Морта [Влад Борисов] (fb2) читать онлайн

«В оформлении обложки использована фотография автора Linus Sandvide «Person holding torch in building interior» с https://unsplash.com/search/photos/fantasy»

Конечная станция

Нельзя постоянно жить, как приземлённое существо. Нет-нет да возникает чувство, что наше предназначение гораздо выше бытовых проблем и ежедневной рутины, что где-то рядом есть ждущий именно тебя мир, полный загадок и тайн.

Может поэтому мы любим обращать взгляд вдаль, туда, где нас подстерегает что-то неведомое, манящее смутными очертаниями фантастических форм, будто бы оставленное неизвестными цивилизациями, готовое открыть свои тайны только самым смелым.

А может быть в этих далях таится мечта о другом, более совершенном мире, в котором так хочется увидеть своё светлое будущее. Пытаюсь увидеть его хотя бы одним глазком. Приложив руку козырьком над глазами, всматриваюсь туда, где кромка неба падает на землю причудливыми изгибами, сливаясь с ней в ломанной линии горизонта.

Там, далеко-далеко, почти на горизонте, вырисовываются спокойные, залитые ровным светом холмы, манящие своей безмятежностью. А перед ними… Перед ними последнее пристанище всевозможной техники любых форм, размеров и назначения, каменные остовы давно покинутых зданий и величественных сооружений, превратившихся в ловушки подземных бункеров и просто перерытой, перепаханной вдоль и поперёк земли, засеянной костями, хордами и ещё черт знает, чем, тем, что может остаться от разных форм разумной и не очень жизни, имевшей несчастье очутиться в этом негостеприимном мире.

С другой стороны, а кто их сюда звал? Может быть триумвират жадности, наглости и самонадеянности? Всегда находятся авантюристы, пробующие на прочность бастионы неприступных крепостей. Они приходят с более совершенной экипировкой, оружием и надеждой, что уж им-то точно повезёт, а планета, этот маленький, ничтожный по всем меркам мирок, снова собирает свою жатву. У тех, кто по счастливой случайности не отправился вслед за своей техникой, есть выбор и он незавидный. Вариантов в общем то немного. Одни предпочитают партизанить в обломках, ожидая спасения от своих соотечественников, другие идут на поклон в корпорацию, обещающую дать шанс покинуть это злополучное место и многие, выбравшие такой путь, действительно перестали быть обитателями планеты, перенеся свои души в иной мир, а искалеченные тела оставив на её поверхности. Впрочем, шансы на такой исход велики в обоих вариантах.

Всё это потому, что мы – здесь пришельцы и, мягко говоря, нежелательные гости здешних хозяев.

Мысли прервала маленькая, с булавочную головку, яркая вспышка на небосклоне и тотчас к земле потянулась дымная извилистая дорожка. Если звёздные корабли падают, значит это кому-то нужно. Я даже знаю кому – корпорация обещает щедрое вознаграждение за любые технические ценности, собираемые с любого железа, захламляющего планету. Собиратели гордо именуются трофейщиками, а по мне, так обыкновенные мародёры, обчищающие за награду погибшие корабли. Кстати, у меня тоже контракт с корпораций, а иначе как бы я сюда попал. Вот именно, что попал… Во всех смыслах этого слова.

Но сегодня есть шанс кое-что изменить, только требуется поторопиться. Ещё раз окидываю взглядом пространство перед собой. В ориентирах недостатка нет. Это с одной стороны хорошо, пока петляешь, как заяц, по богатой на ловушки и препятствия местности, а с другой, эти же ориентиры и есть те самые ловушки и препятствия, которые надо оббегать и которых следует сторониться.

Но, всё же, главная опасность не в этом бездушном железе, захламившим всю планету, а в очень даже одушевлённом, охраняющим эту планету и являющимся по сути её настоящими хозяевами.

Ну что же, медлить больше нельзя. Сердце стучит в висках. До укрытия уже подать рукой. Вот засада! Самая настоящая засада – впереди блеснули металлическими боками три «осы». Значит сзади крадётся «охотник». Ни в коем случае нельзя останавливаться! Резко забираю вправо, тройка сразу же бросается наперерез. Зацепившись ногой, лечу носом в землю. Краем глаза вижу, как мимо плеча, едва не задев, проносится комочек вязкой смолы.

Хотя почему «не задев»? Ещё как задел, но не того. Блестящий цилиндр, поторопившийся выскочить наперерез, получив щедрую порцию такого «счастья», резко вильнул в сторону, как кегли разметал своих собратьев, и упал, беспомощно подрагивая нарядным, как ёлочная игрушка, корпусом. Доли секунды, не более. Мозг не успевает обрабатывать события так быстро. Зато накатит потом, встанет в ряд чётких фактов и позволит спрогнозировать дальнейшие действия чтобы задать программу мышцам и рефлексам. Потому что в этом танце смерти ведут только они, отключив разум. Но это потом, всего лишь через мгновенье, миг, вырванный в поединке, щедро сдобренном адреналином, азартом с одной стороны и механическим расчётом с другой. Награда – ещё один шанс испытать судьбу, померяться реакцией и ловкостью. Но это – если выиграешь, а проиграешь… О проигрыше не думаешь, как и раньше, наверное, никто и не думал, из тех немногих ветеранах-инвалидах.

Землю встречаю на плечо, сгруппировавшись и убрав голову. Первый раунд я оставил за собой. Свистящий шелест стремительной лобовой атаки заставил моментально спружинить телом, сначала присев на корточки, а потом выпрыгнуть с перекатом в сторону. Ещё чуть-чуть и рядом уже виден спасительный бункер. Прыжок вправо, прыжок влево, шелест проскочившего мимо цилиндра, рывок и я «в домике». Глухой удар в стенку опоздавшего собрата.

– Вот тебе, – выкрикнул я охрипшим голосом и выкинул неприличный жест, затем нашарил трясущимися от прилива адреналина руками плоскую флягу и, стуча зубами по железному горлышку, попытался сделать глоток. Булькнув, живительная влага растеклась по подбородку, а потом скользнула за воротник, но и та, что попала в рот, сделала финт мимо пищевода, вызвав такой некстати надсадный кашель.

Вытерев рукавом рот, я осмотрелся на месте. Две узкие бойницы давали минимум света, как и вход, прикрытый внешней стеной. В полумраке детали различались плохо, но ничего особенного внутри и не было. Обстановка больше, чем аскетична – земляной пол и мощные стены из прочного материала. На какое время этот склеп станет моим убежищем?

Я осторожно выглянул в узкую амбразуру. Стайка ос, разбившись на пары наматывало круги вокруг бункера. Времени уже прошло немало. Значит за меня взялись всерьёз. Чем же я интересно им так не угодил? А может я слишком о себе высокого мнения? Значения это сейчас не имело никакого. Похоже, это было не просто случайное столкновение, а спланированное мероприятие, типа облавы или зачистки территории. Как нелепо вляпаться!

Самое главное – это был тупик. Померяться с осами терпением? Они же железные, что с ними станется? А сколько я смогу просидеть? Всё, приехали, конечная станция.

Вздохнув, я устроился поудобнее у стеночки. Остаётся только плыть по течению, ожидая что ошибаюсь в догадках. Утро только началось, а устал, как будто вагоны разгружал. Надо пользоваться моментом. Закрываю глаза и пытаюсь думать о чем-то приятном, например, о самом начале своих необычных приключений.

Всё началось…

Хорошо сказать «с начала». А ещё лучше определить, что же этим началом было. Отматывая время назад, пытаешься зацепиться за прошедшие моменты и как-то оценить их, доверившись внутренним чувствам. Короче, полагаешься на интуицию, но в то же время, при напряжении мозговой извилины, понимаешь, что некоторые события сомнительны и шулерски подтасованы в колоду случайностей. Тут уж извилину вовсе может вывихнуть, а как же тогда фуражку носить? Кстати о фуражке. Пожалуй, началось всё во время службы в армии. Ну как её пропустишь? Любой настоящий мужик меня поймёт. Она на всю жизнь. «Господи,– скажет какая-нибудь малосознательная женщина, – пару лет отбарабанили, а как с друзьями пересечёшься, так как будто вчера лямку тянуть закончили. Тут тебе и тосты бесконечные и воспоминаний столько, сколько за всю жизнь не насобираешь». Конечно, можно и сейчас бесконечно травить байки и армейские анекдоты, выдавая их за свою «бурную» жизнь, но, если быть честным, служба – была, а всякая хохмяческая лабуда как-то и не случалась. А если быть ещё и кратким, то интересности начались с определённого момента, когда у меня за плечами был уже приличный срок службы, на погонах – лычки, а в приземлённой перспективе – караул в одной заснеженной и морозной воинской части, куда занесла меня судьба, поручив Родине транспортировать своего защитника железнодорожным и автомобильным транспортом.

Так вот, был у нас под охраной один из номерных объектов, на котором жизнь кипела достаточно бодро, по сравнению с другими. На некоторые вообще по несколько дней не заглядывали, бывало и неделя пройдёт, а только тропка караульная к нему стелется, потому как не ходит никто кроме караульных смен. Идёшь к такому в солнечный день, снег искрится, сверкает искорками разноцветными и скрипит под антрацитовыми сапогами. Ну а у караульного под валенками конечно, морозно потому как около объекта в сапогах два часа прыгать. А вот ночью караул полный, то есть писец белый. Особенно если луна своим жутким светом не подсвечивает, то на ощупь пробираться приходится, по памяти направления восстанавливая. Но вот если дорога бульдозером расчищена, значит есть потребность какая-то в том объекте, да это и так понятно, по количеству народа на нём каждый божий день ошивающемся.

Но один из объектов всё-таки и среди таких живчиков выделялся. Выделялся тем, что на него повадились гражданские всякие соваться. У нас их быстро «пиджаками» окрестили, с лёгкой руки командира батальона. Ну ездят и ездят, наше дело маленькое – подсел в грузовичок, да и айда на объект, часовому засветиться, чтобы не перестрелял всех с перепугу или спросонок. Хотя и тут была своя закавыка, на все объекты офицеров возили тяжёлые уралы, а на этот откуда-то автобус откапали. И так он нелепо смотрелся среди остальных, стоящих в ряду, автомашин! Как будто НЛО приземлилось рядом, а никому и дела нет, что такое чудо случилось. Только вот от такого вида сердце сжималось тоской по гражданке, по той оставленной вольной жизни с днями, наполненными смыслом и своими личными делами. Особенное чувство возникает тогда, когда разводящим на этот объект назначат. Садишься на такое чудо и неуютно как-то. Кажется, что зайдёт контролёр, цапнет за рукав и спросит: «Ваш билет? Предъявите пожалуйста». Ведь едешь зайцем всё-таки. В таком настроении я и познакомился однажды с одним из «пиджаков». Народу было немного и ехали в общем-то молча, а два гражданских такой базар устроили, как будто за всех разом хотели выговорится. Спорили они азартно, по-видимому схлестнулись ещё загодя, наверное, как от военного городка отъехали, а может и ещё раньше, в гостинице, например, если вместе в номере поселены были. Всем остальным пассажирам это либо смертельно надоело, либо никто в этом был «ни бельмес». Вот и пикировались две высокого полёта птицы так, что только пух и перья по сторонам летели. По мне, так это забавно смотрелось. Про контролёра я забыл, а вот от перепалки этой ещё больше гражданкой повеяло. Закрыть глаза – так и вовсе как на кафедре неоконченного мной института снова я очутился. Стою, и с мечтательной улыбкой идиота, как кот на мартовское солнце жмурюсь.

– Конечно, Вы можете бесконечно упорствовать в своих заблуждениях, любезнейший, – кричит один из спорщиков, с виду на истинного профессора похожий, такой сухонький с седой бородкой, – но я ответственно заявляю, что проверять на практике Ваши фантазии мы никогда, – тут он сделал напыщенно категорическое лицо, – не будем! Я ещё раз повторяю это слово: не-бу-дем. Попрошу Вас принять это как… Как аксиому.

– Ну, Михалыч сел на своего любимого коня, – поморщился рядом со мной один из военных и, надвинув на лоб фуражку, откинулся на сиденье.

– Ну его, весь сон перебил, – кивнул головой, сидевший с ним рядом.

– Андрей Михайлович, – отвечал второй гражданский, не старый такой крепыш, лет может быть сорока с небольшим, – вы ведь просто-напросто включаете административный ресурс, а это свидетельствует о том, что, во-первых, свои аргументы Вами уже исчерпаны, а во-вторых Вас очень пугает ответственность, простите за выражение, как самого обыкновенного ретрограда.

– Ответственность? Пугает? Наоборот, я как никто осознаю свою ответственность не допустить этого… Этого… – задохнувшись от возмущения Андрей Михайлович не смог сразу подобрать подходящего слова. И тут очнувшись от полудрёмы я сразу подсказал: «Волюнтаризма».

Вот именно, – ухватился он за подсказку, – волюнтаризма!

– В моем доме прошу не выражаться! – как эхо отозвался один из большезвёдных пассажиров и тут же вызвал гогот среди молодняка со звёздочками поменьше. Шутка начальника всегда шутка, даже если она таковой и не является, потому как на службе своя аксиономия.

Михалыч покраснел как помидор, фыркнул, пробормотал что-то о невежественных солдафонах и отвернулся к окну, а второй спорщик показал мне большой палец. По приезду, как только мы все вывалились из автобуса он пожал мне руку, и я узнал, что звать его «просто Егор».

– Ну все хорошие знакомые так называют, а ты меня слегка подвыручил, но если учесть, что в нужное время и публично, то даже очень… Не слегка.

В чём-то он был прав. В наших местах запоминающиеся события редки, а тут этот инцидент почему-то всем запал и после этого случая Михалыча за глаза стали называть не иначе, как «волюнтарист». Наверное, он уже сослуживцам все мозоли истоптал своим бюрократизмом. Я же от них получил определённую благосклонность вроде: «Волюнтариста нашего знаете? Так вот, а этот тот самый который…» – ну и далее уже у кого фантазии на что хватало.

Вроде бы и ничего особенного и не произошло, но с Егором я стал общаться поболее, чем это входило в мои служебные обязанности. Этому способствовало ещё и моё образование. Ведь как-никак, а первый курс института я отбарабанил. Причём же тогда армия? Просто Родина заявила, что большая армия ей нужнее будущих инженеров, а промышленность и подождать может. И вот вчерашние студенты уже примеряют кирзовые сапоги, надраивают до блеска полы казарм и дружно вышагивают по плацу с песней про солдата с начищенными пуговицами, то есть всемерно укрепляют обороноспособность государства, доверившего военное и прочее имущество столь многообещающему воинству. Поэтому круг интересов у меня был чуть пошире, чем у обыкновенного призывника. В частности, это выражалось в общении с книжками, которые выпадали из привычного библиотекарского рациона армейских будней. Уставы конечно не счёт.

Однажды, почитывая на КПП присланную из дома книжку на иностранном языке, довелось поболтать с Егором подольше обычного. Был уже поздний вечер, когда появилась запоздалая группа спецов с одного из объектов. На пути у них был КПП, а в тот вечер дежурить на нём выпало мне. Эх, хороши сибирские вечера: чёрное небо, белый снег и красная от мороза морда, вздумавшего любоваться этим бездельника. Да, любит морозец шутки шутить… Вот и тогда, вроде бы и устал народ, а проскакивал бодрячком. Морозец уныния не допускал. Последним подскочил Егор.

– А, привет, млеешь тут потихоньку? Тепло, хорошо и мухи не кусают! Что это? – он усмотрел у меня на столе книжку. – Буквы знакомые ищешь?

– Да нет, всё больше незнакомые. Всё больше ненашенские тута, аглицкие поди.

– Ну-ну, – Егор посмотрел название на обложке и усмехнулся: – Вот так и прокалываются агенты мирового империализма. Кстати, телефончиком тут у тебя никак не разжиться?

На КПП действительно был телефон, старый такой, его, наверное, вытащили ещё из запасников царской армии. Как же без него, а вдруг война? Только вот от посетителей он был отгорожен дверью с покосившейся табличкой «Посторонним вход запрещён». Но я решил, что не такой уж Егор и посторонний и своей властью отодвинул задвижку: «Только номер дежурного не набирайте, а то получится самый эпичный залёт». Не хотелось как-то, чтобы дежурный по части потом бубнил про «неслужебное использование вверенной боевой и другой техники».

– Не, я коменданту. Пока доберусь до гостиницы, наверняка удерёт, а вопросик важный…

Пока Егор решал свои вопросы, я согрел чай – с мороза первое дело. Егор, порывшись в своём портфельчике, достал недоеденное печенье и, как говорится, процесс пошёл. Полчаса мы бегло потоптались около научных тем, а вот в конце, Егор меня изрядно удивил.

– Вот сидишь ты тут Вася, весь из себя, с начищенной бляхой и сапогами, а не знаешь поди, что в мире творится.

– Дадут тут забыть, как же – политинформации всякие, газета «Красная звезда» опять же, – я умолчал конечно же где она обычно почитывалась кусочно-отрывным способом.

– Да что меняется то? Англичанка гадит, но как говорится наш бронепоезд…

– Это понятно, – смеётся Егор, – но есть кое-что и поконкретнее, и наших просторов касающееся.

– Да поди ты, – удивляюсь я, – всему миру стало быть о нас известно, а мы тут о себе тайну военную хранить обязаны.

– Если бы… Совпало так. Короче, нашлась тут у буржуев группа учёных, выдвинувших теорию стыковки разного рода пространств. Жизненных пространств, если быть более точным. Интерес при этом представляет поведенческий характер биологических групп.

Егор выдержал паузу, отпив чая из эмалированной кружки, и продолжил

– Там конечно все сильно популистски изложено, так, пощекотать нервы обывателю, но мне кажется определённое зерно в их рассуждениях есть.

Егор снова приложился к кружке, и чтобы заполнить паузу, а я спросил:

– Чьи учёные то? Богатое государство должно быть, если такое попу… Такие попы оплачивает.

– Не бедное. – Поморщился Егор, – Эти попы, то есть учёные… Они из Британии. Это тебе о чём-нибудь говорит?

Ну что тогда я мог знать о Британских учёных? Оксфорд, Кембридж, кажется. В общем прислушаться стоит. Я неопределённо пожал плечами

– Ну так бы сразу и сказал. Авторитетнейшие личности. Так об чём речь то?

– Ты не ехидничай, дослушай до конца. Несмотря на то, что их статья напихана всякого рода агрессиями и ужасами, мысль все-таки они выводят с моей точки зрения правильную – любой контакт начинается с мирных действий, с попыток понимания друг друга.

– Егор, ты меня конечно извини, но ты в окружении нервных людей с оружием и боеприпасами, которые вселяют в дураков уверенность в своей правоте и безнаказанности. Я думаю, если зелёные человечки вздумают приземлиться в расположении воинской части, то третья мировая, нет, первая межгалактическая нам обеспечена.

– Да, – спохватился я, – мы то тут каким боком? Я что-то пропустил? А-а-а теперь я понимаю, почему зачастили строевые смотры – подготовка к встрече инопланетной цивилизации идёт полным ходом. Но есть вопрос, – я выразительно поднял палец.

– Валяй, – благодушно позволил Егор и прикрыв глаза с наслаждением отхлебнул из кружки.

– Зачем мы учим новую строевую песню. Они все равно услышат её в первый раз.

– Кто они? – Егор по-видимому часть моих слов пропустил мимо ушей.

– Да человечки твои, инопланетные.

– Балда ты, я хоть слово о них сказал? – Егор поставил кружку и с хрустом потянулся.

– Здрасте, приехали, – удивился я, – пространства, контакты… Так ты на что, царская морда, тогда намекал? – удивился я, перейдя на шутливый тон.

– Намекал… Ты мультик один с енотом смешным помнишь? Вот это самое я и товарищи бритты и хотели до тебя донести. Понятно?

– Чего тут понимать? Ты ответь прямо на вопрос – причём тут наша часть и не надо никаких енотов за хвост притягивать.

– ЧП тут у соседей приключилось, – нехотя произнёс Егор. – Распространяться не буду, начальство если надо, до сведения доведёт, но… Но вот одно знай, – наконец решился он, – было похожее у них явление, может и природное, как официально утверждают, только добром всё не кончилось. Несколько вот таких, как ты, досрочно домой отправят. Всё что осталось конечно.

На минуту Егор примолк, давая мне осознать недосказанность его мысли, а потом добавил

– Это не первый случай, три части вокруг нас и у каждой что-то, да приключилось. Только огласки это не получало, без жертв обходилось. А тут три происшествия подряд, по нарастающей прямо. Погибли люди, а это уже становится серьёзно.

– Куда уж серьёзнее, – поддакнул я, а сам подумал, что добавление ко всем неприятностям службы ещё остроты реальной смерти явно не поспособствует повышению боевого духа. Какая-то зацепка в памяти подала сигнал, что для меня всё это не пустой звук.

– Стало быть вокруг нас, а мы в центре… С природным характером, значит, ты не согласен. Скажи, Егор, ведь это связано с твоей работой? – мысль окрепла и похоже стала правильной догадкой.

– С чего ты взял?

– Сам посуди, какой интерес может вызывать припрятанное нашими прапорщиками барахлишко, или бражка, затворённая автобатом? Ну не боевой же листок нашего караула они хотят почитать. Так что по всему, если и есть что-то достойное внимания, так это творческая научная работа, которую вы кропите во глубине сибирских руд.

– Эй наука, хватит лясы точить, – в распахнувшуюся с мороза дверь заглянул один из офицеров объекта, – транспорт подан, занимайте места согласно купленным билетам.

Военный хохотнул и скрылся за захлопнувшейся дверью.

– Все, бывай, – Егор быстро встал, – Ты уж не обессудь, посуду на тебя оставляю, – он кивнул на кружку с остывающим чаем.

– Главное усвой, вояка, добрым словом ты добьёшься больше, чем своим автоматом, даже если он и лучший в мире.

– Конечно не автоматом, – кричу ему вслед, – он слишком неудобен чтобы ходить с ним постоянно, а вот если пистолетом, вот добрым словом и пистолетом?

Егор, махнув рукой и исчез за хлопнувшей вслед ему дверью. Несмотря на то, что наши беседы с Егором носили шутейный характер, в этот раз меня несколько удивил его пацифистский настрой, ведь армия – это не место где все государственные проблемы решают мирным способом. «Вот пусть у дипломатов голова и болит», – подумал я, устраиваясь поудобнее, чтобы покемарить вполглаза.

Проблемы

Вспомнил я эти слова чуть позже, во время одного из караулов. Может быть потому что разговор с Егором был совсем недавно, а может потому что перепугался я до смерти, а сознаваться себе в этом ну никак не хотелось, а те, произнесённые им в тот вечер слова хоть как-то служили мне оправданием.

В общем, действительно, зачитали нам приказ, предостерегающий от вооружённых конфликтов с непонятными явлениями природы, призывающие при этом сохранять олимпийское спокойствие и твёрдость духа, проявлять высокие морально-боевые качества, дисциплину и прочую лабуду. А что при этом должен делать боец? А должен он грамотно, используя отличную боевую выучку, рельеф местности, находчивость и смекалку организовать наблюдение и своевременно докладывать командованию о происшествии и дальнейшем развитии событий. Представить все эти действия заиндевевшие мозги под шапкой-ушанкой наотрез отказывались, а вызов твёрдого духа, да ещё в морально-боевом облике, вызывал ассоциацию скорее спиритического сеанса, а не служебного рвения. Так, что одна половина так и не поняла, о чём идёт речь, а вторая, в самых лучших армейских традициях, восприняла с все с полным пофигизмом.

Дальше события разворачивались чересчур быстро. Тот роковой караул начинался как обычно. Единственное, чем он выделялся от предыдущих, тем, что на посты было включено много молодых солдат, не отслуживших и полгода. Сибирская зима была для них непривычна, особенно для горячих южных парней, которых в этом призыве было немалое количество. Ночь кстати обещала быть достаточно морозной, что не добавляло энтузиазма ни новичкам, ни бывалым старичкам.

Примерно после двух часов ночи, после только что завершившейся смены, когда в караулке воцарилось умиротворение, тихо и незаметно отправляющее всех в царство морфея, раздалась трель постового вызова.

– Помощник… Рядовой Коробков … – помощник начкара по спецсвязи зевнул и решил сократить диалог до минимума. – Чего тебе?

Недолгая пауза, а потом уже немного взбодрённым голосом:

– Товарищ лейтенант, послушайте сами.

– Чего ещё там, – бросил лейтенант, недовольный тем, что его вывели из состояния лёгкой дремоты, которая уже так проникновенно расслабила тело и разум. – Чего ты мне тут загадки загадываешь, доложи по форме!

– Да вот Керимову черти мерещатся, – Коробков тыкнул пальцем в трубку, – может от холода того… Крыша съехала?

– Сейчас ему крыша приедет, мало не покажется. Кто у него разводящий, чей этот пост?

– Мой, – я вполуха слышал эту перебранку и тянуть время не имело смысла.

Из-за моей спины выглянул Авдеев, только что сменившийся с этого поста:

– Короб, что там несёт этот паникёр, – Авдееву очень не хотелось выбираться из тёплого помещения. – Как я на посту, так тишина и покой, а у этого салаги все страхи мира в одном месте собрались.

– Глаза, говорит, красные видит, – Коробков перевёл взгляд с лейтенанта на Авдеева, – и они движутся.

Тут признаться у меня что-то в мозгу и забрезжило. У начкара по-видимому тоже, потому что он спокойно, чересчур спокойным голосом произнёс:

– Водителя подымайте и вперёд, – потом добавил с угрозой – норматив по выдвижению знаете, жду доклад с поста. Время пошло.

Добрейшей души человек, надо сказать. А вот мог бы и бегом отправить. Так что повезло нам несказанно. Авдеев это прочувствовал сразу, почти дембель все-таки. Интуиция и нюх как у орла, как в одной песне поётся. К концу службы развиваются все полезные качества, позволяющие переносить тяготы и лишения воинской службы без лишнего напряга, а если повезёт, то и с некоторой степенью комфорта.

Раз, и мы спешно набросили шинели. Два – мы выхватили из пирамиды свои автоматы. Три – мы буквально вынесли из караулки очумевшего водителя и запрыгнули в уже застывшую шишигу.

– Давай братан, на посту чп, в норматив не уложимся, тебя с нами летёха бегать заставит, – вываливал я на обалдевшего водилу последние новости.

Мотор поворчал, но вскоре уверенно затарахтел, и мы выкатились на лесную дорогу.

Только вот по мере приближения к посту становилось все более жутковато. Даже водитель, который, судя по сонному выражению на лице, вёл машину на автопилоте, окончательно пробудился и посматривал по сторонам с заметным беспокойством.

Шишига высветила фарами ворота охраняемого объекта. Из-за решётки белело лицо прижавшегося к ней часового.

– К машине! – уставные команды способствовали сохранению рассудка и внушали чувство, что ситуация под контролем.

Авдеев суетился больше обычного и это выдавало его напряжение. Безмолвная темнота, тусклый холодный отсвет снега дополняли общее гнетущее беспокойство. Водитель не выключил фары, и они прорезали темноту подобно свету маяка.

Щит зарядки оружия темнел далеко в стороне, делать крюк не было никакого желания.

– Пристегни магазин, – я привычным движением прищёлкнул свой. Второй щелчок свидетельствовал, что команда понята правильно. Поправив подсумки и ремни, мы скорым шагом затопали к объекту.

Часовой попробовал доложить, но то ли от мороза, то ли он действительно перепугался так, что зуб на зуб не попадал, а только вместо простой фразы мы услышали лишь несколько несвязанных слов.

– Ясно с тобой всё, показывай, где-что ты видел.

– Что, обделался небось, Кира, – это вставил свои три копейки Авдеев.

Керимов в постовом тулупе походил на небольшую копёнку. Но видно было, что его трясло и отнюдь не от холода.

– Там, – он ткнул пальцем за угол бетонной коробки, которая в общем то и являлась объектом охранения. Как назло, часть фонарей объекта не горела, а указанный угол вообще выглядел чёрной дырой.

– Краткость – сестра таланта, – констатировал я.

– Талант у него на выдумки всякие, – Авдеев оттаял и теперь решил отыграться за свою кратковременную слабость, – не может свои два часа как положено отстоять, вояка, блин.

– За мной, – времени терять было нельзя, от отдыха совсем ничего не останется, если стоять тут и препираться. Нужно было срочно доложить начкару и прояснить обстановку. Один из постовых телефонов как раз и был на углу объекта, за которым Керимову мерещились черти. Пришлось задать темп скоростного марша по территории поста. Сзади пыхтел Керимов, подбадриваемый тычками Авдеева, замыкавшего наш поход против нечисти.

– Я, значит, только туда, а там… Оттуда… Я шаг назад, а они ко мне, – теперь набрался храбрости и Керимов.

То, что мы валили так плотно, было конечно неправильно. Но хотелось быстрей закончить с этим делом, в что-то серьёзное конечно не верилось. А зря. Потому что одно дело вера, а другое самоуверенность. Вот последняя и разбивается вдребезги от сознания, определённого бытием.

Я их увидел.

В первую очередь те самые рубиновые огоньки. Не слишком яркие, но и не тусклые, они зажглись на одной из темных фигур ёлок, что чернели возле края здания. Как будто кто-то щёлкнул выключателем – только что их не было, и сразу раз – вот они. Это было так неожиданно, что я встал, как вкопанный.

– Демоны, – только и успел произнести я.

Керимов налетел на меня сзади, а его похоже подтолкнул упёршийся в него сзади Авдеев. И вот эта гармошка из трёх человек в ступоре уставилась на вспыхнувшие в темноте угольки. А дальше произошло невероятное. Эти дьявольские глаза плавно описали дугу и стали к нам ближе примерно на полметра. Следом за ними, замешкавшись не больше чем на полсекунды, шагнула ёлка!

Керимов попятился назад, но сзади подпирал Авдеев. Я потянул за ремень автомата, а он застрял, уперевшись в тулуп Керимова! Первый проявил сообразительность Авдеев и отпрыгнул в сторону, провалившись в сугроб по пояс.

Не ожидавший такой прыти Керимов упал на спину и стал похож на черепаху, которую перевернули на панцирь. Тулуп сковывал движения и путался у него в ногах, автомат слетел в снег и его уже было не ухватить крабовыми варежками. Зато Авдеев кротом зарылся в сугроб и, по-моему, там молился.

– Стой, кто идёт, – предательски пересохшее горло исказило мой голос до неузнаваемости. Освобождённый автомат скользнул прикладом вперёд, как будто на качелях и я подумал, что правила ношения оружия в нашей армии не идеальны.

– Идёт… – я твёрдо был уверен, что мне ответило эхо.

Но… Тёмная, похожая на ёлку, коническая тень сделала шаг вперёд. Потому, наверное, мы и не осознали, что на территории чужой. В темноте все ёлки как ёлки, хотя было кое-что, не сразу бросившееся в глаза. Точнее не было. На них не было снега! О чём только не подумаешь в критический момент. Но тут наступило словно просветление. Мысли словно бы уже были в голове. Никаких логических рассуждений. Просто я это понял в одно мгновение. И увидел ещё две таких «ёлки». Словно бы подтверждая мои догадки, на них «включились» те же самые угольки, и они двинулись в нашу сторону.

Матово блеснул металл у ближайшей «ёлки». Что-то широкое и, как мне показалось, плоское.

Автомат наконец удалось вывернуть в сторону чужака, что прибавило немного уверенности к выкрику: «Стой», – хотя интуиция сильно сомневалась в подобного рода действиях.

Ободрённый этим криком, из-за сугроба выглянул Авдеев. Увидел ещё две мрачные фигуры, произнёс: «Ай, шайтан!» – и упал обратно. Керимов прикинулся мёртвым или просто отключился от переизбытка чувств.

– Стой, – прозвучал безликий, лишённый эмоций и от этого холодный голос.

– К бою! – закричал я чужим голосом и сам от этого напугался. Но самообладание быстро вернулось ко мне и требовало немедленных действий.

Авдеев грозно высунул ствол из сугроба. Даже Керимов блеснул выдернутым из ножен штык-ножом. Все-таки армия – это рефлексы, вбитые как реакция на вербальный раздражитель, то бишь команду.

Трель звонка прозвучала неожиданное оглушительно, словно удар гонга в этом тревожном противостоянии. И тут мы услышали выстрелы. Короткие очереди выстукивали дробь сигнала, что произошло нечто из ряда вон. Телефон испуганно замолк, а ёлки начали отступать, пока не слились с общей стеной чёрного леса. Движения их были плавные и быстрые, как будто они летели над землёй.

Все кончилось как-то разом. Ёлки исчезли, телефон перестал звонить, да и стрельбы больше не слышно.

– Как мы их!? – Авдеев вскочил, отряхиваясь и возбуждённо тыкая в сторону ухода чужаков дулом автомата, – ты Кира спрятал бы эту зубочистку, не позорился.

– Автомат против них ничто, – авторитетно заявил Керимов, – ваши пукалки при вас были, толку только что? А как я ножом блеснул, так они и испугались.

– С чего им твоей железки пугаться, ты и дотянуться не успеешь, как тебя того… Съедят.

– А они знали, что это нож? А может оружие какое, видел – у них тоже блестело что-то.

– Ты что, сопля, против нас с товарищем сержантом имеешь? Мы оружие не бросали, в отличие от некоторых и знали, что делать надо было, – решил привлечь меня на свою сторону Авдеев.

– Знали конечно. Позвонить нам надо было, а то тут война началась, а мы не при делах, – осадил я обоих.

Благо постовой телефон был неподалёку.

– Что у вас!? Начкар уже караул в ружье поднял, а вы молчите как рыба об лёд, – моментально откликнулся на том конце провода дежурный по связи.

– Дело плохо. Слова часового подтвердились. Временно проблемы устранены. Требуется усиление поста. Что там за пальба? Прямо как на фронте…

– Срочно в машину и в караулку. Авдеева оставишь на посту. Выполнять! – трубку уже перехватил начкар и прояснять ситуацию явно не собирался.

Авдеев воспринял новость мужественно и проявил стойкость и ответственность перед раскрывшимися обстоятельствами:

– Что-о-о? Да я здесь дуба за полчаса дам в одной шинелке и сапогах прыгая. Главное только что тут два часа упирался, даже согреться в караулке не пришлось. Кира, снимай тулуп, паразит, из-за тебя тут ещё одну смену околачиваться.

– Авдей, не гони пургу. Кира то здесь причём? Да стоять тебе здесь осталось уж полсмены, – но в отношении формы одежды определённая истина была. – Зато случись что, ты к бою уже готов, а в тулупе какой ты боец?

Оставив пререкающихся между собой бойцов, я бегом припустил к машине. Очевидно, где-то произошли события посерьёзней, а транспортное средство на караул лишь одно. Отщёлкнув магазин на ходу, дёрнул дверку и лихо заскочил в кабину, подбирая полы шинели.

– В караулку! Пассажиров не будет, погнали!

Водитель проморгался заспанными глазами и без слов принялся разворачивать машину. “Эх, надо было не физикой заниматься, а научиться баранку крутить. Вся служба в полусне бы прошла” – колыхнулось во мне лёгкое чувство зависти. Смущал только замызганный бушлат водилы, который как бы намекал, что не всё так однозначно и радужно.

До караулки мы долетели моментально. Рядом с ней стояла дежурная машина, а вокруг вовсю суетился человеческий муравейник. Не успел я спрыгнуть с машины, как к ней подскочил разводящий другого объекта, а в кузов стали запрыгивать солдаты. Разводящим был Степан, мой одногодок, родом из Донбасса. Потомственный шахтёр, для своих лет он выглядел куда внушительней чем я. Такому, казалось, и море было по колено:

– Вторая рота пришла в усиление, я – на пост, часовой не отвечает, стрельба… Короче, как говорится, не поминайте лихом.

– Ни пуха тебе…

– К чёрту, к чёрту. – Степан постучал по бортовой деревяшке кузова, – думаю запросто разберёмся.

– Все на месте, – выкрикнули из-за тента, по-своему поняв этот стук.

– Поехали! – донеслось из-под захлопывающейся дверцы. Шишига бибикнула, попятившись и, поддав газу, унеслась в темноту заснеженного ночного леса.

Вздохнув и поправив подсумок, норовивший подобраться к пряжке, я бодро зашагал на доклад начальнику караула. Перед помещением строились какие-то солдаты, по-видимому это и была прибывшая рота на усиление.

Рядом с начкаром присутствовала ещё одна личность, повязка на рукаве которой выдавала в ней дежурного по части.

– Слушаю, давай коротко, сам видишь – дел по горло.

– Но со всеми подробностями, обстоятельства бывают крайне важны. – Добавил тот, который с повязкой.

Ну, кто в армии был, в цирке не смеётся. Как-то отучает армия удивляться подобному. Нормального вида приказ, типа «стой там, иди сюда». Армия на том и стоит, что в ней все перпендикулярно и параллельно, а самое главное – эти условия, зачастую, должны выполняться одновременно.

Сократив для краткости доклад за счёт описания слаженности действий не растерявшегося боевого расчёта, я запросто справился с поставленными условиями задачи.

– Нда, комбат уже в известности. Главное, чтобы твои орлы не затоптали там ничего. – Дежурный развернул карту. – Сигнала о проходе заграждений не было?

– Никак нет. – Откликнулся солдат за пультом охраны.

– Значит и деться тут им некуда. Успеете ещё до утра прочесать местность. Пока же главное – это разобраться со стрельбой на посту.

Он прямо как в воду смотрел. Грохнуло так, как будто партизанский отряд ударил из-за засады.

Боевые и другие действия

Дробно и как-то разом стучали автоматы, сливаясь в одну стучаще-тарахтящую какофонию. Сухой промёрзлый воздух нисколько не препятствовал звуковым децибелам. А уж они расстарались. Каждый элемент этой ночной симфонии был отчётливо слышен, каждый выстрел удалял как молоточком по темечку, а таких молоточков был целый оркестр.

– Твою мать! – начальник караула оторопело уставился на дежурного, тот в одно мгновение побледнел белее листа бумаги.

– Вот что, старшину второй роты ко мне и где тут у меня помощник болтается, сюда его, живо! – начкар быстро взял себя в руки.

– Что задумал то? Не мандражируй, сейчас свяжусь с командиром части, поднимем автопарк, там БТРы…

– Да пока твои БТРы подкатят, там ребят как блин раскатают! Вытащим хотя бы тех, кто в живых остался.

– Не знаю, не знаю. Тут ты начальник, тебе и решать. Моё мнение ты слышал.

– Да пошёл ты со своим мнением знаешь куда!

– Не кипятись ты, я только за то, чтобы горячку не пороть. Если там серьёзное что, то не стоит сломя голову в пекло соваться.

– Не дурак, понимаю я, – начкар слегка успокаивался.

Раздался топот сапог по коридору и в помещение вошёл старшина второй роты. Из-за его спины выглядывал помощник начкара.

– Товарищ лейтенант, по вашему приказанию…

– Смелее, смелее, что в дверях застряли, – начкар сразу взял их в оборот.

– Слушайте сюда, хлопцы. Два взвода в боевом порядке выдвигаются к месту предположительного боя с противником…

– Инцидента с применением оружия, – встрял дежурный по части.

– Вот именно… Не забудьте обеспечить головной дозор. В бой по возможности не ввязываться. Ваша задача – блокировать район, – тут начкар скривился и быстро взглянул на дежурного, – район инцидента. Разведать обстановку, обеспечить отход предыдущей группы, ведущей боевые действия. Отправить курьера с сообщением об обстановке. Помощнику обеспечить проход к объекту, если предоставится таковая возможность. Всё, выполнять!

Пока проводились сборы, перестрелка сошла на нет и снова всё погрузилось в чёрную тишину ночи. Но караул бурлил. Все вокруг ходили заражённые боевым азартом, с лицами, сосредоточенными и одухотворёнными своей важностью. Строилась заступающая смена, по караулке сновали солдаты другой роты, хлопали дверцы пирамиды с оружием, около туалета висела дымовая завеса, наружная дверь не успевала закрываться от снующего туда-сюда народа. Более всего это походило на цыганский табор на вокзале. Слава богу я на время покидал это стойбище. На время проведения смены, в которую был придан в качестве усиления ещё один солдат.

К счастью, проблем на посту не возникло и благополучно вернувшись, мы не узнали караул – в глаза бросался перегораживающий дорогу БТР с грозно повёрнутой пушкой в сторону леса. Второй БТР подогнали под окна караулки, для защиты её броней и просто потому, что ставить его было некуда.

Новостей за время моего отсутствия не добавилось, рядовой состав пребывал в привычном для армии состоянии, то есть в неведении. Так протянулось время до конца караула. Временами делало набеги большое начальство, включая командира части, но легче от этого почему-то не становилось. К завершению нашего такого беспокойного караула появился помощник начкара и поделился кое-какой информацией с некоторыми своими земляками. По части поползли слухи.

Согласно коллективному мнению, сформированному в процессе передачи друг другу информации по линии «сломанный телефон» выходило, что своего разводящего и водителя застрелил сам часовой. Те, кто находился в кузове, отделались ранениями и ушибами, вследствие съезда машины в кювет. Ответным огнём часовой был убит, подоспевшая подмога затеяла стрельбу с теми, кто выжил. По счастью никто не пострадал, но нервы помотали друг другу изрядно.

Самое главное, следов каких-либо «гостей» не нашли. Даже на моем объекте, сомневаться в присутствии на котором нисколько не приходилось. Уж себе то я верю, тем более при наличии свидетелей, которых я хорошо знаю.

Точку во всей этой истории поставила следственная группа из столицы, запарившись торчать две недели в нашей заднице мира. Виновным назначили часового, объявив его психически больным человеком, по недоразумению попавшим на службу, а всё, что произошло – это следствие нервного срыва на почве сложных погодных условий и недостаточности политической работы с личным составом.

Командование части получило ценные указания по усилению боевой и воспитательной работы с целью укрепления морально-психологического состояния военнослужащих.

Постепенно страсти улеглись, жизнь стала входить в свою нормальную колею. Но для нас троих – меня, Авдеева и Керимова кое-какие последствия имели место быть. Керимов загремел в госпиталь на реабилитацию, Авдеев прочно обосновался на тумбочке, куда его задвинул комроты от греха подальше. Да и он сам не горел желанием оказаться в карауле. Меня же просто не стали ставить на тот злополучный объект. Таким образом, за мной неофициально закрепили другой объект, тот, на котором что-то химичили Егор и Волюнтарист.

Я и раньше уже успел примелькался среди того персонала, а теперь совсем стал «своим» человеком.

Лаборатория

В виду таких обстоятельств, а также благодаря знакомству с Егором, я допускался в пристройку объекта, которая в общем-то ничего особенного не приставляла, точнее представляла какой-то отстойник для посетителей, перед тем, как им позволят пройти внутрь, то есть ничем особенным не выделялась. Но тем не менее, там меня Егор иногда угощал чаем из термоса, а я, пользуясь случаем, выпрашивал всякие металлические отходы для дембельского альбома. Не знаю с какой целью, но в этом помещении, от случая к случаю, появлялись обрезки блестящихметаллических пластин, из которых по-видимому что-то выпрессовывалось, а остатки выносили сюда.

Однажды судьба мне улыбнулась, и я смог углядеть в этом хламе вполне целую железку, примерно с тетрадный листок. Несомненно, это была удача, такой штукой можно было отделать целую обложку священной книги советского армейца. Недолго думая и пользуясь моментом, я моментально стал обладателем сего предмета и передо мной стал вопрос куда его заховать, потому как меня терзали смутные сомнения, что я вряд ли выхватил неликвид, а посему ежеминутно могли появиться хозяева в поисках пропажи. Вообще, несмотря на то, что армия выбивает всякие совестливые чувства, я на мгновение устыдился своих действий. Но, буркнув себе под нос армейскую истину, что в армии не теряют, а про…ют, я тут же послал совесть отжиматься, а сам переключился на доставшийся мне на халяву хабар.

Пластина была очень тонкой и лёгкой, сероватого цвета. Я тогда нисколько не сомневался, что это алюминий. Для моих нужд было самое оно. Осталось только решить, что делать дальше. Решение пришло на уровне подсознания, руки автоматически засунули её под шинель со стороны поясницы и слегка потуже подтянули ремень. Не дожидаясь Егора, я выскользнул из помещения на свежий воздух. На улице, как заметил один остряк, был далеко на май месяц, воздух был морозен и чист. С удовольствием сделав глубокий вдох, окликнул бойца, который что-то перетирал с водителем автобуса, успевая посмаливать дешёвую сигаретку. Жестом показал ему «сбор», сказал: «Бди» подпиравшему стену часовому и направился к выходу за территорию объекта.

– Василь, – солдат прервал диалог, энергично замахав мне рукой – тут оказия подворачивается. «Земляка вот встретил, – он кивнул головой в сторону водителя, – говорит, что минут через пять в обратку тронется».

– Да сейчас прапор должен подвалить, просил тормознуть малёк, – водитель в затертом бушлате неопределённо махнул в сторону объекта рукой, – как раз подымить успеем.

Сомнения конечно в этом присутствовали, редко, когда транспорт объектов освобождался рано, до обеда продержать колёсного извозчика была обычная практика. Но, все же даже плохо ехать было намного лучше, чем ножками к КПП топать. Зампотех конечно нещадно материл солдат за такие задержки, а старшие офицеры его посылали по известному адресу. И такое веселье продолжалось испокон веков, как мне божились в разговоре знакомые водители.

В этот раз все пошло совершенно наперекосяк. Со стороны пристройки раздался хлопок, даже в какой-то момент показалось, что вздрогнула земля. Некоторые стекла лопнули с резким звенящим звуком и высыпались из проёмов гирляндами сверкающих осколков. А потом из всех щелей повалил дым, но не обычный черно-белый вариант, а цветной, точнее, ярко-синий. Смотрелось очень сюрреалистично – как будто кто-то подправил настройку этого мира, включив цветопередачу. Серая бетонная коробка сооружения, белый снег, засыпавший землю и деревья, чёрный, пробивающийся из-под снега асфальт и яркие клубы ультрамаринового цвета.

Решение пришло моментально, да и не было это решением, а просто сработали моторные рефлексы. Я скинул автомат обалдевшему от открывшейся картины часовому и помчался со всех ног к двери. Я знал, что она не закрыта и больше никаких других мыслей у меня не было.

В первые мгновенья что-то рассмотреть за распахнутой дверью было совершенно невозможно. Но дыма было немного, основную роль пароходных труб выполняли пустые оконные проёмы. Это было мне на руку. Прижав ко рту и носу варежку, я быстро миновал предбанник и, распахнув следующую дверь побежал по открывшемуся передо мной коридору. То, что вторая дверь была не заперта, почему-то прибавило мне уверенности, что я все делаю правильно. Коридор уходил вниз и это в общем-то не удивляло, поскольку всегда ходили слухи о подземной структуре охраняемых нами объектов.

Дежурное освещение тускло пробивалось сквозь дым, туманом застилающий пространство коридора. Развилка, выплывшая мне навстречу, явилась неприятной неожиданностью, заставившей притормозить и вчитаться в указатели на стене. Мне хотелось верить, что это были указатели. Увы, в написанных сокращениях не разобрался бы даже консилиум агентов ЦРУ и МИ-6, подкреплённый Моссадом, случись им оказаться на моем месте. Рассудив, что повышенная дымность есть следствие, а дыма без огня, как известно, не бывает, я повернул в более задымленную сторону.

Наверное, если бы через некоторое мгновение я не уткнулся бы в двери лаборатории, я бы повернул обратно. Коридор, казавшийся бесконечным, становящийся более едким дым, а самое главное – отсутствие людей – всё это мало того, что вселяло жуть до самых костей, так ещё и порождало разного рода сомнения. Сомнения в собственных силах, в принятом решении. Больше всего я сомневался в выборе правильного направления, как говорится, чем дальше в лес, тем меньше шансов…

То, что за дверью лаборатория, я понял только когда уже был в самом помещении. Освещение было поярче, как ни странно, горели почти все штатные светильники. Но эффект тумана от этого казался ещё сильнее. Всюду, словно рифы и подводные скалы, валялось оборудование, ящики и множество других не опознанных объектов. Беспорядок заставил быть осторожным и это спасло меня от неминуемого падения, если бы я зацепился о раскинутое на полу тело.

То, что это был Егор, я не сомневался. Цивильный костюм, видневшийся из-под разорванного белого халата, повышал процент угадайки до девяносто восьми процентов. Но задумываться об этом было совершенно некогда. Я попытался приподнять тело, но, как только отнял варежку от лица, первый же вдох вызвал неприятное жжение в горле и кашель, пока ещё в лёгкой форме. Тогда я изменил тактику – крепко ухватившись за шиворот, пятясь, поволок одной рукой подопечного к выходу, а второй продолжал зажимать нос и рот варежкой.

Проблема была в том, что на заднице глаз нет, а вот чувствительности хоть отбавляй. Об этом остро напоминали различные предметы, так некстати попадавшиеся на пути. Кстати, сообразительность тоже оказалась не чужда этой части тела. Вспомнив про заначенную пластину, я передвинул её в качестве забрала на пятую точку, и уже мог не только не шарахаться в сторону от всякого мусора, но и сам, пятясь, сдвигать его со своего пути.

Через некоторое время я почувствовал, что немного сбился с пути. Однорукость приложения силы привела к кособокости, траектория искривилась, о чём сигнализировала та же самая пятая точка, упёршись в блестящий цилиндр, нисколько не желавший даже двинуться с места.

Я даже удивился, что сразу не заметил такую дуру. Это, скорее всего, была ёмкость для жидкости или газа, вся облепленная проволочками, трубочками и манометрами. Некоторых составных частей, по-видимому, не хватало, из отверстий под них вырывался то ли пар, то ли газ белого цвета. Разбираться и вникать во что-то не было абсолютно времени и желания. А вот осторожность проявить следовало бы. Когда я повернулся к Егору и нагнулся приподнять тело, эта скороварка все-таки лопнула, о чём меня сначала оповестил громкий бабах, а потом сильнейший толчок пониже спины. Пока я летел ракетой по помещению, оказавшимся на моё счастье не таким уж и маленьким, я молился, чтобы та тоненькая пластинка, по воле провидения оказавшаяся у меня на заднице, была бронеплитой, способной противостоять обрушившемуся на меня удару. Хотя разум и подсказывал мне, что это не так. За какие-то доли секунды я по диагонали пересёк лабораторию, разнося все на своём пути и закончил полет в противоположном углу. Это последнее, что я помнил в процессе своей такой неудачной спасательной операции.

Очнулся я уже в госпитале и дальнейшее мне дорасказали соседи по палате, два лейтенанта, Кирилл и Сергей Иванович – так они представились, сотрудники объекта, оказавшиеся тут по той же причине, что и я. Офицеры объекта оказались на высоте – выволокли всех пострадавших, часть документации и до приезда пожарной бригады блокировали очаги аварий. Здоровые ребята, ничего не скажешь. А вот я теперь, похоже, не очень. Если летёхи отделались ссадинами и слегка потравились тем химическим дымом, который заливал все помещения, то я получил и то и другое в гораздо большей степени, а на третье огрёб на свою задницу ещё и ранение. Причём именно задницы. Молитвы мои были проигнорированы или просто не услышаны, осколки адской скороварки пробили тонкую пластинку и привнесли мне немного металла в память об этом маленьком приключении. Награда “За безумие и отвагу”, что называется, нашла героя. Теперь я валялся на кровати в ожидании операции, уткнувшись лицом в подушку. Ходить, а тем более садиться я, по понятным причинам, пока не мог.

Кстати, мне ещё повезло, Егора увезли вертолётом в Москву. А вот Волюнтарист выскочил сухим из воды, потому как во время происшествия находился в каких-то складских помещениях за очень бронированными дверьми.

Светило местного госпиталя – седой медик Сергей Макарыч, а между пациентами – “старик”, не задержался ко мне с визитом.

– Ну, я бижу пациент оклемался и готоб к решительным действиям, да Базилий? – Старик говорил “в нос”, как мне позднее объяснили из-за какого-то врождённого или приобретённого в далёкой бурной молодости дефекта. Ходили легенды, что Макарыч по молодости был ещё тот кобелина, а нос ему начистил за свою пассию какой-то моряк. Поэтому Макарыч прервал династическую морскую традицию и сбежал на сушу, а море ненавидит так, что даже и все отпуска проводит где-нибудь посреди материка.

Впрочем, пациентам сие было по барабану, тем более, что они особенно и не залёживались. Случись что серьёзное – то отправляли сразу на большую землю, а мелочёвка делалась на раз-два и дальше гуляй отпуск при части, но уже в части, в воинской части, разумеется.

– Готов, готов, Сергей Макарыч, уже все пузо отлежал, вот только честно скажите, серьезно там? Переживаю, как-никак…

– Это нормально, пережибать то есть. Сделаем рентген, обстоятельно бсё, потом чик – и готобо.

– Держись, Базиль, и с ползадницей тоже живут. – летёхи с интересом прислушивались к разговору.

– Нет, нет, Базиль, Базилий то есть, шутники тут быскались. Бот быпишу на клизму назначение, похихикаете. Ты их не слушай. Анализы сдашь, после на рентген отвезут. Бот бы кстати, – Старик сердито ткнул пальцем в шутников, – и побезете.

Как только за доктором закрылась дверь, мои соседи сразу оживились

– Да, Базиль, успокаивает он тебя. Макарыч еще тот хирург, – Кирилл подмигнул напарнику, – вот знаешь прапора Овчарова. Нет? Ну это тот, что столовой заведует.

– Кухонные наряды который материт? Кто же его не знает? Хромает он ещё.

– Ну вот, видел конечно же. А что случилось то знаешь? Всего-то занозу посадил. Раз – и полмышцы как ни бывало. Скажи Серёга?

– Отож. Макарыч совсем стариком стал. Вот раньше говорят классный хирург был. А теперь все, глаз уже не тот, руки трясутся…

– Чего трясутся то, зашибает что ли?

– Ну ты даёшь, кто же из врачей не зашибает? Спирт то где весь? То-то и оно.

Друзья расхохотались, довольные своей шуткой.

– Не тушуйся, Базиль, все будет хорошо, боевые шрамы украшают настоящего мужика. Девки любить будут. Знакомишься, например, с подругой и рассказываешь крутую историю с героической личностью – это ты про себя, если что. А потом приглашаешь шрамы боевые показать. Интим, однако.

Веселье было прервано медсестрой, пожилой уже женщиной, пришедшей брать анализ крови.

– Что весёлые такие? Я так понимаю, вас Сергей Макарыч санитарами назначил? Каталку заберёте в инфекционной. Я как раз успею кровь взять. Ну, чего сидим, кого ждём?

Госпиталь

Быстро расправившись с анализами, меня укатили на рентген, который делала все та же шустрая медсестра. Некоторые неудобства были вызваны моей малоподвижностью, но, с помощью двух бравых хлопцев, все проблемы были оперативно решены. Сестра им вынесла благодарность и меня с ветерком транспортировали на место. На этом всё завершилось. То есть вообще завершилось.

Я ожидал, что операцию сделают почти сразу же. По горячим следам, точнее по припекающим, если говорить о моей пострадавшей части тела. Однако, вечер прошёл лишь в тревожном ожидании. Одолеваемый плохими предчувствиями, я промучился до полуночи. Соседи уже храпели аки былинные богатыри, а мне сон все никак не мог подарить спасительное забытие. Я пересчитал всех овец, а заодно собак и пастуха, сделал дыхательные упражнения, рекомендованные для успокоения и как-то незаметно для себя съехал с реальности. Я равнодушно наблюдал как поднимаюсь над кроватью. «Поскольку это сон, – сказал я себе, – то ничего страшного не происходит, надо вернуться на место и нащупать под собой кровать». Я пошевелил руками и ничего не почувствовал. Тут я очнулся.

Потрогав кровать, я понял две вещи. Во-первых, то, что я действительно сплю, а во-вторых, что всё не так, как кажется, особенно когда спишь. Это возымело положительный успокаивающий эффект, способствующий мягкому проваливанию в объятия Морфея. Сон не заставил себя ждать, но теперь отдаваться ему было легко и спокойно. До самого утра я парил, сначала робко и неуверенно, и только по коридорам госпиталя. Дежурное освещение наполняло приятным полумраком помещения, при этом скрадывая объёмы и все, что затаилось в тени углов и стен, недосягаемых для слишком мягкого света. Я несколько раз чиркал стены, потолок и некоторые предметы, так некстати расставленные у стен. К счастью все кончалось мирно, без разрушений и повреждений. Зато, когда я вырвался на волю из этого каменного склепа, то вздохнул полной грудью и чуть не запел от восторга. Передо мной был весь мир, и этот мир был моим. Замечтавшись, я налетел на выведенную на крышу госпиталя телевизионную антенну и от неожиданности ухватился за неё, а когда она стала прогибаться от моего веса, пришёл в себя, оттолкнулся и спикировал на землю. С удивлением посмотрел на скривлённую моими стараниями антенну и меня посетила одна глупая мысль.

Мне показалось забавным вернуться в расположение роты и подшутить над сослуживцами. Я был уверен, что ротный наряд спит, вместо того чтобы бдеть, неся ночную службу. Это был мой сон с моими правилами, поэтому всё должно было быть так, как хотел я. То, что я увидел на месте, моим представлениям соответствовало, и меня нисколько не удивило. Вытащив штык-нож из ножен дежурного, я поместил его в стол командира роты. Но этого мне показалось мало. Пролетев подобно “дикому, но симпатичному” привидению через ряды кроватей, я поменял по одному сапогу из каждой пары, выставленных на ночь перед кроватями. Напоследок, пролетая мимо штаба, не отказал себе в удовольствии заглянуть “на огонёк”. Прибрал фуражку раскачивающегося на стуле офицера и поместил её на знамя части. Довольный своей шуткой, я как-то сразу проснулся в уже опостылевшей кровати. Интересно было то, что сон я помнил весь, а такое случалось со мной редко. Сей факт положительно сказался на моем настроении, и я стал выдумывать какие ещё козни можно будет сотворить в следующем сне.

Однако следующий день заставил меня призадуматься. Утро принесло новости, что телевизор, выставленный в коридоре для всеобщего обозрения, перестал нормально принимать программы. Экран рябил полосами, застилался серой пеленой с блестящими нитяными всполохами.

– Ни на минуту нельзя оставить иродов окаянных, – причитала дежурная сестра, – до всего доберутся своими граблями! Признавайтесь, кто это сделал?

Подозрение в первую очередь пало на более здоровую часть контингента, то есть на моих соседей.

– Спали мы, как суслики. Ты же сама в коридоре сидела, должна была увидеть свет от экрана, если бы кто включил телек.

– И услышать, – добавил второй сосед.

Пока появившийся на работе Макарыч костерил дежурную сестру, которая “прошляпила” телевизор, один из курильщиков, считавших ворон вне помещений, заметил странность в раскорячившейся железке, торчавшей из крыши госпиталя. Железка явно торчала не по фэншую. Сложив два и два и досмолив сигаретки, солдаты важно прошествовали к начальнику госпиталя и просветили его насчёт пользы курения и решения телевизионного вопроса. В награду они были посланы на крышу, возвращать прежний вид антенне. На просмотр телевизора было наложено временное табу, по-видимому в назидание всем, чтоб неповадно было.

Совсем уж было приуныли больничные обитатели, как прискакал зам командира части по воспитательной работе подполковник Ковач и поднял на уши весь госпиталь.

Подполковнику отчаянно не везло в этот день. Всегда бодрый и энергичный, он обычно начинал день с пробежки, невзирая на погоду и физическое состояние, которое иногда случалось изрядно похмельным. Далее, заряженный позитивом, как кролик энерджайзер, он учинял карательные рейды по ротам, капая на мозги ротным и взводным, попутно проводя короткие поучительные беседы с личным составом, засчитывая их как политинформацию. Ввиду такой активности, для командования части, он считался полезным чудаком, которое “хождением в народ” себя не обременяло. Но в этот день все пошло наперекосяк. Начало катастрофы было заложено ночью, когда Ковач решил прогуляться по надобности. Какой-то чёрт вселился в любимого кота жены, который воспринял бредущую ночную фигуру подполковника как личного врага. Издав боевой клич, котяра атаковал из-за засады босую ногу и надкусил большой палец врага. Обалдевший от такой наглости Ковач, во-первых, резко проснулся, а во-вторых, вспомнив лихую молодость, совершенно машинально прописал оборзевшей животине штрафной удар со свободной ноги. Это было самой большой его ошибкой. Извиняла его лишь природная рефлекторность, как реакция на внешний раздражитель. Но для полного алиби нужно было ещё уверенно пролепетать, что “он первый начал”. Пролепетать удалось, а вот уверенности по-видимому и не хватило. Поэтому в ответ он получил не только половину бессонной ночи из-за болезненного пальца, но и испорченное утро от неприятного разговора с женой по поводу хромоты её любимца. Контрольный выстрел произвёл кот, нагадив в любимые кроссовки подполковника. Оскорблённый до глубины души, Ковач позорно ретировался из дому, провожаемый презрительным взглядом засранца, возлежащего на кухонном подоконнике. С таким прескверным настроением он ни свет, ни заря ворвался в расположение части, строя злобные планы боевой взбучки любому подвернувшемуся организму цвета хаки. Первым на себя удар приняли передовые части – наряд контрольно-пропускного пункта. На удивление подполковника, наряд нёс службу точно по уставу, встретив его бодро и с чётким докладом. Это бы прокатило в любой другой раз, но не в этот. После пятиминутного ора, в который Ковач вложил всю скорбь наболевшего домашнего унижения, наряд в полном составе был отправлен на гауптвахту. Настроение подполковника стало налаживаться, но первая жертва его только раззадорила. На всех парусах, подобно пиратскому бригу, настигающему гружёный золотом галеон, Ковач ворвался в помещение штаба и оторопел от увиденного. Дежурный по части, подставив кривонугую табуретку, которая не складывалась только благодаря честному слову и удерживающему её часовому, тянулся к верхушке знамени, на котором красовалась офицерская фуражка. “Отставить!” – завопил обалдевший Ковач. Часовой, услышав начальственный голос, вытянулся по струнке, табурет крякнул и сложился, лейтенант с повязкой дежурного вцепился в знамя. Древко знамени выдержало, а тумба, в которой оно стояло – нет. Дежурный повалился на часового, часовой повалился на пол и их вместе накрыло бархатным полотнищем знамени. Фуражка, сделав полукруг, откатилась к ногам подполковника. Не лопнул от возмущения Ковач только потому, что он смотрел на это безобразие раскрыв рот, через который тут же, как через предохранительный клапан парового котла выплеснулся такой поток армейского красноречия, что удивился даже сам подполковник. И потом, много позже он не никак не мог вспомнить то многообразие слов и выражений, так спонтанно вылившихся наружу. На этом фоне не вышедшая на физзарядку рота уже не казалась каким-то неординарным происшествием, но, тем не менее, явилась последней пулей, добившей его сознание и, как ни странно, успокоившей. Подполковник понял, что наступила череда неудач, а стоически принимать нахлобучки судьбы – это профессиональный долг каждого высокого командира, потому как смертельна для армии только паника, а первое, что у неё на пути – это каменное лицо командира, об которое должны разбиться все психические атаки противника. Посему к госпиталю Ковач подвалил весь деловой и непоколебимый, готовый даже к тому, что госпиталя не увидит вовсе.

Но госпиталь оказался на месте. Воодушевившись, он сразу развернул буйную деятельность в части освещения ситуации в рамках текущих политических событий в мире. Оказывается, в части произошёл полтергейст и группа офицеров штаба ведёт тщательное расследование множества происшествий.

Ковач сразу же уцепился за факт подрыва политического просвещения персонала госпиталя путём внесения деструктивных изменений в конструкцию антенны. Беседа была проведена с несколькими относительно здоровыми пациентами, дежурной сестре сделано внушение и на этом миссия Ковача завершилась. Прибывшие для приведения в порядок телевизионного вещания связисты поведали о переполохе, случившемся этой ночью в части.

Дежурный по части обвинил часового у знамени в оставлении поста в хулиганских целях. Части был нанесён материальный ущерб в виде сломанной табуретки, тумбы и поваленного знамени. Кроме незначительных лёгких ушибов, которые получил часовой и сам дежурный, пытавшийся дотянуться до своего головного убора, оба получили тяжёлую моральную травму, вынужденные выслушать тираду Ковача.

Одна из рот не вышла на физзарядку ввиду неразберихи с обмундированием. Случившуюся в расположении перепалку с руганью прекратил командир роты. Он распорядился создать посредине кучу из вещей, не опознанных в качестве собственных, а потом организовать их раздачу как на аукционе. Естественно, распорядок дня начался с серьёзного непорядка. Последним под раздачу попал дежурный по роте, отсутствие штык-ножа которого заметили только в конце имуществнно-вещевых процедур. Обнаруживший пропажу в своём столе, ротный пообещал запирать на ключ комнату от офонаревших в корягу сержантов, посмевших протирать солдатскими портками командирское кресло.

Новости нисколько не взволновали, а наоборот даже повеселили обитателей больничных покоев. Потому как связисты театрализовали свои рассказы, в самой части, по-видимому, реакция была схожей.

Меня же эти события изрядно смутили. С одной стороны, я нисколько не сомневался чьих рук все это дело, а с другой стороны, не мог взять в толк, как такое могло случиться. Здравый рассудок отказывался строить логические связи в виду абсурдности самой сути явления. Но один положительный момент безусловно был – повезло, что в своих проделках я не добрался до караула.

В неведении о своей судьбе я пребывал не так, чтобы и долго, всего пару дней. А потом появился Макарыч и попросил моих соседей покурить где-нибудь за пределами комнаты, а лучше и госпиталя.

Когда за ними закрылась дверь, старик подошёл к моей кровати с таким выражением лица, как будто собрался зачитывать мне некролог.

– Ну-с, молодой челобек, как самочубстбие? – разговор он начал хотя и дежурно, но бодро.

– Как ни странно, все лучше и лучше. А что с операцией, доктор? – действительно, с каждым днём постепенно уменьшались болевые ощущения. На кровати меня удерживал лишь синдром наболевшего места, к которому больно прикасаться скорее по привычке, чем по ощущениям.

– Я кстати к бам как раз по этому пободу, Базиль, простите Базилий. Случай у бас необычный. Да. – Он немного помолчал, как будто в раздумьях – продолжать или нет, а потом нехотя добавил – понимаете, рентген никаких осколкоб не обнаружил.

– Нет-нет, – замахал он руками, увидев, что я хотел возразить, – я бас прекрасно понимаю и берю, безуслобно берю что произошло бсе так, как бы сказали. Я сам бидел башу пятую точку, избините. Но… – тут он развел руками – у меня такой случай никогда не был.

– Так может рассосалось все, – подал я голос робкой надежды. – Металл тонкий. Может это и не алюминий был вовсе, а что-то к биологии чувствительное.

– А бы откуда знаете? Шутите? Это хорошо. Боюсь только бсё серьёзнее. Не растборился металл, а разошёлся по тканям.

– Как так разошёлся? Я что теперь, «железный человек»?

– А бот так разошёлся, мелкой пылью по окружающим тканям. Так что не «железный человек», а, простите, «железный зад». Збенеть будете от металлоискателя. Рамки такие быбают, знаете? Пока что бы не феномен, а збонарь. Дальше – будущее покажет. Кстати, о будущем. Сегодня прилетает борт. Так что заботу о башем будущем и здоробье берет на себя столица. – Он ещё раз развёл руками.

В дверь заглянула дежурная сестра.

– Сергей Макарович, тут к вам…

– Простите, – мимо сестры, протиснулся широкоплечий мужчина в тёмном костюме и наброшенным на плечи халате.

– Добрый день, Сергей Макарович, – поздоровался он вежливо, – вот мои документы. Только вот прибыли и значит сразу к вам…

Макарычу было продемонстрировано удостоверение и передана тонкая папка с несколькими листиками бумаги.

В дверях показался другой посетитель, поменьше габаритами, но в такой же униформе, как и первый. Он что-то зашептал сестре, увлекая её от двери в коридор.

– Ну что же, что же, добро пожаловать б мой кабинет. Кстати, бот и пациент, Базилий, – он кивнул в мою сторону, – как гоборится б целостности и сохранности.

– Привет, – мужчина сделал неопределённый жест рукой и, взяв под руку Макарыча, повернул его в сторону выхода. По-моему, он мог просто его подхватить и пронести до самого кабинета, особо при этом не напрягаясь. Судя по быстроте покиданная помещения, отчасти так и было.

Оставшись в одиночестве, я стал размышлять о новом повороте в судьбе. Что-то мне он начал внушать опасения.

Объект исследований

Мои размышления были прерваны дежурной сестрой. В руке она держала уже готовый к использованию шприц. Быстро наклонившись ко мне, она с каменным выражением лица вонзила в меня иголку.

– Успокоительное, перед полётом. – Произнесла она скороговоркой.

В себя я пришёл уже в другом, незнакомом мне помещении. Разгадка местоположения была отчасти решена неожиданно появившемся человеком в белом халате. Он поздравил меня с благополучным прибытием, поинтересовался самочувствием и, записав что-то в блокноте, исчез также быстро, как и появился.

Судя по всему, во время перевозки и полёта я был сильно «успокоен» тем самым уколом.

Самое интересное, что боль и жжение пятой точки полностью отступили и я сделал попытку сесть на край кровати. Получилось почти без проблем, но нижняя часть была словно деревянной. Очень хотелось верить, что эта нечувствительность была вызвана только лишь моей долгой неподвижностью. Я решил сделать перерыв в функциональном восстановлении и снова улёгся, но теперь уже на спину.

В этот момент в помещение ворвалась группа «беляков» – людей в белых халатах. Не особенно обращая на меня внимания, они начали между собой разговор, упоминая обо мне термином пациент. Группа состояла из трёх человек, одного солидного и пожилого дядьки и двух гораздо помоложе коллег. Прервав мои только начавшиеся наблюдения, один из молодых повернулся ко мне и начал расспрашивать «что же со мною произошло».

Удовольствия мой рассказ в стиле «упал, очнулся – гипс» у него не вызвал.

– Вы же понимаете, – начинал давить он, – что, чем подробнее мы узнаем обстоятельства, тем точнее сможем подобрать лечение, которое поставит тебя на ноги.

Я отвечал, что ещё пара-тройка дней такого «лечения» и на ноги стану я сам. Судя по выражению лиц, продолжать такой разговор им расхотелось. Группа тут же потеряла ко мне интерес. Пошушукавшись между собой, они степенно прошествовали к выходу. Но в одиночестве я оставался недолго. Вторую компанию группой уже было не назвать, их было всего двое, незнакомых мне посетителей. Но речь снова пошла об одном и том же – об обстоятельствах во всех подробностях. Выслушав мой краткий рассказ, отрепетированный мной ещё на первых посетителях, они покивали головами, что-то чиркнули в блокнотах и покинули помещение.

Мне это все стало категорически не нравиться. Мало того, что я содержался в неведении ни о месте пребывания, ни о лечении, так ещё и превратился в обитателя зоопарка, к которому будут наведываться все сотрудники этого заведения с характерным для посетителей зоопарка поведением. Ни здрасте тебе ни до свиданья, не говоря уж об элементарной вежливости в разговоре. Кто они вообще такие? Мало ли тут в белых халатах кто ходит. Может они тут красят, белят… Короче, к приходу третьей группы я уже морально подготовился. И они таки явились!

Вот тут я им все и вывалил, и про приём, и про их поведение, и про отсутствие кормёжки в конце концов. Надо сказать, что мой спич не произвёл никакого впечатления. Мне ответили, что эти вопросы не в их компетенции, а вот именно они явились расспросить об обстоятельствах…

Почему-то мне показалось, что они издеваются. Я не выдержал и отправил их в пешее эротическое путешествие, добавив напоследок, что разговаривать буду только после появления компетентной личности с соответствующими разъяснениями.

Кое-какое действие такой разговор возымел. Мне принесли серого вида овсянку, сваренную похоже на воде, два подсохших ломтя белого хлеба и подозрительно пахнувший чай. Настроение моё упало вообще ниже плинтуса.

Однако имелось и дальнейшее продолжение, которое не замедлило себя ждать. Вошедший в палату человек имел косвенное отношение к медицине, о чём свидетельствовал наброшенный халат на цивильную одежду. Было ещё нечто во внешности, что делало несовместимым понятие “сохранить жизнь и здоровье” и этого человека. Может быть взгляд. Безразличный, но одновременно цепкий, как репейник, взгляд водянистых глаз. А ещё движения. Движения слишком уверенного в своей власти наместника. Ну не хозяина же? Все это производило одновременно и неприятное впечатление, и ощущение опасности, которая, казалось, пропитывала атмосферу вокруг него.

Последовавший разговор только укрепил эти чувства. Развернув в мою сторону один из колченогих стульев и, выдержав паузу, он начал беседу в лучших традициях этого заведения, без приветствия и представления.

– На вас жалуются сотрудники.

Снова пауза, сопровождающаяся прямым немигающим взглядом.

– Препятствуете работе, не идёте на сотрудничество.

Опять пауза. На этот раз затянувшаяся. Наверное, предполагалось, что я должен оправдываться.

– Здравствуйте. – попытался я перевести разговор в другое русло.

Повисло молчание, нарушать которое никто не намеревался. Я представил себе визитёра как “агента Смита”, снявшего очки и накинувшего белый халат. Это мне показалось забавным. По-видимому, на моем лице что-то промелькнуло, на лице “Смита” промелькнуло тень удивления, и он решился ударить всеми своими козырями.

– Может вы чего-то не понимаете, – начал он вкрадчиво, – но здесь не то место, где будут с вами нянчиться. Не зависимо от вашего желания, мы сделаем то, что считаем нужным. Не спрашивая на то вашего позволения. Вы потенциально опасны для окружающих и пока мы не установим степень опасности, вам придётся мириться с нашими – он выделил это слово и повторил – нашими условиями.

– Или мы устраним опасность полностью. – помолчав, произнёс он, делая паузы между словами.

– Что это значит? – Удивился я. – Что за ерунда. А как же госпиталь… Продолжение лечения… Кто вы вообще такой?

– Кто я не важно, как не важно и кто остальные. Может быть вы увидите их в первый и последний раз. А будете хорошо себя вести – и меня тоже. А насчёт госпиталя – да, почти угадали, только он очень специальный. И лечение – тут он усмехнулся – соответствующее.

– Ну поведение моё тоже соответствующее. Чего вы в ответ ожидали?

– А вот поведение настоятельно советую изменить. Добиться чего-то или изменить вы ничего не сможете, а испортить отношения – запросто. Сколько вы тут пробудете – неизвестно. В каких условиях – вам выбирать. Я все сказал.

С этими словами “Смит” встал и не прощаясь вышел, оставив после себя стоящий посреди комнаты стул и сложное чувство. Даже гамму чувств. От услышанного, мои мысли спутались. Я просто не мог поверить, что такое вообще возможно и происходит именно со мной. Уверенный в непогрешимости страны, в которой я живу, я, похоже, стал её лабораторным экспонатом, со всеми вытекающими.

О какой опасности говорил этот кретин? Не давала покоя мысль о реальных последствиях прошлого сна. Может быть дело в том, что я мог влиять окружающий мир и этот факт каким-то образом стал “им” известен? Кому им? Да и мог ли влиять в действительности? Вопросы плодились как мартовские зайцы. В душе клокотала обида и в голову лезли мысли о мести непонятно кому, но вполне осознано за что.

Вечер завершился процедурами – уколом и горстью таблеток, которые я принял не рыпаясь. Ночь прошла тревожно и без приключений. Возникло даже ощущение – а не приснились ли мне прошлые приключения? Ведь колют всякую дрянь, противопоказания у каждого лекарства тоже будь здоров. Все это почище наркоты приходы может дать. Тот факт, что я нахожусь неизвестно где и окружающие меня – неизвестно кто, имел своеобразное психологическое воздействие и не добавлял определённости в привязке к действительности.

Размышления оказались затруднительны для меня и я, не заметил, как снова заснул. Точнее сказать, погрузился в состояние, близкое к дремоте, когда переход между явью и сном не очевиден, а само сновидение – это продолжение реальности.

Мезенцев

Майор Мезенцев аккуратно затворил за собой дверь и, с чувством завершённой работы, чётким уверенным шагом двинулся по коридору. Чувств он никаких не испытывал, они успели притупиться за годы службы. Даже удовлетворения от выполненной работы, как такового, не было, слишком мелким и простым было порученное ему дело. Сложностей в выполнении не могло быть в принципе, слишком разные весовые категории. Профессионал своего дела, всецело себя посвятивший контрразведке, супротив какого-то пацана. Это просто избиение младенца. О каких весовых категориях может вообще идти речь? Майор даже остановился, неприятно поражённый этой мыслью. “Разве это работа? Мальчишек пугать. Боже мой, в кого я превращаюсь! Тоже мне, нашли пугало!” – майор сплюнул и еще решительнее зашагал дальше. Сотрудники, попадавшиеся ему навстречу, съёживались и прижимались к стенам, иные попросту сворачивали в сторону, делая вид, что спешат по неотложным делам. Конечным пунктом воинственного демарша майора был кабинет со скромной табличкой “Профессор Хапцов А.М.”. Пройдя несколько дверей и турникетов, зеленоглазо пикающих пластиковому пропуску столь важного должностного лица, майор без стука вошёл к хозяину кабинета.

– Андрей Михайлович, докладываю, что ваше поручение выполнил. – С ходу начал Мезенцев, – Какие будут дальнейшие указания?

Несмотря на свои эмоции, майор был прежде всего человеком долга, бесстрастно выполнявшим свою работу.

Профессор поперхнулся горячим чаем, чуть не выронив из рук массивный серебряный подстаканник, который блаженно только что подносил ко рту, прикрыв глаза и блаженно вдыхая волшебный аромат настоящего китайского сбора.

Работы в полевых условиях, коими именовались военные объекты испытаний, его изрядно утомили, поэтому сейчас он в полной мере черпал комфорт своих, ставших чуть ли не родными стен. Кроме того, негативные события последних дней, связанные с аварией на объекте, в которой он чудом не пострадал, стали большим комком дёгтя, загадившим светлые горизонты науки и карьеры профессора.

– Проходите, проходите, что же вы стали в дверях? Может быть чаю? – Профессор напрочь забыл имя этого сотрудника безопасности, приданного ему для исполнения деликатного поручения.

– Нет, спасибо. Служба знаете ли, дел не в проворот.

– Ну да, ну да, понимаю… Как всё прошло? Как вы считаете, насколько стал подготовлен наш пациент?

– Штатно. О степени психологического воздействия ничего сказать не могу, у вас есть на то квалифицированные специалисты. – майор не хотел распространяться по поводу непонятного для него поручения, но свой профессионализм все же подчеркнул. – Если бы речь шла о вербовке, то после ещё одной или пары встреч он был бы полностью подконтролен. Но, как я правильно вас понял, этого как раз не требуется.

– Абсолютно правильно поняли! – всплеснул руками профессор. Он выбежал изо стола, переходя к заключительной фазе разговора: – Огромное спасибо за содействие. Я могу рассчитывать на продолжение сотрудничества? Обстоятельства, знаете ли, могут по-разному сложиться…

– Это не ко мне. На все воля моего начальства. – сухо подвёл черту разговора майор, выделив слово “моего”.

– Ну что же, понимаю, понимаю. Ещё раз огромное спасибо, вы нам очень помогли. – профессор потряс руку майора. – передавайте привет Николаю Ивановичу…

– Петровичу. – Машинально поправил Мезенцев, выходя из кабинета.

Постояв около закрытой за собой двери, майор хмыкнул: “Волюнтарист.” И пошагал на доклад к начальству. Ему по долгу службы была известна информация о профессоре в более широком объёме, чем тот мог себе представить.

Профессор

Профессор хорошо слышал последние слова Мезенцева, но ему это было безразлично. “Обыкновенные солдафоны, сегодня один, завтра другой, они и форму одинаковую носят, чтобы различий не было. Безразличные безликие люди… Какое мне дело до этой тупой обслуги? Понаставили турникетов, сделали пропускную систему – все в шпионов играют. Волю дай – в сортир без бумажки с печатью не пустят, а потом не выпустят. А если в сортире бумаги нет!?”. Кстати, несмотря на приличное финансирование, такой факт в институте имел место от случая к случаю быть. Последняя мысль профессора позабавила, и он выкинул из головы майора и его трудно запоминаемое начальство.

“Ну что же, если я все правильно рассчитал, не сегодня – завтра следует ждать событий. Камера подготовлена. Сегодня вечером надо дать распоряжение на её включение,” – профессор довольно потёр руки. Хитрый план, самолично задуманный им, начал осуществляться. “Плохо, что ни на кого нельзя положиться. Всё сам, всё сам. Даже Егор стал всего лишь винтиком в механизме задуманных событий.” Сомнения в Егоре всё-таки были. “Игра в тёмную” могла пойти совершенно непредсказуемо и тогда…

Думать о том, что может пойти не так, профессор не хотел, а вот планы на будущее его завораживали. “В конце концов, что я теряю? Если я просчитался с Егором или этот солдафон оказался не так хорош или ещё какая причина, то что произойдёт? Ровным счётом ничего не произойдёт. А сейчас ничего и не происходит. Но, если расчёт был верен и не будет никаких случайностей, то тогда… Тогда наука пойдёт совсем другим путём. Подумать только – выход в другие миры! Реально существующий выход! Одно дело – вести изыскания во тьме, наобум, когда тебе не верят, а исследования считают шарлатанством и каждую копейку приходится выклянчивать и унижаться! А тут – свет в конце туннеля! Уверенность, субсидии, гранты, перспектива! Космос, лунная программа, полёты к Марсу – мелкотня. Контакты, новые технологии – вот прогресс!“ – профессор чувствовал себя флибустьером, попавшим на остров сокровищ. Азарт открытий светил, как путеводная звезда. Немаловажное значение также имело подсушивание профессорской репутации, подмоченной последними неудачами на военном объекте. Впрочем, он гнал от себя такие досадные мысли, слишком приземлённые в сравнении с великими целями.

Совершенно некстати мечты профессора перебил телефон. Звонили с проходной и спрашивали насчёт провоза оборудования.

– Какое ещё оборудование? Кто привёз? – мысли Андрея Михайловича витали ещё далеко и понять, что от него хотят эти грешные он сразу не мог.

– В документах получателем значится Хапцов А.М. Вы Хапцов? – Голос на другом конце провода был настырен и даже груб.

– Да, Хапцов Андрей Михайлович это я.

– Ну вот, значит и оборудование ваше. Чего вы мне голову морочите?

– А чего вы спрашиваете, если в документах всё чётко написано. – Профессор перестал витать в облаках и вспомнил о подобном заказе. Вот только доставка там вроде как на неделю позже должна быть.

– У меня инструкция. Вам её тоже должны были довести. Так есть у вас заказ на это оборудование или нет?

– Есть, есть конечно. Сейчас мой помощник принесёт вам перечень. – Профессор поморщился, как от зубной боли – он прекрасно знал эту инструкцию, появившуюся с новым начальником службы безопасности, тупым бюрократом и конспирологом, но побороть её был не в силах ни он, ни даже учёный совет, потому как любая администрация гораздо выше по статусу всех тех, ради кого она работает.

Не успел он положить трубку, как снова зазвонил телефон. Со словами: «Что за день такой, как на телефонной станции сижу» – профессор взял трубку:

– Добрый день, Андрей Михайлович, – голос с лёгким акцентом говорил вежливо, но в то же время уверенно.

Хапцов сразу понял откуда звонок. Впрочем, это сразу же подтвердил тот же голос. С этой фирмой его связали давние отношения, связанные с закупками лабораторного оборудования, которое в нашей стране уже исчезло из производства. Вот и сейчас звонок был именно по этому поводу.

– Андрей Михайлович, вышла небольшая накладка. Оборудование по нашему договору только что прибыло, и я, понимая его важность для вас и вашей работы, осмелился сразу же отправить его к вам, не успев вас предупредить об этом. Надеюсь это не принесло вам лишних хлопот? Нет? Только что подъехали? Молодцы какие. Тогда вам ещё и бонус – пара грузчиков нашей компании быстро и качественно выполнят разгрузку в удобное для вас место, выполняя все инструкции по безопасности, разумеется. Что вы говорите? Несколько инженеров вполне справятся с этой задачей? Ха-ха, хорошая шутка. Не шутка? Нет? Что вы, мы ценим труд ваших квалифицированных специалистов. Не беспокойтесь, всё абсолютно бесплатно, бонус. Вот и ладно! Диктую паспортные данные…

Встреча с Егором

Новое состояние уже перестало меня пугать. Двигаться было легко, это было ощущение скорее полёта, чем передвижения пешком. Но что же я представлял собой в таком случае? Габариты я свои ощущал, но и только! Весь мир был виден от первого лица, но словно через объектив видеокамеры. Посмотреть на ноги или увидеть руки я не мог. Если я пытался поднять стул, то он действительно подымался, но делал это сам! Ячувствовал, как держу его, наклоняю, даже переворачиваю без проблем, хотя руки должны были переплестись и мешать друг дружке. Оставив стул в покое, я задумался о зеркале, отражение в нём дало бы простой и ясный ответ. Стоило только распахнуть дверцы шкафа, чтобы убедиться, что кроме пары вешалок там ничего нет. Остаётся последний вариант – санузел. Зато почти стопроцентный. Проблема с входной дверью решилась неожиданно просто, её даже не пришлось открывать. Похоже, для меня такие мелкие препятствия вообще не существовали. Коридорчик, открывшийся сразу за дверью, был коротковат, всего три – четыре двери, за которыми скрывались палаты, наверняка подобные моей. Пятой дверью и было искомое помещение, одно на всех. Замешкавшись перед дверью, я спросил себя: «Точно ли я хочу видеть то, что могу увидеть?» Так и не определившись с ответом, просто шагнул за дверь. Действительно, над рукомойником висело облезлое и покрытое пылью зеркало. Ещё ничего не успев сообразить, я сразу же оказался перед ним. В зеркале на меня смотрел Василий, сержант вооружённых сил, в полной форме – в отглаженном с иголочки хэбэ. Почему-то я был уверен, что и начищенные сапоги присутствовали тоже. Видно было мутновато, конечно, но вполне узнаваемо. Я потёр зеркало рукой, то же сделало и отражение. Чем больше я всматривался в глупое выражение лица человека в зеркале, тем больше всё-таки признавал в нём себя. «Бред какой-то,» – единственная здравая мысль которая посетила меня в тот момент. В задумчивости, я выбрался наружу и не заметил, как оказался не только не в своей рекреации, а вообще непонятно где.

Картина, открывшаяся моему взору, для меня была шоковой. На широкой кровати, закрытый прозрачной плёнкой лежал окутанный проводами человек, смутно показавшийся мне знакомым. Я сначала даже не понял – жив ли он. С одной стороны, зачем покойнику энцефолограммы, капельницы и прочая лабуда? С другой, сознание утверждало, что в такой упаковке жить никак нельзя. Я заставил себя приблизиться, чтобы рассмотреть внимательно этого бедолагу. «Боже мой!» – не смог сдержать я восклицания, потому что под плёнкой я скорее угадал, чем признал Егора, но это действительно был он. И самое главное – он был жив! Жизнь в нем поддерживалась дыхательным аппаратом, от которого шла трубка к загубнику, вставленному ему в рот. Зрелище было тяжёлым и жутким, потому что на руках Егора просматривались ремни, пристегивающие его к кровати.

– Ну здравствуй, какими судьбами? – Голос за спиной заставил меня оторопеть.

– Чего замер? Не признал, что ли?

Я осторожно повернулся всем телом и … Оторопел ещё больше. Передо мной стоял Егор собственной персоной.

Что было написано у меня на лице я не знаю, но Егор прекратил красоваться, изобразил сочувствие и, хохотнув, помахал передо мной руками – «Проще лицо, солдат, это действительно я.»

Первая моя мысль была: «Все, приплыл, – но, взяв себя в руки, я прохрипел, – Привет».

– Ага, уже лучше, – обрадовался Егор.

– Но ведь ты … – я неопределённо качнул головой.

– Все нормально, Василь. Кстати и ты тоже…

– Что тоже? – Все ещё не понимал я.

– А ты не догадываешься? Вроде как сообразительный раньше был. Всего то несколько дней не виделись. Что с людьми служба делает. – Егор притворно покачал головой.

– Хватит шуток, я ничего не понимаю. Что происходит со мной, да и с тобой по-видимому тоже… Кстати, Егор, в действительности, это ты?

– Не совсем. Но ведь и ты – не совсем ты. – Справедливо заметил он в ответ.

– Ну вот, уже и определённость появилась, кэп. Без тебя я бы ни за что не догадался.

– Кстати поздравляю, ты теперь тоже действительный член клуба привидений. С моторчиком.

– И много нас таких?

– Не знаю,– Егор беспечно пожал плечами, – ты да я. Но отрицать в бесконечной вселенной многообразие видов глупо.

– Завязывай философствовать. Я так понимаю, в той бочке, что рванула, далеко не бражка была?

– В автоклаве? Нет конечно. Рванул все-таки? Ну да, ну да, ты ведь здесь… Кое-что становится ясно.

– Обалдеть! – не выдержал я. – Он тут для себя кое-что проясняет, а мне так и полслова не скажет. Колись, а то осеню крестом животворящим. Тоже мне, «призрак оперы» нашёлся тут.

Егор пожевал губу и наконец разродился: «Как ты понимаешь, проводилось одно довольно интересное исследование». На миг он запнулся.

– А, да что там! – Махнул в Егор рукой и продолжил – существует одна гипотеза о раздельном существовании мыслящей оболочки, так называемое астральное, тонкое тело.

– Ну типа душа и тело, ничего нового. – поддакнул я.

– Не совсем… – поморщился Егор, – но пусть будет так. Только вот ведь какая штука – душа отлетает только при смерти физической оболочки, а переход сознания в тонкое тело имеет место быть и при жизни. Есть немало тому свидетельств! Как правило это происходит подобно сну наяву. До некоторых пор это считалось мистикой и всяким оккультизмом. Только вот появился способ это проверить. Для этого нужна был определённая субстанция и катализатор.

– Постой, постой. Откуда дровишки? То бишь способ волшебный? – Несколько обалдел я от скорости появления информации.

– Откуда? Да известно это было всем с незапамятных времён, только обросло условностями, смысл постепенно забылся и все превратилось в обряды. На след навели немцы. Была такая у них организация – Аненербе. Вели поиски они, кроме всего прочего, в Тибете, искали следы возникновения арийской расы. Только чушь всё это. Кто-то там у них головастый сообразил, что к чему. Медитации, распространённые у монахов в этих краях, натолкнули их на мысли в правильном направлении. Только не выгорело ничего у них, потому как обряды и прочая мишура сохранились, а вот сама субстанция – нет. Да и нам помогло чудо. Но сначала вопрос – как ты думаешь, для чего существование такой сущности, как тонкое тело для человека?

– Озадачил… Как объяснить то, о существовании которого ничего не известно. Может быть просто как данность ни к чему не обязывающая?

Егор покачал головой. Я вспомнил свои первые впечатления. Неожиданность и последующая легкость… Пожалуй этим можно пренебречь. С другой стороны – полет, возможность вырваться в окружающий мир, преодолевая расстояния подобно птице… Нет, подобно ветру… Кстати, скоростные качества я не проверял, но чувствовал, что потенциал был. Поэтому и выпалил:

– Чтобы границ между людьми не существовало. Чтобы все обладали свободой перемещения и информационного обмена.

– Силен. – С уважением посмотрел Егор. – Неимоверно близок, только мыслишь узковато. А если в масштабах вселенной?

Холодная чернота космоса меня слегка обескуражила. Какая бы скорость ни была, а расстояния там такие, что посинеешь даже не от холода, а от скуки.

– Не представляю, – буркнул я, – хорош прикалываться.

– А я вполне серьёзно. Представь, что ты находишься в одной из комнат квартиры. Как ты пройдёшь в другую комнату? Через дверь конечно. А из квартиры на лестничную площадку? А в другую квартиру? Точно также – через двери. Если представить, что в мире полно таких дверей, назовём их порталами, то вот перед вами и вся вселенная, дорогой товарищ.

В мыслях сразу всплыли изогнутые пространства с проколами между ними. Если такие проколы закрыты дверьми… Нет, скорее дверь – это указатель на созданный проколом туннель… Хотя почему туннели и не запереть, да ещё и плату брать за пролёт. Мне показалось это забавным, и я блеснул знаниями:

– Порталы – это пресловутые червоточины пространства?

– Нисколько. Не путай материальный мир и астральный. Я сам много сказать не могу, известно лишь, что порталы – это как природные, так и искусственные порождения, связывающие миры именно на астральном уровне. Могут быть односторонние и двусторонние.

Гладкость объяснений несколько напрягала. Получалось так, как будто всем все давным-давно известно, а я один, как дурак в неведении.

– Слушаю я тебя Егор и одного понять не могу – откуда такие факты могут быть известны, если как не по обкурке? Не знаю, где ты набрался такой дури, но трава там явно забористая.

– Хороший вопрос, весьма кстати заданный, – нисколько не обиделся Егор, – а то заболтались мы тут с тобой. Значит так – задержали не так давно одного типа, сумасшедшего по всей видимости – так посчитали. Внимания бы не обратили, если бы не два факта. Во-первых, в приграничной полосе, а во-вторых говорил на непонятном языке. Да и неоткуда там ему было взяться. Из местных никому не известен, а погранцы клянутся, что с той стороны даже мышь не проскакивала. Занятно, что спустя определённое время он стал говорить вполне внятно и понятно, но нёс всякую чушь. Определили его в психушку, понятно. Но перед тем службисты с ним попотели изрядно. Макулатуры наваяли – Толстой отдыхает. Куда этот тип сгинул потом – непонятно, да и искать толком – не искали. А вот материальчик остался. Ему сначала хотели гриф присвоить и в архиве похоронить, а потом плюнули и сбагрили в один из НИИ, дескать на рецензию специалистам. Сами они прекрасно понимали, какая рецензия будет, иначе записи бы попросту не отдали. В НИИ тоже отнеслись соответственно – пихали его друг другу по инстанции, в конце концов резюмировали как околонаучный бред и оставили на ответственном хранении. Но хранился он с пользой. Некоторым, особо ретивым, студентам давали его на предмет научных изысканий, чтобы прыть поубавить. Вот так однажды и произошло чудо. Один из студентов покопался всерьёз, да и поверил писанному. А потом неожиданно получил экспериментальное подтверждение. Материалец быстро припрятали и больше его никто не видел, а тему начали потихоньку разрабатывать. Кстати, тем студентом был я. Так что теоретически я знаю даже больше, чем нужно. Память у меня всегда хорошая была. Да что это я все про себя да про себя. Ты то здесь какими судьбами?

Вопросов у меня по ходу беседы накопилось уйма, а тут разговор ко мне опять повернулся. Хотя, с другой стороны, вроде в целом картина складывается.

– И не было ли чего-нибудь с тобой неординарного в ближайшее время?

Я ещё раздумывал с чего начать рассказ, но этими словами он меня убил наповал:

– Издеваешься? А что по-твоему, вот это всё – в порядке вещей? Обычное дело… Ну слушай с самого начала.

Ну я и рассказал все без утайки. Хотя что можно ещё утаивать в такой ситуации? Егор то сам вроде как такой…

– Скверное дело, – резюмировал он мой рассказ. – Влез ты в дерьмо по самые уши. Вот ведь вот штука какая, трясти тебя будут до потери пульса, а поскольку искомое неразрывно физически связано с твоим телом, то, скорее всего, живым тебе отсюда не выбраться.

– Ничего тебе не поможет, – заявил он категорически, увидев, что я встрепенулся с возражением.

Посторонние здесь не ходят

Небольшой грузовичок терпеливо тарахтел перед большими серыми воротами. В его кузове стояли небольшие ящики с логотипами одной известной фирмы, занимающейся производством электронного лабораторного оборудования. Два человека в фирменной одежде сидели в кабине и ждали сигнала от третьего, уже несколько минут как исчезнувшего за большими стеклянными дверьми невысокого здания, к которому и примыкали те самые ворота, свежевыкрашенные шаровой краской. Один из них, сидевший на месте водителя, щёлкнул зажигалкой, прикуривая ментоловую сигарету и, приоткрыв окно, с удовольствием выдохнул кольцо дыма после неглубокой затяжки.

Второй, поморщившись, вышел из кабины и, заложив руки в карманы, стал прохаживаться по небольшой аллейке рядом со стеклянными дверьми, поёживаясь от не по сезону прохладного и сырого воздуха. Сегодня утром, ни свет, ни заря, его разбудил телефонный звонок с номера, зарегистрированного за фирмой-поставщиком лабораторного оборудования и приятный голос, после нескольких обусловленных приветственных фраз, сообщил ему, что его ждут как можно скорее с отчётом и ему полагается премия, если исчезнут все причины, которые в настоящий момент являются препятствием для такого решения. Проблемные вопросы предлагалось обсудить в представительстве фирмы в этом городе, где уже подготовлен соответствующий пакет документов. Клаус, а по паспорту Сергей Панов, был далеко не новичок во внешней разведке и каким бы приятным голосом ему ни говорили подобные речи, он прекрасно понимал, что за ними последует рискованная и грязная работа.

Переводя на обыкновенную речь, мягко намыкалось, что объект, по которому подготовленное досье лежит в представительстве фирмы, должен исчезнуть, а ему самому надлежало срочно эвакуироваться после выполнения операции. Вот такое простое задание.

Использование в шпионской деятельности профессионалов, подобных Клаусу, которого за глаза называли «агент 118», не приветствовалось. Именно в виду профессионализма в довольно узкой и специфической области. Для этого должен был наступить крайний случай, если нужно было срочно замести следы или иного выхода из сложившейся ситуации просто не существовало. И то и другое означало провал обгадившейся разведки, сумевшей довести своё дело не просто до тупика, а до обрыва, в который ухнули месяцы, а то и годы работы. Но факт есть факт, «агент 118» не вдавался в предшествующие подробности, его кредо было – не знать большего. Так было лучше и для дела, и для него самого. Его роль были проста и сложна одновременно. Нужно было появиться в нужный момент в нужном месте, выполнить свою работу, которая занимала несколько секунд или от силы минут, и покинуть это место, даже если для этого придётся отправиться не в свой уютный домик на теплом побережье, а прямиком на тот свет. Сделать всё надо было тихо, без шума, не привлекая никакого внимания. Риск, разумеется, немалый. Но именно за этот риск и платили! Впрочем, последнее время в этой стране творился такой бардак, что Клаус стал опасаться за свои контракты. Какой смысл платить такие деньги профессионалу, если с подобным заданием справятся сами аборигены за гораздо меньшую сумму. Страна ударилась в бизнес так сильно, как тот расшибший лоб дурак, которого заставили молиться богу. Клаус при этих мыслях усмехнулся, иногда местные пословицы были необычайно точны в описании сути явления. Недооценивать противника он не любил, более того, старался перенять что-то полезное, присматриваясь к его культуре и особенностям работы.

Стеклянные двери разъехались и из них показался третий из их группы, ранее вошедший в здание. Он показал скрещённые руки водителю и, дождавшись пока тот заглушит двигатель, кистями обеих рук поманил обоих своих товарищей за собой.

В здании пропускного пункта, на входе в который и были установлены эти стеклянные двери их дожидался молодой человек с чёрной папкой в руках в мешковатом костюме, в который так любят кинорежиссёры наряжать сотрудников спецслужб. Клаус даже подумал, что эти костюмы по дешёвке скупают сами спецслужбы после окончания съёмок на распродаже реквизитов.

Сунув свои паспорта неприветливым тёткам за стеклом и, получив их обратно вместе с разовыми пропусками, они расселись перед молодым человеком, представившимся сотрудником службы безопасности. Он открыл папочку, в которой лежали листки с надписью «Инструктаж» и раздал их всем для ознакомления.

Клауса всегда удивляла эта процедура. Он уже знал содержимое этих листков наизусть. Всё, конечно, написано было правильно, но непонятно зачем. Для такого, как он, это не было препятствием, а для остальных не имело значения, поскольку не представляло профессиональный интерес. Впрочем, порядок есть порядок. Кто бы возражал, особенно, если он на руку.

Затем всех попросили сдать сотовые телефоны, ноутбуки и носители информации. Ожидавшие всего этого фирмачи подготовились заранее, не взяв с собой ничего из перечисленного, чтобы на обратном пути задержка на выходе была минимальна. С чистой совестью миновали рамки металлоискателя, поскольку единственным оружием была пластиковая капсула в кармане Клауса, которая могла отправить на тот свет всех сотрудников пропускного пункта с посетителями в придачу, если разумно ею распорядиться.

Грузовичок медленно и аккуратно подкатил к дверям одного из корпусов научного института. Трое фирмачей, прихватив бумаги и пару маленьких ящичков сразу же скрылись в дверях его проходной. Сунув бумаги под нос вахтёру, группа миновала турникет и потопала уже известным маршрутом в знакомую лабораторию. Миновав системы охраны по дороге, троица приостановилась и один из них, постучав по циферблату наручных часов и дважды раскрыв над ними кисть, повернул в сторону туалета. В туалете Клаус накинул на себя белый халат, подправил физиономию очками и, нацепив заранее подготовленный бейджик, вышел уже не отличимый по виду от любого местного сотрудника. С точки зрения системы электронного доступа, Клауса не существовало вообще. Новейшая итальянская система одной именитой фирмы, приобретённая службой безопасности института за очень приличные деньги, была лояльна к некоторым сигналам и регистрировала их на случайных сотрудников из своей базы, имеющих аналогичный допуск. Естественно, это была не глупая прихоть искусственного интеллекта, а вполне запрограммированное действие, мотивированное очень влиятельными людьми, считающими интересы безопасности своей страны приоритетней её бизнеса. Так что Клаусу осталось только пройти, согласно полученной схемы, по приветливо раскрывающим двери институтским коридорам и, выполнив свою работу, также спокойно вернуться обратно.

Кто-то может подумать, что нахождение нужного для Клауса объекта и место разгрузки оборудования совпали случайно, но на самом деле, этому предшествовала большая предварительная работа по наблюдению за изысканиями профессора Хапцова с последующим установлением с ним деловых контактов. Главной целью предстоящей операции было замораживание его исследований, которые, по сигналу завербованного агента, вошли в завершающую стадию. Сами по себе наработанные материалы лабораторией под руководством Хапцова представляли большой интерес для аналогичных исследователей за рубежом, доступ к ним экономил им время, а самое главное – деньги, которые скупердяи из военного ведомства готовы были потратить на реальные смертоносные игрушки, а не на журавля в небе, который может и не стать драконом, запугивающим соседей. Но в данный момент, речь шла об уникальном объекте, который обеспечивал прорыв в исследованиях только своей исключительностью, то есть сам по себе. Такое положение дел грозило провалом всей серии работ, лишённых такого преимущества, а значит и последующего финансирования, какое бы оно ни было. Выхода из сложившейся ситуации было два. Аналитиками был выбран вариант номер два, как наиболее просто осуществимый с минимальными затратами. Условно он получил название «помножить на ноль».

В то время, когда Клаус поправлял липовые очки, призванные замаскировать его лицо на камерах наблюдения, от группы гастарбайтеров, ведущих работы по реконструкции одного из корпусов института, отделился рабочий. Он сменил куртку рабочего на пиджак, придавший сразу ему более представительский вид. Оглядевшись, подошёл к корпусу, около которого был припаркован грузовичок с лабораторным оборудованием и быстрым шагом уверенного в себе человека миновал его проходную.

Система охраны пропустила и на этот раз, проделав такой же трюк, как и в случае с пропуском Клауса. В этот раз интересы личного бизнеса некоторых сотрудников фирмы разработчика возобладали над всеми остальными, простимулированные теми самыми пресловутыми процентами прибыли, о которых упоминали классики марксизма.

Артефакт

– Сдается мне, что действовать тебе надо незамедлительно. Это просто у них нет уверенности, что тебе так подфартило. Хотя в оборот уже взяли. Глазом моргнуть не успеешь, как в таком же коконе, как я, окажешься.

– Как же так? Чем я заслужил такое обращение? Что им от меня нужно? Да и кто они такие?

– Да ты сам посуди. Ты сейчас страшнее бомбы – мало того, что носитель, так еще и модернизированный. Представь себе – готовили-готовили супероружие, по капельке годами собирали, по крохам компоновали… И тут – бац! Все в заднице. В буквальном смысле. А задница эта у морально-несустойчивого типа.

– Ну знаете… Я вас попрошу однако… Почему это морально-неустойчивого?

– Шутка. Это хорошо, что понимаешь. Тут на карту поставлено слишком много. Ты опасен для любого иностранного государства, для своего – под сомнением. За тобой будут охотиться все спецслужбы мира с установкой “если не себе, так не доставайся ты никому”. Однако здесь перспективка тоже не ахти. Даже если не будешь материалом для изучения, так станешь инструментом, оружием, которе используют по максимуму, пока такая возможность имеется. В принципе, подобная судьба тебе уготована везде. Мир спецслужб жесток и беспощаден – выхода из его цепких лап нет, поэтому разницы нет в Москве ты, в Лондоне или Тель-Авиве.

– Ну запугал ты меня, Егор. Допустим, лично для меня разница все-таки есть, на благо Отечества можно послужить, тем более, что службы моей, как таковой, никто и не отменял, прости за тавтологию. Но перспективка конечно… Скажем так, нерадостная.

– Не пугаю я тебя. Просил объективную картину – получай. Я про что тебе хочу втолковать – про роль пушечного мяса, которая тебе уготована. Не важно – под хирургическим скальпелем, во имя науки, или кровавых дворцовых переворотах, во имя большой политики.

– А альтернатива какая? Потянуть время? Сбежать? Только куда? Забиться в медвежий гол и всю жизнь не отсвечивать. Сам говоришь о бесполезности, везде будут искать с одними и теми же целями. Где выход, Егор?

– Выход говоришь… Хотя можно и так назвать… Короче, есть тут один вариант. Не могу гарантировать, что сработает, а если и сработает, то… Я только могу предполагать как. Может быть, в результате, будет даже хуже, чем сейчас. Но… Шанс есть.

– Шанс… Он не получка, не аванс… Чего ты крутишь вокруг да около? Скажи толком о чем речь! – Наконец не выдержал я.

– Да было бы все так просто, я бы ни на минуту не сомневаясь тебе выложил, а сейчас уже жалею, что говорить начал. Понятно, понятно, – Егор выставил руки перед собой, – поздно спохватился, чего теперь плакаться. Ну так вот, – помнишь я говорил тебе о дверях между пространствами, то бишь порталах?

Егор замолчал, помялся, закусив губу и через секунду выдал все сразу:

– Именно такой тут и есть, то есть я имею в виду в этих стенах, конечно, а не на этом самом месте. Он представляет собой небольшой шар, поменьше футбольного мяча, красновато-желтого цвета, как медный, только посветлее. Самое главное на нем – это своеобразный рисунок. Условно говоря рисунок. Просто переплетенные разнообразные линии. Может быть это надпись, может быть пиктограмма – непонятно. Но более непонятно то, что скрывается за самим порталом. Не могу с уверенностью сказать, но верю, что там – весь мир.

– Красиво… Но не нравится мне это, пафоса многовато. Мутно как-то. Почему ты сам не воспользовался такой возможностью? Ситуация у тебя, как я вижу, похуже моей складывается.

– В чем то хуже, в чем то лучше. Я ведь просто пациент, хотя и тяжелый. Твоими возможностями не обладаю, поэтому и угрозы никакой не несу. Подлечат, проверят десять раз и снова в строй – науку двигать на благо государственной безопасности. Тем не менее, честно скажу – соблазн велик и я не раз ему поддавался.

Егор умолк, припоминая прошлые попытки.

– Результат, я понимаю, отрицательный?

– Отрицательный. Не принимает меня мир, отталкивает при приближении. Знаешь, как два магнита одинаковыми полюсами друг друга. Так что и в твоем случае удача не гарантирована. Может статься также потыкаешься – потыкаешься, да все бестолку.

Не знаю, что на меня больше подействовало, то ли невеселые перспективы, так красочно расписанные Егором, то ли небольшая вероятность срабатывания артефакта, но попытка его использования уже не казалась мне такой уж безрассудной. Жаль, конечно, расставаться с родственниками и немногочисленными друзьями. Но, во-первых, это в случае “удачного” эксперимента, а, во-вторых, в том случае, если я останусь здесь, не факт лишусь того же общения, только в силу других причин, которые я уже успел почувствовать на собственной шкурке. Короче, куда ни кинь, везде клин. Неизвестность впереди пугала, но с другой стороны и завораживала.

– Так где ты говоришь эту штуку упрятали?

Исчезновение

Я приблизился ближе, чтобы рассмотреть пресловутые узоры. Действительно, линии самого разного стиля змеились по поверхности, сходясь и разбегаясь, перекрещиваясь и переплетаясь. Но о гравировке и речи не могло быть! Шар переливался цветами, подобно масляной радужной пленке и нигде не было борозд и каких-либо канавок. Казалось, что все рисунки спрятаны под прозрачной кожурой поверхности. Я только успел подумать, что вряд ли это были языковые символы, как в тот же момент узор начал меняться. Линии плавно пришли в движение, продолжавшееся не более секунды и замерли, создав новую композицию. Как завороженный, я не сводил глаз с такой красоты, поэтому самый главный момент – безбожно прозевал. Не знаю, что можно было ожидать, но я не почувствовал ничего.

***

Клаус поднялся на нужный этаж и приложил свою универсальную отмычку к электронному считывателю. Система сработала безотказно, разблокировав коридорную дверь. С другой стороны двери стоял хмурый мужчина в костюме, выдававшем в нём с головой сотрудника службы безопасности, не успевший воспользоваться своим пропуском на выход. Он посторонился, окинув цепким взглядом проходящего мимо фейкового сотрудника. Клаус вежливо улыбнулся, стараясь не встретиться с ним взглядом, и, потупив взор, спокойно прошёл мимо. Ему не требовалось смотреть на этого человека, таких людей он мог видеть даже затылком, а чувствовать спинным мозгом. Бывших контрразведчиков не бывает. Не скажешь, что к подобной встрече он был не готов, просто всё получилось слегка неожиданно. Мезенцев проводил рассеянным взглядом прошедшего мимо сотрудника и вышел на лестницу. Его не отпускала профессиональная привычка замечать мелочи, на которые любой другой человек не обратил бы ни малейшего внимания. Замечать то замечал, а вот с анализом этих данных начиналась пробуксовка. «Бог знает что в голову лезет, – остановил он заскрипевшие в мозгу шестерёнки. – Одна головная боль от этих мыслей».

***

Сверившись ещё раз с планом, Клаус осторожно нажал дверную ручку одиночной палаты. Бодрствовал пациент или спал для Клауса значения не имело, но всё же хотелось завершить дело быстро и без лишнего шума. Проскользнув в полумрак комнаты, он выждал секунду, дав глазам привыкнуть к смене освещения и, убедившись что всё тихо, плавно и быстро приблизился к кровати. Надавив на капсулу, Клаус выдавил капельку содержимого на подушку возле носа пациента и спокойно покинул палату. Зайдя в санузел, он спустил капсулу в унитаз, проследив, чтобы вода унесла улику. Что толкнуло его снова зайти в палату, Клаус не мог сказать даже сам себе. Но результат был для него потрясающий – тело отсутствовало! Ничего не понимая, Клаус заглянул под кровать, осознавая всю глупость своего поступка. Но факт был на лицо! Осталось только заглянуть в шкаф, но что-то подсказывало ему, что и там нет ничего, проясняющего ситуацию.

***

Уже спустившись к выходу из здания, Мезенцев нос к носу столкнулся с другим сотрудником, чем-то неуловимым схожим с тем, которого он видел наверху. Ещё продолжая по инерции спуск по лестнице, он перед самым турникетом понял, что его смутило – улыбка. Лица могли быть разные – хмурые, задумчивые, ничего не выражающие и даже испуганные, но не улыбчивые!

Резко развернувшись, Мезенцев помчался обратно, подобно гончей, напавшей на след.

***

Клаус открывал дверцу шкафа, когда услышал, как сработал электронный замок. То, что шкаф был пуст, его нисколько не удивило, это он отметил как-то, между прочим. Возникли проблемы посерьёзнее. То, что появился незваный гость – это факт. Как бы бесшумно он не двигался, миновать входную дверь с пиликающей системой доступа не мог, если только не являлся бесплотным духом. Клаус сразу же забрался в шкаф и тихонько закрыл за собой дверцу, так, чтобы не терять наблюдение за комнатой.

В палату крадучись вошёл человек в костюме. Понятно, что сотрудник безопасности не стал бы осторожничать на своей территории. А это значит, что параллельно работала другая контора.

Клаус с удовлетворением наблюдал, что вошедший мужчина был обескуражен не менее его самого. Это успокаивало его профессиональное самолюбие, пребывающее в смятении после исчезновения пациента.

Дальше алгоритм действий незнакомца просчитывался на раз-два: заглянуть под кровать, проверить шкафчик. В момент, когда он потянул на себя дверцу, Клаус сильным толчком распахнул её, обрушившись на конкурента всей массой тела. Но, по-видимому, в этот раз противники стоили друг друга. Несмотря на некоторую субтильность, неизвестный был очень силен и блицкриг Клауса потерпел полное фиаско, несмотря на фактор неожиданности. Повалившись, два тела стали яростно кататься по комнате, вцепившись мёртвой хваткой друг другу в горло.

В этот момент пиликнула сигнализация входной двери. Ведро холодной воды на орущих котов подействовало бы в меньшей степени, чем этот мелодичный звук на двух профессиональных агентов. Вскочив, они заняли места для обороны – один прижавшись спиной к стенке около двери, второй – за шкафом.

Быстрый топот пружинящих шагов возвестил о приближении гостя. Мезенцев не имел уверенности в своих действиях, но интуиция подсказывала ему, что он на правильном пути. Подвела его торопливость и расслабленность последних лет. Как только он распахнул дверь и очертя голову сунулся в палату, так сразу же был сбит с ног, прижавшимся к стене агентом. В глубине комнаты, куда Мезенцев влетел от неожиданного удара и подножки, довершил начатое второй агент, крепко приложившись ему по затылку.

Переглянувшись, оба агента, друг за другом и соблюдая дистанцию стремительно покинули помещение.

«В принципе, в кодограмме так и сказали, что причины должны исчезнуть – думал про себя Клаус, быстро спускаясь по лестнице. – Вот и исчезли».

Здравствуйте, я пришел

Не было киношного мельтешения перед глазами, ныряния в цветной туннель с переливающимися всеми цветами радуги кольцами. Ничего. Почему-то я даже изменения обстановки не заметил. Закралась крамольная мысль, что портал не работает. Но только на миг. Присмотревшись повнимательнее, стало понятно, что меня ввел в обман белый цвет. Белая лаборатория моего заточения сменилась на белую комнату моей свободы. Надеюсь, я себе это не придумал. К сожалению, как и то, что мне делать дальше.

Но сожалел я напрасно, все разрешилось, само собой. Свет перед глазами померк на мгновение, а когда зрение восстановилось, я оказался совсем в другом месте. Неожиданно оказалось, что я довольно комфортно сижу в мягкой полусфере, удобно облегающей мое тело. Но больше всего я обрадовался тому, что был одет. Хотя и тут был нежданчик – одет я был в свою новенькую, но изрядно опостылевшую военную форму и кирзовые сапоги. Не успел я как следует удивиться, как оказалось, неожиданности не кончились. Передо мной выплыло нечто, больше похожее на раздувшуюся рыбу ежа и уставилось на меня глазами-блюдцами. Причем выплыло именно в буквальном смысле, вися в пространстве и помогая себе двигаться коротким хвостиком. Глаза тоже заслуживали особого внимания. Мало того, что они были непропорционально велики для этого создания, так они еще и были фасетчатые, как у стрекозы. Я, наверное, устал удивляться, так как речь со стороны пучеглазого показалась мне вполне естественным явлением. Но вот то, что я понимал то, что он говорил, поразило меня так сильно, что половину слов я пропустил мимо ушей.

То ли это чудо могло читать мысли, то ли мои мысли слишком отчетливо отразились на моем лице, но монолог был прерван, а после непродолжительной паузы я услышал:

– Для проверки адекватности восприятия поднимите правую конечность вверх.

Я не сразу сообразил, про какую конечность идет речь, но после секундной паузы поднял в приветственном жесте правую руку, на что услышал:

– Наблюдается неполноценность двигательных функций, требуется процедура корректировки…

Я совершенно не хотел знать про какие-либо процедуры, благо их мне хватило на предыдущем месте, поэтому быстро изо всех сил вытянул правую руку вверх. Мелькнула мысль, что восприятие здесь буквальное, поэтому лучше не расслабляться.

– Левую конечность…

Я тут же задрал вверх левую руку.

– Вытяните перед собой.

По-видимому, инициатива тут тоже не прокатывала. Я вздохнул и выполнил требуемое.

– Замечательно, мы рады приветствовать нового галактического гражданина. В виду специфических проблем вашего появления, а конкретно – появления с закрытого мира, этот процесс может занять времени немного больше, чем обычно. Гости вашего мира очень, очень редки. Кстати, можете опустить ваши конечности, я пошутил. Ха-ха.

Этот пузырь с хвостиком не переставал меня удивлять, я помахал ему рукой и ответил:

– Я тоже.

Уже было повернувшийся к выходу, он развернулся ко мне и снова внимательно уставился своими блюдцами-глазами.

– Пошутил. Ха-ха. – Добавил я после паузы.

Пузырь завис, по-видимому обрабатывая информацию. В это время появились еще два действующих лица. Я бы мог поклясться, что они появились из ниоткуда, просто материализовались и все.

Первое лицо вообще не имело лица как такового. Бусинки глаз, поднятые над мощным лобным образованием, которое снизу заканчивалось чем-то похожим на жвалы. Три пары лапо-рук перед собой и примерно столько же на полу. Такое в кошмарном сне привидится – не проснешься. Тем не менее, многоножка была в крутом прикиде – красиво переливающаяся оболочка скрывало тело за первыми тремя рядами лапок. Каждая открытая лапка была в особом рукаве со своим цветом.

Со вторым лицом все было в порядке, если таковым считать жабью морду. Но тут, в такой компании, хоть этой образине обрадуешься. Так и хочется воскликнуть: ну наконец хоть что-то родное, почти человеческое! На жабе костюмчик был гораздо скромнее. Этакое мешковатое серое одеяние, однако украшенное множеством полос, хаотично разбросанных по полотну.

Первая затрещала многоножка. Да, именно так. То есть застрекотала, если быть более точным. Но, как говорится, хреном редьку не перешибешь. Волосы у меня на голове стали дыбом. Все естество закричало: «Опасность!» Однако я услышал нормальную человеческую, более того, русскую речь!

– Мэтр! Ну сколько можно нас выдергивать по каждому пустяку. Такое чувство, что вся ваша работа один сплошной аврал. Я предупреждаю – этот раз последний! Даже, если кто-то вывалится из закрытых миров!

Жаб придерживался нейтралитета и просто покрутил глазами из стороны в сторону. Мне показалось, что пузырь еще пуще надулся от важности и открыл рот в ответ.

Только теперь до меня дошло, что голоса пузыря я не слышал. Я не просто не обратил на это внимание, а дело в том, что голоса то и не было! То есть разевает рыба рот, а не слышно, что поет. Но еще более чудно было то, что слова я понимал! Ну явно где-то был суфлер! Я даже почистил пальцем ухо.

Тес временем диалог продолжался:

– Уважаемые коллеги…

Матерь божья, они еще и коллеги! Сюр какой-то. С другой стороны, а если смотреть на все это, как на комедию абсурда? Я на всякий случай почистил другое ухо.

– … Я знаю, что в нашей среде идут всякого рода разговоры о моем почтенном возрасте и некоторыми, я подчеркиваю – некоторыми недоразумениями, имеющими место быть вследствие или по причине такового.

Пузырь, кажется, хотел насладиться моментом, а может быть и макнуть коллег в некую неприятную субстанцию.

– Так вот, – пузырь даже выдержал театральную паузу, – принимайте гостя. А кто догадается откуда он прибыл, может взять с полки что-то вкусненькое.

Тут уже я не выдержал:

– Хай, братья и сестры по разуму. Меня звать Василий, можно просто Василь. Я прибыл с закрытого мира. Моя планета Земля.

Про закрытый мир говорил пузырь, а остальное я произнес по наитию. Надо было бы сказать еще что-нибудь торжественно-пафосное, типа «я пришел с миром», но на первый случай я решил выступить осторожно. Тут подал голос молчавший до сих пор Жаб:

– Понятно, что не альфа Центавра. Во всяком случае мы приветствуем вас и поздравляем. Вам несказанно повезло, галактическое гражданство есть наивысшая ценность, которую надо потрудиться, чтобы заслужить. У вас оно даром. Кстати, я не могу определить номер галактики по Единому каталогу. Сдаюсь.

– То-то я смотрю теплокровное что-то. Да я уже пять минут безуспешно пытаюсь разгадать эту загадку.

– А что это значит? – Пузырь торжествовал. – А это значит, что я рад представить вам, молодой человек с планеты Земля, ваших кураторов. Ну и кстати, как вам уже подсказали, Земля – это закрытая планета, – добил он своих оппонентов.

– Джад, – квакнул жаб, – куратор по экономике.

– Тха – проскрипело членистоногое.

– Ну а я – Ома, волею судьбы исполняющий роль начальника этого зоопарка. – Прошлепал губами пузырь. – Времени у нас немного. Кстати вам, Василь, повезло, что на месте оказались вот эти, самые опытные наши сотрудники. Желаю успехов.

После этих слов Ома просто исчез. Ну вот одной загадкой стало меньше. А вопросов прибавилось.

– Я ничего не понимаю, – не выдержал я, – что это за место, кто вы такие, почему я вас понимаю, чёрт возьми. Кстати, как и вы меня.

– Спокойно, мы для того и прикреплены к вам, чтобы прояснить основные вопросы вашего гражданского положения. – Важно проквакал Джад.

– Добро пожаловать в Грани. Наш карантинный центр выполняет задачи по адаптации новых граждан. Вам очень повезло, что ваше появление произошло именно у нас. Существование в новом для вас мире в качестве гражданина существенно облегчит вам жизнь и позволит реализовать свои творческие способности.

– Вы обрели свободу в полном смысле этого слова. Никто не сможет навязать вам свою волю, пользуясь вашей зависимостью от необходимых для жизни потребностей.

– Потому что вы получаете независимость от них!

Мне слегка стало плохо от таких слов. Независимость от потребностей? Сразу вспомнились ужастики про биороботов, материалом для которых становились обыкновенные люди. С другой стороны, сознание моё ещё при мне. Или уже не моё?

– Я всё время думал, когда смотрел рекламу по телевизору: «Где все эти прекрасные места, в которых счастье так и бьёт ключом?» А тут бац, сразу такая удача – я будто в телевизор попал. Очень повезло… Только давайте помедленнее и по порядку, пожалуйста. Слова вроде я все ваши понимаю, а вот смыл как-то не очень… Гражданином чего я стал, простите? Грани – это государство такое или что-то вроде альянса или союза?

– Для вас это будет немного сложное понятие. Если коротко, то вы стали гражданином ничего. Грани – это сокращённое наименование от «гражданства независимых индивидуумов».

– Бред какой-то… Вы это серьёзно? Как можно быть гражданином без гражданства? А слова про независимость просто нелепы! Любая власть, под которую ты попадаешь, сразу же надевает на тебя оковы – одно нельзя, другое должен, третье обязан. Все правительства со своими службами в виде инспекций, полиции, армии, наконец, это в первую очередь институты принуждения, а потом уже коллективная защита, правопорядок и прочая шелуха для школьного учебника.

– Хорошо. Представьте себе, что у вас есть свобода перемещения как территориально, так и между галактик, вы всегда обеспечены едой и минисредой поддержания жизни. Разве вы не предоставлены только сами себе? Как в этом случае можно заставить вас делать что-то против вашей воли?

– Грани не государство, это определенная позиция разумных существ по отношению друг к другу и жизненным целям. Основой гражданства являются морально-этические нормы. И больше ничего. Нет ни правительства с чиновничьим аппаратом, ни полиции, ни армии.

– В голове не укладывается. То есть правительства нет?

– Нет. А зачем оно? Собирать налоги, чтобы содержать себя любимых? Плюс полицейский аппарат и армию?

– Конечно, а если война, террористы всякие?

– Вопрос посложнее, но давайте объяснение начнём с простого. Вы ведь имеете отношение к армии и примерно представляете, что такое боевые действия? Представьте себе противника, который может свободно перемещаться в пространстве, способен вызывать накопление, трансформацию и передачу энергии нужным объектам – бум! Это я о боеприпасах, если не понятно. Возможен и другой вариант – перемещение боевых частей наступающей стороны, но только не в том направлении, в котором они наступают. Поверьте, в галактике есть столько чудесных мест, где можно пристроить целые армии. И пусть они там между собой воюют палками и камнями.

– Как такое возможно?

– Протоматерия, наш новый друг, протоматерия. Она существует во вселенной в неограниченном количестве. Помните вашу классику: «Ничего не вечно, кроме вечно движущейся и изменяющейся материи?» Так вот, преобразование одних форм материи в другие производится посредством первичной материи, или протоматерии. Вездесущей базовой субстанции, в которую преобразуется исчезающая материя и которая формирует новую.

– Допустим вы получили доступ к такой материи, то есть имеете возможность её использования…

– Тогда я властелин вселенной! – подытожил я.

Я никогда не видел, как смеётся жаба и многоножка, но догадаться об этом было совсем не сложно.

– Не так быстро! Но в принципе… Чисто теоретически… Ваш канал позволяет пользоваться энергией на один эрг. Это очень мало.

– По крайней мере, на еду и тепло можете рассчитывать. Помните, с чего мы начали разговор? Мы упоминали адаптацию. Во-первых, это получение возможности мультилингвистического общения, кстати, вы сейчас этим пользуетесь. Во-вторых, доступ к сервису хранения, накопления и передачи цифровой информации. Впрочем, этот сервис тесно связан с первой возможностью. Самое же главное – это обеспечение начального канала доступа к протоматерии. Протоматерия – это универсальная валюта нашего мира.

– Да, весело у вас здесь. Но что-то все-таки не так. Не могу сразу сообразить, но… Получается сытая жизнь в безопасности за просто так? – я покачал головой.

– Вообще-то не все так просто, мы сейчас говорим о базовых принципах. Однако мир многограннее и сложнее, с чем вы вскоре и убедитесь. Влияние Грани не безгранично, кроме того, существует множество миров, союзов, империй, которые не признают Грани. Но универсальную валюту признают все и свободно обменивают на местную, наоборот обменять невозможно!

– Как вы думаете, зачем построена такая система? – Признаться, Тха не выглядела ужетакой мерзкой.

Мне почему-то сразу вспомнился анекдот про негра, который лежал под пальмой, ел бананы и удивлялся глупости белых людей, которые призывали его начать зарабатывать, чтобы потом можно было лежать под пальмой и есть те же самые бананы.

– По-моему, это что-то вроде пенсии для цивилизации. Она веками вкалывала, а потом ей дали право на халяву бездельничать. Может быть эти «высшие» сделали для себя такую конфетку, а потом, похоже, она же их и сгубила. Бесконтрольная система самостоятельно распространилась по галактикам.

Мне сразу представились раздобревшие жители некоторых стран, не ограниченные в еде и питье. Кстати, оба моих собеседника на таковых не походили.

– А потом стали исчезать и другие цивилизации, пораженные вирусом благополучия. – Чирикнула многоножка. Мне показалось, что так она посмеялась.

– Однако это не так! Вот тут и вступает в силу второй фактор. – В разговор вступил Джад. – Первый фактор социальный и с ним худо-бедно разобрались. Второй фактор – экономический.

– Помните про валюту? – Встряла Тха.

– Кто вам сказал, что вы будете черпать протоматерию полной ложкой? Канал доступа к ней крайне невелик и находится в неустойчивом состоянии. Но его пропускная способность зависит целиком от вас!

– Если сказать коротко, то это возможность заплатить самому себе. – Опять перебила многоножка.

Оба замолчали, наслаждаясь произведенным эффектом.

– То есть поспал, поел, насыпал полные карманы денег себе за это и вперед – «автостопом по галактике»?

– Заметьте, ключевое слово «заплатить». А оплата бывает только чего-либо.

– Понял, я заключаю с собой сделку. Ударяю правой рукой по левой и вуаля – деньги в карман.

– Спасибо, юмор оценили. На самом деле оплате подлежат ваши личные достижения перед другими разумными существами. Вам знакома теория интеллектуальных полей?

– Не очень, но кажется у нас их называют ноосферой. – Выглядеть невеждой перед собратьями по разуму не хотелось, но, к сожалению, похвастать особо было нечем, о теории Вернадского я знал только понаслышке.

– Ну тогда все немного проще. Все разумные существа создают единое не равномерное интеллектуальное поле, которое подпитывается от деяний разума, будь то простые слова, великие творения или обыкновенные свершения. Эмоциональный настрой придает им энергетическую подпитку и одновременно служит индивидуальной меткой, присущей каждому индивиду. От того, положительные эмоции в отношении вас они испытывают или отрицательные, изменяется ваш доступ к протоматерии.

– При достижении нуля, вы лишаетесь статуса гражданина.

Голова от всего услышанного шла кругом. Информация вроде бы простая и система какая-то присутствует, а в мозгу никак не укладывалась. Постоянно присутствовало чувство, что я что-то упускаю.

– Понятно пока одно – что с голоду я не умру и с безопасностью вроде как проблем нет, ну а там дальше видно будет. Да, вот еще что, – спохватился я, – как насчет моего полиглотства, то есть понимания ваших речей?

– Тут тоже все просто. Как только вы перешагнули границу своего мира, вам был имплантирован паразит.

– Что-о-о-о!? – Я ожидал чего угодно, но только не такого поворота. – Как!? Куда вы его засунули!?

– Что-то не так? Обычная процедура… Где месторасположен? Около мозга конечно, то есть у вас в голове. Впрочем, если вы желаете, возможен перенос паразита в область спинного мозга…

Многоножка запнулась. По-видимому, на моем лице было написано действительно «что-то не так» и даже совет куда перенести эту мерзость.

Тха и Джад переглянулись.

– Может я не так выразилась. Это не совсем паразит, но, как бы поточнее выразиться…

– Симбиот. – Подсказал Джад.

– Вот-вот. Взаимовыгодное сотрудничество. Идеальный компаньон. Получает звуковую информацию от органов слуха и визуальную от органов зрения. Кстати, это новая опция, еще не до конца апробированная, так что вам, можно сказать, повезло с моделью.

Я осторожно потрогал голову. Никаких признаков, что мою черепушку вскрывали! Ну ладно, допустим шва нет, ну уровень медицины тут запредельный, это понятно, а волосы около шва тоже специально нарастили? Тут меня посетили ужасные предчувствия. Я вспомнил один фильм, где какую-то дрянь засовывали через нос. Я начал ощупывать носовые пазухи, не особенно понимая, чем мне это поможет. Меня начало мутить.

– Как вы делали операцию? – Прохрипел я.

– То есть вас не смущает ваше материальное тело? – Вместо ответа квакнул Джад.

Ну дела! За всеми этими дебатами я как-то упустил из виду, что я действительно материален. Я чувствую руки и ноги, могу прикоснуться к себе. Наверное, мой вид был очень жалок, а взгляд еще более, поэтому Джад смилостивился и пояснил:

– Вы получили все вместе с новым эрзац телом. Это обязательное условие перемещения через порталы. Перенос материальных объектов, к сожалению, невозможен. Несмотря на то, что тонкое тело, в котором вы совершили переход, хранит генетический код в качестве сигнатуры идентификации. Покинутое тело подлежит дезинтеграции.

– А зеркало можно мне или что-то, в чём я могу себя увидеть. – Мне очень не нравились такие обстоятельства, кроме того, появились кое-какие сомнения.

– Пожалуйста! – многоножка, как будто ждала такого вопроса и моментально развернула блестящий лист, ранее скрывавшейся у нее за спиной.

Я вот никак не понимаю людей, которые кричат «это не мое лицо!» или моментально опознают своего двойника. Они что, целые дни перед зеркалом проводят, рассматривая себя любимых? Но в данном случае я такое мог сказать с полной уверенностью. Не знаю, как это правильно объяснить, но, то ли рог, который рос у меня прямо на макушке, то ли третий глаз, вытаращившийся в зеркале на меня самого изо лба, то ли узоры самых причудливых форм, раскрасивших мое лицо, подсказывало мне, что такое лицо у меня быть не может. А теперь стало быть может? Психика моя решила, что на сегодня хватит и я, незаметно для себя, отъехал в темноту.

Контракт

Приходил в себя я медленно, как после хорошего глубокого сна. Сна с яркими, но спокойными сновидениями, совершенно не утомляющими, смешивающими границы фантазии и реальности. Вот так проснувшись и не можешь понять, что явь, а что вымысел. Первую минуту я вообще не понимал ничего. Не то, чтобы что-то конкретное, а вообще – где верх, а где низ. Поначалу я непонимающе просто пялился перед собой, но постепенно, реальность стала обретать очертания, и очертания, надо сказать, очень приятные. Сбоку от моей кровати, метрах в трех-четырех, я увидел прекрасную незнакомку. Хорошо, правда, что она меня не видела. Не видела она мою отвалившуюся от удивления челюсть по той простой причине, что стояла она ко мне спиной. В руках она держала нечто, похожее на книгу, взятую, похоже, с открытых перед ней полок встроенного шкафа. И так она изящно смотрелась в своем белом халатике, подчеркивающим талию и другие окружности, что вторую минуту пробуждения я провел затаив дыхание, боясь спугнуть чудесное видение.

Ко мне вернулся вкус к жизни, я вспомнил, что все-таки надо дышать, а воспоминания о премудрых жабах и многоножках показались нелепыми видениями. Очевидно я так и оставался в той прекрасной, чудесной больничке, куда меня упекли из родной части. Медсестра тому явное подтверждение! А какими гадостными мне преставились методы преодоления языкового барьера! Слава тебе, господи, что это всего лишь кошмар из прошедшего сновидения. Правда меня смущало отсутствие пижамы, но, с другой стороны, таки наличия гимнастерки и сапог еще раз подтверждал мои предположения, тем более, что анализировать не было никакого желания, а все мысли были про то, с чего бы начать разговор.

Мне показалось даже неудобным рассказывать о таком сне. Но радостно взлетевшая душа требовала поделиться впечатлениями, тем более, что нужен повод, чтобы начать разговор.

– Кхм, – я не зря прокашлялся, голос с глубокого сна появляться не торопился.

– Доброе утро. – В том, что сейчас утро для меня не было никаких сомнений. Конечно утро, я же только что проснулся.

– Мне тут приснился интересный сон…

Девушка медленно обернулась ко мне.

–… Про жабу и многоножку, – пролепетал я.

Девушка уже повернулась ко мне целиком, и мы встретились взглядом. На меня смотрели ровно три глаза. Это был для меня удар ниже пояса, тестостерон моментально превратился в адреналин.

– Меня зовут Теа, – голос у нее был очень мелодичный, но я четко улавливал незнакомые звуки неизвестного языка. А это значит… Значит суфлер на месте!

– Прошу простить этих двух придурков. Когда-нибудь они доиграются. Понимаете, у нас традиция разыгрывать новых граждан, попадающих к нам через портал. Ну а ваш случай вообще уникален. Им показалось, что такой шанс упускать нельзя. Короче, ребячество, недостойное их научных званий.

– А с этим, – я показал на голову, – тоже правда?

Теа рассмеялась, слегка прикрыв рот ладошкой. Как колокольчики рассыпали звон по летнему лугу. Ах, если бы не три глаза! Мороз по коже!

– Вы напрасно беспокоитесь. Ваш симбиот это синтетически выращенный организм, не отторгаемый вашим телом в виду полной биологической совместимости. Поскольку он живет подпитываясь из вашего энергетического канала, то вреда вам от него никакого. А какие выгоды! Во-первых, вы понимает любую разумную речь, даже если это не речь, а, например, язык жестов. Во-вторых, через органы зрения вам доступна информация графических источников, таких как, например, книги. Симбиот с легкостью способен дешифрировать не только все современные тексты, но и древние манускрипты давно забытых языков! И, наконец, именно эта модель может провести обучение языку, если ваши собеседники не обладают таким столь замечательным приобретением. Плюс ко всему этому, приятным дополнением служит конвертация мер, которая проводится на лету, благодаря представлению в вашей памяти и таблицами, изначально заложенными в собственную память симбиота.

– Так значит, это – я постучал пальцем по голове – великое благо? А я то грешным делом подумал…

– Напрасно. Подумали напрасно. И про грешное дело, кстати, тоже напрасно. Привыкнете быстро, а потом просто не будете обращать внимание. Оцените всякий раз, как только пресечетесь с другими расами. И вспомните тогда меня добрым словом.

– Да я и сейчас готов вам только добрые слова говорить. – Звучало конечно примитивно, но стоило хотя бы попытаться.

– Грубовато, но… Мне нравится. – Теа одарила меня лучезарной улыбкой.

Тут меня постиг второй удар – в доброй улыбке сверкнули клыки вампира! Я уставился на ее лицо, как кролик на удава.

– Чтобы окончательно расставить все точки над «и» … – пропела Теа и вытянула в мою сторону руку. Изящные тонкие пальчики заканчивались аккуратно подстриженными, но все-таки длинными и острыми коготками. Похоже, чтобы взобраться на вершину пищевой цепочки таким, как Теа, палка не понадобилась.

– Нас называют Ладдами и да, много-много лет назад мы вели совсем не мирный образ жизни.

– Знаю, знаю. Вы боитесь света, пьете кровь, живете вечно и еще вы необычайно сильны.

Тут настала очередь удивиться девушке:

– Что за ерунда! Если это шутка, то очень неудачная. Откуда вы вообще можете знать о нас? Из бабушкиных сказок или страшилок, выдуманных фантазерами – прохиндеями?

– Все, все, все. – Замахал я руками в ответ на неожиданный эмоциональный всплеск. – Сдаюсь. А что, и хвоста тоже нет? – не смог я все-таки сдержаться.

– Хвоста? – растерялась Теа.

– Ну да. Это непременный атрибут хищника. Когда он сидит в засаде, то время от времени подергивает хвостом, снимая эмоциональное напряжение.

– Хвоста нет, – серьезно ответила Теа, а потом, качнув бедром и улыбнувшись, добавила:

– На слово поверите?

Я, поперхнулся и, закашлявшись, кивнул головой.

– Отлично. Серьезные вопросы будут?

– Мне вот что непонятно. Точки над «и», бабушкины сказки, прохиндеи – откуда у вас такой словарный запас. У вас тоже есть буква «и» с точкой? Бабушки рассказывают сказки?

– Конечно у нас нет такой буквы, да и бабушки уже давно не рассказывают никаких сказок, просто переводчик подбирает близкие по смыслу идиоматические выражения. Не всегда это удается точно и качественно, иногда вообще аналога не находится и может получиться совсем не та мысль, которую хотят высказать. Так что, по возможности, избегайте в общении неоднозначных предложений, говорите коротко и просто. Теперь о самом главном, о хлебе насущном.

Теа подошла ко мне поближе и продолжила:

– Вы можете получить пищу, согласно своему статусу гражданина. Мой совет – ограничивайте объём согласно нормам потребности вашего тела и выдерживайте временные промежутки.

Теа протянула ко мне руку и нацелила указательный палец мне в лоб.

– Для этого вам необходимо будет сосредоточиться и после активации действия определить место материализации. Сейчас я вам помогу. Смотрите на мой палец.

Я свел глаза в кучку на пальце и тут же понял, о чём идет речь, точне увидел. Это как если бы часть мира заслонили полупрозрачным стеклом, на котором отобразились: величина канала, доступ к информационному хранилищу и пищевой статус. Не густо, конечно, но жить можно. Я тут же активировал доставку жратвы и вопросительно уставился на девушку.

Теа подошла к белому шару и коснулась его рукой. Шар раскрылся, образуя сидячие места и столик посредине. Улыбнувшись, пригласительным жестом она показала на столик и сделала движение кистью, как бы обозначая место.

Наверное, у меня талант. Получилось с первого раза – ткнул пальцем в стол и вуаля – вот тебе тарелка какой-то бурды и кувшинчик. Бурда кстати оказалась неплохим супом-пюре, а в кувшине был простой напиток, немного терпкий, но хорошо утоляющий жажду. Чтобы не смущать меня, девушка тоже что-то пила, надеюсь не кровь.

– За посуду не беспокойтесь, она полностью дематериализуется примерно через полчаса.

Честно говоря, после сытного перекуса, происходящее со мной уже не представлялось таким уж ужасным. Если вдуматься, то вообще плюсов больше, чем минусов. Да и девушка перестала выглядеть ночным кошмаром, особенно, если на лицо не смотреть.

– Теперь кое-что приятное. – Теа щелкнула пальцами, отвлекая мое внимание от своих стройных ножек. – В качестве извинений и моральной компенсации от наших ведущих специалистов мы делаем вам подарок в виде почтовой системы. Вы сможете писать на родину. Правда, в силу известных причин – письма будут ходить только в одну сторону.

– Я смогу писать письма? Чем? На чём? Как отправлять? – Я даже растерялся, не зная какой вопрос первее.

– Все просто. Составляете текст письма в информационном хранилище, записываете мысли. Там теперь у вас появился почтовый ящик, а затем инициируете отправку, адрес уже настроен на односторонний портал вашего мира. Будет использован энергетический канал подпитки вашего мира в качестве информационной несущей, а материализация писем осуществится посредством использования местных систем синтеза типа «по щучьему веленью».

– Каких – каких систем синтеза? – Не поверил я своим ушам. – Знаете, что меня поражает у вас? То, что вы несете ахинею, не меняя ни голоса, ни выражения лица. А потом вот так просто – мы пошутили.

– Ни доли шутки. Все серьезно. Вот вам пример неадекватности перевода в виду отсутствия в вашем языке аналогов. – Моментально поняла проблему Теа. – Если говорить иными словами, это система синтеза, закрытая кодовыми словами. Но вы не волнуйтесь, Джад и Тха лучшие специалисты в области коммуникаций. Они хотели лично поздравить вас с таким чудесным подарком, но у нас случилось чрезвычайное происшествие – прибыли беженцы с Сириуса-Б. Гражданская война, это ужасно!

– Если так, то большое спасибо, конечно. И что мне со всем этим богатством делать?

Теа посмотрела в свою книгу.

– Вы знаете, я здесь работаю недавно, поэтому лично никакого мнения у меня нет, и я предлагаю довериться рекомендации нашего центра по подбору рода занятий. Граждан с удовольствием берут на работу любые компании. Сокращают издержки на содержание персонала, знаете ли. У вас слабый энергетический канал. И на что-то стоящее рассчитывать не приходится, но все же, все же… Вы какую область предпочитаете?

– Хотелось с технологиями вашими познакомиться, так, чтобы постепенно понимать, что к чему. Присмотреться сначала, одним словом.

– Ну тогда это точно для Вас. Смотрите, работа с техникой разных цивилизаций, знакомство с узлами и механизмами, знакомство с монтажными работами. При этом требования, как к специалисту не предъявляются.

Я представил себя автомехаником, в комбинезоне с масляными пятнами и почему-то с сантехническим разводным ключом наперевес.

– Знаете, у меня есть сомнение, что без понятия об устройстве механизма, можно подлезать к нему с разводным, то есть я хотел сказать гаечным ключом.

– Ну насмешили. – Теа замахала рукой. – Я не знаю, что такое гайки, но всю механическую работу выполняют автоматы. Даже представить себе что-то иное не могу. Так что не беспокойтесь, работа простая и не пыльная. Познакомитесь с развитием и устройством галактической техники. Кстати, тут довольно высокие заработки. Неплохо для начала, а? Плюс гарантируется физическая активность. Это тоже немаловажно, гиподинамия бич нашего времени. Работа всего сто местных суток. Планета называется Морта. Климат искусственный, нормальный. Так что?

– Морта? Ну и название… Мне вобщем-то нет особой разницы. Я тут на все смотрю, как баран на новые ворота. Если там просто и вы рекомендуете… Давайте, сто суток не срок, а там видно будет.

– Отлично, ознакомьтесь с контрактом. – Теа протянула свою книгу.

Конечно это была не книга, а что-то вроде планшетника. Я приготовился к чтению длинного нудного текста, но весь контракт уместился всего в нескольких строчках. Действительно, указывался наниматель – какая-то трансгалактическая корпорация, профиль работы о котором уже упоминала Теа, срок работы и сумма заработка, которая мне ровным счетом ничего не говорила. Раз Теа сказала, что сумма приличная, значит так оно и есть, поверим на слово. О месте Теа уже упоминала. Название, правда, слегка напрягает – Морта. Не понятна ситуация с искусственным освещением – под землей что ли работать? В шахтеры идти я был не горазд, с другой стороны я же не уголь добывать шел. Еще были слова о снаряжении и медицинском обеспечении. Ну а нам то что? Главное – сыт, одет-обут, здоров. Так что… Где наша не пропадала!

– Все так, я готов.

Может здесь так принято, подумал я, возвращая планшет.

– Что ж, желаю вам удачи и до новой встречи. – Теа махнула рукой, и я отправился к своим первым приключениям в этом новом для себя мире.

Встреча с шефом

На новое место я прибыл быстро и неожиданно. В глазах потемнело от смены обстановки и я подслеповато прищурился на окружающий полумрак. Похлопав по себе руками, убедился, что одет и это подействовало ободряюще. Единственно настораживало, что на мне была снова все та же армейская форма, что и до перехода. По-видимому сапоги ко мне приросли навечно. Вспомнив про генетическую разборку-сборку, я быстро провел рукой по макушке и более тщательнее обследовал свое лицо. У меня еще не успело сформироваться утвердительное заключение о своей принадлежности к расе людей, как услышал я чей то очень знакомый голос:

– Ну вот, еще один нуб пожаловал. Что за биомусор спихивают на мою голову, небось на лапу берут, чтобы более приличных рассовать по нужным объектам.

– Джад? – Я не сразу настроил резкость все еще размытого зрения от светового перехода.

– Да, Джад, тринадцатый в сорок шестом поколении. Я вижу вы знакомы с этим прощелыгой из моего рода, пристроившегося на теплое местечко приемного пункта? Узнаю козни братца. Да, смотрю, он шутник еще тот.

Только теперь я сумел разглядеть того, кому принадлежал этот квакающий голос. На прежнего моего знакомца он был похож едва ли. Грузная бородавчатая туша превосходила габаритами прежнего Джада чуть ли не вдвое. Одежды новый Джад не имел, считая по-видимому себя слишком прекрасным от природы, чтобы чем-то скрывать такую красоту. Минималистичен был и интерьер. Громадный грубый стол, под стать восседавшей за ним туши, тумба с экзотичным растением и бревно, по-видимому предназначенное для посетителей. Терять мне было нечего и, рассевшись на бревне, я приготовился к длительной беседе. Внимание мое привлекла стоящая на столе клетка, наподобие канареечной, только с мелкой сеткой. Судя по жужжанию, доносившемуся из нее, наполнена она была чем то вроде мух.

– Я здесь босс. А вот с тобой большой вопрос.

Судя по притертости словосочетаний, эту фразу Джад говорит уже не первому новичку корпорации, вывалившемуся из портала.

– Что-то я не припоминаю подобную расу. Может быть генетический мутант Ладдов?

– Я редкий экземпляр. Так получилось, что моя планета закрытого типа, а дальше – бац! Споткнулся, случайность, очнулся в другом мире, потом контракт и вот я здесь.

– Хм, случайность? То, что ты здесь, поверь мне, это не случайность. А вот с остальным – может быть. Удачей я бы точно это не назвал. Ладно, слушай сюда, лапшу тебе на уши развешивать старине Джаду без надобности. Ты теперь на службе корпорации. Единственный прок здесь от твоего гражданства – это бесплатная похлебка и то, скорее это плюс для корпорации – мы экономим на продуктах питания. Представь какие будут затраты, если обеспечивать каждого своим рационом.

Джад умолк, пожевав челюстью, подсчитываю возможно недополученную прибыль и продолжил:

– Твоя работа проста: бери больше – неси дальше, то есть сюда. Оплата сдельная. Плюс премия, исходя из ценности или востребованности принесенного. Расчет по окончании контракта. Раньше отсюда не выбраться, это планета закрытого типа. Ну да тебе же не привыкать. – Хмыкнул Джад. – Только вот закрыта она искусственно. Зачем и почему – не спрашивай. На самом деле об этом не знает никто. Но! – Джад многозначительно поднял перепончатую кисть. – Все думают, что здесь несметные сокровища. Нам это на руку. Пока не зарастет тропа авантюрных идиотов, мечтающих о быстрой наживе, мы будем иметь свой скромный гешефт. Как ты понял, мы – трофейщики, выбирающие жемчуг из большой массы свалившегося на наши головы дерьма.

Джад перевел дух. Мне почему-то подумалось, что для такой работы есть более точное, хотя и не очень приятное, определение.

– Предупреждаю, работа опасная. С одной стороны, планета не только заперта, но и охраняется. Ее стражи перемалывают в металлолом наших в буквальном смысле дорогих непрошенных гостей. Метелят они всех и ты для них такой же чужак, как и все остальные. С другой стороны, тут полно недобитков из бывших экипажей. Правда, стражи регулируют их численность в сторону сокращения, но сбрасывать их со счетов не стоит. Они тоже хотят жить, хотя бы и за твой счет.

Джад хохотнул удачному обороту речи, и продолжил:

– Ну и последнее. Все это кладбище полудохлой техники опасно само по себе. Всякие автоматы и механизмы защиты да и просто мусор могут сделать тебя в лучшем случае инвалидом, а если ты будешь недостаточно ловок и быстр, то запросто лишить жизни, о чем я буду слегка сожалеть.

Похоже я стал понимать, почему оплата была высокой. К тому же окончание контракта, как время расчета, делало её получение не таким очевидным. Одновременно что-то мне начало подсказывать, что меня основательно развели, но надежда еще теплилась.

– А как же права гражданина…

– Запомни главное. То, что тебе там наплели при получении гражданства – забудь. По крайней мере, пока отсюда не выберешься. Кстати реальный шанс свалить с этой планетки есть только у сотрудников корпорации. После выполнения контракта, естественно. Смерть здесь тебя поджидает повсюду – в воздухе, на поверхности и под землей. Кстати, забыл предупредить – в катакомбы не суйся, добром еще ни для кого это не заканчивалось, не думай, что ты будешь исключением.

Джад замолчал и приоткрыл дверцу клетки. Тотчас из нее стремглав вылетело нечто, похожее на раздобревшего слепня. Джад моментально выстрелил языком и его и так огромный рот растянулся в нечто, похожее на счастливую улыбку. Через мгновенье он снова обратил взор на меня.

– Ты еще здесь? Ах да, двигай прямо по коридору, там несколько раз повернешь налево и направо, увидишь мерзкую зубастую ящерицу – это Агор. Не помню как там имя полностью, сам познакомишься. Ты его новый напарник, он тебе все сам объяснит. Все. Иди уже, иди. – Джад махнул лапой в сторону отодвинувшейся в сторону части стены, за которой темнел провал коридора.

Единственное, что я хорошо понял из этой встречи, так это то, что вляпался я по полной программе и чем скорее я отсюда выскочу, тем для меня будет лучше. На этой оптимистичной ноте, я вышел в коридор, который кстати не был таким уж и темным. Тусклый свет давали группки, похожей на мох растительности, разбросанной редко и хаотично по стенам и своду коридора. Проем за моей спиной закрылся, отсекая последние ниточки цивилизованного мира.

Джад постучал выступающим из перепонки коготком по клетке и снова приоткрыл дверцу. На этот раз хитрая летающая тварь сумела обманным маневром ускользнуть от быстрого языка босса, на форсаже заложив крутой вираж за другую сторону клетки и спикировав на пол.

Бревно шевельнулось и неуловимым движением схарчило беглянку. Джад даже хрюкнул с досады.

Бревно снова шевельнулось, появилась голова и произнесла:

– До чего ты, тринадцатый, жлоб. Не жалко парня?

– Дружище, если я буду жалеть каждого контрактника, то кто будет выходить на поверхность? Ты? Или Я? Чем мы вообще здесь занимаемся? Благотворительностью?

– А хотя бы! Почему бы и не заняться? Такая возможность есть – вон сколько потерпевших крушение, успевай вытаскивать. Но ведь жадность гложет. Не тот навар?

– Само собой. Мы же корпорация. Отстегивать за прикрытие надо? За поддержку неучтенного портала? Да я, можно сказать, только и работаю за эту… Как ее? За благотворительность, вот. Себе в убыток!

– Корпорация, корпорация… Банда мы, вот мы кто.

– А дело не в названии. Это так, для солидности. Думаешь все это мне по душе? Пока жила есть, ее надо разрабатывать. Чую я, что весь этот праздник жизни ненадолго. Так что, копи деньги, пока возможно. А персонал я себе не выбираю. Сам видишь – работаем с тем, что присылают. Вот этот, например. Хорошо, если пару рейсов сделает.

– Если вообще до них доживет. Валить отсюда надо, верно тебе говорю. Эх, да разве тебя от денег оторвешь…

Голова снова спряталась, снова превратив “дружище” в незатейливый предмет интерьера главаря корпорации.

Первые знакомства

Сказать, что я расстроился, выйдя от Джада, это значит не сказать ничего. Я был в гневе! Мне очень не понравился босс. Слишком он циничен, а ведет себя так, как будто я посто расходный материал, хотя, судя по открывшимся обстоятельствам, так оно и было, что досаждало еще больше. Работа тоже оказалась еще той подставой, а то, что меня на нее развела прекрасная, хоть и не во всех частях, девушка, добавляло еще неприятный привкус этим и так неприятным фактам.

Неудивительно, что я пролетел все те повороты, которые нечетко обозначил мой новый босс, и выскочил практически в темное место, где светящегося мха не хватило по каким-то причинам. Слишком поздно поняв, что заблудился, я начал метаться по разным ответвлениям, которых, к несчастью, в данном месте было с избытком. Беда была в том, что определить путь, по которому я забрел в эти дебри, не представлялось возможным ввиду слабого освещения и безликости равнозначных коридоров, как специально, организованных в виде лабиринта. Хотя правильнее было бы назвать их тоннелями, поскольку на поверхность я не выходил. К сожалению никаких обозначений или предметов, которые могли бы стать приметами, на всем пути не попадалось, чистота полов и стен был просто изумительная.

Потеряв на мгновение ориентировку, я осторожно двинулся в сторону от движения, надеясь коснуться стены и обрести хоть какую точку привязки к месту. В какой-то момент, пол просто ушел у меня из под ног и я, не успев даже удивиться, ухнул вниз по почти вертикальному желобу. Несмотря на быстроту и скорость наступивших событий, мое приземление прошло благополучно, но не совсем удачно. Мало того, что я ввалился в непредусмотренное моим маршрутом место, так еще и изрядно вывалялся, покатившись по полу от неожиданного скоростного приземления.

К счастью, вдалеке я заприметил источник света и, подумав, что терять мне нечего, отряхиваясь, побрел в его направлении. По мере приближения к свету меня начал тревожить подозрительный шум, источник которого, похоже, находился прямо по курсу. Затаив дыхание и стараясь двигаться бесшумно, я стал медленно продвигаться вперед, держась в тени одной из стен.

Открывшаяся картина заставила меня насторожиться. На небольшом пространстве шла вялая потасовка между небольшими механизмами, по виду более всего напоминавшие зубастые капканы. По началу мне так и показалось, что это просто клацающие челюсти. Однако, присмотревшись, вполне можно было различить приземистую тушку на коротких лапках, завершавшуюся тонким хвостиком – антенной. Судя по всему, механоиды жили самостоятельной, небогатой на развлечения жизнью.

Но недооценил я их зря. Как бы ни была увлекателен был для них процесс убивания скуки, но, как говорится, делу – время, а потехе – час. То, что меня обнаружили, было нисколько не удивительно, а вот почему не взяли в оборот сразу – непонятно. Может быть возникли проблемы с идентификацией? Думать об этом было совершенно некогда – я уже как минуту позорно драпал от кучи весело посвистывающих загонщиков. Как назло не попадалось даже камня, который можно было бы пнуть навстречу этой гопоте. А голой пяткой супротив шашки махать – нет, это уж вы увольте.

На мое счастье, лапки у этих созданий злого разума были коротковаты, поэтому мне удавалось держать между нами безопасную дистанцию. Но, тем не менее, погоня не отставала, что вообще-то наводило на размышления не об отсутствии скоростных качеств, а об умелых загонщиках и скором финале этого марафона.

Конец наступил неожиданно и на таким, как я его себе представлял. За следующим поворотом был тупик. Такой вариант я как-то упустил из виду. Но делать было нечего, я приготовился к прорыву в обратном направлении, может там повезет больше. За меня был фактор неожиданности и я был намерен использовать его по полной. У меня было несколько секунд, пока погоня завернет за мой угол, и я все еще примеривался к вариантам проявления героизма, когда произошли разительные изменения в звуковом оформлении будущей драмы.

Деловитый писк преследователей сменился отчаянными визгами, ударами и лязгом железа. В замкнутом тоннеле звук усиливался многократно и мне казалось, что механоидов просто разрывают на части, столь сильны и ужасны были доносившиеся из-за поворота звуки. На всякий случай я решил не участовавать в этом побоище, чтобы не попасть под горячую руку его участников с разных сторон. Проще уж встретить победителя, а там может быть и вовсе пронесет мимо.

Большая буря обычно быстро заканчивается и тут это не стало исключением. Шум стих также внезапно, как и начался. По коридорам разлилась такая тишина, что казалось ее можно не просто коснуться, а резать ножом, если бы он у меня был.

Ожидание стало невыносимым. Неизвестность с одной стороны угнетала, а с другой подталкивала хотя бы одним глазком подсмотреть текущую обстановку. Вообщем то я нисколько не удивился, когда за поворотом увидел разбросанные по всему коридору части теперь уже и непонятно каких созданий. Открывшееся передо мной пространство лучше всего подходило для иллюстрации слов “порубить в капусту”. Кто-то от души налево и направо помахал автогеном, как д’Артаньян шпагой. Собрать целый механизм из наваленных повсюду кусочков не смог бы и заядлый пазлинист, для которого не является проблемой сложить три-четыре тысячи элементов картины “черный квадрат” небезызвестного Малевича.

Вследствие всего этого, для меня были две хороших новости и две плохих. Первая хорошая была в том, что мне не пришлось голыми руками отбиваться от агрессивного зубастого железа, а вторая, что тот, кто расправился с этим железом, не добрался до меня. В этом же была и плохая новость – оказывается здесь бродят такие монстры, от которых спасет только танковая броня, да и то ненадолго, а пересечься с такими, пока я буду искать выход, есть вполне реальные шансы. Ну а, собственно, поиск выхода это и есть вторая плохая новость.

Впору становиться философом – после того, как выжил, главная проблем – жить. Так, рассуждая сам с собой, я потихоньку двигался куда глаза глядяд, доверившись своей интуиции. Через некоторое время такого бесцельного блуждания у меня возникло стойкое ощущение, что кто-то идет за мною следом. Именно ощущение, потому что ни шагов ни даже шорохов я не слышал. Честно говоря, усталость стала притуплять все мои чувства и чувство опасности тоже. Мне стало безразлично все, что происходит вокруг меня, да со мной тоже. Поэтому я ни капельки не удивился, когда на очередном перекрестке снова наткнулся на уже знакомые зубастые железяки. А вот удивило меня другое. Играть в салочки у меня уже не было сил и с криком “Да чтоб вы провалились крысы, проклятые” я перешел в не быстрое, но уверенное наступление.

Вместо того, чтобы радостно обкорнать мои ноги минимум до шеи, “крысы”, возмущенно пискнув, юркнули в разные стороны. Пока я оторопело пялился на мгновенно опустевший перекресток, что-то сильное толкнуло меня в спину, а когда я от неожиданности поехал носом по полу, подхватило меня за шиворот и стремительно поволокло по коридорам.

Способ передвижения для меня был не самым приятным, но быстрым. Я по достоинству оценил чистоту отделки пола, а вот с пылью и прочей грязью что-то не доработали. Или чистка как раз и производится вот такими заблудшими идиотами?

Путешествие получилось изрядно пыльным, но не очень недолгим. Я был брошен в направление одного из туннелей, ничем не примечательней остальных. Поскольку намек был достаточно толстым, спорить с судьбой было неразумно, особенно учитывая недружелюбную местную фауну. Через некоторое время я вышел в хорошо освещенный коридор и тут же уперся в громилу, который перегородил мне дорогу.

Хотя приключений для меня на первое время было предостаточно и меня мало что могло удивить, этот случай был особенным. Зеленокожий, трехпалый ящер примерно двух метров роста, стоял ощерив желтозубую пасть и не сводил с меня взгляд своего единственного глаза.

– Здрасте, приехали. – Только и выговорил я. Признаться, такая подстава явилась для меня неожиданностью. Совладать с таким образиной мне очевидно было не под силу, а бегать, как заяц, не было желания. И я уже совсем приготовился вломить что есть силы ему в брюхо, а потом быстренько проскочить мимо, как мой этот хитрый план обломался самым безумным образом.

– Ну и где тебя носит?!

“Бог мой, он говорящий!” – в первый момент мне показалось, что у меня съехала крыша. Если бы не предварительное знакомство черт знает с какими персонажами разумного мира, то расстройство рассудка было мне гарантировано. А так, всего лишь остановился, как вкопанный и выдавил из себя:

– Меня???

– Ну да, один ты тут такой… Горемычный… На мою голову… Меня кстати Агор зовут, мой род длится уже не один десяток поколений, я в своем роде третий. Ты чего в катакомбы полез? Тебя тринадцатый не предупреждал что ли?

– Василь я.

– Главное – не тормоз, как я погляжу.

Эта ящерица меня начала злить.

– Счет своему роду не веду, а в своем поколении первый. Джад много о чем предупреждал, но в основном о не действующих здесь гражданских правах. А меня выпроводил в никуда. “Налево, направо” – разве это указатели маршрута. Где налево? Где направо? Вот я и оказался черт знает где!

– Да, он может. Тот еще мерзавец. – Ящер примолк и пожевал челюстями. – Тут уже ставки начали делать, что ты не доживешь и до первого рейса. А я им говорю, что череда неудач кончилась. Не может быть так, чтобы это продолжалось вечно.

– Что продолжалось? – Не понял я.

– Неудачи. Напарник я твой, не понял что ли? Только не везет мне последнее время с напарниками, ты уже у меня девятый.

Мы немного помолчали, спрашивать, что случилось с остальными почему-то желания не было.

– Пойдем, что ли. – Вздохнул Агор и, отвернувшись, поковылял по коридору.

Во время движения, напарник неустанно меня поучал:

– Слушай внимательно. Твоя задача – разведка деталей и грузов. А потом их перетаскивание по частям или полностью, если есть такая возможность, в район наиболее безопасного временного хранения. Поближе к нашему лагерю то есть. Дальше работаю я. Перетаскиваю в приемник то, что разведано или перенесено в хранилище. Там их оценивают и определяют размер оплаты. Что происходит дальше, нас не касается и мой тебе совет – не лезь туда, а еще лучше вообще никуда, что не связано с твоей функций. Предвижу вопрос – что за детали и какой груз надо искать? Тут же отвечаю – Существуют два вида товара. Кстати, товаром мы называем как детали, так и груз. Так вот, есть товар устойчивого спроса, а есть временного. Обо всем узнаешь из объявлений в своем личном информационном пространстве. Чтобы искать товар, надо выходить наружу. Наружу выпускают без проблем, как и запускают.

Слышно его было плохо, потому что идти надо было немного в отдалении, дабы не наступить на хвост рептилии, а переспрашивать я не решился, рассудив, что разберусь по ходу дела. Зато, пользуясь моментом, я с интересом разглядывал своего нового знакомца. Больше всего меня впечатлил его панцирь из толстых кожаных пластин, покрывавший его тело. Судя по его окрасу – от светло-желтого до темно-зеленого, прочность его тоже варьировалась адекватно цвету. При нашей встрече ящер мне показался светлого цвета, но теперь, идя сзади, я получил представление о его полной цветовой гамме. Наиболее загрубевшие пластины прикрывали спину, там цвет зеленел наиболее интенсивно, а по хребту вообще тянулась широкая черная полоса.

Мне не было особого дела ни до окраса ни до брони ящера, если бы не след старой раны, обезобразившей его спину. Рваная полоса, наискось перечеркивающая спину, была в свое время просто ужасна. Затянувшиеся края не смогли скрыть ее глубины. Оставалось только гадать почему не был задет позвоночник и как Агор вообще выжил после такой раны. Не знаю, что могло пробить такую естественную броню, но встречаться с обладателем такого оружия мне не хотелось.

Пока я размышлял о возможных угрозах, с которыми придется здесь столкнуться и от которых не сможет уберечь даже броня, обстановка вокруг нас постепенно изменилась. Коридоры стали больше, добавилось освещение, на стенах то и дело попадались надписи и указатели, тянулись какие-то кабеля, у стен начали попадаться свалки разнообразного хлама, а самое главное в переходах стали мелькать отдельные личности, неопределенной национальности.

Агор еще что-то бурчал себе под нос, когда мы подошли к дверям с пиктограммой, обозначавшей технологическое помещение группы Агора. Вот такую информацию мне выдал мой переводчик, как только я стал присматриваться к замысловатой вязи на картинке. Двери предупредительно отъехали в стороны и открывшаяся комната осветилась мягким светом.

– Располагайся. – повел Агор своей трехпалой рукой, как только мы оказались внутри помещения.

Внутренне пространство действительно выглядело больше технологическим, нежели жилым. Около одной из стен стоял грубый стол, похожий на верстак, все остальные пространство было занято под шкафчики, ящики и антресоли. Посредине комнаты тянулся ряд лежанок, рассчитанный на несколько грузных тел крупного формата. Свободное пространство над верстаком было задействовано под декоративные украшения. Странные немного, но все-таки украшения. Такими обычно украшают охотничьи домики или гостиные, если там живет понтоватый охотник.

Только отличие было в том, что, если охотнику нравится смотреть на чучела голов разных зверей, то здесь были использованы аккуратно собранные и скрепленные черепа. Пустыми глазницами они таращились на меня, весьма разнообразные, но объединенные последним событием в жизни их бывших владельцев – смертью, как наглядная напоминание древнего латинского изречения memento mori.

Что может быть более завораживающим, чем вечная, как сущность, субстанция или явление, которое ты можешь воочию узреть, ощутить или прикоснуться. Тогда ты начинаешь осознавать себя ничтожной песчинкой в огромном мире, в котором нет до тебя никому никакого дела, настолько ты мелок и незаметен. И ты, со своими заботами, волнениями и переживаниями, в тот момент чувствуешь, насколько все эти твои проблемы ничтожны, как и ты сам. Все, что ты накопил, превратится с годами в пыль и развеется ветрами времени.

С такими грустные мысли о бренности существования я разглядывал диковинные останки и мой взгляд остановился на пустой панельке, заготовленный под новый экспонат. Смутная догадка зародилась во мне. Я пересчитал количество черепов. Их было восемь…

– Агор, – осипшим голосом спросил я – а чье вот это все.

– Что? – Не понял он.

– Это. – Я ткнул пальцем в направлении жутковатого паноптикума.

– Это память о моих друзьях. Они были моими напарниками. С некоторыми я долгое время делил кров и стол, другие промелькнули слишком быстро, но мы всегда готовы были поддержать друг друга и подставить плечо, если кому то приходилось тяжело. Теперь осталась лишь только память… Но я не бросил их после гибели. Они все теперь постоянно со мной. Агор положил лапу на один из черепов и замер, прислушиваясь к чему-то внутри себя.

Спрашивать, кому приготовлено следующее местечко в этом ряду, я не стал, ответ был очевиден. Жутковатая здесь традиция… Хотя, может быть это традиция только народа Агора. Я почувствовал себя смертельно уставшим и этот последний штрих добил меня окончательно. Я прилег на одну из лежанок, чтобы в комфорте осознать и переварить все события и информацию, вывалившиеся на меня в такой короткий срок.

Тут я вспомнил про письмо, которым должен был отчитаться родителям о том, что жив, здоров, но в дурдоме. Я хмыкнул и принялся сочинять текст. Не задумываясь, составил приветствие и сразу же продолжил: “У меня все хорошо. Извините, что долго не было от меня новостей. Это потому что меня отправили в длительную командировку. Дыра тут страшная (во всех смыслах). Одним словом – край вселенной, да и начальник полная жаба. Остальные же народ хороший, а главное памятливый, но добрый и чтит традиции”. Решив, что на первый раз хватит, добавил пожелания и подпись. И сразу же, с чувством выполненного долга, отключился глубоким сном. Трудовыебудни наступили.

Суть работы

Разбудил меня треск незнакомой речи и громкий бас Агора. Приоткрыв один глаз, тут же от удивления открыл другой и сел на край лежанки. Агор увлеченно спорил с зеленым кузнечиком! Правда этот кузнечик был под два метра ростом и с соответствующим габаритам массой тела. Кузнечик как кузнечик, но никогда не думал, что при таком росте длинные голенастые ноги с обратным изгибом будут смотреться так ужасно. Одежды на нем не было, но через плечо поперек груди весел пояс с мелкими кармашками. Увидев, что я проснулся, Агор положил лапу на плечо кузнечика, привлекая его внимание и сказал:

– Знакомьтесь: Тыр и Базиль, кто есть кто – разберетесь.

– Очень приятно. – удивился я такой оригинальной формуле знакомства.

– Тыр. – Ответил кузнечик.

– Самое главное – не тормоз. – Мое удивление росло.

Честно говоря, поразительным для меня оказалось совсем другое, а именно тот факт, что речь этого создания была стрекотом подкрылок!

– А, что я говорил! – Не скрывал своей радости Агор.

Кузнечик вытащил из кармашка и подкинул в воздух серебряный кружочек.

– Лови. Опять твоя взяла. Но в следующий раз ставки сделаем наоборот.

Следующую речь он обратил уже ко мне:

– Это приветствие моего народа – “Тыр”. Значит – привет. Это же и мое имя. Переводчик почти всегда попадается на этом. Вот Агор и пользуется случаем, монетки зарабатывает. Мне же зазорно как-то ставить против своего имени.

– Здорово. Теперь слова “Агор пришел с приветом” обретают для меня особый смысл.

– Правильный.

– Агор, а твое имя ничего у твоего народа не означает? “Прощай”, например. – Я выразительно посмотрел на черепа.

– Сдается мне, что этот тип подшучивает над нами? – Кузнечик оказался несколько нервным созданием.

– Спокойно. – Агор выставил перед собой лапы. – Еще нам здесь поцапаться не хватает. Давайте по делу разговаривать. Вы с Тыром коллеги, но работаете каждый сам за себя, поэтому, чтобы избежать конфликтов, договоритесь о разделении секторов работы.

Тыр успокаивался также быстро, как и вспыхивал.

– Посмотри в информационном поле новые установки на товар. Работать придется на дальних рубежах. Забирай себе направление по правую руку от выхода, я буду придерживаться левой стороны. К сожалению ближайшая территория обобрана начисто, но в качестве схронов и убежищ подходит замечательно. Остальное Агор тебе объяснит. Желаю удачи.

С этими словами Тыр махнул лапой и в один скачок выпрыгнул из помещения.

– Сдается мне, что слово “коллега” мало подходит для нашего сотрудничества. Он ведь конкурент, если я правильно понял?

Агор сел на пол так, что его голова получилась на уровней моей.

– Самое плохое то, что он не один. Тыр единственный, кто согласился пойти на контакт с тобой. Это только из уважения ко мне. Остальные новички, они меня мало знают и им на меня плевать, а тебя вообще за конкурента не считают. На их стороне скорость и сила – ты видел его задние лапы? Страшное оружие. В лобовую у тебя никаких шансов. Подумай об этом.

– Что здесь все такие? Как этот куз… То есть как Тыр?

– Были разные, но со временем остались только такие. Естественный отбор однако.

– Скорее искусственный. – Проворчал я. – Что там у нас с заказами?

– Сам посмотришь, разобраться просто, увидел – фиксируй место, а еще лучше свинчивай и делай ноги. С товаром, разумеется. Мой тебе совет – бери все, что доступно. Сегодня спрос на одно, завтра на другое, глядишь, может и угадаешь с чем-нибудь. У меня самого тут барахла тоже припасено. – С этими словами Агор начал открывать ящики, демонстрируя их забитость всякими приборами и узлами непонятного назначения и устройства.

– Тут лежит инструмент. – Открыл он дверки одной из антресолей, достал и с сомнением покрутил что-то похожее на краба. – Пожалуй вот это подойдет.

Из ящика под этой же антресолью Агор выцепил рюкзачок и всунул в него этот странный предмет.

– Держи, тебе как раз впору будет.

Чужие объекты

Да, вот еще что. – Агор поскреб лапой затылок. – Каждый трофейщик нарабатывает схему расположения объектов, будь то поломанная техника или остатки былой роскоши канувших в лету хозяев планеты. Естественно, такую информацию они держат при себе и делится просто так никто не будет. Тебе придется хуже всего. Ты новичок и ничего у тебя за душой нет. Но я поделюсь тем, что знаю сам и слышал от своих напарников и друзей. Активируй запись в твоей информационной штуке, у тебя такая функция должна быть. Память дело хорошее, только когда она есть. Ха-ха. – Порадовался своей шутке Агор.

– Так вот, существуют три зоны поисковых работ. Первая зона начинается за воротами и заканчивается единым приемным пунктом, который задает её радиус. Ловить в этой зоне нечего. Её излазили вдоль и поперек задолго до тебя. Единственным её плюсом является относительная безопасность передвижения в её пределах. При условии, что ты не прогуливаешься, а минуешь её быстро, не привлекая к себе излишнего внимания.

– Вторая зона, средняя, начинается за воротами приемника. Это та самая кормовая база, на которой мы все пасемся. Заканчивается она пределами одного дневного перехода. Границы, как ты понимаешь, достаточно условные. Для тебя такой переход будет заканчиваться ближе, чем для такого, как Тыр. Да, чуть не забыл, сразу же хочу пояснить тебе про день и ночь. Планета накрыта чем-то вроде купола, который дает искусственное освещение. Свет сменяется сумерками, а потом полумраком, потому что купол светит всегда, но интенсивность света разная. Тот, кто защитил планету, задал такой ритм работы и изменить ничего нельзя. Да и никто не собирается, есть проблемы поважнее.

– Значит так, про дальнюю зону я тебе ничего не скажу, там редко кто бывал, а кто бывал уже сам не расскажет. Но вот про среднюю мне кое-что известно.

Агор еще полчаса грузил меня подробностями об особенностях поведения, объектах, приметных ориентирах, убежищах и партизанах этой зоны.

– Запомни, часть обитателей кораблей, которая сумела все-таки выжить после того, как Морта распахнула им радушные объятья, озлоблена неудачей и озверела в борьбой за свою жизнь. С нами они ведут постоянную войну, действуя мелкими группками и нападая из-за укрытий. Тактика у них такая, партизанская. Потому и партизаны.

Я хотел было спросить откуда Агор знает о партизанской тактике, но решил, что всему свое время, а его у меня будет тут предостаточно. В серьезные неприятности не верилось, а трудности мы преодолевать приучены.

– Вроде бы все. Если чего еще припомню, сообщу. Впрочем, ты и сам уже скоро меня сможешь просвещать. Надеюсь.

Агор примолк и я подумал, что тяжело ему каждый раз встречать нового напарника, как-то уживаться и привыкать друг к другу, а после навсегда расставаться. Один то раз пережить такое больно, а у него аж восемь. Не очень верится, что к такому можно привыкнуть…

– У меня есть для тебя подарок. – С этими словами Агор полез в один из шкафчиков и начал перебирать тамошнее барахло.

– Вот! – Агор выдернул маленький плоский предмет, в котором я без труда узнал металлическую флягу.

– Откуда!? – Только и сумел произнести я.

Все-таки этот ящер не уставал меня изумлять и чувствовалось, что это далеко не последний раз. Фляга была плоская, слегка изогнутая для лучшего прилегания к ноге. Но самой главной её особенностью было то, что на её отполированном боку была вытеснена морда кабана! Я даже начал вертеть её в руках и искать гравировку «mad in China». Не нашел. Агор наслаждался произведенным эффектом:

– А это еще мой третий напарник притащил. Барахольщик помнится был, будь здоров! Вот тогда и убедил он меня, что хороший запас спину не гнет.

Агор осторожно прикоснулся к рогатому черепу на стене. Пустые глазницы грустно темнели среди белой отполированной кости.

– Не помню точно, ни к чему это мне было, но говорил он, по-моему, про один из объектов в стороне больших холмов. Ты их можешь потом сам увидеть на горизонте. То ли шестой, то ли шестнадцатый. Но! – Тут Агор выдержал паузу. – Не факт, что предмет принесен с объекта!

– Как так? Чего я еще не знаю об этом проходном дворе по имени Морта? – Эта планета оказывается была под стать Агору – не переставала также удивлять. А может это Агор таким стал под её влиянием такой?

– У планеты есть старые заброшенные порталы, в которые засасывает кого ни попадя. Не спрашивай о них ничего. – Агор предостерегающе вытянул лапы. – О них никому ничего не известно. Я предполагаю, что они односторонние, а где их входы и выходы – никто не знает. Вот попадет такой бедолага на своей планете на вход этой трубы, а вынырнет уже здесь, на Морте. Догадайся, сколько он здесь проживет?

– Но ты то откуда это знаешь? Ты так рассказываешь, как будто… – Не сразу догадался я.

– А как по-твоему я здесь оказался? Думаешь меня, подобно тебе, заманили контрактом? Как бы не так! Контракт на эту планету – это билет в один конец. Так что считай, что тебе не повезло – ты его вытянул. А что касается меня, то это роковая случайность, но ставшая для меня, в определенном смысле, спасением. Когда-нибудь я расскажу тебе свою историю. Поверь, она не радостная. Так вот, выжить, как ты видишь, мне удалось и я прибился к корпорации.

– Я о своем везении здесь уже второй раз слышу. Но вот чего я не пойму… Получается, что ты работаешь не по контракту?

– В самую точку. Вольнонаемный. Хочешь спросить, что меня здесь держит?

– После всех жизнеутверждающих характеристик этой планеты… Пожалуй да. Я думаю ты уже достаточно поработал, чтобы рассчитаться с корпорацией и податься в родные места.

– В этом то и проблема. Некуда мне подаваться. Всё. Давай закончим этот разговор. Время идет.

Агор махнул лапой в сторону двери.

– Помни, что там друзей у тебя нет. Каждая встреча с кем-нибудь может стать для тебя последней. Желаю удачи. Вот теперь всё.

Агор отвернулся к очередному ящику и нарочито громко стал греметь сложенными там железками. Мне ничего не оставалось, как двинуться на выход.

– Спасибо на добром слове. – Сказал я уже в дверях и бодро зашагал по направлению к поверхности. Благо сделать это было довольно просто – следуй себе по указателям на стене пока не упрешься в шлюзовые ворота. Охранник на выходе, внимательно посмотрев из своей будки, приоткрыл одну из створок, и я выскочил на свежий воздух.

Свежим его можно было назвать условно. В подземелье он ничем не отличался от того, что снаружи. Голову ломать, как это достигалось, не было ни малейшего желания. Впрочем, чему удивляться – всё на планете было искусственное: освещение, воздушная регенерация, климат, даже обитатели и те были механические. Сейчас я видел накрытую куполом поверхность планеты с искусственным освещением и очисткой воздуха. Под землёй то же самое – такое же искусственное освещение и системы накачки и фильтрации.

Я встряхнул на плечах рюкзак с неведомой зверушкой, вздохнул полной грудью и, памятуя наставления Агора и уговор с Тыром, засеменил легкой трусцой, одновременно оглядываясь по сторонам. Посмотреть было на что. Поверхность вокруг напоминала битву механических Годзилл. Все, что раньше было космическими кораблями, спускаемыми модулями и прочими разнокалиберными механическими устройствами теперь валялось бесполезным хламом, создавая ту самую фантастическую картину битвы. Некоторые были разбиты до основания, от других остались только рёбра жёсткости, торчащие из земли, как кости исполинов. Но были и довольно свежие железки, выделяющиеся на общем фоне своими помятыми, но все еще блестящими корпусами.

Прогулка

Некоторое время я просто тупо бежал легкой трусцой, оббегая эти искусственные препятствия. Близкая зона вряд ли могла порадовать полезными артефактами, если такой нуб, как я, мог легко и непринужденно добраться до всех этих объектов. Решив сразу начать с дальних дистанций, я прибавил темп, чтобы хотя бы засветло добраться куда подальше.

Увы, на Морте расстояния определялись не перемножением скорости на время. Сначала я налетел на местных «ос», так для себя я окрестил летающие цилиндры обороны земля-воздух этой планеты. Патрулируя по парно или тройками, они атаковали биологические виды жизни, имевшие неосторожность появиться в пределах их электронной видимости. Не вооруженные практически никаким оружием, оружием были сами они. Решение злого гения заключалось в том, что большая скорость и крепкий корпус способны нанести сокрушительное поражение цели, даже если она скрывается за бронежилетами и легкой броней.

Это я чуть не прочувствовал на собственной шкуре. Спасла меня только исключительная реакция и конструктивная особенность ос, не позволяющая менять траекторию во время набора скорости для нападения. Плюс небольшая, но все-таки вполне определенная инерция после разворота на повторный удар. Гнали они меня недолго, но быстро, а направление выбирать уже и не приходилось. Метался я, как заяц, петляя и подпрыгивая и бежал куда глаза глядят.

Отдышаться удалось за броневым корпусом когда-то грозной боевой машины, а теперь просто обездвиженным стальным бункером, в который превратилась её солидная башня. По броне осы стукнули пару раз, для острастки, да и полетели своей дорогой. Звон в ушах от этих ударов, стоял знатный. Если бы еще пару раз добавили, то и добивать бы не пришлось – сам бы окочурился. Но – пронесло.

Наскоро перекусив, мне пришлось заняться насущными проблемами – определяться с местоположением и планом дальнейших действий. И то и другое решилось мгновенно, как только я высунулся из люка. Оглядевшись кругом, я заметил идущего по моим следам зверя. Конечно, можно было бы предположить, что он вполне разумен. Судя по тем существам, с которыми я уже успел познакомиться с момента появления в этом мире, разумным может даже рыба и насекомое.

Но тут, скорее всего, случай был совершенно не тот. Хищника в этой твари выдавала длинная зубастая пасть, не способная закрыться из-за выпирающих из нее зубов, а отсутствие разума – горящие безумные глаза. Этакий сухопутный крокодил. Если добавить еще и капающую изо рта слюну, то причины, по которым я стал стараться избежать нашей встречи, вполне понятны каждому. А таковая вполне могла состояться и даже намного раньше, если бы не встреча с осами.

Крокодил постоянно принюхивался и пытался разобраться в хитросплетении следов. К счастью, он был коротколап и слишком увлечен следами, чтобы увидеть меня. Осторожно спустившись на землю, я задал приличного стрекоча в сторону от этой твари. В процессе поразмышлял о творящемся безобразии – почему осы охотились за мной, а не за этой зверушкой? Перейдя на быстрый шаг, я подумал, что оторвался достаточно, чтобы перейти к разумным действиям. Определив ориентир на понравившийся мне объект, я уверенно двинулся в его направлении.

Самоуверенность чуть не обошлась мне очень дорого. Весело и ловко лавируя между железным хламом я выскочил на относительно просторное место, на краю которого виднелся абсолютно целая конструкция непонятного назначения. Меня не насторожила тот факт, что порядок не возникает из ничего, а кем-то поддерживается. В этом я сразу же убедился, как только сделал попытку приблизиться.

Механизм, который я принимал за большой камень, приподнялся и, выставив в мою сторону ствол, выплюнул сгусток пламени. Спасла меня быстрая реакция и неровность местности. Сиганув в небольшую ямку, я свернулся калачиком и замер, на время даже перестав дышать. Через некоторое время, осмелев, я осторожно выглянул для изучения диспозиции. Ничего не напоминало о недавних метаморфозах. “Камень как камень, небольшой валун, а вот подишь ты какая загогулина”. – я сделал пометку на карте с тем же именем – “загогулина”.

Как говорится, нет худа без добра – метрах в пятидесяти позади меня валялся, задрав скрюченные лапы, поджаренный крокодил.

Урок для меня получился хороший, дальнейшее свое продвижение я уже осуществлял с осторожностью и это пригодилось мне тут же. Как только я отполз от этого места, как понял, что подниматься в полный рост мне пока рановато. Небольшой холмик скрыл меня от стреляющего камня, но за ним я уперся в металлические лапы шагающего механоида, который как раз остановился на краю своей линии патрулирования.

Ну что тут скажешь – “Свалка, свалка! На самом деле полигон какой-то”. Развернувшись, механоид пошагал в свою сторону, а я – на карачках в другую. Райончик моих изысканий мне начинал не нравиться. Впору было задуматься, с какой целью его мне подсунул Тыр. Отдышавшись около очередной железки, я достал из рюкзачка краба и решил проверить его в работе. Всё оказалось до безобразия просто – чудная зверушка, получив сигнал на активацию, почувствовала близость механизма и быстро перебирая маленькими ножками, устремилась внутрь корпуса через разодранную обшивку. Через несколько минут я получил сведения о съемных деталях и, о чудо! среди них были искомые. Краб срезал мелочевку и выволок её наружу, оставшийся тяжелый блок был подготовлен для эвакуации и помечен, как маркером добытчика.

Забросив детали и краба в рюкзак, у меня появилась идея, как обойти охраняемую часть территории.

Взяв в качестве ориентира развалины видневшегося вдали высотного здания, я двинулся в путь.

Неизвестно сколько длится охраняемая зона, но, как говорится – лучше перебдеть, чем потом набздеть. Заложив круг с запасом, мне посчастливилось выйти на намеченные ориентиры. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, я подкрался к двум, расположенным друг около друга объектам. Я надеялся на удачу. Найти что-то на ближних подступах по словам Тыра было нереально. Тем не менее факт находок приятно тяготил плечи.

Известный факт – новичкам везет! Но тут вышел полнейший облом. Приглядевшись повнимательнее, я увидел, что один из объектов представляет собой вездеход, только не колесный и не гусеничный, а, наверное, летающего типа, если только ушлый народец не растащил колеса и гусеницы на запчасти.

Такая машина могла бы пригодиться, если бы знать как с ней управляться и на каком топливе она ездит. Я с сожалением сделал пометку на карте и пошел дальше, благо, что идти пришлось совсем недалеко. То, что поначалу казалось мне небольшим предметом, оказалось выступающей частью рубки большого корабля, почти полностью скрытого под землей.

Внутренняя темнота, встретившая меня сразу же, как только я сунулся внутрь, оказалась для меня непреодолимой преградой. Да и жутковато как-то по темным углам шариться, неровен час нарвешься на неизвестно что. А это, как известно, самое страшное. Даже выпущенный краб проявил нерешительность и пошел не так резво, как в прошлые разы, наверное терзаемый такими же страхами и сомнениями в здравом уме хозяина.

Вернулся он подозрительно быстро. Такое ощущение, что где-то за углом отсиделся. Результат, естественно, был нулевой. Пора было применять секретную тактику, но нужно было укромное место.

Благо, что вариантов выбора было – хоть отбавляй. Не так далеко виднелось целое стадо броненосных монстров, нашедших свою долину смерти. Побоище было эпическое, прямо Курская дуга какая-то. Для моих целей самое оно.

Быстрой перебежкой приблизившись к ближайшему, я заглянул через распахнутый аварийный люк внутрь. Толстая броня была прошита насквозь множеством попаданий, оставивших за собой такое количество отверстий, что любую часть обшивки можно было использовать в качестве дуршлага.

«Столько удобств в одном месте – освещение, вентиляция!» – обрадовался я, забираясь внутрь и закрывая люк. Выпустил на всякий случай краба и погрузился в медитацию. В первую очередь сообразил с обедом. Настроение начало подниматься. А тут и краб приволок какую-то мелочевку, вроде авторучек.

Следующим номером программы было проведение разведки инновационно – скрытым способом, что требовало более существенного приготовления.

Но как только я закрыл глаза, меня сразу же сморило. Решив, что моя работа может и подождать, я стал клевать носом и незаметно как закемарил.

Я по-прежнему видел щели в броне, разбитую панель управления, борта с зияющими нишами выломанных приборов. Но через миг уже рассматривал броневик со стороны. Потом он поплыл в сторону и вниз и передо мной раскрылась панорама всей прилегающей территории. Множество точек, подобно маленьким звездочкам, блеснуло впереди, по ходу движения бронированной машины, а немного в стороне, там где начинались невысокие холмики, подсвечивалась дуга с чернеющим за ней проемом.

Еще чуть дальше без труда можно было заметить уже знакомые мне объекты. Шагающего охранника выдало его перемещение – поблескивая металлом, он маршировал по одному ему известному направлению. Однако, присмотревшись, я увидел, что подобных механоидов несколько и у каждого свой маршрут, а внутри периметра, образованного траекториями их перемещения, находились приземистые сооружения, напоминающие большие склады или скорее ангары для хранения крупной техники.

Мимо меня пролетел воздушный патруль стражей планеты – два блестящих цилиндра, деловито спешащие по своим делам. Странно, что между охраной ангаров и ними не возникло конфликта. Может быть потому, что они заодно? Такое ощущения, что в качестве чужого здесь видят только меня.

Оглядевшись, увидел свой знакомый ориентир – развалины и медленно стал перемещаться в их направлении, стараясь рассмотреть детали маршрута, проплывающие под ногами. На этом интересном месте я очнулся и непонимающе уставился на сидящего передо мной краба. Уже начинало темнеть и свет, пробивающийся сквозь пробоины бортов стал серым, окутав внутреннее пространство полумраком.

Я явственно чувствовал, что кто-то ходит вокруг броневиков. До слуха иногда доносились осторожные шаги, несколько раз перекрывался свет от пробоин. Я боялся пошевелиться и решил, что без любого оружия, появляться на поверхности я больше не буду. Тем временем, шаги приблизились к моему логову. Мне показалось, что я слышу даже дыхание. Заскрипело обдираемое железо – это неизвестный поскребся по борту и меня взяла дрожь, как я представил его когти. Парализованный страхом я сидел неподвижно, замерев одной позе и перестав даже дышать.

Через секунду, шаги стали стихать в направлении к центру центру этого кладбища и я облегченно выдохнул. В тот же миг железо вздрогнуло от сильного удара, броневик качнулся, но устоял, зато я повалился навзничь. Громкий вой разочарования потряс воздух, по броне снова проскребли стальные когти и все стихло. Пока я приходил в себя, стало уже совсем темно. Покидать, ставшей спасительной, броню категорически не хотелось, тем более в ночное время. Решив, что на сегодняшний день приключений достаточно, я устроился на ночлег. Окончательно успокоившись, устроился поудобнее и обратился к почтовому сервису.

Подумал и открыл файл – «Служба моя налаживается, узнаю много нового и интересного. Самое главное – свежий воздух, здоровая экология и ежедневные беговые тренировки. Погода здесь тепличная, но вредных насекомых нет. Зверюшки разные вокруг ходят, прямо как в заповеднике – живут свободно на воле. Ну вот пока и все.» Добавил в конце добрые пожелания и сразу стало на душе приятно – одно доброе дело сделал.

Всю ночь мне снились кошмары и я вскакивал, готовый бежать при при малейшем звуке, который подтверждал бы приснившиеся ужасы. Но, было тихо и, я ненадолго засыпал, успокоенный этой тишиной. Как ни странно, ночь прошла без происшествий и утром, лишь только серые лучи разогнали ночную темь, предварительно изучив обстановку сначала через бойницы, а затем через приоткрытый люк, я выбрался из своего убежища. Никаких следов в округе было не заметно, а вот свежие полосы на броне присутствовали. Одному богу известно, что за твари здесь обитают, но планета явно не так пустынна, как мне тут все вешали лапшу на уши.

Я с интересом оглядел своё убежище со стороны. Больше всего оно напоминало сарай на гусеничном ходу с нелепо торчащей жердиной, которую с большим трудом можно было признать орудием, настолько она была несоизмеримой с остальными габаритами монстра. Казалось, что какой-то шутник воткнул соломинку в муравейник, а потом муравейник поставили на гусеницы и обозвали не иначе, как танком.

Вот подкрадется такая махина к достойному противнику, например к такому, как Агор, и как кольнет его больно! Порадовавшись игре воображения, я вовремя вспомнил о негостеприимности местных и хотел уж было ретироваться восвояси, но тут пришла в голову очевидная мысль: “Если уж и искать оружие на просторах планеты, то лучше места и представить себе трудно. Где, как не среди полей минувших боевых действий, можно еще наткнуться на так необходимый в этом мире арсенал весомых аргументов при встрече с крокодилами и другими неприятными личностями.” Кроме того, любопытно было посмотреть, что за светящиеся звездочки были рассыпаны по ходу движения броневых машин.

Не остановило меня даже воспоминание о ночном визитере, изрядно потускневшее по мере рассеивания ночного сумрака светом, набирающего силу утра.

Мой танк был последний с краю “долины смерти” стальных динозавров, его орудие, как стрелка компаса, указывала путь к центру бывшего сражения. Судя по остальным машинам, насколько хватало взгляда, он была в составе колонны, которой потом пришлось спешно разворачиваться для боя. Следующий гусеничный сарай был в метрах пятидесяти и был достигнут короткой перебежкой.

Поражение, нанесенное этой машине, было гораздо существеннее – часть брони отсутствовала, оплавленный металл и закопчённые края свидетельствовали о выгоревшем внутреннем пространстве. Понятно, что залезать туда не имеет смысла, но должен же быть какой-нибудь инструмент, хотя бы шанцевый, притороченный к броне или недалеко от нее откатившийся. Ломик бы мне тоже ой как пригодился. Пока ничего не попадалось, но ведь я был только в начале поисков.

Я решил двигаться сразу как можно дальше, чтобы не терять времени на пустые поиски. По мере продвижения картина боя постепенно расширялась, танки расползлись по довольно большому пространству и заглянуть в каждый стало проблематично. На территории стали появляться предметы помельче – разбитые пластиковые шлемы, предметы амуниции, назначение которых трудно было предсказать, куски траков и выбитые колеса.

Появилась опасность среди этого хлама натолкнуться на что-то неразорвавшееся. До меня стала доходить та истина, что среди такого побоища проще набрать только металлолом, а не уцелевшее оружие, тем более, что я не имею представления о том, как оно выглядит. Я уже был согласен на любой подходящий по весу и размеру предмет, только бы он попался мне под руку.

Скорее из упрямства, чем из любопытства я пошел дальше и обнаружил центр всей этой батальной сцены. Точнее эпицентр. Воронки от взрыва как таковой не было, но то, здесь рвануло адское устройство – факт. Бронетехнику разметало по сторонам, как картонную, много было перевернутых машин, у близких к центру остались только остовы. Зрелище было жутковатое даже сейчас, спустя немалое время после тех событий. Но не оно приковало мое внимание.

Среди покореженной взрывом техники поблескивали серебристые ручейки, близкие по цвету к хорошо мне знакомому металлу, ставшему неотъемлемой частью одной моей точки. Ну как тут можно было пройти стороной! Осторожно приблизившись, я увидел расходящиеся радиально от предполагаемого эпицентра маленькие блестящие полоски. Нагнувшись, я попытался подцепить одну из них. Металл не был тяжелым, но застывшее в земляных формах образование годилось разве что на иллюстрацию витиеватого удара молнии. От такого оружия эффект действительно мог быть фатальным – враги бы сдохли от смеха.

Ну чтож одной загадкой стало меньше – тайна светящихся точек была раскрыта, и на том спасибо. С сожалением я аккуратно положил на землю неудачный слиток, как будто боялся потревожить память погибших здесь солдат. Это помогло мне увидеть небольшой столбик, скрытый тенью лежащего на боку броневого монстра. Когда я нагибался, изменился угол зрения и я заметил, как там блеснула искорка.

Заинтересованный я подошел ближе и увидел невысокий столбик с серебристым навершием. Недолго думая, я ухватился за него двумя руками, намереваясь выдернуть его из земли. До сих пор не понимаю, что заставило меня это сделать.

Как только я ухватился за него руками, весь мир словно бы перевернулся передо мной на триста шестьдесят градусов. Но, когда вернулся на место, кругом все изменилось. Медленно и тяжело ехали грузные броневые машины, в которых я без труда узнал мои знакомые «сараи». Рядом с ними двигалась цепочка в скафандрах. Руки, ноги, голова, пропорции – все это свидетельствовало, что передо мной люди. Тут меня накрыло звуковой какофонией. Грохотали танки, близкие разрывы сотрясали воздух, где-то сзади бубнила рация, а переходящий на крик голос что-то от нее требовал. Иногда слух резал резкий свистящий звук. Разобрать что-то в этом аду было просто невозможно.

Вот один из цепочки солдат вышел из строя и направился в мою сторону. Балахонистый скафандр землистого цвета, прочные высокие ботинки, темный большой светофильтр на шлеме – настоящий космодесантник, как его представляли фантасты. Кто же ты, скрывающийся за маской? Не дойдя пару шагов, он остановился и поднял забрало шлема. На меня смотрели три глаза.

От неожиданности я разжал руки. Мир снова закрутился, но у же в обратную сторону и через миг я потрясено смотрел на те же разбитые танки и рассыпавшийся в прах столбик.

Некоторое время я стоял потрясенный: «Как же так… Вот тебе и гражданство… Теперь кое-что становится понятно. Последствия провальной колонизации. Тея с контрактом… Набирают теперь дурачков, чтобы весь этот недострелявший хлам растаскивать. Еще и легенду запустили о сокровищах высокотехнологических. Хотя, не факт, что их нет, далеко не факт. И это вовсе не дезинформация. С кем то Ладды воевали и, судя по всему, неудачно. Планету запечатали сами Ладды. Отсюда и терпимость охранников друг к другу – они просто одного поля ягоды. Вопрос номер один – кого здесь похоронили?»

Собравшись уже уходить, я заметил более-менее ровный слиток, по форме подходящий больше для тонкой полосы, чем для грубой отливки в земляной канавке. Без всякой надежды, я ковырнул его ногой. На свет появился кончик металлического прута. Остальная часть по-прежнему оставалась в земле. Заинтересованный, я потянул за свободный конец руками и о чудо!

В руках у меня оказался действительно обыкновенный металлический прут из нетронутого ржавчиной железа, с одной стороны с наплавленным, а может быть даже напылённым, серебристым металлом. Главное, что размерчик оказался подходящим да и вес совсем не обременительный. Поиграл таким ломиком в руке, я решил, что поиски завершены. “Вот, получил в конце концов оружие высокоразвитой цивилизации. Поиски завершились успехом.” – иронично подумал я, еще не осознавая до какой степени оказался прав.

Повертев в руках свое приобретение, я понял две вещи: мушкетером мне не быть и для нормального пользования этой штукой нужна рукоятка, если я не хотел ободрать руки до костей. Еще был вопрос с ношением, но тут неожиданно на помощь пришло старое знакомство с родственным металлом, приставшим к моей тушке. Во время физических упражнений я заметил притягивающее влияние своей спинной части к стороне прута с напылением. Осторожно похлопав себя через голову по спине, я почувствовал прилипание этой железки, если она касалась позвоночника. Закинув её за спину наподобие меча, как показывают во всех исторически правдивых фильмах, я отпустил руки. Держится! Не сваливается даже когда я покрутился из стороны в сторону и попрыгал.

Выхватив прут из-за спины, я картинно помахал перед собой, представляя, как разгоняю крысей. Запарившись, встал, опираясь на импровизированный меч, как на трость и задумался о его названии. На радостях я подумал назвать его Эскалибуром, но передумал. Кто знает эту рыцарскую этику – можно ли давать имена таких знаменитостей, которые уже стали более нарицательными, чем собственными? Мне бы что-то попроще, тем более что на меч, железный прут не тянет, даже если серебристый с одной стороны. “А назову ка я тебя Меч!” – не стал долго я ломать голову и закинул его за спину. “Руки свободны, Меч держится, ноги ходят. Чего ждем?” – подбодрил себя и двинулся в обратный путь.

Но, не пройдя и сотни метров, получил сильный удар по спине, как раз поперек моего Меча. Не удержавшись на ногах, лечу носом в землю, а краем уха слышу как кто-то жалуется, что “пробить как следует не удалось, там у него железо”. На самом деле, если бы не Меч, прикрывший мою спину, позвоночник бы такой удар точно не выдержал. “Зашибись гостей здесь встречают, в буквальном смысле. Вот тебе и здрасте и добро пожаловать,” – мелькнула у меня нелепая мысль.

Повернувшись в сторону голоса, замечаю двух недорослей непонятного вида. Небольшого ростика – метр с кепкой, в серых комбинезонах. Ни дать ни взять два подростка. Но причем здесь вытянутые мордочки лиц, ушки торчком и хвосты? Взбунтовавшиеся домашние питомцы против нелепой одёжки, напяленной их хозяевами? Несмотря на такую нелепость, выглядели они достаточно мило. И вот эта милота, издав боевой клич, бросается на меня в атаку. Точнее – бросается один из них, занеся для удара палку чуть ли не с него размером, а второй вкладывает камешек в подобие пращи – явно не пряником меня порадовать хочет.

Отбиваю удар и одновременно изворачиваюсь от прилетевшего подарка. Благо тот, который с палкой, мешает пращнику прицелиться поточнее. Время работает против меня. Медлить нельзя и я решаю завершить всё в один – два удара. Вскакиваю и пользуясь разницей в росте наношу удар сверху наискось, но вполсилы – жалко же.

То, что фехтовальщик из меня никакой, подтвердил еще раз этот шустрый зверёк с палкой. Вместо того, чтобы отражать такой удар, он отскочил под замах и больно ткнул меня своим оружием. Одновременно камнем в лоб я получил от его напарника. Не зря говорят, что лобная кость самое твердое место, но почему мой череп не раскололся – для меня осталось загадкой. Хотя и без этого, последствия были ужасны. В голове бухнул взрыв и из глаз посыпались искры.

Я моментально оказался ослеплен и оглушен. К тому же тычок по ребрам был довольно болезнен. Еще ничего не видя и не слыша, с ревом, как забиваемый мамонт, я применил веерную защиту – начал со всей дури махать прутом во все стороны. Для не ожидавшего такого напора зверька мой Меч казался бивнем озверевшего слона, парировать который он оказался не в силах. Один из махов прута достиг цели, о чем возвестил душераздирающий писк, затихающий где-то вдалеке.

Не теряя инициативы и темпа, я перешел в наступление, тем более, что начало восстанавливаться зрение и проясняться сознание. Моментально отметив отсутствие “палочника”, объектом атаки был выбран второй зверек, рассыпавший от неожиданности камни и не сводящий с меня испуганных глаз. При этом, одной лапкой он машинально шарил по земле, пытаясь отыскать снарядик для своего оружия.

Небольшая дистанция и мой быстрый рывок не оставили ему шансов на сопротивление и, громко пискнув, он попытался кинуться наутек. Опустившись на четыре лапы и задрав хвост, зверек буквально рвал когти, пробуксовывая на месте. Мы сравнялись на один короткий миг, когда моя инерция была еще велика, а зверек не успел набрать скорость из-за слишком мощного старта.

Конечно я не стал объяснять ему при помощи Меча, что кидаться камнями неприлично да и в глаз попасть можно, но оказал посильную помощь, сапогом под мелькнувший хвост, в сокращении процесса набора ускорения. Сильно, зато от души. Зверек укатился кубарем, выкрикивая слова благодарности, перемешанные с пищанием и шипением. Ну, я так подумал, что благодарит, не разобрать было. В ответ, помахав на прощание Мечом, я пожелал ему поскорее провалиться в свою нору и больше не хулиганить.

Кстати о хулиганстве. Меня стали терзать смутные сомнения и пришлось изрядно потоптаться в округе, чтобы проверить свою догадку. Моими находками стали: неработающий хронометр, треснутый тактический шлем и фонарик с севшей батареей. Но самое главное, мне удалось обнаружить подтверждения своим догадкам: грабли со специфичными зубьями и механическое устройство, напоминающее сирену.

Я нисколько не сомневался, что все это и есть источник ночных кошмаров. Непонятен остался только момент с ударом по танку. Но, думается, если хорошенько поискать, то можно найти како-нибудь молот, применявшийся ранее для починки танковых траков, а теперь приспособленный этими ушлыми друзьями для своих корыстных целей.

Потрогав моментально выросшую на лбу шишку, я подумал, что приключений на сегодня хватит и самое лучшее, что я могу сделать – как можно быстрее попасть домой, не нарвавшись на местную агрессивную фауну.

Голова гудела от сотрясения и начинающаяся головная боль была очень некстати. Пока я еще был способен соображать, требовалось проверить последнее отложившееся в памяти явление – светящуюся дугу рядом с последним танком, в котором так удачно удалось отсиживаться всю ночь. Насчет её у меня были определенные мысли, но сейчас я уже и не помнил какие.

На автомате я подошел к отправной точки своего сегодняшнего маршрута и прислонился лбом к прохладной броне. Стало немного полегче и я сообразил, что двигаться надо к небольшим холмикам, которые виднелись недалеко в сторонке. Постояв для верности еще пару минут, с трудом оторвался от приносящего прохладу металла и с умирающим видом поплелся в зафиксированном ранее направлении. То, что ничего похожего на свое видение здесь не оказалось, не случилось для меня сюрпризом.

Стиснув зубы от головной боли, я сделал попытку воспользоваться астральным телом. Последнее, что я еще помнил – это был портальный переход, открывшийся для меня на мгновенье, в который тут же ввалилась моя бренная тушка.

Очнулся я в подземном коридоре, абсолютно здоровым и энергичным. Даже здоровенная шишка на лбу бесследно исчезла. Такие чудеса мне начинали нравиться. Исполненный самых приятных чувств, я огляделся и тут меня ждал еще один сюрприз – в конце коридора виднелась дверь в кабинет Джада.

Письмо

В кабинете с зашторенными окнами царил полумрак, а прохлада, навеянная кондиционером, придавала помещению схожесть со склепом. Искусственный свет выхватывал часть итальянской кожаной мебели, удачно гармонирующей с другими, ей под стать, предметами интерьера.

За большим столом, угадываясь в сумраке, сидел большой человек, грузно восседая в скрывшимся за его фигурой кресле руководителя. Впрочем, абсолютно лысая голова его, сама по себе отсвечивала рассеянным светом, создавая иллюзию ещё одного источника света, подобно небольшой луне местного разлива.

Основной свет падал на кресло напротив, отгороженного массивным столом, как материком, разделяющим два обтекающих его пролива. В нем, выпрямив спину, сидел другой человек, в котором явно угадывался посетитель, хотя бы потому, что, несмотря на костюм и галстук, он не вписывался в дорогую обстановку кабинета.

– Вам не кажется, товарищ Мезенцев, что в рамках нашего заведения начинает твориться какая-то чертовщина? – спокойная речь со стороны человека, прикрытого мраком, несла в себе не сколько вопрос, а скорее некую преамбулу, за которой будет следовать сокрушительное продолжение.

Мезенцев лихорадочно пытался сообразить, с чем связаны эти слова начальства. Кроме последнего инцидента, связанного с исчезновением пациента и прочими неприятностями, которыми он сопровождался, всё было тихо. Правда эти самые «прочие неприятности» стоили всех провалов и происшествий, которые случались на памяти майора.

– То пациенты пропадают, то все разведки империализма избирают наше заведение местом своих внутренних разборок. Кстати, майор, нос не болит, нет?

– Никак нет, товарищи полковник! – излишне бодро ответил Мезенцев, – Не болит.

– Правильно, что не болит. У вас задница должна болеть, товарищ майор. Миндальничаю я тут с вами, а вас драть надо, чтоб службу как положено несли. Пациент сбежал? Сбежал. А что наша доблестная охрана? Да что про них говорить, если шпионы всех мастей стрелку у них под носом забили, а нашему майору госбезопасности нос начистили!

Оправдываться было бесполезно, да и небезопасно. Мезенцев был достаточно опытен, чтобы не подлить масла в огонь праведного начальственного гнева.

– Разрешите вопрос? – он решил перевести разговор в другое русло, зацепившись за слова полковника.

– Знаю, знаю, что ты хочешь спросить, – устало махнул полковник рукой, больше похожей на лапу матёрого медведя, – почему я решил, что пациент сбежал?

Он открыл верхний ящик стола и, вытащив невзрачный лист бумаги, кинул его на стол:

– Полюбуйся, как говорится, пациент скорее жив, чем мёртв.

Листок заскользил, вращаясь, по полированной поверхности и замер у самого края, засверкав под освещением своей матовой белизной.

Мезенцев аккуратно, двумя пальчиками, развернул его к себе, приподняв краешек над столом:

– Письмо? – удивился он, вчитавшись в первые строки.

– Нет, мля, «Война и мир», письмо Онегина Татьяне! Не тупи, майор. Найдено в почтовом отправлении из нашего института. У нас не институт, а какой-то дом свиданий. Одни ходят сюда отношения выяснять, другой – прописался в этих стенах и водит за нос всю службу безопасности.

– Николай Петрович, – взмолился Мезенцев, – предлагаю привлечь к разговору профессора Хапцова. В этой каше без него не разобраться!

– Думаете, это он скрывает нашего подопечного? А что, без мощной внутренней поддержки тут не обошлось. – полковник нажал селектор связи и потребовал сию минуту доставить ему профессора, даже если бы его пришлось выдергивать с горшка.

– Я думаю, что всё произошедшее – звенья одной цепи, – между тем продолжал Мезенцев, – а во главе её Хапцов со своим экспериментом. Помните его странную просьбу?

По странному совпадению, Хапцов в это время как раз направлялся к Николаю Ивановичу. Недавние события его сильно напугали. Он неожиданно понял, что, когда на кону поставлены интересы государственной безопасности, жизнь запросто может стать разменной монетой, а это не вписывалось в концепцию уютных домашних экспериментов его лаборатории. Очевидно игра перешла на новый уровень, и он уже был не в компетенции профессора.

С сотрудником безопасности профессор столкнулся нос к носу, когда уже подходил к приёмной полковника.

– Вас уже ждут, – невозмутимо произнёс сотрудник, посторонившись для прохода не сумевшего скрыть своё удивление профессора. «Похоже всё складывается,» – мелькнула мысль в его голове и, обретя уверенность, Хапцов шагнул за массивнуюореховую дверь кабинета начальника безопасности.

– Добрый день, – с порога начал разговор профессор, – я вот по какому вопросу, Николай Иванович…

Профессор запнулся, глядя на удивленные лица начальника безопасности и его заместителя.

– Петрович… – автоматически поправил полковник, не оправившийся от неожиданного появления Хапцова, – Андрей Михайлович, вы что, под дверью поджидали, что ли?

– Прошу прощения, Николай Петрович, – профессор пропустил мимо ушей малозначимую фразу полковника. Чтобы лучше рассмотреть собеседника он подошёл прямо к столу, близоруко щурясь на бьющий в глаза свет. – Так вот, у меня проблемы.

– Ну надо же! – второй раз удивился Николай Петрович, – А вот у товарища Мезенцева проблем нет, просто в нос получил… Но зато от кого!

– А что это? Профессор машинально придвинул к себе лежащую на краю стола бумажку, вчитываясь в её содержимое.

Мезенцев запоздало выдернул её из-под носа Хапцова, как только проследил его направление взгляда.

– Уважаемый Андрей Михайлович, разве вам не говорили, что чужие письма… – полковник прикусил язык, но, как известно, слово – не воробей, если вылетит, то жди прилета и далеко не воробьев.

– Так это же замечательно! Великолепно! Чудесно! – захлебнулся от чувств профессор и торжественно продолжил: Товарищи! Я рад вам сообщить, что первая фаза эксперимента, проводившаяся под мою ответственность, успешно завершена. Подтверждением этого является вот этот самый документ, то есть письмо, если его только пощадит товарищ Мезенцев.

– Так-так, присаживайтесь, Андрей Михайлович, и подробненько вкратце излагайте все известные вам обстоятельства… Товарищ майор, не мните пожалуйста вещдок, а ещё лучше – верните обратно, как я понимаю, он нам еще пригодится.

Поёрзав в кресле, устраиваясь поудобнее, профессор сложил руки на животике и, прикрыв глаза, начал с того момента, когда впервые стало известно о существовании тонкого тела.

– Дела-а-а, – протянул полковник, – что же прикажете с этим делать? Он похлопал по листку бумаги.

– Товарищ полковник, нужно организовать игру, – подал голос Мезенцев.

– Продолжайте, – заинтересовался полковник.

– Уничтожать канал передачи информации нельзя. Если мы будем уничтожать послания, то где гарантия, что они не пойдут мимо нас? Мы будем посредниками при передачи письменной информации, а если надо, сможем правильно её корректировать, исходя из своих соображений.

– Светлая голова у тебя, майор, прыти тебе чуток и вообще цены бы тебе не было. Принимается. Доставку писем организуем через воинскую часть, с которой забрали сержанта. Я подготовлю грифованную сопроводиловку, завтра передашь в фельдегерьскую службу.

– Может спецкурьером? Эти фельдъегеря похоже на собаках почту развозят.

– Есть такие подписи, что они впереди собак побегут её развозить. И собак на себе понесут. Кстати, надо бы как-то родителям объяснить, что сын на сверхсрочную остался. Может медальку какую-нибудь дать… Типа «семьдесят пять лет вооруженных сил…». Есть у нас что-то подобное? «За отвагу на пожаре» может быть?

– Вот подходящая – «За отличие в охране общественного порядка». Нейтральная и ни к чему не обязывает.

– Я думаю не надо ничего давать! – всплеснул руками профессор, – Он же не министр какой, чтобы просто так награды получать, а солдат. Подумают, что хм… Последняя… Посмертная то есть. Тьфу, тьфу, тьфу, – Хапцов постучал по столешнице кулачком.

– Решено! – Подвел черту полковник, – Всем спасибо. Никого не задерживаю.

«Интересно, почему это в письме начальник – жаба?» – задумчиво проговорил полковник, запирая бумагу в сейф.

Склады

– Куда ты опять сумел запропаститься? – Встретил меня Агор. – Тут уже второй раз сделали ставки против твоего возвращения. Ночь на поверхности – один из неплохих вариантов свести счеты с жизнью.

– Агор, делай ставку на мое возвращение и за меня тоже. В два раза больше выигрывать будешь.

– Ха, везучий ты парень. Но поверь, так долго продолжаться не может. Это я тебе из своего опыта говорю. Ладно, показывай, что насобирал.

Я вытряхнул рюкзачок на верстак и Агор быстро рассортировал содержимое. Мелочевка действительно не имела большой ценности, а вот «авторучки» с броневика его заинтересовали.

– Давненько не видел, редкая находка. Это топливные элементы. Мы называем «энергетики». Корпорация забирает такие без разговоров за большие деньги. Ценность их в том, что их использует почти вся известная мне техника. Кстати, а где ты их нашел?

– Да, есть тут оказывается одно местечко… – Вспоминать о ночных страхах было неловко. – А они заряженные то, элементы эти?

– Видишь целые, значит заряженные. Они сгорают подчистую, если использованы, так что тут не ошибешься. Только вот что я скажу. Есть слух о неком кладбище побитой военной техники, танков в основном, в котором пропал уже не один трофейщик. Но кое-кому, конечно повезло, отсюда и слухи. Товаром там разжиться можно, только не суются туда наши ребята. Говорят, что там бродят призраки погибших танкистов. – Агор выжидательно посмотрел на меня.

– А я-то что? Понял тебя, если такое место обнаружу – значит мимо пройду. Мне неприятности ни к чему.

– Ладно, не хочешь – не рассказывай. Что еще нашел?

– Вот еще, – я протянул Агору фонарик с хронометром и спросил с надеждой – может найденные элементы подойдут?

– К чему? – Удивился Агор. – Такого элемента хватит, чтобы фонарик светил, как маленькая звезда, поэтому пользуются гораздо меньшими. Когда снова за стержнями сунешься, поищи поменьше размером.

– Так, а тут у нас что? – Агор заинтересованно вертел в руках хронометр. – Могу тебя обрадовать. Здесь никакие топливные элементы не нужны, потому как сама эта штука элемент еще тот. Бомба это. Вот здесь, – Агор показал на торчащую сбоку шишечку. – Предохранитель. Выдергиваешь и вращением циферблата относительно основания устанавливаешь время срабатывания. Вещь в хозяйстве нужная, но опасная.

– Есть ещё маркированный тяжелый товар, – я скинул ему на карту отметку.

– Плохой район, – оценил Агор. – Понятно, почему тебе какой-никакой товар найти удалось. Слава его дурная, никто туда не суётся. Каким ветром тебя туда занесло?

– Не занесло, а загнали. Еле-еле от патруля улизнул, а потом еще и тварь зубастая привязалась, на крокодила похожая.

– Крокодилов не знаю, не довелось встретить, а это видать рвач тебя выследил. Мутанты они, рвачи эти. Нюх у него хороший, а зрение не очень. Если сам на него не налетишь, то обмануть вполне просто. Кто запах свой нейтрализует, кто наоборот, слишком пахучие вещества использует. Подбери себе какой-нибудь вариант и пользуйся на здоровье.

– Есть еще одна проблема. Когда товар доставать будешь, – я показал отметку «загогулина». – Здесь скрывается автоматическая пушка, под камень замаскированная, а за ней – охраняемый периметр. Путь у меня был мимо неё, Спасло только чудо… Ну и крокодил, то есть рвач ваш, отвлекающей мишенью сработавший.

Агор минуту молчал, что-то размышляя про себя, а потом выдал:

– Вот что, забудь об этом месте и вообще об этом направлении. С моими габаритами там не просочиться. Тыр, например, тоже не пройдет – он в прыжке заметен. Если ты ползаешь, как змея, – тут Агора перекосило – Не приведи случай с ними встретиться. Так вот, если ты умеешь ползать, как змея, то тебе безусловно повезло. Только в том районе делать нечего, ловушек и зверюшек там больше обычного, а место пустынное.

– Но что-то ведь охраняется? Неужели тоже пустое место.

– Если это партизаны, то что ты там найти собираешься? Консервы? Боеприпасы? И то, и другое не котируется. Стоит ли рисковать ни за грош?

– А если не партизаны? – мой простой вопрос поставил я Агора в тупик. – Если охраняют автоматические системы, а внутри никого нет?

– Кто тогда? Третья сила? Нет, не забивай голову ерундой. Я прямо вижу, как один рвач другому патроны передает. Самому то не смешно?

Звучало убедительно, но мыслишка у меня засела.

– Один вопросик… – Решил прояснить для себя кое-какой момент.

– Еще что-то? – Удивился Агор.

– Нет, просто вопрос. Ты не знаешь случайно вот про такие машины… – Я попытался в общих чертах описать найденный вездеход.

По мере моих слов глаза Агора увеличивались в размерах и даже начала отвисать нижняя челюсть. Опасаясь за его зрение, я прервал описание:

– Так что известно то? По глазам вижу, что знаешь.

– Я? Откуда? – глядя на меня честными глазками, принявшими свой обычный размер, выдавил он из себя.

Теперь настала моя очередь вылуплять глазки и терять челюсть. Такого наглого вранья от Агора я не ожидал.

– Так где ты говоришь её нашёл? – мимоходом поинтересовался этот прохвост.

– Разве я сказал, что её нашел? – сделал я удивленное лицо.

– А-а-а, показалось… Но откуда такое описание точ… Красочное? – Чуть не проговорился лгунишка.

Я вздохнул и укоризненно посмотрел на него. Между нами возникало пространство, но своей вины я в этом не чувствовал.

– Приснилось. Так красочно, как на яву.

– Сон значит. Понятно.

Видно, что он надулся на мои слова, но зачем мне играть вслепую? Итак, сплошные недомолвки. А как меня касается – всё вынь и положь на блюдечке с голубой каёмочкой. Не дождетесь.

– Агор, здесь помыться где-нибудь можно? Одёжку бы простирнуть…

– Вода нужна что ли? Дуй в санитарный блок, там разберешься. А простирнуть – это в смысле чистой чтоб была? Не вопрос, там же отдашь на чистку – моментально обработают.

Станция конечная. Переход на другую линию

Мне не давала покоя одна идея, начавшая созревать сразу после разговора с Агором. Помывшись и наскоро перекусив, я извлек свою одежду из бокса чистки и тщательно осмотрел её. Вычищена она была идеально. Как мне объяснили – с использованием нанороботов. Осмотрев, основательно потрусил каждый предмет: «Чтобы вытряхнуть застрявших роботов,» – пояснил я на любопытный взгляд одного из посетителей. С удовольствием надев чистые вещи пошел укладываться на ночлежку. Агор недовольно пыхтел за верстаком, делая вид, что меня не замечает. Пожелав ему хороших снов, что в данном случае прозвучало немного двусмысленно и сам провалился в глубокий сон.

Утро еще только занималось, а я уже в нетерпении готов был выпрыгнуть за ворота. Открыв ящик, куда вчера Агор положил топливные элементы, я взял один в руки, повертел еще раз, рассматривая, и засунул в брючный карман. Карман неприятно оттопырился, а часть стержня вообще не захотела там помещаться, болтаясь на кармане подобно поплавку. Подумав, я извлек его и перепрятал за спину, прижав к спине ремнем.

Выбрался на поверхность и замер, разглядывая открывшийся передо мной утренний пейзаж. Приложив руку козырьком над глазами, пытаюсь смотреть туда, где кромка неба, ломаясь причудливыми линиями, падает на землю, сливаясь с ней в ломанной линии горизонта. Красота то какая!

А дальше – целеустремленный бег, засада, снова бег, но уже более быстрый и хаотичный по направлениям. Вот теперь я и сижу в бункере, жду у моря погоды. Всё, приехал на конечную станцию. Дальше пути нет.

Всё, закончились воспоминания. Открываю глаза, как по команде. Что это было? Целый отрезок жизни прошел перед глазами, будто всё случилось вчера. Ну какой тут отдых? Бегал и переживал вместе со своими видениями прошлого. Зато теперь чувствую себя полностью разбитым. Как такое может быть? Не знаю. Сейчас главная проблема не в этом. Главная проблема нарезает круги вокруг бункера, сторожа выход и ожидая взять меня измором. Хотя… А сколько я просидел в воспоминаниях? Может и произошло уже то самое чудо, которое я здесь выжидал. Вместе с надеждой во мне пробуждается жажда деятельности, я вскакиваю полный решимости что-то предпринять.

Бегу к выходу и высовываюсь из бункера, к счастью в последнюю минуту вспоминая про осторожность. Тут же получаю «выстрел в голову» – один из цилиндров срывается с места и атакует меня прямо в лоб. Попал бы точно, если бы я не сумел вовремя спрятать голову. Излишне резко отпрянув, не удержался на ногах и больно плюхаюсь на землю. Похоже замуровали меня здесь, демоны. Но что же так больно! Потерев спину, натыкаюсь рукой на предмет, засунутый сзади за пояс. Ну-ка, что это такое? Оторопело рассматриваю топливный элемент, каким-то чудом удержавшийся при мне во время всех акробатических трюках. Так вот что мне всё спину натирало! К чему он теперь мне? С досады чуть не выбросил его в амбразуру, но вовремя удержался. Меня посетила одна интересная мысль, которая требовала экспериментального подтверждения. Опустившись на четвереньки, обшариваю в потемках пол в поисках подходящего предмета. К сожалению, абсолютная чистота. Убираются тут, что ли?

Вот ведь незадача, ничего подходящего. Стоп! А это что такое? Как же я забыл про флягу! Допив оставшуюся воду, с сожалением провел рукой по её гладкой поверхности. Пусть послужит последний раз.

Подкравшись к выходу, считаю до десяти и выскакиваю наружу. Тройка ос, прервав спокойный полет, тут же устремляется в атаку.

– Вам подарок! – успеваю выкрикнуть я и с силой бросить им навстречу пустую флягу. Реакция последовала незамедлительная. Одна оса приняла удар на себя, а две други вильнули в стороны и через мгновенье снова кинулись на меня. Только меня уже на том месте и след простыл.

Что для себя я выяснил? То, что осы атакуют любой напавший на них объект. Теперь надо было немного выждать, пока осы не войдут в нормальный режим патрулирования. Я досчитал до ста, походил из угла в угол, пометил одну из стенок бункера. Вообщем был полностью готов для решительных действий. Достав из-за спины энергетик, взвесил его в руке, прикидывая возможность эффективного броска, выдохнул и осторожно выглянул в бойницу. Ситуация штатная – осы кучкой крутили карусель в пределах видимости из бункера. Я медленно подошел к выходу, на миг замерев пере ним. Переложил поудобнее стержень в руке, скомандовал себе: «Вперед!» и выскочил наружу.

– Сюрприз! – Ещё кричал я, хотя уже ясно видел, что сюрприз был подготовлен именно мне. Пока я выгадывал время, к моей тройке подошла еще пара и теперь мне атаку устроили с двух сторон. Но останавливаться было уже поздно. Рука автоматически выполнила бросок навстречу тройки и сам я моментально скрылся обратно в бункере. Вся надежда была на запас энергии стержня, который и настало время проверить. Надежда оправдалась полностью – полыхнула так сильно, что на миг осветило весь бункер изнутри. Пришлось даже зажмурить глаза от такого яркого света. Следом раздался оглушительный грохот, который я принял, как матёрый артиллерист: зажав уши и открыв рот. Но всё равно, на несколько минут меня и оглушило, и ослепило. Окончательно очухавшись, я обнаружил себя лежащим на полу бункера, хотя, как падал или ложился не помнил ни капельки.

Наружу я выглянул всё-таки с осторожностью. Метров на сто в направлении моего броска местность была полностью ровная и пустынная. Никаких летающих зловредных «насекомых» не видно было до самого горизонта.

– Вот, – пробормотал я. – А у меня еще и бомба имеется.

Ферма

Взрыв топливного элемента производил мощное впечатление. Но самоё главное – последовавшее за ним моральное удовлетворение победы над врагом, поставившим себе твердую задачу расправы над мирным и беззащитным единственным человеком на этой планете. Пусть даже и в военной форме.

Настроение сразу пошло в гору. Единственное, что омрачало победу, так это потеря энергетика и, как следствие, потеря смысла моей затеи с вылазкой. Чтобы не пропадало зря потраченное время, я решил изменить первоначальную задачу и исследовать некоторые области, примыкающие к той, относительно которой у меня были планы.

Это было оправдано с тактической точки зрения, потому что нужны были пути безопасных подходов для начала осуществления операции и пути отходов, в случае непредвиденных обстоятельств, способных сорвать операцию.

Для осуществления моей идеи нужно было выполнить две задачи по пространственному перемещению.

В качестве первой задачи я рассматривал выход к вездеходу. Вторая задача предусматривала выход к охране ангара. Вездеход мне понравился больше, и я, прикинув ближайшие ориентиры и не особенно скрываясь, бодро отправился в путь. Проблема заключалась в том, что в прошлый раз я где-то в этих местах сумел подцепить крокодила. Следовало прояснить вопрос о случайности встречи или закономерности, которая может быть обусловлена местным ареалом их обитания.

В случае боевого контакта я надеялся на свои ноги, превосходящие лапки крокодила по крайней мере по длине, а, следовательно, и по скорости, которую они обеспечивали, что в прошлый раз и было подтверждено экспериментальным путём.

С такими оптимистичными мыслями я продвигался мимо череды покореженных летательных аппаратов, разбившихся вдребезги при падении на землю. Что может остаться целым при таких авариях представлялось с трудом. Только если это что-то имеет монолитную структуру. Слитки золота, например. «Стоп!» – Скомандовал я себе. – «Топливные элементы. Чем не золото для этого мира?» Мысль мне так понравилась, что потребовала скорейшей проверки. Но как сделать это без краба?

«Эх, была – ни была!» – Махнул я рукой и полез в ближайшее нагромождение металла, бывшее в прошлом то ли небольшим звездным кораблем, то ли спускаемым аппаратом с корабля, теперь уже не понять даже знатоку. Плюсом такого выбора было то, что внутрь свет проникал почти беспрепятственно, а минусом – рваные или острые края металла, обеспечивающие эту беспрепятственность. Проникнуть внутрь оказалось совершенно беспроблемно, а вот, что делать дальше, было непонятно. Решив, что лазить надо только проторенными дорожками и не соваться в дебри, я двинулся по еще уцелевшим коридорам, оказавшего на поверку не такого уж и маленького корабля, как показалось сначала.

Каким ветром занесло это чудо инженерной мысли и технического прогресса в эти места? Кто ходил по этим коридорам? А может быть ползал или летал? Странное это чувство, когда касаешься неведомого, чужого и таинственного. Такие чувства, может быть, испытывали мореплаватели, приближаясь к далеким островам, не обозначенным на картах, или первопроходцы, впервые вступавшие на терра инкогнито. Каждый закоулок, каждая дверца или остаток интерьера несли на себе печать разумной чужеродности, перехватывающей дыхание и заставляющей чаще биться сердце. Поэтому от экскурсии я не собирался отказываться ни при каких обстоятельствах, а такая мелочь, как неуверенность в положительном результате, вообще не принималась во внимание. Любопытство и немалое – вот что служило моим основным побудительным мотивом

Конечно, самым интересным представлялась рубка корабля. Ну как же, космические экраны, панели управления и прочая фантастическая атрибутика. Нисколько не сомневаясь, что она находится на носу корабля, я непроизвольно двинулся в её направлении, интуитивно определив ориентацию корабля. Каково же было моё разочарование, когда я дошел до носовой части, а там меня встретили захламленные большие помещения явно технического назначения. Мало того, что они превышали мой коридор по высоте, так и их основание было расположено гораздо ниже, наводя на мысли о нижней палубе. Противоположная стена была вовсе не видна, хотя может быть это был эффект царящего здесь беспорядка.

Возможно, корабль был спроектирован оп типу парома или баржи, с грузовой носовой частью, обеспечивающей лучший вариант погрузо-разгрузочных работ при стыковке. Сожалея о потраченном времени я уже было хотел поворачивать в обратную сторону, но моё внимание привлёк ряд небольших контейнеров, расположенных чуть более упорядоченнее остальных. Чувствовалось разумное вмешательство в хаос, порожденный аварийной посадкой. Кроме того, присмотревшись повнимательнее, мне бросилась в глаза их относительная сохранность по отношению к остальным. Без внимания такой факт оставлять было никак нельзя, и я стал искать способы спуститься на нижнюю палубу. Никакого трапа я не нашел, чему нисколько не удивился, но обнаружил одну из труб, рухнувших с потолка моего коридора почти до самого низа. Оценив её длину и покачав рукой, решено было рискнуть, благо спуститься по наклону трубы было легко. Я лег на трубу, обхватив её руками и ногами и начал осторожный спуск. Собрав всю пыль, что долгие годы ожидала моего появления, я вскоре достиг конца трубы и спрыгнул на палубу, громко бухнув по железному настилу каблуками. Обратившись в слух на минуту, я замер, готовый к любым экстренным действиям. Но вокруг было тихо и спокойно. Повсюду лежали разломанные ящики и раздавленные цистерны. Тросы и цепи, как змеи, струились между ними и свисали с кран-балок из-под потолка. Что за груз они поднимали и вообще, что хранилось ранее в контейнерах и ящиках, догадаться было невозможно, никаких признаков их содержимого, даже в поломанном виде, не наблюдалось. Еще одна загадка – кому понадобился этот металлолом, в который, судя по упаковке всё превратилось.

Но где же запримеченные ящички? Мешанина из хлама образовывала лабиринт, пройти который был ещё тот квест. Используя свисающую цепь и верхнюю часть одного из высоких контейнеров, я произвел обзор местности. Искомое обнаружилось почти рядом, а вот подход к нему был специально запутан. Искусственность пути подтверждал тот факт, что верный путь находился путем чередования поворотов «налево» и «направо». Здесь явно скрывалась какая-то тайна! В нетерпении, я преодолел оставшиеся метры почти бегом и замер, поражённо уставившись перед собой. Поразили не контейнеры – о них я сразу же забыл, а открывшееся передо мной пространство, заполненное белоснежными, как снег, яйцами, далеко не куриного размера. Больше всего это напомнило мне страусиную ферму. Яйца были везде – они лежали на полу, на полках из ящиков, в самих ящиках. Только пространство посредине было свободно и смотрелась проплешиной по сравнению с белым окружением. Посредине этой плеши торчал невысокий столб, к которому с разных сторон вели радиальные дорожки. Кажется, я начал понимать, что искать топливные элементы на этом корабле бесполезно, если они и есть, то именно в этом месте, посреди плеши. Пробормотав про себя: «Мне только посмотреть», я стал пробираться к центру, обозначенному столбиком. Сразу же стало чувствоваться повышение температуры, около самого столбика стоять было как в сауне. Но любопытство мое было удовлетворено. Понятно, что столбик служил нагревательным элементом, а источником энергии являлся энергетик, краешек которого я увидел торчащим из его макушки. Очевидно, кто-то устроил инкубатор. Похищать элемент я не захотел, уважая такое количество продукции, но знать, что за чудо здесь выращивают, особенного желания не было. Тем не менее, эти знания ко мне пришли сами. На маленьких кривых ножках. Уж не знаю, что заставило меня обернуться, ангел ли хранитель или ещё какое шестое чувство, но то, что я сделал это весьма вовремя – факт. Рвач собственной персоной бодро семенил лапками явно чтобы не встречать меня хлебом-солью.

Я не стал дожидаться дружеских объятий и рванул прямо в противоположную сторону, лихорадочно соображая, как выбраться из создавшейся ситуации. Эта хитрая тварь зашла с той стороны, откуда пришел я, отрезая мне путь отступления. Куда вели остальные дорожки я не знал, но то, что выход был позади моего преследователя – это точно. Так и есть! Край дорожки упирался в стену, точнее в нишу, которая тоже была заполнена белыми яйцами теперь я уже знал кого. Вот незадача, оказываются, фермы бывают не только страусиные!

Если остальные дорожки такого же плана, то выход один. Как на него выйти я пока не знал, более того, я не знал, как выйти из того тупика, в который я так безрассудно забежал.

Крокодил даже перестал торопиться и приближался плавно и степенно, чувствуя загнанность своей жертвы.

Выбора мне не оставалось. Осторожно перешагивая разложенные всюду яйца и выискивая ногой свободное пространство, я предпринял обходной маневр – двинулся к следующей радиальной дорожке прямо по кладке. От такой дерзости, рвач подпрыгнул на месте и понесся, как торпеда, но опоздал. Его челюсти клацнули в нескольких сантиметрах от меня. Потоптавшись на месте, он попытался двинуться за мной следом, но не тут-то было. С его грацией можно было только очередь за пивом расталкивать. Быстро сообразив эту истину, зверюга помчалась к центральной развязке и от неё к ближайшей радиальной дорожке, которая была у меня на пути. Тут я понял, что проиграл. Оказывается, этого крокодила не зря назвали рвачом. На короткие дистанции он мог рвануть так, что спринтеры позавидуют. А что бывает, если догонит, даже думать не хотелось. В общем, рвач в квадрате. Что для меня значило – пересечь дорожку даже не пытайся.

Прекратив движение, мы уставились друг на друга, разделенные своеобразным минным полем. Противостояние перешло на уровень длительной осады. Устав стоять в раскоряку между яйцами кладки, я осмотрелся, ища на чём бы было поудобней устроиться и через минуту уже стал бережно стал снимать яйца с небольшого ящичка, укладывая их плотнее между теми, которые лежали на полу. В отношении кладки мы оба вели себя по-джентельменски: погоня – не причина её гибели.

Освободив место, я уселся на ящик и задумался о смысле бытия и о скоротечности жизни в этом мире. Рвач, до этого с беспокойством приплясывающий на месте, наблюдая за моими действиями, тоже уселся, не сводя с меня немигающего взгляда. Уселся потешно – столбиком на свой хвост, что при других условиях вызвало бы улыбку или смех, но не в теперешних.

Активация мыслительной деятельности спровоцировала у меня аппетит, и я решил подзакусить, пользуясь наступившей передышкой. Дожевывая последний бутерброд, мне пришла в голову идея по нейтрализации крокодила. Запустив в него остатком бутерброда, я понял, что мой план может сработать. Реакция рвача была пугающе быстра, бутерброд исчез в его пасти практически незаметным для глаза движением челюстей.

Мне требовалось много бутербродов, терпение и время. Возможно ли для меня синтез такого количества продуктов, я не знал, но что я терял? Времени у меня было в избытке – все равно деваться было некуда, а терпение – дело наживное. Я назвал крокодила именем «Данди», что дало мне возможность время от времени костерить зверя на чём свет стоит, обращаясь к нему по имени. После кидал в него бутербродами.

Спустя примерно полчаса, когда бутерброды уже отскакивали от морды крокодила, лениво открывавшего пасть им навстречу, я понял, что клиент созрел. Встав и стряхнув с себя крошки, я двинулся в обход рвача. Он проводил меня осоловевшим взглядом, тяжело вздохнул и завалился на пузо. Я немного постоял, ожидая от него каких-либо коварных действий, но, как мне показалось, он просто уснул. Не теряя времени, обошел по дуге крокодила и помчался к выходу наверх. Взобраться обратно по трубе было не таким уж сложным делом.

На этом, я посчитал вояж за местным «золотом» и попутную экскурсию, выпутываться из которых стоило мне изрядно сил и пота, законченными.

Только выскочив наружу и вдохнув полной грудью свежую прохладу вечера, я понял насколько застоявшийся и пыльный воздух был там внизу. С сожалением констатировав, что опыт на этой планете стоит мне больших шишек, я отправился в сторону танкового кладбища, решив заночевать в знакомой броне.

Но после первых же шагов был атакован сворой мохнатых когтистых коротышек, разом накинувшихся на меня с разных сторон. Свара происходила в полнейшей тишине, нарушаемой только звуками глухих ударов. Я щедро раздавал пинки и тумаки, мне отвечали дубинками, когтями и зубами. Повиснув у меня на ногах и навалившись на плечи, меня уронили на землю. Сдерживать их натиск становилось все сложнее и в какой-то миг, удачно получив дубинкой по темечку, я выключился из реальности.

Маленькие друзья

Я смутно видел неожиданно появившегося зеленого здоровяка, в котором узнал Агора, тащившего на себе тяжелый металлический блок. В тот же момент я понял, что свободен, а мои враги предпочли скрыться в кустах при виде такого гиганта.

– Отдыхаешь? А вот неплохая находка. – Агор остановился рядом и сбросил с плеча железку. – Чего ты смотришь так удивленно? Не признал, что ли? Это твой товар, на нем есть твоя маркировка.

– Так ты же сказал забыть об этом месте. Я и подумал, что не пойдёшь за ним.

– Правильно, тебе и нужно забыть, а про себя я ничего не говорил. Кстати вездеход я тоже нашел. Подсмотрел я координаты, когда ты мне про пушки объяснял.

– Ты же не сознавался, что о них знаешь.

– А я и сейчас не сознаюсь. – Мне показалось, что Агор улыбнулся. – Скажу одно – это отличные машины, не просто вездеходы, а транспортные тягачи.

– Почему ты говоришь во множественном числе?

– Почему, почему… Потому! Потому что мне следить за словами надо, вот почему. – Агор разволновался. – Несколько их было, машин этих. Джад специально их сюда приволок, говорил, чтобы ускорить демонтаж оборудования, сократить время доставки товара. Как он сумел провернуть такое и что это ему стоило никому не известно.

– Зачем же их тогда бросили?

– А их никто и не бросал. Не успели их попробовать в деле, как они пропали. И не просто пропали, а их угнали, набив кузова собранным товаром. Вот так-то.

– Кто же мог решиться на такое?

– Кто знает? Так они и выстроились в очередь со словами: «это сделали мы».

– Я думал, что они сбежали, набив тягачи товаром. Тогда-то и понятно было бы кто в этом замешан.

– Нет, тот, кто это организовал, был из местных и никуда не сбежал. Транспорт увели партизаны, они явно были в доле, а организатор, помогал изнутри. Такие вот дела. Ладно, ты чего тут разлегся? Вставай, пошли на базу. Ну же, подымайся!

– …Подымайся!

Чувствую, как меня тормошат. В лицо плещет что-то мокрое. Не понимая, что происходит, пытаюсь разлепить глаза и сфокусировать зрение. Вижу вокруг только неясные тени. Кто они такие? Мне подносят ко рту плошку с водой. Пью жадно, захлебываясь и обливаясь. У воды странный привкус, похожий на какие-то травы. Не совсем приятно, но выбора у меня нет, всё-таки жидкость какая-никакая.

Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Но колени гнутся. Меня тянут вверх и кричат:

– Подымайся!

Питье придало мне сил и бодрости, в голове стало проясняться, начало восстанавливаться зрение. Тени сформировали границы и фигуры стали приобретать очертания. Ба, знакомые все лица, то есть морды! Мои старые знакомые! Давненько не виделись… Вот только не слишком ли много вас около меня собралось?

– Привет, – откашлявшись хриплю я. – Кто вы такие? Где Агор? Что это за место?

Коротышки переглянулись и загалдели все разом. Слов было не разобрать, и я не стал напрягать слух, щадя ещё не до конца пришедшую в себя голову. Зато компанию перед собой рассматривал во все глаза. Больше всего они напоминали раздобревших лис или собак, поставленных на задние лапы. Однако они не были ни теми и не другими. Нижние конечности имели ступни, а верхние, хоть и заканчивались коготками, но имели вполне развитую систему коротких, но подвижных пальцев. Носили они все, как один, комбинезоны, но с вышивкой и разного цвета.

Закончив, наконец, совещание, которое больше напоминало базар, вперёд выступил один из коротышек, одетый более нарядно, чем остальные:

– Мы фурри. Наш народ… – Тут он запнулся. – Часть народа, обосновавшаяся на Морте, считает территорию, на которую ты проник, своим жизненным пространством. Мы не потерпим посягания на нашу собственность, тем более от таких, как вы.

– Ничего не понимаю, какая территория, причем здесь такие, как я?

– Вы – это кучка бессовестных мародеров, работающая на корпорацию и Джада. Вы обираете корабли, лишая средств к существованию тех, кто выжил в катастрофах. И делаете это за деньги, наживаясь на чужом горе.

Даже, если коротышка был прав, информацию он подавал однобоко, что мне совсем не понравилось:

– А вы такие белые и пушистые? Прилетели получить свою долю в грабеже пострадавшей от войны планеты. Как вы там сказали? Подзаработать на чужом горе? А как получили по заслугам, так сразу запищали о совести!

Только сейчас я заметил причину своей ограниченной подвижности. Меня попросту связали! Веревками притянули руки к телу, ноги связали между собой. Прыгать я ещё мог, а вот что-то другое уже нет.

Моя речь вызвала снова бурную дискуссию. Теперь отдельные слова и реплики я мог, не напрягаясь, понимать или угадывать по их началу. Больше всего было криков о том, чтобы со мной перестали церемониться и отвели к какому-то драку. Как я понял – местному божку. Другие твердили о моей незапятнанной репутации, как нового сотрудника корпорации, не замеченного в предосудительных действиях. Вообще, как мне показалось, фурри оказались ребята импульсивные, ну чисто наши горячие южные парни. Спор тем временем разгорелся жаркий, и я уже подумал было, что без приличного мордобоя они не обойдутся, как появилась «сладкая парочка» ещё более знакомых мне фурри.

Оказывается, одна из них была дама, та, что крутила пращой. Выглядела она поизящнее столпившихся пузанов, да и голосок её был помелодичнее. Все разом примолкли, а она живописно и в красках расписывала перед ними детали нашего маленького сражения. Её напарник тоже не оставался в стороне, отчаянно жестикулируя и изображая всё в лицах. Пантомима настолько меня увлекла, что я забыл обо всем на свете. То ли они все выдающиеся мимы от природы, то ли талантлива только эта парочка, но всё выглядело настолько убедительно, что я как будто заново пережил те самые события. Публика принимала всё с восторгом, бурно реагируя на отдельные моменты. Когда представление дошло до кульминационного акта, в котором я одаривал этих актёров далеко не пряниками, фурри стали угрожающе роптать, даже те, кто стоял на позициях примирения. Дело начинало принимать скверный оборот. Но всё смазал последний эпизод. Дамочка изобразила бег на месте, затем шлепнула себя по заднице, пару раз кувыркнулась, изображая последующий полёт, вскочила и, потирая зад, погрозила мне кулаком. Публика грохнула от смеха. Зрители валились на землю и друг на друга, дрыгали от удовольствия ножками, хрюкали и пищали, завывали и тявкали.

Пожалуй, тут то самый случай, когда стоило пожалеть, что у тебя такой талант. Дамочка ошарашена озиралась по сторонам, пока её взгляд не остановился на своём партнёре, старательно зажимающего пасть двумя лапами. Рявкнув, она моментально кинулась на него, используя для расправы все четыре лапы, и по земле покатился клубок с торчащими из него в стороны хвостами.

Драчунов тотчас разняли, точнее оттащили одну чересчур темпераментную фурри. Решение о моей судьбе отложили на утро. В связи с чем отвели меня в отдельную отремонтированную каюту одного из кораблей, развязали и оставили дожидаться этого решения. Корабль, судя по размерам предметов интерьера, ранее принадлежал коротышкам. Я соорудил себе лежанку на полу из двух синтетических подложек, которые фурри использовали на своих кроватках, с великим удовольствием потянулся и заснул спокойным глубоким сном.

Мой прекрасный сон был прерван скрипом отодвигаемой двери. Спросонья мне показалось, что в помещение вплыло привидение – такой эффект был от появления белого фурри, беззвучно возникшего в открывшемся проёме. В руках он держал поднос с разноцветными шариками и зелёными листиками какой-то травы.

Свет, рассеявшийся на множество лучиков через дырочки потолка, придавал его появлению театрализованную загадочность. Вспомнив вчерашнее представление, я подумал, что этот эффект продуман и, признаться, он меня впечатлил. Остаётся только удивляться такой склонности этих существ к театрализации своей жизни. Я посмотрел на потолок. По виду он больше напоминал дуршлаг – отверстия были явно искусственного происхождения.

Я сел на своём импровизированном лежбище и с интересом уставился на посетителя. Была ли его белизна признаком отдельного рода фурри или это была просто седина, приобретаемая всеми с возрастом?

Гость, меж тем, поставил поднос на столик около боковой стены и повернулся ко мне:

– Я – Меб, – представился он. – Самый старый из нашего племени фурри.

– Василь, – представился я, сократив своё имя для краткости.

Меб приглашающим жестом показал на столик с подносом и сам уселся на один из маленьких стульчиков рядом с ним.

– Что это?

– Угощайтесь, уверен, что вы такого не пробовали.

Действительно, на подносе были ягоды, аппетитные с виду и необычные на вкус. Зелёные листочки, красиво оттеняющие ягоды, не показались мне вкусными, но, как оказалось, они такими и не должны быть. Их положили, чтобы украсить общую композицию.

Сами фурри, по словам Меба, зелень едят только в лечебных целях, да и к ягодам не относятся сильно уважительно. Перейти на них их заставила безысходность.

– Откуда такая роскошь? Ферма? – невзначай поинтересовался я.

Меб недовольно поморщился, но ответил вполне спокойно:

– Не такой уж большой секрет, тем более, что для вас он бесполезен. Катакомбы, мой любознательный друг, катакомбы.

– Неужели там выращиваете?

– Нет, конечно. Но к этим ягодам имеют самое непосредственное отношение.

– Да уж, теперь я понимаю, почему секрет бесполезен. Когда за каждым секретом стоит такая загадка, секреты вообще не нужны.

– А вы хотите, чтобы все просто было? Направление я вам указал, согласитесь, а мог бы вообще травы на нос навесить.

– Лапши на уши?

– Ну да, а я чего сказал?

Тут меня посетила мысль обозвать симбиота «т9». «Проклятый т9!» – вот так другое дело.

С удовольствием пробуя сочные плоды, я искоса приглядывался к Мебу, пытаясь понять – на кого всё-таки фурри больше похоже – на собак или лисиц. Его заострённая мордочка больше склоняла к лисьей породе, но это не могло служить безусловным фактом в установлении истины. Я уже решил не ломать голову, когда нечаянно уронил взгляд на его хвост. Хвост оканчивался заострённой частью, образовавшейся из-за длинного густого меха, которым был покрыт фурри. Точку в определении поставили мои воспоминания о хитрости и коварстве этих существ, с которыми они действовали около разбитого танка и в последнем нападении. «Ну а почему именно лисы, – думал я, вертя в пальцах двухцветную ягоду, размером со сливу, – почему не песцы? Судя по моему положению, ко мне пришёл писец, а не лисец».

– У меня для вас не очень приятные новости… – вторя моим мыслям, начал разговор Меб.

Я вздохнул и положил ягодку на поднос:

– Слушаю внимательно.

– Видите ли, у нас большое влияние имеет женская часть населения. Это связано с потомством, да и вообще…

– Сочувствую, – я начал понимать, куда клонит этот фурри. Знал бы я, что придётся иметь дело с общиной подкаблуч… то есть построенной на матриархате, ни за что бы ни пнул того злополучного пращника. Хотя… Вспомнив про камень, едва не расколовший мне голову, я подумал, что да, надо было не пнуть, а хорошенько приложить найденным там дрыном.

– Так вот, – продолжил ободрённый Меб, – они требуют жертву!

– Это когда танцуют под бубен шамана вокруг кучки с пожертвованиями кто чем может? – включил я дурачка, пытаясь придумать выход из создавшейся ситуации.

– Нет, нет, что вы, скажите тоже! Средневековье прямо какое-то. Просто вас отдадут на … кхм… отдадут нашему божеству.

– Ого, чувствуется современный, прогрессивный подход! Не то, что раньше! Когда состоится выдача?

– Так прямо сейчас и состоится, чего время тянуть?

– Действительно…

– Вы поймите правильно, с их точки зрения вы опасны! Вы теперь знаете наше логово, а корпорация наш враг! Даже, если вы не злое существо и не будете нам мстить, то можете просто раскрыть нашу тайну, она ведь для вас ничего не значит…

– Ладно, чего вы меня уговариваете, согласен я, согласен.

– Так значит без обид?

Но как это было сказано! У кого-то со стороны слёзы бы навернулись от этого милого персонажа.

– Ну что вы. Вы такие милые существа, что враги, наверное, сами себе харакири делают, если вам чем-то не угодят. Я бы тоже себе горло сам перегрыз, но увы, увы, это не мой метод…

– А какой ваш?

Неплохой поворот! У меня стало складываться мнение, что Меб не так прост, каким хочет казаться.

– Технический больше, автоматы там всякие, пулеметы… – показал я свои руки, не обладающие признаками холодного оружия.

– У нас есть пулемет.

Вот этого от коротышек я никак не ожидал. Бегают с палками, кидаются камнями, божество какое-то опять же… У самих оружия до зубов припрятано. Хотя… В космос не на батуте же они запрыгивают.

– А что ещё у вас есть? – это я спросил чисто из любопытства.

– Проще сказать, чего нет. Вот видите, – Меб повёл вокруг себя руками, – живём как в каменном веке: двери толкаем, освещение прорезаем, для пулемёта энергия опять же нужна. Всё почему, знаете?

– Нет, батарейки кончились, наверное.

– Энергетики что ли? Они для нас очень ценные, чтобы так расходовать. Инкубатор вы же видели? Наша работа. Это жизнь нас и наших поколений! А он требует постоянной подпитки. Как по-вашему мы здесь выживали?

– Питались сотрудниками корпорации?

Меб даже взвизгнул от возмущения:

– Это они нами питались! Мы вынуждены были менять на продукты всё самое ценное, а что не меняли, то у нас бессовестно крали! Вот, например, вечный генератор. Он состоит из двух внешне одинаковых частей, но работающих в противофазе. И что вы думаете? Во время регламентных работ, которые выполнялись на свету, одну из частей, походя, подхватила зелёная здоровенная образина, мчавшаяся куда-то с мешком на плече! Ему наши камни и палки как песчинки, он их даже не почувствовал.

По-моему, он говорил об Агоре. Я бы тоже его так описал, если бы встретил мимоходом. А уж о его хомячьей запасливости и говорить нечего.

– Что бы вы сказали, если бы я вернул вам вторую часть генератора, – я решил поторговаться. Но мне надо хотя бы знать, как он выглядит.

Меб, словно давно ожидал такого поворота событий, тут же вскочил и приглашающе махнул мне лапкой. Мы вышли в коридор, и протопали к толстостенному шкафу. Меб извлек небольшой шар, ощетинившийся во все стороны антеннами.

Признаться, что-то подобное мне не попадалось на глаза. Но сейчас главное было пообещать, а потом будем решать проблему.

На выходе из корабля нас ждала большая группа фурри, которая при нашем появлении пришла в возбужденное состояние. Меб толкнул речь о взаимовыгодном сотрудничестве и дружбе разных народов. Но взаимопонимание достигнуто не было. Одна часть начала кричать, что «он обманщик», что в общем то было недалеко от истины, другая сохраняла нейтралитет и только небольшое количество фурри пыталось вразумить толпу.

У меня от этого базара начала болеть голова и я предложил решить вопрос раз инавсегда, не откладывая в долгий ящик. Меб выглядел расстроенным, но против желания толпы идти не хотел.

Для сопровождения меня к драку, то есть своему божеству, собралась целая делегация, похоже, что вся толпа. Таким дружным табором мы и выступили. У меня были идеи о том, что можно было бы предпринять в случае, если дело пойдет совсем плохо, но это в крайнем случае. Божеству бы явно не поздоровилось. Для такого точечного воздействия моего энергетического канала должно было бы хватить.

С интересом посматривая по сторонам, я начал узнавать местность. Меня вели к тому самому кораблю, в котором я так неудачно занимался поисками местного золота. Кажется, я стал понимать, что за божество скрывалось за именем «драк».

Неожиданно мои предположения подтвердил и сам драк. Из проёма в корпусе выскочил крокодил и подпрыгивая на всех четырёх лапах устремился нам на встречу. Неожиданным это событие было не только для меня. Фурри с истошным визгом прыснули в разные стороны. Образовалась свалка. Счастливчикам, тем, что находились с краю, удалось прошмыгнуть за спасительные пригорки, искусственного и естественного характера. Остальные в ужасе прильнули к поверхности и начали отползать к своим более счастливым собратьям, держа уши при этом развёрнутыми в сторону опасности.

– Данди!!! – закричал я, не веря своим глазам.

Крокодил тут же плюхнулся на свой хвост и приоткрыв пасть, уставился на меня преданными глазами. Ситуация стала выглядеть комичной. Из-за пригорков выглядывали изумленные мордочки, усиленно протиравшие свои глаза. Фурри, распластавшиеся на земле, стали осторожно поворачивать головы и столбенели от увиденного.

– Уважаемые фурри! – обратился я к всем коротышкам. – Я подозреваю, что вы нарушали права моего друга Данди, обкрадывая кладки его сородичей. Теперь у него есть защитник и друг. Каждый, кто посягнет на нашу собственность будет передан вашему же божеству. И вообще, это уже не ваша территория, так что прошу покинуть окрестности нашей фермы, – при этих словах я махнул рукой в сторону корабля откуда выскочил крокодил.

Подойдя к крокодилу, я проговорил вполголоса:

– Пойдем, Данди, свои бутерброды ты сегодня отработал сполна.

Коротышки отступали в подавленном состоянии. Много просто уползали на четырёх лапах. Ну что же, фигуры расставлены, осталось только ждать. Ход был за фурри.

Действительно, ожидание долго не затянулось. Не успели мы с Данди наестся как следует бутербродов, как появилась делегация, возглавляемая Мебом. Выражаясь дипломатичным языком средств массовой информации, встреча прошла в тёплой дружественной атмосфере и были достигнуты взаимовыгодные договоренности. Если же сказать просто – делегация была послана по известному адресу, а разговаривать я хотел с теми, кто действительно решает проблемы в этом обществе.

Вторая сборная появилась в обновленном составе. Впереди по-прежнему вышагивал “хитрейшина” Меб, за ним кучкой двигалась небольшая группа фурри, судя по изящным формам, относившаяся к женской части населения. Замыкала шествие мужская группа, выполнявшая роль заградотряда, не давая повернуть вспять нерешительным дамам. Шествие напоминало колонну военнопленных, сопровождаемых на исправительные работы.

Процессия остановилась, не доходя до меня шагов десять, и из её середины пара дам вытащила третью. Сделав несколько шагов, они толкнули её мне навстречу так сильно, что бедняжка не удержалась и полетела на все четыре лапы на землю.

Из горбика на её спине, который оказался то ли рюкзачком, то ли торбочкой, вылетел пушистый комочек, и покатился прямо мне под ноги. Еще ничего не понимая, я подхватил его на руки, за что тут же поплатился: комочек развернулся, превратившись в пушистенького малыша, фыркнул и ухватил меня зубами за палец. Я осторожно прижал его к груди той рукой, палец которой он цепко держал зубами, а второй стал почесывать его за ушками и поглаживать по взъерошенной шерстке. Малыш вскоре заурчал от удовольствия, оставив в покое мою руку и перевернулся на спину, потянувшись лапками и подставляя животик под гладящую руку.

Только тут я обратил внимание на онемевших в ужасе фурри, застывших подобно каменным изваяниям и даже прекратившим дышать. Мать малыша тоже замерла, прижавшись к земле. В её глазах отражались всполохи океана эмоций, над которым бушевала буря материнских чувств. Она больше напоминала сжатую пружину, готовую моментально распрямиться, как только предоставится такая возможность.

Я поставил малыша на землю и подтолкнул его к фурри. Пушистик не понял, почему его лишили удовольствия, тявкнул и, развернувшись, стал карабкаться по моим штанам на пригретое им место.

– Нет, нет, дружок, так не пойдёт, тебя уже заждались, – с этими словами я попытался отцепить зверька, но безуспешно – маленькие коготки как будто специально были предназначены для того, чтобы не выпускать то, что попало в объятия маленьких лапок.

На негнущихся ногах, подтаскивая одну из них, за которую был пойман пушистиком, я двинулся навстречу фурри, ужас которых сменился на удивление и умиление. Стали раздаваться веселые подтявкивания. Множество лап протянулось, пытаясь оттащить малыша, но он капризничал и цепко держался всеми четырмя лапками. Помогла хитрость – я стал снова почесывать его за ушками и как только он разомлел от удовольствия, совместными усилиями мы смогли осторожно его отцепить.

– Ну и зачем этот цирк? – раздраженно бросил я Мебу.

– Это Хика, это она подстрекала женскую половину против тебя. Вот, она готова понести наказание, – Меб протянул спрятанную за спиной палку.

– Да ты в своем ли уме!? – я оторопел от неожиданности, а потом выхватил её у него из рук и забросил так далеко, как только смог.

– Дать бы тебе этой дубиной промеж ушей, чтобы глупые мысли туда даже заглядывать боялись, да обидно за твою седую шкурку.

Между тем среди фурри постепенно наступало оживление, слышались тихие голоса, кто-то даже успел поругаться. Заградотряд придвинулся поближе, перемешавшись с женской частью и интересовался причинами смены настроения.

– Значит вы готовы обсудить детали мирного договора? – Нисколько не смущаясь, продолжал Меб.

Этот дипломат, по своему практицизму и цинизму превосходил всех моих немногочисленных знакомых, но, может таким и надо быть, когда за тобой благополучие своего, пусть и немногочисленного, народца. Фурри снова замерли, повернув ушки-локаторы в нашу сторону. Позади слышались шиканья и очень быстро на меня в полном безмолвии смотрела вся делегация, навострив ушки.

– Мне не интересна бюрократия. Живите, как жили, вмешиваться в ваши отношения с Данди и, тем более, в вашу жизнь, я не намерен. У меня только одна просьба – не надо каждый раз, при моём появлении, наваливаться на меня гурьбой и кидаться камнями. Если вы на это согласны – значит действительно, мир, – я говорил нарочито громко, обращаясь не только к Мебу, надеясь, что слышно было всем, кто его окружал.

Фурри начали шептаться, через мгновенье загудели, как улей, а потом взорвались радостными возгласами.

– Ну, сами все видите, – кивнул на соплеменников Меб. – Если бы мы знали, что вы с драком… хм… родственники?

– С крокодилом? Нет, просто хорошие знакомые.

– Кокодрил? – Переврал Меб его название. – У нас на родине таких животных нет. А тут он для нас просто как божество…

– Божество?

– Да, он – спаситель… – на этих словах Меб налетел на любопытного фурри, зазевавшегося у него под ногами.

Час от часу не легче! Чего угодно ожидал услышать, но только не это!

– Спаситель нации. От голода, конечно, – меж тем закончил фразу, ничего не подозревающий Меб. – Так что, вы тоже для нас не чужой, получается. Как говорится, друг нашего божества для нас полубог.

– Меб, ты старый хитрый прохвост. Если ты не прекратишь говорить глупости, я не поленюсь сходить за той, выкинутой палкой и сделаю твою шкурку менее пыльной! Договорились?

– По рукам! И генератор в придачу…

Интересно, в Израиле песцы водятся?

В никуда

Лабораторный корпус станции карантинного отдела Грани чужеродно выделялся на зелёном фоне лесных массивов, раскинувшихся в разные стороны от этого островка цивилизации. При взгляде сверху казалось, что в бушующем океане зелени плавает белая пробка, на которой кучковались оторванные от большой земли микроскопические создания.

Заповедник, в котором работали обитатели станции, был частью большой экологической системы, созданной по крупицам и бережно поддерживаемой на планетах, не затронутой колоссальной войной, начавшейся между двумя агрессивными нациями и втянувшей в себя подавляющее большинство галактик и рас, ранее не к ней не причастных. Проиграли в ней тоже все, кроме торговцев, которые прикрываясь нейтралитетом, наживались на продаже оружия воюющим сторонам. Но когда, казалось бы, настало время, когда можно было откупорить золотую кубышку и скупить за бесценок всё, что осталось от процветающих рас, неизвестно откуда появились какие-то космические проходимцы и, мимоходом, на примитивном уровне очень быстро объяснили дельцам, что надо делиться и что богатство – это вообще зло, особенно, если оно сосредоточено так кучно и в одних руках.

Тея никогда не интересовалась досконально историей, ей была неинтересна точность тех исторически событий, потому как всегда хватало текущих дел, занимавших куда в большей степени её свободное и уже тем более рабочее время. Правда, назвать работой то, что она делала, можно было достаточно условно, поскольку за неё не платили, скорее это были социальные обязательства, добровольно взятые ей на себя на время психологической реабилитации после некоторых, произошедших недавно, неприятных событий.

Вот и сегодня, несколько часов ей мотал нервы всего один посетитель – мерк, стоившей доброго десятка других, не относящихся к этой скаредной расе. Мерки не были воинственной расой и идеи гражданства они восприняли на ура. Но, были определённые причины, по которым также на ура они из гражданства и вылетали.

– Так шо ви мне имеете сказать, деточка, – заводил свою шарманку по новой этот мерк, лелеющий мечту о межгалактической торговле, – шо больше каких-то ничтожных нескольких пар продаж бедный Моша не сможет иметь скромный гешефт?

– Все зависит от вашей скромности, – пыталась довести свою мысль Тея, – ваше гражданство каждый раз будет подвергаться риску, как только покупатели будут узнавать истинную цену товара. Пара – тройка “скромных” продаж и уровень канала будет на нуле!

– Та не может такого быть. Сосед имеет вертеть бизнес круглый год. Об этом знает весь район. Послушайте его, он сам говорит, шо проблем не бывает никогда.

– Так и вы говорите… Для этого гражданство вовсе и не обязательно.

Моша пытался доказать, что торговля, это тот стержень, вокруг которого вертятся все миры и галактики, поэтому маржа не может быть фактором неприязни индивидуумов. Просто многие народы не доросли до понимания этой мудрости. А если не доросли, то зачем принимать во внимание мнение ещё не ставших разумными существ?

Тея отвечала, что ничего не имеет против того, что миры и галактики вертятся вокруг того стержня, но только не надо подменять стержень и пытаться самому крутить на нём те миры и галактики.

– Если ваша цель – собрать все деньги вселенной, то что вы будете продавать населению, у которого просто нет денег?

– Я вас умоляю, это не те деньги, которых у них нет! – гнул свою линию Моша. – Качественный дешёвый товар всегда в цене, будьте покойны, я то уж в каком поколении торгую!

Развязка разговора наступила только тогда, когда Тея, подведя черту плюсов и минусов гражданства, обратилась к статистике расы мерков:

– Я всё-таки советую вам обстоятельно всё обдумать, почти каждый третий из вашей расы расстался с полученным гражданством, не удержавшись от открывшихся соблазнов. Посоветуйтесь с родными, а ещё лучше с теми мерками, кто действительно гражданин и потом, через пару-тройку месяцев, появитесь со взвешенным решением.

На что получила сразу категоричный ответ:

– Почему нет, когда да? И не надо меня уговаривать, я и так согласен.

Вздохнув, Тея, коснувшись маленькой точечки на шее мерка, отправила его в сон и вызвала лаборантов, чтобы поручить им процедуру инициации гражданства. Аура мерка светилась множеством разнообразных точек, которые Тея читала, как звёздное небо, удивляясь такой открытости и незащищённости этой расы. А ведь подобные созвездия она как-то встречала…

В ожидании лаборантов, она пощёлкала коготками по виртуальной клавиатуре, наводя порядок среди документов. Разговор с мерком всколыхнул в памяти представителя подобной расы, с которым она имела дело не так давно. “Мазил… Нет, Базил, – пыталась она вспомнить ничего ей не говорящее имя, – ага, вот – Василь”, – прочитала она в так кстати подвернувшемся документе.

Пальцы сами отбарабанили команду стандартной процедуры проверки перемещения клиента. Терминал неожиданно повис, что вообще-то было редкостью, а когда Тея уже начала думать о неисправности оборудования, то пришёл ответ, что запрашиваемый портал отсутствует.

“Все-таки где-то косячит трансляция сигналов, скорее всего наведённая ошибка” – подумала она, повторив запрос. В этот раз ответ не заставил себя ждать. С тем же результатом.

“Может быть изменился идентификатор? На одной стороне? Нереально,” – рассуждала Тея, проверяя журнал операций перемещений соответствующей даты. “Вот оно,” – пробормотала она, сверяя идентификаторы портала: “Точь-в-точь. Хм… Куда же я тебя, парень отправила?”

Единственной зацепкой, лежащей на поверхности, было название планеты и её идентификационный номер. “Очень может быть, что и имя такое нигде не значится… И идентификатор вымышленный” – не удивилась про себя Тея, аккуратно составляя запрос в единый реестр межгалактической базы. Терминал пообещал дать ответ через пару часов. “Хорошо, что не завтра утром,” – вздохнула она, понимая, что ночной променад на сегодня отменяется.

Тея по образу жизни была ночным существом, а выбор этой станции для работы был обусловлен близостью первозданного лесного массива, в котором она чувствовала себя, как рыба в воде. Когда её дежурство приходилось на дневное время, ночь иногда становилась её окном в мир природы и естественной гармонии, поддерживающим шаткое душевное равновесие.

Сейчас же она твёрдо решила дождаться развязки неожиданного недоразумения, ведомая неприятными предчувствиями.

В помещение ворвались запыхавшиеся леписы – лаборанты. Эти, похожие на зайцев, длинноухие создания были очень ленивы, по сравнению со своими лесными собратьями, хотя они себя к таковым не и относили. Конечно, они были выше, крупнее и ушастее лесных жителей, кроме того – прямоходящи, а уж по уму и сообразительности дали бы фору многим другим расам, записывающим в свои предки богов и героев.

– Один момент, – запищали они с порога, – мелкие проблемки… А сегодня будет бой?

– Бой? – удивилась Тея.

– Ну да, бой. То есть мы хотели сказать о тренировке… – смутились лаборанты.

– Ах, вот вы о чем… – Тея задумчиво посмотрела на монитор. Обратный отсчёт запроса ещё был в начале и убивать время в пустом ожидании представлялось не лучшей идеей.

Леписы были очень азартны и одним из видов развлечения на станции стали тренировочные бои Теи на тренажёре моделирования реальности. Тренажёр создавал обстановку и противника, Тея же билась сама. Прочные силовые стены тренажёра были прозрачны, чтобы тренера могли видеть бой со стороны и вносить коррективы по ходу действа или делать подсказки. Этим воспользовался персонал станции, соорудивший рядом с ними для себя трибуну.

Для Теи такое внимание было не очень приятно, но развлечений на станции было мало и подобное времяпровождение её обитателей ей казалось естественным и безобидным, смущала только её роль в качестве гладиатора, но, с другой стороны, она не работала на публику, а просто тренировалась.

– Будет, – решилась она. – Только тут не напортачте от радости.

“Как раз в пару часов уложусь,” – думала Тея на пути к тренажёру. Вещь эта была недешёвая, но ладды и делали её не для продажи…

Условно он состоял из генератора, процессора, системы защиты и аварийной безопасности. Самой существенной частью был, конечно, генератор, моделирующий образ “злодея”. В его основе использовались элементы портала, способные воссоздавать креатуры по заложенному в него генетическому коду. Ладды не стали особенно мудрить, – это было не в их правилах, в его конструкции они просто воспользовались настоящим односторонним порталом, а на вход подавали сканированные днк уже известных им созданий, с которыми им пришлось сталкиваться в разных частях космоса. Кроме того, всегда находились умельцы, пытающиеся вывести новые виды, путём внесения правок в генетический код уже существующих особей или вывести новые. Существовало целое сообщество гиков, подвизавшихся на этом поприще.

Главной существенной особенностью всех этих созданий было одно – они не были живыми в полном понимании этого слова. Мозговую деятельность брал на себя процессор, подстраивающийся каждый раз под нервную систему каждого нового “злодея”, что в общем-то ослабляло реакцию, подвижность и прочие качества, присущие реальному прообразу. Но цель тренажёра была в ознакомлении с методами нападения и защиты известных опасных существ, и с этой задачей он справлялся отлично.

Несмотря на высокий спрос и эффективность таких тренажёров, их производство тормозилось отсутствием технологии производства порталов. Доставшиеся в наследство от канувшей в лету высокоразвитой цивилизации, порталы были чрезвычайно востребованы и вообще-то бесценны, несмотря на их огромное количество, так что с появлением Теи, станция стала обладателем почти чуда, что тоже способствовало подогреву к тренажёру публичного интереса. Хотя, никто кроме Теи, даже и не думал сунуть в него свой нос, потому что любой моделируемый тренажёром противник уделал бы сотрудника станции, как говорится, одной левой лапой.

В этот раз, в качестве такового, самим тренажёром предлагалось достаточно неприятное существо, за прообраз которого был взят балозавр, обитающий в тёплых болотах одной из планет мало известной туманности. Тея доверила выбор компьютеру системы, положившись на удачу, и сейчас с недовольством рассматривала описание модели этого существа. В принципе, оно было ей знакомо, по моментально распространившейся в общей сети информации про открытие созданий, способных маскировать свою ауру, то есть некоторое время существовать, отключаясь от всех энергетических полей космоса. Такое раньше считали абсолютно невозможным, но, как всегда оказалось – невозможность в науке опровергается фактом существования в природе.

Балозавр был слеп, но зато он чётко улавливал любые энергетические изменения всех известных полей, а некоторые эксперименты подтверждали, что и неизвестных тоже. Это с лихвой компенсировало недостаток зрения, а в чём-то давало ему и превосходство.

“Мерзость какая, – подумала Тея, заново запуская процедуру случайного выбора – Нет, на такую удачу я не рассчитывала. Пусть будет что-то помягче, попушистее что-ли”.

Табло снова высветило балозавра. “Такого не может быть, потому что не может быть никогда!” – не поверила своим глазам Тея, уже ради спортивного интереса снова нажав кнопку случайного выбора противника.

“А-а-а, теперь понятно, – разочаровано протянула она, когда третий раз высветилось одно и тоже. – Я-то подумала, что у меня открылись способности, пригодные для разорения казино! А тут просто неисправность электроники”.

С трибун начали раздаваться покашливания и смешки. Верхние ряды оккупировали хвостатые длиннорукие монаки, жители деревьев. На нижних в основном сидели леписы и грызли длинные жёлтые корнеплоды, в нетерпении постукивая длинными лапами по полу. Между рядами уже делал бизнес Моша, растаскивая с тележки зелень и прочую съедобную снедь.

Отступить на глазах этой публики Тея не могла, почувствовав укол гордости, хотя инструкцией категорически запрещалось использование неисправного тренажёра.

“Ну что за день такой! Всё наперекосяк. Может тут и неисправность только в системе выбора. Должно же в конце концов сегодня произойти хоть что-то положительное,” – решила про себя Тея и шагнула в пространство арены.

С другой стороны выпрыгнул приземистый, покрытый панцирем балозавр, сразу приготовивший для удара сегментарный хвост с шипами на конце. Тускло поблёскивала большая лобная часть, которую он использовал для таранных ударов. Прижавшееся к полу тело, поддерживали шесть лапок с хитиновым покровом, ещё пара с маленькими клешнями угрожающе была выставлена вперёд. Зал затих. Леписы перестали жевать, важные монаки превратились в каменные изваяния.

Балозавр изображал засаду, скрыв ауру за невидимой защитой и приготовившись атаковать хвостом. Задача Теи была “раскрыть” противника, определить нервные узлы и сплетения, болевые точки и персональные уязвимости, присущие данной особи. Как она считала, на её стороне была скорость и ловкость, а вот зверь был пока черным ящиком.

Изобразив ложную атаку и уйдя с линии вертикального удара хвоста, она ударила в сочленения хитина на лапке, сумев достать до защищённого тела. Балозавр крутнулся, махнув хвостом в горизонтальной плоскости. Это было так резко и неожиданно, что Тею бортануло этим ударом, отбросив к силовой стенке арены. Единственное, что она смогла предпринять, так это избежать касания шипами, находящимися на конце хвоста. Но и в этом случае, она получила очень сильный удар.

Балозавр бросился в атаку, стремясь добить поверженного противника таранным ударом и с со всего маха влетел в стенку, на этот раз получив укол между сегментами хвоста. Трибуны взорвались эмоциями. Леписи лупили корнеплоды со скоростью пулемётов, ленты к которым только и успевал подносить Моша, мотаясь между зрителями и своей тележкой со скорость челнока ткацкого станка. Монаки жевали все подряд, не разбирая вкуса, подкинутых им фруктов.

Тея обошла по дуге противника, приготовившись повторить атаку. Но все вышло по-другому. Балозавр перестал тратить силы на маскировку и медленно стал приближаться к жертве, приготовив хвост для смертельного удара. Его освобождённая аура вспыхнула яркими красками, украсив зверя призрачным ореолом, которого никто, кроме Теи, конечно же не увидел. А это была аура живого существа!

“Так вот откуда такая реакция,” – изумилась Тея, вспомнив некстати про отравленные шипы этого зверя в природе и чуть не пропустила его бросок. В этот раз балозавр пустил хвост наискось, не оставляя противнику места для манёвра. Девушка распласталась по полу, змеёй скользнув ему под брюхо. Маленькие клешни уцепились за ее ноги, стараясь выдернуть наружу. Тея ухватилась за лапки, не давая себя стронуть с места. Противники вошли в клинч, замерев посреди арены.

Зал неиствовал. Леписы верещали и подпрыгивали на месте, толкая друг друга задними лапами, монаки размахивали руками и кидались фруктами. Моша с тоской смотрел на опустевшую тележку – похоже веселье ещё только начиналось.

Балозавр решил раздавить прилипалу, опустившись на брюхо и растерев её по полу, но тут же получил чрезвычайно болезненный укол в нервный узел. Он подпрыгнул так, как никогда ещё не прыгал в жизни. Обезумев от боли, балозавр перевернулся на спину и с силой ударил хвостом себе в подбрюшье, метя в занозистое создание. Тея выпустила лапки и, помогая продолжавшим тянуть её клешням, с силой оттолкнулась от тела противника.

Шипы сделали то, до чего не дотянулись коготки Теи – они проломили пластины слабого нижнего панциря, вонзившись в центральное нервное сплетение, парализовав балазавра и отравив его ядом.

С трудом разжав костенеющие клешни, Тея на четвереньках уползла с арены. Зал сошёл с ума. Одни леписы катали друг друга на опустевшей тележке Мошы, изображая балозавра, и норовя наехать на монаков. Другие разломали трибуны и лупили всех подряд досками, имитируя удар хвоста зверя. Важные монаки, и те поддались эмоциям – пытались опрокинуть тележку, изображая финальную стадию боя. Но ушастых туда набилось столько, что её невозможно было даже пошевелить. Не выдержав такого насилия, тележка лопнула и все повалились гурьбой друг на друга. На получившуюся кучу взобрались самые проворные леписы с досками и стали охаживать ими всех, кто оказался под ними.

Тея, шипя от боли и ругая себя последними словами, на четвереньках пробиралась в своё помещение. Нещадно болели, прихваченные клешнями, щиколотки, не давая возможность двигаться нормально. Почти перед входом она упёрлась в брюхо Джада.

– О, вот это я понимаю! – квакнул он, отступая в сторону. – Назад, к природным корням! Очень советую ознакомиться с моей монографией о пользе деградации в восстановлении душевного здоровья.

Остаток ночи Тея провела, натирая и массируя онемевшие конечности, а под утро забылась тяжёлым сном. Пришедший ответ из единого реестра межгалактической базы потонул в навалившейся корреспонденции и рекламном спаме.

Где потеряешь, а где и найдешь

Итак, на сегодняшний момент, я имел: пару оставшихся энергетиков, если Агор не успел их куда-нибудь пристроить, прут с необычными свойствами и некоторые, не дающие мне покой, мысли относительно обнаруженных складов. Негусто. Ещё был целый с виду вездеход. Но, не зная его систему управления, рассчитывать на него не приходилось. Могла бы, наверное, пригодиться найденная бомба, но я имел сомнение насчёт срока годности её заряда или, ещё хуже, взрывателя, способного сработать по одному ему известным причинам. Годна она была только для того, чтобы как можно скорее от неё избавиться.

Но вот, что засело в подсознании занозой, так это намёк Меба про катакомбы. Откуда там могли быть свежие ягоды? Может быть, действительно, Меб навешал мне травы на нос, то есть лапши на уши? Требовалось взять паузу и отвлечься от общения с поверхностным миром. Ближайшей целью я для себя определил катакомбы Морты.

Для комфортности проведения исследований я решил подготовится поосновательней, особо припоминая своё первое там появление.

Сначала я нанёс визит боссу. Припомнив один из пунктов контракта о предоставлении снаряжения, я потребовал выдачу приличной обуви, комбинезона и нательного белья. Для длительного пребывания за переделами лагеря корпорации мне требовались бушлат и спальник в рюкзаке.

– Где же я наберу такого эксклюзива? Да это обойдётся в космическую сумму. Где только находят таких маломерок с нестандартными конечностями! – Джад пытался выдавить скупую слезу еврея, закатившего шекель под софу.

Мне это нытье показалось чересчур наигранным, и я решил додавить, выставив ультиматум:

– Тогда есть компромиссное предложение. Считаем контракт закрытым по причине невозможности работодателем выполнить один из немногочисленных пунктов. В этом случае, я думаю, мне должна быть выплачена компенсация по среднесдельной, так как вина на неисполнении лежит на работодателе.

Бревно, на котором я пристроился по привычке, вскочило на четыре лапы и довольно шустро засеменило к Джаду. Подскочив, как ужаленный, я чуть не вывихнул челюсть от удивления, наблюдая такие метаморфозы. Теперь я уже стал с подозрением смотреть и на стол.

Тем временем, псевдобревно подбежало к Джаду и, высунувшаяся из него голова, стала что-то вещать ему тихим голосом. Разобрать слова я не мог, но идея этого посыла была понятней некуда. Джад корчил недовольные рожи, которые становились все более кривые по мере завершения монолога. Наконец, «бревно» поковыляло на своё место, а большой лягух важно проквакал о мировых проблемах фондовых бирж, падении спроса на драгметаллы и что мы окружены врагами, желающими зла корпорации, лично ему и ещё кое-каким важным лицам. После этого мне было дано клятвенное заверение, что, несмотря ни на что и вопреки кое-кому некоторые вещи будут мне всё же доставлены в самое ближайшее время, а мне следует поддержать эти неимоверные усилия ударным трудом.

– Не вопрос, босс. Ударный труд по двойному тарифу.

Джад досадливо квакнул и закрыл тему:

– Не по той специальности ты завербовался, парень. Мой тебе совет – работай головой – и тебе безопасней и пользы для остальных поболее будет. Короче, на днях получишь комплект и медицину в придачу, а пока проваливай – твоё самодовольное лицо лишает меня аппетита.

Ну чтож, по крайней мере я надеялся, что один из вопросов с повестки дня снят. Второй вопрос должен быть вскоре решиться с помощью Агора. Мне требовалось что-то поувесистей кулака и подошвы ботинка для вразумления мелких обитателей катакомб. Меч был хорош, но требовал доработки и в этом я и рассчитывал на опытного напарника.

Я ускорил шаг и успел как раз к тому моменту, когда мой напарник потрошил запасы товара.

Агор вертел в руках металлический прут, в котором я сразу опознал Меч, казавшийся в его руках игрушечным. Он только что его не нюхал. Постукивание хвоста при этом выдавало постепенно нараставшее недовольство. Значит я успел вовремя.

– Это я себе прикопал. Его ценность не прописана в каталоге, не ищи, а польза заключается в том, что он придаёт мне силу и уверенность в завтрашнем дне.

– А что будет завтра? – не врубался Агор в ситуацию.

– Уверенность, что доживу до послезавтрашнего дня, а послезавтра – до послепослезавтрашнего и так далее. А если говорить коротко – в завтрашнем дне.

– Витиевато, но звучит убедительно. А вот сумеешь ли ты так же красиво убедить крысей?

Агор напряг свои маленькие короткие лапы и моё будущее оружие возмездия зубастым механоидам сначала выгнулось дугой, а потом лопнуло с громким треском, породив две, уже не обладающие боевыми качествами половинки.

Все получилось с точностью наоборот – Агор вопрос провалил. Более того, он лишил меня единственного предмета, на который я мог рассчитывать в качестве оружия! Не говоря уже о том, что это был мой Меч! С большой буквы! На миг я потерял дар речи. Сосчитав до десяти десять раз в одну и другую сторону, поняв, что изменить ничего уже невозможно, а причитаниями делу не поможешь, простонал:

– Что ты наделал! Это как же надо огреть крысь, чтобы так сломать Меч! – а потом, уже успокоившись, проворчал: – Слона можно завалить, а этот прут целым останется.

Да, на такой эффект от помощи зелёного громилы я никак не рассчитывал.

– Не знаю, как насчёт слона, я таких зверей не видел, а крысь такой штукой не напугаешь. Плохое железо. Крысь его перекусит, – оправдывался этот злодей. К тому же перекалённое.

– Эт-то как перекусит? – Не поверил я. – Откуда ты это знаешь?

– А что тут знать? Ты думаешь один такой смелый по катакомбам лазить? Тут почти каждый судьбу испытывал. Только я тебе вот что скажу: не стоит оно того. В тех местах, где риск невелик вообще ничего нет, до тебя вымели подчистую, а если рисковать посерьёзнее, то кое-что с трупов снять можно, но… Стоит ли оно того?

– С каких трупов, Агор?!

– С обыкновенных. Заметил, что планетка то поболее нашего лагеря будет? А катакомбы под всей поверхностью прорыты. Вот и заходят всякие, кто думает там кров после своего звёздного корабля найти, или на чудо надеясь. Вот чудо их там и находит. Только не просто чудо, а чудо-юдо.

Мы немного помолчали.

– Ну что, не передумал ещё? Нет? Тогда вот ещё слушай. На самом деле, крысь не такое уж опасное существо, потому как есть кое-кто посущественней. Видел шрам у меня на спине? Думаешь бластером выжгли? Нет, не каждый бластер мою шкуру прожечь сможет. Предупреждение это, чтоб не лазил где не следует. Я никогда ещё в жизни не бегал так быстро, а этот зверь шутки ради отметины оставил, чтоб дескать помнил. До сих пор, как вспомню, слабость в ногах наступает.

– Агор, спасибо тебе, конечно, за информацию и предостережение, но я уже для себя все решил.

Что тогда вот. – Агор полез под свою кровать и принялся выуживать всякий металлолом. Сначала появилось что-то вроде ёжика с равновеликими антеннами, торчащими во все стороны, потом, упала и покатилась маска совершенно неприятного типа, наконец Агор выволок молот непомерных размеров и, взвесив его на лапе, произнёс:

– Вот, забирай. Для себя берег, но раз уж ты такой упрямый, то так и быть…

Я был сражён наповал. У меня не было слов, чтобы назвать этот предмет и охарактеризовать Агора. Киянка, которой играючи помахивал Агор более всего напоминала молот Тора. И даже не по мощи, которую так и излучал сей предмет, а по его заколдованности. По-моему, кроме Агора, такую штуку поднять никто больше не мог. Но я ошибся. Когда я ухватился за рукоятку киянки, она не то что не поднялась, она даже не пошевелилась.

– Нет, Агор, спасибо, конечно, но я ещё до такого подарка не дорос. Вот подрасту, подкачаюсь, наемся каши и тогда… Очень может быть… Короче, припрячь до лучших времён, а лучше – пользуйся сам.

– Хорошо, – сразу согласился Агор, – но помни, этот предмет всегда будет тебя ждать, а я буду его для тебя хранить, – с этими словами, Агор закинул киянку обратно под кровать и уже собрался было двигать туда же и остальной мусор, как во мне что-то ёкнуло, когда я обратил внимание на ёжика из антенн.

– А это что такое, – прервал я его действия, ещё не до конца веря своим глазам.

– Где? А это… Прихватил как-то по дороге. Не знаю, что, но мало ли когда пригодится?

– Агор, у тебя хомяков в роду не было случайно?

– Не понял, кто такие хомяки?

– Это такие животные, которые прут все, что можно, делая в разных местах припасы. Правда, все – это только еда…

– Ага, шутка. Оценил. Я тебе вот, что скажу. Прогрессивный это народец, хозяйственный. Когда эволюционирует – обзавидуешься.

– Пока что только в другую сторону эволюция идёт. В хомяка превратиться можно, а обратно уже нет.

– Магия что ли? Не парь мне мозги. Что хотел сказать то?

– Хотел сказать – подари мне этого ёжика, то есть вот этот непонятный предмет, – тут до меня стала доходить комичность ситуации, и я торжественно процитировал по памяти: – Сова, он кому-то очень нужен!

– Какая сова? Кому нужен?

– Моим друзьям, они очень любили его, – меня всё ещё не отпускало.

– Любили? Вот это? – Агор опасливо отодвинулся от ежа. – Держался бы ты подальше от таких друзей.

– Да не вот это, – передразнил я его, – а пользу от него получали, за это его и любили, то есть ценили, я хотел сказать.

– А-а-а, так бы и сказал. Да забирай. Вот видишь, пригодилось же. А ты – хомяк, хомяк! Что бы ты без Агора делал бы?

Находка была ценная и старина Меб был у меня на крючке. У меня были к нему очень интересные вопросы и просьба, а с этой штуковиной разговор пойдёт как по маслу. Но на сегодняшний день приключений было достаточно, и я отложил визит к фурри до утра.

Волшебная палочка

Меб встретил меня торжественно. С загадочной улыбкой он потащил меня под навес, сделанный из части обшивки одного из старых кораблей. Здесь была организована маленькая мастерская. Несколько солидного вида фурри неспешно занимались обтачиванием дерева, которое, по-видимому, добывалось из найденных в обломках деревянной отделки и скудной растительности планеты. Я был поражён, что здесь вообще что-то могло расти. Но, как мне позже рассказали фурри, может, если найти, что сажать, а затем вовремя поливать. Дело оказалось в том, что эти мичуринцы вели работы по адаптации плодоносных сортов деревьев, выращенных из семян, найденных в оранжереях кораблей.

Но, как пояснил Меб, мы пришли сюда не за этим. Мне была торжественна вручена корявая палка, претендующая на посох Квазимодо, столь уродливая по своей форме. Поняв моё смятение, Меб пригласил меня за мастерскую, где были разложены на земле разного размера фрагменты той же корабельной обшивки.

– Дело в том, что у тебя есть интересная особенность. По рассказу двух моих сородичей, Тако и Хико, с которыми ты так неудачно познакомился у разбитых танков, твоё оружие обладало гораздо большим силовым воздействием, чем можно было бы от него ожидать. Тако пролетел метров сто, а удар-то не был таким сильным! Как такое возможно? Это, кстати, произошло только во время соприкосновение с полоской напылённого металла. Вот я и задался вопросом, почему так?

– Как я понимаю, разгадал?

– Думаю да. Сейчас и проверим! Толкни посохом один из кусочков, что перед тобой.

– Пожалуйста, – я легко ткнул корягой, которую Меб уважительно именовал «посох», по ближайшему кусочку.

Неожиданно, он подскочил, как будто по нему ударили клюшкой и отлетел на приличное расстояние.

– Диагноз следующий, – важно констатировал Меб, – тебе каким-то образом удаётся сделать запас поступающей через канал первичной энергии. Немного, но эффект, как ты сам видел, любопытный. Она сбрасывается через проводник. В случае твоей железки это был серебристый слой. Кстати, это не метал, а минерал, если быть точным. Мы же тебе предлагаем чудо-посох, он сам по себе является проводником, поскольку сделан из дерева, которое мы пытались вырастить на почвах этой планеты, именно в том месте, где, как ты помнишь, блестели россыпи этого самого минерала.

Наша приятная беседа была прервана совершенно неожиданным выкриками:

– Воздух! Воздух! Всем в укрытия! Спасайтесь!

Все фурри в пределах моего зрения моментально рассыпались по норам. Куда деваться мне – было непонятно: в нору не пролезал, а убежище под мои габариты ещё стоило поискать. Я дёрнулся было бежать к кораблю, где ночевал, будучи пленником фурри, но мне на встречу уже вылетели три патрульные осы. Я слишком поздно заметил, что коротышки приволокли стальной лист и всячески мне показывали, что мне надлежит за ним спрятаться. Став в позу бейсболиста, я принял решение испытать своё новое приобретение. Меб предостерегающе махал руками, но мне стало все безразлично – я сосредоточился на трёх быстро приближающихся точках.

Мне повезло, что тройка напала с разворота, образовав плотный строй, слегка растянутый по дистанции. Теперь всё зависело от моего глазомера, свойств подаренного посоха и энергетического запаса, в котором я был нисколько не уверен. Впрочем, сомневался я и во всем остальном. В бейсбол я не играл, а там по мячу далеко не каждый раз попадают. Посох… А что посох? В нем не уверен был сам Меб. Признаться, эти умные мысли посетили меня уже потом, а в данный момент я просто знал, что все получится и точка.

Осы моментально набрали ускорение и неожиданно оказались совсем близко. Зажмурив глаза от летящих в глаз предметов, я махнул своей корягой, которую не то что посохом, а и палкой назвать затруднительно и… Как ни странно, попал. Уже потом, в холодном поту вспоминая этот эпизод, я понимал, каким глупцом был, не имея почти никаких шансов на успех, отважиться на такой поступок.

Прикосновение с осами произошло мягко, но сильно. Посох чуть не выбило у меня из рук, отбросив меня вместе с ним назад и развернув вокруг своей оси. Но зато осы, все три, кувыркаясь, скрылись за горизонтом.

Странно, что я вообще попал по первому цилиндру, но ещё более странно, что два других получили такой же удар, как и первый, несмотря на их плотный строй. Сечение посоха было примерно сантиметра два – три. Осы физически не могли уложиться в этот интервал, по причине своего крупного калибра. Значит, при ударе, происходило его увеличение, по крайней мере той части, что была задействована в процессе передачи энергии. Логичнее предположить, что удар вообще осуществлялся энергетической подушкой. Насколько большой – проверять что-то не хотелось.

Чувствую подступившую слабость в ногах, руки предательски задрожали. Стою и не могу тронуться с места.

Из нор, щелей и прочих укрытий стали выползать фурри, удивляясь быстрой отмене воздушной тревоги. Ко мне подошёл Меб и многозначительно похлопал по плечу.

– На, хлебни, – он сунул мне под нос уже знакомое мне пойло. – Тебе не говорили, что ты чертовски везуч.

– Ага, Агор каждый раз так говорит, когда я на базу возвращаюсь, – сказал я, вытирая рукавом рот.

– Я бы тоже так говорил. Ты считаешь, что удача будет с тобой вечно? Вот тебе мой совет…

– Кстати, совсем забыл, – перебил я его. – Я вторую часть генератора принёс.

– Где!? – Мед так и сел на землю. Вокруг нас собрались заинтересовавшиеся фурри, пересказывая друг другу историю про отражение атаки ос.

Я молча выкатил из рюкзачка электронного ёжика.

Воздух сотряс многоголосы рёв собравшейся вокруг нас небольшой толпы. Откуда-то сразу появилась бочка настойки с запахом, отдалённо напоминающим валериану. «Нет, – пояснили мне фурри, – это не запах травы, это запах национального праздника». Попробовал и я из той бочки. Неплохо. А в общем, потом стало даже очень хорошо.

Утро встретило меня не только прохладой, но и тяжестью во всем теле, а особенно в голове. Я лежал на спине, созерцая молочно-белое небо и не понимал, что может давить на меня ещё и сверху, если только эти добряки не накрыли меня тем самым, приготовленным для меня, листом металла.

Скосив глаза на грудь, я узрел пушистый клубок с торчащими из него ушками и хвостиками. Ничего не поделаешь, пришлось отдавать дань почёсыванием и поглаживанием расположившейся на мне публике.

– Всё почему? – Говорил Меб, помогая стаскивать разомлевших малышей, – Потому что ты являл собой самое безопасное место нашего лагеря. Такого богатырского храпа я и сам давненько не слыхивал.

Напрасно я оправдывался, что виноваты обстоятельства – сон на спине и, явно не малоградусная, настойка.

– Только самый сильный хищник может позволить себе так распугивать обитателей ближайших окрестностей.

Понять – шутит Меб или нет, нельзя было ни по интонации, ни, тем более, по выражению его хитрой мордочки, но я нисколько не сомневался в его чувстве юмора, хотя и своеобразном.

Последующий час мы провели с ним, отпиваясь от наступившего сушняка и ведя неспешную беседу. Меня интересовали катакомбы, про которые этот хитрец, почти ничего не поведав, пробудил нешуточный интерес. Судя по его намёкам, через катакомбы был проход в полости планеты, в которых была возможность культивации культурных плодоносящих растений.

– Хико-о-о-о! – закричал Меб. – Сейчас ты все из первых лап узнаешь. Она – добытчик. Туда ведут такие узкие норы… Не каждый фурри пролезет, а у неё фигура позволяет. Пока. Вот, кстати, и она.

Хико оказалась ещё той тараторкой, стучащей словами, как дятел по дереву. Разбирать её тирады приходилось нам с Мебом на пару. Так, с горем пополам, мы узнали, что действительно, за этими «кроличьими норами» существуют небольшие участки дикорастущих ягодных кустарников, плодоносящих с завидной регулярностью. Что там опасно – бегают похожие на диких фурри хищники, но только крупнее, злее и лохматее.

– Вполне возможно, что этоостатки кормовой базы подземных бункеров, выстроенных бывшими обитателями этой планеты, – задумчиво произнёс Меб, – Восполняемые склады продовольствия.

– А ты знаешь что-нибудь о них?

– Конечно! Это же все знают! Технически высокоразвитая раса, разработками и изобретениями которой пользуются все и по сей день, не имея до сих пор ни технологий, ни оборудования, ни знаний, чтобы производить подобное. Вот, например, порталы…

– Постой, постой, я имел в виду более общие знания – как выглядели, как жили…

– Хм, боюсь, что тут я тебе ничего сказать не могу. Всё стёрла очень давняя межгалактическая война, которую вроде бы они сами и развязали. Ударило тогда по всем, а этры – так они себя именовали, не выжили и вовсе.

– То есть как – не выжили?

– А вот так. Были, да кончились. Не без посторонней помощи, конечно. Исчезли, унеся с собой множество секретов и разработок, не достижимых и по нынешнее время. Думаешь зачем все ломятся на эту планетку? Найденные артефакты – это не просто дорогие игрушки. Они могут существенно толкнуть прогресс и ускорить техническое развитие любой, обладающей ими расы.

– А может быть зря это?

– Что зря? Зря используем артефакты или зря воевали? Кстати, в отличие от этров, более мелкие и значимые расы вообще остались безвестными. Просто канули в лету и всё. В общем мутная и неприятная для всех выживших история. Ладды, вон, до сих пор каятся… Кстати, именно они основали гражданство, как принцип сдерживания насилия.

– Нет, я про артефакты. Развитие технологий не определяет развитие качеств, делающих нас отличными от зверей, таких, как интеллект, мораль, этика. Высокотехнологические инструменты в руках зверя – это всегда оружие.

– Оружие чтобы убивать или защищать?

– Любое оружие убивает, иначе оно не оружие, а музейный экспонат.

– Ну да, посмотрел бы я на тебя, как ты крыси объясняешь, что кусаться нехорошо. Кстати, о крысях. Для тебя опасны не они, а другой обитатель катакомб. Мы его назвали – кысь. Сказать больше не могу -видеть мы его – никогда не видели, но чувствовали. Те, кто побывал у него в когтях, уже навряд ли что-то расскажет. Зверь большой – за Хико в нору не пролезает, но и тебе таким проходом не воспользоваться. Такие вот дела…

– Дела-а-а, – протянул я, но меня уже занимала другая мысль: – Я вот ещё что хотел спросить… Ты об охраняемом периметре что-нибудь знаешь?

– Периметр – это сумма сторон многоугольника. Как его можно охранять?

– Сумму сторон – не надо. Сумму, заключённую внутри многоугольника – надо. Я про огороженную территорию, с пушками и охраной. Есть предположение, что там склады…

– Что ты, что ты! – замахал лапками Меб, – мы туда не суёмся и тебе не советуем. Защита там непробиваемая, да и охранники вооружённые… Склады к тому же чужие… А что там?

– Понятна-а-а, – второй раз протянул я, чувствуя, что и тут не найду простого решения, – Если бы знать…

В разведке

Операция требовала обдумывания, планирования и тщательной подготовки. Выполнение всех этих пунктов очень ясно стало намекать, что дело было безнадёжным, а самое главное – бесперспективным, потому что информацией о том, что скрывается в охраняемых ангарах, я не располагал.

С другой стороны, наблюдать среди всеобщего хаоса и разрухи такой чистенький оазис, да ещё и на замке, было выше моих сил. Я как чувствовал своей пятой точкой, что такое противоречие концепции этого мира неспроста.

Как можно спокойно жить рядом с такой пещерой Алладина? Нет, нету у обитателей Морты тяги к авантюрным приключениям. Может быть потому, что те, у кого такое чувство было, ненадолго задерживались в этом мире? Сейчас мне тоже предоставляется такой вариант, если я не придумаю, как обойти систему охраны, которая сначала стреляет, а потом… Потом добивает. Значит, на повестке дня задание номер один – проведение разведки и попутное причинение противнику максимального ущерба, если представиться такая возможность.

Возвращаясь от фурри, я не стал делать крюк, обходя периметр охраняемой зоны. В этот раз я хотел провести разведку окрестностей и самих складов на предмет определения их содержимого. Местность, как специально, предлагала укромные уголки, в которых я мог бы оставить бренное тело, пока путешествовал налегке, то есть без тела. Главное, как я понимал в этом процессе – чтобы было куда вернуться. Небольшой летательный аппарат, похожий на десантную баржу, показался мне достаточно уютным местечком, не способным принести неожиданные сюрпризы. Отсутствовала напрочь рубка, да сам корпус уцелел не полностью, но то, что попасть внутрь можно было только через пару люков, делало для меня такой вариант приемлемым. Закрыв, насколько возможно, люки изнутри, я устроился на пластиковой скамейке и попытался сосредоточиться.

В голове почему-то болталось видение складов, особенно той части, в которой я напоролся на пушку. Поэтому я не удивился, когда оказался сразу же на этом месте. Вот тот самый валун, который превращается в орудие, за ним ворота. Где-то сбоку ходит охранник. Все на месте, как будто вчера здесь был.

Первым делом я попытался что-нибудь сделать с камнем. То ли от того, что я сам не понимал, что нужно делать, то ли пушка была как-то защищена, но все мои потуги оказались бесполезны, и мне, обескураженному неудачей, пришлось отступиться. В таких нерадостных чувствах, я поднялся над забором и огляделся. Это добавило ещё кучу неприятных эмоций от увиденного. При ближайшем рассмотрении, я узрел похожие каменные глыбы по всему периметру забора. Это сколько же надо было потратить ресурсов, на возведение такой обороны! Если раньше мной двигало чистое любопытство, то теперь проверка содержимого складов стала идеей фикс, главным делом моей жизни.

“Хорошо, – думал я, – пусть не удалось рассмотреть пушку, но, может быть повезёт больше с ангарами.” Слегка расстроенный этой неудачей, я подобрался к ангарам, не испытывая полной уверенности в успехе. И вот удача! Стены ангара оказались для меня проницаемы. Но только. По причине полной темноты, увидеть я ничего не мог, почувствовать – тем более. То, что система освещения здесь была, я почему-то не сомневался. Пушки работали не на честном слове, а если была энергия, то глупо было бы её не использовать и для других сервисов. Только я понятия не имел о природе используемой энергии!

Почему обязательно это должна быть электроэнергия? Да и как передать часть того, что мне поставляется открытым каналом, пусть и небольшим, во вне? Хотя, почему это небольшим? За прошедшими событиями, следовавшими стремительной чередой друг за другом, я не заметил, что ёмкость моего энергетического канала возросла чуть ли не в два раза! Осталось только понять, как пользоваться таким богатством.

Вот вполне конкретная задача – запустить освещение ангара. Я постарался действовать по аналогии с перемещением предметов, то есть путём мысленного представления конечного результата. Но, сколько бы я ни тужился, представляя зажжённые светильники, всё было напрасно.

«Получается, как с той грушей, которую не скушать, – с тоской думал я, – Что толку от доступа к мировой энергии, если я не могу ей распорядиться?»

«Допустим, что здесь вовсе нет светильников, или их нет таких, какие в моём представлении. Может быть в этом то и дело? Что же тогда может светить? Тогда, пусть светиться сам воздух!» – эта мысль меня так воодушевила, что немедленно приступил к её реализации.

Эксперимент прошёл на ура, но с отрицательным результатом. Я барахтался в молочной пелене, что почему-то оказалось гораздо более жутким, если бы меня окружала полная темнота.

Тем не менее, это был успех, хотя несколько не тот, который ожидался. Требовалось внести коррективы, и мне не придумалось ничего лучше, как представить множество светляков, равномерно разбросанных по объёму ангара.

«Вот теперь другое дело», – думал я, с удовлетворением рассматривая светящиеся маленькие точки, неподвижно повисшие в воздухе. Но что такое происходит!? Свет, поначалу такой яркий, стал постепенно тускнеть, напоминая театральный эффект гаснущего освещения, постепенно превращая внутренность ангара в помещение планетария с искорками звёздного неба.

Эффект освещения оказался нестойким и с этим ещё предстояло разобраться. Тем не менее, того мимолётного времени, пока был свет, вполне хватило понять, что я на правильном пути. В ангаре стояли тягачи, как две капли воды один в один похожие на тот, на который я натолкнулся ранее, в одной из первых вылазок на поверхность планеты. Кроме того, была ещё какая-то мелочь, накрытая брезентом, но рассмотреть в подробностях, к сожалению, уже не представлялась возможным.

В задумчивости, я покинул ангар. «Значит, где-то припрятан и «товар», вывезенный вездеходами-тягачами… Хотя почему «где-то», если не в соседних ангарах?» – эта простая мысль в конце концов озарила меня своим сиянием, и я решил не заморачиваться дальнейшими поисками в потёмках, тем более, что передо мной возник более интересный объект.

Больше всего он напоминал железнодорожную цистерну, перевёрнутую вертикально, без платформы, разумеется. Ни заливного отверстия, ни сливных кранов на её корпусе не наблюдалось. Потоптавшись вокруг, я так и не понял её назначение, но вот то, что она находилась именно в центре, равноудалённо от стен периметра, мне показалось важным обстоятельством, о котором следовало помозговать.

На такой, не особенно радостной ноте, я покинул охраняемую зону, передвигаясь подобно каторжнику, прикованному к пудовой гире. Окружающая обстановка приобрела мутный вид и в какой-то момент просто погасла, как экран большого телевизора, получившего соответствующую команду с пульта.

Очнулся я глубокой ночью с чувством проспавшего лекцию студента, попытался разлепить еле открывшиеся глаза. Потом подумал – а зачем, всё равно кругом ночь, и снова провалился в глубокий сон.

Письмо второе

Андрей Михайлович, пыхтя и вытирая со лба пот, бодренько трусил по коридорам ведомственного института, чего не случалось с ним со времён бойкой юности, когда он, ещё будучи младшим научным сотрудником, старался каждую минуту посвятить своему любимому делу – науке, а прочие элементы своей жизни, в том числе и неспешное перемещение между лабораториями, считал непозволительной тратой времени.

Пока сотрудник безопасности, ошарашенный видом профессора, раздумывал что ему делать: вызвать скорую или доложить начальству, тот сам решил этот вопрос, стремглав ринувшись к двери начальника. Неожиданно дверь распахнулась и на её пороге показался слегка в нервном состоянии Мезенцев, стремящийся покинуть некомфортное помещение.

– А, и вы тоже! – закричал Хапцов, вовлекая майора обратно.

Мезенцев попытался сдвинуться в сторону, пропуская буйного учёного, но был подхвачен им с целью водворения обратно. Увидев, что путь на волю перекрылся сухонькой мумией с распростёртыми объятиями, майор вздохнул и отступил внутрь кабинета.

Вечный полумрак кабинета и лампа, освещающая больше посетителей, чем хозяина, утопающего в глубоком кресле где-то на том конце массивного стола, заставили профессора на миг замереть и близоруко прищуриться, стараясь разглядеть того, кто внутри.

– Что с вами, Андрей Михайлович? – участливо донеслось из мрака.

– Добрый день, Николай… – снова запнулся профессор.

– Петрович, – прошептал стоящий рядом Мезенцев.

– Петрович, да, – рассеянно произнёс Хапцов, почти на ощупь продвигаясь к столу. Рядом с ним неслышно ступал Мезенцев, готовый подхватить профессора, нетвёрдо переставляющего ноги.

– Представляете, свершилось! – сразу же заговорил профессор, как только почувствовал под руками прохладный монолит полированного стола.

– Успокойтесь пожалуйста, Андрей Михайлович, может быть воды? – Теперь уже различимый хозяин кабинета плеснул из графина в стоящий рядом стаканчик и двумя пальцами аккуратно подвинул его к профессору.

– Спасибо, – Хапцов поднёс стакан ко рту, но из него почему-то пахнуло застарелым запахом коньяка.

Подумав, он отставил его в сторону:

– Это свершилось.

– Да что вы все заладили – свершилось, свершилось. Присаживайтесь… Товарищ Мезенцев, помогите уважаемому профессору. Вот так… Теперь выкладывайте всё и по-порядку.

– Понимаете, оно пришло в движение!

– Андрей Михайлович…

– Сейчас, сейчас… Значит так, во-первых, мы завершили последнюю фазу проекта «Спящий» и вывели Егора из летаргического сна. Проект завершился ничем, мы не сумели зафиксировать какие-либо изменения в состоянии пациента на всём протяжении проекта, но, возможно, наши ожидания были ошибочными.

Профессор дотянулся до стакана и, решившись, залпом проглотил воду.

– А вот теперь самое интересное. Нам ведь пришло письмо?

При этих словах Николай Петрович и Мезенцев переглянулись:

– Видите ли, совсем недавно, мы просто не успели поставить вас в известность…

– А-а-а, пустое, – махнул рукой профессор, – я и так это понял.

Николай Петрович и Мезенцев переглянулись снова.

– Для приёма информации и последующей материализации письма была задействована некая система, обладающая способностями синтеза или материального перемещения. Изменились линии грави-поля, поддерживаемого устройствами, которые мы называем порталами. Порталы пришли в движение!

– Вы имеете в виду тот самый объект…

– Несомненно.

– Но ведь у нас один… Как вы его назвали? Портал.

– Уже есть сообщения от коллег за рубежом, наблюдавших подобные явления.

– Что, в частности, доказывает, что они тоже обладают подобными устройствами…

Профессор пожал плечами:

– А что здесь удивительного? Я вам больше скажу. Существует более мощное и совершенное устройство, по сравнению с которым, наши порталы – так, капельки в море. Почему я так думаю? Я проанализировал градиент изменений грави-полей, которые так любезно предоставили мои коллеги! Направления, полученные в результате этого, сходятся в одной точке! – задрав указательный палец, Хапцов застыл, изображая статую свободы, у которой отобрали факел.

– И что же в этой точке? – не вытерпел Мезенцев самодовольного вида профессора.

– По нашей теории, там, – при этих словах, Хапцов перестал тыкать пальцем в небо и направил его на Мезенцева, – там портал переноса материальных тел, который в настоящее время задействуется сигналами извне, генерируя известные почтовые отправления, – закончил свою речь он тоном лектора, объясняющего студентам прописные истины.

Мезенцев опасливо отодвинулся в сторону и, извиняясь, развёл руками, показывая тем самым, что к тому месту он никакого отношения не имеет.

– Вот, пожалуйста, – покосившись на майора, профессор извлёк из кармана помятую бумажку, на которой были записаны какие-то цифры.

– Ну-ка, ну-ка, – Николай Иванович извлёк из сейфа карту и раскинул её на столе, подобно простыне.

Вся троица заинтересованно склонилась над ней и принялась водить пальцем, определяя точку по координатам, записанным на шпаргалке.

– Что это, Перу? – удивился профессор, разглядывая окрестности Кордильер, на которые пришлось искомое местоположение.

– Нет, похоже, что Эквадор…

– Что же, я готов выслушать ваши предложения, – Николай Петрович выпрямился, не скрывая разочарования.

– Это уникальная возможность отправить научную экспедицию в неизвестные нам миры! – волнуясь затараторил профессор, – Это огромный шаг для всего человечества…

– Ага, где-то я это уже слышал… Шагнул один такой, в Голливуде. Здесь всё серьёзно, как вы этого не понимаете! Куда отправить, когда, кого, обеспечение, гарантии возврата, в конце концов! Что скажите, майор?

– М-м-м, не знаю даже, что и сказать… Может собак каких отправить? Для начала.

– Какие собаки!? – простонал профессор, схватившись за голову, – Тут внеземной контакт намечается, а вы собак подсовываете!

– В самом деле… Неправильное мнение может сложиться у наших, так сказать, братьев по разуму. Допустим… А что с остальными вопросами?

– С остальными тоже всё просто. Раз Василий жив и умудряется ещё слать весточки, значит среда обитания там соответствует. Это раз. Как-то он там себя обеспечивает? Значит и другие смогут. Это два. То, что перемещение пройдёт в координаты отправителя, это почти стопроцентная уверенность, так как именно он является источником установки канала перемещения. Это три.

– Допустим… Может быть… Но как установить время перехода? Это вам не Жмеринка, чтобы там постоянно танковую дивизию держать… Суверенное государство, как-никак…

– Почему танковую дивизию? – пробормотал профессор, плюхаясь в кресло.

– Проехали, проехали, давайте дальше… Так что со временем?

– Время можно установить по интервалу отправки писем, а интервал можно узнать, связавшись с воинской частью, хранящей историю переписки… – задумчиво проговорил профессор, осмысливая слова о танковой дивизии.

– А что, это идея… Когда группа будет на месте, такие интервалы уже станут нам подконтрольны, правда, товарищ Мезенцев?

– Без сомнения!

– Это научная экспедиция! – закричал Хапцов, осознавая услышанное, – Никаких танков!

– Дорогой мой Андрей Михайлович, – Николай Иванович буквально утопил профессора в своих медвежьих объятиях, осторожно подталкивая к выходу – ну какие танки? Там же другая страна! Только профессионалы своего дела…

– Всё равно, нужен хотя бы лингвист! – не сдавался Хапцов.

– Не волнуйтесь, все ваши предложения будут обязательно учтены. Доверьтесь опытному руководству.

***

Спецагент Салли уже целую минуту безуспешно пыталась отлепить табличку «Секретные материалы» от своего кабинета в Лэнгли. Этот кабинет она разделяла с другим спецагентом, Джонсоном, который вообще то и был старший в их небольшой команде, созданной для контроля всякого рода мистических изысканий за рубежом. Коллеги за глаза называли их Малдером и Скалли, по аналогии с героями известного сериала. Иногда шутки заходили слишком далеко, например, как в этот раз. Табличка была приделана на хорошем суперклее, побороть который, не повредив свой красивый маникюр, Салли не могла. Она оглянулась по сторонам, чтобы высказать в наглые лица всё, что она о них думает, но все делали вид, что заняты своими делами.

Неожиданно дверь офиса распахнулась и на пороге возник Джонсон, застёгивающий пуговицы только что наброшенного пиджака.

– Нас срочно вызывает шеф, – коротко бросил он и, поморщившись, добавил: – Ты не видела папку с этим русским делом? При этих словах его правая кисть описала круг над головой, что должно было, по его мнению, символизировать пространственную космическую дыру.

Салли поняла о чём идёт речь, но небрежные выходки своего напарника, которыми он характеризовал порученные им дела, выводили её из себя, и она просто пожала плечами, хотя и держала эту папку в руках.

– Ну и ладно, пошли скорее, шеф ждать не любит, – бросил Джонсон на ходу, увлекая за собой Салли.

Мерфи, в подчинение которого находились эти два спешащих к нему спецагента, являл собой типичного афроамериканца, сделавшего карьеру именно благодаря такому национальному отличию, открывшему ему прямую дорогу на руководящую должность. Главной целью своей работы он считал укрепление дисциплины среди своих подчинённых, поскольку в остальной работе разбирался слабо. Зато на основном поприще достиг значительных успехов – служащие его подразделения летали мухами, если не сидели за своими столами.

Вот и сейчас, он поглядывал на свой хронометр, засекая время прибытия своих сотрудников. Излишнюю нервозность ему придавало присутствие в его кабинете армейского полковника, количеству наградных планок которого позавидовали бы некоторые африканские диктаторы. А уж они то знали толк в наградах!

Не успел Мерфи придумать наказание для своих неторопливых сотрудников, как в распахнутую дверь влетели запыхавшиеся Джонсон и Салли. Нетерпеливо махнув им рукой на места за столом, Мерфи сразу же перешёл к делу:

– Полковник э-э-э… Смит, – представил он гостя, – Сэр, спецагенты Джонсон и Салли ответят на все интересующие вас вопросы.

– Меня интересуют все известные вам обстоятельства спецоперации русских в Эквадоре, – полковник тоже не любил тянуть кота за хвост.

– Согласно докладу завербованного агента… – бодро начал доклад Джонсон, но был прерван категорическим жестом полковника.

– Не надо пересказывать мне содержание ваших же докладов, я с ними ознакомился. Меня интересует то, что не вошло в доклады, ваши мысли, идеи, соображения.

Джонсон хотел высказаться, что считает все это дело полной чепухой. Годы работы в этом отделе научили его трезво смотреть на чупакабра, йети и зелёных человечков, порождённых далеко не трезвой фантазией, поэтому он не питал иллюзий и относительно астральных тел и параллельных миров.

Но Джонсона опередила Салли:

– Вы позволите… Лично я считаю, – она акцентировала слово «лично», – что это не спецоперация, то есть, русские не ставят задачу что-то выкрасть или подорвать.

– А что же?

– Их задача – прорыв в другие миры, – решилась Салли.

Полковник перевёл взгляд на Мерфи. Тот развёл руками:

– Специфика отдела, знаете ли, накладывает определённый отпечаток…

– Может быть это блеф? – Вставил своё слово Джонсон.

– Блеф?

– Ну да, операция отвлечения. А основная операция под строжайшим секретом. Пока.

– А я вам верю, – неожиданно заявил полковник, вновь обратив взгляд на Салли, – верю, что в это верят русские. А мы долго ломали голову над их разношёрстным составом группы.

– Разрешите откланяться, – полковник встал, приложив руку к фуражке и уже в дверях произнёс: – А что вы скажите, если в прорыв пойдут не русские, а наши бравые парни? Шутка, конечно, – добавил он с каменным выражением лица.

Особенности боевой подготовки

– Агор, мне нужна какая-нибудь ёмкость, у тебя есть, например, таз?

– Иди в баню!

– Так кто мне там его даст?

– Так ты ни у кого и не спрашивай!

Так я начал реализовывать идею «Прикормка», имевшую цель наладки доверительных отношений с таинственным зверем «кысь», о котором рассказал мне Меб. Почему я подумал о молоке, как о посреднике в этих отношениях, объяснений у меня не было, наверное, всё дело было в названии этого зверя. Естественно, молоко надо было держать в неразлагающейся таре, а не в той посуде, которая образуется при помощи энергетического канала.

Этому то благому делу и послужила ёмкость, по совету Агора «позаимствованная» из мест помывки персонала базы. Использовалась она там, конечно, не с целью «помыться», а для личных вещей, нежелательных для чистки нанороботами. Теперь этих ёмкостей там стало на одну меньше, а у меня на столько же хлопот больше – я стал регулярно посещать катакомбы для пополнения приобретённой «задаром» посуды. А судя по её опустошению, «процесс пошёл». Ну не железяки же зубастые всё выпивали?

Кстати, посох послужил отличным аргументом для пересмотра парадигмы «кто в доме хозяин», если под домом подразумевать залы катакомб. «Крыси» летели от его щелчков, как мячики для гольфа от хорошего удара клюшкой, как по одиночке, так и мелким оптом – по паре или тройке за раз.

Успех на этом направлении позволил мне переключиться на главную задачу, я её назвал – операция «Ангар».

Первым совещательным голосом выступил Агор, постоянно толокшийся около меня на базе и изредка намекавший на мою непроизводительную деятельность.

Я предложил решить все вопросы оптом:

– Зачем тянуть товар с поверхности, как билеты плохой лотереи, когда можно взять много и самое отборное?

– Это ты о чём? – сразу насторожился Агор.

С лежанки навострил уши Тыр, стараясь не шевелить туго перебинтованной ногой, повреждённой в одной из последних вылазок.

– Смотрите, – я зачерпнул горсть мелких железячек, которые мой запасливый сосед хранил «на всякий случай» и принялся раскладывать на полу схему складов, добытую моими героическими изысканиями.

– Всё это, конечно, интересно, – проскрипел со своего места Тыр, но только непонятно зачем? Рисковать под пушками? А ты знаешь, что эти механоиды не просто охранники, а вполне себе боевые машины, тоже, между прочим, с пушками, пулемётами и экранами?

– Если с расположением всё понятно, то отвечаю на твой главный вопрос – вот в этом ангаре, – я выразительно постучал пальцем по одной из железок, – находятся три тягача! И чуть не ляпнул – сам видел.

– А где четвёртый? – Быстро спросил Тыр.

– Ага! – Я торжествующе посмотрел на Агора, – А кто-то старательно делал вид, что ничего о них не знает! А я вот знаю! И где четвёртый тоже.

– Ну-у-у… Я был водителем… До того, как их угнали, конечно… – промямлил Тыр, – если всё действительно так, как ты сказал, то я – в деле.

Вот это поворот! Забрезжила надежда на успех. Я и Тыр посмотрели на Агора.

– А что я? Я тоже. Мы же напарники, – покосился Агор на коллекцию черепов, – Кстати, что это? – Он ткнул когтём в центральный болт на экспозиции.

– Цистерна… Мне кажется, что там жидкость, но я не уверен, – помялся я, – не скажу точно.

– Зато я скажу – точно! Это система водяного охлаждения, я сам монтировал такие, – Агор посмотрел на наши удивлённые лица, – Плазменные пушки требуют охлаждения. Например, у механоида система охлаждения воздушная, но зато и скорострельность низкая, защиты там всякие стоят… У стационарных орудий – водяная, проточная, без всяких изысков. Потому цистерна и в центре, чтобы всех обеспечивать. Просто и эффективно. Но, правда, в последнее время стали делать по-другому…

– Допустим, вода кончится… – не стал дослушивать я.

– Не кончится. Там скважина, рециркуляция…

– Понятно, понятно. Но, допустим, настаивал я.

– Сработает тепловая защита. Хотя… – Агор поскрёб затылок, – Могли и сэкономить. Это же не боевая система. А что?

– Тогда у меня есть план.

***

– Центральной частью плана должны стать фурри, – объяснял я Мебу суть плана, – Основной малозаметной и подвижной силой, от слаженной и координированной работы которой, зависел общий успех.

– Слаженность… – буркнул Меб, – Ты эту толпу видел? Никакого понятия о дисциплине!

– Вот с этого и начнём!

Что является основой дисциплины в армии? Строевая подготовка! А ещё – блестящая бляха, начищенные сапоги и подшитый воротничок… Короче, много чего, потому как дисциплина – это тот гвоздь, на который опирается достоинство солдата. В смысле чувства. Начищенные сапоги радуют глаз командира и вселяют ужас в врагов, а начищенная бляха слепит им глаза…

Но с фурри такое не прокатывает. Не носят они сапог – когти не помещаются. Сапоги под когти – это ласты. А это уже морфлот, а там уже своё понятие дисциплины. Итого в остатке остаётся только шагистика.

Фурри довольно долго не могли понять, чего от них хотят, а когда в конце концов уразумели, то приняли с радостным восторгом, что меня немало удивило. Секрет раскрылся, когда я увидел, во что это занятие выродилось.

Когда я был маленьким и играл деревянными игрушками, то иногда удавалось посмотреть черно-белый телевизор. Почему-то телезрителям очень нравился балет, поэтому волей-неволей и мне приходилось приобщаться к высокому искусству посредством «голубого» экрана. На самом деле черно-белого, конечно. Может быть общепринятый цвет намекал на более широкую палитру красок в искусстве или на самом телевидении – не важно. Важен факт балета, а если ещё точнее – четырёх маленьких лебедей в соответствующей постановке про место их обитания. Я помню свой вопрос – почему их четыре. А потому, что трём танцевать можно, но сложно; четырём – сложно, но ещё можно, а пятерым уже всё, просто нельзя.

Так вот, фурри доказали, что можно! И в пятером, и в шестером, и вообще в неограниченном количестве. Но приём здесь строевая подготовка, когда «гвардия, тяжёлыми шагами идёт, сметая крепости…» и так далее?

Фурри – прирождённые охотники, их боевой шаг – это лёгкая пружинящая походка, напоминающая па балерин, в которой каждый шажок сопровождается небольшой паузой, необходимой восприятия посторонних звуков. Нелегко представить группу балерин, построенных в одну колонну и крадущихся через всю сцену Большого театра. Но я-то это видел воочию! Между тем, группка с лёгкостью поворачивала, превращаясь в подкрадывающуюся шеренгу, меняла направление движения. И всё это делала совершенно бесшумно!

Пока я, раскрыв рот, смотрел на этот кордебалет, вокруг начала собираться восхищённо потявкивающая толпа остальных обитателей и уже через несколько часов, колонна «марширующих» выросла до максимального размера, который только могла вместить небольшая территория импровизированного плаца.

На следующий день «маршировали» уже колонны по два, а потом и по три и более особей. Движение «строевая подготовка» быстро охватило всё население колонии. Апофеозом стала массовая ходьба в лучших традициях концовки индийского кино.

Всё свободное пространство плаца было заполнено маленькими колоннами фурри, которые «вытанцовывали» не только параллельно друг другу взад и вперёд, но и перпендикулярно, проходя строем через шеренги, шеренгами через шеренги, шеренгами через строй, совершая при этом повороты, развороты и ещё всякие выдуманные ими самими строевые приёмы, не предусмотренные уставом.

– О, друг! Ты подарил нашему народу праздник! – промурлыкал Меб, с умилением наблюдающий эту феерическую картину.

– Ну и что здесь такого? – удивился Агор, когда я рассказал ему об этом эпическом провале, – Займись с ними делом, а не всякой лирической ерундой.

– Точно. Починили бы лучше тягач, – Тыр уже пытался прыгать на одной ноге, – Механики они что надо! Кстати, готов поспорить, что все запчасти стащили именно они, а если у них поискать получше, то и два тягача собрать можно. Агор, дружище, отволоки меня туда, не могу я без дела сидеть!

Надо признать, что Агор оказался совершенно прав. Фурри с энтузиазмом принялись за конкретное дело. Они не только починили тягач, но и решили его значительно усовершенствовать, превратив в броневик. С утра до вечера кипела работа – искрил металл, рассекаемый излучателями, гудела сварка, все сновали взад и вперёд, перетаскивая и примеряя разные металлические штуковины. Среди коротышек суетился и раздавал советы счастливый Тыр, ковыляя, подобно пирату Сильверу, на свежем костыле.

Над идеей приделать в кузов пулемёт, Меб обещал подумать.

– Он слишком важен для нас, – оправдывался тот, – Это же первоклассная зенитка! Нас ни одна оса не потревожила, когда он снова заработал.

– Как!? Как можно попасть в такую маленькую мишень, удалённую, да ещё и подвижную? – не поверил я.

– Зрение у нас хорошее, – скромно ответил Меб, – А подвижность не имеет значения – пулемёт фотонный. Старый, конечно, но зато надёжный.

– А что… – начал я, но слова замерли у меня на языке, когда я увидел группу крадущихся фурри, с поднятыми над головами мишенями.

– Нет, нет, вы ничего не поняли! – закричал я, – Что это за демонстрация с транспарантами? Вас не должно быть видно, видны должны быть только мишени!

– Спокойствие, только спокойствие… – успокаивал меня Меб, – На поле боя так и будет. Но нужно же обеспечить и доставку! Вот и пожалуйста, чётким строевым шагом…

Только сейчас я обратил внимание, что фурри предпочитают перемещаться группками, отрабатывая «строевой» шаг. Со стороны казалось, что всюду снуют разновеликие гигантские гусеницы.

– Ну это уж чересчур, – простонал я. Но идея с транспарантами мне понравилась, – А приделайте-ка к мишеням палки. И видны будут лучше, и для бойцов безопаснее будет.

***

Час «ч». Как много о нём сказано… Сколько переживаний, тревог и волнений! Самый жёсткий экзамен, который принимает сама жизнь. Для всех, кроме солдат. У них экзаменатор другой, не прощающий ошибок… Кто-то не спит всю ночь в предчувствии, когда он наступит. Кто-то наоборот, спит сном младенца. От чего это зависит – не знаю, я всю ночь трудился над проклятой цистерной, но только к утру мне удалось проплавить в ней неплохую дыру, и с чистой совестью я решил подремать перед началом решающих событий.

Операция «Ангар»

До последнего момента я не воспринимал эту операцию всерьёз. Она представлялась мне весёлым приключением, которое пройдёт легко и непринуждённо. Как любят писать в романах – «ничего не предвещало беды».

Диспозиция перед боем была проста: центр занимали фурри с транспарантами, правый фланг прикрывал Агор и Тыр на бронеавтомобиле. Навешанные броневые листы придали бы ему вид постапокалиптического чудовища, если бы не установленный в его кузове пулемёт, перечёркивающий гармонию броневых пластин торжествующим киберпанкством джихад-мобиля. По-моему, за основу дизайна, фурри взяли образ обожаемого ими «кокодрила». Зато его броня запросто могла служить убежищем в случае воздушной атаки ос.

Кроме того, на нём были привезены стальные щиты, которые фурри полагали использовать с той же целью, но на земле.

Левый фланг был прикрыт лично мною, и я опасался, что это был самый незащищённый участок. С другой стороны, и опасность, исходящая с этой стороны, представлялась минимальной.

В предрассветном воздухе разлилась такая благостная тишина, что казалось весь мир залили невидимым эфиром, поглотившим любое колебание воздуха. «Вата, а не воздух, – подумалось мне в эти минуты, – А не черкануть ли пару строчек на Родину?» Но в голову, как назло, не лезла ни одна умная мысль, способная хоть как-то охарактеризовать моё состояние, не раскрывая детали этого мира.

***

Генерал Хорхе Моралес изучал срочную депешу с грифом «совершенно секретно», доставленную ему среди ночи. Вашингтон делился информацией о предстоящей провокации перуанских военных – предположительно небольшая диверсионная группа должна была перейти демаркационную линию и углубиться на север с целью дестабилизации обстановки одного из районов Эквадора.

Нельзя сказать, что бывший выпускник Вест-Поинта не имел дружеских контактов с пентагоновской верхушкой, но чтоб настолько… Весть, конечно, благая, но, как известно, дорога, вымощенная такими вестями, не приведёт ни к чему хорошему. С чего это вдруг такая вашингтонская милость? Тут было бы о чём задуматься, если бы не два обстоятельства. Во-первых, задетая национальная гордость предыдущими поражениями в перуанском конфликте, а во-вторых, взыгравший патриотизм, подогретый кругленькой суммой, недавно оказавшейся на его счету в очень надёжном банке одной очень богатой страны.

Чтобы не привлекать излишнего внимания, генерал не стал приводить в высшую боеготовность все части, а объявил об учениях, приближенных к боевым, лишь нескольким подразделениям. Естественно, он позволил присутствовать при этом группе далеко не местных наблюдателей в камуфлированных костюмах.

Операция была поручена капитану Диего, бывшему командиру одного из спецподразделений «амозонас», после ранения переведённого на более спокойную работу.

В его распоряжении оказалось три колёсных бронеавтомобиля и два взвода солдат, доставленных на место предполагаемой засады на трёх тяжёлых грузовиках.

Кроме того, поднятая с ближайшей авиабазы «газель», уже рубила лопастями сухой воздух отрогов Корлильер, а ей навстречу приближалась пара штурмовых «туканов», получивших приказ на изменение района проведения учебных стрельб.

Со стороны сельвы роль загонщиков выполняли вымазанные маскировочной краской бойцы «кондора», старые и надёжные знакомцы капитана, в которых он был уверен, как в самом себе.

Диего любил выполнять свою работу красиво, с даже с некоторой долей эффекта, а это было важно особенно сейчас, когда рядом с ним находилась группа самоуверенных ухмыляющихся гринго.

***

Группа туристов-эктремалов двигалась цепочкой за местным проводником, лавируя по едва видным тропинкам, которые тот находил по только одному ему различимым приметам в сырых и душных джунглях. Старший группы, Михаил Шорохов, более известный, как Шорох, никак не мог взять в толк смысл операции. Она представлялась ему авантюрой с непонятными целями. Нет, то, что они должны были сделать было вполне понятно и просто, даже слишком просто. Но это и настораживало. Настораживал состав группы. Непонятна была эта пухленькая очкастая девушка Света, приданная в их команду, которую все не иначе как «Цветик» не называли. И этот учёный, Егор, которого сразу окрестили «Доцентом». Банда, а не группа на спецзадании. Не иначе, как планировалась подстава, а этого Шорох не любил. «Хорошо, допустим, мы «скидываем» Доцента и Цветика федеральным властям, как только они начнут на нас охоту. Но зачем сдавать при этом всю группу? Для убедительности? – такие расклады ему категорически не нравились, – Мы сыграем по своим правилам».

В это время проводник замер и жестами стал делать знаки в направлении чащи бормоча что-то на местном наречии.

– Он говорит…, – громко зашептала Света, подойдя к командиру вплотную.

Шорох сразу же прервал её речь, прикрыв ей рот ладонью.

– Я догадываюсь, что он говорит, – одними губами прошептал он.

«Ну вот, – с удовлетворением подумал Шорох, – началось!» Проводник взглянул мельком на группу замерших рядом с ним людей и стремглав бросился в чащу. Невысокий крепыш, которого звали Крот, вскинул автомат, но стрелять не решился, краем глаза увидев отрицательный жест командира.

Сухо треснули выстрелы, всполошив птиц и мелкую живность. Пули прошли высоко над головами, намекая, что прятки кончились.

Группа бросилась на выход из джунглей. Таиться теперь не имело смысла. Важна была быстрота, чтобы опередить противника и получить возможность для манёвра.

Преследователи не торопились. Оставаясь по-прежнему не видимыми, они гнали «туристов» по одному им известному маршруту, корректируя его короткими автоматными очередями.

То, что впереди будет засада, Шорох не сомневался. Но и давать бой в местности, на которой преимущество было за противником было бы глупо. Единственным шансом, представлявшемся ему более-менее реальным, была возможность проскочить между молотом и наковальней – местностью, где невидимый в джунглях враг рассекретил бы себя, а тот, который поджидал на предгорье – не отважился спуститься. «А там, как карта ляжет,» – старался не вдаваться в смутное будущее Шорох.

Удача улыбнулась беглецам – уже почти выскочив из цепких объятий негостеприимной зелени, они наткнулись на каменные блоки, оставленные сгинувшей во тьме веков цивилизацией, так любезно подбросившей их напоследок.

Заняв оборону, группа сразу же использовала преимущества закрытой позиции, ранив сразу нескольких бойцов «кондора», лишившихся своих преимуществ, которые они имели в джунглях. Поняв, что с наскока решить свою задачу не получиться, «кондор» отполз под защиту зелени, утаскивая раненных, и затаился, ведя время от времени беспокоящий огонь.

Приказав гражданским схорониться в центре развалин, Шорох проводил совместное совещание по поводу дальнейших действий. От предложения сдаться, Доцент и Цветик отказались наотрез, настаивая на том, чтобы разделить судьбу их группы, при любых обстоятельствах, чем вызвали немалое уважение остальных.

Брошенный на пальцах жребий определил тыловой заслон в виде одного из бойцов группы, которого уважительно звали Жора и только группа приготовилась покинуть убежище, как окружающий фон звуков был нарушен громким стуком, в котором опытный солдат сразу бы узнал пулемёт крупного калибра.

Выглянув из прикрытия, Шорох увидел несущихся к ним два лёгких броневика – «жарарака», которые и обозначили своё присутствие двенадцатимиллиметровым браунингом. Следом за ними, неспешно, катило кое-что посерьёзнее – «каскавел» с девяностомиллиметровым аргументом, превращающим их убежище в ловушку.

«Амба, – с тоской подумал Шорох, заслышав в добавок стрёкот подлетающего вертолёта, – Символично всё-таки завершить жизненный путь в каком-то склепе, построенном за тысячи лет до твоего рождения.» Он уже собирался повернуться к товарищам, чтобы озвучить пренеприятное известие, но тут произошли события, заставившие его усомниться в здравости рассудка. «Всё-таки применили ещё и психотропный газ,» – первое, что пришло ему на ум.

***

Все ждали сигнал Меба. Он, по одному ему известному принципу, определял время для оптимальной остроты зрения фурри, а это, в свою очередь, определяло качество зенитного прикрытия.

«Да что тут думать: жив, здоров, целую, обнимаю, точка,» – решился я наконец и завершил посылку. Сигнал Меба я пропустил, создавая сию великую поэму и только едва уловимое движение в центре наших позиций свидетельствовало, что военные действия начались.

Не дремал и противник – охранный «камень» демаскировался, выставив оружейный ствол. Фурри прекратили движение и лихорадочно окапывались со скоростью, которой позавидовали бы даже кроты, появись они тут рядом.

Наконец, поднялся первый транспарант, потом второй и началось веселье, строго по плану, но с великолепными световыми эффектами. Пушка вертелась без устали из конца в конец, выстреливая плазменные разряды. Транспаранты вспыхивали, как спички, разнося вихри искр от взметнувшегося жёлтого пламени.

На начавшийся утренник стали собираться гости и все, как один, незваные. Первым, как назло, «полюбопытствовал» механоид именно с левого фланга, как бы подтверждая ту аксиому, что в любом плане главное – случайности, а то, что запланировано – по остаточному принципу. Никто не мог предугадать его появления и понять откуда он взялся. Но самое главное – никто так и не понял, куда он исчез! Он просто шагнул, разворачивая в нашу сторону орудия и… Его не стало! Пока я удивлённо протирал глаза, думая – а не привиделось ли такое, стайка ос проделала то же самое.

Но тут появились гости с правого фланга и стало совсем не выяснения особенностей местных аномалий.

***

Механоид вообще то не исчез, он просто перенёсся, поменяв не дислокацию, а поле боя. Грозная боевая машина буквально материализовалась и сразу же атаковала фланг сил, наступающих на развалины укрывшейся группы Шороха.

Сам Шорох с удивлением наблюдал, как появившийся из ниоткуда четырёхлапый уродец выплюнул комочек пламени в ближайший броневик-«жарараку» и испуская вспышки света, двинулся навстречу грузовикам с пехотой.

От попадания броневичок надулся, как футбольный мяч и в тот же миг оглушительно взорвался, разлетевшись на сотни разновеликих осколков. Фотонный пулемёт поразил через прозрачные окна водителя и сидевшего рядом с ним капрала одного из грузовиков, поджёг двигатель и брезент кузова. Из него сыпались, чертыхаясь, солдаты, не дожидаясь остановки полыхающей машины и тут же попадали под световые пучки пулемёта. «Накаченные» энергией фотоны сжигали открытые участки тел, факелами поджигали амуницию,превращали в раскалённые сковородки каски, бронежилеты – в духовки.

За короткое мгновение вооружённые силы Диего сократились на четверть. Поле, на котором ему виделся ореол будущей славы, превратилось в побоище: на переднем крае чернел дымящийся остов броневика, разбросав в округе ещё тлеющие осколки, загоревшийся грузовик взорвался, разметав чадящие чёрным дымом колеса, и, перевернувшись, ярко полыхал, хлопая взрывающимися боеприпасами. Но хуже всего дело обстояло с личным составом – солдаты мгновенно сгорали, а получившие ожоги пребывали в шоковом состоянии, но ненадолго – механоид добивал оставшихся точно и методично.

Шорох оглянулся – Крот выглядывал рядом, даже не заботясь ни о какой маскировке, Жора отпаивал из фляги впавшую в истерику Свету, не выдержавшую страшных криков горящих солдат, только Доцент хотел что-то сказать, показывая блестящую пластинку металла.

– Это… Это наши песочные часы! проход открыт, пока она не растает, – прокричал тот и Шорох с удивлением увидел, что действительно, край пластинки рассыпался, постепенно уменьшая её размеры. Сказать он ничего не успел – вокруг всё словно взорвалось стучащими, грохочущими и ухающими звуками.

Словно опомнившись и выйдя из оцепенения, стреляло всё, что только могло стрелять. На механоида обрушился свинцовый вал пуль и снарядов. Стреляли высыпавшие из двух уцелевших грузовиков солдаты, стреляли наблюдатели, вторая «жарарака» била из крупного калибра, «каскавел», развернув пушку, посылал снаряды с такой скоростью, с какой только могла обеспечить его автоматизированная зарядка. Стрелял даже сам Диего из личного пистолета, но делал это он скорее от бессильной злости. Подлетевшая «газель», выпустила ракеты и закружила гигантской стрекозой, а её двадцати миллиметровка, захлёбываясь скорострельностью, бешено опустошала боезапас.

Казалось сам бог войны бил своей железной палицей по незваному чужестранцу. Механоид, получив первые попадания, не причинившие ему особенного вреда, поджал лапы, сократив до минимума свою высоту и ушёл в режим обороны, выставив навстречу свинцовому ливню защитное поле в режиме рекуперации, выжидая момент для нанесения ответного удара. Механическое воздействие только укрепляло поле, сообщая ему дополнительную энергию.

Стрельба начала постепенно стихать, в виду бесперспективности своего воздействия на окопавшегося пришельца.

Полковник Лукас махнул рукой, созывая группу и, стараясь перекрыть звуки боя, прокричал:

– Район выхода – там! – Он снова махнул рукой, но уже в направлении механоида, – Пока индейцы связывают его боем… У нас есть шанс… Обойдём по кругу…

Повернувшись, он посеменил, пригнувшись, в обход механоида. В это время одновременно произошло два события: осы, поначалу обалдевшие от обилия целей, в конце концов определились и прошили насквозь «газель» вместе с экипажем, а механоид, выгадав промежуток в стрельбе, снял защитное поле и отправил заряд плазмы в «каскавел».

Земля и небо слились в едином взрыве. Отлетевшая башня броневика смяла один из оставшихся грузовиков, завалив его на бок. Воздух зазвенел от наполнивших его осколков. Команду полковника выкосило наполовину, по счастливой случайности пощадив его самого. Лукас ползал среди разбросанных тел, собирая остатки команды. Двое были без признаков жизни, троих следовало эвакуировать. Мужественно держалась спецагент Салли, прижимая к себе неподвижную руку. Взглянув на её белое, как мел, лицо, полковник вколол ей промедол:

– Молодец! Я не очень доверяю местным героям – останься с ранеными, из тебя сейчас боец никакой.

Салли безучастно кивнула головой и замерла, прислушиваясь. Воздух загудел от приближающихся «туканов». Диего уже несколько минут назад пытался донести до летчиков расклад боя, используя единственную, чудом уцелевшую, рацию. Тем не менее, пилоты были немало потрясены открывшейся перед ними картине. «Туканы» сбросили ракеты и ушли на разворот.

***

Агор блокировал лапу механоида, точнее повис на ней, вышибая кувалдой сочленения на остальных. Механоид вертелся, как избушка на курьих ножках, но никак не мог скинуть прилепившегося ящера. Механоид решил убрать лапы в приоткрывшиеся порты. Тогда Агор прилепил ему на колено взведённую гранату и ловким движением, используя орудийный ствол как перекладину, оказался у него на крыше. Внутри ухнуло, из вентиляционных отверстий пошёл дымок, а механоид опустил орудия и замер, сильно накренившись на бок.

Агор скатился на землю и потряс в воздухе кувалдой. Группа ос тут же проявила интерес к герою, но тройку любопытных сразу же сразил снайпер-пулемётчик, а остальные сделали вид, что просто пролетали мимо.

Я уже начал думать, чем компенсировать нехватку транспарантов, сжигаемых плазменной пушкой, как её всё-таки перекосило от перегрева, и она уставилась в небо нелепым изогнутым отростком.

***

– Ничего себе замесы! – Крот с удивлением рассматривал картину развернувшегося боя, время от времени ныряя в щель между камней, – Нормальные тут у них местные разборки. Сдаётся мне, что мы на этом празднике лишние, а командир?

– Стой! Куда ты!? Во даёт!

Егор выскочил и понёсся вприпрыжку к предполагаемому порталу. На миг стихла вся стрельба – стрелки от удивления вытягивали шеи, пытаясь лучше рассмотреть безумного гринго, смешно задирающего ноги при перепрыгивании разбросанных повсюду обломков. Не виден он был только пилотам «туканов», ушедшим на разворот, после выпущенных ракет. Но более чем заметен он оказался для механоида, не стерпевшего такую наглость и разом развернувшего в сторону живой мишени орудия и открывшего защитное поле, препятствующее стрельбе. Это было его последнее действие в чужом для него мире. Две ракеты попали точно в яблочко, разметав на куски ещё недавно казавшегося непобедимым пришельца.

Егор ворвался в новый мир в тот момент, когда мы уже собирались ломать ворота, чтобы воспользоваться плодами победы. Крича и отчаянно жестикулируя, он сразу привлёк наше внимание. А какова же была моя радость, когда я его узнал!

– Некогда, – закричал он, потрясая блестящей полоской, – Там! Монстр!

Мы переглянулись и к порталу понёсся Агор, размахивая на ходу своим чудовищным молотком. Следом заскользил наш броневик.

***

Не успели «туканы» сделать разворот, как пара ещё оставшихся в живых ос пробили бронеколпак одного из них, ранив пилота. Катапультировавшийся лётчик уже не видел, что осы тоже делали разворот, чтобы довершить начатое.

Полковник Лукас нещадно гнал остаток группы к порталу, понимая, что другого шанса может и не быть. Тренированные бойцы неслись как спринтеры на беге с препятствиями, перепрыгивая через разбросанное железо, покрышки и прочую атрибутику поля боя, о которой не хочется даже задумываться. И когда уже казалось – заветная черта где-то рядом, откуда ни возьмись появился зелёный ящер и таранным ударом летящего на всех парах бронепоезда разметал, как детские пластмассовые кегли, всю группу Лукаса. Судя по молоту, которым он играючи размахивал, на поле боя появился сам Тор, только несколько в экстравагантном обличии.

Агор затормозил, тяжело дыша и озирая то, что осталось от механоида. Все бойцы в округе притихли, вжавшись в землю и стараясь не выдавать своего присутствия. Единственная «жарарака» неуверенно повела стволом в сторону ящера. Агор показал ей кувалду и броневик пристыжено опустил ствол и попятился.

Следом за ящером выскочила совершенно неописуемая летающая телега с наваленной кучей железа а-ля броневая защита и, поведя уже печально известным фотонным пулемётом, срезала двух последних ос, не успевших добраться до своей жертвы.

После чего, эти персонажи исчезли также быстро, как и материализовались, оставив после себя чувство нереальности происходящего.

Последним переходы закончил Егор, выскочив в том же темпе, с которым переход совершил. Его пробежка, если смотреть со стороны, казалось безумной, но что, как не безумие может быть последним аргументом в безнадёжном бое? Вымазанные в саже и пыли, исцарапанные осколками и обожжённые горячим металлом солдаты потрясали автоматами, отдавая дань его жертвенной отваге, заставившей чудовище открыться под смертельный удар.

– Пора, – пробормотал Шорох и закричал, выталкивая за шиворот Цветика и выпрыгивая следом: – Ходу, ходу!!!

Группа, подхватив Егора и буквально неся на руках Цветика, в бодром темпе покидала поле боя, реализуя запасной вариант, такого «отлично» проваленного плана.

– Джони, – простонал Лукас, обернувшись в сторону лейтенанта, нежно баюкающего свою руку, – у меня такое чувство, как будто по мне оттопталось стадо слонов! У меня сломана нога и, похоже, ребро!

– Сэр, бьюсь об заклад, что невредимым не остался никто. Я, например, не могу шевелить рукой.

– Знаешь, что я скажу? Когда после долгих лет службы на тебя налетает зелёная ящерица, значит уже со службой надо прощаться, не дожидаясь удара копытом розового пони.

– Да, сэр. Но позвольте заметить, что розовый пони всё-таки предпочтительней.

Эпилог

Прорыв на территорию ангаров произошёл банально – мы вынесли ворота бронированным тягачом. Сюрпризов, как и ожидалось, нас внутри не поджидало. Хотя, как сказать… Для меня был сюрприз, когда Агор показал, как включается свет в ангарах. Оказалось, достаточно было щёлкнуть тумблером, рядом с входной дверью. Обругав себя последними словами, я поклялся, что не буду искать сложные пути решения проблем, если не испробую все элементарные.

Склады оказались подлинной сокровищницей. Кроме тягачей, там оказалось множество всякого барахла, прежде собранного по округе удачливыми трофейщиками и также «удачно» утащенного ворами. Тыр и Агор лазили по ангарам, вскрывая упаковку:

– Поверить не могу! Да тут похоже весь вывезенный от нас товар!

– А маркировку-то посмотри! Я вообще на помню таких символов! С каких же времён всё это собиралось?

– Знаешь, что я думаю?

– Наверное, то же, что и я! Провернуть такую кражу и основать хранилище, не мог никто, кроме как…

– Джада?

– Допустим, кражу организовал он. В это я готов поверить. Но не он же тут лазил с лопатой, занимаясь строительством всего вокруг?

– Про тайный портал забыл? Тягачи как доставлены были?

– Грузовой портал? У него же невелик радиус действия… Значит, на орбите постоянно висит или время от времени появляется корабль… Но как быть с прикрытием – без фурри с пулемётом, удержать воздушную оборону нереально!

– Если только осы и охрана не одних лап дело!

– Не знаю, не знаю… Бездоказательно это всё… Пойдём лучше посмотрим, что на территории творится.

Фурри оккупировали весь объект и сновали вокруг, как муравьи по лесным тропинкам. Высунувшего нос Тыра, сразу же привлекли к делу. Тягачом подцепили подбитого механоида и приволокли к импровизированным мастерским на починку. С него сняли систему опознания «свой-чужой» и оттащили на дешифровку в вычислительный центр корабля, который хоть и функционировал не в полном объёме, но кое-какие задачи всё-таки решать мог.

Оказалось, что кроме снятого и законсервированного оборудования, склады хранили запасные стволы к плазменным пушкам, запчасти для их починки и пару пулемётов в полном оснащении, которые фурри сразу же поставили перекрёстно, на охрану территории.

Активно, но пока безуспешно, велись поиски командного центра. Попутно вскрывалась пушка, охранявшая основные ворота.

– Вполне может быть децентрализованная система с местными узлами управления, – не унывал Меб, поглаживая воронёную сталь запасных стволов, – Не беда. Всё – вопрос времени.

Как я понял, фурри решили перебраться на новое место – непосредственно в бывший охраняемый периметр и основать что-то вроде форта и заготовительного пункта. Благо материальные предпосылки для того и другого фактически наличествовали.

– Территория охраняемая, – это раз, – загибал коготки Меб, – Рано или поздно мы разберёмся с управлением и подчиним себе всю охранную технику, а если вскроем коды принадлежности, так вообще получим идеальное убежище – безопасное внутри и защищенное снаружи.

– Здесь такие запасы оборудования, что проще базу передвинуть к ним, чем наоборот, – это два. Наконец, место здесь подготовленное, зачем добру пропадать? Это три.

– А вон там ферму организуем… – Меб мечтательно зажмурил глазки и улыбнулся во всю зубастенькую мордочку.

– Пожалуй, я тоже тут останусь, – Агор прислушивался к нашему разговору, – После того, что я увидел, Джад меня со свету сживёт, да и не хочу я больше на него работать.

– Верно он говорит, – Тыр возбуждённо накручивал круги, ковыляя на своём костыле, – Я тоже остаюсь. Кто я там? – Он потряс костылём, – Беспомощный инвалид. А здесь – техника, хоть какой-то прок от меня будет. Не говоря о том, что я стал много знать лишнего. Кстати, Джад, тебе вот этого, – он снова потряс костылём, тыкая им в ангары, – не простит. Не вздумай вернуться!

– И то верно, – подал голос Агор, – Ни шагу на базу!

– Места хватит всем, – убеждал меня Меб, – А перспективы какие! Кстати о перспективах, когда ты научишь нас водить тягачи? – Повернулся он к Тыру.

– Действительно, вот уж не ожидал, что ты водитель, – вставил и я свои три копейки.

– Водитель!? Да если хотите знать я – пилот! Пилот! Знаете, на каких кораблях я летал? Ого-го! Да, тут я просто водитель… Потому что любую технику могу водить. Точнее, мог. Раньше, – сник Тыр.

Мы немного помолчали. Все на миг окунулись в своё прошлое и тут же снова вынырнули на поверхность в этом, уже ставшем привычным, мире.

– Спасибо за предложение, – нарушил я тишину, – я думаю то, что вы предлагаете, будет правильным решением. Но… Я решил вас покинуть.

– Поймите правильно, – закричал я, перебивая волну вопросов и восклицаний, – Суть этого мира там, – я топнул ногой и для большей убедительности показал пальцем на землю, – Я чувствую, что у этого мира есть другая, изнаночная сторона. А самое главное, что она – истинная, а то, что вот здесь, на поверхности, это всего лишь внешняя оболочка, кожура.

– Как же ты собираешься туда попасть, – удивились Тыр и Агор, а Меб об ответе догадывался.

– Через катакомбы.

– Очень неплохой способ голову сломать, – проворчал Агор.

***

Несмотря на дурную славу, катакомбы все-таки обладали магической силой притяжения и, судя по отдельным элементам снаряжения, которые мне ранее попадались при более глубоких походах, притягивали они не меня одного. Это мне только с первого неопытного взгляда казалось, что в туннелях чистота и пустота. На самом деле, если не торопиться и приглядываться, можно было обнаружить немало признаков посещаемости и обитаемости.

Движение по катакомбам с некоторых пор стало для меня не таким уж и опасным. Со страшным зверем негласный контакт был налажен, по крайней мере я хотел в это верить. А для остальной зубастой мелюзги у меня был напоминальник в виде невзрачного вида суковатой палки, поражающей этих тварей мощным разрядом явно неэлектрической природы. От этого он не становился менее эффективным, а его действие превосходило все ожидания – крыси разлетались бодро и весело, возмущённо попискивая на лету. Правда, желающих это испытать становилось все меньше и меньше – все-таки информационный обмен плюс качественный процессор творят поистине чудеса в области искусственного интеллекта.

Теперь, когда явная угроза от этих существ миновала, мне они показались даже в чем-то симпатичными. Разве они виноваты, что их такими сотворили неизвестные создатели? Так вот эта «неизвестность» и не давала мне покоя. Кто этот злой гений? Если предположить, что планета имеет многоуровневую оборону, на верхнем – космическая, потом воздушная, точнее комбинированная, земля-воздух, а последняя – подземная, то ответ на этот вопрос следует искать в глубине. Тем более, что туда и стремятся неудачники – авантюристы. Тем более, что внутри, по словам Меба, была органическая жизнь, а не верить ему не было никаких предпосылок!

Моё положение оказалось более выигрышным, по сравнению с остальными искателями приключений, но мне было от этого не легче. С одной стороны, путь в катакомбы был открыт, а другой стороны что мне было от этого? То ли они специально были построены как лабиринты, то ли так получилось в ходе вековых застроек, последующих перестроек и реконструкций, ведь неизвестно сколько этим тоннелям сотен лет, если история планеты забыта уже бог знает каким поколением моих знакомцев. Кроме того, в глубине может быть существуют и другие системы защиты, с которыми мне повезёт не так удачно.

Сомнений, конечно, море, но не воспользоваться своим преимуществом, с моей точки зрения, было бы непростительной ошибкой, о которой я бы жалел все последующие годы. Единственный фактор, смущавший меня до сегодняшнего дня, это то, что требовалось действовать не наскоками, а идти в многодневную глубокую экспедицию. Теперь же, когда жизнь моих друзей на поверхности получила новую защищённую основу и перспективы, я понял, что вряд ли смогу быть им более полезен, в их суматохе налаживания быта.

Истина этого мира была где-то рядом, но точно не лежала на её поверхности.

Поэтому, чтобы не тянуть резину в долгий ящик, я решил действовать немедленно, пока не пропало боевое настроение. Взвесив на руке плащ с капюшоном – единственное из экипировки, выпрошенной у Джада, что подошло мне по размеру, я, на всякий случай, попрощался с друзьями, покормил Данди бутербродами и решительно шагнул в туннели Морты.

Оглавление

Конечная станция

Всё началось…

Проблемы

Боевые и другие действия

Лаборатория

Госпиталь

Объект исследований

Мезенцев

Профессор

Встреча с Егором

Посторонние здесь не ходят

Артефакт

Исчезновение

Здравствуйте, я пришел

Контракт

Встреча с шефом

Первые знакомства

Суть работы

Чужие объекты

Прогулка

Письмо

Склады

Станция конечная. Переход на другую линию

Ферма

Маленькие друзья

В никуда

Где потеряешь, а где и найдешь

Волшебная палочка

В разведке

Письмо второе

Особенности боевой подготовки

Операция «Ангар»

Эпилог