Селфи [Алиса Бастиан] (fb2) читать онлайн

- Селфи 1.39 Мб, 14с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Алиса Бастиан

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Алиса Бастиан Селфи

На похоронах Аннабель шёл дождь. Ничего необычного, если не считать солнца, светившего весь день и внезапно скрывшегося во время траурной процессии. Хотя процессией это назвать сложно: умирать в Эстонии довольно дорого. Катарина слышала, как по дороге с кладбища негромко сетовали родители Аннабель. Они потеряли не только дочь, но и почти все свои сбережения. Нужен гроб, место на кладбище – оформление захоронения, машина, на котором тело привезут на место погребения, оплата услуг работников похоронного бюро, которые донесут гроб до машины, потом до могилы, а затем опустят его в землю и закопают. Даже использование морозильной камеры морга нужно оплачивать. Не говоря уже о том, что тело нужно привести в порядок и переодеть. Хоронить в рассрочку невозможно, ко дню похорон всё должно быть оплачено, а сумма получается немалая. Не то что бы Катарине было до этого дело, но мысль о том, что родители Аннабель влезли в долги, оплачивая её глупую смерть, была забавна своей нелепостью.

По дороге домой Катарина отмахнулась от своих родителей, пытающихся поддержать дочь в тяжёлой ситуации. Замолчав, отец смотрел на дорогу, не отрывая рук от руля, а вот мать беспрестанно поглядывала в зеркало, будто Катарина вот-вот рассыпется на части от горя. Они не знали, что Аннабель никогда не была ей подругой. Не такой, по которой можно было бы горевать. Девушка достала из сумочки звякнувший смартфон: постоянные уведомления были частью её жизни, и в этот раз дал о себе знать «Инстаграм». Двадцать три «лайка», пока она торчала на кладбище! Катарина улыбнулась: теперь не признаваемая ими война «лайков» окончена. Аннабель окончательно проиграла. Против своей воли палец Катарины потянулся к иконке с изображением улыбающегося лица Аннабель. Последняя фотография, под которой уже десятками рябили комментарии типа «покойся с миром», – то самое глупое селфи, которое отняло жизнь несчастной. Катарина всмотрелась в него внимательнее и едва заметно покачала головой: надо же, не такое уж и удачное для последнего в жизни. Стоило ради него умирать.

Один из «лайков» был от Мартина. Подумать только, полчаса назад он похоронил свою девушку, но фотография Катарины в тёмно-зелёном шёлковом платье с весьма откровенным декольте не смогла оставить его равнодушным. Катарина усмехнулась: не так уж он её и любил. Если задуматься, не любил вовсе: пока Аннабель была жива, Мартин не смел оценивать фотографии других девушек. На какие бы ухищрения ни шла Катарина, чтобы заполучить то самое фото, которое его впечатлит – а почти все фотографии выкладывались ради того, чтобы их увидел именно Мартин, – он никогда не ставил ей «лайков». И вот пожалуйста. Всё именно так, как она и думала. Всё это время он видел её старания обратить на себя его внимание, просто не мог их оценить. Она всегда знала, что нравится ему не меньше, чем он ей.

А он нравился ей уже почти пять лет.


Дома Катарина переоделась и в молчании поужинала с родителями. Они не доставали её, чему она была рада. Решив в честь похорон хотя бы сегодня не готовиться к выпускным экзаменам, Катарина пораньше легла в кровать. Разумеется, со смартфоном в руках. Прошерстив местные новости, она наткнулась на несколько упоминаний Аннабель: «таллиннская школьница погибла на железнодорожном мосту», «несчастный случай близ станции „Вессе“», и, разумеется, «смертельное селфи: в Таллинне погибла школьница». Комментарии к новостям были почти одинаковыми: Аннабель жалели и удивлялись её глупости. Настолько перегнуться через перила моста ради никчёмной фотографии – как же так можно!

Катарина снова зашла на страницу Аннабель в «Инстаграме». Количество оценок её последней – действительно последней – фотографии неуклонно росло. Какой-то из новостных порталов неэтично дал ссылку на её профиль в соцсети. Людям нравится прикасаться к смерти, если только она не прикасается к их близким. Зрачки Аннабель были расширены, это видно даже на маленьком фото. Ей было страшно. Потому что она уже начала падать.

Как она могла опубликовать фото, если уже падала, удивлялись одноклассницы в разговорах с Катариной. (Они создали общий чат, где обсуждали неудачливую Аннабель.) Очень просто, терпеливо объясняла она. В отличие от её собственных селфи, которых Катарина делала штук по пятьдесят, потом скрупулёзно отбирала из них лучшее, редактировала и только потом загружала в «Инстаграм», Аннабель, считая себя идеалом, фотографировалась сразу в приложении. Потом ей оставалось сделать лишь два нажатия – и фото улетало на всеобщее обозрение. Как заядлая инстаграмщица Аннабель отработала движения большого пальца на экране до автоматизма. Поэтому, сделав проклятое селфи, она успела машинально его запостить, прежде чем рухнуть на пути с семиметровой высоты. Её разбитый «айфон» нашли рядом с ней. Жуткая история.

За выходные Катарина загрузила ещё несколько эффектных фотографий в «Инстаграм». Всё в том же зелёном платье, но в разных ракурсах. Всё-таки профессиональная фотосессия была отличной идеей. Особенно учитывая, что Катарина ни евро на неё не потратила. Материала хватит ещё на несколько публикаций. Мартин поставил «лайк» под каждым новым фото. Катарина в тысячный раз зашла на его страницу, но ничего нового не обнаружила. Всё те же несколько фотографий с Аннабель, наверняка выставленные по её настоянию: чтобы все видели, какая они счастливая пара. Катарина ненавидела эти фотки. Последняя была загружена три месяца назад, и с тех пор – ничего. Очевидно, Аннабель запретила Мартину вообще что-то постить.

Сучка.

Поправочка: лживая сучка. Когда они виделись в последний раз, Аннабель, не скрывая радости, поведала ей по секрету, что Мартин собирается сделать ей предложение. Об этом она случайно узнала от его друзей. Конечно, Катарина ей не поверила, и правильно сделала. Ведь если бы это было правдой, Мартин не «лайкал» бы её декольте по дороге с похорон несостоявшейся невесты. Глупая, глупая Аннабель. Она могла обманывать себя, но не Катарину. И хотя у Аннабель было множество друзей, и буквально всем вокруг она нравилась, Катарина знала, что внутри подружка-то с гнильцой. Потому что таких идеальных девчонок на самом деле не бывает.

Выходные прошли, и в школе девушка с нетерпением ждала большой перемены, чтобы увидеться с Мартином в столовой. Но сколько бы она ни выискивала его среди остальных, позабыв про остывшую курицу с рисом, Мартина она так и не нашла. Ковыряясь в огуречном салате, Катарина параллельно пролистывала соцсети, но ничего нового от Мартина нигде не было.

Когда он не пришёл и на второй день, не удивился никто, кроме Катарины. В понимании других он скорбел, в её же понимании он просто пользовался положением и прогуливал занятия. Для подтверждения своей теории она запостила очередную фотографию в «Инстаграм» и вскоре получила заветный мартиновский «лайк». Скорбь скорбью, хмыкнула Катарина, а против красоты не попрёшь.

Кстати, насчёт красоты. Лак для ногтей заканчивался, а ей требовалось быть безупречной до кончиков этих самых ногтей, поэтому Катарина съездила в «Виру Кескус», купила свой любимый нежно-розовый лак, пару новых кистей для макияжа и дымку-спрей для тела, а заодно выпила чашку кофе в кафе «Густав». На четвёртом трамвае доехав до дома на Палласти, она съела приготовленный матерью ужин, приняла ванну и в романтическом настроении собралась красить ногти. Настроение тут же улетучилось, когда Катарина обнаружила, что лак в пакете вовсе не розовый, а хищно-красный. Она ненавидела красный цвет больше всего на свете. Идиотка на кассе перепутала её пакет с чьим-то другим и отдала ей чужой ужасный лак! Катарина была в бешенстве. Четыре евро на ветер! Она даже собралась вернуться в торговый центр, но решила, что ничего не докажет. И если бы это был любой другой цвет… Но только не ненавистный красный. Придётся подарить лак какой-нибудь однокласснице на день рождения. Всё равно ей теперь нужна новая подруга вместо Аннабель.

На следующий день, снова не дождавшись объекта своих страданий в столовой, Катарина не выдержала и написала Мартину в мессенджер.

Привет, как дела? – напечатала она, но почти тут же благоразумно стёрла. Как ты, держишься? – подходило больше. Мартин сообщение открыл, но ничего не ответил. Вот же урод, промелькнуло в голове у Катарины, но она взяла себя в руки. Надо просто подождать.

Однако ожидание плодов не принесло, и она написала снова. Тогда Мартин ответил: Пытаюсь. Катарина решила, что это лучше, чем ничего, и предприняла ещё одну попытку: Я позвоню? И даже мартиновское Я занят не смогло сбить её с курса.

Трубку Мартин не брал, но Катарина, твёрдо решившая, что пора переходить в наступление, сдаваться не собиралась. Она сделала пару селфи, чтобы отвлечься, и нахмурилась: на снимках, самим по себе неплохих, было какое-то красное пятно. Глюк камеры. Катарина стёрла фото и снова набрала номер. На этот раз Мартин ответил. Катарина сразу услышала эхо своего алло – телефон был на громкой связи.

– Я же сказал, я занят, – довольно грубо сказал Мартин, слишком громко дыша.

– Что ты делаешь? – удивилась Катарина.

– Отжимаюсь.

– А-а-а…

Повисла тишина.

Что-то не похоже, чтобы его интересовал разговор со мной, подумала Катарина. С другой стороны, он же предупреждал, что занят. Она представила его мускулистое тело, отжимающееся от пола, сильные руки, капельки пота на шее…

– Может, сходим куда-нибудь перекусить, развлечься? – рубанула она, не силах отогнать видение. Она хотела сказать развеяться, но от волнения не заметила разницы.

На том конце провода слышалось лишь дыхание отжимающегося.

– Мартин?

– Не понял, что ты сказала?

– Может, сходим…

– Катарина, прошу, не звони мне больше.

– Но…

– Я потерял Аннабель. Оставь меня в покое. Тем более с такими дурацкими предложениями. Думаешь, мне сейчас до развлечений?

– Ну, ты мне «лайки» начал ставить, вот я и подумала… – нервно хихикнула Катарина, не ожидав такого ответа.

– Ты что, дура?!

Ну конечно, спохватилась Катарина, пропустив мимо ушей оскорбление. Нельзя же вот так, при всех. Мало ли кто услышит… Может, там вся семья под дверью подслушивает.

– Ой, прости.

Мартин и правда схватил трубку и переключил громкую связь на обычный режим.

– Что ты вообще несёшь?

– А что? – оскорбилась наконец Катарина. – «Лайки», знаешь ли, – это признаки внимания. Особенно пять штук подряд. Особенно в такое время…

– Какие нахрен «лайки»?

– Твои, какие же ещё! В «Инстаграме»! Под моими фотками!

– Послушай, Катарина, – спокойно сказал Мартин. – Я не знаю, зачем ты это говоришь, но тебе пора прекратить.

– Что?

– Я потерял свой пароль от этой дурацкой соцсети три месяца назад, чему очень рад. Аннабель пыталась вернуть меня в это нелепое приложение, но я отказался.

Последние фотографии были загружены как раз три месяца назад, подумала Катарина, теряя уверенность.

– И что? – глупо спросила она.

– И то, что никаких дебильных «лайков» я тебе поставить не мог, даже если бы вдруг захотел! – рявкнул Мартин.

Даже если бы вдруг захотел.

Катарина мотнула головой, отгоняя подступающие слёзы. Что-то тут не сходится.

– Но кто тогда?..

– Прошу, давай закончим этот неуместный разговор.

– Неуместный?

– Я всегда знал, что ты помешанная на своих фотографиях и «лайках». Тебе просто не понять, что чувствуешь, когда кого-то теряешь. Тебя волнуют только тупые приложения и самолюбование.

– Неправда…

– Удачи, Катарина.

– Мартин, подожди! Кто-то украл твой телефон? Или твой пароль? Неужели тебя это совсем не волнует?

– Нет, – отрезал Мартин. – Телефон при мне. А единственный человек, который знал мой пароль, не мог им воспользоваться. Именно поэтому я вешаю трубку.

– Кто это? – всполошилась Катарина.

Если пароль Мартина есть у кого-то ещё, значит, он и ставил ей «лайки», опозорив её теперь перед Мартином. Ей до смерти нужно узнать, кто это был.

– Почему ты уверен, что он не мог им воспользоваться? – добавила Катарина, слыша, что Мартин ещё не повесил трубку.

– Пароль был только у Аннабель, – отрешённым голосом ответил Мартин.

Катарина недоверчиво посмотрела на экран смартфона: на этом Мартин повесил трубку. Она перезвонила, желая добиться объяснений, но абонент оказался недоступен.

Она даже его «Инстаграм» контролировала, подумала Катарина с явным неудовольствием. И он, похоже, действительно не в себе после её смерти. Разговор вышел совсем не таким, как ожидала Катарина. Вздохнув, вместо учёбы она залегла за сериал. Настроения учиться, как и вообще делать что-то, требующее умственного напряжения, не было. Она так и заснула с ноутбуком на коленях. Снились ей «лайки» от Мартина.

Катарина не услышала будильник и почти проспала школу, поэтому времени на макияж (обычно она занималась им минут тридцать) у неё не было. Рассудив, что до обеденного перерыва она успеет накраситься (вдруг Мартин всё-таки объявится в столовой), она лишь тронула губы гигиенической помадой и брызнулась парфюмом. Едва успев на урок, Катарина села за парту и достала учебники. Одноклассница, сидящая впереди, обернулась и показала ей большой палец. «Класс».

– Отпад, тебе очень идёт, – шепнула ей другая одноклассница.

Катарина почувствовала себя неловко. Начался урок, и больше она ничего спросить не успела. С нехорошим предчувствием она достала зеркальце, и сердце её ухнуло вниз. На бледном, не выспавшемся и не накрашенном лице ярким цветком алели губы. Вместо прозрачной гигиенической помады на них была щедро нанесена глянцевая красная помада. Катарина в отчаянии вытащила из сумки влажные салфетки и принялась лихорадочно тереть губы, лишь размазывая пугающее пятно. Одноклассница рядом хихикнула. Катарина вспыхнула, стёрла наконец помаду, использовав ещё несколько салфеток, и в ступоре уставилась в отражение в зеркальце. Как такое могло произойти? У неё даже нет – и не могло быть – такой помады! Катарина почувствовала тошноту и еле досидела до конца урока. Проведя десять минут в туалете и придя в себя, она подкрасилась своей «нюдовой» косметикой и успокоилась. Наверное, гигиеничка испортилась, подумала она. Что-то с химсоставом, который проявился таким вот неожиданным образом. Катарина выудила её из сумки и осмотрела. Так и есть, скоро истекает срок годности. Нужно быть внимательнее.

Утром недалеко от школы установили новую небольшую скульптуру, которую уже успели зафоткать почти все её одноклассницы, поэтому после уроков Катарина привычно сделала серию селфи около симпатичного мраморного снегиря. Пролистнув фотографии, она осталась довольна и поспешила домой, чтобы перекусить, усесться на кровать, обложиться подушками, включить музыку и погрузиться в привычный мир интернета, приложений и фотографий.

Часом позже, выбрав лучшее селфи, Катарина загрузила его в «Инстаграм», прицепив соответствующие хештеги и геолокацию. Отследив хештег и местоположение по поиску и убедившись, что из множества селфи с птичкой, сделанных за сегодня, её однозначно лучшие, она стала просматривать видеоуроки макияжа. Вскоре её насторожил один комментарий под селфи, вылезший в пуш-уведомлении: «Классно придумала, птичка как живая!» Ничего не понимая, Катарина решила уточнить, но потом передумала. Ещё раз просмотрела фотки со снегирём, свои и чужие. И лишь приглядевшись внимательнее поняла: и правда, как живой. С красивой красной грудкой.

Снегирь, сделанный из мрамора.

Такого больше ни у кого не было. Катарина поняла, что это снова глюк камеры, на который она не обратила внимания. Поискав в интернете, она нашла множество похожих проблем, но заморачиваться с переустановкой ПО и прочим ей жутко не хотелось. Она сделала ещё несколько селфи на проверку и заметила, что красное пятно стало больше. Ещё несколько – ещё больше.

А потом под её выставленным в «Инстаграм» селфи появился новый «лайк».

«Лайк» от Аннабель.

Катарина нервно хихикнула. Машинально зашла на страницу Аннабель, но та оказалась закрытой. Катарина больше не была подписана на подругу, и она точно помнила, что сама не отписывалась. Кто-то удалил её из друзей Аннабель.

Словно сама Аннабель говорила: ты мне больше не подруга.


Катарина пребывала в ступоре, пока к ней в комнату не вошла мама. Она уже осознала, что дочь не так уж тяжело перенесла похороны подруги, и потому без особенных предисловий спросила:

– Милая, ты уже выбрала платье?

Платье! – вспыхнуло в голове у Катарины почему-то красными буквами. «Лайк» с того света и удаление подписки сразу отступили на второй план. Со смертью Аннабель и выкрутасами Мартина она чуть не забыла о свадьбе маминой младшей сестры. Катарина заранее выторговала себе безоговорочное право самой выбрать платье для торжественного события. Право и пятьдесят евро.

– Сегодня куплю, – ответила Катарина, прекрасно осознавая, что одного дня для выбора платья будет недостаточно. Придётся потрудиться.

Через час она уже металась из одной примерочной в другую. Все платья, которые она присмотрела в магазинах ТЦ «Юлемисте», на деле оказывались неудобными или недостаточно хорошо сидящими. В отчаянии Катарина даже заглянула в магазин, где часто отоваривалась Аннабель. «Красная роза» отвечала своему названию. Большинство вещей здесь были красными или с розами, как раз во вкусе Аннабель (который у неё напрочь отсутствовал). С Аннабель-то то она и была здесь в последний раз, когда та купила себе свой шикарный наряд для фотосессии, которая так и не состоялась. К счастью, в ненавистно красном и цветочном разнообразии нашлось несколько вполне спокойных, светло-розовых платьев.

Катарина с воодушевлением крутилась перед зеркалом, с удовольствием отмечая, что один из вариантов сел просто идеально, скрыв все недостатки, появившиеся после того, как она стала налегать на шоколадки «Калев», и подчеркнув всё, что нужно. Девушка достала из розового клатча помаду, подходящую по цвету, и накрасила губы. Сделала несколько кадров, чтобы оценить, как будет выглядеть на фотографиях со свадьбы, и нахмурилась. Глюк камеры, который она не удосужилась починить, уповая, что всё пройдёт само собой, теперь исказил снимки гораздо больше, чем до этого. На экране смартфона розовое платье выглядело красным, таким же был и лак на ногтях руки, держащей гаджет. Только губы на сей раз были пепельно-серыми.

Мертвенными.

Катарина побледнела и закрыла глаза, надеясь, что всё снова станет нормальным, когда она их откроет. Но едва она сомкнула веки, её обступила вовсе не тьма.

Повсюду было красное.


* * *


В тот день после школы Аннабель отправилась готовиться к фотопрогулке по городу: она впервые записалась на подобное мероприятие и даже уже оплатила его, но ей было страшновато идти к незнакомому фотографу одной. Она попросила Катарину составить ей компанию – по крайней мере, прогуляться с ней до парка Юрьевой ночи, пусть фотограф видит, что Аннабель не одна. Девушки встретились на улице около ТЦ «Юлемисте». Едва увидев подругу, Катарина неосознанно нахмурилась.

– Что, плохо? – испугалась Аннабель её реакции.

– Нет-нет, – поспешила заверить её Катарина. – Просто солнце в глаза бьёт.

Они должны были пройтись по Суур-Сыямяэ параллельно железнодорожным путям – миновав жёлтый Университет прикладных наук, куда Аннабель собиралась поступать, и Юлемисте Сити с крупнейшим в странах Балтии произведением стрит-арта, на которое потребовалось восемьсот литров краски. Огромное изображение девочки с красным зонтом (Аннабель только ещё красного зонта не хватало, подумала Катарина) было видно издалека. Затем подняться и пройти высокий и длинный пешеходный мост через железнодорожные пути и станцию «Вессе» и, спустившись в Ласнамяэ на Кантси, пойти в парк с мемориальным камнем и воткнутым в землю мечом. Потом Катарина собиралась сесть на «двойку» и доехать до «Призмы» в Сикупилли.

Но к тому моменту, как они дошли до моста, сил у Катарины уже не осталось. Этот день стал последней каплей.

Аннабель принарядилась для фотосессии и выглядела действительно потрясно. В красном, «страстном» образе она всё равно умудрялась выглядеть благородно, а не вульгарно. Красное платье. Красная сумочка. Помада. Лак для ногтей. Идеальная укладка здоровых, блестящих волос. Идеальная улыбка. Загорелое, без единого прыща лицо, светящееся счастьем, когда Аннабель поведала ей свой секрет. Катарина поняла, что больше этого не вынесет. Пять лет она терпела, но допустить, чтобы идеальная Аннабель счастливо зажила с Мартином, она не могла. Пришлось импровизировать. Мост оказался как раз кстати.

Машин на Суур-Сыямяэ было немного, но главное – начиная с середины моста они с Аннабель были уже вне видимости водителей. Поездов под ними тоже не было. Уснувшие железнодорожные пути под ними разбегались тихим веером, расстилаясь далеко вперёд. Такой классный вид нужно запечатлеть, сказала Катарина, настойчиво подводя подругу ближе к поручню. Но Аннабель, в отличие от неё, была не настолько помешана на селфи, и с улыбкой отказалась. Мост был старым, требовал ремонта, и Аннабель хотелось поскорее его пройти. Чувствуя, что теряет свой шанс, Катарина с жаром бросилась её уговаривать. В итоге сработали три аргумента: страстный образ, который срочно нужно было запечатлеть, словно превью к будущей шикарной фотосессии; Мартин, который точно оценит горячую чувственность на фоне брутальных железок; сама Катарина, которая очень, ну просто оч-ч-чень хотела сфотографироваться с подругой прямо здесь и сейчас. Аннабель сдалась и разблокировала смартфон. Катарина прижала её к поручню, отчего та заметно напряглась, и попросила у неё телефон:

– Давай я! У меня руки длиннее, – пошутила Катарина, и Аннабель отдала ей гаджет, а затем и свою жизнь.


Красное было повсюду. Платье Аннабель. Балетки, одна на ноге, вторая на соседнем пути. Сумочка, слетевшая с плеча. Помада. Маникюр.

Пятно, расползающееся из-под её головы.

Чехол смартфона.

Смартфона, с которого Катарина удалила несколько фотографий, а с последней обрезала себя и запостила её в «Инстаграм» Аннабель. Смартфона, который Катарина скинула с моста вслед за подругой. И который приземлился как раз рядом с лужей крови.

Лужей крови, в которой бледное лицо Аннабель с красными губами выглядело особенно красиво. Осмотревшись и убедившись, что свидетелей как не было, так и нет, Катарина с чувством выполненного долга, восхитительной безнаказанности и невероятной эйфории направилась к дому.

Всё оказалось так легко, так естественно, что в сознании Катарины отпечаталось как то, что должно было случиться. Аннабель была стройной и лёгкой, почти хрупкой, и эта её хрупкая, трогательная красота, просвечивающая через любые шмотки и макияж, сработала против неё. Пока она старательно смотрела в камеру смартфона, Катарина делала снимки, видя, что получается на них гораздо хуже подруги, и взращивала в себе импульс. Именно его сила, а также полная неожиданность сработали как нельзя удачнее: Аннабель кувыркнулась за перила, не причиняя Катарине никаких неудобств, не оказывая сопротивления. Убийство прошло как по маслу, но в сознании Катарины уже переквалифицировалось в глупый несчастный случай, к которому она не имеет никакого отношения.

Она вскочила в подошедший пятнадцатый автобус, и ей пришла в голову гениальная идея. Предоплаченной фотосессией Аннабель вполне могла воспользоваться и Катарина. Фотограф не знал, какую модель будет снимать, главное было – встретиться с ним в парке, как они и договорились. До встречи было ещё полчаса, и Катарина вышла на Юлемисте, пулей влетела «Т1», купила на распродаже почти первое попавшееся зелёное платье с огромным вырезом, которое вскоре оценит в «Инстаграме» Мартин (или Аннабель), и поспешила на встречу с фотографом. К тому времени, как трамвай довёз её до парка, она опаздывала почти на двадцать минут.

Я вам звонил, сказал фотограф. Ах, я забыла телефон, ответила Катарина.

Ночью она не могла уснуть по двум причинам: гадала, как скоро ей пришлют фотки, которые, как она видела на фотоаппарате, получились просто шикарными, и немного думала о том, что произошло на мосту.

В таком порядке.


* * *


Катарина всегда хотела стать такой, как подруга: учиться так же хорошо, легко находить общий язык с окружающими, а не разбиваться в лепёшку ради хотя бы виртуального одобрения, подавать надежды, иметь безупречную внешность и потрясающего парня. С ужасом распахнув глаза, она поняла, что по-прежнему стоит в примерочной с телефоном в руке. Катарина в панике выключила смартфон, упорно показывающий не то, что должен, но в большом зеркале на стене кабинки платье всё ещё было чужим, как и клатч, и мертвенно-бледное лицо, по цвету теперь почти сливающееся с обесцвеченными губами. В примерочной мигнул свет, и в зеркале – нет, не в зеркале, а за спиной Катарины – заклубилось что-то чёрное. Катарина раскрыла рот в беззвучном крике ужаса, и зеркало треснуло, брызнуло крупными осколками, отскочившими от стен примерочной, наполняя её леденящим звоном, и тогда наконец вопль девушки вырвался наружу.

Катарина всегда хотела стать Аннабель, и, кажется, наконец добилась желаемого. Она видела в осколках зеркала своё отражение: ярко-красное платье, сумочка под цвет, красный чехол выпавшего из рук смартфона и такой же маникюр… Катарина в ужасе сделала шаг назад и упёрлась во что-то спиной. Судорожно обернувшись, она увидела, что находится вовсе не в примерочной. Она стояла на мосту Вессе, окружённом клубящейся вечерней тьмой и красными габаритами проезжающих машин.

А потом поручень под её спиной скрипнул.