Никто нас не разлучит [Фёдор Чернов] (fb2) читать онлайн

Фёдор Чернов Никто нас не разлучит

Белое одиночество

Я взглянул в окно. С неба летели снежинки, порхали как бабочки, танцевали в воздухе. Включил запись песни Сальваторе Адамо «Tomble la neige…». Полилась грустная мелодия. Голос, преисполненный страсти, тоски и нежности… Из кинофильма «И падает снег»: «Томбэ ля нэжэ Тю нэ вьендра па сё суар…»

А снег кружил и падал… Завивался в вихре. Поднялась метель. Она всё усиливалась. Крутились и метались снежинки, сцепляясь друг с дружкой. Казалось, из снежных завихрений появится Снежная Королева, чтобы увлечь за собой кого-нибудь, чтобы он далеко  на севере складывал из ледяных букв слово «Вечность».

Ветер постепенно стал слабеть, снег летел спокойнее и реже. Он таял на окнах. Будто слёзы текли по стёклам. Снежинки порхали, словно танцевали в воздухе. «Томбэ ля нежэ…» – звучал в голове голос Адамо. «Падает снег, Ты не придёшь этим вечером…»

Этой ночью мне опять приснилась необычная девушка. Даша. Мы с девушкой шли рядом, тихо падал снег. Мы улыбались и о чём-то беседовали. Я не узнавал Казань. Будто очутился в конце позапрошлого  века. Мимо проезжали конные экипажи.  Мой грезосон прервала ритмичная музыка – сигнал мобильника. Звонил друг.

– Привет, Саня! Ты в универ сегодня собираешься?

– Привет, Айнур! Да надо бы наведаться, – хмыкнул я.

– За тобой заехать?

– Нет, гони свой Логан до места. Хочу пройтись пешком. Пока!

  Айнур – парень казанский, я – из деревни, но мы как-то быстро подружились. С  первого курса. Вначале я в общаге жил, так Айнур не часто бывал в гостях. Перед началом третьего курса я нашёл квартиру, и друг стал бывать чаще. Он парень высокий (на полголовы меня выше), весёлый. Волейболист классный.

 Я тоже на первом курсе на секцию ходил, потом больше времени стал уделять учёбе. Так, умыться надо, яичницу пожарить. Когда съел немудрёный завтрак, засвистел чайник. Только успел выключить его, опять раздался звонок. Каринка! Да чтоб её черти взяли!..

Карина – однокурсница, бывшая подруга, с ней мы немного жили вместе. Когда узнал, что она мне изменила, выгнал к шутам. Ну, то есть обратно в общагу.

– Аллоо, – раздался кокетливый голосок.

– Слушаю…

– Санёк, доброе утро! Как я рада слышать тебя! А ты мне ночью снился…

А мне снилась другая, – чуть не выдал ей. Зря спохватился, надо было сказать.

– Карина, мне некогда болтать, выхожу из дома, – оборвал я изменщицу и отключил смартфон.

Выпил чаю, стал одеваться. В мозгу крутилось: «А ведь Даша мне не только снится, я ведь с ней встречался! Или у меня крыша едет?!»

Куртку надеть? Нет, лучше пальто. Правая рука наткнулась в кармане на какой-то предмет. Часы, старинные! Нашёл их на улице. После этого произошло странное происшествие, встреча с девушкой из прошлого. После чего она стала приходить ко мне во сне. Часы тикали, показывали правильное время. А что, если?.. Сунув раритет в карман джинсов, вышел и закрыл дверь.

Шагал по улице, снежные хлопья планировали с неба. В ушах всё звучали строки песни: «Tombe la neige Et mon coeur s'habille de noir» – «Падает снег и моё сердце одевается в чёрное», и припев, тягучий голос  Адамо: «Лаа-ла-лаа-ла-ла-ла-ла-лаа!»

Сразу хотелось назвать тягучий голос французского певца томным. Хотя точно не знал, что это обозначает. Вчера набрал в Интернете. Поисковик выдал: «Томный» – испытывающий неясную грусть, устало-нежный, расслабленный, полный

истомы.  А истома что такое? Это и приятная расслабленность, и усталость, и бессилие… Хм, слишком большой диапазон значений…

Вот и универ. Стройные колонны, родное здание. От автостоянки перед ним спешили студенты. Надел противовирусную маску, заскочил вместе со всеми. Возле аудитории поздоровался с однокурсниками. На первой паре – лекция по философии. Сели с Айнуром в конце помещения. Друган говорит:

– Саня, ты заметил, как на тебя Танюша поглядывает? Займись ею, пока я не опередил…

– Лучше займись Кариной, а то достала она меня своими заигрываниями. – Ладно, можно на время, – загоготал Айнур. Но тут же прервал смех: появился лектор, человек серьёзный, выступает как Цицерон.

Во время перерыва я отозвал друга и спросил:

– Айнур, как ты относишься к метемпсихозу, к реинкарнации?

К переселению души в другое тело?

– Да выдумки это, – лениво протянул он и хохотнул – а ты чё,

в индуисты, в кришнаиты собрался податься?

– Ну, не только в индуизме такое представление существует. Помнишь, препод нам читал лекцию о Платоне? У того похожее учение было. Может быть, он прав?

– Зашквар! Ты чё, Санёк, шизанулся?! Какие-то странные разговоры… Мозг свой поюзай!

– О чём речь ведёте? – подкатила Каринка, улыбаясь во всё круглое личико. И глазки строит. Раньше мне говорила, что у нас глаза у обоих зелёные, мол, не зря, это судьба…

– Не о чём, а о ком! О тебе, конечно, красавица ты наша! – Айнур обнял мою бывшую и отвёл в сторону, болтая без умолку. Обещание другу надо выполнять… Поодаль стояла Таня и смотрела на меня. Чем-то похожа она на Дашу… Тоже кудрявая, только причёска короткая, а у Даши –длинная толстая коса. У обеих волосы каштановые, цвет свой, родной. У Каринки я и не помню, какие изначально волосы были, постоянно красится. Сейчас какие-то лилово-малиновые.

Пора на лекцию. Опять Таня оглянулась. Нет, хоть и похожа немного на Дашу, но до неё ей далеко. И тут мне как-то тоскливо на миг сделалось. О чём думаю? Может, и правда, со мной что-то не то происходит?

После занятий простился с приятелями и отправился пешком. Уверял себя, что просто погуляю. Однако где-то далеко сидело желание повторить то необычайное происшествие…

Иду по улице Горького. Вот и дом Кекина. Выходит углом на три улицы. Возле него и произошло то самое… То есть, оказался я в прошлом, когда знаменитого здания не существовало. Даже странно, что такой красоты не было когда-то.

Реферат об этом здании когда-то писал, хорошо всё запомнил. К 1905 году его воздвигли. Прямо замок какой-то. В разных стилях купец, по фамилии которого он называется, вознамерился воздвигнуть дворец. И модерн, и готика присутствует. На верхнем этаже готические окна строго на улицу смотрят. А окна второго этажа – это привет из арабских сказок, балкончики и маленькие купола на крыше тоже в таком духе. Колонны необычные. Много всякого ажура.

Короче, спасибо миллионеру Кекину за заказ и архитектору Генриху Рушу в особенности за создание этакой красотищи. Ну и строителям, кто всё создавал. А также тем, кто причастен к восстановлению здания в 2005 году. А то было время, когда он бесхозным стоял.

В тот день моё внимание привлёк странно одетый старик. Как дервиш какой-то или там индус. Он стоял у стены дома и пристально рассматривал проходивших мимо него прохожих. Когда я приблизился, вдруг обратился ко мне:

– Уважаемый, купи часы! Хорошие, рабочие, дёшево отдам! Мне деньги срочно нужны…

И протягивает на ладони своё сокровище.

Я остановился. Он стал горячо уверять, временами прикладывая часы к уху и предлагая мне послушать их тикание:

– Я вижу, ты хороший человек! А это часы старинные, знаменитые. Они никогда не ломаются. Тебе принесут счастливые моменты…

Странно так выразился… Что тогда на меня нашло? Загипнотизировал меня этот старец, что ли? Взял да и купил. Сунул в карман и потопал дальше. Шагов через десять оглянулся, а старика нет. Как испарился!..

Вынул часы, давай осматривать. Корпус стальной, цепочка прицеплена. Посмотрел с другой стороны. Надпись выгравирована: Павелъ Буре. Хоть потёртые малость, однако цифры крупные, чёткие. Антиквариат! Ещё и секундная стрелка пониже бегает по маленькому кругу.

И вдруг что-то будто бесшумно полыхнуло. Моргнул я от неожиданности, смотрю: что случилось, где я оказался? Оглядываюсь, ничего не понимаю. Улица другая стала, хотя некоторые здания знакомые. На дороге конные экипажи, цокот копыт слышится. Мужики на телегах понукают лошадей. Что произошло? Неужели я в девятнадцатый век попал? Примерно в конце столетия оказался. Как такое может случиться? Снится опять, что ли? Да не может сон таким реальным быть…

Ужас меня охватил. Будто вихрь в голове закрутился. Постепенно он уменьшался, съёживался, пока не исчез. Почему-то я успокоился. Смотрю: а на мне одежда иная. Такая, в какой ходили студенты тех далёких времён. Пальто, похожее на шинель, на голове шляпа с длинными полями. Длинные волосы закрывают уши. Машинально провёл рукой по лицу и обнаружил усы и бородку. И уже не удивляюсь ничему. И вроде бы я другой человек, студент императорского университета, сын учителя из уездного города.

– Саша! – поворачиваюсь на голос и улыбаюсь барышне, которая идёт навстречу. Да это же она, моя любимая!

– Даша! – восклицаю и спешу навстречу. Бесконечно родное лицо с правильными чертами, большие глаза, длинные ресницы. Бархатная шляпка ей очень идёт. Тёмное пальто, украшенное собольим мехом. Кисти рук спрятаны в муфте. Щёки румяные как яблоки. Прикоснулся губами к одному из яблочек. Девушка сняла тонкую перчатку, погладила меня по лицу:

– Не замёрз?

От её взгляда и голоса грудь так и обдало жаром, сердце запрыгало в ликовании.

Как долго мы тогда гуляли по городу. На конке прокатились. Забавный вагон-трамвайчик везли две лошадки, их погонял водитель или кучер, не знаю, как назвать. Снежинки медленно летели с неба и покрывали дома, деревья, опускались на людей. Её длинные загнутые ресницы становились ещё более пушистыми от снежинок…

Воспоминания промелькнули передо мной, сердце сладко заныло от предчувствия встречи. Вновь вынул часы и стал пристально смотреть на них. И вот оно: словно зарница вспыхнула, и я очутился в другой реальности. В позапрошлом веке. А вот и она, дорогая моя принцесса!..

– Здравствуй, Даша! – подбегаю к ней и беру её ладони в свои. Лучистый взгляд, счастливая улыбка, лёгкий румянец. Расцеловать бы всё лицо! Даша остановила мой порыв: неудобно на улице, кругом любопытные. Мы отправились не торопясь. Беседа потекла как ручей.

– У тебя в глазах – небесный свет! – помнишь, как ты пела романс, когда у твоей подруги в гостях были? Эти слова – о тебе!

– Ещё бы не помнить. Как мы хорошо тогда все втроём пели! Варя замечательно играла на фортепьяно…

Вскоре я перешёл на тему будущего. Как-то получалось, что в любой беседе говорил об этом:

– Даша, настанет время, а оно недалеко, когда на улицах совсем не будет лошадей, их заменят повозки с моторами, и трамваи сами поедут, без лошадей…

– Саша, какой ты фантазёр!

– Это не фантазии, Даша, так и будет, прогресс не стоит на месте. А вот смотри – на месте того домика построят огромный дом, весь в лепных украшениях, он будет походить на сказочный дворец!

– Откуда ты знаешь?

– Во сне приснилось!.. Доживём до того времени, убедишься в моей правоте!

Даша смеялась, я любовался её улыбкой, смехом, похожим на звон серебряных колокольчиков.

– А вон там, напротив здание, где булочная внизу, там построят музей знаменитого писателя!

Как приятно доставлять радость любимому человеку! Наконец-то грусть, которая часто проскальзывала в глазах любимой, покинула её. На меня был устремлён взгляд, полный радости и счастья.

– А какого писателя?

– Он ещё не прославился, в булочной работает.

Смех прервался. Даша нахмурилась. Озадаченный этим, я поинтересовался причиной смены настроения. После некоторого молчания услышал:

– Саша, отец настаивает на том, чтобы я вышла замуж. За одного предпринимателя, владельца булочной.

– Да что это за деспотизм?! Варварство! Мы что, в средневековье живём?! До двадцатого века уже недалеко, каких-то двадцать пять лет, и новая эпоха наступит. Неужели твой отец не желает счастья дочери?

– Он по-другому представляет моё счастье. Богатый муж, человек его круга… Для купеческой дочки, считает, лучшая участь…

Я его как только ни умоляла, говорила, что не смогу жить с нелюбимым… Даже слушать не хочет…

– Ну, это вообще тёмное царство какое-то. Прямо как герой пьесы Островского… Помнишь, в театре смотрели…

– Да, только у меня не спектакль, а жизнь…

Последние слова она произнесла со слезами. Я принялся предлагать варианты выхода из положения. Предложил ей свои руку и сердце. А чтобы прожить вместе, оставлю учёбу, найду какое-нибудь место. Письмоводителем или учителем, репетитором… Даша сказала, что не хочет, чтобы из-за неё я лишился высшего образования, возможности сделать научную карьеру. Да и как разорвать отношения с родителями, грех какой, это невозможно.

– Но разве не грех – силой отдать дочь за нелюбимого ради своих корыстных интересов? – с отчаянием воскликнул я.

Мы замолчали на время. Затем я вновь стал уговаривать мою отраду не поддаваться отцу, уйти от родителей, звал её замуж. Приводил в пример героев романа Чернышевского «Что делать?» Много чего говорил.

Приехать обещал и попросить её руки у папаши. Этот вариант она сразу отвергла, мол, меня просто не пустят в дом. А она ещё будет просить отца отменить своё решение. И к родственникам обратится, чтобы посодействовали, упросили отца не ломать жизнь дочери.

До самого дома Даша попросила не провожать. Простились грустно. Я поклялся ей в вечной любви, просил подумать о том, что ей предлагал в случае упорства отца. Наклонился к милым полным губам. О, какой жаркий поцелуй!.. Договорились завтра встретиться на прежнем месте в два часа.

В перемещениях во времени какое-то значение имело моё нахождение там, где встретился мне тот странный старик, и внимательное рассматривание купленных у него часов. И время: два – три часа пополудни. Возвращение в двадцать первое столетие происходило с того же места. Вернувшись из путешествия в прошлое, вспомнил, что завтра – воскресение. Добрёл до пешеходной улицы Баумана – «Казанского Арбата», прогулялся. Вспомнилось, как Даша исполняла романс Гурилёва на стихи Алексея Кольцова «Разлука». В голове зазвучали слова: «Так знать Бог велел – расстанемся, Но когда-нибудь увидимся…». Решил заглянуть в книжный магазин. Может, томик Кольцова приобрести? Или что-нибудь про реинкарнацию?

 Однако когда вошёл, начал разглядывать новинки. Девушка передо мной в бордовой куртке с капюшоном стояла. Обернулась и улыбается смущённо. Таня! Поговорили. Она какой-то томик стихов купила, я решил в другой раз поискать нужную книгу. Вышли вместе, зашагали по улице. Много чего расположено на знаменитой улице, в старину называвшейся большой Проломной.

Удивительно, что знаменитой огромной колокольни тогда ещё не было… А за нею, в глубине двора – Богоявленская церковь. Там крестили Шаляпина. Потом он пел там в церковном хоре. Об этом мы с Таней тоже вспомнили.

– А ведь до возведения этого чуда возле церкви стояла колокольня с шатровым куполом, – произнёс я.

– Откуда ты знаешь?

– Платон говорил: «Всякое знание есть припоминание». Припоминание бессмертной души человека.

Таня быстро взглянула на меня. С удивлением и интересом.

Добрались не спеша до конца пешеходной улицы. Через дорогу на площади Тукая – знаменитый торгово-развлекательный комплекс «Кольцо».

– Ну ладно, Таня, мне домой надо.

– Саня, а может, зайдём куда-нибудь? На Кольце книжный магазин замечательный. Или в кафе? – и смотрит на меня с умоляющим выражением в глазах.

Всё-таки она похожа на Дашу. Но чего-то не хватает, изюминки какой-то, таинственности. А девушка вообще-то хорошая.

– Извини, Танюша, может, в другой раз. Мне нужно домой. Пока!

Повернул и отправился направо. Надо же, как она взглянула на меня. Как раненая птица… жалко даже её стало.

На другой день заехал Айнур. Разговорились о том, о сём. Тут я хватился, а  уже без десяти два. Другу сказал, что у меня свидание. Быстро оделся, хвать – а старинных часов нет! Везде заглянул, нигде не нашёл. Дружок подвёз до места. Стою как дурак, чего-то жду. Ничего, конечно, не дождался. Час покрутился возле знаменитого дома, отправился восвояси.

Когда вернулся, стал искать обстоятельно. Оказался сей артефакт за кроватью. Как туда попали часики, непонятно. В понедельник отправился в путь. «Место встречи изменить нельзя», – вспомнился фильм, который по совету отца когда-то смотрел. Ничего не вышло с путешествием в прошлое на этот раз. Как ни вглядывался в часы, как их ни крутил, чуда на этот раз не произошло.

Вся неделя как в тумане прошла. Каждый день ходил к дому Кекина с моим артефактом. Всё бесполезно. В универе Таня каждый день на переменах ко мне подходила, что-то говорила. Не помню, что ей отвечал рассеянно. А на квартире тоска нападала такая, хоть волком вой.

Сегодня проснулся рано утром. Кто-то кричал? Прислушался. У соседей тихо. Только шум машин на улице. И тут сон вспомнил. Нахожусь я  в той, прошлой жизни. В университете. И слышу, как мои однокурсники читают в газете: «Дочь купца-миллионщика Дарья Л., выданная замуж за нелюбимого, застрелилась из мужниного пистолета». И вопль после этих слов. Выходит, я от своего крика проснулся.

Встал, накинул на плечи одеяло, вышел на кухню. Налил из чайника воду в стакан, немного расплескал. Глотнул несколько раз. Руки тряслись.

Вернулся в комнату, открыл жалюзи. Метель сбивала снежинки в хлопья, крутила их, бросала в дом, который покорно смотрел своими очами-окнами. В голове зазвучал голос С. Адамо: «Томбэ ля нэжэ Тю нэ вьендра па сё суар…». Вспомнился русский перевод:

Ты не придешь этим вечером

Кричит мне мое отчаяние

Но падает снег,

Невозмутимо кружась…

Наледь, которая была вчера, подтаяла. На подоконник текли ручейки. Словно слёзы из глаз…

Романтёр влюблённый

– В моей руке – какое чудо! – Твоя рука! И на траве два изумруда, два светляка! – с восторгом процитировал юноша.

Девушка произнесла, улыбаясь:

– Есть электрики-ремонтники, а ты – электрик-романтик.

– Я не ремонтник, а монтёр.

– Нет, ты романтёр! – воскликнула она, и они засмеялись.

«Романтёра» звали Семёном Резоновым. После окончания второго курса училища вместе с двумя однокурсниками – будущими электриками, его направили на практику в дальний район области.

В селе Камышное, куда они попали, в семидесятых годах строилась новая средняя школа. Семёна, Эдика и Валеру, а также их бригадира из ПМК поселили у бабушки Стеши, маленькой добродушной старушки. Дом её – старый, но ещё добротный, с большими тесовыми воротами и высоким забором вокруг просторной ограды, находился ближе к концу села.

Бригада устанавливала электропроводку по всему зданию школы. Сорокалетний бригадир Василий работал шустро, заодно учил практикантов. Особенно нравилось ему, как споро работает Эдик, плотный голубоглазый парень со светлым волнистым чубом.

Сероглазого Валеру с тёмными волосами и Семёна он нередко критиковал за работу. Особенно доставалось последнему: «Рыжий, соображай лучше, как тянуть проводку, это тебе не в цирке выступать!» Эдик после его слов обычно самодовольно гоготал. Сёма покуда терпел.

 После работы наставник наставлял подопечных, как нужно пить водку. Но в этом занятии юноши не преуспели: то совсем не поддерживали Василия, то пили очень мало, чему тот искренне огорчался. Однажды он уехал к сожительнице в другой район на неделю. Ребята продолжали трудиться самостоятельно.

Развлечений в селе было два: кино, иногда танцы. Практиканты ходили в кино, в клубе познакомились с местной молодёжью. Она была представлена в основном десятью мальчишками, перешедшими в десятый класс, среди которых выделялся высокий плечистый юноша с короткой причёской, упрямым высокомерным взглядом чёрных глаз и тяжёлым подбородком. Звали его Костя. Ещё имелись пять девятиклассников и мальчишки из восьмого и седьмого классов, иногда появлялись их сверстницы.

 Из ровесников гостей в клуб ходил только один парень – Олег, длинный, худой, на лице у него часто блуждала насмешливая улыбочка. Он учился в техникуме в областном центре, а остальные ровесники кто уехал устраиваться в общежития техникумов после окончания средней школы, кто в гостях находился.

И вот в эту субботу объявили танцы. Приятели пришли в клуб, поздоровались с местными ребятами, отметив про себя, что далеко не все одеты в модные брюки – клёш от бедра. У них самих брюки были широкие, как Чёрное море.

В середине зала танцевали девочки. Когда приятели вошли, девчата взглянули на Семёна, облачённого в синюю рубаху навыпуск, в открытом вороте которой виднелась тельняшка, подаренная родственником, и засмеялись.

 «Моряк», – донеслось до него. Приятели тут же пригласили девушек постарше, которые оказались десятиклассницами. Местные ребята стали переглядываться.

После танцев  практиканты вышли вместе с девушками и отправились не спеша вдоль по улице. Семёну приглянулась  высокая стройная зеленоглазая девушка Полина с длинной тёмно-русой косой в зелёной блузке. Эдику – невысокая блондиночка Оля в белой кофточке, Валере понравилась девушка в красной блузке Света, имеющая узкое лицо с улыбкой Монны Лизы.

 Приятно идти в темноте по тихой засыпающей деревне и беседовать на разные темы. Эдик с Олей вскоре отделились от компании, свернув в переулок. Затем и Валера с избранницей сердца поотстал. Сёма не обратил на это внимания: Полина оказалась интересной собеседницей. У них сразу нашлось много тем для общения.  Семёна не покидало чувство, что они знакомы очень давно. Девушка сказала,  что после школы собирается поступать на учёбу в областной пединститут на факультет иностранных языков.

Сёма признался, что тоже очень любит немецкий язык, а после окончания техникума собирается получить другую профессию. Тоже поступить в вуз, только на факультет русского языка и литературы. Он вспомнил стихи Гейне, начал читать вслух:  «Ich wajs nicht, Was soll es bedeuten, das ich so traurig bin…».  Девушка тут же подхватила. Дуэтом дочитали.  Полина мечтательно промолвила: «Лорелея» – чудесное стихотворение !..»

За разговорами незаметно прошло время. Они повернули назад и пошли по направлению к клубу. Подруги жили недалеко от клуба и друг от друга. Поравнялись с домом Оли. На скамейке парочка сидела уже в обнимку. Вскоре подошли Валера со Светой. Завели общий разговор. Потом проводили по очереди девочек и отправились к себе.  Настроение у парней приподнятое. Эдик поделился впечатлением от сладких поцелуев с Олей. Приятели не могли похвастать скорыми успехами, однако полны были очарования от девчат.

С тех пор каждый вечер они провожали девушек и уединялись с ними. Местные парни стали неприветливыми с практикантами. Костя и Олег временами зло поглядывали на них в клубе и о чём-то говорили между собой при этом. Но те не обращали на это внимания. Вначале пары выходили из клуба вместе, шли по главной улице, оживлённо разговаривая, а затем расходились по переулкам на лавочки.

У Семёна с Полиной оказалось много общего. Многие любимые писатели, поэты, литературные герои, кинофильмы, песни. У них всё возрастал взаимный интерес. Дивное чувство постоянного ликования – то тихое, то восторженное переполняло душу Сёмы.  Из-за этого все люди казались замечательными, село Камышное – самым чудесным местом в мире.

Во время работы у Сёмы вдруг возникал образ Полины, и он начинал негромко напевать, не обращая внимания на насмешливые замечания Эдика. Валера тоже иногда говорил, как он знакомится с девичьими прелестями своей подруги.

Семёна возмущала такая болтовня. Его чувство было чистым, возвышенным. Эдуард хмыкал, самодовольно улыбался, временами цедил: «Ну что ты как телёнок…»

В четверг Семён с Полиной заговорились на скамейке возле её дома допоздна. Камышное давно спало, кругом стояла глубокая тишина.  Сказав, что ей пора идти, девушка встала. Вместе они подошли к высоким воротам. Разговор продолжался. Расставаться не хотелось. Повеяло ветерком.

– Ты, наверное, замёрзла в одном платье, – заметил Семён, – накинь мой пиджак.

– Тогда тебе будет прохладно, – возразила девушка.

– Ну давай вместе друг друга погреем, – неожиданно для себя расхрабрился Резонов. Сам себе удивляясь, стоя вполоборота к ней, под пиджаком осторожно обнял подругу. Он испытывал особое очарование от близости девушки. Сёма вспомнил фильм, где лихой моряк обнимал свою возлюбленную, укрывая её от бури. И сам представил себя таким мужественным матросом. Да что матросом – он теперь был словно корабль – бриг, хранящий нежную фею.

Вдруг лёгкое прикосновение к возвышавшейся  мачте заставило бриг дрогнуть. Полина тоже решила обнять его, при этом правая рука её нечаянно задела брюки впереди.

 Сёма стоял потрясённый. Его возвышенная платоническая влюблённость ещё не перешла в следующую стадию – любовь-страсть, поэтому он оказался в замешательстве. До этого он испытывал при мыслях о Полине и рядом с ней жаркие приливы к сердцу, даже что-то подобное лёгкому головокружению. Но, оказывается, есть некоторые части тела, как бы живущие сами по себе.

Сёма не знал, что говорить и что делать. Сердце у него бухало так, что отдавалось в ушах. Он глубоко вздохнул и неловко потянулся своими губами к устам любимой. Но лишь прикоснулся к верхней губке, как Поля ласково промолвила: «Не надо, Сёма». Вслед за этим она отстранилась от юноши. Его руки опустились, и одна рука случайно задела упругую девичью ягодицу. Сёму как будто током ударило.

Полина открыла дверь и впорхнула в ограду. Тут же выглянула, мягко произнесла: «До свидания». Вслед за этим закрыла дверь, задвинула засов, каблучки её туфель застучали по деревянной дорожке.

Семён стоял остолбеневший. Затем вздохнул, повернулся и медленно пошёл. Сладко ныла напряжённая «мачта». Все ощущения и впечатления смешались у него в голове. Душа его пребывала в смятении. В ней боролись между собой стыд и предчувствие огромного счастья, возникало, вихрилось, клубилось нечто новое, непонятное, таинственное. Он поднял голову: с неба луна и звёзды взирали как будто сочувственно, не обещая при этом разгадки тайны.

Весь следующий день Семён молчал, уйдя в себя. Вечером он боялся встретиться взглядом с Полей. Но та радушно приветствовала его. У Резонова отлегло от сердца, он вновь заговорил так, как и прежде. Но в их отношениях появилось что-то новое. То и дело он нечаянно останавливал взгляд на Полиной груди.

В этот день Валера уехал в город к родственникам. Вернуться обещал утром. После фильма приятели с подругами проводили Свету до дома, улыбнувшейся им на прощание улыбкой Джоконды. Затем обе пары направились вдоль села. В разговоре блистал Эдуард, знавший множество анекдотов. Его полное лицо улыбалось. На голове у него красовалась модная в то время цветастая кепочка из тонкой материи. Сёме она  напоминала детскую панамку. Оля заливисто смеялась каждой остроте. Сёма осмелился только взять под руку свою девушку.

Пройдя довольно далеко, услышали, что за ними на некотором расстоянии движется толпа парней. Слышались отрывистые фразы,  злой смешок.

Когда пары приблизились к дому, где они проживали, толпа нагнала их. Олег желчно спросил:

– Далеко направились, сударики?

– А это не твоё дело, – строго сказала Полина.

– До вас, девочки, мне дела нет, а вот с дружками вашими нам поговорить надо, – заявил Олег.

– Да, девчата, посидите вон на лавочке у бабы Стеши, у нас до ваших парней дело есть, – промолвил веско Костя.

Девчата стали возмущаться. Тут Костин братец, семиклассник Вовка подскочил к Эдику и схватил его кепочку с возгласом: «Модник, дай шляпу поносить!» Эдик выхватил кепку, и тут же получил плюху кулаком от Кости. Девчонки возмущённо закричали. Одноклассники захохотали. Пары двинулись дальше. Настроение у них испортилось.

Толпа вновь догнала их. Опять кто-то сдёрнул с головы Эдика модный убор, и вновь после его попытки вернуть кепочку ему треснули по лицу. Эдик ошеломлённо молчал, сжимая модную кепку. Девчата громко возмущались.

Неожиданно для себя Семён заорал откуда-то взявшимся басом:

– Эй вы, что, смелые – двадцать против двоих?! Пошли вон, а не то я за себя не ручаюсь!

От неожиданности все остановились, уставившись на отчаянного человека.

Тут опять выскочил как чёртик из табакерки Костин братец и со словами: «Да что вы на него смотрите!» – хлопнул Семёна по лицу и отскочил, спрятавшись за спинами. Сёма рванулся к нему. Но на пути встал Костя, который нанёс удар – не смазанный, как у братишки, а весьма ощутимый. Резонов дал ему в ухо, тот отшатнулся. Но тут же Сёма  получил удар от кого-то справа, врезал сам, получил слева, опять ответил. Эдик стоял растерянно в стороне.

Драчуны взяли Сёму в кольцо, отовсюду сыпались удары. Он не слышал, как кричали девчонки.

 Негодование, возмущение подлостью охватили Резонова так, что Семён остервенело крутился в кругу и со всех сил  смачно лупил по ненавистным рожам хулиганов. Те стояли тесно– не промахнёшься. Удары сыпались на него, но это ещё больше усиливало его ярость. Круг стал шире. Кто-то ударил сзади, со всего маху в развороте Сёма выкинул кулак в ту сторону, но промахнулся, потерял равновесие и оказался на земле.

Пацаны налетели пинать его. Семён свернулся, закрыл голову руками. Один из хулиганов бежал к нему с оторванной от палисадника штакетиной. Эдик закричал подростку в отчаянии:

– Толик, ты что, с ума сошёл, убьёшь штакетиной!

Тот повернулся к нему, бросил своё оружие и заорал гнусавым голосом:

– Пацаны, этому тоже надо дать!

Пацаны оставили Сёму и кинулись на Эдика. Тот пытался что-то им объяснить, но, получив несколько ударов, быстро прильнул к лону матушки-земли.  Драчуны попинали его в охотку, но не сильно. В это время Сёма встал и подошёл к воротам дома. Из них выглядывала проснувшаяся баба Стеша и кричала:

– Вы чо это делаете, варнаки?! А ну-ка, расходитесь по домам, а то я на вас участковому пожалуюсь, фулюганы!

Оля рыдала. Полина ругала одноклассников. Подруги кинулись к Эдику. Тот встал и понуро побрёл с ними к дому.

 Возбуждённые камышинцы с восторгом обсуждали свою победу. Семиклассник визгливо крикнул брату:

– Костя, когда мы рыжего били, мне Полька по морде врезала!

Тот отмахнулся:

– Да ладно, не ори.

Толпа отправилась по направлению к клубу. Победители громко разговаривали, хохотали, слышались похабные частушки.

Бабушка Стеша попричитала и ушла досматривать сны. Девочки вытирали лица у потерпевших платочками. Оля плакала, с жалостью спрашивала, больно ли Эдику. Полина громко возмущалась, ругала одноклассников. Семён взял обеими руками её кисть и бережно стал целовать её пальцы, затем открытую ладонь.

Девушка бережно погладила левой ладошкой его щеку, затем волосы. Сёма почувствовал, как впереди у него поднимаются брюки. Он обнял девушку, уже не стесняясь никаких прикосновений с нею. Та подняла кверху лицо, и их губы бережно соприкоснулись, затем Сёма обхватил верхнюю губу девушки, потом нижнюю. Сладкими были губы Полины, и сладко ныло у Семёна внизу. Недалеко целовались Эдик со своей блондиночкой.

Первой опомнилась Полина.

– Ну всё, вам надо лечь, парни, отлежаться, отдохнуть от побоев этих гадов.

– Вас надо проводить, – выдохнул Резонов.

– Нет, какие проводы, они опять могут на вас напасть! Дойдём, они нам ничего не сделают, – решительно заявила Полина.

Они попрощались. Хозяйка уже спала. Парни прошли в свою комнату, легли не раздеваясь.

Резонов испытывал стыд за то, что его побили, и за то, что не смог проводить свою девушку. Ныли синяки. Поднимавшаяся волной ненависть к забиякам спадала, из моря чувств поднималась волна восхищения Полиной и впечатлений от прикосновений к ней, росла и падала на берег его памяти, следом всё вырастала волна осознания испытанного унижения… Незаметно он провалился в сон.

На следующий день потерпевшие встали позже обычного. Не спеша позавтракали. Баба Стеша испекла блинов, заботливо угощала, жалостливо причитала и ругала «фулюганов». Участковому не могла сообщить: тот проживал в другом селе, а  телефона в её доме не имелось. Квартиранты попросили не рассказывать о происшествии никому.

Придя на работу, они продолжили электрификацию школы. Эдик ворчал: «Делаем добро для этих козлов…». В 11 часов их навестили подруги. Посочувствовали, поругали агрессоров. Сказали, что  клуб сейчас посещать не надо, будут приходить к ним в гости на стройку.

В обед приехал Валера. Увидев товарищей, похохотал над их припухшими физиономиями.

Дня три девчата приходили посидеть на лавочку у дома, где они проживали. Навещали их на работе. В одно из посещений Семён с подругой зашли в просторное помещение. Полина воскликнула:

– Вот здесь будет наш класс!

Взглянув на друга, сокрушённо добавила:

– Как мне не хочется с теми придурками вместе учиться! А ты всё-таки отчаянный парень: кинулся один на толпу!

Семён улыбнулся, возразил: «Нет, я стеснительный». Вслед за тем схватил на руки ойкнувшую девушку и стал целовать её лицо. Словно хмель ударил в голову. Он сел на табурет, посадив на колени Полину, нежно стал трогать её грудь. Девушка слабо сопротивлялась, шепча: «Сёма, не надо, так нельзя». Семён, тяжело дыша, выдохнул:

– Мы с тобой поженимся и проживём вместе всю жизнь!

– Какая тебе женитьба, нам ещё так мало лет! Может быть, ничего ещё не получится, – засмеялась Поля. Словно колокольчики тихо зазвенели.

– Всё у нас получится! – отрезал Сёма. Девушка оторвалась от него и встала. Семён кинулся перед ней на колени, обхватив её стан. Да так неловко, что коснулся ухом лобка девушки, почувствовав  шелковистость волосиков. От этого на миг, как ему показалось, потерял сознание, однако рук не разжал.

Полина шёпотом крикнула:

– Сёма, отпусти, сюда идут!

За стеной послышались голоса, Семён поднялся и увидел, как к ним заглядывают Валера и Света со своей всё понимающей и в то же время загадочной полуулыбкой.

Когда подруги ушли, парни продолжили протягивать электропроводку.  После работы на полпути к дому их встретили местные забияки. Они предложили пройти в сад бывшей школы. Костя смотрел на них мрачно. Олег подшучивал, похвалил, что Сёма здорово бьёт, посмеиваясь, погладил шишку у себя на голове.

Предводители под одобрительные возгласы земляков поставили ультиматум: практиканты ставят им ящик водки в субботу, они вместе пьют мировую, и дальше живут спокойно. Пытавшийся возразить Валера тут же получил плюху. Семён сказал за всех, что они согласны.

Дома он заявил недоумевавшим соратникам, что ничего они покупать этим паразитам не будут. На выходные же уедут домой, ещё и понедельник можно прихватить, потому как бригадир обещал в тот день вернуться. Неожиданно для себя Семён стал на время лидером их трио.

Сёма побывал дома, помог отцу косить сено. Насладился этой работой, ароматами луга и леса, накупался в речке. Про следы синяков сказал, что подрался с приятелем, и в тот же день помирился.

В понедельник все втроём парни встретились в областном центре и вечером приехали в Камышное. Баба Стеша очень обрадовалась им. Угощала блинами со сметаной, молоком. Рассказывала о том, как тяжело приходилось работать в колхозе во время войны и послевоенное время. Вечером парни отправились к подругам.

 Семён с подругой уединились в ближайшем от её дома тёмном переулочке. Вначале парочка восхитилась роскошным звёздным небом и луной, ободрительно взиравшей на парня. Затем Сёма начал восхищаться девушкой. Вот тогда он и прочитал стихи Афанасия Фета: «В моей руке – какое чудо – твоя рука!»…  Вскоре в его ладони оказалось чудо для него совсем уж запредельное.

Когда их губы слились в поцелуе, романтик растегнул у Полины  блузку, быстро просунул под неё правую руку. От прикосновения его ладони к спине у девочки прошла дрожь по телу. Расстегнул лифчик, и вот уже в левой ладони по очереди оказываются груди девушки – твёрдые и в то же время удивительно нежные.

Какое это наслаждение – гладить, трогать, осторожно сжимать два таких чуда. И слушать робкий с замираниями шёпот: «Сёма, не надо…». Сердце Семёна бухало как барабан. Он целовал её шею, затем соски…

Утром парни шли на работу умиротворённые, полусонные. Они не обратили внимания, что мальчишки – ученики начальных классов, раньше, гоняя на велосипедах, всегда здоровавшиеся, сейчас молча пролетают мимо. После обеда мимо промчался на мотоцикле "Минск" Костя, злобно зыркнувший на них. Эдик успокоил напарников: его блондиночка сообщила, что подруги разговаривали с одноклассниками и пригрозили им нажаловаться директору школы, если те не отстанут от их друзей.

Этот вечер они также провели с подругами замечательно. Семён продолжил свои открытия: касался Полиных ножек, гладил их. Это было умопомрачительно! После позднего долгого прощания на квартиру он не шёл, летел… Нет, гордо плыл как парусник на всех парусах. Мачта…, наверное, всё-таки не мачта, а бушприт, – нет, рангоут (устройство для подъёма парусов) ныл, прямо-таки стонал от напряжения. Сёма забыл все неприятности, готов был обожать весь мир.

К сожалению, на следующий день девчата собирались съездить на день рождения двоюродной сестры Светланы в райцентр. Баба Стеша тоже решила отлучиться денька на три в другое село к дочери.

Бригадир прикатил на другой день к обеду. Слегка навеселе. Навестил доверенный ему объект, похвалил свою бригаду, объяснил, что у него «душа горит». И ушёл к соседу бабы Стеши, по его выражению – «самогонному специалисту». Вернулся поздно, рухнул на постель и вскоре захрапел.

Парням надоел его храп, они вышли подышать свежим воздухом. Сели на лавочку возле дома. Эдик закурил. Приятели не курили, поэтому попросили отойти от них немного.

Курильщик вышел за палисадник. И тут же оказался в окружении. Местные парни как-то незаметно прокрались к ним. Видимо, караулили, когда они выйдут. Другие шпионы подскочили к лавочке, двое сели рядом со стороны ворот, возле которых уже торчали фигуры.

Раздался злой Костин голос:

– Пошли в сад!

Недалеко справа от дороги находился сад, некогда окружавший здание начальной школы. Начальные классы находились давно уже в центре в другом здании средней школы. Старый сад сильно зарос, стал глухим.

– Привет, парни, пойдёмте поговорим по душам, – фальшиво-приветливым, бодреньким голоском сказал Олег.

Эдика уже повели под конвоем. Семён и Валера встали и тронулись, окружённые толпой.

Семён вдруг упёрся:

– Да зачем туда идти? Не о чём нам с вами разговаривать! Идите сами туда, оставьте нас в покое.

– Пойдём, пойдём, – сказал Олег.

Но Сёма остановился. Ворота были  не так далеко. Он оттолкнул одного мальчишку, пнул в живот другого, вырвался из круга, кинулся к дому. Недалеко от ворот повернулся, подняв кулаки. Преследователи притормозили. Только Костя рванулся к нему. Сёма пнул его в живот, но тот лишь приостановился. Сёма ещё ближе подскочил к воротам. Развернулся, ещё раз пнул преследователя.

Повернулся, чтобы забежать в ворота, но Костя прыгнул ему  на спину, и они, как писал классик, сплетясь как пара змей, упали разом и покатились по земле. Получив два пинка от других хулиганов, Сёма предпочёл оказаться снизу, прижимая противника к себе, не давая тому ударить.

В это время пришёл черёд товарищей. Те, кто пытались пнуть его, кинулись их бить. Семён отшвырнул от себя Костю, встал и вошёл в ворота.

Через  некоторое время явились его напарники. Никто не произнёс ни слова.

Утром они не могли разбудить бригадира, тот только мычал и махал на них рукой, не открывая глаз. Резонов предложил парням поехать в ПМК, сказать там, что работа уже к концу подходит, мол, один бригадир справится, и попросить направить их в другое место.

Так и сделали. В ПМК вняли просьбе практикантов и направили их по одному в разные места, где уже практиковались однокурсники. После окончания практики они приехали за справками и расчётом и встретили в конторе ПМК бывшего бригадира. Тот обрадовался, говорил, что зря они уехали. Ему там очень понравилось, нашёл приятелей. Сообщил, что разговаривал с председателем Совета: мол, местные обижали его ребят. Та ответила, что нужно было к ней обратиться, она бы приструнила забияк.

Сёма начал переписываться с Полиной. Но через год его родители решили переехать в другой район. Сёма писал с нового места жительства, но ответов не получил. Осенью его взяли в армию. Отправлял он вначале и со службы сообщения, но, не получив ответа, прекратил писать. Однако Полина часто ему вспоминалась, даже снилась.

Два года пролетели, как птицы. После возвращения со службы Резонов поступил туда, куда мечтал: в пединститут. На подготовительное отделение, которое в обиходе все называли рабфаком. С самого начала стал искать Полину. Но ни на третьем, ни на втором, ни на первом курсе иняза она не училась. Не оказалось её и среди будущих словесников.  Резонов упорно искал её на других факультетах – и не находил.

Однажды Семён и его четверо новых друзей (все после армии) решили прогуляться по городу. Зашли в Центральный парк культуры и отдыха. Стояла прохладная осенняя погода. На голых ветках деревьев каркали вороны, решали какие-то свои разборки. Вдруг за кустами на дорожке, параллельной той, по которой они шагали, раздались возбуждённые голоса – мужские и женские.

Резонов остановился, прислушиваясь. И вдруг кинулся туда, перепрыгивая через клумбы, подныривая под кусты. Выскочил на ту дорожку. Перед ним двое явно выпивших парня приставали к двум девушкам, одетым в красную и зелёную болоневые куртки. В первой из них он узнал Свету, а вторая оказалась Полина! Высокий парень в распахнутой куртке, в котором он узнал Костю, пытался обнять Полечку, та его отталкивала.

Семён с разгона толкнул Костю в бок. Тот отшатнулся, повернулся и с руганью бросился на него. И тут – бац! Произошла встреча Семёнова тяжёлого ботинка и Костиного живота.

Камышинский удалой боец согнулся, обхватив больное место. «Получилось!» – возликовал Сёма. Кинувшийся было на него второй приставальщик налетел на кулаки подоспевших Сёминых друзей, которые вдобавок опрокинули согнувшегося Костю на асфальт. Резонов сказал, указывая на опрокинутого:

– Это мой давний знакомый, а того я не знаю. Да отпустите их!

– Мы только поговорим с ними, – ответили друзья.

Семён взял девушек за руки и быстро повёл их из парка, закидывая тех вопросами. Оказалось, что Полина передумала и поступила учиться в институт культуры на библиотечный факультет. Там же обучалась и Света, которая не стала переписываться с Валерой.

Оля же вела оживлённую переписку с Эдиком, они встречались несколько раз в областном центре, но затем расстались.

Семён поразился тому, что узнал: Поля писала ему несколько писем на старый адрес, но они пришли обратно. С нового же места жительства Семёна писем она не получала.

– Но главное, что мы встретились!  Помнишь: «В моей руке – какое чудо!…» Я ведь говорил тебе, что всё у нас получится! – Семён остановился, взял обе руки Полины в свои и с восторгом смотрел на неё. Света загадочно улыбнулась и деликатно отвернулась.

Полина, не отнимая рук, строго заговорила:

– Семён, прошло три года. Мы так давно с тобой не общались.Откуда тебе знать: может быть, у меня есть парень, может быть, я за него замуж собираюсь?

Семён молча смотрел в её глаза изумрудного цвета. Голос у девушки был строгим. Но взгляд! Её очи говорили о другом…

Как поступать правильно?

В отделение «Скорой помощи» районной больницы привезли больного. Нужен врач. Сегодня дежурил Альберт Узков. Он и его жена работали терапевтами в местной больнице второй год. Водитель Василий быстро доехал до двухэтажки, где жили Узковы. Второй подъезд, первый этаж. Звонит, звонка не слышно. Из-за двери слышится приглушённо музыка, как будто из индийского фильма.

Василий с раздражением крикнул, мол, сейчас я вам добавлю музыки, и забарабанил в дверь. Дверь открылась не сразу. Выглянул Альберт, глаза какие-то затуманенные. Василий ему сказал, что надо ехать пациента выручать, а не в дудку дудеть.

– Это не дудка, – посмотрел на инструмент в руке Узков, – а кларнет.

– Мы медитируем! – добавила жена Альберта Алла тоже с туманным взором, – чуток подождите.

Дверь захлопнулась. Вновь раздалась чарующая, вяжущая мелодия. Василий выругался и опять начал стучаться. Вскоре Узков вышел. Пока ехали, водитель ворчал. Молодой врач умиротворённо посоветовал ему заняться хатха-йогой, чтобы не впадать в стрессовые состояния, самоуглубляться и совершенствоваться.

На следующий день Узкову попало на орехи от главврача. Крупным телом и статью жена Альберта походила на отца. И взгляд такой же – гордо-синий.

– Привет, Алик! Сигнал на тебя поступил. Вроде ты не хотел на скорый вызов ехать. Ты что, парень, обалдел?

– Нет, как это не хотел, Вы что, папа, я же выехал, – забормотал провинившийся зять.

– Но не сразу! Чё ты там вошкался? Мелодию он там выводит! А если пациент богу душу бы отдал, пока ты дудел?! – взор тестя стал как небо перед грозой, казалось, очки и лысина у него гневно сверкали, – Ну, чё молчишь?

– Мы … это… с Аллой медитировали под музыку…

– Её-то не приплетай сюда! Твой долг – лечить людей, всегда быть готовым им помочь. Музыкант, етить твою! Ты не Аполлон, а Эскулап! Не забывай этого! Ладно, иди…

После рабочего дня Узков решил заехать по пути к родителям. В грустном настроении вышел из поликлиники и зашагал по больничной ограде в сторону ворот, недалеко от которых его ждал автомобиль. Рассеянно кивнул двум коллегам-эскулапам, вышедшим из соседнего здания.

Стояли погожие сентябрьские деньки. Берёзы красовались золотыми и зелёными листьями. Строгие ёлочки, принявшие от них в подарок на свои тёмно-изумрудные ветви золотистые листья, казалось, с сочувствием смотрят на Альберта.

Он поравнялся с молодыми тополями, широченные листья которых становились лимонного цвета. Один лист решил последовать примеру порхающих берёзовых «украшений», но вместо этого тяжело шмякнулся на асфальт рядом с другими такими же тяжеловесами. Однако тут же, подхваченный порывом ветра, поднялся и покатился колесом. Вслед за ним поднялись и побежали его собратья, обгоняя врача.

Узков подъехал к родительскому дому.

Зашёл, лелея надежду, что мамочка ему посочувствует. Но мать его также отчитала. Он попытался оправдаться:

– Мама, ну меня Аллочка уговорила медитацией заниматься. Расслабляешься, самоуглубляешься…

– Слушай больше жену свою, она тебя всякой чепухе учит, а ты как телёнок за ней!.. Аллочка-то, она не то ещё выдумает!

– Мама, ты сама настаивала, чтобы я с Аллой сошёлся! – Альберт выскочил из родительского дома, хлопнув дверью.

Свою «Ладу» он направил не домой, а к реке, туда, где она делала поворот за посёлком.

Вышел из автомобиля, сел на гладкий камень-валун. На нём когда-то сиживал в юности с любимой девушкой. Альберт возил её на мотоцикле сюда купаться летом. Вздохнул и стал глядеть на воду.

Медленное течение успокаивало, приводило в порядок мысли. Ветер-бродяга гнал небольшие волны навстречу его взору.

Река в этом месте делала изгиб, который с годами становился всё более выраженным. Вода за эти годы намыла много песка и гальки. Появился песчаный мыс. На противоположной стороне берега наоборот, берег обваливался, отступая от реки.  Молодой врач с горечью подумал, что его судьба похожа на тот берег.

Действительно, что у него за жизнь? С малых лет слушался мамочку. Та работала в поликлинике медсестрой. Мечтала в юности стать врачом, но не получилось. Заставила сына поступить в мединститут.

Альберт посещал с детства занятия в музыкальной школе. Сначала по классу фортепиано, затем занялся кларнетом. Ещё подростком мечтал стать кларнетистом. Его подкупали удивительный звук, выразительная окраска звучания этого инструмента, некая романтичность.

Однако мать постановила: надо получать серьёзную, основательную профессию. Закончишь, мол, сыночек, медицинский вуз, домой приедешь. Место будет в больнице или поликлинике. Уж её все знают, старшей медсестрой трудится. Анне Степановне не откажут. И жить, дескать, дома будешь, не нужно по съёмным квартирам мотаться. А потом и квартиру дадут молодому специалисту.

Отец ничего не говорил насчёт сыновнего будущего. Он долго не задерживался на рабочем месте. Когда они с матерью поженились, отец занимал должность инженера ПМК. Но не смог удержаться там, попросили добровольно написать заявление об уходе. Устроился мастером на ремонтно-механическом заводе, там тоже неприятности пошли, уволился.

Не обладал он деловой хваткой, не имел организаторских способностей. Мать часто ворчала на него.

– Ты что, так и будешь кататься как перекати-поле?! – кричала тогда мать, – не можешь себя поставить, ничего не умеешь! Горе ты луковое!

Отец всё больше отмалчивался, человек был тихий, смирный. Сын с горечью  слушал упрёки матери, понурый вид отца вызывал жалость. Когда папаня устроился пожарным, сын-подросток с подчёркнутым уважением интересовался его работой.

Мать всю любовь и заботу обратила на сына. После детсада, затем после учебных занятий в школе Анна Степановна старалась быть с ним. Всячески оберегала сыночка от падений, ушибов. В летние лагеря не отпускала. Даже подростком Альбертик не уходил с приятелями далеко от дома.

В школе мальчик учился хорошо. Во всём был послушным.

Пролетели юные годы. Вуз успешно закончен. Альберт приехал на работу в поликлинику в родной райцентр. Познакомился с учительницей начальных классов, выпускницей педучилища. Вспыхнула влюблённость.

Однако и тут вмешалась мать. Она постоянно советовала сыну обратить внимание на Аллу – дочь главного врача поликлиники. Нахваливала её. Алле говорила, будто сыну она нравится. На самом деле Альберту было известно, что Аллочка, будучи студенткой, перебрала много парней. Да и после окончания вуза поведение её нельзя назвать морально-устойчивым.

Однако Алле нравился симпатичный, стройный, с выразительными карими глазами, приятный в общении молодой врач. На вечерах, устраиваемых по месту работы, она старалась быть поближе к Алику, как она называла Узкова. Однажды, будучи изрядно навеселе, они случайно оказались вместе в каком-то кабинете. Согрешили, так сказать.

А дальше уже Алла стала требовать, что, если Альберт честный человек, то должен на ней жениться. И добилась своего. Мать чувствовала себя на верху блаженства. Самой не удалось получить высшее образование, зато сын – врач. Да ещё женится на дочери главного врача. Вот радость-то! И квартиру потом молодые врачи получили. Материнские мечты сбылись.

Воспоминания так подействовали на Узкова, что у него заболела голова. Да что это за жизнь?! Профессию выбрал не по душе. Женился не на любимой. Тоска… Он вспомнил, как после купания сидел с Олей на этом камне, гладил её каштановые волосы, обнимал изящную фигурку, нежно целовал…

 Его любимая вышла замуж, через год развелась, растит мальчонку. Изредка он её встречал в магазинах, всегда при этом испытывал стыд. Иногда он представлял, как бы могли они счастливо с ней жить. Рисовал в воображении радужные картины. Сладостные мечты о прошлом… После таких грёз становилось тоскливо.

Вначале жене не нравилось, что муж уединяется в комнате и наигрывает на своём кларнете. Но потом она увлеклась буддистским учением, и мужа привлекла к этому. Теперь он часто исполнял индийские мелодии. Алла внушала супругу, что эта музыка помогает медитации.

Мир, толковала она, это иллюзия. Самонаблюдение, мол, ведёт к самосовершенствованию. К невозмутимости, любви и состраданию. Медитация помогает впадать в нирвану – освобождению от страданий. Альберт не спорил с женой, хотя сомнения, посещавшие его, мешали быть истинным буддистом.

Но сегодня он решил попробовать стать самостоятельным. Приехал домой. Отмахнулся от расспросов супруги, прошёл в комнату, достал кларнет. Начал играть музыку знаменитого Бенни Гудмена – великого джазового исполнителя и композитора. Исполнил композиции: «Как мне узнать?», «Почему вы не поступаете правильно?»

В нём возникло чувство радости, удовольствия. Кларнет у Альберта как будто рассказывал о его жизни, чувствах, ощущениях. В душе будто алый цветок распускался – росло желание изменить свою жизнь.

Солнце в душе

Русская поговорка гласит: «Любовь закона не знает…» Наверное, в старину её придумали. Когда браки заключали родители, и часто вопреки чувствам и желаниям своих детей. Главное – расчёт, выгода для семьи.

Однако и в старину у людей возникали сильные чувства. Нередко любовь зарождалась между супругами, которые раньше были незнакомыми. А могла страсть вспыхнуть к чужой жене, чужому мужу. Любовь как огонь – для кого-то радость, а для других – печаль.

Предлагаю историю из давних времён. Близ города Казани находится деревня Источи. Назвали её так из-за того, что в округе находится много источников, родников. В середине 19-го века там стояло 50 домов. В одном заулке углом друг к другу располагались ряд из четырёх изб и ряд из шести, идущих к берегу речки.

В доме на стыке с другим рядом жил молодой пастух Прохор. Его родители умерли от оспы. Сестра как-то не пострадала. Отдал брат сестру замуж, один остался. Родственники советы дают, мол, надо жениться тебе, Прошка. Сам он невысокий, неказистый. Лицо рябоватое, один глаз повреждён. Отыскали сваху, та в соседнее село съездила, нашла девушку на выданье. Побывал Проша там, посватался. Мать его хорошо приняла. Отца не было в живых.

А девчонке 17 лет, пригожая, как яблочко румяное. Плачет: «Не пойду за него! Он больно страшной». Мать уговаривает, дескать, что ты, Танюша, у него дом свой, хозяйство. Парень серьёзный. А здесь, мол, двое сыновей с жёнами и детишками, мучимся в тесноте. Так и уговорила. Обвенчались в большом селе.

Трудно привыкала Татьяна к супругу. Потом во время еды старалась садиться за стол так, чтобы из-за самовара не видеть мужниного лица. Ну, год прожили, родилась дочка. Потом ещё…

В Источах только на одном доме красовалась черепица, крыши остальных изб покрывались соломенными снопиками, а на сараях так просто солома настелена. За Прохоровым сараем – огород соседа Степана. Дом Степанов стоял на бугре. Внизу речка протекала. Женщины ходили по воду на берег реки. Там набирали в вёдра ключевой водицы, текущей из крутого берега. Несли на коромысле.

Однажды одна на берегу оказалась Татьяна. И тут же появился Степан, мужчина рослый, видный. Он давненько всё поглядывал на соседку ласково-внимательно. А тут целую речь высказал, будто плотину прорвало. Говорит: «Татьяна, милая, влюбился я в тебя! До тех пор полюбил, что ни есть, ни спать не могу! Вот жжёт всё внутри, не могу жить без тебя!»

Задумчивой после встречи стала Татьяна. Как-то ещё подгадал Стёпа, когда она одна у ключа была, опять признания у него полились, будто вода из родника. Уже сердце у Тани стало замирать при виде сияющего взора соседа, его светло-русых волос, пшеничных усов, улыбки.

Народная мудрость называет цветком без солнца девушку без любви. То же и о женщине можно сказать. Вспыхнула любовь – солнце в душе.

 Влюбилась Таня и расцвела. Степанова жена Настасья привлекательной была, однако хозяйственные заботы наложили на неё свою печать. И чувства солнечного испытать ей не довелось.

Годы между тем всё шли. У Степана росли два сына и две дочки. У Татьяны – три дочери. Прохору говорили доброхоты, что сосед что-то уж слишком умильно разговаривает с его супругой. Намекали, что тот встречается с ней тайно, хотя никто не мог сказать, что застал их свидания. Первая дочка походила на отца, две другие – на мать.

Как же Прохор себя вёл после таких россказней? Никаких скандалов он не устраивал. Рассуждал так: «Жена со мной спит, не брезгует. Хозяйство хорошо ведёт. Дочек учит всему, что в жизни пригодится. Зачем плохое выдумывать?»

Однако слышали люди, как Прохор во время пастьбы стада часто исполнял песню «Ничто в полюшке не колышется»:

«Пастух там напевал Песнь унылую, В этой песне вспоминал Свою милую. Как напала на меня Грусть жестокая; Изменила, верно, мне Черноокая».

Голос у пастуха хороший. В этой песне ещё три куплета, в них говорится о другой избраннице, которую надо наряжать, с которой жизнь будет лучше. Но чаще пел Прохор только первые три грустных куплета.

Пролетели годы как птицы. Двух дочерей Татьяна с мужем отдали замуж. Настасья стирала осенью на реке, простудилась. Через неделю скончалась.

Вскорости началась Гражданская война. Деревню занимали то белые, то красные. Просили поменять лошадей, тех, у кого ноги сбиты – на крепких. Прохору и Степану уже перевалило за семьдесят лет. Перед очередной сменой власти деревенские жители поехали прятаться в лесах. Прохор как раз заболел испанкой.

 Звал Татьяну любимый с собой, но она отказалась, осталась ухаживать за мужем вместе с дочкой. Прохор не смог выкарабкаться, приказал родным долго жить.

Бои закончилась. Жители вернулись в деревню. Последняя дочка Татьяны вышла замуж. Зять из другой деревни, стал у них жить. Однажды пошёл он сена дать корове. Смотрит: через забор старик лезет. Удивился, ты, мол, кто такой? А тот отвечает, что он сосед Степан. Рассказал парень об этом тёще, а та ему спокойно: да, мол, то сосед, пирог относил.

Степан и Татьяна виделись каждый день. Не могли друг без друга. И радостями, и бедами, и размышлениями делились.

Когда любимая умерла, Степан затосковал. Слёг. Внук заглянул к нему, он его отправил за батькой. Пришёл сын, Степан ему молвит:

– Я вот зачем тебя позвал: когда умру, похороните меня рядом с Татьяной.

– Ты что, тятя, в своём уме? – возмутился сын, – мы и так сколько терпели всяких сплетен! Пусть уж по-людски всё будет!

Подошёл земной срок Степану, упокоился. А дети не стали выполнять его желание, похоронили рядом с женой. Кто-то из провожавших старика в последний путь заметил с сожалением: «Да уж надо было рядом с Татьяной поместить…» Однако другие возразили, дескать, мы христиане, не по-божески это.

Вот такая история. О любви и тоске. О радости и печали…

Долгожданная встреча

Леонид Белов с недоумением и тревогой смотрел на мобильник. Сотовый телефон Розы не отвечал. Поезд ускорил ход. Белов поднял голову, попытался глядеть в окно на пролетающие мимо посёлок, лес, поля… В голове в такт звучанию колёс стучало: «как же так, как же так?..»

Решили пожениться. Однако – увы! Не вышло. Причиной ссоры стало то, что Лёня переспал с разбитной старшекурсницей. Как это вышло, сам не помнил: многовато выпил, когда отмечали день рождения той студентки. Роза тогда в субботу уезжала домой.

 Рассерженная возлюбленная позволила во вторник другому сокурснику пригласить себя в кино. Взаимные претензии развели влюблённых совсем. После окончания вуза Белов устроился работать в газете. Во время туристической поездки встретил новую любовь – Полину.

Приятелям показалось странным его увлечение Полей. Ведь Лёне всегда нравились маленькие брюнетки, такие, как Роза. А новая пассия оказалась высокой блондинкой. Тем не менее к Полине Белов прикипел сердцем. Настолько, что согласился переехать к ней в славный град Владимир.

Прошло время. Уже и младший Белов стал студентом. Отец же трудился менеджером в коммерческой структуре. Однажды вечером Леонид увидел на сайте «Одноклассники» Розу! Предложение перейти в статус «друзей» сразу же принял. Началось восхитительное общение. Память юности вдруг нахлынула подобно волне прибоя, накрыв Белова с головой.

В Свердловской области жили родители Леонида. Во время отпуска он бывал у них. Роза жила в другом районе. Выбрала удел сельской учительницы биологии. Была замужем, но общий язык с мужем не нашла, развелись. Воспитывала дочь.

Белов попросил у бывшей подруги прощения. Та ответила, что давно простила. На просьбу встретиться заметила, что не хочет вносить разлад в их семью. Но Леонид в июне перед началом отпуска стал умолять о встрече.

Роза согласилась. Белов ехал тогда в родной край в каком-то тумане. Воспоминания, студенческие разговоры, песни теснились в его мозгу. Милое лицо, карие глаза девушки, его первой любви, то и дело возникали в памяти. Он будто в прошлое ехал.

Прибыли на станцию Свердловск. Леонид выпрыгнул из вагона, торопливо пошёл со своей каталкой по длиннющим подземным переходам на вокзал. Там он сел в свободное кресло. Достал сотовый. Сердце у него готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Позвонил. Родной ласковый голос зазвучал в его ухе. «Прошлое возвращается», – мелькнуло в сознании.

Увы, увы! Все эти волнения оказались напрасными. Роза сообщала, что в их краях прошёл мощнейший ливень. Дорогу размыло, транспорт в райцентр не ходит.

Общение с родителями, родственниками, друзьями детства помогли смягчить огорчение «путешественника в прошлое». По возвращении домой продолжил переписку.

– Какая досада, что случай помешал нам встретиться! – выразил свои чувства Белов.

– А может быть, это не случай? – возразила Роза, – Лёня, ты очень хороший, душевный, чуткий человек! Я всегда с теплом вспоминаю наши отношения. Кроме ссоры, конечно, и расставания. Но, понимаешь, у каждого своя судьба, и от судьбы никуда не убежишь.

После такого умозаключения Белов задумался. Пришёл в себя. Как же так? Ведь он любит свою жену, у них прекрасные отношения. А тут прошлое не даёт покоя. Что за морок такой? Разве можно любить двух женщин одновременно?

Переписку с бывшей(?) возлюбленной он не прекратил. Хотя появлялась она на сайте редко. Прошёл год. Леонид опять уговорил Розу встретиться. Просто как друзья. Она согласилась. На середине пути Белов не выдержал, позвонил.

В голосе былой(?) возлюбленной слышались грустные нотки. В райцентр она приехала. Но вдруг её охватило сомнение: а зачем нужна эта встреча? Прошлое не вернёшь, не переделаешь, – такая мысль её очень смущает. И она не хочет разрушать чужие семьи. Так неожиданно закончила она свои размышления. Леонид стал умолять её приехать в город. Но она отключилась.

«Как же так, как же так, как же так…» – стучали колёса. Белов глубоко вздохнул и задумался. В голове возникла мелодия песни Раймонда Паулса на стихи Андрея Вознесенского в исполнении Яака Йолы: «Подберу музыку к тебе…» Эту песню очень любила Роза.

Вдруг до него дошло, что эта песня нравится и Полине. До сих пор её напевает.

Как же он про жену забыл?! Он ведь любит её. Больше двадцати лет вместе живут. Сколько радостей и неприятностей вместе испытали! У них сын, хороший парень. Полина! Любимая, единственная! Не зря говорят, что они похожи. Не надо ему никого, кроме неё!

Белов глубоко вздохнул. Улыбнулся женщине – соседке по купе, которая с любопытством на него поглядывала. О чём-то с ней заговорил.

Вдруг раздался сигнал мобильника. Звонила Роза. Голос у неё был взволнованным, с виноватой интонацией:

– Лёня! Прости меня за то, что отказала во встрече, прости, что отключилась! Лёнечка, ты прав, нам нужно встретиться. Я хочу поговорить с тобой не по сотовому, живого общения хочу. Я еду в Екатеринбург. Жди меня на вокзале!

Леонид сидел как оглушённый. Колёса стучали: «вот так, вот так, вот так!» В голове отдалённо слышалась песня: «Подберу музыку к судьбе, Чтоб теплей стало на ветру…»

Клавина доля

История эта произошла после Великой Отечественной войны. В селе Чебаково многие мужчины, ушедшие на фронт, погибли. Не вернулся после победы и муж Клавдии Прокудиной. Никаких извещений о его гибели она не получала. Письма приходили почти до самого конца войны, а потом – как отрезало.

Поженились Клавдия и Максим за три года перед началом страшного испытания для нашей страны. Прокудин оказался парнем с характером. Не терпел, когда ему перечили, сразу ругаться начинал. Жену обвинял в том, что забеременеть не может.

Но Максим отходчив тоже был. После ссоры ласковый к своей жёнушке.

Одолел захватчиков наш народ, стали возвращаться в село уцелевшие мужики. А Прокудина всё нет и нет. Ждала его жена, надеялась. Вот уж май закончился, лето прошло. Когда наши войска взялись за союзника поверженной Германии – Японскую империю, Клавдия подумала, что её суженый там воюет.

Наверное, нельзя было писать до времени, секретно на Дальний Восток отправили подкрепления. Однако наши и Квантунскую армию в Китае разбили, а никаких вестей от супруга нет. Некоторым женщинам приходили известия, мол, их супруг пропал без вести. Тут же – совсем ничего, ни писем, ни извещений.

Шли годы. Одна поживала Клава. Однажды пьяный односельчанин стучался к ней ночью. Не пустила хозяйка, да ещё жене нежданного гостя сказала. Устроила скандал ему супруга.

Работала Клава на ферме дояркой. Уже около года заглядывался на неё парень Степан. На войну он по возрасту не попал. Отслужил в армии три года. Выучился на шофёра и трудился в деревне. В разговорах временами прорывалось у него восхищение красотой, ладностью да певучим голосом Клавы. В такие моменты обрывала она его, напоминала, что она замужем.

Как-то раз Степан подъехал к зерноскладу, в который когда-то превратили церковь. Красивый был храм с куполом шатрового типа. Увидел Прокудину, проходившую мимо, приоткрыл дверцу и крикнул:

– Клавдия, что ты крестишься? На куполе уж и крестов нет давно! Думаешь, будешь креститься, так и муж твой воскреснет?

Женщина молча пошла дальше. Парень выскочил, догнал её и горячо заговорил:

– Клавдия, каждый день я о тебе думаю! Заснуть не могу. Всё передо мною глаза твои сиреневые, задумчивые, лицо чудесное. Коса твоя русая длинная. Люблю я тебя! Давай поженимся!

– Ты что, соколик, с ума спятил! Я ведь мужняя жена! – воскликнула Клава.

– Да нет же его, погиб твой Прокудин, сгинул! Все, кто живой, в деревню вернулись. Давай сойдёмся! Я тебя так беречь буду, так любить! – Степан аж задохнулся от избытка чувств.

Но женщина отрицательно покачала головой и быстро пошла прочь.

Однако Стёпа не оставил своих разговоров и всё больше восхищался Клавдией. Та уж стала говорить, что девок полно в селе. Выбирай, какую хочешь, зачем, мол, я тебе, на десять лет старше… Но Стёпе нужна только Клавдия. Прямо белый свет клином на ней сошёлся…

И уговорил-таки добрый молодец Клашу, женщину в самом соку. Долго она думала и, наконец, согласилась сойтись с настойчивым ухажёром. Перешёл он к ней. Зажили так, что многие завидовали. Хоть иногда и у Стёпы проявлялась вспыльчивость, однако ненадолго.

У Клавы и Стёпы родился ребёнок. Хорошенький мальчонка Вася, похожий на мать и слегка скуластый как отец. Молодой довольный папаша сделал зыбку для укачивания младенца, подвесил её за пружину к крюку в потолочной перекладине. Качали вечерами малыша и наговаривали с ним со счастливыми улыбками.

В один из таких вечеров в ноябре входная дверь распахнулась, и в дом ввалился… Максим Прокудин. Худой, заросший щетиной, с вытаращенными тёмными глазами. Захлопнул громко дверь. Поздоровался только с Клавой. На Стёпу зыркнул недобро. Хриплым голосом сказал, мол, воркуете, голубки.

У Клавдии ослабли ноги, и она опустилась растерянно на лавку. Степан стоял в замешательстве. Он быстро пришёл в себя и пригласил Максима за стол попить чаю. Тот проговорил с усмешкой, дескать, в родном доме как гостя встречают.

Сидели, пили чай, беседовали. Прокудин рассказывал, что за семь лет пришлось ему помотаться по стране. И в шахте уголь добывал, и на лесоповале вкалывал, и другой работой занимался. Почему сразу после войны не вернулся домой? Об этом он говорил как-то неопределённо, туманно. С неясными намёками.

Наступил момент, когда вдруг все замолчали. Максим расправил плечи, крякнул. Обратился к Степану:

– А ведь этот дом я своими руками срубил. И Клавдия, она по закону моя жена.

Затем повернулся к Клаве:

– Ну что, Клавдея, с кем останешься?

Щёки Клавы вспыхнули румянцем. Вздохнув, она ответила:

– С тобой.

Прокудин осклабился. Побелевшему как стенка Степану сказал, что тот ещё найдёт себе жёнку помоложе. И уверил его, что ребёнка они вырастят, ни в чём тот нуждаться не будет. Как Клавка решила, так тому и быть. А ты, мол, Стёпа, иди к родителям, они рады тебе будут.

Двенадцать лет не был Максим Прокудин в родном селе. После окончания войны вернулся через семь лет. Клава осталась с ним: муж ведь он ей, не зря расписывались.

Степан ушёл к матери. Когда Клава иногда видела его близко, то старалась отвернуться, чтобы не видеть страдальческого Стёпиного взгляда.

 Из областного центра побывали у Прокудиных гости: старшая сестра Клавы Лукерья с мужем Иваном. Лукерья перед отъездом сказала тихонько, мол, зря ты, сестричка, так поступила. Лучше бы ушла к отцу ребёнка. Клава только вздохнула.

Первое время холодной была она с Максимом в постели. Потом привыкла, вспомнила. На мучивший её вопрос: где же он был всё это время, почему домой не возвращался, супруг не отвечал, уклонялся.

Первые дни говорил, что понимает её и прощает. Потом стал встречаться с приятелями, отмечали радость встреч. К ним стали ходить мужики. Однажды хозяин сидел за столом с Николаем, своим ровесником. Начали вспоминать войну.

– Да, кто под бомбёжками, да под артобстрелом побывал – тот особо ценит мирную-то жизнь, – вздохнул гость.

– Под орудийным обстрелом-то быть – как в аду побывать. Это не в тылу на печке с бабой лежать, – усмехнулся Максим, метнув взгляд на жену, которая пекла им блины.

Та вспыхнула, но потупила взгляд. Муж продолжил:

– А рукопашный бой?! Как-то мы ночью деревню одну брали. Не на «ура», как в кино. Матюгались или просто орали как бешеные: «А-а-а!!!» Сначала по плану шло, а потом всё перемешалось. Несёмся по огородам, через плетни прыгаем, стреляем, падаем, опять стреляем. По нам фрицы палят. Вылетаем на главную улицу. Многие дома полыхают. Посередине грузовик горит.

Только я за него завернул, как на немца налетел. Он куда-то в сторону стрелял. Схватились, давай бороться, упали. Немец сверху оказался, нож из сапога выхватил, размахнулся, я его руку перехватил. Крутанул – финка у него выпала, перебросил его через себя, одной рукой – цап за горло, другой гранату выхватил, ка-ак шмякнул его!

– Да ладно, Максим, не охота чё-то мне войну вспоминать. Много гибели видел, давай лучше про мирную жизнь поговорим…

– А забывать не надо! – погрозил хозяин другу указательным пальцем, – а то мы жисть и здоровье на фронте гробили, а кто-то с нашими бабами кувыркался!

– Как тебе не стыдно! – вскрикнула жена, – ты бы лучше рассказал, где семь лет шатался после того, как война кончилась!

– Цыц! Молчать! Что ты понимаешь?! Если расскажу, ты с ума сбрендишь!

В это время заплакал разбуженный криками ребёнок. Клава ушла его укачивать. А Прокудина принялся успокаивать приятель.

В тот поздний вечер дружку удалось  его утихомирить. Но однажды муж заявился из гостей до предела накачанный спиртным. Дома разбушевался, стал обзывать жену скверными словами. Толкнул её так, что она упала на пол. Затем сдёрнул с крюка люльку с ревущим ребёнком и выкинул в ограду на снег.

Клавдия сунула ноги в валенки, по пути сорвала в коридоре ватник и шубейку, кинулась в ограду. Укрыла шубейкой мальчонку, обхватила люльку и побежала к дому матери.

Так и осталась там с ребёнком. Всего-то два месяца прошло со дня возвращения (неизвестно откуда) Максима. Приходил Прокудин прощения просить на другой день. И на третий стучался в дверь. Клавдия сказала как отрезала: ты, мол, Прокудин, больше мне никто, разведёмся – и точка!

Когда Степан, отец мальчонки, узнал, что Клава ушла от мужа, то очень обрадовался. Прибежал счастливый, сначала всё на Васеньку любовался. Потом предложил Клавдии опять сойтись. Он тоже у матери жил, отец его на фронте погиб.

Уверен был Стёпа, что согласится Клавдия, и будет у них опять жизнь ладная. Однако огорчила любимая женщина. Отказала. Она, дескать, плохо с ним поступила, и не достойна быть его женой. На Васеньку, мол, приходи смотреть. Если какая помощь понадобится, обращусь, мол, к тебе. Но жить с тобою не буду. Ты такой видный молодой мужик, найди себе молоденькую.

Приходил Стёпа, наговаривал с сынишкой, укачивал его. В ограде и перед воротами снег убирал. Всё время звал Клаву к себе. Уж и мать начала говорить дочери, мол, хватит тебе хорошего мужика мурыжить. Он, де, надеется, ждёт тебя. Но дочь оставалась непреклонной.

Весной случилось горе. Сестра Клавы Лукерья умерла. Что-то с сердцем. Похоронили на городском кладбище. Её муж Иван Самарин сам был не свой. Высокий, плечистый мужчина с красивым лицом, которое не портили морщины. Седоватые, словно посеребренные волнистые волосы. Теперь он казался меньше ростом, горбился, во взгляде – боль и неизбывная тоска.

Клава по-хорошему поговорила с ним. Ты, мол, Иван, совсем не убивайся, не вздумай в пьянку удариться. У тебя, дескать, двое детей, им ещё поддержка понадобится. Утешала, как могла. Хотя самой от горя выть по-волчьи хотелось.

Говорят – время лечит. Прошло полгода. Приехал Иван на попутной машине в гости. Кое-что отремонтировал у Клавы с матерью в ограде, в курятнике. Побеседовали обстоятельно. В ходе беседы Иван предложил Клаве стать его женой.

– Бог с тобой, Иван! У вас там на заводе полно женщин одиноких. Поди, многие на тебя заглядываются? Найдёшь себе жёнку!

А сама думает: мужик тихий, добрый, трудолюбивый. Детей любит. Может, и правда, согласиться? Решила ещё с матерью посоветоваться. Иван вышел на улицу. Клава подошла к матери. Та ей рта не дала раскрыть, горячо заговорила:

– Клавушка, соглашайся! Это же золотой мужик! Будешь у него как у Христа за пазухой. И раздумывать нечего!

И уехала Клава в город с Васенькой. Стала Клавдией Самариной.

А Степан женился на девушке из соседнего села. Когда появлялась возможность, навещал в городе сынишку. Васенька, когда подрос, всё время гостил летом у отца.

Возврат к былой возлюбленной

Александр Краснов сидел в глубокой задумчивости на кровати в общежитии. Трое соседей по комнате о чём-то беседовали, но он не вслушивался в разговор. На дворе был 1988 год. Краснов после окончания пединститута второй год преподавал историю в сельской школе. Получил направление на курсы усовершенствования.

Три дня учёбы уже прошло. Сегодня он увидел знакомую девушку Лизу, которая училась на факультете физики и математики. В одной группе с девушкой, в которую Саша был влюблён. Теперь ему вспомнились юные годы. В памяти возникла песня из фильма «Старомодная комедия» –  «Не возвращайтесь к былым возлюбленным…»

На первом курсе зимой его с двумя однокашниками направили на ДНД. Их группу дружинников в тот день усилили двумя студентками и одним парнем с 5 курса физмата. Сашин друг Толик очень обрадовался: среди физиков оказалась его одноклассница Марина. Как-то сразу так получилось, что Саша и Марина завели с помощью Толика разговор, да и увлеклись. Группа во главе с двумя милиционерами прогуливалась по улицам, причём Саня и Марина – под ручку.

Звёзды подмигивали им по-свойски, луна улыбалась поощрительно. С неба летели снежинки, празднично сверкая при свете задумчивых фонарей.

Хотя Александр тогда учился на первом курсе, он оказался старше новой знакомой на два года. После армии поработал, потом на подготовительное отделение поступил – отличная придумка при советской власти. Между собой отделение это по старой памяти называли рабфаком.

Вернулся в общагу Саня уже влюблённый-окрылённый. На следующий день сходил в гости к девушке, пригласил Маришу в кино. Вскоре стали они целоваться. Целовалась подружка великолепно, умело. А в это время руки Сашины трогали, оглаживали все выпуклости ладного, фигуристого, крепкого тела возлюбленной. Обычно они стояли у окна или в углу на площадке. Комнаты как-то всё были заняты, как у Марины, так и у парня.

После свиданий Краснов долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок. Посещали они иногда молодёжное кафе, которое пользовалось популярностью у студентов. Там подавали восхитительное мороженое и напитки. Однажды Марина, увидев за соседним столом пьющих пиво парней, сказала, что ей нравится пиво. Саня удивился, но пиво заказал.

Пара влюблённых посетила фотоателье. Снимок получился отличным. Улыбки на лицах. У Сани слегка прищуренные глаза с ласковым и как будто чуть ироничным выражением, у Марины – лицо и взгляд, воодушевлённые страстью и преданностью.  Запечатлённое мгновенье счастья.

Одно лишь смущало Сашу. Когда он ласкал подругу, иногда замечал странную улыбку Марины. Как будто взрослая женщина улыбается, глядя на мальчишку-несмышлёныша. Снисходительное выражение задевало, тревожило парня. И ведь не спросишь, почему, мол, у тебя иногда такая странная улыбка…

Постепенно пыл Краснова стал ослабевать. Виной тому была, конечно, не только непонятная мимика у возлюбленной. Он всё чаще задавался вопросом: какое может быть будущее у него и Марины? Он учится на первом, а она – на последнем курсе…

К тому же вокруг полно девчонок, младше его на шесть лет, готовых откликнуться на заигрывания. Наступил момент, когда Саша не пошёл в гости к подруге. Когда она заглянула к нему, сказал, что голова заболела. Со следующего дня стал избегать с ней общения. Как-то она вызвала его на разговор.

Стояли у окна. Марина пыталась узнать причину охлаждения любимого, напоминала, как им хорошо было вместе. Тот вздыхал, отмалчивался. Подруга подала ему два листа бумаги, исписанные аккуратным почерком, и отправилась к себе наверх.

То письмо о любви Саша сохранил. Иногда перечитывал его в холостяцкой двухкомнатной квартире, которую выделил ему совхоз. Сохранил и фотографию.

Александр Краснов очнулся от воспоминаний. Лёг спать. Ему снилась студенческая пора… Марина, её глаза-изумруды, полные губы… На следующий день он опять увиделся с Елизаветой, однокашницей Марины. На этот раз они поговорили побольше.

Оказалось, что они с Мариной работают в соседнем, родном районе Александра, в котором жили его родители и другие родственники. Марина была замужем, но с мужем развелась. У неё маленький сын. Александр после окончания курсов отправил письмо бывшей подруге.

 Когда Краснов сел за письмо, в тот момент по радио начали исполнять песню, которая ему вспомнилась во время курсов: «… Былых возлюбленных на свете нет. Есть дубликаты, как домик убранный, В котором вы были немного лет…». Краснов выключил радио. А потом спохватился, вспомнил, что стихи А. Вознесенского заканчиваются словами «Не покидайте…»  Перед тем, как написать, долго перечитывал письмо, переданное когда-то бывшей возлюбленной, глядел на фотографию. Об этом он упомянул в своём послании. Вспомнил их общение. И много писал о том, что раскаивается. Не может понять, как он мог порвать их отношения…

Марина ответила! Написала сдержанно, но доброжелательно. Александр был вне себя от радости. Завязалась переписка. Краснов предложил встретиться… где-нибудь. Марина пригласила к себе. Краснов находился в состоянии блаженства.

Каждый вечер подолгу смотрел на фотоснимок, перечитывал весточки от подруги. Он снова был влюблён. Его особое состояние заметили в школе. Даже ученики спрашивали: «Александр Иванович, а почему вы всё время улыбаетесь?»  От коллег услышал, что он сияет как начищенный медный самовар.

И вот в очередную субботу Александр отправился не к родителям, а к Марине. Из села, где он жил-работал, доехал до райцентра. Оттуда ходил рейсовый автобус в родной район. Там успел на автобус, направляющийся в Птицыно. Марина объяснила, как пройти к её дому от остановки. Он заметил её издалека. Радостно поздоровался, познакомился с сынишкой Петей.

В доме Петенька стал показывать сидящему на диване дяде свои игрушки. У них завязался мужской разговор. В это время мать хлопотала по хозяйству. Пригласила гостя за стол. Никакой скованности Александр не чувствовал. Будто недавно расстались. Правда, за столом наговаривал четырёхлетний сынок его возлюбленной.

После ужина гость поиграл немного с малышом. Затем мать ушла укладывать сынишку спать. Рассказывала ему сказки. Александр в это время смотрел телевизор.

 Когда Петенька заснул, Марина пришла. Села рядом и положила голову  на плечо Александру. Тот начал просить прощения. Женщина мягко попросила прекратить казниться и улыбнулась. Поцелуи, ласки…  Затем они оказались в постели. Впервые Краснов познал свою возлюбленную.

С того времени Александр стал ездить по выходным в Птицыно. Возвращение и усиление любви было удивительным. Краснов познакомился с родителями Марины, её братом и младшей сестрой. Даже побывал на праздничном мероприятии в школе. Съездили они и к родителям Александра.

Вместе с сынишкой. Родители и брат вместе с ними на своём автомобиле навестили новых родственников. Однажды у родителей они просматривали фотоальбом. Когда Марина увидела их студенческое фото, то промолвила с сожалением: «А у меня его нет, бывший муж порвал, подлец.»

Всё у них складывалось хорошо. Правда, однажды Александр был огорошен, когда услышал, что возлюбленная мельком сказала, что так случилось, что не повезло ей ни с первым, ни со вторым мужем. Ладно, хоть от первого детей нет.

– А ты что, студенткой выходила замуж? – изумился Краснов.

– Да, до встречи с тобой. Саша, а ты что, не знал об этом? – спокойно сказала Марина.

Новость эта потрясла парня. Он вспоминал встречи с девушкой. А она, оказывается, тогда побывала уже замужем и развелась! Так вот почему у неё на губах временами появлялась странная улыбка! Улыбка превосходства женщины над юношей-девственником в то время.

 Мысль об этом стала подтачивать опоры возникшего счастья. Нет-нет, да и возвращался Александр к этим размышлениям. Он-то вспоминал девушку, с которой прервал отношения и казнил себя за то. А на самом деле Марина снисходительно к нему относилась как к неопытному юнцу…

Когда он сидел у себя в квартире, в голову непрошено лезли всякие соображения. Например, такое: он всегда мечтал соединить свою жизнь с девушкой, стать её первым и единственным мужчиной. И вдруг отказался от своей мечты… В сознании назойливо возникал знакомый до боли мотив и слова песни: «Не возвращайтесь к былым возлюбленным…»

В конце концов Александр от Марины отказался. Отработав положенные три года после института, уехал из того села. Нашёл себе новое место работы и женился на милой девушке. Свадьба прошла замечательно. Началась счастливая жизнь. Иногда только не по себе становится Александру, какой-то стыд возникает, когда, гостя у родителей, он просматривает старые фотоальбомы…

Метания тоскующего мужа

Артём Гусев шагнул из троллейбуса. Чуть прошёлся, хрустя снежком. Остановился в нерешительности. Домой не хотелось идти. Ему крайне требовалось излить душу. Но кому? Такое дело, что и дружкам не расскажешь. А если к Дине наведаться? Как она к этому отнесётся, неизвестно. Бывшая любовница, которую он оставил четыре года назад… Слышал от кого-то, что она так замуж и не вышла. Ему сороковник стукнул, а она его на два года младше.

Гусев позвонил. Надо же, номер не поменяла. Ответила сразу. Как будто сидела и ждала его звонка. Очень удивилась. Можно ли в гости? Приходи… Пока он в прихожей снимал куртку, шапку, ботинки, с любопытством оглядела его кряжистую фигуру. Оценила, дескать, не изменился. Только грустный какой-то. Грустный медведь. Хихикнула так. Пригласила на кухню.

Они пили чай. Артём поглядывал на неё, вздыхал. Тоже сделал комплимент, что она хорошо выглядит. Хотя подумал, что на самом деле немного поблекла Дина. Спросил, как дела на работе. Дина преподавала литературу в университете. Сам он трудился строителем.

Бывшая подруга сказала, что на работе всё отлично. А вот личная жизнь не задалась. Помнишь, как нам было хорошо вдвоём? Эх, ты, поматросил да бросил. Мол, не медведь ты, Гусев, а гусь лапчатый. Хохотнула: каламбур получился.

– Дина, после меня, я слышал, у тебя другой мужчина был, – возразил гость.

– Да ну, это совсем не тот человек оказался, я с ним быстро рассталась, – досадливо отмахнулась хозяйка.

Артём помолчал. Наконец решил высказаться: – Дина, я по старой дружбе… Больше не с кем по душам поговорить… Знаешь, мне Антонина изменяет.

Дина воскликнула: – Ай да Тоня! Ха-ха-ха! Не всё мужу на сторону ходить. Ну и ну! А ты, значит, пожаловаться пришёл, бедный. «Кому повем печаль мою и кого призову ко рыданию…». Объяснила:

– Духовный стих. Эпиграф из него Чехов в рассказе «Тоска» применил. Посерьёзнела: «Трагичное произведение».

Однако заметно было, что лицо её распирал смех. И злорадство проступало на когда-то милом смуглом лице женщины, в которую он когда-то влюбился. Голова тогда кругом поехала. На миг вспомнились те сумасшедшие дни и ночи. Чёрные кудри, карие очи…

Артём встал, сказал, что зря он пришёл, ошибку сделал. Дина вскочила, обняла его, стала извиняться. Просила не покидать её, поговорить ещё. Гусев сел. Рассказал, что сначала ему знакомая, которая находилась в санатории с женой, поведала, что за Антониной ухлёстывал какой-то мужчина. Потом супруга стала задерживаться в своей организации. Мол, дополнительная работа. Она была бухгалтером. Затем начались празднования дней рождения у коллег, знаменательных дат. Возвращалась поздно. Гусев устал от скандалов.

– Артём! Останься со мной, я тебе верной буду, мой любимый! – Дина рванулась расстёгивать ему пиджак и рубашку.

– Погоди! Я не за этим здесь появился! – остановил её гость. – Не могу я с женой порвать, клятву давал ей не изменять. Да и дочка у меня, как я могу её бросить?! Десять годочков ей. А Тоня ведь бывшая твоя подруга, ты опять ей больно хочешь сделать?

Бывшая возлюбленная опомнилась. Встала к стене, закрыв лицо руками. Гусев направился в прихожую. Дина поспешила за ним. Торопливо стала говорить, чтобы он поговорил с женой основательно, только без ругани, без скандала. Пусть она подумает. А если ничего не изменится, то здесь, мол, для тебя всегда открыта дверь.

Когда Артём приехал домой, жены ещё не было. Опять что-то отмечает, со злостью подумал Гусев. Последний год жена начала попрекать его. Дескать,зарплата у него небольшая, ничего он не может в жизни добиться. Приводила в пример других мужчин. Чаще всего называла какого-то мастера Кравченко. Вот он и коттедж загородный выстроил, и катается на Рено, а недавно Лексус купил. А ты, мол, Гусев, так и будешь на троллейбусе ездить. Артём мучительно ревновал супругу. Куда ушли их первые счастливые годы?..

Из комнаты вышла дочка, попросила помочь решить задачу по математике. В последнее время в её голубых как у матери глазах таилась тревога. Она переживала из-за ссор родителей. Отец помог ей сделать домашнее задание. Дочка стала делиться школьными впечатлениями. Он погладил её русые волосики. Танюша доверчиво прижалась к нему. У Гусева перехватило горло горечью. Как можно расстаться с дочкой?..

Зазвонил мобильник. Жена сообщила, что коллеги уговорили её посмотреть новый фильм в кинотеатре. И тут же отключилась. Приехала в двенадцатом часу. Запах вина. Да ничего особенного, по пути к подруге заехали, продегустировали бутылочку.

Артём не сумел быть сдержанным. Накричал на Антонину. Та в долгу не осталась. Опять взаимные обвинения… Гусев произнёс вердикт: развод! Разошлись гневные по комнатам.

 Утром Артём встал рано, уехал, чтобы не видеть жену. Взял с собой в пакет пару носков и три рубашки. После работы предупредил Дину, что согласен перейти к ней. Услышал радостный крик. У порога кинулась ему на шею. Бурная ночь. Счастливая Дина.

На следующий день жена позвонила ему на работу. Просила прощения. Уговаривала всё забыть, вернуться домой. Артём остался непреклонен. После работы позвонила дочка. Жалобно спросила, когда он приедет. Отец сказал, что поссорился с матерью. А с тобой, мол, буду встречаться. На звонки супруги перестал отвечать. Однако Танюшка звонила часто, просила, плача, вернуться.

Дина похорошела. Она стала предельно внимательна к Артёму, ласкова и нежна. Ночью ей удавалось отвлечь полюбовника от тяжёлых дум. Иногда и днём. Но сердце у «беглого» мужа сжималось после звонков дочки от тоски. Так он промаялся почти две недели.

В пятницу доехал на автобусе до остановки, находившейся неподалёку от дома Дины. Не успел отойти, как увидел идущих навстречу жену с дочкой.

– Папа! – кинулась к нему с ликованием Таня, обхватила его и попросила, – поедем домой?

Жена подошла, смущённо пряча глаза, произнесла:

– А мы вот, с Танюшкой в магазин ездили, кофту ей купили.

Дочка взяла родителей за правые ладони, прижала их, воскликнула: – Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись, – и умоляюще протянула, – ну подружитесь, пожа-алуйста-а!

На смартфоне, лежавшем на комоде, раздалась музыка. Голос Малинина томно выводил: «Очарована, околдована, с ветром в поле когда-то обвенчана…» Артём! Дина, улыбаясь, взяла телефон. Ласково ответила. И услышала: «Дина, прости меня, я возвращаюсь в семью».

Как стеснительный парень счастье нашёл

Георгий Середин с детства рос молчаливым, замкнутым пареньком. Отец вечно был чем-то недоволен, своё настроение срывал либо на жене, либо (чаще) – на сыне. Владимир – старший Середин учился в строительном институте, но бросил его в начале 3 курса, в чём обвинял супругу, женитьба на которой помешала стать ему инженером.

В стройтресте он возглавлял бригаду, был на высоком счету. Мать, бывшая детдомовка, санитарка в больнице, робела перед ним. С родственниками они почти не общались. Владимир находился в ссоре с сестрой. Мать навещал редко. Сына тоже не приучил к общению с бабушкой. Та у них никогда не бывала.

Родители звали сына Гошей. В школе он стал Жорой. Часто дразнили «Жорик-обжорик», несмотря на его худобу. В их пятиэтажке детвора добавляла к этому выражение «Гоша-галоша». Временами он участвовал в дворовых играх, но угрюмого мальчишку не любили, частенько оскорбляли, а то и поколачивали.

Гоша никогда не жаловался отцу. Знал, что в ответ услышит что-нибудь презрительно-назидательное. Отец и сам наказывал сына: то подзатыльник даст за то, что тот не вынес ведро с мусором, то ремнём заднее место отделает за полученную двойку. Страх перед папашей соседствовал с обидой. И недоумением: почему в их семье нет радости, доверчивых отношений?

Мать проявляла жалость к сыну, только когда муж этого не видел. Сын тоже жалел её, но и обида порой возникала за то, что никогда не заступалась за него. Хоть бы раз попыталась уговорить хозяина отменить наказание сыну, так нет, робела. Он походил на мать. Светло-русые волосы, серые очи, которыми он избегал смотреть в глаза собеседнику. Отец – жгучий брюнет, высокий, мускулистый. Дома обычно мрачный. Смеялся иногда, но весёлым никогда не был.

После окончания неполной средней школы Гоша поступил в техникум на ветеринара. Ему всегда хотелось иметь собаку, кота, попугая, но папаня категорически был против домашней живности. Младший Середин подкармливал бродячих псов, забегавших во двор, иногда гладил их. Душа его жаждала любви, участия, дружбы. Ничего этого ни в семье, ни среди сверстников он не испытывал.

В техникуме Гоша также авторитетом не пользовался. На 1 курсе он начал посещать секцию классической борьбы, которая потом стала называться греко-римской.

За два года занятий он окреп, мышцы нарастил. Правда, одногруппники не интересовались его успехами. Девчата не обращали на него внимания. Многие парни продолжали его третировать, нередко издевались над ним.

Положение изменилось в начале 3 курса. Один из насмешников, Вася, как-то на перемене стал его высмеивать. Крупный парень, выше Середина. Наглое выражение лица. Окружающие дружно хохотали над его шуточками. Середин молча отвернулся. Насмешник влепил шалбан ему в затылок.

Гоша мгновенно совершил захват и бросил Ваську через бедро. Шмяк! Тот попытался вскочить, но был схвачен и опять оказался на полу. В третий раз поднимался медленно и с кряхтением. После этого случая парни зауважали Середина.

Он продолжал тренироваться, одерживал победы. Учился хорошо.

Угнетало только невнимание девушек. Он не знал, как к ним подступиться, смущение сковывало его уста, не знал, о чём говорить.

После окончания техникума немного поработал в ветлечебнице. Затем его забрали в армию. На службе проявил себя с самой лучшей стороны. Отличник боевой и политической подготовки. Начальство предлагало поступать в школу прапорщиков. Однако Георгий вернулся в родной город.

Опять стал работать в ветлечебнице. Временами посещал бабушку. Та удивлялась, какой он стал высокий, взрослый.

Гоша мечтал встретить хорошую девушку. Но как только он хотел заговорить с понравившейся девушкой, на него нападала скованность, впадал в ступор.

После работы частенько гулял в центре города вокруг пруда. Наблюдал за утками и гусями, иногда бросал им крошки хлеба. Однажды  заметил девушку, одиноко сидящую на скамейке. Она задумчиво смотрела на воду. Тоненькая фигурка, длинные пшеничного цвета косы. Как же хотелось Середину сесть с ней рядом, познакомиться. Не смог преодолеть смущения, прошёл мимо.

Девушка, очаровавшая Георгия, частенько стала появляться у пруда. Всегда без спутников, одна. Как же познакомиться? О чём заговорить? А вдруг ей покажется, что он навязчивый?

В один из дней в середине мая Гоша не увидел девушку. Он с грустью и досадой на себя отправился дальше. Стал накручивать круги вокруг пруда. Шагал, глядя под ноги и ругая свою проклятую натуру. Вдруг услышал разговор.

Навстречу ему шагали две девушки. Одна из них, с короткой причёской, держала на поводке пса. А рядом с нею – девушка с косой до пояса. Та самая. Гоша остановился. Пёс подкатил к нему, обнюхал ногу. Хозяйка потянула собаку к себе:

– Фу, Граф! – и затем обратилась к Гоше, – не бойтесь, он не укусит!

– Да я не боюсь, – ответил парень, – сразу видно, что он не злой, умный. Наполовину колли, наполовину – немецкая овчарка.

– А вы, наверное, специалист-собаковод? – спросила разговорчивая девушка.

– Нет, я ветеринар.

– О, вы животных лечите, а мы скоро медсёстрами будем. Почти коллеги! – воскликнула собеседница. Они все втроём засмеялись.

– Меня Валей зовут, а подругу – Олей, – выпалила девушка.

– А я Георгий, – с радостью произнёс Гоша. Ему стало легко, как будто тяжёлый груз с плеч сбросил.

Они поговорили о собаках. Затем речь зашла об учёбе в медучилище. Последний курс. Валя оказалась городской жительницей, а Оля приехала из села, жила в общежитии.

Через некоторое время Валя сказала, что ей пора домой и весело попрощалась. Середин и Оля оказались рядом. Обычно Гоша ходил в рубахах с длинными рукавами, а в тот день надел футболку. Он заметил, как уважительно взглянула девушка на его бицепсы. Ему даже жарко стало. Благодаря приятельнице Оля и Гоша разговорились. Парень пригласил её в кино. Он больше украдкой любовался девушкой, чем смотрел фильм.

С тех пор свидания стали регулярными. Гоша влюбился. Окончательно и бесповоротно. Когда понял, что и Оля его любит, чуть не задохнулся от восторга. Первый поцелуй. Объятия. Поднял любимую на руки. «Какой ты сильный!» – воскликнула девушка. Впервые в жизни Гоша испытывал Счастье.

Георгий стал как будто другим человеком. Он прямо весь светился. Даже отец заметил. Как-то во время ужина спросил, чего, мол, лыбишься. Как будто клад нашёл.

Гоша и поделился радостью. Мол, у него появилась любимая девушка, на которой он хочет жениться. Отец спросил, кто такая, откуда. Ах, деревенская! В городе захотела зацепиться. Много таких, что из-за квартиры себе присматривают лохов. Таких, сын, как ты.

Будто в душу плюнул сыну. Впервые Гоша возмутился словам отца. Заявил, что после этого сам из дома уйдёт. Да ты, батя, мол, только о себе думаешь. Мать всю жизнь мучишь, и со мной, мол, никогда по-хорошему не говорил.

Ушёл из дома Гоша, снял комнату. С Олей они зарегистрировались, отметить пригласили только Валю и двух коллег Гоши по работе. Оля получила диплом, устроилась в городской больнице. Муж поступил заочно в ветеринарный институт.

Они побывали у её родителей. Те созвали всю родню из села, весело отметили великое событие. Оля звала мужа только Георгием, по её примеру родственники тоже называли его полным именем.

В городе молодожёны навестили бабушку. Ей очень понравилась скромная, вежливая избранница внука. И она предложила им поселиться у неё. Две комнаты, хватит. Георгий и Ольга пережили трудные в жизни страны времена, всё выдержали. И троих детей произвели на свет: двух сыновей и дочку. В их семье царят склад да лад, совет да любовь.

Приключения Эммы

– Диан, слушай, надоело мне учиться. Училкой я не хочу быть. В магазине продавцом, как некоторые выпускницы, тоже беспонтово работать. Нашла бы ты мне какого-нибудь старичка одинокого, богатенького, чтобы замуж за него выйти, – говорила Эмма, студентка 3 курса исторического факультета областного педуниверситета города Энска.

Они с подругой шли не спеша по местному проспекту. Стояла прекрасная майская погода. Сияло солнце. Ярко зеленели листочки на берёзках, посаженных вдоль улицы. В парке, куда они зашли, яблони словно осыпаны снежными хлопьями. Подруги сели на скамейку. Кругом гомонили птицы.

Перед скамьёй воробьишка, распушившись, с великим удовольствием всё вновь и вновь окунался в лужу, оставшуюся после вчерашнего дождя. Девушки засмеялись, глядя на купальщика.

– Ну ты даёшь! – произнесла Диана, – в двадцать один год хочешь стать женой старика?! У тебя что – крыша поехала? Вон сколько пацанов клёвых в общаге! Тебе их мало?

– Вот именно – в общаге! – воскликнула Эмма, – тебе хорошо, ты городская, в своей квартире живёшь! А эти пацаны мне надоели! Никакой надёжности в них нет. Ни уважения, ни нежности, ни ласки. Им лишь бы напиться да потрахаться. Как-то домой в одном автобусе с компашкой из нашего педа ехала. Так они бухали на задних сиденьях всю дорогу. Всё ржали: «Мы все педагоги!»

А городские на иномарках подъезжают к универу, выходят из машин, нос кверху, на деревенских глядеть не хотят. Если и обратят внимание, то для того, чтобы предложить прокатиться, а потом, известное дело, чё им надо.

Диана посмеялась ещё немного, покачала белокурой головой, устремила на подружку изумлённый взгляд глаз цвета майского неба. Помолчала. Задумчиво проговорила:

– Если ты это серьёзно, то есть для тебя кандидат в нашем доме. Даже в нашем подъезде, под нами, на втором этаже живёт. Работал раньше в райисполкоме, потом в мэрии. С первой женой давно развёлся, вторую взял моложе на двадцать лет. Но потом и с ней разошёлся. Вот уж лет десять один живёт. В этом году ему семьдесят стукнет. Всегда здоровается, поговорить любит. Только к нему в платье надо подкатывать, он джинсы рваные не любит. Пойдёт?

– А дети есть?

– Сын бизнесмен какой-то, у него особняк в пригороде, редко приезжает.

– Пойдёт! Как-то надо познакомиться с ним, ну то есть, с дедом этим.

Эмма Петрова жила за двести километров от областного центра. Заканчивая школу, не знала, куда податься. Поступила учиться на преподавательницу географии по примеру соседки. Вопросы «Где работать мне?» и «Чем заниматься?» её как-то не очень волновали. Зато нравилось смотреть по телевидению, в интернете и читать в глянцевых журналах о случаях удачных замужеств.

Но вот как-то не попадались ей в жизни ни принцы, ни олигархи. В общежитии сначала, конечно, весело было. Но надо настоящую жизнь начинать. Солидного человека бы найти, да зажить достойно.

Домой не всегда ей хотелось ехать. Там вечно озабоченная мать, после развода с мужем-пьяницей содержащая двух деток: сынка десятилетнего и дочку девяти лет. Да ещё ей, Эмме, помочь нужно. Выбиться из нужды, получить жильё в городе, стать обеспеченной – такие мысли всё чаще навещали её.

Договорившись с Дианой о попытке познакомиться с солидным человеком, Эмма доехала с ней до нужной остановки. Вышли. Диана отправилась узнать, нет ли во дворе Семёна Егоровича Найдёнова – того самого пенсионера, о котором она говорила подруге. Та осталась ждать её на остановке.

Вскоре Диана возвратилась. Весёлая, охваченная азартом, интересом к намеченному эксперименту. Семён Егорович сидел на лавочке во дворе.

Девушки вошли во двор. Эмма тихонько сказала, чтобы подруга шла впереди. Проходя мимо скамейки, Эмма споткнулась и упала. Тут же заойкала, держась за левую лодыжку. Найдёнов поспешил на помощь:

– Что с Вами? Нога болит? – задавая ещё вопросы, он взял пострадавшую за ладонь и под мышку, помог подняться. Усадил девушку на скамейку. Выражая сочувствие, он всё держал её ладонь. Эмма не отнимала руки. Другой рукой она делала попытки подтянуть платье-мини ближе к коленям. Пенсионер старался отводить взгляд от полных ножек девушки. Это у него плохо получалось.

С другой стороны сидела Диана, преисполненная жалости к подружке. Она вскоре ушла домой за средствами лечения. Пока она ходила, Эмма и пенсионер познакомились, поговорили о том, о сём. О погоде, о тополях, на которых распустились клейкие листочки. Эмме нравился их горько-сладкий запах. Оказалось, что Семёну Егоровичу тоже по душе этот особенный аромат. Особенными он назвал и серые глаза девушки. «Цвета маренго» – щегольнула она словцом.

Тут подошла Диана, и пенсионер прекратил выдавать комплименты потерпевшей. Подруга перетянула лодыжку бинтом, смазала поцарапанную коленку перекисью водорода. Семён Егорович вызвался довезти Эмму до общежития. Получив согласие подруг, он отправился за ключами от гаража и автомобиля.

– Ну, Эмка, начинается твоя авантюра. Как бы потом жалеть не пришлось, – сказала Диана.

– Не бойсь. Всё будет путём!

Найдёнов подвёз подруг до общежития. Выходя из машины, Эмма с порывом воскликнула:

– Семён Егорович, Вы такой благородный, очень интеллигентный мужчина!

Тот засмеялся. Наивная, как ему показалось, простая, симпатичная девушка совершенно очаровала его. Он предложил обеим девушкам побывать с ним завтра в областном драмтеатре. Очень обрадовался их согласию.

Диана помогла наперснице дойти, они поднялись на крыльцо. Эмма грациозно помахала рукой доброму человеку. На обратном пути он расспрашивал соседку о подруге. Та расхваливала её. Поведала о трудной семейной обстановке, в которой той пришлось жить.

Сосед внимательно слушал. Заметно было, что какая-то сильная дума пленила его сознание.

В театре девушки побывали вместе с Семёном Егоровичем. Насладились игрой актёров. Пообщались. От приглашения в ресторан на днях Диана отказалась: у неё есть постоянный парень, ещё устроит сцену ревности. Таким образом, через день Эмма вдвоём с пенсионером оказалась в ресторане «Сокол».

Туда и обратно доехали на такси. В ресторане кавалер удивил знанием ценных вин, дорогих кушаний. За всё он платил звонкой монетой. Любезно разговаривал с официантками. Не скупился на чаевые. Когда ансамбль начал играть, пригласил девушку на танец. Оказалось, что галантный кавалер хорошо умеет танцевать вальс.

В этот вечер Эмма почувствовала себя принцессой. Под влиянием комплиментов Семёна Егоровича, музыки, танцев, а также под воздействием выпитого вина. А Семён Егорович словно помолодел. Глаза его сияли, он улыбался, острил, не умолкал ни на минуту.

Когда они ехали на заднем сидении такси к общежитию, Семён Егорович поцеловал девушку в губы.

Встречи стали регулярными. Помолодевший поклонник дарил юной подруге букеты роз, хризантем, тюльпанов, герберов. Ласки его становились всё более смелыми. Однажды девушка была у него в гостях. Поклонник  постарался: накрыл роскошный стол с обильными угощениями. Обилие заморских фруктов, дорогое французское вино. Приятная беседа, танцы под красивую музыку. Семён Егорович признался в любви.

Захмелевшая Эмма сама не заметила, как оказалась с хозяином в постели. После бурной ночи  Найдёнов сказал, что хочет, чтобы Эммочка стала его верной спутницей жизни.

Девушка переехала жить к нему. Куй железо, пока горячо – такой поговоркой объяснила она подруге своё решение. Искательница счастья и благополучия предложила оформить отношения в загсе. Найдёнов в ответ воскликнул:

– Эммочка, я тебя обожаю! Мы с тобой и так муж и жена. Главное – наши отношения. А бумаги не важны. Ну, поживём, если тебе это так важно, то распишемся со временем. А пока не надо, как бы сын из-за этого не поссорился со мной. Давненько он у меня не бывал, последний раз нервный приезжал.

Вот с женой сынуля расписан, а не живут вместе почти два года. Всё у них какие-то дрязги, разборки. Он в особняке один остался. У них ещё квартира есть, жена с дочкой там обосновались. Так и разведутся, наверное.  Зато у нас с тобой всё замечательно будет!

Семён Егорович от счастья совсем потерял голову. А голова у него была благообразная, волосы тронуты серебром, лысина совсем небольшая. Улыбка не сходила с лица, прямо как у американца. Только у пожилого влюблённого она была искренней, задушевной. Его коричневые глаза выражали восхищение и обожание, когда смотрели на возлюбленную.

Как-то они находились в театре. Во время антракта Семён Егорович пошёл к стойке буфета. В тот раз с ними была Диана. Вдруг к девушкам подсел юноша среднего роста. Тут же предложил знакомство. Его звали Леонид. Он оказался студентом 3 курса театрального училища. Выдав комплименты красоте девушек, он спросил Эмму:

– Это твой дедушка?

– Нет, муж!

Леонид оторопел, вытаращил глаза. Заметив, что Семён Егорович идёт к ним, неся на подносе кофе с печеньем, поднялся и ушёл за другой столик. Эмма объяснила жениху, что парень интересовался их мнением о спектакле.

Когда они отправились в зал, Диана приотстала. Потом в университете она рассказывала подруге, что Лёня расспрашивал её об Эмме.

– Красивый парень! – задумчиво промолвила та.

– Понравился? Может, уйдёшь от своего, зачем тебе старик?! С Лёней подружишься… – проговорила Диана.

Но подруга предпочла надёжный брак непредсказуемым отношениям. Хотя частенько образ Лёни всплывал в её сознании. Даже снился он ей, признавалась она подруге.

Вечер в честь создания новой семьи провели тихо, скромно. Кроме молодых присутствовали Диана и давний приятель жениха Иван Петрович, начальник архива в райисполкоме. Архивариус сообщил приятную весть: с сентября он уходит на пенсию, подчинённый ему специалист станет на его место, а на вакантное место он будет рекомендовать Эмму.

Всё в жизни Эммы устраивалось как нельзя лучше. К матери она с благоверным не торопилась ехать, успеется. Вот только Семён Егорович контролировал её жизнь, не отпускал от себя ни на шаг. Ревновал её. По прошествии «медового месяца» подруга шепнула ей, что студент-театрал говорит ей, что хочет где-нибудь встретиться с Эммой. Но как это осуществить?

И тут ей пришла в голову гениальная мысль. Она написала записку Леониду, которую передала подружке. В записке предлагалось встретиться у них в квартире! Студенту театрального училища надлежало проявить свои актёрские способности. Надо было прийти в гости под видом двоюродной сестры Эммы!

Когда Эмма находилась в гостях у Дианы, позвонила сестре, жившей в соседней области. Попросила её подтвердить, если кто спросит из родственников, что та ездила в гости к сестре в Энск.

Мужу она сказала, что в пятницу к ней приезжает родственница. И вот день встречи настал.

Звонок. Эмма порхнула к двери. Зашла девушка лет 22–25. В длинном красном платье, на голове парик, губы ярко накрашены.

– Эмка! Привет! – воскликнула девушка, заключая в объятия хозяйку дома.

–Анюта, здравствуй, милая! – закричала восторженно Эмма и засмеялась.

Гостья расцеловала в обе щеки хозяйку, оставив на них следы от помады. Затем они с удовольствием поцеловались в губы.

Сестра, а вернее, Леонид под её видом, поздоровалась с хозяином. Тот любезно пригласил гостью к столу. Мнимая сестра с тихим восторженным визгом обхватила сбоку хозяйку (правая рука случайно попала на грудь) и опять звонко чмокнула в её щёчку несколько раз.

За столом «сёстры» наперебой рассказывали о своих делах и городах. После угощенья все перешли в зал. Семён Егорович стал показывать свой фотоальбом. «Сёстры» хвалили снимки, восторгались фото хозяина в различных кабинетах, а также на фоне буйной природы южных курортов.

Они то и дело отвлекались, так крепко обнимались и нежно целовались, что Семён Егорович пришёл в умиление. Такую горячую сестринскую любовь и преданность он видел впервые.

Перед сном Эмма попросила мужа, чтобы тот лёг в одной комнате, а она с сестрой – в другой. Уж так соскучились они друг по дружке, что и ночью ещё хотели пообщаться.

Муж на миг задумался. Однако почему-то не разрешил. Но Эмма знала, что завтра, в субботу, родители Дианы с утра уедут на дачу. Подруга пойдёт ей навстречу…

И в самом деле, на другой день Диана позволила остаться «сёстрам» на часок в её квартире. Сама она вышла прогуляться. Мужу Эмма сказала, что они побывают в гостях у подруги Дианы. Очень бурным оказался этот час.

Эмма радовалась жизни. Прекрасная квартира. Обеспеченная жизнь, солидный муж. Перевод на заочное отделение. Страстный любовник –ровесник. «Катаюсь как сыр в масле» – с гордостью говорила она своей подруге.

Только подруга постепенно как-то стала меняться. Перестала ходить в гости. При её посещении стала говорить мало, часто задумывалась. Может быть, потому, что с дружком поссорилась?

Причина странного поведения Дианы вскоре выяснилась. Однажды она попалась навстречу. Не одна, а в обнимку с Лёней. Эмма аж остолбенела на какое-то время. Парень небрежно кивнул головой и тут же повернулся с улыбкой к подруге.

Эмма возмущалась про себя коварством подруги и изменой Леонида. Переживала целый день.

К концу дня переживания ушли на задний план. Вечером отца посетил сын Андрей. Эмма побаивалась его приезда. Однако, вопреки её страхам, тот оказался совсем не хмурым и не нервным. Высокий, стройный, плечистый и крепкий. Андрей очень мило улыбался, сыпал остротами. Когда отец отвлекался, бросал на его супругу страстные взгляды, аж её в жар бросало. Элла подумала, что она неотразима, а жизнь – это увлекательное приключение. Когда сидели за столом, младший Найдёнов поднял тост:

– Давай, отец, чокнемся за твою прекрасную супругу, новую хозяйку дома!

Отец довольно улыбнулся. Раздался мелодичный звон фужеров.

Сын оказался интересным собеседником. Рассказывал о разных случаях из детства, юности. Отец активно поддерживал беседу, иногда удивлялся фактам из сыновьей жизни, о которых он не знал. Эмма громко смеялась над забавными случаями, о которых поведал Андрей. Вечер явно удался. Все переживания у молодки забылись. Сын пригласил отца с женой (так он её назвал) к себе в гости.

На другой день они встали, позавтракали. Поговорили о том, о сём. А потом на автомобиле младшего Найдёнова отправились к нему. Особняк Андрея оказался двухэтажным, с высокой крышей «под черепицу». Эмме он напомнил голландский дом. Такие она видела на иллюстрациях в книгах, которые читала в детстве. Тогда она мечтала жить в подобном доме.

Андрей провёл их по всем комнатам как экскурсовод. Объяснял их назначение, говорил о различной дорогой мебели. С большущего балкона они полюбовались садом, располагавшимся вокруг здания. Ровные ряды яблонь, груш, множество цветов разного сорта. Эмма заметила, что перед ними прямо рай, а не сад. В ту ночь, засыпая в особняке, она мечтала о том, что когда-нибудь будет жить здесь с молодым обаятельным хозяином.

Через два дня Андрей позвонил ей и предложил покатать её на своём новеньком джипе. Эмма рассмеялась. Сказала, что направляется в салон красоты, сделать надо маникюр. Собеседник полюбопытствовал, в какой именно салон. После того, как любительница красоты вышла из салона, то увидела улыбающегося Андрея возле своего автомобиля.

– Привет! Присаживайся, прокачу!

Когда проезжали по улицам, вели непринуждённую беседу. Как бы между прочим хозяин джипа предложил съездить к нему, посмотреть новый фильм. У Эммы сладко замерло сердце, она улыбнулась изумлённо-восторженно.

Андрей и правда, включил домашний кинематограф. Гостья села на широкий диван. На столике перед нею стояли ваза с роскошными розами, блюдо с тропическими фруктами. Хозяин вынул из бара бутылку мартини. Несмотря на отказ гостьи, налил в фужеры и уговорил выпить:

– За твоё счастье, прекрасная Эмма!

Чтобы скрепить дружбу, предложил выпить на брудершафт. После поцелуя стал аккуратно, но настойчиво раздевать «девушку». Эмма пыталась оттолкнуть его, призывала образумиться. Правда, не очень настойчиво… Не хватило строгости голоса, чему мешало неудержимое хихиканье.

На экране показывали любовную историю, но паре было не до фильма. О нём они вспомнили, когда уже лежали рядом в изнеможении, а в фильме раздались стоны влюблённой пары. Тогда они захохотали. Андрей вновь кинулся целовать тело Эммочки, а она – его. Бурный секс параллельно на экране и в жизни.

Эмма испытывала блаженство после той встречи с Найдёновым-младшим. Любовники ухитрились встретиться ещё несколько раз. Муж ничего не заподозрил. И кататься бы искательнице удовольствий дальше как сыр в масле, если бы супруг не заболел.

Однажды утром Эмме приснилось, что она стоит на лугу, на котором пасётся небольшое коровье стадо. И будто бы Андрей там в качестве пастуха на другой стороне луга заворачивает животных, отбившихся от стада. Вот он подогнал их к стаду и поехал навстречу Эмме, которая счастливо улыбалась и махала рукой. А недалеко от неё стоял бык чёрной масти и тревожно мычал.

Она проснулась. Её супруг произносил натужно: «Эммм – мммаа!»

– Семён, что с тобой? – всполошилась подруга жизни.

Семён Егорович с трудом сел на кровати, левой рукой потрогал голову:

– Го-ло-ва! Не могу… И здесь давит… – показал на свою грудь.

– Тебе помочь? Какие-нибудь таблетки нужно?

Он слабо махнул рукой, тяжело задышал и медленно сполз на пол. Попытки приподнять его ни к чему не привели. Лицо Семёна Егоровича стало красным, взгляд выражал страдание.

Эмма вызвала Скорую помощь. Медсестра, с которой они вдвоём сумели поместить больного на постель, произнесла диагноз, прозвучавший для Эммы как приговор: инсульт. Найдёнову сделали укол, назначили таблетки.

Когда Скорая уехала, Эмма поцеловала больного, всхлипнув, сказала, что пойдёт в зал позвонить по домашнему телефону Андрею. Сбивчивым голосом поведала о случившемся. Андрей вздохнул и промолвил:

– Плохо дело. Эмма, у меня сейчас переговоры, потом приеду. Не волнуйся, сейчас позвоню, помощницу тебе отправлю.

И отключился. Не успела Эмма спросить, что ещё за помощница… Сидела, уставившись в стену. Как теперь сложится её жизнь? Может быть, сын на ней женится, а для отца наймёт няньку? – размечталась она. В особняке с ним будут жить, а сюда иногда наведываться… Вот бы славно было… Она бы постепенно всё реже и реже сюда приезжала, что здесь делать? Тут же мелькнула мыслишка: а вдруг Андрюша не захочет на ней жениться?

Скажет, чтобы за отцом ухаживала. Но нет, не может такого быть, ведь какие потрясающие встречи с любимым были, такая горячая страсть их охватила!

Воспоминания её прервал раздавшийся из спальни не то зов, не то стон. Идти туда не хотелось. Но пришлось. Состроив сочувственное выражение лица, присела рядом с кроватью, поправила заботливо подушку, погладила супруга по щеке. Тот попытался улыбнуться, но вместо этого гримаса боли исказила его лицо. Эмма стала говорить, что здоровье его поправится, надо верить в лучшее.

Через час раздался звонок. Эмма открыла дверь. На неё величественно взирала крупная женщина.

– Вам кого? – удивилась Эмма.

– Да уж не ты мне нужна, милочка! Я приехала за отцом ухаживать.

– Вы помощница, вас Андрей направил?

– Не направил, а я сама приехала. Я жена Андрея!

С таким возгласом женщина решительно шагнула вперёд, отодвинув Эммочку. По-хозяйски сбросила туфли, прошла по коридору, заглянула в спальню, громко поздоровалась:

– Здравствуй, папа! Я за тобой буду ухаживать! Не бойся, всё будет нормально.

 Затем прикрыла дверь, повернулась  к Эмме, поманила её за собой. В кухне Элла возмущённо сказала:

– Вы же разведены с Андреем. А я жена Семёна Егоровича!

– Какой развод? Я законная жена Андрея! А ты моему свёкру уж никакая не жена! Так, приблуда…

Грозная женщина усмешкой встретила возмущённые возгласы несостоявшейся хозяйки роскошной квартиры. И велела забирать свои вещички и убираться подальше.

Пришлось искательнице богатой жизни и приключений покинуть квартиру, с которой она сроднилась. Уходила она в слезах. Отчаяние как тисками охватило голову.

Однако желание бороться за место под солнцем не пропало. Она сняла жильё. На её карточку Семён Егорович  не так давно перевёл кругленькую сумму денег, так что жить можно, пока найдётся работа. И она нашлась. В магазине «Пятёрочка» работала землячка, которая посоветовала стать её коллегой.

Пришлось осваивать новую профессию. Магазин вскоре посетил консультант, прочитавший лекцию для персонала. Симпатичный мужчина лет пятидесяти, обладатель крутой иномарки. Эмма задавала ему больше всех вопросов, глядя на него восторженно-преданно. Тот любезно отвечал, улыбаясь наивной девушке. После окончания работы Эмма отправилась на автобус. И вдруг случайно мимо проезжает давешний консультант. Он остановился и предложил довезти девушку. Эмма села, одарив любезного мужчину лучезарной улыбкой. Её вновь посетила мысль: «Жизнь – это чудесное приключение!»

Гармония или трепет?

Как вы думаете: любовь и страсть – это одно и то же? Вот что сказала по этому поводу поэтесса Инна Гофф, автор слов к песне «Русское поле»: «Страсть – это шторм, а любовь – климат, включающий в себя и шторм, и штиль».

Пётр в своей семейной жизни испытывал только бури. Полного затишья, которым можно залюбоваться, у них с женой не было. Частые ссоры с супругой днём заканчивались миром, приводящим к необузданной ночной страсти. Периоды, когда супруги не ссорились, нельзя было назвать штилем, потому что жена Валентина обычно ворчала на Петра, проявляла недовольство. Её не устраивали то мужнина зарплата, то его родственники, то взгляды на жизнь…

Пётр отправился в командировку в центр соседней области после очередной семейной разборки. Мчался по шоссе на своём Вольво и думал. Вот ему уже тридцать лет, дочка славная подрастает, работа есть у обоих, квартира досталась от его бабушки. Жить бы да радоваться. Почему у них всё не так, как надо?..

Прибыв, поселился в уютном хостеле. С утра побывал в нужной организации, выправил документы, подписал договоры. Завтра – суббота, можно остаться, город чужой посмотреть, приехать домой в воскресенье.

Доехал до ближайшего супермаркета, решил что-нибудь купить. Походил между стеллажами, набирая кое-что в тележку. Навстречу ему девушка катила свою тележку, доверху заполненную продуктами. Она мимоходом взглянула на Петра. Взгляд выразительный, глубокий.

Она сильно отличалась от его жены: та –  жгучая черноглазая брюнетка, у этой девушки были светло-русые волосы и «глаза-небеса», как сказал поэт. У Пети в груди всколыхнулась горячая волна как в юности. Сердце запрыгало словно белка в колесе. Он повернул вслед за незнакомкой.

У кассы девушка стала вынимать продукты. Чего только она не набрала! И крупы разные, и молочные продукты, и конфеты, и фрукты: апельсины, помело, бананы. Кассир выбила чек на три с половиной тысячи. Покупательница в это время в растерянности трясла свою сумочку. Затем стала проверять карманы куртки. Лицо её стало испуганным.

– Ну что, девушка, платить будете? – нетерпеливо спросила кассир.

– Я за девушку заплачу! – весело воскликнул Пётр и отдал нужную сумму. Затем стал рассчитываться за свои покупки. Когда он выкатил тележку, незнакомка обратилась к нему с благодарностями. Укоряя себя за рассеянность, она извинялась и говорила, что ей нужно отдать долг. Пётр промолвил:

– Не извиняйтесь, пожалуйста, ничего вы мне не должны. Просто скажите, как вас зовут, мне этого будет достаточно. Я рад, что со мной разговаривает самая красивая девушка в этом городе.

Они познакомились. Девушку звали Галиной. Пётр предложил подвезти её до дома, в котором жили родители. Сама она, по её словам, проживала отдельно. Галина вынула из ячейки каталку и рюкзак, уложила продукты в них. Пётр помог донести рюкзак до своей машины. Потом донёс его до подъезда пятиэтажки, где жили родители. Девушка попросила его подождать у входа. Вскоре вернулась, отдала благородному мужчине долг, хотя он и отказывался от него.

От предложения прокатиться по городу отказалась. Они прогулялись по окрестностям. Конец февраля выдался солнечным, с крыш капало. Молодые люди говорили и удивлялись, как много у них общего. Галина начала читать стихи:

Перед весной бывают дни такие: Под плотным снегом отдыхает луг,..

Пётр подхватил: Шумят деревья весело-сухие, И тёплый ветер нежен и упруг…

Девушка засмеялась:

– Тебе тоже нравится Ахматова?! Что? Гумилёв больше? Ну, он же был её мужем!

Они заговорили о литературе. Оказалось, что оба читают роман Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза». Галине осталось дочитать сто страниц, а Петру – на двадцать больше. Обсудив тяжёлую жизнь героини романа, перешли к другим произведениям. Оказалось, что новая знакомая работает библиотекарем.

Наконец девушка глубоко вздохнула и сказала, что ей надо идти, родители ждут. Они обменялись номерами телефонов. Пётр попросил встретиться завтра. Хотелось узнать город получше.

Чувство радости не покидало парня весь вечер. После встречи он выключил сотовый. Включил его утром, позвонил Галине и опять отключил. В субботу они путешествовали по городу, девушка рассказывала о местных достопримечательностях. Посидели в кафе. Сходили в кинотеатр, посмотрели фильм «Холоп», весело посмеялись над приключениями героя.

Они пребывали в счастливом настроении. Всё было замечательно, и мир прекрасен. И как будто знакомы много лет. Галина пригласила спутника к себе. Квартира оказалась однокомнатной, очень уютно устроенной. Хозяйка тут же стала накрывать на стол.

Пётр не переставал удивляться, что во время беседы у них всё больше появлялось общего. Очарование охватило его. Поужинав, они сели смотреть телепередачу. Но Пётр вскоре уже стоял на коленях перед Галей и признавался ей в любви. Она ласково улыбнулась и погладила его волнистые волосы. Пётр схватил её руки и принялся их целовать.

Ночь была восхитительной. Влюблённые заснули ближе к утру, утомлённые ласками и страстью.

Когда влюблённый герой проснулся, хозяйка хлопотала на кухне. Она пришла, села на кровать, поцеловала его и сказала:

– Надо правду сказать: это не моя квартира. Подруга в отпуске, уехала по турпутёвке на Кипр, пригласила меня на это время здесь пожить. И ещё – мне двадцать девять лет, была замужем два года, развелась год назад.

– Галя, я тоже должен сказать правду. Я женат, и у меня растёт четырёхлетняя дочка, – выдавил из себя Пётр.

– Я рада за тебя, – печально произнесла Галина.

– Но моя женитьба – ошибка! Тебя люблю, ты моё счастье. Мы с женой часто не понимаем друг друга, я устал от ссор с ней. Разведусь, и мы с тобой поженимся!

– Нет, Петя, я не хочу разбивать семью и отрывать отца от дочери. И нам больше не надо встречаться.

Сколько ни приводил доказательств Пётр, как ни клялся, сколько ни умолял – новая любовь осталась непреклонной.

«Галина! У тебя имя с большим смыслом, – восклицал мужчина, – в переводе с греческого – «тихая, спокойная», ещё переводится как «морская гладь, штиль». Мы созданы друг для друга».

Возлюбленная осталась непреклонной. Пётр возвращался домой и думал о предстоящем тяжёлом разговоре с женой. Будет спрашивать, почему телефон отключал да не готов ли он извиниться перед ней за прошлую ссору. Спокойствия от неё уж точно не дождёшься. Остаётся уповать только на пробуждённую страсть.

Ошибка молодости

Вадим познакомился с Юлей на свадьбе друга. Из их приятельской компании пять парней уже были женаты. Оставались только он и Костя. А Вадиму исполнилось двадцать девять лет, на два года старше Кости. Пора уже! Все говорили ему это. Девушек много было у него, да всё не те, не трогали душу.

И вот он увидел среди подруг невесты девушку в сиреневом платье. Она сразу показалась ему особенной. Каштановые волосы, задумчивый взгляд… Вадим пригласил скромную девушку на вальс. Сразу ощутил волнение в груди. Надо же, давно не испытывал такого… Они познакомились. Вадим воскликнул:

– Вы удивительная девушка!

– Это вам показалось, – смущённо улыбнулась Юля, – чем же я удивительна?

– Всем! – восторженно произнёс ухажёр. – Вот даже улыбка у вас необычная, как у Монны Лизы…

Девушка тихонько засмеялась. Взмахнула длинными ресницами, радостно взглянула серыми глазами в его карие и отвела взгляд в смущении. С этого мгновения для Вадима свадьба друга отошла на задний план. Всё внимание его было приковано к скромной девушке.

Они начали встречаться. Вадим преподавал историю в школе. Юлия работала продавцом в супермаркете. Уже через две недели они подали заявление в ЗАГС.

Тут как раз у Вадима подошёл срок учёбы на курсах повышения квалификации. В областном центре он поселился в общежитии для работников образования в четырёхместной комнате, где уже разместились двое коллег.

Занятия в первый день проходили в одной из аудиторий, находившихся в общаге. Вадим положил дипломат на впереди находящийся стол. С задних рядов раздался приветственный крик:

– Николаич! И ты здесь!

Вася, однокурсник. Вадим пошёл к задним рядам. Обнялся с однокашником, познакомился с его соседями. Поговорили немного. Решил сесть вместе с ними. Однако когда Вадим Николаевич коснулся дипломата, в аудиторию вошёл преподаватель. А сбоку женский голос шепнул:

– У вас свободно?

Пришлось остаться впереди. Соседкой оказалась молодая женщина, зелёные глаза которой взглянули на него смело и внимательно. На ней были светлые брюки, интересная блузка: будто на снегу сидели чёрные и жёлтые бабочки. Обесцвеченные волосы, точёный профиль лица, пухлые чувственные губы…

Вадим отвлёкся от созерцания девушки и переключился на лекцию. Знакомый преподаватель давал интересные и полезные знания. В конце лекции он попросил задавать вопросы.

 Соседка Вадима стала задавать острые вопросы. Вадим даже вступил с нею в кратковременный спор.

На перемене они познакомились. Девушку звали Надя, на пять лет моложе. Живёт в областном центре. В группе оказались парни, которые учились с нею вместе. Однажды после занятий Вадим Николаевич с компанией, куда входила и Надежда, отправился в кино. После кинофильма он вызвался провожать новую знакомую. Проходя по парку, сделал попытку поцеловать попутчицу. Слегка, вроде бы как шутя. Неожиданно Надя крепко обняла его, они слились в продолжительном поцелуе.

Свидания продолжились. Закружилась у парня голова. А как же Юля? Он старался не думать о ней. Когда приехал домой, осторожно обнял её, чмокнул. Стал говорить о том, как интересно было на курсах. Внезапно прервался. И голосом, вдруг ставшим хриплым, сказал, что не может её обманывать.

Они не могут быть вместе, потому что он полюбил другую. (В голове как молния мелькнуло: «Что я делаю? Зачем?») Юлия взглянула на него как раненая лань. Слёзы дрожали в её очах. «Будь счастлив, Вадик», – промолвила она.

Вадим уехал в город, женился на Надежде. Поселился в двухкомнатной квартире, где проживала также мать новой невесты. Перед свадьбой иногда у него появлялись озарения. Как будто кто-то шептал на ухо: «Ты ошибся! С нею тебе будет тяжело!» Но он отгонял неудобные мысли.

Надежда оказалась страстной женщиной. Не только в интимных отношениях. Характер взрывной, неукротимый. Неистовые ссоры у супругов сменялись периодами нейтралитета, затем – всплесками страсти. Тёща всегда пыталась их мирить.

Прошло двадцать лет – птицей пролетели. Дочка их закончила медколледж, поступила работать в областную больницу. Вадим после очередной ссоры подал на развод. Разошлись как в море корабли… Вадим Николаевич уехал в свой райцентр, нашлось там место в одной из школ.

Однажды он остановил свою Ладу, увидев Юлю, идущую домой после работы. Предложил подвезти её. Бывшая подруга была замужем, тоже неудачно. Её дочь училась в университете.

– Не получилось у меня счастья, Юля, – со вздохом произнёс Вадим Николаевич.

– Да и у меня неладно в жизни вышло, – грустно улыбнулась собеседница. Но тут же спохватилась:

– Но у тебя же дочь есть, и у меня дочка. Ради них стоит жить, за них радоваться.

– Юля, мы ещё и за самих себя можем порадоваться! – воскликнул Вадим. – Прости ты меня, ошибся я тогда в молодости, затмение на меня нашло. Юленька, выходи за меня замуж!

– Ну, хватился, парень!.. – невесело усмехнулась та, – прошло наше время…

– Ничего не прошло!Мы подходим друг другу, я тебя часто вспоминал за прошедшие годы. В том числе и наш первый танец… Ты мечта, которую я упустил. Но всё можно вернуть! – Вадим остановился на обочине и устремил свой взгляд на спутницу.

Юлия улыбнулась – мягко, смущённо, как в дни молодости.

Первая любовь

Володя и Маринка познакомились на первом курсе университета. После сдачи экзаменов за 1 семестр. Владимир сидел в ресторане с компанией приятелей за одним столом, Марина с одногруппницами – за соседним. Юноши и девушки временами с любопытством поглядывали друг на друга. Все говорили громко, часто смеялись. Услышав несколько терминов, Владимир встал и воскликнул, обращаясь к соседкам:

– Милые девушки, от лица представителей исторического факультета поднимаю бокал за биологический факультет. За хромосомы, гены, гаметы и гормоны!

Раздались взрывы хохота за обоими столами, причём у соседок он оказался громче. Сразу несколько пар глаз взглянули на парня: кто с интересом, кто с кокетством. Володе сразу понравилась девушка в сиреневом платье с пышными светло-русыми волосами, голубые очи которой казались необычными, загадочными…

Оркестр грянул музыку. Володя пригласил приглянувшуюся девушку танцевать. За ним и дружки потянулись знакомиться с соседками. Танцевали много. Разговоры были несмолкаемыми, парни острили изо всех сил. Вечер прошёл замечательно.

Дойдя до общежития, Виталий предложил новой знакомой пройтись по соседнему парку. Деревья стояли убранные пышными белыми нарядами. Юноша, внезапно прервав беседу, запечатлел поцелуй на губах Марины. Та игриво прикрыла лицо. Виталию вспомнились строки стихотворения Пушкина, и он воскликнул:

– Как жарко поцелуй сияет на морозе,

Как дева русская свежа в пылу снегов!

Дева тихонько засмеялась. Володя, разгорячившись, начал восторгаться красотой Марины, её голосом, умом и знаниями. До этого девушка рассказывала о различных растениях и животных. В общежитии юноша проводил девушку до её комнаты, находившейся на седьмом этаже правого крыла. Сам он жил в левом крыле на пятом этаже. На следующий день Володя заявился в гости. Предложил Марине сходить в кино.

После возвращения посидел у неё в комнате, попил чай. Много шутил, три соседки Марины весело смеялись, но постепенно как-то одна за другой покинули комнату. Парень стал целовать девушку. О, какие сладкие, нежные губы у неё!.. Левая рука парня пробралась к груди милой. Нежное прикосновение бросило его в жар. Ах, сладостные минуты…

Взаимное притяжение влюблённых росло с каждым днём. Они стали реже ездить домой – в сёла к родителям. Когда все соседки подруги уехали на выходной, Владимир ночевал в её комнате. Тогда-то и произошла потеря невинности у влюблённых.

Постепенно о слишком тесных отношениях этой пары узнали их родители. Мать Владимира была очень обеспокоена, боялась, как бы это не сказалось на учёбе сына. Мать же Марины приехала взглянуть на возлюбленного её дочери, побеседовала. Попросила позвонить матери. Взяв у него мобильник, поговорила с ней. Она высказалась со всей убеждённостью, решительностью и материнской заботой:

– Пусть Марина и Володя живут! Они любят друг друга, пусть радуются, дело молодое. Маринина мать руководила в селе, являвшемся райцентром, спортивно-оздоровительным комплексом, отец работал председателем исполкома сельского совета.

Родители Владимира также жили безбедно. Они встретились в областном центре, поговорили по душам. Взяли и купили квартиру влюблённым студентам. Все условия для них: и для подготовки к учёбе, и для любовных утех.

 Пролетела весёлая студенческая пора. Защитили дипломы Володя и Марина. Он в городской школе решил устраиваться, она была в размышлениях. В июле поехала к родителям. А в гости к ним вскоре наведались давние друзья – семейная пара вместе с сыном Андреем. Тот тоже закончил учёбу. В военном училище. Бравый офицер. Когда друзья жили в райцентре, то нередко высказывались в том духе, что хорошо бы им породниться, дети-то их подрастут – какая пара будет замечательная! Однако потом переехали друзья в другой район области.

Меньше стали общаться. А тут к брату в гости наведались. Андрей очень интересно рассказывал об учёбе в военном училище, об армии, о военной истории. И не только за столом, но и потом, когда вышел прогуляться с Мариной. Та с большим интересом слушала его, сравнивала с неофициальным супругом.

Володя ростом такой же, как она, Андрей – на голову выше, плечи у него шире. Владимир белобрысый, Андрей – жгучий брюнет. Закружилась голова у бывшей студентки.Возвратилась возлюбленная Владимира и сразу ему в лоб: разбежаться, мол, нам надо, выхожу замуж за парня, которого родители когда-то советовали выбрать.

Будто дубиной Вову оглушила. Как только не уговаривал он её остаться, на коленях просил. Никакие мольбы не помогли.Скоро состоялась свадьба Марины с Андреем. И уехала новобрачная с мужем на Дальний Восток. Лестно ей было на свадьбе ловить завистливые взгляды некоторых приятельниц – жена офицера! А потом заскучала в глуши, в гарнизоне. И вспомнила Володю…

Всё прощу, только вернись

Может ли муж привыкнуть к изменам жены? Для большинства мужчин это немыслимо. Но не для Анатолия Кулебякина. От него супруга уходила не единожды. И всякий раз возвращалась. И Толя свою Розу прощал, радовался и излучал счастье. Почему же испытания не отвращали его от Розы? Слишком уж сильная была Толина любовь. И верность.

Вспыхнуло его чувство, будто жаркий костёр, ещё в подростковом возрасте. Увлёкся Толик туризмом. В турпоходе и познакомился с симпатичной девушкой. Анатолию было 14 лет, девушке – 17. Пешие переходы, установка палаток, совместная заготовка дров для костра, песни ночью под гитару – всё сближало путешественников. Придя к реке, устроили рыбалку. Мальчишки сделали удилища. Толик захватил с собой леску, крючки, грузило, сделал удочку. Сам ловил рыбу и Розу учил удить. В благодарность она ночью учила его целоваться.

После похода мать удивлялась сыну, мол, ты что-то всё улыбаешься таинственно, какой-то блаженный стал. Влюблённость его всё крепла, превратилась в сильнейшее чувство, поглотившее его всего без остатка. Зимой были лыжные походы. На следующее лето вновь они путешествовали вместе. А осенью Роза вышла замуж за парня старше её на десять лет. Точнее, стала с ним жить без регистрации.

Тяжёлым ударом это стало для Кулебякина. Переживал очень, на время учёбу забросил. Свет белый ему стал не мил. Постепенно мать уговорила подтянуться в учении. В комнате Толя развесил на стенах фотографии Розы. Через какое-то время его возлюбленная родила. А через два с половиной года ушла от отца своего ребёнка. Толик пришёл в восторг. Дома плясал от радости. В парке встретил Розу, которая катила малыша в коляске.

Юноша признался, что любит и всегда будет любить только её. Звал замуж. И сына обещал любить и заботиться о нём. Роза посмеялась над ним. Какой, дескать, ты муж, сам ещё мальчишка. Кулебякин не обиделся. Он, мол, через полгода совершеннолетним станет, работать пойдёт. Окончил школу Толик, начал трудиться на стройке. Заочно поступил учиться в университет на географический факультет.

Сошлись они с Розой, цветочком алым, так он её называл. Теперь не только фотографии, сама любимая поселилась в его комнате. Счастье вернулось к парню. Как будто хмурые тучи разошлись, и засияло солнце. С сыном Розы Васенькой он охотно играл, носил на плечах и за спиной, читал ему сказки. С каким-то удивлением отмечал, что у того глаза голубые и щёки круглые. Иногда незнакомые старушки говорили про них, мол, сын-то как на отца похож!

А мать брюнетка с жёлто-карими глазами. Солнце счастья сияло для Толи Кулебякина целых два года. После чего от алого цветочка пошли претензии. Не нравилось возлюбленной, что маловата зарплата у супруга, с матерью его не хочется жить. А уж как только мать ни старалась угодить Розе. И Васеньку полюбила как родного. Нет, не захотела жить невестка у них. Да и какая она невестка?

«Гражданским браком» называли они своё сожительство. Неофициальный брак – так вернее сказать. Да только обернулся он браком в другом смысле. Ушла непостоянная женщина к мужчине, который жил один после развода в большом доме, зарабатывал много. Разница в годах у них составляла двадцать лет. Знакомые видели, как Толина «благоневерная» ехала в роскошной иномарке. Горевал Анатолий, горевал…

Но делать нечего, надо как-то жить дальше. На других женщин и девушек и глядеть не хотел. В глубине души у него теплилась надежда, что возлюбленная одумается и вернётся. Об этом говорила по секрету своим подругам его мать. Прошёл год с небольшим. Как-то Кулебякин находился в магазине Мега. Выходя из очередного отдела-магазина одежды, услышал детский крик:

– Папа Толя! – к нему бросился Васенька, обхватил его ноги, с ликованием воскликнул – я нашёл тебя!

Подошла со смущённой улыбкой Роза. Разговорились. Их беседу то и дело прерывал Вася, спешил сообщить о своих делах. Когда мать сказала, что ушла от богатого, но злого мужика, живут с сынком на съёмной квартире, Анатолий задохнулся от восторга:

– Роза, милая, возвращайся ко мне! Я тебя жду каждый день!

Тут и Васенька стал прыгать и дёргать мать за руку, вскрикивая:

– К папе Толе! К папе Толе!

– Прости меня, Толик, я тебе много огорчений принесла, – прижав к себе сына, грустно промолвила Роза.

– Всё прощу, лишь бы ты вернулась! – со страстью сказал Анатолий. Вечером Кулебякин заехал за возлюбленной и привёз их с сыном к себе. Мать встретила радушно. Мальчонка повис на шее у «бабули». Всё наладилось. И так зажили они хорошо, радостно. Всё пристойно, чинно, благородно.

Регистрироваться, правда, не стали. Да разве дело в записи в документе? Главное – глубокие взаимные чувства. Роза устроилась продавщицей в ближайший магазин. Анатолий закончил университет, ушёл из строителей, поступил на работу в Центр детского творчества, возглавил там секцию туризма. Жизнь заиграла яркими красками.

Одно только мешало безоблачным отношениям: нежелание супруги заводить второго ребёнка. Но Кулебякин привык ждать… Прошло пять счастливых лет. Роза вновь покинула гостеприимный дом Кулебякиных. Нашла крутого мужика. Анатолий печалится, но надежда его не покидает…

Память сердца  

Семиклассник Витя Гончаров выполнял домашнюю работу. За окном шумел зимний ветер, а в комнате тепло, уютно. Подросток оторвался от занятий. Достал общую фотографию класса. Стал смотреть на Алю, в которую был влюблён. Не налюбовался в школе на эту бойкую девочку.

– На тебе твою невесту! – в распахнутую дверь влетела Аля. Валька и Тонька с хохотом втолкнули её в комнату. Девочка хотела кинуться прочь, но озорные подружки держали дверь и хохотали. Аля взглянула на Витю. На всю жизнь Витя запомнит этот испуганный взгляд. Словно у птицы, пойманной в клетку. Шалуньи тут же убежали, следом упорхнула перепуганная пташка. Витя качал головой. Ну и девчонки, хулиганки.

Видно, разведали, что родители управляются по хозяйству, и затащили Алевтину в дом. Отец и мать, когда вернулись, спросили, чего это сын такой задумчивый. Этот случай вспоминал Виктор, когда ехал в поезде на родину в сибирский город из Москвы. Прошло с той поры тридцать лет.

Две недели назад он получил письмо от Алевтины. Она приглашала его на встречу четырёх друзей детства к себе на дачу. Адрес узнала у младшей сестры Виктора. А встретилась с ней случайно в областном центре. Алевтина жила одна, муж умер несколько лет назад, дочь вышла замуж.

Когда Витя закончил восемь классов, родители переехали в другое село. Он поступил в сельскохозяйственный техникум, девчата стали учиться в средней школе райцентра. Хоть город небольшой, а как-то не получались встречи с бывшими одноклассниками.

После второго курса Витю с частью ребят из группы направили на уборку в село Солдатово, где он учился с четвёртого по восьмой классы. Он воспарил на седьмое небо от радости. Приятно было увидеть дом, в котором некогда жил, общаться со знакомыми людьми. Правда, никого из одноклассников в селе он не застал. Они учились: кто в техникуме, кто в профтехучилищах.

Алевтина обучалась в культпросветучилище в областном центре. Днём Витя с сокурсниками трудился на зернотоке, по вечерам посещал сельский клуб. После кино присоединялся к не спеша идущим стайкам девчат. Постепенно девчонки расходились, а он провожал до дома какую-нибудь семиклассницу.

Потом на скамейке у дома читал ей стихи о любви. Дарил первые в её жизни поцелуи. Но вот через три недели в субботу приехала Аля. У Вити сердце прыгало как мячик. Хотелось петь и смеяться. В субботу вечером он провожал её до дома. Они говорили и не могли наговориться. На прощание он пожал ей руку. Как будто током его ударило. Шёл до общежития и чувствовал нежность прикосновения маленькой ладони девушки. Поцеловать он её не посмел.

В воскресенье они с Алей договорились сходить к озеру, расположенному в трёх километрах от села. Вместе с приятелем Вити Серёгой и одноклассницей Тоней. Там они устроили бивак, развели костёр, сварили суп. Хорошо побеседовали. После обеда Аля вдруг стала кокетничать с Серёгой, заигрывала с ним. Тот с охотой бегал за ней по берегу. Влюблённый Витя был потрясён игривостью Али. В тот день грусть поселилась в его сердце.

В понедельник Алевтина уехала. Всё это вспомнилось Виктору в пути. Опять всплыл образ бойкой девочки. Ответы её у доски и его восторженные восклицания про себя: «Какая же она красивая!» Вспоминалась его комната и испуганный взгляд Али. Какое-то блаженное состояние овладело им. Ему казалось, что первая любовь всегда присутствовала в его жизни. Идеальное, платоническое чувство. В голове зазвучал романс “О память сердца, ты сильней Рассудка памяти печальной…”

Ночью Гончарову приснилось, что он ласкает Алевтину. Освобождает от одежды, сейчас будет близость и наслаждение… И в этот момент он проснулся. Покачиваясь на полке и глядя в полумрак, думал, как же могло такое присниться? Ведь он едет общаться с одноклассниками, никакой задней мысли не возникало у него. Перед женой даже стыдно стало. Аля… Платоническая любовь…

На вокзале его встречали Алевтина, Тоня и Егор. Время наложило на их лица печать, однако Виктор сразу их узнал. Переполненные радостью, уселись в автомобиль, Егор повёз их на дачу Алевтины. Аккуратный дачный домик окружал большой сад, в котором росли яблони, вишни и много чего другого полезного. Отмечать начали в беседке. Разговорам не было конца! Затем перешли в дом. Воспоминанья перед ними всё развивали свой длинный свиток…

Алевтина смотрела на Виктора ласково, нежно. Её грудной голос волновал Гончарова, будоражил, сознание пришло в смятение. У него стала просыпаться страсть. Между тем беседа всё лилась, как звонкий весёлый ручей. И возлияния всё увеличивались…

В какой-то момент Виктор сказал, что хочет спать, и попросил Алю проводить его в комнату. Встав, он с удивлением почувствовал, что ноги его плохо слушаются. В голове шумело. Придя в комнату, он рухнул на диван и мгновенно заснул. Утром Гончарову было досадно и стыдно перед хозяйкой. Но по пути на вокзал ему пришла мысль: «И хорошо, что не получилось. Пусть моё чувство к Але останется платоническим!»

Отец помешал женитьбе

Егор Антипович Казаков, мужчина пятидесяти лет, ехал из города в своё родное село Лихачёво на похороны отца. Вчера ему позвонила родственница, сообщила, чтобы он захватил свою бывшую одноклассницу Люду. Мол, она очень просила об этом, ждать будет в центре возле магазина «Магнит». Казаков издали ещё заметил однокашницу. Остановился, окликнул:

– Людмила! Такси прибыло!

Лицо женщины, на котором лежала печать заботы, мгновенно преобразилось. Как будто сквозь тучу прорвались лучи солнца. Она села, поздоровалась.

– Салют! Какая же у тебя, Люда, улыбка чудесная! Так смотрел бы на тебя, не отрывался.

–Ты давай за дорогой следи, – засмеялась женщина.

По пути Егор продолжал расточать похвалы однокласснице. Та смущённо посмеивалась, пытаясь перевести разговор на другие темы. Вдруг она спохватилась:

– Казаков, ты что такой весёлый? У тебя горе, а ты соловьём разливаешься… И почему только в день похорон выехал? Вот странность: комплименты расточаешь, а у самого трагедия…

– Трагедия, да… – вздохнул мужчина. Он замолчал. Когда миновали пределы областного центра, вновь заговорил:

– Люда, вот ты удивилась, что я не горюю. Да у нас с папашей никогда взаимопонимания не было. Паскудно он ко мне относился. Мишку любил, а меня – нет. Говорил, что у него глаза чёрные, а у меня зелёные, как у матери. И вообще, мол, я на него не похож.

Я озорником, конечно, рос. Но если кто на меня пожалуется, он со мной долго не рассусоливал. За каждую провинность знаешь, как наказывал? Лупил кулаком в лицо! Женщина охнула, с сочувствием взглянула на рассказчика.

– Да, вот такое воспитание… – продолжал Егор. – Мать его боялась. Ей тоже попадало, когда он пьяный приходил. Не раз убегали из дома то к бабушке, то к соседям. Ну, когда я подрос, уже стал защищать мать. Братишка мог его уговорить успокоиться. Егор внезапно засмеялся:

– А знаешь, хоть плохой он был батя, но боевую тренировку я получил отменную. Удар научился держать. И быстрота реакции выработалась! Если чую, что сейчас могу получить, то уж наготове держусь. Бывало, бьёт, а удары по воздуху свистят, уклоняюсь, как могу. А потом – дёру от него.

Батино воспитание помогло мне в драках с пацанами. Уважали меня не только в родной, но и в соседних деревнях. Удивлялись некоторые: ты, мол, чем-то занимался, что ли, такой вёрткий, а кому врежешь в лобешник – тот копыта кверху. Когда подрос, стал участвовать в битвах с шабашниками. Сначала армяне приезжали. С ними мы быстро помирились. Потом в другие года чечены появились. С ними схлестнулись. Тогда в селе много парней жило.

– Да хватит тебе про драки! – с досадой сказала однокашница, – нашёл, о чём говорить в такой день! А отца тебе простить надо.

– Хотел бы это сделать, да слишком много обид на него накопилось! – воскликнул Казаков. – То, что в детстве меня бил, прощаю. Даже можно, наверное, простить измывательства над мамой, если она об этом попросит.

Одного только никогда не прощу: слов, которые он тебе наговорил, когда нам по 23 года было. С твоим отцом поссорился и на тебя попёр: ты, мол, чё на моём Егорке виснешь, привязалась. И родителям твоим гадости на тебя наговаривал. Пусть, говорит, ваша инженерша в городе себе мужиков ищет, а мой сын – водила, в деревне девку найдёт.

– Егор, да ладно тебе, что было, то быльём поросло. Всё прошло, как с белых яблонь дым … – грустно ответила собеседница. Она отвернулась к окну, глядя на пролетающие мимо берёзовые рощи. Проехали очередную деревню, за ней лежало озеро как зеркало, в котором отражались облака, прибрежные кусты ивняка. Гладкую водную поверхность кое-где бороздили дикие утки. Часть из них посиживала на берегу. Дальше пошла степь, затем – поле кукурузы. Егор напомнил, как в детстве они в одной компании ходили рвать початки.

– Тогда ты смешная была, хохотушка, – заметил он, – а теперь вон какая шикарная дама стала.

Людмила взглянула на него, блеснув белозубой улыбкой. Она была яркой брюнеткой с выразительными карими очами. Её пышные волосы свободно опускались ниже плеч, в аккуратных ушах гордо поблёскивали серебряные серьги-кольца.

– А моя рубашка синяя как твоя блузка, – заметил говорун, – мы прямо родня с тобой. Да ты для меня и сейчас самый родной человек! – воскликнул он и продолжил со страстью – почему жизнь неправильно складывается? Людочка, вспомни наши дни и ночи! Как я тебя любил! Да и сейчас люблю!

Людмила молчала. По щекам у неё текли слёзы. Егор снизил скорость, остановил автомобиль. Повернувшись к Людмиле, стал целовать её. Однако она закрылась ладонями и потребовала прекратить неожиданные ласки. Казаков опять напомнил об их отношениях в юности.

– Людмила, давай сойдёмся, будем вместе жить! Ты ведь с мужем развелась, я тоже на развод подам. Ты моя судьба, я не могу без тебя!

Однако женщина-судьба наотрез отказалась от предложения и от продолжения разговора на эту тему. Оставшийся до райцентра путь они проехали молча. В райцентре им попалась навстречу односельчанка Антонина. Пришлось взять её с собой. Та вначале радостно затараторила. Но потом заметила следы слёз у Людмилы, вспомнила о кончине Казакова-старшего и выразила соболезнование.

Далее она говорила без умолку о новостях в родном селе, пока её не высадили у дома. Егору брат по мобильнику сообщил, что машина с покойником приближается к кладбищу. Егор и Людмила отправились туда. На кладбище среди деревьев и могил виднелось довольно много людей. Егор выскочил из машины, подошёл к матери, обнял её, затем – брата, других родственников.

Сестра отца и Михаил вытирали слёзы. Наступило время прощания с усопшим. Начал произносить речь бывший управляющий бывшего совхоза «Заря коммунизма», существовавшего в селе Лихачёво до прихода заката – перестройки-катастройки. В прощальной речи он напомнил собравшимся о том, каким трудолюбивым, умелым механизатором был Антип Казаков. Сестра и бывшая жена зарыдали в голос.

Егор наклонился, поцеловал в лоб отца, взглянул близко на него. Почудилось, что какая-то тень пробежала по его лицу. Ресницы Антипа дрогнули. И вдруг глаза его медленно открылись! Усопший проснулся! Очнулся от краткого летаргического сна. Раздались крики. С разными интонациями. Кто кричал от ужаса (таких оказалось большинство), кто-то – от изумления.

– Папка! Ты живой!!! – вопил с безумной радостью младший сын.

Антип Казаков непонимающе глядел на заплаканных Михаила и сестру в чёрном платке. Егор отодвинул брата, сказав, что хочет извиниться перед отцом. Михаил отправил кого-то за фельдшером. Антип увидел деревянный крест, затем склонившегося над ним Егора, который что-то хотел промолвить, но остановился, прислушиваясь к попыткам отца что-то сказать.

– Э-э-э, ммм, ттты, ты чё, меня хоронишь, гад? – с усилием произнёс Антип.

Егор отшатнулся от гроба. Повернулся и пошёл прочь с потемневшим ликом. Людмила догнала его, когда он подходил к своей машине.

– Погоди, ты куда? – воскликнула она, – Егорушка, чудо какое произошло. Наверное, летаргия была. Ты что такой мрачный, радоваться надо!

– Знаешь, батя жил не по-людски, и даже умереть не может по-человечески! – в сердцах воскликнул Егор.

– Да как ты можешь так говорить?! – в отчаянии закричала Людмила, – эх ты!..

Она повернулась и пошла назад к ликующей толпе. Егор кричал ей вслед слова извинения, но она не обернулась.

– Вот предок, опять разрушил мою судьбу! – с досадой произнёс Егор, садясь в машину.

Послушалась сестру и осталась одна

«Правильно ли она сделала, что рассталась с мужем?» – такая мысль частенько навещала Марину Солину. Отгоняла она от себя её как назойливую муху, а та упрямо возвращалась. Как и сегодня за столом, где она отмечала День рождения.

Решила скромно отметить, пригласила только лучшую подругу Настю да Петровых: двоюродную сестру Анну с мужем Денисом. Марина с утра получила великое множество поздравлений и виртуальных открыток на сайтах «Одноклассники» и «Вконтакте». Весь день раздавалась весёлая мелодия на её смартфоне. Звонили больше с родного Урала.

Когда-то приехала Марина в «третью столицу» страны в гости к тёте, и сестрица познакомила её со своим одноклассником Дмитрием Солиным. Дима через неделю уже сделал ей предложение. Марина только что закончила медучилище, о замужестве не думала, хотела работать в поликлинике родного города. Сестра Аня и тётя настоятельно советовали соглашаться. Дескать, Дима – парень хороший, простой, добрый.

Закончил университет, умница, в школе историю будет преподавать. «Это отличная партия, – так выразилась тётя, – я же вижу, что он в тебе души не чает». Племянница возражала, мол, парень-то он хороший, но этого недостаточно, она к нему спокойно относится. На что тётя и сестра отвечали, что такого замечательного парня она обязательно полюбит.

Марина уехала домой в некотором смятении. Так Солин не оставил её в покое, через недельку прикатил в гости. Родителям он очень понравился: вежливый, обаятельный, скромный юноша. Две ночи гость провёл в гостинице. Днём Марина знакомила его с достопримечательностями города. Уехал настойчивый ухажёр, но обещал навещать любимую, пока она не согласится выйти за него замуж. И добился своего. Пятнадцать лет прожили.

 Всё бы хорошо, да детей у них не было. Родных Марины супруги навещали обычно вместе. А год назад она одна поехала. Когда вернулась, Аня сообщила ей, что Солин завёл любовницу. Она, мол, его сама застала на «месте прелюбодеяния», когда без предупреждения нагрянула на их дачу. Вместо радостной встречи – скандал. Марина заявила в гневе, что не простит измены.

Дмитрий ушёл к любовнице. Затем – развод… Всё это опять вспомнилось покинутой женщине. После того, как хозяйку поздравили, вручили подарки, угостились изрядно, стали петь. Закончив очередную грустную задушевную песню, Марина глубоко вздохнула и промолвила с обидой:

– Спасибо вам, развеялась немного. А то вчера всё настроение упало: на улице случайно попался Димка со своей хмарой. И что он в ней нашёл: пухленькая, волосы жидкие, глаза мышиные какие-то. Смотреть не на что.

Компания захохотала. Денис начал говорить, что её бывший муж – балда, не ценил первую жену. И давай расхваливать хозяйку: она, мол, красавица, черты лица правильные, глаза голубые с поволокой, волосы густые, светло-русые… И пищу готовит классно – ум отъешь, язык проглотишь!

– Но ведь что-то он в ней нашёл?! – воскликнула Марина. – Главно, идёт весь такой счастливый, аж сияет как майское солнышко. Красный молодец, сокол ясный, блин… И ведь жили с ним, вроде, душа в душу, чего ему не хватало?..

– Да не думай ты о нём, Маринка, – сказала подруга Настя, – таких шкодливых гнать надо к чёртовой бабушке поганой метлой…

– Отчихвостила я его тогда будь здоров, – протянула хозяйка.

– И правильно сделала! – воскликнула Аня.

– Да? А правильно ли? Ты зачем мне о его измене сказала? Может, лучше не знать бы мне об этой правде, жили бы как по-прежнему! Развестись легко, а другого хорошего мужа найди попробуй!

После таких слов настроение у всех подпортилось. В общем, получилось как в той поговорке: «Начинали – веселились, а кончали – прослезились». Ещё подруга подлила масла в огонь: заявила, что Марина не по любви вышла замуж, да и потом, похоже, не слюбилось у неё.

– Много ты знаешь! – возмутилась Марина. – А хоть бы и так! Ты вон мечтаешь о любви, а всё одна мыкаешься.

Ушла Настя в большой обиде. Засобиралась и сестрица. Денис пытался уговорить разгневанных женщин успокоиться и помириться, но и ему пришлось последовать за супругой. Марина после них разрыдалась. На другой день звонила и извинялась перед Аней и Настей. Денис пообещал познакомить подруг с его приятелями, находящимися в разводе.

В следующее посещение Петровых Марина и Анастасия и впрямь обнаружили у тех в гостях двух мужчин. Знакомство состоялось. Что из этого выйдет – одному Всевышнему известно.

Тяжкие испытания

Семья Лесновых жила дружно. Родители Дарья и Андрей друг в дружке души не чаяли. В селе Раздольном их уважали. Старший сын Константин закончил техникум по специальности «механик», отслужил в армии. Работал механизатором в родном селе в ООО. Младший сын Вадик успешно учился в восьмом классе.

Костя, когда выдавались свободные вечера, посещал местный Дом культуры. Иногда с дружками ездили по соседним деревням. Его мать Дарья советовала ему, пора, мол, найти постоянную подругу. Нечего, дескать, в чужих деревнях девок да бабёнок выискивать. А особенно просила не ездить в село Осиновское за тридцать километров. Там, мол, народ нехороший проживает. Прошёл год после возвращения сына из армии.

В ноябре он заявил, что нашёл замечательную девушку. Она закончила педагогический колледж и поступила работать учительницей начальных классов в Осиновскую школу. Заочно учится в пединституте.

– Откуда она приехала? – спросила Дарья.

– Ниоткуда. Она Осиновская. Мам, ты чё на меня так смотришь?

– Как её зовут? Родителей? – осторожно спросила мать.

– Юля Звонарёва. Отца зовут Семён, мать – Татьяна.

Дарья села на стул. Лицо её пошло красными пятнами. Она отвела широко раскрытые глаза от сына. Затем каким-то не своим глухим голосом начала говорить, что Косте надо забыть эту девушку, найти односельчанку. Сын возражал и недоумевал.

Тогда Дарья сказала, что со Звонарёвыми она и его отец много лет в ссоре. И не нужно, мол, Костя, тебе там появляться. Костя повозмущался, но потом решил обратиться к отцу. Когда тот вернулся из гостей, сын сообщил ему новость.

 Ещё и пожаловался на странную реакцию матери. К великому удивлению Кости реакция отца оказалась не менее странной. Тот тоже сказал, что эту девушку сыну надо забыть. Костя вспылил и вышел из дома.

Звонарёвы в тот день трудились на кухне. Семён проворачивал говядину в мясорубке, Татьяна и Юля стряпали пельмени. Дело шло весело, с шутками и прибаутками. Тогда-то дочь и сообщила родителям, что у неё есть хороший парень. И он ей предложение сделал. Родители засмеялись. Когда узнали имя и фамилию избранника дочери, вдруг посерьёзнели.

Через некоторое время Семён сказал, дескать, такой парень дочери не подходит. Он с его родителями когда-то сильно поссорился, и общение с ними недопустимо. Юля выскочила из кухни в слезах. Спустя небольшое время к ней в комнату зашла мать. Тяжело вздыхая, она пыталась утешить дочь.

– Мама, причём тут ваша ссора с Лесновыми? Мы с Костей любим друг друга! И ваши отношения с его родителями тут не при чём!

– Юля, да у этого Кости полно девок и баб было. Он непостоянный…

– Откуда ты знаешь? Это неправда! Мы всё равно поженимся!

– Нет, дочка, это невозможно, – горько произнесла мать.

В это время Костя Леснов колол дрова. Основная масса расколота ещё в августе. Остались только самые кряжистые пни. Теперь неистово с ними сражался. Лицо его было суровым.

Мать вышла в ограду, умоляющим тоном попросила сына зайти домой, мол, будет важный разговор. Младшего сына родители отправили погулять. Сами устроились на стульях перед старшим, севшим на диван. Заговорили не сразу, собирались с духом. Костя ждал с угрюмым видом.

– Сынок, – наконец, нарушила молчание мать, – тебе никто не говорил, что ты и Юля похожи?

– Нет, мы сами заметили, есть немного. Говорят, если жених с невестой похожи – то это к счастью, – с вызовом ответил сын.

– Ну смотри: у тебя и у Юли глаза голубые, а у нас с твоим отцом – карие.

– Ну, это от бабушки, видно, мне досталось, – хмыкнул Костя, – а к чему ты это говоришь? – Погоди. Дальше заметь, что носы у вас с Юлей тонкие, с маленькой горбинкой? Волосы волнистые, а у нас с отцом и у братца твоего – прямые.

– Ну и что? Я приёмный, что ли?! – вскрикнул сын.

Отец, который до того только глубоко вздыхал, возразил:

– Нет, Константин, ты наш сын. Родной сын.

Дарья заплакала. Сквозь слёзы заговорила дрожащим от волнения голосом:

– Костя, когда я была молодая, дружила с Татьяной, матерью Юли, в одной группе техникума учились. Однажды с её братом я согрешила. Потом через два месяца за Андрея вышла замуж. Ты и Юля – брат и сестра по крови.

– А-а-а!!! – закричал Костя. Он упал на диван лицом вниз и закрылся руками.

Две семьи, жившие раньше дружно, спокойно и радостно, оказались во власти нравственных страданий. В их домах воцарилось тягостное молчание. Константин отключил сотовый. Три дня не включал. Он осунулся, сам на себя стал не похож.

Когда включил мобильник, минут через десять услышал звонок. От Юли. Выслушал её жалобы на родителей. Затем сказал, что им с Юлей надо расстаться. Потому как, мол, он нашёл другую девушку.

И отключился. Мать в ответ на переживания дочери сказала, что она была права. Костя непостоянный, неверный юноша. Бабник, короче. Лучше его забыть.

В селе два парня хороших, мол, на тебя, доча, заглядываются, выбор за тобой. Ни отец, ни мать так и не сказали Юле правду. Много слёз девушка выплакала, много ночей бессонных провела. Когда услышала, что любимый собрался жениться на другой, чуть в больницу не угодила. От горя похудела, стала замкнутой.

Время прошло, и она стала замечать, что парень, живший по соседству с ними, смотрит по-особенному на неё. Вдруг стал подвозить её по утрам до школы. Скромный парень.

Водитель главы администрации села. Приятный собеседник, смотрит на неё влюблённо. Почему она раньше не обращала на него внимания? Сосед и в Доме культуры стал приглашать девушку на танцы. До дома провожал. Постепенно глыба горя съехала с плеч Юли. Осталась только затаённая горечь на сердце.

Выйди, коханая, в гай

Александр Другов сидел на лавочке и любовался  весенним садом. Вишни,  как будто засыпанные свежим снегом, источали густой аромат. Готовились расцвести сливы. Со стороны реки пролетела стая гусей. Вожак то и дело выкликал: «Гугут?» Наверное, спрашивал, все ли довольны, что он решил отправиться на озеро. И каждый раз вся стая одобрительно отвечала: «Гэ-гэ!»

В небе нарезали круги стремительные стрижи. Над садом носились скворцы. Слышались птичьи голоса. Слева в соседнем саду старался скворец – трудолюбивый Сальери. За садом в лесопосадке заливался вдохновенный Моцарт – соловей. Гармонию природы не слишком нарушала отдалённая ругань на чьём-то дачном участке и пьяный разговор у соседей справа. До Александра донеслась фраза:

– Вот я не пойму, там на Украине американцы воюют, что ли?

Раздался звонок мобильника.  Михаил, однокашник  Другова, приглашал его в гости. И не просто так: к нему в гости приехала его двоюродная сестра Оксана. Александр вытер выступивший пот, пригладил короткие тёмно-русые волосы.

Оксана была первой любовью Александра. Общительная, весёлая, с выразительными зелёными глазами и обворожительной улыбкой. Её коса, кудрявые завитки волос на висках вызывали у Другова волну умиления, а внимательный взгляд – жар в груди. Александр мечтал в юности жениться на избраннице.

Однако не вышло с этим. Когда   Александр ушёл в армию, Оксане вскружил голову городской парень, и она вышла замуж. Ничего хорошего из этого не получилось. Рассталась она с мужем, когда закончила университет. Оставив дочку на воспитание своим родителям, Оксана упорхнула в Москву. Устроилась там по специальности: преподавательницей английского языка в школе.

Другов, отслужив в армии и закончив пединститут, поработал в местной поселковой школе, а потом как-то так получилось, что стал директором районного музея. Семейная жизнь у него тоже не сложилась, развёлся через пять лет. Сейчас ему уже было 33 года. С женщинами он сходился, но жил недолго. Не мог найти такую, как Оксана. Хоть и остался в душе горький осадок от её измены, но любовь к ней не мог вытравить ничем.

 Раздался голос кукушки. Поплыли по воздуху однообразные мелодичные круглые проникновенные звуки. Александру вспомнилось: «Закувала зозуленька…». Мать его возлюбленной – украинка родом из Харькова, с которой будущий муж познакомился на курорте. Она привила дочери любовь к украинским песням. Благодаря Оксане и Александр выучил несколько песен из её репертуара и частенько напевал их, когда думал о любимой.

Он вспомнил ночь, когда признался избраннице в своём чувстве. Тогда, чтобы преодолеть робость, он запел песню: «Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная, Видно, хоч голки збирай, Выйди, коханая, працею зморена, Хоч на хвилиночку в гай!»

Оксана тогда засмеялась, ласково-лукаво протянув: «Не-е-т, я в лес не хочу-у!» Ободрённый её тоном, юный Саня продолжил пение, расхрабрился и  подхватил возлюбленную на руки после слов:

«Я ж тебе, милая, аж до хатиноньки сам на руках однесу!»

Держать на руках любимую и целовать её – это был счастливейший миг для Александра. Воспоминания охватили его, как морская волна накрывает купальщика с головой.

После, когда его возлюбленная была уже замужем, случайно встретившись однажды в посёлке, Александр и Оксана поговорили, она попросила у него прощения. Другов шёл в гости в предвкушении счастья. Зайдя в обширную ограду, услышал оживлённый разговор из приоткрытых дверей просторного дома.

Сердце бешено застучало, когда до него донёсся голос Оксаны. Разговор слышался на веранде. Александр заглянул туда и был встречен радостными возгласами хозяина и хозяйки.

Михаил хлопнул себя по груди, обтянутой тельняшкой, вышел из-за стола, крепко стиснул приятелю ладонь. Мотнул русоволосой головой, сидевшей на крепкой шее, приглашая садиться. Оксана глядела на Другова ласково-ожидающе и как будто слегка виновато. Всё такая же стройная, очаровательная как в юности.

Брючки и светлая кофточка. Вместо косы – короткая причёска.  Он приблизился к ней, чмокнул в щёку.На миг изумрудные очи оказались близко от серых глаз. Курчавый завиток коснулся его носа, отчего у Александра сладко заныло в груди. Жена Михаила,  широко улыбаясь, стала потчевать гостя расставленными на столе блюдами. Но хозяин заявил:

– Погоди, надо сначала выпить за встречу! Давайте я вам этого «лыхны», которое сеструха привезла, налью, а сам уж водочки тяпну».

Александр похвалил вино, все поговорили о достоинствах абхазских вин. Оксана рассказала о том, как ездила отдыхать в Абхазию прошлым летом. Постепенно все разговорились. Гость смотрел на Оксану, и ему казалось, что никакого разрыва между ними не было, не было прожитых лет.

Юность словно вернулась к ним. Хозяева тактично поддерживали беседу. Вскоре хозяйка ушла в комнату к внучке, которая смотрела телевизор. Собеседники рассказывали о себе, о друзьях, обо всём на свете. Александр к месту вспомнил смешные истории, которые случались с его знакомыми. Оксана заразительно смеялась, слушая его истории и шутки. Глаза её с восторгом смотрели на Александра.

Речь зашла об интернете. Другов с усмешкой высказался:

– Вот в ЖЖ чего только не пишут, какой только чепухи не встретишь! Одно время, когда в Татарстане какие-то придурки сожгли четыре церкви, которые принадлежали кряшенам, поднялась шумиха. Какой-то шустряк давай статьи клепать о том, что в Татарстане разгораются межнациональная и религиозная вражда. Мол, уже полно русских беженцев.

Михаил захохотал. Оксана невесело усмехнулась и произнесла:

– Вот так и про Украину сейчас пишут наши СМИ, будто тысячи беженцев оттуда стремятся в Россию уехать.

– А что, неправда, что ли? Нет, так будут ещё. Смотри, что там бандеровцы делают, – сказал ей брат.

– Да нет, конечно! У меня есть много знакомых, друзей в Харькове, Киеве. Они говорят, что у них всё спокойно. Это у нас истерию нагоняют. Украинцы оскорблены тем, что Крым у них отобрали. Александр в изумлении смотрел на Оксану. Горячие волны в его груди остывали и уходили куда-то.

– И правильно сделали, что Крым вернули в Россию, – упрямо сдвинув брови, выговаривал Михаил, – А ты знаешь, у нас на работе мужик есть, Петром зовут, так он недавно украинскому своему дружку звонил. Они с ним в армии подружились. Так, знаешь, тот тоже сказал, что у них всё путём. А потом заявил: «Да ты, проклятый москаль, ничего не понимаешь!» И трубку бросил. Петя в шоке. А тот присылает смс-ку: «Ты что, хочешь, чтобы мой дом спалили?» Боятся они там правду говорить.

– Со мной нормально говорили по сотовому, – произнесла Оксана и поджала губы.

Брат перевёл разговор на другую тему. Вскоре он отправился смотреть телефильм, подмигнул приятелю и  сказал с намёком:

– А вы сидите, общайтесь хоть до утра.

Однако беседа у оставшейся пары затормозилась. Оксана избегала смотреть в глаза Александру. Тот пытался вспомнить что-нибудь смешное, но в голову ничего не шло. Тогда он спросил:

– Оксана, почему ты так про Крым отозвалась? Ведь он до хрущёвского решения России принадлежал.

– Мало ли что кому когда-то принадлежало?! – воскликнула та. – Греки с древности там живут, что, теперь Крым Греции надо отдать?

– Да, жили. Но к Греции он никогда не относился. И потом, после Одесской трагедии как ты можешь оправдывать нынешнюю украинскую власть?

– Я говорю, что у нас много об этом врут, – с досадой ответила она.

Волны отхлынули, обнажив камень. Камень этот давил своей тяжестью, Александру трудно стало дышать. Глубоко вздохнув, он проговорил:

– Давай повспоминаем нашу юность.

Но Оксана каким-то потускневшим голосом промолвила:

– Нет, поздно уже. Я спать хочу.

Александр попросил её выйти с ним. Они вышли из ограды. Кругом стояла бархатная ночь, вверху торжественно сверкали звёзды. Героически преодолевая тяжесть в груди и наступающее разочарование, Другов начал цитировать текст когда-то любимой ими обоими украинской песни. Оксана оставалась безучастной.

Он попытался обнять её. Однако бывшая подруга резко отстранила его руки, сухо сказала: «Спокойной ночи!» И вошла в ворота. Александр шагал домой. И грустно ему было, и досадно на себя, и жалко своей надежды-мечты неоправдавшейся. В голове упорно крутился мотив украинской песни и строки:

– Ой, дивчино, шумить гай,

 Кого любиш,  забувай.

В висках с каждым шагом отдавалось: «За-бу-вай, за-бу-вай, за-бу-вай».

Как Алексей избранницу искал

«Любовь – это история жизни женщины, эпизод в жизни мужчины». Однажды Алексей Речкин где-то вычитал это изречение, кажется, французской писательницы, и оно ему понравилось. Удивился, что бывают такие умные женщины. Алексею в этом году исполнилось двадцать семь лет. У него было много романов, и все скоротечные. Среди приятелей Алёша слыл бабником.

В компании парней отзывался об особах слабого пола скептически. Хотя о своих «победах» не болтал, как другие. Жил Речкин в общежитии. К списку любовниц со времени учёбы в университете прибавились жительницы этой общаги. Однако с некоторых пор Лёша решил по месту жительства романов не заводить. Переключился на коллег по работе.

В офисе их компании до половины работников относились к прекрасной половине человечества. Многие из них хороши. Особенно стройная брюнеточка с выразительными глазами цвета малахита. Саня пригласил её после работы прогуляться по набережной. Та лишь улыбнулась. За ней обычно заезжал мужчина на мерседесе. Полный, с бородкой, самодовольный.

В тот день он вовремя не приехал, и брюнетка согласилась поехать с Речкиным на автобусе. Они гуляли по набережной, Алёша рассказывал о службе в армии, о том, как красив Урал, его родной край. В сентябре леса, покрывающие Уральские горы, радуют взоры красной, жёлтой, оранжевой листвой. Багрец и золото…

 Девушка читала стихи Марины Цветаевой. Саню умиляло благоговение, с которым она относилась к поэтессе, её наивная гордость, что она является её тёзкой. Потом он найдёт афоризмЦветаевой и прочитает его девушке. О согласованности душ.

Особо выделив вторую часть: «Итак, чтобы люди друг друга понимали, надо, чтобы они шли или лежали рядом».

Ну, это Речкин скажет уже на второй день. После того, как приведёт к себе в комнату Марину, угостит её как положено. Одарит её ласками, ну и так далее… Бывший кавалер Марины будет пробовать вернуть её. Устроит разборки с Алексеем.

Речкин даст ему от ворот поворот. И будет горд своей решительностью. И тем, что девушка бросила ради него богатого мужика. Только отношения с Мариной оказались недолгими. Однажды в курилке один парень скажет ему, что бывший хахаль Маринки – женатик, отец двоих детей.

После этого Саня заявит подруге, что они не подходят друг другу. Мол, это был всего лишь эпизод жизни. Прямо как в афоризме. Нет, Алёшу нельзя считать безнравственным человеком. Он искал девушку своей мечты, единственную и неповторимую.

И чтобы никаких женатых любовников у неё не имелось. Вскоре оказалось, что в роли единственной может оказаться и женщина с опытом. Давненько Речкин заглядывался на тридцатилетнюю коллегу Зою. Тайком любовался её фигурой, охотно разговаривал с ней в свободное время. Радовался её обаятельной улыбке.

Она растила дочку, имела мужа. Муж, правда, непутёвый Зое попался. То одну, то другую любовницу заводил. И всё грозился уйти из семьи. Об этом Речкин знал из рассказов Зои своим подругам, случайным свидетелем коих оказывался. Алексей думал о том, какой дурачина супруг Зои. От такой женщины бегать, это надо быть совсем бестолковым или издевателем.

Однажды несчастная женщина поведала приятельницам, что муж объявил ей об окончательном уходе к очередной пассии. Алёша решил действовать. Пригласил коллегу в субботу прогуляться по набережной. Та удивилась. Подумав, согласилась. Алексей и Зоя гуляли, затем катались на велосипедном экипаже.

С удовольствием смотрели на реку и строения на другом берегу, на два огромных колеса обозрения в парке. Дочку женщина увезла к бабушке. В воскресенье они отправились на другой берег. Колесо обозрения плавно возносило их кабину ввысь. Будто на воздушном шаре поднимались в небо.

Они любовались рекой, кремлём на другом берегу. Речкин рассказывал смешные случаи из армейской и студенческой жизни, восторженно вспоминал родной край. Зоя мягко улыбалась, внимательно слушала. Показала фотографию дочки.

Алёша влюбился в эту скромную, милую женщину. Но, чтобы понимать друг друга, конечно, надо не только сидеть и шагать, но и лежать рядом… Хорошо, что его сосед по комнате находился в командировке. Алексей Речкин нашёл, наконец, свой идеал.

Он, правда, оказался не таким, каким Лёша вначале его представлял. Женщина с ребёнком… Но он любил и Зою, и дочку, представляя себя её отцом. Друзья спрашивали Речкина, дескать, что это ты сияешь как майское солнышко?

Лёшино блаженство длилось целый месяц. Затем Зоя сказала, что муж кается в измене, в уходе от неё. Назад просится. И дочка очень соскучилась по папе. Негоже ребёнка разлучать с отцом. А потому, мол, Лёша, прости меня, но ничего у нас с тобой не получится. Найдёшь себе другую, помоложе. Пришло время для Алексея переосмыслить свою жизнь…

Оглавление

Белое одиночество

Романтёр влюблённый

Как поступать правильно?

Солнце в душе

Долгожданная встреча

Клавина доля

Возврат к былой возлюбленной

Метания тоскующего мужа

Как стеснительный парень счастье нашёл

Приключения Эммы

Гармония или трепет?

Ошибка молодости

Первая любовь

Всё прощу, только вернись

Отец помешал женитьбе

Послушалась сестру и осталась одна

Тяжкие испытания

Выйди, коханая, в гай

Как Алексей избранницу искал