Семья [Аля Ровская] (fb2) читать онлайн

- Семья 1.48 Мб, 85с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Аля Ровская

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Пролог

Какой дурацкий сон, нелепый и мерзкий.

Стук сердца на мгновение заглушил все звуки вокруг. Кто-то невидимый пребольно сдавил голову в районе висков. Как там обычно советуют при родах? Сделать глубокий вдох, потом длинный выдох ртом и так несколько раз к ряду. Она запыхтела как паровоз, пытающийся сдвинуться с мёртвой точки и вернуться на родные рельсы.

Сквозь шум в ушах начали пробиваться знакомые звуки: тиканье часов, вечно работающий телевизор соседей и сопение дочери. Убедившись, что малышка продолжает спать, Катя осторожно сползла с дивана. Этой развалюхе было примерно столько же лет, сколько и её хозяйке, поэтому требовался определённый подход для того, чтобы бесшумно встать с неё. Диван предательски застонал напоследок и она застыла. Сопение дочери оставалось ровным. Осторожно ступая по полу и надеясь, что все игрушки дочери находятся в положенном для них месте, Катя дошла до двери и потянула ручку вверх и на себя. Дверь тихонько скрипнула, и она мгновенно замерла, как вор, пойманный с поличным. Дыхание малышки прервалось, и Катя сердито подумала о том, как много в её квартире вещей, умеющих разговаривать. Дочка заворочалась в постели, что-то невнятно произнесла и опять засопела.

Простояв минуту, она продолжила тянуть дверь на себя. Только выскользнув из комнаты, Катя с облегчением выдохнула, удивляясь тому, что в такие моменты просто забываешь дышать.

Холодный пол моментально заморозил голые ступни, но возвращаться за тапками она не рискнула. В полной темноте Катя прошлёпала на кухню и взглянула на таймер микроволновки – 3:00. Хорошо, что сегодня суббота и на работу не нужно идти, иначе она сильно расстроилась бы такому раннему утру. Горячий чай поможет согреться, а сигарета – расслабиться. Чайник уютно зашумел, и она потянулась к тумбочке, где лежала отрава. Там точно должна быть начатая пачка. Пожалуй, это единственное, что осталось от мужа, не считая ребёнка. Изо рта вырвался циничный смешок с едва заметной примесью горечи. Вот она, всего пары штук не хватает. Катя не курила уже почти шесть лет, с тех самых пор как забеременела Аришей. Быть или не быть, вот в чём вопрос? На секунду прикрыв глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, она открыла форточку и выбросила пачку. В глубине души мелькнуло секундное сожаление, а затем пришло облечение – одной проблемой меньше.

Катя тупо пялилась в окно, сжимая в ладонях чашку с горячим и сладким чаем. Небо быстро светлело, а на улице появились первые прохожие, спешащие по своим делам.

Чёртов сон, давно ей не снились такие кошмары. Сердце угомонилось, но голова не переставала болеть, видимо, продолжая мстить за незапланированный подъём. Таблетки, как и тапочки, находились вне зоны доступа, там, где спала её малышка. Ничего, пару часов она сможет потерпеть. Катя в который раз подумала о том, что терпение является для неё вынужденной добродетелью, преследующей её по жизни. Как там говорится? Бог терпел и нам велел. Эта пословица никогда не нравилась ей, но никак не шла из головы, снова и снова проигрывая заезженной пластинкой и вызывая новый приступ мигрени. В волнах головной боли раздался чей-то тихий шёпот, поднимая каждый волосок на теле: «Потерпи, котёнок, больше не будет больно». Она знала этот голос и того, кто шептал ей эти слова в ухо. Несмотря на утренний холод, Катю тут же бросило в пот. Чашка чуть не выпала из её ослабевших рук, и она неловко поставила её на стол. Это были остатки ночного кошмара, потому что этого не могло быть в реальности. Она точно это знала или…нет?

Слёзы закапали на стол, увеличивая лужицу пролитого чая, а из груди вырвался протяжный стон. В голове начали мелькать обрывочные воспоминания, путаясь и опережая друг друга, словно соревнуясь в желании поскорее проявиться в её памяти.

Она вспомнила как в семь лет впервые села на велосипед, умирая от страха перед встречей с серым асфальтом. И жгучую боль в разбитых коленках, когда неминуемое всё-таки произошло. После того падения мама безжалостно выкрасила её ноги в зелёный цвет.

Ах, как она ругала себя за дрожащий голос, когда в десять лет выступала на сцене летнего лагеря в роли ведущей. Это был очень смелый поступок с её стороны, ведь внутренне она просто корчилась от ужаса перед многоликой шумной толпой детей. Гордость за собственную смелость до сих пор пряталась где-то внутри неё.

Она внезапно вспомнила, что совершенно не хотела видеть его голову между своих ног, худеньких и разбросанных в разные стороны. В тот момент она изо всех сил представляла, что это ей просто снится. Плохие сны часто приходят ко всем людям, а к пятилетним девочкам тем более. Так бывает и ничего с этим не поделать. Катя не хотела видеть, но продолжала чувствовать как в том самом месте, которое так отличается от мальчиков, становится мокро и приятно.

Потому что это был не сон.

Глава 1

1979 год Саша

Домашний телефон заорал раздражающей трелью. Взгляд Саши метнулся от телевизора к будильнику, стоявшему на тумбочке возле кровати. Какой умник решил, что может звонить ему в десять вечера? Отрываться от фильма никак не хотелось. Актриса, исполнившая главную роль, определённо, ему нравилась. Это она-то благочестивая? Как бы ни так! Эх, какие у неё аппетитные формы. Мужская половина страны при виде неё исходила слюной, а женская – умирала от зависти. Саша был уверен, что она просто бешенная в постели, не то что его жена. Она была полной противоположностью красавице на экране: худая как щепка, ни приличной рожи, ни женских повадок и ужимок. И зачем он только женился на ней? Это был риторический вопрос с давно известным ответом: по какой-то необъяснимой причине Наташка нравилась его отцу. Лучше бы старый козёл женился на ней сам, вот была бы умора. Интересно, он хоть состоятелен ещё как мужчина или давно уже забыл, что это такое? Саша громко рассмеялся и тут же оборвал свой смех, вспомнив, что он не один в квартире. Только бы её ублюдок не проснулся. Сообразив, что трели надоевшего телефона сейчас разбудят того, кого он меньше всего хотел бы видеть, Саша метнулся к телефону.

– Слушаю. Какая Варя? Ах, Варенька. Конечно, узнал, просто не сообразил сразу. Нет, не спал ещё. Родила? – Мужское лицо мгновенно исказила гримаса ярости. – Спасибо, Варенька. Конечно, я рад. Да-да, до свидания.

Саша медленно положил трубку. Проклятая стерва даже этого не сумела, не смогла родить ему сына. Ну, какая проблема хоть раз сделать то, о чём он просил? И эта старая корова, отрабатывающая шоколадки, со своими нелепыми поздравлениями. С чем тут можно поздравлять? Девочка – это очередная проститутка, которую кто угодно будет пользовать. То ли дело сын, которого у него теперь не будет.

Саша метался по комнате, с трудом подавляя желание крушить и ломать. Чёртова девочка. Своему первому мужу Наташка родила сына. Этого маленького вонючего ублюдка, который всё-таки проснулся и, застыв в проёме своей комнаты, исподлобья смотрел на отчима. Его пижама непонятного вылинявшего цвета давно нуждалась в обновлении, а игрушечный медведь, зажатый подмышкой, выглядел нелепо для мальчика его возраста. Пижамные штаны были сильно коротки, что лишний раз подчеркивало несуразный вид ребёнка и глупость его матери, ничего не делавшей вовремя и правильно. Сашу раздражало в этом мальчике всё: карие глаза навыкате, его телосложение и манера говорить. Когда-то он дал маленькому засранцу разрешение называть себя папой. Как радовалась этому его дура-жена, а этот ребёнок ни разу не назвал его так. За целых три года их совместной жизни – ни разу. Вот что значит брать в жёны бабу с чужим приплодом. Однозначно, это гены его пропавшего без вести папаши. От матери ему достались худоба и рот с крупными зубами и пухлыми губами. Эти почти бабские губы, наконец, разомкнулись и с явным усилием произнесли:

– Кто звонил? С мамой всё в порядке?

И снова никакого обращения. Ни папа, ни хотя бы дядя Саша. Издевается он что ли?

– Ничего с твоей мамашей не случилось, – рявкнул он. – Родила она. Теперь у тебя есть сестра.

Судя по виду мальчика, он не знал, что требуется говорить в таких случаях и произнёс то, что больше всего волновало бы любого ребёнка на его месте:

– А она скоро вернётся?

Злоба на жену вспыхнула с новой силой. Вот он, наследник и продолжатель чужого рода. Роди эта сучка ему сына, он с гордостью смог бы смотреть своему папаше в глаза. «Видишь, папа, у меня сын! Только у настоящего мужчины может родиться мальчик. Он вырастет отличным мужиком, потому что именно я воспитаю его таким. Теперь ты можешь гордиться мной!». Нарисованная картинка лопнула, как мыльный пузырь, потому что у неё родилась девочка. Саша легко мог представить взгляд, каким его наградит отец, получив это известие и ход его мыслей. «Опять он облажался. Не смог даже этого сделать, слабак».

В какой-то момент перед глазами возник образ его жены с тем самым щенячьим выражением на лице, которое так бесило его. Саша представил, как его сильная благодаря регулярным физическим упражнениям рука сдавливает тонкую шею и вместо этого глупого обожающего выражения на морде, в её глазах появится страх.

– Мама теперь скоро придёт, да? – настойчиво повторил Борька.

Саша понял, что всё ещё стоит посреди комнаты, будто выпав из настоящего, и сжимает кулаки. Пацан явно нарывался.

– Почему ты не спишь?! – заорал Саша. – Что тебе здесь нужно? Иди лучше уроками займись, сопляк!

– С чего это вдруг? Завтра же воскресенье, – буркнул мальчик в ответ.

– Заткнись! – От возмущения голос Сашки сорвался на фальцет. – Я научу тебя разговаривать со старшими!

Медленно, наслаждаясь каждым движением, а главное, растущим ужасом в этих лупатых глазах, Саша открыл шкаф с одеждой. С внутренней стороны одной из дверей шкафа болтались его ремни, надёжно зажатые тонким металлическим держателем. Среди них выделялся его любимый коричневый кожаный ремень с тяжёлой пряжкой. В нынешние времена мало кто мог похвастаться такой вещью. За это надо благодарить папочку. Как, впрочем, и за всё остальное, включая квартиру, высокую должность и нелюбимую жену. И за этого сосунка, который обмочился от страха и теперь, стоя в луже собственной мочи, шептал:

– Не надо, пожалуйста. Я больше не буду.

– Надо, Федя, надо! – крылатая фраза из известного всей стране фильма заставила Сашу улыбнуться. Он направился к ребёнку, не отрывая глаз от побледневшего лица мальчика и похлопывая себя ремнём по бедру.

Глава 2

1979 год Наташа

У неё болело всё тело, которое словно перемолол и выплюнул безжалостный процесс появления на свет новой жизни. Ладно бы только то место, откуда вышел ребёнок. Даже наедине с собой Наташа не могла произнести слово, которое обозначало его. Её мать презрительно называла это срамом, каждый раз буквально выплевывая его тогда, когда нужно было хоть как-то обозначить женскую природу. О том, как называли это мужчины, лучше не вспоминать – сплошная пошлость. Кажется, она там изрядно порвалась.

Наташа лежала на больничной койке с панцирной сеткой и, невзирая на свою худобу, почти касалась пола пятой точкой. Сколько лет этим кроватям? Боль в спине утверждала, что она уже давно лежит так. Вцепившись руками в металлическую перекладину койки, Наташа смогла перевернуть своё многострадальное тело на бок.

Поясница благодарно хрустнула и боль в спине чуть утихла. Интересно, кого она родила? Кажется, девочку, но стопроцентной уверенности у неё не было. Она не расслышала, что сказала акушерка. Когда пошла голова ребёнка, от дикой боли Наташа закричала так, что взвившаяся акушерка метнулась к ней и с силой двинула её ладонью по лицу.

– Умела ебаться, умей и терпеть!

Перед тем как потерять сознание в ней полыхнула ненависть к этой грубой бабище и мысль о свёкре: «Уж он-то с тобой разберётся».

Мысли о свёкре изогнули её губы в улыбку. Этого человека, заменившего ей отца, она безоговорочно любила. Родного папашу всегда волновала только водка и другие горячительные напитки, ставшие смыслом его жизни. Его желание «поднять себе настроение» любым доступным способом, лишили его дочери много лет назад. Владимир Иванович её второй но, по факту, единственный отец, с самой первой встречи отнёсся к ней с трогательной теплотой. Немножко непонятной, но согревающей. Его забота о том, всё ли у неё в порядке, привела к тому, что она полюбила его намного сильнее своего папаши. Если разобраться, то она никогда не любила родного отца. Когда он был трезв, то становился невидимкой, когда выпивал, начинал превращаться в деспота, который только и делал, что смертным боем бил мать. Сашка – счастливчик, хотя он так, кажется, никогда не считал. Если бы сын больше походил на своего отца, то Наташа была бы самой счастливой женщиной в мире. Она быстро отогнала эту кощунственную мысль, тут же готовая обвинить себя в неблагодарности судьбе за такого прекрасного мужа. Она любит Сашу, а он любит её. У них получилась замечательная семья.

Впервые они встретились на танцах в парке Правды. Депрессия после неудачного первого брака на целых два года заставила её забыть о каких-либо развлечениях. Она сумела простить себя за «ошибку», в отличие от её родителей, не упускавших возможности ткнуть дочь лицом в её же глупость. В тот день всё сложилось так, будто сама судьба хотела их встречи. Мать была в хорошем настроении, так как пьяный отец заснул раньше обычного и до утра уже не придётся опасаться его криков и тяжёлых кулаков. Благодаря этому Наташа легко уговорила её присмотреть за малолетним Борькой, «последствием собственной дурости». Наташе даже не испортило настроение то, что по сравнению с Танькой, подругой со школьных времён, она выглядела не очень презентабельно в своём платье грязно-коричневого цвета с непонятным узором и наброшенной на плечи жёлтой кофточке. Зато причёска была на высоте, чего не скажешь о подружке. Природа наградила Таньку мышиного цвета волосами, которые к тому же были очень редкими. То ли дело её густые и вьющиеся волосы, длиной по самые лопатки. Они могли быть каштановыми в сумерках и почти красными на солнце, но круглосуточно вызывали зависть подружки.

Повторная попытка изменить положение тела, вызвала резкую боль в паху. Ощущение было такое, будто в неё воткнули множество острых иголок и потянули одновременно в разные стороны. Наташа накрыла ладонью свой многострадальный «срам» и тихонько застонала. Словно в ответ на это, дверь резко распахнулась и с громким стуком врезалась в стену.

– Очухалась, перепуганная? Дай-ка гляну.

Акушерка, врезавшая ей по лицу, на секунду замерла на пороге и тут же двинулась к покрасневшей Наташе, предположившей, что её манипуляции руками не прошли мимо глаз злобной бабы. Она нависла над ней, как жуткий призрак прошедшей боли и потребовала раздвинуть ноги. Когда Наташа замешкалась, бабища с глубоким вздохом, показавшим как ей осточертела эта работа, сама задрала ей больничный халат и ночнушку с большими штампами, на которых был указан номер роддома. Она двумя пальцами зацепила и потянула в сторону пелёнку, зажатую ногами Наташи. Кровавый рисунок, почти полностью закрасил больничные метки на ней. Наташа успела подумать о том, что эти штампы – самое глупое и отвратительное, что она видела в этой больнице. Акушерка наклонилась так низко, что её дыхание коснулось внутренней поверхности бёдер роженицы.

– Ага, – глубокомысленно произнесла она. – Ну… Повезло тебе, деточка. Порвалась ты сильно, конечно. Я тебя заштопала, как умею, а штопаю я хорошо, не сомневайся. Будешь, как целка.

Засмеявшись собственной шутке, она воткнула новоиспечённой девственнице свежую пелёнку между ног, которую как фокусник достала будто из воздуха. Наташа удивлённо моргнула. Использованная кровавая тряпка была брезгливо брошена на пол.

– Сейчас санитарка приберёт.

Акушерка уже взялась за дверную ручку, когда Наташа решилась, наконец, спросить:

– Простите, я хотела уточнить. У меня…дочь?

– Орать надо было меньше, – буркнула баба и, бросив взгляд через плечо, добавила: – Девочка, вес три пятьсот, рост пятьдесят сантиметров. Скоро привезут на кормёжку.

Наташа расцвела, радуясь этой новости и забывая боль и унижения сегодняшнего дня. Маленькая, хорошенькая девчушка обязательно будет похожа на своего папу. Она всегда хотела двоих детей, мальчика и девочку. Правда, она не думала, что они могут быть от разных отцов, но какая разница? Борька и … имя они подберут вместе с Сашей. Кажется, муж хотел мальчика. В разговоре о будущем ребёнке всегда звучало местоимение «он». Насколько сильно он расстроится?

Дверь снова распахнулась. Взгляд Наташи тут же зацепился за тележку, на которой в ряд лежало пять орущих свёртков. Который из них был её сокровищем? Медсестра уточнила фамилию и, сверившись с записями в бумагах, которые располагались на одном из младенцев, выбрала четвёртого по счёту.

– Вот этот ваш. Поздравляю, – механически добавила она.

Осторожно, боясь слабости в руках, Наташа прижала драгоценный свёрток к себе. Маленькое личико дочки недовольно скривилось, когда материнские губы коснулись её лобика.

– Ах, какая ты у меня красавица.

Медсестра, закрывавшая двери, обернулась и со знающим видом произнесла:

– В этом возрасте, они все на одно лицо. Отличия под пеленками спрятаны.

Наташа проигнорировала это сомнительное утверждение, потому что её девочка была особенной. Она прижала к себе маленький свёрток и вдохнула аромат детского тельца. От избытка эмоций ей захотелось плакать. Появление доченьки укрепит их семью, и они все будут счастливы. Она, Саша, Борька и …Катюша. Это имя всегда очень нравилось ей. Екатерина Александровна – звучит гордо. Катя, Катюша, её маленький котёнок. Теперь у них будет полноценная семья.

Глава 3

1982 год Владимир Иванович

Дед с улыбкой смотрел на внучку.

– Ну-ка, милая, повтори ещё раз, как тебя зовут?

– Ха-тя, – коверкая своё имя, сообщила девочка.

– А меня как зовут? Помнишь?

Малышка сморщила лобик, пытаясь выудить из памяти ускользающее слово.

– Деда, – нерешительно начала она и тут же с победным криком продолжила: – Ва-а-алодя!

– Моя умница, – восхитился Владимир Иванович и, подхватив внучку на руки, закружил по комнате. – И всё-то ты знаешь, моя хорошая.

Девочка весело смеялась и повизгивала, не забывая держаться за шею деда. Её смех был так заразителен, что дед захохотал вместе с внучкой. Невестка вошла в комнату с подносом, на котором было всё необходимое для чаепития.

– Ах, папа, вы её совсем разбалуете.

– Перестань, Наташа, – возразил Владимир Иванович. – Я не так часто вижу её, чтобы разбаловать.

Усевшись в кресло, и всё ещё не выпуская внучку из своих объятий, он внимательно посмотрел на невестку. Что-то в ней его смущало. Несмотря на рождение двоих детей она умудрилась остаться элегантно худощавой. Аккуратная прическа, одежда в неброских тонах, минимум украшений и косметики – это то, что всегда ему очень нравилось в этой женщине. Только вот что-то не так с её цветом лица. Или это игра света? Владимир Иванович поставил внучку на пол и ласково хлопнул по попе.

– Беги к братику, солнышко. Где Боря?

– Де Боя? – комично повторив интонацию деда, она с важным видом ушла искать брата.

– Наташа, что у тебя с лицом?

От неожиданного вопроса Наташа резко выпрямилась и с явным страхом взглянула на свёкра. Под его исследующим взглядом она густо покраснела. Долгие манипуляции с тональным кремом стали ещё заметней, но об этом она могла только догадываться.

– Ой, папа, такая забавная ситуация произошла. Извините за интимные подробности, но вы просто не оставили мне выбора, – фальшиво рассмеялась Наташа. – Сколько раз я зарекалась пить на ночь чай – не сосчитать, но теперь эта привычка нанесла мне вполне ощутимый удар по самолюбию.

Он вполуха слушал историю о том, как ночью ей понадобилось в туалет и как, совершенно неожиданно, она врезалась в приоткрытую дверь туалета. Видимо кто-то из детей оставил маме своеобразное напоминание о том, что ходить с закрытыми глазами может быть опасно даже в родном доме.

Натужный смех матери его единственной внучки болью отозвался где-то в глубине души. Она с воодушевлением продолжила излагать давно подготовленный рассказ:

– Больно было, конечно, ужасно. Теперь я хорошо представляю, что значит выражение «звёзды из глаз». Клянусь вам, это был самый настоящий звездопад. – Она закончила изображать веселье и почти сухо завершила историю: – Шишка быстро прошла, а вот синяк приходится замазывать тональным кремом.

Во время рассказа она ни на секунду не подняла глаза от журнального столика, где её руки продолжали колдовать над сервировкой, чтобы посмотреть поверил ли ей дорогой гость. Владимир Иванович ухватил невестку за одну из порхающих над столиком рук.

– А эти синяки оттого, что ты сама себя пыталась удержать от падения? И кофточку с длинным рукавом ты натянула, потому что в квартире очень холодно? Я угадал?

Последний вопрос повис в тишине комнаты. Некоторое время они оба смотрели на худенькую женскую руку, где чётко отпечатался след крупной мужской пятерни. Отпечаток уже не был пугающе чёрным. Сейчас в этом чужом её телу рисунке преобладал жёлтый цвет, с лёгким зелёным оттенком. Наташа медленно подняла глаза на мужчину, заменившего ей отца. Не отрывая глаз от лица свёкра, она выдернула свою руку из его ладоней и опустила рукав на место. Затем произнесла бесцветным голосом:

– Не надо, папа, пожалуйста.

Владимир Иванович устало вздохнул и откинулся на спинку кресла. Потирая грудь, словно пытаясь разгладить возникшую там тяжесть, он задумался о том, что абсолютно не понимает, как он мог вырастить такое чудовище. Как это получилось? Где он ошибся?

Всю свою жизнь он трудился, не покладая рук. Для сына. Сашка был поздним и единственным ребёнком. Его супруга была очень тихой и скромной девушкой, женитьба на которой заметно облегчила Владимиру путь наверх. У неё просто не было шансов устоять перед статным красавцем, которым он был в те времена. Его тесть принадлежал к верхушке партийной номенклатуры города и юный Володя прекрасно об этом знал. Он всегда хотел попасть в элиту, чтобы никогда и ни в чём себе не отказывать. Это страстное желание не давало Володе спать по ночам и превращало его мозг в сложную вычислительную машину, постоянно просчитывающую возможные варианты. Такой же огонь полыхал в глазах его тестя. Это был тот самый случай, когда рыбак рыбака увидел издалека и Георгий Иванович, поднимаясь вверх по карьерной лестнице, тянул за собой и своего зятя. Его мечта воплотилась в жизнь, но…

Каким молодым и глупым он тогда был. При всей своей сообразительности, он так до конца и не понял, что обрекает себя на несчастливую жизнь. Любовь к власти оказалась сильнее любви к женщине, так похожей на эту девочку с синяками на теле.

Ему казалось, что ничто не могло сравниться с ощущением безграничной власти, с возможностью навязывать свою волю и влиять на судьбы людей одним взглядом или росчерком пера. Как ему нравились эти льстивые улыбки, ощущение собственной значимости и избранности. Он наслаждался властью и удовольствиями, о которых простые граждане не имели представления.

По-прежнему потирая грудь, он снова взглянул на Наташу. У неё красивый профиль, высокий лоб и пухлые губы. Совсем как у той, от которой ему пришлось отказаться. Выбор был сделан и он много лет не жалел о нём. Разве только иногда по ночам. Холодный расчёт объединил двух мужчин в крепкий тандем. Георгий Иванович получил преданного человека, с которым он был связан родственными узами. Да и любимой дочурке радость. Иногда, выпивая сто грамм коньяка, он будто в шутку говорил ей:

– Видишь, Леночка, какой у тебя папка? Мужа тебе нашёл всем бабам на зависть: красив, умён, надёжен. Довольна ли моя девочка?

Девочка Лена всегда соглашалась с отцом и благодарила его классическим поцелуем в щёку и крепкими объятиями, хотя вопрос о том, кто кого «нашёл» сам Володя считал очень спорным.

Сердце Владимира Ивановича заныло с новой силой, а лицо и шея покрылись холодным потом. На внуке тоже тесть настоял, и Володя не подумал сопротивляться, соглашаясь с тем, что родственные связи должны стать кровными. Сразу после родов жена так же тихо скончалась, как и жила – незаметно и не доставляя хлопот. За короткое время какая-то послеродовая инфекция съела Лену изнутри, сделав Володю вдовцом. Тесть был в ярости, потому что дочь он безумно любил. Тихое угасание молодой мамы не смогли замедлить ни связи, ни деньги. В больнице полетели головы. От яростного гнева Георгия Ивановича пострадало множество людей от простых санитарок до самого главврача.

После смерти дочери тесть очень изменился. В нём как будто сломался внутренний стержень, и каждое утро он надевал себя на его остатки и заставлял двигаться и просто жить. Георгий Иванович уже не мог обходиться без зятя и давал ему всё большее поле для деятельности. В конце концов, он просто отошёл от партийных дел по возрасту и вместе со своей супругой занялся воспитанием внука Александра. Вот оно. Нельзя было самоустраняться от воспитания сына.

Щёлкнул замок входной двери, и Наташа умоляюще прошептала одними губами:

– Папа, пожалуйста! – и выскочила встречать мужа. – Ой, Сашенька, у нас папа в гостях.

– Я вижу! – буркнул голос сына.

– Папа пишёл, папа пишёл! – заверещала маленькая Катя, вылетая из комнаты Борьки. Сквозь стеклянные двери комнаты Владимир Иванович видел, как его единственный сын бросил угрюмый взгляд на жену и подхватил малышку на руки.

– Привет, детка! Ты сегодня слушалась маму? – небрежно потрепав дочь по головке, Сашка тут же опустил её на пол. Владимир Иванович почему-то подумал, что это проявление эмоций к собственной дочери – тот максимум, который девочка видела за свою короткую жизнь от родителя.

Отец продолжал рассматривать сына. Сашка был красивым мужчиной, этого у него не отнять. Внешне они были очень похожи. Вот только глядя на сына, Владимир Иванович всегда поражался его виляющему взгляду. Создавалось впечатление, что для того чтобы посмотреть кому-то в глаза, Саше приходилось прилагать неимоверные усилия. Катюша молнией забралась на колени деда и погладила ладошками его щёки.

– Деда мокый, – заявила она и с детской непосредственностью вытерла свои влажные ладошки об его же рубашку. Наташа, ставившая возле разувающегося мужа тапочки, замерла и удивлённо посмотрела на свёкра.

– Папа, как вы себя чувствуете? Может скорую вызвать?

– Всё в порядке, дочка. Ничего не надо.

– Здравствуй, отец! – взгляд сына остановился на бледном влажном лице отца и тут же снова пошёл путешествовать по комнате.

– Наташа, забери Катю. Нам с Сашей нужно поговорить, – Владимир Иванович, привыкший отдавать указания, не ожидал сопротивления даже от Сашки, на лице которого мелькнуло и тут же пропало выражение детского упрямства.

Он сделал вид, что не видит это сопротивление сына и очередной умоляющий взгляд невестки. У него начала болеть шея и область левой лопатки и впервые за весь вечер он подумал, что стоит показаться врачу.

– Выйди, тебе сказали! – рявкнул его сынок, не обращая внимания на обеспокоенный вид жены. Сейчас его взгляд ощупывал бледное лицо отца, полулежащего в кресле с закрытыми глазами. Наташа прикрыла дверь комнаты за собой, буквально вытягивая из комнаты сопротивляющуюся дочь, не желающую отходить от любимого деда.

– Сядь рядом! – приказал Владимир Иванович.

Этот приказ можно было выполнить только подвинув стул к креслу, в котором сидел отец. Кресло стояло обособленно, в самом лучшем месте – напротив телевизора. Сидя в нём, можно было и в окно смотреть и контролировать входящих в квартиру. Это было кресло Сашки и только в приезды отца, он лишался трона в собственной квартире. Нехотя и слегка гримасничая, будто ведя какой-то внутренний диалог, сын принёс стул. Отец наблюдал за ним из-под прикрытых век. Внезапно вспомнилось, как он впервые взял на руки свою внучку. Маленькое сморщенное личико девочки было таким очаровательным, что он почувствовал, как толстый слой льда, которым покрылось его сердце, тихонько треснул. Когда девочка посмотрела на деда, Владимир Иванович больше всего на свете опасался увидеть именно этот виляющий взгляд Сашки.

Когда он открыл глаза, взгляд сына метнулся прочь от отцовского лица.

– Я слушаю тебя, папа.

Ох, уж эта показная покорность. Сидя напротив, его великовозрастный сынок откинулся на спинку стула, всеми силами увеличивая расстояние между ними. Вряд ли ему это поможет. Резко наклонившись вперёд, Владимир Иванович ухватил его за рубашку. От этого движения в груди снова кольнуло.

– Как ты можешь бить женщину?! Как ты смеешь? Какой ты после этого мужчина? – Каждое слово с трудом покидало пересохший рот, царапая его горло и наполняя горечью разочарования.

– Она упала, папа! – голос Сашки начал ломаться, как у подростка. – Честное слово!

– Лжец, – просипел Владимир Иванович. – У тебя нет чести. Если ты ещё раз…

Воздух стал тяжёлым и тягучим, а воротник рубашки превратился в удавку. Он начал срывать её с шеи, пытаясь сделать ещё один глоток воздуха, свежего и сладкого. Пот заливал глаза и искажал реальность. Его сын улыбался, искренне и радостно, совсем как в детстве. Галлюцинации – это уже серьёзно. Тело начало непроизвольно подёргиваться и Владимир Иванович на секунду зажмурился.

– Сынок, – прошептал он и поднял глаза на Сашку.

Одного взгляда на лицо своего единственного сына было достаточно для того, чтобы он чётко понял, что для них уже слишком поздно. Владимир Иванович отвернулся, чтобы не видеть эту улыбку победителя на родном лице. Наверное, он это заслужил. Эта мысль продолжала болезненно пульсировать в его голове и затихла вместе с последними ударами сердца.

Глава 4

1983 год Борис

Жаль, что дед умер и плевать, что он не был ему родным. Владимир Иванович всегда называл Борьку внуком и обращался с ним как с взрослым, не сюсюкая и с уважением. Конечно, с Катькой он возился намного больше, она ведь девчонка, мелкая совсем и родная ему. Мать накрывала на стол, потому что сегодня надо отметить годовщину смерти. Или годовщину не отмечают? В общем, по нелепым правилам взрослых надо сидеть за столом и вспоминать деда. Конечно, с алкоголем, как же без него? Глупые взрослые. Почему именно за столом? Лёжа в кровати или сидя на уроках нельзя? Ему не нужно было вспоминать Владимира Ивановича именно сегодня, он просто не забывал его.

Со смертью деда отчим вообще перестал притворяться. Борька-то видел настоящее лицо этого козла и раньше, а мама – нет. Почему она никогда не защищала его от нападок этого урода? Она, наверняка, любила сына, ведь все родители должны любить своих детей. Так говорили в школе и несколько раз – сама мама. Вот только видя на его теле разноцветные синяки, свежие или старые, мама становилась какой-то отрешённой. Её взгляд стекленел, и она как робот всегда повторяла одно и то же:

– Боренька, ну что у вас с ребятами за игры такие? Осторожней надо.

В самом начале «воспитательного процесса» как называл это отчим, Боря пытался рассказать матери, что вовсе не его друзья ставят ему синяки. Как правило, отчим проводил воспитательную экзекуцию без матери и Борька старался не появляться дома в её отсутствие, но рождение сестры повесило на него ярмо «помощника» и увеличило риски быть битым. Возросло и количество причин для этого. Неужели мать настолько слепа, что не понимает этого? Его попытка попросить о помощи с треском провалилась. Вместо понимания, жалости, заботы и праведного гнева, в конце концов, у неё сделалось такое лицо, что Борька больше не начинал разговор на эту тему. Смешно было то, что мама даже будто бы обиделась на попытку сказать ей правду. Она долго и нудно читала сыну лекцию о том, что врать нельзя, что от этого могут пострадать невинные люди, что отчим любит его и хочет воспитать настоящим мужчиной. Если воспитать мужчиной значило бить до тех пор пока не устанет рука, оскорблять и унижать, то отчим не жалея себя отдавался этому важному делу. С женой он перестал церемониться незадолго до смерти деда. Только перед его приходом в доме царило спокойствие ведь синякам нужно время, чтобы исчезнуть.

Когда отчим впервые избил маму Борька не испытал к ней жалости. Пусть знает каково это – когда тебя некому защитить. Больше всего отчиму нравилось брать мать за волосы и бить лбом об стол, стену и даже собственное колено. Этот равномерный стук вызывал у Борьки самые разнообразные эмоции, включая чувство удовлетворения и злорадства. Каждый раз после подобной экзекуции отчим тянул провинившуюся мать в спальню и чутко прислушивающийся Борька слышал что-то новое и непонятное. Звуки ударов головой он распознавал безошибочно, но то, что происходило дальше, являлось для него загадкой. Громкий шёпот отчима: «Открой шире рот, сука!» и ощущение того, что мать вот-вот вырвет, вызывало недоумение. Вот бы хоть одним глазком глянуть.

– Боренька, иди поиграй с Катюшей к себе в комнату. Мне ещё столько всего сделать надо, а она под ногами путается, – попросила мать, продолжая метаться между кухней и комнатой.

Стрелки часов показывали, что скоро вернётся тот, кому абсолютно наплевать на все её старания и Борьке было любопытно, когда мать это поймёт. Он послушно взял сестру за руку и повёл в свою комнату.

– Расскажи мне сказку, – попросила Катя, устроившись рядом на диване.

– Нет, ты будешь реветь и жаловаться мамке, – уверенно сказал Борька и нехотя добавил: – Или ему.

Девочка ни на секунду не усомнилась, что речь идёт о папе.

– Я не буду, честно-честно.

Борька сделал вид, что размышляет.

– Точно не будешь? – весь его вид говорил о том, что он очень хочет ей поверить. – Сказка страшная, сразу предупреждаю.

– Честно не буду, – упрямо повторила девочка.

– Ну, тогда слушай. – Он втянул в себя воздух и начал: – В одном большом городе жили-были бабушка и её внучка – маленькая девочка.

– А где были мама и папа девочки? – вполне разумный вопрос сестры, вызвал у Борьки приступ гнева.

– Будешь перебивать, я не буду рассказывать! – Прикрикнул он. – Умерли они, понятно?

Энергичное кивание маленькой головки, украшенной белыми бантами, было ему ответом.

– Как-то вечером они сели ужинать, но оказалось, что у них закончился хлеб. Пришлось бабушке идти за ним в магазин. Она сказала внучке, чтобы та никому не открывала двери и ушла.

– А почему она не взяла девочку с собой? – Катя тут же перепугано закрыла себе ладошкой рот. – Я больше не буду, честно-честно.

Борька закатил глаза и тяжело вздохнул, словно раздумывая, не бросить ли ему это неблагодарное дело – рассказывать сказки, но милостиво решил продолжать.

– Бабушка очень спешила, потому что до закрытия магазина оставалось всего тридцать минут. Ты себя вспомни, одеваешься по три часа. Вот и та девочка тоже была копушей. Итак, – трагическим шёпотом сообщил Борис. – Бедная девочка осталась совсем одна.

Рассказчиком Борька был хорошим, даже талантливым. Его голос то поднимался вверх, то опускался почти до шёпота, вызывая у замершей Кати бурю эмоций.

– А в это время, со стороны старого заброшенного кладбища в город въехала большая чёрная машина. За рулём сидел чёрный человек с огромными чёрными глазами и большими острыми зубами. Он был очень голоден. Больше всего на свете он любил пожирать маленьких детей, которые оставались без присмотра взрослых. Он находил их по запаху.

В каждое второе предложение, он вставлял «чёрный-чёрный» и в лицах изображал то кровавого монстра, то перепуганную жертву. Катя начала испуганно жмуриться и отводить глаза от лица старшего брата, судорожно сжимая маленькими ручками диванную подушку.

– … радио кричало: «Беги, девочка, беги! У чёрного человека есть чёрный-чёрный гроб, и он положит туда твои косточки, после того как съест!».

Она не дала закончить сказку. Так же как и в прошлый раз. В самом финале Катя начала истошно кричать, зажимая руками уши и звать маму. Свои истории Борька мог рассказывать только в отсутствие отчима, матери он не боялся. Она только и могла, что пялиться на него и прижимать к себе ревущую в голос Катю. После неглубокого выяснения обстоятельств, она срывающимся голосом отчитывала обоих своих детей.

– Ты уже большая девочка, Катя! Неужели ты не понимаешь, что Боря тебя просто дразнит? – лёгкий шлепок по попе дочери должен был закрепить это знание в её сознании.

– А ты… Ты не понимаешь, что так нельзя? – продолжала мать, переключаясь на сына. – Это же твоя младшая сестра, которую ты должен защищать, а не пугать до смерти!

– А я твой сын, мама! Почему же отчиму можно меня бить, а тебе делать вид, что ничего не происходит? Что ты мне скажешь на это?!

Глядя прямо перед собой, Борька думал, что когда-нибудь бросит ей в лицо свои претензии и едкую ненависть, бурлившую в нём ко всем ним. Иногда ему казалось, что мать чувствует подобие вины перед старшим сыном. Пожалуй, только так можно было объяснить то, что она ничего не говорила отчиму об этих сказках. Она могла бы рассказать своему драгоценному мужу ещё и о том, что нелюбимый им пасынок дёргает родную дочурку за волосы, болезненно щиплет и толкает её при любой возможности.

Однажды Катю пришлось везти в больницу, потому что Борька перестарался. Во время семейного ужина, на котором отчим привычно отсутствовал, сестра каталась на табуретке вместо того, чтобы спокойно копошиться в своей тарелке. Только отсутствие её папочки и какое-то внутреннее стремление проверить границы дозволенного, заставило его поднять ногу и выбить табурет из-под сестры. Тот улетел в сторону, освобождая пол для приземления Катьки. Встреча её головы с полом была настолько громкой, что Борис невольно замер и испугано посмотрел на дверь ванной, где скрылась мать, как только поняла, что её старания снова никто не оценит. Этот звук напомнил ему стук маминой головы о разные твёрдые поверхности. Он вспомнил, как зачарованно смотрел на Катьку, которая неподвижно замерла на полу и стала похожа на старую тряпичную куклу покойной бабушки. Её глаза остались приоткрытыми, а личико стало бледным, с лёгким жёлтым оттенком из-за падающего на него электрического света. В щелочки можно было рассмотреть белки её глаз, которые тоже отливали золотом. Борька не мог оторвать от неё глаз.

– Что ты с ней сделал?! – истошный крик матери оторвал его от созерцания маленького тельца.

Именно в тот раз, когда они обменивались злобными взглядами, разбавляя их материнскими причитаниями над лежащей без сознания Катей, между ними появилось понимание того, что они два абсолютно чужих человека, связанных кровными узами. Удовольствия от такого сосуществования никто не получал, но изменить данный факт было уже невозможно. Катька зашевелилась и начала исторгать из себя съеденное ранее, только благодаря матери не захлебнувшись собственной рвотой. В больнице сказали, что у неё закрытая черепно-мозговая травма или если проще, то сотрясение мозга. Забавное слово «сотрясение». Всёго-то был один небольшой удар головой об пол, а такое впечатление, что Катьку кто-то усиленно тряс и её мозг без конца бился о стенки маленького черепа. Катька – погремушка.

Спустя три недели мать с Катькой вернулись из больницы. В тот вечер он окончательно поверил в свою безнаказанность. Борис улыбался в потолок и прислушивался к звукам из родительской спальни. Его снова не наказали. Стоны матери и звуки ударов четко давали понять, кого отчим считает виновным в случившемся с дочуркой. Это было полгода назад.

Мать, наконец, перестала его отчитывать и вышла из комнаты. Катька выглядывала из-за плеча матери, и весь её вид говорил о том, какой виноватой она себя чувствовала. Борька театрально прикрыл лицо руками, сделав вид, что плачет и, наблюдая за сестрой сквозь пальцы. Личико Кати искривилось от ужаса, и она зарыдала с новой силой. Правильно, сестра должна понимать, что никто кроме неё не виноват в этом скандале – обещала ведь не кричать. Ну ничего, Борька обязательно придумает как её наказать.

Глава 5

1983 год Саша

Начиналась программа «Время», а значит, ему пора было ехать домой. Саша затянулся напоследок сигаретой и потушил её в пепельнице. Любаша точно знала, что означает этот раздавленный окурок под аккомпанемент бравурной мелодии из телевизора.

– Ты уже уходишь? Может, останешься?

Она всегда спрашивала его об этом, заранее зная ответ. Не стесняясь своей наготы, Люба протянула руку к пачке сигарет «ВТ». Большая мягкая грудь с коричневыми сосками повторила движение её руки. Саша любил смотреть, как подпрыгивают её огромные сиськи в процессе соития. Это зрелище бесконечно завораживало его своей красотой. Он часто хлопал ладошкой по увесистому бюсту, нависающему над ним во время её скачки сверху, оставляя на нём следы своих пальцев ещё долго алевшие после его ухода. Делая вид, что не замечает его взгляда, Люба поднялась с кровати и от души потянулась. У неё были широкие массивные бедра, и Саше безумно нравилось зарываться в них лицом, касаясь носом её лобковых волос. Она божественно пахла. При воспоминании о том, что Любаша вытворяла своим языком, его член немедленно принял боевую готовность. Времени больше не было, поэтому Саша решил игнорировать этот факт.

– Ты же знаешь, я не могу.

– Знаю, но ты обещал решить эту проблему, – капризно произнесла Любочка.

– Не начинай, – Саша нахмурился. – Сказал же, решу.

Подумать только, то, что он силой заставлял делать свою доску-жену, эта женщина делала по собственной воле и с удовольствием. Её опытность в этом вопросе вызывала в нём жгучую ревность, которую Любаша всегда укрощала своими заверениями в любви. Она клялась, что он единственный мужчина, который смог разбудить в ней женщину и в её глазах Саша – самый идеальный любовник из всех возможных. Сравнивать Любочке, конечно, было практически не с чем. Разве только со своим бывшим мужем-неудачником. Тот ничего не мог: ни обеспечить красавицу-жену, ни удовлетворить её. Так что её шеф и любовник Александр Владимирович являлся для неё идеалом настоящего мужчины. Саша никогда не уставал слушать об этом.

Он потянулся за новой сигаретой и вспомнил о своем водителе. Наверняка, тот отсидел себе всю задницу, ожидая родное начальство. В любом случае лучше сидеть в «Волге», чем горбатиться где-то на производстве, так что пусть ждёт.

Он снова вспомнил об отце. Со дня его смерти прошло уже больше года и это был замечательный год. Саша находил любопытным тот факт, что батя умер в один год со своим кумиром, который до того восхищался своей персоной, что четырежды присваивал себе звание Героя Советского Союза. Не удивительно, что папаша боготворил его. Саша отогнал от себя воспоминание о последнихотцовских минутах в его квартире и мысль о том, что Владимир Иванович мог бы прожить намного дольше Брежнева. Если бы не…

– Какая гадость, эти «ВТ», – Любочка прервала ход его мыслей, и Саша был благодарен ей за это. – «Родопи» мне больше нравятся.

Его секретарша и по совместительству любовница – была чертовски хороша собой. Она досталась ему вместе с новой должностью, и Саша был несказанно этому рад. Наверное, он её любит. Видимо пришло время завязывать с семейной жизнью. Не понятно, почему он до сих пор изображает из себя хорошего мужа, ведь главного контролёра уже нет в живых. Вот дочку жалко оставлять, хорошая девчонка получилась – ласковая и послушная, но ничего, папочка будет её навещать. Зато не надо будет видеть эту сушеную воблу с её ублюдком, который никак не мог взять в толк как себя вести с тем, кто заменил ему отца. Интересно, как отнесутся к его разводу на работе? Он надеялся, что это не сильно отразится на его карьере. Квартиру придётся оставить супруге, зачем ему разговоры за спиной и косые взгляды коллег? Они будут жить с Любашей в квартире его отца, не век же ей пустовать.

Среди его коллег не было разведенных. Почти у всех кто мог позволить себе это, были любовницы. Это считалось нормой, если её наличие не выставлялось напоказ. А вот уход из семьи был верхом аморальности и партия таких вещей обычно не прощала. Его руководитель, Василий Петрович, точно не погладит Сашу по головке, но с другой стороны, он был лучшим другом его покойного папаши. К дружбе с покойником Василий Петрович относился с большим пиететом, так что Саше казалось, что он может рассчитывать на его защиту. В конце концов, он не такой карьерист как отец, который променял свою любовь на карьеру и достаток. Саша узнал об этой душещипательной истории от своего покойного деда, Георгия Ивановича. Перед смертью дед стал слишком сентиментальным и, кажется, даже жалел своего зятя.

Ну пожурят его немного, может, отправят куда-то на окраину замаливать грехи перед партией. Зато его Любовь будет рядом, так что в отличие от отца, он сможет усидеть на двух стульях и быть счастливым. На секунду мелькнуло сомнение в искренности чувств Любаши. Он точно знал, что положение его любовницы давало много привилегий: импортные шмотки, хорошая жратва, отдых в санатории. Он даже оформил на её имя дачу. Саша бросил мрачный взгляд в сторону Любы. Та словно почувствовала, что решается её судьба и прекратила манипуляции с кремом, который наносила на лицо. В голубых глазах, оттенённых тёмными тенями, появилось выражение озабоченности.

– Что-то не так, милый? Тебе плохо?

Люба засуетилась. Она присела рядом с Сашей на кровать и прикоснулась к его лбу ладошкой, от которой пахло смесью из крема и французских духов, купленных им совсем недавно.

– Температуры нет. Может, съел что-то не то?

А вот этого точно не могло быть. Только не с теми продуктами, которые он ей привозил. Эта показная озабоченность, придала ему уверенности в её чувствах.

– Всё в порядке, задумался просто. Как ты считаешь, одной машины хватит, чтобы перевезти твои вещи?

– Куда, Сашенька? – явный испуг проскользнул в голосе Любаши и это его позабавило.

– В отцовскую квартиру на проспекте Карла Маркса. Будем жить с тобой там.

Он с улыбкой наблюдал смену выражений на её лице: от удивлённого недоумения до бешеной радости. Любаша бросилась ему на шею, попутно оглушив Сашу своим визгом.

– Хватит, конечно, хватит, – визжала она, покрывая поцелуями его лицо.

Вот за эту детскую непосредственность он её просто обожал.

– Ты ведь любишь меня?

На какой-то момент Любаша замерла. Она всегда с готовностью признавалась ему в любви, но он никогда не спрашивал её об этом сам. Отодвинувшись так чтобы посмотреть ему прямо в глаза, она обиженно произнесла:

– Ты сомневаешься во мне? Неужели я не говорила тебе этого много раз?

Саша молча разглядывал её, пытаясь понять насколько она искренна с ним.

– Если ты не уверен во мне, то к чему всё это? Мне и здесь неплохо живется, а тебе уже давно пора ехать домой, – глаза Любаши стали похожи на голубые озера печали.

Она отвернулась от него, но Саша успел увидеть бегущую по щеке слезинку до того, как взмах её руки отправил ту в небытиё.

– Вам пора ехать, Александр Владимирович, – прошептала Люба сдавленным голосом и начала подниматься.

Саша тут же ухватил её за руку и притянул её головку к своей груди.

– Что ты, сладкая моя! Мы же не на работе, – её слезы защекотали его голую грудь, спеша скрыться в густой поросли на ней. – Мне просто лишний раз захотелось услышать, что ты любишь меня. Ну, посмотри на меня.

Саша обхватил её лицо руками, пытаясь встретиться с ней глазами. После лёгкого сопротивления Люба подняла к нему своё лицо. Она даже плакала красиво. Слегка покрасневший нос, мокрые щеки, а главное, обиженное выражение лица – делали её похожей на маленькую девочку. И слёзы она вытирала кулачками. Ей-богу, ребёнок малый.

– Ох, и хороша же ты, Любаша. А теперь скажи, ты любишь меня?

Шмыгнув последний раз носом, она гордо вскинула головку с рыжими волосами:

– Люблю. Хоть ты этого и не заслуживаешь.

Он громко и раскатисто рассмеялся, радуясь любви такой шикарной женщины, и снова притянул её к себе.

– Докажи.

Любаша вмиг преобразилась. На смену маленькой девочке вышла взрослая женщина, которая ловкими пальцами быстро скрутила волосы в неаккуратный узел и закрепила его шпильками, лежащими на прикроватной тумбочке. Во время этой процедуры она, не отрываясь, смотрела Саше в глаза. Подаренный им шёлковый халатик выгодно подчеркивал все изгибы её роскошного тела, замершего в шаге от него. Люба мягко толкнула его в плечи, и он послушно улёгся на кровать, не забыв подложить подушку под спину. Саша не хотел пропустить ни одной секунды из представления, которое она собиралась ему устроить. Выбившаяся рыжая прядь упала на её лицо, и Любаша игриво сдула ту в сторону, прежде чем запрыгнуть на него. Её язык пробежался по левому уху Саши, затем по правому. Кто бы сомневался, что она начнёт издалека, а он и не думал. Прикрыв от удовольствия глаза, он ждал основного действа. Любаша всегда всё делала обстоятельно, не оставляя ничего без внимания. Пробежав языком по шее, она добралась до его груди. Его соски тут же сморщились от влажной прохлады. Кончик её язычка скрылся в пупке, вызвав у него нетерпеливую дрожь. Сердце учащенно забилось, и он жадно распахнул глаза, чтобы ничего не упустить. Она дразнила его, проводя языком совсем рядом с членом, давно застывшим памятником её умениям. Слева, затем справа. Она не пропустила ни одного сантиметра его мошонки, и он не выдержал. Довольно грубо ухватив Любашу за волосы, он до упора ворвался в её рот. Наконец-то.

Глава 6

1985 год Наташа

Прошло уже почти два года, как они переехали в этот город. Дети привыкли к новому месту достаточно быстро, и это было маленьким светлым пятном в том мраке, который окружал Наташу в последнее время. Она тосковала по родному городу, по знакомым силуэтам домов и «родных» учреждений, хотя там её больше ничего не удерживало. Она могла часами жаловаться Владимиру Ивановичу и родителям, блуждая по Романовскому кладбищу и переходя от одной могилы к другой, но это было слабое утешение для её разбитого сердца и самолюбия. У неё не было больше сил терпеть сочувствующие взгляды знакомых и жить в квартире, где всё напоминало об этом предателе Сашке. Наташе казалось, что все вокруг знают о том, что она дважды не состоялась как жена и украдкой шептались ей вслед, обсуждая этот факт и насмехаясь над ней. Это было так невыносимо, что появилась мысль сбежать куда глаза глядят от этих всезнающих злопыхателей. Вопрос «Куда?» круглосуточно сидел в её мыслях пока она, наконец, не получила на него ответ.

Совершенно случайно в одной из местных газет Наташа увидела объявление о междугородном обмене квартир и именно тогда у неё начал созревать конкретный план «великого побега». Телефонные переговоры с приятным женским голосом и поездка в соседний город только утвердили Наташу в том, что это то, что нужно ей и детям. Новая квартира была чудесной, в хорошем растущем районе. Школа и садик буквально в нескольких шагах от дома, что ещё нужно? Этот обмен был на удивление равноценным, но самое главное, что здесь никто не знал о её позоре. Она могла спокойно ходить по незнакомым улицам и её спина не плавилась от чужих взглядов доброжелателей.

Звонок старой подруги разбередил едва затянувшуюся рану в её душе. Её искал Сашка. Он был небрит, неряшливо одет и, по словам Таньки, она «чуть не заспиртовалась» от сильнейшего перегара, который стал его визитной карточкой в последнее время.

Наташа узнала, что с работы Сашку выперли, не помогли ни связи, ни знакомства. Он заклеймил себя штампом о разводе, а его начальник, друг покойного Владимира Ивановича, вместо того чтобы поддержать и где-то уберечь только ускорил процесс падения. Василий Петрович знал о том, как его покойный друг любил свою невестку и внучку, поэтому развод Сашки воспринял как личное оскорбление. Он же помог ей с переездом сюда и оформлением на работу в строительное управление, ни словом не обмолвившись о своей вендетте бывшему подчинённому и сыну старого друга. Дай бог ему здоровья. Ей подумалось, что Владимир Иванович даже с того света продолжает заботиться о ней.

Подруга Танька, с которой они не общались несколько месяцев по причине дороговизны междугородных звонков, громко торжествовала от справедливого возмездия. Наташа подозревала, что дорогая связь – не единственная причина отсутствия общения между ними. Ей казалось, что Танька боится заразиться от неё невезением, ведь у неё с мужем всё было более или менее. На вопросы Наташи о том, как у них дела, она так и отвечала: «Более или менее» и тут же переводила разговор. Безумно устав от такого общения и от себя, ожидающей новостей о бывшем муже, Наташа перестала ей звонить.

И вот впервые за долгое время Таня позвонила сама, чем вызвала у старой подруги бурю эмоций. Она сообщила ей о том, что эта рыжая подстилка бросила Сашку через пару месяцев после потери работы, а соответственно и всех благ. Именно тогда Сашка и начал пить несмотря на «сухой закон» или даже, скорее всего, вопреки ему. Сашке было плевать, что поимка в пьяном виде сулила серьезные проблемы. Похоже, его вообще перестало что-либо волновать, ведь всё самое плохое уже произошло с ним. Сашка сначала требовал, а потом начал жалобно просить у Тани новый адрес бывшей жены. Когда он понял, что ничего не добьётся ни одним из способов, то начал кричать что-то про дочь и желание воспитывать свою девочку, свою Катюшу. Танька захлёбывалась от желания скорее вывалить на неё всю эту информацию.

– Представляешь, он даже плакать пытался! Но я-то знаю цену этим пьяным слезам, – сердито кричала она в трубку и Наташа не стала спрашивать её, откуда той это известно. Видимо, это было то самое «менее», о котором Таня не хотела говорить.

Складывалось впечатление, что чувства Наташи и её нынешнее отношение к Сашке вообще его не волновало. Да за это время она вообще могла замуж выйти! Он, видите ли, вспомнил, что является родителем, скотина. Танька категорически отказала ему, мотивируя это тем, что просто не знает, где сейчас обитает старая подруга и кума. По факту, она даже не соврала, потому что знала только город и номер телефона, по которому сейчас и звонила узнать, правильно ли поступила. Наташе показалось, что в этом звонке была и невысказанная претензия: «Видишь, несмотря на то, что ты оказалась хреновой подругой и мы не общались около года, я защищала твои интересы!». Она была уверенна, что Таня получила настоящее удовольствие от унижения Сашки, который всегда свысока смотрел на неё и считал серой мышью.

Целую вечность назад ей очень хотелось, чтобы Сашка мучился. Неважно от чего. Небеса услышали её просьбы и буквально раздавили его. Она так долго и искренне желала ему смерти, что просто перегорела. По крайней мере, её так казалось. Во время рассказа Тани о злоключениях бывшего мужа Наташу затопили прежние желания по отношению к Сашке. Из маленькой искорки злорадства разгорелось пламя застарелого гнева, потому что она почувствовала себя преданной Сашкой дважды. Волна едва сдерживаемой ярости ударила в виски и сбила дыхание, заставив дрожать руку с трубкой. За кого он её принимает? Как смеет думать, что после всего может вернуться? Даже не к ней, а к дочери. Да, она прощала ему побои, вечные отлучки по работе и полное невнимание к себе как к женщине, но эту рыжую суку не простит никогда.

Попрощавшись с подругой, Наташа устало легла на диван. Внутри воцарилась пустота. До неё донесся плач Катюши. Опять Борька обижает её, что за ребёнок такой? Ему уже тринадцать лет, вроде неглупый парень, но как будто получает удовольствие от слёз сестры. В школе Борис учился хорошо, ей даже благодарственную грамоту дали, где чёрным по белому написали: «Благодарим Вас за Вашего сына, который служит примером для своих одноклассников» и прочие приятности. Она бы сама с удовольствием поверила в это, если бы не видела свою дочь с синяками. Катюша, конечно, девочка капризная, но это не повод протягивать к ней руки. Надо поговорить с Борькой и придумать способ укротить его агрессию.

Она поёжилась от этой мысли. Иногда у сына становился такой злобный вид, который никак не вязался с её представлениями о детях. Казалось, что ещё немного, и он бросится на своего врага, которым почему-то являлась она – его родная мать. Что-то она упустила в воспитательном процессе, где-то недоглядела. Наташа тяжело вздохнула и приняла вертикальное положение. Надо успокоить дочь, отругать сына и разогнать всех по комнатам спать. Сама она собиралась поступить также, но только приняв снотворное, без которого мучилась хронической бессонницей с момента развода. Её маленькие чудесные таблетки дарили ей драгоценный здоровый сон без сновидений, и она была им за это благодарна.

Внизу живота снова заныло и Наташа печально вспомнила, что уже два года у неё не было мужчины. Цифра два, определенно, имеет сильное влияние на её жизнь. Два мужа, двоё детей, два года целибата после первого неудачного брака, два – после второго. Тело никак не хотело мириться с отсутствием секса. Когда становилось совсем невыносимо, она шла в ванную комнату и делала там некоторые вещи, о которых без стыда не могла вспоминать. Сегодня перед сном ей снова придётся сходить туда и точно не для принятия душа. Тело всегда побеждало в этой неравной схватке желания и стыдливости. На работе было много мужчин, может, стоит приглядеться к некоторым внимательней? Чего делать больше не стоит, так это заводить детей. Пожалуй, этого с неё хватит. Ей тридцать один год и пришла пора подумать о себе.

Сколько можно шуметь? Что можно делать с Екатериной, чтобы она так верещала? Вспомнив о запланированном походе в ванную, Наташа решила ускорить головомойку и разгон по комнатам.

Глава 7

1986 год Борис

Мать в очередной раз орала на него из-за Катьки. Странная женщина. Если ей не нравится что-то, так пусть сама смотрит за ней, а то сделала из него няньку: в садик отведи, из садика забери, накорми, покупай и даже спать уложи, если она задерживается. В последнее время частенько задерживаться стала, видать мужик какой-то появился. Скорее всего, это её начальник со странным отчеством. Борька всегда старательно выговаривал его когда мать приводила того несколько раз. Они сидели на кухне, пили чай и говорили о работе, иногда впадая в долгие паузы. Чем они во время них занимались – неизвестно, потому что кухонная дверь всегда была прикрыта. Мужик никогда с пустыми руками к ним не приезжал из чего Борька сделал вывод, что тот регулярно спит с его мамашей. Вот только когда? В обеденный перерыв, что ли? Прямо на рабочем столе матери? Он широкий и вполне мог бы подойти для этого, Борька лично видел, когда забегал пару раз к ней на работу. Желание посмотреть на эту картину было непреодолимым, но вот возможности такой не было. Мать никогда не оставляла мужика на ночь, зато регулярно не ночевала сама. За последние полгода она незаметно переложила заботу о Катьке на него. Борьке это не нравилось ровно до тех пор, пока он не понял, что стал полноценным хозяином в квартире. И вот это, определённо, устраивало его. Редкое присутствие матери в доме, фактически, никак не ущемляло его свободу. Её роль сводилась к стирке, глажке и готовке первых блюд. Этому он ещё не успел научиться, да и не спешил. Должна же она хоть что-то делать для своих детей или нет? После выполнения своих немногочисленных функций, мать отправлялась к себе в комнату, принимала свои таблетки и дрыхла до утра. Таблетки, видимо, хорошие, потому что никакой реакции на его ночные вылазки в комнату сестры не было.

Вообще, ему грех жаловаться. Никакого контроля со стороны матери, почти полная вседозволенность и абсолютная власть над Катькой. Это нравилось ему больше всего. Конечно, чтобы так всё и оставалось, Борьке приходилось в определённом смысле напрягаться. Например, он был просто вынужден не прогуливать школу и сносно учиться. На отличника он не тянул, но и это было хорошо. Незачем ему выделяться из сверстников, лишнее внимание только навредило бы ему. Близких друзей у него не было и это тоже полностью устраивало его. Нет друга – нет желания похвастаться и возможности сболтнуть что-то лишнее, а похвастаться иногда очень хотелось. Просто для того, чтобы увидеть лица своих недалёких одноклассников. Хорошо хоть это желание быстро исчезало, ведь Борька был достаточно взрослым, чтобы понимать, что его действия, мягко сказать, неправильны и даже запретны. Это знание не мешало Борьке делать то, что ему по-настоящему нравилось. Чтобы не ошибиться и не забыть об осторожности, он даже составил для себя несколько простых правил: не выделяться, соблюдать правила взрослых и не оставлять следов. Каждый раз, когда что-то выбивало его из колеи или ярость грозила сорвать маску «хорошего мальчика», он шептал про себя эти правила как мантру, хотя толком не имел понятия что это такое. Учитель литературы как-то сказала, что Борис рассказывает стихи, «словно мантру читает». Слово ему понравилось, реакция класса – нет. И за это он от души возненавидел эту старую деву и знатока разных непонятных слов.

Началось всё довольно просто. Однажды, явно чувствуя себя не в своей тарелке, мать сообщила ему, что не придёт ночевать. Какая-то срочная работа заставляет её оставаться при своём начальнике, который не справится без своей правой руки и верной помощницы Натальи. Не мог бы Борис покупать Катюшу и уложить спать? И вот ведь какое совпадение, она как раз подумывает о том, чтобы начать давать старшему сыну некоторое количество денег на карманные расходы. И на день рождения Борьки можно будет купить тот велосипед, о котором он мечтал. Конечно, он должен будет пообещать, что не начнёт курить, и не будет обижать Катюшу. Если девочка перестанет жаловаться на брата, то любящая мамочка подумает об увеличении суммы карманных денег.

– Правда, замечательная идея? Кто из твоих друзей, может похвастаться личными деньгами? – спрашивала мать, пристально отслеживая реакцию Бориса.

Борька с удивлением отметил про себя, что она выбрала единственно правильное решение, понимая, что заставлять его бесполезно, а вот купить – вполне возможно.

В её исполнении такое положение дел было прекрасным решением всех их проблем. У мамы появится время для помощи замечательному человеку, которому она многим обязана и даже немножко останется для отдыха от разных хлопот, а Борька будет радовать себя приобретением разных вещиц. Он моментально просчитал все выгоды этой сделки. Его всё устраивало, вот только насчёт Катьки надо хорошо подумать. Придётся перестать отрабатывать на ней приёмы борьбы, которые он видел в фильмах. Он хоть и делал это понарошку, но все эти упражнения всегда заканчивались её слезами и синяками на теле. Пришлось перестать выкручивать ей руки, дёргать за волосы и бить ногой по попе. Это всегда доставляло ему удовольствие, но… Борька пошёл на уступки, и синяков больше не было.

А вот дразнить сестру он не перестал, от этого он просто не мог отказаться. Любимой забавой Борьки стали страшилки на ночь. Иногда, когда мать не ночевала дома, он рассказывал Катьке, что если мать умрёт, то девочку заберут в детский дом, потому что маленьких детей всегда забирают. Борька останется жить в этой квартире, потому что взрослый, а вот младшей сестре так не повезёт. Истерики были грандиозны. Правда, после этого она мочилась в кровать и ему приходилось менять её постельное бельё, но оно того стоило. Удивляло Борьку другое – она всегда ему верила, и история с мокрой постелью повторялась.

Когда Катя пыталась жаловаться на него матери, та слушала её в пол уха. Она гладила дочь по голове и говорила, что ябедничать нельзя. Борька ехидно отмечал про себя, что мать себе не изменяет и история повторяется. Если бы она хоть раз всерьёз отнеслась к словам дочери, то возможно самого Борьку забрали бы в детский дом, но она была такой рассеянной и равнодушной. Мама напоминала ему двустворчатого моллюска, о котором рассказывали в школе на уроках биологии. Сидит нечто мягкотелое в раковине из двух створок, которые открываются для питания или передвижения и мгновенно плотно закрываются в случае опасности. Точно про мать.

За этот год он многому научился: варить кашу, делать омлет, жарить картофель, убирать в квартире, общаться с взрослыми правильно. Вежливость и улыбка – вот от чего приходили в восторг взрослые дяди и тёти. Борька узнал много нового об устройстве девочек, всё-таки жаль, что похвастаться некому. Другие мальчишки только смотреть могли на девочек, а он смотрел, трогал и даже пользоваться начал.

Всё началось с того самого первого купания. Девчонки во всём отличались от мальчиков, в этом он убедился, когда заставил Катьку раздвинуть ноги и всё там внимательно изучил. Борька даже палец попробовал в неё всунуть, но Катька начала верещать, и он решил на этом остановиться. Но только в тот раз. Постепенно, очень осторожно, делая вид, что это в порядке вещей он приучил девочку выполнять некоторые его требования. Каждый раз перед купанием он осматривал её половые органы, поглаживал пальцами, раскрывая и даже пробуя на вкус. У сестры всегда был выбор. Или они спокойно играют в доктора, где она была его пациенткой или в войну, где он всегда был фашистом, а Катя – пойманным партизаном. Применять силу больше не надо было, девочка быстро поняла, что быть «больной» менее болезненно, чем жертвой жестоких врагов. Во время игры она всегда была тихой, послушной и какой-то отрешённой.

В какой-то момент Борька начал приходить к ней по ночам. Катя даже не просыпалась – привыкла. Борька заботился о сестре, поэтому всегда увлажнял её языком перед тем как всунуть головку члена в неё. Только её. Один раз он не сдержался и сделал ей больно. Катька испуганно вскрикнула, проснулась и начала заливаться слезами. Страх перед наказанием, которое ему могла устроить спящая в соседней комнате мать, чуть не парализовал его, но к счастью, Борька быстро взял себя в руки. Он долго и нежно успокаивал плачущую сестру, шептал ей в ушко как он её любит и обещал, что больно больше не будет. Только когда девочка снова уснула, Борька почувствовал, как страх медленно обвил его своими липкими щупальцами, надолго лишив сна и покоя. Перед глазами мелькали картины того, как мать влетает в комнату к дочери в самый неподходящий момент, а дальше события развивались в его фантазии по-разному, но всегда с плохим для него финалом. Это могло быть наказание ремнём, оформление его детский дом, а может даже тюрьма. Сажают ли в тюрьму несовершеннолетних?

Утром он первым делом зашёл в комнату к Кате и испытал новый приступ паники. На простыне сестры краснело пятнышко, небольшое, но могущее вызвать ненужные вопросы со стороны матери. Неужели он порвал её? Борька разбудил сестру и живо сгрёб в охапку постельное бельё. Из комнаты матери начали доноситься звуки её пробуждения. Ему срочно нужно в ванную комнату. Сонная сестра не понимала, почему вечерняя процедура подмывания перенеслась на утро, но вопросов не задавала, безропотно подчиняясь коротким приказам брата. Простынь и трусики были надежно спрятаны в куче грязного белья. Кажется, пришло время освоить стиральную машину.

– Вы уже умыться успели? – Мать заглянула в ванну, с улыбкой отметив, что ей ничего больше не надо делать. Борька давно расчесал Кате волосы и ловко заплёл их в косу. – Когда ты успел этому научиться, сынок?

Удивляясь его новым умениям, она прикоснулась к голове сына и ласково провела по ней рукой.

– Что бы я делала без тебя, сынок? Ты стал таким хорошим мальчиком.

Борька заулыбался ей в ответ. Он очень хороший мальчик и позаботится, чтобы все продолжали так считать.

Глава 8

1989 год Катя

На улице было невероятно холодно. Солнце светило Кате прямо в глаза, поэтому того, кто повязал ей заветный пионерский галстук, она не разглядела. Только высокий силуэт мальчика с вихрами, торчащими в разные стороны. Она зажимала посиневшие от холода губы, чтобы те не расползались в улыбке. Кате казалось, что это будет очень несерьёзно с её стороны. Она была абсолютно счастлива и не беда, что от прикосновений холодного ветра её тело начало заметно подрагивать. Чувство гордости распирало её, заставляя терпеливо выносить невнятные речи директора и неизвестных ей, но очень важных гостей. Она была первой ученицей, которой повязали это чудо на шею. Ещё бы, ведь Катя была отличницей и гордостью своего класса. Жаль, мама не пришла – она не смогла отпроситься с работы. Катя нахмурилась, подумав о том, что мама слишком много работает и её никогда нет рядом. Зато Борька есть. Солнце зашло за серое облако и Катя чётко увидела брата в толпе людей. Он не улыбался, а пристально рассматривал стоящего рядом с ней Серёжку Дракова, который крепко удерживал её мгновенно вспотевшую руку. Они дружили весь третий класс и даже сидели за одной партой. Одноклассники начали бросать обидное «жених и невеста», но Серёжа старался не обращать на них внимания, хотя каждый раз сердито краснел при этих словах. Катя часто ходила к нему домой, но никогда не приглашала того к себе – Борьке это не понравилось бы и она всегда интуитивно знала это.

У Серёжи была чудесная мама. Она приветливо встречала подружку сына и даже иногда обнимала, называя своей невесткой. От неё всегда вкусно пахло чем-то съедобным, скорее всего пирожками с вишней, которыми она часто угощала детей. И она постоянно была дома. Катя всей душой завидовала Дракову и даже говорила ему об этом. Он был единственным сыном и часто жаловался ей на чрезмерную опеку матери, но Катя, не раздумывая, отдала бы половину жизни за такую маму.

– …жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Свято соблюдать Законы Пионерии Советского союза.

Катя громко вторила заученной клятве. Она с облегчением услышала барабанную дробь и заключительные поздравления директора школы. Стройные ряды детей сломались и растеклись в разные стороны. Наконец-то, можно идти домой. Катя начала застёгивать пальто негнущимися синими пальцами. Она сердито подумала, что лучше бы всё это происходило в актовом зале, а не на улице. Школьный зал мог легко вместить всех желающих присутствовать на церемонии принятия в пионеры, а её пальцы нормально справились бы с непослушными пуговицами. Катя шмыгнула носом и испуганно подумала, что может заболеть. Ей не хотелось сидеть дома с насморком и температурой под присмотром Борьки.

– Застегнись дурачок! – Катя посмотрела на ликующего Серёжу и не могла не улыбнуться, глядя на его возбуждённое лицо.

–Это ты вся синяя, а я закалённый, – возразил мальчик и гордо выпятил грудь.

– Ну да, закалённый, – засмеялась Катя. – Сейчас твоя мама напомнит тебе, сколько раз ты болел в этом году. Вон видишь, идёт уже.

Серёжа мрачно смотрел на приближающуюся мать и точно знал, что получит подзатыльник за своё упрямство и пару ложек отвратительного рыбьего жира, заботливо припасённого мамой.

– Всё равно не застегнусь. Я – пионер и хочу, чтобы все это видели.

– Старших надо слушаться. Правильно, котёнок? – Борька крепко ухватил её за свободную руку и потянул к выходу со школьного двора. Катя с сожалением посмотрела на Серёжу и прощально улыбнулась.

– Ну, до встречи в школе.

– Пока, Кать.

До ушей Кати донеслись громкие причитания Антонины Петровны, мамы Серёжи:

– Да что же ты делаешь, сынок? Ты же только после болезни. Застегнись немедленно, вот я отцу расскажу.

Ответ мальчика утонул в многоголосом шуме школьного двора, но Катя не сомневалась, что его сопротивление будет недолгим. Печально вздохнув, она который раз попросила Борьку:

– Не называй меня котёнком. Ты же знаешь, что мне не нравится это.

– Котёнок, я буду называть тебя так, как считаю нужным, – говоря это, Борька сильно сжал ей пальцы, словно пытаясь их склеить.

На её глазах выступили слёзы и от счастья, переполнявшего её утром, ничего не осталось. Катя с трудом передвигала ноги, тщетно надеясь оттянуть приход домой. Давление усилилось и ей пришлось ускориться. Глядя себе под ноги, Катя готова была заплакать. Почему мама не пришла на её праздник? Она ведь знала, что сегодня у дочери очень важный день, почти как день рождения. Катя споткнулась и тут же подумала, что мама может готовить ей сюрприз. Ведь так уже было один раз, как раз на её прошлый день рождения. Правда она потом уехала на два дня, но… Катя искоса взглянула на Борьку и скрестила на счастье пальчики правой руки в кармане пальто.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – мысленно просила она, обращаясь холодному солнцу.

– Раздевайся, мой руки и пошли есть, – не глядя на неё, Борька прошёл на кухню.

Сюрприза не было, и разочарованная Катя прямо в форме уселась на кровать. Пытаясь справиться с горечью разочарования, она обняла свою любимую куклу и вдохнула в себя аромат маминых духов, которыми та разрешила брызнуть на волосы Машки. Надо раздеваться, а то будет хуже. Катя аккуратно повесила школьную форму на вешалку и зашвырнула «праздничный» белый фартук глубоко в шкаф. Праздник закончился и следующий будет не скоро.

Звон посуды вернул её мысли к брату. Борька всегда умудрялся испортить и поломать всё радостное и светлое в жизни Кати. Ей неоткуда ждать помощи. Папа мог бы защитить свою дочку, но он умер, потому что забыл, что спать зимой на улице нельзя. На похороны они не поехали. Мама сказала, что маленьким девочкам не место на таких мероприятиях. Катя вспомнила, как мама горько плакала в своей комнате в тот день, когда узнала о смерти папы от неизвестной тёти Тани. Может, рассказать всё Антонине Петровне? Катя отогнала эту мысль и до упора застегнула молнию «домашнего» спортивного костюма.

Аромат горячего горохового супа заполнил кухню, и её желудок громко заурчал. Катя села за стол и протянула руку за ложкой.

– Я не разрешал тебе садиться, – ядовито сообщил Борька.

В груди что-то сжалось от страха, но она упорно не смотрела на брата. Аккуратные кубики картофеля, с частыми вкраплениями зеленого гороха, были залиты пахучим жёлтым бульоном.

– Я хочу кушать, – упрямо сообщила ему Катя.

Она успела проглотить несколько ложек супа, прежде чем удар по затылку окунул её лицо в тарелку. Ухватив Катю за косу, Борька вытянул её из-за стола. Он методично хлестал её по лицу ладонью и говорил что-то о послушании. Борька подтянул её к умывальнику и, не выпуская косу из рук, стал намыливать лицо сестры едким и жалящим мылом. Оно просочилось под закрытые веки и вызвало желание закричать от боли. Слёзы потекли по щекам, но она не издала ни звука.

– Ты знаешь, кто здесь главный? – Кате показалось, что она слышит лёгкий треск, с которым волосы покидают её голову. – Смотри на меня, я сказал!

Она открыла воспалённые глаза. Борька внимательно осматривал её лицо, не переусердствовал ли с силой и количеством ударов. Карие глаза брата шарили по ней, а Катя думала о том, почему никто кроме неё не видит какой Борька на самом деле. Его пухлые губы, которые он то и дело облизывал, вызвали в ней дрожь отвращения. Катя вспомнила чудовище из своих страшных снов. Оно всегда нависало над ней тёмной тенью и она была уверена, что у страшилища есть почти такой же рот, влажный и причмокивающий. Воспоминания об этих снах всегда вызывало в ней жгучий стыд и отвращение к себе. Лицо Борьки заслонило от неё весь мир и Катя почувствовала, как проваливается в ночной кошмар прямо среди белого дня.

– Отпусти меня, – прошептала она непослушными губами. – Я расскажу про тебя.

Борька показательно удивился и рассмеялся.

– Неужели мамаше своего дружка? – Он как будто побывал в её голове и Катя горестно выдохнула. – Или мамочке нашей? Я вместо неё, поняла?!

Новая пощечина отбросила её к тумбочке с посудой. Резкая боль в спине вырвала громкий крик из пересохшего горла, и можно было не сомневаться, что на ней останется чёрная отметка на память о встрече с кухонной мебелью. Катя быстро выдвинула ящик и нырнула в него рукой. Рукоятка большого острого ножа для мяса едва уместилась в её руке. Борька с усмешкой смотрел ей прямо в глаза, а его схожесть с ночным чудовищем в который раз поразила Катю. Ненависть к этому сходству, к постоянной боли и отвратительным снам заполнила её мозг.

– Не подходи, – лезвие ножа было направлено прямо в живот брата.

– Ты можешь порезаться, котёнок. Положи нож, – ласково прошептал Борька.

– Не называй меня так, – так же шёпотом ответила Катя.

– Не буду, – согласился он и повторил. – Положи его.

Тарелка с остатками супа полетела ей под ноги и от неожиданности Катя снова уткнулась ноющей спиной в тумбочку, автоматически пытаясь затормозить своё падение руками и выронив нож.

– Не ожидала, маленькая сучка?! – проорал Борька и обрушил на неё град ударов.

Серое облако нереальности окутало её и Кате стало ясно, что каким-то образом её чудовище поселилось в Борьке. А может оно просто надело его как костюм и всегда там пряталось? Она даже не заметила, как нож снова оказался в её руке, а затем – прямо в центре улыбающейся рожицы медведя, нарисованного на тапочке Борьки. Истошный крик ночного пришельца был очень похож на голос Борьки, но она точно знала, что это не он, поэтому от души рассмеялась.

Катя с трудом поднялась и поковыляла в ванную. Холодная вода успокоила горячую кожу лица и смыла остатки мыла и супа. Отражение в зеркале улыбалось ей. Курносый нос, приоткрытые полные губы и блестящие голубые глаза – светились восторженной радостью. Она всё-таки смогла сделать это – убить свой самый жуткий кошмар. Улыбнувшись себе последний раз, Катя решила помочь своему брату, которого ей пришлось ранить. Сдёрнув с крючка полотенце, она распахнула дверь, и смело направилась к затихшему старшему брату. На кухне почти ничего не изменилось: разбитая посуда и грязный пол были на месте, а вот нож больше не торчал в ноге Борьки. Она облегчённо выдохнула и по-деловому подошла к нему.

– Убери руки, я помогу тебе.

Борька почти не сопротивлялся, когда Катя стянула с его ноги залитый кровью тапок и плотно прижала полотенце к ране. Она поведала внезапно ставшему молчаливым Борьке о том, что «Зарница» – очень интересная и познавательная игра, хотя Катя не всегда внимательно слушала учителя и не уверена, что правильно поступает сейчас.

– Ты думаешь, мне легко всё запоминать? – неожиданно спросила она Борьку, с подозрением уставившегося на сестру. – Быть отличницей очень тяжело.

Катя внимательно осмотрела лицо брата, с которого боль стёрла надменное взрослое выражение и счастливо заулыбалась.

– Вот видишь, его больше нет в тебе. Я победила его, – гордо сказала она.

На это заявление Борька удивлённо захлопал мокрыми ресницами и осторожно переспросил:

– Кого?

– Ну ты что, не понимаешь? Ночное чудовище, которое пряталось в тебе, – Катя посмотрела ему прямо в глаза и без тени улыбки сообщила: – Ты не переживай, если оно вернётся, я убью его.

Челюсть Борьки поползла вниз, а Катя мечтательно уставилась в окно, не забывая крепко прижимать полотенце к его ноге.

Глава 9

2010 год Наташа

Трель телефона вырвала её из долгожданного и выстраданного долгим ожиданием сна. Выплывая на поверхность неуютной реальности, Наташа почувствовала сильнейшее раздражение. Господи, почему сейчас? Без очков она не смогла определить, кого нужно поблагодарить за испорченный отдых, но не стала скрывать своё отношение к звонящему.

– Алё, – короткое слово буквально сочилось недовольством. Услыхав голос дочери, Наташа тут же внутренне напряглась. – Катюша? Что-то с Аришей? Прекрати реветь, я ничего не понимаю. Что-что ты вспомнила?

Чудовищные слова дочери вгрызались в её мозг, причиняя почти физическую боль и не желая укладываться в понятную картину. «Сны, которые не были снами»? Что может звучать глупее?

– Катя, ты пьяна?! – Наташа остановила поток бессвязных на её взгляд причитаний из трубки. – Ты решила взяться за старое? Сейчас шесть часов утра, а ты уже в таком состоянии?!

Внезапно Наташа поняла что то, что говорит Катя, не может быть вызвано алкоголем. Неужели бывший муж дочери снова появился на горизонте и принёс ту дрянь?

– Катюша, – вкрадчиво начала она. – Ты курила травку?

Ответ дочери окончательно испортил настроение, и вызвал желание встряхнуть как следует свою любимую дочурку:

– Не смей так говорить с матерью! Я тебе не подружка! Ах, Борька виноват? – Наташа больше ничего не хотела слушать. – Да, Катя, он очень виноват перед тобой! Его вина состоит в том, что он был бесконечно добр к тебе. Сколько раз Боря вытягивал тебя из неприятностей, не помнишь? А твоя чудесная квартира? Что?! Поговорим, когда ты придёшь в себя.

Наташа положила трубку и уставилась прямо перед собой. Хорошее начало дня, ничего не скажешь. Стоит принять горячую ванну, чтобы успокоить нервы.

Нежась в горячей воде с объёмной пеной, принимающей причудливую форму от её ленивых прикосновений, Наташа думала о своих детях. Она любила их обоих, просто по-разному. По всеобщему убеждению дочери всегда были ближе к своим матерям, чем сыновья. В её случае всё было с точностью наоборот. Она вспомнила, что в детстве Катюша была сущим ангелом: хорошенькая, умненькая и в школе не могли нахвалиться на неё. В какой момент это исчезло? Память услужливо напомнила о том дне, когда из симпатичной прилежной девочки с шикарной косой, её ангелочек превратился в коротко остриженное и курящее создание. Ох, уж этот подростковый период – невероятно страшное время. Если раньше Наташа нечасто, но всё-таки с удовольствием ходила в школу на родительские собрания, то начиная с девятого класса, она перестала это делать. Куда пропала её девочка?

Борис оказался полной противоположностью Кати. Да, в своё время, у них были сложности и непонимание. Боря был мальчиком с характером и в детстве с ним было нелегко найти общий язык. С рождением Катюши его поведение изменилось в худшую сторону, но это было вполне объяснимо – тяжело быть не единственным ребёнком. Понадобилось много времени, чтобы он стал отличным братом для Катюши и сыном, о котором можно только мечтать. Удивительным было то, что чем хуже было поведение Екатерины, тем добрее и внимательней становился Борис.

Что там Катя про него говорила? Полный бред. Это же надо, что творят с людьми алкогольные и наркотические вещества. Только их действием можно объяснить её страшные обвинения в адрес брата. Как она могла опуститься до того, а главное, зачем? Бедная девочка. Надо попросить Борю помочь сестре, вот только как повторить ему то, что дрожащим голосом говорила Катерина? Всё что мог, он уже сделал: купил Кате квартиру, которую та приняла как должное, часто помогал сестре деньгами, ведь она никак не могла найти достойную работу и даже напряг кого-то из знакомых, чтобы Аришу взяли в детский сад, в котором для детей простых смертных вечно не было мест.

Наташа потянулась за полотенцем, невольно отметив в зеркале, что шикарно выглядит для своего возраста. В свои пятьдесят пять она могла похвастаться стройной фигурой, роскошной шевелюрой и кожей, с минимальным количеством морщин. Кто из её подружек мог сделать то же самое? Вбивая пальцами крем в кожу лица, Наташа решила, что сегодня стоит сделать какую-нибудь питательную маску. Только какую? «Интернет в помощь» – в памяти всплыла любимая фраза дочери. Хмурое выражение лица мгновенно нарисовало несколько ненужных морщинок на переносице. Почему у других дочери как дочери, а у неё «вечный геморрой»? Ещё одна фраза из лексикона дочурки окончательно утвердила Наташу в мысли, что такие подъёмы вредны для её здоровья и красоты. Хотя позвонить Борису стоит. Брошенный на часы взгляд дал понять, что сын вряд ли посчитает утро добрым после такого раннего звонка. Пусть ещё поспит, суббота всё-таки.

Думать о сыне было приятней, чем о дочери. Он у неё замечательный. Соседи завидовали ей чёрной завистью, ведь в их глазах Борька выглядел киношным супергероем. Несмотря на свой высокий статус владельца строительной фирмы, он приветливо улыбался каждому из них. Но самым главным достоинством сына была его готовность в любой момент прийти на помощь матери и сестре. Сколько раз он предлагал Кате помочь с работой? На всего его ласковые увещевания она либо отмалчивалась, либо открыто хамила и издевалась над братом.

– Бедный Борька, как же тебе не повезло с сестрой. Стыдно, наверное, перед своими друзьями-толстосумами? Ещё бы, такой весь беспроблемный и холёный, что смотреть противно. Пошёл ты со своей заботой.

Частенько эти издевательские речи были густо сдобрены нецензурной бранью, причём, как подозревала Наташа очень намеренно.

Кожа на переносице снова потрескалась от её печальных мыслей. Может, стоит подумать об инъекциях ботокса? Борис не откажется порадовать мамочку, он всегда щедрой рукой делал подарки «своим девочкам». А как он трогательно любит свою племянницу, не передать словами. Ариша была копией матери, взяв от своего папаши только цвет волос. И умничка такая же, почти как сама Катюша в детстве. Вот тут претензий к дочери Наташа не имела. Катя обожала свою дочь и тратила на занятия с ней почти всё своё свободное время. В пять лет девочка умела читать, решала лёгкие примеры, отлично пела и была более развита, чем её одногодки. Борька, не имевший своей семьи, что бесконечно огорчало Наташу, задаривал сестру и племянницу подарками. Катя весьма своеобразно реагировала на это. Благодарности ждать от неё не приходилось, а подарки она принимала только те, которые предназначались Арине. Отец девочки испарился после её рождения, потерявшись в наркотическом тумане. Определённо, только Катямогла выбрать такое ничтожество себе в мужья, хотя… Наташа вспомнила своих двух мужей. Может, это семейное?

Она тут же тряхнула аккуратно уложенными волосами и улыбнулась своему отражению. Лёгкий макияж подчеркнул её выразительные карие глаза и готовность к сегодняшнему дню. Она осталась довольна собой. Ах, какая жалость, что некому оценить её физические достоинства. Может завести себе любовника? Её девочки из салона давно советовали ей это. Наташа сделала себе чашку кофе и задумалась. Долгие годы у неё была связь с женатым начальником. По сути, она была его второй и любимой женой. Руслан Раисович очень помог Бореньке стать тем, кем он стал. Она так скучала по нему, царство ему небесное. Шесть лет достаточный срок для своеобразного вдовства и оплакивания любимого мужчины. Руслан был хорошим любовником, и они обе были довольны – Наташа и его жена Карина. Все сохраняли статус-кво, прекрасно зная о существовании друг друга. Только на похоронах Руслана его супруга повела себя как та, кем она на самом деле являлась – как плебейка. При воспоминании о безобразной сцене на кладбище, где слова «проститутка», «сучка» и «будь ты проклята» лились грязным потоком из её рта, Наташа расстроено заморгала, удерживая слёзы обиды. Вот же гадина какая. Руслан Раисович не зря хотел её бросить и жениться на своей помощнице. Чтобы эта курица делала, если бы Наташа согласилась на это?

Боря быстро увёл мать с похорон и долго успокаивал. Какой же он добрый и чуткий мальчик. Как ему рассказать об обвинениях Екатерины?! У неё просто язык не повернётся сделать это. Есть же люди, которые всегда винят других в своих несчастьях. Ох, как тяжело быть матерью. Именно поэтому она сделала тот злополучный аборт, когда забеременела от Руслана. Он ей этого так и не простил. Наташе чудом удалось наладить их отношения после того случая. Она буквально на коленях стояла перед ним и просила прощения. Вот тогда Руслан и сказал ей:

– Какая же ты дура, Наташка. Я же жениться на тебе хотел.

Наташа клялась ему, что ей и в голову не приходило такое развитие событий, и что если бы она знала, то никогда не пошла бы на аборт. Руслан поверил ей, а она начала тщательно предохраняться, используя все доступные ей способы. Они провели вместе почти целую жизнь – семнадцать лет. И пусть детей она больше не хотела, но отказываться от Руслана не собиралась.

Звонить в девять утра уже было бы прилично, поэтому надо чем-то занять часик до пробуждения Бориса. Живот заныл, и она снова подумала о своих шести годах целибата. Может ну их, эти приличия? Ноутбук тихо загудел, откликаясь на прикосновения её пальцев к клавиатуре. Где-то она видела рекламу сайта знакомств, которая навязчиво предлагала к её услугам сотни симпатичных холостяков из разных стран и городов. Регистрация была несложной, загвоздка возникла только в графе «возраст». Писать или не писать настоящий возраст? Решив, что состариться она всегда успеет, Наташа легко попрощалась с десятком лет. Её фотографии были хороши и больше маскировали, чем показывали, но по-другому и быть не могло, ведь фотосессия влетела ей в хорошую копеечку. Последнее фото, где Наташа игриво замерла напротив собственной парикмахерской, которую она гордо именовала салоном, стало рядом с остальными. Тут же сообщение от неизвестного запиликало о том, что её появление на сайте не осталось незамеченным даже в такую рань. Ой, какой хорошенький и молоденький мальчик, неужели и, правда, хочет познакомиться? И не он один. Наташа с недоумением рассматривала анкетные данные мужчин, которые как на подбор были младше её и, за некоторым исключением, очень симпатичны. Вряд ли это хорошая идея, но ей надо было хоть немного отвлечься от мыслей о дочери и занять себя до звонка Борису.

– Иди к мамочке, малыш, – прошептала Наташа и улыбнулась в монитор.

Глава 10

2010 Борис

По телевизору показывали невероятно интересный документальный фильм. Борис редко позволял себе бездельничать даже по выходным, но этот звонок матери просто выбил его из колеи привычных действий. Катя всё-таки рассказала о том, что происходило много лет назад. Любовь матери к иносказаниям запутала его буквально с первых слов и он искренне не мог понять, о чём она вообще пытается ему сказать. Когда, наконец, начала вырисовываться картина происходящего, Борис онемел от неожиданности. Мать, чувствуя себя не в своей тарелке, заполнила тишину в трубке своими причитаниями и уверенностью в том, что «наша девочка под чем-то». Борис точно знал, что наркотиков и алкоголя в жизни Кати нет. Он регулярно наводил справки по своим каналам и держал жизнь сестры под контролем. Так оно надёжней было, но переубеждать мать – он не собирался. Сухо сообщив ей, что подумает об этой ситуации, Борис положил трубку и замер.

Неужели она так загнала внутрь те события, что попросту забыла о них? Он читал о спасительной забывчивости мозга после травмирующих событий, которые люди не желают помнить ни при каких раскладах. Вроде бы в такие моменты срабатывает что-то вроде предохранительного клапана для психики, этакая своеобразная избирательная благодатная амнезия.

Взгляд Бориса вернулся к телевизору. Просто удивительно, какие мерзости могут жить в человеческом теле. Они питались им, размножались и гадили в нём, вызывая у несчастных людей мучительные страдания. Количество паразитирующих на человеке существ потрясало воображение, а сам проект напоминал добротно снятый фильм ужасов с прекрасным названием «Монстры внутри меня». Правильно поставленный диагноз, подобранное лечение и организм становился относительно чист и здоров. Он без особого отвращения смотрел на то, что извлекали из тел разных людей. Борис с усмешкой подумал, что с его монстром так не справиться. Лабораторные анализы не покажут следы его жизнедеятельности, а современный микроскоп не сделает его фотопортрет.

Через пару часов у него была назначена встреча, а это значит, что пора возвращаться в реальность. Он увеличил звук телевизора и направился в ванную. Из зеркала на него уставился симпатичный мужчина с серьёзным взглядом, ухоженным спортивным телом и чувственным ртом. Бритва привычно заскользила по коже, а тоненькая струйка из крана не мешала ему прислушиваться к тому, о чём говорилось в очередном эпизоде телепроекта. Закончив, Борис наклонился к зеркалу так, что от его дыхания оно начало мутнеть. Где-то внутри него есть тот, с кем много лет назад столкнулась его младшая сестрёнка. Этот «кто-то» прятался за чёрными зрачками до сих пор, хотя его довольно болезненно пытались прогнать. Шрам на ноге тут же начал зудеть, откликаясь на его мысли.

Его монстр требовал удовольствий, которые позволяли ему чувствовать себя живым. Алкоголь оставлял после себя мучительное похмелье, поэтому Борис иногда позволял себе расслабиться с помощью того, в употреблении чего мать подозревала Катю. Он делал это крайне редко, ведь превратиться в жалкого наркомана не входило в его планы. Секс под наркотой дарил особенно острые ощущения, хотя и по отдельности было неплохо. Борис стремился к разнообразию, потому что классический секс вгонял его в сон. Он объездил полмира и в каждой стране мог насладиться чем-то присущим только ей. Мог и позволял себе. Азиаты были особенно хороши и знали толк в том, что серая масса называла извращением. Всё, что заставляло его сердце биться быстрее, было использовано и сложно было найти «извращение», которое он не попробовал. То, что для кого-то было экзотикой, то для него – привычной нормой.

Мысль о возможном браке вызывала стойкое неприятие. Притворяться необходимо для выживания в социуме, но делать это двадцать четыре часа в сутки он не собирался. Его дом – его крепость, здесь он мог быть собой. Если бы мамочка видела его во время разговора о Кате, она бы точно поняла, кто из них говорит правду. Как деловой человек он умел скрывать свои эмоции, но хотя бы дома он должен отдыхать. Именно поэтому он останется холостяком, без претензий на продолжение рода. Как-то мать пыталась узнать, не является ли он геем. Борис тогда так искренне рассмеялся, что мать облегчённо выдохнула и сказала что-то вроде:

– Ну, слава богу, а то Катя предположила это, а я как дурочка испугалась.

Борис оборвал смех и злобно подумал тогда о том, что сестра лучше всех знает, что он не гей. Но как оказалось, она просто стерла этот факт из памяти, а он-то думал. Единственное, что в ней осталось с тех пор, так это желание защититься от него и даже напасть первой.

Костюм отлично сел по фигуре и Борис самодовольно хмыкнул. Он никогда не сомневался в своей нормальности, хотя подозревал, что многие с удовольствием повесили бы на него ярлык с диагнозом. Что такое эта самая норма? Где её границы? И самое главное, кому это решать? Он уже давно научился принимать себя таким, какой есть и не сомневаться в себе. Когда-то у него возникла мысль сходить к психологу, но пустить постороннего человека в свой мир казалось крайне рискованным. Зачем из ничего создавать себе проблемы?

В своё время он много читал. Некоторые заумные книги с уклоном в эзотерику утверждали, что каждому воздастся по заслугам. Не в этой, так в следующей жизни. Всё может быть, только у верховного бога был один маленький, но существенный просчёт. Люди с трудом вспоминают своё детство, что говорить о прошлых жизнях, если они действительно были? Если бы при реинкарнации, Великий и Ужасный, оставлял память о преступлениях, а самое главное о наказании за них, то этот мир был бы другим. Какой смысл в этом наказании, если неизвестно когда и каким оно будет? И будет ли вообще, тоже непонятно. Он долго размышлял на эту тему и пришёл к определённым выводам. Вся эта ахинея придумана для того, чтобы неудачники по жизни не начали бастовать и требовать себе преференций у счастливчиков. Влез, так сказать, в колесо сансары и тащи на себе своё невезение, потому что против кармы не попрёшь. Борис улыбнулся своим давним выводам и поправил галстук. Он не собирался усложнять свою жизнь страхами и попытками улучшить своё мифическое будущее. Гораздо ближе ему было понятие того самого «здесь и сейчас». Поэтому он будет по максимуму получать удовольствие проживая каждый день этой долбанной жизни.

Интересно, какой реакции Катька ждала от матери? Их мать видела только то, что хотела видеть, крайне редко выпадая из образа ранимой и чувствительной барышни, хотя Борис знал, что это всего лишь маска. Любая неприятность и даже её возможность превращали мать в главную жертву вселенского заговора, а того, кто пытался достучаться до неё – в злобного садиста. Борис не сомневался, что мать настолько устала быть сильной, но битой жизнью, что умудрилась отрастить слишком толстый панцирь, сквозь который не могли прорваться даже крики её детей. Она могла театрально глотать успокоительное и находиться на грани воображаемого инфаркта только для того, чтобы защитить себя от того, что может по-настоящему сделать больно. Она как будто говорила: «Лежачего не бьют, вы же знаете?». Именно так она выкручивала руки Руслану Раисовичу, любившему её много лет. Именно так она закрылась в своё время от Бориса, когда он просил защитить его от отчима. Катя попыталась и расшибла себе лоб о железобетонную преграду, которой мать окружила себя. Он бы даже пожалел её, но… Нога снова зачесалась, напоминая Борису о том, что его сестра не нуждалась в жалости. Знак её непослушания прятался под чёрным носком, редким зудом напоминая, что существует предел её терпению. Аккуратный шрам от кухонного ножа установил границы, которые он больше не нарушал. Тогда, на полу грязной кухни он испугался, что она просто сошла с ума, болтая о ночном чудовище, которое жило в Борьке. Но так ли она была не права? В тот момент он безоговорочно поверил в то, что Катя, не раздумывая, всадит в него нож при очередной попытке «полакомиться сладеньким». Настроение Бориса начало стремительно падать. Его память услужливо напомнила, как он скулил, зажимая руками свою травмированную ногу, а слёзы текли по его лицу, смешиваясь с соплями. Это был самый противный звук на свете.

На протяжении долгого времени в нём плескалось желание отомстить, чтобы вычеркнуть сцену на кухне из своей памяти. Поначалу это был пожар, готовый уничтожить всё вокруг, включая его самого. Он метался в поисках того, как можно нанести ответный удар без единого физического прикосновения. Кто ищет, тот всегда найдёт, тем более, когда возможность находится под носом. Ему понадобилось целых два года, чтобы увидеть её и ещё год, чтобы решиться на это.

Как же она убивалась на похоронах этого мальчишки. Они с третьего класса были неразлучны и слишком долго раздражали его своим хождением за руку. Кажется, его звали Сергей и фамилия у него была такая «драчливая» – Драков. Она совсем не подходила ему. Его жирная мамаша не зря тряслась над своим сыночком, он был таким хилым, что ему хватило лёгкого толчка в спину. Мать должна была объяснить сыну, что гулять на стройке может быть опасно даже в тринадцать лет. Когда Борька позвал Дракова поговорить о Кате, тот безропотно пошёл за старшим братом своей подружки в пятиэтажный недострой. Сложно сказать, что Серёжа предполагал услышать от него. Может то, что Катька влюблена в него?

Он так и не смог подойти к телу, лежащему внизу, чтобы убедиться в его смерти. Может поэтому на похоронах, где присутствовал весь класс Катьки, Борис с опаской рассматривал желтоватое лицо мальчика. Не мог же тот внезапно сесть в своём гробу, отыскать мёртвыми глазами Борьку и указать на него пальцем? Это были пугающие мысли, поэтому он предпочёл смотреть на сестру. Её горе, неподдельное и не по-детски сильное, расслабило его. Её плач, ещё много месяцев доносившийся до него по ночам, убаюкал его неукротимое желание мести.

Сегодня Катька проявила слабость и это было хорошо. Наконец-то всё стало на свои места. Забавная штука человеческий мозг, а он-то думал… Интересное явление это вытеснение, надо почитать про это.

Катенька, Катюша, котёнок. Планировать здесь было бесполезно, но одно останется неизменным – в глазах окружающих Борис был и останется самым заботливым и любящим старшим братом.

Глава 11

2010 год Катя

Много лет подряд волк не мог догнать зайца. Катя подумала о том, что это очень несправедливо – чего-то страстно хотеть и не получать. Бегаешь-бегаешь, а твоё персональное счастье уворачивается, сопротивляется и просто хохочет из-за угла. Против тебя выступает окружение и даже обстоятельства, потому что на тебе метка аутсайдера. Она не видна глазами, но её безошибочно улавливают все. Ариша громко рассмеялась над очередной неудачей волка в «Ну, погоди!», хотя смотрела этот мультфильм сотый раз. Классика, что тут скажешь.

Катя застыла рядом с дочерью, хотя грозный призрак домашних дел навис над ней пустым холодильником и запланированной стиркой. Она теряла драгоценное время, но продолжала тупо пялиться в экран телевизора. Они были похожи – волк и Катя. Вечные неудачники против всего мира. Заяц был ей отвратителен. Такой весь правильный, что от него за сто километров несло фальшью. Кто знает, не получает ли он удовольствия, глядя на мучения и неудачи серого? В мире людей всё не так как кажется, вряд ли в мультфильмах, созданных ими, будет по-другому.

Арина снова засмеялась и дурацкие мысли тут же вылетели из её головы. Она всегда подозревала, что много думать – вредно. Хорошо, что телепатия не прижилась в человеческом обществе, а то просто страшно подумать, сколько проблем это могло бы вызвать. Ближайшие тридцать минут дочурку не сдвинуть с места и это здорово, тут бы самое время поработать, но распластавшись на диване, Катя уткнулась лицом в подушку и устало прикрыла глаза.

Чем она думала, когда звонила матери? Точно не головой. Ох, уж эти эмоции, которые снова толкнули её на глупый поступок. Чего она ждала после таких обвинений в адрес Борьки? Что мать, почти полностью зависящая в финансовых вопросах от сына, кинется в бой, роняя на ходу тапочки и …что? Ударит Борьку? Проклянёт это чудовище и прижмёт дочь к себе, умоляя простить её за собственную слепоту? Катя вздохнула. Ей просто нужна была эта попытка прокричать вслух о том, что у её «не получилось» есть корни. Она не добилась ничего хоть сколько-нибудь значимого, и это болезненно разъедало её изнутри. Куда исчез тот потенциал, о котором говорили со всех сторон и который она, фактически, держала в руках? Катя умудрилась потерять не только его, но и себя. Хорошо, что небеса послали ей ангела, который остановил своим рождением эту душевную коррозию.

Конечно, она сама виновата во многих вещах, нельзя всё сваливать на Борьку. Это было бы неправильно. Так же как и смерть её Серёжки. После того несчастного случая она прожила пару лет как в тумане. Вселенская несправедливость его смерти болезненно травмировала её. Почему он? Какого чёрта его понесло на стройку? Почему он бросил её?!

Как-то незаметно подкрался подростковый возраст и она начала войну против всего мира, наказывая его и себя за несовместимость не самыми хорошими поступками и орошая горькими слезами свои раны от соприкосновения с ним. Сложно сказать, что явилось толчком к ведению боевых действий. Незаживающая рана от смерти Серёжи, гормональные изменения пубертатного периода или предвзятое отношение к ней нового классного руководителя. Что-то в тихой девочке на задней парте сильно раздражало Валентину Петровну, и она сделала её обособленность и молчаливость мишенью для своего остроумия, не подумав, что класс проявит редкое единодушие в вопросах травли. Катя некоторое время игнорировала нападки учителя и одноклассников. Их шутки и оскорбления уютно ложились в какой-то внутренний резервуар, месяц за месяцем накапливаясь в нём, пока однажды под ошеломленное молчание одноклассников, она не швырнула его содержимое в рожу классного руководителя. Она, без сомнения, многое могла выдержать, но иногда пресловутая «последняя капля» толкала её во все тяжкие. В своё время именно эта переполненность вложила ей в руки нож. Она же, в ответ на очередную злобную шутку Валентины Петровны, подняла Катю со своего места и потребовала «заткнуть свой старый вонючий рот, пока она не помогла ей сделать это сама» и в полной тишине покинуть класс.

На следующий день она явилась в школу с новой короткой стрижкой, накрашенными глазами и пачкой сигарет в кармане. На всякий случай. Все были шокированы, а мать ещё долго причитала над обрезанной косой дочери. Классный руководитель больше не трогала её в открытую, но всячески старалась испортить жизнь, занижая оценки и поливая её грязью перед другими учителями. Стать частью коллектива она не пыталась и по-прежнему держалась особняком. Постепенно отношение одноклассников к ней изменилось. Вокруг Кати сохранялся вакуум, но ответная агрессия на любую попытку обидеть и зацепить – делала его другим. С ней не хотели связываться, опасаясь получить болезненную обратную связь.

В последний год школьной жизни у неё появилась подруга. Новенькая девочка Лена, пришедшая к ним в класс, потому что после развода её родители не смогли ужиться в одном городе. Спустя много лет Катя поняла, что они просто не могли не подружиться. Подобное всегда притянет подобное, а Ленка была такой же надломленной и травмированной, как и она. Именно поэтому из тридцати человек одноклассников Лена выбрала в друзья именно Катю, проигнорировав предупреждения других. Они обе были ущербными, но готовыми обороняться или разрушать. Они отметились пьяным дебошем на выпускном, куда мамочка Кати не соизволила явиться. Блуждая по городу в ярком сексуальном оперении, девочки быстро нашли новых знакомцев, с которыми и провели последующую ночь.

Катя со стыдом вспомнила, что их было слишком много – чужих и липких незнакомцев. Она не пыталась запомнить их имена, до упора разрушая остатки собственной самооценки. Выползая из одной переделки, Катя тут же попадала в другую, каждый раз убеждаясь в том, что другого отношения к себе просто не заслуживает. Ей довелось узнать, что такое изнасилование во всей своей красе, с физической болью и рваными незаживающими душевными ранами. В милиции ей так и сказали:

– Сама виновата!

А она и не спорила. Катя считала себя магнитом для дерьма, находя этому утверждению бесконечные подтверждения. Ненависть к себе разъедала её до тех пор, пока она не поняла, что падать больше некуда – она на дне. Екатерина Александровна решила лично посетить всевышнего в его небесном особняке и предъявить ему претензию за своё жалкое существование. Путёвка в виде бутылки водки и целой кучи барбитуратов уже была у неё на руках, осталось дело за малым. Ей было двадцать два года и, казалось, что въевшуюся в тело и душу грязь сможет смыть только это горькое пойло и мамочкины лекарства. Она смотрела в потолок, по которому во все стороны разбегались знакомые трещинки и неровности и настраивалась на финальное выступление. Случайная мысль о том, что она никогда не умела сдаваться, повернула её мысли в другую сторону. А может, она ещё поборется? Только не с собой, а за себя. Рано ещё ставить на ней жирную точку. Пообещав себе начать с чистого листа, Катя поставила запятую и заснула в обнимку с нетронутой бутылкой и таблетками под подушкой.

Жизнь удивительная и непредсказуемая штука, только так можно объяснить то, что произошло с ней дальше. Через день после несостоявшегося объяснения с богом она чуть было не попала к нему на аудиенцию внепланово. Боль разрывала Катин живот, а каждое движение сопровождалось стонами, переходящими в крик. Всплеск температуры и рвота довершали картину, от которой её матери, пожалуй, впервые стало по-настоящему плохо.

Диагноз «гнойный перитонит» установили довольно быстро, но во время операции что-то пошло не так. В какой-то момент Катя чётко поняла, что находится под потолком операционной. Настоящий внутренний мир человека не так красив, хотя зрелище собственных внутренностей осталось в её памяти яркой картинкой. Ругательства доктора могли бы травмировать слух даже искушённых в этом деле дворовых алкоголиков, но больше всего Катю поразила собственная лёгкость и отсутствие уже привычной боли. Ей хотелось лететь прочь от разрезанного тела, этой комнаты и суетящихся внизу людей. Ощущение спокойствия было всеобъемлющим и таким ровным, что она не испытывала никакого страха и сожаления. А потом лёгкость пропала, и Катя буквально упала в родное тело, встретившее её физической и душевной болью. Больничная палата приняла её в свою серость, и она горько проплакала весь день.

Довольный собой доктор, оперировавший Катю и вернувший блудную пациентку к жизни, абсолютно зря ждал благодарности от «голубоглазой красавицы». Мать решила, что дочь убивается над довольно безобразным шрамом и Катя не стала её разочаровывать.

После больницы она сильно изменилась. Катина попытка воплотить свой план в жизнь привела к браку со старым другом и рождению дочери Арины. Уже намного позже она додумалась, что начинать стоило более последовательно и менять внешнее параллельно с внутренним, потому что новая начинка и старое окружение – плохое сочетание. Жалеть ей было не о чем, маленькая дочурка окончательно укрепила Катю на этой земле.

Борька… Она не замечала с его стороны повышенного внимания к своей девочке, хотя и возможности проявить его у братца просто не было – они практически не виделись, изредка сталкиваясь на днях рождениях матери и классически заканчивая эти встречи словесной потасовкой. Так или иначе, брат активно принимал участие в жизни Кати. Мать по-своему заботилась о ней и, даже считая её непутёвой, бесконечно тянула деньги из благополучного сына на её нужды. Борька не сопротивлялся и, несмотря на «паскудное отношение» даже расщедрился на однокомнатную квартиру почти в центре города. Катя прекрасно знала какой неблагодарной гадиной она выглядит в глазах матери, но ничего не могла поделать с собой. Она не помнила причину своей агрессии в сторону Борьки, инстинктивно сведя к минимуму общение с ним.

Теперь память вернулась. Нет, она не швырнёт ему в лицо все его подарки. Прошлого не изменить, а у её ребёнка должно быть всё самое лучшее. Она не будет тонуть в неуважении к себе за это и сведёт свою ненависть к Борьке до общепринятых норм. Гордость хороша только в кино, а реальность диктует свои условия. Она потерпит её жалкие крики и попытки переворота. При встрече с братцем Катя не вцепится ему в рожу с криками: «Как ты мог?». Мог и какая разница как, она не психотерапевт и не планировала им становиться.

Она просто не допустит больше их встречи. Никогда. Для неё Борька умер.

– Мама, просыпайся, я хочу кушать! – Арина защекотала голые ступни матери, напоминая той о забытых обязанностях.

– Я тоже, – прогнусавила Катя в подушку. Перевернувшись на спину, она подозрительно посмотрела на застывшую возле неё Арину. – А кто это здесь так вкусно пахнет? Иди ко мне, моя конфетка.

Арина завизжала и на несколько минут забыла о голоде, пытаясь спасти свой животик от материнских зубов. Старый диван с честью выдержал это испытание, поскрипывая в унисон их возне и, как будто, посмеиваясь вместе с ними.

Глава 12

2011 год Наташа

Её мальчику была нужна крупная сумма денег, потому что его угораздило попасть в неприятности. Уткнувшись лицом в её колени, он горько плакал. Перебирая его волосы, Наташа тяжело вздыхала. Их связь длилась уже полгода, и за это время Миша проявил себя очаровательным и на редкость умелым любовником. С ним она чувствовала себя молодой и желанной, а запретно-сладкий привкус этих отношений придавал особую пикантность сексу с ним. Он был младше её на двадцать семь лет. Мишенька, правда, думал, что на семнадцать.

Если бы он знал, что её сыну тридцать девять, то понял бы, что был обманут. Она никак не могла зачать и выносить ребёнка в восемь лет. Он знал, что у неё двое детей, но не интересовался мелочами типа возраста и социального статуса, который всё равно выглядывал наружу в той или иной степени. Квартира с евроремонтом, её милая японская железная кобылка и свой маленький салон красоты. «Мне нужна только ты, Ната», – говорил он. И вот сейчас Наташа впервые поверила Мише, потому что он очень рассчитывал на неё. С чего он взял, что она может помочь ему? Она задумчиво уставилась на его затылок. Мишаня, почувствовав её внутреннее напряжение, оторвал свою голову от её ног и, глядя своими влажными глазами ей в лицо, прошептал:

– Ты знаешь, что ты мой единственный друг? Знаешь, как мне повезло? И друг, и любимая женщина в одном лице.

О боже, о чём это он говорит? Любимая? Кровь прилила к её щекам и она пристально уставилась на него.

– Ты прости меня, Ната. Я знаю, как это выглядит сейчас, но ты такая нежная и заботливая, что я не могу больше молчать. Я люблю тебя, Наташенька.

Сердце дёрнулось и пропустило удар. Давно она не слышала этих слов от мужчины, и это было бы так трогательно, если бы было правдой. А если вспомнить про разницу в возрасте, то и невероятно лестно для её самолюбия. В его красивых голубых глазах Наташа видела своё отражение, точно зная, что её лицо в любом случае проиграет физиономии тридцатилетней женщины, а грудь и задница не могут похвастаться былой упругостью. Он не был слепым и, несмотря на это, выбрал её даже не зная, что у неё есть свой скромный доход и сын, без помощи которого она могла бы давно уже разориться. Бедняжка весь дрожит и как будто чего-то ждёт от неё. Поблагодарить его за чувства? Бог мой, она так давно слышала о любви, что с трудом вспомнила о том, как обычно реагируют в таких случаях.

– Я тоже тебя люблю, мой хороший, – ответила она, не вкладывая глубокого смысла в эту фразу.

Неподдельная радость озарила его лицо, вмиг подчеркнувшее его довольно юный возраст. Его восторг был немножко громче, чем нужно и Наташа слегка поморщилась.

– Правда?! Ой, Наташенька, ты самая лучшая. Я так рад, что ты у меня есть. Просто не знаю, как бы пережил этот день, если бы не ты.

Последние слова напомнили ей, что у них есть проблема. Ведь там где есть «любовь» – проблемы всегда общие. Она уже привыкла к нему и не испытывала никакого желания искать нового любовника, поэтому приняла решение помочь Мише. Как он мог проиграть такую сумму? Словно отвечая на невысказанный вопрос, Миша затараторил:

– Эти чёртовы автоматы, на каждом углу! А я так хотел выиграть, чтобы купить тебе ту побрякушку, которой ты недавно восхищалась в ювелирке. Помнишь, та хреновина с красным камнем?

Она помнила. Это так мило с его стороны придумать эту историю, чтобы оправдать собственную глупость.

– Видишь ли, – начала она, но он не дал ей закончить.

– Я идиот, Ната. Самый законченный придурок и дебил! Я не знаю, что теперь с этим делать, – его гнев на себя был так силён, что у неё автоматически возникло желание защитить его от себя самого.

– Не надо, Миша. Может, мне поговорить кое с кем о работе для тебя? – Она не очень хорошо представляла, как будет просить Борю взять своего любовника на работу.

Его глаза снова наполнились слезами, а голова уткнулась ей в колени. Рыдания сотрясали его красивое тело, и Наташа невольно подумала, что есть что-то очень жалкое в мужских слезах. Не в тех красивых и скупых, как в фильмах, а вот в этих – льющихся без остановки.

– У меня нет на это времени, понимаешь? – приглушённый голос переполняло отчаяние. – Я написал расписку страшным людям. Если в течение недели не верну долг, то я не знаю, что они со мной сделают. Я конченый неудачник.

Наташа подумала, что доля правды в его словах есть. Интересно, когда она успела стать таким циником?

– Не говори так, всё будет хорошо. Я достану деньги, но ты должен пообещать, что этого больше не повторится.

– Наташенька, клянусь, больше никогда. Ты такая, – Миша не мог найти нужных слов и снова огорошил её. – Я так люблю тебя.

Жаркими поцелуями он начал покрывать её ноги, увлажняя её кожу слюной, смешанной со слезами. Каждый раз, когда он снимал одежду, она невольно замирала от восхищения перед его молодостью и красотой. Она отогнала мысли о том что, только что согласилась заплатить за то, чтобы продолжить отношения с этим Аполлоном. Его джинсы полетели в сторону и она очередной раз убедилась в том, что он стоил таких денег. Она не была дурой и понимала, что долго удерживать его возле себя не сможет. Она надеялась на то, что он не будет жадничать и они ещё некоторое время смогут насладиться друг другом. Слова о любви будут приятным дополнением к хорошему сексу.

Он занимался им так, будто от этого зависит его жизнь. Жёстко и мощно вторгаясь в неё, он с точностью знал куда нажать, где погладить, а то и укусить, чтобы секс стал по-настоящему прекрасным. Она была слегка рассеянной и, невзирая на его старания, не смогла полностью расслабиться, потому что думала об их игре в отношения. Наташа давно поняла, что люди не могут не врать, маскируя свою ложь и заворачивая её в красивый фантик. Гораздо надёжней и проще было бы заключать договора, где чётко были бы прописаны обязанности сторон: «Михаил обязуется удовлетворять Наталью два раза в неделю. Стоимость работ составляет…» и так далее. Она не собиралась оставаться без оргазма, поэтому сосредоточилась на процессе. Он не заставил себя ждать, и она счастливо прикрыла глаза.

Принимая душ, Наташа напряжённо думала. Хоть сумма и была значительная для неё, но для Бориса – нет. Он, конечно, даст эти деньги, но спросит, зачем ей столько. Сказать, что подруга заболела и нужна операция? Не было у неё таких подруг, ради которых она бы так напрягалась. Сказать, что в её салон нужно сделать очередное вливание? Он давно требовал, чтобы она прикрыла эту «богадельню на два кресла», но, тем не менее, всегда помогал. Нужно немного увеличить сумму и добавить, что Аришу не мешало бы порадовать обновками. Катя-то не попросит, хотя сама работает за гроши.

После того дикого обвинения, она наотрез отказывалась общаться с братом. Он переживал и часто передавал через мать деньги для своей менее удачливой и упрямой сестры. Часть этих немаленьких сумм она оставляла себе на «чёрный день». Страсть к накопительству позволила ей не только собрать кругленькую сумму, но и самостоятельно открыть свой салон «У Натальи». Её спокойная старость лежала на счетах банка в разных валютах и то, что об этом не знала ни одна душа – полностью устраивало Наташу. Тратить свои накопления она пока не собиралась. Даже на это сексапильное очарование.

Началось это ещё при Руслане Раисовиче, который баловал её дорогими украшениями, а она с благодарностью их принимала. Наташа думала, что положение любовницы не так уж и плохо, если подходить к этому вопросу с умом. Кто знает, как бы всё сложилось, стань она женой и мамой в третий раз. Худшим кошмаром Наташа считала нищету. Её бросало в дрожь при мысли, что она могла бы влачить жалкое существование обычной пенсионерки. Даже под тёплыми струями, её кожа покрылась мурашками.

Мишеньке нужно помочь, потому что этот мальчик из недр интернета был чертовски хорош в постели и полностью удовлетворял её потребности. Терять такое сокровище она не собиралась. Она надеялась, что он хорошо понимает, что она для него делает и не будет её больше расстраивать.

Наташе стоило поторопиться. Она не будет откладывать этот вопрос в долгий ящик и сразу же после душа позвонит Борису. Миша, конечно, ожидал, что она немедленно утрясёт этот вопрос и уходил от неё с недовольным лицом, но должен же он понести хоть какое-то наказание, поэтому пусть ждёт. Хорошо, что его нервы не влияют на качество секса. Гель для душа заполнил ладонь и его аромат напомнил, что именно Катя подарила ей этот дорогущий набор косметики для тела. Она работала на разных работах, подолгу нигде не задерживаясь, но умудрилась порадовать мать подарком на день рождения. Какая же она невезучая девочка. Вроде и умница, и красавица, но часть своей жизни просто профукала. Сашкина наследственность, судя по всему. Какой-то ген невезения, переданный им по наследству своей единственной дочери. После развода в её окружении мужчин не наблюдалось, но это и не удивительно: одевается в «Second Hand» и косметикой едва пользуется. Хоть бы Арину не зацепила эта наследственность. Надо девочку приодеть на весну. Катя хоть и старалась, но денег вечно не хватало. От помощи Бориса она упрямо отказывалась, но ничего, бабушка позаботится о внучке. Она приучила Арину обращаться к ней по имени, а не этим ужасным словом «бабушка». Это являлось вечной темой для шуточек дочери, но Наташа была непреклонна – она не бабушка и всё тут.

Спустя пару часов боевой окрас был нанесён, причёска сделана, а значит, она готова к выходу в мир. Осталось только предупредить о своём визите и в путь.

– Алло, Боренька? Это мама.

Глава 13

2012 год Борис

Для Бориса это был фатально неудачный год. Вокруг него бестолковый народец галдел о возможном конце света, поднимая ажиотаж, связанный с календарём давно покойных туземцев. Весь мир переполошился, переживая, что именно в этом году будет гореть в аду. Стадо баранов. Вот для него конец света почти наступил, потому что весь его бизнес лопнул, как мыльный пузырь. Тюрьма грозным призраком маячила впереди. Афёры с недвижимостью, закупка некачественных и дешёвых материалов по баснословным ценам, невыполнение договорных обязательств и даже контрабанда. Его обложили со всех сторон, но это ничего, он ещё повоюет и обязательно выкрутится. Даже если сядет в тюрьму, то очень ненадолго и при всех раскладах останется обеспеченным человеком. Не таким как раньше, но бедствовать не будет. Пора избавляться от пиявок и отправлять их в самостоятельное плавание. Его взгляд скользнул по лицу матери. Она явно постарела, видимо, все эти женские штучки больше не действовали на неё, хотя деньги она упорно продолжала просить. Куда она их девает? Её парикмахерская приносила стабильный доход, пусть и небольшой. Вечно ей нужно было больше. Борис мог бы выяснить что происходит, но он тонул в собственных проблемах и не хотел нагружать себя чужими. Когда мать поняла, что кормушка больше не работает, выражение её лица стало таким жалким и растерянным, что он посчитал нужным объяснить причину отказа в очередном транше.

– Что же теперь делать? – Вопрос повис в воздухе и непонятно кому он был адресован, ему или самой себе.

Как бы там ни было, он был хорошим сыном и помогал ей, пока мог. Она взрослая девочка и должна была понимать, что рано или поздно это закончится. Разве мать заботило, насколько честно зарабатываются такие большие деньги? Она никогда не хотела глубоко вникать во что бы то ни было. Такая себе смесь моллюска с пиявкой. На протяжении своей жизни то к одному, то к другому хозяину присосётся и едет, закрывшись от мира толстым панцирем. Другое дело Катька. Несмотря ни на что, её позиция была достойна уважения. В этом году Арина идёт в школу, а в её положении собрать ребёнка в школу непросто. Это касалось не только сестры, потому что призывы взять кредит на одно из самых грандиозных событий в жизни любой семьи – пестрели на билбордах по всему городу. Для многих это была реальная жизнь во всей своей красе.

Россыпь жёлтых точек в траве городского парка радовала глаз и Арина, судя по всему, поставила себе задачу не просто сократить их количество, а полностью истребить. Венок из одуванчиков украшал её головку, а желтые браслеты из них обвивали детские руки, превращаясь в цветочные рукава. С момента их последней встречи племянница заметно вытянулась вверх. Каждый раз, когда она наклонялась за очередным сорняком, ткань её лёгких штанишек обтягивала аппетитную детскую попку. Девочка – вылитая мать, только длинные почти белые волосы не давали Борису поверить, что перед ним кружится маленькая Катя. Такая, какой он её помнил. Детский смех и охапка бурьянов на его коленях в кои-то веки обтянутых джинсовой тканью, вырвали его из воспоминаний.

– Ты спишь с открытыми глазами, что ли? Это тебе.

К дяде Арина относилась, как к Деду Морозу. Без преувеличения можно было сказать, что он им и являлся. Каждая редкая встреча означала поход в забегаловку, где покупалось всё, на что показывал её маленький пальчик. В магазине игрушек они были желанными гостями, потому что история повторялась и из магазина их троица всегда выходила с кучей пакетов и коробок. Тормозом этой вакханалии всегда выступала мать. Борис уже давно понял, что Катя терпит его присутствие в жизни дочери только ради этих подарков и блестящих глаз своей дочери. Она не могла позволить себе слишком многого, а лишать дочь таких радостей просто не решалась. Возможно, она считала, что так он искупит свою вину, которой Борис просто не чувствовал. Он никогда не оставался наедине с Аришей и подозревал, что без Кати тут не обошлось. Когда мать была с внучкой, то они всегда встречались в публичных местах: на детских площадках, в городском парке или в детских комнатах торговых центров.

Телефон матери бесконечно выдавал звуки сообщений, которые заставляли её вздрагивать и хмуриться.

– Может, ответишь, наконец? – спросил он раздражённо.

– Вот об этом я и хотела поговорить с тобой. Раз ты не можешь помочь, мне нужно срочно отлучиться. Буквально на пару часов, – жалобно сказала мать, отключая звук в телефоне.

Борис замер, радуясь тому, что солнцезащитные очки прикрывают его глаза. Что может быть настолько важным, чтобы заставить мать забыть о данном обещании не оставлять его наедине с Аришей? В том, что оно имело место, он не сомневался, и до этого дня мать неукоснительно выполняла его. Словно для того, чтобы заглушить собственные сомнения, мать произнесла:

– Мне очень надо уйти. Ты же знаешь Екатерину, она вырвала у меня обещание, что я не оставлю Аришу ни на кого постороннего.

«И тем более на тебя», – так она должна была закончить свой монолог, но промолчала.

– Я понимаю, – кивнул Борис.

– Ну какой же ты посторонний? Глупая, упрямая девочка, – печально добавила мать. И тут же с излишней горячностью добавила: – Да, у вас были какие-то конфликты в детстве, но нельзя же быть такой злопамятной. Все дети через это проходят. Я абсолютно её не понимаю.

Оставаясь внешне невозмутимым, он с издёвкой подумал о том, что иногда очень удобно не понимать. Ведь после понимания чего-либо, оставаться вне игры уже не получится и придётся играть на чьей-то стороне, потому что соблюсти нейтралитет не удастся.

– Хорошо, мама. Я присмотрю за Ариной. Мы съедим в кафе по мороженому и будем ждать тебя дома, потому что у меня дико разболелась голова.

Мать застыла и вроде как засомневалась.

– Если тебе плохо, то я отложу встречу, – неуверенно сказала она. – Или пойду на неё с Ариной.

Борис пожал плечами и начал подниматься со скамейки, роняя на землю слегка увядшие подарки племянницы.

– Как хочешь, ма. Моё дело предложить.

Она явно не знала, что делать. Её взгляд метался от внучки к сыну, который игнорировал материнские терзания.

– Ты уже уезжаешь, дядя Боря? – Арина была расстроена. – Но мы же так давно не виделись с тобой. И ещё не попробовали новое мороженое в моём любимом кафе.

Ариша собиралась заплакать. Её нижняя губка угрожающе выпятилась вперёд, а пальчики начали теребить браслеты из одуванчиков.

– Прости, милая, но бабушке нужно уходить. В другой раз сходим, хорошо?

Он подхватил девочку на руки и зарылся лицом в её волосы.

– Наташа, ну пожалуйста, – заклянчила Арина.

Телефон Наташи снова завибрировал, и она улыбнулась надувшейся внучке.

– Хорошо, родная. Я быстренько сбегаю по делам и вернусь, договорились? А вы пока мороженое покушаете с дядей Борей, и мультфильмы посмотрите у него дома, хорошо?

– У меня есть компьютер, Ариша, а это гораздо круче мультфильмов, – авторитетно заявил Борис и Арина радостно засмеялась, ещё крепче обняв любимого дядю.

Мать потянулась к телефону и, не здороваясь, тихо сказала:

– Я еду уже, успокойся.

До слуха Бориса долетел громкий требовательный мужской голос, на который мать отреагировала неожиданно мягко:

– Потерпи, я всё решу.

Заметив, что сын наблюдает за ней, она быстро отключилась и положила телефон в сумочку. Интересно, куда она встряла? Борис опустил племянницу на землю и крепко взял её за руку.

– Ну, мы поехали, ма. Решай свои проблемы и приезжай к нам.

Мать растеряно посмотрела на них, как будто всё ещё сомневаясь. Её мысли явно были не здесь, и она вымучено выдавила из себя улыбку.

– Я скоро вернусь, – повторила она для Ариши. – Через три-четыре часа. Иди поцелуй Наташу, моя девочка.

Борис сделал вид, что не заметил, как время её отсутствия резко растянулось ровно в два раза. Арина быстро клюнула бабушку в щёку и мигом вернулась к нему.

– Поехали?

Арина умостилась на заднем сидении его автомобиля и он мягко тронулся, поглядывая на неё в зеркало.

– Давай, моя курочка, сделаем по-другому. Купимвсего, что ты захочешь и сразу поедем ко мне. Идёт? Какая разница где кушать, в кафе или дома?

Девочка согласилась, что разницы никакой. Как же она похожа на Катьку, просто невероятно. Такое же выражение любопытства ко всему на свете, тот же маленький носик и удивлённо приоткрытые пухлые губки. Интересно, везде ли наблюдается фамильное сходство? В паху заныло и Борис понял, что в ближайшее время не сможет выйти из машины. Придётся ехать туда, где можно обойтись без этого.

Чёткий и, практически, безукоризненный план созрел на удивление быстро. Волшебная настойка, привезённая из Таиланда, вырубит малышку на пол часика, главное правильно дозу рассчитать. Что удивительного в том, что ребёнок устал от избытка эмоций и впечатлений? Именно так он скажет, если мать вернётся за внучкой раньше времени. Главное, не поддаваться эмоциям и быть предельно аккуратным.

Борис, не скупясь, заказал много вкусностей и два благоухающих пакета были переданы ему в руки улыбающимся персоналом. Ариша сияла от удовольствия.

– Ты голодна, курочка? Потерпи, милая. Мы же не хотим испачкать салон машины? Пять минут, и мы будем наслаждаться едой и обществом друг друга.

Предвкушение разлилось по венам и чтобы хоть как-то отвлечься, Борис спросил:

– Послушаем музыку?

Раскрученный хит, въедливый и набивший оскомину, зазвучал из динамиков. Арина тут же начала подпевать. Когда запел Борис, девочка согнулась от смеха. Мужской бас, местами переходящий в фальцет и звонкий детский голосок синхронно подпевали шикарному женскому вокалу, коллективно утверждая, что спектакль окончен. Борис не сомневался, что у хорошего режиссёра финал должен быть именно таким, каким он сам его видит.

Глава 14

Катя 2012 год

Катя встретила Татьяну Абрамовну как родственницу. В этом не было ничего удивительного, потому что у "бабушки-доктора" количество внучат на её участке перевалило за несколько сотен. Их возраст колебался от рождения и до того момента, когда они начинали заводить своих детишек. Доктор хорошо знала Катю и Арину, потому спросила с порога:

– У кого из моих девочек ветрянка? Если мне не изменяет память, вы обе уже болели.

– Не изменяет, Татьяна Абрамовна, – с вымученной улыбкой ответила Катя. – Ариша принесла второй раз. Интернет говорит, что так бывает. И ведь обидно, что через неделю в школу идти. Эх, пропустим такое событие.

– Ну, если интернет говорит… Ты же у меня специалист широкого профиля, сомневаешься в том, что это ветрянка, раз вытянула меня в такую погоду? – надевая очки, спросила Татьяна Абрамовна.

Катя замялась:

– Ну, у Ариши выделения какие-то странные появились и большинство язвочек возле половых органов. Я просто в недоумении.

– Сейчас посмотрим, что у нас тут.

Татьяна Абрамовна долго осматривала Аришу и хмурилась. Совершенно неожиданно для Кати, она засыпала ту вопросами, каждый из которых заставлял её недоуменно хлопать глазами.

– Татьяна Абрамовна, вы чего? Нет у меня такой сыпи и спим мы отдельно. Это ведь ветрянка, правда? Или аллергия?

– Я так не думаю, – ответила Татьяна Абрамовна. – За свою практику я уже видела подобное. Нужно сдать анализы на сифилис, причём срочно.

В комнате повисла тишина. Арина, почувствовав напряжение взрослых, оторвалась от книжки с яркими картинками и тревожно посмотрела на застывшую мать.

– Вы сошли с ума? – прошептала Катя. – Откуда у ребёнка может взяться сифилис? Это долбаная ветрянка, понимаете? Дети иногда болеют повторно, вы же должны знать!

– Анализы, скорее всего, подтвердят мой диагноз. Уж больно похоже. Или я точно уйду на пенсию, – расстроено сказала Татьяна Абрамовна.

– Ей только исполнилось семь лет, откуда у нее может взяться сифилис? Вы себя слышите? – Катя смотрела на доктора так, словно надеялась, что та вот-вот заявит, что все это неудачная шутка. – Я не могла заразить свою девочку хотя бы потому, что уже очень давно не видела голого мужчины.

Доктор показала глазами на кухонную дверь, приглашая Катю не обсуждать это при ребёнке. Сидя за столом друг напротив друга они некоторое время молчали, пока Татьяна Абрамовна, наконец, не выдала:

– Скорее всего, девочка подверглась насилию. Будь это бытовая передача, картина была бы несколько другой.

– Ну, конечно! – Тут же взвилась Катя. – А я такая тупая, что не заметила этого. Думаете, я настолько хреновая мать, что… – слово застряло в горле и она невидящими глазами уставилась в лицо доктору.

Она действительно плохая мать. Настолько, что доверила свою самую большую ценность той, кого считала такой. С чего она взяла, что из поганой матери получится хорошая бабушка? Последние три месяца она слишком часто просила мать присмотреть за Ариной, так как тяжелый график новой работы не оставлял ей выбора. Мать возмущалась, но всегда соглашалась, между прочим упоминая, что может оплатить внучке няньку, а Катя – упрямая дурочка. И она слишком часто встречалась с Борькой, потому что у Арины появилось слишком много новых игрушек и вещей, а что если… Сердце болезненно дернулось и рассыпалось кусочками в районе живота. Она бросилась обратно в комнату.

– Ариша, родная, ты помнишь дядю Борю?

– Конечно, – заулыбалась девочка.

– Бабушка оставляла тебя с ним? Я знаю, что вы иногда ходили вместе в кафе и парк, но…, – Катя постаралась улыбнуться. – Была ли ты с дядей Борей без бабушки?

– Ну да, бабушка уезжала по делам, а мы играли в компьютер.

Катя похолодела.

– Родная, делал ли дядя Боря что-то необычное? – В горле пересохло, но она продолжила: – Может, он купал тебя?

Арина нахмурилась, вспоминая, но тут же отрицательно замотала головкой.

– Нет.

Катя не успела облегченно выдохнуть, как девочка заявила:

– Мы так много играли в разные игры, что я всегда засыпала прямо за компьютером, представляешь?

Ей показалось, что она умерла. Еле переставляя ноги, она вернулась в кухню и замерла напротив уставшего доктора.

– Я вас умоляю, – она неожиданно опустилась перед Татьяной Абрамовной на колени. – Не ломайте Арише жизнь. Я все выясню, обещаю вам. Дайте мне время, пожалуйста.

Спустя полчаса уговоров, обещаний "отблагодарить" и просьбами оставить эту ситуацию между ними, Татьяна Абрамовна устало заявила:

– Ты права, об этом будут знать все. Хорошо, мы решим этот вопрос, но ты должна будешь выполнять все мои указания, слышишь?

Получив согласие Татьяны Абрамовны, Катя сдулась как воздушный шарик и с трудом закрыла за доктором дверь, пообещав прийти в указанное время на сдачу анализов проверенному лаборанту.

Она потянулась к мобильному. Голос матери отозвался почти сразу.

– Что сказала докторша? Опять ветрянка?

– Не совсем. Приходи немедленно, мама, с Аришей беда.

Катя нажала "отбой" и равнодушно смотрела, как мать пыталась несколько раз дозвониться к ней, чтобы понять по телефону в чём проблема.

Катя стояла, глядя вдаль, и механически терла ладони о свои бедра. Она не могла смотреть на дочь, потому что начинала представлять то, что отнимало у неё силы и не давало соображать. Ей нужно держать себя в руках.

В одной из своих книг, она прочитала, что иногда, по некоему высшему замыслу, души врагов поселялись в одной семье. Они могли состоять в различной степени родства, но с одной целью: найти возможность примириться друг с другом, решить проблемы, тянущиеся за ними из одной реинкарнации в другую. Судя по всему, это был её случай. Видит бог, она старалась оставаться человеком и боролась за себя до последнего.

– За что? – она прошептала это в потолок и закрыла глаза, отгоняя слезы. Поздно плакать. До сегодняшнего дня вопрос, вырвавшийся из глубины души, не стоял на повестке дня. Пусть она заслуживала всего, что происходило с ней в божественном понимании, но сейчас она была против такого расклада. Её тело дрожало от яростного желания убивать. Она с трудом удерживала себя на месте и ждала. Звонок в дверь возвестил о том, что время ожидания прошло. На пороге, с недовольным видом, стояла мать. Пропихиваясь мимо окаменевшей дочери в квартиру, она отыскала глазами внучку.

– Моя девочка заболела? – успела спросить Наташа у радостно вскочившей внучки.

Катя развернула мать к себе и выбросила свой кулак навстречу её лицу. Мать тут же сложилась к её ногам.

– Что ты наделала?! – закричала Катя, наклоняясь к ней и занося руку для второго удара. Мать, в ужасе, отползала от взбешённой дочери. Арина повисла на руке Кати и визжала во всю мощь своих лёгких.

– Мамочка, не надо! Бабушке больно!

– Как ты могла?! Я же просила тебя. Что в этом сложного, мама?! – Катя нависала над матерью с трудом удерживаясь, чтобы не пустить в ход ноги.

Слёзы закапали из ее глаз, обильно орошая головку дочери, уткнувшейся Кате лицом в живот.

– Не-на-ви-жу. – Она буквально выплюнула последнее слово по слогам и резко отодвинув от себя дочь, села на корточки, чтобы видеть лицо матери.

– Он заразил её сифилисом. Твой любимый сынок.

Разбитые губы матери распахнулись в безмолвном крике. В попытке удержать его внутри, её руки метнулись ко рту.

– Но как он мог? – прошептала она.

Катя ехидно рассматривала мать и именно выражение лица дочери, заставило Наташу начать защищаться.

– Да, я несколько раз оставляла Аришу на него! Но она бы сказала?! – внезапно повысив голос до крика, спросила мать. – Будь что-то не так, она бы сказала! Ариша не смогла бы молчать о таком!

– А у тебя она тоже спала днём?! У Борьки она засыпала прямо на компьютере! Не знаешь, почему?! – злобно прокричала Катя и уже тихо напомнила: – Она даже в садике не спала, мама!

Тишину нарушали только частые всхлипывания Ариши, вновь прижавшейся к матери.

– Она же ребёнок, – горестный шёпот Наташи разорвал тягостное молчание. – А вдруг доктор ошибается? Или… Может, это в садике, Катюша?

– Я тоже была ребёнком, мама. Ты даже сейчас не хочешь видеть очевидное, – Катя горько рассмеялась. – Сколько раз, ты нарушала данное мне обещание и оставляла её на это чудовище?

Под взглядом дочери Наташа будто уменьшилась в размерах, раздавленная непомерным чувством вины.

– Три, боже, это было всего три раза. – Наташа закрыла лицо руками и прошептала: – Прости меня, доченька.

Катя её не слышала.

– Борька ничего не говорил о проблемах со здоровьем? – спросила она.

– Нет. Только то, что ему надо срочно уехать, – прошептала Наташа. – Проблемы по бизнесу.

– Когда?

Мать замешкалась с ответом и Катя с напором повторила:

– Когда?!

– Сегодня. Его самолёт через несколько часов.

Она не даст ему сбежать.

Отстранив от себя Арину, Катя опустилась перед дочкой на колени.

– Солнышко, посмотри на меня.

Влажные глаза ребёнка встретились с материнскими.

– Пожалуйста, запомни то, что я скажу. Что бы ни произошло, помни что я тебя очень люблю, всегда любила и буду любить. Слышишь? – Дождавшись кивка дочери, она поцеловала её в лоб и закончила: – А сейчас маме нужно уйти.

– Ты скоро вернёшься, мамочка? – детские руки, вцепившиеся в неё, тормозили и мешали думать.

– Я не знаю, родная. Ты останешься со своей бабушкой и на этот раз она позаботиться о тебе так, как надо. Правда, бабушка? – С последним вопросом она повернулась к матери.

– Позабочусь. Не надо, Катюша. Не уходи, останься с нами, – голос матери сломался и задрожал.

– Ты должна пообещать мне, что сделаешь для моей девочки всё, что нужно. Слышишь, всё! Пока я не вернусь.

– Я обещаю. – И снова слабая попытка остановить. – Катюша, не надо.

Катя точно знала, что ей нужно. Ещё один презент от бывшего мужа, страшный и смертельный. Или страшно смертельный? Смешное выражение.

Сложно сказать, почему она до сих пор не выбросила его. Он был спрятан под кучей коробок, в детских вещах. Их было немного, только те, с которыми связаны дорогие её сердцу воспоминания. Там были первые крохотные сандалии Ариши, больше похожие на кукольные, а ещё очаровательный костюмчик, который по цветовой гамме мог бы подойти даже мальчику. Именно в нем её девочка протянула руки к Кате и довела её до слёз своим первым словом «мама». Миниатюрная копия взрослого купальника напомнила Кате о море, где им было так хорошо вдвоём. В этом купальнике был восторг от впервые увиденного Ариной моря и гордость за себя, потому что она смогла его подарить своей малышке. Вот и он, тяжелый и такой неуместный здесь. Он был завернут в вощенную бумагу, хорошо смазан и готов к употреблению. Она очень надеялась, что готов. Зная мужа, Катя почти в этом не сомневалась. С оружием тот обращался намного лучше, чем с ней. Надо вспомнить, что и как делается. Во времена их недолгого брака бывший муж пытался привить Кате свою любовь к оружию и даже учил её стрелять по банкам. Как же там? Снять с предохранителя и нажать на курок – это просто. Пистолет был небрежно всунут в задний карман джинсов, чтобы потом перекочевать в карман легкой ветровки. Погода была совсем не летняя к огорчению Арины, рвущейся на улицу, несмотря на температуру. Катя боялась опоздать, поэтому не собиралась больше задерживаться.

Она размашисто написала номер Татьяны Абрамовны на одном из цветных листов бумаги, которых у Арины было бессчётное количество.

– Это телефон доктора. Она поможет, – сухо сказала Катя и нехотя добавила: – Позвони ей завтра, если я не вернусь.

Уже в дверях Катя обернулась. Мать всё ещё сидела на полу в обнимку с Ариной. Они были такими хрупкими и брошенными, что она порывисто вернулась к ним для того, чтобы крепко обнять их обеих и выскочить за дверь. Сколько ей дадут? Она не знала, но оно того стоило.

Глава 15

Борис

Это было невероятно, ведь Борис всегда предохранялся, даже в тот раз. Он был в презервативе, когда трахал юную проститутку, едва шагнувшую в свои восемнадцать. Кукольная внешность и выражение невинности в глазах заставили его стянуть с себя резинку и проверить глубину её глотки. Кто знал, что эта зараза сидела у неё во рту? Вонючая грязная гадина. Он, наверняка, заразил Арину, свою вкусную маленькую девочку. Когда он увидел у себя первые последствия своей глупости, проявившиеся признаками постыдной болячки, Борис пришёл в ужас. Впервые он растерялся, не зная как поступить. Вылечить девочку без ведома её матери не представлялось возможным. А ведь он даже не успел толком воспользоваться ею, так, баловство одно.

Когда мать рассказала о плохом самочувствии Арины с признаками «ветрянки», к Борису пришло понимание того, что пора делать ноги. Он успеет улететь, ведь пока установят диагноз пройдёт несколько дней. Одно дело сесть за афёры с недвижимостью и совсем другое – за совращение малолетней. В том, что Катька попытается упаковать его, он не сомневался. И в том, что его ждёт в тюрьме в этом случае – тоже. Пожалуй, об отношении других заключённых к несчастным с подобными вкусовыми пристрастиями знали абсолютно все, даже далёкие от криминального мира люди.

Билет был забронирован ещё вчера, вещи были сложены довольно быстро. Внутреннее беспокойство буквально выталкивало его из квартиры. Казалось, на него давят стены его берлоги и время просто зависло. Борис прекратил метаться по внезапно ставшей неуютной квартире и решил провести оставшееся до самолёта время в аэропорту. Машина стояла под подъездом. Ах, как жаль будет расставаться со своей ласточкой, да и с квартирой тоже. Конфискуют ведь на все сто процентов. Хороший и дорогой, в прямом смысле слова, знакомый из органов предупредил его о предполагаемом аресте в самое ближайшее время. Всё всегда происходит вовремя, а он, определённо, везунчик.

Борис замер на пороге и обвёл взглядом своё жильё. Глаза затормозили на фото почти бывшей семьи. Мать, Катя и Арина явно получали удовольствие от процесса съёмки, поэтому фото получилось на редкость удачным. Борис на секунду задумался, не взять ли его с собой? Он даже вернулся и замер на расстоянии вытянутой руки от него. Приняв решение, он провёл пальцем по улыбающемуся лицу Кати и оставил фото на месте. Теперь можно идти.

Он закрыл дверь в квартиру и в свою прошлую жизнь одновременно. Неподъёмный чемодан оттягивал руки и пару раз пребольно двинул по ногам, он явно выбрал неудачную модель. На улице вовсю бушевала гроза и Борис понял, что успеет промокнуть до нитки пока дотащится до машины, до которой было рукой подать. Он стоял на крыльце подъезда и жалел о своей поспешности. Ему стоило подождать, пока прекратится этот вселенский потоп. Внезапно Борис заметил, что рядом с его машиной стоит мальчишка в ветровке с капюшоном, скрывающим лицо. Как ему надоели эти засранцы, норовящие мелко напакостить.

– А ну отвали от машины, иначе я тебе уши оторву, поганец! – попытка перекричать ливень удалась, потому что пацан сделал шаг в сторону от автомобиля. Борис с удивлением понял, что тот не собирается уходить прочь. Мало того, фигура в капюшоне медленно направилась к нему. Он успел подумать о том, что нынешние дети отличаются особой наглостью и тут же узнал Катю.

Борису достаточно было увидеть её глаза, чтобы понять, что всё-таки он опоздал. Нежелающее уходить прошлое прятало руки в карманах куртки, несколько тёмных прядей прилипли к его щекам, а злой взгляд рвал Бориса на части. На миг у него возникло желание вернуться домой и запереться на все замки. Втянув в себя тяжелый влажный воздух, он сделал шаг вперёд, затем ещё один. Он всегда верил в свою удачу и персональный счастливый случай. В какую бы задницу не опускали его обстоятельства, Борис не сомневался в том, что тот всегда ждёт его за поворотом. Он и сейчас внезапно появился из-за угла дома, спасая его жизнь.

Катя

Она насквозь продрогла, но упорно стояла возле машины. Ветки дерева, под которым пряталась Катя, совсем не защищали её от больно бьющих струй воды. Сегодня поломалось даже небо, а не только её жизнь. Машина под подъездом означала, что Катя успела, и теперь ей оставалось только ждать. Она гипнотизировала окна Борькиной квартиры, мысленно призывая его к себе. Если бы кто-то из жильцов заходил в подъезд, то она попробовала бы прорваться следом, но на улице было пусто и никто не пытался покинуть уютную теплую квартиру в такую погоду.

Дверь подъезда с противным писком домофона распахнулась и на пороге появился Борька. Это чудовище с недовольным видом осмотрело чёрное небо, забывшее о лете и жаре, а затем пустой двор. В ногах у Борьки стоял огромный чемодан, но Катя сомневалась, что упакованные в него вещи понадобятся ему в этой жизни. Он что-то крикнул, обращаясь прямо к ней, и Катя медленно двинулась к нему. Она ясно увидела момент узнавания и тень страха на лице Борьки.

Рукоять пистолета уютно устроилась в женской руке и казалась её продолжением. Даже не вынимая её из кармана, она сможет попасть в цель. На секунду Кате показалось, что Борька хочет сбежать обратно в свою конуру, отгородившись от неё тяжелой металлической дверью. Она мечтала видеть его морду и прилипший к ней страх. Возможное раскаяние на его физиономии за свои паскудные поступки подошло бы ей больше, но если Борька не оставит ей выбора, то Катю устроит и его безмолвная спина. На выстрелы, наверняка, повыскакивают соседи, но ей было всё равно. Она была готова к любому наказанию, человеческому и божественному. Самое главное, чтобы эта мерзость исчезла с лица земли. Катя решила ускориться и потянула руку с оружием из кармана.

Громкий детский смех разорвал однообразно унылый барабанящий звук дождя, когда из-за угла дома выскочил молодой мужчина с двумя мальчиками-близнецами, прижатыми к обоим его бокам. Изображая скачущего коня он, то и дело, потряхивал визжащих и смеющихся малышей. Они весело болтали в воздухе ногами, явно усложняя игру, а заодно и передвижение их отца. Её сердце замерло, и рука с пистолетом пошла вниз. В тот же момент раздался звук сигнализации на машине, и Борька рванул к ней, бросив чемодан и оскалив зубы. Катя отчаянно закричала, пытаясь сфокусироваться на движущейся мишени и с ужасом наблюдая, как от сильного толчка молодой папа летит ей под ноги, роняя своих детей в разные стороны. Пронзительный детский крик заглушил вопль мужчины, который почти сбил её с ног. Ему могло бы быть больно от того, что она буквально упала на него, но за мгновенье до этого его голова встретила твёрдую поверхность тротуара с глухим звуком и он замер, раскинув руки в разные стороны. Защищаясь от стремительно приближающегося асфальта, Катя выронила пистолет и выставила вперед руки, оставляя на бугристой поверхности слой своей кожи. Кровавый след от такого тормозного пути почти моментально растворил дождь. Катя с ужасом подумала, что могла случайно пристрелить кого-то из этой троицы и разбитыми в кровь пальцами снова обхватила пистолет, лежащий в шаге от неё. Она быстро выровнялась, отыскивая глазами Борьку. Он уже был за рулём своей машины. Один из мальчиков, с неестественно вывернутой рукой, был в трёх метрах от гигантских колёс джипа, угрожающе заревевшего на весь двор. Катя мельком увидела маленькое заплаканное личико ребёнка и широко открытый детский рот, визжащий от боли. Её рука с пистолетом ожила, поднимаясь в сторону тронувшегося автомобиля, а холодный побелевший от напряжения палец судорожно нажимал на курок: раз, два, три. Белые точки украсили лобовое стекло, за которым растерянный Борька скорчился от боли. Катя ухватилась за куртку орущего мальчика, оставляя на ней свой кровавый отпечаток, и с силой отбросила его в сторону. Четвертый выстрел прогремел, когда внедорожник смял её грудную клетку, через секунду подбросив женское тело вверх и назад.

В небольшой просвет среди туч вырвался луч солнца, обещая выглядывающим из окон людям скорое окончание грозы.

Эпилог

2014 год

Они снова были здесь, опоздав в этом году ко дню их смерти почти на месяц. Для этого не было никаких уважительных причин в виде чьей-то болезни или неотложных дел. Просто в этот раз ей понадобилось больше времени для того, чтобы наказать себя видом их могил. Сердятся ли мёртвые на живых?

Осень уже начала раздевать деревья, бросая их одежду-листья на каменные надгробья. Ариша деловито освобождала могилу матери от жёлтых хрустящих комочков и принесенного ветром мусора, иногда касаясь застывшего в вечной улыбке лица. Наташа убирала вторую могилу, даже не поднимая глаз на задумчивое лицо своего сына. Ей казалось, что Борис внимательно следит за каждым её движением. Это было её работой и наказанием. С каким-то детским упрямством Наташа не подпускала Арину к его могиле, как бы ей не было физически тяжело.

Она похоронила своих детей рядом, потому что они оба были её плотью и кровью. Внутри заныл какой-то из кусков разбитого сердца, а длинная седая прядь хлестнула Наташу по лицу.

– Вы всё-таки сердитесь, родные, – прошептала она и улыбнулась своим могилам.

Ей много раз в этой жизни было больно. Причём так сильно, что она незаметно для себя полностью окаменела. Когда она отказалась в очередной раз поддерживать деньгами своего молодого любовника Мишу, он попытался нанести ей как можно более глубокую рану, не зная, что это бесполезно. Брызгая слюной, он кричал Наташе, что она не нужна ему без денег. Он обвинял её в глупости и озабоченности. Миша утверждал, что каждый раз когда он трахал её, то представлял кого угодно на её месте лишь бы сохранить эрекцию. Ему даже приходилось употреблять разную стимулирующую гадость, потому что Наташа уже давно перестала быть женщиной в его понимании. С чего она взяла, что молодой и красивый парень может быть в отношениях с женщиной таких лет без финансовой подкормки с её стороны?

Наташа внимательно слушала и кивала, недоумевая, как она могла связаться с… этим? Ей было стыдно, что ситуация дошла до этого, но внешне это не отражалось – долгие годы тренировок. В перерыве между его криками и обвинениями, она спокойно сообщила Мише, что цена на его услуги слишком завышена и о своих тарифах стоило предупреждать заранее, а не изображать пылкого влюблённого с признаками геронтофилии. Миша растерялся при использовании незнакомого слова и это рассмешило её. Когда он приготовился вылить на неё очередную порцию словесного мусора, Наташа посоветовала ему использовать свой язык по назначению, а не для перемешивания дерьма в собственном рту. Ей было неприятно, но не более того, потому что уже давно ничто не могло её сильно травмировать. В приподнятом настроении от выигранной битвы, она приехала к Катюше по её звонку, чтобы окончательно сломаться.

Наташа думала, что защищена от всего, но тот августовский день показал, что она ошибалась. В день смерти своих детей Наташа подумала о том, что вся её жизнь была репетицией к непередаваемой боли, с которой рухнул её внутренний барьер. Она начала его строить ещё во времена своего нищего несчастного детства и уже во время брака с Сашей, отцом Кати, он стал непробиваем для всего, что могло вызвать душевную боль. Она укрепляла его долгие годы, но один-единственный звонок с известием о смерти Кати и Бориса, стёр все её внутренние преграды до основания. Острая боль затопила Наташу, прогрызая путь к самой её сущности. Доктора назвали это инфарктом, но Наташа не сомневалась, что «разбитое сердце» подходит больше. Она бы с радостью умерла, если бы не Ариша.

– Не плачь, бабуля. Мамочка на небе и ей там хорошо, ты же сама говорила, – Ариша обвила руками шею Наташи и поцеловала её в щёку. – Дядя Боря тоже рядом с ней.

Наташу передёрнуло от этих слов. Всеми правдами и неправдами она скрыла от внучки то, как умерли её мама и дядя. Девочка думала, что те погибли в автомобильной аварии и тосковала по ним обоим.

Аришу успешно вылечили и за большие деньги Наташа устроила так, чтобы постыдная болезнь нигде не фигурировала. Хорошо, что психика девочки не пострадала. Она просто не знала, что дядя делал с ней. Они переехали в родной городок Наташи, где их история не была известна, и поселились в уютной двухкомнатной квартире, которую та купила для них.

Наташа устало присела на миниатюрную скамеечку и снова посмотрела на надгробия с родными лицами. Её дети были похоронены рядом, но их души точно пребывали в разных местах. Она могла бы удариться в религию, как поступали многие люди после сокрушительного удара судьбы. И ударилась бы, если бы у неё было на это время, которое всё без остатка она отдавала своему маленькому кардиостимулятору по имени Арина. Наташа снова могла улыбаться и это было заслугой девочки. Оттряхнув с себя остатки своих мыслей, Наташа бросила взгляд на часы.

– Пойдем, милая. Нам ещё надо успеть на электричку.

Девочка по очереди прикоснулась щечкой к навечно застывшим изображениям родных.

– До свидания, дядя Боря. До свидания, мамочка.

Наташа заметила, что Арина едва сдерживает слёзы, поэтому крепко обняла свою единственную радость и увлекла её в сторону от монумента собственному непреходящему горю.


В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ru/images/search/%D0%BA%D1%83%D0%BA%D0%BB%D0%B0/


Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Эпилог