Мой взрыв страстей [Алики Пирамида] (fb2) читать онлайн

Алики Пирамида Мой взрыв страстей

Глава 1

– Смотри, у тебя есть принц, влюбленный в главную героиню, герцог, тоже в нее влюбленный, этот герцог велит похитить ее своему слуге, и этот слуга тоже в нее влюбляется. Не слишком ли?

– А еще принц влюбился в нее по портрету, – поддакнула мне Аннушка.

Лизонька, автор этого всего, тяжко вздохнула.

– Но людям нравится, – сказала она, – и потом, что в том плохого? Бывает же, что все влюбляются в одну.

– Нет, не бывает, – сказала я, – если и бывает, то это какая-то психопатология.

Лизонька, похоже, оскорбилась. Не надо было так с ней, конечно, но она же просила честное мнение… И я честно сказала все, что думала по поводу ее книги.

Естественно, после такого разноса чаепитие наше несколько смерзлось. Аннушка как могла старалась расшевелить нашу компанию, но Лизонька дулась, а я дулась в ответ. Сама же просила честное мнение! И теперь обижается. Или для нее честное мнение, это когда ей честно говорят то, что она хочет услышать?

– Оля, тебе нужно быть мягче, – говорила мне Аннушка уже на лестнице, когда Лизонька, все с той же кислой миной закрыла за нами дверь, – смотри, как ты ее обидела.

– Я не виновата, что она пишет неправду.

– Не в этом дело…

Но в чем было дело, я так и не узнала. На голову мне упал кирпич.

Я даже успела его увидеть – за секунду до удара я услышала вскрик «берегись» и инстинктивно посмотрела наверх, но уклониться я не успела.

Боль, мрак, темнота – и резкий свет. Я решила было, что все, это не просто свет, а тот самый, «тот свет», слишком уж все было хорошо. Солнце сияло, птички пели, над головой зеленела листва.

– Прекрасная Амина…

И свет этот внезапно перестал казаться мне раем. Прекрасная Амина. Амина – так звали героиню Лизонькиного романа. Амина, с ударением на второй слог – Лиза сама только что, буквально час назад, учила меня как это имя правильно выговаривать.

– Прекрасная Амина, будь моя воля, ты бы уже была моей женой.

Фразу эту я знала. Я не помнила, кто там в Лизином тексте ее говорил, но я помнила, что она мне не понравилась. Я перестала созерцать деревья и села. Сидела я на траве, а рядом со мной был мужчина, высокий – ему приходилось ко мне наклоняться, красивый, очень. Глаза у него были большие и темные, хотя и не черные, скорее это был очень темный синий цвет. Волосы лежали ровными волнами.

Я откашлялась.

– Вас как зовут? – спросила я у него.

Он однозначно удивился. Не каждый день, наверное, дама, которой он признается в любви, вдруг посереди разговора забывает его имя.

– Тамино, – произнес он, после некоторой паузы.

Это имя я тоже помнила, Тамино был одним из тех, кто был влюблен в прекрасную Амину. Вообще, все говорило о том, что мне мерещиться Лизина книга, а я стала ее главной героиней. Не самый плохой исход для того, кто только что получил удар кирпичом по голове… Но надолго ли это все? И кто именно передо мной сидел? Принц? Герцог? Слуга? На каком месте романа я сейчас была?

С одной стороны – какая разница, на каком. Ведь, все что сейчас со мной происходило, было не более чем галлюцинацией, вызванной ударом по голове, ну, и, наверное, нечистой совестью – все таки я очень обидела Лизу. Но галлюцинация это была или что там, выглядело все очень реалистично. И ходить ничего не понимающей дурочкой мне было бы стыдно даже здесь.

– Так, – я огляделась, – а это что за место? Это ведь парк? Парк вокруг вашего дворца?

– Это парк вокруг королевского дворца.

– А вы, значит, принц?

Либо принц, либо герцог, слугой он быть не мог – одежда его была расшита золотом.

Тамино мой вопрос явно не понравился. До того он очень выразительно склонялся ко мне всем своим телом, а тут даже как-то отодвинулся.

– Да, я принц. Пока не король. А в чем дело? – он сжал губы, и прошелся по моему лицу взглядом – гневным и страдальческим одновременно.

Я не стала ему отвечать, в этот момент я судорожно вспоминала содержание Лизонькиного романа. Тамино, принц, племянник короля… он признавался в любви Амине несколько раз, и во время одного такого признания ее и похитили… Похитили как раз из парка. Что, меня сейчас похитят? Я привстала. Мне, почему-то совсем не хотелось быть немедленно похищенной.

– Мы можем уйти куда-нибудь? – спросила я у принца.

– Куда? – Спросил Тамино, все еще глядевший недовольно.

– Не знаю… Во дворец? – сказала я, и тут же испугалась, что сморозила глупость.

На самом деле, а во дворце ли я живу? Где я вообще живу, кто я, где мне, в случае чего прятаться, на кого рассчитывать? Лизонькин роман я прочла, признаюсь, по диагонали, и ориджин главной героини мне как-то на глаза не попался.

– Где мой дом? – спросила я у несчастного Тамино, и он перестал сердиться. Он взял меня за руку, лицо его отразило беспокойство.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Нет, не все, – ответила я, но в пояснения пускаться не стала, – не все. Кто я? Кто вообще, откуда родом, где живу? Родные у меня есть?

– Ты забыла, откуда родом? – тихо спросил принц, одновременно поднимаясь с травы.

– Да. Забыла. Вообще все забыла, наверное, мне голову напекло.

Тамино еще какое-то время смотрел на меня, а потом сказал:

– Тогда понятно… Тебе, наверное, надо прилечь, я провожу тебя…

И он, все так же не выпуская моей руки, повел меня – и повел во дворец.

– Госпоже Амине стало плохо! – крикнул Тамино первому же попавшемуся слуге, – позовите ей врача!

Однако, вход, к которому он меня вел, парадным вовсе не был, это был даже не черный ход для слуг, а, скорее, какая-то тайная дверца, сразу за которой начиналась узкая винтовая лестница.

– Ты сможешь подняться наверх?

– Да, – ответила я. А чего не смочь-то?

Но принц, очевидно, мне не поверил, обхватив меня за талию, он буквально потащил меня по ступенькам – и надо было видеть лицо служанки, вышедшей меня встречать, когда она нас, таких, практически обнимающихся, увидела.

– Госпоже Амине стало плохо, – счел нужным пояснить принц, передавая меня ей с рук на руки.

Служанка в ответ только поклонилась, но когда принц ушел, и я осталась с ней одна, она, буквально, облила меня презрением.

– Не соблаговолите ли лечь, – и каким грубым тоном была произнесена эта вежлива фраза.

Я подчинилась, и прилегла на софу.

– Врач скоро придет, – бросила служанка, усаживаясь подле меня с видом, ясно говорившим, что она считает меня, как минимум симулянткой.

И врач действительно пришел скоро. Это был бойкий седовласый старичок, типичный доктор/ученый/добрый колдун из стилизованных европейских сказок. Пощупав мой пульс и потрогав лоб, он весело заявил, что оснований для беспокойства не видит. Служанка громко фыркнула.

– Я чувствую себя гораздо лучше, – сказала я, хватая собравшегося было уходить старичка за рукав. – Но мне нужно знать, кто я. Я этого не помню.

Служанка закатила глаза и отвернулась, но старичок и в самом деле был добр. Терпеливо усевшись он спросил:

– Не знаете кто вы?

– Да. Не могли бы вы мне это рассказать? Я хорошо себя чувствую, но мне очень надо знать, кто я.

– Что ж, я вам это сейчас расскажу.

(обратно)

Глава 2.

– Ваше имя Амина, – сказал мне седовласый доктор, – фамилия ваша неизвестна. Вы воспитанница нашего короля.

Кажется, можно было выдохнуть. Воспитанница короля – звучало совсем неплохо. Правда, не смотря на это громкое звание, одежда моя роскошью не отличалась, да и комната, в которой я находилась, тоже на покои принцессы похожа не была. Но воспитанница это же не дочь.

– Значит, я сирота? – спросила я у доктора.

Служанка, маячившая за его спиной, с шумом выдохнула, как бы говоря, что ее уже тошнит от моего притворства, грузно поднялась, и принялась перебирать какие-то вещи в углу.

– Нет, или да… как вам сказать… – Доктор бросил на меня осторожный взгляд. – Вы были пленницей. Король воевал с сарацинами, и из очередного похода привез вас. Так вы стали его воспитанницей.

– Значит, я всю жизнь живу в этом дворце?

– Нет. Нет, что вы, – на лице доктора отразилось беспокойство, – это было всего пять лет назад. Если у вас больше нет вопросов…

Вопросы у меня, конечно были. Я была знатная пленница, или нет? Я единственная воспитанница, или здесь целый детский дом сирот обоего пола? На какое отношения к себе я должна рассчитывать? Но доктор явно больше не хотел ничего обсуждать, он коротко поклонился мне и вышел.

– Могли бы не утруждать врача. Я и сама могла бы рассказать вам, кто вы такая, – нагло бросила мне служанка.

Уж как-нибудь без тебя разберусь – хотелось мне ей сказать, но я сдержалась.

– Твое имя? – спросила я у этой дородной женщины как можно более нейтральным тоном.

– Марта, – презрительно сказала мне она.

– Хорошо, Марта. Обед у вас тут когда?

– Вы ведь только что обедали.

– А. Хорошо. Я одна ем? Прямо здесь?

– А вы кого-то пригласить хотите? – спросила Марта хищно.

– Нет.

На самом деле я уже выяснила, что хотела – к королевскому столу меня, видимо, не приглашают, обеды и ужины я, воспитанница, со своим королем-воспитателем не делю. Этот факт и то, как вольно обращалась со мной служанка, проясняло мой статус – очевидно, он был не высок. Просто пленница. Пленница, которую не убили, а милостиво предоставили кров и стол, не более того.

– А работать мне надо? Чем я тут занимаюсь?

– Работать? – фыркнула эта демоническая женщина, – вам? Что вы умеете? На лире бренчать?

Ну, хотя бы это. Хотя бы я умею играть на лире. Правда, что такое эта лира, и как она выглядит, я представления пока не имела.

– Но чем я тут занимаюсь? Не сижу же я целыми днями у окна.

– Нет. Не сидите, – ответила Марта, и опять презрительно.

– А по подробней?

– Утром и вечером вы ходите в церковь.

– И все? – удивилась я.

– И еще вы играете на лире.

Ну ладно. На самом деле не так уж все и плохо было, если не считать того факта, что мне все время придется терпеть общество этой Марты. Крыша над головой у меня есть, никто меня из дворца не выгоняет – на повестке дня стоит лишь вопрос как избежать похищения меня герцогом.

В книге Лизы это был не самый приятный субъект, эдакий энергичный женоненавистник, а слуга его, второй участник похищения, тюремщик, и третий воздыхатель несчастной Амины и вовсе имел садистские наклонности. В злоключениях Амины у этой парочки маньяков и проходила большая часть сюжета книги. Потом Амину героически спасал принц, и очевидно, у них там случалась какая-то любовь, даже парные имена «Амина» и «Тамино» на это как бы намекали. Но на самом ли деле так это или нет, я не знала. До финала я книгу дочитать не смогла.

– А из комнаты этой мне можно выходить? По дворцу я ходить могу?

Марта зло улыбнулась.

– В сад. Или в церковь. На кухню можете спуститься, если хотите. Если вам там еще понравится.

На кухню мне как-то не захотелось. Может, конечно, Марта одна была такая, и все остальные слуги относились ко мне по человечески, но проверять это пока что было выше моих сил.

– Колокол звонит. Можете идти молиться, – сказала Марта, всем своим видом дававшая понять, что такой закоренелой грешнице как мне, это уже не поможет.

Зеркала, кстати, в комнате моей не было. Я оглядела свое простое коричневое платье – вроде пойдет, накинула на голову лежавшую неподалеку батистовую косынку, и отправилась вниз.

– Я вижу, тебе стало лучше.

Тамино, собственной персоной. И я еще раз поразилась тому, какой он красивый.

– Спасибо, – сказала я, пытаясь пройти мимо него, что было не так-то просто. Намеренно или нет, но он стоял так, что его атлетическая фигура закрывала собой большую часть прохода.

– Ты как фея, – сказал Тамино задыхающимся голосом, – проскользнула мимо, а я даже твоего тепла не почувствовал. И ты ничем не пахнешь. Ты это специально?

– Просто сильный ветер, – ответила я.

– Нет, не просто.

Тамино, очевидно, уже весь был во власти чувств и не задумывался о том, какие слова слетают с его губ. Он осторожно протянул ко мне руку, как будто хотел поправить мою косынку, или просто потрогать волосы, но на полпути рука его остановилась – он сжал пальцы в кулак и закусил губу.

Может, это была недопустимая вольность – гладить по волосам постороннюю девушку, может он слишком меня уважал, и просто не хотел трогать без разрешения – не знаю. Но смотрел он так выразительно, так страдающе – человек буквально сгорал на медленном огне страсти. Совсем как в кино. У меня аж дыхание сбилось. Я стояла перед ним – и выхода видела только два, или отдаться ему немедленно, или немедленно бежать, и так как к первому варианту я пока готова не была, то побежала.

– Стой! Стой! – и он снова перегородил мне дорогу. – Хотя бы скажи, почему ты мне все время отказываешь?

Я представления не имела, почему Амина ему отказывала, если честно, то в этот момент я совершенно не понимала, как ему – такому! – можно хоть в чем-то отказать.

– Я…Я.. я… – не говорить же мне ему, в самом деле, что я всего второй раз его вижу? – Я подумаю… Я разберусь…

«И в самом деле, почему она ему отказывала?» – Подумалось мне. – «Должна же быть на это хоть какая-то причина. Может он тоже маньяк где-нибудь в глубине души? Или, может, я его стопятьсотая любовь, и он с утра уже троим признался?»

– Я сообщу тебе завтра, – сказала я и побежала. Теперь уже беспрепятственно.

Церковь была рядом, и я, не рассчитав, забежала на ее двор вся запыхавшаяся – а там было полно людей, и отнюдь не бедноты. Вообще, я, скорее всего, лицезрела перед собой королевских вельмож с семьями. Кое как отдышавшись, я поправила волосы, и пошла вперед.

– Прекрасная дама, куда же вы так торопитесь?

Рядом со мной материализовался конь, и какой-то закованный в латы человек, спрыгнув с него, преклонил передо мной колено.

– Герцог Эккехард фон Дебеф к вашим услугам. – Сказал он, ухмыляясь.

(обратно)

Глава 3.

Герцог, склонившийся передо мной, был в кольчуге и доспехах. Почему? Не с войны же он только что вернулся, и не с турнира. С другой стороны – сразу было понятно, что передо мной не мальчик, так сказать. Суровый, грубый воин, и красота у него (он тоже был очень, очень красивый) красота его была совсем иной, чем у принца Тамино. Тяжелая челюсть, крючковатый нос. Пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз, хищная грация в движениях. Но, несмотря на его внешнее совершенство, он реально пугал, даже на чисто физическом уровне.

– Простите, мне нужно идти, – сказала я, пытаясь вырвать руку, которую он сгреб в свои лапищи и не выпускал.

– И куда же вы так торопитесь? – усмехаясь спросил он.

– В церковь.

– Вы туда каждый день ходите. Один раз можно и опоздать.

Я еще раз попыталась от него освободиться – и ровно с тем же результатом, мою руку как будто в бетон залили, герцог ухмыляясь наблюдал за моими потугами, а придворные на заднем плане, все как один, стояли, смотрели, и на лицах их было осуждение. Помогать мне никто не спешил.

– Пустите, мне больно, я не хочу с вами говорить!

И он отпустил меня.

Наплевав на приличия, этикет, и все правила кто и после кого там должен проходить в двери, я кинулась ко входу в церковь. Там я плюхнулась на первую же попавшуюся скамью, и забилась в угол – однако, внимание герцога настигло меня и здесь.

– Вам от меня не скрыться.

Ну да, куда от него теперь скроешься. Герцог, полязгивая своими доспехами, уселся на скамью рядом со мной. Я отвернулась, и попыталась сделать вид, что меня тут нет – без особого, правда, успеха.

– Дорогая моя, зачем вы прячетесь? Такая красота, как ваша, должна сиять всем, – с все той же зверской ухмылкой продолжал говорить герцог. – Я сражен вашей красотой.

При этом, насколько я могла судить, внешность моя с попаданием в Лизину книгу никак не поменялась. Волосы у меня были те же, что и раньше – русые, кожа была белой, и за сарацинскую пленницу Амину, я со своей северной внешностью, никак сойти не могла. Сияющая же красота… Красота моя, скажем так… Да, какая разница, что там было на самом деле с моей красотой – по тексту предполагалось, что я сияю и сражаю, и я сияла и сражала.

– Что ж, вы так и будете прятаться от меня?

Герцог придвинулся еще ближе, практически, задавив меня своими латами, пахло от него, при этом, отнюдь не розами, и, спохватившись, что я уж слишком вошла в роль кроткой Амины, я подняла на него глаза.

– Брысь! – сказала я ему.

Герцог дернулся. Герцог аж поперхнулся. Все близсидящие головы повернулись ко мне. Откашлявшись, и несколько придя в себя, герцог сказал:

– Это что-то новенькое.

– Если ты прямо сейчас не уйдешь, я тебе в глаза плюну! – прошипела я, – Прямо здесь! При всех!

Знание – сила, что и говорить. Наконец-то школьные знания пригодились мне в жизни! Можно было обвинять герцога в том, что он вор, убийца, насильник, и ничего бы ему не сделалось, его высокий статус его защищал, он бы просто сказал, что не было такого – и был бы обелен. Но прилюдное оскорбление дело совсем другое, и быть обплеванным перед толпой собратьев -вельмож не хотелось даже такому психопату как он. Герцог еще раз смерил меня взглядом, отодвинулся, поднялся и вышел.

«Один ноль в мою пользу!» – Думала я, по пути в свою башню, едва не прыгая от радости. Церковная служба кончилась, хоралы и речитативы смолкли, и все отправились по домам. «Еще посмотрим, кто кого – Лиза ли со своим текстом меня одолеет, или я перепишу ее книгу под себя!»

Но я определенно недооценила силу литературы. В моей комнате в башне меня ждала мощная Марта и парадный костюм. Не сарацинский – по крайней мере, в моем представлении. Никаких полупрозрачных шаровар и декорированных бисером лифчиков там не было. Но явно с намеком на восток. Пышная юбка была из полосатой ткани, корсаж дополнялся бархатным жилетиком, на волосы полагался шелковый тюрбан с пером.

– Одевайтесь, – грубо бросила мне Марта, – я помогу.

– Куда это так… Э-э-э… Зачем мне так одеваться?

Марта в очередной раз полила меня презрением.

– Играть на лире! Вы же хотели работать? Сегодня вечером вы должны играть на лире перед его величеством королем и его гостями.

– На лире?! – воскликнула я.

– Да, на лире.

– А где она?!?

– Да что с вами такое! – разозлилась Марта, – Вы что, на лире никогда не играли?

Наверное, многим знаком дурной сон, как будто вас вдруг облачили в хоккейную форму/пуанты/бальное платье/ и вывели на каток/ сцену и тд. И вот вы стоите, а на вас мчаться хоккеисты с шайбой, или музыка звучит и ваш выход – а вы самозванец чистой воды!

Именно это я и почувствовала. Какая лира, да что вообще такое лира? Лиру я знала только в качестве какого-то атрибута поэтов, кроме того, я ни разу в жизни не прикасалась к любым музыкальным инструментам, и что там у меня с музыкальным слухом было мне неведомо.

– Вот она, – Марта пихнула мне в руки деревянную полированную раму, на которую было натянуто семь струн, – ваша лира.

Я досчитала до десяти, отдышалась, и решила, что буду разбираться с проблемами по мере их поступления.

– Эта штука, – я указала на корсаж, – как она одевается?

(обратно)

Глава 4.

На вас когда-нибудь смотрели двадцать-тридцать человек разом? Причем не так, лениво, то поглядывая, то опуская глаза в рюмку, как на какого-нибудь аниматора на корпоративе, а по-другому, пристально? С чувством? Потому что чувства в этом зрительном зале зашкаливали.

На переднем плане, почти вровень со мной сидел принц Тамино. От меня до него не было и полутора метров, он весь развернулся в мою сторону, он всем телом подался вперед, и, буквально, жег меня взглядом. Белокурая дама, сидевшая рядом с ним, приобнимала его ручкой, улыбалась, хохотала, сверкая зубками – но старания ее были напрасны, он обращал на нее свой взор лишь мельком, и отвечал невпопад. Герцог тоже был здесь – куда уж без него. Правда, он впереди не маячил, сидел вдали и в тени, но его тяжелый взгляд я чувствовала на себе каждую секунду. При этом, остальные мужчины не отставали – или у меня уже начиналась паранойя на почве всеобще влюбленности, или Лизонька действительно прописала свою Амину эдаким беспощадным катком обаяния, влюбляющим в себя все и вся, Заинтересованно/зачарованно взирающих на меня мужских лиц я насчитала больше чем с десяток. Дамы меня, тоже разглядывали. Недоброжелательно. С оттенком что-они-все-в-ней-нашли.

Но все, на самом деле, меркло, перед необходимостью играть перед этой внимающей толпой на лире. Лира была у меня в руках. Я сидела на складном стульчике. Выглядела я, при этом, если верить глазам принца Тамино, сногсшибательно – но что мне с того. Мне надо было играть.

– Прекрасная Амина, порадуйте нас своим искусством.

Низкий бархатный голос принадлежал королю – лица я его не могла разглядеть, он сидел слишком далеко, но я видела, что он на самом деле не сильно старше своего племянника, принца Тамино.

– Прекрасная лира, спой же нам, – проворковала нежным голоском белокурая дама, – пой, пой лира!

«И подохни лира!» – Пронеслись у меня в голове известные слова классика. Отставив инструмент, я поднялась.

– Давайте, я лучше вам стишок расскажу?

Люди замерли. Всеобщий интерес ко мне мгновенно, если так можно выразиться, посвежел. Но возражать мне никто не стал, и поэтому, вспомнив незабвенные школьные годы как единственный мой опыт публичных выступлений, я затянула:

– Я к вам пишу. Чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать…

И так далее, стараясь не частить и вообще выполнять все, когда то вбиваемые мне в голову незабвенной Марь Иванной, паузы и интонации, я досказала бессмертный отрывок до конца. А что еще мне было делать, не кричать же всем этим людям, что я не причем, и вообще не Амина а Оля? Чтобы меня связали и поместили в местный аналог сумасшедшего дома?

– Восхитительно, – произнес король, и все дружно поддакнули, – вы не перестаете нас удивлять.

Тамино кивал в такт его словам, герцог вздыхал, склонив голову на бок. Дамы сидели, пораженные, кавалеры смахивали слезу. Не знаю, правда, мое ли чтение было тому виной, или всех так поразил внезапный Пушкин. Возможно, конечно, восхищение моим исполнительским мастерством было заложено во всех, так же как и ослепление моей «прекрасной» внешностью.

– Вы можете идти, прекрасная Амина, – сказал король.

Два раза просить меня не нужно было, и, поклонившись всем, я вышла.

На дворе уже была ночь, и извилистые коридоры были освещены факелами. Стараясь вспомнить, какой же дорогой я шла в этот зал, я сворачивала и плутала, пока, наконец, не очутилась в каком-то темном закутке, с единственным оконцем выходившим в сад.

– Вы забыли свою лиру.

Лязг доспехов, сопровождавший эти слова, ясно сообщили мне, что герцог не дремлет. Свет луны, лившийся из окна, обрисовывал его гигантскую фигуру, в ней чувствовалось столько угрозы, что я внутренне сжалась и вцепилась в окно – но оно было слишком узким, и бежать из него было невозможно.

– Кто разрешил вам трогать мою лиру? – накинулась я на герцога, во-первых, надеясь, что меня услышат и спасут, а так же, потому что лучшая защита – нападение.

Но одно дело давать наглому преследователю отпор в многолюдной церкви, и совсем другое в пустынном и темном коридоре. Герцог лишь рассмеялся.

– Мне не нужно ничье разрешение, – язвительно сказал он, и отшвырнул лиру.

Протяжно звякнув, она упала в угол. А в следующий миг обе его закованные в железо руки прижимали меня к стене.

– Как ты там сейчас говорила? – прорычал он, почти вплотную приблизив ко мне свое лицо, – мне порукой ваша честь? Моя честь тебе порукой, что я этого так не оставлю! Ты ответишь мне за все свои оскорбления!

И он впился в мои губы поцелуем.

Давным-давно в одной милицейской методичке я читала: если насильник крупнее и сильнее вас, сделайте вид, что поддались, а потом укусите его за язык. Совет кусать насильника за язык и тогда показался мне бредовым, а сейчас, когда мне противостоял двухметровый мужик в латах – тем более. Он одним ударом своей закованной в железо руки мог отправить меня в нокаут. Но я не сдалась, нет, я, конечно трепыхалась, извивалась – скорее, правда, чисто инстинктивно, чем как-то как-то еще. В голове у меня тем временем проносилась мысль : «Ну не может же быть так, не может быть, чтобы меня, главную героиню любовного фантазийного романа, тупо использовали в коридоре как персонажа самого чернушного постсоветского фильма!»

И да – так не было. Доспехи герцога уже царапали мою кожу, когда слева высветился отблеск пламени, раздались шаги, и мелодичный голос произнес:

– Что происходит?

Красавица блондинка, та самая, что пыталась очаровать Тамино, в сопровождении нарядных подруг, и со слугой, несшим перед ними подсвечник, удалялась из королевского зала. И по счастливой случайности, удалялась она именно этим коридором.

– Ничего не происходит, – грубо бросил герцог, и отпустил меня. Я упала на пол.

Он развернулся и, как ни в чем не бывало, пошел прочь. Дамы расступились перед ним. Я осталась сидеть. Стайка женщин прошелестела мимо так, словно меня здесь и не было, но я их не винила. Они в любом случае казались мне сейчас ангелами-спасителями. Подобрав свою искалеченную лиру, я поплелась в башню.

– Что с вами? – спросила Марта, оглядывая мой разоренный костюм: юбка на бок, тюрбан упал с головы, жилетка разорвана.

– Ничего, – сказал я, повторяя слова герцога.

– Вы что, упали? Вам плохо? – но голос Марты произносил эти внешне заботливые слова так напористо, что я от нее просто отмахнулась.

– Скажи мне, – сказала я ей, подавляя рыдания, – а принц Тамино нормальный человек?

(обратно)

Глава 5.

Одно было хорошо – принца мне долго ждать не пришлось. Утром, едва выйдя на порог своей башни, я увидела его. Он стоял под деревом, сложив руки на груди, он смотрел на меня, он меня ждал. Он был невыразимо прекрасен, он словно сиял, и, покрывшись краской смущения, я двинулась к нему.

– Ваше… Ваше высочество, – пролепетала я, так как толком не знала как надо к нему обращаться.

– Я слушаю тебя, Амина, – сказал он, сводя брови к переносице, и одаривая меня очередным страдальческим взглядом.

– Я эээ…

Я хотела ему сообщить, что он мне нравится, и сожительствовать с ним я согласна, но никак не могла подобрать нужных слов. Конечно, если он как прошлый раз, был бы в страстно-влюбленном настроении, то мне, наверное и говорить бы ничего не пришлось бы. Но он стоял насупившись, и глядел на меня нехорошо. Нет, влюбленность и страдание в его взгляде тоже были, вообще страдания было столько, что у меня сердце сжималось, но, все же, он смотрел враждебно, и я маялась, не зная, как начать свою речь.

– Дело в том, что я обдумала ваше предложение… – начала я, сама чувствуя, как неуместны в такой сцене мои казенно-форменные слова.

– И что? – прервал он меня кривя губы в злой насмешке.

Тут даже я, со своим крайне небогатым опытом общения с влюбленными молодыми людьми, поняла, что мрачный вид принца неспроста, и игнорировать его не стоит. Либо я сейчас наблюдаю темную сторону его души, либо что-то случилось. И так как принц Тамино мне был сейчас крайне нужен, – кто же еще защитит меня от герцога? – я постаралась поверить в последний вариант. Что-то случилось, поэтому он такой хмурый.

– Что случилось? – спросила я.

– Себя спроси, – грубо бросил он.

Я испытала крайнее удивление.

– Что значит «Себя спроси»? – сказала я, – Я что, в чем-то провинилась?

– Ты вчера… – начал было он, и грудь его заходила ходуном, – ты вчера… – он никак не мог выговорить, чего же не так я сделала вчера, слова о моем прегрешении, каким бы оно ни было, никак не шли с его губ, он мучился, и я тоже мучилась – неизвестностью.

– Да что случилось-то? – воскликнула я, не выдержав этой обоюдной пытки.

– Ты вчера целовалась с герцогом.

– Ах, это! – я испытала мимолетное облегчение, решив, что Тамино просто неверно информировали, – я вовсе не… Совсем не так все было. Я не целовалась.

– Тебя видели, – холодно сказал он, – несколько человек.

– Он на меня напал. Он проходу мне не дает, и именно поэтому я к вам и пришла.

– Именно поэтому? – сказал он задыхающимся голосом, – ты пришла ко мне только поэтому?

Видимо, я сказала что-то сильно не то. Если раньше принц был просто мрачен, то сейчас его как будто раздавили.

– Я тебе не нужен, – сказал он, прикрывая глаза, – ты пришла ко мне только потому, что тебе мешает герцог.

Тут уж настал мой черед возмущаться.

– Мешает? Это что так называется? – воскликнула я, – да он насильник, он маньяк, он психопат, ему в тюрьме место, он опасен, а все делают вид, что ничего не происходит! Я думала, хоть вы меня от него защитите!

– О-о-о, – злорадно протянул принц, – когда я стану королем ему не сносить головы. Я четвертую его и скормлю псам!

– А прямо сейчас вы ничего, значит, делать не будете? – уточнила я, чувствуя, что образ прекрасного и влюбленного принца в моей душе сыпется на глазах.

– Ты разбила мне сердце, – сказал он мне в ответ, развернулся и ушел.

И в кои-то веки эта затертая, отдающая театральщиной фраза, прозвучала искреннее. Так искренне, – у принца Тамино даже слеза по щеке скатилась, – что мое сердце тоже чуть не разбилось, от жалости. Но не разбилось. И пусть страдания от несчастной любви считаются чуть ли не мучительнейшими из всех возможных, пусть сейчас принцу небо казалось с овчинку, и свет померк – мне-то ведь тоже вчера не сладко пришлось, а он ушел, даже не поинтересовавшись как я одна буду теперь противостоять домогательствам герцога.

Я бегом вернулась в свою башню, яусиленно соображала, что же теперь мне делать. То, что герцог не успокоиться сам, что его не вызовут на войну, не убьют на турнире, что он непременно, сегодня же, еще раз на меня нападет, или попытается напасть – сомнению не подлежало. В этой книге он был глав.злодей, и сюжет без него буксовал. Но ни провести последующую пару месяцев в его обществе, не запереться на всю жизнь в своей башне – хотя он и в башне меня достал бы – такое меня не устраивало. Ответ ко мне пришел неожиданно – король. Король, чьей воспитанницей я являюсь, не должен ли он меня защищать?

– Марта! – позвала я свою служанку, или, скорее надсмотрщицу.

– Чего вам? – она выглянула из своей комнаты, неспешно утирая большие руки передником.

– Мне надо как-то встретиться с королем.

– Чего??? – протянула она. – С королем?!

– Так ведь я воспитанница короля, мне доктор так сказал. Я хоть иногда его вижу?

– Вы вчера его видели, – отчеканила Марта, – когда играли на лире.

– Но я с ним даже не говорила, а у меня есть просьба.

– Просьба? И какая?

– Давайте, я это ему лично скажу.

По лицу Марты было видно, что если она до того еще сомневалась в том, приличная я женщина или нет, то теперь для нее все яснее ясного. Вчера я выспрашивала у нее, каков принц, а сегодня мне короля подавай. Тем неожиданней был для меня ее ответ.

– Ладно, – сказала она, – я проведу вас к королю.

(обратно)

Глава 6.

Королевские покои это вам не комнатка в башне. И пусть меня вели не главными коридорами, а какими-то закутками для слуг – роскошь была и здесь. Всюду гобелены, позолота, на полу ковры – чистые, без единой пылинки, потолок расписной. Такая тяжеловесная, но от того ничуть не менее впечатляющая красота.

– Ваше величество, к вам Амина, – объявила Марта, втолкнула меня в комнату, и тут же закрыла за мной дверь.

Это, видимо, был кабинет. Король сидел в дальнем его углу, у окна, за столом без скатерти, он слушал какого-то склонившемуся к нему человека. Другой человек сидел рядом, и что-то быстро строчил на листе бумаги. Никто из них не удостоил меня и взглядом. Но, если честно, размеры помещения были таковы, что едва ли хоть кто-то из них мог расслышать слова Марты. Конечно, не заметить мое появление они не могли, все-таки со стенами я не сливалась, но как знать, может они думали, что я просто служанка явившаяся камин почистить, например.

Но пока я просто стояла. Шла минута, другая, ничего не менялось. Трое мужчин оживленно обсуждали свои дела. Солнце входило в зенит. За окном был сад, другая его часть, не та, куда выходила дверь моей башни, и там гуляли придворные.

– Так что же, прекрасная Амина? С чем вы пришли ко мне? – раздался, наконец, низкий бархатный голос короля, и я вздрогнула. Люди, с которыми он говорил, ушли, он сидел все там же, и смотрел на меня.

– Я могу подойти? – спросила я на всякий случай. Кричать через всю комнату мне не хотелось, а подойти просто так я не решилась, кто знает, какой здесь исповедуют этикет.

– Конечно, – милостиво улыбнулся король. Но сесть он мне не предложил, и я так и осталась стоять перед ним на вытяжку.

– Дело в том, что… Ваше величество, дело в том… Что вчера на меня напали.

– Я слышал об этом, – небрежно бросил он, – и что?

– Я рассчитываю на вашу защиту, – сказала я твердо.

– Амина, – усмехнулся король какой-то уж слишком горькой усмешкой, – Амина, ты отказываешь мне уже пять лет. И все это время я был тебе не нужен даже как защитник. Что сейчас поменялось?

Комната у меня перед глазами пошла кругом. «Это не по тексту!» – хотелось кричать мне, – «Так нельзя, в книге король вовсе не был влюблен в Амину!»

Или был. Может, именно этот момент я промотала, не прочитав? Вместе с досадой на себя я испытала приступ гнева на Лизу. Ну что же это такое, зачем так писать, зачем ставить свою героиню в такое положение, что к кому бы она не обратилась, то сразу – жестокая женщина, разбила сердце отказом, злодейка-справляйся-теперь-сама.

– Я… э-э-э…

Король смотрел на мои метания печально и насмешливо одновременно. Он встал из-за стола, и шагнул ко мне.

– Чего же ты сейчас хочешь? – спросил он, кладя руки мне на плечи.

Да, так же как и все остальные воздыхатели/преследователи Амины это был очень красивый, статный, осанистый мужчина. Лицо его чем-то напоминало Тамино, только, видимо в силу возраста (ему можно было дать лет сорок), черты у него были как-то определенней, суровее. Смотрел он тоже иначе, он, видимо, умел скрывать свои чувства, но не настолько, чтобы я ничего не почувствовала от его прикосновений.

– Чего ты ждешь от меня? – спросил он.

– Защиты, – промямлила я, прекрасно понимая что этот человек просто так защищать меня не будет. Но он был такой притягательный дядько, что какая-то часть меня уверенно считала что ну и пусть.

– Хорошо, – сказал он, придвигаясь ко мне ближе, – я буду защищать тебя. Я осыплю тебя золотом, я поселю тебя в моих покоях, я выстрою для тебя твой собственный дворец… Только… Только почему же, – Продолжил он, наклоняя ко мне голову как для поцелуя. – Почему же ты пришла ко мне именно сегодня? – И лицо его замерло в нескольких сантиметрах от моего.

– Я…я…я-я-я…

Я не знала, как объяснить свое поведение, хотя бы потому, что поведение Амины, пять лет терпевшей и герцога и принца и короля, и всем им, – непередаваемо стойкая женщина! – отказывавшей, объяснению поддавалось с трудом. А кроме того король меня подавлял. Не только своим обаянием, а еще просто как более сильная и уверенная в себе личность.

– Я ни в чем не виновата, – пролепетала я, и король оскалил зубы в свирепой улыбке.

– Хорошо, – сказал он, и руки его легли как-то уж слишком близко к моей шее, – отправляйся к себе. Я навещу тебя позже. Но если я узнаю, что ты была с принцем Тамино, и просто пытаешься скрыть плод этой связи…

– Нет! Нет, я с принцем…

– Тебя с ним видели, – отчеканил король, – ты позволила ему себя обнимать.

Это что, вот тот досадный проход вверх по лестнице – это я позволила себя обнимать?

– Помнишь, однажды герцог напал на тебя? Не как вчера. Не при всех, там были только ты я и он. Я спас тебя, я тебя защитил, я протянул тебе руку – ты была на полу, в грязи, – я руку тебе протянул, чтобы помочь встать. А ты оттолкнула меня. Ты даже руки мне подать не захотела. А кому-то, значит, можно тебя вести по лестнице, обнимая? – и его пальцы сомкнулись у меня под подбородком.

– Я не…не специально, мне просто стало плохо, я же не знала…

Я же не знала, что вот такое легкое потакание красавцу-принцу может стоит мне жизни.

– Я попытаюсь поверить тебе. Но если я узнаю, что у тебя что-то было с моим племянником… – король уже натурально душил меня, – если я пойму что ты меня обманула, не сносить тебе головы!

И он отпустил меня, предварительно поцеловав, но что мне теперь были его поцелуи! Он навестит меня позже – через час или два, – и если я не окажусь девственницей, он меня казнит, и еще хорошо, если просто казнит, а не, – как там говорил Тамино? – четвертует и скормит внутренности псам. И ведь именно такой вариант маячил для меня теперь со всей очевидностью, потому что, не знаю, что там было с непорочностью Амины, но я-то девственницей не была.

Хотелось бы мне рассказать вам историю о первой любви… да ладно, фиг с ним, пусть не первой, просто любви, или хотя бы, страсти. Но нет.

Я поссорилась с мамой. У меня – у нас – умерла бабушка, а без нее мы постоянно ругались, и непонятно было, что с этим делать. Человеку свойственно хотеть возвращаться домой, но мой дом словно вывернули наизнанку, я часами стояла на улице, ожидая, пока мама выйдет хотя бы в магазин. И так получилось, что я практически случайно оказалась в общаге с одним парнем. Потом он очень быстро ушел, а как-то через месяц, – видать с голодухи, – попытался подкатить еще раз, но я тогда с мамой уже помирилась. Мне, конечно, всегда хотелось верить, что она почувствовала мой душевный раздрай – но по зрелом размышлении, это я стала относиться к ней проще. Вселенский камень преткновения между нами – вопрос, почему у меня вместо отчества прочерк, сдулся и рассыпался в прах. Может, и не было никакого отца, – подумалось мне тогда, – а был такой же нелепый опыт, после которого, вместе с осадком на душе осталась еще и беременность. Ладно, она хоть на аборт не пошла – и на том спасибо.

– Почему ты не сказала мне, что я ни какая не королевская воспитанница? – накинулась я на Марту, едва переступив порог, – зачем ты меня к нему отвела?

Марта вылупилась на меня, беззвучно шевеля губами.

– Так ведь вы меня и не спрашивали, – сказала она, наконец.

– Теперь спрашиваю!

– Его величество купил вас на невольничьем рынке, – произнесла Марта, на лице которой была написана усердная работа мысли.

– Так значит, я рабыня-наложница? – возмутилась я.

– Да, – произнесла Марта, внимательно – и с подозрением, – вглядываясь в мое лицо.

– А герцог? Почему все его терпят?

– Он первый вассал нашего короля, он королю предан. Он вообще… вы не первая, кто от него страдает, да и… – Марта несколько замялась.

– Да и я всего лишь рабыня, так? – негодующе воскликнула я.

Марта отвела взгляд.

– Я ухожу, – объявила я ей, – прямо сейчас.

– Чего??? – Марта, прижав руки к груди, ошалело шагнула назад.

– Я не хочу быть рабыней-наложницей, которую все шпыняют, непонятно за что!

Ну, хотя, на самом деле, было понятно за что. Рабыня для утех, привезли ее в нормальную страну, а она тут выкаблучивается, делает вид, что «не такая». Конечно, король знал, что она не такая, и мог бы всем рассказать, но, видимо, на это его доброты не хватило. Да и чисто технически… «Знаете, мессиры, я тут приобрел наложницу, но она девственница оказалась, и мне отказывает». Или даже так: тронный зал, скипетр в одной руке, держава в другой: «Бароны и пэры, я созвал вас здесь, чтобы сообщить, что я не спал с наложницей Аминой». Бароны и пэры облегченно выдыхают.

– Где здесь ближайший город? В какую сторону мне идти? – спросила я Марту, а кого еще мне было спрашивать?

– Да зачем вам город! Что вы там делать будете! – воскликнула она всплеснув руками.

– Да что угодно! Замуж выйду! На работу устроюсь, я, между прочим, дипломированный ювелир!

На самом деле, до диплома мне далеко еще было, но тут же все таки были средние века. Технологии должно быть, совсем примитивные.

– Пожалуйста! – взмолилась я, так как Марта все молчала,– пожалуйста, сейчас сюда придет король!

И Марту проняло. Она резко дернулась с места и понеслась в свою комнату.

– Вот, – сказала она, торопливо суя мне в руки сумку, – Здесь вода, хлеб и пару яблок. В том шкафу дорожная накидка, только… вокруг парка стена, как вы ее перелезете?

– Что-нибудь придумаю.

– Хорошо, – кивнула мне Марта, – Я на кухню. Дождитесь, пока я спущусь вниз, и только потом бегите!

(обратно)

Глава 7.

И вот я в стольном граде N., у меня муж, трое детей, своя ювелирная мастерская, заказы идут рекой… Да нет, конечно. Матрицу любовного романа не так-то просто преодолеть.

Стену, огораживающую парк, я с трудом, но перелезла. Каменная кладка была плотной – но не настолько, чтобы не было куда ногу поставить. Вот она свобода! – Успела подумать я, и тут же была подхвачена за шкирку, и вознесена на коня. Обернувшись, я увидела – да-да, именно его. Скалящего зубы в свирепой усмешке герцога. Очевидно, он просто прогуливался вдоль стены, и ему повезло.

Мне повезло несколько меньше. Вырваться из могучих стальных объятий герцога не было не единого шанса – да если и был бы, что мне, прыгать с коня? С риском попасть под копыта, или просто разбить голову о какой-нибудь случайный камень? Мне оставалось только с ужасом ждать дальнейшего отхода от текста Лизиной книги. В ней ведь Амину похищал не герцог, а слуга, тоже, отнюдь, не человек-подарок, но он, хотя бы, немедленно насиловать Амину уполномочен не был. А герцог… Я все ждала что мы вот-вот остановимся, и последует та самая сцена – но ничего такого не случилось. Мы просто ехали. Вероятно, герцог побоялся погони – под защитой стен своего замка ему явно было бы удобней.

И это вернуло нас прямиком в канву Лизиного романа. В кои-то веки я была этому рада!

– Амина! – воскликнул герцог, швыряя меня на кровать, – наконец-то ты моя!

Он скинул кольчужные перчатки и принялся расшнуровывать на себе железный нагрудник. Он торопился как мог, но дело это было все равно не быстрое … может в этом и был глубинный смысл этого постоянного доспехоношения? Чтобы у Амины был шанс отпихнуть отвлекшегося герцога ножкой и кинуться к окну. Потому что именно так она ему противостояла – или ты уберешь лапы и вообще навсегда покинешь помещение, или я выпрыгну в окно. Знаю, это очень похоже на то, как Ревекка из «Айвенго» отбивается от храмовника Буагильбера, но в защиту Лизы и ее романа скажу, что в такой ситуации вообще не много вариантов – если только вы не мастер спорта по какому-нибудь самбо, тхеквондо и проч. Я мастером спорта не была никогда, и, поэтому, резво подскочив к единственному оконцу, я с разбегу налегла на его запертые створки.

Полагаю, меня подвело незнание особенностей средневековой архитектуры. Я почему-то думала, что по центру, между половинками окна, должна быть рама – но ее не было, и нечему было удерживать мойпорыв. Я вылетела в пустоту.

Спасла меня только узорчатая, выполненная в форме кольца ручка, в которую я вцепилась, когда отворяла окно – на ней я и повисла, в то время как витражная створка окна с оттяжкой хлопнулась о внешнюю стену и пошла в обратном направлении. До моего спасения было несколько секунд, подоконник стремительно приближался – но тут верхняя петля створки не выдержала моего веса и сломалась, створка ухнула вниз, повиснув на последней, пока еще целой нижней петле.

Под ногами у меня была бездна, моя вытянутая рука перекручивалась, грозя растяжением сухожилий, но хуже всего было то, что пальцы, которыми я цеплялась за оконную ручку, потели, и начинали скользить. Но я ведь была в комнате не одна. Герцог – наконец-то! Или только мне эти мгновения показались вечностью? – герцог подскочил к окну, схватил полуоторвавшуюся створку и с силой притянул ее к себе. Меня грудью швырнуло на подоконник. Уцепившись за него свободной рукой, суча ступнями по каменной кладке в поисках какой-нибудь опоры, я просипела:

– Если еще раз…Еще раз…

– Чего еще раз? – спросил герцог, он тоже дышал тяжело.

– Если еще раз меня тронешь, я снова выпрыгну в окно.

– Но ты же не прыгнула, – произнес герцог с недоумением в голосе, – ты упала.

– Ничего. В следующий раз прыгну, – сказала я, закидывая на подоконник ногу, – отойди!

И герцог послушно сделал шаг назад.

А с настоящей-то Аминой он в этой сцене долго припирался. Ха! Одно дело изящно стоять у окошечка, грозя выброситься в окно, и совсем другое выпасть в него по-настоящему!

– Выйди и дверь закрой с той стороны! – приказала я ему.

И герцог снова подчинился. Не став дожидаться пока пройдет его оторопь, я задвинула массивный засов, и вцепилась в близстоящий комод – для верности я решила забаррикадироваться.

– Амина! Амина, черт тебя подери! – крикнул герцог, уже, видимо, несколько пришедший в себя, – ты чем там занимаешься?

– Ничем! – сдавленным голосом ответила я, так как комод был очень тяжелым.

– Впусти меня, я ведь ничего плохого тебе не сделаю!

О, конечно, быть осчастливленной самим герцогом фон Дебефом, вторым человеком после короля – разве это может быть плохо?

– Амина, я понимаю, ты злишься на меня, но знай, что я оскорблял тебя по приказу короля!

– По приказу? Короля? – я села на пол, пытаясь отдышаться, – какому еще приказу?

– Ты сопротивлялась ему, грозила себя голодом уморить, а за тебя ведь деньги были уплачены! И немалые! Вот король и приказал мне тебя припугнуть, чтобы ты знала свое место. Если бы не этот приказ…

Вот значит, оно как. А я то думала, почему король никак не защитит свою ненаглядную Амину от посягательств герцога – а он, оказывается, сам их и придумал. Коварный тип! Неудивительно, что Амина не подала ему руки, я бы тоже не стала.

– Амина! – тем временем рычал герцог, продолжая стучать кулаком в дверь, – Амина, открой! Ты очень обидела меня тогда в церкви, но я действовал по приказу!

– Сейчас тоже по приказу? – спросила я, вновь вцепляясь в комод.

– Конечно нет! Ты мне так понравилась, что я решил забрать тебя себе. Я люблю тебя, Амина! Открой!

И он еще раз саданул кулаком по двери. Но она была мощная, тяжелая, рассчитанная, наверное, на осаду. Кулаком ее точно было не пробить.

– Ты в моей спальне заперлась Амина! – прорычал герцог. – Там все мое! Там мои деньги!

– Поспишь в другом месте. А сокровища твои мне не нужны, – Сказала я, выдвигая ящик комода, и обозревая его ценное содержимое, – все что найду, я сейчас в окно выброшу, так что иди, лови.

И, судя по частым тяжелым шагам, и удалявшемуся лязгу доспехов, он действительно побежал.

Стащив с кровати простынь, я принялась складывать в нее все деньги и драгоценности из ящиков комода, какие-то бумажки, подписанные корявым росчерком – видимо долговые расписки, одежду, которую я нашла в массивном, как главное хранилище банка, шкафу. Завязав все в один тюк, я подтащила его к окну и кинула вниз. Этаж был – как я подсчитала по разрозненным окнам, – шестой или выше. Видимо, я находилась в донжоне, главной башне.

– Ничего твоего мне не надо! – крикнула я герцогу, копошившемуся около тюка, и плюхнулась на пол.

Вроде, все складывалось не так уж и плохо. Кормить Амину будут – я это знала из романа. О такой, неуместной для любовного фэнтези подробности, как отправление естественных надобностей, текст этот, конечно, умалчивал, но покопавшись под кроватью, я нашла шикарный серебряный ночной горшок – тяжелый такой, литой. Выливать его, конечно, придется прямо на двор – но сами же меня похитили, пусть на себя и пеняют. Единственное, что воды в умывальнике было мало, тут приходилось рассчитывать только на дождь. Ну и на то, что Амине вместе с едой будут спускать воду, а не вино.

Почему спускать – герцог, как я помнила, не придумает ничего лучше, как спускать корзину с едой сверху, с крыши. Дверь-то я не отпирала, а ломать ее он боялся – вдруг я действительно выпрыгну в окно. Не уверена, конечно, что я на самом деле повторила бы этот подвиг, все-таки ощущение смертельной пустоты под ногами еще жило в моем сердце… да и не Амина я была, и, например, морить себя голодом, защищая свою честь, я бы точно не смогла бы.

Но мне и не пришлось. Солнце уже клонилось к закату, когда сверху раздался тихий скрежет – с таким веревка трется о жесткую поверхность. Медленно-медленно сверху спускалась большая, объемная, и, видимо, хорошо нагруженная корзина. Я не ела целый день, и поэтому, когда корзина, опасно накренившись, чуть не опрокинула свое содержимое, сердце у меня екнуло.

– Екарный бабай! – раздалось сверху.

(обратно)

Глава 8.

Вроде бы что такого – человек чуть не уронил корзину, и ругается. Все могут ругаться. Герцог, например, говорил «черт подери».

Но одно дело «черт подери», и совсем другое «Екарный бабай»

«Просто герцог, он же дворянин, вот и ругается культурно», – говорила я себе, прижимая руку к часто забившемуся сердцу. «Ага» – отвечал мне мой внутренний голос, – «Герцог прямо образец культуры». «Но ведь там, наверху, слуга герцога (я знала об этом из романа), тот самый, последний (последний ли?)мучитель /воздыхатель Амины. Слуга – значит он из народа. И ругается по-простонародному».

Но «Екарный бабай»? В средневековой европе? Бабай?

Корзина, тем временем, уже достигла уровня подоконника, не медля я схватила ее, отвязала, поставила на пол, и дернула два раза за веревку.

– Что, можно поднимать? – крикнули мне сверху, и от голоса этого, не знаю почему, у меня волосы на голове зашевелились.

– Да, – сказала я, борясь с волнением.

Мне очень хотелось спросить того, сидящего наверху, кто он, хотелось с ним поговорить – но ведь именно этого делать категорически не стоило. Слуга герцога, похитивший Амину, доставив ее в замок, став ее тюремщиком, принялся ее шантажировать, склоняя к совместному побегу. Он то не давал ей воды, то в еду сажал тараканов, то поджог устраивал – в общем, портил жизнь, как мог. Вообще у меня сложилось впечатление, что это полный отморозок, самый юный из всех персонажей книги, и самый неадекватный. Но тут было одно существенное «но».

Но влюбился он в Амину именно в процессе похищения. А меня-то похитил герцог. Слуга меня и не видел. Не видел – не влюбился, а значит, и мучить не станет. Именно поэтому я весь день провела в уверенности, что книжная жизнь, наконец-то, повернулась ко мне лицом. То есть, понятно было, что все ужасно – мало кому понравится проторчать пару месяцев взаперти. Но, по крайней мере, обстоятельства у меня были лучше, чем у настоящей Амины.

И все таки…

– Кто ты? – спросила я, когда быстро ползущая наверх веревка почти скрылась из виду, – как тебя зовут?

– Я… – человек наверху-то ли испугался, то ли смутился, – я…я… Лионель, – проговорил он, видимо, справившись с собой.

Лионель. Дура я, конечно же это Лионель – так того слугу и звали. А я еще говорю с ним. Вдруг даже сам звук голоса Амины способен покорять сердца?

– А ты кто? – вдруг спросили меня сверху, – ты точно Амина?

Это, что называется, был удар под дых. Точно ли я Амина? У меня аж слезы на глаза навернулись.

– Нет! Нет, никакая я не Амина, меня зовут Оля Шевцова!

И тут сверху что-то загрохотало, что-то заскребло и в следующую секунду над моим окном повисли ноги – и тут же стремительно заскользили вниз. Я уж думала все, конец Лионелю, – но каким-то чудом он сумел уцепиться за карниз. Были уже сумерки, лица его мне было не разглядеть, но инстинктивно – все-таки он тоже был человек, – я обхватила его сапоги, желая не дать ему упасть и разбиться.

– Пусти меня! – заверещал человек, – пусти, ты меня так угробишь!

Я отскочила как ошпаренная, и тут же человек, качнувшись, рухнул на подоконник, а оттуда прямо внутрь, в комнату, на каменный пол.

– Я уж думал все, – прошептал человек. Потом он поднял голову, – Оля, ты как здесь оказалась?

И мир, в который раз уже поплыл у меня перед глазами. Оля! Екарный бабай! Как же я сразу не поняла, ведь это любимое, единственное ругательство Славика, Лизонькиного брата.

– Славик, – сказала я заплетающимся языком, – а ты почему здесь?

– Я на крыше был, и как понял что ты – Оля, поскользнулся и упал, ладно хоть … – Славик обвел взглядом комнату, – но ведь значит ты теперь Амина! – вдруг воскликнул он, – ты пленница герцога!

– Ты знаешь герцога? – пролепетала я, все еще не до конца осознавшая внезапное появление передо мной вот этого вот Славика.

– Конечно, знаю, ведь я теперь Лионель! – воскликнул он.

– Ты что, тоже критиковал Лизину книгу?

Славик меня явно не понял.

– Лиза… Лиза то тут причем? Она что тоже здесь? – спросил он, враз испугавшись.

– Нет, нет ее здесь, по крайней мере…Мы просто в ее книге, у нее главный персонаж – Амина.

– Амина! Точно! – Славик потрясенно на меня воззрился, – точно, это имя было в заголовке! – но он тут же замотал головой, как бы отгоняя эту невероятную идею, – нет, не может такого быть! Не может! Я же спал, когда это все началось, это просто такой затянувшийся сон!

– Сон? Который и ты и я одновременно видим?

– Может и не одновременно, подожди…

Он вдруг сделал шаг ко мне, схватил за плечи и поцеловал.

Тут следует прояснить, кто такой вообще был этот Славик. Брат Лизоньки – об этом я уже упоминала, – он был парнем отнюдь не свободным. Его девушкой была та самая Аннушка, которая увещевала меня мягче относиться к Лизиному творчеству. Ну и, отдельно отмечу, что бабником Славик, до сего момента, не был. Недостатков, конечно, у него была масса, начиная от внешности, и заканчивая много чем другим – но во взаимоотношениях полов он, до этого, вел себя чуть ли не образцово. Аннушка, насколько мне известно, была его первым опытом серьезных отношений, он носился с ней как курица с яйцом, и явно склонял свою пассию к браку. Поэтому внезапный поцелуй его, меня, мягко говоря, удивил. Да и вообще, после всего, чего я тут от мужчин натерпелась…

– Ай! – воскликнул Славик, когда я со всего размаху врезала ему по уху.

– Ты чего? – возмущенно спросила я.

– Ничего, – с нажимом ответил Славик, – просто проверил сон или нет. Наверное, не сон. В моих снах девушки мне всегда взаимностью отвечают.

– А на ком-то другом ты проверить не мог?

– На ком, на герцоге что ли? – ухмыльнулся Славик – и зря. Герцог не заставил себя ждать.

– Амина! – раздался за дверью зычный голос, от которого мы оба со Славиком подпрыгнули. – Амина, с кем ты там говоришь? – И герцог, как обычно, сопроводил свои слова мощным ударом кулака об дверь.

– Я-я-я…

– Молилась! – паническим шепотом подсказал мне Славик.

– Я молилась!

– Амина, выходи, спускайся, покажись моим гостям, – герцог, говоривший заплетающимся языком, судя по всему, был пьян, – Амина!

– Нет, я никуда не выйду, – сказала я твердо, – уходи.

Но вместо шагов я услышала звук падающего тела, мгновенно сменившийся богатырским храпом. Герцог упал и заснул.

– Кошмар! – прошептал Славик, – как я теперь отсюда выйду? На крышу я залезть не смогу, вниз спустится тоже, за дверью герцог, а мне скоро на обход стражи идти!

– Может, связать простыни, и так тебя спустить?

– Шестой этаж, Оля! У тебя здесь стометровые простыни?

– Тогда я спрячу тебя, – сказала я Славику, –       я тебя спрячу, и все будут думать, что Лионель просто сбежал. У Амины его ведь искать не будут?

Славик отрицательно замотал головой.

– Нет, я лучше…

Но что он лучше, я не узнала, потому что все потонуло в звуках труб и цокоте копыт. Подойдя к окну, я увидела, что весь двор заполонен людьми, они прибывали и прибывали, вдруг начали разжигать факелы, все тесное пространство, между башней и крепостной стеной озарилось неярким светом – и я увидела, что все кланяются. На двор, на белом коне, горделиво подбочинясь, въезжал король.

(обратно)

Глава 9.

– Что там? – Славик прижался спиной к стене, одновременно стараясь и разглядеть все, что происходит за окном, и остаться незамеченным.

– Король приехал, – сказала я, отступая вглубь комнаты.

– Король? – сказал Славик, – надо сказать ему, что тебя похитили!

– Нет, не надо!

– Как это не надо, ты боишься, что ли? Давай тогда я сам…

И он, наверное, начал бы кричать из окна, но я, повиснув, повалила его на пол.

– Ты чего? – спросил Славик изумленно, – больно же!

Он потрогал затылок – на пальцах его осталась кровь, упал он прямо на жесткую кованую ножку подсвечника.

– Не надо ничего говорить королю, он…

– Он представитель власти, – перебил меня Славик назидательным тоном, – если перед такой толпой народа ему пожаловаться, он вынужден будет отреагировать.

– Да обязательно он отреагирует, Славик, он вообще за мной сюда приехал!

Славик явно удивился.

– С чего ты так решила?

– Потому что он в меня влюблен.

Славик удивился еще больше.

– Влюблен? Точно ? А это что, плохо? – спросил он.

– Очень. Он собирается меня казнить.

– Казнить? Но почему?

– Потому… Потому что я не девственница.

Славик недоверчиво на меня посмотрел.

– Ты уверена?

– Конечно, я уверена, что не девственница, Славик, – я даже обиделась. Что на меня и позариться уже никто не мог что ли?

– Да нет! – отмахнулся он, – что ты не девственница я знаю, но ты уверена, что здесь за это казнят? Как то это, знаешь, слишком даже для средних веков.

– А откуда ты знаешь, что я не девственница? – спросила я Славика, – что, Васек рассказал?

– Оль! – Славик театрально закатил глаза, – да, Васек рассказал. Но может, лучше поговорим о короле и казни?

Для меня, конечно, эта тема не то чтобы была сильно приятней. Но я принялась рассказывать.

– Король влюблен в Амину. А она ему отказала… Короче, в нее все тут влюблены, и король и герцог и принц, а она никому не давалась, но потом, вместо Амины, стала я. А я ж не знала, как тут все устроено, я сначала дала принцу себя обнять, а потом герцог… он тоже отличился. И теперь все думают, что у Амины что-то с кем-то было, король думает, что с принцем, принц думает, что с герцогом, герцог думать не умеет – но от этого не легче. И все недовольны. А король еще и казнить угрожает.

Повисла недолгая пауза.

– А ты не преувеличиваешь? – спросил Славик осторожно.

Очевидно, второстепенным персонажам, вроде Славика, эта книжная реальность представлялась с совсем другой стороны. Это я – Амина, – жила в любовном фэнтези, а Славик, видимо, до сего момента, обитал в суровом историческом романе.

– Понимаю твой скепсис, но мы в Лизиной книге. Так что смирись с тем, что я Амина и все из-за меня. Из-за меня потом еще и война начнется.

Славик еще раз помолчал.

– А в Лизиной книге точно все так было? – спросил он, – То есть… мы точно в Лизиной книге?

– А ты что, вообще ее книгу не читал? – прищурилась я на него.

– Ну я как… Она прислала мне ссылку, – принялся оправдываться Славик, – и я написал ей что все окей, мне понравилось и так далее. Но я не читал, конечно.

– Ты глупый, Славик, – сказала я, и Славик поморщился, как будто его ущипнули, – там на сайте видно же, читали книгу или нет. Представляешь, если ее никто не читал за это время, а ты ей расписываешь, как тебе понравилось?

– Но не обязан же я читать ее книги! Слушай, неужели действительно мы здесь только из-за этого? Это же бред!

Ответить я не успела, потому что по коридору загромыхали тяжелые шаги, и будничная, бытовая атмосфера, проникшая в этот мир вместе со Славиком, мгновенно рассеялась. Средневековье – мрачное и полное душераздирающих страстей, – снова было на повестке дня.

– Мой господин… – невнятно раздалось за дверью, – король…

– Как король? – воскликнул герцог, и я услышала как он, опираясь на дверь, тяжело поднимается с пола. – Воды мне! – крикнул он, и с силой толкнул дверь, – черт, да тут заперто? Почему? А там же Амина… Амина открой! – выдал он свою дежурную фразу, но особого энтузиазма в его голосе не было.

– Мессир, я рад что вы в добром здравии, – раздался голос в конце коридора, и я схватила Славика за руку.

– Это король! – прошептала я, и Славик, нахмурившись, сделал мне знак молчать.

– Ваше величество… Ваше… Ваше величество, – речь герцога зазвучала четче, очевидно, вид короля его быстро протрезвил, – Ваше величество, зачем ты здесь?

– Захотел тебя проведать, Дебеф. Знаешь, сегодня тебя видели скачущим от стен моего парка с женщиной поперек седла.

Последовавшее за этими словами напряженное молчание было таким плотным, что его, пожалуй, можно было резать.

– Это была… селянка, Крестьянка, – сказал герцог, – я ее уже отпустил. Лионель заплатил ее родителям, и все довольны.

– Дело в том, что у меня пропала сарацинская девушка, моя невольница, – произнес король, и от его вкрадчивого тона даже мне сделалось страшно, – а я не верю в совпадения Дебеф.

– Это не я, – безапелляционно заявил герцог, – я ее не крал.

– И я поверю тебе, поверю, как другу. Если ты поклянешься мне прямо сейчас, что не портил мою наложницу.

– Клянусь! – воскликнул герцог горячо.

– Прекрасно. Тогда я сейчас спущусь во двор, и уеду. Но я привез с собой портшез. Его я оставлю, и через полчаса в нем должна сидеть Амина. Тебе понятно? – и наигранное дружелюбие в голосе короля на миг уступило место неприкрытой злобе, – Амина через полчаса должна быть внизу, в моем портшезе и ее должны доставить в мой дворец.

И чеканные шаги короля удалились прочь. Послышался какой-то шепот возня, кто-то что-то торопливо говорил в полголоса, а король уже был во дворе, я слышала, как он отдает какие-то приказы, и там тоже началась какая-то суета.

– Амина, выходи! – проговорил герцог, но уже гораздо тише, чем раньше.

Я посмотрела на Славика – его взгляд метался по комнате, но выхода не было. За дверью был герцог, а во дворе меня ждал король.

– Принести таран? – хладнокровно осведомился кто-то совсем рядом с дверью.

– Я подсажу тебя, а ты попытайся влезть на крышу… – сказал Славик, но по лицу его было видно, что в успех этого предприятия он и сам не верит.

– Может, спрячемся?

И мои слова потонули в треске – таран, очевидно, был недалеко. В такие времена хороший таран всегда должен быть под рукой! Дверь рухнула тут же, удар был такой силы, что разлетевшийся на доски комод был просто смят – и, отодвигая бревно-таран, в комнату влетел герцог.

– Лионель, ты уже здесь, какой молодец, быстро сообразил! – на ходу похвалил он Славика, даже не удосужившись сообразить с какой стати он здесь, – давай бери Амину в охапку, на коня, и за мной, мы немедленно собираем войска. Будет война! – с какой-то прямо таки оголтелой радостью в голосе воскликнул герцог, но тут же лицо его напряглось – в коридоре раздался лязг оружия, крики… Война, которой он так радовался, не заставила себя ждать.

– К бою! – воскликнул герцог, выставляя меч на изготовку, – Лионель, давай!

Лионель, то есть Славик – он, конечно, как и большинство местных мужчин, носил на поясе меч. Но вообще он был студентом педагогического института, и спортом он занимался, да, – только это была академическая гребля, а не фехтование.

Но меч он тоже вытащил – как раз в тот момент, когда в раскуроченный дверной проем вломилось трое солдат.

– В атаку! – взвизгнул Славик, и герцог кинулся вперед, сметая все на своем пути, а Славик нет, не кинулся, наоборот, он побежал назад, схватив меня, он прошептал:

– Прячемся, как только все уйдут, мы попробуем сбежать!

И, мы, может, и смогли бы, если бы бой проходил где-то в другом месте, а не прямо у дверей покоев герцога. Прятаться на глазах у пары десятков снующих туда-сюда людей было делом сомнительным, а, когда, наконец, шум боя стих, раздался совсем другой, но от того не менее пугающий звук.

– Король! – раздалось в коридоре.

– Нам не спрятаться, король уже здесь! Нас видели солдаты! – зашептала я куда то волочившему меня Славику.

– Там у кровати есть ниша в стене, за гобеленом, я знаю, я видел… – Славик толкал меня к этой нише, а шаги короля были все ближе и ближе.

– Нет! Ты один прячься!

– Нет, ты, а я скажу, что герцог… – Славик уже заталкивал меня в эту пыльную нишу, но извернувшись, я выскочила как раз в тот момент, когда в комнату, перешагивая через обломки мебели, ступил король.

(обратно)

Глава 10.

– Где он? – спросил король, – ты ведь здесь не одна была, Амина. Лионель из Мерсии. Тебя видели с ним. Вы стояли, держались за руки. Где он?

– Он убежал, – сказала я, пытаясь сохранить душевное спокойствие, что было однозначно не легко.

– Что, через окно убежал? – обманчиво мягким тоном спросил король.

– Нет, он был вместе с герцогом…

– Вместе с герцогом никого не было, этот трус сбежал один, бросив всех своих людей.

– Тогда, может, его убили…

– Что-то ты слишком много знаешь о судьбе Лионеля из Мерсии, – в голосе короля зазвучали коварные нотки, – размышляла о нем? Беспокоилась?

– Нет, я… я просто вы же спрашивали…

– Я спрашивал, потому что Лионель из Мерсии был здесь, ты с ним говорила, и держала его за руку. Из комнаты никто не выходил. Ты прячешь его?

– Нет, все не так, я просто….

И я отшатнулась. Король, резко шагнув ко мне – с таким перекошенным лицом, что страшно делалось, – вцепился в угол кровати.

– Что просто?

– Просто… Просто…

Страх меня парализовал, я враз забыла все что хотела сказать, и, замерев, ждала, что же сейчас будет.

– Он схоронился под кроватью? – король резко – я и не ожидала в нем такой силищи – поднял кровать, не простую, а дубовую, огромную, тяжелую, поднял ее как пушинку, и опрокинул.

– Здесь как видим, никого нет! – рявкнул король, и повернулся к огромному платяному шкафу, – может, он здесь?

Ухмыляющийся латник, до того, как и прочие набившиеся в комнату солдаты, с интересом наблюдавший всю эту сцену, протянул королю тяжелый, длинный, двуручный меч.

Король взял его в руку, помахал в воздухе, бросил на меня еще один зверский взгляд, и одним резким взмахом перерубил шкаф надвое, слева на право. Солдаты одобрительно загудели.

– Крови нет, – король продемонстрировал своим зрителям чистое лезвие меча, а потом брезгливым жестом сковырнул им разрезанную дверцу шкафа, – тут только тряпье нашего сиятельного герцога.

Солдаты загоготали. А тот же латник, осторожно приблизившись к королю, что-то зашептал ему, указывая глазами на злополучную нишу у кровати.

– Что ж, может доблестный Лионель из Мерсии прячется за гобеленом? – воскликнул король, делая шаг к этой нише, и выставляя меч острием вперед.

– Нет, там нет никого! – крикнула я, чувствуя, как меня покидают последние силы.

– Нет? Что, правда? – издевательски спросил король, – значит, ничего не случиться, если я посеку этот гобелен на куски?

Тут даже солдаты замерли. Лица их стали серьезны – сейчас будет смерть, это было понятно всем.

– Если Амина говорит, что там никого нет, – раздался голос из коридора, – то значит, там никого нет.

В покои герцога шагнул принц Тамино.

– Ниша пуста. Нет смысла рубить гобелен, – сказал он твердо.

Принц! Тамино! Хотелось воскликнуть мне, мне хотелось броситься к нему на шею и зарыдать. Неужели и его сиятельная голова, наконец, сообразила, что прекрасным девам нужны не только поэтичные признания в любви?

И король тут же опустил меч. Он сделал это подчеркнуто быстро, как бы говоря, что с собственным наследником ему спорить не о чем.

– Что ж, принц, вашего слова достаточно чтобы обелить честь любой дамы.

Но я не верила ему. Мне очень хотелось, чтобы этим все кончилось, чтобы король немедленно ушел вместе со всеми своими людьми, а Тамино увел меня отсюда – но я не верила во внезапное благородство короля. И не напрасно.

– Но если эта ниша пуста, – произнес король, уже не глядя на Тамино, – если там никого нет, – говорил он, приближаясь ко мне, – то ведь ничего и не случиться, если я ее замурую?

Он стоял уже чуть ли не вплотную, он – такой огромный, злой и физически сильный, – полностью меня подавил. И только пульсировавшая в моей голове мысль о том, что смерть – это даже в книге очень больно, заставила меня сказать:

– Я не Амина. Я совсем другой человек, я и Славик , Славик он не Лионель, мы совсем другие люди, вы должны отпустить нас.

Но король лишь рассмеялся.

– Камень! Раствор! И каменщиков, немедленно! На месте этого гобелена должна быть стена! А эту – он мотнул головой в мою сторону, – уведите!

Я уже не видела, чьи руки подхватили меня и потащили к выходу, я смотрела только на Тамино – но он отвернулся, он опустил глаза, как будто видеть все происходившее ему было слишком неприятно.

Портшез, в который меня затолкали, пах лавандой – и этот запах я потом долго ненавидела. Шторы его были задернуты не плотно, и через эти, распахивающиеся на ветру полотнища, мне был виден сапог короля, ехавшего верхом, было видно брюхо его коня, и острые шпоры, то и дело впивавшиеся в кожу животного. Король то уезжал вперед – и я чувствовала призрачное облегчение, то снова возвращался, чтобы бросать свою тяжелую тень на портшез, в котором меня везли.

– Остановите! – вдруг приказал он, и носильщики замерли, – Амина, выходи.

Мне было уже все равно. Я вышла. Я пошла туда, куда указывал мне король. Эта был пустынный и подернутый дымкой пейзаж – заря только занималась. Трава вся в росе холодила мне ноги, вдалеке чернел лес. Король шел, не оборачиваясь, и я шла вслед за ним.

– Наверное, день, когда я увидел тебя в на невольничьем рынке, можно считать самым несчастливым днем в моей жизни, – сказал король, останавливаясь на крутом берегу реки. Портшез, кони, солдаты слились вдали в одно серое пятно, – ты целых пять лет заставляешь меня мучится, ты поссорила меня с моим племянником, ты восстановила против меня моего самого преданного вассала. Ты… ты наверняка спала с Тамино, иначе с чего он тебя так защищает? Может, ты и к герцогу сама убежала?

Он явно пытался распалить в себе гнев. Несмотря на то, что оскорбленная любовь его давно сменила свой знак на минус, несмотря на все, что было, ему, все еще требовался гнев, что бы заставить себя учинить насилие над Аминой. Может, он в принципе не был насильником, а может сила личности настоящей Амины была такова, что просто так унизить ее он не мог даже сейчас.

– Ты не будешь мне отвечать? – спросил король, но мне сказать ему было нечего. Былое очарование его рассеялось как дым, человеком он для меня сейчас не был, и слов для него не было тоже.

– А Лионель этот убийца, – продолжил король, видимо, в подсознательной попытке смыть с себя кровь Славика, – ты хоть знаешь, насколько мерзкий это человек? Сколько людей он убил, в каких непотребствах был замешан?

И как в насмешку над его словами, над ним самим, над всем трагизмом этой сцены – на реке и в самом деле появился Лионель. Славик. На лодке. Он стоял, в руках у него было весло. Лодка плыла по течению. Он пел.

– В этот день родили меня на све-е-е-ет, в этот день с иголочки я оде-е-ет, мне сегодня тридцать ле-е-е-т.

И так далее. Король резко обернулся – у него, по-моему, даже позвонки хрустнули. Он застыл – и я его понимала. Славик, только что умерший, только что заложенный каменной стеной и задохнувшийся, плыл по реке и сиплым голосом орал песню Юры Хоя. Почему именно Хой? Почему в лодке? Над водой клубился легкий туман, и у меня в голове билась одна единственная мысль – что, переход в рай, по версии Лизы, выглядит именно так?

И тут Славик посмотрел на меня. Не знаю почему – но я вдруг осознала, что он точно жив. А осознав это, я поняла, что бежать надо быстро и прямо сейчас, и, пока король провожал изумленным взглядом лодку со Славиком я, что есть силы, рванула в ближайший лес.

(обратно)

Глава 11.

Нет, конечно, далеко я не убежала бы, даже самая романтическая проза не настолько попирает реализм, чтобы хилая современная девушка могла на своих двоих умчаться от тренированного средневекового воина. Но мне самой себя спасть и не пришлось.

Лес был рядом, и, частокола из молоденьких елей я достигла за полминуты, «Амина!» – понеслось мне вслед, и я решила что все, конец моему бегству – но это был не конец. За очередной елью меня ждал всадник, лицо которого скрывал капюшон. И понятно было, что кем бы он ни был (в этот момент я даже на герцога была согласна!), он был здесь для меня. Я протянула к нему руку, и он тут же поднял меня наверх, на коня. Усадив меня на луку седла он пришпорил – и мы понеслись вперед, обернувшись, я мельком увидела короля у тех самых елочек, среди которых я сама была секунду назад – но он не успел. И конь его был далеко.

– Пригнись! – сказал мне всадник, и я пригнула голову к самой шее лошади.

Всадник наклонился вслед за мной. Конь бежал, проворно огибая деревья, но о седоках своих он думать не умел, и то одна, то другая толстенная ветка проносилась над моей головой.

– Мы приехали, – произнес всадник после получаса такой бешенной скачки.

Лес кончился, и за ним я увидела пологое, уходящее вниз поле, на краю которого высился небольшой замок.

– Надо торопиться. Вокруг этого леса не так уж много мест, куда я мог тебя увезти.

Я обернулась – и всадник отбросил свой капюшон. Это был Тамино. У меня просто дух захватило, а ведь он был еще и так близко! Он меня буквально обнимал, и момент этот был таков, что он тут же обнял меня по настоящему, и, как написала бы Лиза, наши губы слились. До того я вообще толком не целовалась. Не считать же Васька… его, конечно, вообще лучше не считать. В голове у меня поплыл розовый туман, в ушах застучало, это было мгновенье, когда время остановилось – или мне хотелось бы чтобы оно остановилось навечно, оставив во всей вселенной только нас двоих…

Но внезапно этот стук стал отдаваться в моем мозгу бессмертным Хоевским «Мне сегодня тридцать ле-е-е-ет». Славик. Я тут целуюсь с принцем, а он там один против короля и всех его людей.

– Славик, – сказала я, чуть отодвигаясь от принца, – то есть Лионель.

Мои слова до Тамино просто не дошли, он тут же снова прижал меня к себе, и тогда я уже по-настоящему его оттолкнула.

– Лионель, где он? Что с ним?

Принц задрожал. Мои руки все еще были на его груди, и поэтому я почувствовала, что его буквально трясет. Взгляд у него сделался такой прямо… я бы могла сказать страшный, но нет, такой эпитет лучше приберечь для короля. Не страшный – страдальческий, трагический. Короче я, – и почему мне так не везет! – опять разбила ему сердце.

– Мне просто нужно знать, что с ним все в порядке, – сказала я, осторожно перемещая руку принцу на плечо. Он сжал мою кисть своей рукой в перчатке и глухо сказал:

– С ним все в порядке.

– Но где он? Мы его там оставили одного, у него хотя бы лошадь была?

А ведь Славик, скорее всего и не умеет ездить на лошади – подумалось мне, и теперь уже настал мой черед дрожать и покрываться холодным потом.

– Я освободил Лионеля из Мерсии, – сказал принц, – только потому, что никто кроме него не смог бы спасти тебя в одиночку. Я не хотел и не хочу воевать против короля. Но тебя надо было спасти от него, и я освободил Лионеля. Я заплатил ему, и пообещал свободу. Он взял деньги, сказал мне, что делать и ушел. Он свободен. Я не знаю где он, но полагаю, что с таким человеком всегда все будет в порядке. Если же нет – он это заслужил.

Принц говорил и хорошо, и складно и логично – но он говорил это про Лионеля из Мерсии, который, как я могла понять, был такой помесью орка с берсерком. Но ведь никакого Лионеля из Мерсии больше не существовало, а был Славик, тощий ботаник- студент, вся сила которого была лишь в том, что он умел сказать (или спеть) в нужный момент нужное слово, а словами он себя от всей королевской армии явно не защитит.

– Вы должны поехать и найти его, – сказала я принцу, – он вовсе не Лионель. Его зовут Вячеслав, он ничего не умеет, ни сражаться, ни на коне ездить, он просто студент. Это совсем другой человек, и без вас его убьют.

– Ты что меня отсылаешь? – спросил принц, – прямо сейчас? Прямо сейчас я должен оставить тебя и искать Лионеля из Мерсии?

Как ни мало понимала я в мужчинах, даже мне было очевидно, какой жестокой кажется Тамино такая моя просьба. Он столько ждал этого поцелуя, ради него он пошел против короля, и вот, когда наконец, все его выстраданные мечты начали, наконец, воплощаться в жизнь, я говорю ему – иди как ты лучше спасать мерзкого убийцу. Прямо сейчас.

– Да. Да его надо спасти и как можно быстрее, – сказала я, с чувством падения с большой высоты.

– Я сделаю это для вас, – ответил мне Тамино бесцветным голосом.

Он буквально спихнул меня с лошади, но при этом он все равно никуда не поехал. Он так и застыл, то бросая на меня беглый взгляд, то отводя глаза в сторону, и я ясно чувствовала, что если каких-то пять минут назад я была для него относительно приличной женщиной, то теперь уже точно нет. И всего его прошлые подозрения обо мне и о герцоге, и, может, даже о короле – все они вернулись на место.

– Зачем ты тогда меня целовала, – сказал принц холодно, – если теперь гонишь?

– Я не гоню, я просто… Просто поезжайте уже, – сказала я, с отчаянием понимая, что этими словами я, может быть, вбиваю последний гвоздь в гроб нашей с Тамино любви.

– В том замке, – Тамино кнутовищем указала на замок вдали, – вас ждут. Ступайте.

Он пришпорил коня, и был таков.

(обратно)

Глава 12.

Тамино уехал, и я осталась одна. Замок, мое убежище, казался таким далеким – и казался таковым не зря. Пока я дошла до него, я сбила себе все ноги, хуже того, где-то на середине пути пошел дождь и мое, и без того уже довольно затертое платье, окончательно потеряло вид. Кожаные туфли, и без того слишком тонкие – они ощущались на ногах скорее как носки, –мгновенно промокли, и на них налипли комья грязи.

В общем, выглядела я, наверное, ничуть не лучше сказочной принцессы-на-горошине, когда она стучалась в замок принца просить ночлега. Но она-то была принцесса, да еще и самая настоящая – это даже тест с горошиной подтвердил, так что, наверное, стучаться она имела право куда угодно. Я за собой никаких прав не чувствовала, и поэтому долго мялась перед запертыми воротами, а когда, наконец, решилась и стала бить по ним ладонью – толку от этого не было никакого. Они были настолько толстыми, что поглощали любой звук.

– Кто-нибудь! Эй! Откройте! – прокричала я, но без особого результата. Только дождь полил еще сильней.

– Откройте! – мой голос сорвался на визг, и, видимо, это помогло. Где-то сверху отодвинулась заслонка, скрывавшая крохотное оконце, оттуда на миг показался чей-то нос, но он тут же исчез, вместо него заскорузлая рука, неловко высунувшись, швырнула мне под ноги пару медных монет.

– Убирайся, нищенка! – сказали мне, и оконце вновь захлопнулось.

Я аж задумалась. Может, мне и в самом деле пойти просить милостыню? Вроде тут легко подают. И, главное, в этот неприступный замок ломиться не надо будет. Но, конечно, никуда я не пошла. Вместо этого я крикнула еще раз.

– Откройте!

– Да чего тебе! – раздался тот же самый, и уже гневный голос.

– Вы уронили монеты, – сказала я, и протянула вверх медяки, – я хочу их вам вернуть.

– Ты что… Ты вообще кто такая? – спросили меня из оконца.

– Я Амина, – призналась я.

– Амина? – человек высунул из окна всю свою голову, и крайне скептически меня оглядел, – ты не похожа на Амину.

«О да!» – хотелось воскликнуть мне, – « Я не похожа! Хоть кто-то(Славик был не в счет) это заметил!» Но, конечно, скорее всего, стражник имел в виду вовсе не мое, «невероятно прекрасное» лицо, а убитую в хлам одежду. Прекрасная дама, покровительствуемая самим принцем, явно ожидалась в более презентабельном виде.

– Я точно Амина. Впустите, – сказала я.

И меня впустили.

– Прекрасная Амина, – ко мне, улыбаясь, шел импозантного вида вельможа, – вы не слишком торопились!

Признаюсь, встреча с еще одним красавцем-мужчиной меня несколько взволновала. Но не так как раньше с реакцией «Ух ты!» а совсем по-другому: « Что, опять? И этот в меня влюбится? Иначе, зачем он здесь такой невероятно прекрасный?» Забегая вперед, скажу, что боялась я напрасно, и все слова этого человека, носившего имя граф Омерль, были полны лишь дежурной вежливости, не более.

– Скорее, идемте, – Омерль брезгливо оглядел мой наряд, – к сожалению, нет времени дать вам привести себя в надлежащий вид, я должен вас спрятать…

И тут со стороны ворот (мы были все еще на мощеном камнем дворе замка) раздался резкий стук копыт, у меня аж сердце оборвалось – неужели я действительно не успела? Неужели это за мной? Неужели это люди короля?!

Но это был принц. Тамино резко осадил коня, швырнул что-то наземь, развернулся и ускакал. Я успела только заметить, каким гневным и злым было выражение его лица.

– Э… Вам, может, известно, что это? – спросил меня Омерль, указывая рукой в алой перчатке на оставленный принцем тюк.

– Я не знаю, – замотала я головой.

Но тюк зашевелился, и меня вдруг как громом поразило – это же Славик!

– Славик! – крикнула я, подбегая к нему, – ты живой? С тобой все в порядке?

– Да-да… – Славик отстранил меня рукой, – то есть нет, то есть…

Он смотрел не на меня, а куда-то поверх моего плеча, обернувшись, я увидела что все, включая графа Омерля, так и застыли, глядя на нас, и выражение лиц всех этих мужчин мне совсем не понравилось.

– Это же Лионель! Лионель, человек герцога фон Дебефа, Лионель из Мерсии! – воскликнул кто-то позади Омерля, и все испуганно зашептались.

– Привет! – робко улыбнулся Славик, и поднял руку – толпа аж отшатнулась, – но он поднял ее лишь в знак приветствия.

– Рад… Рад приветствовать вас… – пробормотал несчастный Омерль, – добро пожаловать.

– Вы хотели меня куда-то увести, – напомнила я Омерлю, которого, очевидно совсем парализовало явление Лионеля из Мерсии, – вы говорили надо торопиться.

– Да-да… – Омерль оглянулся, и вдруг резко замахал рукой, я успела увидеть, как какая-то, богато одетая рыжая дама, быстро скрывается в дверном проеме. Славик не видел ее, в этот момент он смотрел в другую сторону, и Омерль явно был этому рад, – пойдемте, я вас провожу.

– Ты сейчас куда? – спросил меня Славик, поднимаясь с каменного пола, что опять взывало волну напряжения в среде Омерлевой челяди, позади графа кто-то даже нервно схватился за меч, – мне надо с тобой?

– Да, наверное. Можно вы его тоже спрячете? – спросила я у Омерля, – он помогал мне бежать, и его, наверное, тоже ищут.

– Спрятать его вместе с вами? – ошалело спросил Омерль, и я чуть было не сказала ему «Да», но вовремя спохватилась. Сидеть взаперти, тет-а-тет, женщине с мужчиной и так считалось здесь нарушением приличий, а если этот мужчина еще и Лионель из Мерсии… Не знаю, была ли нарядная рыжая дама Омерлю женой, или еще кем, но даже просто показать ее Славику он и то побоялся, а я требовала себя со Славиком запереть. Выдайте нам сразу тогда кровать для утех, как говорится.

– Нет, что вы, просто Лионеля тоже надо спрятать, он очень помог мне и принцу. Если другого выхода нет, то я согласна прятаться с ним, но, может, кто-нибудь согласиться пойти вместе с нами?

Омерль обернулся на своих людей, и суровый мужчина, тот самый, что хватался за меч, оказался настолько смелым, что готов был оставить компанию даже самому Славику.

– Хорошо, – сказала я, облегченно выдыхая, – куда мне идти?

Омерль, сделал мне знак следовать за ним, и, повернувшись, зашагал вглубь замка. Вглубь и вниз – нам явно предлагалось отсиживаться в каком-то подземелье.

– Славик, – сказала я, когда тяжелая, замаскированная камином дверь, затворилась за мной, им, и третьим , вооруженным мечом человеком, – то есть, Лионель. Что там произошло? У герцога, после того как тебя замуровали, и вообще?

(обратно)

Глава 13.

Убежищем нашим действительно оказалось подземелье – низкое, тесное, душное. Мрачность, и общее впечатление пыточного застенка, правда, попытались как-то скрасить – там были ковры, подсвечники, был даже камин, который, впрочем, убедительно просили не топить. Специально для прекрасной Амины туда внесли кровать-шкаф, такое ложе с запирающимися дверками, за которыми конечно, было еще меньше воздуха, но, учитывая, что компанию мне составляло двое мужчин, такую конструкцию можно было считать в чем-то оправданной.

Охранник мой, имени которого я так и не спросила, спал прямо на полу, подле моего шкафа, так что, захоти я ночью встать – непременно бы на него наступила. Но Славику повезло гораздо меньше – не в том плане, что ему от меня не светило даже касание обутой пяткой, ему не повезло в принципе. Сразу по приходу в это подземелье ему вежливо, но твердо объявили, что безопасность дамы превыше всего, поэтому, не желает ли он в кандалы? И если не желает, то может идти на все четыре стороны и спасать себя сам.

Славик пожелал, и теперь он сидел на цепи, с перевязанными руками, и, даже, в своеобразном наморднике, и такой образ Ганнибала Лектора ему совсем не шел.

– Прекрасная Амина, вы достаточно хорошо утроились? Чем я могу вам служить? – произнес мой охранник раз в пятый, наверное, за этот день.

– Спасибо, мне ничего не надо, – сказала я, а Славик, маячивший на заднем плане, закатил глаза.

– Уже поздно, вы, наверное, устали, – сказал охранник счастливым, задыхающимся голосом.

– Да, пожалуй, я пойду спать, – ответила я, и полезла в свой шкаф.

Постаравшись как-то так прикрыть дверцы, чтобы внутрь кровати проникало хоть немного воздуха, я легла, охранник тоже устроился, Славик, как мог, расположился на скамье.

– Это так несправедливо! – свистящим шепотом сказал он, когда охранник перестал, наконец, есть меня глазами и уснул, – почему все ведут себя так, как будто ты мисс вселенная? В тебе ведь ничего не поменялось!

– И в чем тут несправедливость? – сказала я, чуть шире приоткрывая дверь кровати.

– Почему ты стала прекрасной дамой, а я не стал могучим воином?

– Почему не стал, смотри, как все тебя здесьбояться.

– Ага, – Славик звякнул кандалами, и охранник, мгновенно проснувшись, сел, – я прям счастлив от этого.

– Вы чего-то хотели? – спросил меня охранник, заспанно улыбаясь.

– Нет, мне просто душно.

– Мы скоро выйдем отсюда, надо потерпеть.

– Да, – сказала я, затворяя дверцы, чтобы не видеть его алчущего взгляда. – Спасибо.

И снова наступила тишина, но Славик не спал, я слышала, как он ворочается.

– Но ты же меня как-то спас, – сказала я ему, шепотом, – спасибо, кстати.

– Это не я, это принц тебя спас. Нет, скромничать не буду, я смелый, умный и все такое, но когда принц извлек меня из той ниши, и сказал, что только я могу тебя спасти от короля и полусотни его солдат – да я чуть не разрыдался, Оль. Я и пятьдесят вооруженных людей, представляешь? А принц ведь прямо верил, что я как-то с ними справлюсь!

– Но ведь, справились же.

– Нам просто повезло, что король тебя увел, одну и пешком. Тут даже принц сообразил, что умыкнуть тебя сейчас ничего не стоит. А я вызвался отвлекать. Но если бы он потом за мной не вернулся…

– Это, кстати, я его уговорила.

– Молодец, спасибо, – сказал Славик.

И мне вдруг захотелось рассказать ему о Тамино, о том, как я с ним целовалась, а потом он уехал, рассердившись, и я теперь не знаю, как дальше быть. Но, понятное дело, ничего такого я не сказала.

А на следующий день нас выпустили, и меня и даже Славика. Его развязали, и поместили в комнату, вполне обычную, с окнами, кроватью и мебелью. Покидать ее, ему, правда, было запрещено. Мне же предоставили немного больше свободы.

Тут стоит сказать пару слов о замке, в котором мы находились . Это было совсем не большое строение – укрепленные стены, центральный зал, и башня, в которой располагались жилые комнаты. Сада, или еще какого-то места для прогулок на свежем воздухе не было, гулять, видимо, полагалось вне крепостных стен – но меня туда не пускали. Впрочем, очень скоро мне стало не до прогулок.

– Руку выше! Спину прямо! И Раз! И Два!

Сухонькая, маленькая старушка, на голову которой было намотано белое покрывало, учила меня танцевать.

– Шаг влево! Влево!!!

Поначалу средневековые танцы показались мне весьма демократичными. Никаких сложных па и антраша, просто шаги, немножко прыжков, буквально два прихлопа три притопа, и все. Ничего сложного. Но у бабушки-коуча было на этот счет совсем другое мнение.

– Спину ровнее. Ровнее! Носок тянем, ногу ставим на носок! Кто вас вообще ходить учил! – в сердцах воскликнула старушка.

– Никто, – сказала я, так как повисла пауза, и, вроде как, от меня ожидался ответ, – сама.

– Знатная дама должна идти ровно, танцевать плавно, – назидательным тоном произнесла эта пожилая женщина, – давайте, дорогая моя, попробуем еще раз. И раз! И два!

«Знатная дама вообще много чего должна» – думала я, старательно отклоняя спину назад, и, пытаясь в таком положении еще и идти, – «но я-то тут причем?». Однако, с людьми, бескорыстно предоставившим вам убежище, спорить не будешь, и я покорно училась танцам – раз уж графу Омерлю угодно было меня им обучить. Так же я училась правильно сидеть за столом и правильно есть, училась даже игре на музыкальных инструментах (лиры среди них не было). В общем-то это было гораздо лучше бесконечного сидения в башне, и я бы, наверное, испытывала к графу Омерлю чистую и беспримесную благодарность – если бы не этот постоянный рефрен, сопровождавший мои занятия: знатная дама должна то, знатная дама должна это. Вы же будете знатной дамой? И вообще, при королевском дворе так себя не ведут.

Целиком и полностью согласная с тем, что королевский двор – это не мое, и я для него не подхожу, я постоянно задавалась вопросом, почему же меня тогда для него тренируют? С какой стати в меня впихивают повадки знатной дамы, если верх моих придворных достижений это должность несостоявшейся наложницы короля?

– Если вы будете так косолапить при дворе нашего короля, вас просто высмеют, – сказала старушка в белом покрывале, и я почувствовала, что дальше делать вид, будто все идет своим чередом, я больше не могу.

– Но я не собираюсь к королевскому двору, – сказала я ей.

– Похвально, – отмахнулась от меня эта старая женщина, – давайте еще раз…

– Разве меня отправят обратно к королю? – спросила я, чувствуя, как к горлу моему подкатывается страх.

– На этот счет мне нечего вам сказать, – отрезала старушка, которой, видимо, было неизвестно что даже самый ужасный конец гораздо лучше, чем бесконечный ужас, – выпрямите спину. И раз!

Через час подобных упражнений я натурально устала, и попросила перерыв. Старушке, тоже, видимо, надоело стоять, и она уселась на складной стульчик. Я прислонилась к окну – и увидела что на двор въезжает кавалькада всадников.

– Кто-то едет, – сказала я старушке, и она ответила мне сонным «угу».

Но заснуть окончательно ей не довелось – по коридору зачастили оживленные шажки, и в комнату влетела молоденькая девушка, она подбежала к старушке и что-то быстро ей зашептала.

– Скорее! – воскликнула старая дама, поднимаясь со своего стульчика, – идемте, вам надо переодеться, принц приехал!

Принц! Принц Тамино? Были ли в этой книге другие принцы? С того дня, как меня выпустили из подземелья, минуло уже недели три, и все это время о принце не было ни слуху ни духу, во всяком случае, для меня.

– Скорее же, вас ждут, – суровая дама чуть ли не потащила меня в мою комнату. – Переодевайтесь.

Надо сказать, что одевали меня у Омерля более чем роскошно, по крайней мере на мой незамутненный взгляд . Бархатные и шелковые платья, тонкая фата на волосы, серьги и браслеты, если бы не полная неизвестность в будущем, я бы активно наслаждалась каждой сменой этого сногсшибательного гардероба. Сейчас как раз был случай понаслаждаться – мое суконное, великолепнейшего темно-синего цвета платье, сочли, очевидно, недостаточно роскошным, и быстро переоблачили меня в зеленое, из переливчатого шелка, с огромными, ниспадающими до пола рукавами. На голову, поверх прозрачного покрывала, мне водрузили обруч, судя по весу, целиком отлитый из золота.

– Хорошо, спускайтесь вниз, – скомандовала мне пожилая дама.

– А вы разве со мной не идете? – спросила я, подбирая тяжеленные юбки.

– Нет.

Я вышла из двери, всеми силами стараясь держаться прямо, напротив, была узкая винтовая лестница, и спустившись по ней я была встречена целой стайкой нарядных дам.

– Идемте же…

Суета, толкотня, распахнутые настежь двойные двери, через которые то входили то выходили люди, огромный зал, полный самого разного народа – внезапно все это отхлынуло, оставив меня одну на небольшом , устланном ковром помосте. Люди внизу расступились, образовав просеку от меня до самых дверей – и по ней, звеня шпорами, сияя алым бархатным камзолом, положив руку на меч, шел Тамино. Позади него вышагивала какая-то свита – но я смотрела только на него. Каким он подойдет ко мне? Счастливым нашей встречей? Сердитым? Недовольным? На лице Тамино было написано все сразу – он и ожег меня страстным взглядом, и, одновременно, нахмурил брови, он нервно покусывал губы, руки его сжимались в кулаки. Подойдя ко мне, он вдруг преклонил колено.

– Прекрасная Амина, – громко сказал он, – я прошу твоей руки.

(обратно)

Глава 14.

– Амина, ты согласна? – спросил принц, глядя совсем уж грозно.

– Да, – пролепетала я, совершенно сбитая с толку всем этим – и неожиданным предложением руки и сердца, и тем, как его здесь обставили.

– Я счастлив, – объявил принц.

Он поймал мою руку, резко притянул ее к себе, поцеловал, сжав при этом так крепко, что мне больно сделалось, и тут же поднялся с колен.

– Завтра мы отправимся к моему дяде, чтобы объявить о нашей помолвке, – сказал мне Тамино, как-то слишком агрессивно глядя на меня.

– К дяде? То есть к королю? – пролепетала я, окончательно запутавшись.

– Да.

Принц еще раз посмотрел на меня – долгим, тягучим взглядом, потом отвернулся и шагнул с помоста вниз. Он шел и принимал поздравления – причем, поздравляли только его. Дамы приседая, что-то ему говорили – и он улыбался им в ответ, мужчины кланялись с крайне серьезным выражением лица, а я, невеста, стояла одна, и чувствовала, что чтобы здесь не происходило – это явно не мой праздник.

– Вам нужно вернуться в свои покои, – сказала мне какая-то девушка.

– Я хочу поговорить с Тамино, с принцем.

Она так на меня посмотрела, как будто я сказала что-то крайне неприличное. Но ведь он теперь был мой жених.

– Он знает, где вас найти. Идите же.

И я вышла из этого зала, уже в дверях я оглянулась – и поймала взгляд Тамино, но он тут же посмотрел в другую сторону.

– Ты чего? Ты откуда такая нарядная? – на лестнице, я, к своему удивлению, столкнулась со Славиком.

– Тебя что, выпустили?

– Меня требует к себе принц, меня вел какой-то человек, но его позвали, и я тут плутаю…

– Принц внизу. Спустись по лестнице, и увидишь двери в большой зал. Он сейчас там, принимает поздравления.

– А с чем его поздравляют? – спросил Славик, отодвигая меня в сторону – лестница была узкая.

– Со свадьбой, – сообщила я ему, – С моей, то есть с его. С нашей. Я выхожу за него замуж.

Славик так и замер.

– Я даже не знаю… – сказал он, – это плохо или хорошо? У тебя такое лицо сейчас…

– Нет, это хорошо, я люблю его, на самом деле.

– А чего тогда ты такая… – он неопределенно махнул в сторону моего лица, – И почему ты здесь? А не с ним? Что вообще происходит?

– Ой, я не знаю, Славик. Может, здесь так принято? Или, может, он просто сердится, он, кстати, очень рассердился, когда я его отправила тебя спасать, он, наверное, ревнует.

– Ревнует? – Славик отошел от меня на несколько шагов, – а ты что, рассказала ему, как я тебе в любви признавался? Зачем?

И тут я вдруг вспомнила что, да, Славик ведь и вправду признавался мне в любви. Казалось бы, как такое вообще можно забыть, но в свое оправдание скажу, что это было давно, еще на выпускном.

Был уже самый конец торжественного вечера, я маялась от ощущения пустоты, был какой-то темный коридор, Славик, и хихикающие мальчики за углом. Славик что-то мялся говорил… И ведь это он сейчас еще ничего так выглядел, подрос, возмужал, оброс мясом, так сказать, а тогда это был просто тощий, ушастый и прыщавый пацан. Кроме того, Васек был еще впереди, и я тогда невероятно жаждала романтической любви. Я прямо целыми днями о ней мечтала, и ночами тоже, но любовь мне была нужна непременно романтическая, чтобы я была такая вся красивая, одинокая, непонятная, очень, очень красивая, красиво одетая, и тут я встречаю ЕГО.

Нет, мне не надо было, чтобы он меня понял, прервал мое одиночество, и мы жили долго и счастливо. Такого мне, почему-то не хотелось. Мне хотелось остаться одинокой, непонятой и загадочной, только еще как бы и с ним, с тем единственным. Много позже, я поняла, что мне мечталось не о любви, а о том, как я буду одинокой, красивой и несчастной, а потом я встречу прекрасного человека, и, может, ему даже отдамся, но так и не полюблю, и тогда несчастных и одиноких будет двое.

Правда, теперь несчастными и страдающими мужчинами, я, наверное, наелась до конца жизни.

– Ой, прости Славик, я и забыла. Я же тогда… – начала я оправдываться, – Ты, наверное, очень страдал? Я тогда просто не поняла…

Мне тогда его признание, на самом деле, показалось просто оскорбительным. Мы с ним, конечно, всегда были друзьями, но чтобы я, Я, и какой-то там Славик…

– Ой, да успокойся, ты Оля, – Славик похлопал меня по плечу, – все нормально. Я на самом деле тогда даже обрадовался. Я же видел, какая ты. Нет, ты на самом деле, классная, но помимо этого… Ты ведь ни с кем никогда близко не сходилась, я имею в виду даже подружки твои жаловались, что ты вечно держишь дистанцию. Ты вроде и добрая, и помогаешь всегда, а чуть что, ты прямо как еж. И я думал, вот, женюсь я на тебе, а ты будешь потом морозиться. И сколько сил надо будет приложить, чтобы тебя человеком сделать! Да на фиг такое нужно.

– Иди ты в жопу, Славик, – и я побежала вверх по лестнице, с одной стороны, понимая полную неоправданность своего оскорбления, но с другой, чувствуя, что подобное отношение так просто прощать тоже нельзя. Он обрадовался. Я ему отказала, а он обрадовался.

Снизу, тем временем, послышались вскрики, и восклицания. «Здесь Лионель!» – Произнес кто-то паническим голосом. Очевидно, Славик благополучно спустился вниз, и теперь пробивался к принцу.

Я вернулась в свою комнату – свои покои, как здесь говорили. Старушка, мой тренер и сторож, опять дремала, сидя у окна, на коленях ее лежало какое-то недоделанное рукоделие. Мне хотелось остаться одной, и я, забившись в угол, вдруг принялась плакать.

– Прекрасная Амина, не плачь!

Передо мной был принц. Он, наверное, очень тихо вошел, и теперь стоял, преклонив одно колено и заглядывая мне в лицо.

– Что с тобой? – и выражение сострадания на его лице сменилось болью, – ты так не рада нашей свадьбе?

– Нет, что вы, – я утерла слезы рукавом, – я очень рада. Просто все так неожиданно случилось, и…

«И зачем нам надо непременно ехать к королю?» – Хотела я добавить, но не стала.

– Все будет хорошо, – улыбнулся мне принц, правда, улыбка у него вышла какая-то вымученная. – Я так люблю тебя, Амина, – сказал он, сказал искренне, но этой любовью он явно счастлив не был.

– Я тоже вас люблю, – ответила я, чувствуя в своем голосе фальшь. Но такую фразу вообще сложно произносить в ответ, она требует порыва и кипения души, а моя душа сейчас кипела другими проблемами.

– Почему нам надо непременно ехать к королю? – решилась, наконец, спросить я у Тамино. – Может, просто поженимся? Без него?

Тамино опустил ресницы, он опять страдал – и опять делал это невероятно привлекательно, только, похоже, в этот раз он мучился не мной, а чем-то очень похожим на совесть.

– Так надо… Я… Об этом тебе лучше расскажет Омерль, – произнес он, моргнув.

– Омерль?!

Я поразилась чрезвычайно, но Тамино уже поднялся с колена и протянул мне руку.

– Пойдем, он все тебе расскажет.

На выходе он вдруг притянул меня к себе и поцеловал. И целовались бы мы долго, да, может, и не только целовались бы, чего уж там – но моя дуэнья, старушка-тренер, видимо, каким-то шестым чувством поняла, что наступившая тишина несет в себе гораздо больше крамолы, чем оживленный разговор до того, и проснулась.

– Кхм-кхм? – громко откашлялась она, и демонстративно выставила перед собой свое рукоделие.

Принц смутился, но совсем чуть-чуть. Еще раз опустив ресницы, он подал мне руку и мы чинно отправились слушать Омерля.

Глава 15.

– Если принц жениться на вас, прекрасная Амина, то король будет очень расстроен, – сказал мне Омерль.

Это я и без Омерля понимала. Но я не понимала, зачем тогда, едва договорившись пожениться, мы сразу с этим известием мчимся к королю? Чтобы ему больно сделать что ли? И, как оказалось, да. Именно за этим.

– Дорогая моя, вы же понимаете, насколько неестественно, когда у такого молодого короля, такой зрелый наследник, – улыбаясь, сказал мне Омерль, – я всей душой за мир, но, очевидно. Что так дальше продолжаться не может…

Если вкратце, то слова Омерля сводились к следующему: король не делился с Тамино властью, и поэтому нужна была война. Но просто так ее объявить было нехорошо, бароны не поймут, поэтому нужно было короля обидеть, чтобы он начал войну сам. А после всего, что случилось с герцогом, яснее ясного было, что обидеть короля проще всего Аминой. То есть мной.

– Он не стерпит вашей свадьбы, он исключит Тамино из наследников и начнет войну. Первый. Сам, – заключил Омерль, довольно улыбаясь.

Я посмотрела на принца – он, в отличии от Омерля, глядел мрачно. Но с тем, что его прекрасная Амина, это еще и прекрасный повод для войны он, тем не менее, не спорил.

– А можно я не буду во всем этом участвовать? – спросила я Омерля, и он удивлено воззрился, но не на меня, а на Тамино.

– Прекрасная       Амина недовольна? – почтительно осведомился Омерль у принца, но за этими деликатными словами мне ясно послышалось « Ты что, заткнуть ее не можешь?»

– Амина, – повернулся ко мне принц, – ведь это все равно наша свадьба. Просто…

Просто с небольшим довеском в виде полномасштабной гражданской войны. Конечно, мы все тут были в книге, а какая же книга про средневековье без осады замков, битв, и прочего мужественного истребления друг друга. И читать такое действительно интересно – поклонники Джорджа Мартина вам подтвердят. Но мне то ведь не читать это все предстояло.

– Я согласна не жениться, – сказала я принцу, – давайте не будем жениться, я не против. Будете меня где-нибудь прятать…

– Амина, – твердо сказал принц, – я не хочу так. Я не желаю прятаться от короля. Я имею право жениться на любимой женщине, почему я должен от этого отказываться?

Золотые слова, конечно, и они легли бы мне бальзамом на душу, если бы не выражение хищной радости на лице Омерля. «Все-таки, зря Лиза не выдала Омерлю романтической линии» – Подумалось мне. – «Глядишь, было бы ему чем себя занять, и войну разжигать он не стал бы».

– Дорогая моя, все уже решено, – сказал мне Омерль, – завтра король устраивает празднество, там будут все, и принц , – Омерль прервал свою речь, чтобы деликатно поклониться Тамино, – там должен быть обязательно. И принц прибудет туда с невестой. А невеста должна поражать красотой, ступайте, дамы помогут вам выбрать платье.

То есть – идите, займитесь тряпками, и не лезьте не в свое дело, прекрасная Амина. Тамино уже поднялся, он стоял, протягивая мне руку, он смотрел на меня и ждал. И я пошла, что мне еще оставалось.

– Амина, завтра нас ждет очень важный день, – сказал мне принц у двери моей комнаты. – Наверное, самый важный в моей жизни.

Я все еще держала его за руку, и не хотела отпускать. Вот бы его, такого, красивого, с его волшебным взглядом, ко мне домой, к пледу, кофе, и прочим радостям спокойной цивилизованной жизни… Не хотите ли, принц, променять свою корону, на быт офисного планктона? Я нервно рассмеялась.

– Что с тобой? – спросил Тамино. И на лицо его вернулась тень прежней подозрительности.

– Ничего. Просто мне не по себе.

– Все будет хорошо, – сказал он, но явно не потому что в это сам верил, а просто надо же было что-то сказать.

– Да.

– Прекрасная Амина, вот вы где! – к нам, шурша тяжелыми юбками, приближалась полная рыжая дама, – Ступайте со мной!

Тамино сжал мои руки, поцеловал меня и ушел, и с каждым его удаляющимся шагом сердце мое наполнялось тревогой.

А следующим утром я красовалась на белом коне – к счастью, дамское седло в описываемую эпоху походило, скорее, на стульчик с подножкой, и сидеть на нем было легче легкого, если, конечно, лошадь шла шагом. На мне было алое, все шитое золотом и жемчугом платье, золота на мне вообще было столько, что тяжеловато было дышать. Рядом со мной гарцевал Тамино, позади ехала свита из десятка празднично одетых дворян.

Мы ехали долго, сначала возле леса, через который Тамино вез меня в замок Омерля, я даже увидела полянку, на которой мы впервые поцеловались. Дальше была река, и тот берег, на котором я стояла одна против короля, мы, даже, проехали мимо замка герцога, проехали через рощу, и перед нами предстал королевский дворец. Солнце уже клонилось к закату, и его косые лучи подсвечивали флаги, реявшие на башнях, длинные их тени ложились нам под ноги. Тамино улыбнулся мне – сухой, жесткой улыбкой, выдававшей его напряжение.

– Все будет хорошо, – сказал он еще раз, он наклонился, поцеловал меня, и пришпорил коня.

Под звуки труб мы въезжали на увешанный знаменами двор королевского дворца.

(обратно)

Глава 16.

Не знаю, чего я ожидала. Наверное, какого-то взрыва страстей, того, что все сразу закричат, забегают, схватятся за мечи, и начнется кровавая неразбериха, в которой король и Тамино будут рвать меня в разные стороны.

Но по приезду нашему ничего такого случилось, как говорится, от слова «совсем». Мы просто приехали и вошли. Все кланялись, музыка звучала, люди ели и пили, акробаты танцевали перед королевским столом. Тамино раскланиваясь и принимая поклоны провел меня к столу, к самому королю, который, вроде бы едва и взглянул на меня. Тамино выслушал королевское приветствие, произнес ответное слово, и сел подле короля. Я села рядом с ним. Омерль сел по другую мою руку, он весело засмеялся, рассказывая что-то какой-то даме.

– Мой дорогой племянник, надеюсь, дорога была не слишком трудной? – ласково сказал король принцу. – Амина, я искал тебя, – добавил он, обращаясь ко мне, но ответить ему я не успела бы, если бы даже и захотела – он тут же отвернулся в другую сторону, и с кем-то оживленно заговорил.

Все это было так странно, так мало соответствовало мои ожиданиям, что меня просто оглушило, мне на миг показалось, что я вдруг попала в какую-то другую книгу.

– Ешь, не сиди просто так, – прошептал мне Тамино, и э тот его тревожный шепот вернул меня в реальность. Радоваться спокойствию короля было рано.

Но надо было есть – и я ела, вернее, пыталась, так как кусок не лез мне в горло, кубок с вином, который принц придвинул мне, показался мне слишком тяжелым, и я расплескала его, окрасив красным чистую белую скатерть.

– А теперь мы пойдем танцевать! – весело провозгласил король.

Музыка, до того звучавшая приглушенно вдруг взвыла, волынки и скрипки надрывались, барабан стучал, мерная, но от того не менее зажигательная средневековая музыка разлилась под сводами этого зала.

– Тамино, ступай танцевать, – приказал король.

– Я не хочу, простите, ваше величество.

– Тогда, может, я приглашу твою даму? – коварно сказал король, и Тамино подскочил, как ужаленный.

Он схватил меня за руку, и мы встали в круг. Все наставления, которые вбивала мне в голову старушка-дуэнья, разом вылетели у меня из головы, я рассеянно поднимала руки-ноги, не обращая внимания ни на такт, ни на ритм, я только старалась все время держать в поле зрения Тамино. До поры до времени, мы танцевали с ним в паре, его рука, то и дело касалась моей, и это возвращало мне некоторый покой. Но вот музыка сменилась на более быструю, все совершили прыжок, какой- то поворот, кавалеры сделали шаг в сторону, потом еще один, и против меня оказался совершенно незнакомый мне мужчина.

– Прекрасная Амина, я так рад вашему возвращению, – сказал он, беря меня за руку. Я не глядя кивнула ему, и принялась высматривать Тамино – он тоже смотрел на меня, отворачивая голову от своей дамы.

С этим кавалером я сделала круг – он все время что-то говорил, но мне было не до него.

– Может, моему другу удастся разговорить вас, прекрасная Амина, сказал он, уступая меня следующему танцору.

Тамино был теперь еще дальше, его загораживал от меня ряд танцующих, и я едва различала его затылок, он то и дело оборачивался ко мне, но ему надо было еще и танцевать.

– Амина, здравствуй.

Я похолодела. Против меня стоял король. Он взял меня за руку, и сделал шаг вперед.

– Где ты была? Я искал тебя.

– Я-я-я… – я завертела головой – но Тамино не было видно.

– Зачем ты вернулась? – спросил меня король, и я снова не нашла, что ему ответить.

И вдруг музыка смолкла. Король стоял крепко сжимая обе моих руки, он вдруг пошел в центр круга, и я, совершенно оглушенная его присутствием, вновь ощущая тот странный паралич воли, который на меня то и дело находил рядом с ним, пошла тоже.

– Сегодня торжественный день, – объявил король громко, и я успела увидеть Тамино, наконец-то я увидела его – он рвался вперед, но Омерль его удерживал, что-то шепча ему на ухо. – Сегодня я собрал вас здесь, чтобы объявить о моей грядущей свадьбе. Амина, будет моей женой.

И тут, к счастью, ступор мой прошел. Тамино, отпихнув Омерял уже шел вперед, я видела его глаза, и с силой вырвав свою кисть из рук короля, я громко сказала:

– Нет! Я не согласна!

– Амина моя невеста, мы обручились, – громко сказал Тамино, становясь рядом со мной, и мне захотелось спрятаться у него на груди.

– Мой дорогой племянник, боюсь, тебя ввели в заблуждение, – сказал король, и в голосе его появились такие знакомые мне, обманчиво мягкие коварные нотки. – Жениться на чужой жене не может даже мой наследник.

– Амина тебе не жена, – презрительно сказал принц.

– Правда? Но у меня есть документ, это подтверждающий. Я женился на ней в Акке. Принесите! – крикнул он, и тут же кто-то сорвался с места. – Я дал за нее выкуп, и женился на ней. Она знатного рода. И она моя жена.

– Брак, заключенный по чужим законам не может считаться… – Начал было Тамино, и я с ужасом почувствовала, как голос его просел.

– Всем известно, что это просто торговля, а не какой ни брак,– запальчиво сказал Омерль, – Ваше величество, вы никогда не представляли нам Амину, как свою супругу.

– Теперь представляю, – сказал король. – Я женился на ней.

– Брак, заключенный по чужим законам, у нас не считается! – снова произнес Тамино, беря меня за руку.

– Не считается, только если он не был осуществлен. А наш был. Так, Амина? – усмехнулся король, и у меня волосы на голове стали дыбом. Что он имел в виду?

– Амина, ты можешь доказать, что ваш брак с королем не имел места? – принц повернулся ко мне, и впился в меня взглядом.

В общем, это был кошмар кошмаров. И самое отвратительное, что все опять уперлось в вопрос о девственности, будь она не ладна. Конечно, настоящая Амина, которая голодом себя морила лишь бы не дасться нелюбимому, быстро бы поставила всех этих господ на место. В фильме о Жанне Дарк я видела такую проверку – собрался весь двор, вводят Жанну в одной рубашке, она забирается на возвышение, толпа монахинь отделяет ее занавесями, потом входит бабка, видимо, повитуха, что-то там проверяет и выходя торжественно объявляет, что никаких следов «порчи или насилия» она не углядела. Так и вижу прекрасную Амину на ее месте – радостно она спрыгивает с помоста, хватает Тамино и они вместе мчатся в закат… То есть на войну, но не в этом суть.

Суть в том, что мне такая проверка, в этом, помешанном на женской невинности мире, ничего кроме позора не принесла бы.

– Я не могу, – сказала я Тамино. – Прости. Не могу.

Посмотреть я на него сейчас я тоже не смогла, и говорила, глядя в мозаичный пол.

– Что ж, я решил узаконить наш брак. Венчание в среду, – небрежно объявил король. – Принц, дорогой мой наследник, возлюбленный племянник мой, вы будете радоваться вместе со мной?

Тамино, по моему, стало дурно. Ухватив Омерля за рукав он вышел, и вслед за ним вышли еще люди, много, они поднимались и уходили – их ушло почти пол зала. Но они ушли, а я осталась.

– Музыку! – сказал король. – Будем радоваться!

Меня он больше не держал, и я, не видя ничего и никого пошла и села на свое место. Пир пошел своим чередом, люди вокруг меня ели и пили, король смеялся, перед столом снова плясали акробаты – как будто и не было стычки с Тамино, как будто он привез меня, лишь для того чтобы вернуть. Я повернулась к королю, он жевал, мощно работая своими тяжелыми челюстями, я машинально вертела в руках кубок, и вдруг меня, как громом поразила мысль – а чего это я вообще тут расселась? Нет, конечно, выйти я отсюда не смогла бы, тем более что Тамино сам меня оставил, но и покорно изображать невесту я тоже обязана не была.

Меня вообще всегда удивляли многочисленные картины, на которых юная девушка в кринолине\турнюре со слезами на глазах выходит за какого-нибудь старичка. Что мешало ей, допустим, просто не надеть платье, не выйти из дома? Ее что, на аркане тянули бы в церковь? В конце концов, можно же было просто ответить «нет» на вопрос священника согласна ли она вступить в брак, этот вопрос же не просто так задают. Понятно, конечно, что дальнейшие брачные перспективы у такой строптивицы были бы весьма туманными, а у стариков был один плюс – они быстро оставляли несчастных красавиц вдовами, но мой то случай был совсем другой.

– Ваше величество, – сказала я королю.

– Да, Амина? – он повернулся в мою сторону, и больше никакой наигранной доброты в его голосе не было.

– Вы свинья, ваше величество. Скотина.

– Да что ты говоришь, – он спокойно поднял кубок, и отхлебнул вина.

– А если так? – спросила я, и, задрав ногу, шагнула на стол.

(обратно)

Глава 17.

Мгновенно наступила тишина. Музыканты еще какое-то время старались, но и их хватило ненадолго, они тоже опустили свои скрипки -свирели, и молча уставились на меня.

Логично было бы станцевать сейчас перед всеми ними стриптиз, все-таки, я была на столе. Стриптиза бы мне уж точно не простили бы, но я мало того, что не была к нему морально готова, так еще и танцевать пришлось бы в полной тишине, а подобные танцы просят чего-то, хотя бы отдаленно похожего на «girl you'll be a woman soon». Поэтому я просто вперед . Я шла, роняя кубки, и спихивая со стола дичь, пораженные гости отшатывались от моих ног.

– Амина, что ты делаешь? – громко сказал король.

Я повернулась к нему – он привстал, он уже поднял руку, и понятно было, что сейчас меня стащат, и поведут куда-то, в какой-нибудь темный чулан, где, кто знает, может быть, даже будут бить. Такого допускать было никак нельзя, и, мило улыбнувшись, я ласково сказала.

– Возлюбленный жених мой, разве вы не знаете, что эта давняя сарацинская традиция? Невеста обязательно должна пройтись по столу, и большей честью считается съесть еду, в которую она наступила. Угощайтесь, – сказала я какому-то вельможе, придвигая к нему пирог со следом моей пятки, – приятного аппетита.

Вельможа нервно сглотнул и уставился на короля. Король впал в ступор.

– А это вам, – я протянула черноволосой даме паштет, ногой я, правда, в нем не побывала, но проходя, я задела его и он весь размазался по столу. Дама закрыла рот краем вуали, и закачалась из стороны в сторону.

– Амина, спускайся, – нашелся, наконец, король. – Традиции твоей родины весьма экзотичны, но я хотел бы… хотел бы…

По-моему, он старался зря, вечер все равно уже было не спасти. Но спорить я с ним не стала, и еще раз сердечно улыбнувшись, спрыгнула со стола.

– А теперь давайте танцевать!

И с каким облегчением все восприняли этот призыв, музыканты заиграли с удвоенной энергией, кавалеры и дамы повыскакивали из-за разоренного стола, сам король, неспешно и царственно вышел в общий круг, шел он, естественно, прямо ко мне.

– Ты что творишь? – прошипел он, выделывая ногами танцевальные фигуры. – Ты что себе позволяешь, ты понимаешь, что я с тобой теперь сделаю?

– Осторожнее, ваше величество, наша свадьба в следующую среду, и невеста должна дожить до этой даты.

– О смерти такой невесты как ты никто горевать не станет! И Тамино, – добавил король, понижая голос, – тогда уж точно начнет со мной войну.

– Нет-нет! – громко выкрикнула я, и захлопала в ладоши, – нет, стойте! Все остановитесь! Музыку не играем! Музыканты, стоп!

Конечно, если бы музыканты продолжили играть дальше, мой перфоманс провалился бы, но они не стали. Музыка смолкла, и придворным тоже пришлось перестать танцевать. Я подозреваю, что, в глубине души, музыкантам и самим было интересно, что же еще я могу отмочить – когда еще такое увидишь. И какие истории потом можно будет рассказывать!

– Прекрати! – прошипел король, и сжал мой локоть.

– Ваше величество, что с вами, – громко сказала я, и король меня тут же отпустил. – Итак, как вы все, наверное, поняли, у нас сегодня тематическая вечеринка. – Провозгласила я, и по лицам присутствующих было видно, что они ничего не поняли, но уже трепещут, – у нас сегодня все будет по сарацински!

Дама возле меня, та самая, которую я кормила размазанным паштетом, опять закачалась и поднесла к лицу вуаль.

– Начинаем сарацинские танцы. Ваше величество, – я постаралась как можно ласковее ему улыбнуться, – Драгоценный жених мой, любезный король. – Я даже взяла его за руку. – Вы будете со мной танцевать?

Король, бедняга, – я даже его пожалела, – наверное, так мало видел от своей ненаглядной       Амины тепла (да, наверное, вообще не видел), что его на какое-то время проняло. Как зачарованный он протянул мне руку, и, пользуясь этой его минутной слабостью, этим осенением моих действий его королевской властью, я повернулась к придворным. Лица их застыли.

– Для начала, – сказала я, – все выстраиваемся в два ряда. Дамы направо, кавалеры налево. Выстраиваемся, не тушуемся!

Рука короля дернулась, и, повернувшись, я увидела, что он снова смотрит зло.

– А теперь… – сказала я растягивая слова. – Дамы…

Дамы вздрогнули.

– Дамы делают шаг назад.

Дамы шагнули.

– А кавалеры… – сказала я еще более угрожающим тоном, и кто-то в задних рядах аж за кинжал схватился, – кавалеры делают шаг влево.

И я замолчала. Я стояла и молчала, молчали и все присутствующие, молчал король, и тем дальше, тем более неловкой делалась эта непонятная пауза.

– Что ж, Амина… – Начал, было король, но я не дала ему договорить.

– На этом танцы окончены! Все садимся за стол. По сарацинской традиции никто больше танцевать не должен. За стол! Музыканты, уходите.

– Нет. Хватит с нас сарацинских традиций, – король, видимо, немножко пришел в себя. – Они очень милые, но дальше мы будем блюсти обычаи нашей страны.

– А музыканты уже ушли, – улыбнулась я.

Королю, конечно, ничего не стоило их вернуть, однако, гостям явно было не до танцев, и пир им тоже был не нужен. Стол, конечно, уже прибирали расторопные слуги – но чтобы поправить нанесенный мной урон, его надо было вообще вынести и принести новый.

Поэтому, король тоже улыбнулся – по крайней мере, он попытался. Вышел у него, скорее, пугающий оскал.

– Дорогие гости! Мы славно попировали! А теперь нас ждут государственные дела, – рявкнул он, и, сжав мой локоть, потащил за собой.

Он вывел меня из зала, завернул за угол, поднялся по лестнице, и в конце концов мы оказались в том самом его кабинете, в котором я увидела его впервые. Уже смеркалось, и было темно, но белое лицо короля я видела ясно.

– Ты что это устроила? – спросил король, буквально швыряя меня в кресло. – Это что было?

– Сарацинские традиции, – сказала я сквозь зубы. Мне было страшно, но я была не Амина и молчаливый протест – не мое.

– Какие еще… Прекрати! – и я с удовольствием отметила, что снова вывела короля из равновесия. – Если еще раз…

– Любезный король мой, и возлюбленный жених, – протянула я, и не пытаясь в этот раз изображать что-то милое. Но король все равно замер.

– Ты мне сейчас врешь, да? – Спросил он недоверчиво.

– Да. Но я предлагаю вам договориться.

И король снова завис.

– А ты изменилась, – сказал он, наконец. – Ты стала совсем другой.

Молодец, заметил – могла бы сказать я. – Наконец-то! Но, с другой стороны, эта не была прямо уж такая невероятная наблюдательность – едва ли прежняя Амина скакала по столам.

– Так, давайте по делу, – произнесла я, выпрямляясь в своем кресле. – Я предлагаю вам вот что: я выйду за вас замуж, чинно и благородно, как положено. А вы потом меня отпустите на все четыре стороны. На деньги я ваши не претендую, полцарства мне тоже от вас не нужно. Если хотите, могу сразу подписать отречение за себя и за своих потомков, или что там полагается в таких случаях писать.

– С какой стати, – сказал король, садясь против меня. – С какой стати я должен заключать с тобой какой-то договор? Ты не в том положении, чтобы с тобой договариваться.

– А вы? Вы что, серьезно полагаете, что я буду вам нормальной женой? Я, знаете ли, не из тех, кто способен всю жизнь пресмыкаться, пытаясь заслужить прощение. Нет, вы, конечно, можете меня прямо сейчас казнить, избить, или что вы там обычно делаете с непокорными женщинами. Но не забывайте, что вы только что перед всем двором объявили меня невестой, а у вас тут война на носу. Сторонников надо вербовать. Репутацию беречь. Что лучше, невеста, казненная аккурат перед свадьбой, или невеста, отплясывающая перед почтенными гостями Кан-Кан?

Едва ли король знал, что такое Кан-Кан, но содрогнуться это ему не помешало.

– Если я тебя отпущу, ты отправишься прямиком к Тамино, – сказал король с глухой угрозой в голосе.

– Нет, не отправлюсь, – и мой голос был ничуть не более радостным. – Он меня теперь, наверное, не простит.

В наступившей тишине было слышен только треск свечи, и карканье ворон за окном.

– Ладно. Хорошо, – сказал король поднимаясь. – Готовься к свадьбе. Как ты там сказала? К чинной и благородной. Я согласен на твой договор.

(обратно)

Глава 18.

Я бывала на свадьбах. Первый раз, когда моя дальняя родственница выходила замуж. Дело происходило в деревне, и там было все: и разномастный кортеж, где иномарки соседствовали чуть ли не с тракторами, и платье невесты с кринолином в два обхвата, и широкоплечий жених, натруженные руки которого неловко выглядывали из белых манжет. Брань, пьянь и гармонь прилагались. Вообще свадьба вышла лихой и обильной – разве что на здравый смысл она была небогата.

Но, поговорим и о здравом смысле – моя подруга, филологической направленности девушка, выходила замуж за такого же филологического парня. На самом деле они были вполне обычные и веселые люди, у которых ума была палата, была и любовь (так же, впрочем, как и у первой пары) не хватало разве что смелости. Поэтому свадьба вышла какая-то… никакая. Белое платье и костюм жениха были на месте, так же как и кафе с музыкой – но чувствовалось, что молодым это все абсолютно ненужно, что для них это просто какое-то отбытие непонятного ритуала – и еще там никто не пил. Совсем. Такие уж там собрались семьи. С одной стороны, и в вину им это не поставишь, наоборот, молодцы, с другой, из-за этого, наверное, все это свадебное действо было еще более тягомотным.

Короче, ни так ни так я не хотела. Но и как в американском кино, когда невеста раскрасавица держит жениха за ручку под аркой из роз, а гости ровными рядками смахивают слезу – тоже.

И вот, конец моим метаниям и сомненьям! У меня свадьба, и не какая-нибудь там, а королевская, масштабное событие для всей страны, церемония, важная каждому жителю. Венчаться мне и королю предстояло не в церкви – туда много народа не поместилось бы, а прямо на площади, на воздвигнутом специально для этого помосте, красивом, резном и устланном коврами. Платье мне шилось белое, анахронизм, конечно – зато видно издалека.

– Больше жемчуга, больше золота, – говорил король, придирчиво оглядывая предложенные ему ткани. Амина, тебе больше нравиться бархат или шелк?

Казалось бы, вполне законный вопрос, мне ведь носить это платье, и, вполне логично поинтересоваться, каким я его хочу.

– Мне все равно, ваше величество, – сказала я как можно более вежливо. Я соблюдала договор, и вела себя хорошо.

– Бархат тебе больше подойдет, – улыбнулся король, окидывая меня взглядом.

– Я устала, можно мне пойти к себе?

– Конечно, – и, отпуская меня, он коснулся моей руки.

Он постоянно так делал. То как бы невзначай касался, то подавал руку – галантно, для помощи, при свидетелях, так, что и не откажешь, не скажешь «извините, я как-нибудь сама». И еще мы постоянно теперь были вместе, вечно находились какие-то дела, которые требовали моего рядом с ним присутствия – но так ведь это у нас была свадьба. Нам ею и заниматься.

«Это, с его стороны, наверное, такая мелкая месть» – раздраженно думала я по пути в свою башню. – «Он делает так, чтобы меня позлить». Это была, конечно, очень удобная точка зрения, что и говорить, но, скорее всего, король просто не в состоянии был оторваться от созерцания своей прекрасной Амины, вот и устраивал все эти бесконечные отборы тканей и жемчугов.

– Ты уже отдохнула?

Не прошло и получаса, как он зашел прямо в мою комнату. И Марты, как назло, рядом не было, хотя, может это он ее и услал.

– Нет, не отдохнула, ваше величество. Может быть, вы выйдете?

Но король не выходил. Не выходил, но и приблизится не пытался, он сел далеко от меня и стал смотреть в окно.

– Ваше величество, мне действительно надо отдохнуть.

– Амина, прежде чем ты навсегда уйдешь, я хотел бы поговорить с тобой, – сказал король, поворачиваясь ко мне.

«Все. Вот сейчас он начнет рассказывать, как он меня любит» – С ужасом подумала я, – «И за что мне такое? Что мне делать? Оправдываться? Говорить, что я люблю Тамино? Так ведь от этого ему будет только хуже». Ситуация казалась мучительной и безвыходной… но король, представьте себе, заговорил о другом.

– Я все думаю о том, что ты сказала тогда, о том, что Тамино тебя не простит. Значит, он, тогда на пиру решил, что ты и в самом деле была моей наложницей. Но ведь мы оба с тобой знаем, что это не так.

– И что? – спросила я, внутренне сжимаясь.

Конечно, разговоры такого рода были, лучше чем любовные страдания, их я, пожалуй, сейчас и не перенесла бы. Но, все же, обсуждать свою личную жизнь с этим тираном – то еще удовольствие.

– Тогда кто он? Кто? Не я, не Тамино? Кто?

«Блиииииин» – могла бы сказать я, но он бы не понял. Что совсем ничего другого нельзя было спросить? Что нет темы важнее, чем та, кто лишил меня девственности?

– Вы его не знаете, – сказала я, – это было давно. Еще до встречи с вами.

– Но меня уверяли, что ты девственница, – сказал король.

– Я тут не причем. Все претензии к поставщику.

– Ладно, – сказал король поднимаясь, – в таком случае мне многое становиться ясным. Там была война, тебя взяли в плен, так что… – он улыбнулся, и мне снова стало не по себе. – Тебе не стоило меня так бояться.

– Извините, но я сейчас скажу прямо. Дело не в том, что я вас боюсь, дело в том, что я вас не люблю.

Улыбка сошла с лица короля.

– Ты любишь Тамино? – спросил он, хмуря брови.

– Да, – сказала я, и это был момент, когда я готова была короля пожалеть, когда я, против воли чувствовала, что могла бы, и чуть ли не обязана сделать его счастливым…

Но это все случилось бы, если бы он, такой большой и могущественный вдруг дал бы слабину, если бы он показал бы, что нуждается в моей жалости и сочувствии. Но он слабину не давал. Его лицо выразило ненависть, и только. Он был в гневе, он был зол.

– Живым ты его не увидишь, – презрительно бросил мне он.

Сердце мое сжалось. Но ведь они оба, и Тамино и король и так собирались поубивать друг друга, давно собирались, и, главное, совсем не из-за Амины. И уж тем более не из-за меня.

– Вы отпустите меня после свадьбы? – спросила я короля.

– Да, – усмехнулся король, – но Тамино в любом случае не жить. Объявит ли он мне войну, или я сам это сделаю – я убью его.

– Ювелиры пришли! – объявила Марта, входя в комнату, – Ваше величество! – Она низко поклонилась, – Не соблаговолите ли взглянуть? Они принесли убор для будущей королевы.

– Да, спасибо, – сказал король и вышел.

– Марта, тебе спасибо, – сказала я, когда за ним затворилась дверь, и его чеканные шаги удалились вниз по лестнице, – хорошо, что ты его отвлекла.

– Опять хотите сбежать? – поинтересовалась Марта сочувственно.

– Нет. Я буду венчаться.

(обратно)

Глава19.

Помниться, я советовала насильно выдаваемым замуж девушкам не одеваться и не выходить из комнаты – и вот я на их месте. Утро, день свадьбы, дворец весь гудит оживлением – это заметно даже из моей комнатки в башне. На стене висит мое белое платье, со шлейфом, золотым шитьем, и частыми рядами жемчуга. Я гляжу в потолок, и меня томит смутное предчувствие, что это не я обошла короля, а обошли меня. В комнату входят Марта и девушки, они деловито переговариваются, они вносят чан, в котором мне предстоит мыться…

Короче, если я хочу протестовать, то самое время. Драться, рвать платье в клочки, вопить, и устраивать истерики. Но я ничего такого не делаю. Я встаю и лезу в теплую воду. Все смотрят на меня одобрительно.

– Какая вы красивая! – искренне восклицает Марта, расправляя тяжелые складки моего платья. Девушки довольно переглядываются – они меня только что умыли, причесали, одели и теперь любуются делом своих рук.

– Пора! – орет в дверь какой-то человек. Я быстро спускаюсь вниз – в саду меня ждет стайка дам, среди них та белокурая, что обнимала принца, но и она сейчас смотрит оживленно и весело. Вообще все веселы и радостны – свадьба, будет пир! Гости съехались со всего королевства.

– Идемте же.

Меня берут под руки, и мы шагаем к празднично убранному церковному двору. Кругом полно народа, и чем дальше мы идем, тем людей больше. И вот он помост – священник уже там. У лестницы собрались самые богатые и знатные, и по лестнице этой поднимается король. На верхней ступеньке он оборачивается – и толпа разразилась приветственными криками.

– Теперь вы.

Толпа расступается и иду я. Меня не приветствуют – но все равно встречают тепло, я слышу восхищенные перешептывания, и фразу « какая красивая», повторяемую на все лады. Я поднимаюсь по ступеням. Я встаю рядом с королем. Священник начинает читать молитвы. Читает долго. А потом меня что-то спрашивают.

– Да, – отвечаю я быстро.

На палец мне одевают кольцо, я поворачиваюсь к людям – их море, – и все плывет у меня перед глазами.

– Амина…

И вот, развязка этого всего. Я в своей комнате в башне. Солнце ярко светит в окно, густые тени перечерчивают мою комнатку, пылинки танцуют в воздухе, на дворе слышен гомон гостей. Но я не одна. Следом за мной зашел король.

– Вы обещали меня отпустить, я ухожу.

Но он стоит у двери, он полностью ее собой загораживает, лицо его холодное и злое.

– Ты не уйдешь.

Да. Именно так он и сказал.

Это, конечно, не лучший момент, чтобы хвалить короля – но я его все же похвалю. Определенно, он был не из тех, кто может просто так ударить или унизить женщину. Амина целых пять лет давала ему отворот поворот – а он терпел, и если и мучил ее, то лишь чужими руками. И то, что она была пленницей, купленной на рынке, дела не меняло – женщин он не бил, и даже отказ в любви не был для этого веской причиной.

Но кто ищет, тот всегда найдет, король был предприимчивый. Он нашел. Да, женщина не виновата в том, что не любит, но жена – это совсем другой коленкор. Жене он сделал главный в жизни дар – он подарил ей себя. Он, король, женился не на принцессе, а на какой-то там чужестранке – а она ломается. И с чистой совестью, от души, он залепил мне пощечину.

– Ты не уйдешь. Раздевайся. Ложись.

Ну что тут скажешь – я была глупой. Договориться я захотела. С королем, ага. Настоящая Амина морила себя голодом, а мне надо было до конца играть в сумасшедшую, было бы хотя бы, веселей.

– Чего ты стоишь? Делай, что тебе сказали.

И он, протянув рук, резко дернул лиф моего платья – плотная ткань ожгла мне кожу, я едва не упала, жемчуга со стуком посыпались на пол…

Но эротической сцены у нас не вышло. Потому что в эту же секунду окно с треском и грохотом разлетелось на куски, какие-то палки взломали рамы, и так и остались в них. Король отпрыгнул, король испугался.

– Это что еще такое?

Он подбежал к окну, и я вслед за ним увидела какую-то непонятную деревянную конструкцию с полосами грубой ткани, она накрепко застряла в моем окне.

– Стража! – рявкнул король, но стража была далеко. Он подбежал к двери, распахнул ее, и еще раз заорал, – стража!

И я побежала к окну. Не знаю, чего я там собиралась делать, но просто к окну – это было в другую сторону от короля.

– Оль! – прошептал кто-то, и я увидела руки, цепляющиеся за деревянные жерди, а следом за ними показалось и лицо. Славик. – Прыгаем!

Как прыгать, куда и зачем – этаж то был не маленький, – меня сейчас не интересовало. Я всей душой хотела упрыгать от короля, и этот призыв Славика развеял последние мои сомнения. Я заскочила на деревянные жерди.

– Стой!

Король метнулся к окну, он успел схватить меня за платье – платье которое он сам только что порвал, – и оно осталось у него в руках. А я упала, и полетела вниз, но не одна, а со Славиком, он подхватил меня, за спиной у него была веревка – и через секунду мы чувствительно, но не смертельно шмякнулись на траву. Рядом был стражник, и не один. Все они смотрели на нас, выпучив глаза и открыв рты.

Тут стоит сказать пару слов о средневековом нижнем белье. Ладно, не пару, а целых три, вот они: белья не носили. Вообще. На мне под платьем была лишь рубаха-шемиз, но и ее король успел порвать, и она тоже бесславно осталась у него в руках. Так что можете представить себе, как вся эта сцена выглядела для стражников: свадьба, гости, и тут мирное небо прорезает неведомое (на самом деле это был дельтоплан, разглядев снизу эту конструкцию, я ее с трудом, но опознала, – однако, до экспериментов Лилиенталя было еще веков шесть как минимум, и любой летающий аппарат мог вызвать только шок и трепет) и, в дополнение к этой ломке средневекового сознания, на голову им сваливается голая королева.

– Стража! – орал король, которому из-за застрявшего в окне дельтаплана пока ничего не было видно.

– Королю стало плохо, ему срочно нужно врача! – задушенным голосом выкрикнул Славик.

– Стража! – не унимался король.

– Он вас зовет, скорее к нему! – продолжал голосить Славик.

Но никто не двинулся с места.

– Просто идем, – торопливо прошептал Славик беря меня под локоть, – просто делаем вид, как будто ничего не происходит.

Делать вид, как будто ничего не происходит, идя через весь сад голышом – задача та еще, но я постаралась.

– Добрый день, – улыбнулась я какой-то, встреченной шагов через десять парочке, и голос мой заметно дрожал. Дама автоматически присела в реверансе. Кавалер так и остался стоять камнем.

– Прекрасный день, не правда ли? – сказала я еще кому-то, и это оказалась Марта. Марта ойкнула и села в куст.

– Тут забор, – прошептала я Славику, – забор, как мы его перелезем?

Он подсадил меня – и краем глаза я успела заметить, что все, наконец, забегали, потом я протянула ему руку, и помогла залезть.

– Прекрасная Амина!

А по ту сторону меня ждала группа всадников. И, судя по голосу, один из них был герцог.

(обратно)

Глава 20.

Мне захотелось взять паузу. Вот прямо сейчас. Нажать на эскейп, на бэкспейс, выйти и не сохраниться. Конечно все, что со мной происходило до того, сахаром тоже не было, но Славик! Славик, спасший меня из безвыходной ситуации, ангелом прилетевший ко мне на самодельном дельтаплане (да, он ходил когда-то в какую-то такую секцию – но ведь это надо еще умудриться собрать летающий экземпляр из, буквально, подручных средств!) и вот это все было только для того, чтобы вручить меня герцогу?

– Скорее! – пискнул Славик, толкая меня к конному герцогу, – дайте ей свой плащ, и едем!

Герцог отстегнул пряжку на алом плаще, замотал меня в него, и, подхватив, посадил впереди себя.

– Скорее!

Все вернулось на круги своя – герцог меня похищает, только теперь, как и положено было по тексту, при помощи слуги. Я обернулась – Славик крайне неловко сидел в седле, его мотало из стороны в сторону, обеими руками он держался за гриву, на лице его застыл напряженный страх. «Да что б ты с лошади свалился!» – Зло подумала я.

Но, видимо, поговорку «не рой другому яму – сам в нее попадешь» придумали не просто так, и, как показала жизнь, даже пожелание этой самой ямы иногда приводит к аналогичному результату.

– Погоня! – воскликнул герцог, и пришпорил коня.

К королю мне не хотелось – страшно было даже представить себе, какой будет его месть. И я понадеялась, что герцог вместе со мной сейчас ускачет, а люди его останутся сражаться, задерживать догоняющих – но не таков парень был наш герцог. Круто развернувшись, – конь его аж на дыбы встал, – он вытащил меч.

– Держи ее! – крикнул он Славику, и бросил меня в воздух.

Сил у герцога было много, ловкость, меткость и т.д. тоже были на высоте, но на другом-то конце меня встречал не такой же умелый воин, не Лионель отнюдь, а Славик!

Я успела увидеть дикую панику в его глазах, почувствовать попой жесткий хребет его лошади, и вместе с ним вдвоем, перекувыркнувшись, мы свалились таки с лошади. Свалились в какие-то кусты, вернее, это Славик упал в кусты, а я упала на него, и, поэтому, довольно резво вскочила, успев увидеть справа исчезающих в облаке пыли всадников, а слева коня Славика, продолжавшего свой бег, алый плащ герцога развивался на нем как флаг.

– Славик! – я повернулась к нему, он все лежал, глаза его были закрыты, – Славик!

Я села, и только сейчас почувствовала, как сильно при падении меня исцарапало ветками, приложив ухо к груди Славика, я пыталась выслушать бьется ли его сердце, мне казалось, что он не дышит – и тут же земля затряслась, сквозь ветви и листья я увидела промелькнувший вдали отряд преследователей.

– Славик, вставай! – я начала бить его по щекам, и, надо же, он открыл глаза. Он сел. Лицо его выразило возмущение.

– Ты почему опять голая? – воскликнул он.

– Надо бежать, Славик, герцог там уже сражается!

Славик стал торопливо раздеваться. Он расшнуровал свою кожаную жилетку, но этого ему показалось мало, и он принялся стаскивать и рубаху.

– Ты чего? – успела я спросить, но он уже кидал вещи в мою сторону.

– Одевайся!

Я кое-как зашнуровалась, и намотала широкую но короткую рубашку Славика наподобие юбки.

– Эротичненько, – мрачно процедил Славик, – пригнись!

Приникнув почти к самой земле, мы побежали вперед, и через какое-то время достигли реки.

– Так, – Славик завертел головой, выискивая надежное укрытие, – давай отсидимся здесь, под берегом, а как стемнеет, пойдем вниз по течению, в деревню. Я там знаю одного мужичка, он служит герцогу, и он нас к нему переправит.

– Как! – возмущению моему не было предела, – зачем к герцогу? Ты что, совсем? Зачем мне к герцогу?

– Не бойся, он тебя не тронет, он сейчас с Тамино…

И Тамино туда же. А ведь обещал скормить герцога псам!

– Герцог и с королем был, однако, это ему меня украсть не помешало, – мрачно сказала я.

– Сейчас все по-другому, – принялся убеждать меня Славик, – идет война, герцог без Тамино долго не выстоит, и Тамино тоже в герцоге нуждается, так что они – союзники. Тебе ничего не угрожает.

– Ага, как же!

– Да успокойся ты, Оль, – Славик ободряюще похлопал меня по плечу, – Все нормально будет, герцог на самом деле неплохой мужик, надо просто найти к нему подход.

Лиза, сестра Славика, во время своего неизбежного увлечения «Гарри Поттером» говорила мне, что слизеринцы в книге показаны весьма однобоко. То есть, равенкловцы берут умом, хафлпафцы трудолюбием, гриффиндорцы выезжают на отваге, верности и прочих самурайских качествах, слизеринцы же, по книге, пробиваются за счет нужных связей. «Тогда почему» – Говорила Лиза – «Все они такие злые и надменные? Ведь, чтобы заводить нужные связи и знакомства надо быть хоть сколько-нибудь приятным человеком. Это должен был быть факультет милых и, хотя бы внешне, дружелюбных людей. Посмотри на Славика – он типичный слизеринец».

Тогда я с ней не согласилась, но теперь…

– И какой же подход я должна найти к герцогу? – спросила я язвительно, и Славик, даже, чуть смутился.

– Ничего тебе не придется… Я все устрою. Все нормально будет, я же сказал.

– Зачем нам вообще к кому-то идти? Почему бы просто не сбежать вдвоем?

– Оля, – раздраженно протянул Славик, – я Лионель из Мерсии меня здесь каждая собака в лицо знает, а ты теперь королева, как ты думаешь, далеко мы сможем вдвоем уйти?

– Тогда веди меня к Тамино. Не к герцогу, к Тамино, – сказала я ему.

– Тамино тебя не примет, – мотнул головой он, – Когда он узнал, что ты за короля замуж выходишь, у него такое лицо было, я думал он сейчас топиться пойдет. Ты, зачем, кстати, это сделала?

– Ну как… – вопрос был таким неожиданным, что я просто растерялась не в силах объяснить Славику всю последовательность своих действий, – а что мне оставалось? Королю не так-то легко противиться! Кроме того, Тамино сам меня оставил, он ушел…

– Он ушел, потому что людей короля было больше, его бы там просто прирезали, если бы он бунтовать начал.

Неприятное, свербящее чувство, очень похожее на совесть, прошлось по моей душе.

– А что, Тамино потом бы за мной вернулся? – спросила я запальчиво.

– Он меня за тобой и послал. И я тебя опять спас, кстати.

Я была очень благодарна Славику, когда увидела его болтающимся под самодельным дельтапланом, но сейчас благодарность из меня не шла.

– Ладно. Веди меня к своему герцогу.

(обратно)

Глава 21.

Знаю, желать другому смерти нехорошо, но я всей душой надеялась, что герцог не доберется до своих войск. Ведь у него было столько возможностей умереть!

Однако, не случилось. И, в тот момент, когда мы со Славиком въезжали в лагерь в крытом крестьянском возке, на другом его конце уже встречали герцога.

– Прекрасная Амина!

Герцог был весь какой-то помятый, грязный, от него разило как никогда – но бодрость духа он явно не потерял. Резво спрыгнув со своего взмыленного коня, он преклонил передо мной колено, и резко дернув мне руку, приложился к ней поцелуем.

– Прекрасная Амина, рад видеть вас.

Он не отпускал мою руку, не вставал, и я не сразу сообразила, что он просто пялится на мои голые ноги – точка обзора у него была как раз самая подходящая.

– Господин герцог… – я попыталась вытащить свои пальцы из его рук, – я тоже…

Тоже рада его видеть? Как бы не так!

– Ваша светлость, как добрались? – спросил Славик, и герцог вышел из своего созерцательного состояния. С каким-то даже причмокиванием он поднялся с колен, и небрежно бросил:

– Прекрасно. Секлись весь путь, две трети отряда полегло. Кстати, Лионель, где мой плащ?

– Не знаю, – не менее небрежно бросил Славик-Лионель.

И этот ответ герцога вполне удовлетворил. Он отвернулся от нас и принялся говорить с целой делегацией воинов. От всех этих окольчюженных людей пахло ничуть не лучше, чем от герцога, все были воинственны и полны энтузиазма, совещание их длилось и длилось – но и за своими делами герцог про меня не забыл.

– Отведи Амину в мой шатер, – скомандовал он Славику, когда разговоры, наконец, были окончены.

Славик с каким-то значением на меня посмотрел – только я не поняла, с каким. И мы пошли в шатер.

– Амина, располагайся…

И герцог осекся, потому что шатер его пустым не был. Какая-то женщина, при виде нас бодро вскочила с крытой шкурами лежанки, и так стоять и осталась. Взгляд ее переходил с герцога на меня и обратно.

– Амина… Амина… – герцог не то чтобы смутился, он, скорее, просто пытался думать, а этот процесс всегда его несколько тормозил, – Амина, это моя прачка, – объявил он в конце концов.

И он, скорее всего не соврал – женщина действительно походила на прачку, не особо молодую такую, с крепкими трудовыми руками, и рыхлым бюстом, горами вздымающимся в глубоком декольте. Но возмущенный взгляд этой дамы ясно показывал, что обязанности ее гораздо шире простого портомойства. Громко фыркнув, она схватила какое-то покрывало, и стремительно вышла из шатра, едва при этом не сбив герцога с ног. Тот какое-то время постоял, улыбаясь, а затем извинился и вышел, отправившись, наверное, догонять и утешать свою драгоценную прачку.

– Ну, ты чего? – спросил меня Славик тут же, – ты что, ночевать в его шатре собралась? Чего ты молчишь все время, возражай ему!

Когда люди бьют друг друга это нехорошо. И, чисто теоретически, нет разницы, мужчина ли бьет женщину, женщина ли мужчину – в руках должны себя держать все. Но я не смогла, и залепила Славику пощечину.

– Ты… – начал было он, хватаясь за щеку, но ничего другого сказать не успел, потому что в шатер вернулся герцог. Соколиным взором оценив ситуацию, он прорычал:

– Лионель, ты что, трогал мою Амину!

– Нет! – воскликнули мы хором, мы – я и Славик.

– Нет, он меня не трогал, – сказала я, – он отказался называть меня «Ваше величество». А я теперь королева, и требую, чтобы меня называли именно так. И шатер этот для меня слишком мал, мне нужен другой, побольше и почище, здесь воняет.

И я плюхнулась на лежанку, с которой только что встала любовница-прачка.

– Шатер мне, немедленно. Или я ваш займу, и вам придется вынести отсюда ваши вещи.

Лицо герцога выразило крайнее недоумение.

– Э… Ты, э… то есть вы…

– Ваше величество, – подсказал Славик.

– Ваше величество, я сейчас.

И махнув рукой Славику, он вышел из шатра – но далеко отходить они не стали, я слышала каждое слово из их торопливого перешептывания, и видела их длинные тени на стенке шатра.

– Чего это она? – спросил герцог.

– Она действительно теперь королева, – сказал Славик.

– Но она сбежала от короля! Она теперь моя! – воскликнул герцог.

– Королевой она быть не перестала, – с нажимом произнес его собеседник, – Зато, какой это прекрасный повод для войны – вы защищаете честь оскорбленной королевы.

– А кто ее оскорбил?

– Король, кто же еще.

– А как?

– Неважно как, – терпеливо ответил Славик, – Важно, что она оскорбилась, а вы ее защищаете, вы – рыцарь, и правда на вашей стороне.

Возникла недолгая пауза, во время которой герцог, должно быть, переваривал слова Лионеля-Славика.

– Как-то это все… Зачем мне это все? – спросил он, наконец.

– Но вы же хотите победить? – встречным вопросом ответил ему Славик.

– Хочу, но я так же хочу переспать с ней прямо сейчас.

– Этого лучше не делать, тогда вы из защитника дамы превратитесь в разбойника и похитителя. – Сказал Славик назидательно.

– Да она не дама! Ты где дам таких видел?

– Теперь дама. И не просто дама – королева.

– Да будь она не ладна! – герцог хлопнул рукой по матерчатой стенке шатра, – Ты что, не мог вчера ее у короля забрать? До свадьбы?

– Я не успел.

– Толку от тебя никакого! – продолжал злиться герцог.

– Можете выгнать меня, раз я такой бесполезный, – холодно сказал Славик, и я испугалась, что он и вправду уйдет, оставив меня самой разбираться с герцогом.

– Да ладно! – и я услышала, как лязгнули доспехи герцога, тень Славика при этом покачнулась – очевидно, герцог дружески врезал ему по плечу своей закованной в латы лапищей, – не обижайся, бабы не стоят того, что бы мы с тобой из-за них ссорились. Но раньше ты мне совсем другие советы давал.

– Раньше вообще все было по-другому. Но я всегда стараюсь ради вас, – ответил Славик, и голос его прямо таки сочился кристальной честностью.

В шатер герцог входил уверенной походкой. В очередной раз преклонив колено, он согнулся в поклоне и поцеловал край… ну, платья на мне не было, и, поэтому, он поцеловал край замызганной Славиковской рубахи.

– Ваше величество, королева моя, я выполню все ваши пожелания.

Он чуть отодвинулся от меня, и принялся глядеть, с улыбочкой, и с каким-то слишком уж довольным видом.

– Королева моя, я прошу вашей руки, – провозгласил он, поигрывая своей железной перчаткой.

(обратно)

Глава 22.

Я чуть не поперхнулась от возмущения. Руки! Руки моей ему захотелось! Ну нет, второй раз я на эту удочку ловиться не буду.

– Я уже замужем, – холодно отрезала я. – Увы.

– Я дружен с одним архиепископом, он быстро вас разведет, – произнес герцог, отметая мое нынешнее замужество пренебрежительным жестом руки.

– Я пока не готова разводиться, – возразила я ему.

– А почему тогда вы сбежали от мужа? – ехидно спросил он.

– Покачану, – ответила я, и, видимо, попала в точку, потому что этот ответ снова отправил герцога в край небыстрых мыслительных процессов. Герцог думал, думал – и додумался сменить тактику.

– Э… Тогда, прекрасная Амина, то есть королева моя… – он еще какое-то время помялся, потом решительно встал с колен, и уселся вплотную ко мне, – можно тогда я тебя, хотя бы поцелую? – спросил он, наклоняя ко мне лицо, и обнимая своей тяжелой и неприятно жесткой рукой.

Я второй раз за этот день – и с гораздо большим удовольствием – залепила пощечину. Герцогу, впрочем, ничего не сделалось, да, наверное, моей руке и больнее было, чем его щетинистой щеке.

– Как ты говоришь со своей королевой! – воскликнула я.

– Амина, мы оба прекрасно знаем, что ты никакая не королева!

– У меня на пальце кольцо, мне его король надел!

Невеликое терпение герцога окончательно подошло к концу, он схватил меня за плечи и повалил на лежак, минута эта была, прямо скажу не лучшей, но тут же в палатку вскочил Славик, обеими руками он сжимал меч, лицо его перекосилось от гнева и страха – но резать герцога ему не пришлось. Тот обернулся.

– Лионель? – спросил он удивленно, – что случилось?

– Я пришел защитить королеву, – сказал Славик, заметно дрожащим голосом, – от вас. Вы не правильно поступаете, вам хуже будет от этого… я не могу видеть как вы сами себя гробите. Это так печально!

– Что, правда? – Герцог, по-моему, даже несколько расчувствовался, – ну ладно. Но с ней то что мне делать? – Он показал рукой на меня.

Теперь Славик поманил герцога на очередные переговоры.

– Просто ведите себя с ней помягче. Поделикатней, – прошептал Славик за стенкой шатра. – Дамам это нравится.

– Да к черту деликатность! – возмутился герцог, – я ее замуж позвал, а она отказала!

– Это потому, что вы вели себя с ней грубо. Я ведь добра вам желаю, поверьте мне, изнасилованная королева вам очков не добавит.

– Каких очков? – недоуменно спросил герцог.

– Очков, ну… это просто такое слово. Я вам потом объясню.

– Что-то вроде дельтаплана? – с каким-то совсем уже детским любопытством спросил герцог.

– Нет, – Славик вздохнул. – Ваша светлость, я хочу, чтобы вы стали королем, вы, а не Тамино. А для этого надо чтобы все были на вашей стороне, и королева в том числе. Поэтому постарайтесь ее уважать.

– Разве я ее не уважаю?

– И не обижать.

– Да чем я ее обидел!

– Вы обидите принца Тамино, если силой возьмете королеву, он вам этого не простит, – терпеливо вещал Славик, – А вы же знаете, как нам сейчас нужен Тамино. Вот если королева сама вам отдастся – другое дело. Тамино рыцарь, и он возражать не станет.

– Я рыцарь ничуть не меньше его!

– Так докажите это.

Герцог, с каким-то прямо рыком ворвался обратно в шатер, плюхнувшись на колено, он грозно прошипел:

– Амина, королева моя, простите. Ваш шатер будет скоро готов, – и убежал.

– И вот его ты хочешь сделать королем, – сказала я, когда в шатер, осторожненько, бочком зашел Славик.

– Да нормальным он будет королем.

– Ну, конечно, ты же всегда ему подскажешь, – сказала я язвительно. – А Тамино? Он как же?

– Я, Оля, в отличии от всех них не убийца, поэтому все нормально будет с твоим Тамино, он же тебе не только королем нужен, правда?

Попав в Лизину книгу, я хотела переработать ее под себя, но, похоже, что в итоге это текст нас пережевывал. Я едва не легла под короля, а Славик, очевидно, вообразил себя хитроумным персонажем «игры престолов».

– Тебе это все зачем? – прямо спросила я его.

– Оля, как видишь, мы тут надолго, и место это не из лучших, – пожал плечами Славик, – Надо же как-то устраиваться.

Беседу нашу прервал герцог. Можно предположить, что ревнивцем он не был, хоть сколько-нибудь адекватным человеком я его тоже не назову, но именно помешательство на почве ревности явно было не его – в который раз он уже заставал своего Лионеля тет-а-тет с Аминой, и ни разу это его не напрягло.

– Амина! – торжественно провозгласил он, – королева моя! Не желаете ли, пока готовиться ваш шатер, пойти прогуляться со мной по лагерю?

И он скосил взгляд на Славика, как бы спрашивая у него – «ну как, я достаточно мягок и деликатен?» – и Славик одобрительно ему кивнул.

– Хорошо, – сказала я, и, проигнорировав протянутую руку герцога, вышла из шатра.

– Лионель, а ты займись-ка ее жилищем, – бросил герцог, через плечо, и поспешил за мной, – Королева моя, вам нравиться этот лагерь?

Лагерь был грязным и вонючим – впрочем, наверное, как и любой средневековое сборище войск. Стояла жара, мыла еще не изобрели, кони в своем загоне свежести воздуху не добавляли. Всюду были полчища мух.

– Прелестно, – сказала я.

Герцог довольно улыбнулся.

– А как вам деревья за лагерем?

– Очаровательны.

– А я тоже красивый? – герцог остановился, и посмотрел на меня, щуря свои волчьи глаза.

Определенно, он был красивый, но признать это, означало бы подвергнуть себя немедленному предложению испытать эту красоту, так сказать, в деле.

– Вас как зовут? – спросила я у герцога, потому что в тот единственный раз, когда он мне представлялся, мне было не до его имен-фамилий.

– Эккехард фон Дебеф.

– Хорошо, Эккехард. Можно я так буду вас называть?

– Герцог Эккехард.

– Герцог Эккехард, я люблю принца Тамино, поэтому мне сложно судить красивый вы или нет.

Как я уже говорила, герцог ревнивцем не был. Поэтому он не бросился вперед с мечом наперевес с криком – «так умри же Тамино!», нет, он наоборот улыбнулся с еще более довольным видом.

– Так значит дело лишь в Тамино? Но я то лучше.

– Вполне возможно, – я старалась быть вежливой, – но я люблю именного его.

– Вы просто нас не сравнивали, – бросил герцог небрежно. – Но я дам вам такую возможность.

Признаюсь, я несколько напряглась. Чего он там задумал?

– Я устрою турнир! – воскликнул герцог с маниакальной радостью в голосе.

(обратно)

Глава 23.

Внезапно все стало гораздо солнечнее и веселей. Вместо грязного военного лагеря – сверкающее разноцветьем флагов ристалище, вместо потных мужиков в боевых доспехах – великолепные рыцари в серебре и позолоте. По такому случаю прибыли даже дамы, и залитые светом турнирные трибуны пестрели шелком и бархатом, сияли драгоценностями и белизной нежных лиц. Мрачная война вдруг уступила место пусть и жестокой, но все равно игре – такое, наверное, возможно было только в рыцарские времена, ну или, скорее, в рыцарских романах.

И главной дамой этого события была я. Именно я сидела на самой высокой трибуне, на оббитом бархатом троне, и именно мне предстояло награждать победителя – и вовсе не собой, такого в правилах турниров, чтобы там герцог ни думал, не было. У меня был настоящий приз – тяжелый кубок, выполненный из литого золота и украшенный драгоценными камнями. Довольно грубо украшенный, кстати – сообщаю это как почти дипломированный ювелир. Но в оправдание местных златокузнецов скажу, что творили они сию посудину, скорее всего наспех.

– Прекрати ерзать, – сказала я Славику, который, как и положено злодею-манипулятору, притаился в тенечке за моим троном.

– Я жду короля и нервничаю, – ответил мне он.

Потому что короля тоже пригласили на это разудалое торжество. Он, конечно, не ответил согласием, но и отказа тоже не присылал.

– Там Тамино, – сказала я, различив на краю турнирного поля отряд с синими и серебристыми стягами, с цветами принца .

– Он подъедет к тебе, не переживай… Не высовывайся, не вставай! Сиди! – прошипел Славик, и дернул меня за рукав. – Веди себя прилично!

– С какой стати? Я хочу к Тамино, и ты мне не указ.

– Оля, сиди, прошу тебя, – взмолился он шепотом, – Мне столько нервов стоило все это устроить. Не порть мой турнир, пожалуйста. Или ты хочешь, чтобы все здесь в реальной схватке схлестнулись?

– Но Тамино…

– Вон он, твой Тамино. Сюда едет. Можешь оторвать рукав и ему подарить, если хочешь.

– Рукав? В смысле? Чей рукав? – удивилась я.

– Свой, конечно, – сказал Славик, но на всякий случай от меня отодвинулся. – Это такая традиция.

Я, честно, подумала, что Славик меня разыгрывает, но тут же одна из дам прямо при мне лихо дернула длиннющий и богато украшенный рукав своего фиолетового платья, и надела его на протянутое копье какого-то рыцаря. С чисто символической точки зрения это копье, проникшее в рукав… ну, вы поняли. Фрейд бы оценил. Да и времена стояли суровые, когда еще достопочтенный рыцарь сможет полюбоваться обнаженным плечиком своей дамы. Тамино, тем временем, приближался. Я подергала свой рукав – сидел он крепко. Скосив взгляд на свое плечо, я сумела различить мелкие и частые стежки, на совесть было сработано – оставалось только поражаться крепости пальцев и резкости жестов местных красавиц.

– А можно что-нибудь другое ему подарить?

– Чего? – спросил Славик, напряженно что-то высматривавший.

– Что-то другое можно подарить принцу, вместо рукава?

– Да дари чего хочешь.

Тамино был уже прямо передо мной, и я наклонилась к перлам своей ложи – хоть это мне было не запрещено. Тамино поднял забрало, он смотрел на меня – молчал и смотрел, своим таким знакомым мне взглядом, который, казалось бы и выражал страдание, и, одновременно, будто бы светился на его лице.

– Принц… – начала было я, и осеклась.

Я хотела перед ним оправдаться, но как, и, главное, за что? Врать не буду, я не могу сказать, что четко осознавала свою перед ним вину – то ли у меня было слишком мало совести для этого, то ли наоборот, слишком много, и я подозревала вину, там где ее и в помине не было.

– Мой принц, – вот и все, что я могла сказать.

Взгляд Тамино вдруг посветлел, и вдохновленная этим, я рванула ленту со своей груди, но лента не поддалась. Я дергала еще и еще, Тамино напряженно хлопал ресницами, конь его перебирал ногами… Не знаю сколько бы еще длился этот трагифарс, но тут из густой тени протянулась чья-то грубая рука, и легко сорвав ленту, протянула ее Тамино. Это – надо же! – оказалась та самая герцогская прачка. Не знаю, что она делала на главной трибуне, и как там оказалась, но именно из ее рук Тамино принял мой дар.

Однако, взяв ленту в руки он поднес ее к губам – у меня аж голова закружилась, – и, послав мне еще один прекрасный взгляд он пришпорил коня и умчался. Я обернулась к прачке – она сидела в тени, на лавке, рядом со Славиком, на широком лице ее было написано сочувствие.

– Король, – вдруг прошептал Славик. – Король! – воскликнул он, и, подскочив, сжал мое плечо. – Король все-таки приехал! Так, ты главное успокойся, хорошо? – торопливо зашептал он. – Не бойся его, это он тебя оскорбил, и это твою честь здесь защищают. Все защищают твою честь, все здесь с тобой и за тебя, помни это!

– Но как… как он меня оскорбил, я же сама вышла за него! – меня и вправду пробрал мороз, я почувствовала дурноту, но совсем не такую приятную, как за несколько секунд до того, от взгляда Тамино.

– Он тебя купил, похитил, и держал взаперти. А ты знатная девушка, он сам это признал, и с тобой так обращаться нельзя.

– Хорошо, – я сжала руку Славика.

– Он сюда едет, он сейчас буде с тобой говорить. Отвечай четко, как герцогу отвечала, ладно? Помни ты – королева. И я рядом.

Славик вырвал у меня свою руку, и снова отступил в тень. А король галопом мчал через все поле. Подъехав, он скинул шлем, лучи солнца, проходившие через его багрово-золотой стяг, бросали на разноцветный отблеск на его бледное, надменное лицо.

– Что ж, здравствуй, супруга моя, – сказал он.

(обратно)

Глава 24.

Мне не хотелось ни видеть короля, ни слышать его, да и говорить о нем мне тяжело. Попав в Лизину книгу, я думала, что главный злодей здесь будет герцог, но, по сравнению с королем, он ощущался лишь как избалованный своим всевластием подросток. Герцог был опасным, и на его могиле я бы сказала – « ты умер, и это к лучшему», но, несмотря ни на что, я не испытывала к нему ненависти. При виде короля же меня просто затрясло. Он подавлял, он парализовывал одним своим взглядом, он был такой страшный в своем могуществе, что хотелось пасть ниц, и снова идти с ним договариваться – но на самом деле, даже герцог, при всей своей отвязанности и невеликом уме, был гораздо более договороспособной стороной.

С королем невозможно было торговаться – он признавал только язык силы, и взывать к его чувствам было так же бессмысленно, потому что всю его душу занимало железное себялюбие, другие же существа там были представлены весьма скудно. Может, он испытывал что-то вроде дружбы к своим боевым товарищам, может, был привязан к своему коню, на худой конец, может он любил собаку, и ради нее был готов хоть чем-то поступиться, но женщины в этот список не входили. Для него любовь к женщине это было не про чувства, и уж тем более, не про отношения, а про то, что « она – моя, ее место в пыли, страхе и абсолютной покорности». Недаром же он, при всей своей красоте и привлекательности, при богатстве, знатности и т.д., зацепился не за какую-нибудь принцессу, которая вправе была бы рассчитывать, если не на нежность и заботу, то хотя бы на уважение – а за пленницу. Пусть, самую лучшую, самую красивую и драгоценную – но всего лишь пленницу, о которую, при желании, можно было бы и вытереть ноги.

– Жена моя, – произнес король усмехаясь, – я приехал за тобой.

– Я с вами разведусь, – сказала я, и, инстинктивно оглянулась на Славика.

– А, Лионель из Мерсии, как я погляжу, снова при тебе, – протянул король, и Славик сделал шаг вперед , – жена моя, герцог рассказывает всем, что защищает тебя. Но ведь это я твой супруг и защитник.

– Это не так.

– Может, – король меня словно и не услышал, – ты пожалуешь меня, своего супруга и защитника, рукавом?

И он протянул свое копье вперед – слишком протянул, он засунул его прямо в ложу, я отшатнулась – но Славик не успел, и, придя в себя, я поняла, что его больше нет рядом. Король одним коротким и сильным выпадом свалил его вниз, за трибуну.

– Так будет со всеми, – небрежно бросил он и ускакал прочь.

Тут уж было не до приличий, вскочив, я подбежала к заднему ограждению трибуны, я выискивала глазами Славика, боясь увидеть на земле его бездыханное тело – высота то была немаленькая, но он был уже на ногах. У него было разбитое в кровь лицо, он держался за ребра, и, прихрамывая, шел куда-то в противоположную от турнирного поля сторону.

А бои уже шли. Сразу скажу, я не большой любитель бокса, ММА, и чего еще там бывает – вообще мужчины никогда не казались мне привлекательней от того, что они только что славно отмутузили друг дружку. Поэтому все эти удары копьями/мечами/булавами были для меня зрелищем довольно бессмысленным, и я томилась скукой и жарой – но только до тех пор, пока на ристалище не вышел король.

Против него был герцог – я опознала его по алому плюмажу. Король и герцог нацелили копья, раздался звук трубы и на полной скорости они понеслись друг к другу – удар и треск – но оба они остались сидеть в своих седлах как влитые. Развернувшись они схлестнулись, и снова безрезультатно. Только копье герцога, измочалившись висело в его руке бесполезным обломком, мне вспомнился французский король, которого убили на турнире щепой в глаз – но того короля, что был передо мной, щепками было не пронять.

Вновь зазвучали трубы, и всадники опять съехались, только в этот раз в руках у них были мечи. Они махали ими с беспощадной яростью, я даже не успела заметить, когда они умудрились спешиться, а бой их уже происходил на земле. Король наступал его мощные удары – а я знала, какой силищей он обладает – казалось невозможно было перенести, но герцог умудрялся. Он, несмотря на свой громадный рост, ловкий и юркий, скакал вокруг короля, награждая его самыми неожиданными выпадами. И, в какой-то момент, мне показалось, что он победил, я увидела, как он со всей силы ударил короля – в спину, и король упал, но тут же трибуны загудели, герольды, всполошившись, выбежали на поле, а король был уже на ногах. Он неспешно и царственно покидал поле боя, герцог же шел понуро.

– Он ударил в спину, – тихо сказала сидевшая за мной прачка. – Этого нельзя было делать.

Судьба герцога меня интересовала мало. Я знала, что следующим с королем будет сражаться Тамино, я надеялась, что герцог достаточно вымотал короля, и победа моего принца будет легкой… Но, было все, конечно же, совсем не так.

Принц выехал на поле, цвета его сине-серебристого флага повторялись на его щите и накидке. По сравнению с королем он казался таким тонким, таким, слишком изящным, даже в доспехах. Он нацелил копье, и под взревевший в моих ушах горн полетел вперед, и, – надо же! – он при всей своей внешней хрупкости едва не выбил короля, этого человека-гору, из седла. Но не выбил. Король пошатнулся, он повалился на спину – но в седле удержался, и, развернувшись, оба рыцаря помчались на второй круг. Вторая схватка была для Тамино менее удачной, он сам чуть не упал, и от этого зрелища мне стало так нехорошо, что все последующие для меня слилось в один непрекращающийся кошмар: копья, мечи, все летело вперед, все лязгало, все звенело, я уже не соображала что и как происходит, я только видела, что Тамино на ногах, что он не повержен, и только за это цеплялся мой затуманенный рассудок – но вот он упал, и для меня все померкло. В себя пришла я уже над его лицом, он открывал глаза, и что-то силился сказать мне, изо рта у него струйкой шла кровь.

– Королева, – Кто-то взял меня за плечо, но я только отмахнулась, – королева. – Взгляд Тамино был устремлен куда-то поверх моего плеча, и, обернувшись, я увидела над собой короля. – Королева моя, вы не желаете наградить своего победителя?

Я не желала. Но рядом был герольд, он держал тяжелый золотой кубок, кто-то поднял меня с земли, и кубок этот сунули мне в руки.

– Вы должны наградить победителя, – тихо сказал герольд.

Тамино уже положили на носилки, и двое одетых в его цвета людей несли его с поля. Чтобы скорее отвязаться от всех этих людей, чтобы иметь возможность догнать принца, пока его не скрыли от меня, я сунула протянула кубок королю.

– Победитель имеет право поцеловать даму, – сказал король, кривя губы в презрительной усмешке.

И, раньше, чем я успела предпринять хоть что-то, он схватил меня за плечи, и притянул к себе. Он целовал меня, крепко прижимая к своим доспехам – едва ли это полагалось делать так, да и время, которое длился этот треклятый поцелуй, было, наверное, неприлично долгим. Но прервать короля осмелился только герольд.

– Ваше величество, вас ждут на пиру.

– И вправду, – король отстранился от меня. – Амина, пойдем же на пир.

И он так сильно зажал мою руку своим локтем, что мне так или иначе пришлось с ним идти.

Пришлось бы, если бы прямо в лицо королю, в его непокрытую шлемом голову, не прилетел ком грязи. Это было действительно потрясающее зрелище – по крайней мере для меня. Король отплевывался и ошарашено размазывал коричневую жижу по щекам – руки мои были свободны, и, воспользовавшись этим, я рванула прочь.

(обратно)

Глава 25.

Я хотела скрыться ото всех, но среди цветных полотнищ турнирных шатров, я вдруг увидела Славика, он шел, торопливо вытирая руки о край бархатного камзола.

– Славик, это ты что ли ты в него кинул?

Славик сделал страшные глаза, и испуганно озираясь, поманил меня в ближайшую палатку, которая, по счастью, оказалась пуста.

– Ты чего кричишь! – возмущенно прошипел он, – если кто-то узнает, что это я в короля грязью кинул, мне не жить!

– Извини… – начала было я, но мне тут же расхотелось извиняться, – ты! – я пристукнула Славика в плечо. – Это ты все устроил! Ты пригласил короля, и зачем? Чтобы он Тамино убил?

– С Тамино все порядке я узнавал, у него пара ребер сломана, и он щеку прикусил. Ну, наверное, еще сотрясение есть. Короче, ранен он не сильнее меня.

Последнюю фразу Славик сказал немного обиженно.

– Все равно, позвать короля на турнир было глупо, и ты идиот!

– Какая ты ужасная, когда ругаешься, Оля, – сказал Славик отодвигаясь от меня. – Я, между прочим, совсем не так все планировал. Король должен был проиграть, и это ударило бы по его репутации, а победить должен был герцог, это он бы получил кубок, и он бы был главным на пиру…

– И целовал бы меня тоже он? – возмутилась я.

– Да подумаешь, один поцелуй. С кем ты только не целовалась! – презрительно махнул он рукой.

– Ты вообще скотина, Славик!

– А чем еще мне здесь заниматься? Тебя защищать все время? Так вроде у тебя защитник уже есть!

И, не знаю почему… вернее знаю. День этот, прямо скажем был не из легких, а тут еще и Славик – я вдруг почувствовала как он огорчен, как недоволен, я почувствовала, что ему тоже нехорошо, и от этого всего я вдруг разрыдалась. Я рыдала, прислонившись к плечу Славика, а он гладил меня по волосам…

Тяжелые шаги облаченных в доспехи мужчин я услышала раньше него, и успела отпрянуть. Отпрянуть-то я успела, а плакать перестать нет, и поэтому, когда принц Тамино и герцог вошли в палатку они увидели насупленного Лионеля из Мерсии , и Амину всю в слезах.

– Что тут происходит! – гневно воскликнул Тамино, и, немедленно вытащил меч.

– Все нормально! – закричала я, – все в порядке! Это не то, что ты думаешь!

Да, вот такая коронная фраза всех киношных изменщиков неожиданно вылетела из меня – впрочем, было не до смеха. Тамино уже замахнулся, он сделал выпад – я думала в обморок упаду, а Славик и упал. По настоящему, он свалился нам под ноги, и сжался в комок.

Тамино обомлел. Уставившись на Славика широко открытыми глазами, он прицелился было в него мечом – но тут же опустил свое оружие. Прицелился еще раз – и снова опустил, потом он неуверенно протянул меч вниз, и потыкал лежащего Славика острием. Тогда Славик перестал закрывать голову руками, и выглянул наружу.

– Ты что действительно не Лионель? – ошарашено спросил Тамино, – кто ты? Лионель никогда бы… Он лучший фехтовальщик королевства, а ты даже меч не достал… Ну-ка, достань меч!

Славик поднялся, он встал во весь рост и вытащил свой меч.

– Он что, притворяется? – спросил Тамино у герцога, но тот лишь покачал головой. – По другому возьми меч… Да что же это такое! Ты даже меч взять в руки нормально не можешь!

Славик аккуратно отложил меч в сторону.

– Еще когда ты стал строить этот… Летающую конструкцию…

– Дельтаплан, – с видимым удовольствием подсказал герцог.

– Дельтаплан, я подумал, что Лионель никогда бы до такого не додумался.

– А еще он верхом скакать не умеет, – тем же довольным голосом сказал герцог.

– Так это действительно не Лионель?

– Не знаю, – герцог пожал плечами. – Но таким он мне явно больше нравится. Прежний был слишком хорош, я бы его рано или поздно убил.

И Тамино перевел взгляд на меня. Оннаверняка помнил, как я кричала королю, что «Славик не Лионель, и я не Амина, мы совсем другие люди….» То есть, если я хотела рассказать ему всю правду, то лучше момента было не найти.

Но я, на самом деле, не хотела. Ведь неизбежно встал бы вопрос: «Почему молчала раньше?». Ладно, в первый момент не разобралась, было не до того, во вторую встречу тоже, когда он меня спас – ну там я была в расстроенных чувствах, но потом-то, когда он мне делал предложение… Ведь это совсем не пустяк, если бы мою любовь всей жизни подменил кто-то другой – я бы хотела об этом знать. А Тамино, ко всему прочему, еще и такой недоверчивый, такой ранимый. Вот я и решила его поберечь.

– Его зовут Вячеслав, – сказала я Тамино, – он сам признался мне, еще в замке герцога, я поверила ему, и поэтому защищала.

Славик обернулся на меня. Славик на меня посмотрел. И сколько всего было в этом его взгляде! Но говорить он ничего не стал ни за, ни против моей версии.

– Я уснул в своем мире, а проснулся уже здесь, – вот и все что он произнес.

И звуки горна спасли нас от дальнейшего развития этой темы.

– Амина – Тамино положил руки мне на плечи. – Сейчас будет пир, и ты пойдешь туда с герцогом Дебефом, но это только на время пира, хорошо? Сразу после него ты поедешь со мной, я добьюсь для тебя развода, и обвенчаюсь с тобой при первой же возможности.

– Хорошо, – сказала я, и поцеловала его руку, лежавшую на моем плече.

В ответ Тамино схватил мою кисть, порывисто поднес ее к губам и тут же вышел.

– Лионель, а почему ты весь в грязи? – сказал герцог и рассмеялся. – Ты вообще ужасно выглядишь, тебе надо отдохнуть.

Герцог протянул мне открытую ладонь и я вложила в нее свою руку.

– Прекрасная Амина, – сказал герцог улыбаясь, – позвольте прекраснейшему из рыцарей сопроводить вас.

(обратно)

Глава 26.

Герцога невероятно перло от своей крутизны. Это и раньше сложно бросалось в глаза, но сейчас на людях, на пиру, самомнение его приняло прямо таки гротескные формы. Он не шел, он вышагивал, высоко задрав подбородок, и горделиво поводя плечами, за столом он громогласно отвечал всем сразу – ни мало не заботясь о том, ему ли вообще адресовался вопрос. И не смущаясь близким соседством короля, он принялся рассуждать о том, чей род древнее.

– Мой прапрадед со стороны матери, был правителем этой страны, задолго до того, как предки нашего короля и принца Тамино перестали быть простыми рыцарями безо всякого титула.

Король, за неимением королевы, ухаживавший за какой-то другой дамой, бросил на герцога холодный взгляд, но ничего не сказал.

– И поэтому, дорогая Амина, – герцог повернулся ко мне, – вы должны стать моей женой.

– Да я-то вам зачем? – спросила я, понижая голос. – Если ваш род такой древний, то вам нужна какая-нибудь принцесса, а не я.

– Ты королева. Это лучше чем принцесса, кроме того, я не хочу, чтобы на тебе женился Тамино, или еще кто-то. Да и я люблю тебя, – добавил он, словно спохватившись, как это такой разговор, и без признаний в любви.

– То есть, я просто ценный трофей?

– У тебя еще ноги красивые, – сказал герцог, и ладно хоть не на весь зал.

Конечно, всего пару недель назад я бежала из королевского дворца в первозданном, так сказать виде, и, казалось бы, чего после такого стесняться каких-то там ног. Но, как ни странно, эту голую прогулку мне никто в вину не ставил, наоборот, все что я вытворяла в королевском дворце быстро приобрело черты мифа и эпоса: прекрасная, несчастная пленница, птицей летит она из королевской башни, оставив все, и только перья прикрывают ее наготу. Я не шучу – люди клялись, что видели на мне перья, а столкновение Славикиного дельтаплана с окном моей спальни быстро стало невероятной красоты полетом туда и обратно.

– Но у вас с Тамино договор, – сказала я с нажимом. – После пира я еду с ним.

– Что ж, у тебя еще есть время подумать, – усмехнулся герцог, сияя пьяным взглядом, – Тамино сопляк, король его чуть не раздавил. А я в девяти из десяти случаев побеждал короля, я вообще всех побеждаю, и в этот раз победа была бы моя, если бы не этот глупый удар в спину. Я просто спутал турнирный бой с настоящим. Победить должен был я. Правда, ваше величество? – Громко спросил герцог у короля.

Король, очень умело делавший вид, что все идет так, как надо, оторвался от оживленной беседы со своей дамой, и, повернувшись, послал герцогу еще один исполненный презрения взгляд.

– Что ж, раз ты так говоришь, значит, так оно и есть, – спокойно произнес он, – разве кто-то будет сомневаться в словах столь сиятельного рыцаря?

Честно, на месте короля я бы хорошенько подумала прежде чем дразнить герцога, но, по счастью… ну, или не по счастью. В принципе, если бы эти двое сейчас вскочили, и, слившись в беспощадной резне, прикончили бы друг друга – вот это действительно было бы запредельным счастьем. Так что, скорее к несчастью, герцог был уже сильно пьян, и уловил он только первую, нейтральную часть фразы короля.

– Конечно, – надменно произнес герцог, – моего слова достаточно, чтобы подтвердить что угодно. Я никогда не вру. Амина, ты идешь танцевать?

– Нет.

– Вставай, пошли, все уже танцуют, – он принялся меня толкать.

Все и вправду выстроились в какой-то сложный хоровод, король, вместе со своей дамой, тоже были уже там – и именно это меня останавливало.

– Я не пойду.

– Да вставай же ты! – Прикрикнул герцог.

Я не встала, зато увидела, как на другом конце зала подскочил Тамино – вот чего мне действительно не хотелось, так это очередного его сражения.

– Ты пьян, – прошипела я, со всей силы впечатывая свою пятку герцогу в ногу… но беда в том что до каблуков-шпилек было еще очень далеко, так что ему едва ли было хоть сколько-нибудь больно. На самом деле, он вообще решил, что это я с ним так заигрываю.

– Амина! – Пылко воскликнул он, и полез обниматься.

Каблуков, может, еще не придумали, а вот вилочки для фруктов уже были на повестке дня. Их изготавливали исключительно для дам, и у меня, как у главной дамы, была такая, с двумя устрашающе острыми зубцами, и вся в жемчуге.

– Иди, танцуй уже! – сказала я, всаживая вилку в тыльную сторону герцогской руки.

– Ты чего? – взревел он, и все на нас посмотрели.

– Нечаянно, – сказала я, – извини.

Король – я это скорее почувствовала, чем увидела, в очередной раз презрительно на нас посмотрел, Тамино уже пробрался через ряды танцующих, и стоял рядом. Не могу сказать, что герцога это все отрезвило, но сообразить, что расклад сил не на его стороне, он, все же, сумел.

– Я иду танцевать, – провозгласил он. – Тамино, ты со мной?

– Нет, я, пожалуй, останусь.

И герцог слился с хороводом. Одно могу сказать – он и вправду танцевал хорошо. Даже пьяный он был какой-то невероятно пластичный – и мужественный при этом, однозначно, по нему так и плакал балет. Да и лезгинка у него вышла бы что надо.

– Прости, – сказал Тамино, садясь рядом со мной – и я опять почувствовала на себе пристальный взгляд короля. – Прости, я не должен был этого допускать.

– Можно нам прямо сейчас уехать?

– Нет, – Тамино помотал головой, – я послал слуг за Лионелем, он один может удерживать герцога в рамках.

Какой Лионель это мог – бывший, который был слишком хорош, или нынешний, который нравился герцогу, я побоялась уточнить.

– Это все скоро кончится, и мы с тобой поженимся, – сказал Тамино, но я не почувствовала прежнего трепета и счастья, может потому, что сам Тамино выглядел не влюбленным, а, скорее, уставшим.

– Моя Амина, – сказал он, беря мою руку в свои ладони, и волшебство вернулось, меня словно пробрал ток, я опять утонула в его сияющих глазах. Но, конечно, обстоятельства были не те, чтобы это продолжалось долго.

– Ты, как я погляжу, свой выбор уже сделала? – прорычал кто-то за моей спиной.

Я обернулась, и увидела что над нами грозной тучей нависает герцог.

– Да, – сказала я, и, с удивлением отметила, что музыка стихла, и все стоят, глядя на нас троих.

– Ну, и я тогда не буду стесняться, – произнес герцог, и непонятно откуда, словно из воздуха, он вытащил меч, – Тамино, ты со мной?

Тамино вскочил, он успел схватит герцога за руку – но было уже поздно, меч был не только у него, еще пять-шесть вооруженных людей, бросились в нарядную толпу, распугивая отчаянно верещавших дам, и рубя несчастных кавалеров, пришедших на пир без оружия.

– Герцог, нет! – Закричал Тамино, а с другой стороны на герцоге уже вис Славик, он тоже что-то пронзительно выкрикивал – но герцога было не остановить.

– К бою! – заорал он, расшвыривая всех.

(обратно)

Глава 27.

Вам приходилось когда-нибудь заливать в саду муравейник? Тогда вы можете представить себе, на что было похоже еще мгновение назад праздничное ристалище. Все кричали, все паниковали, все бежали кто куда, и, казалось, чуть ли не друг по другу. Но, тем не менее, в этом хаотичном движении быстро выкристаллизовывался военный смысл – дамы спешно прятались, мужчины сбивались в стайки, слуги тащили кольчуги и оружие.

– Амина, это люди проводят тебя к Омерлю, – сказал Тамино, вручая меня бородатому предводителю небольшого отряда.

– Хорошо, – ответила я.

Тамино торопливо меня обнял, и на ходу натягивая кожаный нагрудник, бросился обратно в пиршественный шатер.

– Госпожа! – Бородатый мужчина осторожно взял меня под локоть, – надо торопиться.

Я оторвала взгляд от шатра, в котором Тамино, как мне показалось, противостоял уже самому герцогу, и кивнула.

– Идемте! – скомандовал другой, плотный и рыжий человек.

И я побежала – поскальзываясь и оступаясь на мокром от моросившего мелкого дождя дерне.

– Госпожа, надо идти быстрее! – горестно воскликнул бородатый, спустя десяток шагов.

И, без сомнения, он был прав, нарядно одетых дворян видно уже не было, так же как и дам – везде были только солдаты и рыцари, они рыскали меж палаток, и, то и дело устраивали быстрые потасовки.

– Вас будет искать и герцог и король, надо бежать! – воскликнул рыжий, и, подхватив меня за колени – я ни смотря ни на что успела поразиться такой вольности – он перекинул меня через плечо, теперь мне видна была только раскисшая земля и его ноги.

– Налево! – шепотом скомандовал бородатый, рыжий развернулся, и лицо мое врезалось в полотнища какого-то шатра, – там люди герцога, что делать?

– Давай через трибуны!

Меня оторвали от влажной, пропахшей пылью ткани, и мы снова понеслись, да так быстро, что в глаза мне полетели комья грязи.

– Давай, посмотри что там, – скомандовал рыжий бородатому, поправляя меня на своем плече. Задрав голову, я увидела деревянные опоры трибун, и блестящие от дождя латы вдали.

– Там кто-то есть! – пискнула я, – они сюда бегут!

Мужчины обернулись – рыжий сделал это так резко, что голова моя описала полукруг, и только каким-то чудом не влетела в деревянную балку.

– Они бегут к нам! – воскликнул бородатый, – отведи ее в шатер принца, – скомандовал он рыжему, и тот, кивнув, поставил меня на землю. – Мы задержим нападающих.

– Прощайте, госпожа. – Сказал он, и бросился вперед.

Рыжий взял меня под руку, и побежал к видневшейся вдали череде шатров, еще двое солдат, отделившись от общего отряда побежали с нами, но шатров мы не достигли. Так мирно выглядевшие кусты, встретившиеся нам на пути, как оказалось, скрывали в себе очередной вооруженный отряд.

– Госпожа, бегите! – воскликнул рыжий, отталкивая меня, – шатер принца под его стягами, там вас ждет Омерль!

Не оборачиваясь – хотя в мозг мой врезались крики и звон мечей, я побежала вперед, туда, где как диковинные пестрые грибы высились турнирные палатки. Путаясь меж их разноцветных тканей я пыталась выискать сине-серебристый стяг Тамино, но все пестрело у меня перед глазами, а позвать я боялась. Дождь безостановочно стучал, платье мое отяжелело, и на ноги налипли комья грязи. Внезапно впереди раздались мужские голоса и лязг доспехов.

– Его величество… – произнес мужской голос.

– Амина… найти ее… – долетело до меня уже издалека.

И, не долго думая, я нырнула в ближайший шатер.

– Оля!!! – услышала я потрясенный шепот, – Какого черта ты здесь делаешь?!

Нет, на самом деле Славик вовсе не черта вспомнил, но настоящие его слова потребовали бы категории восемнадцать плюс.

– Я..я…

– Ты почему одна? Ты здесь одна почему, где Тамино?

– Он там, сражается…

– Герцога усмиряет, рыцарь хренов?

– Он отправил со мной целый отряд, – отчеканила я, почувствовав острую обиду за Тамино. – Но за нами погнались и они остались сражаться, а мне велели бежать к Омерлю, тут недалеко. Их, наверное, уже убили, они, в отличии от тебя, от врагов по палаткам не прячутся.

Славик полностью проигнорировал мое оскорбление, из всех моих слов он выудил только информацию о том, что бежать мне недалеко.

– Недалеко, это куда? Где Омерль? – спросил он.

– Шатер с сине-серебристым флагом.

– Блин, там нет уже никакого Омерля, солдаты короля там всех распугали, они теперь все в роще… Значит, тебе надо в рощу, – добавил он мрачно, – почему мне так не везет, а? Почему ты все время в беде, одна, и я тебя спасаю? Может по книге у Амины и Лионеля какой-нибудь тайный роман?

Я не успела ему ответить, потому что все вокруг вдруг взорвалось криками и топотом, какая-то отчаянная битва летела прямо на нас.

– На землю! – шепотом скомандовал Славик, и тут же сам лег.

Обтирая своим бархатным камзолом грязный земляной пол, он пополз ко входу в шатер, и выглянул.

– Там Тамино!

– Тамино? – я тоже бросилась вперед, но Славик меня удержал.

– Он прорывается с боем, его теснят люди герцога, а король сидит на коне, и смотрит, как два его противника режут друг друга.

– И что мне делать?

– Ты ему помогать что ли собралась? Если ты выскочишь, то просто достанешься королю.

– Но что делать?

Славик легонько оттолкнул меня, и снова выглянул.

– Там кто-то бежит из рощи! – воскликнул он. – Они Тамино помогают! Значит Омерль точно там! Твоя задача, – сказал он, оборачиваясь, – добраться до рощи, понятно?

– Но как я…. Если я выйду…

– Ты переоденешься в мою одежду, а я в твою. Я побегу в другую сторону, король и все его зверье за мной помчаться, и ты тут же побежишь в рощу. В рощу – запомни. Не к принцу, понятно? Ты ему только помешаешь, обязательно беги в рощу, там Омерль, он обязательно тебе поможет, так что тебе надо бежать строго в рощу…

– Да понятно мне, – прервала я Славика, хотя он – я чувствовала это, – не меня вразумлял этим потоком слов, а, скорее себя успокаивал.

– Ладно, – он встал, и я увидела, что его бьет дрожь, – давай переодеваться.

– Ты можешь остаться здесь, – сказала я ему, – я побегу в рощу, а ты здесь оставайся. Тебе не обязательно отвлекать короля.

– Тут открытое пространство, Оля, кто-нибудь да поскачет тебя проверить… – Славик уже снял камзол, рубаху, и теперь, сидя на земле, расшнуровывать сапоги, – я побегу прямо к людям герцога, они меня в обиду не дадут.

– А если не добежишь?

– Я добегу… Да не стой же! Если Тамино сейчас вдруг убьют, Омерль просто ускачет, и кто тогда будет тебя защищать?

И, хотя, казалось бы, после смерти Тамино могла быть только пустота и мрак, я быстро принялась раздеваться. Потому что даже пустота и мрак были лучше компании короля.

– А как ты объяснишь герцогу, почему помог мне бежать?

– Он обещал тебя Тамино, и я помог тебе добраться до Тамино. Других приказов мне не поступало, и что он с Тамино уже воюет, я не видел и не знаю.

– Он тебе не поверит, – сказала я, снимая с головы вуаль, и принимаясь расшнуровывать платье.

– Поверит.

– А если нет? – я уже сбросила платье, и в сорочке села на землю, чтобы по примеру Славика стащить с себя сапоги.

– Будем надеяться, что поверит, – сказал Славик, он был уже в одном исподнем.

Да, он шел сейчас чуть ли не на верную смерть. И мне стало так его жаль, так больно за него, так страшно, а мы еще и оба были сейчас полуголые…

Вообще, я читала как-то, что такое бывает – в крайне стрессовой ситуации, когда, казалось бы, и выжить то уже проблема, организм начинает требовать немедленного размножения. Как бы говоря: когда еще, как не сейчас? Вдруг потом особей противоположного пола уже не останется? Не знаю, этот научно доказанный факт ли сказался, или вышеупомянутые эмоциональные причины, но я, в этот не простой момент, вполне могла бы воскликнуть вслед за поэтом: «Нет никогда порыв страстей, так не смущал души моей!»

– Ты чего так смотришь? – спросил Славик нервно, – одевайся! – И он кинул мне свою рубашку.

Я быстро скинула сорочку, и натянула рубаху, потом штаны, и засунула ноги обратно в свои сапоги – по счастью мужской и женский вариант обуви в описываемую эпоху почти не отличался.

– Волосы придется отрезать, – Славик взял свой короткий меч, и быстро чиркнул им мою косу, – Ладно, теперь я. – Произнес он обреченно.

Сорочка была по сути безразмерной, рукава ее зашнуровывались, но горловина ее была впритык даже мне, и Славику пришлось ее разрезать. Платье село на него так же, но хуже всего было то, что он был выше меня ростом, и из под юбок у него выглядывали ноги.

– Так ведь нельзя, – сказала я, наблюдая, как он обматывает голову моей вуалью, – так сразу видно, что ты ряженый.

– Я подберу юбку, как будто она мне мешает при беге. Ну все. Давай, – Славик делал глубокие вдохи и выдохи, как будто пытаясь выдышать из себя страх, – я пошел. Ты сразу вслед за мной, только с другой стороны.

– Не ходи, – я взяла его за руку. – Не надо.

– Тамино к роще пробивается, тебе надо быть там раньше него, а то угодишь в битву. Прощай. Наверное, уже не увидимся…

– Я не хочу чтобы ты умер!

– Я не собираюсь умирать, – сказал он, высвобождаясь от меня, – просто принц твой с герцогом теперь уже не задружит, и я его понимаю. Перебить безоружных на пиру – это крайний беспредел.

– Так может тебе не надо к герцогу? Может, ты со мной пойдешь?

– Все, я пошел, – Славик чмокнул меня в щеку, и шагнул из шатра.

(обратно)

Глава 28.

Приходилось ли вам когда-нибудь сомневаться в мужчинах? Не в каком-то конкретном, а вообще во всех. В том, что в наше время и в наших широтах существуют мужественные, благородные или хотя бы смелые мужчины? Мне приходилось. Хотя, конечно, со мной все ясно – безотцовщина и т.д. У меня ведь даже деда не было, или хотя бы дяди какого-нибудь завалящего. Даже на лестничной площадке все, как на подбор, были одинокие разведенки. Лизонька, похоже, мужчин знала с другой стороны – не даром же ее книга была под завязку полна мужественными бруталами. Впрочем, попадание в ее текст мое мировоззрение не слишком изменило – и время было не наше и широты явно другие.

Но, все таки, свершилось! Мир мой треснул и я поменялась. Славик, которого я, в последнее время так невзлюбила, так клеймила про себя мелкотравчатым карьеристом, спасал меня. Самым негероическим способом спасал – переодевшись в женское платье, и только этим платьем защищенный бежал он в самую гущу битвы. Но, как ни расчудесно было вот так взять и поменяться, смерти Славика это все явно не стоило, поэтому к роще я прибежала, проклиная все и вся, и с чувством невосполнимой утраты. Впрочем, у нас же была война, а на ней с чувствами редко считаются – вот и меня никто там не стал спрашивать, чего это я такая грустная, и почему плачу, вместо этого меня схватили, скрутили, и кто-то даже ударил.

– Это просто мальчишка, господин! – воскликнули над моим ухом, и вывернувшись, я увидела Омерля на коне.

– Это я! Я Амина! – крикнула я, и Омерль, наконец, бросил на меня взгляд.

Он кивнул, и меня отпустили. Спешившись, Омерль преклонил колено, и поцеловал мои пальцы.

– Простите, госпожа, грубость моих людей…

– Все в порядке, – прервала я его, – а где принц?

– Я просто не ожидал увидеть вас здесь. Буквально только что, на моих глазах, Амину, или кого-то в вашем платье, схватили люди герцога.

– Это был Лионель, – сказала я, чувствуя, что меня немного отпускает. По крайней мере, Славик жив, он у герцога, и мне очень хотелось верить, что герцог и в этот раз не станет ссориться с ним «из-за баб». – А что с принцем? – второй раз спросила я у Омерля.

Но отвечать ему не пришлось, крики и топот возвестили о скором приближении каких-то людей, и по сдержанно-радостной реакции Омерля и прочих, приближались к нам явно не враги. Я обернулась – и ко мне шагнул сам Тамино. Следом за ним лес наводнился его людьми, все они были в спешке, все озирались, хватаясь за мечи.

– Амина! – принц обнял меня, – я уж думал… я думал это ты там бежишь.

– Это был Лионель, – сказала я, прижимаясь к его груди.

– Я понял это.

– А король? – Мрачно спросил Омерль. – Он тоже заметил подмену?

Принц отстранился от меня, и послал Омерлю серьезный взгляд.

– Да. Скорее всего. Это быстро стало очевидным.

– Тогда нам стоит опасаться, – сказал Омерль, – король не стал вмешиваться в вашу с герцогом битву, он показал свое благородство, так же, как и вы. Но ничто не мешает ему напасть на нас в дороге, там, где никто не увидит. Учитывая, что мы увозим его королеву, именно так он, скорее всего, и поступит. Возможно, Амину безопаснее будет везти другой дорогой.

– Амина поедет со мной, – нахмурившись сказал принц.

Омерль поспешил согласиться.

– Хорошо, но только не на одной с вами лошади.

– Я не умею ездить на коне! – воскликнула я, и Омерль выразительно глянул на Тамино, снова, как тогда, когда шла речь о нашей с принцем свадьбе, призывая его меня усмирить.

Но он жестоко обломался, потому в этот раз Тамино был на моей стороне.

– Амина, ты поедешь со мной, я больше тебя одну не отпущу.

И это было таким облегчением!

– Хорошо, – Омерль сжал губы, – по коням, ваше высочество. Надо торопиться.

И снова начались эти скачки/стычки… Этот кошмар реалий средневековой жизни, от которого я так устала. Я так устала бояться и за себя и за Тамино, что просто вцепилась руками в его плечи и закрыла глаза, надеясь, что пронесет, что еще чуть-чуть, и все закончится, мы ускачем от врагов, прискачем в спокойное место, и останемся там с ним навсегда.

И, может, так оно и случилось бы, если бы не Омерль. По крайней мере, мне хочется так думать. Конечно, он спасал принца… Да и вообще, Омерль ведь не обязан был меня любить и защищать, без сомнения Тамино был ему во сто крат дороже, какой-то там бывшей наложницы Амины. Но обо всем по порядку.

Итак, сначала была просто скачка, но очень скоро нас стали преследовать люди короля. Мы пытались уйти – но они догоняли, и тогда Омерль героически воскликнул: « Я задержу их!» и, вытащив меч, кинулся в бой, предварительно крикнув Тамино – «Встретимся у родника!»

И Тамино повез меня прочь от битвы, дальше, в горы, в лес, в тишину. Мы скакали и скакали, и никто уже нас не преследовал, и я тогда думала, что вот ведь, как я ошиблась в Омерле, этот коварный интриган, оказывается, умеет быть благородным. А потом был родник, и мы сидели там и ждали Омерля, или, хотя бы, кого-то из его людей с вестью о том, жив ли он, в плену ли, и где, если что, его искать. И дождались. Омерль явился в сумерках. Один. Раненый. Он еле держался в седле.

– Принц… – прошептал он, – принц, я спас вас… Воды… Амина, воды мне!

Вода была внизу. Родник был у горы, и над ним была удобная для обороны площадка, своего рода естественная башня. На ней Тамино и разбил лагерь. Там тоже была вода, но она стекала грязными струйками, чистый же родник бил внизу, и до него было всего несколько шагов. И пока принц перевязывал раны Омерля, я побежала вниз за водой – делов-то, спустится и подняться, мне несложно, а раненый хочет пить.

И я спустилась, и зачерпнула воды в серебряный кувшинчик…

А в следующий момент кто-то зажал мне рот рукой, кто-то схватил меня, и посадил в мешок, меня ботало и крутило, меня било от отчаяния, меня даже затошнило, а веревки резали мне кожу. Вокруг меня была лишь бесконечная чернота, она длилась и длилась, и я то ли погрузилась в забытье, то ли потеряла сознание.

Итог был предсказуемым. Очнулась я в своей комнатке-в-башне, только на этот раз на окно было забрано мощной железной решеткой. Рядом была Марта. Она гладила мне волосы, и старалась утешить. Своеобразно, конечно.

– Это Омерль вас предал, – сказала она мне,– не принц, не думайте. Омерль договорился с солдатами, что они дадут принцу уйти, если он устроит ваше похищение.

Но тогда уже мне было совсем не до Омерля. Я с тоской и ужасом ждала, когда в низкую дверь моей комнатки войдет король.

(обратно)

Глава 29.

Возьмем два примера. Первый: мужчина женится на молоденькой девушке, она тихая, застенчивая, не скажет мужу слова поперек, и вдоль тоже не особо. Он контролирует ее расходы и походы, она не работает, и ничего кроме детей/быта у нее нет. Второй, обратный: мужик-подкаблучник, он отдает жене всю зарплату и в то, как тратиться эта зарплата он никак не вмешивается, он вообще ни во что не вмешивается, и все вопросы его жена решает единолично. Я подозреваю здесь психологическое насилие! – воскликнет кто-то, и будет прав. А может быть и нет.

Девушка замужем за мужчиной старше себя, может быть в душе сама еще ребенком. Она искренне радуется подаркам мужа, и ее не слишком заботит, что это не «она сама заработала/выбрала/купила». Она когда-нибудь повзрослеет – вместе со своими детьми, как раз тогда, когда ее возрастной муж начнет сдавать. А пока она живет ни шатко ни валко, ее все любят, она всех любит, и все у нее более-менее хорошо.

Мужик-подкаблучник может работать на ответственной и сложной работе, какой-нибудь главный инженер на градообразующем предприятии, которое дышит на ладан, и которое давно пора модернизировать, и это обязательно сделают, как только наскребут по сусекам денег. И вот он каждый день то скребет эти сусеки, то бегает по родному заводу, проверяя, чтобы там все пока терпело, и не разваливалось. А потом он приходит домой – и ему глубоко наплевать, кого цвета будут в этом году его стены, куда он поедет в отпуск, и поедет ли вообще. Ему от семьи нужны не проблемы, а ресурс – чтобы дома все сияло, чтобы ухоженная женщина подавала ему борщ, а примерный сын делился за ужином проектом, над которым он работает в школе. Подспудно он понимает, что вся эта налаженная жизнь дается его супруге не так уж легко, и поэтому он прощает ей ее суровый характер.

Но к чему все эти рассуждения? А ни к чему. К королю они не имеют никакого отношения. Да, то, что со стороны кажется насилием, бывает, что иногда ничем таким и не является – но это точно не про короля.

– Я так долго ждал тебя, столько тебя терпел, а ты опозорила меня перед всем королевством! – прошипел король, расковыривая и растравляя свои душевные раны.

– Что, насиловать пришел? – спросила я грубо.

– Ты никогда не ценила меня!

– А ты палач!

– Я женился на тебе!

В общем, разговор явно не задался. К выходу я бежать не могла – король загораживал его своей мощной фигурой, но была еще узкая дверь в комнату Марты, и я метнулась туда.

– Стой! – крикнул король, но между ним и дверью была кровать. Так что он вломился он в дверь как раз тогда, когда я с обратной стороны быстро задвинула засов. Впрочем, радоваться было нечему, и в этой комнате на окне была решетка, дверь была не особо прочной, и пусть не с первого удара или второго, а с третьего – но король ее явно бы вынес.

– Открой, Амина! – крикнул король, и я открыла.

Я очень быстро открыла засов, подгадав момент – за секунду до того, как королевское плечо должно было встретиться с дверью. Дверь распахнулась, и король упал. Пулей и ланью перепрыгнув через него, я вылетела на лестницу – он не погнался за мной. Бегать по ступенькам за собственной женой было выше его королевского достоинства.

– Стража! – рявкнул король у меня за спиной.

Но на лестнице тоже были окна – а решеток на них не было. Не долго думая, я ударила по створкам первого же попавшегося, и сев на подоконник прыгнула вниз.

Свободы мое падение мне, конечно не принесло. Внизу были кусты, и они как-то смягчили мой удар о землю, да и вообще окно на лестнице располагалось ниже чем то, что было в моей комнате, так что я исцарапалась и ушиблась, но ничего не сломала. Однако, меня тут же окружила стража, а за ней виднелись любопытные слуги.

– И чего ты добилась? – мрачно спросил король, выходя из арки дверного проема.

– Я требую развода, – громко сказала я.

– Какого еще развода, – усмехнулся король.

– Думаешь, я ничего не соображаю? Так обломайся же, в моем мире есть гугл, и я точно знаю, что при уходе жены в монастырь муж обязан дать ей развод. Так что я решила уйти в монастырь, и прямо сейчас.

Лицо короля напряглось, и вовсе не от того, что он не знал слова «гугл».

– Какой еще монастырь? – свирепо спросил он.

– Да любой. Мне все равно.

– Все вон! – рявкнул король на стражу, и они разбежались, так же как и слуги/служанки, но дело уже было сделано. О своем желании я уже перед всеми объявила.

– Идем-ка со мной! – король крепко схватил меня за руку и потащил куда-то внутрь дворца, лицо его дышало яростью, двери он открывал пинком.

– Все вон! – крикнул он снова, когда мы оказались в месте, очень похожем на тронный зал. И кто-то действительно побежал, но кто-то и остался, парализованный внезапным появлением короля, и, наверное, банальным страхом.

– Я все понял про тебя! – заорал король, швыряя меня на пол. – Ты просто ведьма! Ведьма! Смотри, до чего ты меня довела!

– Так отпусти меня! – сказала я, садясь.

– Сначала ты мне за все ответишь, ведьма!

Мне и раньше было страшно, но тут я испугалась просто до онемения. Процессы над ведьмами, конечно, в реальности, далеко не всегда заканчивались костром, но кому какое дело до реальности, если обвинителем выступает всемогущий король.

– Ладно, – сказала я, чувствуя сильное желание пасть ниц и сдаться. – Суди меня.

Судебный процесс дело долгое – подумалось мне. Может, Тамино успеет ко мне пробиться? Может, Славик опять придумает что-то невероятное? Но и король, похоже, думал тоже самое.

– Я твой суд, – сказал он, хватая меня за волосы, и вытаскивая из-за пояса кинжал. – И я тебя приговорил.

– Ваше величество! – воскликнул кто-то из череды безмолвствующих придворных. – Остановитесь!

И король на миг отвлекся. Он обернулся чтобы запомнить того, кто осмелился ему перечить – и этого мгновения мне было достаточно. Я сидела на полу, ноги короля были рядом со мной, и, схватив его за лодыжки, я резко дернула их на себя.

Никакой уверенности в результате у меня не было, я вычитала этот прием в каком-то бульварном детективе, – но детектив не подвел. Король рухнул, угодив своими пятками мне в челюсть, а когда я, оглушенная, поднялась, оказалось, что он лежит в луже крови, что он смертельно бледен, глаза его закрыты, руки конвульсивно дергаются, а из горла у него торчит кинжал. Он упал неудачно и напоролся на собственное оружие.

– Король умер, – сказал кто-то с недоумением в голосе.

И эти слова вывели меня из оцепенения. Не помню, какая там точно по России была статистика, но вроде жены в самозащите убившие мужей садятся часто, а тут король, да еще и средние века. Я развернулась и быстро пошла прочь – никто меня не останавливал.

– Я хочу уйти, – сказала я стражникам у ворот.

– Уйти? – спросил стражник, окидывая меня взглядом – я все еще была в одежде Славика. – А что ты здесь делал, мальчик?

– Король меня отпустил.

Король отпустил уже всех и все, но до стражников эта весть пока не дошла.

– Ладно, проходи, – стражник отодвинулся, пропуская меня.

А за воротами была ровная дорога, она лентой тянулась на север, и я просто пошла по ней. Через несколько минут по ней промчался всадник, за ним еще и еще один – гонцы из дворца разносили по королевству траурную весть. Один раз мимо меня промчал целый вооруженный отряд, они обдали меня грязью – но никто из них не обратил на меня никакого внимания. Король умер и никому не было дела до его несостоявшейся королевы.

А я все шла и шла, был уже вечер, я не ела и не пила почти сутки, и тут в вечернем мареве я увидела всадника. Не знаю как, но я почувствовала, что это именно Он, и что он спешит спасти меня – впрочем, может, я просто до одури на это надеялась. Но мне повезло. Это действительно был Тамино – мой принц на белом коне. Он спешился, он кинулся ко мне.

– Амина! Моя Амина!

У меня уже не было сил, и поэтому я просто упала ему в руки.

(обратно)

Глава 30.

– Моя Амина.

Мягкий осенний свет дробился о речную гладь, листья нежно шелестели вверху, совсем как в тот раз, когда я впервые увидела Тамино.

– Моя Амина, – повторил он, и опустил взгляд к воде.

Я не отрываясь смотрела на него, на его точеный профиль, на прядь волос, упавшую ему на лоб. Он был невероятно красивый даже драгоценная пряжка, которой был заколот его плащ, тускнела на фоне его потрясающей внешности, и казалась излишней.

– Ты рада? – спросил он, поворачиваясь ко мне, и криво улыбаясь.

О, я была рада. Король умер, Славик был жив, войны не было. Тамино сделал мне предложение, и вот-вот мы должны были начать готовиться к свадьбе. Все было хорошо.

– Да.

– Тогда почему ты так печальна?

Аты? – Хотелось спросить мне в свою очередь. У меня, по крайней мере, были причины – меня похитили и чуть не убили, а здесь ведь был не фильм, чтобы сразу после такого начать петь и танцевать. Я не могла быть веселой – но и Тамино, почему-то, был не лучше. Он был весь в каких-то думах, он так пристально всматривался в меня, что я опять начинала искать в себе вину.

– Я просто устала. От всего.

– Лионель, то есть Вячеслав будет в свите герцога.

Герцог не казнил Славика, и, судя по всему, даже не особо и рассердился на него. По крайней мере, он точно продолжал его слушаться – ожидались переговоры, и понятно было, что до идеи заменить гражданскую войну саммитом герцог додумался не сам.

– Я рада, – сказала я,не врать же мне. Я действительно рада была, что Славик жив, и снова «на коне». Хотя никакого желания видеться с ним лично у меня не было.

Тамино снова отвернулся. Уж не ревнует ли он? – подумалось мне, может, он думает, что я не рада свадьбе, потому что жених – не Славик?

– Я хочу замуж только за тебя, мой принц, – сказала я, и коснулась его руки. Он подарил мне еще одну вымученную улыбку, но потом наклонился и поцеловал – и у меня снова все поплыло в голове, снова, какой-то миг я была на вершине счастья. Но как редки были сейчас такие поцелуи.

– Идем, моя Амина, – сказал мне принц.

Герцог должен был вот-вот появиться вместе со своей свитой, но ничего интересного для меня в том не было.

– Можно, я останусь в своей комнате? Я не хочу видеть герцога и говорить с ним.

– Я тебя понимаю, – сказал принц. – Конечно, ты не обязана выходить.

Но веселее он не стал, хотя я ведь, отказалась видеть не только от герцога но и Славика тоже.

Тамино проводил меня до моей комнаты, поцеловал на прощание мои пальцы и ушел. Я с горечью заметила, как с каждым, разделявшим нас шагом плечи его распрямляются, как будто бы, перестав меня видеть, он избавился от какого-то гнета.

– Может, принц разлюбил меня? – Спросила я у Марты, которая теперь тоже была при мне.

– Нет, что вы, говорят, он едва с ума не сошел. Когда вас похитили, он сразу бросился вас спасать. Да только между вами уже были войска короля. Он не переставая сражался, без сна и отдыха, до тех самых пор, пока до него не добрался гонец, с вестью что король уже умер.

И потом он сразу бросился искать меня. Сразу бросился ко дворцу, в одиночку, хотя могло найтись немало людей, захотевших бы устранить возможного претендента на трон. Да, все это было так. Но почему тогда он был так печален? Ведь все было хорошо. Неужели, только потому, что я не улыбалась?

– Вон герцог едет со своей свитой, – сказала Марта, выглядывая в окно. – Какой он все-таки красавец, этот герцог.

Я не стала смотреть на торжественную встречу, и легла на кровать. Мне хотелось закутаться и отвернуться к стенке – но постель убирала не я, и было как-то неудобно ее просто так ворошить.

– Вы не против, госпожа, если я выйду посмотреть на праздник?

– Конечно, иди.

Постепенно гомон голосов переместился со двора вглубь замка. Какое-то время я еще слышала громкие приветствия, шарканье многочисленных ног по каменным плитам пола – но и эти звуки утихли вместе с хлопком запираемых дверей зала для совещаний.

– Амина! Амина.

Похоже, я задремала – а разбудил меня Тамино. Он мягко тряс меня за плечо.

– Проснись Амина, Вячеслав хочет с тобой попрощаться.

Тамино говорил мягко, и улыбался он светло. Я поднялась, чувствуя тяжесть в голове, поправила на себе одежду, и вышла из комнаты. Тамино пошел следом, он проводил меня до сада, и замер, на его границе, не подходя ко мне и Славику, но и не спуская с нас глаз.

– Ты хотел попрощаться? – спросила я, остановившись в полутора шагах от Славика – на всякий случай.

– Да, – просто ответил он. – Я уезжаю. Уплываю, то есть. Мы с герцогом отправляемся искать морской путь в Индию.

– В Индию? Америку, что ли открывать будете? – я как будто не до конца еще проснулась, а неверный вечерний свет окончательно лишал меня ощущения реальности.

– А почему бы и нет?

– Но ты же… То есть герцог.. Ты же хотел, чтобы он стал королем?

– Я решил сделать доброе дело, – усмехнулся Славик. – На самом деле, нет конечно, то есть… Герцога можно было бы сделать королем. Тамино всю жизнь прожил за границей, во владениях своей матери, он только год как в стране, его никто не знает, и сторонников у него не так уж и много. А герцог… дворянство от него конечно отвернулось, зато крестьяне его обожают, и города я уговорил почти все… Но знаешь… Вот я бы сделал его королем, а дальше что? Он ведь ненормальный. И я подумал. Пусть лучше это будет Тамино. Пусть он будет королем.

– Ты молодец, – сказала я ему.

– Аннушка меня бросила, – внезапно признался он.

– В смысле бросила? – спросила я, окончательно выбитая из колеи такой резкой сменой темы, – когда, сейчас что ли? Пока ты здесь? Но как ты узнал…

– Нет, – ответил Славик, – Тогда еще бросила, прямо перед тем, как я сюда попал. Ее родители считают, что я хочу жениться на ней только потому, что ее папа депутат.

– И поэтому она тебя бросила? Она не должна была…

– Она сказала мне, что я слишком стараюсь, и ей от этого не по себе, – мрачно сказал Славик, – Но потом я говорил с ее мамой, и она мне все в лицо высказала.

– Она не должна была так говорить.

– Должна Оля. Она все правильно сказала.

– В смысле?

– Я собирался ее, Аню, я хотел ее всю жизнь любить, но на самом деле так и не собрался.

Не знаю, почему, но я вдруг чуть не расплакалась. Это был какой-то конец всему, Тамино было плохо, мне было плохо, Славику было плохо, и даже у Аннушки, где-то там далеко, тоже все было совсем не хорошо.

– Ладно, пока, – сказал мне Славик. – Мы через неделю отплываем, но наверное, уже не увидимся, так что…

Он как-то неопределенно махнул мне рукой, и ушел в тень.

– Пока, – сказала я.

Косые лучи заходящего солнца подсвечивали фигуру Тамино теплым оранжевым цветом. Он не сводил с меня взгляда – но я ведь все сделала правильно, я даже не обняла Славика на прощание, а ведь он уезжал навсегда.

– Я простилась с Лионелем, – сказала я Тамино.

– Хорошо, идем, – он на секунду замер, потом наклонился и поцеловал меня.

(обратно)

Глава 31.

У меня, наверное, будет теперь аллергия на свадьбы и вообще все подвенечное. Мне снова шили платье. Снова белое. В этот раз из шелка. Расшивали бриллиантами и хрусталем – принц Тамино велел не скупиться.

И ткани были другие, и жемчуга не было, и жених был абсолютно не тот, что в первый раз – а я тосковала. И ведь не скажешь, что я разлюбила Тамино, наоборот, только в его присутствии я сейчас и жила, только глядя в его бездонные глаза, и держа его за руку, я чувствовала смысл во всем происходящем. В остальное же время мне было настолько плохо, что я даже начала скучать по маме.

Но принц торопил, и приготовления к свадьбе уложились в одну неделю. И вот этот день настал – все старались делать «не как в прошлый раз», поэтому никакого помоста и толп простолюдинов, только знать, только свои, лишь те, кто вместился в огромный собор. Высокие своды и цветные витражи, бархаты, парча и драгоценности, поклоны и приседания, ковер, ровной дорогой тянущийся от входа – и вот я уже перед алтарем, рядом со мной стоит Тамино и ободряюще улыбается мне. Хор поет, священник читает молитвы.

– Согласна ли ты, Амина…

«Почему Амина?» – вдруг подумалось мне. « Раз Амина ходит в церковь, и ее венчают, значит, она крещенная, а раз так, то у нее должно быть и другое имя, то, которым ее называют в церкви. Ее не могут венчать как Амину»

– Согласна ли ты, Амина? – повторил священник, плавно и нараспев.

«Может, конечно, здесь совсем другие правила, здесь же католики, и у них все по-другому. Да и вообще, тут же книга».

– Амина, ты согласна? – спросил священник уже нетерпеливо.

Я обернулась – все лица были устремлены ко мне. По церкви прокатывался свежий ветер, все входы были открыты. И, не переставая размышлять над загадкой имени Амины, я, под всеобщее молчание, двинулась к ближайшему из них.

– Амина, что с тобой?

Рядом со мной был Тамино. Он не порицал меня, он внимательно смотрел мне в глаза. Я подвинулась, освобождая и для него место на скамейке. Над нами снова шелестели деревья, было холодно.

– Амина, там все ждут, – но он не сердился.

– Знаешь, – сказала я ему, – я все время чувствую вину перед тобой. Помнишь, я сначала просила, чтобы ты защитил меня от герцога, а ты обиделся?

– Я был неправ, – сказал Тамино твердо. – Прости.

– А потом я отправила тебя спасать Славика…

– Я ведь думал, что он Лионель, я не знал, что это не так. Вячеслав погиб бы, если бы…

– Если бы я тогда тебе сразу сказала, что он Вячеслав а не Лионель все было бы по другому. Если бы я все тогда тебе сказала…

И Тамино отпрянул. Он задышал тяжело, взгляд его заметался.

– Что ты хочешь сказать мне, – произнес он тихо, и это не был вопрос.

– Я поняла, наконец, в чем моя вина.

«Не надо» – Сказал мне взгляд Тамино. «Не надо, не говори». И я вдруг поняла его, поняла все эти его метания и пристальные взгляды, поняла это постоянное «Моя Амина». Он искал во мне свою Амину, искал – и не находил.

– Я не Амина. Меня зовут Оля, – сказала я, чувствуя, что режу по живому. – Ольга меня зовут.

И пусть бы он сказал – «Мне все равно». Пусть он сказал мне – «Такую я люблю тебя даже больше», и стена между нами рухнула бы, но этого не было. Нет, он заплакал. Он закрыл лицо руками.

– Прости.

– Но где Амина? – глухо сказал принц. – Я не смогу жить без нее.

– Прости.

– Ведь это не она. С того самого момента, под деревом, это все не она была, не ее я целовал, и не она согласилась выйти за меня. Я это знал. Я это чувствовал. Это ты прости меня, – сказал Тамино, выдыхая, ивыпрямляясь, – я трус. Я виноват.

Он взглянул на меня – и меня вдруг как освободило. Секунду назад мне казалось, что без его любви нет жизни, и вдруг до меня со всей очевидностью дошло, что любили то и не меня. Принц смотрел на меня как на человека, как на друга, может быть, но никакой гипнотической влюбленности в его глазах больше не было – и любовная пелена упала с моих глаз, упала, оставляя после себя горечь. Как жаль. Жаль, что я не настоящая Амина, жаль, что все так случилось, жаль, что я не призналась сразу, жаль Славика, который все это терпел, и смертельно жаль, что я никогда – дура я, невероятная, – жаль, что никогда я уже Славика не увижу. Я даже не попрощалась с ним толком, изображая Амину, которой я никогда не была, для принца, которого никогда по-настоящему не любила.

– Не плачь, – сказал принц, сжимая мою руку. – Если для тебя так важен этот брак, я готов жениться на тебе, – и голос его был полон мрачной решимости.

– Я не из-за тебя плачу, – сказала я, пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания. – Ты красивый, очень, но…

Я еще раз взглянула на его совершенное лицо – но пустота его глаз перевешивала, и я не почувствовала ничего.

– Я не хочу за тебя замуж. Это ужасно, там гости, и…

– С гостями я разберусь. Гостям я сам все скажу.

– А Славик сегодня уплывает! – и меня словно прорвало, слезы покатились градом, нос потек, рыдания мешали мне говорить.

– Послушай… – Тамино взял меня за руку.

– Он ведь не такой как вы, вдруг буря, или цинга или еще чего…

– Он может еще не успел уплыть, – сказал принц громче. – Оля, порт тут рядом, ты еще можешь успеть.

И его слова вдруг дошли до меня. Я перестала плакать, я встала, утирая широким рукавом раскисшее лицо.

– Где порт? Куда идти?

– Я отвезу тебя, – сказал принц, возвращая меня к жизни. – Идем.

Он быстрым шагом пошел к воротам церкви, под изумленными взглядами слуг, он взял поводья своего коня, вскочил в седло сам, и помог сесть мне.

– Держись, мы поскачем быстро.

Не достаточно быстро – казалось мне. Я не сторонник мучений животных, но мне как никогда хотелось использовать хлыст и шпоры, порт рядом – сказал Тамино, – но это рядом все никак не наступало. Солнце поднималось все выше и выше, я переходила от радужных надежд к самому черному отчаянию и обратно – но мы просто ехали и ехали.

В общем, не буду долго расписывать. Порт был пуст. Там вообще не было ни одного корабля, только пара рыбацких лодок и все. Это стало понятно еще до того, как мы ступили на деревянный настил пристани. Кораблей не было. Тамино еще пришпоривал коня, он еще торопился – но скорее по инерции, а когда мы подъехали, он даже не стал слезать с коня. Он молча спустил меня и отвернулся. А я пошла меж бочек, меж пропавших рыбой сетей, пошла к самому краю выдававшегося далеко в море пирса. Я стояла и смотрела – дул ветер, было холодно, на горизонте было несколько точек, и я не знала которая из них тот корабль, который увез Славика.

– Оля, надо возвращаться, – сказал Тамино, подходя ко мне. – Идем. Марта позаботиться о тебе. Идем, ты замерзла.

Я действительно замерзла, но мне было все равно.

Но не топиться же мне. И я пошла за Тамино, обратный путь показался мне еще более долгим. Был вечер, я снова была перед церковью, слуги все еще были перед воротами, гости так и не разошлись.

– Я отведу тебя к Марте, а потом вернусь сюда, – сказал Тамино, и в голосе его была безнадежность, – я все им скажу.

– Давай, – сказала я, – я сама все скажу. От меня они что угодно примут.

– Да, – произнес Тамино усмехаясь. – Это так.

И тут же лицо его скривилось, как будто он снова пытался сдержать подступившие слезы – настоящая Амина, наверное, была совсем другой и шокирующим поведением не отличалась.

– Берегись! – раздался крик сверху.

Я резко глянула вверх, и успела увидеть летящий на меня с колокольни кирпич.

(обратно)

Глава 32.

Больничные стены зеленые внизу, а сверху белые. Неповторимый советский стиль, уже лет двадцать как исчезнувший отовсюду, ну, или почти отовсюду. В наших пенатах он еще держался.

– Что случилось… – сказала я сиплым голосом, – где принц?

– Принц? – удивленно произнес женский голос рядом со мной, и с трудом повернувшись – мне что-то мешало, – я увидела Лизу.

– Привет, – сказала я ей.

– Привет, – неуверенно ответила она. – Мама твоя вышла только что, хочешь, схожу за ней?

– Да…

– Там просто Славик зачем-то к тебе хочет, а его не пускают.

– Славик? Он что…

И реальность обрушилась на меня с силой лавины, с мощью цветистого водопада, с безграничьем целого океана счастья. Я в больнице, рядом Лиза, рядом мама, я дома, Славик жив и все теперь с ним будет хорошо.

– Я хочу видеть Славика, пусть его пустят, мне надо срочно с ним поговорить!

– Ладно, ладно! – Лиза успокаивающе замахала руками, – сейчас, ты не переживай так, я сейчас же его приведу.

Но Славик и сам уже входил в комнату. Он стоял и смотрел – и Лиза, глянув на нас, вдруг поднялась и вышла, по пути утащив мою маму. Они вышли, а Славик остался.

– Ты не уплыл, – сказала я.

– Нет, – он улыбнулся мне. – А ты не вышла замуж.

– Я и так не вышла. Я все ему сказала. Тамино. Я ему все сказала, и я даже поехала за тобой в порт…

– А я уснул сразу, меня укачало и я уснул. А проснулся уже здесь, – Славик сел на стул, который до этого занимала Лиза. – Проснулся, а Лиза говорит мне, что ты в больнице.

– Что со мной кстати? – я оглядела плотные ряды бинтов. – Я в порядке?

– У тебя плечо сломано, но в целом…

И он меня поцеловал. Я не буду описывать этот поцелуй – наверняка у вас в жизни был такой же, а если нет – ждите. Он будет обязательно.

– Я решил позвать тебя замуж, – деловито произнес Славик, беря мою не забинтованную руку в свою, – я даже в загс по пути заскочил, на всякий случай, и даже договорился, чтобы месяц не ждать.

– Славик! – рассмеялась я, – жизнь тебя похоже не учит!

– Я действительно договорился, я не давал взятку, если ты об этом. Ну, то есть, шоколадкой обошлось, у меня там двоюродная сестра работает просто. Просто я подумал, вдруг ты потом не согласишься? А сейчас, пока ты в больнице… Вдруг тебе потом опять какой-нибудь Тамино встретиться, – добавил он мрачнея.

– Тамино! – воскликнула я, – Тамино! Ведь если я здесь, то там, получается, Амина!

– Да, – сказал Славик осторожно. – И что?

– Ты ее не знаешь, это такая женщина, вдруг она сходу ему откажет? Он же не перенесет!

– Подожди, – Славик вытащил свой телефон. – Подожди, мне Лизка же присылала ссылку… Вот ее книга…

– Дай, я прочту!

– Держи, – Славик сунул мне в руку телефон. – Я эпилог открыл.

« – Оля! Оля! – сказал принц, поднимая девушку с земли. – Оля!

– Принц… – Амина открыла глаза, и отстранилась. – Принц, пустите меня.

Тамино разжал руки, и девушка высвободилась из его объятий.

– Что происходит? Где я?

– Амина, это ты? – спросил принц. – Это действительно ты?

– Вы похитили меня? – спросила Амина.

– Нет. Амина, я собирался на тебе жениться. Король мертв. Герцог в изгнании. Я хочу жениться на тебе, Амина, я люблю тебя. Ты согласна?

Амина поднялась с земли, она поправила на себе платье, прошла к скамье, села и задумалась. Принц тоже встал, он стоял и смотрел, не нарушая ее размышлений.

– Принц, я хочу поговорить с вами.

– Да, Амина, – сказал он, садясь поодаль.

– Принц, вы знаете, что я не добровольно попала в эту страну.

– Да. Я знаю.

– Я никогда не говорила с вами о себе, я боялась… Король точно мертв?

– На моем пальце его перстень, – Тамино протянул Амине руку, – Король мертв, это был несчастный случай. Я очень сожалею, Амина, что не защищал тебя от него, пока он был жив, я невероятно виноват…

– Я была единственным ребенком своего отца, – сказала Амина. – Он любил меня. Я была очень счастлива. Я уже не помню как это, но помню, что тогда – была. Когда я выросла, он решил выдать меня замуж. Я никогда не видела своего жениха, но я не сомневалась в выборе моего отца, я шла на брак с радостью, я верила в счастье. «Ты никогда не будешь рабыней» – так говорил мне отец. «Тебе не быть наложницей, твой удел иной, всегда помни это, я никому не позволю принизить тебя, и ты не позволяй этого» – так он мне говорил.

– Твой отец был достойным человеком.

– Да. Он был таким. У меня был молодой и красивый жених, мой принц. – Сказала Амина, поднимая глаза на Тамино. – Я полюбила его с первого взгляда, я ждала того момента, когда он введет меня в свой дом. Но когда это произошло…

– На вас напали?

– Дядя моего жениха убил всех. Всех. Никого не осталось, мой отец умер, защищая меня, мой жених…

– Мне очень, жаль, Амина. Я очень сожалею, что такое случилось с тобой.

– Ты обещаешь мне, что я никогда не буду рабыней в твоем доме? Ты обещаешь мне, что ты не такой, как король?

– Я обещаю любить и уважать тебя до конца своих дней.

– Тогда я выйду за тебя, мой принц.»

– Ну что там? – спросил Славик? – Чего она сказала?

– Ну, вроде как согласилась. Ладно, вроде все норм.

– Дай сюда, – Славик вырвал у меня телефон. – Да, девушка конечно… А почему про герцога ничего нет? Как доплыл то хоть? Почему не написали?

– Спроси у Лизы, – я рассмеялась.

– Смотри, тут в комментах Лиза пишет, что кто-то взломал ее аккаунт и поменял текст книги.

– Да что ты говоришь. Слушай, а мы что, прямо сейчас можем пожениться?

– Ну, не прямо сейчас, ты вон в гипсе.

– А ты меня в гипсе, что не возьмешь? – улыбнулась я.

– Тебя не выпустят, – усмехнулся Славик.

– А давай проверим?

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 16.

Глава 17.

Глава 18.

Глава 19.

Глава 20.

Глава 21.

Глава 22.

Глава 23.

Глава 24.

Глава 25.

Глава 26.

Глава 27.

Глава 28.

Глава 29.

Глава 30.

Глава 31.

Глава 32.