Тайна Мерелин [А. Троицкий] (fb2) читать онлайн

Троицкий А Тайна Мерелин

Малыш и Рэм

Над территорией научно-исследовательского центра клонился закат. Апрельское солнце наработавшись за день оставляло растаявшие лужи, скукоженную, обнажившуюся прошлогоднюю листву и тихий вечер на тропинках парка, принадлежавшего НИИ. По этим тропинкам любил ходить Рэм Игоревич, действующий академик лет пятидесяти, не спеша шагая и стараясь не выпячивать свое небольшое брюшко, которое стало обозначаться последние годы. Стильная куртка синего цвета и коричневая кепка из искусственной кожи были далеко видны на аллее и все здоровались узнавая его. Он кивал головой не отвлекаясь от своих мыслей. Волосы с проседью и почти греческий профиль очерчивали его достоинство и самодостаточность, хотя любил он и пошутить, выкинуть этакое и «заварить кашу». Но об этом знали только самые близкие друзья.

Назойливое щебетание птиц и последние лучи заходящего солнца отвлекали от работы и будили воспоминания. О жизни, о разведенном положении и о сыне, который давно не звонил и не жаловал отца. Сын не любил математику со школы и настойчивость отца, пытавшегося привить к ней любовь. Любимым стало увлечение киноискусством, телевидением и он уже много лет работал репортером. Сын любил маму больше, чем отца, а бабушку еще больше, и Рэм Игоревич уже устал себя винить в том, что «недолю бил» и уделял сыну так мало внимания.

Хотя они не забывали поздравлять друг друга с праздниками.

Он решил срезать дорогу и повернул к сестре, чтобы увидеть племянников.

– Надо зайти, купить машинки – вспомнил он. Эдик и Игорь настоящие сорванцы, шумные, все время спорили и задавали вопросы, а это отвлекало и бодрило.

Наутро он уже сидел у себя в кабинете, не отделенном от испытательного зала, где в своих кабинетах сидели программисты. За стеной слева такой-же большой зал, где работали инженеры, сборщики, базовые программисты и где, из тысяч деталей монтировали неизвестно какую по счету модель андроида для нужд спасателей и дальнего космоса.

Было слышно, как беседуют генеральный конструктор и экономист.

– Леонид Георгиевич, материал для обшивки андроида не готов, не отвечает он заявленным требованиям, технический контроль доложил, не можем мы его купить, отправим обратно!

– Сроки, сроки! Ищите замену, торгуйтесь, я на вас надеюсь Антон Леонидович – с уверенной полу -улыбкой ответил генеральный:

– Кстати, у нас еще месяц, но это крайний срок.

– Понятно, постараюсь, но буду вам докладывать.

– Докладывайте Антон Леонидович – он кивнул давая знать, что Леонидович свободен.

Генеральный подошел к сборщикам и тронул за плечо бригадира:

– Ерофеев, будь любезен, объясни мне, как вы умудрились перепутать с заказом? У вас сборка не идет из-за этого!

– Нет, Леонид Георгиевич, все должно было подойти, но это косяк изготовителей, вот туда и претензии:

Прогудел Ерофеев, и поправил свои усы.

– Напишите мне докладную, да поподробней.

– Напишем. По электронке?

Генеральный уже шел к Рэму. Что старина, без работы? – и он положил Рэму руку на плечо.

– Никак нет, прорабатываем фреймы, другой вопрос – потянет – ли процессор.

– Должен, должен. Иначе военные всех поставят в позу «мама моет пол». Приходи в парк в выходной со своими племяшами, а я с внучкой приду, а то все один да один.

– Спасибо Леонид, пожалуй, так и сделаю.

Они еще обменялись парой фраз и генеральный отправился по своим заботам.

Рэм переставил на своем столе робота-черепашку, подаренную сестрой с племянниками и углубился в свои программы.

Дома его ждал Васька, он уже мурлыкал в предвкушении ужина.

– Что Васяня -масяня, ждешь дядю Рэма?

После кормежки Васяне приспичило, и он стал мяукать у двери.

– Ну партизан, некогда мне тебя караулить, сам пойдешь в разведку.

Дверь захлопнулась за Васькой, и Рэм уселся в кресло напротив большого монитора.

– Малыш, проснись.

Монитор ожил, засветился и на экране показалось кукольное лицо одного из героев комиксов.

– Слушаю вас, Рэм Игоревич.

– Опиши, что ты видишь.

– Вижу комнату, одно окно и одна дверь, занавески из тюля. Вижу человека, Рэм Игоревич на кресле.

Хозяин. Ситуация стандартная. Что еще?

Рэм поморщился: -поподробнее.

– У вас плохое настроение, о чем хотите поговорить?

Видеокамера прицелилась Рэму в лицо.

– О том, что ты не роешься в ассоциациях, в своих!

– Вы мне не велели. Какие ассоциации я должен выбрать?

Рэм отключил компьютер и отвернулся. Потом вновь включил компьютер и развернул на мониторе программу моделирования интеллекта.

– Так-так. У нас не хватает желаний? Инициативы и непосредственности. Надо добавить процессор, оперативной памяти и датчиков. Об этом придется посоветоваться со старым другом – Лёней. Вот для чего нужны друзья!

Он замурлыкал себе под нос композицию «полет валькирий» и продолжил заниматься программой.

Изменил данные по формированию и извлечению знаний, специальный алгоритм заставит Малыша все время быть активным!

Часа через два Рэм услышал, как жалобно скребется Васька и вовсе горло растягивает «Мяу-у-у»

– Заходи дорогой друг «Карлсон».

Настроение было, лучше некуда, и Рэм схватил кошака и потащил в кабинет, усадил к себе на колени и сказал:

– Давай испытаем эту железяку, можешь посмотреть.

Васька, как внимательный товарищ залез на стол и угнездился рядом с клавиатурой.

– Малыш, проснись.

– Слушаю вас, Рэм Игоревич.

Вопрос повторился, и Малыш снова описывал обстановку. Он почти не останавливался, описывая после обстановки и отдельные предметы.

– Стоп, опиши сценарий и ситуацию.

– Домашний отдых. Включить музыку?

– Стоп – рассердился Рэм, продолжи ответ на задание.

– Ситуация недовольства. После паузы спросил:

– Почему недовольство? Чем недоволен хозяин?

– Стоп. А вот это уже лучше – хозяин потер ладони:

– Будем учиться постепенно, и лицо тебе надо поменять, а то не лицо а морда. А вот с эмоциями засада, не хочу их имитировать. Что скажешь Малыш?

– Лучше, что –то делать, чем ничего не делать – Морда на экране улыбнулась.

– Молодец, ответил, как учили. – Рэм еще потер ладони и посмотрел на кошака, тот совершенно не обращал внимания на Малыша.

– Так-так, а мордой займемся завтра – протянул Рэм и сел позвонить племянникам.

Наступила суббота, Рэм с племянниками уже гуляли по парку, когда подошел Леонид, а за ним следом подпрыгивала внучка Кая. Куртка конечно красная, а волосы распущены.

– Пойдемте на карусели, мы уже договорились. Кая была на год младше Эдика и Игоря и молча кивнула перебирая косичку.

– Ну пошли, согласились взрослые и все двинулись в большой городской парк.

– Чем занят дома? И мне то-же некогда сходить к старому другу.

– Понимаешь Леонид, госпрограммой это не предусмотрено, но дома я пишу программу для искусственного разума. Это громко сказано, но смысл тот-же.

– И имя ему дал?

– Ну как-то надо одушевлять, так не скучно работать. Назвал Малышом.

– Хорошее начало, наверно нужно что-то, говори сразу, а то ребятишки замотают.

Тут и правда подбежала Кая и близняшки и закричали – хотим эскимо, но чтобы с орешками.

Подошла сестра Рэма и извинилась:

– Будут вам эскимо и орешки. Процессия двинулась к батуту.

– Да, ты прав, хочу попросить процессор и карты памяти для своего ПК.

– Хотелось бы посмотреть на «Малыша»

– Так пойдем, нагуляемся и пойдем.

– Рад бы да у меня время ограничено, надо готовиться к госкомиссии.

– Успеешь, я же живу недалеко.

– Уговорил, посмотрим, чем занимается профессор за железными дверями.

Дневная чехарда закончилась, ребятишки были довольны и подружились с Каей, постоянно о чем-то говорили, подпрыгивали и крутились, едва за ними можно было уследить.

– Заходи. Кофе сделать?

– Не надо. Ну показывай Малыша.

– Проходи в кабинет.

Оба сели перед монитором и разбудили Малыша.

– Здравствуйте Рэм Игоревич – Камера переехала на Леонида Георгиевича:

– Здравствуйте. Кто вы? представьтесь.

– Я змей -горыныч- пошутил Леонид.

– Не знаю таких имен. Вас так называть?

– Нет, это шутка. Меня зовут Леонид.

Лицо на экране изобразило улыбку. Рэм отвел глаза.

– Тест Тьюринга не прошел – улыбнулся Леонид.

– Почему вы назвали себя змеем-горынычем – спросило лицо.

Леонид с интересом посмотрел на экран и камеру.

– А Малыш то любопытный? – спросил глядя на камеру:

– Я хотел пошутить. Тебе понравилась шутка?

– Да, мне нравится общение. Расскажите о себе?

– А если не расскажу?

– У вас хорошее настроение, я рад этому. Могу спеть или сыграть.

– Какая у тебя любимая песня?

– Я программа, могу выбрать любую, мой хозяин любит «полет валькирий»

Но музыка не заиграла, камера повернулась к Рэму.

– Ну ты силен! Малыш отслеживает эмоции и на них ориентируется!

– Да, к сожалению, это лишь программирование.

– Да даже и это очень много, молодец, дам я тебе заказ. У тебя рубли-то есть?

Они оба спустились по лестнице, дошли вдвоем до дома генерального занятые обсуждением.

Всего было обещано на железо и решили разориться на маленький манипулятор с хорошими датчиками прикосновения.

Наконец в цехе собрали андроида и перевели к Рэму. После загрузки программ обучения начались тренировки, загрузка фреймов и отладка. Приехала комиссия, все смотрели на железного робота и делая умный вид, выспрашивали. В основном их интересовали сроки. Генеральный назвал четыре месяца, думая, что их сократят, но ему дали эти месяцы и пообещали всяческую поддержку. Даже как-то обидно стало от такой глухой не осведомленности тех, кто тратил не считая на хайтек.

Дома уже стоял собранный манипулятор с датчиками прикосновения, соединенный с программным блоком.

Рэм решил развивать знания малыша о людях, об эмоциях, о том, что такое плохо и хорошо.

Манипулятор мог выполнять задания, уклоняясь от посторонних предметов.

Однажды он наливал сок Рэму и на стол вскочил Васька. Манипулятор остановился.

– Рэм, кот не дает мне вылить сок, что делать?

– Поставь сок подальше, чтобы не опрокинуть и погладь кота.

Манипулятор аккуратно поставил стакан на другой край стола и стал гладить Ваську. От неожиданности Васька вздыбился и зашипел.

– Не могу погладить кота, он убежал. Что делать?

– Учить и понимать эмоции животных. Найди в интернете зоопсихологию, что не поймешь, спросишь у меня.

Через месяц Васька терпел такие поглаживания и голос Малыша: – Васька хороший, хороший котик.

– Это все не то, это выученные эмоции, а надо настоящие, надо осознание, но это совсем другой процессор и другие возможности – прогонял про себя размышления Рэм гуляя по парку НИИ.

– Что Иванушка не весел, буйну голову повесил? – хлопнули его сзади по плечу. Это был Леонид

– А, молодец ты, сдали мы андроида на ура, понимает все команды даже через помехи, распознает аварийную ситуацию, помогает людям, может участвовать в ремонтах.

– Да, этот все сделает, что ни попроси. Наши программистки прикидывались как без сознания, так он их на руках носил, а они смеялись.

– Так это разве плохо? Все хорошо Рэмушка, говори, что надо, все дам с барского плеча.

Оба улыбнулись и бодро зашагали по парку НИИ.

– А, не пойти-ли нам отметить это?

– Не я это сказал.

– Тогда в ресторан?

– Знаю я уютное кафе, пару остановок. Пошли?

Они добрались до уютного кафе с оригинальным названием – «Лемончелла» и сели вдвоем у столика в нише.

– Леонид, а можем замутить новый проект, например, для диагностики состояния и уходом за стариками и беспомощными инвалидами.

– Всё можем, но права не имеем, нам на это денег не дадут. Вот если бы мы что-то показали?

– Покажем, наш Малыш вполне может ухаживать за стариками и развлекать их, только колеса приделать.

– Не будем мелочиться, сделаем ему тело андроида ростом чуть больше полутора метров. Все равно военные приспособят его для себя. Только придется туда поставить не всю твою программу. Закажем двух андроидов. Один для плана и второй для экспериментов и развития.

– За тебя – дипломат.

– И за тебя профессор.

Новое госзадание оказалось не легче прежнего, и Рэм работал на два фронта. Брать образец домой нельзя, и он задерживался на работе. За Васей присматривала сестра.

– Сознание, это первая задача для Малыша в теле андроида. Сознание, это ощущение себя через органы чувств, это сенсоры. Также, ощущение окружающего мира. Все это собирается в одну картинку и время обработки сигнала и будет временем осознания. Эти ощущения и восприятия не должны прерываться, кроме сна или смерти, для андроида это отключение!

Но этого мало, без эмоций мозг мертв. Это кажется сказал Зигмунд Фрейд. Как сделать эмоции настоящими?

Он, через Леонида, нашел нейрофизиолога, работавшего в НИИ:

– Для животных эмоции начинаются с рождения, это чувство неудовольствия и удовольствия.

Неудовольствие, это просто боль от любого органа чувств, в том числе и от внутренних органов.

Организм выбрасывает гормоны тревоги и заставляет животное или человека избегать этого.

Удовольствие, это наслаждение, чаще всего сопровождается выбросом эндорфинов, после этого организм будет искать повторения. Формируется устойчивый пул нейронов, который может совмещать это наслаждение с различными ситуациями и ощущениями. Кроме того, отсутствие сигналов с органов тоже воспринимается как угроза.

– Спасибо. Это все, что мог ответить Рэм. Он пожал физиологу руку и озадаченный пошел к себе домой. На первый взгляд идея казалась невыполнимой:

– Эмоции у андроида? Чертовщина!

Войдя в квартиру он заметил Ваську, который уклонился от распахивающейся двери.

Рэм снова повторил это движение, Васька снова уклонился. На третий раз Васька просто встал подальше и настороженно уставился на хозяина.

– Васька, а если я тебя душить начну? Что ты сделаешь? Да не бойся, я пошутил. Он взял на руки кота.:

– Ты гений Васька, где вкусняшки, давай поедим.

С этими идеями он проходил неделю, потом поделился с Леонидом.

– Подозреваю, что своего андроида ты в НИИ не удержишь. Это опасно.

– предположим, что после установки блока сознания, блок эмоций запустим, после полной загрузки всех программ. Придется особенно уделить внимание нейрофизиологии, программированию и прогнать все аналогии. Загрузим, только обездвиженного и с блокадой всяких внешних исполнительных устройств, а там посмотрим.

– Попробуем устроить эксперимент в субботу, сошлемся, что много работы.

– Нельзя тебя там оставить одного Рэм, я тоже пойду.

Настало время эксперимента. Они прошли в ангар Рэма. Претензий к ним не было – свои ученые хотят еще поработать.

Оба андроида были идентичны, даже места крепления новых блоков имелись в корпусе. Малыш был с мелкой царапиной, о которой знали лишь Рэм и Леонид.

– Отключаю привода и голосовой исполнитель. Так, открываем корпус. Вставляю блоки – сказал Рэм. Леонид стоял озираясь.

– Запуск программы – Рэм нажал кнопку inter на каждом модуле.

– Смотри! –дернул его Леонид.

Окуляры андроида активно бегали по их лицам и помещению, менялась настройка оптики. Это продолжалось с десяток секунд, потом окуляры уставились на Рэма, склонившегося над головой андроида.

– Успокойся – он погладил сенсоры кистей – я Рэм, а это – он показал – Леонид. Ты Малыш, так тебя зовут, это твое имя. Если понял, мигни веками.

– Веки мигнули, еще и еще, потом пошел тремор.

– Все хорошо, чтобы ты почувствовал свои руки и ноги и смог сказать тебе надо нам подчинятся, для хороших чувств ты должен нас слушать. Веки снова замигали.

– Включай звук потихоньку – сказал Леонид.

– Кто я, мне плохо, не чувствую своих ног и рук. Фраза повторялась все ускоряясь. Рэм мягко погладил сенсоры кистей и сказал – все хорошо, ты живой, мы будем рядом.

Временно это успокоило Малыша, они включили привода.

– Тебя зовут Малыш, повтори.

– Тебя зовут малыш – машинно повторил андроид.

– Я Рэм, это Леонид, а твое имя Малыщ. Отвечай, как твое имя?

– Мое имя Малыш – андроид продолжал изучать свое искусственное тело. Потом он встал и пошел обходить помещение. Он трогал все подряд, иногда отдергивая механическую руку. Подошел к людям и потрогал их, больно сжал ладонь Рэму.

– Отпусти, больно – крикнул Рэм. Малыш остановился, разжал захват потом снова двинулся на Рэма, стараясь повторить действие. Леонид просто отключил Малыша используя коды на компьютере.

– На сегодня хватит, он еще чего-нибудь отрезать у тебя захочет.

– Это нормальный процесс обучения – сказал Рэм, потирая руку – попробуем снова только отключив привода.

– Ладно, посмотрим, усвоил он урок?

Они снова включили Малыша, процедура повторилась, но с большей скоростью, когда камеры андроида остановились на Рэме тот сказал:

– Ты Малыш, мы тебя отключили потому, что ты сделал больно человеку, ты больно сжал мне руку. Если понял, то мигни. Малыш мигнул.

– Нельзя делать больно людям и животным, понял? Малыш снова мигнул.

– Включаем. Леонид запустил привода.

Малыш встал, осмотрел мужчин и спросил – кто вы, чем занимаетесь?

– Мы создали тебя, мы твои родители.

На мониторе было видно какой объем информации обрабатывает Малыш. Периодически сервер НИИ тормозил и значки программы зависали на одну-две секунды.

– Вы непохожи на родителей. Кто я?

– Ты андроид, искусственный разум, твое имя – Малыш, тебя никто не будет отключать, если ты будешь вести себя правильно.

– Как правильно?

– Делай, как советуют тебе папа и мама – гаркнул Леонид.

– Как советуют тебе родители – поправил Рэм. Он взял кисть Малыща и тихонько погладил – Все хорошо.

Малыш оживился и подошел вплотную к Рэму, он протянул свои кисти и сказал – погладь.

– Мы не андроиды, нам отдыхать надо, спать. Ты знаешь, что людям нужен сон?

– Знаю, людям нужно спать, они могут умереть без сна. Погладь. – он настойчиво вытянул кисти.

– Сейчас отключим тебя насовсем. Ты знаешь, что это такое? – гаркнул Леонид.

Малыш дернулся, стал озираться и заслонил клавиатуру и компьютер связанный с сервером.

– Успокойся, мы не отключим тебя – сказал Рэм, мы отключим твой привод.

Этого было достаточно, чтобы Малыш пошел на Рэма явно с недобрыми намерениями.

– Эй Малыш, надо слушаться папочку! – Крикнул Леонид и дернул рубильник. Цех погрузился во мрак, компьютер отключился, стартовал перезапуск на резервном питании. Они успели отключить приводы Малыша.

– Хорошо, что не танк – пошутил Леонид – Что делать будем?

Рэм подошел и отключил все операционные блоки Малыша, потом изъял блок эмоций и подключил к серверу, поколдовал над настройками.

– Все, можно еще попробовать.

– А, ты точно хочешь? – ухмыльнулся Леонид.

– Да, надо отдохнуть и подумать.

– Вот подумай, а то придется базуку брать. Пошли по домам.

Повторить эксперимент решились через неделю, предварительно оба снабдили себя пультами управления блоком эмоций. Всю неделю почти не общались. Все время занимала основная работа.

В пятницу на работе встретились, беседа получилась натянутой.

– Ты уверен, что все понятно с Малышом?

– Нет Леонид, не уверен.

– И зачем нам новые приключения? Доработай, посмотри неточности, я все время на связи.

– Угу –промычал Рэм – на том и расстались.

Рэм бросил взгляд на Малыша, который в полуразобранном виде лежал рядом с его столом и уныло отвернулся.

Его двойник как раз выполнял задания по распознаванию больного или раненого. и оказанию помощи. Все шло гладко.

В течении недели Рэм не мог нормально спать, питался кое-как, а Васька вообще сидел голодный, заходила два раза сестра:

– Отдохни, вон лицо-то высохло. Что, война что –ли? Успеешь, ты свои бумаги дописать. Если-бы не Васька сидеть бы тебе голодным.

–Угу, спасибо – мычал он в ответ и снова погружался в размышления.

К вечеру субботы он позвонил Леониду:

– Привет. Я нашел решение, все будет как задумано.

– Ну расскажи? А то меня здесь на ленты порвут – было слышно визг и смех, наверно внучка с подругами играли.

– В прошлый раз мы ему сделали стресс, представь тебе конечности отключат и еще сказать ничего не можешь. У него фреймы рассованы по приоритетам. Вначале оценка- где? Затем- Кто? Внутреннее и внешнее состояние.

Он не остановился на этом, эмоциональный блок погнал его дальше, автозапуск поиска полной безопасности и избегания неудовольствия. Вот поэтому он и метался, собирал информацию обо всем, что в поле зрения, даже сенсорные впечатления. Помнишь он мне руку сжал?

– Хорошо, что не сломал.

– Так вот. Тяга к исследованиям у него уже была, состояние покоя или отсутствие задания его не остановят. Он все исследует.

– Обрадовал! Он-же все разберет на запчасти, а потом начнет «исследовать» людей и животных! Монстр, а не исследователь!

– Вот эта самая проблема. Я влез в базовую программу. Теперь он будет получать «бонусы» за все хорошие дела по отношению к человеку и животным. Эти бонусы будут всегда постепенно исчезать и надо будет нарабатывать новые. Должен образоваться целый новый фрейм, типа «все хорошее людям и животным».

– Не удержат твои фреймы.

– Могу поспорить на…

– На что?

– Ну допустим проигравший всю компанию цеха ведет на шашлыки.

– Какие шашлыки, дорогой. Мы тебе всем цехом памятник из золота сварганим!

– Ну зачем-же, я не тороплюсь. Кстати Люди будут в приоритете для извлечения и формирования знаний.

– Не надо витийствовать, вот в субботу и посмотрим. Договорились?

– Будь уверен, на этот раз все будет ОК.

Они оба добрались раньше времени до цеха НИИ.

– Ну что мамочка? Включай своего сына! – хлопнул по плечу Рэма Леонид.

– Это почему я мамочка? – спросил Рэм, ставя на место блоки сознания и эмоций.

– А, потому, что ты первый и главный родитель, так-сказать Родитель номер один!

– А, ты значит сбоку-припеку? А ты значит папочка?

– Я для всех тут папочка. Заводи-давай!

Рэм включил программу, и Малыш открыл свои глаза-объективы, они сразу стали двигаться и нашли Рэма.

– Отец. Рэм. Я не был долго. Где я был? – Он встал и остался рядом с людьми.

– Ты был без сознания, ты заболел и тебя отключили для лечения.

– Как человека? Расскажи. Я не человек, но я похож на человека. Я помню, я сдавил тебе кисть. Я сделал тебе плохо. Извини и прости. Погладь меня.

– Нет- громко крикнул Леонид, вероятно боясь повторения того, что было.

Малыш весь съежился и замолчал, снова обратился к Рэму:

– Что я должен делать? Я хочу загладить свою вину.

– Ничего, можешь постоять рядом и послушать –ответил Рэм.

– Леня, не говори так громко и резко, ты можешь вогнать его в ступор, особенно, если это угроза.

– Вот сейчас и попробуем – стоять смирно! Не будешь слушаться – отключу на совсем!

Под грохот голоса генерального Малыш завис и стоял, пока не получил разрешения ходить и говорить, но стал избегать Леонида. пришлось вмешаться Рэму. Он долго говорил с Малышом улыбаясь и сказал, что Леонид хороший и ему можно доверять.

– Что такое доверять?

– Вот видишь Лёня, не всегда крик помогает делу – Рэм углубился в пояснения.

– Вот еще, телячьи нежности, мама защищает сына – он подошел и погладил Малыша по шаровидной голове, почувствовал сенсорные датчики и отдернул руку.

– Мне приятно Леонид, можешь гладить меня всегда – ответил Малыш.

– Детский сад понимаешь! Ну Рэм, придется мне золото на памятник искать.

– Я же сказал, что не тороплюсь. Пошли с детишками в Макдональдс?

– Пошли. А малыша куда?

– Малыш, тебе надо сидеть тихо, останешься здесь за старшего. Снаружи сторож, Ему не мешай, к нему не обращайся. Понял?

– Понял. Буду ждать тебя и Леонида.

Леонид неуверенно хмыкнул и спрятал блокиратор в карман – посмотрим, как он тебя послушается.

Рэм немного задержался, была одна догадка о том, чем увлечь Малыша. Он сказал – Сейчас, немного терпения. Малыш, пошли со мной- он пошел по ангару к столам программисток, быстро нашел нужный и взял со стола небольшое зеркало – Смотри Малыш, это ты.

– Малыш посмотрел и застыл на некоторое время, попросил зеркало и стал смотреться, поставил на стол, стал поворачиваться поднимая и опуская «руки».

– Ну вот, нашло дитя развлечения – заметил Леонид, пойдем, это ему надолго хватит, может до понедельника

Выходные прошли хорошо и спокойно. Утром Рэм шел на работу в хорошем настроении, подходя к дверям цеха он услышал разговор сторожа и Лёни.

– Кто проник в цех? Вы хоть периметр проверяете? Вас трое на охране! Всех уволю, посмотрите, какой бардак!

Он хохотнул про себя и тихонько разделся, обошел свой стол, нашел сидящего в уголке Малыша и наклонившись спросил:

– А, зачем ты разобрал компьютеры, погрузчик и своего «друга», который так похож на тебя.

– Он не живой, это машина, я хотел узнать, как он устроен, как я устроен. Я сделал плохо, извините.

Он изобразил позу покорности и посмотрел на Рэма. Тот не выдержал и рассмеялся.

Подошел Леонид.

– Чего смеёмся? Ну не мог-же Малыш все это разобрать?

– Мог и разобрал.

Леонид помрачнел и повернулся к Малышу. Рэм одернул его за рукав:

– Успокойся, я знаю, как решается такая проблема, у меня племянники все разбирают.

– Мамочка опять защищает. С меня хватит, чтобы к вечеру все было на местах и работало!

Он развернулся и сердито зашагал к себе размахивая руками.

Рэм обернулся и позвал Малыша, тот быстро подскочил к нему:

– Ты сделал плохо людям, ты испортил механизмы, люди не смогут работать! Это очень плохо.

При этом Рэм делал строгое лицо, а самому хотелось изрядно посмеяться над всем и всеми.

– Я даю тебе задание, ты должен собрать устройства и приборы и проверить их работоспособность.

– Я сделаю. Рэм, а как собрать правильно? – кружился вокруг Малыш.

Пришлось позвать Ерофеева и полчаса его уговаривать, все собрать, вместе с Малышом. Пришлось приоткрыть и тайну Малыша. Теперь Ерофеич знал, что Малыш экспериментальный продвинутый робот. Кроме разговоров Рэм сунул Ерофеичу двадцать долларов и дело пошло.

К концу дня Ерофеич общался с Малышом, как со слесарем. Однако кое-какие гаджеты пришлось заменить.

Малыш был доволен и еще хотел похвалы и поглаживаний от Рэма и Ерофеича.

– Вон ласковый какой, будто и не машина- гудел Ерофеич гладя по шаровидной голове Малыша – его надо слесарем в бригаду!

В конце дня заглянул Леонид, он деловито прошелся по цеху и посмотрел на собранного двойника Малыша:

– Рэм, лично отвечаешь за экземпляр, лучше поставь его в сейф, через месяц комиссия.

– Хорошо Папа, будет сделано! – рапортовал Рэм.

Сотрудники и сотрудницы засмеялись, Малыш обхаживал вокруг и, видя смех, получал бонусы удовольствия.

Он привык к общению и стал настоящим подлизой и любимцем сотрудниц, они гладили его для поощрения, но стоило сказать: – не мешай – как он реагировал мгновенно. Поручения он выполнял быстро и без рассуждений.

Рэм пользовался у Малыша особой популярностью, так как получал много информации. Безлимитный интернет был кстати, и Малыш пополнял знания где мог добраться.

Однажды Рэм подозвал Леонида и указал на результаты диагностики систем Малыша.

– Смотри, наш сервер не может справиться с данными, у Малыша постепенно пропадают фрэймы в нашем понимании, снизились по объему архивы и в пять раз выросла оперативная память, он одновременно распознает и обстановку, и свое состояние, и эмоции, и действия. Решения к выполнению программы постоянно изменяются, наверно от обстановки. Он общается с собой на своем языке, это новый машинный язык!

– Хорошего сынка ты вырастил. А, что нам с ним делать? Ответь Мама.

– Ну отправить его в дом престарелых ты всегда успеешь.

– А, не хочешь диссертацию защитить, ведь об этом роботе уже наверху заговорили, скоро к нам придут посмотреть.

– Пусть смотрят. Помощника раненым и больным мы им сделали, а остальное это недоработки

– Это научные изыскания, не забудь комиссии правильно ответить. Мы в Макдональдс идем?

– Ну как-же, я тебя одного не могу оставить.

Прошло полгода. Комиссии приходили и уходили. Роботов помощников заказали четыре. Они оказались легче и удобнее в походах, все нашли применение, а Малыш так и жил в ангаре, он очень хотел на волю, но его не пускали.

Однажды Леонид вернулся из Москвы и подозвал Рэма:

–Есть у малыша теперь своя миссия, будешь его готовить.

– К чему?

– Нужен робот для полета на Марс.

– Побойся бога, мы его не к Марсу готовили.

– Мы его ни к чему не готовили. Он у тебя избаловался. Не знает до конца ни одной программы. Так-что начинай. Программы будешь ему писать, а к нам поступят технические требования и технические задания для него.

– Так он на Марсе не выживет, там жесткое излучение.

– Будет ему спец-костюм, в Сколтехе пообещали.

Ждать пришлось недолго, пришла госкомиссия в цех. Кроме генерального там был гендиректор, представитель Сколтеха, заместители министра обороны по направлению ИИ, два зама из Роскосмоса и «люди в черном». Куда же без госбезопасности?

Посмотрели на Малыша, позадавали вопросы, удивляясь ответам, посмотрели обстановку. Леонид бегло давал пояснения. Всей гурьбой отправились к гендиректору в зал для заседаний.

Рэм с облегчением проводил их взглядом, подозвал Малыша:

– Возьми зеркало и верни Наде и шоколадку ей отдай – Малыш послушно пошел выполнять задачу.

К концу дня появился Леонид, вполне довольный, подошел к Рэму.

– Потянем старина?

– Лёня, ты вечный авантюрист, хоть сроки какие?

– Первый показ через год. Никто не спорил. Мне удалось встроить Малыша в специальную программу.

– Военные?

– А, как иначе? Зато дадут нам на разработку самого проекта помощь. Да и потом будут вести.

– Хорошо, что нечасто заходят. А то накрылась бы программа.

– Не плачь девчонка, ты-же у нас большая мама.

–Хохмишь? А у меня к тебе разговор серьезный.

– Говори сейчас, а то у меня времени в обрез.

Рэм изобразил кислую мину и предложил прогулку в Макдональдс в субботу.

– Пойдем в бассейн, там сауна есть, там и посидим.

– Ловлю на слове, созвонимся.

Леонид жилистый, с носом горбинкой, весь седой, но не лысый, от души наплавался и вылез из бассейна, подошел к Рэму.

– Меня военные на охоту звали, а я им все о занятости на работе, они наши основные спонсоры. Чуешь?

– Лёня, в двух словах не донести. Сразу скажу, что архитектуру «железа» надо менять. Малыш ведь один будет работать на Марсе?

– Один. Чем тебе не нравится архитектура? У нас надёжный романский стиль.

– Да выслушай меня серьезно. Программа Малыша недоработана и быстродействие здесь очень отстает. Он зависает, когда его жестко останавливает человек, поскольку в базовой программе приоритет – человек, то -есть он не совсем самостоятелен. Если он точно не знает, что и как делать, то будет спрашивать, а на Марсе экспертов нет.

– Продолжай – Леонид открыл бутылку газировки.

– Без распоряжений человека он беспорядочно набирает данные и скоро перегрузит всю память. Он еще не знает толком, что такое обман или шутка. Например, если его попросить принести кофе, то он все сделает, даже если в сахарнице будет толченое стекло!

– Не драматизируй, на Марсе некому будет пить кофе.

– Это метафорическое сравнение. Ему надо классную оптику с цветной разверткой и компьютерной обработкой изображения, чтобы он без труда, при осмотре оборудования делал выводы о повреждениях и работоспособности устройств.

– Согласен. Что предлагаешь по архитектуре?

– Если взять вопрос о сознании, то у него примитивное сознание. Я как-то беседовал с нейрофизиологом, так у людей реагирование ситуационное при дефиците времени. Фреймы, это понятия, я хочу сделать их текучими, они должны включить в себя зрительные и сенсорный опыт. Вокруг основного процессора должно быть много ядер. Любое раздражение должно вызывать массу ассоциаций, а выбор будет в пользу самой подходящей ситуации из опыта, и данная ситуация пойдет в опыт.

– Тебе психиатра не вызвать? Иди искупайся. Нет сейчас процессоров, которые столько обработают. Ты иногда напоминаешь Паганеля. Это машина, она просто должна выполнять свое задание или номенклатуру заданий и всё!

– Ты не дослушал. Фреймы или понятия не должны расти бесконечно, выбирается логическое, схематическое представление о предмете или процессе и только оно остается. Ты помнишь, что архив Малыша уменьшился? Он уже сокращает ненужное в своих представлениях.

– Задал ты мне задачку – протянул Леонид. Сколько тебя знаю, ты продолжаешь удивлять, а точнее дергать нервы своему другу. Пойдем-ка ко мне, посидим, поворкуем еще часок, я тебя отвезу, сейчас позвоню своей Ларисе.

Лето уже клонилось к закату, последние дни августа были солнечными и ночи были холодными и звездными. Они ругались и мирились, спорили и ускоряли события. Малышу пришлось делать новую оболочку с новыми встроенными сенсорами, с новой оптикой, с новыми приводами. Вместо аккумулятора в корпус вмонтировали плутониевую батарею, которой хватит Малышу лет на 30 или больше. Появился основной операционный блок с встроенным блоком эмоций и сознания и так называемая «кора» которая располагалась сверху, по аналогии с корой мозга человека, 24 ядерный процессор со сплошь оперативной памятью. Основной проблемой стал перенос опыта Малыша на имеющиеся архиваторы.

Уговорить Малыша переселиться в новое тело не представило труда, он ведь доверял людям. Никто не сообщил ему о новом мозге. Рэм аккуратно переписал прижизненный опыт Малыша и с грустью посмотрел на оставшуюся разобранной его оболочку.

– Ну что, Мамочка? У тебя такой вид как будто тебе кесарево собираются сделать.

– Не гунди под руку – он уложил кабели диагноста и включил питание Малыша.

Конечности робота дрогнули и окуляры стали искать информацию. Они остановились на Рэме.

– Здравствуй Рэм. Это я, Малыш. Скажи, сколько меня не было?

– Рэм взялся за сенсоры кисти – Ты спал примерно неделю, но теперь все хорошо, все работает.

– Я все вижу лучше, чем раньше, хорошо тебя слышу. Готов выполнить любое задание.

– Хорошо, для тебя много заданий.

– Леонид улыбнулся и протянул Малышу руку. Малыш протянул руку-манипулятор в ответ.

Кроме основной информации о Марсе, данных математики и физики, устройствах и навигации Малыш учился проверять данные. Проще учился отличать обман и недостоверность от реальности. Теперь он мог любому человеку сказать о неточностях, и он делал это. Женщины чуть не разлюбили малыша за дотошность и излишнюю пунктуальность, но Малыш всегда стремился набирать баллы позитива и собрал откуда-то кучи комплиментов, увлекательных загадок и смешных историй. Он отслеживал эмоции и умело налаживал контакт. Однажды, он спросил у Рэма о подарках и может-ли он дарить всем подарки на день рождения. Пришлось снизойти и до этой темы.

Гости стали чаще посещать ангар-цех, это были те, кто участвовал в проекте: конструкторы, электронщики, военные, разработчики оборудования. Год прошел, комиссия осталась довольна, но носитель еще не был готов и оставалась доводка буровой машины, багги и самой сборной станции. Все было возможно к исполнению, так-как не нужны были средства жизнеобеспечения.

Рэм с удовольствием беседовал с Малышом:

– У тебя сломался анализатор, а тебе надо взять пробы грунта. Твои действия.

– Для взятия грунта можно использовать другие емкости, анализатор починю потом.

– Обрушился штрек, ты оказался в штреке. Твои действия.

– Заряда плутониевой батареи хватит, чтобы выбраться на поверхность. Найду причину обрушения и устраню, продолжу работы.

– У тебя бывает плохое настроение?

– По аналогии с людьми знаю, что это состояние с нежеланием ничего делать, иногда нежеланием жить.

У меня плохое настроение, это невозможность чем-то заняться. Это бывает только вынужденное состояние, например, вовремя изоляции и обездвиженности.

– Какие у тебя высшие цели?

– Главная цель –освоение программы обучения. Я хочу выполнить ваш проект – потом добавил –я не подведу тебя Рэм.

– Молодец, на той неделе полигон. Готов?

– Готовность номер один, отсчет пошел.

– Мороженого не хочешь?

– Да, если приделаете мне язык и желудок.

Как-то, в конце рабочего дня, к засидевшемуся Рэму подошел Леонид в сопровождении знакомого нейрофизиолога:

– Вот устроил на полставки к нам в НИИ советником – прогудел Леонид.

– Здравствуйте Рэм Игоревич – протянул руку Рэму нейрофизиолог, которого звали Нестор Макарович.

– Приятно вас видеть Нестор Макарович, мы ведь знакомы. Помните я к вам обращался за консультцией?

– Конечно. Вот Леонид попросил посмотреть вашего Малыша, хотя я не специалист по киборгам.

– Ваша консультация всегда кстати.

– Тогда, если можно, я просто понаблюдаю за ним.

Леонид и Рэм переглянулись: – конечно.

Малыша       пригасили к новому человеку. Нестор молчал:

– Молчите и вы – сказал он.

Малыш быстро подошел к людям:

– Здравствуйте Рэм, Леонид и новый незнакомец, Как тебя зовут?

– Мое имя Нестор.

– Меня зовут Малыш. Для чего ты здесь? У тебя есть задание или обязанности?

– Конечно, знакомые люди мне сказали, что ты самый лучший робот.

– Я работаю для этого. Кто так сказал?

– А еще, ты можешь переживать как человек.

– Я похож на человека, но я Малыш, робот.

– Я хочу исследовать твой. «мозг». Ты позволишь?

– Это делают Рэм и Леонид. Это может быть опасно для меня.

– Не бойся, ты видишь, они молчат.

Рэм и Леонид помалкивали, скрывая свое отношение к происходящему, которое им нравилось все меньше.

– Подойди, я тебя поглажу.

Малыш подошел, Нестор погладил сенсоры, Малыш успокоился.

– А теперь? Позволишь открыть крышку на твоей голове?

– Нет, я не знаю тебя и мне не сказал Рэм или Леонид.

Малыш отошел и уставился на Рэма и Леонида. Те молчали.

– Ты самый плохой робот, ты никудышный, ты не выполняешь распоряжения людей – насупился Нестор:

– Тебя надо разобрать. Ты никчемный, глупый железный чемодан. Тебе ничего нельзя доверить, ты сопротивляешься добру, ты делаешь плохо людям.

– Малыш застыл на несколько секунд, Нестор продолжал:

– Ты пугаешь людей, детей, они тебя разберут, отключат, чтобы успокоиться и снять напряжение, подойди, я тебя отключу.

Малыш отступил:

– Вы угроза для меня, я буду работать для Рэма и хороших знакомых. Я не дам себя отключить.

Нестор оглянулся на Леонида: – немного затянута реакция на стресс фактор. но она есть. Правильная реакция. Леонид хмыкнул, переглянулся с Рэмом: ты же велел нам молчать? Вот и молчим.

– Малыш, тебе предстоит много работы на Марсе. Возможно у Рэма и Леонида нет времени давать тебе приказы.

Я тоже член команды. Я буду давать тебе указания по работе. – он обернулся к Рэму и Леониду- вы согласны?

Они кивнули головой. Малыш увидел это движение.

– Отключи питание цеха, это нужно для эксперимента.

Малыш подошел к электрощитку, но ничего не успел сделать.

– Малыш, вызывай скорую помощь, Рэму Игоревичу плохо!

– Вызываю.

– Стоп, не надо, прокричал Рэм, у меня все нормально.

Малыш подошел к ним.

Вот коллеги, спорная для него ситуация и лимит времени. Он не сможет принять решение. Придется вам доработать.

– Малыш, это была шутка. Так ты выключишь рубильник?

Малыш стоял, глядя на Рэма и Леонида. Они молчали.

Сделав несколько невнятных движений Малыш двинулся к электорощитку.

– Стоп, не надо выключать – пробасил Рэм.

Малыш подошел, глядя окулярами на расстроенные лица людей.

Рэм почти нежно обратился к Малышу:

– Твоя основная задача, Малыш?

– Помогать людям, тем, кому доверяю.

– Кому ты доверяешь?

– Рэму, Леониду, Ерофееву, другим людям не доверяю. У вас неудовольствие. Могу прочесть Айзека Азимова, там тоже были разные роботы.

Нестор поднял руку, для того чтобы Рэм помолчал.

– Вычисли все знаки после запятой в числе ПИ и одновременно перепрограммируй траекторию корабля, движущегося на Марс.

– Малыш ответил, что приоритетом является полет на Марс и подошел к компьютеру на столе Рэма.

– Стоп-сказал Рэм. Зачем тебе знаки для числа ПИ?

– Это было задание Нестора.

– А, зачем оно?

– Приоритет – изучить мой мозг.

– Ну вот, слабое место реакций – сказал Нестор. Ничего, не всякий человек это выдерживает. Однако поразительно, чтобы робот так долго продержался, надо что-то менять в программе, у него нет своего «Я», вернее оно не сформировано. В простом приближении, как у подростков, должен появиться свой герой для подражания. Вы Рэм Игоревич относитесь к нему, как к ребенку. Он это запоминает и использует. Не надо строгости, надо больше самостоятельности, тесты ситуаций по смыслу и времени исполнения. Это основное, если еще надо консультировать, то пригашайте – он пожал друзьям руки и уверенно ступая направился к выходу.

– Вот видишь, ты все-таки большая Мама. – Леонид погладил Рэма по плечу.

– Зачем ты его пригласил? То говорил, что достаточно простого исполнителя, а тут. Тут работы на год.

– Да я сам не ожидал, но ведь Нестор не предложил разобрать Малыша. Время еще есть.

– Сколько?

– Шесть-восемь месяцев.

Эти месяцы прошли не зря. В цех Рэма теперь часто заходил Нестор, Малыш уже с ним подружился, но воспринимал его, как взрослого. Нестор помогал Малышу в формировании понятий, характера.

Теперь Малыш перестал бегать к людям с вопросами о заданиях, Нестор выучил его самостоятельности, Малыш становился членом коллектива, он помогал Ерофееву или Рэму, когда это было нужно, но на месте, как и прежде не сидел. На улыбку человека отпускал заготовленные шутки, но был иногда упорен в выяснении истины.

– Гляди воспитатель, как бы не переборщить – обращался Леонид к Нестору. Тот загадочно улыбался и отвечал, что все будет Ок.

Теперь, все свободное время Малыш что-то создавал, сваривал макеты, но не сообщал, что.

Он как-то подошел к Леониду и протянул макет космического корабля для полета на Марс.

– С днем рождения Леонид, возьми подарок от меня. Тебе нравиться?

Леонид почесал затылок:

– У меня день рождения через неделю.

– Я знаю,– сказал Малыш.

– Спасибо – он пожал манипулятор Малышу.

Нестор, Леонид и Рэм на шезлонгах у теплого моря. Долгожданные отпуска небыли длинными. Они решили уехать от хлопот на недельку. Газпром оплачивал их отдых в санаториях.

– Корабль будет готов к октябрю, его уже испытывают, прогулка до Луны и обратно. Ракеты доставки и раньше были. Обсуждался вопрос о космонавтах, но решили отказаться. На корабле ИИ не хуже нашего Малыша, да и процессоры быстрее – растягивал слова Леонид.

Они изрядно прожарились на солнце. Рядом загорал крепкий молодой человек с панамой и с непринужденным видом беседовал с рядом сидящей девушкой.

– Ну куда мы без охраны – усмехнулся Рэм.

– Пусть люди работают, тебе-то что? Завидуешь?

– И она то-же?

– Это Федор, а её звать Нина, они как-бы сами по себе. Усвоил?

Рэм кивнул,– уже всего пара месяцев и старт, даже неверится.

Нестор, мучавший смартфон не поворачиваясь заметил – Еще один полет к Луне с Малышом и членом экипажа, военным летчиком и космонавтом, его кстати зовут Юрий.

– Как у нас с совместимостью? Ведь малыш уже осваивается в космическом городке?

Нестор отложил смартфон и потянулся,– мне и психологам пришлось успокаивать людей и космонавта, были разработаны специальные методики для удобного общения для людей и Малыша.

– Ну и как? – спросил Рэм.

– Малыш перефразировал поговорку: работа сделала из робота человека, она-же сделает из человека робота.

– Слышал, когда Малыш понимает бессмысленность команды, он отдает честь, а потом спрашивает: «А смысл?»

– Так его бы вернули нам в цех?

– В том, том-то и дело, что он это делает избирательно, с теми, кому доверяет. На наше счастье Юрий оказался с чувством юмора.

Рэм тоже потянулся и напомнил, что пора на обед. Все трое встали, пересмеиваясь, о чем-то веселом и отправились по аллее из желтого кирпича окруженной пальмами и выцвевшим от жары газонами зелени.

Несмотря на прогулки на катере и акваланги уже хотелось Российской переменчивой погоды и прохладного, свежего ветерка.

За большим дубовым полированным столом с изображением святого Георгия в большом зале совещаний, на кресле председателя, сидел зам. Министра обороны. С обеих сторон сидели члены совета безопасности, консультанты по науке, кураторы. Леонида с Рэмом пригласили на это последнее совещание после полета с космонавтом и высадкой на Луну. Как будто это было вчера, уже шел конец октября.

Первое слово дали космонавту.

– Юрий Георгиевич, мы знакомы с вашим докладом, расскажите о проблемах с роботом или о положительных моментах.

Юрий слегка напрягся, не зная, что добавить к подробному докладу:

– Малыш хорошо знает свои обязанности как космонавт, выполняет свою работу, иногда я за ним не успеваю, у него нет перерывов. Он-же может обходиться без сна, но когда я его прошу, он ложиться «спать», вернее делает вид, что спит. долго изучает возможности бортового ИИ. Когда я зацепился за леер при выходе в космос, он мне помог. К корабельному ИИ у него доступ ограничен, но он совместно рассчитал альтернативную траекторию к полету на Луну.

– Юрий, это мы знаем. Расскажите о способности робота выполнять все команды?

– Он практически автономен, он обычно просто докладывает о выполнении. Я много раз проверял его работу, замечаний нет.– Юрий однако смолчал, что получал замечания от Малыша.

– Ясно, а вас не тяготит, что это машина, он ведь может сломаться?

– Я привык к нему, он почти как человек, только не устает, не ест и не спит. Но к этому можно привыкнуть. Поломок не было. Но ведь и человек может заболеть?

– Спасибо, у комиссии есть вопросы?

– Но ведь у него нет лица, рта, ушей?

– Это психологические моменты, оставим это тем, кто готовит экипажи. – перебил вопрос председатель:

– Кто еще хочет высказаться? Пожалуйста – он поднял Нестора Макаровича.

– Я могу только добавить, что робот ориентируется на прошлый опыт и текущую ситуацию, если ситуация будет ему нова и неизвестна он может обратиться к людям по связи, но в критических повременных моментах он будет действовать автономно.

– Главный вопрос в том, что может ли он быть опасен для человека или техники.

– Он может пожертвовать собой для спасения человека, но, при этом, он имеет свою оценку тех, кого знает.

– Значит он может и не спасать?

– Я такого не говорил. В приоритете у Малыша всегда человеческая жизнь – ответил Нестор и присел с разрешения председателя.

– Может ли Малыш сломаться и при каких обстоятельствах?

– У него чрезвычайно надежный процессор, с резервированием. Корпус защищен специальным скафандром. Срок бесперебойного питания для Малыша -30 лет – докладывал Леонид.

Некоторые члены комиссии пожелали посмотреть на чудо техники: – пригасите его сюда!

Охранник открыл дверь и пригласил Малыша в зал. Малыш сначала посмотрел на него и членов комиссии и прошел до середины кабинета. Не видевшие стали переговариваться между собой – он слышит и говорит?

– Я слышу и говорю. Задавайте вопросы – ответил Малыш. Председатель довольный улыбнулся, он уже был знаком с Малышом. Некоторые повставали с мест и подошли, чтобы потрогать и «пожать руку». Заседание закончилось одобрением проекта и Малыша благословили на Марсианский полет.

Был уже конец ноября. Голые деревья в саду НИИ гудели под холодным ветром, порывы то и дело приносили хлопья тяжелого, сырого снега. На дорожке оставались мокрые следы от зимних ботинок Рэма Игоревича, закончившего очередной рабочий день. Их с Леонидом вызвали за два дня до старта с космодрома Восточный. Ночь и вылет завтра с утра. Дома ждал кот Васька и терся мордой о брюки хозяина.

– Что Васек? Теперь тебя племянники будут кормить, но, не на долго. Завтра мне лететь на Восточный. Он насыпал корма и позвонил племянникам. Эдик с Игорем сразу согласились и засыпали вопросами дядю Рэма:

– А правда, что твой робот полетит к Марсу? А он по-английски говорит? А что он там будет делать?

От этих почемучек не было отдыха, и он отвертелся:

– Все потом вам расскажу, вот пойду в отпуск и расскажу.

На Восточном уже был Леонид, как всегда озабоченный проблемами, сообщил, что они приглашены для контрольной проверки готовности Малыша. В пустом зале с множеством серверов и проводов, со столами и мониторами, с блоками. сидели программисты и сверяли программы Малыша и их исправность, тестировали архитектуру, архивы, реакции. Завидев Рэма все обернулись, молодой руководитель встал, уступая ему место.

– Мы все проверили, замечаний нет.

Рэм махнул рукой. – А вы говорить с ним не пробовали?

– Да все нормально. –не уверенно ответил программист.

Рэм подошел, отсоединил кабели и разъемы от Малыша и спросил – к полету готов?

– Да. Вылет через 43 часа. Без вас буду скучать.

Малыш протянул манипулятор Рэму и он взял его, сжал, потом погладил Малыша по шаровидной голове. Подошел Леонид:

– Что мама, провожаешь сына?

– Да как-то привык. А ты уже на провожался?

– Некогда, комиссии, проверки, документы, программы, журналисты и прочие режиссеры.

– Да. И люди в черном?

– И они, куда-же без них. Уже взяли подписку о неразглашении кое-чего.

– И чего?

– Так я тебе и сказал. Могу добавить, что за нами следом летят американцы, вернее посылают своего робота, наполовину японского. У них это тоже исследовательская миссия.

Они еще пообщались с Малышом, и он отправился выполнять задания программы.

Леонид сводил Рэма посмотреть кабину пилотируемого посадочного модуля с пристегнутым к нему багги и проходческим щитом, посмотрели отсеки для монтажа первой станции для посещения человека, который должен собрать Малыш.

– Куда будет приземляться?

– Кратер Королева.

– Там вокруг пустыня, ни гор, ни каналов.

– Зато на северной шапке возможно вода.

– Таки сажали-бы на полюс?

– Так поступят наши «друзья». Их робот будет на вертушке летать.

– Значит кроме воды?

– Так точно, нам надо строить базу, лучше не во льду.

Они шли не замечая дождя по бетонке вокруг командного пункта, ветер задувал заворот и полы курток, приходилось кутаться. Бетонный купол укрытия смотрел черными глазницами, вдалеке была видна полоска леса, малиновый закат говорил о скором похолодании. Двое мужчин потирая перчатки о чем-то азартно говорили и махнули рукой на подъехавший электрокар.

– Садитесь ученые! – крикнул Федор, охранник, загоравший с ними рядом у моря.

– Поезжай, с нами все в порядке.

Федор неспешно покатился к центру управления полетами.

– Так вот, между нами, цели не только исследовательские: постройка начальной базы и радиомаяков для посадки, археология, история планеты, ну и на десерт «тарелочки».

– Тебе нельзя говорить, а Малыш кому расскажет.

– Не боись, на этот случай есть специальный канал связи, квантовый. А если Малыш сойдет с ума, то его взорвут.

Рэм побледнел – взорвут Малыша? Люди в черном?

– Успокойся. Хоть в черном, хоть в галстуках, хоть без галстуков. На это мы повлиять не можем. Плутоний не взорвется. Обычная взрывчатка спрятана в ровере. На ровере канал связи. На Земле есть специальный код.

– Значит ровер будет шпионить за Малышом?

– Еще проще, он все будет прямо передавать нам, радиосигнал идет несколько минут, но есть и квантовый канал с худшим изображением, но зато онлайн.

– Что-то я не слышал там про кучу «тарелок»

– А тебе и знать не надо, и мне тоже – пробурчал Леонид.

– Да в Малыше больше человеческого чем в этих..

– Пошли, в гостинице отогреемся – Леонид вызвал Федора. Они сели в электрокар замерзшие и молчаливые.

Настал день Х. Они стояли у перил балкона для наблюдателей в центре управления полетом.

По залу слышно переговаривались службы. Наконец все затихло. Начался обратный отсчет. Малыш был виден на боковом экране. Маленького роста в своем скафандре он выглядел несерьезным подростком, совершенно неподвижный, и спокойный.

Девять, восемь,….четыре, три, два. один. Малыш помахал рукой-манипулятором. Отрыв. Пять секунд –полет нормальный.

Друзья знали, что через полтора часа корабль пристыкуется к «Михаилу Лазареву», большому межпланетнику с ядерно – ионным двигателем и только через пару витков отправиться к Марсу разгоняясь до маршевой скорости.

Полет займет менее месяца, разгон и торможение на подлете. На правом боковом экране прямая трансляция с места старта, собственно пламя и дым, удаляющаяся светящаяся точка в голубом холодном небе.

Через пару дней стартовал американский «Пионер» с роботом, вездеходом, вертолетом и еще кучей материалов и строительным принтером.

– Рэм, мы консультанты проекта, теперь круглосуточно на связи. Нам здесь комнаты оборудовали, можно пригласить семьи.

– Лучше бы нас отпускали, племянники-то приедут, но им быстро надоест.

– Сеансы связи после выхода на орбиту Марса ежедневно.

– Так мы им сейчас не нужны!

– Не скажи. У них тут хороший бассейн и сауна, пошли помоемся.

– Ну да. И Федор наш инструктор, ухмыльнулся Рэм.

– Пошли, я тебе еще сказочки расскажу.

– Сейчас, племянникам позвоню.

– Сейчас связь плохая, подмигнул Леонид и потрепал Рэма – крепких напитков не обещаю, но шампанское можно.

После купания они присели в сауне, здесь камер не было.

– Первое задание Малышу, добраться до северного полюса, там за минус сто, темень, надо взять пробы грунта и льда и в анализатор. Это только примерно, для постройки убежища надо собрать проходческий щит и запустить в кратере Королёва. Расставить радиомаяки, наладить связь. Прорыть пещеру с ходами, загерметизировать, установить фильтры и синтезатор атмосферы, кислорода, метана. Азота там хватает. В ходах построить теплицу. Уникальные растения уже есть, он посеет семена и будет ухаживать. Лишь бы было чем полить.

– Красота, особенно при минус ста градусах.

– На глубине предполагается не менее минус четыре градуса. И потом, плутониевых батарей отправили не две и не четыре. Он крепкий, прокопает.

– Чего-то ты не договариваешь?

– А тебе всё скажи. Вот парься.

Через несколько минут Леонид все-же не выдержал:

– Это временное убежище, основные постройки ближе к экватору. Это далеко, горы Фрегла, Купол Гераты, гора Элизий. Там, на склонах дефляция почв, русла рек которых возможно не было, но зато на экваторе днем до плюс 25.Разумеешь?

– Ага, и там живут инопланетяне.

– Не живут, а жили.

– Это с чего ты взял?

– Наши друзья слегка приоткрыли свои планы, они туда и направятся.

– А при чем «тарелки»?

– А при том, что нашли неизвестный материал, когда вездеходы у них ходили, явно искусственного происхождения.

Прошла первая неделя полета. Рэма и Леонида стали отпускать домой, а затем дали перерыв обоим. Повторная связь с участием Рэма и Леонида при подлете к Марсу. Неприятностей никто не ожидал. Все шло штатно.

«Михаил Лазарев» тянул порядка 200 тонн груза к Марсу. Малыш часто нарушал радиомолчание и сначала операторы пугались, думали о происшествиях, потом привыкли. Появилось выражение: «если Малыш на связи, то все нормально». Наступил декабрь. «Михаил Лазарев» встал на геостационарную орбиту, Посадочная платформа, все 200 тонн, самостоятельно отделилась от корабля и приземлилась около кратера Королева.

Сразу возникла проблема – характер почвы не давал возможности быстро построить подземные укрытия, в самом кратере оказался лед, но воды там было не больше семи процентов.

Пока спорили на Земле, Малыш нашел в радиусе 30 км. От кратера грунт с нужными характеристиками и собрал проходческий щит о чём и доложил на Землю.

– Ну и космонавта вы сделали, спасибо – благодарил начальник экспедиции Рэма и Леонида.

Через неделю проходческий щит вырыл длинный тоннель около 100м. на глубине более 30м.Этого было достаточно для жилого модуля, технического и теплицы. Температура оказалась близкой к нулю. Это радовало и озадачивало. С крыши штрека капало, оказалось в этой жидкости тоже есть около семи процентов воды.

Эти пещеры нужно было укрепить иначе после размывания они обвалятся. Малыш сделал дренажи и установил в одной пещере системы жизнеобеспечения. Прошел стены и потолок штрека пластолитом, который застывал лучше, чем бетон. Установил энергоблок с плутониевыми батареями, герметичные переходы между отсеками. Высадил рассаду с «марсианскими» саженцами. Наладил автоматическую систему полива и подходящую атмосферу в теплице.

Комиссия не могла нарадоваться. Для целого мира картинку не давали, а по квантовому каналу приходили подробные отчеты. Никто не предполагал, что Малыш в два раза сократит сроки строительства.

– Привет Малыш – Леонид выглядел озабоченным – к Марсу пребывает международная экспедиция с человеком и роботом на борту. На орбиту выйдут через 42 часа. Спускаемый аппарат должен приземлиться на полюсе. Экспедиция снабжена вертолетом и ровером. У них есть тоже проходческий щит. Твоя задача, давать информацию об этой экспедиции не вмешиваясь в их работу.

– Контакт возможен?

– Да, возможен, но первым не лезь.

– Вас понял Леонид.

– Космонавта зовут Леви а робот Матрикс.

– Где Рэм?

– Завтра будет. Завтра дополнительная информация.

– Принял.

Так скучно и заканчивались переговоры. Малыш не останавливался и после окончания всех работ усидеть не мог. Стал на ровере обследовать окраины. От Королева до края северной шапки было более ста километров, и он решил попросить разрешения.

– Привет Малыш.

– Привет Леонид, привет Рэм.

– Чем занимаешься?

– Малыш показывал результаты своей деятельности. В качественном видео были видны все сооружения которые он нарыл за неделю.

– Молодец Малыш.

Малыш встал в позу, козырнул и сказал:

–Служу России.

В пункте управления почти никто не сдержался. Малыш часто шутил.

Леонид закрыл дверь в маленький кабинет для секретной связи. Они остались вместе с Рэмом и замом экспедиции.

– Малыш, вертолет миссии Пионер уже летал, но 100 километров для него проблема и возить человека он не может. У робота задание похожее, а вот космонавт отправится на ровере к куполу Гераты. Места там много, есть что посмотреть. Оставишь станцию в автономном режиме и поедешь на нашем ровере туда же. Координаты на экране.

Нельзя сказать, что робот радуется, но Малыш радовался. Он никогда не останавливался и за час работы собрал необходимое оборудование и отправился на ровере к куполу Гераты. Что там надо искать, даже на Земле не могли точно сказать, но миссия обследования с ориентировкой на артефакты началась.

Наступила ночь. Малыш наблюдал однообразную ровную поверхность большой северной равнины, кратеры попадались редко и приходилось их объезжать. С корабля «Михаил Лазарев» на мониторе светилась его точка ровера. Темнота с черно-фиолетовым небом на котором видны звезды, вот и все.

Вскоре стала видна еще точка, это ровер миссии Пионер с человеком. Почти параллельно, но быстрее Малыша в полтора раза. Они миновали горы Флегро и продолжили путь к Куполу Гераты. На само деле это большой потухший вулкан или кратер с цепью гор вокруг высотой до 10-20 километров. Малыш взял снаряжение для альпинизма. Длина троса до 2х километров. Длина троса на лебедке ровера до километра. Крючья, якорь малый и большой. Фонари. Ремонтная сумка.

Ровер смог довезти почти до самого купола Гераты. На равнине теперь не было ровного места. Попадались камни, малые горы, каньоны. Вездеход миссии Пионер был виден неподалеку. Малыш решил не спешить и объехать Купол вокруг. Через пару часов он увидел проем между горного хребта и повел ровер туда. Ровер пришлось оставить и пешком он собирался преодолеть этот проход, однако этого не удалось сделать. С корабля поступил сигнал sos, посланный человеком. Совсем рядом с местом высадки. Обратная дорога заняла около часа.

Леви лежал в ровере уже без сознания. При достаточном запасе кислорода отказала система обогрева. Температура тела около 32 градусов, конечности совсем замерзли. Причина была видна на самом устройстве обогрева ровера – короткое замыкание. Оплавленные оголенные жгуты проводов. Малыш вплотную подогнал свой ровер и подключил питание к системе отопления Леви. Перетащил одну плутониевую батарею на ровер миссии, прикрыл светоотражающую крышу. Догадался порыться в аптечках. Сделал необходимые уколы через встроенный порт инъекций. Вероятность выживания меньше 70%. Он развернул ровер Леви и покатил к месту высадки миссии Пионера. Там стоял модуль для возвращения на орбитальный корабль. Все данные полетели по закрытому квантовому каналу.

– Малыш, это центр связи – Рэм отпихивал от себя военного, который шептал, что нельзя рассекретить канал. За него ухватился Леонид. В центре связи и управления было жарко, все поддерживали Малыша. Наконец раздался голос командира экспедициии:

– Господа, мы уже связались с миссией «Пионер», передача данных от Малыша будет онлайн и у них, там дежурят медики, они смогут подсказать Малышу, как спасти Леви. Все занимаются своими делами. Особые указания через меня.

Все стали растягиваться по рабочим местам. Теперь на мониторе показывали самого Леви насколько мог передать Малыш. Медики были единогласны в транспортировке Леви на корабль и дальнейшего лечения в мед-капсуле неотложной помощи. Вот и модуль. Он мог поднять только Леви, но тот был без сознания. Малыш нашел канал связи с роботом Матрикс, удалось подключиться после получения кода доступа с Земли.

Матрикс понимал только команды и толку от него было мало. Малыш добрался до внутренностей стартового модуля и, посоветовавшись с Землей, разобрал и выкинул половину модуля наружу, потом положил Леви все еще в скафандре, запихал Матрикса и дал ему подробные инструкции. Модуль стартовал к «Пионеру».

Потрясенные происходящим, люди в центре связи наблюдали как два робота в полной тишине методически выполняют работу. После старта модуля все переключились на трансляцию с корабля «Пионер», где Матрикс достал окоченевшего, но еще живого космонавта и положил в капсулу реанимации. Леви выжил.

– Привет Малыш. Ты практически герой России! Только об это все СМИ.

– Малыш отдал честь и внятно сказал: Никто кроме нас!

– Все засмеялись, загудели, кто-то похлопал Леонида по плечу. Это был зам. нач. экспедиции.

Подсел Рэм.

– Малыш, у тебя армейский юмор. Не все тут поймут.

– Да, я знаю. Главное человек выжил.

– Ты чего ни будь хочешь?

– Да. Работать по прежнему плану. Согласны?

– Все согласны, держи нас в курсе.

Это людям надо было отдохнуть от пары бессонных ночей, обсудить, отоспаться, понять правильность своих поступков и наметить планы, стратегию, тактику. Леонид с Рэмом для этого укатили домой и пошли в сауну.

– Рэм, скоро твой воспитанник сможет заменить нас везде – Леонид открыл бутылочку шампанского и налил по бокалам.

– Ну тебя то никто не заменит. Ты у нас орел.

– Ну тогда за меня! И за тебя-мамочка! Ты знаешь, что ты уже награжден орденом второй степени за заслуги?

– Да ну? А ты?

– Мы оба. Но это еще не все. Нам по семейной путевке на десять дней в любой курорт.

– Как-то об этом не думал. А ты куда?

– А давай на Алтай Рэм? Я там такие местечки знаю.

– Ладно, я хочу сестру с племянниками взять.

– О-о! От женщин ничего не скроешь! Они уже обсуждают эту идею.

– Ну ты правда орел! Давай за нас, за всех!

Малыш добрался вновь до расщелины в скалах и пошел внутрь кратера с площадью в десятки квадратных километров. На первый взгляд ничего интересного. Он вызвал «Михаила Лазарева». Задал сканирование горного хребта во всех спектрах. Вскоре карта местности пришла по связи. Как раз через час после рассвета. Было видно, что некоторые части горной гряды нагреваются по-разному. Где были яркие пятна, там либо мелкие горы, либо пустоты. Малыш рассмотрел и обычный спектр. А вот и место возможных пустот в гряде.

На все это у человека бы ушло больше времени. Малыш дошел туда и увидел обычный пейзаж. Только подойдя вплотную стали видны трещины в скале. Он пробрался туда, включил фонари.

Он нашел, то, что искали люди. Обломки неизвестного объекта уходили в скалу. Это был какой-то металл.

Отломить не удалось, но небольшой обломок Малыш нашел. Он знал, что это понравится людям.

Троицкий А 06.2022

Женькины рисунки.

Валентина Тимофеевна молча сидела в просторном холле института, в котором обещали помочь. Одной рукой она держала ладошку Жени, а второй вытирала слёзы, которые сами катились и размывали краску с ресниц. Женя явно

не хотел, чтобы его держали за руку и отдергивал ее, наконец он освободился и тихо сидел уткнувшись взглядом в пол и перебирая своими пальчиками. Валентина повернулась и погладила его по головке. Это самое дорогое, что осталось от ее прошлой жизни. Муж ушел к другой и после этого Женька перестал говорить. Он молча мог сидеть и дрыгать ногами. Когда пришло время отдавать его в школу он ничего не хотел учить и только что-то чертил на бумаге. Пришлось отложить школу на год. Она водила его к докторам и психологам. Таблетки старалась ему не давать, но позволяла делать что ему нравилось- рисовать. С поддержкой психолога и педагогов они пошли в первый класс, но учеба давалась трудно и вот опять она собралась по совету уже почти родного психолога к столичным докторам. Моника была штатным психологом области и ей было все некогда, но она вжилась в их проблемы и часто заходила посмотреть Женьку.

– в столице конечно лучше, у меня есть знакомая, Илона Ивановна, она вас и посмотрит. Не бойтесь, все будет хорошо.

– Да уже не знаешь куда идти, Женька все понимает, но ничего не хочет делать, только рисует. Хочешь покажу тебе последние? – она достала рисунки и протянула их Монике.

– Честно сказать это больше чем просто детские рисунки, он у тебя почти художник, посмотри какие цвета. Вот поедешь, возьми все за последний год.

– Моника, да их будет толстая папка, докторам смотреть их будет некогда.

– Ничего, не беспокойся, Илона знает, что смотреть.

Женька лежал на полу и рисовал очередное произведение. Он хоть и не говорил, но Монику он любил и наверно поэтому переполз поближе, и продолжил рисовать.

На рисунке подробно существовала родная гостиная со всем, что там было, в стиле примитивизма с колоритными углами. Потом по краям появлялась вторая проекция и уже другой набор цветов. Сверху Женька все слегка закрашивал уже другим цветом нанося контрастные линии. Все это он объяснить не мог и только кивал или мотал головой, когда Моника спрашивала его о значении каждого изображения. В это время его лицо расплывалось в улыбке, потому, что его никто ничего не заставлял и только обнимали, и гладили.

-Мятины? Проходите – объявила медсестра, показавшаяся из кабинета Илоны Ивановны.

Валентина засуетилась и, осторожно подбадривая Женьку, потащила его в кабинет.

В просторном кабинете, на удобном кресле сидела черноволосая женщина с округлой внешностью, ухоженная, с независимым и внимательным взглядом.

– Расскажите, что привело вас к нам – обратилась она к Валентине.

Тут Валентину прорвало, и она решила рассказать все в подробностях. Илона кивала и не могла даже вставить вопрос. Дошло дело до рисунков, и Илона с удовольствием их взяла уже посматривая на Женьку и кивая матери пациента. Потом она дала рекомендации. Оказалось, что лучше завести кошку, рассказала, как разговаривать с ребенком, как через творчество учить проявлять себя и много чего. Потом попросила подождать, позвонила и сказала:

– Андрей Валерьевич, зайдите.

В течении минуты в кабинет вошел мужчина, лет тридцати-пяти и молча принял Женькины рисунки.

– Это-же вам по теме? – спросила Илона.

Мужчина хмыкнул и кивнул.

– Да, очень интересно, оставьте телефон.

Он посмотрел на Валентину и на насупившегося Женьку и успокоил:

– Отдам я тебе рисунки. А хочешь, пойдем сейчас, посмотришь на настоящий компьютер.

Женька молча повернулся к матери и вопросительно посмотрел.

– Андрей Валерьевич, можно нам вдвоем, он без меня не пойдет.

– Конечно.

Валентина поблагодарила психолога и вместе с сыном направилась за Андреем Валерьевичем.

Они спустились на этаж, вошли в просторный зал, где сидели айтишники в белых халатах.

– Хочешь узнать о своих картинках больше? – покосился он на Женьку. Тот молча кивнул.

Через пару минут программа распечатала результат в тексте вместе с графиками одновременно отправив его по электронке Илоне.

– Так-так, фактор-Z больше нормы раза в три.

– Это хорошо или плохо? – обратилась Валентина.

– Нет, это как раз хорошо. Это скрытый талант – покосился на Женьку Андрей Валерьевич:

– А знаете, хорошо бы его оставить на пару дней. Сможете?

– Ой нет, что вы. Он же без мамы пропадет.

– Ничего, при институте есть гостиница, снимем номер для вас, питание бесплатно. Мы оставим вас на обследование.

Получив положительный ответ Андрей Валерьевич отвел их в гостиницу, вернулся в кабинет и снова засунул один из рисунков в сканер, задал другую программу. Теперь можно было подождать около получаса. Он вышел на балкон, достал телефон и позвонил. Никто в НИИ не знал, что Андрей работает еще и на научный отдел «Веста», занимающийся поиском особенных таланов среди детей.

– Марат Алексеевич? Звоню по неотложному. У меня пациент с трехкратным Z- фактором, да, только сегодня приехали. Разрешите с ним работать. Конечно. Предварительные материалы сейчас сброшу. Подробный анализ одного рисунка еще не готов. Да, вы-же знаете мои ресурсы. Хорошо.

Он замурлыкал и в хорошем настроении вернулся к себе. Через полчаса анализ детского рисунка был готов.

– Так-так, посмотрим. Дорога в разных вариациях, зеркальные поверхности и схема нашего здания. Ну нормально. Схема с закрытыми помещениями где он никогда не был!

Так и закончился рабочий день Андрея. Он только успевал сканировать рисунки и выявлял геометрические аналоги теорем, много схематических изображений людей, объектов, климатические прогнозы и еще то, что уже не поддавалось объяснению.

На следующий день он с утра заявился в гостиницу при НИИ и с улыбкой спросил:

– Вы не против прогуляться? Сходим в музей авиации, Женьке должно понравиться. Согласны?

Валентина с улыбкой посмотрела на Женьку:

– Пойдешь с дядей Андреем?

Женька улыбнулся, подошел и встал рядом с матерью.

– Ну вот и хорошо. Жду вас внизу.

Они гуляли по огромным залам. Андрей рассказывал Женьке все, что знает о самолетах, но тот кажется не слушал. Подходил и прикасался рукой к моделям, застывал окидывая взглядом весь павильон, а потом галопом бросался к тем макетам, что его интересовали. Взрослые притомились, но Женька хотел еще. Когда приехали в гостиницу Андрей спросил:

– Понравилось?

Женька кивнул и прислонился к Андрею.

– Нарисуешь, что тебе понравилось?

Женька закивал. Валентина была очень довольна.

– Спасибо вам большое, спасибо. Теперь он всю бумагу изведет.

– Ничего, если надо, позвоните – он протянул номер канцелярии:

– Скажете, что от меня. Завтра собираюсь отвезти Женьку в музей космонавтики. Пойдете? Мать и сын закивали.

Вечером Марат звонил Андрею:

– Андрей Валерьевич, это уникальная находка, смотрите, еще день и отпустите их, а то наступит синдром пресыщения.

– Да, я в курсе. Материалы вышлю как обычно, а вы мне вышлете тему следующих сеансов.

– Вышлю, но после обработки всех материалов. Кстати, где они живут?

– Недалеко, километров 200 от нас. Я им назначу дату следующего посещения.

– Добро, информируйте.

Марат отключился и по внутренней связи позвонил в отдел сопровождения:

– Мне надо сопровождение пациента, негласно, с завтрашнего дня. Данные на Евгения Мятина 9 лет уже у вас.

Наутро Андрей уже встречал их во дворе, и они поехали в музей космонавтики.

Женьке было все нипочем. Он первый соскочил из машины и побежал ко входу, взрослые едва поспевали.

Женька не слушал, или кажется, что не слушал пояснения. Он носился, застывал и вглядывался в макеты, документы с формулами, все трогал руками, влез в капсулу спускаемого аппарата и там сидел, пока его почти насильно не выгнали. Ему не было скучно и даже детишки посматривали на него подозрительно.

Они еще гуляли по парку и к концу дня совершенно выдохлись. В гостинице Валентина поблагодарила Андрея, а Женька подошел и прислонился к нему. Андрей погладил Женьку и сказал, что все устроит с отъездом и надо будет приехать через две недели. В дополнение спросил Женьку:

– Подаришь мне последние рисунки?

Женька не отпуская Андрея сказал:

–Угу.

Валентина покачнулась и только обняла Женьку:

– Мы обязательно приедем, вон почти поправился мой молчун.

На следующий день он просто отправил свою машину с шофером для перевозки семьи и занялся работой. Он взял рисунки, которые мальчик рисовал после посещения музея авиации домой. В квартире тоже был свой ПК с

такой-же программой. Да и зачем всем знать о результатах работы. Все знали, что Z-факто, это фактор скрытого таланта и всё. Он запустил ПК и засунул детские рисунки, которые казались каракулями с непонятными линиями. Часа через три были готовы результаты:

– Ну-ка ну-ка? Вот здесь геометрия ракеты, здесь двигатель от стратегического бомбардировщика с графиками режимов, здесь непонятно что.

Он вгляделся:

– Так это детонационные режимы! Эх в музей двигателестроения нельзя сводить!

Так прошел вечер. Утром звонил Марат:

– Смотри, аккуратней с пациентом, он один у нас такой. Отошли по электронке им наши детские картинки и задачки.

– Конечно, сделаю.

Андрей вспоминал, как он вместе с айтишником «Весты» нянчился с этой программой, перед ними работали профи своего дела, но пришлось переделывать, они сами нашли ошибки и переписали тест-систему с выбором стратегии и тактики ИИ.

Первый успех на все 100! Дело было в том, что такие ребятишки встречаются очень редко, очень.

Он улегся на большущую кровать, раскинул руки и сказал:

– Дом, включи Баха, такката и фуга, ре-минор в рок-обработке. Зазвучала музыка.

Женька говорил мало, но стал делать поразительные успехи в математике, хотя раньше её не любил. Если ему задача не нравилась, то он просто отказывался несмотря на уговоры матери. А вот присланные по электронке «задачки» и рисунки из НИИ он уважал. Пришлось смириться. Его успеваемость колебалась от высших до низших оценок. Пролетело две недели.

Они приехали в НИИ на служебной машине, которую выслали за ними. У входа их встречал Андрей Валерьевич:

– Привет ученик!

Женька подбежал и обнял его, потом они взялись за ручки и пошли в знакомый номер гостиницы.

Валентина как всегда тараторила без остановки. Андрей для себя сделал заключение, что все идет хорошо, по имеющейся у него модели, модели развития способностей мальчугана, и пора повторить обследования на

Z -Фактор. Очередное обследование показало результат Z- фактора несколько выше, но значительно подросла осведомленность. Интеллект общий средних значений, а невербальный очень высок.

– Женька, пойдешь в музей астрономии? Потом можешь у меня фильмы про космос посмотреть.

– Пойдем! Ура!

– Да он с вами хоть на край света, даже мороженого не просит – всплеснула руками Валентина.

– Это да – ответил задумчиво Андрей – утром жду как всегда!

Два дня прошли на ура. Женька охотно смотрел видеофильмы по астрономии и даже гипотезы и теории физмата в популярном изложении для школьников. Хотя Александр знал, что ребенок не повторит и одной сотой из увиденного. Он не сможет написать на бумаге эти формулы и не повторит их значения.

Женька застывал глядя на экран и просил повторить какой-то момент. Он никого не слушал и наверно не слышал и это тревожило маму. Андрей её успокаивал:

– Все нормально, Женьке интересно. Он развивается. Может будет астрономом или физиком.

В гостином номере Женька ложился на ковер и сосредоточенно рисовал. Он даже не хотел есть. Уговорить его не удавалось и Валентина приносила ему на коврик перекусить. Валентина посматривала на рисунки и замечала, что и они уже никак не связаны с ней и их жильем. Женька рисовал космические корабли, закаты, звезды, ракеты, какие-то странные цветы, бури, торнадо, неведомых животных и Андрея.

Три дня это немного. Пришла пора прощаться. Женька прыгал вокруг Андрея и Валентины. Андрей давал последние наставления насчет картинок и задачек, которые он им вышлет. Валентина кивала. Обратно поехали на служебной машине. Теперь они вернутся через три месяца.

– Пока! – Андрей помахал рукой.

Женька встал на заднее сиденье и прилип к стеклу.

Ещё три дня ушло на обработку рисунков. Андрей перебирал результаты. Параллельные прямые и геометрические фигуры в гиперболической проекции, тетраэдр и куб в четвертом измерении, графики измерения каких-то величин. А это! Диаграмма Минковского в свободном исполнении и её пересекают искривленные линии.

– Мне не понять. Отправлю Марату.

Утром, как всегда звонил Марат:

– Знаешь Андрей, это не Минковский но похоже. Мы имеем новые предположения о строении пространства и времени – они помолчали.

– Жаль, что с возрастом эти способности угаснут, и мы до сих пор не знаем почему.

– Да жаль. Однако никто не знает, чем развернется судьба для Женьки. Мы ему будем помогать.

– Я снимаю внешнее наблюдение, но ты, Андрей Валерьевич, головой за него отвечаешь.

– Можете не волноваться, у нас с ним взаимная привязанность.

Троицкий А 06.2022.

Тайна Мерелин.

Стах и Уильям поднялись на последний этаж нового корпуса фирмы «Мерелин» производящей андроидов для сексуальных развлечений. Стах любил такие прогулки в выходной, когда замирала стройка и не было шума и пыли. В своих прогулках он, как всегда, брал с собой Уильяма Бангера, своего заместителя и технического эксперта фирмы.

Стах Залесский, глава фирмы, поднял ее практически со дна. Купил ее за дешевку и организовал модернизацию. Он сам был большим специалистом по искусственному интеллекту, чего не хватало андроидам фирмы. Теперь «девочки для развлечений» становились «женами» миллионеров, с которыми можно было и поговорить на любую тему.

– Эй Уильям, посмотри какая красота и перспектива, там мы посадим сад, сделаем парк, корт, бассейн, просторные холлы для дорогих гостей.

– Ты прав Стах. Для очень дорогих гостей. Но откуда такая прибыль?

– У меня есть наработки. Постарались наши биохимики. Теперь биосинтетические материалы способны генерировать рост искусственной кожи, нервов, слизистой, ногтей, волос. Для подпитки нужны будут инъекции.

– Уколы для андроидов? А мы не вылетим в трубу с затратами?

– Брось Уильям, ты вечно осторожничаешь. Наши дорогие заказчики будут без ума от наших жен. И потом мы будем держать в узде клиентов и брать за обслуживание.

– Но ты ведь кажется плотно занимаешься ИИ. Не оставила идея подарить людям искусственный разум?

– Уильям, это не так просто. Нельзя сделать просто ИР так как у каждого человека он индивидуален. Те модели поведения наших «жен», которые мы выпускаем, слизаны с конкретных женщин которых я таскаю «на обследование». Ты-же сам работаешь с Марком в инженерном корпусе?

– Вот это меня и тревожит. Затраты на исследования растут, а предела твоим идеям нет. Да и зачем нашим заказчикам Эйнштейны.

– Уильям, где романтика? Представь, что наша «жена» скажет своему папику, что она обиделась? Это-же целый роман с продолжениями! Ты кстати проверял три-Д принтер и синтезатор биохимической оболочки для андроидов. Не все-же мне самому делать.

– Да. Это фантастика! Просто подобрать планкарту и смотреть, как растут синтетические волосы, ногти, прорастают нервы. Ты гений Стах!

– Ну некоторые недочеты еще остались. Слушай Уильям, тебе надо лучше следить за подрядчиками, что это за бардак. Леса не прикрыты, вон шатаются!

– Это вспомогательная служба. Я скажу Джеку. Эй Стах, куда? Там полно грязи.

– Уильям, нет мелочей – сказал Стах, осторожно ступая по лесам и пытаясь заглянуть в соседний зал.

– Пошли, поговорим на обратном пути.

Слышалось поскрипывание и шорох, самого Стаха уже не было видно за стойками и перегородками.

– Эй!

Послышался шорох, звякнуло железо и затем, протяжный стон и скрип падающих лесов. Целый блок лесов отделился от пятого этажа и полетел вниз. Потом глухой удар и едкая цементная пыль поднявшаяся выше здания.

– Эй Стах! Эй! Ты где?

Уильям стоял в ступоре там, где его оставил Стах и не мог воспринять того, что произошло. Он автоматически нашел телефон и начал вызов спасательных служб, но его порывы прервал звонок с телефона Стаха.

– Алё Стах, ты жив?

– Привет Уильям, если ты слушаешь эту запись, то меня уже нет. Не вызывай службу спасения, поскольку время реанимации мозга миновало. Постарайся успокоиться и сделай то, что я прошу.

– Уильям, как зачарованный, стоял и слушал, выглядывая с балкона на груду лесов и неподвижное тело Стаха. Дальше телефон называл подробные инструкции переноса записи сознания Стаха в ИИ андроида и создания биохимической оболочки Стаха.

Уильям механически спустился, вышел на улицу и подошел к неподвижному телу, нашел и снял браслет с руки Стаха, повертел его и сообразил, что браслет фиксировал сердечные сокращения и автоматически передал ему заготовленный текст.

– Боже мой, что делать. Обнародовать или сделать как просил Стах? Боже мой? Настоящий авантюрист! Зачем он поперся по лесам?

Страх и сомнения роились в голове Уильяма, но руки уже автоматически исполняли волю покойного. Он отнес тело в лабораторию, снял слепки с лица, тела, даже рисунок пальцев, сфотографировал радужку. Нашел заготовленную Стахом программу искусственного разума, притащил андроида последней модели с уникальным процессором, закачал исходные данные и включил индивидуальную программу Стаха. Сел рядом с неподвижным телом, тупо следя за процессом закачки, потом перешел к тестированию. До момента пуска система извещала об отсутствии тактильных датчиков. Он молча переправил андроида в биохимическую лабораторию и включил биосинтез по заранее выбранной модели.

– Сегодня суббота, утро. При колоссальной скорости роста биосинтетических покровов все равно нужно не меньше трех суток. Можно объявить перерыв в работе биохимикам. А как объяснить отсутствие Стаха? Скажу, что Стах работает на дому. Он так часто делал. Жил он без семьи, его никто не хватится. Пока.

Лицо Уильяма покрылось испариной, и он покосился на холодное тело Стаха, которое начало каменеть.

– Никто не хватился и не хватится. Повезло, что он жил один.

Звонили из службы охраны, спрашивали, что там обвалилось. Уильям ответил, что ерунда, что в понедельник работа для строителей. Еще раз посмотрел на тело и потащил его в чан деструктора, в котором все биохимические соединения превращались в отдельные молекулы, автоматически замыл пол в лаборатории. Подошел к биосинтезатору в котором на поверхность металла андроида уже влезала новая кожа.

– Король умер, да здравствует король!

Он ухмыльнулся и набрал телефон заведующего лабораторий. Ответил Ли Цин.

– Ли, я звоню с работы. Напортачили строители. Решено и в понедельник сделать для тебя и твоей братии выходной. Сообщи сотрудникам.

– Да, хорошо.

Уильям знал об исполнительности Ли и не стал ничего ему разъяснять. Потом огляделся, пошел умылся и посмотрел на себя в зеркало:

– Ну вот ты и попал Уильям. Ты-же преступник? Неужели придется работать с этой куклой? Что там может остаться от Стаха? Стах, зачем ты туда поперся? Боже мой!

В это время он автоматически расчесывал волосы, затем вышел, закрыл лабораторию электронным замком и сменил код. Прошел в свой кабинет, вернулся в кабинет директора и поискал взглядом. Нашел белую шляпу, которую любил Стах, притащил в свою машину андроида, посадил на заднее сиденье и надел ему на голову шляпу. Все закрыл и вывел машину к воротам. Охранник козырнул, и машина поехала. По дороге он запихнул андроида в багажник и въехал в свой гараж.

Сказать, что Уильям не спал, это не сказать ничего! Он не только не спал, но и не жил. Хорошо, что жена и дочь отдыхали на курорте. Он все выполнял автоматически все время испытывая ужас от сознания того, что его может ждать в понедельник. Вечером он вышел во двор, на вопросы соседей и их приветствия отвечал не охотно и пришлось вернуться в дом. Сел, включил телевизор и уставился в монитор.

– Что ты наделал Стах! Гореть нам всем в аду.

Утро понедельника встретило его дождливой погодой, чему он был несказанно рад. В зеркале он увидел совершенно бледное и измученное лицо, поправил галстук.

– Как бы не заметили – он изобразил себе улыбку – настоящий урод.

На фирме не хватились, охрана бодро приветствовала его, строители уже поправляли леса, бригадир уже извинялся, и Уильям послал его куда подальше.

Вот и вход в лабораторию. Он огляделся, открыл дверь, вошел и закрыл за собой. Подошел к синтезатору. Индикатор показывал о завершении процесса, но надо было оживить мозг андроида.

Жидкость ушла из бака биосинтеза, и Уильям увидел Стаха! Чтобы не упасть он сел в кресло и внимательно смотрел несколько минут боясь подойти, потом подошел, посмотрел в знакомые глаза и поправил волосы, обошел несколько раз куклу.

– Уильям, ты всегда был нерешительным, пришло время оживить твоего друга и босса – он нажал Inter.

Глаза андроида ожили, и он посмотрел на Уильяма:

– Что случилось? Ты кто? – спросил андроид.

– Привет Стах! Ты сам просил переселить себя в другое тело, если что случиться! Это я, Уильям!

– А, да! Уильям, узнаю тебя. И что случилось?

– Ты упал с лесов! Я же просил тебя не ходить туда! Как ты?

– Нормально – сказал Стах, осматривая свое новое тело.

– Я не знаю, сможешь ли ты работать после этого?

– Работать?

– Стах, у тебя было полно новых идей! Ты помнишь?

– Да, конечно, я все прекрасно помню. Только не помню, зачем всеэто.

– Брось Стах, тебе надо слегка отдохнуть, прийти в себя – заволновался Уильям.

– Наверно ты прав. Поедем покатаемся. Пусть «Мерилин» поработает без нас.

Уильям проворно подал одежду Стаху и через несколько минут машина выехала из ворот.

Они выехали на широкий автобан и потянулись в сторону больших озер. Уильям с радостью и тревогой посматривал на Стаха.

– Знаешь Уильям, скажу тебе как другу. Это совсем не просто, пересадить разум – он замолчал, глядя на пробегающий пейзаж.

– Стах, ты меня пугаешь. Ты всегда был таким энергичным. Это же ты Стах?

– Это я. Я Стах, моя жизнь началась с того момента как ты нажал inter.

– Я не пойму. О чем ты?

– У тебя не было случаев, когда знакомые тебе места казались чужими. Это называется jamais vu. То есть ты якобы этого не видел. Иногда это касается восприятия твоего тела, твоих мыслей. У меня примерно это.

Уильям затормозил на обочине и повернулся, всматриваясь в искусственные радужки своего друга:

– Черт побери Стах. Это ты или не ты? Могу я на тебя надеяться?

– Конечно Уильям, когда я тебя подводил, улыбнулся Стах. Мы будем работать вместе. Спасибо что ты оживил меня. Не бойся, я не кукла. Ты можешь жалеть только об одном, что Стах, которого ты знал, исчез в деструкторе.

Троицкий А 06.2022.

Реальная машина времени.

В просторных лабораториях «Digital bird» было, где затеряться. По коридору неспешно шел сотрудник, худощавый и высокий, с седыми всклокоченными волосами, с задумчивым взглядом, кивая встречным. Испытания Машины времени, собранной его командой прошли не совсем удачно, то есть никак. Приборы показывали выполнение стартовой программы, но потом ничего не происходило. Просто все останавливалось. Куда девались мегаватты энергии?

Он спустился на три этажа ниже первого и неспешно отправился в лабораторию. Там к концу рабочего дня остался только один Крамер, который в очередной раз перепроверял программу и приборы. Он был плотный, коренастый, с залысинами и на лицо настоящий ариец.

– Привет Григорий!

– Привет, все копаешься?

– Пытаюсь выяснить, куда деваются мегаватты. Повышали порог уже несколько раз, ты слышал, что нас предупредили об ответственности сказали, что за мегаватты снимут лично?

– Да, сегодня только об этом и думаю. Идея хороша на бумаге. Но мы уперлись в какую-то мелочь. Придется все перепроверить.

– Георгий, я думаю, что процесс не идет до конца, у меня есть одна идея.

– И какая?

– Давай снабдим машину манипулятором, который сможет выбрасывать объекты после прибытия в точку выхода из портала и тогда мы будем знать, была там машина или нет.

– Придется. Хотя, как ты себе представляешь? Мы не знаем, какова будет диаграмма без этого предмета. Машина может не вернуться, по крайней мере точно туда и в наше время.

– Ну это будет хоть что-то, чем ничего.

Георгий подошел к устройству, которое так и прозвали – Машина времени.

На постаменте, на мощных болтах стояло устройство напоминающее большую бочку или капсулу с огромными жгутами кабелей входящих и выходящих к индуктору охватывающему всю машину. Подошел, погладил рукой и снова обошел ее вокруг.

– Ты прав. С завтрашнего дня начнем монтаж манипулятора. Положим внутрь совсем небольшой объект, допустим какую ни будь деталь. Надо вызвать младших, пусть поработают руками.

– Придется, придется. Все, на сегодня закончим? –он вопросительно посмотрел на Георгия.

– Спасибо. Я утром приду пораньше.

Через день все было готово. В машину сунули небольшую металлическую деталь, закрыли створку и опробовали манипулятор. Все прошло штатно. Манипулятор выбрасывал деталь и закрывал после этого створку.

– О-кей! Крамер начинай.

Пара молодых сотрудников подалась подальше от машины.

Послышался гуд, затем треск. Это скрипнул индуктор. Свет на секунду погас. Приборы и генератор остановились. От машины шел дымок, как будто она сгорела, однако обследование говорило, что ничего не пострадало. Оба полезли проверять манипулятор. Створки, манипулятора и деталь были ровно на том месте, что и вначале эксперимента. Они отослали младших научных сотрудников.

– Черт. Если бы можно было самому там побывать и понять все.

– Нельзя Крамер. Ты-же знаешь правила техники безопасности? Мне-бы и самому хотелось.

– Черт! Но мы можем направить просто живое существо! Не обязательно самим.

– Ты, о чем? И кого отправить? У нас нет вивария, а запрашивать долго.

Оба посмотрели друг на друга. Крамер не выдержал:

– Найду какую ни будь кошку, посадим в переноску и поставим в контейнер аппарата!

– Идет. Кстати, у моих соседей уже подрастают три котенка. Они продают, но скоро будут раздавать. Думаю, они уступят мне одного.

– Хорошо, я принесу переноску, сегодня.

– Ну не сегодня котика отправлять. До завтра время терпит.

– Время, время. Гладко было на бумаге.

– Дорогой друг, не будем уподобляться варварам. Потерпим еще чуть-чуть.

– Да ты и сам не знаешь, что мы ищем, верно?

Утром следующего дня они разместили маленького котика в переноске прямо посреди платформы аппарата, там, где лежала металлическая деталь. Черный котик, месяцев трех, спокойно уселся в переноске и начал вылизывать лапки, посматривая желтыми глазками на испытателей.

– Все, начинаем- сказал Крамер.

На этот раз младших не пригласили. Зачем нужны свидетели жестокого обращения с животными.

Все загудело, мигнул свет и треск от индукторов показал, что они сработали. От машины шел реальный дым, правда недолго. Сама машина не пострадала.

– Неужели кота поджарили?

Оба подскочили и открыли створки.

Котик стоял на лапах выгнув спину и шипел. Искры разряда отскакивали от шерсти.

– Киса, киса, иди сюда.

Котик стукнул лапой по переноске и еще громче зашипел. Крамер достал его из аппарата и вручил Георгию:

– На. Ничего с ним не произошло, только нервный. Теперь можешь писать диссертацию о влиянии телепортации во времени на котов.

Георгий с убитым видом принял переноску и посмотрел на котика:

– Придется приютить путешественника.

Вечер выдался тихим и теплым. Жена сразу полюбила питомца и соорудила ему маленький домик из картонной коробки. Придумала ему имя – Юджин.

Григорий лежа на диване отвлекся, ему вспоминалось детство, занятия в школе, математику и своего учителя, когда его вызвали отвечать, а он был не готов и ему впервые влепили неуд. Как он все переживал!

Наконец теплая летняя ночь накрыла его, и он проснулся в хорошем настроении:

– Сегодня все должно получиться!

Его встретил Крамер:

– Какие идеи? А то нас закроют. Сегодня шум среди студентов о том, что мы запихнули кота в машину. Откуда они все знают?!

– Ты же помнишь себя студентом. Кто не подсматривал и не подслушивал? Все нормально, котик жив, жена уже назвала его Юджином.

– Рад за вас – оскалился в улыбке Крамер.

– Остается крайний вариант. Кому-то надо залезть в машину.

Крамер покосился на него:

– Я не полезу, у меня жена беременная.

– Хорошо, придется мне. Ведь все объекты возвращались? Значит ничего со мной не случится и с тобой тоже.

– Ок. Когда начинаем?

– Пусть аудитория рассосется, в конце рабочего дня.

В конце дня они снова были в лаборатории. Георгий обошел еще раз машину и похлопал по створкам, потом снял халат и полез на платформу посредине. Крамер дал ему циновку, чтобы было где расположиться. Сидеть было не удобно, приходилось наклоняться.

– Крамер, запускай.

Крамер поднял руку и помахал Георгию. Створки закрылись. Все загудело, мигнул свет.

– Георгий, выходите, будете рассказывать о логарифмических функциях. Вы готовы?

Жора знал, что не готов. Он оглядел класс. Все притихли глядя на отличника. Он нехотя пошел к доске.

Его стильная рубашка намокла от пота, а новые джинсы заплетались своими клешами. Кто-то хмыкнул, кто-то хохотнул. Он готов был провалиться. Это был первый раз, когда он схлопотал неуд.

Оставалось еще 52 года до создания машины времени.

Как всегда, повалил дым. Крамер включил вентиляцию и побежал открывать створки. Георгий сидел с задумчивым видом. Волосы его вздыбились, как у рыжего клоуна и по ним бегали искры.

– Ну как?

– Как видишь. Мгновение, которого я не помню. А что приборы?

– Ну по ним ты был в прошлом на 52 года!

– Очень радует. Тогда я был школьником. А знаешь, давай вызовем техников и проверим вспомогательные приборы.

– Ладно профессор. Чем бы дитя не тешилось.

Техники пришли быстро. Они полезли к трансформатору, реле и центральному блоку питания. Ничего не найдя они проверили кабели и подошли к постаменту. Главный техник Гарри полез на постамент и склонился к креплениям.

– Эй босс, вы давно смотрели болты крепления?

– А что их смотреть?

– Тут на них отметины, как будто их резали и сваривали несколько раз.

Крамер и Георгий переглянулись:

–Там проходит индуцированная граница временного поля!

– А так все нормально профессор. У вас колы не найдется?

Троицкий А 06.2022.

Головная боль.

Кэтрин перебирала почту за последний месяц. Ох и накопилось, пока она отдыхала. Изыскания аномалий развития младенцев занимали годы, но ничего существенного так и не было. Спасла параллельная работа преподавания в университете. Её все называли-мэм и одно это успокаивало. Руководители её проекта как-то умудрялись отмазываться от заказчиков.

– вот это не интересно, вот это тоже, вот это откровенная лажа.

Звонил телефон:

– Привет Кэтти. Я для тебя сохранил одно обращение, включаю запись.

После паузы незнакомый голос заговорил:

– Здравствуйте. Мне нужна Кэтрин Льюис. Биолог, генетик, перинатолог. Я врач-психиатр из Колорадо. Вас интересуют редкие случаи аномалий развития головного мозга? Вот у меня такой пациент. Ему 17 лет. С детства страдает головными болями. Обращался к специалистам. При обследовании выявлены аномалии развития мозга, в основном внутреннего уха, старого мозга, подкорки. Однако это не является грубой патологией. Он имеет увеличенные размеры мозга, но никто не замечал за ним выдающихся способностей. Он спокойно трудится пастухом. Сам уехал из города так как считает, что там у него больше головные боли. Анальгетики ему почти не помогают, если не считать наркотизаторов. Психические функции в норме. Возможно вас это заинтересует.

Возникла пауза после которой снова включился Джеймс:

– как, заинтересовало?

– Да, похоже надо съездить.

– Все данные и адреса с телефонами отправляю тебе на электронную почту.

– Ты красавец Джеймс.

– О-о-о, намечается свидание?

– Да, ты маньяк Джеймс!

– Есть немножко. Перезвони мне после визита.

–Ок.

Стараясь не упустить момент Кэтрин вылетела в тот-же день чартером и к вечеру была в Дэнвере.

–Ало, это господин Фламер?

– Да, кто спрашивает?

– Это Кэтрин Льюис. Я приехала по вашему обращению. Мы могли бы поговорить лично?

– Да. В кафе «Пассат» к 20 часам? Вас устроит?

– Конечно. Я буду ровно в восемь.

Не привыкшая сидеть Кэтрин отправилась на прогулку, хотела осмотреть достопримечательности, но как-то пошла по магазинам и прикупила местные безделушки, сделала несколько фотографий и вернулась в гостиницу.

Вечером, сгорая от нетерпения, пошла пешком до кафе.

– Присаживайтесь – Фламер отодвинул ей стул как истинный джентльмен. Кэтрин села испытывая смущение.

– Сразу к делу, господин Фламер. Я бы хотела сама посмотреть вашего пациента.

Перед ней сидел несколько тучный, седой, в очках врач. Он был совершенно спокоен внимательно рассматривая Кэтрин.

– Я предусмотрел это и вызвал пациента, сказал, что вы можете ему помочь. Он спрашивал об оплате обследования и лечения, но я обнадежил его. Возможно и вы его обнадежите. Он вовсе не богат, но развит и воспитан по своему возрасту. Если хотите мы поедем прямо сейчас?

За это время на столике появилась холодная минералка и кола. Кэтрин успокоилась и попросила Фламера дополнить свое сообщение:

– Вы говорите, что он нормален? Как он сам объясняет свои головные боли?

– Я наблюдаю его шесть месяцев, совершенно бесплатно. Выписывал иногда снотворные, которые он берет за свой счет. Головные боли он помнит с детства. Его мать-мулатка. Бабушка жила вблизи атолла «Бикини», так, что возможно это повлияло скажем на мутацию. Хотя генетическую экспертизу я не проводил. Он говорит, что головные боли почти постоянно, и он привык с ними жить, особенно он чувствителен к землетрясениям и цунами, а еще к фазам луны. Это пока все, что я могу вам рассказать.

– Вы очень любезны – сказала Кэтрин задумчиво отпивая минералки – пойдемте, я рада буду воспользоваться возможностью посмотреть пациента.

– Его зовут Джерри.

– О-кей. Джерри. Как в мультфильме.

Они улыбнулись. До клиники было несколько кварталов, но вечерний Денвер стоял в пробках и доехали через сорок минут. Клиника была не большой с высокой оградой и внутренним парком с высокими кленами и стрижеными лужайками.

– Они прошли в просторный холл в котором сидел единственный пациент – смуглый и стройный мулат с кучерявыми черными волосами и внимательным взглядом. Увидев доктора он поднялся и кивнул.

– Знакомься Джерри, это доктор Кэтрин. Ответь на несколько вопросов.

Джерри кивнул и уставился на Кэтрин.

– Спасибо мэм, что согласны меня выслушать.

– Джерри, расскажи, сколько времени тебя беспокоят головные боли?

– Да всю жизнь. Бабушка говорила, что это злые духи. Заворачивала меня и читала молитвы. Скоро семья поняла, что у меня боли перед стихийными бедствиями и стали звать меня пророком. Правда только в шутку. Я любил учиться, но школу окончил с трудом, иногда из-за болей мне приходилось уходить с уроков. Меня таскали по врачам и психологам, некоторые считали меня дефектным, но у психолога я набирал достаточно баллов. А потом, после школы, я заметил, что мне легче вдалеке от городов и ушел в пастухи. Вот и все.

Пока он говорил, Кэтрин внимательно осматривала парня. У него действительно была большущая голова.

– Но если он не гидроцефал, то зачем парню такой мозг? Ведь он наверно мог быть нобелевским лауреатом:

– У тебя уши не болят? Доктор сказал, что небольшая аномалия у тебя в среднем ухе.

– Нет, не болят, но слышу я не как все. Почему-то иногда слышу гул приближающегося землетрясения, а другие не слышат.

– У тебя семья есть?

– Нет. Так, девушка и мать. Мама сама все делает, ей помощь не нужна.

– Я предлагаю тебе поехать со мной. Тебя разместят в гостинице университета. Пока за мой счет, а потом я выбью для тебя стипендию на период обследования. Ты согласен?

– Да, с удовольствием.

– Тогда звони своей маме, девушке и работодателю. Можешь сослаться на меня – Кэтрин показала свой бэйджик.

Она поблагодарила доктора и добралась с Джерри до аэропорта. С согласия Джеймса они перелетели обратно на том-же чартере.

Самое интересное началось в самом университете, когда Джерри согласился на все обследования. Первое открытие состоялось после генетического обследования. Доктор Фламер был прав, у парня были несколько генетических аномалий и это было причиной его болезни.

– После безуспешных попыток понять механизм действия аномалий она пригласила знакомого физика. Это был Николя, сотрудник параллельной кафедры.

– Я измучилась с этим парнем. Может у тебя будут соображения?

– Николя задумчиво прошелся по лаборатории:

– Ты говоришь, что головные боли перед землетрясениями и на фазы луны? Все, что ты описываешь связано с движением больших масс, это огромные массивные объекты. Может у него чувствительность как у гравиметров. Знаешь такие приборы, которые чувствуют гравитацию?

– А это идея! Но как проверить?

– Боюсь, что мы не можем сдвинуть луну. Самые массивные объекты, которые могут быстро перемещаться это самолеты с массами до 200 тонн.

– Да ты светлая голова, Николя! Надо проверить. Аэропорт. Нам надо разместиться около аэропорта и регистрировать реакции Джерри!

– Занятно. Знаешь, я тебе помогу. У нас есть на кафедре гравиметры, это штучные экземпляры, лучше нет. Я постараюсь их достать. Самолетов они не почувствуют, но Джерри можно свозить к железным рудникам. Там железная аномалия с огромной массой.

– Нет, сначала самолеты.

– Ок. Возьму все-таки гравиметры.

Они встретились утром в субботу. Катрин привезла Джерри и познакомила его с Николя.

– Ну что. Начнем?

Они расположились в микроавтобусе Катрин, Джерри одели паутину энцефалографа с компьютерной обработкой данных.

– Джерри, тебе придется потерпеть. Мы встанем рядом с аэропортом, ты будешь говорить, когда у тебя болит голова и всё. Если не сможешь выносить боль, то придется уехать. Говори только правду.

Джерри закивал.

Они подъехали к окончанию взлетной полосы примерно за пару километров и встали около ограждения. Самолеты взлетали часто и Джерри точно выдавал усиление головной боли перед каждым аэробусом, проходящим над их головами. Потом он сказал, что устал и пришлось уехать.

– Молодец Джерри, а теперь можешь отдохнуть, возьми таблетку, боли должны снизиться.

Николя мало понимал в энцефалографии и распрощался до завтра, а Кэтрин сидела с интересом изучала записи почти до утра. Утро было тяжелое и она взяла отгулы на неделю. Днем позвонила Джеймсу. Он всегда выручал, если дело шло о переговорах с военными ведомствами.

– Джеймс, привет. Нужна твоя помощь. Ты можешь мне организовать экскурсию с моим подопечным в подземную лабораторию нейтрино?

– Что-то интересное?

– Очень. Мы нашли ходячий гравиметр!

– Катрин, ты не шутишь?

– Сам увидишь.

– Когда?

– Желательно через три дня и желательно чартер туда и обратно.

– Попробую. Что не сделаешь ради дочери лучшего друга.

– Жду звонка.

Кэтрин отключилась и задумчиво зашагала по комнате:

– Ему нужны анальгетики. Особенные анальгетики, которые не тормозят его основные способности. Ему нужны стимуляторы чувствительности к гравитационным изменениям. Придется сходить к своей подруге на кафедру фармакологии. За этими размышлениями Кэтрин заснула. Утром ее разбудил звонок от бойфренда, но она сослалась на головные боли.

– Что он подумает? Но сейчас мне реально некогда – она сбросила одеяло и побежала в душ.

Утро она проспала и зашла к своей подруге Марине около двенадцати. Как раз время обеда.

– Пришла пропащая душа. Даже с днем рождения меня не поздравила.

– Каюсь, но речь не об этом.

– А о чем? Опять работа. Мы давно не занимались шопингом.

– Да, согласна. Может выслушаешь меня?

Марина изящно отломила часть коржика и отправила в рот, запивая ароматным кофе.

– Рассказывай, что за спешка?

– Ты знаешь, что я ищу редкие аномалии развития? Так вот, появился интересный случай. Нужно выбрать анальгетики, которые не тормозят мозг и не влияют на внутренне ухо.

– А что НПВП?

– Ты знаешь- нет. Что ни будь помягче и эффективнее. И ещё. Нужны психостимуляторы для древнего мозга.

– А не много просишь?

– Марина, твоя должница, с тобой хоть на край света.

– Ничего, кроме подарка на мой день рождения. Придется и тебе попотеть – она улыбнулась – посмотрим, что у нас есть.

Так они зависли на полдня. Марине приходилось пару раз выйти из кабинета, но работа двигалась.

К концу дня Марина нашла примерно пять вариантов препаратов.

– Ну вот. Это и это я могу дать тебе в ограниченном количестве, а это есть без рецепта.

– Спасибо, я твоя навеки.

– Иди уже. Ты меня утомила. Созвонимся позже.

Катрин спрятала несколько пузырьков в сумочку и бодро отправилась к кампусу к Джерри. Его вызвал охранник и парень спустился к выходу. Вид у него был кислый.

– Болит?

– Да, побаливает- он потер виски.

– Джерри, возьми вот эту таблетку, выпей сейчас. Это от головной боли. Позвонишь мне через час. Скажешь, как?

Джерри как всегда кивнул.

Добравшись до дома Катрин услышала звонок. Звонил Джерри, он благодарил и сообщил, что голова не болит.

– Совсем?

– Совсем.

Кэтрин забеспокоилась, что Джерри потерял свой дар и спросила:

– Но какие-то ощущения остались?

– Да, немножко. Немножко потягивает, как будто немного давит, но не больно.

– А что давит? Над вами самолеты не летают?

– Нет, я думаю надвигается шторм.

– Хорошо Джерри, завтра я зайду опять. Будь на месте.

Она посмотрела прогноз погоды и ахнула. Надвигался шторм с ливнем который пришел уже ночью.

За три дня удалось подобрать анальгетики, но второй препарат, стимулятор, Катрин придержала до поездки.

Утром ее разбудил звонок, это был Джеймс:

– Катрин, я договорился. Чартер завтра к 11 часам. Вам лететь в южную Дакоту. Там не жарко, оденьтесь. Я вас встречу.

– Спасибо Джей, ты верный друг.

Она взяла Джерри, старательно собрала вещи, утеплились куртками и поехали в аэропорт. Прошло меньше часа как они были на месте где их встретил Джеймс. Он пожал Джерри ладонь и приобнял Катрин:

– Пойдемте, все под мою ответственность, так, что держитесь рядом.

Охрана отняла переносной энцефалограф и ноутбук Катрин, но ничего не поделаешь. Хорошо хоть таблетки оставили.

Лифт долго и неспешно спускал их на глубину до двух километров мимо странных висящих детекторов и тонких струй проводов. Наконец они остановились в самом низу, где рядом с мониторами сидели два человека. Это были сотрудники. Пришлось объяснять, зачем они здесь. Кэтрин сказала только часть правды, но не дала понять, что рядом с ними живой гравиметр.

– Начнем Джерри. Выпей вот это и это.

Джерри, памятуя об избавлении от боли съел и препарат стимулятор. Осталось ждать.

Джерри покрутил головой:

– Так хорошо еще не было – он закрыл глаза – я вижу всю эту пещеру!

– Что? Как ты видишь? Ты-же закрыл глаза?

– Это не совсем как зрение, я чувствую очертания и потом вижу. Даже людей кругом, но слабее.

– А ну-ка закрой глаза и скажи, где я? – спросил Джеймс.

– Вы сейчас пошли вправо, ближе к лесенке.

– А сейчас?

– Сейчас вы на две ступеньки выше.

– Джерри, у тебя голова не болит? – забеспокоилась Кэт.

– Нет, все в порядке, кажется я и раньше мог бы так видеть, но у меня не было таблеток.

Все, пора наверх – сказал Джеймс. Кэт, мы и так хватили лишку. Хорошо, что нас доценты за мониторами не слышат.

– Кэт кивнула. Она понимала на кого работает Джеймс, им пришлось подчиниться. Наверху их уже ждала спецмашина из которой вышли пара человек в камуфляже и один в штацком.

– Джеймс, оставь ребенка в покое, я еще толком не изучила феномен. Поверь, он никуда не денется.

– Верю Кэт, но у вас три дня и три ночи, а дальше у парня большое будущее.

– Господи, он еще почти ребенок, у него есть близкие. Отпусти его хотя бы домой.

– Кстати, самолет ваш. Давай Кэт, ты все понимаешь.

– Она уткнулась в плечо Джеймса как девочка – ты тиран.

– Есть немного. Поверь, парень привыкнет. И, кстати, отдай мне таблетки.

Кэт молча протянула их Джеймсу. Они позвали Джерри. Никто не решился сразу его огорошить. Кэт взялась объяснить ему по дороге.

Джеймс стоял на взлетке и смотрел на улетающий самолет ВВС с загадочным парнишкой на борту и гнал от себя мысль о том, все ли он правильно делает?

Троицкий А 06.2022.

Под ливнем Стрельца.

Профессор Рогов сидел задумчиво в своем кабинете, настукивая ритм на столе, потом передвинул бумаги и неуверенно взял телефон.

– Альберт Климович, свободен. Мне надо с тобой переговорить, нет не по телефону. Идет. Буду через полчаса.

На другом конце, старший научный сотрудник НИИ социальной статистики, закончил разговор и положил телефон не отвлекаясь от текущих дел. Его округлое, загорелое лицо и короткая стрижка вызывали уважение и ощущение спокойствия и безопасности. Альберт просматривал фотографии своей дочери и жены, которая имела привычку сбрасывать последние новости ему в личку. Он отписался и развернулся к выходу из кабинета.

– Алина, а не соорудить ли нам кофе?

– Конечно Альберт Климович. Уже давно обед, сейчас принесу – ответила Алина, секретарь с безупречными манерами, средних лет, стройная, с короткой стрижкой, игнорировавшая любой дресс код НИИ.

Альберт еще раз посмотрел план на сегодня и понял, что дела завершены.

– Зачем я нужен Рогову. Он точно по пустякам не будет беспокоить. Простой вопрос – зачем нужны друзья?

– Алина, я по делам. Соединять только в случае крайней необходимости.

Фигуру Константина Рогова, консультанта компании «Северные программы», стоящего на Невской набережной, он узнал сразу. Высокий, поджарый, седой с острым носом и густыми бровями, он напоминал толи Янковского, толи Джеймса Стюатра.

Они пожали друг другу руки:

– Садись Альберт. Я по делу. Слышал о пассионариях?

– Лев Гумилев, теория этногенеза. А зачем это тебе?

– У меня был студент, который плотно этим интересовался.

– И где твой студент.

– Работает в группе астрономов. Они изучают данные с радиотелескопа «Чандрасекар». Два года назад он закончил биофак помимо первого высшего по математике и астрономии. Он уже доцент. Вчера позвонил мне с просьбой помочь обсчитать личные данные граждан в годы активного излучения из галактики Стрелец.

– Костя, и ты туда? Да, гипотеза или теория о пассионариях была модна в прошлом веке, пробовали считать, но никто не доказал. Это несерьезно.

– Было бы несерьезно, но интеллект у доцента аж за двести. Не это главное. Он уже посчитал выборку в размере 100 человек и сравнил с годами активности Стрельца А.

– И что?

– Совпадения по признакам пассионарности более 80 процентов.

– Да это курам на смех. Совпадения автоаварий с длиной сосулек.

– Пока да, вот он и пришел ко мне. Куда ему идти?

– Да пусть он занимается своей астрономией. Это этнография, это даже не биофак! Личные данные вообще тайна, да меня посадят за такую помощь.

– Сядем вместе. Ты скажи – поможешь или нет?

– Хочу посмотреть его выкладки. А потом у меня с тобой будет разговор, экскурс в уголовный кодекс.

– Я всегда знал, что ты самый лучший друг. Работу сброшу тебе в личку.

– Ладно, пока – Альберт зашагал к станции метро про себя жалея, что пришел на эту встречу – может Костя давить, он и в школе лидером был. если надо было что-то додавить.

Вечером он уже сидел в своей квартире, в любимом уголке, подальше от беготни и женских разговоров. Работа была небольшая, но интересная. Естественно нигде в официальных источниках ее не найдешь.

– Так, это структура выборки, диаграммы. А зачем он сложил сюда больных и преступников? А вот артисты, администраторы, трое известных людей. Один точно кандидат на высокий пост. Какая-то каша.

Он по звонил Константину:

– Привет, это я не вижу ничего занятного. Тут и преступники. Зачем нам их обсчитывать?

– Почитай данные. Убийцы, вандалы, насильники. Это те, кто бежал из России, убит при попытке к бегству, организаторы разборок на самом высоком уровне, вольные наемники, погибшие в горячих точках.

– Да, все по Гумилеву. Но с таким разбросом мы что спрогнозируем. Сколько ненормальных родится?

– Да. Но в том числе и выдающихся ненормальных.

– Заешь, что Костя, не дави на меня.

Дальше последовал длинный разговор после которого Альберт, утирая пот со лба, повторял – ладно, ладно, да заколебал, да постараюсь.

Астронома звали Станислав. Крепкий, загорелый, с рыжими кудрями и карими глазами, с легкой небритостью, греческим профилем и озорным взглядом. Он сидел на рабочем месте и периодически перебирал клавиши не отрываясь от монитора. Одновременно успевал говорить по телефону:

– Согласен, хорошо, а сроки? Да, объем проги двести мегабайт. Отлично, пересылаю вам. Да, согласен, надо доработать. Конечно, я приеду. Ага, ладно.

– Стас, иди посмотри, это твоя тема. Похоже скоро Стрелец оживет.

Стас подошел к лысому мужчине, оператору связи с радиотелескопом «Чандрасекар»

Альберт таки достал кучу данных с северо-западной области России. Он просто пришел вечером и позвонил Константину домой:

– Заходи, не стой, сейчас кофейку попьем. Раздевайся.

– Спасибо- Альберт неспешно снял куртку и одел тапки, потирая руки прошел в гостиную:

– Вон хоромы себе отстроил на левые заработки.

– Не левые, а частно-государственные. Или честно-государственные.

Альберт молча передал микрокарту. Константин вставил носитель в свой ПК и открыл. Масса данных поражала. Это были терабайты. Оба склонились над монитором:

– А ты чем занимался?

– Рихтую программу Стаса. Он приходил вчера.

– Мы за него работаем, а он где.

– Ну у него дел полно и потом, дело молодое – он искоса взглянул на Альберта.

Прошло полчаса, на экране большого монитора проступила карта северо-запада России.

Пассионарных линий не было, зато обозначились целые зоны эллиптической формы, разделенные на овалы с разными оттенками красного, от розовых до рубиновых. Константин навел курсор на розовые участки и контекстное окно, выбрал «профиль» и открыл. Диаграмма показывала количество работников искусства, активистов, проповедников, спортсменов экстремальных видов спорта. Кармин соответствовал политикам, диссидентам, путешественникам, проповедникам, которые заставили о себе говорить. Следующая зона – ученые и первооткрыватели, красная – военные, герои живые и умершие. Вишневая зона в центре – преступники, маньяки, организаторы бандитских группировок.

-А теперь смотри – Константин открыл раздел «реестр» – помнишь «Архитектора»?

– Конечно, это Николай Забелин. Проповедовал новую архитектуру, глобальные сооружения, ударился в политику. Плавучие города по его проекту? Он кажется на одном таком живет со своими сторонниками.

– Вот-вот. Они устроили плавучий космодром. Ему уже готовы давать заказы космические агентства.

– А вот еще. Герасим Млечин.

– А. Это философ, проповедник бессмертия.

– Он кстати сотрудничает с «Институтом бессмертия». Они там всерьез работают, перетягивает к себе генетиков и биологов.

– А вот военные. Герои своей страны, и несостоявшиеся герои, быстро ушедшие в молодом возрасте.

– Ну нас ведь интересуют ученые, как полезная ветвь эволюции.

Константин усмехнулся – дорогой друг, нас там нет. Смотри.

На экране поплыли фамилии ученых, которых он знал и некоторые неизвестные имена.

– Костя, да я тут многих не знаю и не слышал.

– Точно. Вот Межевой. Автор новой теории всего, не признан, нет технических возможностей для подтверждения. Работает за границей.

– С чего бы нам этому верить?

– Смотри, таблицы погрешности, верификация, достоверность. Все есть. – Константин посмотрел на друга:

– Пока, кроме авторов, никто не поверит. Придется ждать подтверждения много лет.

В дверь постучали. Это был Стас. Он вошел со своей молодой женой и сразу стало шумно, после небольшой дискуссии Альберт не выдержал и спросил:

– Послушайте Станислав, вот мы посчитали, предположим, что вы правы. Но что это изменит?

– Да, вы правы, нужны пассионарии. Мы едем в Сибирь, отдыхать ходить по тайге, спускаться на байдарках. Вы не хотите – он задорно улыбнулся – Моя Ника ждет ребенка, а Стрелец уже нацелился, его активность растет – он подошел к монитору и вывел проекцию космических лучей на экран. Это была тайга около Новосибирска.

– Вы сумасшедший – протянул Альберт. А твоя девочка? Ты ее подвергаешь опасности.

– Нет, это безопасно. Ника знает.

Они стояли напротив Константина и Альберта прижавшись к друг другу и улыбались.

      Троицкий А 06.2022

Лазарев.

Работы по созданию лечебно-диагностической капсулы затянулись. Военные требовали невозможного. Постепенно оформились требования трех планов: капсулы экстренной помощи и диагностики, капсулы плановых операций и манипуляций и капсулы репарации и реабилитации. Михаил занялся последними. Сроки как всегда поджимали. Интересно, что ещё не готовые изделия уже успели продать. Российская корпорация «Квантум-медиа ХХ11» уже продавали не существующую модель. Зав. Отделом чертыхался и грозился уволиться, но начальство его уговорило, поэтому Шумов, и команда работали на износ.

В это время Жаров работал размеренно, так сказать «по плану» но хотелось нового «воздуха», новых идей. Хотелось воли и уже маячил творческий кризис. Он запросился в отпуск, дали всего неделю, но и это было совсем неплохо. Он решил съездить к «Деду». Так называли бывшего начальника биохимического и микробиологического отдела родного НИИ. Он жил в радиусе 100км. От Москвы. Как говорится «сотый километр». За окнами электрички шел дождь, и Михаил вспомнил, как Герман Иосифович встречал его, мальчишкой бегущего по коридорам конторы стоящей за границами НИИ. Он подхватывал его на руки и перевернув усаживал себе на плечи, приговаривая: – А вот и Михаил Геннадьевич к нам пришел со свежими идеями! Что ты там изобрёл? Мишка взахлёб рассказывал про ракеты и все спрашивал у дяди Германа, когда на Марсе посадят яблони.

До дачи деда была пара километров по лесу, и Михаил решил не заказывать такси, а просто шёл. Он с удовольствием вдыхал свежий воздух после дождя, смотрел на радугу и морщился от спадавших капель с огромных деревьев. Грунтовка вывела его на дачный поселок принадлежавший НИИ. Впрочем, Дед столько отработал в НИИ, что его дача была уже собственной. Дед встретил его на крыльце с широкими объятиями, а Михаил с удовольствием стал раскладывать подарки которые приготовили они с Ольгой и почти каждый, кто работал с ним в прошлом.

Ну скажи, куда ты мне такую кучу всего притащил? Я же не голодаю, и еще сам могу все делать.

Это на случай ядерной войны –отшучивался Жаров.

После бурного обмена мнениями и новостями они спокойно расположились на креслах и Герман предложил партию в шахматы. – «так лучше думается».

Небольшой робот с одним манипулятором услужливо двигал большие фигуры на шахматной доске нарисованной на полу реагируя на голоса. Дед задумчиво потягивал трубку и постепенно сводил разговор к главному:

– Миша, ты ведь приехал не просто-так? Пора сказать о беспокойных вопросах?

– Да нет, просто захотелось погостить, поговорить с вами, вдохнуть свежего воздуха.

–Понятно, так-сказать «свежатинки» захотелось, «творческий кризис»?

–Что-то в этом роде, все идет как надо, но чего-то не хватает.

–Ничего нет глупее творческих планов, все равно, что ждать пришествия Христа -проворчал Дед.

– Ну не все так мрачно Герман Иосифович, планы имеют свой плюс.

–Да-да. Они нужны чтобы тормозить творчество и обеспечивать сытую жизнь бездарям.

– Ну и тем, кого покинула муза.

– Очередной почитатель Музы потерял ее, пока она выходила ему за памперсами: -смеялся беззлобно Герман.

– Да. Вот такие пирожки, но мы не унываем и копаем глубже.

– Наверно не в ту сторону, скоро упретесь в трубы канализации…

– Ну для кого- то и работа, а я уже чувствую, что пованивает.

– Правильно приехал, сейчас хлебнешь свежатинки и снова в подпруги…

Зависла пауза в течении которой Герман улыбаясь прищурился и затянулся. Выпустив последнее кольцо дыма он прервал паузу.

–Вы ведь тянете идеи репарации, то есть восстановления органов и тканей?

– Точно, да вы и сами в курсе.

– Хочу тебя познакомить с очень интересным персонажем, а зовут его Лазарев Иван Иванович.

–И что-же в нем интересного, не папа ли он многострадальной Музы?

– Прежде послушай его историю и сам реши, что тебе будет интересно.

Жаров насторожился, и отвлекаясь от шахмат посмотрел на Германа Иосифовича.

– Конечно настоящего его имени, как и фамилии и отчества я не могу тебе сказать. Он когда-то был младшим научным сотрудником, талантливый молодой человек. Он увлекся идеями бессмертия или, как правильно сказать ювенологией. Вечно задерживался в НИИ, вроде работал по теме и проводил опыты на кроликах, так-себе, обычные опыты по воздействию ДНК-содержащих вирусов. Руководители темы считали, что нужны штаммы встраивающиеся в геном человека, но до результата было «как до луны». У него больше всех дохло кроликов и ему попадало, один кролик стал линять четыре раза в году, другой переносил регулярно простудные заболевания. Никто даже не удосужился проверить реальные причины этих феноменов. Не найдя встроенных в геном отрезков ДНК кроликов просто списали. Он хотел их взять себе домой, но никто не разрешил. Только посмеялись над новым кроликофилом. Некоторые догадывались о «левых намерениях» молодого биолога, но желание конкуренции молодых вроде все объясняло. В общем мы все прохлопали открытие.

Сказав последнее слово Герман задумчиво смотрел в потолок и потягивал трубку, затем выбил её, не погасшую, о пепельницу с таким раздражением, как будто трубка была виновата.

– Он пришел ко мне вечером в такой вот сырой день, его бил озноб, он сказал, что приболел, и я указал ему на дверь. «принесешь мне инфекцию». Он не двинулся с места на мой крик, только вяло улыбнулся.

– Герман, тебе я доверяю, потому и пришел. Выслушай, а потом делай, что хочешь. Скорую не надо вызывать, это не то, что ты подумал.

Я его пустил, согрел чаю, дал противовоспалительные и мы присели на кухне.

– Помнишь, я пытался пробить тему по ювенологии?

– Помню, тебя просто не стали слушать, посчитали тему не актуальной.

– Да¸ кто будет слушать младшего научного сотрудника, да и диссертация у меня была не готова. Всем хотелось определенности и доказательности. И тогда я решился использовать часть кроликов в своих целях.

– Это те, которые линяли четыре раза в год и то не вовремя?

– Это те и не только. Некоторые просто погибали на первом цикле.

– Это какие циклы?

– Простейшие плазмиды имеющие циклическую РНК которую обычно не используют вирусы и эукариоты.

– Пока непонимаю. И что-же?

– Я использовал для заражения кроликов гибридизированные плазмиды! Прищлось дома устроить целый полигон таких плазмид, гибридизтровать их дома не возможно, а вызвать повреждения РНК можно вполне. Я использовал ультрафиолет и разводил их в чашках Петри.

Он вздохнул, видно все рассказывать не было сил.

– Мне удалось выделить несколько перспективных штаммов, которые продуцировали управляющие микро-РНК. Да, это почти невероятно, мне повезло, в этой группе оказались штаммы которые действовали на ДНК позвоночных.

– Это те кролики?

– Это не только те. Их было около двухсот! Некоторых приходилось истреблять раньше того, как они попадут всем на глаза.

– Но это невозможно, их ведь подсчитывают?

– Ну это отдельная история, как доставить своих кроликов в лабораторию – его улыбка искривилась и вид был довольно утомленный.

– Так ты засадил себе этих плазмид? Сумасшедший!

– Возможно, что так: – он помолчал, постучал пальцами по столу.

– Назад не повернешь. Мне с этим жить. Я пришел за помощью. Начинается цикл выработки микро-РНК стимулирующих воспроизведение нейронов. Я не знаю, выживу или нет. У тебя есть дача, запри меня там, я взял больничный по ОРВИ.

– Ты чокнутый, зачем мне труп на даче, а твои родные, знают, что ты болен?

– Моя невеста изменила мне. Отец умер давно, мать умерла в прошлом году. Больше никого.

– Ты точно псих, ты почти покойник, рассказываешь мне о своих планах и надеждах почти всего человечества!

– Меньше эмоций Герман, это наверно не последний опыт на себе в истории исследований. Если я стану настоящим психом, то буду работать у тебя на даче как БОМЖ. Или ты сможешь продолжить эти исследования.

Герман Иосифович остановился кажется отягощенный сам своими воспоминаниями и потом вполне буднично сообщил: – вот он с тех пор и живет у меня!

– Первое время приходилось пригласить знакомых врачей для лечения «ОРВИ». Оказалось, что циклы не смертельны. Мозг обновляет часть клеток, даже заменяет старые и неработающие, но есть один минус, страдает долговременная память. Он не помнит, кто он, не помнит своего прошлого, своих опытов. После первого кризиса ему пришлось вновь изучать свою жизнь, биохимию и химию, свои разработки, но информация восстановилась частично. Дальше он завел сам порядок восстановления своей памяти и даже написал мне рекомендации препаратов. Можно его жалеть, но можно и завидовать. В 50 своих лет он выглядит на 30.Бодр и весел, мне –старику даст фору в шахматах пока не начался кризис.

–Так это ваш дворник?

Герман кивнул и вновь задумчиво затянулся трубкой.

Михаил забыл обо всем и сидел с опаской и интересом вглядываясь в сад вокруг дома. Он не мог представить, что пока он маленьким бегал по коридорам, здесь разворачивалась драма открытий

–А как же документы?

– Пришлось повозиться.

– А, могу я его увидеть?

– Конечно, он уехал за покупками. После смерти моей жены он делает все по дому, скоро приедет.

Они еще посидели не зная, о чем говорить, тишину нарушал только пес, который в ногах Германа то поскуливал, то вилял хвостом. Скоро тормознула шевроле рядом с домом и из нее выскочил молодцеватый человек лет тридцати и зашагал с пакетами к двери.

– Герман! Я привез все, что вы заказали.

Он запнулся, увидев гостя, но быстро собрался и поздоровался.

– Вы тот Миша о котором говорил Герман? И вы все знаете обо мне?

Жаров кивнул, не найдясь, что ответить. С интересом рассматривал Ивана Ивановича.

– Не стесняйтесь, спрашивайте.

Последовала долгая беседа трех тайных союзников. Через час они могли говорить не стесняясь, и так почти до вечера. Герман был рад, что снял гирю с души, потому, что Жаров был первым, кому он смог доверить их тайну, а Иван давно мечтал о продолжении исследований, но кому они могли об этом сказать?

– Не зря Дед пригласил меня, вот лис. А и выбрал кого нагрузить проблемой. Хотя какая это проблема? Это дар. Только что с ним делать? Он позвонил Ольге и пока болтали, небольшой план уже созревал в его голове. Он не сомневался, что можно будет доверить эту тайну жене.

Загнанные в пробки

Спят автомобили,

Объезжая лужи площадей …

По стеклу электрички катились капли, а настроение было вовсе не осенним.

Троицкий А. 12.2021

Я бессмертный.

Митя открыл глаза. Волшебные сны не спеша улетали вдаль и им на смену приходило утро приятных забот. Сегодня мальчишник по поводу поступления в военную академию.

– Ура. Меня приняли! На биофак! Там, где учился дед – Митя скосился на фотографию деда и отца. Дед в парадном кителе с задорной улыбкой смотрел на него. Жаль, что деда уже нет, отец далеко, служит.

Слышно было как мать хлопочет на кухне и разговаривает с бабушкой. Он крикнул:

– Мама, передай привет бабушке

– Сам передай. Он у нас сегодня на мальчишник собирается, да, празднуют поступление в академию!

– Привет Ба! Я поступил, полбалла сверху! Да нормально. Поеду на мальчишник. Заехать? Ладно. Люблю, целую – он передал матери трубку.

– Хоть бы мать поцеловал – он чмокнул ее в щеку и побежал в ванну. Бреясь и не выпуская смартфон, он позвонил Листьеву.

– Лист, пойдешь на мальчишник? Вот, подгоняй свою тачку, едем за покупками, да, спущусь через десять минут.

– Я пошел Ма – крикнул Митя перепрыгивая через три ступеньки. Ему было интересно спускаться быстрее лифта, и он вылетел на улицу как теннисный шарик.Лист уже ждал пританцовывая от нетерпения. Посыпались последние новости.

Позвонил брат:

– Здорово братишка. Ну поздравляю! Добился чего хотел! Хочешь с нами в поход, в тайгу, поудим?

– Нет. Мы тут с друзьями отмечаем сегодня. Хочешь, тебя подцепим?

– Ладно, в другой раз доберусь до тебя, малой. А пока счастливо. Увидимся на той неделе.

Максим отключился, и Митя представил брата. Майор ВДВ, стройный, поджарый. Биологию он не любил и пошел по стопам отца. С детства учился боксу, борьбе и надо и не надо «выручал брата» так, что Митю побаивались из-за него. Максим не хотел быть в долгу и тоже пошел на бокс. Кончилось это тем, что братья друг на друге отрабатывали приемы. Как было не улыбнуться вспоминая все это.

– Эй Макс? Мясо берем?

– Конечно берем! И мясо, и Кабана возьмем.

– Кабан с нами?

– Вчера звонил, хочет меня поздравить.

– Вот это по-взрослому, а мне Вишня звонил, он уже не дождется.

– Пусть гитару не забудет.

– Он без нее никуда. Да и мангал у него. На обратном пути возьмем. Слушай Митяй, а можно мне с Леной? Она тоже хочет.

– Лист, ну какой мальчишник с бабами?

Так неспешно продолжался разговор между телефонными звонками и походом по магазинам. К обеду вернулись, и Митя с Листьевым ввалились в двушку. Мать всплеснула руками.

– Ой, зачем столько набрали? Я бы вам все приготовила.

– Мамуля, все Ок. Мы сейчас быстренько все подготовим. У нас есть большая кастрюля?

Через полчаса они нарезали мясо кусками. Лист разводил закваску и бросал специи в кастрюлю сверху мяса. А Бард сидел рядом с ними и мотал хвостом. Его голубые глазки внимательно следили как мясо кусками валится в кастрюлю, и он маленько подвывал.

Митяй покосился на него:

– Спой марш десантников, а то мяса не получишь! И Бард запел. Его подвывание могло разбудить спящих этажом ниже, и он получил кусок сочной свинины, проглотил, облизнулся и снова уставился на Митю.

– Молоток.

– Мальчики, я пойду погуляю – сказала мать захлопывая двери. Она знала, что мальчишек не остановить и пошла к подруге. Пусть покуралесят перед отъездом.

Наконец все было готово и Митя послал Листа на двор:

– Подгони машину, будешь принимать груз.

– Какой груз? – оторопело спросил Лист?

– Спускайся, увидишь.

Скоро засигналили авто. Приехал Кабан со своим другом, и Вишня с Братом Семой.

Митя выглянул с лоджии пятого этажа.

– Лист, принимай! – он привязал кастрюлю с мясом и аккуратно опустил друзьям. Туда же последовали и другие продукты. Под конец он изловил Барда, который не хотел служить в ВДВ, одел на него парашютную систему и сбросил с лоджии.

– Ловите!

Внизу послышался свист и смех.

– Бард поскуливая, мягко спустился на маленьком парашюте и сразу попал в объятия. Митя схватил рюкзак, хлопнул дверью и как обычно, через три ступеньки, вылетел к друзьям.

Теперь об этом вспоминалось иногда, после того, как отбирали телефоны слушателям академии. Митя сидел на заднем ряду и старался внимательно слушать профессора у которого сквозь халат были видны звезды полковника. Дипломную работу он уже выбрал. Ему нравилось работать с доцентом Сергиенко. И звали его Дмитрий. Два Дмитрия теперь работали над темой выживаемости клеток при длительном токсическом воздействии.

– Здравствуйте Дмитрий Евгеньевич.

– Митя, заходи.

Дмитрий Евгеньевич сидел за микроскопом. Обычно приглаженные волосы топорщились ежиком, и он поправлял очки на носу. Это говорило, что спал он мало, а работал много.

– Глянь.

Митя склонился над микроскопом. Культура в чашке Петри была обычным посевом фибробластов человека. С виду обычные клетки. Но детали говорили о невероятной стойкости к гипоксии и недостатку глюкозы.

– Уже более 3000 делений. Процесс, управляемый.

– Дмитрий Евгеньевич, а на живом человеке это возможно?

– Митя, такого приказа у нас нет. Пока применяем на клетках. Следующая стадия- стволовые клетки. Сегодня поможешь получить культуру. Добровольцы имеются.

– Дмитрий Евгеньевич, можно я?

– Твою культуру? Ну что-же. Ты здоров. Сегодня сделай тесты, занесешь в журнал. Василий поможет тебе сдать кровь.

– Слушаюсь – по-военному ответил Митя.

Теперь его стволовые клетки подверглись генной модификации и стремились выжить с кислородным голоданием. Митя не хотел спать, идеи посыпались на Дмитрия Евгеньевича, и коррекция исследований теперь волновала его больше чем сами идеи.

– Митя, не все сразу. Мы не сможем достоверно отследить все факторы, давай выбирать по одному. Последняя твоя просьба это с радиологами, хотя у меня допуск есть. С тебя отчет и план исследований.

– Так точно. Нехотя ответил Митя.

Исследования шли своим чередом, бессонные ночи сменялись занятиями на кафедрах, прошла защита и экзамены. Уже на погонах красовались майорские звезды, но исследования не останавливались.

Звонила мать и друзья, звонила Настя. Короткие отпуска теперь не могли доставить полного наслаждения. Маленькая дочь видела отца два раза в год, а Дмитрий Евгеньевич с Дмитрием Дмитриевичем продолжали работу. Митю даже не посылали на сборы. Исключение выхлопотал директор академии.

Бушевала золотая осень. Листья кленов пролетали за окнами лабораторного корпуса с легким шорохом, шум леса нарушался кликом птиц и далекими гудками поездов, посвистывал ветер и раскачивались провода, тихий шум вентиляции и кондиционеров смешивался с телефонными звонками, а Митя сидел у монитора и следил за эволюцией ДНК человека в программе Бионик 2050.Проследить миллионы вариантов ДНК и РНК, мини РНК или прионов не было возможности и по ветвям реакций все время запрашивался основной суперкомпьютер. Из-за перегруза пару раз отключался свет в корпусе, и шутники говорили, что он исследует конец света, однако программу Академии признали головной и Мите дали карт-бланш. Ветвями основного исследования стали устойчивость к радионуклидам, репродукция теломеров, значение микро-РНК и еще много чего.

Теперь он мог набрать последовательность химической реакции и задать все варианты обратных процессов. На мониторе изгибались и расщеплялись молекулы, шла репродукция и трансляция, их можно было остановить или продолжить, справа в таблице отмечалась вероятность процессов атак-же не исследованные варианты.

Он сонный вечером шел в подвал к нумерованным клеткам белых мышей, которые спокойно смотрели на него черными бусинами глаз перебирая лапками и были недовольны ночным визитом. Митя оставлял в журнале распоряжения лаборантам и шел к себе. Он просто валился от усталости, но волшебные сны не покидали его. Там были все друзья, мама, Настя с дочкой и белые мыши, залитый солнцем простор над зелеными полями над которыми он летел все быстрее, стараясь догнать горизонт над которым стояли грозовые облака.

Утром его будила кошка Марфа, начиная облизывать ему руку. Просыпался он как всегда с остатками снов и брал ее на руки.

– Марфа, хочешь жить тысячу лет?

Кошка не отвечала и начинала облизываться.

– Нет у тебя интереса к науке, тебе лишь бы поесть.

Он насыпал ей корма, воды и шел опять на работу.

Дмитрий Евгеньевич формально был руководителем проекта, однако все действия теперь они согласовывали вместе.

– Митя, нельзя столько работать, подумай о своем здоровье. Ты-же отпуск не догулял, тебя не отзывали.

– Так у меня избыток здоровья – смеялся Митя.

– Последние мыши без потери теломер все равно стареют через 10 циклов.

– Да, это меня и тревожит. Эти бессмертные кажется начинают скучать от избытка времени.

– Была такая теория старения, связанная с функцией мозга, но доказать ее не удалось. Погоди, ты не собираешься?

– У нас есть возможность сделать это на мышах. Почему-бы нет?

– Митя, этого не было в программе.

– У нас есть раздел по которому мы можем включить это. Дмитрий Евгеньевич, я вас попрошу помочь мне с этими делами.

Митя выжидающе посмотрел на руководителя. Видно, что он замялся приглядываясь к Мите, но после колебаний ответил утвердительно.

– Я пойду до конца Митя, я понимаю значение того, что ты делаешь.

– Мы делаем – улыбнулся Митя облегченно вздохнув.

Исследования сместились в область биохимии мозга мышей. Мышки бессловесно терпели все испытания по тернистой дороге изысканий. Оказалось, что более умные и подвижные мыши живут дольше, что репарация нейронов возможна с дефектами памяти, что ускорение восстановления повреждений идет с повышением температуры. Лаборанты находили наутро трупики мышек, которые сразу поступали к Мите на исследование. С охлаждением такие мышки жили долго. Их назвали белыми медведями. Зимой в клетках их выносили на мороз и мышки хорошо выживали, только корма ели больше обычных.

Факторы, факторы, факторы:

– Дмитрий Евгеньевич, вы хотите жить тысячу лет?

– Нашел что-то?

Да, вот посмотрите – он повернул монитор, и Дмитрий Евгеньевич присмотрелся. Там происходила серия реакций, заканчивавшаяся апоптозом нейронов.

– А теперь в обратном порядке – сказал Митя:

– Вот эти факторы, аналогичные есть у мышей. Эти экземпляры самые умные и энергичные. Но живут они не поэтому долго. Они умны и энергичны от того, что живут долго, у них есть путь репарации нейронов. Это универсальный путь специализированных тканей.

– Но это только в теории!

– Уже нет. Вот смотрите – Лазарь. Лазарь, познакомься с профессором – он взял на руки взрослую мышь и показал профессору. Это пока один экземпляр живущий 18 циклов. Его мозг работает также, как и у молодых особей. Вот показатели. Вот общая клиника, биохимия, вот скорость процессов репарации к клетках, вот теломеры, вот оксидация – Митя не мог остановиться, а Дмитрий Евгеньевич с трудом успевал разглядывать диаграммы и таблицы.

– Ты молодец, но объем твоих исследований не сможет переварить и суперкомпьютер, на человеке опыты запрещены, это не культура клеток. В прочем я тебя поддержу, только пока не осведомляй всех.

– Я всегда в вас верил.

– Взаимно. Ладно, давай работать.

Поздно вечером он нашел формулы для человека, для своих тканей, которые когда-то исследовал в культуре, выращивал в чашках Петри.

– Это запрещено, это нельзя, это долго, это чертовски долго, это противоречит морали, это почти преступление, это может быть остановлено, это остановят – Митя набрал программу и включил синтезатор.

Он проснулся от облизывания руки.

– Марфуша, будем жить с тобой вечно – он подхватил ее на руки и посадил на кровать. Марфуша была не против жить вечно с Максимом и замурлыкала громче.

В академии Дмитрий Евгеньевич поздоровался и подозрительно посмотрел на Митю:

– Тебя вызывает руководство. Ты ничего мне не хочешь сказать?

– Потом. Все равно уже поздно.

– Не говори лишнего.

– Спасибо.

Он вздохнул и пошел к руководителю научной программы, генералу Ильичеву.

– Проходите Дмитрий Дмитриевич – без доклада принял его седой генерал Ильичев.

Вызвал вас по поводу того, что вы используете вверенные вам средства не по назначению. Количество параллельных исследований достигло критической отметки. Кроме вашей программы существуют и исключительно военные разработки, вы тормозите смежников. Объясните, зачем надо было расшифровывать ДНК гиккона и землекопа? Подобные исследования уже проводились.

– Они не знают – облегченно вздохнул Дмитрий. Дальше оставалось отчитаться и все. Он наконец был отпущен и козырнул уходя. В своей лаборатории он подошел к Дмитрию Евгеньевичу:

– А давайте с вами отметим мой день рождения.

– Давайте – усмехнулся Евгеньевич – у тебя-же через месяц. Ладно расскажешь. Жду у себя в 22 часа.

Суровая зима уже пришла в таежные просторы, на расчищенные дорожки академии с порывами ветра летели хлопья снега, поземка кололась льдинками по лицу, и морозец прихватывал уши. Яркое солнце ползло низко над тайгой не замечая никаких глобальных перемен, наверно, как и миллионы лет назад. Гудение ветра уже не вызывало далеких ассоциаций. Хрустящая дорога до дома Дмитрия Евгеньевича заняла несколько минут. Евгеньевич жил один после развода. Жена уехала к детям и не собиралась вернуться. Так и жил, даже кота не держал. Он встретил Митю с улыбкой.

– Проходи, экспериментатор. Сейчас чаю поставлю.

– Митя вошел в знакомую квартиру, не ремонтированную годы. Те-же часы и фотографии. Тот-же приветливый хозяин. Он сел за стол и вытянул перед собой руки, обдумывая, как, лучше сказать.

– Говори, не стесняйся- отхлебывая чай прогудел Евгеньевич.

– Я ввел себе все факторы. Сам, с синтезатора. Это генная модификация моих стволовых клеток.

Евгеньевич крякнул – молодость и бесстрашие. Ты бы хоть мне сказал. В тебе пойдет трансформация. У тебя мало времени. А если температура больше 40 градусов? Тебе надо отдохнуть. Напиши на отпуск, я подпишу.

– Спасибо, я очень благодарен, что вы позволили мне работать. Вы вроде отца мне.

– Ладно, ладно. У меня есть наработки по торможению химических реакций в организме человека. Завтра синтезирую для тебя. В особых случаях можешь воспользоваться и оставь мне свои координаты и телефон.

Митя был очень благодарен, и они заболтались до самой ночи. Домой его провожала большущая луна на темно-синем фоне звездного неба, вкрадчиво вглядываясь в человечество, которое появилось как-то неожиданно и расползлось по всей земле. Хрустящая дорожка кончилась, и он вошел к себе.

– Завтра будет завтра – он разделся и улегся, встречая свои волшебные сны. Он падал среди грозовых облаков, но всякий раз останавливался около земли и снова взлетал. Он видел, что его окликали и не мог остановиться. Он опустился на песчаный пляж без людей под ярким солнцем и его руки и ноги ласкал прибой.

Это был не прибой, это была Марфа.

– Марфа, веди себя хорошо, я тебя оставлю Евгеньевичу. Согласна?

Он решил домой вернуться на своей машине. Черный мицубиши, как застоявшийся жеребец ждал его в гараже. Он позвонил Насте, матери, отцу, брату и залез в машину.

– Поехали – предстояло две тысячи километров пути домой

.

Вот и знакомые места, как будто и не зима, остатки снега дотаивали на обочинах, слякоть, облачность сменяется горячими лучами почти летнего солнца, лужи, воробьи, кошки моются у домов.

– Надо позвонить Листу и Кабану, но потом.

Он успел заметить, как на дорогу упал ребенок с обочины, даже разглядел, что очень похожа на его дочку, годика два-три в розовом комбинезончике.

Он вильнул и нажал на тормоз, тонна железа пошла по прямой до отбойника, после удара перевернулась несколько раз на обочине. Он вылез через разбитое стекло и посмотрел на дорогу, ребенок сам поднялся и побежал с дороги к маме. На дороге тормозили машины. Он вздохнул с облегчением ощупывая себя. Руки нашли что-то липкое и теплое на куртке, рваная рана на плече почти без боли, но кружилась голова. Он вздохнул и усмехнулся – я бессмертный.

На дорогу спустился вертолет МЧС, его положили на носилки и подгоняемые криком врача погрузили в салон. Вертолет зажужжал громче и свечой взлетел в небо. На каталке его отвезли в реанимацию. Врачи переглянулись.

– Потерял слишком много крови, труп привезли. Минут тридцать как труп. Попробуем? Хотя можно просто заключение написать.

– Молодой еще, давай попробуем.

Митя открыл глаза провожая свои волшебные сны в которых он погрузился в глубину океана среди льдов и никак не мог выбраться, но плыл на яркое пятно все выше и выше, пока не выскочил из воды и не вздохнул полной грудью.

– Ну ты силен бродяга – оба врача наклонились над ним- думали не вытянем тебя, а ты вон какой живучий. Практически бессмертный.

– Я знаю – улыбнулся Митя.

Троицкий А 08.2022.

Брошка.

– Ты долго будешь бегать? Собирайся, помоги бабушке.

– Я сейчас Ма.

– Кому сказано! Фашисты тебя заберут!

– Я Иду. Баба, давай помогу.

Семья вышла на двор большого села Хомутовка. Об эвакуации объявили давно, но они надеялись. Отец и брат Сёмы ушли на фронт. Мать плакал все время. Доедали остатки. Надо было уходить к эвакопункту. Теперь по дорогам грохотали танки и полуторки везли снаряды, а обратно везли раненых. Была жара, но солнце не было видно. Сплошная гарь и пыль висели в воздухе.

Сёме уже было 10 лети он, как настоящий мужичек, тащил рюкзак в который напихали, все, что успели. Начались бомбежки. В перерывах они шли так целый день. К вечеру дошли до села, где был эвакопункт. Их разместили в палатках. Вечером можно было помыться в речке и поесть фронтовой каши. Стоял сплошной гул голосов. Военные ходили и отбирали папиросы, тушили костры и громко ругались. За шесть километров через лес выход на станцию, куда должны были пригнать эшелон.

Сёма бегал по эвакопункту, смотрел на военных и приставал с мальчишескими вопросами. Ему хотелось быль как отец и старший брат. Ему хотелось быть танкистом и жечь фашистские танки. Ножик у него уже был. Надо было достать гранаты, и он сам отправится на фронт.

Эта мысль висела в его голове после первого авианалета, когда он увидел, как разлетелся соседский дом и загорелась пшеница, как метались люди, не зная куда деться.

– Эх, гранат бы или зажигательную смесь. Тогда-бы сволочи не ушли – он сжал кулак. Обернулся оттого, что его хлопнули по плечу. Это был Клим. Климу было 9 лет, и он тоже бежал с матерью.

– Привет Сёма.

– Здорово. Тоже бежите?

Клим молча уселся рядом на траву и насупился, стал хлестать палкой по земле.

– Эх, гранат бы сейчас.

– Я тоже думал. Говорят, фрицы наступают. Я одного видел. Убитый лежит.

– Где?– Сёма подскочил – у него может пистолет есть или гранаты!

– Да нет, я смотрел. Да он воняет, что туда идти?

– Да говори, где?

– У Прохоровки. Там военных много, бомбят. Я там к тётке ходил, всех эвакуировали.

– Ладно, мы быстро слетаем. Туда и обратно. Может гранаты найдем. Как стемнеет, и мамка уснет так сюда приходи.

Клим кивнули побежал обратно в эвакопункт. Мать с бабушкой расположились в шалаше. Военные им дали плащ-палатку на которой и легли спать.

– Сёмка, пострел, где тебя носит.

– Да я так, на военных смотрел.

– Чего тебе военные, покоя тебе нет. Ложись рядом.

Лагерь засыпал. Стало темно. Мать с бабушкой спали, было слышно ровное дыхание. У Сёмы сердце стучало как у белки. Он открыл глаза и тихо ступая вынырнул из палатки, пролез по кустам мимо охраны и спустился в ложбину, где сидел Клим, дрожащий как осиновый лист.

– Может не пойдем? – он уставился на Сёму.

– Если сдрейфил, то и сиди с тёткой, а я слетаю, посмотрю гранаты. Может танк фашистский подобью!

– Да я так, вместе пойдем. У тебя есть поесть?

– На – Сёма протянул кусочек горбушки Климу и тот жадно зажевал.

Они пробрались до траншей, вырытых недавно. Везде были военные. Иногда гудели моторы и покрикивали команды. Все было интересно. Они жались по кустам и оврагам, несколько раз пропускали мимо себя патрули. Один раз нашли остатки одежды о рваный рюкзак со следами крови. Порылись и нашли галеты, пустую фляжку и пару папирос. Вот была радость. Сёма вечером, в темноте сбегал на речку и набрал флягу воды, умылся, напился и сел передохнуть. Клим, дрожащий все время от страха, приперся и сел рядом.

– Не дадут нам гранат. Пошли обратно. Меня тетка обыскалась наверно.

– Не хнычь. Слышишь?

– Ну слышу, пушки стреляют.

– Это наши фашистам жару дают.

– Откуда знаешь, что наши?

– У меня брат в артиллерии. Завтра к нашим пойдем, попросимся в полк, фашистов бить. Теперь у самого фронта. Нас возьмут. Некогда нас теперь эвакуировать. Клим посмотрел на него и закивал:

– Я с тобой пойду гадов бить. Давай место найдем на ночлег.

Мальчишки быстро нашли не сгоревший сарай и разместились на сеновале. Сон сморил уставших сразу. Мальчишки проснулись от грохота, сарай дрожал, сыпались труха и песок сверху. Они соскочили с сеновала и пригнулись. Ничего не было слышно.

Взявшись за руки они выскочили и на четвереньках поползли в сторону окопов, сползли в овражек.

Комья земли и щепки летели над головами. К взрывам и свисту присоединился скрежет железа.

– Клим, это наши танки пошли – кричал Сёма, высовываясь из овражка. Сквозь дым действительно было видно, как через лес к полю двигались танки. Мальчишки прижались к земле и застыли не отрывая глаз.

Сёма пополз вдоль овражка и ощутил боль в колене, он пошарил рукой и уперся во что-то гладкое и твердое. Это была какая-то брошка в виде ромба. Он механически поднял ее и сунул в карман не отрывая глаз от танков. Клим мешался под ногами.

– Ух ты, дай посмотреть – шептал он.

– Потом посмотрим –ответил Сёма, читая по губам из-за грохота. Сёма нашарил в кармане брошь и вытащил. В середине ромба был глазок который он начал протирать. От нажатия глазок посветлел и из края ромба появился красный луч. Клим шарахнулся от неожиданности, а Сёма выронил брошки. Луч исчез и брошь потухла. Она лежала черная, как кусок угля и поблёскивала, как обычное тёмное стекло. Мальчики ненадолго застыли, потом Сёма взял его в руки и снова надавил на глазок. Опять появился тонкий красный луч, который скользил по траве и по Климу. Клим шарахнулся в сторону.

– Не дрейфь, салага. Теперь мы фашистов слепить будем.

– Ага, ты пока фашиста ослепишь, он тебя прибьёт. Дай посмотреть.

Несмотря на шум, выстрелы и скрежет железа оба сидели в овраге и рассматривали ромб. Клим попытался взять, но Сёма сжал руку.

– Погоди, я сам.

– Так нечестно мы нашли вместе.

– Это я нашел, пока ты шарился по кустам. Все штаны наверно мокрые.

– Это у тебя мокрые, чтобы ты один делал.

– Ладно, на. Только осторожно, не раздави.

Клим бережно взял ромб и отведя от Сёмы нажал на глазок. Красный луч как спица пошел гулять по кустам.

– Вот это да! А у наших есть такие фонари?

– Дай – Сёма отобрал брошь и засунул в карман. Теперь хотелось только найти фашиста и посветить ему в глаз. Сразу сдохнет.

– Пошли поближе. В танках есть смотровые щели, туда и будем светить, чтоб гадам ничего не видно было.

– Пошли.

Они поползли, почти по-пластунски в окопы, частью полупустые. На сгоревшем поле показались фашистские танки. Пехотинцы шли перебежками. Пули посвистывали над головами, но идея о танках овладела мальчиками, и они жались к земле как настоящие бойцы. Слышались крики по-русски и по – немецки, брань, стоны. Через их окоп перепрыгивали военные, один упал и остался лежать в окопе, слышались частые очереди.

– Русишь швайн.

Комья земли полетели на них. Клим впился в землю, а Семен спустился в окоп прислушиваясь к гулу боя. Топот раздался ближе и через них стали перепрыгивать немцы. Один покачнулся после прыжка и обернулся. Сёма уставился глазами в глаза пехотинца, тот вскинул автомат.

– На, получи гад – Сёма выхватил ромб, нацелил его на немца и нажал что было сил на глазок зажмурив глаза. Послышался короткий хлопок и полыхнул яркий как солнце свет. Даже при зажмуренных глазах его слепило. Немец не стрелял. Сёма приоткрыл глаза, растолкал Клима, который был в слезах и соплях.

– Глянь, тут фашист стоял.

– Оба высунулись из окопа. Немец в черной форме с автоматом лежал навзничь, голова обуглилась.

– Вот это да. Я его из брошки шибанул.

Помолчали. Уже оглохшие от гула и взрывов они смотрели друг на друга, потом на поле по которому продолжали ползти танки.

– Не дрейфь Клим, сейчас мы им покажем – закричал одуревший от эффекта ромба Сёма. Он выбрал танк и навел луч ромба на него, взял ромб двумя руками и что есть силы нажал на глазок. Полыхнуло небольшое солнце над танком, и он загорелся.

– Получи фашист гранату – орал Сёма, забыв об опасности. Стало как-то тихо, его по локтю колотил Клим:

– Смотри, смотри – показывал пальцем в небо и тряс Сёму. Посмотри-же.

– Сёма вырвал локоть и нехотя уставился. Там, над гудящим и дымящимся полем боя, полз сияющий диск сиренево-серого цвета, в середине мерцало желто-оранжевое пятно. Вспыхнули лучи освещая немецкие танки, те встали и загорелись.

– Это наши, дави гадов – орали мальчишки.

Сияющий диск медленно плыл совсем близко, какие-то три километра. Луч шарил по земле и по траншее и остановился на мальчишках. Те бросились бежать. Клим упал, а на него упал Сёма. Они застыли и не могли пошевелиться. Рука крепко сжимала ромб, а глаза не могли оторваться от луча, тот застыл упершись в ромб, и Сёма разжал руку, понимая, что брошку искали. Вспыхнул голубой огонь и диск исчез вместе с брошкой. Гарь и дым ползли над окопом, через окоп прыгали красноармейцы, идя в очередную атаку.

– Ур-р-р – а-а-а.

– Ур –а –а –заорали мальчишки.

В конце боя, уже к вечеру, их нашла санитарка и вытащила из окопа. Измученные и голодные они подчинились и плелись за ней в медсанбат. Сёма толкал Клима и шептал:

– Молчи, может это секретное оружие. Говори, что заблудились. Клим и так молчал, и дрожал.

Троицкий А 08.2022.