Бабье лето [Александр Сергеевич Семеновский] (fb2) читать онлайн

Александр Семеновский Бабье лето

Прямо в лицо Олегу настойчиво светила Луна, заставляя его глаза сощуриться. Олег лежал на перине, все ещё не понимая, что его разбудило. На тумбочке, в углу, горел пухленький старый телевизор – ведущий и гость сидели на чёрном фоне, и, скорее всего, обсуждали что-то заумное. Олег пытался вслушаться в их разговор, но телевизор работал слишком тихо, чтобы стало возможно разобрать хоть что-то кроме отдельных слов и противного писка, похожего на ультразвук, который издавали старые гробики наподобие этого. Олег взглянул на настенные часы – без десяти три.

Вот уже четвёртый день Олег проводил на родительской даче, доделывая баню – сами его родители, люди уже почтенного возраста, уехали в санаторий, и как раз к их приезду баня должна быть готова – такой подарок родителям Олег хотел сделать давно, чувствуя перед ними вину, неизвестно чем вызванную, да все никак не хватало времени: семья, работа, да и в целом бытовая жизнь с головой захлестнула его к тридцати годам,

Сама деревня, где находилась эта дача, представляла собой довольно печальное явление – дай бог, здесь проживали человек пятьсот, да и как проживали – в большинстве своём это были старики, покрытые коркой из морщин, которые даже не жили, а постепенно угасали, как дотлевающие угольки, разделяя друг с другом эту общую старческую меланхолию. Остальные дома пустовали – их хозяева приезжали сюда только в дачный сезон, с чем никак не ассоциируется стоящий на дворе конец сентября, поэтому сейчас Олег практически не видел никого из местных жителей.

За окном что-то зашуршало – и тут же затихло. Уши Олега мгновенно навострились, глаза уставились в окно – покачивалась уже оголившаяся ветка яблони, как будто с грустью сбрасывающая с себя последние листья. Зашуршало ещё раз. «Похоже на шаги?» Олег хотел встать, но почему-то не мог даже шелохнуться, и издать лишний звук. Шорох продолжался. «Точно, кто-то ходит… собака, или лиса? Может, вор?» – за несколько секунд в голове Олега промелькнули десятки вариантов. «Если вор, то надо быть готовым» – с этой мыслью Олег, собравшись и духом, потихоньку начал привставать, стараясь не шуметь, но перина предательски поскрипывала. Встав, Олег на цыпочках подошёл к окну, и огляделся – никого, и шум снова пропал. Олег повернулся к телевизору– ведущий практически лежал под столом, закатываясь от смеха, а гость сидел спокойно, смотря на ведущего совсем без эмоций. Прошла минута, другая, а смех так и не прекращался, ведущий пытался что-то сказать несколько раз, но его тут же настигала новая волна заразительного хохота. Олег не мог понять, в чем причина такой истерики. Самому ему смешно при этом не становилось.

Шорох повторился. Олег снова в окно – ничего. «Нужно что-то сделать. Мужик ты или кто?» – Олег пытался сам себя подначить к более активным действиям, точнее он ощущал, что именно должен так поступить в этой ситуации, несмотря на свой страх. Наконец, выдохнув, он подошёл к кровати, нагнулся, взял увесистую ножку от разобранной табуретки, и пошёл к двери. Осторожно, со скрипом, Олег приоткрыл входную дверь, и выглянул на улицу. Все тело тут же ощутило ночную, освежающую прохладу, которая помогает взбодриться. Олег набрал побольше воздуха в грудь: «Кто здесь?» – прозвучало не слишком уверенно, но и ответа за этим не последовало. Олег с облегчением выдохнул. Тут, за левым углом дома, послышался кашель. Кровь сразу разнеслась по всему организму Олега, сердце волнующе застучало в грудную клетку. Но Олег уже настроил себя, и ему ничего не оставалось, кроме того, чтобы сжать ножку от табуретки покрепче, и пойти к углу дома.

Завернув за угол, он был удивлён – в паре метров от Олега, согнувшись, стояла низенькая старушка с длинными седыми волосами, похожими на стекающее молоко. Она была одета в какие-то лохмотья, и кашляла. Дьявольски сильно кашляла.

– Вам помочь? – дрожащим голосом сказал Олег.

Старушка медленно повернулась на его голос.

– Молодой человек… – она сделала длинную паузу, словно ей было тяжело говорить – помогите…

– Вам плохо? Что случилось? – тревога Олега уменьшилась, все-таки вряд ли старушка пришла сюда, чтобы стащить телевизор, или ударить кочергой по затылку, но он все ещё не осмелился подходить ближе.

Вместо ответа, старушка снова начала кашлять. Казалось, вот вот ее вырвет.

– Давайте, я вызову скорую – сказал Олег, и тут же подумал: «Какая скорая? У тебя из связи только древний дисковый телефон, да и откуда она приедет? Ближайший более-менее крупный населенный пункт в ста километрах.»

Старушка молчала, уперев свой пустой взгляд в землю, как будто не слыша его слов.

– Нет, просто проводите меня до дома – прохрипела старушка.

– Хорошо. А где вы живете?

Старушка отдышалась перед ответом.

– Я покажу, недалеко.

Олег наконец подошёл ближе – ситуация начала проясняться, и эта животная тревожность наконец отступала, и, подойдя ближе, Олег увидел тросточку, которую сжимала костлявая и трясущаяся рука бабушки.

–Ну, пойдёмте, показывайте.

Глаза старушки блеснули в лунном свете, как кусочки слюды, и она трясущейся рукой направив трость вперёд, сделала первый шаг.

Они вышли за ограду, и медленно двинулись по узкой, но хорошо протоптанной тропинке, ведущей в сторону леса. Главной надеждой Олега было то, что старушка находилась в своем уме, ведь в противном случае она сама не знает, куда ведет, а заблудится в ночном лесу было последним, чего хотел Олег. Так они шли минут пятнадцать, и полная луна служила отличным небесным фонарем, указывая дальнейший путь.

– Как вы здесь оказались то? Заблудились что ли? – на вопрос Олега старушка снова выдерживала паузу. Затем она подняла свою голову, и с улыбкой посмотрела на Олега.

– Заблудилась конечно. Лес то вон какой темный.

Иногда бабушка что-то рассказывала, но часто сбивалась с мысли, и забывала продолжить диалог. Однако кое-что она все же сказать успела.

– Как вас звать хоть? – спросил старушку Олег, ведя ее под руку.

– Как звать… – она словно впервые в жизни задалась этим вопросом. – как звать, так щас уже не называют…

Возникла недолгая пауза, заполненная хрустящими шагами Олега и старушки. Олег взглянул на ее ноги – возможно, то, что на них было, хоть и с трудом, но можно назвать обувью – в некоторых местах насквозь прошерканные галоши, покрытые грязью, а где-то даже и кусочками мха. Казалось, что медлительность бабушки была связана не с возрастом, а скорее с тяжестью грязи на ее обуви. А сами движения ее ног были резкими, даже какими-то насекомоподобными.

– А дети, внуки у вас есть? – Олег все еще надеялся на адекватный ответ.

Бабушка повернула голову в его сторону.

– Есть. Да кто ж их сосчитает?

«Почему она уходит от ответов? Не хочет говорить? Скорее, просто выжила из ума». Про возраст Олег уже не стал спрашивать – а какой смысл? Судя по ее морщинистому, даже немного деформированному лицу, ей под девяносто. Ну, главное, чтобы с дорогой до дома она не ошиблась.

Тем временем узенькая тропинка, по которой они шли, начала вилять, и стала более дикой – все вообще приходилось наступать на траву и кустарник, и, кажется, люди, если и ходили тут, то нечасто. Луна светила уже не так ярко – ветки сосен и кедров плотно закрывали небо, и часто идти приходилось чуть ли не на ощупь, благо глаза хоть немного привыкли к темноте.

Тропинка начала выводить их на небольшой пустырь, посреди которого стоял чёрный невзрачный домик с кусочками обвалившегося и гниющего забора по периметру. В месте, которое можно назвать огородом, вовсю росла трава, заслоняя даже грязные оконца.

– Так вот он, ваш дом?

– Мой, мой… старушка расплылась в довольной улыбке, уставившись на свою лачугу. Домом это было сложно назвать.

Они подошли к крылечку, Олег открыл для старушки дверь, и она похромала внутрь.

– Спасибо тебе большое, ты не стой, зайди. – Старушка в сенях взяла свечку, и зажгла ее спичкой.

– Да, ну вы и поселились конечно, прям посреди леса… А света у вас нет что ли? – сказал Олег, неспешно заходя в сени.

– Зачем мне свет, Олежек? И так все вид… – она не смогла закончить фразу, снова сильно закашляв.

Олег поморщился, и начал взглядом рассматривать дом изнутри – ремонта не было, лет, наверное сорок, а может, и вообще никогда не было? Каких годов этот дом? Олег начал размышлять в своей голове. Одно он знал точно – задерживаться ему здесь точно не хотелось. «Олежек» – разве я называл ей свое имя?

Бабушка не переставала кашлять, Олег подошёл, и слегка похлопал ее по спине.

– Да что ж с вами такое…

– Пройдёт, ой, все пройдёт… – успела сипло сказать старушка пере тем, как приступ кашля продолжился.

Что делать, Олег совершенно не понимал, уйти прямо сейчас ему не позволяла совесть – ну что, помрет она? И буду, значит, я виноват, что бросил ее тут? При этом Олег не имел ни малейшего представления, чем можно помочь бедной старушке, и просто надеялся, что действительно сейчас все это кончится, и он уйдёт скорее домой, будучи рад даже досмотреть ту дурацкую передачу – как вдруг вместе с очередным кашлем изо рта бабушки полилась какая-то желтоватая жидкость.

«Неужели ее вырвало наконец?» Олег воодушевился, бабушка кашляла и кашляла, а потом, у неё будто что-то застряло в горле. Она подняла голову на Олега, и, отчаянно пытаясь вдохнуть воздух, беспомощно смотрела на него, открыв свой беззубый рот. Олег снова начал похлопывать ее по спине, и вот она снова громко закашляла, а изо рта вывалилось что-то белое, напоминающее теннисный мяч, покрытое все той же желтой слизью.

– Наконец-то… ох… слава Богу… началось… – старушка быстро пробухтела про себя, и продолжила кашлять. Олега затошнило самого, он отвернулся, чтобы не видеть весь этот мерзкий процесс, а старушка выблевывала все больше и больше белых шаров.

Бабушка тяжело отдышалась, и ей, кажется, и правда стало легче.

– Сейчас, сынок, сейчас… – шустрым, дёрганным шагом она снова ушла в сени, и вернулась с потрескавшимся металлическим тазиком, и начала аккуратно складывать эти шары в тазик.

– Сделай доброе дело, отнеси тазик в ту комнату – бабушка странным образом оживилась, и Олег увидел, как на краях губ блеснула та желтая жижа.

– Зачем? – Олег остолбенел. Бабушка несколько секунд молча смотрела на него, потом резко заговорила.

– Ладно, ну подержи мне хоть свечку – она протянула Олегу свечу, он взял ее в руку, и бабушка сама с трудом нагнулась, взяла тазик и похромала в комнату. Олег шёл рядом, освещая путь.

Они шли по коридору, пол громко поскрипывал и даже продавливался вниз. Олег осматривал пыльные стены, стол, стоящий на кухне. На столе стояли несколько тарелок, наполненных рыбьими костьми и котелок, возле которого жужжали мухи. Они вошли в дверной проем – хоть Олег и не отличался особо высоким ростом, все же ему пришлось согнуться, чтобы пройти в комнату. Только когда старушка поставила тазик на пол, он заметил, что весь потрескавшийся деревянный пол был покрыт паутиной. Олег выпрямился, и оглядел стены со сползающими жёлтыми обоями – паутина с пола плавно переходила на них, заканчиваясь где-то на потолке. Он быстро повернулся назад. Бабушка стояла в дверном проеме, ее руки тряслись сильнее от нагрузки, а прыгающая тень от огня свечи игралась с ее старым, даже древним лицом.

– Спасибо, чтоб я без тебя делала. Ох, бедные детки…

– Детки?

Бабушка ничего не ответила, лишь снова подошла к тазику и нагнулась.

– Мои хорошие, сладенькие… – старушка стала поглаживать эти своими пальцами, а потом внезапно разрыдалась – Как вы, родненькие, будете расти без меня? Как? – кричала она в слезах. Олег стал пятится назад. Старушка резко повернулась в его сторону.

– Останься с ними, меня ведь скоро не станет, помру я – ее глаза, чёрные как смоль, поблескивали.

– С ума сошла… – Олег, совсем себя не контролируя, побежал к выходу.

Он выбежал из Сеней, и быстро помчался прочь от этого дома, в панике оборачиваясь назад, он видел старушку, стоящую у порога. Ноги несли Олега прочь по той же тропе, помкоторой он попал сюда, но вскоре он пропустил поворот, и уже бежал по высоким кустам, и на одном из них споткнулся на большой скорости, упав головой об землю. В голове зазвенело, но Олег довольно быстро пришёл в себя, и попытался привстать. Но что-то крепко сдерживало его ноги – он поднял голову – левая нога крепко увязла в паутине

– Господи… – Олег схватился за паутину руками, в надежде оторвать ее от ноги, но руки тут же намертво прилипли к ней.

Олег закричал. Это был громкий, полный отчаяния крик, почти переходящий в рыдание.

Послышался шорох. – «Пожалуйста, нет!» – Шорох переходил в глухую, тяжелую поступь, будто что-то массивное ударялось об землю. Олег почувствовал, что кто-то стоит над ним, и медленно поднял вверх голову – огромные паучьи клыки, размером с мачете, были прямо перед его лицом. За клыками прослеживалось уже трудноузнаваемое лицо старушки, утыканное множеством поблескивающих чёрных глаз. Старуха зашипела, из ее брюха показалась паутина, которой она тут же начала обвивать Олега.

– Как звать, как звать… так щас уже не называют… – проскрипел низкий голос этого чудовища.

Олег кричал, переходя на агонический хрип. Кричал до тех пор, пока рот и глаза не обвила липкая и твёрдая паутина, и он не перестал видеть. Последнее, что он почувствовал – как оказался подвешенным вниз головой, свернутый, как мумия, и совершенно обездвиженный.

Телевизор все еще работал, тускло освещая комнатушку. На экране ведущий продолжал смеяться, иногда посматривая прямо в камеру. Гость уже ушел, не желая участвовать в этом цирке и балагане. Все, что можно было разобрать сквозь смех ведущего, были слова «Бабье лето».