Подари мне жизнь [Мария Сергеевна Григоренко] (fb2) читать онлайн

Мария Григоренко Подари мне жизнь

ПРОЛОГ

2008г, Чечня, Южная Осетия.

До Владикавказа разведка добралась легко и на следующий день выдвинулась через перевал в Цхинвал. Командир подразделения, дал приказ найти лагерь боевиков, в котором они разместили лабораторию, и изготавливали в ней синтетический препарат о свойствах, которого пока не было известно нашим спецам. Разведка доложила, что отряд встретил группу террористов, передвигающуюся с неимоверной скоростью, при том, что они были с тяжелой экипировкой и без лошадей, а это значило, что препарат увеличивал физическую силу и выносливость человека.

«Обычных «срочников» на такую операцию отправлять было нельзя, их перестреляют, как куропаток. Контрактники работают топорно, ни следов, ни информации после них не найти. Нужно создать спецотряд подготовленных ребят для такой столь опасной операции» – думал Янпольский, изучая отчет и перебирая личные дела военнослужащих. Полковник отобрал семерых бойцов. Небольшой отряд получился, но зато проверенный и надежный. Возглавлять его будет майор отдельной бригады спецназа Андрей Алексеевич Волков. Матерый вояка, побывал во многих «горячих точках» и всегда ему удавалось выполнить задание на отлично с минимальными потерями. Так же в отряд попали: лейтенант Лопатин Геннадий Семенович, подрывник, экстра класса, капитан Крымов Николай Александрович, лейтенанты Конягин Сергей Викторович, лучшие снайпера во всей воинской части, майор Громов Антон Сергеевич, капитан Пекарев Никита Андреевич, капитан Коловратов Семен Семенович, лучшие стратеги в своих ротах. А самое главное служили, эти орлы, в одном полку, так что были знакомы и притёрты. «Лучшей спецгруппы и представить нельзя было. Все профессионалы, мастера своего дела» – подумал полковник, убирая дела в папку и направляясь на военный совет к генералу Тенегину.

На сборы группе дали три дня. В назначенный день, на вертушке нас переправили к границе с Осетией. Получив карту с координатами базы боевиков, мы выдвинулись к точке Х. Было решено идти через перевал, заручившись в местном ауле поддержкой старейшин, которые дали нам проводника. К месту назначения необходимо было добраться в кратчайшие сроки, пока боевикам не доложили о прибытии группы. От этого зависел успех всей операции.

База оказалась небольшим палаточным городком и располагалась на вершине перевала. Взяв периметр в кольцо, стали наблюдать. Через десять минут мне доложили, что в лагере находится около сорока боевиков. Сунуться туда в лобовую, равносильно охоте на медведя без оружия.

Когда подготовка к штурму была завершена, я ждал только сигнала к атаке. Им послужит взрыв заложенной под УАЗик взрывчатки. Лопатин сообщил по рации, что бомба заложена. Раздалась команда «В атаку!», а в следующее мгновений прогремел взрыв. Началась перестрелка. Боевики носились по лагерю, подставляясь под выстрелы, но уже спустя пару минут вычислили место положение снайперов и нам стало не сладко. Снайперы работали четко и слажено, укладывая боевиков один за другим. Но мы недооценили врага. Нас обложили со всех сторон. Отстреливаясь, группа пробиралась к перевалу, где боевики не смогли бы нас так просто достать из-за узких троп.

Группа рассредоточилась на позициях у самой вершины. Воцарилась тишина. Я не был уверен, что мы зачистили лагерь полностью. И шума погони тоже не было слышно. Подозрительно все это! Закралось ощущение, что нас ждали…

Внезапно на откосе, появилось несколько боевиков. Я оглянулся по сторонам и понял: «группу загнали в ловушку». Раздались очереди сразу с трех сторон. Мы были в крайне невыгодной позиции. Отступать некуда, только в ущелье сигать.

– Твою мать! – процедил я сквозь зубы, прячась за валуном. Боевики все прибывали. Нас накрыло градом пуль. Первыми полегли Конь и Лопата. Коловрат подорвался вместе с группой боевиков, чтобы тем не дать пройти в нашу сторону. Пекарю и Грому перерезали глотки на моих глазах. Засада была грамотно устроена. Шансы выйти отсюда живыми практически сводились к нулю. «Прощайте, братцы!» – мысленно попрощался с погибшими товарищами, готовясь присоединиться к ним.

Когда мы с Крымом уже готовились принять последний бой. С другой стороны лагеря послышались крики и выстрелы. Крым осторожно выглянул за край валуна, служившего нам укрытием. И его задело осколком, разорвавшейся рядом гранаты. Парень упал, захлебываясь собственной кровью. Осколок угодил в шею.

– Наши… – прохрипел он прежде, чем замолчать навсегда. Закрыв глаза парню, решил прорываться к своим. Взвод разведки, оказавшийся в тылу у боевиков по счастливой случайности, гнал боевиков в глубь перевала, где потом благополучно и забросали их гранатами.

Решив присоединиться к своим и помочь добить тварей, положивших мой отряд, хотел было подняться, да не смог. Ног даже не чувствовал. Лежал на пузе, как ужак, беспомощно хлопая руками по земле, чтобы уцепиться за валун и подтянуться. Ко мне сразу рванул медик и приказал лежать смирно. Осмотрев, сказал, что у меня в спине два пулевых, а я даже не почувствовал, когда получил их. Паренек засуетился, вызывая по рации вертолет. На мои заверения, что все нормально и ничего не болит, он только покачал головой и сообщил по рации, что раненому потребуется операция. Вдруг меня стало бить крупной дрожью, уронив, автомат упал лицом в грязь. Медик сделал мне укол, крича что-то про шок и тяжелое состояние. Меня же просто отключило…

ГЛАВА 1

– Давление 120, сердцебиение стабильное. Пуля задела позвоночник, нарушена целостность мышечной ткани. Ходить не будет, – констатировал хирург, скептически осматривая рентгеновский снимок.

– Зажим… Тампон, – произнес его коллега, подняв руки. – Сестра, пот.

Девушка вытерла соленую влагу со лба доктора, и тот снова продолжил работу.

Уже несколько часов врачи пытались извлечь пулю из тела раненного, но как сделать это так, чтобы вред поврежденному позвоночнику был минимальным, хирурги еще не решили…

Спустя час, пуля звякнула о железную чашу, доктора отложили инструменты:

– Сестра, зашивайте. Крепкий малый. Жаль, инвалидом

станет,– произнес один из хирургов, отмывая руки.

– Будем надеяться на лучшее, – проговорил второй, уже зная, что у мужчины на операционном столе нет ни одного шанса снова ходить.

– Сестра, после того как закончите, переведите больного в реанимацию и побудьте с ним, пока он не отойдет от наркоза. О состоянии докладывайте главному врачу каждые пятнадцать минут.

– Хорошо, – ответила молоденькая девушка, аккуратно стирая ватным тампоном кровь со спины прооперированного.

Спустя несколько минут санитары переложили мужчину на кровать в палате. Кроме раненого в комнате никого больше не было. Проверив послеоперационные швы, подключив аппарат искусственного

жизнеобеспечения, накрыла простыней. Мужчина сморщился, лежа на кровати. «Уже приходит в себя» – подумала, внимательно наблюдая за состоянием пациента. «Мужчина взрослый, явно старше. Красивый. Темные волосы, прямой нос, волевой подбородок, губы полные, потрескались правда, от сильного обезвоживания, но это пройдет, когда действие наркоза закончится и больной начнет пить и есть».

Сильно разболелась голова, чувствовала себя неважно. Видимо сказывалось перенапряжение. Глаза слипались. Больше всего на свете я хотела бы сейчас лечь и поспать, хоть пару часиков.

Медсестра, которая должна была меня сменить, задерживалась, а уйти и бросить больного одного в палате я не могла. Погруженная в свои мысли я не заметила, как задремала. Не знаю, сколько прошло времени, с тех пор, но проснулась от того, что кто–то тряс мою руку. Подскочив, сонно хлопала глазами, пытаясь понять, что происходит.

Больной пришел в себя. Лежа на животе, он протянул руку, чтобы привлечь мое внимание и легонько потянул за рукав халата. Подскочив, я поправила одежду и подошла к кровати больного.

–Как себя чувствуете? – посмотрела в голубые глаза, ожидая ответа.

Мужчина что – то беззвучно прошептал, я не смогла понять, что он хотел и уточнила:

– Что? – наклонилась ближе к больному.

– Воды, – услышала хриплый шепот.

– Нельзя еще, подождите немного, – ответила я, поправляя простыню.

Мужчина заерзал, пытаясь встать. Я положила руку ему на спину, велев не подниматься:

– Не двигайтесь. Вы после операции. Надо подождать. Врач придет, осмотрит, расскажет, что Вам делать…

Открыв глаза, я не мог понять, что происходит. Стены ходили ходуном, никак не мог сфокусировать зрение. Яркий свет от лампы слепил, вызывая резь в глазах. Пробовал пошевелить рукой или ногой, но ничего не вышло. Языка тоже не чувствовал, но жажду испытывал страшную. Первое, что пришло в голову так это вопрос «Где я?» Спустя несколько мгновений стены встали на место. Приподняв голову, осмотрелся: «Больница. Не уж – то нас отбили?» Голова была тяжелая, словно была налита свинцом. Мысли с трудом приходили на ум. Я лежал на животе, повернув голову в бок.

Последнее, что помнил это бой. Крым был рядом, а потом упал, раненный в шею. Нас окружили. Отряд погиб. Я получил ранение в спину. Дальше я видимо потерял сознание.

«Почему боевики нас ждали? Они были предупреждены о готовящейся спецоперации? Кто-то в штабе сливает информацию об операциях? Видимо, очень невыгодно было, чтобы препараты были обнаружены. «Крот» очень сильно греет на этом руки, раз слил информацию боевикам.

Попробовал снова пошевелится, ничего не получилось. Во рту все пересохло. Пить хотелось неимоверно. Все телодвижения отзывались адской болью, поэтому спустя мгновение я снова благополучно провалился в бессознательное забытье. Придя в себя, обнаружил, что свет за окном угас. Значит, наступил вечер или даже ночь. В палате горел ночник. «Сколько я провалялся, тут?»

Вновь попробовал пошевелиться и уже не почувствовал такой острой боли. Осмотревшись внимательнее, я понял, что в палате не один. Не далеко от меня, на соседней койке, дремала медсестра. Темные волосы обрамляли миловидное личико. Длинные ресницы подрагивали. Выглядела она уставшей. «Молодая… Студентка, наверное?» – подумал я заерзав. Подтянувшись кое-как на руках и ухватившись за рукав ее халата, попытался разбудить. На это ушли практически все мои силы. Тело не слушалось, ног не чувствовал. Медсестра не реагировала. Собрав последние силы, я потряс ее сильнее. Девушка тут же вскочила на ноги и сонными глазами уставилась на меня, словно не понимая, что происходит. Молния халата расстегнулась чуть больше, чем положено, демонстрируя край ажурного белья. Густо покраснев, она, застегнулась и подошла ко мне.

–Как вы себя чувствуете? – услышал я приятный женский голосок. Я едва мог подняться на руках, чтобы посмотреть ей в лицо, на остальное у меня уже не было сил.

– Воды, – просипел я пересохшим горлом.

–Что? – не расслышав ответа, подошла та ближе.

– Воды, – прошептал я, сухим шершавым голосом.

– Нельзя еще, подождите немного, – ответила она,

поправляя простыню.

Я пытался приподняться, чтобы помочь ей, но почувствовал теплую, женскую руку на спине:

– Не двигайтесь. Вы после операции. Надо подождать. Врач придет, осмотрит, расскажет, что Вам делать…

Ирина, медсестра, которая должна была меня сменить, так и не пришла. Мне пришлось остаться и ждать врача. На посту дежурной медсестры я узнала, что привезли еще раненного и врач задержится. Когда Константин Иванович устало зашел в палату, сжимая в руках карту, я поняла по выражению его лица, что ничего хорошего он больному сейчас не скажет.

–Аннушка, ты еще здесь? – Изумился врач.

–Да, Константин Иванович, Ирина Викторовна не смогла сменить. Повязки сменила, шов не кровит, дала воды пол часа назад.

–Умница, дочка, ну беги, отдыхай. Негоже так над собой издеваться. Завтра снова в ночь.

Я, устало улыбнувшись, кивнула, и направилась к двери. Сегодняшний день меня очень вымотал. Мне, конечно, хотелось узнать, что скажет хирург больному, и как тот отнесется к новости. Дойдя до поста медсестры, решила узнать имя пациента. Я весь день провела рядом, а в суете спросить забыла.

Медсестры, как обычно, обсуждали последние новости:

– Как же не повезло. Жалко мужчину. Такие, как Волков, никогда не смирятся с инвалидностью, – заполняя что-то в журнале, произнесла одна.

–Да, будет истязать себя, или сопьется и помрет, – ответила другая, держа в руках кружку с чаем и делая глоток.

–Здравствуйте, – устало улыбнувшись, поздоровалась я, подойдя ближе. Взяв ручку склонилась над книгой, в которой писала первая медсестра. Внесла свои отметки и сняв головной убор, подошла к шкафу, чтобы переодеться.

– Слушай Ань, так Волков твой пациент? – заглядывая в книгу, уточнила одна из медсестер. Вторая оттолкнулась от стены и приблизилась к столу, заглядывая в книгу.

– Ты знаешь, кто он? – спросила я у первой, скидывая халат и убирая его в шкаф.

– Майор. Спецназовец. Попал под обстрел. Его одного только и спасли.

– Откуда вы все знаете?– усмехнулась я.

– Так его же сам генерал Янпольский сюда с медиками отправил. Сказал глаз не спускать и на ноги поставить. Только не встанет он теперь,– выдавала информацию старшая медсестра.

– Ох и намучаешься ты с ним, Анька, – посочувствовала вторая, отошедшая с кружкой в руках к окну.

– Да переведут его в другую палату и медсестру поопытней найдут, – захлопнув дежурную книгу, подмигнула мне первая медсестра.

– А ты не переживай. Такой подарочек только в тягость, уж ты мне поверь, насмотрелась на своем веку…

В палате воцарилась тишина. Девушка принесла мне стакан воды, но пить много не дала. Вернувшись на стул, она посмотрела на часы, затем перевела взгляд на меня.

Я лежал на животе, повернув голову набок, закрыв глаза. Часы в палате мерно постукивали, отсчитывая секунды, я задремал. Действие наркоза еще давало о себе знать.

Внезапно в палату скрипнув дверью, вошел долговязый, седовласый мужчина. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Между врачами завязался разговор, который вырвал меня из забытья.

Отправил врач медсестру домой, а сам направился ко мне. Девушка устало улыбнулась и кивнула, двигаясь к двери.

– Ну, что ж молодой человек, теперь побеседуем с Вами, – доктор придвинул стул, на котором до него сидела Анна, и раскрыл медицинскую карту.

– Я внимательно вас слушаю, – приняв более удобное положение на кровати, произнес я.

– Начну с того, что вы, молодой человек, в рубашке родились. Если бы не разведка, подоспевшая на выручку, вы бы уже со мной не разговаривали. Скажите спасибо старшему лейтенанту Ермолову. Это он вас сюда доставил.

–Спасибо – буркнул я. – Больше никто не выжил? – надеясь на лучшее, спросил я.

–Нет, – прозвучал ответ, железной иглой, уколовший в самое сердце.

– Ясно, что со мной? – хмуро посмотрел я на врача.

– С вами все не очень хорошо, дорогой мой, Андрей Алексеевич.

– Что? – Не выдержал я, приподнявшись на руках.

– Тихо, тихо! – успокаивал меня врач, возвращая в лежачее положение. – Вы солдат, поэтому я думаю, что справитесь с этой новостью. У вас в результате ранения, поражен позвоночник. Девяносто восемь процентов, что вы никогда не сможете больше ходить. Я написал рапорт генералу Янпольскому, о необходимости комиссовать в связи с вашей недееспособностью. Но решение будет принято после того, как закончится лечение и полный курс реабилитации. После этого вам присвоят инвалидность. Мне очень жаль.

Доктор внимательно посмотрел на меня. Я не знал, что сказать, вернее слова были, но сейчас я просто онемел от того, что моя судьба теперь сидеть в инвалидном кресле. Я до боли в пальцах сжал подушку и зарылся в нее лицом, чтобы не закричать: «Как же так? Как же вашу, бл*ть мать, я теперь жить – то должен?! Тридцатилетний мужик, всю оставшуюся жизнь буду лежать, как тряпочный, а меня будут пеленать и мыть. Какого х*ра? «Я встану, я все равно встану. Или сдохну. Третьего не дано!» Зубы скрипели от распирающей меня злобы. Я повернулся к доктору. Тот взглянув в мои глаза молча кивнул, все поняв без слов.

– Выздоравливай, майор, – похлопав по плечу, произнес врач и, поднявшись, покинул палату. Наступила гнетущая тишина.

– Ну как он, доктор? – услышал я чей-то приглушенный женский голос.

– Справится, – ответил врач.

Закрыв глаза и откинувшись на подушку, я все еще не мог поверить в происходящее. «Неужели это конец? Не таким я себе его представлял…»

ГЛАВА 2

Я лежал в отдельной палате. На все просьбы поселить ко мне хоть кого-нибудь, чтобы не сойти с ума от скуки и безделья, получал вежливый отказ. Стоило мне попытаться, выяснить причину отказов, оказалось, что руководство штаба распорядилось о том, чтобы меня никто не посещал, кроме генерала и еще нескольких людей.

День проходил за днем. Ко мне заходили одни те же медсестры, лечил один и тот же врач. Стало казаться, что у моих дверей стоит круглосуточная охрана. Однако медсестры и врачи на все мои вопросы отвечали, что там никого нет и это медперсонал.

Раны зажили, хотя этого не чувствовал. А вот спина начала адски болеть. По ночам, если я находился в неудобном положении, она начинала ныть, а потом и вовсе сводило все мышцы судорогой. Рядом на столике была кнопка вызова дежурной медсестры. Я старался использовать ее как можно реже, зачем гонять людей лишний раз.

Пару раз меня вывозили гулять. Два санитара тащили мое тело, как мешок картошки, на улицу на руках и, посадив в коляску, катали по аллее расположенной вдоль дороги. Впервые я осмотрел госпиталь с улицы и понял, что рядовые бойцы и военнослужащие здесь явно лечиться не будут.

Госпиталь или скорее всего клиника, похожая на частную, располагалась в сосновом бору. Кругом рос орешник и кусты смородины. Между кустарниками простирались газоны и клумбы.

Мощеные дорожки плавными изгибами пересекали территорию клиники. По периметру вдоль дороги и окружавшего нас леса был выложен каменный забор. Солнечные лучи прогревали весенний воздух.

С того момента, как я здесь очутился, прошло около двух месяцев. Спина и ноги по-прежнему отказывали мне служить. Постоянно ко мне заходила молоденькая медсестра, которую я увидел здесь, придя в себя от наркоза. Ее звали Аней. Она всегда была вежлива со мной, в отличие от других медсестер. Те просто, механически, делали свою работу и уходили. У девушки ко мне было другое отношение. Какая-то особая сила, была в ее руках.

Темные волосы всегда были убраны назад в простой конский хвост, высокий открытый лоб, карие глаза, словно два глубоких озера в обрамлении длинных ресниц, светились теплотой и состраданием. В ней сочетались внутренняя сила с внешней привлекательностью. Это подкупало и обезоруживало.

Родных у меня не было. Мама умерла, когда мне исполнилось двадцать. Она с детства прививала мне любовь к спорту. Будучи тренером по конной выездке, брала меня с собой на соревнования. Отца я не помню, порой казалось, что его и вовсе у меня не было. Только пожелтевшая карточка в старом фотоальбоме напоминала о нем. В седле я держался уверенно, порой пытался даже лихачить, но мама всегда повторяла, что лошадь не терпит баловства. В этом я убедился, вылетев несколько раз из седла и сломав руку, при неудачном падении.

Жизнь у нас с матерью была спокойной и размеренной до той поры пока мне не сообщили, что вовремя тренировки, лошадь взбрыкнула и ударила маму задними ногами.

Мать умерла в больнице от сильнейшего кровотечения, не приходя в себя. Эта трагедия сильно ударила по моей психике. Я запил. Не выходя из одного запоя, уходил в другой, пока не пропил все, что у меня было. Не осталось ни кола, ни двора. Квартира, в которой мы жили, досталась мошенникам, которые сунули мне подписать какие-то бумаги, а потом вышвырнули из собственного дома, пригрозив, что прибьют, если пойду жаловаться. Мне ничего не оставалось, кроме как бросить пьянку, устроиться на работу и снять комнатушку в общежитии. Помирать от безысходности в планы мои не входило.

Прошли годы, но жизнь все еще казалась мне блеклой и безрадостной, я брел с потухшим взглядом мимо военкомата, с работы. На глаза мне попался щит, где говорилось о том, что идет набор на контрактную службу. Я связался со своей бывшей частью, где проходил срочную службу, и через неделю пополнил ряды контрактников.

Навыки в стрельбе и рукопашном бое у меня были. В своей роте, когда – то я был лучшим стрелком, выполнял нормативы на мастера спорта по стрельбе. Меня заметили в командующем составе и отправили на соревнования. Я возвращался с победами и медалями, что делало меня абсолютным чемпионом по Северо-Кавказскому военному округу среди военнослужащих контрактников.

Командование отправило меня в Тверь проходить повышение квалификации. После окончания учебы, молодым старлеем поступил под командование полковника Янпольского. Так начались мои будни в отдельной мотострелковой бригады спецназа МВД. Позже, за участие в боевых действиях, мне дали капитана, а там и майора.

И вот сейчас, я лежу, парализованный, на кровати и врачи говорят, что я останусь инвалидом навсегда. «Черта с два!» – стиснув зубы, произносил я про себя, как молитву. «Я не дам вам себя утопить! Вы ошибаетесь! Я не инвалид! Я встану!»

Солнечные лучи пробрались в мою палату, занималось утро, Аня застала меня за гимнастикой. Постепенно увеличивая нагрузки на руки, я уже мог приподняться на руках. Пытался поднимать ноги, но они не слушались. Растирал одеревеневшие мышцы руками, но сдвигов не было. Вскоре мне назначили массаж спины. Приходила Аня, помогала мне повернуться на живот и массировала спину пока ее ручки не начинали неметь от усталости. Затем переходила на ноги, спрашивая, чувствую я что-нибудь или нет. Каждый раз ответ был один и тот же: «нет». И это «нет» убивало мою надежду на выздоровление.

Через неделю, ко мне пришел майор Пронин. Соратник мой по боевым стрельбам. Я дико обрадовался. Он прошел в палату и принес фруктов.

– Здорово, боец! – протянул он мне руку, подойдя к кровати. Я слегка поднялся и поприветствовал его, пожав протянутую ладонь:

– Здравия желаю, товарищ майор.

– Давай без устава, – снимая фуражку и положив ее на тумбочку, предложил мужчина.

– Да не вопрос, Сергей Сергеевич, – улыбнулся я.

– Ну и ладненько, – осмотрев меня, произнес Пронин.

– У меня кое-что есть, – заинтриговал он меня, улыбнувшись.

Майор подмигнул и вынул из-за пазухи плоскую бутылку коньяка. Поставив ее на тумбочку, достал пару одноразовых стаканчиков.

–Ну что, празднуем твое выздоровление, Волков? – улыбнулся он.

– Да какое – там, – кивнув не весело на ноги, усмехнулся я.

–Ты, Андрей, давай не паникуй раньше времени. Люди на моей памяти при правильном лечении и не с такими ранениями ходить начинали, а ты мужик крепкий, не сдашься и поднимешься, – улыбнувшись приободрил меня друг и выпил содержимое стаканчика.

– Сергей, а можно вопрос? – начал я издалека.

–Хочешь наверно спросить, почему ты здесь, а не в общей палате в городе? – наливая очередной стаканчик, уточнил Пронин, исподлобья глянув на меня.

– Да, – коротко кивнул в ответ.

–Хм… что ж, отвечу, – чокнувшись стаканчиками, выпил поморщившись, произнес товарищ.

– Как эту гадость пьют, надо было водку брать.

Я молча слушал, выжидающе смотря на полковника.

– После последней операции, – Сергей тяжело вздохнул, на скулах заиграли желваки. – Мы сопоставили данные, которые добыла разведка. Выяснилось, что информация об операции была слита откуда-то из штаба.

Препарат не нашли, взяли крупную партию наркотиков, но очень низкого качества. Короче, почистили базу еще до вас, Андрей. А группу уже ждали. Зря только ребята полегли. Было начато внутренне расследование. Военный затих и налил по третьей рюмке. Молча встал и, посмотрев на меня, продолжил:

– Давай, Андрюха, за пацанов за наших. Вечная память и пусть земля им будет пухом.

Майор залпом выпил стаканчик и едва поморщившись, то ли от крепости коньяка, то ли от горечи потери, с хрустом смял пластиковый стакан в своей ладони. Затем он подошел к окну и, вынув сигарету, закурил. С шумом выдохнув вверх табачный дым, сделал еще пару затяжек и затушил окурок в смятый стаканчик. От меня не скрылось то, как дрожали пальцы друга, когда он держал сигарету.

–В общем… – вернувшись на стул, продолжил: – Когда ты со своими парнями положил чертову тучу боевиков, к вам на помощь прибыл отряд разведки. Они добили оставшихся духов. В плен никого брать не стали. То, что они нашли при обыске, можно было выбросить на помойку. Подачка. Наркота, смешанная с каким – то порошком и никаких сведений о препарате.

– Может данные были не верны? – поинтересовался я, внимательно глядя на майора и отправляя в рот дольку лимона. Привкус коньяка горчил во рту.

– Нет, Андрей, данные верные на сто процентов, тем более, что в карманах убитых боевиков нашли ампулы с использованными шприцами. Наши «кудесники» провели анализ препаратов. Это они! По словам Куйбашева, его бойцы в некоторых боевиков по пол рожка всаживали, а те ползли еще, царапая землю ногтями.

Расследование, начатое нами, приказано было свернуть. Но то, что у нас есть крот. Это точно. Мы связаны сейчас по рукам и ногам. А вот тварь эта затаилась.

–Да уж, – протянул я задумчиво, глядя как Серега, не найдя в тумбочке лишнего стаканчика, хлебнул добрую порцию прямо из горла, предварительно налив мне половину.

– Пока ты здесь находишься, под присмотром. Эта клиника в нашем ведомстве находится… – после некоторой паузы произнес майор.

– Мне что, что-то грозит? – насторожился я, беря стакан в руку.

– Андрей, они могут начать охоту за тобой раз ты знаешь расположение их хранилища в горах, – хмуро посмотрел на меня товарищ.

На минуту в палате воцарилась тишина. С одной стороны, я был растерян и подавлен новостью. С другой начинал закипать от своей злости и беспомощности. Костяшки пальцев побелели, крепко сжимая в кулак постельное белье.

В этот момент зашла медсестра. Увидев коньяк, и унюхав запах сигарет она пришла в праведное негодование:

– Товарищ майор, вы что!? Вы понима…

– Оставь нас, Тамара! – рявкнул Пронин, перебивая медсестру на полуслове.

– Под вашу ответственность, – с негодованием проговорила Тамара и покинула палату. Однако вопреки ожиданиям дверьми не хлопнула, а тихонько прикрыла.

– Это еще не все, Андрей, – Сергей посмотрел на коньяк и допил остатки.

– На медико-экспертной комиссии решался вопрос о твоей судьбе. Тебе присвоили вторую группу инвалидности. С сегодняшнего дня ты гражданский. Приказ уже подписан.

Сказанное майором прозвучало, как приговор. По сути это он и был. Вердикт окончательный и обжалованию не подлежит.

Я словно провалился в какую-то пустоту, внезапно образовавшуюся вокруг. Не почувствовал, как друг тихо коснулся моего плеча и не слышал его последних слов перед уходом. Внутри все оборвалось. Разом. Все надежды. Все, на что я надеялся. Ничего этого не осталось. Комок подкатил к горлу, на глазах выступили слезы. Откуда – то из глубин моей души поднималось, словно разрушительное цунами, надвигающееся на берег, отчаяние. Я упал лицом в подушку и беззвучно зарыдал, выпуская эмоции на свободу. Меня просто колотило от начавшейся истерики.

Не видел, как в палату вбежала Аня и принялась меня успокаивать, а потом поставила укол, который погрузил меня во тьму. В которой не было ни сна, ни облегчения.

ГЛАВА 3

Каждый день, просыпаясь рано утром, я торопилась на работу. Быстро делала обход, ставила капельницы больным и направлялась в палату к Волкову. Он единственный в нашей клинике был очень тяжелым. Поначалу, до того, как к нему пришел майор из его части, Андрей пытался двигаться, разминал мышцы, как могла я помогала. Он не терял надежду, но потом…

Я пришла на работу, Тамара попросила пока не ходить к Волкову, у него был важный посетитель. Решила пройтись по пациентам – лейтенанты, старлеи, к ним я ходила после посещения Андрея. Молодые парни, агрессивные и задиристые. Никто не любил к ним ходить на обходы, они всегда норовили ущипнуть или шлепнуть, порой в открытую давали понять, что бы им хотелось получить вместо лечения. Я говорила старшей медсестре о домогательствах. Мне отвечали: «Раз они лежат в клинике, значит их нужно лечить». Взяв карточки и направившись в палату, морально готовила себя к издевкам, со стороны пациентов. Ничего нового и не произошло.

Наслушавшись плоских шуточек, хорошо хоть не шлепали, я пригрозила, что добавлю в капельницы слабительное, горе – пациенты успокоились. Закончив обход, направилась к посту, сложив карты, взяла карту Волкова и направилась к нему в палату. Стоило подойти к дверям ближе, как вдруг услышала крик, испугавшись, заскочила в палату и застала Андрея, бьющегося в истерике. В его состоянии это очень плохо. Я бросилась пациенту на помощь. Пыталась уговорить его перестать причинять себе боль, но он не слышал. Побежала на пост старшей медсестры и попросила дать мне успокоительное. Вернувшись назад с санитарами, дождалась, когда они прижмут мужчину к кровати, и только тогда смогла сделать ему укол. Спустя несколько минут Андрей затих и уснул, но часто вздрагивал и стонал во сне. Забеспокоившись, направилась в кабинет Константина Ивановича, лечащего врача.

– Здравствуйте, доктор, можно? – проговорила я, постучав и войдя.

– Да, Анечка, что случилось? – проговорил он и, сняв очки, посмотрел внимательно на меня.

– Доктор, у Андрея Волкова я начала наблюдать стоны во сне и судороги. Как поступить?

– Я пропишу ему успокоительное и ты поколешь их ему недельку. Сегодня по наблюдай за ним до вечера, а завтра я найду для него другую медсестру.

Я обиженно посмотрела на врача, но он улыбнулся и проговорил:

– С такими больными, как Волков, должны работать более опытные сотрудники плюс психологи, чтобы предупредить попытки суицида.

– Но он не станет…– начала было я, пытаясь защитить своего пациента.

– Люди в его состоянии не всегда выдерживают новости о том, что они теперь навсегда будут прикованы к инвалидному креслу. Лучше перестраховаться.

– И нет ни одного шанса?– с надеждой в голосе спросила я.

– Почему же. Есть. Всегда есть шанс, – ответил врач, надевая очки и возвращаясь к работе.

– Доктор, – несмело начала я. – Не могли бы вы не забирать у меня Волкова. Обещаю, я буду следить за ним.

Константин Иванович посмотрел на меня пристально и, улыбнувшись, ответил:

– Хорошо. Но жду от тебя отчеты каждую неделю.

– Я не подведу, – обрадовавшись, направилась к выходу.

– Аня, подожди, – окликнул меня доктор. – Сколько там у тебя осталось до окончания интернатуры?

Задумавшись, посчитала в уме:

– Год.

– Хорошо, иди, – загадочно улыбнувшись, врач отпустил меня.

Я сразу направилась в палату к Андрею. Вдруг он уже проснулся и ему нужно что – то.

Зайдя в палату, направилась к постели больного. Он все еще спал. Тихонечко поправив сбившееся одеяло, вышла из палаты, чтобы принести ужин. Санитарка с едой уже прошла и ничего не оставила, а Андрею нужно хорошо питаться, чтобы быстрее поправиться.

Вернувшись из столовой с подносом, поставила его на столик и уселась на соседнюю койку, чтобы немного отдохнуть. Андрей все еще спал, провалившись в крепкий и долгий сон. Рабочий день подходил к концу и мне пора было собираться домой. Я поднялась и, уверенная в том, что Волков сам справится с ужином, вышла из палаты и направилась домой. Утром, с новыми силами и надеждами, направилась в клинику. Закончив со всеми делами, подошла за карточкой Андрея на пост. Вытащив ее из общей стопки, набрала на всякий случай успокоительное, в шприц, развернулась, чтобы идти в палату, но меня остановили:

– Привет, Ань,– услышала я санитарку, которая раздавала обед.

– Здравствуй Люба, я сейчас возьму тарелки у Волкова и приду за обедом.

– А он завтрак съел? – поинтересовалась она, приподняв бровь.

– Думаю да, – ответила я и направилась в палату.

Открыв двери, улыбаясь, зашла в палату, за ночь я придумала грандиозную оздоровительную программу, чтобы поднять Волкова на ноги.

Накануне мне пришлось перелопатить гору книг, выискивая методики восстановления эластичности мышц, гимнастику для ограниченных в движении людей.

Подойдя ближе к кровати Андрея, заметила, что глаза его открыты, но он смотрит в потолок и не реагирует на меня. Испугавшись, что, произошло самое страшное бросилась к пациенту, но напрасно волновалась. Легкий вздох возвестил о том, что с мужчиной все в порядке. Вернее, что он жив…

– Здравствуйте, Андрей Алексеевич, как ночь прошла?– задала я вопрос, подходя к окну и открывая шторы. Увидев на столике нетронутый завтрак, обратилась к нему снова:

– Почему не позавтракали, ведь остыло все.

Но в ответ получила лишь тишину. Обеспокоенно посмотрела на лежащего больного и ужаснулась. Он лежал, не моргая и не отрывая стеклянного взгляда от потолка. Я испугалась и уже была готова позвать на помощь, как вдруг из глаз Андрея покатились слезы.

Бросившись к нему, схватила за плечи и, встряхнув, затараторила:

– Не смей сдаваться! Слышишь! Не ставь на себе крест! Ты сможешь подняться, я помогу!

Отстранившись, активно жестикулируя, я рассказывала про методики и шансы на выздоровление. До хрипоты разъясняла, что будет тяжело, болезненно порой, но он выдержит и я буду рядом. Андрей моргнул, продолжая смотреть в потолок, не слушая, как думала я. Меня трясло от обиды, горькие слезы навернулись на глаза.

Поддавшись какому-то порыву, уверенной походкой направилась к Волкову и без раздумий, в поцелуе, приникла своими губами к его. Оторвавшись от слегка прохладных губ, я решила, что он посмотрит на меня или скажет. Я ожидала хоть какой-нибудь реакции, но Андрей продолжал неподвижно лежать и изредка моргал глазами. Подскочив с кровати, я вытерла предательски покатившиеся по щекам слезы.

Впервые я решилась сама поцеловать мужчину, а он просто проигнорировал меня. Я рассердилась. «Как он может сдаваться? Ничего не попробовав, он просто лежит отрешенный и отказывается от всего. Как же так?!» – думала я.

– Решил сдаться, да? Испугался трудностей? Что же ты за мужик Волков!? – начала гневную речь. – Ты всем показываешь, что не воин, а просто никчемный трус, сдавшийся без боя! Твоим людям, наверное, стыдно сейчас. Они смотрят с того света на тебя, на своего командира, которому доверили свои жизни и который сдался, предав их память.

Замолчав на мгновение, чтобы собраться с силами для новой гневной тирады я заметила проблеск жизни в его глазах:

– Я поняла. Я поняла, что ты просто не хочешь выздоравливать. Проще лежать тут и ничего не делать. Жалеть себя, убиваться, голодать. Показывать всем, какой ты несчастный. Жалости захотел? Так вот знай! Я не позволю тебе этого сделать! Насильно заставлю жить. Я попрошусь в госпиталь, в Осетию, в самое пекло. Пусть моя смерть то же будет на твоей совести. Раз я плохо тебя лечила и не способна помогать, буду перевязывать раненых.

Голос сорвался на крик:

– Слышишь меня?!

Он, повернул голову в мою сторону, в глазах горел огонь, а потом раздался голос:

– Дура…

Не знаю, сколько я спал, но проснулся разбитым. Аня принесла завтрак. Бросив на меня сердитый взгляд, вышла из палаты с нетронутым ужином. Все это я пропускал мимо ушей.

Апатия, свалившаяся на меня, вытягивала все желание жить. Мне было все равно… Все равно…

Вернулась Аня. Я определял, что это именно она по манере открывать двери и спотыкаться у порога. Посмотрев внимательно на меня, она что-то объясняла, кричала, размахивая руками. Потом она меня поцеловала, обдав горячим влажным дыханием.

В это мгновение, что-то шевельнулось в моей груди. Ее слова начали доходить до моего сознания: «Я поняла. Я поняла, что ты просто не хочешь выздоравливать. Проще лежать тут и ничего не делать. Жалеть себя, убиваться, голодать. Показывать всем, какой ты несчастный. Жалости захотел? Так вот знай! Я не позволю тебе этого сделать! Насильно заставлю жить. Я попрошусь в госпиталь, в Осетию, в самое пекло. Пусть моя смерть то же будет на твоей совести. Раз я плохо тебя лечила и не способна помогать, буду перевязывать раненых!» Я повернул голову в сторону девушки, она смотрела на меня решительным взглядом:

– Слышишь меня?!

– Дура, – ответил я. Внутри с новой силой       стало разгораться желание жить. Раз эта девчонка не теряет надежды, я тоже не сдамся: «Хочешь окунуться в этот ад со мной?! Что ж… давай!»

ГЛАВА 4

Начался кошмар, затянувшийся на пять долгих месяцев. Каждый день я уговаривала Андрея делать разминки, разрабатывать мышцы, пытаться садиться и самостоятельно пересаживаться в кресло, больше бывать на воздухе. Я видела прогресс. Румянец вернулся на лицо Волкова, аппетит восстановился, во сне он не так сильно вздрагивал, что меня радовало.

Константин Иванович, видя наши успехи, сказал, что засчитает эти занятия в мою преддипломную работу. Я все больше проводила времени с Андреем, пробуя разные методики. Иногда он ворчал, отказываясь что-то делать, упрямился, как маленький ребенок. Но я понимала, как ему тяжело и не обращала внимания на обидные высказывания и крепкие словечки, срывающиеся с его уст.

Я сильно уставала, но, когда приходила к Волкову, усталость, как рукой снимало. Появился азарт. Хотелось скорее поднять его на ноги, показать, что мне это под силу.

Но иногда чрезмерное рвение может сыграть плохую шутку. Рецидив случился через пять месяцев после начала наших занятий. Я пришла в палату к Волкову, после обхода. Настроение было хуже некуда. Вчера в клинику положили офицера. Молодой парень, а жаловался, как будто умирает, хотя ничего серьезного у него не было. Уход за ним поручили мне. Когда я пришла в палату к нему, чтобы сделать перевязку, тот с ухмылкой прижал меня к себе. Схватив, начал лапать. Когда я пыталась вырваться он, схватил меня за шею, прорычав: «Не дергайся, иначе выскочишь от сюда, с*ка». Затем схватил больно за грудь.

Оттолкнув его от себя, я бросилась к

главврачу Константину Ивановичу с просьбой забрать у меня этого нахала. Выслушав, седовласый профессор сказал, чтобы я молчала про это происшествие, и пообещал, что придумает выход из сложившейся ситуации. Ужас от испытанного поглотила меня. Я шла, не разбирая дороги, наталкиваясь на медсестер и, стирая тыльной стороной ладони, слезы. Не знаю, как я оказалась в палате Андрея, прислонившись к двери, всхлипывая, опустилась на пол.

Но забыть про слезы меня заставил слабый стон. Я посмотрела в сторону, откуда доносился хрип и увидела Андрея. Он лежал, сжавшись на постели, и закусив губы от боли.

– Что случилось? – спросила я, мгновенно оказавшись возле его кровати.

– Спина… – прохрипел Андрей.

–Что с ней? – не поняла я. – Болит?

– Да, как будто режут живьем, – казалось Андрей, вот-вот зарычит от разрывающей спину боли. Гримаса нестерпимой агонии, которая застыла на побледневшем лице, как маска. Вены на шее и руках вздулись от напряжения. Глаза закрылись. Мне казалось, что я слышала скрип зубов. Мужчина прилагал все возможные усилия, чтобы терпеть.

– Я сейчас, потерпи, – бросила я, кинувшись из палаты за врачом.

Прибывший врач, бегло осмотрел Волкова и поставил обезболивающий укол, быстро растирая спину. Через несколько минут Волков затих, молча глядя в сторону и прерывисто дыша, а спустя несколько минут уснул. Врач отозвал меня в сторону и посмотрел на меня с укором.

– Аня, ты в могилу его загнать решила? – прошептал он, косясь в сторону Волкова.

– Почему, ведь все нормально было? – растерялась я.

– У Волкова спазмы трапециевидной мышцы. Она вся колом у него встала. С сегодняшнего дня никаких нагрузок, кроме приподняться позавтракать, пообедать и поужинать.

– Я поняла, – прошептала я.

– И интенсивный массаж, – добавил врач, выходя из палаты.

– Спасибо вам.

Я подошла к Волкову и присела на стул рядом с кроватью. Тот уже закрыл глаза и, по-видимому, спал. Я молча разглядывала его, думая о словах врача.

Всю следующую неделю делала Андрею массаж спины, расслабляя скованные спазмом мышцы. Вывозила его на прогулку, если день был солнечным и погожим. Следила, чтобы Волков самостоятельно не совершал никаких лишних движений. Через неделю, мы снова вернулись к упражнениям. Андрей молча, делал то, что прописал врач, а я теперь была осторожна, стараясь избегать новых рецидивов.

Дни пролетали за днями, недели за неделями, складываясь в месяцы. Для меня ничего нового в клинике не происходило. Вот уже пять месяцев Аня мучилась со мной по каким-то выкопанным из книг методикам. Когда ничего не получалось, я психовал, несколько раз решал бросить все, сказать, что это бесполезно. Но расстраивать Аню не хотелось. Она, как маленький моторчик, носилась по палате, не давая мне «скучать».

Когда медсестры не было, я самостоятельно делал упражнения, которые она ежедневно заставляла меня выполнять. Однако эффекта никакого они не приносили. В бессилии бил подушку по ночам или смотрел в одну точку на потолке. Из – за изоляции, я чувствовал, что еще немного и начну выть волком. Я выучил всех медсестер в клинике. Когда у кого ночная или дневная смена. Я попросил Аню приносить мне книги и кроссворды.

Иногда гуляя на свежем воздухе, мы беседовали и спорили на различные темы. Порой даже ругались. Присутствие девушки уже стало неотъемлемой частью моей жизни.

Мой затяжной отпуск стал порядком утомлять. Аня запретила какие – либо нагрузки, и я ограничивался небольшой зарядкой. Мы все больше гуляли с ней на свежем воздухе. А через неделю, вернулись к прежним занятиям.

Спустя неделю, лежа в кровати и читая книгу, размышлял о том, что не так уж и плохо все идет. Я узнал, что у Ани скоро день рождения и хотел подарить ей, что-нибудь. Она столько времени убивала со мной. Только вот не знал, что она любит. Вдруг двери открылись, и ко мне зашла Аня. Девушка принесла новые книжки. Не ожидал ее прихода сегодня. Ее смена только завтра.

Увидев девушку, без халата в платье, я оторопел. До чего же она была хороша. Аня, улыбаясь, дала разглядеть себя во всей красе. Покрутилась на месте и развела руки в стороны. Короткое синие платье, едва доходило до колен, обтягивая бедра и подчеркивая все плюсы ее фигурки. Полушария грудей, маняще выглядывали из разреза на платье. Кожаный ремешок стягивал узкую талию. Высокие шпильки подчеркивали стройность. Волнистые волосы, обрамляли нежное личико. Такой я ее себе даже не представлял. И до меня стало доходить, что я не просто привык к девушке, а смотрю на нее, как на женщину, с которой у меня могли бы быть отношения.

– Нравится? – улыбнулась девушка, вырывая меня из грез.

– Да, – выдохнул восхищенно я.

– Подруга пригласила на день рождения, поэтому завтра меня не будет, я попросила меня подменить. Надеюсь ты будешь выполнять упражнения, а я проверю потом, – улыбнулась Аня, подходя ко мне и наклоняясь, так, что я видел практически всю ее грудь.

– Это методика новая, у тебя? – усмехнулся я,окидывая взглядом девушку, бессовестно кокетничающую со мной.

–Ух ты, какой ракурс! – услышал я незнакомый голос, из-за спины Ани, которая заметно напряглась.

Девушка выпрямилась и обернулась к дверям. Я привстал на локтях, чтобы увидеть вошедшего. Это был не очень высокого роста, молодой парень, с маленькими глазками и наглой ухмылкой, таких мы в роте быстро приучали к порядку, заставляя бегать марш броски в полной амуниции.

– Находиться в палате у других больных строго запрещено! – растерянно произнесла Аня, отступая назад.

– А я думаю, куда моя медсестричка подевалась? – приближаясь к девушке, ехидно произнес парень.

– Я уже не ваша лечащая медсестра! Выйдите, пожалуйста или я позову охрану, – я почувствовал, как напрягся голос Ани. Но, все еще не понимал, что происходит.

– Куда ж я без тебя пойду? Я болен и мне нужна помощь! – наигранно ухмыльнулся сопляк. Его тон мне не нравился.

– В свою палату, – строго пояснила Аня.

– А, ты, значит с этим развлекаешься? У тебя извращенная фантазия? Нравится трах*ться с инвалидами? – схватив за талию девушку и глядя на меня, ухмыльнулся молокосос.

– Отпустите! – пробовала вырваться Аня, но не тут-то было.

Юнец грубо схватил девушку за грудь, продолжая прижимать за талию к себе.

– Отпусти ее! – потребовал я, привставая на локтях.

– А ты не суйся! – держа крепко в руках, вырывающуюся девушку, хмыкнул сопляк. – А то быстро от сюда вылетишь.

– Да как вы смете?! – Аня влепила пощечину наглецу.

– Ах ты, тварь! – ударил в ответ, сбивая с ног, и Аня упала на пол.

В следующее мгновение парень набросился на Аню, рывком подняв ее, прижал к тумбочке, грубо наклоняя вперед, задрав платье.

– Оставь ее, с*ка! – зарычал я, пытаясь встать с кровати и дотянуться до молокососа.

– Сейчас ты у меня попробуешь настоящего мужика, с*чка, – издевался тот, пристраиваясь к Ане, не замечая меня. Девушка пыталась вырваться, но пацан был сильнее.

Скатившись с кровати пытался дотянуться до придурка. Ухватив его за лодыжку и резко дернул на себя.

С грохотом насильник растянулся на животе, от неожиданности выпустив девушку. Та уже почти пришла в себя и закричала, зовя на помощь, поднимаясь на ноги.

Потеряв интерес к кричащей Ане, парень набросился на меня:

– Героя решил включить. Думаешь она даст тебе из благодарности?!

– Заткнись придурок, – зарычал я, подтянувшись, ударил молокососа в лицо. Тот, словно озверел от удара и набросился на меня.

Аня, крича, пыталась вмешаться, но парень вошел в раж. Он оттолкнул ее на мою кровать и продолжил избивать меня. Удары сыпались на голову, живот и спину. Я пытался защититься или перехватить ноги, но очередной удар кулаком в лицо, заставил меня отпустить ногу. У меня была рассечена бровь и губа.

Внезапно дверь открылась и в палату влетел врач с охраной. Увидев все происходящее, он кинулся мне на помощь, крикнув, что-то охране. В следующее мгновение охрана скрутила и вывела вон сопротивляющегося и, сыплющего на всех матом, юнца. Меня врач отправил в перевязочную на осмотр. Все это время Аня, с разбитой губой и накинутым на плечи медицинским халатом не отходила от меня ни на шаг.

Вечером, когда все успокоилось, и я лежал в своей палате, волнуясь за Аню, почувствовал болезненные уколы в области стоп. Я ошарашено смотрел на свои ноги, откинув одеяло. Боль, поднимающаяся от пальцев ног все выше и выше говорила о том, что: «Я… смогу… ходить!»

ГЛАВА 5

После того, как я снова стал чувствовать свои ноги, казалось, что и жизнь вернулась ко мне в прежних красках, а может даже и ярче. Одно лишь омрачало радость, неожиданно свалившуюся на мою голову, после того как я уже смирился с тем, что больше никогда мне не пройтись по матушке земле на своих двоих.

Из раздумий меня вывел звук открывающейся двери. Я приподнялся на локтях, улыбаясь во все тридцать два, готовясь сообщить радостную для меня и думаю, что для Ани тоже, новость.

Но зашла другая медсестра, пожилая женщина лет пятидесяти. Она, грубо дергая и неаккуратно заматывая бинты, бубнила о том, что ей в жизни не повезло. Муж, ее пьющий, сгорел в квартире, оставив без гроша за душой. Дети и внуки отказались ее забирать к себе жить, да и приезжают в гости очень редко. Я слушал молча, прикусив губу, чтобы не стонать под жесткими руками. Закончив процедуры, медсестра собралась уходить. Но я остановил ее, решившись спросить:

– А Аня заболела? Почему она не пришла? – поинтересовался, скрывая волнение.

– Без содержания взяла она, – нехотя буркнула бабулька, жалуясь на лень у нынешней молодежи.

– Спасибо, – ответил отворачиваясь, настроение тут же пропало. Мне так хотелось поделиться с близким человеком своей радостью, рассказать, что у нас все получилось. Медсестра, увидев, как быстро сменилось мое настроение, усмехнулась и добавила:

– Придет еще твоя Анька. Ей врач приказал отдохнуть и дал время побыть с матерью.

Ничего не ответив, я уставился в окно, разглядывая облака и впервые за все эти месяцы, задумался о будущем. С ужасом осознавая, что на этом свете у меня нет никого родного. Родителей уже нет в живых, детей нет. Умру и прервется род Волковых. Могилку прибрать некому будет, да цветы принести на Пасху. Нужно подумать о том, чтобы жениться. Но с моей – то жизнью, для женщины, это просто ад. Жить в закрытой зоне, охраняемой сутками. Сидеть в квартире, нянькаясь с детьми и гадать вернется муж целым или в цинковом гробу. Погруженный в раздумья не заметил, как заснул. И впервые проспал всю ночь без сна. Не видя лиц погибших товарищей, крови и тех ужасов, что снятся военным.

Утром, за несколько часов до прихода Ани, я старательно выполнял упражнения, от напряжения пот выступил на лице. Но я не хотел останавливаться. Разминал ноги, массировал мышцы. Онемение постепенно проходило. Я даже пробовал сидеть, свесив ноги на пол. Получалось это с трудом, через несколько минут все тело охватывало ноющей болью и мне пришлось прекратить попытки сидеть. Ругаясь на чем свет стоит, не терял все же надежды и был уверен, что смогу удивить Аню и подняться самостоятельно.

Ровно в десять часов в палату зашла девушка. Она улыбнулась, но эта улыбка была другой. В ней не было той радости и жизни, которые я видел несколько дней назад. Подойдя ко мне, Аня присела на кровать, а я гадал, что могло произойти у нее, раз она так изменилась. – Как ты себя чувствуешь? – спросила она бесцветным голосом.

– Хорошо, – улыбнулся я, желая отдать ей свою радость. Мне не нравилась грусть в ее глазах.

– А у меня для тебя сюрприз, – заговорщически начал я.

– Какой? – насторожилась девушка, осматривая места на лице, где раньше были садины.

Я откинул одеяло и пошевелил пальцами ног. Несколько секунд в палате стояла гробовая тишина, решив рискнуть, я опустил ноги на пол и встал. Открывая и закрывая рот в немом удивлении, девушка не нашла слов, чтобы описать свои эмоции, и не придумала ничего лучше, чем кинуться мне на шею, едва сдерживая слезы радости.

– Я знала, что все получиться! – затараторила она. – Давно ты ноги чувствуешь?

– Пару часов, – ответил я, сильнее сжимая девушку в своих объятиях.

Новость о том, что я пошел на поправку, облетела клинику в течении дня. Весь знакомый персонал заходил и поздравлял меня. Врачи собрали консилиум, на котором решили ходатайствовать о том, чтобы Ане дали диплом без экзаменов. Она свой экзамен уже сдала.

Вечером в палату зашел Янпольский, пожав протянутую руку, хлопнул меня по плечу:

– Живуч, солдат, – усмехнулся полковник.

– Стараюсь, Сергей Сергеевич, – улыбнулся я, принимая сидячее положение.

– Тихо, тихо, – предупредил Янпольский, бросаясь мне на помощь.

– Да все нормально, – улыбнулся я.

– Ты смотри, не по дням, а по часам на поправку идешь. Пора выписываться, – усмехнулся полковник.

– Да, врач у меня хороший, – улыбнулся я, подумав об Ане.

Янпольский, вытащил папку из – под мышки, развернул ее и тяжело вздохнув, протянул мне листок бумаги.

– Что это? – не понял я, бегло пробегая, глазами по тексту. – Министерство обороны … приказ … номер …по личному составу …Майора …Волкова …признать недееспособным, на основании статьи …уволить в запас.

– Что это?! Почему? Ведь я иду на поправку! Я реабилитируюсь, Сергей! Ты же знаешь, что кроме армии у меня нет ничего. Куда я пойду? – ярость поднималась во мне, словно раскат грома, начинающийся издалека и разрывающийся над головой, оглушающий своей силой.

– Комиссия решила, что ты не сможешь больше участвовать в операциях, поэтому тебя отправляют на гражданку. Не переживай, Андрей, мы тебя не бросим на произвол. Найдем теплое местечко, – попытался приободрить меня Янпольский.

– А если я встану, если докажу, что травма не помешает мне исполнять свой долг?! – слова сорвались с губ, руки сжались в кулаки, я был полон решимости.

Полковник внимательно посмотрел на меня. В этом взгляде читалась отеческая забота.

– Через месяц будет заседание повторной комиссии, – тихо проговорил полковник, – если ты придешь на нее своими ногами, я попробую повлиять на решение командующего состава.

Поднявшись, Янпольский на мгновение задержал взгляд на листе бумаги в моих руках. Затем взял его и положил обратно в папку. Похлопав меня по плечу, полковник развернулся и уже в дверях обратился ко мне:

– Месяц, Андрей. Это все, что я могу сделать для тебя.

После ухода Янпольского, в палату зашла Аня. Заметив мой расстроенный вид, она подошла к кровати, и, присев на краешек, заглянула в глаза:

– Что – то случилось? – обеспокоенные глаза девушки скользили по мне.

– Мне дали месяц, я должен встать и прийти на медкомиссию своим ходом. Иначе спишут на гражданку, – кулаки сжимали простынь, губы сложились в тонкую линию.

– Ты с ума сошел?! Это не реально! Ты знаешь, сколько реабилитационный курс длится? – ошарашено сказала девушка.

– Ты мне поможешь? – игнорируя вопрос Ани, спросил я.

Подумав, девушка ответила:

– Конечно, но ты должен понимать, что это не под силу никому, кроме тебя, – Аня встревожено следила за мной.

– Я пойду! – произнес я, на скулах заиграли желваки.

– Хорошо, завтра начнем, – вздохнула Аня.

– Нет, сейчас! – упрямо произнес я и откинул одеяло, опуская ноги на пол.

Аня, придерживая меня за спину, помогла удержаться на ногах. Я с трудом удерживал равновесие. Ноги не слушались, оставаясь ватными. Не удержавшись, рухнул обратно на кровать, увлекая за собой девушку. Аня, пытаясь удержать меня, подалась вперед, упав на меня сверху. Наши лица оказались совсем рядом. Глаза встретились. Через мгновение, я прижался к губкам девушки своими губами. Не знаю зачем поцеловал ее, но сейчас очень нуждался именно в этом. Аня не отстранилась, не оттолкнула, лишь обняла руками, прижавшись ко мне теснее. Оторвавшись от нежных губ девушки, опустил глаза:

– Извини, – виновато произнес я.

– Это я тебя не удержала, – проведя ладонью по щеке, девушка заглянула мне в глаза.

– Я не про ноги, – улыбнулся, заправив непослушную прядь девушке за ухо.

– И я не про них, – лукавая улыбка коснулась Аниных губ.

Удивленно посмотрев на девушку, в следующее мгновение снова поцеловал ее, обняв и прижав к себе теснее, увлек за собой на кровать. Устраивая гибкое тело под собой. Аня прижалась ко мне, страстно отвечая на поцелуй. Я чувствовал под своими ладонями через ткань халата, упругое тело девушки…

– Гхм… – раздалось возле дверей.

Мы разом обернулись, разрывая поцелуй. У входа в палату стоял главврач.

– Здравствуйте, – улыбнувшись, произнес я. Аня охнула и попробовала отстраниться, но я прижал ее к себе крепче.

– Здравствуйте, товарищ майор, процедуры успешно проходят? – беззлобно улыбнувшись, поздоровался врач. – Вы уверенно идете на поправку, а наш медперсонал вам в этом активно помогает, как я посмотрю.

– Константин Иванович, я… – Аня, пытаясь придумать оправдание, покраснев от смущения.

– Анечка, не забывайте, пожалуйста, что кроме Волкова у вас есть другие пациенты, и они тоже ждут помощи, – главврач улыбнулся и вышел из палаты.

– Он прав, – отстранилась от меня Аня, поправляя халатик, – Вечером после смены зайду, – пообещала она и вышла из палаты.

На следующий день у Ани был выходной. Однако она пришла ко мне и стала помогать, осваивать первые шаги. Ноги двигались с трудом. Казалось, нет такой силы, которая бы могла сдвинуть их с места. Девушка, тащила весь мой вес на себе. Видел, что ей тяжело, но она не жаловалась. Настоящий боец.

День пролетал за днем, а я едва мог передвигаться по палате. Дойдя до двери, чувствовал себя выжатым, как лимон. Аня продолжала усердно делать массаж ног и спины, пытаясь ослабить напряжение. К концу второй недели, с помощью девушки, я уже двигался по палате, осторожно ступая по плитке. Заседание комиссии неумолимо приближалось, а я все еще не мог самостоятельно ходить. Но я тешил себя надеждой, что с Анютой у меня все получится. Видимо сглазил…

Началась третья неделя, я ждал Аню, расхаживаясь по палате и готовясь к нашей первой прогулке по коридорам, но она не появилась. Не пришла она и через два дня…

В пятницу Аня, все таки пришла, а я вспылил, не заметив явных перемен в ней. Видимо нервное напряжение за последние дни дало о себе знать.

– Привет, – еле улыбнувшись, в палату зашла Аня.

–Привет, – пробурчал я, отворачиваясь, не глядя на девушку.

– Что случилось? – почувствовав не ладное, спросила девушка, подходя ко мне. – Где болит?

– Ничего не болит, – хмуро ответил я.

Аня попыталась меня приобнять, но я отстранился.

– Что происходит, Андрей? – ничего не понимая, спросила она.

– В этом – то и дело, что ничего. Я надеялся, что смогу. Я доверял тебе, но ты бросила меня! Считанные дни до комиссии. Мне не дойти до нее. Все из-за тебя! Где тебя носило?

–Андрей, прости, у меня были дела, я не смогла прийти, – Аня присела на кровать. В руках она держала трость.

–А предупредить? Аня, я надеялся, доверял тебе. Спасибо за все, но больше не нужно сидеть со мной. Я не хочу становиться тебе обузой. И попросил освободить тебя от занятий со мной. Теперь ты можешь заниматься своими делами и идти на все четыре стороны.

–Андрей, зачем ты так поступаешь со мной. Я все тебе сейчас объясню. Если не попадешь на эту комиссию, будет другая. Зачем ты терзаешь себя так?

– Для меня не будет другой. Это конец. Ты не понимаешь, армия – мой дом. Я больше ничего не умею, а меня выкинут на улицу, как собаку, – я сорвался на крик.

Аня посмотрела в мои полные боли и отчаяния глаза. Затем положила трость рядом со мной.

–Прости, Андрей, я сделала все что могла, – девушка поднялась и медленно направилась к дверям.

–Конечно, зачем помогать калеке? Поигралась, надоело, бросила. Славу, то уже получила. Теперь можно найти здорового ухажера и забыть про все, – ехидно произнес я.

Дойдя до дверей, девушка обернулась. В ее глазах стояли слезы:

– Неделю назад, Андрей, моя мама перенесла тяжелейшую операцию на сердце и сейчас в критическом состоянии лежит в реанимации. После того, как я уходила от тебя, вечер и ночь была у нее. Вчера ей стало хуже. Я не могу ее бросить. Прости. У тебя есть годы, чтобы встать и жить, – помолчав она добавила, вытирая слезы:

– А у моей мамы нет и пары дней. Она умрет и этого не изменить.

Дверь тихонько притворилась вслед за уходящей Аней. Я только сейчас понял, что, она пережила за эти дни. Какой огромный груз взвалила на свои хрупкие плечи. Аня даже видом своим не показала, что творилось на ее душе. Она смеялась и поддерживала меня, хотя ее душа страдала и металась. Девушка не хотела огорчать меня. А я – эгоист пользовался ее помощью, когда она нуждалась в поддержке. К горлу подкатил ком:

– Милая моя, прости, – прошептал я, смотря на закрытые двери. – Какая же я скотина.

Пальцы с силой сжались в кулаки. Ударив по койке изо всех сил, вцепившись в простыню, так, что затрещала

ткань под пальцами, я взвыл от бессилия, злобы на самого себя, за то, что не могу догнать Аню и прижать к себе, чтобы успокоить, ободрить. Признаться, в том, каким я

был дураком. Взгляд метался по палате, мне хотелось перевернуть здесь все к чертовой матери. Ворочаясь по койке, словно загнанный в клетку зверь, я услышал звук падающей трости. Нагнувшись, поднял ее и, упершись в пол, встал полный решимости догнать девушку и, как минимум извиниться.

Сделав шаг к дверям, я подтянул вторую ногу. Остановился, переводя дыхание. Руки дрожали. Новый шаг. Приставил вторую. Нужно было шагнуть еще раз. Собравшись, повторил движение, перенеся трость.

Дойдя до середины палаты, я выдохся и в какой-то момент потерял равновесие. Трость скользнула по плитке и ушла в сторону. Потеряв опору, я рухнул на пол. Опираясь на руки, пытался подняться, задыхаясь и теряя остатки сил. Аня уходила все дальше, а я бил в бессилии кулаками по полу, разбивая костяшки пальцев в кровь. Я сильно обидел девушку, ставшую для меня самым близким человеком за эти несколько месяцев, прошедших в клинике.

ГЛАВА 6

Часы отсчитывали секунды, которые перетекали в минуты, а те в часы. Время тянулось, продлевая агонию.

Ночью, забывшись в беспокойном сне, видел своих сослуживцев, погибших на той проклятой горе. Некоторые были молоды и не имели семьи, род их прервался. Не получив продолжения в детях. А когда – то мы на привале мечтали, что наши сыновья, спустя годы, пойдут по стопам отцов. Осознание того, что я так же могу кануть в лету, не оставив следа на земле, вызвало неприятные ощущения. Проснулся и не смог больше сомкнуть глаз до самого утра.

Поднявшись, опираясь на трость, я добрался до окна и, открыв раму, вдохнул прохладный утренний воздух, который развеял все мрачные мысли: «Нужно больше двигаться» – вспомнил я слова Ани.

Все утро я ходил по палате кругами, давая спине отдохнуть, периодически возвращаясь к кровати. Завтра должна состояться комиссия, и мне во что бы то ни стало, нужно на нее попасть. Пусть все увидят, что я не сдался! Ближе к вечеру, когда спина уже ныла от усталости и напряжения, в палату зашел Янпольский.

–Здорова, Андрей, – остановившись в дверях, проговорил он.

–Здравия желаю, Сергей Сергеевич, – встал я, и хромая, направился навстречу.

– Силен, «волчара», – удивленно глядя, направляясь навстречу мне, усмехнулся Янпольский.

–Я готов, – пожав руку, произнес я, с вызовом глядя на генерала.

– Вижу, Андрей, вижу. Только ты не горячись пока, присядь, – мужчина жестом указал на кровать.

Вернувшись на свое место, я вопросительно посмотрел на сослуживца. Тот присел рядом со мной на стул и вздохнул.

– Сергей, не вздыхай, как барышня. Какие вести ты принес?

– Комиссия тебя списала… однозначно! Пересмотра не будет. – Ответил он, не смотря мне в глаза.

У меня не было слов, чтобы описать то, что я чувствовал. Вернее, слова были. Один сплошной мат. Руки затряслись, голова в миг стала пустой. Янпольский виновато добавил:

– Я думал, как сказать тебе, но зная тебя, решил в лоб. Андрей, жизнь не кончена. Заведи семью, открой фирму по охране. Ты же знаешь, что наши стриков не бросают. Поддержим всеми силами.

Я отвернулся от друга и закрыл глаза. Вот теперь мой мир рухнул. Я остался один…

Поседев немного генерал поднялся и направился к выходу, похлопав одобряюще по плечу на прощание. На пороге он обернулся и грустно улыбнувшись произнес:

– Береги себя, Волков.

На следующий день ближе к обеду, меня выписали. Машина стояла у крыльца. Я попрощался с медперсоналом, сердечно поблагодарив всех, кто приложил усилия к моему выздоровлению, и отправился в бригаду. Зайдя в штаб, я ловил на себе заинтересованные взгляды офицеров. Все подходили и поздравляли меня с выздоровлением, хотя никакой радости от этого я не чувствовал. Было ощущение, что я, как тот пес, которого выгнал хозяин в мультфильме пинком под зад.

Оформив документы, я прихрамывая вышел на крыльцо. Стояла теплая летняя погода. Зеленая листва приятно ласкала слух своим шелестом, под легким летним ветерком.

Хромая, я направился к казарму части, по аллейке памятников. Там появились постаменты с фотографиями моих ребят. Остановившись, снял берет и произнес:

– Лучше бы я с вами умер, ребята, – утерев слезу, направился в свою комнату, провести там последнюю ночь, перед броском в неизвестность.

Ночь в одиночестве навела только тоски. Даже нажраться с горя и то не смог. Собрав свои пожитки, попрощался с прежней жизнью, не зная, что ждет меня в мире за воротами части.

Первым делом я хотел увидеть Аню. Нужно попросить у нее прощения, да и просто увидеть девушку очень хотелось. Я знал, что ее можно найти в городской больнице. Получив компенсацию и больничные, я не чувствовал себя грандиозно богатым, как раньше, ведь теперь нужно работу искать, а эти деньги растянуть до первой получки.

Поймав такси, я отправился в больницу. И тут я поймал себя на мысли, что не знаю фамилии Ани. Я вообще ничего о ней не знал. Когда я приехал в больницу, единственное, что мог сделать, так это рассматривать врачей, снующих туда сюда, надеясь увидеть Аню.

Зайдя в ординаторскую, я поинтересовался у медсестры про девушку, которая перевелась сюда из другой больницы, чтобы ухаживать за матерью, после операции, назвал имя. Девушка в белом халате недоверчиво посмотрела на меня, и велела подождать на диване, окинув оценивающим взглядом. Я усмехнулся про себя и присел в ожидании.

Спустя несколько минут медсестра вернулась, и сказала, что сейчас ко мне подойдут. Минуты текли словно часы. Я весь горел в предвкушении встречи с Аней. Услышав быстрые шаги в коридоре, я поднялся, опираясь на трость, руки задрожали, сердце застучало сильней. Дверь открылась и в комнату влетела девушка, но это была не Аня.

– Здравствуйте, вы, Андрей?– спросила та, подходя ко мне.

– Да, а где Аня? – Растерянно спросил я ничего не понимая. – Ее маму уже выписали?

– Нет, присядьте пожалуйста, – попросила девушка, присаживаясь рядом со мной. – Я – Вика, подруга Ани.

–У нее нет дежурства сегодня? – проигнорировал я слова девушки.

– Кать, сходи к посту, мне поговорить надо, – попросила Вика девушку, сидящую за столом и с интересом следящую за нами. Та недовольно фыркнув, вышла из ординаторской.

– Мама Ани умерла. Врачи не смогли ее спасти. Сначала, она впала в кому, а потом умерла, не приходя в себя. Мы с Аней очень подружились, за то время что она провела здесь. Она много рассказывала о вас.

Я удивлено посмотрел на собеседницу.

– Она очень переживала, что ей пришлось оставить вас. Аня очень надеялась, что вы справитесь без ее помощи и сможете ходить.

– А, где сейчас она? – Я с надеждой посмотрел на Вику.

– Я точно не знаю, – покачала та головой. – Аня бросила интернатуру и уехала куда-то к брату.

–К брату? Она же говорила, что она одна у матери осталась, – ответил я.

– В городе да, – кивнула Вика, – но у нее есть брат, кажется Никита, в Краснодаре живет что ли, я точно не помню. Он не смог приехать.

– А не могли бы вы дать адрес ее квартиры? – я не сводил глаз с Вики.

– Конечно. Она все свое свободное время сидела возле матери, а меня просила ездить за необходимыми вещами туда. – бросившись за листком бумаги и ручкой, написала мне записку девушка.

– А фамилия? Какая у нее фамилия, – вдруг вспомнил я.

– Самойлова, – спохватилась та.

– Спасибо, Вика, – поблагодарил я, вставая и направляясь к выходу из ординаторской.

Съездив на квартиру, адрес которой мне дала Виктория, естественно никого не застал. Постояв немного отправился на вокзал, вчера вечером я говорил с одним своим однополчанином в Краснодаре, которого не видел чертову тучу лет. Договорился с ним, что приеду погостить, да заодно дал согласие поработать начальником охраны а его фирме. Вроде бы появилась перспектива, да только это до той поры пока я не взвою от тоски по былым дням.

Мысли хаотично проносились в голове. Аня тоже была в Краснодаре, у брата. Да только я даже не представлял, где искать ее. Девушка никак не выходила у меня из головы.

Надо сменить обстановку. Слишком долго я пробыл в больнице, привязался к молоденькой девочке.

Купив билет на поезд, я отправился в Краснодар. Мне уже доводилось бывать там, когда мы курсантами ездили к подружкам в отпуск.

Проведя меньше суток в дороге, я вышел на вокзале. Народ суетился, проносясь туда – сюда. Грузчики тащили громоздкие чемоданы, стараясь никого не задавить. Гудели поезда. Вокзал жил своей жизнью.

Рискуя быть сбитым с ног и раздавленным толпой, я выбрался из людского потока и направился на привокзальную площадь. Таксисты, дежурившие на входе, подхватывали пассажиров, предлагая свои услуги. Адрес я не помнил, знал только дорогу и ориентир. Водила попался грамотный, быстро понял, куда ехать.

Мой однополчанин жил в небольшом частном секторе возле реки. Доехав до места, я был разочарован. Частный сектор превратился в жилой микрорайон. От небольших сельских домиков и рощи, тут практически ничего не осталось. Город стремительно рос, захватывая новые территории. Выйдя к реке, я остановился, сев на лавку. В голове проносился один лишь вопрос: «Что дальше? Я один в сильно изменившимся городе!»

ГЛАВА 7

Череда свалившихся событий, истощили меня морально и физически. Радость от того, что Андрей пошел на поправку, омрачила операция. Я не помню, что чувствовала, о чем думала, когда в один из моих рабочих дней, позвонили из больницы и сообщили, что маму доставили в городскую больницу с сердечным приступом. Операция была экстренной и … неудачной. Врачи сказали осталось пара дней, а потом мама умрет. Не зная, что делать, я позвонила брату в Краснодар. Никита был в отъезде, и его жена Вероника, сказала, что как только он прилетит, они сразу же приедут. Шокированная новостью, я не знала, как быть. Набирала номер его сотового раз двадцать, пока не услышала:

–Ну что ты трезвонишь, муха? Я на совещании, тут плохо ловит.

–Никит, мама умирает, – сдерживая всхлипы, проговорила я.

–Что? – явно не услышав, переспросил брат, – Подожди я сейчас выйду из зала. Что произошло? – спросил мужчина.

– Маме сделали операцию, – глотала подступившие слезы.

Воцарилась тишина. А потом я снова услышала гулкий голос брата:

– Живая?

–Да, но врачи сказали она не дотянет до конца недели, – затараторила я. – Сейчас в реанимации, но состояние тяжелое.

И снова молчание, которое нарушила уже я:

–Никит, прилетай, я не знаю, как быть и деньги заканчиваются.

–Я пока не могу. Надо подписать очень важный контракт. Я прилечу как смогу. Деньги переведет Ника, позвони ей. Я как освобожусь, сразу к вам, – ответил брат и повесил трубку.

Весь день выполняла работу на автомате. Глав врач предложил мне взять отгулы, но я не могла бросить своих больных и Андрея. Приходила на работу, улыбалась, выполняла свои обязанности, потом бежала к маме.

В душе поселился страх. Страх, что не успею прийти к ней, не смогу попрощаться. Каждый день, идя на работу, боялась, что сейчас позвонят и скажут: «Мамы больше нет». Слезы градом катились по щекам. Не могла дождаться конца рабочего дня. Выполнив свои обязанности, бежала в городскую больницу, чтобы ночью присматривать за умирающей мамой. Врачи говорили, что она стабильно тяжелая и ей нужен уход. Утром, пока я была на работе, с ней находилась сиделка, я заплатила ей половину своей зарплаты, лишь бы она не отлучалась никуда. Лекарства, обследования, ничего не давало эффекта. Мама находилась в коме. Видя, как ей становилось хуже я решила перевестись в городскую больницу, чтобы все время проводить с ней. Но в один из этих сумасшедших дней, врач из больницы позвонил мне на работу и сообщил, что у мамы произошла остановка сердца. Те слова, как и весь день, я запомню на всю жизнь…

Я пришла утром на работу. Накануне Андрей начал чувствовать ноги. Спина стала более пластичной, напряжение спало. Со всем своим усердием я разминала и массажировала одеревеневшие мышцы. Мыслями я была с мамой, но оставить Андрея сейчас было бы неправильно. Он нуждался в поддержке, я ответственна за него. Волков ожил, в него вернулись надежды, мне давало это стимул. Но как же хотелось спать, после трех бессонных ночей у постели матери. Врачи сообщили, что произошло кровоизлияние и положение ухудшилось. Я потратила все деньги, что были у меня на лекарства, Ника прислала еще, но и они уже закончились, а нужно было платить сиделке. На автомате делала массаж, поглядывая на часы, не слушая, что говорил Андрей. Видимо он понял, что я не сосредоточена. Я принесла ему трость, чтобы он начал пробовать самостоятельно ходить по палате вечером. Никак не могла дождаться конца рабочего дня. Андрея расстроило, что комиссия вот – вот должна была быть, а он еще слабо держится на ногах. Мы повздорили, я не придала значения обидным словам его, но, когда мужчина обвинил меня в том, что я бросила его, не смогла удержаться и рассказала, что случилось. Выйдя за дверь смахнула слезы и хотела отпроситься у Константина Ивановича, чтобы немного отдохнуть, как вдруг раздался звонок сотового. Руки тряслись, когда я нажимала кнопку. Услышав самые страшные слова, выронила телефон. Упав, мобильный разлетелся на части.

Все завертелось перед глазами. Что потом происходило помню смутно, как во сне. Девчонки с поста, напуганные громкими причитаниями, принесли корвалол, они требовали сказать, что случилось. Не помню, что говорила, что делала. Мне дали выпить какое-то лекарство, после которого я отключилась. Придя в себя через несколько часов, я поняла, что лежу в палате. Константин Иванович сидел рядом, и как только я пошевелилась, заговорил:

–Ну что ж ты, голубушка, довела – то себя до истощения?

–Я… – только произнесла и слезы с новой силой покатились из глаз.

–Ну – ка перестань, Анна! Теперь ничего не изменить. Сейчас ты должна быть собранной, чтобы все правильно организовать. Есть кто из родни дома? Тетка или сестра.

– Нет. Мы с мамой вдвоем жили, есть брат родной, он в Краснодаре живет. Как же я ему скажу, что мама… – закрыв лицо руками, не сдерживала слезы.

– Я думаю, тебе стоит позвонить ему и попросить приехать. Сейчас одной тебе будет тяжело.

– Спасибо, Константин Иванович, я так и сделаю, – ответила, ища телефон.

Врач подал мне мобильный и тактично удалился за дверь. Набрав номер Вероники не получила ответа, вспомнив про личный мобильный, начала набирать его. После нескольких гудков, брат ответил:

–Да, Анют, привет, как дела? – произнес он, взволнованно, – Как мама?

–Никит, у нас беда, – произнесла я и больше не смогла сдерживаться.

Рассказав все брату, ревела, как белуга. Он обещал прилететь через несколько часов. Просил быть аккуратной, чтобы кто-нибудь присмотрел за мной. А я даже и не знала к кому обратиться. Найдя в телефоне номер Вики, медсестры, которая работает в больнице, где лежала мама, с ней мы сдружились за последние дни. Попросила ее побыть со мной, пока брат не прилетит. Та сразу же согласилась.

Приехав домой я чувствовала себя просто ужасно. А вокруг все напоминало о маме. И ее махровый халат, хранивший запах парфюма, и кружка, которую я подарила на день матери, ее любимые конфеты в вазочке. Зайдя в дом, я ощутила такую сильную тоску по ней, что снова разревелась во весь голос. Рыдая вместе с подружкой, собирали мамины вещи, чтобы отвезти их в морг. Я знала, где был сложен «погребальный узелок». Очень часто ругала ее за то, что она все на тот свет собирается. Говорила, что рано ей задумываться о смерти, а сейчас достаю из шкафа те самые вещи. Вытряхнув их из пакета, чтобы пересмотреть, увидела, как что-то упало на пол. Конверт. Подняв прочитала: «На похороны» Развернув нашла деньги.

– Ну как же так, мамочка!? Ты как будто знала! За что все это?!

Никита прилетел с Вероникой через пять часов. Бросившись в объятия брата, я не могла остановить слезы. Он гладил меня по голове и говорил, что все образуется, что не нужно так убиваться. Брат организовал похороны. Все взял на себя. После похорон в доме наступила гробовая тишина, даже часов не было слышно. На столе стояла икона, и горела свеча в лампадке. Мы не говорили. Не о чем было говорить.

Наступило утро. Никита отправился решать вопрос о погребении и поминках. Все были молчаливы. После похорон, брат, видя, как мне плохо, сказал, что я не должна оставаться одна. Слишком сильно переживала, но и он больше не мог задерживаться в городе. Нужно было решать вопросы фирмы. Он оставил Веронику со мной и улетел. Я взяла без содержания на работе неделю. Не могла и не хотела ничего делать. Я весь день проводила на кладбище. Забывала поесть, приходила домой, уходила в мамину комнату и просто лежала на ее кровати не открывая глаз. Вероника еще неделю пробыла со мной, но и ей нужно было возвращаться к работе. Я осталась одна…

Никита приехал через несколько дней, после отъезда его жены. Увидел меня и приказал паковать вещи. Все мои заверения о том, что все в порядке, брат тут же отметал. На следующий день я написала заявление об уходе в больнице. К Андрею не заходила, не хотела, чтобы он видел меня сейчас. В институте написала заявление на академический отпуск, все равно сейчас учеба – это последнее, о чем я думаю. Вечером мы уже приземлились в аэропорту. Теперь нужно учиться жить по – новому…

Прошло три дня, всего лишь три, а мне казалось, что время замерло и идет по кругу, принося все новые и новые волны боли. Завладевшая мной апатия, не хотела проходить. Есть не хотелось, двигаться тоже. Я лежала в своей комнате и выходила изредка. Никита, обеспокоенный таким моим состоянием, предложил вернуться к учебе, чтобы хоть как – то отвлечься, даже хотел устроить к себе в фирму. Но мне ничего этого не было нужно.

Не знаю сколько бы все это еще продлилось, но из ступора меня вывела Вероника, жена Никиты.

Ника пришла вечером с работы, брата еще не было. Она поставила сумки с продуктами на пол и разгибаясь схватилась за спину, застонав. Услышав, я вышла, посмотреть, что случилось. Застав, жену брата, сползающую по стенке, бросилась на кухню за водой.

– Ника, что с тобой? – взволнованно произнесла я, машинально проводя осмотр. Внешне признаков какой-нибудь болезни я не увидела, но что – то же вызвало недомогание.

Девушка подняла побледневшее лицо и проговорила:.

–Ты тетей скоро станешь, Ань, – выдавив из себя бледную тень улыбки, произнесла девушка.

И вот тут что-то надломилось во мне. Улыбка расцвела на губах, тоска отступила куда-то вдаль. Вот он смысл жить дальше! Ребенок! Спохватившись, отодвинула пакеты и потянула золовку в комнату на диван:

–Ты что тяжести – то таскаешь? Тебе нельзя перетруждаться, – негодовала я.

–Все хорошо, Ань, я просто немного устала, – успокаивала Ника.

–А Никита знает? – спросила я.

–Нет, я не успела ему сказать, -улыбнулась девушка, отпивая из кружки.

–Так значит сиди тут и отдыхай, я все сделаю сама, – сказала я, все еще ошарашенная новостью.

–Что сделаешь? – удивилась Вероника.

–Сегодня обязательно нужно устроить особенный ужин. Такое прекрасное событие в семье, – ответила я, направляясь в кухню с пакетами. Тут услужливая память, снова напомнила, про недавние похороны. Слезы ручейками заструились по щекам, но смахнув их, приказала держать себя в руках.

Через какое-то время, Ника присоединилась ко мне и как бы я ее не упрашивала отдыхать, заявила, что она всего лишь беременна, а не смертельно больна. Пока мы готовили, сотни мыслей приходили в мою голову: «Как хорошо, что появится малыш. Жаль, что мама и папа внука не увидят. А кто родится? Какое имя придумают?» Размышляя об этом, задумалась и о своей жизни. Мне тоже хотелось бы иметь ребенка и большую крепкую семью, возраст уже позволял, но откуда этой семье было взяться, если парня не было, друзей тоже не особо много. Да и где с ними познакомиться, если ни работы нет, и из дома почти не выхожу. Нужно пытаться жить дальше, мама не обрадовалась, если бы узнала, до чего я довела себя.

Приготовив все, отправила Веронику немного отдохнуть, пока не приехал Никита. А сама решила немного прогуляться. Погода вечером была хорошая, да и мысли нужно привести в порядок. Предупредив Нику, выскользнула за дверь. Я знала куда пойду. К реке. Там очень красиво вечером, да и людей не много. Выйдя из подъезда, направилась по дорожке, уводящей к берегу. Настроение было приподнятое, я снова стала оживать и строить планы на будущее, пусть пока только в мыслях.

ГЛАВА 8

Не спеша, прогуливаясь по живописным местам, освещенным золотистыми лучами заката. Смотрела на такой родной пейзаж и дышать становилось легче, боль не так сильно давила. Казалось, что я вернулась в детство, и все по-прежнему. Но это было не так… Домик, в котором мы когда-то устраивали посиделки, был заброшен и пустовал. Потрескавшаяся краска на стенках выцвела, местами осыпалась штукатурка. Смотря с упреком, на прохожих разбитыми окнами, он, словно так же тосковал, по давно ушедшим дням. Побрела дальше, в рощицу у воды, в которой мы с братом, когда-то качались на качелях. Неужели все разрушено?!

– Интересно, остались ли они на своем месте или сломались? – прошептала, ища качели.

– Стоят! – обрадовалась я, увидев их целыми и невредимыми.

Какие – то малыши качались на них, брат и сестренка под зорким присмотром бабушки, вяжущей на лавочке рядом. Невольно вспомнились мы с Никитой. Чумазые, озорные, с замазанными зеленкой коленями, но такие счастливые. Улыбнувшись, решила им не мешать и направилась к берегу. Прогуливаясь вдоль кромки воды рассматривала облака, деревья. Присев на берегу, наблюдала, как старенький рыбак ловит окуньков. В памяти всплыли образы из давно забытого прошлого. Когда–то на этом самом берегу я впервые поцеловалась со своим первым парнем. Сейчас он работает менеджером в салоне сотовой связи и, наверное, даже не вспоминает об этом месте. Мы как–то встретились с ним в магазине. Он меня даже не узнал, прошел мимо вежливо поздоровавшись. А ведь на этом самом месте клялся мне в вечной любви, обещал жениться, когда закончим школу. Прогнав грустные мысли, улыбнулась и застегнув пуговицы на кардигане направилась по тропинке дальше. Погода, начала портиться, заморосил дождик, и я направилась домой. Поднимаясь по дорожке, идущей в наш микрорайон, налетела на какого-то мужчину, видимо я сильно задумалась раз не заметила его. Извиняясь, подняла глаза на прохожего и замерла от удивления. Сердце пропустило удар, а потом заколотилось с новой силой, готовое выскочить из груди.

– Андрей, – прошептала я, стоя перед мужчиной, которого не ожидала увидеть.

Моросящий дождь, начинал раздражать. Мелкими каплями, попадая за шиворот куртки и заливая глаза, он заставлял двигаться. Я, опираясь о трость начал подниматься вверх к набережной. Подъем давался тяжелее, чем спуск. Глинистая почва, начинала размокать от дождя, норовя превратиться в кашу. Я остановился, чтобы передохнуть. Оглянувшись, я увидел девушку, поднимающуюся от реки следом за мной. Она поднималась очень быстро, и я посторонился, не желая быть преградой на пути у девушки. Однако та поднималась, не отрывая взгляда от тропинки. В последний момент она все-таки налетела на меня. Извинившись, девушка подняла на меня глаза. В следующее мгновение, я выронил трость от неожиданности. Передо мной стояла Аня. Я отказывался верить в происходящее.

– Андрей, – прошептала она, стоя с открытым ртом от удивления.

–Здравствуй, Аня, – выдавил пораженный я. Мир просто перестал существовать вокруг. Он словно уменьшился до Аниных размеров. Я не замечал усиливающегося дождя, не видел, ворчащих прохожих, снующих по тропинке вверх и вниз, которым мы очевидно сильно мешали. Я не видел ничего кроме этих двух, искрящихся радостью глаз, которые затягивали меня, словно омуты.

– Как дела? – снова спросил я. В горле возник ком.

– Хорошо, – ответила едва слышно Аня.

Дождь начал лить, как из ведра. Не дожидаясь пока мы промокнем до нитки, Аня потянула меня в сторону разрушенного дома:

– Идем, – девушка подняла трость и помогла мне подняться наверх.

Скрываясь от дождя, мы заскочили в старенький дом.

Обвалившаяся штукатурка, мусор под ногами и выбитые стекла.

Я прижал к себе девушку, ощущая ее тепло, думал о том, что больше никогда не отпущу Аню от себя. Чувствуя, как тревоги уходят прочь. Закрыл глаза и расслабился. Глухие раскаты грома, доносились с улицы. Внезапно в дом, скрываясь от дождя, заскочила еще одна парочка. Смеясь и шутя, они покосились в нашу сторону и, отвернувшись, не стесняясь, стали целоваться.

Чтобы не смущать молодежь, я увел Аню в глубь дома. Стоя в моих объятиях, девушка крепко обнимала меня, а потом подняла свои глаза и спросила:

– Как ты здесь оказался?

– Я приехал к другу, но не нашел дома. Все очень сильно изменилось с тех пор, когда я был здесь последний раз. Помнил только дорогу.

– А я провела здесь все свое детство, – улыбнулась Аня.

– Вот уж действительно говорят, что мир тесен. – Улыбнулся я в ответ. – Я ведь тебя искал.

– Зачем? – удивилась девушка.

– Я скучал по тебе. Да и обидел я тебя сильно в прошлый раз.

– Ты не виноват. Ты же не знал. Как у тебя дела сейчас? Комиссия прошла удачно?

Замолчав, я не смог сказать о том, что меня списали, как бракованную лошадь. Это бы значило, что наши усилия были напрасны, поэтому я соврал:

– Я в отпуске. Приехал навестить друга. Мы с ним вместе в Рязанском училище учились.

– Странно. Мой брат тоже там был. Никита частенько говорил о днях в училище и о своем лучшем друге. Имени его не помню, правда.

–Твой брат Никита Самойлов? Вот это поворот судьбы! – удивился я.

– Да. Никита, – не понимающе уставилась на меня девушка.

– Ань, по – моему я нашел, где живет мой друг, – улыбнулся я.

– И где же? Пойдем провожу тебя, чтобы не заблудился. Дождь уже кончился, – не скрывая расстройства, Аня отступила от меня.

– Это я тебя провожу, – засмеявшись, заправил за ушко девушки мокрую прядь волос.

Аня вопросительно посмотрела на меня, не понимая причины веселья.

– Ань, твой брат и есть мой друг, которого я искал,– пояснил я. Девушка улыбнулась в ответ, и мы медленно пошли к ее дому. Пока мы шли, страх скользкими пальцами схватил за самое горло. Я приехал к другу на работу, а Ане соврал про отпуск.

Добравшись до квартиры, мокрые и промерзшие, мы зашли в полумрак прихожей. Щелкнул выключатель, и коридор затопило теплым светом. Нас встретила Вероника – жена Никиты, так Аня представила мне девушку, вышедшую из комнаты.

– Не стойте в дверях, проходите,– сказала девушка, подавая нам полотенца.

Не знаю, что побудило меня пригласить Андрея к нам. Возможно, я просто не хотела его отпускать, очень тосковала по нему, какое-то наваждение овладело мной. Подсознательно я понимала, что он старше меня и ничего у нас быть не может, да и любви никакой быть не могло. Это просто привязанность, мы с ним слишком много времени провели вместе. Вспомнились слова мамы: «В мире нет ничего невозможного!»

– Может и стоит попробовать, возможно чувства взаимны, – прошептала себе под нос, домывая посуду.

– Что попробовать? –раздался голос от двери.

Вздрогнув, выронила тарелку, которая громко звякнув, разлетелась на кусочки.

– Что случилось, Аня? – снова услышала голос Волкова от двери.

Мужчина переоделся, запах одеколона заполнил все пространство. Мне почему-то стало тяжело дышать и сердце так гулко забилось в груди. Уставившись на мужчину, я словно онемела, соображая, что ответить. Все слова выскочили из головы, поэтому слабо улыбнувшись, принялась собирать осколки, и здесь меня постигла неудача. Ойкнув, бросилась к крану, пока не запачкала кровью пол. Холодная вода успокаивала саднящий порез, а мысли продолжали крутиться в голове. Повернувшись к двери не застала там Андрея, он прошел на балкон. Закончив с уборкой после ужина, направилась в зал, где сидели Никита с Никой и обсуждали пополнение семьи. Я устроилась с книгой в кресле, осознавая то, что тот самый друг, о котором брат так много рассказывал, оказался моим подопечным. Видимо это судьба.

Погруженная в свои мысли, я книгу даже не открывала. В комнату вошел Андрей, он принес в комнату запах сигарет и вечернего воздуха. И снова сердце пропустило удар.

Андрей прошел к дивану и удобно уселся рядом. Брат отвлекся и между ними завязался разговор.

ГЛАВА 9

– Рассказывай, как жил – то все эти годы после училища? – спросил Никита, беря Нику за руку и обнимая ее за плечи.

-Да что рассказывать?! Подписал контракт и попал в самое пекло. Смертей насмотрелся. Все рассказывать не буду тяжело. Много было операций, старался ребят сохранить, да вот оплошал в последний раз, – мужчина сжал руки в кулаки и сжал челюсть до хруста.

– Андрей,– Аня положила руку на плечо. И стало легче, будто она теплом своим делилась.

Положив свою огрубевшую ладонь, на нежную ручку, посмотрел в глаза полные сострадания и поддержки.

– Все хорошо, – погладил Аню по руке и слабо улыбнулся, а потом перевел взгляд на ее брата, который внимательно изучал пару.

– А как с Аней познакомился? – спросил Никита, не отрывая взгляда от лица Андрея.

– Да вот с полгода как. Не знал, что это твоя сестренка. Я – то ее с косичками на фотографиях видел, а теперь она красавица – врач.

Помолчав немного, мужчина продолжил:

– После последней операции, когда всех ребят моих порешили. Я на этом свете остался, но получил раны, которые меня к инвалидной коляске приковать должны были, и врачи уже было крест на мне поставили. Но Аня не дала мне пасть духом, она каждый день, а то бывало и ночь сидела у моей койки. Сколько ей натерпеться пришло бедной.

– Не бедная я, а целеустремленная, – перебила девушка.

– Ну, прости, не хотел обидеть, – Андрей улыбнулся так, что у Ани бабочки в животе запорхали.

На несколько мгновений воцарилось молчание, а потом мужчина продолжил:

– Намучалась она со мной, да не дала сломаться. Повеситься хотел, смысла жить дальше не видел.

– Не говори так, – в глазах Ани, как вспышка появились страх и боль.

– Все хорошо, – ответил я.

– Да, друг, натерпелся ты за все это время. Надеюсь, что все плохое уже позади. Я рад, что ты принял мое предложение, а то от этих салаг с белыми билетами никакого толка, ты их быстро в норму приведешь, – сказал Никита.

– На что согласился Андрей? – поинтересовалась Аня, непонимающе переводя взгляд с одного мужчины, на другого.

– Поработать у меня в охране начальником. Раз в армии все равно делать ему больше нечего, мне несказанно повезло получить такого специалиста.

Аня пристально смотрела на меня, она уже поняла, что я обманул ее, а я не знал, что ответить, как оправдаться. Опустив глаза, вздохнул. Потом поднявшись, направился к выходу из комнаты:

– Я покурить.

– Андрюх?! Мы завтра в филиал поедем, покажу тебе все. И квартиру снимем, чтобы ты обживался тут уже. Машину водить можешь?

Остановившись у двери, повернулся к другу, избегая смотреть на Аню.

– Нет еще, нельзя. Курс по реабилитации закончу, тогда вернусь за баранку.

– Тогда и водителя выделим.

– Как скажешь…начальник.

Андрей скрылся за дверью, а девушка, ошарашенная продолжала сидеть неподвижно в кресле. «Андрей не прошел повторную комиссию! Что же произошло?»

Никита посмотрел на свою жену и, улыбнувшись, произнес:

– Пойдем спать, котенок, завтра на работу.

– Завезешь меня в женскую консультацию?– спросила Ника, поднимаясь с дивана.

– Конечно, любимая, – ответил брат и обратился ко мне: – Ань, постели Андрею в гостиной и не засиживайтесь долго.

– Хорошо, – поднялась я и направилась к шкафу за постельным бельем для гостя.

В квартире было четыре комнаты, поэтому мы без проблем все разместились.

Андрей вернулся в комнату, все так же избегая смотреть мне в глаза. Не знаю почему он так вел себя, но я решила не стеснять его своим присутствием. Не посчитал нужным рассказать, значит так надо. Постелив кровать, я направилась к выходу.

– Спокойной ночи, – прошептала я, прежде чем выйти.

– Спокойной, – услышала в ответ.

Квартира погрузилась в темноту. Проворочавшись с бока на бок, я не могла понять, что же такое произошло в жизни Андрея, что он согласился работать в охране. Помня его рассказы про армию и то, как он расстроился, когда узнал, что может не вернуться в ряды военнослужащих, думала, что он всеми правдами и неправдами будет пробиваться назад.

Сон так и не пришел ко мне, поднявшись, направилась в кухню, попить чаю с малиной. Сегодня слишком много информации на меня свалилось, раз не могу заснуть. Тихо пробравшись на кухню, закрыла за собой двери, чтобы не мешать спящим и поставила чайник на плиту, электрический я не любила. Достав все для бутербродов и банку с вареньем, вышла на балкон посмотреть на ночной пейзаж и немного подышать.

Разные мысли посещали мою голову. И сейчас как никогда мне не хватало мамы. Ее совета, поддержки, доброго слова. Слезы потекли по щекам, тоска разрывала сердце, не сдерживая всхлипов, плакала, предаваясь своему горю.

Вдруг раздались шаги по паркету и на балкон вышел Андрей.

– Что случилось? Почему ты плачешь? –

обеспокоенный он осматривал меня. – Где болит? Ань, ты обожглась?

Быстро отвернувшись, чтобы он не видел моих слез, начала их вытирать. Мужчина подошел ближе и обнял меня со спины. Вздрогнув в его руках, ответила:

– Нет все в порядке. Не обращай внимание.

– Когда все в порядке не плачут,– развернув меня лицом к себе ответил мужчина.

– Мне тяжело сейчас. Все события, что произошли в моей жизни, за все последнее время, выбили меня из колеи.

Опустив голову на макушку девушки, Андрей проговорил:

– Я уверен, что со всем этим ты справишься. Ты сильная, раз смогла меня вернуть к жизни, человека, который опустил руки.

– Это мне не по силам, Андрей. Слишком много для меня, – Аня спрятала лицо на моем плече.

Так мы, наверное, простояли целую вечность. Каждый погруженный в свои мысли.

Меня тянуло к Ане. Она была из хорошей семьи, не избалована, работящая, добрая, чего еще можно желать? Одна преграда была. Возраст. Хотя я слышал, что бывают и пары с очень большой разницей, так что можно попробовать сначала повстречаться, а потом и о семье подумать. Хоть бы Аня одобрила эту мою затею, а то еще скажет, что старпер удумал совратить молоденькую.

Самому стало смешно от собственных мыслей. Аня, почувствовав, как содрогается от смеха моя грудь, подняла на меня изучающий взгляд.

– Андрей, с тобой все хорошо?

– Лучше не бывает! – прижав девушку крепче, приподнял ее лицо за подбородок и сделал то, о чем мечтал, лежа в гостиной несколько минут назад.

Поцелуй был не похож на те прежние. Сейчас мы делились своей жизненной силой, наполняя и согревая друг друга желанием жить и двигаться дальше. Ее нежные губки ласкали мои, глаза она зажмурила. Тело задрожало и стало горячее. Это свидетельствовало о том, что девушка готова к более страстным ласкам, но я все еще не был уверен в том, что правильно поступаю. Аня осмелела, и сама стала отвечать на поцелуи. Руками она ласкала меня, гладя шею плечи, спину, и я понял, что истосковался по женской ласке. Закрыв глаза, я полностью отдался во власть чувств. Постоянно делая то, что от меня требовалось. Частенько забывал о том, что я простой смертный мужчина. А Аня помогла мне это вспомнить…

На кухне закипел чайник, так не хотелось разрывать объятий и отпускать Аню, но свист, выходящего из носика чайника, пара мог перебудить весь дом.

– Чай будешь? – спросила девушка, наливая кипяток в заварник с ароматным чаем.

– Давай, – присаживаясь за стол, я смотрел на густо покрасневшую Аню, ее губы припухли, а глаза блестели.

Все никак не мог решиться сказать ей. Смешно. Взрослый мужик, военный, который со смертью не раз в глаза виделся, боюсь предложить стать моей женщиной. Абсурд!

– Ань?! – зову, чтобы, наконец, сказать ей. Девушка поднимает глаза и, словно ком в горле, мне мешает что-то. Девушка открывает рот, чтобы спросить, но я прикладываю палец к ее губам, прося молчать и слушать.

– Ты же знаешь, что я жил один и только умею воевать, да автомат перебирать, – слова давались с трудом, не умел я красиво говорить. Девушка

слушала внимательно, крутя в руках чашку. Решил больше не тянуть кота за … и выпалил все как на духу:

– Ань, лежа в больнице, я думал о том, что ребята в моем отряде погибли, так и не заведя семей и не родив наследников. Мне стало страшно, что и мой род прервется, так и не получив продолжения.

Я хочу завести семью.

– Это очень хорошо, Андрей. К тому же у тебя будет хорошая работа, квартиру купишь. Женщины любят таких мужчин, тебе не составит труда найти себе жену, – она произнесла это каким –то расстроенным голосом, но я решил не обращать на это внимание, и пока еще не сдрейфил, продолжил:

– Амурные признания – это явно не мой конек. Аня,– взял ее за руку,– я хочу, чтобы ты стала моей женщиной. Первое время нам придется потерпеть и не заводить детей, пока я на работе приживусь, да и тебе доучиться надо. Такой талант негоже в землю закапывать. А как на ноги встанем немного, так свадьбу сыграем, наследника мне родишь. Как думаешь, справишься?

Вот не сидела бы Анька, точно рухнула на пол. Ее реакция меня удивила. Она, сначала, сидела молча, напоминая памятник, застывший в веках, а потом разревелась. Толи я неправильно что –то сказал, толи она не ожидала. В итоге, про чай мы забыли и, обнявшись, сидя на диване в гостиной, проговорили до самого утра.

ГЛАВА 10

Уснув на рассвете в объятиях дорогого мне мужчины, я была очень счастлива. Андрей предложил жить вместе, и я согласилась. Как только проводила всех по своим делам, мне захотелось навести порядок и приготовить что – нибудь вкусное.

Я почувствовала стимул к жизни, которая сейчас заиграла всеми цветами радуги. Андрей сказал, что поговорит с Никитой, и вечером мы объявим о нашем решении. Я так волновалась, что Никита будет против, но Андрей обязательно будет меня поддерживать, вместе, мы справимся с трудностями.

– Ох, мама, как же жизнь любит круто менять свое течение. Еще вчера думала, что она никогда не наладится и уже сегодня у меня почти уже есть своя семья, – прошептала я, смотря в окно.

Проводив взглядом, отъехавший от подъезда,

автомобиль, девушка принялась за домашние дела.

Плавно покачиваясь, мерседес вез двух мужчин к большому зданию, где располагалась фирма брата Ани. Ни один из них не решался начать разговор, но между ними ощущалось напряжение. Первым тишину нарушил Никита:

– Ты с Аней спишь?

– С чего ты взял?

– Я ж тебя с училища знаю, Волков. Ни одной юбки не пропускал, – засмеялся друг, но потом став серьезным добавил:

– Не обидь сестренку. Если хочешь просто развлечься и бросить, то лучше найди другую. Анька пережила слишком много, чтобы сейчас получить новый удар.

Во мне поднялась волна гнева и обиды.

– То было тысячу лет назад, когда мы были юнцами желторотыми, а сейчас я семью хочу.

Никита посмотрел на друга пристально:

– Почему Аня? Она же младше. У тебя помнится не было пристрастий к молоденьким. Считал их пустышками.

– Аня не такая, – взвился я. – Она яркая, добрая, отзывчивая, бывает, конечно, занозой, но это только заставляет любить ее еще больше.

– Да ты, брат, поэтом заделался. Вон как заливаешь.

– Да иди ты в… пень, – беззлобно ответил я.

– Нет. В пень не пойду, а вот на работу пойдем вместе. Тебе ж теперь на цветочки с конфетками зарабатывать надо. Зарплату поставить придется…

– Только ты давай не вмешивайся. Подачек мне не надо. Что заработаю, то и платить будешь, – нахмурившись, ответил я.

– Как скажешь, – ухмыльнулся Никита. – Только не обидь сестру, она порядочная девушка.

– Это я и сам уже понял, – так же беззлобно ответил я.

Машина плавно остановилась около небоскреба.

– Приехали, – сказал Никита, выбираясь наружу.

Волков же испытывал пока некоторые трудности при ходьбе, поэтому двигался медленно и старался не делать резких движений.

Добравшись до нужного этажа, мужчины вышли из лифта и направились в кабинет Самойлова. По пути Андрей рассматривал картины и дверные таблички. Подмечал, что… где…и как стоит.

Зайдя в кабинет, мужчины расположились в креслах. Секретарь Никиты, пожилая дама, но достаточно ухоженная и активная, принесла им кофе.

– Спасибо, Эльвира Арнольдовна. Пригласите ко мне Степана.

– Хорошо, Никита Владимирович.

Женщина вышла, а Никита обратился к Андрею:

– Как тебе офис? – с гордостью произнес друг.

– Мотаться по этажам много, – ответил Андрей, рассматривая кабинет.

– Привыкнешь, да и ноги тебе расхаживать надо, – достав из ящика стола папку, Никита заговорил уже без тени улыбки:

– Моя фирма занимается не только импортом лекарств, но и создает новые. Эти лекарства помогают не только больным.

– Как это? – удивился Андрей.

– Некоторые богатые жители ближнего и дальнего

зарубежья вкладывают огромные деньги в разработку препаратов, стимулирующих различные рецепторы, повышая тем самым выносливость, силу, скорость своих солдат.

– А это законно? – нахмурился Волков.

– Да, вполне. Только вот некоторые побочные действия приравнены нашей медициной к самоубийству.

– Это же какие побочные действия? – насторожился Андрей.

– Постоянная агрессия, отсутствие болевых или вкусовых ощущений, повышенная возбудимость и тревожность, помутнение рассудка, ну и в следствии чего, склонность к суициду.

Присвистнув, Андрей задумался, а потом спросил:

– А как обстоят дела с надзорами и полицией?

– Где – то проплачено, а где-то использованы

методы девяностых, – без намека на шутку ответил друг.

– Хочешь сказать, что записал меня бандюков охранять с их наркотой непонятной? Я в армии с ребятами кровь проливал, чтобы шушера всякая управляла жизнью простого солдата ради наживы толстосумов, играющих с человеческими жизнями? Я этим заниматься не буду! – завелся Волков, поднимаясь с кресла.

–Тише, тише, Андрей. Не кипятись! – успокаивал друг. – В нашем мире нужно уметь крутиться. На правде и честности никуда не уедешь.

Андрей хотел, что-то сказать, но его прервал вошедший в кабинет парень в черной форме охранника.

– Вызывали, Никита Владимирович?

–Да, Степ, вот знакомься. Ваш новый начальник – Андрей Алексеевич Волков. Мой хороший друг и бывший военный.

Парень протянул руку и, поздоровавшись, сказал:

– Если вы не против, я минут через пятнадцать подойду, и мы обойдем наши владения. Я покажу и расскажу все, чем мы занимаемся.

– Я уже в курсе ваших занятий, – ответил Волков, готовясь отказаться от работы, но его остановил Никита:

– Андрей, подумай сам! Тебе нужно будет содержать Аню, оплачивать учебу, покупать шмотки, подарки и прочую ерунду. Сам не в тряпках ходить должен, да и малые, когда появятся, что им скажешь? «Папка не захотел хорошую зарплату получать, потому что правильный слишком?» – подражая голосу друга, сыпал аргументами Никита.

Андрей задумался. Ведь и правда сейчас на его плечи ляжет многое. А в бюджетных организациях платят копейки. Свое дело, он пока открыть не может, придется или согласиться, или расстаться с Аней, с мыслями о семье. «Придется соглашаться» – подумал про себя мужчина.

– Я должен буду охранять только это здание и никаких поездок на стрелки?

– Ну конечно, – засмеялся Никита. – Девяностые давно прошли, и теперь уже нет разборок банд. Они стали бизнесменами и ведут конструктивные переговоры.

– Ты тоже? – поинтересовался Волков.

– И я, – спокойно ответил Никита, смотря в глаза Андрею. – Ты поможешь мне?

Тяжело вздохнув, осознавая всю безвыходность ситуации. Андрей протянул руку товарищу, и сжав ее проговорил:

– Я делаю это только ради Ани и нашего с ней будущего…

ГЛАВА 11

Начался новый виток в жизни Волкова. Андрей понял, что «гражданка» и правда может открыть не меньше перспектив, чем давала ему армия. Жизнь обычного «смертного» вполне устраивала его. Курс реабилитации был завершен, чему радовался не только Волков, но и Аня. Девушка вернулась в институт и вместе с одним знаменитым профессором начала писать диссертацию о случае Волкова. Самые именитые врачи хвалили ее за упорство и веру в больного, а Андрей гордился своей женщиной. Ведь именно сейчас она ею и была. Уже около двух месяцев они жили вместе, и Волков радовался тому, что ему теперь не нужно возвращаться в пустую холостяцкую квартиру. Анька наполнила его жизнь смыслом.

Каждый день, возвращаясь домой, он приносил ей розовые пионы и ждал озорных огоньков, что загорались в глазах любимой женщины. Эти огоньки были его радостью, стимулом…

Порой Аня плакала по ночам или, забываясь, пускала слезу на кухне, тоскуя по матери. В эти минуты Андрей готов был горы свернуть, но ничего не мог поделать. Эту рану у девушки сможет вылечить только время, а он будет рядом и поддерживать любимую.

Сидя на посту и пересматривая изображения с камер наблюдения, Андрей размышлял о том, как круто изменила направление его жизнь. В памяти всплывали основные моменты, которые коренным образом изменяли его жизнь: смерть матери, подписание контракта, первый убитый противник, последний бой с его друзьями, больничная палата, Аня…семья…будущее…

В тот вечер, когда они с Никитой вернулись с работы, девушки их ждали при полном параде. Мужчины пришли не с пустыми руками, у каждого был букет. Девушки растрогались до слез, потому как романтика в наше время не в чести. За праздничным ужином, который плавно перерос в сватовство, Волков сообщил о своем решении сойтись с Аней, «а через пару месяцев, если та сможет его вытерпеть», неудачно пошутил мужчина, они сыграют свадьбу. Аня была на седьмом небе от счастья, а Андрею большего и не надо было. Ночью они легли вместе, но мужчина не прикоснулся к девушке и пальцем. Он пообещал, что, как только они переедут в свою квартиру ей от него не скрыться. Запечатлев на мягких губках собственнический поцелуй, Волков, прижав девушку к себе, впервые смог спокойно уснуть.

А с утра начались приятные хлопоты… Волков купил и надел Ане кольцо, знак того, что он слов на ветер не бросает, и девушка может свыкаться с мыслью, о том, что скоро будет носить его фамилию. Через неделю они сняли квартиру и переехали туда.

Первую ночь, что они провели в одной кровати, запомнят оба. Андрей был нежен и деликатен, поняв, что Аня невинна. Страсть, загоревшуюся между ними, погасить было уже невозможно. К утру уставшие и обессилевшие, но счастливые, они уснули в объятиях друг друга.

Дни сменялись неделями, работа в фирме Самойлова была не пыльной. Зарплата устраивала, но покоя не давало то, что организация Никиты создавала препараты не только лекарственные, но и военного назначения. Можно было бы не переживать, если б наша армия их получала, но ведь уезжают препараты по аулам, да базам террористов. А потом эти «накаченные уроды» нашим солдатам, как беспомощным котятам, шеи сворачивают.

Никита как – то попросил Андрея присутствовать на одних таких вот переговорах о продаже препарата. Вот тут – то Волков и увидел всех тех «бизнесменов», за которыми не один год гонялась разведка. После долгих «переговоров» был заключен контракт о поставке препарата, адрес и имя получателя вызвали у Волкова приступ ярости. Именно та база, из – за которой полегли все ребята из его отряда, в от памятный день. Поскандалив сильно с Никитой, который приказал не вмешиваться в это дело, потому что заказчик опасный человек и может расправиться с ними в один счет. Андрей не выдержал, написав заявление об уходе, отнес его Никите и вернулся домой к Ане мрачнее тучи.

С порога Аня поняла, что с Андреем что – то не так.

– Что случилось, Андрюш? – беспокоясь о том, что старые раны дают о себе знать.

– Продажный мир случился, Ань, – проходя в комнату и, садясь на диван, Андрей уронил голову на руки.

– Что-то на работе? – беспокоясь, что произошло что – то непоправимое, присела рядом девушка, улыбка исчезла с ее лица.

–Я ушел с работы. Не могу там больше находиться. Перед ребятами стыдно, как будто память о них оскверняю.

Девушка с пониманием смотрела на мужчину:

– Ничего, найдешь что – нибудь по душе. В спортивную школу обратись, будешь тренером по стрельбе. Я на заочное уйду и работать пойду.

– Работать за копейки? – усмехнулся мужчина. – Нет, я должен содержать семью.

Только он успел это выговорить, заиграла мелодия звонка его сотового телефона. Обняв любимую женщину, Андрей посмотрел на экран телефона.

– Хм. Номер скрыт. Не буду брать, – отложив трубку, Волков притянул Аню в свои объятия и только хотел ее поцеловать, как снова зазвонил телефон, номер звонящего был скрыт. Отодвинувшись, Андрей встал и прошел на балкон, нажимая кнопку ответа.

– Слушаю, – коротко бросил он.

– Волков, не думал, что ты будешь меня игнорировать, – прозвучал в трубке знакомый голос Янпольского.

– Здравия желаю, чем обязан? – с улыбкой в голосе произнес Андрей.

– Слышал ты сейчас безработный,– начал полковник.

– Быстро же информация дошла. Никак следите за мной? – ответил Волков и напрягся.

– Не следим, а наблюдаем. Я же говорил мы не бросаем своих,– ответил полковник.

– Я очень рад этому и все же зачем позвонили, Сергей Сергеевич?

В трубке воцарилась тишина, а потом серьезным голосом Янпольский произнес:

– Помощь твоя нужна. Ты в Краснодаре живешь?

–Да, – коротко ответил Андрей, понимая, что важную информацию ему не скажут по телефону.

– Вот и славно. Жди завтра гостей на новоселье, – весело ответил полковник. – Адрес хоть продиктуй, чтоб не искать тебя с собаками.

Андрей продиктовал адрес и сбросил вызов. Сердце в груди забилось, как птичка в силках. «Видимо что-то серьезное стряслось, раз меня разыскивают» – подумал Волков, направляясь в комнату.

– Кто звонил? – поинтересовалась Аня, отложив книгу на стол.

– Завтра у нас будут гости. «Старые узы», видимо, не разорвать, – проговорил Андрей, усаживаясь, рядом с девушкой и прижимая ее к себе.

– Гости это хорошо, – ответила девушка, обнимая любимого мужчину.

Безмолвное молчание воцарилось в комнате и, только тиканье часов, отсчитывающих секунды, нарушали идиллию тишины.

– Настроение не изменилось у тебя? – рисуя пальчиком узоры на груди мужчины, проговорила девушка и подняв голову, посмотрела на Андрея.

Андрей отодвинулся чуть в сторону и пристально посмотрел в лучащиеся озорством, глаза Ани.

Волков благодарил Бога за то, что в его жизни появилась Аня. Девушка стала тем лучиком, без которого он, как слепой, бродил бы во тьме, не зная куда деть себя. Задыхался бы от серых будней, потому что привык не сидеть без дела. Быть нужным и полезным. Решив поразмышлять о смысле жизни позже, Андрей осторожно обхватил голову девушки и завладел ее губами. Страсть, загоревшаяся между ними, полыхала, словно пожар. Андрей ласкал тело любимой, пробуждая в нем желание и неведомые ранее удовольствия. Аня с радостью отдавалась возлюбленному, не боясь его напора, потому что считала, что все то, что между ними происходит правильно. Их спальня была местом, где они могли не стесняться и не бояться своих чувств. На протяжении всей ночи, не желая терять тепла друг друга, Андрей и Аня не расцепляли объятий. Что неизменно приводило к жаркому занятию любовью. Именно любовью… Они нежно и трепетно относились к чувствам друг друга. Ласки не были жестокими, мужчина не пытался причинять боли, чтобы продемонстрировать свои чувства. Он просто был собой. Сильным, надежным, верным своему слову.

Уже под утро, отдыхая после страстной ночи. Андрей, поглаживая спину уснувшей на его груди Ани, решил, что никогда не сможет отпустить эту девушку и тянуть больше нет смысла…

Утром, как только первые лучи солнца окрасили в розовый цвет, стену их спальни, он осторожно освободился из объятий девушки, принял душ, оставил завтрак и записку на столе:

«Время пришло…»

Проснувшись со счастливой улыбкой на губах, Аня поняла, что жизнь прекрасна и складывается просто замечательно. Ничего, что с работой у Андрея не получилось. Она верила, что все наладится. Поднявшись и приняв душ, девушка порадовалась, что ей не нужно идти в институт. Переодевшись в домашний костюм, она направилась на кухню, где прочитав записку, задумалась: «Что же могли означать слова Андрея?»

Размышления девушки прервал неожиданный звонок.

Посмотрев на засветившийся экран, Аня улыбнулась и ответила:

–Да, Никит, ты чего звонишь в такую рань?

Услышав ответ, девушка сразу стала серьезной.

– Нет, Андрея нет дома, он куда – то ушел.

Прослушав, ответ брата, Аня взволнованно проговорила:

–Да конечно приезжай.

Отключив телефон, она не знала, что такое могло произойти, раз брат звонит ни свет, ни заря.

Никита приехал через десять минут. Брат был взволнован и даже можно сказать – расстроен. Пригласив брата в квартиру, она провела его на кухню, усадила за стол, приготовив их любимый чай. От девушки не скрылось и то, что мужчина был нервным и все время крутил в руках, какую – то папку.

– Никит, что стряслось? – спросила она, ставя на стол тарелку с бутербродами.

– Понимаешь, Ань. Сделка последняя по закупкам одного лекарственного препарата, оказалась подставной. Кто – то хочет захватить рецепт лекарства и производить его в «кустарных» условиях.

Нахмурившись, девушка внимательно слушала и пыталась все уложить в своей голове.

– Андрей поэтому ушел от тебя?– задала она вопрос.

Помолчав минутку, Никита все же ответил, отводя глаза:

–Да. Ему не по вкусу то, что моя фирма изготавливает препараты для всех, кто заплатит.

– И чем я могу тебе помочь? Уговорить его вернуться обратно? Не думаю, что он согласится.

– Нет, сестренка. – ответил Никита, кладя папку на стол.

Аня вопросительно посмотрела на брата, а тот поднял глаза и снова заговорил:

– Мне нужно, чтобы ты спрятала вот эту папку. О ней никто не должен узнать.

– Что в ней? – девушка с недоверием посмотрела на синий пластиковый скоросшиватель.

–Там все о разработке нового препарата. Это лекарство очень опасно и не должно попасть в руки террористов.

– Так отнеси эти бумаги в милицию, – отшатнулась от документов девушка.

– Нельзя. Там у них тоже есть свои люди. Помоги мне, Ань. Мне больше некому довериться.

Тяжело вздохнув, девушка проговорила:

– Андрею надо рассказать. Врать я ему не буду, поэтому решай. Я расскажу или ты.

– Я сделаю это сам, – только успел Никита это сказать, как они услышали шум открывающегося замка и оба вздрогнули…

ГЛАВА 12

Андрей вернулся в приподнятом настроении. Прогулка по городу пошла ему на пользу. Насвистывая какую – то мелодию, он прошел коридор, пряча за спиной огромный букет, заглянул в зал, но, не обнаружив там Ани, пошел дальше:

– Аня, ты где? – раздался голос мужчины. И только тогда брат и сестра, выйдя из оцепенения, смогли пошевелиться.

– Мы тут, Андрюш, – ответила девушка, забирая папку у брата и убирая ее в один из шкафов на кухне.

–У нас гости? – удивленно произнес мужчина, заходя в кухню.

Увидев кто их посетил, Волков тут же напрягся, но не желая расстроить Аню, не показал и вида.

– Здравствуй, Никита, – произнес он бесцветным голосом и протянул руку для приветствия.

– Привет, Андрей, – ответил друг и пожал предложенную руку.

Андрей решил, что приход брата Ани к лучшему. Не нужно будет ездить к нему на квартиру, чтобы просить руки его сестры. Подойдя к Ане, Волков подарил ей букет, а потом, повернувшись к Никите, спросил:

– Прошу у тебя разрешения жениться на Анне. О лучшей жене я и мечтать не мог, да и не хочу, чтобы она передумала и убежала от меня потом.

Снова повергнув в ступор брата и сестру, Андрей опустился на одно колено перед Аней и произнес более торжественно, смотря в глаза любимой женщине:

– Анна, я долго думал и решил. Я знаю, что я не подарок и порой просто не выносим, но прошу тебя разделить со мной жизнь и стать моей женой.

Водоворот эмоций закружил Аню. Казалось, девушка забыла как нужно дышать. Но раздалось деликатное покашливание Никиты, и Аня с криком радости бросилась на шею Андрею, который уже успел подняться и достать маленькую алую коробочку. Открыв крышку и достав кольцо, он проговорил:

–Я так понимаю, что это «ДА»?

– ДА! – вытирая слезы радости с щек, Аня наблюдала, как во сне, за тем, как ей Андрей одевает кольцо и страстно целует в губы.

Очнувшись от приятного оцепенения, девушка прильнула к своему мужчине крепче и ответила на поцелуй. Влюбленные не замечали того, что на кухне не одни до той поры, пока снова не раздалось покашливание. Отпрянув друг от друга, они оба уставились на улыбающегося Никиту.

–Я искренне поздравляю вас обоих. Мы с Вероникой будем ждать приглашения на свадьбу, а если понадобится помощь, с удовольствием сделаю все, что потребуется.

– Спасибо, Никита, мы справимся – Андрей протянул руку другу.

– Пойду, обрадую жену, – ответил брат Ани и, пожав протянутую руку на прощание, направился к выходу.

Аня и Андрей остались одни, но это ни капли их не расстроило. Они провели весь день в объятиях друг друга.

Лежа в кровати, они обсуждали как проведут медовый месяц на море, а потом поедут в тур по «Золотому кольцу» Свадьбу решили отпраздновать тихо, пригласить лишь Никиту с Вероникой, да подруг с института Ани. Андрей захотел позвать Янпольского с семьей. Андрей предложил Ане самой пройтись по магазинам и выбрать платье и все необходимое, пока он определится с работой и решит, как быть с квартирой.

Вечером молодых посетил еще один гость. Ближе к пяти часам в двери позвонили. Аня, счастливо поглядывая на кольцо, открыла двери. Сегодня она улыбалась весь день.

На пороге стоял мужчина седовласый, в военной форме. В руках у него был букет и пакет. Он сразу же вручил букет девушке:

– Здравствуй, хозяюшка, а Волков дома?

– Да, конечно, проходите, – ответила Аня и попятилась. – Андрей к нам гости, – позвала она обернувшись.

Через несколько мгновений в коридоре появился Андрей. Увидев кто к ним пришел, Волков улыбнулся и протянул руку полковнику.

– Сергей Сергеевич, рад видеть. Как добрался?

Ответив на рукопожатие, Янпольский ответил:

– Добрался быстро, вот гостинец привез, – пройдя за Андреем в зал, мужчина поставил пакет на тумбочку.

– Присаживайтесь, товарищ полковник. Анют приготовь нам что – нибудь, – обратился он к своей будущей жене.

Девушка кивнула и ушла на кухню. Мужчины сразу стали серьезными.

– Что – то серьезное произошло, если армия вспомнила обо мне? – не скрывая горечи в голосе, спросил Андрей.

– Случилось, Андрей, случилось, – сев на диван,

Янпольский уронил голову на руки.

Волков встал около окна, сложив руки на груди и внимательно смотря на полковника, ждал, что тот ему расскажет.

Янпольский поднял голову и, не скрывая раздражения, начал рассказ:

– Пару месяцев назад, у того самого перевала, где полегла твоя группа, пропал разведотряд. Ни крови, ни следов борьбы, ни тел. Как будто растворились. Мы ждали требований о выкупе, но ни чего не получили. На поиски ребят выслали еще отряд, но и они пропали бесследно. Прямо чертов «Бермудский треугольник» мать его так. Отправляли вооруженные отряды, они вернулись ни с чем. Потом рискнули выслать еще одну разведгруппу и проследить за ними. И что произошло как думаешь?!

Ребята даже не успели понять, что происходит. Эти черти повыскакивали словно из – под земли. Передвигаются очень быстро, выносливые, один тащил двух наших и мы его догнать не могли. Ребят смели, как «желторотиков» каких-то никто и пискнуть не успел.

Андрей продолжал слушать и не перебивал полковника.

–Из всех, только ты сталкивался с этими тварями и смог противостоять им. Поговорив с командованием, мы решили , что нужно восстановить тебя в рядах нашей армии инструктором по подготовке. Как думаешь?

Андрей сначала не поверил своим ушам, но спокойно ответил:

– Сейчас все намного сложнее стало, Сергей Сергеевич. Раньше я не был привязан ни к чему, а сейчас вот остепениться решил, семью завести. На свадьбу свою приглашаю вас с супругой.

Янпольский, не скрывая удивления, произнес:

– Созрел, Волчара, а мы – то в армии были уверенны, что ты спецназу жизнь отдал, а ты вона как! Поздравляю! – улыбаясь, мужчина подошел к Андрею и, пожав руку, обнял, дружески похлопывая по спине.

– Когда же торжество? – спросил Янпольский, казалось бы забыв о том, зачем приехал к Волкову.

–Завтра заявление подадим, а там через месяц или полтора. Мы с Аней приглашение пришлем Вам с Лидией Алексеевной персональное.

Тут в комнату зашла Аня и пригласила мужчин на кухню. Янпольский и Волков рассказывали о необычных армейских буднях, затем тема сменилась и уже заговорили за свадьбу. Сергей Сергеевич уверил Аню, что Волков был завидным женихом во всем полку, да только сердце его принадлежало армии и ни буфетчица, ни санитарка не смогли растопить сердце солдата. А теперь вот потеряли бойца, в другие войска, в «домашние», решил перебраться.

– Не знаю, где сложнее. По «горячим точкам» мотаться или на «гражданке» работу искать? – пошутил Волков.

– А ты возвращайся к нам и вопрос с работой отпадет, – ответил Янпольский. – Квартиру тебе дадут, как семейному и привилегии будут разные.

Аня видела, как загорелся взгляд Андрея. Она знала, как сильно он тоскует по армии, но не уверена была, что после такого тяжелого ранения, которое было у него, Андрей сможет снова вернуться в ряды армии. Но он хотел, а раз есть желание, то она примет любое его решение и пойдет за ним, хоть в казарму, хоть в коммуналку.

– Я подумаю, Сергей Сергеевич, и дам ответ после свадьбы, на которой мы с Аней будем вас очень ждать, – ответил Андрей, обнимая сидящую рядом Аню за плечи.

– Ну, тогда за молодых, – седовласый полковник поднял бокал, произнося тост.

Дальше вечер проходил в более семейной обстановке. Янпольский от чистого сердца желал Волкову счастья, потому как знал его историю, известны мужчине были и трудности, которые преодолел парень, а сейчас Андрей Волков заслуживает покой и счастье, которых у него не было.

ГЛАВА 13

Полтора месяца пролетели, как один миг. Вся в заботах, Аня старалась успевать ходить на занятия, бегать по магазинам ища все необходимое к свадьбе. Вероника помогала с выбором платья, которое Аня наотрез отказалась показывать Андрею. Волкову пришлось вернуться на работу к Никите. Ему пришлось терпеть «клиентов» фирмы Самойлова, которые зачастили в офис за товаром. А вечером слушать в новостях рассказы об очередном нападении на наши границы и многочисленных потерях. Все это давило на Андрея и он сорвался. Да просто зашел в бар и напился. Он простой смертный, у которого есть свои идеалы и принципы, которыми ему пришлось пренебречь, чтобы угодить девушке, не смог справиться с муками совести.

Пьяный, пошатывающейся походкой он зашел в квартиру. Аня подскочила с дивана и рванула на встречу к любимому, беспокоясь о его физическом состоянии. Не вернулись ли боли, но все оказалось намного хуже…

Почувствовав сильный запах спиртного, Анна замерла на пороге. Ее немножко потряхивало, потому что в мыслях сразу пришли воспоминания, как однажды отец пришел пьяным, и они с братом и мамой ночевали на улице, потому, что отец бросился на маму с необоснованными обвинениями и выгнал прочь из дома.

Шатаясь и что-то бормоча, Андрей повернулся к Ане, погрозил пальцем и направился на кухню. В пьяном угаре он не заметил страха девушки и навернувшихся на глаза слез. Пройдя на кухню, он достал бутылку из холодильника и залпом стал пить из горла. Аня, наконец, пришла в себя и направилась на кухню, чтобы узнать что случилось, хотя подсознательно возможно и понимала, что разговаривать с пьяным бесполезно.

–Андрей, – тихонечко она позвала, выглядывая из-за двери.

-Что? –раздался пьяный голос мужчины с нотками раздражения.

– Может спать пойдем? На работу завтра, – неуверенным голосом произнесла девушка.

Эти слова стали спусковым крючком для Волкова. Чаша его терпения переполнилась. Это не была вина Ани, но именно она ощутит на себе всю силу урагана, бушевавшего сейчас в его груди. Подскочив, Андрей опрокинул стул, на котором сидел и, схватив рамку с их фотографией, швырнул в стену, рядом с девушкой.

– Уйди, проклятая. Вся моя жизнь пошла под откос с этим чертовым ранением. Ты виновата в этом! – кричал Андрей надвигаясь на Аню, но не видя ее. Пелена алкоголя застила глаза. Андрей продолжал кричать, зажав Аню в угол, он выплескивал все, что накипело за это время, и девушка слушала. От страха она не могла пошевелиться, чтобы спрятаться в другой комнате. Ручьи горьких слез текли по ее щекам, а Волков все не унимался. Он кричал и кричал, держась за стену, чтобы не свалиться на пол. В пьяном угаре он не разбирал, что несет.

Аня старалась не воспринимать близко к сердцу все эти слова, но последнее, что сказал Волков, задело ее и девушка не выдержав, схватила сумочку и выбежала из дома:

– Лучше бы я сдох там, на поле боя с моими друзьями, чем мучился тут с продажными людьми и этой свадьбой.

Утро настало слишком быстро, Андрей проснулся на полу в коридоре. Все тело затекло из – за того, что он сидел в неудобной позе. Медленно поднявшись, мужчина направился на кухню.

– Аня! – позвал он, не понимая, почему спал на полу в прихожей, а не на кровати.

Войдя в кухню, Андрей увидел бутылку на столе и осколки от фото рамки. Под разбитым стеклом лежала их фотография. Бережно подняв ее с пола, Волков пытался вспомнить, что произошло вечером, но ему это не удавалось.

– Аня!? – снова позвал Андрей, но никто не ответил.

Заподозрив неладное, Волков прошел в комнаты и не нашел девушку в квартире, а также и ее вещей. На кровати лежал листок, взяв его, мужчина поднес к глазам и прочитал:

«Прости меня, за то, что портила тебе жизнь. Я этого не хотела. Мне казалось, что мы любим друг друга, и ты счастлив, но я ошиблась. Прости меня, пожалуйста, я ухожу. Свадьбы не будет. Я уеду назад в Москву. Я надеюсь, что когда-нибудь ты найдешь свое счастье. Аня»

Перечитывая строки снова и снова, Андрей негодовал.

«Почему Аня ушла от него накануне свадьбы? Что он такого мог сделать или сказать, чтобы она все бросила и уехала за неделю до торжества?» – Эти мысли не давали ему покоя, достав мобильный из кармана, Волков набрал номер Ани, но он не отвечал, а на последующие звонки отвечал, что абонент недоступен.

– Ожидаемо, только не понятно за что, – с горечью в голосе произнес Волков, набирая номер Никиты.

Друг ответил почти сразу:

–Да, Андрей.

– Где она? – не растрачивая время на любезности, спросил Волков.

–Собирает вещи. Ты мне объяснишь, почему сестра ночью, прибежала ко мне в одном халате, и мне пришлось успокаивать ее? – не скрывая ярости, прорычал Никита в трубку.

– Я…-только открыл рот Волков, как на него налетел Самойлов, не выслушав оправданий.

-Я просил тебя не играть с ней! Ты ударил ее, сук*н сын?

–Нет! – прокричал в трубку Андрей. – Дай мне с ней поговорить!

– Нет, – ответил брат Ани, – чтобы не произошло вчера между вами, такой опустошенной и убитой горем я никогда еще сестру не видел.

– Дай мне с ней поговорить, – настаивал на своем Андрей.

– Я не позволю тебе с ней говорить, ты и так ей причинил боль, – ответил Никита. – Я отправлю ее сегодня обратно в Москву, через пару часов. Не ожидал, что ты посмеешь так поступить с ней.

Волков не успел ответить, как услышал в телефоне короткие гудки. Выругавшись, он прошел в ванную и, встав под холодный душ, старался привести мысли в порядок. Как только в голове стало проясняться, услужливая память, преподнесла неприятный подарок. Андрей вспомнил все…

Ругая себя и водку на чем свет стоит, Волков бросился в спальню и, одевшись, направился к Самойлову домой.

На квартире он их не застал, Ника сказала, что Никита запретил ей говорить, в какой аэропорт повез сестру, но девушка понимала, что размолвка между Андреем и Аней не настолько серьезная, чтобы бросать все и сбегать в другой город. Потом они могут и пожалеть, что из-за обиды, не объяснившись, разбежались.

Андрей выскочил из дома Самойловых, словно за ним гнались все черти ада. Он понимал, что то, что произошло ужасно, но Аня должна была понимать, он не хотел ее обидеть. Это все продажная система виновата, а она его смысл жизни.

– Вот зачем к пьяному дураку полезла?! – бормотал себе под нос Волков, диктуя таксисту адрес.

Машина тронулась с места, Андрей устроился на пассажирском сидении, им овладело чувство тревоги. Почему, то казалось, что должно случиться что-то ужасное. Погруженный в свои размышления, Андрей не замечал, что творится вокруг. Его мысли были заняты Аней. Он хотел поскорее прижать ее к себе, обнять и никогда не отпускать.

Резко машина затормозила, и водитель заругался матом:

–Да кто ж вам права бл*ть выдавал?! Понабрали долбаков по объявлению, отучили через ж*пу и за баранку посадили.

–Что такое? – Андрей пытался рассмотреть, что происходит впереди, но камаз закрывал ему обзор. Продолжая ругаться, на чем свет стоит, водитель ответил:

– Авария впереди. Разворотило там всю машину в дребезги.

У Андрея сердце заныло и неприятно сжалось. Выйдя из машины, он обошел ее глядя на аварию.

– Эй, мужик, ты куда? Или вернись на место, или деньги давай, – но Волков ничего не слышал, его внимание было приковано к смятому мерседесу. Андрей забыл, как дышать. Это определенно была машина Самойлова…

Отказываясь верить в то, что его друг и любимая женщина попали в аварию. Андрей обошел камаз. Эти несколько метров до разбившейся машины стали огромным испытанием для Андрея. Так он не волновался еще никогда. Но самое ужасное – опасения подтвердились. Волков с содроганием смотрел себе под ноги, под которыми хрустело стекло. Неподалеку валялись смятые номера. Медленно нагнувшись, Андрей поднял металлический прямоугольник. Осознание далось ему нелегко – это без сомнений авто Никиты. Тут нервы у Волкова сдали, он сорвался с места и побежал к искореженной машине…

Страх холодными пальцами сдавил горло, лишая дыхания, в голове,словно набат, билась мысль: «Они живы! Они должны выжить!» Около машин суетились пожарные и медики. Свадебный кортеж, с которым столкнулась машина Самойловых пострадал не сильно, и сейчас пассажиров и водителя из свадебной машины опрашивали. Мир Волкова сжался до размеров салона искореженной машины. Как только спасатели достали первого пострадавшего, Андрей напрягся, вслушиваясь, помочь он не мог, его не пускали за оцепление и как бы он не кричал, что является родственником, его не пускали. Из машины вытащили Никиту, а затем Аню, которая пострадала сильнее, потому что эпицентр удара пришелся на ее сторону. Брата и сестру погрузили в карету скорой помощи, Андрей запрыгнул в салон, машина рванула в госпиталь, громко оповещая водителей сиреной.

ГЛАВА 14

Тянулись долгие часы операции. Андрей замер, стоя около двери реанимации, словно каменный истукан.

Пару раз со щелчком открывалась белая дверь операционной, и из помещения чуть ли не бегом выскакивала медсестра с металлической тарой, а затем возвращалась обратно уже с другой ношей. Андрей не присматривался, боясь, что там будет лежать что-то окровавленное. Но не вида крови боялся матерый вояка, а того, что кровь эта принадлежала его Ане.

Каждый раз, как открывалась дверь, он подскакивал к ней, пытаясь заглянуть внутрь, но не успевал ничего толком понять. Окликал медсестру в надежде, что она хоть два слова скажет, самые главные сейчас в его жизни: «будет жить». Но девушка спешила и только отмахивалась от его мольбы.

 Неизвестно сколько прошло времени, Андрей за эти часы успел, кажется, переосмыслить всю жизнь. Решил, что больше никогда и капли алкоголя в рот не возьмет, а свою будущую жену будет носить на руках во всех смыслах, и все силы положит на то, чтобы сделать ее самой счастливой. Только пусть будет жива.

Наверное, в такие моменты и начинаешь верить в Бога, обращаешься к нему за помощью. Чтоб врачи не ошиблись, чтоб Аня держалась, она же такая сильная у него. Чтобы все гладко прошло. А там, на ноги поставим, Аня же смогла когда-то.

Когда в очередной раз распахнулась дверь, за которой была Аня, Андрей сидел на стуле, его ему принесла жалостливая дежурная медсестра, и вновь повторял свою нехитрую молитву в голове, зарывшись пальцами в волосы.

Только в дверном проеме показались доктора, мужчина вскочил со своего места, нервно пригладил всклокоченные виски. Выглядел он сейчас постаревшим, безжизненным. Уставшие после длительной операции помощники, анестезиологи медленно разбредались по коридору, а врач, заметив обеспокоенного Андрея, подошел к нему.

– Как она? Как Аня? – Андрей затаил дыхание, страшась ответа и желая его услышать.

– Муж? – спросил врач.

Волков кивнул.

– Что ж… Операция прошла успешно, состояние Анны стабильно, – со вздохом начал врач, сдергивая маску с подбородка и снимая очки. – Думаю, уже через несколько дней ее переведут в палату интенсивной терапии..

– Значит с ней все в порядке? Я смогу увидеть ее? – с надеждой в голосе спросил Андрей.

– В реанимацию к ней вас не пустят, молодой человек. Да и незачем вам ее пока видеть. И… Я бы не сказал, что с ней все в порядке.

– Что? Говорите же! – Волков сделал шаг вперед, врач устало потер переносицу.

 С полминуты пожилой хирург подбирал слова, а у Андрея внутри все холодело.

– Как вас зовут?

– Андрей, Андрей меня зовут, – голос Волкова уже срывался от нетерпения и волнения.

– В общем, Андрей, перспектива безрадостная. Тазобедренные кости настолько раздроблены, что… Мы собрали частично, но… Скорее всего, Анна не сможет ходить.

– Что? Каковы шансы? – кровь отхлынула от лица Волкова. На мгновение он забыл, где находится.

– Вы же сами понимаете, я не могу прогнозировать, – врач развел руками, а затем похлопал Волкова по плечу. – Держитесь.

Андрей некоторое время просто стоял на том же месте, где его оставил хирург. Слова доктора никак не выходили у мужчины из головы и казались какой-то глупой шуткой, ведь когда-то и сам он не мог ходить. Потерял надежду, что самостоятельно поднимется и сделает еще хотя бы один шаг. Волков лучше всех понимал, какого это, а теперь в схожую ситуацию попала Аня. Хрупкая девушка, на плечики которой и без того выпало немало потрясений и горя. Аня не заслуживает такого, но что самое ужасное – это произошло по вине Андрея.

Мужчина со всей силы впечатал кулак в стену, ругая себя на чем свет стоит и не ощущая даже, как соленые струйки совсем не по-мужски стекают по щекам, заливаясь за пазуху.

Никто его не гнал из реанимационного отделения, куда обычно не пускают посторонних, проходящие мимо медицинские работники лишь отводили глаза и быстро проходили мимо. Сколько таких ситуаций им доводилось видеть ежедневно? Десятки? А может больше?

Но все же, в конце концов, к Волкову подошла пожилая дежурная медсестра, которая уже сделала доброе дело, принеся потерянному и убитому горем мужчине стул. На этот раз она записала номер его телефона и пообещала позвонить, как только Аню переведут из реанимации.

Андрей был настолько подавлен, что, даже не поблагодарив услужливую женщину, отправился прочь из больницы, но в дверях неожиданно столкнулся с Никитой. Тот выглядел неважнецки: мутный взгляд, перебинтована голова, под глазами ужасные кровоподтеки. Повязка на левой руке скрывала глубокие порезы. Но по сравнению с тем, что случилось с Аней, травмы Самойлова казались мелочью.

Мужчины, не сговариваясь, оба, молча, вышли на улицу.

– Аня не…

– Я уже обо всем знаю, – Никита закурил, Волков подпирал спиной далеко не чистую стену больницы.

Повисла пауза, прерываемая лишь стуком капель начинающегося дождя.

– Никит, ну как же так вышло? – тихо спросил Андрей.

Самойлов молча глубоко затянулся, но Волкова не устраивала игра в молчанку. Повернув к Аниному брату голову, он стал задавать очередные вопросы:

– Как так случилось, что именно ты столкнулся с той машиной? Ты что, не видел ее что ли? Отвлекся? Или что?

– Не знаю, брат. Все слишком быстро произошло. Я бы не успел…

– Слишком быстро? Лететь считай в лобовую у тебя слишком быстро, а торговать всякой дрянью лучше выходит, медленнее! – Волков начал злиться.

– Андрюх, не заводись, а. Не до тебя сейчас. Если бы не ты, этой аварии не было.

– Что? Это ты сидел за рулем, а не я. О чем ты думал? Это ты виновен в том, что случилось с Аней! – чтобы не перегнуть палку и ни дай бог не броситься на Самойлова с кулаками, Андрей просто ушел. Он не помнил ни дороги домой, ни прошедшие два дня после случившегося. Он оброс и почти не ел, а ночами вспоминал Аню: ее беззаботный звонкий смех, ласковые заботливые руки. Что рядом с ней становилось тепло, будто держишь в ладонях солнышко. Она стала всем для Волкова, а он вот так по-свински поступил с ней. С ними.

Никита звонил однажды, но желания говорить с ним у Андрея не было.

На третий день Аню перевели из реанимации в палату интенсивной терапии. Медсестра, как и обещала, тут же позвонила Волкову, и он не теряя времени собрался и отправился в больницу.

У входа ему выдали белый халат и бахилы, тщательно проинструктировали, сколько времени должно идти свидание. Сказали, что Аня не приходит в сознание, но должна все слышать.

Не помня себя, Андрей буквально взлетел по лестнице на третий этаж и распахнул дверь в палату.

Здесь пахло апельсинами и цветами. Кинув взгляд на прикроватную тумбу, мужчина заметил большой букет ромашек, видимо, Никита уже приезжал навестить сестру. Запоздало осознав, что сам-то он ничего с собой не принес, Волков приблизился к кровати, на которой лежала Аня.

Ее лицо полностью было забинтовано. Так, что было видно лишь посиневшие, опухшие веки и покрытые царапинами сухие губы. Девушка была похожа на мертвеца, Андрей содрогнулся, когда подумал об этом, но бледная кожа, испещренная прямоугольниками пластыря, прикрывающего ссадины, и неподвижность делали свое дело. Ноги Ани были в гипсе и приподняты с помощью специальной системы. Аня была без сознания. Волков смотрел и сердце его никогда еще так не болело. Даже когда недвижим был он сам. Мужчина взял тоненькую почти прозрачную ручку в свою широкую ладонь и осторожно приподнял, наклонившись и целуя каждый пальчик.

– Анечка, милая моя, любимая, прости, – шептал он. – Прости дурака, наделал я дел, осознал, да поздно было.

Рука Ани была прохладна и полностью расслаблена. К среднему пальцу прикреплен датчик слабо попискивающего энцефаллографа. Волков прижался лбом к руке девушки, роняя слезы на гладкую кожу. Раньше не замечал Андрей за собой такой слезливости, видимо, с появлением Ани в жизни мужчины, что-то в нем сломалось, перекроило изнутри.

– Вот поднимем тебя и сразу поженимся. Уедем за границу мир посмотреть, как ты мечтала. А потом и детишки пойдут, без наследников-то оно никак, – тихо говорил Волков и снова целовал все пальчики, после чего взглянул на перебинтованное лицо. – Ты только не оставляй меня одного, ладно?

Андрей всем сердцем надеялся, что вот сейчас Аня очнется, и пару раз ему показалось, что ее ресницы дрогнули, но нет, она все также находилась не здесь. Волков сидел у ее постели до тех пор, пока не кончилось время посещения, и теперь его жизнь состояла из ожидания очередной встречи с ней и надежды на то, что в скором времени Анечка придет в себя и сможет его простить…

ГЛАВА 15

Потянулась череда серых будней, переходящая в недели, а там и в месяцы. Первое время врачи уверяли, что Аня проснется со дня на день, что сильных повреждений головы нет, но проходило время, а девушка не подавала признаков жизни. Но Волков не терял надежды. Он приносил Ане новые букеты, как только медсестры выбрасывали увядшие, говорил с врачами, пытаясь выяснить, что можно сделать для того, чтобы девушка быстрее начала поправляться. Вина за то, что он стал причиной

аварии, в которой пострадала его любимая, разъедала сердце Андрея, точно кислота. С Никитой он почти перестал общаться. Старший Самойлов просто взял и уехал из страны, сославшись на плохое самочувствие своей жены, но Андрей прекрасно знал, что он врет. В тот вечер, когда Никиту и Аню доставили в больницу, он говорил с офицером из машины сопровождения. Полицейский сообщил, что водитель не справился с управлением из – за неисправности тормозных шлангов. Иными словами, кто – то их просто перерезал. Волков был зол и требовал ответов от Самойлова, но Никита стоял на своем.

И теперь перед Волковым было только два пути: бороться или дать Ане умереть. Второй вариант Андрей отметал сразу же, но обстоятельства говорили о том, что он скоро ее потеряет. Врачи больше не могли держать девушку на аппаратах искусственного обеспечения.

В тот день, когда ему сообщили, что мозг Ани начал атрофироваться, стал черным в жизни мужчины. Это означало начало конца. Андрей тогда впервые почувствовал себя немощным и бесполезным. Он поднял переполох в больнице, ругаясь с врачами, обвиняя их бездействии. Медики хотели выдворить его за двери больницы, чтобы прекратить скандал, но главный врач приказал не трогать мужчину и, пригласив Волкова в свой кабинет, завел разговор, который Андрей прокручивал в голове уже тысячи раз.

– Состояние девушки ухудшается,– проговорил врач.

– И ей ничем нельзя помочь?– Андрей старался держать себя в руках как мог.

– Можно провести операцию и удалить образовавшуюся кисту.

– Так в чем дело? Делайте операцию,– Волков терял терпение.

– Все не так просто. Киста появилась в самом неудачном месте, и мы не знаем, как сильно повредила мозг. Плюс к этому у нее в затылочной области гематома, а самое страшное, что девушка на восьмой неделе беременности. Операция может повредить плоду.

Андрею тогда показалось, что врата ада разверзлись под ним, и он летит в пропасть, но крепкая рука врача, помогла удержаться на ногах, не потеряв равновесия, но Волкову пришлось сесть.

– Что нужно сделать, чтобы Аня и ребенок остались живы? – скрипучим голосом спросил Андрей.

Доктор тяжело вздохнул и ответил:

– В нашей больнице есть все необходимое оборудование, но вот лекарств – нет.

– Скажите, где их достать?– воодушевленный возможным спасением любимой Волков не смог усидеть на месте и подскочил на месте.

– Тут не все так просто. Лекарства эти передаются только из больницы в больницу и в спецмашине.

– Так в чем проблема? Перевозите!– не понимал в чем трудность Андрей.

Врач поднял на Волкова виноватый взгляд и произнес:

– Заказать их не составит труда, но вот их стоимость не всем по карману.

– Сколько?– Андрей был готов продать даже обе почки, если это поможет Ане и его ребенку.

– Пятьсот тысяч долларов, – ответил врач, закрывая папку с бумагами.

– Сколько? – у Волкова даже в голове не сразу уложилась эта цифра.

– Риск стоит этих денег, но вам нужно торопиться.

Когда Волков вышел от врача ни жив, ни мертв все мысли разом вылетели из головы. Он был опустошен, разбит и подавлен. Ноги несли его в каком – то направлении, он даже не понимал куда идет. Пока не остановился около храма. Зайдя в расписанное старинное здание, Андрей упал на колени перед распятием, прося в первые у Бога помощи, всей душой, не стесняясь слез, стекающих по щекам. В храме было пусто, сколько простоял Андрей на коленях с поникшей головой, он и сам не знал, только легкое прикосновение, отвлекло его от горьких мыслей о потери любимой и ребенка.

– Беда у тебя стряслась, сын мой? – под сводами храма раздался голос батюшки.

Подняв глаза, Андрей увидел старика, облаченного в черную рясу. Года не пощадили его, отняв молодость и мужскую красоту, оставив лишь морщины и седину. Но взгляд священника излучал такую энергию жизни, что любой молодой мужчина позавидует. Волков не знал, как обратиться к старцу. Да и в церкви он бывал нечасто, но сейчас словно кто – то невидимый направлял его. Потянувшись к протянутой руке, Андрей поделился с батюшкой своей бедой:

– Женщина моя погибает, отец, а я помочь ей не могу. Денег нужно много, да только взять их негде. Отчаялся я.

Священник внимательно выслушал мужчину и, перекрестив, ответил:

– Отчаиваться не стоит. Все в жизни происходит по воле Божьей, но и мы сами можем творить счастье своими руками. В каждом из нас есть мудрец, младенец беспомощный, храбрый воин и только нам решать, кем быть.

И Андрея осенило! Воин! Он может обратиться к Янпольскому, положить Аню в госпиталь уж там ей окажут должную заботу. Но как быть, если он не военный?! Нужно позвонить Янпольскому. Лучик надежды появился в темном небе его судьбы.

ГЛАВА 16

Вечер Андрей провел в сборах. Упаковывая вещи, он никак не мог уложить в голове мысль о беременности Ани. Тысячи мыслей одолевали его: почему Аня не сказала о беременности? Как чувствовала она себя все те дни до ссоры? А потом услужливая память воскрешала неприятную сцену скандала. Волков уже неоднократно ругал себя за несдержанность, вспыльчивость, а также проклял все спиртное, что было в мире. Если бы он не поддался слабости, если бы только знал…

Но времени уже не было заниматься самобичеванием и жалеть о случившемся. Поезд должен был отправиться через два часа. Андрей надеялся, что сможет исправить все, и когда Аня придет в себя они сразу же поженятся. Никаких праздников не нужно. Распишутся и обязательно обвенчаются. Волков решил, что привяжет всеми возможными и не возможными способами девушку к себе. Возможность потерять ее навсегда, даже не рассматривалась.

Уже в поезде мужчина прокручивал в голове разговор с Янпольским. Полковник долго слушал Андрея, а потом ответил:

–Как на случившееся отреагировал брат твоей Ани?

– Он скрывается от «заказчика». Уехал из города не оставив ни номера телефона, ни адреса. Только записку, в которой написано, что так будет лучше и, чтобы Аня папку хранила.

– А что за папка? – переспросил полковник, но Андрей ответил, что понятия не имеет и спросить не у кого ведь Аня в себя не приходит.

Рассказав о своей беде и о том, что врачи сумму назвали нереальную, Волков обратился к командиру:

– Сергей Сергеевич, мне Аню в госпиталь положить. Там бы ее наши волшебники быстро на ноги бы поставили.

– Не вопрос, Андрей, ты как контракт подпишешь, мы ее перевезем в госпиталь и покажем Никите Рудольфовичу. Ты ж сам в курсе, как он «наших» штопает виртуозно, да с того света достает. Думаю, и с твоей бедой справится.

Волков очень надеялся на то, что военные врачи смогут помочь Ане, раз на гражданке только за огромные деньги жизнь купить можно.

Прибыв в расположение части, Андрей долго стоял у ворот. Он уже было поставил крест на армии, но вот судьба как развернулась. Теперь от армии зависело: будет у него семья или нет.

В части все здоровались с Андреем, расспрашивали о жизни на «гражданке». Волков только сейчас почувствовал, как это жить двумя разными жизнями. Словно мир разделился на две части. В армии все понятно и доступно, а за пределами военной части мир погряз во лжи и коррупции. Командование долго изучало документы поданные Андреем на заключение контракта. Было удивительным то, что мужчина вообще ходить может, а в карте еще и ограничения по нагрузке через полгода снять могут. Чудеса, да и только! По совету Янпольского, Волков настоятельно требовал принять его, когда командующий состав вызвал его для беседы, да только зря распылялся. Решение о его принятии было принято, как только Сергей Сергеевич Янпольский доложил Тенегину о том, что у их подопечного тяжелое положение.

Работу решили Волкову выделить не пыльную: «желторотиков» обучать, да оружие из склада в склад перевозить. Хоть и непривычна Андрею такая работа, да только жаловаться и выбирать не приходится, судьбы Ани и его ребенка на кону.

Жизнь снова забурлила с новой силой. Волкову выдали квартиру, форму, служебный автомобиль. Теперь оставалось дело за малым: перевезти Аню к врачу, с которым Андрей уже договорился. Уроки с молодежью проходили успешно. Янпольский не успевал похвалу выслушивать от командования. Бойцы Волкова то в соревнованиях приходили первыми, то задания выполняли успешно без потерь, и дисциплина всегда была строгая. Можно было сказать, что Волкову дали второй шанс. Только некогда было радоваться возвращению в ряды армии. Сейчас все его мысли занимало состояние Ани.

Каждый день он отзванивался в больницу, где лежала его женщина, и интересовался ее состоянием. Его уверяли, что состояние девушки стабильно тяжелое, но время уходит и скоро может стать слишком поздно. Андрей как мог подгонял очередь на место в военном госпитале и вот спустя три недели, наконец-то, он смог выбить место для Ани.

Вечером находясь в квартире и подготавливая документы для перевоза его женщины, он услышал трель телефона, который забыл в кармане куртки. Холодея от ужаса, он направился в коридор, уже был поздний вечер и врядли это с работы. Отгоняя от себя мысли о том, что это могли звонить из больницы. Почувствовав облегчение, увидев на экране номер телефона соседки, которую он попросил приглядывать за квартирой.

Волков ответил на звонок:

– Здравствуйте, Евдокия Семеновна, что случилось?

На другом конце, послышался шепот:

–Андрюш, беда. К вам в квартиру вломились какие – то люди. Все в черном, говорят чудно, никак бандиты добро выносят.

Волков не сразу с ориентировался, кто бы это мог быть, да и старушка могла увидеть грузчиков, а подумать невесть что. Женщина всю войну прошла, мало ли что ей могло привидеться.

– Не беспокойтесь, Евдокия Семеновна, я завтра приеду и всех накажу, – только проговорил он, улыбаясь, как в трубке послышалась та самая чудная речь. Андрей замер на месте. Он отчетливо слышал как кто –то говорил про Аню, ее брата и папку, в которой собраны документы о разработке. Андрей кашлянул тихонько в трубку, стараясь не выдать престарелую разведчицу. Как только женщина отошла от двери и приложила телефон к уху, Волков заговорил:

– Из квартиры не выходите, вызовите милицию. В нашу квартиру ни в коем случае не входите. Это террористы. Пусть берут, что хотят, вы только им не показывайтесь.

Отключив телефон, Андрей тут же набрал номер Янпольского. После нескольких гудков он услышал голос полковника:

– Да, Андрей, что случилось?

Волков рассказал о том, что звонила соседка и сообщила, что на его квартиру в Краснодаре, произошло нападение.

– Видимо искали папку, – добавил Андрей, ожидая ответа.

–Я завтра выбью тебе командировку, поезжай и выясни, только на рожон не лезь. Один в поле не воин.

–Если только он не из спецназа,– пошутил Волков и отключился.

Ему кое-как удалось переждать ночь, чтобы утром отправиться в Краснодар. Мужчина торопился, поэтому поехал на автобусе, он хотел скорее увидеть Аню, а лучше перевезти ее поближе к себе, чтобы быть спокойным. К тому же Янпольский обещал выслать машину, чтобы перевезти вещи. Сейчас нужно действовать осторожно и быстро. Раз их квартиру нашли «черти», значит и до Ани добраться, им не составит труда, а этого Волков не мог допустить. Как только он оказался на месте тут же направился в больницу. Удостоверившись, что там все в порядке, направился на квартиру, где царил разгром.

ГЛАВА 17

Зайдя в здание со следователем и сапером, без которого Андрей не собирался никого впускать в разрушенную квартиру, мужчина поделился предположениями, где могли оставить растяжки. Как только помещение проверили на наличие мин и прочих «сюрпризов», Волков прошел внутрь и осмотрелся. Все было перевернуто, разорвано и разбито.

– Видимо искали долго, – проговорил следователь, зашедший следом, описывая место преступления.

Мужчины методично осматривали каждый метр квартиры, но все оказалось на месте, грабители не взяли ничего.

«Видимо папку они все же нашли» – не стал озвучивать свои мысли Волков.

К обеду прибыли машины из части, чтобы перевезти вещи и Аню. Андрей собрал, что мог. Остальное просто выбросил. Он обязательно купит все новое, лишь бы с Анной и ребенком было все хорошо.

Переезд получился быстрым и не затратным. Парни взвода с удовольствием помогли командиру перенести вещи, пока Волков всецело был занят размещением девушки в госпитале.

Операцию назначили на самое ближайшее время. Как показывал первичный осмотр, девушка хорошо перенесла транспортировку и в ближайшие две недели врачи смогут провести операцию.

Волкову не давало покоя, что налетчики получили папку. Это бы стало огромной проблемой для всех. Препарат, о котором рассказывал Никита, и за которым охотились все страны, мог видоизменять не только физическое состояние человека, даря немыслимую силу, но и психическое, превращая солдат в универсальные машины для убийства, не чувствующие ни боли, ни жалости.

Только успел Волков навести порядок в новой квартире и расставить вещи по местам как поступил вызов из командования.

–Завтра будет смотр строевой. Приедут генералы из Москвы, нужно устроить показательные выступления. Командованием было решено выставить твою бригаду, Андрей,– проговорил Янпольский, подписывая какие – то бумаги.

–Стрельбы и владение рукопашным боем?– уточнил Волков.

–Пусть и гранаты покидают,– не отрываясь от бумаг, ответил командир.

–Есть провести показательные выступления,– ответил Андрей и, отдав честь, покинул кабинет.

На следующее утро на плацу уже кипела работа. До приезда гостей был дан приказ подготовить снаряжение и территорию военной части.

Как только прибыли генералы, их проводили на приготовленный полигон, где ребята Волкова показали себя во всей красе.

–Таких орлов не грех и на Красную площадь маршировать выставить,– один из высокопоставленных гостей обратился к Янпольскому, внимательно наблюдающему за происходящим на «поле боя».

Когда производился показательный штурм здания, к Янпольскому обратился генерал Тенегин:

–Знаком мне стиль этих хлопцев, не Волков ли Андрей ими занимается?

–Так точно,– ответил Янпольский.

– Видно работу мастера, – довольно произнес седовласый генерал.

Время показательных выступлений подходило к концу. Ребята должны были бросить пару учебных гранат, а командование уже начало движение к полевой кухне, как вдруг раздался взрыв.

На поле тут же сбежались все, кто находился поблизости. Раненных солдат готовы были перенести в санчасть, но хорошо, что все обошлось. Генералов уверили, что это было частью показательных маневров.

Вечером около медблока собрался весь отряд Волкова. Парни оцепили здание и никого не подпускали к нему, пока не удостоверились, что с их командиром все в порядке.

Янпольскому доложили, что во время показательных маневров, на территории полигона оказалась боевая граната. При броске рядовым, она не долетела до цели и упав недалеко от места дислокации отряда, подвергла смертельной опасности весь отряд. Майор Волков, рискуя собственной жизнью, выбрался из укрытия и отбросил снаряд. Дело было решено замять, раз пострадавших среди солдат не было, да и Волков отделался парой царапин и легкой контузией.

Андрей порывался отправиться домой, но было решено, проследить за ним до утра.

На следующий день, Волков, как только покинул санчасть, тут же направился к Янпольскому, но того не оказалось на месте. И вечером Янпольский не вернулся в расположение части. Андрею показалось это подозрительным, но Волков решил не придавать значения этому. Полковника могли и в Москву вызвать, в конце концов.

По утрам первым делом Андрей направлялся в госпиталь. Там он уже был завсегдатаем. Врачи пропускали его в палату к Ане, где мужчина оставался несколько часов, прежде, чем отправиться на службу. Он, сидя у постели больной, разговаривал с ней обо всем. Погода, квартира, его отряд. Волков держал Аню за руку, считая, что так она чувствует, что он рядом. Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Андрей собирался в госпиталь, как вдруг зазвонил телефон. Посмотрев на экран, увидел имя Пронина.

–Да, Серег, я в госпиталь собираюсь, – ответил он, нажимая кнопку вызова.

– Андрей, бери пятерых бойцов и на машине дуй к северным воротам, – ответил товарищ. – Только шумиху не поднимай.

В телефоне раздались гудки. Андрей не понимая, зачем понадобился сослуживцу, да еще и не один, направился к казармам, вызывая туда же служебную машину. Через пятнадцать минут, он и его бойцы оказались около северных ворот части, которые располагались за полигоном. Им навстречу вышел майор Пронин.

–Что случилось? – пожимая, в знак приветствия руку товарища, Волков обеспокоенно глянул на носилки, которые выносили из лесочка, рядом с забором.

–Тут, Андрюх, дело такое. Мои архаровцы патрулировали периметр.

–Я понял. Двухсотый откуда? – посмотрев на накрытые простыней носилки, которые поднесли к ним.

–Кто – то вчера ночью или возможно и раньше, пробрался на территорию части. Сейчас группа экспертов проверяет склады.

–Я понял. Это кто?– наклонившись, Андрей отодвинул покрывало.

Перед ним предстала ужасающая картина. Янпольский с перерезанным горлом, а во рту у него клочок бумаги, на котором, корявым подчерком было написано: «Смерть неверным собакам» У Волкова волосы на голове дыбом встали.

–Эти твари совсем страх потеряли. Уже на территорию части пробрались.

– А может быть их пропустили, – задумавшись, Волков снова набросил на бездыханное тело покрывало.

– Нужно проверить периметр и выяснить, откуда эти черти пролезли.

–Бойцы, слушай мою команду, – скомандовал Волков и его ребята, встав по стойке смирно, ожидали приказ.

– Проверить и зачистить местность лесного насаждения, все подозрительные предметы и места отмечать красной лентой. Мины и растяжки не пытаться самостоятельно деактивировать. При нахождении посторонних немедленно сообщить мне или майору Пронину.

Бойцы распределились на группы и отправились патрулировать местность. Волков и Пронин вызвали машину, чтобы переправить тело полковника в морг.

–Кто жене скажет? – поинтересовался Андрей.

– Давай я, – проговорил Пронин, направляясь к своей машине.

Волков хотел, что-то сказать, но его отвлек звонок его мобильного.

ГЛАВА 18

Андрей гнал машину на предельно допустимой скорости. Ему позвонили из госпиталя и срочно попросили приехать туда. Волков терялся в догадках, что же случилось с Аней. Он уже успел подумать о самом худшем, когда влетел в двери лечебного заведения и, увидев улыбающегося врача, идущего навстречу, немного успокоился.

– Ане лучше? – спросил он, запыхавшись от стремительного подъема по лестнице.

– Вы так не волнуйтесь товарищ майор, – седовласый врач жестом пригласил пройти Волкова за ним.

Они шли целую вечность, как показалось Андрею, прежде чем в поле зрения оказалась палата Ани. Врач придержал Волкова около двери, привлекая внимание к себе:

– Постарайтесь не утомлять ее долгим разговором. Девушка еще не окрепла и мы должны поддержать ее физическое состояние, чтобы провести операцию.

– Я сделаю все, как вы скажете, – ответил Андрей, чувствуя, как в груди сердце колотится, подобно загнанному зверю, и готово сломав ребра вырваться наружу.

Похлопав Волкова по плечу, врач направился по своим делам, бросив на прощание, что у Андрея есть пятнадцать минут.

Не решаясь войти в палату, Андрей держал ручку двери, сильно сжав ее. Он думал и представлял, как они с Аней поговорят, сотни раз Волков говорил с ней, пока девушка была в беспамятстве, держа за худенькую ручку. А сейчас он не знал, что сказать и как посмотреть ей в глаза…

Из-за двери послышался негромкий стон, и Андрею больше ничего не нужно было, чтобы дернув дверь ворваться в палату. Войдя он замер на месте не в силах поверить тому, что сейчас видел. Его Анечка, лежала на больничной койке, такая маленькая и бледная. Ему показалось, что стоит солнцу выйти из-за туч, и она растает, подобно утреннему туману, и все окажется сном. Сделав неуверенный шаг к кровати, Волков хотел посмотреть на реакцию Ани. Увидеть в ее глазах те искринки, что давали ему надежду на счастливое будущее. Но девушка лежала с закрытыми глазами, молчалива и спокойна, как будто дышать для нее было непосильной работой.

Непрошенные, горючие слезы навернулись на глаза мужчине. Он боялся пошевелиться, чтобы не нарушить покой своей женщины.

«Но моя ли она теперь?» – пытался бороться с этой мыслью, но она отравленным кинжалом резала сердце на куски, заставляя его кровоточить. Послышался шорох и Андрей поднял голову, смотря на Аню. Девушка открыла глаза и повернула голову в его сторону. Слабая улыбка играла на ее пересохших губках. Вздохнув, она произнесла:

–Люблю…

И Волков больше не смог сдерживать себя, он бросился к Ане. Рухнув на колени, около постели, он дрожащей рукой схватился за ладонь девушки, целуя тонкие пальчики один за другим.

– Прости меня, Анечка. Прости дурака. Прости, любимая, прости, – тараторил мужчина, не веря своему счастью.

Осторожно обняв девушку, положил голову на матрац, чтобы не тревожить Аню. Легкое прикосновение к голове вернуло Волкова к жизни. Аня гладила его волосы, успокаивающим жестом. Андрей чувствовал себя неимоверно счастливым и спокойным, впервые за столько дней ожидания.

–Родная моя. Прости. – только и твердил он.

–Не бросай меня, Андрей. Мы… у нас …– девушка не знала, как отнесется Волков к новости о ребенке. Она хотела ему сказать, но из-за аварии это ей не удалось. Она вспомнила, как набирала его номер, перед тем как произошел удар, и Аня провалилась во тьму.

–Я знаю о малыше, – заявил он, подняв голову.– Ань, давай повенчаемся? Я чуть тебя не потерял, а теперь мне страшно от того, что ребенок, которого ты носишь под своим сердцем, не считается перед богом моим. У нас в части есть батюшка. Думаю, он не откажется нам помочь, – выпалив все это, Андрей ждал реакции Ани.

Девушка удивленно уставилась на своего мужчину, а потом кивнула, пытаясь скрыть слезы.

В двери тихонько постучали, подавая знак Волкову, что время свидания окончено. Андрей поцеловал Аню, пообещав, что завтра вернется и сделает ее своей перед лицом Бога, а потом и по людским законам, как она поправится.

Осторожно прикрыв двери, Волков воодушевленный тем, что жизнь его налаживается, не заметил лечащего врача Ани, пока тот не похлопал майора по плечу, привлекая внимание.

–Андрей Алексеевич, – начал врач, но ему не дали договорить крепкие мужские объятия.

–Вы волшебник, док, – начал Волков. – Так быстро вывели ее из комы. Это чудо!

–Мы сами рады этому не меньше, -улыбнулся врач, – но …

И снова Волков не дал договорить:

–Я хотел бы завтра попросить отца Владимира обвенчать нас с Аней. Как вы думаете, у нее хватит сил? – Волков внимательно посмотрел на врача.

–Я вас поздравляю с принятием столь серьезного решения, но есть и проблема, – врач замолчал, а Андрей напрягся, ожидая продолжения.

–Так как девушка пришла в себя, тонам нужно в короткие сроки провести операцию, чтобы исключить возможность образования опухоли мозга. Но у нас возникла проблема.

–Какая? Скажите сколько и я постараюсь найти деньги, – заволновался Андрей.

–Деньги потратьте на обручальное кольцо и подарок для вашей будущей жены, нам необходима редкая кровь.

–Какая кровь?

–Четвертой группы резус положительный, – печально ответил врач, – в части с такой кровью был только полковник Янпольский.

Андрей задумался и ответил:

– Не только он. У меня тоже такая группа крови и резус.

–Тогда вам дважды повезло. – ответил врач, подзывая медсестру:

–Катенька, возьмите на анализ кровь у майора и если все будет хорошо, то после завтра начнем подготовку, Волковой к операции.

– Волковой? Тут же лежит Самойлова Анна.

– Катенька, делайте, как говорю, Волкова она уже, – улыбнувшись, седовласый врач поздравил Андрея и направился в свой кабинет.

Утром у Андрея взяли необходимое количество крови, а к обеду, сам профессор и медсестра Катенька присутствовали на обряде венчания Андрея и Ани, как свидетели, да и на случай, если девушке станет плохо. Но Аня держалась, и пока батюшка не объявил их мужем и женой, ни разу не прилегла.

После обряда, поздравив, доктор и медсестра вышли из палаты. Оставшись наедине, Андрей и Аня прижались друг к другу на кровати, наслаждаясь единением и покоем.

–Наконец-то, мы вместе навсегда, жена,– произнес Андрей, целуя Аню в висок.

–Все будет хорошо, муж,– ответила девушка, засыпая спокойным сном на груди любимого.

Сегодняшний день принадлежал только им двоим. В объятиях друг друга пара мечтала о том, как будут жить в новой квартире, растить их детей. Андрей рассказал о том как снова стал военным и как долго он с врачами боролись за жизнь Ани и их ребенка.

ГЛАВА 19

Но счастье было недолгим. Утром Андрея вызвал генерал Тенегин, который прибыл из Москвы, как только ему доложили о смерти Янпольского и прорыве террористов за пределы охраняемой зоны. Выслушав вместе с Прониным «поучительную» речь генерала майоры подали рапорты об обстановке на базе.

–И как же лучшие армейские кадры, мать вашу за душу, проворонили отряд противника, который свободно ходил по территории?! Пешком прогуливался можно сказать. Да еще и допустили убийство командующего, – сложив руки в замок на столе Тенегин по очереди смотрел то на одного, то на другого майора.

–Товарищ генерал, разрешите обратиться? – Волков обратился к седовласому мужчине с глазами цвета бушующего моря.

–Ну, – сложив руки на груди, генерал откинулся в кресле.

– У меня есть предположение, что полковник Янпольский сам пропустил отряд неприятеля на территорию базы, а когда они получили желаемое, то избавились от свидетеля.

– Лихо завернул, – ответил генерал, повышая голос.– Обвинить умершего проще простого.

–Разрешите обратиться? – теперь уже обратился Пронин.

– Слушаю, – недовольным голосом произнес генерал.

–Майор Волков не без основательно обвиняет Янпольского. Мои орлы вчера, пока мы отмечали свадьбу, достали доказательства.

Андрей наступил ботинком на ногу друга, демонстрируя этим, что тот сказал лишнее.

–Какую свадьбу? – тут же зацепился за новость Тенегин, рассматривая майоров. Волков отвел взгляд, а Сергей Пронин, игнорируя предупреждающий взгляд друга, продолжил:

– Несколько дней назад в себя пришла его невеста, и вчера врачи позволили им обвенчаться. Но расположение части было под охраной, и беспредела на территории не устраивали.

Тенегин пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, все же не сдержал улыбки.

–Женился все таки, Волчара, – произнес он, поднимаясь и протягивая руку мужчине.

Опешивший Андрей тут же пожал протянутую руку и поблагодарил генерала.

– Ну, давай говори, что подарить молодоженам?

–Нам ничего не нужно, товарищ генерал, если только вы поможете нам с Аней брак заключить по всем правилам не только перед церковью, но и документально.

–Я подам прошение сегодня в Москву и завтра скажу, а пока вам неделю на сбор и проверку информации. Свободны!

Отдав честь, мужчины направились в казармы.

Началась напряженная неделя. Волков и Пронин искали зацепки и ниточки в этом деле. Янпольского как оказалось и правда убили не случайно. Полковник уже несколько лет снабжал противника информацией и оружием. Андрей и Сергей не сразу догадались проверить гараж полковника, обыск квартиры и рабочего кабинета не дал результатов. А вот записи с камер наблюдения, расположенных на стене были неопровержимым доказательством. Вопрос был только в том, почему раньше никто не замечал отсутствия Янпольского и на пленке ничего не было. Майоры долго ломали голову, пока не был дан

приказ освободить гараж бывшего командующего. Пока велись поиски, Тенегин привез документы дающие право Андрею и Ане заключить настоящий, документально подтвержденный, брак. Счастью Андрея не было предела. И снова в части был праздник, только теперь с разрешения генерала.

В столовой устроили небольшое застолье. Врачи под честное слово молодоженов отпустили Аню домой на сутки, так как девушка окрепла и первую брачную ночь лучше проводить дома с мужем, чем в одинокой больничной палате. Андрей, непривыкший к такому всеобщему вниманию, чувствовал себя немного не в своей тарелке, но рядом была Аня и, держа ее ручку в своей руке, Волков мог стерпеть и не такое. Праздник прошел весело, а ночь навсегда останется в памяти у обоих.

Андрей и Аня по новой открыли для себя супружеские радости. Теперь они понимали значение слов: «в болезни и здравии». Любовь для них не было обычным словом. Пройдя такой нелегкий путь, мужчина и женщина понимали ценность и необходимость друг друга.

На утро проснувшись в объятиях друг друга, они не хотели покидать постели.

–Эту ночь нельзя сравнить ни с чем, кроме рая, – произнес Волков, прижимая к себе жену.

Придерживая простынь у груди, Аня поднялась, укладываясь головой на грудь мужа и слушая сильное биение его сердца. Тишина разлилась по всей комнате, наполняя собой каждый угол. Но спустя мгновение женский голос разрезал тишину:

– Андрюш, как бы ты назвал нашего ребенка?

Андрей задумался на секунду, поглаживая рукой обнаженную спину Ани.

– Дочку я бы назвал Юляшей, а сына – Юрием.

– Хорошо, – счастливо вздохнув, Аня придремала, измотанная ласками любимого мужчины.

Но неумолимо за ночью пришло утро. Начался новый день, а с ним пришли и новости.

Волкова вызвали к Тенегину, там уже находился и Пронин.

–Докладывайте, – приказал генерал.

Сергей выступил вперед, сообщая то, что удалось выяснить за время расследования:

– В гараже полковника Янпольского был обнаружен схрон, в котором лежали видеозаписи с камер наблюдения, зафиксировавших проникновение неприятеля на базу. Так же он вел записи, в которых указывал, сколько оружия вывезено из расположения части. А так же там была неожиданная запись о том как Янпольский передал маршрут группы Волкова моджахедам.

У Андрея руки сжались в кулаки, и жевлаки заходили на скулах.

– Мразь, – прорычал он, вскакивая и подходя к окну.

– Спокойно, Андрей, спокойно, – проговорил Пронин.

– Сейчас не время и не место показывать эмоции,– осадил Волкова генерал.

– Из-за этой твари мои ребят…. там… на перевале полегли! – воскликнул Волков, ударяя кулаком по стене.

– О мертвых либо никак, либо только хорошее, – проговорил Пронин.

Андрей развернулся и, молча, направился к креслу.

–Вашей задачей будет поиск проводника и базы неприятеля. Нужно выяснить, куда уходило оружие, – дал установку генерал.

–Есть найти проводника. – Проговорил Пронин. – В одной из записей есть у поминание об Ахмаде, который неоднократно упоминается позже.

– Что за Ахмад? – спросил Тенегин.

– Шашлычник. Он постоянно привозил Янпольскому шашлык и овощи, – вспомнил Волков.

– Найдите этого шашлычника и доставьте сюда, – приказал генерал.

Майоры отдав честь покинули кабинет. К вечеру группа захвата доставила Ахмада в расположение части. На допросе присутствовали Тенегин и Пронин. Андрею разрешили побыть с женой. На утро, была запланирована операция, поэтому, Волков не особо сопротивлялся, получив внеочередную суточную увольнительную.

На следующий день, как только Андрей простился с Аней и пообещал прийти вечером проведать ее. Тенегин дал распоряжение при помощи проводника пробраться в лагерь противника и разведать, куда уходило оружие, и как далеко находилась сама база террористов.

Отряд был сформирован из самых лучших бойцов. Волков и Пронин возглавляли его. Перед выходом, Андрей заглянул в госпиталь, где врач Ани сообщил, что операция прошла успешно и с ребенком все в порядке. Узнав это, Андрей отправился на задание.

ГЛАВА 20

Отряд, сформированный Волковым и Прониным, направился на точку, где их должен был забрать вертолет и доставить к перевалу. Как только вертолет приземлился, группа десантировалась и перебежками направилась по маршруту, указанному проводником.

Волкова захлестнуло чувство дежавю. Несколько лет назад, вот так же перебежками он и его ребята, направлялись на зачистку базы моджахедов. «Царствие им небесное» – пожелал Волков и продолжил движение в хвосте. Пронин вел отряд максимально быстро и бесшумно. Озираясь по сторонам, и прикрывая друг друга, отряд вышел в зону повышенной опасности. Вдруг Пронин замер и скомандовал всем затаиться. Групп рассредоточилась, занимая всевозможные укрытия. Через несколько секунд прошел отряд, невооруженных бойцов, все они выглядели более чем внушительно. Огромного роста, небритые, в камуфляже и самое главное, что идущие рядом с ними, постоянно били громадных воинов по рукам палками, вызывая у последних животный рык. Один из солдат засмотрелся и не заметил, как наступил на ветку, которая хрустнула под тяжестью воина.

Отряд бандитов тут же развернулся. Громадных воинов отпустили и те припадая к земле, словно ищейки, бросились на поиски. Прятаться больше не было нужды.

– Приготовиться к бою, – прокричал Пронин и весь отряд тут же занял оборону.

Бой оказался тяжелым, убитьнападающих оказалось нелегко. Стоило пустить очередь в одного из них, «зверь» ревя, падал и снова поднимался, атакуя еще яростней. Сопротивление быстро и жестко подавили. Отряд захватили в плен. Победить у них просто не было шансов.

Перетащив избитых и покалеченных ребят на базу, их привязали к столбам и привели в чувства. Андрея и Пронина, оттащили к командирам. Четверо бородатых бандитов сидя по-турецки на ковре, смеялись и переговаривались на своем наречии. Ни Андрей, ни Сергей не могли понять, что они говорят, пока один из бандитов не заговорил с ними на ломаном русском:

– Ты зачем, рус, пришел сюда? Людей своих привел. Стреляешь в моих людей. Не хорошо, Иван, не хорошо.

Андрея и Пронина поставили на колени перед ними.

–Смотри в лицо мне, рус. – Один из бандитов присел перед Волковым и приподнял его избитое лицо пистолетом. – Зачем вы пришли к нам, шакал?

Андрей молчал с вызовом глядя в глаза бородатому отребью.

–Храбрый Иван. Воин. Мертвый почти, но все равно воин. А я расскажу, зачем ты пришел сюда. Тебе нужно наше оружие, Иван. Ты пришел за «кровью пророка». Вам его не получить.

Позади что-то сказали и бандит, повернувшись, смеясь, ответил на своем наречии. А потом, развернувшись к пленным, продолжил:

– Вы ведь командиры? Богатые у себя в части. Выкупят вас а? Сколько дадут за тебя русский?– толкнув Андрея, бандит направил в его лицо пистолет.

– Молчишь, Иван? Подведите к окну и покажите, что их ждет.

Мужчин грубо подтащили к окну и открыли обзор на то место, где были привязаны их сослуживцы. Ребятам что-то вкололи, а спустя несколько минут расстреляли, но те не умерли, а стали рычать и вырываться, как и те, которых они видели на перевале. Парней снова расстреляли и они все еще продолжали жить. Тогда в них стали бросать ножи, но и эта пытка не оборвала жизней несчастных. Только огонь прекратил их муки. Ребят просто сожги заживо.

–Что, русский, сердишься?– грубо толкнув мужчин на пол, бандит присел рядом. И это было его ошибкой…

Андрей схватил его за горло, валя на пол. Пронин схватил пистолет, расстрелял сидящих за столом опешивших бандитов. Того кто говорил с ними, нужно было взять в плен, иначе живыми им не уйти, но Андрей придушил врага не рассчитав сил.

–Тащить его нет сил ни у тебя, ни у меня. Придется прорываться к свободе своими силами, что равносильно самоубийству,– заключил Пронин, вытирая кровь с лица.

Андрей задумался, просчитывая дальнейшие шаги. На мгновение замерев, Волков о чем – то задумался, закрыв глаза. Достав бумагу и ручку из кармана куртки, он повернулся к Пронину:

–Обыщи все здесь, бери все, что посчитаешь необходимым.

Пока Андрей писал, Сергей нашел схрон с шприцами и папкой, которую бандиты выкрали из квартиры Волкова. Взяв один из шприцев, Волков не сомневаясь ввел сыворотку себе и глядя на стоящего с разинутым ртом Пронина, быстро заговорил:

–Пока эта дрянь подействует, у нас есть несколько минут, поэтому слушай и не перебивай.

–Но Андрей…

Волков зарычал, а потом, помотав головой, с трудом добавил:

– Мне тяжело становится соображать. Слушай! Отдай письмо Ане и передай, что люблю ее. Возьми папку и шпрррррррррррррррррицы.

Пронин стал отступать от тяжело дышащего Андрея.

–Друг, что с тобой?– шептал майор.

–Передай ей. Перрррррррредай.

Со страшным воем Волков ринулся прочь из комнаты, привлекая внимание бандитов на себя. Послышались выстрелы, крики паники и топот.

А через мгновение все стихло. Пронин выбрался из комнаты, прячась и оглядываясь, он покинул лагерь. Выйдя на безопасную высоту, Сергей оглянулся и снова был поражен. База была битком забита этими зверо – воинами.

«Базу нужно уничтожить. Иначе погибнет множество людей, если эти существа вырвутся на свободу. Никакая армия их не сможет остановить! А смерть Волкова и остальных ребят окажется напрасной»– подумал Пронин, достав рацию, вызывая базу.

– Витязь прием, Витязь на связь! – прокричал Сергей.

Рация затрещала. Сообщив координаты, Пронин просил сбросить на базу противника больше бомб и выслать вертолет для эвакуации. Дежурный подтвердил координаты и назвал Сергею координаты точки эвакуации. Раненый Пронин, хромая и припадая на правую ногу, направился к заветному месту.

Как только вертолет поднял его в небо, мужчина взвыл, словно раненый зверь. Он не мог помочь своим товарищам, оставшимся внизу. И возможно Андрей все еще жив, а он обрек его погибнуть, здесь…

Истребители, сделав несколько кругов над базой, сбросили бомбы. Звук взрывов донесся до вертолета, а вспышка ослепила не защищенные глаза Пронина.

Сжав в руках шприцы и папку, он готов был выбросить все к чертовой матери. Но не смог… За эту дрянь его сослуживцы заплатили сегодня собственными жизнями. Он не смог уничтожить. Пускай командование решит, что со всем этим делать, а ему предстоит сообщить молодой вдове о последних геройских минутах ее мужа и передать письмо…

ЭПИЛОГ

И потекли будни, похожие и непохожие друг на друга, наполненные хлопотами и материнской любовью. Управляться одной с крохой было непросто, но Аня – человек ответственный, и в ее руках всё "горело", будь то домашние дела или забота о сыне. Благо будучи новорожденным, Юрочка особых проблем не доставлял – был спокойным ребенком, всю ночь крепко спал, да и днем частенько. Годы летели так, будто жизнь опаздывала на последний рейс. Четыре года оказались мгновением, вспышкой, но все же были неописуемо важны.

Аня по-прежнему любила, когда все дела уже сделаны, сесть и наблюдать за тем, как спит любимый сынок. Длинные реснички подрагивают, глазки так и ходят под розоватой тоненькой кожей век. Пухленькие губки приоткрываются и мерное дыхание разносится в тишине комнаты. Маленькая ручка заложена под щечку – Андрей любил спать вот так…

Аня постоянно думала о муже: где он сейчас и почему нет вестей. Вспоминала его сильные руки, обнимающие ее за плечи и внимательный серьезный взгляд. И признание, от которого так колотилось сердце, простое, как и весь он, и в то же время глубокое. Часто, вспоминая об Андрее, девушка долго рыдала в подушку – все же разлука была невообразимо болезненна для нее.

Но наступало утро, и Волковой приходилось вновь идти вперед, двигаться, несмотря ни на что.

Это утро было похожим на сотни предыдущих, и все же чем-то отличалось…

Это была суббота, выходной день, но Аня и Юрочка встали рано. Умывшись и почистив зубы, неразлучные мать и сын отправились на кухню, где Аня под звуки веселой игры сына пластиковыми солдатиками сварила в небольшой кастрюльке овсяную кашу – на двоих. Разложила по тарелкам, добавила порезанный банан – любимое лакомство ее чада.

– Садись завтракать сынок, а то остынет. Потом доиграешь, – ласково улыбнулась девушка, потрепав Юру по мягким волосикам на макушке. Два озорных глазика уставились на маму, раздумывая видимо, послушаться или нет, но все же солдатики были отставлены в сторону, а тарелка ароматно пахнущей овсянки стояла перед крохой. Привычно пожелав друг другу приятного аппетита, они принялись завтракать.

– Мама, мама, а папа такой же сильный, как они? – мальчик указал на солдатиков, застывших в наступательных позах на краю стола.

– Конечно, сынок. Даже сильнее, – Аня не показывала, как ей стало грустно от упоминания Юры об отце, скрывала, как замерло и вновь забилось в груди потревоженное сердце.

– И такой же ловкий? – малыш засмеялся и сделал ложкой выпад в сторону тарелки матери. Через мгновение каша из тарелки Ани оказалась уже в его ротике, а глазки озорно сияли.

– Да, Юрочка, такой же, – девушка засмеялась, беря полотенце и вытирая ротик сыну.

Юра какое-то время задумчиво молчал, глядя на солдатиков и ковыряя ложкой кашу, но затем последовал очередной вопрос:

– Так наш папа – герой?

– Да. Герой, – выдавила Аня, сердце которой вновь заполнила тоска.

Но Юру ответ устроил, гордость за Андрея плескалась в его ярких глазках. Неожиданно зазвенел телефон.

– Алло, – ответила девушка с колотящимся сердцем. Нечасто ей кто-либо звонил.

– Алло. Это Анна Владимировна? Волкова? – голос был серьезен и принадлежал мужчине.

– Да, это я.

– Мне велено передать просьбу генерала Тенегина прибыть вам в часть.

– А зачем? – голос Ани дрогнул, но она держала себя в руках.

Собеседник на том конце линии замялся.

– Меня не уведомили, какова точная цель, но это насчет майора Волкова.

– Я буду, – выдохнула Анна и положила трубку.

Уже через полтора часа Аня с Юрой стояли на проходных. Девушка показала молодому, проверяющему документы, и ее пропустили в часть. Провожал ее сам Сергей Пронин, иначе по катакомбам и переходам девушка не смогла бы найти дорогу.

Стояла зима. Крупные хлопья снега тяжело падали с неба, укрытого серыми тучами. Снег ложился на плечи холодным покрывалом, таял на ресницах, мельтешил перед глазами. Юра обожал зиму; как и для любого малыша это было время озорства и веселых прогулок на санках, валяния в снегу и метания снежков. Да только Аня часто ловила себя на мысли, что куда как интереснее ему было бы это делать с отцом…

Их провели в часть, где позволили частично раздеться, скинув верхнюю одежду, а затем они молча направились прямо в кабинет Тенегина. Всё это время Ане казалось, что Пронин тщательно подбирает слова, обдумывает что-то, но что именно – выяснилось лишь у дверей кабинета.

– Анна Владимировна, вот. Волков просил передать, – кажется, Сергей так и не придумал ничего лучше, чем просто сказать правду, выложить, как есть. И Аню это полностью устраивало.

В ладонь девушки лег желтоватый прямоугольник конверта, немного смятый по краям, но внимание привлекала слегка растекшаяся, но различимая надпись шариковой ручкой: "Анечке".

– Это… – вопрос так и застыл на губах, дрожащими пальцами Аня держала конверт, не в силах открыть его и узнать, что же в нем находится.

– Письмо от Андрея. Здравия желаю, Анна Владимировна. И тебе всех благ, боец, – Сергей натянуто улыбнулся и быстрым шагом отправился восвояси, а Аня осталась одна у дверей кабинета в пустом коридоре военной части.

 Раскрыла было конверт, увидела листок бумаги в клетку, сложенный по размеру конверта. Текста видно не было, надо доставать и читать, но где набраться сил на это?

– Мама, мы идем? – потеребил мать за рукав Юра.

– Да, да, родной, – Аня спрятала конверт в карман и, взяв за руку сына, постучала в дверь.

Генерал встретил их радушно, потрепал Юрку по щечке, что до сих пор сохраняла детскую пухловатость.

– Вырос, орёл! – усмехнулся пожилой военный, выуживая откуда-то из кармана конфету. – Совсем на папку стал похож.

– Здравствуйте, Владимир Николаевич. По какому поводу вы вызвали меня?

– Присаживайся, – Тенегин указал на стул, обитый зеленой бархатистой тканью, и сел в свое кресло. Юра занялся тем, что с восхищением осматривал различные награды и вымпелы на стеллаже.

Аня послушалась, и генерал выдвинул ящик своего стола. Извлек из него какую-то красную коробочку и, положив на стол, пододвинул к девушке. Аня осторожно взяла ее, будто этот предмет – величайшая реликвия. Под прозрачной крышкой на нее "смотрела" золотая медаль, тепло поблескивающая желтым в свете настольной лампы на генеральском столе. На желтом кружке было выбито 'За мужество" Аня держала коробочку в ладонях, не в силах задать главный вопрос, но Тенегин все же заговорил сам.

– Награда почетная, хоть и выдана…посмертно, – генерал кашлянул, прикрыв рот кулаком. – К ней еще и премия неплохая полагается. Волкова она, конечно, не заменит, но хоть какая помощь

Мысли путались в голове у Анны. Она смутно помнила, как чудом не сорвалась в крик и плач прямо в генеральском кабинете, как благодарила его, как личный водитель Тенегина вез ее вместе с сыном домой.

Стены привычной квартиры казались вдруг такими тесными и холодными, неприветливыми, что Ане хотелось спрятаться, укутаться в плед и ничего не делать. Она покормила сына, сама же не хотела обедать, а затем уложила Юру на дневной сон. Мальчик, видимо устав от дневных впечатлений, быстро заснул, и это было на руку Ане. Налив себе горячего чаю, она устроилась на диване, укутавшись в свитер Волкова, который, казалось, до сих пор хранил на себе его аромат. Рядом, на тумбе, стояло их единственное совместное фото, ведь Андрей не любил фотографироваться… Аня достала из сумочки медаль, вынула из коробки, задумчиво покрутила между пальцев. Затем вспомнила про письмо. Вот уже прямоугольничек бумаги был в ее руках. Кажется, Аня не волновалась так никогда.

Непослушными пальцами, открыв конверт, она извлекла оттуда листок бумаги, судя по всему, наскоро вырванный из какой-то тетради. Почерк был неровным, скачущим, но это было написано ЕГО рукой! Сердце Ани заколотилось, и она принялась читать…

"Милая моя Анечка! Любимая моя, душа моя. Если ты читаешь это письмо, значит скорее всего я погиб. Но это не играет роли, важно лишь то, что вы с малышом живы. Живите дальше, счастливо и здраво, меня вспоминайте. Прошу еще, расскажи обо мне ребенку. Скажи, что пришлось мне, что выхода другого не было. Что я буду рядом с вами всегда, оберегать и хранить. Люблю тебя, люблю больше жизни. Прощай, моя Анечка".

Глаза девушки застилали слезы, наконец, эмоции нашли выход. И Аня заплакала, навзрыд, до опухших глаз и рези в переносице, уткнувшись в подушку, чтобы заглушить крик и рыдания.

Вдруг маленькая теплая рука коснулась ее плеча. Аня подняла голову и увидела Юру, который держал в руке их с Волковым фото в простой деревянной рамочке. Сын выглядел заспанным, маленькие глазки еще не проснулись толком, но были серьезными и вдумчивыми.

– Мама, а почему ты плачешь? Ведь папа герой!

– Да, твой папа герой, – смахнув слезу, Аня села на диване и усадила сынишку на колени. Обняла, приглаживая взъерошенные ото сна еще по-детски мягкие волосики и произнесла, вытирая слезы:

– Он подарил нам жизнь…