из ящика плеер и вставил в него кассету. Надел наушники, нажал на кнопку. В ушах заиграла музыка. Музыка для меня тяжёлая. Я в принципе не фанат рока, не считая песни Нирваны, поэтому слушать до конца я не стал. Где-то на второй минуте я уже забросил.

Странно, что Харврд подарил мне эту кассету. Он, конечно, постоянно мне их дарил, но он всегда знал, что я не любитель рока. Ещё в те времена, когда пытался меня познакомить с творчеством AC/DC, он уже запомнил, что мне такая музыка не по душе. С тех пор он дарил кассеты с Битлз и со всеми похожими музыкантами.

Посылка не была как-то привязана к конверту. И про кассету он ничего не писал, лишь про деньги. Может это и не он вовсе мне её подарил? Но тогда кто?

Так и не найдя ответа, я отбросил кассету в сторону.

Локтем я почувствовал что-то возле своего бока. Опустив голову, я увидел конверт, выпирающий из кармана штанов. Надо же, совсем забыл о нём.

Из кармана я вытащил конверт и открыл его. Там лежали деньги. И… Очень много денег. Увидев их я не удивился, но когда посмотрел СКОЛЬКО их там, моя нижняя челюсть чуть ли не пробила земную кору. Это действительно много денег…

Я тут же посчитал. Четверть! Это практически четверть от стоимости!

Эмоции у меня смешались. Мне захотелось дать Соре по шее за это. Но с другой стороны радость так и разрывала меня. Не могу поверить, что ещё самую малость и я смогу выкупить пианино. Это… Это невероятно.

Улыбка непроизвольно расплылась по моему лицу. Ещё чуть-чуть и я достигну своей цели. Скоро оно вновь будет рядом со мной.

Мама, обещаю, я тебя не подвиду! Я сохраню его. Ради тебя.

16 декабря

Месяцы продолжали своё движение. Словно меняя поезд, я пересаживался с одного транспорта на другой. И вот я уже на последнем рейсе. Ещё чуть-чуть и я наконец-то приеду на конечную станцию, сойду с поезда и закончу свой долгий путь.

В последние месяцы я работал не покладая рук. Я хотел как можно быстрее собрать необходимую сумму. Правда у конторы появились небольшие финансовые трудности и всем задерживают зарплату. Количество принимаемых заказов тоже пришлось срезать. Но нам обещали, что в середине этого месяца все мы получим свою зарплату с точностью до цента.

Недавно выпал снег. Он выпал неожиданно для всех. В тот день на протяжении всего дня лил мелкий дождь, а под вечер, когда солнце уже покинуло, выпал крупный снег. Теперь он непоколебимо лежит тонким слоем на земле. Временами капал дождь и красивые хлопья снега обращались в непонятную кашу с комочками.

В один из дней, свободный от учёбы и работы, мне захотелось погулять по окрестностям.

Одевшись потеплее и завернув лицо плотным серым шарфом с торчащими из-за всех мест волокнами, я покинул дом.

Солнце сегодня светило ярко. До этого недели две всё небо было серое, как пепел. Лишь иногда можно было увидеть просветы.

Шагая по улице, я слушал хрустящий под ногами снег, тарахтение проезжающих мимо машин и смех детворы.

Мимо меня проходили люди. Разные люди. Взрослые женщины в хороших шубах, мужчины в тонким пальто, юные леди в кожанках – это только внешние различия.

Стоя перед пешеходным переходом, я посмотрел на людей через дорогу. Среди стоящего с сигарой во рту мужчины и паренька в чёрной куртке, который неугомонно куда-то нёсся со своим чемоданом, я увидел девушку, тихонько идущую элегантной походной. Готов поспорить, что это та самая девушка, которая постоянно меняла свой образ. Сегодня она оделась в тёплую куртку зелёного цвета и синий головной убор.

Основа всего уличного пейзажа – снег. Чистейший белый снег отражает собой яркое сияние солнца. На этих белоснежных холстах сияют мириады крошечных звёзд. От всего этого ослепительного великолепия приходится прищуривать глаза.

День был по настоящему прекрасный. Хорошая погода, возможность отдохнуть и спокойствие дня – вот как я могу описать сегодняшний день.

Дорогу я проложил до магазинчика тёти Бритни. Мне как раз нужно прикупить продуктов. Как там говорится? У меня в холодильнике мышь повесилась. Ну тогда боюсь, что и мыши там уже нет. Одна петля висит и всё.

Каждая улица по которой я шёл выдерживала один и тот же тон. Одинаковый дорожный трафик, малое количество пешеходов, снег везде чистый, ничего, кроме автомобилей, не слышно.

Постепенно я вышел на нужную улицу. Вдали я уже видел нужное здание. Я заметил, что на этой улице всё куда тише. Машин ездящих здесь не видно, только несколько припаркованных возле домов. Людей на улице тоже нет.

Я зашёл внутрь. В магазине не виднелось ни одного гостя. Только сама тётя сидела за кассой, макая пакетик чая в тёмно-красную кружку. Радио было включено. По нему играла песня певицы, узнать которую по голосу мне не удалось. О чём она пела я не особо понимал, да и не сказать, что я вникал в это. Скорее всего пелось о любви. В этом году словно мода на такие песни. Хотя, если подумать, большинство песен именно о любви. Нечему тут удивляться.

Тётя посмотрела в мою сторону. Увидев меня, она тут же соскочила с места и подбежала ко мне перебирая ножками.

– Хилари, дорогой, как ты? Почему так долго не заходил? Я вся уже разнервничалась. Думала, что и ты меня оставить одну решил.

– Знаю, простите. Дел невпроворот. Возможности навестить вас всё не было.

– Больше не пугай меня так! У меня ведь и сердце прихватить может. – Тётя Бритни положила руку к сердцу.

– Не беспокойтесь. Всё будет хорошо.

Я прошёл ещё дальше. Осмотрев магазинчик получше, я убедился, что здесь ни души.

– Народу у вас нет…

– Люди редко заходят ко мне в дневное время. Зато по вечерам они всей улицей здесь. После работы все голодные.

Я кивнул в знак согласия.

– Помнишь я тебе рассказывал про девчонку, которая украла пачку крекеров?

– Она вернулась снова?

– И не один раз! Я пыталась её поймать, но та постоянно ускользала. Потом она и вовсе пробиралась в магазин, когда я отходила в кладовую. Вот что за человек? Не понимаю.

Я промолчал. Почему-то образ этой девчонки вызвал у меня дежавю.

Мы прошлись по магазину. Я брал с полок продукты, а тётя тем временем рассказывала о всех новостях. Поведала о девушке, вышедшей замуж за мужчину, что на десять лет старше. Сообщила о том, что старуха лет восьмидесяти уже давно не приходила – возможно её уже нет в живых.

– Возможно, – ответил я тёте. – Смерть ведь всегда приходит.

Тётя ненадолго замолчала.

– А ты, Хилари… Ты боишься смерти?

Тут, в попытках добраться до банки тушёнки, я остановился и задумался.

– Боюсь ли я смерти?

Вопрос этот был серьёзным. Прежде чем дать ответ, я изрядно так всё обдумал.

– Нет, не боюсь. Смерти нет смысла боятся. Зачем мне боятся смерти, когда я прекрасно знаю, что этого не избежать? Как по мне лучше вообще о смерти не думать и жить. Мне кажется это лучший вариант.

Я улыбнулся.

Здесь между нами повисло молчание. Это не было чем-то неловким. Скорее, это было время для размышлений и возможных переосмыслений.

Тётя тихо отошла к кассе. Я тем временем прошёлся по магазину и добрал нужных продуктов.

Проходя мимо полок с печеньем, я вспомнил о воровке. Почему она ворует крекеры? Почему воровала только их.

Поняв, что только ей одной это известно, я пожал плечами и схватил пачку крекеров.

Тётя назвала цену. Я расплатился. Тётя подарила мне Чупа—чупс. Я принял его. Тётя выглядело как—то грустно.

– Всё хорошо?

– Хилари… Мой сын, он… Он не приходит. Я не знаю где он.

По лицу тёти Бритни потекли слёзы.

– Он ведь не забыл про меня? С ним ведь всё хорошо? Он… Он вернётся?

Нет, нет, нет… Только не это…

Тут меня охватила боль. Не зная что делать, я рванул к ней и, чуть не валясь с ног, обнял её.

– Всё хорошо. Он не забыл про вас. Вы увидитесь. Обещаю, он придёт к вам на Рождество.

– Правда?

Я прекрасно понимал, что сейчас я совершаю ужасный поступок, говоря ей такую ложь. Но я не мог. Я просто не мог сказать ей правду. У меня не было сил.

–Правда.

Тётя Бритни обняла меня в ответ.

Вскоре ей стало легче. Слёзы перестали лить ручьём и я покинул её.

Выйдя из магазинчика, я начал карать себя за ложь, что я наплёл ей. Ведь совсем скоро Рождество. Сын к ней не придёт.

Вернувшись домой, я разложил продукты по холодильнику. Крекеры я положил на стол. Соль и сахар убрал на верхние полки. Тушёнку спрятал там же.

Я посмотрел в окно – солнце непоколебимо печёт.

Активных заказов у меня сейчас нет, потому могу проводить время как мне сгодится.

Подумав об этом, я пришёл к идее достать уже запылившийся в скромном углу синтезатор. Уже совсем скоро и то пианино будет стоять у меня дома…

Тут то я понял, что места для него у меня нет. Не продумал я. Хорошо, что хоть сейчас я задумался об этом.

Я обошёл всю квартиру. Затем я воссоздал в голове размер пианино. Катастрофа. Да моя кварта ужасно мала для пианино. У меня дома только самое необходимое и всё равно места для пианино нет. На кухне пусть и просторно, но пианино впихнуть не получится не в один угол. В спальне и вовсе места нет. Кровать, шкаф, стол и куча коробок в углу. Даже если часть из этой кучи я разгребу, переставить мебель так, чтобы было необходимое место для драгоценного инструмента, не получится.

Минут десять я стоял посреди комнаты и думал. Нужно освободить место… О, идея!

Проведя рукой по поверхности стола, я смахнул весь бардак на пол. Так же я вытащил хриплый бардачок и вытряс всё его содержимое на кровать. Из коробок, лежащих в углу, я набор инструментов. Среди кучи разных отвёрток, уголков, пачек с шурупам и болтами, я достал молоток. Маленький старый молоток с почерневшей со временем ручкой. Металлическая ручка пошатывается, но держится благодаря забитому изогнутому гвоздю.

Хорошо схватив молоток и взвесив его в своей руке, я посмотрел на стол. Он весь старый, один толчок и развалится в щепки. Не сказать, что он мне особо нужен, да и не жалко мне его. Думаю ему уже пора на покой.

Немного согнув колени, раздвинув плечо и сделав сильный размах, я ударил молотком по боковой стороне стола. С треском кусок стола отломался и конструкция развалилась. Тут же я ударил и по другой стороне. Треск звучит ещё сильнее, но стойка лишь частично

обламывается и из этого облома вылетает множество мелких щепок. Подняв молоток вверх, я сделал третий удар и тогда стойка и крышка разлетелись в разные стороны.

Стоя посреди комнаты с молотком в руке, я переводил дыхание и смотрел на куски сломанного стола.

Вот стол есть, а вот его уже нет. Чудеса.

Теперь и свободное место нашлось.

Минут пять я смотрел на обломки. Успокоившись, вынес обломки на пожарную лестницу.

Вот как иногда бывает – стоит, стоит стол на своём месте, да со временем стареет. И тут, ни с того, ни с чего, приходит человек с сжатым в руке молотком и ломает тебя. Звучит грустно, но это всего лишь стол. Мебель – не более…

За окном солнце продолжает ярко светить. Такое успел натворить, а день еле-еле перевалил на другой бок.

Раз уж я решил прибраться, то заодно прочистил всю квартиру. Затем я, весь изголодавшийся, пожарил себе яйца, сосиски и овощи на сковороде и сытно пообедал.

Часы шли – солнце шло в соответствии с ними. Так тьма постепенно сгущалась и подготавливалась к вылазке.

Всё ещё виднеющееся солнце и беспощадное чувство скуки спровоцировали меня на ещё одну прогулку. Я по началу думал поиграть на синтезаторе, поставив его с гладильной доской на освободившееся место и проверить каково это будет с пианино… Желания у меня только нет. А вот прогуляться я всегда готов.

Та же самая одежда, те же самые ботинки, тот же самый шарф. В этом я и покинул свой дом.

Какого-то маршрута я не выстроил. Просто хаотично двигался, даже не думая об этом. Мысли я занял рассмотрением зимнего пейзажа. Хотя, какой уж тут пейзаж. Снега нет. Листьев нет. Лишь люди, да машины. Пройдёшь возле светофора – услышишь гудки, обойдёшь мимо бар – услышишь громкий смех.

Погода на самом деле в такие сезоны не лучшая для вечерних прогулок. Бывает, приспущу свитер, чтобы немного подышать свежим воздухом, да через минут пять обратно поднимаю. Слишком уж холодно.

Тем не менее, гулял я довольно долго. Где-то час прошёл. Солнце уже ушло и тени вышли на прогулку. Вот пройдёшь под жёлтым фонарём и повстречаешь свою тень. Иногда несколько. Тени идут вместе с тобой, составляют компанию.

Так я, рассматривая свои тени, смотрел всю дорогу под ноги лишь изредка осматриваясь.

Иногда ты начинаешь осматриваться по сторонам просто так. Ты не желаешь этого, но твоё боковое зрение замечает, что-то, чего сам ты не видишь. Да, это звучит странно, но так оно и бывает. Так я посмотрел в переулок.

В маленьком закоулке между домов, я увидел девочку, сидящую на земле. Она была одета в изрядно поношенные чёрные брюки и такую же кофту с капюшоном, напяленным на голову.

Она сидела там совсем одна, обхватив руками сложенные в гармошку ноги.

Заволновавшись за девочку, я подошёл к ней.

– Хэй, с тобой всё хорошо? – тихим спокойным голосом поинтересовался я.

Рядом с ней лежали бутыльки с краской, кисти, карандаши и блокнот с чёрной обложкой.

Юная леди молчала.

Аккуратно, я присел перед ней, тихонько протянул к ней руку и снял с неё капюшон.

На вид ей было лет четырнадцать. У неё были тонкие, как спички, конечности, щёки впавшие, лицо мило, хоть и выряжало сейчас грусть и некую мрачность.

– Почему ты здесь сидишь? Тебе не холодно? – я продолжил свои попытки заговорить с ней. Безрезультатно.

Девочка лишь молчала и смотрела куда-то на землю. Вернее сказать, никуда она и не смотрела.

По ней я прекрасно видел, что она замёрзла. Об этом ясно давала понять тряска по всему её телу.

Я осмотрелся вокруг – никого нету. Где же её родители? Друзья? Кто-нибудь?

Она продолжала игнорировать тебя.

– Может пройдём в участок? Там разберёмся, где твои родители…

Нет. Она меня не слушает. Либо делает вид, что не слышит. Одно ясно, ей не до меня.

Я уже и не знал, что делать. Разговорить не удаётся. Что-то ещё сделать тоже.

Под конец я решил сбегать в ближайшее отделение и сообщить о девочке им, чтобы полиция сам со всем этим разобралась.

Только я привстал и захотел уйти, как моё запястье тут же схватила маленькая ручка.

Я оглянулся. Девочка смотрела на меня, держа меня за руку.

Тут же она подняла с земли свои художественные принадлежности и, сунув их под мышку, обхватила мою руку в замок.

– Где ты живёшь? – снова спросил я её.

Тишина.

– Пойдём тогда в участок?

Тут девочка отрицательно пошатала головой в разные стороны.

На это молчит, того не хочет. Ну и девчонка, конечно…

– Может пойдём тогда ко мне? Согреешься хотя бы.

Девочка сжала мою руку и потянула. Видимо, это знак согласия. Что же, хотя бы это.

По тёмным улицам мы шли в сторону моего дома. Мимо проходящие люди на нас не обращали никакого внимания, но, тем не менее, девочка постоянно тревожно оглядывалась.

Она замёрзла. Прижатая к моей руке, она давала прочувствовать её дрожание. Поняв это, я тут же остановился, снял с себя куртку и окутал в неё замёрзшую малютку. Так же шарфом прикрыл её юное лицо, чтобы оно осталось в целости. Да и она сама чувствует себя в большей безопасности.

Самому мне, конечно, было холодно. Но она ребёнок. И я сейчас я в ответственности за неё. Не дай она заболеет. Это будет моя вина.

Преодолев ночной мрак, мы добрались до моего дома.

Щелчок. Дверь открыта. Мы с девчонкой вошли домой. Везде подключал свет. До жути замёрзший, я побежал в ванную мыть руки в горячей воде. Затем я отправился на кухню.

Залил в чайник воду, включил конфорку и стал ждать. Девочка тем временем разулась, сняла верхнюю одежду и зашла ко мне на кухню.

Найдя рядом с собой стул с боку стола, девочка молча бросила свои вещи на край и присела.

При свете мне удалось получше разглядеть её лицо. Оно и в правду было таким же худым сколько же и красивым. И всё равно что-то неприятное читалось в её выражении. Тоска и гнев, боль и безразличие – нечто подобное я увидел на ней.

– Чай будешь?

Девочка ничего не ответила.

Я достал по паре кружек и чайных пакетиков.

Усевшись рядом, посмотрел на неё. Молчаливая девочка, замёрзшая в уличном переулке. Если подумать, то возраст у неё слишком велик, чтобы теряться. Может она сбежала из дома? Или может произошло что-то ужасное?

В любом случае пока что она не хочет разговаривать. Если, конечно, она умеет говорить.

– Как тебя зовут? – я продолжал свои попытки разговорить её.

Она, естественно, промолчала. Но она потянулась к вещам, разброшенным на столе, взяла блокнот и протянула его мне.

Невыносливо я взял блокнот.

На обложке в верхней части была белая вставка с написанным на ней именем. Пенни. Так зовут девочку.

– Значит, Пенни? Милое имя.

Она ничего не ответила. Как и тогда, в переулке, она продолжала смотреть куда-то в одну точку и в то же время никуда не смотрела.

Блокнот был изрядно изношенный, однако до разваливающегося папируса ему было ещё далеко.

Из чистого любопытства я открыл блокнот. Пенни меня не останавливала – по всей видимости была не против.

С первых страниц я увидел довольно сомнительные рисунки. По рисовке виднелась нервность. На белых, местами пожелтевших, страницах нарисованы ногти, обрубленные пальцы, истекающие кровью животные… Ужасающие рисунки. Всё это наводило чертовскую жуть.

Постепенно мясорубка сменялась зарисовками гитар, барабанов и других музыкальных инструментов. Особенно отличился треугольник. Казалось, такой простой предмет, но нарисован он был чертовски реально.

Переворачивая страницу за страницей, я делал всё новые открытия.

После зарисовок различных предметов, в обиход пошли и краски. Как раз красками она начала рисовать звёзды. Звёзды, фонари, луна – новая эпоха её творчества. И ведь не сказать, что это именно те рисунки, которые нуждаются в обязательной реализации их краской. Но, видимо, просто появление красок случайным образом совпало с её нынешними творческими идеями.

На последних страницах она нарисовала кота. Нет, не обычного кота. Это был очеловеченный кот с белой шёрсткой и одетый в розовую рубашку. Выглядел он очень хорошо нарисованным. Я, разумеется, не художник и уж точно не эксперт по живописи, но на вид анатомия выполнена прекрасно. Как настоящий.

В конце осталось страницы две. Пустые страницы, ждущие, когда и они смогут стать холстами для рисунков юной девицы.

– Слушай, ты на вид довольно взрослая девочка. Может скажешь, что произошло? Может у тебя с родителями проблемы или что-то другое может случилось?

Она всё ещё молчала. Не смотрела на меня, ела крекеры. Словно меня тут и нет вовсе. И тут я подумал: может она глухонемая? Да вроде нет, до этого на мои вопросы реагировала. Что теперь то?

Я покачал головой.

– Так дело не пойдёт. Я схожу в отделение и скажу, что нашёл тебя одну на улице.

Только я встал и перешёл порог кухни, как тут же почувствовал тонкие руки, обхватившие меня сзади. Я потянулся к рукам, пальцы которых были сложены в замок, но остановился, ухватившись за них.

Я почувствовал, как на спине моя рубашка стала немного влажной, а удары тёплого воздуха врезались мне в спину и отголосками проходили по всему телу изнутри.

Она заплакала. Мгновенно, как если бы дождь полил при ясном небе.

Мы так стояли минут пятнадцать, пока руки Пенни не ослабли. Ноги мои успели затечь за это время.

В свою ладонь я взял маленькую ладонь девочки и прошёл с ней в спальню. Девочку я усадил на кровать, а сам присел пред ней на корточки. Получилось так, что она оказалась выше меня.

– Ух… Ну и что же мне с тобой делать?

Она не ответила. Это уже не удивляло.

– В участок ты не хочешь, разговаривать со мной тоже… Кто ты?

Я действительно не мог понять, что же мне делать. Она свалилась ни с того, ни с чего. По идеи я должен просто пойти и доложить о ней, не смотря на её нехочюканье. Но когда я хотел это сделать она заплакала. Может, есть какая-то серьёзная причина почему она себя так ведёт?

Я громко выдохнул.

– Ладно. Если хочешь, то можешь переночевать у меня. Эта кровать – твоя.

Я покинул её, уйдя в ванную. Конечно, оставить без присмотра странную девицу – опасное дело. Она могла бы меня обчистить и убежать. Но я не верил, что она способна на такое. Быть может, чары её меня околдовали, но я поверил ей. Уж слишком она реальная, не смотря на свою нереальность.

Стоя под струёй воды, я пытался сложить всё по полочкам. Всё снова становится каким—то странным. Снова что-то меняется. Почему?

Когда я вернулся из душа, в комнате моей свет был погашен. В сумраке девочка уже крепко спала на кровати. Я тихонько прошёл и улёгся на пол, на место, где в скором времени будет стоять пианино.

Подстелить под себя я ничего не мог. Можно было бы достать что-то из шкафа, но я побоялся потревожить сон Пенни. Она слишком крепко спала. Это чувствовалось

Всё, что я смог придумать, так это подстелить свою футболку себе под голову. Так гораздо лучше, нежели спать на голом полу.

Перед сном у тебя могут появится в голове разные, совершенно абстрагированные мысли. Так, у меня в голове выстроилась картина: я сижу на этом месте за пианино и играю на нём весёлую, романтичную мелодию, а моя дочка – в роли Пенни, но на годика четыре

младше – бегает по из кухни ко мне и показывает свои милые рисунки жирафов, бегемотов и птичек. Забавная и даже милая картина образовалась в голове.

Разумеется, это всё полусонная выдумка и ни в коем случае брать Пенни в свои дочери я не хотел. Что с нею делать я вообще понятия не имел.

Так я постепенно да заснул и отправился в завтра. В завтра, обещающее быть странным и необычным.

17 декабря

Проснулся утром я примерно в часов восемь. В какой-то момент глаза открылись, вот считай и проснулся.

Когда я встал и осмотрелся, то не заметил в постели девчонки.

Протерев глаза, я тихонько встал на ноги, поднял памятую скомканную футболку и напялил на своё тело.

Я вышел из комнаты. На кухне за столом сидела Пенни ко мне спиной. Она что—то рисовала. Когда я подошёл поближе, то смог рассмотреть её рисунок. Это был очередной кот в розовой рубашке. Грамотнее будет сказать тот же самый.

Загадочный кот был изображён на рисунке до плеч, не ниже. Прорисован он был достаточно близко – Пенни даже обозначила шерсть на его теле. Часть тела была закрыта его же рукой, на указательном пальце которой красовался птенчик. По взгляду кота понять было сложно из—за недорисованных зрачков, но по углу лица было понятно, что смотрит он прямо на птенца.

Девочка, согнувшись перед рисунком, продолжала черкать карандашом по бумаге. Мягкий солнечный свет помогал ей в работе.

Она выглядела полностью погружённой в процесс. Хотя, думаю все так выглядят, когда рисуют.

– Доброе утро, – немного сонным голосом поздоровался я.

Она не среагировала.

– Ты голодная? – спросил я, на что девочка покачала головой.

Раз уж она не голодная, то приготовлю поесть чуть позже.

Схватив кружку, я налил в неё из под крана немного воды и сделал два весомых глотка. Затем, со стуком поставил кружку рядом и провёл рукой по губам.

Я смотрел на Пенни. Смотрел и попутно пытался решить её, как некую загадку. Загадку, что вроде бы появилась из неоткуда, но теперь она здесь и это не изменить. Всё, что мне остаётся – решить загадку.

Ну и дела…

Я вспомнил, что страницы в её блокноте были уже на исходе. Рядом лежало три маркера – розовый, зелёный и чёрный – выглядели довольно старыми, наверняка почти засохшие.

Во время рисования, девчонка механически потянула руку к пачке крекеров, которая на удивление уже почти пуста. Такое чувство, что она ничем, кроме этих крекеров не питалась.

Тут меня осенило. Может Пенни и есть та девочка, которая постоянно воровала крекеры у тёти Бритни? Вполне похоже на то. Наверное Пенни и правда живёт на улице. Какой ужас…

чего—то застрял там, словно камень, закрывающий канал. Хотелось проглотить слюну, но не получалось.

Долгое время я стоял, оперившись об гарнитуру с опущенным вниз взглядом.

Донёсся стук карандаша об поверхность стола.

Я поднял свой взгляд. Пенни взяла в свои тоненькие маленькие пальцы розовый фломастер и принялась раскрашивать.

Оттолкнувшись руками от гарнитуры, я сделал шаг к девочке. Она пыталась водить фломастером, но никакой цвет на бумаге не оставался. Фломастер лишь издавал неприятный звук, при движении по бумаге.

Я похлопал девочку по её миниатюрному плечу и прошёл во входную комнату.

– Я схожу куплю тебе поесть, – изъяснился я, попутно надевая куртку. – Ты не против, если закрою тебя здесь одну ненадолго?

Пенни, конечно же, ничего не ответила. Лишь продолжила возится с рисунком.

Я принял это как знак согласия. Проверив всё, я покинул квартиру, заперев девчонку внутри.

Первым делом я забежал в первый попавшийся продуктовый. Мне удалось найти крекеры по дешёвки и я взял несколько пачек, заодно набрав немного и других продуктов. У кассира я как раз поинтересовался где находится ближайший канцелярский магазин. Оказалось, что он стоит в минутах пятнадцати ходьбы. Уже в том магазине я купил набор фломастеров, упаковку листов А4 и пару карандашей. Благо на такие расходы у меня нашлись лишние деньги и с получением зарплаты у меня всё равно окажется необходимая мне сумма.

Когда я вернулся домой, Пенни уже не было видно сидящей за столом. Доносился звук кипящего масла.

Разувшись и сняв куртку, я прошёл на кухню. Пенни стояла за плитой, жаря на сковороде яичницу с овощами. Правда добавила она зелени столько, что это походило больше на жаренные овощи с яйцом, нежели наоборот.

На соседней конфорке в чайнике кипятилась вода.

Пенни ловко достала две тарелки, держа их между пальцами, словно сюрикены. В добавок чёрная одежда делала из неё вылитого персонажа из какого-нибудь Американского ниндзя.

Расчертив лопаткой линию по кастрюле, Пенни вытащила по половинке, разложила по тарелкам и поставила их сбоку от себя. Следом за этим уже закипел чайник. Юная леди выключила обе конфорки.

Схватив тарелки Пенни, развернулась и поставила их на стол. Только после этого она наконец посмотрела на меня.

В руках моих она заметила два пакета. Я тут же среагировал, поставив пакет с продуктами на пол и достал из другого листы, карандаши и фломастеры.

– Вот. Это тебе, – я протянул ей эти вещи.

Девочка лишь застыла с некой гримасой лёгкого удивления. Затем она вырвалась из камня и обняла меня через шею. Секунды две я стоял с расставленными по обе стороны руками

и потом аккуратно положил руку ей на спину. Это было немного неловко, ведь держать в руке пачку бумаги и обнимать одновременно – немного тяжело, но я готов был потерпеть.

В какой-то момент Пенни соскочила с меня, забрала свои вещи для рисования и положила их на дальний край стола. Я в это время достал кружки, два пакетика чая и поставил заваривать напиток. У себя я, конечно, просто пару раз помакал и выкинул. Пенни же, видимо, не торопилась с этим делом.

Мы принялись завтракать.

Я поблагодарил Пенни за приготовленную ею яичницу. Она кивнула.

В перерывы между тем, чтобы положить кусок пищи себе в рот, я поглядывал в окно. Солнце сегодня мягко и приятно светило. На небе несколько облачков тонкими линиями двигались параллельно друг другу куда-то на юг. На перила балкона приземлился птенчик. Показалось, что он посмотрел на меня и затем улетел. Улетел он ни вверх, ни вниз. Просто куда-то в сторону. После себя он оставил воздушное зеркало. Зеркало, которого нет, но в нём ты можешь увидеть то, что тебе нужно. В нём я увидел…

Никуда не спеша, мы закончили трапезу. Я принялся за посуду, а девочка достала из упаковки новый фломастер – конкретно розовый – и принялась заканчивать свой рисунок.

Что-то во всём этом было. Не знаю, что именно, но что-то здесь было каким-то правильным. Словно картина как я мою посуду, а сзади девочка рисует имеет некую приятную обыденность. Словно я мерю на себя роль семейного человека. Забавно…

Вскоре я закончил с посудой, вытер руки и ушёл в комнату, чтобы не мешать Полли.

В комнате, среди всего беспорядка, оставленного со вчерашнего дня, я достал плеер с наушниками и кассету Битлз. Не долго копошась, я засунул кассету внутрь, надел наушники и нажал на кнопку. Музыка заиграла. Сам я лёг на кровать, сложив руки под головой. Одну ногу я согнул и бросил поверх неё другую. Так, я слушал музыку, рисовал картинки на белом потолке и временами переводил взгляд на стопу.

Сколько времени прошло я не знал так же, как и не знал сколько песен уже прослушал. И о чём я мыслил тоже ни помню. Время просто проходило, даже не прикасаясь ко мне. Оно лишь записку с надписью: «Уже ушло. Не скучай по мне».

К этому моменту ноги мои рухнули на кровать, а глаза мои закрылись, переместив меня в мою же тьму. Здесь я и мыслил… О всяком.

Сквозь эту тьму я прочувствовал, что что-то не так. Что-то извне пытается пробраться ко мне. Земля пошатывается, пространство уменьшается.

Чувствуя это, я открыл глаза.

С боку от меня на самый край кровати залезла Полли и смотрела на меня. Я же в этот момент смотрел на неё. Контакт глазами был выполнен.

Предположив, что на самом крою ей лежать очень неуютно и она скорее всего наполовину свисает в воздухе, я подвинулся к стенке. Полли подвинулась ко мне. Вообще, кровать эта ну никак не для двоих – хоть тресни. Однако, Полли это не волновало.

Мы продолжали смотреть друг на друга. Это было долгое изучение контура лица друг у друга, рассматривание сетчатки глаз.

Вскоре Полли протянула руку. Быстро, но аккуратно, девчонка приподняла наушник над моим ухом. Затем, с неким гримасой любопытства, она сняла наушники и сама их надела.

Тихо я слышал музыку из наушников. Полли, закрыла глаза. Уйти я никак не мог, потому мне оставалось лишь лежать вместе с ней и тоже закрыть глаза.

В голове, как ни странно, появился назойливый вопрос: да что же тут происходит? Хотя, если быть честным, сейчас мне не особо хотелось в этом разбираться. От происходящих странностей я получал некое удовольствие, потому я просто выключил свет в мыслительной комнате и остался в темноте наслаждаться моментом.

Когда я открыл глаза, то понял, что я заснул. Из окна уже сочились пёстрые оранжевые краски.

Полли тоже спала. Наушники висели на ней, но музыка уже не звучала.

За окном было всё также ярко. Призрачное тиканье часов едва слышно доносилось с кухни.

Первым делам я начал думать, как же мне вылезти так, чтобы не разбудить малышку. Но в итоге я побоялся сделать хоть какое-то движение. Даже смена положения руки проходила под страхом потревожить сон девичий.

Полли тем временем крепко и сладко спала. Хоть кровать была ну очень уж тесна для нас двоих, Полли, как мне показалось, совсем не чувствовала какого-то неудобства.

Тёплое дыхание юной девицы оседало на моём лице. Был бы на мне снежный сугроб, растаял моментально, оставив лишь мокрые пятна.

Я закрыл глаза. Это всё что мне сейчас оставалось. Я просто закрыл свои глаза и частично покинул этот мир. Лишь потоки горячего ветра напоминали о том, что реальность всё ещё близко.

Что же мне делать с Полли? Она одна, по всей видимости без дома. И в участок она не хочет. Почему так? Ведь именно это я и должен сделать. Взять Полли за руку, отвезти её в полицию, рассказать всё как есть – вот и всё решение.

Но девочка боится. Не знаю чего, но она очень боится. Скорее всего она и об этом мне не расскажет.

Подумав, я принял решение. Странное, можно сказать идиотское, но решение. Любой бы другой человек наверняка так не поступил бы…

Что-то из вне пыталось устроить со мной контакт. Я почувствовал это. Именно это чувство заставило меня покинул свой мир и вернутся в реальность.

Я открыл глаза. Глаза Полли тоже были открыты. Мы смотрели друг на друга. Вскоре, девочка встала с кровати и ушла в ванную комнату. Я встал вслед за нею и отправился на кухню.

На столе уже лежала распакованная пачка крекеров, которые я купил сегодня. Не сказать, что пачку сильно опустошили – может штучки две или три пропало. Так или иначе, я вытащил крекер, налил себе в кружку молока и вышел на балкон.

На удивление народу было прилично, но знакомых лиц я не наблюдал. Так же я не наблюдал скачек между машинами. Они скорее… Ехали… Странно.

Вид сегодня, скажем так, нудный. Не знаю где именно произошли изменения – снаружи или внутри, но где-то они явно свершились. Я прекрасно это понимал.

Как я провёл следующие два часа, я не знал. Нет, ну серьёзно. Я буквально потратил два часа своей жизни и даже не помню на что. Они просто прошли мимо, словно не желая даже существовать.

Скорее всего я просто смотрел на улицу или же на стрелки идущих часов. Может и вовсе увлечённосмотрел на то, как Полли рисует что-то. Точно я не помнил. Я начал ловить мысли лишь в момент, когда я стоял к кухне спиной, а взгляд мой был направлен на пол.

Странности происходят…

Я обернулся. За спиной сидела Полли и рисовала, сидя за столом. Она водила карандашом по листку бумаги так, словно ножом вырезала картинку на стволе дерева.

Не смотря на то, что весь день прошёл весьма тихо, сам я чувствовал себя ужасно уставшим. Мне захотелось побыть одному.

Сон мне не дал отдохнуть. Неизвестно куда утерянные два часа тоже ничего не дали. На самом деле я прекрасно понимал откуда течёт такая рассеянность и усталость. Я готовился.

Стоя посреди спальни, я глубоко выдохнул. Затем я решил достать синтезатор. А почему бы и нет? Может хоть это поможет мне расслабится.

Как и обычно я поставил синтезатор на предварительно установленную гладильню, подключил шнур к розетке и нажал на кнопку. Щелчок и инструмент готов издавать звуки, заточённые в нём.

Первым делом, держа пальцы в сантиметрах десяти от клавиш, я закрыл глаза. В этой темноте я изо всех сил пытался услышать ту самую мелодию, которую наигрывала мама. Увы, но в этот раз даже близко не вспомнилось. Я копался в своих воспоминаниях, но словно некий барьер стоял там и не давал проникнуть к мелодии, которую я точно знал. Это чем—то похоже на слово, которое ты точно знал и неоднократно употреблял в речи, но сейчас даже приблизительно не можешь его вспомнить. При этом потом ты обязательно вспомнишь его без каких—либо трудностей.

Сдавшись, я перенаправил свой поток мыслей. Вернее, я его как бы отключил. Просто отключил и сознание и дал пальцам прикоснутся к клавишам, разложенными передними. Легонько они осели на пластиковые детали.

Средний палец правой руки решается на первый шаг. Легонько палец надавливает на клавишу, и та под ним уходит вниз, сопровождая своё движение звуком. Звуком, который послужил началом для вальса рук моих. Так, один за другим, пальцы начинают играть с клавишами, создавая тем самым свои звуки, складываемые в мелодию. Конечно, по началу это сложно было назвать мелодией. Это был скорее случайный набор звуков. Но со временем пальцы нащупывали нужные звуки, запоминаю лучшую последовательность, красивый ритм и начинали кружится. Чем дольше всё происходило, тем прекраснее становились звуки, которыми питались уши.

В голову ударила эйфория, в закрытых глазах выражались красочные ведения, а пальцы тем временем усердно продолжали свой вальс. Со лба потёк пот. Дыхание стало чуть чаще, нежели должно быть. Я изрядно уставал, но останавливаться мне не хотелось.

Прозвучали последние аккорды и праздник подошёл к концу.

Я открыл глаза. Синтезатор облучался золотистыми лучами. Я посмотрел в окно – время идёт.

Включив синтезатор, я развернулся, собираясь пойти на кухню. К удивлению, я увидел Полли в дверном проёме. Она смотрела на меня. В руках у неё были листья бумаги и карандаш. По её лицу, скрытому под капюшоном, сложно было что—то понять.

– Прости, ты чего-то хотела? – спросил я у девицы.

Она ничего не ответила. Лишь отвернула голову в сторону и протянула мне лист бумаги. На нём был нарисован человек – скорее всего я, играющий на пианино. Это было именно пианино, не синтезатор. Рисунок был сделан быстро как набросок, но всё-равно выглядел мило. Если бы кто-то ей попозировал, она наверняка смогла бы нарисовать живую картину.

– Ты голодная? Я могу приготовить поесть. Как тебе идея?

Полли сначала постояла с отвёрнутым лицом без единого движения, но потом легонько повернулась, посмотрела на меня и тихонечко кивнула в знак согласия.

Мы пошли на кухню. За минут десять я состряпал лёгкий ужин. Не знаю, насытится ли Полли овощным салатом с сыром, но, если ей этого будет мало, я просто приготовлю ей что-нибудь ещё.

Мы сели ужинать. Солнце медленно закатывалось.

Когда мы доели, я собрал посуду, вымыл её и убрал на место. После этого я решил поговорить с Полли.

– Полли, послушай… – начал я, присев рядом с ней. – Тебе ведь больше некуда деться, верно?

Девочка тихонько кивнула.

– Так вот… Я сомневаюсь, что вдвоём мы с тобой здесь уживёмся. Уж знаешь… Слишком это всё как—то странно и запутанно. Я не собираюсь тебя просить уйти. Просто я хочу предложить тебе остаться здесь.

Девчонка вдумчиво опустила взгляд вниз, постукивая пальцами по поверхности стола.

– Думаю ты будешь не против. Считай, квартира в твоём помещении. А я поживу какое-то время у своего друга. Думаю и он против не будет.

Она ничего не отвечала лишь продолжала смотреть куда-то вниз.

– Я пойду, соберу всё, что мне нужно. Ключи оставлю тебе. Если решишь уйти, забросишь их на уголок в подъезде возле двери. Договорились?

Никакой реакции.

– Вот и отлично, – я встал и, проходя мимо, похлопал её по плечу.

Быстро пройдясь по спальне и ванной, я собрал некоторые вещи. Нижнее бельё, пару носков, сменные футболку и штаны, щётку с зубной пастой – всё необходимое.

Коробка. Коробка с жёлтой подарочной лентой валялась брошенная на краю комнаты. Она лежала так, словно готовая быть забранной. Серьёзно, именно такой был у неё вид.

Ни в коем случае я не хотел даже смотреть на неё. Уж тем более таскать её с собой. Но и оставлять тоже плохая идея. Вдруг девчонка полезет в эту коробку? Нет, этого нельзя допустить.

С нетерпимостью к этому барахлу, я схватил коробку за жёлтую ленточку и выбросил её в рюкзак.

Теперь можно уходить. На последок я посмотрел на Полли. Девочка продолжала рисовать. Казалось ни что не способно отвлечь её от этого дела.

Я два раза постучал по двери. Солнце не успело зайти полностью – навряд ли Сора сейчас спит.

Дверь открылась.

– Ну привет, – усталым, но милым голосом поприветствовал меня Сора, облокотившись об косяк двери и сложив руки на уровне груди. На нём появилась сладкая лёгкая улыбка. – Не думал, что ты зайдёшь.

– Да… Так получилось.

Сора зевнул. Звучал он при этом забавно. Словно во время зёва он закрыл нос.

– Прости, я уже чуть не пошёл спать. Заходи, давай.

Я кивнул. Сора чуть двинулся в сторону и я зашёл внутрь.

Сора закрыл за мной дверь.

– Слушай, – я обратился к Соре, – у меня есть просьба.

Сора снова зевнул, прикрыв раскрытый рот своей худой ладонью.

– Аааххх… Какая?

– В общем, если ты не против, то я хотел бы пожить какое-то время у тебя? Ты ведь не против?

Да, вопрос такой слишком уж прямой. Я бы даже назвал это наглостью в чистом виде с моей стороны. Но иначе никак. Не гулять ведь вокруг да около возле этой темы. Мне нужен ответ сейчас.

Сора слегка раздвинул руки по сторонам и приподнял плечи.

– Да, конечно, – Сора посмотрел по сторонам.

Я выдохнул вместе с лёгким смешком.

– Хах, спасибо.

– Не за что. Ты можешь спать в зале. В мою комнату без стука не заходить, хорошо?

– Понял, – ответил я, низко приклонившись перед Сорой в знак уважения. Не сказать, что он как-то отреагировал на это.

Сора ушёл к себе в комнату и закрыл дверь. Я же, разувшись, перебрался из коридора в зал. Рюкзак я бросил на пол рядом с диваном. Сам присел рядом.

Интересно, к чему это всё может привести? И как долго мне придётся находиться у Соры? Не стоит мне надолго задерживаться у него – это точно. Неправильно будет.

Я подумал о Полли. И о том, что она теперь одна в моём доме. Конечно, идея была не самая разумная. Но мне кажется, что она просто убежала из дома поссорившись с родителями. По крайней мере мне хочется в это верить.

Если через неделю-две она уйдёт, то всё хорошо. Если же нет – придётся уже доложить полиции, хочет она этого или нет.

Минут пятнадцать я продолжал так сидеть, витая в мыслях.

В комнату зашёл Сора.

– Ну так что стряслось? – спросил он, прыгнув на диван.

– Что?

– Ну… – Сора поводил глазами по комнате, – ты ведь не просто так пришёл и захотел пожить у меня. Я ведь прав?

– А, да, конечно, – я улыбнулся, чуть не рассмеявшись от неловкости.

– Расскажешь?

Я думал как бы ему это поднести. Разумеется, говорить прямо, что у меня дома поселилась несовершеннолетняя девочка, которую я подобрал на улице, я не собирался. Это было бы слишком странно.

– Нужно было дать жильё одному человеку… На время.

Сора посмотрел мне в глаза. Точнее, он всматривался. Всматривался так, словно пытался в них что—то найти. И вот словно он почти дотягивался до тайного, но никак не получилось выдернуть.

– Ты не договариваешь. Но ты говоришь правду. Хорошо.

Я поражаюсь тому, как хорошо он иногда читает людей. Чуткость у него и правда сильная. Интересно, это у него с рождения или он этому научился?

– Чай будешь?

– Да, давай.

Мы встали с дивана и отправились на кухню. Сора принялся заливать воду в чайник. Я напротив окна. Было видно, как последние лучи, рассыпанные как кожура от апельсина, медленно, но верно обращались в прах. Когда лучи исчезнут, за окном будет видна только тьма.

– Чёрный или зелёный?

– Давай зелёный.

– Хорошо.

За окном становилось всё тише. Я буквально наблюдал за тем, как солнце мало по малу уходило. Грань между мирами по обе стороны окна становилась всё яснее. Наблюдая за этим, я начинал понимать как устроен мир Соры здесь. Здесь безопасно. Здесь уютно. Здесь его крепость.

Передо мной появилась чашка горячего зелёного чая. Пары возвышались и растворялись в воздухе.

Сора включил музыку и сел напротив меня. По светлой комнате раздалась тихая и спокойная музыка. Слышались ноты старого пианино, еле заметные аккорды бас-гитары и тихий, но беспрерывный хай-хэт. Всё это складывалось в домашнюю и уютную музыку.

Мы пили чай, попутно обмениваясь последними новостями. У Соры, как он сказал, ничего особенного произойти не успело. Рассказал, что пару раз ездил к отцу по делам, но особого желания говорить об этом у него не было. Я ни в коем случае не упоминал Полли. Из последних новостей я сообщил Соре, что совсем скоро мне должны вручить зарплату и у меня на руках будет необходимая сумма.

– Рад за тебя, – с улыбкой произнёс фруктовый мальчик.

– Я завтра схожу, может уже выдадут.

– Если нет, то можешь им дать мой номер домашнего телефона, сказать, чтобы на него позвонили.

Я слегка застопорился.

– У тебя есть домашний? – с лёгкий удивлением задал я вопрос.

– Да, конечно. Вот, – сора указал пальцем на угол, где стояла коробка из-под кастрюли. Со своего места я осмотрел территорию рядом с коробкой со всех сторон и действительно увидел позади неё что-то похожее на очертания телефона. – Номер я тебе на листке напишу.

– Ага. Спасибо.

Всё было невероятно комфортно. Свет, обстановка, музыка, общение с Сорой – от всего из вышеперечисленного отдавало единством в спокойствие и комфорте.

Потихоньку мы говорили о всяких мелочах. Так, ерунда. Но поговорить о чём—то бесполезном тоже было приятно. По крайней мере это было забавно.

Наши чашки со временем становились всё более пустыми, до тех пор пока не стали и вовсе походить на высохшие колодцы.

Сора забрал кружки, быстро вымыл их и убрал на место. На этом мы разошлись. Сора ушёл к себе и закрыл дверь. Я вернулся в зал за щёткой и зубной пастой. Откопав их, я ушёл в ванную на минут десять. Вернувшись, повалился на кровать. Вскоре меня окутало крепким сном.

18 декабря

Утро началось по-обычному. Проснулся, протёр глаза, осмотрелся. Посидел пару минут на месте, да встал на ноги.

Распахнув дверь и высунув свою голову в коридор, я тут же почуял аппетитный запах, похожий на сочное жаренное мясо. Запах звучал так заманчиво, что ненароком потекли слюни. Я прислушался – шипения раздалось через пару секунд. Должно быть Сора готовит завтрак.

Тут же я выскочил из комнаты и, как будто течением, меня понесло прямиком на кухню. Уверен, то как я туда шагал наверняка было похоже на влюблённого кота Тома.

Кухня находилась в неком полусумраке. Тёплый свет встречал моментально и согревал лучами, но покрытый тенями пол охлаждал мои ноги так, словно по ним лёгкими, почти незаметными касаниями, проводят холодными руками.

За кухонной конфоркой стоял Сора. Шёлковый белых халат свисал на нём, а пояс обвивал его талию… Нет, не надо.

– О, проснулся! – Сора заметил меня. – Еда скоро будет готова.

– Здорово! Пахнет так, что дождаться не могу!

Стейк. Я был прав. Этот жаренный стейк с аппетитным запахом имеет такой же вид. Желудок начинает вопить и молит о том, чтобы его покормили.

– Я пока схожу умоюсь, – сообщил я Соре.

– Ага.

Быстро вернувшись в комнату, забрав зубную щётку с пастой, я залетел в ванную. Первым делом я повернул ручку и из крана полилась вода. Вода прозрачная, быстротечная. При столкновении с раковинной образовывалось красивое и яркое звучание. Такое звучание впервые слышу. Либо, ранее не обращал на это внимание.

Как такое возможно, что даже вода в его доме течёт как-то… в его духе. Должно быть мне это всё начинает уже мерещится.

Я потянул руки к быстро льющейся из под крана струе воды.

Ай!

Горячая… Вот же! Задумался опять о чём-то и руки чуть не обжог.

Я незамедлительно добавил холодную воду. Температура потока стала более приятной. Я умылся и почистил зубы.

Стоило мне открыть дверь, как я тут же почуял, что запах стал другим. Я всё ещё чувствовал аппетитное и сочное мясо, но в контраст к нему появился запах… цитрусов?

В любопытстве я забежал на кухню и посмотрел на стол. Уже стояли тарелки с салфетками, вилки, ножи и стаканы воды, стоящие рядом. На самом блюдце красовался стейк, от которого возвышался ввысь белый, почти прозрачный, дым и исчезал в воздухе. По бокам на мясо опирались дольки мелкого апельсина. На тарелки Соры всё выглядело идентично.

– Вааай, – вытянул я от удивления и улыбнулся. – Это так…

Сора повернулся ко мне, вытирая руки серой салфеткой.

– Нравится? – он улыбнулся, приподняв край губ. Веки его слегка приспустились

– Пока не знаю, но надеюсь, что это очень вкусно!

Сора рассмеялся. Смех его был похож на мандарин. Понятия не имею откуда у меня взялось такое мнение, но я действительно так считал.

Мы позавтракали. Я вымыл посуду, Сора ушёл к себе в комнату. Перед этим я успел поблагодарить его за вкусный завтрак. Он кивнул и ушёл.

Только я успел закончить с посудой, как Сора вернулся.

– Хилари, – обратился ко мне Сора, аккуратно облакотившись об стену и скрестив руки, – как у тебя идут дела с… – потерявшись в словах, он начал издавать шипение, подобно змейке.

– Скоро должен получить зарплату. Последнюю.

Сора выглядел слегка обеспокоиным. Он постоянно такой, когда поднимает эту тему. Не понимаю почему он так беспокоится из—за этого. У меня ведь всё под контролем. Пианино никто не покупает. Более того – я ни разу не видел кого—то, кто бы присматривался к нему.

– Сегодня прогуляюсь, узнаю, как на работе обстоят дела и когда я получу зарплату. Возможно, уже лежит. Тогда я могу забрать деньги и тогда я мигом отправлюсь в магазин.

Лицо Соры изменилось. Самую малость, но изменилось. Забавно, что от совершенно мелких и незначимых деталей значение его лица способно кардинально изменится.

– Отлично. Тебе составить компанию?

– Спасибо, но у них в офисе не особо любят гостей, если это не клиенты.

– Хорошо тогда, – со спокойным лицом ответил Сора, взмахивая пальцами по воздуху.

Сора снова ушёл. Я услышал как дверь в его комнату захлопнулась.

Часы показывали без шестнадцати одиннадцать. Пора мне собираться.

На автобусе я добрался до конторы. Находилась она в районе, где ты никак не ожидаешь встретить подобные места. Разумеется, улиц переполненных конторами можно посчитать по пальцам одной руки. И всё же в столь сером месте, где машины не проезжают мимо тебя чаще двух минут, а от людской живности не намёка – всё это немного неуютно. Хотя, мне ли об этом судить? Я ведь тут не торчу целыми днями, так что здесь всё может обстоять иначе. Возможно для работающих здесь более комфортно, когда из улицы не доносится различный шум, отвлекающий от работы.

Помещение находилось на втором этаже пятиэтажного дома. Входная дверь громоздкая тёмного цвета. На ней нет никакой таблички, подсказывающей, что происходит за этими дверями.

Когда я вошёл внутрь, сразу почудился запах. Этот запах я чувствовал всякий раз, как приходил сюда. Лёгкая сырость, но в то же время и духота соприкасались, образовывая чудаковатую атмосферу.

Помимо запаха здесь было безобразное освещение. Утром солнце сполна освещало всё помещение, да так, что глаза заболевали. Когда же солнца не было, включали лампочки, но они горят так слабо, что это попросту бесполезно.

За столиками друг напротив друга сидят две девушки. Одна из них имела распущенные слегка волнистые волосы. Тёплый коричневый свитер аккуратно висел на ней. Вторая – блондинка. Волосы собраны в пышный хвостик, крошечное хрупкое тело облегает белая рубашка и чёрная юбка по колено. У блондинки стояла бутылка с водой, когда девушка в свитере аккуратно макала пакетик чая в кружку, попутно клацая по клавиатуре.

Не смотря на контраст между ними, обе выглядят опрятно и мило.

Двое мужчин сидели друг к другу спиной. Оба выглядели довольно одинаково – простая и схожая одежда, оба таращиться в экраны своих мониторов с замученным выражением лица, громко перебирая клавиатуру.

Помимо всего этого щёлканья и клацанья, тихо гудел стоящий в углу вентилятор.

Не самая лучшая атмосфера…

Я подошёл к блондинке. Люси – так её звали, если меня не подводит память.

– Люси, прости. Начальник у себя? – я показал пальцем на дверь слева.

Люси развернулась, посмотрела мне в глаза, а затем и провела взглядом по моей руке и куда она указывает.

– Он вроде бы ушёл, – она развернулась обратно за своё рабочее место.

Интересно, куда это он мог уйти?

На всякий случай я решил проверить кабинет. Схватившись за ручку двери, я попробовал прокрутить её. Заперто. Его правда нет на месте.

От лёгкой усталости, после проделанного пути, я облокотился лбом об дверь и выдохнул.

– Хилари, – обратилась ко мне девушка в свитере.

Я обернулся.

– Начальник сказал, что сегодня вечером выдаст зарплату. Не забудь вечером зайти и забрать.

Что? Уже сегодня? Наконец-то! Я уже думал этого придётся ждать целую вечность.

– Спасибо, – я мягко улыбнулся.

– Да не за что, – девушка тоже улыбнулась.

– Что же… Раз я всё равно здесь, то может я вам помогу чем-нибудь?

Девушка задумалась, продолжая макать заварку в кружку.

– Амм… Да, помочь ты можешь, – глаза её рассеянно разбегались по всему столу, а пальцы тихонько постукивали по столу. Затем она залезла в ящичек под столом и достала пачку бумаг.

– Если тебе не сложно, можешь заполнить документ? – указательным пальцем она потыкала на стопку связанных бумаг. – Здесь документ и шаблон его заполнения. Ещё…

Тут закопошилась блондинка и достала ещё два листа.

– Это данные заказчика, – звонким голосом сообщила Люси.

– Хорошо, – с улыбкой ответил я и схватил бумаги. Я развернулся и осмотрелся, подыскивая себе место для работы. Лишних письменных столов и стульев не было.

Я уселся на пол возле столика с чайными принадлежностями. Свет здесь довольно приятно падал и место визуально казалось наиболее комфортным.

С бумагами я закончил довольно быстро. С окончанием я тут же сообщил об этом сотрудницам.

– Отлично! – сообщила русая. – Теперь нужно отнести эти бумаги заказчику. Он живёт через два дома отсюда. Сделаешь?

– Да, конечно!

– Хорошо, я ему позвоню сейчас.

Девушка привстала со своего места и прошла по всей комнате к телефону. Я проводил её взглядом. Затем, я посмотрел в окно. Дома по соседству сияли в солнечных лучах, подобно драгоценным камням. Что уж тут говорить о крае дерева, виднеющегося за углом соседнего здания. Листья сверкают так, что ненароком могут и ослепить.

Дома здесь и правда выглядят как—то безлюдно. Они все как—то одинаково серы и скучны.

Я подошёл поближе к окну.

Стараясь всмотреться в окна домов, я попутно размышлял о муравейнике. О пустом муравейнике без королевы, без воинов, без трудяг и даже без каких-либо детёнышей. Совершенно пустой муравейник. Интересно, что может стать причиной этого? Возможно…

– Он дома, – прорвался голос за спиной. – Можешь отнести ему документы прямо сейчас.

Я обернулся и, выдержав паузу, добровольно кивнул.

– Вот, – она протянула мне бумажку. – Дом, подъезд и квартира.

Выхватив листок и забрав документы, я отправился к заказчику.

Путь был не долгим. Всего пятнадцать минут прямой ходьбы вдоль тихой дороги и я оказался возле нужного дома. Это была точно такая же пятиэтажка как и все остальные в этой местности. Конечно, малыми моментами вроде окраса потускневших полос дома различались друг от друга, но не более.

Сразу подойдя к подъезду, я заметил, что основная дверь распахнута. Между солнечным светом на улице и тусклой серостью внутри подъезда виднелась тонкая грань. Дверной проём. Из уютной уличной обстановки мне следует шагнуть в тоску смуглых красок.

И чего я устроил? Обычная обстановка – ничего такого здесь нет.

Я сделал шаг. Граница пройдена. Воздух становится тяжелее. Становится сыро.

На трубе завязана верёвка коричневого цвета. В углу старое крупное пятно. Грязь. Вернее сказать, пол выглядит довольно грязным даже для подъезда.

Я поднялся на четвёртый этаж. Там я определил нужную дверь по висячим на них цифрам. Я постучал в дверь. Два щелчка и дверь открылась. Из-за неё выглянул мужчина – с лёгкой сединой, чёлочкой, свисающей по лбу, одетый в синюю рубашку.

– Кто это? – голос мужчины оказался хриплым, но звучал он довольно дружелюбно.

Он посмотрел на бумаги в моих руках, а затем снова на меня.

– Ваши документы заполнены, – я протянул мужчине руку с документами.

– А, ясно, – мужчина выхватил из моих рук бумаги и просмотрел их. – Быстро вы справились. Я думал, что ждать мне придётся ещё пару дней. Подождите секунду.

– Да, конечно, – с улыбкой ответил я переплетя пальцы рук у себя за спиной.

Дверь прикрылась. Через пару минут мужчина вернулся и протянул конверт.

– Передай это своему начальнику.

– Хорошо, передам. Всего хорошего вам!

Мужчина закрыл дверь. Стало тихо. Неуютно тихо… Хочется поскорее выйти на улицу.

Выбравшись на свет, я сделал глоток чистого воздуха. Затем я оглянулся. После столь серого места, кажется, что солнце успело приблизится к земле. Ужас какой-то.

Я вернулся обратно в контору. Времени ещё было достаточно, но смысла уезжать куда-то так такового не было. Пройтись рядом у меня желания не было. Уж слишком здесь скучный район, да и двигаться особо мне не хочется. Остаётся только сидеть здесь и ждать начальника.

Парни продолжают таращится в мониторы, не отрываясь ни на секунду. Девушки аналогично работают, временами обмениваясь парой милых фраз и иногда устраивая пятиминутный перерыв возле чайного столика. Я же сижу возле окна и наблюдаю за заброшенными муравейниками.

Первое время сколько бы я не всматривался в окна серых домов, я не мог разглядеть ни одной души. Чем больше я на это смотрел, тем больше убеждал себя в том, что это заброшенный муравейник. Но ведь на самом деле это не так! У нас точно нет таких районов-призраков. Наверняка все просто работают, поэтому дома их и пустеют. Ни одной души…

И вот в окне второго этажа здания через дорогу промелькнул мужчина. Ходил он медленно, возможно из-за лишнего веса, в руке держал, как мне кажется, банку пива или другого напитка. Мужчина медленно дошёл до старого кресла и так же медленно на него сел. После двухминутной одышки он взял в руку пульт и включил телевизор. Какой у него телевизор и что он там смотрит мне увидеть не удалось. Следом мужчина открыл банку и сделал глоток. Через некоторое время он сделал ещё один. Банка выпала из его рук. Где-то пятнадцать минут и он уже дрыхнет – об этом говорила его наклонённая вниз голова. Хотя, может быть пол ему более интересен нежели телевизор.

Солнце светило ярко. Эта полоса бесконечного сияния разделяла наши серые здания. И ведь это работает подобным образом только здесь. Посмотрел бы я сегодня на улицу из своего дома, то ничего бы не увидел. У Соры и вовсе всё работает с точности да наоборот. Кажется, что его светлый и яркий дом является некой крепостью, защищающей от бесконечно глубокой тьмы, что царствует в ночных улицах.

Постепенно надвигался вечер. Свет мерк, окрас улиц становился более тёплым и мягким. Поднялся лёгкий ветер.

Внезапно издался звук открытой двери. Я перевёл свой взгляд с улицы за окном. Через дверной проём прошёл начальник. Все развернулись и посмотрели на него. Мужчина не сказав ни слова, прошёл мимо и зашёл в свой кабинет, захлопнув за собою дверь.

Вот и он! Надо зайти и отдать ему конверт от клиента.

Так я и сделал. После стука по двери раздалось типичное «Войдите», и я вошёл внутрь. Кабинет выглядел не лучше, чем предыдущая. Ни чего-либо, что закрывало бы окно, ни крупной мебели не было. Лишь рабочее место в углу комнаты, пару стульев и небольшой шкафчик.

Начальник вытащил пачку документов и бросил на стол. Бумаги и папки развалились по всему столу. Синяя папка чуть не вытеснила ручку, но начальник быстро среагировал и поймал её до того, как та успела улететь.

Я подошёл к нему.

– Меня попросили передать это вам, – я протянул конверт. Начальник принял его и осмотрел, после чего убрал в ящик.

– Хорошо, – мужчина поднял руку и указал на дверь. – Подожди там.

Я кивнул.

Только я вышел и закрыл за собой дверь, как ко мне обратилась Люси.

– Что он сказал? – Люси посмотрела на меня через плечо и приложив указательный палец к нижней губе.

– Ничего. Сказал ждать.

– Ммм, – промычала девушка и вернулась к работе.

Время ожидания я провёл наблюдая через окно. Собственно, мне ничего больше и не оставалось. Я только и оставалось, что считать время по медленно меняющемуся окрасу неба. Почему бы не считать время по часам? По ним, конечно же, точнее. Но это ужасно скучно! Просто невыносимая тоска. А в небе хотя бы есть что—то… необычное?

Свет становился со временем всё теплее и теплее. В конечном итоге облака со стороны заходящего солнца стали напоминать улетающие языки пламени. Всё близилось к ночи. Скоро все пойдут домой.

Из своего кабинета выходит начальник. Как только он появился, все тут же обратили на него внимание. В руках у него было шесть конвертов. Было понятно, что это зарплата – все это поняли, потому и подскочили со своих мест.

Конверты он раздавал всем по очереди, называя имя.

– Хилари, – услышал я под конец и встал с окна. Я подошёл к начальнику и он отдал мне конверт с моим именем. Последний конверт он убрал во внутренний карман своей куртки.

– Всем пока! – начальник помахал нам рукой и выскользнул из офиса.

– До свидания! – ответили все.

Я на месте распаковал конверт и посчитал заработанные деньги. Прекрасно! Нужно срочно забрать все остальные деньги и поехать за пианино. Если поспешу, успею выкупить его уже сегодня!

– Сора, собирайся! – изрёк я с порога.

Сора на секунду застопорился.

– Погоди… Уже?!

Мигом я проскочил в зал и вытащил ящичек с накопленными отложениями.

– Если поторопимся, успеем до закрытия.

Сора кивнул и убежал в комнату.

Через минуты две Сора позвонил и вызвал водителя. Мы покинули дом и спустились на улицу.

Уже было довольно темно. Понятия не имею сколько времени сейчас.

– Сора, ты знаешь сколько сейчас времени?

Он отрицательно покачал головой.

Водитель приехал через пятнадцать минут. Это по словам Соры. Мне же казалось, что я жду ужасно долго – время тянулось как резина.

Мы сели в машину и поехали. Всю дорогу я был на иголке. У меня появилась возможность получить то пианино сегодня и потому мне нужно получить его именно сегодня.

Как на зло это было временем пробок. И вроде всю дорогу нам везло и в крупного застоя на нашем пути не было, но только мы уже въехали на нужный нам район, как оказались в громадной пробке. Это была прямая дорога – светофор еле-еле виднелся вдали. Мы тут на долго.

Я очень нервничал и не мог понять что же делать, но тут я сообразил, что пешком до туда будет проще добраться.

– Сора, выходим.

Мы выбрались из машины. Сора попросил водителя подъехать к нужному месту.

Я рванул вперёд. Я очень сильно надеялся успеть. Я не могу опоздать!

Преодолев несколько поворотов и чуть не попав под колёса, перебегая дорогу, я уже оказался буквально за углом магазина. Пот лился, лёгкие бешено сокращались, а сердце стучало что есть силы.

Я завернул и…

Ч-ч-что…

От прошлого, которое нам лучше забыть, часто остаются некоторые осколки. Зачем они нужны? Уж точно не для того, чтобы собрать всё заново – нет, нет и нет. Осколки прошлого – выбор. И зависимо от того, какой же мы сделаем выбор, зависит пойдём ли мы дальше или же сами себя погубим.

Что же это за выбор? Выбор: выбросить осколок в бездну прошлого или же забрать его. Забрать осколок будет не просто – это ловушка. Он будет убегать от тебя, пока ты будешь пытаться поймать его. И знаешь что самое интересное? Ты не сможешь его поймать. В конце концов он сам прыгнет в пропасть, стараясь утащить на дно и тебя.

Языки пламени… Ужасающие облака заполняли всё помещение изнутри. Горело абсолютно всё. Голодный огонь не жалел ничего. Он разъедал всё, что там было.

Пианино… Оно стоит там за окном, всё в пламени. Оно умирает. Я слышу как оно кричит и молит о помощи!

Дым захватывает помещение. От пианино остаётся только невнятный печальный очерк. За сгорающим до основания пианино сидит мать и продолжает играть. Я не слышу мелодию, но знаю, что она грустная. Она о боли. Боль и смерть переполняет помещение за окном.

Прозвучал пронзающий вопль. Он донёсся оттуда! ЧЁРТ-ЧЁРТ-ЧЁРТ!!!

Я мигом подбежал к двери и потянул. Заперто! Я потянул ещё пару раз – без результата. Срочно я всмотрелся во внутрь. Висел такой плотный чёрный дым, что ни черта не видно!

Я всматривался, стараясь хоть что—то увидеть и… Мужчина выскакивает из дыма и врезается в стеклянную дверь. Уродливые ожоги на его лице и теле приносили ему чудовищную боль. Он постарался открыть дверь, но у него ничего не вышло.

– Помогите! – вопя он молил о помощи.

Он начал стучать кулаками по стеклу. Он треснул руками по стеклу в двери, оно треснуло и куски стекла полетели в мою сторону. Немного, но я успел отвернутся. Когда, я развернулся, то обгоревший человек уже пытался вылезти через разбитое стекло. Я схватил его за подмышки и вытащил наружу.

– П-пожар?! – крикнул Сора.

Я схватил раненного и попытался оттащить его в сторону от горящего здания.

– Скорая и пожарные скоро будут, – сообщила подбежавшая девушка.

Ожоги выглядели серьёзно. Мужчина был без сознания.

– Поскорей бы.

Я посмотрел на Сору. Он стоял напротив окна горящего здания и смотрел во внутрь.

– Сора! – крикнул я ему.

Парень развернулся и подбежал к нам.

Он осмотрел обгоревшего.

Через минут, наверное, пять приехали пожарные и полиция. Медики забрали потерпевшего и осмотрели нас. Пожарные взялись незамедлительно справляться с пожаром.

Ч-ч-что… Почему? Почему… Почему?!

Было сложно переварить происходящее. Весь этот ужас, это… это…

Я заплакал. Мне ничего не оставалось, кроме того, чтобы просто заплакать. Слёзы просто лились по моему лицу, скатывались по подбородку и утекали прямо под одежду. Я просто закрыл глаза руками и заревел.

Сора обнял меня.

***

Вечера, как тот, не дают ни намёка на приближающийся ужас. Дряхлые, подобные терновым ветвям, руки смерти достают тебя, напав со спины неожиданно, чтобы шанса сбежать от них у тебя попросту не было. Но самое страшное, что ветви эти не хватают тебя. Они пролетают мимо тебя и хватают то, что дороже тебе больше всего. Ты смотришь на то, как смерть разрывает в клочья твою главную ценность и не можешь сделать ничего. Затылком ты чувствуешь, как сморщенное, растянутое лицо чудовища свисает над тобой с жуткой натянутой гримасой чистой радости.

Когда остаются лишь осколки, бесконечно длинные руки уходят назад, не забыв оставить на твоём теле пару шрамов.

Уходит ли чудовище после этого? Нет. Вместо этого оно смотрит на твои страдания, питается ими и, самое главное, ждёт, когда ты возьмёшь в руки оставшийся осколок. Осколок прошлого, который ты будешь изо всех сил стараться сохранить – главное лакомство для того, кто сидит у тебя за спиной.

Я ждал возвращения родителей. Мне было страшно. Было понятно, когда они придут, мне несдобровать. Поэтому я спрятался под одеялом. Одеяло было моим единственным местом, где ничто меня не достанет. Под одеялом я не способен никого увидеть, значит и меня не видно тоже.

Пускай под пеленой я был в безопасности, но я чувствовал, что нечто произошло. Шоркающий звук тормозящего автомобиля, свист и жуткий грохот раздавались где-то так далеко, но так громко, что даже самое уютное одеяло мира не способно тебя от него защитить. Собирать осколки стёкол бессмысленно, свернуть назад уже невозможно. И вот уже монстр позади тебя раскрывает свою пасть во всю ширину и с довольной улыбкой глазеет на тебя. Он гордится своим поступком и теперь с нетерпением ожидает твоего хода.

Мамина мелодия больше не звучит, родной дом больше не роднит, а счастье больше не делает тебя счастливым. Тогда…

19 декабря

– Хилари! Хилари, ты в порядке?

Я отозвался на звук. Это был голос Соры. Резко я привстал, оперившись на руки и осмотрелся. Сквозь туман в глазах я разобрал лицо Сора, висящего надо мной с испуганным выражением лица.

– Что… что такое?

– Хилари… ты кричал… во сне…

Я осмотрелся – в тёмной комнате всё было тихо, я с трудом приходил в себя после резкого пробуждения. Затем я вытер запястьем лоб – он оказался весь в поту. Я осмотрел всего себя – пот так и струится из меня.

– Да ещё и весь в поту… Тебе приснился кошмар, верно?

– Да… наверное.

Мой взгляд вновь пал на Сору. Его глаза, словно стеклянные, пронзали меня печальным мерцанием, заточённым внутри этих сфер. Лицо его выглядело до ужаса печальным.

– Сора, всё… – не успел я договорить, как он тут же вцепился в меня. Изо всех сил он схватил меня в свои объятия. Послышался плач. Сильный плачь.

– Мне очень жаль. Хилари…

Я хотел было отодвинуть его от себя, но до меня быстро дошло, что он просто пытается так успокоить и себя и меня, поэтому сопротивляться я не стал. Я обнял его.

Странно всё это вышло – мы долгое время сидели в обнимку и в итоге так и заснули. К счастью, ни у меня, ни у Соры кошмаров вроде бы больше не было.

Я проснулся раньше Соры. Он в свою очередь продолжал тихо посыпать как младенец. Аккуратно, стараясь не разбудить его, я вылез из его объятий и легонько приложил его голову к дивану.

Выходя из комнаты, я обернулся и взглядом охватил всю комнату. Вся она находится в кромешной тьме. Это довольно… странно. Мне показалось странным. Тут я вытащил голову через дверной проём в коридор и посмотрел в сторону спальни Соры. Дверь та оказалась приоткрытой и из неё струился яркий свет.

Я включил в зале свет – мне показалось, что так будет лучше. Затем я покинул его, отойдя в ванную.

Щелчок, свет в щели под дверью полился как ручей, поворот ручки, распах двери и я зашёл внутрь, закрывшись за собой.

Когда я повернул ручку крана, полилась вода. Громко так… словно дождик в далеком детстве лился за окном.

Подняв глаза, я посмотрел в зеркало – человек с противно кислым и почти безжизненным лицом стоял напротив меня. Он выглядел покалеченным, словно по нему проехалось с десяток машин. А его глаза… Ужас, а не глаза. В такие посмотришь и сразу потеряешь какое-либо желание жить.

Выбрасывая мысли вместе с этим образом, я зажмурил глаза и потряс головой в разные стороны, а затем умыл лицо под водой. Холодная вода касалась моей кожи и хитро стекала в раковину, унося с собой усталость и неприятный запах. Я промыл глаза и посмотрел в зеркало – человек по ту сторону выглядел куда лучше, но ему кое чего не хватало. Я опустил веки, глубоко вдохнул и плавно выдохнул. Затем надел свою непревзойдённую улыбку и после этого открыл глаза и посмотрел в отражение. Хилари стоял напротив меня. Это был я.

Я закрыл кран и вышел из ванной.

Сразу же мой взор перешёл на кухонное окно. Сумерки гуляют за стеклом. Настенные часы показывают четыре часа утра с ещё четырьмя минутами в придачу. Рано я проснулся. Да…

Желания спать у меня не было никакого, потому я просто сел в тёмной кухне, положив руку на стол, и стал наблюдать.

Наблюдал я за всяким. По сути, я просто разглядывал силуэты вещей, расположенных во мраке, и изучал их. То пирамидку из банок разглядел, то проигрыватель кассет, то и ещё что-нибудь. В какой-то момент даже поднял голову, чтобы рассмотреть лампу на потолке. Её я правда уже легко нашёл – глаза к мраку успели привыкнуть.

Вся комната досконально была изучена. Я посмотрел на часы – пятнадцать минут пятого.

Следующим объектом изучения стало окно. Вернее, чёрная гуща, что таится по ту сторону. Ну если говорить максимально внятно, то я просто пытался в этой гуще хоть что-нибудь разглядеть. Вот эта задача оказалась непосильной. Как бы я ни старался, но я просто не видел ничего, кроме тьмы. Из-за этого мне начинал мерещится всякий бред. Уже казалось, что эта тьма смотрит в окно. И чем дольше я её рассматривал, тем больше мне так казалось. Словно это тёмное нечто желает проникнуть в эту крепость.

В ночной тишине под тихое тиканье часов, ни один звук не смел о себе заявить. Но кто-то всё-таки осмелился это сделать. Я не могу сказать, что это был за звук и был ли он вообще, но я его услышал. Так мне кажется. И я думаю, что издавался он с другой стороны окна.

Заподозрив это, я вытянул шею в ту сторону и прищурил глаза. Я подумал, что сейчас смогу там что-нибудь увидеть. И кажется…

– Хилари, – донёсся голос за спиной.

Обернувшись, я встретил Сору. Стоя в проёме, он одной рукой, собранной в кулачок, протирал глаза, а другой тянулся к выключателю. Все мелкие ночные бесёнки быстро разбежались по углам и покинули кухню, когда свет мгновенно заструился из лампы.

– Доброе утро, – ответил я Соре, улыбнувшись.

Сора только прошёл мимо меня небрежно переваливаясь с ноги на ногу, как некий медвежонок, схватил чайник, залил в него воду и поставил его на конфорку, последствии включив её.

– Уахх, – Сора легонько зевнул, растянув руки по обе стороны. Затем он сел напротив меня.

– Не спится? – спросил он меня, прежде чем этот вопрос успел задать я.

– Да… Нет желания спать.

– Понимаю.

Слипшиеся глаза Соры смотрели куда-то вниз. Когда же его глаза наконец открылись, он посмотрел на меня. Гримаса недовольства резко появилась на его лице. По глазам казалось, что Сора смотрит на меня с некой напряжённостью.

– Что такое?

Сора молчал. Лишь медленно отрицательно покачивал головой, не снимая с меня глаз.

– Ничего.

Сора явно что-то умалчивал – по нему это было видно, как ни по кому другому. Его выразительное лицо всё выкладывало на стол.

– Со…

Сора тут же отвернулся от меня. Взгляд его опустился под ноги. Он выглядел… напуганным?

Я тут же подошёл к Соре и присел перед ним. Но как бы я не старался установить с ним зрительный контакт, его глаза постоянно убегали от меня подальше.

– Сора, всё ведь хорошо, верно?

Он нахмурился. Явно для него что—то было не хорошо.

– Почему… Почему у тебя снова эта ложь на лице?

Вопрос его был искренним, как у младенца. И я прекрасно понимаю о чём он говорит.

– Несколько часов назад ты видел, как на твоих глазах увозили обгоревшего человека. Несколько часов назад ты сидел в слезах, безвозвратно потеряв вещь, к которой ты стремился год, – по лицу Соры потекли капли слёз. – И сейчас ты напялил эту глупую улыбку! Зачем? Зачем ты обманываешь меня?

Зачем ты обманываешь меня… Но разве я кого-то обманываю?

– Ты-ты… пугаешь меня.

– Сора, я.. – я протянул к нему руки, желая утешить его, но он лишь отмахнулся.

Я глубоко выдохнул.

– Сора, тогда мне правда было больно, потому тогда я и плакал, – я вновь улыбнулся. – Но ведь всё это уже позади, а значит мне незачем думать об этом.

Сквозь слёзы Сора наконец посмотрел мне в глаза.

– Ч-чего… Как?

Я снова глубоко выдохнул.

– Знаешь, я… Я просто так живу. Страдать по прошлому, да ещё и показывать это всё на своём лице другим людям – зачем? В чём смысл? Я просто начинаю следующий день со следующего листа, напрочь вырвав предыдущий. Такова уж моя жизнь. Такой уж я.

Сора всхлипнул и, как будто провинившийся опустил свой взгляд вниз с лимонной грустью на лице.

Свист чайника раздался за спиной. Я тут же привстал и подошёл к конфорке, чтобы снять чайник. Быстренько смастерив нам по кружке чая, я присел за стол напротив Соры. Он схватился за кружку, из которой поднимался густой пар. Мы пили чай друг напротив друга. За это время Сора ни разу не поднял глаза хотя бы на чуть-чуть.

– Прости, – прорезалось из уст Соры.

От неожиданности его извинений я сначала застопорился.

– А? Н-нет, не извиняйся. Ты ведь не виноват.

Лицо Соры вновь сменилось. Оно стало серьёзным, уверенным. Сразу понятно, что сейчас он думает совсем иначе, нежели раньше.

– Собирайся, – вновь изрёк Сора серьёзным, практическим твёрдым голосом.

Он встал и вышел из кухни, растворившись за углом. Захлопнулась дверь, и я сразу понял, что он в своей спальне.

Собираться? Куда это? На улице ведь ещё совсем темно. Что он задумал?

Через минут пять мы оба уже стояли возле выхода. Не обменявшись и парой слов, мы вышли из квартиры и спустились на улицу.

На улице было так темно, что хоть глаза выколи. Ещё и холодок пробирался под куртку. Ну точно не самое подходящее время, чтобы выбираться на улицу.

– И куда мы идём? – поинтересовался я у Соры.

Парень лишь махнул головой на право, повернулся и пошёл в ту сторону. Я отправился вслед за ним.

Всё-таки это глупая затея куда-то так идти. Ещё он ничего не говорит…

Улицу за улицей мы сменяли, пока куда-то шли. Холод тем временем продолжал пробирать меня до дрожи костей.

– Сора! Куда мы идём? – повторил я.

Нет ответа. Мы идём в метре друг от друга, но сигнала нет никакого. Линия занята? Проблема с подключением? Плохая связь? Может абонент слишком занят, чтобы взять телефон?

На улице тишина. Кроме нас нет ни души. Лишь лампы провожают нас своим тёплым светом. Но даже он не спасает от холода, что пронзает грань между мной и Сорой. Что же тут происходит?

Попытавшись ещё пару раз узнать у Соры куда же он ведёт меня, я сдался и засунул руки по карманам и прижал голову поближе к туловищу. Не хочет говорить, пусть молчит.

За спиной я услышал рёв автомобиля. Когда я обернулся, он был совсем близко. Тут же я потянул Сору за рукав и показал на подъезжающую машину. Не дожидаясь, я вытянул руку, надеясь, что водитель остановится. Быть может, он довезёт нас до нужного места. Это будет куда лучше, чем шастать по такому морозу.

К счастью, машина остановилась. Распахнулось окно дверцы и из него выглянул мужчина. На вид ему лет до тридцати.

– Доброго временисуток! – торжественным голосом поздоровался мужчина.

– Здравствуйте, – с улыбкой ответил я ему. – Подскажите пожалуйста, вы сможете нас подвести?

Я повернулся к Соре, чтобы наконец узнать куда же нам надо, но не успел я и слова промолвить, как мужчина ответил:

– Конечно! Залезайте.

Я снова повернулся к Соре. Обменявшись взглядами между собой, мы друг другу кивнули и сели на задние места автомобиля.

По всем щелям автомобиля были запиханы пустые банки из—под пива. Обшивка внутри салона местами была покалечена. Зато машину украшал висящий ароматизатор в виде ёлочки.

– Итак, ребята, куда вы направляетесь?

Я посмотрел на Сору. Он назвал адрес. Теперь я понимал куда мы отправляемся, хоть и цель всего этого дела мне не была ясна. Спрашивать об этом я не стал. Сомневаюсь, что он ответит.

– Как вас зовут? – поинтересовался я у мужчины.

– Я Джон. А вас как звать?

– Я Хилари.

Я посмотрел на Сору. Он смотрел куда—то в окно. В темноту, что блуждает по улицам.

– Хилари, значит… Хорошее имя. А друга твоего как зовут?

– Сора… Иностранец?

Сора никак на это не отреагировал. Он будто делал вид, что никого здесь нет.

Провисла тишина. Джон вёл свою машину, из магнитофона тихо играли песни Короны и другие подобные песни, а тьма за окном сменялась на нечто серое – до первых лучей ещё далеко, но тьма постепенно рассеивается.

– Извините, можно узнать куда ехали вы?

– Я? Да никуда я не ехал. Просто катался ночью по городу.

– Ммм, – промычал я и кивнул.

– Знаешь… – мужчина выдержал паузу, продолжая ехать по прямой. – Меня это успокаивает неплохо. Ночью тихо, спокойно. Едешь себе по улицам и отдыхаешь. А иногда, вот, и людей встречаешь. Как вас сегодня.

Он улыбнулся и повернулся к нам. Я улыбнулся в ответ.

– Нам повезло, что вы рядом проезжали.

Джон рассмеялся.

– Хах, это так. Иначе бы вы обледенели, пока добирались бы. А, кстати, почему вам туда надо?

– Да так, ничего особенного, – ускользнул я.

– Ага…

Вновь пришла тишина. Втихаря заиграл рэп. Наш друг начал качать головой в такт музыке и пальцами по рулю отбивать тарелки. Сора всё сверлил своим взглядом отверстие в окне.

Вся эта поездка кажется какой—то… странной. Я знаю, что Сора устроил это всё ради меня, но мне ведь ничего не нужно. И сам Сора ведёт себя иначе, нежели обычно. Ещё и плохое предчувствие подкрадывалось ко мне из глубины. Нужно просто открыть дверь, вынырнуть из машины и уйти прочь от всего происходящего – такая навязчивая мысль впилась мне в голову.

– Ухх, – проворчал себе под нос Джон. – На самом деле… я просто нервничаю.

От недопонимания я застыл с выпученными глазами.

– Что? Почему?

– Сегодня утром должна прилететь моя жена с дочкой.

– А почему нервничаете?

– Да я уже знаю как всё будет. Она принесёт мне документы на развод, потом уедет от меня к родителям и дочь заберёт себе. Эх… Всё так и будет…

Жена? Дочь? Что же могло между ними произойти, чтобы жена решила подать на развод? И как он догадался обо всём этом? Хотя, наверное, она давно ему об этом разговаривала с ним. Довольно обидно за дочь. Дети довольно тяжело переносят подобные случаи.

– Что бы не случилось, всё будет хорошо, – с улыбкой непревзойдённого позитива сказал я ему.

Джон посмотрел на меня и расхихикался.

– А что, думаю ты прав!

С этой весёлой ноты мы как-то начали разговор на всевозможные темы. Джон в основном говорил о том, какие же чудаковатые люди бывает ездят по вечерам, да и про баскетбол говорил. Особо радостно он вспоминал годы в средней школе, когда он сам в него играл. Говорил, что играл в то время вполне себе неплохо. Роста ему тогда не хватало, но его прыжки с лёгкостью это компенсировали.

Я же рассказал Джону, что собираю кассеты и поговорил о своих любимых жанрах. В музыке мы с ним пускай и не сошлись, но отнеслись друг к другу с взаимоуважением.

Сора за всё это время ни разу не присоединился к нашему разговору. Так про его присутствие можно было легко забыть и потерять. В прочем намеренно тревожить его тоже не хотелось, учитывая его настрой.

Спустя спокойную поездку по тихому, словно заброшенному, городу, мы прибыли на ту улицу. Из окна машины я сразу увидел этот обгоревший магазин. Во всём этом сером полотне он единственный выделялся своим глубоким тяжёлым чёрным цветом.

Я попросил Джона остановится здесь.

– Ну и пожар тут случился… – удивление и сожаление перемешалось на его губах.

«Яркий» совершенно внезапно возгорелась у меня мысль в голове. Вслух я, разумеется, этого не сказал.

Джон остановился прямиком возле этого самого магазина.

– Ну что же, было приятно с вами познакомится.

– Нам тоже, – ответил я за двоих.

Мы вышли из машины. Прежде чем мужчина успел дать газу, я подошёл к его распахнутому окну.

– Что бы не случилось, всё будет хорошо, – повторил я всё с той же улыбкой.

Он радостно кивнул мне.

Напоследок он помахал нам рукой и уехал, растворившись в дали за углом. От него и след простыл и на душе осталась некая печальная радость.

Только я обернулся, как уже чуть не потерял Сору из виду. Он тут же начал всматриваться в каждый уголок, под стать эдакому детективу.

Я провёл взглядом по улице. Темно. Пусто. Ни души. Все сейчас спят. И только мы лазаем здесь.

– Сора, а что мы здесь ищем?

Продержалась короткая пауза.

– Доказательства, – выдал он, не переставая разглядывать сгоревший магазин. – Я не верю, что произошедшее является случайностью.

Слова Соры заставили меня задуматься. А ведь он может быть прав. Это мог быть как несчастный случай, так и предумышленный поджог.

– Думаешь, что это было подстроено?

Сора тяжко выдохнул и пар толчком вышел из его рта, словно машинный выхлоп. Ещё один момент, который было странно получить от Соры. Это шло напрочь с той элегантностью и мягкостью, которые были частью его самого. Резко что-то поменялось, и он стал более хладнокровным и суровым. Его как будто… подменили?

– Пожар произошёл именно в тот момент, когда ты уже спешил сюда. Ну ведь не может это быть простым совпадением. Ещё и тот случай с твоей подругой…

Он притих. На последних слогах его словно переключило. Голос его начал звучать подобно лимону.

Что это с ним? На подобные скачки в настроении и поведении Соры я раньше не замечал, но теперь контраст был весомым.

Долгое время Сора ходил вокруг магазина. Внутрь он не лез, это было попросту опасно. Он лишь рассматривал его изнутри. В темноте искать что—либо увидеть было трудно, но, к счастью, солнце уже виднелось за горизонтом и жёлтый свет падал на асфальт.

– Есть! – внезапно выкрикнул Сора.

Я обернулся в его сторону. Сора шёл ко мне держа впереди себя маленький спичечный коробок. Это была самая обычная картонная коробочка с тёрками по бокам. Сверху красовалась надпись CRITERION.

– Они валялись за урной, – указательный палец Соры был направлен на мелкий металлический контейнер, стоящий за углом в метрах десяти.

Выходит, это и правда мог быть предумышленный поджог. Но ведь коробок мог быть и просто выброшенным левым человеком ещё и до поджога.

– Можно? – я протянул ладонь и Сора положил на неё картонку.

Я открыл его. Внутри было полно спичек. Сразу все сомнения развеялись. Вряд ли бы кто—то просто так взял и выкинул бы почти полный коробок спичек.

Незамедлительно я убрал улику в карман.

– Что теперь? – спросил я у Соры.

– Отправляемся к моему отцу.

Мы едим к отцу Соры. Как его зовут? Дарен? Да, вроде бы так. Давно уж меня не было в его доме. Да и был я там всего один раз. Надеюсь, что в этот раз они с Сорой не устроят ещё одну сору.

Тут-то меня осенило. Я вновь посмотрел на лицо друга. Оно было грубым и хладнокровным – полная противоположность настоящему его лицу и подстать копии господина Дарена. Ни сладости в голосе, ни фруктовых ассоциаций, ни нежности в нём не наблюдалось. Его уникальная эстетика растворялась под грубыми и тяжёлыми движениями. Сору как будто подменили. Но… когда это вообще произошло?

Мы вдвоём стояли напротив ворот. Яркий забор, яркий дом и ясная солнечная погода. Но настроение было совершенно не подстать этому. Вполне возможно, что это из-за волнения встречи с господином Дареном. В прошлый раз находится с ним рядом было довольно некомфортно. А может дело в Соре.

Я повернулся к другу.

– Идём?

Не было на его лице никакого отклика. Лишь морозной кивок дал ответ на мой вопрос. Не долго думая, Сора грубо постучал по металлической дверце. А ведь сейчас ранее утро. Соседи, да и сам господин Дарен может ещё спать.

Не прошло и минуты, как вдали за стеной некто открыл дверь дома и подошёл к входу. Затем с металлическим оркестром открылась и дверь перед нами. Перед нами оказался старик – тот дворецкий, которого я видел и в прошлый раз.

– О, здравствуйте господин Сора и господин Хилари.

Улыбчивый добряк слегка приклонился перед нами. Я ответил тем же.

– Простите, что не предупредил и изволил прийти в такую рань.

– Ничего страшного, – старичок ответил Соре улыбкой, успев на мгновение похвастаться белизной зубов. – Только вот господин Дарен сейчас не дома. Полчаса назад уехал по рабочим делам.

– Ничего страшного, мы его подождём, – спокойно ответил Сора.

– Хорошо, заходите.

Я обменялся взглядами с приятелем. Тот махнул головой, пропуская меня и я перешагнул через калитку.

Когда Сора зашёл за мной, мужчина закрыл за нами дверцу. Пройдясь по тропинке, подошли к дому и прошли внутрь. Ни участок снаружи, ни дом изнутри ни капли не изменился. Каким всё было, таким и осталось. Воздух, цвет, расположение вещей оставались неизменны. Подобно тому как квартира Соры жила отдельно от всего мира, дом его отца словно жил в замёрзшем времени. Перемены этот дом ничуть не трогали.

Резко Сора пошатнулся, чуть не рухнув с ног на землю. Интуитивно я схватил его под мышку.

– Господин Сора, вам не здоровится? – тревожно спросил старик.

– Я… Да, наверное…

– Тебе может пойти полежать?

Сора немного запнулся, видимо пытаясь проглотить призрачный комок, застрявший в горле. После он ответил мне кивком.

– Думаю ты прав.

Я помог другу подняться по лестнице. Он то и дело еле опирался на каждую лестницу и был годов улететь вниз. Как мы поднялись Сора пальцем указал на нужную комнату, и мы зашли внутрь. Я попытался усадить его, но он тут же плюхнулся на кровать.

– Может вызвать врача?

– Нет, не стоит, – покачал Сора головой. – Это пройдёт.

– Ты уверен?

Он не ответил. Лишь перевернулся на бок, спиной ко мне.

– Можешь меня оставить одного, пожалуйста?

Сора выглядел ну очень уж нездорово и оставлять одного его я бы не хотел. Но раз он сам об этом просит.

– Хорошо.

После этого я вышел из комнаты и закрыл дверь.

Всё больше меня начали беспокоить его резкие скачки настроения. Быть может из—за этого ему и плохо? Чтобы это не было, надеюсь оно пройдёт.

Вокруг было тихо, светло и просторно. «Подобно Соре», – подумал я. Только вот не смотря на такую красивую обёртку, дом не вызывал хороших эмоций. Лишь некий гул дискомфорта проходил по этим стенам. В таком доме и дышать тяжело. Сколько бы денег это всё не стоило, жить бы здесь я точно не согласился бы.

Я спустился на первый этаж. Решил провести время в тихом зале. Люстра не горела, а плотные бордовые шторы не давали дневному свету проникнуть внутрь. Лишь свечение из соседних комнат падало на пол, не давая погрузится всему в полный мрак.

Я сидел на диване, откинув голову назад. Пытался занять себя мыслями да никак не получалось погрузится в пучину их. Что-то мешало мне это сделать. Некий барьер между мной и моим миром стоял и не давал оказаться по ту сторону.

Из кухни в комнату зашёл старина. Как и всегда одетый в классический костюм, мужчина держал два стакана с апельсиновым соком (напиток был оранжевым, потому я так и предположил.)

– Господин Хилари, с господином Сорой всё хорошо?

– Да… Всё хорошо. Его сейчас лучше не беспокоить.

– Согласен с вами. Вид у него неважный, пускай лучше отдохнёт.

Старик присел рядом со мной. Он протянул мне стакан.

– Не желаете?

Молча кивнув, я взял стакан в руки и сделал глоток. Я оказался прав – апельсиновый сок.

– Спасибо.

– Господин Хилари, вы не будете против беседы?

– Конечно нет! – слегка рассмеявшись, воскликнул я. – Буду только рад.

Он улыбнулся. Края его рта разошлись далеко и высоко поднялись. Сухая кожа на губах чуть не порвалась по швам.

– Вот вы, как я успел заметить, добрый спокойный и вежливый юноша – это я заметил ещё с прошлой нашей встречи. Вы часто улыбаетесь и стараетесь решать проблемы мирным путём, стараясь не нарываться на конфликты. И это очень хорошо – я ценю таких людей. Даже господин Сора решил вам помочь. А ведь у него даже нет даже других друзей. Получается, вы сейчас самый близкий для него человек.

– И к чему вы ведёте?

Старик затих, прикусив губу.

– Соре нужна помощь. Давно уже. Я с ним можно сказать с детства и из года в год наблюдаю за тем, как ему становилось всё тяжелее и тяжелее на душе. Отношения с отцом у него точно также становились только хуже.

Мужчина затих. Я задумался над его словами, стараясь собрать всё вышесказанное в какую никакую, да картину. Нужно было расставить имеющиеся знания по полочкам.

– То есть, вы считаете, что проблемы идут из отношений Соры с его отцом?

– Мы с Сорой хорошо дружим с детства и о всех своих невзгодах он говорил мне. Очень часто, когда я его успокаивал он спрашивал меня о его матери. Я её не знал. И как я понял, либо она ушла из дома, либо из жизни. Однажды я пробовал узнать об этом у господина Дарена, но он тогда ужасно взбесился. После этого я никогда эту тему не поднимал.

Так вот в чём беда… Бедный мальчик рос без матери с самого детства. Только вот появились несостыковки. Как же живя среди одних мужчин, со вспыльчивым отцом он вырос тем, кто он есть сейчас? И другие его странности…

– Я… Я постараюсь в этом разобраться. Раз я ему нужен, то приложу все усилия, чтобы помочь ему. Спасибо вам.

Старик рассмеялся.

– Это тебе спасибо.

В тишине мы спокойно выпили сок. Мужчина забрал стаканы и ушёл вместе с ними на кухню. Через минуту забурчала вода.

Внезапно мне очень сильно захотелось покинуть этот дом и прогуляться по окрестностям. Так я и сделал. Никого не предупредив, я вышел наружу. Хорошая погода. Солнце светит ярко, а облака передвигаются по синему небу с медленным шагом. Так же в озере медленно текут опавшие листья в осенний период, когда ветра так такового не наблюдается.

Здешние улицы не отличаются особой громкостью. Тут всё находится в покое. Из-за этого мне начинает казаться, что в большей части города всё находится в подобной тишине. Неужто мне просто повезло самому жить в более шумном месте? Неужто я не слышу здесь шума, потому что это не моё место? А люди, живущие и проходящие здесь день ото дня слышат шум? Быть может и шум, что я постоянно слышу на лестничной площадке снаружи своей квартиры, в университете, возле сгоревшего музыкального магазина и по дороге между каждым из этих мест.

Я и не заметил, как сделал круг. После небольшой прогулки, я вернулся обратно.

Ещё час я болтался по дому, не находя себе место. К концу этого времени милый мужчина настругал овощной салат с брынзой. Сделал три порции. Разложил их по тарелкам и попросил меня отнести одну в комнату Соры.

Хорошо, – ответил я с широкой улыбкой.

Поднявшись на второй этаж и постучав в дверь комнаты друга, ответа я не получил. Я дёрнул за ручку, но дверь оказалась заперта на замок.

Как на это реагировать я не знал. Решил просто предупредить его.

– Сора, если захочешь поесть, спустишься вниз, хорошо?

Как я и ожидал ответ не последовал.

Пожав плечами, я вернулся назад на кухню.

– Не хочет есть?

– Не отвечает. Заперся у себя и сидит.

– И такое у него бывает. Не беспокойтесь, поставьте тарелку на стол.

Так я и сделал. Затем мы присели напротив друг друга и полакомились салатом старика. Разумеется, сделан он был из свежих овощей и хорошей брынзы. Одно восхищение для желудка.

– Можно спросить про господина Дарена?

– Конечно, спрашивай.

– Чем он занимается? Я так полагаю у него своё дело?

– Он занимается продажами машин. Но большего о его работе я вам сказать не могу. Не столько из—за того, что нельзя, сколько, потому что я сам особо не знаю. Мне не интересно.

– Понимаю.

Провисла пауза, которые заняли тем, что продолжили приём пищи. Но через минуты пять, когда тарелки почти опустели у нас обоих, мы вновь заговорили.

– А чем вы занимаетесь? – спросил старик.

Не зная, что ответить я лишь длительно промычал.

– Вы должно быть учитесь?

– Да, так оно и есть. У нас должны быть сейчас экзамены, но я попросил дать мне возможность сдать их пораньше, так что я весь этот месяц свободен.

– Надо же! А если не секрет почему вы об этом попросили?

– Я…

Тут я запнулся. И я мог сейчас сказать, что я решил взять свободный месяц для того, чтобы провести время вместе с маминым пианино. Но разве нужно ему об этом говорить?

Широко улыбнувшись, я продолжил.

– Я просто захотел отдохнуть. И провести время с Сорой. Я и так толком ни с кем не вижусь, девушки у меня нет, лишь бегаю сам по себе в этом колесе жизни, каждый год перепрыгивая на новое и продолжая бежать.

Мужчина задумался. Пальцами он обхватил подбородок, с которого торчали парочку волосинок.

– Решили остановится и перевести дыхание… Правильно, вам ведь не нужно от чего—то убегать, чтобы постоянно быть в движении, верно?

Верно?

Верно?..

Я ведь не пытаюсь от чего-то убежать? Верно?

– Верно, – твёрдо ответил я.

На этом мы закончили разговор. Мужчина тихо обошёл стол, забрав посуду и растворился где-то рядом, оставив лишь туманный силуэт.

По какой-то причине слова «от чего-то убегать» заели у меня в голове. Но лишь на поверхности. Причину того, почему эти слова так ко мне прицепились, я не смог понять. Очередной барьер к мыслям. Прокопаться глубже не удаётся.

– Если вы устали, – голос старика застал меня врасплох, и я содрогнулся, – можете пойти на верх и отдохнуть. В комнате левее от двери Соры.

– Ага.

– Когда придёт господин Дарен, я вам сообщу.

– Хорошо. Спасибо.

Выйдя из кухни, пройдя по залу и оказавшись у входной двери, я поднялся вверх по лестнице. Я остановился. Прямо напротив меня дверь Соры. А по ту сторону и он сам. Как он там? С ним всё хорошо?

Мой взгляд медленно отошёл влево. Дверь. Точно такая же дверь из тёмного дерева. Ничего нового.

Я открыл её. Зайдя внутрь, я понял, что комната ничуть не изменилась. Хоть я и был здесь один раз, но комната действительно выглядит так, словно время здесь не шло вовсе. Всё точно так же, как и раньше. Яркие стены, чисто убранная кровать, шкаф и тумбочка. Ни больше, ни меньше. Ах да, ещё светильник. И выключатель.

Мне не оставалось ничего более кроме как рухнуть на кровать. Так я и сделал. Упал на прыгучую кровать и упёрся в потолок. Что я там высматривал? Без понятия. Просто смотрел на потолок, как это делал и у себя дома.

Дома… Там ведь сейчас девочка Полли. Интересно, как она там? Ужас просто. Я нашёл девочку-подростка на улице толком без одежды, привёл к себе домой, а не обратился сразу в полицию и ещё дал ей возможность жить там. И чем я только думал… Ладно уж, если честно, то мне сейчас не до этого. Хочет грабить меня? Пускай грабит! Устроит разгром? Да пожалуйста! Ну а если ей правда просто нужен дом, то пускай живёт у меня, чего уж там.

С мыслей в голове, я снова переключился на потолок. Пустой белый потолок. Почему-то он кажется мне грустным. Сейчас бы не помешала музыка, но, увы, её тут нет.

Я повернулся, уперевшись лицом в стенку.

– C`mon C`mon… – еле слышно напевал я себе под нос.

Мне казалось, что я смогу за это время хоть немного, да вздремнуть. Проснулся ведь рано, потому и показалось, что сейчас вырублюсь. Но нет, этого не произошло. Всё это время я просто валялся в постели. Прошло, наверное, часа два. Точно не знаю. Но за это время я ни разу не вставал. Делать-то всё равно нечего.

В какой-то момент в дверь постучали. По сигналу я тут же соскочил на ноги, быстренько привёл в порядок пастель и себя самого.

– Господин Хилари, господин Дарен вернулся, – сообщил мне голос за дверью.

Закончив приводить всё в порядок, я тихо вышел из комнаты. Только я вышел, как открылась соседняя дверь и из неё показался Сора. Не сказать, что ему стало лучше. От одного его лица, на котором читались хладнокровие и суровость, у меня возникали неприятные чувства и пробивала дрожь.

– Как ты? – спросил я друга.

Нет ответа.

Проглотив комок, я пошагал вниз по лестнице. Сора шёл по пятам. Он буквально дышал мне в спину.

Когда мы зашли в зал, господин Дарен уже ждал нас в своём кресле. Рядом на столике уже стоял стакан и на треть пустая бутылка Джека Дэниэлса.

В этот момент я чувствовал себя, как в душераздирающей ловушке. Комната во полумраке и двое людей от которых веет гнойным духом. Всё так и давит на психику. Хочется закричать, но нельзя. Хочется уйти, но уже поздно. Хочется залезть под одеяло…

– И что же вы хотите от меня в этот раз? – каменным голос заговорил мужчина.

Толкнув в плечо, Сора прошёл вперёд меня и встал перед отцом в метрах двух от него. Достаточное расстояние для атаки и в случае чего защиты. Идеально для переговоров.

– Тот убийца снова объявился, – голос Соры был таким холодным и таким незнакомым, что я потерял дар речи.

Мужчина нахмурил брови.

– Опять убил кого-то?

– Поджёг магазин. А в нём было нечто очень дорогое для Хилари. Вчера вечером мы приехали к тому магазину, а из него уже сочились языки пламени.

Мужчина сделал тяжёлый вдох и затем медленно выдохнул.

– Так скажи, что тебе нужно от меня?

Вдруг я заметил, как кулак Соры сжалься. Очень сильно сжался. Сора хотел, что—то сказать, но нечто мешало ему произнести хотя бы первый звук. Было ли это чистым страхом перед отцом или же неприязнь к нему я понять не мог. Лишь смотрел за происходящим.

– Я хочу, чтобы ты помог мне найти его!

– Опять? – без какой—либо интонации, но как будто в насмешку спросил Дарен.

– Да! – нервно выкрикнул Сора.

В их разговоре не было чего-то особенного. Вернее, ничего не было видно со стороны. Но по реакции этих двоих было понятно, что за этими парочку обычных слов происходит самая настоящая война. Сражения с жертвами, битвы с потерями и всё это на ментальном уровне.

Мужчина открыл бутылку, наполовину заполнил стакан и сделал пару глотков. Этим господин Дарен словно показывал абоненту у кого сейчас власть. Но власть над чем? Не знаю.

– Нет.

– Ч-ч-что… – голос друга задрожал. Он проигрывает.

– Не хочу помогать тебе. В прошлый раз я слишком мягко с тобой обошёлся. И что изменилось? Ни-че-го.

Голос Соры затих, но дрожь лишь продолжала проявляться. Руки затряслись, а по его спине потёк пот.

– К-КЪЯГХ! – невнятно сорвалось из уст Соры нервным криком.

Проигравший мальчик резко развернулся, прошёл мимо меня вновь врезавшись в моё плечо и ушёл из зала. Взглядом я проводил его, пока он не поднялся на верх и не исчез с поля зрения. Раздался громкий грохот двери. Очень похожий на гром.

Я повернулся обратно к господину Дарену. Тот продолжал спокойно попивать бурбон. Отпив два глотка, он начал пристально рассматривать золотисто-медную жидкость, плескающуюся за стеклом.

– Опять он сорвался, – внезапно сказал мужчина. – Но сегодня он был довольно неплох, верно? – на лице Дарена появилась улыбка. Грязная такая, свирепая.

– Простите?

– У него получилось со мной сравнятся. Наконец-то проявил себя в разговоре как настоящий мужчина. Но под конец опять сломался, и его слабая овечка вновь выскользнула наружу.

– Я не до конца понимаю.

– Угх, тогда оставьте меня в покое!

Мужчина похлопал в ладоши два раза. Из кухни явился старик.

– Да, сэр?

– Что сегодня будет на ужин?

– Говяжий стейк и рис, господин Дарен.

Я решил послушаться и покинуть его. Поднялся на второй этаж и подошёл к двери Соры. Тихонько я постучал, затем потянул, схватившись за ручку. Дверь открылась. На кровати сидел Сора, обхватив ноги руками и уткнувшись лбом в угол. Я тихонько закрыл дверь и подошёл к Соре.

– Сора, – тихо назвал его имя, – ты в порядке?

Вопрос был глупый. Его всхлипы я прекрасно слышал. Он плакал.

– Иди сюда, – я аккуратно схватил друга за локоть и медленно потянул к себе.

Резко он набросился на меня. Воткнулся головой мне в живот и в руках сжал края моей футболки. Я аккуратно положил руки ему на спину. Одежда моя становилась мокрой от слёз. Я чувствовал этот холодок от его дыхания.

– Сора, если тебе здесь так тяжело, почему бы нам просто не уйти?

Он ничего не ответил. И так продолжалось ещё продолжительное время.

Я предложил Соре уйти. Он согласился. Мы шли по пустой дороге, соблюдая здешнюю тишину. Лёгкий ветер начал поддувать. Стало холодно, но ни я, ни Сора не решился предложить поймать машину. Казалось это тут совсем не к месту. Я даже не уверен, уместна ли сейчас моя улыбка.

По пути мы наткнулись на бар. Обычный и простенький, обычно не многолюдный. Безмолвно согласившись, мы свернули с пути и зашли внутрь. Оказался он и в правду тихим, простенько обустроенным и главное не было ни души. Когда мы пришли, один бармен отдирал поверхность столика в углу помещения.

Мы сели за барной стойкой. Сора попросил сделать Мохито, я же попросил стакан обычной воды. Автоматически, словно долгое время оттачивая свои движения, мужчина выполнил заказы. Сора тут же расплатился за нас двоих. Бармен продолжил уборку.

Этот бар, как и любой другой, был довольно тусклым. Конечно, делается это для того, чтобы посетитель не заметил, как быстро проходит время. Чем больше времени проходит, тем больше клиент выпивает. Простая и по-своему забавная схема. Фокус с потерей времени наверняка можно использовать и для многого другого…

– Прости, – оборвал мои мысли и тишину этого места Сора.

Недоумённо я посмотрел на него.

– Прости. Наверное, зря я всё это устроил. Зря начал тратить свои и твои силы на то, чтобы найти преступника. Ты ведь этого даже не хотел, а я всё продолжал настаивать на своём. Надо было с самого начала понять, что толку с этого нет. Прости…

– Не извиняйся, – тихо попытался подбодрить я друга. – Ты ведь хотел сделать как лучше.

– Но тогда почему ты этого не хочешь?

Я выдержал паузу. Небольшую, секунд семь—восемь.

– Вся боль случилась в уже ушедших днях. Лучше ей там и оставаться. Незачем воротить прошлое, даже если это было вчера. Сегодня – это сегодня.

– Ты… – Сора потерялся в мыслях и фыркнул на меня.

Мы затихли. Я вылил в себя половину воды из стакана и стал рассматривать поверхность стола.

– Хилари.

– Да?

– Можно я выскажу своё мнение? Мои слова могут прозвучать плохо и возможно я ошибаюсь, но я хотел бы это высказать тебе.

– Говори. Я готов.

Сора ненадолго затих, словно бы готовясь выступить в школе с докладом. Я чувствовал этот комок у него в горле.

– Ты говоришь, что всё плохое должно остаться в прошлом. Но только твоя улыбка говорит об обратном. Я вижу в ней обман. Ты не хочешь улыбаться. Вернее, эта улыбка пытается всеми силами спрятать то, что хранится глубоко в твоём сердце. Я об этом догадывался, но сегодня я смог убедится в этом. Вчера ты весь ревел и кричал, смотря на то, как нечто тебе дорогое сгорает прямо на глазах, а на следующее утро ты тихо начал день, словно ничего не произошло. Мне кажется, что, забывая и оставляя всю боль в прошлом, ты не помогаешь себе. Ты просто всё это прячешь глубоко—глубоко внутри себя. Там, где никто этого не увидит. Если это так, выходит ты просто убегаешь от прошлого. Быть может, не стоит этого делать? Может тебе нужно решится разобраться во всём этом? Чтобы по—настоящему жить дальше и оставить боль в прошлом тебе нужно всё довести до логического конца.

Да уж, это явно не то, чего я был готов услышать от Соры. Тем не менее, я знаю, что парень он довольно чуткий, потому он и видит такие вещи. Может он прав?.. Не знаю… Надо подумать.

– Я подумаю над этим, – кратко ответил я Соре.

– Угу. Спасибо. Я правда хочу тебе помочь.

– Я знаю. Спасибо.

Какое—то время мы ещё посидели в баре. Сора неторопливо попивал напиток. Когда он закончил, мы попрощались с барменом и вышли на улицу. Минут пятнадцать блуждая вдоль дороги, мы наткнулись на такси, выловили его и поехали домой. Правда по дороге…

– Может кино посмотрим? – предложил приятель.

– Можно, – пожав плечами ответил я.

Мы поехали в кинотеатр. На пол пути немного застряли в пробке. К счастью, выбрались из неё быстро и затем быстро доехали.

Это был тот же самый кинотеатр, в который мы с Сорой всегда ходили. Другие он не предлагал, да и мне было всё равно. Тут хоть и ужасно красиво, но я всё же пришёл смотреть фильм, а не рассматривать интерьер.

Увы, но интересных картин, которые были бы по душе мне или Соре не было среди новинок. Зато были сеансы на Форреста Гампа, которого мы смотрели ещё летом. Нам тогда фильм безумно понравился. Даже месяц спустя мы продолжали говорить об этом фильме. Говорили о тот, какой же Форрест целеустремлённый и как же это будоражит кровь в жилах, мотивируя пойти и достигать высот. Кажется после этого сеанса я начал работать ещё усерднее чтобы… чтобы…

– Давай посмотрим.

Ближайший сеанс ожидался через пятнадцать минут. Сора взял два билета. Я купил нам тазик попкорна и две бутылки яблочного сока.

Дождались сеанса. Зашли в тёмный зал. Нашли нужный ряд, нужные места и уселись.

Экран засиял. Появились горы. Из угла парадным строем вылетели звёзды и выстроились, окружив заснеженную гору. Затемнение. Белое пёрышко…

Два с лишним часа вновь пролетели незаметно. Вышли из зала мы довольные, не пожалев о том, что пошли во второй раз. Заодно после просмотра фильма стал подкрадываться сон. Сразу выйдя из здания, я зевнул.

– Ну что, поехали домой? Тебе отоспаться нужно как следует.

И правда. Сон бы мне сейчас не помешал.

Рядом стаяло такси. Мы сказали водителю адрес, сразу расплатились и поехали.

Каким-то образом уже наступил вечер. Небо было красным, а дороги заполненными. Из-за этого ехали мы как крупные камни в речке, которые иногда удаётся подтолкнуть мощным ударом воды. Из-за сонливости я чуть не вырубился, пока мы возвращались. Только вот Сора спать мне не давал. Только я глаза прикрою на секунду, и он тут же начинает трясти меня за плечо.

В окне я заметил птицу, парирующую в воздухе. На фоне тёплых солнечных лучей, прорезающихся сквозь облака, она привлекала к себе особое внимание. Пернатый показался мне знакомым… Не знаю почему.

Птица летела вперёд, затем поворачивала в сторону и пересекала то же место, где только что была. Как если бы потерялась. Возможно, это так. Возможно, птица странствует и ищет путь, который ей поможет.

С трудом мы доехали до дома. Глаза слипались, а ноги и вовсе не удерживали тело. Ещё пришлось преодолеть лестницу. Ужас какой-то… Когда я это сделал, то чувствовал себя героем дня. Ещё не хватает газеты, где будет моё сонное лицо и надпись «ШОК! Этот парень смог подняться вверх по лестнице и не заснуть по пути! Мотивационная история о герое…». Ага, ну и бредятина.

Разувшись, раздевшись я, естественно, залетел в зал и рухнул на диван.

Подошёл Сора.

– Ну что, будешь спать? – с мятным хихиканьем спросил Сора.

– Да… Но пока нет…

Сора непонимающее уставился на меня. Его глаза и губы превратились в три шарика мороженного.

– Сыграешь мне?

– А? Да, конечно. Если хочешь.

Элегантно стряхнув кистями рук, сора пододвинул банкетку и уселся. Плечи раздвинул чуточку назад, руки поставил на правильном уровне. Некоторое время пальцами он проводил сверху над клавишами, выбирая с чего бы начать. Определившись, он уложил свои пальцы так, чтоб они еле-еле касались нужных кнопок. Глубокий вдох. Ровный выдох.

Пальцы Соры коснулись клавиш. Заиграла мелодия. Тихая, спокойная. Словно это нечто естественное, природное. Казалось бы, услышал бы я её где-то на полянке в лесу, и она не показалась бы тут не к месту.

Я слушал с закрытыми глазами. И вот вроде сон окутывает меня с головой как цунами. Но я слышу милую мелодию. Она сопровождает меня в сон, говоря: «Кошмары тебя не тронут. Я защищу тебя от них».

20 декабря

Утро началось превосходно. Утром встал, ополоснулся, приготовил яичницу с тостами. Когда я заканчивал готовить завтрак из своей комнаты вылез Сора.

– Доброе утречко, – поздоровался соня.

– Доброе утро! – ответил я.

Заходя на кухню, Сора приподнял нос.

– Вкусно пахнет, – подметил он.

– Ага. Сейчас позавтракаем.

– Я только в душ схожу.

– Кончено, я пока воду поставлю.

Так и случилось.

Ожидая, начала завтрака, я смотрел в окно. Солнечно. Тепло. Отличная погода, чтобы прогуляться где-нибудь. Надо будет об этом подумать и предложить Соре.

Яичницу с золотистыми тостами я уже подготовил и накрыл на стол. Остаётся только дождаться, когда закипит вода, чтобы приготовить чай. Торопится некуда, всё равно Сора в душе.

Что бы ещё… О, вспомнил!

Мои глаза удачно наткнулись на красный магнитофон. Недолго думая, я подключил его. Порывшись рядом, откопал какую-то кассету. Какая-либо информация на ней отсутствовала. Кот в мешке, иначе говоря. Не найдя ничего более, я запустил эту кассету. Нажал на кнопку «Плей». Заиграла музыка. Весёлая мелодия, энергичные барабаны и приятный девичий голос. Но узнать певицу на слух мне не удалось. Сомневаюсь, что слышал её раньше.

Раздался оглушающий свист чайника. Я тут же снял его с плиты и поставил чай завариваться.

Вскоре вышел Сора. Мокрые розовые волосы отдалённо напоминали кораллы. Даже запах, исходящий от него, напоминал о море… Может быть к морю сегодня сходить?

– И так, – задорно начал Сора, присаживаясь за стол – Я смотрю уже всё готово.

– Ага, – я разливал заваренный чай. – Приятного аппетита.

Никуда не торопясь, мы позавтракали. Попутно я предложил Соре прогуляться сегодня.

– Давай. Куда только?

– Можно у берега моря.

Парень задумался, подняв глаза высоко вверх, как я обычно делаю, лёжа на кровати и воспроизводя мысли на белом полотне.

– Давай только вечером.

– Но вечером будет холодно у моря. Ни лето же.

– Оденемся потеплее. Если у тебя ничего нет, то возьмёшь у меня одежду.

Я тихонько кивнул.

Мы закончили завтракать. Я принялся мыть посуду, а Сора решил убраться в квартире. Вскоре я к нему присоединился. Мы работали вдвоём, так что на это ушло не более чем полтора часа.

Весь этот день проходил в максимальном спокойствии. Происходила самая обыкновенная бытовуха. Мне это даже понравилось. Время течёт так, как и должно течь. Никакие волны жизни не окутывают тебя. Просто живёшь.

Вечером, как и планировали, мы отправились на пляж. Оделись потеплее, вызвали водителя и поехали к морю. Как только приехали, Сора отпустил водителя.

Не смотря на календарный месяц погода более чем удачная. Солнце ярко светит, ветра толком нет. На пляже ни души. Проходят разве что на стыке с тротуаром, не более.

Воздух пускай и холодный, но в какой-то степени приятный. Очень схож с тем запахом, что исходил от Соры утром.

– Не лучшее, конечно, время года для прогулки по пляжу, но вполне тоже неплохо, – подметил парнишка, оглядываясь вокруг. – Летом при свете здесь полно людей. Никак не удавалось насладится солнечным пляжем в тишине.

– Есть такое.

Наши ботинки постоянно проваливались под песок. Ходили мы не близко к морю, чтобы не замёрзнуть так быстро.

Прогулка по большей части проходила в тишине. Мы просто ходили, рассматривали песчано-голубые пейзажи, слушали волны и наслаждались покоем.

Через минут двадцать прогулки мы наткнулись на лавочку. Деревянная такая, стояла ровно посередине между водой и тротуаром. Ножки её уходили глубоко в песок.

Мы присели.

Успокаивающие звуки моря впереди и беспокойные шумы города далеко за спиной. Словно ушёл в мысли, но в тоже время думаешь о происходящем в реале.

Какое-то время мы просто молчали. Я собирался начать разговор и формулировал мысли в своей голове. Наконец, я подготовился.

– Сора, насчёт вчерашнего…

Друг повернулся ко мне и посмотрел с внимательным взглядом.

– Что, ты что-то уже решил? – торопливо спросил он.

– Да нет же… Я не об этом.

Сора замолчал, ожидая продолжения.

– Вчера ты высказал своё мнение о моём положении. Я не могу сказать прав ты или нет. Ты просто показал мне свою точку зрения. Я бы хотел сделать тоже самое по поводу твоей проблемы. Можно?

Сора выглядел обеспокоенно. Он старался этого не показывать, но дрожь всё равно чувствовалась.

– Я не уверен… Ну ладно давай.

– Вчера ты вёл себя как ни свой, – начал я. – С самого утра. На тебе словно было чужое лицо, – ладонью я постарался изобразить маску, которую то подношу к лицу, то отдаляю. – Потом тебе ещё и плохо стало. А стал ты больше походить на себя только после того, как мы ушли из дома твоего отца.

Ненадолго я притих. Сора глазами врезался в песок под ногами, обдумывая вышесказанное.

Море зашумело громче. Одна из волн отдала звук более глубокий, почему я и обратил внимание.

– Я знаю, – резко и неожиданно выдал Сора.

– Знаешь?

Он кивнул.

– Так было нужно. Я ведь изначально планировал отправится с этим к своему отцу, потому и пытался себя настроить на это. Иначе он вообще не стал бы меня слушать.

Мы снова затихли. Друг успокаивал себя, а я формировал мысль.

– Таким образом ты хотел стать ему ровней?

– Он никогда не воспринимает меня всерьёз. Вообще обходится со мной, как с чужаком. Ни о матери он мне никогда и ничего не говорил. Только начинал спрашивать, как тут же повышал на меня голос. И поддержки от него никогда не дождёшься. Приходится иногда подстраиваться под него.

Каждая последующая тишина в нашем разговоре становилась всё более вязкой и неприятной. Словно пропасть, что раз за разом становится только шире.

– Нет, – грубо ответил я.

– Что?

– Не подстраивайся. Это плохо на тебе сказывается. Тебе не нужно так себя мучать только для того, чтобы общаться с ним. Я не собираюсь тебе указывать что делать, но скажу, что для тебя было бы лучше, если ты оборвал бы эту насквозь пропитанную слезами и кровью нить.

– Ты совсем сдурел?! Я не могу! Да, он грубый и меня не понимает, но всё же он мой отец.

– Я не решаю за тебя. Просто говорю, что вижу.

Сора ушёл в мысли. Я бы даже сказал окунулся с головой. Словно он совсем отсюда отделился и ушёл в даль. При этом он всё ещё сидел рядом со мной на скамейке.

Начинать этот разговор было опасной идеей. Учитывая хрупкость Соры, как личности. Мои слова могли глубоко его ранить, но что могло с ним произойти, если бы я промолчал?

Совершенно внезапно мне что-то почудилось. Будто кто-то на нас смотрит. Обеспокоенный этим, я тут же обернулся. Но вдали никого не было. Сколько бы я ни всматривался, но ни единой фигуры, что стояла бы рядом и пялилась на нас нету.

– Он не любил меня. Никогда. И постоянно смотрел на меня с каким-то отвращением. Кажется, это было всю жизнь. Он даже купил мне квартиру лишь бы не видеть меня. И всё равно я не могу его ненавидеть из-за этого. Он мой отец, и я люблю его. Хоть это и больно.

Тишина. Тишина между нами – некое зеркало. И в нём мы должны увидеть друг друга, протянуть друг другу руку и развеять пыль, что мы видим. Нужно лишь протянуть руку.

Солнце почти ушло за горизонт. Мы с Сорой отправились домой пешим шагом. Улицы постепенно окутывались в тёмные наряды, а фонари слабо, но освещали нам путь. Становилось довольно холодно. Лучше бы мы поехали, нежели добирались на своих двоих.

Зазвенел телефон в будке. Внутри никого не было, но телефон трещал.

Настороженно я осмотрелся. Никого. Совершенно никого.

Проглотив комок, что застрял в моём горле, я зашёл в будку, снял трубку и подложил к уху.

– Кто это? – осторожно спросил я. Но ответ не прозвучал.

Через секунд тридцать беззвучия, я положил трубку.

– Кто это? – задал такой же вопрос Сора, но уже мне.

– Не знаю, – напряжённо ответил я. – Давай лучше такси выловим?

Он согласился. Мы вышли на открытую часть улицы, выловили машину и вернулись домой.

Пытаясь уснуть, я прокручивал у себя в голове мысль о звонке. Неужто он? Что ему нужно? Кто он?

Завтра я обязательно поеду к господину Дарену. Я должен ему об этом сообщить. Вдруг Соре угрожает опасность?

***

…Тогда ты слышишь стук. Громкий, чёткий, отдающийся эхом. Ты вылезаешь из укрытия и видишь дверь. Громадная дверь перед маленьким тобой. Дверь, которую ты знаешь всю свою жизнь, но боишься открыть сейчас. Ты чувствуешь, что если откроешь её, то увидишь то, что в дальнейшем будешь долго отрицать. Стук доносится снова. Ещё громче. Ещё чётче. Эхо так и давит на уши. Тогда ты тянешься к ручке чтобы открыть дверь и…

21 декабря

В одиннадцать часов дня я поехал к господину Дарену. Соре ничего не сказал. Выловил такси и уже через тридцать минут был у ворот из светлого кирпича. Когда постучался в калитку, то увидел всё того же старика.

– О, здравствуйте.

– Господин Дарен дома?

– Да, но он сейчас занят.

– Мне нужно с ним поговорить. Это срочно.

– Что-то случилось?

– Просто дайте мне поговорить с ним.

Немного подумав, старик впустил меня.

– Идём.

Мы прошли в дом. Мужчина провёл меня на второй этаж. Там располагался кабинет хозяина дома. Старик постучался, после открыл передо мной дверь. Я зашёл внутрь.

– Опять ты? – хриплым и монотонным голосом заговорил мужчина, сидящий за столом. Перед ним были разброшены пачки различных бумаг. Он и правда был занят своими делами.

– Мне нужно с вами поговорить.

– Я занят.

– Это о вашем сыне.

Господин Дарен на секунду застопорился. После выбросил ручку из пальцев.

– Что именно?

Напротив его стола располагалось ещё одно кресло. Я присел на него.

– Вчера вечером мы гуляли по пляжу. Тогда мне показалось, что кто-то следил за нами. После, когда уже совсем стемнело, мы пешком возвращались домой. Тогда рядом с нами зазвенел телефон из будки. Я снял трубку, но никто не отвечал.

– Так это снова ваш стрелок-поджигатель?

Я кивнул.

– Возможно. И я боюсь, что он может навредить вашему сыну.

– Я тебя понял. Тогда я организую поиски. Думаю, что по телефону его найти не составит никакого труда.

– Когда найдёте его, не ловите.

– Чего? – мужчина озадаченно посмотрел на меня.

– Просто скажите мне кто он, дальше я сам разберусь.

Некоторое время господин Дарен размышлял над этим. Между нами простояла плотная тишина.

– Хорошо. Вычислим без проблем, а дальше разбирайся сам, раз так хочешь.

Тишина. Всё было решено. Мы просто сидели друг напротив друга и молчали.

– Что-то ещё? – спросил мужчина, хрустя суставами на мощных ладонях.

– Раз уж я здесь, то хотел бы поговорить о Соре.

Собеседник нахмурил свои и без того тяжёлые брови.

– У Соры есть некоторые проблемы, связанные с вашими отношениями. Это плохо на нём сказывается. Я хочу помочь ему.

Господин Дарен тяжело вздохнул. Взгляд егоопустился вниз вместе с головой.

– Я знаю.

– Знаете? – повторил я.

Нет ответа.

– Если вы объясните, что между вами происходит, то может я смогу ему помочь. Пожалуйста, дайте мне эту возможность.

Нет ответа.

– Сора говорил, что вы смотрите на него как будто с отвращением…

– Не в этом дело! – он глубоко вздохнул. – Он весь в мать. Что характером, что лицом.

Дарен встал со своего кожаного кресла, прошёл к маленькому столику, на котором стояла бутылка добротного коньяка и хрустальный стакан. Он открыл бутылку и налил немного обжигающего напитка в стакан.

– Понимаешь, он весь в мать. И каждый раз, когда я видел его, то вспоминал её.

– Можете о ней рассказать, – аккуратно спросил я его.

– Её звали Кассандра. Она… Она сияла. И своим светом озаряла мою жизнь. Так было, пока… – он залпом опустошил стакан.

– Она погибла?

Он кивнул.

– Но не её сияние. Такое чувство, что всё её качества перешли к сыну. Соре на тот момент был всего год. Конечно, о том, что случилось с его матерью я не говорил. Я в принципе разговаривать с ним не в состоянии. Только посмотрю на его лицо и сразу же вижу Кассандру.

– Поэтому вы и пытались его изменить? Хотели, чтобы он стал похожим на вас?

– Да плевать на кого! Лишь бы он не был отражением матери! Когда он перевоспитается, я наконец смогу с ним разговаривать, как с сыном.

– А вы не хотели спросить его самого? Может ему решать каким быть?

Дарен затих. Упал на кресло и упёрся пальцами в виски.

– Слушайте, нам нужно что-то с этим решать. Иначе вы и Сора будете и дальше друг другу причинять увечья на душу.

– Я… Я подумаю над этим.

– Уж пожалуйста.

Я вышел из кабинета. Спустившись, встретился со стариком.

– Как всё прошло? – поинтересовался тот.

– Неплохо, – ответил я.

– Господин Хилари…

– Чего?

– Вы справитесь.

О чём именно говорил он, я не совсем понимал.

Мужчина провёл меня до выхода. Я выловил такси и поехал обратно.

Вернувшись, Я поел с Сорой нарезанный им салат. Тогда я заметил кое-что. Сора вновь ведёт себя ни так как раньше. Но нет, это не была грубость и хладнокровность его отца. Скорее он был просто никаким. Глаза постоянно опущены вниз, каких-либо эмоций на лице просто не было. По виду он впал в мысли. Замечу, впал глубоко. Всё внешнее он делал на автомате и не подключая к этому своё сознание. Неужели мои вчерашние слова так отозвались в нём, что теперь он с такой серьёзность всё обдумывает?

Когда мы доели, я собрал посуду. Я принялся за мойку, а Сора ушёл к себе в комнату.

Закончив, я разложил посуду сушится. Закончив с бытовым делом, я возвращался в зал и остановился в коридоре. Я посмотрел на дверь Соры. Инстинктивно я подошёл к ней. Никакого звука за ней я не слышал. В голове появилась навязчивая мысль «Может зайти к нему?». Моя рука уже начала тянутся к ручке. Только, когда я почти схватился за неё, я одумался и отдёрнул руку. «Не стоит его сейчас беспокоить» – мысленно ответил я себе и пошёл в зал.

Рухнув на диван, я принялся расставлять по полочкам всё, что происходит сейчас. Начинал я с самого меньшего. Начиная с незнакомой девочки, поселившейся в моей квартире и живущей там вместо меня, и заканчивая человеком, который продолжает меня преследовать. Но почему? Что я мог сделать ему? Зачем ему всё это? Никаких ответов.

Где-то час я провалялся, стараясь разгрести всю эту кучу непонятных деталей. Но такое чувство, что всё это не имеет никакого смысла.

От всей этой головоломки мне захотелось проветрить себя. В частности, свою голову. Через дверь я сообщил Соре, что ушёл на прогулку, затем оделся потеплее и вышел наружу. Пройдя некоторое расстояние пешком и выйдя на крупную дорогу, я выловил такси и отправился на пляж. На тот же самый, на котором был вчера. Только, когда я приехал, он отличался. Нет, это был всё тот же самый пляж. Ни его расположения, ни его структура никак не изменилась. Но серое небо, провисающее над ним, меняло это место до неузнаваемости. Если вчерашний пляж был окутан тёплыми цветами и был замечательным местом, чтобы серьёзно поговорить с кем-то, сегодняшний серый пляж был местом, где ты сможешь спокойно поговорить с самим собой.

Я дошёл до той самой лавочки. Всё такая же деревянная и углублённая в песок. Но теперь это лавочка лишь для одного.

Когда я сел на неё, то стал пристально смотреть на море. На холодное серо-голубое море, чьи волны тихо шатались, блуждая по этому миру.

«Хилари, – обратился я к себе, – почему всё это с тобой происходит? Почему один человек хочет тебе навредить, а другой старается помочь? И почему не поможешь себе ты сам? Неужто этот счастливый парень, который каждое утро просыпался с улыбкой на самом деле не более чем выдумка? А за маской в самой глубине тебя скрывается ребёнок? Ребёнок, который напуган. Ребёнок, которого ты не исцелил от ран минувшего, а лишь спрятал в гробнице? Но ведь так нельзя, Хилари! Ты должен всё исправить. Должен выпустить того ребёнка наружу, чтобы он излечился и наконец ушёл на покой.»

Внезапно внутри меня что-то сломалось. Так ломается скорлупа, когда из неё вылезает птенец. Так из глубин моей души вылез он – маленький мальчик, переживший потерю родителей. Слёзы произвольно потекли по лицу. Ни боли в сердце, ни страха, ни горечи. Просто слёзы шли, хотя сейчас причин им не было. Всё потому, что слёзы эти давние. Это те слёзы, которые должны были потечь уже очень-очень давно.

Я закричал. Крик сам вырывался из меня. Он был таким же, как и слёзы. Запоздавший. Маленький мальчик внутри меня кричал и лил слёзы по потерянным родителям.

***

В тот день пришла полиция и органы опеки. Множество взрослых, которых я не знал. И среди них не было моих матери и отца. Единственным знакомым лицом был дядя Харвард. В тот день мне было по—настоящему страшно.

– Дядя Харвард, а где мама с папой?

Но он молчал. И пускай я был мелким, но всё равно чувствовал, что происходит что-то очень плохое.

Лишь через пару часов в дали от дома я услышал о том, что мои родители мертвы.

В этот момент что-то щёлкнуло сразу в двух местах. В груди и голове.

Слёзы текли через край. Каждая капля была горяча как лава. Тонкие и длинные лапы чудовища, именуемого Смертью, хватали меня за руки. Стоя сзади, оно улыбалось и с широко раскрытыми глазами смотрело на меня.

Но даже после смерти родителей, я думал лишь о том, как бы их не разочаровать. Они бы не хотели, чтобы я так страдал – я это понимал. Поэтому я давал себе выплакаться в тот поздний вечер, но при условии, что завтра не пророню ни слезинки. Ведь мама с папой всегда хотели, чтобы я был счастливым и не думал о плохом.

На следующее утро я натянул улыбку.

22 декабря

В тишине мы с Сорой позавтракали. После того как мы оба опустошили тарелки, я предложил ему прогуляться по городу. Он отказался. Тянуть его за собой я, разумеется, не стал. Поэму тихонько собрался и пошёл на прогулку один.

Всё небо покрыто плотным слоем облаков. Но даже в таком одеяле есть точки, через которые проходит солнечный свет. Солнце словно проходит через сито, от чего света очень мало.

Слегка поддувающий ветер разносит по низу серые листья. Пародируя людей, они движутся куда-то, даже не зная куда и зачем. Прям, как и я сейчас.

После этой мысли я задумался. Не хотелось быть серым листиком, который ходит по улице туда куда дунет ветер.

Внезапно я вспомнил про тётю Бритни. Как давно я её не навещал? Пора бы это исправить.

Когда я зашёл, тётя стояла на кассе. Перед ней расплачивалась женщина лет сорока. Высокая, с длинным носом и рыжими волосами. Серые меха свисали с неё вплоть до колен. На ноги натянуты длинные и, как я понял, кожаные ботинки.

– Ещё сигареты, пожалуйста.

Тётя Бритни повернулась назад к полке.

– Вам какие?

– Элэндэм

Быстро прогулявшись глазами по полке, она вычислила нужную пачку, достала её и передала женщине. Та в свою очередь расплатилась за них. После этого она отправилась к выходу, проходя мимо меня.

– Приходите ещё! – тётя проводила женщину улыбкой и заодно заметила меня. – О, Хилари!

– Здравствуйте, – с открытой улыбкой поздоровался я.

– Давно тебя не видела, уже соскучилась.

– Да, у меня дела были кое-какие… всё никак е мог добраться до вас.

– Дела? Какие же, если не секрет?

Тут я немного замешался. Тётя Бритни всегда дружелюбна, но если она почувствует, что от неё стараются отдалится, то начинает мучится из этого.

Я тихонько покачал головой.

– Пока не могу сказать.

Она озадаченно застыла.

– Что? Что-то плохое что ли?

– Нет, конечно, нет!

Тётя расхихикалась.

– Смотри мне. Если узнаю, что что-то неладно дам по шее и тебе и обидчику!

– Ха, хорошо.

Между нами провисло лёгкое молчание. Тётя достала из стоящей рядом банки Чупа-чупс и протянула мне. Немного поколебавшись, я взял конфету.

– Спасибо.

– Хилари, – навала моё имя тётя.

– Да?

– Скоро ведь рождество. У тебя, конечно, своя личная жизнь, все дела, – она присела и тяжело выдохнула, – но, если ты ненадолго зайдёшь ко мне на праздник, я буду рада.

– Конечно! Если ничто не помешает мне, я обязательно приду.

Я заметил, как мимика её немного стала грустной. На старом лице это особенно заметно.

– Что такое? Всё хорошо?

Она подняла руку к своему лицу. Большим и средним пальцем она прошлась от глаз до подбородка, словно снимая с себя слой вязкой грусти.

– Сын мой, наверное, опять не приедет. Сколько жду его, а он даже на праздник ни один не явился. И так столько лет… Я не помню, когда мы с ним в последний раз виделись. Лицо его совсем позабыла.

Изнутри меня пережало. Некая боль охватила меня. В горле пересохло.

– Я не виню его… Но… – внезапно тётя Бритни оборвалась. По рыхлым щекам потекли слёзы. Глаза её в миг стали красными. Смотреть на это было невыносимо. – Но он мог бы хоть иногда меня навещать!

Мигом я подскочил к ней, нагнулся и схватил её старые сморщенные руки.

– Тётя Бритни, всё хорошо. Я обязательно приду. Обещаю.

И тут на самое маленькое мгновение в моей голове промелькнула мысль. На первый взгляд нелепая и странная. Но потрясся головой я отбросил эту мысль немного в сторону.

– Ваш сын правда вас очень любит. Не вините его.

Но она продолжала лить слёзы. Мне не оставалось ничего кроме как просто её обнять.

– Что—то мне не хорошо, – успокоившись сказала тётя.

– Может вам пойти домой и немного отдохнуть? – предложил я. – А я вас подменю.

– Нет, не хватало ещё тебя занимать.

– Мне всё равно делать нечего. А вы в таком состоянии долго тут не просидите. Идите и отдохните. Хотя бы часика два.

Она немного замялась, но в конце концов согласилась.

– Ладно. Я отдохну немного. Станет лучше, я приду.

– Вот и замечательно.

Я провёл тётю Бритни домой и вернулся в магазин. Сел за кассу и стал ожидать покупателей.

Первые минут так сорок не было ни души. В это время я пытался выловить идею, которая промелькнула у меня в ту секунду. Не помню, что я тогда подумал, но что—то очень важное…

Прошло два часа. Тётя вернулась обратно. Выглядела она слегка помято. По всей видимости вздремнула и только что проснулась. Я отчитался перед ней. Тётя Бритни чувствовала себя виновато и продолжала извинятся. Было сложно её убедить, что я рад её подменить. Ещё немного мы сидели с ней и обсуждали мелочи в роде новостей и тому подобного. О пианино я тёте до этого никогда не говорил, поэтому и поднимать эту тему мне, к счастью, не пришлось. Напоследок тётя вручила мне Чупа-чупс. Ещё один. Я достал один из кармана и показал тёте, но её это не волновало. Пришлось прихватить и его.

Возвращался домой я так же пешком, но стараясь прокладывать путь через закрытые улицы. Озябнуть тоже не хотелось. При выходе на местность, где ветер сильнее продувает, я старался быстрее перебраться в тихое место. Так, мало-помалу я возвращался до дома.

Когда я вернулся, Сора открыл мне дверь. Я разулся, снял куртку и уселся на диван в зале. Достал леденец и положил в рот. Сора подошёл и сел рядом со мной. Я достал вторую конфету.

– Будешь? – спросил я его.

Немного подумав, он молча кивнул.

Перехватив Чупа-чупс, он снял с него обёртку и стиснул палочку между зубами. Затем он положил свою голову мне на плечо. Так мы и сидели какое-то время.

– Твой отец не против, – внезапно произнёс я.

– Чхехо? – из-за сладости во рту, его слова звучали слегка искажённо.

– Твой отец сказал мне, если будет лучше вам обоим не видится, он не против.

Тут же Сора вытащил леденец из-за рта. Он смотрел на меня с явным шоком. Конечно, услышав такое, теряешь дар речи.

– Вчера я ездил к нему, – продолжил я. – Просил продолжить поиски. Заодно и поговорил с ним о том, что происходит между вами. На самом деле он не ненавидит тебя. Просто… – я слегка замялся, почёсывая нос, – ему тяжело. Он любит тебя, но ему тоже тяжело быть рядом с тобой.

Тут я заметил, что Сорины губы сложились в клубничную улыбку. Это ввело в небольшую озадаченность. Хотя, смотря на него, я ненароком заразился улыбкой.

– Что такое?

– Ничего, – в стороны покачал головой. – Ты сказал, что ездил к нему и просил снова заняться поисками. Значит, ты всё-таки решился.

И правда. Сам я не придал этому никакого значения. Но увидев реакцию Соры, я флажком обозначил пройденную точку. До этого я шёл в нужном пути, не обращая внимания как далеко я взобрался. Это действительно здорово.

Я снова посмотрел на друга. Улыбка на нём исчезла так же незаметно, как и появилась.

– Значит, папа тоже страдает?.. И нам не стоит видится…

– Так будет лучше.

Как волны, что резко идут на подъём, а затем на неминуемый спад, так и его клубничная улыбка быстро испортилась и начала постепенно разлагаться. Слёзы подступали, как весенние воды, готовые снести платину.

Я готовился к этому моменту. На протяжении половины дня я всё обдумывал, взвешивая все за и против. Но тянуть больше я не могу.

– Если ты согласишься, я могу познакомить тебя с твоей мамой, – наконец отколол я.

Из пальцев Соры вылетела конфета и рухнула на пол. Поражённый шоком, он смотрел на меня и, кажется, совершенно забывал дышать. Словно после волны-убийцы всё море моментально застыло. Я чувствовал, как нечто поразило друга прямо в грудь и парализовало его тело.

– Ч-что?.. – кое-как изрёк из он. Сильная дрожь просачивалась сквозь его тихий голос и хрупкое тело.

– Я знаю где она живёт. Ты сможешь с ней наконец увидится.

Сильное потрясение я прекрасно понимал. Столько мыслей, которые ни сказать вслух, ни собрать в голове не получается и всё же держишь рот открытым.

В какой-то момент он просто вцепился в меня и стал усердно заливать слезами мою одежду. «Какой же всё-таки Сора хрупкий» – проговорил я в мыслях. Он и правда похож на маленького ребёнка.

Тут я задумался. Быть может он такой как раз из—за того, что он нуждался в матери? Но станет ли ему легче, если я незаметно подкину её замену? Точно не знаю, но очень сильно на это надеюсь.

– Завтра сходим к ней, – прошептал я, когда вокруг уже неприятно запахло сыростью.

– Хорошо, – с трудом ответил Сора.

Когда все Слёзы выплакались, я провёл Сору в ванную. Он промыл глаза холодной водой, а я снял сырую футболку и одел чистую. После этого мы пошли, приготовили зелёный чай, выпили в тишине, да и разошлись по койкам.

Лёжа на диване, я смотрел на потолок.

Не уверен, что это лучшая идея. Лгать им двоим – отвратительно. Может было бы лучше, если бы я всем сказал всё так, как есть. Горькая правда лучше сладкой лжи. Но всегда ли? Уместно ли это в случае, когда два психически слабых человека невыносимо страдают? Слишком сложный вопрос. Думать долго над ним я не могу. Чем больше времени идёт, тем сильнее их жизни угасают и теряют первозданный истинный облик. Соре нужна мама. А тёте Бритни – сын.

***

И с того дня чудовище продолжает меня преследовать. Питаться мною оно больше не способно, но я стал отличной игрушкой. Игрушкой, с которой можно делать всё что только пожелаешь и всё равно она будет цела. Так оно и дёргает за ниточки, сплетённые вокруг меня.

Но пора осознать, что мне не плевать на то, что чудовище творит со мной. Пора разорвать нити, спасти себя и всех, кто находится рядом со мной. Пускай уничтожить его нельзя, но можно освободится от его власти.

23 декабря

Утром мы как обычно смастерили несложный завтрак, съели его. После этого мы снова разошлись по комнатам. И так до вечера мы с Сорой не виделись. Он всё время сидел у себя в комнате. Его понять можно. После того, как я соврал, что познакомлю его с мамой, он наверняка старается подготовится к этой важной для него встречи.

Я тоже готовился к этому. Как никак, а всё это подстроил я. Лишь бы всё прошло успешно. Тогда счастливыми останутся все.

В половину первого я вышел на прогулку. Прогулялся, по прилегающим районам, нашёл пекарню. Там я купил булочку с корицей и по дороге счавкал её.

На пути мне повстречались две девчонки. Сам я не придал этому никакого значения, пока они не стали пристально вглядываться в моё лицо.

– О, погодите, – остановила меня одна из девиц. – А мы с вами раньше не виделись?

Вторая подошла и тоже вгляделась в моё лицо.

– Точно! Мы ведь гуляли вместе летом. С вами ещё был паренёк с длинными розовыми волосами. Помните?

Только после уточнений второй я понял кто они. Если бы они меня не узнали, я бы никогда не догадался, что это те весёлые девчонки.

– Да, вы правы, – с неловкой улыбкой ответил я им. – В Золотых садах?

Девочки расхохотались.

– Именно! – в унисон произнесли они.

– Это ведь так далеко… Не думал, что вы проживаете где-то здесь.

– А мы здесь и не проживаем, – с лисичьей хитростью опровергла мои слова одна из них.

– Тогда что же вы здесь делаете?

– К подружке идём. У неё день рождения, – девушка пониже показала пакет, который всю дорогу держит в руке.

– Понятно. Ну, хорошо вам отметить.

– Спасибо. Если хочешь, можешь с нами пойти, – сказала одна.

– И друга своего приведи, – дополнила вторая.

– Учту ваше приглашение. Если сможем, придём.

– Ага, – после этого девица пальцем указала на второй от поворота на лево дом. – Мы там будем.

Я ответил кивком.

Они помахали ручками на прощание и широко улыбнулись. Я ответил им тем же. Медленно выдохнув, я сдвинулся с места.

Вернувшись, я засел в зале. Всё, что было рядом это белое пианино друга. Сперва у меня появилась мысль сесть и потренироваться в игре, но поднеся пальцы на четверть метра от белоснежных клавиш, я передумал. Для меня эта идея мигом показалась плохой.

Ну так и весь день. За пианино не садился, музыку не включал, из дому больше не выходил. От силы прогуливался из зала до кухни, да обратно.

Время доходило до девяти часов. Я уже успел приготовить яичницу и поесть в одиночестве, рассматривая серый пейзаж за окном.

Не смотря на всё, время не проходило скучно. По сотни раз обдумывал все за и против своей идеи. Что, честно сказать, глупо. Я ведь уже всё принял и положил начало. Идти назад было нельзя. Как бы это было? Сора, прости, но вчера я соврал тебе и твою мать я не нашёл. Да и она на самом деле мертва. Неловко вышло, правда? Нет. Поздно уже.

Я услышал, как в дали открылась дверь. Через пару секунд на горизонт вышел Сора. Тихонько он вылез из угла и подошёл ко мне. Подошёл и присел рядом.

– Я готов, – тихо сказал он.

Я кивнул. Залпом опустошил стакан воды, помыл посуду и собрался. Сора за это время позвонил водителю.

Мы выбрались из квартиры, сели в уже ждущую нас чёрную Шервале.

Во время поездки Сора выглядел встревоженно. Это нормально. Внутри него сейчас бушует страх. И ведь даже нельзя этот страх сформулировать в нечто конкретное. По крайней мере, человеку, испытывающему ураган в сердце, очень сложно увидеть, что же находится внутри всего этого бедствия.

Я представил себя на его месте. Ужасное время ожидания этого момента, словно высасывает из тебя все силы. И чем ближе подходит время, тем сильнее оно растягивается, чтобы продлить нытьё в груди. Это жестоко и от этого некуда скрыться.

И метр за метром мы приближались. Временами машина останавливалась на светофоре, но, как и от приближения, лучше не становилось. Сомневаюсь, что хоть что-то могло успокоить душу Соры. В такие моменты иначе как испытывать волнение и тяжесть в груди попросту невозможно. Обязательное условие.

И вот машина остановилась. Около пяти метров было между машиной и дверью ничем не примечательного магазина.

Сора глубоко выдохнул. Так выдыхают, чтобы изгнать из головы все страхи, что так усердно шепчут тебе на уши.

– Всё пройдёт хорошо, – тихо подбодрил я друга.

Ответил он лёгким кивком. Затем схватился за ручку и открыл дверцу. Я вышел в месте с ним. Водитель никуда не уезжал – продолжал молча сидеть за рулём.

Мы с Сорой стояли возле дверей магазина. Самые обычные – даже родные – для меня двери, которые я видел на протяжении последних лет. Но не для Соры. Он здесь никогда не был. И для него они не были обычными. Для него эти двери – нечто отделяющее его от важного ему человека.

В конце концов я открыл дверь и зашёл внутрь. Сора неуверенно прошёл следом.

Я оглянулся. Всё здесь такое же, как и всегда. Кроме воздуха. Воздух словно другой. Более неуютный что ли…

Тётя Бритни сидела за кассой. Когда мы вошли, она сразу подняла на нас глаза. Сперва посмотрела на знакомое лицо, следом перевела взгляд на парня рядом. Сора тоже смотрел на неё. Очень пристально, словно вцепился в неё. Что он сейчас испытывал понять было сложно. Может не верил своим глазам? Или же сразу понял, что его обдурили?

Тётя встала со своего места. Так, словно бы сама этого не заметила. И точно так же подошла к нам.

– Здравствуйте, – немного неуверенно поздоровалась тётя. То ли она была удивлена внешним видом моего друга, то ли испугалась его пронзительного, хоть и нежного, взгляда.

Сора робко застыл. И нет, в этот раз никакого комка в горле не было. Он просто не знал, что сказать. Так сильно переживал, что лоб стал влажным.

– Мама? – после это в воздухе словно пропали все возможные звуки. Даже те, которые услышать попросту невозможно. Всё исчезло. Осталась лишь громкая тишина.

Лицо тёти было точь-в-точь как у Соры. Пристальный взгляд и никаких намёков на явные эмоции.

В этом месте в этот момент я чувствовал себя лишним. Правда, казалось, что меня здесь быть не должно. Слишком интимный, слишком честный момент. И я в него не вписываюсь. Но всё же всё это устроил я и мне нужно проконтролировать как всё пройдёт.

В итоге тетя Бритни хватает Сору в объятия. Хватает так, словно не собирается отпускать его уже никогда. Переполненный эмоциями мальчик отвечает ей тем же. Он нежно кладёт свои ладони ей на спину.

Они сейчас выглядят очень счастливо. Аж слёзы бросают друг другу за спину. От этой картины у меня невольно поднялся край губ. Если всё пройдёт успешно, и они поверят в своё родство, тогда для них всё закончится более чем счастливо. Сын наконец обретёт мать, а мать вновь будет с сыном.

– Как же давно я тебя не видела, – с улыбкой сквозь занавес слёз сказал женщина, вытерая кислые капли лимона с щёк мальчика.

– Очень давно, – только и ответил он.

– Хилари, – тётя посмотрела на меня. – Спасибо тебе большое.

Ко мне повернулся и Сора. Мягко он улыбнулся мне и легонько кивнул.

– Спасибо, – сказал он.

Тут я понял, что дальше они справятся сами. В конец концов следит за ними дальше будет просто невежливо. Им нужно время, чтобы поближе друг друга узнать, побольше излить друг другу души и побыть рядом.

– Ладно, я всё сделал. Пожалуй, оставлю вас.

– Подожди, – остановил меня Сора. Он достал из кармана ключи от квартиры и протянул мне.

Я схватил ключи. Ещё раз попрощался с ними и покинул их, оставив наедине за стеклянными дверьми.

Водитель всё стоял на месте. Я сел к нему в машину.

– Сора останется здесь, – сказал я мужчине за рулём. – Можете отвезти меня обратно?

Ничего не ответив, водитель дёрнул Шервале с места и поехал в сторону дома Соры.

Мы ехали в тишине – лишь гул автомобиля заменял тишину. Так пропасть между мной и мужчиной впереди хоть немного становилась меньше. Вернее, более невнятной. Достаточно, чтобы не обращать на неё внимание. Но всё же я обратил.

– Извините, а можно узнать ваше имя?

Мужчина выдержал паузу.

– Патрик, – ответил водитель. Голос его оказался глубоким.

Здесь я осознал, что никогда не слышал его голоса. Он действительно заговорил только сейчас? Вернее, он наверняка говорил и до этого (вряд ли он ради меня научился разговаривать только что), но до этого он всегда молчал. Совершенно.

– Патрик, значит. А я Хилари.

Он кивнул мне в ответ. Кивнул чётко и быстро. Как птица, клюющая зерно с земли.

Мне хотелось постараться продолжить как-то разговор. В итоге всё остановилось на том, на чём и началось. Дальше имён продвинутся не получилось. Сам Патрик разговор не начинал. Я же побоялся быть слишком назойливым.

Так мы продолжили ехать. Всё в той же тишине. Но пропасть между нами стала меньше раза в два. А ведь мы просто сказали друг другу свои имена.

Высадив меня возле подъезда Соры, Патрик в скором времени исчез за поворотом. И серый пейзаж безлюдной улицы моментально врезался в глаза. Ни света, ни народу. Ничего. Лишь один человек стоит по среди всего этого тихого шторма. Шторм, сеющий страх. И не дающий воздуху протиснутся в лёгкие.

Нащупав ключи в кармане, я подумал о том, что буду делать. Теперь совсем один. Но оставлять время незанятым нельзя. Неизвестно сколько ещё мне ждать результаты поисков. Ещё начну накручивать все события. Голова, захламлённая неверными, мне не нужна.

Ключи я оставил в кармане. Прежде чем вернутся в Светлый мир, я прогулялся до ближайшего книжного магазина. Правда, до ближайшего – это немного не то слово. Полчаса блуждал в поисках магазина, где продавали бы книги. К счастью, мужчина лет пятидесяти с радостью подсказал мне куда идти. Без него я бы ещё час блуждал. Ещё и кости все мог обморозить.

В ларьке я удивился, когда на полке с комиксами увидел знакомое зелёное лицо. Сверху большими буквами красовалось слова маска. Да мы же с Сорой смотрели фильм про него! – в мыслях выкрикнул я. Нет, в этом, конечно, ничего удивительного нет. Но мне и в голову не приходило, что это может быть персонаж из комикса. А ведь по фильму было всё очевидно!

С любопытством я схватил комикс. После этого прошёлся по полкам, где хаотично стояли различные романы и сборники рассказов. Обычно на таких полках стоят книги, которые долгое время не удается продать. Там я выхватил случайный роман с наиболее красивым названием.

Расплатившись за комикс с книгой, я вернулся в убежище. Белые широкие комнаты казались ещё больше когда я оказался в них совершенно один. Без хозяина квартира опустела. И в этой пустоте я проведу оставшееся время. Хорошо, что мне есть чем убить время.

24 декабря

Стрелки часов бегают по кругу. Солнце приходит и уходит. В одиночестве такие мелочи куда заметнее.

Прочитал я значит комикс… Никогда не подумал бы что из кровожадного психопата сделают персонажа для комедии. По крайней мере это в очередной раз доказывает, что даже чудовища, расстреливающие людей на раз-два способны, изменится к лучшему.

Странно выводить урок из разницы между комиксом и фильмом. Но разве мы не ищем урок во всём, что встречаем на своём пути? Ведь во всём окружающем нас можно найти какой—то смысл. В каждую песню человек вкладывает часть себя. Будь это переживания, боль льющаяся из сердца или счастливые моменты жизни. И совсем не важно, что пытались вложить в эту песню. Может быть никто ничего и не вкладывал. Но если покопаться как следует, можно найти то, в чём ты сейчас нуждаешься. Включить нужную песню где будут строки утешения. Прочесть историю, которая будет похожа на то, что пережил ты сам. Всё, что угодно.

Днём я приготовил поесть, перестирал все вещи и прошёлся мокрой тряпкой по полу. Ближе к вечеру я завалился с книжкой на диван. Пролистывал страницу за страницей, как протекала минута за минутой. Правда время шло отдельно от меня. Мы двигались параллельно хоть и порознь

Из-за плотных тёмных штор и яркого света в комнате я совсем потерял из виду течение времени. Лишь сухость в горле заставила меня пройти на кухню. Тогда я увидел, что солнце-то давно ушло. Я посмотрел на часы. Четыре часа. Да уж, засиделся я. Пора бы ложится спать.

Самую малость я задержался между страниц книги. Глаза мои окончательно слиплись на конце главы.

25 декабря

Спустя четыре дня заточения в одиночной камере, раздался звонок. Было около четырёх часов дня. Рождество. Именно в этот день телефон затрещал так, что раздалось по всей квартире. Я подошёл, снял трубку.

– Мой человек вычислил его, – вошёл в ухо грубый голос господина Дарена. – Приезжай.

– Хорошо, – кратко ответил я.

Трубку сбросили.

Первым делом я достал из сумки коробку. Когда я потянул за край ленты, узел развязался и ткань слетела на пол. Я снял крышку и достал револьвер. После чего убрал его во внутренний карман куртки. Оделся, вышел и поехал к Дарену.

Когда я постучал, старик молча открыл мне дверь. Целеустремленно я направился в дом. Вдогонку дворецкий сообщил, что хозяин сейчас в зале. Там я встретил его. Он сидел всё на том же кресле со стаканом виски со льдом. Сразу же я приметил папку бумаг, лежащую у него прямо под рукой.

– Присядьте, – мужчина жестом указал на диван.

Я послушался.

– Хилари, верно? Когда я впервые тебя встретил, ты не выглядел как человек сильно заинтересованный в этом деле. Куда больше тебя беспокоили отношения между мной и моим сыном, – средним пальцем он почесал возле виска. – Мне вот что интересно: что сподвигло тебя заинтересоваться этим делом сейчас?

– Я ошибся.

Мужчина сделал крупный глоток. Брови на его лице сильно искривились.

– Ошибся?

Я кивнул.

– Я не замечал, что, игнорируя проблему, я делаю только хуже. Сейчас я понял свою ошибку. Не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-нибудь ещё.

Господин Дарен поставил стакан возле папки с бумагами. Эти документы сильно заостряли моё внимание на них.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один год, – ответил я.

Мужчина пристально посмотрел на меня. Словно проверял меня на ложь.

– Двадцать один год… Молодец. Хороший возраст, чтобы что-то переосмыслить. Некоторые люди замечают свои ошибки слишком поздно.

– Мне кажется, что исправится никогда не поздно, – возразил я.

Провисло молчание. Не долгое. За это время господин Дарен обдумал мои слова.

– Может ты прав, – наконец ответил он.

После короткого разговора, мужчина схватил пачку бумаг и протянул мне.

– Скажу сразу, ответ тебе в любом случае не понравится.

Я перехватил документ. Открыл папку. Там лежало несколько листов. На самом первым находилась фотография, имя, фамилия и дата рождения вычисленного преступника. Увидев всё это, я на короткое время замер. Волна окутала меня. Но я устоял.

– Это точно он?

Господин Дарен кивнул.

– Мой человек встретился с ним напрямую. Тогда он и признался, что всё это его рук дело.

Последние слова поразили меня, как гром посреди поля.

– Он сам признался?

– Да. И он согласился на встречу с тобой. Сегодня. На юге пляжа у парка Голден Гарденс.

Голден Гарденс – повторил я в мыслях.

– Хорошо, спасибо.

– Тебе нужен кто-нибудь для прикрытия?

Я покачал головой.

– Нет. Это личная встреча. Только для нас двоих.

Край губ мужчины поднялся ввысь. Руки его с открытыми ладонями разошлись в стороны

– Ну, как знаешь.

Я кивнул.

– Спасибо.

– Тебе тоже.

Мужчина вновь взял стакан и отхлебнул виски. Я покинул зал. У выхода меня ждал старик.

– Как всё прошло? – с чистой улыбкой спросил он.

– Скоро будет встреча. Важная.

– Хилари, я очень рад, что вы помогли господину Дарену и его сыну. Мне было ужасно тяжко следить за тем, как они калечили сердца друг другу. Теперь их жизни станут спокойнее. Надеюсь и у вас в жизни начнётся покой.

Я посмотрел на мужчину. Одетый в классический костюм как с иголки. Лысый, с милыми дедовскими чертами лица. Особенно привлекают внимание его большие глаза. Смотря на них, ты видишь чистую радость и покой. Такой взгляд есть только у людей, которые довольно прожили свою жизнь и желают тоже самое для юных птенцов.

– Извините… Я поступил ужасно невежливо, что не спросил это в первый же день. Можно сейчас узнать, как вас зовут.

Старичок сперва застыл с гримасой полного недоумения. После чего резко рассмеялся во всё горло.

– Ну вы и даёте! Хилари, – он схватил мена за плечо, а затем поднёс палец к кончику своего носа, – не важно, как меня зовут. Имя – не главное.

После этого старик продолжил смеяться. Я продолжил стоять как в копанный, пытаясь понять смысл его слов.

– Простите, но я не совсем понимаю.

– Не запоминай моё имя. Просто запомнил кто я, – прошептал он.

Я улыбнулся ему.

– Хорошо.

Старик провёл меня до выхода. Мы попрощались в последний раз. Я выловил машину и направился на пляж парка Голден Гарденс.

Таксист довёз меня до парковки. Ни единой машины, припаркованной на ней, не было. Вылезя из тарахтелки, я осмотрелся вокруг. Лишь один силуэт таился в холоде и серости. Человек сидел на деревянной лавке посреди песков. Сидел и смотрел на волны, тянущиеся к берегу.

Спустившись, я двинулся в его сторону. Уверенно, хоть и с некой опаской я шагал вперёд по прибрежному холодному песку. Порывистый ветер бил по лицу. Становилось всё темнее.

Я сел на скамейку рядом с тем человеком и бросил свой взгляд на тёмное бушующее море.

– С Рождеством, Грегори, – спокойно, словно встретившись с другом после тяжёлого рабочего дня, произнёс я.

Он молчал. Ни проронил ни слова. Лишь продолжал смотреть на море. На лице его читалась глубокая непреодолимая усталость.

– Ты ведь хотел встретится со мной, верно?

Грегори схватился большим и средним пальцами за переносицу. Это выглядело так, словно он пытался с правится чем-то тянущим его вниз.

– Ты ублюдок.

– Что?

– Ублюдок! Понял? Ты ублюдок! – его слова прорезались сквозь охриплое горло. Голос скакал на каждой произнесённой им букве.

Я промолчал. Лишь опустил свой взгляд на ботинки. В них мои ноги совсем не мёрзли, хоть я находился напротив моря.

– Это я убил Мэллори. Я устроил пожар в магазине.

– Знаю.

Усталость с лица Грегори никуда не пропадала. Но в добавок к ней выскочила напряжённая улыбка. Раздался смех. Безумный смех. Словно он вылезал из нутра, без контроля.

– И всё знаешь ради чего? Чтобы заставить тебя страдать, – смех продолжал просачиваться даже когда он пытался что—то сказать.

– Но зачем?

Абонент соскочил с места. С разъярённым взглядом Грегори посмотрел на меня. Под жестокостью и безумием его усталость попросту потонула. Отголоски её никак не могли просочится наружу.

– Зачем? ЗАЧЕМ?! Да потому что ты больной ублюдок! Ты во всём виноват! Ты виноват в смерти Мэллори. Ты виноват в том, что устроил поджёг. Если бы не ты, всего этого не было.

Его крик тяжелел с каждым пророненным словом. Он выглядел как ребёнок, не желающий брать ответственность за свои поступки.

Я улыбнулся. Тихо и аккуратно. Как я это делал до этого. Мягкая улыбка, не несущая в себе ничего особенного.

– И почему в этом виноват я? Что я сделал?

Смотря насквозь его глаз, я видел, как гнев переполнял его до краёв. Грегори был полон ненависти ко мне. Кулаки его сжимались что есть мочи.

Со скрежетом зубом он пробормотал:

– Ты не человек… Ублюдок.

Я встал перед ним. Продолжил смотреть ему прямо в глаза. Ничего в нём не менялось. Сколько ненависти в нём было, столько же и продолжало кипеть.

– Почему ты так думаешь? – спокойно спросил я.

– Почему? Ты себя видел? Чтобы с тобой не происходило ты постоянно лыбишься как идиот. Поначалу я думал, что так оно и есть. Специально подставлял тебя перед другими. Но чем дальше я заходил, тем больше замечал, что тебе просто наплевать. Когда на первом курсе я подменил твои оценки, и ты чуть не вылетел тебе было плевать. Чтобы не произошло, тебе наплевать. Ты улыбаешься. Ты не нормальный, – не способный остановится, он продолжал, задыхаясь болтать, словно выплёвывая весь яд, что накопился за всё время. – Ты чудовище! Слышишь? Чудовище!

Я улыбнулся. Специально.

Увидев это, он потерял контроль над собой. Схватившись за голову, как за пушечное ядро, он нагнулся, согнув под давлением тяжести колени. Раздался крик. Ужасный, раздирающий уши вопль.

– Да что с тобой не так?! Что ты такое?

С болью он выдавил из себя эти слова. После его колени прикоснулись с песком. Мелкие песчинки пропитались влагой от нескольких пророненных капель.

Я смотрел на Грегори. Убийца только что раскаялся в содеянном и пал на колени передо мной. Непонимание сдавливает его черепную коробку, заставляя чувствовать нетерпимую боль. Чувство вины ставит его на место или это безумие поглощает до конца – мне не известно. Знаю лишь то, что с минуты на минуту я обязан провести перед ним суд. За всю боль, причинённую людям. В том числе и мне. Но прежде…

Я обнял его. Сделал это только чтоб он меня внимательно выслушал.

– Понимаю о чём ты. Тебя напугало это, ведь сам ты так не можешь. Ты не способен просто забыть что-то и идти дальше. А я могу. Вернее, мне пришлось этому научится.

Повисло молчание. Ветер затих. Лишь море всё напоминало о себе. Но со временем стихло и оно.

– В детстве мои родители погибли в аварии, – прорвался сквозь тишину унылый голос Грегори. – Много лет я не мог это забыть. Чуть повзрослев, узнал, что в той аварии погибли и другие люди. Тоже муж и жена. И у них тоже был ребёнок. Как только мне это сообщили, я сразу же искать его. Подходить к нему боялся, лишь следил издалека. Когда я увидел улыбающегося счастливого мальчика весело играющего с другими детьми, я-я словно бы провалился. Я не мог поверить, что это он. Как ребёнок потерявший родителей счастливо бегать и резвится? Как?

Вслушиваясь в каждое его слово, я осознавал суть происходящего. Наконец пазл сложился. Никаких недопониманий происходящего. Всё оказалось куда проще.

– И поэтому ты меня возненавидел? Поэтому принял меня за чудовище? Просто потому, что я справился с травмой, а ты нет?

– Это ты виноват, Хилари… – он продолжал это повторять. Не пытаясь убедить меня, нет. Он убеждал в этом самого себя.

– Грегори, хватит, – мой голос своевольно стал грубее. – Перестань уже вести себя как ребёнок. Это ты не смог справится с травмой, полученной в детстве. Это ты убил Мэллори. Ты устроил поджёг и чуть не убил ещё одного человека. Это ты портишь жизнь всем. В том числе и самому себе.

– Это ты виноват, ты виноват, – снова и снова шептал себе под нос потерянный малец. А ведь и я был таким совсем недавно.

Я почувствовал, как нечто холодное прикоснулось к пальцам, лежащие на спине Грегори. Слегка удивившись этому, я поднял голову. Снег. Маленькие белые снежинки тихонько падали с неба и приземлялись поверх песка. Как одна страница книги покрывает собой другую.

И вновь я взглянул на лицо парня. Зверская ярость и безумие покидало его глаза. Лицо становилось грустным. Прям настоящий ребёнок вылез из укрытия жестокого монстра.

Я встал на ноги. Лицо Грегори продолжало тянутся к низу. Словно желая само себя похоронить. Лишь бы никто не видел. Мне виден лишь его заросший затылок.

Из внутреннего кармана куртки я достал револьвер.

– Ты принёс слишком много боли другим людям. Теперь ты понесёшь ответственность за свои поступки.

Я направил дуло на макушку Грегори.

На небе густая тьма. Изо рта выходит тонкая струя пара. Снежинки продолжают валить мелкими зёрнами на землю, оставляя лёгкий белый слой. Мягко шагая по проложенной тропе из чистых листьев бумаги, я постепенно отмечал свой путь одним следом за другим. Из домов вокруг слышались весёлые голоса и рождественские песни. Некоторые люди компашками выходили на улицу, чтобы прогуляться под снегом.

Дойдя до дома и поднявшись по лестнице на второй этаж, я постучал в дверь квартиры. За нею было тихо. Как бы я не разбудил их ненароком.

Щелчок, и дверь аккуратно распахнулась передо мной. В дверном проёме стояла тётя Бритни. Одетая в зелёное платьице, с пучком на голове она явно ждала гостей.

– Хилари, дорогой мой, – радостно поздоровалась она. – А мы тебя ждём, уже начали думать, что ты не придёшь.

Вскоре за ней выскочил Сора. Как всегда, в белых рубашке и брюках.

– О, Хилари. Заходи.

– Да, давай, заходи скорее.

Я вошёл, снял с себя куртку, разулся и прошёл за стол. Не смотря на его миниатюрны размеры, картофельный салат, индейка, рыба и тарелки с закусками спокойно вмещались в середине, не ущемляя кого-либо в пространстве.

Мы сели за праздничный стол. Тётя Бритни включила телевизор. На одном из каналов показывали фильм «Неспящие в Сиэтле». Мы сразу принялись за индейку. Тётя Бритни и Сора так меня ждали, что даже пальцем не притронулись к ней сами. Я разрезал мясо и разложил всем по тарелкам. Рядом положил себе картофельный салат. Мы сидели вместе, смотря фильм и попутно разговаривая о всяком. Улыбка с лица тёти не слезало ни на миллиметр. Тоже самое можно с Сорой. Они так счастливы. Наверное, я поступил верно, подарив им друг друга.

– Секундочку, – сказала тётя, выходя из застолья. Через пару секунд она исчезла за поворотом.

– Хилари, – произнёс моё имя Сора.

– Что такое? – откликнулся я.

Пальцы друга неуклюже заплелись в самих же себе. Он выдерживал молчания с полуоткрытыми губами.

– Я хотел сказать тебе спасибо. Правда, большое спасибо. Благодаря тебя я счастлив, – он широко улыбнулся, закрыв глаза. Контуры его губ и глаз напоминали дольки яблок.

– И тебе спасибо, – глубоко выдохнул я.

– И ещё… Прости меня за тест.

– Чего? – недоумевая спросил я. – А, ты про тот тест, – наконец понял о чём он говорит.

– Да. Когда мы только познакомились. Я понимаю, что это было плохо с моей стороны. Поэтому, прости.

– Всё хорошо. Я и так уже об этом забыл. Только лучше ты таким не занимайся больше. Лады?

Сора радостно кивнул.

– Мне больше не нужно. Друга я уже нашёл.

И всё-таки странный он. Его аномальная притягательность для мужчин и эти тесты – всё это так дивно. Но ведь все странные. В той или иной мере. И у каждого есть причины такими быть.

– Та—дам! – со спины пробралась тётя Бритни, держа в руках праздничную коробку в зелёной упаковке с красной лентой. – Это тебе подарок от нас.

Я схватил коробку.

– Большое спасибо.

Тут же я развязал ленту и снял упаковку. После, открыл коробку. Внутри лежал фотоаппарат чёрненького цвета.

– Мы подумали, что тебе полароид нужен как никому другому, – шутливо пояснил Сора.

– Хах, и правда, – я осматривал подарок со всех сторон. Во всём этом металлическом блеске я искал кнопку, для снимка.

– Вот здесь, – подсказал Сора, показав на маленький механизм в углу.

– Ну что, – задорно сказал я и посмотрел на Сору и тётю Бритни, – давайте опробуем!

Тут же двое стали мотаться туда-сюда. В маленькой комнате онискоординировались и встали друг с другом на фоне тёмного окна.

Я направил на них камеру, потянул за рычажок и… Щёлк. Из-под низа вылезла фотография. Чуть не уронил её. Я схватил лист. На нём виднелся чёрный квадрат.

– Странно, – подумал я.

– Погоди, – сказал Сора. – Через пару секунд появится.

И правду. Через несколько секунд появилась фотография. Высокий молодой парень в белом и женщина в праздничном зелёном платье. Рядом с ними накрыт красивы праздничный стол. Оба счастливо улыбаются и обнимают друг друга. Лучше первого фото и не сделаешь.

– Какая прелесть! – обрадовалась тётя, увидев фотографию.

– Держите, – я передал ей снимок.

Мы продолжали праздновать. Сидели ещё часа полтора. Потом уже тётю стало клонить в сон. В конце концов Сора отвёл её в кровать.

– Ладно, пойду я уже.

– Подожди, – остановил меня Сора. – Давай ещё поговорим?

Я кивнул. Мы сели рядом друг с другом.

– Ты уже разобрался с…

– Да, – прервал я.

– Оу. И как всё прошло?

Я немного выдержал паузу.

– Он понёс наказание. Всё, что могу сказать.

Теперь замолчал Сора.

– Ясно. Теперь-то с этим покончено?

Я кивнул.

– И что будешь делать теперь?

Это был хороший вопрос. Хотя бы потому, что сам себе я его не задавал. И ответа на него точного у меня на него нет. Ведь всё закончилось.

– Жить дальше. Отучусь, а там видно будет. Наверное, буду потом работать, чтобы купить себе дом. А то у себя мне тесно. Даже одному.

Слушая меня, Сора легонько кивал.

– Я думаю переехать с мамой в свою квартиру. Только вот у неё здесь магазин. Ей куда легче и проще тут жить.

– А ты предложи её продать эту квартиру с магазином и открыться рядом с тем домом. Может она согласится?

Сора пожал плечами.

– Вариант неплохой. Предложу ей. Если захочет, то так и сделаем. Нет, так я с ней здесь останусь.

Между нами повисло молчание. По телевизору шли музыкальные передачи. Громкость поставлена тихо, чтобы тёте не мешать спать. Мы сидели и жевали запечённую рыбу. Так прошло ещё пол часа.

– Мне пора, – наконец заявил я.

– Хорошо. Куда пойдёшь?

– Домой. Долго меня там не было. Сейчас самое время.

Тихонько мы прошли к выходу. Сора открыл дверь.

– Ладно, удачи тебе. Ещё раз с рождеством, – сказал сонным голос паренёк, уткнувшись краем головы об дверной косяк и скрестив руки.

– С рождеством.

Мы помахали друг другу руками. На этом закончилось наше прощание. Я спустился вниз и вышел на улицу. Снег уже не сыпал. Но тонкий белый слой продолжал радовать глаз. В руке я нёс коробку с полароидом. Под светящимися жёлтыми хвостами фонарей, я прокладывал свой путь домой. Прорываясь сквозь холодную темноту к тёплому дому. Откинув с себя цепи нерешённого и видя перед собой новый мир. Мир, который я жду по-новому каждый день. Мир, называемый завтра.

Поднявшись и очутившись перед дверью в свой дом, я постучал пару раз. Но никто не ответил. «Уже ушла», – подумал я. Недолго думая, я потянулся в тайник за трубой. Нащупав ключ, я схватил его. Убедившись, что ключ мои, я вставил его в замок и прокрутил до щелчка. Затем я зашёл внутрь. Закрыл дверь.

– Пенни?

Не включая свет, я проверил все комнаты. Пенни не было. Видимо, её проблемы уже решились. Надеюсь на это.

Сон накатывал на меня. Потому я быстро снял с себя одежду и рухнул на кровать. После такого дня, я хотел как обычно уткнутся в потолок и разрисовать его своими мыслями. И только стоило мне открыть глаза, как в темноте я разглядел то, во что и не сразу по верил.

Тут же я соскочил с места нашёл переключатель и врубил свет. Яркие лучи резко вонзились мне в глаза. Я поставил перед собой руку, надеясь таким образом защититься от ослепления. И в итоге я посмотрел на потолок.

Фиолетовый, чёрный и синий – цвета, которыми оказался покрыт потолок. А на нём множество звёзд. Большие и малые. Жёлтые и синие. Их было множество. Это было так… так… потрясающе.

Неужто Полли сама это сделала? Но как? Как ей это ужалось?

Я не мог перестать радоваться. То, что я видел, было удивительно. Даже девочка, не проронившая ни слова, оставила мне такой необычный подарок.

Насладившись достаточно, вскоре я выключил свет. Лёг на кровать и стал смотреть на звёзды. На их красоты. На их бесчисленность. Всё это выглядело просто чудесно.

И тут я понял. Понял, что все мои мысли, переживания и эмоции – всё это одна большая вселенная, которая называется «Я». «Я» – целый мир, полный ярких событий, важных людей и ценных моментов.

Я закрыл глаза. В этот момент на мне была улыбка. Настоящая. Искренняя.

Заканчивая эту страницу, я готовлюсь начать новую. И под конец я напишу лишь одно:

Спокойной ночи.

Оглавление

5 апреля

6 апреля

7 апреля

8

9 апреля

10 апреля

11 апреля

12

Весна – начало усердного пути.

Лето – выход на новую волну.

14 сентября

16 декабря

17 декабря

18 декабря

19 декабря

20 декабря

21 декабря

22 декабря

23 декабря

24 декабря

25 декабря