Евгения Свирикова
Первая любовь
Первая любовь Коли Иванова
Первая любовь настигла Колю Иванова в седьмом классе. Его одноклассница Саша Куракова вдруг стала выделяться на фоне других девчонок. И вроде все в ней было по-прежнему: те же длинные темные волосы, та же улыбка, одновременно взрослая и детская, та же увлеченность древним Египтом и живописью. Впрочем, может быть, с Сашей действительно не произошло никаких изменений, а поменялся сам Коля. Прежде девчонки были для него такими же друзьями, как и мальчишки, и Саша в том числе. Но однажды это закончилось.
На уроке геометрии Саша вышла к доске решать задачу про равнобедренные треугольники, а Коля, скучая, смотрел на падающий за окном снег. И вдруг сквозь поскрипывание мела о доску и шепот с соседней парты, он услышал ее голос. Это было словно наваждение. Саша как будто не говорила, а пела. И пела она вовсе не о треугольниках, а о чем-то светлом, чистом и необыкновенно возвышенном. У Коли перехватило дыхание, он с восторженным недоумением посмотрел на Сашу так, будто увидел ее впервые.
Несколько дней Коля не мог найти себе места: этот новый образ Кураковой не шел у него из головы. Промучившись неделю, Коля отважился на решительные действия. Он пригласил Сашу после уроков на дополнительный компот с булочкой в школьной столовой и прямо рассказал о своих чувствах. Коля не думал о последствиях, он просто больше не мог молчать. Поэтому ответ Саши совсем не удивил его. Куракова, будучи тонко чувствующей натурой, поверила в искренность Колиных слов, и они обоюдно договорились с этого дня вместе ходить домой после школы и делать уроки.
Спустя неделю, перемены в Колином поведении заметили его лучшие друзья – Лешка и Антон. Коля перестал хулиганить, а каждый день после уроков неизменно шел провожать Сашу домой. Он целиком и полностью отдался этому неизведанному чувству. Сдержанная и скромная Саша открылась для него с новой стороны. Она была веселой, умела слушать и, как оказалось, у них было много общего. Помимо египетских древностей и рисования, Саша здорово играла в настольный футбол и всегда говорила правду, а честность Коля очень ценил.
– Давай договоримся всегда быть честными друг с другом? – сказала однажды Саша, стоя возле закипающего чайника. – Взрослые так часто врут. Я не хочу быть такой же.
– Давай, – без раздумий согласился Коля.
Он на всю жизнь запомнил этот момент. Сашино лицо было серьезно-красивым в обрамлении темных волос, а вокруг, словно туман, клубился пар от чайника. И ничего больше в целом мире не было. Коля сделал шаг вперед и впервые поцеловал Сашу. Клятва была скреплена. Вместе, честно, навсегда.
Лешка и Антон, еще не познавшие первой любви, мягко говоря, Колю не одобряли. Его поведение казалось им глупым и смешным. Да и Куракова была, по их мнению, не чета Семеновой Таньке. Вот уж в кого можно было влюбиться – блондинка с голубыми глазами, с не по годам развитой фигурой. Семенова была тайной мечтой всех мальчишек. Даже те, кто еще в силу возраста не определились со своими вкусовыми пристрастиями, считали своим долгом сделать Таньке неуклюжий комплимент или незаметно подбросить в ее рюкзак пакетик с соленым арахисом, который Таня очень любила. Коля Иванов стремительно терял свой авторитет среди друзей и однажды вечером был вызван на серьезный мужской разговор.
– Ты ведешь себя не по-мужски, Колян, – закуривая папину сигарету, с вызовом сказал Антон, – чего ты привязался к этой Кураковой? Она же ни о чем.
– Завязывай, братан, – поддержал его Лешка.
Коля уже было хотел рассказать друзьям все, как есть, но что-то в выражении их лиц остановило его. И Коля наигранно ответил:
– Я же просто прикалываюсь, пацаны.
– Не похоже, Колян, – прищурив правый глаз, сказал Антон. – Какие-то у вас шуры-муры.
Парни рассмеялись. Коле не хотелось смеяться вместе с ними, но еще больше ему не хотелось разойтись во мнениях с друзьями, и поэтому он наигранно засмеялся.
– Да она нужна мне как собаке пятая нога, – входя в неприятную роль, сказал Коля.
– А ты докажи. Если ты настоящий мужик, пройдись с Семеновой за руку на виду у своей Кураковой. У настоящего мужика всегда много телок, пусть она видит и ценит, сама еще за тобой бегать будет. И мы тоже посмотрим. Ну, что? Горазд, Колян?
Внутри у Коли что-то сжалось. Ему не хотелось соглашаться, но пристальные взгляды друзей не давали и малейшего шанса выйти из этой ситуации, кроме как принять их пари. И Коля согласился, изобразив из себя настоящего мужика.
На следующий день ребята подговорили Семенову за две пачки соленого арахиса пройтись с Колей за руку до столовой. Таня согласилась и они пошли. Коля краснел, бледнел, хотел вырваться и убежать, но затылком он чувствовал взгляды друзей и они его очень крепко держали. Чувствовал он и еще что-то. Он знал, что Саша смотрит на него. Смотрит и не понимает, как он может идти в столовую с Семеновой, да еще и за руку, ведь даже с ней он за руку еще не ходил. Коля чувствовал Сашину боль на расстоянии. Ему так хотелось провалиться сквозь школьный пол в этот момент и больше никогда не показываться на глаза Саше и самому себе.
Антон и Лешка были довольны, их друг выдержал испытание. В завершение операции «Настоящий мужик», Коля должен был подойти к Саше, и как ни в чем не бывало заговорить с ней. Коля уже был готов вместо этого извиниться перед Сашей, он бы так и сделал, если бы Антон не сидел неподалеку. И Коля пошел, уже не совсем понимая, ради чего он все это делает.
– Ты сделала домашку? – максимально непринужденно спросил Коля.
Саша подняла голову и, Коле показалось, что сейчас она застрелит его в упор своим взглядом.
– Ты совсем больной, Иванов? – сказала она.
– Обиделась что ли? – спросил Коля. – Не бери в голову, у меня с ней ничего нет. Просто я мужчина. Ну, ты же понимаешь.
Коля слышал свой голос так, будто это говорил не он, а кто-то другой. Больше всего сейчас Коле хотелось как следует наподдать обладателю этого голоса за то, что он обижает Сашу.
Куракова пристально посмотрела ему в глаза.
– Ты напыщенный идиот, вот ты кто! Не подходи ко мне больше!
Коля ухмыльнулся и пошел к друзьям. Они одобряюще похлопали его по плечу и весело рассмеялись.
В ту ночь Коля никак не мог уснуть. В его голове крутились события прошедшего дня. Дорога в столовую, довольный свист друзей, Семенова со своими липкими ладонями и два пакета соленых орешков: все смешалось в голове у Коли. Он накрыл голову подушкой, и ему явилась Саша – необыкновенно красивая. Она снова обыгрывала его в настольный футбол и задорно смеялась. Ее длинные волосы спутались, и она пыталась расчесать их пальцами. Коля вспомнил, как он пообещал никогда ее не обманывать. Он сел на кровати и заметил, что уже светало. Коля подошел к окну и, увидев свое отражение, с отвращением отвернулся. Теперь он сел за стол и попытался написать письмо Саше. Писал и зачеркивал, не сумев подобрать нужных слов. Так он и заснул – за час до будильника, в обрывках исписанной бумаги, сидя за столом.
Учебная четверть подходила к концу, оставалось всего несколько дней перед каникулами. Коля знал, что Саша полетит с родителями в Египет. Каждое утро Коля давал себе обещание поговорить с Сашей, все ей объяснить, но всегда находилось что-то, что его сдерживало. Почти всегда это были друзья, с которыми Коля, снова проводил много времени. Но теперь он все чаще задумывался, что же их связывает на самом деле? А иногда Коле было просто страшно и неловко, и это держало еще больше, чем друзья.
В последний день перед каникулами Коля пришел раньше всех. На этот раз он твердо решил поговорить с Сашей, ведь ее не будет целых 2 недели, а в 13 лет это непоправимо много. Коля вздрагивал и потел каждый раз, когда открывалась дверь кабинета. Но Саши все не было. И вот уже пришла Людмила Петровна, их классная, и закрыла за собой дверь. Саша никогда не опаздывала, и Коля написал записку Ане, ее подруге. Дрожащими руками он развернул листочек в клеточку и с ужасом прочитал, что Саша сегодня улетает и в школу она не придет. Время рейса 13-32. Коля взглянул на часы – было 9-20. У него осталось совсем мало времени, чтобы все исправить. Коля обернулся и посмотрел на Лешку и Антона. Это не они виноваты, а он сам.
Коля поднял руку и попросился выйти. Закрыв за собой дверь кабинета, он бросился бежать во весь дух. Вперед, к Саше! Ему так хотелось, чтобы Саша снова смеялась, а еще больше ему хотелось смеяться вместе с ней. Коля выбежал из школы и ощутил прохладу мартовского утра – он забыл куртку. На секунду Коля остановился, и хотел было вернуться, но тут же передумал и с удвоенной силой бросился вперед.
Саша жила недалеко от школы. Коля так спешил, что ему показалось, будто он бежит какой-то бесконечный кросс за первенство школы. Вон уже и Сашин подъезд, возле него стояла машина «такси». Не сбавляя темпа, Коля добежал до подъезда и в этот же момент дверь открылась. Из подъезда вышли родители Саши, Коля попытался с ними поздороваться, но он никак не мог отдышаться, поэтому смог только кивнуть и промычать что-то невнятное. Следом вышла она – Саша. К Коле моментально вернулась способность говорить, и он вдруг очень четко произнес:
– Саша, давай поговорим. Буквально две минуты! Пожалуйста.
Саша остановилась в недоумении, уже готовая отказать ему, но вдруг передумала и отдала свой чемодан отцу.
– Пап, я сейчас.
Они отошли в сторону и Коля, заранее не подготовившись, стал говорить все, что ему приходило в голову, не заботясь о связности предложений.
– Саша, прости меня, я такой идиот. Ты правильно обо мне сказала. Я обманул тебя, а мы ведь договорились, я же помню. Семенова мне не нужна, это друзья меня подговорили. Вернее… нет, они не причем, это я, только я во всем виноват! Они поспорили со мной, а я решил, что не могу им проиграть, но я не подумал о тебе. Ты понимаешь? Мне было важнее, что они подумают, а не то, что ты будешь чувствовать. Я такой дурак! Я так тебя обидел. Саша, я никогда так больше не поступлю, прости меня. Мы договорились быть с тобой всегда честными, и я сейчас говорю честно. Пожалуйста, поверь мне, Саша. Ты сможешь?
Саша молчала. За неделю, что они не общались, в ее глазах появилось значительно больше взрослого, а детское куда-то безвозвратно ушло. Коля готов был умереть прямо здесь, лишь бы она простила его. Прошло всего несколько секунд, но для Коли время словно замедлилось. Он перестал дышать и всем своим существом ждал Сашиного ответа. Наконец она тихо произнесла:
– Я попробую.
И, спустя мгновение, неуверенно улыбнулась.
Не верю
Часы показывали почти полночь. Вика на цыпочках прошла в детскую. Пятилетняя Сонечка – милая девочка в светлых кудряшках – крепко спала. Вика поправила дочери одеяло, так же тихонько вышла и закрыла за собой дверь.
Она взглянула на телефон – новых сообщений не было. Вика взяла сигареты и вышла на балкон, держа телефон в руке. Она закурила, облокотившись на перила, и стала вслушиваться в ночную тишину. Ее длинные светлые волосы развевались на ветру, путаясь между собой. Вдруг телефон завибрировал, а на экране отобразилось сообщение от Димы: «Спит?». «Спит» – быстро ответила Вика. «Тогда открывай, я за дверью» – ответ пришел незамедлительно. Вика потушила сигарету и вышла с балкона.
Аккуратно, чтобы не разбудить дочку, Вика открыла входную дверь. На пороге стоял молодой мужчина с проницательным взглядом.
– Привет, – шепотом сказал Дима и улыбнулся, – прости, репетировали допоздна.
Дима уверенно переступил порог квартиры и, проходя мимо Вики, поцеловал ее в щеку. Он по-свойски разулся, снял пальто и прошел на кухню, стараясь не шуршать пакетом с продуктами. Вика проследовала за ним и плотно закрыла кухонную дверь.
– У нас новый спектакль, – уже громче сказал Дима, открывая бутылку вина. – «Марию Стюарт» ставим. Ты бы отлично смотрелась в главной роли.
Вика скептически улыбнулась:
– Без меня справитесь. Тем более Мария у тебя и так есть.
Дима разлил вино по фужерам и теперь открывал коробку конфет.
– Ты же знаешь, она ушла из театра. Давай не будем больше об этом? Я уже миллион раз у тебя прощение просил…
Вика заглянула в холодильник и перебила его:
– Суп будешь?
– Нет, спасибо. Ел на репетиции недавно.
Вика закрыла холодильник и села за стол. Дима подвинул один фужер и конфеты к ней.
– Мне плохо без тебя, – сказал он. – Может, уже наигрались в развод?
Вика отвела взгляд.
– Не наигрались, – тихо сказала она.
– Нравится меня мучить? – спросил Дима.
Вика не ответила, задумалась, а потом сказала:
– Машке мог бы и дать роль, а не выгонять. Зря она что ли с тобой спала? Переспала с режиссером, а роль не получила. Как-то нечестно вышло.
– Она сама ушла, я ее не выгонял. Вик, – Дима положил свою руку поверх Викиной, – давай лучше о нас поговорим?
– Давай лучше в спальню пойдем, – сказала Вика, – вдруг Сонька в туалет проснется, заметит тебя. К тому же нам завтра рано в садик вставать.
Вика вошла в спальню, включила свет. Дима зашел вторым и свет выключил. Он обнял Вику и поцеловал ее в шею.
– Знаешь, я хотела тебе сказать… – шепотом начала Вика, – а я тебе тоже изменила.
Дима изменился в лице.
– Врешь, – сказал он.
Вика отрицательно покачала головой и включила свет. Она буднично взяла с комода расческу и начала причесывать свои длинные волосы, стоя спиной к Диме.
– Я на той неделе ходила на кастинг, встретила на студии однокурсника. Вот с ним. Тоже ничего серьезного, как у тебя.
Вика повернулась к Диме в ожидании его ответа, но он молчал.
– А ты думал, это легко – простить измену? – спросила она. – Теперь сам давай прощай.
– Как это было? – строго спросил Дима.
– Какая разница?
– Я задал прямой вопрос.
Вика вздохнула.
– Мы выпили, разговорились о прошлом, вспоминали учебу. Потом поехали к нему…
– И что дальше? – настойчиво спросил Дима.
– Ты прекрасно знаешь, что бывает дальше.
– Понравилось?
– А тебе с Машей понравилось? – язвительно произнесла Вика.
– Понравилось! – отрезал Дима.
В одно мгновение он уже был в коридоре. Дима быстро обулся, схватил пальто и открыл входную дверь. Вика вышла из комнаты следом, хотела что-то сказать, но не успела – дверь с грохотом закрылась. Ожидая, что Соня проснется, Вика зажмурилась. Но как только шаги ее мужа смолкли, в квартире воцарилась тишина.
Спустя пару часов Дима был прилично пьян. Он бесцельно слонялся по улицам ночного города, пока, наконец, не сел на остановке. Дима смотрел себе под ноги, как вдруг в поле его зрения попали еще четыре ноги в одинаковых кроссовках – пара поменьше и пара побольше.
Дима поднял голову и увидел парня с девушкой. Обоим на вид было едва больше двадцати. Они подошли к остановке и встали рядом, очевидно, ожидая такси. Девушка мило держала своего кавалера под руку, парень улыбался ей.
– Плохо играешь! – крикнул Дима.
Ребята обернулись.
– Простите? – переспросил парень.
– Да я не тебе. Девчонке. Плохо играешь, говорю!
Ребята засмеялись, стараясь сдержаться.
– Ты врешь ему, потому что не любишь! Под руку его взяла – это же штамп, банальщина! Никуда не годится.
Парень напрягся.
– Нет у вас любви! Если бы ты его любила, не спала бы с другими! – отчаянно крикнул Дима девушке.
– Мужик, придержи язык, – строго сказал парень.
– А ты не лучше! – Дима обратился к парню. – Можно подумать, она у тебя единственная! Я же вас насквозь вижу, бездарные вы актеры. Покажите мне страсть, покажите мне любовь настоящую, наконец!
Дима встал со скамейки и, шатаясь, побрел к ребятам. Девушка испугалась и спряталась за парня. Он заслонил ее своей спиной.
– Все равно не-ве-рю, – Дима с расстановкой произнес последнее слово.
– Проваливай по-хорошему, – серьезно сказал парень, – а то втащу.
– Врешь! – крикнул Дима перед самым его лицом.
Парень размахнулся и ударил Диму в челюсть. Дима отшатнулся, не удержался на ногах и упал на газон.
– Олег! – крикнула девушка. – Олег, не надо! Он же пьяный! Или сумасшедший…
– Ничего вы не умеете, и любить не умеете… – сплевывая кровь, уже тише сказал Дима, продолжая лежать на газоне.
К остановке подъехало такси.
– Олег, поехали! – девушка схватила парня за руку и потащила к машине.
В районе переднего пассажирского места открылось окно.
– У вас все в порядке? – спросил водитель.
– Нормально, – ответил Дима, небрежно махнув рукой.
Парень и девушка быстро сели на заднее сиденье, захлопнули дверь и машина тронулась. Дима сел на газоне и потер рукой опухшую челюсть, провожая взглядом такси.
– Сонь, поторопись! А то опять на завтрак не успеешь!
Застегивая на ходу блузку, Вика подгоняла дочь, которая не спеша чистила зубы в ванной. Вдруг Вика замерла, услышав, как входная дверь открывается ключами с обратной стороны. Соня продолжала чистить зубы и что-то напевать. В квартиру зашел Дима. Он больше не был пьян. На его лице заметными темно-красными пятнами выделялись свежие ссадины. Дима смотрел на жену влюбленными глазами, словно они только познакомились. Вика застыла в нерешительности.
– Соня! Папа с гастролей вернулся! – наконец, обрадованно сказала она.
Танцы
Я живу по-настоящему, когда танцую. Я танцую всегда: когда радостно, когда грустно. Иногда на самом деле, иногда в душе. Мне 28, я живу в поселке, который носит мое имя – Никита. Это в Крыму. Кто-то скажет, что счастье – жить в таком месте, а для меня это тюрьма, потому что больше всего я мечтаю танцевать на большой сцене. Когда мне было 10, я оказался в детском доме. Мать умерла, а отец… фактически его не было. Он отказался от родительских прав и сдал меня в детдом. Видимо, ему так было проще.
Машка танцует вместе со мной. Я зову ее Мышь. Она маленькая и хрупкая, но ничего не боится. Я выпустился из детского дома на четыре года раньше ее, поэтому ей пришлось устроиться горничной в отель, ведь единственное танцевальное рабочее место в нашем задрипанном ДК занял я. Мышь не в обиде. Она вообще не умеет обижаться. Мышь понимает все, кроме одного – почему она не может иметь детей. Врачи говорят, что это невозможно, а мы все равно продолжаем мечтать о семье, которой у нас не было. Мышь придумывает имена нашим вымышленным детям, но почти все они плохо звучат в сочетании с отчеством.
Мы вместе танцуем в ДК, когда там нет занятий. Я договорился с директрисой, и она разрешила приходить нам в любое время. Мы танцуем на главной сцене и представляем полный зал, который рукоплещет нам. Мы вообще очень много представляем, и я верю, что эти мечты обязательно сбудутся. Ведь должно когда-то и нам повезти?
И вот, это случилось.
Я шел домой, когда на телефоне пиликнуло уведомление – пришел ответ из шоу-балета «Симфония», куда я отправлял наши танцы. Нас с Мышью пригласили приехать в Питер на прислушивание. Мышь ушла с тренировки раньше, ей нездоровится. В последние дни слишком жарко. Домой я не шел, а летел, танцуя. По пути я успел заказать билет на поезд до Питера с отправлением в 3:55. Мы как раз успеем доехать до вокзала в Симферополе.
– Мышь! Собирай вещи! Мы едем в Питер в «Симфонию»! – радостно прокричал я, едва войдя в квартиру.
Но Мышь не обрадовалась. В руке она держала тест на беременность с двумя полосками, а на лице была озадаченность. Два чуда в один день – это слишком. В договоре с «Симфонией» было ясно сказано о беременности: «исключено».
Мышь смотрела на меня испытующим взглядом, а я не мог, просто не мог поверить, что мы никуда не поедем. Мне 28, это единственный и последний шанс. Машка, не отбирай его у меня.
В тот день мы впервые поругались. Я хлопнул дверью и ушел вместе с тренировочными вещами и забронированным билетом. Мышь осталась в слезах.
Я долго бродил по ночному поселку, много курил. Когда на часах было почти четыре, я вернулся домой с надеждой уговорить ее. Ответ по прослушиванию нужно было дать в течение трех дней, у нас еще есть время. Если Мышь смогла забеременеть сейчас, сможет и потом. Ей всего 24.
Когда я подошел к кровати, она спала, на лице от слез была размазана тушь. Мое сердце сжалось от любви к этой хрупкой девчонке. Я стал целовать ее и Мышь проснулась.
– Ты не уехал? – сквозь сон спросила она.
– Прости, – прошептал я. – Я никуда не поеду. Я написал им отказ. Ты выйдешь за меня?
Мышь удивленно на меня посмотрела, а потом радостно закивала. Я сомневался, но ее счастливые глаза говорили, что я все сделал верно.
Я не мог уснуть до утра. В голову лезли дурацкие мысли, но больше всего меня беспокоили ноги. Их бесконечно сводило судорогами. Это началось, когда я попал в детдом. Врачи говорили, что на нервной почве.
Утром Мышь щебетала о будущей свадьбе, а я едва мог встать с кровати. Она переживала за меня, но мы оба знали, что это психосоматика и скоро пройдет. Я был счастлив видеть ее такой восторженной, но в моей душе поселилось чувство безнадежности. Сегодня я должен был забрать заявление об уходе, которое накануне оставил в ДК. К вечеру Мышь ждала меня на праздничный ужин и просила не задерживаться.
Ноги почти не слушались. Я ковылял по парку по пути домой. Мышь сказала, что приготовила мое любимое мясо по-французски, а я не знал, как взглянуть ей в глаза и начать разговор. Она не останавливалась ни на минуту, и даже задавая вопрос мне, сама на него отвечала. Я лишь кивал. Но она говорила о свадьбе, а я думал о Питере. Она ждала, когда я заговорю первый, но я боялся. Я знал, что Мышь все замечает.
– Никит, в чем дело? – сказала она, наконец.
Я весь день пытался найти нужные слова, но все было не то. Мелко. Не убедительно. Подло. Но я врал не только ей, я врал себе, что смогу быть счастливым, зная, что даже не попробовал исполнить мечту. Мышь ждала ответа.
– Да не молчи ты! – вспылила она.
И я начал говорить. Я говорил и говорил, а она лишь молча слушала. Я говорил о мечте, о последнем шансе, о деле всей жизни, о ее эгоизме. Некоторые слова звучали страшно, но я уже не мог остановиться. Я признался, что не забрал заявление об уходе из ДК и не писал отказ в «Симфонию». Это стало последней каплей. Мышь накинулась на меня с кулаками и криками «Уходи!». Это было то, чего я так хотел, но радости я не испытал.
Я собрал вещи и ушел. Летом поезд на Питер ходит из Симферополя ежедневно в 3:55.
Спустя пять дней я ехал из Питера обратно. Вагон был полон счастливыми туристами. Они с восторгом тыкали пальцами в окна, когда поезд проходил по Крымскому мосту. Я думал о Маше. Я не говорил с ней с тех пор, как ушел в тот «праздничный» вечер. Через несколько часов мы увидимся. Она обязательно простит меня, ведь моя Мышь не умеет обижаться.
В поезде мне приснился сон – отрывок из моего детдомовского прошлого. Маленькая Маша тайком танцевала в классе под воображаемую музыку, а я любовался ей. Я думал, она меня не видит, но вдруг она обернулась и повела меня в класс. Так мы и познакомились. Ей тогда было шесть. Мышь стала учить меня танцевать, не смотря на сильную хромоту, и постепенно я смог нормально ходить. Мышь танцевала лучше меня, и мне тяжело было с этим смириться, не смотря на то, что я искренне ее любил.
В «Симфонии» удивились, почему я приехал один. Им нужна была наша пара. Я уговорил худрука посмотреть меня, но он прервал танец на первой минуте холодным «спасибо». Я оказался не нужен без Машки. Я пытался успокоить себя тем, что я все же попробовал исполнить мечту, а не отказался от нее. Я верил, Мышь поймет меня, и у нас будет семья, о которой мы тоже мечтали. Я улыбался нашему будущему и сам придумывал имя нашему ребенку.
Мы встретились на улице, у подъезда. Я бросился обнимать ее, но Мышь не ответила тем же. Она теперь стала какой-то чужой и холодной, и смотрела на меня пустым взглядом. Мышь слегка оттолкнула меня и сказала, что сделала аборт. Я не поверил своим ушам, но она повторила, а потом ушла.
Спустя два месяца Мышь уехала из поселка с моим именем, и я ее никогда не видел. С тех пор я больше не танцую.
Самый счастливый день
– Зачем он тебе? – спросила Наташа, лениво печатающая договор как бы между делом. – Ну, в самом деле. Ты не такая старая, не уродина в принципе. Найдешь себе мужика еще, родите своего.
Ей было уверенно за тридцать, но она до сих пор ощущала себя вчерашней выпускницей института. Наташа говорила это Ане, своей коллеге и единственной соседке по офису. Их компания занималась поставкой материалов для рекламных производств и девушки принимали заказы каждый будний день с 9 до 18, о чем свидетельствовала табличка на стеклянной двери их кабинета. Наташа была красавицей. Нежные черты лица, светлые волосы с легкой волной, удивленные голубые глаза. Одевалась она тоже со вкусом, да и подать себя умела.
Девушки работали вместе уже пару лет и сдружились по необходимости. Аня стала той самой «страшной подружкой» в их тесном коллективе. Слишком высокого роста, с чересчур грубыми чертами лица и довольно низким голосом. Ей бы с ее показателями быть мужчиной, даже мужиком. Но Аня каждый день упорно носила на работу классическую юбку-карандаш, не смотря на то, что выглядела в ней нелепо и даже как-то карикатурно. Женское Ане не шло. Аня была на два года старше Наташи, но порой ощущала себя ее мамой.
– Решила, значит, решила. Не от мужчины счастье зависит, – коротко ответила Аня.
– Слууушай, – протянула Наташа, – а я вот читала, что генетика многое решает, родители то есть. А вдруг они у этого твоего Лешки какими-нибудь алкашами были? И он таким же вырастет? Намучаешься. Нет, лучше уж совсем без детей, как я, чем с приемными.
Наташа махнула рукой, а Аня только поджала губы и ничего не ответила.
В конце рабочего дня она так же молча собрала вещи и, не прощаясь, первая вышла из офиса.
Апрель в этом году был какой-то особенно хмурый. Вроде бы весна, а по настроению – сущая осень. Аня шла до остановки под мелким дождем без зонта (забыла). Следом шла Наташа под ярким красным зонтом. Она видела Аню, но догонять не стала.
К остановке подъехал автобус номер 58, и Аня, слившись с толпой пассажиров, уехала в непривычном для Наташи направлении.
Аня вышла на конечной, где многоэтажный город уже давно превратился в частный сектор. Дождь усилился, и Ане приходилось жмуриться от настойчивых капель. Ее туфли совсем промокли, телесные капроновые колготки потемнели от влаги, русые волосы потеряли и без того скромный объем и висели неряшливыми сосульками. Аня была откровенно некрасива.
Она прошла пару кварталов, свернула на грунтовую дорогу и вошла в калитку дома номер три по улице Сосновая. Сосен, кстати, тут не росло.
В доме было тепло и пахло борщом.
– Мам? – позвала Аня. – Мам, это я.
Из комнаты вышла сгорбленная старушка.
Уже через пять минут Аня сидела за столом, а перед ней стояла тарелка борща. Мать заваривала чай, просыпая его мимо чайничка дрожащими руками. Аппетита у Ани не было. Она ковыряла ложкой в тарелке, как бывало в детстве, и не ела.
– Я ребеночка усыновить хочу, – вдруг сказала Аня. – Мальчика десяти лет, Лешкой зовут.
Мать окончательно просыпала чай мимо и обернулась на Аню.
– Ишь, что удумала! Ты что, не баба?! Сама родишь!
Аня насупилась.
– Я решила.
– Мало ли, что она решила! Позор на всю деревню мне будет.
Аня больше не отвечала, а мать разошлась не на шутку.
– Ты что, дефективная какая-то? Все при тебе. Да, не красавица, но чтоб родить, красота не нужна!
– От кого? Вовку ты сама прогнала, – сказала Аня.
– Не пара он тебе. Если сама не видишь, так хоть мать послушай.
– Я и слушала, дурой была, – тихо ответила Аня.
Мать опешила.
– Спасибо, мама, за борщ. Я поеду, поздно уже. Просто не хотела по телефону сообщать.
Обратный автобус пришлось ждать долго. Туфли и колготки просохнуть не успели, и Ане было совсем холодно. Наконец, автобус пришел. Аня села на самое дальнее сиденье, достала телефон, открыла фото мальчишки со светлым озорным взглядом и впервые за весь день улыбнулась.
В городе Аня пересела на другой автобус. Он привез ее к воротам детского дома № 1. Несмотря на поздний час, Аня уверенно вошла в центральную дверь, охранник ее узнал.
– Я к Лёшеньке. Пустите?
– Анна Викторовна, не положено, сами знаете. Завтра же и так увидитесь, – ласково сказал он. – Да вы мокрая какая!
Противореча своим словам, старый охранник впустил Аню через проходную систему и включил чайник. Мимо поста пробежали мальчишки. Охранник окликнул их и попросил позвать Лешу.
Аня отхлебнула сладкий чай и, улыбаясь, сказала:
– Спасибо.
– Вам спасибо. Я же сам сирота, вот бы и мне такую маму в детстве.
Аня покраснела. То ли от скромности, то ли от горячего чая. Наконец, пришел Лешка – белобрысый мальчуган с быстрыми живыми глазками. Очень тонкий, похожий на Аню разве что высоким ростом.
– Здрасьте, – скромно сказал он.
– Здравствуй, Лёшенька. А я завтра за тобой приеду, домой поедем. Все бумаги мне подписали, хотела сегодня сказать.
– А я уже знаю, – улыбнулся парень.
Аня молча смотрела на него и улыбка не сходила с лица. Даже старый охранник залюбовался ее красотой.
– Ну, я поеду, – наконец, сказала Аня, – подготовлю все. Я тебе там купила разного. Понравится, наверное.
Парень кивнул. Аня уже вышла на крыльцо, как он догнал ее и вдруг неуклюже обнял.
– Мама, – прошептал Леша.
Перед сном уставшая Аня лежала в кровати и улыбалась. Сегодня, определенно, был самый счастливый день, а завтра такой станет вся их с Лешкой жизнь.
Таня
Татьяна Семеновна медленно спускалась по лестнице. Одной рукой она придерживалась за перила, а в другой держала старую тряпичную сумку. Лестничные пролеты старой «хрущевки» освещало утреннее солнце. Погода стояла чудесная, майская.
На третьем этаже открылась дверь 17-ой квартиры и из нее выглянула седая голова Алексея Ивановича. Татьяна Семеновна хотела быстро пройти мимо, но не успела. Он заговорил:
– Да как же тебе не совестно! Твои голуби мне все окно на кухне загадили! Даже на балкон долетает! Сколько тебе говорить?!
– Помой окна и все, делов-то, – ответила Татьяна Семеновна, не притормаживая.
– Бессовестная ты женщина, Танька! – раздалось вслед. – Я этого так не оставлю!
Но Татьяна Семеновна была уже на втором этаже.
Она зашла в магазин у дома, купила молока и хлеба и отправилась гулять в парк, который располагался через дорогу. В парке, не смотря на ранее время, гуляло много людей. В основном это были молодые мамы со своими маленькими детьми, которых отдавать в сад еще рано. Дети играли в песочнице, собирали под яблонями облетевшие лепестки, кормили голубей хлебом, а иногда ели его сами прямо с земли. Татьяна Семеновна села на скамейку неподалеку и перевела дух. К ней тут же устремилась стая голубей.
– Вы мои хорошие, – ласково сказала она, вынимая из тряпичной сумки хлеб.
Через час Татьяна Семеновна с удивлением обнаружила на коврике возле своей двери хлебные крошки. Коврик был хороший, с щетинкой, чтобы счищать песок с обуви, и мелкие крошки застряли в нем особенно плотно. Татьяна Семеновна зашла домой, поставила молоко в холодильник. Потом взяла веник и принялась усердно чистить коврик.
После обеда Татьяна Семеновна открыла окно на кухне и к нему тут же слетелись голуби. Она насыпала пшена в кормушку и стала смотреть, как ее питомцы, воркуя, кушают. Вдруг раздался звонок телефона.
Стараясь поторапливаться, Татьяна Семеновна достала кнопочный телефон из сумки. Звонил внук.
– Баб Тань, не получается опять, некогда совсем. Работой завалили, сил нет! Вот уволюсь – сразу к тебе поеду, и буду гостить, пока не выгонишь!
Татьяна Семеновна вздохнула и ответила:
– Ну, что ж поделать. Увольняться, конечно, не надо. Работай, Славочка. Малышам привет передавай.
Вечером Татьяна Семеновна снова спускалась по лестнице и снова из 17-ой квартиры выглянула седая голова Алексея Ивановича.
– Ну, и как тебе это понравилось? – спросил он.
– Ты о чем, Алексей Иваныч?
– О крошках под дверью! Скажи, спасибо, что не помёт голубиный.
– Ты с пятого класса не сильно изменился, – с улыбкой ответила Татьяна Семеновна, – еще бы за косички меня снова начал дергать.
Из квартиры Алексея Ивановича раздались веселые детские крики.
– Внук приехал с семьей? – спросила Татьяна Семеновна.
Сосед кивнул.
– Это хорошо. Иди, не отвлекайся на меня.
И Татьяна Семеновна стала спускаться дальше. Хорошо, что к кому-то приезжают гости.
Вечером в парке она снова кормила голубей.
А ночью Татьяны Семеновны не стало. Через несколько дней ее похоронили, и внук Славочка все же сумел вырваться с работы, чтобы проводить бабу Таню в последний путь.
Гости Алексея Ивановича скоро уехали. Стоя у окна, он помахал рукой вслед уезжающей машине, а потом увидел голубей, которые кружили рядом с его окном. Их больше некому было кормить, но они по-прежнему прилетали каждый день. Алексей Иванович достал из шкафа пшено, открыл окно и насыпал немного на отлив, но зерна скатились вниз.
Тогда он пошел на балкон, достал пилу, какие-то доски и принялся мастерить кормушку. Когда она была готова, Алексей Иванович краской написал на одной из сторон «Таня» и вывесил кормушку за балкон. А потом достал из шкафа старый фотоальбом, и нашел в нем выпускную фотографию своего 10 «Б», черно-белую и местами пожелтевшую от времени. 28 мальчиков и девочек, и среди них он – Алексей Смирнов и она – Татьяна Кузьмина – его первая любовь.
Для связи с автором
Евгения Александровна Свирикова, писатель и сценарист
o_kean@mail.ru
ВКонтакте:
https://vk.com/evsvi
https://vk.com/writersvirikova
Оглавление
Первая любовь Коли Иванова
Не верю
Танцы
Самый счастливый день
Таня
Для связи с автором
Последние комментарии
27 минут 40 секунд назад
31 минут 30 секунд назад
30 минут 58 секунд назад
40 минут 47 секунд назад
43 минут 20 секунд назад
53 минут 32 секунд назад