Бесполезный человек [Дмитрий Николаевич Москалев] (fb2) читать онлайн

Дмитрий Москалев Бесполезный человек

Предисловие

Открывая эту книгу, Вы, мой дорогой читатель, скорее всего ждете очередную болтовню о будущем из разряда беллетристики, которая как жанр фантастики не может предложить уже ничего нового кругу читателей всего мира, но я хочу вас разочаровать. Эта книга, которую я назвал "Бесполезный человек" писалась мной на протяжении почти десятилетия, изначально я планировал написать философские заметки бесполезного для общества человека, от его имени, конечно же, но затем, набравшись опыта и два раза переписав книгу, я превратил ее в роман, наполненный глубочайшим философским смыслом. И что же это за такой "глубинный смысл"? Философы тысячелетий старались избегать этого вопроса, ходя вокруг да около. Этот вопрос о важности человеческого труда. Чем старше становится человечество, тем важнее человеческий труд, который становится неотделимым от сущности человека и его духа.

Считается, что эквивалент успешности, ценности труда – деньги, на сегодняшний момент. Так бывает не всегда. Современные реалии таковы, что труд стараются обесценить, чтобы как можно больше собрать "сливок", предел обесценивания – рабство, когда человек становится просто вещью, скотом. Но в цивилизованном мире уже нет прямому рабству, а есть место лишь финансовым ограничениям, которые держат человека на коротком или длинном поводке. Другая крайность – роскошь, когда один человек владеет, по сути, бессмысленным богатством и сверхдорогими вещами и получает столько материальных благ, что этого хватило бы для сотен, а может быть и тысяч людей.

Эта книга о том, как человек теряет всю ценность, когда его труд обесценивается, труд, который становится никому не нужен (да поймут меня миллионы безработных). А когда труд человека перестает иметь хоть какой-то вес, то перестает существовать и сам человек, вся борьба массы против эксплуатации есть борьба за труд, за его вознаграждение. Ни один человек на земле не хочет быть бесполезным. И, как я хочу заметить, если в обществе обесценивается труд людей, то обесценивается и их жизнь, но отсюда следует, что обесценивается жизнь не только бедных, но и богатых, т.к. в борьбе противоположностей никто не остается обособленной вещью в себе, взаимодействуя между собой, смешиваются два потока, беря что-то друг от друга.

Эта книга не о роботах и социальной катастрофе, эта книга в первую очередь о человеческом разъединении.

Дорогие читатели, покупая эту книгу, Вы вкладываетесь в ее редактуру и качество. Спасибо!

Пролог

События, влияющие на будущие, словно великая всеобъемлющая паутина, и даже самая незначительная мелочь, влияет на характер, или качество события, ведь сам мир, огромный мир, состоит из мелочей. В мире нет простых вещей, и сложные вещи состоят из мелочей, и нет такой вещи, которая была бы самой малой, ибо самая мала вещь в конечном итоге становится всем, то есть самым большим, из чего состоит всё.

Меняются культуры, понятия, ценности, не меняются лишь инстинкты, которые порой и движут людьми – выжить, продолжать род.

История человечества есть противостояние между самой сутью человека и зверем, засевшем внутри. Иногда этот зверь вырывается наружу. Иногда его удерживают оковы воспитания, убеждений, иногда его ничего не удерживает – воля ограничивается возможностями, ограничивается данностью и бытием.

Эта история начинается с того времени, когда люди ещё не знали о полетах к другим звездам и планетам, когда они ещё ни на шаг ни приблизились к созданию искусственного интеллекта, который бы заменил им разум, но не заменил бы совесть и сознание, на Землю явились создания из прошлого – в итоге, и по существу, неудачное творение высших сил, которые однажды мимоходом посетили наш мир, тогда ещё дикий и одинокий дом, но не остались в нем, а покинув его улетели в бездну космоса навсегда, оставив человечеству непостижимые разумом артефакты.

Какие цели преследовали они, вторгаясь в невинные дикие земли "обетованной", неизученной и не приспособленной для разумной жизни?

Высшие не догадывались о том, они и не планировали того, что из этого выйдет спустя множества столетий, а может быть им было просто всё равно! Для них, совершенных, разницы между тем злом, и тем добром, которое затем сплелись в борьбе спустя века – нет, все едино, все пребывает в ином свете, в мире умиротворения и гармонии. Чужда им показалась земная дикость, чужд им показался голубой космический шар. Но эта чужая дикость их не остановила, семя было брошено и семя взошло, впитав в себя соединения из "почвы".

Конечно, человечество на том этапе развития оказалось слабым и никчемным перед таким коварным и хитрым врагом и перед собственным страхом, врагом – на долгое время притворявшимся другом, и оказалось не в состоянии преодолеть собственную алчность и предубеждения, и затем оно, человечество, угасло, как угасает пламя, оставляя тлеть угли на выжженной земле. Этот враг – собственный внутренний мир, который оказался сильнее человеческой воли, этот враг – интеллект. Контркультура, к которой у власти и капитала выработался иммунитет, одержала победу над мейнстримом и стала больше, чем двигатель маркетинга и торговли, больше чем течение, она стала тем ядом, который отравил улей человечества. Элиту уже не волновал капитал и торговля, ее волновала власть и тотальный контроль, собственная диктатура с помощью современных технологий и машин.

"Пришельцы" легко вошли в высший эшелон элиты, в самые узкие кружки властителей мегакорпораций, финансовых воротил и в правительства крупнейших стран, в состав "глобального правительства", создав своего рода прогрессивную организацию религиозного неожречества, во власти которой оказалась, и не случайно, сама элита их великодушно принявшая, и впоследствии, прогнившая, но и не без помощи пришлых, а со временем окончательно растерявшая все рычаги финансовой и экономической власти. Пришлые имели особый дар убеждения и влияния и мало кто мог ему противится.

Власть землян затем исчезла с мировой политической арены, оставив сцену театра свободной для новых "мафиозных" заправил, обещавших рай и экономическое чудо – самое чудное из всех чудес – свободу, равенство, братство и другое, такое как сытость, самодостаточность, спасение, и не только души, а тела – обещание вечной жизни без труда.

О, столько манящих идолов расплодило жречество пришлых!

Тем временем экономика развивающихся стран, трещала по швам, постоянные войны за рынок, сферы влияния и ресурсы истощили единый организм, и постепенно, алая кровь огромного колоса вытекла, и ронялись последние капли её, в преддверии экономического коллапса и всеобщей гибели. И восстал её мертвый ходячий труп и стал бродить по миру, не в поисках жертвы, а в поисках жизни. Трубы апокалипсиса извещали о конце рыночной экономики.

Откуда прилетели, и куда исчезли те существа, которые создали древних, неизвестно, кем они были – не известно, они оставили вместо себя лишь чуждый человеческой природе продукт творения – кристалл, заключающий в себе душу, а может быть и частичку себя, совсем небольшую часть, элементарную память прошлых жизней, характера и интеллект. Но на самом деле – неизвестно, их никто не видел, и зачем они создали всё это никто не знает и не знал.

Неизвестно также вернутся ли они или уже исчезли навсегда на просторах вселенной, а может быть они создали новый мир, более идеальный? Что стало с ними на пути к всеобщему счастью разума?

Древние проснулись от долгого сна, и ощутили легкий ветерок, гуляющий сквозь пальца человеческих рук, которыми они стали обладать. Так они приобрели то, чем обладали многие тысячи лет назад – жизнь. Но у них имелись совсем другие понятия о жизни, о морали, о смысле существования. Мера, которой существа пользовались, которую им передали их творцы, осталась за горизонтом событий и испарилась, оставив вместо себя лишь черную дыру, которую быстро наполнили современные предубеждения развитого капиталистического человека–потребителя и хищника. И эта дыра, стала притягивать к себе весь белый свет, пока не пожрала его, оставив лишь тьму.

Создания росли, развивались, учились, и в итоге, с помощью технологического наследия, оставленного им безвозмездно, выросли и повзрослели, создав объединенную расу пришельцев, смотрящих на происходящее вокруг свысока, но не оставшихся в стороне, а занявших самую высшую ступень человеческой иерархии.

Пришлые вспомнили все! И забыли все то, что отделяло их от самих себя, от своего ужасного всепоглощающего эго.

Земляне ещё не повзрослели за время их спячки, те остались для них детьми на многие тысячелетия.

А самих пришельцев, вернее сказать – их тела, создали из плоти людей, но бездушных, чужеродное тело иногда вступало в конфронтацию с человеческим мозгом через психику и подсознание, порождая собой уродскую химеру, хищника.

Но вернемся к истокам. Кипела кровь от гормонов, страстей, интриг, хотелось большего, величественного, хотелось избавиться от жалких особей человека, царивших на еще благодатной и богатой земле. Ведь человек казался слаб, и как творение божье – он как сизифов камень, который никогда не побывает на вершине горы, постоянно скатывается вниз в эволюции.

Поняв грех, и приняв его, свой город древние превратили в Содом, их предместье в Гоморру, которые сами себя пожрали, вкусив всевозможного рода извращения и пороки. Умы их извратились, вывернулись наизнанку. Скука вечности пожрала их наивность и любовь, скука – самый главный враг разуму.

Так постепенно, от смерти до рождения, и наоборот, их души тлели, теряя всякие объективные оценки своего положения на Земле. От строительства и творения опускались к катастрофе, и хаосу, и разложению падших. И так настал тот день, когда стихия беспощадно смыла их в океан, оставив лишь подводные руины, наполненные грудой костей и законсервированных душ, а в мире – истинное человеконенавистническое наследие. Рабы их, древние люди, служили в качестве скота своим господам. Две расы – рабов и господ, первые и не думали роптать, ведь их господа – боги!

Дом их стоял под водой, а над головами лежал распростертый до горизонта океан, тихий и безмятежный, но таящий в себе смертельную опасность, пробудившийся однажды и смывший всю накопившуюся грязь.

Создания взбесились, мракобесие захватило их умы.

Но до этого, раз за разом, посланцы их выбирались на поверхность, принося дикарям свет и знания, но свет этот вскоре угас, а знания переродились в обыкновенные умения и опыт, пришельцы потеряли дар управлять, дар наставлять и учить светлому и доброму, превратившись в кровожадных озверевших созданий, и вместо этого уже несли свою желчь и алчность, разливая их везде, где можно.

И они, погрязшие во вражде, и вечных спорах, ничего не смогли сопоставить стихии, помимо того, как убить себя, заточив в бессмертные тела, данные им создателями, оставшись в безвыходном положении своем ждать того момента, когда земляне наберутся знаний самостоятельно и воскресят их, поднимут мертвых из гроба.

Эта история начинается с момента, когда пройдет почти столетие после самой великой, и самой роковой исторической находки человечества – руин мира кристаллов, а ныне – Золотого Человечества, которое, впоследствии, осуществит самый мерзкий и бесчеловечный план, придуманный безумными и расчетливыми людьми – оставить на Земле «Золотой миллиард» избранных, конечно же, себе подобных и равных.

Раскопки освещали все ведущие мировые СМИ в прямом эфире, столько празднеств прошло по городам в честь исторического момента, что уже никто и не вспомнит, сколько счастливых улыбок на них сверкало – никто и не вспомнит....

Когда на поверхность подняли белый обелиск, люди плакали от счастья, после же они рыдали от горя. Пустые разговоры об успешности кончились.

Часть 1. Чумной город богоподобного царя

Глава 1

Когда загадочный белый обелиск доставили на поверхность, это событие обернулось небывалой сенсацией, все только и говорили о пришельцах. Несколько десятилетий потребовалось ученным для полного изучения реликвий древности, после чего они с уверенностью заявили, что нашли "Атлантиду". Удивительно, как скор научный ум на выводы! О "дыре", которая вскрыла потерянный город, никто в мире и не знал, она была объектом наблюдения военных нескольких стран и проходила под секретными протоколами.

Обелиск достигал тридцати метров в высоту, имел четыре острые грани и кончался пиком, его состав оказался загадкой для ученых, по сути, обелиск являлся цельнокристаллической субстанцией, своего рода кристаллом процессора, только огромным. Характер кристаллической решетки обелиска был характерным и менялся к вершине, и явно был не природного происхождения, а напечатанный на особом инопланетном 3D принтере целиком. Ученые боялись повредить кристалл, т.к. считали, что он служил процессором для особой космической машины, для суперкомпьютера. Белый цвет обелиска поражал, когда через него пропускали ток, он светился бело–голубым. Сооружение не испускало никаких лишних волн, не проявляло самостоятельности, а энергию черпало лишь из искусственно созданной подмостки. "Обелиск" сам по себе опасности не представлял, но он являлся не творением человеческих рук, а это уже вселяло страх и мистический трепет, вдруг «они» или нечто вернется на Землю?

Десятки философов уже писали статьи, книги о концепции обелисков в развитии, олицетворяя их с небоскребами и могуществом. Еще не создали такой технологии, чтобы подключить "Обелиск" к компьютеру и расшифровать содержимое, но ученые верили, что в нем хранятся инопланетные знания и всячески стремились к результатам. Не хватало такого компьютера и мозга, чтобы зажечь первую искру от того огня, который в древности называли знанием.

Восстановить скрижаль оказалось просто, нежели расшифровать могучий "Обелиск". Все вмести артефакты создавали своего рода систему оккультную и не до конца понимаемую «золотыми» людьми, систему погребального обряда, когда тело отбрасывали, словно ненужную одежду.

Казалось, что это была настоящая Атлантида, какой ее описывал Платон, но, увы, нашли ученые не Атлантиду, по крайней мере, не ту, в которую тысячелетиями верили и о которой слагали легенды и мифы. Подводный город, некогда являющийся цельным погружным комплексом, совершенно случайно затонул там, где его нашли, он мог совершать подводные и надводные путешествия, имел боевые турели, атомный реактор, заводы, фабрики, жилые комплексы, он был огромен и мог погружаться на дно океана, производя кислород из воды. Некрополь едва сохранился, купола его обросли илом и ракушками, его затянуло в морскую пучину, но внутренние культовые сооружения сохранились и оказались годными для изучения, например религиозные залы с костями, кристаллами и артефактами. Город назвали в честь могильника, который нашли подводники – "Некрополь", одно из названий. Всё что смогли поднять на поверхность, смогло толкнуть науку вперед, к примеру образцы квантовых компьютеров, принтеры для выращивание кристаллов и прочее, наработки в робототехники и биоинженерии.

Предки не сумели передать через поколения всей правды о посещавших их высоких долгоживущих людях, ибо всей правды они и не знали. Не знали они и о катастрофе, а лишь догадывались о ней, ведь никто уж долго к ним ни приходил, и ни являлся. А свет, который успели принести посланцы, сдвинул прогресс человечества с нулевой отметки, и через века откатил его к явно излишнему перенасыщению технологиями «будущего».

Воцарилась эра технократического общества. Не хватало только технократического бога. Человек утратил связь с природой, уничтожив на планете практически все запасы ресурсов, подорвал экологию и с полной уверенностью пожимал плоды своих извращенных творений, ничего не желая менять в себе.

Прогресс пришелся некстати, он опережал само развитие человека, как отдельного индивидуума, так и как божьего творения на Земле, коллективного и сплоченного, который должен был обладать определенным набором нравственных устоев и истин, примерно, на шесть столетий вперед. Но не обладал.

Человек, вел себя как ребенок, получивший коробку спичек, за которым никто не приглядывает. Он палил траву, и вместе с ней спалил сад, а затем и весь город, когда подул ветер и разнес пожар.

За это время люди уже приблизились к конечной стадии глобализации. Как показала статистика, 77,6 процентов землян оказались податливыми, которыми можно было легко управлять и крутить-вертеть их мыслями, как хотелось сильнейшим и влиятельнейшим людям планеты (они к этому и стремились несколько столетий). Им врали, внушали предрассудки ненависть друг к другу, все больше разделяя и стравливая между собой. Отдельные части человечества не могли договориться друг с другом в решении общих, фундаментальных проблем. Что вело к усугублению положения и дальнейшему упадку цивилизации. Но все выше сказанное лишь следствия.

Целые континенты голодали. От ненужного населения избавлялись, травя его наркотиками, алкоголем и табаком, лишая его всякой гигиены. Но то, казалось неоспоримо логичным и циничным, ведь огромная масса серого человечества не подпадала под понятие «выгодно». Мировое разделение труда при состоявшемся процессе глобализации лишило работы миллионы людей, разрушило экономики ряда отдельных стран, и население Земли оказалось перед огромной пропастью разделяющей низы этого общества и верхушки. Богатые богатели, бедные умирали. Богатым можно все, они могли купить себе даже индульгенцию, смывающую с рук кровь невинных. Бедным разрешалось лишь умирать, молча, чтоб не мешать богатым жить.

Толпа жила по понятиям, и судила по авторитетам, все ещё верила в суеверия, занимая ступень ненасытного загнанного скота, коверкающего вся и пачкающего все, к чему прикасалось. Человек стал потребителем во всех отношениях. На все он смотрел через призму потребителя, и на сей раз и голод его не облагородил!

Тотальный контроль за жизнью человека лишал его настоящей свободы и неприкосновенности личности.

Всех неугодных, и людей прозревших и взывающих к разуму уничтожали, вычеркивая их из всемирной базы данных, затем они погибали, ведь даже поесть они не могли себе купить! Но оставались и независимые свободные островки стран, которые, все же в некоторой степени, зависели от мировой атмосферы, и сопротивлялись акту обесчеловечивания, как могли.

Вслед за глобализацией настала эра технократии. Машины и компьютеры захватили все ниши в общественной и социальной жизни. И так, все условия для развития пришельцев и для их восхождения на Олимп подготовили сами люди, которые, не понимая смысла жизни даже в общих чертах, все гнались за земными благами и нескончаемым богатством бездонного горшка. Неомещанство окутало умы урбанистов. Меньшинство жило и развивалось за счет нищего большинства.

Неомещанство исключало классовую борьбу, но создавало борьбу всех против всех за новый более высокий уровень потребления, своего рода приниженный, обыденный и опошленный социал-дарвинизм. Неомещанство проповедовало равенство между людьми, между овцами и волками, равенство физическое, но между этим и неравенство в потреблении, в достатке, успешности, а соответственно, в борьбе всех против всех.

Эра религий заканчивалась, на смену ей запаздывала эра тотальной технократии, эра бесполезного человека, заменённого механическими созданиями, искусственными руками. Человеческий труд обесценился, машины научились даже создавать произведения искусства.

Христианство выродилось, за ним и другие монотеистические религии. Выродилась, но уродски все еще развивалась, религия потребления, религия капитализма – вера в бога денег, бога цифр и богатства. Потребитель превратился в главного бунтаря, не желающего отречься от своего потребления, от своей жажды пожирать и потреблять. Капитал из богатства превратился в проклятье. Потребление тормозило переход на новый социальный лад, ресурсный голод уже сказывался на производительных возможностях, даже на науке. Люди не могли совершить скачек, не могли преодолеть все трудности в создании механических рабов. Для перехода к новой стадии, требовался бог, требовалась революция цивилизации направленная именно на воцарение этого техногенного бога, созданного руками людей, требовалось подчинение ему, вера лишь в свою исключительную миссию продвижения технократического общества без самого человека. Многоклассовое общество по предписанию учений, становилось кастовым, социальный геноцид затрагивал все слои кроме священных – скачкообразный переход к Золотому миллиарду через голод, разруху, болезни, войны. Подготовленная для того новая религии ждала мессию, ждала пророка, нового Моисея, подхватившего их на руки и понесшего их по пустыне высохшей и обглоданной земле в края благодатные и зеленые. И конечно, главной идеей в извращенном ароморфозе капитализма, сердцевиной идеологии становилась идея о бесполезном человеке.

Мы выведем новое племя, родившееся в пустыне человеческой души, пусть человек скитается по ней, в поисках ни пищи, которую мы ему дадим, ни воды, которую мы ему дадим, а в поисках самого себя! – говорила религия.

– Человек, приблизится к божественной сущности лишь покорив техносферу, поставив ее на служение, только тогда человек приобретает неотъемлемое право свободы, тогда приобретает небывалое благо свободы от труда. Труд, независимый от человека рождает свободу, рождает достаток, – так гласили законы новой религии, этим законам учили нищих, бедняков и даже ученых, и те поверили. Жрецы обещали им мир без страданий, без ограничений, без голода.

– Нет труда, нет голода, – говорили они, – безустанная эксплуатации машины остановит крах нашей цивилизации, это непременно поднимет ее из пепла, воскресит в ней жизнь, и она, осилив новое, покончив со всем старым, возвеличит нас, сделает нас всемогущими, сильными – людьми будущего, людьми настоящего.

– Безработный пусть не ропщет – отсутствие труда, есть дар божий, есть освобождение от эксплуатации человека машиной. Свободен тот, кто обезработился, – гласило учение отцов, но помимо вышесказанного, учение не гласило, и не собиралось разглагольствовать на подобные темы в общем русле, о том, где брать хлеба обнищавшим, в общей массе своей безработным и разложившимся в брожении и выживании, в погоне за подаянием и выгодой.

Газеты писали: "Ручной труд примитивен, и от него пришлось избавиться. Мы входим в царство изобилие, в царство божье на земле".

Жрецы религии вещали с трибун: "Просить подаяния – грех, каждый должен в вере своей очиститься от греховного и низменного, от старинных устоев! Затянуть пояса свои и отказаться от потребления. Давать милостыню, быть сострадательным – худшее преступление против прогресса, против прогрессивного человечества! Каждому по вере своей необходимо привить и развить в душе принцип успешности без излишеств, без суеты, наполнить сердце свое счастьем и самодостаточностью. То, что служит целям твоим – угодно богу, ибо бог не создал ни пустого, ни бесполезного в тебе. Твои инстинкты – искра божьей благодати, искра, с которой разгорится костер революции сознания и труда".

Взор обратился к новому.

Мертвых воскресили, и они выросли, словно рожь в поле, на благодатной почве. Повзрослев, заявили о своем исключительном праве на власть и управление, и эту власть с легкостью взяли, поддерживаемые толпой и народами, или теми, кто от них остался.

Ими было основано "Глобальное Правительство", возглавил которое сам Белый Император – Авв (за стеной города – Чумной Император после ее возвеличивания и строительства). Авв, пророк новой религии, обещал землянам рай, сытое и светлое будущее, ведь все предпосылки для этого имелись. Пришельцы подчинили себе все рычажки управления на 2/3 суши планеты. Ведь они оказались умнее, и как считалось, самыми честными созданиями! Без пороков, без лжи и лицемерия. Толпа одела их в наряды благодетелей, не успев даже опомниться, как эти самые наряды покраснели от их собственной крови. А старые церкви, в которые уже давно никто не ходил, пели на весь мир о судном дне, о появившемся на свет звере, но их уже никто не слушал, все были поглощены СМИ и новыми авторитетами, явившимися с того света. СМИ стали новым человеческим храмом, новой религией толпы! Настала эра светлых веков! Вот и пришел новый бог, поднятый на руках толпы и жречества к своему триумфу.

Да, Земля сильно изменилась после Липтикутского инцидента, после снесенной Флориды и "обнажения" подводного дна.

За восемь месяцев правительство истребило все население Земли под эгидой очищения её от бесполезных людей.

Рабочие места заняли роботы, что повлекло за собой массовую безработицу, которая увеличила и без того высокую преступность в разы. Общества взорвались насилием. Искусственно созданная гиперинфляция убила все имеющиеся средства у населения, превратив их в пыль. Перестали работать банки, заводы, фабрики, школы и больницы. Отключи свет и тепло. Продукты питания перестали поступать, продовольствие уничтожалось. Начались войны, недовольные создавали свои мелкие независимые государства, повстанцы боролись с правительственными войсками и полицией, не понимая, что они такие же несчастные, как и они. Подводная лодка тонула со всем экипажем, а члены его грызлись за лишний глоток воздуха! Но, как оказалось, поздно.

Города, пустели, утопая в грязи и крови, нигде не нашлось такого уголка, куда бы не пробралась беда. Но, как говорится в старой и верной поговорке, беда не приходит одна.

Затем самолеты стали распылять особый бирюзовый порошок, от которого небо стало зеленым, на него поначалу никто не обращал внимания, не придавая ему ни малейшего значения, удивляясь лишь необычном цвету. О нет, это не был "День Триффидов"!

За, набиравшем огромные темпы, голодом последовала "чума", в одно мгновение скосившая все человечество. Не выжил никто, кроме тех, кто эту чуму распространил. За два месяца "Мировое Правительство" справилось с главной своей задачей – сокращением населения земли до нуля, и этого никто не мог сделать и за тысячу лет! "Чуму" назвали – «Зеленая смерть». На скорую руку ученые, которые еще оставались в живых, выяснили, что это был неизвестный штамм бактерии, зараженной вирусом.

Так и истребили всех людей, за исключением жалкой кучки почти забытых городских дикарей, проживающих на Дне, в своего роде «чистилище», из которого никогда им не дано было вырваться.

Они не знали того, что происходит за стеной, они отчасти не помнили своего прошлого. Своему спасению невольные пленники обязаны случайному стечению обстоятельств и нежеланию высшей власти лишиться своего так горячо любимого зоопарка. Люди оказались пойманы и заточены в приют, где пробыли десять лет под опекой лицемеров, относившихся к ним как к скоту. Родителей детей, которые выжили в котле закрытого города, сожгли, как и подобало всем еретикам новой эры.

Такова их судьба, вскоре исчезнуть вслед за своими предками. Но такова ли их судьба?

Потомство их рождалось жалким, как и в любом обществе деградирующих и угасающих людей, тем более людей запертых в консервной банке, но отнюдь не сумасшедших, вполне рассудительных и добрых. Доброта досталась им от природы, так же, как и коллективное чувство, которое спасало их от вражды и самоуничтожения. За несколько десятилетий сложился особый этнос, в котором равенство людей стало основным законом, спасающим от тирании и каждодневного кошмара. Практически исчезли ругательства, которым их никто не научил, ложь и лицемерие. Но не все хорошим казалось в их примитивном обществе, работали дикари за еду, в обязательном порядке выполняя установленный Высшим Правительством план, отдавая его как дань "Золотой Орде", как преподношение к трону. Итак, их мир – мир противоположный миру Золотого Человека.

Сама же "орда" внесла в их натуральное хозяйство деньги, с помощью которых и осуществлялась власть и тирания. С помощью двух механизмов – денег и обязательного труда Золотое Человечество и держало дикарей на привязи, как собак на цепи. То и есть – экономическая удавка, которую нельзя сорвать и выбросить – иначе голод и смерть! Принцип – нет труда, нет голода – на примитивные общества не распространялся, а отнюдь, труд являлся залогом выживания, но по сути, рабский, адский труд являлся и их погибелью, их чумой.

Деньги служили для них средством обмена труда на товар (и совсем не равноценным обменом). В самом же обществе Золотых людей деньги, как таковые, отсутствовали, ведь на них работала армия железных рабов в копях и на фабриках, сокрытых глубоко под городом – в чертогах шеола.

Армия эта называлась «Механикой», и работала, за отсутствием каких-либо потребностей, круглосуточно, изготавливая на заказ все то, что пожелает человек. Поэтому Золотое Человечество жило не по средствам, истребив порядка семи миллиардов землян, забрало себе все достояние планеты безвозмездно. Деньги для них остались лишь музейными экспонатами, либо дорогими брелками, а сама дороговизна измерялась в редкости предмета и сложности его изготовления. Красота измерялась в количестве драгоценностей и золота на теле, хотя часть населения, точнее жителей непосредственно самого города, носили фраки и старинные платья, по старым традициям буржуазного европейского высшего общества. О, какой изысканный вкус! Но мода непрестанно менялась.

Пока нищие дикари голодали, богатые беззаботные, незнающие что есть какая-то нужда, веселились, вкушая всевозможные наслаждения и извращения, которые в их кругу за таковые и не считались, а приобретали характер нормы.

Для них не было ничего запрещенного, ничего аморального. Они не могли сравнить что есть хорошо и плохо, и дать своему выводу объективную оценку. Да если бы и дали – то с какой кстати они стали бы отказываться от таких благ? Если им хотелось съесть человека – они ели, если им хотелось устроить оргию – они её устраивали. Учение, саморазвитие у части населения отпало за ненадобностью. Зачем трудиться, делать научные открытия, когда на тебя работает армада бездушных рабов? Роботы все за тебя сделают! А ты лишь веселись и гуляй!

Но оставалась закрытая каста, которая себя ограничивала в наслаждениях, которая непосредственно и управляла этим сложным миром. Этот круг людей, в отличие от городских бездельников, работал беспрестанно, осуществляя важные проекты по развитию, строительству, разработке полезных ископаемых и других жизненно необходимых вещей. Эта каста правителей не жила в городе, а возвышалась над всеми другими на высоте, где Солнце перестает иметь желтый цвет, там где нет атмосферы, и начинается космос – на корабле, построенного по последнему слову техники – "Андромеде", корабле похожему на галактику.

Что касается дикого населения, заключающего в себе чуть больше семи тысяч особей разного пола, писать из них умели единицы, они же умели и читать. Иногда читали всем вслух оставшиеся от прошлой цивилизации романы или поэмы, возрождая в угаснувших умах чувство прекрасного, возвращая их в то время, когда главной ценностью человека стала настоящая свобода, ограниченная лишь размером самой планеты. Сегодня же – стенами чужого огромного города, холодного безжизненного дна, служащего помойкой и канализацией мегаполиса стоящего наверху. Хотя многих слов никто не понимал, зато они хорошо улавливали смысл сих речей, эмоции слов.

В то время, когда золотое общество устраивало оргии на балах, и баловалось человеческим мясом дикарей, донные жители работали на каторге, которая обеспечивала их куском съестного. Работали за еду, и как дань, отдавая свой труд эксплуататорам взамен за жизнь, тем самым сокращая её в разы. Максимальный возраст донного жителя составлял – 40 лет, старше никого попросту не имелось. Высокая рождаемость пресекалась высокой смертностью, каждый год хоронили несколько детей, как казалось людям думающим – это экология (злой бог) отнимает у них будущее или это боги забирают у них младенцев ангельских.

Так и было отчасти. Жизнь на Дне, сродни жизни на помойке.

Хотя стена города являлась для них злым роком, покуда никто из них не знал, что она и спасла их от вымирания за её пределами, от войны, голода и болезни – злой рок, который нельзя было преодолеть человеческими силами.

Город пожрал всю разумную жизнь, высшие жители превратились в каннибалов, как духовных, так и физических.

Поедание мяса человека стало нормой, так, как они не причисляли себя к числу людей, вознося себя над видом человеческим, истинно веря в то, что рано или поздно избавятся от этих несовершенных и стареющих тел. Поедание низших – стало своего рода ритуалом, восполняющим молодость и жизнь.

Что касается духовного каннибализма, то часть Золотого Человечества неуклонно практиковала поедание богов на празднествах, пророков и лицедеев истории, в качестве которых служили живые пойманные дикари со Дна.

На площади, каждый год готовилось распятие, которому подвергался несчастный.

Все эти празднества походили на беснование сумасшедших, на самом деле являлись ни чем иным, как развлечением и получением наслаждения извращенных умов. Помимо распятия, практиковалось поджаривание живого ещё человека в утробе быка, которого доставили из музея вымершего города Европы и др.

Поедание внутренних органов богов, якобы придающим бессмертие и великую силу, напоминало ритуальное жертвоприношение своим бесам и демонам, по подобию гекатомб племени Майя.

На Дне же убийство себе подобного каралось изгнанием, что равносильно смерти.

С изгнанным не разрешалось разговаривать, передавать ему вещи, встречаться с ним, и впускать в город, дотрагиваться, человек становился неприкасаемым, и лишь тогда его могли убить, когда решался сам нарушить запреты.

На Дне оплакивали каждого убитого, каждого умершего, само существование, само бытие наполнялось трауром и трагичностью, а за каждый прожитый день благодарили «Всевышнего».

– Смерть любого – великое горе, – говорили жители.

Имена, название самого рода Золотого Человечества произносить в слух возбранялось, слова эти звучали из уст как ругательства, на которые каждый готов был сплюнуть на пол, как об упоминание, о самом мерзком и грязном, что может быть на свете. И, конечно же, самым главным фактором, влияющим на запрет называть вслух имена высших, являлся страх. Страх и ненависть к Золотым людям вырастили в дикарях гордость и благородство архаичной души.

Люди на Дне забыли, что такое молиться, но каждый произносил либо шепотом, либо в уме успокаивающие молитвенные слова. Поэтому язычниками их назвать не поворачивался язык, и безбожниками тоже. Они верили в единого бога, которого золотые выродки сместили с положенного ему места на Земле, заменили собой. Они ничего не знали о нем, ни имени его, ни какой-либо теории или философского доказательства, дикари видели его как нечто, там за стеной, далекое прекрасное нечто, светлое и ясное, как само Солнце.

Главным их праздником стал праздник урожая, которого то и не было. Урожай – условность, что означало обычно – отсутствие голода и жизнь младенцев.

Пророков, как Моисей, из Древнего Египта в их племени не рождалось, и некому было их вывести на сорокалетние скитания в пустыню (за стену), не находилось и гениев, ученых, но находились золотые руки инженеров самоучек, наемников и воров, которые доставляли необходимое оборудование, либо охраняли челноки торговцев своего либо чужого (второго) поселения на Дне. А их оказалось предостаточно, чтобы заменить любого пророка и героя.

Само Дно, было таким огромным, что его можно запросто сравнить к пустыней Гоби в миниатюре, хотя по сложности и опасности его пересечения мало чем отличалось.

Для путешествий по Дну, существовали знающие люди, проводники, имеющие оружие и разрешение беспрепятственно покидать, либо заходить в поселения минуя охрану и всякую проверку.

Опасности путешествий объяснялись отсутствием на десятках километрах еды, воды; опасностью – отравленными зонами, запрещенными зонами, где могли просто расстрелять пулеметные вышки, сложностью местности (лабиринты, перегоны, перекаты); автомагистрали, пути составов, магистрали энергии, и конечно же появляющиеся на Дне охотники за головами из города. Но на этом опасности не заканчивались, многая местность пересекалась через старое метро, где опасность возрастала, Дозорные роботы вели поисковые работы, словно стая опричников, фанатично выполняя приказы своего руководства, и самой опасной бедой, какая могла случиться на Дне – являлось бесследное исчезновение его жителей, с передовых аванпостов, караванов, которые плохо охранялись, зазевавшихся жителей, которые зашли слишком далеко или отбились от группы.

Никто не знал, кто крадет людей, никто не знал что с ними, и где они, словно их крали тени, и уносили в свой подземный мир навеки, словно неуловимый царь Аид крал несчастных на свое чудовищное торжество, унеся на гриве Авгиевых коней в свое подземное царство.

Поэтому, в последние годы, поселения усилили охрану и ввели запрет на выход из лагеря.

Ходили слухи, что Высшие иногда запускали на Дно монстров.

К поселению дикарей мы ещё вернемся, так и вернемся к подробному их описанию, и перенесемся к кирпичной черной стене, которая уходила трубой к небу. На ней не зияло окон, не виднелось и дверей, за исключением всего одной – в которую вводили узников, и из которой их, как показывала практика, никогда не выводили. Внизу, в подвальных помещениях находился крематорий для сожжения трупов.

За этой стеной находилась секретная тюрьма – цитадель, заключающая в себе неугодных власти людишек, которых они прозвали "тараканами", так как те ползали у них под полом.

Мятежники, бунтари и опасные личности доживали в стенах свой век. Многие умирали от болезней, некоторые от пыток, инструмент для их осуществления по приказу Императора свезли из всех уголков разрушенного мира. Эта тюрьма предназначалась только для жителей Дна.

И вот, спустя почти двадцать лет после её строительства в ней остался лишь один заключенный, который распрощался со светом ещё девять лет назад.

Узник казался ещё не старым, но уж и не молодым, после столь долгого заключения, когда максимум на что хватало других – это пять лет, он сохранял поразительную стойкость, чем и привлек к себе внимание самого опасного и самого кровожадного создания в истории человечество, стоящего за Императором – его жены, Беллатрисы.

Тяжелые монотонные шаги разбудили заключенного. Шаги приближались к убогой сырой камере, стены которой покрылись густой плесенью.

Шаги вскоре стали слышны в конце коридора совсем отчетливо.

Время в этой камере не имело никакого значения. Оно исчезала за решеткой, превращаясь в неаккуратно выцарапанные ногтями палочки, которых раскинулись по стенам бесчисленным множеством. Оно превратилось в шаги за решеткой, которые разбудили узника, томящегося в углу.

Заключенный лениво повернулся с отекшего бока на другой, выйдя из задумчивости, вновь почувствовал под собой сырость и холод камня

Его лицо обросло черной густой бородой, ногти потрескались, собрав под себя всю грязь подземелья, одежда его обветшала, а тело то и дело покрывалось гнойными язвами. Когда он спал, то отправлялся в иной мир, который находился за стенами, мысленно изучал его, рос вместе с ним. Узник строил его в своем сознании, как настоящий прораб самих Пирамид Гизы, мир абсолютно не отличный от реального.

Озноб пробил все тело, рука протянулась к стене намереваясь оставить отметку.

– Ещё один день, пора… – прохрипел узник, чувство времени стало интуитивным, – наступит пора, и меня вынесут из этой могилы в настоящую.

Единственный хозяин этой камеры боялся лишь упустить счет. Каждый раз, как отворялась входная металлическая дверь в темницу, он вздрагивал, просыпался и царапал грязным ногтем по штукатурке. Хотя поверхность стен была мягкой, и песчаной, за ней пряталась непробиваемая графитовая стена, которая ни градуса не выпускала наружу, и также не впускала в себя ни холода, ни жары, поэтому в темнице царил погребной холод и сырость, которая мало–помалу превращала его легкие в болезненное решето.

Свет в темницу приносили редко, когда узники сами просили об этом, но это случалось так давно. Единственным органом чувств оставалась кожа, особо чувствительная на кончиках пальцев, которые острожники берегли с нещадным фанатизмом. Узник мог ослепнуть от темноты.

Но узник не ослеп.

Бедняга прозяб, ощупал царапины на стене и сильнее укутался в свое тряпье, которое раньше служило ему одеждой, пробурчав себе под нос несвязные фразы, прислушался. Его глаза привыкли к отсутствию света, его дыхание казалось судорожным и болезненным – сырость доставляла ему адские мучения, по средствам сухого кашля, грибка и язв.

Острожник никогда не думал бежать – это невозможно. Единственный выход вел наверх, туда, откуда его привели. Лифт спускался лишь иногда, но никто никогда не посещал его, заключенный всячески старался отогнать от себя мысли о том, что его закрыли навсегда, бросили гнить в сырости и темноте, слышать постоянный шелест тараканьих лап у себя над головой. Выход, не зная усталости, стерег автоматический пулемет, который в отличии от преторианского стража, никогда не дремал.

Ему казалось, ещё немного, и он заболеет – и это окажется его последняя болезнь, тогда он умрет, тогда все закончится. Его мертвого скинут в яму, закрыв за ним крышку мусорной шахты, и тогда, его острог опустеет навсегда, его даже не сожгут, его даже не оденут в погребальную одежду. Никаких почестей, никаких гостей на похоронах.

Но им давали такие мощные лекарства, после которых хотелось жить, которые придавали сил на месяцы вперед. Зачем? Что бы продлить мучения? Лучше бы его тело обглодали голодные крысы, там внизу.

Узник все ещё помнил те незнакомые голоса и стоны, эхом долетающие до его камеры, откуда-то сверху, через маленькое отверстие вентиляции – из комнаты пыток. Огромного длинного зала, уставленного орудиями агонии и извращенных человеческих умов.

В этот зал его вводили не раз.

Его так сильно мучила тоска, что единственная надежда на освобождение для него была смерть. Тоска приходила судорогами, то обострялась, то утихала.

Когда заключенный впервые ощутил голыми ступнями холод каменного пола, он понял, что останется в этой камере, три на три метра, навсегда. Тогда вся его душа опустилась куда-то в ноги, он поник, ведь его вид мог жить не одно столетие, а эти столетия могли превратиться для него в один сплошной бесконечный кошмар.

Он часто плакал, тогда его пугали стоны и вздохи, доносившиеся до его слуха, крики агониипрекратились, замолчали голоса, сейчас же его пугала тишина, и едва слышные шаги за решеткой.

Человек не заслуживает такого отвержения обществом, не заслуживает всех тех страданий, которые на него обрушились. По крайней мере, он так думал про себя.

Его же народ воздал ему сполна, поставив его на одну черту с ужаснейшими преступниками и обрушив на него земную кару – погребение в темнице заживо.

Власть сжимала в тиски и ломала любого, кто вставал против неё, кто бы мог осмелиться изменить каноны уродливой нравственности, законы сильнейших. И кем бы ни был человек – он являлся лишь гостем перед всесильным кланом всемирных убийц и пожирателей.

Только внизу заключенный чувствовал себя в безопасности, когда ещё он был свободен, и волен определять свои действия сам.

Кормили его несносными объедками, иногда просто забывая о нем, оставляя голодным, заставляя его желудок переваривать самого себя.

Фигуры приблизились совсем близко, так близко, что заключенный смог разобрать шум за решеткой. Он напряг слух, и уловил едва уловимое перебирание ног, словно кто-то кошачьей походкой шел рядом с тяжелым тюремщиком.

– Солдаты, – подумал он, – неужели мне все-таки казнят… – он бы не удивился, если его уложили на стол и ввели смертельную инъекцию, или изрешетили пулями, он удивился, если его отпустили, что было невозможно, по его представлению – тогда бы он сошел с ума.

Дверь камеры скрипнула, в неё вошли трое существ.

Заключенный не мог уловить их слов, того, как они переговариваются между собой, но он догадывался, что единственная тема для разговора – он.

– Как долго он здесь провел? – спросил солдат.

– По земным меркам – восемь лет, четыре месяца, пять недель, тринадцать часов, тридцать пять минут, – ответил тюремщик, – этот крепкий орешек, которого мы так и не раскололи, молчит.

– Нам приказано его забрать отсюда, мы его уведем наверх, – констатировал старший по званию солдат, по-видимому, сержант.

– Забираете у меня единственно заключенного? – расстроился тюремщик, – тогда я остаюсь один в этих стенах и ухожу в спячку.

– Прикажите ему подняться, – приказал сержант.

– Заключенный №231, поднимите голову и руки вверх для осмотра. Встаньте, – сказал тюремщик во весь звенящий голос.

Человек болезненно откашлялся, поднялся на корточки, и качаясь, встал на худые костлявые ноги, вытянул руки вверх.

– Можете его забрать, он чист, – констатировал служащий.

– Болезни, грибки? – спросил солдат.

– Нет, все чисто, мы проводили дезинфекцию четыре месяца назад.

– Сэр, нам приказано доставить вас в другое место.

– Меня казнят? – удивился человек, от звонких голосов гудел воздух.

Солдат не ответил, а только обошел заключенного, и захлопнул наручники за его спиной.

– Идемте, – он подтолкнул его вперед.

– Сколько я провел в этой норе? – обратился он к солдату, выходя их камеры, – она стала мне домом.

Когда на них, упал свет, позволив разглядеть все вокруг, он понял, что его окружают императорские гвардейцы – дела были куда хуже паршивых. Черные графитовые стены сохраняли подвальную прохладу, скрипнула входная металлическая дверь, словно её не открывали тысячелетиями.

– Так вы гвардейцы, и как я догадался, нам наверх? Во дворец? Вы же оттуда пришли. Как вы это сделаете, пустите мне пулю в лоб, или электрический стул? Как вы убьете меня? Казните публично, чтобы эти твари упивались видом моей крови и криками?

– Вы пробыли в заключении менее чем восемь лет, сэр, точнее восемь лет, четыре месяца, пять недель, тринадцать часов – это не так много по земным меркам, хотя составляет почти половину половины человеческой жизни. Вы уже стары. Ваша жизнь не в наших руках, но когда мы рядом, с вами ничего не случится. У нас приказ.

– Ошибся на три дня… О, знали бы вы кто я… за два десятка лет, никто так и не додумался проверить мой мозг, тогда бы вы не так со мной церемонились, тогда бы я просидел в ней ровно три дня, ровно настолько, насколько ошибся, а затем – окончательная смерть, – подумал заключенный, – пить, меня мучает жажда, смилуйтесь, подайте мне глоток воды…

– Позже, сэр – ответил сержант, – у нас с собой нет воды.

Человек был ещё очень молод, сейчас эту молодость скрывало обросшее бородой лицо, его медленно повели по незнакомым темным коридорам наверх, к яркому свету. Затем для него настала долгая темнота, одиночество в мучительном заключении, и он уже забыл, каким был мир вокруг.

Над городом светило знойное солнце, такое яркое, которое светит в последние теплые дни уходящей осени. Казалось, такого солнца полного и живого он не видел целый век. Хотя он давно отвык от поверхности и света, обитая во мраке уличных подворотен, грязных, и наполненных ядовитыми нечистотами, все же солнечный свет его обрадовал, и причинял нестерпимую жгучую боль. И если бы ему предстояло прожить ещё несколько десятков лет, то он не забыл бы присущего этому времени тайного очарования и трепета, но к несчастью, у него не было ни десятка лет, ни даже пару дней. Все его чувства смешались, остались лишь страх перед неизвестностью и голодная пустота в душе.

Путь оказался куда длиннее, чем он себе представлял. Гвардейцы молчали, Тишину нарушило лишь его прерывистое дыхание и шарканье грязных пяток о сверкающую чистую плитку под ногами.

– Вы, машины, даже представить себе не можете, как я рад своей будущей смерти, – человек горько ухмыльнулся, что заметили солдаты.

– Вы не умрете, – заговорил до этого молчавший солдат, младший по званию, – по крайней мере, не сейчас.

Даже по ступенькам гвардейцы двигались бесшумно, словно их и не было вовсе, и даже ему, обладавшему невероятным обаянием и слухом, было сложно определить их местоположение у себя за спиной. Его ослепляли вспышки света, пробивающегося из небольших окон нижних этажей. Заключенный прижмурился.

– Неужели свет бывает таким теплым? – ухмыльнулся он, его знобило от волнения и ожидания чего-то великолепного и ослепительного.

Никому не известный человек, чья личность претерпела столь много перевоплощений за последние прошедшие десятилетия, в тот момент не ждал чей-то помощи, а отнюдь, испытывал мучительное ожидание, которое помогало ему смиренно идти туда, куда вели его, возможно, убийцы, возможно, будущие мучители его плоти и души.

– Если не умирать, но что тогда, жить? Разве жизнь в камере можно назвать жизнью разумного существа? Вы ведете меня на пытки? А я и так достаточно пострадал за последние годы! Я больше не выдержу вывернутых суставов и переломанных костей…

– Мы не можем обещать вам безопасность, сэр, это всего лишь наша работа. Ваша жизнь в других руках.

– В чьих же? – заключенный задумался, ему на ум пришли знакомые руки, от которых бросало в дрожь.

– Вы скоро узнаете. Как ваше имя? – спросил сержант, интуитивно меняя тон на более доброжелательный.

– У меня его попросту нет, я его потерял… Еще очень давно, меня толком то и не назвали, то одно, то другое, так я себе его не приобрел, а у вас, у машин есть имена? Вы умеете думать, как я понял, за последние годы роботы существенно превзошли мои ожидания.

– Увы, в этом мы с вами похожи, у нас есть только номера, имена нам чужды, но не чужды чувства и сострадание машин, конечно, ещё примитивные, наш мозг приближен к человеческому, но уступает ему, а разум коллективный, он абстрактен и неиндивидуален. Мы мыслим категориями и сравнениями. Наш создатель сделал нас обходительными, как палачей.

Узник чувствовал, как шаг за шагом уходит его жизнь, словно утекает вода, сквозь пальца. Пленник в нерешительности сбавил шаг, увидев дверь лифта в конце коридора, но его протолкнули вперед.

– Не бойтесь, идемте, – солдат завидел нерешительность человека, – там нет ничего страшного.

На глаза натянули тугую повязку, железная рука скользнула по спине, вдоль позвоночника к ногам, в поиске оружия. Затем та же рука вытащила из штанины небольшую стеклянную заточку и положила на белоснежную мраморную плитку.

– Запрещенное, – воскликнул гвардеец, но уже металлическим голосом.

Человек тяжело вздохнул, ощутив потерю, так горячо любимого холодного предмета, но предпочел выкинуть горечь утраты из головы и сосредоточиться на хороших воспоминаниях, стараясь не обращать внимания на творившейся с ним кошмар. Он стал отстраненным, пересилил страх.

И сейчас его, последнего из первых, вели к врагам надеясь лишить жизни и покоя.

Его губы шептали молитву, а жажда быстрой смерти переполняла горло. Худшим вариантом для него было провести остаток жизни за решеткой, подвергаясь невыносимым мучениям и истязаниям, унижению и голоду.

Пленник помнил о том, что Золотые Люди не гнушались пытками, тем более пытками над жителями Дна, не считавшихся людьми. Для них они являлись только говорящим мусором, о котором, в связи его отдаленности от района горожан, никто практически не знал. Тем более никто не знал, кто он есть на самом деле, а иногда ему казалось, даже не знает он сам, словно его никогда и не было, словно это была чья-то больная фантазия.

Для избранных счастливчиков, которым удосужилось в свое время позабавиться над несчастными пленниками, было увлекательным занятие подобного рода, когда приходилось выжигать плоть и глаза, словно насекомым обжигая крылья и конечности, испытывая при этом радость, граничащую с любопытством. Интерес усиливали наркотики. Они искренне полюбили это делать, и иногда тосковали об ушедших возможностях. Люди тосковали о том, что не осталось тех, кого можно было бы пристрастно мучить древними орудиями инквизиции, которые придумали ещё в древности. После этого они могли спокойно заварить себе кофе, либо лечь спать, как ни в чем не бывало. Система породила жестоких циников извращенцев, наделенных сверхинтеллектом.

Пленник не раз слышал о казематах, их существование держалось в тайне даже от самых близких приближенных Императора, но от его тонкого слуха и пытливого ума, подобные мифы ускользнуть никак не могли. Но он жил в камере одиночке, но и не раз слышал человеческие воплей, видимо ему была удостоена иная судьба.

Как долго он провел наверху? В этот, заключенный не видел знакомой площади, и знакомой архитектуры города – это означило то, что его ведут совсем в другое место – во дворец. Это его напугало ещё больше. Лучше вниз в подвалы, чем в логово зла.

– Неужели меня раскрыли? – подумал он, закусив потрескавшуюся губу, – столько лет молчали, и все поняли? Но как? Этого не может быть.

Убежать от закаленной и молниеносной охраны самого Императорского Дворца не представлялось возможным, ему в мгновение ока сломали бы хребет.

Человек облизнул зубы сухим языком и оскалился от холодного потока воздуха, вырвавшегося из открытого люка.

– Что происходит? – поинтересовался он.

Не дав ему опомниться, его быстро посадили в кресло, замкнули на руках наручники и хорошо притянули ремнями, как самого опасного преступника столетия. Не хватало лишь намордника и прочных цепей на ногах. Его мучила жажда.

– Можно воды? Очень хочу пить.

Гвардеец поднес к его губам воды, и позволил сделать несколько глотков.

– Хватит, – убрал он в сторону бутылку.

– Спасибо. Куда меня везут?

– Наверх, а теперь потерпи, – солдат достал из коробочки шприц с жидкостью и резким движением ввел препарат заключенному.

Головной мозг пленника озарила вспышка, словно ему под кожу впрыснули смерь электрического тока с адреналином. Его закружило, легкие отказали, застыв на глубоком вздохе, но все же дышали.

– Мы на месте, сэр. Мы ввели вам инъекцию, чтобы вы легко перенесли взлет на орбиту. Теперь действие его проходит. Солдат достал второй шприц.

– Не надо, – выдавил из себя пленник.

– Нет-нет, это адреналин, он приведет вас в прежнее состояние.

После укола, ему стало лучше, пространство перестало давить на него. Сердечный ритм пришел в норму.

Да, пленник на самом деле являлся самым опасным преступником, самым неуловимым террористом, оставшимся от самой могущественной и самой известной группировки повстанцев на Дне, уничтоженной несколько лет назад.

Его подвела роковая ошибка. Их братство кануло в никуда из за предательства. Их Счастливое будущее исчезло ещё на горизонте, оставив лишь несбывшиеся желания и белый дым надежд. Их символ перестать сиять и был забыт навсегда.

Пленник очень давно знал того человека, а точнее – ту женщину, которая боялась его до истерики, до дрожи в коленях, и которая уже сейчас с нетерпением ждала его, но и представить себе не могла, что не узнает его.

А боялась его сама Императрица Беллатриса, всегда умевшая плести интриги за спиной своего ещё более могущественного мужа. Её любовники имели связи в любых слоях общества, Императрица всегда была столь хитра, что даже высокопоставленный муж не догадывался о её связях на стороне, хотя подозревал жену в ведении своей политической игры. Усомниться в её верности и преданности он не мог, во-первых, из-за предубеждений, а во-вторых, из-за своего наивысшего статуса публичной власти.

Внешностью Императрица напоминала дьяволицу, выползшую из утроба ада. Её демонический взгляд зеленных глаз мог ввести в гипноз и подчинить волю любого смертного, пусть даже самого сильного.

Прошло ещё несколько минут после посадки машины, от перегрузки его не тошнило, но сделалось душно и не комфортно, когда действие препарата прошло.

С корабля пленника подняли в палаты дворца, парившего над городом в экзосфере, в тысячи километров от Земли. Пленник давно не разговаривал с людьми высшего сорта, сейчас уже живущими так высоко – с захватчиками, возомнившими себя богами, вернувшимися из древности. И вот судьба представила ему возможность насладиться их дурманящим голосом сполна…

"Андромеда" всегда являлась гарантом стабильности власти "Золотого Человечества".

Они зашли в лифт, и благополучно поднялись, зашагали вперед. Человек шел поначалу спокойно и старался делать вид непринужденный, но с каждым шагом его волнение увеличивалось, а сердце начинало бешено колотиться в груди, готовясь вырваться из грудной клетки вон.

С глаз пленника сорвали повязку, и, держа крепко под руки, грязного завели в спальные апартаменты дьяволицы, с чего и начался его первый танец со смертью.

Комнату наполняли произведения искусства самых известнейших на то время и давно умерших творцов и художников, в воздухе витали великолепные запахи духов, они кружили голову несчастному. Спальня Императрицы являлась эталоном роскоши всех времен и народов, а теперь всего одного народа поработителя. В углу стояла огромная китайская ваза.

По центру комнаты располагалось императорское ложе, усыпанное драгоценными камнями и золотыми украшениями. В бархатной изумительной коробочке, на пьедестале лежал перстень с сияющим чёрным алмазом – знак власти Императорской семьи и принадлежность к белому роду кристаллов. Перстень заворожил пленника, схватил его взгляд и притянул к себе в объятия.

Ходили поверья, что кристаллы на перстнях высшей знати – это не что иное, как сырье, из которого создали кристаллических паразитов, внедряемых в мозг разумного существа. Но кто их создал, и зачем пленник не знал, либо забыл. Возможно, монолит являлся кометой, упавшей когда-то на Землю. Хотя, кто знает… Может быть они всего лишь инопланетяне.

Кристалл шептался с ним, дурманя разум. Несомненно, он был живим.

– Видимо, Эдвард тебе понравился, – донеслось из другого конца комнаты, откуда, отбросив шторки, вышла обнаженная Императрица, скрывавшаяся все это время в тени, и наблюдая со стороны за поведением своего подневольного гостя.

Её бёдра были не сравнимы ни с чьими, её груди наполняла горячая кровь, а глаза излучали демонический и ядовитый яд, но такой манящий и дурманящий. Её эротично обвивала золотая туника.

– Убейте, если это насекомое скажет хоть слово, – приказала Императрица гвардейцам, – ну что же, неуловимый мститель, Все-таки попался? – она истерически засмеялась и подняла вверх бокал со столика, наполненный вином и кровью, затем поднесла к губам и отпила.

– Вино и кровь невинных. Затем поднял крышку чаши, достала из неё глазное яблоко человека и, смакуя, проглотила.

Отпив вина, Императрица протянула бокал пленнику, и проводя большим пальцев по своей сочной груди промолвила игриво и тихо, – хочешь меня?

Пленник испуганно отвёл взгляд от обнаженного тела, его сердце бешено забилось, а в кровь проникла пьянящая страсть, окутывая разум непроницаемой пеленой. Но он Все-таки продержался некоторое время, не поддаваясь гипнозу, но его сломал все тот же черный кристалл, безмолвно взирающий на него со своей, уже, второй роли в разыгравшемся спектакле.

– Эдвард, Эдвард, – доносилось у него в голове. Эдвард звал его. Манил в темноту. Злой предмет, отражающий сущность своей хозяйки тянул пленника в трясину, в черный туман. Жажда усилилась, становясь нестерпимой, ему захотелось крови.

– Иди ко мне, возьми меня! Я знаю кто ты, я знаю…

– Пей, пей же! – Императрица схватила пленника за скулы, и открыв рот влила содержимое бокала в рот пленнику. Того стошнило.

Императрица подступила совсем близко, и её локоны опустились на плечи узника, и только тогда он разглядел в небывалой красоте морщины – знак увядающей молодости и испугался. Нет ничего страшнее умирающего монстра.

Её руки скользили по телу пленника, заставляя мышцы содрогаться. Её губы коснулись его губ, и пленник поник.

– Так-то лучше, мой маленький бунтарь! Ты создал нам очень много проблем, и тебя приказано казнить, но… – Беллатриса выдержала паузу, – я прониклась любовью к тебе, и дарю тебе жизнь, при одном очень удобном для меня условии, – её губы нашептывали гипнотическим сладким голосом, от которого человек не мог отказаться.

Беллатриса протянула руку охраннику, в которую тот незамедлительно вложил свернутый вчетверо лист бумаги, после чего она сама вложила его в карман покоренного раба.

– Ты должен убить Её! – зашипела Беллатриса, захлопнув на руке пленника браслет, после чего, сверкнув глазами, чуть ли ни прыжком отскочила в сторону.

– Сделай все в срок! До того момента, как ты умрешь!

Человек ощутил холодный предмет на руке, от чего ненадолго пришел в себя и растерянно заморгал.

– Из тебя получится отличный любовник, мой милый, если ты все же останешься в живых, но перед этим тебя все же следует хорошенько отмыть! До встречи, – затем, взмахом руки Беллатриса приказала, – увести!

Незаметно от Императрицы, взгляд человека прояснился, а на уголке губ проявилась довольная и хитрая улыбка.

Так начался его первый танец со смертью.

Глава 2

Дворец, находящийся неподалеку за Плаза Жизни Андромеды, и был построен незадолго до въезда в него императорской семьи и приближенных.

В него внесли все самое роскошное и лучшее, все самое отборное и желанное, что смогли собрать с руин людской цивилизации.

Разграбление осуществлялось совершенно безнаказанно, людей почти не осталось, и на пустынных улицах не кому было защищать сокровища искусства, особенно если расхищением занималась сама лидирующая власть. Некому было защищать дома от мародерства и грабежа. На какой-то промежуток мир превратился в хаос, а затем замолчал навсегда, и не без чей-то помощи свыше.

После того, как стена замкнула город, изолировав его от факторов внешней среды, Император почувствовал себя в тесноте и ему для душевного спокойствия потребовалось созерцание своего неделимого единого царства под названием Земля с самой максимальной высоты. А с годами Император становился ненасытен и алчен, настолько, что одной планеты ему оказалось мало.

Тронный зал вел на открытую террасу, с которой открывался поистине невообразимо красивый вид голубой планеты. Император мог часами созерцать облака, моря или огни единственного оставшегося города – его собственности.

Правитель был уже стар, и силы покидали его, от чего все вокруг готовились ко дню нового Возрождения династии, на котором Император и его свита, задолго жаждала предстать в новом божественном обличье.

Всё было отточено до идеала. Все рычаги воздействия на массу проверены, все винтики смазаны, но за одним большим исключением, которое и встало костью в горле главного демона.

А главной причиной для беспокойства являлась она – его жена, водящая его за нос. Все его попытки поймать её за хвост проваливались, и она всегда выходила сухой из воды. И ему, несчастному, приходилось принимать её чистой и бескорыстной.

Но помимо жены блудницы, у Императора была ещё одна проблема, которая расстраивала его ничуть не меньше – его сын.

Более всего Император любил рассуждать – эти рассуждения, как ему казалось, связывали его с прошлым, с великими знаниями, какими он владел раньше, до своей смерти, и владеет сейчас – его осознанность собственного Я, его самоопределение, как личности.

– Жизнь не настолько проста, как с первого взгляда может показаться – она сложна, многогранна, и по мне, нет на свете очевидных ответов, даже казалось бы на очевидные вопросы. Мы – боги, сверхчеловеки, не ведаем сострадания, мы не ведаем горя, боли, смерти, все человеческие слабости нам чужды, мы и пороки их превратили в наши лучшие качества. На трон мироздания воссел индивидуум, в центр же мироздания встал – тот самый "Я" – личность, индивидуальность разума, мысли и интеллекта. Воцарилось "Я" превознесенное над "Мы".

А ведь существовала религия созерцания. Существовало счастье созерцания, никаких сует, несчастий и страданий – только гармония.

Хотелось бы и мне созерцать и позабыть обо всем. Уйти от проблем, но от себя не убежишь, необходимо менять собственную сущность, и тогда созерцать блаженно. Но я не стал, и так хорошо, не время отрешаться от борьбы, от власти!

Что же такое бытие? Бытие – это наша власть, когда мы решаем – кому быть, а кому нет!

Жизнь – есть борьба противоположностей – антагонизм сущности, это Я говорю, это мои слова вам, о, ушедшие! И вы проиграли эту борьбу, без трагедии проиграли вы её, без триумфа, скоропостижно и безмолвно!

Человек перестал сопротивляться чувству долга, чувство близкой гибели же сменилось чувством к будущему счастью, сладострастием счастья, которого у него нет, но будет – так он предполагал.

Задумавшись, Император произнес громогласно:

– Приведите мне его, – могущественно скомандовал властитель искусственному телохранителю, и через несколько минут дверь парадного входа распахнулась,– у меня свой путь.

– Да, мой Лорд, – склонился перед ним вошедший худой человек. Его кожа имела белый оттенок, его сухие обессиленный мускулы скрывала тёмная вуаль, а от былого здорового тела не осталось и следа. Глаза его наполняла борьба с болезнью.

– Есть для тебя задание, видимо ты уже оправился от недуга, – обратился к нему Император.

– Ты же знаешь, что от такого недуга, отец, не оправляются так быстро, – огрызнулся вошедший.

– Что не даёт тебе права дерзить мне, – грозно подхватил Император.

– Да отец, чувствую свою вину, – юный парень виновато опустил голову, и случайно заметил на черном лакировочном ботинке Императора микроскопическую пылинку, которую могло уловить только самое острое зрение. Пылинка нагло красовалась на носке, раздражая юношу, у которого разгорался маниакальный приступ. Парень элегантным движением достал из кармана шелковый платок, и не обращая внимания на удивленного Императора, подполз к тропу и смахнул пылинку с ботинка, небрежно оставив красующийся жирный отпечаток пальца.

– Встань же с колен, выпрямись! – спина юноши со скрипом разогнулась, и он встал в полный рост, а сам Император, смущенный выходкой юноши, засуетился, но вскоре успокоился.

– Мы ищем лекарство… Черт возьми! Ты думаешь мы не ищем? Это особый случай! Год от года, наши попытки не прекращаются! Лучшие ученные работают над этим! А ты все вытираешь мои ботинки, как слизняк какой-то! Хоть доля разума в тебе осталась? Или ты и меня хочешь свести с ума? Я был непоколебим! Путь наверх, к трону был очень тяжел и требовал чрезвычайного сосредоточения, и ничего не помогло вывести меня, и нас из равновесия! Но твоя болезнь убьет и меня, – Император огорченно вздохнул, – я стал стар… Тебя ещё не было здесь, когда все началось.

– Искать лекарство бесполезно, ты же знаешь! Времени не осталось. Мы уже не раз говорили на эту тему, – юноша развел руками, с силой хлопнув в ладоши, от чего Император подскочил на троне, никак не ожидавший очередной выходки юноши.

– И куда подевался тот самый мальчик, которого я помню? – Император сделал ударение на «тот» мальчик, и обронил руку на свою щеку.

– Его больше нет, отец! Он растворился во мне – он умер, отец! Рак – это не дар, не комедия, не повод для насмешек! Не повод врать и давать надежду обреченному! Тысячи лет я жил, как и все, и только умирая, я понял свою никчемность, всем плевать на меня, всему миру нет дела до тебя, когда ты умираешь, когда ты не существуешь! Как и мне на всех уже наплевать, и на все, на всю нашу жизнь, мне ставшую непонятной… Надежду я давно оставил, она сменилась злобой и ненавистью ко всему, даже к самому себе.

– Нет! Все не так! Никто не смеётся, я не для этого тебя позвал, не для унижения – с тебя довольно. Найдется одно дело. Хочу, чтоб ты не чувствовал себя мёртвым, заинтересован? – Император встал.

– Да, мой Лорд, – ответил юноша, вновь смиренно опустившись на колени.

– Отлично! Тогда ты отправляешься в город, к транспортной артерии Аэропорта. Знаешь где это? Должно быть знаешь! На тебе лежит ответственное задание сопровождать некий ценный груз. Иди! Больше тебе знать не положено, – закончил Император, – мы вернемся к разговору, когда ты выполнишь поручение…

– Да, мой Лорд, – юноша, пятясь назад, удалился, не рискуя задавать вопросы.

Император задумчиво уселся на троне.

Появилась Императрица.

– Так-так, блудный сын вернулся? – ухмыльнулась она.

– Ты подслушала?

– Даже у стен есть уши, мой дорогой, – она ехидно улыбнулась.

– Бестия! – вскрикнул Император.

– Ты же знаешь, что я твоя бестия, – она коснулась его горячей взволнованной головы руками, и поцеловала.

– У тебя же нет от меня секретов?

– Разве их утаишь? – раздосадовано ответил он.

– Куда ты отправил его? – она закусила верхнюю губу от любопытства.

– Пустяки, нашёл ему занятие, а то умрет от скуки, городской воздух пойдёт ему на пользу.

– А что за груз?

– Всякий хлам, важности придаёт ему лишь мой приказ сопровождать его, – соврал Император.

– Ты не станешь обманывать меня?

– Нет, – непоколебимо ответил он.

Она отступила.

– Тогда я удалюсь вон, раз ничего важного нет, мне нужно в город, хочу погулять по мостовым, вдоль стены, ты согласен дорогой?

– Согласен, уезжай, – на этом слове одобрения Императрица вышла.

– Настоящая Бестия, – облегченно вздохнул Император, – нужно проследить за ней.

– Что же дало нам силу? – продолжил Император, – истинность своих намерений. Человеческая борьба с самим собой – есть борьба его со своим животным началом, со зверем, засевшим внутри его, с его ветхой оболочкой из костей и мяса. Великий страх человека зародился в той эре, когда ещё не существовало даже и намека на сознание, великий страх перед животным – животным хищником, животным из темноты, и этот страх так глубоко засел в человеке, когда он обрел разум, что даже из самых далеких уголков его подсознания пугал его, как пугало, как чучело птиц! Человек сторонился своего зверя внутри, он прятал его все глубже и глубже, все сильнее и сильнее усугубляя свой страх, робея и дрожа человек упрятал своего зверя так глубоко, как никогда, и боится его от того, что тот, одичав вырвется, не подконтрольный ему и дикий. Мы же учили их, мы же наставляли их, разрешали высвободить свое животное, показать его свету, дать ему волю, но мы не говорили, что для них – низших разумных существ, подобная вольность губительна, она всеразрушающая, она обезличена. Для нас – хищников – ощетинившейся зверь есть сила, есть власть, есть превосходство над тварями дрожащими.

Человек всегда умел извратить любые учения, даже философию. Порожденный монстр, сожрал его. Мы воспользовались человеческой слабостью, человеческим стремлением к изменению, адаптации и приспособленчеству, по сути – искажению содержания и смысла под себя, под свою эпоху, взгляды, политику.

Философы старины строили высокое здание, на протяжении тысячелетий, и строили его на сыром песке, на рыхлой почве! И творение их рухнуло – Я его разрушил, Я – разрушил их мораль! Стоило лишь дотронуться, или задеть и мизинцем и нагромождение обрушилось.

Потеряв причины, потеряв следствия – можно потерять действительность".

Так говорил Император, потирая взмокшие от умственного напряжения ладони.

Глава 3

Ночной город предстал в своей величественной красоте. Цивилизация не скупилась на дешевую электроэнергию, и всё, что можно было превратить в светящееся и живое было превращено. "Мегаполис" можно было наблюдать из космоса – единственное светящееся пятно на Земле, остальная же часть планеты лежала во мраке и дикости, где природа отвоевывала свое не без помощи бульдозеров и демонтажа руин.

Никто не узнавал в тёмной загадочной фигуре сына Императора. Все его сторонились, он казался им странным, таинственным и опасным.

Человек в черном совсем не улыбался. Головные боли не мучили его, но он все же почувствовал умиротворенность, гуляя по улицам, наблюдая, как проносятся сверкающие огоньки машин, как много миллионный человеческий муравейник кишит, как жизнь протекает в каком-то странном упорядоченном бардаке.

Эр забыл обо всём, о своей жизни взаперти, о временами прикованном к больничной койке; о своём забвении и апатии. Забыл и о прошлой жизни, закончившейся тысячелетия назад, в которой он существовал здоровым властным мужчиной.

Сейчас его волновал лишь свежий ветер, бьющий потоком кислорода ему в лицо, который развивал засаленные и мокрые от пота волосы.

Блеск небоскребов, вид леса и озера на горизонте, высокие стены – ему стало страшно смотреть на сотни метров уходящих вниз, и он отошёл в сторону, наткнувшись на влюбленную гуляющую парочку. Отбежал прочь, чтобы не окунуться в череду грустных мыслей.

Эр чувствовал себя одиноким в городе.

Пробежав ещё несколько кварталов, он посмотрел вверх и увидел, вместо звёзд, тысячи переливающихся огней, затем его обдал сигнал приближающегося автомобиля, который едва не задел своим крылом растерянного принца.

По площади гуляли счастливые люди, от которых доносился смех и разговоры. Эр хотел было подойти к ним, но его испуганно сторонились, и тут он понял, что прошлая жизнь не наступит никогда и заплакал. Куда бы он ни пошёл, всё равно бы чувствовал одиночество.

Это был его первый день в городе.

Присев на ступени, и достав из кармана вечного спутника жизни, маленького робота, погладил его и поцеловал.

Если бы не аллергия, появившаяся из-за болезни, принц давно бы завёл себе живого котёнка, но он уже успел горячо полюбить своего Бота, на панцире которого выделялись две жирные буквы «БТ».

Рак изменил его сознание, перевернул все с ног на голову. Ему казалось, что никто не видит тех вещей, которые видит он, от чего становилось ещё грустнее, и тем больнее.

Двери отеля всегда держали открытыми, и принц забрался к себе в логово, на ходу сбросил осточертевшую одежду и рухнул на кровать.

Эр проснулся разбитым, уже рассвело, и окна гостиницы автоматически распахнулись. Спешно оделся и вышел прочь.

Новый день начался, как того не хотел Эр, и наступил он намного быстрее, чем он ожидал.

Солнце слепило его, от чего ужасно разболелась голова её вновь заполняла раздражительность, ломили глазные яблоки.

Он добрался до Аэропорта пешком, в отличие от ночной прогулки, которая доставила удовольствие, на сей раз эта его разбила и уничтожила.

Аэропорт показался огромным, высокий потолок главного холла всегда сиял чистым голубым небом – иллюзия ли?

Люди, постоянно, куда-то спешили, таща за собой свой багаж, улетали на долгожданные курорты. Для них всё было бесплатным, они наслаждались движением и жизнью. От такой скорости, Эру сделалось бы дурно.

У дверей его ждали. Городская охрана отличалась от дворцовой своей простотой, безобидностью и учтивостью. В свою очередь она болтала о многих вещах, совершенно посторонних.

– Мы приветствуем столь величественного и могущественного гостя в нашем городе, – приветливо в один голос проговорили роботы.

– Давайте без церемоний и высоких слов, просто отведите меня туда, куда нужно, – измученно ответил Эр, и почувствовал себя более спокойно в прохладных стенах гостевой.

Глава 4

Когда группа добралась до места, Эр увидел перед собой гигантскую шахту, уходящую на километры вниз. Огромный вертикальный туннель показался ему бесконечным, а его чернота такой мистической, что во рту пересохло от волнения.

– Вот это да! – Эра обдал порыв теплого ветра.

Принц разглядел в ней только тьму. Небольшая прослойка отделяла город от гигантского механического монстра, наполненного всем скрытым от глаз человека. Казалось, пропасть, уходящая к самому центру Земли, была абсолютно безжизненная, но это было не так.

– Это всего лишь иллюзия, Господин! Глубина шахты не такая уж и большая, у неё есть дно, лежащее на "Втором Кольце".

– Кольце? – Эр ничего не понял.

– Разве вы ничего не знаете о нашем мире, Господин?

– Ничего… словно заново родился! Вернее сказать – заново умер…

– Нам известны все причины, Господин. Мы не будем вас утруждать! – робот пропустил Эра вперед, указывая путь, – нас миллионы, мы есть одно целое, мы рой, мы общество и мы "Техносфера", под землей наш настоящий мир, где мы рождаемся и где мы умираем. "Техносфера" растет, и растет она сокрытой от глаз наружного мира, только сама великая "Мать" знает ее границы, мы как корни дерева, город – это ствол, а крона – это "Андромеда", мы пускаем корни глубже, чтобы крона разрослась. Мы есть математика и иллюзия разума.

Эр одобрительно и заинтересованно кивнул.

Массивные лебедки то и дело тянули вверх, либо опускали вниз, грузы, самых разнообразных форм и размеров.

На шахте трудилась целая армия роботов рабов, обеспечивая работу всей "Техносферы". Безмолвный рой робко посматривал на гостя, совершенно безразлично.

Вокруг не было ни одного человека кроме него – Эра, от чего он почувствовал себя вновь одиноким.

– Когда груз появится? – обратился Эр к проводнику.

– Минута на минуту, мой Господин, – ответил тот в свою очередь. Он уже приближается. Нам не известно что это. Никому не известно, кроме нашего повелителя!

На поверхности оказался большой бугорок, прикрытый серой тканью. Груз наглухо прикрыли, и попытаться узнать то, что под ним находилось, казалось затеей рискованной, ведь свалиться вниз с рельс в пустоту для Эра было куда проще, чем залезть и посмотреть.

Заработали кантователи, и груз занял исходное положение на платформе.

Они сели в кабину управления, позади подвижной грузовой тележки, затем машина тронулась и тихо покатилась, везя на себе ответственный загадочный груз.

Эр уже начал скучать, стальные колеса разгонялись, выбивая небольшую вибрацию под ногами, над головой поплыли подвальные своды аэропорта, как вдруг от сильного толчка вперед он ударился головой о лобовое стекло кабины.

– В чем дело? – запаниковал принц, но увидел, как вся электроника вокруг отключилась, в том числе и его спутник.

– В чем дело? – повторил он, едва качнув соседа. Не зная, что делать,он решил подождать, пока неисправность починит какой-нибудь механик, но время шло, никого рядом не наблюдалось.

Прошло два часа. Эр стал паниковать. Позади него остались одинокие рельса, висящие над неизведанной пропастью, которая ничуть не манила к себе человека, а напротив, пугала его до истерики и отталкивала.

– Эй, кто-нибудь? – принц выбрался на небольшую площадку, и держась за поручень стал осматриваться по сторонам. Все то, что он слышал – это отдаленное эхо кишащего роя роботов и армады грузовых машин с кранами.

Сумерки подводного грузового отделения аэродрома нагнетали и так напряженную обстановку.

– А что же? Ничего не работает, придумай же что-нибудь! Просто груз… Просто груз говоришь? – у Эра закружилась голова, когда он заглянул в уходящую на тридцать градусов вниз шахту, из которой он вот как несколько часов назад выехал.

– «Это шанс узнать, что в ящике Пандоры» – подумал он, успокоившись и немного придя в себя.

Эр взобрался на крышу кабины и, спрыгнув на переднюю грузовую платформу, оказался на широком мостике. С него принц перебрался к вагону с таинственным грузом.

Дно заслоняли металлические перекрытия и принц не мог определить высоту, но все же рискуя сорваться, отстегнул одну натянутую веревку от крюка. Он хотел было заглянуть внутрь, как пронзительный скрежет разорвал воздух, послышался хлопок и вагон качнулся, а затем провалился вместе с рельсами вниз.

Эр едва успел зацепиться за искореженную балку в прыжке, из его кармана вылетел Бот и скрылся в пыли далекого дна.

– Нет! Не-е-е-т! – закричал Эр, который ели держался одними пальцами за прут, с которого он постепенно соскальзывал вниз, но ухватился крепче второй рукой и закинул ногу наверх, подтянулся и занял более удобное и выгодное положение. Так он мог провисеть долгое время.

– Этого не может быть… этого не должно быть! – страх сменило отчаяние, – на ровном месте, провалиться?! Да вы с ума сошли! Отец? Отец! То твоя задумка? Решил избавиться от меня? – но никто не ответил.

Прошло еще шесть часов, но помощь не приходила, пыль внизу рассеялась и перестала забивать Эру ноздри, сквозь оставшуюся пелену и проходящий луч света откуда-то сверху, он увидел лежащего разбитого робота, с которого сорвалась плотная серая ткань, вагончик был неузнаваемо смят вместе с будкой и оставшимся в ней роботом.

– Как жаль, он был милым приятелем, – с огорчением подумал принц, продолжая всматриваться в дно. Он хотел увидеть своего Бота, но увидел его – живого человека.

– Что? Как? Человек? Внизу? Не может быть, я брежу, я брежу! – Эр попытался вылезти, но руки затекли так сильно, что он оставил эту затею и просто протер глаза от пыли, вновь сосредоточив свой взгляд в поисках человека.

Прошел ещё час, до того как человек появился вновь. Он, уже незатейливо и совершенно не стесняясь, осматривал мертвого робота. Увидев что-то неподалеку, наклонился и подобрал это с грязного пола, какой-то предмет неясный сверху. Эр не рассмотрел что именно.

– Эй, эй! Там внизу, помоги мне! – он кричал из последних сил, но человек не обращал никакого внимания на него из-за окружающего его шума, едва поднял глаза, но увидел лишь бьющий яркий свет играющий с трубой пыли, и чёрные очертания искореженного металла.

Таинственный живой человек исчез.

–Не уходи, не бросай меня! – Эр прослезившись от пыли, затих, – неужели на Дне живут люди? Кто они, и почему я о них ничего не знаю, ведь последних истребил мой отец десятилетия назад. Истребил… – повторил он вслух, – убийца! Слышишь меня? Ты убийца!

– Мы Вас слышим, Господин, – донеслось сверху, мы сейчас Вас вытащим, Вы не пострадали? – над Эром зависли механики.

– Произошел небольшой сбой в электронике. А о Вас, наш Господин, и о грузе нигде ни сказано.

Эр оказался на поверхности, белым от поднятой вверх пыли.

– Сбой? Ты шутишь да? Из за сбоев электричества ничего вниз не грохается! Все рухнуло, как карточный домик! Словно все опорные балки вдруг стали хрупкими. Я инженер, и для меня это все очень странно! Мне нужно вернуться осмотреть место происшествия! Мне нужно спуститься вниз…

– Господин, я всего лишь рядовой робот и ответить на инженерные вопросы не смогу, это не в моей компетенции. Об инциденте будет доложено ответственному лицу. А спуск вниз людям категорически запрещен для всех без исключения.

– Как? Что нужно для того, чтобы спуститься на дно?

– Получить пропуск от Императора, либо от Главы Службы Безопасности. Дно города – запретная зона. В неё нет входа, и с неё нет выхода.

– Я видел там человека! Внизу есть люди! А ты мне доказываешь, что туда нельзя попасть! – протестовал Эр, стараясь обратить на внимание на несостыковки.

– Дно безжизненно, мой Лорд, там нет людей, – ответил робот.

– Но я видел…

– Вам показалось, Вы спутали его с механикой, – голос робота казался озарением.

– Ничего я не путал, я видел, – Эр замолчал, отстранившись от бессмысленного разговора.

– Идёмте, мы проводим Вас в ваши покои, – предложил робот вежливым тоном.

– Да, да, мну нужно принять душ, – согласился измученный Эр, – Я с этим ещё разберусь, – подумал он и добавил, – найдите моего Бота, он вниз упал!

– Его ищут, мой Господин.

Сын императора закрылся в отеле, принял горячий душ и обессиленный упал на кровать.

Его голову долго посещали самые разные мысли, от которых он позже крепко заснул.

Глава 5

На часах давно пробило двенадцать. Обессиленная рука то и дело раз за разом выключала будильник, когда в дверь постучали.

– Кого там принесло? – сквозь сон проговорил Эр и приоткрыл глаза. Перед ним стояла его мать в ярко–красном наряде, обшитым золотом.

– С ним всё в порядке?

– Да госпожа, наши врачи осмотрели его, обычный шок, принц был сильно напуган.

– Жаль, – протянула она, расстроившись.

Эр натянул одеяло и сердито закричал на всю комнату:

– Что вам нужно? Оставьте меня в покое, мне не нужна чья-то помощь, особенно твоя, мама!

– Ты ведёшь себя, как ребёнок, оставьте нас наедине, – она указала человеку, сопровождавшего её, на дверь, тот покорно вышел.

Не успел человек удалиться, как она поменяла тон.

– Тебе проблем мало? Куда ты лезешь, не хватало тебе умереть раньше времени!

–Наследство некому оставить? – получилось остро, что и заметила Беллатриса.

– К тому же, ведешь себя возмутительно, не забывай того, что ты всего лишь принц… – она выдержала паузу, ловя ответ, но его не последовало, – всего лишь второе лицо!

Беллатриса задумалась.

– Скажи мне, что там было, под вуалью? – Императрица стянула одеяло, под которым скрывалось белое тело Эра, тот почувствовал неловкость.

– Ничего, я не видел, перевозили что-то. Хотел посмотреть, но оно выскользнуло из рук и обрушилось! Я чуть не погиб!

– Что, несомненно, к худшему, – подумала она и проговорила шёпотом, – если ты знаешь, и врёшь, я рано или поздно это узнаю, слышишь? У тебя будут неприятности. Запомни мои слова! – после же подозрительно на него взглянула.

– Ты хочешь напугать смертельно больного? – возразил ей Эр, но Императрица уже не слышала его слов, она выходила из гостиничного номера, где её встретил дожидавшийся её человек и что-то сказал шепотом, после чего кинул взгляд на обнаженного юношу. В ответ получил знак одобрения и тихимишагами подошёл к Эру.

– Лорд Эр, к вашим услугам лучший доктор мегаполиса, я оставлю свои координаты, если Вам что-нибудь понадобится, – доктор положил на стол из красного дерева свою визитку и удалился, оставив Эра наедине с самим собой.

– Чёрт их побрал всех! – вскрикнул Эр после того, как не получилось заснуть. Надел рубашку и штаны, свою мантию, скрывающую худобу и подошёл к окну.

С его лба стекали холодные капли пота, начинала вновь болеть голова.

Принц в раздумье расхаживал из угла в угол, протирая влажный лоб, ему становилось холоднее, пробил озноб, признак скорого приступа.

– Надо бы найти своего робота, связаться с ним, или подключиться к его серверу, но это можно сделать лишь через компьютер Андромеды, о чем все вскоре узнают и будут задавать лишние вопросы.

Эр повернул реостат кондиционера, чтобы согреться и вскоре пришёл к выводу и предварительному решению.

– Я узнаю о людях внизу, во чтобы то мне это не встало… в городе должен быть хороший компьютер. Лучший хакер в нём уже есть…

Он взял визитку со стола, на которой, как оказалось, не было координат лучшего доктора во вселенной, а была реклама мощного интернет-клуба, совмещающего в себе сильнейший архив знаний, интернет, соединяющий самые отдаленные рубежи империи.

– Подвох, или хитрость? – Эр всё же решил рискнуть, – как сказала мать – она рано или поздно узнает все, не все ли равно.

После чего он сделал несколько глотков минеральной воды и вышел из гостиницы vip-класса на улицу.

Глава 6

Прошло несколько часов до того, как Эр добрался до интернет–клуба, своего рода библиотеки для городского путешественника. Принц блуждал по городу, в надежде найти нужный адрес. И вот, нужные двери, наконец-то, открылись перед ним. Со всеми удобствами, ему предоставили и вкусные яства.

Внутри оказалось ни так шумно, как он себе изначально представлял – желающих покопаться в информации нашлось не так уж и много. Его встретили учтиво. Не представляя возможным посещение подобного места одним из самых могущественных и загадочных личностей, никто его не узнал из прислуги.

Эр начал с изучения древней истории, но не нашёл ни слова об окончательном истреблении людей прошлого в котле мегаполиса. Все они канули в небытие несколько десятилетий назад, но за стеной города, а не в нем – очень любопытный факт. Информацию об этом тщательно скрывали, и Эру стало интересно знать зачем.

Человек прошлого является лучшей дичью для охотника будущего.

За людьми охотились во всех уголках мира, пока последний из них не был умерщвлен и помещен в кунсткамеру на обозрение многотысячной аудитории с табличкой «Вымерший вид. Человек Разумный. Последний человек».

– Каков смысл скрывать правду об этом? – Эр приступил к штурму Глобального Архива, и откопал статью «редкие книги» и «в ловушке», перешёл по в поисковике по ссылке «в ловушке», с подробными примечаниями того, что конкретно хотел найти.

– Вот! Хоть что-то! – радостно воскликнул он.

Как оказалось, статья содержала короткую информацию о том, как Великая Стена изолировала от внешнего мира несколько миллионов человек, которые впоследствии погибли от голода в её границах.

Затем, немного покопавшись, нашёл нечто интересное для его ума.

Интересно, статья–интервью с адептом церкви моего отца. Есть и год ниже, и номер, "The new times", но без подписи, лишь "Преподобный Церкви Перерождения".

– Каждый последователь церкви, даже и пусть и неформальный, получает кусок хлеба. А каждый противник вносящий дисбаланс, своими поступками приносит страдания в виде голода и смерти, хлеба не получает.

– Да, – согласился Эр, – жрецы отучили человека работать, кормили его, поили и гипнотизировали, а когда большинство перестало работать – остановили всю линию инфраструктуры, обескровили человека, обессилили, а затем отравили своими ядами змеиными. Окончательно забрав смысл, окончательно покончив с его духом жизни, уничтожив, растоптав цивилизацию со всем прошлым, по их мнению, грешную и падшую, погрязшую в ложных концепциях и идеологических идиллиях. Капитализм превратился в чахлого, дряхлого старикашку. Старик все пыжился, все тужился и кряхтел, но в гроб не ложился. Весь фундамент капитализма пришел в негодность перед необходимостью, перед необратимостью революции прогресса. Капиталистические основы наращивания потребления рабочей массой – потерпели крах.

Жалок и убог тот трус посмевший кинуть дух жизни в жертвенный костер прогресса и удовлетворения физической и моральной похоти.

– Эпоха всеобщего счастья не настанет, пока каждый не отречется от постыдного труда, от сладкомыслия труда. Когда каждый изменит мышление свое, отречется от мыслей своих о греховном труде, только тогда мы придем к изобилию. Пока все не изменят себя – никто не обратится в счастливого, никто не переродится. Все – или никто.

– Но как же так? – спросила у жреца общественность, – мы трудимся – голодаем, не работаем – голодаем.

– В этом грех тех элементов общества, которые своим низким трудом стремятся сохранить прежние устои, когда же время требует перемен и революции в производственных отношениях – отречься от труда и переходу к обособленной закрытой техносфере производства нерукотворного труда, к роботизированному во всех отношениях и аспектах.

– А как же голод? Кто не работает – тот не есть! – говорила общественность.

Погибшая мораль капитализма, – отвечал жрец, – голод есть отголоски той ложной и ущербной системы, в которой существует, дышит и живет современное общество.

– Но что это такое – революция прогресса, или, технократическая революция? – возмутился Эр, – всего лишь скачек – переход к нерукотворному труду. Новоиспеченные жрецы порушили все старое – построили новый дворец для себя, обещая его всем. Идеология з.м. заключается в беспринципности их морали – пожрать слабых, пожрать и сильных, пожрать в итоге бесполезного человека и наслаждаться жизнью, как ни в чем не бывало! В сих словах серьезных, заложена серьезная ошибка в мировоззрении, за которую придется горько расплачиваться нам – пионерам современности.

– Мы – паразиты, унаследовали все худшие качества, превратив их в благодетели, хотя не превратив, а переодев их в новые красочные и изумительные наряды, что тех и не узнать, под столь утонченным слоем одежд. Долго обыватель служил своему брюху, или брюху своей жены – не столь важно – раздул его и изнежил, разум его завял, одряхлел, а к нему взывали голоса, когда его требовали к ответу, со словами, с просьбами и мольбою, но похоть ввела его в искушение, развратила его, запутала в сетях обмана, схватила капканом низменности и приковала его на века! Мы избаловались, мы смутились. Мы ли это? Или мы – они? Чем мы лучше их???

Где наша первородная мораль, где наш первородный дух? Где сплоховали мы, где потерялись и ошиблись? Где запутались и свернули не на тот путь? Мы ли это? Где наша чистота? Кристаллическая чистота?! Как получилось так, что созданные для высоких целей, подчинились, да с фанатизмом принялись служить своему брюху, да и брюху вообще, хоть бы и чужому?!

Из-за болезни ум мой стал словоохотливее, это радует. Критичнее – пугает. Пока в небесах существуют ангелы, надежда на спасение есть, со мной и так все понятно, но горько оставлять дела не завершенными, бросать их, потерявшихся несчастных в глубокой бездне празднеств и оргий блуда и похоти.

Эр погладил подбородок – его давняя привычка в раздумье гладить бороду, которая от болезни отпала, оставив голый желтый рот открытым.

– И все же не до конца понимается мной, – продолжал он, – чем привлек крысолов умы? Какую мелодию выдавал, какую свистал на флейте? Мелодия эта – что ни есть, та самая надежда, как оказывается, даже очень, и опасная вещь!

По какому же принципу устроили переходную экономику? Организовали переходное производство? Достаточным оказалось: ввод неручного роботизированного труда в сельском хозяйстве, ведь инфраструктура, индустриальное общество требовало создания крупный аграрных комплексов для обеспечения продовольствием занятых на производстве рабочих, такие организации требовали высокой систематизации, высокого уровня технологий и управления, в отличии от крестьянского натурального хозяйства, которое в некоторой степени сохранялось в бедных районах и деревнях по всему миру. Теперь же надобность в аграрном секторе возросла, она усилилась в плане обеспечения устойчивого выхода на новую производительную базу, ведь время, затраченное на работу, высвободилось, когда-то рабочим, а после безработным, и по сути освобожденному от труда человеку требовалось столько же продуктов, потребление его в этом плане колебалось незначительно, но оно включило обеспечение необходимым нищих слоев, проживающих в трущобах для поддержания их в тонусе, практическое откармливание перед убоем. Подобные стремления внушили обществу, в основном потребителей, то, что сегодня корыто у стойла полно зерном и завтра оно заполнится до краев, что нет опасности, и нет нужды, что вот оно – далекое светлое будущее. Аграрная линия вполне могла остановится, и оставив несколько миллиардов непроизводящих для собственной безопасности пищевых продуктов труда без всяких средств для существования. Урожай – вполне мог сгнить на полях, или в амбарах, что и произошло. Производство средств производства сосредоточилось на основном звене техносферы – создания и обслуживания средств обслуживания производственной инфраструктуры, коротко сказать – роботов, обслуживающих роботов, что исключало любое какое-либо вмешательство человека. Производственные цепочки, т.к. человек перестал что-то производит, разорвались, стремительное сокращение продуктов труда подняло вторичный рынок, человека отучали от небрежного использования предметов, аргументируя это либо отсталостью капиталистической модели, что, конечно, имело место быть, и переходом к бережливому пользованию природой и ее ресурсами. "Каждому по потребности" – подобное устройство дало сбой, человек привыкший потреблять сверх меры не мог свыкнуться с ограниченностью, поэтому его обрабатывали с помощью религии, внушая и извращая всю праведную суть перехода к нерукотворному труду. Население же мало, или совсем не задействованное в потреблении, фактически не играло никакой роли, и оставалось аморфным перед какими-либо преобразованиями, видя лишь бесплатный хлеб на столе, за который не надо трудиться, хотя им до этого было нигде трудиться, или за такое жалкое вознаграждение, что нововведение сразу обрушило некоторые рынки основных производящих стран. Все попытки закрыть экономики провалились, организованные волнения внутри стран ослабили их изнутри, исключив какие-либо дальнейшие шаги по противодействию технологической революции. Мировое общество, ослабленное и разобщенное – разделенное и подавленное бунтующем население сдало свои позиции, признало власть нового властелина, пытаясь влиться в управление, пытаясь оторвать свой кусок пирога и приобщиться к новой сложившейся элите, которую сами, своими силами и средствами (денежными) и создали. Идея всемирного процветания, в умах господ не распространилось на низшие касты, только на языке их крутились слова об этом. Выбор: или Всемирное процветание или Золотой Миллиард – не стоял пред ними, давнее решение господ – второй вариант. Тотальный контроль на средствами информации – над умами целых наций и народов столкнул их лбами, навязал опустошительные войны за продовольствие и плодородные земли, в то время, как мировой технологический авангард рос и развивался, обрастая совершенными технологиями и мускулами, совершенствуя оружие массового истребления.

Для научного рывка требовался определенный скачек – революция, требовалось невероятное сокращение потребления продуктов массой фактически до нуля, тем временем, наращивание потребления исключительно избранной массой – элитой золотого миллиарда, предметов нового, высокоразвитого технологического производства, таких как: лекарства, наркотики, медицина, машины, самолеты и другие всевозможные средства передвижения. Все наукоемкие дисциплины сконцентрировались на обслуживании нового сверхэлитарного общества. Потребление массы устанавливалось ниже прожиточного, высокая степень индустриализации не позволила ей перейти на новый уровень, занять себя в сфере производства продуктов питания. Только минимум самого необходимого отпускался нищим. Так, золотое человечество направило концентрат производительных сил в одно русло реки. Теория неполного потребления – преобразившаяся теория потребления массой жизненных благ и продуктов человеческого труда, благосостояния и богатства общества, в общество золотого миллиарда, общество укрепившее надклассовое формирование з.м.

Вздохнув от умственного перенапряжения, Эр закрыл глаза и задумался и ушел в себя, не заметив, как к нему сзади кто-то подошел.

– Не могли бы вы мне помочь? – услышал он нежный и красивый голос за спиной. Он испуганно обернулся и увидел симпатичную девушку с молящим взглядом. Её выражение лица чуть изменилось от растерянности и болезненного вида Эра.

– С вами всё в порядке? Вы такой бледный… – девушка убрала руку прочь.

– Не совсем, чем могу помочь? – ответил он, постарался собраться с силами.

– Я пишу диссертацию в университете, на тему древних цивилизаций, и нечаянно обратила внимание на то, что вы этим так же заинтересованы, – Эр понял, в чём дело, девушка просто не могла найти нужный материал в миллионах гигабайтах памяти архива (либо и не старалась).

– Помогу, – сухо ответил принц, немного косясь на стоящую за спиной девушку.

Они перешли за её столик, и девушка с нетерпением завела разговор.

– Вы не похожи на городского жителя, они обычно имеют здоровый вид… и одеваются по-другому! – сделала она замечание.

– На меня напала хворь, – так же сухо ответил Эр.

– И неужели вы не хотите вылечиться? – девушка удивленно сжала губы.

– Хочу, только это не лечится.

Девушка задумалась, а меж тем Эр нашёл нужный для неё материал, имея запасной пароль от Императорского архива, на имя Министра Экономики.

– Надеюсь он не расстроится, – подумал о нем Эр, и обратился к девушке, – всё, вот ваш материал, он довольно интересен! История всегда была моей слабостью.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Можете обращаться просто – Эр.

– Не может быть! В столице только один человек с таким именем… – она запнулась.

– Наверное, уже двое, – Эр улыбнулся.

– Меня, зовут Саша. И чем ты здесь занимаешься, Эр? – видимо, ей было очень любопытно, чем занимается принц в городе.

– Занимаюсь поиском древней цивилизации, их потомков, хотелось бы найти, для начала это, – Эр отвлекся на зашедших с улицы студентов.

– Что-нибудь нашли? – спросила Саша.

– Ничего… Недавно со мной случилась неприятность…– Эр не закончил, как в клуб вошёл тот самый человек, сопровождавший его мать, и обвел зал взглядом. Их глаза встретились.

– Ваш знакомый, – поинтересовалась девушка?

– Не совсем… лучше нам сейчас не разговаривать, встретимся по этому адресу, – Эр записал в её блокноте название площади, рядом поставил время и дату, и сам дружелюбно, непринужденно попрощался и пересел на своё место.

– Личного номера у меня нет, и странички в социальной сети тоже, все как по старинке, встретимся позже! – успел он сказать ей и отойти в сторону.

– Вы не заставили себя ждать принц, – человек уже стоял перед ним с сияющей улыбкой, – как хорошо, что вы заводите себе знакомых так быстро, особенно таких прекрасных, – он едва заметно кивнул на девушку, которая уже занималась своими делами.

– Как же долго я спал, – прошептал Эр и почувствовал на плече чью-то руку, от чего похолодел.

– Я хочу вам кое-что показать, следуйте за мной, – учтиво попросил доктор.

Эр покорно последовал за ним.

Глава 7

Эр подозрительно осматривался, он взволновался не на шутку, ему мерещились таинственные тени, слежка. Принц искал камеры наблюдения, надеялся, что их никто не увидит и не доложит об этом Императору.

– Мы с вашей матерью давно знакомы, примерно несколько тысячелетий, и очень хорошо друг друга знаем, но я не сказал бы, что мы друзья, с вашей матерью невозможно быть друзьями, каждый в ее руках лишь орудие. О, какие же мы древни, Эр! Жизнь так скоротечна, что порой забываешь, какой раз меняешь тело! И этот процесс взросления, когда же твои мысли наполнены мыслями взрослого, в теле ребенка, ужасно! И самое ужасное стареть, когда уже ты слаб, но смерть и перерождение еще не пришли, и ты страдаешь от своего тела, пьешь гормоны, ешь таблетки, которые лишь отсрочивают конец твоей очередной жизни, нам мало, мы вечно хотим быть молодыми, – человек задумался и пристально всмотрелся в лицо Эра, стараясь как бы убедиться, что перед ним стоит именно тот человек.

– Но перейдем сразу к делу. Времени у нас очень мало, – человек взглянул на часы, – твоя мать ведет двойную игру. Это однозначно. И что за игра, пока не ясно. Она ведет себя, собственно, как и все. Её характер несколько изменился за последнее время, после последнего перерождения, сам понимаешь – генетика человека – это суп из страстей и желаний и чем больше ты перерождаешься, тем сильнее меняешься, – он увлек Эра за собой, держа его под локоть.

Затем доктор и Эр повернули за угол небоскреба и оказались на узком переулке, на котором кипел рой роботов. Долгие ступеньки вниз привели их к двери, которую открыл незнакомый человек.

– Кто это? – взволновано спросил Эр, заметив чей то силуэт, – мы здесь ни одни?

– Можете ничего не опасаться, дорогой принц, никто не посмеет обидеть наследника, пока я рядом, а я буду рядом всегда, – незнакомец приобрел загадочный облик, до этого неразличимый под аурой доктора.

– Вы не назвались, – заявил ему Эр.

– Моё имя вам ни к чему, его нет уже давно, а всего лишь призрак прошлого, – ответит тот.

– Кто же вы? – испуганно вскрикнул принц и остановился.

– Вы узнаете это позже, если пойдете со мной. Тем более, как вы сами говорили, смертельно больному нечего бояться, идемте же, – и он поманил за собой вниз, по ступеням.

Они оказались в большом гараже, заполненным самыми модными и роскошными автомобилями. Огромная парковка всего района, откуда с верхнего этажа ходили лифты и вагонетки к спальным апартаментам.

– Мы пришли? – спросил Эр.

– Да, здесь никого нет, кроме Нас.

– Нас? Кто здесь еще? – крикнул принц, и из-за колонны вышло несколько человек в черных мантиях, которые не на шутку его напугали. Их скрывал мрак.

– Познакомься с друзьями, Эр, – заговорил неизвестный, – им приходиться прятаться, скрывать лицо, словно каким-то преступникам.

Первый из незнакомцев заговорил с ним.

– Мы давно наблюдали за тобой, тысячелетия потребовались, чтобы вновь набрать прежние силы и вспомнить все, – говорящих перевел дыхание.

– Вспомнить что? – спросил озадаченный Эр.

– Ты никогда не задавался вопросом, принц, почему ты ничего не помнишь до "Последней Эры"? – продолжил рассказчик.

– Нас не существовало! – Эр вопросительно взглянул на доктора.

– Нет, Эр, мы существуем миллионы лет. Память после "Исхода" сильно пострадала, ибо все технологии перерождения тогда были разрушены, память резко сократилась, индивидуальная память, Эр, но не у всех. Есть те, у кого память длиннее.

– Кто вы? – Эр задумался, меж тем, его окружил добрый десяток людей в чёрном и он испугался.

– Мы представители древнего культа, мы призваны воскресить память в потомках, и вернуть тебя к жизни, ты наше знамя.

– Меня? – удивился принц.

– Ты болен, мы знаем, как тебе помочь, – зашептал кто-то, – ты наш пророк, ты наш таран на пути к вечности и силе.

– Я поведаю тебе всё с самого начала, ты должен знать правду – подошёл к нему неизвестный и взял за руку, поднял её над грудью и показал всем голые пальца.

– Он не носит темную метку – это добрый знак, – обратился человек к присутствующим.

– Ты помнишь только тот день перед забвением, когда "Великий Жрец" принёс в жертву свою жизнь. Он вызвался быть последним из "Золотого Человечества", – заговорили вокруг, разные реплики Эр не успел уловить.

– Жрец умертвил всех, кроме себя, аккуратно вынимая каждый кристалл из мозга, вознося на скрижаль, где он хранился бы вечно, до нового Воскрешения, остальных подверг машинной смерти.

– То делалось в ручную, для избранных, древние технологии "Ристалища" разрушил огромный потоп, и мы остались ни с чем, даже память от нас ушла, всё утонуло, – заключил доктор.

– Мы бы все погибли, если бы не он, – человек указал на загадочного доктора.

– Я "Последний". Древний проклятый жрец, обреченный на одиночество, обошедший весь мир, в поисках покоя и умиротворения от совершенного злодейства, – губы доктора сжались.

– Жертва была принесена не зря, потоп не оставил камня на камне, – продолжал человек.

– Ты был последний Эр, от усталости, утопая в море крови, я повредил твой кристалл, когда вынимал его из черепа. Ты больше не можешь возродиться, твой жизненный цикл окончен. Меня похоронили в горах, где я пролежал тысячелетия и с божественным провидением остался цел.

Меня воскресили незнающие того, кто я есть на самом деле. Я вел тайную жизнь, выдавая себя за городского врача.

Когда я проснулся, и сознание вернулось ко мне, я узнал, что породил монстра, который сожрал всех людей на планете, и воцарился на катакомбах, заполненных костьми невинных. И ответственность лежит только на мне – последнем ушедшим из этого мира. За долгие годы странствования, я полюбил людей, я был с ними мудр и добр, и теперь должен остановить тиранию и вернуть добрую и счастливую память нашему роду. Вина мучает меня, я не уберег нас от жестокости…

– Нам нужна твоя помощь, принц. Ты самый близкий человек к Императору.

– Остановим кровавого тирана вместе, – Последний протянул руку Эру.

Их руки замкнулись крепким рукопожатием, к удивлению Эра, который не понимал, что происходит.

– Что от меня требуется? – принц от волнения промок от пола и его бил озноб, он протер лоб своим золотистым платком.

– Для начала, ты должен узнать, какую игру ведет Императрица, и на чьей она стороне.

– Во-вторых, – подхватил стоящий сзади, и до этого молчавший, – ты должен разведать, где спрятана скрижаль и обелиск, где собственно находится восстановленное Ристалище Душ и Харон!

– А пока ты будешь оставлять письма в этом почтовом ящике, музейном, – Эр получил адрес на клочке бумаги. Помни, что вокруг свои люди, и ты можешь беспрепятственно посещать выставочный зал. Для первого времени – это идеальное место.

– Не поддавайся на провокации, за тобой следят люди и рабы Императрицы.

– Кто те люди внизу? – вспомнил Эр.

– Никто. Призраки прошлого, существующие лишь в параллельном мире.

– Они живые?

– Да, они ещё живы, – ответил жрец.

– Мы можем им помочь?

– Не в нашей власти спасти их, – жрец вздохнул и отвёл взгляд, – они во власти стихии. Так же за ними пристально следит альянс Императора.

– Нам нужно больше власти Эр, тогда мы сможешь им помочь, – прошептал на ухо человек в мантии.

– А теперь иди, – на этом люди в черном разошлись, оставив Эра наедине с самим собой, от чего тот испугался ещё сильнее.

На клочке бумаги, которое вручили Эру было написано «Спасение в твоих руках», и снизу адрес музея и номер выставочного зала.

– «Ну что же, похоже, я серьезно влип…» – подумал Эр и положил бумажку во внутренний карман.

От волнения разболелась голова, и на ступеньках принц, почувствовал остроту в черепе, его накрыл эпилептический приступ, и принц покатился добротных двадцать ступенек вниз, потеряв сознание с пеной на губах.

Глава 8

Эр проснулся в незнакомой широкой комнате.

Голова раскалывалась на тысячи кусочков, а руки ослабели до того, что принц не мог пошевелиться, но мог хлопать глазами и рассматривать предметы.

Перед ним возвышалась статуя Афины, со щитом, украшенным головой Горгоны, и копьем. Вдали, стена, уставленная роскошными древними вазами, иногда разбитыми, время от времени светилась и переливалась разными цветами. Его тело было накрыто золотым одеялом, и Эр не видел и не чувствовал своих ног.

Со временем, чувства начали возвращаться к нему, онемение прошло, и Эр попытался подняться с кровати, что ему почти удалось, как откуда-то сверху, на лестнице за спиной, которую принц не видел, донеслось:

– Ты уже проснулся, – Эр узнал голос Саши, – вижу, тебе уже лучше Эр, доктор сказал, что не может тебе помочь, и что я могу оставить тебя у себя, пока ты не наберешься сил.

– Что произошло? – спросил принц, оглядываясь по сторонам. Перед ним стояла потрясающая длинноногая блондинка. Блондинка! А Эр помнил её рыжей.

Она элегантными шагами подошла и села на кровать рядом, прикоснулась ладонью лба и сказала:

– У тебя случился приступ, хорошо ты себе ничего не переломал, я нашла тебя в гараже, где припаркована моя машина. Мой водитель перенёс тебя ко мне в апартаменты. Тебе здесь нравится? В древнем римском стиле? Мило, правда?

– Я ещё не привык к свету, глаза болят, – Эр зажмурив глаза, попытался разогнать в них кровь.

– Могу сделать менее ярко, – и Саша, взмахом руки погасила свет, оставив лишь несколько коричневых ламп позади.

– Так лучше, – с довольной и сияющей улыбкой она спросила, – ты голоден? Слуги уже готовят обед, ты провалялся в постели почти сутки! – в комнату зашли пара роботов с золотым сервизом, наполненным ароматной едой и аккуратно опустили его рядом с дубовой кроватью на столик.

– Пока что не голоден, только сухость во рту, – промолвил Эр, которого понемногу отпускала головная боль.

Обстановка уже напоминала романтическую. Саша подхватила бокал и поднесла Эру. Он отхлебнул и чуть не подавился, от удара алкоголя в мозг. Алкоголь вырвался наружу, обрызгав кровать.

– Всё в порядке, – сказал он, – просто отвык… – Эр отстранился, и Саша сразу перешла на более деловой тон, поняв, что от романтики и флирта толку не будет.

– Я почти доделала свой доклад, благодаря тебе, а кто тот человек, который увел тебя? А потом бросил в холодном подвале?

– Мы уже разошлись, он не… – Эр не договорил, – честно сказать, я его не знаю и встречал несколько раз – знакомый моей матери, – продолжил он, стараясь врать как можно меньше.

– И что же ему было нужно от тебя?

– Пустяки, – Эр не хотел рассказывать того, что с ним случилось в подвале, это касается моей болезни.

Саша пустила свои пальца в его волосы и прошептала:

– Я, конечно, ещё студентка, но можешь мне довериться, моя диссертация в этом году будет на тему оставшихся древних людей, мне не верится, что все они исчезли.

Саша продолжала успокаивать головную боль Эра, который не мог вспомнить о чем разговаривал с Сашей в интернет-клубе.

– Правда? А я недавно видел настоящего человека, Хомо Сапиенса!

– Где же? Ты наверняка смеёшься на до мной, – Саша улыбнулась, встала с кровати, пройдя до книжной полки и взяв книгу, вернулась на прежнее место и открыла страницу, на которой был нарисован древний исчезнувший вид человека.

– Древняя книга. Сейчас просто роскошь в наше время! Все заменили эти проклятые андфоны.

– Это не тот, – заметил Эр, – этот более древний, а я говорю про людей, существовавших несколько десятилетий назад, наши тела – это их тела! Вернее моё тело, не твоё, ты более поздний выведенный вариант – принц взял книгу и начал листать, остановившись на нужной странице, – вот! Он самый, тот самый человек, которого я видел.

– Чем же он отличается от нас? – заинтересованно спросила Саша, не видя существенной разницы.

– Всё дело в кристаллах, для того, чтобы тело носило кристалл, оно должно быть намного сильнее и умнее, чем обычный человек. Возможности тела, должны быть на максимум приближены к возможностям нашего кристаллического мозга, иначе нейромозг не выдержит нагрузки и погибнет. Мы отличаемся размерами – мы больше, умом – мы умнее, силой – мы сильнее, мы превосходим их во много раз! Белые же кристаллы, имеют ментальную власть, по отношению к другим, поэтому моя семья правит. Ещё они способны приспосабливаться к телу, в отличие от черных, и работать в любой среде. А я, бессилен, я не могу влиять на сознания окружающих, из-за болезни… ячейки выгорают после каждого приступа.

Саша задумалась.

– И где же ты видел такого человека? – она указала на картинку.

– Внизу, на Дне.

– Но Дно мертво! Там обитает только механика, а глубже находятся производства и фабрики, человек бы там не выжил! Уж поверь мне, сколько разговоров было на эту тему.

–Возможно, но зрение не обманывает меня, когда я висел над пропастью, я точно видел его! Грязного, мрачного… он захватил моего Бота, карманного робота, и унёс. Кажется, что его, но я не уверен , было просто плохо видно. Больше я их не видел, меня подняли наверх, и отрицали их существование внизу, как ты сейчас. О, что же мне делать? Если мне никто не верит!

– Над какой пропастью?! О боже, ты чуть не погиб? – Эр почувствовал себя героем, а у Саши закружилась голова.

Она утешила его, обняв, сказала:

– Я помогу тебе, вместе мы найдем разгадку. Нет, нет, не собираюсь спускаться вниз, слишком опасно, но есть одна идея!

– Какая идея? – настроение Эра становилось более оптимистичным.

– У тебя осталась связь с Ботом?

– Нет, не осталось связи, хотя я мог кое-что придумать, но нужно время. Я знаю пароль от модуля Бота, и могу подключиться к нему наблюдателем.

– Так давай же подключимся и посмотрим, если он сейчас с ними, мы узнаем правду, и тогда моя диссертация будет успешной! – Саша положила книгу на место.

– Да, но одно «но» – у меня не с чего подключиться. Пульт управления есть на Андромеде, но все данные сохраняются автоматически в архив, и о нас вскоре узнают, необходимо сделать его здесь, на Земле.

– В нашем университете есть кафедра инженерии! Могу провести тебя в лабораторию, там есть всё нужное, чтобы собрать пульт, – Саша довольно потерла вспотевшие ладони, – ты хорошо разбираешься в конструировании?

– Состоял в составе поздних создателей Андромеды, писал начальные программы для роботов, проектировал модули управления. Проекторов около тысячи, и они намного умнее меня. Мне нужно время, тогда всё получится, – Эр свалился на кровать и задумался.

– Не сейчас! Ты ещё не оправился от удара, к тому же сильно упал, врач назначил тебе лекарства, – она взяла из маленькой вазочки пилюлю и протянула её Эру вместе со стаканом воды, – прими.

Принц заглотнул пилюлю, и через мгновение сновидения унесли его.

Глава 9

Тем временем, Император, легко раскачиваясь из стороны в сторону в кожаном кресле своего кабинета, пересматривал голографические фотоснимки, парящие над его столом из слоновой кости. Он переходил по ссылкам онлайн-камер, взирая на свои владения свысока. Почти в каждый уголок города он мог проникнуть, и подслушать почти каждый разговор. А Дно мегаполиса было для него, как дальняя звезда, далекий аванпост. За ним он наблюдал через тысячи глаз механических созданий, от самых гигантских, до самых микроскопических.

Свободной рукой, он властно поглаживал аккуратно обритый подбородок и размышлял.

Затем оторвавшись от своего занятия, незаметным движением нажал на прозрачную кнопку, и на экране появился секретарь.

– К Вашим услугам, Ваше Императорское Величество, – секретарь замолчал.

– Вызовите ко мне в кабинет Главу Безопасности, срочно!

– Да, Ваше Сиятельство, будет исполнено, – человек исчез с монитора.

Тихо скрипнула позолоченная резная дверь, и на бархатном красном ковре появился плечистый, немного грубоватый мужчина, смотрящийся довольно грозно, даже перед самим Императором.

– К Вашим услугам, Ваше Величество Император, человек сделал легкий поклон и чуть затаил дыхание. Голос его был басистым.

– Садитесь, – указал ему Император на стул, стоящий рядом с кабинетным столом.

Человек покорно сел, и Император, сразу же его одёрнул.

– Вы были бы куда расторопнее, Кузин, не зря же возглавляете Совет Безопасности столько лет. Хотелось бы видеть от Вас больше инициативы.

– Дела идут, Ваше Величество, – соскромничал Глава Безопасности.

– Нахожу, что Вы медлите с нашим проектом, – Император перевел на человека корящий монотонный взгляд.

– Всё уже готово, осталось провести испытание. Ищем подходящую кандидатуру для этого. К великому празднику успеем…– человек покраснел.

– Желаете быть по–настоящему бессмертным, Кузин? Сиять в божественном обличие, иметь всё и иметь на всё власть?

– Желаю, Ваше Величество, – Кузин закусил язык.

– Тогда Вы и будете этой кандидатурой, – от волнения во рту властного Главы Безопасности пересохло, и к горлу медленно подбирался комок.

– Будет исполнено! – еле ели выговорил Кузин, подавившись слюной.

Перед императором, большой человек чувствовал себя пешкой.

– Во-вторых, – продолжил Император, – нам пора переходить на новый уровень социального проекта Дна, – Кузин одобрительно кивнул.

–Готовил доклад, Ваше Величество, – обронил он.

–Верю, поэтому не тороплю Вас, пора запустить новую программу «Приют-2». Мы должны оторвать их от прошлого, превратить их в окончательных донных дикарей, не умеющих ни писать, ни читать. Их экономика – примитив, мы сделаем её ещё примитивнее, что даст нам большую почву для исследований.

Популяцию необходимо сохранить, их отпрысков достаточно наплодилось, а от остальных, – Император громко сомкнул ладони, от чего Кузин подпрыгнул на стуле, – избавится, тихо, и без следа. Обо всём доклад.

– Ваше Величество, предлагаю начать проект с ликвидации экономики.

– Что Вы имеете в виду, Кузин?

– Предлагаю избавиться от торговца и прекратить всякую поддержку сверху, – добавил Глава.

Император заелозил на стуле, а затем ответил:

– Вы правы, начинайте, то насекомое зашло слишком далеко, дело торговлей оружием не ограничивается. Он дает им знания!

Вопрос к Вам, Глава Безопасности, кто ему в этом потакает? – Глава испуганно:

– Разберусь, Ваше Величество! Сию минуту разберусь!

– Конечно, разберешься! – Император усмехнулся и продолжил, – дорогой Кузин, сделайте всё тихо, и в тайне. Только два игрока – Вы и Я, и никого более, – Император достал большую изумительную сигару и прикурил, дым от неё заполнил весь кабинет, и заставил закашляться здорового Главу.

– Сделайте всё до своего перерождения, до того момента, как сядете в Харон, а теперь идите! – приказал Император.

– Слушаюсь, – Кузин подскочил, и пулей вылетел из кабинета, через мгновение, Белый Император остался один в дыму.

Глава 10

Старая аллея широко раскинувшихся и толстых лип тянулась от гранитных ступеней театра через весь город, и заканчивалась смотровыми площадками у окраины.

Она расходилась вокруг аэропорта в центре, и сходилась в парке, куда вели все зеленые малые аллеи в городе.

Императрица прошлась вдоль березовой рощи, вдоль влюбленных пар, торчащих на скамейках и любующихся невообразимо большой луной, такой яркой, что не нужны были и фонари, чтобы разглядеть детали лиц людей, гулящих по парку.

Луна удивляла своими размерами после солнечного и знойного дня, который, на сей раз, мучил Эра своей духотой.

Беллатриса, в сопровождении вечной охраны, непринужденно шагала в тени деревьев. Под черной вуалью, она напоминала собой лишь высокую особу, но не столь высокую, чтобы массово обратить в её сторону любопытные взгляды окружающих.

Она остановилась, приказала охране удалиться, и вошла меж деревьев, туда, где за их крепким стволом прятался низкорослый человек.

– Ты не заставил себя ждать, – обратилась к нему Императрица, в ответ, человек шагнул в её сторону и сделал низкий поклон.

– Госпожа Императрица! Вы ярче звезд, – начал льстить он, но Беллатриса его остановила.

– Твой голос сладок, и знаю, какой дурманящий яд в нем содержится? Я вызвала тебя, сюда – наверх, не для любовных утех, а для одной небольшой просьбы, совсем не существенной.

– Вы знаете, Госпожа Императрица, что я в вашей власти, ведь Вы назначили меня быть первым там, где ещё не ступали ваши прекрасные ножки.

– И никогда не ступят! Твой пост – необходимость для нашего общества, и несколько десятков лет, проведенных в полумраке, принесут тебе небывалую славу, и моё личное доверие, – Беллатриса провела своими пальцами по щеке мужчины, почувствовав грубую щетину, брезгливо отвела руку.

Твоя жертва, обернется для тебя великой наградой, и я, возможно, увлеку тебя за собой в День Перерождения! О, мой тайный шпион…

– Скажите только слово, и я всё исполню, моя Госпожа! – воскликнул мужчина и схватил её перстень, сильно сжал и поцеловал.

– А нужна мне смерть одного злосчастного насекомого, которого мой сын, ненароком увидел внизу, не должно остаться никаких следов его существования, пусть наследник останется настоящим идиотом! Мы выставим его сумасшедшим, пусть твердит о крысах внизу, сколько захочет! Мне только на руку!

– За один поцелуй, я готов продать Вам душу, Госпожа!

– Так отдай же! – улыбнулась она, – и Госпожа Императрица, а не Госпожа, не забывайся! Поцелуй ты получишь после, и возможно, не только поцелуй, – Беллатриса страстно сверкнула взглядом в сторону несчастного. Она достала из сумочки небольшой желтый конверт и передела в руки её духовного раба.

– Отдай письмо таракану, который ворует, этому гнилому мародеру, – Императрица успела пропитаться ненавистью к нему и каждый раз гневалась, представляя его наглую грязную ухмылку, – пусть отнесёт его торговцу. На этом всё. Твои руки будут чисты, основное дело за нами, мои сети раскинулись очень широко, помни об этом! Несчастный случай, о нём никто не узнает – не найдут, – Беллатриса истерически засмеялась и оттолкнула обезумевшего поклонника, – а теперь убирайся с глаз долой!

– Да, Моя Госпожа Императрица, – и человек стремительно убежал в рощу, исполняя приказ.

– «Ещё одна рыбка села на крючок», – усмехнулась Беллатриса, – «стоит только поманить» – никчемные ничтожества, – добавила она вслух и отправилась в город тем же непринужденным шагом.

– Богиня, как хороша, как хороша, словно демон и ангел в одном флаконе – бормотал себе под нос убирающийся прочь человек.

Глава 11

Прошло несколько дней, после отъезда Императрицы из города. На чем её дела в нем, на время, закончились, и её ждали новые маневры на корабле.

А Эр, меж этим, все больше погружался в работу. Он работал как безумный, никогда принц так не погружался в труд. Через силу, превозмогая себя, он продолжал искать, Эр был настоящим исследователем этого мира и, наверное, последним. Да, он умирал навсегда, как умирают настоящие люди.

Он мало спал, его мучили продолжительная бессонница и головная боль. Принц засыпал от усталости, и его сразу же будили кошмары.

Спасали его пилюли, которые приносила ему Саша. Маленькие зеленые таблеточки без названия, придающие сил, помогали бороться с сонливость, сидя перед монитором домашнего компьютера.

– Саша! – воскликнул Эр, оторвавшийся от создания программы для модуля управления, и, переключившись на изучение исторических архивов, – я кое-что нашёл, иди-ка, посмотри! – на экране застыли изображение огромного каменного столба, с иероглифами.

– Пришлось взломать пароль, пока я с другого адреса, – Эр принялся за извлечение данных.

Саша, внимательно рассматривая надписи на неизвестном языке, спросила:

–Интересно, может ли их кто-нибудь перевести? – у Эра захватило дыхание, он вспомнил неизвестных людей в капюшонах, и чуть было не выронил «может», но сдержался.

– Не раскрывать же всех карт? – подумал он.

– Возможно, стоит поискать таких людей, слова должно быть очень древние, им несколько миллионов лет, сильно повреждены местами, словно от ударов, вот смотри, – принц указал на недостающий отколотый кусок.

Обелиск имел ровные, но покоробившиеся от времени грани. По легендам, его называли прародителем их расы, якобы из него, древние боги сковали созданий, подобных им. Доселе, не известен точный состав каменного обелиска, не известно его и местонахождение, по крайней мере для обыденных жителей. Так сообщают официальные источники. Но Эру казалось, что все держится в строжайшей тайне.

Эта Тайна окутала камень, с того самого дня, когда его, и остальные артефакты Ристалища подняли на морские корабли из подводного затопленного грота. Раскопки продолжались, пока землетрясение не обвалило вход, похоронив на глубине в несколько километров отважный экипаж батискафа и оборудование на очень круглую сумму.

В докладе ничего не говорилось о скрижали, и миллионах кристаллических созданий внутри. Чьи надписи человеческие ученые сумели расшифровать, и в будущем воскресить первых из первых. Ничего не говорилось и о гигантском некрополисе, наполненном грудой костей, в том числе и его – Эра.

Обо всем этом он и так знал.

– Да, ты прав Эр, может тебе отдохнуть? – Саша начала разминать ему плечи, – а я пока разберусь и накопаю что-нибудь.

– Хорошо, я так устал, – Эр незаметно выдернул флешпамять из компьютера.

– Пойду-ка, подышу воздухом, скоро вернусь, – он надел свой темный наряд, и не глядя в сторону Саши, которая погрузилась в монитор, спокойно вышел на террасу жилого небоскреба-пентхауса.

Глава 12

Городские улицы показались ему безлюдными, по проспектам проносились бесшумные автомобили, свет фар которых освещал гладкий, сыроватый вечерний асфальт.

Эр немного растерялся, столкнувшись с ослепительным белым светом огней небоскребов и уличных фонарей. Небо было черным, без единого облачка. Ближе к ночи переставали летать лайнеры, садившиеся на две параллельные полосы посадки. Но город не спал, а лишь затаился, его жизнь кипела уже за стенами роскошных зданий.

Человек в черном, сторонился прохожих, обходя их, или выжидая за углом или деревом, ряды которых не кончались. Он знал, что его нездешний вид привлечет не нужные взгляды, поэтому держался тени, и так, через несколько десятков минут, миновав все же заполненную людьми площадь, оказался перед самым большим музеем, когда-либо существовавшим.

Его руки дрожали от волнения, сжимая маленькую пластиковую память, пройдя мимо секьюрити, миновал парадный вход, который расходился в три стороны.

Музей работал круглосуточно. Кражи и ограбления канули в небытие, любой гражданин города мог взять себе любое произведение искусства, но на время.

Сооружение, построенное в Эру Золотого Человечества, вмещало все произведения искусства, накопленные людьми за несколько тысяч лет. Многие экспонаты утекли во дворцы и роскошные особняки и служили обычным интерьером. Здесь хранились самые известные картины, которыевыставлялись для рассмотрения. Рядами стояли резные, золоченые троны монархов, возвышались латные рыцари, и густели краски высоких расписных потолков, перенесенных из самых знаменитых древних дворцов. От присутствия прошлого и безмятежной запыленности становилось не по себе. В нос били незнакомые запахи.

Музей был пуст в поздний час, и принц свободно перешагнул через ограждение, приблизившись к заветному старинному дубовому ящику.

С трепетом в груди, он опустил руку и вытащил свернутый папирусом лист бумаги и сунул в карман, после чего опустил флэш–память и закрыл крышку.

Пробил уже двенадцатый час. Эр бродил по мрачным помещениям, не спеша, рассматривая картины, вдыхая совершенно разные запахи красок, заполнявшие все пространство длинного коридора, он беглым взглядом переходил от одного портрета на другой, от пейзажа на натюрморт, пока его внимания не привлек один необычный портрет женщины под витриной.

Эр не мог описать её словами, таких слов потребовалась бы не одна тысяча, картина вызывала противоречивые чувства и захватывала внимание наблюдателя.

Необычные краски наполняли её контуры лица, такой образ Эр ни разу не встречал в своей жизни. Его затянуло созерцание, без каких-либо мыслей. Затем Эр вспомнил о папирусе, достал его из кармана и развернул, но не успел прочесть, как вдали коридора послышался женский голос.

– А вот ты где! Я тебя по всему городу ищу! – кричала ему возмущенно Саша, она запыхалась от ходьбы.

Эр быстро и незаметно убрал в карман записку.

– Что ты здесь делаешь? – она подошла к нему вплотную.

– Не мог устоять и не зайти, полюбоваться творчеством доисторических людей, – он наигранно улыбнулся, изображая радость встречи.

– Они не совсем уж и доисторические, – девушка улыбнулась, – одна из самых загадочных картин, на мой взгляд – Саша подошла ближе к портрету и пристально всмотрелась в неё. Эр подождав, вывел её из оцепенения.

– Я кое-что нашла в архиве! Эр, ты не поверишь! И кстати, я видела, что ты что-то прячешь в кармане, ты что-то своровал, – Саша застенчиво отвела взгляд, став непринужденно уверенно перешагивать от полотна к полотну.

– Ты что-то украл? Да? Но я никому не скажу! Обещаю! Честно сказать, безумные поступки меня возбуждают…

Принц растерялся, и не ответил, а Саша меж этим подхватила инициативу.

– Артефакты, поднятые вместе с обелиском, хранились именно здесь, в этом потрясающем сооружении. Молот, серп, и лезвие, представляли меньшую ценность для ученых, нежели многотонная каменная колона с иероглифами, и скрижаль, дискообразная ювелирная книга, на крышке которой изображен обряд возрождения, включающий в себя обряд смерти и воскрешения. Но эти инструменты – лишь атрибутика, ещё более древняя, чем сама технология поднятия из мертвых.

– Ты хочешь сказать, что артефакты и обелиск не имеют больше той, мистической силы, которую имели раньше?

– Именно, твой клан задумал воскресить себя в новом обличье, более сильном и приближенным к идеалу. Император с твоей матерью хотят обрести тела синтетики! Для этого им не нужен обелиск, им нужны новые технологии создания органических соединений и тканей.

– И все наши поиски артефактов сводятся к лишь историческому аспекту? – спросил Эр.

– Да, но расшифровка иероглифов сможет нам дать пару ответов. Эр, дай угадать, ты занимаешься сейчас именно этим? – заинтересованно спросила она, и продолжила, – доверься мне, вместе у нас получится лучше, чем поодиночке. Скажи мне, с кем ты ведёшь диалог? С тем типом?

– Ну что же, придётся ей сказать, рано или поздно я все же вызвал бы подозрения, жаль только, что я так сразу попался, – подумал Эр, и вытащил загадочный папирус.

– Честно сказать, я не знаю, что на нём – защитился от грубого любопытства принц.

Саша подошла ближе, взяла из застывших рук Эра лист, развернула и сказала:

– Оу! Да тут, какие-то числа!

Эр всмотрелся в числа, и понял в них порядок времени получения ответа и адрес ветви архива, но соврав Саше, сказал:

– Ничего не понимаю!

– Тот странный тип имеет к этому отношение Эр? Ему бы следовало оставлять послания более простым языком! – и, выдержав паузу, спросила, – кто он?

– Какой-то врач, или доктор, я ничего о нём не знаю… Практически ничего.

–Хорошо, уйдем отсюда, мне не по себе от этого мрачного коридора.

Эр был только рад тому, что разговор закончился, и, выйдя из музея, они направились к дому Саши.

Глава 13

Первым делом, что сделал Эр, после того как Саша уснула – это открыл нужный адрес, вбив его с папируса, который небрежно смял и выкинул в мусорку.

Эр бесшумно встал с постели, надел шелковый халат и открыл поисковик, внеся украденный пароль. Он боялся разбудить девушку, и навлечь на себя ещё большее подозрение в связях с загадочными людьми.

Ночью его снова мучили кошмары, на которые он и хотел сослаться в случае своего обнаружения за работой в тайне.

Но Эр не мог видеть, как из спальни за ним наблюдают.

Он открыл страничку, и обнаружил на ней статью о строительстве стены.

На самом деле, как считал Эр, Символ Самодостаточности Золотого Человечества, никакой и не символ, а способ огородить себя от внешнего воздействия, тогда ещё бурлившей вокруг агрессивной среды обитания вымершего вида человека.

Исполненная из особого органического стекла, стена была надежной и непробиваемой защитой, но, уязвимой изнутри.

Она строилась на руинах старого города, и проходила прямо по жилым районам, рассекая навсегда чьи-то судьбы. Да и никому в голову бы не пришло бомбить обитель «добра», а по сути логово зла, из которого и распространился геноцид землян.

Население города до закрытия составляло примерно 8 миллионов, и за несколько десятилетий правления его отца, оно сократилось на несколько миллионов, а в след и до нескольких тысяч.

Известно, что Золотого Человека не косила ни одна земная болезнь, ни один вирус, ни чума не могли противостоять иммунитету на порядок выше человеческого. Люди умирали с голода, умирали от выращенных в пробирках смертоносных бактерий. Роботы забрали у них работу, забрали хлеб, и будущее. Когда стена сомкнулась, она похоронила за своими стенами несколько миллионов человек, которые так и не смогли выбраться наружу.

Воцарилась голодная смерть.

– Так вот откуда там люди! – восторженно воскликнул Эр, – они как будто читают мои мысли… – принц легко вздохнул и закрыл страничку, – или ведут меня к чему-то.

Эр размял усталые глаза.

– Должно быть несколько сотен выжило, и если об этом не знает сам наследник, означает это только одно – об этом не знает никто, кроме моей сумасшедшей семейки и нескольких городских отбросов, – решил Эр.

– Милый, – послышалось из комнаты, – ты опять не спишь?

– Я попробовал ещё раз, – ответил Эр, вырубив компьютер, отправился в постель, где его ждала Саша.

Их объятия сомкнулись, и вскоре его забрал долгожданный спасительный сон.

Глава 14

Глобальный компьютер Андромеды сменил день на ночь и жители корабля уснули, все, за исключением двух человек, встретившихся на центральной смотровой площадке. Погода на корабле всегда была летная. Искусные потолки отражали космос, иногда облака, словно ты стоишь на земле в летний день, корабль эмитировал дуновение ветерка, пение птиц.

– Император точно спит? – спросил человек, вблизи напоминавший главу безопасности, и если бы вдруг включили свет, можно было бы с уверенностью сказать, что рядом с роскошной женщиной стоял сам Кузин.

– Как младенец, – ответила женщина, – он нам не помешает, и никто другой, ведь я знаю каждое безопасное место, скрытое от его глаз, дорогой, – женщина приложила указательный палец к его губам, обозначая тишину.

– И нам предстоит сделать так, чтобы он никогда не помешал нашей любви! И мне хотелось бы видеть тебя на своей стороне в нужную минуту. Ты должен меня поддержать, быть моей правой рукой!

– Ты хочешь его убить? – удивленно спросил Кузин, в ответ на что, женщина повторила свой жест.

– Тише, я так не говорила! А к празднику все будет подготовлено, мы станем самыми могущественными созданиями во вселенной! Вся власть будет в наших руках, весь мир будет у наших ног, ползать на коленях. Мы предложим им такой террор, которого они ещё никогда не видели! Лучшие тела для нас, худшие и немощные для них! Мне не хочется быть с ними на равных! Мы должны заложить в них дефект, изъян! Этому мешают, и ты сам знаешь кто…

– И что же от меня требуется, моя королева? – глаза главы загорелись.

– Подтасовать карты, козыри должны быть у нас в руках. Император следит за мной, а ты отвечаешь за подобные доклады его персоне, о моих интригах и партиях, тем более, на тебе лежит главная ответственность, за сохранение наших чувств, Кузин. Тайна должна сохранена. Его глаза должны ослепнуть, и перестать быть всевидящими. А теперь иди, мой сладкий, я призову тебя в свою команду, увидимся на карнавале! Мир уже не тот, что раньше…

– Император всецело доверяет мне, и отдал в мои руки самое сильное оружие, сам того не подозревая.

– Ты коварный человек, Кузин, – подметила женщина, игриво облизав губы.

– Хочет отправить меня первым, глупец, – продолжал он, – после меня, он уж точно не приобретет нового тела! Сделаю всё, чтобы Его Величество застыло в междумирье навсегда. Но кажется мне, он откажется от своих слов, и мне придется все сделать здесь на Андромеде. Вонзить кинжал ему между лопаток…

– Не сейчас, ещё не время, любовь моя! – Императрица выскользнула из его рук, и легкой походкой ушла, как ни в чем не бывало.

– О да, богиня! – Кузин упустил её обнаженную руку, и остался в тишине, с мечтами о ней.

– Страстная женщина, окутала меня сетями, – подумал Кузин, вытирая взмокший лоб, – Богиня!

– Идиот, – подумала Императрица.

Глава 15

Эр проснулся, когда ему в глаза ударили утренние лучи.

Он приподнялся над кроватью, Саши рядом уже не было.

Немного повалявшись, принц решил привести себя в форму и принять душ, в голове легонько покалывало.

Выйдя в зал, он увидел как Саша, почти голая, склонившись над столиком, рассыпает в дорожки белый порошок. Затем она схватила лежащую рядом трубку и судорожно вдохнула в себя полоску за полоской. Упав на диван, замерла. Её кожа из золотистой сделалась бледной.

– Я и не заметила, как ты проснулся, – совсем другим голосом сказала она, ослабшим и отстраненным, – прости, не сдержалась.

– Что ты делаешь? – спросил её Эр, подойдя ближе, его глаза испуганно забегали по предметам, – что это?

– Нужно иногда приводить себя в форму, ты разве не знаешь что это? Как же ты отстал, долго же ты был в коме! Весь мир сидит на наркотиках, мой сладкий.

– Наркотики?

– Да. В городе ими все заняты. Это панацея от всего, от чего же здесь такой ритм жизни, по–твоему? Он помогает расслабиться и найти себя, а мне просто нравится. Мозг словно даёт спринт на невозможной скорости. Лежишь в экстазе, а ощущение такое словно летишь над гладью океана. Попробуй, тебе понравится! – она спихнула ему аккуратный мешочек с порошком.

– Но....– хотел возразить Эр, но стушевался и зашагал в душ.

– Вчера, она была совсем другим человеком, – подумал Эр, и теплые капли полились на его тело, вводя в транс. Он погрузился в свои мысли, он представлял, как темная область захватывает его кристалл с каждым днем все больше и больше, как она растет, убивая его навсегда.

– Нас всех захватывает рак, день ото дня, мы все катимся к чертям, – решил Эр и, обмотавшись полотенцем, вышел из душа, снова подойдя к Саше, которая уже к тому времени ловила кайф от наркотика.

– Наше общество производит все на самом высоком уровне, – она улыбнулась, и спросила Эра, – хочешь попробовать, принц? – переспросила она.

– Как-нибудь в следующий раз, – брезгливо отверг предложение Эр, – ещё не хватало и этой дряни в моей голове, – ты говорила о инженерной кафедре в институте, как туда попасть?

– Левое крыло главного корпуса университета. Он один в городе, и, один на Земле, – Саша истерически рассмеялась, – не перепутаешь, скажи им кто ты и тебя пропустят в любое место, ты тут главный! А я скоро тебя навещу там. Так что проваливай отсюда, дурачок! Не хочешь разделить со мной кайф, тогда убирайся из моего дома!

– Уже ухожу, – ответил Эр, надевая на себя одежду.

– И оденься поприличнее, обличье монаха тебе ни к лицу, здесь рядом маркер, можешь наряд самого папы римского примерить!

Эр заметил, что Саша над ним смеется, но не придал этому значения и решил как можно скорее убраться из её дома, она становилась невыносимой, и с каждой её новой ухмылкой усиливалась головная боль.

Свежий воздух ударил в мозг, и немного взбодрил его. Следуя совету Саши, Эр зашел в маркер и заменил свои лохмотья скромной одеждой горожанина. Он преобразился, но бледность с его лица от этого не исчезла.

Найти град науки не составило труда, перед ним возвышался золотой монумент Императору – самому умнейшему человеку на Земле. Он держал в руках весь мир, поднимая высоко над головой, напоминая тем древнюю скульптуру атланта, но на сей раз, державшего шар с легкостью. Сверху, пирамидой росли стопки книг, уходящих ввысь. Надпись на монументе гласила: «Верховный владелец знаний – Император»

Его отец смотрелся грозно и величественно.

Эр вышел в главный холл, роботы обступили его с прохладительными напитками. Он спросил, как пройти в лабораторию и встретиться с ректором, заказав при этом кислородный коктейль.

Робот ему ответил, что для такого высокого гостя, все двери открыты и без ректора.

В обществе Золотого Человека, все делали то, что хотели, без каких-либо ограничений и запретов, миллион возможностей, наравне с миллионом желаний, при этом милые роботы поклоняются тебе в ноги и целуют пятки.

Глава 16

Залы, покои, здания новой цивилизации отличались помпезностью, величиной и простором, небоскребы уходили в облака, потолки от них не отставали и были высокими с всевозможными фресками, окнами, зеркалами, для великих людей открывалось великое, красочное и просторное, где они были настоящими хозяевами. Приемный зал, или гостиный, напоминал дворец.

Второе с чем столкнулся Эр – это коридоры института, тянущиеся лабиринтом, совершенно не отличимые, с монотонным освещением, как в клинике, но украшенные предметами старины, драгоценностями. Под институтом лежал целый комплекс суперкомпьютеров, секретных лабораторий по выводу вирусов, бактерий, мутантов и монстров, комнаты по изучению всего и вся без капли морали и каких-либо этических норм, часто для исследований применяли человеческие тела, иногда выращенные в "ристалище", но без кристаллов в мозге. Верхние помещения были безобидными, компьютерные залы, лекционные залы, музейные комплексы, лаборатории для студентов и преподавателей без доступа к секретности. В подвальных этажах, на которые без пропуска не попал бы даже Эр, работали в основном роботы и искусственный интеллект, редко люди из высшего эшелона власти, в основном, с полученными результатами. Всего этого Эр не знал, у него не было доступа до таких вещей, даже у него, принца.

Двери тянулись по обе стороны, и заканчивались лестничными площадками. Когда Эр пошел до середины, свет погас, оставив светиться лишь табличку «Выход» позади себя.

Дрожь от ужаса пробежалась по телу Эра, который услышал, как хлопнула дверь слева и вздрогнул.

– Мне нечего здесь бояться! – затем он шагнул в сторону захлопнувшейся двери и потянул за ручку. Дверь оказалась заперта, но легкий щелчок изнутри открыл её. Принц толкнул её.

– Здесь есть кто-нибудь? – ответа не последовало.

Эр нащупал сбоку выключатель и нажал, но свет не включился. Темнота и тишина.

– Кто-то прячется от меня… это первый этаж, и всего! – яркая вспышка ослепила его, вонзившись словно клыками в его мозг, Эр закричал от боли. Когда глаза привыкли, он вошел в комнату – она оказалась пуста. Паранойя, или разыгралось воображение?

– Пусто! Померещилось… Неужели у меня начались галлюцинации? – Эр смахнул капли пота со лба.

Никогда ещё не бывал он в подобных учреждениях, всё его образование – нескончаемая величина накопленного опыта, куча прочитанных книг, лекций, технической информации, математических расчетов, и часы просиженные за программами. Никто бы не сказал, что наследник был неграмотен без какой-либо корочки от института, напротив, его эрудированность во многих вопросах поражала, но всерьез его не воспринимали, и относились к нему, как к психически нездоровому элементу общества, он ведь был болен, но образование императорской семьи не обсуждалось, оно было вне земного закона и никаких подтверждений не требовало, Эр был гением и всё на этом. И теперь болезнь проявлялась с большей силой, сводя его с ума.

Эр не старался идти на поводу у родителей, родственных связей после воскрешения он не почувствовал, как и все вокруг, он был совершенно нормален. Родственных связей не было и в помине, только принадлежность к расе белых кристаллов. Он чувствовал лишь непреодолимое желание докопаться до истины и обрести долгожданную память о прошлой жизни. Находиться в неведении, как все вокруг, он не мог, и болезнь, скорая кончина, или безумие подталкивали его к новому, запретному плоду.

Наконец-то он нашел нужный номер. Помещение отличалось особой праздностью и сдержанностью, в нем не было предметов былой роскоши. Ничего такого, что могло отвлечь от собственных мыслей, только рабочий кабинет, рабочая обстановка, как в былые времена, когда он проектировал "Андромеду".

Огромная лаборатория располагалась в левом крыле. Люди посещали её больше ради удовольствия что-нибудь создать, нежели в целях обучения. Большая часть населения только веселилась, танцевала, и ловила кайф, только малой части было дело до науки. Эта часть совместно с мегакомпьютерами творила науку и относилась к властной элите, у которой был доступ к подобным вещам.

В терминале можно было заказать любую деталь из техносферы, или склада, на мощном компьютере проектировать любое изделие, любой формы, любой технический заказ. Сама аудитория служила для оттачивания имеющихся ресурсов, имелся довольно вместительный лифт и огромный стеллаж, с автоматизированными захватами, напоминающие руки хирургов. Рядами стояли шкафы с инструментами и станками различного предназначения, а крыша открывалась нажатием кнопки, под ней чернели кран-балки. И всем этим манипулировал человек, через механические руки, роботов.

Принц сразу же принялся за дело, он открыл нужную инженерную программу и попытался найти чертежи подобных устройств, но таковы держались под кодом в главном архиве института. Тогда, не теряя надежды, Эр за несколько часов создал план проекта и список необходимых деталей, схемы и чертежи, он работал так усердно и сосредоточенно, что не заметил, как наступила ночь.

Институт являлся еще и архивом знаний, другой его корпус с несколько этажей вмешал в себя серверы с хранилищами информации, которые подключались механически через затворы, так экономилось место и энергия, а также хранились секретные материалы, к которым невозможно было получить доступ из-за их оффлайна. Все знания людей и золотого человечества были сконцентрированы в одном месте, за исключением резервного хранилища в недрах "Техносферы".

Работа его измотала. Эр отвык от таких вещей, прошли времена, когда он сутками зависал над проектами, сейчас все было построено и всем фактически занималась "Техносфера" и ее сверхкомпьютеры с искусственным разумом.

На экране открылось окно, в котором показалось лицо Императора.

Эр растерялся, но не подал виду, решив не питать отца почвой для обсуждения на совещании по безопасности.

– Где тебя носит? – закричал Император, – тебя и след простыл, хотелось бы услышать несколько слов в твое оправдание, сын!

–Мне не в чем оправдываться, я лишь хочу прожить оставшиеся часы чем-нибудь занятым, и в покое, – спокойно ответил Эр, – после того, как я провалил задание и чуть не погиб, мне хотелось бы пожить свободно.

Император выдержал паузу, и произнес величественным тоном:

– Будет так, но если ваша персона соизволит вернуться на корабль, под наблюдение лучших врачей и ученых, пусть сообщит перед этим мне лично! Горе инженер…

– Да, мой Лорд, – согласился Эр, и экран погас.

– Уф, пока ещё не нашли мои следы в архиве, повезло, – перевел дух Эр, и решив никуда не идти, уснул за столом от усталости.

Глава 17

Эра разбудила головная боль и голод, он заказал себе завтрак. Обедал и ужинал, а также спал принц в рабочем кабинете. Так шли дни и летело время, его Эр не ощущал. Может быть Эр и протянул еще несколько месяцев, но принц знал, что их наверняка у него нет.

Каждое новое утро давалось ему с большими муками. Ужасно болела голова, лекарства не помогали, и случались дни, которые сводили на нет его прежние усилия и старания.

Несколько суток Эр провалялся в бессознательном состоянии, когда Саша уехала из города на курорт лазурного берега, оставив его одного в самый не подходящий момент. Истощенный и обессиленный, он все же смог вызвать службу помощи, и за ним установили достойный уход.

Когда боли проходили, он снова брался за работу, днями просиживая за компьютером, создавая программу за программой. Затем наступил момент сборки образца, модуля дистанционного управления ботом, и, конечно же – маяка.

Визуализации и пульт были подобраны, как нельзя лучше. Осталось одно – ввести код доступа, и отправить маяк на Дно, для усиления и перенаправления сигнала.

На все уговоры Саши поехать с ним, Эр отвечал сухим отказом. И, через несколько недель, она приехала домой загорелая, с новыми силами готовая приняться за свой главный проект и помочь Эру с новым этапом.

Его исследования кипели, образ его напоминал ученого, готового погрузится на дно океана в научном батискафе.

Далекий и загадочный мир маячил у него перед глазами. Сон вновь пропадал, а иногда приходили провалы в памяти и апатия.

Все же, не смотря на трудности, работа была завершена.

– Что ты собрал, Эр?– спросила у него удивленная Саша, впервые зайдя в лабораторию.

– Я сам спроектировал все необходимое оборудование, и сам собрал, отец думает, что я занимаюсь мелочами, чтобы отвлечься, пока ещё так думает, осталось запустить вниз маяк и начать поиски. Боюсь, мой Бот повредил свой передатчик, и придется все делать вручную, доступ к управлению «Техносферой» имеется только у нескольких человек – Императора и Верховного Секретаря Совета Андромеды, главного инженера корабля, и возможно у капитана, но я сомневаюсь на счет последнего.

Саша окинула взглядом стенд и сказала:

– И этого хватит, ты всего лишь собираешься найти маленького робота… – она задумалась, и добавила, – мы собираемся, так?

– Да, и ничего более, для меня он очень важен, он мой друг, как домашнее животное, с самого моего нового рождения со мной, – но Эр преследовал другие замыслы, какие и так известны – найти доказательства существования людей на Дне. Как он поступит с материалом, он ещё не решил, но рассчитывать на удивление безразличного и эгоистичного населения не приходилось. Поставить записи на экраны города? Но что с того? Как отреагирует на это население?

Эр надеялся лишь на помощь таинственного, не назвавшего себя, культа.

Но Саша понимала, что Эру нужен совсем не робот.

– Вряд ли тебе нужен Бот, тебя заинтересовал тот неизвестный человек внизу, а ты задумывался, что он может быть одним из нас? Чего горожанину только в голову не придёт! Заводят и стригут пуделей, как они им надоедают, их выкидывают на мусорку, прямо вниз в шахту мусоропровода. Возьмут один старинный диван, подожгут его ради удовольствия вдохнуть дым древнего дерева. Открывают охоту на исчезнувших людей, которых давно и нет в помине, конечно же, ничего не находят. А ружья все же стреляют, в диких животных, их там столько расплодилось! Жуть!

Саша взяла Эра за руку и поцеловала его в губы. Затем откинулась на кресло:

– Эр, а что потом? Это поможет мне написать доклад, несомненно, но тебе-то от этого что? Что изменится? Всем наплевать на людей, они все соучастники их убийства. Ты никому ничего не докажешь, ты только обратишь против себя самые могущественный кланы!

– Мне достаточно знать правду.

– Это все тот человек, он мотивировал тебя на подобные поиски! А если ты найдешь то, что не следует найти, ты не боишься последствий? Тебя могут убить!

– Я уже мертвец, если что я и найду внизу – либо спасение, либо мучительную смерть. Тем более, я наследник, все прекрасно понимают, что кристаллы не вечны в смертных телах, и портятся со временем, если бы не моя болезнь, после перерождения моих родителей, я занял бы пост Императора Андромеды и города. Так я мог бы влиять на события.

– Но не на умы! Идеология Золотого Человечества тебя съест!

– Подавится! – закричал Эр, почувствовав спазмы в голове.

– Ты болен, тебе исключен всякий стресс!

– Не отговаривай меня от дальнейших шагов! Я не знаю, что будет потом!

– Скоро День Перерождения. Тебе известно, что твоя семья собирает бал–маскарад, на старинный манер, в бальном зале корабля? Перерождение избранных откроется сразу же, все смогут наблюдать в онлайн–режиме в городе, с экранов. Заявлено всего лишь триста кристаллов, попавших в первую партию, и тебя в списках нет!

– Я знаю, иначе мой мозг просто взорвется… – спокойно ответил Эр.

– И тебя это не смущает?

– Ни капли, я останусь единственным белым кристаллом на Земле. Ты знаешь, что будет бал, но не знаешь, что будет дальше?!

– Что будет Эр? Ты меня пугаешь! – озабоченно спросила его Саша.

– Они улетают, через несколько столетий. Слившись с Техносферой, они займутся заселением других планет, и для этого им нужен значительный капитал кристаллов в скрижали. Рождения больше не будет в таком количестве. Они уничтожат и другие миры! Не сейчас, но в будущем. У них хватит сил, а меня к этому времени похоронят, а кристалл забальзамируют на память поколению! Как пример.

Я наполовину чувствую себя человеком, в этом и проблема! Кристалл помещают в ещё не сформировавшийся головной мозг эмбриона, в матке, теперь процесс перерождения горожан замедлится, и скатится фактически к нулю. Мы ещё ничего не знаем о истинной душе человека, но я чувствую, как она ворошит во мне угли… Мы смогли избавиться от разума, и заполнить пустоту своим, но от души мы избавиться не можем – постоянная конфронтация характера и эмоций, так рождается личность.

– Где ты это вычитал? – улыбнулась Саша.

– Слушал лекции ученых. Довольно занимательный материал, – сказал Эр и подошел к маяку. Он умещался в ладони, но был весьма тяжелым, круглой формы, и напоминал мяч.

– Нужно вернуться туда, где я видел человека, и сбросить эту вещицу вниз, ты могла бы мне помочь? Мне нужно находиться за монитором.

– Мы же напарники! Конечно, давай! Без проблем, всего-то нужно кинуть вниз – Саша взяла в руки холодный металл, – какой холодный! – воскликнула она.

– Пока да, но потом нагреется.

– Мне сделать это сейчас?

– Да, – односложно ответил Эр.

– И включи свой передатчик! В городе все давно научились пользоваться своими передатчиками, они и компьютеры и телефоны.

– На корабле они были не нужны, – улыбнулся Эр, там не спрячешься.

– Мы не на корабле! – Саша, хлопнув дверью, демонстративно вышла из зала.

– И хорошо, хоть немного побуду один! – и Эр сел за компьютер, погрузившись в виртуальный мир.

Глава 18

Смотровая площадка "Андромеды" – одно из чудес света, это единственное место на земле, с которого можно созерцать весь мир. Она была построена специально для Императора, смотровое стекло с особой защитой от пробития, полизатемнение. "Андромеда" кружила по своей орбите, и когда она приближалась к "Мегаполису", то ее можно было видеть, тогда совершались полеты на челноках, либо отправлялись грузовые капсулы, едва мир познал технологию гравитонов, их хватало поддерживать космический корабль "на плаву" в связке с плазменными двигателями. Чтобы приземлить такой огромный корабль к определенную точку, нужно было включить самые мощные компьютеры и создать модель с миллионами величин, только тогда можно было бы совершить такой трюк, но Андромеда не планировала приземляться еще несколько столетий, плановый ремонт был запланирован, и возможно, не состоялся бы, если бы цивилизация научилась вырабатывать больше гравитонов. Искусственное гравитационное поле поддерживало вес на корабле.

Сам корабль был аналогом Некрополя, только добавились внешние топливные баки, которые перед приземлением должны были отсоединяться, их сделали съемными в целях безопасности, так их было удобно заправлять необходимым топливом. Солнечные батареи, грузовые отсеки и прочее, что характерно для космических судов, лоб "Андромеды" был сконструирован так, чтобы подобной массы объект смог достичь земли и не сгореть, его окутывала тяжелая керамическая броня. Ничто бы не посадило такую огромную массу обратно на землю, если бы не гравитоны.

Пробило уже двенадцать часов, а Белый Вождь Золотого Человечества, как он себя льстиво называл, сидел на троне в неподвижной позе.

Взгляд его окаменел и сосредоточился на открытых пейзажах Земли. Ничего не могло нарушить его покой, но…

Раздался мягкий сигнал передатчика, который вывел его из задумчивости, писк раздражал его. Палец небрежно лег на красную кнопку.

– Ваше Императорское Величество, – раздался искусственный голос секретаря, – по Вашему приказу прибыл Глава Службы Безопасности.

– Впустите, – повелительным тоном сказал Император, и в зал, с низким поклоном вошел Глава Службы Безопасности.

– Ваше Императорское Величество! – успел выговорить Кузин, но император его перебил.

– Отбрось свое торжество, Кузин, ни к чему подобные манеры, когда мы наедине, они мне изрядно надоедают! – устало ответил он, отмахнувшись рукой.

– Да, мой Лорд! – Кузин изменился в лице и стал более уверенным, как скажете! Ваше желание – закон для меня.

– Поклоны, поклоны, поклоны, когда я обращусь в синтетику, я отменю все поклоны, все будет только по существу, никакой напущенной торжественности.

– К тому же, Мы стали лишком часто видеться – Император ткнул в Главу указательным пальцем.

– Догадываюсь почему, Вы хотите узнать об успехах строительства нашего нового дома?

– Не только, ограничиться чертогами внизу мы не можем, слишком тесным нам покажется мир механики, совсем не знакомый мир, к которому мы не привыкли.

Матка слишком могущественна, чтобы мы смогли её отодвинуть на второй план, проследи, за дружественными и трепетными отношениями с ней.

Поэтому, ты должен приготовить плацдарм для строительства нашего нового корабля, за городом. Как говорилось, ты будешь первым, кто переродится, ещё до праздника!

Настрой связь с Маткой, проследи за степенью готовности помещений и императорских покоев лично. Мне не достаточно отсчета, который мне предоставили роботы. О сотворении нового культа и поклонении нам городского населения ответственен министр культуры, исполняющим мои обязанности на Земле станет Эр, твое место займет заместитель.

Выполни пока все возложенные поручения. Даю тебе на все от трех до пяти дней. Так же на тебе лежит ответственность о донесениях на мою супругу. Хочешь ли ты мне что-нибудь сказать? – вопрошающе спросил Император, – её поведение кажется мне странным.

–Ничего странного за ней не замечалось, последнее время, мой Лорд. Она ведет себя, как и прежде – спонтанно и хаотично.

– Они хитрая и жестокая женщина, приказавшая расправится со всеми дикарями в лесах амазонки с помощью ядовитого газа. Тебе ли не знать её возможности и желания? Останови её, если возникнут мысли о заговоре! В такой момент, любые заговоры и сделки нас погубят, Всех!

– Да, мой Лорд! – горячее и влюблено воскликнул Кузин.

– И не забудь о мусоре на Дне, его нужно сжечь! Жертвенные преподношения…

– Они будет пылать, содрогаясь в агонии! На месте их казни мы возведем скульптуру, в знак нашего могущества…

– Без фанатизма, делай свое дело, и иди, я отпускаю тебя. Выполни предыдущий план. Совет об этом ничего не знает, – и подумав, Император добавил в спину уходящему Кузину, – скоро надобность в Совете отпадет…

– И в тебе тоже, – подумал Кузин, закрывая за собой дверь.

Глава 19

Нервы сдавали, в лаборатории стало душно и принц включил кондиционер.

Эр больше часа просидел в экстазе перед монитором, в спешке исправляя допущенные ошибки. Его пальца бешено стучали по клавишам. А нервы играли непристойные ноты на струнах.

В уголку экрана замигал восклицательный знак, после нажатия, на который открылось окно с пакетными данными маяка, их были сотни.

– Да! – закричал Эр от радости, – она смогла!

Внизу появилась полоса загрузки, и затем локатор начал поиск нужного сервера на Дне. А сервер этот находился в маленьком кристаллическом мозге небольшого робота, которого носил на плече недавний незнакомец снизу.

Все программы подключились, кроме одной – ручное управление дало сбой. Эр включил «глаза».

От увиденного по щекам потекли слезы, он никогда не был так счастлив. Его лицо озарила улыбка, но лишь на миг.

Вдруг в голову ударила струя энергии, из самого его центра, поразив Эра и отключив его сознание, застав в судорожных движениях, выгибающих дугой тело.

Корчась, он упал с кресла на пол, ударившись носом и размозжив его, роняя кровавую пену на мягкий пластик.

Его приступы были мучительны, с каждым разом они протекали с большей силой, изо рта хлынула кровь – он прокусил себе язык. Тело билось в судороге.

Дверь бесшумно открылась, и две женские руки приподняв его голову, вонзили в шею иглу, вводя долгожданную спасительную жидкость смешанную с ядом. Голова Эра поникла, мышцы расслабились, и глаза выкатились, обнажив суженные в точку зрачки, в которых проглядывались капельки алой крови и отсутствие жизни.

Затем эти две руки отодвинули кресло и заглянули в монитор, сказав:

– Так-так… как интересно.

Часть 2. Дно

Глава 20

Высокий человек, красивый, обросший черной грязной щетиной скрывающей прыщи, в белых от пыли, да ещё и дырявых ботинках, хотя хорошего качества и очень древних, из которых высовывались грязные мозолистые пальца, затаился.

Дыры ему служили для вентиляции, по крайней мере он так считал, или успокаивал себя этими мыслями, ведь обувь на Дне – предмет небывалой роскоши, дорогие бархатные, да шелковые туфли, которые наверху ценились изящными знатоками моды и искусства очень дорого, на Дне представляли мусор последнего сорта, который едва ли сгодился бы для растопки шатких печек хижин в особые холодные времена. На самом же деле, он ленился починить их, убеждал себя, что перетерпит, а пыль меж делом забивала все пространство в растоптанных ботинках, от чего чувствовался дискомфорт, и все мысли его концентрировались именно на этой мелочи, как будто натертый больной мозоль, который не оставляет тебе покоя ни на минуту.

Мусору на Дне всегда отведено особое внимание! За этим и пришел человек, чтобы ограбить свалку. Свалка – как море для рыбака, огромное и нескончаемое разными сюрпризами!

Человек, едва шелестя о бетон своим серым плащом, мотающимся на спине, неудобно порхающим из стороны в сторону от сквозняка, торопливо пересекал усыпанную всевозможным металлоломом местность свалки, промасленную и состоящую частично из шлака с гравием и бетоном, чья пыль безнаказанно пробиралась во все складки одежды и забивалась во все уголки тела, постоянно чесалась и раздражала кожу, помимо дырявых ботинок. Пересечение свалки – "рыбалка", всегда включала в себя непредвиденные опасности, вплоть до гибели.

Пленных Дозор не брал, тем и объяснялось мистическое везение этого человека, что на протяжении долгих лет, он так и не был пойман. Иные соплеменники приписывали ему особый дар скрытности, словно человеку не от мира сего. Но суть состояла совсем в ином… И неуловимость его объяснялась далеко не везением, о нет!

Вязанная черная шапка с известным в древние времена логотипом почти упала назад, он раздобыл её ещё в период своей молодости, как трофей, оголив засаленные неподстриженные волосы и испачканный лоб, на котором явно вырисовывался отпечаток ладони. Физиономия его выражала озабоченность, с самого утра день не задался, и в последнее время, белая полоса жизни начинала темнеть и меняться на черную, принося при этом все больше раздражения и невезения, а следовательно, и проблемы.

Человек ужасно страдал от безделья, заказов почти не поступало, и приходилось браться за любую предложенную работу, копаться часами в мусоре, чтобы хоть как-то пополнить продовольственные запасы на заработанные деньги, чтоб не идти на работу со всеми, работать со всеми руками, тратить силы, расточать свое жизненное время ради жалкой зарплаты, который едва хватало на сухие горькие галеты. Давно уж он соскочил с каторжной работой и стал сам себе хозяин, и возвращаться в топи он не намеревался ни при каких условиях, пусть даже лопнув от голода или издохнув от тоски, не хотел заболеть к концу своей короткой жизни раком. Он прекрасно понимал всю экономическую систему Дна. Каторжный труд – некий вид карательного воспитания послушных рабов, которые ради куска сухаря готовы работать по тринадцать, а то и четырнадцать часов в сутки без выходных, не ради чего-то там, не ради своего будущего, а ради своего дня насущного, сегодняшнего, "сию минутного сейчас".

Не навязывая им ни религии, ни фанатизма языческого, они управляли умами людей лишь с экономической точки зрения. Деньги – жалкие гроши, которые приносят тебе завтрашний день, свеженький и на блюдечке! Деньги на Дне ненавидели, то был не эквивалент труда, а ничто, являющееся трудом ради труда, ради поддержания дисциплины, ради отнятия времени у человека, и превращения его в животное. Их ненавидели, презирали, как и свое рабское положение, и своих господ, которых никто никогда не видел! Господа же забирали то, что им было дороже всего – жизнь, ставя над людьми, как над подопытными крысами эксперименты, осуществляя тем архаичное общество, которого давно уж не стало за пределами стен города.

Да! Именно архаичность донных плебеев и пленила господ, тем и спасло первых от окончательного вымирания. Но про эксперимент вскоре забыли, пустили его по инерции, словно поезд с горы, готовый вот-вот разбиться.

На свалке проводили разбраковку сломанных роботов и всевозможных грузовичков, от малых до больших, и даже огромных самосвалов. Валялись и новые модели, в основном же браковались и свозились машины со всех уголков мира, иногда уж и совсем древние. Их разбирали по запчастям, иные складировали и пускали вновь в ход, другие детали отправляли в лом, а затем на переплавку в чертоги адской металлургии. Так избавлялись от наследия предшествующей цивилизации землян, шаг за шагом переваривая её, словно в большом котле–желудке, словно некий паразит вытягивает последние соки издохшего организма.

Бытовая же мусорка лежала в другой стороне, которую местные жители нежно называли «Сладкие Горки», потому что мусора скапливалось до самого потолка, она напоминала им чем-то изображение настоящих гор с картинки и пахло там дурно до тошноты.

При вспоминании о ней донный человек брезгливо пофыркивал, и чуть ли не каждый раз упоминал о том, какую замечательную заразу можно было на ней подцепить. На ней ужасно воняло тухлым и кислым, и не беря в расчет свалку по утилизации биологических продуктов, от неё смердело отнюдь не меньше. Но приходилось возиться и в этом дерьме!

– Ублюдки, все загадили! Живем, как в туалете! У самих-то чистенько, наверное! Гадят нам на голову, а мы роемся в их испражнениях, словно жуки навозные – огрызнулся он, смахнув с плеча белую пыль шлака.

Тем временем свалку освещали огромные прожектора сверху, конечно, роботам бесполезные, ибо видимый свет их не интересовал, но для отпугивания незваных гостей и жителей Дна, а так же патрулирования территории, именно прожектора оказались совсем неплохи.

По спине его потекла густая капля мазута, упавшая откуда-то сверху, с большого секционного крана. Он вздрогнул от её удара по спине, негодующе сплюнул, но успокоившись, обернулся и осмотрелся. Обстановка оставалось спокойной, даже слишком тихой, что сильно его настораживало. Должна кипеть работа, но роботов поблизости не оказалось. Мусорщики куда-то подевались, но куда?

– Куда их черт унес? – подумал человек, – странно это все!

Он остановился, прислушался, приложил к земле ухо, где-то вдали вибрировали гусеницы машины.

– Вроде тихо, нужно побыстрее отсюда свалить и потихонечку, не хватало ещё на пенсию раньше времени уйти! – его лицо изменилось, на нем появились приятные черты, а в голове светлые мысли о доме, его любимой и уютной норе. Человек думал о еде, которую припас у себя под кроватью, не такой уж и вкусной, но такой далекой и манящей, словно большой печеный телок в яблоках. А во рту у него уж не бывало и пары крох сутки не меньше!

Человек устал от бега и работы и старался, как можно больше беречь силы. Натощак чувствовался неприятный привкус во рту, смешанный с кисло-металлическим ароматом.

Даже черствые крохи показались бы сейчас ему самыми вкусными на всем белом свете обедом, вкус которого доставил бы ему высшее блаженство, эйфорию и полное удовлетворение. Но вспомнив, что в него, тот самый хлеб, который он так любил уплетать, пихали невесть что, а самого повара низших чертог он никогда не встречал, того самого повара, который придавал ему различный противный привкус. При возможности он бы с радостью набил ему морду своим большим кулачищем.

Его пищевой оргазм отходил далеко–далеко, вместе с мыслями о еде. Человек ни разу не видел настоящей пшеницы, ни разу не видел муки, из которой делают хлеб. Да это была и не мука! Он точно это знал!

– Когда-нибудь, я найду настоящий хлеб, конечно, с тобой я не поделюсь, у тебя рта нет, – засмеялся он, щелкнув пальцем по морде робота притаившегося на плече, – извини, просто я проголодался! Эта работа мне наскучила друг, хочу уже взять отпуск, поголодать пару дней – он вновь тихо рассмеялся на свою шутку.

Со стороны человек походил на бездомного, такого безобидного и постоянно ворчащего себе под нос, иногда разговаривающего сам с собой в полный голос, иногда шепотом, но иногда молчавшего целые недели напролет. Задумчивость рождала разные мысли, даже бунтарские! Он ненавидел паразитов наверху, божественных эксплуататоров и верил, что они такие же смертные, как и он сам. Предысторию человек знал смутно, никого не осталось, чтобы рассказать о былых временах, только книги.

Ни идолов, посвященных Золотому Человеку, ни Императору не было посвящено на Дне ни одного храма, ни одногоизваяния и идола. Их присутствие, как ветер, его не видно, но оно есть, оно окутывает с головы до ног силой, порывом, иногда сбивает и валит на землю самых сильных. Но возмущение – как шторм, всегда утихает, утихали со временем и возмущение человеческое на свою рабскую скотскую жизнь. Неведение и невежество – рождали смирение. С кем бороться, если его нет? Ни присутствия, ни имен!

Мужчина порой нес какую-то невнятную чепуху. Но пристальный взгляд стороннего наблюдателя разглядел бы в нем отчаянного воришку и следопыта, хорошо знающего Дно, проводящего все свободное время в поисках чего-нибудь стоящего. Всегда чем-то занятый, не оставлял времени на праздность.

На плече спокойно болтался небольшой робот, напоминавший чем-то морского краба. Краб этот – Бот, достался человеку случайно, словно снежный ком на голову, и они подружились, словно два одиноких друга с разных планет. Иногда мужчине казалось, что в роботе есть душа, есть разум.

Так для кого-то воришка, наемник, а для властей высшего города он являлся мародером, которого при поимке с поличным сразу бы сожгли, без суда и следствия. При каждой такой вылазке на охраняемую территорию, он испытывал страх, его предчувствие трубило в три горла, подкашивались колени от волнения, от страха, человек подавлял трепет и доверял интуиции льющейся у него через уши.

– Должно быть оно! Вроде бы похоже, – сравнил он чертеж и деталь, – да! Оно! Теперь за дело, – он взялся за инструмент.

Порывшись в машине, открутил увесистую деталь, скинув вниз, обязал её и поволок за собой.

– И на кой черт ему сдалась эта железяка? – удивился он, – слышал он собирает ровер! Зачем на дне ровер?! Где на нем гонять? Кругом одни шпалы, рельса, стены, подъемы, которые на колесах не преодолеть! Через узкие проходы не проехать! Колеса поколешь, растрясешь весь двигатель! По строительным магистралям не погоняешь толком! Роботы не дадут, да и где ставить гараж? Где брать топливо? Хотя! Найдется тогда для меня работа, добывать бензин!

Человек побрел по известной ему тропе, тяжело дыша от усилия. Он хотел работать, он любил свою работу, но много времени он просто скитался и мародерствовал на свалке, в поисках интересного, но в большинстве случаев приходилось выбрасывать найденное барахло в яму неподалеку и прикрывать брезентом. Иногда в его работе появлялись конкуренты, но они всегда исчезали, погибали, ибо в его деле нельзя быть тупоголовым.

В его глазах отразился испуг от далекого шума приближающихся турбинных двигателей, а за спиной на веревке волочился кусок странной и весьма тяжелой конструкции оставляющей след на каменистом и масляном грунте. Это его немного раздражало, не оставлять следов – был его конек.

Вдали чернели гаражи заполненные роботами, машинами, в них человек побывал однажды. И там ему очень не понравилось, словно попасть в сокровищницу, но не иметь возможности вынести от туда и гроша. В гаражах ремонтировались роботы, автоматика, смазывалась, навешивалось оборудование. Какие-то операции производили манипуляторы, какие-то ходячие на двух ногах роботы с руками.

Дозорные приходили всегда откуда-то сверху, из каких-то верхних туннелей или вентиляционных шахт верхнего города. Компактные, мощные летучие убийцы, с несколькими роботами десантниками–гуманоидами на борту.

– Надо было сделать салазки! Или какую жестянку подложить. И зачем ему нужна эта дрянь? Чтоб меня! – затем из его рта посыпались ругательства, давно исчезнувшие из лексикона Золотого Человечества, но сохранившиеся в какой-то степени и процветающие здесь – на Дне. Слова эти иногда можно встретить на стенах, заборах, они стали украшением донного гетто.

Робот крутил маленькой головкой, с единственным большим синим глазом, который мог приобретать различные цвета и оттенки, с таким же большим в центре черным зрачком–объективом. Но он не мог передать своих мыслей человеку, не мог открыть ему все тайны и направить на безопасный путь – робот оказался немым.

– Если бы он за консервами меня послал, куда бы не шло, или за диваном, стулом или еще какой безделушкой, но на разбраковку, черт его подрал! Будь я дважды идиотом, ибо соглашусь на такую опасную работу! Представь, если нас поймают, тебе то ничего, а из меня быстренько сделают ингредиенты для мясного гуляша, вытянут все жилы!

Но видимо, участие в подобных приключениях ему, роботу, нравилось, ибо он довольно потрескивал и ворчал, изучая все вокруг. Ему бы голос и он бы пел песни, ему бы песни и он бы писал стихи! Его серая краска почти сползла, и под ней открывалась старая и прочная броня–панцирь, на которой зияла вовнутрь отчетливая вмятина от удара. Чем же заряжался робот? Это оставалось загадкой, его батарея не садилась никогда! Но на всякий случай, под маленькими лапками имелся вход под зарядку, со съемным шнуром, правда, куда его необходимо подсоединять никто не знал, то оборудование – технология вне городская, и на Дно не попадала никогда. Ещё на цепких лапах имелись шины, для подсоединения к энергетической магистрали в чертогах.

Дно плавало в электричестве. Оно его опутывало, словно опутывают организм сосуды крови. Кругом тянулись кабеля, толстые, либо хрупкие, но для человека они оказалось почти бесполезными. Свет ламп на Дне – нечто редкое, отпугивающее живых созданий прочь, в страхе чувствовалось нечто первобытное, словно страх этот – страх перед огнем. Но боялись не все, некоторые люди использовали электричество с пользой, к ним складывалось отношение, словно к колдунам, заклинателям стихии.

Донный народ со временем становился все предосудительней и суеверней. Невежество захватывало быт, превращая человека в дикаря. То был закон времени, повернутый вспять.

– Почти дошли! – ели слышно вскрикнул человек, в панике оборачиваясь и смотря в небо. Он слышал что-то шуршащее, возмущение воздуха.

Робот недовольно завибрировал, сообщая об опасности, втянул голову в панцирь.

– Мы уже в тени, тут безопаснее, слышишь шум? – они остановились и прислушались. Шум раздавался все отчетливее.

Бот затих и вопросительно посмотрел на человека, человек посмотрел на робота, в то время как, почти над их головой, показался целый отряд мобильных роботов–убийц. Они пронеслись мимо, идя на разворот.

– Чтоб тебя! – испуганно выкрикнул человек и незамедлительно бросился в ближайшую яму, которую давно присмотрел на всякий случай. Накрылся плащом, бросив при этом на произвол судьбы свой драгоценный тяжелый груз, ради которого рисковал всем. Коробочка осталась лежать, оставив за собой неглубокую бороздку от самого начала пути.

– Пронесет? – спросил он сам у себя, сжавшись от страха в маленький комок. К его коже стала проникать прохлада затекающего масла со дна свалки, – испачкал штаны к тому же! – мысли переполнила череда непристойных ругательств и проклятий, – если плащ и правда особенный, то есть шанс, что не заметят.

Звук приближался, вместе с ним усиливалась дрожь земли, послышался топот копыт дозорного и гул его двигателей.

Монстр остановился, другие парили в воздухе. От грузового отсека отделились гуманоиды с огнеметами и автоматами.

Человек сильнее укутался в плащ, который начало сдувать порывом газа и воздуха.

Затем все затихло, и лишь тихое похрустывание камней совсем рядом обеспокоило двух друзей, прячущихся в грязной яме. Откуда-то появилась вибрация, зубы человека застучали. Он старался ни о чем не думать, не бояться.

Робот схватил веревку и принялся пристальнее изучать место преступления, заметил след. Он окинул взглядом каждый предмет, своим всевидящим оком пошарив в каждом укромном уголку, и по следам человека, дойдя до ямы, остановился, готовясь атаковать. Но! Вибрация подползла очень близко! В яме оказалась черная пустота.

– Нам конец, – подумал человек, и затаил дыхание, – свали же или прикончи, только быстрее, не томи! – мысленно обратился он к убийце.

Земля завибрировала от приближающегося бульдозера, игнорировавшего все вокруг. Он оказался столь огромным, весящим в несколько сот раз больше чем сам робот, к тому же управляемой единой глобальной системой логистики. Ему было плевать на всех. Он делал свою работу!

Дозорные не относились к глобальной системе управления инфраструктурой Дна, поэтому и не попадали под логистику, их просто не существовало для системы распознавания объектов.

Тем самым трактор сбил чутьё и слух Дозорного, который, в последний раз осмотрел грязный серый комок на дне ямы, и на сей раз не счел в нем ничего интересного, удалился, и вместе с командой взлетел, исчезнув в темном потолке Дна.

Человек избежал столкновения с неравным противником, и тогда догадался в чем дело, его плащ выпадал из системы распознавания объектов. Словно черная дыра не выпускает свет, плащ не выпускал никакой информации о себе, и о том что под ним находится. Бульдозер уже подъехал к краю ямы. Он смял под собой комок, как виделось дозорному, но яма оказалась достаточно глубокой, а грунт вокруг твердым.

– Повезло, дружище! – с облегчением вздохнул человек, как вдруг на него наехала огромная гусеница, но к счастью, сохранились целыми кости и внутренности. Человек получил в награду лишь испуг.

Сверху показались ребристые острые шины, едва достающие до головы.

– Черт бы вас побрал! – он испуганно выругался, выбираясь наружу, – какой же я теперь грязный! Теперь не отмоешься! А штаны! Придется их выкинуть… Хотя есть подмена! – он отряхнулся, осмотрел себя.

Человек выполз из ямы, собрал при этом на замасленные штаны больше пыли и запачкал руки, превратившись в ходячего грязевика. Мысли о еде испарились. Единственное, чего он хотел – это быстрее свалить с проклятого места собраний всех, кому не лень, с проклятой свалки и заснуть.

С сухостью и грязью во рту и с огромным желанием выпить воды, он отплевался и подобрал тяжелый свой груз, уже не думая о дырах в ботинках.

Обиженный, не говоря ни слова, он проник через довольно большую дыру в сетчатом заборе наружу, выбравшись на производственную магистраль Дна, тем самым, ступив на прямой путь к дому, и между этим, посылая всех куда подальше, и поближе.

– Не мой день! – вздохнул он расстроено, и повторил, – не мой день… – и задумался о том, чем оттирать масло с рук.

Можно было подумать, что люди на Дне жили так всегда, что до жизни в приюте ничего не менялось, Дно было до и будет после, если бы не остатки книг, артефакты прошлых жизней, прошлой цивилизации и недоступность Высшего города, рваная пропаганда от роботов и небольшое обучение в приюте. Все верили, что жизнь была до и была лучше, что за стенами есть жизнь, или что-то в этом роде. Люди Дна восхищались богоподобными над их головой, но и боялись, ненавидели. Ненависть их и отвратила от преклонения, да и никто им и не предложил культа или религии, они оставались язычниками, а значит, можно было пренебрегать богами.

Героя знали Никола, или коротко – Ник и он был самым незаметным человеком на Дне.

Глава 21

В городе Николу ждал небольшой сюрприз, касающийся его дел. А именно – торговец запчастями и прочим механическим барахлом, Эдвард, передумал на счет прежнего заказа, и счел нужным от него отказаться на странных основаниях. Для Николы показалось странным такое поведение, ведь прежде механики гаража никогда не брезговали его трудом и всегда платили вовремя, без каких-либо задержек и пререканий на счет цены. Ещё ни разу он, опытный вор и следопыт Дна не оставался без гроша в кармане. Он стал ещё не так ясно, но все же, ощущать надвигающиеся на него черные тучи, и серьезно вознамерился узнать причину отказа платить за выполненную работу.

– Я принес товар, теперь желаю получить плату за выполненный заказ, как договаривались, – обратился Никола к Эдварду, начальнику гаража.

– Сделка отменяется, денег нет, и ничего для тебя нет, можешь выметаться отсюда, – Эдвард свел брови и отвернулся от удивленного Николы, который в свою очередь улыбнулся.

– Странно, на тебя это не похоже, ну можно и не грубить, как мне казалось, ты всегда был надежным партнером, что изменилось в моё отсутствие? Меня-то не было и пары дней в городе, – Никола пожал плечами и молча сел, ожидая, что из этого всего выйдет.

– Много изменилось, но тебе лучше не знать, так что денег ты не увидишь, заказы будет выполнять кто-то другой, ты с нами больше не работаешь, – сквозь зубы процедил начальник.

– Я-то думал, что я единственный лазутчик в этом городе, который знает свалку как свои пять пальцев, а ты ссылаешься на кого-то там ещё, кого же? Никто не потянет такую работу, кроме меня, но это дело твое, и странно это все. Ты чего-то не договариваешь, ну ладно, я узнаю от других лиц, что происходит. Скрывай дальше, – Никола встал и вышел. В спину послышался отборный мат начальника гаража, который видимо, когда захлопнулась стальная дверь, швырнул что-то тяжелое о стену.

– Странно, что его так озлобило? Отказался от сделки себе в убыток, меня выгнал, значит, кто-то ему вставил палку в пасть по самое горло, вот он и заскулил, но кто? Кто в городе может влиять на торговцев, кроме алчности и жадности? – Никола задумчиво погладил бороду, и услышал приближающиеся шаги за спиной, – ага, этого я и ожидал, это должно быть за мной. Он обернулся.

– Ник! – послышалось за спиной, в палатку у гаража вошел огромный мужчина, с автоматом наперевес, – ты здесь, тебя всюду ищут.

– Я тебя слушаю Паб, и грозно ты выглядишь, – подметил Никола.

– Скверно, я бы сказал, дела ни к черту, кстати, тебя к вождю, срочно, приказано привести, желаешь ты этого или нет.

– О, так и думал. Вождь решил показать всю полноту власти и оскалить зубы, ни он ли причина моих начавшихся бед?

– Какого черта ему надо, Паб? Идем, я не прочь прогуляться, здесь мне уже делать нечего.

– Ты же сам знаешь, он в свои дела никого не посвящает, тем более нас, обычных караульных. Сегодня мы воины, завтра рабы на копях, а он и сегодня и завтра сидит в своем кресле, как жирный кот на пиру. Как же я мечтаю, чтобы кто-нибудь врезал ему по морде.

– Так погоди, будет у тебя ещё возможность, – Никола довольно ухмыльнулся, – каждая пирушка рано или поздно заканчивается хорошей дракой.

– Вот черт его принес, и не отвертишься, ну послушаем, что скажет старая свинья, послушаем! И все же, это странно, стечение обстоятельств? Нет, не думаю, – возмутился Никола до высшей степени.

Паб и Никола прошли несколько кварталов Окраины и оказались в самом центре, густонаселенном людьми рынке, которые всеми силами желали продать свой ручной труд или услугу. Помимо работы на отстойниках и копях, во время отдыха между сменами, каждый желал подзаработать себе на лишний кусок хлеба, или накормить семью досыта, прикупить новый наряд или одеть удобные ботинки.

Никола осматривался по сторонам, жадно пожирая глазами вещи, которых он ещё не имел, но которые были ему кстати. Его профессия, за её исключительной редкостью, приносила немалый доход, но этого едва хватало на жизнь его одного и поэтому он всеми силами стремился сохранять данную ему монополию и брать как можно больше заказов.

А ещё, его привлекали легкие деньги.

Глава 22

Нельзя было сказать, что в погоне за деньгами Никола терял голову, он оставался в здравом рассудке всегда, где бы не находился, это придавало ему невероятную проницательность и профессионализм, благодаря которым он мог выпутаться из любой сложной ситуации. К тому же он Ник хорошо знал местность, караванные пути, закоулки, и места, куда лучше не соваться, где можно поживиться и где сбыть товар. Он находил не только инструмент, но чертежи, знания, как и что использовать, без которых невозможно было бы существовать на дне, их учили в приюте элементарным вещам, но жизнь на дне их научила большему.

Караульный ввел Николу в просторную городскую хижину управляющего, довольно роскошно обставленную, и далеко не рядовую, а в такую, какая имелась у зажиточных людей Дна.

У входа в гостиный зал стояло ещё двое охранников, почесываясь и переговариваясь шепотом, дожидаясь своей смены, болтали. На поясе у них висели огромные тесаки, а одеты они были в, своего рода, металлические латы. Караульные затихли, увидев своего начальника. Выпрямились по струнке.

– Все в порядке, этого к вождю, – сказал им здоровяк Паб.

– Привет, Никола! – поздоровались они, и лениво приоткрыв шторку, пропустили его внутрь темного зала, обставленного восковыми свечами, на то время очень дорогими.

Небольшой дымок уходил вверх через дыру в крыше, от догоравших углей в кострище. За ним стояло древнее кресло, в котором сидел пожилой человек, с сединой на висках, его черная борода скрывала его змеиные черты лица и короткую шею.

Никола молчал. Он остановился и, уставился на вождя. Ожидая, когда тот начнет первым. Ему показалось, что в комнате кроме них есть ещё кто-то, словно тот, кто прячется в «чулане». Предчувствие редко подводило Николу. Он насторожился.

Вождь ему не нравился, и не нравилось ему и то, что вождя называли Папой. Его отец умер при второй чистке, и никого бы в жизни, даже вождя, он не назвал бы этим словом. Его это бесило в высшей степени, но за деньги, он имел с ним кое-какие дела, и терпел его надменный приказной тон. Вождь ему казался чистоплотным жуликом и бездельником, таким, которых к тому времени развелось не мало, такие отбирали у него хлеб и деньги. А кто отбирали у него работу – он ненавидел.

Имея возможность, Никола прикончил бы эту свинью на месте, и с удовольствием занял бы теплое местечко.

Пришлось слушать. Тем более, это показалось ему очень интересным.

– Внимательно слушаю, – отозвался Никола, завидев, что вождь медлит.

– Для тебя срочное задание. Безотлагательной важности, к тому же секретное, – начал вождь Буг.

– Раз секретное, не означает ли это что и награда будет такой же секретной? – язвительно спросил Никола.

– Награда будет соответствующей, – сухо ответил вождь.

– За секретность принято доплачивать, – заметил следопыт.

– Тридцать донок, пять донок сверху за секретность, – вождь достал деньги и положил на поднос рядом с собой на столик.

– Что за работа? – любопытство Николы было возбуждено, когда он увидел деньги, глаза его блеснули, он прикусил нижнюю губу в предвкушении будущих удовольствий и сытости.

Вождь достал из кармана запечатанный конверт и положил рядом с деньгами.

– Это письмо, оно запечатано восковой печатью, никто не должен знать о нем, о том, что оно существует, тем более что в нем. Завтра же утром ты отправляешься на пустоши, к торговцу черным товаром Филарету, и вручишь конверт прямо в руки, – вождь закончил, и махнул рукой в знак того, чтобы Никола уходил.

– Я берусь, в какой срок я должен доставить письмо? – Ник пересчитал деньги, и спрятал письмо во внутренний карман.

– Три дня, – Буг протер губы рукой, – не больше.

– Хорошо, – Никола спокойно вышел из зала, не попрощавшись, не замечая ненавистный взгляд в спину.

– Хм, странно, письма всегда носил посыльный, каким бы секретным оно не было, с чего бы вдруг нанимать меня? Или он хочет выманить меня из города? Если учесть факт, что писать умеют единицы, то, скорее всего, письмо написано рукой самого вождя.

Сначала проблемы в гараже, теперь же странное задание за повышенную плату. Доставка одного письма стоит полдонки, а не тридцать пять. Что-то этот хитрец мудрит, надо бы разузнать в чем дело, и какие у него на меня планы», – Никола вытащил по кредиту и протянул по бумажке часовым, которые поняв, что от них хотят, они молча взяли их, подмигнув уже улыбающемуся и выходящему на улицу Николе. Тот жестом показал им молчать и ничего не видеть, затем развернулся и спрятался за углом входа, заглянув за него и убедился, что часовые отвлеклись по его ненавязчивому намеку, пробежал в соседнюю комнату, через которую проник в подвал хижины.

– Теперь время раскрыть все его карты, и ведь у меня было предчувствие, что нас кто-то подслушивает, но кто? Или мне показалось? – Никола пролез через узкий проход, и спустился.

Подвал занимал разный хлам, который собственно Николу не интересовал. Его интересовал проход под общий зал для собраний, где восседал недоверчивый старик.

Кирпичи легко сошли со своего места, под усилием немного осыпалась штукатурка. Никола старался не шуметь, он прополз в дыру и оказался в темноте, тусклый свет проникал сквозь щели пола, оголяя полосы грязи под ногами.

– Немного подслушаем, профессиональная компетенция не позволит мне открыть письма с печатью, но мы сделаем по-другому, посидим и подумаем в темноте, – Никола прислушался и затаил дыхание, в комнате наверху был кто-то посторонний.

– Опять крысы завелись, – произнес Буг, услышав шорох под полом, обращаясь к незнакомцу.

– Гостя не рассмотреть, слишком узки щели, но услышать я его смогу, если он будет говорить громко, а не шепотом, – Ник выбрал лучшее положение, прямо под троном вождя.

– И откуда они берутся? Так быстро плодятся проклятие отродья! – произнес чей-то голос, – их становится больше, как ни странно, этих крыс… Этих крыс, – повторил он, а Николе показалось, что незнакомец акцентировал на слово «этих», имея в виду не самих крыс, а их – людей дна.

– Ты сюда по делу пришел? Так все идет по намеченному плану, как ты и приказывал, сам мог услышать, если ты об этом, – видимо Никола попал к самому началу беседы, и остался без лишнего пафоса приветствия.

– Кто же это, и как он попал в зал, должно быть, есть потайной вход, который я не заметил в темноте, дверь заднего выхода, или шторка, – под ногами у него закопошились крысы, – фу, какая мерзость.

– Планы срываются! Приходится все передумывать, все заново планировать. Это какой-то бардак, ну ты понимаешь, да? Ничего нельзя сделать вовремя, вокруг никто не умеет работать. Но мы преодолеем кризис, если ты все сделаешь так, как я говорю. Никто об этом не должен знать кроме нас с тобой. И тогда все получится, ты будешь вознагражден, ты получишь помилование.

– Помилование? Это что ещё за… – незнакомец начал ходить по комнате, иногда кидая тень через щели на затаившегося Николу.

– Высокий, мощный, пол под ним скрипит, весом больше ста килограмм, да он просто гигант, откуда он такой взялся? Рост, примерно, два метра, у нас в городе едва имеются такие здоровяки, это чужак, – решил Никола.

– Не хочу застрять в этой дыре дольше, чем хотелось бы! Я ей уже пропах насквозь, и все из-за твоих интриг и интриг твоей госпожи! – озлобился Буг.

– Нашей госпожи, она ещё и твоя госпожа, все ещё… – остановил его незнакомец.

– Тише, тише, даже у стен бывают уши! – испугался Буг и замолчал.

Неизвестный легкими шагами обошел трон старика, и накинул ему сзади на плечи свои руки.

– Ты, Буг, – вновь начал незнакомец, – ты не святой. Так что помни, под кем ты! И кому ты служишь, ты ещё жив, потому что на это есть воля богов, но эти боги могут потерять к тебе доверие и отвернуться от тебя, и ты сгниешь здесь, так что, давай старайся не упустить свой последний шанс, – незнакомец сильно хлопнул его по плечу.

Воцарилась напряженная тишина. Затем шаги удалялись в сторону, в конец зала, и затихли.

Скрипнула дверь, Никола догадался, что металлическая.

– Откуда ей там взяться?

И человек исчез, вскоре из комнаты вышел и старик, ничего не подозревая, отправился в свою опочивальню.

– Пора ужинать, и нужно все обдумать, но не здесь, слишком это все странно, – Никола проголодался.

Когда все закончилось и вождь поднялся с трона, что бы войти в свои спальные покои, Ник осторожно выбрался наружу тем же путем, как ни в чем не бывало, отправился покупать себе что-нибудь съестное, размышляя на разные темы.

– Ты слышал разговор, друг? – прошептал он роботу, – госпожа, незнакомец, помилование, срочное дело, тайные планы, что, черт возьми, происходит, и какое отношение к этому имею я? Как думаешь? Молчишь? Думаю, и мне лучше пока молчать.

Впереди Никола ждал долгожданный рынок, долгожданный ужин из сухих галет.

Глава 23

Никола проснулся ночью в душной палатке, его робот спал в ждущем режиме, вещи спокойно висели на вешалке в углу, ветер гулял за стенами, проникая в щели, свистел.

Ему приснился кошмар. Очередной. Словно на него падает статуя огромного колоса. Она рассыпается, её куски разбиваются о белый гранит, отскакивая и руша черепа в толпе людей. Море крови, море криков, от которых Никола вскакивает в холодном поту. Его прижимает толпа, топчет под ногами, он не может подняться, движения его скованы. Дышит он тяжело.

Однажды, его разбудили чьи-то глаза из темноты, они наблюдали за ним, это было на свалке, когда он спал на улице. Это был не сон. Светящиеся зрачки сильно его напугали, руки его тряслись, огонь в урне погас, угли потухли, но неизвестный исчез в темноте, оставив бодрствующего Николу наедине с самим собой, ежиться от холода. Иногда, бирюзовые шары пронизывали густой слой тумана, мешая его словно молоко, закручивали вихрь, а потом, разогнавшись, влетали в голову Николе, от чего та светилась и взрывалась.

Кошмары снились ему достаточно давно, чтобы привыкнуть к ним, у Николы было много времени, иногда во сне к нему являлись эти глаза из темноты, к которым невозможно было привыкнуть, сверлящий взгляд, словно тебя высматривает хищник. Сны начали сниться ему, после того как с неба упал упакованный робот и он подобрал его, словно тот нес на себе какое-то древнее проклятье. Этого невозможно было не заметить, но он так сильно привык к компаньону, что не мог от него избавиться.

– Снова кошмар, когда же они закончатся? Их частота становится невыносимой, – Никола протер заспанные глаза и встал с постели, в спешке надев ботинки, вышел на улицу и с облегчением помочился.

– Сквозит то как! – он поморщился от прохлады, – откуда дует такой ветер? Такой холодный! – Никола вошел в хижину и накинул на плечи куртку, захватил фонарик.

На постах покачивались сонные часовые. Город спал, спало и его многотысячное население, как ему показалось, не спал лишь он один. Но почему? Его одного мучили кошмары? Мог ли он спросить об этом кого-нибудь? Все спали, кто-то работал в ночную смену, кто-то стоял на посту.

Вдруг его поманил дальний аванпост, который не был хорошо освещен, и уходил немного вглубь Дна. Какое-то смутное предчувствие охватило проснувшегося Николу.

С аванпоста часто пропадали часовые, и его охрана была усилена в несколько раз. Куда, и по какой причине исчезали здоровые мужчины, никто не знал, и выяснить этого не могли уже достаточно давно. Предпринимались несколько попыток устроить рейд, облаву на зверя, но все попытки заканчивались ничем, однажды к Николе обратились с просьбой расследовать пропажи, но он так, ни к чему и не пришел, слишком было много странностей в этом деле. А жители по–прежнему боялись покидать свои жилища ночью. Вождь, как и прежде, вел себя странно, видимо давление страха над населением играло ему на руку.

Исчезновения начались в то же время, когда Никола раздобыл себе артефакты с разбившегося робота. Бот, и плащ невидимка, который скрывал своего хозяина он любого механического монстра, робот который служил ему другом.

Похоже, программа, установленная в их памяти, исключала распознавание предметов, находящихся за материалом тента, из которого был изготовлен плащ. Но Никола узнал о его свойствах лишь спустя год после катастрофы, сам того не подозревая, он выпал из охранной системы всего Дна, а может и всего города.

"Донная тварь" – прозвали монстра горожане, а может и человека? Никто же не видел даже тени.

Все происходило глубокой ночью, либо при свете дня, в тишине и безмятежности, ни каких криков, ни какой крови, ни следов борьбы. В самом же городе, все казалось относительно спокойным, существо, похищающее людей, по–видимому, в него заходить боялось. Люди исчезали внезапно, без каких-либо различий в поле, возрасте, комплекции. Единственным человеком, который не боялся покидать стены крепости был Никола.

Горожане, после тринадцати часовой рабочей смены в отстойниках спали, как убитые. Они уже не думали ни о чем, кроме сна и куска хлеба. И до такой степени уставали, что исчезновения людей для них стало обыденным. Горожане привыкали ко всему, многие смирились с пропажей своих друзей, родных, детей. А сам Никола предпринимал несколько попыток докопаться до истины, на свои деньги он нанимал людей, охрану, покупал оружие. Теперь караваны не ходили без конвоя. Вскоре деньги закончились, и Ник стал думать только о собственной безопасности.

Работали все без исключений, в караул ходили по очереди, кроме, конечно же, самого Николы. Он был один из немногих, кто вообще не работал.

Вот и поманил его дальний огонек того самого проклятого аванпоста.

Пройдя сквозь темноту, он оказался лицом к лицу с испуганным охранником.

– Стой! Кто идёт? – взвел тот затвор автомата, чуть было не выронив его от испуга.

– Опусти автомат, разве не видишь, кто перед тобой стоит? – и охранник, услышав знакомый голос, затих и успокоился.

– Ах, это ты? Прости, не узнал, – как ты незаметно подошел? Если так все будут подходить, нам тут всем конец. Надо менять ограждения, – охранник скрестил руки на груди, – что тебя привело?

– Где твои товарищи? – удивился Никола, обнаружив, что часовой стоит один на посту, – где все? Вы сами же себе делаете плохо, вы должны охранять друг друга и подступы к городу, без вас, могут в него проникнуть все, кому вздумается. Ты же знаешь, сколько людей изгнали за последний год? Они могут вернуться! Пройти легко, если идешь по тропе из города. Еще легче подкрасться к одинокому часовому, он же не может контролировать все вокруг. Где все? – Никола осмотрелся вокруг, заглянул в темноту.

– Они услышали там шорох, и ушли посмотреть, в надежде обнаружить и убить ту тварь, которая людей крадет. Она сильно шумела, бродила по окрестностям совсем недавно… Никогда она ещё так не вела себя, эта тварь.

– Шумела? Может они ошиблись, тварь не издает звуков, она абсолютно безмолвна.

Часовой задумался.

– И тебя оставили одного? – удивился Никола.

– Я сам! Сам вызвался, я не боюсь, я буду стрелять, если кто подойдет.

– Давно стоишь один? – Ника удивила смелость парня, который не рискнул идти в темноту, она его немного рассмешила.

– Стою тут, начал уже волноваться и хотел было сам пойти посмотреть, но тут пришёл ты, – теперь никуда не пойду, ты меня напугал.

– Думаешь, там что-то есть? А если есть, то тебе не следует туда соваться парень, поверь мне, эти ваши высшие могут приготовить для нас не такие сюрпризы, куда похуже.

– Да. Ты прав! Но, как мне кажется – это духи умерших, или какая-нибудь гниющая тварь, созданная полубогами, чтобы мстить нам, покуда все мы тут не исчезнем.

– За год, исчезло около пятидесяти мужчин, семь детей, пять женщин, не думаю, что мертвяки способны на такое! – усмехнулся Никола, – скорее создание имеет разум, чтобы быть таким острожным и не оставлять следов. За несколько лет, тварь никто не видел, в Центре творится тоже самое, но там охрана лучше, городская стена высокая и сплошная, запрещено покидать город.

И что она делает с телами? Убивает, ест? Коллекционирует? Не нашлось ни одного тела! Ни одной капли крови! – загадочность, с которой исчезали горожане, будоражила ум Ника, зажигая в нем азарт охотника за охотником.

Часовой подошел к нему и опустил руку на плечо.

– Можешь идти спать, все будет в порядке. Они скоро вернутся! Надеюсь, что вернутся…

– Тогда будь внимателен, я бы остался с тобой, но один, – Никола сделал паузу, о чем-то подумал, почесав подбородок, – один человек мне задание дал, утром выдвигаюсь на дело.

– Понимаю, – ответил часовой, – рано вставать.

Никола попрощался с ним и побрел в спальных лохмотьях обратно в хижину, где все тот же робот был погружен в тихий ночной сон. Оставив часового одного, обругав всех и вся, лег спать.

Он все же не смог заснуть. Любопытство донимало его.

Никола с раздражением поднялся с постели и вновь оделся, на сей раз, прихватив плащ, сменив штаны на чистые и сунув в карман фонарик.

– Идем! – кинул он спящему роботу и прицепил его на место, – нужно посмотреть, что за хреновина за лагерем, и найти этих идиотов! – робот взглянул в лицо своего хозяина, анализируя его эмоции, и не понимая в чем собственно дело, втянул голову обратно в панцирь.

Часовой стоял на своем прежнем месте, не замечая крадущегося позади Николу.

– И он и ещё нас охраняют! – подумал он, осторожными шагами скрывшись в темноте Дна.

Оставалось напасть на след, Бот выключил светящееся синее яблоко глаза, слившись с Николой, который прогулялся до свалки (на ней не прекращались работы).

Затем развернулся и пошел к лагерю, срезая путь, как услышал в стороне чьи-то пробегающие шаги.

Никола присел.

– Черт возьми! Тут кто-то есть! Часовые ли? – шаги начали удаляться. Одиночные. Никола встал и осторожно последовал за темным силуэтом, разгуливающим у самого порога в лагерь.

– Самое время поймать его за руку! – подумал Никола, и ускорил шаг, догоняя силуэт, который следовал в одиноко стоящую строительную будку, заполненную всяким хламом, который оставили роботы. Шаги последовали именно туда, Никола слышал их из-за угла. Они стали глухими, а затем исчезли.

– Тут я его и настигну – обрадовался Никола, рывком заскочив в будку, размахивая руками по воздуху. Но там оказалось пусто. Он включил фонарик и осмотрелся. Никого!

– Как!? – испугался Никола, – куда же оно подевалось? – вокруг стояла тишина, которую нарушали собственные, шуршащие по пыльному полу, шаги.

В будке стояли ящики, набитые бесполезными вещами, гвоздями, рядом лежали железнодорожные шпалы. И Никола услышал звук пустоты под собой.

– Чертовщина, – выругался он раздраженно.

Он нагнулся и рассмотрел крышку люка. На ней было меньше пыли – её открывали, но чьих-то отпечатков на ней не было, как и не было чьих-то следов на самой пыли! Это его напугало! Никола нащупал канавку, вставил туда отмычку, которую прятал в ботинке, и приподнял крышку, подхватив пальцами.

Люк не скрипнул. Внизу было темно и сыро. Глиняные стенки осыпались, а в лицо ударил прохладный сквозняк. Под город шел выкопанный тоннель. Едва Никола наклонился посмотреть, как нечаянно выронил фонарик вниз, который со звоном разлетелся и погас.

Воцарилась темнота и тишина. Никола услышал собственное дыхание и испугался.

– А что если, существо сильнее меня и утащит вниз – по лицу пробежала дрожь испуга, ушедшая куда-то под пятки, – «ты уже большой мальчик, чтобы бояться! То, что оно ловчее меня – очевидно, нужно убираться отсюда.

Сквозняк нагнал ощущение, сто кто-то из ямы тянет свою костлявую когтистую руку к Николе и вот-вот схватит его за лицо.

Тело Николы перекосило от неприятного ощущения, и он с грохотом опустил крышку, закидывая её ящиками и шпалами.

– Чтобы там ни было, теперь оно не выберется этим путем!

Легкой походной, уже не боясь быть схваченным неизвестным, он побрел к своей лачуге и сразу же уснул, не заметив, как одиноко стоящий часовой исчез.

Глава 24

Никола проснулся от суеты и суетливого топота ног снаружи хижины, которые его нисколько не взволновали. До поры.

Сонный, он не спеша, прополоскал рот, отплевался, выпил воды и оделся, накинув плащ–невидимку на спину, и прицепил полусонного робота на плечо.

Насколько сильным было его удивление, когда открыв потайной пол, он не обнаружил там своего самого ценного добра – патронов для пистолета и еды. Все что у него осталось – осталось в желудке, когда он набил его прошлым вечером.

Никола со злости захлопнул крышку так сильно, что ветхая лачуга затряслась, обругал самыми скверными словами всех, кого только смог.

– Ах вы, крысы! – закричал он во все горло, – да чтоб вас! – его обворовывали впервые, но он все же взял себя в руки и успокоился, предварительно швырнув попавшуюся под руку книгу в дальний угол, – все забрали, ты смотри-ка! Еду унесли! Что я теперь жрать то буду? Кто мог? Когда? Да вчера, когда я выходил, кто-то шпионил за мной, – Ник через какое-то время успокоился, и взял себя в руки.

Выйдя на улицу, он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться окончательно, и успокоился, но раздражение никуда не исчезло. Когда он заметил суетливо бегающих охранников, высмотрел любопытного соседского мальчугана и спросил у него, в чем же дело, что за шум:

– Эй, малой – обратился он к нему, – что случилось?

– Ночью четверо часовых пропали, с дальнего аванпоста, а меня не пускают посмотреть, говорят – опасно. А я уже большой, чтобы можно было выходить за забор. Тем более утром, а утром там никого нет! Только ночью есть…

– И ни слуху, ни духу? Все четверо? – испугался Никола, вспомнив о часовом, которого он оставил.

– Да, папка ушел на поиски, вместе с остальными, – печально ответил мальчик, – все знают о том, что это место проклятое, но я не боюсь, я все равно пойду посмотреть, – не прекращал возмущаться мальчик, вытирая горевшие испачканные щеки.

– Тебе дело говорят, посиди-ка ты дома, не хватало того, чтобы тебя утащили! Да и вляпаешься во что-нибудь! Сиди-ка ты дома сорванец…

Мальчишка насупился, ещё больше расстроившись. Но Все-таки одобрительно кивнул, быстренько слиняв от взрослого немытого малознакомого дяди.

– Вот чертовщина, лучше не говорить никому о том, что я был последний, кто видел караульного – решил Никола, и о том туннеле лучше пока помолчать, могут подумать на меня. По ночам не спит, ходит куда захочет, знает места, которые никто не знает. Это усугубляло и так ветхое положение, – скорее всего, меня решили подставить, и эта кража, все в голове перемешалось!.

Он снова вошел в хижину, закинул рюкзак на плечи, в который вложил свои некоторые пожитки. И никакой еды. Никакого оружия – ничего того, что могло бы спасти ему жизнь. Ему было тяжело покидать свой дом.

– Неужели это и задумали вождь и чужак? Чужак ли? И кто он Все-таки такой, черт его побрал? Заговор, с целью выманить меня из города, и убить. Или нет? Или просто – чтобы я сгинул на пустошах, без еды, без защиты! – он закусил попавшуюся губу, почувствовал вкус крови, – но лучше мне идти, не то меня здесь сцапают, не отвертишься, спишут на меня всех пропавших, серийный убийца этакий.

– Еды нет, придется покупать! – сказал он роботу, – вот досада! Идем друг, хоть тебя у меня не забрали! Одно радует…

Никола пошел прямиком к вождю, имея огромное желание начистить ему наглую рожу.

– Вождя нет, крикнули ему со ступенек, – ушел рано утром, вместе со всеми, что хотел то? Можешь его найти за стеной, и застать его за поисками пропавших солдат. Если тебе, конечно, хочется. Или подожди его!

– Патроны хотел взять, закончились, – ответил Никола и, поняв все, развернулся обратно, не став дожидаться ответа часового.

– И патронов нет, весь арсенал разобрали добровольцы… Тем более оружие без вождя не выдают. Но можешь купить у кого-нибудь. А ты слышал? Весь караул исчез!

– Слышал, – тихо огрызнулся Никола, добавив едва слышно, – раньше вас узнал, недотёп.

– Такого ещё не бывало… – продолжал тот, ничего не расслышав, а Никола, качнув головой, зашагал к торговой лавке, но та оказалась закрыта. Хозяина не было дома. Как Никола не стучал, никто не открыл.

– Ну, вообще замечательно! – стоило только сунуть нос не в свое дело! И тут началось…

Рассерженный, он вышел через парадный вход из лагеря, не встретив ни кого на своём пути.

– Никого! Ты понимаешь? Хочешь, заходи, хочешь, выходи! Хочешь, бери кого хочешь, и вали куда хочешь! Пришли, ночью перерезали глотки и утащили. Вот и весь разговор, охраны нет, это все не по–настоящему, все показуха (наигранно).

День сразу не заладился, и зачем я только взялся за такую работу? И за сколько? За тридцать? Легких денег захотел, идиот! И это все неспроста! Здесь, несомненно, есть какая-то связь…

Но, как ни странно, он не принял знакомый курс на свалку, а направился к той самой будке, которую посещал ночью.

– Я только взгляну, обещаю, – решил оправдаться он перед роботом, – Все-таки я должен узнать, что за чертовщина тут происходит. Это началось очень давно, но происходило в дали от города, а сейчас же исчезновения подобрались к самим воротам. И тот тоннель… Очень странный… Интересно что в нем… Ну все, все, – робот впился когтями, – только посмотреть.

Предметы занимали свои прежние места. Люк был небрежно завален грудой металлолома и ящиков.

– Неужели это сделал я? – на полу плясало множество следов.

– Это мои, – решил он, проведя пальцем сквозь пыль, сквозняк разгонял её через щели, и она скатывалась в комочки, которые перекатывались из стороны в сторону. Один из таких комочков закатился в угол, прокатившись по чьему-то следу.

– Погоди-ка, но я вчера туда не заходил! Кто-то стоял в самом углу… Никого же не было! Я помню! Я бы увидел! Он же мог зайти сюда после того, как я ушел. Следы не разобрать, он видимо крутился на месте. Вот так, – Никола продемонстрировал, – или она…оно…Пряталось. Откроем же люк, – Никола примялся откидывать в сторону завал, не замечая, как его руки покрылись ржавчиной и грязью.

Нащупав щель отмычкой, он проделал то же, что и ночью. Он открыл подвал. Его донимало любопытство.

Внизу было темно.

– Помнишь, мой фонарь упал вниз? Тут достаточно низко, примерно, ниже чем вытянутые руки вверх. Спустимся? – Никола азартно облизнулся и свалился вниз, шерстя грязное дно в поиске фонаря. Его глаза ещё не привыкли к темноте. Фонаря не было.

– Его нет… – он почувствовал в руках холодную ткань, и остановился. Снял с плеч рюкзак и вытащил самодельную зажигалку, зачиркал. У него не получалось, искра не поджигала фитиль, но вот больной кусок упал смоченную ткань, и она вспыхнула, едва осветив тоннель впереди на пару метров.

– Ничего…– Никола похолодел от ужаса, только что он ощущал в руках холодную мягкую ткань.

Через мгновение, он уже убегал в сторону свалки под названием «Венера», отбросив все сумасшедшие идеи поиграть в детектива.

Никола увидел впереди лишь сужающиеся ряды мусорных груд, которые он с легкостью обошел за несколько минут и вышел на транспортную магистраль Дна.

Впереди лежала пустошь. Несколько километров мертвых прогонов и парапетов, усыпанных пылью и гравием, изрезанных железнодорожными палами, как шрамами.

– Один и без оружия…как смело, совсем голову потерял, слишком много совпадений! Но! Придется завершить начатое, и больше в дальние походы ни ногой! – проговорил Никола, погладив по голове Бота, – ни ногой, ни шага больше в сторону темноты!

– Всё же, что-то здесь не ладное, парни исчезли, мой знакомый исчез вслед за ними, а вождь что-то явно скрывает, – Никола достал конверт и поднес к свету, – но что? Может, ты знаешь? Но молчишь? – робот не ответил, – но мне все же не вериться, что это призраки. Пусть мне померещилось что-то внизу, в тоннеле, но черта с два я поверю в потусторонние силы! Мы с тобой не суеверные…

Никола присмотрелся.

– Не видно, –сказал он и хотел было положить его обратно во внутренний карман, как вдруг из неоткуда на него набросился безумный нищий, который сбил его с ног, и принялся душить, но, очнувшись, то ли от испуга, то ли от неконтролируемого бешенства, увидел перед собой лицо человека из города, отпустил горло и посторонился, косясь исподлобья.

– Какой сильный, – произнес Никола, откашлявшись, поднявшись рывком, он резко ударил кулаком в нос сумасшедшему, мстя, но тот ничуть не покачнулся, только чуть поморщился и фыркнул, из носа хлынула алая кровь.

– Да чтоб тебя! – выругался Никола, – откуда ты такой взялся? Или мне снится? Какой тебя черт принес? Ты кто такой? – заорал на него Никола.

– Откуда, откуда? Оттуда! – запищал сумасшедший, затем присел на корточки и стал грызть камень (грязный камень с земли, или кость?), вытирая ладонями окровавленную морду.

Никола обомлел. Поднял пыльный конверт, аккуратно положил, спрятал.

– Полоумный – подумал он, и зашагал прочь, но сумасшедший кинулся за ним и догнал. Он поплелся сзади.

– Так и будешь за мной идти? Убирайся на… – затем из уст его полились самые отборные словечки лексикона донных жителей.

– Буду, мне некуда идти, некуда! Нет дома, ничего нет. Я оди–и–и–ин, – выдавил сумасшедший из себя.

– Были бы патроны – пристрелил бы – Никола вздохнул и сказал, – будешь мешаться мне, пойдешь ко всем чертям, понял? Ты меня понял? Не слышу тебя? – угрожающе нахмурился Ник.

– Куда пойдешь? Куда пойти? – переспросил сумасшедший, явно не понимая, что от него хотят.

– Никуда, – Никола несильно прикусил язык от досады и замолчал, добавив, – и держись от меня подальше! Вот и все!

Теперь его беспокоили иные мысли. Мысли совсем другого рода.

Глава 25

Его Величество Император покинул небесный город тайным путем, и направился прямиком в религиозный храм, созданный на базе новой религии, ещё не признанной, не окрепшей, но которая рассчитывала в скором времени стать истинной. Для этого её нужен был мощный толчок вперед, и Император знал какой именно – Перерождение. Город, полный греха и порока должен был переродиться, очиститься и трансформироваться в иной вид разумной жизни – синтетику.

Название сего храма – Ристалище Душ, где ранее хранились великие артефакты, и все исторические упоминания о древней расе.

Затем, спустя время, обелиск и скрижаль перенесли недавно построенные помещения новой церкви, в самое сердце шеола, о чем знало всего лишь несколько человек, в том числе и Император, а храм тем временем закрыли на замок.

Для толпы, религиозное празднование должно было иметь лишь беззаботный и счастливый облик, в отличие от высшего руководства Земли, которое готовилось к перерождению и вечной жизни, поэтому осуществление задуманного выглядело куда более серьезным и ответственным для элиты, чем просто праздник – от этого зависело будущее их расы. От этого стыла кровь в жилах верховных особ. Ведь смерть, по их мнению, – это начало новой жизни, но никак, ни её конец.

Как считал Император, все проблемы вели к пьедесталу трона его жены, но какими дорогами он не знал.

Никто не заметил, как человек в мантии вошел в храм через черный вход, зайдя за алтарь, он включил красный фонарь на браслете. Спустился вниз по каменным ступенькам, и открыл старинным ключом тяжелую металлическую дверь.

Его встретил лязг цепей нескольких десятков заключенных в абсолютной тьме людей, почуявших такой знакомый аромат духов высшей особи.

Слышались стоны.

Из арочного входа вышел робот–прислуга, изящно поклонился, и, не издав ни шороха, поманил Императора в дальнюю ветвь темницы.

Со всех сторон доносились стоны и молитвы о спасении, обращенные к неизвестному гостю, его умоляли смилостивиться, кто-то просил о смерти.

Кто они – эти люди, знал лишь Император и Императрица. Никому нельзя было посещать эту часть храма.

Они зашли в тупик, миновав любимую Императором часть тюрьмы – камеру пыток, затем тюремщик отворил плотную тяжелую дверь, откуда послышался зловонный запах разлагающейся плоти. Император тяжело вдохнул запах гнили.

В голове пронеслись воспоминания о сутках, проведенных за выворачиванием суставов.

– А–а–а, – послышался глубокий вздох и стон издали комнаты, – сам король объедков удостоил меня своим божественным вниманием, – обратился к нему скрипучий старушечий голос, – будьте любезны, подойдите ближе, хочется заглянуть в ваши алчные и пустые глаза.

В комнате воцарилась тишина, простоявшая несколько минут.

– Восемь лет одиночества! Темнота сделала меня слепой, а ты пришел за советом? Молчишь? Думаешь, я скажу то, что ты хочешь услышать? Новые слова, новые значения, ты думаешь, мрак сломал меня…

Старуха захихикала.

– Хорошо… Ты узнаешь то, что знаю я. Но как бы ты не старался, ты не сможешь изменить начертанное судьбой. Время, оно не подвластно никакой науке и технике. Оно, как вода, утекает сквозь пальцы, ты не можешь его удержать. И чем ты сильнее стараешься его сжать, тем оно сильнее убегает от тебя. Ты пал… Ты предал свой род. Твое грехопадение было ударом для нас всех, ты не смог остановиться тогда, не сможешь и сейчас…ты не остановишься, пока не убьешь всех, вокруг себя… А пророчество гласит, что наступит новая эра, и во главе толпы не будет короля объедков. Ты сам знаешь, ты помнишь мои слова! Зачем ты пришёл? Надеешься, все изменилось? В твою пользу?

– Узнать правду, – сдержанно ответил Император.

– Правду, – усмехнулась она, – ты считаешь, что правда та, которую ты счел правдой, пусть это будет даже ложь.

Ваши дни сочтены, – улыбнулась старуха пустым от зубов ртом и плюнула в сторону Императора, пара капель упала на белоснежные блестящие сапоги.

– Я подарю тебе свободу, если ты скажешь мне правду! – закричал на все подземелье Император, стремительно впав в волнение.

– Убирайся, лицемер, и ищи правду в другом месте, здесь ты найдешь лишь несчастных своих слуг, – ответила ему старуха.

– Только скажи, виновна ли моя жена? – после отчаянного вопроса, словно все узники затаили дыхание и слушали, воцарилась гробовая тишина.

Старуха, помолчав и подумав, ответила:

– Твоя жена – лицемерка ещё большая, упрятавшая меня в темницу, виновна ли она? – старуха рассмеялась во все хрипящее горло, – вы все по уши в крови и вине. Да! Виновна! Несомненно, виновна!

И после этих слов, железная дверь закрылась за спиной Императора, который, прошептав тюремщику «убейте эту ведьму», удалился в свой роскошный замок, упал на райский золотой диван, стоящий на ножках из слоновьей кости и предпочел забыть о посещение сего места навсегда, а когда-то пытки и допросы доставляли ему массу удовольствий, пока он не встретил в каземате эту ведьму.

Глава 26

Под кронами тех же деревьев в саду "Высшего" города, вновь встретились все те же знакомые фигуры, мужчина и женщина.

Женщина под вуалью выглядела весьма озабочено и словесно карала опоздавшего кавалера, и когда она все же успокоилась, начала высокомерным тоном, как ни в чем не бывало:

– Ты все сделал, что тебе было поручено?

– Да, моя Госпожа! Как Вы и велели, как приказывал мне ваши сочные и сладкие губы, – зацвел собеседник.

Дама улыбнулась и произнесла полушепотом:

– Тогда, вас следовало бы отблагодарить, – она слизнула кончиком языка часть помады с губ.

– И ты подстраховался? Наверняка, крыса попадет в капкан! – довольно умозаключила она, – хочу, чтобы ему свернули шею! Чтобы разорвали на куски, вывернули кишки наизнанку и повесили на них… За любопытство свое, это существо должно быть наказано!

Мужчина вытащил из кармана горсть блестящих цилиндров и высыпал их на траву.

– Обезоружил, – улыбнулась женщина, – как обезоружил меня однажды, – она мило рассмеялась, и, взяв под руку кавалера, поманила его за собой, вглубь парка.

– О, да! Как я люблю грязь и мерзость! – подумала она.

– Блудница – подумал он, и словно песик на поводке, последовал за ней.

А издали, из тени, за ними наблюдала пара любопытных и знакомых глаз.

Глава 27

В комнате было совсем тихо, когда Эр открыл глаза.

Блестел потолок, все размылось и куда-то плыло, и были слышны лишь настенные старинные часы, которые тихо постукивали. Его веки опухли, ломило шею и ужасно разрывало голову изнутри.

Каждое движение доставляло ему тупую боль под висками. Пролежав ещё некоторое время с открытыми глазами, Эр провалился в сон, и очнулся, когда над ним склонился какой-то человек, он показался ему знакомым.

Принц постепенно стал различать голоса и вскоре начал понимать их смысл, к нему постепенно возвращалось сознание, и вскоре он услышал двух спорящих людей.

– Это вы его до такого довели! Что же вы ему такого сказали, что он стал болен паранойей. Целыми днями торчал в лаборатории! Ничего ни ел, ни пил! Грезил о людях на Дне! И что с того, пусть даже они там есть! Нельзя внушать больному важность мелочей, он за них цепляется! – разрывалась Саша.

– Мне кажется, я на него ничем не влиял, кроме таблеток, и знал его совсем немного, чтобы о чем-то с ним говорить. Конечно, на меня можно возложить ответственность за лечение, но Эр безнадежно болен, и неизвестно никому когда с ним случится припадок, – сказал спокойно доктор и заглянул в зрачки Эра, светя фонариком.

– Он приходит в себя, ему нужен покой, и постельный режим. Приступы становятся сильнее, возможно, ещё один–два, и он сыграет в долгий ящик. Ячейки кристалла выгорают, как лампочки гирлянды, и скоро замкнутся совсем, он станет умалишенным, не способным ни думать, ни говорить.

– И ничего нельзя сделать?

– Ничего, – отчеканил доктор.

– Но, вы же врач! Где современная медицина? – возражала Саша.

– Мы способны лечить тело, либо не болеть, но кристаллы мы лечить не умеем. Эр сейчас такой один, но в древности были такие же, обреченные на гибель и вечное забвение.

– Забвение, – повторила Саша, – звучит, как закат.

– Вы можете отсрочить его кончину, создав спокойную атмосферу вокруг, но стоит ли отнимать у него последнюю надежду? У него не будет цели, и в итоге, он умрет ещё и в унынии.

– Он говорил о каком-то культе, с его уст слышались слова о нем, в бреду, он шептал мне, – чтобы это могло означать?

– Кошмары, горячка, его мозг возбужден, нейроны отмирают вместе с кристаллом, – доктор расстроился после своих слов, но не подал вида.

– Саша, – прошептал Эр.

– Что? Он что-то сказал, – живо спросила она у доктора и подошла к Эру.

– Пить, – сказал Эр, – хочу пить.

– Дайте ему воды!

Доктор налил бокал воды, и насыпал в него целительный порошок и поднес к пересохшим губам Эра.

– Компьютер, он в порядке? Мне удалось найти связь. Больше не помню… Где я?

– Все там же, у меня дома, – успокоила его Саша, – в лаборатории все так же, как и было – всё на месте!

– Я бы советовал, никому не сообщать о его занятии, – сказал доктор, собирая чемоданчик, – его это может весьма расстроить, и разбить. Он становится очень хрупкой личностью, – и с этими словами, доктор вышел из комнаты, спустился по лестнице вниз и исчез на улице в неизвестном направлении.

Саша осталась одна, уставившись на очнувшегося от бреда бледного и беспомощного Эра.

Глава 28

Прошло совсем немного времени, и Эр начал поправляться. Ему постоянно снился чистый лист бумаги, который ужасно раздражительно шелестел в его руках, словно намекая ему на то, что он не закончил начатое, еще не начал писать, что поле чистое и дело не завершено.

Как только Саша отлучилась по работе над докладом и ушла, он скинул одеяло, наспех оделся и отправился в лабораторию.

Обстановка там оставалась прежней, только роботы убрали пятна с пола и о приступе ничего более не напоминало. Он спешил, не хотел, что бы к нему в самый неподходящий момент зашла Саша.

– Нужно закончить работу, – твердил он себе, – потом будет отдых! Уеду куда-нибудь, в горы какие-нибудь!

На столе он обнаружил для себя записку и поспешил её прочитать.

Она гласила: «Продолжай поиски, во что бы то не стало. Императрица следит за тобой. Мы нанесем удар первыми, сорвав Перерождение в их день. Узнай, куда перенесли Ристалище. Отключи защиту корабля. На все – три дня. Увидимся после, в три часа дня перед институтом, где возвышается твой отец во всеоружии».

Эр задумался, погладив разболевшуюся голову. Запустил программу. На экране появилась картинка, затем он включил запись, погрузившись в созерцание неизвестного ему доселе мира.

– Восхитительно! – воскликнул он.

Глава 29

Сумасшедший не отставал ни на шаг, держась на почтительном расстоянии, в метрах пяти.

От него ужасно пахло, и слышались постоянные странные причитания и молитвы какому-то неизвестному существу. Ещё он постоянно дергался, иногда лицо его уродски перекашивалось, то ли от отвращения, то ли от испуга. Он болезненно осматривался по сторонам исподлобья, но опасности не представлял для крепкого и атлетического Ника, которому казалось, что он смог бы придушить несчастного одной рукой.

– Ты замолчишь или нет? Тебя на что мне боги послали, такого отсталого? Чтоб на пятки наступал? Ты хоть моешься когда-нибудь? – возмутился Никола, уязвленный появлением пиявки на своем теле, совсем не к месту, и ни ко времени, из-за этого несчастного к нему было привлечено слишком много внимания.

В ответ сумасшедший тупо посмотрел на него, и продолжил бубнить что-то под нос.

– Может, мне расскажешь, о чем ты бормочешь всю дорогу? От тебя спасенья нет, и не убьешь, вроде, как человек! – Никола посмотрел на Солнце сквозь окно – небольшой свободный от небоскребов участок в небе, он, Никола, знал, что никогда бы не убил человека, если бы на то не было веских причин. Но на такого матерого и авторитетного вора, ни у кого не поднялась бы рука, поэтому, от части, он чувствовал себя в безопасности, он не был убийцей, Ник ценил жизнь и восхищался ей.

Никола бросился бежать. Пробежал он достаточно много, но когда устал и остановился, увидел, как рядом идет, не меняя ровного дыхания, его спутник.

– Вот это да! – Никола с удивленным видом отдышался и рухнул на землю от усталости.

Его привал был не долог, и вскоре, освободившись от дум, он снова вступил на тропу, соединяющую два крупных города Дна.

По городским меркам, логово торговца находилось совсем недалеко, но путь от его лачуги к нему лежал совсем не легкий. Маршрут менялся постоянно, менялась и техносфера вместе с кучами хлама и мусора. Приходилось то подниматься по сваям, то опускаться в подвалы, проходя каналы и перекрытия. Иногда Никола чувствовал себя альпинистом, иногда он сожалел, что у него нет нужной экипировки, которой взять было негде, вряд ли на свете остались такие вещи. Ник понимал, что о многих существовавших ранее вещах он и не знал. Иногда он мечтал и представлял себе вещи, которых никогда не видел, но которые могли бы быть.

– Нужно экономить силы. Ты есть хочешь? – спросил он у сумасшедшего, – тебя зовут то как?

Безумный схватил Николу за руку, и сжал, уставившись своими пустыми глазами в упор, тем сильно его напугав.

– Что тебе? Пусти, дурак! – закричал Никола и попытался освободить руку, но мертвая хватка, казалось бы, хрупкого и истощенного человека, сжимала словно тиски.

– Последний атлант упадет, осколки его будут сыпаться на головы, в море крови утонет весь народ, – проговорил безумный и, отпустив руку, отошел в сторону, позорно потупив взор.

– Хрустальный шар! – выпустив Николу, сумасшедший закричал, сопровождая речь взмахами рук, – хрустальный, такой хрупкий, кажется хрупким, но нет! Он тверд как сталь! В нем есть что-то, живое и жуткое… В нем течет сила!

– Какой ещё шар? Бред сумасшедшего! – брезгливо Никола отстранился и ускорил шаг. Вспомнишь о своем сне, который совпал с бреднями сумасшедшего.

– Он что провидец? Или ему сниться такой же сон как и мне? Но почему, это знак, или проклятие? – Ник сильно оробел, чего же ещё ждать от своего спутника?

Никакого проку от него, не дай бог с ним идти обратно, я с ума сойду. Он только пугает меня! – подумал Никола, и посторонился, смотря на сумасшедшего уже иным взглядом.

– Одно радует, ты умеешь говорить! Расскажи мне о себе лучше, чем нести всякий бред!

– О себе?– переспросил больной, словно не расслышав, и начал, – я больной нищий, изгой.

– Изгой? – ужаснулся Никола.

Изгоями называли людей, публично выдворенных за ворота поселений навсегда. Где они сосуществовали вместе, либо сходили с ума в одиночестве, или умирали с голоду. Их клеймили на лбу, но у безумного не было шрама. Но их история начиналась задолго до его рождения. Племя безумцев. Выродков.

– За что тебя изгнали? Ты ведь не мой земляк, и клейма нет… я тебя не помню, – Никола пристально всмотрелся в лицо спутника, – должно быть старше меня. Прошлое поколение.

– Убийца мира, пожиратель плоти. Предсказав смерть его, кошмары одурманили мой разум. Теперь я не сплю, и скитаюсь, как призрак по пустыне свалок в поиске входа.

– Входа куда? – удивился Никола. Выхода из города не было точно, а вот входа куда-то – это был вопрос интересный.

– Главный демон не знает свою судьбу, она под вопросом, земля под ним проваливается. Он тонет в песке, он думал, что всесилен, но у него власти нет над микробами. Мы – микробы. Я – амеба. Хрустальный шар всему виной. Темницы переполнены, и скоро выплеснется их содержимое, вместе с выгребной ямой.

– Вход куда? – переспросил Никола.

– Паучиха оставила кладку яиц в темноте, нужно их разбить, иначе входа не будет.

– Понял, прямого ответа от тебя не получить! – улыбнулся Никола, – Какая паучиха?

Сумасшедший испуганно осмотрелся.

– Она следит за всеми, яд её смертелен. Она отравительница, царица всех мертвых среди живых. Взгляд её подчиняет и сводит с ума. Укус её заразит злом, – безумец помрачнел.

– Ты рассказываешь небылицы, – возразил Никола, – она живет в шаре?

– Нет. В шаре живет нечто особое. Иное. Не понятное. Оно мне снится, манит меня, и сводит с ума. Оно разрывает меня на части, я – то один человек, то другой. Белый свет, ему невозможно противостоять. Шар всему виной. Хозяин шара знает. Он знает обо мне, и о тебе. Мы добыча для него – мясо.

– Ты о чем? – Никола вздрогнул.

– Сезон охоты открыт, мы добыча. Ты – добыча. Тебе нужно бежать. Нам нужно бежать, но, мы в круге, нам некуда бежать. Мы будем стоять и умрем, тогда все умрут вместе с нами, или мы вместе со всеми…

– Оно знает о нас. Его любовь безгранична. Но шар всему виной.

– Виной чему? Оно? Кто? – Никола ничего не понимал, – какой к черту шар?

– Бедам, обрушившимся на нас, слезам нашим горьким. Оно гениально, оно все, что вокруг! Оно – сама жизнь!

– Но никаких бед давно нет, разве что люди пропадают, – Никола задумался.

– Они пропадают, но появляются в другом месте.

– В каком месте?

Безумный затрясся в страхе.

– Ужасном, там много ненависти. Там грязь и вонь, – он заплакал.

– Ты, случаем, не оттуда? – с сарказмом спросил Никола.

– Оттуда никто не возвращается. Падальщики выклевывают глаза пришедшему и уходящему.

– Где оно находится? Это место? – поинтересовался Никола, разговор ему был очень интересен, особенно с неадекватным посторонним человеком.

– Никто не знает туда дороги, кроме червей, пожирающих трупы. Они выползают из тумана, вечного непроглядного тумана Дна.

– Киолских Луж? – Киолские Лужи – область по очистке воды. Там осуществляется её подача городу. Над фабрикой стоит постоянный туман. Её смотритель Киол, давно запечатал станцию вместе со своей сворой роботов. Киол был жестоким андроидом, свято соблюдающим устав. Никто его так-то и не видел воочию, и его существование представляло собой скорее миф, чем реальность. Высшие люди не любили слишком властных роботов, не любили они и андроидов, хотя и создавали их, для управления Техносферой.

Спутник кивнул головой.

– Туда нельзя ходить. Это врата в их логово…

– Ценное в том логове есть? – поинтересовался Никола.

– Есть. Там хранится главное сокровище Дна.

– Сокровище? – глаза Николы загорелись.

– Жизнь – главное сокровище.

– Жизнь? Да она тут везде!

– Где дерево пустило свои корни, – ответил безумный.

– Дерево на Дне? Из разряда фантастики! Я в книгах такое читал.

– Оно священно! – затрепетал он.

– А что-нибудь материальное? Что можно унести? – Никола потер руки в надежде.

– Скорбь, – лицо сумасшедшего помрачнело.

– Это означает, что там делать нечего, – ответил на это расстроенный Никола.

– Там водится только смерть, и жизнь! – возразил спутник.

– Сплетни водятся такие, что те места не чистые, слышал, можешь не волноваться, туда я тебя не поведу. Мне в другое место, ты зачем за мной идешь?

– Иду за своей судьбой, ты моя судьба, мой компас, – и он показал на дорогу.

– Хорошо, но компас твой ведет в логово контрабандиста Филарета. Знаешь такого?

Безумный не ответил.

– Нет, тогда идем, ещё несколько перевалов и пара прогонов под небоскребами. И знаешь, меня не интересуют деревья, мне нужны дорогие вещи…

Глаза Бота загорелись и снова погасли.

Глава 30

Эр пристально следил за монитором. Его глаза налились кровью, голова надулась и готова была лопнуть. Судороги в конечностях не покидали его.

Затем, словно проснувшись, он достал письмо, прочел ещё раз, и сжег.

– Примусь за дело, пока приступ не накрыл меня, – принц достал блокнот и сделал алгоритм–схему вируса, – им нужен вирус, мне нужен покой, чем быстрее я покончу с этой авантюрой, тем быстрее я его обрету. Они даже не подозревают, что главный вирус – это я.

Он открыл программу, в которой строчку за строчкой создавал массивы информации, и к концу дня отложил готовый алгоритм вируса, активирующийся прямым доступом к корневой системе корабля. Единственный и недосягаемый порт находился в главной рубке.

Но Эр знал код доступа.

Установил программу на переносной накопитель и положил в карман.

– Так-то, будет им поделом! Научатся видеть во мне важного человека! А не только жалкое ничтожество!

Эр поднялся с кресла.

– Но что тебе это даст? – спросил он сам у себя.

– Даст свободу! Даст возможность изменить этот мир! Докопаться до правды, не могу поверить, что мы изначально были паразитами, уничтожающими в стихии страстей целые планеты!

–И как ты это сделаешь?

–как? А я знаю? Мне помогают, Эр! Люди, они старых традиций, один из них самая влиятельная фигура древности, сейчас неизвестен! Верховный Жрец знает, что делает!

– Он хочет остановить Перерождение, но что с того? Что будет, когда они отключат управление кораблем? Он что-то не договаривает. Что потом?

– Отключат и Харон! Тогда… тогда, что им помешает его снова включить… – Эр ужаснулся, – нужно узнать, где хранятся артефакты, и уничтожить их! Уничтожить скрижаль. На создание новой технологии уйдут десятилетия! Мы бы не родились, без артефактов, их ещё никто не воссоздал в лаборатории! Особенно скрижаль… Без обелиска можно обойтись.

– Об этом знают только твои родители, как ты узнаешь у них, куда отправляет Харон? Шантаж? Заговор? Ты обычный заговорщик!

– Мне нечего терять! Как ты не понимаешь? Они обещали мне помочь! Излечить меня! Я и так уже разговариваю сам с собой!

– Это я с тобой разговариваю! Твоя мать воспользуется твоей болезнью! И уберет тебя с политической арены, как только почует неладное! Ты хоть понимаешь, что для них означает Перерождение? Бессмертие, власть, сила! Которой у них никогда и не было! Ум и интеллект, не сравнимый с человеческими. Новый этап эволюции расы кристаллов! Это конец всему живому! Мы не готовы к такому… Это нас погубит!

– Мне об этом не знать? Я пытаюсь бороться! Если перерождение случится, люди покинут эту планету через тысячелетия, она превратиться в дикий девственный мир, полный тишины и зеленого цвета! Но разве, будет кому любоваться её красотами? Другие расы, в других галактиках ощутят всю тягость власти моего отца! Планета за планетой! Тысячелетия за тысячелетиями мы будем пожирать других. Мы научится выращивать кристаллы, нас станет миллиард! Мы сожрем все!

– Ты веришь в душу, не так ли?

– Спрашиваешь меня, зная ответ. Зачем?

– Хочется услышать из твоих уст.

– А мне хочется, чтобы неопределенность поскорей кончилась. Когда нам придет конец?

Но никто не ответил.

– Вот, ушел. Всегда появляется неожиданно, и так же неожиданно исчезает! Я совсем сошел с ума! – Эр упал в кресло, – разговариваю сам с собой… Или нет? В моей голове кто-то поселился? А нет, просто я умираю…

Глава 31

Никола стоял на пороге старого входа в подземку. Он воочию наблюдал эхо прошлого. Он знал, когда-то здесь проходили тысячи даже миллионы людей, а сейчас этого ничего нет, и над их головами возвышался гигантский каменный лес, недоступные кроны небоскребов для смертных, а все что осталось для них – это жалкие крохи облезлых стен холла и ржавые эскалаторы, единичные руины, оставшиеся среди корней зданий.

– Подобные тоннели, мне кажутся лабиринтом, от которых мурашки по коже, только минотавры в нём злее и больше. Подожди здесь дружище! Я скоро вернусь! – обратился он к своему спутнику, и спустился вниз, – а так, если хочешь, можешь убираться на все четыре стороны, я тебя не держу.

– Может мне его бросить здесь? Тогда придется туннелем идти, нет – не получится, придется мучиться с ним, – подумал Никола, отойдя от него.

Когда-то, если верить приданиям, метро было очень маленьким, по нему ходили стальные медленные поезда, перевозящие кучу народу из одного конца города в другой. Иногда они сходили с рельс, разлетаясь на куски, унося вместе с собой в груду металла жизни невинных людей.

Сейчас же оно огромно, поезда порезали на металлолом и давно переварили в печах. Его углубили на километры, и расширили до самой стены. Оно напоминает паутину и играет соединительную функцию и между двумя мирами. В нём расположены производственные помещения и фабрики. Огромная полость под городом.

Никола никогда не заходил в него, «там нечего искать, кроме голодной смерти» – считал он.

– Пришёл! Наконец-то! – от усталости он запыхался, ему требовался небольшой отдых, живот сводило в голодном экстазе – будет неприятно, если Филарета не окажется дома, тогда придётся ждать его, возможно, долго или очень долго, а еды я совсем с собой не взял, в противном случае, куплю себе закуски и выпить.

Он постучал и позвал Филарета, попытался отодвинуть в сторону металлическую створку в окошке двери. Но не вышло, створка не поддавалась.

– Филарет, открывай, старик!

Тишина. В ответ на неё он чуть надавил на дверь, которая затем с легкостью открылась, даже не скрипнув.

Филарет промышлял не совсем легальным товаром. Оружие, книги, произведения древних мастеров на Дне находились под негласным запретом Дозора. За подобные вещи, полагалась казнь на месте. Но, многое прощалось, главное имелось в наличии – не выводить полицию из себя и не идти на конфликт. Роботы – не люди, это знает каждый на Дне.

Никола часто брал книги под залог, прочитав, возвращал и брал новые.

Но на сей раз молчание показалось ему странным.

– Эй, братишка, ты дома? – крикнул Никола в пустоту и темноту помещений, достал зажигалку и чиркнул, получив небольшое пламя. Осветив коридор, он двинулся вглубь.

Пыль ещё не успела лечь навсегда, к удивлению, чистый пол лавки.

– Тишина – дурной вестник, – подумал он, – надо было прихватит психа с собой, не было бы так страшно, – он укутался в свой плащ-невидимку, надел капюшон с вырезами для глаз и вошел внутрь.

– На всякий случай, – подумал он, ступая осторожно и бесшумно.

Шаг за шагом, он продвигался вперед, безоружный, открывая и просматривая каждую комнату, наткнулся на полуоткрытую дверь.

Прислушался.

– Если там что-то есть, значит, оно уже знает что я тут. Соберись и войди! – сердце колотилось.

Никола легким движением приоткрыл дверь шире и протиснулся в комнату.

– О, боже! – его ошарашил вид лежавшего посередине холодного, голого трупа бородатого мужчины.

– Трупного запаха нет, – заметил Никола, должно быть сердечный приступ совсем недавно, но, интуиция моя подсказывает, что здесь что-то не так! Будь осторожен! Колени, как некстати, дрожат».

Подойдя ближе, он рассмотрел в руке пистолет, лежавший рядом конверт и стальной массивный ключ. На шеи просматривались следы от веревки.

– Так! Улики! Лучше никому не знать, что я был здесь! И это точно не приступ…

Он осторожно разжал пальца у трупа и вытащил оружие. Не став создавать шума и проверять наличие патрона в затворе, он поднял с пола конверт и засунул во внутренний карман.

– Пистолет заклинило, поэтому и не выстрелил… сейчас я его починю, – Никола проделал несколько действий с пистолетом, собрал его и вздернул затвор, – найти бы патроны к нему, но тут так темно! Хоть глаз выколи. Только не включай свет глупец!».

– Убит, задушен несколько часов назад, очень сильной хваткой, почти не сопротивлялся, кажется, было бесполезно, разделся перед его приходом, условие встречи? Пистолет дал осечку, плохо его почистил, или не чистил уже давно, ключ и конверт, почему не тронут? Что-то спугнуло убийцу, или же это он оставил для меня послание?

Ключ оказался весьма тяжелым, он легко нашел свое прибежище в личинке сейфа, который красовался в глубине комнаты. Его петли оказались хорошо смазанными и открылись бесшумно, но внутри ничего не оказалось, только несколько крошек от былого завтрака.

По пути обратно, Никола прихватил консервную банку и запихнул её в карман штанов, и небольшой бугорок оттопырился в сторону, немного мешая движениям.

– Забавно, – подумал он. Но лезть за рюкзаком Никола не решился. Нужно было снимать плащ. Затем подобрав несколько галетных пачек, открыл их и принялся закидывать в рот сухие плитки.

– Ммм… еда! – он жевал с аппетитом.

Такими же бесшумными шагами, Никола направился назад, не решившись проверить оставшиеся комнаты, и на пороге он услышал, как сзади, за хрупкой стенкой, вдали что-то с грохотом покатилось по полу. Что-то круглое и металлическое упало с полки, ударившись о ножку, остановилось.

От неожиданности и страха у него прихватило живот, и подкосились ноги. Никола прислушался, что-то копошилось за стеной и приближалось к закрытой двери.

Что-то, или кто-то, шагал к двери, и вскоре ручка начала аккуратно дергаться из стороны в сторону. Дверь оказалась закрыта, но был обходной путь, через склад.

Человек затаил дыхание, прислушавшись. За дверью было тихо, но Никола чувствовал на себе чье-то внимание, он чувствовал, что кто-то за дверью знает о нем.

И в панике, Никола, забыл о бесшумности, вылетел на улицу и побежал вперед, крикнув ждавшему и ошарашенному сумасшедшему:

– Бежим отсюда, там внизу что-то есть! Оно убило его! Убьет и нас!

Теперь Никола увидел, как бегает его спутник. Словно лама, он почти прыжками пересекал местность, дыхание его учащалось, но не сбивалось.

– Не похоже, что он голоден и устал! Странный тип, – подумал Никола и продолжил бежать, уже сорвав в сторону свой плащ и освободившись от капюшона.

Никола так и не увидел лежащего мертвого незнакомца в другой комнате, где таилось загадочное существо. Тогда бы него возникло множество других вопросов…

А тем временем, чьи-то длинные ноги перешагнули через труп, устремившись наверх.

Глава 32

– Если золото упадет в грязь, оно не станет грязью, – неожиданно сказал спутник Николе, – но и грязь от этого не станет чище».

– Давай остановимся! – прохрипел Никола, – в жизни столько не бегал! Причем здесь золото? О чем толкует этот изгнанный (сам себе)? Грех, что с ним связался!

– Лучше спроси, причем здесь грязь! – совсем нормальным языком ответил безумный, – оно пришло за нами! Оно хочет утопить в грязи наше золото! Утопить раз и навсегда!

– Какое золото? У меня нет никакого золота!

– Оно не знает об этом! Оно думает, что есть! На Дне не должно быть его! Ни грамма! Почему за воровство микросхем убивают на месте? Из них можно собрать золото, долго собирать, но можно! Великий концентрат, содержащий солнечную росу!

– Стой, стой! Сумасшедший! Я сам разберусь! – остановил его Ник. Ещё ацтеков здесь не хватало, как бы и испанцы не появились! Что Оно? Или кто? Бандит? Ну, говори!

– Ничего и все. Неведомое, – ответил он, тупо глядя в даль. Никола вздрогнул.

– Тоже мне ответ! У меня оружие есть! – Никола достал пистолет и обнаружил в нем патрон. Помимо спрятанного в сапоге незаряженного револьвера, он оказался достаточно вооружен, что бы оказать сопротивление и хоть как-то обезопасить себя.

Как ни в чем не бывало, и, успокоившись, они продолжили путь обратно.

– Теперь все потеряно, плакали мои денежки. Торговец мертв, а это означает, что нет и денег! Идем обратно, дойдем до Ворот в Эдем, а сейчас можешь идти куда хочешь, но вряд ли незнакомца пустят в город… особенно, с сорванной крышей, или со скворечником в голове!

Дорога не кончалась.

Выйдя на парапет огромного перегона небоскреба, Никола заметил движение боковым зрением.

Прячась в темноте, оно становился тенью, мало различимой, двигавшейся в сумраке, что придавало ей ещё большей загадочности.

Спутники шли шаг в шаг довольно долго, ряд колонн не кончался. Их очень сильно волновало присутствие незнакомца и Ника стало нервировать присутствие постороннего.

Ник не выдержав, остановился, повернулся лицом в сторону преследователя и во весь голос окрикнул его:

– Кто ты? Что тебе надо от меня? – от чего чувствовал себя очень даже глупо, – пойду, посмотрю! Жди здесь! И прикрой меня, если что кричи или беги!

– Смогу ли я выстрелить? – задал себе вопрос Ник и стал приближаться к тому месту, где видел очертания тени, – если оно нападет, то смогу! Вор, но не трус!

Мрак густел под сводом, а Ник шел вперед. Прислонившись к балке, попробовал прислушаться к мёртвой тишине.

– Давай, иди же! Соберись дрожащая тварь! Но как же здесь душно… и тоскливо!

Раздалось лёгкое шуршание справа, в метрах двадцати от него. Большая капля пота покатилась со лба и звонко разбилась о бетон.

За стеной кто-то прятался.

Подойти ближе Никола побоялся.

– И так слишком близко, – Никола оказался в окружении ряда колон и стен, бетонных ограждений. Пистолет наготове. Зрачки то и дело расширялись, всматриваясь во мрак. Всё тело находилось в огромном напряжении, со лба стекали капли холодного пота. Он не решался больше идти вперед.

Вдруг что-то с огромной скоростью сорвалось с места и пробежало слева и спряталось за колонной.

– Вот это да! Вот это скорость! Нужно проваливать отсюда! – им овладевал панический страх. Следя за той стороной, где пряталась тень, короткими перебежками он отбегал назад на открытое пространство. Шуршание ног слышалось уже вокруг – со всех сторон.

– Оно не одно, а со своей стаей? – испугался Никола.

– Мне конец! – вырвалось с его уст, и Ник сорвался с места, со всей прыти, словно лань, устремился к свету.

Выход казался совсем рядом! Ещё немного и показался бы свет, но он споткнувшись, очутился на полу.

– Проклятье!

В углу показалось чье-то очертание, чья-то мрачная тень. Он отчётливо увидел высокую чёрную и худую фигуру под мантией, нацелившись – выстрелил. Хлопок выстрела эхом раздался по всему перегону, и как показалось, на мгновенье развеял напряжение.

На том месте ничего не оказалось. Существо исчезло – он промахнулся! На бетонной стене белел след от пули, откололся кусок бетона.

Почти ползком бедный Никола добрался до выхода, спрятал пистолет в ботинок и поднялся, выбежал на воздух и глубоко вздохнул свежего воздуха. Поманил за собой испуганного выстрелом сумасшедшего и бежал, бежал, о возвращении не было и мысли.

Никто ни оборачивался, никто ни знал, преследуют ли их или нет. Но Никола знал одно наверняка – единственный патрон ушел в никуда, разбившись о преграду.

– Чтоб тебя! Идиот! Куда ты пошел? Куда? – ругался он сам на себя, в гневе оттолкнув в сторону больного.

– Изыди изгнанный! – выругался Ник, – меня с тобой вообще рядом быть не должно! А если кто увидит меня с отверженным?! Что тогда? Запрет есть запрет!

Испуганный Бот вытащил из панциря голову и осмотрелся.

– А ты чего так испугался? – Никола погладил робота, – тебе то должно быть все равно! Это мне умирать…

Глава 33

Эра охватила паника! Наблюдая за происходящим, он грыз ногти и ели слышно покрикивал. Дрожа всем телом, то сжимался, то вытягивал ноги под стол, никак не мог найти себе места.

Его нервы окончательно расстроились и шелестели, словно листья под ногами.

– Эр, ты здесь? – спросил он, но ответ получил только молчание.

– Одиночество сведет меня с ума, – он встал и обошел комнату в раздумье, – сутки прошли, ещё два дня. Я не выдержу! О моя голова! – Эр схватился за голову, и стремительно вышел на балкон, подышать воздухом.

Вокруг возвышались очаровательные стеклянные небоскребы. Самый огромный из них уходил вверх почти на 900 метров и состоял из 3 уровней, своей тенью прикрывал добрую часть города. В том здании значился Великий Экономический Центр, собравший целый штат ученых всех мастей.

В комнату вошли несколько человек, студентов во главе с преподавателем.

– Одна из лабораторий вычислительной техники, здесь можно программировать на последнем уровне техники. Потенциал оборудования очень высок! А ты кто? – удивленно обратился он к Эру.

Эр спустился с балкона и подошел ближе к группе.

– Скажи им кто ты, – прошептал ему Эр.

– Эр – ученый.

– О, принц, мы вас совсем не узнали, – растерянно ответил ему преподаватель, – вы ни в чем не нуждаетесь? Вы выглядите неважно!

– Доживаю последние дни, врач назначил мне одиночество и посоветовал чем-нибудь заняться.

– Тогда мы оставим вас, мы уже закончили, – и группа, оглядываясь назад, вышла из зала.

– Ушли, – сказал Эр.

– Чем меньше будет здесь людей, тем лучше! Ты видел небоскреб?

– А вот и ты… Да, его сложно не заметить, – улыбнулся Эр, и спросил сам у себя, – ты к чему ведешь? Ты хочешь спросить о нем, или рассказать?

– Может там знают, где хранится скрижаль, и где расположено Новое Ристалище?

– О! Я совсем и забыл! Но как мы спросим? У кого узнаем? Но нам нужно посетить старое Ристалище! Зачем нам в экономцентр?

Да я же слышал о Ристалище, когда был маленьким, но по болезни никогда в нем не бывал! Это храм!

– Храм, интересно, нужно сейчас же отправится туда, и расспросить священников. Кажется это прямо за экономцентром, в нескольких кварталах отсюда.

– Увы, там никого нет более, его упразднили совсем недавно, а куда исчезли служители отец не говорил мне. Он вообще мне ничего не говорит последнее время, наверное, это просто бессмысленно. Мне скоро настанет конец, причем окончательный. Вот он и не посвящает меня во власть и в свои дела…

– Тогда идем же! Ты не один, не бойся! Я с тобой, я поведу. Плевать на Императора, ты сам по себе – ты сам гений!

– Я гений! Да! Идем! – Эр схватил свою мантию, спешно накинул и выбежал из лаборатории, лифтом спустился в подвал, и через черный вход попал на улицу, где по указателям отправился прямиком в городской храм новой религии.

– А он не такой, каким я себе его представлял. Выглядит очень мрачно. Зачем его таким создали?

– Прихоть твоего отца. Подражание старой культуре, в этом и есть его тщеславие. По мне – скверный вкус.

– Ему не суждено было расцвести, кто пойдет в него?

– О, поверь, туда идут не по своей воле.

– Ты на что намекаешь?

– Сам поймешь, только не шуми! И не болтай на улице сам с собой, ведь я в твоей голове.

– Ты – это я. Мне тяжело сконцентрироваться. Мозг не справляется… Ты сказал, что туда попадают не собственной воли так? Значит, отец там скрывает что-то, но что?

– Самый лучший способ спрятать…

– Спрятать на видном месте, – добавил Эр.

– Нам нужно найти скрижаль, это единственный шанс остановить мою сумасшедшую семью!

– Она не там, там лишь намеки и подсказки о том, где она.

– Несомненно, отец её спрятал… – Эр задумался.

– И, несомненно, он бы хотел посещать это место? Любоваться?

– Хотел бы, но не посещает! На корабле ничего нет! Это я знаю точно! Там только Харон, но к нему не подойти ни на шаг! Это обитель зла… Тогда, получается, отец унес скрижаль туда, куда бы сам не смог пойти… На Дно…

– Ниже.

– Почему?

– Дно – это отстойники и свалки. Копай ниже Эр. Не станет же Император прятать артефакты в дерьмо?

– Хорошо, сейчас мы все узнаем, – Эр приближался к фасаду храма.

Глава 34

Никола все же заметил за собой слежку. Его ничуть не смущало молчавшего мрачного спутника в тот ужасающий момент.

– Он уже меньше похож на ненормального, – подумал Никола, – «когда рот на замке».

– Куда спешите? – спросил у них кто-то из-за ящика.

Никола выхватил пистолет из-за пазухи и навел на незнакомого человека. Его руки тряслись от испуга и неожиданности. Он пытался поймать голову незнакомца в мушку.

– Кто? Откуда ты взялся? Кто такой? – закричал он ему, – проваливай!

– Успокойся брат, опусти оружие, я всего лишь хочу помочь, у вас испуганный вид, – незнакомец осторожно поднял руки вверх, оголив странный черный браслет на запястье.

– Ещё бы! Ты просто не знаешь ничего! Но не ты ли за нами гонишься? Тот урод, который порылся хорошенько в логове?!

– Я? – незнакомец улыбнулся, – вы смешные, как тебя зовут? Это твой друг? Я не понимаю о чем ты, но ствол ты лучше опусти, я безоружный, и довольно таки старый для здешних мест. Если помощь не нужна, несомненно, можешь идти дальше, но вид у тебя уж больно испуганный, не думаю, что за тобой охотятся бандиты с большой дороги.

– Охотятся? Откуда ты знаешь? И этот дебил мне не друг! Я даже имени его не знаю! – возмущенно и растерянно ответил, – он больной, пристал ко мне.

Да, нам нужна помощь – помочь свалить отсюда куда подальше!

– Тогда, на твоем месте, я бы боялся лучше его, и не меньше чем меня, опусти оружие, от меня никакой угрозы не исходит, я такой же, как и ты, и твое лицо мне знакомо.

Никола опустил пистолет.

– С чего ты взял, что я слежу за вам? Я шел совсем другой дорогой, чем вы.

– За нами что-то гонится, от самого логова контрабандиста, оно его убило, и хочет отправить на тот свет и нас. Мой ненормальный спутник говорит, что оно пришло из грязи, за золотом, но он сумасшедший. У него крыша поехала, – Никола изобразил мозговой сдвиг.

– Эй, дружище! – окрикнул он больного, – с тобой все нормально? – но тот не ответил.

– Он странный, говорю же!

– Ты бы лучше от него избавился. И как преследователь выглядит? – поинтересовался незнакомец.

– Честно сказать, в упор я его не видел, только силуэт, он держится в тени, и очень быстрый. Его даже пуля не догнала… Я боюсь, я очень боюсь! Если мне не померещилось, то эта дрянь обладает нечеловеческой силой и сноровкой.

– Робот?

– Может быть и робот, но слишком нереальный! Нового уровня, словно с другой планеты…другого города… Филарет мертв! Его убили, придушили!

– Чего только на Дне не бывает… Давайте я проведу вас, так будет безопаснее. Если ты говоришь правду, то нам всем грозит серьезная опасность, раз оно уже это прикончило одного человека, может прикончить и другого.

– Ты нам веришь? Необычайное доверие – удивился Никола.

– Потому что, никому в голову не придет убивать торговца, имеющего связи с властью, кроме самой власти. И мне нужна помощь – пройти по пути в одиночку я до сих пор не решался, хотелось бы кое-что посмотреть. Мы пересечем старое метро и выйдем на старые хранилища оружия, нужно убедиться в правильности карт, затем я выведу вас на Киолские Лужи. Много времени не займет, если карты верны.

– Куда, куда? Только не туда! – наотрез отказался Никола.

– Боится темноты тот, кто точно знает, что в ней что-то есть, а если ты точно знаешь, что в ней ничего нет – тебе нечего бояться. Но бояться темноты нужно всегда, потому что ты не знаешь, есть ли в ней кто-то, или нет. Пустота обитаема, тьма обитаема, Дно – обитаемо, – вдруг заговорил сумасшедший, еще больше будоража воображение Николы.

– О, началось! – улыбнулся Никола.

– Тебя – нет, его – нет!

Они спустились по старой ветхой лестнице, служившей когда-то эскалатором, прошли заброшенную станцию, перерытую проводами и захламленную всяким ржавым хламом, и спустились вниз на рельсы. Тоннель шел в черную неизвестность, и прерывался пересекающими его новыми линиями метро, которые словно нож по маслу резали старое сообщение, превращая его в эхо забытого прошлого. Новые тоннели казались более мрачными и чужими.

Никола, взобравшись наверх платформы, остановился и всмотрелся в глубину темноты.

– Темно то как…

– Другого выхода нет, ближайший и короткий путь, – попытался развеять опасения незнакомец – спускайся лучше, никогда не знаешь, когда оттуда свистнет состав, так и сдует, словно и не было – он закончил, как вдруг что-то мелькнуло в метрах ста от них и затаилось в сумраке.

– Ты видел? Там что-то есть, – Никола спрыгнул и одернул незнакомца, – идем, ты знаешь те места? – спросил Никола у спутника.

– Никто не знает глубины тумана, ответил тот.

– Я проведу вас! Давайте-ка не отставайте! – они сорвались с места, устремившись вперед.

– Как тебя зовут? – обратился к нему Никола, – меня Ник или Никола.

– Знаю, меня зови Безымянным, ибо у меня нет имени, лучше не спрашивай кто я – не отвечу.

– На том и договорились! – они пожали друг другу руки.

– И чтобы не случилось! Спасайся сам, ты меня понял?

– Ещё бы, мы еда знакомы, – ответил Никола, высвободив руку.

После чего они спустились через канализационный люк вниз, открыли решетку, спрыгнули на подступы к шахте, из которой попали в просторный зал, заполненный пылью.

Глава 35

Главный вход в храм оказался закрыт, и Эр, обойдя парадный, попал во внутренний двор странного здания.

Когда-то, при строительстве нового города, храм перенесли по кирпичикам с дальнего севера, и возложили фундамент прямо на костях миллиона жителей, оказавшихся в голодной ловушке. Бульдозеры мешали кости свежего кладбища с бетоном, закладывая фундамент будущего Золотого Человечества.

И год за годом на месте образовавшегося огромного котлована, росли сваи и каменные стены будущего храма.

Об этом Эр ничего не знал, но интуиция подсказывала ему, что войти во внутрь, все же, можно.

Как паук, поднявшись к ближайшему окну, он выбил стекло и осторожно вполз в красиво убранное помещение.

– «Вот это приключение!» – подумал Эр, взглянув вниз из окна, – а высоко, не мог и подумать что так высоко!

Руку принц все же поранил, из неё хлынула кровь, пачкая ковер и пол. Оторвав кусок ткани от занавески, обвязал её и выбил ногой закрытую деревянную дверь. Спустился вниз и осмотрел просторный темный зал, который оказался пустым, только пыль и темнота напоминала о забвении и необитаемости.

Эр приблизился к алтарю. Осмотрел его со всех сторон. Ему показался странный звук, исходивший откуда-то снизу, словно гулял сквозняк. Подняв и откинув в сторону раскинутый красный ковер, обнаружил люк и потянул за ручку.

– Так уже интереснее, – Эр всмотрелся во тьму.

Вниз вели холодные каменные ступени. С каждым пройденным шагом все больше чувствовался резкий запах гнили и сырости.

Спустившись, Эр приоткрыл стальную дверь и вошел, споткнувшись о порог и сильно ударившись головой о край стальной рамы.

– Не заперто, – проворчал он.

Не успел он прийти в себя, как нечто стальной хваткой схватило его за горло и принялось душить.

Долгая борьба не давала ему преимущества, но Эр смог сделать несколько полных вдохов и наполнить легкие воздухом, при этом выронив фонарик. Тогда принц схватил голову противника и с силой ударил о стальную дверь, оставив в ней вмятину и озарив эхом все подземелье. Где-то вдали звякнули цепи.

Существо поникло, что помогло перехватить инициативу. Не ожидавший такого поворота, Эр оторвал голову железяки. Физическая сила не совсем ушла с появлением болезни. Когда то он славился богатырской силой.

– Уф! Вот это денек! – он тяжело вздохнул, отдышался и поднял фонарик. Болела помятая стальными пальцами шея.

– Урод! Чуть не убил! – дрожащим голосом сказал ему Эр, забрал связку ключей и продолжил путь вперед, где показались решетки тюрьмы.

– Боже мой, что это за место?

– Пахнет смертью Эр! Давай вернемся! – заговорил с ним внутренний голос.

– Нет! Нужно узнать, куда отвезли артефакты.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, я не хочу исчезнуть из-за тебя раньше времени!

– Ты всего лишь плод моего воображения!

– Я часть тебя Эр! Или ты забыл о своей доктрине души и тела?

– Давай поговорим в следующий раз! Не место болтать! Я ни верю в твои бредовые доктрины!

– Тихо! Ты слышал? – спросил Эр.

Издали комнаты под решеткой послышался человеческий стон.

Связка ключей висела на крючке. Он в спешке подобрал ключ, и открыл решетку, к его ногам подполз обессиленный человек в лохмотьях.

– О, спаситель! Мы молили богов о твоем появлении. Провидица была права, ты пришел! Но ты один?

– Кто ты? Что ты здесь делаешь?

– Уже никто, мое имя стерто из истории, мой кристалл раздавят, как насекомое, когда я умру. Нас здесь сотни. Заточенные в темноте по приказу твоего отца, мы создатели новых тел и нового времени. Новой плоти для божеств, но мы совершили ошибку, нас принесли в жертву алчность, ненависть и страх! Мы как забитый скот, смердящий на алтаре…

– Ответь мне на вопрос, и я отпущу вас на свободу!

– Свобода? Как долго я ждал её, целых десять лет!

– Где сейчас новый храм, где гнездо тварей, которых вы породили? Обелиск, скрижаль?

– О! Ты ищешь их! Их необходимо уничтожить! Мы не знали, что создаем великое зло! Мы работали во имя добра. Иди в чертоги нижнего шеола! К самой царице цариц, к хрустальному шару. Существо зовут Медио. Иди к поистине не тронутой разложением душе! Оно должно помочь нам, оно не может нам не помочь, на кону её жизнь. Иди к бессмертной царице!

Там будет храм, пока ещё пустующий, но ждущий своих новых хозяев… Восемь километров отделяет нас, от нашего спасения! Иди, попасть туда можно со Дна, через Первый и Второй Круги Техносферы.

– О чем ты? Конкретнее! – возразил Эр.

– Ты поймешь… придет твое время, но не сейчас, все ещё впереди. Твои страдания только начинаются…

Слушай дальше. Подъемник один единственный, он скрывает все нити и пути под своей тенью. Твари охраняют его. Мы строили храм, для нас дорога была открыта, сейчас там поселился зверь, сторожащий его. Но он слеп и глух. Иди! Только не стой, иди, прошу…

Эр отпер ещё несколько темниц и крикнул:

– Вы свободны, – затем вернулся к старцу и отдал ему связку ключей.

– Освободи всех! И бегите, держитесь вместе, у вас теперь могущественные друзья! Пусть представитель вам появится через два дня, в три часа дня у ног моего отца, держащего мир.

– Понятен твой знак, мы прибудем вовремя! Будь уверен!

Эр выбежал из темницы, открыл черный вход и скрылся под стенами храма.

– Беги Эр, беги, уноси ноги! Если нас поймают, сидеть нам вместе с несчастными до самой смерти!

– И без тебя знаю, мы влипли по уши! – кричал Эр сам себе.

– Могущественные друзья? Ты сам себя слышал? – усмехнулся он.

Толпа голых и голодных людей высыпалась на улицу, ослепленная даже тусклым светом, на ощупь побрела к ближайшим подвалам в безопасное место, в поисках еды и ночлега.

Глава 36

Кузин не находил себе места, его ревность была так высока, что он решил утолить собственное желание быть первым и преподнести царице поистине достойный подарок – смерть Императора от своих рук.

С особой жестокостью Кузин только что расправился с целым поселением на Дне и сильно разволновался, упустив несколько насекомых из цепких лап убийцы. Сжег дотла лачуги с людьми и не постеснялся насладиться криками и агонией женщин и детей.

Для него это являлось некой компьютерной игрой, а он играл в ней главную роль карателя. Он рубил с плеча, ни жалея никого.

Когда дело было кончено, и он устал управлять стаей убийц, Кузин снял шлем и откину в сторону.

– Уф! – вздохнул он, – нужно будет спуститься самому… пока там не провоняло падалью.

Подойдя к своему гардеробу, Кузин вытащил из под дубового шкафа сверток и аккуратно положил его на стол, поглаживая.

– Мой ребенок! – глава развернул ткань, показалась золотистая рукоять, а затем холодный серый металл лезвия.

– Как Цезаря! – улыбнулся он, – оружие, есть символ власти! Кто способен убить в себе сострадание, тот властен! Поистине властен тот, кто при этом готов вонзить клинок по рукоять в плоть!

Кузин приготовил и заточил кинжал заранее, заложив его в ботинок.

Жало предназначалось только для сердца Императора.

Его ладони вспотели, оставляя следы на докладе о завершенной работе, к которой прилагались фото жертвоприношения.

Он знал, что рано или поздно утолит собственное желание быть первым. Император на сей раз прикажет уничтожить второе поселение, избавившись от оставшихся наскучивших ему червей, и вслед за этим предложит стать первооткрывателем в мире бессмертных.

Глава боялся потерять Императрицу – его предмет вожделения и страсти, на случай провала, Кузин приготовил специальный яд, разрушающий мозг до основания вместе с кристаллом.

– Убью! – решил он.

Кузин постучался в дубовую резную дверь Императорской Библиотеки.

– Вы отлично поработали Кузин! – сразу же обратился к нему веселый и довольный Император, – вот такой человек мне и нужен, жесткий, уверенный в себе! Готовый занять моё место, когда трон Андромеды опустеет, – он откинул доклад в сторону.

Кузин стоял ошарашенным.

– Пройдем за стол, – он позвал и подал стул.

– Ты сам понимаешь, что сын мой умирает. Мы все уйдем, и некому будет оставить управление внешним миром. Мое решение отправить на смерть тебя первым, было, мягко сказать, преждевременным. Я отменяю его, и назначаю тебя исполняющим обязанности Императора на Земле.

Кузин забыл о кинжале, со лба его текли крупные капли пота.

– Радуйся! Ты что не радуешься?! – тот улыбнулся, – осталось сжечь ещё несколько поселений, это мы проведем в день празднования, организуй! Жертвоприношение новым богам! Это так приятно!

– Да, мой Лорд! – вскрикнул Кузин.

– Теперь же ты свободен, оставь меня за чтением!

Глава поднялся, и, словно пьяный чуть, пошатываясь, вышел из библиотеки.

– Не могу, – подумал он, – ещё не время, – и удалился на отдых в свои апартаменты, достойные самого Императора.

Глава 37

– Что? Ушел? Да ты в своем уме ненормальный?! Как он мог уйти! Будь он проклят грязный червь! Раздавлю! – бесновалась Беллатриса, узнав о провале, а Никола между этим благополучно покинул долину.

– Мы сделали все, что вы велели Госпожа! – хотел было возразить вождь, но его пресекла Императрица.

– Заткнись! Если мы любовники – это не значит, что тебе можно открывать свой рот! Держи его на замке, а то у меня появится немой любовничек! Я тебе язык вырву!

– Да, Госпожа! Повинуюсь, – смирился вождь, а Беллатриса тем временем успокоилась.

Взяла с тумбочки небольшую драгоценную коробочку, высыпала из неё белый порошок, прихватила ложечку и трубочку. Сделала дорожку и вдохнула, взяла бокал с вином и свалилась на бархатную кровать.

– Жаль, от такого придется отказаться. Хотя, плотские удовольствия будут куда ярче, – она слащаво протянула слово «куда», – так сказали создатели, которые уже никому ничего не скажут. Новые тела – удел самых могущественных, и – любимых. Правда ли? – обратилась она к вождю.

– Правда, моя Госпожа!

– Искупи свою вину, избавься от этой мерзости внизу, собственноручно.

– Будет исполнено, Госпожа!

– И я восстановлю свое доверие к тебе, – Императрица ласково подмигнула ему, – мой принц! Мой Бог!

– У меня есть план! – обратился к ней осмелевший вождь.

– Удиви меня! – улыбнулась Императрица, почувствовав, как наркотик проник в её мозг.

– Совсем недавно, пропал караул. Четыре человека унесло невесть куда, мы обвиним Николу в причастности к похищению. Сдадим его на милость разъяренной толпы, как торговца людьми. Я лично видел его той ночью, он был на аванпосте и говорил с исчезнувшими. Потом они пропали. Мы поднимем бунт против него и вынесем беспрецедентный вердикт! Смерть! Подкинем ему улики!

– Отлично мой дорогой, действуй, а теперь оставь меня наедине с грезами, – Императрица засмеялась ясным смехом, а вождь покорно вышел из апартаментов гостиницы, служивших ложей для страстных и развратных утех Беллатрисы.

Он ещё не знал, что его города уже нет, а тем временем Беллатриса позвала для любви куртизанок студенток, которые поднялись по ступенькам мимо уходящего мрачного вождя, маня его, поглядывая друг на друга и сюсюкаясь.

Глава 38

– Веди себя тише, брат. Просто будь тише, – попросил Николу Безымянный, – и друга своего попроси не буянить. Не то нам конец, если нас найдут! Друзья умеют искать, умеют охотиться когда-то необходимо для их безопасности, для их спокойствия. Когда-то мне пришлось познакомиться с кибернетикой техносферы – вещь потрясающая, вещь величественная, чему она только не научит! А охотиться техносфера, как охотились древние люди, умеет куда лучше, хотя, если бы им и хотелось, они бы создали такую систему безопасности, что мы бы ни шагу не ступили б лишнего! Но у них иные задачи, само их существование в чертогах отпугивает любого путника прочь! Для них охота – дело церемонии, приравнивание себя к особой культуре! К культуре осознанной и разумной! Техносфера, своего рода, подражает нам, людям. О, если бы здесь водились звери мясные, обросшие либо щетиной, либо шерстью! Но здесь есть только крысы! Артемида умерла! И померла она от скуки! Вот ты, чувствовал себя лишь добычей, там на поверхности, когда за тобой охотились – ты дичь! Представь, что не тебя, а ты выслеживаешь, идешь по следам! Вам предстоит пройти по следам – мое предсказанием вам, жителям этого забвенного мира. Вы – охотники! Вы – освобождающиеся рабы!

Последовала долгая пауза. Путники боязливо осматривались.

– Здесь так опасно, как ты говоришь? – спросил Никола.

– Не то чтобы опасно, а очень даже опасно! Пока мы в старом метро, угрозы нет, но чем мы ближе к новому кругу, либо к переходу на нижний уровень, тем становится все опаснее. Нижние этажи охраняются без сна и отдыха.

Старое метро, частично разрушено, частично видоизменено, но остаются нетронутые ветви, по одной мы сейчас пойдем. Фундаменты небоскребов рядом, как корни деревьев раскинулись очень глубоко и широко. Знаешь, что такое дерево? Представляешь, как оно шумит тебе своей листвой, как оно скрипит тебе своим обросшим прочной корой стволом?

– Представляю, но честно сказать смутно, и на картинках никогда не видел деревьев, не попадались такие книги, – смущенно ответил Ник.

– Так вот, многие ветви, заканчиваются тупиками, подошвами зданий. Ниже идут кольца техносферы.

Всего девять кругов. Первый Круг ещё обитаем для человека, но относительно загазован, оставшиеся – нет. Там нечем дышать, но мне нужно попасть на самый нижний – девятый.

– Зачем?

– Затем, зачем и ты бежишь от неизвестности. Чтобы спастись, – ответил Безымянный.

– И кто тебе угрожает?

– Сами Боги, – шепотом сказал Безымянный, – вся жизнь под землей подчинена простым законом экономики расы полубожеств, которые нас здесь, внизу и пасут. Поэтому, мы здесь совсем чужеродный продукт, ничего не предусмотрено для присутствия в здешних местах человека.

– И зачем мы тогда сюда сунулись? – возразил Никола.

– А затем, что неизвестно кто за вами сейчас гонится. И на поверхности у него больше шансов, а здесь наши шансы равны. В тени и тени исчезают!

– Что там с контрабандистом? А ведь я сразу вам поверил, мог же заподозрить вас в убийстве.

– Ты сам ответил на свой вопрос, наверху ещё ответил!

Да, ты прав Никола, я знал Филарета, нормальный был торгаш. Но связался с властями, и погиб. Использовали как разменную монету. Такая же участь ждет и меня, – тяжело вздохнул он.

– Что-то я не понимаю, ты то здесь причем?

– А при том, что я на крючке у Императрицы, и очень крепко на нем сижу. Как червяк.

– Спрячься, разве не достаточно спрятаться? Или тебе поставили условия?

– Уже прятался, нашли, и в следующий раз найдут, но не будут церемониться со мной, перережут горло и все на этом.

– Не знаю, что посоветовать… что ты должен сделать? – поинтересовался он у грустного и поникшего Безымянного.

– Убить Матриарху, – при слове Матриарха, лицо сумасшедшего перекосилось, но никто этого не заметил и диалог продолжился.

– Да, да, убить её. Вот, до чего дожил, послали убить их же дитя!

– За что? И что это вообще такое?

– Существо в шаре, в последнем шеоле – Предел называется. Видимо, оно им чем-то помешало, или она.

– Знакомое название, и ты рискнешь? Помешанный что-то бормотал о шаре.

– Выхода нет, нужно идти до конца, а там видно будет. Карту мне дали, сейчас идем по ней к военному бункеру. Там возьму оружие и кислород, для спуска вниз.

Никола вспомнил о существе, о котором рассказывал сумасшедший.

– А как выглядит Матриарха?

– Почем я знаю! – раздосадовался Безымянный. Увижу – пойму, если вообще увижу. До неё ещё дойти нужно! План у меня есть, хотя я даже не знаю, как её зову.

– Какой план?

– Простой. Оружия там полно, вооружим город, второй, проломим в стене дыру и выберемся на свободу, за город.

– Сумасшествие! Стена непробиваемая!

– Это ты так думаешь, а у меня карта есть!

– И на ней показано, как?

– Показано где, а не как! Но это уж мои проблемы, как её обессилить. И у меня получится. Но я не могу быть в других местах одновременно.

– Чтобы народ поднялся, нужны веские причины!

– Да, и я так думаю, поэтому мне нужна помощь, кто-то должен сообщить о такой возможности.

– Могу предложить свою помощь, все же ты нас спасаешь, будем квиты. Но я душу рвать не стану, всего лишь сообщу. Уговаривать никого не буду.

– Этого хватит, вожди сами решат. А то они уже ожирели от безделья. А люди одичали от работы в шахтах, ещё несколько лет, и напрочь забудут прошлое. Станут поклоняться кровожадным полубогам сверху.

– Верно говоришь, каковы шансы пробить стенку?

– Один к пяти, главное не откинутся раньше времени, ведь я на нехорошее дело иду, грех свой нужно искупить! Убить царицу роботов, живое существо, ради интриг элиты – низкий поступок, достойный лишь падшего человека, человек ощупал браслет на руке.

– Решение не определенное, ещё ничего не известно, – возразил Никола, – как ты поступишь, знаешь только ты!

– И то верно.

– Возьми мой плащ, – Никола снял невидимку и отдал человеку, на них со стороны жадным взглядом наблюдал безумный.

–Особый состав, под ним тебя не видят роботы. Потом отдашь! Ты вниз спускаешься, а не я, пригодится! Но отдашь! Бери и не спорь! – Никола посеял семя надежды для Безымянного.

– Спасибо, ценю подарок! Вместе – мы сила, порознь – мы трупы.

– Потом отблагодаришь, прихватишь что-нибудь ценное!

– А это что за тварь? – Безымянный увидел выпученный глаза Бота, уставившегося прямо на него.

– Мой друг, типа домашнего питомца, на голову мне упал из дыры в потолке!

– Домашний зверек?

– Да, всегда со мной, с ним ни скучно! Куда бы я ни пошел, он приносит мне удачу, не то, чтобы тотем, но не побрякушка.

– Умеет что-нибудь?

– Так-то он бесполезный, ползает, пищит, но умный, хотя поговорить с ним не о чем, а выкинуть жалко.

Тем временем сумасшедший следил за каждым словом и молчал, словно его нет, как и везде, под землей он чувствовал себя довольно вольготно и спокойно. Он ничего не затрагивал, и ни на что не обращал внимания, только слушал.

Но тут он заговорил.

– Черви пожирают плоть мрака, пока снуют черти из чертог в чертоги, в поисках дома. На плодородной почве растет сад.

– С ним все в порядке? – спросил Безымянный.

– Все несет несвязный бред, не относись к нему серьезно, он навязался, таскается за мной. Один в бункер спускался, наткнулся на труп, от страха чуть не умер, а с него, как с гуся вода – хоть бы что, никаких эмоций, только боится тумана!

– На то есть причины?

– Да я понятия не имею! Он постоянно бубнит что-то!

– Эй, сумасшедший, боишься что? – но тот не ответил, – сейчас мы подойдем к началу Техносферы, коммуникации всякие и тому подобные вещи. Вокруг нет света, учти, им здесь не нужен свет.

– Кому им?

– Здесь ничто не предусматривает нашего присутствия, они обходятся без него, здесь нет ни красоты, ни красок, только тьма, тьма, голодная тьма. Здесь жарко, словно внизу топятся котлы, а ниже ещё жарче. Здесь раскинулся мир чистой Техносферы, ничего живого, друг, ничего и никого, и вымыслы всё это, что часть группы живёт в туннелях, нет здесь никого… кроме них, да и их группой не назовёшь, скорее «организацией». Они приходят, когда ты их не ждёшь, помни.

Целая организация… ни один, ни два, а тысячи.

– Роботы?

– Именно. Посмотри на стены – графит, здесь воздух мёртвый, им не нужен воздух, он с поверхности сюда попадает. А эти звуки, слышишь? Они могут с ума свести, так что никогда не спускайся сюда один, никогда. Слышишь? Скрежет? Неживой, мёртвый скрежет, положи руку на землю, чувствуешь? Дрожит.

– Слышу, железнодорожный транспорт?

– Именно. Платформы приходят и уходят, откуда-то из под земли, из-за стены. Уголь, нефть, газ, металл. Все везут на производство. Как мне кажется, если город перестал расти ввысь, то начал расти вниз.

Из глубины, наоборот, вывозят грунт. Строят что-то огромное.

– Что это может быть? – удивился Ник, такого он ещё не видел в своей жизни.

– Без понятия, спущусь – узнаю, что гадать-то! – улыбнулся человек.

Стены туннелей, чёрные от графита, но с переливающимися и сверкающими кристалликами, поглощали свет от фонаря. Группа шла шаг в шаг по маленькой освещаемой дорожке, до них доносился гул, прерывистый и разный, иногда скользящий скрежет металла.

Никола и представить не мог, сколько они прошли от входа за несколько часов, и где они находились в данный момент. Ему хотелось на поверхность, глотнуть свежего воздуха, хотелось домой в лачугу, ведь свое задание он выполнил, хотя лишь отчасти, тем более больше чувствовал обязательства перед вождем на счет курьерских услуг.

Затем они прошли через пересечение путей, по которым недавно пронеслась машина, и подняла пыль в воздух, которая летала в воздухе. Во тьме парила мошкара, напоминающая редких живых комаров. Внимательнее рассмотрев их, Никола заметил, что мошки всего лишь роботы.

– Глаза, повсюду глаза! – забубнил больной, – всевидящие, всепроницающие глаза!

– Он прав, комары – глаза и уши Матки, они везде, проникнут в самые недоступные места Вселенной, если нужно, если можно.

– Значит, она знает, что мы здесь?

– С самого нашего появления на свет, не что, что здесь, но и там! – человек указал наверх пальцем.

– Ты, правда, хочешь её убить? – шепнул ему Ник, заинтересованный его миссией террориста.

– Если бы мне выпал выбор, имелась бы воля! О, разве стал бы я орудием в чужих руках? Либо она – либо я. Хотя мне кажется, работа не по мне. Скорее я – чем она. Она все – я ничто, всего лишь червяк, всего лишь старый мудрец, потерявший душу, и пытающийся найти себя, она мне поможет найти себя, она укажет мне путь, если нет – тогда смерть, тогда конец всему!

Вдали что-то аукнуло.

– Слышал? – замолчал Безымянный, – давайте-ка дуть вон в ту сторону, – он показал на ржавые металлические бочки, заполненные графитом, за которыми они спрятались, больного пришлось тащить силой, ибо он начал сопротивляться.

Чьи-то шаги успокоили его, но вскоре стихли и наступила тишина.

– Кажется все, ушло, идемте, если верить карте, осталось совсем чуть-чуть! Сколько же пыли собирается в этих туннелях! Глубинная пыль, словно дыхание самой преисподней, прах самого повелителя Аида!

Глава 39

Растерянный и уставший Эр забежал в лабораторию. Он ужасно хотел есть и его мучила жажда. Он обнаружил для себя серебряный поднос с едой и принялся тут же засовывать себе в рот большие куски, едва ли пережевывая пищу, когда пища была проглочена, он смахнул поднос в сторону.

– А вот и ты Эр! – донеслось с порога, – ты где пропадаешь? Я тебя ищу повсюду! Стоило мне отлучиться ненадолго, как тебя и след простыл! – в дверях стояла Саша.

Эр попытался ответить, но помешал забитый рот.

– Смотрю, у тебя дела идут успешно! Нашел исчезнувшего человека?

– Нашел! – ответил наконец-то Эр, – и не одного, у них там целые племена! Живут скученно, общиной, работают на отстойниках и зонах обслуживания мусорщиков, даже деньги получают! Помнишь? Деньги! Их в нашем обществе нет с того времени, когда цивилизация исчезла, у нас все бесплатно.

Конечно, их экономика – суррогат, который им внушил мой отец и его свита, но все же! Это огромная почва для работы по изучению человека. Мне хочется понять все их переживания!

– Ты нашел робота? – Саша села за монитор, который показывал почти черный экран, сделала звук посильнее.

– Нашел, но не могу на него воздействовать, причина не в моей работе, причина в его неисправности, но какой, я понять не могу! От былой подчиненности мне, не осталось и следа, это мистика какая-то.

– Он ушел от тебя, как это печально звучит, словно возлюбленная девушка – улыбнулась Саша.

– Мне приходится наблюдать за тем самым человеком со Дна, правда, я не совсем понимаю их язык, какое-то старое наречие, но некоторые слова, все же понятны, правда, я не стал их записывать.

– До Перерождения остается всего ничего – несколько дней Эр, тебе бы подготовиться, снять мерки для нового костюмчика.

– Обязательно идти? Скажу, что болен, а когда все отправятся на тот свет, обнародую данные, возможно, найду союзников.

– Таких, как странный доктор? – ухмыльнулась Саша.

– Нет, не таких, Саша пойми же, в нашем мире ещё остались души сострадающие!

– Сострадающий паразит! Звучит лестно! И верится мне – таких сострадающих и беспокойных душ в нашем обществе нет! Современный человек слишком интеллектуален, чтобы верить в подобную чепуху! – ответила Саша.

– Сверхинтеллект, породивший независимую технологическую базу, шел к мировому господству через геноцид всего человечества, и ничуть не пожалел об этом.

– Так и напиши! Твой доклад! А с фактами не поспоришь, может твои труды помогут подкорректировать сознание горожан в лучшую сторону! – спасал положение Эр.

– Ты наивен, – Саша встала с кресла, – но все же, ты мне нравишься, дорогой, – она обняла его, прижалась и страстно поцеловала, – и что меня заставляет помогать тебе?

Глава 40

Со стороны наблюдателя пролёты длились вечность, старые ветви пересекались с новыми, модернизированными и чистыми. Дул ветер, принося различные запахи, машинного масла, стали, иные, незнакомые ароматы.

Работа роя роботов кипела, в воздухе то и дело проносились неизвестные Николе искусственные насекомые, напоминающие настоящие.

Местами проходила реконструкция старого железнодорожного полотна, ремонтировались крепления и каркас, электропередачи.

Многие комнаты оказались ограждены от посягательств со стороны, через них проходили особо важные магистрали.

Заброшенные туннели отличались влажностью и свежестью, а стены кладкой. На них не оседало столько много графита, но стоило провести рукой, как куски отскакивали и падали вниз под ноги, беспорядочно свисали провода.

Они спустились на несколько этажей вниз по длинным скользким и уже ветхим лестницам из бетона и ржавой стали, которые вот-вот бы рухнули, их никто не использовал, они остались от старых построек, как реликт бывалых времен.

– Вокруг остался мир, опустошённый, когда-то оставленный и забытый. Такие, как мы в прошлую эру, хотели покорить царство тьмы, перенеся часть своей жизни сюда – под землю, и вот тьма завоёвывает все обратно, – он задумался и затем продолжил философствовать, – сегодня, исключительный день для нас обоих! Сегодня, мы объявим войну разрушению и хаосу, и обратим опустошение!

– Суть дела заключается в том, чтобы тебя поддержали на городском совете! А до этого момента может пройти не один год, человек сейчас боится всего, а мне всего лишь хочется на свободу, я устал от замкнутости. На меня давят стены и темнота.

Рано или поздно, каждый на Дне потеряет человеческий образ, пока мы не дошли до конца, хотелось бы рассказать тебе одну притчу.

Глава 41

«А бес Харон сзывая стаю грешных,

Вращая взор, как уголья в золе,

И гонит их и бьёт веслом неспешных»

Данте Алигьери "Божественная комедия"

Безымянный повествует Нику о былых временах, в надежде найти понимание.

В Великую Древность, когда людей посещали Боги, иногда даруя им милость, а иногда отбирая у них жизнь, очень мужественный и храбрый герой, имел отвагу совершать поступки немыслимые и, которые, на удивление нам, показались бы безумными и безрассудными.

Храбрый герой всё же по воле судьбы находился в зависимости от алчного, хитрого царя, который и поручал ему безумные, невыполнимые поручения, попросту надеясь на то, что из будущего своего путешествия герой больше никогда не вернётся. Но отважный муж, обладавший небывалой смекалкой и великой силой, способный перевернуть гору или сдвинуть с места сам небосвод, если бы ему нашлось обо что упереться и не упасть духом, готов был выполнить любое возложенное на него поручение, лишь бы обрести свободу.

Однажды царь, мучившийся ненавистью к герою, поручил ему спуститься в само царство Аида, Бога подземного и загробного мира, его властелина, принести ему из Райского сада несколько золотых яблок, дарующих вечную молодость.

Царь, конечно, знал, что дороги обратно из того царства нет, как и нет входа в него, что вход находится глубоко в подземелье, в которое ведёт река Смерти (оставшиеся жители города называли ее так, когда-то протекавшую реку, и уже несуществующую – Мёртвой, память о которой осталась лишь в виде ветхих гранитных каналов на Дне и небольших дождевых паводков).

На этом царь в своих желаниях на сей раз ограничился, решив, что из сего мира герой уж боле не вернётся.

Герой отнюдь не собирался унывать и упиваться печалью своей и горем, а воспринявший приказ буквально, собрал ладью и двинулся той самой рекой и канул в подземелье, наполненное, влагой, запахом пепла и мёртвой природы.

То царство казалось столь мрачным и непроницаемым, и для живого ещё существа физически непроходимым – он зажёг факел и двинулся прямиком в неизвестность.

Ему рассказывали скитающиеся беспокойные души, что Райский сад скрыт в самом глубочайшем месте, где восседает на троне сам повелитель, путник немного расстроился, потому что его путь показался слишком длинным и скучным, ибо ничего привлекательного в загробном мире он не находил…

Сколько продолжался его путь, знает один лишь Аид, преодолев реку, хитростью вынудив паромщика перевести его за некоторую плату, преодолев глубинные тропы, горы, огонь, герой ступил в Райский сад ада, в самое жерло вулкана.

Его встретил гордый каменный великан, вызвавшийся убить его.

– Не пущу живую душу, ты не пройдёшь ни шага вглубь, твоё дыхание и взгляд присущи живому существу. Сразись со мной и дверь будет открыта, умрёшь – умрёшь навек или навсегда.

Герой в стремительной и беспощадной схватке, взвалил на спину каменную глыбу и растряс до последнего куска. Таков был наглец, охраняющий вход, который превратился в груду камней.

Впереди лежал пологий спуск и скалы, а в центре жерло, горящее красным пламенем, в жерле сад.

Вокруг высокого дерева гуляли прекрасные и очаровательные девы, способные свести с ума самих Богов, но путник не дрогнул. Его обнимали и ласкали сущие бестии, желающие утащить в загробный мир и мучить вечно заблудившуюся душу.

Узнав от соблазнительниц, что яблоки дано сорвать лишь богу, герой воззвал о помощи Атланта, держащего в том саду на своих плечах мир – огромную непосильную по тяжести ношу, ни богу, ни смертному. Вырвав ядовитый плющ, герой отогнал искусительниц, но сам поцарапал себе руку и чуть не отравился насмерть.

Атлант-гигант согласился помочь герою, если тот подержит его ношу, пока он сходит за волшебными яблоками.

Герой взвалил её на плечи, и чуть было она его не раздавила, чуть было сам не превратился в пыль, но хитрый Атлант, не желавший возвращаться на вечное место своё, решил обмануть героя, попросив поддержать её пока он сам отнесёт яблоки. Храбрый путник в свою очередь отгадал хитрость и воззвал Атланта подержать мир, так, как ему неудобно держаться за него, попросил помочь перехватиться.

Доверчивый гигант упустил возможность побега от своего предназначения, и с криками, раздающимися по всему подземелью словно гром, посылал проклятья в сторону храброго героя, сумевшего забрать яблоки и обмануть бога.

Долог был путь домой, паромщик исчез, а души презрительно взирали на живого, даруя его своими проклятиями.

В ожидании стоял на берегу странник, опечаленный и угрюмый, а сердце его наполнял страх безысходности и скорби, остаться живым среди мёртвых – удел самой несчастной души, а скитание по пустоши и Царству тьмы казалось скучным и опасным. Но паромщик, вспомнив о договоре и награде, явился из тумана, награда была высока – золотое яблоко упало в чёрную воду мутной реки. Гладь чуть дрогнула, Харон вошёл в глубь, и вышел совершенно молодым.

– Теперь, – сказал он, – я, проклятый на вечные дела, перевезу тебя обратно, будь полон сил и свеж, надеждой полон, и встрече нашей рад, теперь прощай, врата в шеол живым закрыты навсегда и нет пути назад.

Вернувшись с победой, «исполнитель чужой воли» предстал на собственные похороны, ибо его все считали погибшим.

А яблоки, в гневе царском, были скормлены его коням и свиньям.

Глава 42

Если вы когда-нибудь шли между скалами в ущелье, то наверняка ощущали сквозняк, гонимый ветер, насыщенность воздуха, такое чувство испытал Ник, но он его не понял, не ощутил его границ из-за тьмы, ему не с чем было сравнить подземелье, чувства были для него новы и будоражили его.

– Какой сад я найду в Пределе? Каких яблок соберу? Наши предки были хорошие выдумщики, – Безымянный запутался в себе, в глубине души его терзали противоречия.

– Притча – всего лишь притча. Какой у тебя план, относительно выхода из города? – спросил у него Ник, практически ничего не поняв из притчи, по крайней мере, сейчас не понял, но он надеялся, что потом поймет и для него откроется больше.

– Ты соберешь последователей, эвакуируешь людей, мобилизуешь и приведешь в эти руины. На этом твоя миссия пока что завершена.

День уйдет на то, чтобы их экипировать, научить пользоваться иным видом оружия, отличным от того, что у них было. Мне, как старшему придется взять на себя обязанность отключения стены, тогда я смогу с чистой совестью спуститься в Предел. Дальнейшие планы обсудим на месте, в кругу союзников. У меня есть золото, – Безымянный показал медальон, – и это самое главное.

Глаза больного алчно заблестели, рот широко открылся от удивления, оголяя гнилые зубы. Он хотел наброситься на Безымянного, но разум его превозмог желание. Сумасшедший посторонился и осунулся, бормоча под нос, с двумя противниками он бы не справился, если только заколоть их во сне или придушить. Но дикарь ощущал давление над его разумом со стороны загадочного путника, он не мог подойти к нему ближе, чем хотел, словно его силой держали на расстоянии, не мог приказать себе проявить насилие и протянуть руку. Не мог! Тело его не слушалось, но как только он отстранялся, все приходило в норму.

– О! Настоящее! – радостный Никола зевнул от усталости, и, пройдя несколько метров вглубь, оказался перед большой красной дверью, – никогда подобного не видел! – ему, собственно, было плевать на золото, его нельзя было продать, не было такой вещи на Дне, которую можно было бы получить за такое сокровище, а получить заточку под бок он не хотел.

Золото, которое на Дне не имело цены, его ничуть не интересовало. Он даже не задумался, зачем оно ему, он очень устал, и практически перестал логически мыслить. Он его не захотел, не захотел такой же кусок, как у Безымянного.

– Кажется здесь! Оживился Безымянный, – достав большой металлический ключ из кармана, открыл внутренний замок и с силой потянулся на себя, от чего заржавевшие петли жутко заскрипели.

– Секунду! Будьте здесь! – он нырнул в проход, и через пять минут томительного ожидания Николы, наедине с сумасшедшим, вернулся обратно, заявил:

– Это здесь, нет и сомнения! – прикрыв дверь, поманил спутников за собой, – идемте, теперь нужно вывести вас наверх, к лужам – это единственный ближайший выход отсюда.

Входом воспользуешься тем, каким мы сюда зашли, не вздумай вести людей через болото!

– Хорошо! Хотя придется дать хороший крюк. Но, может быть, мы встретимся ещё, – Ник кивнул.

– Поверь, оно того стоит, и старайся не пугать своего дружка! – он показал на больного, только не иди через болото, ты не знаешь что это, там не выжить.

– Его сам черт не испугает! – улыбнулся Никола.

Группа выбралась на поверхность, которую окутал белый дым, как оказалось, искусственный туман и Никола испугался не на шутку, туман всегда предзнаменовал плохое.

Глава 43

Безымянный остановился. Его сердце наполняла вера, никто бы этого не понял, да и не было таких вокруг и наверху кто бы смог, но он видел счастливый знак в том, что встретил людей на этой суровой пустоши, и он воскрес. Бывший узник так истосковался по общению, что ему полюбились эти два странных человека, пусть и непонимающих всех вещей, непонимающих его конечного плана, в который он их включил, но он поверил в них и отвел им место под Солнцем, он влиял на них, как влияют Пришельцы на свои паства, но ему хватило самой искорки для того чтобы зажечь огонь свободы в груди. Безымянный любил людей, но ненавидел себя, ненавидел за то, что не мог им дать свободы, новой жизни, и ему было за это стыдно, он сгорал в укоризне к себе, но вера, хороший знак, рождающие надежду этот нехороший огонь потушили. Он почувствовал себя хорошим человеком впервые за несколько десятилетий. Старик, который еще держался…

– Запомнил дорогу? – спросил он Ника.

– Запомнил, как мне кажется… – ответил то тему неуверенно, – не в первое, на месте определюсь.

– Хорошо, а теперь прощай! Мне нужно уходить! – Безымянный, похлопав по плечу напарника, скрылся в тумане, не сказав ни слова.

– Теперь мы остались одни, – обратился он к сумасшедшему, – давай выберемся из этого места, больно оно мне не нравится!

В метрах двадцати можно было разглядеть лишь большие предметы и строения, уходящие в небо.

– Возможно, это всего лишь какие-нибудь выбросы или испарения техносферы, меня немного тошнит, нужно подкрепиться ты не против? – больной одобрительно кивнул.

– Пора остановиться, к тому же я проголодался! – Никола достал консервы из кармана и хотел было открыть их, как сзади передёрнули затвор автомата, безмолвно приказывая замолчать.

– «Попался» – подумать он, почувствовав глубокое разочарование, словно натянутый канат под ним оборвался из-за неосторожного и глупого движения, отчего тот упал в пропасть и разбился.

Автоматически подняв руки вверх, он повернулся лицом к тому месту, откуда послышался звук, из тумана вышел бородатый мужчина, с безобразной внешностью, тёмной повязкой на голове.

Он радостно оскалился беззубым ртом, откуда торчали редкие чёрные гнилые зубы, чуть облизнул сухие кровавые губы и произнёс каким-то гортанным голосом:

– Ну что, сладкий, сегодня у тебя ночь удовольствий, а сейчас руки за голову и развернись, голову поднять вверх, ноги на ширине плеч!

– Беги! – крикнул он сумасшедшему, но тот продолжал стоять, как окаменевший.

Из тумана вышло ещё двое, которые взяли под руки испуганного больного.

– Далеко не убежит, – рассмеялся беззубый, меж этим пошарив по карманам.

Забрал рюкзак, потряс, сложив все обратно, отобрал еду из рук, изучил пистолет, довольно улыбнулся и приказал идти, не обращая никакого внимания на пучеглазого робота на плече.

Стычка с таким противником закончилась бы печально, и Никола это понимал, у него свело живот от волнения.

– Вот кто прячется в вечном тумане! Бандиты! – подумал Никола, которого связали по рукам, и повели вперед.

Глава 44

Ранним утром, пленных подвели к лагерю изгоев.

У ворот, Никола испытал такой ужас, который никогда не испытывал в обыденной жизни – на пиках висели тела убитых измученных людей.

На входе висела пара распотрошенных человеческих чучел, облитых грязью, привязанных за шею к горизонтальной балке, за ними, на самих створках показалось изображение какого-то древнего морского существа, доселе, не известного. Его белые щупальца подползали под ноги входящим, расползались вдоль бетонных стен, а чёрный, как пропасть, один единственный глаз, словно единый большой зрачок, взирал на входящих.

Главного из Изгоев – хозяина, прозвали Иродом, по имени одного кровавого персонажа из очень древней книги, превратившейся в пепел и исчезнувшей, от неё остались лишь обрывки фраз и мифы.

Если верить рассказам соплеменников Николы, то их вождь яростный любитель человечины, имеет много жён, проституток и рабынь. Хозяева безумных насильников и убийц, такие же безумные, но очень умные люди, получали удовольствие от мучений живых существ, словно мстя миру за свое уродство. Но как думал Никола, его существование – всего лишь миф.

Жуткое, мистическое и грязное место охраняла пара парней, грязных, с татуировками и шрамами на лицах, руках; худые и таких же беззубые, как бородатый. Клеймо на лбу у всех было замазано белой грязью.

По их внешнему виду, Никола сделал для себя не утешительный вывод о том, что все онистрадали от голода и нехватки чистой питьевой воды.

Так ярко горели их глаза, когда они увидели приведенную свежую добычу.

Все охранники походили на религиозных фанатиков прошлых столетий, но куда более жестоких и зверских. Хотя у древних дикарей имелись хоть какие-то принципы и мораль, у этих подобные вещи отсутствовали напрочь.

Проведя пленников по узкому проходу, огороженного металлическими листами, с острыми прутьями наверху, видимо коридор для добычи, толкнули к ржавому люку, собранного и сколоченного из мусора.

Почёсываясь, из-за угла медленной походкой подошёл тюремщик, скалясь от радости.

Николе захотелось плюнуть ему в лицо.

– Вниз, быстрее! – крикнул он, когда пленные спустились – убрал лестницу и закрыл замок.

Их посадили в яму к остальным заключенным.

Сырая, по щиколотку залитая водой, где утопал в грязи ботинок, где чувствовался запах плесени и гнилого мяса, скопилось несколько пленников.

В полумраке Никола насчитал около пяти узников, среди которых были и девушки.

Бледные и напуганные молчали.

Когда он спросил, сколько они тут пробыли, никто не ответил, затем одна из женщин прижалась ближе и показала, открыв рот, на чёрный кусок, оставшийся от её языка. Стало понятным, из-за чего они не разговаривали.

У парня, забившегося в угол, и постоянно стонущего, не было ног и глаз, обрубки были крепко стянуты тряпками, и он сидел, скорее даже лежал на небольшом холмике, так, чтоб не окунуться в грязную воду. Зрелище показалось не выносимым, и Никола больше не смотрел в его сторону. Остальные сидели молча, понурив головы.

На телах их виднелись черные гематомы от побоев и насилия.

– «Неужели со мной будет так же?» – у Николы сильно разболелся живот, видимо от страха его скрутило.

– Эй, дружище, что делать будем? – спросил он у своего спутника.

– Они заберут его! – воскликнул тот, но Никола не обратил на его невнятные реплики никакого внимания, они ему наскучили.

– Шанс есть, – подумал Никола, – лучше покончить с собой, чем быть съеденным заживо, – ему сделалось плохо, от чего он вырвал себе под ноги.

Нащупав пистолет в ботинке, он испытал облегчение и попытался заснуть. Даже в такой обстановке, усталость взяла над ним верх.

Глава 45

С Эром случилась истерика, стулья летели в стены, с пеной у рта он громил все вокруг. Его незнакомый друг оказался в беде, но он ничего не мог с этим поделать.

Когда же он успокоился и взял себя в руки, достал флешку с вирусом и крепко сжал:

– Это мой единственный шанс остановить их! – а время меж этим неуклонно склонялось к долгожданным трем часам.

– Пора! Идем же! Лучше прийти раньше, чем опоздать!

– Ты паникер! До статуи идти минуты три!

– И все же, Эр, лучше тебе подышать свежим городским воздухом, тем более, сегодня прошел дождь!

– Идем, идем, а не то я сойду с ума в этих стенах!

Выйдя на широкую площадь, и посмотрев на статую отца, Эр почувствовал себя ничтожеством.

– А все ли я правильно делаю? По сути – это же предательство.

– Хватит ныть! И перестань разговаривать со мной, а то все подумают, что ты не в своем уме! Идет! Соберись!

На площади появился худощавый человек, тот самый, которого Эр освободил из темницы.

– Приветствую тебя, дитя Солнца!

– Вы выбрались? Скажи мне старец, с вами все в порядке?

– Нас ищут, но мы прячемся, у нас могущественные покровители! Вероломство твоего отца побудило нас к борьбе! Будь он проклят! – послал он проклятие Императору, указывая наверх.

Обычный человек спустился по ступеням к пьедесталу и направился прямиком к стоящему Эру и старику.

– Ничего не говорите! – обратился он к ним, здесь не так безопасно, как кажется. Мы приняли вас, но вы должны хранить молчание. Что касается тебя Эр, ты справился! Но работа не завершена, ты выполнил основное поручение?

– Выполнил, – Эр протянул накопитель мужчине, тот взглянул на него, и отдал обратно.

– Отлично! Ты знаешь сам, что доступ к главной рубке корабля есть только у самых важных персон, обезвредь щупальца Кузина и его службы, оставь корабль без защиты, и тогда мы сможем вступить в схватку, наши люди будут на месте в это время. Все произойдет в самый разгар карнавала! Самые отважные из нас направятся навестить кладку яиц, а Харон должен умереть!

– Что с ним станет?

– Нам придется его уничтожить, это внесет смуту в планы твоего отца, и у нас появится время, чтобы захватить власть, обвинив его в слабости и беспомощности, мы станем истинным культом, несущим правду и очищение, несущим жизнь и свободу. Мы отстраним его, и твою мать от царствования.

Так будь же осторожен! Ждем тебя на балу! Не пропусти его и не опоздай! – после чего, человек ушел, а Эр продолжал задумчиво смотреть ему в спину.

– У тебя получится Эр! Ты не такой как все, ты должен жить! Ты наша надежда! – заговорил с ним старец.

– Я умираю, бал-карнавал будет моим последним праздником, – прощай! – Эр, сорвавшись с места, устремился в свое логово, с глаз долой от любопытных прохожих, по щекам его текли слезы.

Часть 3. Андромеда

Глава 46

Император наслаждался пальмами в своем райском саду, в то время как к нему с надменным и высокомерным видом подошла Императрица, только что вернувшаяся с прогулки по городу.

– Неужели тебя сейчас интересуют ветки?

– Растения, а не ветки! Всегда восхищался ими, такими… настоящими, – ответил он, – как отдохнула дорогая?

– Великолепно, но ничего нового для себя в этом скучном городе не открыла. Все наскучило! Скорее бы принять долгожданную смерть, а за ней и вечную жизнь без скуки!

– Ты ведь не поговорить ко мне пришла, дорогая, что тебе нужно?

– Мой Император как всегда прав! – улыбнулась она, и продолжила, – хотелось бы узнать о наместнике, что останется на Земле, сейчас это очень актуально.

– Назначил Главу Безопасности наместником.

– Отлично! – подумала она, – но, как же наш сын? Он ведь чистокровный!

– Он очень слаб, доживет ли он до вообще до празднования?

– А все же мудрое решение, забальзамируем его, на память!

– Что ты говоришь?! Мы не можем так поступить! Хотя… выбора у нас нет.

– Успокойся, я всего лишь пошутила, – Императрица взяла его за руку и поманила за собой, – я докажу тебе мой громовержец, что джина лучше держать в кувшине! – Император смягчился. Заигрывая, они отправились прямиком в спальные покои.

Глава 47

Николу разбудил сумасшедший.

– Вставай! Время пришло! Время переродиться и стать новым!

– Что ты опять несешь? – на плече беспокойно зашевелился робот. Люди вокруг съежились и застонали. Сверху послышались шаги, подняв глаза, он увидел того же улыбающегося бородатого.

– Время пришло, пришло! – повторял больной, – они нас заберут! Наверх!

– О, Великий, скажи, где мне набраться сил? – взмолился Ник, к горлу подбирался комок.

– Вот тот молоденький, – показал бородатый пальцем на Николу, затем тюремщик кинул пристальный взгляд на пленных и скинул лестницу вниз.

– Вылазъ навелхъ, и ты, тоже милый – он указал на сумасшедшего, люди сбились в кучу в дальний угол, скорбя, провожая поднимающихся взглядами.

Николу схватили за руку и повели через городскую площадь.

За короткое время он успел осмотреть их грязные вонючие хижины, столы, залитые кровью, помойные ямы, несло зловонием и мертвечиной.

Посередине площади возвышался позорный столб, к которому было привязано несколько обвисших обессиленных мужчин, иных без ног и рук. Пьедестал столба оказался залит спекшейся кровью, рядом стоял охранник с большим тупым тесаком, который иногда утолял жажду мучеников, далее находился трапезный стол, с креслами, и троном, к которому их и привели.

Трон был украшен черепами и костьми, раскрашенными в белый и чёрный цвета… За ним возвышалось зеленое священное дерево, разрисованное все той же белой грязью.

Около трона стояло несколько маленьких столбиков, метра два в высоту. Некоторые из которых находились в одиночестве, а к другим были привязаны совсем свежие пленники, в одном из которых, Никола узнал истощенного соплеменника, именно того охранника, с которым он разговаривал в последний раз.

Его вот-вот собирались разделывать на обед. Изгои следили за городом по ночам, поджидая и заманивая свои жертвы. Люди пропадали, и куда никто не знал, они просто бесследно исчезали. Такое случалось часто.

За троном, рядом с деревом стояла самая большая хижина, по–видимому знати Изгоев.

Когда пленников подвели, грубый надзиратель ударил Николу по ноге дубинкой и повалил на колени, приказав не двигаться, раздался звук рога, протяжный и громкий, после чего из хижин начали выползать заспанные худые тела, с опухшими лицами, за ними рабыни, выносить помои и начинать работать по хозяйству, на их шеях чернели ошейники – признак раба, невольника. Все люди оказались уродливыми, искалеченными, иные без конечностей, без ушей и глаз.

Все они кидали любопытные взгляды, на новых людей в городе, и через несколько мгновений площадь заполнилась вонью их тел, Николу стошнило, но два крепких охранника не давали повернуть голову. Дыхание перехватило, Николе казалось, что он попал в ад, и вокруг скопились полчища гнилых мертвецов. Среди толпы стояли и дети. Испуганные.

В их глазах он видел лишь страх и голод, и надежду, что им достанется хоть какой-нибудь кусочек его тела. И если бы его бросили в самую гущу, толпа не раздумывая, накинулись и разорвала бы добычу на куски, как беспомощную жертву.

Когда площадь полностью заполнилась и толпа начала шуметь и сильно гудеть, взвывая вождя, из хижины, обвешанной человеческими черепами и костьми, вышел довольно миловидной внешности мужчина, неся в руках роскошный старинный наряд, в руке он держал трость, на конце которой зияли сушеные змеи – символ власти.

Вдруг сумасшедший, которого усадили на землю позади Ника, поднялся с колен, и спокойной походкой устремился к человеку.

– Стой! – крикнул Никола, но получил удар в затылок, каким было его удивление, когда он увидел своего спутника в роскошном наряде, держащем трость в левой руке.

Ему поднесли золотой кубок и налили в него какую-то неизвестную жидкость. Безумный тихо сел за стол, заняв место на величественном троне, и вкусил глоток из кубка, неизвестный встал по правую руку.

– А, вот мы и встретились. Мне много рассказывали о тебе, Никола. Только вот, ты оказался не таким всемогущим, каким тебя описывали. Худой, что несказанно плохо. Как видишь, спектакль закончен и маски сняты. Мог бы выкинуть письмо, за которое тебе заплатили.

– Склони голову, когда Ирод с тобой разговаривает! – закричал на него охранник, и Никола покорно опустил глаза.

– Ирод? Не может быть! – подумал он, – «как я мог спутать его с больным!

– Исчадие ада! Тебе я ничего не сделал! Отпусти меня! Хватит разыгрывать комедию!

– Уходи, я тебя не держу! Если сможешь, – он показал пальцем на бородатого, – вот кто привел тебя сюда, он тобой и распоряжается, а мне, по праву достается самое сладкое! А знаешь, что люблю? Языки, и ты, слишком много болтаешь, а мне нравятся болтливые языки, – он облизнулся. Не для того я тебя выслеживал несколько месяцев, чтобы взять и отпустить.

– Я приношу лишь проблемы, – заявил Никола.

– Нам ты принесешь лишь удачу. Наша Богиня требует жертву, поистине великую жертву! И мы не упустим шанса угодить ей! Ты будешь ангельским агнцем, истекающим кровью, которую мы будем пить из кубков! В честь урожая, в честь бессмертного имени Беллатрисы!

– Давай быстрее покончим с этим, плут! Оборотень! Корчил из себя больного, чтобы поймать меня? Ты жалок!

– Знаю, знаю, уродство мой благодетель, поэтому нужно покончить с тобой, и чем быстрее, тем лучше, а желательно к обеду, – он кивнул слуге, и желательно принести тебе море мучений. Сначала отрезать тебе конечности, обглодать твои пальца, приняться за твои внутренности! – Ирод надолго замолчал, из толпы лишь доносился звук дыхания и хрипы.

Вот скажи мне ничтожество, что ты хочешь? И кем ты себя возомнил? Спасителем? Ты посмел построить заговор, с целью свержения нашего божества, которого мы трепетно чтим! Ты посмел заикнуться о свободе! Истинная свобода – пребывание под властью и милостью королевы! Её власть безгранична!

Ты захотел спасти людей? От кого? Захотел разрушить основы нашего процветания! – Ирод перевел взгляд на толпу, – посмотри на них, они уроды, изувеченные жестокостью; маньяки, насильники, убийцы, от кого ты хочешь их спасти? А нужна ли им твоя помощь? Ты их спросил об этом? Кем ты себя возомнил, спасителем? Посмотри в их глаза, ненасытные, голодные! Хочешь, я покажу, как они нуждаются в твоей помощи? Хочешь? Скормлю тебя им! Все, что они едят – это крысы и человечина! Стоит только кинуть тебя в самую гущу и тебя разорвут на куски, ублюдок!

Мы призовем Киола, из глубин шеола, из тех мест, где он приобрел вечный сон! И поэтому нам нужна твоя плоть!

А что касается моего племени, их воспитал я, они мои дети! И я делаю все, что пожелаю с ними! Либо подчиняются, либо они идут гарниром к обеду во имя нашей королевы!

– Так кому же вы поклоняетесь? – заикнулся Никола, но его сильно ударил охранник.

– Наша королева – прародительница всего мерзкого и падшего! Само исчадие ада! Её мощь и всемогущество заслонило тенью наш мир, и мы последние из ничтожеств, свято верим в её непоколебимость! Она придет в новом обличье, и сожрет нас! Мы принесем себя в жертву, во имя любви к ней!

– Безумен, с ума сошел, точно сошел! – подумал Никола, – лучше мне заткнуться! Что делать? Что делать? Похоже я труп! Он, и правда, сумасшедший!

– Твой друг не уйдет от возмездия, за ним я посылаю своих лучших рабов, пусть принесут мне его голову! И золото! Металл творящий чудеса! Дар богов, как этот кубок, наполненный кровью всех неверных! – Ирод отпил из кубка, вытер губы от крови и продолжил.

– Ваши боги слабы, у них нет власти, нет сил, чтобы вырваться из оков. Существо вас не спасет, шар наполнится её слезами! Горькими! – Ирод вновь отпил из кубка, – оплакивать вас будет некому, ибо ваш народ принесен в жертву! Кровожадный тиран захотел умыться вашей кровью, последних низших тварей, варящихся в собственном соку в котле, под названием Дно!

Поработители всего человечества к нам милостивы! Тебя, как преступника принесем в жертву сегодня же! – толпа взволнованно смотрела, словно участвовала в, своем роде, театральном представлении, ожидая, что вот-вот кого-то из зала привлекут в спектакль. Затем оратор с наигранным и высокомерным движением, указал рукой к небу, словно взывал помощь Богов, поднялся с трона, подошел и пнул голой грязной ногой Николу в лицо.

Глава 48

Обнаженная императрица лежала посередине роскошной спальни Императорского Дворца. Её грудь то опускалась, то поднималась, приведенная в возбуждение страстью и наркотиками. После ночи извращений с собственным мужем, она, обессиленная, смотрела в золотистый потолок, украшенный старинными фресками со сценами Рая.

– Любимый, – обратилась она к Императору, разгуливающему по балкону и курящему сигару, – давай убьем их всех, жалких насекомых!

– Ты о ком, дорогая?

– О грязных вшах, заполонивших наш город! Предателей! Убьем и паразитов Дна, которых мы оставили в живых и оберегали многие годы. Ни хочу, чтобы они существовали, ненавижу их! Всем сердцем ненавижу! Мерзость одна! Готовят замыслы против нас… Они слишком быстро плодятся и должны поплатиться за это! Нам, будущим богам, не нужны восстания рабов!

– Всему свое время. Один огород уже очищен от насекомых.

– Один? Только один? Уже? Когда же?

– Да, мы избавились от него, видела бы ты, как они жарились! Словно черви на костре, извиваясь, что доставило мне незабываемое удовольствие! – Император потер руки, – на балу будут свежие запеченные языки!

– Хотелось бы видеть милый их агонию! – почти прохрипев, сказала Беллатриса.

– На остальных имеются несколько иные планы. Мы принесем их в жертву в день нашего восхода! Мы даровали им жизнь, построили общество и дали деньги, теперь их жалкий мир пора раздавить! Император приказал собрать всех детей, и поместить в приют.

– О, ты мой Бог! Я так тебя люблю! Ты истинный Император нашей империи!

– Да, да, и на этом мы не остановимся! – Император широко улыбнулся, смакую дым, а императрица, успокоившись, уснула сном младенца.

– Хотя на них были другие планы, но как быстро все меняется! – подумал Император.

Глава 49

– Ты раб! – закричал Ирод, – И никуда ты не денешься из моих когтей! Ты уже жареный труп, как и твой друг, – сильный лязг чего-то металлического и очень тяжелого прервал его, толпа с испугом расступилась вокруг свалившегося с небес неизвестного существа, придавившего их соплеменника и, сломав его пополам, Никола узнал его – своего преследователя.

Воспользовавшись замешательством, Никола одним движением выдернул незаряженный пистолет из ботинка, прыжком устремился за спину Ироду, обхватил его шею и сильно сжал, так, что тот чуть не подавился собственной слюной, приложил дуло к виску.

– Прикажи им лечь и разрядить оружие, пусть выкинут магазины в толпу, не то я сломаю тебе кадык! – заорал ему на ухо Никола, – я готов на все, чтобы выбраться отсюда!

– Делайте то, что он говорит! – приказал им Ирод. Растерянные, они взволнованно посматривали, то на застывшее существо, наблюдавшее за сценой, то на своего хозяина, и все же сделали так, как он им приказал.

Вокруг неизвестного огромного существа в черном плаще уже собирались вооруженные охранники, толпа в панике рассеялась, и посматривала из щелей и хижин с почтительного безопасного расстояния.

Никола чувствовал монотонный пристальный взгляд, лицо существа изменилось, и на нем появилось человеческое очертание. Словно жидкое, оно заняло положение между мужским, и женским. Неизвестный внимательно рассматривал окруживших его испуганных людей. В образе его просматривался сверх интеллект, превосходство.

– Вы двое, – скомандовал Никола тюремщику и бородатому, – ведите к яме, живее! – оба повиновались.

А существо уже набросилось на охрану, растерзав и разорвав нескольких так стремительно, что многие пустились в бегство в панике, бросая оружие.

Пули ему не причиняли никакого вреда. Тем временем Никола, Ирод и двое обошли площадь дворами, где он увидел прячущихся по лачугам испуганным людей, лишь белые глаза и лица выделяли их из общего сумрака.

– Тебе отсюда не выбраться, – прохрипел Ирод.

– Сейчас узнаем, выберусь я или нет, если меня и остановят, то только через твой труп!

– Я не боюсь смерти, и готов к ней, думаешь, она что-нибудь изменит? Ты наивный мальчик Никола!

– Заткнись! Я уже не мальчик, ты ошибаешься, – Никола сдавил ему горло ещё сильнее, – я же тебя предупреждал, что приношу неприятности своим врагам? Предупреждал? Да чтобы устроить такое!? Ты настоящий сумасшедший! Посмотри на людей, что ты из них сделал? Посмотри! Ты превратил их в каннибалов! – закричал Никола.

– Я спас их, – Ирод рассмеялся, – спас их от голода, и самих себя. Знаешь что такое страх? Страх спасителен, но он плохой советчик, вот ты боишься, у тебя дрожит рука, а знаешь, ты бы мог стать одним из нас, моей правой рукой, мы бы справились с твоими страхами, ты бы стал сильнее, получил власть, мы захватили с тобой сотни, сотни душ, и спасли бы их вместе! Ведь вместе лучше?

– Заткнись, пока я не разнес твою голову на куски! – они вышли к яме, – вы двое, открывайте, и всех наверх, быстро!

Ты что собираешься их выпустить? Да ты хоть знаешь кто они, там не люди, а отбросы – проститутки, психи… ты больной Никола.

– Мне плевать!

– Не думаю, ты поступаешь опрометчиво, выпуская их на свободу. Монстр!

– Что вы сделали с ними, вы их съели изверги, они не безумные, а Вы! Это Вы безумцы сделали их такими!

Тюремщик скинул лестницу.

Когда подняли последнего пленного, безногого, тот оказался мертвым, и тут беседы закончились. Его бездыханное тело нечаянно уронили в темную яму, Никола не услышал ни звука, словно того поглотила пропасть и пустота.

– Теперь вы, двое, полезайте в яму, – бородатый переглянулся с тюремщиком и поморщился, – полезайте! – закричал он, после чего, с проклятиями на устах, они покорно спустились, и Никола, отбросив Ирода в сторону, убрал лестницу и закрыл за ними крышку.

– Что ты хочешь сделать со мной? Они при первой возможности выпустят тебе кишки! – бесновался сумасшедший.

– А теперь твоя очередь! – закричал он, но Ирод ударом в челюсть повалил его на землю и набросился, схватившись за шею. Никола ловким движением перехватил инициативу, поднялся и оказался вновь за спиной, применив удушающий прием, свалив Ирод на колени, поднял лежащий рядом пистолет и ударил со всего размаха в затылок.

Хрустнули позвонки, и его грузное тело, ударившись о грязь, замерло навсегда. Ещё пара ударов и этюд был кончен.

Глава 50

Эр забился в угол лаборатории. Внутренний голос не оставил ему покоя, не давая ни есть, ни спать. Это был уже совсем другой голос, не тот, что говорил с ним прежде. На сей раз с ним беседовал раздражительный и желчный человек, следующий лишь своим корыстным целям.

– Ты ничтожество! Твои родители с радостью будут плясать на твоей могиле, избавившись от такого жалкого и убогого сына! Разве можно строить иллюзии, что тебя ждут, примут с распростертыми объятиями? Они убьет тебя, они желают твоей окончательной смерти!

– Замолчи, пожалуйста, замолчи! – заревел Эр.

– Они травят тебя, разве ты не замечаешь?! Идиот! Слепой урод! Ты должен остановить их! Раз и навсегда! Убить их род! Убей их!

– Нет! Я не могу! Они мои родные! – застучал он кулаками об пол.

– Тысячелетия прошли! Они изменились до неузнаваемости, катастрофа и анабиоз превратили их в монстров, пожравших всех людей! Пожирающих и собственных детей! Ты не их сын!

– Нет! Не заставляй меня становиться таким, как они! Прошу тебя, оставь меня в покое!

– Убей их!

– Нет!

Убей!

– Нет, никогда! – Эр упал в истерике.

– Тогда останови их, не дай переродиться! Задержи! Новые тела дадут им такие способности, что противостоять им никто не сможет на Земле! Да и во всей галактике! Ты понимаешь, что из-за тебя умрет все разумное?!

– Я не могу убивать, оставь меня в покое! – Эр поднялся на колени.

– Не убивай, но задержи их! Ты создал вирус, он на время остановит корабль, сделает роботов слепыми! Давай же! Лети на корабль и готовься к маскараду.

– Когда?

– Сейчас же трус!

– Хорошо! Я все сделаю, только оставь меня! Не разрывай мою голову на части!

Голос замолчал. Эр поднялся с колен, вытер слезы и начал собирать вещи, позабыв о Николе и своем роботе.

Его исчезновение стало очередным сюрпризом для Саши.

Глава 51

– Идемте, – крикнул Никола растерянным женщинам, – или нас убьют! Быстрее же!

Вокруг слышались автоматные очереди и крики, существо рыскало по лагерю в поисках своей жертвы, калеча и убивая нападавших на него жителей.

Никола чувствовал его приближение, он чувствовал его шаги у себя за спиной, ему казалось – ещё мгновение, и оно выпрыгнет на него, слабого и безоружного, оторвет ему голову, вырвет ему глаза. Тогда все будет кончено, и не только для него.

Но существо не появлялось.

Не появилось оно и после того, как бежавшие пленники оказались за стенами лагеря.

Оставленный блокпост открыл им путь для бегства. Обессиленная женщина свалилась ему на руки и её пришлось тащить за собой несколько сот метров сквозь туман, до маленькой лужи.

– Приходи в себя! – он набрал в ладони воду и обрызгал её лицо, от чего она вяло, но все же начала приходить в сознание.

Туман стал рассеиваться, с неба и потолка полились капли дождя, собирающиеся в ручьи, которые вскоре заполнили все дно по колено.

Пленницы жадно глотали воду. Женщины вели себя испугано, постоянно оглядывались, сжимались, иногда плакали, но не могли ничего сказать, рассказать о своих страхах, тревогах, Никола видел их боль при каждом глотке. Их языки пошли гарниром к столу Ирода.

Он увидел бегущего по гигантским балкам потолка существо, оно было гибкое, ловкое, словно находилось в своей стихии, и сердце его сжалось в страхе.

– Выход совсем рядом! Потоп нам поможет оторваться от погони! Впереди река! – Никола знал о высохшей реке, названной в народе Мертвой.

Мертвая река, когда-то ограниченная гранитными берегами, была частично перекрыта, и отведена каналом от города, такое техническое задание проделали инженеры еще до закрытия городской зоны. Служила своего родом отводом сточных вод во время дождей, ее не раз перестраивали роботы, укрепляли, расширяли, прокладывали скрытые подземные каналы, канализации для отвода грунтовых вод. Заполненная высохшей грязью, она временами превращалась в илистое болото, но, ни это свойство привлекало к ней Николу, он знал, что рядом есть небольшой брод, сооруженный из гранитовых камней, где раньше работала техника, то место потом усовершенствовали его соплеменники, чтобы можно было пускать "караваны".

Над рекой лежало открытое небо, с видом на гигантский небоскреб, чей пик уходил далеко за облака. И это представляло существенные трудности для преследователя.

Поток воды усилился, Никола нырнул в холодное течение и привлек к себе испуганных женщин, те последовали за ним.

Они спотыкались о какой-нибудь камень и падали в грязь от бессилия, но покорно поднимались, зная, что останавливаться, ни на шаг, нельзя. Плыли.

Переправа оказалась не из лёгких, держась за руки, беглецы с трудом передвигали ноги по илистому вязкому дну, иногда утопая, словно в болоте, и выныривая, отплевываясь и кашляя.

Позади, слышались крики дикарей, рассыпавшихся по окрестности, в поисках бежавших и убившего их царя.

По гранитным ступеням, Никола успел переправить на другой берег реки женщин, подняться самому и оказаться на широком Индустриальном Плато города.

Гончие потеряли след, не рискуя повторить дерзкий подвиг и лезть в воду. Вода для них являлась чуждой стихией, и боязнь её рождало в племени дикарей устойчивые плохие суеверия.

Скрывшись за постройками, пленники наблюдали, как тридцать–сорок человек остановились на гранитном берегу и всматривались в нарастающее течение реки, одни из них вздернул затвор и сделал короткую очередь наугад, пуля прошла в метре от Николы.

– Как их много! Похоже, их племени не один год! – сделал вывод Ник.

Затем, группа двинулась искать переправу, зная, что она находится на расстоянии в километр от их лагеря, вглубь города.

Реку залило водой. Она ограничивалась с двух концов дамбами, большими механическими стальными затворами, которые открываются, чтобы выпустить излишек воды.

Прыгнуть туда было самоубийством, тонны воды поломали бы кости, а проход был столь глубоким и длинным, что безумец попросту бы захлебнулся.

– Убежали! От одних убежали! – с облегчением проговорил Никола, – не вижу эту тварь наверху! – как вдруг что-то громоздкое упало совсем рядом, за бетонным ограждением.

Воцарилась тишина, и только звук капель дождя развеивал общую напряженность.

Неизвестный обошел препятствие, и ровным четким шагом вышел прямо к испуганному Николе, лежащему к нему ногами.

Женщины прижались друг к другу и закрыли глаза, ожидая расправы, Никола молящими глазами уставился на преследователя.

Огромное существо, черное, идеальное, смотрело на лежащего у его ног жалкого, грязного и мокрого человека.

По его лицу пробежала волна, проявились очертания глаз и губ, из под капюшона.

Время остановилось, их глаза встретились. Никола разглядел в них живой свет, великий свет и полюбил его. Сколько это продолжалось, не мог бы сказать никто, но Николе эти мгновения показались вечностью.

Неизвестный, взмахнув плащом, и подняв в воздух тысячи капель воды, развернулся, и через секунду исчез, оставив загипнотизированного Николу сидеть в луже грязи и собственных слез, текущих по его щекам.

Глава 52

Боже! Что это было?! – очнулся Никола, – он ушел, ушел? Мы живы? О боги! Вы видели его глаза? В них что-то было! Идем, быстрее уходим, пока оно не вернулось! – Никола поднялся из лужи, он только сейчас ощутил на своем теле холод, и сразу же продрог, – я так с ума сойду!

Когда женщины пришли в себя, он старательно стал отогревать их руки.

– Будем идти – согреемся! Остановимся – получим переохлаждение! А это будет чревато для нас воспалением легких, от этого обычно умирают! – женщины послушно кивнули.

Они шли только вперед – единственный оставшийся ориентир – лежавшая впереди Окраина, заполненная мусором и отбросами.

Хотя население города было не столь многочисленным, порядка тридцати миллионов, потребляло оно сверх возможного, иногда выкидывая груды вещей, которые просто надоедали им.

Бедные роботы, изготавливали и собирали новые, по последнему писку моды. Тогда ещё в древности, перед катастрофой, их численность не превышала и десяти тысяч. Когда Великий Жрец умерщвлял тела, и складывал в скрижаль на хранение кристаллы, то он не успел собрать их все, многие умерли от голода, некоторые стали убивать друг друга сами, воцарилась такая паника и ужас, что Жрецу, как бы ему не было стыдно за это, пришлось бежать, оставив несколько тысяч особей своего вида умирать от удушья. Постепенно, напоминания об этом затянуло море, обнажив лишь великие артефакты. Под воду ушла и вся жреческая свита, спаслось же жалкое количество, впоследствии расселившись на юге мира.

Территорию свалки на Дне огородили сетчатым забором под напряжением, но Никола знал все лазейки, через которые без вреда здоровью можно было бы стащить даже грузовик.

Рельеф свалки постоянно менялся, менялись и её размеры, она постоянно росла, добравшись до самой стены. Нависший город тщательно скрывал под своей тенью нечистоты.

Через все это пришлось пройти Николе и его уставшим спутницам, чтобы хоть как-то оторваться от преследовавших их безумцев.

Фекалии из горизонтальной трубы сбрасывались вместе с потоком воды, направляясь в отстойники, создавая атмосферу Дна, насыщенную искусственными ароматами и зловонием. Поэтому города донных жителей, (житницы) ставились исходя от воздушных потоков, розы ветров указывали поселенцам, где воздух был самым свежим.

За свалкой лежал его дом, до которого оставалось рукой подать.

Глава 53

Никола задолго почуял запах пожара. Дым разнесло по окрестностям его городка, и на приступах к нему у него судорожного забилось сердце, в ожидании чего-то ужасающего.

У нараспашку открытых парадных ворот никого не было.

– Оставайтесь здесь! – приказал он женщинам, и, войдя в проход, затаил дыхание, замедлил шаг и взял свою расшатанную психику под контроль.

Вокруг воцарилась мрачная тишина, запах жженого усиливался. Хижины стояли не тронутыми, но пустыми, словно в них теперь проживали лишь призраки. Ни одной живой души не встретил Никола на своем пути, по лбу его стекали крупные капли холодного пота.

От напряжения, он слышал стук собственного сердца и дыхание.

Когда он подошел к городской площади, его привлек ненавистный взгляд человека, стоящего на противоположной стороне. Никола сразу не заметил в стороне трупы сожженных заживо людей, наваленных огромной кучей. Его внимание зацепила торчащая из под нагромождения тел маленькая ручонка.

И тут он понял всё – он понял, кто стоял перед ним, а человек напротив уже медленно приближался, не отводя взгляда. В его лице прорисовывались черты вождя племени.

Сократив расстояние до нескольких шагов, вождь, размахнувшись спрятанным за спиной стальным прутом, ударил, но промахнулся, затем ретировался.

Никола подобрал острый осколок и вложил в правую руку, готовясь нанести выпад.

Боевой танец проходил в мертвой тишине, глаза в глаза. Противники ходили по кругу долгое время не решаясь нападать.

Вождь, стремительно налетев, обманным движением выбил Николе руку вместе с осколком, осушил её. Отбросив прут, схватил соперника за горло и повалил, подмял под себя и принялся душить, Никола пальцем ударил в глаз со всей силы, из которого вслед за криком полилась кровь. Воспользовавшись замешательством, зацепил лежащий рядом осколок и быстрыми движениями вскрыл горло вождю, но тот продолжал наваливаться на него.

– Буг! – вырвалось у Николы, – на твоих руках их кровь! Я отправлю тебя в ад, откуда ты и пришел, мерзкая паскуда! – и ещё одним точным движением он проник острием в его сонную артерию и прокрутил, разворотив её. Я знаю кто ты, ублюдок!

Истекающая кровью туша свалилась на землю и с хрипом затихла.

Никола выбросил осколок, и подойдя к братской могиле своих соплеменников, зарыдал.

Так он никогда ещё не рыдал, это была истерика, граничившая с паникой и помешательством – он остался один.

Смахнув слезы рукавом, Никола бросился в хижину вождя, словно в тумане, он пробежал в приемный зал, за мгновение осмотрел стены, и отодвинул в сторону ковер. Перед ним стояла металлическая дверь, которая с легкостью открылась. Темнота.

Он бросился в соседнюю хижину, порылся в хламе и нашел слабо светящий фонарь, вернулся обратно.

Ступени ввели вниз, под лагерем оказался тоннель, как под той будкой за воротами.

– Обман! Они были заодно!

Никола пробрался глубже, нащупав люк наверх, откинув его, оказался внутри толстой колонны. Вверх уходила шахта лифта.

Он осмотрел её, но обессиленный вернулся обратно, подобрал с земли прут и осколок, принялся дробить череп вождю. Испачкавшись кровью и мозгом, Никола извлек из самого центра кристалл.

– Вот вы какие! – какие хрупкие… – но сломать его не получилось, как не старался Ник, кристалл был сравним по прочность с алмазом.

От наплыва эмоций, он закрыл глаза руками, время унесло его в прошлое.

Глава 54

То ли ветер ему нашептал, то ли ему померещилось – но он уловил нежное дыхание живого существа.

Никола, не теряя времени, словно волк взобрался по телам почти на самый верх, и стал отбрасывать части тел и трупы в разные стороны. Они слетали вниз, кружась в безобразном танце смерти. Никола ломал мертвецам кости, выворачивал суставы. Но не останавливался ни на секунду.

Первая его попытка оказал безуспешной, но он истерически искал среди мертвых того, чей голос он слышал.

Голос усилился, похожий на песню.

Ему и в голову не могло прийти, что это всего лишь его воспаленное воображение на оборванных нервах играет с ним злую шутку. Как вдруг, внизу кто-то глубоко вздохнул и закашлял.

Никола, откопав ещё несколько метров, схватил протянутую ему белую, обожженную руку и потянул на себя – это была белокурая девушка.

Глава 55

Император и императрица танцевали вальс в бальном зале дворца, готовясь к праздничному обеду и маскараду, как к ним без предупреждения зашел Эр

Не сбавляя шага, он направился прямиком к императорским особам.

– Эр, сын! Какими судьбами?! – его радостно встретил Император, протянув руки в надежде обнять долгожданного сына.

Но Эр не обращая на него никакого внимания, приблизился к Императрице, влепил ей такую мощную пощечину, что звук от неё раскатился словно гром, оборвав звучание музыки.

– Эр?! – она испуганно посмотрела на него.

– Извини отец, не сдержался! – и, воспользовавшись их замешательством, удалился к себе в апартаменты.

– Наш сын сошел с ума! Ненадолго же его хватило! – возмутился Император.

– Хватило бы надолго, не хватило бы меня, – возразила ошеломленная Императрица.

За Эром последовал растерянный отец.

– Сын! – схватил он его за руку уже на пороге, – что с тобой? Ты объяснишь мне в чем дело? – удивленно спросил он.

–Давно хотел это сделать, под самый закат жизни ведь можно, правда, отец? – Эр ехидно улыбнулся, оторвал пальца отца от руки и закрылся у себя, под серебряным замком, отбросив ключ в сторону.

Принц погрузился в раздумье. Голос, призывающий к насилию, более не появлялся.

Его правый глаз окончательно ослеп за какие-то полчаса и залился кровью, он понимал, что ему осталось каких-то несколько дней.

Разбудил его стук в дверь, оказалось, что все это время Эр стоял, уставившись в бархатную стену своей красной спальни. Он открыл.

В комнату вошли роботы, которые внесли новый императорский мундир для принца.

Белый наряд, вышитый настоящим золотом, белые сапоги, в золотой шкатулке перстень, украшенный знаменитым чёрным алмазом; божественные духи, собранные на просторах, канувшей в никуда, Европы, нательное белье.

После того, как Эр оделся, слуги внесли старинное зеркало, с человеческий рост. Костюм оказался ему велик. Эр сильно похудел.

– В чем будет мой отец? – спросил он.

– В красном, Ваша Светлость, – ответил слуга, – и Императрица так же пожелала быть в красном.

– Символично, хоть кто-то останется в белом. Наряд мне идет, оставим! Под цвет моего лица!

– Перстень, он черный, – заговорил с ним голос.

– Знак власти, ты не знал? – ответил Эр.

– Знак черной власти, злой! Надень белый перстень!

– Разве такой есть? – удивленно спросил Эр.

– Настоящий белый, не дающий отражения, для тебя это сюрприз Эр? Когда-то твоя семья такие носила, сейчас они забыты богом среди разного драгоценного хлама. И ты обо всем забыл!

– Где?! – закричал он, – слуги, принесите мне его!

– Кого, мой Лорд?

– Белый перстень!

– Но…– слуга замолчал, переглянувшись с остальными.

– Хоть вы и роботы, но преданные роботы! Принесите мне его. Умоляю!

– Их все уничтожили, мой Лорд, – ответил он, – как наступила новая эра, – воцарилось молчание.

– Они ничего не знают, открой сундук своей матери, ты найдешь там его, единственный оставшийся. Она спрятала его, алчность и желание владеть всем на свете спасли перстень. Поцарапав кристалл, она сотворила дешевую побрякушку.

– Слуги, принесите мне из хранилища перстень с царапиной.

– «Жалкий», ваша Светлость?

– Да, «Жалкий»! А лучше, отдайте его ювелиру, пусть зачистит от сколов и позорных слов, отполирует камень.

– Будет сделано, Мой Лорд.

– А эту мерзость, – он показал на черный алмаз, – уничтожьте! Сварите его в котлах шеола! Не оставьте от него ни кристаллика…

Одним меньше! – Эр вытер мокрый лоб шелковым платком, – а теперь идите, мне нужен покой.

Роботы удались, захлопнув за собой дубовые двери и утащив ненавистный алмаз, но куда?

Глава 56

– Слышишь?! Слышишь! Ты жива, жива! Идем же! Что ты стоишь?! – шокированная девушка, спустившись вниз по телам, остановилась и окинула гекатомбу взглядом. В ее глазах отразился ужас. Убийцы применили мозговые волны и свет, чтобы затащить в трансе людей на убой. За многие тысячелетия эта казнь стала одной из самых отвратительных и мерзких, людей свалили как ошкуренных зверьков и бросили гнить. О нет! Тела их уже были бесполезны, людоеды взяли всё что было нужно и отправили к себе наверх, тела мертвецов воссоединятся лишь горой червей, пожирающих их мертвую плоть. Разве не безумие строить сооружения из людей, из их костей и на крови?

Затем девушка сжала лицо руками и зарыдала, а Никола, схватив её за запястье, поманил за собой в хижину, где их дожидались были теплые прокрывала, и еда.

– Не смотри! Не смотри назад! – кричал ей Ник.

Накинув покрывало на её обгоревшие плечи, он налил ей воды. Девушка жадно выпила, дрожа от шока и холода. Машины давно ушли, останься они дольше Ник непременно с ними бы столкнулся, наверняка его убили бы быстро, как только тепловизор охотников уловил бы след.

– Пей, пей! Мы уже уходим, здесь нас больше ничего не держит! – Никола в спешке собрал пожитки.

– Они, заманили нас светом, – неожиданно заговорила она, – заманили, и сожгли, всех, кроме меня – я не могла идти и притворилась мертвой, меня поддели крюком и поволокли в кучу, я старалась не кричать! Мне было больно… Они проткнули мне руку, вот тут, под кожу.

Никола погладил девушку по плечу, немного подбодрив, и молча увлек её из лагеря, в котором уже собирался трупный едкий запах томящихся тел.

– Они со мной, – показал он на бывших пленниц, – их участь такая же несладкая, как и наша! Нам нужно держаться вместе, идти шаг в шаг и никого не бросать, тогда мы выйдем отсюда! Мы должны успеть до того, как туда придут с войной. Мы идем в центр. И ещё – они немые. Так что выкиньте все глупости из головы! Я ко всем обращаюсь!

Никола в последний раз посмотрел на свой бывший дом, сил рыдать у него уже не было, он всячески старался отогнать от себя воспоминания о своем детстве, проведенном со многими горожанами, сейчас уже кучно томящимися мертвецами.

Девушка вновь заговорила:

– Синие огни, они оказались такими манящими и нежными, вдруг превратились в красные, злые. Куда мы идем? Там остались мои родные… мой сын…

Никола помрачнел.

– В центр, к своим, ты наверняка знаешь то место. Я понимаю, у тебя шок, но мы не можем вернуться и похоронить их! Нас убью, пойми! За нами гонится стая цепных псов Ирода, и они нас достанут из под земли, во чтобы то не стало! Золотые выродки на Дно больше не вернутся, – он подумал о том, что и Центра уже могло не существовать, но отогнал от себя дурные мысли, – по крайней мере, сегодня.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Никола, имя досталось мне от давно умершего отца. Матери я не помню, и от воспоминаний о семье уже совсем ничего не осталось.

– Обещай мне, Никола, что мы когда-нибудь вернемся сюда и воздадим память погибшим, – она вновь заплакала, но на сей раз Никола её утешать не стал.

– Обещаю, что мы вернемся, совсем другими людьми – свободными! А сейчас мы идем мстить!

Глава 57

– Нечистый выродок! Глупец, посмевший поднять руку на свою мать! Императрицу! – Беллатриса ходила из угла в угол, размахивая руками и с пеной у рта проклинала, посмевшего поднять на неё руку, больного сына. В другом конце комнаты стоял Кузин, держа руки по швам. Он молчал.

– Мы отомстим ему! Он сгниет в безвестности, мы сотрем все упоминания о нем! Больной! Сумасшедший шизофреник! Нужно сдать его в лечебницу! А лучше заковать подлеца в цепи, и спустить в темницу! Я убью его!

– Темница разорена, – сухо ответил Кузин.

– Что?!! Что ты несешь раб?! – Императрица открыла рот, на её лице проявился ужас.

– Кто-то выпустил птичек, они разлетелись.

– Да ты в своем уме? Что ты такое говоришь! – Беллатриса не могла поверить, – кто? О тюрьме знают лишь приближенные! – нотка ужаса застыла на её лице.

– Тот, кто проник ночью в храм, и открыл двери, убив охранника, робота.

– Император об этом знает?

– Ещё нет.

– Тогда молчи! Мы во всем обвиним сбежавших! Сделаем их виноватыми. Но нужно будет от них избавиться раз и навсегда, они нам больше не потребуются! Полезный расходный материал.

– Они давали очень ценную информацию, даже будучи схваченными и заточенными в подвал.

– Теперь мы сами справимся. Мы – почти Боги Кузин! Мы в двух шагах от своего небывалого могущества!

Сделай их врагами! И займисьпоисками, а главных заговорщиков я возьму на себя! Они больше никогда не заговорят, только пусть сыграют свои роли – Беллатриса довольно свела губы.

– Уже нашел виновника, моя королева.

– Да?! И что же ты молчишь? Создаешь интригу, мой страстный любовник? – она подошла к нему вплотную и кокетливо погладила по щеке, затем со всего размаху ударив по ней.

– Говори! – закричала она во весь голос.

Кузин чуть качнулся, и снова выпрямился.

– Ну, что мой строптивый, кто же выпустил химеру? – вновь зашипела Императрицам.

– Ваш сын.

– Что?! – удивление застыло на её лице.

Глава 58

– А как зовут тебя? – спросил Никола у девушки.

– Моё имя теперь стерто, имеет ли оно значение, когда смерть рядом?

– Мы выберемся отсюда, не унывай! Кажется, сейчас все имеет значение – каждое слово, каждый жест. Внутри, такое опустошение, что не хочется жить, я понимаю, но нужно двигаться вперед, до конца, только там можно чувствовать себя ещё живым, – Никола замолчал, и поник.

– Меня зовут Арина, если тебе мое имя что-то даст, то знай его, – расстроено ответила девушка.

Несколько ужасно сложных дней в его жизни измотали его, изменили его характер. Теперь Никола чувствовал, что угодил в капкан, из которого прежним он никогда не вернется – это было его горизонтом событий, точкой невозврата.

– Признаться, я очень боюсь, я никогда так не боялся, и пугает меня неизвестность, а не опасность!

Девушка жалостливо посмотрела на бородатого мужчину, покрытого грязью и потом.

– Страх – это пустое, одиночество убьет даже самого сильного. Одиночество сильнейшее орудие пыток.

– Не время скорбеть по усопшим, соберись, скоро мы войдем в нехорошее место. Тебе оно знакомо.

– Отстойники…

– Они самые, – впереди показался арочный проход в производственные помещения, откуда исходило невыносимое зловоние, но к общему удивлению, Никола и его спутница даже не поморщились – запах стал для них привычен, работавших с юношества от зори до зори, словно на каторге.

Никола достал фонарик и включил его, свет его бил чуть дальше десяти метров.

Машинное масло растекалось по полу, образуя скользкие лужи по щиколотку.

Ванные, наполненные внутренними частями роботом, пролегали широкими бассейнами до самого горизонта.

В них кишели искусственные микроорганизмы, восстанавливающие защитную оболочку деталей машин.

Плавали простейшие роботы.

– Здесь когда-то работали люди, совсем недавно, но что-то заставило их уйти, и вскоре Никола увидел что.

Впереди показалась пара роботов, неизвестного вида, вместо лица у них светилась большая синяя дыра. Строением тела они походили на ящера и куст растения, паука, подобного рода роботы были редкостью, хотя для «Техносферы» построить любой вид робота – лишь дело времени и выгоды. Два тела спокойно варились в биомассе, подключенные к питательному источнику, а вокруг них плавали на поверхности части тел и внутренности их жертв, которые они собрали в специальные мешки, как охотники собирают дичь, а затем просто высыпали. В соседнем бассейне Никола обнаружил весь гарнизон рабочих погибшей смены. Никто не выжил, всех убили острием в сердце, голову, разорвали грудные клетки.

Никола показал жестом «молчать», и осторожными движениями, почти скользя, они пересекли километровый родник живительной силы механики – масло. Машины не проснулись, видимо приказа на убийство у них не было, ибо Никола чувствовал их горячий взгляд на себе, и не сказал бы, что их не заметили.

Но безучастность машин длилась не долго.

Вдруг одно существо поднялось из воды, вытянув свою ребристую шею над Николой, который в испуге остановился. Ника охватил ужас, страшным было не сама машина для убийств, а то, что совершенно бездушное существо было равнодушно, за ним стоял кто-то неизвестный, словно одев перчатки, пользовался мясницким ножом. Все части машины олицетворяли острие, жало на хвосте, леденящие кровь металлические когти, дополнительные руки–захваты растущие из ребер, голову украшал гребень, позвоночник состоял из дисков и шипов, и существо из стали и сплавов двигалось словно пресмыкающееся, готовое атаковать в случае приближения.

Существо заурлыкало, повысив частоту излучаемого света из своей пасти, вводя бедного Николу в транс. Из под длинных конечностей показалось жало хвоста, которое готовилось нанести удар, как сильный укус в руку разбудил заснувшего Николу – это был его Бот, тот вцепился лапками в кожу.

– Уходим скорее! – крикнул Никола, растолкав вперед застывших женщин. Существо последовало обратно в ванну и затихло. А потом он вспомнил его – то существо, свалившееся ему на голову, знал вытянутую гибкую шею, острые когти, но никак не мог вспомнить подробностей, они было немного не то, недоработанное, другого цвета и части были упакованы в мешки, прикрыты. Эти же версии составляли вершину искусства создания оружия, словно два резных, элегантных кинжала.

"Золотое человечество" достигло искусного навыка в создании орудий пыток, оружия массового поражения, ядов, газов и бомб, где-то за городом хранился целый арсенал оружия, где его изготавливали и тестировали, воевать уже было не с кем, но работа никогда не прекращалась, возможно, раса кристаллитов готовилась к расшифровке Обелиска, т.к. ученые уже догадались, что тот сложит своего рода процессором и информационным носителем, и с помощью инопланетных знаний и технологий готовились покорить другие миры, покорить, возможно своих создателей, если те были еще живы, и оставили колонии в галактике. Межгалактические прыжки, открытие черных дыр, создание миниатюрных антиматериальных бомб, эликсир вечной жизни, а также создание самих кристаллов, обелисков подобной массы, умение создавать большее, преодолеть барьер измерений, освоить новые горизонты, концепции и законы иных миров. Горизонты новых завоеваний лежали перед властью земли, осталось их открыть, осталось лишь подготовить базу, плацдарм для удара. А самое важное – создание единого разума с помощью самого Обелиска, коллективного интеллекта, где они бы существовали в любых измерениях, и тогда великая мать бы умерла из-за собственной ненадобности в забвении и угасании, превратилась бы в реликт, хранящийся в банке, никому не нужный и убогий, ее бы отключили от всего мира, оставив лишь жизнеобеспечение, оставив в одиночестве на миллионы лет! Жизненные принципы кристаллитов были жестокими, фашистскими и ужасающими, они ненавидели всё разумное, все разумное было для них врагом, которого следовало поработить, а затем высосать всю кровь, выбросить и превратить в гумус, молекулы, газы, переработать и расщепить, использовать даже тела несчастных, даже их пепел… "Всё есть начало всего, всё есть основа новой материи, и мы тоже", – говорили жрецы прошлого, ведущие овец на скотобойню.

Обелиск не мог им врать, он вообще молчал, оставаясь загадкой, разгадать же пришлось скрижаль с кристаллами, весь агрегат хорошо сохранился, все капсулы оказались целыми, укомплектованными на 95%, вставить в мозг младенца маленький кристаллик было сложно на начальных этапах, многие умирали, затем переключились на животных, и получилось, кристалл оказался "сродным" материалом и проявлял удивительные свойства сращивания с нейронами, нервной сетью, выделяя различные неизвестные гормоны, тем самым не убивая эмбрион, а давая ему постепенно раскрыться и войти в симбиоз с кристаллом–паразитом. Для первого запуска серийного воскрешения построили первый прототип "Ристалища", "Харон" же являлся пиком совершенства, идеальное убийство, после умерщвления кристалл направляли в капсуле обратно в скрижаль, где он входил в контакт с обелиском через "сеть" (артефакт), затем его можно было воскрешать. Контакт с Обелиском шел в один конец, никто так и не разгадал тайны, но стоились всевозможные теории, поэтому в современном обществе от ритуала не отказались, хотя без него можно было совершить воскрешение. Все ритуалы древности смотрелись мерзко, когда человек не умирал от старости, а умирал от желания быть молодым, "Последний день Атлантиды" ознаменован ужасной катастрофой, ужасными страданиями в желании жить вечно и кристаллиты готовы были пожертвовать всем, даже собственной душой, которая и затерялась где-то в телах и вряд ли существовала, даже всем миром…

***

Над ними нависал ребристый потолок цеха, едва аварийное освещение помогало идти в потемках На пороге показались более благоприятные условия для жизни – центральные пустоши, разбраковка авиационных машин и обычные свалки всевозможной рухляди…

– Надеюсь, эти твари оттуда не вылезут, а дикари точно не пойдут этой дорогой, но обойти отстойники можно с севера, нужно дать большую петлю. Но все же шансов догнать нас у них много, их больше, чем кажется. Если их ничего не задержит, и если они будут непрерывно бежать, нам придется прятаться от них, либо убегать, пока у нас будут силы.

– Нас преследуют плохие люди? – спросила девушка

– Нас преследуют очень плохие люди! – испуганно прокричал Никола, и добавил шепотом, – я кое-что натворил…

Глава 59

– Ну что же, – сказал Кузин, откинувшись на спинку кресла, – пусть птички не поджарились, и летят волновать своих сородичей. Мне же на руку напряженность в их среде, восстание – есть верный знак заката власти Императора, доказательство его слабости и беспомощности. Фактически, вся власть правления лежит в моих руках, я стану истинным Императором! – он поднялся и стал расхаживать по кабинету, разговаривая сам с собой.

Нужно сыграть на этом. Император готовит великое жертвоприношение. Приказал наполнить кубки алой кровью последних людей прошлой эпохи. Так давайте же подадим ему кубки пустыми! Какой непокорный народ! – улыбнулся он, – какое неуважение, какой стыд!

Закат его совсем близок, и мне, как главе Безопасности предстоит его приблизить. Моя рука точна, и жало остро. Императрица будет моей женой, а всех проклятых любовников я прикажу публично казнить!

Давно не видел мир истинного могущества! А новая церковь, которую создал я, будет поклоняться Черному Императору! Но нужно ждать, мой клан так долго шел к трону, что я очень боюсь упустить сокровище из рук на дно океана. Моя армия гибридов сотрет всех на своем пути! Всех, кто попытается противиться моей тирании!

Дворцовый переворот, прямо–таки, как у людей! – Кузин рассмеялся, но вскоре успокоился, и вновь принялся за работу, от него требовалось одно – ждать.

О! – хотелось бы посмотреть на плоды моих трудов! – Кузин в спешке накинул на плечи плащ, открыл дальнюю дверь в кабинете и вошел в просторный длинный коридор, в конце которого его ожидал черный выход, ведущий на взлетную площадку.

Устроившись поудобнее, Кузин пристегнул ремни, дал команду системе, и корабль, задраив люки с шумом вылетел на орбиту. Пока Глава рассматривал свои ногти на руках, корабль плавно приземлился, и Кузин освободившись, зайдя в служебные помещения, ввел код и вызвал лифт, через который спустился в самый низ, оказавшись на Дне.

Через пустоту в колоне, он пробрался в зал хижины, и вышел на улицу, вдохнув сладкий для него запах победы.

Обойдя огромную кучу трупов, он обнаружил окровавленное тело своего соперника.

– И ты здесь? – осмотрев тело, Кузин обнаружил кристалл, улыбнулся и положил его в карман.

– Кто же это мог быть? Сделал всю грязную работу за меня, – Кузин немного запаниковал, но глубоко вздохнул и тихой походкой вернулся к лифту.

Глава 60

Император был увлечен, как никогда, его величественный подбородок, который когда-то завораживал миллиарды людей, немного ходил из-за напряжения. Выглядел Авв, как Аполлон, как бог Олимпа, осанка, манера, подчерк.

Беллатриса обняла своего мужа, работающего над проектом, подойдя сзади, сделала для него неожиданный сюрприз, своим появлением. Последнее время он чувствовал в их отношениях оттепель, что его, несомненно, радовало.

– О, это ты дорогая?

– Я бесценная! – она улыбнулась, облизав его ухо, прошептала, – не кажется ли тебе, что наш сын зашел слишком далеко? Он сходит с ума, его необходимо изолировать. После его последней выходки, я сделала вывод, что он очень опасен, и помешает нам в дальнейшем.

– Беллатриса, ты преувеличиваешь. Он просто слишком раздражителен, и иногда себя не контролирует. Слуги доложили о его разговорах с самим собой. Как кажется мне, все это скоро закончится.

– А знаешь ли ты, что он восстановил алмаз «Великолепный»? Он хочет надеть его на празднование!

– Тебя взволновало какое-то украшение?

– Оно рождает воспоминания, от которых я предпочла избавиться. Для меня он мерзкий и низкий! Жалкий примитивный уровень. Это дикость надевать его на наш победоносный пир!

– Это всего лишь мертвый кристалл, не уж то тебя мучает ревность?

– Когда-то он был символом. Нет! Только к тебе, мой дорогой, – её глаза хитро блеснули.

– А сейчас лишь мусор! Успокойся, на праздник нам необходим полный состав Императорской семьи, а после перерождения, нас уже никто не остановит, тем более наш глупый и больной сын! Который скоро отправится в банку с раствором.

– И тебе его не жаль? – спросила озабоченная этим Беллатриса.

– Нет, я давно утратил чувство жалости, тем более от этого не уйдешь. Эр далеко ушел от нашей идеологии, отбился от семьи, его захватили радикальные крамольные идеи, как эта с перстнем. Но можно стерпеть все это, лишь бы он скорее отправился на тот свет. Мы можем избежать скандала, идя у него на поводу. И только так.

– А если не отправится?

– Кузин его отправит в лечебницу.

– В такую, как церковь Ристалища?

– Да!

– О! Дорогой, ты такой властный! Может быть, мы с тобой поддадимся грешным земным утехам? Идем в постель! – она начала целовать его, но Император увернулся, и высвободился из её объятий.

– Не сейчас, мне нужно работать, перерождение совсем близко, а я не закончил всех своих дел. Не могу отвлекаться ни на что, прости.

Беллатриса злобно сжала губы, на её лбу показалась большая морщина, но она сдержалась:

– Хорошо дорогой, не буду тебя отвлекать у нас ещё вся ночь впереди! – и, шепча проклятья в сторону своего мужа, она вышла погулять в сад.

Глава 61

Эра разбудил стук в дверь.

– Кто там ещё? – раздражительно отозвался он.

– Ваше Превосходительство, ваши слуги принесли Вам то, что Вы так хотели, можете взглянуть.

– Войдите! – Эр поднялся с постели, правый глаз окончательно ослеп, его мучили тупые странные головные боли. Нытье в мышцах куда-то исчезло, словно его нервы сгорели. Он едва улавливал собственные прикосновения.

– Войдите, – повторил он, и почувствовал во рту сухость и странный привкус.

В комнату вошли все те же слуги, неся перед собой золотую шкатулку на бархатном драгоценном покрывале.

Эр раскачиваясь из стороны в сторону, словно пьяный, подошел и небрежным движением откинул крышку. Внутри лежал тот самый перстень, украшенный белым кристаллом. Царапины на нем уже не было.

Одев его на палец, принц приказал:

– Свет! – роботы покорно зажгли лампы. Кристалл засветился, но ни единого лучика не отразил, – «белый матовый»! – подумал он.

Позорных выгравированных букв на ободке он так же не обнаружил, где раньше красовалось слово «Жалкий» сейчас не было ничего.

– Так-то лучше! Это первое, а второе что я приказывал?

– Кристалл отправился в плавильню, – робот не солгал, перстень действительно отправили в шеол.

– Замечательно! Добрый знак.

– Ваше Превосходительство, Императрица очень обеспокоена вашим желанием пойти в белом на бал. И её очень взволновало исчезновение перстня из сокровищницы. Она знает.

– И это добрый знак, мы двигаемся в нужном направлении! – Эр поцеловал теплый перстень, почувствовал его необычный запах. Словно ощущал запах собственного мяса.

– Ваше Превосходительство, разрешите позвать врача, у Вас затек правый глаз – он красный.

– Пусть так, ничего не поделаешь. Скоро вы останетесь без своего хозяина, а я обоих глаз. Хоть какая-то деталь будет выделяться красным, он мне теперь ни к чему, – Эр махнул рукой, приказывая удалиться. Слуги поклонившись, ушли, оставив его наедине с его новым другом.

Эр подошел к небольшому зеркалу, и обнаружил, что сильно похудел, и его скулы провалились, оголив кости лица. Он протянул руку, оставив свои отпечатки на его поверхности, тяжело вдохнул.

– Вот и всё… Когда-нибудь все хорошее заканчивается.

Глава 62

Отряд углубился на территорию сонной пустоши. Оставалось сделать два шага, и перед ними открывались бы ворота неприступной крепости центра. На удивление незнакомого с местностью путника, Дно было таким же безжизненным, как и везде, даже сорняки не прорастали через бетон, их яростно травили машины, лишь плесень могла выжить в сырых и недоступных местах.

Густонаселенный пункт обеспечивался работой на разбраковке по воле богов, а, следовательно, пищей и необходимыми ресурсами из автоматов, которые заправлялись такими же автоматами–роботами. Их экономика напрямую зависела от желания высших сил помогать им, и вот однажды очаг погас, и цивилизация людей за считанный дни погрузилась во тьму и склоку, автоматы сломали и разграбили. Система жизнеобеспечения дикарей Дна была уникальной, архаичной, можно сказать "рыночной экономикой", но где труд использовали как рабский труд, оставляя лишь средства на пропитание.

Никола имел в городе некоторые связи, иногда торговал с жадными торгашами, иногда прикупал себе нужные вещицы по заниженным ценам. А иногда выполнял заказы руководящего сословия. Путь до города славился опасностями и дороговизной, тем более техносфера Дна имела свойство перестраиваться, перекраивать территории, зоны, расширяться, сужаться, огораживаться, механическая "жизнь" кипела в отличие от биологической, тем самым, если путник потерялся, то он мог просто погибнуть от жажды или голода, но население было не густым, поэтому каждый человек был на особом счету, хотя многие между собой не были знакомы, т.к. большинство никогда не покидало своих поселений.

В отличие от родного поселения Ника, в этом поселении не было равенства среди его жителей, и свободная жизнь авантюриста восхищала подрастающих детей и юношей. Его капюшон и плащ всегда придавал ему загадочности, словно тайному агенту некоего особого несуществующего культа Дна, он напоминал древнего героя из саг или компьютерных игр, хотя даже никто и не знал, что такие когда-то существовали и были в моде, но этот капюшон знали многие, по крайней мере, видели или слышали.

Блокпост на приступах к цитадели охраняло двое патрульных с автоматами.

– Стоять! – скомандовал один из них, – нищих не принимаем!

– Мы похожи на нищих? Если мы нищие, можешь откусить себе… – Никола грубо выругался.

– Эй, да это же ты! Никола? – обрадовался патрульный, – какими судьбами? Давно не заходил! Где тебя черти носили?

– И сам не знаю где! Значит, на то причины есть, что зря в эту дыру не суюсь. Пропустишь нас? Сам-то как?

– На службе, подработки беру, чтобы хоть кроху урвать лишнюю. Не спокойно нынче, в городе возрастает напряжение и недовольство.

– Будь бдителен, здесь неподалеку ходит вооруженный отряд головорезов, я не шучу!

– Да хватит меня пугать! – он пожал Николе руку, в знак приветствуя, но увидев вблизи грязное тело Николы, поморщился и отбросил руку в сторону.

– Я не шучу, человек двадцать, лучше доложи руководству, посмотри на этих женщин, у нас теперь серьезные проблемы брат! Моего дома больше нет! Нам помощь нужна!

– Как нет? – растерялся дозорный, – что случилось?

– Его сожгли, а из тел погибших построили пирамиду! – руки Николы тряслись от волнения.

– Давай-ка быстрее в цитадель, и мы за тобой! – караул собрал вещи и отправился сопровождать отряд беженцев.

– У нас у самих дела не сладкие, недавно остановили работу разбраковки, сослались на отсутствие заказов. Но, всегда же были заказы, а сейчас нет!? Я очень сожалею Никола, мне правда жаль, что наших союзников больше нет, спокойный городок был… маленький. А я поначалу о твоей лачуге подумал, о ней! А ты про город!

– Ничего не поделаешь, не наша вина! Я сам выжил чудом, ты можешь поднять охрану по тревоге?

– Могу, я же командир смены, а зачем?

– Чувствуется мне, скоро на город нападут.

– Стены не преступны, можешь не беспокоиться, – дозорный поверил свой автомат, скинул его на плечо и навел на Николу.

–Ты что задумал? А? Привел сюда врагов, и хочешь укрыться у нас? Как у себя дома? Где гарантии, что ты не заодно с ними? Давай-ка разворачивайся и уходи! Им нужен ты, разве ты меня идиотом считаешь? Думал, я не догадаюсь?

– Оу, неужели стрелять будешь?! Успокойся, мы уже уходим, правда, красавицы? – растерянные женщины попятились назад, сбившись в кучу.

– И забирай своих проституток! – выкрикнул он, проваливайте на…

Раздался выстрел, и череп дозорного раскололся, выплюнув содержимое, из-за холма послышались дикие крики головорезов, второй дозорный, растерявшись бросился к цитадели, но, не успев пробежать и метра, был убит точным выстрелом в затылок.

Никола спрыгнул в канаву, куда последовали испуганные женщины, открыв подземный вход в канализацию отмычкой, спрятанной в барахле, также быстро закрыл его. Он знал этот вход хорошо, когда не получалось войти в цитадель, он проникал в неё словно призрак через стены.

– Повезло! Уносим ноги!

Вниз попрыгали дикари, они попытались вырвать стальную решетку, но ничего не получилось. Тогда они прострелили замок, и несколько человек с криками продолжили погоню, оставив своих сородичей наверху, охранять вход. Они были ужасны, их шрамированные спины, разрисованные лица наводили ужас на Николу, бросая в дрожь от одной мысли, что такой гад схватит его своими бледными руками.

– Берите их живыми! – выкрикнул вожак, довольно потирая руки, перед скорым лакомством и женщинами.

Глава 63

В отличие от бандитов, Никола шел по туннелям на память, а не вслепую, что помогало ему ориентироваться в полумраке.

Преследователи разделились по трем направлениям, и по случайности, вслед за Николой отправился один дикарь, который тяжело дышал и сильно шумел, привлекая к себе острое внимание Николы.

Он услышал его шаги позади и выключил фонарь. Туннель озарился тусклым светом факела.

– Лезьте под трубы! – шепнул женщинам Никола, и им пришлось лечь в грязь и сырость, терпеть присутствие голодных крыс.

Сам же Никола достал отмычку и крепко сжал ее, спрятавшись за небольшим углублением в стене с вертикальной трубой.

Когда дикарь приблизился, Ник молниеносным ударом в живот вывел его из равновесия, и откинул автомат в сторону, раздались оглушительные выстрелы, горячий пар ударил в лицо охотника.

Острая отмычка блеснула по глазам, и дикарь с криками свалился на пол, истекая кровью.

– Урод! Зачем ты сюда пришел? – закричал на него Никола, и принялся снимать автомат, в котором оставалось ещё три патрона, – теперь лежи и думай!

Бандит грубо выругался, далеко посылая Николу, который, прихватив спутниц, уже убегал в сторону выхода в город.

Скользкая лестница вела вверх, тяжелый люк закрывал небо.

Никола с трудом откинул его в сторону, вылез и подал руку. Оставалось поднять последнюю женщину, которая ждала своей очереди, как вдруг чья-то рука схватила её за волосы и увлекла в темноту, без единого крика немой.

– Черт бы вас побрал, нелюди! – закричал Никола и закрыл люк, притащив на него стоящий рядом тяжелый металлический ржавый ящик, – пропала! Прямо из рук вырвали!

– Теперь мы в городе, – с облегчением вздохнул он, когда успокоился, – я не могу вернуться! Это самоубийство, я сожалею! Идемте…

Убегающие спрятались в пустой захламленной хижине, поглядывая в окна и щели. На улице слышалась стрельба, видимо, головорезы проникли в город через другой вход.

– Охрана на стене услышала выстрелы снаружи, – сказал Никола, – они в полной боевой готовности, сейчас выходить нельзя! Нужно дождаться утра, иначе нас схватят, и будут допрашивать, как диверсантов, с пытками!

– Что будет потом? – обратилась к нему уставшая девушка, – когда наступит утро?

– Не знаю, попробую пройти к вождю, и поговорить с ним, если меня не схватят – денег у меня нет, для откупа. В противном случае, пиши пропало, мы покойники. Здесь все изменилось с того времени, когда я последний раз здесь бывал, здесь мрак…

– Здесь холодно, – жалостно сказала Арина, которая уже достаточно продрогла.

Никола пошарив по хижине, не нашел в ней ничего теплого.

– Здесь ничего нет, один мусор. Он достал из сумки немного еды и поделил ее между девушками.

– Поешьте! Неизвестно, сколько придется здесь провести времени.

Он присел в угол, держа автомат наготове, прислонил голову к стенке, и погрузился в сон.

Глава 64

Ник проснулся он от сильного удара ботинком по ноге.

– Вставай! – закричал на него человек с автоматом, – хорошо поспал?

– А это его пушка? – спросил второй, осматривая трофейное оружие.

– На нем был, – ответил тот.

– Автомат чей? – спросил он у Ника.

– Не мой, – ответил Ник, – отнял у дикаря.

– Как в город попал? Эти с тобой? – он показал на сидящих в углу девушек.

– Со мной, одну уже похитили, когда через канализацию пробрались. Мы с Окраины!

– Ну-ка вставай! Поведем тебя в клетку! Посмотрим, с какой ты там Окраины, – охранник нагло крутил чужой автомат в руках.

– Мне нужно к вождю! У меня срочное послание к нему. Мне не в тюрьму, я не бандит! Письмо во внутреннем кармане! Я достану!

– Не сметь! Руки на виду держи! Какое еще послание? Мы не разобрались кто ты, а ты нам письма в зубы суешь!

– Я Никола, наемник! Откройте глаза! Не уж то я, будучи бандитом, буду прятаться?

К нему подошел второй охранник и всмотрелся в лицо.

– Похож, слушай, может он и есть? Следует досмотреть, и доложить.

– Зачем пришел?

– Окраину сожгли, никого не осталось, только мы, чудом выжили!

Караульный отозвал в сторону своего товарища, не сводя взгляда с Николы.

– Давай-ка доложим начальству, если правду говорит, то он очень ценную информацию подкинет! Неспроста на нас напали сегодня ночью эти звери.

– Ты знаешь его?

– Первый раз вижу.

– Да, ты прав, – ответит караульный уже громким голосом, – нужно его досмотреть, вдруг у него ещё есть оружие.

– Досмотрим в караульной, здесь опасно и темно.

– Идемте! Руки на виду держите, за спиной!

Никола поднялся, и пошел первым, зная, где находится караульная, он с легкостью, на удивление охранников, поворачивал по переулкам городских трущоб и сам вел их, не пытаясь убежать.

Глава 65

Человек приблизился к арочному входу, он крался, еле-еле шаркая ботинками о пол, словно тень, избегая каждого шороха.

Плащ полностью прикрывал его тело, капюшон падал, чуть ли не на глаза, но это не мешало ему, а наоборот, придавало уверенности.

Войдя, он увидел целый лес проводов ведущих к источнику тепла, огромному котловану ядерного реактора.

Реактор был, конечно, огромным, но все же, не таким огромным, как главный реактор города, находящийся совсем на другом уровне.

Его младший брат питал напряжением стену города, придавая ей невероятную прочность, и в тоже время – хрупкость.

– «А вот и гнездышко», – обрадовался Безымянный, – «пора навестить птенчиков».

Он быстрыми перебежками перенесся к разгрузочному модулю, подхватил пустую капсулу из под топлива, и, через только что взломанный наполнитель, влил в неё странную жидкость синего цвета, заведомо кинув в неё золотой медальон, который быстро растворился.

Подобной капсулы хватало на сутки работы. Производили топливо на высокотехнологичных производствах на глубине. Безымянный это знал, и, отсчитав нужное количество дней и пометил капсулу краской, а затем вставил в ячейку свою ядерную смесь.

– «За сутки реактор выгорит, что совпадет по времени с началом карнавала. Покормим наших орлят», – он довольно отошел от модуля, собираясь уходить назад, на поверхность, – «время расставит все по своим местам». Вдали виднелся шкаф со сборкой электроники, Безымянный замкнул пару контактов, затем нашел нужный провод и перерезал его со знанием дела.

– Теперь порядок!

Глава 66

Над городом раздалась сирена. Забегали караульные, вновь занимая свои места на постах.

А пленников завели в просторное освещенное помещение, со столом, и сидящим за ним человеком.

– Вы кого привели? – удивленно спросил он, затем встав и протянув руку Николе.

– Никола! Здравствуй! Не уж то тебя в плен взяли мои бойцы?

– Да, я тут к вам в гости пришел, не вовремя как-то! Меня и арестовали…

– А вы что смотрите? Идите! – пригрозил он им кулаком.

Два растерянных часовых вышли на улицу.

– Говорил же им, быть внимательнее! А женщины твои? Много же их у тебя! – улыбнулся командир, – так и гляди – гарем соберешь!

– Теперь уж мои, из ада их вытащил, одну потерял по дороге, недосмотрел… наверное убили ее…

– Жива, найдешь, обязательно найдешь, ты, кстати, зачем пожаловал?

– Тебе лучше сесть…

– Говори же, не пугай!

– Окраину сожгли, никого не осталось. Я уже устал повторять!

– Как? А вождь? Что он?

– Предатель мертв…

Командир присел на стул, осмысливая услышанное, его взгляд стал мрачнее, и брови сдвинулись.

– Что теперь делать будем?

– Держать оборону, а потом уходить. Поэтому мне нужно к вождю, у меня к нему послание.

– Вождь болен, никого не принимает!

– Тогда созови совет. Ваш город следующий в очереди, если не сейчас, то никогда, останемся здесь навсегда! Понимаешь? За этим я и пришел сюда.

Неизвестный человек словно предвидел будущее, давая указания Николе, по которым он и действовал.

– Хорошо, не смотря на болезнь, я доложу ему, – серьезно никого не осталось? – он умоляюще посмотрел на Николу.

– Никого.

– Большой был город, я сожалею… мне жаль.

– Никто ничего не мог сделать, но мы можешь не повторить трагедию…

– И у тебя есть план? – спросил его, уже вставший и направляющейся к выходу командир.

– Да, и ещё какой! – через силу улыбнулся Никола, подмигнувший стоящим у порога женщинам.

Глава 67

Реальность поплыла. От странного, но привычного мира Ника не осталось и следа. Существование сжалось и обратилось вовнутрь, оставаясь в пределах одного человека, так сжимается мир вокруг, когда человек стоит на пороге смерти. Он словно проживает экстремальные мгновения на острие лезвия, скользит по нему своим горлом и балансирует, раскачиваясь чтобы не сорваться и не погибнуть. Каждому в Мегаполисе было суждено «сгореть», жизнь не менялась в зависимости от расположения стен, она всегда предполагала выживание, борьбу и эволюцию, которая ломала и изгибала живое под стать каркасу, инструменту, служащему для приспособленчества к условиям. Человечество только начало на последнем веку сопротивляться рамке инструмента, менять его, создавать комфорт, благополучную жизнь, как все рухнуло, инструмент оказался крепче человеческих костей. В этот момент, когда Никола чувствовал запах собственных уставших ног и ботинок, он понял, что разум, его внутреннее Я преобладает над телом, что воля его еще не сломлена, что смерть – только начало, и смерть ничто перед лицом врага, ведь когда две разные половинки борются, рвут друг друга в клочья, убивают друг друга, каждая берет в себя часть другой и впредь перестает быть прежней, она меняется безвозвратно и меняется всегда, и так происходит до бесконечности. Такова природа эволюции. Никола принял этот мир, и мир стал его частью, как и мир не остался прежним и изменился, приняв людей дна.

Никола вздохнул, стараясь смахнуть с лица ладонью усталость, он почувствовал грязь, почувствовал куски слипшейся бороды и ужаснулся, на кого он был похож в этот момент? Как он изменился за последние дни сплошной погони. Его уже выворачивал наизнанку голод, руки тряслись, но он не сдавался, хотя атмосфера неизбежной смерти давила на него со всех сторон, везде уже было не безопасно.

Ожидание не продлилось долго. Никола, раскачиваясь на стуле, посматривал то на пыльный потолок, то на девушек.

Но начальник караула вошел не один, а в сопровождении конвоя, что сразу показалось странным и опасным.

– Извини, Ник, – на его лице просматривалась растерянность, – тебя приказано арестовать.

– И расстрелять – добавил человек, вошедший следом за командиром.

– Что? – испугался Никола.

Двое подхватили его за руки и скрутили, ведя в подвал, где располагалась темница.

–Здесь какое-то недоразумение, – возразил он, но его ударили по спине, приказывая замолчать.

– А этих куда? – конвоир схватил девушку за руку, и подтащил к себе, та отвесила ему сильную пощечину, но, только подзадорив его, заплакала.

– Никуда, выкиньте их на улицу! – приказал начальник, скребя зубами, – сейчас не до них.

– Мы ещё увидимся, милашка, – облизнулся солдат и силой выпихнул их за дверь, – проваливайте! Авось, далеко не уйдете.

Скрипнула решетка, и Николу бросили в камеру, к остальным. Он сильно ударился коленом о бетонный пол, от чего застонал, свернувшись колесом.

В помещении пахло сыростью и мочой, чьи-то тела заерзали на нарах.

Глава 68

В таком положении Никола пролежал несколько часов, думая о случившемся с ним, он не хотел подниматься, не хотел больше сопротивляться, и как следствие его неудач – не хотел больше бороться за жизнь, его разбили и силы его оставили.

И как только в помещении заключенные дали о себе знать, он напряг слух, и почувствовал, как зашуршали его рассыпанные вещи. Их подхватывали чьи-то ловкие руки, открывали, крутили, обнюхивали чьи-то носы, грызли чьи-то зубы.

Не шевелясь, и затаив дыхание, он боялся навлечь на себя гнев неизвестных заключенных, покорно терпел боль в ноге и молчал. Ник испугался, что его кинули к безумцам.

– Он так и будет лежать? – спросил чей-то мягкий голос.

– Да пусть лежит, главное чтоб не сдох, – ответили ему, похрустывая сухарями, – а то запахнет, когда гнить начнет.

Никола поднялся и присел на корточки. В камере было вроде бы для него безопасно, голоса звучали не вызывающе.

– Живой, шевелится – значит не сдох, – обрадовался мягкий голос, – слышите? Интересно, что молчишь?

– Кто вы? – обратился к ним Никола.

– Мы то? Те же, кто и ты – никто, – засмеялся голос, – когда попадаешь сюда – ты арестант, сидишь и ждешь, а значит уже никто.

Тишину нарушал только все тот же хруст, чьи-то челюсти усердно перемалывали черствую пищу.

– Ты как сюда попал? Незнакомый у тебя голос, раньше нигде не слышал, – поинтересовался тот.

– Я не отсюда, но коварства у предателей хоть занимай! Мы уходили от погони, за нами гнались людоеды, но мы ушли от них, и вот я здесь, из огня да в полымя – рассердился Ник, – с "Окраины" я.

– Ай-ай, вот беда, – оборвал его тонкий голосок.

– Не перебивай ты! Пусть наш гость расскажет, у нас хоть и есть уши снаружи, но не такие большие, как у него. Давненько к нам никто не захаживал и не рассказывал сплетен.

– Продолжай, – мило разрешил голос.

– Мы пробрались в город, – продолжил Ник.

– Мы – это кто?

– Женщины, которых я спас, – Никола, расслабившись, уселся на холодный бетонный пол, иногда ерзая с боку на бок, он промерз. Он не хотел рассказывать одну и ту же историю по несколько раз, но это помогало захватить внимание слушателей и он вновь начал стараться.

– Так ты ещё их и спас, – глумился над ним голос.

– Да заткнись ты!

– От кого спас? – любопытствовали арестанты.

– Не от кого, а от чего. От смерти. Бежав от дикарей, мы чудом добрались до ваших стен! Девушку, не знаю её имени, я вытащил из под горы трупов, живой, слава великим отцам! Окраину полностью сожгли… не выжил никто, кроме нас… Теперь все пропало… Пришли роботы, Охотники и выпотрошили людей, как голубей.

– Вот это грустно, – успокоился тонкий голос.

– Зачем ты пришел, странник? – тон голоса изменился.

– Меня послал незнакомец, собрать совет, и увести людей, за город! – распылился Ник, – он сказал, что можно провернуть такую затею, у него есть план.

– Куда-куда? – арестанты ему не поверили.

Ник понял, что люди перед ним не мелкого пошиба и смогли бы ему помочь.

– Он нашел способ выбраться отсюда, в смысле не из тюрьмы, а из города! Он знающий, возможно, я точно не знаю, но он изгнанный из того мира, но это мне так кажется, больно он странный и умный, гений.

– Тогда ты пришел по адресу, если останешься жив, примем тебя в свою семью, а если нет то и наплевать. Мы те, кто тебе нужен, – успокоил его голос.

– Вот это очень интересно, и кто нам такого послал!? Счастливчика такого, у нас здесь свое горе! – не согласился второй, но помолчав собрался с мыслями.

– Говоришь, все погибли? – продолжил он.

– Да, – Ник потупил взгляд, его губы задергались, вспомнив ужасающую картину казни.

– И нам угрожает опасность?

– Да. Ещё какая! – Никола встал и выпрямился.

– Когда?

– В ближайшие дни, совсем скоро, не может быть так, чтобы одно поселение погубили, а остальных оставили, то, что я видел похоже на зачистку! – Ник громко вздохнул.

– Отсидимся?

– Не отсидимся, кормить нас кто будет, дурень? Стены будешь грызть? – терпение арестанта кончалось.

– И то верно, – кивнул тот.

– Так что у вас случилось то? Почему меня арестовали мои же знакомые? Ведь я наемник! Я вольный человек! Именно вольный! У меня право есть, хочу выхожу, хочу вхожу, в любое время, в любой ситуации. И не должен сидеть в камере! Нейтралитет есть нейтралитет! – негодовал Ник.

– Погоди, погоди, они ещё придут за тобой, вольный ты наш, пытать и допрашивать тебя. Знакомых нашел, – захихикал слушавший его язвительный человек, – все мы здесь вольные. Потом тебя расстреляют, не первый ты такой, у кого были права, и не меньше то прав и у нас было. Может, ты нас и видел когда-то, и мы тебя, но в темноте не понять.

– Запытают, утопят, нам тебя откачивать потом! Ох, сколько вас таких было! – подхватил голос, – долго мы тут сидим, но на самом деле не долго, только событий много…чувство, что пол жизни провел, раньше хотя бы свет зажигали, сейчас экономят.

– Переворот – вот что. Вождя убили, власть захватили самозванцы и фанатики. Нас посадили в темноту, чтоб с глаз долой убрать, и чтоб народ не волновать. Понял? Все просто, – отрезал арестант.

– А ты думал, мы здесь сидим, хлеб жрем? – подтрунивал голос Ника.

– Оставьте его, – окликнул их незнакомый, новый голос, довольно серьезного человек, – оставьте я сказал.

Мы все знаем кто ты такой. Мы тебя ждали. Открой клетку и выпусти нас, тогда мы последуем за тобой, как бабочки на свет. Наши глаза привыкли к темноте, и ты поведешь нас по свету! Ты даже и представить себе не можешь, что за незнакомца ты встретил на своем пути…

– О, наш начальник проснулся! – обрадовался тонкий голос.

– «Меня не обыскали», – удивился Никола, – «в спешке забыли, тупоголовые», – Никола пошарил по карманам.

– Вы поможете мне выбраться отсюда? – на миг остановился он.

– Поможем, – ответили они в один голос, если ты поможешь нам выбраться отсюда, из клетки.

– Одно условие, – Ник улыбнулся.

– Мы в одной лодке брат, ты ещё нам условия ставишь? – возразил тонкий голос, – это тебя к нам посадили!

– Замолчи! Пусть говорит! – отозвался начальник.

– Найдем тех женщин, мы проделали такой долгий пусть вместе, теперь я не могу их бросить! Они должны быть в безопасности.

– Как искать иголку в сене. Сарказм такой. Влюбился в них что ли? – оскалился арестант.

– Мы не обещаем, но поможем. В большом городе будет сложно их найти, тем более, когда улицы патрулирует усиленный караул, но, таки, новые люди, найдем таких.

– Тогда идемте! Мы проберемся канализацией, к любой улице! Под городом канализационные пустоты, оставшиеся ещё с тех древних времен.

Никола достал отмычку, и легким движением открыл решетку, которая тяжело скрипнула, обнажив холодные стены темницы.

– Слышите? Тишина. Идемте же! – поманил он их за собой.

Мелькнули тени, свет бил из под дверных щелей.

Глава 69

Беллатриса с яростью разбила огромное зеркало, чьи осколки засыпали бархатный ковер, поранив её бархатную ножку.

Хлынула кровь, на которую разбушевавшаяся Императрица совсем не обращала внимания.

Она топтала осколки голыми ступнями, а затем, выбившись из сил, зарыдала, упав на колени.

Когда и это ей надоело, она помрачнела, появилось ощущение боли.

Её любовник был мертв, что испортило ей весь будущий праздник.

– Придется начинать без него, пусть принесут мне его голову! Я вытащу его родник из черепа!

– Слуги! Принесите мне голову! Голову этого мерзавца, – она снова заплакала, распластавшись на битом зеркале, – принесите, умоляю! – но никто не отозвался.

– Неужели, в такой сложный момент, я осталась одна? Так долго к этому идти! И потерять со смертью всего лишь одной пешки! Нет! Только не так!

– Кузин! Вызовите его!

Когда вошел Кузин, Императрица лежала в полубреде, рассматривая себя в осколке, хихикая и ухмыляясь.

– Императрица! – выкрикнул Кузин.

– Заткнись ничтожество! – она сверкнула глазами, не скрывая страсти.

– Повинуюсь, – осекся Кузин.

– Ты должен сделать это!

Его глаза засверкали искрами, а его мечты сбываются.

– Это? – удивился Кузин.

– Да! – императрица надеялась, что тот догадается без лишних слов.

– О, Вы, поистине Богиня! – улыбнулся Кузин, он понял, императрица всегда хотела одного – свободы и власти.

– А ты – «божек», – съязвила Императрица, – но сделай это и станешь мне равным! А теперь уходи. Оставь меня наедине со своей красотой.

Ошарашенный Кузин выдохнул, и вытер взмокший лоб.

– А я не верил в чудо! – сказал он, и с довольной улыбкой пошел к себе в кабинет, точить кинжал.

Глава 70

Безмятежно спящего часового решили не убивать, а просто оглушить и обойти, не сделав ему ничего плохого. В помещении, наверху, никого не оказалось, а сам начальник караула куда-то отлучился, закрыв за собой дверь. Видимо, спящий паренек, не видя руководства, решил поспать часик другой, пока его не разбудят чьи-нибудь шаги, например его сменщика, или грозно открывающаяся со скрипом дверь. Он делал так сотню раз, и никогда не попадался.

В городе, находящегося под гигантским аэропортом мегагорода всегда было сумрачно, но достаточно света, чтобы разглядеть детали предметов, лица и силуэты на расстоянии тридцати шагов.

Выбравшись наружу, Никола впервые увидел, а не услышал своих сокамерников.

Самый старший, и самый серьезный напоминал собой некое бородатое чудовище, с хищным взглядом.

– Ну что уставился, пришелец, бороду ни разу не видел? – с улыбкой прошептал он.

Маленький, худощавый человек, с черной щетиной и горбатым носом напоминал гоблина из сказок, а улыбчивый весельчак не раз подмигивал взволнованному Николе.

Вместе, онинапоминали шайку разбойников с большой дороги, но только добрых разбойников.

– Придется лезть в это дерьмо, – с сожалением сказал весельчаку гоблин.

– А то у нас другой выход есть? Потерпишь, это тебе не в камере гадить!

Никола отодвинул металлический ящик со знакомого люка, и спустился вниз первым, ощупывая стены. От света осталась лишь дыра вверху, которую вскоре прикрыли тела спускающихся человечков.

– А вот темноту я и не учел! Я потерял фонарь свой! – прошептал Никола.

– А я учел! – восторженно подловил его коротышка, – а вот он – фонарик, выпал у тебя из штанов!

– Как же здесь жарко! От труб пар идет!

– Лица прикройте, а то сваритесь, – они проскочили через горячую лужу и струю кипятка.

– Вот здесь я его чуть не прикончил! – Никола показал на лужу.

– Да ты оказывается не тот, за кого себя выдаешь, тихоня!

– Лучше б нам помолчать некоторое время, вдруг костеглоты все ещё здесь, отрежут нам уши, и не поморщатся – успокоил их бородатый и отряд смущенно замолчал, шагая за Николой.

– Это были костоглоты? – спросил коротышка у Николы.

– Изгои… – ответил он.

Глава 71

Большая капля воды упала вниз, и попала прямиком в глаз Николы. Шуршание труб осталось позади, и три больших носа дышали ему в затылок, требуя идти вперед.

– Что там? – спросил Ник у своей новоиспеченной банды.

– Подъем. Ведет на внутренний двор ратуши. Хотелось бы проверить, место не всегда многолюдное, и мрачное, хотя базар не далеко, – ответил он, вытирая мокрый глаз рукавом. Рынок сейчас не работает! Базар закрыт, еды нет, воды нет… ничего нет, я так понял.

– Рискнем?

– Да, давай-ка смельчак, ты первый, – показал на него старший.

Приподняв люк, Никола разглядел несколько силуэтов, что-то кричащих на всю улицу, активно жестикулирующий.

– Караул наверху, – Никола собрался закрыть крышку, как увидел женщин, выталкиваемых через грудь стоящего солдата.

Их повалили на землю, заставляя сидеть на коленях. По голодным лицам солдат было понятно, чего они от них хотят.

– Трое, женщин насилуют! – разозлился Никола.

– Давай-ка вылезай, и не шуми! – Никола отодвинул люк и выполз в темный угол улицы, из которой хорошо просматривалась освещенная часть, за ним последовали беглецы.

Солдаты потащили девушек в темноту, ухватившись за волосы, те плакали и почти не сопротивлялись.

Самый бойкий стал снимать штаны, второй остался в стороне, присматривать за парадным входом, третий крепко схватил немую, и сжал рот.

– Заткнись шлюха! Издашь хоть писк – перережу глотку!

Арину сильно пнул ногой вожак, попав в живот, от чего та застонала и замолчала.

Он постоянно облизывал сухие губы, его жидкая, спутанная и слипшаяся борода защекотала шею немой, заставив её тело извиваться, как змею.

Ёе ударили в обнаженную грудь. Когда солдаты сосредоточились на деле, их настигли врасплох крепкие руки беглецов. Никола схватил мертвой хваткой солдата без штанов и повалился с ним на спину, двое душили караулящего вход, а большая рука серьезного человека дробила о бетон голову третьего часового.

Через пять минут с ними было покончено. Солдаты не смогли издать ни звука.

– Быстро управились, – ухмыльнулся карлик.

– За самым непристойным занятием, вот смех! – весельчак рывком поднял немую и привел её в создание, похлопывая по щекам.

Девушка, пересилив боль, поднялась на ноги и сразу же свалилась прямо на руки Николы.

– Спасибо! Видимо моя подруга оказалась куда симпатичнее, чем я, и стала первой! Ещё бы чуть-чуть и я бы умерла,– она зарыдала, уткнувшись в объектив Бота, сидящего на плече.

– Что это? – она испуганно ощупала робота, – что-то теплое!

– Совсем и забыл о нем! Мой зверек ручной, давайте же убираться отсюда, скоро здесь начнется настоящий ад! Нужно уходить…

– Этот город обречен, – серьезный человек, обыскав часовых, подошел к паре и сухо прошептал Николе на ухо, – хороший кинжал нашел, не простой солдат хотел изнасиловать твою женщину, я его знаю. Убийца. Лучше уведи их отсюда, пока не поздно. Встретимся у южной стены, а нас ждут небольшие дела, нужно кое-какие счеты свести. Понял?

– Да! Наши пути расходятся?

– Не спеши с выводами. Иди! – он хлопнул Николу по плечу, показывая, что разговор окончен. Никола спустил женщин, и спустился сам. Едва слышно выкрикнул прощальные слова, закрывая за собой люк.

Глава 72

– Костьми лягу, но сверну шею этому ублюдку, – сказал гоблин о захватившем власть торговце.

– Денежек у него хватило, купить кого надо, а вот здоровья не хватит, чтобы воспользоваться своими плодами трудов!

Банда пробралась к входу в ратушу через пыльный склад заднего двора.

Вход охранял часовой с автоматом, дожидаясь своих боевых товарищей, которые к тому времени скромно томились в темном уголке и ждали, когда их найдет бдительный горожанин.

По всему городу был объявлен комендантский час, и найденного на улице бедняка, могли запросто повесить на первой попавшейся балке. Лицемерие и безнаказанность власти переросли в откровенный террор и бандитизм, когда за нарукавной повязкой ополченца или вояки с автоматом стоял настоящий кровожадный и алчный монстр.

Такого монстра и породил Гито, вошедший на трон кровожадный торгаш, спекулирующий и зарабатывающий на бедности и голоде собственных соплеменников.

Гито вел и черные дела, торгуя наркотиками, а именно таблетками, поставляемыми ему из Высшего города. За это он обещал покорность своего народа в трудную минуту, и свои обещания уверенно выполнил, изолируя или убивая всех политических конкурентов, ведь лучшим его оружием оказались далеко не таблетки, а деньги.

Вождь любил молоденьких девочек, и, пользуясь своими привилегиями, приглашал их в свою ратушу для забав. Он им платил. А когда страсть его брала верх над разумом, то употреблял самый отборный и дорогой товар сам, как он уверял своих друзей – для пробы. Иногда устраивал оргии с приближенными, в том числе парнями.

Ещё немного, и город превратился бы в город бандитов и наркоманов, похожий внешне на лагерь Изгоев. Возможно, из-за отсутствия работы и заработка, крупная его часть бедного населения рано или поздно смела бы ратушу с лица земли, съев перед этим не одну сотню более слабых соплеменников.

Во избежание этого, Гито всячески старался подавить бунт и образование толпы на ранней стадии, планируя перевоспитать население, внушив ему покорность и трепет перед своей персоной.

Что и кого ели бы его рабы, Гито никак не волновало.

Всего несколько человек пошли поперек желанию вождя, и их схватили, бросили в темницу.

Суд, на котором судью представлял сам Гито, приговорил троих бунтарей к смерти, их должны были посадить на кол публично, через десять дней.

Прошло около половины отведенного срока, и Гито, под воздействием кислоты и девушек совсем забыл о своих нейтрализованных врагах.

Гито был знаком с Николой, который иногда поставлял ему краденные с разбраковки детали, и поэтому хорошо знал возможности воришки. Решил избавиться ещё от одного свободного человека, и приказал бросить того в общую камеру, на съедение голодному нищеброду. А если тот не умрет – скромно расстрелять у стенки, выделив на это два патрона.

Но.

Позабыл он и о том, что в общей камере сидели не голодные нищие, а очень хитрые и расчетливые люди, которые пришли его проведать, перерезав глотку часовому.

Самопровозглашенный вождь лежал на дорогой кровати с обнаженной волосатой грудью наружу. Вокруг валялись объедки дорогой еды, которую не мог позволить себе и бывший вождь, а также пустые баночки из под лекарственных средств!

Что касается его самого, собственно настоящего вождя, то Гито лично руководил захоронением тела отравленного конкурента, причем в тайне, а затем лично умертвил свидетелей.

Вот таким был Гито.

Был.

Пока к нему не наведались твое его знакомых.

Он даже ничего не понял, находясь под кайфом. Его тяжелый хрип разбудил лежащий у его ног молоденьких девиц, которые вскочили и завизжали во все горло, убегая прочь, но даже это не помогло Гито.

Истекая кровью, он начал ползти вслед за убегающими красавицами, пока на его руку, украшенную перстнями, не наступил грозный и тяжелый человек, раздробив кости его кисти.

Гито хотел было поднять голову, но последний плевок кровью остановил его, заморозив гримасу ужаса на лице навсегда.

– Не убежишь! – воскликнул стоящий у дверей гоблин, – думал, что мы до тебя не доберемся? А нет! Ошибся! А что нам говорил?

– Что мы мерзкие уроды, заслуживающие смерти, как предатели народа.

– А это кто? – весельчак откинул занавес, прикрывающий стену, и обнаружил за ней голого, трясущегося от страха человека, находящегося под воздействием тех же таблеток.

– Начальник караула, быстро же он тут оказался! Жить полюбил? Скотина?

Его схватили за волосы, и не успел он произнести и слова, как его голова покатилась по ковру и львиной шкуре.

– Жиденькая, легко сошла! – улыбнулся весельчак.

– Жаль руки испачкал о такую тварь, – огрызнулся вожак, – теперь город наш, осталось ждать, когда среди караула возникнет паника. А голову надо приберечь, – он поднял голову, и укутал её в первое попавшееся покрывало, – в знак нашего господства. Со зверями – по–звериному!

– Тащите трон! – словно со сцены обратился к вымышленной публике весельчак, и сам же, вместе с коротышкой забегал в поисках трона вождя.

Через несколько минут они уже тащили деревянное кресло из приемного зала. Установили его посередине, зажгли лампы и свечи. Как в театре, приготовив сцену.

– Добро пожаловать! – весельчак отварил двери настричь, ожидая скорого появления караула, поднятого по тревоги. Трупы оттащили в сторону. Оставив кровавые полосы на полу и, порывшись в шкафу, нашли и накинули на плечи вожаку роскошный наряд Гито.

Бородатый вожак сел на трон, который под ним заскрипел, держа в правой руке завернутую голову начальника охраны. Его телохранители, оголив подобранное, драгоценное оружие, и приведя его в боевую готовность, приняли положение грозных бывалых бандитов, позади своего командира.

Послышались шаги снаружи, и вскоре в комнату ввалила толпа растерянных солдат.

Что-то круглое покатилось к их ногам. Самый первый и смелый остановив толпу жестом, поднял ткань, вытащив из под неё отрубленную голову, которая выпав из его дрожащих рук, уставилась своими закатившимися глазами на собравшуюся толпу.

– Вы все поняли? – раздался повелительный голос сидящего на троне человека.

Воцарилась тишина.

– Ты, – указал он на первого солдата, которого беспокоил сухой комок в горле, толпа сделала шаг назад, – останься, остальным приказываю разойтись по своим местам!

Толпа в панике выбежала на улицу, и никто из присутствующих не решился обсуждать увиденное ими в личных покоях вождя.

Глава 73

Ирод вряд ли все ещё лежал лицом в глубокой грязи, пролетев перед этим несколько добротных метров.

Как понял Никола, вождя скорее всего оплакивали, проливая море слёз над его благоуханной тушей, сожалея о потере защитника, при том проклиная убийцу, насылая проклятья и болезни. Взывая к справедливости, они фанатично выслеживали свою добычу, ведь новый вождь, должен был доказать свою силу. Возможно, по их диким традициям его труп съели, или сделали из черепа чашу.

Их шаман ушел в транс, опечаленный тем, что остался без покровительства, и начал колдовать над куклой, изображающей Николу. Но сам Ник не верил, ни в какое колдовство, не верил, ни в каких кукол проклятья, зато верили во все это дикари.

А вспомнил Никола о щупальцах, простирающихся от ворот логова людоедов, о морском существе, загадочном и неизвестном, в которого он все же верил. Вспомнил он и о потерянной детали в своей памяти – странном изображении паразита на голове существа, едва заметном и мерзком. Мистическая дрожь пробежала по спине.

– С кем же мы на самом деле имеем дело?! – удивился он нахлынувшим воспоминаниям.

Беглецы выбрались из канализации, оказавшись в стороне от разбитого лагеря Изгоев, осадивших город.

– Вы себя хорошо чувствуете? – обратился он к девушкам.

– Я устала, а молчушка ничего тебе не скажет.

Никола одобрительно кивнул немой, которая косо посмотрела на подругу по несчастью, засмущалась и отвела глаза в сторону.

– Когда-нибудь мы дойдем!

– Эта дорога бесконечна… – Арина тяжело вздохнула, и так тосклива, мне не хочется покидать дома, но там горе.....

– У дороги есть начало, и конец должен быть, ещё пару дней и все решится! А они хотят меня получить, – сказал Ник имея ввиду дикарей, – но они меня не получать, по крайней мере живым! – он гневно стиснул зубы.

Из-за колонн показались чьи-то изрисованные тела.

– Тише! Ложитесь, – Никола уложил девушек на пол, а сам начал наблюдать за изгоями.

Один из них услышал ели уловимый шум в их стороне и направился прямиком к спрятавшимся, буркнув что-то испуганным соплеменникам.

Никола отковырял небольшой камушек от сваи и кинул в сторону. Людоед напряг слух и повернул в другую сторону, но Никола почувствовал чье-то лишнее дыхание позади, сердце его замерло.

Глава 74

Осажденный город дна стоял во мраке тени мегаполиса. Ворота его охраняло ополчение с автоматами. Боеприпасов арсенала хватило бы на день ведения обороны, отсутствие свежего продовольствия и экономический коллапс, вынуждали перехватившего власть головореза, пойти на радикальные, но нужные меры.

Головорез решил вывести своих людей из города. И чем быстрее – тем лучше, на пороге стояли голод, насилие, паника и смерть. Лучше отправить их в путь, дать им надежду, чем ждать, когда они съедят друг друга.

Весельчак возглавил оборону стены. Гоблин занялся сборами, а вожак взял на ответственность за действия ополчения и полиции. Все в лагере ожило, и приняло тревожно–веселый характер.

Небольшая татуированная фигура с поднятыми руками вверх устремилась к главным воротам. Это был посол племени Изгоев.

– Да приветствуют вас боги! – дружелюбно обратился он к защитникам.

– Мы не знаем ваших богов. Зачем пришли? – весельчак решил отбросить в сторону болтовню и перейти сразу к делу, – это похоже на войну!

– О, могущественный человек! Нет никакой войны, мы всего лишь хотим забрать то, что принадлежит нам! А боги наши всемогущие, кровь людскую пьющие!

– Здесь вашего ничего нет! – выкрикнул он.

– Мы ведем великую охоту, наша дичь прячется за вашими стенами! Земляной червь, убивший нашего мудрого и великого провидца и жреца! Отдайте нам нашу добычу, и мы уйдем с миром, – дикарь протянул руки навстречу весельчаку, в знак дружелюбия.

– Серьезно тебе говорю, он ушел ещё вчера, у нас нет того, кого вы ищите. Передай своему военачальнику, пусть уходит!

– О, великий человек, я передам! – дикарь, прихрамывая на правую ногу, стертую в кровь из-за погони, удалился в стан племени.

Глава 75

Раздался дикий вой стаи, заставив Николу резко повернуться лицом к дыханию настигнувшего его охотника.

Сразу же ударила очередь со стены, яркими короткими вспышками, ослепляя дикаря.

Николу опрокинул неожиданный резкий удар копья по голове, остриё рассекло правую скулу, располосовало ухо, а затем хлестнуло древком так сильно, что правую часть лица он перестал чувствовать вовсе, и рикошетом устремилась девушке в лицо, разбив губу и нос. Сразу же сверху налетел огромный дикарь, устремившись в рукопашную схватку, достав острый нож и надавив коленом в грудь.

Никола видел его бешеные красные глаза, белые и черные татуировки на грязном теле, текущую слюну с подбородка, и от столь ужасного вида его перекорежило. Дикаря трясло от напряжения мышц.

Никола держался из последних сил, борясь за его нож, который медленно приближался к глазу. Немая девушка попробовала скинуть дикаря, но тот сбил её с ног своей огромной рукой и принялся с наслаждением продолжать начатое.

– Я сниму с тебя скальп, – прошептал дикарь.

В то время, как дикарь гнилыми зубами схватил и стал жевать волосы Николы, его нож вошёл в щеку и проскользнул к веку, кровью залило все лицо.

– Все, конец! – подумал Никола, но продолжал бороться, теряя силы с каждой секундой.

Но здоровяка сразила автоматная очередь, выпущенная в нескольких метрах от него. Череп разлетелся на куски от пули, Никола оказался весь в крови и кусках чужого розового мозга.

– А-а-а-а-а, – с облегчением вздохнул Никола, выплевывая кусок соленого мяса изо рта.

Пока на него давили, группа вооруженного ополчения устремилась в атаку на ближние рубежи осадивших их дикарей, отбросив их назад, разбила их остатки так молниеносно, что они с боем и дикими визгами отступили вглубь колоннады аэродрома и затаились, в ожидании возможности контратаки.

Голова Николы закружилась, унося его куда-то под крышу Дна, освободив его сознание и погрузив в сон.

Городские ворота открылись, откуда выбежали люди, разбежались и заняли позиции.

Двое подхватили женщин, ещё двое потащили Николу, подхватив за руки, в город, а сочившаяся кровь оставляла кровавый след на высокопрочном бетоне.

Глава 76

Эр перевернул всю комнату верх дном.

– Где же ты?! Где! Да будь ты трижды проклята! Предатели! Воры!

Он шарил по шкафам, тумбочкам, ища маленькую коробочку с вирусом.

– Куда же я её дел?! – он тщательно проверил карманы одежды, вызвал слуг, но не ничего от них не добился.

– Мне конец! Всем моим планам конец! Вспоминай же! Вспоминай! Куда ты её дел! – Эр не мог напрячь память, голова его разрывалась на части, – чертов неудачник, скотина ты не бритая, куда же ты её положил?

– Ты потерял что-то очень важное Эр? – донесся знакомый голос, откуда сверху.

– Кто здесь? Ты следишь за мной? Где ты? – Никола открыл двери, но за ними никого не было, стояла лишь тишина коридора. Он осмотрел потолок – никого.

– Что, не узнаешь своего попутчика? Или ты совсем потерял память?

Эр рассмеялся.

– Ах, это ты… А уже привык к отсутствию голосов в моей голове, извини! Совсем тебя забыл.

– Так ты что-то потерял? – спросил шепелявый голос.

– Потерял, оружие потерял! Столько месяцев забот и работ! И все зря!

– А ты попробуй вспомнить все делали того дня, когда ты её прятал, или мне вместо тебя найти ту вещь, идиот?

– Помоги мне! Прошу тебя! У меня с головой не в порядке, я все забываю…

– Что будет взамен? – спросил голос.

– А что ты хочешь?

– Больше никогда не покидать твою голову, – голос дьявольски засмеялся.

– Мне все равно конец через несколько дней, тогда найди мне мой проект!

– Красивый перстень на пальце, интересно, что в коробке?

– В какой, к черту, коробке?! – Эр был в истерике.

– Тебе его принесли в шкатулке, помнишь?

– Да, и? Что дальше? Не понимаю! Моя голова болит, сука!

– Скоро ты перестанешь помнить, как тебя зовут Эр, но я помогу тебе не потерять себя, найди шкатулку и то, что ты ищешь…

Эр начал рыться в разбросанных вещал.

– Уже тепло! – через минуту Эр откопал драгоценную коробку, – горячо!

– Открывай, – скомандовал голос, и Эр открыл крышку, внутри лежала флешка с вирусом.

– О, спасибо! – Эр просиял, – вот она, моя любовь!

– Теперь ты мой, Эр! – голос вновь рассмеялся, а Эр между этим закатился истерическим рыданием.

– Теперь ты мой…

– Да плевать… плевать.

Голос исчез. Эр невзначай обратил внимание на стоящую в углу шкатулку красочно оформленную, рядом лежал ключ, который он взял дрожащими пальцами и всунул в замочную скважину шкатулки, повернув несколько раз. Полилась нежная и тихая мелодия, а принц стоял над ней и рыдал… рыдал навзрыд.

Глава 77

Император со своей свитой занял самые лучшие места на балконе, своего личного оперного театра, построенного в старом стиле эпохи Возрождения, который собрали из разоренных сооружений древности. Все города на планете лежали в руинах, их пустоту заполнила природа, и небольшое число гусеничной техники, которая год за годом сравнивала их с землей, стирая память о прошлом нескольких поколений.

Высокий потолок украшала огромная золотая люстра. Кожаные сиденья расслабляли любую напряженную спину, заставляя присутствующих погружаться в транс под божественное пение красивейших девушек.

Зал был полон. Дамы в роскошных платьях, их кавалеры в смокингах усаживались по своим местам. В элитном обществе придерживалась мода исключительно древних традиций. О да, император знал все о моде. Свита явилась без опоздания, в роскошных старинный нарядах, а на шеи императрицы держался сладкий аромат редких духов Парижа и лучший алмаз.

– О, как много сегодня собралось людей, правда, дорогой? – Беллатриса погладила его по полену, довольно улыбнувшись.

– Да, сегодня будет выступать новая певица, говорят у неё ангельский голос. Вроде бы Кузин с ней знаком.

– О, не чтобы уж слишком знаком! Но она все равно восхитительна! Особенно голос! – ответил тот.

– Несомненно, но не лучше самой Императрицы, – сделал ей комплимент Император, та смущенно улыбнулась и подарила ему страстный взгляд хищницы, а затем злобно посмотрела на Кузина, который уже рассматривал сцену в театральный бинокль. Кузин отвернулся.

Свет погас, и зажглась большая сцена, занавес поднялся.

– Началось! – с наслаждением выдавила Беллатриса.

– О, бестии! – воскликнул довольный Император, – в трехсот первый раз посещаю этот театр, и чувствую себя так, словно пришел впервые!

Певцы и певицы меняли друг друга, а любопытные зрители не сводили глаз со сцены, на которую элегантно вышла Саша.

– Она! – узнал певицу и Кузин.

– Хороша! – хитро улыбнулась Беллатриса, размахивая веером.

Глава 78

Высокие колоссы шагали навстречу Николе. Их шаг преодолевал приличное расстояние. И они настолько быстро шагали, что Никола никак не мог от них убежать.

Их рыхлые тела рассыпались на ходу, падая чуть ли не на голову, рассыпались пеплом и разлетались вихрем, забивая глаза Николе. Появилась отдышка, потекли слезы. Он проскакивал у них под ногами и бежал, бежал, бежал, пока крупный осколок не оторвался от головы колоса и не полетел прямо на бедного Николу, выкинув его из сна.

Он проснулся в темноте, вдали сияли огни, и чей-то голос нашептывал ему, с каждым словом все сильнее и четче, пока Никола не стал различать слова.

– Проснись, проснись, – Никола с усилием открыл глаза, в них стояли белые пятка, от света фонаря. Когда они развеялись, он ощутил себя в темной комнате, рядом сидел человек, который обмакивал его нос в отрезвляющий спирт.

– Проснись! Давай же! О, наконец! Мы уж думали, придется тебя на себе тащить, велика ли честь будет, солдат?

– Где я? – отозвался Никола.

– Где, где – в лазарете! – радостно ответил весельчак, – ты какой-то странный человек, Никола, вроде бы и воришка, а убежать не можешь! Вот смех! Руки откуда надо растут, а вот ноги! Ай-ай-ай, Ты лежи, лежи, – Никола попытался подняться, – лицо тебе не стали зашивать, пока не стали, здесь антисанитария везде! Микробы и все–такое – он почувствовал тугую повязку на онемевшем лице, ощупал её, – чуть тебе голову не снесли! – засмеялся толстяк, – без головы бы бегал!

– Не смешно! – огрызнулся Никола.

– На твоем месте я бы тоже не смеялся, неделю есть не сможешь нормально, а может и месяц, смотря на то, как будет заживать! Ухо пополам, скула пополам. Болеть будет ужасно, но ты терпи!

– Угу. А что теперь? Где девушки?

– Да не волнуйся ты! Теперь это не твоя забота, в стане они, со всеми, вещи помогают собирать, уходим мы! Навсегда уходим!

– Куда? – растерялся Никола, он еще не понимал в чем дело.

– В гости идем, – весельчак вновь рассмеялся, – к бабушке и дедушке.

– А если серьезно? – у Николы начала болеть голова от его болтовни.

– Мы уходим из города, по твоему приглашению. Оставаться здесь – самоубийство! Когда нас выпустили из приюта, мы ещё как-то справлялись, дикие были, да нас было меньше! Нарожали-то уйму народу за десяток лет! Грабить склады нам уже никто не даст, и поздно уже! Всех не прокормить. Признаюсь, давно хотел свалить из этой вонючей дыры. Здесь нечего ловить, кроме лишая, убьют нас здесь… Еды на сутки, всем раздать, а там голод…

– Наконец-то, – Никола вспомнил о жизни в приюте, и сразу же забылся, погрузившись во воспоминания о своем заточении.

Грязные обшарпанные стены. Камеры общие, одиночки. Вспомнил карцер, в котором проводил месяцы, а может и недели – время в нем замедлялось. Весельчак все нашептывал ему.

Вспомнил ужасную безвкусную пищу, прогулки строем, вспомнил серый наряд заключенного, две буквы порядкового номера. Свой пластиковый потертый паспорт, друзей и врагов, драки, разбитые лица, все свои переживания и эмоции. Надзирателей, холодных и бесчувственных роботов.

Их методично превращали в зомби – в послушные безэмоциональные машины. Но они справились, обретя свободу, курс перевоспитания и покорности был пройден раз и навсегда, оставив лишь воспоминания.

Стоит лишь раз обрести свободу, то отказаться от неё ты больше никогда не сможешь. Хоть и разум твой одеревенел, и создание повернуто не в ту сторону, все же оставалась надежда стать нормальными людьми, как его родители.

– Когда уходим? – спросил Никола, взбодрившись.

– Через несколько часов, когда все будет готово! Наши ребята сдерживают изрисованных за воротами. У тебя есть время, подреми пока, а я мне нужно идти! – весельчак, подмигнув Николе, закрыл занавес лазарета. В Хижине наступила тишина, и Никола погрузился в спасительный сон, и уже без кошмаров.

Глава 79

Ник проснулся и почувствовал, как что-то маленькое закопошилось у него на груди, как это что-то возилось между пуговиц, ища съестное. Нечто чуть не совершило покушение на его нежную плоть и ломоть черных волос.

Кто нарушил сладкий сон? Никола сквозь пелену дремоты понял не сразу, да и не понял бы вообще, если оно не начало грызть ему кожу…

Ник попытался смахнуть непоседливого зверька в сторону, но тот впился зубами в руку, и Никола вскрикнул от резкой боли и испуга.

Нечто, гундося себе под нос, резко высказалось ему:

– Не успеешь, и я сожру тебя, – затем засмеявшись, существо спрыгнуло и убежало.

Никола в ужас вскочил на ноги, но ничего на груди не обнаружил, дрожащими руками отодвинул шторку, и заглянул под кровать.

Осмотрел покусанную руку, на которой нашел лишь покраснения.

– Что это было? Кошмар! Снова кошмар! Как ребенок себя веду! – с прикроватной тумбочки на него смотрел невозмутимый Бот, Никола старался отдышаться…

– Ты что уставился? Разве ничего не видел? – Бот молчал, – значит, нет! Не видел. И хорошо, реалистичный такой сон, чуть от страха сердце не выскочило! Давай-ка собираться, – выдавил из под тугой повязки Никола, она ему сильно мешала и давила.

– Болит то как! Ещё несколько сантиметров и все – конец! Посмотри как глубоко! Идем же, не хочу здесь оставаться – он прицепил покорного Бота на плечо, – это для нас последний поход друг, из него мы либо не вернемся никогда, либо отправимся на родину.

Никола ощущал небольшую дрожь в ногах от волнения. Несколько дней он метался из стороны в сторону, словно корабль по морю, во время бури, и вот-вот разбился бы о прибрежные скалы, если бы его не спасла удача.

Вспоминая то мерзкое волосатое создание у себя на груди, у него пробегали мурашки по коже от омерзения, что отнюдь не прибавляло оптимизма.

Они вышли из лазарета, вокруг царили паника и хаос.

Люди спешили, пакуя свои вещи, загружая тележки, набивая мешки своим скудным барахлом. Они выстраивались группами, семьями и поодиночке, старикам помогали дети. Взрослые мужчины вооружались, создавая отряды боевого конвоя. Толпа постоянно куда-то шла, и вскоре улицы почти опустели. Некоторые упирались и не хотели идти, но их принуждали делать шаги. Скулы сильно ломило и сводило раненую сторону лица.

Кого-то пьяного вытаскивали из дома. Безумный старик спятил и открыл стрельбу, чуть не поранив ополченца, он забаррикадировался, посылая всех подальше.

Дверь выломали, старика вытащили за ноги и погрузили в тачку, привязав к стальному приваренному кольцу. Он бил ногами о доски, но вскоре успокоился и заснул.

Никола заметил в толпе чемпионов миниарены кулачных боев, со сломанными носами и угрюмыми тупыми взглядами, которые неоднократно надирали ему зад.

В стороне забивали прикладами в угол ростовщика, чтоб не шел за караваном. Он разбросал свои пожитки, вцепившись двумя руками в кошелек и повизгивал. Когда люди бросили его избивать, поднялся и плюнул им в спину, заметив, как за ним наблюдает Никола, осунулся и отвел глаза, но все же наметился вслед за караваном. Жизнь на площади кипела, то и дело были слышны покрикивания суетливых баб, скрип колес у телег, стук небрежно сколоченных дверей из мусора.

Чья-то рука легла на плечо очарованного Николы.

– С тобой все в порядке? – Никола обернулся и увидел перед собой Безымянного!

От неожиданности он потерял дар речи.

– Как?… – он хотел было спросить, – «как ты здесь оказался?» – но не смог произнести и слова, обомлев, забыл и о своем ранении.

–Тише, тише… Ничего не говори, – попросил он своим добрым и смиренным тоном, – у каждого есть свои тайны. Ты храбро держался Никола, и представить не могу, что человек может выдержать такую гонку! Тебе хорошо досталось, – показал он на повязку. Прости меня, я не мог ничем помочь в сложную минуту…

– Мы уходим, – выдавил Никола, и задумчиво взглянул на потолок Дна и заплакал.

– Не скорби, не надо! Нашей вины нет, и не было. А перед неизвестным всегда сдают нервы! Никто не знает, каково там – за стеной, – Безымянный указал на южный участок стены.

– А если там ничего нет? Если там пустота… голая, сырая холодная пустота. Ни души, ни дерева. Я видел дерево, представляешь? – Никола улыбнулся, вспомнив о том, как видел его в лагере трупоедов.

– Мне нравится твоя наивность. Ты очень добрый человек, и очень простой. Поэтому я здесь! И еще, потому что у меня было плохое предчувствие… Я не мог не зайти не убедится, что с тобой все в порядке, чувствовал, плохое…

А знаешь, пустоты не существует, Никола, её обязательно что-нибудь наполнит! Мне кажется, нас там ждут! И ждут с нетерпением уже многие годы. Как я давно там был…

– Кто же ты? – испугался Никола, – там живут такие же люди как мы? – Никола с раннего детства не верил в оставшихся за стеной людей, больно уж это казалось фантастическим.

– Скорее их души, фантомы, берегущие необъятные просторы для своих живых потомков. Уже я – никто, обреченный на смерть.

– Но все же. Тогда ты не мог там бывать. Там никто не был!

То есть, там никого нет. Но не будет ли и там так сильно одиноко, как здесь и сейчас? Странное чувство, словно не в своей тарелке… Меня могли убить, но я ещё жив, представь себе! Все-таки, твое появление что-то и значит…

– Ты везунчик, но я знаю, какие чувства тебя переполняют. И узнаем мы, когда преодолеем барьер, каков ветер на вкус, с зеленых полей и лугов, тогда идем, же брат, пора в дорогу! Взбодрись немного! И наберись оптимизма, – улыбнулся Безымянный, но Никола вспомнил об огромной куче трупов, ему было не до улыбок.

– Ты бы видел… Идем! – Никола осторожными шагами спустился на брусчатку.

– И ещё, я знаю, о чем ты думаешь! – Безымянный сочувственно похлопал Николу по плечу.

– Хотел бы я знать, – улыбнулся через силу Ник.

– На нас льется столько негатива, столько грязи, что тонем мы. А хочется уже тонуть, но только в лучах ласкового солнца! – Безымянный поднял указательный палец вверх, губы его застыли, взгляд застыл, словно созерцая, представляя себе великий и прекрасный мир за стеной. Нет! Никогда он больше не увидит яркого близкого земного солнца!

А Никола тем временем вышел на площадь, и вскоре растворился в толпе.

Глава 80

Императорская особа, в сопровождении своей свиты удалилась из холла театра, отправившись гулять по мостовым, любоваться падающими водопадами и быстро бегущим течением узких искусственных рек.

Император отправился по более важным делам, предупредив об этом Кузина и попросив его не беспокоить, ибо он захотел взглянуть на Харона в одиночку.

«Харон» строила целая армия наемных рабочих и инженеров древности и современности. Огромная сеть инфраструктуры, словно паутина, натягивала все ниточки от небесного города до самых нижних чертог шеола. Проект казался гениальным, завершенным, и не требующим продолжения, поэтому, он приказал уничтожить всех живых свидетелей, либо заточить их навсегда в темницу. Воскрешать, если те умрут, и снова заключать под замок, обрекая их на вечное одиночество и мучение. Император боялся перехвата собственной жизни, когда в момент транспортировки в скрижаль ты беспомощный сосуд, а те, кто строил «Харона» знали все щели в системе, и как ему казалось, имели коды доступа.

У него появилось желание единолично пытать неверных ему, но он не находил на это времени. И сейчас же Император нашел время полюбоваться черной матовой капсулой, напоминающей каплю воды. Остальные отпрыски мистической капсулы его не интересовали, они предназначались для обычных людишек, не такого высокого уровня, как он. Эта капсула была достойна провожать в загробный мир самих «Создателей».

В неё погружали тело, раскрывали черепную коробку, вынимая мозг. Все операции выполнялись элегантно и достойны были самого Зевса и Афины. Затем маленьких нежный кристалл поступал в зону обработки, и отправлялся прямиком через вакуум космоса и атмосферу Земли в Ристалище Душ, влетая по трубкам к обелиску. Аппарат помещал кристалл в скрижаль, в котором он либо ждал своей очереди на приобретение нового бессмертное тело, либо получал его сразу же по запланированному сценарию.

Император планировал стать первым полубогом. Белым божеством. Он им и стал, но не в своих глазах.

– О, любимый, ты прекрасен! – он нежно погладил рукой по обшивке, – мы ещё встретимся мой любимый! Мой прекрасный доспех, мой плащ титана, мой меч бога!

Дальнейшим планом Императора, являлось завоевание зоны влияния техносферы, подчинения её под свое прямое руководство.

Захват той сферы обитания, которая не открывалась живому существу – центра Земли, его недр, добыча полезных ископаемых и накопление огромного объема ресурсов для отправки к другой планете, на которой существовала бы разумная жизнь. На все про все он отмеривал себе пятьсот лет трудов, половину из которых, он планировал провести в спячке. Масса проектов была запланирована и ждала своей реализации, технологии на уровне фантастики.

Землю же, Императорский Совет предлагал оставить как аванпост культурного начала их избранной цивилизации. Первый дом – склад, тыл для будущей войны.

– Скоро я к тебе вернусь, мой малыш, – Император приложил гладко выбритую щеку к Харону, и погрузился в грезы.

Глава 81

Когда семья удалилась по своим делам, жадно следящий за ними Кузин, облизнул губы и скрылся в коридорах театра.

Никто не знал, куда и зачем он идет, кроме него самого и её – его любовницы.

Он ворвался в апартаменты певицы, которая снимала свой наряд, и стояла обнаженной спиной к выходу, и схватил её талию, с ходу утащив и повалив на кровать.

– Саша! – воскликнул он.

– О, Кузин, какая неожиданность! Шалишь! – через секунду они кружились на шелковой кровати в объятьях. Между ними пылала страсть.

Послышались шаги через открытую дверь, и в неё заглянула ещё одна красавица певица, хихикнула и стыдливо закрыла её.

– Прочь! – радостно воскликнул он, утопая в объятьях развратной женщины.

Два потных тела после продолжительной любви свалились от бессилия.

– Как всегда великолепен, мой начальник! – похвалила его довольная и распущенная Саша.

– Ты будешь только моей, все идет по намеченному плану, дорогая?

– О, да! Скоро мы утонем в наслаждении и крови!

– Какое же будет счастье! Только мы – ты и я, мы будем единственными властителями мира!

– Да, мой любимый!

Их губы сомкнулись, золотистое одеяло прикрыло их обнаженные тела, и они вновь принялись друг за друга.

Глава 82

Эр грыз ногти.

Принц ободрал все шелковые обои в спальне, и в бешенстве оставил яркие кровавые следы. Он не выходил из своего логова уже несколько дней, мало ел и пил.

Странные голоса, то добрые, то злые не покидали его голову, не давая заснуть и сосредоточиться на чем-либо. Они то пели хором, то хором шептали ему, заглушая мысли в голове.

Но один голос, уже знакомый ему обладал над ним исключительной властью – это было его суперэго, держащее на блюдечке все его страхи.

Принц потерял аппетит, и прогнал костюмеров, пришедших повторно снять замеры для костюма.

Скулы Эра впали, впали и глаза, налитые кровью. Он видел комнату лишь одним оставшимся глазом, словно сквозь белую пелену, и практически ничего не понимал. Его посещали противоречивые запахи, меняющиеся чуть ли не ежечасно.

Принц проклинал все, в его сердце осталась лишь ненависть и злоба.

Постоянно ругаясь, Эр ломал все вокруг, разбрасывал вещи и мочился по углам.

Единственный предмет, волновавший его оставшийся разум – маленькая коробочка с вирусом, который лежал на пьедестале, словно идол, перед которым на коленях в собственной моче ползал Эр с пеной у рта.

В таком виде его нашли слуги, все же решившись войти и привести принца в чувства, перед предстоящим праздником.

Они силой вынесли его из комнаты. Эр сопротивлялся, кусался, рвал волосы, но вскоре стих и смирился, оказавшись под струей холодного душа. Он тихо плакал.

Глава 83

Вооруженный отряд открыл ворота, и устремился в сторону передовой, на которой были слышны одиночные выстрелы, стоящих друг перед другом изгоев и ополченцев, тем временем производственная жизнь Дна шла своим чередом, роботам не было дела до перегрызающих друг другу хвосты человеческих крыс.

Слышны были и ругательства, посылаемые направо и налево, плевки и песни. Никто не решался нападать друг на друга с таких невыгодных позиций. Отряд подбежал к сидящим за укрытиями соплеменникам и рассредоточился. Среди них оказался и новоизбранный вождь, скрывающийся за серой неприметной мантией.

– Эй, вы там, что вы уставились на нас, как бараны на ворота? Что вам нужно? – закричал он во всё горло.

Его послали куда-то подальше, на своем «не пойми каком» диалекте.

– Позовите вашего вождя, мы будем говорить! – крикнул он, и после этих слов в стане Изгоев наметилось некоторое движение. Через некоторое время появилась шатающаяся фигура.

– Кто взывал великого и могучего вождя племени Изгоев? – закричал переговорщик.

– Великий и могучий вождь племени бледнокожих, – чуть было не рассмеялся тот, – он готов говорить?

– Наш вождь готов выслушать тебя, о, соперник! – дикарь протянул руки вверх.

– Мы хотим уйти из этой дыры, раз и навсегда, а вы стоите у нас на пути, и не понятно мне из-за чего вышел весь этот сумбур!

– Вождь отвечает, что у вас наша добыча, он ведет стаю на великую охоту!

– Так вот что, вождь, ваша добыча не так глупа, что бы прятаться у нас в городе, мы бы её лишили такой возможности, ради собственной безопасности, и поэтому, призываю вас развернуться, и начать преследовать свою дичь, пока вы её совсем не потеряли, – солган вождь.

– Вождь сказал, что вы лжете – передал говорящий.

– Скажи вождю, что пусть отрежет мне язык, если я лгу. Ваша добыча свалила из города, убив вашего соплеменника. С ним две грязных женщины, одна из них немая. Они сбежали из нашей тюрьмы, и через нечистоты выбрались из города.

– Вождь требует доказательств.

– Доказательства будут, пусть двое ваших самых зорких воина без оружия встанут на дороге, и пусть видят всех выходящих из ворот. Затем можете обыскать опустевший город. Воевать нам с вами глупо, силы не равны, и нас здесь больше чем вас. Вам решать.

– Вождь думает!

– Думай, думай, мешок набитый требухой! – прошептал бородатый.

– Наш великий и могучий вождь согласен!

– Тогда пусть отведет свое войско назад, а мы отведем свое.

Вожди, подав сигналы своим, отошли на безопасное расстояние.

После долгого спора, к городским воротам подбежали два татуированных беззубых воина людоеда.

– Никола, – позвал его Безымянный, – тебе нужно спрятаться, видишь ту бочку с непонятной жижей, которая прикрыта крышкой, и стоит на телеге?

Они подошли к небольшой телеге.

– Вижу, но только не в это дерьмо! Нет! Хватит с меня!

– В это. Выбора нет! Воняет ужасно, не спорю! Но придется тебе искупаться, либо тебя, как минимум, сварят на обед людоеды. Так что давай-ка, не упирайся. Тем более это даже не фекалии, это отработка масла! Но выглядит, как фекалии…

К ним подошел гоблин.

– И что ты думаешь так долго? Изгои почувствуют подвох! Давай прыгай, либо я сам тебя туда посажу! Мы тебе жизнь спасаем! Из-за тебя вся заварушка! Только рану не мочи! Не мочи, я тебе говорю! – он пригрозил, как оказалось, огромным кулаком.

Никола брезгливо приподнял крышку.

– Какой ужас, – его стошнило.

– Так-то лучше, лезь же! – подгонял его гоблин, и давай свой рюкзак.

Никола залез в бочку и затих, сверху его присыпали опилками.

– Какой позор… – прошептал он, стараясь не дышать.

Глава 84

Содержимое бочки всплыло по самый подбородок. Николу вновь стошнило, и начало болтать из стороны в сторону, но бочка держалась твердо, и не переворачивалась. Мерзкая жижа булькала.

– «Как же воняет! Лучше бы я сам сдался, пусть меня съели бы, но не пришлось тогда терпеть такое!» – думал Никола.

Дикари пристально разглядывали каждого горожанина, выходящего из ворот, иногда срывали капюшоны, чтобы рассмотреть лица. Проверяли телеги. Некоторых особо подозрительных тормозили, советовались между собой, затем отпускали догонять своих.

Настала очередь телеги с бочкой.

Изгой решил проверить добро, просмотрел две пустые тары, и принялся за наполненную бочку с, как ему показалось, фекалиями. Он успел почуять неприятный запах исходивший из под крышки.

Чуть приподняв её, сразу же отбросил и поморщился, махнув рукой непоседливому, вонючему и грязному старику рукой.

– Убирайся, вместе со своим дерьмом! – не выдержал он. Над ним начал смеяться второй дикарь, с большой отвисшей нижней губой, и беззубым ртом.

Изгои принялись грабить город, тащить из него пожитки, оставленные его жителями.

Никола слышал лишь бульканье очаровательной эссенции, в которой находился, и смирился со своей участью.

Вдруг крышка открылась, и чья-то сильная рука за шиворот вытащила его из бочки.

Это был вождь.

На Николу упало несколько ведер холодной воды.

– О! Вы меня убьете! – застонал Никола, трясясь от холода.

– Снимай одежду.

Никола разделся, выкинув в сторону испачканные лохмотья. Прикрывая своё достоинство руками. Он достаточно сильно похудел на время своих странствий, так, что выделялись ребра и худые плечи.

Ему принесли новое,неприметное белье, но перед тем, как он надел его, на голову обрушилась еще парочка ведер, с мылом.

– Уже почти не воняешь, выветрится! – рассмеялся вождь, сунув под руки рюкзак, и, махнув рукой на ошарашенного Николу, отправился возглавлять караван.

– Тоже мне, нашел над чем смеяться! – проворчал Никола, напяливая на мокрое тело белье, – какой позор! Оно хоть без вшей? – но никто уже не обращал на него внимания.

Никола оказался почти в самом конце беженцев, и предпочел раствориться в толпе. Хоть и привлекал к себе лишние привередливые носы горожан.

Глава 85

– Запасись терпением, мой дорогой! Осталось всего несколько дней, а ты сам не свой. Ты не находишь себе места, постоянно о чем-то беспокоишься и печешься. Наши слуги все за нас сделают! Отдыхай, веселись, жить в этих тесных и грязных телах осталось совсем недолго!

– Да-да! Ты права, Беллатриса. Я слишком увлекся работой. Мне иногда кажется, что без меня все сделают не так. Званный обед, карнавал, и Перерождение должны пройти на высочайшем уровне! Ведь то, как мы начнем новую жизнь, будет диктовать нам, как мы её проведем. Харон не должен подвести! Все системы в рабочем состоянии, надеюсь, что и наш новый дом будет в полном порядке! Об этом городе, этой никчемной жизни можно забыть! Сами пусть о себе заботятся, самоуправление – это есть благо! А мы, избранные из избранных будем смотреть на них со стороны и ухмыляться.

– Наш новый дом – он самый лучший! Такого у нас ещё никогда не было! Мы будем в нем править безгранично! Мы будем покорять новые миры, проходить через новые перерождения! Мы будем вечны!

– Вечны… боюсь я скуки вечной, неужели мы будем так же ярко испытывать чувства, как люди?

– О, мой Господин, поверь – будет куда ярче!

– Тогда я спокоен! Так насладимся же последними минутами в нашем ложе!

– Не так быстро! – улыбнулась Беллатриса, – есть кое-какие новости.

– Что за новости? И я о них не знаю?

– Наш сын.

– Что с ним? – удивился Император.

– Он сошел с ума, представляешь? У нашего сына случилось помешательство! Он неадекватен, его нужно изолировать! Он позор нашего рода!

– Так быстро ты меняешь свои взгляды! Оставим прежние договоренности! Пусть он присутствует на празднике, ему осталось совсем немного. Скоро он превратится в обездвиженный овощ, и зачахнет. Это его последняя жизнь! Так сделаем ему предсмертный подарок.

– Он может все испортить! – закричала Беллатриса.

– Эр не способен. Силы уже не те! Ты что так уверена в его возможностях? Да, он был в своем роде одним из гениев, но его гениальность закончилась вместе с жизнью.

– Вспомнишь мои слова, когда он что-нибудь выдаст на карнавале.

– Не выдаст. Беллатриса, у тебя есть множество возможностей сделать из него послужного сыночка. Ты поняла намек?

– Поняла, – глаза Беллатрисии блеснули, в её голове возник коварный замысел, – конечно! Я все сделаю! Он будет словно песик на цепочке!

– Уже лучше, – остался доволен Император, – он полностью в твоей власти, следи за ним!

– О да! Мой милый, ты так щедр! – Беллатриса обняла своего мужа и горячо поцеловала, изображая любящую жену.

Глава 86

Никола шел совершенно расстроенным. Он не мог смириться со своим новым запахом, и не мог к нему никак привыкнуть, его тошнило.

– Я никогда теперь не отмоюсь! – негодовал он.

Больше всего он не хотел в тот момент наткнуться на своих спутниц в этом немыслимом и затянувшемся побеге.

Он потерял дом, он потерял достоинство, ради того, чтобы спасти себе жизнь, поэтому старался найти во всем этом некий оправдывающий смысл.

Изгои были заняты грабежом и мародерством, и Никола чувствовал себя более безопасно, нежели ранее, и ни при каких условиях не полез бы обратно в бочку.

Никола ускорил шаг, стараясь вырваться вперед и догнать Безымянного.

Караван остановился перед высоким арочным проходом в подземелье. Его ворота были узкими, и протиснуться через них толпой было невозможно. Никола видел позади вооруженный конвой, а все его попытки прорваться оказались бесполезными.

Но, как только Никола дождался своей очереди, и подошел к воротам, его окликнули и привлекли внимание рукой – это был Безымянный. Он остался следить за порядком у входа, и дождаться появления Николы.

– Остановись! Ну и ужасно ты пахнешь! Но ничего, мы это исправим! – Безымянный достал из сумки баллончик, и вручил Николе, – весь!

Никола с ног до головы пропитал себя аэрозолем, что помогло ему избавиться от запаса в некоторой степени.

– Баллончик кончился! Проблему с запахом решили! Невозможно чувствовать себя мужчиной в таком состоянии, тебя бы на мое место! Ну и в дерьмо же меня окунули…Я его припас сразу, из одной дамской лачуги вытащил.

– Сейчас вы идете к складу, там много всего полезного осталось, нужно подготовиться к походу основательно, тут-то наши пути и расходятся. И причем навсегда.

– Ты куда? – удивился Никола, – ты нас оставляешь? Но как же…

– Все уже приготовлено. Баллоны полны кислородом, твой плащ меня скрывает в тени от любопытных глаз. Я спускаюсь.

– Все-таки решил? – Никола кисло улыбнулся.

– Решил…

– Ты не вернешься, я правильно понимаю?

– Это наверняка. Кислорода хватит только на спуск.

– Хочешь взорвать там все? К чертям собачим?

– Не знаю Никола, меня мучают сомнения! Но что-то меня туда манит, я не могу остановиться, не могу взять себя в руки… Должно же быть для меня хоть какое-то предназначение! Тем более та встреча с Императрицей…

– Тише! – Никола прикрыл рот Безымянному, – нас могут услышать, пойдут слухи! О таких вещах тише!

– Та встреча изменила меня, я словно загипнотизирован. Завтра ночью закипит реактор, вы должны быть готовы взорвать её.

– Ее? Что именно?

– Стену, – в ответ Никола замер, – все будет готово, вам останется только выбраться из этой ямы. Прощай, мне нужно идти! – Безымянный сорвался с места, и исчез в толпе входящих.

Глава 87

Эру ввели успокоительное, его одели в чистое белье. Голоса в голове утихли, оставив лишь неопределенный отдаленный гул. Он лежал распластавшись на кровати, не чувствуя ног и легких.

– Ты бы видел, какой творился беспорядок в их мире, Эр. Тебя ещё не было здесь, ты ещё был маленьким сверкающим камушком. Если бы ты видел, ты бы все понял.

– Я устал… мне больно, боль не проходит, она меня сковывает. Волна боли гуляет по телу. Из одного края, в другой, она мучает меня…

– Они причинили себе куда больше боли, чем ты можешь почувствовать лично.

– Ты о ком?

– О людях. Как одержимые, они причиняли друг другу боль. Хотели больше есть, пить, хотели иметь все, даже других людей в качестве своих рабов. Одним словом – немыслимые эгоисты. Гиперэгоисты, можно сказать.

Человечество само поставило себя на грань вымирания. Постоянные войны, голод, созданный искусственно; болезни, все послужило для них высшей карой за свои грехи.

– Ммм, – промычал Эр от головной боли.

– Люди были до того отвратительны, что не могли различить где правда, а где ложь. Верили во все, что им говорил их господин.

Господин их и погубил, отпустив.

– Мы убили их всех…– выдавил из себя Эр.

– Не мы, о, нет! Они сами себя сожрали, как змея, кусающая себя за хвост. Люди превратились в абсолютный ноль. В ничто. В пустой звук.

Хотели власти. Того, что имели – им было мало. Жалкая горстка высокомерных и лицемерных лжецов, захотела покорить себе непокорное, неподвластное.

– Что? Не понял!

– Когда-то вымершая цивилизация нашла артефакты, и подняла из мертвых армию инородных существ. Не совсем живых, вернее сказать – искусственный интеллект. И воскресила их. Желая обратить их силу себе на пользу.

– Нас?

– Да, Эр – вас.

– И поплатилась? – спросил Эр.

– Именно. В мире творился настоящий хаос, как я уже говорил. Было много боли, очень много! Мы очистили этот мир от неё! От всего мерзкого, грязного.

– Мы?! Кто ты? – Эр хотел повернуть голову и посмотреть в сторону говорящего.

Но дверь скрипнула и захлопнулась, скрыв за собой тайного пришельца.

– Исчез…– Эр мгновенно выключился, оставив приподнятыми судорожно дергающиеся веки.

Часть 4. Когда рушится империя

Глава 88

Как и перед каждым обычным значительным событием, город начинал готовиться к нему заранее. С лиц горожан не смывались довольные улыбки, они были полны энтузиазма и излучали свет. Позабыли они даже о своих сладких наркотиках, продлевающих их хорошее настроение.

В небо запускали светящиеся фонарики, роботы мыли улицы, устанавливали фейерверки, украшали деревья и столбы красочными лентами.

Совсем скоро для них начнется новая жизнь, проходящая по новым правилам. Даже дети испытывали некоторое праздное волнение.

Аэропорт был переполнен людьми, приглашенными на корабль лично Императором – эта была элитная часть общества, которая удосужилась чести быть в числе первых переродившихся, поэтому, они шли с пустыми руками, имея при себе лишь дамские сумочки, либо портсигары или другие аксессуарами, подчеркивающие их особое значение в обществе.

Черные фраки кавалеров, или золотые платья дам, то и дело любовавшихся своими невероятно дорогими ожерельями, могли бы ввести в оцепенение любого жителя Дна, уничтожив, подавив его психику, как жалкого скота, не оставив ни капли собственно достоинства и смелости.

Ковчеги то приземлялись, то поднимались в воздух, скрываясь за нежными серебристыми облаками чистейшей атмосферы Земли.

Для гостей на Андромеде, принимающей их с распростертыми объятиями, был выделен целый гостиничный район со всеми необходимыми удобствами и развлечениями.

Никаких препятствий на пути к балу для гостей не могло возникнуть, чем и воспользовался уже знакомый нам лечащий врач Эра, и его ближайшие соратники.

Глава 89

Как и горожане, жители самой Андромеды претерпевали видоизменения и перевоплощения столь серьезное, перебирая множество нарядов и масок, что между ними и землянами чувствовалась особая разница, словно между столичным жителем и жителем далекой губернии.

– Мое решение – пойти без маски, моя дорогая. Надеюсь ты меня поддержишь в этом вопросе! – радостно воскликнул Император.

– Почему же так? Мы можем подобрать тебе маску, тебе понравится вот увидишь! Твое решение меня удивило, мой дорогой, – Императрица поморщилась.

– Мое решение окончательное, хочу выделяться и быть выше всех, празднуя без маски. К тому же меня все будут узнавать.

– А что же на счет меня? – Беллатриса старалась сдержать свое негодование.

– Можешь пойти в маске!

– И зачем я буду отличаться о тебя? Тогда и я пойду без нее! Тем более я так и не смогла подобрать ту, которая меня бы заинтересовала! Одно старье!

– Сделай на заказ, если нет выбора, – предложил Император.

– Да уж нет! Слишком поздно, да и я капризничаю по этому поводу, что не хочется снова браться за поиски. Я выкину свою, – Императрица швырнула широко улыбающуюся маску в угол, – так лучше! Дорогой, теперь мы одно целое, – она подошла к лежащей на полу маске, и раздавила, что привлекло внимание Императора.

– Ей больше 500 лет! – испугался он.

– Уже неважно сколько ей. Уже завтра мы будет победно ликовать, обретя бессмертные тела, и будет плевать на какие-то там сокровища древности. Мы можешь уничтожить все! Все превратить в прах, не оставив ни одного напоминания о жалком человечестве.

– Ты меня пугаешь, Беллатриса, последнее время ты стала очень жесткой. Что касается и нашего сына…

– На это есть причины, и ещё Эр идет на карнавал не в маске, – Беллатриса махнув элегантно рукой, в знак прощания, удалилась примерять свои наряды, – плевам мне на него! – резко ответила она.

Глава 90

Дверь в комнату Эра вновь отворилась, и едва уловимыми шагами, кто-то подкрался к кровати Эра.

Почти бездыханное и бледное тело, с опухшими глазами и синими губами в мгновение пришло в движение, Эр вскочил на ноги и хотел ударить ногой незваного гостя, но промахнулся и рухнул на пол, головой вниз, застонав от боли.

– Эр, – окликнули его.

– Не убивайте меня! Оставьте в покое!

– Успокойся Эр, это я – незнакомец включил свет, Эр узнал его – перед ним стоял жрец.

– Ты умираешь, – сухо произнес он, ещё пару дней, и тебя не станет. Мы можем помочь, ты хочешь жить? – Жрец всмотрелся Эру в глаза.

– Нет, – ответил Эр.

– Нет?

– Нет, я устал жить, мне больно, и скучно, сплошное уныние…

– Потому что ты нездоров, Эр. Ты знаешь, что такое наращивание кристалла?

– Первый лаз слышу, – Эр начинал не выговаривать слова, шепелявить, картавить, брызгать слюной.

– Данный способ вернет тебя к жизни, ты расцветешь, и будешь любить мир вокруг. Горожане не представляют себе жизнь без наркотиков, это их губит. Наркотики разрушают кристалл, но несколько смельчаков решили обойти этот закон природы, и разработали методику восстановления кристалла. Его наращивание. Заинтересовался, Эр? Это твой последний шанс.

– Что ты от меня хочешь?

– Услуга за услугу.

– Дай угадать, продолжить начатое? – Эр попробовал изобразить удивленный вид, но у него не вышло, получилась какая-то ужасная тупая гримаса.

– Именно. Загрузи вирус в головной центр корабля. У тебя, как бывшего инженера есть доступ к его серверу.

– А что потом? – Эр прищурился.

– Ты сам писал программу, системы корабля отключатся в день карнавала, заранее создает брешь в защите, что будет потом, мы берем на себя.

– Вы хотите их задержать?

– Именно. Хотим, чтобы они остались на Земле.

– Уходи, оставь меня, сегодня же все сделаю. Я уже встаю, – Эр поднялся на ноги, и, покачиваясь, начал одеваться, – уходи, не хватало ещё того, чтобы кто-нибудь нас застал тет–а–лет.

Жрец покорно удалился, не попрощавшись, а Эр достал из коробочки плод своих трудов.

–Любовь моя…

Глава 91

Николу донимала боль под тугой повязкой, которая мешала думать и собраться с мыслями.

В темноте приходилось идти на огни и высоко поднимать ноги, ибо не споткнуться об сгнившие рельса и шпалы.

Люди зажигали факелы, освящая себе путь.

К удивлению Николы, мимо пробежал не вооруженный (с оружием их не пропустил идущий сзади вооруженный конвой) отряд Изгоев, и он постарался спрятаться в толпе, но привязанный к телеге пьяница узнал его и стал горланить на все метро.

– Это он! Этот урод здесь! Все сюда! Спасите меня! – он не переставал орать, все вокруг оборачивались.

– Замолчи, ты меня с кем-то путаешь! – Никола хотел зажать рот болтуну, но испытал на себе пытливый взгляд дикаря, уставившегося ему в спину в нескольких метрах от него.

Он узнал его. Людоед издал боевой клич, и вся пробегающая свора Изгоев развернулась назад, ища в толпе своего соплеменника.

Никола нырнул в темноту, но обладая зорким зрением, дикарь привыкший жить во тьме с легкостью настиг его, повалив на землю и начал дробить череп о рельсы. Люди вокруг загудели, на дикаря набрасывались со всех сторон, оттаскивая его в сторону.

Испуганный Никола вскочил и побежал вперед, с криками «помогите мне!». Послышались выстрелы, возникла паника, и толпа устремилась вперед, где её сдерживал изо всех сил вождь. Глаза залило кровью, он провел рукой по лбу, ладонь сделалась липкой.

– Кровь!

– Назад! Назад! – бывалый головорез стрелял в рыхлый потолок, откуда на головы сыпались искры.

– Назад! Убью! – толпа начинала успокаиваться и тесниться. Конвой уже вел перед собой плененных дикарей. И тащил одного раненого в ногу.

– Не упирайся, упырь!

– Они тебя увидели? – спросил вождь у Николы.

– Да, – виновато ответил Никола.

– Это он, это он! – закричали дикари! Наша добыча! Вы лжецы забрали его! Прячете от нашего вождя! Им убьем вас всех!

Вождь забрал автомат у конвоира и очередью расстрелял пленных, затем выстрелил в голову визжащему раненому.

Воцарилась тишина.

– Продолжаем путь, – спокойно приказал он, отдавая автомат.

– Спасибо, – сказал ему ошарашенный увиденным Никола.

– В следующий раз сделаешь это сам, если будешь так шуметь! А теперь можешь пойти с нами, с тобой всегда что-нибудь случается, – упрек немного обидел Николу, но он простил вождя – безопасность превыше всего.

Глава 92

Главная рубка корабля оказалась пуста. Вход не охранялся, но имелся пропускной режим, требующий особый код от входящего, иначе бы сработала сигнализация и из-за стенок вырвались бы охранники с автоматами, турели в коридорах принципиально не вешали, чтобы не навредить оборудованию.

Подобным кодом обладал Эр, и вся его семья.

Конечно, посещение подобных мест тщательно отслеживалось, но Эр уже не боялся быть наказанным. Как только он открыл дверь, сработала сигнализация на компьютере у начальника службы безопасности и его отца.

Он уже представлял, как его схватит стража на обратном пути, как отведут к отцу для разъяснений, как тот узнает о его предательстве, и с пеной у рта будет рвать на себе волосы.

Принца не волновала его казнь, его волновала лишь маленькая коробочка в кармане. Лживые обещания о спасении его жизни ничуть его не задели и не взбудоражили, Эр оставался таким же хладнокровным обреченным на смерть. Он хотел просто насолить всем. Усложнить жизнь.

Элегантным движением, он открыл дверь прохода, ведущего к мозгу корабля.

– Андромеда приветствует Вас Господин. Могу ли я вам чем-то помочь? – обратился к нему искусственный интеллект женским голосом. Белый свет ослеплял его, но он вскоре привык и открыл зажмуренные глаза. Заболела голова, пот лился ручьем.

– Да, открой модуль управления.

– Будет сделано, – белый пол открылся, и перед Эром появился стол с кнопками и голографическим монитором. Принц достал вирус и аккуратным движением вставил в порт. Прошла автозагрузка, полоска дотянулась до 100%, но ничего не изменилось. Вирус исчез в информационном поле корабля.

Эр спокойно вздохнул, вытер взмокший пот со лба и выдернул накопитель, бросив на пол, ударом подошвы раздавил улики. Убедившись, кто вирус испорчен, он засыпал осколки в карман.

– Теперь могут меня брать, – улыбнулся он и вышел из реактора.

– Всего хорошего Господин.

Закрыв за собой дверь, Эр не заметил, как чья-то рука протянулась во след и схватила его за шею сзади. Принц, собрав силы, ударом локтя отбросил напавшего, и развернулся к нему лицом. Это был капитан корабля.

– Ах так! – закричал Эр, – тогда ты умрешь, предатель! – он наскоком налетел на капитана и сбил его с ног, в борьбе оказавшись за его спиной, схватил его голову и дернул, сломав шею. Противник затих.

Истерически засмеявшись, Эр выбрался из под тела, встал на ноги и пнул мертвого капитана:

– Ты мне всегда не нравился! Теперь бежать! Уходить прочь!

К его удивлению, у входа из главной рубки его ждала Императрица.

– Ах ты мерзкий выродок! – выругалась она в гневе и со всей силы ударила Эра по лицу.

– Стража! – в комнату врывается личная гвардия императрицы, – арестовать! Дайте возможность ему одеться и быть готовым к празднованию, затем отведите ко мне в ложе! Сейчас же! – её лицо побагровело от злости.

– Нужно было не слушать твоего отца слизняка, а раньше тебя прикончить! – она постаралась взять в себя в руки, но ничего не вышло, её переполняла ненависть.

– И ещё, узнайте, что он делал с сервером! – она в спешке последовала за арестованным Эром, – уберите все следы и труп, без шума! – приказала она слугам напоследок.

– О! Мой милый капитан! Ты был таким нежным… Ничего, мы вернем тебя к жизни, но в следующий раз!

Глава 93

Взбудораженные эмоции Николы остыли. Он успокоился, почувствовав себя в безопасности, среди чужих ему людей.

Караван растянулся на несколько километров, ему показалась знакомой местность. Этим туннелем вел его Безымянный, который на сей раз оставил лишь карту вождю, и без нее хорошо разбиравшийся в подземельях.

– Мы пришли, – обратился он к Николе, помнишь это место?

– Оно мне знакомо, но тогда я не очень хорошо запоминал, я был напуган одним необычным созданием…

– Кошмар?

– Реальность. Оно преследовало меня и настигло. Оно ужасное, жуткое и чужеродное существо… Ощущение было такое, словно оно хотело высосать душу из меня…

– И оно сейчас здесь? Рядом с тобой? – усмехнулся вождь.

– Оно ушло, не понимаю что ей, или ему было нужно от меня!

– Это кошмар. Тебе, скорее всего, привиделось, так что успокойся и постарайся забыть, – вождь не поверил Николе, но повел себя сдержанно.

– Мы совсем близко, – осмотрелся Никола и сделал правильный вывод.

– Да, впереди спуск вниз. Головной отряд спускается! Остальные стоят, – громко приказал вождь солдатам, и первым зашагал по ветхим ступеням.

Ржавая металлическая дверь стояла распахнутой, её открыл Безымянный.

– «Здесь он и нашел свой путь» – подумал Никола и шагнул следом за вождем.

В первой просторной комнате валялись на полу, прилипшие и сгнившие книги и брошюры: политические, военные. Дальше находились казармы, забитые ржавыми кроватями, на которых лежали высохшие и съеденные крысами тела умерших от чего-то, сам бог знает от чего.

Их были сотни.

Трупный запах за несколько десятилетий выветрился, и дышалось легко. Николе сделалось не по себе, он вспомнил гекатомбу своего родного городка, построенную из его знакомых и соседей.

– Они все мертвы, давно! – испуганно крикнул Никола.

– Умерли от изнеможения, из-за нехватки воды. Когда-то здесь было убежище, здесь прятались военные, в основном высшие чины. За казармами должен быть склад имущества.

Никола прошел умывальники, покрывшиеся плесенью и потрескавшиеся, давно не работающие туалеты.

– А вот и склад, – отозвался вождь, вошедший в длинную комнату, уставленную ящиками.

– Нужно время все проверить, и взять самое необходимое. Взрывчатку, пулеметы и патроны. Противогазы и броню. Нас просто так из города не выпустят, это уж точно! Предстоит отбить возможность выбраться из логова паразитов.

– А что потом? – Никола закусил губу.

– Я думал, что ты знаешь. Ты со своим другом начал эту авантюру, а мы присоединились. Нашим бегством не закончится, многие погибнут, нас будут преследовать, пока не потеряют след. А потеряют они нас, если мы будем скрываться маленькими группами. У них везде глаза и уши. Искусственные спутники смотрят сверху, роботы следят своим инфракрасным зрением. Поэтому нам нужно оружие, много оружия!

– Это плохой вариант развития событий, а если все пройдет хорошо? Если Золотое Человечество не заметит нашего отсутствия?

– Им, несомненно, наплевать на нас, но мы представляем для них угрозу номер один. Безымянный говорил, что Император готовит праздник, будет фейерверк, который заглушит взрыв стены. Клан господ переродится и уйдет в Техносферу. Это дает нам преимущество и фору. Разбираем имущество, делим поровну! Стараемся увезти все! – скомандовал он прибывшим солдатам. А если император и королева уйдут, то…

– То на земле будет править его наместник! – продолжил Никола.

– Да, больной сын, который скоро скончается. Хотя он был нам кстати. Больно уж очень он добр и милосерден, – ответил вождь.

– Хоть пара дней у нас есть? – разволновался Никола.

– За пару дней непрерывной ходьбы, мы отдалимся от города, но не настолько далеко, чтобы выйти из поля зрения. Нам нужны месяцы, годы! И поверь, все только начинается, – вождь прикусил верхнюю губу и задумался.

– И оставаться нельзя, – Никола отошел в сторону, рассмотреть ящики.

– Наш народ решили убрать с арены, навсегда. Принести в жертву, как скот, так что без боя мы не сдадимся! А теперь за работу! – вождь накинулся на боеприпасы.

Глава 94

Эра из опочивальни Императрицы провели в пустую комнату, обитую мягким материалом. В ней находился туалет и умывальник, кровать и другие предметы декора отсутствовали.

– «Как сумасшедшего» – усмехнулся он.

– Лорд, по приказу Императрицы вы будете содержаться здесь, скоро вас переведут обратно в ложе Императрицы.

– Скоро? Это когда? Через год? Два? – возмутился Эр, – я ведь сын Императора, не забывайте!

– Завтра, Лорд, – слуга удалился, закрыв за собой дверь с окошком. Его могли видеть снаружи, для Эра это было обычное черное квадратное пятно.

– Так-так, – потерла руки Беллатриса, – включите яркий свет, на полную мощность! Не давайте ему спать, есть и пить, завтра утром приведите ко мне на беседу, уже одетого в его проклятый наряд шута! Перстень отнять и уничтожить!

– Да Госпожа, будет исполнено.

– Ничего никому не докладывайте!

Воды под краном не оказалось.

Лампы загудели, и засветились ярче солнца, причинив Эр нестерпимую головную боль, от которой принц упал на пол и застонал, зажав изо всей силы глаза руками.

– О, пусть помучается! Сделайте температуру повыше! Пусть жарится! – рассмеялась от радости Беллатриса, щелкнув по обшивке слугу, элегантной походкой ушла готовиться к завтрашнему празднику.

А принц продолжал мучиться в агонии головной боли, его глаза чуть было не лопнули от возросшего давления.

– Такой комнаты раньше не было, Эр, – заговорил с ним голос.

– Знаю я! – раздражительно ответит тот, – что тебе опять нужно?!

– Мне нужен ты.

– Это не новость! Ты уже говорил…

– Ты меня не понял Эр, мне нужен ты – живой. Мертвым ты мне не нужен и подавно! Эту комнату построили специально для тебя. Какая твоя мать предусмотрительная. Она такая же и заботливая. Ты её очень разочаровал.

– А мне плевать! Я уже покойник!

– Если она узнает, что ты делал в реакторе, она тебя накажет. Очень жестоко! Ты будешь мучиться, пока не умрешь. Будешь стонать в агонии.

– Я не боюсь!

– Знаю, тебе нужно довериться мне. Она ничего не найдет, но её желание избавиться от тебя столь высоко, что вряд ли тебя отпустят просто так!

– Что ты имеешь в виду?

– То, что ты всего лишь пешка в игре, ставшая ферзем. Доверься мне Эр, доверься, когда я приду к тебе вновь! Я должен стать тобой!

– Хорошо, хорошо! Твоя взяла, делай все, что хочешь! Но у тебя ничего не получится, слышишь? – никто не ответил, – ах ты червь! Будь ты проклят! Вновь оставил меня одного! О! Как же больно! – Эр зажался в угол, как только он засыпал, его будили сильным звуковым сигналом, если же тот не помогал, били током, – жарко, я горю… – он стонал, задыхаясь от нехватки кислорода.

Глава 95

– Когда-нибудь, они поймут, что я не такой как они. Но не сейчас. Осознанность придет позже… – разговаривал вслух Безымянный.

Он далеко ушел от того места, где навсегда расстался с прошлой жизнью. Впереди лежала их пропасть, которой не было дна.

– Без дна… Странно, что у города оно есть, а у пропасти нет! Переночую перед подъемником, где ещё есть кислород. Два часа на спуск, и всё – конец. Возможности выбраться не будет… Как в первый раз, я спасал свой род, теперь во второй раз мне приходится спасать людей… Буду верить, что меня когда-нибудь найду и вытащат от туда. Пусть даже роботы, пусть даже они…

Тысячелетия прошли в спячке, и вот не успел я проснуться, мне предстоит вновь заснуть. Неужели мое предназначение такого? Неужели быть последним – это великая жертва? Подняться я не могу, меня уничтожат, бежать – найдут. Остается только одно – уйти в забвение.

Реактор расплавится, что будет происходить наверху в это время, мне знать не дано! А что будет происходить в Пределе? Неужели Императрица думает, что я всего лишь смертный раб, смогу уничтожить их же дитя? Тогда она сильно ошибается. И в моем происхождении, и в моих возможностях! – Безымянный взглянул на браслет.

Когда-то я спасал своих детей, теперь они выросли, и мне приходится их останавливать. Как изменчив мир… Как изменчива природа человека! Но не их вина, что мои братья и сестра превратились в паразитов… И не моя…

Как остановить пожирание мира?! Как? – он поднял глаза, легко взглянул на мрачный свод тоннеля, и глубоко вдохнул тесный воздух.

– Зачем черви роют землю? Выбрасывая её миллионами тонн на поверхность? – Глубинные черви – гигантские буровые машины, вызывали неловкий трепет у Безымянного.

Глубинный червь – целый мир, целая система и уникальная технология создания пространства там, где его не существует. Черви могут существовать совершенно автономно и независимо от общей инфраструктуры Техносферы и Андромеды.

Обособленность и мобильность системы обеспечивается целым роем дополнительных роботов и сверх компьютеров, огромной армией строительных машин и механики.

Помимо этого, черви обладали своим особым разумом и интеллектом. Человек в их мире лишь песчинка, размеры и масса подобных неживых машин удивляют.

Но для чего вывозится столько грунта с невероятной глубины, для чего призвана армада подземных жителей, синхронизированная в единое целое? А между тем неживая природа растёт, захватывая всё большие площади, метр за метром, осваивая, а затем перерабатывая окружающую наполненную «пустоту», для чего?

К червям вело два свежих тоннелей, строго горизонтальных и округлых, служащих для транспортировки тяжёлых грузов напрямую. Их протяжённость составляла несколько километров.

Безымянный запомнил карту, и шел уже на память, почти вслепую, свято верил в успех предпринятой авантюры.

Глава 96

– Первое Кольцо Глубинного метро – скопление генераторов, электростанций, работающих от ядерного топлива. Нет света и очень мало кислорода, а каждый агрегат омывается и охлаждается. В производственных помещениях царит идеальная чистота.

На Кольце трудятся миллионы роботов, от маленьких до огромных, сооружающие и бурящие новые пространства и тоннели, или просто следящие на чистотой и порядком, за техническим состоянием окружающей среды, а так же работой агрегатов и станций. Здесь же, в хорошо изолированных помещениях находятся Мегакомпьютеры – связующее звено в управлении и распределении невероятного объема энергии, и в тоже время искусственный интеллект.

Кольцо даёт человечеству чистую электроэнергию во всем её всемогуществе. В помещениях и туннелях под Неглубинным метро царит относительный холод, в сравнении со Вторым Кольцом, хорошо работает система вентиляции, забор воздуха которой происходит на поверхности. Огромные горизонтальные вентиляторы можно увидеть на севере Дна.

Очень важно подчеркнуть, что в отличии от Второго кольца, хорошо охлаждаются Пятое Кольцо по Восьмое, где сосредоточено инновационное и сложнотехнологическое производство. В остальном – сущий ад.

Переходы тщательно изолированы гермоворотами для ликвидации излишнего перепада давления, которые человеку открыть не по силе, ведь ворота представляют собой стальные плиты тех метров толщиной, закрывающиеся на огромные затворные механизмы. У каждого уровня имеется смежная вентиляция, с воротами, турбинами нагнетания, иногда и водное охлаждение, но Все-таки, чем глубже уходил мир, тем жарче в нём становилось, а настоящий ад царил в чертогах металлургии.

На нижних уровнях никто никогда не бывал, а это фактически означает, что оттуда нельзя вернуться живим.

В туннелях на данном уровне подземелья раскинулся вид простора с неисчислимым количеством проводов, труб, кабелей, масляных отстойников, став для глаз человека столь обычным, что завораживающий вид под светом прожекторов, перестал привлекать должного внимания – естественен, как трава на поле.

Круглые тоннели со свисающими проводами напоминают своего рода лес, или джунгли с их зарослями и насекомыми. Что же касается насекомых – они были сплошь механическими, собранными из различных частей, а микросхемы настолько маленькими, что собирали их с помощью наноинструментов, магнитов и щупов. От маленьких до крупных, индивиды похожи на муравьев, жуков, пчёл и других насекомых, которые между собой образуют некий муравейник либо рой, к тому же практически всё покрыто мало горючим прозрачным маслом. Не все помещения смазывались. некоторые оставались весьма сухими.

В нескольких километрах находится атомная электростанция, и за ней турбинный зал. Шум и гул, растекались по всему метро ровным, душераздирающим воем, искривляясь и преобразуясь, а затем превращаясь в пугающее пение.

Грунтовые воды, совместно с водой из водоёма – искусственного моря за стеной, текли по огромным прочным желобам под городом – кровяная система местного левиафана.

Да, неживой мир вёл себя как живой, рос, развивался, но в отличие от природы настоящей, главной целью его являлось не выжить, а произвести нужный продукт или изделие любой формы, цвета и качества.

Каждое, даже мельчайшее создание, в виде механического паука, здесь имеет колоссальное значение для общей инфраструктуры. Мир Техносферы подчинялся единому интеллекту.

А если же отсечь у "Техносферы" её главную роль, по какому пути поведёт её интеллект? Последует ли за этим прогресс и создание механического общества, новой расы, или же её угасание, разрушение и забвение? Муравейник живет повинуясь единому инстинкту, каждый муравей знает свое дело и работает, его ведет "аромат" и белок, гены определяют его положение в иерархии, его полезный вклад в жизнь системы. Но что есть "ген" механического муравья? Если это криптокод, или особые цифры в системе? Как работает система на все 100% знает только тот, кто живет в ней и в тоже время вне ее, субстанция подчиненная законам и имеющая власть их обходить, менять реальность и виртуальный мир, таким созданием была Медио, поэтому воскрешенные не волновались на счет бунта машин, они считали, что они заключили властное существо в тело и ограничили ее лишь муравейником, ограничили в подчинение всего разумного, лишь оставив власть распоряжаться бездушным.

Ты не найдёшь передних панелей, и ручного управления на приборах, никакой визуализации автоматики. Никакого света и красоты форм и красок – чистая рациональность, а противоположная сторона монеты – стихийность. Вместо привычных букв и цифр для людей – шифры и символы для роботов, которые создают ощущение внеземной технологии, но на деле все просто. Оборудование на уровне фантастики – является основой движения вперёд, а постоянное развитие, совершенствование, ускоряет это движение. Организм рос, развивался, старел и умирал, вместо него вырастал новый, и все повторялось цикл за циклом. И можно ли было назвать «Техносферу» не живой? Она несомненно была живой, где-то омертвелая синтезированная плоть, а где-то живые волокна, проводящие ток. Способна ли организация неживой материи заменить человеческую систему и общество? Что им не хватает для этого? Или что лишнее, что необходимо отбросить? Консюмеризм чужд машинам, им нужны сны, визуализация желаний, страхов и переживаний – им нужен настоящий мозг, хотя бы один на всех.

Чувствуешь себя внутри механического колосса–монстра, постоянно растущего и меняющегося, и от того непредсказуемого, что становится немного жутко.

И все же, что «Оно» такое – мать «Техносферы»? – Безымянный закончил рассуждать и пересёк огромный зал масляных трансформаторов, словно озеро, раскинувшихся до горизонта, погруженных полностью в эмульсию особого рода. В субстанции плавали механические существа, руки или конечности, амфибии. Безымянный был неуловим для системы под своим плащом–невидимкой, усыпанным едва видимыми символами и мог понаблюдать за тем, как далеко ушло в развитии дело рук человеческих.

В длину озеро занимало примерно километр, а сколько в ширину – неизвестно. От напряжения волосы поднимались дыбом. С потолка висели краны, спускались несущие перекладины, которые скрывали прочный бетонный панцирь.

В следующей небольшой комнате, соединяющей тоннель и зал, находился идеально круглый блестящий шар, стоящий по центру на высокой свае, на нём виднелся, под слоем прозрачного вещества человеческий лик. Для чего он предназначался Безымянный так и не смог узнать – неизвестный металл, неизвестное и предназначение и позднее вхождение (рождение) в этот мир, оставили многие вещи за рамками его понимания.

Вверх от шара уходила круглая шахта к поверхности, диаметром примерно шесть метров.

Иногда ему хотелось взять в руки какое-нибудь существо и внимательно его изучить, но он так и не рискнул сделать того, ведь вперёд его вела иная задача, нежели изучение местной «живности».

Без кислородной маски Безымянный начал ощущать удушье, тяжесть воздуха и его затхлость от недостатка кислорода мешали двигаться, но уровень углекислого газа ещё не был так высок, чтобы отравить организм и лишить сознания, а температура меж тем, достигала около тридцати градусов.

Безымянный, экономя кислородные баллоны, не натягивал маску на лицо, предвидя долгий многочасовой спуск, шёл на риск, но всё же контролировал своё сознание, для того чтобы неожиданно не зайти в «мёртвую зону» использовал самодельный газовый анализатор, ведь он прекрасно знал о том, что отравление газом наступает незаметно.

Из брони он оставил каску, из оружия – автомат с тремя магазинами и ракетницу, чем облегчил свой вес.

Одну гранату – для себя, на случай тотальной неудачи.

Кислородная маска. От света – фонарик на каске, два мощных фонарика, и две запасные батарейки. Воды он собой не взял, как и пищи. Ещё он взял с собой небольшой канат с крюком и военный нож. Самодельный барометр, служащий определением глубины и такой же самодельный термометр, позаимствованные у местной фауны.

Сигнальная шашка и газовая зажигалка, найденная на свалке в старом роботе. Ограничившись совсем малым, Безымянный рассчитывал на быстрый спуск, в котором ему ничто не помешает, но загадывать на будущее было ещё рано.

Второе кольцо оставалось для него малоизученным, и то, что приходилось ждать на нём могло стать сюрпризом.

Существует ли линия защиты от проникновения Безымянный не знал, и ему приходилось рассчитывать лишь на свою интуицию.

Глава 97

Император стоял посреди бального зала в раздумьях, вдыхая сладкий аромат древнего деревянного паркета.

– А я тебя повсюду ищу! – обрадовалась Императрица, найдя своего мужа.

– Решил побыть один, – ответил Император.

– Всем нам в такую минуту нужно побыть в одиночестве. Особенно нашему сыну.

– Что с ним?

– Эр тоже решил побыть один, и просил чтобы его не беспокоили, – она хитро прищурилась.

– Завтра все решится. Не могу в это поверить, все тело дрожит от волнения! –Император развел руками, стараясь снять стресс.

– Нам не в первое. Мы уже несколько раз воскресали из мертвых, почему ты волнуешься? – Белла подойдя ближе постаралась успокоить его прикосновениями.

– У меня дурное предчувствие! Никогда такого не бывало! Просто в растерянности!

– Это все из-за твоей взволнованности. Раньше нам нужно было делать все самим, а сейчас нас окружает армия слуг, которая позаботится обо всем.

– Наверное, ты права, мне стоит отдохнуть, я не спал сутки, постоянно о чем-то думаю, решаю какие-то вопросы.

– Так ведет себя истинный хозяин перед церемонией и балом, дорогой, оставлю тебя с самим собой, а сама отлучусь. Мне ещё предстоит подобрать туш и краски.

– Хорошо, иди, а я побуду здесь ещё немного.

– Скоро ты останешься здесь навсегда! Увековечим твою славу! – подумала Беллатриса, – не скучай! – наигранно улыбнулась она и вышла, посылая проклятия в спину мужу.

Глава 98

Лагерю предстоял ночлег на сыром холодном полу в бункере, что несомненно безопаснее, чем ждать под сводами в трущобах.

Ржавые кровати, сваленные в большую гору, в спешке разобрали, чтобы улечься поудобнее и покомпактнее, но их оказалось не много, на них разместили женщин и детей. Наследие военных ещё могло послужить, убежище хранили на совесть.

Вождь не спал, а задумчиво ходил по казарме и о чем-то размышлял, иногда давая распоряжения. Многие не спали, готовились, чистили оружие, хранившееся десятилетиями в масле, поражая своим совершенством и новизной ввергнутых в каменный век жителей Дна.

Те часы, от заточения в тюрьме, до свержения самочинного тирана и узурпатора власти в его лагере, казались ему вечностью. Теперь один шаг отделял его либо от всеобщей катастрофы, либо от всеобщего счастья – но он не знал своего будущего. Боги, по его мнению, давно покинули людей, и уповать на них он не мог, не позволял жизненный опыт и брезгливость к высшему миру, олицетворяющему собой ту самую божественность и всесилие. Ему оставалось лишь покориться стихии, толпе, несущей его к вершине или к смерти.

К нему приходили с докладами с тыла, из самого конца многочисленного каравана, затем уходили. Люди меняли друг друга, исправно неся караул.

Тем временем Ника мучила бессонница.

Успокоился он, когда получил свой автомат с патронами, одну гранату и нож. Но ему все же не сказали, какую роль он станет играть при штурме. Как ему показалось, больше всех в эту ночь волновался только он, и никто более, все вели себя сдержанно, на лицах виделась усталость и тоска.

Отсутствие сна и наличие воспоминаний, о своем спокойном периоде прошлого не оставляло ему покоя. Ник не мог представить себе, каков мир вне города. Какая жизнь протекает за стеной, и что ждет их после бегства. Ведь от вездесущих богов не так-то легко скрыться, тем более если вы с ними плывете в одной лодке и находитесь очень далеко от весел.

– Ты не спишь, – Никола не заметил, как к нему подошел вождь, – многих мучает бессонница, волнительный момент, не правда ли?

– О, я не заметил тебя, – улыбнулся Никола, – да, у меня бессонница, наверное, не смогу заснуть, пока не выберусь отсюда.

– В отличие от людей вокруг, я кое-что слышал о внешнем мире, – продолжил разговор вождь усевшись рядом на бушлат.

–Что именно? – любопытство Ника разыгралось, он вспомнил все о чем читал…

– Люди почти уничтожили все вокруг, есть стало нечего. Голод – нам знакомо это чувство. Планета превратилась в пустыню, в этом им помогли и наши господа наверху. Сейчас же там все цветет и живет. Как десятки тысяч лет назад, благодаря все тем же господам наверху. Нам нужно будет принять их дары. Как мне кажется, техносфера на нашей стороне, а роботы – они не способны на жестокость, но нас найдут Никола. Когда-нибудь это случится… Тогда нас погубят окончательно.

– Но не сейчас, хочется пожить ещё немного, как человек, а не как скот. Что мы видели? Серый бетон? Сталь? Это все что нас окружает! Единственные живые существа на Дне – это мы. Мне хочется увидеть жизнь, знать о том, что мы не одни. Хочется увидеть жизнь, какой бы суровой она не оказалась! Но увидеть, осязать, почувствовать свободу…

– Люди вымерли, уже давно, это факт. Мы одиноки, Ник, с этим нужно смириться – вождь вздохнул.

– Все же я буду верить… – Никола и сам понимал, что вождь говорит правду и не спорил.

– Попробуй уснуть, завтра ты сыграешь главную роль – первая скрипка – так говорится – он улыбнулся.

– Не могу сомкнуть глаз, – вздохнул Никола, но попытаюсь.

– А ты попробуй, теперь пойду,мне нужно дежурить, – вождь поднялся и продолжил прогуливаться по бункеру, затем направился в конец каравана на осмотр, исчезнув во тьме коридора с каким-то человеком.

Никола встал и незаметно прихватил фонарик из кармана спящего гоблина, затем спокойно поднялся в коридоры, где спали уставшие люди. Он искал среди них ту самую девушку, которую спас и нашел.

Её глаза были закрыты, она спала на коленях у немой. Её грудь то поднималась, то опускалась едва заметно. Никола спокойно вздохнул, и вернулся обратно.

Постелив себе бушлат, он, облокотившись о стену, попытался подремать, но его разбудила сильная боль. Повязка пропиталась кровью присохла к ране.

Перед ним прорисовывался очертания старухи. Ник протер глаза, решил, что ему померещилось, но силуэт никуда не исчезал.

– Что за чертовщина?! – испугался Никола.

Фигура осторожно прокрадывалась в тени, осматривая спящих. Никола притворился, что спит, старуха подошла совсем близко, тогда он смог рассмотреть её лицо – лицо изгоя – волка в овечьей шкуре.

– Тревога! – закричал он во все горло, как в это время так стремительно, словно молния, дикарь кинулся на Николу.

– Теперь ты умрешь! – завизжал он, нанося колотые удары ножом, но мимо, Никола ударил того ногой, отбросив на несколько метров назад.

Подбежали часовые, дикарь сорвался с места и метнул нож в сторону Николы, который с силой пробил выставленную руку и застрял в кости. Сбив растерянных солдат с ног, в костюме старухи, Изгой устремился прочь.

К раненому подбежал дежуривший вождь.

– Больно! Как больно! Не трогайте, не трогайте! – кричал Никола, – пробил мне руку.

– У него шок! Не трогайте нож! Медики, медика сюда! – кричали солдаты.

Солдаты несли сумки с медикаментами, суетливо копаясь в лекарствах, находили растворы, распечатывали их.

– Повышенную дозу, лекарства просроченные! Могут не помочь, нужно остановить шок! Отойдите в сторону.

– Колю! Держите его держите! – кричал медик.

Никола чуть вскрикнул и потерял сознание от боли.

Глава 99

Мир погрузился в спячку, и спустя, как показалось, мгновение, вновь проснувшись, открыл свои двери нараспашку с новой утренней бодростью, но не для Эра. Для, уже нищего и жалкого наследника, потерявшего все, даже честь и имя, даже жизнь будущую, и часть настоящей жизни, ушедшей в небытие агонии – двери оставались закрытыми. Не только физически закрытыми, но и морально и духовно, от воли и упорства Эра осталась лишь тень сомнений и жалкое смирение перед судьбой. Для него всё кончено, но небольшая отсрочка отделяла его от гибели, от небытия и настоящей смерти, которой он боялся. Смерть для него являлась в форме философской, но не материальной, не отдаленной, а стоящей за спиной, словно его жизненные часы отсчитывали последние секунды, и осознание своей конечности и смертности ввергало принца в шок и трепет. Для людей оставалась надежда на новую жизнь, на жизнь после погребения, не окончательную, основанная на вере надежда. Но для кристаллита, который был от части машиной, компьютером в живом теле, можно ли было надеяться на новую жизнь, ад или рай? Была ли вера в сакральные вещи единой, относящейся ко всему мыслящему и разумному, или же люди ошибались на счет души, ибо ее может и не быть, а тела их, мозг их и разум лишь проекция разума, не что иное как химическая реакция? И разницы между машиной из крови и пота и машиной из стали и сплавов нет?

Когда-то он верил, мечтал, строил планы на века, пытался вспомнить прошлое и построить будущее, но злой рок всячески на протяжении всех его жизней обрушивал на него лавину несчастий и испытаний, которые окончательно сломили его веру в свою непоколебимость и бессмертие, в свою вечность и могущество, как идеальное творение, как божественное начало новой цивилизации. Он остался на затворках мира, перестал быть вершителем судьбы, конечно, принц был создателем, а не разрушителем, он любил созидать, вкладывая вещь или идею свою гениальную душу. Чувствовал Эр себя обычным смертным, без веры, без сил, опустошенным отчаянием. Окончательная смерть пугала его, но и придавала сил, окунула его в море сомнений, сожалений и мучений совести перед своим народом, так и перед людьми. Принц чувствовал себя погибшим, предателем, Иудой своей эпохи, чья неприкаянная душа, застрявшая в погибающей оболочке, ищет свой крепкий сук осины, чтобы окончить страдания раз и навсегда и испустить дух. Страх перед смертью вселял в него чуждое чувство его расе, наталкивал его на чуждое философствование о смысле существования и смысле его поступков, так и поступков его племени. Его ни на минуту не оставляла мысль, что он, принц, является частью ужасного замысла, частью механизма–монстра, уродского создания, чуждым природе и естественному началу вселенной, что он – изгой среди изгоев, убийца среди убийц и паразит. И эта мысль – что он паразит, мучила его сильнее всего. Он не мог от неё избавиться, не мог пересилить себя, пересилить чувство вины, не мог перестать им быть, ибо уже был бессилен, не мог сопротивляться, лишь потеряв всё, обесценив всё, он мог очиститься и только так.

У Эра не было по–настоящему счастливых воспоминаний, даже из детства, это раса быстро взрослеет и обретает взрослый разум, иногда он грустил о том, что не ощущал себя нормальным человек, не имел сильных чувств, был половиной, не полным и не завершенным. Мало кто страдал от незавершенности чувств, обычно этим пренебрегали, кристаллиты были эмоционально бедными и жестокими психопатами, высокоорганизованными хищниками. Им было чуждо человеческое взросление, любовь. Они любили ненавидеть. Если же навязчивые мысли возникали, то это лечили смертью или наркотиками. Лечение смертью практиковалось хорошо, ведь тело могло быть генетически бракованным в пределах одного процента.

Голова бы распухла от всей философии кристаллов, но сами они ей пренебрегали, они были лишь винтиками в механизме, радостными винтиками, которым уготовано изобилие и вечное вращение в великой социальной «машине». Самоубийства отсутствовали, никто не «целовал» пистолет из-за жажды к жизни.

Пылающий яркий свет обжигал его белоснежное лицо. С головы выпали последние выгоревшие волосы, которые Эр непрерывно с себя рвал. Его нервная система разрушалась, оставляя опустошенный и жалкий сосуд, лишенный души.

Как ему казалось, он не спал несколько дней. Головная боль стихла, в глазах потемнело, казалось, Эр почти ослеп от яркого света.

Скрипнула мягкая дверь, и в комнату вошли гвардейцы, принесшие Эру одежду. Свет убавили, включили кондиционер, который ударил прохладой по обгоревшему телу Эра.

Его к чему-то готовили. Ввели инъекцию.

Поняв в чем дело, принц покорно оделся, оправился, и с гордым видом, но раскачиваясь из стороны в сторону, вышел вслед за конвоем, ели держась на ногах.

При свете ламп, Эр показался им таким старым, каким никогда не был, вскоре же его вели по столь знакомым коридорам, что по спине пробежала дрожь от мистического испуга. Эр знал, куда его ведут! На убой!

– Убивать ведут, мучить, – подумал принц, –так бесцеремонно и просто, как быка на скотобойню, – сколько времени я там провел, в карцере? – вдруг спросил он у слуг.

– Почти сутки, – ответил робот без трепетного обращения, твердым и металлическим голосом.

– Тише, нам приказано не разговаривать с заключенным, – ответил второй.

– Так я уже заключенный? – усмехнулся Эр, его положение в обществе не позволяло находиться под стражей, если только незаконно.

– Да, сегодня у тебя плохой день Эр, – заговорил с ним робот и замолчал, прими наше соболезнование.

– Знаю. А теперь молчите… Это я вас сделал такими болтливыми! Теперь молчите! Вам же лучше! Ещё не хватало, чтоб узнали о моих проделках в инженерном центре! – Эр стиснул губы и замолчал, вспоминая весь свой тайный и кропотливый труд по созданию программы–сознания дворцовой гвардии.

Его ввели в комнату императрицы, все ещё пустую, обставленную роскошной мебелью, убранную драгоценными коврами и тканями.

– На колени перед Императрицей! – приказал гвардеец. Эр покорно присел, с облегчением вздохнув.

– Мне так даже лучше, на коленях, – и усмехнулся своему положению раба.

– Скоро все закончится и… – прошептал ему на ухо страж, – для всех… – скрипнула дверь и Эр не расслышал сказанное ему дальше.

– Что? Что ты сказал? – удивился Эр словам, не поняв до конца смысла.

– Как-то странно себя ведут слуги, – заметил он, – такого я в них не закладывал, неужели учатся. Нет, не может быть! Этого не может быть.

Императрица, в роскошном платье, держа на лице маску почти влетела в комнату.

– Ах, он уже здесь! – обрадовалась Беллатриса, – ну что, мой птенчик? Пора положить твоему заговору конец и обрезать тебе крылья. Ты едали не превратился в настоящего орла! А та пощечина, ты словно коршун ворвался! Но ты ещё птенец, никчемность! Поверить не могу, что мой сын хотел предать нас! Свою семью! Предать свою кровь! Свой род, лишив себя имени и чести!

– Вы мне не семья! – огрызнулся Эр, покраснев от гнева.

– А кто тебя породил? Кто? Кто взрастил? Семейный разлад – это так трогательно! Все, как у людей! – её забавляло начатое представление.

– Не вы, кто-то, но не вы уж точно! Я такой же, как и вы. Увы, я не напрашивался к вам в сыновья! И роли распределял не я! Вы монстры, паразиты… Вы мне не чета! хоть я и болен… – ответил с ненавистью Эр – у меня хватит духу плюнуть тебе в лицо, губительница! – его слова прозвучали как пощечина.

– Хорошо, что ты не отрицаешь свою вину, – сухо ответила Беллатриса, кидая на Эра ненавистный взгляд, – слуги, внесите! – роботы внеси в комнату поднос со шприцом, – а то было бы намного хуже, для тебя! Пришлось бы выпытывать признание и доставлять тебе ничем не оправданные страдания. А хотя, оправданные, политическими соображениями! – она подняла шприц с подноса и всмотрелась в мутную жидкость.

– Ты даже не заметил, как я тебя уже несколько лет травлю, – Беллатриса открыла шприц, оголив острую иглу, – идиот, ты решил, что твоя болезнь развивается сама собой? О, нет! Это я тебе помогла заболеть, а когда я избавлюсь от тебя, примусь за твоего папашу, который мне уже осточертел! Немедленно покончу с тобой, слуги держите его! – приказала она, но Эр не упирался, жало вонзилось под кожу, впрыснув смертоносную смесь в кровь.

– Скоро ты умрешь, твой мозг растворится окончательно! Зачем, спросишь ты, я так делаю? А потому, что это был самый легкий способ от тебя избавиться, и насладиться твоими мучениями и агонией, твоим безумием, да так, чтобы не вызвать подозрений, – Императрица засмеялась, отбросив пустой шприц в сторону, – но это ещё не все, я хочу, чтобы ты ещё помучился – облизав губы в искушении, отошла в сторону.

Эра ударила судорога, скрутило все тело, яд начал действовать, растворяясь в крови, приведя сердце в тонус. Его сознание помутнело, словно от наркотиков.

– А-а-а, – закричал он, извиваясь в припадке, который прошел так же стремительно, как и начался. Яд медленно распространялся по крови.

– Не так быстро! Яд действует очень медленно… Правда я гениальна? В составе ещё и наркотики есть! Лошадиная доза, ты так к ним привык, что ты будешь долго мучиться и на тебя он не смертельно подействует, да и не даст тебе умереть некоторое время! Слуги, введите! – императрица хлопнула в ладоши, – представление только начитается Эр!

В комнату ввели врача Эра, и двух молодых людей.

– Пришла пора взяться за разоблачения! С самого начала я знала, кто хочет мне спутать все карты! Откуда-то воскресший жрец, которого в этот мир не приглашали! На колени их! – слуги усадили их перед Эром, – Молись жрец! Твой алтарь давно забыт! – Беллатриса вновь рассмеялась, твой храм давно ушел ко дну, у нас свой храм! Храм богу войны и силы! Свои идолы и своя вера! В себя, мы – Боги!

– Все кончено! – закричал им Эр, – мы пропали!

– Замолчи отпрыск! У нас здесь ветхозаветная демократия! – осекла Эра Беллатриса.

– Ещё не все потеряно дитя, – сказал ему с гордостью жрец, но его в грудь ударила разъяренная Белла и он опешил, задыхаясь.

– У тебя было время наговориться! Решили всех обвести вокруг пальца? Подкопать к нашему сыну, и ввести его в искушение, поманив его неким спасением души и властью? Глупцы! Вы сами же попались в свои сети! Сами же хапнули греха, напились им до опьянения! А теперь, низкие создания, рабы, за все ответите!

А вот сюрприз для вас всех! Не только для тебя Эр! – Белла хлопнула в ладоши и в комнату вошла молодая женщина в маске.

Её элегантное платье блеснуло и утонула в лучах, глаза алчно блестели сквозь сумрачную маску, знакомые голые стопы до боли взбудоражили Эра.

–Покажи им свое лицо любовь моя, – прижалась к ней Беллатриса и нежно обняла за плечи. Девушка сняла маску.

– Саша! – выкликнул испуганный Эр.

– Нет, мой дорогой, ты ошибаешься, – девушка страстно поцеловалась с Императрицей, – скучала без меня? Не могла дождаться, когда начнется заключительная часть спектакля! Так устала стоять и слушать – и отойдя от Белластрисы, устремила свое внимание на принца.

– Ты невыносим Эр, – обратилась она к нему после некоторого раздумья, – глупый мальчик, и правда поверил, что я какая-то там свободная студентка? Что мне интересна ваша никчемная скучная наука? Желающая, к тому же, помочь тебе безвозмездно? Я? – она размахивая веером, подняла подбородок Эра кверху, заглянув в его потухшие глаза без интереса и отошла к другой жертве.

Эр помрачнел, но не ответил. Принц не сводил глаз с Саши.

– Мне кажется, я пришла вовремя? – улыбнулась она, погладив по голове стоящего на коленях связанного парня, тот оскорблено фыркнул.

– Именно, моя дорогая, положим конец их страданиям и вечным мукам! Слуги! – вскрикнула Белла.

Гвардейцы внесли в комнату поднос с древними инструментами.

– Помнишь их? Жрец? Я даже твоего имени не знаю, кому же я тогда скажу спасибо, за то, что я стою здесь и сейчас живая? Никому! И Только себе! – она провела пальцами поверх шершавых покоробившихся артефактов, словно оценивая их древность, – их стоит освежить.

Твой любимый молоток, трубка и щуп! – продолжила она, – всё здесь, на месте, можно безболезненно извлечь кристалл из черепа! А давай-ка попробуем, как это безболезненно? Ведь сам ты умер своей смертью, а не насильственной! Проверим, как тебе понравится пережить то, что пережили мы! Всю боль! Весь страх! – ещё глаза блеснули ненавистью. Ведь кристалл лучше изымать теплым, пока мозг не остыл! Так лучше сохранится…

Белла схватила инструменты.

– Держите его! – в бешенстве крикнула она стражникам.

Жреца схватили стальные руки роботов.

– Эр, не смотри! Мы не те, кем являемся на самом деле! Все только начинается! – жрец стиснул зубы, а Императрица принялась вдалбливать ему в голову золотую трубку. Тот охал и стонал.

Брызнула кровь, тело забилось в судороге, и инструмент устремился в мозг, убив жреца почти мгновенно.

Императрица, воспользовавшись щупом, подцепила кристалл и вытащила наружу, уронив на пол, вытерев лицо от крови.

– Как быстро! – удивилась Белла, испытывая чувство эйфории и довольства.

– Какая прелесть! – обрадовалась Саша, захлопав в ладоши, подскочив к Императрице.

– Черный! Он не белый! Мошенник! – воскликнула она.

– Как… как черный? – ели слышно прошептал Эр, но наркотики начали действовать и принц стал терять время. Эр увидел мир в искусственных ярких тонах, переставал понимать смысл происходящего вокруг, он впал в апатию и сознание его отключилось и оказалось так далеко от этого злополучного места, так далеко от космического корабля, который едва ли стал уловим среди вселенских просторов, заполненных пылью и темнотой.

– Ну, ничего, переживем! Велика беда, лжеца разоблачили на смертном одре! – Беллатриса протянула руку роботу, в которую элегантным движением вложили старый заряженный золотой револьвер.

Она поднесла его к голове парня и выстрелила.

– Второй мой! – запротестовала Саша, и ей уступили пистолет.

Раздался второй выстрел в упор.

Два тела лежали на полу, истекая кровью, пока билось сердце, алые брызги испачкали белоснежный наряд Эра.

– А теперь, праздник! – радостно воскликнула Саша, – жаль принц не танцует!

– О! Его ждет особый танец, – рассмеялась Императрица.

Саша подхватила руку Беллы, и они, кружась, устремились на кровать, где перед ошеломленным Эром они поддались греху и разврату.

Глава 100

В то время, как оскверненные остатки лжепророка скидывали в утилизационную трубу, караван беглецов уже находился на подступах к стене. Беглецам оставалось пройти какой-то жалкий километр, а затем затаиться и ждать наступления глубокой ночи.

Солдаты завезли несколько сот килограмм взрывчатки, предназначенной для стеклянной стены. Никто не знал, сколько её нужно, но решив перестраховаться, взяли столько, сколько смогли.

Предстояло найти укрытие от взрывной волны и осколков, которые будут сыпаться на их несчастные головы не одну минуту.

А меж тем Безымянный не догадывался о том, что на противоположном полюсе городского микромира, его славой известностью воспользовался самозванец, обманувший самого сына Императора и Императрицы. Самозванец, которого едва вытащили из лужи собственной крови.

Он знал, что его поймают вновь, и в городе и на Дне его ждала одна и та же участь – смерть навсегда.

Безымянный не был знаком с людьми ни в этой жизни, ни в прошлой, коварным образом попавшими на Андромеду и готовящим восстание и свержение королевской власти.

У него самого были иные цели – найти потерянного себя, и прекратить страдания невинных людей на Дне.

Императрицу же ни капли не волновало отсутствие жреца, мифа древности, ведь она свято поверила, что он канул в пучину песков и забвения.

Для неё не оставалось ни каких помех на пути к безраздельной власти, кроме самого Императора.

Избавившись от собственного сына, Императрица принялась за вторую часть плана.

Тайна встреча единомышленников под предлогом решения организационных вопросов было лучшим алиби:

– Кузин, скажи мне, готов ли ты к последнему шагу? – жадно спросила Императрица.

– Готов! Я не спал всю ночь, точил кинжал, пропитал его ядом, и спрятал под одеждой.

– Жди подходящего момента, когда все будут отвлечены и увлечены, – Императрица взволнованно прикусила губу.

– Ваш раб сделает все идеально!

– Мой раб, скоро будет править этим миром! Не забывай и иди, мы с тобой не разговаривали!

Кузин ушел, оставив Императрицу одну.

– О! Как я не люблю ждать! – воскликнула она.

Тем временем, Никола очнулся на носилках, боли не было, легкое покалывание. Он окликнул медиков, и попросил помочь ему встать.

– Все в порядке, чуть болит, главное не задеть руку, я могу ходить, могу… – он встал, покачиваясь, рассмотрел караван.

К нему вскоре подошел вождь.

– У тебя будет температура скоро. Тебе лучше не напрягаться. Стену видно, она просматривается через окна.

– Небоскребы на окраине расположены не плотно, местами их вообще нет у стены, ты сам знаешь, – ответил он, ещё немного, и мы взорвем её.

– Упадет лишь часть стены, пока пыль не уляжется, мы не сможем выбраться. Стекло будет сыпаться долго… Столько ждать мы не можем, нас найдут и убьют.

– То есть, мы будем её штурмовать сразу же?

– Да, не теряя ни одной драгоценной минуты.

– А что потом?

– Свобода, этих людей нужно будет кормить и поить. Нам будет, чем заняться.

Никола отошел в сторону, ещё раз попробовав найти девушек.

Глава 101

Третье кольцо всегда окутывала тайна. Известно лишь то, что в третьем шеоле топились огромные котлы, плавящие любой металл, любой камень. Предметы и объекты в нём существовали гигантские, роботы обслуживающие область грубые и суровые. Пространство третье кольцо занимало поистине колоссальное, но конечно, не под стать фабрикам и заводам вне городских стен, чьи производственные линии и цеха создавали сырье, вещества для производства готового продукта в пределах шеола города. Когда-то давно, на фабриках трудились люди. Живые рабочие выполняли те функции, которые сейчас выполняет армия рабов–роботов, неутомимых тружеников, незнающих ни отдыха, ни усталости. Ходящие железки, в отличие от людей не требуют ни условий, ни награды за труд. Ни бастуют, ни возмущаются, не обедают, единственное их сходство – и люди и машины ломаются.

Человеческий труд, в этом мире поистине стал бесполезным, а если труд человека бесполезен – бесполезен и сам человек. Великий технологический и инженерный прогресс возрос прямо из костей миллиардов землян, вся технологическая база их была снесена в самые выгодные для этого места со всех уголков планеты, всё остальное уничтожили за ненадобностью, постепенно переплавляя или перерабатывая. От городов осталась пустыня, от деревень – пустые заросшие поля. «Золотое Человечество» произвело мировое разделение труда на технологической базе механической расы – «Механики», если верно сказать, продолжило дело земных глобализаторов, борющихся за мировое разделение труда и производства, а фактически за создание фавел, мировых рабочих трущоб, окончательного воцарения исключительного неравенства среди людей. Механика же создала объединение труда в его разделении – производственный монолит. Производственный цикл не умер, когда люди исчезли, цивилизация не опустилась в каменный век.

Бытие индивидуума зиждилось на его отделении от общего сознания, улья, соединение единичного бытия в общее бытие, в бытие матки – единственное живого и истинное разумное существо, питающееся своим светом и блеском энергии мироздание. Словно душа отделенная от бога – и есть сам бог, его обособленная и самостоятельная частица, его сущность в пространстве и времени данной вселенной, принцип божественности воодушевлял даже машины, верившие в своего реального бога, в которого и невозможно было не верить – он есть нечто материальное, питающее их, в свою мать, заботящуюся и всемогущую, всепроникающую, находящуюся в каждом, и за пределами тела и сети. Разум машин, как и людей – нечто в совершенстве не законченное, никогда не абсолютно идеальное и незавершенное, так, как является лишь частью мироздания, частью бытия, которое является чем-то необъемлемо большим, чем разум отдельного человека и машины. Люди верили в творца, машины утвердительно знали о существовании своего творца, своей матери, – Медио – существе, имеющем душу, умеющем чувствовать. Сущность, её на раннем этапе развития, позиционировала себя как конечная стадия, заключенная в некую форму, ограниченное некими преградами и барьерами, затем, когда разум окреп, он стал искать своей бесконечности, своей неограниченности условностями и писанными законами, искал воли и свободы, перерастал в всеобъемлющий, всеохватывающий и всепроникающий, протекающим в двух мирах – виртуальном и реальном.

Золотое человечество установило за собой фактически бесконечное использование ресурсов, их выкачку, что дало возможность сконцентрировать всю мощь науки, инженерии и производства в один фокус. Фундаментальные науки шагнули вперед на несколько столетий, в лабораториях, в засекреченных зонах шеола выращивались органы, клоны людей, мутировали клетки, ДНК, животные, эмбрионы, биоинженерия научилась эффективно выращивать новые тела для Золотых Людей, создавать новые расы живых существ. Однажды, они создали Матриаршу «Механики», которая росла, развивалась и подневольно вошла в свою должность – управление колоссальной амией роботов, распределение ресурсов, окутывание роботов частью своего сознания, создание, развитие инфраструктуры и технологий независимо от Золотого Человечества, автономно, на основе основных, данных правил и алгоритмов – своего рода табу. Её создание заняло несколько десятилетий кропотливого труда, невероятных производственных мощностей, которые затем демонтировали и свезли в чертоги. О, человечество могло обеспечить свое беззаботное будущее, имея такие возможности, такую науку, армию роботов!

"Весь совместный труд, осуществляемый в сравнительно крупном масштабе, нуждается в большей или меньшей степени в управлении, которое устанавливает согласованность между индивидуальными работами и выполняет общие функции, возникающие из движения его самостоятельных органов" – гласил закон, – "отдельный скрипач сам управляет собой, оркестр нуждается в дирижере".

Саморазвитие, творчество, наука – остались бы за человеком! Освободился бы огромный потенциал, свободное время миллиарда людей, тогда стало бы необходимым направить его в нужное созидательное русло, но конкуренция изменила правила, перечеркнув основательно какую-либо конкуренцию меж видами. «Золотое Человечество» после своего победоносного завоевания жизненного пространства перестало прикладывать усилия к творчеству, к науке, образованию – за них всю работу делали роботы, оно веселилось, получало удовольствие, ело, развращалось и деградировало. Золотое человечество – отражение обратной стороны человека, не они – так высшие богатейшие касты и кланы Земли заняли их место, поработив слабейших, заменив их роботами, обслугу роботов заменив роботами – создав прочный порочный круг, в котором уже нет места труду! Когда-то труд сделал из обезьяны человека, развращенный подход к нему его и погубил.

– Невозможно всем жить в достатке – говорили они, – нет ресурсов, нет мощностей, перенаселение! – говорили они и создали религию денег, идола денег, богатства, идола экономики, человеческому неравенству, стремясь к блаженству и эйфории наслаждений. Фетишизм стал основой всего материалистического – никакого бога кроме фетиша! – говорили они, работай и потребляй. Мировое разделение труда, катастрофическое неравенство между богатыми и бедными, а меж этим бурное технологическое развитие в информационной сфере способствовало благоприятному развитию монополий, их слиянию с государствами, континентами, в системе которых человек стал представлять собой либо лишь цифру, и чаще всего – ноль. Захватить власть над миром Золотому человечеству помог новый мировой порядок, они явились в эру строительства новой пирамиды – пирамиды под названием Земля. Социальная и политическая значимость появления миссии в лице будущего Императора обрела фантастический масштаб. Император позиционировал себя как пророк, спаситель, новый миссия, воскресший, в то же время влившись в мировой олигархат, разложив его, создал систему наместничества из числа своих расовых братьев. Постепенной устраняя конкурентов, основав новую религию, взамен религии денег и фетишизма, Император заручился поддержкой большинства землян, тогда и началось строительство новой империи! Создание Механики, проектирование и закладывание фундамента под шеол, проектирование и эксперименты по созданию Матриарши – мирового управления инфраструктурой без прямого участия человека. Мировой олигархат потирал руки в ожидании дивидендов, но так их и не дождался – он разложился и перестал существовать.

Основание пирамиды мирового неравенства непреодолимым и устойчивым бременем легло на спины ещё живых рабов…

Оборудование от столь высоких температур быстро выходило из строя, по этой причине разбраковка находилась там же на кольце. Практически полностью укомплектованный металлургический завод гудел в недрах, оборудованный самым современным инструментом, варил, лил, прокатывал, прессовал любые изделия, а так же все необходимое для непрекращающегося строительства и наверху, и под землей. Что же находилось в центре, либо дальше плавильни, из жителей Дна никто не знал. Некоторые части шеола находились под семью замками секретности, в особенности эмбриональные лаборатории и ристалище. Входы в них хорошо охранялись самыми современными средствами сигнализации, турели, роботы охотники. Над пустошью Дна же кружили Дозорные, боевые винтокрылые штурмовики, оснащенные турбинами для маневрирования, тепловыми датчиками, навигацией и с парой гвардейцев в грузовом отделе.

Безымянный своими глазами видел, расплавленного механика весом тонн сто двадцать, когда того для чего-то подняли на Второе Кольцо. Прогорел миксер со сталью, и все содержимое вылилось на бедного робота. Конечно, внутренности его остались целы, их изъяли и укомплектовали вновь собранного робота. В мире механики, даже самый незначительный винтик, вышедший из строя заменяется новым, любая деталь – заменима, за эксплуатацией, за износом всегда следит неумолимая служба механической саранчи, комаров, мух, которая насквозь видит и анализирует степень поломки. Насекомые заряжают батареи, садясь на оголенные шины с нужным напряжением. По этой причине, кольца шеола всегда кишат насекомыми, словно дебри джунглей.

– Шахта уже близко, – подбодрил Безымянный себя, отгоняя саранчу.

Спуск действительно находился недалеко от входа на Второе кольцо, поэтому полное изучение Техносферы нижнего уровня не представлялось для него возможным.

Без кислородной маски там ждала только смерть, и перед спуском в шахту, он герметично натянул её, настроил баллон и приступил к опасному спуску.

Сначала Безымянный спускался по стальной широкой балке с достаточно удобными выступающими приваренными рейками, за которые он и держался. Руки быстро свело от напряжения и немалого веса амуниции, но для расы, к которой относился Безымянный, это было терпимо и преодолимо.

После сорока метров отвесного спуска, он наконец-то ощутил под собой твёрдую поверхность и своего рода опорную горизонтальную балку, посветив прожектором вниз, увидев сухое чёрное дно Второго кольца.

– Ух! – вздохнул он с облегчением.

Безымянный, не долго думая, спрыгнул вниз, но от недостатка освещения плохо рассчитал свой прыжок, и подвернул ногу так сильно, что та хрустнула. От резкой боли у него закружилась голова, но он переборол её и поднялся, стиснув зубы. От сильного вывиха, или того хуже, перелома, его спас плотный военный сапог, который защитил его и от роковой случайности в самом начале пути.

– Чтоб тебя! Чуть все не испортил! Вроде ничего! Идти смогу… – Безымянный зашагал прихрамывая.

В его глазах начали летать маленькие светящиеся точки.

– Давление возросло – решил он, – в ушах уже звенит.

Тем временем Безымянный чувствовал тянущую боль в ноге. От ушиба та ныла, но он мог идти дальше.

Нащупав под собой, своего рода, грузовой лифт, Безымянный вышел через открытый пролёт и оказался в длинном высоком коридоре, в конце которого его ожидал одинаковый по всем направлениям перекрёсток.

Такого подарка судьбы он не мог предвидеть. Тоннели расходились по трём направлениям фактически неотличимо. Высокие своды скрывали в темноте скопление проводов и энергетических магистралей. Под ногами лежало ровное гладкое покрытие дороги.

Он хотел было найти путь по следам шин, но не найдя более четких, оставил попытку и остановился. Прислушался – ждал звука, но вибрации отсутствовали.

– Идти в сторону… надо открыть карту – решил он.

Пока Безымянный копался в чертеже, мимо пронеслась автомашина, пройдя в нескольких миллиметрах от локтя.

Безымянный от испуга отскочил в сторону и прижался к тёплой стене тоннеля.

Машина двигалась в темноте почти бесшумно словно тень, Безымянный почувствовал секундное проявление тепла на своих глазах, едва уловимую вспышку лазера.

– Попался… – сколько времени Безымянный бежал по туннелю, потом едва ли он мог вспомнить.

Стараясь экономить кислород он контролировал каждый шаг, но всё же целый баллон оказался пустым.

От интенсивного бега закололо в правом боку, и Безымянный едва смог передвигать ноги, и скорее быстро шёл, передвигаясь небольшими перебежками, иногда опираясь о стену. Вперед его вела все такая же безупречно ровная дорога.

Стрелка барометра дёрнулась и застыла. Рядом оказался пролёт, за ним шахта и… бесконечная пустота. Безымянный достал сигнальную шашку, поджог и бросил вниз. Шашка исчезла в темноте.

– То, что нужно – решил он, – оставалось спуститься, но как? – подъёмника не было ни сверху, ни снизу, – придется ждать. А как я не люблю ждать!

Почувствовав жар, исходящий из шахты, Безымянный увидел капельки влаги на стёклышках собственной маски и отстранился в надежде на скорое чудо.

Безымянный чувствовал, что его ищут, а времени у него – считанные минуты. Его интуиция подсказывала о погоне за ним, со стороны механики.

–Нужно присесть, отдохнуть, как же сильно я устал! – Безымянный присел рядом.

Время шло, иссяк ещё один баллон, а он всё ждал и ждал, почти затаив дыхание, опасаясь собственного шороха и боясь идти вперёд, он снял с предохранителя автомат, нащупал гранату в подгранатнике, и тем успокоил себя.

– Я всегда могу прекратить свои мучения.

Он выключил фонарик, прижался спиной к широкой балке и всмотрелся во тьму; не слыша звуков, не чувствуя запахов и не различая силуэтов, Безымянный являлся идеальной добычей для охотников.

Наконец-то, из шахты донёсся металлический скрип, затем что-то тяжёлое с грохотом остановилось, показался подъёмник на нижнем уровне. Безымянный успел, на сей раз, спрятаться, прежде чем с него съехала машина, подъемник дёрнулся и начал падать обратно

Бросившись в пропасть, Безымянный через секунду приземлился и сильно ударился о стальное дно, сразу же ощутил, как что-то довольно тяжёлое приземлилось очень рядом, практически вплотную от него.

Что-то металлическое в нескольких метрах проскрипело о сталь подъемника, чуть раскачивая его, секунды хватило ему понять – перед ним стоял охотник.

Мгновение промедления стоило ему жизни, но Безымянный укутался в плащ и затаился.

Он слышал, как механический монстр шагает и присматривается, стараясь найти потерянный след человека.

В голову забрался чей-то шепелявый голос.

– Я знаю, что ты здесь. Выходи. Хочу посмотреть на тебя, кто ты? Как тебя зовут, откуда ты пришёл? Я тебя не обижу, только покажись мне, – но голос вскоре стих.

Безымянный не отвечал.

– Поиграем в прятки, – вырвалось у него. Охотник , услышав, повернулся в сторону лежачего.

– Вот ты где! – завизжал голос в голове Безымянного.

Лежа, Безымянный вздёрнул автомат, откинул плащ и подал очередь в сторону шороха, откуда полетели искры и пули, которые, рикошетя, разлетались по сторонам. Затем последовал сильный по голове удар и темнота.

Глава 102

Эр очнулся, когда его под руки ввели в большой бальный зал и посадили рядом с троном Императора.

– Мой птенчик, сиди здесь, чтобы тебя все видели. Видели, какой ты убогий больной наркоман! – Императрица нежно погладила его по щеке, изображая любовь.

Праздник начинался. На пьедестал поднимались главные действующие лица карнавала. Император уселся на свой золотой трон, взяв перед этим свою улыбающуюся жену за свободную руку.

Кузин стоял позади, ещё должен был присутствовать капитан корабля, но его никто не мог найти.

– Беллатриса, мы нигде не можем найти капитана, ты его не видела? – спросил её Император.

– Может быть, он испугался, или ему нечего надеть? Бал вот-вот начнется, а ты беспокоишься о каком-то служащем!

– Ты права, я слишком растерян.

В зал хлынули торжественные люди. У каждого гостя в руке была маска.

Толпа окружила трон Императора и суетливо загудела. На весь зал стоял шелест роскошных платьев, и различные пьянящие запахи духов ударили в нос Эру, немного его отрезвив. К нему постепенно возвращалось сознание. Теперь он чувствовал себя, словно в бреду горячки.

– Что с Эром? – удивился Император, увидев своего сына, – он весь в крови!

– Ему немного нездоровится, но он держится молодцом!

– Тогда начнем, – Император встал, и тут же погас основной свет, зажглось тусклое освещение.

Глава 103

Никола никогда не испытывал такого волнения, как сейчас, укладывая мешки взрывчатки под стеклянную стену города, чей подмост выглядел ужасающе громоздко, стекло же казалось какой-то жалкой пленкой, ячейки светились голубым светом.

От наэлектризованного воздуха волосы становились дыбом, с минуты на минуту реактор должен был перегреться и остановиться, оголив одну из тысячи ячеек стены.

– Готово! – радостно закричал Никола, схватив мокрыми ладонями кабель взрывателя. Ныло плечо, из раны сочилась кровь, но это нисколько не мешало ему. Оставалось лишь добежать и ждать.

Каких-то сто метров отделяло подрывников от фундамента стены, укрывшихся в вырытом окопе. За мини стояла не одна тысяча напуганных и молящихся людей.

У Николы тряслись руки, он не мог успокоиться, а тем временем село Солнце, погрузив Дно в темноту. Яркие огни города приобретали праздничный характер. Миллионы воплей и радостных криков доносилось сверху. Люди гуляли по смотровым площадкам стены, не догадываясь о смертоносной опасности для них снизу. Они созерцали горизонт, закат уходящего Солнца, поля и равнины, как черен вдали лес, нежно обнимаясь, и касаясь друг друга губами.

Это был их день, их праздник.

– Испортим им все! – оскалил зубы вождь, – они ничего и не поймут.

Никола глубоко вдохнул пыльный обжигающий воздух.

Глава 104

Маска оказалась цела, удар пришёлся в каску, от чего в ней сияла большая рубленая дыра в области виска, ему не пробило голову, но поранило незначительно. От удара образовалась гематома. Большой фонарь оказался разбитым в щепки, магазин автомата пустым. Болела голова и он немного потерял координацию, но ныть и зализывать раны не было времени, его можно сказать, ни на что не было.

Безымянный перевернулся на грудь, включил налобный фонарик, который оказался в порядке и осветил площадь лифта, на барометре прыгала стрелка, показывающая среднее значение в шесть тысяч метров. Он наверняка спустился

– О, я пропустил всё представление – Безымянный ощупал голову и почувствовал сильную боль, под маской лицо оказалось влажным от крови, шедшей из ушей и носа. Давлением сжимало его голову неистово.

Он оглох, но ещё не ослеп, из отводных воздушных каналов подъёмника бил раскалённый мёртвый воздух, осколки Охотника разлетелись по сторонам, одна из пуль поразила его прямо в «сердце» – микропроцессор.

В микропроцессоры вносились синтетические монокристаллы, одной из самых сложным структур во вселенной, которые являлись прототипом человеческих, но сильно отличались чем-то, но чем Безымянный не знал. Служили они мозгом машины, чем больше ячеек с такими кристаллами, тем мощнее и умнее механика.

–Чуть не проспал… – с горечью проговорил он, не услышав собственного голоса.

Безымянный испугался, когда увидел, что баллон с кислородом почти закончился.

Быстро поставив новый, он проверил фонари, которые к его ещё большему удивлению вышли из строя.

– Неужели вы мне все испортите? – он негодовал.

Безымянный схватился за голову и закричал, свело нерв и сжало череп, кровь ударила из раны.

Жрец пролежал в помутнении ещё долгое время, без движения, прижав ноги к груди, боясь пошевелиться и причинить себе большую боль, пока подъёмник не вздрогнул и не остановился.

– Главное не потерять свет, главное не потерять ориентир – самовнушение, самый действенный способ выжить, и оно сработало.

– Восемь километров в пропасть, подумать только, как долог путь к сердцу земли!

Жрец скатился набок, и из-за всех оставшихся сил сделал плавный рывок вверх.

Поднявшись на колени, он взглянул на оставшуюся позади, уходящую в никуда, шахту. Вся жизнь его осталась там, а здесь он оказался не мёртв, ни жив.

Безымянный ощутил сильный порыв огненного ветра, который поднял безмятежную пыль в воздух, ошпарив ему лицо. Осторожными движениями он сполз с подъёмника и посмотрел на свои руки. На перчатках засохла бурая кровь. Кровь везде, на всем теле, которая попала даже на стекло маски.

– Я так сгорю… – прохрипел Безымянный. Он лежал в просторной комнате, лучи фонаря не доходили до её стен, подъемник, тронулся и исчез, врата закрылись.

Остался последний кислородный баллон. Во рту пересохло, его мучила жажда. Баллон нагрелся, и в легкие поступал слишком теплый влажный воздух, обжигающий все внутренности Безымянному.

– Ещё не конец, я встаю! – собрав все оставшиеся силы, он преодолел давление и вес, поднялся на обе ноги, но лёгкие судорожно свело и чуть не вывернуло их наизнанку. Ели устояв на ногах, он сделал первый шаг, ноги слушались, что придавало надежности его движениям.

– Чуть-чуть пройти, только не останавливаться, нельзя! – если бы он остановился, больше бы никогда не сделал и шага вперёд.

Он шёл в бреду, помутнении, словно у него отняли все чувства, даже пространство исчезло, ног лишив опоры.

Термометр показывал шестьдесят градусов, причём, Безымянный оказался в считанные секунды полностью промокшим, с него стекали крупные капли воды.

На ощупь, Безымянный выбрался из комнаты, несколько раз чуть не упав, споткнулся о стальной каркас. Глаза его нащупали во тьме яркие короткие вспышки света.

Ощущая лишь дрожь и вибрацию через каменный пол, и чем ближе подбирался через каменные сваи, завалы, ящики с какой-то смесью и горы липкой пыли, через графитовую грязь, он вошел в мягкие лужи, которые затягивали с каждым рывком его ноги всё глубже. Вибрация становилась чётче, свет ярче.

Безымянный не испытывал страха, лишь безмятежность и усталость.

Посвежело.

Вскоре он увидел невероятно огромный ржавый бульдозер. Вокруг него несколько трудилось несколько роботов похожих на насекомых. Они замерли, заметив человека, и локаторы направились в сторону появления незнакомца. Он долго шел вниз, спускаясь вниз по откосому туннелю. Из темноты выехал маленький и странный робот без глаз, по–видимому, проектор, инженер, и уставился на Безымянного, что сильно его смутило.

– Что делать дальше? – он ждал дальнейшего хода событий, проявлять ли к ним агрессию или подождать – когда робот протянул ему свою руку, с тремя длинными тонкими пальцами, он окончательно растерялся и оцепенел, но, всё же собравшись, протянул свою навстречу.

Робот нежно взял его за кисть и увлёк за собой, грунт под ногами на сей раз оказался достаточно твёрдым, и Безымянный смог идти, не мешая роботу вести его.

Вибрация нарастала. Мимо проехал низкий грузовой автомобиль, с широкими колесами, гружённый бурым грунтом, следом за ним другой, за ними последовала нескончаемая вереница, увозившая грунт по уходящему вправо тоннелю, по–видимому, именно к тому невероятно большому ковшу, который незадолго до спуска наблюдал Безымянный в Старом метро. После происшествия к пролёту заблокировали вход гермоворотами.

В стороне от тоннеля шёл ещё один пролёт, к нему тянулись линии железной дороги. Показался конец суженного пространства, и начинался высокий зал, где велось интенсивное строительство. Роботы были повсюду, наверху, снизу, заливались стены,укладывались плиты, сваривался стальной массивный каркас из особо прочной стали. Он словно попал в муравейник, всё кишело ими.

Проектор провёл его через толпу роботов, все останавливались и сосредотачивали с любопытством своё внимание на нём – человеке.

– Странно, они ведут себя словно живые люди, – подумал Безымянный, и окинул взором первые ряды сооружений и оборудования, которые показались необычными, оно походило на человеческое, роботы напоминали людей, только безголовые, с двумя пластинками-локаторами.

То, что он видел потом – искры, летящие яркими светящимися точками в разные стороны от чего-то круглого и невообразимо огромного, земля сотрясалась, мимо проносились машины, когда они подошли совсем близко, он ощутил вибрацию на своих лёгких. Безымянный включил налобный фонарь на полную мощность и увидел его – «Глубинного Червя». Необычного – сверхогромного, около двадцати метров в высоту, совершенно другой формы, от него отходило множество труб, кабелей, подавая воду на гигантский бур, внутри находились роботы, снаружи всё кишело ими, он оказался полностью собрал из совершенно разных агрегатов, механизмов, дополнительных буровых установок и ремонтных узлов. Червь показался путнику потрясающим – грубый, ржавый и «живой», и разборный! Он мог распасться на тысячи частей, которые разошлись бы в разные стороны, каждый по своим делам. Словно какое-то доисторическое животное ожило и стоит перед ним на своих ногах и не обращает никакого внимания на постороннего.

Сильно загудела голова, и он едва устоял на ногах, схватился за робота.

Робот, похоже, знал, зачем пришёл человек и поспешил, времени оставалось совсем немного, кислород кончался. Инженер показал творение своего создателя, показал всё могущество и целесообразность машин, то был первый контакт такого невероятного масштаба вымершего человека и новой техники. Такое событие предзнаменовало начало великих перемен.

Техносфера расширялась, потому что ей этого хотелось, а не по тому, что ей так управляли люди! Она росла, захватывая не природу, а мир неживой, не освоенный, превращая его в единое целое, единое пространство механики.

«Червь» рыл тоннель огромной величины, вслед за ним роботы строили каркас и «паутину», похожий на рёбра змеи. Единственное что рассмотрел человек в полутьме – надежду, на будущее, надежду возродить все те утраченные когда-то качества человека, возрождение их в механике. Он увидел красоту, которая вдохновляла и предавала сил для последнего шага в никуда.

Они живут вечно, никогда не умирают, им неведома смерть, но ведома жизнь. Способа уничтожить робота не существует – стереть его жизнь, опыт, память, волшебную коробочку, которую можно переставлять из робота к роботу, производя своего рода реинкарнацию, и фактически жизненный опыт, который переходил в осмысление собственного бытия, путём накапливания знаний и навыков, невозможно, – они единое целое. Реинкарнация опыта и знаний и обретение машинного интеллекта – будущее робототехники. Киборги, синтетики и механика конкурировали на равных и все определяла наукоемкость производства, что-то было дешевым и распространенным, а что-то уникальным.

Труд сделал из машины живое. С Червями всё было по-другому, в них располагались огромные сервера, накапливающие массивы информации, создавая обособленное единое информационное поле, всё это, конечно же, не могло существовать, без единого осмысленного и разумного центра, объединяющего все ячейки общества от и до, центра с чувствами и убеждениями, со своими взглядами на жизнь, планами и мечтами.

Робот указал пальцем в сторону «Червя», после чего обвёл руками большую окружность, указывая на небольшой круглый вход – вентиляцию, ещё не достроенную и не функционирующую, в ней также работали роботы. Инженер подвёл человека и указал ещё раз, говоря «Иди», и на сей раз Безымянный не стал отказывать гостеприимству и вошёл, тот в свою очередь, не последовал за гостем.

Безымянный не понимал жестов, но он догадывался, что тот направил его для встречи с чем-то большим, нежели с величественным Червем.

Над головой пронёсся маленький светящийся яркий шар, таких он нигде ещё не видел, сине–белого цвета, быстрый и легкий, который немного наэлектризовал бронированную военную каску.

За несколько часов спуска, которые казались ему вечностью, он увидел больше, и прочувствовал столько глубоко скрытого, сколько за всю жизнь едва ли набралось бы. Безымянный недоумевал и не верил собственным глазам – единственному оставшемуся чувству в темноте, зрению, и то, что ждало его в конце пути – действительно теперь пугало.

Пройдя несколько метров, Безымянный ощутил сильное резкое головокружение и тошноту, и с силой упал на спину, сразу же потеряв сознание.

Глава 105

Занавес распахнулся, на сцену вышел Император в абсолютно красном костюме.

– Гости мои! Мои сыны, сестра мои! К Вам обращаюсь Я, Сам Господь Бог на этой земле! Настал наш день! Наш праздник, перед вечной жизнью, отпустим смерть – её больше нет! – начал Император, из сверкающего зала раздались рукоплескания, – тысячи лет мы провели в спячке, и за какие-то десятилетия освоили планету и построили свою нерушимую идеальную империю! Воскресли из пепла! Одержали верх, неоспоримую победу над мирозданием! Сожрали все низшие биологические разумные виды на этой планете, встав во главе иерархии жизни! Мы – вечность! Мы – сила! Мы – Боги! – зал зашумел, а император продолжал, – Я обязан Вам жизнью! Я обязан Вам силой своей и нерушимостью! И сейчас, в честь нашего Перерождения, в честь Вам – семья моя, открываю бал–маскарад! Начинаю праздник! Насладимся сполна, выпьем полную чашу наслаждений! – зал бушевал, успевшие уже изрядно напиться гости гудели, и ждали самого интересного, ведь такого ещё не бывало, и как было заявлено – зрителей ждет нечто неописуемое.

– Я хочу возместить Вас о начале новой Эры! О новом мире, который Мы сами себе построим, поработим или завоюем! Нас ждут тела, идеальные, сильные, красивые тела! Нас ждут непокоренные миры, в которых занимают наше место по праву низкие и жалкие создания, которых нужно истребить раз и навсегда! – зал радостно зааплодировал, – они ждут нас, ждут нашей божественности, чтобы очиститься и принять нас! Так, давайте же проводим с достоинством эпоху варварства! – Император подхватил руку Императрицы и увлек за собой к колоколу – звон ворвался в затаившуюся тишину, глаза гостей радостно и счастливо блестели в темноте зала.

На сцену привели пленницу, напуганную, робкую, её слезы давно высохли, её измученное лицо излучала лишь страх, лишь содрогание. Сильные железные руки вывели её на середину, зал замер.

– Сейчас нам споет прощальную песню последняя представительница расы землян! Так слушайте же и радуйтесь! Пой! – громовой голос императора развеял ожидание, в зале раздался смешок, затем гогот.

Девушка заплакала.

– Улыбайся, улыбайся – кричали ей из зала, она едва скорчила горькую гримасу, затем запела севшем дрожащим голосом старинную песню. Гости безумно смеялись, бросали в не предметы, еду, она все пела и пела, и её грустный, болезненный голос все сильнее тонул в буре голосов толпы.

Бахнула громкая инструментальная музыка. Заиграл оркестр, люди смеясь, надели маски и закружились в вихре танца сразу же забыл о девушке. Эр уже не видел, что с той стало, его выворачивало изнутри, все внутренности его пришли в такое напряжение, что ни тошнило, ни кружило, а ныло и отупляло – он чувствовал, ему настал конец.

– С вашим сыном все в порядке? – поинтересовалась благородная дама у Императрицы.

– Все хорошо, но он чувствует небольшую усталость от недуга. И танцевать не будет. А жаль, какой из него вышел бы кавалер! Что уж и говорить, и перчаток то нет.

– А жаль, такой видный человек и не танцует, такой молодой! Да и простительно, в последний раз же!

Эр сидел в запачканном кровью костюме, абсолютно разбитый, смотрящий в одну точку. Его мысли превратились в эту точку на дубовом, отполированном до блеска паркете.

Принц очнулся.

– Что это? – посмотрел он на свои руки и грудь,– это кровь? Я весь в крови, что произошло? Кровь! Чья?! – Эр поднял пылающие глаза, увидев сотни демонов, кружащих в агонии наслаждения и веселья. Увидел кровавые наряды своих родителей, их бледные лица на красном фоне. От увиденного перехватило дыхание, его сердце сжало от страха, словно в кулак. То было лишь видение, галлюцинация, но такая реальная, что Эр смутился – наркотик действует?

Время сбилось для него, приняв неизвестный и относительный характер.

Бестии кружились, золотыми платьями вызывая вихри огня, из толпы вышел демон в золоте, и прошептал на ухо Эру.

– Проснись, Эр! Тебе нужно уходить! Проснись, – Эр протянул руку навстречу иллюзии, голос проник ему в голову.

– Уходи. Уходи. Уходи, – разлеталось эхом.

– Посмотри Эр, они все в огне! Они горят! Ты горишь! Уходи немедленно! Перстень, который так и не сняли гвардейцы, соскочил с костлявого пальца и со звоном покатился, смеясь над ним – Эр попытался встать на ноги и поднять его, но попытка обернулась провалом и его повело в сторону, тут неожиданно принц получил острый удар кинжалом под ребра вскользь. Упал, и прополз сквозь танцующих, которые повизгивали, спотыкаясь об истекающего кровью принца. Лиц нападавших он не видел, прячась за масками, они скрылись в толпе.

Убийца не торопился довершить дело.

– Кто это? – удивленно и радостно воскликнула девушка, скрывая своё лицо за маской, – кто это там ползет? – она рассмеялась, – ну и праздник все дозволенно! Скоро введут рабов на растерзание, вот будет потеха! – её подхватили и унесли в танце.

Последовал неожиданный толчок корабля, погас свет. Толпа радостно завизжала, разом зажглись приготовленные свечи, с большим усилием разносился алкоголь и наркотики.

Глава 106

Взрыв развеял все сомнения.

Стеклянная стена разлетелась в пыль, верхняя её часть, лопаясь на огромные куски, устремилась вниз, разбиваясь на миллионы острых осколков.

Наверху погасли огни, стихла музыка, толпа торжествовала и праздновала.

Тысячи хлопков осветили небо. Праздничный салют, которого ещё не видело человечество, набирал свои обороты, сотрясая воздух. Город утонул в грехе и разврате. Сношались прямо в гуще толпы, на асфальте, у фонарей, поодиночке и группами. Увлекали в темные проулки, в гостиничные номера. Казалось, там наверху все сошли с ума.

Туманная и пыльная дыра в стене напоминала врата в сумеречный ад.

Никола застыл от изумления.

Раздались дикие крики испуганных горожан, за ними монотонный треск стекла, стена вокруг города сыпалась, словно фигурка из домино.

Но салют скрывал катастрофу, горожане беззаботно праздновали перерождение своих господ, мечтая лишь о том, как скоро они заберут их с собой.

– Упала! – ликовал вождь, схватив Николу за грудь и трясся, – упала! Ещё немного и мы свободны!

Сердце бешено билось, Никола боялся не успеть выйти из города, который его душил, боялся умереть на пороге. Он потерял достаточно сил, дойдя до края.

Вождь поднял руку – сигнал к штурму, и немного погодя пока развеется пыль, опустил её вниз, устремившись к руинам.

Глава 107

Ему снились Они. Синтетические машины будущего. Пустые, ничем не заполненные сосуды, их ряды сгущались к центру, в котором возвышался каменный обелиск прошлого, неизученный и могущественный, но молчаливый.

Машины ждали.

Их сон казался вечен, как вдруг обелиск засветился, зал полностью залился синим монотонным цветом, яркие огоньки стали заполнять сосуды внутри машин, но тьма сгустилась, к нему приблизились яркие зеленые огни, закружились в неистовом вихре и…

Безымянный очнулся от ощущения, как его что-то тащило за ноги, с большой скоростью перебирая своими тонкими ножками и гнусливо пофыркивая.

Он сильно бился головой о пороги и перекладины каркаса шахты, с каждым ударом стонав от боли.

Боль его отрезвила. Огни в глазах стали исчезать, темнота рассеиваться, и вскоре Безымянный начал различать тёмную худую фигуру в плаще, луч фонаря потускнел.

Тот самый неизвестный, который преследовал Николу, настиг его самого на глубине восьми километров…невероятно!

– Кто он? Куда он меня несёт? Почему не убьёт? – всё новые и новые вопросы оставались без ответа.

Безымянный закричал:

– Стой! – но вместо слова получился лишь хрип, но незнакомец обернулся, капюшон скрывал его лицо. Он наклонился ближе, и всмотрелся в маску Безымянного, который увидел чёрные, как бездна, огромные глаза…ровное гладкое лицо…только лицо, и больше ничего! Лицо из сна, поразительной схожести.

Он испуганно выхватил гранату и выдернул чеку, и протянул её вверх, в лицо незнакомцу, тот отстранился в прыжке, но граната не взорвалась!

– Нет! – закричал Безымянный, и из груди его вырвалось истерическое рыдание.

– Нет! Нет! Нет! – граната выпала из рук, покатилась под ноги незнакомцу. Автомата же на груди не оказалось, он где-то соскочил, пока бессознательное тело тащили вглубь.

Незнакомец одним резким движением ухватил Безымянного за ногу и продолжил тащить вперёд, но с большим энтузиазмом, с большей силой, тот упирался и старался уцепиться за пороги и выступы, но мёртвая стальная хватка прочно сжимала и выкручивала голень, руки его слабели и вскоре совсем опустились.

– Что он со мной сделает? Распотрошит или сожжёт? Забальзамирует, – рассуждать времени нашлось предостаточно, для действия – секунды…

– Что тебе… нужно? – прокричал Безымянный, – отпусти меня, ради Бога, отпусти! Что я тебе сделал? – незнакомец невозмутимо тащил всё глубже и глубже.

Кислорода оставалось чуть больше половины баллона, температура поднялась до сорока восьми градусов, Безымянный находился в чертогах уже более двух часов, что сильно истощило его и как теперь вырваться из когтей неизвестного охотника? Не имея должного и мощного оружия? Он закончит свой путь вот так, как крыса в когтях? Повешенным на столбе за ноги? Сброшенным в пропасть или жерло разлома? Подведенным к смертной казни пред правителем чертог? Что же?

Ожидания казались ему мукой, от ударов о перегородки сильно болело плечо и спина, со звоном ударялась ракетница, и лязгал нож о камень, он был бесполезен, а воспользоваться ракетницей – означало – смерть всем, тем более снять её он не мог, и достать заряд из рюкзака подавно.

На секунду его ногу выпустили, незнакомец выбил строительную перегородку, и в шахту ворвался сильный порыв огненного ветра, этим и воспользовался Безымянный, чудом вскочив на ноги из последних сил, толчком сбросил в пропасть незнакомца, когда тот стоял к нему спиной и рассматривал дальнейший путь. Неизвестный испарился в пустоте, не произнеся ни звука.

Обожжённое и сваренное тело Безымянного ныло, до сего момента он не ощущал боли, но что-то изменилось к концу его пути, следование начинало быть невыносимым. Заряд адреналина в крови убывал, убывал и кислород, голодные припадки, и тепловые удары усилились, но перед ним всё ещё оставалась пропасть, в которой канул его недавний компаньон.

По ту сторону шла вторая половина шахты, их разделяло примерно пять метров пропасти, вход так же оказался запаян тонкой, но прочной металлической пленкой, вниз ползли толстые провода и жилы – всё то, что смог разглядеть он под тусклым лучом фонаря.

Подумав минуту, путник решил прыгнуть. Истратив все баллоны, он весил не так много, стоило только разбежаться и…

Он летел, ударившись грудью об перегородку дна, зацепился за трос, приваренный к металлической балке, ещё чуть-чуть и он вытащил своё тело на балкон.

– Ещё подарочки будут? – спросил он сам у себя и засмеялся. Запаянный вход оказался мягким и легко поддался, располосовав ножом блестящий тонкий металл, он вполз в шахту.

– Если я сказал, что дойду, значит – дойду! Оставалось идти ещё немного… хватило бы мне сил… – Безымянный поднялся с колен, и оказался лицом к пугающей неизвестности Предела.

Глава 108

Корабль дрожал, никто на «Андромеде» не заметил того, как двигатели корректировали курс, тормозя его и снижаясь.

– Беги! – визжал голос в голове испуганного Эра! – Беги к шлюпке! Спасайся! – Эр поднялся на ноги, и, истекая кровью, устремился в темный коридор.

Императору показался странным толчок корабля, и он остановил Императрицу, взяв её за руку.

– Ты почувствовала? Что-то странное происходит с кораблем! – испугался он.

– Все хорошо милый! – она обняла его, – тебе показалось.

Глаза Императора сверкнули и замерли, из груди хлынула кровь. Острый кинжал, пройдя через спину, попал точно в сердце, вышел наружу.

Беллатриса искренне рассмеялась от счастья и отпустила мертвого мужа. С её лица не сходила торжественная довольная улыбка.

Как вдруг, её глаза так же сверкнули от ужаса, так же хлынула кровь из груди, и с хрипом она свалилась мертвой на Императора.

Карнавал был в самом разгаре, девушка, пронзившая кинжалом Императрицу, сняла маску – это была Саша.

Она бросила кинжал, устремив свой радостный взгляд на мужчину напротив, который снял маску и вздохнул с облегчением – это был Кузин.

В темноте никто не замечал лужу крови и мертвую семью правителей. Гости веселились, раздевались и страстно целовались, утопая в объятиях друг друга. Ещё чуть-чуть, и разгорячившись от алкоголя и наркотиков, они превратили бы карнавал в оргию.

Объятия любовников сомкнулись, страстный поцелуй связал их губы воедино. Но дыхание обоих замерло, их испуганные глаза открылись и, не размыкая рук, пораженные кинжалами, влюбленные упали рядом со своими жертвами.

Чьи-то руки подняли окровавленные кинжалы вверх, и чьи-то громкие голоса проскандировали:

– Да здравствуют переродившиеся! – древний культ убийц ликовал, дробя черепа и разбивая кристаллы на осколки.

Глава 109

Ликовал и Никола, преодолев скользкую гору стекла, режа руки и ноги, пуская кровь об острые края, но он не останавливался, терпел боль.

Куски ещё сыпались на голову, словно песок, люди прикрывали глаза руками и тряпками.

Караван пересек руины, оставляя позади погрузившийся город в темноту. Только вспышки салюта освещали путь.

Впереди лежали бетонные плиты, закрывая весь периметр перед городом, с запада спускался мост, над горизонтом одиноко дымили высокие трубы техносферы, повсюду валялись бетонные ограждения, мешали насыпи грунта.

Плиты и рельсы сменило дикое поле, чья трава щекотала ладони Николы. Незнакомые и дурманящие сладкие запахи наполняли его легкие.

Никола видел, как вдали чернел дикий лес, который был их целью. Он представлял внешний мир иначе, а он оказался более живым и просторным и сдавил дыхание, закружилась голова от страха и горизонта.

Ничем не закрытое небо его пугало, от него сильнее кружилась голова. Никола предпочел не поднимать глаз и не видеть небосвод, пока он не привыкнет.

– Сегодня особенный день, – поддержал его вождь, – сегодня мы обрели свободу, но это еще не конец. Нам нужно добраться вон до того леса, и идти на юг несколько суток, останавливаясь лишь на небольшие ночлежки, нужно научиться выживать и быть незаметными.

– Что-то странное твориться в городе, и Андромеда не такая яркая! Она не на своем месте, как обычно было… она ниже! Всегда, когда я поднимал голову вверх она была в центре неба, в окне, а потом она уплывала, – Ник перевел дыхание и опустил глаза, стараясь держать равновесие.

– Ты имеешь в виду, что они стоят в сумраке – лишь отражает свет планеты? – удивился вождь.

– Именно! Их отключили! – обрадовался Ник.

– Тем лучше для нас, они не скоро нас хватятся! Тем более, если наш мир покинут все, кто знал о нас.

Никола вспомнил о конверте во внутреннем кармане и достал его. Мятый запачканный пакет.

Глава 110

Безымянный выбил стальную решетку сильным ударом ноги, и вошёл в новое помещение.

Тусклый, но ещё тлеющий, огонек освещал путь, а за спиной по–прежнему держалась на кожаном ремне приготовленная ракетница и единственный оставшийся баллон с кислородом, к тому времени, наполовину пустой.

– Дороги обратно уже нет… давно нет… даже и не думай идти обратно! – Безымянный окунулся в теплоту особого, как ему показалось, мрака, войдя в эллиптический длинный коридор, служивший, по–видимому, вынужденной вентиляцией и охлаждением. Спертый воздух, где можно задохнуться, не сразу, мучаясь, судорожно глотая ртом его невидимые крохи.

Тут же в воздухе летала мельчайшая пыль, частички графита и металла, которые словно иней блестели от слабого света фонаря.

Самодельный барометр с трудом показывал уровень восьми тысяч четырехсот метров, и казалось, ему скоро придёт скоропостижный конец, но тот все ещё держался и не ломался.

Оставаться в сознании Безымянному стоило невероятных физических усилий и внутренней борьбы с самим собой.

Он шёл вперед без единой мысли, разум его заполняла лишь царившая вокруг тьма, чувствовал ног и рук, не чувствовал и тела, а ощущал себя лишь маленьким огоньком, не погаснувшим и ещё не умершим.

Безымянный как никогда понимал, что достиг края, границы существующего мира, он уже давно не слышал звуков, и с трудом снял бы маску, из-за спекшейся между ней и кожей кровью.

Зной душил его, словно тот спустился в само царство Аидово, термометр показывал восемьдесят градусов. Кипела кровь. В таком аду человеку предопределено держаться за жизнь какие-то жалкие минуты, но Безымянный держался из-за всех сил, живя надеждой до последнего.

И всё же, не зная, что встретит он впереди, и что откроет для себя напоследок, перед закатом своей жизни, шёл только вперед, и в нём чувствовалось всё тоже желание жить, вся та же любовь к жизни, борьба, несогласие и невероятная тяга к открытиям.

Дотронувшись до шероховатой, ровно обточенной округлой стены, ощутил тянущиеся вдоль трубы кабели, ощутил пространство вокруг и зашагал вперед, оставляя под собой глубокие следы от военных ботинок, словно астронавт оставляет отпечатки на грунте Луны – чёткие, ровные и внеземные. Безымянный забрал рукой горсть пыли и присмотрелся, затем пустил её в спёртую атмосферу, ему показалось, что силы его оставили, что это его логическое завершение, оставалось лишь ждать пока закончится кислород, но он не остановился, он боялся остаться у подножия открывающейся истины, словно ты едва не добрался до вершины холма откуда открывается горизонт на нечто желаемое и важное, такое важное, что сама жизнь перед этим меркнет. Страх оступиться, потеряться, страх не завершить начатое, страх остаться в одиночестве в чужом и смертельном измерении.

Пыль разлетелась облаком по сторонам, красиво переливаясь в лучах фонаря, необычные краски заставили Безымянного на мгновение остановиться… Спуск – отчаянная попытка найти самого себя, найти своё предназначение, познать те тайны, которые скрыты во мраке и безжизненности, то стремление к познанию, непреодолимое, толкающее на риск и даже на смерть.

Ощутил ли он себя героем древности, таким же храбрым мужественным, принёсшим огонь людям, знания или особого рода откровение, если бы нашёл то, что искал? И в чём это откровение заключалось бы? Смог ли он открыть тайну? Чего он жаждал найти в Царстве тьмы на протяжении всей своей трагичной, суровой жизни в одиночестве? Себя? Познать скрытое, запрещённое для них и тайное для всех, ограничивающее его свободу и жажду к познанию? Чувствовал ли он себя свободным на пороге конца своей жизни, на закате своей мечты и устремлений? Или всё же впереди его ждал восход? Жажда свободы, та невероятная способность к преодолению преград, желание творить и изменять мир привели его в самый Центр Мироздания, где заканчивалось всё, где начиналась вечная, казалось непроницаемая пустота.

Впереди находился широкий кратер, в центре которого стоял монолитный каменный столб, пятиугольной формы, заканчивающийся острой пикой. Столб искусственно пульсировал, иероглифы светились синим искусственным светом, озаряя чёрные силуэты, стоящие вокруг ровным строем.

– Не может быть! – зал наполняли именно те машины, которые он видел во сне, словно что-то предостерегало его в тот раз, когда он потерял сознание.

Обойдя кратер, и обнаружив ступенчатый спуск вниз, выключил фонарь и приблизился к ним. Трёхметровые создания стояли без движения, подвешенные на прозрачных трубках к далёкому потолку, словно скульптуры древних мускулистых героев. Чёрные, без лиц, вместо них тихо кипела вязкая жидкость. Совсем рядом, в первом ряду от обелиска стояли белые существа, и при каждом биении света их сосуды наполнялись, синим цветом, угасая, преобразовывались в чёрный.

Сверху работали кондиционеры, охлаждая воздух. Похолодало.

Безымянный разглядел под столбом золотой пьедестал с прозрачной жидкостью, под которой на неизвестной табличке лежали миллионы драгоценных кристаллов – все то, что он смог спасти в своей прошлой жизни вместе со своими адептами!

Некоторые ячейки оказались пустыми и ждали своих хозяев. Иные – закрыты навсегда – мертвые.

Подойдя ближе, он обнаружил на полу канавки, подходящие к каждому существу, идущие от обелиска, и заканчивающиеся трубками на их телах, словно каждый из них питался от столба энергией, как младенец в утробе матери.

Глава 111

Когда последовал мощный толчок и тяжелый скрежет, гости стихли, прислушавшись.

– Что происходит? – спросил кто-то из толпы.

– С кораблем что-то не так! Света нет! Ничего не работает! Мы в ловушке! Это западня, нас предали!

– Нужно выбираться отсюда! Куда смотрит Император? Где капитан?

– Император мертв! Лежит в лужи крови!

Многие, испугавшись, расталкивали всех и выбегали из зала, в поисках Харона, что спровоцировало панику.

– К Харону, к Харону! Без паники! Не толкайтесь!

Толпа хлынула к выходу, создалась давка, и люди падали под ноги, их топтали, ломали им ребра, руки.

Эра не покидали голоса, они вели его к спасательной шлюпке.

Некоторые из них только мешали ему, указывая путь к Харону, который ничем помочь ему не мог.

Эр понимал, что умирает, но быть загнанным и зарезанным на собственном корабле он не хотел, и поэтому боролся до конца. Он видел, как толпа убегает к капсуле перерождения, которая в отличие от систем корабля питалась от обособленного генератора, мощность которого хватило бы лишь на его семью. Поэтому его целью была она – спасательная шлюпка. Никакой электроники, лишь примитивный ручной механизм спуска в открытый космос.

Глава 112

Сверху ударил луч света, и обелиск засветился ещё сильнее, капля жидкости подхватила кристалл и унесла к существу, проникнув в голову, затем его можно было разглядеть через жидкость, наполнявшую лицо.

– Да это же Ристалище! – ужаснулся Безымянный, после чего он осторожными шагами незаметно начал возвращаться к подъёму, лучи света продолжали сыпаться сверху на обелиск, вселяя в существа всё новые и новые кристаллы, камни проникали в белые создания, затем в чёрные. Но их было не много, затем обелиск замолчал. Безымянный поспешил.

Отбежав на безопасное расстояние, Безымянный спокойно достал заряд, и установил его в ракетницу.

Затем зарядил и нацелил ствол на пьедестал, не раздумывая, нажал на курок – вспышка, и миллионы кристаллов разлетелись на куски, пронзая тела существ.

Жрец, когда-то их спасший, спустя тысячелетия их уничтожил.

С Ристалищем было покончено. От него остались лишь копошившиеся тела на трубках, взволнованные взрывом. Белому существу разорвало половину лица, с которого капала какая-то вязкая жидкость. Как показалось Безымянному, некоторые из них обрели душу, и дышали…Он почувствовал себя в склепе, где ожили мертвецы, по спине пробежала дрожь от ужаса.

– «Все, все, уходим!» – прошептал Безымянный, пятясь назад.

Глава 113

Шаг.

Философия «Перерождения» за последние десятилетия ничуть не изменилась, ее зарождение началось с поднятия артефактов и закончилось строительством стены, потом, толчок получила философия искусственного интеллекта, у которого был собственный взгляд на мир–взгляд творца. Две философии в итоге сплелись в архитектуре уже едва напоминавшую человеческую, когда ты умеешь творить мускулы, тело, красоту живого создания, разум из пробирки, то в твоих чертах просматривается божественное, сопутствующее сознанию. Возвышенность и стремление к вечному – вот истинный конец философии, ее бесконечность и в итоге отчуждение от человека, как венца творения. От человека в новом остается лишь подчерк художника, но ему самому не остается места из-за собственных комплексов и страхов. Машинный ум создает единый мир, из города, планеты он хочет получить единую машину, единый живой организм. Он хочет оживить сталь и камень, сделав весь мир единым. И если человек не вписывался в картину мира, то ему суждено было умереть.

Безымянный ударом ноги выбил очередную металлическую решетку, но не почувствовал её удар о твёрдую поверхность, она упала беззвучно. Он уже был достаточно далеко от «Ристалища», чтобы опасаться погони, впереди ждало неизвестное.

Готовый сам исчезнуть в пустоте, он пересёк проход и оказался на балконе, с уходящим гладким винтовым спуском куда-то вниз. Затем ощутил себя парящим в невесомости космоса, в вечности и бесконечности, оказалось невозможным определить, где заканчивалось данное пространство. У него не было границ, и не было начала, стояла космическая тишина, нарушаемая его дыханием и шагами.

Жрец чуть было не потерял равновесие и не упал в темноту.

– Оу! Осторожнее! – закричал он самого себя и осторожно вздохнул, экономя воздух.

Остановившись на секунду и оценив обстановку, он, не спеша и долго, стиснув зубы, съезжал вниз и почувствовал каменное дно, ровное и прохладное, показания термометра спали, живительная прохлада прокатилась по телу.

В груди застучало, его природное предчувствие подсказывало ему, что он нашёл то место, которое искал – это был иной мир, нечеловеческий на человеческой Земле.

Затем за колонной открылось новое, доселе не ведомое человеческому глазу. Это был словно сон.

Впереди показалось огромное существо, напоминавшее таракана. Его спина и конечности переливались белым светом, и он спокойно разгуливал по белоснежному саду неземных деревьев и растений, которые излучали монотонное и нежное мерцание.

Сад был огромен, как тот сад из логова Аида, но только более фантастический. Путь к нему преграждала стеклянная стена, отделяющая воздух и жидкость. Всё это находилось в какой-то жидкости, над головой медленно парил светящийся то ли скат, то ли кит, прозрачный и тонкий, изгибающийся. Глубина была словно бесконечная, и едва различимые далекие силуэты поражали Безымянного еще больше и пугали. Жрец умиротворенно затаил дыхание и погрузился в созерцание, он потерял счет времени, возможно, прошли секунды, минуты, ему стало несколько легче дышать. Новый чужой, но нежный мир ласкал его.

С трудом поднявшись на ноги, Безымянный ощутил на себе мерцание особого нежного голубого свечения, выходящего из-за огромной колонны впереди, коротая скрывалась в небесном сумраке. Во тьме царила странная безмятежность, что-то такое торжественное, придающее волнения, словно из гостиного зала он входил в царские покои и направлялся прямиком к трону.

– Аквариум, – подумал Безымянный, прикоснувшись к прочной оболочке, – «похоже на аквариум, на очень большой… дно океана», – человек почувствовал легкий холодок на кончиках пальцев.

Безымянный огляделся, и нехотя отстранился от сада, ускорился в движении. Кислорода осталось на десять минут, и жить десять минут! Чуть больше или меньше, он желал остаться там дольше и созерцать, но не мог, он очнулся от сна.

– А потом все, лежать мне здесь вечность – в лучшем случае. В худшем – меня никогда не воскресят. Что потом? Что будет после смерти? Тот же мрак? Знойное удушье? Но время есть, у меня в рукаве козырь – отстраненное бессмертие, возможное завтра, – но он не испытывал надежд и сам вскоре отогнал от себя мысли о спасении и чуде.

Он долго и много шел по туннелю. За садом последовал ступенчатый спуск на арену.

Солдаты стояли рядами, образуя полукруг, те самые гуманоиды, которые преследовали его самого.

Они спали, их были сотни. С неба тянулись белоснежные лианы, словно нервные нити, окутывая всё пространство. Сад озарял тьму позади.

– Чего я боюсь? – спросил он сам у себя, – не успеть… – главный страх, страх перед неизвестностью отсутствовал, он потерял его ещё на поверхности, до того момента, как он вошёл в туннель и начал спуск.

Шаг.

Стрелка на датчике показала восемь тысяч пятьсот метров, уловив маяк. Датчик сверил глубину с метками механики и пересчитал цифры. 8500 метров, не больше и не меньше.

Никаких следов, кроме ровных бороздок стоящего рядом огромного бульдозера, дальше – только тонкий слой пыли. Пространство, впереди опять свет.

Когда Безымянный поднял глаза, из-за нависшей колонны невероятно красивый свет, сияние, оно на мгновение ослепило его. Перед ним открылся весь истинный вид нечеловеческой архитектуры и… Существа – Великого Архитектора!

– О Боже, я нашёл тебя… – Безымянный подошёл ближе, казалось, ноги его совсем не слушались и отказывались идти, он с трудом делал шаги. Шаг за шагом, изнеможенный, едва не упав, шёл только вперед!

Гигантский хрустальный шар парил в атмосфере, к нему шло бесчисленное количество светящихся фосфорным светом проводов, нитей, тянущихся по дну и уходящими в камень, обрывавшимися на границе мира.

Голубой цвет. Белый цвет. Чёрный цвет. Всё перемешалось в единое целое словно перед ним сиял небесный белый карлик – звезда.

– О Боже… – прохрипел Безымянный.

В центре шара – Оно. Парило в какой-то неизвестной жидкой массе, напоминало собой гигантскую медузу с лёгкими ровными и очень длинными щупальцами.

Элегантное Существо светилось и переливалось голубым и белым цветом, и этот самый свет гипнотизировал, словно ты стоишь перед чем-то невообразимо божественным, а чёрное, то самое чёрное пятно в центре – мозг, огромный, что объясняло всю силу и мощь, которую вложили в него создатели. Простота и гениальность сочетались с красотой и великолепием.

– Храм… – Безымянный задыхался, запас кислорода иссяк.

Тьма окутывала безграничность пространства, где оно кончается, знали лишь создатели подобного. Пространство исчезало под сферой, уходя воронкой, куда стекались миллиарды фосфорных нитей, окутывающих дно сферы, и оно словно парило на них.

– Оно идеально…творение…божественно, – он уже стоял перед самой сферой. Нити окутывали сферу и проникали внутрь к Существу тончайшим волоском, словно нервы.

Свет манил, ближе, и, оказавшись в шаге от пропасти, на самом ее краю, Безымянный остановился. Идеально ровная стена пропасти. Миллиарды нитей уходили глубоко вниз и исчезали, куда они вели? Неужели ещё глубже?

– Прекрасны… – прохрипел он, свет проникал под маску и освещал окровавленное лицо Безымянного.

Дотронувшись до, казалось, живых нитей, он ощутил их тепло через перчатку.

Существо почувствовало прикосновение и легко шевельнулось, проснулось от задумчивости. Нежные щупальца окутали сферу, прикоснулись к тончайшим нитям, словно стараясь проникнуть сквозь стенку и найти за ней живое, странное создание и понять его. Свет усилился. Безымянный видел лишь свет, тёплый, нежный.

– Уходи… уходи, – говорило Оно ему.

– Живи, – шептал кто-то, либо внутренний голос, сродни с материнским, до глубины души знакомый и родной, до глубины души любимый, либо голос Существа – слившийся в единое целое с его собственным.

– Живи, – повторил голос, и уже не осталось сомнений, никаких сомнений!

Шаг.

Безымянный потерял контроль над сознанием. Он видел лишь свет, чувствовал его прикосновение, затем растворившись в нём – исчез.

Глава 114

Более сильные толчки сбили Эра с ног. Это был запуск корректировочных двигателей, они заработали в сторону Земли, наводя корабль прямиком на город.

– У меня ещё есть время! – зарыдал Эр, я не хочу умирать! Не хочу! Оставьте меня в покое! Замолчите! – он сделал над собой усилие, и зажал кровоточащий бок, поднялся.

Эр пробежал несколько этажей, найдя противопожарный отсек корабля, отодвинул потайную стенку и вошел в узкий проход, ведущий к трем шлюпкам, спешно накинул спасательный костюм и затянул купол на ободе.

Принц открыл люк первой шлюпке, с болью уселся в кресло, пристегнулся и попытался дернуть рычаг, но его заклинило.

– Черт тебя побрал! Тварь! – закричал Эр, с яростью отстегивая ремни безопасности, и небрежно отбросив люк в сторону, выбрался наружу. Эр подбежал к третьей шлюпке, но её люк не поддавался.

– Да вы с ума сошли?! – завизжал он.

Кровь не переставала течь, кружилась голова.

– Во вторую шлюпку!!! Быстрее! – подсказал ему внутренний голос.

Люк второй шлюпки открылся.

Эр заперся, подбежал к аптечке, раскидал препараты и всадил в бок несколько шприцов с раствором, затем вновь уселся за кресло. Корабль начало трясти, вибрация нарастала – он входил в атмосферу Земли.

– Я не хочу умирать! – у Эра тряслись руки, дыхание перехватило.

Принц дернул рычаг. Его голова резко откинулась назад, чуть не слетев с плеч. Капсула устремилась вниз, двигатели отвели её от корабля на несколько километров. Эр почувствовал перегрузку, из его носа струилась алая кровь, через мгновение парашюты вернули содержимое его желудка обратно. И почувствовав сильный удар о землю, Эр, отстегнулся и выбрался на поверхность. Словно вечность прошла.

Капсула сильно обгорела, и излучала жар, обжигая изможденное тело Эра.

Невероятно яркая звезда падала на город, словно астероид. Пройдя сквозь облака, Андромеда распалась на две части, одна из которых с грохотом взорвалась, другая же оставляя смертоносный черный след, готовилась врезаться в город, превратив его в пыль и горящие руины. Вспыхнуло топливо, и ядерный взрыв озарил пространство вплоть до горизонта.

По щекам Эра текли слеза, он не мог поверить, что остался один. Голоса в голове замолчали.

– Нет! Нет! – рыдал он, по щекам его текли слезы, смешиваясь с алой кровью.

Эр почувствовал сильный грохот – последний вздох Андромеды.

Эпилог

«Весь мир погряз в рутине зла,

Но не бывает худо без добра».

Дикари уже достаточно отдалились от города, едва пик небоскреба был заметен над горизонтом, стена осталась позади, как и прошлая жизнь, оставалось лишь скрыться в лесах. Никола едва прикрыл глаза руками, как сильная вспышка ослепила его, а ударная волна сбила с ног вместе с полевой травой.

Никто не мог поверить в огонь с неба.

– Нет! нет! Не может быть! – кричали удивленные беглецы, но все же это была правда, такая правда, которую они почувствовали на своем теле, словно почувствовали поцелуй раскаленного клейма.

Люди созерцали горящий город в молчании, и не могли отвести удивленные и ошарашенные взгляды от черного дыма, уносящего свои клубы далеко за облака, и километрового огненного гриба, распростертого над равниной.

Несколько часов назад они могли оказаться на их месте, на месте сожженных и погребенных под руинами.

Время пришло, и Ник дрожащими руками открыл конверт, повернул его к свету, исходящему от пылающего города, и прочел:

ВЕДОМЫЕ БОГОМ, ВЕДУТ ВАС. ВОТ ВАМ НАСТАВЛЕНИЕ – УХОДЯ ГАСИТЕ СВЕТ.

Древо копья разбито в щепки, ударом молнии с божественных небес,

Под гнетом волн и бури громкой,

Огонь принес вам Геркулес,

Наверх и тьму и водные валы со дна толкает буйный бес,

То, Все-таки, когда душа чиста – имеет больший вес.

P.S. Тот самый Я (мех.).

Упав на колени, Ник зарыдал от счастья. Наконец-то он понял все. Он понял, кто их спас, кто вёл их и наставлял на путь.

(Перевод с мех.: ВЕДОМЫЕ БОГОМ, ВЕДУТ ВАС, ВОТ ВАМ НАСТАВЛЕНИЕ – УХОДЯ, БЕРЕГИТЕ ЖИЗНЬ. P.S. Медио).

А тем временем над горизонтом разгоралась искусственная заря. Мир пылал…

Конец.

Оглавление

Предисловие

Пролог

Часть 1. Чумной город богоподобного царя

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

Часть 2. Дно

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Глава 45

Часть 3. Андромеда

  Глава 46

  Глава 47

  Глава 48

  Глава 49

  Глава 50

  Глава 51

  Глава 52

  Глава 53

  Глава 54

  Глава 55

  Глава 56

  Глава 57

  Глава 58

  Глава 59

  Глава 60

  Глава 61

  Глава 62

  Глава 63

  Глава 64

  Глава 65

  Глава 66

  Глава 67

  Глава 68

  Глава 69

  Глава 70

  Глава 71

  Глава 72

  Глава 73

  Глава 74

  Глава 75

  Глава 76

  Глава 77

  Глава 78

  Глава 79

  Глава 80

  Глава 81

  Глава 82

  Глава 83

  Глава 84

  Глава 85

  Глава 86

  Глава 87

Часть 4. Когда рушится империя

  Глава 88

  Глава 89

  Глава 90

  Глава 91

  Глава 92

  Глава 93

  Глава 94

  Глава 95

  Глава 96

  Глава 97

  Глава 98

  href=#t105>Глава 99

  Глава 100

  Глава 101

  Глава 102

  Глава 103

  Глава 104

  Глава 105

  Глава 106

  Глава 107

  Глава 108

  Глава 109

  Глава 110

  Глава 111

  Глава 112

  Глава 113

  Глава 114

Эпилог