Дырки в дуршлаге [Евгения Лазурина] (fb2) читать онлайн

Евгения Лазурина Дырки в дуршлаге

Несмеяна

Где-то в далеком государстве жила была девушка, полная вселенской печали. И сколько бы ни

старались развлечь ее придворные шуты, прислуга и десятки добрых молодцев, царевна (а она

была царевна) никак не улыбалась даже уголком своего красивого рта.

Почему она не улыбалась, никто не знал, ведь внешних причин для хандры не было: в царстве

был мир и покой, у нее был любящий отец рядом, мать умерла так давно, что можно сказать, что

девушка никогда ее не видела. Дочка царя могла позволить себе все, что душеньке ее было

угодно, но душеньке оказалось угодно печалиться и вздыхать.

Когда царевне исполнилось 16 лет, царь объявил по всему своему государству и по всем

соседним и дальним государствам важное сообщение: любой, кто рассмешит его девочку, получит ее в жены и полцарства в придачу.

И тут началось такое! Разные «смехачи» приходили. Однажды пришел Вовка, представляете? Тот самый, с его любимой фразой «и так сойдет». Он решал математические задачки, а царь заливался хохотом над половинкой землекопа, а дочке его хоть бы что: сидит как вкопанная и смотрит куда-то вдаль грустными глазами, полными едва сдерживаемых слез. «Половина землекопа – это разве смешно? Тут же помочь человеку нужно, помочь, а они смеются, изверги», – думала царевна.

Еще приходил тот принц, которому потом суждено будет Спящую красавицу разбудить, но он об

этом не знал тогда, поэтому и пришел. Он знал, что ему не то разбудить нужно, не то рассмешить, но наверняка ему никто не рассказывал. Он нашу красавицу-то целовать полез, а она как закричит, что мама дорогая, полдворца на уши подняла. «Ненормальная», – подумал принц, и еще подумал «все-таки разбудить». И уехал куда глаза глядят на поиски своего счастья.

А один раз приходил даже Пьеро. Никто так и не понял, на что он вообще надеялся. Пришел,

постоял, повздыхал, походил из угла в угол, пытался петь, но голос дрожал из-за едва

сдерживаемых слез, а царевна из-за него месяц вообще никого не принимала и почти ничего не

ела. Царь даже после этого издал приказ Пьеро больше в царство не пропускать ни под каким предлогом.

После десятков неудачный попыток царь уже было отчаялся и практически смирился с тем, что

дочь его страдает ангедонией вечно и бесповоротно. Как вдруг…

А вдруг не будет. Все развивалось на самом деле очень медленно и незаметно. Царевна тихонько

осознавала одну важную штуку: все тлен. Вокруг тлен, и мы все умрем. И когда ее осознание

достигло наивысшего пика, она вдруг обрела себя. Вдруг. Вдруг. Для всех этого было вдруг, а для царевны это был тяжелый путь через вселенскую скорбь. Наша Несмеяна сбежала и разыскала Пьеро. И теперь они живут где-то на окраине Вселенной, пекут пироги и каждый день проживают как последний.

Корона

Жил-был царь, и была у него, как водится, корона. Корона была красивая, тут никаких претензий. Вся целиком из золота, инкрустирована драгоценными камнями: изумруды, сапфиры, сияющие бриллианты. Завидовали все – и стар, и млад, и богач, и нищий.Только царю она не нравилась, и тот слезно просил ее заменить. Царь был добрый, хороший, на царя совсем не похожий. Друг был всем и брат этот царь. То воду таскает из колодца к общему ужину, то дрова рубит, то в лес отправится за грибами да за ягодами.

А корону не любил свою. Но народ говорил, что на этой короне все их государство держится, что без нее пропадут они все, что беречь ее нужно, как зеницу ока. И царь берег. Сделал ей ящик стеклянный собственными руками, постамент ей сделал, и поставил ее за стекло в своем дворце. Он не может ее носить, но никто не знает почему.

Эх, бедный-бедный царь!!! Если б они только знали, что эта корона сделала с его властолюбивым отцом. Довела его до ручки. Он сошел с ума из-за неё, спал вместе с ней. Даже сына своего к ней не подпускал, никому не доверял отец, сам себе иногда не доверял.

Как вспомнит царь безумные крики отца на весь дворец: "Кто спер корону", – так тошно ему видеть это изделие желчи и злобы. А корону никто и не брал никогда, отцу вечно кошмары снились. Народ был простой в том государстве, никто и не знал бы, что с ней делать-то, в случае чего.

Да и к тому же отец всем внушил, что корона эта необычная, и без нее ни урожая им, ни дождя, ни солнца, никакого-то еще благополучия. Внушил, что корона должна находиться только во дворце и нигде больше. Всем внушил, кроме сына.

А сын, став царем после смерти батюшки, все лелеял планы, как от нее избавится. Не нравилась та ему, и все тут. Слишком уж она ему много горя в детстве принесла.

Собрался он как-то ночью, положил злосчастную корону в мешок, и понес в лес, подальше, к болоту. Выбросил ее в болото, и легче ему стало.

Вернулся ко дворцу – а дворца нет, и государства никакого нет, и не царь он вовсе, а крестьянин обычный. На месте дворца стоит домик дряхленький, а оттуда маменька с папенькой глядят на него, как живые, и улыбаются. Доволен он очень, что живы они, и плевать хотел он, что не царь вовсе.

А корону нашел водяной местный. И ходят слухи, что с ума сошел. Про государство какое-то придумывает, царь в нем, говорит. Ненормальный. А на голове у него старый дуршлаг с погнутой алюминиевой ручкой.

Приключения Илюши.

1. Баронесса и солдатики.

– Все, иди в кровать, – сказала мама семилетнему Илюше, накидывая на него большое пушистое полотенце голубого цвета. В это полотенце его когда-то заворачивали всего полностью, а сейчас он закутывается в него, пряча свои худые плечи, и, сверкая коленями, бежит к шкафу, чтоб скорее натянуть теплую фланелевую пижаму. Вот и сейчас Илья натягивает темно-синюю пижаму с желтыми космическими кораблями, говоря:

– Мам, а сказочку ты мне включишь перед сном?

– Одну. На 20 минут, – сказала мама, но так это произнесла, что Илья понял, что если попросить, но можно и еще одну сказочку выклянчить. И Илья ответил:

– Нет, две по 15 минут.

– Хорошо, две по 15 минут, – слишком уж быстро сдалась мама, протягивая свой телефон, – набирай "Джанни Родари".

– Это еще кто? – удивился Илья.

– Это детский писатель. У него классные сказки. Я, когда маленькая была, зачитывалась ими взахлеб.

– А, понял, – ответил Илья, уже торопливо нажимая на невидимые клавиши сенсорной клавиатуры.

Только не подумайте, что он не любил читать. Просто приятно валяться в кровати после ванны с шоколадной пеной и, прикрыв глаза, слушать и представлять себе сказочные миры. Это как мультфильм смотреть, только круче.

Он включил сказку Джанни Родари "Путешествие голубой стрелы" и уже оказался там, рядом со старой баронессой и ее служанкой, окруженный сотней невероятно интересных игрушек. Вот он вместе с героем-мальчиком просит у феи-баронессы поезд, и вот уже плачет вместе с мальчиком из-за того, что фея отказала в просьбе.

Илья считал себя уже взрослым, и в какой-то степени он им уже был. Он сам следил за порядком на своем письменном столе, сам решал, когда ему делать уроки, когда поиграть в компьютерные игры, а когда пойти на улицу с мальчишками, взяв с собой пневматический пистолет и засунув в карманы маленькие круглые пульки-шарики, похожие на маленькие солнышки.

Илья сейчас интересовался оружием, его видами и отличиями. Он легко мог отличить снайперку от винтовки и смеялся над мамой, когда она их постоянно путала. И еще смеялся, когда она автомат называла пистолетом. И когда никак не могла запомнить, что РПГ – это ручной противотанковый гранатомет.

Наверное, быть мальчиком и не разбираться в оружии – это нелепо. А мама ругалась:" Я скоро выброшу все пистолеты, я устала уже от этих пулек по всем углам." Пистолетами она называла весь арсенал оружие, даже снайперку "NERF", стреляющую паралоновыми пулями и издающую громкий рев при стрельбе.

Ну да, у нее же сын. Пора бы и привыкнуть. Сначала были танки и машины, расставленные исключительно в правильных, как считал Илюша, местах. Маме почему-то эти места не нравились, и она и тогда грозилась, что выбросит все машины до единой в мусорное ведро, если Илья сейчас же не уберет их на место. Илья недоумевал, ведь они и так все были на месте. А через пару дней мама приносила сыну очередной набор потрясающих металлических моделек со светящимися фарами и открывающимися дверями. Вот и пойми их, этих мам.

После моделек были самые разные конструкторы Лего. Твердые колючие детальки находились в самых неожиданных местах. И когда мама вытаскивала из-под плинтуса за диваном платсмассовую руку какого-нибудь ниндзяго, она устраивала Илье допрос: как это туда попало. Ну в самом деле, откуда Илье знать. После таких ситуаций трудно не верить в то, что игрушки живые и бродят по ночам, где им вздумается, ноги да руки теряют порой. Они бродят, значит, а Илья виноват. Ну вот нечестно ведь так.

А сейчас эти пули предательски раскатывает кто-то по углам. Что за цель у них такая? Илье все-таки думалось, что это не для того, чтобы его, Илью, огорчить, и уж точно не для того, чтоб злить маму. Он представлял, как маленькие солдатики, думая, что пульки – это бомбы, раскладывают их по углам против врагов. Солдаты ведь не знают, что они игрушечные; и они также не могут знать, что мама ругает Илью за их дела. Илья однажды расставил своих солдатиков и сообщил им о своей проблеме. Сказал им, что нельзя мусорить, и пусть они придумают себе другую игру. Солдаты смотрели на него пустыми пластмассовыми глазами, вытянувшись по стойке смирно, и никак не реагировали. И конечно же все повторялось снова и снова: пульки по углам, мамины претензии. Илья же кивал и вздыхал, молча и храбро прикрывая своих глупых солдатиков цвета слоновой кости.

Сегодня, слушая сказку Джанни Родари, где игрушки двигались и жили, о чем-то мечтали и чего-то хотели, Илья даже подумал рассказать маме правду о солдатиках. Мама ведь сказала, что любила в детстве эти сказки, получается, она должна понять. Но как только Илье пришла в голову эта мысль, он сразу услышал у себя в голове мамин голос: "Тебе лишь бы виноватых найти. А кто будет брать на себя ответственность?". Илья больше всего не любил, когда мама так говорила, а говорила она так часто. И во многих случаях очень несправедливо, как казалось Илье.

Вот она часто говорит, что Илья безответственный, а сама? Однажды она чуть не забыла отправить письмо деду Морозу, хоть и обещала. Когда Илюша нашел свое письмо в стопке маминых бумаг, ему так обидно стало, до слез. И вот когда он маму спросил, почему она письмо не отправила, она невозмутимо ответила: "Ну ты мне не напомнил, а у меня без твоего письма забот хватает". Вот так и ответила. Илья тогда сказал, что, получается, это мама безответственная и тоже виноватых ищет. И что так нечестно. На это мама почему-то ужасно разозлилась и ткнула Илью носом в глаженные рубашки. Причем тут рубашки, он не совсем понял, если говорить откровенно.

Вот на мыслях о чистых рубашках Илья и заснул. И снились ему солдаты цвета слоновой кости, а у каждого в руках по белой рубашке. Солдаты вешали рубашки на деревянные плечики и, улыбаяясь, протягивали их не то Илье, не то Франческо из сказки Джанни Родари, не то фее-баронессе, которая морщила свой старческий нос и бормотала, прихлебывая горячий целебный отвар: "Пора спустить этих солдатиков на склад, а на из место поставить краснокожих индейцев".

2 Мысли и волшебство.

Как раз в тот момент, когда Илья досадовал на то, что солдатики его никак не хотят понять, мимо пролетала фея. Не та фея, что игрушки разносила по домам, а другая, которая желания исполняла. Лучше бы Илья в этот момент думал о новом красивом доме или о копилке, полной денег. Лучше бы он думал о новом роботе-динозавре, которого мама не разрешила попросить у деда Мороза, потому что робот слишком дорогой. Илье тогда не совсем понятно было, какая разница деду Морозу, сколько стоит динозавр, если дед Мороз – волшебник.

Такие феи просто так пролетают мимо очень и очень редко. Были у нее важные дела в том районе. Какие дела, узнать не представляется возможным, но как говорят взрослые: "так сложились обстоятельства". Так или иначе фея пролетала мимо, услышала илюшины страдания и из-за своей фейской доброты не могла не помочь этому милому симпатичному мальчику.

3 Война или мир.

Илья проснулся от толчка в бок, сквозь сон он услышал: "Командир, вставай, разведчик не вернулся, нужно срочно отправлять отряд на его спасение". Илюша открыл глаза и увидел синий потолок, очень напоминающий крышку от коробки для игрушек. Пластиковая коробка была прозрачной, но едва пропускала свет, поэтому практически ничего не было видно. "Странное дело", – подумал Илья, пытаясь осмыслить происходящее. Подумать толком ему не давали бесконечные толчки и крики: "Командир, нужно что-то решать, командир, решите что-нибудь, отдайте приказ, командир". Илюша не выдержал и толкнул кого-то в ответ, пробубнив: "Какой я тебе командир, мне всего семь лет". Толкатель пару секунд помолчал, а затем продолжил: "Командир, не до шуток. Разведчик не вернулся, понимаешь, командир. Это плохо дело значит. Это значит, на наш лагерь могут напасть в любой момент".

Пришлось Илюше выбираться из коробки. Может быть в любой другой ситуации он бы испугался и стал звать на помощь маму, но сейчас делать этого не стал. Может быть, потому что думал, что это все конечно же ему снится. Он ведь не знал, что фея пролетала мимо, это только мы знаем, а он не знал, поэтому слишком сильно не испугался.

Выбрался Илья из коробки, с грохотом откинув прозрачную голубую крышку прямо на пол, чем вызвал недоумение у солдат: "Командир, ты в своем уме, так гремишь? Нас же могут засечь и всех уложить", – это говорил хромоногий парень из команды снайперов, Илья его узнал не только по хромой ноге, которую сам же солдату отломал как-то в порыве игры, но и по винтовке, которую он прикрепил ему, когда производил обычного хромоножку в ряды лучших снайперов. Илья помнил, что этот солдат умудрился уложить четырех врагов одним выстрелом

– Отряд пехоты готов! – доложили четверо солдат в серой униформе, у которых на поводках было по овчарке, – Прикажете отправиться на поиски разведчика?

– Нет, отставить. Я иду на поиски один, без вас. Оставайтесь охранять лагерь. Будьте готовы начать стрельбу.

– Так точно, командир!

– Где гранатометчики?

– Гранаты давно закончились, командир, гранатометчики в поисках желтых бомб, которые используют враги. Это большие шары, мы их находим в разных местах и складируем на базе. В случае, если наш лагерь окажется в опасности, мы будем отстреливаться этими бомбами вместо гранат.

– Так это не они раскидывают пульки… то есть бомбы по всей квартире?

– По всей …что? Что такое квартира? По всему кварталу, хотел сказать командир? Нет, наши гранатометчики наоборот собирают и обезвреживают бомбы, чтоб никто из наших на них не напоролся.

– Интересно получается, – протянул Илья, – а откуда же они берутся, эти бомбы?

– Так никто ж не знает, командир. Ты же сам приказал найти того, кто это делает. Сам сказал, что наш мальчик это приказал, что это наше спецзадание.

– А, ну да, – сказал Илья, все больше удивляясь этим новым фактам, – Итак, я отправляюсь на поиски разведчика, вы следите за лагерем, гранатометчики продолжают обезвреживать бомбы, снайпер идет со мной для прикрытия.

– Так точно, командир, – прокричали бравые солдаты как один.

Илья чувствовал себя не то героем фильма про войну, не то супергероем типа Бэтмена или Супермена. Да и к тому же он сам командиру прицепил плащ от какой-то фигурки из шоколадного яйца и сам наделил командира непробиваемой броней, слепленной из красного пластилина, так что сейчас, в теле командира, Илья испытывал драйв, свободу, интерес, но точно не страх. Илья ведь знал, что командир не уязвим, так чего же бояться? Правда, очень напрягало Илюшу отсутствие информации о разбрасывальщике пулек, такого расклада он совсем не ожидал, да и в голову не приходило, кто же это мог быть, если не солдатики. Да и против кого они все борются? И неужели это кто-то, о ком он не знает. А вдруг это настоящий невидимый враг, и он угрожает не только пластмассовым солдатикам, но еще и ему с мамой?

Так он шел и думал, пока не наткнулся на чей-то оружейных склад. Оружие было огромных размеров: каждое, как большой военных корабль. Он с изумлением разглядывал, задирая голову, эти огромные пистолеты, снайперские винтовки и автоматы. На одной винтовке огромными буквами Илья разглядел знакомое слово : NERV. Не успел Илья додумать мысль о хозяине всего этого склада, как услышал за спиной крик снайпера, который все это время хромал вслед на ним, едва поспевая:

– Командир, командир, иди сюда, подсоби скорее. Вот же он, наш разведчик.

Илья побежал на звук голоса снайпера и остановился рядом со своим металлическим пистолетом с пистонами. Под пистолетом лежал, кряхтя, уставший разведчик. Он пытался улыбаться, но его лицо выражало боль и мучение всей прошедшей ночи. Илья вдвоем со снайпером пытались вызволить бедолагу, но им не удавалось: пистолет оказался очень тяжелым, и на совести у Ильи было еще тяжелее. Ведь Илья вспомнил, как вечером, перед тем как пойти в ванну, он небрежно бросил пистолет прямо на разведчика, и так его потом и не убрал. Теперь-то Илюша точно будет убирать все по местам, нельзя так, чтоб пистолет лежал на разведчике.

– Ложись, командир, ложись и не шевелись! – закричал снайпер и растянулся на полу. Илья вздрогнул и с испугу тоже брякнулся рядом, вытянув ноги как по стойке смирно. Неужели снайпер увидел неизвестного никому врага? Неужели на них совершено нападение, и они сейчас погибнут? Нет, пластиковому солдатику сложно погибнуть, но если будет атака огнем, – вот тогда беда, тогда он расплавится, и ничего от него не останется. Илья от этих мыслей даже хотел заплакать, да вот у пластиковых солдат нет слёз. Командиром быть, конечно, хорошо, но, если честно, уже очень хочется снова стать мальчиком, беззаботно жевать конфеты и спорить с мамой. То есть нет, с мамой он спорить не будет больше никогда-никогда. Он даже суп будет есть и добавку просить, только бы снова стать мальчиком. Вот об этом обо всем успел подумать Илья, растянувшись на линолеуме рядом со свалкой оружия, под которой был замурован бедный разведчик, прежде чем в комнату зашла мама.

– Эх, опять раскидал свои пистолеты, чудо-юдо моё. Вон, солдатика завалил, – мама взяла в руки разведчика, освободив его из-под завалов, и сказала почему-то ему:

– Ну что, дружок, лежишь тут, тяжко тебе было? – вот как мама сказала, чем очень удивила Илью. Разве взрослые разговаривают с игрушками? Мама посадила разведчика на стол, затем убрала оружие в пластиковый ящик для игрушек, а Илью со снайпером, которых загородила ножка стула, она не заметила и вышла из комнаты, приговаривая:

– Проснется, получит у меня. Все одно и то же каждый день. Одно и то же: Семь лет как попугай: «убери игрушки, да убери игрушки». Эх, Илья-Илья! Как только за мамой захлопнулась дверь, снайпер тут же подскочил и как закричит:

– Разведчик спасен! Ура, разведчик спасен! Счастье-то какое! Эй, разведчик! Как ты там?

Разведчик молчал.

Илья со спутником уже начали волноваться. Молчание разведчика длилось несколько мгновений, но Илье показалось, что несколько часов. Тут они увидели голову разведчика. Тот улыбался и махал им руками, что-то сообщая. Голос у него был тихий, разобрать, что он говорит, было очень трудно. Тут Илья-то и вспомнил, что сломал разведчику шею. Голова теперь у разведчика держалась на металлическом болте. Бедный многострадальный разведчик, тяжело ж ему приходится. Как бы понять, что он пытается сказать? Вариантов мало. Необходимо забраться на стол и выяснить, что он там нашел.

– Снайпер, – сказал Илья, – нужно придумать, как забраться наверх к разведчику.

– Есть, командир! – ответил снайпер, сел на пол, подтянув под себя ноги, и взялся за голову. Илья, повторяя за ним, сел рядом точно в такой же позе. В дальнем углу он заметил гранатометчика, держащего в обеих руках желтую пульку для пневматического пистолета, которую здесь называли вражеской бомбой. Илье снова взгрустнулось: вот бы сейчас натянуть джинсы и любимую толстовку, схватить пистолет, набить карманы пульками и побежать с друзьями играть во врагов. Когда знаешь, что враг – на самом деле твой друг, война -это весело и совсем нестрашно. А сейчас? Сейчас страшно? Да, немного страшно, если честно. Страшно вот так навсегда остаться пластиковым солдатиком, беспомощным и глупым. Лучше бы он в собаку превратился, например, ту, что мама дарила на два года. Илья вспомнил, какая она была большая, запросто достала бы длинными плюшевыми лапами до стула, а затем и на стол бы запрыгнула без проблем. Тут Илья подскочил, словно кто-то его ущипнул:

– А где мягкие игрушки, а?

– Где …что? – недоуменно уставился на своего командира снайпер.

– Ну мягкие игрушки. Мама их в пакет складывала, в детский сад хотела отнести, но я не разрешил. Помнишь? А, да откуда ж ты помнишь, – махнул Илья на моргающего глазами худенького снайпера и пошел в сторону своего синего шкафа с игрушками. К счастью, дверь была открыта, а в глубине он увидел пакет с мягкими игрушками: там сидел его любимый енот с огромными глазами, с которым он спал в три года, всевозможные кошки, собаки, тюлени и еще "не бог весть что" как говорила мама. Только той большой собаки там не оказалось. Засада. Илья отошел от шкафа, стал задумчиво ходить из стороны в сторону, вспоминая, где же он видел эту собаку, которая обязана им помочь. Снайпер ходил рядом и испуганно поглядывал на своего командира, словно переживая, не заболел ли тот.

Тут Илья крикнул неизвестное для снайпера слово «орхидея» и побежал. Снайпер побежал следом, размышляя на ходу, что бы значило это слово, и пришел к выводу, что это как «в атаку!!!», только «орхидея!!!». Снайпер даже решил запомнить это слово, чтобы потом блеснуть своими познаниями в военных кругах. И тоже закричал радостно и громко:

– Орхидея!!! Ура!!!

На самом деле Илья побежал к подоконнику, на котором стоял цветок орхидея, а рядом мама посадила ту собаку. Зачем посадила, Илья не знал.

– Собака, собака, спустись и помоги нам, пожалуйста. Нам очень нужно наверх, очень нужно!

– А кто будет смотреть в окно? Я занята, между прочим. Сижу, смотрю в окно. Понимаешь?

– Я командир, ты должна меня слушаться! – не выдержал Илья безмерной наглости собаки.

– А я мирный житель, а не солдат. И ничего я тебе не должна!

– Ну милая собака, ты такая добрая, такая умная, пожалуйста, помоги нам. Ты ведь хочешь, чтоб наступил мир? Хочешь?

– Ну хорошо. Что делать-то?

– Нужно доставить нас со снайпером на стол. Нас там разведчик ждет.

Собака спрыгнула с подоконника, Илья со снайпером залезли на спину собаки и помчались. Снайпер снова закричал, сидя верхом на собаке:

– Орхидея!!!

На столе они оказались очень быстро. То, что они там увидели, рассмешило их до коликов в животе. Разведчик нашел врага. Это кошка опрокидывает лапкой баночку с пульками, скидывает пульку на пол, катает ее по полу, пока та не затеряется, а затем возвращается за следующей.

4. Пробуждение.

Смеясь и бубня под нос "это кошка, мама, кошка – это враг", Илья очнулся у себя в кровати. Он посмотрел на себя внимательно: на нем фланелевая пижама. Да, определенно он снова мальчик.

– Ура! Мамочка, ура! Я вернулся!

– Доброе утро, солнышко. Ты хотел сказать, что ты проснулся, а не вернулся?

Илья почесал затылок, кивнул и сел завтракать уже приготовленной для него кашей. Он все думал, приснилось все или не приснилось. Наверное, все же приснилось. Не может же быть все это превращение правдой. Он доел кашу и вернулся к себе в комнату. На столе сидела собака, а рядом командир, снайпер и разведчик. "Вот так совпадение," – подумал Илья. Но все равно, покосившись на кошку, мирно спавшую в углу, убрал банку с пульками подальше, мало ли чего.

В поисках строчки

«Мой друг художник и поэт, – доносилась из-за стены небольшой квартиры-студии всем известная песня.

– Да уж, эти стены непонятно для чего ставили, такая слышимость, словно у меня в комнате музыка, а не у соседей, – ворчал сам себе под нос Геннадий, сидя за письменным столом. На столе у него стоял монитор, на мониторе открыт пустой лист Майкрософт Ворд.

Геннадий сидел так уже довольно давно. Он то стирал, то снова что-то печатал, громко вздыхая. И еще ему всегда слышалась в этой песне о художнике и поэте какая-то поддевка в его адрес. Сложно сказать, почему ему так казалось, может, потому что Геннадий считал себя не поэтом, а самозванцем, а может потому, что у него совсем не было друзей. У него никого не было.

– Мой друг художник, – сказал Геннадий и усмехнулся, – И поэт, – продолжил он, налил себе стопку водки и выпил. Затем поставил стопку рядом с клавиатурой и постучал пальцами по рюмке, словно перебирая клавиши пианино.

– Ну вот и все, – сообщил он рюмке, – раньше я хоть что-то писал, а сейчас вообще ничего. Ничего. Ни друзей, ни стихов… Он вздрогнул и начал быстро стучать по клавиатуре:

«Ни друзей, ни стихов. Без лица.

Отражения в зеркале нет».

– Отражения в зеркале нет, – пробубнил Геннадий, и, снова стирая буквенные символы, незаметно для себя схватил лежащую на столе шариковую ручку. Он постучал кончиком шариковой ручки по столешнице и с силой швырнул прямо в монитор, целясь в белое полотно вордовского файла. Несколько секунд он сидел в ступоре и недоумении, потому что ручка словно была проглочена монитором. Это было странно. Геннадий встал и обошел вокруг стола пару-тройку раз, чтоб наверняка убедится, что ручки реально нигде нет. Затем он сходил в ванную, умылся и налил себе чашку черного кофе без сахара. Он недавно бросил курить и нашел себе заменитель: горькая черная жижа немного снимала дрожь и напряжение в теле. Вернее, Геннадий себе внушил это.

С чашкой кофе он сел обратно за компьютер, настороженно всматриваясь в белый экран, который так вот вдруг стал играть роль черной дыры. Геннадий настойчиво смотрел в этот белый экран какое-то время, не отрывая глаз, словно охотник, ожидающий редкую дичь. Но нет, черная дыра себя ничем не выдала, экран был таким же, как обычно.

– Так, – протянул Геннадий это короткое слово, вкладывая в него всю свою энергию решений. Уже пустую кофейную чашку он с силой кинул в монитор. Чашка исчезла. Геннадию даже показалось, что она булькнула, словно упала в молоко.

– Вот тебе и «художник и поэт», – произнес вслух Геннадий, обращаясь к стене. Он уже давно разговаривал со стенами за неимением собеседника и даже подумывал одно время взять себе кота, но потом передумал. Какой уж там кот, если он и себя-то покормить забывает, иногда по два дня ничего не ест. Вот такая вот она, творческая натура. Если, простите, «прёт», то выбраться практически невозможно: ты пишешь, и пишешь, и забываешь про все на свете.

У Геннадия была жена, которая звала его ласково Ящер. Но ей трудно было понять, почему этот человек сутками сидит за белым листом и молчит. И она ушла.

У Геннадия когда-то были друзья. Они тоже приходили и уходили, так и не дождавшись даже предложения выпить чаю или кофе. И они перестали приходить.

Еще у Геннадия были мама и папа, но они погибли в автокатастрофе три года назад по пути на Алтай. Уехали, как теперь говорит Геннадий, в бессрочный отпуск.

И вот теперь Геннадий сидел в своей квартире-студии и пытался поймать летающий в воздухе шедевр вот уже не первую неделю. Прошлый раз он победил в конкурсе, заняв первое место, получил за него неплохое вознаграждение и думал, что ему станет легче, что теперь он признанный поэт почти с записью в трудовой книжке. Жаль, что у поэтов нет трудовых книжек, чтоб по ним отслеживать стаж работы, например. Вот рассказываешь новому знакомому, что ты поэт, а новый знакомый смеется, говорит, да у нас каждый второй стишки «в контактике» выкладывает, а ты ему раз – и трудовую книжку: стаж работы 20 лет. И новый знакомый смотрит, значит, на тебя с уважением и интересом и вдруг просит почитать твои стихи. Вот Геннадий думал, что победа в престижном конкурсе принесет ему эту уверенность, но такого не случилось, стало хуже. Теперь от него ждали еще шедевров, и не просто ждали, а требовали. А ему больше нечего было сказать.

И вот сейчас, сидя перед молочным листом Ворда, он кидал все, что мог забросить – и все булькало и пропадало. Ему нескоро пришла в голову мысль засунуть туда свою собственную руку. Он медленно опустил внутрь сначала пальцы, потом кисть руки, ощущая слегка вязкое теплое вещество. Он с удивлением прокучивал кисть руки направо и налево, медленно и вдумчиво. И при каждом его движении на экране появлялась буква. Через некоторое время появилась строчка, затем вторая, затем третья – и что это были за строчки, это было явно что-то божественное, исходящее от Его рук. Геннадий читал строки, и они трогали его за самые тонкие и глубоко запрятанные струны его души. Он испытывал невероятный восторг, читая. Это был настоящий катарсис. Он то смеялся, то плакал, он кричал и даже пел. Его непреодолимой силой тянуло все глубже и глубже внутрь монитора. И чем глубже затягивало Геннадия в экран монитора, тем больше восхитительных строк появлялось.

А потом Геннадий исчез весь целиком. А строки так и остались на листе вордовского файла, и их так никто никогда не увидел. Обнаружилось, что Геннадий пропал, только когда монитор вспыхнул, и случился пожар, который сжег всю его маленькую квартирку и захватил несколько соседних. Останков в квартире обнаружено не было, Геннадий числится пропавшим без вести.

Квартиру уже давно восстановили, и у нее новые владельцы, но на входной двери с невероятным упорством кто-то неизвестный выжигает слово «Ящер».

Оглавление

Несмеяна

Корона

  4. Пробуждение.

В поисках строчки