Приключения Дворкина. Пандемия [Александр Харламов] (fb2) читать онлайн

Александр Харламов Приключения Дворкина. Пандемия

1

Харьков 2020 год

Февраль

Темный мрачный коридор старого полуразрушенного здания на окраине Харькова осветил тусклый свет факела. Робкие тени заплясали на крупной каменной кладке, в круге желтого света появились две фигуры в длинных плащах с глубокими капюшонами, скрывающими лица. Одна – сгорбленная, по-старушечьи низкая, метнулась к стене, сложенной из огромных каменных глыб. Провела по сырым кирпичам тонкими пальцами, густо украшенными золотыми перстнями и кольцами, что-то прошептала на непонятном языке. Голоса звучал не по-женски хрипло. Будто каждое слово давалось ей с огромным трудом.

Вторая фигура – высокая, мужская, крепко сложенная, чуть полноватая, отрицательно покачала головой. Шелест плаща разорвал тишину коридора, прозвучав оглушительно громко, оттолкнувшись эхом от стен, где-то вдалеке.

– Это не тот камень…– обычные человеческие слова давались старухе с трудом. Она, будто выдавливала каждое слово из себя, напрягая гортань.

– Мы обошли уже почти все катакомбы!– тонко взвизгнула мужская фигура. На поверку у нее оказался не такой мужественный голос, как облик. В интонациях проявились истерические нотки, на грани нервного срыва.– Каждый раз, ты твердишь всегда одно и тоже! Это не тот камень! Не тот камень во Львове, не тот в Днепре, не тот в Донбассе! Ты представляешь, сколько людей полегло, чтобы проводить нас в шахты ? Твои ошибки Аза обходятся нам слишком дорого…

Раздалось гневное шипение. Дунул неожиданно сильный ветер, сорвав капюшон со сгорбленной фигуры, заставив мужчину покачнуться под его особенно тугим порывом. Его эхо протяжно и тонко завыло в бесконечных коридорах харьковских подземелий. От этого жуткого воя мурашки побежали по коже, заставляя поежиться от ужаса.

– Я бы на твоем месте подумала бы сто раз, прежде чем мне хамить, Петр!– капюшон откинулся с седой головы, покрытой ярким цветным платком. В свете факела мелькнул острый, как бритва, взгляд черных, словно два омута глаз. Исчерченное глубокими морщинами лицо гневно скривилось, став почти ужасающим. Беззубый оскал старой цыганки мог привести в состояние кошмара кого угодно. Мужчина отшатнулся, прикрываясь нелепо факелом. Под ногами с визгом в разные стороны прыснули крысы, зашелестев на битой штукатурке.

– Ты…ты…

– Что?– с ласковой угрозой осведомилась цыганка, поигрывая огромным золотым амулетом, висящим на ее шее под серой плотной тканью плаща. Острые костлявые пальцы с грязными ногтями лениво перебирали толстую, почти в палец, цепь, и при каждом движении ветер становилось все плотнее и плотнее. Во тьме, плавающей вокруг тугими клубками, что-то протяжно и тоскливо завыло.

– Ты…Ты…Ты сама не знаешь, где находится этот камень!– выдавил из себя Петр, пятясь назад под гневным взглядом колдуньи.

– Не знаю,– согласилась Аза, опуская руки. Ветер тут же умолк, а тьма отступила, увеличив полоску света от почти потухшего факела,– много лет назад мои предки спрятали его на вашей земле, потому что вместе с безграничной властью он приносит с собой и бесконечный кошмар для людского…

– Хотя, когда ты ко мне пришла за помощью, то утверждала, что тебе известно точное место!

– Моя бабка считала, что знает, где находится Камень Князя Тьмы! Эта легенда передавалась из поколения в поколение в нашей семье.

– Оно заметно! За неделю мы объехали почти всю Украину в поисках вашего кирпича…– обиженно огрызнулся мужчина.

– Думай, о чем говоришь!– тонкие пальцы цыганки сплелись в загадочный символ, и мужчину скрючило от боли. Он рухнул на колени, схватившись за легкие. Испуганно выпучил глаза, нелепо глотая ртом воздух, будто рыба, выброшенная приливом на берег.– Камень Князя – один из самых могущественных артефактов, оставшихся нам после Великой войны из изгнания Люцифера из рая. Он сеет боль и ужас по всему миру! В его власти покорить целые народы без войны, а его обладателю подарить такое могущество, о котором он желать не мог!

– Отпусти-и-и…– выдохнул Петр.

Пальцы цыганки разжались, и мужчина смог глубоко вдохнуть, с трудом проталкивая в непослушные легкие спертый воздух подземелья.

– Зачем тебе это? Зачем тебе помогать мне? Зачем ты ищешь этот камень?– с трудом оправившись после магического удара, он аккуратно оперся о стенку, нормализуя дыхание.

– Наша семья много веков служит Князю! Мы верим, что когда-нибудь он придет! И мы получим свою награду за верность и терпение,– проговорила задумчиво ведьма,– но для того, чтобы это случилось, мир должен пройти очищение от скверны…Для этого нужно найти камень.

– Скверны?– нахмурился Петр.

– Вера, надежда,любовь – все это придумано не им! Все это придумано людьми! Заповеди, запреты, диктующие нам, как жить и поступать – скверна, налет, которым мы обросли за время, пока Князя не было здесь! Только свобода! Свобода выбора, свобода совести может привести к настоящему раю на земле!– глубокомысленно изрекла цыганка.– Люди не поняли, что только свобода подарит нам истинное счастье, истинный рай и изгнали его! Теперь мы поможем ему вернуться…

– А какой мне резон вам помогать?– поморщился Петр.

– Договор дороже денег, Петруша!– улыбнулась Аза, когда я к тебе пришла, ты дал согласие помочь мне в поисках Камня. За это Князь подарит тебе вечность и богатство, недоступное ни одному смертному на Земле! Ты же этого хотел? Не так ли?

– Я не знал, что поиски затянутся на столько времени. Ты же знаешь, что находиться в Украине мне долго нельзя. Рано или поздно меня вызовут на допрос, а если я не явлюсь, то вообще арестуют.

Аза рассмеялась. От ее металлического смеха гулкое эхо снова заплясало в узких коридорах харьковского подземелья. Петру стало жутковато. От ведьмы за версту несло чем-то страшным, могильным. Она словно сама была соткана из тьмы и мало напоминало художественных персонаж, вроде Есении, которых долгое время пестовали кино классики, внушая добродушный и любвеобильный образ кочевого народа.

Первый раз, когда она явилась к нему в приемную. Он приказал выгнать ее взашей, и только когда под ударами магической силы охрана его стала разлетаться в стороны, будто игрушечные солдатики, мужчина соблаговолил ее выслушать. Предложение его устроило, хотя попахивало мистикой Кинга и сказками Братьев Грим. В конце концов рисковать Волошенко Петру – бывшему президенту Украины было не привыкать. Он пошел на огромный риск, вложившись в майдан, и выиграл, став президентом огромной страны с неисчерпаемыми ресурсами, обставив своих менее удачливых конкурентов. Решил рискнуть и сейчас, вернув себе власть с помощью таинственной цыганки. Вот только характер у нее был не сахар…

Петр погладил сдавленные огромной силой ребра, все еще ноющие от магического удара. Аза не выносила, когда с ней спорили.

С того дня, жизнь олигарха Волошенко стала в большинстве своем проходить вот в таких подземельях, вроде этого харьковского. Закарпатье, Львов, Днепр, Донецк…Сколько городов они объехали за это время? Не сосчитать! В Закарпатье их чуть не прикончила янтарная мафия. Контрабандисты решили, что прямые конкуренты добрались до их складов, упрятанных глубоко под землей. Во Львове их чуть не поймала полиция, а в Днепре они чуть не утонули, пока разыскивали таинственный камень. Оказалось, что ходы давно затоплены и вход туда запрещен. Пришлось договариваться с нужными людьми, платить кучу денег, нанимать дайверов и плыть вместе с ними в кромешной тьме, подсвеченной лишь пляшущим огоньком на морщинистой ладони вредной старухи. В Донецк на шахту Засидько пробивались с боем. У Петра до сих пор становились влажными ладошки, когда он вспоминал, как пули свистели над головой. А все получилось как…С ополченцами было все договорено. Жадные патриоты запросили миллион, что было по меньшей мере наглостью сверх меры, но Волошенко не поскупился. Нужный человек передал деньги, а вот у добровольцев что-то переменилось. Вместо оповещенной о проезде смены блок-поста были назначены другие. Попросили остановиться, когда Волошенко с ведьмой не выполнили требование, открыли огонь. Так Петр Алексеевич не боялся еще никогда в жизни! И ладно бы, были бы с охраной. Тебе прикрыли, защитили, благо, за это деньги получали и немалые, но проклятая старуха настаивала с пенсионным упрямством на том, чтобы искали камень лишь они вдвоем без ненужных свидетелей.

Когда камня не оказалось и на Донбассе, Петр решил, что пора заканчивать с этим цирком, смириться с потерей власти, как все, и свалить куда-нибудь на Сейшелы, живя спокойно на украденные у страны миллионы. Но Аза уговорила его совершить последний вояж в Харьков. И вот они здесь! И, видимо, снова мимо…

– Ладно,– отмахнулась от него цыганка, как от назойливой мухи, жужжащей под ухом,– вот увидишь, мы на правильном пути. Я чувствую силу! Могучую силу, которая спрятана в этих стенах!

Колдунья повела длинным крючковатым носом, будто обоняла эту самую силу в живую. Петр никаких ощущений кроме морозца по коже, пробирающегося под утепленный плащ, не ощущал, но все же последовал за Азой, слепо шагающей куда-то во тьму подземелья.

Этот старый, полу заваленный ход откопали по его приказу четыре дня назад местные специалисты. Всех четверых пришлось уничтожить. Их трупы тщательно закопали в лесу на Салтове его личные телохранители, которым было объяснено, что эти работяги слишком много знали. Привыкшие исполнять бездумно самые разные деликатные приказы секьюрити, удовольствовались именно таким объяснением, не задумавшись над тем, что именно могли знать четыре алкаша со стройки, в грязной спецодежде, испачканной цементом и свежей глиной.

– Почему именно под землей был спрятан этот камень? Ой…– в потемках Петр задел накренившуюся балку вихрастой головой так, что в глазах на секунду потемнело. Аза вела его дальше, вниз, на глубину ниже заложения метро. Под ногами зачавкала сырая земля, с потолка закапало, а уши заложило от перепада давления. Все звуки доходили до мозга, будто через плотную вату.

– Я же уже говорила!– гневно блеснула глазами цыганка.– Наша семья получила этот камень в награду за верную и долгую службу. Шла война! Мир пылал в огне! Ангелы и демоны сошлись в одной из самых жестоких битв за право обладанием этой планетой. И когда хозяин понял, что все же проигрывает легионам архангела Михаила, то отдал Камень на хранение моему предку, чтобы тот его надежно спрятал, пока не придет время Тьмы! Точные указания о местонахождении он оставить не мог, потому легенда передавалась из уст в уста, располагая место хранения Камня на территории огромной, но обязательно в подземелье.

– Весело!– хмыкнул Петр Алексеевич, морщась от сырости и вони, царившей вокруг.– То есть твой предок мог закопать эту игрушку в любой пещере на планете?

– Мог!– согласилась Аза.

– Тогда что мы тут делаем?– возмутился Волошенко.– Может эта не та пещера? Не то подземелье? А нужное нам находится где-то в районе Заира или Египта? Или Шотландии? Или…

– Хватит!– оборвала его резко цыганка, прислушиваясь. По стенам прошло что-то вроде звуковой волны. В лицо Волошенко пахнуло ледяным холодом. Мурашки побежали по коже, услышав могучий, чуть приглушенный рев, несущийся из глубин подземелья.

– Что это?– настороженно спросил он, оглядываясь по сторонам.

– Он зовет меня…– прошептала старуха. Ее глаза запылали ярким светом, а в зрачках заплясало оранжевое пламя. Петр обернулся, ища источник света, но кроме чадящего факела ничего не рассмотрел. В который раз мужчина мысленно укорил себя, что связался с чертовой цыганкой.

– Кто он?– голос Волошенко предательски дрогнул.

– Камень! Тсс!

Старуха медленно пошла вдоль стены, ведя ладонью по старой кирпичной кладке. Ладонь с тихим шорохом скользила, смахивая налипшую паутину. От тонких костлявых пальцев ведьмы исходило зеленоватое свечение.

– Инрубертум! Секрестус! Истас!– твердила на непонятном языке Аза, теребя другой рукой медальон, еле заметно вибрирующий на шее.

– Я дико извиняюсь…– они зашли уже почти по пояс в мутную грязную жижу. Ноги в болотных высоких сапогах уже с трудом вырывались из липкого ила за много сотен лет образовавшегося на полу.

– Здесь…– Аза указала на неприметную выемку в неидеально ровной кладке. Петр мигом осветил проемчик своим факелом. Ни один фонарь в такого рода древних подземельях отчего-то не действовал. Они все почему-то тухли, едва они спускались шагов на десять вниз. Цыганка объясняла это тем, что мощная аура места подавляла все вокруг.

– Здесь!-пальцы ее дрожали. Скользнули ласково по полу обрушенным краям проема.– Это здесь! Мы нашли....– голос цыганки сорвался на звонкий визг.

– И что теперь!– Петр наклонился, ища камень, но ничего кроме обычных одинаково округлых глыб, так и не увидел.

– Теперь мы откроем его! И мир очистится от скверны веры!– Аза улыбнулась и от ее улыбки на душе Волошенко стало как-то жутковато.– Да придет Князь Тьмы! Они сами его призовут и все…Все вокруг поймут, что мы были правы!

Она расстегнула медальон висящий на шее. Цепь со звоном сползла вниз, булькнув в глубине сточных вод. Петр с сожалением подумал, что пропала настоящая золотая цепочка весом грамм на сорок. По нынешнему курсу тысяч на двести гривен.

Артефакт идеально лег в углубление, будто бы был сделан для него специально. Волошенко стало жутковато от мысли, что почти две тысячи лет назад все это было предсказано и просчитано неким злым гением, кого все называют Князем Тьмы для его возвращения на землю.

– Суровос. Мисте. Окультум. Биго.– цыганка перекрестила амулет, вставленный в прорезь в кладке, перевернутым знамением и отшатнулась. Стена неожиданно затрещала, сотрясаясь от могучих потрясений. С потолка посыпалась мелкая каменная крошка вперемешку с многовековой пылью. Аза сбросила плащ, оставшись в одном цветастом наряде кочевого народа – длинная юбка, расшитая красными розами, белая, явно несвежая блузка. Седые волосы женщины растрепались, а глаза пылали огнем. Она совершала руками непонятные пассы. Беспрерывно повторяя однотипные фразы на непонятном для Петра языке.

Оглушительно прогремел гром. Откуда гром в подземелье? Мелькнула в голове мужчины паническая мысль. Он уже было попятился назад, но во время остановился, когда стена пошла густыми глубокими трещинами, сквозь которые пробивалось рыжее пламя.

– Гос…

– Не поминай, врага нашего в голос!– рявкнула на него совершенно обезумевшая старуха.

Стена подземелья разъехалась в стороны, освободив широкий сухой проход, освещенный длинным каменным узким рвом, наполненным горящим маслом, расположенный по обеим сторонам от выложенной булыжником дорожки.

– Не фига себе…– прошептал пораженный Петр, шагая в след за цыганкой в открывшийся проем. Над полыхающим рвом стены были украшены фресками, изображавшими, как понял Волошенко, сцены из Библии. Покрытые золотом наскальные рисунки неплохо сохранились для двух тысяч лет забвения.

Дорожка вывела их в большой зал с высокими, выше человеческого роста колоннами, поддерживающими потолок с изображенным на нем звездным небом. Посреди зала лежал огромный валун, исчерченный малопонятными на первый взгляд непосвященного человека иероглифами. Увидев его, Аза преклонила колено, пораженно ахнув.

– Склони голову, смертный!– рявкнула она, дергая Петра за рукав. Волошенко ничего другого не оставалось, как последовать ее примеру.

– Он буквально пышет ненавистью…– прошептала довольно Аза, гремя своими украшениями.

– Прошу прощения, но как нам поможет этот валун в получении абсолютной власти над миром?– наклонился к ней, прошептав на ушко Петр.

– Сейчас увидишь…– усмехнулась цыганка, вставая с колен и шагнув к валуну. Тот мелко завибрировал, издав стук, очень похожий на нетерпение. Ее ладонь аккуратно легла на навершие камня, мгновенно засветившегося желтым. Его затрясло сильнее. Он раскачивался из стороны в сторону все сильнее и сильнее, готовый лопнуть и разорваться на мелкие кусочки. Петр шагнул на всякий случай за спину цыганки. Старуха вряд ли собиралась помирать, а значит и он, спрятавшись за ней, будет жить. Камень трясло! Трясло с каждым разом все сильнее. Глаза ведьмы были прикрыты, а толстые губы твердили какие-то заклинания. Наконец, когда колебания стало невозможно терпеть, старуха резко убрала с навершия руку, и валун опрокинулся с грохотом назад, разлетевшись на мелкие кусочки. Петра ослепило. Черная тень появилось изнутри Камня Князя. Тень, напоминающая летучую мышь – крепкое тело размером со здорового мужчину, широкие перепончатые крылья. Именно они встрепенулись с шорохом, даже в окружающем всех бедламе. Фигура, сотканная из тьмы взорвалась снова множеством осколков, каждый из которых был летучей мышью.

По лицу Петра скользнули липкие крылья и мохнатые тельца. Кровососы рванули в сторону выхода, нам миг заслонив свет от горящего рва.

– Летучие мыши?– изумился Волошенко.– Обычные летучие мыши?– голос его надорвался от страха. Он ожидал появление самого князя Тьмы, кого-то из его сподвижников, но тысячи летучих мышей не было в его планах.– Как обычные летучие мыши помогут нам в завоевании мира?– почти плача пробормотал он, опасаясь, что все рухнуло. Ему не спастись ни от следственного комитета, ни от прокуратуры, ни от бывших сподвижников.

– ООО…– довольная собой пробормотала старуха.– Это не обычные мыши…Скоро весь мир содрогнется, узнав, что они в себе несут!

Ее дикий смех заставил Петра отшатнуться. Мысль, что бабка сошла с ума, неожиданно пришла ему в голову. Цыганка стояла над осколками валуна и хохотала, подняв руки к потолку. Когда, отсмеявшись, она повернулась к олигарху, на мужчину смотрело моложавое лицо женщины средних лет. Исчезли морщины, беззубая улыбка, синюшная кожа в красных пятнах от болезней сердца. Лишний вес тоже куда-то ушел. Широкие одеяния цыганки теперь смотрелись на ней нелепо.

– Т-ты к-кто?– чуть заикаясь, уточнил Петр, делая шаг назад, подальше от незнакомой женщины, появившейся неоткуда на месте старухи Азы.

– Иди сюда, смертный!– улыбнулась преобразившаяся колдунья.– Пусть весь мир боится…Да придет великое очищение народов от скверны!

2

Харьков 2020 год

Март

Алексей завел двигатель машины, чтобы немного согреться. Несмотря на март месяц, в городе было все еще довольно прохладно. Дороги и без того далекие от идеала, превратились в жуткую кашу из талого снега, грязи и солей, обильно распыляемых дорожниками для быстрого таяния снега. По еще окутанным в ледовый панцирь тротуарам медленно текли ручейки искрящейся водицы. Прохожие смело шагали по улицам, смело разбрызгивая их по сторонам, щурясь от яркого, но все еще холодного солнца. Запели первые птицы, перескакивая с ветки на ветку, они умело маневрировали среди людского потока, спешащего по своим делам в выходной день.

Из автомобильной печки подуло теплым воздухом. Алексей поближе разместил ноги с промокшей насквозь обувью под вентилятор, наслаждаясь горячим потоком, обволакивающим его снизу доверху.

Смена в такси почти заканчивалась. День обещал быть удачным. Пассажиров оказалось в достатке, и Леха, ни в пример другим дням, сумел заработать не только на бензин и на запчасти, но и на что-то более серьезное. С приходом нового президента, дела государства начинали медленно , но уверенно налаживаться. Неисчерпаемый оптимизм украинцев еще не иссяк, они смело брали потребительские кредиты, покупали новую мебель под хороший процент в рассрочку, живя в свое удовольствие. Вот бы еще война бы закончилась…

Немного согревшись, Алексей включил радио, закурил. Терпкий дым дешевых сигарет разъедал глаза, заполняя клубящимся туманом весь салон. Закашлявшись, он приоткрыл форточку, высунув сигарету наружу.

– В эфире новости…– бодрая заставка ворвалась в эфир, прервав лирическую композицию Вакарчука.– С вами радио «Свобода» и мы начинаем…

К политической болтовне Алексей прислушивался в пол уха. За столько времени нестабильности почти все украинцы быстро привыкли к тому, что вокруг все врут, что у каждого своя правда, что перестали обращать внимание на надоедливое бормотание диджеев из приемника. Единственная категория людей, все еще искренне верящих в силу СМИ и радио эфиров – старушки-сплетницы, днями и ночами все свое свободное время, проводящие у телевизора, даже они стали все чаще заглядывать в интернет, смотря на блогеров, специальные выпуски новостей и актуальные интервью.

– Президент Украины Владимир Зеленской сегодня провел телефонные переговоры со своим коллегой из Эфоса Халифом ибн Султаном Третьим. В ходе телефонных переговоров обсуждались вопросы двухстороннего сотрудничества между двумя странами, увеличение товарооборота и возможной экономической помощи Эфосу с украинской стороны. Владимир Зеленской выразил уверенность, что наши страны впредь будут налаживать активные контакты в области торговли, туризма и культурных связей двух развивающихся держав.

– Вот и добрались мы до дна…– негромко проговорил Алексей, глубоко затягиваясь дымом.– Раньше контакты с Францией, Германией налаживали, теперь Эфос…Понятное дело, еще годик другой, и у нас будет очень много культурных связей. Мы тоже будем ходить в набедренных повязках и оленьих шкурах, питаться подножным кормом, рыбалкой и охотой.

Иногда он любил, вот так, сидя за рулем поворчать над новостями. Особенно, когда там, по радио хвастались несуществующими достижениями или смехотворными успехами на фоне внешней политики.

– Вы сначала у себя порядок наведите, а потом в Эфос лезьте. Нечего вам, дети, в Африку летать…– горько сплюнул он, барабаня нервно пальцами по рулю, обтянутым синей кожей, сделанной под спортивный стиль, доставшийся ему от последних хозяев его потрепанного «фольксвагена».

–… И последнее на сегодня! В области зафиксирована вспышка гриппа. В областную больницу города Харькова поступило несколько десятков больных, перевезенных из областных центров санэпидемстанцией в тяжелом состоянии. Грипп сопровождается высокой температурой и затрудненным дыханием. В связи с чем, мы просим вас, беречь себя и своих близких! Одевайтесь теплее! Весна близко! А теперь послушаем композицию нашей певицы Ани Лорак… «Корабли» в эфире радио «Свобода». Мы с вами встретимся через час. Поехали…

– Опять грипп..Одно и тоже каждую весну-осень! – хмыкнул Алексей, делая погромче.– Уже пора привыкнуть…

В окно постучали, запотевшее от испарения влажной одежды, оно покрылось толстым слоем тумана. Леха приспустил стекло, увидев перед собой худенькую бледную девушку, кутающуюся в болоневую куртку. Немного кривоватые тонкие ножки, одетые в тонкие капроновые чулки, мелко топтались на месте, пытаясь согреться.

– Такси?– Алексей кивнул. Точно, день удачный, вот и напоследок ему фартанул заказ в тот момент, когда он уже собирался уезжать.

– До Героев Труда!

– Сто пятьдесят!– решительно стал наглеть водитель, надеясь, что сбивая цену, девчушка поедет за стольник минимум, но она согласилась сразу.

– Поехали!

Дверь открылась. Путаясь в куртке, она кое-как забралась на заднее сиденье, удобно устроившись так, чтобы Леха мог ее хорошенько рассмотреть. Красные не выспавшиеся глаза, яркий макияж, чуть потекший местами, тонкая куртка, яркое красное платье выше колен, ажурные чулочки черного цвета и легкие не по-мартовски открытые туфельки.... Путана…Решил таксист, трогая машину с места, быстро вписываясь в сплошной поток машин, летящий по проспекту Льва Ландау. Девчонка позади молчала. Ее немного потряхивало, то ли от стресса, то ли от того, что перемерзла. Молчала, стуча зубами, а Лехе было скучно. Он отъездил почти всю ночь и чтобы не уснуть хотел поболтать:

– С мероприятия какого едите?– кивнул он на туфельки, перескакивая вечно строящийся мост на Московском проспекте.

Девчушка промолчала. Алексей скосил глаза в зеркало заднего вида, ища клиентку. Та зябко куталась в свой болоневый плащ.

– Погодка конечно…– попытался он снова начать разговор.– Я вот думаю, как нам угодить? Жарко плохо, холодно тоже плохо, слякоть ужасно…Эй!– вскрикнул Леха, видя, как глаза его пассажирки закатываются под лоб, и она медленно теряет сознание.– Эй, ты чего!

Он ловко вывернул в сторону, совсем забыв про поворотник. Машина вильнула на скользком асфальте, пристраиваясь к мокрой обочине. Взвизгнули тормоза. Позади отчаянно засигналили, призывая нарушителя дорожного движения к порядку.

– Что с тобой?

Леха бросился из машины, мысленно проклиная себя за излишнюю алчность. Ехал бы сейчас спокойно домой, ни о чем не думая. Нет же, решил срубить напоследок лишний стольник и влип по самые не балуй. А если она наркоманка? И у нее передоз? Что тогда? Склеит ласты в машине у него и доказывай, что это не ты ее наширял.

– Очнись!– он дернул ручку двери, распахивая ее настежь. Тело девчонки, будто кукольное зашаталось на сиденье и медленно выпало прямо ему на руки. Таксист еле успел его подхватить, бы оно не рухнуло в мартовскую грязь.

– Что с тобой?! Эй!– он толкнул ее обратно в машину, молясь, чтобы мимо не проехал никакой патруль местных шерифов. Девчонка покачнулась и рухнула на заднее сиденье. Платье задралось, неприлично обнажив стройные бедра.

– Твою ж мать!– громко ругнулся Алексей, осматриваясь по сторонам, искренне надеясь, что все его телодвижения остались незамеченными для всего остального города. Захлопнул дверь и закурил, раздумывая, что делать дальше.

Если подруга умерла, а, судя по всему, так оно и есть. То проблем у него прибавилось. В полицию идти нельзя, ему сразу же обрадованные копы сошьют дело лет на десять строго режима, где-нибудь на Холодной горе. Оставалось только спрятать труп! Только где?

Глаза Лехи скользнули под мост, где среди камышовых зарослей возвышались кучи строительного и бытового мусора, наносимого из года в год трудолюбивыми харьковчанами. Рядом медленно прогремел на стыках пассажирский поезд.

Только туда…Мелькнула мысль. Главное, чтобы никто из торгашей московского вещевого рынка не заметил его автомобиль и потом не смог описать полиции. Приняв решение, он выбросил недокуренную сигарету и плюхнулся за руль, стараясь не глядеть в зеркало заднего вида на развалившуюся мадам.

Двигатель, еще не остывший, мгновенно взревел стартером, срывая с места машину. Брызги обдали капот и лобовое, но на такие мелочи Алексей уже и не обращал внимания. Свернул на заправку, через нее спустился еще ниже, наискосок пересекая троллейбусные пути. Руки ходили ходуном, а сердце испуганно бухало в груди. В висках билась лишь одна единственная мысль. Скорее…Скорее…

Низкий седан несколько раз ощутимо тряхнуло на кочках. Днище заскрежетало по выбоинам, но привыкший к харьковским дорогам автопром и эту неприятность стоически перенес. Отъехав подальше от накатанной почти проселочной дороги, Леха остановил машину за кустами и смог наконец-то выдохнуть. Влажные ладони скользили по рулю, оставляя мокрые разводы.

Обернулся назад, набравшись смелости. Девица кулем валялась на заднем сиденье. Холеные руки болтались где-то внизу, а лицо уткнулось в одну из подушек сиденья, скрывшись полностью под копной густых волос.

– Ты жива?– на всякий случай уточнил Леха, чувствуя себя безумно глупо. Конечно жива! Только ноги неестественно вывернуты, да и дыхания незаметно вовсе. -За что же мне это все?– сплюнул таксист, вылезая из автомобиля. Огляделся по сторонам, ища глазами нежелательных свидетелей. Где-то наверху, на Московском вещевом гремела музыка. По мосту прогрохотала маршрутка, гремя всеми своими сочленениями.

– Ну…прости…– все же он осмелился. Распахнул заднюю дверь и схватил подругу за тонкую лодыжку, потянул на себя, вытаскивая мадам из машины. С гулким стуком девица со всего маху стукнулась о порог машины, оставляя красный след на двери. – Даже выпасть нормально не смогла!– бросился за тряпкой в салон Леша, оставляя труп прямо в грязи.

Теперь все его руки были в крови. Он с испугом взглянул на них, брезгливо отбрасывая матерчатое полотенце в сторону.

– Откуда же ты взялась на мою голову…

Чувствуя себя неудобно, он попытался повернуть девицу на спину. Потянул вверх, держась за волосы, чтобы не испачкать пуховик. Тело молодой женщины с чавканьем перевернулось.

– Елки зеленые…– выдохнул Леха, глядя на свою попутчицу.

За те несколько минут, прошедшие с ее смерти непонятно от чего, она изменилась до неузнаваемости. Кожа пошла складками и почернела, сползая вниз. Зубы обнажились, скалясь в ужасной улыбке, а тонкий носик провалился внутрь, как у зараженной сифилисом. Красные налитые кровью глаза смотрели на Леху с немой укоризной.

– Едрыть колотить! Чего это с тобой стало?– от ужаса у таксиста перехватило дыхание. Он осторожно коснулся щеки умершей, чувствуя, как на пальцах остается трупный яд. Брезгливо вытер ладонь о куртку покойницы.

Пора идти…Решил он для себя. С трудом поднялся с колен, списывая дрожь в теле на волнение. Все же не каждый день трупы перевозишь по городу, тем более такие обезображенные.

В нос ударил мерзкий запах разложения. Леха обернулся и закашлялся. Тело девушки медленно превращалась в тлен.

– Твою ж мать… Кому рассказать, не поверят…– буркнул он, чувствуя, как его начинает потряхивать. – Пора убираться отсюда.

Чтобы подбодрить себя, вслух произнес таксист, открывая машину.

– Черт…– только сейчас он разглядел на ладони, которой касался убитой черное пятно.– Это еще что такое?

Кожа на месте прикосновения скукожилась, почернела, превратившись в гноящуюся ранку, от которой шел неприятный запах. Леха сейчас только понял, что трясет его совсем не от волнения, а от высокой температуры. Мертвая попутчица оказалась заразной.

3

Харьков 2020 год

Март

Я полулежал за открытым ноутбуком в спальне, пытаясь найти хоть одну здравую мысль в своей измученной голове и дельно изложить ее на бумаге. Получалось, если честно плоховато. Мысль никак не хотела формироваться, сворачивая периодически к запаху котлет, доносящихся откуда-то из кухни. Пока Светка была на работе Эльвира Олеговна решила побаловать нас с Мишкой и Дарьей чем-то не полезным, полным холестерина и прочей ерунды, которую придумали в двадцатом веке, чтобы не так скучно жилось. А жилось действительно скучновато… Если не сказать больше! Тоскливо жилось, будем честным с самими собой. Никаких приключений после битвы в крематории на нашу семейку больше не свалилось, скатываясь к банальной бытовухе. Дом, работа, дом, домашние заботы, школа, садик и редкие выходы по магазинам. И если у жены было хоть какое-то развлечение в виде прогулок на необязательную работу, то мне приходилось бороться с однообразием в одиночку. Так как с некоторых пор, став довольно известным писателем, я был предоставлен самому себе и свободного времени оказалось хоть отбавляй. Поначалу все это было мне в кайф, все эти презентации, поездки по городам и весям, общение с восторженными читателями, а потом…Потом, как отрезало. Планета Тивит не зашла привередливым любителям фэнтези, то ли была такая страшная, то мало похожая на правду. Релиз провалился. Мой редактор был ужасно недоволен и требовал что-нибудь новенькое, горяченькое, чтобы возродить заново интерес к творчеству Александра Дворкина, а тут как назло…Ни одной мысли и пустой лист бумаги на голубом экране уже почти второй год.

Мишка заканчивал десятый класс и готовился поступать в какой-нибудь кулинарный техникум, ему было не до приключений, Эльвира Олеговна в силу своего возраста чуть умерила свой пыл и занялась домашним хозяйством и воспитанием внучки. Красовская уехала в Рогань, наслаждаться декретом. Светка просиживала на работе целыми днями, а Агриппина пропала куда-то, с головой окунувшись в свой бизнес и салоны красоты. Вообще-то, как это часто бывает, после знатного приключения, все разъехались отдыхать и набираться сил, но всего этого редактору было не объяснить, а она настойчиво требовала чего-нибудь новенького и чем скорее, тем лучше…Вот я и пытался что-то наваять более или менее приличное, но выходил какой-то бред, который я, даже не перечитывая, раз за разом удалял с компьютера.

– Папа…– дверь с грохотом распахнулась и в спальню, сверкая голыми пятками, зашлепала моя красавица дочка. Длинные волнистые волосы спадали с плеч, а хитрые глаза светились по-детски наивным лукавством. Дашка подросла. Уже могла сама носиться по квартире, как угорелая, болтала не умолкая на своем младенческом языке, изредка называя нас то баба, то мама, то папа, то Миша. «Ш» ей все как-то еще не удавалось. А вот коронное «дай» получалось почти всегда хорошо, а еще корявое «хосю» и «нано».

– Папа!– громко сообщила она мне, забираясь с кряхтением на высокую кровать. Будто я до нее не знал, что я ее отец.– Папа!

– Да, дочур?– обернулся я на нее, искренне радуясь, что пришлось оторваться от нудной работы и хоть чем-то оправдать вынужденное бездействие, вроде бы как воспитание дочки занялся, не до книг мне сейчас…

– Нана гулять!– в правой ручке, почти кукольной, Дашка тащила за собой вязаную шапку с завязками смешной яркой фиолетовой расцветки.

Я повертел головной убор в руках и криво напялил его на роскошные волосы Дарьи, доставшиеся ей от мамы. Притворно тяжело вздохнул и согласился.

– Надо, так надо!

Так как специалистом по одеванию детей младшего детсадовского возраста в нашей семье была Эльвира Олеговна. Это право я предоставил именно ей, сам быстро накинул куртку, надел джинсы и терпеливо ждал, пока Дарья Александровна перестанет вертеться, как уж на сковородке, и даст возможность бабушке обуть на себя сапожки.

– Вы куда?– выглянул из своей комнаты Мишка, потирая заспанные глаза. Алгебра явно навевала на старшего сына скуку. Параллельно в комнате гремел телевизор, демонстрируя какой-то ужастик, пиликал настойчиво телефон, вообщем нормальная учебная атмосфера.

– Его Величества Принцесса желают гулять!– улыбнулся я, подмигивая сыну.

– Аа…– протянул понятливо он, наблюдая, как Эльвира Олеговна пытается поймать носящуюся по кругу Дарью, чтобы застегнуть все-таки куртку.– Дашка!

На миг глаза Миши блеснули яркой вспышкой. Мое лицо обдало еле заметным потоком силы, направленным на сестру, которая тут же замерла, удивленно хлопая широко распахнутыми серыми глазами, завороженно наблюдая, как на ладонях брата пляшет ярко-оранжевое пламя.

– Нано гулять…– проговорила она, завороженно глядя на брата.

– Нано!– улыбнулся Мишка, снимая заклятие.

– Понарожают чародеев!– заворчала теща, пользуясь моментом и застегивая куртку, а ты носись за ними, как за угорелыми. – Вот помню у нас в садике была заведующая…

– Так, Эльвира Олеговна!– прервал я воспоминания тещи, которые могли затянуться часа на три.– Мы ушли, придет Света, пусть наберет…Миш, спасибо!

– Да не за что!– подмигнул мне сын, гася пламя на руках легким дуновением губ.

Дашка разочарованно вздохнула и шагнула к двери, топая маленькими ножками. Самостоятельно спускаться с лестницы я ей не дал. Подхватил на руки и донес до первого этажа, где дочь себя чувствовала себя довольно уверенно.

На улице стояла отвратительная погода. С крыш капало. Талый снег, напитанный до самых краев водой мерзко хлюпал под ногами, но моей дочке, видимо, на все эти трудности было глубоко наплевать. Даша радостно плюхнулась в сугроб у подъезда и принялась что-то самозабвенно лепить.

– Так…– нахмурился я. Наша дочурка была поздним и долгожданным ребенком, а потом нагло пользовалась всеми теми привилегиями, которые давал этот статус. И, если к Мишкиному воспитанию, мы вместе со Светой, и даже с заслуженным работником дошкольного образования Эльвирой Олеговной, относились довольно серьезно, то эта маленькая ведьмочка крутила всеми нами, как ей хотелось.– Дарья Александровна…Это уже ни в какие ворота!

Я бросился поднимать дочь, но тут на крыльце соседнего подъезда показалась наши соседки Люба и Шуша, в миру Александра Клишевич, что-то горячо обсуждающие.

– А я тебе говорю, что вся эта зараза скоро распространится на всю страну!– упрямо твердила Люба, затягиваясь тонкой сигаретой.– Не зря на вечер запланировано выступление президента…Вирус штука серьезная! У нас на работе говорят, что он страшнее гриппа!

Странно…Подумал я. Что может быть страшнее гриппа. Рывком поставил Дарью на ноги и поздоровался:

– День добрый, соседи! О чем спорим?

Шушка с Любой недоуменно переглянулись, посмотрев на меня, как на отсталого идиота из «пятнашки».

– Дворкин, ты когда последний раз новости смотрел?– удивилась Александра, протягивая руки к Дарье, вдруг застеснявшейся и прятавшейся за моими ногами.– Совсем за своими книжками отстал от жизни. В Украине вирус нашли, пострашнее Сибирской язвы.

– Передается воздушно-капельным путем,– добавила азартно Люба, спешившая поделиться своей осведомленностью,– ничем не лечится, вызывает мгновенное поражение легких и смерть…

При этом слове голос соседки сошел до зловещего шепота, отчего Дашка сильнее вжалась в мои коленки, косясь недовольно и угрюмо на двух сплетниц. Опасаясь, как бы дочурка с перепугу не сожгла обеих, я успокаивающе погладил ее по голове.

– Да бред это все!– отмахнулся я.– Жить в стране становится все хуже и хуже. Цены растут, налоги растут, работы нет, вот правительство и придумало этот вирус, чтобы отвлечь нас от обычных бытовых проблем. И чем этих самых проблем в стране будет больше, тем громче будут кричать о какой-нибудь вирусной угрозе. А не будет вируса, инопланетное вторжение какое-нибудь придумают или астероид…

– Ох, Дворкин, и болтун же ты,– покачала головой Шуша,– то, что страна катится вниз, тут ты прав, но вот вирус этот…Смотри!

Соседка достала из кармана мятого байкового халата телефон, немного в нем поковырялась, ища нужную информацию.

– Это вчера в Харькове, у нас под мостом нашли…

Она передала мне телефон, где слегка замазанным кадром, для особо впечатлительных пользователей, была выставлена картинка с трупом мужчины. Все открытые участки его тела почернели, покрылись язвами, а часть кожи отпала и висела лоскутами, будто снятая заботливым мясником.

– Видел?– с придыханием спросила Шуша.– А это с ним барышня была. Ее в машине нашли…

Я двинул пальцем. Картинка сменилась. Теперь на фото был изображен легковой автомобиль. Двери распахнуты, а на заднем сиденье, бесстыдно раскинув посиневшие ноги лежала молодая девчонка. Из-под дешевого пуховика с Барабана виднелись порванные колготки.

– Я своему Виктор Ивановичу сказала, чтоб этот мост чертов десятой дорогой обходил, а то еще не дай Бог заразу эту подцепит и принесет сюда!– уверенно заявила Шуша, забирая телефон. Виктор Иванович – ее возлюбленный, насколько я знал, работал где-то неподалеку от злополучного моста. Небольшой бизнес не приносил сумасшедшего дохода, но и бедным человеком Тихомиров не был.

– Да, бред это все! Очередная «утка» журналистов. Выехала парочка потрахаться на ночь глядя в глухое местечко, а их кто-то грохнул, то ли муж ревнивый, то ли гопники местные. Пока нашли,пока спохватились, много времени прошло, вот трупы и разложились от сырости. А наши же…Вот что, девчат, у меня подруга лучшая – главный редактор «Вечернего Харькова», так вот, они такой ерунды до пяти статей в день печатают, то маньяки-некрофилы, то зоофилы, то еще чего…Один раз лично читал статью, в которой они публично называли начальника нашей полиции гуманоидом с планеты Церера. Вообщем, не забивайте себе голову ерундой!

– Ох, Дворкин! – вздохнула Люба, выбрасывая окурок.– Против статистики не попрешь, у нас только по области больше десяти зафиксированных случаев заражения, а ты гуманоиды! Света придет домой – расскажет, врач все-таки…

Спорить я не стал. Тем более, что Дашке надоело стоять без дела и слушать взрослые разговоры. Она захныкала и целеустремленно направилась мерить глубину не по-зимнему времени глубоких луж. Я еле успел подхватить ее у края одной из них.

– Светке привет!– махнула рукой мне на прощание Шуша.

– Обязательно!

Кое-как выбравшись из сплошного потока воды, медленно текущего по покрытому толстым слоем льда асфальту. Я двинулся вместе с дочкой в Рубежанский переулок, надеясь, что Дарье скоро надоест бродить по такой погоде, и она удовлетворив сове детское любопытство захочет домой.

Но в самом конце переулка меня ждал еще один сюрприз. Черный тонированный мерседес, примостившийся у одного из подъездов, несколько раз призывно мигнул мне фарами, привлекая внимание. Хлопнула дверь и наружу вылез мой старший товарищ, олигарх, владелец фабрик, газет, пароходов в рамках всей нашей Харьковской области господин Заславский. Слава ничуть не изменился с того самого момента, когда я его последний раз видел. Та же широкая улыбка, те же здоровенные лысые охранники за спиной, даже тот самый пиджак от Гучи…Или не тот? Кажется последний раз он был в синем, а сейчас в строгой тройке…

– Саша!– призывно помахал мне рукой он, подпрыгивая от нетерпения на месте.– А я все жду, когда кто-то из вас появится во дворе, уже думал, что вы законопатились у себя в связи с пандемией и зимовать собрались дома.

– Мог бы и позвонить…– напрягся я. Надо же, и этот про вирус твердит. Что же это за штука такая, если даже миллионер про него знает? Мы с Дарьей переглянулись. Она понимающе вздохнула, с интересом бросившись разглядывать носки своих крошечных сапожков. Она у меня умненькая и послушная, когда сама этого хочет.

– Не телефонный разговор это…Дворкин…– Заславский оглянулся по сторонам, словно кто-то в этот миг его мог подслушать.– Пройдемся?

Я виновато поднял руку с Дашкой, мол никак тет-а-тет разговора не выйдет, но он только махнул рукой. Мол, какая разница отходить от дочки в сторону, если так и так чародейка все сама услышит даже на расстоянии. Мы двинулись по брусчатке вниз, огибая по широкой дуге грязно рыжие талые лужи, затянутые серым льдом, словно в панцирь. Рядом топала Дарья, беззаботно меряя глубину тих луж своими сапогами, пользуясь тем, что я занят. Позади,утробно урча своим мощным двигателем, катился мерседес Заславского.

– И о чем таком секретном ты хотел поговорить. Что даже по телефону позвонить было нельзя?– спросил я, рассматривая своего излишне взволнованного сегодня и какого-то вздернутого товарища.

– Тут как бы…не только моя история…– замялся Славик, потупив глазки, словно школьница девятиклассница перед молодым физруком.– Скорее даже не моя…а общая…Скорее даже государственная…

– Блин, Заславский!– разозлился я.– Говори уже как-нибудь…Иначе я совсем запутаюсь, пошлю тебя к черту и отправлюсь с Дашкой домой. Тем более дождик начинается…

С серого, затянутого тугими стального цвета облаками небадействительно закапало нечто среднее между снегом и дождем, забарабанив во всю свою мощь колкими острыми льдинками по моему пуховику.

– Вообщем, с тобой хочет встретиться один человек. Очень важный человек…– после недолгой паузы выпалил олигарх, пряча руки в карманы дорогой дубленки, о которой даже с моими авторскими гонорарами мне приходилось только мечтать.

– Так…– нахмурился я.– Славик…Ты же прекрасно помнишь о том, что я тебе говорил много лет назад?

– О чем это ты?– притворно изумился Заславский.

– О том, что в политику я не лезу. Неинтересно мне это. Мое дело книжки писать, людей развлекать, а не эта вся ерунда с дележкой портфелей. Тем более, уж прости, дорогой друг, но в нашей стране политика столь грязное и отвратительное дело, что все остальные с их интригами, заговорами и революциями, тихо плачут в сторонке…

– Саша…

– Да, Слав! Это так!– резко отрезал я. И Дашка, чувствуя мою перемену настроения, вдруг нахмурилась, остановилась, сдвинув бровки домиком. Отчего окружающий мир резко потяжелел, клубясь силой, которую можно было не только почувствовать, но даже потрогать.

– Ты мне веришь?– опасливо косясь на мою дочь, спросил Славик. Он-то точно ощутил направленный на него заряд энергии. В висках олигарха застучало, резко разболелась голова, знаем, проходили…Особенно, когда мороженое в ларьке по Батицкого не купишь, так примерно Дашка недовольство свое и выражает.

– Верю…

– Вот и прошу, доверься мне! На сегодня в «Красном драконе» заказан столик на троих. Ресторан закрыт на спецобслуживание. Человек будет ждать вас там в восемь. Думаю, что он тебе все и объяснит…

Я поморщился. Мне не хотелось связываться со всеми этими тайнами мадридского двора, но и…А что я, собственно, теряю? Ну, выслушаю я предложение какого-нибудь олигарха, рангом повыше, чем мой товарищ, вежливо откажу, зато вместе со Светой поужинаю на халяву.

– Во сколько?– после недолго раздумья уточнил я.

– Часов в восемь устроит?– обрадовался Заславский, не сдержав победную улыбку. Ну, точно какой-то представитель крупного украинского бизнеса…Решил я для себя. Пообещал долю или процент, если привлечет меня на свою сторону, или может быть место в Раде, вот Славка и радуется, как маленький.

– Устроит…– хмуро кивнул я.– Может зайдешь?– кивнул я на окна нашей квартиры, где на балконе Эльвира Олеговна вывешивала свежевыстиранное белье, ругаясь на кота Кекса, то и дело норовившего выскользнуть за ней.

– Дела…Прости, как-нибудь в другой раз,– виновато пожал плечами Заславский.

– Так всегда…Все на бегу, все впопыхах, а жить-то когда?– пожал я ему руку, чувствуя, что она оказалась неприятно теплой и влажной. Оказывается олигарх нешуточно волновался во время встречи со мной. С чего бы это?

– На том свете, отдохнем,– дежурной улыбкой ответил Славик, оборачиваясь назад, давая своей охране поскорее подать машину. Взвинченный он какой-то был сегодня, словно разобранный…даже соврать мне толком не смог, хотя у наших украинских олигархов эта способность кажется в крови. Мерседес слегка ускорился, догоняя нас, ушедших чуть вперед. Мгновенно выскочил охранник, открыл двери, погружая бесценное тело своего хозяина в недры теплого, уютного немецкого автопрома.

– В восемь, не забудь, Дворкин!– напомнил мне на прощание Заславский.– на такие встречи не опаздывают!

Двери захлопнулись. Машина заревела двигателем набирая обороты. Важно перекатываясь через наши местные колдобины. Мерседес начал подниматься по Батицкого наверх, оставив нас с Дашкой перед подъездом в совершенном одиночестве.

– Какие такие встречи?– взглянул я на недовольную дочурку, которая вно мечтала не о такой прогулке.

– Сашуля, давайте домой!– прокричала теща, заметившая нас с балкона.– Я тут котлет нажарила, супчика подогрела! Бегом, а то промокли оба.

– Нано…– усмехнулся я немного грустно, подхватывая Дарью на руки. И правда не до прогулок сейчас. Погода мерзкая, да и мысли мои сейчас были далеко от заботы о ребенке. Мне не давала покоя таинственна встреча с неким инкогнито, на которую меня пригласил Заславский, о личности которого даже он предпочел умолчать.

4

Киев 2020 год

Март

– Доброе утро, дорогие наши телезрители. В эфире утренний выпуск новостей и его ведущая Владислава Карпович. По данным Министерства Здравоохранения на территории Украины зарегистрировано уже больше тысячи инфицированных новым вирусом, названным специалистами «Мышиным».

Напомню, то вспышка заболеваемости произошла в Харькове неделю назад на фоне обострения сезонного гриппа. Именно в первой столице Украины зафиксировано наибольшее количества заболеваемости, больше трехсот заболевших.

Заставка с сексапильной блондинкой с перекаченными ботоксом губами сменилась на лысого круглолицого толстячка, который радостно вещал об эпидобстановке в стране. Волошенко его знал. Пару раз встречались на заседании Рады, но лично был незнаком. Толстячок был из тех, кто всегда остается в тени, никогда не выпячивается, предпочитая синицу в руках, чем призрачного журавля в небе.

– На данный момент о вирусе известно то, что его переносчиками являются летучие мыши. Для них он безвреден и абсолютно неопасен. Они лишь являются его носителями, но, когда вирус попадает на слизистые оболочки организма человека, то он тут же мутирует, оказывает влияние на сердечно-сосудистую и дыхательную системы организма. Через пару часов человек перестает дышать, ощущается недостаток насыщения крови кислородом, оттек легких и смерть. Вирус очень опасен. Так как попав в организм человека, он способен передаваться воздушно-капельным путем к другим, окружающим инфицированного людям. Министерство Здравоохранения убедительно просит на время вспышки «мышиного гриппа» соблюдать масочный режим и другие гигиенические требования, полный список которых вывешен на сайте минздрава.

Картинка снова сменилась. Теперь оператор снимал летящую по магистрали скорую с включенными проблесковыми маячками. Голос толстячка сменился красивой дикторшей. У Петра возникла мысль пригласить эту телку на ужин, но он тут же эту мысль отмел. Слишком напряжен был, слишком много работы, чтобы позволить себе расслабиться.

– А что же власть? Готова ли она защитить людей перед лицом новой опасности?– округлив глазки, истерично завопила Карпович.

– На сегодняшний день развернуто несколько полевых госпиталей,– на экране появился серьезный доктор в очках и маске,– двадцать семь пациентов находятся на аппарате ИВЛ, медики борятся за их жизни, сорок человек погибло. У них взятые анализы подтвердили «мышиный грипп». Государственный Институт Вирусологии УАН приступил к разработке вакцины, но как долго ее ждать пока данных нет.

Закадровый голос блондинки прервал выступление доктора.

– А что же кабинет министров? Наш специальный корреспондент Тарас Попко взял интервью у нашего премьера господина Гончарука. Вот, что он ответил на наши вопросы:

На экране возник бородатый тощий лупоглазый мужик, безмерно уставшего вида, больше похожий на компьютерного геймера, а не на премьера, каким-то чудом вырванного из плена какой-нибудь стрелялки.

Из новых…С неудовольствием подумал Волошенко. Все они – современная команда Президента мало похожи на чиновников. Скорее всего их по этому принципу и отбирали, и неважно насколько они компетентны в тех или иных вопросах. Все хорошо, лишь бы не с пузиком, не наглый и ранее не замеченный во власти. Тьфу! Сплюнул Петр Алексеевич. Такая самодеятельность была ему противна. Ведь выбились сейчас вперед по сути теневики, вечно вторые. А чем его кабинет был плох? Или губернаторы? Он тоже в свое время разбавил своих дружков – проверенных бюрократов новыми лицами! Чего только одна Светлана Столичная стоит – губернаторша Харькова. Ну и что, что кроме умения хорошо делать минет у нее других способностей не было? Зато сумела каким-то чудом и не развалить все…

– Хотел бы обратиться к нашим гражданам,– после небольшой паузы проговорил Гончарук, собираясь с мыслями,– ситуация с вирусом сложная…Вирус не изучен, крайне быстро распространим и опасен. В связи с этим, в целях сохранения здоровья наших граждан и в случае дальнейшего распространения вирусной инфекции кабинетом министров разработана программа мер по стабилизации обстановки. Так при пересечении порога заболеваемости в сто человек в сутки – будут приняты меры по обязательному ношению защитных масок в общественных местах, при превышении порога в двести человек в сутки – закроются все общественные места пребывания людей, кафе, рестораны и кинотеатры, при тысячи и более – остановится общественный транспорт, и при превышении порога в пять тысяч – объявлен будет полный нокдаун, закрытие границ и комендантский час. Просим вас сохранять спокойствие и беречь здоровье себя и своих близких.

Ох, хитрецы! Подумал Петр, наливая себе в бокал виски и залпом опрокидывая его. А как же по-вашему экономика будет работать, если все к чертовой матери станет? Он весело рассмеялся. Такая паника действующей власти была ему по душе. Именно этого он и добивался, связавшись с Азой.

– Эта запись интервью с премьер-министром Гончаруком сделана вчера после заседания кабинета и экстренного совещания у Президента.– объявила грустным тоном блондинка – ведущая. На сегодняшнее утро в Украине порог заболеваемости вирусом «мышиного гриппа» перешагнул порог в десять тысяч человек в сутки и смертности в половине случаев. Президент объявил о введении экстренных мер по предотвращению вирусной инфекции.

– Черт!– рявкнул Волошенко, громко хлопнув кулаком по столу.– Аза! Аза!– позвал он ведьму, бросаясь на ее поиски.– Аза, черт бы тебя побрал, ты где?!

Задумав весь этот кошмар, Петр заранее приготовился, отправив всю свою семью подальше от Украины заграницу. Сын и без того занимался бизнесом в Лондоне. Дочь вышла замуж за еврея и жила в Израиле, а престарелую женушку он сплавил на Мальдивы, переведя той на карточку энное количество денег, чтобы быть свободным и ни от кого не зависящим. И в огромном особняке было бы пусто, если бы не враз похорошевшая цыганка Аза.

– Аза?!

– Что случилось?– Петр вздрогнул, когда на его пути, будто из воздуха возникла цыганка прямо посреди коридора. Волошенко отшатнулся, хватаясь за сердце.– Нельзя ли появляться менее эффектно, Азочка?– выдохнул он, пытаясь унять испуганно колотящееся сердце.

– Ты орала, как резаный, я думала, что СБУ тебе уже яйца на забор наматывает,– рассмеялась ехидно ведьма, недобро прищурившись,– вот и спешила…

– Не очень удачная шутка,– выдавил побледневший Волошенко. Пока ускользать лишившемуся неприкосновенности бывшему президенту Украины от лап Службы безопасности Украины удавалось только благодаря своим старым связям и большим деньгам.

– Чего хотел?– бросила недовольно цыганка, выходя из фантома в реальное тело. Еще секунду назад ее силуэт был расплывчат и неуловим, и вот, она уже касается рукой поникшего плеча олигарха. От этого прикосновения Петр вздрогнул. Могильный холодок пронесся по телу, ныряя под дорогой шелк сорочки, сползая куда-то к животу.

– Поговорить…– кое-как Волошенко собрался с мыслями. Сделал несколько шагов назад недовольно хмурясь. Ты говорила, что я буду Президентом Украины! Наместником вашего князя на Земле!

– Говорила…– усмехнулась Аза, перебирая золотые кольца, которыми были усыпаны пальцы обеих ее рук.

– Только умолчала о том, что править мне будет неким!– рявкнул зло Волошенко, но тут же осекся, опасаясь гнева колдуньи. Ведьма подняла на него глубокие, черные, как омут дьявольские глаза и рассмеялась, весело, задорно, словно Петр говорил о чем-то действительно смешном, а не о жизни миллионов людей.

– Что тут смешного? Что?– стерилизатор Волошенко.– Они дохнут тысячами!

– Дурак ты, Петя…Дурак…Идем…– она взяла его за руку и повела куда-то вниз по коридору. Туда, где по просьбе ведьмы ей выделили отдельный кабинет в огромном особняке олигарха. В нем Волошенко никогда не был, и даже не знал, что там находится. Теперь ведьма решила открыть перед ним и этот секрет. Или…Он испуганно отшатнулся от колдуньи, вырвав руку из крепких ладоней цыганки. Кто их чародеек знает? Сейчас заведет внутрь без охраны, превратит в какого-нибудь скворца или навозного жука, да и выкинет на идеально подстриженную лужайку перед домом..

– Не бойся…Ты мне нужен,– улыбнулась ведьма, распахивая дверь в свой кабинет.

Осторожно, словно по минному поле, постоянно оглядываясь, Петр зашел за своей спутницей. Кабинет ведьмы мало представлял собой то, чему так настойчиво учат книжки из жанра фэнтези. По скупой и устаревшей фантазии авторов тут непременно должны висеть крысиные хвосты, пучки трав по углам, гореть открытый огонь, на котором в обязательном порядке обязан кипеть котел с неприятным мерзким варевом зеленого цвета, но нет…Здесь все было прилично и благородно. Более того, все вокруг напоминало кабинет преуспевающего врача или ученого-химика. Белые стены, стерильная чистота. Окна закрыты плотными жалюзи. У окна стол, заваленный бумагами. Петр осторожно подошел к нему и взглянул на них. Ничего интересного! Какие-то разрозненные записки с временем и показаниями приборов, формулы химических реакций. Чуть левее клубились в огромных пробирках какие-то сиреневые вещества, по своей расцветки очень напоминающие марганцовку. Из одной из пробирок вверх поднимался еле заметный серый дымок. Правее, прямо по центру комнаты высился длинный хирургический стол, автоклав, полка рядом с ним с чистыми скальпелями, зажимами и ватой. На столе прикрытое простыней лежало чье-то тело. Две синюшно-бледные пятки далеко выступали за края стола из-под чистой простыни. Петр поморщился. Он не любил мертвецов.

– И что это?– кивнул он на труп, отводя взгляд в сторону.– Почему это в моем доме? Неужели нельзя было препарировать это где-нибудь месте? Аза, ты же знаешь, какие непростые у меня отношения с СБУ. А если они сейчас неожиданно припрутся ко мне с обыском? Что тогда? Что я им скажу? Что моей знакомой просто нравится резать трупы людей, потому я и решил устроить анатомический театр прямо у себя дома?

– Отмажешься…– улыбнулась Аза. Ей нравилось ощущение того, что Волошенко боится ее. Нравилось производить на него впечатление и трепать нервы. – В крайнем случае денег дашь…Полиция у вас такая, что если не поскупиться, то они закроют глаза даже на то, если ты тут откроешь частный морг.

– Я…

– Тсс!– каким-то неведомым образом ведьма оказалась уже рядом с олигархом. Приложила палец к его губам, не давая продолжить. Петр, приглядевшись, вдруг увидел, как из-под изящной нежно-розовой молодой кожи проступает мерзкий, сморщенный, прошитый насквозь венами кривой палец с длинным грязным ногтем. Его чуть не вырвало.– Я не за тем тебя сюда позвала…

Ведьма видимо ощутила, что морок спал, и резко спрятала руку.

–Пора тебе узнать, Петя, каков весь наш план…– колдунья демонстративно смахнула простыню с мертвеца, лежащего на столе, обнажив гнилую вдавленную грудную клетку, пустые глазницы и препарированный живот с отсутствующими внутренностями.

Эээ…Петр ломанулся в сторону, прикрывая рот ладонью. Его вырвало, фонтаном забрызгав идеально вымытый кафель. Он покачнулся пытаясь совладать с собой. Схватился за первый попавшийся под руку стакан, но тут же выбросил его, опалив ладони.

– Что это, черт тебя побери?– прохрипел он, баюкая ошпаренную руку.

– Это смесь ртути и корня желтого трилистника, собранного в ночь на Ивана Купала и замоченного в крови девственниц…– с легкой улыбкой сообщила Аза.

– Зачем она тебе?– кривясь от боли, попытался вытереть испачканный костюм Волошенко.

– Чтоб такие как ты, любопытные, не хватали со стола, что не попадя!– разозлилась неожиданно цыганка.– Ты готов меня выслушать?

Петр кивнул, плюхнувшись с опаской на стул. В кабинете ведьмы можно ожидать чего угодно, и стул вдруг окажется не стулом, а каким-нибудь заколдованным инспектором из налоговой. Расколдуется этот инспектор, вымолит у ведьмы прощение и припомнит чья задница покоилась на его личике, когда он был предметом интерьера. Горя потом не оберешься…

– Я так поняла, что ты взволнован огромной смертностью от нашего вируса среди твоих соотечественников?– нахмурилась колдунья, разглядывая Волошенко. Олигарх кивнул. Рука горела огнем, покрывшись красными яркими пятнами.– Конечно смешно…То есть, когда ты затевал войну на Востоке, получал с этого бабки, сляпал прошлый Майдан, загнал народ в такую жопу, что их почти столько же дохнет от голода, сколько от вируса, ты не переживал за них, а теперь вдруг взволновался?

– По телеку сказали, что его не остановить, а такими темпами я стану президентом страны без людей…

– Не бойся, Петруччо!– рассмеялась Аза.– Вирус нам нужен только лишь для того, чтобы посеять панику, свалить экономику, заставить людей ненавидеть беспомощную власть. К тому же в нем есть одно несомненное преимущество…

Ведьма зашептала какие-то слова, делая ловкие широкие пассы над лежащим на столе трупом. Перекрестила его неправильно, перевернутым знамением, и влила внутрь пустых глазниц, схваченную со стола с пробирками, одну ей известную жидкость. Волошенко с опаской наблюдал за движениями колдуньи, вжавшись в подоконник.

– Инкантум белаторе! Исигниум!– закричала она, снова перекрестившись наоборот.

Оглушительный грохот, дым и молнии разлетевшиеся по комнате осколочными снарядами, на миг ослепили Петра. Он зажмурился, инстинктивно прикрывая голову руками, но ничего так и не произошло. Небо не рухнуло сверху, даже потолок не пошел трещинами, лишь только остро запахло серой и чем-то копченым. Волошенко открыл поочередно глаза. Сначала правый, потом левый. Ведьма стояла рядом с хирургическим столом, оперевшись одной рукой на его край, а другой прикрыв глаза и тяжело дыша. Видимо, яркая вспышка ее тоже ослепила.

– А-а-аза…– чуть заикаясь от страха, позвал ее Петя, стоя на коленях возле подоконника. С табуретки он слетел, едва загрохотало, ведь чувство опасности, почти звериное никогда его не подводило ни в жизни, ни в политике.

– Чего тебе?– недовольно нахмурилась цыганка, восстанавливая дыхание.

– Что теперь будет?

Труп, до того безмятежно лежавший на столе, вдруг зашевелился. Сначала дрогнули голые ступни, потом стали сжиматься пальцы а ногах, словно от холода, а потом мертвец резко подскочил с ложа и сел, водя пустыми глазницами по сторонам, словно выискивая кого-то.

– Ой, блин!– отшатнулся Волошенко, намереваясь закричать, но в горле пересохло.

– Хозяйка!– громко и отчетливо позвал воскресший мужик чуть хрипловатым, словно со сна голосом.

– Я здесь!– тихо произнесла ведьма. И бывший труп ничуть не удивился. Довольно ловко для своего прошлого состояния развернулся и почтительно поклонился.

– Слушаюсь и повинуюсь…

– Спать!– коротко приказала Аза, махнув на вновь приобретенного слугу рукой.– Мне еще с тобой надо поработать немного…Вот видишь, Петенька, твой народ будет не таким уж мертвым, как кажется в начале,– мертвец суетливо подобрал ноги под себя, свернулся калачиком, натянув на голову простынку, и бывший президент Украины был готов поклясться, что из препарированной грудины раздается самый настоящий храп.

– И все же, удовольствие не из приятных, скажем прямо, руководить странной оживших зомби…– хмыкнул Волошенко, по-тихоньку отживая и приходя в нормальное сознание. Страх ушел, осталось лишь искреннее и вполне себе человеческое любопытство. Он подошел аккуратно к трупу и брезгливо провел обожжённой ладонью по простыне.

– Что ты! Неужели ты считаешь, что ради этого все и затевалось! Нет! И еще раз нет! Мне удалось создать некое средство, которое вернет таким, как этот парень, на несколько дней прошлый облик! Именно он и такие, как он станут нашей движущей силой в захвате власти! Нашим боевым отрядом, который будет создан для того, чтобы построить идеальное государство и очистить мир от скверны веры.

– Идея неплоха!– оценил Волошенко, уже без страха рассматривая спящий труп.– Только в плане твоем есть один существенный минус, дорогая Азочка…

– Какой это?– блеснула глазами цыганка.

– Эти парни жутко заразные! Как только ты выпустишь отряды мертвецов на улицу, они конечно же перезаражают всех и вся!

– Согласна… Многие погибнуть! Но я не зря провела здесь взаперти столько дней, упражняясь с мертвецами!– ведьма с гордостью открыла сейф, встроенный в стене, закрытый от чужих глаз крышкой автоклава для стерилизации инструментов. Достала оттуда ампулу, доверху наполненную какой-то мутно зеленой жидкостью.

– Что это?– спросил Петр, внимательно разглядывая руку ведьмы.

– Это вакцина, спасительная вакцина, которую ищут все медики по всему миру…– Волошенко попытался выхватить ампулу из рук цыганки, но та мгновенно убрала ее в карман.

– Это же…Это же чудо! За нее можно столько бабла срубить!– дрожащим голосом проговорил Петр. – Такие вещи хранится должны в Швейцарском сейфе, а не здесь…За ней будут охотится миллионы, заполучить ее будут желать миллиарды, а тот кто будет ее владеть станет самым богатым человеком на планете…

– Вижу ты уже подсчитал прибыль и оценил масштаб,– рассмеялась Аза, заметив, как волна алчности окатила Волошенко с головой,– все? Власть над людьми уже больше не нужна?

– Да это же…Это же…Это…

– Хватит! Я много раз до тебя ошибалась в людях, недооценивая их алчность и корысть! – усмехнулась ведьма.– Ампула с вакциной будет спрятана в надежном месте, недоступном смертному. И пора ее придет тогда, когда решу я! Ты меня понял?

Острая боль скрутила Петра винтом. Он, как подкошенный рухнул на кафель и начал перебирать нелепо руками, словно пытаясь по нему плыть, громко стоная от боли.

– Понял! Я понял все!– в глазах потемнело, а в голове стало пусто, будто бы разом перекрыли кислород. Бывший президент Украины впервые подумал, что в их паре с цыганкой он вовсе не главный.

– Вот и хорошо! Сейчас собери своих придурков из ручных нациков, которые привели тебя к власти в прошлый раз, заплати им, пусть оденутся по приличнее и станут одиночным пикетом на Майдане…Пусть Зеленской немного понервничает.

– Из-за чего?– прохрипел Петр, с трудом поднимаясь с пола.

– Что? Стоять? Да какая разница?! Хоть из-за того, что в Украине не соблюдаются права свободных хомячков! Вашему народу без разницы из-за чего мерзнуть на площади свободы. У них от этого создается иллюзия, что они тоже демократическое государство и тоже влияют на какие-то решения в стране.

– Хомячков?– нахмурился Волошенко.

– Черт возьми,– разозлилась Аза,– это я образно! Лучше всего протестовать против ограничительных мер в связи с карантином…Сейчас это будет популярно. Тем более после введения властями полного локдауна.

– А ты? Чем будешь заниматься ты?– рискнул спросить Петр.

– Я ненадолго исчезну, уж прости меня…– через паузу, словно раздумывая наказать или не надо за такой вопрос своего соратника, ответила Аза.– Спрячу вакцину в надежном месте.

– В каком?

– Любопытство грех, Петруччо! Но туда твои загребущие руки не дотянутся, так что можешь узнать. Я спрячу ее по ту сторону нашей действительности, в Мире Теней…

– Есть такой мир? Где он?

– Иди занимайся своими перекаченными болванами, Петруччо,– разозлилась ведьма, сверкнув глазами,– я и так была добра сегодня с тобой…

Повесив голову, Волошенко выбрался из кабинета, прихрамывая на обе ноги, оставив цыганку в одиночестве.

– Я слишком часто раньше верила людям…– проговорила она, глядя в зеркало, висящее на стене. Морок, наведенный магией камня, начал расплываться, обнажая всю ее старую сущность. Недовольно кивнув головой, чародейка шагнула к стене. Быстро и ловко сделал несколько пассов рукой, шепча заклинание одними губами. Ее затрясло. На стене показалось серое круглое пятно, вроде туманного вихря, которое разрасталось по мере набора скорости. И когда отдельные витки стало невозможно различить. Аза шагнула внутрь этого вихря, по инерции зажмурившись, а в кармане у нее лежала спасительная вакцина для всего человечества.

5

Харьков 2020 год

Март

До вечера я еле дотерпел. Света задерживалась на работе, появилась какая-то особенно важная пациентка, которой просто необходимо уделить внимание, в итоге явилась только к шести, когда до нашей встречи с неизвестным оставалось меньше двух часов.

За это время я успел многое обдумать…В частности по поводу личности того человека, который жаждал со мной встречи. Во-первых, было ясно с самого начала, что Заславский его хорошо знает, иначе не стал бы помогать ни при каких обстоятельствах. Славка парень характерный! Во-вторых, олигарх определенно боится его, либо уважает, что, в принципе, среди олигархов практически одно и тоже. Иначе, он обязательно сказал бы, к кому на встречу зовет меня и мою супругу. Но слово данное кому-то неизвестному довлеет над ним, как дамоклов меч. Вывод: либо это кто-то из серьезных людей, вроде Тарташа или Вени Милославского, либо, если совсем уж впадать в маразм мною заинтересовались силовые структуры. Только вот зачем я им нужен?

Ровно в шесть позвонили в дверь. Сгорая от нетерпения, я рванул открывать. Но куда же тут успеешь в большой семье. Эльвира Олеговна уже крутила замок входной двери, из своей комнаты выглядывал Миша, а рядом с ногами тещи суетилась Дарья, прячась за халат, как за шторку.

– Ну, надо же!– улыбнулась вымученно супруга. Денек у нее, видимо, случился не дай Бог каждому. В руках у жены обнаружились сумка и два пакета полные продуктов. Значит еще успела и съездить в супермаркет.

– Свет, а ты лекарства мне купила? – начал без перехода Эльвира Олеговна, одной рукой мотая шерстяные нитки в клубок, а другой удерживая Дарью возле себя.– Ты представляешь, Шуша мне сегодня звонит и говорит…Мой Тихомиров…

– Купила, мама! Все купила,– вымученно кивнула Света, пытаясь раздеться.

– А можно погулять с Даней?– тут же встрял Мишка.

– Нона на лучки!– потянулась к ней дочка и захныкала.

– Стоп!– резко прервал я их всех, скрестив руки на груди. Видя, что от потока информации Светка прямо сейчас свалится у порога. И пользуясь привилегией законного супруга, подхватил ее под руку.

– Разговор есть…

– А…мы?– покосилась на меня из-под очков Эльвира Олеговна.

– Потом!– кивнул я, таща прямо в обуви жену в спальню.

– Саш…Я обутая!

– Ничего страшного, нам потом все равно обуваться!– отмахнулся я. Усадил Светку в кресло и начал рассказывать. Вышло немного дольше, чем я планировал. Особенно долго времени заняли мои рассуждения о том, кто это мог быть. После пятнадцати минут моего эмоционального диалога, Света строго уточнила:

– И ты согласился?

– Да…

– Ты нормальный, Дворкин?– разозлилась она.– У тебя врагов немерено, больше половины магического Харькова желают твоей смерти, остальная половина просто тебе завидует, как писателю, а ты соглашаешься на встречу с незнакомым человеком в незнакомом месте.

– Почему в незнакомом?– удивился я.– Ресторан «Красный дракон» на Героев Сталинграда дом 45.

– Очень смешно,– скривилась жена.

– Вот и я думаю, что если бы нас хотели убить, то вряд ли пригласили для этого в один из самых престижных ресторанов города…

Света вздохнула. Прикрыла глаза, откинувшись прямо в куртке на подушку.

– Если бы ты знал, Дворкин, как я иногда хочу тебя сама убить…Я шла с работы и мечтала лишь о том, что мы поужинаем дома. Отправим Мишку к Дани, Дашку спать с Эльвирой Олеговной и просто посмотрим какой-нибудь ненавязчивый фильм…А теперь мне надо собраться за сорок минут в самый дорогой ресторан Харькова, привести себя в порядок и лететь на встречу с неизвестным мне человеком, сломя голову…

– Ну, во-первых, ты легка на подъем. Во- вторых, ты собираешься очень быстро, а в-третьих…я тебя люблю!– я чмокнул супругу в щечку и побежал на кухню, где обиженная теща разбирала пакеты с едой.

– Эльвира Олеговна, ужинать мы дома не будем,– сообщил я ей, чем окончательно добил хорошее настроение женщины,– погладьте мою рубашку,пожалуйста.

– А вы куда?

– После…Спасибо!

Я рванул занимать очередь в ванную, по дороге потрепав по волосам Дарью, устроившуюся с Кексом прямо на полу в коридоре. Важный и вечно хмурый кот развалился во всю свою немалую шотландскую длину и позволял себя гладить, поминутно щурясь от злости. Пару раз, пока Дашка была совсем маленькой он попробовал несколько раз ее оцарапать, но побегав недельку с обгорелым хвостом, бросил это дело и смирился с участью любимца дочери.

Все возможные сборы заняли минут десять. Так уж повелось, что собираемся мы всегда быстро. За все время нашего совместного проживания мне ни разу не пришлось ждать Свету дольше трех минут. Чаще всего она была готова заранее. Вот и сейчас, она мигом навела боевую раскраску, помыла и посушила голову, уложила волосы, надела свое черное платье и была готова к выходу, дожидаясь пока я обуюсь.

– Куда это вы такие нарядные?– не удержалась теща, выглядывая из кухни.

– Сашу пригласили в ресторан…

– Издательство?– подмигнула Эльвира Олеговна мне. Я поймал на себе настороженный взгляд жены, буквально вопивший о том, что маму лучше не волновать, и как можно беззаботнее отмахнулся:

– Почти…

Поцеловав напоследок всех детей, мы бегом сбежали по лестнице. Внизу уже накручивало простой такси. Сосед Стас слушал очередную порцию новостей. В салоне у него было жарко натоплено.

– После введения полного локдауна обстановка с вирусом «мышиного гриппа» остается по-прежнему напряженной. Число заболевших в Харьковской области превысило две тысячи в сутки. Меры безопасности, введенные нашим Президентом, пока должного эффекта не возымели.

– С ума посходили все с этим вирусом,– гневно ругнулся старичок за рулем, вырубая приемник,– целый день по всем каналам одно и тоже, вирус, грипп, локдаун, маски…Барабан закрылся! Люди дома сидят. Торговые центры, все магазины, все закрыто…

– Говорят, что скоро все поликлиники закроют, оставив только стационары,– покосился он на Свету, ожидая, что она поддержит разговор, но мысли моей жены были далеко отсюда.

За окном проплывал вечерний город. Желтые огни фонарей пролетали мимо, сливаясь в причудливое пятно. Я аккуратно взял ее за руку.

– Ты как?– тихо спросил я ее на ушко.

– Устала…

– Я вижу!

– А вот еще одно новшество…– разозлено грохнул по рулю Стас.

У самого края дороги стояла машина ДАИ, и строгий инспектор в респираторе указывал на обочину.

– Что-то серьезное?– встрепенулась жена, поглядывая на часы.

– Теперь на каждом крупном перекрестке так…Температуру меряют,– пояснил Стас, открывая окна.

– Сержант Пилипчук!– представился полицейский, стараясь держаться подальше от нас.– Согласно указу Президента Украины вы обязаны предоставить мне возможность измерить температуру вашего тела.

Стас, знакомый уже с данной процедурой, смело высунулся из окна. В руках полицейского появился какой-то прибор, внешним видом похожий на пистолет или на радар. Узкую часть радара сержант направил соседу прямо в лоб.

– Тридцать шесть и семь,– объявил полицейский после секундной паузы, взглянув на экран,– норма…Следующий!

Похожей процедуре подверглись и мы с супругой. У обоих оказалась нормальная температура. Только у меня чуть выше, чем у остальных. Сержант остался доволен.

– Такси?– уточнил он, отправляясь уже к своему автомобилю, стоявшему на обочине.

– Да какое такси! Так, сосед я их…Попросили подвезти, такси-то сейчас запрещено!

Пилипчук удовлетворенно кивнул.

– Счастливого пути!

– Спасибо,– натянуто улыбнулась Света,– Стас, что значит такси запрещено? А как мне завтра на работу ехать?

– Такси, общественный транспорт, все…Только личное авто. Запрещено почти все, где вы можете встретиться с незнакомыми вам людьми.

– Какой тогда к черту ресторан, Дворкин?– блеснула она на меня своими недобрыми глазами. И я ее понимал. Мне-то нечего беспокоиться, лежи дома, печатай буквы, а весь ее бизнес встанет в этот локдаун.

– Раз позвали, значит можно…– пожал я плечами, представляя какой будет скандал, если предложение Заславского было до объявления локдауна.

– Надейся именно на это…– хмуро добавила жена, скрестив руки на груди.

Всю оставшуюся дорогу молчали. Машин было мало, в основном скорые, да полиция. Напуганные выступлением президента люди торчали по домам, не высовывая носа на улицу. Лично я, видел первый раз настолько пустой Харьков, если только не брать в расчет утро первого января, когда традиционно все горожане отсыпались до обеда после бурно проведенного праздника.

Мы мчались по проспекту Льва Ландау почти на грани возможного. Навигатор твердил, что нам осталось три минуты, но до Киргизской было еще далековато. Ресторан «Красный дракон» был довольно известным местом в городе. Не каждый харьковчанин, пусть и всю свою сознательную жизнь проживший в городе, посетил когда-либо его. Дорогой интерьер, вежливое обслуживание, завышенные по остальным меркам цены делали его чуть ли не самым элитным местом для отдыха власть имущих. Свернув к аквапарку, мы остановились у серого полукруглого здания с неприметной красной вывеской. Ничего впечатляющего…Подумал я, подавая руку Светлане и расплатившись за такси со Стасом.

– Вечером вас забирать,– на всякий случай уточнил он. После остановки рынка Барабашова, заполненного вьетнамцами, развоз которых от дома до работы и приносил нашему соседу основной доход, хитрый Стасик решил подзаработать на нас.

– Думаю нет…– отмахнулся я. Вызвал я его скорее из малого лимита времени. Цены дедуля завышал безбожно, ловко торговался и только моя жена могла совладать с его непомерной алчностью. Радиотакси брало в несколько раз дешевле.

– Как хотите!– белый новенький «хёндай» взревел двигателем и совершил небезопасный разворот через две сплошные.

Я взглянул на часы, чувствуя сбя немного неуютно. Я в таких местах, несмотря на статус писателя всея Украины, все же не бывал. Единственное слышал, что приходить раньше или опаздывать не принято. У нас еще оставалось целых три минуты, и я с наслаждением закурил, оттягивая тот момент, когда придется идти внутрь и строить из себя не пойми что. Кажется, судя по напряженному взгляду, жена моя чувствовала тоже самое.

– Смотри, Саш!– позвала она меня, указывая на запертую дверь ресторана.

На стекле был приклеен белый листок с напечатанными крупными буквами: «Приносим свои извинения, но в связи с объявленным Президентом Украины локдауном наш ресторан прекращает свою работу. Надеемся, что это лишь временные неудобства. Администрация магазина.»

– Отлично!– выдохнул я.– Несмотря ни на что мне стало все же легче. Неизвестно почему, но от этой встречи, столь таинственной и непредсказуемой, я не ждал ничего хорошего. А сейчас мы со Светой, раз уж вырвались из плена домашних дел, заедем по пути в класс, купим бутылочка сухого вина и отправимся в кафе к Анушу – нашему приятелю, который готовил самый вкусный шашлык во всем Харькове, послушаем хорошую музыку и, возможно, потанцуем…

За дверью, в полумраке плохо освещенного коридора мелькнула чья-то тень. Напуганная всеми россказнями о вирусе, Света по инерции схватила мою ладонь.

– Там кто-то есть!

– Свет, закрыто же…– я пригляделся, почти носом упершись в холодное стекло.

– К-хе!– покашляли откуда-то сбоку настолько неожиданно, что мы с супругой чуть не подпрыгнули на месте.– Прошу прощения, что напугал вас!– поклонился низко узкоглазый азиат в аляповатом китайском халате. Парень стоял слева от нас, где рядом с главным входом обнаружилась маленькая дверца черного входа, совсем незаметная со стороны, если не приглядываться.– Господин Дворкин с супругой?– на всякий случай уточнил он, а то, мало ли шляются в такое время по ночам прохожих.

– Да!– гордо вскинув голову подтвердила жена.

– Прошу вас в наш уютный ресторан!– приветливым жестом азиат направил нас к черному входу.

– А…– я попытался указать на строгую вывеску, но тот меня понял без слов, подталкивая внутрь.

– У нас спецобслуживание!

Вот так всегда в нашей стране и происходит. Даже законы, касающиеся собственной безопасности пишутся не для всех. Какие-то маленькие , выживающие на последние деньги, кафе вроде нашей любимой со Светой пиццерии выживают на последние деньги, закроются в связи с локдауном, а такие вот гиганты, как «Красный дракон» по-прежнему останутся на плаву, называя теперь свою работу гордым именем спецобслуживание, продолжая принимать посетителей в любое время дня и ночи. А все потому, что власть имущие хотят красиво и сытно кушать, не взирая на трудности простого народа.

– Вас уже ждут.

Красный интерьер в китайском стиле заставил меня все же пораженно замяться на пороге. Позолоченные вазы, перила, приборы, чуть приглушенный свет, немного торжественная и одновременно необычная атмосфера поражали воображение. Яркие, как перья павлинов, веера, развешанные на стенах, тяжелые гобелены с изображением сцен восточных сказок, вселили мне в душе сомненье, а туа ли мы попали вообще? Может в Харькове есть еще какой-нибудь Красный Дракон, менее помпезный?

– Секунду…

Азиат поклонился и исчез, словно его и не было. Вместо него из-за ширмы появились два крепких коротко стриженных молодых парня в черных пиджаках, под мышкой у которых топорщилось несомненно что-то огнестрельное.

– Охрана!– шепнула мне быстро на ухо света, приготавливая сумку к досмотру.

Внутрь они лаже не стали заглядывать. Быстрыми движениями обыскали меня и супругу, ловко пробежавшись пальцами по тем местам, где можно было спрятать любое оружие и достали уже знакомые нам тепловые градусники.

– Процедура обязательна!– невозмутимо сообщили они нам.– Прошу вас, освободить ваши запястья от верхней одежды.

Я закатал рукава рубашки, а любимой и закатывать было нечего, платье она выбрала себе сегодня с голыми по локоть рукавами. Результаты телохранителей нашего неизвестного собеседника удовлетворили. Один из них вежливо принял пальто у моей жены, потом пуховик у меня, улыбнулся вполне по-швейцарски.

– Приятного вечера! Вас проводят.

Так мы попали в маленький уютный зал, где был всего лишь один столик, сервированный на двоих. Только вместо привычных в таком интерьере блюд китайской кухни, тут было представлено все разнообразие украинской. Ароматный борщ, дымящийся на столе, вполне мог конкурировать, даже с тем, который готовила Светлана.

– Проходите, располагайтесь…

Мы кивнули, немного суетливо торопясь сесть, чтобы не выглядеть идиотами. И если жена у меня бывала в бытность свою врачом и в местах покруче, то я чувствовал себя болваном, если честно. Помог присесть Свете, и сам сел напротив, напряженно раздумывая над тем, кто мог наплевать все же на запрет Президента о полном локдауне и все же поужинать в ресторане. Кто это серьезный человек, которого так опасается или уважает Заславский?

– Рад, что вы согласились на встречу,– этот хриплый баритон, который так не подходил к внешнему облику мужчины, оказавшимся позади нас, я бы не перепутал ни с каким другим. Помимо воли мы оба с женой вздрогнули и медленно обернулись.

Владимир Зеленской стоял позади нас, рассевшихся за столом, приветливо улыбаясь. Сам Президент Украины!

– Простите,– не сразу понял я, что он имел ввиду, инстинктивно приподнимаясь со своего места – мы, наверное, просто ошиблись…Нам надо…

– Александр Дворкин?– уточнил президент, подходя к столу.

– Д-да…– выдавил я из себя.

– А вы Светлана Дворкина, верно?– улыбнулся он уже Свете, которая разом стала бледнее мела.

– В-верно!

– Тогда мой референт опять меня не подвел. Именно вы-то мне и нужны!– Владимир сел за стол.– Простите, но я не знал ваши вкусы, поэтому осмелился заказать на свой выбор, ничего или что-то желаете?

– Нет-нет! Все отлично! Мы очень любим украинскую кухню!– заторопилась подтвердить его правоту жену. Хорошо все-таки, что я взял ее с собой. Иначе бы сидел и тупил сейчас, боясь рот открыть, а она у меня умничка, быстро сориентировалась, поддерживая разговор.

– Тогда сразу к делу…Извините, но у меня сейчас катастрофически мало времени. И без того, ради вас пришлось отменить встречу с послом Кении.

Мне было безумно жалко посла, но зато теперь я все понимал. Вот почему Заславский так и не признался, кто попросил его свести нас. Вот почему столь упорно отказывался говорить! А я-то думал…

– Ради вас, мне пришлось прилететь сюда час назад с совещания в Раде, поэтому не возражаете, если я поужинаю?

– Нет, конечно кушайте!– торопливо заверила его Света.

– Многие серьезные люди советовали мне вас, как специалистов довольно узкого профиля…– начал президент, наворачивая борщ за обе щеки, совсем, как обычный оголодавший после рабочего дня человек.

– Серьезные это кто?– встрепенулся я.

– Не важно! Главное то, что вы единственные кто может помочь нам всем в этой ситуации с вирусом.

Света закашлялась. Ей, как врачу, это было слышать, чуть ли не кощунственно.

– Понимаю ваш сарказм, но этот вирус по моим данным имеет сугубо…– он замялся, не зная, как сказать это слово, а вот меня осенило.

– Магическое…– подсказал я ему.

– Вот-вот именно это происхождение. Лучше вас с этим делом не справится никто,– он отложил столовые приборы и вытер рот салфеткой,– я предлагаю вам помочь своей стране, в вашем распоряжении будет все, что есть у меня! Любые ресурсы, люди, специалисты, разработки…Я только прошу избавить нас от него.

– Но…– попыталась возразить ему Света.

– Хотя бы попробовать…Мы закрыли страну на полный карантин, другого выхода, хотя бы уменьшить число заболевших, я не вижу. Но карантин долго продержать я не смогу. Средний и малый бизнес, который и без того у нас дышит на ладан, накроется окончательно. Миллионы останутся без работы, миллионы людей умрут… Я вас очень прошу. Хотя бы попытаться!– глаза президента глядели чуть ли не умоляюще. Конечно, он в прошлом был просто замечательным актером, но так сыграть отчаяние не каждый бы сумел. Мы с женой переглянулись, понимая друг друга без слов. Каждый отдельно принял для себя уже окончательное решение.

– Мы согласны,– почти хором ответили мы, еще не понимая в какую авантюру ввязываемся.

– Отлично! Билет для Киева на вас и ваших подруг,– Зеленской тут же взял себя в руки и продемонстрировал недюжинную осведомленность,– вам доставят утром на любое число, которое скажете. Прошу только поспешить…Да…Вот мой телефон,– он подал мне визитку, совсем простую без вычурных названий и завитушек,– по нему вы всегда сможете связаться со мной напрямую. Звоните в любое время дня и ночи…

– Спасибо!– невпопад ответил я, озадаченныйпредстоящей работой.

– А теперь может покушаем все же? Посол Кении,– президент бросил быстрый взгляд на свои дорогие «ролекс»,– все же еще часок подождет…

6

Киев 2020 год

Март

Вениамин Маломойский был типичным украинским евреем новой формации. В лихие девяностые сколотил себе состоянии, в период дикой приватиации сумел ухватить несколько жирных кусков от промышленности Украины, основал свой личный банк, ставший со временем основным в стране, через который с успехом проворачивал не совсем легальные финансовые операции, и везде, и всегда он был на коне, все ему давалось легко и просто, с его мнением считались, его слово уважали. Оно имело огромный вес и авторитев Украине, пока Веня не совершил самую большую ошибку в своей жизни. Проморгал второй Майдан. И ничего удивительного! Вроде все шло по накатанной…Ничего, так сказать не предвещало опасности, и Президент ручной, свой из Донбасса, и друзья, коллеги наконец-то успокоились и занялись своими делами, а тут на тебе…Как снег на голову! И Тормошенко – инвалид-колясочница на длинных французских шпильках, и шоколадный король Петруха Волошенко…

Именно его, гниду, он и проморгал у себя под носом. Незаметный аппаратчик без особых талантов и, как казалось тогда амбиций, никогда не выпячивался вперед. Давали какой-нибудь заштатный пост для формальности, и забывали о нем на годы, а он терпел, ждал, корпел над планами, и дождался, сука…

То, что Майдан был его рук дело, Веня почти не сомневался. Уж слишком явно и неприкрыто он получил свои положенные семьдесят процентов на выборах, оттеснив Юльку-неудачницу куда-то на самое дно предвыборной гонки. Выиграл и стал сразу же наводить свои порядки. Кому охота оставлять у себя за спиной людей, которые так и не поспели к дележке пирога под названием Украина, именно тогда Маломойский и не успел, первый раз в жизни, надеялся, что последний.

Волошенко попер в лобовую…Попытался отжать банк, открыл уголовное дело, надеясь посадить с помощью своего придурковатого кума, выуженного ради такого случая из психиатрической больницы. Но не на того напал! Не зря Веня потратил столько сил и времени, что встроить свой банк, свое детище в экономическую систему Украины. Стоило Маломойскому погрозить пальчиком новоиспеченному президенту, как дело закрыли, попросил поискать компромисс. Компромисс нашелся довольно быстро. Банк пришлось отдать, зато взамен получить губернаторство, новые возможности и сохранить весь остальной бизнес. Ничего! Приумножим, победим…решил тогда Веня. Так и вышло!

Евреи умеют терпеть…Это их отличительная особенность! ;0 лет терпели, бродя по пустыни за Моисеем, неужели каких-то пять лет потерпеть нельзя президентства Волошенко, решил для себя Веня. И стал ждать, стараясь не высовываться, поменьше шуметь, соглашаться с шоколадным корольком, вслух восхищаясь перед его лизоблюдами его полководческим и управленческим гением. И дотерпел, дождался! За это время он подготовил свою кандидатуру на пост Президента, почти идеальную, не замешанную ни в каких майданах, скандалах, интригах и прочей ерунде, которую непосвященные люди называют политикой. И народ схавал, как говорил всеми любимый Гепа, старый кореш еще по 90-ым.

Волошенко ушел, оставив после себя разваленную экономику, убитую промышленность и медицину, но очень хотел вернуться…Однако такого шанса Веня ему дарить не собирался, планируя своего ставленника, при котором вот уже второй год был серым кардиналом, на второй срок. Хватит! Поправили и будя..

Все планы поменял этот чертов вирус. Когда началась эта пандемия, Веня был в Нью Йорке. Зеленской запаниковал. Люди стали дохнуть, как мухи, и у него были все реальные шансы стать королем без подданных. Ввел локдаун с закрытием границ всей прочей красотой, чем окончательно добил и без того шаткую экономику оплота демократии, как называл Украину, конечно же в шутку Джо Байден. Вакцины нет, статистика смертности, конечно же, все-таки немного упала, кривая выровнялась, но, что делать с экономикой, как помочь в этой ситуации было непонятно.

Именно для того, чтобы найти выход Веня Маломойский и собрал всех серьезных людей Украины на закрытую встречу в Киеве, на которую пришлось слегка опоздать. Когда перед ним охрана распахнула двери кабинета на одном из верхних этажей в здании администрации президента, все присутствующие умолкли, хотя что-то очень горячо обсуждали до его появления.

– Прошу прощения, господа, что пришлось заставить вас ждать…Срочная встреча с премьером,– пояснил он, широким шагом заходя в кабинет.

– Это с тем безголовым бородачом, который мелькает в телевизоре на заседаниях кабинета?– уточнил крупный Днепровский бизнесмен Тарташ, прикуривая сигару. Все присутствующие поддержали его высказывание радостным смехом.

– Представляете, я ему говорю, давай наладим продажу оружия, кто там его считает на Донбассе, списали и забыли, а он мне заявляет…Это же воровство Арсен Борисыч!– рассмеялся министр МВД Кваков.

– Такие деньги мимо уплыли…

– А я давно говорил, что надо поставит туда грамотного специалиста, с опытом так сказать партийной работы… Чем вам плох Коценюк? Сеня подошел бы всем!– уверенно заявил Тарташ, запивая терпкий дым настоящей Гаваны крепким шотландским виски.

– Почему Сеня? Сеня свое уже получил!– взвизгнула недовольно Юлия Тормошенко, бывший премьер-министр.– На посту премьера нужен сильный и волевой человек…

– У них, Юлечка, главный критерий нынче не быть замазанным в политике,– улыбнулся Тарташ,– а вы не то, что замазаны, вы ее олицетворение!

Кваков громко и грубовато хохотнул, косясь на женщину с косой, сидящую напротив. Юлю в этой компании не любили и пригласили по старой памяти. Во-первых, потому что она была все же хитрее и умнее их всех вместе с взятых, и как сильного противника надо опасаться, они ее опасались. А во-вторых, Тормошенко все же, как ни крути, была отработанным материалом. И если во время второго майдана она еще сгодилась на должность знамени революции, то теперь…Теперь ее время ушло, и все это понимали.

– Я попросил вас приехать не для того, чтобы обсуждать новый кабинет министров,– нервно бросил Маломойский, проходя на середину комнаты,– уж простите, но ситуация не способствует…

– Отчего же!-усмехнулся Тарташ.– Еще месяц вашего локдауна и все…Можно делить портфели…

– Надеюсь, вы меня не забудете?– встревоженно встрепенулся Кваков.

– Не переживайте Арсен Борисыч, как говорил адмирал Колчак, не трогайте артистов и проституток, они служат любой власти…– пояснил Тарташ.

– При чем тут это!– вскинулся министр МВД.– Я вроде бы не пою…

– Вот и я о том же!– залился веселым смехом олигарх, туша сигару.– Ну, а если серьезно, то Веня прав, мы в полной заднице…

– Ну и пусть! Быстрее создастся революционная обстановка!– решительно тряхнула косой Тормошенко.

– Браво, Юлия Владимировна, сразу видно, что вы наизусть знаете Ленина и не зря столько лет украшали ряды Комсомола. Петр Алексеевич?– обратился к Волошенко, до этого стоявшему молча у окна, Тарташ.– А что вы скажите?

Бывший президент отошел от окна, внимательно поглядев на собравшихся. Все они ему были знакомы давно, много-много лет, кого-то он кидал, кто-то его, с кем-то он делал бизнес, с кем-то был в контрах.

– Пусть сначала скажет, господин Маломойский. Насколько я понимаю, именно его решения влияют на то, что происходит сегодня в нашей стране.

– У нас есть президент…– начал было Веня, но Тарташ его прервал.

– Брось, Веня…Ты серый кардинал и об этом все знают, твой актеришка ничего не решает! Самого тебя никогда бы в жизни не выбрали бы украинцы. Какими лопухами бы они не были, вот ты и поставил вместо себя куклу.

– локдаун отменять нельзя,– выдохнул Маломойский, стерпев фамильярность Тарташа,– отменим, нам труба…Эта ерунда взялась ниоткуда и распространяется со скоростью света. Наши вирусологи за голову хватаются, работают круглые сутки, но вакцины пока нет и не будет. Доктора говорят, что вирус мутирует с каждой новой жертвой, и подобрать идеальный код, не выходит…

– Пора валить из страны!– уверенно заявил Кваков, мысленно просчитывая через какие офшоры выведет годовой бюджет МВД на Кипр.

– А я подожду…– тряхнула косой Юля.

– Вообщем править и не важно чем, да, Юлия Владимировна?– нахмурился Тарташ.

– Ждали бы вы сколько ждала этого я…Говорили бы по-другому.

– Но и держать локдаун долго мы не сможем!– прервал их перебранку Веня.– Я прошу хотя бы поддержать государство тем, что закрыв на время пандемии все свои активы, не увольнять работников, не повышать безработицу, а значит нагрузку на бюджет. Рухнет экономика, рухнет все…

– А резон?– нахмурился Тарташ.– Юля уже все сказала…Она готова быть президентом ничего, но президентом. Арсен Борисыч уже заказал онлайн билеты на авиа перелет для себя и своей семьи, а референт его, держу пари, уже строчит на имя президента заявление на краткосрочный отпуск. Мои активы уже давно за рубежом, здесь только малая толика бизнеса, которым можно пожертвовать ради того, чтобы порадовать себя и увидеть, как ты, Веня, будешь тонуть вместе со своей куклой. Молчит только наш дорогой, Петр Алексеевич…– все обернулись к Волошенко, который как раз развернул одну из конфет, поданных для аперитива, с удивлением отметив, что это до сих пор его фирмы «Дашен». Увидев устремленные на себя взгляды, он смутился и спрятал обертку в карман.

– Я за то, чтобы помочь!– уверенно заявил он. Чем вызвал удивление у всех, в том числе и у Маломойского.

– Петя, конфет обожрался?– рассмеялась Тормошенко.

– Это они ему специально просроченные подсунули!– уверенно заявил с важным видом Кваков.

– Да нет!– отмахнулся Волошенко, вспоминая то, о чем перед этим совещанием говорила Аза.– Вы просто не думали об этом…Вот ты…– обратился он к Тарташу.– Один из твоих фармацевтических заводов в Днепре можно легко перепрофилировать под изготовление масок. Не у китаезов их закупать, а делать самим и продавать втридорога! Прибыль триста процентов!

– А всех обязать их носить!– ошарашенно заявил министр МВД.– А за невыполнение указа Президента штраф! Тысяч пять, нет…Двадцать тысяч гривен!– глаза Квакова счастливо заблестели. Он одной рукой стал отменять бронирование чартера на Мальдивы.

– Ты, Юлечка. Поимеешь с трансплантации, как в войну, став самой богатой женщиной не только в Украине, но и в мире, зачем тебе тогда власть? Если ты сможешь позволить себе все?

Тормошенко хотела бы возмутиться, но смолчала. Предложение и впрямь было заманчивым. Таким темпами, которыми дохнут украинцы от этого вируса, она не только заполнит полностью рынок Европы, но и выйдет на другие континенты.

– Ты, Веня, сможешь удержать власть в своих руках, хотя бы до конца срока, и все останутся довольны и при своих…Все затраты на поддержку государства в условиях пандемии с лихвой покроются прибылью от нее же!

Все пораженно замолчали. Волошенко встревоженно умолк, наблюдая за своими давними врагами и партнерами. Аза сказала, что они обязательно согласятся, так сказали ее карты, но все же Петр был не уверен.

– А что поимеешь с этого ты?– нахмурился Маломойский.– Они что конфеты начнут жрать, сидя дома?

– Ну, кроме конфетного бизнеса у меня есть много других, которые получат свое развитие, пока будет идти пандемия,– пожал плечами, как можно невозмутимее, Волошенко.

– Это какие?– встрепенулась Юля.

– Перестань считать чужие деньги!– оборвал ее Кваков.– Это прерогатива МВД!

– Тихо! Говори, Петя…

– Ритуальные услуги. Несколько фирм были оформлены на троюродного брата моей жены, дохода особого они не приносили, но сейчас, когда эпидемия шагает по стране, и люди гибнут сотнями…

– Действительно выгодно,– кивнул Тарташ.

– Только мою фирму можно перепрофилировать под похороны зараженных и законодательством обязать хоронить только через нее…Во избежании распространения инфекции.

– Как был ты жук, так жуком и остался, Петя…– покачал головой Тарташ.

– Но голова у него варит!– похвалил Волошенко Кваков.

– Так что, господа, поможем стране?– стал заканчивать разговор Маломойский.

– Поможем…– почти хором ответили олигархи.

Им бы такое единодушие на голосовании в Раде, подумал Волошенко, спускаясь с крыльца администрации Президента к своей машине. Поможем стране! Господи, сердце, чуть было не выскочило…И зачем Азе столько мертвецов.

– Помни, нам необходимо, чтобы ты получил контроль над всеми инфицированными,– твердила она, отправляя его на встречу,– живыми или мертвыми!

– Трогай!– коснулся он плеча водителя, сидевшего за рулем неподвижно, словно статуя самому себе.

– Как прошли переговоры?– не своим голосом произнес тот еле слышно.

– Что?– нахмурился Петр, доставая из бара бокал и бутылку французского коньяка.– Какое тебе вообще дело? Твое дело баранку крутить, езжай давай! Пораспустились тут…

– Говори!– голова водителя неожиданно развернулась на сто восемьдесят градусов, и в глазах полыхнуло пламя, взметнувшись длинными острыми языками, почти полностью поглотив зрачки.

– Аааа!– попятился назад Волошенко, громко крича. В панике он уронил бутылку на пол, зашарил рукой в поисках ручки, чтобы открыть дверь.

– Тихо! Это я, Аза!

– Т-т-ты?– дрожащим голосом переспросил бывший Президент Украины.

– Я! Они согласились?

– А г-г-г-де Ш-шшурик?– зубы отбивали испанскую чечетку и никак не хотели успокаиваться.

– Какой Шурик?– зло бросила ведьма. Голова водителя несколько раз качнулась вопреки всем законом вперед, как будто она хотел достать до Петра лысым затылком. Это особенно ужасно смотрелось, когда руки шофера оставались неподвижно лежать на руле.

– Водитель м-ммой!

– Жив он, здесь…Кроме баб и не думает ни о чем! Вот я в его сознание и вошла…так что твои партнеры олигархи, клюнули на наш крючок?

– Сомневались к-конеч-чно, но к-к-клюнули…– подтвердил Волошенко, все еще не веря своим глазам и вжимаясь в кресло.

– Ну и отлично! Жду тебя дома!

С резким щелчком голова водителя Шурика вернулась в нормальное положение, туда, где ей быть и положено. Шофер устало пошевелили плечами, будто после долгого сна.

– Что-то башка болит…На погоду наверное…– проговорил он уже своим нормальным мужским голосом, косясь на испуганного Волошенко в зеркало заднего вида.

– Ничего удивительного…– выдавил из себя Петр, наконец-то сумев выдохнуть и унять бешено стучащие зубы.– У меня бы тоже болела!

– В смысле?– не понял шофер. Он ничего не помнил!

– Тоже, говорю, болит голова…– махнул рукой бывший президент.

– Бледные вы какие-то сегодня…

– Езжай…Саша! Езжай!– приказал Волошенко, давая себе мысленно зарок быть еще осторожнее с этой ведьмой. Ведь совсем непонятно, что от нее можно ожидать, и на чьей стороне она в этой игре играет. Чем дальше развивались события, тем больше Петр Алексеевич убеждался, что только на своей и не на чьей больше…И от этого становилось жутко. Похоже он вляпался в очередную авантюру, выход из которой был только один…С ведьмой до конца!

7

Харьков 2020 год

Март

После такого неожиданного разговора с президентом, мы ошарашенные с супругой вернулись домой лишь глубокой ночью. После того, как Зеленской услышал, что мы согласны попробовать найти причину вируса, он внешне успокоился, даже минут десять мило поболтал с нами о погоде и еще какой-то ерунде. Я, если честно плохо помню и сейчас подробности этого разговора.

Где-то через десять минут, быстро перекусив, он распрощался с нами, сославшись на дела и пояснив, что ресторан в нашем полном распоряжении до самого утра, чем мы со Светой и с успехом воспользовались, попробовав блюда не только украинской, но и более экзотичной китайской кухни. Когда бы еще нам выпала такая возможность? Кто его знает? Мне еще со времен военного факультета говорили, что если есть выбор между баней и неприятностями, лучше всегда выбирать баню, потому как неприятности приходят и уходят, а вот искупаться в следующий раз неизвестно когда придется. Так и с едой…

Вообщем, время мы провели отменно. Вышколенный персонал, а другого в подобного рода заведениях не держат, смело выполнял наши самые дикие прихоти, вроде той, что случилось под самый конец нашего неожиданного застолья, когда Света попросила меня чего-нибудь спеть, а я во всю глотку подпевал Григорию Лепсу, рвущему связки из колонок выуженного из недр подсобок магнитофона.

Где-то в час, мы вызвали такси и отчалили. И единственное, что сохранилось в моей голове из этих воспоминаний, это то, что мне было жутко плохо, жарко и все время тошнило. О чем я громко и четко всем сообщал. Почти трезвая супруга жутко стеснялась моего расхлябанного поведения, а таксист, ведущий машину в маске и перчатках, с тревогой то и дело оглядывался назад, то ли боясь, что я заблюю ему весь салон, то ли опасаясь того, что я тоже инфицирован этим новым страшным вирусом.

Кое-как добравшись до Батицкого, Света выгрузила меня из автомобиля. В глазах плыло, а небольшой палисадник, который развела под окнами нашей двухэтажки Эльвира Олеговна, вдруг отчего-то решил поменяться с небом местами. Я закачался и рухнул в снег.

– Я, пожалуй, поеду…– торопливо проговорил таксист, вжимая педаль газа в пол и удаляясь от непонятных и странноватых клиентов. В довирусное время он бы с радостью предложил нас еще немного покатать по городу, стремясь навариться на нашем опьянении, а сейчас увы…Своя рубашка ближе к телу и никаких денег не захочешь, когда реальная угроза собственной жизни, где-то незаметно бродит у тебя за спиной.

– Светик…ик…– икнул я, пытаясь вернуть перевернутую картинку окружающего мира на место.– Как же я тебя люблю…

– Дворкин, пошли домой спать,– потянула меня за рукав супруга, пытаясь поднять. Она, как женщина, выпила мало, была почти трезва и явно недовольно тем, что я себе позволил.

– А я не хочу…– с оглупевшим видом проговорил я.– Ты только посмотри на эти звезды…На этот загаженный миллионами автомобилей воздух! Вдохни его полной грудью…Чувствуешь? Солярка…– я глупо улыбнулся и попытался встать. Получилось это у меня только со второго раза и не без помощи жены.

– Отлично! Вдохнул? Насладился? Теперь спать! Нам завтра рано вставать и ехать к Агриппине…

– Зачем нам ехать к этой старой ведьме?– заморгал я, в пьяном угаре обо всем забыв.

– Чтобы выполнить поручение президента!– терпеливо объяснила мне она.– Или ты уже все забыл? Про вирус, про Киев?

– Президент? А…Точно! Я ужинал с Президентом Украины!– прокричал я, раскинув руки в стороны, словно хотел в этот момент обнять весь мир.

– Тсс! Дворкин, с ума сошел? Это вообще-то тайна…

– Тсс…Да!Тайна…Как же я тебя люблю, Светик…

– Добрый вечер!– позади нас раздался голос нашей соседки Шушки. Она брела от ночного круглосуточного ларька, в котором продавалось, наверное все, что только можно, кроме строительных материалов.– чего это вы, загуляли?– кивнула она на меня, пытающегося удержать равновесие и не отправиться в полет на подмерзшей за ночь дороге.

– Да вот…Домой мы не хотим. Хотим дышать загаженным харьковским воздухом…– развела в стороны руки Света.

– А…Ясно. Помочь?

Дальше я уже все узнал со слов супруги. Шушка, ловко поднырнула под мою вытянутую вперед руку, обхватила за талию и буквально потащила меня к подъезду. И совсем не важно было, что ногами в тот момент я совсем не переставлял, и они волочились у меня безжизненно по асфальту. Пел, что-то ворчал и лишь, когда соседка бросила меня на кровать, я умолк и оглушительно громко захрапел, заставив Свету спать на кухне.

Утром, как предполагалось, я проснулся позже всех. Опухший, растрёпанный и с больной головой, забрел на кухню ближе к обеду. Бросился к крану, набирая себе воды. В горле пересохло так, будто мне глотку отшлифовали наждаком. Мои, как раз обедали, ну или завтракали…

– Водочки, зятек?– участливо предложил Эльвира Олеговна с ехидной улыбкой. От чего меня снова потянуло на рвоту, но я мужественно сдержался.

– Спасибо я и так помру…

– От этого еще никто не умирал!– отмахнулась теща уже серьезно. Передо мной оказался тут же стакан рассола и таблетки анальгина.– Лечись, сынок! Через час очухаешься.

С благодарностью взглянув на Эльвиру Олеговну, я с жадностью допил священную для всех алкоголиков с похмельным синдромом жидкость.

– Думать уже можешь?– уточнила Света. Ей было раз в сто легче. Перед женой уже стояла выпитая почти до конца кружка кофе и распечатанный творожок.

– Пока слабо…

– Папа! Папа!– в коленки мне уткнулось светловолосое чудо по имени Дарья, пока еще носящаяся по квартире в одной пижаме. Толчок колокольным звоном отозвался в голове, я простонал.

– А мы вчера такую прикольную игру скачали с пацанами? Там эти зомби…– на кухне появился еще и Витька, его уже начинающийся прорезаться бас, чуть совсем не свел меня у ума.

– Тихо!– попросил я.– Дашуль? У папы голова болит…Давай в доктора поиграем?– наклонился я, прибегнув к военной хитрости.

– Давай «иглать»!– я сделал совсем умирающий вид. Хотя особого труда это мне не составило и прикрыл глаза, пока теплая ладошка дочурку ласково гладила меня по покрывшемуся мелкой испариной лбу.

– Тут болит?– участливо коснулась она висков.

– Ага!

– А тут?– затылок мой резко обожгло ледяным холодом, колкие, как иголки пальчики пробежались вокруг всей моей дурной головы.

– Да!

– Давай «леситься»!

– Дашенька не «леситься», а лечиться!– по слогам поправила ее педагог со стажем Эльвира Олеговна.

– Да хоть как!– прервал я ее.– Давай…

Ледяной холод, исходивший от Дашкиных ладоней, вдруг исчез. Вместо него пошло тепло, медленно проникая куда-то внутрь, заставляя бьющий в моей похмельной голове набат, медленно затихать.

– Больной, вы «здоловы»!– радостно объявила мне дочь минуты через три совсем мне непонятных манипуляций. Встряхнулся и действительно почувствовал себя намного лучше, даже аппетит проснулся.

– Вот и нам бы так на работе!– завистливо вздохнула Света.

– Магия!– нравоучительно поднял палец вверх я, улыбаясь.

– Алкоголизм, Дворкин!– тут же поправила меня теща.– От него никакая магия не спасет…– видя, что мне лучше, она уже накладывала нам всем троим завтрак.

– Это да…– пришлось мне согласиться с Эльвирой Олеговной, усаживаясь на свое место. Дашка тут же запрыгнула к жене на колени, Витька занял стул рядом со мной.

– Ты помнишь вчерашний вечер?– уточнила Света, кормя Дарью какой-то кашей, кажется манной, но вот в них я был не силен.

– Помню до того как Пре…Как Владимир уехал!

– Я маме все рассказала,– сказал Света,– ей с детьми придется остаться дома, пока мы отправимся в Киев.

– Это понятно. Да и какие секреты у нас могут быть от нее, если вдруг, что пойдет не так, только ей с малыми нам и спасать…

– Вот и я так подумала!– кивнула супруга. Какая же все-таки она у меня умница! Пока муж болел неизлечимой болезнью под названием похмелье, уже все решила, все организовала…И кто тут за кем, как за каменной стеной. С удивлением я вспоминаю наши ссоры, подробно описанные в «Игре Отражений», когда Вышинский воспользовался нашими разногласиями и подменил меня в реальном мире, отправив в Зазеркалье. Неужели это были мы? Сколько прошло времени с того момента?

– Значит пора звонить Агриппе?– я закончил кушать, отставив в сторону пустую тарелку, достал из кармана спортивных штанов телефон.

– Давай!

Я открыл телефонную книгу и даже не стал мучиться поиском. Ведьма, глава Харьковского Ковена была записана у меня первой. Долгие длинные гудки, один второй, третий…

– Слушаю, Дворкин!– послышался на том конце провода хмурый чуть хрипловатый голос старой подруги.

– Надо же, узнала!– обрадовался я.

– К твоему сведению, Саш, современные технологии дошли на данный момент до того, что при вызове абонентом его имя высвечивается на экране смартфона…– съязвила колдунья.

– Браво! А я то думал, что чародейки все еще почтовыми голубями переписываются,– не остался я в долгу.

– Тем более странно, если ты звонишь на почтового голубя! Не хами старшим, Дворкин,– устало пробормотала Агриппа,– тем более тем, которые старше тебя лет на триста, а то вдруг я проснулась не с той ноги? Прошепчу заклинание и превратишься ты в какого-нибудь щелкунчика. Чего хотел?

– Нужно встретиться!

– Содержательно…Все сразу стало понятно! Восемь месяцев о тебе не было ни слуха ни духа, а на тебе…Что опять случилось в нашем богом хранимом отечестве? Бесы напали, якутские шаманы. Бурятские ведьмы перекрыли газопровод Украине?

– Ты не в очень хорошем настроении сегодня…– заметил я.

– Очень проницательно! Открою большой секрет, Дворкин, все люди, которых будет неожиданный звонок с утра, дальше проживает день в плохом настроении. Особенно, когда звонят по утрам такие зануды, как ты!

– Я тебя разбудил?– удивился я. Агриппина обожала то ремесло, которым она занималась. Весь ее бизнес, состоящий из огромного торгового центра под названием «Крыша мира», который ей подарил Заславский, сеть косметологических клиник, занимал все ее время. Насколько я знал, раньше колдунья поднималась чуть свет, а спать ложилась далеко за полночь.

– Да…

– Странно…

– О таких странностях лучше говорить с глазу на глаз…Жду тебя через час в моем торговом центре,– буркнула недовольно колдунья и положила трубку.

– Ну как?– спросила Света настороженно. Потому что по моим ответам и вопросам понять содержание беседы было невозможно.

– Через час в «Крыше»…Но настроение у нее хуже некуда!

– Это мы уже поняли!– кивнула мне Света. Передала с рук на руки Дарью и бросилась одеваться. Мне же пришлось быстро похватать со стола все, что успел, чмокнуть дочку, потрепать по непричесанной голове Мишку и отправиться в ванную умываться.

До «Крыши мира» что на Пушкинской, почти в центре города, даже езды на такси было довольно далеко, примерно как раз час времени. Агриппе хорошо было назначать встречу…Прошептала заклинание и уже красивая, а тут..

Супругу я застал, когда она уже красилась, готовая к утренней прогулке. На кровати в спальне сидела Дарья с интересом рассматривающая блестящие помадки, пузырьки духов и коробочки с тенями, даже не взглянувшая в мою сторону. Что поделаешь? Женщина, даже в таком юном возрасте, остается женщиной, то ей духи подавай, то гель для губ, то еще какой-нибудь эпилятор!

– Готов?– обернулась Света на меня, нанеся боевую раскраску.– Даша!– любознательная дочурка все же выкрутила помаду и теперь с успехом размазывала ее по подушке. Только вовремя обернувшаяся жена, спасла спальный гарнитур от неожиданного обновления.

– Секунду!– что мне одеваться, только подпоясаться. Сбросил спортивные, напялил джинсы, свежую рубашку, пригладив пятерней распушившиеся волосы.

– Стаса я вызвала! Сказал, что уже стоит под подъездом,– рассказала она, отбирая у дочери косметику. Обиженно надув губы, Дарья попробовала сверкнуть молниями из глаз, но тут же осеклась, заметив показанный женой кулак.

– «Хосю»!– проканючила она, пытаясь решить все мирным путем, строя мамины глазки, взгляд которых действовал на меня безотказно, а вот Светлана не повелась. Дочь мгновенно была выпровожена из спальни и отправлена в наказание к Эльвире Олеговне смотреть мультики. Правда про наказание, вопрос был довольно спорный…Кого этим наказала жена? Тещу, которая отдыхала и смотрела спокойно кино или все же Дашку?

Через пару минут мы уже были внизу. Стас сидел в машине, укутанный по самые глаза в одноразовую маску. В машине было натоплено, по его лицу катил крупными градинами пот.

– Я смотрю, ты тоже начал опасаться вируса?– кивнул я на его вид. Хендай плавно тронулся, сворачивая на Рубежанский переулок. Даже Свету он постарался посадить позади себя.

– А черт его знает, Саш,– пожал плечами Стас,– Береженого Бог бережет, понимаешь ли…Как в него не верить, если по телевизору такие ужасы показывают. Люди мрут, как мухи, а моя соседка тетя Галя с первого этажа только вчера представилась…И диагностировали этот самый мышиный грипп! И как не верить? Сгорела баба здоровая пятидесятилетняя за какие-то два дня.

– У нас в клинике тоже вводятся, согласно приказу ОблЗдрава ограничения,– подхватила Света,– обязательные тесты, маски, перчатки, дезинфекция…

– Только панику разводить!– кивнул я.

– Это тебе легко говорить! А люди мрут!– возразил горячо Стас, выезжая на Халтурина. Тут движения автотранспорта было намного оживленней, а значит и отвлекаться нашему таксисту было нельзя.

Ну и хорошо…Есть время подумать, а поразмышлять есть над чем…Ясно, что вирус этот не появился самостоятельно. Кто-то его вывел, выпустил в мир, дал толчок, заразил «нулевого» пациента. Кто? Тот кому выгодно то, что творится сейчас в стране…Страх, паника…Люди перестали чувствовать себя защищенными…А как тут будешь чувствовать себя защищенным, когда каждый день тебе из телевизора и радио рассказывают, что планета и Украина в частности находятся в смертельной опасности. Кто-то нарочно раскачивает эту лодку, повышая градус напряжения, только кто?

Мои размышления прервал шелест тормозов машины Стаса. Мы успели добраться до пересечения Халтурина и Салтовского шоссе, где прямо у светофора расположился усиленный наряд полиции. Несколько местных шерифов в балаклавах с автоматами тормозили всех подряд. Перед нами пристроилась к обочине старенькая отечественная «шестерка», откуда выволакивали на снег молодого парня лет двадцати. Он отчаянно сопротивлялся, отпихивал сотрудников полиции, но силы были слишком неравны.

Мы с женой переглянулись.

– Бандит, что ли какой?– напрягся Стас, включая аварийку.

– Сейчас узнаем…– я щелкнул дверью, выбираясь наружу, коротко попросив Свету оставаться в салоне.

– Лежать! Руки за спину! Сука!– кричал с надрывом один из офицеров в черной натовской форме, направляя автомат прямо в затылок пареньку. Тому разбили нос. Кровь медленно напитывала мягкий вчерашний снег, не затертый еще с утра, пылью тысяч машин.

– Что за беспредел? Я буду жаловаться!– пытался хоть что-то возразить парень, но несколько крепких ударов носком берц по почкам охладили его пыл.

– Будешь! Кому только?

– В мэрию!

– У нас распоряжения президента, задерживать всех граждан для помещения в карантин, у которых температура тела превышает тридцать семь градусов!

– У меня тридцать шесть и девять!

– Грузи!– кивнул своим двум подчиненным, видимо старший наряда.

Только сейчас я заметил, позади памятника Богдану Хмельницкому, установленному на этом перекрестке автомобиль Скорой помощи, пристроившийся позади полицейской «тойоты». Именно туда потащили паренька, предварительно успокоив его несколькими ударами приклада автомата.

– Ты кто?– только сейчас старший наряда заметил меня, с интересом наблюдавшего за этой сценой. Глаза под балаклавой угрожающе сверкнули. Я тут же примирительно поднял вверх руки, давая понять, что не несу с собой никакой угрозы.

– Мы на проверку,– и протянул ему запястье для измерения температуры. Сердце испуганно застучало. Еще не хватало бы сейчас попасть в карантин из-за глупых тридцати шести и девяти, как этот парень.

Полицейский выудил из подсумка электронный градусник и, стараясь держаться от меня подальше, нажал кнопку. Китайская техника запищала, прогружая внутри своей небольшой оперативной памяти полученный результат.

– Тридцать шесть и четыре!– громко объявил сержант и все-таки опустил ствол автомата, направленный мне в грудь.– Упадок сил у вас, пане!

Как же…Да я чуть не обмочился со страху!

– Мне необходимо проверить остальных пассажиров…

Я отступил на шаг, давая возможность подойти к машине, молясь, чтобы у всех температура оказалась в норме.

– А что теперь будет с этим несчастным?– кивнул я в сторону сорвавшейся с места скорой, наперекор всему движению рванувшей куда-то по Салтовскому шоссе.

– Двухнедельный карантин,– пояснил сержант деловито записывая номер машины Стаса в свой блокнот и нашу температуру,– в «пятнашке», в отделении для тяжелых больных. Его специально освободили под это дело. Если симптомов вируса не выявят, то выпустят обратно.

– Жуть!– зябко повела плечами Света.

– Это вам, панночка Дворкина, жуть, а нам с этим бороться как-то надо!– назидательно проговорил полицейский.

– И сколько таких постов по городу есть?– настороженно спросил я, прикидывая сколько раз мы подвергнемся такому «вежливому» осмотру.

– Почти на всех центральных перекрестках…Но вам в следующий раз достаточно показать вот эту справку…– он подал нам вырванный из блокнота листок, где указывалось, что предъявители сего документа в полной мере прошли проверку температуры и признаков зараженности вирусом не имеют. Число, подпись, звание и печать с трезубцем, под ней корявым торопливым почерком были вписаны наши три фамилии и номер Стасовой машины.

– Спасибо…– буркнул я, занимая место позади таксиста.

– Что вы!– блеснул белозубой улыбкой полицейский, коротко козырнув.– Это же наша работа!

Перед моими глазами мелькнул окровавленный паренек и то, как его волочили к скорой. И это тоже было их работой? Но внешне никак свои сомнения не показал, постаравшись мило улыбнуться.

– До побачения, пан сержант!– махнул я на прощание, сумев выдохнуть облегченно лишь когда наше такси вывернуло на Московский проспект.

Ехали минут десять в полной тишине. Говорить что-то не хотелось. И без того всем было понятно, что с этим вирусом, нагнанным на граждан страхом, беспрецедентными мерами безопасности, мы всей страной становились похожими на военный лагерь.

– Жуть…– повторила Светлана, глядя в окно.

Всегда полные улицы Харькова были на этот раз практически пусты. Кроме войск Национальной гвардии, одетой в противогазы и маски, обычных людей было крайне мало. Изредка где-то на стороне магазина или аптеки мелькнет кто-то, рискнувший в этих условиях выбраться за едой или лекарствами. Нас обогнало несколько бронетранспортеров, семь скорых и всего лишь две гражданских машины. Магазины пестрели закрытыми жалюзи окнами, висевшими повсюду вывесками о временном ограничении работы торговых точек, в связи с указом Президента. Город казался каким-то чужим и будто вымершим.

– Апокалипсис какой-то прям, как в кино!– покачал головой Стас, сворачивая от Пушкинской в переулок, где располагался огромный торговый центр нашей подруги.

– Мурашки по коже…– поморщилась Света, соглашаясь.– Словно все, о чем снимали американские режиссеры, все сбылось. Сейчас откуда-то выползут настоящие зомби и начнут жрать всех подряд…

– Сплюнь!– покачал я головой.– ты же знаешь в нашей стране может быть все, что угодно.

Расплатившись со Стасом, расставшимся с нами с нескрываемым облегчением, который почти на сто процентов, если без приключений доберется домой, законопатиться дома и выключит телефон, мы оказались напротив огромного торгового центра, который раньше был местом массовых самоубийств, доходным домом и последним пристанищем Харьковского Ковена ведьм – самого мощного в Европе.

Сегодня он не работал, о чем гласила огромная вывеска на входной двери. Свет везде потушен. Заполненные торговые полки сиротливо смотрелись без посетителей в холодном полумраке.

– Так вот, почему Агриппина спала в обед…– понял я, набирая на клавиатуре телефона знакомый номер. Ведьма ответила почти сразу.

– Я вас почуяла. Секунду!

В дверях что-то затрещало. Тонкое стекло стало неожиданно расплываться, растекаясь в сторону водяными кругами. Изображение зала по ту сторону стала мутной и неразборчивой.

– Входите!– пригласила Агриппа, на том конце провода, после секундной заминки.

Пришлось мне взять Свету за руку и крепко зажмуриться. Вместе мы шагнули в открывшейся портал, ледяными коготками щекотнувший нас по открытым частям тела. Голову сдавило так, словно мы с женой опустились на дно Марианской впадины. Нас завертело, скомкало, а потом чья-то уверенная рука подтолкнула нас в сторону открывшейся двери. Я ее не видел, но точно знал, что это именно она!

С легким хлюпаньем нас выбросило на самых верхний этаж, в кабинет ведьмы.

– Можно было бы обойтись и лифтом…– ворчливо заметил я, осматривая супругу и самого себя. Бывали случаи, когда распылившись на молекулы, люди из портала возвращались, потеряв что-то для себя важное…Палец или ноготь, кто-то бровь, а кто-то глаз…

– Весь торговый центр окружен оберегами. Снимать защиту здания не имело смысла, чтобы пропустить вас двоих внутрь. Это бы отняло у меня слишком много сил, а силы мне вскоре понадобятся,– пояснила колдунья, разворачиваясь к нам лицом в огромном кожаном кресле,– раз ты здесь…Ну, здравствуй, Дворкин!

Она радушно улыбнулась, шагнув нам с женой навстречу, ничуть не изменившаяся за прошедшие восемь месяцев. Такая же очаровательная, молоденькая, несмотря на свои триста лет. Разве, что перекрасилась из каштанового в цвет вороного крыла, да судя по всему вплотную подрихтовав себе чуть поплывшее лицо, на котором не было теперь ни одной возрастной морщинки. Одета ведьма была в высокие белые сапоги, идеально белую кофточку и короткие бриджи, весьма соблазнительно, да простит меня читающая это супруга, смотревшиеся на чародейке. По очереди обнявшись, мы сели за стол, на котором с легким шипеньем из воздуха появилось три чашки, наполненных ароматным свежезаваренным кофе.

От них шел такой аромат, что я просто не мог не оценить, такое гостеприимство.

– Бразилия?– кивнул я, делая с наслаждением большой глоток чарующего напитка.

– При чем только, что собранная, смолотая и сваренная!– назидательно подняла вверх палец колдунья.– Есть у меня по ту сторону континента знакомый ведун, безнадежно влюбленный в меня вот уже пятьдесят лет. По-моему желанию поставляет мне настоящий бразильский кофе,– пояснила Агриппа.

– О, женщины, имя вам коварство!– рассмеялся я.

– А какие ведьмы по-твоему должны быть, Дворкин? Только алчными и коварными…Это я у вас особый экземпляр…Но вряд ли ты хотел поговорить именно об этом. Рассказывайте, что опять стряслось? Я уж думала, что всех злодеев мы передушили и переловили…

– Почти…– начала наш рассказ Света.– Ты про вирус что-то слышала?

– Мышиный грипп?– удивленно подняла брови ведьма.– Из-за него я терплю колоссальные убытки, все мои магазины и салоны красоты закрыты, сама я сижу дома и никуда не выхожу, а вы спрашиваете, слышала ли я что-то о мышином гриппе? Слышала, черт возьми!– она гневно сверкнула глазами, и чашки на столе сами собой обиженно зазвенели.

– И что ты об этом думаешь?– прервал ее гневную тираду я.

– Это не похоже на магию,– пожала плечами ведьма,– порчу или морок…Мы общались по видео связи с подружками из Италии, они уверены, что это вспышка человеческой заразы, которая скоро затухнет, как это было с холерой и чумой.

– Человеческой?– нахмурилась Света.

– Именно, ведьм и чародеев она не трогает…

– Странно!

– Ничего странного, Дворкин! Наш иммунитет немного отличается от людского. Если эта гадость и попадет к нам в организм, то не сможет размножится, сила, хранящаяся внутри нас задушит ее на корню.

– То есть…

– И Мишка, и Дашка в безопасности,– подтвердила мои догадки колдунья.

– Откуда она могла взяться?

– Свет, а откуда берутся все ваши людские болезни?– вскинулась Агриппа.– Вспомни СПИД…Один баран в человеческом облике решил удовлетворить свою похоть и трахнул обезьяну инфицированную вирусом, и что? Оказалось, что вирус иммунодефицита смертельно опасен для человека, и понеслось. Так и тут…

– Ты хочешь сказать, что-то кто-то переспал с летучей мышью?

– Скорее сожрал…– пожала плечами Агриппа, но «нулевому» пациенту виднее.

– Жесть!– кивнул я, отставляя в сторону пустую чашку из-под кофе.

– А чем вас заинтересовал этот вирус?– прищурилась подозрительно Агриппа.

– Мы…

– Нас попросил помочь Президент!– выпалила Света, поняв, что я собираюсь что-то соврать.– Он считает, что кто-то специально выпустил в мир эту заразу, чтобы посеять панику и воспользоваться ей!

– А у вас он далеко не дурак…– задумчиво проговорила колдунья.– Только кому это может быть выгодно? Править полу вымершей страной с убитой экономикой?

– Вот это нам и предстоит выяснить…– рассказал о цели нашего визита я.– Ты поможешь нам?

– Побороть опасный вирус, найти и прикончить злодея, рискуя собственной задницей?– уточнила у меня ведьма, нахмурившись.– Конечно да, Дворкин! Я так соскучилась по нашим приключениям. К тому же вирус этот доставляет мне массу неприятностей и убытков. Я так и думала, что рано или поздно нам придётся с ним схлестнуться. Иначе ты был бы не ты, если сидел дома и дышал в масочку.

– Очень смешно,– обиженно надул губы я. Агриппа любила меня поддевать и язвить, но, несмотря на то, что мы столько времени с ней дружили, я все никак не мог привыкнуть к ее вечным подколкам.

– А я и не пыталась шутить!

– Значит ты с нами?– радостно снова уточнила Света.

– Куда же я вас молоденьких дену,– вздохнула ведьма,– иначе влезете без меня в какую-нибудь кабалу, все равно вытаскивать вас потом оттуда… Кстати…– сделал она хороший глоток кофе.– А это и все наша банда? Кажется, кого-то тут не хватает…

Колдунья игриво мне подмигнула. И я неожиданно, ни к месту вспомнил, что чародейка по заданию Ковена. Даже когда-то пыталась меня соблазнить.

– Ты имеешь ввиду Красовскую?– улыбнулась понимающе Светлана.

– Куда же без вашей говорливой журналистки? Тогда и авантюра не авантюра, если ее потом не осветить на главной полосе Вечерний Харьков,– рассмеялась Агриппа. В сущности, она была и не совсем похожа на обычную ведьму, веселая, озорная, смешливая…Я очень часто думал, как такая жизнерадостная особа попала в услужение к темным силам, и не мог найти ответа. Все в ней было не так, как в ее товарках Агриде и Алаиде.

– Теперь, когда ты с нами, то можно и поехать к Красовской. Думаю, что она тоже засиделась дома, стирая пеленки,– уверенно кивнул я, доставая из кармана джинсов мобильный телефон,– сейчас мы вызовем такси и в Рогань!

– Куда?– Агриппа даже поперхнулась кофе. Брызги полетел в разные стороны, оставляя на белоснежной кофте коричневое пятно.

– В Рогань,– невозмутимо ответил я, прикидывая в каком радио такси цена будет подешевле,– ты что, не помнишь, что Янка свалила вместе со своим новым мужем из города после той истории с Тивитом, чтобы спокойно воспитывать наследника?

– Помню я все, Дворкин!– ворчливо заметила ведьма, оттирая салфеткой пятно от кофе,– только уж извини меня, родной, но на старости лет кататься на такси на столь дальние расстояния, ты меня не уговоришь. Остальные ведьмы засмеют! Чародейка и на такси!

– Я второй раз в портал не полезу!– уверенно заявилаСвета.

– Да никто вас в портал лезть не заставляет!– отмахнулась Агриппа.– Сама не люблю эту штуку, выбрасывает оттуда, как будто в стиральной машинке побывал. Кости ломит, спина ноет… У меня есть идея получше.

Чародейка шагнул к черному шкафу со стеклянной матовой дверью, стоявшему в углу. Несколько минут ковырялась с замком, шептала заклинания, а потом внутри сейфа что-то скрипнуло, протяжно взвыло, и дверца приветливо распахнулась, открывая нашим пораженным с женой взорам небольшое уютное помещение, вроде гардеробной, где на полках аккуратно были разложены разные магические приспособления, начиная от пучков каких-то трав, связок крысиных хвостов, заспиртованных лягушек и целого ряда котлов для приготовления зелий самого разного калибра и величины. Агриппа шагнула внутрь, на несколько секунд задумалась, замерев в нерешительности, словно не знала, где та вещь, которую искала, потом отодвинула в сторону старую мантию, несколько пробирок с розовой мутной жидкостью, чихнула, подняв облако пыли.

– Где же она все-таки есть? Бесова вещица!

Загремели сброшенные котлы. На пол упало несколько книг. Мы с женой непонимающе переглянулись.

– Вот же он! – радостно объявила ведьма, выуживая с полки какой-то тканевый рулон, туго перетянутый обычной аптекарской резинкой.– Подруги по случаю передали из Эмиратов…По обмену опытом, так сказать. Все никак руки не доходили попробовать. Они такими все время там пользуются.

Чародейка сняла резинку и встряхнула ткань. Подняв в воздух тучу пыли, перед нами развернулся небольшой прикроватный коврик, густо украшенный различными цветными узорами, богато расшитый золотистого цвета кистями, вольготно спадающими почти до самого пола. Коврик, ощутив свободу, несколько раз лениво потянулся в руках ведьмы, а потом растекся поп полу, словно приглашая тут же усесться на него.

– Это еще что за чудо-техники?– нахмурился я, внутренне подозревая, что ни все арабские сказки, как и наши были выдуманы от начала и до конца, присутствовало в них и зерно истины.

– Ковер-самолет! За десять минут лета доставит нас в Рогань к Красовской абсолютно бесплатно, без надоедливого шансона, болтовни водителя и нарушения правил ПДД!

– Ничего умнее не могла придумать! Лучше уж портал!– разозлился я на подругу.

– Ой, ой, ой, Дворкин!– покачала головой ведьма.– Какой же ты все-таки зануда! Хорошо…Не хочешь ковер-самолет, я дам тебе свою ступу! А мы со Светой, будем возлежать на этой мягкой шелковистой ткани, вкушать персики, наслаждаться полетом, пока ты будешь трястись в деревянном ведре, отбив себе все коленки и набив кучу шишек. Кстати, предупреждаю сразу…На ступе рулевое сломано с последнего шабаша, так, что можешь улететь не туда…– она вместе с женой ступила на ковер, который тут же, словно живой отреагировал на их появление, ласково коснувшись ног своими золотистыми кистями.

– Брось, Саш, это же интересно!– позвала меня супруга, размещаясь поудобней на необычном летательном аппарате. Со вздохом я шагнул в след за нами. Разве устоишь в споре против двух женщин, одна из которых ведьма с трехсотлетним стажем, а вторая твоя жена?

Приняв на себя еще одного пассажира, ковер-самолет вздрогнул, расправился чуть сильнее, становясь больше в объеме. Это заметила Агриппа, тут же не преминув, пояснить:

– Девчата говорили, что новейшая технология. Данная модель способна поднимать в воздух до десяти пассажиров без учета груза…Тут арабы нас, конечно, сделали с нашими ступами…– с грустью вздохнула она, поглаживая серебристую вязь.– Эсперио! Вирту!

Окно ее кабинета неожиданно само собой распахнулось, впустив внутрь довольно свежий мартовский воздух, мгновенно забравшийся под легкую куртку и ледяной змейкой пробежавшийся по спине. Я представил каково нам сейчас будет лететь в такую погоду, но промолчал, уж слишком счастливыми и восторженными были глаза супруги, да и чародейка, как маленькая радовалась предстоящему полету.

– К Красовской!– взмахнула она рукой, и даже я почувствовал, как жадно проглотил выпущенную ею энергию истосковавшийся в заточении ковер-самолет. Под ногами ткань вздрогнула, шевельнулась, по ней пробежала легкая рябь. А потом резким толчком нас понесло сначала вверх, а потом вбок. Рядом завизжали девчонки, но не от страха, а скорее от восторга. А потом ковер выровнялся и мерно шевеля кистями двинулся в сторону выезда из города в гости к нашей верной подруге.

Я жутко боюсь высоты. Да! Вот такой нетипичный герой вышел из меня…Простите уж! И когда ковер-самолет неожиданно резко дернулся вверх, набирая высоту, я зажмурил глаза, опасаясь шевелиться. Вцепился руками в ткань, но уже через пару минут спокойного плавного полета, сумел не только осмотреться по сторонам, но даже немного расслабиться.

Мы летели где-то над ХТЗ. По левую руку от нас шла железная дорога, извиваясь в своих змеиных поворотах, правее какие-то цеха и свечки многоэтажек. Странное дело, неслись мы вперед с приличной скоростью, но ветра и давления воздуха почти не ощущалось, словно нас укрывала какая-то специально наведенная магическая защита. Рядом от восторга охала Света, наблюдая, как сливающиеся воедино лентой пролетают внизу троллейбусы, автобусы и одиночные прохожие.

На бывшем посту ДАИ, у самого выезда из города расположился настоящий бронетранспортер. Вокруг него бродили люди в камуфляже с дубинками. Трасс перекрыта бетонными блоками, и до самого перекрестка тянулась длинная вереница автомобилей. Каждого из пассажиров проверяли, измеряли температуру.

– Дурдом…– тихо прошептала Агриппа рядом, зло скрипнув зубами.

– Это для вас, чародеев дурдом,– вступилась за харьковчан супруга,– а они реально боятся вируса. И чем раньше мы разберемся кто это все затеял и для чего, тем быстрее это все кончится!

Ведьма бросила короткий недовольный взгляд на жену, но промолчала. Уж она со своими убытками, как никто другой, хотела, чтобы карантин поскорее закончился и все стало на свои места.

– Рогань!– указал я рукой куда-то правее, где возле дороги уходили вглубь поля одно и двухэтажные домики.

Ковер-самолет послушно заложил крутой вираж и снизил высоту, петляя по узким улочкам поселка городского типа. Красовская жила в доме отца. Здесь в гостях я у нее никогда не был, но мои услуги навигатора нашему арабскому подарку и не понадобились. Каким-то внутренним чутьем он быстро нашел дорогу и уже у самой калитки подруги снизился до самой земли.

Я сошел сам и помог девчонкам. У высокого металлического забора у самой обочины стояла скорая помощь с приметной красной снежинкой на капоте. Ворота распахнуты настежь. Во дворе журналистки, срываясь до хрипа, лаяла собака, рвясь с цепи. Мое сердце тревожно сжалось. Неужели мы опоздали…

Водитель скорой в синем комбинезоне из плотной прорезиненной ткани и одноразовой голубой маски безмятежно разгадывал кроссворды. На нас, приземлившихся у него прямо под носом, он не обратил ровным счетом никакого внимания, лишь лениво зевнул, поглядывая на часы.

– На нас морок наведенный,– пояснила Агриппа, снимая магическую паутину. По лицу пробежал неприятный холодок, словно сквозняком лизнуло по щекам, и шофер удивленно воззрился на возникшую неоткуда прямо перед машиной нашу троицу.

– Здравствуйте,– поздоровалась с ним Светлана, подходя поближе. Отчего водитель на всякий случай отодвинулся подальше и еле приопустил окно,– что тут вообще случилось не подскажите?– уточнила жена, строя невинно глазки так, как только умела строить лишь она.

– А вы кто собственно будете?– насторожился шофер.

– Мы родственники Красовским! Дальние,– счел нужным встрять в разговор я.

– Ааа…Так это инфицирован мужичок оказался, заразой новомодной, будь она неладна,– облегченно выдохнул водитель, все же стараясь держаться от нас на расстоянии. Его костюм оказался похож ОЗК, и непонятно было, как он вообще умудряется в нем еще и водить.– По вызову приехали, оформляем. Случай тяжелый, мы таких уже не берем. Не сегодня, завтра, трындец! Так что вы вовремя приехали! Авось, с родственником успеете повидаться напоследок!

– Что значит «не берем»?– возмутилась Света, тоже когда-то дававшая клятву Гиппократа.

– А то и значит, дамочка,– неприязненно посмотрел на нее водила,– больницы переполнены, зараженных сотни, тут молодых не успевают спасать, антибиотиков на всех не хватает, а тут мужичок в солидном возрасте, ему все одно помирать…Дочка отказ пишет!

– Как?– разозлилась супруга.

– Яна!– позвала она подругу, бросаясь во двор.

– Свет!

– Дворкин!

– Яна! Ты где?

– Вы б поменьше там без масок ходили.– донесся нам в след бесплатный совет от водителя,– зараза она такая…Не выбирает кого инфицировать!

– Яна!

Собака почти задушилась на цепи, срывая злость на вошедших незнакомых людей. Я и не подозревал, что в обычной беспородной дворняге может быть столько ненависти.

– Красовская!-теперь позвал подругу и я. Среди бесконечного лабиринта дверей, гаражей и сараев вход в дом было найти затруднительно. Двор отца неугомонной журналистки Вечернего Харькова напоминал маленький Токио.

– Саша?! Света?!– подруга появилась неожиданно, откуда-то из-за спины. Рядом с ней запечатанная в прозрачную пленку стоял доктор в респираторе, закрывающем половину лица и очках. В одной руке у него была папка с документами, в другой кожаный чемоданчик. – Откуда вы тут?– в глазах верной подруги стояли слезы, которые она еле могла сдерживать. Голос дрожал, да и сама она выглядела не очень, что, учитывая обстоятельства, было неудивительно.

– Что это значит? Ты подписываешь отказ от госпитализации?– возмущенно уточнила Света, уперев руки в бока и сверкая глазами, в основном на замершего в нерешительности доктора.

– Папа болен…– Яна всхлипнула, вытирая слезы, полившиеся из уголков глаз сами собой.– Доктора говорят надежды нет…

– По какому праву?!– обратилась разъяренная супруга к врачу скорой помощи.

– Я не знаю кто вы, женщина…Но…

– Я сейчас наберу номер главы Харьковского ОблЗдрава и пусть он расскажет вам, кто я!

И самое удивительное, что могла! По крайней мере была знакома с ним. Я незаметно кивнул Агриппе на вход в дом. И та, поняв меня без слов, бочком протиснулась мимо Красовской внутрь, незаметно для остальных. Нечего зря время терять! Пусть посмотрит, что с Янкиным отцом, может поможет чем…

– Да хоть Президенту!– отмахнулся нервно доктор.

– Ему я кстати тоже могу!– продолжила пикироваться Света.– Так по какому праву, вы отказываете больному в оказании помощи?

– Послушайте, я таких угроз за последние два дня слышал знаете сколько? Пугают то прокурором, то полицией, то теперь ОБлЗдравом…Все хотят жить! Но у меня есть бумага…– он поставил чемоданчик у своих ног, открыл папку и покопался в ней, выуживая из нее помятый листок с гербовыми печатями.

– Ознакомьтесь, пожалуйста…

– Во исполнении указа Президента номер…– зачитала вслух Света.– Требую осуществлять оказание медицинской помощи при выявлении признаков нового штамма вирусного гриппа в следующем порядке:

– группа А – военные, полиция, органы защиты правопорядка и исправительных учреждений, медицинские работники, работники отраслей жизнеобеспечения в первоочередном порядке.

– группа Б – работники занимающие руководящие должности уровня области и района, работники детских садов, школ во вторую очередь.

– группа В – работоспособное население до 30 лет независимо от пола в третью очередь.

– группа Г – работоспособное население от 30 до 50 лет независимо от пола в четвертую очередь.

– группа Д – пенсионеры, инвалиды третьей и второй группы в пятую очередь.

– группа Е – инфицированные другими смертельно опасными заболеваниями, онкобольные в последнюю очередь.

Определения очередности оказания медицинской помощи возложить на бригады врачей скорой медицинской помощи в зависимости от уровня заболеваемости региона и загруженности лечебного учреждения. Президент Украины Владимир Зеленской,– ошарашенно прочитала Света. И поверьте, моему удивлению тоже не было предела. Оказывается у нас в стране кого-то можно лечить в первую очередь, кого-то во вторую, кого-то в десятую, а кого-то вообще не лечит…Меня чуть не вырвало от отвращения.

– А вы бы не морщились, молодой человек,– устало проговорил врач,– мы работаем третьи сутки кряду…И так не только наша бригада. Все, буквально, валятся с ног. Пандемия охватила всю область, инфицированных столько, что место-коек не хватает на всех, люди лежат прямо в коридоре. И умирают там же…Потому как лекарства от этой заразы нет…Думаете, мне самому приятно вот так…Приходить в очередной дом и отказывать в помощи? – доктор махнул рукой и закурил, приподняв респиратор на глаза. Яна стояла рядом и растеряно хлопала глазами, переводя взгляд с дымящего медработника, на нас со Светой. Стало противно на душе. Пришлось заставить себя, выдавить эту гнилую, в корне неправильную фразу, хотя мог и помочь подруге. Чего мне стоило набрать номер Президента и попросить о помощи, но чем тогда я буду отличаться от хапуг-бизнесменов, которые всем дают взятки направо и налево и лечатся не на общих основаниях, а в отдельных люксовых палатах?

– Подпиши…– кивнул я на бумагу, шагая в дом, пряча глаза в землю, чтобы Красовская, не дай Бог, не прочла там ничего лишнего.

Всхлипнув, журналистка быстро чиркнула что-то на помятой бумаге, даже не прочитав подробности, и тут же бросилась в объятия Светы.

– Что ж теперь будет-то, а?– совсем по-бабьи, непохоже на нее.

Доктор смутился. Торопливо затоптал половину сигареты и махнул рукой водителю, чтобы заводил.

– Вы, простите нас, пожалуйста,– пробормотал он, хватая свой чемоданчик и почти бегом направляясь к машине.

– Ну, тихо, тихо!– успокаивающе прошептала Света, гладя Красовскую по коротко стриженным волосам.– Все будет хорошо! Не волнуйся!

Я не стал встревать. Сейчас Янка наревется, наплачется, а потом снова станет сильной и бодрой, как раньше. Только нужно время… Совсем чуть-чуть…Чувствуя на себе все понимающий, но, тем не менее, недовольный взгляд супруги, я быстро побежал в дом. Уж слишком хорошо она меня знала, чтобы не сообразить, что в этот момент творилось у меня в душе.

Агриппа сидела рядом с отцом Красовской, держа того за руку. Глаза седого, худощавого мужчины были закрыты. Грудь мерно вздымалась в такт неровному, беспокойному дыханию. Крепкий он у нее, что и говорить! Рослый, статный, лицо породистое складное, будто у лощеного дворянина.

– Что с ним?– кивнул я на старика, зайдя тихо в комнату, боясь потревожить сон больного.

Ведьма ничего не ответила, развернула кисть его руки на свет, чтобы я мог получше рассмотреть признаки вируса. От самых пальцев до локтя, с внутренней стороны, кожа уже начала съеживаться и чернеть, напоминая чешую какой-нибудь рептилии.

– Он инфицирован,– сообщила чародейка, пряча кисть под мокрую простынь, пропитанную насквозь крепким мужским потом,– когда я пришла температура жарила сорок, мне удалось ее наговором сбить всего лишь до тридцати восьми. Старик был без сознания. А когда я увидела руку…

– Ты ему можешь помочь?– уточнил я, хотя понимал, что тут магия Ковена ведьм, похоже, бессильна!

– Только на время…На неделю, не больше....– грустно пожала плечами колдунья.– Процесс гниения остановить очень тяжело, тем более такой стремительный! Он развивается с каждой секундой, пришлось погрузить деда в летаргию, чтобы заморозить все жизненно важные процессы, но держать в таком состоянии его долго нельзя. Иначе смерть!

Позади меня кто-то всхлипнул. Я и не расслышал, как вошли в комнату Света с Яной. Красовская вновь уткнулась жене в плечо заплаканным лицом.

– Значит выход только один…– решительно кивнул я.– В течении недели найти спасении от этой пандемии и спасти страну от вымирания!

– Что?– не поняла Яна.

– Вчера мы ужинали с Президентом,– начала объяснять Света.

– С кем?– вытаращила глаза подруга.

– С Президентом,– спокойно пояснил я,– он считает, что вирус кто-то специально запустил в нашу страну, чтобы стабилизировать в ней обстановку.

– Мы хотим найти его и наказать!– зло блеснула глазами ведьма.

– И найти лекарство от этой заразы,– добавила Светлана.

– Ты с нами? – на всякий случай уточнил я.

– Дворкин,– укоризненно взглянула на меня Яна,– неужели, ты думаешь, что я упущу такую тему для репортажа и позволю вам самим лезть в пекло! Конечно я с вами. Ради отца я готова на многое!

8

Киев 2020 год

Март

Длинная узкая аллея вела куда-то вглубь старого закрытого кладбища на окраине Киева. Серые, потемневшие от времени кресты с давно некрашенными, поржавевшими оградками, высились из-за высоких зарослей амброзии и полыни. Лишь у нескольких десятков могил под плотной сенью многовековых дубов можно было разглядеть свежие цветы, чистую и ухоженную территорию, слегка присыпанную свежим песком, растекшемуся рыжей лужей по невзрачному холмику.

Днепровское кладбище было закрыто уже пару десятков лет, покойников возили на соседнее первое городское, где под ритуальные обряды жителей Киева был выделен огромный участок земли. Но последние дней пять и тут стали появляться новые свежие могилки, со скромными табличками, без крестов, без цветов, без венков и близких, провожающих мертвецов в последний путь.

Вот и сегодня в левой части Днепровского кладбища надрывно постанывала от горя какая-то женщина лет сорока пяти, вытирая краем черного платка, повязанного поверх русых волос, текущие слезы. Лицо ее прятала плотная маска-респиратор. Несколько дюжих молодцов в коричневой прорезиненной униформе агентства Петра Алексеевича Волошенко «Скорбь» спускали на стропах простенький, оббитый красной тканью гроб в разрытую могилу. Женщина попробовала броситься на крышку, но была ловко перехвачена старшим наряда, стоящим чуть поодаль и наблюдавшим за процессом похорон со стороны. Одет он был в плотные резиновые перчатки, маску со стеклянным забралом и имел совершенно невозмутимый вид.

– Не стоит, Оксана Игоревна, не стоит! Ваш муж погиб и его уже не вернуть!– проговорил он сухим дежурным тоном, удерживая одной рукой женщину, не пуская ее опрометчиво броситься в могилу и помешать его подчиненным.

– И на кого ты нас оставил!– протяжно заскулила она, повиснув на руках старшего похоронного наряда.– И почему именно ты, родненький ты мой?!– восклицала женщина.– Как мне теперь быть? Горе горевать, дни коротать?

– Успокойтесь, Оксана Игоревна, прошу вас, и дайте нашим людям окончить работу. Прошу вас…– он наклонился к могиле и бросил на опущенный гроб, гроздь земли, глухо опустившуюся на крышку, будто последний гвоздь, вколоченный в нее.– Прошу…

Старший уверенным движением разжал пальцы женщины, туго сжаты в кулачки, и, буквально, насильно зачерпнул ими мокрую мартовскую тяжелую глину.

– Попрощайтесь с мужем,– находившаяся в почти в бессознательном состояния женщина с трудом кивнула, но землю, так и не выпустила из онемевших пальцев. Пришлось мужчине нажимать на сустав, чтобы от боли, Оксана сделала это рефлекторно.

– Что вы делаете?– воскликнула она. Другая, физическая боль, быстро привела ее в чувство. – Мне больно!

– Я знаю…Ваш умер, мы его похоронили, вам больше нечего здесь делать,– он уверенно потянул ее к выходу, кивнув мимоходом своим парням, чтобы поскорее зарывали могилу.

– Я…

– Пойдемте, Оксана Игоревна, пойдемте!– оборвал ее на полуслове старший.– Вас ждут родственники на поминки, куча дел, маленькая дочь, идемте…наша машина вас отвезет домой!

Быстрым шагом он протащил ничего непонимающую, оглушенную горем женщину по аллее к выходу, украшенному дурацкой аркой, оставшейся еще с дореволюционных времен. Надо было торопиться, за день таких как эта Оксана было не мало. Вирус набирал обороты, и работы становилось все больше. Посадив в легковую, тонированную «девятку» с эмблемой «Скорби» плачущую женщину, старший наряда обернулся назад, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд.

Крупный кучерявый мужчина в темном пальто от сторожки кладбищенского сторожа наблюдал за его передвижениями. Увидев, что его заметили, он призывно махнул рукой, предлагая подойти.

Тут же у ворот припарковался длинный катафалк, переделанный из старой, еще советской скорой помощи, тщательно покрашенный и приведённый в порядок умельцами «Скорби». Водитель засигналил, спрашивая знаками, куда ему ехать.

Старший махнул в сторону главного входа в сторожку, где ждала покойника еще одна бригада, а сам зашагал к запасному выходу, где недовольно топтался Петр Алексеевич.

– Ты что меня не видел, Егор?– зло буркнул он, уперев тяжелый взгляд старшему распорядителю в переносицу.

– Видел. Петр Алексеевич, видел, но сами посмотрите…Со вчерашнего дня везут и везут, ребята, да и я с ног валимся!

– Ты еще пожалуйся мне!– разозлился Волошенко, презрительно скриви губы.– Получаешь десятку, а еще и недоволен! Где в Киеве ты найдешь работу могильщиком за такую цену?

–Я… я ни в коем случае…Вы же знаете!– испугался Егор за свое место. Зная непредсказуемый и взрывной характер своего шефа, от того можно было ожидать чего угодно, вплоть до увольнения с работы.

– Ладно!– отмахнулся Петр Алексеевич, направляясь к сторожке.– Что у нас с мертвяками?

– Все, как вы говорили!– торопливо кивнул Егор, семеня за Волошенко след в след. И куда делся тут надменный спокойный мужчина, грузивший убитую горем Оксану в машину фирмы.– Все делаем…С пятницы привезли семьдесят пять трупов. Семнадцать женщин, из них девять в возрасте до сорока лет, и пятьдесят восемь мужчин, до сорока семи лет одиннадцать мертвецов. Одежду побросали в гробы, заплавили по краям, чтобы никакие экзальтированные родственники не смогли оторвать. Сами тела в хранятся в леднике. Остальных в утиль.

– Были случае, когда хотели вскрыть гроб?– позади Егора, откуда не возьмись, послышался женский тихий голос. Старший распорядитель вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла довольно симпатичная брюнетка с длинными вьющимися волосами в короткой мини-юбке и очках.

– Это мой секретарь референт Аза…эээ…– замешкался Волошенко и назвал первую попавшуюся на ум фамилию.– Бадоева!

– Для вас Аза Романовна!– блеснула глазами женщина.– Вы не ответили…Были попытки открыть гроб на погребении?

– А то как же…– пожал плечами Егор, опустив глаза в землю. Он почему-то чувствовал себя очень неуютно, когда его взгляд встречался с пронзительным взглядом нового референта хозяина.– Регулярно…– он тяжело вздохнул от неприятных воспоминаний.– Каждая третья падает на крышку. Тянет наверх, так что давно бы уже все узнали, что там пусто, если бы не заваривали края!

– Тсс! Придурок!– зло бросил Волошенко, оглядываясь по сторонам, не услышал ли никто неосторожных слов Егора.– Чего языком мелешь! Думай, что говорить вслух!

– Да молчу я…молчу…– кивнул распорядитель, открывая дверь ледника. В лицо ведьмы ударил трупный смрад мертвых тел и ледяной холод.– Вот, они наши красавцы и есть…– Егор обвел рукой освещенное двумя сильными прожекторами, закрепленными на противоположной от входа стене, пространство, приглашая высокое начальство войти. Волошенко шагнул внутрь, зябко поведя плечами. Продолговатыми мешками с сухим льдом были уставлены все стены в мертвецкой. Заметив удивление Петра Алексеевича, Егор тут же пояснил, боясь очередного взрыва недовольства.

– Кладбище старое, как и район вокруг. Сначала хотели организовать охлаждение фреоном, как и полагается, но электроподстанция и линия электропередач старые, построенные после войны. Такой нагрузки не выдержали бы, пришлось придумывать вот так…

– Хорошо…Что тут у нас?– колдунья шагнула вперед быстрее, чем Волошенко. Шагнула к одной из каталок и приподняла край простыни. Из-под грязно-белой ткани выглянуло изъеденное гниение лицо покойника, принадлежность которого к какому-то из полов можно было определить только по длинных волос на голове.

Позади Петра Алексеевича громко вырвало. Утренние устрицы ручьем пролились на пол, забрызгав новенькие ботинки от Гучи. Олигарх закашлялся и задрожал, пытаясь вытереть свободной рукой выступившие на глазах слезы.

– Это что за херня?– блеснула глазами в полумраке мертвецкой ведьма.

– Я ни при чем!– поднял руки вверх Егор, пятясь назад.– Мне сказали отбирать мужиков и баб до определенного возраста, остальных хоронить, как положено…Я и отбираю!

– Отбираешь?– А лицо у них где?! Я же велела тебе, Петя, чтобы наш план удался, мертвецы должны быть с нормальной физиономией, похожей на обычных людей!– обратилась цыганка на этот раз к Волошенко, уперев руки в бока. На миг Егору даже показалось, что лицо референта, искаженное злобой, словно расплылось, показав старую морщинистую морду. Он встряхнул головой, отгоняя наваждение.

– Я говорил…– попятился назад прекративший блевать бывший президент Украины.– Я говорил тебе об этом, болван, или нет?

– Говорил,– подтвердил распорядитель, накрывая труп простыней. Уж он-то навидался их предостаточно, хватит!– Только под этим вирусом, они портятся, как гнилые помидоры в жару. Никакой ледник не спасает. Сутки, двое и все…

– Допустим,– выдохнула цыганка, поняв, что слегка перегнула палку,– от испорченных необходимо избавиться. Остальных оставить здесь! Немедленно!– повысила она голос, подпустив в него командирские нотки. Егор растерянно взглянул на своего хозяина. Тут испуганно кивнул, забившись в угол. Подальше от своего собственного референта.

– Делай, как говорит Аза Романовна, Егор!

Распорядитель кивнул. Его хоть не тронули, и то ладно…А ведь иногда бывает, что паны ругаются, а у холопов чубы трещат. Быстро, стараясь не затягивать, он осмотрел трупы. Всего порченных вышло больше половины. При чем в основном в негодность приходили мужики. То ли покрытые кремами и масками лица усопших дам плохо поддавались трупному гниению, то ли кожа имела какие-то другие свойства, противостоящие смертельному вирусу. Так же ловко, как и произведя осмотр, Егор выкатил их всех наружу. Ведьма настоятельно рекомендовала ему поторопиться, оставив их с Петром Волошенко одних. И если не выполнить указание шефа он мог, то цыганка наводила на него почти смертельный ужас. Потея и краснея, он одну за одной выкатывал каталки на свежий воздух. Позвонить бы своим, но те заняты на похоронах, никто не придет ему на помощь, у самих дел по горло.

– Аза, не стоило при моих подчиненных, так меня отчитывать…– осторожно заметил Волошенко, когда они остались с цыганкой одни в ледяном погребе. Тусклый свет прожекторов еле заметно мигал, синие пятки оставшихся мертвецов неприятно блестели в ледяной синеве помещения. Тонкие бирки на пальцах покрылись еле заметным инеем.

– Что?– боль скрутила Петра теперь пополам, словно чья-то огромная рука сломала его в области поясницы, изогнув в причудливую фигуру. Цыганке хватило лишь одного мимолетного взгляда, чтобы наказать наглого помощника.

– Все…все…хватит…– еле выдавил из себя Волошенко, корчась от боли.– Я все понял!

Его отпустило почти так же быстро, как и свалило на пол. Он отряхнул синие дорогие брюки и кашемировое пальто, купленное в Италии в прошлом году.

– Никогда! Никогда не смей мне указывать, что мне делать!– прошипела Аза, придвигаясь к одной из каталок, на которой, судя по идеальному педикюру, нашла место своего последнего упокоения какая-то дама.

– Это мы, Петруччо, посетили лишь один из пунктов отбора…а что творится в других? -грустно спросила она.– Ты объяснил своим людям все доходчиво?

– Насколько это возможно, Аза! К ним приходят трупы инфицированных. Наиболее хороших сохранившихся они откладывают в сторону, хороня пустые гробы. Остальных в утиль!

– А это что?– ведьма с трудом задрала закоченевшую губу мертвой женщины. У трупа довольно грубо были выдернуты золотые коронки. Опухшие пальцы носили на себе следы содранных колец, а из ушей были вытащены сережки.

– Про золотишко я им не давал никаких указаний,– спохватился Волошенко.

– Они портят нам товар!– заключила ведьма, задергивая простыню обратно.– Твои работники ослушались моего приказа, а значит должны быть наказаны, и пока только они…– цыганка многозначительно посмотрела на Волошенко. Тот испуганно икнул, желая в этот момент лишь одного, провалиться к чертовой матери под землю, лишь бы не видеть этого пламени, пляшущего в глазах колдуньи.– Вызови мне этого… Как его? Распорядителя! Немедленно!

Волошенко торопливо побежал к выходу. Подскользнулся, нелепо замахав руками, еле устоял на ногах, путаясь в длинных полах дорого пальто.

– Егор! Егор! Немедленно ко мне…– считавший, что легко отделался распорядитель курил на ступеньках импровизированного морга.

– Я здесь, Петр Алексеевич!– вскочил он тут же, чувствуя, как внутри у него все опускается от предчувствия чего-то нехорошего.

– Тебя просит зайти…Мой референт…Там есть некоторые вопросы…– замялся Волошенко, пряча глаза.

– Сейчас…– дрогнувшим голосом ответил Егор. Сердце ушло куда-то в пятки и отчаянно пыталось оттуда вырваться. Он не хотел идти к этой властной, страшной женщины, тем более оставаться с ней наедине. – Сейчас…

Зажмурившись, он шагнул в полутемное помещение морга. Прожектора по-прежнему истерично мигали, наводя еще больший страх. В комнате, обложенной льдом, было подозрительно пусто.

– Аза Романовна, вы где?– позвал Егор тихонько колдунью. Ответом ему была тишина, зловещая, ставшая шумом в ушах, доводящая до сумасшествия.– Аза Романовна!

На плечо ему со всего размаха опустилась чья-то тяжелая рука. Парень скосил глаза направо и ошалел. Это была та самая женщина, труп, у которой они с Миколой из третьей бригады сняли отличные золотые коронки. Не выдержав, он заорал. Дико, надрывно и попятился назад, ежесекундно крестясь, но восставший труп никак не хотел исчезать.

– Свят! Свят! Свят- осенив себя крестным знамением, Егор уперся в одну из каталок. И тут же оттуда его схватила за руку пятерня мужика, которого привезли вчера вечером. Скрюченные пальцы плотно сомкнулись на его запястье, и распорядитель отчетливо почувствовал весь холод, идущих от них. Женщина медленно наступала, скалясь беззубым ртом.

– Простите меня…– ничего лучшего не придумал Егор, кроме как расплакаться и извиниться. Он очень хотел жить! Очень!

– Убей!– рявкнул где-то над головой голос цыганки. Труп женщины бросился вперед, целясь ему куда-то в лицо. И Егор бы сумел уклониться, если бы не рука мертвеца цепко удерживающая его на месте.

– Убей!– повторила свой приказ ведьма. И тонкие женские пальцы с обломанными ногтями с противным чмоканьем вонзились распорядителю в глаза. Он дико заорал, дернулся в сторону, но удар уже достиг мозга. Последнее, что он увидел в этом мире, это бледный потолок мертвецкой и чьи-то тени, бродившие над его трупом.

9

Киев 2020 год

Март

Достигнув согласия в нашем общем желании схлестнуться в очередной раз с нечестью, наша доблестная четверка отправилась в Киев. Для начала я набрал на данный мне Президентом прямой телефонный номер. На том конце провода ответили почти сразу, то ли ждали нашего звонка, что уж совсем сомнительно, то ли просто на него по пустякам не звонили, и рядом с трубкой было организовано круглосуточное дежурство.

Вежливый голос ответил, что информация принята, а еще через полчаса, мы только и успели, что попить кофе, возле дома Красовской остановился старенький «уазик» защитного цвета, из дверей которого появились двое молодцов в форме ВСУ. Один из них, видимо старший, представился полковником и пригласил проследовать за ними.

Кое-как утрамбовавшись в пережиток советского прошлого, мы двадцать минут тряслись по каким-то колдобинам и буеракам, меся от души первую весеннею грязь, растаявших полей. За это время я несколько раз ощутимо треснулся о железный потолок «уазика», Света отсидела мне руку, а Агриппина всю дорогу ворчала, что и сама бы неплохо с комфортом добралась, если бы ей только сказали куда. На все наше нытье и возражения полковник никак не реагировал, сохраняя почти олимпийское спокойствие. И лишь когда наша поездка окончилась, вежливо извинился за предоставленные неудобства.

Выйдя из «уазика», мы оказались на небольшой вертолетной площадке, где уже крутил своими лопастями старенький МИ-8. Техники вокруг него суетливо отлаживали последние детали, а второй пилот гостеприимно распахнул перед нами полукруглую железную дверь, спустив трап, или как эта лестница у них в авиации называется?

Противное чувство страха высоты до сих пор сохранилось у меня где-то в области желудка. Света на удивление выглядел спокойно. Агриппина зашла внутрь и расположилась на деревянной скамеечке с таким видом, словно вообще каждый день летала на таких аппаратах военной авиации, а Красовская попробовала пристать к молоденькому пилоту с какими-то вопросами, снимая все на свой айфон. Полковник, сопровождающий нас этому не препятствовал, приветливо помахал нам ручкой и сообщил, что в Киеве нас встретят. Попросил извинения за неудобства нашей транспортировки. Я отмахнулся, понимая, что не гражданскими авиалиниями пользуемся.

А потом дверь вертолета закрылась. Корпус этой огромной машины задрожал всеми своими металлическими сочленениями, будто готовый развалится на куски в любой момент, нас вдавило в скамейки всего лишь на секунду, качнуло из стороны в сторону, и мы полетели в столицу под оглушающий шум наследия советского прошлого.

Все это вспомнилось мне в тот момент, когда нас встретили на стареньком закрытом аэродроме под Борисполем и погрузили в комфортабельный мерседес с кондиционером, хорошей шумоизоляцией и ходовкой, с которой даже наши ужасные дороги не причиняли осязаемых неудобств.

Встречающих было несколько: трое крепких молодцов в чёрных пиджаках, под которыми вызывающе явно топорщилось нечто огнестрельное, и тщедушный мужчина с бородкой в очках, представившийся советником президента.

– Господин Президент велел сопроводить вас в отель, чтобы вы могли устроиться и немного отдохнуть после перелета. С этой минуты я приставлен к вам в качестве помощника. По всем вопросам обращаться ко мне, все, что в моих силах я сделаю,– пояснил он, усаживаясь на переднее сиденье автомобиля.

– Спасибо!– поблагодарил я, открывая двери Свете. Решили, что я и жена отправимся в первой машине, а вот ведьма с Красовской во второй. Хватит с нас и поездки в уазике. Хотя места в мерседесе с лихвой хватило бы и на троих.

– Как в Киеве обстоят дела с вирусом?– поинтересовалась Света, поглядывая в окошке, где пролетали умопомрачительные пейзажи окрестностей украинской столицы.

– Въедем в город, сами все увидите,– полуобернулся в кресле к нам лицом советник, попросивший в самом начале разговора называть его Тарасом,– Киев после Харькова принял на себя, наверное, самый главный удар этой заразы. Больницы переполнены, вокруг посты медиков.

Сквозь почти непроницаемую снаружи тонировку, изнутри машины можно было легко рассмотреть то, что творилось на улицах Киева. Автоматчики на военной технике на каждом перекрестке, у въезда в город нас встретил мобильный патруль дезинфекции, обработавший наши колеса какой-то жидкостью, странно пузырящейся на капоте и по запаху напоминающую обычную хлорку. Праздно гуляющих киевлян я так и не увидел. Улицы были одиноко пустынны. По широким проспектам мартовский сырой ветер уныло гонял фантики из-под конфет и пустые алюминиевые бутылки, будто только что тут была жизнь, а потом раз…И все люди исчезли.

Из машин нам встретились только пару скорых, пять автомобилей патрульной службы и несколько военных бронетранспортёров. Все это было настолько жутко и напоминало сценарий плохого голливудского фильма-катастрофы, что где-то внутри оставалась толика нереальности, наигранности происходящего.

Но закрытые витрины дорогих ресторанов на Крещатике, пустые прилавки магазинов, погасшие неоновые вывески все же заставляли сердце непроизвольно сжиматься от панического ощущения, что мир стоит на грани самой настоящей катастрофы.

– Мы решили поселить вас в «Киеве»,– начал рассказывать советник, когда мы уже успели прочувствовать творящуюся атмосферу в городе, налюбоваться унылыми пейзажами и устать,– отель неплохой, находится на Михаила Грушевского, почти в центре, недалеко от площади Свободы и администрации Президента. Номера класса люкс, естественно,– уточнил он, подмигивая нам,– в отеле на данный момент проживаете только вы и десяток дипломатов, спешно собирающихся покинуть страну, но за которыми пока не прислали эвакуационные борта. Все прислуга предупреждена. Охрана круглосуточная.

– Спасибо,– поблагодарил я, чувствуя, что сегодняшний мой день как-то слишком затянулся. От постоянной езды тело болело и ныло, словно я мимоходом разгрузил пару вагонов с углем вручную. Принять ванну, выпить кофе, а потом уже можно и о делах поговорить.

Наконец, машины остановились друг за другом у нужного нам отеля. Конечно, я ожидал чего-то необычного, напыщенно дорогого, как усадьба бывшего Президента Яныковича в Межигорье, украшенного позолотой и золотыми унитазами, но все оказалось намного прозаичнее. Нас четверых встретила высоченная «свечка», под крышей которой по-украински крупными буквами было написано «Киев». Вполне себе обычные ступеньки, стеклянные раздвижные двери, а вот холл…Мы вчетвером так и замерли на пороге, раскрыв от удивления рот, пока советник не подтолкнул нас дальше.

На пороге тут же откуда не возьмись возник услужливый молодой человек с льстивой улыбкой прожженного работника гостиничного сервиса.

– Тарас Николаевич, рад вас снова видеть!– залебезил он, приторно расплываясь в широкой улыбке.– Что изволите?

– Эти люди -гости Президента! Поселить в лучшие номера, недалеко друг от друга, обеспечить всем необходимым. По любым вопросам, которые возникнут у гостей звонить мне!

– Будет исполнено! А…

– Документы вам предоставит СБУ.

– Понял, все сделаем, Тарас Николаевич, в лучшем виде, как всегда!

Тут же вокруг нас засуетились работники гостиницы. Кто-то выхватил у меня дорожную сумку, второй решил подобраться к женской сумочки Агриппины, но та уперлась и так сверкнула своими колдовскими глазами, что носильщик мгновенно ретировался. Вокруг нас закружились обходительные горничные в передниках, а мы по-прежнему так и торчали посреди огромного конференц-зала, пораженные дорогим убранством отеля, куда нас поселили.

– Да…– протянула ведьма, осматривая золоченные портьеры и венские стулья возле лакированной стойки.– Кому-то супчик жидкий, кому-то жемчуг мелкий…

– И почему мы раньше не работали в таких шикарных условиях?– ахнула следом Красовская, доставая телефон и снимая все на видео.

– Пределом наших мечтаний был старый, полуразвалившийся замок в Шаровке,– усмехнулась супруга.

– Как устроитесь, – повернулся к нам с легкой полуулыбкой Тарас,– наберите мне на вот этот телефон…

Он подал нам ничем непримечательный кнопочный «Алкатель», бывший популярным году этак в двухтысячном.

– В нем забит мой один единственный номер. Я отвечу сразу. Владимир Александрович приказал вас для начала свозить в наш Центр Вирусологии и бактериологии. Пообщаетесь с учеными, узнаете , что они накопали про этот вирус за столь короткий срок, может это даст вам какой-то толчок в вашем расследовании.

Мы согласны кивнули, а ведьма скептически усмехнулась. Если вирус имеет магическое происхождение, то никакие вирусологи его изучить не смогут, и на ее взгляд, это было абсолютно бесполезным мероприятием.

Попрощавшись с советником Президента, мы отправились в свои номера. Нам со Светой выпало жить в самом угловом номере. Рядом через стенку поселили Агриппину, напротив нас Красовскую.

В номере нас встретила роскошная двухспальная кровать под розовым прозрачным балдахином, огромный телевизор во всю стену, несколько стульев вокруг дубового богато украшенного резьбой стола. От позолоты заблестело в глазах так, что я даже на секунду зажмурился.

– Ну не фига себе,– раздался позади нас голос ведьмы, заглянувшей к нам,-нам-то с Красовской поскромнее номерок достался…– ехидно заметила она.

– Очень смешно…– ответил я, плюхаясь с размаху на огромную кровать, больше похожую по своим размерам на ипподром.– Лучше скажи, что нам теперь делать? С чего начинать? Ведь Президент долго ждать не будет, а сразу потребует конкретных действий и результатов, а мне, если быть честным, ничего интересного в голову не приходит. Кому понадобилось пускать в страну вирус, изничтожающий миллионы?

– Слышала я когда-то давно про нечто подобное…– задумчиво проговорила ведьма, подходя к окну и теребя красивые занавески.– Только уж сколько лет прошло с того времени…

– А теперь поподробнее…– напряглась Света.

– Вот вы где?!– в дверь заглянула взъерошенная, как промокший под дождем воробей Яна. Для полноценного военного совета, нам не хватало только лишь ее.

– О чем речь?– заметив наши напряженные физиономии, поинтересовалась любопытная журналистка.

– Да вот тут у Агриппины память неожиданно прорезалась,– нахмурился я,– вспомнила, что нечто такое в нашем мире уже было.

– Ты имеешь в виду вирус?

– Именно его!– кивнул я, не сводя глаз с ведьмы.

– А что вы нам так все смотрите?– развела руками глава Ковена.– Ничего нового я вам не скажу…Вы историю и без меня все неплохо знаете…

– Что ты имеешь в виду?– уж по истории в нашей четверке был я главный специалист.

– А что тут иметь? Семнадцатый век – чума! Девятнадцатый век – тиф! Начало двадцатого века – холера, ничего не напоминает?

Света пораженно взглянула на меня, медленно осознавая слова колдуньи. Она, как врач, безусловно, изучала все эти болезни, историю их происхождения, методы лечения, но никому и в голову не могло придти, и ей в том числе, что виной всему не плохая экология, отсутствие всякой гигиены, а вполне себе обычная магия.

– То есть ты хочешь сказать, что все это звенья одной цепи? Что не все просто так? И кто-то намеренно выпускает всю эту заразу в наш мир, чтобы уничтожить человечество?– проговорила Красовская, медленно осознавая сказанное колдуньей.– Но зачем? Кому понадобилось изводить всех людей на планете? Это маньяк какой-то, право слово…

– Не маньяк…– задумалась Агриппина, словно что-то припоминая.– Все знают, что цыгане – праведные христиане, которые свято соблюдают обряды и обычаи своей веры, но есть одно ответвление цыганского вероучения, по которому человек – является ошибкой, а вовсе не венцом природы. Именно из-за него пострадал Люцифер, именно из-за людей, мы потеряли возможность жить в раю, болтаясь на облаке, свесив оттуда ножки…По их представлениям дьявол – лишьневинная жертва человеческой глупости и природной жадности. Согласно этому учению. Ева обманом выманила яблоко у дьявола, надеясь получить какие-то блага, а он – доверчивый дурачок поверил ей. Отдал надкусить, а когда все это вскрылось, хитрая первоженщина свалила все на него, сама оставшись не при делах…

– Бред!– фыркнула рядом со мной Светлана.

– А они в это искренне верят!– нравоучительно подняла палец вверх Агриппа, повернувшись к нам.– Есть поверье, что из века в век, сторонники этой версии пытаются отомстить человечеству за своего кумира, насылая всякие мор и болезни.

– Официальная история звучит немного по-другому,– вздохнул я,– что ж они Библии, что ли не читали?

– Официальная версия, Дворкин,– покачала головой ведьма,– на то и официальная, что, скорее всего, мало похожа на то, что там было в реальности. А сомнения – почва для слухов и домыслов.

– Тут ты права…– кивнула Яна.– Это я, как журналистка, точно знаю! Вот случилось что-то, а власти молчат, никак не комментируют, вот репортерам и приходится выдумывать, домысливать, предполагать за них…

– Так!– прервал я подругу, решительно вставая с кровати, где замечательно устроился, пригрев у себя в объятиях супругу.– Раз других версий у нас все равно нет, то предлагаю взять эту за самую рабочую и реальную…

– В том случае реальную, – поправила меня жена,– если это, действительно, не обычный новый штамп вируса.

– Согласен, – кивнул я, чувствуя, что спорить со Светой бесполезно. Это в ней говорит дипломированный врач, который заранее исключает всякие наговоры, привороты и прочее волшебство,– если это не вирус, то версия самая реальная про цыган мстителей!

– Я бы на твоем месте, Саша, надеялась, чтобы это был, правда, обычный вирус,– нахмурилась Агриппа.

– Это еще почему? Мы со сколькими злодеями уже справились? Один Тивит чего стоит!

– У цыган магия древняя, черная, сильная…Они со свету способны сжить лишь одним словом, ты и не поймешь! Схватится с ними, значит рискнуть всем, в том числе и своими собственными жизнями. У них клановая система, один за всех и все за одного! А в кого не плюнь, кого не встреть, тот что-то да умеет…Ох, плохое у меня предчувствие, Дворкин, ох, плохое! Не по своим зубам с врагом мы схлестнулись!

– Не ворчи! А то в этот момент ты похожа на старую вредную тещу, которая пилит и пилит своего зятя по поводу и без!– огрызнулся я.

– А и есть старуха,– улыбнулась ведьма,– только упаковка у меня красивая…

Она элегантно раскружилась по комнате, демонстрируя все прелести своей замечательной фигуры.

– Значит ищем цыган?– подытожила Яна, недовольно скривившись. Она-то после родов все еще не успела привести себя в форму.

– Не думаю, что в этом замешано их слишком много,– оторвал я взгляд от пласирующей по спальни Агриппы, получив ощутимый подзатыльник от Светланы,– как говорил товарищ Сталин, что знают двое, то знает и свинья! Скорее всего это небольшая группа особо рьяных последователей этого вероучения. Только как им удалось все это провернуть? Что за магию они применили и как отмотать все назад?

– Я думаю, что когда мы найдем виновников, то все точно узнаем! Чего гадать?– пожала плечами супруга, взглянув на часы.– Ох, уже почти пять! Тарас обещал быть к семнадцати, может по кофейку, раз уже собрались?

Я тут же согласился. Мы втроем с женой и Яной давно были уже заядлые кофеманы, а вот Агриппа попросила зеленого чая. Сказала для фигуры полезно. Пока девочки возились с чашками, делали заказ на ресепшен, я проверил почту. За длинной вереницей рекламы, приглашений на какие-то выставки и литературные гостиные молодых талантов, пришли несколько грозных сообщений от моего редактора. Елена Эрнестовна настоятельно рекомендовала мне закончить книгу в конце этого месяца, иначе она бросает это безнадежное и гиблое дело, я ее больше не увижу и работать она со мной не будет.

Я горестно вздохнул, вспомнив, что из новой книги у меня только набрано несколько строк, да и те далеки от идеала. Некогда! И закрыл почту. Придется издательству немного потерпеть! Когда писать, если Украина в опасности?

Обслуживание в отели, в котором нас поселил Президент, было на высшем уровне. Заказанное кофе нам пришлось ждать ровно пять минут, да эти горничная потратила только на то, чтобы подняться по лестнице из бара. На вежливый вопрос о стоимости, она отрицательно покачала головой и сообщила, что наше пребывание в отели оплачено на неделю вперед и ничего не требуется. На что ведьма съехидничала, что всю жизнь мечтала отдохнуть по системе «все включено», так хоть на старости лет удастся.

За таким вялым переругиванием время до прихода Тараса и пролетело. Советник Президента был пунктуален и ровно в семнадцать ноль ноль постучался в двери нашей спальни.

– Вижу все в сборе?– улыбнулся он нам, входя внутрь.– Отдохнули, набрались сил?

– Спасибо, тут замечательные условия,– вежливо ответила Светлана.

– Замечательным специалистом – замечательные условия!– потер маленькие ладошки Тарас.– Вы готовы?

Я осмотрел свой «женский батальон». Уставшие, бледные, но с решительным блеском в глазах.

– Кажется, да! Куда вы нас повезете?

– В институт Вирусологии и Бактериологии при УАН. Там ведутся исследования нового штамма вируса, пока, правда, безрезультатные. Может они вам чего интересного подскажут, может чего расскажут…

– УАН?– нахмурилась Агриппина.

– Украинская Академия Наук!– пояснила шепотом Яна ведьме на ухо.

– Бездельники эти?– возмутилась чародейка.– Да что они могут знать об этом вирусе? Я встречалась лет сто назад с одним…– промолвила она и осеклась, поймав на себе недоумевающий взгляд советника Президента.

– Лет десять назад…– поправила она себя, пряча взгляд в сторону.

– Поехали! Чего время зря тянуть-то!– сглаживая неловкую паузу, поторопила всех Светлана.

– Да, тем более до девяти нам необходимо вернуться в отель!– спохватился Тарас.

– До девяти? Почему? – не поняла Красовская.

– В девять в Киеве объявлен комендантский час! После этого времени полиция имеет право нас задержать и отправить на анализы для определения степени инфицирования.

– Жестоко…– заметила журналистка.

– Боюсь, что такие меры придется вводить по всей стране,– кивнул Тарас, выходя из комнаты,– ситуация становится критической. По последним сводкам почти полторы тысячи человек ежедневно только в Киевской области стали жертвами нового вируса.

– И каждый из них контактен!– простонала супруга.

– Да, у каждого из них родители, дети, учителя, друзья…Завтра их станет еще больше!

– В геометрической прогрессии!– кивнула Агриппа, поймав мой недоуменный взгляд смутилась.– У меня в конце девятнадцатого века в ухажерах ходил математик…

Тут же смутилась еще больше, поняв, что сболтнула лишнее. Но, к счастью, Тарас не понял последней фразы чародейки или сделал вид, что не понял. Кивнул в сторону выхода, приглашая взяться наконец-то за расследование, которому, осознавая его размах и последствия, я уже был не рад, в тысячный раз недобрым словом вспомнив Заславского, который и надоумил Президента обратиться именно к нашей компании за помощью.

Вздохнув, мы все вместе потянулись вслед за советником.

Вышколенный гостиничный персонал лишь провожал нас угодливо-напряженными взглядами, избегая шушуканья за спиной и пересудов, коими печально знамениты все наши, даже самые лучшие отели.

У крыльца нас всех ждал небольшой микроавтобус с затемненными со всех сторон стеклами, с виду бронированный, с тяжелой дверкой и значительными номерами «А001АА». Такие в нашей стране встречались только у одного человека в автопарке. И ему не было нужды обвешивать свои машины синими мигалками или другими знаками различия. Любой даишник, если он только не первый день вышел на трассу, поостережется останавливать такой микроавтобус, какие бы правила дорожного движения он не нарушал.

Внутри было тепло и уютно. С виду небольшой он с комфортом вместил нашу не маленькую компанию. Салон пах настоящей кожей и кофе. Молчаливый хмурый водитель нетерпеливо барабанил пальцами по рулевому колесу, и едва мы расселись, рванул с места, взвизгнув шинами по потрепанному асфальту, заставив завистливо вздыхать проезжающих мимо остальных шоферов, которых, впрочем, было немного.

Киев, словно бы замер, в ожидании чего-то еще более худшего, чем уже случилось. Запуганные телевизором жители прятались по домам. Соблюдая положенный карантин, изредка, в определенные дни, почти тайком, выбираясь за гречкой и крупами в ближайший «АТБ». Шикарные витрины магазинов, наученные горьким опытом двух майданов, были наглухо запечатаны крепкими металлическими роль-ставнями. Яркие неоновые вывески всевозможных расцветок и форм сиротливо мерцали никому ненужными огоньками, будто подчеркивая апокалипсическое настроение окружающей действительности.

Позади замигали огни патрульной машины, завыла пронзительно сирена. Наш микроавтобус принял вправо, прижимаясь к обочине. Мимо нас на приличной скорости в сопровождении «тойоты» ППС пролетела скорая помощь. Потом пожарка и два экипажа охраны. Я проводил и напряженно-внимательным взглядом, прислушиваясь к словам из мегафона, установленного на крыше одной из машин патруля:

– Уважаемые граждане, просим вас оставаться дома и соблюдать карантинные меры. Напоминаем вам, что для нахождения на улице, общественных зданиях необходимо иметь при себе пропуск, заверенный вашей организацией, который подтверждает правомерность вашего нахождения в городе. В противном случае вам грозит арест и возможное уголовное преследование. Просим вас быть бдительными! Уважаемые граждане…– текст повторили еще раз на русском и пару раз на украинском, потом машина свернула с улицы куда-то вглубь переулка и снова затвердила то же самое, как по писанному.

– Серьезно-то как все…– покачала головой Яна, которая сидя на заднем сиденье микроавтобуса все тщательно записывала на камеру своего айфона.

– Дополнительно введены ограничения на посещения магазинов для покупки товаров первой необходимости,– уточнил Тарас, глядя прямо перед собой,– с сегодняшнего дня пенсионеры могут посетить имея на руках положенный пропуск супермаркет с 8 до 10, дети с 13 до 17, остальные работающие граждане имеют право на покупки с 17 до 20-00. При этом в магазине могут находиться не более десяти человек сразу. Остальные ждут за дверью своей очереди.

– Жесть!– изумилась Агриппина.

– В принципе идея неплоха. Но долго ли выдержит такой карантин наша с вами шаткая экономика?– невесело ухмыльнулась Света.

– Поэтому вы здесь,– коротко пояснил советник.

От этих слов у меня мурашки даже побежали по спине. На нашей компании еще никогда не лежала такая большая ответственность, как сейчас, но разве что в истории с планетой Тивит, да и там, если разобраться, мы спасали в первую очередь свои собственные жизни, а потом все человечество. Зато сейчас, сегодня за нами стояла бедная, замученная войной и долгами МВФ страна, каждый житель которой надеялся, что скоро этот кошмар закончится и все станет, как прежде.

– Будем надеяться, что у нас все получится,– ободряюще сжал я теплую ладошку супруги, почувствовав, как она напряглась в ответ на слова советника. Она вымученно улыбнулась, стараясь не выглядеть уставшей. Впервые в жизни. Я ее пожалел. Дал Бог муженька, что не год, так в какую-нибудь историю влипнет! Сколько же она со мной бедняжка натерпелась?

– Смотрите. А это что такое?– как-то мимоходом мы проследовали мимо майдана Незалежности. На котором ровными рядами стояли несколько холщовых палаток, в притащенных откуда-то мусорных баках горели покрышки, чадя копотным дымом. Белело несколько плакатов, длинный транспарант со какой-то фразой на украинском, в коем, признаюсь честно, я был не очень-то и силен. Вокруг баков толпилось несколько десятков людей разных возрастов, которые грели руки о чадящее пламя и о чем-то оживленно беседовали. По периметру площади расположились несколько явно скучающих нарядов полиции, прохаживающихся по символу революции Гидности, лениво помахивая дубинками.

– Ааа…эти?– кивнул Тарас в сторону площади.– Это недовольные…Не знаю, чьи они уж, зеленые, белые, красные или розовые…Но появились вчера, объявили бессрочный пикет. При попытке разгона подняли шум, как цыгане на рынке, требуют, как всегда, повышения пенсий, прожиточного минимума, да понижения цен. Профессиональные майданщики, одним словом. Да…еще карантин, введенный Президентом называют нарушение конституционных прав и свобод граждан. Будто не о них болезненных заботятся. Мы решили их пока не трогать. Пусть играются. Тем более проблем пока от них никаких нет. Ни шумят, ни буянят, сидят себе у костров, да лозунги орут. А взгляд, как у гашенных… Пустой и бессмысленный,– беспечно рассказал советник, а вот меня фраза, брошенная вскользь про цыган, меня насторожила. И не только меня! Я поймал на себе вопросительный взгляд Агриппы, но показал ей одними глазами, что пока надо промолчать. В нашей стране, где все продается и покупается, даже ближайший подручный Президента не внушал мне доверия.

– Далеко еще?– свернула тему супруга, оглядываясь по сторонам. Она была в Киеве всего лишь раз, да и точно так же, как и сейчас, проездом. Для нее даже такая автомобильная экскурсия была интересной.

– Квартал,– показал, рукой, куда нам сворачивать Тарас,– устали?– участливо поинтересовался он, мазнув по Свете изучающим взглядом. Потом поймал мой угрожающий и быстро отвернулся.

– Есть немного!– подтвердила супруга.

– Тогда почти приехали…

Институт вирусологии украинской академии наук находился почти в центре столицы. За высоким каменным забором спрятались от посторонних глаз несколько научных корпусов и лабораторий. Серые неприметные однотипные пятиэтажные коробки были расположены правильным четырехугольником, внутри которого был разбит небольшой парк с уютными скамеечками и даже крохотным прудиком, поросшим со всех сторон камышом, из недр которого то и дело, рассекая глиссерами воду выплывали стайки маленьких уточек.

Наша машина повернула по неширокой асфальтированной дорожке к одному из зданий с витражными стеклянными дверями, сохранившимися здесь еще с советских времен. На лестнице нас встречал старичок в белом медицинском халате и плотной марлевой маске, натянутой почти на самые глаза. Седые кустистые брови неопрятно топорщились из-под нее, придавая ученому полусумасшедший вид.

– Иннокентий Наумыч!– радостно поприветствовал старика Тарас, едва выйдя из автомобиля. Широко распахнул свои объятия, чтобы обнять вирусолога, но тот ловко отстранился, вильнув в сторону. Тут же в его руках появился баллончик с чем-то ядовитым и остро пахнущим спиртом. Одним ловким движением он окропил нас им, распылив вокруг тугую струю антисептика.

Вдохнув резкий запах, советник Президента замер на полпути, закашлялся, укоризненно качая головой.

– Иннокентий Наумыч! Что же вы так с гостями-то? Я же говорил уже, что мы в администрации регулярно проходим данную процедуру…А вы с порога мне в лицо баллончиком, словно маньяку какому!

– Был бы я верующий, то непременно сказал бы, что Береженого Бог бережет, но так как я все же ученый, то сообщаю вам, Тарас Григорьевич, что лишняя дезинфекция еще никому не навредила…– прохрипел вирусолог из-под маски.

– Зато теперь объясним его странный вид,– шепнула Агриппа Яне на ушко,– так за целый день набрызгаешься, что спьяну маму родную, как зовут не вспомнишь!– Красовская в ответ неприлично хихикнула. Ученый муж , даром, что староват, мгновенно расслышал смех, нахмурился и только сейчас обратил на нас внимание.

– А это еще что такое?– кивнул он в мою сторону, обращаясь к Тарасу.

– Не что, а кто, Наумыч!– поправил его советник.– Это наши гости из Харькова. По поручению Президента занимаются расследованием появления вируса.

– Не похожи они на вирусологов, молоды еще…– с сомнением осмотрел нас ученый.

– Они и не вирусологи, скорее наоборот…– отмахнулся от расспросов назойливого старика Тарас.– По распоряжению Владимир Александровича нам приказано оказать полное содействие.

– Мы хотели бы побольше узнать о вирусе, о мышинном гриппе, что он из себя представляет, как распространяется и переносится…Безусловно, такое авторитетное мнение, как ваше, станет одним из ключевых в нашем расследование. Вы, Иннокентий Наумыч, светило вирусологии, кому как не вам дать ответ о происхождении этой гадости.

Вирусолог заметно ободрился, не рассмотрев в нас конкурентов, претендующих на государственное финансирование. Расправил плечи, пригладил брови, опустив наконец-то свой пузырек со спиртом.

– Вижу, вижу…Конторой попахивает. Помню мне в семьдесят втором…

– Наумыч, у нас очень мало времени,– прервал его воспоминания Тарас,– сам знаешь, что ситуация почти критическая, от слова почти, не мог бы ты нам провести кратенько экскурсию в свои пенаты, с краткими пояснениями?

– Все вы вечно куда-то спешите,– заворчал старичок, поворачиваясь ко входу в центр,– все бежите, глаза выпучив, не хватает в вас нынешних основательности, солидности, терпения, чтобы по-настоящему заниматься наукой…Вот помню в девяносто седьмом…

– Наумыч!– взвыл почти что раненным зверем Тарас.

– Хорошо!Хорошо! Только гостям необходимо будет переодеться, чтобы посетить блоки и пройти дезинфекцию!

– Ты же нас уже обрызгал?– возмутился советник Президента, но, поймав на себе разом ставший строгим и серьезным взгляд вирусолога осекся, и замолчал.

– Как к вам хоть обращаться?– посмотрел старичок на меня из-под маски.

– Никак!– прервал его Тарас.– Просто люди, просто специалисты в своей области.

Глава центра пожал плечами и зашагал ко входу. Недлинной вереницей мы последовали за ним. Впереди Тарас, за ним заинтересованный Света, потом Янка со своим айфоном, следом я, а нашу процессию замыкала недовольная и скептически настроенная Агриппина.

– Здесь съемка запрещена!– строго предупредил Красовскую вирусолог у самого входа. Журналистка поморщилась, зло фыркнула, но телефон все же убрала.

Нас завели внутрь. На вахте толпились трое военных в таких же марлевых масках, как и старичок. У каждого из них на поясе висело по боевому пистолету в кобуре и по резиновой дубинке. Едва мы приблизились к невидимой никому черте, за которую переступать были и не должны, как дорогу нам перегородил самый, видимо, самый старший из них.

– Режимный объект!– сообщил он нам, скрестив мускулистые руки на груди.– Вход только по пропускам.

Тарас мгновенно засуетился, зашарил в полной черной кожаной папке с документами, и через пару секунд вытащил бумагу с гербовой печатью. Что было на ней написано, рассмотреть мне не удалось. Но неприветливое выражение лица охранника мгновенно сменилось после прочтения данной бумаги на вежливо-предупредительное, он отдал короткое воинское приветствие советнику и отступил в сторону:

– Добро пожаловать в центр вирусологии и бактериологии!– проговорил он, делая успокаивающий жест своим напарникам, мол, ничего страшного, документы в порядке, все свои.

Нас пропустили через вестибюль в длинный узкий коридор с закрытыми наглухо дверьми. Тусклые лампы дневного света еле пробивали окружающий полумрак, выглядевший довольно-таки зловеще.

– Вирус мы начали изучать сравнительно недавно по поручению Президента,– начал свой рассказ Иннокентий Наумыч, шагая куда-то вдаль по коридору. Мы вынуждены были следовать за ним, чтобы ничего не упустить из сказанного ученым,– первые образцы прибыли к нам позавчера вечером, но первые результаты уже имеются.

В конце коридора оказалась короткая лестница из трех ступеней, ведущая к огромному металлическому шлюзу. Вирусолог открыл электронный замок, и дверь отъехала в сторону, открывая перед нами небольшую комнату с несколькими автоклавами.

– Вирус чрезвычайно заразен. Переносится воздушно-капельным путем, попадая в человеческий организм вступает в реакцию с белками, вызывая их гибель.

– Что?– переспросил я у жены, наклонившись над ухом.

– Происходит что-то вроде тлена…– пояснила она, жадно слушая светилу вирусологии.

– Именно!– подхватил старик, который только прикидывался, скорее всего, слеповатым и глуховатым, а на самом деле был умнее и всех нас вместе взятых.– Тлен! Организм разлагается за считанные дни, а в некоторых особенно опасных случаях и часы. Уничтожение белковой ткани ведет к гибели человека.

– Лекарство?– коротко поинтересовался Тарас.

– Выявить ДНК данного вируса пока не удалось,– пожал плечами Иннокентий Наумыч, открывая шкафы автоклавы один за другим, на ходу продолжая свой рассказ. В шкафах, покрытые капельками влажного пара, стояли самые настоящие скафандры, белые, новенькие, безразмерные, абсолютно герметичные. На каждой прозрачной сфере висела бирка с датой их последнего испытания. Внизу ютились резиновые сапоги с высокими голенищами,– одевайтесь, пожалуйста…

– Я…– попробовала возмутиться ведьма, но поймала мой грозный взгляд, и недовольно пошла облачаться в след за Красовской.

– Есть предположение, что выловить это самое ДНК и не выйдет…– заключил вирусолог, помогая мне одеть защитный шлем на голову. Внутри скафандра было очень жарко. Тело, как будто попало парилку. Прорезиненный он весь скрипел, кряхтел, каждый шаг в нем давался с огромным трудом, и я, если честно, довольно смутно представлял, как в нем можно не только ходить, но и работать. Рядом пыхтела Света. Ей костюм пришелся почти в пору, а вот Янке провалилась в свой, готовая вместить рядом с собой во вторую штанину еще одного человека.

Меня обдало знакомой волной холода. Кто-то применил магию. Легкую, почти незаметную для постороннего взгляда, но магию…Но кто? Я быстро огляделся. Тарас и Иннокентий Наумыч были уже почти готовы. А вот Агриппа только влазила внутрь скафандра, чертова ведьма, все же решила его подкорректировать и уменьшила заклятием размер защитной амуниции. Незаметно я показал ей кулак. Она потупила невинно глазки и пожала плечами. Ох, уж эта ее тяга к красоте…Не доведет она ее до добра! Стремясь отвести внимание ученого и советника Президента от неожиданных метаморфоз, случившихся со скафандром, я обратился к вирусологу с очередным вопросом. Попытался докричаться, но Иннокентий Наумыч, с такой улыбкой, словно объясняя неразумному грудничку, что стул – это стул и на нем надо сидеть, указал пальцем куда-то себе под шею, потом мне, намекая на микрофон. Все правильно! Немного пошевелив у кадыка, я услышал сначала хриплое сипение, а потом спокойный и насмешливый голос ученого:

– Неужели вы думали, что сотрудники нашего центра так и кричат целый день на работе на разрыв?

Я промолчал. Старик мне не понравился с самого начала. Заносчив, ехиден и самовлюблен, а вот Света с Красовской слушали его, раскрыв рты.

– Почему невозможно определить его ДНК?– повторил я свой вопрос уже в микрофон, пытаясь слегка подвигаться в костюме, чтобы привыкнуть к новым мироощущениям.

– Попав в человеческий организм, вирус тут же мутирует, изменяется, приспосабливается, подавляет иммунитет. В итоге на выходе мы получаем совершенно другой вирус, нежели тот, который попал в организм инфицированного изначально.

– Так быстро?– услышал я в динамике голос супруги.

– В этом его ключевая особенность! – гордо заключил Иннокентий Наумыч.

– Значит, лекарство от него найти практически невозможно?– ошеломленно поинтересовалась Яна.

– Почему же?– выпятил тощую грудь в скафандре ученый-вирусолог.– наш институт проводит исследования, работает над тем, чтобы все-таки выявить общий генотип данного вируса и создать вакцину.

– И как скоро возможно ее создание?– неожиданно вступила дотоле молчавшая Агриппина.

– Лет пять, максимум десять…При ускоренных темпах и хорошем финансировании мы можем закончить в рекордные сроки, примерно, года три, но это будет лишь экспериментальный образец, который на реальных людях применять было бы не совсем желательно.

– То есть вы считаете, что они у вас есть, эти десять лет?– возмущенно фыркнула. Словно рассерженная кошка ведьма.– И все эти десять лет люди будут дохнуть, как мухи, а вы будете исследовать, пробовать, экспериментировать в своих гребаных скафандрах, ища выход?

– Почему же вы считаете…

– Потому!– коротко отрезала Агриппа.– Судя по распространению вируса у нас есть максимум месяц, и то с натяжкой! После месяца вам вакцину колоть станет некому, да и незачем, потому что в Украине останетесь только вы и ваша исследовательская группа!

– Я бы попросил…– возмутился робко Иннокентий Наумыч, в основном глядя конечно же на Тараса. Ища у него поддержки и защиты, но советник Президента неожиданно принял сторону разбушевавшейся колдуньи.

– Извините, Иннокентий Наумыч, вы, конечно, светила и светоч! Наша гордость и тому подобное, но Агриппа права…Десяти лет у нас нет…Боюсь, даже года. Пройдемте в лабораторию, у нас слишком мало времени…

Обиженный ученый коротко кивнул, лязгнув металлическими сочленениями скафандра. Набрал пальцами в толстых, плотных, прорезиненных перчатках на двери какой-то код, и та поехала в сторону, открывая нам путь в недры самого засекреченного института страны.

Лаборатория по изучению мышиного гриппа представляла собой точно такой же длинный коридор, который нас встретил на вахте, только с множеством дверей и прозрачных стен, собранных из оргстекла. Через них можно было легко наблюдать за тем, что творилось в каждой из секций.

Чтобы взглянуть на их работу, мне приходилось в неудобном скафандре каждый раз поворачиваться всем телом, вместо того, чтобы крутить просто головой. Рядом в микрофоне очарованно вздыхала Светлана, любуясь на дорогое оборудование, да обиженно сопел Иннокентий Наумыч. Остальные двигались молча.

В первой же секции нас встретило несколько сотрудников, которые тщательно рассматривали что-то под огромными стационарными микроскопами. Мне они чем-то напомнили школьников на уроке биологии, когда мы рассматривали луковую чешую. Только в ту пору скафандров на нас не было. Да и вид был более беззаботным.

В другой комнате, кипели пробирки, бурлили колбы. Один из ученых, для меня в скафандрах они были все бесполыми, тщательно фиксировал результаты своих опытов, пытаясь что-то черкать ручкой на листе бумаги. Судя по корявым движениям, получалось это у него не важно…В конце концов, намучившись, он бросил ручку, и в микрофоне тут же раздался отборный мат.

– Здесь мы пытаемся воздействовать на вирус различными химическими препаратами, изучить его реакцию на то или иное вещество. Пока результатов мало…Он не восприимчив к чему-либо…– с грустью заметил Иннокентий Наумыч.

– А здесь идут работы по забору биоматериала. В основном попадаются отказники, те, кого хоронить некому или не за что…

За толстым стеклом работало несколько ученых, крутившихся вокруг тела на каталке. Из-под застиранной простыни торчало две покрытые струпьями разложения две худые ступни с грязными пальцами, судя по размеру мужских…Яна рядом закашлялась, гася с трудом рвотный спазм и отвернулась.

– Биоматериала хватает?– с беспокойством чиновника уточнил Тарас, жадно прислонившись к стеклу. Человеческая смерть, особенно чужая, всегда привлекает к себе пристальное внимание, потому что немногие знают, что ждет их там, за порогом…И лишь таким, как я, немногим посчастливилось, узнать, что не все так страшно, и наш организм лишь переходит из одного состояния в другое, из одного мира, в другой.

– К сожалению, материал этот – штука скоропортящаяся,– расстроено покачал головой,– такого быстрого процесса разложения я еще не видел за столько лет своей работы! Тела разлагаются, буквально, на глазах!

– Я хочу зайти туда!– жадно прильнув к стеклу, проговорила Агриппина, не сводя глаз с трупа.

– Никак невозможно! Как раз проходит забор проб…– начал отнекиваться Иннокентий Наумыч.

– Немедленно!– рявкнула ведьма, и ученый не посмел ее ослушаться.

Набрал на двери код, на этот раз распахивая ее внутрь.

– Только прошу вас…

– Тихо!– огрызнулась колдунья, бросаясь внутрь. Шагнул к трупу, заставив отпрянуть в сторону лаборантов. Медленно потянула простынь на себя, открывая изъеденное гниением оскалившиеся лицо мужчины средних лет. Смотреть на него было невыносимо. Кожа слезала с него кусками, обнажая кости черепа, гнилые зубы, носовую впадину. Казалось, что он скалится, лежа препарированный на столе, насмехаясь над нами, пытающимися остановить пандемию.

– Агриппа…– позвал я ведьму, но та не ответила. Отмахнулась от руки Светы и стала расстегивать скафандр.

– Никак не возможно! Остановите ее!– завопил Иннокентий Наумыч, замахав руками.– Вирус мгновенно ее поразит! Немедленно прекратите!

Но чародейка никого не слушала. Она сняла сферу и, как можно ближе наклонилась к гниющему трупу, повела носом, словно беря чей-то след. Сделала несколько пассов руками над умершим и повернулась ко мне. В глаза ее стояла настоящая тревога и беспокойство. Тарас и вирусолог почти со священным ужасом смотрели на нее.

– От него просто смердит магией, Дворкин! Черной магией, цыганской…Мы на правильном пути!

10

Киев 2020 год

Март

Эти сны всегда начинались одинаково. Отец Матвей долго не мог уснуть в своей келье, ворочался с боку на бок. В голове крутились какие-то посторонние мысли, и о внутреннем упокоении, которое так важно, не могло быть и речи, а потом он, как будто, проваливался куда-то в темноту, оказавшись в мире грез, теряя ощущение нереальности происходящего, погружался в видения, всплывая из их теплого или же ледяного, как талая весенняя вода, омута, лишь к утру.

Так случилось и в этот раз…И вроде несколько раз прочитал про себя «Отче наш…», перекрестился, думая о праведных делах, запланированных на завтрашний день, но сон упрямо не шел, а потом в один миг, раз…И отец Матвей, словно провалился куда-то вниз, потеряв под ногами опору, оказавшись на улицах знакомого с детства Киева, где будучи семинаристом Духовной Академии беззаботно бродил по усыпанным каштанами улочкам, наслаждаясь видами вольного Днепра, медленно и величественно рассекающего города на две половины.

Только в этот раз столица мало напоминало ему себя прежнею…Вместо ярких вывесок, широких, умытых осенним дождем проспектов, вокруг царили разруха и запустение. Его любимая булочная со свежими ароматными яблочными пирогами у еврейки Сары встретила его выбитыми окнами, следами пожарища, полуразрушенными стенами. Серые, словно могильные кресты, обожженные остовы деревьев одиноко толпились вдоль Крещатика. Обугленные автомобили застыли на главной улицы страны, как будто в одной длинной пробке, растянувшись так далеко, что едва хватало взгляда, чтобы уловить, где начинается она и где заканчивается, теряясь в многочисленных переулках. Высотки, окружившие Крещатик, как не догоревшие свечи, все еще дымились копотным дымом пожаров.

По спине отца Матвея пробежал неприятный холодок. Такого он не мог представить, даже в своих самых смелых, самых ужасных фантазиях! Он огляделся по сторонам и осторожно шагнул вперед. Под ногами противно зашуршал битый кирпич, вперемешку с давленым стеклом, жуткой мешаниной которых была усыпана вся улица. Он был один, будто вымер весь город – миллионник, будто исчезли разом все киевляне, оставив после себя лишь нечто похожее на апокалипсис.

– Господи, спаси и сохрани!– перекрестился батюшка, шагая вперед, в поисках хоть какой-нибудь живой души.– Что же это такое-то…– шептал он, перешагивая через поваленные электрические столбы, огибая по широкой дуге кучи мусора, наваленные прямо в центре города. Все вокруг и впрямь напоминало какой-то голливудский блокбастер о конце света, по крайне мере, декорации были очень похожи.

– Люди-ии!– прокричал отец Матвей, но его голос лишь звонким эхом отразился от каменных коробок магазинов пустынного Крещатика.– Лю-ди!

Где-то левее послышался шорох. Путаясь в длинных полах рясы, батюшка шагнул в эту сторону, где все еще дымился черный остов какой-то старенькой иномарки.

Кто здесь?– настороженно спросил он, заглядывая за капот.

Шорох становился все отчетливее. На всякий случай выставив впереди себя крест, отец Матвей шагнул вперед, зажав его в потной от ужаса ладони.

Злобный рык раздался откуда-то слева, батюшка еле успел ошатнуться в сторону, пока прямо перед его лицо не промелькнуло что-то черное.

– Ааа!– заорал он, только сейчас рассмотрев нападающего.

Скрюченные почерневшие от тлена пальцы с обломанными под самый корень ногтями на волосатой крепкой мужской руке почти царапнули его по плечу. Спасла плотная ткань рясы, которая только прорвалась, оставив кожу неповрежденной. Перед святым отцом стояло нечто очень отдаленно напоминающее собой в глубоком прошлом человека. Косматые грязные волосы спадали с плеч, закрывая почти половину лица, старая потрепанная одежда. А точнее ее лохмотья, закрывали лишь только треть тела, при чем не самую интимную. Все тело этого существа было покрыто гниющими струпьями и открытыми язвами, из которых сочился трупный яд и желтоватый гной. Отца Матвея передернуло от увиденного кошмара. Он попятился назад, выставив перед собой крест и безостановочно шепча все пришедшие на память молитвы:

– Святая заступница Дева Мария…Во имя Отца и Сына и Святого Духа и ныне и присне....

Существо неприятно заурчало, что одинаково могло означать и недовольство своей промашкой и удовлетворение от того, что жертва приперта к обгорелой машине и теперь никуда не денется. Как волк на охоте, бывший в прошлом мужчиной полуживой труп, нарезая круги, стал медленно сближаться с жертвой, которой себя, как никогда до этого в жизни ощущал отец Матвей.

– Сгинь нечистая! Сгинь!– голос все же дрогнул. Ох, не так, отче представлял себе свою смерть. Ох, не так! Это должно было случиться в полутемной келье, на постели, в солидном пенсионном возрасте, после принятия положенного причастия, но никак не от когтей нестриженого мертвеца, восставшего, словно из могилы.

– Сгинь!– прокричал отец Матвей, заметив короткое резкое движение ног нападавшего. Тот, будто бы присел, совсем по-собачьи, оскалился, показав гнилые зубы с черными корнями, и прыгнул, целя по незакрытыми рясой участками тела.– Сги-инь!– заорал батюшка, понимая, что не успевает ни уклониться, ни увернуться, лишь выставляя перед собой, чисто инстинктивно православный крест.

Последнее, что он увидел, это была оскаленная пасть врага и смрадный запах гниения, сопровождающий это существо, а потом он проснулся…Проснулся, одним рывком сев в постели, твердой, неудобной, как и положено для человека, который всю жизнь свою посвятил служению Всевышнему.

Холодный пот неприятной ледяной струйкой полз между лопатой, заставляя дрожать, вспоминая ночной кошмар. За узким, больше похожим на орудийную бойницу окном занимался рассвет. Небо серело. Ночь рваными клочьями туч спешила побыстрее убраться с небосвода, уступая место солнечному деньку. День сменяет ночь, тьма уходит и становится светло…

– Боже, спаси и сохрани!– широко перекрестился отец Матвей. Босые ступни ног неприятно морозил каменный пол. Батюшка встал с кровати и потянулся к стакану с водой, стоящему на столе. Залпом выпил ледяной напиток, почти не чувствуя холода. За ночь келья выморозилась, а кое-где на каменных стенах проступили серебристые морозные узоры инея.

Что это было? Обычное сновидение? Отдых усталого мозга или все же некое предупреждение? Что если Господь выбрал именно его, никому неизвестного инока для того, чтобы предостеречь человечества от некой серьезной угрозы?

От таких мыслей, попахивающих одним из смертных грехов – гордыней, отец Матвей поежился. Если так, то в его руках информация о скором апокалипсисе, о том, что касается не только его, его близких или Украины, но и, пожалуй, всего мира…Что если это так? А он промолчит о своем сне? Никому не доложит, не расскажет, и все, что было в сновидениях станет жуткой реальностью? Что тогда? Как поступить? Как быть ему?

Недовольно поморщившись, отче сел обратно на кровать, обхватив кудлатую голову руками. Невыспавшиеся глаза болели, словно засыпанные песком, а в висках шумело. Не молод он уже, не молод…Годы берут свое, а ведь когда-то крепкий и по-спортивному сложенный Матвей Егорьевич Сарычев получал приглашение после окончания Семинарии на работу в Святой Инквизиции, куда действительно отбирали самых лучших. А теперь? Трусит, как последняя гимназистка, перед каким-то непонятным отрывочным ночным кошмаром…

Воспоминания об Инквизиции навели его на мысль, что неплохо было бы известить именно эту таинственную и самую засекреченную организацию Русской Православной Церкви о своем кошмаре. Уж там-то ему точно поверят! Вопросов лишних задавать не будут, да и смеяться в след тоже, украдкой показывая пальцем у виска, намекая на то, что отец Матвей на старости лет совсем «с глузду съихав». За несколько сот лет своей работы они привыкли видеть и слышать небылицы похуже. Взять, например, историю с половецким Ханом в Харькове, произошедшую несколько лет назад, наделавшую много шума в узких кругах. Подробности операции были засекречены, но кое-что просочилось среди церковников. В частности, что хан восстал ни один, а с многотысячным войском, и, что для проведения обряда упокоения, пришлось проводить целую войсковую операцию под предлогом учений. Так удивятся ли такие ребята его истории про пораженный страшным вирусом Киев?

Со вздохом отец Матвей отмел этот вариант. Обращение в Инквизицию лучше подкрепить чем-то посерьезней обычных опасений, да сновидений, которые к тому же можно толковать абсолютно по-разному. Тогда что? Остается разобраться самому, а для этого необходима информация…где ее можно добыть? Только в одном месте! В шикарной библиотеке Киево-Печорской Лавры, там, где хранятся документы за всю тысячелетнюю историю Руси, начиная с момента ее Крещения.

Решено! Хлопнул себя по коленкам отец Матвей. Да простит его Господь, но заутреню придется пропустить, потратив это время на изыскания в библиотеке. Что там следует искать? Только факты! История циклична, зло не оригинально, порой, Тьма применяет одни и те же приемы для достижения своих целей. Возможно, что в библиотеке, есть информация о нечто похожим, случившимся много лет тому назад, но тем не менее надежно стертым из памяти жителей Земли.

Решив, что делать дальше, отец Матвей даже как-то стал чувствовать себя немного уверенней. Выпрямился, подтянулся. План, пусть и не идеальный, все же давал, если не решение, то хотя бы возможное объяснение проблемы.

Собрался в пять минут, натянув через голову черную, простую рясу, кое-где потертую по краям от долгого ношения. Пригладил пятерней волос, поправляя растрепавшиеся за ночь кудри. Окладистую седую бороду расчесывать было некогда. Если это не сон, а некое предвидение, то оставалось слишком мало времени у него, чтобы потратить его так безобразно.

Распахнул дверь в коридор, который, как ему было и положено, был пуст в это время суток. Все братья по вере собирались в главном храме Лавры для утренней молитвы. Отец Матвей прошмыгнул мимо всех, оставшись незамеченным, держась в стороне от оживленных анфилад и коридоров, стараясь не выходить из тени факелов, в обилии развешенных по каменным стенам, помнящим еще татаро-монгольское иго.

Шикарная библиотека Киево-Печорской Лавры находилась в подземных казематах монастыря, скрытая вот уже много веков от посторонних глаз толстыми стенами обители. Даже в сумасшедшее советское время, когда веру притесняли, гнобили, а ее служителей отправляли на лесоповал далеко на север, когда из монастыря сделали экскурсионный объект, даже тогда политбюро приняло решение о том, чтобы не трогать книжные хранилища киевских православных, закрыв туда доступ для всех, кроме пары десятков особенно выдающихся ученых-историков.

С восстановлением православия в странах бывшего СССР, с отходом от безбожия и возвращения в лоно церкви, Лавра снова стала объектом паломнических поездок, но библиотека, как была засекречена, так и осталась, только теперь она перешла в ведение вновь созданной и набравшей силу Святой Инквизиции. На входе в подвал, запечатанный наговором стояли два дюжих молодца в рясах с закрытыми глубокими капюшонами лицами. Никто в Лавре не знал, как они выглядят, никто не был уверен, что они вообще люди, но каждый раз, будь то день или глубокая ночь, они вдвоем встречали решившего почитать обитателя монастыря на пороге секретной библиотеки.

Вот и сейчас, едва Матвей показался в начале коридора, стражники сдвинулись ко входу, молчаливо сопровождая его взглядом.

Для входа внутрь нужен был специальный пропуск – маленький нательный крестик, который легко вставлялся в небольшую прорезь в двери библиотеки. Наговор снимался сам собой, засовы изнутри отпирались и, если все было в порядке, можно было войти внутрь. Такой пропуск у отца Матвея, как ни странно был. Ему он достался совершенно случайно, когда Владыка попросил его, совсем молодого послушника, подготовить доклад на Всеправославный Синод, проходивший двадцать лет тому назад в Москве, используя материалы засекреченной библиотеки, тогда речь шла о самостоятельности Украинской Церкви, переделе земель, но дальше разговоров дело так и не тронулось.

Стражники перегородили ему путь, сомкнув ряды. Из-под глубоких капюшонов клубился дым, или отцу Матвею, разгоряченному происходившими событиями, это только показалось? Он протянул крестик. Почувствовав, как от серебра потянуло теплом. Инквизиторы расступились, давая возможность подойти к двери поближе.

Только бы получилось…Только бы он еще действовал! Помолился про себя отец Матвей, вставляя крестик туда, где в обычных дверях находится замочная скважина. Замер, ожидая чего-то невероятного…Но нет! Тихо скрипнули внутри засовы, заскрипели давно не смазанные петли, и дверь отъехала в сторону. В нос ударил запах затхлости и пыли. Захотелось чихнуть, но он сдержался.

Внутри его встретили огромные, до самого потолка, стеллажи с книгами манускриптами, папирусами и огромными скрижалями. В самом дальнем углу, примерно на длину футбольного поля, стоял еле различимый на таком расстоянии журнальный столик, табурет и несколько подсвечников. Откуда-то сверху через зарешеченные окна пробивался узкий, как нож, луч света, разрезающий тьму, обступившую книгохранилище со всех сторон. Сверху отдаленно и гулко слышались голоса, рев машин, неспешные и благочестивые беседы послушников обители, бредущих на заутреню. Из-за чего отец Матвей сделал вывод, что тайная библиотека Киев-Печорской Лавры тянется под землей на многие и многие десятки метров.

– Так,Матвей!– оборвал он себя, любующегося зодческим искусством строителей прошлого. Умели же тогда монахи строить так, чтобы на века!– Пора и честь знать! Мир в опасности, а ты тут не пойми о чем думаешь!

Когда-то давно, пару веков назад, слышал батюшка слышал, что в этом книгохранилище был свой библиотекарь. Такой чести удостаивался самый отъявленный негодяй, решивший искупить свою вину перед Богом, верой в него и выбравший путь покаяния. Его помещали сюда навсегда, и он год за годом, не видя белого света, читал, складывал по полочкам, систематизировал, составлял картотеку. Когда в начале двадцатых годов к власти пришли большевики, библиотека перестала быть достоянием церкви, НКВД пригнало сюда несколько десятков архивариусов, которые в течении пятнадцати лет составили самый полный каталог всех манускриптов, хранящихся в Лавре, необходимость в библиотекаре отпала само собой. Картотека была составлена, а вот ее составители покоятся где-то на дне Днепра с самого тридцать пятого года, официально числившись пропавшими без вести. Контора никогда не любила выдавать свои тайны кому бы то ни было. Не зря товарищ Сталин говорил, что знают двое, то знает и свинья.

Вздохнув отце Матвей шагнул в сторону черного шкафа из красного мореного дуба с множеством мелких ящичков, больше напоминающих шкатулки, каждая такая шкатулка была подписана. Смахнув краем рясы пыль, батюшка попытался найти то, что ему было нужно.

– Войны…Правители…Церковные иерархи…Ведьмы… Рассвет Инквизиции…– начал читать он, водя указательным пальцем по дверцам шкафа. – Не то…Где же оно?

Тем было столько много, что казалось, им не будет и числа. Священнослужителю вполне грозила опасность остаться здесь до конца своих дней, но он не унывал. Уныние – тоже смертный грех.

– И где же оно?

– Пандемия…– глаза совершенно случайно упали на этот неприметный угловой ящик, словно Господь услышал его молитвы и пошел навстречу, подтолкнув к необходимой дверце.– Пандемия…

Перед глазами мелькнули сцены из его кошмара. Гниющий заново человек, нападающий на него, разрушенный Киев, пустые, вымершие улицы, пожары и запустение…

– Спасибо, Господи!– рывком он распахнул дверцу, увидев аккуратно сложенные стопочки дополнительных бланков.– так, что тут у нас,– забормотал он, перебирая пожелтевшие от времени листы,– чума, тиф, холера…Где же ты? А, вот!

– Материалы расследования возникновения эпидемий, ведущих к истреблению рода человеческого! Стеллаж сорок семь, седьмая полка снизу,– прочитал он. Ему сегодня определенно везло, и это ли не было бы доказательством богоугодности задуманного им дела?

Сорок седьмой стеллаж оказался чуть ли не в самом конце коридора. Пришлось испачкаться с ног до головы в паутину и пыль, пока пробирался туда. Несколько крыс с визгом прянули в сторону, поджав хвосты, заслышав его аккуратные шаги.

Под толстым слоем пыли и паутины на полке стояла потертая от времени обычная бумажная папка. Кто-то поверх обложки широким размашистым почерком написал название « Цыганское проклятие».

Отче искал совершенно другое, поэтому и растерялся в первый момент, но все же решил почитать. Ошибки редко закрадывались в библиотеку Лавры.

На первой страницы было несколько дат, написанных в столбик, рядом с каждой необходимое пояснение. 350 лет до нашей эры – война израильтян и Филистеи. 551 год нашей эры – Юстианова чума и так далее, далее, далее…Отце Матвей переворачивал страницу за страницей, вчитываясь в скупые строчки списка. Завершали его «свиной и птичий грипп», поразивший не так давно нашу планету. Следующими шли холера, тиф, СПИД, туберкулез и прочие пандемии, которыми рано или поздно болело человечество. Их описание можно было опустить, хотя было жутко интересно, время дорого, и пришлось сразу перейти к выводам.

Святая Инквизиция на последней страничке толстого дела под грифом «Строго секретно. Только для глаз патриарха» коротко резюмировала:

«Согласно проведенному анализу, все пандемии охватывающие человеческий род в течении всего времени его существования являются ничем другим, как следствием зловредной деятельности некой организации, предположительно состоящей из членов секты дьяволопоклонников цыганей. Главной целью которых является истребление людей, а так же возвращение в мир Люцифера. С помощью необъяснимых обрядов колдуньи открывают врата в наш мир нечисти и прочим приспешникам Темных сил, конечной целью которых является истребление, либо порабощение людей и приведение их к вере в самого Дьявола. Холера, чума, тиф, туберкулез, СПИД – лишь малые проявления того, что могут сделать и чем обладают эти существа. Согласно легендам, цгане всю жизнь ищут краеугольный камень сотворения мира, поколебав который, они смогут открыть врата, принести хаос, смерть и болезни, а значит и Тьму в самом худшем ее проявлении. Так, по некоторым данным, кочевой образ жизни народа – это не дань традициям, а всего лишь скрытые поиски Камня. Несколько раз Святая Инквизиция пыталась остановить поиски мирным путем. Так, с некоторых пор, во многих странах, этот народ получает паспорта и пытается жить оседлым образом жизни, но особо упертые, ортодоксальные цыгане считают, что пока они не найдут Камень и впустят в наш мир Сатану, их миссия на Земле не будет выполнена.

Из допроса свидетеля Романа Романова октябрь 1874 года:

Следователь Святого Суда Инквизиции Романенко:

– Признаете вы себя виновным в пособничеству дьяволу, способствованию выполнения его дьявольских планов и нанесения вреда людскому?

Подсудимый:

– Мы несем новый мир!

– Через страшные болезни и смерть…

– Каждый запачкавшийся, утративший истинную веру обязан пройти процесс очищения.– уверенно твердит Романенко.– А это возможно лишь только через кровь!

– Камень найден?

– Если бы он был найден, то вы бы уже знали об этом!

– И как же мы бы узнали?

– Поверьте, это было бы заметно! Грешники, утратившие истинную веру, истинную природу человеческую, предавшие все то, чем нас наградил Вседержатель, проявят себя, гния всей своей подлой натурой заживо, один за другим, покидая этот мир, который должен принадлежать таким, как мы…»

Отец Матвей закрыл отчет, задумавшись. Все описанное неизвестным ромом было очень похоже на то, что он видел во сне, на то, о чем последнее время твердили без остановки по радио и телевидению. И это все было очень опасно! Неужели цыгане сумели найти Краеугольный Камень и человечеству теперь грозит гибель из-за нескольких сотен религиозных фанатиков, решившихся на самое страшное, что только могло бы придти в голову здоровому человеку?

Нельзя было терять время и долго рассусоливать…Нужно было бежать, кричать, бить в набат! Только кому? Что он. Несчастный инок мог сделать в одиночестве? И способен в этом мире хоть кто-то на этой планете откатить все назад и вернуть на круги своя?

Недолго думая, священник подхватил книгу подмышку и побежал прчь из библиотеки, подняв за собой кучу пыли. Время было дорого, может быть еще не совсем поздно? Может быть еще не все потеряно? Может быть еще можно было что-то исправить?

Он тяжело бежал, путаясь в складках длинной и широкой мантии, ноги заплетались, но упрямо преодолевал этаж за этажом, спускаясь в подвалы Лавры, где испокон веков царила Инквизиция. И как она могла только тут обитать? Вокруг сыро, со старой каменной кладки капает, сквозь неширокие длинные прощелины сыпется земля, а факела скупо освещают путь в подземелья, где по своей воли никто из ныне живущих людей не хотел бы оказаться.

Это только на первый взгляд Инквизиция прекратила борьбу и исчезла. На самом деле, она всего лишь стала умнее и хитрее, уйдя в прямом и переносном смысле в подполье.

– Стой! Кто идет!– совсем по-военному его оборвал молодой послушник в черном капюшоне, плотно скрывающим его лицо. Никто и никогда из обитателей Лавры не видел этих странных, молчаливых соседей днями и ночами проводящим время под сенью каменных небосводов монастыря. Они не трапезничали вместе со всеми, не спускались к заутрени, не занимались хозяйственными работами. Вместо этого на заготовку дров и прочих необходимых вещей посылали обычных монастырских обитателей. Те собирали еду и топливо, новые свечи и дрова, оставляли здесь их на входе и уходили, так и не увидев лица того, кому это все предназначалось. Честно говоря, не особо-то и хотелось. Слава за Инквизицией ходила жутковатая. И пытают, мол, ни в своих подземельях до умопомрачения, и мучают, и индульгенция у каждого из них на несколько убийств во имя веры от самого патриарха…Вообщем организация никогда не вызывала желания познакомиться с ее работниками поближе, но отце Матвей рискнул обратиться именно к ним. Почему-то ему казалось, что над его сном никто там не засмеется, дураком старым, совсем выжившим из ума никто не выставит его, а, возможно даже чем-нибудь помогут.

– Отец Матвей!

– Цель Вашего прибытия в Святую Инквизицию?

– Мне надо…Я хотел бы…– замялся он, не совсем понимая, что нужно говорить в этот момент.

– Ясно!– кивнули ему. Дверь распахнулась, и он оказался в узком, как пенал кабинете, украшенного резными деревянными панелями с изображениями сцен библейских сюжетов. В уголке стоял стол, за которым важно щурясь при тусклом свете пары свечей сидел молодой послушник в рясе, что-то записывая.

– Вы к кому?– поднял он глаза на отца Матвея, выдержав значительную паузу.

– Я…мне…– снова заблеял батюшка. Проклиная себя за то, что вообще решился сюда придти.

– Ясно!– так же неопределенно кивнул послушник и громко прокричал:

– Отец Кирилл! К вам пришли…

Священник, и сам толком неопределвишийся, что хотел от этого посещения, только удивился прозорливости, хмыкнув.

Резная панель, на которой была изображена сцена изгнания Адама и евы из Рая, отъехала в сторону, и на пороге появился довольно крепкий молодой человек, мало похожий на всех тех служителей Господа, которых отцу Матвею раньше приходилось видеть. Он был высок, по-спортивному сложен. Острый цепкий взгляд и рубленые короткие фразы выдавали в нем человека, которому не впервые проводить опрос или, страшно было подумать, допрос.

Он усадил батюшку на стул, напротив секретаря, не обращая более на того никакого внимания, и начал опрашивать.

– Как вас зовут?– начал он, глядя прямо отцу Матвею в глаза. И от этого взгляда по спине священника побежали ледяные мурашки. Ему показалось, что серые зрачки прошивают его насквозь, проникая в самые потаенные и тщательно скрытые уголки его души.

– О-о-отец Матвей…

– Отлично! Вы в Обители почти десять лет. Полностью лишены карьерных амбиций, пришли сюда, чтобы искупить вину свою и вымолить прощение. Не у себя…Себя-то вы простить никогда не сможете! Перед женой…

Батюшка испуганно всхлипнул. Откуда он мог знать, что десять лет назад, его беспечность за рулем привела к тяжелейшей аварии, в которой погибла его супруга?

– Да…Вы правы!

– Отлично!– кивнул, отстраняясь, инквизитор.– Теперь говорите!

– Мне снятся сны…Очень часто…

– Сны снятся многим!– коротко отрезал Кирилл.– Немногие с ними ходят в инквизицию…

– Я видел смерть…

И он рассказал об эпидемии, об его собственных изысканиях в библиотеке, о цыганских кознях и мечтах об установлении царство дьявола на земле через черное колдовство. Весь рассказ занял почти сорок минут, в течении которых отце Кирилл его внимательно слушал и не перебивал, даже не задавая уточняющих вопросов, лишь иногда кивал в особенно странных моментах, делая какие-то пометки в блокноте. После того, как батюшка закончил, почувствовав непередаваемое облегчение, словно камень с души свалился, он спрятал блокнот во внутренний карман рясы, коротко приказав:

– Мы вас услышали, отец Матвей. Святая Инквизиция проведет проверку по выявленным вами фактам. Спасибо за содействие…А теперь…Я надеюсь, вы понимаете, что никому кроме нас о ваших снах нельзя рассказывать?

Батюшка кивнул. Он и не собирался делится с кем бы то ни было этим секретом. Уж слишком серьезные вещи, люди были замешаны в этом.

– Понимаю!

– Вот и хорошо! Вот и славненько!– улыбнулся инквизитор, и от его улыбки в комнате снова похолодело, будто сквозняком подуло из неплотно закрытой двери.– А теперь, отправляйтесь в вашу келью и молитесь о том, чтобы то, что вам удалось выяснить, оказалось лишь плодом вашего воображения…

– А если это правда?– осторожно спросил отец Матвей, теребя края рясы.

– Тогда нас ждут поистине страшные времена…

11

Киев 2020 год

Март

После посещения института вирусологии Тарас предложил подбросить нас до гостиницы, тактично не интересуясь нашими планами. Мы вежливо, но твердо отказались. Грешно побывать в Киеве и не прогуляться по его центру, даже в тех условиях, в каких находилась наша страна.

А потому, на пороге центра мы попрощались. Черные тонированные мерседесы, утробно урча моторами скрылись из виду, а мы вчетвером пошли по тихой аллейке, горячо обсуждая полученную информацию. Первой, как всегда было, не утерпела Красовская:

– Ну и жуткое это местечко,– зябко повела она плечами, двигаясь рядом с Агриппиной, о чем-то глубоко задумавшейся. Мы со Светой шли чуть впереди, держась за руки.

– Страшно представить, что будет со страной, если эта зараз наберет обороты и начнет распространяться,– подтвердила слова подруги моя супруга.

– А ты что думаешь?– спросила я у ведьмы.

Она остановилась, глядя куда-то вдаль и тихо произнесла:

– Я думаю, что мы в большой заднице, Дворкин…

– Когда-то было по-другому?– хмыкнула Света.

– Вы знаете из-за чего началась последняя охота на ведьм?– неожиданно спросила она, глядя на нас.

– Даже не представляю,– пожал я плечами.

– Охоту открыла инквизиция в самый разгар чумы! Потому что недальновидные священники считали, что именно мы виной этой заразе, мы ее впустили в этот мир. И заполыхали костры по всему миру…– грустно проговорила Агриппа.

– Ты думаешь…– нерешительно проговорила Яна.

– И там, и тут был явно магический след. От этих трупов фонит магией за километр. Они прокляты!

– И что помешает инквизиции снова ухватится за это идею?– понял я.

– Вот именно!– подтвердила подруга.– Но магия это не наша, она более древняя, более черная…

– Ты знаешь кто может пользоваться таим колдовством?– поинтересовался я.

– Нет, но я его узнаю из тысячи,– кивнула ведьма,– у каждого чародейства есть четкий след, который оно оставляет. Так и у этого…Оно пахнет смертью и тленом!

– Брр!Мурашки по коже!– вздрогнула рядом Красовская.– В который раз, Дворкин. Я думаю, на хрена я с тобой когда-то связалась? Жила бы сейчас спокойно, писала статьи в «Вечерний Харьков» и слыхом не слыхивала про всякую нечисть…

– Чтобы я без тебя тогда делал?– усмехнулся я, обнимая Свету, которая тоже резко помрачнела от слов колдуньи.

– Это знаешь ли мало меня успокаивает…– огрызнулась в ответ Красовская, которая с каждой минутой становилось все той же самой верной боевой подругой, как и почти пять лет назад. Все чаще в ее словах проскальзывал сарказм, неприкрытое ехидство и склочность, присущая всякому журналисту. Уходила одомашненность, пришедшая к ней вместе с замужеством и рождением ребенка. От этого становилось на душе теплее. Я был уверен, что Янка, как и раньше, кинется в любые приключения, как в омут с головой, и не подведет.– А вообще, господа хорошие,– задумчиво проговорила журналистка,– пора бы и об ужине подумать…Меня как-то местные красоты не впечатляют на голодный желудок.

– Первый раз слышу, чтобы Крещатик воспринимался только под жаркое!– съязвил я.

– Молчал бы уж, Дворкин!– отмахнулась подруга, хватая под руку Агриппину, с улыбкой наблюдавшую нашу пикировку.– Вам людям творческим хватает духовной пищи, а нам более приземленным прожженным журналюгам шашлык подавай!

– Боюсь, что в карантин о таких изысках нам стоит забыть,– заметила супруга, указывая на главную улицу нашей столицы, по которой сверкая мигалками рванула скорая, оглушительно визжа сиреной на весь город.

– Вы забываете чьи мы гости!– хитро улыбнулась Яна, доставая из сумочку пластиковую карточку золотистого цвета.– Наш друг и товарищ Тарасик позаботился о нашем питании, как мог!

– Что это?– нахмурился я.

– Платиновая безлимитная карточка Приват Банка, которая является для нас не только неиссякаемым источником денежных средств на время нашего расследования, но и пропуском в закрытые ныне заведения общепита города Киева!– покрутила у моего носа кредиткой Красовская.– Советник Президента обещал, что по ней нас пустят в любой ресторан города и накормят по высшему разряду…Алле!Оп!

– Когда…– простонал я, хватаясь за голову.

– Ну, мальчик очень просил номер моего телефона и искренне намекал на встречу с продолжением…– протянула кокетливо Яна.– Вот и пришлось ему напомнить, что девушка без ухода не девушка вовсе, а йети из Закарпатских лесов....

– Ты никогда не исправишься!– вздохнул я.

– Может быть лет через сорок…– мечтательно проговорила журналистка.– И то вряд ли! Найдется какой-нибудь дедуля, который соблазнится на мои очаровательные ножки и мою мини-юбку!

Мы рассмеялись. Красовская была неисправима. Она обожала соблазнять мужчин, давать им ложные надежды, а потом…Потом насытив свою неуёмную натуру, Яна исчезала, как утренняя роса на траве, оставив лишь приятные воспоминания.

– Я кажется видела по дороге тут недалеко приличный ресторанчик!– обрадовалась Светлана, а вот ее у меня расстраивать желания не было. Я уныло кивнул. Тем более нам все равно надо было обсудить ближайшие планы. Пока наше расследование забрело в тупик и выбираться оттуда не собиралось. Нам надо было искать чародейку или ведьмака, обладавших древней черной магией, очень сильной магией, граничащей с некромантией. Из улик против него и примет супостата у нас на руках были только смутные следы, которые узнала бы Агриппина. Как обнаружить в миллионном городе его, пока вся страна не заразилась этой страшной болезнью было непонятно!

Парами мы побрели по тротуару, еще кое-где не очищенному от талого грязного снега, насквозь пропитанного смогом большого города и оттого казавшегося желтым.

Позади прошелестели шины автомобиля. Я обернулся, внутренне напрягаясь. Мимо нас медленно катилась машина ППС. Чуть нас обогнав, она заехала передними колесами на тротуар и притормозила.

– День добрый, пани и панове! Сержант полиции Кравчук!– представился молодой парнишка в черной штатовской форме. Несмотря на темное время суток он был в черных очках, несомненно подражая в этом любым героем кинобоевиков своего детства, и респираторе, закрывающим половину его лица. На поясе у него висел вполне реальный боевой пистолет, а на груди, там где быть положено карману шипела и трещала рация.

– Мы что-то нарушили?– выступила вперед Светлана.

– Простая проверка документов и терморежим,– пояснил полицейский, доставая из бокового кармана штанов китайский дешевый термометр.

– Все так серьезно?– нахмурилась Агриппа, отступая чуть назад, готовя заклятие. Мне пришлось остановить ее, подняв вверх руку. Надеюсь она меня поняла, по крайней мере знакомый холодок от творящейся магии стал намного меньше. Не хватало нам еще вступить в схватку прямо в центре столицы с полицейскими, чтобы максимально усложнить себе жизнь.

– Более чем, пани! За сегодня в городе и области зафиксировано еще почти две тысячи случаев заражения. Попрошу ваши руки!

Я задрал рукав куртки и протянул первым свою ладонь. Прибор несколько раз мигнул и пиликнул, извещая о полученном результате.

– Все нормально!– улыбнулся сержант, переходя к Свете. Обернулся назад на девчонок, не понимая реакции Агриппы. Ведьма чуть отступила за всех, не сводя глаз с термометра. Ее зрачки расширились. Их полностью поглотила тьма, полыхающая оранжевым пламенем внутри.

– Теперь вы…– Красовская хмыкнула, перевесила сумочку на другое запястье и протянула руку.

– Все отлично, пани! А вы?

– Нет!– покачала головой Агриппа, пятясь назад. Лицо ее выглядело испуганным. Губы почти почернели.

– Пани! Согласно закону вы не имеете права не подчиниться!– прошипел сержант, который вдруг посерьезнел. Его рука медленно поползла к кобуре на поясе, в которой я только сейчас разглядел совсем не табельный «макаров» или его зарубежный аналог, вроде «глока», а старинный револьвер, который был…

– Черт!– выругался я, бросаясь вперед, всем телом сбивая с ног патрульного.– Агриппа, беги!

Сержант был крепким и сильным парнем, но явно не ожидал нападения со стороны. Он отлетел в сторону, так и не успев дотянуться до оружия, а ведьма вовсе не готовила все это время смертельный аркан. Вместо этого она, о, умница, была готова сбежать в любой момент, применив заклятие трансфигурации. Ослепительная вспышка оглушила нас на миг. Я зажмурился, пряча глаза от выброса гигантского уровня магической энергии. А потом услышал шелест крыльев. Черный огромного размера ворон воспарил вверх, то срываясь камнем вниз, то снова поднимаясь к облакам.

– Стреляй же!– прохрипел сержант своему помощнику только успевшему выскочить из машины ему на помощь, отталкивая меня в сторону.

Старенький револьвер бабахнул, как то пресловутое ружье в театре. Серебристый след от пули, до боли знакомый мелькнул в черном небе, исчерченном мириадами ледяных мартовских звезд.

– Промазал!– зло бросил сержант, косясь на нас негодующим взглядом.

– Ушла, ведьма!– согласился второй, оказавшийся девушкой с тонким оперным голосом. Из-под респиратора торчала густая грива каштановых волос.

– Что тут вообще происходит?– возмутилась Яна, не понимающе осматривая нас.

– Все нормально, Светуль!– жена бросилась ко мне, поднимая непутевого мужа с асфальта. Новые джинсы изгваздались в мартовской грязи, а рукав куртки безвозвратно был оторван.

– Вы понимаете, что вы сделали?– сверкая глазами спросил полицейский.

– Понимаем,– недовольно буркнул я, отряхиваясь,– она виновна ни в чем! Я за нее ручаюсь!

– Да кто ты такой!– бросилась ко мне девушка с каштановыми волосами, но путь ей вовремя преградила Яна с телефоном наперевес. Что не говори, а СМИ в нашей стране все еще уважают.

– Так стоп! Независимая пресса! Предъявите ваши служебные жетоны! Скажите фамилии, мы обратимся к вашему руководству на предмет злоупотребления служебным положением…

– Пошла ты! Сучка!– огрызнулась сержант полиции, наступая на меня, бешено вращая налитыми кровью глазами из-под маски респиратора. В этот момент мне, пожалуй, стало на самом деле жутковато. Вид у мадам полицейской был жутковатый.

– За сучку придется извиниться!– Красовская действовала быстро и оперативно, чего не скажешь о нас со Светой, так и застывшими, как кролик под гипнозом удава.

Журналистка мгновенно вытянула что-то из кармана своей куртки, какой-то блестящий прямоугольник. Довольно невежливо тыкнула им в глаза стражам порядка, и, о, чудо, сержант смешалась и остановилась. Ее рука, уже непроизвольно потянувшаяся к кобуре, вернулась обратно. Девушка зло выдохнула и недовольно проворчала:

– Могли бы сразу сказать, а не устраивать концерт…

– Вы сами напали на меня!– возмутился я, на всякий случай невежливо запихивая супругу себе за спину, чтобы в случае чего прикрыть ее. Уж слишком неадекватными казались, на первый взгляд, стражи порядка.

– Ошибочка вышла…А…– протянул разочарованно сержант, потянув свою слишком активную напарницу к машине. Кажется, он тоже успел разглядеть таинственный прямоугольник, который им продемонстрировала Красовская.

– Она с нами!– прервала его на полуслове Янка не сводя глаз с полицейских.

– Счастливо оставаться,– коротко козырнул ппс-ник, усаживаясь в машину.

– А извиниться?– ехидно подметила журналистка.

– Прошу прощения, но вы должны нас понять…– пробормотал вместо напарницы сержант, потерявший в один момент всю свою наглость и лоск.

– Понимаю,– великодушно кивнула Красовская, давая возможность ментам скрыться из виду. Сохранив остатки лица. Уж слишком спешно они ретировались с места нашего конфликта, а вот журналистка стояла с таким видом, словно секунды назад одолела марафонскую дистанцию. Двигатель патрульной машины взревел, и она вскоре скрылась за поворотом, оставив меня избитого и грязного на попечении лучшей подруги и жены.

– Кто-нибудь может мне объяснить, что это было?!– наконец пораженно промолвила Света, переводя взгляд с меня, потирающего ушибленный локоть, на улыбающуюся подругу.

– Почему Агриппа скрылась? Чего они хотели от нас?

– Это Святая Инквизиция, ничего боле…– пояснил я.– Видимо, не только президенту пришла мысль в голову о том, что вирус может быть нерукотворный. Наши славные святые отцы решили начать собственное расследование!

– И что?

– Под видом измерения температуры они сунули нам датчик, который показывает уровень магической активности. Ты абсолютна чиста, как и Яна! Я слегка замаран, но не уровне, превышающим норму, а вот Агриппину они сразу бы определили.

– И тогда допрос, задержание, возможно костер…– добавила журналистка вроде бы, как в шутку, но и в ее шутке была огромная доля правды.

– Зря смеетесь!– покачал я головой.– Если Агри сбежала, значит опасность была действительно велика. То, что костры у нас не полыхают по всей стране, вовсе не значит, что Инквизиция не борется с ведьмами и не сжигает их в очищающем пламени.

– Мрак!– повела нервно плечом Света.– Средневековье какое-то, право слово…

– А ты как думала? История ходит по кругу,– рассмеялась Яна,– страной правят удельные князьки, прозванные олигархами, создают видимость, что подчиняются единому центру. Работает инквизиция, феодалы собирают налоги, а мы – простые люди на положении крепостных.

– Грустно,– заметила супруга.

– Еще как…И все это на фоне смертельной болезни, поразившей всю страну, – добавил я,– кстати, а что ты им показала?– кивнул я на блестящий прямоугольник, который Яна тут же спрятала обратно в карман.

Журналистка немного помялась, явно смутилась. Щечки ее слегка порозовели. Она опустила глазки в пол, как восьмиклассница и тихо проговорила:

– Это визитка советника Президента. Тарас дал ее именно на такой случай…

– Тебе?– уточнил я.

– Ну…

– Именно на этот случай, Красовская?

– Ну…

– Ладно, спасибо, что спасла нас. Иначе нам светило провести остаток вечера на нарах в ближайшем отделении Инквизиции.

– И все-таки я хочу есть!– заявила Яна, счастливая от того, что я не стал дальше докапываться с какой целью советник Президента взял и отдал свою визитку малознакомой журналистке из Харькова. Будем надеяться, что она ее хотя бы не украла, а то с нее сбудется и такое.

– Боюсь, что теперь в приличный ресторан меня вряд ли пустят,– я с сожалением приподнял оторванный рукав куртки.

– Не стоит бояться, Дворкин! У нас же теперь есть ключ от всех административных дверей Киева и области!– Красовская азартно улыбнулась, вытащив из кармана снов визитку.– Айда, за мной! Ребят, если бы вы знали, как я хочу жареного мяса…

Мы со Светой улыбнулись и промолчали. Слава Богу, что наша подруга перестала унывать и изо всех сил старается нам помочь. Ничего! Совсем скоро мы нападем на след магов. Которые выпустили в мир этот вирус, остановим их и вылечим ее отца. Все потихоньку наладится, и сегодняшние события будут восприниматься нами, как страшный сон.

– Для соблюдения фигуры желательно белого отварного…– поправила ее Света.

– К черту диету и отварное мясо! Хочу шашлык! Свиной! Да так, чтобы сок с него тек по губам!

Перед напором подруги устоять было сложно. Мы зашагали за ней, уступив право выбирать дорогу. А она, как будто знала, куда идти, что в принципе, скорее всего, так и было. Ей-то ни раз приходилось по делам газеты бывать в нашей столице. Яна уверенно сворачивала в едва заметные закоулки, куда я бы никогда бы и не пошел, будь я в незнакомом городе. Везде, где бы мы не проходили нас встречали закрытые витрины магазинов, погасшие неоновые вывески кафе и ночных клубов. Улицы были непривычно и жутковато пусты, а беспутный ветер лениво гонял давно неубранные бумажки и пустые бутылки по грязным тротуарам.

– Если честно, то мурашки по коже от этой картины,– пожаловалась мне на ухо Света, плотнее прижимаясь ко мне,– такое ощущение, что все фантазии писателей-фантастов одновременно исполнились, и на Земле наступил апокалипсис. Если честно, то я сильно переживаю за детей с мамой…

– Я думаю, что Эльвира Олеговна со всем справится,– поспешил я успокоить супругу, следуя за Красовской, заметно ускорившей шаг. То ли они почуяла запах шашлыка, то ли мы почти были на месте.

– Ян, – позвала ее Света,– а как ты так хорошо ориентируешься в Киеве?

– Я понятия не имею, куда мы идем,– беспечно пожала плечами подруга, продолжая шагать.

– Что?!– одновременно воскликнули мы, пораженные безрассудством нашей подруги.

– Меня ведет она!– Красовская указала на почерневшая от спустившихся на землю сумерек небо, украшенная миллиардами звезд, среди которых медленно парил уже знакомый нас черный ворон, точнее ворона, если быть совсем точным. Плавно и грациозно она кружила над нашей головой, тихо шелестя крылья и снижаясь с каждым их взмахом.

– Агри!– радостно воскликнул я.

Сделав несколько кругов по спирали, ведьма достигла высоты человеческого роста. Теперь она парила настолько низко, что я видел бусинки ее зеленых глаз. Мне показалось или в какой-то момент один из них даже мне подмигнул, весело цокнув клювом.

– Я думал тебя поймали!

– Кишка тонка!– прокаркала Агриппина, снизившись до самого асфальта.– Я от твоего прадеда ушла, а он был волчара еще тот!

Прямо в воздухе, пока ее когти еще не коснулись асфальта, она начала преображаться. Сначала вместо клювастой головы появились дымчатые очертания ведьмы, потом во все стороны полетели черные, как смоль перья, становясь руками, шеей, грудью и лишь потом вместо лап образовались две очаровательные стройненькие ножки.

– Это великолепно!– похвалила колдунью Яна, снимая ее трансфигурацию на телефон.– Мой редактор офигеет от такого видео! И подпись на весь первый разворот: « Последствия Чернобыльской катастрофы все еще аукаются в Харькове!»

– Во-первых твой редактор не поверит никогда в жизни, что люди могут становится воронами,– огрызнулась ведьма, всклокоченная и лохматая после преображения,– а во-вторых ты немедленно удалишь его, иначе я тебя превращу в жабу и выпущу в пруд!

– Ладно-ладно!– примирительно подняла руки Яна.– Чуть что, так сразу в жабу! Никуда я выкладывать это видео не буду…Дома мужу покажу!

– Не боишься, что уйдет ко мне после такого?– улыбнулась Агриппа, поправляя прическу.

– Он у меня не дурачок!– съязвила Красовская.– на куриц всяких не ведется…

Их дружеская пикировка заставила меня помимо воли улыбнуться. Все-таки прекрасно, когда у тебя есть такие друзья, с которыми можно смело и в огонь, и в воду, и пошутить, и быть спокойным в случае чего за свою спину.

– А жрать все-таки хочется…– простонал жалобно журналистка, осматриваясь.– надеюсь, ты завела нас в это Гетто не ради того, чтобы просто преобразиться.

– Конечно нет! Разве я могла кормящую мать оставить без куска жареной свинины? Справа ресторан, который нам порекомендовал советник президента. Я прочитала в интернете, у него неплохие отзывы и входит он в разряд элитных.

– Кажется только я не успел пообщаться с Тарасом тет-а-тет,– пожал я плечами.

– Если бы у тебя были же такие соблазнительные ножки и попка, а советник президента относил себя к когорте геев, то у тебя были точно такие же шансы, как и у нас!– рассмеялась Яна.

– Лучше всю информацию я тогда буду получать через вас!

Заведение было, судя по всему закрыто. С улицы глухо занавешаны окна. Открытая прозрачная витрина забаррикадирована ролл-ставнями. Оставался только узкий проход – дверь, на которой была прикреплена табличка, извещавшая о том, что ресторан «Столица» закрыт на время карантина, в связи с указом Президента Украины.

– Тут, наверное, все так работают?– улыбнулась Яна.

– Наша страна тем и отличается, поверь на слово, трехсотлетней ведьме, что законы существуют сами по себе, а люди сами по себе. И пересекаются они очень редко, в основном, когда дело касается людей маленьких и беспомощных,– пояснила колдунья, дергая звонок на веревочке, висевшей перед дверью. Раздался короткий почти стеклянный перезвон, и на пороге тотчас возник официант в идеально выглаженной рубашке, накрахмаленном до хруста воротнике-стойке.

– Мы не принимаем клиентов!– сообщил он нам, даже не потрудившись открыть дверь. Что и говорить, я бы поступил на его месте , увы, точно так же…Видок у меня был в грязной и оборванной местами куртке, еще тот.

– А так?– в руках Красовской появилась снова визитная карточка советника Президента, которая, судя по всему, была пропуском хоть на атомную электростанцию, хоть в Макдональдс.

– Добро пожаловать в «Столицу»!– тут же преобразился официант или швейцар, кто его знает?

– Звучит двусмысленно!– хмыкнула рядом Света, заходя первой.

Заведение и, впрямь, оказалось из разряда тех, куда простым смертным заходить категорически не рекомендуется. Дубовая отделка стен, развешанные по стенам сабли и предметы казацкого быта, несколько картин известных современных украинских художников. Аккуратные столики на разные количества персон разместились уютно по всему залу, который освещался всего лишь несколькими приглушенными лампами. Играла ненавязчивая тихая музыка, слабо напоминающая казацкие мотивы. В гардеробной тот же то ли швейцар, то ли официант принял у нас верхнюю одежду, предложив на выбор почти любой столик:

– Заведение работает только для избранных, поэтому мы практически свободны…Через тридцать минут будет живая музыка.

– Спасибо!– поблагодарила его супруга, которая в силу своей профессии медика частенько посещала семинары и курсы, проходящие в подобных заведениях, а значит, имела больше опыта.

Пустой зал встретил нас максимально дружелюбно. Из открытой кухни доносились ароматные запахи готовящейся пищи. Где колдовал коренастый крепыш в белом халате и торчащим из-под колпака оселедцем. В самом углу за бледно светящимися лампами сидела парочка: темноволосая женщина, похожая чертами своего лица на цыганку, вся усыпанная золотом, как новогодняя игрушка гирляндами, и красношеий мужчина округлой наружности с коротким курчавым волосом.

– Может за тот столик?– указала ведьма на другой конец зала от сидящей парочки.

– Там и обсудим наши последние новости, чтобы никто не мешал,– согласился я, беря под руку супруг. Официант галантно проводил нас до места и вручил меню, которое незнамо как оказалось в его руках. Блюда русской, украинской кухни радовали глаз не только своими аппетитными картинками, но и заоблачными ценниками, даже я со своей писательской зарплатой позволит раз в год подобное заведение себе не мог.

Расселись. С интересом рассматривая обстановку. Никакого золотого выпендрежа, вроде золотых подсвечников и портьер девятнадцатого века, доставленных из английского замка. Все подобрано простенько и со вкусом. Конечно же простенько, для олигархов столичных и тех кто привык к таким посиделкам. Лично я чувствовал себя здесь не то чтобы неуютно, но скованно.

Следом за нами в ресторан зашли двое крепких ребят во всем черном. Осмотрелись, указали на середину зала, не обратив на нас никакого внимания. Можно было слегка расслабиться, уж мы-то их точно не интересовали. Тем более под застегнутыми наглухо пиджаками не угадывалось ничего похожего на огнестрельное оружие. Скорее парни представляли собой компаньонов по бизнесу, решивших после трудной рабочей недели посидеть как следует, оттянувшись в приличном заведении, пропустив рюмочку другую чего-нибудь горячительного.

– Ты видел? Видел, Дворкин?– толкнула меня аккуратно локтем Света, горячо зашептав мне на ухо. Мы расселись парами, как и шли.

– Что я должен был увидеть?– нахмурился я.

– Это Волошенко!

– Какой Волошенко?– почти шепотом уточнила Яна, наклонившись к нам поближе.– Неужели тот самый экс-президент?

– Он самый! Я его со спины узнала. Он к нам когда-то в перинатальный центр приезжал речь толкал. Я почему его запомнила хорошо. Нас почти три часа держали в ноябре на улице в одних халатах, пока он приехал. Вылез из машины сволочь, морда холеная, а сам в пальто. Еще сорок минут трендел нам, как вскоре будет в Украине хорошо жить, и вся Европа нам завидовать будет…

– Трепло!– фыркнула рядом Агриппина.

– Вот и я так сказал!– продолжил Света.– А ведь многие поверили…

Неожиданно лицо ведьмы изменилось, резко посерьезнев. Она наклонилась к столу, как можно поближе к нам, не сводя глаз с парочки в темном углу. Повела носом, пробуя воздух.

– Ты что-то чувствуешь?– напрягся я. Чуйка колдуньи нас не раз выручала и помогала в самых сложных ситуациях, а потому я был склонен почти всегда ей доверять, с того самого момента, как мы с ней познакомились.

– Тут что-то не так…– нахмурилась Агриппина.

– Петр Волошенко у всего Украинского народа пользуется дурной славы после своего президентства,– хмыкнула Красовская, снимая бывшего главу государства на свой «айфон», стараясь, чтобы ее действия не были заметны из-за высоких перечниц и солонок, искусно выставленных на столе.

– Без охраны, вот так вот запросто!– пожала плечами Света.– Я бы на его месте боялась бы вообще на улицу даже выглядывать…

– Поэтому ты не президент Украины, Дворкина,– шепнула, азартно щурясь, Красовская,– а они люди наглые, бесстрашные, упившиеся своей безнаказанностью. Им твои претензии по боку…

– Ян, перестань!– пришлось мне рявкнуть на не в меру разошедшуюся журналистку, когда в начале зала показался официант, направляющийся к нам.– Это, в конце-концов, просто напросто неприлично!

– А страну грабить в течении пяти лет прилично?– огрызнулась подруга.

– Тихо!– оборвала нас ведьма грозным шепотом.

– Что?

– Она ведьма!

– Кто?– разом выпалили мы.

– Женщина, что сидит с Волошенко – ведьма! При чем на пике своих возможностей. Энергия у нее перехлестывается через край! Девать некуда. Она ей просто переполнена!

– Что это значит?– напряглась Света. Даже имея сына, знавшего наизусть всю человеческую Книгу судеб, и дочь – сильнейшего срединного мага всех времен и народов, она все еще плохо разбиралась в колдовстве и относилась к нему, как всякий нормальный человек со страхом и предубеждением.

– Это очень плохо!– пояснила Агриппина.– Она сильна, молода и по-хорошему самоуверенна, а я сильно ослаблена после трансфигурации. Для боя мне нужно время…

– Боя?

– Тихо!– рявкнул я, официант был всего лишь в паре шагов от нас. Он вежливо и дежурно улыбнулся, обратившись к нам:

– Дамы и господа, сделали свой выбор?

– Стакан воды!– быстро бросил я. некогда было разбираться с меню. Рядом оглушительно больно наступила мне на ногу Красовская.

– И шашлык!– настойчиво повторила она, сверля меня ненавидящим взглядом. Ах, да, она же хотела поесть!

– И шашлык!– кивнул я, не сводя глаз с Волошенко, сидящего в углу и мило болтающего со своей знакомой, которой мы похоже тоже показались несколько подозрительными. Она не сверлили нас взглядом, вертя какой-то амулет, висящий у нее на шее на тонкой веревочке.

– Мясо придется подождать…– снисходительно улыбнулся проклятый официант, который никак не хотел уходить и дать нам возможность спокойно поговорить.– наш шашлык готовится из молодого ягненка, который еще вчера бегал по заливным лугам…

– Спасибо, мы поняли!– не время было для вежливости. Я, буквально, кожей ощущал, как вокруг нас сгущается обстановка. В воздухе повисло такое напряжение, что его можно было пощупать руками. Официант скривился, мол, что от них оборвышей ждать, если они даже в приличное заведение одеться по этикету не могут. Молча удалился, волоча за собой белоснежное полотенце.

– Дворкин, беда…– прошептала Агриппина, настороженно шевеля ноздрями.

– Говори же!

– Я не могла ошибиться…Это четкий след! Слишком четкий след некроманта…

– Ты можешь объяснить толковей…

– Ложись!

Та вторая, сидевшая с Волошенко, среагировала намного быстрее. Узкое пламя, словно стрела, прошила воздух насквозь, опалив мне, успевшему вывернуться, висок. Агриппина блокировала удар, выстроив несколькими легкими пассами аркан «крепость». Стрела погрузилась в прозрачно-кисельную защиту и потухла, так и не долетев до Агриппы. И тут же последовал сокрушительный ответ, сотрясший ресторан до самого основания. Затряслись стены, пол, столы и стулья, а потом их неожиданно подняло волной и бросило вперед, туда, где притаился враг. Раздался треск хрустящего дерева, а потом все осыпалось прямо перед незнакомой мне ведьмой кучкой бесполезных дров.

Краем глаза я видел, как Волошенко ловко приземлился на четвереньки и, быстро перебирая конечностями, пополз в сторону выхода, в движении громко стеная и охая, прикрывая курчавую голову руками в особенно громкие моменты схватки двух сильных чародеек.

– Бегите!– посоветовала Агриппина, уворачиваясь от огненного шара, пущенного со скоростью сверхзвуковой ракеты.– Она сильнее! Я долго ее сдержать не смогу!

– Кто она, Агри?– закричал я, чувствуя, как плотная стена воздуха неожиданно летит мне в грудь, опрокидывая на пол, сметая все на своем пути.

– Она та, кто открыла врата этому вирусу!– все же один удар моя подруга пропустила. Сотни острых ножей, возникших из неоткуда, просвистели у нее над головой и лишь два скользнули по плечу чародейки, но этого с головой хватило, чтобы на ее плече возник сначала алый рубец, а потом потекла кровь.

– Бегите!– проорала Агриппа, уже не сдерживая себя, пошатнувшись.

– Агри, нет!

– Мы не бросим тебя!

– Святая Инквизиция, всем оставаться на своих местах!– двое парней, занявших место недалеко от Волошенко вскочили со своих мест, решив не ждать, когда эта магическая дуэль окончательно закончится смертоубийством.

После, проматывая в голове все случившиеся, я долго не мог понять, почему своими красными корочками с золотистым крестом, они решили помахать так поздно? Может быть хотели выяснить, кто из нас еще способен колдовать? В любом случае, находившаяся на пике своей формы ведьма, снова была первой!

Мое лицо обдало могильным холодком, а потом у ее ладоней возникли с десяток огромных обоюдоострых льдинок, похожих на заточенные деревянные колья. Легким движением пальцев ведьма направила их к в сторону Инквизиции, одновременно создавая морок. Комната мгновенно поплыла, меняя очертания. Силуэты главных героев этой схватки стали расплывчатыми. Удар, нацеленный Агриппиной, пропал зря, пробив стену напротив. Оглушенный, потерянный впространстве, я только и успел услышать хрипловатый, почти старческий, так не идущий ее молодому лицу, голос цыганки, приказывающему Волошенко бежать.

– Уходим, Петруша!– легкий хлопок возвестил нам о том, что ведьма построил портал и скакнула в него вместе с бывшим главой государства.

– Все живы?– Агриппа обессиленно опустилась на пол, держась за бешено колотящееся в груди сердце.

– Света!

– Я тут любимый!– жена вместе с Красовской успели отскочить в сторону, наблюдая за схваткой, как бы со стороны.

Ушибленное при падении плечо болело. Ведьма держалась за раненную руку, морщась от боли.

– Её догнать! Если она причастна к пандемии, то знает, как ее остановить!– попытался встать, но силы покинули меня. Из-за стойки за нами наблюдали перепуганные официанты.

– Не спеши, Дворкин!– прошептала побледневшими губами чародейка.– Гнаться за ней некому…Ты ее точно не осилишь, из меня воин никакой, да и Инквизиция подвела…– колдунья указала куда-то мне за плечо, где в самом углу лежал раскинув руки один из парней. Второй стоял перед ним на коленях, пытаясь того привести в чувство.

– Зачем они нам?– задала резонный вопрос Красовская, вытряхивая из волос куски рухнувшей с потолка штукатурки.

– Подожди…– кое-как встав на ноги, держась за поваленные предметы интерьера, Агриппина сумела сделать несколько шагов.– Ему нужна помощь…

Оставшийся целым инквизитор обернулся на ведьму, предлагавшую спасение жизни его товарища. Только сейчас я сумел рассмотреть, что тот зажимал лежащему без сознания охотнику на ведьм широкую полостную рану живота. Алые пальцы, испачканные в крови, в полумраке разрушенного ресторана, смотрели жутковато. По лицу инквизитора текли слезы, которые он все не мог унять. На вид им можно было дать до тридцати. Дети еще совсем, пороха не нюхавшие....

– Позволь…– попросила Агриппина, присаживаясь рядом на колени. О сколько чувства и эмоций отразилось на лице парня в этот момент, от брезгливого негодования, до легкой и еле заметной надежды на спасение своего товарища.

– Прошу!

Инквизитор кивнул и отполз в сторону, дав возможность чародейке подобраться к раненному.

– Это было его первое задание…– всхлипнул он, не думал я, что люди из такой серьезной конторы, могут быть настолько чувствительными.– Спасите его!

Колдунья кивнула. Наложила свои ладони на рану. Не обращая внимания, что ее кровь из раненного плеча смешивается с кровью инквизитора. Зашептала что-то, прикрыв глаза. И тут же через пару секунд вдоль ее пальцев появилось непонятное золотистое сияние. Рана судорожно сжалась и стала затягиваться, оставаясь всего лишь багровым рубцом на животе потерпевшего. На все это второй инквизитор смотрел, если не с удивлением, то широко распахнув глаза, безусловно. Шепча какие-то свои молитвы. Всего лишь пару минут понадобилось Агри, чтобы парень неожиданно захрипел, глубоко вздохнул и открыл глаза.

– Что со мной было?– чуть сиплым голосом спросил он, осматриваясь вокруг с понятным недоверием.

– Агриппа, это супер!– похвалила ее Яна, снимая процесс излечения на телефон.– Мы взорвем интернет, если выложим этот в сеть…

– Убери телефон…– прошептала ведьма, вымучено улыбаясь, а потом у нее перед глазами все поплыло, и она полностью лишившаяся сил, потеряла сознание, оставив нас один на один с инквизицией.

12

Киев 2020 год

Март

Когда Петр провалился в портал, то впервые понял, что жизнь колдуна не такая уж сладкая, как пишут в сказках. Для начала поток ледяного холода захлестнул его по самую макушку, накрывая холодной волной ужаса. А потом…Потом он начал отчаянно задыхаться, жадно глотая враз посиневшими губами воздух, будто тонул в этом омуте. Эта борьба не на жизнь а на смерть длилась, казалось, бесконечно долго. Секунды стали часами, а минуты сутками, тянувшись безумно долго. Заставляя организм работать на пределе своих возможностей. Он, как будто, проваливался в более плотные слои какой-то непонятной жидкости, отчаянно пытавшись выбраться, а когда дыхание совсем перехватило, все разом закончилось, словно Петр рвался, рвался наружу, а потом раз…и провалился куда-то в полный вакуум, непонятное безвоздушное пространство, в котором он вдруг стал парить, потеряв окончательно вес. Это было удивительно и неожиданно! Бывший президент Украины открыл рот, чтобы что-то сказать, позвать на помощь, не видя вокруг себя ничего, кроме непроницаемой Тьмы, но вместо членораздельных звуков из горла вырвалось непонятное бульканье, а потом его разорвало. Острая боль пронзила все тело до самых пяток, раздирая, разрывая мышцы и сухожилия на самые маленькие части. Петр, словно разделился на сотни и тысячи маленьких частиц, разметавшихся по непроглядной мгле, и наступил период паники. Ему показалось, что собраться воедино он не сможет уже никогда. Боль была настолько нестерпима, что мозг просто отключился, приняв на себя роль стороннего наблюдателя, даже не пытаясь подать остальным частям тела какие-либо команды, закрывшись спасительной темнотой. Сознание покинуло главу государства, будто выключили свет вокруг. Только боль, он и темнота…

А потом все неожиданно закончилось. Раздался легкий хлопок, какой бывает, когда лениво хлопнешь в ладоши, и Петр Алексеевич понял, что тело каким-то чудесным образом собралось по частицам вновь в единое целое. Он мог пошевелить рукой, ногой и даже что-то сказать. Попробовал…Только вместо слов получилось какое-то малопонятное мычание. Мышцы ломило и выкручивало от тупой, тянущей боли.

В лицо брызнули чем-то холодным. Он облизнул пересохшие губы, жадно проведя по ним языком. Комнатной температуры водичка, после ледяного холода Тьмы, окутавшего его со всех сторон, была горячее кипятка. Волошенко сплюнул и открыл глаза:

– Где я?

Вокруг была незнакомая комната, с довольно скудным, спартанским интерьером. Старый потертый, еще советский диван расположился на своих покосившихся ножках где-то далеко в углу, рядом стол раздвижной, как был у него в юности и несколько газет, смятыми пачками валявшимися на не застеленном дощатом полу, выкрашенным красной половой краской году эдак в 40-ом.      Все это настолько напоминало ему его совковое голодное детство, что он ужаснулся, видя такую картину вокруг. А не умер ли он? Не придется ему заново пережить всю свою непростую жизнь, чтобы оценить со стороны все свои грехи и проступки?

– Бред…– проговорил он, пытаясь повернуться.

– Я уж думала ты не проснешься…– раздался над его головой голос не Петра и Павла, а той самой цыганки Азы, с которой его угораздило связаться на старости лет.– Валяешься, как труп и никаких признаков жизни,– усмехнулась она, занимая место у дивана. В руках у нее был почти ополовиненный стакан с желтоватой водой из-под крана, той самой, которая подходит почти во все многоквартирные дома украинской столицы. Значит из него она его полила, словно какую-то редиску.

– Что это было?– простонал Петр, медленно вставая, словно заново учась ходить, двигаться, дышать… От вида воды захотелось пить еще больше, но при мысли, что придется пить не фильтрованную воду без частичек серебра и кальция, такую, как пьют обычные граждане и потом болеют то желтухой, то корью, то СПИДом, его чуть-чуть не вывернуло. Просить попить он не стал, да, и зная характер цыганки, она бы и не дала, высмеяв слабость Волошенко.

– Портал! Всего лишь портал, каким пользуются множество магов и колдунов по всему миру. Тебя сначала выбрасывает в мир Теней, а потом через него туда, куда тебе действительно нужно,– объяснила ведьма.

– Неужели мне нужно в старую халупу без евро ремонта и нормальной питьевой воды?– удивился Петр, отряхиваясь. Вид у него был еще тот…Дорогой костюм от «армани» покрылся толстым слоем пыли, а белую сорочку белой можно было назвать только номинально.

– Сюда нужно было мне…– рассмеялась ведьма.– В Киеве это было единственное место, о котором мало кто знает, и где я себя чувствовала бы в полной безопасности.

– Твоя квартирка?– кивнул понятливо Петр, постепенно приходя в норму.– Скромненько, прямо скажем…Неудивительно, что ты решила душу дьяволу заложить! Я бы тоже хотел бы хоть куда, хоть в ад, лишь бы отсюда…

– Цыгане живут на воле! Их дом кибитка и дорога!– возразила ведьма, не поняв юмора и сарказма Волошенко.– Мы все время искали Камень и шли, шли к своей цели по всему миру. Это квартира съемная, я сняла ее, когда приехала в Киев, чтобы найти тебя.

– Это мне льстит!

– Я бы на твоем месте не сильно бы радовалась,– нахмурилась чародейка.

– Почему?

– Нападение в ресторане! Там были маги и Инквизиция! На наш след напали, уж не знаю как, а значит надо срочно форсировать события…Иначе они нас обложат и не дадут нам шансов довести начатое до конца.

– Да кто они?!– возмутился Волошенко, который все еще чувствовал себя плохо, и не не отказался бы от стаканчика другого виски.– Какая к черту Инквизиция? Ты совсем с ума сошла!

– Святая Инквизиция существует со времен Первого Очистительного похода на ведьм. Туда отбирают наиболее способных и одаренных монахов, владеющих зачатками магии. Их цель находить и уничтожать всех колдунов, которые существуют вне Договора!

– Договора?– нахмурился бывший президент Украины. У него в голове царил полный бедлам. Сначала его в ресторане обстреляли огненными шарами, потом перенесли через мир Теней за несколько десятков километров непонятным образом, а в конце выяснилось, что в его бывшей стране существует почти военная организация, выполняющая какой-то Договор. Впору сойти с ума или слегка тронуться, пока в этом во всем разберешься.

– Договор появился в начале двадцатого века, когда некоторые…ведьмы и колдуны,– поморщилась Аза брезгливо,– пошли на сговор со Святой Инквизиции и согласились на их требования. С этого времени им разрешалось колдовать, жить в черте городов, собираться в Ковены, но в строго определенных рамках. Тех кто эти рамки нарушал ждала Серебряная сеть!

– Что?

– Это когда тебя опутывает сеть, каждой частичка, каждое колечко которой состоит из настоящего серебра…

– Довольно неплохо…– хмыкнул Петр, прикинув сколько на аукционе Сотбис стоила бы такая вещь ручной работы.

– Только каждая частичка этого серебра, будто раскаленный прут, впивается в твое тело, сжигает тебя изнутри. Заставляя корчиться в невыносимых муках! Ты не можешь пошевелиться, сотворить заклятие, хоть как-то спасти свою бренную жизнь!– горячо заверила ведьма, передернувшись всем телом, словно вспомнила о тех неприятных ощущениях, что дарит эта самая сеть.– А когда ты валишься без сил, то тебя беззащитную, ослабшую, тянут на городскую площадь, где уже несколько тысяч обывателей, простых крестьян и крестьянок, охочих до увлекательных и кровавых зрелищ ждут тебя…Чтобы в какой-то момент потешить свои жалкие душонки видом того, как ты будешь корчиться в предсмертных муках на уже растопленном костре Инквизиции, умоляя пощадить…

– Не веселенькая перспектива!– согласился Волошенко, поправляя сбившийся на сторону галстук.– Тогда серебряная сеть – наша проблема…

– Благо, новое поколение инквизиторов пока очень редко применяет ее,– отмахнулась Аза, выбросив из головы свои прошлые неприятные воспоминания,– каждое новое поколение считает себя самонадеянно сильнее и умнее прошлого, что нам, безусловно, на руку…Так как это совсем не так!

– Хорошо!Хорошо!– примирительно поднял руки вверх Волошенко, который за последний месяц просто смертельно устал, отчаявшись спорить с упрямой колдуньей.– Нам повезло и отлично! Ты говорила, что нам следует ускориться?

– Мы не можем ждать, пока вирус поразит всех! У нас слишком мало времени до того момента, как Инквизиция и эти неизвестные маги смогут выйти на наш след,– элегантно забросила ногу за ногу Аза. Помимо воли, своим мужским похотливым началом Петр отметил, что ножки уж чародейка сделала себе довольно симпатичные.

– И что нам тогда делать?– напрягся Волошенко.

– Быть во всеоружии, с подготовленной армией и властью…

– То есть…

– У нас в моргах столицы находится примерно около семи сотен инфицированных! Придется немного попотеть!– усмехнулась Аза, доставая из своего ридикюля, немного выглядевшим старорежимным и немодным, какой-то черный пузырек с непонятным содержимым. На вопросительный взгляд Петра цыганка лишь поморщилась, проглотив какую-то кислую микстуру из него почти что залпом.

– Всего лишь корень солодки и несколько трав, собранных на кладбище в полнолуние. Такой отвар способна сварить любая домохозяйка, будь у нее в этом свой интерес…

– И зачем ты его выпила?

– Мертвых придется возвращать в мир живых на расстоянии. Мы просто физически не сможем так быстро объехать столько моргов и крематориев, а значит мне нужны силы, много силы…именно ее мне подарит этот отвар.

– А…

– Нет! Для мужчин он бесполезен,– улыбнулась Аза,– к тому же я плохо понимаю, чем для тебя, мой дорогой Петенька, данный эксперимент может окончиться. Вдруг у тебя вместо головы вырастит жабья морда? Или куриная жопа?

Волошенко поперхнулся испуганно и на всякий случай отодвинулся подальше от опасной склянки. Заметив это, цыганка весело рассмеялась.

– Поверь, мой дорогой Петруччо, если бы я хотела бы тебя обратить, то непременно сделала бы это…Ты и не заметил бы, как вовсю хрюкал бы, бегая по комнате, озорно виляя поросячьим хвостиком,– ее смех испугал бывшего президента Украины, и он в который раз мысленно поругал себя за то, что связался со сварливой колдуньей.

– Что мне нужно делать?– осторожно уточнил Петр, видя, как ведьма выполняет на дощатом полу какие-то непонятные приготовления.

– Не мешать!– резко оборвала его цыганка, рисуя куском мела огромный круг посреди квартиры. – Ах да…Пока будут происходить события…Нам бы пересидеть бы где-то…Есть ли у тебя такое местечко, о котором мало кто знает?

Пер задумался. Он слишком долго был публичным человеком, чтобы хоть что-то утаить от назойливых паппараци. Эти журналюги, проводя свои расследования, умудрились рассекретить все его украинские дачи, а в последний месяц президентства даже дошли до Марбельи и маленькой виллы в семьсот квадратов на берегу моря. Но секретное место действительно имелось… О скромненькой квартирке в киевских новостройках не знал никто, даже любовницы, коих Петр Алексеевич имел целых пять. Зачем он купил эту жилплощадь когда-то, он и сам не понимал....Скорее всего просто напросто хотел навариться на перепродаже, а вот нате…пригодилось! Но прежде чем выдавать свою последнюю лежку, нужно было выяснить, что проклятая ведьма задумала…

– Что за события?– уточнил он, наблюдая, как закончив с кругом, цыганка начертила нечто в самом его навершии, похожее на перевернутое распятие и несколько каких-то знаков, очень, своим видом, напоминающих скандинавские руны.

Но цыганка не ответил, лишь неприятно улыбнулась. На одно мгновение вместо очаровательного личика и модельной внешности проступили черты истинного облика Азы, от которого Волошенко содрогнулся. Он уже успел отвыкнуть от того, как выглядит колдунья на самом деле.

Вместо объяснений ведьма несколько раз взмахнула руками, делая быстрые еле заметные для человеческого взгляда пассы над рунами, что-то торопливо зашептала, и символы ответили ей…Грубо начерченные знаки засветились кроваво-красным оттенком, постепенно набирая багровые цвета. В нос Волошенко пахнуло неприятно серой, а потом колдунья встала в середину круга у самого низа перевернутого распятия, воздела руки к небу и что-то заорала.

Петр Алексеевич попятился назад, закрывая уши ладонями. Потому как в них вдруг резко зашумело, засвистело, вместо заклятий, произнесенных ведьмой, он мог только разобрать тонкий писк и гудение, как в трансформаторной будке. Уши заложило, писк давил на мозг, вызывая нечто похожее на панику. Бывший президент Украины пополз назад, не веря свои глазам, пока не уперся в стену квартиры. Если бы ему кто-нибудь рассказал о подобном месяца два назад, Волошенко тут же вызвал бы наряд медиков и отправил рассказчика в психушку, но теперь…Теперь все происходило на его глазах!

Мир вокруг заиграл радужными красками. Холод пронзил все его тело, колкими иголочками мороза пронизывая насквозь. Стало страшно! А ведьма будто бы и ничего не замечала, увлеченно полуприкрыв глаза, Аза шептала свои заклинания.

Оглушительно громко прогремел гром, молния мелькнула за окном, заставив Петра Алексеевича вовсе уж по-детски взвизгнув. Этот кошмар продолжался несколько минут, более точно определить время он не мог. Потому что все вокруг стало вязким и липким, как тягучее желе. Все его мироощущение и миропонимание стали какими-то замедленными, будто бы на зажеванной кассете из бурной молодости песня, а потом, потом все кончилось, словно и не начиналось. Раздался последний раскат грома за окном, оглушительный треск и все стихло. Руны потухли, распятие перевернутое исчезло из круга самым таинственным образом. Аза покачнулась внутри и медленно сползла на колени без сил.

Глаза ее были полуприкрыты, дыхание сбивчивое, неровное. Казалось, что она потеряла сознание. Петр Алексеевич осторожно двинулся к ней на четвереньках, отгоняя от себя проклятую надежду на то, что чародейка не сумела совладать с силами, которые планировала призвать и вот-вот помрет.

Но нет…Аза слабо шевельнулась, через силу улыбнувшись. Наведенный ею морок стал спадать, обнажая гнилые черные зубы столетней старухи, причудливо смотревшиеся на фоне остальной модельной внешности.

– Теперь все…Петруччо…– выдохнула она, облизывая пересохшие губы.– Теперь джин выпущен из бутылки…Остается только ждать!

– Какой джин? О чем ты говоришь? – не понял Волошенко, подавая ведьме руку, помогая встать и выйти из круга, при этом стараясь не касаться ни следов мела, ни рун, расписанных внутри.

– Поймешь…Надо смотреть телевизор…– улыбнулась чародейка, с трудом занимая вертикальное положение в пространстве. Ее качнуло, и Петру пришлось подхватить под руку.

– Ты говоришь загадками…

– Наша жизнь вообще одна сплошная загадка, Петруччо! Зачем он нас сотворил? Для чего? Чтобы мы все время делали выбор? Выбор между добрым и злым, хорошим и плохим? Зачем он нам его дал? Когда с его могуществом он мог просто направлять нас по той дороге, которой нужно?

– С тобой все нормально?– с тревогой спросил Волошенко, отстраняясь от ведьмы. Мало ли как она перенесла свои магические эксперименты? Вдруг у нее с головой произошло какое-то непонятное помешательство, раз она заговорила о Боге и его целях?

– Не переживай, Петя,– покачала головой хитрая колдунья, мгновенно считав его мысли,– с головой у меня более чем нормально…А насчет жабы я шутила…Самое время воспользоваться твоим укрытием и посмотреть телевизор, восстанавливая силы…

– Это на выезде, в новостройках,– буркнул Петр, не понимая, что так заинтересовало цыганку в вообщем-то банальном украинском телевидении? Откуда такая жадность к чернухе, что крутят ежедневно на голубом экране?

– Я конечно могу построить портал…-вздохнула Аза, потирая виски.– Но меня надо навести на цель!

Волошенко вспомнил ощущения, которые сопровождали его, пока они перемещались магическим способом из ресторана в центре на эту квартиру. Ничего приятного…Тело болело до сих пор! А если уставшая ведьма что-то напутает?

– Нет уж, госпожа Аза…– покачал головой Петя, чувствуя, как заранее начинают ныть части тела.– В этот раз лучше мы поедим на метро!

13

Киев 2020 год

Март

Черный экран телевизора вдруг засветился голубым, и вместо заставки известного китайского бренда электроники появилось чуть размытое изображение, словно снятое на камеру мобильного телефона. Картинка немного дергалась и прыгала, что выдавала любительскую съемку с популярной нынче в молодежных кругах селфи-палкой.

Мужчина на экране поминутно оглядывался назад под неприятным моросящим мартовским дождем, идущим вперемешку со снегом, давая возможность зрителям оценить масштаб происходящих позади него событий, которые он сопровождал острыми, взрывными комментариями.

Журналист был молод, охоч до сенсаций, по младости лет, готовый и в омут с головой броситься ради достойного репортажа, за который еще бы неплохо заплатили. Такого рода репортеров в редакциях новостей ценили больше других, называя «пираньями» – рыбками хоть и маленькими, еще не доросшими до звания «акула пера», но уже вполне способными принести огромный вред и сотворить сенсацию.

– Итак, добрый день, дамы и господа, если этот день в истории современной Украины можно назвать таким! – немного пафосно начал он, продвигаясь по площади Незалежности вглубь, обходя крупные кучки людей, разбросанных по всей территории майдана.– Мы ведем своей репортаж с площади Независимости, где сегодня мирная протестная акция переросла в стихийный митинг, своеобразное вече, на котором собравшиеся многие тысячи киевлян просят власть лишь об одном, дать ответ… Когда же кончится пандемия неизвестного науки вируса, поразившего несколько дней назад Украину, приведшего к целой череде трагических смертей?

За моей спиной вы видите разбитый несколькими активистами пару дней назад палаточный городок. Всего за двое суток он вырос с тридцати участников до нескольких десятков тысяч.

Камера поползла немного вверх. Экран покрылся мелкими каплями моросящего дождя, но даже сквозь них был отчетливо виден майдан Незалежности, заполненный людьми почти до отказа. В центре расположились несколько палаток, огороженных импровизированным забором из старых покрышек. В одной из них дымилась буржуйка. Коптили костры, разложенные прямо в двухсот литровых бочках из-под дизельного топлива, чадя, как не прогретый трактор. Было шумно. Чуть левее от палаток на сложенных пирамидой старых ящиках спали несколько бомжей, довольно непрезентабельного вида, которые неизвестно как затесались в ряды протестующих. Один у другого отнимал початую бутылку литровой горилки.

Поняв, что снимает что-то не то, репортер вернул изображение на себя любимого:

– Доколе мы будем терпеть полное пренебрежение к нашей жизни и свободе? Наплевательскому отношению и хамовитому, а порой и откровенно безразличному? Этим вопросом задались все эти люди, вышедшие сегодня на площадь? Мы сейчас, мы попробуем пообщаться с кем-нибудь из протестующих, чтобы поподробнее узнать о требованиях, которые они выдвигают к правительству…Доброго ранку, пане!

Парень схватил довольно невежливо проходящего мимо абсолютно потерянного мужика, бледного непрезентабельного вида. Его длинные волосы были неопрятно растрёпаны, густая борода плохо скрывала почти могильную серость кожных покровов лица, а черная кожаная куртка аля девяностые была явно с чужого плеча. Обут он был почему-то в одни шлепанцы-сланцы, а почерневшие отросшие ногти на ногах были покрыты толстым слоем мартовской грязи, но данного неудобства дающий интервью как будто бы и не замечал.

– Доброго ранку, пан…Ээ…– замешкался репортер, увидев, что остановленный им мужчина никак не реагирует на его приветствие, смотря куда-то мимо него.

– Представьтесь пожалуйста,– попросил он, перейдя на русский. Сенсация срывалась прямо на глазах изумленных зрителей в эфире.

– Мы требуем защиты от вируса! Долой правительство! Нет смерти!– наконец, механическим голосом выдавил из себя мужчина, пытаясь вырвать из цепких пальцев журналиста свое запястье.

– И все же…Как долго вы собираетесь стоять здесь за правду?– настойчиво допрашивал явно неадекватного собеседника репортер.– Прошлый майдан, революция гидности длилась с ноября по февраль! Все закончилось гибелью небесной сотни и войной на Донбассе, не боитесь?

– Мы требуем защиты от вируса! Долой правительство! Нет смерти!– твердил свое мужик, неловко дергаясь на месте, как сломанная кукла.

– Как видите, дорогие мои телезрители. Настроение на Майдане Незалежности, ставшим символом свободы Украинского народа, самые решительные…– поняв, что полноценного интервью не получится, журналист все же отпустил мужика, который чуть не рухнул на землю, потеряв опору. Медленно он побрел к основной толпе, твердя про себя заезженную фразу про долой правительство и смерти нет!

– Уже сейчас площадь окружена плотными кордонами полиции! Выход и вход на нее по специальным пропускам. На улице Грушевского ждут своего часа водометы и скорые. Не станет ли и этот мирный протест повторением февральских событий времен Понуковича?

Тяжело вздохнув, Зеленской выключил телевизор, отложив пульт в сторону. Налил себе немного виски и потер устало красные воспаленные от недосыпа глаза. Ситуация складывалась для него не лучшим образом. Мало того, что вирус гулял совершенно безнаказанно по стране и выкашивал, словно летнею травку сотнями его граждан, так еще и репортерская братия, словно с цепи сорвалась, бросившись обвинять правительство во главе с ним во всех смертных грехах.

– Будь он неладен, вирус этот…– проговорил он, ослабляя тугой узел дорого галстука.

– Это ты приказал полиции блокировать площадь, Володя?– осторожно спросил его Маломойский, сидевший напротив – олигарх, который по слухам, имевшим все же в себе толику правды, и сделал Зелинского президентом.

– Я! Мне Арсен Борисыч посоветовал…

– Кваков посоветует!– ухмыльнулся олигарх, нервно поигрывая пишущей ручкой.– С этим прохвостом держи ухо в остро и спиной не поворачивайся!

– Кому же тогда доверять? – воскликнул сгоряча президент.

– Да никому!– скривился Веня.– Даже мне…

– Вся эта история с вирусом…Она доконает меня! Люди мрут, как мухи!– чуть ли не расплакался Зеленской.– Вы видели статистику последних дней? Боюсь, что пройдет месяц, и от Украины останется лишь название и выжженная земля… Откуда он только взялся!

– Ну, Володя…Откуда он взялся это понятно…– хмыкнул в густую седую бороду Маломойский.– А вот, что с ним делать? Это вопрос…

– Что значит понятно?– вскинулся Зеленской.– Вы что, знаете кто за его распространением стоит?

– А то как же…Ты сам бы мозгами пораскинул, оценил, прикинул так сказать…Чьи каналы больше всего раскручивают ситуация с Майданом? Кто на ритуалке поднял за последние недели больше, чем за весь конфетно-шоколадный период президентства? Дошло? Вот то-то…Учить тебя еще, Володя, надо и учить…– вздохнул олигарх, последовав примеру своего ставленника и набулькав себе немного спиртного. Нет, не напиться, ни в коем случае! А так…Нервы, натянутые последнее время, как струна, слегка расслабить.

– Волошенко…– прошептал президент, понимая.

– Слава Богу! А я то грешным делом думал, что и ты вирус подхватил, только не наш, а особый…Президентский! Который мозги отшибает напрочь, как только лапу на Конституцию кладешь.

– Но как…

– Как-как? Кверху…ладно…Ты что думаешь от такой кормушки, как Украина легко оторваться? Бросить все, все свои схемы с торговлей оружием, махинациями с бюджетом, все полноту власти послать ко всем чертям и спокойно жить в Марбелье, любуясь украденным из Межигорья золотым батоном? Да вот хрен там! Я на тебя посмотрю, как ты уходить будешь…Вот Петька и барахтается в меру своих сил и возможностей.

– Но травить людей вирусом…– ошарашенно пробормотал Зеленской.

– Украина большая, девки еще нарожают…А вот тебе он шах объявил! Почти детский, как Понуковичу! Чего ты на меня глазки свои круглые вылупил? Майдан за окном видишь? Мирно стоят? А завтра они в твою администрацию полезут, окна долбать кирпичами станут…И как ты поступишь? Ментам «фас» скажешь…Никуда не денешься, если жить хочешь. Они, судя по репортажу,– Маломойский кивнул на телевизор,– через одного там либо уколотые , либо унюханные до смерти. Глаза стеклянные, движения замедленные. Им что стреляй, что жги, что морозь…Все одинаково. Вон, видал экземпляра, март месяц, а он в сланцах…и ничего, губками посиневшими шлепает, шепчет:

– Вся власть народу! Вирусу нет!

Мы такое в четырнадцатом практиковали. Только в этот раз Петро сам что-то новенькое придумал, решил идти ва-банк. Ибо, ни Тарташ, ни я, ни Кваков, даже дама с косой в его союзники не рванули. Больно хитрожопый…У тебя план какой-никакой должен быть, не как у Паника, а лучше…Есть такой?– нахмурился Маломойский, наблюдая за своим подопечным.

– Есть один вариант, кроме силового решения вопроса…– осторожно начал Зеленской.

– И какой? Володя, не томи, не в своем Квартале, право слово, мне еще с серьезными людьми встречаться, а я тут твои мхатовские паузы слушаю! Что придумал-то?

– Я мага вызвал,– выпалил президент Украины, пряча глаза, ожидая взрыва гнева, сумасшедшего крика, ора и битья посуды, чего угодно…Но олигарх лишь рассмеялся.

– Уж не Кашпировского ли? Я на его концертах неплохие сделал бабки в начале девяностых? В Одессе таких юмористов любили.

– Нет…Дворкина…– покачал головой Зеленской, чувствуя, что звучит это по меньшей мере глупо.

– Серьезно, Володя…Серьезно!– Маломойский показал президенту большой палец в знак одобрения и встал.– Как закончишь херней маяться, звони…Я тебе номерок еще каких-нибудь экстрасенсов подкину. А мне идти надо…Дела делать. Активы выводить из страны. Не на ту я лошадку поставил, Володя…Продул ты Петьке, вчистую продул…– покачал разочарованно головой олигарх уже на самом пороге кабинета президента. Зеленской сорвался с места, попробовал догнать. Но остановился, едва приподнявшись в кресле.

– Не будь дураком, собирай вещички и за бугор, пока тебя на этом самом Майдане не растлили, как Каддаффи в Триполи,– на прощание посоветовал Маломойский ему,– в Россию тебя как Понуковича не пустят, уж слишком много наболтал ты за годик своего правления, а вот в Польшу к заробитчанам, это всегда пожалуйста…Будешь конферансье работать, проституток в стриптизе объявлять. Прощай!

Оглушительно хлопнула дверь. Перспективы, нарисованные верным соратником, почти другом, были для Зелинского не самыми радужными. Он смахнул накатившие слезы, преодолевая какой-то внутренний страх, сковавший тело, словно льдом.

– Теперь все надежда точно только на тебя пан Дворкин…– прошептал он, бросив короткий взгляд на площадь, где в серых невзрачных мартовских сумерках разгорались огни костров протестующих. Наступала ночь. – Только на тебя…

14

Киев 2020 год

Март

Ресторан наполнился после излечения инквизитора, будто по заказу незнакомыми мне людьми. Нас четверых аккуратно оттеснили к стеночке, где администратор успокаивал ничего непонимающих посетителей из числа киевского бомонда.

Несколько человек в черных одеждах сосредоточенно перебирали остатки следов нашей схватки с ведьмой. Хотя и схваткой это можно было назвать с большой натяжкой. Она ударила, а мы даже не смогли оказать достойного сопротивления.

Парень, которого Агриппа, буквально, вытащила с того света, был со всей этой следственной группой знаком и принимал в осмотре места происшествия самое деятельное участие. Показывал, где был построен портал, откуда цыганка ударила по нему заклинанием.

Краешком сознания я ощутил, как сканируют пространство, прощупывая его на предмет магии, словно длинные аккуратные щупальцы прошлись по мне, потом по Свете, совсем не интересуясь Яной двинулись дальше и…естественно замерли на Агриппине. Только сейчас эту компанию в черных балахонах заинтересовали мы.

– Кто это?– кивнул в нашу сторону высокий статный мужчина с острым, пронзительным почти что орлиным взором. Коротко подстриженная борода вовсе не портила его, а, наоборот, придавала ему большей брутальности и скрывала шероховатый длинный рваный шрам, пересекающий наискось всю правую щеку. По повадкам и повелительному тону стало понятно, что именно он тут главный.

– Это мои спасители! Именно они первые среагировали на цыганку…– торопливо пояснил наш спасенный парнишка, двигаясь в почтительном отдалении от главаря, направившегося к нам. Инквизитор напряженно повел носом, скривился и ехидно заметил:

– Рыбак рыбака видит издалека?– откровенно намекая на наши чародейские способности, а, возможно, и на Агриппино ведьминское порождение.

– Вообще-то, именно она меня и спасла! Цыганка нанесла очень мощный удар, применив неизвестное нам заклятие, от которого оберега не было,– добавил послушник, пряча глаза и пунцовея под скудной рыжей бороденкой. Ему было явно стыдно за то, что он прошляпил серьезный удар и провалил задание, упустив возможную виновницу пандемии, охватившую всю страну.

– Да…– задумчиво проговорил инквизитор.– Возможно…Иерарх Кирилл разберется…

– Послушайте, ведь можно отследить портал!– воскликнул я, совсем некорректно перебивая.– Надо торопиться пока следы в пространстве совсем не стерлись. Есть же шанс ее найти и того кто ей помогает! А мы тут топчемся, раздумывая над какими-то высокими материями!

– А это кто?– обернулся к послушнику старший следственной группы.

Тот пожал плечами и пояснил:

– Был с ведьмой, когда все началось. Они обедали за этим столиком. Цыганка сидела в уголке…

– Я понял! Достаточно!– прервал его инквизитор.– Я прошу вас всех следовать за мной…В Обители разберутся. Кто из вас кто!

– Но следы…– почти простонала Яна.

– Портал был многоуровневый…Многоступенчатый!– тихо объяснила Агриппина.– Такие вычислить практически невозможно. Потому как он перебрасывает того кто его построил из точки в точку, запутывая следы. Конечная остановка этой парочки может быть, где угодно. А каждый новый след, порождает за собой еще несколько…

– Верно! Вы очень грамотная…эээ…женщина!– похвалил ее инквизитор.– Если мы пойдем в след за порталом, он нас приведет какую-то точку, в которой уже будет два портала и если нам нечего будет делать и мы проследим и их, то в конце поисков нас ждет уже четыре остановки и так до бесконечности, в какой из них вышли наши злодеи вычислить нереально.

– Множественный переход,– кивнула совершенно спокойно с виду Агриппина,– насколько я знаю, этим заклятием не пользовались уже сотни четыре лет.

– Четыреста двадцать три, если быть точнее…– подхватил Инквизитор.– Так что совет ваш дельный, но, увы, мало выполнимый, а значит прошу вас следовать за нами…– в этот момент он сделал легкое круговое движение рукой, и за его спиной возник огненный вихрь перехода. Кольцо пламени кружилось где-то на уровне моей груди, и мне совсем не хотелось туда шагать, но направленные на нас серебряные сети и револьверы остальных послушников, к сожалению, не оставляли ни мне ни моим спутникам особого выбора.

Последнее, что я услышал, впрыгнув в вертящееся огненное колесо, распоряжения инквизитора о том, чтобы в ресторане все подчистили и замели все следы, а потом уши заложило, меня закружило, завертело, стало ломать, разрывая на части, а еще через секунду я просто потерял сознание, как это часто у меня бывает при меж пространственных переходах…

Противный скрип открывающейся двери возвестил меня о том, что мы все-таки прибыли на место. Тихие размеренные шаги над головой уверенного в себе человека ворвались в липкий бессознательный туман оглушительным гулом. Я попытался открыть глаза, но не смог. Веки налились какой-то чугунной тяжестью и отказывались повиноваться.

Рядом всхлипнула Света. Ее стон я узнаю из тысячи других, как бы это самовлюбленно не звучало. И лишь он меня заставил пошевелиться, чтобы помочь супруге. Выдохнув, я резко приподнял голову, собирая в кулак всю оставшуюся волю.

Жена лежала по правую руку от меня, так и не открыв глаза. Ее грудь нервно и чересчур тяжко ходила в такт неровному прерывистому дыханию. Лицо было бледное, какое-то заостренное, непривычное, будто чужое. Не для ее слабого организма такие перегрузки, о которых в космосе космонавтам остается только мечтать. Для такого она слабовата… Ведь межпространственный портал – это вам не на соседнею улицы впрыгнуть…Тебя разрывает на части, буквально, по молекулам, а потом собирает заново. Не всегда удачно, кстати…Агриппина говорила, что иногда из таких путешествий возвращаются то без руки, то без ноги, а то и с перепутанными частями тела.

Сама ведьма сидела рядом, чуть левее, потирая ушибленный при падении локоть. Ей-то, более привычной к таким вещам, проще, чем любому из нас. Только морщится, недовольно поджав губы, рассматривая багровый синяк, который, судя по размерам, к утру превратится в багровое пятно, если не применять к нему каких-нибудь магических заклинаний.

Янку вынесло из портала дальше всех. Она свернулась калачиком у двери, поджав под себя стройные длинные ноги и, видимо, крепко спала. Мне бы такую нервную систему!

– Светик!– тронул я осторожно жену за плечо. Во рту было сухо, как в пустыне Сахара. Будь рядом колодец с водой, я бы непременно его бы осушил.

– Жуть…– выдохнула она, открывая глаза.– Все тело ломит так, как будто я с гриппом и температурой под сорок пошла на работу и отдежурила там всю смену…

– Это временно! Сейчас все пройдет!– только сейчас я увидел человека, шаги которого над моей головой и привели меня в чувство.

Это был довольно высокий, крепко сложенный монах, с длинной окладистой бородой и скромненьким крестом в районе наглухо застегнутой рясы. А голове клубок, из-под которого озорно выглядывают почти седые вихры. Лицо строгое, скуластое, а над левой бровью рубленный шрам, оставленный похоже чем-то вроде топора. Глаза острые, словно море синие, просвечивающие тебя, будто рентген насквозь.

– Секунду!– он повернулся к столу, на котором противно тлели три парафиновые свечки, вызывая тошноту, пошарил там среди десятка разных скляночек, выудил одну из них с какой-то прозрачной жидкостью.

– Не сметь!– бросился я ему наперерез, но лишь от его одного взгляда ноги, как будто отказали и я прирос к каменному холодному полу.

– Это всего лишь намоленная водичка из нашего родника,– он пригубил немного, давая мне возможность удостовериться в правдивости своих слов,– она поможет вашей жене.

Мне, увы, ничего не оставалось делать, как согласится с предложенной помощью. Тем более на мой отчаянно призывной взгляд о помощи, Агриппина ничего не ответила, лишь выразительно показала глазами, что тоже не в восторге от того, что какой-то неизвестный монах взялся врачевать ее подругу.

Света с жадностью отхлебнула добрую половину склянки. Видимо, тоже, как и все хотела пить после перехода. На глазах ее лицо посветлело, щечки слегка порозовели, она улыбнулась:

– Спасибо!

– Не за что…Мы должны помогать друг другу! Ведь именно доброта в человеке, его отзывчивость делает нас людьми,– монах отставил склянку в сторону и повернулся ко мне,– ведь так, друг мой?

– Кто вы?– губы слушались плохо, то и дело пытаясь слипнуться, а от чада парафиновых свечей тошнило. Липкая дурнота накатывала откуда-то из глубин организма, готовая в любой момент ринуться наружу.

– Меня зовут отец Кирилл! И я глава всей Украинской Инквизиции!

Краем глаза я заметил, как Агриппина вздрогнула. Ей это имя было определенно знакомо и не понаслышке.

– Очень приятно! Еще было бы приятнее, если бы вы нас тоже родниковой водичкой попотчевали, а то в горле пересохло…– попросил я.

– Конечно…Боюсь только на моленной осталось всего лишь на глоток…– улыбнулся виновато монах, убирая склянку куда-то в карман рясы.– Если только обычная…

– Пойдет!– проговорила тихо Агриппина.

– Еще бы…– скривился Кирилл.– Намоленная бы привела в отношении вас к непредсказуемым последствиям! Да, Агриппина Львовна?

Я чуть не поперхнулся поданной водой. Впервые слышал какое у Агриппы отчество. И самое поразительное, что его знает это строгий монах.

– Кирилл…– начала было она.

– Отец Кирилл!– строго поправил ее монах.

– Отец Кирилл, можно?– попросил я снова пить. Организм постепенно приходил в норму. Рядом уже совсем бодро зашевелилась моя Светлана. Монах щедро набрал мне целый ковш из бадьи, стоявшей в самом углу нашей комнаты.

– Ну, а теперь, когда вы пришли в сознание и готовы к конструктивному диалогу, не пора ли переходить к делу?

Я кивнул. Благо и Янка проснулась, и Свете стало легче, одна ведьма выглядел встревоженной, но в этом не было ничего удивительного, ведь мы находились скорее всего в какой-то известной Обители. Не могла же Инквизиция снимать офис где-то на Крещатике?

– А где мой телефон?– возмутилась Красовская, шаря по карманам.

– Его изъяли для вдумчивого изучения.– ничуть не смутился монах, доставая из кармана вполне себе католические четки. Поймал мой взгляд и рассмеялся:

– Успокаивает и не несет в себе ничего дурного…Так вот, мы знаем кто вы, дорогой мой Дворкин, чем знамениты, мы знаем всю вашу…ээ…– он на секунду замешкался, не зная, как назвать нас.– Скажем так…команду. Инквизиция не понимает, что вы делаете в Киеве?– его острый, как бритва взгляд, резанул по глазам, заставив их прикрыть и слегка покраснеть.

– Решили выбраться на выходные с семьей!

– Во время глобальной пандемии, захлестнувшей нашу страну с головой? Когда все рестораны и общественные места закрыты под угрозой заражения?

– Так людей меньше! Экскурсоводы только тебе внимание уделяют!– брякнула из своего угла Яна.

– Не смешите меня…Вся ваша биография не позволяет мне вам поверить. Вы здесь из-за этой заразы…Вы ищете виновных, именно на их след вам удалось напасть в ресторане, только вы не ожидали, что эти некто будут более подготовленные, чем вы…Так?

– Мы приехали на экскурсию!– повторил твердо я.

– Хорошо!– хлопнул в ладоши Инквизитор, отстраняясь от меня и наклоняясь к жене. Света отшатнулась и мне пришлось ее приобнять, уж больно страшный вид был у этого головореза, который сам себя просил называть батюшкой.– Вы же врач? Светлана Владимировна Дворкина, акушер-гинеколог, своя клиника, блестящая репутация…Не вирусолог, но все же…Должны были понимать опасность! Когда в сутки инфицируются пять тысяч человек по всей стране, а умирают пятьсот-шестьсот, неужели бы вы потащили мужа и двух подруг в общественное место?

– Сколько?– ошалело заморгала Красовская.

– Это еще вчерашние данные!– невозмутимо кивнул монах.– Вирус мутирует, заражает людей в геометрической прогрессии. Сегодня может быть уже десять тысяч!

– Я…я…– Света беспомощно обернулась ко мне, но я промолчал. Уж я точно не оценивал масштабы катастрофы.– Я не знала…

– Врёте!– уверенно заявил Кирилл.– Не применять же мне к вам наши методы дознания? Говорите правду немедленно!– рявкнул он, встряхнув жену за плечи. Густая грива белокурых волос беспомощно трепыхнулась около моего лица.

– Полегче!

Сильный удар в челюсть сбил меня с ног. Я отлетел к стене, больно приложившись затылком об острый, выступающий из нее камень. В глазах замерцали звездочки. Удар у Кирилла что надо…Поставленный. Сплюнул кровь,чувствуя, как завизжала из своего угла Красовская:

– Это нарушение прав человека! Я журналистка «Вечернего Харькова»! Вы не имеет права! Я буду жаловаться на вас в суд!

– Помолчите…– он щелкнул пальцами, и Янка вдруг онемела. То есть говорить-то она говорила, нелепо раскрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег штормом, только вот слов ее никто не слышал кроме нее самой.– Я сейчас выйду, Дворкин,– снова наклонился он ко мне, все еще так и не сумевшему придти в себя,– а когда приду снова через минут десять, то я хочу знать, зачем вы приехали в Киев, какие ваши цели и все, что вы знаете о пандемии и тех, кто эту заразу впустил в наш мир! Ясно?

– А если ответ будет тот же самый?– аккуратно уточнила Света, опасливо следя за руками монаха.

– Тогда советую вам пообщаться с вашей подругой!– мы все взглянули на Агриппу, вжавшуюся испуганно в угол и казавшуюся теперь совсем маленькой и зашуганной старшими подругами девочкой.– Она хорошо знает, на что я способен, когда очень чего-то хочу…

С этими словами отец Кирилл вышел из кельи, тихо притворив за собой дверь. Негромкие, но гулкие шаги за ней указывали на то, что подслушивать наи горячие дебаты он не собирается. Инквизитор, черт его побери, действительно дал нам время на раздумье.

– Серьезный дядечка,– оценила Красовская, прищелкнув своим острым язычком. Наши взгляды почти одновременно повернулись к Агриппине, которая сейчас мало походила на саму себя прежнею – властную и сильную магичку, главу Харьковского Ковена ведьм и чародеек. В данный момент перед нашей славной компанией сидела малость растрепанная, испуганная женщина. Колдунья сидела в самом углу кельи, обхватив разбитые колени руками и смотрела мимо нас куда-то вдаль, за пределы комнаты, за пределы времени…

– Боюсь отвлекать, Агри, но…

– Время неумолимо бежит!– прервала меня нетерпеливая Янка.

– И мы бы хотели услышать…– продолжил я, бросив косой недовольны взгляд на подругу.

– Откуда ты знаешь, черт возьми, этого железного человека?– не выдержала моих долгих словесных прелюдий супруга.

– Он не железный…– после долгой паузы проговорила ведьма тихим голосом.– Но очень хочет казаться таким! Хотя…После стольких лет…Вполне возможно! Жизнь людей порой меняет самым причудливым образом. Иногда вроде бы знакомый человек внешне, а душа..Душа чужая!

– Прекрасно! Ты все, как всегда вы, чародейки, умеете, объяснила!– съехидничала Красовская.– Просто на раз! И сразу стало понятно откуда ты его знаешь, что вас связывает и тому подобное…

– У нас всего десять минут!– поторопил я подруг, прислушиваясь к тишине за дверью. Вдруг там раздадутся вкрадчивые шаги возвращающегося Инквизитора?

– Это было лет двести назад…– начала Агриппина, проваливаясь в воспоминания своей молодости.

– Так он что…Тоже? Того?– глаза Красовской и без того огромные, широко распахнулись от удивления.

– Пока ты носишь сан Святой Инквизиции, годы для тебя ни что…– пояснила колдунья.– А он уже тогда был послушником, а я молодой, ветреной ведьмой, себе на уме…Я много путешествовала по стране. Это было время, когда к Ковену я не имела никакого отношения, а Агрида уже правила нами всеми. Свои способности я старательно скрывала, лишь изредка пользуясь ими в самых необходимых случаях. И надо же было такому произойти, что я случайно попала на Изюмскую ярмарку. Знаете, как это было раньше…Шум, гам, песни, казаки…Молодые и красивые! Там-то впервые я и увидела Кирилла! Он был со своим наставником отцом Феодосием. Кажется они приехали, чтобы освятить что-то… И знаете…Она мне приглянулся. Пробовала я за это время и купцов, и дворян, и крестьян с холопами, а вот такого…С чистым взглядом и добрыми помыслами у меня не было!– Агриппина горько усмехнулась.– Кто ж тогда знал, что послушник он не у отца Феодосия, а в Святой Инквизиции и прибыл не для того, чтобы осветить ярмарку, а для того, чтобы проверить ее на предмет наличия тут таких, как я…

Там фокусники выступали… Ну эти…Которые шарлатанские приемчики выдают за настоящую магию. Народу нравилось. Ну, я и решила выступить с отдельным номером…Кинжал проглотила! Настоящий! Только не глотала вживую, а так…Морок навела. Казаки на майдане ахнули, а я в раж вошла…Не остановить! Только лишь бы он обратил внимание на меня. Взяла у мальчика котенка и превратила его в собаку. Пару пассов и загавкал Мурзик, как миленький. Люди в шоке. Крики, гвалт, а он с меня глаз не сводит, будто приклеенный! Это я потом, после поняла, что на него мой морок не действовал…И видел он все! И что кинжал у меня в руках остался, и что котенок остался котенком, а вовсе не собакой.

После представления я не стала ломаться и пошла прямо к нему. Вечером обещали вечерки – танцы по-вашему…Решила пригласить. А он сам предложил прогуляться ночью у реки. Думаю клюнул! Весь вечер прихорашивалась, носик пудрила, лучшее платье свое достала.

И как смеркаться стало, так сразу к мостку, где он мне встречу назначил…Сижу ножки мочу…Вода прохладная, как сейчас помню, только соловьи разрываются. Слышу шорох…Он! В рясе, как положено. Я считала, что хоть на свиданье можно было бы приодеться.

– Привет!

А он молчит, смотрит и молчит, как на тебя, Дворкин сейчас.

Понимаешь, говорю ему, я с первого взгляда, как в пошлых романах. Понимаю, что вера, что послушник, но сердце не прикажешь. Целуй меня, миленький!

Бросилась к нему на шею, как дура! Он обнял и тихо так, спокойно мне шепчет:

– Именем Святой Инквизиции, Агриппина Львовна Кондратьева, вы арестованы по подозрению в колдовских умениях. Прошу не дергаться! Вокруг наши люди.

И точно! Лес вокруг стал, будто оживать. Зашевелились кусты, зашелестела листва, и я «ночным зрение» рассмотрела несколько десятков людей с топорами и вилами, окружавшими берег реки. И так мне обидно стало, что я даже сопротивляться не стала.

Меня связали «серебряной сетью», поместили в какой-то сарай у старосты на дворе. А под утро явился он.

– Ты мне тоже понравилась,– сообщил он мне грустно,– но вера и честь для меня превыше всего! А значит я обязан был тебя задержать, согласно Кодекса. Теперь меня из послушников переведут в дьяконы, я буду на хорошем счету в Инквизиции…Спасибо тебе огромное!

Никогда раньше не занималась любовью окутанная «серебряной цепью». Странное ощущение боли и удовольствия одновременно. Скажите, дура? Возможно…Только такого секса у меня ни до ни после ни с кем не было! Как последний раз…Незабываемо!

– Но утром тебя должны были казнить!– возмутилась Света.

– Да…– кивнула Агриппина, будто ставшая от ярких воспоминаний еще красивее, чем была.– Только проснувшись в стогу сена рядом с собой я увидела коротенькую записку и ключи от «серебряной сети».

Я всегда получаю то, что хочу! Я хотел повышение по службе, и мне удалось арестовать тебя. Я хотел тебя…И эта ночь стала для меня настоящим подарком! Уходи, спасайся! Ты находилась в доме старосты, под его присмотром. Твой побег – это его проблемы! Я получил все, что хотел…

– Я бы его убила!– хлопнула разозлено себя по коленке Красовская.– Если бы меня хоть один мужик вот так бы кинул, использовал…

– Беспринципный мужичок!– оценила Света.– Получил все, что хотел и соскочил!

– И что от него можно ждать?– уточнил я у колдуньи.

– Все, что угодно! Вы сами видите, что он всегда получает то, что хочет…

– То есть его надо опасаться?– переспросил я.

– Его надо бояться больше всех остальных!– коротко отрезала ведьма, как раз в тот момент, как открылась дверь в келью и к нам зашел Кирилл. Его бесстрастное лицо ничего не выражало. Он был по-прежнему спокоен и не возмутим. Хотя я бы на его месте весь изошелся бы от нервов.

– И что же вы решили? Я очень хотел бы услышать ответы на все свои вопросы!

– Мы приехали в Киев, чтобы найти виновников пандемии по просьбе нашего главы государства!– выпалил я.

– Отлично!– улыбнулся уголками рта Кирилл.– В принципе, я так и думал. Наш президент, увы, еще очень молод…Совсем недавно занял этот пост и знаком не со всеми службами, которые стоят на страже Украины! Обратился бы он сразу к нам, а не всяким шарлатанам,– он покосился на Агриппину,– было бы больше толка! Мы бы не потеряли столько времени…

– Где ты увидел шарлатанов, дедуля в рясе?– фыркнула недовольно Красовская, но тут же осеклась, вспомнив, как Кирилл одним движением руки сделал из нее немую.

– Вы, господин Дворкин, действительно сделали и совершили очень много вместе со своими…помощниками, но вы – профан в деле борьбы со всякого рода нечестью! Вас не воспитывали с колыбели с мыслью о вашем высшем предназначении, не учили наговорам и заклинаниям…Вы любитель, но не профессионал! А пандемия, охватившая нашу страну, это не игрушки!

– Моего мужа, конечно, не готовили как вас, использовать женщин, как расходный материал для достижения своей цели, врать, изворачиваться, подло поступать и прочее, прикрываясь верой в Бога, но он, смею заметить, достойный муж, отец и мужчина, в отличии от вас!– отчитала батюшку Света.

– Прекрасно!– хлопнул в ладоши Кирилл.– Будем считать один один…А теперь к делу…Собственно для чего я вас сюда и приволок. Благодаря стараниям нашего инфантильного и неопытного Президента Инквизиция приступила к расследованию пандемии слишком поздно. Вы все равно на шаг, на два опережаете нас…А значит владеете большим потоком информации. Выуживать ее из вас дело муторное и долгое, хотя стопроцентный результат я гарантирую…

– Раскаленные щипцы, дыба?– ехидно заметил я.

– Что вы?! Боже упаси! Наши методы ушли далеко вперед от тех, что помнит ваша подруга,– Агриппина покраснела в своем уголке.– Несмотря на то, что с того момента, как отцу Матвею пришло видение ночное посланное Господом нашим о пандемии, прошло не так много времени, нашим послушником удалось захватить один экземпляр инфицированного этой заразой…

– Экземпляр? Так вы относитесь к людям?– возмутилась Света.

– В нем мало чего осталось от человека в нашем понимании…– Кирилл щелкнул пальцами, и стена кельи вдруг начала растворяться на глазах. Серый гранитный камень, из которого были сложены перегородки начал таять, а вместо него, сквозь туман стали проступать очертания комнаты, больше напоминающей по своей форме и оборудованию лабораторию какого-то престижного университета. Там на полу корчилось нечто, действительно мало напоминающее человека…Оно рычало, визжало, брызгало слюной, пытаясь броситься на окружающих его людей в белых халатах. Кожа на лице этого существа сморщилась и посинела, местами отваливаясь кусками, обнажая желтые кости.– Это то, во что превращает людей этот вирус. Конечный этап, так сказать! Наступает он после смерти, в физическом смысле этого слова,– пояснил монах,– душа же отдается на откуп дьяволу, который дает восставшему одну лишь единственную команду. Какую, мы не знаем…Но он бесится именно от того, что команду эту не может выполнить. Его, буквально, выкручивает и ломает на части от осознания этого!

– Заклятие принуждения…– прошептала Агриппа.

– Что-то похожее,– согласился Кирилл,– но в разы сильнее и серьезнее…А самое главное древнее.

– И что же вы от нас хотите? Чтобы мы прекратили расследование?– спросил наконец я, когда картинка стала на стене меркнуть, превращаясь в обычный камень, тускло освещенный скупым огнем свечек.

– Ни в коем случае! Мы хотим, чтобы вы наоборот его продолжили!

– Ха!– хмыкнула Красовская.– А хо-хо не хи-хи?

– Действительно!– возмутилась супруга.– Хватаете, держите взаперти, пугаете…А потом просите о помощи…

– Я никогда ничего не прошу!– резко отрезал Инквизитор.– Просто на данный момент у вас больше шансов добиться успеха, вот и все…Тем более с некоторых пор, вы кровно в этом заинтересованы.

– Что вы имеете ввиду?– насторожился я. От этого беспринципного типа можно было ожидать все, что угодно.

– Помните, водичку, что я давал вашей супруге,– он кивнул на свету, которая замерла испуганно под взглядом Инквизитора, как кролик под удавом,– наши специалисты сумели вывести из организма подопытного, которого вы видели на экране, малую толику вируса для изучения. К вашему сожалению, я дал команду добавить его в воду вашей жене!

– Сука!– выдавила зло Красовская.

– Но зачем?!– изумился я.

– Так вы станете работать быстрее и плодотворнее! Ведь, когда вы найдете ведьму, что этот вирус сотворила, вы сможете спасти свою ненаглядную Светлану!– Кирилл улыбнулся при этих словах столь невинно и благодушно, что мне непременно захотелось съездить ему по морде, но я сдержался, понимая. Что это приведет только еще к большим осложнениям.– Обычный вирус заражает людей мгновенно, в течении семи минут. Повышается температура, слабость, кашель, кожа начинает слезать…Но мы же не звери какие-нибудь? Мы сумели уменьшить действие вируса на организм человека. Теперь все эти симптомы проявят себя ровно через три дня! Именно столько времени у вас есть, чтобы найти тех, кто этот вирус запустил и противоядие. Иначе…Ну вы сами все видели…

– Ну ты и…

– Попрошу без оскорблений!– прервал он Красовскую.– У каждого своя работа…У меня она такова, что иногда приходится быть не мягким и пушистым. Нельзя бороться с дьяволом, оставаясь чистеньким! Со своей стороны мы всемерно вам будем помогать.

Рядом всхлипнула Света, закрыв лицо ладонями. Ее плечи вздрагивали, но она, умничка моя, старалась быть сильной и держаться. Я обнял ее. Почувствовав, как испуганно бьется ее сердечко.

– Хорошо…Что делать дальше?– спросил я инквизитора, сверля его ненавидящим взглядом.

– То, что и раньше! Искать! Для начала советую съездить на Майдан Незалежности! Нашим послушниками там обнаружен рассадник…этих…Такое ощущение, что там опять что-то намечается.

– А если мы не успеем? За три дня найти ведьму?– поинтересовалась Красовская.

– Я бы не советовал выбиваться из нашего графика…Вас проводят до ворот Лавры! Там ждет такси. Все ваши вещи внутри. Буду рад снова с вами встретиться, Дворкины,– гостеприимно распахнув двери кельи Кирилл выпроваживал нас.

– Если мы снова встретимся, то я набью тебе морду!– пообещал я ему у самого порога, держа под руку враз ослабевшую Светлану.

– Пока ее набил тебе я!– нравоучительно поднял палец вверх Инквизитор с мерзкой улыбочкой.– Но пути Господни неисповедимы, может случится когда-нибудь и обратное. На все воля Божья!

Мне оставалось проявить смирение на такую отповедь и зашагать в след за одним из монахов, ждущих нас за дверью. Позади сопел мой женский батальон: Янка зло, а Света испуганно. Уже в спину мне донесся голос Кирилла, остановившего у выхода Агриппину.

– А ты изменилась, Агриппа…

– Зато ты нет!– отрезала ведьма, пряча глаза от бывшего возлюбленного.

– Зря ты так…Я серьезно! Ни одна ведьма с черной душой не смогла бы зайти в лавру. А ты здесь…Ходишь, смотришь на иконы, свечи…На распятие в моих руках без страха. Возьми…

Он резко и быстро всунул ей в руки свои четки, на которых в самом конце висел деревянный православный крестик. Подруга в испуге попыталась отдернуть руки, но кожу не обожгло, как это было раньше, боль не пронзила ее до самых пяток. Дерево было теплым и гладким, многократно отполированным пальцами Кирилла.

– Вот видишь…Я так и думал!– победно посмотрел на нее Инквизитор.

– Что это? Почему?– не сумела сдержаться чародейка, ошалело рассматривая четки с крестиком в своих собственных руках.

– Пути Господни неисповедимы…– пожал плечами монах.– Возможно Всевышний посчитал, что ты достаточно настрадалась и искупила все свои грехи на этой Земле, а может просто решил дать тебе еще один шанс исправиться.

– Ясно…– колдунья протянула потрясенно своему бывшему возлюбленному крестик, но тот только отмахнулся.

– Дарю, бери, на память. Плохую или хорошую…Не важно! Пусть будет с тобой! Своими делами ты его носить заслужила!

15

Киев 2020 год

Март

Мокрый снег валил с неба огромными пушистыми хлопьями, зависая над головами стоящих на Майдане людей, а потом всей своей белой мощью обрушиваясь на пальто, плащи, шапки, почти тут же тая от горячего дыхания собравшегося на площади народа. Темные свинцовые тучи медленно ползли куда-то за Днепр, не спеша радовать киевлян робким первым мартовским солнышком. Все еще ледяной, по-зимнему студёный ветер пронизывал тонкое пальтишко Петра Алексеевича, одетого совсем не по погоде. Но не до изысков, ни до жиру быть бы живым, как говорят…

Аза стояла тут же рядом в толпе народа, чувствуя себя здесь, как рыба в воде и будто бы не замечала царившего вокруг холода. По ее смуглому лицу блуждала довольная улыбка. Она с явным удовольствием осматривала кордоны полиции, со всех сторон окружившую майдан Незалежности.

Стройные колонны полицейских в защитных сферах и бронежилетах держались поодаль от основной массы людей. Неподалеку ярко мерцали в сгущающихся сумерках синие фонари пожарок и скорых. Посреди площади появилась со временем импровизированная сцена, на которой, согласно старой доброй благородной запорожской традиции мог выступить любой желающий. Ее полиция не трогала. Вокруг сцены полукругом, напоминающим военный лагерь римского образца, белели палатки. Поодаль от всех была поставлена палатка с красным крестом.

Хотя, вряд ли, тем, кто собрался в этот день на площади Независимости понадобится медицинская помощь. Все они мертвы! И мертвы из-за впущенного в этот мир им и Азой смертельно опасного вируса. Петр Алексеевич с опаской посмотрел на цыганку. Кто она? Что ей надо? И не совершил ли Волошенко ошибку, когда связался с ней, терзаясь воспоминаниями пятилетнего правления страной, тенями прошлого майдан, преследующего его по ночам, как самый страшный кошмар в его жизни?

Однако…Они здесь! Люди пришли, хоть и людьми их можно было назвать бы с большой натяжкой. Полиция здесь, все, как и семь лет назад…Только нет теперь того юношеского задора, американских денег, поддержки других олигархов. И стоило ли городить огород?

– О чем задумался, Петруччо?– подмигнула ему цыганка, внимательно слушая выступающего на сцене бледного студентика в потрепанной курточке с Привоза. Студентик был не из мертвецов, настоящий, живой, с бледным взором, горячем сердцем и чистыми руками. Таких тут собралось человек пятьсот. Они замечательно разбавляли общую картинку молчаливых кровожадных зомби, только и ждущих команды от своей хозяйки на истребление всего живого.

– И что дальше?– чуть грустно и тихо спросил Петр Алексеевич.

– А дальше все по накатанной схеме,– рассмеялась Аза,– неужели забыл? Или не ты ее, мой дорогой друг придумал? Толпе нужен толчок! Иначе она рассосётся сама по себе, как гнойный нарыв на теле бомжа. Постоят, потолпятся, пошумят и пойдут по домам, кто куда…Кроме наших с тобой друзей, конечно! Они-то выдержат еще под заклинанием дня три, а потом обратятся в прах..И все! Адью! Мечты о должности президента забыты, уголовные дела пишутся, выезд из Украины запрещен, арестовано имущество…

–Типун тебе на язык!– сорвался Волошенко, вспоминая свою небольшую уютную виллу в Испании на берегу моря, куда он будучи главой государства успел вывезти целые картинные галереи.

– Вот и я о том же…Нужен толчок…– цыганка прикусила губу, задумчиво осматривая медленно колышущееся людское море.

– Какой?

– Я думаю кровь…нужна пролитая кровь! Люди, что звери. Они бесятся и сходят с ума от аромата чужой крови. Кровь пробуждает в вас инстинкты зверя. Если кровь твоя или твоих сородичей, то она провоцирует агрессию, если кровь чужая, то тебе хочется накинуться на жертву, чтобы добить ее, сделать своей добычей. Все просто! Этим вы когда-то и воспользовались с успехом всей вашей олигархической бандой. Теперь это нужно просто повторить…– ведьма стала выискивать глазами кого-то в толпе. И на миг из-под маски сексапильной красавицы промелькнула расчетливая и опасная, как гремучая змея старуха. От этого Петру стало страшно, он поплотнее закутался в кашне, а потом уточнил:

– Все хотел тебя спросить…Ладно я…Со мной вся более или менее ясно, мои цели понятны даже ежу, а тебе-то это зачем? Неужели, ты действительно веришь, что перезаражав всех и вся своим вирусом, уничтожив человечество, ты вернешь дьявола в нашу мир?

– У меня нет цели уничтожить человечество,– обернулась на него колдунья, отвлекшись от толпы, впервые взглянув на него по-новому, другим, оценивающим взглядом,– какой смысл вас уничтожать? Вы быдло, рабы…Вас должно быть много для того, чтобы мой хозяин остался доволен.

– Тогда зачем, а?

– Хаос,– коротко ответила Аза после минутной паузы,– все дело в хаосе…Чем его больше, тем больше вероятности того, что вы будете совершать подлые, грязные, мало нравственные поступки: убийства, грабежи, изнасилования. Страх умереть толкнет вас на самый низ, на самое дно, в грязь, из которой вам когда-то посчастливилось выбраться! И вот тогда, когда все возможные пороки на земле перестанут быть чем-то диким, осуждаемым, вот тогда в этот мир вернется мой Хозяин! И тогда вы станете тем, кем изначально должны были стать!– горячо закончила ведьма.

– Кем это?– нахмурился Петр.

– Рабами! Алчными, жадными, подлыми свиньями! Бесправным быдлом!

– Тогда какой смысл мне тебе помогать?– вскинулся Петр.

– Даже рабам нужны надсмотрщики! Хозяин не в силах уследить за вами, ведь вы лжете на каждом шагу, плодитесь как тараканы, убиваете друг друга, как сумасшедшие! Нет, поголовье скота требует учета…Вот это место ты и займешь! Хозяин умеет ценить верность в людях! Ведь она у вас встречается крайне редко…– цыганка отвернулась от Петра, оставив того в полном смятении. Может действительно не стоило с ней связываться. Жил бы сейчас на своем острове спокойно, никого не трогал, тратил наворованные деньги, наслаждался жизнью и безбедной старостью, а тот факт, что его подадут в международный розыск…Так кого в него не подавали?

По правую руку от него громко и протяжно ухнуло, словно какой-то шалопай-школьник бросил в толпу петарду. Народ, или как можно назвать толпу разъяренных зомби подался назад, будто огромная волна, сметающая всю на своем пути. Кто-то охнул, кто-то закричал, заголосила в голос какая-то женщина, стоящая чуть поодаль от них с Азой, блестя гнилыми черными зубами.

– Здесь становится не совсем безопасно…– пробормотала цыганка, хватая Петра за руку. Тот попробовал было выдернуть свое запястье из цепких лап колдуньи, но у той хватка была, как у тибетского мастифа. Ведьма потянула его куда-то в сторону, расталкивая толпящихся и ничего не понимающих инфицированных в стороны.

– Убили! Ой, убили!– закричали в толпе.

– История повторяется, Петруччо!– подмигнула ему почти весело, но слегка озабочено Аза.– А неплохо вы придумали тогда с этой Небесной сотней. Сами додумались или кто подсказал?

Петр Алексеевич промолчал.

– Не дуйся! Тебе не идет!– улыбнулась колдунья своими ярко накрашенными губами, но олигарх-то точно знал, что скрывается под маской соблазнительной прелестницы – страшное существо, отдаленно напоминающее человека, от вида которого становилось на душе тоскливо и ужасно, будто из тебя всю положительную энергию, все теплые и добрые эмоции выпустили, как воздух из воздушного шарика.

– Я не дуюсь…– буркнул недовольно Петр Алексеевич, наблюдая за тем, как быстро и неотвратимо развивались события на Майдане Незалежности. Сначала толпа отхлынула от места, где покачнувшись и схватившись за сердце, упал один из подручных Азы. Его Волошенко определил по серо-землистому цвету лица и гнилым зубам, оскаленным в предсмертной улыбки, которая будет снится экс-президенту до конца его дней, если, конечно, он умудрится выжить в этой круговерти. Завизжала отчаянно какая-то баба в теплом потертом пуховике, изгвазданном ноябрьской грязью. Ее крик больно ударил по мгновенно заложенным ушам, прокатившись по площади, будто волна в след за сверхзвуковым истребителем. Женщина обхватила свою голову и пала рядом с убитым на колени, громко стеная и взывая к правосудию. Но ее крик Петр Алексеевич уже слышал, как будто сквозь вату, глухо и еле слышно…

Зато его отчетливо услышали остальные инфицированные. Вся площадь пришла в движение, зло оскалив свои гнилые морды, лицами это ужасное зрелище назвать можно было уже с трудом, они стали стягиваться к месту преступления небольшими группками, образовывая постепенно усиленный фронт, способный прорвать любой кордон полиции.

– Что ты задумала?– обернулся к чародейке Волошенко, испуганно шарахаясь в сторону от пробегающего мимо него монстра, на щеке которого вместо кожи уже образовалась серо-зеленая дыра, из которой сочился трупный яд, стекая по небритому подбородку.

– Не бойся, пупсик!– улыбнулась Аза.– Пока ты со мной, они тебя не тронут…

И действительно, потоки сбегающихся с разных концов площади зомби, словно обтекали то место, где они замерли с Азой. Их, будто не замечали. Зато была ясна видна их агрессия в отношении полицейских, сомкнувших ряды по ту сторону сцены.

Это был не тот “беркут”, который противостоял им несколько лет назад. Те люди долго бы времени на раздумья не тратили и, если бы не нерешимость бывшего президента, то их майдан провалился, едва бы успев начаться.

Другое дело эти новоделы, точнее недополицейские, которых набрали по объявлению, соблазнив высокой зарплатой, некоторыми льготами и ранней пенсией. Собранные по крохам из ВУЗов и ССУзов, мало имеющих представление о работе в полиции, сейчас они толпились в стороне, робко прикрываясь щитами, если Аза задумала именно то, о чем думает Петр, то этих ребятишек просто сомнут, даже не заметив.

Один из парней запомнился Волошенко особенно хорошо. Худощавый, если не сказать тощий, он попал каким-то чудом в первый ряд. Сбившаяся на бок каска мешала обзору, и он ее все время поправлял, опуская щит. Во второй руке у полицейского была резиновая дубинка, отчего-то напомнившая Петру Алексеевичу игрушку из секс-шопа. Уж слишком неумело болталась она в руках паренька.

Сейчас бы сюда наемников из “Азова” или любой другой добробат…Подумалось экс-президенту. Те люди постарше и посолиднее, да и знают, зачем пошли на эту дрянную службу. Зомби было бы с ними бы посложнее справиться. Ну, и что, что половина этих наемников алкаши и наркоманы! Зато все подписывали контракт, все знали на что идут…Не было бы так жалко…

Жутко захотелось отвернуться от этих всех событий, волной цунами разворачивающихся на площади. Не хотелось видеть крах системы, во многом из-за этого самого несуразного паренька. Волошенко сам себе удивлялся, и откуда у него взялось внутри это самое, доселе неизвестное чувство жалости не только к самому себе, но и к окружающим его людям.

– Каждый скоро займет место то, которое он достоин занимать!– громко провозгласила Аза, оглушительно хлопнув в ладоши. И вместе с этим хлопком раздался еще один щелчок, похожий на выстрел.

Один из инфицированных невиданной раньше цыганской заразой, стоявший впереди остальных и уже возмечтавший взять на себя обязанности вожака, вдруг задымился, чадя, как плохо прогретый “запорожец”, а потом и вовсе вспыхнул, будто факел, освещая площадь не хуже новогодней иллюминации.

– Вперед…– тихо прошептала рядом Аза, отдавая мысленный приказ своими подопечным, которые, казалось бы, только того и ждали. Пока пораженные полицейские замерли, открыв рты, наблюдая, как полыхает синим пламенем мужчина, они сплотились, превратившись в единую неотвратимую смердящую трупным ядом человеческую массу.

– Граждане митингующие, прошу вас занять свои места и освободить место преступления для оказания помощи пострадавшим и проведения следственных мероприятий!– громко в рупор проорал чей-то дрожащий голос, которого инфицированные и слушать не слушали. Вместо этого, как единый организм, они двинулись в сторону рядов полицейских, злобно шипя и скалясь.

– Граждане митингующие…

Договорить голосу не дали. Точнее тот не стал рисковать и тратить время на пустые разговоры. Где-то позади рядов полиции заурчали утробно моторы пожарных расчетов. Выкрашенные красной краской “газоны” – образцы старого еще советского, так долго и упорно хаянного, прошлого, выехали из-за спин собранных со всего города ппс-ников навстречу зомби.

– Сейчас что-то будет…– пробормотал Волошенко, оглядываясь на Азу, которая наблюдала за всем разворачивающимся на площади с нескрываемым интересом.

– Не то слово будет!– улыбнулась она, лихо подмигнув экс-президенту.– Такого по вашему телевизору не покажут…

Пожарные расчеты развернули свои рукава в сторону митингующих за столь короткий срок, что, наверное, раза в четыре перевыполнили положенный норматив. Почему-то Волошенко болел именно за них. Только сейчас в его алчную немного глуповатую и трусоватую голову пришла мысль, что ничего хорошего от Азы ждать не приходится. Осознание того, что все это кровопролитие затеял он, вместе с чувством ответственности за содеянное нахлынуло как-то одновременно. Ведь, если бы не его деньги, связи и возможности, если бы не его помощь, то простая цыганка вряд ли бы смогла натворить столько гадостей, поставив под угрозу уничтожения почти целое население немаленькой европейской страны. Так стоили ли все эти жертвы удовлетворения его потребности в жажде власти?

– Давай!– неизвестный ему руководитель из рядов полиции не стал ждать нападения, а напал первым. Холодные, почти ледяные струи воды ударили по первой шеренге протестующих, словно бичом хлестнули со всего маху. Несколько инфицированных отбросило назад, еще несколько упало на колени, корчась от боли. Хотя как знать, могли ли эти существа испытывать боль?

Вторая струя смела с ног ее несколько рядов, сдирая с давно умерших людей кожу клочками. Мостовая покрылась бурой кровью. То там, то здесь слышались оглушительные стоны боли и ужаса. Вода хлестала по сторонам сплошным потоком, выкашивая зомби целыми шеренгами, но на их место становились другие, более злые, более сильные. Они грозили полиции кулаками, что-то кричали, а на все на это цыганка смотрела с легкой саркастической улыбкой, которую понять Волошенко никак не мог. Более бессмысленного уничтожения пусть и расходного, но людского материала, он не видел никогда.

– Сделай что-нибудь! Они же их всех уничтожат!– прокричал он, пытаясь переорать шум на площади.

– Они уже мертвы, Петруччо! За них можешь не беспокоиться!– улыбнулась Аза.– Их души уже навечно принадлежат нашему с тобой Хозяину, а тела…Тела лишь оболочка, которая поможет нам достичь поставленных целей.

– Бред!– выкрикнул Петр, испугавшись собственной смелости. Быстро взглянул на колдунью. Не услышала ли? Но та, что-то сосредоточенно шептала, перебирая в тонких пальцах крысиные хвосты, появившиеся из недр ее необъятной, но с виду вовсе крохотной женской сумочки.

– Пора…– проговорила она, когда струи воды утихли. Пена окутала весь Майдан Незалежности, оставив нетронутым лишь клочок, где они стояли с ведьмой.– Будь готов бежать, пупсик, у меня не хватит сил снова телепортировать нас куда-то…

В пожарных машинах кончилась вода. Глухо заурчали двигатели “газонов” Вперед снова выступали дрожащие полицейские. Пенный штурм сильно проредил заболевших, но все же их оставалось много, слишком много… на ту небольшую ватажку ппс-ников, противостоящих им.

– Пора!– проорала Аза, высоко воздев обе руки к небу, которое будто разверзлось, подчиняясь призыву чародейки. Прогремел раскат грома. Треснула молния, блеснув где-то в конце Крещатика.

И вдруг наступила тишина. Оглушительная…Немая…Будто разом во всем мире выключили звук. И в этой тишине по-особенному слышались шаги одного из зомби. Он уверенно вышел из рядов сотен таких же как он, повел крутой крепкой шеей, упакованной в дорогой и элитный пиджак. Когда-то плотное, розовое тельце бизнесмена средней руки было здоровым и крепким, а теперь он походил на старое пальто, которое бросили на вешалку, и оно висит, и выбросить вроде бы жалко, и носить стыдно.

Мужчина обвел взглядом стройные ряды таких же, как он, уперся взглядом в них с Азой и неожиданно кивнул.

– Они готовы…– с дрожью в голосе, в которой легко читалось почти сексуальное возбуждение от предстоящей бойни, проговорила цыганка.

– Вперед…– еле шевельнув искусственно сделанными губами, приказала он, прикрыв веки.

Мужик повернулся к своим, потом к полицейским, медленно обводя их нестройные ряды своим пустым взглядом. Молчание затягивалось и становилось уж слишком тягостным. У кого-то из полицейских все-таки сдали нервы. Глухо прозвучал выстрел, словно гром среди ясного неба, разрезав звенящую тишину, висящую на площади на две равные части.

Тело мертвеца отбросило назад. Он пошатнулся, сделав несколько шагов к толпе своих, а потом оскалился, обнажив начинающие чернеть зубы и вдруг бросился вперед, увлекая за собой остальных, прямо на первую линию ппс-ников.

Те пошатнулись, принимая первый удар на щиты, но бизнесмена это ничуть не смутило. Вытирая выступившую на разбитом лице кровь, видимо получил все же дубинкой при прыжке, он взревел вовсе уж не по-человечески и кинулся снова на таран.

Ни выбирая тактику, ни пытаясь хоть сколько себя обезопасить, зомби бросились в лоб на группу вооруженных полицейских. В ход пошли дубинки, щиты, кто-то взвыл от боли.

Волошенко, нервно сжимая в руках край грязного пальто, наблюдал за столкновением живых и мертвых.

Какой-то особенно рьяный азин подручный, наступая на падающих соратников взобрался выше щитов, вцепился в лицо того самого худощавого сержантика крепкими почерневшими ногтями. Петр Алексеевич видел, как кровь брызнула вовсе стороны, оставляя на еще детском лице багровые царапины. Каким-то чудом полицейскому удалось отмахнуться дубинкой. Удар пришелся зомби по лицу. Голову того отбросило назад, он зашатался на куче покалеченных сторонников, теснивших с большим трудом удерживающих строй ментов.

– Граждане митингующие…Паны та панове…– кто-то еще пытался облагоразумить этих полулюдей, не понимая, что пока они во власти цыганки – это практически нереальное занятие.

– Паны…

Оправившись от удара, зомби бросился снова вперед. И теперь уже никакая реакция не могла спасти паренька с дубинкой. Мощный удар ноги пошатнул щит, открыв всего лишь на секунду лицо ппс-ника. Со злобным ревом оживший труп кинулся ему в лицо, широко открыв свою смердящую пасть.

Полицейский сделал вялую попытку отмахнуться, но острая боль откушенного носа, брызги крови заливающей глаза, мешали попасть, как следует и оттолкнуть нападавшего.

– Бежим!– Аза потянула Волошенко за рукав, не давая опомниться.– Сейчас тут такое начнется.

Разъяренная толпа прорвала кордон полиции, опрокинув несколько рядов собранных с разных концов города участков и оперов. Раздался взрыв. Потом еще один. Где-то в самой середины толкучки, в которой уже разобрать что-либо не было никакой возможности, рванула светошумовая граната, рядом еще одна…В начинающем темнеть киевском небе один за другим вспыхнули два огненно-белых шара.

– Ну же…Ты мне еще понадобишься!– цыганка перестала церемониться с пораженным увиденным Волошенко. Резко дернула того за рукав, от чего тот упал в грязь. С трудом поднялся, попятился, надеясь только на то, что испуганное сердце не выскочит из груди.

– Бежим, Петруччо! Бежим! Заклятие контроля теряет свою силу! Если мы не уберемся подальше, то они и нас разорвут в клочья!

Лишь эти слова, долетевшие до ушей Петра Алексеевича, как сквозь плотную вату, привели его в чувство. Он поспешил за ведьмой, не обращая внимания на испачканные руки, сбитые ладони и нудно саднящую коленку.

Внутри него вспыхнули инстинкты самосохранения, которые ни раз и не два спасали его в разных жизненных ситуациях. Организм. Словно получил откуда-то извне некую подпитку. Похудевший за время странствий с цыганкой Волошенко, но все еще округлый, рванул в след за колдуньей так быстро, как только могли его короткие полноватые ноги. И некогда было уже обращать внимание на разорванное дорогое пальто, промокшие насквозь итальянские туфли…Он спасал себя! Спасал свою драгоценную и единственную жизнь! А позади него разгоралось пламя пожара, звенели разбитые витрины магазинов, стоял рев разъяренной толпы и уже кое-где слышались выстрелы…

16

Киев 2020 год

Март

Машина Святой Инквизиции быстро везла нас по полупустым улицам Киева. Такой столицу Украину, потерянной, я еще не видел, хотя бывал здесь пару раз от силы и то в основном по книжным выставкам, где представлял свои книги. Кирилл предоставил нам семиместный автобус с ловким и молчаливым водителем, знавшим город, видимо, как свои пять пальцев.

Мы ловко лавировали по пустынным переулкам, огибая по широкой дуге главные магистрали столицы, где расположились полицейские кордоны, перекрывающие дороги к Майдану Незалежности.

Света с Агриппиной расположились позади. Жена тяжело дышала, побледнела, но держалась молодцом, хотя было и заметно, как тяжело ей это все дается. Чародейка поила ее каким-то мерзко пахнущим отваром, поглаживая по голове и внимательно наблюдая за ее состоянием.

Нам с Красовской ничего не оставалось делать, как наблюдать за дорогой, потому как в деле врачевания мы были абсолютно бесполезны.

– И что мы теперь будем делать?– не вытерпела Янка, покусывая в задумчивости нижнюю губу. Она тоже переживала за Свету, за родителей и за своего маленького ребенка. Ведь если не остановить эту заразу, то инфицированы будут все, все станут живыми трупами.

– Пока не знаю…– пожал я плечами, стараясь не смотреть верной подруге в глаза. Что я им мог ответить? Чем обнадежить? Если не было у меня в голове ни одной мыслишки, никакого дрянного плана, чтобы весь этот кошмар остановить. Кажется, в этот раз мы ввязались в битву с противником, который был явно нам не по силам.

– Кирилл не зря нас отправил на площадь Независимости,– проговорила с заднего сиденья Агриппа, вытирая выступившие крупные капли пота на лбу побледневшей супруги,– он, безусловно, что-то знает или о чем-то догадывается, только рисковать своими людьми не хочет, подставляя нас…

– Интересный вариант…– кивнул я, не зная, что на это сказать. Все мои мысли спутались в голове. Мозг никак не хотел сосредотачиваться на деле, волнуясь и переживая за жену.

– Давайте рассуждать логически!– предложила Красовская, неуёмная энергия которой требовала выхода.– Если все события происходят на площади, то почему именно там? Почему не в сквере Ватутина? Или на Тараса Шевченко? Почему все инфицированные там?

– Там администрация президента…

– Вот!– поддержала меня Яна.– И больше ничего там нет…А кого мы видели в ресторане рядом с ведьмой?

– Волошенко…

–Думай, Саша, думай! Бывший президент находится вместе с ведьмой, предположительно наславшей на нас весь этот ужас в ресторане. Все инфицированные на площади Незалежности – печально знаменитой на всю страну своими революциями…

– Значит они таким образом планируют совершить госпереворот?– ошалело поморгал я, не веря, что ради личных амбиций, ради власти в одной взятой стране можно погубить несколько миллионов ее жителей, превратив в зомби.

– Скорее управляемый хаос,– подала голос с заднего сиденья Агриппина,– думаю, что Волошенко и сам пешка в чужой, более крупной игре…

– В чьей, например?– нахмурилась Яна.

– Того, кому мы последний раз очень сильно насолили, сорвав все возможные планы на Тивите,– шепотом проговорила ведьма.

– Ты думаешь…

– Почти уверена! – кивнула глава Харьковского Ковена ведьм.– Никому не под силу сделать то, что сейчас творится на улицах Украины! Только ему!

– Блин! – заныла Красовская.

– И что же делать?– язвительно поинтересовался я у ведьмы.

– Есть поверье, что, убив того, кто наслал проклятие, можно его снять, – пояснила Агриппа, кивая на Светлану,– ведьма кружится рядом с Волошенко, которого Темные используют, играя на его алчности и жажде власти. Найдем бывшего президента, убьем ведьму и возможно спасем Светку.

– Хороший план!– похвалил я.– Только, где нам искать бывшего президента? И кто нас к нему пропустит?

– Не думаю, что Петр Алексеевич решил всему миру объявить о своем участие в такого рода бедламе…Скорее всего он один или с минимумом охраны. С ней, мы без труда справимся. Сложнее будет с ведьмой…

– Почему? Ты же глава всех ведьм! Самая могучая из ныне живущих!– удивилась Красовская, свято верящая в непобедимость своей подруги.

– Самая сильная была Алаида,– возразила ей колдунья,– потом Агрида. А потом была лишь я. Не уверена, что даже они вдвоем справились с этой колдуньей…

– Она такая сильная?

– Она не сильная и не слабая – она просто само зло. Она им дышит, она из него соткана, судя по следу, который она оставила в ресторане.

Света всхлипнула, чувствуя, как шансы на благополучный исход всей этой истории тают вместе со словами чародейки.

– Противостоять абсолютному злу может только абсолютное добро, а таких праведников я среди нас, увы, не вижу…– пожала плечами Агриппа.

– То есть без шансов?– уточнил я.

– Почему же без… Шансы есть всегда! Одно хорошо, абсолютное зло оставляет яркий след, по которому найти эту сладкую парочку можем всегда! А там…Там, как пойдет…

– По вдохновению, как обычно…– вздохнул я.

– Вот-вот, Дворкин! Это вообще твой конек!

– Почти приехали!– сообщил дотоле молчавший водитель, притормаживая у киоска со свежей прессой. Стеклянные витрины были в нем выбиты, дверь снесена с петель. Дальше валялись раскиданные газеты и журналы, а над площадью Незалежности алело ярко-оранжевое дымное зарево.

– Что это?– пригляделась Красовская, указывая на высокое пламя то и дело взлетающее к облакам из-за крыш двухэтажных особняков.

– Началось…– дрожащим голосом проговорила Агриппа.– Мы слегка опоздали к началу…

– Твою ж мать!– огромной силы взрыв вдруг сотряс площадь, находившуюся в нескольких кварталах от нас. Высоко вверх взметнулось облако пыли и осколков. Раздался вой сирен и панические крики людей.

– Отче просил передать…– водитель обернулся ко мне, стоявшему в растерянности посреди полуразрушенной улицы, и слегка улыбнулся.– Что если вам не удастся спасти свою супругу, то двери лавры для вашего покаяния всегда открыты. Господин Дворкин.

– Пошел он!– сплюнул я, махнув водителю рукой. Нашел, когда язвить. Тут мир вокруг рушится, а он....покаяние…

Совсем рядом со мной вдруг что-то свистнуло, обдав волной горячего воздуха. Я инстинктивно пригнулся, что меня и спасло. На майдане началась беспорядочная стрельба. Красовская потянула меня за рукав, указывая на обезумевшую рычащую толпу, бросившуюся оголтело в лоб на кордоны полиции. В воздухе замелькали бутылки с зажигательной смесью, послышались еще выстрелы.

Я беспомощно обернулся впоисках Агриппины, которая стояла позади нас с Яной, поддерживая за руку мою жену.

– Ты ее чувствуешь?– крикнул я. стремясь перекричать грохот, заполнивший всю площадь.

Ведьма слегка повела тонким аккуратным носиком, словно гончая, схватившая след.

– Нет! Их слишком много! Они все пропитаны ее, ее чарами!– отчаянно закричала она мне. Впервые я видел свою подругу такой…Потерянной, не знающий как поступить.

– Стоять здесь без дела бессмысленно,– наконец-то решился я, чувствуя почти физически, как нужное нам на спасение Светки, утекает сквозь пальцы,– рано или поздно, но эти зомби нас заметят, и тогда нам всем придется плохо…

Я потянул Красовскую за руку на улочку, чуть левее площади, позади тяжело ступала Агриппа, помогая Светлане.

Где же ты прячешься…Я осмотрелся по сторонам, напрягая все свои чувства, все свои способности, пытаясь отыскать среди этой сумасбродной какофонии магических следов и оттенков, именно тот, который нужен.

– Дворкин! Берегись!– тяжёлую поступь позади, я разобрал даже раньше, чем крикнула Агриппа. Руки ее заняты были Светкой, а вот на нас пер, как бык, напролом, огромный бородатый мужик с лопатой в руках и в зеленой жилетке “Киев благоустройство”. Половину его лица успел сожрать вирус. Сквозь обрывки кожи, свисающие над правым глазом, виднелись белоснежные кости черепа.

– Бегите!– оттолкнул я Красовскую в сторону, бросаясь вперед.

– Дворкин!

– Бегите!

Сильный удар обрушившийся мне на правое плечо отправил меня в грязный сугроб, покрытый копотью от горящих повсюду автомобильных покрышек. Инфицированный зарычал, недовольный тем, что я остался жив. Размахнулся еще раз, сверкая налитым кровью глазом.

– Бегите!

– Саша!– крик Светы заставил меня среагировать и на этот удар. Острие лопаты врезалось в снег совсем рядом с моим ухом, разрезав твердый наст, почти коснувшись мочки.

– Беги!– краем глаза я увидел, что Агриппина первая, как и положено ведьме, взяла себя в руки, передала жену Яне, освободив руки.

Не было времени радоваться. Огромный каблук исполинского, кажется пятидесятого размера взметнулся над моей буйной головушкой, стремясь раздавить ее к чертовой матери.

Вот и все…Времени уклониться от очередного удара не было совсем.

Струя оранжевого пламени сорвалась с пальцев Агриппины, словно с огнемета, оставляя на снегу черные следы. Огонь мгновенно охватил зомби, пытаясь остановить или хотя бы замедлить, но нога, как в замедленной съемке опускалась все ниже и ниже.

Воздух вокруг накалился до предела, я каждой клеточкой кожи ощущал, что колдунья готовит очередное заклятие. Сгорающий на моих глазах зомби все же промахнулся. Его нога впечаталась совсем рядом, оставляя нам шансы на победу.

– Агри!– заорал я, что есть мочи.

Тугой кулак, сотканный из плотно сжатого воздуха, со всего маху врезался в горящее чудовища, в котором мало что осталось от человека. С громким хрустом тот разлетелся на куски, обдав меня горячей волной чадящих останков.

– Ты живой?– бросилась ко мне ведьма.

– Кажется да…– отряхиваясь, с трудом поднялся я из сугроба.– Света!

Моя жена обессиленно повисла на руках ревевшей во весь голос Красовской. Глаза супруги закатились, он неровно и часто дышала.

– Агри,– схватил я за руку колдунью,– Агри, надо искать! Нужно найти эту проклятую ведьму!

– У нас мало времени…– сообщила сквозь слезы Яна, поглаживая мою Дворкину по голове, лежащей у нее на коленях. Капюшон слетел, волосы любимой разметались, упав в почерневший снег. Над площадью Незалежности повис плотный смог. Полиция применила водометы и огнеметы, но сдерживать обезумевшую от вируса толпу стало все сложнее.

– Я понимаю…– процедила колдунья, упала на колени и бросилась к останкам напавшего на меня мужика. Схватила что-то похожее на обугленную селезенку, поднесла к носу. Сквозь тонкие пальцы сочилась еще не застывшая кровь. Меня чуть не вывернула наизнанку, но чародейка будто бы ничего не замечала. С каменным лицом она лизнула не дотлевший орган, а потом откусила кусочек. Алое брызнуло на снег, обдав светлую куртку ведьмы. Теперь подруга была похожа на вампира из старых фильмов ужасов с кровавыми подтеками в уголках улыбающегося рта.

– Она рядом…Совсем рядом…– глаза главы Ковена ведьма зажглись алым блеском. Что-то красное, возможно и кровь убитого ей зомби, наполняло радужку зеленых глаз.– Яна, оставайся со Светой…– приказала она холодным, почти стальным голосом, в котором не прослеживалось ни одной эмоции.– Она рядом…Я чувствую ее вонь!

Рывком встав с колен, колдунья бросилась мимо меня куда-то влево, на улицу Грушевского. Сейчас она мало походила на ту Агриппину, которую я знал. Всклокоченная, нервная, вся в крови, она могла легко испугать любого мужчину, даже с самыми крепкими нервами. От нее, буквально, фонило силой, заставляя по телу пуститься в пляс сотни мурашек ужаса.

– Куда мы бежим?– я еле поспевал за ней, задыхаясь от этой сумасшедшей гонки с препятствиями.

– Она рядом…Я чувствую…

Мы обогнули площадь почти по кругу. Все новые и новые подразделения силовых структур Украины прибывали на Майдан Незалежности, сдерживая толпу. Все это все больше и больше напоминало мясорубку.

– Рядом!

Неожиданно ведьма затормозила, увидев полукруглую арку, ведущую в темную подворотню. Там, в самом ее конце, две женщины заживо грызли молодого сержантика из МВД. Одна из них, что постарше, утробно урча, уже надкусила ему ухо, сладко причмокивая, а вторая активно стаскивала с бойца берцы и бронежилет. Сержантик уже не особо и сопротивлялся, стоная беспрерывно от боли.

– Пошли вон!– рявкнула Агриппина, облизывая кровь на губах от съеденной селезенки.

Две людоедки подняла на нее свои головы. Та, что постарше оскалила свои гнилые зубы, сверкнув красными воспаленными глазами, но все же попятилась назад, отпустив голову молодого парня.

– Ну же!– я никогда не видел такой свою подругу. От нее исходили волны силы, могучей, ранее мной неизведанной, но темной…Она была соткана из тьмы, и эту тьму вокруг нее можно было даже пощупать, если постараться.– Шевелитесь!

Инфицированные тоже эту мощь, скорее всего почувствовали, и решили, что связываться себе дороже. Задом, задом, беспрерывно оглядываясь, они выбрались из подворотни, оставив свою добычу нам, напоследок завыв по-волчьи, что скорее всего означало, что типа мы еще встретимся.

– Ему надо помочь!– склонился я над сержантиком, щупая медленный пульс, еле пробивавшийся на шее.

– Ему уже ничего не поможет. После укуса его душа принадлежит Тьме!

– Агри…

– Дворкин!– обернулась она на меня, взглянув так, что я отшатнулся от нее в испуге.– У тебя жена умирает!

Тело полицейского вдруг выгнулось дугой, глаза открылись, пустые, черные, как уголь. Он попытался схватить меня за руку и притянуть к себе, алчно щелкая зубами, только удар ведьмы спас меня от больших неприятностей.

– Бежим! Зло в этом доме!– кивнула удовлетворенно ведьма на пятиэтажку, во дворе которой мы стояли.– Я чувствую его…

Я довольно скептически отнесся к заявлению ведьмы. Дом был старый. Еще советской постройки, как и везде фасад здания был старательно отреставрирован под сталинский ампир, с колоннами, гигантизмом. Советскими звездами под крышей, а вот его тыловая сторона помнила времена и получше. Растрескавшаяся штукатурка, местами выпавшая, обнажившая красную кирпичную кладку и наспех заделанные швы, узкие окна с деревянными рамами и коричневая дерматиновая дверь, ведущая в подъезд, закрепленная на пружине, совсем так же, как и в моем далеком детстве. Вряд ли такой халупе найдет свое убежище бывший президент Украины…Но спорить не стал! Агриппа находилась в каком-то диком состоянии измененного сознания, только что зубами не клацала, бешено вращая налитыми кровью глазами.

– Пошевеливайся!– негромко приказала она, двигаясь уверенно к первому подъезду. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

Внутри дом оставался таким же советским, как и снаружи. Выкрашенные до половины зеленой краской стены, расписанные малолетней шпаной любовными признаниями, характеристиками сексуальных пристрастий своих друзей и подруг, а так же плохо исполненными логотипами футбольного киевского Динамо. В подъезде воняло кошками и застарелой мочой.

– Да уж…– проговорил я, оглядываясь по сторонам.– думаю, что Петр Алексеевич сам не в восторге от того, где прячется.

– Тшш!– приложила палец к губам ведьма, напрягаясь, прислушиваясь к чему-то. Хотя во всем доме царила мертвая тишина. Те жильцы, напуганные пандемией, которые не успели свалить за город на дачи, подальше от общения с внешним миром, замерли в своих однушках, напряженно вслушиваясь в пальбу на улицах Киева.

– Сюда…– позвала меня Агрида, уже чуть более спокойным голосом. Видимо, действие обряда заканчивалось, или селезенка инфицированного успела перевариться в желудке у колдуньи, но блеск кровавый в глазах чародейки погас, да и голос звучал не столь пугающе хрипло.

Она вела меня на второй этаж. Шла спокойно и уверенно, будто заранее знала, где скрывается злодейка. На лестничной клетке повела носом и указала на неприметную дверь, обитую дешевым дерматином. Звонка не было.

– И что будем делать? Есть какой-то план?– нахмурился я, аккуратно подбираясь к двери, чтобы послушать не доносится ли оттуда каких-то посторонних звуков, которые выдали бы обитателей квартиры.

– Ничего…– пожала плечами Агриппина.– Постучим…

– Так просто? Вот она нам и открыла!– усмехнулся я, скептически хмурясь.

– Она нас ждет…– коротко ответила чародейка и постучала в дверь.

Буквально через минуту внутри квартиры раздались тяжелые, торопливые, шаркающие шаги. Скрипнул замок, зазвенела снятая цепочка.

На пороге квартиры нас встречал Петр Алексеевич Волошенко – бывший президент Украины, сейчас мало похожий на себя прежнего, упитанного боровка с наглым хитрым еврейским взглядом. Вместо него он превратился в измученного, безмерного уставшего мужчину средних лет, заросшего до самых глаз седой щетиной, начинающей оформляться в бородку, забитым, полным ужаса взглядом. Его левая рука повисла безвольно плетью, лицо и ладони были сбиты. Коричневые ссадины начали покрываться корочкой и подсыхать, но все еще кое-где местами кровоточили.

Не зная, что делать дальше, и целиком отдавая в руки Агриппины инициативу, я затоптался на месте, не понимая, как себя вести. То ли поздороваться, то ли оттолкнуть его в сторону, ворваться в квартиру, устроить бедлам? Но Волошенко не дал мне испробовать ни один из этих вариантов. Он отступил чуть назад, давая нам пройти, и тихо сообщил:

– Она вас ждет…– вышло как-то по-лакейски. Мне где-то там, в глубине души, даже стало немного жаль этого алчного человечка, не понявшего сразу во что ввязывается. Но я почти сразу постарался отогнать эту предательскую мыслишку подальше. Негоже жалеть этого придурка, затеявшего этот весь кошмар, ради своей власти и денег, когда там, внизу у тебя умирает жена на руках твоей лучшей подруги.

– Петруччо!– женский голос, донесшийся до нас откуда-то из глубин квартиры, был даже в какой-то степени приятным.– нехорошо держать дорогих гостей на пороге!– прокричала ведьма весьма по-доброму, но где-то далеко, на втором плане отчетливо прорезалось сталь безапелляционного приказа. Петра Алексеевича вдруг скрутило,он хрипло и надрывно закашлялся, выплевывая сгустки крови. Взвыл от боли и отчаяния, с трудом попросил:

– Пойдёмте, прошу вас…Она меня уничтожит!

Мы с Агриппиной переглянулись. В конце-концов, мы за этим сюда и пришли, чтобы найти и наказать главную виновницу всех бед, свалившуюся не только на мою семью, но и на всю страну. Одновременно шагнули внутрь, чувствуя, как от Волошенко воняет давно немытым телом. Тот обрадованно хрюкнул и поспешил нас провожать, плотно прикрыв за собой дверь.

Квартирка была небольшая, немебелированная, ничего вокруг не напоминало о том, что здесь когда-то жили настоящие живые люди, разве что пару газет на полу возле старого дивана, на котором сидела она…

Эффектная длинноногая брюнетка с зелеными глазами. Прошивающими тебя на сквозь, как заряд из автомата калашникова. Тонкие губки были изящно подведены ярко-красной, вызывающей помадой, мини-юбка, намного выше колен, выглядела несколько пошловато, но вполне соответствовала образу женщины-вамп. Даже Агриппина – безусловно идеал красоты, на ее фоне выглядела, если не деревенской простушкой, то золушкой в самое худшее ее время, это точно!

– Ну, наконец-то, господин Дворкин!– радостно улыбнулась она. Заложив ногу за ногу, отчего ее юбка задралась совсем уж постыдным образом, заставляя меня сосредоточиться лишь на том, чтобы совсем уж не нагло пялиться на ее стройные ножки.– Я уж думала вы не придете…И мне придется отложить мой отъезд из этого мира! А это, я полагаю, Агриппина Львовна, собственной персоной?

– Кто ты, тварь?– нахмурилась Агри, стараясь сканировать ее, но, видимо, все попытки оборачивались ничем.

– Меня зовут Аза…Азраэль, если быть точнее!-улыбнулась колдунья.

– Падшая…– ошеломленно прошептала ведьма, дернулась назад, пытаясь спрятаться за мою спину.

– Скорее нашедшая себя и свое предназначение!– укоризненно покачала головой цыганка.– В отличие от тебя, которая его потеряла…

– Я его не теряла!

– Правда? – рассмеялась ведьма, вставая со своего места. Звук каблучков-шпилек почему-то оглушительно звонко, словно набат, звучал в пустой квартире.– Клясться в вечной любви Тьме, служить Ему, а потом носить это?!

Спина Агриппы вдруг выгнулась дугой, она вся подалась вперед. От боли ее глаза широко открылись, она заорала, что есть мочи, хватаясь за грудь. Яркая вспышка озарила комнату, и я увидел, как обугленный православный крестик упал на пол, оставив кроваво-красный ожог на груди моей подруги. Агри упала на колени, заплакала от боли и…кажется от бессилия. Она впервые не могла сопротивляться. Ее били, как девчонку, не давая даже шанса нанести ответный удар.

– Тварь…– прохрипела она, чувствуя, как боль снова захлестывает ее с головой, заставляя выть от ярости.

– Прекратите!– я бросился вперед, но словно уперся в бетонную стену. Между мной и Азраэль расстояние не сокращалось.

– Господин Дворкин, очередь дойдет и до вас…Хотя чего тянуть…– хмыкнул Аза, щелкнув пальцами. Острая боль пронзила меня от самой макушки до пят, будто кол раскаленный до красна в кузнечном горне мне загнали в спину и начали активно им шевелить. Я заорал от боли и обиды, и понимания того, что, кажется, это конец…Мы столкнулись с противником, которого почти невозможно было победить. По крайне мере это было не в наших силах.

– Хозяин передает тебе пламенный привет, Дворкин!– улыбнулась Азраэль, и вокруг меня вспыхнуло пламя, оно лизало мои ладони, но кроме боли я ничего больше не чувствовал, никаких ожогов, ран или ссадин, пламя просто доставляло мне почти адскую боль, выворачивая наизнанку. – Ты, конечно же думал, что победил? Что сломал планы моего хозяина, разрушив Тивит? Глупенький…Таких, как Тивит очень много…очень…

Азраэль смело шагнула в огонь, расступившийся прямо перед ней. Наклонилась надо мной, стоявшим на коленях и погрозила мне тонким пальчиком.

– А говорил, что перед Тьмой никогда не станешь на колени…Ты просто еще не сталкивался с Тьмой?– рассмеялась вполне искренне она.

– Умри!– Агриппина собралась с последними силами и бросилась в атаку, совсем по-женски, забыв про свои магические способности. Которые в случае с Азой, той вряд ли помогли. Ведьма вцепилась цыганке в волосы и резко потянула на себя, но пальцы лишь ухватили пустоту. Аза уже стояла позади нас, за пределами пламени.

– Неужели ты думаешь, что сможешь, вот так просто, по-бабьи, затягать падшего ангела за волосы?– со смехом уточнила она.– Ты совершенно очеловечилась, Агриппа! Раньше тебе такого и в голову бы не пришло… А теперь…Наверное и адское пламя жжет?– подмигнула она отходя к дивану.

Я обернулся к подруге, которой было заметно неприятно стоять в языках пламени, но она мужественно терпела, даже не скривившись, пока огонь лизал ее лодыжки.

Неожиданно Азраэль прислушалась к чему-то, нахмурилась и взяла с дивана какую-то непонятную вещицу, больше напоминающую большие настенные круглые часы.

– Боюсь, мне пора…Приятно было с вами пообщаться, но, кажется, сюда торопиться Святая Инквизиция!

Топот ног по лестничной клетке стал теперь слышен и мне. Надежда снова появилась, но Света…Если убить того, кто наложил проклятие, проклятие снимется…

– Вранье!– прочитав мои мысли улыбнулась Азраэль.– Пандемия с вами навеки! Это подарок моего Хозяина лично тебе, Дворкин! Даже, если бы вам каким-то чудом удалось бы уничтожить меня, эта чума осталась бы с вами, в вашим мире навсегда! И вы, либо исчезли, либо научились бы с ней жить…

– А в чем наказание?– через боль прохрипел я.

– А в том, что могут заболеть все вокруг, твои друзья, любимые, знакомые, но только не ты…Только не ты, Дворкин!

– Тварь!– я рванулся вперед сквозь огонь, стремясь задушить, задавить эту гадину, одновременно с грохотом выбитой двери, но яркая, как огонь вспышка растворила для меня окружающую действительность. Я нелепо взмахнул руками и потерял сознание, ненадолго ослепнув.

17

Киев 2020 год

Март

– Кажется он того, отец Кирилл!– раздалось над моей головой.

– Что значит того?

– Представился, раб Божий…

– Сплюнь, тетеря! – чьи-то теплые пальцы коснулись моей шеи, там где измеряют пульс пульс.– Живой! Тебе бы только отпеть кого-нибудь…Уже второго за мертвяка принимаешь!

– Их столько здесь последнее время…– виновато пытался оправдаться более молодой голос.

Я с трудом разлепил глаза. Те горели так, словно я часа три пялился на солнце или на сварку без защитных приспособлений. Передо мной на коленях в рясе стоял тот самый Кирилл из Святой Инквизиции и молодой лопоухий послушник с серебрянным крестом на пузе.

– Слава Богу, Дворкин, очнулись!– выдохнул Кирилл, вставая и помогая подняться мне.

– Что-то радости мне это особой не доставляет…– я осмотрелся. Мы были все в той же квартире, где произошла наша схватка с Азраэль. Только обугленные стены напоминали о случившимся бое, ни Агри, ни Волошенко уже не было.

– Не волнуйтесь, ваши друзья в лавре, под присмотром, им оказывается самая квалифицированная медицинская помощь.

– Света…– прохрипел я.

– И она там,– кивнул Кирилл,– уж простите, но мне пришлось вас слегка обмануть…Иначе вы не стали бы нам помогать, зная ваши непростые, скажем прямо, отношения с Харьковской инквизицией.

– В смысле?

– С вашей женой все хорошо, она идет на поправку, никакого вируса Азраэль у нее нет.

– То есть как нет?– нахмурился я. Голова после всего произошедшего еще очень плохо соображала.– Вы же сами…

– Ну, ввели мы ей лошадиную дозу гриппа…– опустил глаза Кирилл.– Полежит, оклемается при должном лечении, и все будет хорошо.

– Ну, ты и сука, святой отец!– зло посмотрел я на него, чувствуя, что закипаю.

– Должность такая,– виновато и смущенно пожал плечами Кирилл.

– А Яна, Агри?

– Яна Васильевна Красовская находится в лавре. Жива и здорова, ей созданы все условия для комфортного существования, а вот Агри…

– Что с ней?

Тут-то не выдержал и Кирилл – железный человек, сдали нервы. Он спрятал глаза и пробормотал:

– У нее больше пятидесяти процентов ожогов, самый серьезный на груди, здесь…– он указал на то место, где падшая обнаружила у моей подруги крестик.– Врачи делают все возможное, но гарантий…

– Мне надо ее увидеть!– ринулся я к двери, но был остановлен послушником, довольно невежливо схватившим меня за руку на полпути. И хватка его была почти твердокаменной, словно в жернова попала моя кисть.

– Чуть позже, всех увидите…– кивнул Кирилл, и послушник выпустил мою руку.– Вы знаете кто такая Азраэль?– неожиданно спросил он, доставая из кармана рясы четки.

– Судя по титулу Падшая, бывший ангел…

– Оооо…– протянул Кирилл.– Это самый опасный, самый древний Падший, правая рука Тьмы! И если остальные поддались в свое время Искушению, у каждого оно было разным, кого-то дьявол стяжал деньгами, кого-то властью, кого-то вечностью, то ее никто не искушал…Азраэль предала всех и сама приняла ту, темную сторону! По сути своей, она наместник его на земле. Именно она творит все ужасы и беззакония от его имени! Тивит был ее проект!

– Теперь я понимаю, почему она затеяла все это,– натянуто улыбнулся я,– каждая женщина способна обидится, если отнимают ее любимую игрушку…

– Она ушла…– после небольшой паузы продолжил Кирилл.– Ушла, а значит будет по-прежнему нести ужас людям. Вы должны ее найти и уничтожить!

– Что?– поперхнулся я.

– Мы снабдим вас все необходимым, вы можете взять с собой кого пожелаете, кроме Агри, конечно…Она, боюсь не очухается от ран так быстро…

– Вы говорите так, как будто это дело решенное!– возмутился я.– Я никуда не собираюсь! Хватит с меня приключений, событий и эмоций я набрался для следующей книге достаточно. Сейчас засяду за ноутбук и…

– Чуть позже…Знаете что это?– Кирилл вытащил из-за спины некий прибор, похожий на часы, который я видел в руках Азраэль.

– Без понятия,– отрицательно покачал головой я.– Будильник?

– Увы. Это Маятник времени. Он способен перенести вас в любую эпоху, любое измерение, куда пожелаете в любое удобное для вас время. Один из инструментов дьявола, конечно. Но полезный, что тут скажешь? Именно с помощью него мы отправим вас в погоню за Азраэль, скрывшейся в одном из времен.

– Что за бред! Никуда я не поеду!

– Поедите, если хотите увидеть своих подруг и жену живыми…– лицо Кирилла не выражало никаких эмоций, оставаясь таким же холодным и бесстрастным, как и в тот раз, когда я его первый раз увидел. Наверное, и свою любимую, свою Агриппину он предавал с таким же невозмутимым лицом. Не видя другого выхода, я кивнул.

– Видимо, с книгой придется подождать…– вздохнул я.

– Я знал, что вы сделаете правильный выбор!

26.12.2021 Валуйки